Адвокат Империи 8

Глава 1

— Наконец-то! Где тебя черти носят, Саша⁈

Я поморщился. Пришлось даже мобильник от уха убрать.

— Не кричи, пожалуйста, в телефон, Насть.

— Издеваешься? Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться! Нам отказали в апелляции…

— Плевать, — перебил я её. Это уже не важно, тем более что я ожидал чего-то подобного. — Это сейчас не важно.

— Что? В каком смысле «не важно»⁈ Мы же…

— Насть? Ты меня слышала? Я тебе ещё раз говорю, плевать на апелляцию. Сейчас важно другое. Скажи мне вот что. Мы можем вызвать альфара в качестве свидетеля в суде?

— Что?

— Ты повторяешься, Насть, — вздохнул я.

А сам тихо улыбнулся. Так и знал, что этот вопрос её немного шокирует. Ладно, не буду её мучать. Пока ехал в такси, потратил несколько минут, чтобы рассказать ей о случившемся. Сказать, что она была удивлена, означало бы нагло соврать.

— Подожди, — донёсся из динамика её ошарашенный голос. — То есть ты хочешь сказать, что каким-то образом смог уговорить одну из альфарских ведьм помочь тебе…

— Ну что-то вроде того. Так мы можем это сделать или нет?

Спрашивал я не просто так. Да, сначала эта идея пришла мне в голову спонтанно. Просто потому, что это был самый логичный и правильный вариант. Кто ещё, кроме Эри, сможет подтвердить то, что случилось с Лизой и, скорее всего, и с другими детьми в приюте.

Правильно, никто.

В общем, если она мне сейчас скажет «да», то остаётся только согласовать с Браницким. Одолжу на пару часов его подружку. Сейчас я не имел ни малейшего понятия, где именно она находилась. Скорее всего, осталась с графом в замке. Я вообще надеялся, что все эти его заявления про месяц и прочее были не более чем глупой шуткой. У меня своих проблем хватало, чтобы ещё чем-то подобным себе голову забивать.

Только этой еба… долбанутой мне не хватало.

— Если честно, я не знаю, — наконец произнесла Настя.

— В каком смысле не знаешь? — осторожно уточнил я у неё.

— Альфы не подпадают под человеческие законы, — пояснила Настя. — Ни Российской империи, ни какой-либо другой. Просто потому что мы им практически ничего сделать не можем.

— Окей. Я тебя понял. Завтра, как придём на работу, первым делом начну готовить иск против Меркулова. Плевать на приют. Именно он ответственен за то, что происходило с детьми. Вот с него и спросим…

— Это ты, конечно, здорово придумал, — тут же проворчала Лазарева. — Ты не забыл, что его адвокат выставил Котову сумасшедшей? И теперь у него есть…

— Ни черта у него нет, — отрезал я. — Раз он решил, что будет играть грязно, мы сделаем точно так же.

Быстро объяснив ей суть своего плана, получил одобрительное бухтение.

— Поняла. Я займусь этим завтра, как только приду.

Вот и славно. Отменили апелляцию? Плевать. Сидеть в обороне — это не наш метод. Нет. Только наступление. Ударить один раз. Так, чтобы у них головы поотлетали.

На часах уже почти за полночь. Роману и Ксюше я отписался, что со мной всё хорошо. Лазареву хватило короткого пояснения, что я был занят работой.

Ну ладно. Не совсем хватило. Пришлось пережить немного ворчания, что вообще-то надо работать, а не пропадать бог знает где.

С Ксюшей же… пришлось пообщаться дольше. Но и её в конце концов убедил. Лиза тоже в порядке. Её вещи, спасибо Лару, я быстро собрал и доставил к ней в номер отеля. Сейчас она, скорее всего, отсыпалась и отдыхала. Ну и славно. Ей это не помешает.

Как и мне. Потому что денёк выдался, мягко говоря, насыщенный.

Откинувшись назад на сиденье такси, я смотрел на проносящиеся за стеклом улицы города. И думал. Много думал.

Что, дьявол его раздери, там произошло?

Кто это был?

Нет, не так.

Поднял ладонь и посмотрел на неё. Договор. Контракт, если так хочется. Клятва между двумя существами, которую нельзя нарушить. Я понял это на каком-то базовом, самом начальном уровне. Только то, что моё соглашение с Лизой… оно изменило всё. Это был не внезапный прилив уверенности. Она не нашла вдруг в себе сил бороться. Нет. В каком-то смысле это для неё сделал заключенный между нами договор.

Она встаёт и идёт вперёд. Невзирая ни на что. А я иду рядом с ней. Невзирая ни на что. Не важно, получилось бы у неё или нет. Я оставался рядом, несмотря на то, будет это провал или успех. Сделка для нас обоих. Такая простая и в то же самое время такая сильная.

Получается, именно заключенный договор дал ей силу сопротивляться оставшейся в ней частице силы Меркулова? Толчок. Мотивацию. А остальное зависело от неё. Так?

Если честно, не знаю. Но теперь я был уверен, что Разумовские присутствовали в императорской свите не просто так. Я и раньше-то так считал, но сейчас общая картина значительно изменилась.

Мне теперь страшно хотелось открыть интернет на телефоне и залезть в историю. Хотелось найти все случаи, когда наш нынешний… хотя нет, скорее уж, предыдущий Император заключал какие-либо соглашения. Готов поклясться, что…

Мне вдруг резко стало очень холодно.

Если Разумовские могли заключать контракты, то выходит, что причина их гибели очевидна. Ну, по крайней мере, частично. Но! Сейчас мне было на это плевать. Важнее другое!

А могла ли их смерть привести к разрыву этих самых договоров? Раз уж их зачистили столь скрупулёзно, можно сделать вывод, что как минимум те, кто избавил от них наш мир, очень на это надеялись.

Но! Ведь они просчитались. Я ведь живой. То есть если контракты прервались… а если не прервались?

От этих мыслей мне, признаюсь, стало совсем грустно. Получается, если эта информация всплывет, на мою задницу буквально охоту начнут. Все и каждый, кто имеет к этому хоть какое-то отношение.

А в том, что этот секрет рано или поздно выплывет наружу, я даже не сомневался. Ни на секунду. Уж больно много людей об этом уже знали.

От этих мыслей мне сразу поплохело. С этим надо будет что-то делать. И делать заранее. Других вариантов всё равно нет. Точнее, мне их просто не оставят. Потому что повторять печальную судьбу своих «родственничков» у меня желания не было.

Такси остановилось, и я выбрался наружу. И вдруг понял, что приехал куда-то не туда. Где мой дом-то? Что за фигня…

А, нет. Всё нормально. Сам виноват.

Я же специально поставил себе точку, чтобы меня до дома метров двести не довозили. Чтобы пройтись и окружающую местность проверить. После того случая, что мне Ксюша рассказала, харут больше не появлялся, и ни она, ни кто-либо другой его больше не видел.

Свалил? Без понятия. Но если и так, я буду только рад наконец избавиться от этой проблемы.

Тем не менее до дома я шёл неспокойно, постоянно сканируя окружающее пространство на предмет характерных для псины эмоций. Ничего. Совсем. Только несколько человек сидели в парке и болтали. Судя по спутанным и довольно ярким эмоциям, плюс голоса — молодёжь. Явно веселятся, потягивая пивко на одной из лавочек.

Чёт мне в этот момент очень пива захотелось…

Нафиг. Лучше спать.

Прошёл через холл, помахав консьержке, и поднялся на лифте на свой этаж. Ксюша должна быть на работе, так что…

— Не понял. Что за ерунда?

Невероятно красивая альфарка сидела прямо на полу рядом с дверью моей квартиры. Босая. В том же самом платье, в каком я видел её у Браницкого.

Едва она услышала звук моего голоса, как моментально подняла голову.

— Почему ты так долго⁈ — рявкнула Эри, вскакивая на ноги.

— Чё?

— Я ждала тебя здесь почти два часа! Как ты посмел…

Закрыл глаза. Может, мне показалось? Пожалуйста, пусть мне показалось. Он же не мог на самом деле этого сделать, ведь так? Это была просто шутка. Всего лишь подколка. Одна из многих. Ну на кой-фиг она мне сдалась⁈

— Что ты тут делаешь? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил я.

— Думаешь, мне самой приятно тут находиться? — с отвращением прошипела она. — У меня выбора нет! Он же сказал…

— То есть он не пошутил?

— Он никогда не шутит! — кривилась Эри.

— Слушай, Эри, давай ты просто вернёшься и…

— ДА МНЕ НЕКУДА ВОЗВРАЩАТЬСЯ! — в бешенстве заорала она на весь коридор. — ОН ВЫГНАЛ МЕНЯ! ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ И ТВОЕЙ ПРОКЛЯТОЙ ДЕВКИ!

Дверь напротив нашей квартиры открылась.

— Эй, что у вас тут происходит? — удивился наш сосед, мужчина лет пятидесяти. Я с ним особо знаком не был. Он вроде несколько недель назад заехал.

— Чего орёте на весь дом? Поздно уже, людям на работу завтра!

Он повертел усатой головой. Сначала уставился на босую, одетую в одно платье Эри. Затем на меня.

— Слушай, парень, ну нельзя же девушку из дома выгонять, — менторским тоном заявил он. — Не по понятиям это.

— Слушайте, это не то, что вы думаете…

Открылась другая дверь. В коридор выглянула женщина лет сорока, в халате и с очень недовольным лицом.

— Что происходит. Почему такой шум посреди ночи⁈

Ещё одна… Что вам неймётся-то?

— Да вот, парень девушку свою из дома выгоняет, — тут же доложил усатый. — Даже обуться бедняжке не дал.

— Я никого не выгоняю, — терпеливо повторил я. — Слушайте, это не ваше дело…

— Не, Лариса, ну видела? — недовольно проворчал мужик. — Что за парни пошли… Ну отказалась она в койку лезть, зачем выгонять-то⁈

Услышав его слова, Эри будто только сейчас поняла, что мне в вину вменяют. И как только это произошло, она заржала.

Не рассмеялась. Не захихикала. Нет. Она натурально ржала. Хохотала так, что едва пополам не согнулась.

Вдох. Выдох. Так, это уже бред какой-то.

— Я? — сквозь смех проговорила она. — В одной постели с ним? Ты либо тупой, либо совсем из ума выжил…

— Так. Девушка, вы чего мне хамите⁈ — возмутился сосед.

— Совсем молодёжь невоспитанная пошла, — чуть ли не плюнула соседка. — Тимофей, я же говорила тебе, что этот с его сестрой ненормальные какие-то. Девка-то по ночам бегает куда-то постоянно! А этот вон!

Соседка презрительно посмотрела в мою сторону.

— Теперь вообще каких-то шаболд домой водит! Ни стыда ни совести…

Эри вдруг перестала хохотать. Её взгляд недобро блеснул и с точностью остро отточенного ножа устремился к горлу соседки.

— Ты бы за словами следила, ничтожество, — прошипела она. — Я убивала и за меньшее.

— Ещё и угрозами бросается! — тут же воскликнула та. — Нет, я обязательно буду жаловаться в…

Куда именно она будет жаловаться, я, если честно, так и не узнал. Меня это просто достало. Открыл дверь квартиры, чуть ли не пинком впихнул туда Эри и зашёл следом.

Хотелось приложиться головой о ближайшую стену. Исключительно для профилактики. Может, поможет? Эх, сладкий самообман. Конечно же, не поможет…

— Тебе надо было позволить мне вырвать ей её поганый язык, — недовольно выплюнула Эри. — Я бы…

— ДА ЗАКРОЙ ТЫ СВОЙ РОТ! — рявкнул я. — Достала уже!

Что удивительно, она реально замолчала. Стояла посреди коридора и удивлённо пялилась на меня. Пялилась и, что приятно, молчала.

Господи, за что мне всё это. Достал телефон и…

— Номер Браницкого знаешь?

— Да, — как-то неуверенно произнесла она.

— Говори.

Она и назвала.

Гудок в динамике. Ещё один. И ещё…

— Кто такой и откуда у тебя мой номер?

— Это я, — сразу произнёс и немного расстроился. Нет, я знал, что не смогу его прикончить. Но надеяться же никто не мешает. — Нахрена ты мне её прислал⁈

— Так я же тебе сказал, пацан. Теперь она твоя на месяц. Делай с ней всё, что…

Дальше я уже не слышал. Из динамика вырвался поток гудящего шума. Столь сильного, что он полностью заглушал голос графа.

— Я ничего не слышал, что ты сказал?

— Говорю, что можешь развлекаться! — прокричал Браницкий в трубку. — Всё, меня самолёт ждёт. Веселись, пацан! И обязательно попробуй с ней позу обратную наезд…

Я повесил трубку. Кинул телефон на тумбочку в прихожей и задумался над тем, как мне всё это объяснить Ксюше.

— У тебя хоть вещи-то есть? — спросил я её, на что тут же получил отрицательный ответ.

— Он выгнал меня из здания в таком виде, — выплюнула она. — И запретил использовать магию, пока ты не разрешишь. Мне пришлось пешком сюда идти! ПЕШКОМ! Из самого центра!

О, ну так-то немало. Сколько мы там с Ларом валандались? Почти два часа…

Я нахмурился.

— Погоди-ка, ты дошла сюда от центра за два часа? Чёт как-то враньём попахивает, подруга.

— Не за два часа, — фыркнула она…

И исчезла, резко появившись у меня за спиной.

— За пятнадцать минут, — услышал я её голос позади себя.

Судя по тону, с которым звучал её голос, у меня сложилось впечатление, что очень жаль, что у неё нет в руке ножа.

— Больше никогда не смей так делать, — холодно произнёс я. — Поняла?

Она вдруг резко поморщилась, словно от короткого приступа головной боли, а затем неохотно кивнула.

— Поняла, — прозвучал ответ с явным неудовольствием.

— Ладно, фиг с тобой. Проходи. Придумаем что-нибудь. Душ принять хочешь?

— Не отказалась бы, — будто бы через силу призналась альфа.

Эмоции её я читать не мог, но и без этого было видно, что ей неприятно. Впрочем, думаю, она в любом случае была куда более рада, что я сам это предложил, а не ей пришлось меня об этом просить.

— Ванная там. Полотенца на полке, можешь себе чистое взять, — бросил я, а сам пошёл на кухню, снова доставая телефон.

На то, чтобы найти номер сестры и позвонить ей, много времени не ушло.

— Привет, — тут же отозвалась сестра. — Что-то случилось? Ты же говорил, что уже домой едешь и…

— Я уже дома, Ксюш. Всё хорошо. Я по другому вопросу звоню…

Услышал, как в ванной включилась вода. Вот что мне сказать. «Эй, Ксюх, тут один безумный аристократ подсунул мне на месяц альфарскую, блин, рабыню. Можно она у нас поживёт?»

«Эй, сестрёнка, можно мы заберем ее к нам домой?»

— Саш? Что там у тебя такое-то? — напомнила мне сестра о своём существовании.

— Короче, тут такое дело, — вздохнул я. — В общем, мне надо кое-кому что-то из твоей одежды одолжить ненадолго. Ты не против? И ещё кое-что, она ночь в твоей постели поспит, а завтра я уже придумаю, куда её деть…

— Ты что, опять какую-то бездомную аристократку домой притащил? — спросила она с неподдельным весельем в голосе.

— Аристократки бездомными по определению не бывают. И слушай, вот давай без этого, а? Один раз всего было. И то ничего не было.

— Ага, конеч…

— Что?

— Что?

Что-то мне в её голосе не понравилось.

— Ксюша…

— Что там у тебя за новая девчонка? — быстро перевела она разговор на другую тему.

Слишком быстро, как мне показалось.

— Да так, ничего особенного. — Я глянул в сторону закрытой двери ванной комнаты. — Всего лишь пятисотлетняя альфарская ведьма…

Из трубки на меня пролился целый поток весёлого хохота.

— Ты чё там ржёшь⁈

— Что? Нет, я, конечно, знала, что у некоторых парней есть фетиш на женщин постарше, но это уже перебор…

— Слушай, давай только без твоих подколок…

— Погоди, так ты не прикалываешься⁈

— Нет. Блин, Ксюша! У меня и так мозги плавятся. Лучше просто ответь. Так что? Найдётся у тебя пара футболок и комплект белья?

— А этой ведьмы что, своего белья нет? Или за пятьсот лет не накопила?

— Было бы, я бы не спрашивал.

— Ладно, бог с тобой. Возьмите. На правой полке шкафа. Там можешь посмотреть.

— Спасибо.

— Да пожалуйста. Ладно, я пошла работать. У нас тут аншлаг. Не бедокурьте дома сильно, а то у нас там пара людей на этаж в этом месяце заехали. Какая-то стрёмная злая тётка. Мужик вроде спокойный, но эта совсем какая-то тупая. Уже весь домашний чат своими сплетнями загадила…

А, ясно-понятно.

Повесив трубку, я услышал, как открывается дверь в ванную. Повернулся…

Вдох. Выдох.

— Слушай, а тебе никто не говорил, что, вообще-то, можно в полотенце завернуться, когда выходишь? — устало произнёс я.

Эри стояла в коридоре. Абсолютно голая. С мокрыми после душа волосами. И смотрела на меня так, будто бы в этом не было ничего такого.

Похоже, меня ждёт очень весёлый месяц…

* * *

— Доброе утро, — поприветствовал я Настю, заходя в отдел.

— Доброе, — улыбнулась мне Настя. — Проспал, что ли?

— Ага, — проворчал я. — Типа того.

Да уж лучше бы проспал. Мало того, что эта дура закатила мне истерику. Видите ли, такое бельё её не устраивает. Слишком дешёвое, видите ли. И не из шёлка. И вообще, оно стоит меньше трёх моих месячных зарплат. Это, видите ли, её оскорбляет.

На резонный вопрос, а не оскорбит ли её, если я прямо сейчас пинком выгоню её нахрен на улицу в чём альфарская мать родила, она отвечать не стала. Надо же, сразу же и бельё стало не таким уж и плохим. И одна из моих футболок тоже начала устраивать.

Как же, однако, быстро изменяются предпочтения под воздействием жестокой реальности.

Ладно бы ещё в этом была проблема. Я постелил ей у Ксюши в комнате. Пошёл наконец спать…

Проснулся посреди ночи в обнимку с этой дурой, пускающей на меня слюни. Как⁈ Зачем⁈ Растолкал. Отправил спать к «себе» в комнату…

А утром снова проснулся в одной постели с ней. Даже протестовать не стал. На часах ещё сорок минут до будильника. Просто спихнул её в сторону, закрыл глаза и продремал всё это время, пока телефон не зазвонил.

Более того, Эри собиралась вместе со мной на работу поехать. Зачем? Она не объяснила. Просто сказала — я поеду с тобой.

Ага. Разбежалась. Приказал, чтобы сидела дома и не шумела, пока…

Что именно «пока», я не придумал. Наверное, до тех пор, пока не придумаю, что именно с ней делать. Мне она нужна была только из-за своих свидетельских показаний, и всё. Дальше от неё пользы практически никакой. Сейчас для меня в приоритете закрыть дело Елизаветы.

И закрыть его так, чтобы в выигрыше остались именно мы.

— Ты узнала, что я просил? — спросил я её, вынимая вещи из сумки.

— Ты по поводу того, сможем ли мы использовать альфу как свидетеля?

— Да.

— Ну… — На лице у Насти появились сомнения. — С этим могут возникнуть проблемы.

Она повернула ко мне свой ноутбук.

Короче, если вкратце, то да. С этим действительно могут возникнуть проблемы…

Глава 2

Короче, с альфарами всё… непросто, мягко говоря.

У них, по сути, имелся особый правовой статус. Альфы не являлись гражданами какого-либо государства и в силу своих способностей могли путешествовать так, как им заблагорассудится. Понятия «государственные границы» для них вообще не существовало. Вот в принципе. Если альф хотел сегодня поужинать в Италии, а завтра позавтракать в Японской империи, то он просто брал и делал это. Как говорил Лар, ПУФ!

Вот они настоящие, блин, «граждане мира». Соответственно, отсюда вытекали определенные, скажем так, проблемы правового толка. Они не подпадали ни под одно законодательство. Хотя бы потому, что за каждым альфом стоял анклав, из которого тот был родом. А к своим сородичам альфары относились с очень большим вниманием и заботой. Настолько, что спокойно могли решиться на насилие, если одному из сородичей грозила опасность.

Это и ещё кое-какие нюансы очень логично стыковались с тем, что их не так уж много осталось. Они переживали друг за друга. Ну или за большинство из них. В истории имелись случаи, когда люди решались поднять руку на альфов. И вот тогда начинала литься кровь. Преимущественно человеческая.

Впрочем, в нашем случае всё немного проще, так как нам надо было протащить Эри не на скамью подсудимых, а на свидетельское место.

Поэтому большую часть дня я искал случаи, когда такое имело место.

И вот ведь какая неожиданность, я его нашёл. Аж целый один-единственный раз за последние двадцать лет.

Материалы по этому делу тоже нашёл. И почему-то совсем не удивился, что мне прекрасно знакомо имя адвоката, который сумел это сделать.

— И? — поинтересовалась Настя, сидя рядом со мной за столом. — Что будешь делать?

— Что-что, — вздохнул я. — Поеду и поговорю с ним. Может, подкинет пару хороших советов.

— Если согласится, — тут же произнесла она. — Ты же знаешь…

— Да знаю я, Насть. Знаю. Но думаю, что Молотов мне во встрече не откажет. Надо позвонить ему.

Достал телефон и набрал номер. Ответа ждать пришлось почти полторы минуты.

— Александр, какой удивительный сюрприз, — прозвучал из трубки прекрасно поставленный баритон. — Чем могу быть обязан?

Сразу видно, что человек в ораторство умеет. Да что там удивляться. Достаточно было просто посмотреть записи пары процессов с его участием, чтобы восхититься, как ловко и харизматично он выступал перед судьёй и присяжными.

Такой человек кого угодно сможет убедить, что вода не мокрая. Просто дайте ему немного времени, чтобы подготовить аргументную базу.

— Вячеслав, добрый день, — поздоровался я. — Если это возможно, я хотел бы сегодня с вами встретиться. У меня возникла пара вопросов по одному из ваших прошлых дел.

— Моих? — удивился Молотов. — Любопытно. А не напомните мне, что именно за дело так вас заинтересовало?

— То, в котором вы привели в суд довольно… экстравагантного свидетеля, скажем так.

— О, ну конечно, — воскликнул он весело. — Конечно же. И как я сам не догадался. Глупо было предполагать, что вы позвоните мне по хоть сколько-то скучному вопросу.

— Ну что-то вроде этого. Я собираюсь повторить ваш трюк и надеюсь, что вы дадите мне пару советов.

— Что же, думаю, мы и правда могли бы поговорить. Тем более что у меня к вам тоже есть пара вопросов. Правда, сейчас я несколько занят. Сегодня в ресторане планируется выступление одной особы. Думаю, вы с ней даже знакомы.

— Неужто Ева снова будет у вас петь?

— Как видишь. — усмехнулся Молотов в трубку. — Великолепие её голоса может посоперничать лишь с блеском её красоты. Ну и столики перед таким событием разбирают за несколько недель.

— Уверен, что вы рады и тому, и другому, — не удержался я и услышал ответный смех из динамика.

— Я деловой человек, Александр. И раз уж могу совместить прекрасное с полезным, то не вижу смысла отказываться… Что? А, да. Скажите им, что я подойду через пару минут… Нет. Нет, передайте, что я сам проверю продукты. Да, я сейчас подойду… Александр, прошу меня простить, но работа ждать не может. Заходите вечером. Пообщаемся с вами. Заодно и Армфельт послушаете. Такое событие бывает у меня в заведении не так уж и часто. Грех упустить возможность.

— Что ж, не буду отказываться, — согласился я, хотя куда больше был бы рад, если бы мы могли встретиться прямо сейчас.

— Ну вот и славно. Тогда буду ждать вас вечером после семи. Всего хорошего, Александр.

И повесил трубку.

— Ну что? — сразу же спросила Настя, едва я только убрал телефон от уха.

— Сказал, что готов будет встретиться и пообщаться, — сообщил я ей и бросил смартфон на стол. Откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок.

Немного помолчал.

— Саша? — осторожно спросил Настя.

— Они уверены в том, что могут победить, — медленно произнёс я.

— Это ты сейчас к чему?

— К тому, что у нас есть хорошая такая возможность дать им по зубам, — проговорил я. — Скажи, пожалуйста, ты в курсе, что вам принадлежит кусок крупной частной клиники на пару с Распутиными?

— Эм… что-то такое я слышала, а что? Эй, не надо на меня так смотреть. Я бизнесом семьи не особо занимаюсь…

Она вдруг замолчала.

— Подожди-ка… — Она прикусила губу.

Я прямо видел, как у неё мозги работают, распутывая тот клубочек, что я только что катнул в её сторону.

— Ты сказал, что её психическое состояние изменилось, — выдала Настя, явно вспомнив наш вчерашний разговор.

— В точку.

— У нас есть клиника в доле с самым известным лекарским родом в империи!

— Возможность и гарантия в одном флаконе, — улыбнулся я ей, и Настя засияла. — Схожу уточню у Романа, могут ли они обеспечить нам срочное психологическое обследование…

— А я начну составлять новый иск против Меркулова, — тут же сказала Лазарева и, оттолкнувшись от моего стола, прокатилась на кресле до собственного.

— Давай. Как только вернусь, помогу тебе.

На том и порешили. Встав, я направился на шестьдесят седьмой этаж.

Дошёл до кабинета Романа… но стучать не стал. Начальство в своей берлоге находилось не в гордом одиночестве, а с какой-то женщиной. Молодая и красивая блондинка. Сидела на диване и о чём-то увлечённо говорила с Романом.

Так. Что-то мне это напоминает. Не. Повторения того случая мне не нужно. Попозже спрошу. Разворачиваемся и тихонько…

— О, Александр!

Ладно. Отступление провалено.

Повернулся. Улыбнулся. Увидел приглашающий жест. Окей, видимо, судьба у меня такая.

— Ольга, позволь тебе представить Александра Рахманова, — произнёс Роман. — Саша, Ольга Светлова. Она переходит к нам в компанию в следующем месяце.

— Очень приятно, — улыбнулся я и получил такую же улыбку со стороны девушки.

— Взаимно. — Светлова встала из кресла и, к моему удивлению, протянула руку. — Это ведь ты выступал в суде против Стрельцова?

— Да, было что-то такое, — не стал скрывать и пожал протянутую ладонь.

— Отлично сработал, — тут же кивнула она, и в её голосе послышалось искреннее уважение пополам с обидой. — Полгода назад он неплохо так отделал одного из моих знакомых. Раскатал бедолагу в зале тонким слоем и почти отправил его клиента на пятнадцать лет за решётку.

Услышав её, я нахмурился.

— Почти?

Зная Стрельцова, я почти не сомневался, что приговор должен был быть окончательным и не подлежащим пересмотру. Этот бульдог от прокуратуры свою жертву из хватки выпускать не собирался.

— Да. — Ольга криво улыбнулась. — К счастью, наш клиент имел… скажем так, очень значительный объём средств, которые мы могли использовать для убеждения. Так что приговор удалось несколько смягчить. Но всё равно это поражение, как ни посмотри. Так что не могу не признать: было приятно видеть, как ты поимел этого злобного говнюка.

О как. А она за словом в карман не лезет. Повернул голову и посмотрел на Романа. Тот лишь улыбнулся одними губами и пожал плечами.

— Саша, ты хотел о чём-то поговорить? — сказал он.

— Да. Что-то вроде того. Извиняюсь, если отвлекаю. Хотел уточнить кое-что…

— Что-то по твоему текущему делу? — уточнил Роман.

— Да. Наедине, если можно, — заметил я, а затем повернулся к Светловой. — Ничего личного, но…

Она весело махнула рукой, всем своим видом показывая, что всё в порядке.

— Ой, брось. Работа есть работа. Я всё понимаю.

— Оль, я буквально на минуту, — сказал Роман.

Мы вышли в коридор и отошли на несколько шагов в сторону.

— Что у тебя?

— Мне нужно провести свою клиентку через вашу клинику, — быстро сообщил я ему. — Нужно в короткие сроки провести полное психологическое обследование. Так, чтобы имелись подтверждающие документы о полной вменяемости…

— Нет, — тут же отрезал он. — Я не стану рисковать репутацией нашей клиники и подделывать для тебя бумаги о её психологическом здоровье. Ты сам мне говорил…

— Ром, я не прошу поддельные справки. Сейчас всё иначе.

— Что значит «иначе»? Она что, таблеток выпила? Саша, такие психологические травмы не лечатся за пару дней и…

— Ром, просто доверься мне, хорошо? — перебил его. — Всё, о чём я прошу, это чтобы ваши врачи её полностью осмотрели и провели свои тесты.

Лазарев с подозрением посмотрел на меня.

— Что-то изменилось, — сделал он вывод. — Ты не стал бы просить меня об этом с такой уверенностью, если всё было так, как раньше.

— А ты умён.

— Будь иначе, не занимал бы этот кабинет, — фыркнул он, ткнув себе за спину. — Так что же всё-таки случилось, Александр?

Ну, делать нечего. Пришлось рассказать. Разумеется, далеко не всё. Информацию я решил строго фрагментировать. Так что о Браницком и наших похождениях умолчал. Только то, что смог уговорить одну альфарку помочь Лизе.

— Стоп, — на середине рассказа прервал меня Роман. — Ты сделал что?

— То ли ещё будет, — не удержался я от смешка. — Подожди ещё до тех пор, пока не узнаешь, кто будет моим главным свидетелем.

— Только не говори мне…

— Ага. Я собираюсь притащить её в зал.

Роман на пару секунд прикрыл глаза.

— Дай угадаю. Зная тебя, я практически уверен, что ты уже перерыл все возможные дела и нашёл то единственное, где адвокату удалось привлечь альфа как свидетеля и того допустили до дачи показаний, так?

— Так, — не стал отнекиваться. — Я встречаюсь с Молотовым сегодня вечером, чтобы узнать о подводных камнях.

Стоило мне это произнести, как Роман поморщился.

— Саша, Молотов не тот человек, которому следует доверять…

— Почему?

— Потому что он делает то, что выгодно ему и…

— Боже, Ром, а кто поступает иначе? — не удержался я. — Да все вокруг делают то, что выгодно им самим. На своего отца посмотри…

— Язык прикуси, — тут же перебил он меня. — Не советую тебе поднимать подобные темы.

— Да как скажешь, — отмахнулся я. — Лучше скажи, ты можешь помочь провести Лизу через ваших врачей, чтобы мы могли быстро получить психологическое освидетельствование?

— Это не быстрый процесс…

— Как только мы подадим иск, его, скорее всего, назначат на следующую неделю. Не раньше. Сегодня среда, а значит, у нас будет минимум неделя на то, чтобы это сделать. А бумажки с подписями ваших врачей станут отличным подспорьем, когда Лаврентьев попытается разыграть свою карту.

— А ты подумал о том, что случится, если она провалит эти тесты…

— Не провалит, — уверенно сказал я. — Просто доверься мне. Или так, или мы проигрываем дело.

Он несколько секунд смотрел на меня, явно раздумывая, давать ли добро на мою затею. Да только вот… А какой у него выбор? Как я и сказал, тут либо проигрывать, либо идти ва-банк!

А проигрывать Роман любил не больше, чем я сам.

— Ладно, — наконец сказал он. — Я всё устрою и договорюсь с нашими врачами.

— Отлично. — Я даже не стал скрывать своего довольства. — Теперь осталось только выяснить, как сделать так, чтобы мою свидетельницу не выгнали из зала суда и выслушали показания. И тогда мы закопаем этого мудака.

* * *

Тёмно-серый микроавтобус свернул с основной дороги в сторону крупного жилого комплекса. Он не торопясь объехал часть жилых зданий. Водитель со скучающим выражением смотрел по сторонам.

Мало кто узнал бы в грузном мужчине с густой бородой и заплывшим от возраста и нездорового образа жизни лицом командира личной охраны графа Уварова.

Маскировка делала своё дело. Накладной нос. Специальные вставки под щёки, чтобы изменить овал лица. Накладная борода и лысина на голове, прикрытая затёртой и засаленной старой кепкой. Три часа стараний, и теперь его даже мать родная не узнала бы. Даже жена с дочкой, мимо которых он прошёл на улице, чтобы проверить надёжность своей маскировки. Специально дорогу у супруги спросил, когда та вела малышку домой из садика, чтобы проверить. А та и не узнала его.

Заметив нужный поворот, Дмитрий свернул в сторону крупной коробки многоэтажной парковки. Подъехал к пропускному пункту и быстро оплатил талон на стоянку.

Эта часть плана вызывала у него больше всего тревоги. Когда это дело будут расследовать, а Дмитрий не сомневался, что именно так и будет, рано или поздно следователи найдут место, откуда был сделан выстрел. А затем по внешним камерам наблюдения вычислят и фургон.

Впрочем, они смогли предусмотреть всё, что только возможно. Фургон взят в аренду через пятых лиц. От него избавятся уже через час после того, как дело будет сделано. Машина ни коим образом не приведёт к ним. Точно так же, как и их «лица». Зря, что ли, гримёры старались?

Проехав по пандусам на четвёртый этаж парковки, Дмитрий провёл микроавтобус по кругу, пока не нашёл именно то место, которое им требовалось. Разумеется, оно оказалось занято.

Правда, это тоже была часть плана. Стоило Дмитрию выехать на этаж, как машина завела двигатель и уехала с места, которое «застолбила» специально для них. Этот старый, сделанный ещё десять лет назад четырёхдверный седан, которых в столице пруд пруди, уже через час исчезнет.

— Мы на месте, — произнёс он, припарковав микроавтобус под небольшим углом. Так, чтобы сдвижная боковая дверь смотрела в сторону широкого просвета между этажами парковки.

И, разумеется, абсолютно не случайно теперь ни одна камера не могла зафиксировать, что дверь фургона будет приоткрыта в определённый и нужный момент.

— Понял, — раздался голос позади.

Сахим достал из сумки бинокль, совмещённый с лазерным дальномером, и чуть приоткрыл боковую дверь.

— Семьсот тринадцать метров, — сказал он, вглядываясь в окуляры. — Ребята уже вертушки разместили?

— Сделают в скором времени, — сообщил Дмитрий, отправляя короткое сообщение. — Сильного ветра сегодня не обещали, так что проблем для стрельбы не будет…

— Э-э-э… Нет, брат, — покачал головой Сахим, осматривая «коридор» для стрельбы. — Видишь те две высотки?

— Ну?

— Они же здоровые. Придётся стрелять в просвет между ними. А вокруг района таких высоких зданий нет. Потоки воздуха будут накатывать на них и закручиваться. Не хватало ещё, чтобы они траекторию сбили.

— Не переживай. Ребята поставят анемометры, — успокоил его Дмитрий. — Если скорость ветра будет шалить, ты об этом узнаешь. Ладно. Пойду своей работой займусь.

— Давай.

Взяв с собой небольшую сумку, Дмитрий выбрался из автобуса и достал пачку сигарет. Сунул одну в зубы и пошёл вдоль парковки, осматриваясь по сторонам. Его ребята уже были здесь несколько дней назад и срисовали местоположение всех камер наблюдения. Вот именно одна из них ему и была нужна. Та, что располагалась примерно в двадцати шести метрах от того места, где он остановил фургон.

Как только вышел из зоны, которую просматривала камера, свернул чуть левее. Дмитрий выбрал это место ещё и потому, что одна из камер была установлена чуть криво, что давало небольшую мёртвую зону рядом со стеной. Не больше нескольких метров, но её более чем достаточно, чтобы подойти к той, что смотрела в сторону фургона.

На всю операцию ушло не больше сорока секунд. Быстро отключить кабель, который передавал видео с камеры, и подключить его к «обмылку». Пустышке с заранее записанной зацепленной картинкой. Его специалисты уверяли, что если всё сделать быстро, то система даже не заметит подмены. А своим людям Дмитрий доверял.

А затем всё спрятать над корпусом самой камеры с помощью двустороннего скотча. Хоть сколько-то придирчивого осмотра эта система не выдержит, зато на некоторое время на камере будет идти то, что нужно ему.

— Ну как? — спросил Сахим.

— Всё готово, — отозвался Дмитрий, забираясь на водительское сиденье. — У тебя?

— Почти, — отозвался он.

На полу фургона уже была закреплена тренога со специальным креплением. Сахим открыл широкий пластиковый контейнер и достал из него снайперскую винтовку. Он уже пристрелял её на необходимую дистанцию несколько дней назад, так что обращался с любимым оружием с большой нежностью и осторожностью.

Потратив четверть минуты, он закрепил её на штативе. Собранные из стали и толстого алюминия крепления давали необходимую жёсткость всей конструкции, чтобы она оставалась неподвижной до тех пор, пока сам стрелок не захочет изменить положение винтовки.

Следом из футляра был извлечён массивный глушитель. Уверенным движением Сахим закрепил его на стволе.

Приоткрыв дверь, он направил оружие в сторону возвышающегося в семи с лишним сотнях метров жилого здания.

— Всё готово, — наконец сообщил он.

— Пристрелку не сбил? — усмехнулся Дмитрий, прекрасно зная, что этого не случилось.

— Слушай, давай ты свои дурные шутки при себе оставишь, а, Дим? Я свою работу делать умею.

— Да ладно тебе…

— Вот давай без этого. Мне и так придётся стрелять из холодного ствола. И попытка, считай, всего одна. Ну, может быть, две.

— Эй, я в тебе не сомневаюсь…

— Ещё бы ты во мне сомневался, — фыркнул бывший снайпер императорской армии

Дмитрий лишь пожал плечами и закинул в рот пластинку жвачки.

Лучше стрелков, чем Сахим, он ещё не видел.

— Слушай, Сахим, — вдруг вспомнил Дмитрий старый спор. — Вопрос есть.

— Какой?

— Я только сейчас подумал, что Сахим не киргизское имя.

— И что?

— Оно арабское.

— И что?

— А ты киргиз…

— А кто тебе сказал, что я киргиз? — спросил его в ответ Сахим, проверяя каждый патрон, перед тем как поместить его в магазин.

— Так я думал…

— Угу, ну вот и думай дальше.

— То есть ты не киргиз?

— То есть я Сахим, — философски отозвался тот. — А кем Сахим захочет, тем Сахим и будет.

— Понял, — отрапортовал Дмитрий и откинулся на спинку сиденья и глянул на часы.

Три часа дня. Дмитрий бросил взгляд вниз, где стояла пара бутылок с водой. И ещё пара бутылок, только пустых. Их цель обычно приходит домой поздно вечером, так что предстоит подождать.

* * *

Эх, меня даже на ностальгию пробила. Я стоял у входа в «Параграфъ» и наблюдал целое столпотворение. Народу тут столько, что даже на улице очередь образовалась. Видимо, Ева действительно была популярна.

Хотя о чём я вообще говорю? Учитывая, что пела она просто фантастически, я вообще не понимал, почему она выступает здесь, а не в Большом Императорском Театре. С её-то способностями не удивился бы, если бы билеты на её концерты раскупались за полгода.

А в итоге она пела здесь, в небольшом и известном в узких кругах ресторане. И почему-то мне казалось, что в первую очередь делала она это для себя и собственного удовольствия.

И, как я уже сказал, меня аж на ностальгию пробила.

В прошлый раз я слушал её выступление здесь вместе с Мариной. Эх, а ведь какие беззаботные были деньки. Всего два с половиной месяца прошло, а кажется, что раза в четыре больше.

Нет, я и раньше на скучную жизнь не жаловался, но всё, что случилось за последнее время, уже как-то напрягало. В отпуск, что ли, сходить?

Да нет, какой, к чёрту, отпуск. Я там со скуки сдохну. Ладно, надо разобраться с этим делом побыстрее. Благо Роман договорился, и Лизу записали на полное психологическое обследование. Процесс это небыстрый и, по словам успевшей переговорить с врачами Анастасии, займёт от четырёх до шести дней. Зависит, как ей сказали, от проблематики клиентки.

Ну, не так страшно, как я думал. Успеем. Зато по окончании процесса будем иметь тяжеловесный козырь, от которого нельзя будет отмахнуться.

А сейчас — дела.

В очереди я стоять не стал. Прошёл мимо неё прямо ко входу. Разумеется, стоило пройти через дверь, как мне в спину тут же полетели недовольные возгласы, но останавливаться я не стал.

А нет. Всё же пришлось, когда мне путь перегородили двое охранников ресторана.

— Дружище, — мягко произнёс один из них. — Давай-ка в конец очереди. Вместе со всеми.

— Да без проблем, — отозвался я. — А вы Молотову сами расскажете, почему я опоздал на встречу с ним?

Оба вышибалы, а другого слова у меня для них не находилось, несмотря на дорогие костюмы и приличные морды, переглянулись.

— Уточни у девочек, — тут же сказал товарищу тот, который меня задержал, и снова повернулся ко мне. — Если это правда, то без проблем.

Я лишь кивнул. К чему истерику устраивать? Я сказал им правду, а мужики просто делают свою работу.

Правота моих слов подтвердилась уже через пару минут, и громила пропустил меня внутрь, извинившись за неудобства.

Внутри ресторана царил полный аншлаг. Яблоку негде упасть. Все столики заняты. Даже сидячие места у длиннющей барной стойки. На сцене у дальней стены зала уже всё подготовлено к выступлению, и люди только и ждали начала. Сразу видно, Ева тут популярна.

— Александр? — поприветствовала меня милая девушка.

— Да.

— Господин Молотов ждёт вас, — улыбнулась она мне совсем не дежурной, а очень даже искренней улыбкой. — Пойдемте, я провожу вас.

И повела меня за собой через зал в его дальнюю часть, где я уже встречался с Молотовым. Именно там располагался излюбленный столик хозяина заведения. Чуть в стороне ото всех. Привилегия хозяина, так сказать. Быть одновременно с людьми, но в стороне ото всех, наблюдая за происходящим.

Но не это меня сейчас волновало, а окружающие эмоции. Радостное предвкушение. Собравшиеся в зале люди ждали выступления молодой полукровки, чтобы насладиться её пением и получить удовольствие от проведенного вечера. И эти эмоции оказались настолько сильны и «сконцентрированы», что я сам с неожиданностью для себя вдруг понял, что тоже хочу услышать, как поёт Ева.

Даже не столько из-за её навыков или красоты голоса. Нет. Мне было интересно, как отреагируют люди на её выступление.

Молотов сидел в роскошном и удобном кресле. Как и в прошлый раз, на столике перед ним лежала открытая книга с тряпичной закладкой и стоял невысокий бокал с каким-то напитком. Сам же бывший адвокат оказался одет в светло-серый костюм-тройку. Только без пиджака.

— О, Александр, вы как раз вовремя, — улыбнулся он мне. — Ева скоро начнёт выступление.

— Знаю, но не уверен, что останусь, — честно признался, присаживаясь за столик. — В последнее время у меня очень много… работы.

— О да. — Молотов тут же с пониманием во взгляде кивнул. — Кажется, я что-то такое слышал. Ваше дело разве не с каким-то приютом связано?

Говорил он это таким тоном и с таким выражением на лице, что у меня не осталось никаких сомнений: ему прекрасно известно, с чем именно связано моё дело.

— Даже гадать не стану, откуда вы это знаете, — негромко рассмеялся я.

— Я же адвокат, пусть и бывший, — не удержался он от усмешки. — Предпочитаю держать руку на пульсе.

— Даже не сомневаюсь.

— О, я в этом уверен, — кивнул Молотов. — К слову, хочу отдельно поблагодарить тебя за то, как удалось решить… проблему нашей общей знакомой.

Тому, что Молотов не стал называть имени Софии, я даже не удивился.

— Я так понимаю, всё идёт хорошо?

— Ещё бы, — кивнул он. — Буквально вчера я узнал, что одна молодая девушка начала работать совместно с очень уважаемым преподавателем столичного юридического университета. Более того, если мои источники не врут, то совсем скоро эта молодая дама будет готова подать заявку на научный грант для своей работы.

То, как он это говорил… Его эмоции. Меня вдруг осенило.

— Я так понимаю, сомнений в том, что этот грант ей одобрят, у вас нет, правильно?

Кто бы сомневался, что смысл моего вопроса от него не ускользнёт. Разумеется, никто. Губы сидящего напротив меня бывшего адвоката растянулись в улыбке.

— Ну, если бы меня кто-то спросил, разумеется, чисто гипотетически, я бы сказал, что у меня нет в этом ни малейших сомнений.

— Как удобно. Только вот, раз уж вы столь «прозорливы», то почему не помогли ей сами? Уверен, что, чисто гипотетически, разумеется, вы и сами не хуже меня додумались бы до подобного решения проблемы.

А вот теперь в его эмоциях скользнуло сожаление. Настолько быстро, что я даже не смог точно сказать, а было ли оно там вовсе.

— К сожалению, Александр, природа наших с Софией… отношений, назовём их так, не позволит ей принять от меня не то что помощь, но даже простой совет.

То, что они не ладили в прошлом, я уже понял. Вопрос в том, почему именно?

— Я рад, что у них всё так хорошо продвигается, — просто пожал я плечами, не став развивать эту тему.

— Конечно же, ведь теперь это означает для тебя возможность пробиться на самый верх, — тут же кивнул Молотов. — Дай угадаю, тебе пообещали… Хотя нет. Уверен, что ты сам ей это сказал. Потребовал возможность выступить перед комиссией, чтобы они дали тебе шанс пробиться на рассмотрение адвокатской коллегии. Ведь так?

— Я привык сам решать свои проблемы, — просто ответил я. — Тем более что это максимум того, что смогла бы сделать наша общая знакомая, не нарушая тем самым правила.

— О да, правила для неё — это святое.

Молотов взял бокал и одним глотком выпил его содержимое.

— Итак, Александр, — продолжил хозяин ресторана, отдав пустой бокал подошедшей к его креслу официантке. — Если не ошибаюсь, ты пришёл сюда, чтобы спросить совета, не так ли? Раз уж с полагающейся встрече прелюдией мы покончили, предлагаю поговорить о деле, которое тебя сюда привело.

— Да, — кивнул я. — Давайте поговорим о деле…

Глава 3

Мило одетая официантка принесла нам кофе. Передо мной поставили чашку с латте, от которой тут же начал распространяться шикарный аромат солёной карамели.

— Спасибо тебе, Валентина, — поблагодарил девушку Молотов и, когда та отошла, продолжил: — Итак, как я уже сказал, тебе придётся столкнуться с главной проблемой…

— О том, что альфары не подпадают под наши законы, я уже знаю, — ответил я, не без удовольствия сделав первый глоток.

Кофе, как и в прошлый мой визит, был прекрасен. Впрочем, из головы всё ещё не выветрились воспоминания о том, который я пил в банке. Блин, может, ребят из кофейни напрячь? Пусть узнают как-нибудь, что и как они там варят, чтобы я такой мог каждый день пить.

Эх, мечты, мечты…

— Именно, Александр, — кивнул Молотов. — В этом и кроется для тебя главная опасность. Твой противник, а если я ещё не потерял хватку, то, думаю, знаю, кто именно им будет, постарается всеми силами не допустить твою… свидетельницу до дачи показаний. Готов поставить полресторана на то, что сразу же запросит дисквалификацию свидетеля.

Молотов поднял стоящую перед ним чашку. Судя по аромату, хозяин заведения предпочитал кофе по-ирландски.

— И следует отметить, что у него здесь довольно широкие возможности, — продолжил он. — Отсутствие чёткого правового регулирования для альфов. Сомнения в её компетенции из-за отличий в восприятии альфарской психологии…

— Тут можно не переживать, — отмахнулся я от этого пассажа. — С завтрашнего дня моя клиентка будет проходить психическое обследование в одной из лучших клиник города. Если всё пройдёт хорошо, то подписей там будет более чем достаточно, чтобы ни один суд не придрался…

— Это, в том случае, если, как ты сказал, всё пройдёт хорошо, — с улыбкой произнес Молотов. — А что, если нет?

— Ну тогда придётся выкручиваться, — развёл я руками, чем вызвал у него смех.

— Такова уж суть нашей профессии, — усмехнулся хозяин «Параграфа». — Более того, советую быть готовым к тому, что Лаврентьев заявит, что её показания не соответствуют принципам доказательственности в силу того, что основаны на её врожденных магических способностях. А этот факт может сильно повлиять на присяжных.

— Это в каком смысле?

— В самом прямом, Александр.

Я задумался.

— Никому не нравится, когда кто-то выпячивает то, чего им никогда не получить, — хмыкнул я себе под нос.

— Верно. Более того, для присяжных этот аргумент может оказаться куда более… важным, скажем так. Пойми вот какую вещь. Для обычных людей, которые не привыкли встречаться с нашими долгоживущими друзьями, они всё ещё кажутся либо чем-то прекрасным, либо же жуткими монстрами из сказок, благо и таких историй хватает. Лет пятьдесят назад всё было даже хуже. Это сейчас, когда камера есть даже в кофеварке, ситуация несколько меняется.

— Кого угодно можно выставить в лучшем свете с помощью нужного ракурса и хорошего сценария.

— В точку, — улыбнулся Молотов, явно довольный тем, что я его понял. — Ещё кое-что. Тебе нужно будет заранее уведомить судебный департамент, что ты собираешься привести альфу в зал суда.

— По той же причине?

— Верно, — кивнул он. — Трюк с неожиданным свидетелем тут не пройдёт. Наличие врождённых магических сил потребует от них дополнительной подготовки перед процессом.

Понятно. Чего-то такого я ожидал.

Наличие магии и разного рода артефактов в этом мире ставило под определённый вопрос результаты любого процесса. Просто потому, что владеющий Реликвией или артефактом человек мог просто использовать эту силу, чтобы получить для себя более выгодный результат.

Об этом я прочитал ещё перед тем, как идти в зал суда по делу Марининой подруги и выступать против Стрельцова. Даже говорить не буду, что подобное строжайше запрещено. Этот вывод был где-то на уровне «элементарно». У судебных приставов находились при себе специальные артефакты, которые могли зафиксировать применение магии. Более того, сама служба судебных приставов в этом мире являлась отдельной организацией, которая специально обучалась, чтобы действовать в подобных ситуациях.

Если такое происходило, то процесс немедленно останавливался. Разумеется, с самыми неприятными последствиями для того, кто решился совершить подобную глупость.

Полистав исторические справочники, я нашёл как минимум три случая за последние пятнадцать лет, когда подобное происходило. Один раз артефакт использовал адвокат защиты. Второй раз это оказался человек из состава присяжных. И в последнем, третьем случае, сам обвиняемый, который каким-то образом смог получить его перед процессом.

Во всех трёх случаях приставы моментально узнали о происходящем и тут же пресекли эти попытки.

Казалось бы, сразу видно, что система работает… Но это не более, чем ошибка выжившего. Взять хотя бы мой пример. Я спокойно использовал свою Реликвию, читая эмоции других людей и… ничего. Никто даже слова не сказал. Поначалу дико переживал из-за этого. В особенности во время первого своего визита в зал суда. Но никаких последствий. Никто даже внимания не обратил. Видимо, потому, что моя сила не воздействовала на других, в пассивном режиме считывая чужие эмоции, исходящие от людей.

Но это сейчас не так уж и важно.

— Значит, как только я это сделаю, наш противник сразу же узнает, кого именно я приведу в зал суда, — сделал я резонный вывод.

— Именно, Александр, — подтвердил Молотов. — Если исходить из твоих слов и того, как быстро заменили «твоего» судью, им об этом станет известно очень быстро. И они будут готовиться пресечь это. Поэтому, как я и сказал, твоя главная задача — это придумать контраргумент на любой их выпад. Любой, Александр. Жалобы на нарушение процедурных норм. Оспаривайте легитимность её показаний. Обжалование статуса свидетеля. А как только это не сработает, ты сразу же получишь ходатайство о переносе слушания.

— Да это я и так понимаю, — вздохнул я. — Как только они поймут, что их трюки не сработают, сразу же начнут требовать отсрочку.

— Любой хороший адвокат знает цену дополнительному времени. — Молотов подмигнул и сделал глоток из своей чашки. — Так что вперёд. Дерзай. Признаюсь, мне даже любопытно будет посмотреть на твоё выступление в суде.

Говорит так, будто собирается в цирк сходить и повеселиться. Хотя кто я такой, чтобы его в этом обвинять? По всему выходит, это будет то ещё зрелище.

Ладно. О подводных камнях узнал. Тут я подготовлюсь. Другой вопрос — характер самой Эри. Как бы после начала ее выступления нас всех палками не погнали. Или вообще не арестовали за неуважение к суду.

Казалось бы, всё, что я хотел, узнал. Да и народу в зале стало ещё больше. Инструменты для музыкантов на небольшой сцене уже подготовили. Совсем скоро начнется выступление. Можно было, что называется, уже и честь знать, но…

У меня возник ещё один вопрос. И почему-то казалось, что сейчас наиболее подходящее для этого время.

— Вячеслав, у меня есть вопрос. Если не захотите или не сможете ответить, то так и скажите.

— Надо же, какая интересная формулировка. Признаюсь, теперь меня гложет любопытство. После подобного вступления я уже не смогу отпустить вас, так и не узнав, что именно вы хотите спросить.

— Что случилось с Викторией Громовой пять лет назад?

Стоило произнести эти слова, как любой намёк на улыбку и веселье смыло с его лица.

— Позволь спросить, в чём причина твоего интереса? — спросил он куда более серьёзным голосом.

— Что-то вроде долга, — выдал я ему в качестве ответа.

— Учитывая ответ и саму формулировку вопроса, могу предположить, что с ее супругом ты уже успел познакомиться, — сделал Молотов вывод, и я кивнул, подтверждая его догадку.

— Да.

— Но в чём состоит именно твой интерес? Личный.

— В том, что я пообещал найти ответ. А к своим обещаниям я отношусь серьезно. Проблема в том, что это оказалось несколько труднее, чем я ожидал.

— Привычка держать собственное слово — похвальное качество. — Молотов поджал губы и несколько секунд смотрел на меня.

— Я тоже так считаю. Так как? Знаете что-нибудь?

— Знать-то знаю, — вздохнул он. — Другое дело, имеет ли смысл сейчас об этом говорить?

— Уверен, что знаю номер телефона одного человека, для которого это точно имеет смысл. Всеобъемлющий, я бы сказал.

— Уверен, что мы оба знаем, о ком ты говоришь, — усмехнулся бывший адвокат. — Эх, Виктория… Её ведь предупреждали. Даже я ее предупреждал, хотя она меня и недолюбливала.

— Были с ней знакомы?

— Встречались периодически в зале суда, — ответил он. — Скажи мне, Александр, ты боишься бумажной работы?

— Я проверял архивы своей фирмы, если вы об этом.

— Очевидно, что свою работу в этот раз ты сделал не так качественно, — не согласился со мной Молотов. — Я рекомендую зайти в архив и посмотреть дело за одиннадцатое февраля…

На память я никогда не жаловался, но быстро сообразить, о каком именно деле он говорит, всё равно бы не смог. Просто потому, что архивы фирмы были огромны.

Но вот с датой таких проблем у меня не было.

— Она взяла дело за месяц до собственной смерти? — уточнил я, поняв, о чем именно он говорит. — Или нет?

Молотов лишь пожал плечами.

— Я всего лишь рекомендую проверить дела, которые ваша фирма открыла одиннадцатого февраля, — проговорил он. — Это всё, что я могу сказать. При всех моих связях, знакомствах и репутации даже у меня есть тот разумный предел, за который я не хочу заходить. Тыкать спящего в клетке тигра палкой опасно. А уж когда этот тигр на воле — опасно втройне.

— Тогда почему вы…

— Потому что у тебя есть своя голова на плечах, Александр, — пояснил он, даже не дослушав мой вопрос. — И если ты решил сам ввязаться в это дело, то можешь здраво оценить возможные риски. Или не можешь. В любом случае, решение о том, что делать дальше, принимаешь сам. Прерогатива самому выбирать свой путь — привилегия и проклятие настоящих мужчин.

— А, значит, тут ваши руки как бы чисты. — Я не смог удержаться от смешка, и Молотов поддержал меня улыбкой.

— В точку, молодой человек. В самую что ни на есть точку. О, кажется, выступление начинается…

После его слов я обратил внимание, что в зале ресторана стало тише. Свет немного приглушили, направив софиты в сторону небольшой сцены.

Когда Ева вышла, зал взорвался аплодисментами. Люди с радостью и предвкушением приветствовали ту, кого так страстно желали увидеть и, что, вероятно, даже более важно, услышать.

В зале повисла практически абсолютная тишина. Ева взяла микрофон и смущенно улыбнулась, поприветствовав людей.

А затем заиграла музыка.

И это того стоило.

Еще в прошлый раз я восхитился ее пением, так что слушать ее сейчас было подобно наслаждению. Это походило на какую-то магию. Сладкому наваждению. Я расслабленно сидел в кресле рядом с Молотовым и просто получал удовольствие. Не только от выступления, но и от самого звука ее голоса. Стоило ей начать, как эмоции людей всколыхнулись в едином ритме. Всё равно, что увидеть, как морская гладь постепенно собирается в огромную волну.

И с каждой секундой она становилась все больше и больше. Подчинялась прекрасному голосу и вторящим ему аккордам музыкальных инструментов. Уверен, что половина даже не обращала внимания, что прекрасная девушка на сцене пела о любви. В тексте песни не было ничего особенного. Простой и красивый романс. Но то, как его пели…

Оно завораживало.

— Это потрясающе, — негромко выдохнул я, после того как зал вновь взорвался аплодисментами. Почти пятнадцать минут и несколько песен пронеслись с такой стремительностью и эмоциями, что, кажется, прошло не больше нескольких секунд.

— Ее пение — все равно, что наркотик, — понимающе заметил сидящий рядом Молотов. — Каждый раз ей предлагают выступить на большую аудиторию, но она каждый раз отказывается.

— Но почему? Уверен, что билеты на ее концерт раскупили бы в течение десяти минут в день продажи.

— Потому что она сама так хочет, — хмыкнул Молотов. — Я ведь даже не плачу ей. Это… Это просто ее хобби, как она сама мне сказала. Я предлагал ей часть выручки за вечер, но она каждый раз отказывалась.

— Что совсем не мешает вам.

— Ну я же все-таки бизнесмен, — тихо рассмеялся он. — Мне надо людям зарплаты платить. И если эта прекрасная сирена желает творить свою магию в моем скромном заведении, то кто я такой, чтобы отказывать ей?

И правда. Кто бы в здравом уме отказался от подобного? Мы стукнули чашками с кофе друг об друга.

— Ладно, спасибо вам. И за советы, и за… наводку.

— Пожалуйста, Александр. Надеюсь, что она не окажется для тебя… пусть от неё не будет больших последствий.

— У всего есть последствия, — произнёс я, встав с кресла, протянул руку Молотову. — Но это будет уже мой выбор.

— Истинно так, — отозвался бывший адвокат и пожал протянутую ладонь.

Попрощавшись, я направился через зал к выходу, осторожно протискиваясь через собравшуюся толпу. В выступлении наступил перерыв, так что люди поднялись со своих мест, чтобы взять новые напитки в баре или посетить уборные. Что, к сожалению, не способствовало лёгкости продвижения. «Параграфъ» пусть и не маленький, но сейчас забит до отказа. К счастью, у стены вроде было посвободнее, так что я направился туда. Пройду по краю зала и как раз окажусь у выхода…

Когда проходил мимо одного из столиков у стены, кто-то неожиданно схватил меня за рукав пиджака.

— Саша⁈

— Лена? — удивился я, узнав в сидящей на диванчике за столиком девушке Распутину. — Ты чего тут…

— Тише! — зашипела она. — Не кричи! Я скрываюсь!

— От кого скрываешься? — не понял я.

— От кого надо, — хмыкнула она себе под нос и поправила синюю твидовую кепку.

Ладно. Стоит признать, что маскировка в самом деле ничего. Я узнал её не сразу… аж целую пару секунд потратил. Одежда простая и особого внимания не привлекает. Длинные тёмные волосы она собрала в пучок на затылке, а на голову надела твидовую синюю кепочку. Образ дополняли очки, явно со стеклами без диоптрий.

— Давай садись, — с задором сказала она, сдвигаясь в сторону на диванчике. — Сейчас самый сок будет! Ева такое приготовила, что все офигеют!

— Лен, мне…

— Саша, ну пожалуйста, — попросила она. — Ну чего я одна-то буду тут сидеть! Давай, я обещаю, что тебе понравится. Такого вообще никто не ожидает!

От её эмоций так и несло восторгом и предвкушением. Пьяным восторгом. Учитывая, что на столике стоял почти пустой бокал… да нет, какой тут вывод можно сделать-то? Персонал «Параграфа» вышколен до идеала. Ни на одном столике не было пустого бокала. Казалось, что они просто исчезали, как только напиток в них заканчивался, а вместо них магическим образом появлялся новый.

Вот и перед Еленой на столике стоял высокий бокал. Если верить остаткам содержимого и аромату от напитка, то «Лонг-Айленд».

О предстоящем событии она говорила с таким жадным предвкушением и задором, что я просто не смог отказаться. Слишком интересно стало. Да и учитывая то, как Ева пела всего несколько минут назад… в общем, мне стало любопытно, что же такого она могла придумать.

— Вот! То, что надо! — вскинулась Елена, когда я опустился к ней за столик. — Обещаю, не пожалеешь! Ух! Никто не пожалеет! Это будет её первый раз!

— Первый раз что?

— Нет! Не-не-не! Не скажу! А то сюрприз испорчу!

Сразу видно, что она пьяна. Ну, точнее, навеселе. Но это, пожалуй, не самое интересное. Оглянувшись по сторонам, я вдруг понял, что Распутина тут совершенно одна.

— Слушай, Лен, а почему ты тут…

— Так Ева же выступает! Тем более с новым репертуаром! Я не могла такое пропустить! Совсем-совсем не могла и…

— Да успокойся ты, — осадил я девушку. Та чуть ли не подпрыгивала от возбуждения. — Я не про это спрашивал. С тобой же охрана была в прошлый раз…

— А, всё нормально, — фыркнув, отмахнулась она. — Я сбежала из дома.

Сказала она это так буднично, что я, признаюсь, немного подвис, глядя на то, как Распутина пытается весело поймать губами ускользающую трубочку коктейля.

— Прости, пожалуйста. Кажется, мне послышалось. Ты сказала, что сбежала…

— Ага.

— Из дома, — уточнил я.

— Ага.

Она ухватилась за трубочку, и по пластиковой соломинке к её губам пронёсся янтарного цвета напиток.

— Зачем, Лен?

— Да потому, что достало! — вскинулась она. — Бесит. Носятся со мной, как с фарфоровой куклой. Из дома ни на шаг! Куда-то выбраться могу раз в месяц. И то не всегда отпускают. А если отпускают, то извольте взять охраны столько, что никакого веселья не получишь. А я жить хочу! Веселиться!

Последние слова она не столько прокричала, сколько тихо простонала. Но вот эмоции. Мда-а-а-а-а. У девчонки явно кукуха от такой жизни медленно поехать собирается.

Я хотел было спросить, не будет ли у неё проблем из-за этого, но не успел. Она схватила меня за руку и тут же ткнула в сторону сцены, при этом едва ли не подпрыгивая на месте.

— Смотри-смотри! Начинается! Ох, что сейчас будет! Народ такого ещё не видел.

Повернув голову в ту сторону, заметил изменения на сцене. Часть инструментов унесли, а их место заняли новые.

— Лар долго её уговаривал себя в новом жанре попробовать, — поведала мне Распутина. — Поверить не могу, что ему удалось.

А я вдруг заметил, что она как-то уж слишком близко ко мне прижалась. Настолько, что я ощущал шеей её горячее дыхание, когда она говорила.

На сцене, между тем, появилась профессиональная ударная установка. Двое мужчин вышли вперёд с электрогитарами. За их спинами женщина с басом. Принесли синтезатор, за которым уже стояла ещё одна невысокая девушка и явно проверяла инструмент.

А следом вышла Ева.

— Спасибо всем за то, что пришли сегодня сюда, — мило улыбнулась она, и зал порвался улюлюканьем. — Я знаю, что многие уже не раз слышали, как я выступаю, но сегодня я хотела бы показать вам что-то новое. Правда, не уверена, насколько хорошо получится…

И снова голос девушки заглушили радостные вопли из зала. Возможность услышать что-то новое⁈ В исполнении Армфельт⁈ Гости были в восторге. Видно, что такая реакция немало смутила Еву. Она аж покраснела.

— Ещё раз спасибо всем вам. Спасибо большое. Надеюсь, что эта часть выступления вам понравится так же, как и предыдущая. Давайте начнём…

Стоило ей это сказать, как в «Параграфе» мигом повисла абсолютная тишина. Бесконечно уважительная и красноречивая. Она показывала, насколько эти люди ценили то, что собиралась подарить им вышедшая на сцену Армфельт.

Ева ещё раз улыбнулась и, повернувшись к девушке за синтезатором, коротко кивнула.

Звон клавишных разнёсся по залу, прорезав повисшую тишину словно нож. Всего несколько нот. И снова, с чуть более низкой тональностью. А затем опять…

Пара гитаристов взяла рифы. Мощные и наполненные энергией. Агрессивные. Абсолютно незнакомые и непривычные после меланхолично-романтичных мелодий. К ним тут же подключилась стоящая чуть позади женщина на басе, добавив общему звуку вибрирующей глубины.

Ещё несколько мгновений, и в дело включились ударные. Казалось, что звуки барабанов заставили стены «Параграфа» вздрогнуть. А уж когда в унисон им гитаристы снова вдарили по струнам, то каждый, кто находился в этом зале, задержал дыхание.

И тогда она начала петь.

Это был рок. Чувственный, наполненный энергией и красотой тяжёлый рок. Что-то среднее между симфоник и пауэр-металлом. Но сколь бы красивой и прекрасной ни была музыка, выступление делала его главная звезда.

Своей энергией Ева походила на валькирию, что призывает воинов на битву. Её голос будоражил кипящую от адреналина кровь. Настолько, что люди вставали со своих мест и едва не подпрыгивали на месте. Словно находились на самом настоящем рок-концерте, а не на живом выступлении внутри заполненного людьми ресторана. Их эмоции бурлили в унисон друг другу. Вздымались вверх каждый раз, когда гитары выдавали такие запилы, что казалось, струны сейчас лопнут от напряжения.

А Ева продолжала петь. Отдавала всю себя своей публике. Люди отвечали ей тем же. И их эмоции пылали от восторга.

— Ну как? — возбуждённо прошептала мне Елена на ухо. — Скажи, что это потрясающе!

— Это потрясающе, — не стал я лукавить.

Не смог бы соврать, даже если бы захотел. Кажется, что произведенный Евой эффект был даже мощнее, чем-то, что чувствовал, когда ходил с Ларом на концерт «Гигаволка»…

Вероятно, именно по этой причине я едва не пропустил вспышку глубочайшего, практически животного страха рядом с собой…

Глава 4

Оглянулся. Даже растерялся немного. Слишком уж эти эмоции казались чужеродными на общем фоне восторга от выступления Евы.

Лишь пару секунд спустя до меня дошло, что эти ощущения исходят от вцепившейся в мою руку Распутиной.

— Лена? Что случилось?

— Нашли! — сдавленно выдавила она, глядя куда-то в дальнюю часть зала.

Проследив за её взглядом, обнаружил пару шкафов на входе. Двое крупного и крайне серьёзного вида мужчин спорили о чём-то с охраной ресторана. Я, скорее всего, даже не обратил бы внимания, но… не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно случилось.

— Ваша охрана?

Распутина кивнула. Отрывисто, словно испуганный зверёк.

— Дедушка, видимо, догадался, куда я поехала, — уныло ответила она.

— Ну что поделать, — пожал плечами.

Похоже, что кого-то вечером ждёт крайне неприятный разговор.

Распутина, видимо, думала в том же направлении. Закусив губу, она напряженно смотрела в сторону входа, где телохранители её семьи ругались с охранниками ресторана. Те явно не хотели пропускать неожиданных визитеров внутрь.

— Саша, помоги мне сбежать, — вдруг произнесла она, а её глаза загорелись решимостью.

Словами не передать мои эмоции в этот момент. Пожалуй, ничего более глупого за этот вечер я не услышу.

— Чё?

— Ну пожалуйста, Саша, — начала она упрашивать, вцепившись мне в руку и мечась глазами то в сторону входа, то опять на меня. — Я очень тебя прошу.

— Нет, Лен. Тебя же не похищать собираются. Просто домой отвезут…

Как оказалось, нет. Главная глупость вечера была ещё впереди.

— Если… если ты не поможешь мне, то я… я закричу!

— Чё? — снова не понял я.

— Да! Закричу, что ты меня домогался…

Вдох. Выдох.

— Лен, ты совсем дура? — честно спросил.

Спросил больше для проформы, так как понимал: заявление несерьезное. По её эмоциям и так понятно, что это что-то вроде шутки, рождённой на нервной почве.

— Ну не закричу, ладно! — всплеснула она руками. — Но я тебя очень прошу, пожалуйста. Если они сейчас меня тут сграбастают и домой увезут, то дед мне потом такое устроит, что я месяц сидеть не смогу. Я полгода из дома потом не выйду.

— А если сама вернёшься, то что? Всё простит и поймёт? — не удержался я от сарказма. — Лен, веди себя как взрослая. Сбежала? Молодец. Хотя нет. Фигню сделала, но ладно. Поймали? Прими поражение…

— Да не могу я это сделать! Уж лучше сама убегу сейчас и с моста в реку брошусь!

Так, а вот сейчас не понял… А, понял. Опять шутит.

Похоже, мой взгляд оказался достаточно красноречив. Выражение на лице Распутиной стало совсем жалобным. А уж когда она увидела, что ищущих её телохранителей пропустили внутрь зала, то мордашка и вовсе приобрела панический вид.

— Саша, умоляю…

— Прошу прощения, — извинилась официантка, подойдя к нашему столику с подносом в руках. — Меня попросили передать вам комплимент от заведения.

И поставила передо мной стаканчик для кофе с пластиковой крышкой. А под него положила небольшую салфетку. На салфетке синей ручкой были убористым и аккуратным подчерком написаны шесть цифр.

— Что-то мне подсказывает, что это не ваш номер телефона, — улыбнулся официантке, и та рассмеялась.

— Боюсь, что нет. Но, думаю, вы сможете найти применение этим цифрам в конце зала.

Она указала куда-то мне за спину. Глянув туда же, увидел дверь для персонала с кодовым замком.

— Выход для персонала будет в конце коридора, — добавила девушка.

Я даже гадать не стал, от кого нам такой комплимент. Взглянув на Распутину, увидел её жалобно-умоляющее выражение.

— Ладно, — сдался я. — Пошли, выведу тебя и довезу до дома.

Стоило это сказать, как её лицо расцвело.

— Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо…

— Как бы мне твоя благодарность потом боком не вышла, — проворчал я. — Пошли.

Взяв девушку за руку, встал из-за стола и потащил её следом за собой. Хотя, пожалуй, слово «потащил» тут мало применимо. Оказавштсь на ногах, Лена быстро вырвалась вперёд меня и устремилась к спасительной двери, явно торопясь покинуть заведение.

Эх, а ведь Ева всё ещё пела. Жаль, что дослушать не смогу. Новое амплуа ей явно подходит…

По пути бросил короткий взгляд в сторону углового столика. Вот ведь… А ему реально весело. Явно забавляющийся происходящим Молотов ответил на мой взгляд поднятой в молчаливом салюте чашкой с кофе.

Быстро набрав код на двери, открыл её и проскочил внутрь, затащив Распутину следом за собой. А сам думал: почему каждый раз, когда я сюда прихожу, случается какая-то невразумительная хрень? Ну ладно, ладно. Не каждый раз. Но всё равно счёт пока не в лучшую сторону. Или ничья?

Выход для персонала оказался именно там, где нам и сказали. Нажав на кнопку и толкнув дверь, выбрался на свежий воздух. Именно свежий, потому что даже хорошая система кондиционирования ресторана явно с очень большим трудом справлялась с таким количеством народа.

Прислушался и разочарованно вздохнул. Ева всё ещё выступала.

— Да ладно тебе грустить. — Распутина весело ткнула меня кулачком в бок. — Судя по тому, как её приняли, это не последний раз. Будут и ещё.

— Эти разы не будут первыми, — вздохнул я. — Ладно, пошли пройдёмся. Я нам такси вызову.

Мы через переулки обошли здание, где находился ресторан, и направились по проспекту прочь от него. Быстро забравшись в телефон, я заказал такси до имения Распутиных. Отвезу эту дурёху, а потом домой.

— Слушай, Лен, а почему…

— Почему меня на домашнем аресте держат? — угадала она мой вопрос.

— Ну, я хотел использовать несколько иную формулировку, но в целом да.

— У деда гиперопека, — недовольно пробормотала она, идя рядом со мной. — Видимо, после смерти родителей началось, хотя, может быть, и раньше.

— Раньше? — удивился я, а затем понял, что сморозил глупость. — Прости, я не хотел…

— Да ладно. — Распутина лишь пожала плечами и с грустью улыбнулась. — Не то чтобы мне было приятно об этом говорить, но… Я же своих родителей даже не знала толком. Они умерли через год после моего рождения. А деда… Он мне никогда не рассказывал, но я узнала. Оказывается, я сама едва не умерла после рождения.

— Что?

— Угу. Благо он смог помочь и вылечил меня, но утверждает, что болезнь может вернуться, хотя и не говорит, в чём причина… Блин, уже двадцать лет прошло, со мной всё отлично! Сколько можно уже трястись-то!

Хм-м-м…

Я задумался. Если её родители погибли через год после её рождения, то получается…

— Лен, прости, если вопрос покажется тебе неприятным, но ты, часом, не знаешь, как именно погибли твои родители?

— В аварии, — просто ответила она. — Редкость. Я сначала просто не могла понять, как такое произошло. Папа был целителем. Да, не таким крутым, как дед, но тоже очень сильным. А в итоге… Деда сказал, что им просто не повезло. Мы с ним навещаем их на кладбище каждый год.

Авария, значит. А Разумовские тоже, говорят, погибли в авиакатастрофе. Угу, как же. Я ведь помню, что именно мне сказала Мария. Распутины тоже участвовали в избавлении этого мира от такого бремени, как Разумовские.

Так что в версию, что родители Елены погибли в банальной аварии, я верил не больше, чем в то, что земля плоская.

А кто ещё участвовал в этом деле? Точно знаю, что это были Лазаревы. Папаша Павел точно руку приложил. Вероятно, ещё кто-то из его старших сыновей. Ещё Браницкие, но… Там уже спросить-то и не с кого. Константин этот вопрос решил самостоятельно, пустив свою семейку пеплом по ветру. Ещё в этом деле участвовали Уваровы, Адлерберги и Белинские. Ни с кем из них я знаком не был. Ну разве что вроде Уваровы присутствовали на приёме у Распутиных.

Ещё после разговора с Марией я покопался в сети. Белинские перебрались во Владивосток. Адлерберги изначально были из Иркутска и в столице практически не появлялись. Кто ещё? Давай, Саша. Вспоминай… Кажется, Мари говорила, что этой проклятой зондеркоманде помогли. Со стороны княжеской семёрки вроде Меньшиковы и Тарковские. А вот от британцев кто? Не помню… А, стоп. Помню! Лаури и, кажется, Галахады.

Что мне это даёт? А фиг его знает, если честно. Я на наследие своей семьи претендовать не собирался. Да и не осталось его, этого наследия. Всё же любопытство — штука такая. В какой-то момент понял, чтобы побыть аристократом не удалось, вот и начал проверять, могу ли я, так сказать, претендовать на возрождение рода.

Как оказалось — могу. Достаточно было доказать свои притязания по праву крови, и в целом всё. Вроде просто. Как только это сделал бы, получил бы шанс на возвращение титула и всего, что к нему прилагается…

…то есть ничего.

Угу. Почти всё имущество Разумовских уже давно было, что называется, продано с молотка ввиду кончины тех, кому оно принадлежало. Имеющиеся у них большие земли под Москвой ушли, как это ни удивительно, одной из княжеских семей. Меньшиковым, если точнее. Те, что поменьше, с небольшим поместьем, забрали себе Уваровы. Разного рода деловые активы сейчас и вовсе искать бесполезно. Вроде бы им принадлежали две компании, но спустя двадцать лет я даже информации по ним не нашёл.

В общем, сапожник без сапог. Титул бы я себе, скорее всего, вернул… А затем встаёт животрепещущий вопрос. А что дальше? Раз уж столько народа собралось, чтобы порешать вопрос с моими родственниками, то где гарантия, что они не соблазнятся подрезать последний хвост, едва я начну заниматься возвратом титула?

Правильно. Её нет. Более того, я бы не удивился, если бы меня пустили в расход сразу же, как только я вылез на свет.

Так что после короткого размышления пришёл к закономерному выводу, что нафиг оно мне не нужно — быть аристократом. Да и фамилия Рахманов мне нравилась куда больше, чем Разумовский.

Такси подъехало минут через пять. Ехать до Распутиных предстояло почти час, да и по деньгам не так, чтобы очень дёшево выходило. Блин. Надо бы уже обзавестись машиной. А то это совсем не дело.

Мы забрались на заднее сиденье, и такси тронулось. Первые минут пять я просто сидел, погружённый в собственные мысли, и раздумывал, что делать с предстоящим слушанием. Благодаря разговору с Молотовым я теперь знал о большей части возможных подводных камней, но…

Знать обо всём невозможно.

От мыслей меня отвлёк телефон. Глянув на экран, с удивлением понял, что звонит Ксюша.

— Да?

— Сашенька, можно я тебе вопросик задам?

Вот не понравился мне её голос. Совсем не понравился.

— Конечно, давай…

— Скажи мне, пожалуйста, — проговорила сестра, явно тщательно контролируя злость в своём голосе, — долго эта шаболда будет у нас жить?

Твою мать…

Хотелось буквально треснуть себя ладонью по лицу. Вполне заслуженно, между прочим. С этой поездкой к Молотову и работой я абсолютно забыл, что Эри торчит у нас дома.

Хотелось стонать и ругаться матом за собственную безалаберность.

— Что-то случилось? — задал я осторожный вопрос.

— Случилось? О да. Ещё как случилось. Когда приедешь, будешь сам кухню отмывать.

— В смысле? — не понял я.

— В самом прямом! — рявкнула сестра.

О как. Чтобы она была так зла… Что там случилось?

Так, спокойно. Ксюша умная. Вижу, что держит себя в руках. А раз так, то любая другая уже орала бы на её месте от бешенства.

— Ксюша, скажи, пожалуйста, что именно случилось, — попросил я её.

— Что именно? — зло переспросила сестра. — Дай-ка подумать, с чего бы начать? Может быть, с того, что, после того как я наконец добралась до дома и легла спать, эта дрянь разбудила меня пинком и приказала принести ей еду? Или о том, что я весь день только и слышу жалобы о том, что мы живём, как бомжи? А может быть, то, что она выкинула мои спагетти с помидорами и сыром в помойку, потому что это, видите ли, еда для «убогих нищебродов»⁈ САША, ЛИБО ТЫ ЕЁ ВЫГОНИШЬ НАХРЕН, ЛИБО Я ЭТУ ОВЦУ СНОТВОРНЫМ НАПОЮ И НАЛЫСО ОБРЕЮ!

На последних словах мне пришлось телефон уже от лица убрать, потому от её гневного крика ухо резало. Мда-а-а-а-а. Это надо же её так взбесить. И почему-то я был уверен, что озвученный ею список был далеко не полным.

— Ксюша, я домой через пару часов приеду и во всём разберусь, хорошо? Просто не пересекайся с ней…

— Да легко, — зло фыркнула сестра. — Я вообще из дома ушла.

— Что?

— Да там невозможно находиться! Саша, она ходит и ноет. Это ей не так. То ей не это. И ОНА НИХРЕНА НЕ ДЕЛАЕТ! ВООБЩЕ! Я когда готовила, попросила её последить за водой на плите, пока убиралась у себя в комнате… Да, кстати, просто для справки. Она разнесла мой шкаф с одеждой! Всё выкинуто и валялось…

— Ксюша…

— Она просто забила на то, что я попросила. Всё выкипело! Мне пришлось…

В течение следующих нескольких минут я наслаждался злыми воплями сестры. Не то чтобы не мог её остановить. Просто не хотел. Ксюша позвонила мне не столько от желания пожаловаться, сколько из необходимости выговориться. Вот такой она человек. Просто привыкла спускать пар в моём присутствии. Ну или по телефону. Редко, но случалось.

— … короче, ты меня понял, — наконец выдохлась она.

— Да, я тебя понял. Прости, что так вышло. Когда приеду, поговорю с ней. Не ожидал, что что-то подобное может произойти.

— Да уж будь добр, — вяло отозвалась Ксюша, видимо, совсем сдувшись после того, как смогла выплеснуть все накопившиеся эмоции. — Пожалуйста.

— Хорошо. Кстати, ты сказала, что не дома…

— Я пошла в ту кофейню, о которой ты говорил, — тут же сообщила сестра. — Мне надо было уйти из квартиры, или клянусь, когда ты пришёл бы домой, там в живых осталась бы лишь одна из нас.

— Убийство так-то уголовно наказуемая штука, если ты не забыла.

— А у меня адвокат знакомый есть… — попыталась она пошутить, но я тут же её осадил.

— Перебьёшься. У меня лицензии нет.

— Тогда буду давить на то, что убийство совершила в состоянии аффекта, — тут же переобулась сестрёнка. — Я ещё раз напомню: она мои спагетти в мусорку выкинула! Вместе с тарелкой!

В такой ситуации оставалось лишь признать очевидное.

— Ну, тут судья однозначно будет на твоей стороне.

— Вот и я о том же! Ладно. Напиши мне минут за десять до того, как приедешь, хорошо? Не хочу туда одна идти, а то…

— Да-да-да. Не будем дело до суда доводить…

— Вот! Ты меня понял! Сделаем всё тихо.

— Так, я не это имел в виду…

— Всё, давай там быстрее, — пропустила сестра мои слова мимо ушей. — Пойду пока поищу в сети, где тут поблизости можно лопаты купить.

И повесила трубку. Мда-а-а-а-а. Нет, ну за спагетти обидно, конечно. Ксюша их вкусно готовит.

— Что-то случилось? — тут же поинтересовалась Лена, но я только покачал головой.

— Не, всё в порядке, — соврал. Не хватало ещё о своих проблемах трепаться. — Кстати, ты будешь отвечать?

Лена недовольно посмотрела на меня, а затем на телефон в своей руке. Судя по количеству уведомлений, кто-то очень сильно хотел с ней связаться. Только Распутина так и продолжала игнорировать.

— Не знаю, — честно призналась она. — Боюсь, что хуже будет.

— Не может же быть всё настолько плохо? — предположил я. — Всё же он о тебе волнуется, Лен. Беспокоится. Я бы на его месте точно волновался.

— Да если отвечу, он, как обычно, опять ругаться начнет, — проворчала Распутина, недовольно глядя в окно.

— Ты взрослая девочка, — пожал я плечами. — Тебе самой решать.

Ехать нам ещё почти сорок минут. Даже из города пока не выехали. Поспать, что ли?

Я спокойно откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Подремлю немного, а потом…

— … Я ЖЕ СКАЗАЛА, ЧТО УЖЕ ЕДУ ДОМОЙ!

Вскрик был таким резким, что я чуть на сиденье не подпрыгнул. Открыл глаза. Всё ещё такси. Всё ещё едем по городу. Значит, дремал совсем недолго…

— Деда, пожалуйста, — продолжала причитать сидящая рядом со мной Елена. — Я же сказала, что всё было в порядке! Я всего лишь сходила послушать… Нет! Да нет же! Да… Да послушай ты меня!

Так. Что-то явно пошло не по плану. Эмоции, исходящие от девушки рядом со мной, становились всё острее и острее по мере того, как разговор заходил всё дальше. Я слышал из динамика гневный голос Распутина. И старик явно был недоволен происходящим.

— Что? Нет! Да ничего такого я не собиралась… Деда, да послушай ты меня, я всего лишь хотела… ЧТО⁈ НЕТ! С чего ты взял⁈ Я лишь… Нет… Да нет же!

Так, судя по всему, сейчас она…

— ТОГДА ИДИ ТЫ К ДЬЯВОЛУ СО СВОЕЙ ЗАБОТОЙ! — выкрикнула она, повесив трубку, и на её глазах появились слёзы. — ДОСТАЛ! Я БУДУ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ХОЧУ! ОСТАНОВИТЕСЬ!

Последний крик предназначался уже водителю.

— Лена, успокойся, пожалуйста, — попробовал я немного усмирить её, хотя и так понимал, что толку от этого будет немного. Судя по бьющим из неё эмоциям, шансы на это находились где-то в районе нуля.

— Я СКАЗАЛА, ОСТАНОВИ МАШИНУ! — зло, почти срываясь в рыдания, закричала она.

— Друг, остановись, пожалуйста, — быстро попросил я таксиста, и тот, следует отдать ему должное, тут же свернул к обочине.

Едва машина остановилась, как Распутина дёрнула ручку и выпрыгнула наружу, громко хлопнув дверью. Я успел услышать, как телефон в её руке издал звучную трель звонка…

…а затем улетел в ближайшую стену.

Мне же оставалось лишь вздохнуть. Пару секунд выжду.

— Понимаю тебя, парень, — хмыкнул таксист. — Бабы — они такие…

Даже отвечать на это не стал. Просто попросил его подождать тут и постоять на аварийке. А сам выскочил наружу.

Распутина успела отойти метров на десять, когда я её догнал.

— Лен, что происходит?

Она не стала слушать. Даже не повернулась, когда я её позвал. Пришлось взять за руку и быстро развернуть лицом к себе… для того чтобы на меня уставились два маленьких океана слёз в её глазах.

— Что случилось?

— Он на меня наорал, — чуть ли не плача, выдавила она из себя.

— Сильно наорал?

— Угу. — Она шмыгнула носом. — Очень сильно.

Блин, и что с ней делать? И я ведь почти уверен, что, находись она в нормальном состоянии, такая ерунда не случилась бы. А сейчас эмоции от выступления. Плюс алкоголь. Видимо, всё наложилось друг на друга и дало такой взрывной эффект.

— Ты телефон зачем в стену кинула?

— Ч… чего? — Она, кажется, даже на секунду растерялась.

А затем нашла лежащий недалеко от такси разбитый мобильник.

— На эмоциях, наверное, — выдавила она. — Не знаю… Саша, если я сейчас домой приеду, то всё только хуже будет! Я не хочу! Он сказал, что вообще больше никогда и никуда меня не отпустит…

— Лен, ну сама подумай, а, — попытался я воззвать к её голосу разума. — Ну сама посуди. Ты сбежала из дома. Дед беспокоится о твоём здоровье. Возможно, даже не просто так это делает. А тут ты такое вытворяешь. Да ещё и без охраны. Ну сама подумай…

— А что мне оставалось⁈ — вскинулась она в злой растерянности. — Я устала! Понимаешь⁈ УСТАЛА! Я всю жизнь сижу в четырёх стенах! Постоянно! Бесконечно! У меня даже друзей кроме Евы нет! Вообще! Какие, к дьяволу, друзья, когда я могу из дома всего раз в месяц выйти, да и то с таким количеством охраны, что ко мне никто и на пушечный выстрел не подойдёт! Я жить хочу, а не существовать! А он трясётся надо мной, будто я хрустальная! ДОСТАЛО!

Похоже, что мне сегодня везёт на женские скандалы. По опыту знаю, что тут пытаться в чём-то переубедить бесполезно. Слишком сильная эмоциональная фиксация на проблеме. Рациональное мышление тупо отключается.

— И? — задал я ей вопрос. — Что дальше?

— Чего? — не поняла она и расстроенно шмыгнула носом.

— Что дальше делать будешь, спрашиваю? Ты стоишь сейчас одна. Посреди города. Домой ты ехать не хочешь. На улице ночевать будешь?

— Ну нет, я…

— Лен, — как можно более спокойно произнёс я. — При всей моей к тебе симпатии и уважении, ты сейчас ведёшь себя как маленькая плакса.

Кажется, я не смог бы добиться более сильного эффекта даже в том случае, если бы дал ей пощёчину.

— Ч… что? — тупо переспросила она.

— Ты меня слышала, — повторил я. — Тебе сейчас плохо. Ты расстроена. Я это понимаю. Но ты не можешь вести себя… так. Что ты собираешься делать?

О, кажется, мозги заработали.

— Я… я не знаю, — честно призналась.

— Домой поедешь?

Она отрицательно замотала головой.

— Не хочу.

— Лена…

— НЕ ХОЧУ!

— Хорошо, давай я хотя бы тебя к Еве отвезу. Она твоя подруга и…

— Нет, — тут же пошла она в отказ. — Дед знает, что она единственная, у кого я могла бы остаться. Туда точно людей отправят, а они меня к деду отвезут. Не хочу…

Бывают в жизни такие моменты, когда ты чётко видишь, что совершаешь ошибку. Понимаешь, что твоя машина несётся прямо в отбойник, но по какой-то причине ничего не делаешь. Просто держишь руки на руле. Ощущаешь, как твоя нога по какой-то глупой причине начинает сильнее давить на газ… И только в последний момент осознаешь, что именно происходит.

И вот тогда уже поздно.

В эту секунду у меня было точно такое же чувство. Оно появилось в тот самый момент, когда я увидел огонь в её глазах. Я понял, что именно она собирается сказать, за миг до того, как она это сделала.

— Можно я у тебя останусь? — выдала она.

— О, ну уж нет.

— Почему⁈ Саша, ну пожалуйста…

— Лен, это ненормально! У тебя свой дом есть…

— Да не хочу я туда! Пожалуйста, всего на одну ночь. А завтра, когда он успокоится, поеду домой…

— Ты нормальная⁈ Ты свой телефон выкинула! Что твой дед подумает, когда не сможет до тебя дозвониться⁈ А⁈ Да он весь город на уши поставит…

— Не поставит! — тут же выдала она. — И…

Она прикусила нижнюю губу, явно пытаясь придумать аргумент.

— Если откажешься, то я пойду на улице ночевать! — вдруг выдала она. — Всё равно ничего больше не остаётся!

Я иронично поднял бровь.

— Шантаж? Серьёзно?

— Да, серьёзно! — насупилась Распутина. — А ты вали домой! Езжай и мучайся совестью за то, что со мной случится!

Господи, за что мне всё это? Ладно. Спокойно. Ну не может она нормально сейчас думать. Ну бывает такое.

— Хорошо, — наконец сдался я. — Поехали. Переночуешь у меня…

Даже закончить предложение не успел. Лена бросилась мне на шею и сжала в объятиях.

— Спасибо, спасибо, спасибо…

— Ага, потом поблагодаришь, — отозвался я, аккуратно сняв со своей шеи и поставив на асфальт.

Обязательно поблагодаришь.

Особенно после того, как я позвоню твоему деду, когда домой приеду, и сообщу, где ты. Да, побесишься, но так лучше. Для всех так будет лучше. Уж я точно не хочу в это вмешиваться.

Вернувшись в такси, назвал таксисту новый адрес. Тот немного поворчал, что, мол, крюк делать, но быстро тронулся с места.

* * *

Сидящий внутри микроавтобуса Дмитрий зевнул и потянулся. От постоянного сидения тело затекло. Хотелось выйти и пройтись, но подобного счастья он позволить себе просто не мог. Люди, шляющиеся по парковке туда-сюда, привлекали к себе куда больше внимания, чем спокойно стоящий микроавтобус.

— Дим, дай воды, — раздался голос сзади. — Ток бутылку не перепутай.

— Будешь мне об этом напоминать, специально перепутаю, — хмыкнул Дмитрий, взяв с пола рядом с собой бутылку с питьевой водой.

— Не было бы причины, я бы не уточнял, — отозвался Сахим.

— Да ёпт, один раз всего. Было темно, а у меня контузия была…

— Сахим говорит, что раз было, значит, было, — отозвался тот. — Долго ещё?

— Если не появится в течение часа, сворачиваемся и переносим дело на следующую неделю, — проворчал Дмитрий.

Такая себе, конечно, перспектива. Если затягивать операцию, то риск их обнаружения и последующего разоблачения возрастает в разы. А это уже, мягко говоря, неприятно. Так что лучше всё будет спланировать заново. Да, его сиятельству это не понравится, но Дмитрий хорошо знал графа Уварова. Тот был мудрым человеком и поймёт его правоту.

Наушник рации в его ухе вдруг щёлкнул.

— Шеф, кажется, едет, — сообщил один из наблюдателей.

Дмитрий моментально оживился. Лёгкой сонливости как не бывало.

— Кажется или едет?

— Только что мимо нас такси проехало. Объект, попадающий под описание, внутри. По-моему, с какой-то девкой приехал.

Дмитрий тихо выругался. Это нехорошо. Лишние свидетели — это всегда плохо. Ладно. Не страшно. Их следов тут всё равно не обнаружат.

— Действуем, как планировали. Следите за полицейскими частотами.

— Понял.

— Сахим…

— Я слышал, — отозвался стрелок. — Готовлюсь. Что с ветром?

— Сейчас.

Дверь фургона приоткрылась на десять сантиметров. Сахим быстро развернул установленную на кронштейне винтовку так, чтобы ствол смотрел точно в приоткрытую щель. Сам же ствол не будет торчать наружу, и его даже при всём желании нельзя будет заметить, а глушитель скроет часть звука от выстрела и дульную вспышку. Жаль, но с хлопком от преодоления пулей звукового барьера они ничего поделать не смогут. Дмитрий предлагал взять дозвуковые патроны, но Сахим наотрез отказался. Выстрел и так непростой, так что лучше не рисковать.

Быстро узнав скорость ветра около зданий, между которыми предстояло пролететь пуле, и рядом с тем местом, где ей предстояло поразить цель, Дмитрий сообщил информацию Сахиму.

— Отлично. Проблем не будет, — довольно кивнул тот, внеся небольшую поправку на прицеле с помощью колёсика регулировки.

Идеально смазанный затвор винтовки скользнул назад, а затем вернулся на своё место, подав патрон в патронник.

— Готов к стрельбе, — доложил Сахим. — Цели не вижу.

— Жди, — приказал Дмитрий, наблюдая за тем местом, где находилась парадная, и нажал на кнопку рации. — Внимание, где цель?

— Их машина остановилась, — тут же сообщили ему. — Они метров двести не доехали.

Сердцебиение Дмитрия тут же ускорилось. Их раскрыли? Они что-то поняли⁈

— Нас заметили? — спокойно спросил он.

— Вроде нет, — донёсся голос из рации. — Вижу, как цель вышла из машины. Сейчас с девушкой идёт к дому. Вроде никаких признаков того, что нас раскрыли.

— Понял. Продолжаем.

Взяв мощный бинокль, Дмитрий осмотрел то место, где должна была пройти цель… Вот он. Идёт вдоль дома к парадной с какой-то девушкой. Молодая. Из-за кепки Дмитрий не мог рассмотреть лицо, да и шла она, прикрытая от него фигурой парня.

Дмитрий вздохнул. Эх, похоже, вечер у этой девчонки будет явно не таким приятным, как она, должно быть, того ожидала.

— Вижу его, — послышался голос из глубины фургона.

— Сможешь его достать?

— Без проблем.

В тишине раздался тихий щелчок предохранителя.

— Он у меня на прицеле.

— Тогда действуй.

Сахим выждал ещё две секунды… и выстрелил.

Глава 5

— Приехали, — сообщил таксист, выдернув меня из лёгкой полудрёмы.

Опять. Снова задремал. Похоже, что напряжение после последних событий наконец начинало давать о себе знать. Постоянно хотелось спать. Надо будет взять и хоть раз использовать выходной по прямому назначению и выспаться. Вот так, чтобы всласть. Без будильников и всего прочего. Просто сладкий роман между мной и подушкой.

Но, что забавно, я такой не один оказался. Елена бессовестно дрыхла у меня на плече. Похоже, она не выдержала тех эмоциональных потрясений, что свалились на неё за последний час.

— Эй, просыпайся, соня, — мягко растолкал девушку. — Мы приехали.

— Э… чего… куда?

Распутина заморгала и сонно завертела головой, видимо, пытаясь сообразить, где именно оказалась.

— Дома у меня. Ну почти, — ответил я, выбираясь наружу из машины и подав Лене руку. — Вон, тот дом.

— А чего тогда тут остановились? — недовольно забурчала она, выбравшись следом за мной из машины.

А ведь правда. Удалить эту точку для остановки из приложения, что ли?

— Да так, не бери в голову. Люблю пройтись, чтобы кровь в теле разогнать.

Достав мобильник, написал сообщение Ксюше, чтобы шла домой. Кофейня находилась недалеко, так что долго ждать её не придется. Вот домой все вместе и поднимемся.

Не прошло и десяти секунд, как сестра прислала улыбающийся смайлик. Значит, уже идёт домой. Ну и славно, а то я…

Что-то не так. Это понимание пришло ко мне настолько резко, что я чуть не растерялся. Вот шёл к дому и прямо ощущал — что-то было очень и очень не так. Казалось бы, вроде ничего особенного, но…

Быстро просканировав окружающую местность на предмет чужих эмоций, начал искать эту псину. Ну почему проклятый блохастый засранец решил вдруг именно сейчас свою морду высунуть из той дыры, в которой прятался⁈

Едва я это сделал, как сразу же понял, что ошибся. Очень сильно ошибся. Обнаруженные мною эмоции вообще не походили на те пусть и несколько разумные, но всё-таки животные инстинкты, что излучал харут.

Более того. Их было много. И самый ближайший… Я повернул голову и посмотрел в сторону стоящей напротив входа в мою парадную машины. Тёмно-синий четырехдверный седан. Неприметный. Только вот стоял вдали от ближайших фонарей, которые помогли бы разглядеть силуэты сидящих в салоне людей.

Что самое паршивое, кто бы ни сидел внутри машины, они увидели, что я смотрю их сторону. Чтобы это понять, мне даже не нужно для этого было видеть их лица. Хватило эмоций, что я ощущал.

— Погоди, Лен, — внезапно остановил я её и остановился сам. — Каже…

Что-то со свистом пролетело прямо передом мной и ударило в стену здания с такой силой, что оставило в ней небольшую дыру. Откуда-то издали долетел отдалённый хлопок, похожий на приглушенный раскат грома.

— Это что сейчас такое было? — удивлённо захлопала глазами Распутина.

* * *

— Ты промазал⁈ — шокированно воскликнул Дмитрий. — Сахим, что за…

— Засранец почему-то резко остановился, — прорычал стрелок, быстро дёрнув затвор винтовки назад.

Блеснувшая в свете установленных на парковке ламп латунная гильза вылетела из патронника и со звоном упала на пол фургона. Её место тут же занял другой патрон, как только затвор скользнул назад. Сахим не глядя поднял пустую гильзу с пола и сунул в карман.

— Подожди, сейчас я его достану… Сука! Он вне зоны стрельбы!

Дмитрий уже и сам это видел. Наблюдал за происходящим в бинокль. Еще никогда он не видел ничего подобного. Парень должен был быть мёртв! Стопроцентно! Пуле требовалась всего одна секунда на то, чтобы преодолеть расстояние от среза ствола до своей цели и отправить парня на тот свет.

Но тот каким-то невероятным образом остановился прямо в ту секунду, когда Сахим нажал на курок. Дьявольски идеальный расчёт времени. Всего один-единственный несделанный шаг, но его хватило, чтобы спасти парню его жизнь.

Казалось бы, нет проблем. Сахиму достаточно было сделать ещё один выстрел, но…

— Дим! Ты видишь это⁈

— Да…

— Что за срань там происходит⁈

Дмитрий и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Прямо на его глазах стоящий на парковке возле дома седан рванул прямо на парня. Всё выглядело, как какой-то бред. Скрытый в темноте салона водитель нажал на газ, и машина сорвалась с места.

Случившееся заметил не только он. Рахманов тоже успел увидеть несущуюся на него угрозу. Схватил девушку в охапку и бросился в сторону. Вместо него успевшая набрать скорость машина протаранила другой автомобиль, что находился за спиной Рахманова.

А когда наружу выбрались люди с оружием, Дмитрий окончательно потерял в происходящем хоть какой-то смысл.

— Что делаем? — тут же по-деловому спросил Сахим.

— Жди момента и стреляй снова, — отдал приказ Дмитрий, прилипнув глазами к окулярам своего бинокля.

Похоже, что парнишка успел насолить не только им. Может быть, оно даже и к лучшему. Если его грохнут другие, им не придётся даже руки марать.

Но своих людей следует предупредить…

* * *

Грохот сминаемого металла и бьющегося стекла смешался с паническим криком Елены мне прямо в ухо. Машина влетела в стоящий небольшой хэтчбек за нашей спиной. Благо я успел вовремя убрать нас с пути взбесившегося автомобиля.

— Вставай быстрее, — крикнул я ей, вскакивая на ноги и рывком поднимая девушку вслед за собой.

Причины не тратить время попросту имелись. Аж сразу три причины, что вылезли наружу из попытавшейся сбить нас машины. И все трое держали в руках пистолеты.

Тот, что находился на водительском сиденье, ближе всех ко мне, направил пистолет прямо мне в лицо. Точнее, попробовал. Даже не пытаясь бежать, я со всей силы пнул дверь ногой, и та ударила мужика в живот, сбив ему прицел. Выстрел бесполезно ушёл куда-то вверх.

Времени на раздумья не оставалось совсем. Скрытый в артефактном кольце меч появился в руке, кажется, раньше, чем я умел об этом подумать. Так что просто ткнул оружием перед собой.

В любой другой ситуации это не дало бы мне примерно… да ничего бы не дало. Из столь близкого положения, да ещё и без нормального замаха. Остриё меча, скорее всего, даже кузовную панель двери не проткнуло бы.

Но стоит взять в руки артефактный клинок, способный резать почти что угодно, как ситуация быстро меняется. И меняется кардинально. Кончик лезвия прошёл через дверь, как нож сквозь масло, и вышел с той стороны, вонзившись моему противнику прямо в живот. Ещё один пинок по двери, и раненый мужчина выронил пистолет, когда его руку зажало между кузовом и рамой двери.

Всё происходящее показалось мне чем-то долгим, словно вся эта куча действий заняла минуту или даже больше. Но на самом деле пистолет был в моей руке примерно через четыре или шесть секунд после того, как одна машина протаранила другую.

А ещё через одну я уже выстрелил в других «визитёров». Кажется, даже попал. Ага. В их же машину. Пуля бесполезно отрекошетила и улетела куда-то в сторону. Зато заставил засранцев спрятаться за машиной, как за укрытием, чем выиграл нам немного времени.

— Что происхо…

— Молчи! — рявкнул я и за руку потянул девушку следом за собой за ближайшую машину.

Как оказалось, сделал это очень даже вовремя. Хлопок выстрела — и пуля снесла с неё боковое зеркало. Похоже, что напугались они не так сильно, как я на то рассчитывал. А не поторопись я, на месте несчастного зеркала оказалась бы моя голова. Малоприятная перспектива так-то.

— Саша, что происходит⁈

— Четверг, — зло отозвался я. — Не поднимай голову.

Крепко держа Лену за руку, побежал вдоль припаркованных машин. А сам думал. Что за чертовщина тут происходит⁈ Кто они такие?

Хотя, кажется, на последний вопрос у меня имелось что-то вроде ответа. Ладно. К дьяволу. Сейчас надо быстро добраться до дома и…

— Саша!

У меня в этот момент сердце удар пропустило. Ксюша вышла из-за угла дома и пошла в моём направлении. За спиной небольшой рюкзак, а в правой руке пакет с эмблемой кофейни.

Она же понятия не имеет, что здесь происходит…

— Ксюша! Беги отсюда! — заорал я и увидел, как на её лице загорелось непонимание.

А ещё я вдруг понял, что слишком поздно.

У стоящей в нескольких метрах слева от неё машине открылись двери. Наружу выбралось четверо мужчин в неприметной одежде. Один из них поднял руку с пистолетом…

Я даже не думал особо. Да там и времени не оставалось. Просто призвал в руку меч и со всей силы швырнул его вперёд.

Вращающийся, словно бешеная мельница, серебристый клинок прорезал воздух и разрезал нападающего… да хрен там! Я не Дункан Маклауд, чтобы такие трюки откалывать. Железка просто пролетела сбоку от направившего на сестру оружие мужика без какого-либо вреда для последнего. Правда, лезвие прорезало крышу машины с такой лёгкостью, словно та была сделана из фольги.

Чем этих тварей изрядно напугало.

— БЕГИ! — заорал я, и в этот раз сестра уже не раздумывала. Видимо, тот факт, что родной брат в людей острым железками швыряется, выглядит как достаточно веский аргумент прислушаться к его словам. Сестра кинулась в сторону нашего подъезда.

А вот мы с Еленой такого счастья оказались лишены. Слишком далеко. И не только до нашей парадной, а вообще до любого мало-мальски нормального укрытия…

Свистнувшая у меня над головой пуля быстро подсказала, что времени на раздумья не то чтобы много. Вообще времени нет. Так что тут в силу вступает главный инстинкт — бей или беги.

— Давай за мной, — приказал я Распутиной и, вновь схватив за руку, потянул следом за собой в сторону раскинувшегося напротив нашего дома сквера.

Она вдруг вскрикнула и споткнулась. Едва не упала, но я успел подхватить её под руку. Только кепка с головы слетела.

Удивительно, но Лена едва не обернулась, чтобы её поднять.

— Ты издеваешься⁈ — рявкнул я, когда увидел, как она повернулась. — Беги давай!

* * *

— Да что за чертовщина там творится? — прошептал Дмитрий, глядя на происходящее около дома.

То, что с их стороны предполагалось как обычное и тихо устранение, теперь превратилось в перестрелку, шум от которой слышали, должно быть, во всём районе.

— Сахим?

— Только не тогда, когда он мечется, как в задницу ужаленный, — покачал головой стрелок.

Дмитрий тихо выругался и продолжил наблюдать за происходящим в бинокль.

Ладно. Парень был неплох. Не в плане своих боевых качеств. Тут он полный профан. Но решения принимал быстро, этого у него не отнять. Многие на его месте вообще бы застыли на месте. Прямо, как олени в свете фар несущегося на них грузовика. И с точно такими же последствиями для своих жизней. А этот нет. Все чётко делал, чтобы спасти себя и защитить девушку.

Вот их цель бросилась в сторону от дома к дороге и потянула за собой подружку. Неизвестные нападающие ринулись следом за ними. Кто-то даже пытался стрелять на бегу из пистолетов.

Дилетанты. Дмитрию стоило больших усилий не скривиться в отвращении. Ну кто же так делает⁈ Нет бы занять нормальную и уверенную стойку, поймать цель на мушку и выстрелить. Так нет же. Эти кретины бежали вслед за ним и стреляли. Разумеется, в «молоко».

А нет. Вон, одна довольно близко прошла. Дмитрий успел заметить, как девушка дёрнулась и чуть не упала, но Рахманов успел подхватить её под руки и быстро утащить следом за собой…

— ТВОЮ МАТЬ!

Он даже не смог понять, прошептал это или выкрикнул. Слова вырвались из него в ту же секунду, когда, кажется, в его кровь выплеснулся годовой запас адреналина.

— САХИМ! ВАЛИ ИХ! — резко приказал начальник охраны графа Уварова и схватил рацию, чтобы предупредить своих людей.

— Кого?

— ВСЕХ, МАТЬ ЕГО! ВАЛИ ВСЕХ, КТО СТРЕЛЯЕТ В РАХМАНОВА!

Что приятно, Сахим переспрашивать не стал. Бывший профессиональный военный, он просто исполнил приказ. Без вопросов и раздумий. Раз начальство сказало валить всех, значит, на то была причина.

Винтовка чуть повернулась на идеально смазанном шарнире и выстрелила. Затем ещё раз. И снова. Сахим правильно понял тон своего шефа. Раз последовал такой приказ, значит, на маскировку можно наплевать.

Затвор скользнул назад, а затем вернулся на место. И в тот же миг курок ударил по бойку. Проколотый капсюль воспламенил порох внутри гильзы, и пуля триста восьмого калибра унеслась по стволу, закрученная выверенными до микрона нарезами внутри винтовки.

Секунда — и один из последних мужчин, что почти успели добежать до сквера, дёрнулся и завалился назад, когда разогнанная до скорости в семьсот тридцать метров в секунду пуля ударила его в грудь, точно в центр массы.

За те секунды, что у него оставались, Сахим успел сделать четыре выстрела и снять двоих из шести бегущих следом за Рахмановым людей. Учитывая расстояние и то, что на прицеливание и последующую стрельбу у него оставалось всего три с половиной секунды, более чем достойный результат.

— Всё, скрылись за деревьями. Не вижу целей, — деловито доложил он, и Дмитрий кивнул.

Быстро нажав кнопку на рации, он вызвал остальных.

— Внимание всем, смена задачи, повторяю: смена задачи! Нужно найти и защитить девушку, которая приехала вместе с целью. Всё остальное не важно! Поняли? Любой ценой! Найти и защитить!

Дмитрий узнал её. Он видел её всего несколько раз, когда сопровождал графа во время его визитов к Распутину, но на память на лица никогда не жаловался.

Если Елена Распутина погибнет во время их работы, то им всем не сносить головы.

Сахим не успел подобрать с пола фургона все отстрелянные гильзы, а машина уже завела двигатель и тронулась с места…

* * *

Ксюша ворвалась домой, швырнув вещи на пол. Телефон оказался у неё в руках в ту же секунду. Пальцы судорожно начали набирать номер полиции…

— Эй, ты мне поесть принесла или нет? — раздался из комнаты брата презрительный и наглый голос.

Эри вышла в коридор в белье и одной из футболок брата. Платиновые волосы, явно недавно вымытые, завёрнуты в полотенце.

Ей хватило одного короткого взгляда на лицо Ксении.

— Что случилось? — требовательно спросила альфарка.

Ксюша даже внимания на неё обратила, прижав к уху телефон и слушая короткие гудки. Слава богу, что ответили быстро.

— Отделение полиции рай…

Тонкие, но чудовищно сильные пальцы сжали её запястье. Эри резко и грубо развернула Ксению к себе лицом.

— Что происходит⁈

— Там какие-то люди… — отрывисто произнесла она. — Они напали на Сашу и…

Выражение на лице альфы изменилось моментально. Не говоря больше ни слова, она просто развернулась и пошла в принадлежащую Ксении комнату, по пути сдёрнув полотенце с мокрых волос и бесцеремонно швырнув его на пол.

— Стой! — вскрикнула Ксюша, бросившись следом за ней. — Что ты…

Для неё это оказалось уже слишком. Прямо на её глазах Эри открыла дверь небольшого балкона в её комнате и вышла наружу…

А затем просто перемахнула за ограждение и спрыгнула вниз. С девятого этажа.

— Девушка, вы тут? Вы меня слышите? — тараторил голос из динамика, но Ксюша даже внимания на него не обратила.

Вместо этого она бросилась к ограждению балкона в тот же миг, как услышала страшный удар под своими окнами. Как бы эта дрянь её ни бесила, но старшая Рахманова никогда не была жестоким человеком. И уж точно не могла просто так принять тот факт, чтобы кто-то взял и свёл счёты с жизнью прямо на её глазах.

От того дальнейшая картина показалась ей ещё более сумасшедшей.

Пролетев девять этажей вниз, стройная женщина в одних трусиках и футболке приземлилась ногами прямо на крышу одного из стоящих под домом автомобилей, промяв её чуть ли не до самого асфальта. Во все стороны полетели осколки выбитых стекол.

Будто ничего не случилось, Эри просто сделала шаг и босиком сошла на асфальт. Покрутила головой. Нашла взглядом сначала лежащие на дороге между домом и сквером трупы, а затем направилась к скрючившемуся рядом с разбитой машиной мужчине.

Кажущаяся хрупкой женщина схватила его за горло и подняла над землёй. С высоты девятого этажа Ксюша ни за что не смогла бы услышать, что именно она спросила, но всего через несколько секунд мужчина неподвижной грудой упал обратно, а альфарка бросилась в сторону сквера.

Хотя, пожалуй, слово «бросилась» мало подходило к тому, что произошло. Силуэт Эри размазался в воздухе и едва различимой стрелой унёсся в сторону деревьев.

Глава 6

— Больно… Саша, очень больно…

— Потерпи, — приказал ей. — Дай мне посмотреть.

Разорвав окровавленную штанину, осмотрел её ногу. Почти сразу у меня отлегло от сердца. Шальная пуля прошла по касательной, оставив лишь уродливую, но неглубокую рану на правой голени. Видимо, поэтому Лена и споткнулась, а шоковое состояние и адреналин не дали сразу почувствовать боль.

Сняв галстук, следом достал из нагрудного кармана пиджака платок, пару раз свернул его. Прижав к ране, наложил сверху импровизированную повязку. Да, не бог весть что, но и этого пока хватит. Эх, где Виктор, когда он так нужен?

— Ничего страшного, — успокоил практически плачущую девушку. — Рана не страшная, не переживай. Всё будет с тобой в порядке…

— Саш, что происходит…

— Я и сам бы хотел это знать, — честно признался.

Достал из трофейного пистолета магазин и взглядом пересчитал патроны. Аж целых девять штук осталось. Мда-а-а. С моей меткостью тут особо не разгуляешься. Вставил его обратно в рукоять и засунул пистолет за пояс.

И? Что делать? Ситуация дерьмовей некуда. Сколько их там было? Кажется, в той машине трое, и ещё трое вылезли из второй. Или четверо. Вроде всё. Кто они вообще такие? Ответа на этот вопрос у меня почему-то не имелось, хотя, конечно, очень бы хотелось. Только догадка.

Впрочем, сейчас это не так уж и важно. Проблема в том, что ответы мне сейчас ничем не помогут. А вот что может помочь…

Сконцентрировавшись, попытался уловить эмоции людей вокруг.

Это оказалось не так уж и просто. Особенно с учетом того, что прямо рядом со мной граничащим с паникой страхом полыхала Распутина. Потратив пару секунд, чтобы отделить её эмоции от прочих, начал искать… вот они! Четыре источника. Нет! Пять.

Видимо, гадов всё же было больше. Настороженность. Растерянность. Даже немного страха. А ещё жгучая, как расплавленное стекло, смесь из злобы и ненависти.

Последний источник эмоций выглядел опаснее всех. Жаль, я не мог точно определять расстояние и место, только общее направление, откуда шли эти эмоции. Но сейчас будет достаточно и того, что есть.

Что мы имеем? Я гулял по этому скверу. Знаю, что метров через сто небольшой пруд. Источники эмоций чуть расходились в стороны, пусть и несколько разрозненно, но всё-таки двигались в нашем направлении. Благо высаженных деревьев и ночной темноты более чем достаточно, чтобы немного прикрыть нас. Главное, не подходить к освещенным дорожкам, тогда могут не заметить…

Раздавшийся в темноте выстрел прозвучал для меня подобно грому в ясный день. Прилетевшая из темноты пуля вырвала кусок коры у того дерева, рядом с которым я стоял. Разлетевшиеся в стороны острые щепки болезненно ужалили лицо.

— Чтоб вас, уроды! — прошипел я от боли, одновременно с этим подхватив Елену под руку. — Быстрее, нужно уйти отсюда.

Угу, как же. Она и трёх шагов сделать не смогла. Упала на траву со болезненным стоном.

— Саша, я не могу, очень больно! — заплакала Распутина.

Быстрого взгляда на окровавленную ногу хватило, чтобы понять: далеко она с такой раной не уйдёт. Да, выглядела она не страшно, да и кровопотеря вроде не большая, но болеть должна была просто адски. Лицо Распутиной побледнело. Девушка явно сдерживала себя, да только надолго ли её хватит?

И что мне делать? Если верить моим способностям, то эти сволочи приближались и делали это до отвратительного быстро. А далеко я так с ней уйти не смогу.

Значит, вариант один. Оглянувшись, я нашёл максимально подходящее дерево.

— Что ты делаешь?

Отвечать я не стал. Просто поднял Распутину на руки и за пару шагов отнёс к выбранному дереву, положив девушку между толстых корней.

— Лежи здесь.

Стоило мне это произнести, как на её лице появилось выражение дикой паники.

— Нет! Нет-нет, не бросай меня тут, пожалуйста, Саша, умоляю, я…

— Да не собираюсь я тебя бросать, дурында, — прошипел. — Совсем глупая, раз такое подумала? Настоящие мужчины женщин за спиной не оставляют. Просто веди себя как можно тише и постарайся не привлекать к себе внимания, хорошо? С остальным я сам разберусь.

Уф-ф-ф! Молодец, Саша! Крутой! Сам он разберётся. Интересно, как?

Правда, все эти вопросы я вслух задавать не собирался, сохраняя на лице спокойное и уверенное выражение. Не хватало ещё, чтобы у Лены началась истерика, хотя я за это её винить бы не стал. Уж больно резко эта домашняя птичка окунулась в подобное дерьмо. За то, что она до сих пор не билась в паническом ужасе, ей следовало отдать должное.

— Поняла меня? Просто постарайся быть как можно тише, хорошо? — повторил я. — Вернусь, сразу, как всё закончится.

Она отрывисто кивнула, но… всё равно пришлось чуть ли не силой разгибать её пальцы, что вцепились в рукав моего пиджака.

Наконец освободившись, я пригнулся и побежал в том направлении, откуда шли преследователи. Прошло не больше минуты, прежде чем я ощутил одного из них. А секунд через тридцать и увидел. Невысокий мужчина осторожно шёл по скверу между деревьев, водя из стороны в стороны пистолетом. На голове что-то вроде кепки, если не ошибаюсь. Козырёк плотно надвинут на глаза и частично скрывает лицо…

В другой ситуации, наверное, я бы расстроился. Но сейчас вокруг темно настолько, что я толком даже его лица разобрать не мог. Просто очерченный силуэт посреди деревьев. Расположенные вдоль дорожек фонари лишь чуть-чуть помогали. А без нормального зрительного контакта моя способность не сработает.

Ну и чёрт с ней. Если полагаться всю жизнь на одно и то же, только больнее будет, когда оно тебя подведёт.

Пригнувшись и продолжая отслеживать источники эмоций вокруг себя, пошёл в обход. Осторожно, стараясь двигаться как можно медленнее, перебежал от одного дерева к другому.

Итак, вроде бы даже план у меня есть, но какой-то он… хиленький. Не внушает оптимизма. Как и вся ситуация в целом. С другой стороны, даже придуманный на коленке вариант казался мне куда лучше, чем просто сложить лапки кверху и лечь помирать.

Подняв пистолет, прицелился в тёмный силуэт. Предохранитель уже снят. Его я проверил заранее. Помню, как кто-то говорил мне, что стрелять в голову — выбор идиотов. Мастера и те, кто хотят куда-то попасть, всегда целятся в центр массы.

Вдох. Выдох. Палец потянул за спуск…

Что-то ударило меня в левое плечо раньше, чем я сам успел выстрелить. С такой силой, что мне сначала показалось, будто меня лошадь в плечо лягнула. Следом до меня докатилось разнёсшееся над сквером эхо выстрела.

Мужчина, которого я выбрал своей первой целью, резко обернулся на звук выстрела, а затем, кажется, наконец заметил меня. Сжимающая оружие рука начала подниматься в мою сторону.

Я оказался быстрее.

Пистолет в правой руке рявкнул трижды. Первая пуля прошла мимо, зато оставшиеся две попали точно в грудь, и мужик рухнул на землю. Откуда-то сбоку началась пальба. Я слышал, как пули проносились у меня над головой и попадали в деревья или просто улетали куда-то в темноту. Стараясь не подниматься, перекатился за дерево.

Господи, как же это больно. Должно быть. Не знаю. Я не чувствовал. Просто видел дыру в левом плече. В кино герои таких ран порой даже не замечают и продолжают отстреливаться как ни чём не бывало…

Я же на миг застыл в ужасе, когда понял, что левая рука вообще не двигается. Просто повисла бесполезной плетью. Я даже пальцев не чувствовал, что меня, признаюсь, жутко напугало. Только через секунду дошло, что дело в шоковом состоянии.

Сбоку хрустнула ветка. Резко обернувшись на звук, я выстрелил куда-то в темноту. Понятия не имею, попал или нет… А нет. Судя по сдавленному стону и ругательствам, всё-таки попал.

— Где он⁈

— Я видел вспышку у деревьев…

— Этот выродок попал в меня! Он попал в меня! Я…

— Завали хлебало! — рявкнул знакомый мне голос. — Найдите его!

Стоп. Я же уже слышал его. Только где? Мозг принялся работать. Забавно, но мысли в этот момент казались мне какими-то… слишком острыми. Чересчур чёткими. Видимо, адреналин. Так что вспомнил я быстро. Даже то, где уже его слышал.

Так. Они всё ближе. Ощутил, как подходят. Надо как-то свалить отсюда. Попытался встать, но голова закружилась, а в левой руке появилась пульсирующая боль. Она накатывала волнами, с каждой секундой становясь всё сильнее. Ощущение такое, будто кто-то заснул мне в плечо стальной гвоздь и теперь развлекался тем, что медленно нагревал его, доводя до белого каления.

Со стоном поднялся и шустро перебежал за другое дерево, стараясь держаться подальше от слабых пятен света, что падал сюда со стороны освещавший дорожки сквера фонарей…

— ВОТ ОН! ОН ТУТ!

Практически сразу же засверкали вспышки выстрелов. Грохот пистолетов сплелся практически в непрерывное стаккато. Спиной чувствовал, как толстый дуб, за которым я скрылся, ловил один бешено быстрый кусочек свинца за другим.

— Обойдите его! — приказал знакомый мне голос.

Ага. И ведь правда начали обходить.

Два источника эмоций двигались в стороны от меня. Только вопрос времени, когда они наконец встанут так, что никаких преград между мной и ними уже не будет, и тогда… сколько там у меня патронов осталось? Вроде всего четыре? Или пять? Быстро достал магазин и проверил. Пять штук. И вроде ещё один в стволе. Чёт как-то маловато…

Ситуация вдруг изменилась.

Заметил его не сразу. Во всём происходящем новый источник эмоций сильно терялся, стремительно приближаясь к нам с дальней стороны сквера. Зато я точно знал, кому именно он принадлежал.

Тёмная, практически не различимая на фоне ночного сквера туша прыгнула вперёд, оттолкнулась лапами от ближайшего дерева и влетела прямо в одного из нападающих. В ту же секунду окружающий меня мир взорвался воплями боли и животного рычания.

Появившийся как чёрт из табакерки харут вцепился в свою добычу и начал рвать её когтями и клыками.

Извернувшись, словно уж, я резко высунулся из-за дерева и выстрелил дважды. Благо благодаря своей силе знал, в каком направлении будет стоять противник. Мужчина явно не остался равнодушным к тому, что его товарища сейчас пропускали через живую мясорубку, и отвлёкся. Одна из пуль ударила его в плечо. Вторая поразила шею, вызвав настоящий кровавый фонтан из разорванной артерии.

Крики за моей спиной захлебнулись и затихли. Следом за ними раздалась целая канонада выстрелов и злобное рычание.

Осталось всего трое. Один палил куда-то, видимо, стараясь попасть по петляющему между деревьев псу, а ещё двое… бежали прямо ко мне! Если я ничего не путаю, то они сейчас…

Я вскинул руку с оружием одновременно с выскочившими из-за ствола дерева противниками. Мы уставились друг на друга. Я выстрелил в одного, попав куда-то в живот, уронив мерзавца на землю.

Хорошо, конечно, да только во второго выстрелить не успел. Что-то врезалось в направившего на меня пистолет мужчину в спортивном костюме. Влетело в него с такой силой, что тот с визгом улетел в сторону ближайшего дерева и неподвижной изломанной куклой сполз на землю.

При этом он всё ещё был жив! Даже попытался подняться на руках.

Да только неожиданно возникшая над ним девушка в одних трусах и футболке впечатала его кулаком в землю… А нет. Она, похоже, просто рукой пробила ему грудь через спину…

Услышав шуршание рядом с собой, заметил, что раненный парой секунд ранее мужик пытается встать. Попытался. Не получилось. Злая зверюга запрыгнула на него сзади, вжав лапами в землю. Вцепившись пастью в загривок, харут принялся трясти своей добычей, как бультерьер трясёт пойманную за шкирку крысу.

Мужик даже взвизгнуть разок успел перед тем, как псина перехватила его пастью за шею и сломала её одним укусом.

От раздавшегося вдалеке женского вопля у меня кровь в жилах застыла.

Не обращая внимания на всё возрастающую боль в плече, бросился туда, где оставил Елену. Только всё равно понимал, что не успею.

— СТОЯТЬ! — рявкнул до отвратительного знакомый мне голос.

Пришлось остановиться.

Точно он. Высокий. Хорошо сложен. Я попытался вспомнить, как его звали, но не смог. Тупо забыл имя. Только фамилию. Лебедев вроде бы. Именно его брата я убил в той лаборатории.

— Саша, я… — попыталась, что-то сказать Елена, но её тут же грубо прервали.

— РОТ ЗАКРОЙ, СУКА! — приказал он, держа исходящую слезами девушку за волосы одной рукой, а второй направив пистолет ей в шею.

— Отпусти её, — приказал я с помощью Реликвии, поймав его взгляд.

— Перебьёшься, — неожиданно выплюнул он.

Так, вот сейчас не понял⁈ Я же вижу его… хотя стоп! Что с его глазами…

Лебедев же явно захотел тут же ткнуть оружием в мою сторону, но замер, так и не оторвав оружия от горла Елены.

Из-за деревьев слева от меня медленно вышел харут. Блин, я уже и забыл, какая эта скотина здоровая. Побольше ротвейлера будет. Про жуткую и вытянутую полную зубов пасть и четыре глаза я вовсе молчу. Так ещё и морда в крови измазана.

— Ну, грохнешь ты меня, — морщась от боли в плече, сказал ему. — А что дальше? Её пристрелишь? Так тебя этот злобный магический чебупель съест.

Для наглядности ткнул рукой в сторону злобно рычащей псины… И эта скотина тут же огрызнулась на меня своим басовитым лаем. Ладно, похоже, мы не совсем друзья.

— Кажется, ты бесишь его точно так же, как и меня, — усмехнулся Лебедев. — Так что не думаю…

— Подумай ещё раз, — перебил его женский голос.

Эри подошла ко мне. Растрепанные мокрые волосы дрожали на лёгком ветру. Моя майка, как и вся её левая рука, перемазана кровью.

— Хочешь, я ему прямо сейчас голову оторву? — равнодушно спросила она.

Судя по всему, совсем не праздный тон вопроса подействовал достаточно сильно. Ствол пистолета вжался в шею Распутиной с такой силой, что она хрипло застонала от боли.

— А сделать это так, чтобы девушка не пострадала, ты можешь? — негромко спросил я в ответ.

— А мне есть до этого дело? — задала Эри риторический вопрос.

— Мне есть, — холодно произнёс я, стараясь не морщиться от распространяющемуся по левой руке жгучему огню боли. С каждой секундой становилось всё хуже и хуже.

— Не факт, — недовольно проворчала она.

— Значит, не надо…

— СУКА, ДОЛГО ТЫ ЕЩЁ БУДЕШЬ МЕНЯ ИГНОРИРОВАТЬ⁈ — ревущим от бешенства голосом заорал Лебедев.

— Слушай, чё тебе надо?

— ТЫ МОЕГО БРАТА УБИЛ, ВЫРОДОК! — заорал он. — ИЛИ ЧТО, ДУМАЛ, Я НЕ УЗНАЮ, КТО ТЫ ТАКОЙ И ГДЕ ЖИВЁШЬ⁈

Тут можно было бы спросить, мол, вы же сами других людей убивали. А теперь, когда отведали того же самого, вдруг обидно стало? Двойные стандарты не жмут?

— Ты не ответил на вопрос, — стараясь говорить как можно спокойнее произнёс я. — Чего ты хочешь?

— Чтобы ты сдох! — прорычал он.

Угу. Так сразу сейчас бы и пристрелил. Да только вот, видимо, понимает, что в таком случае бешеная псина и злобная остроухая девка его на куски порвут. Не то чтобы я вообще их как-то контролировал. Просто имелось ощущение.

— Это понятно. Может, ещё что? Ты хоть знаешь, кто она такая? И что с тобой будет…

— Видимо, сучка важная, значит, с таким щитом мне будет только проще свалить, — хрипло произнёс он.

Издали донесся звук полицейских сирен. Ну разумеется. Конечно. Учитывая всё, что тут случилось, шансов, что люди могли вдруг не обратить внимания на происходящее, стремились к нулю с такой скоростью, что об этом даже думать не хотелось…

* * *

— Сможешь выстрелить?

— Без вариантов, — тихо выругался Сахим, улёгшись на траву на самом краю парка. — У него ствол прямо ей в шею упёрся. Если промахнусь хотя бы чуть-чуть и он рефлекторно нажмёт на спуск, то ей даже дед не поможет.

Сбоку от него раздалась сдавленная ругань. Дмитрий лежал рядом с биноклем и пистолетом. У Сахима в руках находилась штурмовая винтовка с оптикой и глушителем. Поменьше и компактнее его привычной снайперской дуры. Но и расстояние тут было в разы меньше. Электронный дальномер в бинокле выдавал всего семьдесят восемь метров. Попасть с такого расстояния будет легче лёгкого…

…если бы не проблема, описанная Сахимом. А это была реальная проблема. Слишком большой риск.

— Что будем делать?

— Жди удобного момента для выстрела, — приказал обливающийся потом от происходящего Дмитрий. — Стреляй сразу, как только будет шанс, понял меня?

— Понял.

Он даже не стал говорить, что если что-то будет не так, то можно всё свалить на Сахима, как на его ошибку. Да только он бы никогда так не поступил. Его верность своим людям была абсолютной. Точно так же, как их ему.

— А что насчёт нашей цели? — поинтересовался стрелок, не отлипая глазом от глазка стоящего на винтовке двукратного прицела.

— Как только девчонка будет в безопасности, вали его, — не стал рассусоливать Дмитрий.

— Принял. Сниму его сразу, как… ЧТО ЗА ХРЕНЬ⁈

Резкий звук пистолетного выстрела разнёсся по скверу. А сразу за ним ещё несколько.

— ВАЛИ ЕГО! — приказал Дмитрий, увидев в бинокль, что именно только что случилось.

* * *

А ведь решение-то вот оно. Прямо у меня на ладони. Точнее, не у меня.

— Эри, — тихо спросил я. — Помнишь, как ты убрала Князя и Марию, когда мы были у Браницкого?

— Помню.

— Можешь сейчас это сделать?

— Без твоего приказа нет, — честно сказала она. — Этот рыжий ублюдок запечатал мою силу печатью. Без прямого приказа я не могу этого сделать…

— А с приказом?

Она улыбнулась.

— А ты прикажи…

— Сделай это, — приказал я ей, вскинув сжимающую оружие руку.

ПУФ!

Елена, ещё миг назад стоящая в объятиях этого выродка, исчезла с такой стремительностью, словно её напрочь вырезали из этого мира.

И одновременно с этим испуганная и непонимающая, что именно только что произошло, девушка появилась на руках у альфарки.

Пистолет дёрнулся от отдачи. А затем снова и снова. Я опустошил все оставшиеся в магазине три патрона, хотя на самом деле хватило бы и одного. Поразительно. Первая же пуля — и точно в голову.

Я мог бы собой гордиться.

Если бы не целился ему в грудь, ага.

Мёртвое тело завалилось назад и мешком рухнуло на траву с широко раскрытыми глазами.

— Неплохо, — хмыкнула стоящая рядом со мной альфа.

— Угу, — хмыкнул я. — Только если честно, я не в голову ему цели…

Я вдруг вздрогнул и почувствовал, как что-то толкнуло меня в грудь.

— Саша, ты…

Повернулся и посмотрел на побелевшую от ужаса Елену. Затем опустил взгляд и коснулся груди. Как раз в том месте, где в неё попала пуля…

— О как, — пробормотал, чувствуя, как подгибаются колени. — Неожиданно…

Последнее, что я услышал перед тем, как мир провалился в темноту, был жуткий и пробирающий до самых костей вопль Распутиной.

Глава 7

— М-м-м… красное вино.

— Я же знаю, что ты любишь каберне.

— Всё-то ты знаешь.

— Такая работа, — улыбнулся Роман, опускаясь в кресло в собственной роскошной гостиной и передав один из двух бокалов сидящей напротив женщине.

— Спасибо, — улыбнулась Ольга.

Она сделала глоток и на мгновение зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь вкусом напитка.

— Потрясающе, — резюмировала она, облизнув губы, при этом не сводя взгляд с собеседника. — Пожалуй, чуть более терпкое, чем я люблю, но вкус всё равно потрясающий. Эх, хорошо быть аристократом. Можешь позволить себе бутылку вина стоимостью в мою месячную зарплату.

— Если тебе так понравилось, то могу подарить парочку, — усмехнулся Лазарев, сделав глоток из собственного бокала. — У нас в погребе найдётся несколько ящиков, так что от нас не убудет.

— Ох, как у тебя всё просто, — покачала головой Светлова.

— Это лучше, чем когда всё происходит сложно, — в ответ ей усмехнулся Роман.

— Даже в деле с РНК и Румянцевым? — вдруг спросила она, чем вызвала у Лазарева короткую вспышку подозрительности.

— Зависит от того, что именно тебя интересует, — уклончиво ответил он.

— Меня интересует, Рома, тот факт, что в этом деле слишком много тёмных пятен, — произнесла она. — И слухов. Особенно слухов. И только не надо делать такое лицо…

— Какое ещё лицо?

— Вот такое, с надписью «я совсем не понимаю, о чём ты говоришь». Я не дура.

— Я этого и не говорил.

— Но подумал бы, дай я тебе такую возможность.

Роман поджал губы. Вечер вдруг стал не таким приятным, каким был всего несколько минут назад.

— Оль, чего ты от меня хочешь?

— Я хочу оценить риски. — Светлова закинула одну стройную ногу на другую и откинулась в кресле. — Ты предложил мне работу у вас. Я это ценю…

— Ты не ценить должна, а благодарить, — довольно резко поправил он её. — Тебе и без меня должно быть прекрасно известно, что выше своего текущего места ты у себя в компании не продвинулась бы.

Его слова моментально вызвали реакцию у неё на лице.

— Ну конечно же, куда мне тягаться с вашими аристократическими заморочками и связями, — скривилась она.

— Можешь ругаться и плеваться сколько тебе угодно, но суть такова, что на место старшего адвоката в твоей фирме много претендентов. Слишком много, Оль. Если бы выбор касался исключительно рабочих качеств, то да. У тебя были бы все шансы подняться на новую ступень в следующем году, но…

Лазарев просто пожал плечами.

— Положение и связи есть положение и связи. И тебе просто придётся смириться с этим.

— Я и смирилась, — последовал жёсткий ответ. — Именно поэтому приняла твоё предложение. Именно поэтому согласилась на уменьшение зарплаты. Потому что в вашей фирме у меня есть шанс пробиться.

Роман не стал ей говорить, что шансы эти не столь велики, как она, должно быть, рассчитывала. Но они имелись. Это так.

— И то, что мы с тобой… знакомы, скажем так, тут не имеет абсолютно никакого значения?

Роман просто не мог удержаться от ироничной усмешки. Впрочем, Ольга ответила ему тем же.

Встав с кресла, она подошла к нему и, перекинув одну ногу через его колени, уселась поверх них, повернувшись к Роману лицом.

— Ну, я предпочитаю считать это приятным бонусом, — прошептала она, когда её руки обхватили шею Романа.

Ольга прижалась к Лазареву и с чувством поцеловала, моментально получив столь же жаркий поцелуй в ответ…

Лежащий на резном комоде у стены телефон вдруг зазвонил.

— Потом, — прошептала она, откинув голову и подставив свою шею его губам. — Просто сделай вид, что не слышал…

— К сожалению, но это не в моих привычках, — вздохнул Лазарев, снимая расстроенную таким поворотом событий женщину со своих колен. — Тем более что во всё этом мире есть лишь один человек, чей звонок пробьётся через беззвучный режим моего телефона.

Раздосадованный случившимся не меньше неё, Роман, тем не менее, встал с кресла и подошёл к телефону. Как он и предполагал, звонил отец.

— Надеюсь, что причина, по которой ты звонишь так поздно, действительно важная, — не смог скрыть он недовольства, когда ответил на звонок.

— Немедленно езжай в нашу клинику, — не терпящим возражений тоном приказал отец.

Одного лишь его голоса Роману хватило, чтобы любые посторонние мысли мигом испарились из головы.

— Что произошло?

— Рядом с одним из наших жилых комплексов была стрельба. Сам догадаешься, по чьей вине, или тебе подсказать?

— Рахманов?

— Его сейчас везут туда, — подтвердил Павел.

— Насколько всё плохо?

— Очень плохо. Врачи скорой не уверены, что он выживет.

— Роман. — Ольга увидела выражение его лица и встревожилась. — Что произ…

Роман жестом заставил её замолчать, а сам вернулся к разговору с отцом.

— Ты уже позвонил Распутину? Если всё так плохо…

— Если я правильно понял то, что там произошло, с этим могут быть некоторые проблемы, — недовольно произнёс его отец.

— Понял. Я скоро приеду.

Быстро повесив трубку, он кинул телефон в карман и, схватив свой пиджак, направился к выходу.

— Рома! Что случилось⁈ — растерянно спросила Ольга, пытаясь понять происходящее.

— Оль, извини, но мне нужно ехать, — коротко сказал он ей, взяв ключи от своей новой машины. — Можешь остаться тут, я предупрежу охрану.

И, не говоря больше ни слова, пошёл на выход.

* * *

— ТВОИ ЛЮДИ СОВСЕМ РЕХНУЛИСЬ⁈

— Успокойся, Григорий, — попытался усмирить взбешённого друга Уваров, но это произвело лишь обратный эффект.

— УСПОКОИТЬСЯ⁈ — рявкнул тот в телефон. — ТЫ ГОВОРИШЬ МНЕ УСПОКОИТЬСЯ⁈ МОЮ ВНУЧКУ ЧУТЬ НЕ ПОХИТИЛИ, А ТЫ ГОВОРИШЬ МНЕ УСПОКОИТЬСЯ⁈

— Сейчас она в полной безопасности…

— Была бы! — прорычал Распутин. — Она была бы в безопасности, если бы твои люди не бросили её там одну!

Уваров поморщился. А что ещё они могли сделать⁈ Дмитрий сообщил ему обо всём происходящем слишком поздно, чтобы они могли предпринять хоть какие-то действия. Да, им, похоже, удалось решить проблему, но…

Граф Василий Уваров тихо выругался.

Всё пошло не так. Совсем не так, как они предполагали. Вмешалась какая-то третья сторона… только они понятия не имели, кто именно это был.

После начавшейся стрельбы прибывшие полиция и служба безопасности Лазаревых оцепили весь район таким кордоном, что попасть внутрь него казалось просто немыслимым. Дмитрий и Сахим едва смогли унести ноги…

Точнее, ноги успел унести Дмитрий. А вот Сахим… только одну.

Василий до сих пор не мог понять, что именно там случилось. Начальник охраны сообщил, что, после того как его человек всадил пулю в грудь Рахманова, они тут же начали отступать. Вполне здравое и логичное решение, если учесть, что, по словам Дмитрия, все нападающие были устранены. Так ещё и приехавшая на место полиция должна была обеспечить дополнительную безопасность.

Так что да. Они оставили Распутину именно там. А какой у них был выбор⁈ Похитить её и увезти оттуда? Уваров прекрасно понимал, что это абсурд. И Григорий бы полностью с ним согласился… если бы речь не шла о его бесценной внучке. Всё же эмоциональное вовлечение чревато.

Проблема заключалась в том, что Дмитрий и его человек не смогли отступить без, скажем так, «потерь».

Когда они отходили к краю сквера, чтобы забрать свою машину, их нагнала какая-то тварь. По рассказам Дмитрия Уваров так и не смог до конца понять, что именно произошло. Только то, что в результате короткой схватки эта дрянь изодрала лицо и руку начальнику его охраны до такой степени, что тому сейчас в спешке накладывали швы. А Сахим и вовсе лишился ноги. Зверь оторвал её во время своей первой атаки.

По словам Дмитрия, они потратили почти весь боезапас, что у них при себе имелся, чтобы просто отогнать эту бестию и сбежать. Думать о том, что в такой обстановке они могли сделать что-то ещё, — верх глупости и безрассудства. Хорошо, что их вообще не заметили и участие людей Уварова в происходящем осталось секретом.

По крайней мере, он хотел на это надеяться.

А вот после начались уже странности.

— Ты веришь в то, что сказал тебе Лазарев? — спросил он.

— О том, что эти выродки хотели похитить Елену? — даже не предпринимая малейшей попытки скрыть ярость в голосе, спросил Распутин. — Понятия не имею! Ты сам сказал, что, по словам твоего человека, один из них пытался её схватить!

— Он мог просто использовать её для того…

Уваров прикусил себе язык. Он почти произнёс, что Распутину хотели использовать как «живой щит», повторив слова Дмитрия.

— Возможно, он хотел взять её в заложники, — перефразировал он свою мысль.

— Да плевать мне на то, что он хотел! — зло проскрежетал Григорий. — Главное, что все они мертвы… Что? Подожди, Василий. Мне звонят по другой линии.

Разговор ненадолго прервался, дав Уварову короткую передышку. Граф вздохнул и наконец позволил себе сесть в кресло. Слишком уж эмоциональный вышел разговор, чтобы он мог провести его, просто сидя и…

— Василий, ты тут? — донеслось из телефона.

— Да, Гриша. Что-то случилось?

— Я еду в клинику, — сообщил он ему. — Кажется, твои люди не доделали своё дело.

Уваров удивлённо моргнул. Что за глупость. Дмитрий сообщил ему, что сам видел. Выстрел попал ему точно в грудь!

— Что?

— Рахманов жив. Его только что экстренно доставили в клинику.

— Он выживет? — сразу же спросил Василий.

— Пока неизвестно. Парня привезли в критическом состоянии. Я сейчас поеду туда.

Понимание ситуации сформировалось в голове Уварова всего за несколько секунд. Даже его люди ещё не знали об этом. Да и времени прошло всего ничего. А его служба безопасности и «разведки» была поставлена, пожалуй, лучше, чем у Григория. А значит, узнать он это мог только одним путём.

— Тебе позвонил Павел, так?

— Да, — не стал скрывать Григорий. — Только что снова с ним разговаривал. Он просит помочь спасти Рахманову жизнь…

На то, чтобы в голове у Уварова сформировался новый план, ушло всего несколько секунд.

— Ты не сможешь отказаться так, чтобы не вызвать подозрений, — проговорил Василий. — Но сможешь закончить дело, Гриша.

— Да, — вздохнул Григорий.

Они оба это знали. Мало кто догадывался о том, что дар воздействия на человеческий организм, что позволил Распутиным стать одними из самых сильных целителей в мире, имел и свою тёмную сторону.

— Я разберусь с этим, — проговорил он перед тем, как повесить трубку.

* * *

Красное спортивное купе пролетело через открытые ворота и въехало на территорию клиники. Под визг колёс машина резко затормозила у самого входа. Роман выскочил наружу, даже не став глушить двигатель, и проскочил мимо двух врачей на входе.

Оказавшись у регистратуры, оттолкнул в сторону какого-то мужчину. Тот попытался возмутиться, но хватило одного короткого взгляда, чтобы любая воинственность тут же пропала.

— Десять минут назад сюда доставили парня. Огнестрельное ранение в грудь. Где…

— Роман Павлович?

Обернувшись, Рома увидел выходящего из лифта главврача клиники и сразу же пошёл к нему.

— Сергей Геннадьевич, вы уже…

— Да, я знаю, — кинул тот. — Пойдёмте.

— Как он? — спросил Лазарев, идя следом за главврачом по коридору.

— В критическом состоянии. Его привезли с огнестрельным ранением грудной клетки. Пуля пробила ребра чуть правее центра. Осколки кости травмировали правое легкое. Предварительно диагностировали открытый пневмоторакс и гемоторакс справа. Есть признаки внутреннего кровотечения, вероятно, повреждены межреберные сосуды. Сейчас он находится в состоянии компенсированного шока. Мои люди уже начали немедленный дренаж плевральной полости и подготовку к операции для остановки кровотечения и удаления инородных тел. В нашем распоряжении есть парочка артефактов. В том числе из специального запаса. Думаю, всё будет хорошо.

— Пуля…

— Всё ещё в нём, — сказал врач. — По крайней мере, выходного отверстия нет. Мы извлечём её, когда сможем справиться с другими повреждениями и стабилизируем его состояние…

— Передадите моей охране, — приказал Лазарев и потом нехотя добавил: — При любом исходе.

— Конечно, Роман Павлович. Вы сами поговорите с его… сопровождающими?

— С кем? — не понял Роман.

— С ним приехало несколько человек. Вроде бы одна родственница, но вот остальные… Мы пытались выпроводить их, но… это создало определенные проблемы. Вам, вероятно, лучше самому с ними поговорить, потому что я, честно говоря, несколько опасаюсь.

Нахмурившись, Роман последовал за врачом по коридору. Открыв пару дверей, Лазарев вдруг стал свидетелем крайне странной картины.

Сестру Рахманова он знал. Ксения сидела на скамейке, опустив лицо на подставленные ладони. Её плечи мелко дрожали.

Рядом с ней находилась ещё одна знакомая Роману девушка, присутствия которой он не ожидал увидеть.

Елена Распутина сидела рядом с Ксенией с бледным лицом. Из-под срезанной ткани дизайнерских брюк на левой ноге выглядывал край белоснежной, явно профессиональными руками врачей наложенной повязки. Девушка терзала пальцами край своего свитера.

Последней же и, вероятно, наиболее эпатажной гостьей оказалась высокая альфарка, спокойно рассевшаяся в кресле. В одних трусиках и перемазанной в пятнах крови футболке.

Несмотря на спокойную позу, на её лице застыло странное, почти что потерянное выражение. Словно произошло что-то, чего она не понимала, и теперь ей придётся смириться с происходящим.

Она вдруг подняла взгляд и посмотрела прямо на него.

— Чё вылупился? — не пытаясь хоть как-то скрыть, спросила она. Звук её голоса словно сбросил наваждение со всех остальных.

Елена и Ксения разом подняли головы.

— Роман Павлович? — удивлённо произнесла Рахманова, словно совсем не ожидала его тут увидеть.

— Рома!

Распутина, которую он хорошо знал, бросилась к нему на шею, тут же уткнувшись зарёванным лицом в шею. Ксения же осталась более спокойной. По крайней мере, внешне. Роман заметил, как её глаза прыгали между ним и входом в палату, где сейчас врачи пытались спасти жизнь её брату.

— Так, спокойно. Спокойно, — повторил он, снимая Распутину со своей шеи. — С ним всё будет хорошо.

Похоже, что его слова совсем не убедили двух девушек. А третьей, такое ощущение, будто вообще было всё равно. Как будто она всё уже решила.

— Это одна из лучших клиник в стране, Ксюша, — мягко произнёс Роман. — Здесь лучшие врачи. Если потребуется, у них есть все необходимые инструменты и даже артефакты.

Для того чтобы придать дополнительный вес своим словам, он повернулся к стоящему за его спиной главврачу.

— Верно, Сергей Геннадьевич?

— Да, Роман Павлович, — спокойно ответил тот. — Поверьте, то, что этого молодого человека довезли сюда живым, уже большая часть дела. Да, ранение очень тяжёлое, не буду скрывать, но мы знаем, что делать в такой ситуации…

— Нихрена у вас не выйдет, — зло произнесла альфарка. — Я уже пыталась.

— В каком смысле? — нахмурился Роман.

— В прямом, — отозвалась она, даже не потрудившись объясниться. — Это не сработает.

— Она пыталась что-то сделать с Сашей, — сбивчиво пояснила Елена. — Но у неё ничего не получилось, и…

— Постой, — вдруг сказал Роман, присмотревшись к её лицу. — Я тебя знаю.

Он вдруг понял, что уже видел её. Со спутанными грязными волосами, в этой одежде он не признал её сразу. Но теперь всё встало на свои места.

— Ты была на приёме у Распутиных, — Роман прищурился и добавил: — Приходила туда вместе с Браницким. Что ты делаешь с Рахмановым…

— А тебя это вообще волновать не должно, мальчик, — фыркнула ведьма. — Что хочу, то и дел…

Двери за спиной Романа резко раскрылись.

— Елена!

Распутина замерла, а затем бросилась к деду. Григорий Распутин обнял внучку и с заботой прижал к себе.

— Всё в порядке, моя хорошая, — прошептал он, и Роман отчётливо увидел, как в тот момент, когда он обнял девушку, его лицо разгладилось. Будто у того от сердца отлегло.

— Ваше сиятельство, — поприветствовал графа главврач.

— Здравствуй, Сергей, — кивнул тот, а затем посмотрел на Романа. — Твой отец?

— Уже едет сюда, — ответил Лазарев. — Вы можете помочь Александру?

Казалось бы, ответ очевиден. Роман не сомневался, что его отец уже говорил с Распутиным. Скорее всего, именно после его звонка тот и приехал сюда. Помощь такого специалиста оказалась бы в данной ситуации неоценимой.

Только вот Распутин почему-то не торопился с ответом.

— Дедушка, я тебя прошу, помоги ему. — Елена подняла голову и умоляюще уставилась на деда. — Пожалуйста, прошу тебя! Я больше никогда не сбегу! Что угодно сделаю, только помоги ему, умоляю тебя, пожалуйста…

— Вы можете ему помочь? — спросила Ксения, поднявшись на ноги.

И вновь Роман с удивлением заметил, что Распутин не торопится с ответом.

— Я… — успел сказать он, но так и не договорил.

Из палаты донёсся вскрик. Затем ещё один. Двери палаты распахнулись, и наружу выскочил врач.

— Остановка сердца. Мы его теряем!

— Что?

Кажется, этот вопрос задали вообще все, кто находился вокруг Романа.

— Вы использовали… — начал было главврач, но его перебили.

— Мы все артефакты перепробовали! — воскликнул реаниматолог. — Ничего не срабатывает! Вообще никакого эффекта!

— Как это? — удивленно переспросил Распутин. — Этого не может быть…

— Этого просто не может быть! — вслед за ним повторил главврач и ринулся внутрь палаты. — Живо готовьте дефибриллятор, нужно перезапустить его сердце!

Роман резко повернулся и схватил бросившуюся в палату Ксению. Поймал её в охапку, не пустив внутрь.

— Разряд! — донеслось изнутри и следом звук, похожий на приглушенный удар. — Пульса нет, ещё разряд!

— Ксения, постой, не нужно…

— Он же умирает! — заорала она, окончательно потеряв самообладание, когда увидела распростёртое на больничной койке окровавленное тело брата. Рахманова билась в объятиях Романа, как попавшая в силок птица. — ОН УМИРАЕТ! СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ, МАТЬ ВАШУ!

— Разряд!

— Пульса нет…

— Помогите ему! — кричала Ксения.

— Дедушка, сделай что-нибудь! — вслед за ней зазвучал голос Елены. — Пожалуйста, ты же можешь что-то…

— Разряд!

— Бесполезно, — донеслось до них из палаты. — Оно не запускается. Колите эпинефрин…

— Распутин! — выкрикнул Лазарев, уже наплевав на правила. — Сделай что-нибудь! За каким дьяволом ты сюда приехал, если ничего не делаешь⁈

Но тот даже не сдвинулся с места, продолжая задумчиво смотреть в сторону палаты, где прямо сейчас умирал Рахманов.

— Разряд!

* * *

Вспышка. Молния прокатилась по затянутым тяжёлыми свинцовыми тучами небесам. Через несколько секунд до меня докатились далёкие раскаты грома.

Повернулся. Куда ни глянь, до самого горизонта тянулась абсолютно гладкая вода. Ощущение, будто я стоял посреди застывшего в полном спокойствии океана. Только вот вода казалась непроглядно чёрной.

Ещё одна молния прокатилась по небу, сопровождаемая раскатами далёкого грома.

— Ты ещё долго будешь так стоять? — спросил голос за моей спиной.

Повернулся. Прямо на водной глади стояли простой на вид деревянный стол и пара стульев. Одно из мест за столом уже было занято тёмной фигурой.

Второе же, видимо, предназначавшееся мне, оставалось пустым.

— Ладно, — пробормотал я. — Признаю, это неожиданно.

— Как правило, все важные моменты в человеческой жизни случаются неожиданно, — пожала плечами фигура.

В её руках будто из воздуха появилась колода карт. Ловким движением искусные пальцы заставили игральные карты с шелестом перелететь из одной ладони в другую.

— Ты же вроде азартный? Сыграем под конец? — предложил мне незнакомец.

Небо вновь расчертила очередная молния, и эхо грома вторило ей аккомпанементом…

Глава 8

Глава 8

— Так что? Как говорите вы, люди, партийку на дорожку?

— На дорожку… куда? — уточнил я у него.

— Понятно куда, — усмехнулся незнакомец и ловкими пальцами перекинул карты из одной ладони в другую.

— Слушай, уж извини, если это прозвучит банально, но что здесь вообще происходит? — не удержался я от логичного вопроса.

— Как что? Ты умираешь, — спокойно произнёс он. — Именно потому ты сейчас тут. Упустить такую возможность я не мог.

Затянутые свинцовыми тучами небеса расчертила очередная молния.

— Так. Думаю, дополнительно уточнять насчёт «умираю» не стоит? Хотя чего я удивляюсь? Мне же пулю в грудь всадили…

— Неприятно, но не так плохо, как в голову, да? — усмехнулась сидящая за столом фигура.

Я подозрительно прищурился.

— Покопался, значит, у меня в голове?

— Как будто у меня был выбор, — хмыкнул он себе под нос.

— Кто ты?

— Это весьма непростой вопрос, Алексей… Или лучше звать тебя Александром?

— Да как тебе будет угодно, только на вопрос ответь, — отмахнулся я.

— Ладно, пусть будет Александр, — вздохнул незнакомец. — Видишь ли, я то, что даёт силу вам, людям. Один из многих. Тот, чью силу вы называете Реликвией.

— И чё тебе от меня надо?

Знаю, звучало глупо, но оттого вопрос своей актуальности не терял.

— Мне? — удивился он. — Я уже давно всё получил. Вопрос в том, что нужно тебе.

— Ну не знаю. — Я показательно задумался. — Например, не умереть было бы неплохо.

И снова он усмехнулся.

— Думаю, с этим ты немного опоздал. Видишь ли, твоё сердце уже остановилось, так что…

— Так что я сдохну в парке с дырой в груди, — вздохнув, закончил за него.

Мда-а-а-а. Такой себе расклад, конечно. Не так я хотел бы закончить свою новую жизнь, но, похоже, выбора другого мне просто не оставили…

— Ну не совсем, — прервал его голос мои размышления. — Видишь ли, сейчас ты лежишь на постели в клинике и тебя вовсю пытаются спасти…

Змеящийся по небосклону разряд молнии сверкнул над нашими головами, а следом донёсся громовой раскат.

— То есть шансы ещё есть? — уточнил я, на что он покачал головой.

— В каком-то смысле. Так уж вышло, что поговорить мы можем только тогда, когда ты находишься на грани жизни и смерти, так что…

Он поднял руки ладонями вверх и пожал плечами, словно извиняясь.

— Скажем так, мне пришлось немного вмешаться, чтобы тебя не спасли «раньше времени».

Я присмотрелся повнимательнее. Больше всего телосложением и голосом незнакомец походил на взрослого мужчину. Примерно одного со мной роста. Тёмно-серый костюм-тройка в тонкую белую полоску и красный галстук. На руках чёрные перчатки. А вот лица не видно. Вместо него чёрная зеркальная маска.

— Кто ты?

— Я уже сказал тебе…

— Не, я не в этом смысле, — махнул рукой.

Подошёл к столу, оставляя за собой круги на водной поверхности, по которой ступал. Отодвинул стул и уселся на него.

— У тебя имя-то есть?

— У меня много имён. — Мой собеседник вновь пожал плечами. — Даже у вас, у людей, есть целая куча их для таких, как я. Только вот ни одно не соответствует действительности.

— В каком смысле?

— Всем, кому альфары даровали связь с источником их сил, достались свои… компаньоны, назовём их так. Кому-то посильнее. Кому-то послабее. Кому-то поумнее. Кому-то поглупее. Но мы есть у всех. Разумовским достался я и не скажу, что безмерно рад этому факту.

— Почему?

— Работать пришлось, — вздохнул он. — И довольно много. А я этого не люблю…

— Потрясающе. Ленивый дух. Кто бы мог подумать…

— Если я получаю удовольствие от праздности, то что, мне теперь от стыда умереть? — засмеялся мой собеседник. — Но сейчас это не так уж и важно. Видишь ли, суть в том, что так уж вышло, но даже после того как Разумовских пустили под нож, я всё равно остался… в общем, по-прежнему привязан к этому миру.

— Из-за меня?

— Не только, — кивнул он. — И я был бы очень счастлив, если бы это наконец закончилось.

— То есть если я наконец умру, — сделал вывод. — Ясненько. Ну тогда, извини за каламбур, карты тебе в руки.

— Что, просто так примешь свою судьбу? — удивился он.

— А какой у меня есть выход? — не стал кривить душой. — Я не фаталист, но и глупыми иллюзиями не страдаю. Раз я здесь, а ты сам сказал, что не даёшь им меня откачать, значит, в твоих же интересах сделать так, чтобы этого не случилось.

— И что? Не будет угроз? Мольбы о пощаде? Обещаний сделать всё что угодно, лишь бы я оставил тебя в живых?

Честно говоря, вопрос совсем не простой. Какой-то части меня хотелось бы этого. Очень. Но… падать на колени и умолять, чтобы он милостиво позволил меня спасти? Нет, спасибо, конечно, но нет. Просто так этого не сделают. Что-то потребуют взамен. И я примерно даже понимал, что именно.

А становиться собачкой на побегушках у голоса в своей голове — первый шаг к шизофрении.

Жаль, конечно, что всё так получилось. Особенно мне было жаль Ксюшу… Наше дело? Да, не доведу до конца, но хотя бы смог помочь Лизе избавиться от её бремени, что уже не так уж и плохо. Надеюсь, после этого она сможет обрести место в этом мире и нормальную жизнь.

Что ещё? А, да. Точно. Настя. Ну тут хоть уйду непобежденным. Не видать ей реванша, хех.

— Нет. Не буду. И что?

— Что «что»?

— Сколько у меня ещё времени?

— На одну партию хватит, — хмыкнул мой собеседник и вновь с шелестом перетасовал карты. — Так что? Сыграем?

— Давай. Хотя… погоди-погоди, дай угадаю. Сейчас ты предложишь мне что-то вроде «моя жизнь за небольшую услугу», так? Если выиграю, то…

— А ты сам-то хочешь жить? — вдруг спросил он меня, сбив с мысли.

— Глупый вопрос. Все хотят.

— Ой ли, — покачал он головой. — Ой ли, Александр?

— Ну, лично я очень хочу, — пожал плечами. — Но, похоже, в этот раз это решаю не я, так что…

Он вдруг расхохотался.

— Поверить не могу. А ты действительно забавный. Поразительно, из всех, кого закинуло в этот мир, кровь Разумовских пробудилась именно в тебе. Это даже как-то… иронично.

Мой мозг вдруг зацепился за его слова.

— Ты сказал, что «из всех», — повторил я его же фразу. — Из кого «из всех»?

— Ну ты же не думал, что ты единственный кому повезло попасть сюда, — удивился он. — Или же… хотя подожди. С чего бы мне вдруг удивляться. Люди поразительно эгоцентричны. Даже люди из других миров. Разумеется, ты подумал, что единственный такой! Конечно же!

— Что ты имеешь в виду?

Он наклонил голову, и зеркальная поверхность его «лица» посмотрела на меня моим же собственным отражением.

— Видишь ли, Александр, так уж вышло, что не ты один умер в удивительно подходящий или не подходящий по времени момент. Тут уж каждый будет выбирать сам. Или что? Уже успел нафантазировать, что ты избранный? Что ты такой невероятно уникальный, что вселенная, бог или ещё что-то решило дать тебе второй шанс?

— Ну… немного, — со смехом признался я.

— Ну пребывай в своих весёлых фантазиях и дальше, — хохотнул мой собеседник. — Истина же такова, что все вы попали сюда по издевательской воле ублюдского случая. Ну и немного чужой воли, которая получила совсем не тех, кого ожидала. Ну? Что скажешь теперь, когда твои фантазии об избранности разбились в прах?

В ответ я лишь пожал плечами.

— Ну а что я могу сказать? Век живи — век охреневай. Я всего лишь адвокат. Был им. Умер им. Снова им стал. И, похоже, снова им умру. Я такое дело, конечно, опротестовал бы, но не думаю, что тут судья на моей стороне.

Он несколько секунд смотрел на меня, после чего, кажется, удивлённо покачал головой.

— А ты забавный.

Карты в его руках зашелестели в последний раз. Мой собеседник протянул руку и положил колоду на стол между нами. Затем щёлкнул пальцами, и половина колоды исчезла.

— Во что играем? — спросил я его.

— В мою игру, — усмехнулся незнакомец. — Ты её не знаешь, но правила будут просты. Мы будем брать карты по очереди. Всё, что до восьмёрки, равно нулю, так что я их убрал, чтобы не мешали. Начиная с восьмёрки, карты будут иметь фиксированное количество очков от восьми до четырнадцати. Взял карту — открываешь её. Тот, кто по прошествии десяти ходов наберёт больше очков, — проигрывает. Всё понял?

— Открываем карты по очереди. Ранговыми считаются с восьмёрки. Очки с восьми до четырнадцати к тузу. Кто после десяти ходов набрал больше очков, — тот проиграл. Я ничего не упустил?

— Всё верно.

— На что играем?

— Прости?

— Ты сказал, что я азартный человек. И в чём-то ты прав. Играть просто так, на интерес, да ещё и последнюю игру в соей жизни… как-то обидно.

Я не мог видеть его лица за зеркальной маской, но почему-то в эту самую секунду был уверен, что он улыбается.

— Если бы ты не сказал об этом, то, признаюсь, я бы немало расстроился, — проговорил он. — Что ж. Хорошо. Думаю, что мы оба знаем, что ты хочешь получить в качестве ставки. Выиграешь — получишь жизнь.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Я настолько предсказуем?

— Все хотят жить, ты сам это сказал. Выиграешь — я перестану мешать твоим друзьям тебя спасти. А там уж как повезёт. Не от меня зависит. А если проиграешь…

Он пожал плечами.

— Проигрыш — это проигрыш. Тут уже ничего не попишешь.

— И что? Если я выиграю, то… всё? Никаких условий, услуг и прочего? — уточнил на всякий случай.

— Нет. Всё по-честному. Но кое-что ещё.

Незнакомец поднял руку, щёлкнул пальцами, и на столе появились песочные часы.

— Просто для понимания, — продолжил он. — Чтобы ты не загнулся во время игры, время тут идёт медленнее, чем в реальности. Считай, что, пока ты здесь, оно практически остановилось. Я дам нам на игру две минуты. Как только они закончатся, время пойдёт с нормальной скоростью. И не рекомендую тебе тратить его впустую. Мозг без кислорода долго не живёт.

— А если я умру, то ты…

— Со мной ничего не будет, — вздохнул он. — К сожалению. Я связан с силой, что завязана на крови твоего рода. И, даже убей я тебя прямо сейчас, эту связь всё равно не разрушить…

— Потому что есть ещё один Разумовский, — вспомнил я.

— Верно. Потому что есть ещё один, — кивнул он. — А теперь хватит болтать. Давай, наконец, сыграем.

Протянув руку, он перевернул часы и поставил их на стол. Песок тут же побежал вниз, песчинками отсчитывая оставшийся у меня срок.

— Первый ход за тобой.

Нахмурившись, я протянул руку и вытащил карту.

Восьмёрка пик.

— Восемь очков, — произнёс я, показав ему карту и положив её рубашкой вниз перед собой.

Его очередь. На стол легла десятка треф.

Второй ход. Мне достался валет червей, а ему девятка пик. Теперь у каждого из нас по девятнадцать очков.

Ясно. Не так уж и сложно разгадать правила. По моим прикидкам первые пять или шесть ходов ничего страшного случиться не могло. Шансы, что я наберу необходимое для проигрыша число, крайне малы чисто статистически. А уж на умение считать я никогда не жаловался.

Мы вновь потянули карты. У меня дама треф, а у него король той же масти. Теперь общий счёт тридцать один на тридцать два. Пока в мою пользу, правда, всего на одно очко.

— Можно вопрос? — неожиданно спросил я, протянув руку к колоде, но так и не взяв карту.

— Сейчас? — удивился незнакомец. — Ты не забыл, что твоё время идёт?

— Да, я помню. Сложно об этом забыть, когда часы у тебя перед глазами.

— Что ж, это твоё время. Спрашивай.

— Кто ты такой?

— А с чего ты решил, что я тебе отвечу?

— А с чего тебе не отвечать? — спросил в ответ и взяв карту, положил её к остальным. На стол легла бубновая девятка.

— И правда, — хмыкнул он. — Разве что я просто не захочу этого делать.

Он взял карту. Восьмёрка червей. Значит, сорок на сорок.

— И всё-таки — не сдавался я и потянулся за очередной картой. — Что ты теряешь?

Подцепив пальцами лежащую сверху в колоде карту, перевернул её. Десятка пик. Он сделал то же самое и получил червовый валет. Итого у меня теперь пятьдесят очков, а у него лишь на одно очко больше.

— Похоже, что мы всё ближе и ближе к тому, чтобы закончить игру, — сказал он, глядя на наши карты и явно желая сменить тему.

— То есть на мой вопрос ты отвечать не станешь, так?

— А есть ли смысл?

Он откинулся на спинку своего кресла.

— Если ты проиграешь, то эта информация всё равно тебе уже ни к чему. А если выиграешь, то рано или поздно, думаю, узнаешь и сам.

— Не вижу смысла лишний раз мучиться и тратить время. — Я улыбнулся. — Потому что проигрывать не собираюсь.

В шестой раз за игру протянул ладонь к колоде и забрал карту. Восьмёрка червей. Плюс ещё восемь очков в мою копилку. Я выжидающе посмотрел на него, надеясь на ответ, но мой противник лишь молча взял себе карту. Бубновая дама.

Чаша весов начала постепенно склоняться в мою пользу. Счёт составлял пятьдесят восемь очков у меня и шестьдесят три у него. Значит, он на пять очков ближе к проигрышу.

Впрочем, ещё четыре хода оставалось, так что всё могло перемениться.

Дело в том, что вся эта игра — сплошная пыль в глаза. Точнее, не сама игра, а первые пять, максимум шесть ходов. А вот теперь начнётся настоящее веселье. В колоде перед нами всего шестнадцать карт. И если я хоть чуть-чуть смыслю в математике, то вероятность выпадения любой из них посчитать нетрудно. Уже открытые карты у меня перед глазами, так что я вижу, что именно выпало, а значит, точно знаю, какие именно карты остались в колоде.

Поэтому нужно изменить расклад.

Седьмой ход. Девятка треф у меня и десятка червей у него. Шестьдесят семь на семьдесят три в мою пользу. Мой зеркальнолицый друг сейчас куда ближе к проигрышу, чем я сам…

Восьмой ход, и всё стало хуже, но всё ещё немного в мою пользу. Мой король пик против его трефового валета. Восемьдесят на восемьдесят четыре.

Пока он впереди к поражению на четыре очка.

— Ты удивительно спокоен, — сказал он, положив валета к остальным своим картам.

Кажется, его голос прозвучал недовольно.

— А чего мне переживать, — пожал я плечами. — Здесь обычная статистика.

— Раскусил, значит, — посетовал он. — А ты действительно умён.

— Это не так уж и сложно, когда умеешь складывать цифры. Ты ведь именно поэтому упирал на то, что я азартен. А сам подсунул игру, в которой нет никакого азарта. Сплошная математика. В противном случае стоило оставить набранное нами количество очков закрытым друг от друга.

Я протянул руку и сдвинул колоду карт в сторону, растянув их по поверхности стола.

Перевернул одну из них, открыв для себя даму.

— Не очень трудно подсчитать свои шансы, — хмыкнул я.

И вновь мне показалось, что он улыбается.

— Действительно умён.

С его стороны стола на стол легла девятка треф. Девяносто два на девяносто три в мою пользу.

— Спасибо. — Я кивнул с усмешкой и посмотрел на стол. — Сейчас здесь одна восьмёрка. Одна десятка. Один валет. Одна дама. Два короля и четыре туза. Десятый ход последний, так что…

Спокойно взял свою последнюю карту. Бубновый король.

— Сто пять очков, — удовлетворенно хмыкнул я. — Я победил.

— Нет, — покачал он головой. — Только если я не возьму восьмёрку девятку или десятку.

— А ты их не возьмёшь, — произнёс я.

— Ты так в этом уверен.

— Только не тогда, когда на столе помимо остальных карт остались четыре туза, — уверенно кивнул я.

— То есть хочешь сказать, что я достану именно туз?

— Я хочу сказать, что у тебя и шанса другого не будет, — медленно, не торопясь произнёс я.

— Если ты ошибся, то проиграешь.

— Но я не ошибся.

— Уверен?

— Ты же сам сказал, что я азартен, — с улыбкой напомнил ему. — Но, если хочешь, можем поспорить. Если я прав, то объясни мне, кто ты такой. Без недомолвок. Как тебя зовут? Кто ты и что ты такое?

— Опасное желание. — Он наклонился ко мне. — А что будет, если я выиграю?

— Ну ты сам сказал, что тогда любые мои вопросы уже не будут иметь значения, — ответил я и вздохнул.

Посмотрел в сторону песочных часов. Поразительно, как быстро летит время. Последние песчинки уже падали вниз.

Видимо, он заметил мой взгляд. Не стал больше тянуть и перевернул одну из карт.

Туз пик.

— Вот ведь. — В его голосе послышалось весёлое удивление. — Действительно туз.

Я тихо вздохнул, постаравшись скрыть облегчение. Сто пять на сто семь в мою пользу. Всё же имелись неплохие шансы проиграть, но в этот раз госпожа удача, похоже, была на моей стороне вместе с долбаной математикой.

— Я выиграл, — сказал ему, бросив ещё один взгляд в сторону песочных часов. — Ответь на мой…

— Перебьёшься, — сказал он, грубо оборвав меня. — Если ты не заметил, то у тебя и так времени немного осталось.

Произнеся это, он швырнул карту в меня, и я рефлекторно поймал её. Белая лицевая сторона с пиковым тузом. Чёрная с золотистым орнаментом рубашка…

Стоп, почему она чёрная⁈ Рубашки же были красные!

Посмотрев на стол, я вдруг понял, что все остальные карты исчезли. Да и сам стол тоже пропал. Я вдруг обнаружил, что сижу на стуле посреди идеально спокойной водной глади, а мой противник по игре стоит прямо передо мной.

— Не потеряй, — произнёс он указав на карту в моих руках. — Пригодится.

А затем резко толкнул меня рукой. Настолько неожиданно, что я моментально потерял равновесие и упал на стуле назад, разбив водную гладь и моментально уйдя под воду…

* * *

— … разряд!

Меня будто молотом в грудь ударили. С такой силой, словно хотели душу из тела выбить. Я резко раскрыл глаза и дёрнулся, хватанул ртом воздух…

Но не смог сделать и вдоха, моментально начав задыхаться. Ощущение, как будто у меня в лёгких была вода.

— Он очнулся!

— Есть пульс!

— ДА ПОМОГИТЕ ЖЕ ЕМУ! — кричал знакомый голос откуда-то сбоку.

Повернул голову, но практически ничего не увидел. Мир плыл перед глазами, размываясь в бесформенную кашу.

Но одну вещь я увидел очень хорошо. Высокую фигуру знакомого целителя, что тянул руку к моей груди.

- — Не умирай, — услышал я затихающий голос в голове. — А то я очень не хотел бы ошибаться на твой счёт…

Глава 9

Понятия не имею, как именно пришёл в себя. Когда впервые открыл глаза, сначала даже не смог толком разобраться, где именно находился, хотя кое-какие мысли на этот счёт у меня имелись. Лишь полминуты спустя, когда туман в голове слегка отступил и взгляд прояснился, понял, что лежу в больничной палате.

Вот уж открытие! Учитывая, что я видел перед тем, как отрубиться в последний раз, несложно догадаться. Мерный писк медицинских приборов рядом. Тусклое освещение, создающее в палате приятный для глаз полумрак.

Что делает человек, который впервые открывает глаза, после того как ему пулю в грудь засадили? Правильно. Я сунул ладонь под отворот больничной рубашки и коснулся груди, ожидая обнаружить там повязку, швы или ещё что. Но нет. Ничего такого. В том месте, куда угодила пуля, не оказалось ничего. Лишь гладкая кожа. Ну ладно. Не совсем так. Тонкий, едва заметный для кончиков пальцев шрам всё же ощущался.

Но на этом всё. Ни боли. Ни мерзкого ощущения, когда при каждом вдохе в лёгких что-то булькает, словно туда масла налили.

Повторил ту же процедуру с левым плечом. Такой же результат. Похоже, что меня неслабо так подлатали. Учитывая характер ран и тот факт, что борода у меня не отросла, версию с долгой комой исключаем. Хотя, если вспомнить, кого я видел перед тем, как в последний раз отрубиться, какая там, нахрен, кома.

И так ясно, кого можно отблагодарить, что я коньки не отбросил. Похоже, что спас меня именно Распутин собственной персоной. Только вот… почему? Вроде бы я ему ничего особо не должен. Как и он мне. Хотя, может быть, Елена его уговорила?

Эх, одни вопросы, но никаких ответов. И думай что хочешь. Повернулся, чтобы пошарить рукой на столике рядом с кроватью, и… Ну конечно же. Кто бы сомневался.

— Эй, — позвал я. — Хорош дрыхнуть, соня. Всю жизнь проспишь. Эй, Ксюша!

Услышав своё имя, дремавшая в кресле у окна палаты сестра вдруг подорвалась так, будто её током ударили.

— Что… Я… Саша!

Увидев, что я приподнялся над постелью и с ухмылкой смотрю на неё, она ураганом бросилась ко мне на шею, мигом запрыгнув на кровать.

— Ай, ты меня добить, что ли, решила? Раздавишь сейчас! — простонал я, но сестра лишь сильнее зарылась носом мне в шею.

— Идиот! Саша, ты дурак… Зачем ты так меня напугал? — сдавленно прошипела она мне в шею, а я почувствовал горячую влагу на коже.

— Ну вот ты чё? Расплакалась, что ли?

— Дурак ты…

— Ещё какой, — усмехнулся я и с любовью погладил её по голове. — И, заметь, всё ещё живой.

Сестра лишь всхлипнула и ещё сильнее сжала меня в объятиях. Она словно боялась, что всё происходящее было каким-то сном и стоит ей только отпустить меня, как он закончится. Поток исходящих от неё эмоций походил на целое цунами. Облегчение. Радость. Ещё с десяток других эмоций. Они переплелись друг с другом настолько тесно, что отделить одну от другой казалось почти невозможным.

Но главным было то, что любые мрачные чувства исчезли. Испарились, смытые этой волной без следа.

— Прости, — только и смог я сказать, продолжая гладить её по волосам.

— Никогда больше меня так не пугай, — выдала она, не поднимая головы. — Ты меня понял? Саша, я серьёзно, никогда больше так не делай!

От её пропитанного возмущением голоса мне хотелось улыбнуться.

— Постараюсь, сестрёнка, — пообещал я. — Очень постараюсь.

Главное теперь — выполнить обещание. Хотя, если учесть, как в последнее время изменилась моя жизнь, сделать это может оказаться не так уж и просто.

Ксюша вкратце рассказала мне, что случилось. В целом, практически обо всём, чему сама она стала свидетельницей. В особенности удивил тот факт, что, когда меня доставили в клинику, оказывается, приехали и Роман с отцом. Правда, сейчас тут их уже не было. Уехали по делам, когда стало ясно, что опасность мне более не угрожает.

Ну что я могу сказать. Приятно, что беспокоились. По крайней мере, Роман. Насчёт его отца у меня имелись совсем другие мысли.

Лежал я тут, между прочим, уже почти вторые сутки.

Минут через десять Ксюша позвала врача, и началась кутерьма с осмотрами, проверками и всем прочим.

В целом всё примерно так, как я и предполагал. Меня спас… Хотя точнее будет сказать — залатал Распутин. Именно он ответственен за то, что я очнулся всего через двое суток и в целом сейчас был почти здоров. В противном случае с теми ранами, что я получил, валяться мне бы тут пришлось ещё очень и очень долго…

— Живой, значит, — сказала вошедшая в палату высокая альфарка.

— И тебе привет, Эри, — поприветствовал я её.

Альфа лишь фыркнула, после чего уселась в кресло, где ещё недавно дремала перебравшаяся на мою постель сестра.

Одежду, кстати, она сменила. Судя по знакомым шмоткам, не без помощи сестры. Эри была немного повыше, чем Ксюха, а ту коротышкой язык бы не повернулся назвать. Так что одежда более или менее подошла. Хотя вряд ли эта утончённая натура сейчас испытывала большое удовольствие от того, что ей приходилось таскать узкие джинсы из секонда, поношенные кеды и снова одну из моих футболок. И всё это вместо дорогой, роскошной одежды, к которой она явно привыкла.

После того как врач осмотрел меня, задал ему резонный вопрос. А когда, собственно, меня выпишут?

— Сейчас пока не могу сказать, — извиняющимся тоном сообщил он. — Но, думаю, днём вам дадут ответ.

В принципе, логично. На часах половина второго ночи так-то. Ну и ладно. Главное, что теперь всё хорошо и можно отдохнуть хотя бы до утра. А тогда уже примемся за решение проблем.

Спустя тридцать минут я лежал на своей постели. Под боком сопела сестра, скинувшая тапки и забравшаяся на кровать. Эри же просто полусидела-полулежала в кресле с закрытыми глазами, но что-то я сильно сомневался, что она спала.

— Эри.

— Чего тебе? — так же тихо отозвалась она.

— Спасибо хочу сказать. За то, что помогла.

Я хорошо помнил, какое участие в ночной схватке она приняла.

— Не за что, — буркнула она. — Мне сказали следить, чтобы с тобой нич…

— Ничего не случилось? — закончил я за неё. — Браницкий сказал?

Она промолчала и сделала вид, словно даже не услышала моего вопроса. Просто развалилась в кресле, вытянув длинные стройные ноги.

— Слушай, я ведь могу тебе просто приказать ответить, и всё.

— Так сделай это, — не открывая глаза, проговорила она.

— Хотел бы — сделал бы, — покачал я головой. — Но я тебя спрашиваю. Раз уж так вышло, что ближайший месяц тебе придётся…

— Быть нянькой?

— Находиться рядом со мной, — поправил я её. — Так не лучше ли вести себя по-человечески?

— А я не человек, чтобы так себя вести.

— Да что ты? — не скрывая издёвки в голосе, спросил я. — Так ли уж ты сильно отличаешься от людей, которых ненавидишь?

Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Даже не думай нас срав…

— Ты можешь пойти против моего приказа, если я сейчас его отдам? — перебил, не повышая голоса и стараясь не разбудить сестру.

Эри ответила не сразу. Видимо, достоинство не позволяло ей это сделать. Или ещё какая блажь.

— Эри.

— Нет, — прошипела она сквозь зубы. — Не могу.

— Ты можешь использовать свою силу без моего разрешения?

И снова тот же выдавленный из себя ответ. И без своих способностей я видел, как её корёжит от происходящей ситуации.

— Нет.

— Значит, сейчас ты полностью зависишь от меня, — сделал я резонный вывод. — И не надо думать, будто мне это в радость. Все эти заморочки мне вот вообще не упали, понимаешь? У меня есть работа. У меня есть сестра. Ваши с Браницким разборки меня не касаются… По крайней мере, раньше не касались. Я бы очень хотел, чтобы оно так было и дальше, но, похоже, дрянная родословная банально не оставляет мне выбора. Точно так же, как эта чёртова печать не оставляет выбора тебе. Поэтому, раз уж нам придётся провести будущий месяц вместе, то я был бы тебе очень признателен, если бы ты перестала вести себя как конченая и тупая стерва.

Её глаза вспыхнули гневом, едва я только закончил говорить. Расслабленно развалившееся в кресле тело напряглось, как у кошки, готовой кинуться на своего врага.

— И не надо делать такое страшное лицо, — предупредил я её, пригрозив пальцем. — Как бы мне того не хотелось, мы сейчас с тобой в одной лодке.

Эри молча смотрела на меня своими пронзительными фиалковыми глазами. Она так ничего и не сказала в ответ. Просто закрыла их и откинулась в кресле. Заснула или просто сделала вид, я не знаю.

— У тебя проблема, — вдруг сказала она, не открывая глаз. — Дома скоро места мало будет.

— Учитывая, что ты постоянно лезешь ко мне в постель, не думаю, что нам потребуется ещё одна комната, — пошутил я с целью её подколоть, вспоминая ту ночь, когда она на меня слюни пускала во сне.

— А я не про себя говорю. — На её лице появилась тонкая издевательская улыбка.

— Вот сейчас не понял.

— Поймёшь, когда домой придёшь. Считай, что мы квиты. О да. Ещё кое-что.

— Что ещё, Эри? — устало вздохнул я. — Как злая кошка, мне в тапки нассышь?

А вот теперь её улыбка куда сильнее стала похожа на самый натуральный и кровожадный оскал.

— О, поверь мне, твои тупые шутки — это последнее, о чём мне надо волноваться. Особенно если учесть, кому именно принадлежит эта больница.

Ладно. Вот тут мне стало интересно.

— Расскажи-ка поподробнее…

* * *

— Прошу, главврач уже ждёт вас, — сказала медсестра, подведя меня к двери.

— Спасибо, — улыбнулся я ей и открыл дверь.

Можно, конечно, посетовать, что я тут пациент вообще-то. Могли бы там и кресло-каталку дать… Да только что толку-то? Я бы и сам в неё не сел. Это раз. Да и чего прибедняться, если у меня сейчас вообще никаких проблем нет. Это два.

К слову, я был практически полностью здоров. По крайней мере, мне так сказали врачи. После того как Распутин поработал с моим телом своей Реликвией, я чувствовал себя здоровым, как бык. Буквально. Давно так хорошо себя не ощущал.

Между прочим, уж не знаю, специально или нет, но, похоже, Распутин решил вообще по всем моим болячкам пройтись. Исчезли даже совсем старые шрамы, которые я ещё в детстве получал.

Однако, понятно, откуда у Распутиных такое влияние. С такими способностями их вообще от себя отпускать нельзя.

Зайдя в кабинет, я увидел сидящего за столом мужчину… Да только вот в помещении он оказался не единственным человеком.

Впрочем, примерно так, как я и ожидал.

— Ваше сиятельство, — кивнул я с удобством устроившемуся в кресле у стены Распутину.

— Рахманов, — вернул он мне кивок.

Сидящий за столом мужчина встал из-за стола.

— Что же, ваше сиятельство, я пока отойду. Если потребуюсь, мой номер у вас есть.

— Конечно, Сергей, — кивнул Распутин. — Спасибо, что позволил воспользоваться твоим кабинетом для разговора.

— Ну что вы, ваше сиятельство. В конце концов, половина клиники построена на ваши деньги, так что это, скорее, ваш кабинет, — улыбнулся он. — Всё, не буду вам более мешать.

С этими словами он вышел, прикрыв за собой дверь и оставив меня наедине с моим «спасителем».

Молчание продлилось недолго. Аж целых десять секунд, пока сидящий в кресле граф оценивающе смотрел на меня и не говорил ни слова.

Самому, что ли, сказать что-то? Какая-то дрянная ситуация, если честно. Стоя в середине кабинета, я ощущал себя чуть ли не зверушкой в зоопарке. Надо это исправить как-то. И нет, не потому, что я вот такой важный, а меня тут позвали и стоять заставляют. Хотя бы потому, что ситуация требовала.

Так что ещё пару секунд постоял и, подойдя ко второму креслу за низеньким кофейным столиком, опустился прямо в него.

— Действительно наглый, — проговорил, поджав губы, Распутин, продолжая сверлить меня взглядом. — А разрешения спросить?

— Все мы получаем не то, чего ожидаем. И что-то подсказывает, что вы вызвали меня сюда не для того, чтобы моим здоровьем поинтересоваться, — в тон ему ответил я.

— С чего такие мысли?

— С того, что этим и обычные врачи могли заняться. А если у вас и впрямь возникло бы такое желание, то утолить своё любопытство вы могли и в моей палате, — ответил я и, немного подумав, добавил с намёком на уважительность: — Ваше сиятельство.

— Действительно, — повторил он. — Нагл. Но это не ответ на мой вопрос. С чего ты взял, что я…

— С того, что сейчас там сидит Эри, — уверенно произнёс я. — А учитывая всё случившееся, прикончить меня наедине вам будет куда сподручнее, чем если она будет мешаться под ногами. Разве нет?

Его глаза превратились в две узкие чёрточки. Взгляд стал настолько пристальным, что у меня появилось ощущение, что в меня опять из винтовки целятся. Любопытное ощущение. Никому не советую.

— Интересно, с чего бы мне тебя убивать? — Распутин чуть наклонился ко мне.

— О, ну я даже не знаю, — протянул, откинувшись на спинку кресла. — Может быть, потому, что я сын Ильи Разумовского? Сойдёт вам за причину, а?

Видимо, он ожидал услышать что угодно. Но не это. И не вот так, прямо в лоб.

— Значит, это всё-таки правда, — вздохнул он.

— Как будто вы этого не знаете, — вообще не скрывая раздражения, сказал я. — Кто из вас двоих? Кого мне благодарить, что у меня лишнее вентиляционное отверстие в груди появилось? Вас? Нет. Скорее уж, Уварова, ведь так? И только давайте не будем сейчас делать вид, будто это не так. Я знаю, что Браницкий рассказал вам обоим о том, кто был моим отцом.

Эри… Хотя чёрт с ней. Она-то не виновата. А вот этот ушлёпок… Как же он меня бесил! Вечно лезет со своими «жизненными цитатами». Достал! В следующий раз реально, что ли, попробовать ему башку отрезать? Хотя это будет попытка в один конец. Вряд ли он такое мне с рук спустит… Хотя не могу отрицать, что отделаться от этого говнюка крайне приятная перспектива.

Когда Эри той ночью рассказала мне, что Браницкий растрепал Уварову и Распутину, какую именно фамилию носил мой отец, я ненадолго выпал в осадок. Зачем? Вот на кой-чёрт он это сделал? Эри мне на этот вопрос не ответила. Сказала, что и сама не знает. Она вообще мало что знает о его замыслах.

А вот то, что у этой парочки будет ровно два выхода, Браницкий не только рассчитал, но и прекрасно знал, чем именно это может мне грозить. Только вот имелся один нюанс.

Он ошибся. Опять же, вроде как по её словам, он рассчитывал на другой исход, а в итоге… В итоге я получил пулю в грудь. Спасибо, мать его, большое.

— Похоже, что дерзость — это у вас генетическое, — через несколько секунд после моего пассажа сказал Распутин. — Тем не менее не могу не заметить, что ты всё ещё жив.

— Да, — кивнул я. — Всё ещё жив. Признаюсь, я теперь крайне удивлён этому факту. Особенно после того как мне сказали, что спасло меня лишь ваше вмешательство. И отсюда возникает закономерный вопрос. Почему?

— Почему что?

— Почему я всё ещё жив, — спросил я. — Вы могли решить проблему. Всё, что вам нужно было сделать, — это просто не спасать меня. Да. Пришлось бы потом неудобно объясняться с Лазаревыми, но, думаю, вы бы нашли нужные слова. Всё же для вас ведь не впервой прикрывать подобную грязь.

— Значит, и об этом ты в курсе, — сделал он резонный вывод.

Ну, это было ожидаемо. Ошибочно считать, будто он такой глупец, что продолжит ломать комедию и делать вид, словно не понимает, о чём я говорю.

— Да. Мне прекрасно известно, кто именно участвовал в убийстве Разумовских.

И вот опять этот пристальный взгляд.

— Любопытная формулировка, — пробормотал он. — Ты сказал «Разумовские». Не «твоя семья».

— Потому что они не моя семья, — резко ответил я. — Моя семья — это моя сестра, которая сейчас сидит в палате и ждёт моего возвращения. Или что? Думали, будто я обязан подорваться и мчаться возвращать титул и то жалкое наследие своей семьи, которое вы не успели растащить, как коршуны?

— Следи за словами, — резко сказал он. — А не то…

— Что? — перебил я его. — Убьёте меня? Отлично, нашли чем испугать. Сколько там попыток у вас уже было? Две, если считать ту пулю, которую я чудом не получил? Ну вот он я. Прямо перед вами. А в оправдание расскажете, что я на вас с костылём бросился или ещё что придумаете.

— Очень глупое заявление, особенно если учесть, что костыля у тебя нет, — хмыкнул он, и я заметил короткую улыбку на его губах.

— Ну подкинете там или сами придумаете.

— Знаешь, ты поразительно спокоен для того, кто находится сейчас на волосок от смерти.

— А чего мне волноваться? Вы позвали меня сюда не просто так. Явно хотите что-то сказать. Так, может быть, перейдем к делу, вместо того чтобы переливать из пустого в порожнее?

Распутин ответил не сразу. Он откинулся назад на спинку своего кресла и в задумчивости смотрел на меня, поглаживая свою чёрную бороду.

Пока он молчал, я думал. Нет, конечно, я тут здорово всё расписал. Особенно если учесть, что информации у меня было не так уж и много. Про него и Уварова догадаться после слов Эри оказалось нетрудно. Другое дело, что я действительно не представлял, зачем он при таком раскладе спас мне жизнь. Если они собирались, так сказать, закончить всё здесь и сейчас, то лучшего варианта у них быть просто не могло.

Тем не менее я всё ещё жив. Почему?

Отличный вопрос. Ответа на него у меня, конечно же, нет. А очень хотелось бы узнать, между прочим. Даже не столько из желания праведной мести и справедливости, сколько из… банального желания, чтобы от меня все отстали.

Да. Именно так. Чтобы от меня просто отстали. Отвалили к чертям собачьим. У меня есть любимая работа. Есть сестра. Блин, да я хотел Вику погулять позвать снова! А они что? Правильно, пытаются меня грохнуть просто потому, что фамилией не вышел. Бесит.

— Спасибо.

Я удивленно моргнул, так как, погружённый в собственные мысли, едва не пропустил это слово, произнесенное тихим голосом.

— Что?

— Я хочу сказать тебе спасибо, — пояснил Распутин. — Ты спас Елену от похищения.

— Что? — опять повторил я. Знаю, что звучит глупо, но тут уж я ничего не мог поделать.

— Люди, которые напали на вас, судя по всему… — начал было Распутин, но я практически сразу его перебил.

— Та-а-а-а-ак, — протянул я. — Стоп. Никого похищать не собирались. С чего вы вообще это взяли?

Распутин нахмурился.

— У меня… есть сведения, что один из этих людей пытался схватить мою внучку…

— Это вам сообщил тот, кто мне дырку в груди сделал? — не удержался я от вопроса, но отвечать на него он не стал.

— Суть в том, что за это я тебе благодарен и…

— И поэтому делаете из меня дурака?

— Что?

— Ваше сиятельство, при всём уважении, я ни за что не поверю, что за последние два дня ваши люди не узнали всю подноготную этих головорезов. Только не после того, что произошло. Потому что если это не так, то либо вы идиот, либо не умеете нанимать себе хороших людей. А учитывая вашу репутацию, я готов побиться об заклад, что ни один из этих вариантов не соответствует действительности. Вы точно знаете, кем были эти люди. И, скорее всего, вам точно известно, что пришли они туда за мной.

Я вдруг задумался. Мне в голову пришла любопытная мысль.

— А ещё я почему-то уверен, что историю с похищением вам рассказали именно Лазаревы. Ведь так?

— Так, — не стал скрывать Распутин. — И да. Нам известно, кто именно напал на тебя и Елену той ночью. Как и то, что брат одного из нападавших уже погиб при случайных обстоятельствах два месяца назад, виня во всём безымянного «адвоката».

Ну а чего ещё стоило ожидать от человека такого положения? Не сомневаюсь, что служба по сбору информации у него работает на превосходном уровне.

— Тем не менее, — продолжил Распутин, — это не отменяет того факта, что ты защищал её. Так что, если у тебя есть такое желание, можешь считать свою жизнь платой за то, что сохранил её для меня. Эта девочка… Она последнее, что осталось у меня от сына.

На последних словах его голос не то чтобы дрогнул, но… Не могу этого объяснить. Даже на его лице эмоции как-то заметно не отразились. Но могу поспорить, что в тот момент, когда ему сказали, в какой переплёт попала его внучка, мужик постарел разом лет на десять. А сейчас я будто бы наблюдал обратный процесс.

— Пожалуйста, — выдал я, не зная, что толком сказать. — Она хорошая девочка. И заслуживает куда лучшей участи, чем бесконечно жить в золотой клетке.

— Приму к сведению, — жестковатым тоном ответил он, дав мне таким образом понять, что сам решит, как поступать в том, что касается Елены. — И всё-таки вернёмся к нашему разговору.

— Пожалуй, стоит, — не стал я спорить. — А то через двадцать минут обед.

— Думаю, много времени у нас это не займёт, — улыбнулся Распутин.

От автора: Ребят, как вы должно быть заметили, 9я глава не вышла, а на ваши коменты я два дня не отвечал. Причина была в том, что я два дня почти целиком провалялся с очень высокой температурой и практически не соображал толком.

Сейчас мне уже значительно лучше. Не в плане «превозмогаю во имя Императора», а действительно лучше. Достаточно, чтобы продолжать работать с ноутом в постели. Спасибо всем вам большое за пожелания выздоровления и слова поддержки, в том числе и все, кто написал мне в личку. Мне было пипец, как приятно все их сегодня прочитать.

Спасибо вам. Вы лучшая аудитория, о которой можно мечтать и мы счастливы для вас писать.

Глава 10

— Думаю, что много времени у нас это не займёт, — улыбнулся Распутин.

Но уже через секунду его улыбка лишилась какого-либо добродушия.

— Первое, ты больше никогда не приблизишься к Елене, — жёстко произнёс он. — Второе, ты покинешь столицу. Езжай куда хочешь. Мне плевать. Хоть за границу. Забирай свою сестру и проваливай из Империи, коли такова твоя воля. Я готов обеспечить тебя деньгами. Третье. Если ты ещё хоть раз после этого окажешься в столице — пеняй на себя, Рахманов. Я больше не буду ни защищать тебя, ни сдерживать Уварова или остальных. Такое моё предложение и обсуждать я его не собираюсь.

Понятно. Чего-то такого я и ожидал. В принципе, мне его логика понятна. Спас мне жизнь, но при этом хочет, чтобы я держался подальше. Только вот в чём причина?

И ведь не скажешь, что он блефует. По лицу вижу, что говорит он абсолютно серьёзно. Если не соглашусь, то он выполнит угрозу. Может быть и не убьёт меня своими собственными руками, но… Как долго я протяну, если те, кого послал за мной Уваров, попробуют закончить своё дело? Или их товарищи. Или ещё кто, о ком я вообще не слухом не духом? Я же не идиот, чтобы считать, что выжил потому, что весь такой крутой и великолепный. Это бред. Мне повезло. Очень крупно повезло. Если бы не цепочка банальных случайностей, то я бы уже переехал на ПМЖ на два метра под землю и только бы цветочки мне носили.

Но в тоже самое время принять такие условия… Да он издевается?

Нет. Я на это категорически не согласен. Абсолютно.

Почему? В чём причина? Я не могу просто так взять и сказать: «А не пошёл бы ты лесом, старый?». Я же не идиот, чтобы совать голову в капкан, из которого едва только её чудом вытащил. Должна быть причина, по которой Распутин хочет меня спровадить. Для него это способ избавиться от меня, не марая собственные руки кровью.

Контракты. В них всё дело.

Разумовские с помощью этого зеркальнолицего засранца могли заключать контракты. Это всё, что я знаю. Они каким-то образом связывали между собой тех, кто заключал договор. Оно теперь ясно и так. Но! Возникает вопрос — какие санкции за нарушение этих самых договоров? На ум приходило банальное — смерть. Как самый очевидный вариант. Но что-то мне подсказывало, что это не совсем так. Видимо, имелись и другие, но какие — я понятия не имею.

Ладно. Зафиксируем эту мысль.

Что из этого вытекает? Столько народа не собрались бы гурьбой для того, чтобы вычеркнуть Разумовских из жизни просто так. Должна быть причина. Причина серьёзная, которая могла бы окупить те последствия, которые могли наступить с их гибелью. Разумно? Разумно. Идём дальше. Раз было столько подписавшихся…

Нет. Отставить, Саня. Не вариант, что абсолютно все были подвязаны. И вообще, меня сейчас должен интересовать именно Распутин. Почему это для него так важно? Нет, понимаю, что эти договоры штука явно неприятная. Вон, даже твари, которые давали Волкову силу, свалили, когда со мной встретились. Только вот…

Стоп! Раньше я считал, что они сделали это из-за моей способности контролировать чужую волю. Но что, если это не так. Что, если сыграло собственное эго, хотя я тут совсем не причём. Они испугались. Но испугались не меня.

Твари боялись той силы, которой обладал зеркальнолицый говнюк. Почему?

— Нет, — после почти полуминутного размышления произнёс я и посмотрел Распутину в глаза. — Не думаю, что этот вариант возможен.

Григорий ответил не сразу. Лишь поморщился, когда я озвучил свой ответ.

— Похоже, что ты глупее, чем я думал, — пробормотал он.

— Похоже, что вы заплатили чересчур большую цену за то, чтобы спасти жизнь своей внучке после её рождения, — ответил я ему.

В точку. Тут даже он не смог полностью сдержать удивление.

— Что ты сейчас сказал?

Боже, как бы дорого я сейчас отдал за то, чтобы иметь возможность прощупать его эмоции. Едва только мне стоило задать вопрос, как его голос превратился из пусть и жёсткого, но относительно спокойного в скрежет металлического гвоздя по стеклу. Именно такое сравнение подходило лучше всего.

— Вы слышали мои слова, — стараясь сохранять спокойствие ответил я. — И не нужно отнекиваться. Я знаю, что Елена была тяжело больна при рождении. Точно так же, как и то, что вы её якобы «вылечили». Да только вот мы ведь оба знаем, что это не так. Но, видимо, то, что сделали Разумовские, вас не устроило.

— А ты не думал, что мы приняли участие в их убийстве только потому, что это было выгодно Империи? — бросил он в меня вопросом, но я отрицательно покачал головой.

— Нет. Не думаю. Не знаю, каким был ваш сын, но вы, ваше сиятельство, кто угодно, но только не хладнокровный убийца. Иначе, как я уже говорил, мы бы сейчас тут не сидели и не разговаривали с вами. Вы не убили меня даже в тот момент, когда всё, что вам требовалось сделать — это ничего не делать вовсе. Я бы и сам, так сказать, дошёл до кондиции с большой вероятностью. Но нет. Вы всё равно спасли мне жизнь.

— Секундная слабость… — начал было он, но я перебил.

— И тем не менее — это слабость. Пусть даже и секундная. А проявленная однажды, она могла быть проявлена и раньше. Просто так вы не стали бы участвовать в том, что случилось с моими родственниками. Значит, у вас имелась своя, сугубо личная причина. И именно она заставила вашего сына и его жену принять участие в том, что потом назвали «гибелью в авиакатастрофе». Значит, я делаю предположение о том, что Разумовские каким-то образом поучаствовали в спасении вашей внучки. Просто цена, которую мои родственники после этого с вас затребовали оказалась слишком высокой.

Догадки. Сплошные догадки. Правда, они имели под собой кое-какие основания, выстроенные на обрывках информации и том, что я узнал от самой Елены. Плюс небольшой анализ самого Распутина. Но, если я хоть что-то понимал в человеческих эмоциях — похоже, что попал в цель.

Распутин молчал. Слишком долго молчал. Настолько, что я даже начал беспокоиться о том, а не сболтнул ли я лишнего. Вроде бы разложил всё чётко, но…

— Откуда тебе это известно?

Значит, всё же попал в точку.

— Хотите честный ответ? — спросил я его, и Распутин кивнул. — Догадался. Плюс кое-что из разряда «пальцем в небо», если хотите. Сложил два плюс два и, имея в ответе шесть, додумал «икс» самостоятельно.

— А ты умён.

— Хотелось бы так думать, — пожал я плечами. — Просто поймите простую вещь. Я — не мой отец. Я не Илья Разумовский. И их фамилия, как и все возможные притязания не имеют для меня никакого значения. У меня своя жизнь. Своя семья. И именно это для меня важно.

— Любой другой на твоём месте уже помчался бы восстанавливать титул, — хмыкнул Распутин. — Кто не мечтает стать аристократом? Учитывая твой дар… даже странно, что у тебя нет соответствующих амбиций.

— Кто-то однажды сказал, что амбициозные люди слишком часто становятся рабами своих желаний, — отозвался я.

— А я слышал, что без амбиций человек остаётся на месте и только с ними движется вперёд, — парировал целитель.

— Может быть, — пожал я плечами. — Уверен, что у моего отца эти амбиции имелись. Да только где он сейчас?

— Справедливое заявление, — хмыкнул Распутин.

— Всего лишь констатация факта, — не стал я спорить. — А что касается моих амбиций, то они лежат в несколько другой плоскости. Ваше сиятельство, чтобы вы там не думали, но меня не интересуют эти аристократические игры. У меня своя жизнь, и я руководствуюсь тем, что сам считаю правильным…

— Не буду напоминать, что твоего отца и всех его родственников, кроме тебя, убили потому, что кто-то тоже считал это правильным, — напомнил мне Распутин, но я в ответ лишь снова пожал плечами.

— Как я уже сказал, ваше сиятельство, это ваши игры. Вы в них играете. Гонка за властью, влиянием — это, без сомнения, всё очень интересно, но… это не моё. Или что? Вы ждали, что я брошусь восстанавливать свой род. Воевать с вами за власть? Брошу вызов самому императору? Мне же не тринадцать лет, чтобы верить в то, будто наличие у меня такой силы позволит мне пережить столкновение с зубрами, подобными вам. Это не трусость. Просто констатация факта и трезвый взгляд на вещи. Если уж мой отец с тем, что у него имелось, не сумел уберечь себя и остальных, то какие шансы могут быть у меня. Сами видели. Всего пару суток назад я лежал на больничной палате и истекал кровью, находясь на грани смерти.

Распутин ответил не сразу. Вместо этого он встал и прошёл по кабинету. Подойдя к широкому, от пола до потолка окну кабинета, которое выходило на облагороженную территорию клиники, он вдруг спросил меня:

— Александр, чего ты хочешь от этой жизни?

Хотелось, конечно, ответить, чтобы от меня все отстали и дали спокойно жить. Но что-то мне подсказывало, что такой ответ не подойдёт. Хотя бы в силу объективной реальности. Вряд ли мне теперь дадут спокойно заниматься тем, чем я хотел.

Всё. Баста. Кота в мешке не утаишь. Я знал, что рано или поздно, но этот день настанет. И вот сегодня он резко стал значительно ближе.

— Ваша светлость, я бы и рад дать вам однозначный и чёткий ответ, но вы и сами понимаете, что это невозможно. Уже слишком много людей знают о том, кто мой отец. И, как бы мне того ни хотелось, количество тех, кто об этом рано или поздно узнает, будет множиться.

— Что делает мой вопрос только более актуальным. Допустим, только лишь допустим, что кто-то узнает о том, кто твой отец. И они могут…

— Последовать вашему с Уваровым примеру? — предложил я, когда он замялся, явно подыскивая более подходящее слово.

— Я бы сказал, что они могут попытаться решить проблему наиболее радикальным путём, — подобрал он иную формулировку. — Но ты и сам всё понимаешь. Эти люди могут попытаться довести до успеха то, чего не добились напавшие на тебя «незнакомцы».

О как. Значит, теперь в попытке покушения участвовали какие-то «незнакомцы». Интересный выбор слов. И? Что это значит? Что, якобы, мы тут не причём? Или же…

— Ну, уверен, что ваши люди уже доложили вам о том, что стало с… Скажем так, с большей частью этих самых незнакомцев.

— Да, я читал отчёты, — усмехнулся себе в бороду Распутин. — И всё-таки?

— Я адвокат, ваша светлость, — пожал плечами. — В идеале бы постарался договориться. Но и решать проблемы радикально я тоже могу, если это потребуется. Себя, свою сестру и своих близких в обиду не дам.

— Даже если это может стоить им жизни?

Вот он, вопрос, которого я ждал. У всех решений есть последствия. И он мне сейчас буквально намекает на то, что, как только информация выйдет за пределы того небольшого круга лиц, которому о ней известно, может начаться охота на ведьм.

А костры я не люблю. Особенно, если за меня на них будут гореть другие. Любой мой выбор может поставить под удар тех, кто мне дорог. Так что поступать необдуманно… будет необдуманно, как бы глупо это ни прозвучало.

— Я реалист, ваша светлость. И не могу предвидеть абсолютно любую опасность, которая может угрожать мне или моим близким. Но, коли таковая будет, буду реагировать соответствующе. И поверьте, в том, что касается тех, кто мне дорог, я готов действовать очень радикально. Даниил Волков не даст соврать.

— Что же, чего-то такого я и ожидал, — вздохнул Распутин. — Знаешь, пусть это не прозвучит для тебя похвалой, но ты очень похож на своего отца.

— Да. Что-то такое я уже слышал.

— Как я уже сказал, это не похвала, — несколько резковато сказал Распутин. — Это предупреждение. Ты умный парень, Александр, но тебе не повезло с родословной…

Ага. Знал бы он настоящую правду.

— … и это может выйти тебе боком, — продолжил он. — Твоя семья… Хотя нет. Твой отец оказался недостаточно велик для тех амбиций, что одолевали его. Слишком много власти. Слишком много влияния. Разумовские из года в год сохраняли баланс. Вели себя умно и не выпячивали своё реальное положение. Но Илья… Он оказался слишком порывист.

И вот к чему сейчас всё это?

— Ваше сиятельство…

— Дай мне договорить, — перебил он меня, подняв ладонь. — Ты прав относительно того, почему мой сын решился поучаствовать в этом… мероприятии. Есть определенная причина, по которой я так пекусь о Елене. И она частично связана с обстоятельствами её выздоровления. Как бы мерзко ни оказалось то, чем «наградил» её Илья, он спас ей жизнь, и я не могу забыть об этом факте.

Говоря о «награде», по его лицу скользнула тень отвращения. Если бы я не знал о том, насколько сильно он себя контролирует, то, вероятно, любого другого уже корёжило бы. Что же с ней всё-таки случилось?

— Поэтому я хочу предложить тебе новую сделку, — выдал он.

— Я слушаю.

— Сначала ответь мне на вопрос. Ты знаешь, в чём заключается сила Реликвий? Каков источник этой силы?

— Если я хоть что-то понимаю, то это своеобразная связь с чем-то вроде волшебного духа. Именно он даёт эту силу человеку.

— Верно, — кивнул Распутин. — Отсюда следует следующий вопрос. Ты уже видел его?

— Кого?

Да, понимаю, что вопрос глупый и он как бы подразумевает ответ. Но смысла отказываться от лишней информации я не вижу. Вдруг что-то интересное узнаю.

Услышав мой вопрос, Распутин нахмурился.

— Не стоит казаться глупее, чем ты есть на самом деле, Александр. Сейчас ты либо врёшь, потому что хочешь узнать что-то новое, либо же строишь из себя дурака. И я очень надеюсь, что это первый вариант.

Он залез рукой в карман своего пиджака и достал что-то оттуда. А затем бросил на кофейный столик прямо передо мной.

Ну конечно же. Так и знал, что мне тогда не показалось. На стеклянной столешнице лежала перевёрнутая рубашкой вниз игральная карта. Туз пик. И почему-то я нисколько не сомневался в том, что на обратной стороне будет чёрная рубашка с тонким золотым орнаментом.

— Она была у тебя в руке, когда ты пришёл в себя после остановки сердца, — сказал он, хмуро глядя на меня. — И я готов поклясться, что в тот момент, когда оно не билось, этой карты в твоих руках не было.

— Допустим, что вы правы, — не стал я скрывать. — Что это меняет?

— Я хочу знать, можно ли разорвать заключённый ранее договор? — произнёс Распутин.

Значит, все мои догадки всё-таки были правдой.

— Понятия не имею, — честно признался я. — Если честно, то и об их истинной силе я узнал лишь недавно.

— Ясно, — вздохнул Распутин. — Так я и думал. Я не буду настаивать на том, чтобы ты покинул Империю или столицу. Я не стану давить на тебя. Более того, если это будет возможно, я постараюсь сдерживать… особо ретивых своих товарищей.

— Я так понимаю, что сейчас вы сообщите мне о том, что хотите получить взамен, правильно понимаю?

— Правильно. Взамен я хочу, чтобы ты узнал — возможно ли разорвать уже заключённый договор так, чтобы избежать последствий.

Логично. Учитывая его вопросы, именно подобного требования я и ожидал.

— А что, если это невозможно?

— Если это и правда невозможно, — сказал он, сделав ударение на слове «правда», — то я здесь ничего не смогу поделать. Но если ты такая возможность есть, а ты мне солжёшь, Александр, то, что случилось с тобой несколько дней назад, покажется тебе благом господним по сравнению с тем, на что я способен…

— Вот только давайте без угроз, хорошо? — не впечатлился я. — Чтобы убить меня, особо выпендриваться не нужно. И то, что со мной случилось, отлично это показывает. Елена хорошая девушка. Действительно хорошая. И я желаю ей только добра. Но я не способен изменить объективную реальность и сделать то, что не в моих силах.

Секунда. Другая. Распутин молчит.

— Ты действительно похож на своего отца, — наконец вздохнул он. — Илья тоже никогда не пасовал перед угрозами, всегда трезво оценивая ситуацию.

— При всём уважении, ему это не особо помогло.

— Да. Власть всем порой может вскружить голову. Так что, Александр? Ты согласен на моё предложение?

Немного подумав, я встал с кресла и подошёл к Распутину. Вот сейчас и посмотрим, насколько он серьёзен в своих намерениях.

— Вы перестаете охотиться за моей головой. Сделаете так, чтобы Уваров и остальные не видели мишень на моей спине. И не будете лезть в мою жизнь и жизнь близких мне людей. А взамен я постараюсь узнать, можно ли разорвать заключённый ранее договор. Так?

— Так, — неосторожно подтвердил Распутин.

— Замечательно. Значит, считайте, что мы договорились, — сказал я и протянул ему руку.

И вот тут он завис. Другого слова я бы просто подобрать не смог. Распутин смотрел на протянутую мною ладонь так, будто она находилась под напряжением, и явно не решался её пожать. Даже забавно. Особенно если вспомнить о том, что тот же Браницкий хватался за неё с таким азартом, словно кости игральные по столу бросал.

— Слово, ваша светлость. В конечном итоге всё, что у нас есть — это наше слово и способность держать за него ответ. Я готов ответить за то обещание, которое вам дал. Если есть шанс сделать то, о чём вы меня просите, я его найду. Не для вас, но для Елены. А вот готовы ли вы ответить за своё?

Распутин не ответил. Ещё несколько секунд он смотрел на мою протянутую ладонь, очевидно пытаясь решить — умею ли я пользоваться своей силой.

И ведь для такого человека это вопрос не праздный. Если ответ «да», то отвертеться от своих заявлений просто так он уже не сможет.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен.

И пожал мою руку.

— Забавно, — он вдруг улыбнулся. — Я ведь вроде говорил, что не собираюсь менять своё предложение, а в итоге…

— Я адвокат, ваша светлость, — не удержался я от ответной улыбки. — Порой мы можем доказать, что чёрное — это белое и наоборот. На том и живём.

Глава 11

— Ну⁈ Что сказали врачи⁈

Этот вопрос полетел мне в лицо, едва я только вернулся в палату. У Ксюши было такое лицо, словно она тут ногти на нервах грызла в ожидании моего возвращения.

— Все хорошо.

— Точно? — обеспокоенно переспросила она.

— Ксюш, всё нормально, — успокоил я её и почти не соврал.

Всё же Распутин тоже ведь врач. Да и по итогу этого разговора всё вроде действительно нормально сложилось. По крайней мере лучше, чем можно было ожидать.

Следующий час прошёл в обычной больничной суматохе. Пара врачей меня ещё раз осмотрели. Всё проверили. На вопрос, когда выписка, заявили, что мой случай, видите ли, особый. Так что придётся ждать решения главврача. А ведь и не думал, что когда-нибудь окажусь среди «ВИП»-пациентов, чтобы мной вот прямо главврач занимался.

Впрочем, учитывая всю подоплёку ситуации, оно, наверно, неудивительно.

А вот удивила Настя. Точнее, ее реакция, когда мы наконец встретились. Я как раз возвращался с одного из осмотров назад к себе в палату, когда мне на шею бросилась прекрасная шатенка и сжала в объятиях.

— Насть, задушишь…

— ЧТО С ТОБОЙ ПРОИЗОШЛО⁈ — выдала она мне, едва только разжав руки. — Мне сказали, что в тебя стреляли и…

Эх. Приятно. Вот чисто по-человечески приятно. От нее шла такая волна искреннего беспокойства и тревоги, что я даже немного растерялся от неожиданности. Когда красивая девушка так о тебе переживает — это всегда греет самолюбие, что уж тут поделать.

— О, беспокоилась, значит, — не удержался я от ехидной усмешки. — Приятно.

— Ой, да иди ты, Рахманов, — фыркнула она и закатила глаза. — Раз шутишь, значит всё не так уж и страшно… — она потупила глаза и вздохнула. — Но я правда беспокоилась.

Как оказалось, ни Роман, ни ее отец ничего не рассказали ей о том, что со мной случилось. Точнее, рассказали. Роман рассказал. И то только после того, как я сегодня утром опять не пришел на работу, а мой телефон не отвечал. Вот тогда-то Настя и забеспокоилась уже всерьёз. Всё таки раньше я за прогулами замечен не был. Настолько, что уже готова была поднять собственную охрану на мои поиски.

Приятно? Ну да. Чего скрывать. Я ей небезразличен, пусть и не в романтическом плане. Ну, мне так кажется.

Немного поговорив, узнал, что наша работа продвигается. И это прекрасно. Настя уже подготовила оба иска. Всё равно что меч перед боем наточила. Плюс, как и планировалось, Лиза сейчас проходила обследование тут же, только в другом крыле. И, по словам Насти, дела у нее шли отлично.

Разумеется, я тут же захотел пойти и посмотреть на то, как у нее дела. Елизавета сейчас как раз ждала очередной прием и сидела рядом с кабинетом в кресле в ожидании, когда ее примут.

— О, Александр! — обрадованно улыбнулась она, заметив, как мы с Лазаревой шли в ее сторону. — Здравствуйте!

И вот тут настала уже моя очередь удивляться.

Это был абсолютно другой человек. И я сейчас не шучу. Такой разительной перемены я не ожидал. Нет, я, конечно, видел, серьёзные изменения в её эмоциональном фоне после того, через что её Эри пропустила. Но чтобы настолько?

От моей пустой, злой и поддерживаемой лишь своей внутренней злостью и желанием добиться справедливости клиентки не осталось и следа. Вместо неё в кресле сидела красивая и жизнерадостная девушка. Синяки под глазами пропали окончательно. Во взгляде появился блеск. Даже ее лицо, кажется, лишилось той бледности, которая так сильно бросилась мне в глаза при первой встрече, а на щеках появился румянец.

Даже ее внешний вид… Я посмотрел на Настю.

— Ну, ты же оплатил ей новое жилье, — пожала она плечами. — Вот я и решила, что если уж нам предстоит идти в суд, то Лизе потребуется соответствующая одежда и…

— Я обещаю, что всё верну! — Котова тут же вскочила с кресла и покраснела.

— Что вернет? — уточнил я.

— Ай, да не бери в голову, — махнула рукой Настя. — Ну, я купила, наверное, чуть больше одежды, чем нужно на самом деле, и…

— Чуть больше? — с искренним ужасом произнесла Лиза, переводя свой взгляд то на меня, то на Лазареву. — Госпожа Лазарева купила мне столько одежды, сколько у меня за всю жизнь не было! Я теперь даже…

Да там, судя по ее внешнему виду, не только в одежде дело.

— Лиза, спокойно, — немного осадил я ее и переглянулся с Настей. — Лучше, что вы сейчас можете для нас сделать, — это сосредоточиться на обследованиях и пройти врачей, хорошо? А подготовку к делу мы берем на себя.

— Конечно, — серьезно кивнула та. — Я постараюсь.

Уже чуть позже, когда мы возвращались назад к моей палате, я спросил:

— Ты ведь не только одежду ей купила?

— Ну еще отвела к моему парикмахеру и стилисту, — спокойно отозвалась Настя. — Даже говорить об этом смысла не вижу.

— М-м-м. Скажи, а твой парикмахер и стилист случаем не стоят, как однушка в пригороде? — уточнил я.

— Ну не настолько, — рассмеялась Лазарева. — Но я понимаю, о чем ты. В любом случае, я потратила меньше, чем ты на отель для нее и то… то, что ты сделал, найдя эту альфарку. Она заслуживает лучшего. Кстати, когда будем подавать ее как свидетеля? Потребуется время и…

— Сколько у нас еще есть в запасе? — уточнил я.

— Еще два дня, если мы собираемся назначить слушание на следующую неделю, — тут же ответила она.

— Хорошо. Значит, дай мне остаток сегодняшнего дня, чтобы разобраться с делами, хорошо?

— Окей. А я займусь оставшейся мелочью по документам.

Подойдя к двери моей палаты, она вдруг замялась. Вроде и разговор закончился. И тем для обсуждения больше не было. Но Настя медлила. Я видел это как на ее лице, так и чувствовал в ее эмоциях.

— Саш, не делай так больше, ладно? — попросила она практически умоляющим тоном. — Хорошо?

— Постараюсь, — честно пообещал я ей.

Ещё бы самому себе пообещать, да только не было у меня особо уверености, что сдержать смогу.

* * *

Выписали меня позже, вечером. Ксюша хотела съездить за одеждой, всё же тот костюм, в котором я был, оказался безнадежно испорчен. Но тут случилось то, чего я не ожидал. Эри вдруг вызвалась сама это сделать, чем навела меня на очень плохие мысли. Только спросила разрешения на то, чтобы собственную силу использовать.

До последнего не хотел верить в происходящее. Вот до тех самых пор, пока не поднялся на этаж вместе с Эри и Ксюшей. Едва только мы прошли половину коридора, как двери одной из квартир открылась и из нее тут же высунулась голова нашей соседки.

— Явились наконец! — с гневом в голосе воскликнула она. — Это безобразие! Я уже написала жалобу в управляющую компанию, чтобы эту шавку вышвырнули! И на вас тоже…

— Так, Екатерина, послушайте…

— Меня зовут Лариса Владимиров… — моментально вскинулась она.

— Да мне плевать, как вас зовут, — перебил я ее. — Вы можете объяснить, что происходит, или нет? Я только из больницы приехал и…

— Ага! Я так и знала! — восторженно рявкнула она. — От этой шаболды подхватил небось что-то!

И ткнула пальцем в явно скучающую за моей спиной альфарку.

Ну, скучающую до этого момента.

— Ты что там ляпнула, ничтожество? — оскалилась альфа и попыталась оттолкнуть меня, чтобы расчистить себе путь к цели. — Хочешь, я тебя наизнанку сейчас щелчком пальцев выверну?

Так. Что за чёрт. Если так подумать, то обычно люди к альфам относятся с тем ещё пиететом. Как правило очень уважительно. А тут такие наезды. Очень странная ситуация, в которой я сначала не мог разобраться, а потом до меня дошло! Она её просто не узнала.

Я даже повернулся, чтобы убедиться. Распущенные волосы прикрывали кончики ушей, не давая им бросаться в глаза. Да и весьма простая одежда, похоже, как-то не вязалась у людей с образом этих практически бессмертных существ.

— Не надо никого щелчками пальцев наизнанку выворачивать, — сказал я, остановив альфу и поймав её за талию, вернул на место. — А вы, уважаемая, дверь закройте и не шумите.

— Что⁈ Да что ты…

— Если есть претензии, то излагайте в письменной форме, — снова перебил я её. — А будете и дальше кидаться оскорблениями, я на вас в суд подам за оскорбление чести и достоинства. Здесь у меня сразу два свидетеля, и что-то мне подсказывает, что они будут на моей стороне. Много я с вас не стрясу, но каждый раз по чуть-чуть… курочка по зёрнышку заклюёт.

Видимо, такая перспектива ей не очень понравилась. Тётка смерила нас троих злым взглядом, а затем захлопнула дверь. Да так, что эхо от хлопка ещё несколько секунд по коридору гуляло.

— Вот ведь сука, — чуть ли не выплюнула Ксюша, со злостью глядя на дверь. — Что у неё за проблемы, что она докапывается постоянно⁈

— Недотрах? — с презрением предположила Эри.

— Пф-ф-ф, скорее всего, — закатила глаза сестра. — С таким-то характером там максимум…

— Так, а с какого это перепугу вы тут вдруг спелись? — спросил я, и Ксюша вдруг замолчала. — Или что? Общий враг объединяет, да?

Эри посмотрела на меня таким взглядом, словно я только что её в грязи извалял.

— Я? Объединиться? С людьми? — сочащимся язвительностью голосом спросила она. — Я тебя умоляю. Ничего более убогого даже представить себе не могу. Одно только моё присутствие в прошлом делало из жалких человеческих мужчин королей и…

— Чтобы быть королём, Эри, нужно королевство, а не королева, — сказал я, доставая из кармана ключи от квартиры.

Стоило мне только подойти к двери, как по ту сторону тут же что-то зашуршало и заскреблось. Оставалось только горестно вздохнуть. А я, дурак, надеялся на то, что она пошутила… Хотя какая там к чёрту надежда. Я ведь чувствовал эмоции, так что вариантов всё равно не было.

Ладно. Проблему нельзя решить, если закрывать на неё глаза и…

— КАКОГО ХРЕНА⁈

Только я открыл дверь, как сидящий по ту сторону харут кабаньей тушей метнулся прочь, попутно перевернув лежащую на полу тумбочку.

Слов нет. Одни эмоции. Это не животное. Это сраное бедствие!

Дверь и пол перед ней исцарапаны когтями. Точно так же изодраны обои на стенах в коридоре по всей его длине. Дверной косяк, что вёл в кухню, выглядел так, будто его термиты поели.

— Эри, вот скажи мне, за каким дьяволом ты его сюда привела? — вздохнул я, стоя в дверях.

— А что мне ещё оставалось? — развела она руками. — Он никого к тебе не подпускал. Мои собственные способности, заметь, урезанные, тоже оказались бесполезны…

— Саша, как бы она меня не бесила, но это правда, — вдруг приняла её сторону Ксюша. — Эта… собака, даже врачей к тебе не подпускала, пока Эри не отвлекла её измазанным твоей кровью пиджаком.

— Но домой то её зачем было тащить⁈ — взмолился я.

— А что? Предпочёл бы, чтобы после всего произошедшего голодный и злой зверь бегал по улице? — осведомилась альфарка.

— Нет, но…

— Вот и не говори спасибо, — тут же отозвалась она.

Ещё раз вздохнув, зашёл в квартиру.

Это какой-то трындец. Мебель перевёрнута. Вещи раскиданы по полу. Часть одежды вообще угадывалась только по цвету ткани. На кухне… боже, даже говорить не хочу. Когда зашёл туда, запах стоял такой, что только вешайся. Скотина, кажется, сожрала или, как минимум поднадкусывала вообще всё, что там было! Твою мать!

— Что? — спросила альфарка, когда я вперился в неё тяжёлым взглядом.

— Да вот думаю о том, а не придушить ли тебя? — честно признался я.

Ну, конечно же. Разумеется, что угроза подействовала примерно так же, как брошенный об стенку горох.

— Ну, тогда постарайся получше, — усмехнулась она. — Не хочу потом говорить «сильнее, Сашенька. Сожми сильнее».

Из коридора послышалось сдавленное хихиканье. Схватив валяющуюся на полу подушку, швырнул её в эту предательницу. А затем пошёл к себе в комнату.

— Ну? Хер ли ты тут разлёгся⁈

Поганая псина лежала прямо на моей постели… точнее, на том, что от неё осталось. Наверное, будь у неё деревянный каркас, она бы и его сгрызла, как ножки от стола.

Так что нет. Она просто расшвыряла всё, что имелось в комнате, подрала стены и изорвала…

— Ах ты сукин сын… — прошептал я, чуть ли не со слезами на глазах глядя на то, что осталось от моего лучшего костюма.

Нет, уничтожены оказались все. Как и дверца от шкафа. У неё такой вид, что у меня сложилось впечатление, что её ломом открывали. Ладно остальные костюмы, но этот, который я в самом начале работы получил от Романа в том магазине… сука!

Подошёл к постели и тут же отскочил назад, когда рычащая кракозября зло клацнула пастью в сантиметре от моих пальцев. Все четыре глаза зло уставились на меня.

— С хрена ли ты тут зубами щёлкаешь, — возмутился я. — Иди сюда!

И сам кинулся к нему. Пёс, видимо поняв мои намерения, бросился в сторону, снёс то, что осталось от моего рабочего стола, попутно перевернув изгрызенный стул, и рванул к выходу.

Ага. Счас. Я успел дотянуться левой рукой до этой скотины.

В это раз кольцо сработало именно так, как и должно было. Псина прямо посреди своего рывка дёрнулась и заскулила, а в следующий миг развеялась тёмным дымом.

— Ай, твою мать… — зашипел я, тряся ладонью и пытаясь сорвать кольцо с пальца. Чёртов артефакт неожиданно накалился настолько, что стал жечь кожу.

— Хорошая безделушка. Но ты ещё не видел, что он в ванной натворил, — давясь от смеха произнесла Эри, стоя у меня за спиной.

Её всё происходящее явно забавляло.

— И что же он там сделал?

— Ну, где-то же ему нужно было сделать свои дела.

Теперь она уже не пыталась себя сдерживать. Хохотала во всю.

— А тебе, как я посмотрю, весело, да? — уточнил я.

— Ещё бы, — торжественно улыбнулась она. — Считай, что это…

— Ксюша! — крикнул я, перебив её.

Расстроенная сестра тут же высунула голову из-за косяка и мрачно подтвердила мои догадки.

— Там всё засрано, Саша, — уныло произнесла она. — Всё-всё засрано.

— Вот и замечательно, — с удовлетворением кивнул я. — Сходи, пожалуйста, в магазин на углу и купи тряпок, перчаток и мусорных пакетов. Много пакетов. И всякое там для мытья и прочее.

— Поняла! — тут же козырнула сестра, а затем окинула комнату взглядом. — А куда он…

— Здесь, — я подбросил кольцо на ладони. — Всё, иди давай. Если надо будет, скажи, я тебе денег переведу.

— Да не, у меня есть. Всё, я побежала.

И Ксюша выбежала из квартиры. Забавно, но её комната пострадала меньше всех. Видимо, меня не только коты не любят.

— Стоять! — рявкнул я, заметив, что Эри куда-то собралась. — Куда пошла?

— Погуляю, пока вы тут уборкой занимаетесь, — хмыкнула она. — Да и воняет тут…

— О нет, милочка, — я покачал головой. — Никуда ты не пойдёшь.

— Если ты думаешь, что я буду помогать убирать этот бардак, то ты очень сильно…

Видимо, выражение моего лица без всяких слов объяснило ей, что будет дальше.

— Нет. Ты не посмеешь, — прошипела она.

— Ещё как посмею, — на моём лице растянулась зловещая улыбка. — Раз уж этот говнюк отдал мне тебя, то я собираюсь сейчас воспользоваться этой возможностью по максимуму. Так что готовься, Эри, скоро ты окажешься в море дерьма. И даже вёсел у тебя не будет…

* * *

— Прошу вас, ваше сиятельство, — вежливо произнёс слуга, открыв перед Уваровым дверь кабинета.

Точнее, он попытался, потому что граф, будто танк, отпихнул дворецкого и сам пошёл внутрь. И его злой взгляд был направлен точно на сидящего за столом хозяина кабинета.

— Почему он всё ещё дышит⁈ — с места в карьер спросил он.

Распутин пару мгновений смотрел на него, после чего вздохнул и встал из кресла.

— Иннокентий, ты можешь быть свободен, — сообщил он своему дворецкому, и слуга понимающе кивнул и закрыл дверь в кабинет с обратной стороны.

Как только они остались наедине, Распутин пересёк свой кабинет и подошёл к длинному шкафу.

— Коньяка хочешь?

— Какой к чёрту коньяк? — рявкнул Уваров. — У тебя был потрясающий шанс решить проблему, а ты им не воспользовался!

Обвинение повисло в воздухе. Напряжение между двумя мужчинами было столь осязаемым, что, казалось, его можно было потрогать руками.

Распутин так ничего и не ответил. Вместо этого он повернулся и, открыв одну из резных дверок шкафа, достал оттуда бутыль из тёмного стекла и два бокала.

— Да, Василий, ты прав, — произнёс он, возвращаясь к столу. — Я действительно, как ты выразился, «упустил» этот шанс.

— Это я уже понял, — съязвил тот. — Только я не могу понять другого. Почему?

— Потому что для меня открылась определенная, скажем так, возможность, — ответил Григорий, поставив оба бокала на стол и, скрутив крышку с бутылки, разлил дорогой коньяк по бокалам. — Видишь ли, похоже, что у меня есть шанс на то, чтобы отыграть назад то, что сделал Илья.

Услышав это, Уваров замер. Первые несколько секунд до него доходил смысл сказанных слов, и только спустя некоторое время его мозг осознал то, что теперь казалось ему столь логичным.

— Разумовские никогда не разрывали заключённые договоры, — возразил он, но у хозяина кабинета имелся аргумент против подобного довода.

— Потому, что они не могли этого сделать? — спросил Распутин, протянув один из бокалов своему другу. — Или же потому, что они специально никогда этого не делали?

— Хочешь сказать, что этот парень…

— Тебе нужен честный ответ?

— Хотелось бы, учитывая тему нашего разговора, — скривился Уваров.

— Я не знаю, — честно признался ему Распутин. — Да и сам он не знает. Он умный парень, Вася. Очень умный, если я ещё хоть что-то смыслю в людях.

— Умные люди часто амбициозны.

— Да. Об этом я тоже ему сказал. Как и то, к чему могут привести подобные амбиции…

— Тогда ты не можешь быть уверен в том, что он не позарится на то, что принадлежит ему по праву. Гриша, если он…

— Ему не нужны титулы, — Распутин поднёс бокал к лицу и глубоко вдохнул аромат марочного алкоголя. — Поверь мне. Как бы смешно это не прозвучало, единственное, чего хочет этот парень — жить своей собственной жизнью. Так, чтобы к нему не лезли с дурацкими играми.

— Помниться, один человек мне сказал, что-либо ты имеешь отношение к игре, либо же игра в конечном итоге поимеет тебя, — хмыкнул Уваров и поднял руку.

Два бокала легко соприкоснулись, и по кабинету разнёсся тихий звон. Оба мужчины выпили, позволив себе на несколько секунд погрузиться в собственные мысли.

— Так, значит, хочешь использовать парня?

— Да, как бы двулично это не прозвучало. Мы с ним договорились. И не делай такое лицо. Не так, как ты мог подумать. Он либо ещё не пробудил эту силу, либо же пока не может использовать её по собственному желанию. Суть уговора проста. Мы не трогаем его и его близких, а взамен он постарается узнать о том, можно ли разорвать ранее заключённый договор.

— Без последствий?

Распутин пожал плечами.

— Хотелось бы этого. Но при необходимости я готов принять удар на себя в случае чего.

Они уже один раз попробовали сделать это. Разумовские никогда и никому не говорили о том, можно ли разорвать заключённый контракт. Оно и понятно. В них крылся секрет их силы и влияния. И именно это стало причиной, по крайней мере частью причины того, что их перебили под корень.

Почти, — мысленно поправил себя Распутин.

К несчастью, как выяснилось, их смерть не стала тем волшебным ключиком, на который они надеялись.

И теперь Григорий задавался вопросом. Не потому ли, что не все Разумовские оказались пущены под нож? Вероятно, что для того, чтобы этот вариант сработал, ему действительно стоило бы просто ничего не делать, пока этот парень истекал кровью на его глазах?

Возможно. Но, будучи человеком мудрым, он не отбрасывал и такой вариант, что даже это в конечном итоге ему не поможет. Потому он не хотел обрезать последнюю ниточку.

А ещё, глубоко наедине с собой, Григорий понимал, что просто не смог этого сделать. Не после того, как Елена со слезами на глазах умоляла его помочь Рахманову. Не после того, как тот, рискуя собственной жизнью, защитил её.

Кто-то назовёт это слабостью. Но для Григория, как бы смехотворно подобное не прозвучало, это была справедливость.

— Хорошо, — через некоторое время сказал Уваров. — Допустим, что шанс есть. Но ты не можешь не учитывать…

— Лазаревы, — поморщился Григорий и одним глотком допил алкоголь в своём бокале. — Да. Я понимаю это.

— Если Павел поймёт, что кто-то ещё претендует на такой куш, то вполне может решить, что будет лучше, если проиграют все, чем если он останется в проигравших в одиночестве. Парень актив, и Павел будет рассматривать его исключительно с этой стороны.

— Он всё рассматривает исключительно с этой стороны, — Распутин посмотрел в свой пустой бокал, размышляя о том, а не налить ли себе ещё выпить.

С его даром он мог бы всю бутылку выпить без каких-либо последствий. Алкоголь давно уже не пьянил его. А ведь иногда так хотелось забыться. Хотя бы на минуту.

Теперь, когда у него есть шанс на то, чтобы избавить Елену от этого проклятия, он собирался воспользоваться им по полной. И уж точно он не собирался упускать такую возможность из-за чрезмерной жадности одного из своих «друзей».

— Нужно будет что-то с этим придумать, — наконец произнёс он.

Глава 12

Почти восемь часов. Восемь грёбаных часов у нас ушло на то, чтобы убрать этот бардак, всё отмыть и выкинуть мусор. Угу. Мусор. Проще уж сказать, что мы половину квартиры на помойку вынесли. Как эта тварь всего за два дня смогла причинить столько ущерба? Уму непостижимо!

И ведь проблема сама собой не решится. Эта скотина всё ещё сидит у меня в кольце. И? Что мне с ним делать, спрашивается? Это ведь не долбаная золотая рыбка, чтобы проблему можно было взять и решить, смыв её в унитаз.

Хотя, если бросить туда кольцо… Ладно. Придумаю что-нибудь. Надо будет с Ларом на эту тему поговорить. На крайняк сбагрю псину ему. Альфарская? Альфарская! Вот пусть альфар с ней и разбирается.

Впрочем, не обошлось без приятностей. Наблюдать, как Эри три часа отмывала ванную комнату от собачьего дерьма собственными руками, — отдельный вид наслаждения. Ох, сколько ругательств я услышал за тот вечер и часть ночи. На русском, немецком, французском и даже альфарском. Пожалуй, она при желании могла бы заставить и самого проспиртованного портового грузчика покраснеть. И ведь поначалу гордость своё брала. Она делала работу с выражением полного презрения ко мне на лице. Но уже через час начала просить, чтобы я разрешил ей использовать магию. Ещё через час стала почти умолять. А потом просто смирилась и, шипя сквозь зубы, тёрла и отмывала. Тёрла и отмывала…

Как эта скотина могла столько нагадить? Он же магический зверь, разве нет? Хотя, немного подумав, вспомнил разговор с Ларом на эту тему. Магическая составляющая там есть, но альфы вроде выводили их целенаправленно. Значит, они вроде как живые, так ведь? Чёртовы продукты селекции…

Но всё это лирика. Справились и справились. Чего бухтеть-то? А утром, поспав четыре с половиной часа, я встал на работу и столкнулся с ещё одной неожиданностью.

— Я иду с тобой, — категорически заявила Эри, выбравшись из моей спальни.

— Ты идешь спать, — столь же категорично ответил, глядя, как она глаза трёт и пытается челюсть не вывихнуть от зевка. — Посмотри на себя. Тебе можно под веки спички засовывать, чтобы они сами собой не закрывались.

— Я должна находиться рядом на тот случай…

— Не будет другого случая, — отрезал я. — Эту проблему я решил.

Ну, не совсем справедливо, конечно. Нельзя решить те проблемы, о которых ничего не знаешь. Распутин, конечно, пообещал присмотреть, чтобы другие не особо руки в мою сторону распускали, но я был бы форменным идиотом, если бы поверил, что это исключит любую возможную опасность.

Но и таскать за собой хвостом эту стерву я тоже не собирался. У меня и без её закидонов сложностей в жизни хватает. Нафига мне новые, спрашивается.

Разумеется, она тут же решила возразить, но я прервал её собственным вопросом.

— Эри, лучше скажи мне вот что. Почему ты раз за разом заваливаешься в мою постель?

Стоило мне это сказать, как её губы изогнулись в саркастичной усмешке.

— А что? Хочешь сказать, что тебе не нравится?

— Вопрос не в том, нравится мне это или нет, — ответил я, запивая кусок бутерброда кофе. — Вопрос в том, почему так происходит?

Она посмотрела на меня, затем вздохнула и плюхнулась на стул. Погрызенная ножка заскрипела, словно готова была в любой момент треснуть и развалиться окончательно.

— Из-за печати у тебя на руке.

После её слов я глянул на правое запястье, но ничего там не увидел.

— Ты что, сейчас серьёзно думал, что её увидишь? — поинтересовалась Эри.

Я пожал плечами и вернулся к поеданию бутерброда.

— Да чёрт их знает, эти ваши магические штучки. Так всё-таки. В чём причина?

— Побочный эффект, — отмахнулась она. — Жертву печати тянет к хозяину.

— В постельном смысле?

— В том числе. Не переживай. Мне самой не в радость просыпаться в одной постели с человеком. Всё равно, что с собакой спать, бр-р…

Её аж передёрнуло.

— Ну потрясающе. То есть уборки ванной тебе было мало, — сделал я вывод, и у неё на лице появился ужас от пережитого. Потому что перед тем как эта скотина дорвалась до холодильника, Ксюша как раз продуктов на неделю закупила. Так что сожрал он много и, соответственно, дел своих тоже много сделал…

Видимо, быстро она достойный ответ придумать не смогла, так что я её опередил.

— Тогда следующий вопрос. Как ты попала к Браницкому? Потому что в версию о том, что такая гордячка могла бы добровольно заключить подобный контракт, поверит только идиот. Чем он тебя держит, Эри?

— А тебе не всё равно, в чём причина? — тут же ощетинилась она, но на меня эта реакция произвела куда меньшее впечатление, чем-то, что колбаса на бутерброде закончилась раньше булки.

— А тебе самой-то не всё равно? — спросил я её в ответ, отхлебнув из чашки. — А то слабо верится.

Ответила она не сразу. Настолько, что я успел допить кофе и убрать чашку с тарелкой в раковину.

— Если бы мне было всё равно, то я бы уже давно себе горло перерезала, — прозвучал её ответ, когда я уже уходил из кухни.

* * *

— Доброе утро, — сказал я, заходя в отдел.

Опять опоздал. Правда, в этот раз Настю предупредил. Пришлось дождаться, когда откроется магазин, где я мог бы раздобыть костюм, чтобы не идти на работу в единственных оставшихся у меня джинсах.

— Доброе, Саша, — тут же поприветствовала меня Настя. — Всё готово!

Встав из-за стола, она взяла две приличного вида стопки документов и уложила их прямо на стол передо мной.

— Этот готов к подаче, — сказала она, указав на левый. — Всё, как мы планировали изначально. Этот же я подготовила на основе того, что ты хотел.

— Эри заявлена свидетелем во втором?

— Да, но…

— Тебе эта идея не нравится, — понял я по её лицу.

Она неохотно кивнула.

— Саша, готовить один иск для того, чтобы подать его вместо другого… это спорное решение, мягко говоря. Очень спорное. Куда правильнее и логичнее было подготовить изменение к существующему иску путём подачи дополнительного заявления.

— Насть, я знаю, как это работает… — хотел было сказать, но она тут же меня перебила. Не из грубости, а потому, что мысли лезли наружу так, что ей становилось трудно их сдерживать.

— Просто таким образом мы избавим себя от кучи проблем. У нас не будет волокиты с распылением сил. Все доказательства будут относится лишь к одному делу. Это даст лучшую и более понятную картину. Я не говорю уже о том, что мы так защитим себя от возможности отклонить новый иск. Если такое случится, то это сильно ударит по нашим позициям и…

Я слушал её доводы молча, не перебивая. Хотя бы потому, что она была права. Вот во всём. Может быть, ей не хватало опыта, но теоретическая база у неё отличная. Я даже немного подумал о том, что, возможно, стоило бы и правда пойти в местный универ. Всё же пробелы в знаниях у меня имелись.

Но есть такая штука — практика. А самый слабый практик порой оказывается сильнее самого подготовленного теоретика. Не аксиома, конечно, но правило это рабочее.

— Ну что? — спросил я, когда она наконец закончила. — Всё сказала?

— Ну вроде… — немного растерянно призналась она.

— Молодец, — похвалил я её и сделал это абсолютно искренне. — Ты подметила всё абсолютно верно. А теперь скажи мне, пожалуйста, каковы нормы подачи изменений в исковое заявление?

Настя нахмурилась. Задумалась.

— Есть строгие процессуальные требования. До принятия решения судом по существу дела. До начала заседания. Это если рассматривать его как самый благоприятный вариант. Можно в процессе слушания, но до начала прений сторон и не позднее окончания подготовительной части заседания.

— То есть во всех случаях мы заранее ставим своего оппонента в известность, что у нас на уме, — сделал я резонный вывод.

Настя засомневалась, но потом, кажется, вновь обрела уверенность.

— Да, я понимаю, что ты хочешь добиться другого. Но, Саша, это рискованный трюк…

— Насть, проблема в том, что ты считаешь, будто это какой-то трюк.

Она захлопала глазами.

— А что тогда?

— Это будет удар в лицо, — просто ответил я, взял вторую папку со стола и принялся просматривать.

Да. Всё было сделано прекрасно. Она действительно блестяще выполнила подготовительную работу.

— Я всё равно не понимаю. Ну хорошо. Допустим, они не ожидают, что ты подашь дополнительный иск прямо во время слушания. Я готова согласиться, что эффект неожиданности будет на твоей стороне. Но риск всё равно не стоит того. Вспомни, что было в прошлый раз! Они поменяли судью у нас под носом! А если это так, то вполне могут добиться, чтобы даже с нашей базой этот иск не приняли по… да по десятку причин! И даже если и так, то, чего ты хочешь добиться, — это перенос процесса ввиду организации нового из-за твоего свидетеля! То есть они заранее будут ознакомлены, что у тебя есть козырь. Даже так эффекта неожиданности не получится.

И ведь она права. Опять-таки, по всем пунктам права. Глупо отрицать. Разумеется, что из-за особого статуса нашей «свидетельницы» её нельзя будет представить в суде сразу же. Процесс перенесут в любом случае. Это даже не обсуждается. И, разумеется, наш противник будет знать, что мы собираемся сделать. Хотя бы в общих чертах.

Но, несмотря на прекрасные знания в теории, она не видит, так сказать, дерева за лесом.

— Насть, ты не туда смотришь.

— В каком смысле?

— В самом прямом, — сказал я. — Скажи мне, пожалуйста, почему они перенесут слушание.

— Так я же уже…

— Насть?

Она вздохнула и закатила глаза.

— Потому что Эри обладает альфарской магией. Врождённой, а не артефактами. А значит, что, как и в случае с любым человеком, который обладает Реликвией, им придётся подготовить зал суда для подобного, и…

Она вдруг замолчала. Задумалась. Прикусила губу, явно продолжив в голове эту мысль. И, судя по тому, как прояснилось её лицо, до нужного момента она дошла. Всего за пятнадцать секунд или около того.

— Вот ведь…

— Поняла, да?

— Да. — Её губы растянулись в довольной улыбке. — А ведь и правда, хитро. Ты хочешь выиграть дело сразу после того, как начнется второй процесс.

— Мы закончим всё одним ударом, — кивнул я ей.

Она обрадованно кивнула в ответ, а затем помрачнела.

— Нет. Не выйдет, — вдруг сказала она. — Лаврентьев заявит, что подобная проверка нарушает права на неприкосновенность личности… хотя нет. Это мы обойдём. Скорее, он поставит на то, что проверка требует предварительной подготовки и назначения официальной экспертизы. Плюс ещё есть формальные основания… Нет, Саша. Если Лаврентьев хотя бы наполовину так хорош, как хочет казаться, он сможет отвертеться от этого.

А вот теперь настала моя очередь улыбаться.

— Знаешь, что самое смешное? Я почти на сто процентов уверен, что он не просто хорош именно настолько, насколько хочет казаться. Я даже думаю, что он лучше. Гораздо лучше, чем нам кажется. И не только в юридическом плане.

— О чём ты…

— О том, что порой, как бы парадоксально это ни звучало, для того чтобы зло проиграло, нужно всего лишь, чтобы добро бездействовало.

* * *

— Давид Аркадьевич готов вас принять, — улыбнулась мне милая секретарша.

Ну что же. Всего двенадцать минут. Вполне достаточно, чтобы немного промариновать того, с кем разговаривать нет никакого желания, и в то же самое время не так уж и много, чтобы выглядеть грубо.

А может, он и правда был занят. Кто знает. Но свои предположения оставлю при себе.

— Спасибо, — улыбнулся я в ответ и прошёл к двери кабинета.

Кабинет, где работал Лаврентьев, оказался не столь пафосным, как тот, что, например, принадлежал Роману. Немного попроще в плане декора, стоимости меблировки. Да и размерами тоже уступал. Впрочем, мне ли об этом говорить? Он всё равно превосходил наш отдел.

Эх, тоже так хочу. Чтобы большой кабинет был. С диваном. Чтобы полежать можно было и подумать. Мечты, мечты…

Лаврентьев сидел за своим столом и, когда я вошёл в кабинет, поднялся, обошёл его и, подойдя ко мне, протянул руку.

— Прошу прощения, что не смог принять сразу. У меня был важный разговор, который я не мог перенести.

И ведь говорит искренне. Ну почти. Где-то в глубине есть крошечный огонёк желания просто выгнать меня взашей и раздражения от моего появления. Но оно понятно.

Тем не менее он засунул его поглубже и сейчас вполне дружелюбно пожимал мне руку, даже несмотря на наше предыдущее и, чего уж скрывать, проигрышное для меня противостояние.

— Ничего страшного, — сказал я. — Я даже не успел соскучиться.

Он понимающе хмыкнул и жестом пригласил меня к своему столу.

— Итак, — произнёс он, опускаясь в собственное кресло. — Мне почему-то кажется, что ты приехал сюда не ради того, чтобы просто посидеть в моей приемной и почитать журналы, ведь так?

Эти слова вызвали короткую усмешку с моей стороны.

— Особенно если учесть, что журналы я и пальцем не трогал, — заметил, достав из сумки первую папку, и положил её на стол прямо перед ним. — Мы подаём наш иск.

В его глазах скользнуло разочарование. Такое выражение обычно бывает у родителей, когда их чадо вопреки всем советам вдруг взяло и сделало глупость. Ну или собиралось сделать прямо у них на глазах.

— Признаюсь, я разочарован, — спустя пару секунд проговорил он. — Мне казалось, что ты разумный человек.

— Признаюсь, мне тоже так казалось, — почти повторил я его слова. — Тем не менее думаю, что у нас есть шансы…

— Да нет их у вас, Александр, — вздохнул он. — Ты и сам должен это прекрасно понимать. Твоя клиентка психически нестабильна…

— Что, заметь, ты показал весьма неэтичным образом, — парировал я. — Эта информация находилась под врачебной тайной.

— Только не тогда, когда её состояние напрямую касается моего клиента, — тут же ответил он. — А мы оба знаем, что всё, на чём строится ваш иск, — это её голословные заявления о том, чего на самом деле никогда не было. Заявления, которые, заметь, опровергнуть будет совсем не сложно. А затем подать встречный иск о клевете.

— Будешь подавать в суд на психически нездоровую девушку? — иронично спросил я его в ответ.

— Только в том случае, если она будет угрожать приюту, — серьёзно ответил он. — Так что не стоит пытаться. В эту моральную ловушку тебе меня не заманить.

— Забавно, что именно ты заговорил о ловушках после своего трюка с протоколом.

— Я использую то, что сработает, — пожал он плечами. — Потому что защищаю «Счастливый путь». И делаю это искренне. Права моего клиента для меня в приоритете.

— Мы не станем отказываться от наших намерений, — покачал я головой.

— Тогда мои действия тебе известны, — развёл он руками. — Я не стану церемониться с твоей клиенткой лишь из жалости, Александр.

— Попытаешься ссылаться на протокол прошлого заседания, и мы это опротестуем. Важно это или нет, но ты раскрыл конфиденциальную информацию…

— Это уже не важно. Поменять судью на этом процессе у тебя не выйдет. А я в любом случае смогу связать оба этих слушания и впоследствии добьюсь официального раскрытия этой информации. Тут ты ничего не сможешь сделать.

Он наклонился ко мне и продолжил с искренней серьёзностью в голосе:

— Александр, хочешь ты того или нет, но я не позволю вам выиграть это дело.

— Что, неужели личная заинтересованность? — сделал я удивлённое лицо. — А обвинения в предвзятости не боишься? Ты же там вырос. Благодарен этому месту за то, что оно подарило тебе шанс на лучшую жизнь. Кажется, у нас тут налицо конфликт интересов, нет? Не боишься, что я разыграю эту карту?

— Точно так же, как твоего глупого иска, — улыбнулся Лаврентьев. — Моё прошлое в приюте не влияет на мою юридическую объективность, так что нет. Не переживаю. А поскольку нет более никаких других доводов, ничего ты сделать не сможешь. Видишь ли, порядочность и благодарность не являются основанием для утраты профессионализма.

Ответил я не сразу. Чёрт, а ведь он реально хорош. Ну или хорошо подготовился к разговору, предусмотрев каждый возможный мой выпад. Что, впрочем, одно и то же.

Лаврентьев тоже молчал, явно ожидая, что я что-то скажу. Он выжидал, пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Ведь его позиция мне понятна. Он уверен, что загнал меня в угол. От того и думает, что я тяну время.

А я именно это и делал.

Да. Вот так просто. Всего лишь тянул время, растягивая момент между тем, как он…

— Чего ты хочешь? — наконец задал он вопрос, подтвердив мою теорию.

— В каком смысле? — уточнил я.

— Ой, Александр, давай только без этой ерунды, — поморщился он. — Ты пришёл сюда, чтобы угрожать мне иском, а не для того чтобы на самом деле идти с ним в суд.

Лаврентьев указал пальцем на папку.

— Именно угрожать, — продолжил он. — Это всё, что тебе остается. Ни у тебя, ни у твоей клиентки нет шансов выиграть этот процесс. И ты это понимаешь. Так чего ты хочешь? Раздуть скандал? Нанести репутационный ущерб? Это твой план? Надавить на нас, потому что твоя клиентка хочет денег?

— А что, если и так?

— Тогда этот вопрос можно решить и без суда, — сразу же ответил он. — Послушай меня. «Путь» — хорошее место. Оно помогает многим детям. Оно помогло мне. И я не хочу, чтобы его репутация пострадала. Понимаешь это? Именно поэтому я готов действовать с тобой и твоей клиенткой жёстко. Пожалуй, даже жёстче, чем мне хотелось бы. Но таковы правила этой игры. Не я её начал.

— Твоё предложение?

— Мы можем встретиться и обсудить его. Я проверял Котову. Предварительно могу договориться, что приют возьмёт на себя оплату её лечения в психиатрической клинике. Плюс мы создадим отдельный счёт с суммой, которая будет выплачена ей после лечения. Ещё раз уточню. Она получит деньги, но только после того как врачи признают её здоровой, и…

— Ты ведь и правда настолько ценишь то место, ведь так? — неожиданно спросил я, перебив его на полуслове.

— Да, Александр, — с полной серьезностью сказал он. — Я действительно благодарен им за то, что они сделали для меня. Если бы не «Путь», моя жизнь была бы куда более… мрачной и неприятной.

— Отлично, — довольно произнёс я. — Это именно то, что я и хотел узнать.

Встал кресла и убрал лежащую на столе папку, чем, похоже, неслабо его удивил.

— То есть от моего предложения ты отказываешься?

— Нет, Давид, — проговорил я. — Я хотел убедиться в своей теории, которую ты и подтвердил. Просто для понимания того, как будут развиваться события дальше. В этом не будет ничего личного. Как ты сам мне сказал: у меня есть клиент, и я буду защищать его права и делать свою работу.

Дойдя до двери его кабинета повернулся и с абсолютной искренностью добавил:

— Хорошего тебе дня.

Глава 13

Шесть дней пронеслись один за другим с какой-то поистине безумной скоростью. Столько было дел, что я отслеживал пролетающие дни исключительно по тому, что засыпал в постели и затем практически сразу же открывал глаза.

И, разумеется, как обычно, видел рядом с собой Эри.

Первые несколько раз я ещё пытался возникать, а потом просто подумал и забил. Тем более, что дрыхла она как убитая. Как если бы отсыпалась после целого года без сна. Матрас после псины пришлось заменить, между прочим. Одну ночь я ещё мог позволить себе поспать на рваном, но дальше уже ни в какие ворота.

В остальном же работа, работа и ещё раз работа. Мы занимались тем, что готовили оба иска. А вместе с ними и грандиозную ловушку. Настолько очевидную, что едва ли не знак перед ней повесили «осторожно, тут капкан».

И ведь сработает. Я почему-то был на сто процентов уверен, что сработает. Особенно после моего разговора с Лаврентьевым.

В остальном же, если не считать этого, ничего особо интересного не произошло. Мы с упоением бросились в пучину рабочей рутины ради того, чтобы подготовить свой триумф.

Впрочем, далеко не все проблемы удалось решить. К примеру, моя попытка на следующий день встретиться с Ларом и окончательно решить собачий вопрос провалилась. Оказывается, он куда-то уехал по просьбе Филатовых. Ну, по крайней мере, мне так сказали, когда я позвонил в аукционный дом, чтобы уточнить. А как оно там на самом деле… И всё. Когда приедет? Не сказали. Так что этот вопрос пока придётся отложить. Да и вроде не срочно. Злобный чебупель сидит в кольце. Не бухтит. Кушать не просит. Так что потерпит.

И вообще, после того что он сделал с моим лучшим костюмом, жалости у меня к нему не было!

За всеми этими делами прошла большая часть недели. И, в конце концов, мы оказались именно там, где и планировали. В зале суда.

Теперь оставалось узнать, правильно ли я сделал, полагаясь на свою интуицию или нет. Что же, вот сегодня и узнаем.

Но уже в тот момент, когда я, Настя и идущая следом за нами Елизавета зашли в зал, я понял, что не прогадал. Лаврентьев стоял у своего стола с правой стороны от прохода и о чём-то разговаривал с Меркуловым. Разумеется, наше появление от него не укрылось. И вот тут его ждало первое удивление.

Что? Не ожидал, ведь так? Я не смог сдержать улыбки от промелькнувшего удивления на его лице. Всё-таки вряд ли он ожидал увидеть на месте нашей забитой и бледной клиентки улыбающуюся и уверенную в себе, пусть хотя бы внешне, девушку.

Анастасия постаралась на славу. Выбрала подходящую одежду. Строгую на вид, но достаточно элегантную и красивую, чтобы цеплять взгляд. При этом элегантность эта была не кричащей, но аккуратной и сдержанной. Плюсом сюда следовало добавить работу стилиста и немного макияжа.

В итоге первое очко за нами.

Давид что-то шепнул стоящему рядом с ним Меркулову. Директор приюта повернул голову в нашу сторону. В его взгляде отсутствовал даже намёк на удивление или злость, как можно было бы подумать. Нет. На самом деле мы с Настей его практически не интересовали. А вот идущая позади нас Елизавета наоборот. Стала объектом его пристального интереса.

Как и в прошлую нашу встречу, я не смог прочитать его эмоции. Куда больше меня удивил его взгляд. Полный сочувствия.

Лаврентьев что-то негромко сказал Меркулову. Тот ответил, и наш противник покачал головой, а затем направился в нашу сторону. Видимо, директор приюта сам хотел с нами поговорить, но его адвокат, как и подобает хорошему юристу, сразу же отговорил своего клиента от подобной затеи.

— Значит, ты всё-таки решил не следовать здравому смыслу, — с явным неудовольствием, как в голосе, так и в эмоциях произнес он.

— Как видишь, — кивнул я и отошёл, чтобы пропустить к нашему столу Елизавету с Настей.

— Я ведь предупреждал, чем эта попытка закончится для твоей клиентки, Александр. Ещё не поздно одуматься. Моё предложение всё ещё в силе. Соглашайся сейчас, пока заседание не началось, потому что, как только судья займёт своё место, этот вариант исчезнет.

И вновь я с пониманием кивнул.

— Да, помню, что ты говорил нечто подобное.

— Это хорошо, — с раздражением бросил он. — Потому что я надеюсь, что ты слушал очень внимательно. Ещё раз, Александр. Подумай над этим. Мы оплатим всё лечение и…

Тут я уже не смог сдержать усмешки.

— Посмотри на неё, Давид. Ты правда думаешь, что ей нужно ваше лечение?

Как бы он себя ни контролировал, но удержаться после моих слов просто не смог. Его взгляд метнулся к уже севшей за стол Елизавете и тут же вернулся ко мне. Контролировал он себя очень хорошо, но затаившуюся в эмоциях растерянность скрыть от меня было не так уж и просто.

— Значит, ты не передумаешь, — сделал он вывод.

— Верно. Не передумаю.

— Что ж, тогда пеняй на себя. Жалеть её я не стану.

— Я этого и не жду.

Мы разошлись каждый за свой столик.

— Ну, что у вас там было? — тихо спросила Настя, едва я опустился в кресло.

— Всё, как я и предполагал, — так же тихо ответил ей. — Он снова сделал своё предложение.

— Жду не дождусь, когда увижу его лицо…

— Не торопи коней, подруга, — слегка осадил я её. — Бой ещё не выигран…

— Всем встать! — зычно скомандовал один из приставов, чем обозначил появление судьи.

Я тихонько глянул на экран телефона. Минута в минуту.

Обернулся. Ну конечно же. Тот же самый мужик, что рассматривал наше прошлое обращение. Как там говорится? Хороший адвокат знает законы, а лучший — судью, да? Похоже, что Лаврентьев тянулся к верхней планке. Иначе как ещё объяснить то, что на тех процессах где он участвовал, почти везде присутствовали одни и те же люди?

Ну что сказать. Могу лишь поаплодировать… могу, но не буду.

Судья прошёл мимо нас и занял своё место за судейской трибуной. Дальше пошли привычные действия. Проверка присутствующих. Проверка достоверности представителей. Рассмотрение ходатайства об отводе судьи можно пропустить, так как мы его не подавали. Присяжных на этом заседании тоже не было, так что и этот момент был пропущен. А вот когда дело перешло к рассмотрению исковой части нашего заявления, представление наконец началось.

Акт первый, так сказать.

Я аккуратно толкнул Настю локтем, и та, правильно истолковав мой сигнал, тут же взяла лежащую перед ней пухлую папку. Причём сделала это настолько… скажем так, шуршаще, что сие действие никак не могло ускользнуть от цепкого и профессионального взгляда юриста наших противников. Теперь он знал, что мы собираемся бить первыми.

Вот и отлично. Пусть реагирует превентивно.

— Итак, — произнёс судья, взяв папку с нашим исковым заявлением. — Истец заявляет, что…

— Ваша честь, — моментально среагировал Лаврентьев. — Заявления Елизаветы Котовой не имеет под собой достаточных оснований для дальнейшего рассмотрения дела.

Произнеся это, Лаврентьев бросил на меня уверенный взгляд, как бы желая показать своё превосходство. Но натолкнулся лишь на мою безмятежную улыбку и приглашающий жест рукой, мол, давай. Продолжай. Говори, что хотел.

Это его озадачило, но недостаточно, чтобы сбить с толку.

— Ваша честь, суть заявления истца строится на, не побоюсь этого слова, больных и параноидальных фантазиях. Позвольте обратить ваше внимание, что у Елизаветы Котовой наблюдаются явные признаки психических отклонений. В её заявлениях есть несоответствия с реальными фактами, произрастающие из крайне неустойчивого и нестабильного состояния её психики.

Судья посмотрел в мою сторону, но я только развёл руками. Пусть говорит. Мне-то что?

— Вы можете это доказать? — предложил судья.

Фарс, как я и думал. Он ведь слышал прошлые заявления Лаврентьева. Так что всё это не более чем грамотно спланированная атака. Упреждающий удар.

— Конечно, ваша честь, — подтверждая мои мысли уверенно кивнул Лаврентьев. — Я хотел бы сослаться на протокол предыдущего заседания и…

А вот теперь, как только он это сказал, настал наш черёд.

— Протестую, ваша честь, — жёстким, как стальной прут, голосом заявила Лазарева.

Анастасия встала со своего стула и уверенно посмотрела на судью.

— Протокол, на который ссылается защита, содержит информацию конфиденциального характера…

— Это не важно, — тут же взбрыкнул Лаврентьев. — Протокол сам по себе имеет правовое основание. Но если уважаемому судье этого будет мало, то мой клиент готов предоставить оригиналы всех документов…

— Которые также подпадают под действие закона о врачебной тайне, — невозмутимо парировала Анастасия. — Ваша честь, то, что пытается сделать наш оппонент, — это грубо ввести вас в заблуждение и…

— Уважаемая госпожа Лазарева, — перебил её судья. — Вы считаете, что я не в состоянии понять, когда меня хотят ввести в заблуждение, а когда нет? — задал он вопрос и сделал это весьма раздраженным тоном.

— Нет, но…

— Тогда не рекомендую вам делать выводы за меня. Я с этим справлюсь самостоятельно.

Казалось бы, прямой приказ — сядь и заткнись. Разумеется, сделанный далеко не в такой грубой форме, но оттого не менее жёсткий.

Но Настя была уже далеко не той, какой она впервые пришла ко мне в отдел.

— И тем не менее, ваша честь, — не сдалась она. — Я хотела бы обратить ваше внимание, что вне зависимости от намерений адвоката ответной стороны, нельзя отменить тот факт, что эта информация находится под защитой закона о врачебной тайне.

— Именно по этой причине мой клиент готов предоставить все интересующие суд документы по его решению, — гордо заявил Лаврентьев, после чего достал из лежащей перед ним папки лист бумаги. — Позволите, ваша честь?

Получив согласие, он прошёл и протянул бумагу судье. Ну что же. И это было ожидаемо. Слишком уж сильно он убеждал меня, что будет апеллировать к протоколу, а сам подготовился куда более основательно и законно.

— Здесь ходатайство на разрешение обнародования этих сведений. Поскольку мой клиент является директором приюта, против которого направлен иск, для защиты своих чести и достоинства и во избежание репутационного урона, который может причинить вред не только приюту, но и его воспитанникам, он готов предоставить медицинские документы, касающиеся Елизаветы Котовой. Разумеется, по вашему решению.

А ловко он это придумал. Да только меня этот выпад не удивил. Предсказать его было столь же легко.

А значит что? Значит, наш черёд.

— Ваша честь, мы готовы сэкономить вам время, — проговорил я, поднимаясь со своего стула. — Если позволите.

И тут же стал объектом пристальных взглядов со стороны не только судьи, но ещё и Лаврентьева с Меркуловым.

— Объяснитесь, — потребовал сидящий за трибуной мужчина в судейской мантии.

— Конечно.

Взяв лежащую на столе папку, одну из двух, я с направился прямо к трибуне.

— В этих документах находится медицинское заключение. Моя клиентка уже прошла полное психиатрическое обследование, и врачи заключили, что она полностью здорова. А поскольку документы напрямую касаются неё, то она в полном праве предоставить их вам для рассмотрения прямо сейчас и…

Ну разумеется. Естественно, что подобное выступление не могло остаться без ответа.

— Ваша честь, — резко перебил меня Лаврентьев. — Это не более чем ерунда. С момента прошлого слушания прошло не больше двух недель и…

— И согласно общей практике этого времени более чем достаточно, чтобы пройти пусть и срочное, но тем не менее полное обследование, — перебил я его в ответ. — А если вы посмотрите на последнюю страницу, то обратите внимание, что подписи врачей, что поручились за мою клиентку, принадлежат докторам и специалистам из клиники его сиятельства графа Григория Распутина. Неужели вы хотите обвинить его сиятельство и по совместительству самого известного лекаря империи в том, что он нанимает к себе на работу непрофессиональных бездарей, коих можно подкупить ради получения фальшивой справки?

Молчание со стороны Лаврентьева было более чем красноречивым. О да. Что такое? Бросаться обвинениями в клевете в тот момент, когда каждое твоё слово может быть занесено в судебный протокол, уже не кажется тебе такой хорошей идеей, да?

Использовать этот трюк я тоже могу.

— Ваша честь, думаю, что это медицинское заключение полностью закрывает данный вопрос. — У меня на лице появилась довольная улыбка, являющаяся полным отражением того недовольства, что сейчас было отражено на лице моего противника. — И раз уж с этим покончено, то почему бы нам не перейти к более серьёзным вопросам? Мы хотим подать новый иск.

Кажется, Лаврентьев оказался удивлен этим поворотом не меньше, чем сам судья.

— Что за чушь⁈ Вы уже подали иск!

В ответ на это я лишь спокойно пожал плечами.

— Мы можем подать новый.

— Если хотели это сделать, то надо было раньше об этом думать! — резко заявил юрист Меркулова. — Это момент уже уп…

Он вдруг запнулся.

— Простите, — очень и очень вежливо переспросил я. — Что вы хотели сказать? Вероятно, что-то о том, что мы должны были это сделать раньше или что-то в этом духе, да?

Его губы превратились в жёсткую и тонкую линию. Что такое? Дошло?

Протянув руку назад, я услышал тихий скрип стула. Настя с гордой улыбкой подошла ко мне и передала папку со вторым иском.

— Прошу ваша честь. Уверен, вам не составит труда определить, что данный иск является прямым следствием этого дела и связан с ним напрямую.

И передал ему бумаги.

А вот дальше уже было куда жарче…

* * *

Я знал, что он пойдёт следом. После всего того что судья озвучил из нашего нового искового заявления, это было неизбежно. Особенно после того как мы его прилюдно раскатали в зале.

Мы успели пройти половину коридора, который отделял нас от лестницы, ведущей на первый этаж здания суда, когда я его услышал.

— Рахманов!

Громкий голос за спиной оказался предвестником будущего разговора.

— Насть, подождите меня с Лизой на улице, хорошо?

— Справишься? — на всякий случай уточнила она.

Тут я уже не удержался от довольной ухмылки.

— А ты ещё сомневаешься?

Получив улыбку в ответ, повернулся и пошёл навстречу к моему визави.

— Хотел что-то сказать? — непринужденно поинтересовался я.

— Думаешь, что этот фарс сойдёт тебе с рук? — явно старательно сдерживая гнев, спросил он. — Устроил там этот спектакль…

Кажется, мы уже как-то раз играли в эту игру. Только вот теперь явно поменялись сторонами.

— Давид, я ведь предупреждал тебя. Ничего личного. Это моя работа.

— Наличие магических сил? Психологическое вмешательство и причинение морального и психического вреда⁈ Ты издеваешься⁈

— Мой свидетель с лёгкостью докажет и то и другое, — пожал я плечами.

— О да, — едко съязвил он. — Ну конечно же. Альфарская ведьма! Ты всерьёз думаешь…

— Давид, я не просто думаю, — резко перебил я его. — Я это знаю. Видел собственными глазами тот кошмар, через который этот ублюдок заставил пройти эту девушку. И поверь мне, если бы ты видел то же самое, что и я, у тебя бы и в мыслях не было защищать этого мерзавца…

— Он помогает людям…

— И что? — спросил я. — Мне закрыть глаза на то, что он с ней сделал? И ведь я на сто процентов уверен, что он сделал это не с ней одной.

— А ты не забыл, что я тоже жил в этом приюте⁈ — рявкнул он. — И готов выступить свидетелем, что ничего этого не было…

— А вот тут мы натыкаемся на… как ты это назвал в нашу прошлую встречу? Конфликт интересов? — уточнил я. — Нет, Давид. Прости, конечно, но нет. Как ты заметил, теперь это дело будет носить уголовный характер. И я добьюсь, чтобы его признали виновным и посадили…

— Александр…

— Я не закончил, — оборвал его. — Он издевался над ней. Заставлял переживать кошмары снова и снова. Раз за разом. Настолько чудовищные, что она едва не сошла с ума. Возможно, что кто-то другой на её месте уже покончил бы с собой, вынужденный раз за разом переживать их. Снова и снова. Снова и снова. И ты хочешь мне сказать, что он помогал людям…

— Он и помогал! — вскинулся Лаврентьев. — Он помог мне! И сотням других детей…

Я лишь покачал головой.

— Нет, Давид. Вот тут ты ошибаешься. Видишь ли, «Счастливый путь» действительно им помогал. Его воспитатели и врачи действительно помогали. Ты яркий тому пример. Проблема только в том, что что бы он ни делал, началось это уже после того, как ты покинул стены «Пути». И в качестве любезности я хотел бы озвучить, как дальше будут развиваться дальнейшие события. Для понимания, так сказать.

Видно, что он сразу же понял, что я нагло украл и перефразировал те слова, которые он говорил мне всего неделю назад.

Впрочем, моего настроя злость на его лице не изменила.

— Мы подадим это дело как уголовное. Доказательств у нас немного, но наличие такого свидетеля и её показания с лихвой компенсирует это…

— Ты не можешь строить уголовное дело на основе показаний одного-единственного… — попытался запротестовать Лаврентьев, но и тут у меня имелся мощный контраргумент. Аж целых двенадцать листов контраргументов.

Его-то я и достал из своей сумки.

— Держи, — я протянул копии распечаток ему.

— Что это за…

— Это списки всех выпускников вашего приюта за последние пять лет, — холодно сказал я. — Все до единого.

Видел, как его опытные глаза скользят по бумаге, читая имя за именем. Видел огонёк узнавания, когда он натыкался на явно знакомые фамилии.

— Откуда ты это получил⁈ Это закрытая информация…

— Именно поэтому она до сих пор не прикреплена к этому делу, — не стал с ним спорить. — Но она у нас есть. И всё, что нам потребуется, это проверить любого из них точно так же, как и Елизавету. И когда — не если, заметь, а когда — это дело переведут в разряд уголовных и назначат прокурора, а Эри с помощью собственных сил подтвердит, что Меркулов заставил их пройти через точно такую же головомойку, что и мою клиентку, его упекут за решётку. То есть сделают именно то, чего он и заслуживает.

Он был растерян. Оно и понятно. Всё же трудно сдержаться, когда получаешь один за другим удары в лицо. Всё же именно этот последний козырь я придерживал почти всю неделю. Настя настаивала, чтобы мы раскрыли его в зале суда, повторив трюк Лаврентьева, но смысла в этом я не видел. Да, ход красивый, но зачем он нам, если его можно использовать иначе?

— Хорошего тебе дня, Давид, — произнёс я и, развернувшись, пошёл на выход из здания суда.

Глава 14

— То есть он тебе помог? — спросил голос Максима Волкова из трубки.

— Да, — не стал я скрывать.

— То есть мы теперь в расчёте? Как и договаривались?

— Мы в расчёте, — признал я. — Как и договаривались.

— Отлично. Тогда надеюсь, более наши пути не пересекутся.

— Удивительно, но это чувство взаимно, — согласился я. — Всего вам, ваше благородие.

Надо же. Даже почти смог сказать это так, чтобы не выглядело как издевка.

Разговор закончился, и я убрал телефон в карман пиджака.

Ему потребовалось куда больше времени, чем я думал. Более того, если уж по-честному, я уже практически перестал верить, что от моей просьбы будет хоть какой-то толк.

Но нет. Повезло. Благодаря своим «семейным» связям Волков смог раздобыть через столичную полицию список всех, кто покинул «Путь» за последние пять лет. Не быстро, но тем не менее. Если Князь прав и директор получил свою силу пять лет назад, то и люди нам нужны из тех, кто находился в приюте и покинул его уже после.

Впрочем, всё это лирика. Мы уже победили. Теперь, когда этому делу будет дан ход как уголовному, будет назначен прокурор, которому мы и передадим все наши наработки и Эри как ключевого свидетеля.

А дальше уже просто вопрос времени.

— Что? — спросил я, заметив, что Настя как-то слишком уж пристально на меня смотрит. — У меня что-то на лице?

— За исключением крайне довольного выражения? — усмехнулась она. — Нет. Просто забавно наблюдать тебя… таким.

— Каким?

— Самодовольным.

— Могу себе позволить, — пожал плечами. — Мы выкрутились из крайне сложной ситуации. И, заметь, не просто выкрутились, но победили и надрали говнюкам задницу.

— Да я и не спорю, — улыбнулась она. — Чувство победы… оно действительно приятное.

Мы сидели на заднем сиденье такси и возвращались на работу. Уже успели завезти Лизу в отель, где я продлил оплату номера еще на неделю. Сначала окончательно разберёмся с этим делом, а потом уже займёмся либо процессом возврата её жилья, либо же поиском нового.

Квартиры выпускникам подобных приютов предоставляло государство, и я ни на йоту не поверю, что сделка с ней имела хоть какую-то юридическую силу. Так что не думаю, что будет сложно обернуть вспять и…

— Когда идем в ресторан? — поинтересовалась Настя, сбив меня с мысли.

— В смысле?

— Ну традиция же, — пояснила она. — Надо отпраздновать!

— А не рановато?

— Ты сам сказал, что мы победили, — уверенно хмыкнула она. — Да и вообще, давай по-честному. Мы заслужили небольшой отдых. Лично меня прошедшая неделя измучила. А учитывая то, что случилось с тобой, поводов ещё больше.

Угу. То, что случилось со мной. Сказала тоже.

И ведь она права. Только не в том, о чём подумала.

Прошедшая неделя дала мне некоторое время поразмышлять об одном важном вопросе, о котором, на самом деле, стоило бы задуматься раньше.

И звучал он примерно так: а что, если?..

А что, если информация о моём отце всплывёт за пределами того небольшого круга лиц, которому это уже известно? Хотя нет. Пожалуй, что вопрос я задаю не совсем правильно. Не «если», а «когда». Вот верное слово. И рассчитывать, что один лишь договор с Распутиным сможет прикрыть меня от этого дела, — огромная глупость.

Так что разумным и абсолютно оправданным действием будет подстелить себе соломку. Вопрос в другом. Как это сделать? Ладно, допустим, что в пределах Империи эта ситуация пока что более или менее под контролем благодаря тому же Распутину. Но что делать, если в это дело впишутся те же британцы? Я ведь не забыл, что они также участвовали в этом деле. И что-то сомневаюсь, что влияния Григория хватит, чтобы отвадить их.

А если это будут не бриташки, а кто-нибудь другой, о ком и вовсе неизвестно? Тогда ситуация становится в разы опаснее.

Следует проработать этот вопрос заранее. И я даже примерно представлял, кто именно сможет мне с этим делом помочь.

— Так что? Идем? — спросила Анастасия, возвращая меня к разговору.

— А ты мне, как в прошлый раз, скандалы устраивать не будешь?

В ответ на мои слова она состроила обиженную мордашку. Судя по всколыхнувшимся эмоциям, я ожидал, что она сейчас возмутится, но… нет. Сдержалась и почти сразу же успокоилась.

— Обязательно напоминать о том, что я повела себя как форменная дура? — с искренним интересом и лёгкими нотками обиды спросила она.

— Это будет зависеть от того, изменилась ли ты, — не сдержал я улыбки.

Настя лишь рассмеялась в ответ и расслабилась.

— А не заметно? Саша, я же не так глупа, чтобы раз за разом повторять одни и те же ошибки. Но да. Ты прав. Там я себя повела…

— Некрасиво?

— Скорее, несколько неправильно, — не без небольшого внутреннего сопротивления признала она и кончиками пальцев убрала выбившуюся из причёски прядь волос за ухо. — Но я умею делать выводы.

— А вот в этом я даже не сомневаюсь. Помнишь нашу первую встречу?

— Ещё бы её не помнить. — Она весело рассмеялась. — Даже поверить не могу, что после этого стала работать с тобой. Куда больше в тот момент я хотела тебя просто придушить.

— Поверь мне, Насть, это чувство было абсолютно взаимно, — не стал лукавить.

И всё-таки хорошо, что эти отношения изменились. Работать с ней, как бы избито это ни прозвучало, было в удовольствие.

— Так что? Пойдем?

— Отпраздновать?

— Ага.

— Почему бы и нет…

Вернувшись на работу, Настя направилась сразу в отдел, а я пошёл к Роману, чтобы отчитаться о происходящем.

— То есть победа у нас в кармане? — сделал он вывод после моего недолгого рассказа.

— По большому счёту да, — кивнул я, сидя в кресле напротив его стола. — Документы о передаче этого дела в уголовный суд мы начали готовить ещё два дня назад…

— До вашего слушания?

— Я был в себе уверен, — развёл руками.

— Смотри, Александр, излишняя самоуверенность до добра ещё никого не доводила, — пригрозил он мне, но на это ответ у меня уже имелся.

— Точно так же, как и её недостаток, — ответил я. — Но насчет этого можешь не переживать. Как только его переведут в разряд уголовных и назначат прокурора и суд присяжных, победа будет за нами. Как бы жестко и цинично это ни прозвучало, но присяжные очень часто делают вывод не на фактах, а на основе своего эмоционального отношения к происходящему. Особенно если эти эмоции имеют под собой железобетонное основание из фактов. А факты, как ты видишь, на нашей стороне…

— За исключением того, что ты не можешь объяснить, откуда у Меркулова его… сила? — подсказал мне Роман, и я заметил его оговорку. Он хотел сказать «Реликвия», но одёрнул себя.

— Послушай, Ром, я ведь…

— Нет, Александр, — перебил он меня. — Это ты послушай. Я не отрицаю тот факт, что она у него есть. Не отрицаю, что он использовал её. Но задумайся вот над чем. Сколько выпускников покинуло стены приюта с того момента, как он её, по твоим словам, получил?

— У меня целый список есть, если ты не забыл…

— Я помню, — кивнул он. — А ещё могу тебе сказать, что не знаю более ни одного подобного случая, который произошёл у Елизаветы.

Ну тут мне есть что возразить.

— То, что мы о них не знаем, не говорит о том, что их не было…

— Это говорит о том, что…

— С каких пор ты стал адвокатом дьявола? — вдруг спросил я его.

Лазарев посмотрел на меня. Вздохнул.

— С тех самых пор, как мне отдали ваш отдел. Это моя работа, если ты не заметил.

— Да нет, как раз об этом я в курсе. Но ты и сам видишь, что я прав. Наш свидетель может подтвердить, что у него не только есть сила, но и то, что он неоднократно её использовал…

— И? — задал он резонный вопрос. — Допустим, ты прав. Допустим, Александр, что он это делал. У нас есть девяносто девять процентов выпускников, которые после «Пути» смогли изменить свою жизнь и стать хорошими, достойными людьми. И есть твоя клиентка, с которой что-то пошло не так. Ты сам сказал, что присяжные могут последовать зову своих эмоций. Но точно так же они могут пойти на поводу и у голоса разума. Особенно если его подкрепить достаточно красноречивой статистикой.

— Он не отвертится, — уверенно произнёс я.

— А я не говорю, что он это сделает, — не стал спорить Роман. — Я хочу сказать, чтобы ты рассматривал все возможные варианты. В том числе и те, где ваш противник сделает всё, чтобы выбить вашего «свидетеля» с процесса либо же лишить её показания того веса, на который ты надеешься.

Ответил я не сразу. Что-то явно было не так. И нет. Дело не в его словах. Говорил-то он разумные и правильные вещи по своей сути. Но я почти на сто процентов был уверен в том, что дело не в них.

— Ром, что происходит? — наконец спросил я его. — Раньше подобного недоверия с твоей стороны я не замечал. Значит, что-то изменилось.

Лазарев поджал губы, как если бы раздумывал над тем, стоит ли ему отвечать на этот вопрос.

— Немировы хотят встретиться с моим отцом.

— Та-а-а-ак, — протянул я и жестом предложил ему продолжить. — И? Что это значит?

— Сам подумай, — и не пытаясь скрыть недовольства, бросил он мне. — Ты не хуже меня знаешь, кому именно принадлежит этот приют. Точнее, с кем именно он очень тесно связан.

— А ещё я слышал о такой штуке, как адвокатская этика. И не думаю, что…

Договаривать не стал. И сам понял, что могу глупость сморозить. И правда ведь, о ком, в конце концов, говорим?

— Вижу, что ты сделал правильный вывод, — кивнул Роман и откинулся на спинку своего кресла.

— Хочешь сказать, что…

— Я хочу сказать, чтобы ты был готов к тому, что тебе могут начать вставлять палки в колёса, — закончил он.

Молчание. Мы смотрели друг на друга и не говорили ни слова, но… Это и не нужно было. Я не стал задавать вопрос, зачем это надо, ведь именно его отец поспособствовал тому, чтобы это дело попало к нам. А Роман не стал отвечать на этот вопрос, потому что, вероятно, ответ более очевиден, чем всем хотелось бы.

— Значит, рано поднимать победное знамя, — сделал я вывод.

— Рад, что ты пришёл к этому заключению. Александр, позаботься, чтобы в твоём деле не было пробелов. И о том, чтобы твою свидетельницу нельзя было выбить с этого дела.

Я хотел бы спросить его ещё кое о чём. Например, о том, почему он мне это говорит? Ведь если так подумать, то вполне возможно, что эти слова шли вразрез с возможными планами его отца.

И вопрос это очень и очень хороший.

— Что же, — вздохнул я и встал с кресла. — Я тебя услышал. Ещё кое-что. Мне нужен доступ в архив к делам пятилетней давности…

— Всё не оставил, значит, свою дурацкую затею.

— Один мудрец однажды сказал, что порой лишь наши дурацкие затеи заставляют мир вращаться, — возразил я, но было бы глупо считать, что и на это у него не будет ответа.

— Но не всякая затея стоит того, чтобы ею заниматься.

— Ну тут уж я как-нибудь сам разберусь.

— Тогда флаг тебе в руки, — хмыкнул он. — Допуск к архивам у тебя будет. Главное, о своей работе не забывай.

— Не забуду, не переживай.

Покинув его кабинет, направился к лифтам. Спустился на наш этаж и зашёл в отдел, чтобы проверить, как там дела у Насти. Дела, как оказалось, шли отлично. Хотя чему удивляться. Там именно бумажная работа, а с ней у неё трудностей не возникнет.

— Я выбрала ресторан, — сказала мне она, едва я зашёл в отдел и закрыл за собой дверь.

— Надеюсь, что место будет получше, чем в прошлый раз?

— Эй, это, между прочим, один из лучших ресторанов в столице! — возмутилась она.

— Ну после того, что мы там в прошлый раз устроили…

— Возражение принимается, — тут же дала она заднюю. — Но в целом я знала, что ты скажешь что-то такое, поэтому нашла другое место и…

— Спокойно. Я уже выбрал нам заведение, — отозвался, проверяя поступившие на телефон сообщения.

Перед тем как войти в зал суда, я звук на телефоне вырубаю, чтобы не отвлекал. Не хватало ещё опростоволоситься со звонящим телефоном во время выступления перед судьёй или присяжными. Верх непрофессионализма.

Так, что тут у нас. Одно от Петра с просьбой встретиться. Пометил как важное, но если верить его сообщению, то немного потерпит. Позвоню ему чуть позже. Ещё от Софии. Попросила о встрече. Желательно побыстрее. По крайней мере, именно так было заявлено в её сообщении. Что же, думаю, что именно с него и начну. Как раз после этого дела можно будет и ещё один вопрос порешать. Надеюсь только, что меня не вышвырнут из «Ласточки»…

* * *

— Удивлён, что вы сегодня не в университете, — улыбнулся я, подходя к столику.

Место для встречи она выбрала приятное. Небольшое и уютное кафе на набережной в центре города.

— Твоими стараниями, Александр, — улыбнулась сидящая за столиком женщина.

— Вот сейчас не понял.

— Взгляни.

Она взяла свой портфель и достала из него упакованный в прозрачный файл лист бумаги, после чего протянула его мне. Заинтригованный, я взял его и принялся читать. Понял, что именно держу в руках, ещё до того, как закончил читать шапку документа.

— Вам одобрили грант, — довольно улыбнулся я и вернул документ. — Поздравляю!

— Ну, строго говоря, его одобрили для нашей работы, а не нам лично, — поправила она меня, чем нисколько не удивила. — Но спасибо. И за то, что познакомил меня с твоей подругой. Марина удивительно… старательная девушка.

— О, видели бы вы её несколько месяцев назад. Уверяю, тогда бы её отношение к работе поразило бы вас ещё больше.

Забавно. Какая-то странная реакция у неё после моих слов. Только вот не понял, с чего вдруг.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — между тем улыбнулась она и сделала короткий глоток из своей чашки с кофе. — И тем не менее я ещё раз хотела бы сказать тебе спасибо. Как бы сложно ни было это признать, ты действительно помог мне…

— Давайте сойдёмся на том, что я подал вам идею, до которой вы бы и сами могли додуматься…

— О, ну конечно же, — ещё одна улыбка. — Но не будем говорить о том, что это могло бы произойти слишком поздно.

Или не произойти вовсе, подумал я, но говорить этого вслух не стал.

Допив кофе, она поставила чашку на столик, после чего серьёзно посмотрела на меня.

— А теперь, Александр, я хотела бы поговорить о своём обещании. Мне потребуются твои документы и…

— Да, насчёт этого, — пробормотал я, старясь, чтобы весь скепсис от этой идеи в моём голосе звучал не слишком явно. — София, это немного не мой профиль.

— Извини? — не поняла она. — Ты хотел, чтобы я нашла способ, которым могла продвинуть тебя на комиссию? Я его нашла, что, заметь, было не так уж и просто. А теперь, когда я тебе его предлагаю, ты нос воротишь?

— Что не слишком уж сильно отличается от того, как себя вели вы, — скривился я, но глупо рассчитывать, что подобное заявление хоть как-то поможет мне в этой ситуации.

— Только вот я смогла прислушаться к голосу разума, — возразила София. — И надеюсь, что ты сделаешь то же самое. Начиная с ноября я буду вести дополнительный курс по адвокатской этике. Учитывая мою загруженность и время, которое я буду тратить на работу со Скворцовой, мне потребуется помощник при ведении занятий…

— Что-то мне подсказывает, что вы не можете просто взять и подобрать его «с улицы». София, преподавательская деятельность — это не моё…

— Надо же, — задумчиво протянула она. — А вот после общения со Скворцовой у меня образовалось несколько иное мнение.

Та-а-а-а-ак. Теперь понятно, что именно я ощутил, после того как речь зашла о Марине.

— Расспросили её, значит, — сделал мрачный вывод.

— О, ну прости мне моё любопытство, — рассмеялась сидящая передо мной женщина. — Вряд ли кто-то на моём месте смог бы удержаться. Она, знаешь ли, очень лестно отзывалась о тебе.

— Надеюсь, что вы имеете в виду исключительно мои профессиональные таланты…

— В том числе и их, — невозмутимо заметила она. — Александр, тебе сколько? Двадцать лет? Прости, но я хотела бы знать, откуда у двадцатилетнего парня имеется подобного рода опыт. Особенно если вспомнить, что у тебя нет образования…

— Можно я просто спишу всё на природный талант?

— Можно. Но того факта, что этот талант у тебя есть, оно не отменяет. Благодаря Марине я ознакомилась с делами, над которыми вы работали. И думаю, что ты можешь… давай скажем, что ты мог бы привнести немного свежести в грядущие занятия.

Прежде чем я успел придумать новое возражение, она быстро продолжила:

— Я не говорю о том, что ты должен будешь вести абсолютно все занятия самостоятельно. Разумеется, об этом и речи не идёт. Будет чёткая учебная программа, которую я составлю. Ты не будешь преподавателем курса. Но как мой личный консультант со стороны и, допустим, как эксперт для практических занятий ты подойдёшь прекрасно.

— И ваше начальство даст на такое добро?

— Со своим начальством я как-нибудь сама разберусь, — тут же фыркнула она. — Да, нужно будет заключить консультативный договор, но не думаю, что с этим возникнут сложности. Всё же моя репутация в преподавательской среде даёт мне определённый… кредит доверия, если так можно выразиться.

Вся эта затея мне не очень нравилась. Понимаю, что глупо. Есть шанс, и отказываться неразумно, но… Ну вот не нравилось, и всё. Мне в своё время хватило собственной учёбы.

— И как это будет выглядеть? — сдавшись, спросил я.

— Будешь выступать как сторонний эксперт. Проведение практических занятий. Помощь мне в подготовке и разработке учебных материалов, а также общей программе курса. По меньшей мере в деталях. А это, в свою очередь, даст тебе шанс хорошо зарекомендовать себя перед другими преподавателями. Если, конечно же, ты ещё не забыл, из кого именно будет состоять квалификационная комиссия.

Ну ладно. Раз других вариантов нет…

— Пришлите мне список всех необходимых документов. Я пришлю вам копии и, если нужно будет, завезу оригиналы.

Ладно тебе, Саша. Ну понянчишься со студентами. Давай, хорош дурью маяться. Это твой шанс получить желаемое, так что хватит ломаться, как первокурсница. Сжал зубы и греби, как говорится…

Потратив ещё пятнадцать минут, чтобы допить собственный кофе и обсудить детали, я попрощался с Софией и вышел из кафе. Если не считать кое-каких мелочей, то из запланированного на сегодня у меня оставалось лишь одно важное дело.

Достав мобильник, я набрал номер и принялся ждать ответа.

— Чего тебе, Александр? — прозвучал в динамике раздражённый голос.

— Думаю, что нет смысла спрашивать, в курсе ли ты…

— Что тебя едва не пристрелили? — закончил за меня Князь, и тон его голоса прозвучал ещё более раздражённо. — Да, представляешь, какое дело. Вот сижу и уже неделю жду звонка…

— А чего сам не позвонил? — тут же поинтересовался я.

Молчание. В трубке послышался вздох. Князь не идиот. Даже думать о подобном казалось мне кощунством.

— Хочешь заехать и поговорить? — в конце концов спросил он.

— Да, есть кое-что, что я хотел бы обсудить.

— Мой адрес ты знаешь…

Глава 15

— Значит, джинн всё-таки выбрался из бутылки, — пробормотал Князь после моего рассказа.

— Как видишь, — ответил я

— Дьявол, — тихо выругался он и потёр глаза.

Мы сидели у него в кабинете в «Ласточке» и разговаривали уже почти сорок минут. За это время я рассказал ему всё, что случилось в тот вечер. Плюс то, что произошло в больнице. Как оказалось, о том, во что я вляпался, Князь узнал ещё в тот же день. Зря, наверно, я на него мысленную бочку катил. Его люди оказались рядом с моим домом уже через два часа после того, как всё произошло. Поздно? Конечно. Но что тут поделаешь?

Разумеется, они почти сразу же направились к клинике, куда меня отвезли, но натолкнулись на два препятствия в виде охраны Лазаревых и Распутиных. Те просто не пустили их внутрь.

От рассказа своих дальнейших действий Князь воздержался, но что-то мне подсказывало, что это было далеко не всё. Вот не верю я, что он успокоился на том, что его людей не пустили. Тем более, что кое-какие известные ему уже заранее подробности давали пищу для размышлений. Например, что у него имелись свои люди в клинике.

Да только проверить я это не мог. Спрашивать не стал, так что и ответа тоже не было.

— Значит, Распутин пообещал придержать других собак, — сделал он вывод.

— Что-то вроде того, да только это не означает, что он сдержит всех, — хмыкнул я, чем заслужил одобрительный взгляд.

— Поразительная проницательность, Александр, — проворчал он. — Даже удивительно видеть тебя таким рассудительным.

— И дальше будешь издеваться? — спросил я.

— Столько, сколько нужно, чтобы ты понял, что любое везение рано или поздно заканчивается, — резко произнёс он. — Ты едва не умер!

— Ну что мне теперь сделать? Пойти и исправить это?

— Ты понимаешь, о чём я!

— Поверь мне, даже лучше, чем ты думаешь! — в тон ему ответил я. — И поэтому пришёл к тебе. Хочу знать, есть ли способ придумать…

— Пути отхода?

— Способ, при котором от меня отстанут окончательно, как бы невероятно это ни звучало.

Князь поднял руку, и в его ладони появился блестящий серебром револьвер.

— Я тебе даже патрон одолжу. Аж целый один. Тебе его хватит.

— Очень смешно.

— А я и не смеюсь, — жёстко произнёс хозяин бара. — Александр, вот именно об этом я тебе и говорил. Слово «невероятно» подходит тут как нельзя лучше. Теперь уже не будет варианта «жить как раньше». Всё. Информация уже есть у слишком большого количества людей. И их будет становиться только больше…

— Именно поэтому мне и нужен запасной план, — надавил я. — Князь, я должен знать, что в том случае, если за мной придёт кто-то, о ком я не смогу узнать заранее…

— Это не глупое кино! — перебил он меня. — О таких вещах никогда не знают заранее! Что твой случай прекрасно доказывает. Да ты жив-то ещё только потому, что тебе повезло!

— Ты и дальше будешь очевидные вещи мне рассказывать? — уточнил на всякий случай. — Ещё раз: если такая ситуация повторится, я должен быть уверен, что с Ксюшей всё будет в порядке.

Он прищурился и очень пристально посмотрел на меня.

— Любопытная формулировка запроса, знаешь ли, — медленно проговорил он.

— Ну ты сам сказал. Мне повезло. А в другой раз может не повезти. Я был бы идиотом, если бы считал иначе. Рано или поздно моё везение закончится. Мы оба это знаем. Хотелось бы, чтобы всё было иначе, но…

Я просто пожал плечами. Продолжать предложение желания не было. Да и не нужно. Он и так всё прекрасно понимает.

Ответил Князь не сразу.

— Мне не нравится то, как ты об этом говоришь.

— Мне и самому не нравится, — признался. — Но я реалист. Если попал одной ногой в капкан, то её можно огрызть, чтобы выбраться. А если сразу двумя? Всё равно шансов на побег не остаётся, даже если зубы крепкие. Потому мне и нужен вариант, при котором я смогу не беспокоиться хотя бы за неё. Это не значит, что я не буду переживать за себя любимого, но…

— Но безопасность сестры развязывает тебе руки.

— В том числе, — согласился я.

Несколько секунд молчания, после чего Князь кивнул.

— Хорошо. Я позабочусь, чтобы на такой случай всё было подготовлено.

— Спасибо тебе.

— Да было бы за что, — хмыкнул он. — Всё же мы семья. Пусть и странная.

Услышав его, я вдруг улыбнулся.

— Вероятно, ты даже не представляешь, насколько именно, — улыбнулся я, вставая с кресла. — В любом случае, спасибо.

Протянул ему руку, и Князь без раздумий пожал протянутую ладонь.

Всё же приятно видеть, что он постепенно отходит от своей хандры. Явно не до конца ещё, но хоть больше не курит дешёвые сигареты. Лучше вообще бы не курил, но и то хлеб с маслом.

Выйдя из кабинета, направился по коридору в общий зал.

— Ну что? — поинтересовалась Мария, поставив передо мной на стойку пузатую чашку с толстой шапкой молочной пены, ароматом крепкого кофе и солёной карамели.

— Зависит от того, что тебя интересует.

— Как он?

— Вы всё так же не раз…

— Да нет, — поторопилась она перебить меня. — Вроде лучше, но всё равно. Ты же знаешь, насколько он бывает закрытым. Из него иногда приходится слова клещами вытаскивать.

Она недовольно цокнула языком.

— Даже не рассказывай, — вздохнул я и глотнул кофе.

По большей части на сегодня все вопросы я решил. Можно позвонить Насте и уточнить, хотя не думаю, что сегодня придётся ещё в офис ехать. Всё-таки большая часть бумажной работы у нас закончена.

Впрочем, наш разговор с Романом по-прежнему не давал мне покоя. Если он прав, то следовало проверить всё ещё раз. И в особенности потратить время на то, чтобы подготовить Эри. Не хватало ещё, чтобы её выбили из дела из какой-нибудь ерунды.

Глотнул ещё кофе.

Допив, хотел было уже оставить чашку да пойти на выход, но тут к стойке подошёл молодой парень.

— Добрый вечер. Я бы хотел поговорить с хозяином заведения.

Мария тут же навострила уши и повернулась в сторону нового «клиента». Как и я. И не только потому, что в эмоциональном плане он походил на чёрную дыру.

— А о причине вашего желания тоже расскажете? — поинтересовалась она.

— Хотел бы кое-что узнать, — сказал парень. — И да. Я знаю, что это дорого.

Голос был знакомым.

Что любопытно, этот парень, видимо, заметил моё движение и повернулся в мою сторону. Да. Точно. Я его знаю. Одного со мной роста. Брюнет.

И, судя по взгляду, он тоже меня узнал.

— Что-то мне подсказывает, что ты сюда не столик заказать пришёл, — улыбнулся я.

— Поразительная проницательность, — коротко, одними губами улыбнулся он. — Рахманов, да?

— Да.

— Знакомы? — тут же проявила профессиональный интерес Мария.

— Виделись, — одновременно отозвались мы, а затем удивлённо посмотрели друг на друга.

— Владислав Коршунов, — сказал тот. — И да. Я сюда не за столиком пришёл.

Последние слова он произнёс, посмотрев на Марию. Этакий своеобразный намёк, что человек по делу явился.

— Я уточню, свободен ли он сейчас для разговора, — ответила стоящая за барной стойкой женщина, после чего вытерла руки полотенцем и направилась в сторону двери.

— Ты же вроде адвокат, да? — поинтересовался Коршунов, облокотившись на стойку.

Почему-то меня этот вопрос развеселил.

— Что-то вроде того, — хмыкнул я. — Только пока без лицензии. Так что ничем помочь не смогу.

— Ничего страшного, — хмыкнул он. — Если мне когда-нибудь потребуется адвокат, то это значит, что я выкопал себе такую глубокую могилу, что проще уж сразу гроб заказать. Да и оно, вероятно, дешевле выйдет.

— Как-то грустно у тебя всё. Ты же, вроде бы, студент, если не ошибаюсь?

— Уже нет, — покачал он головой.

— Что, гранит науки оказался не по силам?

— Отчислили, — просто пожал он плечами.

Произнёс он это таким спокойным голосом, что я не сразу смог распознать нотки раздражения.

— Сочувствую.

А что ещё сказать? Действительно обидно… Хотя стоп. Он же вроде бы аристократ или нет? Тогда с чего это его вдруг выкинули на мороз?

— Не стоит, — отмахнулся он. — Просто теперь приходится заниматься работой, с которой, как я думал, я покончил.

— Это с какой же?

— Да так, — пожал плечами Коршунов. — Импорт и экспорт…

— Если разговор вам всё ещё интересен, то вас могут принять, — произнесла подошедшая к нам Мария. — В конце коридора, последняя дверь слева.

— Благодарю, — кивнул Коршунов и, вежливо попрощавшись со мной, направился в сторону ведущей во внутренние помещения бара двери.

— Мари, предупреди его на всякий случай, что у парня есть либо Реликвия, либо артефакт, который не даёт читать его эмоции.

— Скорее уж первое, — отозвалась она, вернувшись за стойку. — Артефакты очень редки, и если нет нужных связей у китайцев, то их достать трудно. Максимум на вторичном чёрном рынке. Но парень любопытный.

— Знаешь его?

— Устроил тут переполох. Не здесь, в столице, я имею в виду, а вообще.

— В каком смысле?

— Прости, но это уже рабочие вопросы Князя, — отрицательно покачала она головой. — О таких вещах я не болтаю.

— Справедливо. Ладно. Спасибо тебе за кофе, Мари.

— Тебе спасибо, Саша. Заходи ещё… Кстати, чуть не забыла!

— М-м-м?

Я заинтересованно повернулся к ней.

— Вика просила передать, чтобы ты ей позвонил.

— Так у неё же есть мой номер. А чего она сама не…

— Так девушка же, — улыбнулась Мария, оперевшись локтями на стойку и с намёком глядя на меня. — Мальчики должны звонить нам первые.

— Ах вот оно что.

— Ага. Хорошего вечера, Саша.

— И тебе, Мари, — со смехом попрощался и пошёл на выход.

Вызвал такси, а пока ждал машину, хотел было позвонить Насте, но не успел. Телефон меня опередил, показав на экране уведомление о входящем звонке с неизвестного номера.

Давно такого не было, чтобы мне звонили те, о ком я совсем ничего не знаю. Поначалу даже думал сбросить звонок, но любопытство победило.

— Александр Рахманов, я полагаю? — произнёс из трубки знакомый голос.

— Правильно полагаете, Сергей Даниилович, — произнёс я, внутренне гадая о том, что сподвигло его позвонить мне.

— Есть желание поговорить?

— Если мне не изменяет память, то подобного рода разговоры должны происходить в присутствии вашего юриста.

Из трубки раздался добродушный смех.

— Да. Не без этого. Давид очень просил меня не звонить вам. Тем не менее я смог убедить его в правильности или, скорее, необходимости подобного разговора.

Так. А вот теперь любопытно. Значит, Меркулов поставил того в известность, что собирается говорить со мной. Разумеется, Давид обязан был отговорить своего клиента от подобного, но… не смог? Значит, Меркулов очень жаждет этого разговора. Вопрос только в том, почему?

— Обычно, — не торопясь проговорил я, — такие разговоры проходят между клиентами, а не их юристами…

— Ну, думаю, в данном случае мой разговор с Елизаветой не принесёт мне пользы, — вздохнул в трубку Меркулов. — К сожалению, с этой девочкой я допустил роковую ошибку…

— То есть вы признаёте свою вину?

— Я признаю лишь то, что хочу помогать этим детям, — моментально ответил он и сделал это так, чтобы его слова невозможно было хоть как-то притянуть в плане доказательства собственной вины.

Не то чтобы я его записывал, но тот факт, что он, пусть, возможно, и не задумываясь над этим, следит за своими словами, настораживал.

— Так что же, Александр? Мы можем встретиться и пообщаться?

— Зависит от того, чего вы хотите добиться этим разговором.

— Только прояснить свою позицию и ничего более.

Угу. Конечно. Слишком уж подозрительно всё это звучит.

— В вашу клинику я не поеду. Слишком далеко, да и поздно уже.

— Я и не думал заставлять вас ехать в такую даль столь поздним вечером, — моментально ответил он, как если бы знал, что я это скажу. — На моё счастье, я сегодня нахожусь в городе и могу встретиться с вами либо у себя, либо же в том месте, которое вы сочтёте удобным.

Немного подумав, я согласился. Разумеется, после всего того, что я о нём узнал, выбор места собирался оставить за собой. Всё-таки я не идиот, чтобы соглашаться встречаться с таким человеком на его территории.

Так что подходящее место у меня имелось.

* * *

— Прошу, ваше благородие, — произнёс слуга, открывая перед бароном дверь в просторную и богато обставленную библиотеку.

Артур Борисович Немиров вошёл в комнату и моментально поймал на себе взгляд её хозяина.

При его появлении Павел Лазарев поднялся из кресла и сразу же протянул руку своему старому… не другу. При их положении у людей не бывает друзей, кто бы что ни думал. Но, тем не менее, они были близки. Очень близки и дружили семьями. По крайней мере, такое мнение могло сложиться у тех, кто наблюдал бы их со стороны.

— Добрый вечер, Артур, — поприветствовал он его.

— И тебе, Паша, — кивнул Немиров. — Извини, что побеспокоил тебя так поздно, но…

— Да будет тебе, — отмахнулся граф. — Я всё равно раньше двенадцати сейчас не ложусь никогда. Проходи. Хочешь выпить?

Это предложение вызвало у барона искренний смешок, смешанный с лёгким испугом.

— Пожалуй, откажусь. Если Света узнает, мне точно мало не покажется.

— Она всё-таки тебя заставила, да? — негромко рассмеялся Лазарев, налив себе виски в бокал. — Здоровое питание. Активный образ жизни…

— Не напоминай, пожалуйста, — чуть ли не взмолился пятидесятичетырёхлетний мужчина, с удовольствием опустившись в одно из удобных кресел библиотеки. — Кажется, что мои ноги до сих пор с болью вспоминают её последнюю инициативу.

— Я что-то пропустил? — удивился Лазарев, вернувшись к своему креслу.

— О, поверь мне, ты не только не пропустил, но ещё и выиграл! — усмехнулся Немиров. — Света решила, что я в последнее время слишком мало двигаюсь. Сидячая работа и вот это вот всё. И решила, что отпуск мы проведём в горах.

— Что-то мне подсказывает, что речь шла не про один из ваших поразительно удобных зимних домиков на Кавказе, да?

В голосе Лазарева было столько сочувствия, что им можно было заполнить полкомнаты.

— К несчастью, — вздохнул барон. — Я думал, что мы эти проклятые горы со свету стопчем, Паша. Я за всю жизнь столько не ходил, наверно, сколько за ту неделю…

— Зато для сердца полезно. И воздух свежий…

— Боже, ну хоть ты не начинай, а? Мне от жены этих аргументов хватает, чтобы я их ещё и от тебя выслушивал.

— Ладно-ладно, — рассмеялся граф, подняв руки в извиняющемся жесте. — Всё, молчу. Позволю тебе страдать в тишине и одиночестве, как и подобает мужчине.

— Жестоко.

— Ну а для чего же ещё нужны друзья? — улыбнулся Павел и отсалютовал бокалом своему гостю.

— Кстати, насчёт этого, — вдруг заговорил Немиров. — Я к тебе приехал не только для того, чтобы свои больные ноги обсудить.

— Мы взрослые люди, Артур, — пожал плечами Лазарев и поставил бокал на небольшой столик рядом с креслом. — И оба понимаем, что если бы ты захотел просто пожаловаться на Светлану, то я бы уже открывал вторую бутылку из своих запасов.

— Боже упаси!

— Вот именно. Итак, о чём ты хотел поговорить?

— Тема не самая простая, но…

— И тем не менее?

— Твоя компания сейчас ведёт дело против моего приюта, — не стал далее увиливать Немиров.

На лице Лазарева появилось непонимание.

— Прости?

— Ты не в курсе? — удивился барон.

— Артур, «Лазарев и Райновский» — это семь… может быть, восемь процентов моих активов. Если бы я занимался и проверял каждое дело, которым они занимаются, то у меня ни на что другое времени не осталось бы! — тут же вскинулся Лазарев. — Я поручаю работу профессионалам, а они уже следят за остальным.

— То есть хочешь сказать, что ты не знал? — осторожно спросил сидящий напротив него барон, и Лазарев не мог мысленно не отметить то, как осторожно прозвучал его голос.

— Мы было бы проще, если бы ты объяснил, в чём именно заключается суть дела, — попросил Лазарев.

Немиров так и поступил, вкратце пересказав суть происходящего.

— Подожди, — после того как выслушал его, попросил Павел. — Хочешь сказать, что директор «Пути»…

— В том-то и дело, что нет! — вскинулся барон. — Это чушь! Паша, ну сам посуди. Это уже не судебное дело, а какой-то цирк! Из какой-то мелкой ерунды это грозит перерасти в уголовный процесс…

— Так, стой, — перебил его Лазарев. — Подожди. Уголовный? Ты уверен?

— Да. Так заявил юрист Меркулова, а ему я доверяю.

Лазарев задумчиво уставился на своего гостя.

— Это… очень щекотливая ситуация, Артур, — наконец произнёс он.

— То есть ты хочешь сказать, что ничего об этом не знал? — снова повторил свой вопрос Немиров.

— Если сделка не грозит тем, что принесёт мне шестизначную сумму или более, она мне не интересна, — фыркнул граф. — И уж точно я не читаю сводки по делам, которыми занимается отдел «рro вono». Не сочти меня циником, но мы оба понимаем, что он не более чем репутационная прокладка, чтобы люди думали о нас получше.

«Лучше, чем вы есть на самом деле, так ты хотел сказать», — подумал барон, но, разумеется, не стал говорить этого вслух.

— Так чео ты хочешь от меня, Артур?

— Я бы хотел, чтобы это дело…

— Замяли? — закончил за него Лазарев и тут же скривился. — Артур, ты должен понимать, что так дела не делаются. У меня есть репутация, и я…

— У меня тоже есть репутация, Паша! — громче и резче, чем ему хотелось бы, воскликнул Немиров. — Тебе прекрасно известно, как много проектов в социальной сфере мы сейчас ведём. И я не смогу спонсировать их без привлечения государственных грантов и людей со стороны. А если это дело попадает в суд, тем более как уголовное, мы можем потерять финансирование огромного количества проектов! Репутационный урон будет огромным!

Строго говоря, это было не совсем так. Конечно же, в случае опасности он сможет свалить всю вину на Меркулова, как на козла отпущения. Артур Немиров не был дураком или святым. Да, он старался делать то, что было хорошо для общества. Но если случится то, о чём он переживал, то его партнерам будет не так уж и важно, знал он, что происходило в приюте, или нет.

Самого факта того, что «Счастливый путь» так тесно связан с его семьёй, уже будет достаточно. Многие приостановят сотрудничество до тех пор, пока ситуация не прояснится. Кто-то сделает это, чтобы его даже случайно не могли связать с Немировыми, чтобы не запачкаться. Другие и вовсе побоятся дальнейшего сотрудничества.

Всего десять или пятнадцать лет назад он мог бы и вовсе не переживать о подобном. Замять ситуацию было бы легче легкого. Достаточно лишь иметь хороших знакомых в главных новостных издательствах и крупных СМИ, чтобы информация не просочилась наружу. Не целиком, по крайней мере. Что-то всё равно утечёт сквозь пальцы, как бы крепко ты ни сжимал кулак. Но тоненький ручеёк — это не полноводный поток.

Но теперь… теперь всё иначе, как бы отвратительно это ни было. Современные информационные технологии, социальные сети, видеохостинги. Теперь любой достаточно харизматичный идиот с телефоном, штативом и лампой мог при должной удаче начать вещать свои бредни на огромную аудиторию. Те, кто всего пятнадцать лет назад были бы никому не нужны, сейчас превращались чуть ли не в лидеров общественного мнения.

И проблема заключалась даже не в том, что они кричали правду. Нет. Проблема заключалась именно в том, что они «кричали». А если орать достаточно громко, то тебя услышат. Услышат невзирая на то, какой бред ты несёшь. И порой люди верят именно тем, кто кричит громче всех.

И Немиров об этом переживал. Действительно переживал.

— Артур. — Судя по голосу, Лазареву уже не так сильно нравилась эта встреча, как десять минут назад. — Мы с тобой знакомы очень давно. Я держал твоего сына на своих руках ещё тогда, когда ему и года не исполнилось, но…

Он поджал губы и покачал головой.

— Я не могу взять и прекратить дело, которое ведут мои адвокаты, просто потому, что оно угрожает твоей репутации.

— Паша, ты сам сказал, что этот отдел не более чем репутационная прокладка! Фильтр!

— Но даже там работают мои адвокаты, — возразил ему Лазарев. — И что будет с моей репутацией, если я начну мешать их работе? Ты подумал, как могут это воспринять мои клиенты?

— Я не прошу останавливать или… Дьявол! Я не прошу тебя прекращать это дело…

— Нет, — перебил Павел барона, — ты просишь меня именно об этом, Артур. И прекрасно понимаешь, что это может быть опасно для меня. Переживая за себя, ты хочешь поставить меня под удар?

— Да у тебя там чуть ли не студенты и стажёры работают! Неужто нельзя списать на их ошибки? Уверен, что там можно найти с десяток процессуальных нарушений или как вы там это называете⁈

— Неважно, стажёры они или студенты, Артур, — возразил ему Лазарев. — Это мои люди, а я забочусь о своих сотрудниках. И если они не совершали этих ошибок и суть дела верна…

— Да я же сказал тебе…

— Если суть дела верна, — не позволил себя перебить Лазарев, — то я не стану вмешиваться в их работу!

Павел поднялся с кресла, тем самым показывая Немирову, что этот разговор закончен.

— Владивосток, — вдруг произнёс Немиров, заставив уже протянувшего руку к тому бокалу Лазарева замереть на месте.

— Что, прости? — спросил он.

— Ты меня слышал, — не стал повторяться барон. — Я знаю, что ты всегда хотел получить себе нашу долю в портах Владивостока.

— Артур, прости, но это слишком похоже на… взятку, — недовольно проворчал Павел.

— Потому что это она и есть.

Немиров вздохнул и встал на ноги.

— Я знаю, что твои компании уже пытались через посредника выкупить нашу долю.

Он не ожидал, что Лазарев начнёт оправдываться или как-то защищаться. Это был бизнес, и тот факт, что Павел был почти что крестным отцом его младшего сына, не играл тут никакой роли. Точно так же, как и давняя «дружба» между их семьями.

— Если мне не изменяет память, твои люди очень хорошо заблокировали эту сделку, — напомнил ему Павел. — И после того раза я более не предпринимал подобных попыток.

— Да, Паша. Я знаю, — кивнул Немиров. — И именно поэтому не стал поднимать этот вопрос. Я понимаю, что бизнес есть бизнес. Ты попробовал, у тебя не получилось, и ты признал поражение. Но сейчас я предлагаю тебе эту долю…

— Нет!

Его ответ прозвучал настолько жёстко, что Артур Немиров вздрогнул.

— Паша…

— Артур, ты предлагаешь мне взятку за то, чтобы я, исходя из твоей личной выгоды, прекратил судебное дело, которое тебе невыгодно…

— Дело, которое может нанести мне огромный урон и урон большому числу тех проектов, которые мы сейчас ведём, — перефразировал его слова Немиров. — Социальных проектов. Если я сейчас потеряю финансирование, то их откинет на три… Нет! На пять лет назад! Всё, для чего мы работали в этой сфере, может пропасть!

— Но это не отменяет того факта…

— ДА ТЫ ВООБЩЕ МЕНЯ СЛЫШИШЬ⁈ — не выдержав, рявкнул барон. — Я понимаю, о чём тебя прошу! Слышишь меня⁈ Я понимаю, как это выглядит! Но мне нужно, чтобы ты мне помог, Паша! Я никогда не просил тебя о помощи. Никогда.

— До этого момента, — тихо произнёс Лазарев.

— Да, — зло кивнул Немиров. — До этого самого момента.

Граф ответил не сразу. Он думал, и Артур хорошо видел сомнения на его лице. Если в тот момент, когда ему впервые сообщили, что происходит, он ещё мог подумать, что Павел Лазарев мог бы начать это всё специально, то теперь, когда он отказался от столь лакомого куска в торговом бизнесе Немировых и всех тех сомнений и препирательств, он почти готов был поверить в то, что это не так.

Почти.

Но тихий голос в самом тёмном закутке его разума продолжал доводить барона своим ярким шёпотом. Что его обманывают. Что его разводят. Что сейчас стоящий перед ним мужчина поломается и наконец согласится на сделку, приняв его условия и…

— Нет, Артур. Я не приму вашу часть в портах Владивостока, — наконец проговорил Лазарев.

— Но…

— Я не сказал, что отказываюсь помочь тебе. — Граф поджал губы и покачал головой, будто отказывая собственным мыслям. — Нет. Это слишком похоже на взятку. А если я сделаю то, о чём ты меня просишь, это будет слишком подозрительно. Я не могу пойти на такое.

— Значит, твой ответ нет, — проговорил упавшим голосом барон, окончательно поняв, что все его фантазии были не более чем глупыми страхами.

— Я не говорил, что откажусь, — в предостерегающим жесте поднял Павел указательный палец. — И поступить так с тобой означало бы предать те отношения, что сложились между нашими семьями.

— Я не понимаю…

— Мы выкупим твою долю. Сделаем это через посредников, которые не имеют ко мне никакого отношения. Ты назначишь стоимость. Реальную стоимость, Артур, а не завышенную. Я не собираюсь обирать тебя, но и себя грабить не позволю!

— А дело Меркулова…

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — недовольным и задумчивым тоном ответил Павел. — Возможно, что действительно есть какие-то процессуальные заморочки, которые позволят если не остановить и замять это дело, то как-то ещё не позволить ему повредить твой репутации.

— Спасибо! Спасибо тебе, Павел! — Облегчение в голосе барона было трудно передать словами. — Я…

— Не стоит, Артур. — Павел улыбнулся старому другу. — Эта попытка — меньшее, что я мог бы тебе обещать.

Глава 16

Такси свернуло за угол и остановилась рядом с тротуаром. Поблагодарив водителя, я выбрался наружу и не торопясь направился к входу в ресторан.

В «Параграфе», как всегда, было людно. Нет, конечно же, это даже не близко тот аншлаг, который творился тут во время выступления Евы. С тем днём мало что сможет сравниться, но всё равно. Занята большая часть столиков. Да и у барной стойки не то чтобы места много было. Едва я зашёл внутрь, как практически сразу же окунулся в густую и цепляющую атмосферу этого места.

Вот нравилось мне тут. Сложно объяснить почему, но даже тот дорогущий и помпезный ресторан, куда мы ходили с Настей, не вызывал у меня такого приятного чувства, как это место. Здесь, как бы смешно это ни прозвучало, было уютно.

А ещё, на мой непритязательный взгляд, «Параграфъ» достаточно подходил под определение безопасной и нейтральной территории, где я мог бы провести подобного рода разговор. Да и здесь довольно людно, чтобы не ожидать подвоха.

Девушка на входе мило улыбнулась, увидев меня. Удивительно, но, похоже, меня тут уже начали узнавать. И, что забавно, я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Как оказалось, Меркулов уже ждал, сидя за столиком в дальней части зала. Как раз рядом со стеной, где вывешены портреты известных юристов прошлого.

Заметив моё приближение, он встал и просто кивнул мне.

— Добрый вечер, Александр.

— И вам того же, — стараясь сдерживать эмоции, произнёс я. — Не обессудьте, но пожимать вам руку не стану.

— Ничего страшного, Александр, — кивнул он. — Вероятно, этот разговор может быть вам неприятен. Я это понимаю. Тем не менее я хотел бы поговорить и рад, что вы приняли моё предложение. Но, как я и сказал, понимаю, что вы, должно быть, думаете.

«Да это уж вряд ли», — хмыкнул я мысленно.

Я собирался максимально избежать любых двусмысленных действий, которые можно бы было потом истолковать, скажем так, двояко. Более того, ещё даже не зайдя в ресторан, я включил диктофон на телефоне. Так что весь разговор будет записан. В суде от такой записи толку не будет. Как улику её не примут, но как страховка на всякий случай — подойдёт.

— Итак, думаю, что нам нет смысла рассуждать о погоде и прочей чуши. Так о чём вы хотели поговорить? — спросил я, присаживаясь за столик.

— О вашем деле, Александр, — спокойно проговорил Меркулов, сев передо мной и сложив руки на столе.

— Вы хотели сказать, о вашем деле, — поправил я его. — Сергей Даниилович, мы оба знаем, что…

— Подождите, — перебил он меня, подняв ладонь. — Александр, прежде чем вы начнете меня обвинять, я хотел бы объясниться.

— А не поздновато ли? — уточнил на всякий случай. — Да и давайте будем честны. Не передо мной вам надо объясняться. Хотя не думаю, что обычными объяснениями тут можно отделаться.

— К сожалению, вряд ли Елизавета захочет выслушать мои слова, не то что прислушаться к ним.

— Даже удивительно, как так вышло, — не удержался я от сарказма. — Скажите спасибо, что после того, что вы с ней сделали, она вас не убила.

Меркулов поморщился и опустил глаза в стол. Так, это что сейчас за выражение у него на лице? Ему что? Стыдно? Что за бред⁈

— Мне очень жаль, что так вышло. Лиза и её подруга… это действительно моя ошибка.

— Что?

Я даже не сразу понял, что сказал это вслух. Настолько странным и нереалистичным выглядело это признание.

— Вы слышали меня, Александр. Это моя ошибка, и я не собираюсь отмахиваться от своей вины. Я тогда только смог получить эту… эту силу, инструмент, называйте, как хотите. Тогда я ещё не знал, что скрытые психологические травмы могут оказать такое влияние на периоде после реабилитации и…

— Это всё? — спросил я не столько ради самого вопроса, сколько для того, чтобы его перебить. Слушать эту исповедь у меня не было ни сил, ни желания.

— Александр, послушайте меня…

— Нет, Меркулов, это вы меня послушайте, — резко сказал я. — Вы мучали её кошмарами!

— Это было лечение! — вскинулся он.

Услышав его, я едва не расхохотался.

— Лечение? Вы издеваетесь? Я видел эти кошмары! Я видел то, что создавало их. Это не лечение. Это шизофрения и сумасшествие в одном флаконе…

— Вы не понимаете, Александр, — сбиваясь пробормотал Меркулов. — Вы просто не можете понять. У вас нет ни опыта, ни навыков в моей профессии! Я пытался помочь… нет! Я помогал этим детям! Поймите меня. Это именно лечение! Терапия! Управляемая реконструкция памяти. Это буквально новый метод в психологии! Почти что революция! Моя… эта сила давала мне возможность помогать пациенту переживать… да! Да, я знаю, что эти воспоминания, какими бы лживыми они ни были, кошмарны. Я создавал контролируемые ситуации. Чтобы дети могли пережить травмирующий опыт и справиться с ним. Обрести уверенность в себе! Посмотрите на наших выпускников. Они сильны! Уверены в себе. Я помогал им обрести эту уверенность! В максимально мягкой форме. Тщательно следил за происходящим, чтобы не причинить больше вреда, а после того как работа была выполнена, все искусственные элементы удалялись из памяти. Оставался лишь здоровый опыт преодоления. Я понимаю, что это может звучать жестоко, но это необходимость! Жертва, если хотите.

— Жертва? — повторил я его слова. — Интересно, чем же жертвовали вы, пока эти ребята переживали весь тот ужас, что вы скидывали им в головы⁈

— Я ПРОХОДИЛ С НИМИ ВСЁ! — рявкнул Меркулов, на эмоциях вскочив со своего стула. — Каждое воспоминание! Я БЫЛ С НИМИ КАЖДУЮ СЕКУНДУ!

Я сидел на стуле. Он стоял передо мной. Его стул лежал позади него, опрокинутый.

А окружающие люди смотрели на нас. Похоже, что разговор оказался более… острым, нежели я рассчитывал.

— Господа, у вас проблемы?

Повернувшись, я увидел позади себя Молотова. Хозяин ресторана стоял там, убрав руки за спину, и с интересом наблюдал за нами. Хотя, пожалуй, сталь в его взгляде обещала нечто более нехорошее, нежели простой интерес.

— Нет, — покачал я головой. — Никаких проблем. Мы уже закончили.

С этими словами я встал и направился в сторону выхода. Меркулов попытался что-то сказать, но я пропустил его слова мимо ушей.

Мда-а-а… разговор, конечно, так себе получился. Всё хорошее настроение, которое оставалось под вечер, окончательно улетучилось.

А ведь этот гад искренне верит в то, что говорит. Да, пусть эмоции я его читать не мог, но это даже не нужно было. Всё понятно по одному его лицу. Он буквально верит в то, что помогает этим детям. В то, что помогал.

Я вышел из ресторана. Сначала хотел вызвать себе такси, но потом передумал и просто пошёл пешком. Хотелось пройтись и проветрить мозги.

Правильно говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Только в этом случае Меркулов стелил её для других. Может, кто-то на моём месте и мог бы подумать, что, возможно, только лишь возможно, Меркулов был прав. Но не я. И точно не после того, чему сам стал свидетелем. Нет, спасибо.

* * *

— Доброе ут…

Я замер на входе в отдел. Внутри пусто. Никого. Странно, Настя обычно последнее время раньше меня приходит. Впрочем, учитывая, как часто я стал опаздывать, оно, вероятно, немудрено.

Вздохнул. Скомкал предварительно сорванную с двери бумажку и метким броском отправил её в стоящую в углу мусорку. Ладно. Раз Лазаревой нет, можно пока разобраться в делах самостоятельно.

В целом в этом деле, как бы избито это ни прозвучало, уже практически всё решено. Документы на перевод этого дела в состав уголовного подготовлены. Заявление о переквалификации, как и доказательства наличия признаков преступления.

Постановление суда, если верить Насте, будет готово через два дня, но я это ещё лично проверю. Следом за ним шло ходатайство о прекращении гражданского дела, которое, правда, мы ещё не подписывали. Рано пока. Ну и ворох других документов и их бесчисленного множества копий.

Всё это предстояло ещё раз проверить, заполнить и снова проверить. А затем ещё раз. И снова. Я не собирался допускать ошибок с этим делом. Даже крошечных. И рассчитывал, что буду сидеть в первом ряду, когда приставы наденут наручники на этого мерзавца.

Успех любит усердных. Не дожидаясь напарницу, сел за свой стол, взял первую из аккуратных стопок бумаг и принялся за их проверку…

— Есть минутка?

Поднял взгляд в сторону входа и отсалютовал стоящему у входа Лазареву чашкой с остатками до отвратительного холодного кофе. Прошло уже больше четырёх часов, как я занимался работой.

В одиночестве.

— Напомни мне, если я вдруг ошибаюсь, но разве это не моя фраза? — поинтересовался я, откинувшись на спинку кресла и потянувшись.

— Ну не всё же тебе развлекаться, — усмехнулся Роман. — Как продвигается работа?

— Всё в полном порядке, — прозвучал мой ответ. — Ну настолько, насколько это может быть возможно в этом деле.

— То есть…

Лазарев жестом предложил мне продолжить.

— Всё в полном порядке, — повторил я. — Документы ещё проверяем, чтобы не допустить мелких ошибок, но проблем не будет. Этот гад с крючка не сорвётся.

Видимо, что-то в моём голосе заставило его насторожиться.

— Теперь ты меня поправь, Александр, а то вдруг я ошибаюсь, но у меня складывается такое ощущение, что это дело становится для тебя слишком личным.

— Это просто работа…

— Чушь, — фыркнул он. — Адвокат, который занимается просто работой, не оплачивает месяц проживания своей клиентки в одном из лучших отелей города.

— Мне напомнить, что ты взялся за дело Изабеллы…

— Это было…

— Другое? — закончил я за него.

— Очень метко подметил, — съязвил он. — Но это не отменяет моего вопроса.

— Адвокат, который хорошо занимается своей работой, следит за тем, чтобы права его клиента соблюдались, — парировал я, но сразу понял, что этот вариант не сработает.

— Не, — хмыкнул он. — Придумай что-то получше.

Так, меня это уже начинало раздражать.

— Слушай, что тебе от меня нужно? — наконец прямо спросил я его.

— Да вот, смотрю, ты в прекрасном настроении…

— У меня кофе в чашке холодный. Какое ещё к чёрту хорошее настроение…

— … дай-ка, думаю, испорчу его тебе.

Роман поднял руку и показал мне, что держит три тонкие папки. Я прищурился и с подозрением посмотрел на него.

— И? Если ты сейчас скажешь, что это ты бумажки на дверь нашего отдела клеишь, то я тебя засмею, — сразу же предупредил его, чем вызвал недоумённое выражение на его лице.

— Что? Нет. Я, в общем-то, так и так хотел к вам зайти.

Он подошёл к столу и протянул мне одну из папок. Открыв её, я быстро пробежался глазами по лежащему внутри документу.

— Это пришло сегодня утром, — пояснил он, но я это и так понял. Скорее всего, Лаврентьев всю ночь не спал, чтобы успеть подготовить это заявление к утру.

— Они требуют встречи в присутствии судьи, — сказал я и положил папку на стол.

— Понимаешь, для чего? — спросил Роман.

И сделал он это специально. Не потому, что сам не знал. Скорее, проверял меня, что, если честно, мне не очень нравилось.

— Попытаются убедить судью дать запрет на перевод дела из гражданского, — пожал я плечами. — Ничего у них не выйдет. Всё, на что они могут напирать, — это якобы отсутствие состава преступления.

— Мутно, но это шанс для них…

— Да нет у них там никаких шансов, — отмахнулся я. — Мы их раскатаем.

Лазарев несколько секунд смотрел на меня, поджав губы. Даже дольше. Достаточно долго, чтобы это начало меня раздражать. Хотя, казалось бы, куда уж больше.

— Что?

— Да нет, ничего. Раз уж ты так уверен в своих силах, то держи.

И положил передо мной две папки.

— Для вас новые дела, — добавил он, засунув руки в карманы брюк.

— Не хочу тыкать носом…

— Вот и не тыкай, — закончил за меня Лазарев. — Ты сам сказал, что с этим делом вы почти закончили. Как только передадите его назначенному прокурору и подпишете ходатайство о прекращении гражданского процесса, это больше не ваша проблема.

Бросив подозрительный взгляд на Романа, взял обе папки и быстро их пролистал. Честно говоря, ожидал чего-то более страшного. А нет. Видимо, начальство решило дать нам немного отдохнуть. Два абсолютно простых дела.

Хотя, справедливости ради, я думал, что и с этим будет так же. Дьявол, хочется уже чего-то простого. Лёгкого. Быстрой и уверенной победы без необходимости ломать ноги о подводные камни.

— Кстати, раз уж зашла речь, — вдруг опомнился я. — А где Анастасия?

Что любопытно, Лазарев замялся с ответом. Всего на долю секунды. Настолько короткое мгновение, что я даже не до конца был уверен в том, а не показалось ли мне.

— У Насти другие дела, — сказал он как ни в чём не бывало. — Так что придётся тебе сегодня одному мучиться.

— Да какие там мучения. Тут кроме бумажной работы никаких сложностей. Разберусь к вечеру.

— Тогда не буду тебе мешать.

Лазарев направился к выходу, но уже у самой двери повернулся и посмотрел в мою сторону.

— Александр, ты уверен, что твоя свидетельница говорит правду?

— Да.

Уверенности в моём голосе было столько, что об неё можно было согнуть стальной лом.

— Мы доведем это дело до конца. Можешь не сомневаться, — заверил я его.

— Тогда отличная работа, — кинул он и с улыбкой вышел из отдела наружу.

И? Что это было?

Крутанулся на кресле по кругу и посмотрел в потолок. Хотел предупредить меня, что Лаврентьев решил использовать последний из оставшихся у него трюков, чтобы не дать нам сделать задуманное?

Так у него ничего не выйдет. Возможно, без Эри это бы имело смысл. Проблема заключается в том, что она у нас есть. Тут они ничего сделать не смогут. Тогда зачем? Жест отчаяния? Как и разговор, который так хотел Меркулов? Думай, Саша, думай. Зачем?

Думай, Саша…

Лаврентьев будет защищать приют. Однозначно. Значит, постарается смягчить тот урон, который может нанести это дело или же свести его на нет. Может быть, уловка? Скорее всего. Только какая?

Хотя стоп. Может быть, всё проще, чем я думаю изначально? Есть ведь ещё одна возможность, о которой я совсем не подумал. Вопрос только в том, как они это дело обставят?

Впрочем…

Я посмотрел на закрытую дверь отдела.

У меня есть ещё одно дело. С бумагами я разберусь, так что почему бы не воспользоваться шансом и не проверить то, что давно хотел? Пройдусь-ка я до архива…

* * *

Эта ситуация её раздражала. Мало того, что ей пришлось ехать сюда из города, так ещё и звонок отца застал её в тот самый момент, когда она уже подъезжала к зданию фирмы.

«Немедленно приезжай» — гласило короткое в своей лаконичности сообщение.

И ведь не поспоришь. Вот и Настя спорить не стала. Села в машину и поехала. Утром. В самый час пик. Её до сих пор бесило, что пришлось почти час с небольшим стоять в пробках, прежде чем удалось выбраться из центра.

И ведь сама виновата. Анастасия теперь специально приезжала на работу пораньше. Как раз в тот момент, когда туда приезжал брат. И каждый раз видел, как она ждёт его, стоя рядом с его любимой… точнее, уже теперь её машиной. Видеть, как он каждый раз кривится, стоило ранних подъёмов. Да, она вела себя по-детски, но ничего не могла с этим поделать.

Только сейчас она всё бы отдала за то, чтобы не стоять в пробках, сидя за рулём и будучи на нервах, а откинуться на спинку удобного кресла, пока этими проблемами занимается водитель.

Так что именно после этого утра она задумалась о том, что, вероятно, иметь собственную машину не так уж и удобно по сравнению с хорошим водителем.

Но всё эти утренние приключения ерунда по сравнению с тем раздражением, которое она испытывала сейчас, сидя в на кухне их загородного имения и… ничего не делая.

Именно так. Отец приказал ей явиться домой, а теперь, когда она приехала, заставлял ждать!

Ладно, мысленно признала Анастасия. Это не совсем справедливо. Он бы уже поговорил с ней, если бы не срочное дело, с которым к нему приехали какие-то люди. Насколько смогла понять Настя, дело касалось приобретения какой-то недвижимости или чего-то в этом духе.

В любом случае, ничего более конкретного она не услышала. Отец попросил её выйти и подождать, пока он закончит разговор.

Вот Настя и ждала. Ждала уже пятьдесят минут и…

— Спросил бы, давно ли ты тут сидишь, да не думаю, что в этом есть смысл, — сказал отец, заходя на кухню.

— Ты сказал, чтобы я подождала, вот я и ждала, — бесстрастно отозвалась Настя, помешивая серебряной ложечкой чай в чашке.

— Извини, что так получилось, — проговорил Павел Лазарев, достав чистую чашку и включив кофеварку. — Я наделся, что нам не помешают. Тем более, что разговор предстоял серьёзный.

— Настолько серьезный, что…

— Настя, — осадил её отец. — Ты прекрасно знаешь, насколько ответственно я отношусь к работе. Тем более, я не хотел, чтобы что-то помешало нашему с тобой разговору.

Она едва не пошутила, что знает кое-кого, кто относится к своей работе не менее ответственно, но вовремя прикусила язык.

— Ну теперь, когда ничего ему не мешает, может быть, наконец расскажешь, что такого важного ты хотел обсудить, что не мог сделать это по телефону?

— Да, Настя, — не торопясь произнёс Павел Лазарев, наливая себе кофе. — Я хотел обсудить твоё будущее.

Глава 17

Валерия спускалась по лестнице со второго этажа, когда до неё донеслись… Нет, не крики. Но разговор внизу шёл явно на очень повышенных тонах.

Заинтригованная тем, кто это посмел устраивать скандал, предварительно не позвав её на столь любопытное мероприятие, она направилась на звуки голосов.

Уже подходя к кухне, Валерия услышала голос дочери:

— … и ты не можешь решать за меня!

— И тем не менее я уже всё решил, — прозвучал следом спокойный голос мужа. — И решение это, как и любое другое, не будет обсуждаться.

Продолжения разговора Валерия не услышала. Вместо этого ведущая на кухню дверь распахнулась. Да так, что ударила по стене. Анастасия пронеслась мимо матери, даже не взглянув на неё.

А вот Валерия успела заметить злое и расстроенное выражение на лице своей девочки. Впрочем, слово «расстроенное» едва ли подходило к той маски ненависти, в которое превратилось её лицо.

Не став её окликать, вместо этого она направилась на кухню, уже понимая, что именно стало причиной столь эмоционального поведения.

— Что происходит? — поинтересовалась она, войдя на кухню и закрыв за собой дверь.

Её муж стоял рядом со столом и, судя по его лицу, какого-либо недовольства не испытывал.

— Учитывая, как хорошо я тебя знаю, не думаю, что мне нужно что-либо объяснять, — вздохнул он и посмотрел на валяющиеся на полу осколки разбитой чашки.

Валерия тоже на них посмотрела. Зная своих дочь и мужа, она была уверена, кто именно в гневе бросил её на пол.

— Значит, ты опять решил сыграть в эту игру, — поджав губы, сказала она.

Это был не вопрос. Просто констатация факта. Она и так очень хорошо понимала, какая именно тема могла так разозлить её дочь.

— Я не играю в игры, Валь, — отозвался Павел.

Граф оглянулся по сторонам, после чего подошёл к небольшому шкафчику и открыл дверцу.

— Павел, сейчас далеко уже не то время, когда будущее детей решалось исключительно возможностью заключения выгодных союзов, — мягким, но очень настойчивым тоном заметила она, глядя, как её муж достал из шкафа совок и небольшую щётку с длинной ручкой.

— Хотим мы того или нет, дорогая, но в нашем обществе будущее детей всегда будет решаться именно возможной выгодой, — отозвался её супруг, начав неторопливыми движениями сметать осколки в одну кучу. — Или ты забыла? Кажется, когда тебя впервые мне представили, на твоём лице тоже не было особого энтузиазма.

Валерия лишь тихо хмыкнула себе под нос. Энтузиазм, пожалуй, не самое подходящее слово. Когда ей, шестнадцатилетней девушке, родители сообщили, что подобрали для неё крайне выгодную партию… в общем, радости у неё это известие не вызвало.

Сказать, что она была зла, означало бы крайне преуменьшить ту степень ярости, какую она испытала в тот момент. Будущее! Её будущее решили без неё! Даже не спросили, хочет она того или нет! Даже не поинтересовались! Просто назвали имя будущего супруга, и всё, поставив перед фактом.

Что же, с тех пор прошло уже много времени. Она выросла. Поумнела. И, что самое важное, не только сжилась с тем фактом, что мужа ей выбрали родители, а не она сама, но даже полюбила его. Действительно полюбила.

Тем не менее она прекрасно понимала, что чувствовала Анастасия. Да, сейчас милые и красивые истории про первую, глубокую и страстную любовь были не столь… популярны у девушек её возраста. Особенно если вспомнить её пусть небольшой, но довольно неприятный опыт. И всё-таки сложно смириться с тем, что столь важную часть твоей жизни выбирают за тебя.

Валерия была мудрой женщиной. А потому она не собиралась сейчас устраивать скандал. Вместо этого просто спросила:

— Ну и? Кто это? Какого мальчика ты счёл достаточно подходящим с точки зрения будущей выгоды, чтобы отдать за него свою дочь?

Она действительно попыталась сказать это так, чтобы это не прозвучало подобно обвинению. Действительно попыталась.

Но, судя по всему, попытка оказалась не самой успешной.

— Только не нужно говорить со мной таким тоном, — холодно произнёс Павел, даже не взглянув на неё.

Оканчивающаяся длинной ручкой щётка в его руке двигалась с точностью и размеренностью остро отточенной шпаги, ловкими движениями собирая оставшиеся на полу осколки.

— Каким тоном?

— Обвиняющим, Валя. Всё, что я делаю, я делаю ради нашей семьи.

Он смахнул осколки в совок и отставил его в сторону.

— Всё, — повторил он, — ради чего я живу и работаю, направлено на то, чтобы обезопасить и сделать нашу семью крепче и сильнее…

— И потому ты открываешь путь в эту семью кому-то, даже не спросив моего мнения?

— Я и не должен его спрашивать, — заявил её муж, скрестив руки на груди. — Это решение я принимаю исходя из того…

— Как будет лучше для семьи? — не без иронии закончила она за него. — И? Кто же, по-твоему, будет лучше для нашей семьи? Как далеко ты закинул удочку в этот раз, Павел? Третий сын Меньшикова? Я видела, как он смотрел на Настю, когда мы были на приёме у императора в прошлом году. Или, может быть, старший Варуминых? Помнится, ты хотел войти вместе с ними в нефтяной бизнес. Хорошая будет сделка или…

Слушая её, Павел вздохнул. Он не перебивал. Не торопился с ответом. Просто давал супруге выговориться, пока она подбирала с каждым разом варианты всё хуже и хуже. Она прекрасно знала, кого именно её супруг рассматривал на роль будущего жениха для Анастасии. И, видимо, специально, перечисляла их от наилучшего варианта к худшему.

И даже когда список закончился, Павел Лазарев всё так же стоял и молча смотрел на неё. И от этого взгляда Валерии стало не по себе.

— Павел? Кто это? — наконец прямо спросила она.

— Ты уже с ним виделась, — дал он намёк, и что-то в его голосе очень сильно походило на насмешку.

Вновь быстро перебрав в голове все возможные кандидатуры, Валерия нахмурилась. Если бы это был кто-то из «списка», Павел бы уже подтвердил, а не продолжал молча стоять с таким лицом, будто издевался над ней и…

— Нет, — вдруг произнесла она. — Этого не может быть.

Губы её супруга тронула короткая улыбка.

— Я всегда знал, что ты умная женщина…

— Рахманов⁈ — на всякий случай спросила она. — Он же…

— Простолюдин? — усмехнулся Павел. — Поверь мне, Валенька. Этот мальчишка куда сложнее и интереснее, чем любой из того списка, который ты сейчас озвучила.

Теперь понятно, откуда у Анастасии такая реакция… Хотя нет, стоп. Валерия вдруг задумалась. Если верить тому впечатлению, которое у нее было после приёма, они вроде бы неплохо ладили.

— Почему он? — резко потребовала она ответа. — И не говори, что вдруг тебе что-то взбрело в голову. Ты сам сказал, что всегда отталкиваешься только от выгоды, а значит…

Она резко замолчала. Потом задумалась.

— Ты не отдал бы её за какого-то стажёра, — покачала головой его супруга. — И ты сказал, что он непрост. Значит… Чей он сын, Паша?

— Догадалась, значит, — кинул он. — Впрочем, я этого ожидал. Всё же ты действительно умна…

— Оставь лесть, — перебила она его. — Просто ответь мне на вопрос!

— Его отец Илья Разумовский.

Валерия вдруг поёжилась. Кажется, что температура на кухне вдруг резко упала сразу на несколько градусов.

— Нет!

— Валя, послушай…

— Нет, Павел! — почти что сквозь зубы прошипела она. — Это ты послушай! Ты совсем из ума выжил⁈ Ты знаешь, из какой он семьи, и после всего, что случилось, собираешься отдать за него Настю⁈ Ты с ума сошёл⁈ Или того случая тебе было мало⁈ Мне напомнить тебе, что мы едва не потеряли Артура после вашей «деловой поездки»?

— Спасибо большое, что напомнила. Я тоже там был, если ты не забыла, — скривился он. — Но сейчас другая ситуация.

— Другая? — Валерия едва не рассмеялась. — Другая, Павел? Ты надо мной издеваешься?

— Рахманова не интересуют титулы или то жалкое наследие, что осталось от его семьи, — отрезал её супруг. — Он… одновременно куда проще и сложнее, чем тебе кажется. Но важно не это…

— Конечно, не это! — вскинулась она. — Разумеется, что тебя волнует не это. Ведь вы с друзьями неплохо поживились за счёт имущества Разумовских. Думаешь, я такая дура и не вижу этого? Тебе нужен их дар. В противном случае ты в сторону парня даже не посмотрел бы!

Кажется, сейчас на лице её супруга появилось раздражение.

— Или что? — спросила она. — Думал, я не пойму?

— Ты слишком прозорлива, чтобы не понять этого, — вздохнул он.

— Как и то, что этот мальчишка опасен! Павел, если другие узнают о том, что ты собираешься…

И вновь она почти сразу же поняла, что именно собирается сделать её муж.

— Какая же ты расчётливая тварь, — покачала она головой, глядя на любимого мужа. В другой ситуации, пожалуй, она могла бы даже восхититься, но сейчас, наоборот, испытывала лишь отвращение.

— Ты забываешься…

— Нет, — не позволила она заткнуть себе рот. — Это ты забываешься! Конечно же, ты понимаешь, насколько опасно пускать его в семью. Но ты и не собирался делать этого! Ты хочешь получить ребенка. А что с мальчиком? Будь что будет, да? Хотя нет. Ты слишком практичен для этого…

— Валя, сила, которая есть у этого парня, слишком опасна, чтобы оставлять её без присмотра. То, что он попал в мою фирму… то, что все условия сложились именно так, как обстоят сейчас, — это удача, от которой я не могу отказываться!

— Да что ты? — едва не расхохоталась она. — Пойди и расскажи свои планы дочери. Уверена, ты просто сообщил ей имя и ничего более…

— Валя, ещё раз, — терпеливо повторил Павел, — я не могу позволить кому-то с его даром разгуливать без присмотра. Если контракты, которые заключил отец нынешнего императора, всё ещё действуют, то Рахманов будет подобен бомбе замедленного действия!

— Так если он так опасен, то просто избавься от него! — уже не сдерживаясь, воскликнула она. — И только не вздумай мне говорить о том, что внезапно стал таким добросердечным, что эта мысль не приходила тебе в голову. Павел, видит бог, я люблю тебя и наших детей, но я никогда не забывала, что ты за человек.

На это ему ответить было нечего. Хотя бы потому, что стыда от этих слов он не испытывал. Павел Лазарев тоже очень и очень хорошо понимал, каким именно человеком он был и какие цели перед ним стояли.

Очень и очень высокие цели.

— Этот вариант рассматривается, — наконец ответил он. — Считай его… считай его чем-то вроде плана на крайний случай. А до тех пор я рассчитываю на то, что у них с Анастасией сложится…

— Да с чего ты взял, что они вообще могут сойтись?

— С того, что я очень пристально наблюдаю за ними в последнее время, — просто ответил Павел. — И видел, как изменилось её отношение…

Валерия вздохнула и покачала головой.

— Павел. Ты мужчина. Ты думаешь иначе. Не важно сейчас, нравится ли он ей или нет. Как только ты поставил её перед жёсткими рамками выбора, ты сам отрезал себе варианты для дальнейших действий. Пойми, Настя… с её характером она может отказаться от подобного варианта, как бы он ей ни нравился. Отказаться просто потому, что ты загнал её в жёсткие рамки собственного эгоистичного решения.

Внезапно, совсем неожиданно для его супруги, на лице графа Лазарева появилась довольная улыбка.

— Поверь мне, Валерия, — медленно произнёс он, направившись к выходу из кухни. — Я очень хорошо понимаю, что именно сделал. Более того, именно на такую её реакцию я и рассчитывал.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив жену в одиночестве раздумывать над его словами.

* * *

Пум, пудум, пудум…

Я шёл вдоль высоких и длинных стеллажей, поглядывая на номера полок и каталожные карточки на контейнерах с документами.

Вот как бы смешно это ни звучало, но у каждого человека есть маленькая страсть. Стыдливая такая. И сейчас, идя вдоль идеально ровно выставленных контейнеров и заглядывая внутрь, каждый раз испытывал чувство глубокого удовлетворения. Всё идеально ровно. На своих местам. Подписано. Да, бумаг здесь столько, что, не зная, что именно ты ищешь, можно провозиться с неделю, если не больше. Но когда тебе хотя бы известна дата, то проблемы не возникает совсем.

Ну или почти не возникает.

Дойдя до нужного места, задрал голову. Контейнер, который мне был нужен, находился на самой верхней полке. А в стеллаже так-то почти три метра, между прочим.

— Блин, вот был бы у меня какой-нибудь попсовый телекинез, было бы, конечно, проще, — вздохнул я, глядя на верхнюю полку.

Огляделся. Сходил за раскладной стремянкой.

Это должна была быть последняя коробка. За последние два часа я проверил уже все дела за одиннадцатое февраля того года, и это должно было быть последним. Было бы, конечно, куда проще, если бы Молотов сказал что-то более конкретное, нежели просто назвал мне дату, но и так сойдёт. Видимо, если я, найдя нужные бумаги, не смогу допереть собственными мозгами, то и более полная информация мне ничего не даст.

По крайней мере, надеюсь, что он руководствовался именно такой логикой, а не чем-то иным. Проблем в жизни мне и так хватает… а я, будто специально назло самому себе, продолжаю искать их себе на голову.

Забравшись на стремянку, достал с полки стоящий там чёрный контейнер с пластиковой крышкой и сверил номера на карточке. Да. Именно он. Остаётся только снять крышку и…

— Чего это ты тут делаешь?

Посмотрел вниз.

— Могу задать тебе тот же вопрос, — произнёс я, глядя на стоящего у стремянки Розена.

А сам мысленно себя обругал. Настолько погрузился в собственные мысли, что даже не заметил его появления. Розен стоял у угла стеллажа и смотрел на меня.

— Документы принёс по работе, — доложил он и для наглядности потряс контейнером в руках.

— Ну вот и я тем же занимаюсь.

— Да что ты?

— Слушай, Розен, чего пристал, а? — отмахнулся я от него и слез со стремянки.

Поставил на неё контейнер, щёлкнул пластиковыми замками и снял крышку. Внутри, как я и предполагал, аккуратными рядами лежали папки. Много папок.

— Ищешь какое-то конкретное дело? — спросил явно заинтересованный Розен, когда я принялся перебирать их, просматривая даты в поисках нужной.

— Типа того, — отбрехался я, сосредоточенно проверяя даты. — Нужно по работе над одним делом и…

— Просто это дела моего отдела, — продолжил он свой допрос. — И вообще-то сюда допуск нужно иметь.

— А ты думаешь, что я сюда через форточку пробрался? Розен, ты совсем дурак?

— Лучше скажи, зачем роешься в делах моего отдела, — потребовал он.

— Чем занимаетесь, мальчики?

— Господи, да здесь что, — взмолился я, — проходной двор, что ли?

Услышав это, Кристина поставила груду папок на пустую полку и рассмеялась.

— Пятница же. Время сдавать бумаги перед выходными, — сообщила она нам, на что Розен тут же закивал.

— Вот именно. Я ему то же самое сказал.

А затем с подозрением уставился на меня.

— Только вот я мало знаю людей, которые будут рыться в старых архивах под конец рабочей недели, — проговорил он, даже не пытаясь скрыть любопытства.

— Ну знаешь. — Я вернулся к сложенным в контейнере папкам и сделал мало понятный жест рукой. Что-то среднее между «отвали» и «не мешай мне работать». — Так делают люди, которые работают, Розен. А не задницу в офисе просиживают.

— Или те, кто очень хотел оказаться в уединенном месте вечером.

— Что?

— Что? — одновременно с Розеном сказал я и даже посмотрел на рыжую.

Та, в свою очередь, оставила документы прямо на полке и направилась ко мне.

— Ну, думаю, такому взрослому мальчику не нужно лишний раз объяснять, раз уж ты нас тут застукал, — улыбнулась она, пройдя мимо Евгения. Подошла ко мне и взяла под руку. — И сам понимаешь. Вечер. Архивы пустые. Сюда редко кто заходит… так что молодец. Ты нас поймал.

А затем привстала на цыпочки и довольно чувственно поцеловала меня в щёку.

— А-а-а-а-а-а… — протянул он, и я почти видел его желание присвистнуть.

Его взгляд пробежал по обтягивающей бёдра чёрной юбке. Нет, правда, если он сейчас присвистнет, то я ему в нос дам…

— Ясно-понятно, — с дурацкой улыбкой на лице кивнул он. — Не буду больше вам тогда мешать.

И со смесью ехидства и лёгкой зависти на лице направился прочь.

— И? — поинтересовался я, покосившись на всё ещё прижимающуюся к моей руке Кристину. — Что это сейчас было?

— Я решила проблему, — захлопала она глазами.

— Да ты мне новых устроила. Он же сейчас всему офису растреплет.

— Ой, да не гуди. Никому он ничего не расскажет, — улыбнулась она. — О, кстати. Ты в курсе, что у меня глаза выше?

— Да, — кивнул я. — Знаю.

— Ну и славно.

Улыбнувшись, Кристина отпустила мою руку, перестав прижиматься к ней небольшой, но очень уж соблазнительной грудью в белоснежной блузке, и направилась к своим папкам.

— Нашёл хоть, что искал? — спросила она.

— Пока нет, — вздохнул я, возвращаясь к бумагам.

— А если не секрет…

— Секрет, — быстро ответил я, пробежавшись пальцами по папкам.

Так. Пятнадцатое февраля, четырнадцатое. Снова четырнадцатое. Тринадцатое. Два двенадцатых…

Десятое.

Всё.

— Хм-м-м-м.

— Что такое?

— Нету.

— Может быть, в других контейнерах?

— Этот последний, — покачал я головой. — Слушай, а где-нибудь ещё могут храниться документы по старым делам фирмы?

— Нет. Всё должно быть здесь. Тут за этим очень строго следят.

Значит, либо я ищу не там, где нужно. Либо кто-то забрал папку с делом отсюда.

Снова тупик…

Глава 18

— Блин…

В расстроенных чувствах я сложил документы обратно в контейнер и накинул на него сверху крышку. А ведь близко было.

— А что ты искал?

— Дело пятилетней давности, — ответил я. — За определённую дату.

— Что за дело? — спросила Кристина, прислонившись спиной к стеллажу.

— Если бы я знал…

— Это как?

— Да вот так, — пожал плечами и забрался на стремянку, чтобы убрать коробку на место.

— Может, у тебя есть имя адвоката, который им занимался? Или…

— Нет, Кристина. Только дата, и всё. Больше ничего нет.

Я слез со стремянки и сложил её.

— Мда-а-а. Не так уж и много. Тогда обратись к Сергеевне, — вдруг предложила она.

Услышав её предложение, я с удивлением посмотрел на рыжую.

— А она-то тут при чём? — удивился я. — Она же начальница отдела персонала, а не архивариус. Даже не знаю, есть тут у вас такой или…

— Есть. Но там больше для вида. Система работы с документами жёстко регламентирована и возлагается на персонал компании, а не на отдельных людей. Так что я тебе ещё раз советую — обратись к Светлане Сергеевне с этим вопросом. Очень рекомендую.

Последние слова она произнесла таким голосом, каким делают очень и очень настоятельный намёк. Причём такой, после которого желательно не задавать лишних вопросов, а действительно пойти и сделать именно так, как тебе сказали.

И всё-таки любопытство взяло своё.

— Слушай, спасибо, конечно, за совет, Кристин. Но всё-таки…

— Не, — усмехнулась она, после чего прошла вдоль стеллажа и забрала документы, которые принесла ранее. — Я просто дала тебе совет, Саша. Только совет, и всё. Правда, сейчас ты её вряд ли найдёшь.

— Чего это? — не сразу понял я, а потом до меня дошло. — А, точно…

Так-то уже половина восьмого, а служба персонала до шести работает. Прямо как белые люди. С чётким рабочим графиком и даже почти без переработок, насколько я слышал. Эх, везёт же кому-то.

— Ладно, в любом случае спасибо тебе за совет, — вздохнул я. — В понедельник попытаю счастья.

Кристина улыбнулась, сделала нечто отдаленно напоминающее шутливый реверанс и пошла по своим делам.

А я ещё немного постоял и подумал.

Единственное дело, которое было открыто фирмой одиннадцатого февраля того года, относилось именно к корпоративным сделкам. Это всё, что я смог узнать. Но это-то и странно. Ведь супруга Громова, если память мне не изменяла, занималась организованной преступностью. И? Где связь, я вас спрашиваю.

Ответа, разумеется, мне никто не дал. Ну хотя бы не окончательно головой упёрся, и то ладно. В понедельник последую совету рыжей и спрошу у Сергеевны. Может, что и подскажет. Правда, каким боком она имеет отношение к этому вопросу, я даже представить себе не мог.

Покинув хранилище документов, зашёл в отдел, чтобы закончить с бумагами. На это ушло не больше часа, так что без пятнадцати девять я спокойно вышел с работы. Хотел было вызвать себе такси, да только не успел даже приложение открыть, как на экране высветился звонок с неизвестного номера.

Заинтригованный, ткнул пальцем в зелёную пиктограмму.

— Да? Кто это?

— Владислав Коршунов. Надеюсь, я не сильно поздно позвонил? Мне ваш номер дал один человек.

О как. Вот теперь мне стало вдвойне любопытно.

— Ладно, не могу не признать, что я удивлён. А можно полюбопытствовать, кто именно дал тебе номер?

— Один человек, — повторил он, а затем уточнил: — Он владеет баром. Мы там виделись.

Понятно. Значит, Князь.

— Подожди пару минут, — попросил я его. — Мне надо кое-что уточнить.

— Да, — тут же согласился он. — Без проблем.

Оборвав разговор, набрал Князя.

— Знаешь, я ждал твоего звонка, — произнёс он в трубку с каким-то странным весельем в голосе. Надеюсь, он опять там бухать не начал? Мария вроде говорила, что он к алкоголю больше не притрагивается, но всё-таки.

— Да, так бывает, когда раздаешь мой номер налево и направо, — хмыкнул я в тон его голосу. — Может быть, объяснишь, что именно тут происходит?

— Моему клиенту потребовался юрист.

— Этому Коршунову?

— Да.

— Кто он вообще такой?

— Из аристократов. Младший брат барона Коршунова. Живут в Ростове.

— Влиятельные?

Из телефона послышался смешок.

— Да какое там, — отозвался Князь. — Нет. Практически нищие, если моя информация верна. Но, насколько мне известно, сейчас парень взялся менять это дело. Причём весьма… интересными методами, я бы сказал.

— Знаешь, у меня такое ощущение, что ты очень много ошибок сделал в слове «незаконные», — обратил я его внимание, на что Князь рассмеялся.

— Как будто я себе на жизнь только законными способами зарабатываю, Александр. Но насчёт него можешь особо не переживать. В местные разборки он не лезет. Занимается своим делом.

Я вдруг вспомнил наш короткий разговор в «Ласточке».

— Что-то с импортом и экспортом?

— Вроде того. Не стану говорить, зачем он пришёл ко мне. Сам понимаешь почему. Но могу сказать, что ему потребовалась помощь юриста.

— И на кой-чёрт ты ему меня посоветовал? — задал логичный вопрос. — Забыл, что у меня нет лицензии?

— Она там и не нужна будет, — тут же отмахнулся он от моих слов. — Просто нужно проверить несколько документов и убедиться, что никаких проблем не возникнет. Вот и всё.

— Та-а-а-а-ак, — протянул я. — Тогда спрошу по-другому. Почему именно я? У тебя что, своих юристов прикормленных нет? С чего мне вписываться в дело неизвестного парня, который к тому же ещё не пойми чем занимается.

— Потому что об этом тебя прошу я, — сказал он после небольшой паузы. — Видишь ли, у этого Коршунова есть… Скажем так, у него интересный потенциал, если то, что я о нём слышал, это правда. В Ростове он наступил на хвост некоторым людям, и тот факт, что он всё ещё жив, — хороший намёк, что к нему стоит присмотреться. Поэтому я хотел бы, чтобы дело, ради которого он сюда приехал, прошло успешно.

Почему-то именно в этот момент мне вспомнились слова Браницкого, что он «стреляет в долгую». Похоже, не только наш знакомый граф развлекается тем, что делает ставки на долгосрочные и перспективные возможности.

— Считай, что делаешь мне одолжение, — добавил Князь, видимо, заподозрив в моём молчании желание послать его с этими делами куда подальше. — В довесок к тому, что я оплачу твоё время.

И не скажу, что он уж так далёк от истины.

— Тебе прямо настолько нужно, чтобы его дело здесь прошло хорошо?

— А по словам «считай, что делаешь мне одолжение» ты ещё не понял? — спросил он в ответ. — Просто проследи за тем, чтобы его не попытались наколоть на этой встрече. Насколько мы оба знаем, возможности для этого у тебя есть.

Ах, какой жирный намёк. Постоял. Немного подумал. С одной стороны, не то чтобы мне вот прямо так нужны были его деньги. С другой… иметь Князя в должниках дорогого стоит. А слов на ветер он никогда не бросал.

— Ладно, — согласился я. — Помогу ему.

— Спасибо, Александр.

Повесив трубку, быстро набрал Коршунова.

— Я согласен.

— Отлично. Можешь подъехать по адресу…

— Погоди-погоди, — перебил я его. — Прямо сейчас?

— Да. А есть проблема?

Вообще-то я собирался домой поехать и отдохнуть. Ладно уж. Раз уж пообещал Князю помочь, то сделаю.

— Нет. Никаких. Куда?

— Я сейчас пришлю адрес.

* * *

Машина остановилась рядом с невысоким, но довольно длинным зданием, что протянулось на всю улицу. Адрес, который прислал мне Коршунов, привёл меня в портовый район, и, если уж по-честному, я не сильно был этому рад. В прошлый раз мне тут не понравилось.

Оглянулся по сторонам, натянув воротник накинутой поверх пиджака куртки повыше. Холодный осенний ветер кусал уже довольно ощутимо. Не хватало только простыть ещё. Ну и где он? Сказал же, что будет ждать здесь и…

Стоящая у тротуара машина мигнула фарами. Серьёзно?

Видимо, заметив, что я не тороплюсь идти к машине, сидящий на водительском месте человек ещё раз мигнул мне фарами.

— Ладно, Князь, — проворчал в воздух. — Долг я с тебя спрошу. Обязательно спрошу. Даже не сомневайся.

Дошёл до стоящего на обочине четырёхдверного седана. Обошел его и сел на пассажирское сиденье сбоку от водителя. Как оказалось, в машине он находился не один. На заднем сиденье сидел хмурого вида громила с наголо бритой головой.

— Спасибо, что приехал, — поблагодарил меня Коршунов, а затем ткнул пальцем в сторону хмурого здоровяка. — Познакомься. Это Валера.

— Меня вообще-то Михаил зовут, — немного раздражённо заявил он, но Влад даже ухом не повёл.

— Как скажешь, Валер, — вздохнул он и снова посмотрел в мою сторону. — Итак, уверен, что ты позвонил нашему общему знакомому.

— Не без этого, — не стал с ним спорить. — Предпочитаю знать, во что меня пытаются втянуть.

— Это ты правильно сделал, — уважительно кивнул Влад. — Похвальное и грамотное решение. Князь сказал, что ты неплохой адвокат…

— Лучший, — поправил я его, чем заработал одобрительную усмешку. И добавил, чтобы совсем уж не зазнаться: — Но пока без лицензии. Так что официально работать не могу.

— Не страшно. Мне просто нужен специалист по бумажкам, чтобы всё проверить. Я пока в этом паршиво разбираюсь здесь.

— Здесь — это…

— Здесь — это здесь, — как-то странно отозвался он. — А пока собственного доверенного юриста нет, приходится выкручиваться. В общем, мне нужно, чтобы ты проверил договор по сделке и подтвердил, что в нём нет подводных камней, о которые можно не только ногу сломать, но и череп расколоть.

Окей. Это я могу.

Ну, конечно, не совсем мой профиль, но думаю, что справлюсь. В договоре Лазарева, с которого началось наше знакомство, я же это сделал. Так что не думаю, что и здесь какие-то проблемы возникнут.

Главное, чтобы без такого же эффекта. А то у меня и без того жизнь «весёлая».

— Ладно. Сделаю, — вздохнул я.

— Ну вот и отлично, — отозвался Коршунов — Ладно, пошли.

Сказав это, он первым же выбрался из машины.

А я… Ну а я последовал за ним. Что мне ещё оставалось-то? Надеюсь только, что это дело не перерастёт в очередную «веселую ночь». Прошлого раза мне хватило с головой.

— Если вкратце, что за договор?

— Сделка, — пояснил Коршунов, идя рядом со мной. — Видишь ли, у меня есть товар, который им очень нужен. Не для себя, а для продажи. Я предлагаю им продать его их клиенту со значительной комиссией в свою сторону.

— Так в чём проблема?

— Проблема в том, что… как бы это сказать. Видишь ли, товар, который я собираюсь продать, принадлежит им.

— Вот сейчас не понял.

— Там сложная ситуация.

— И, похоже, довольно мутная, — не удержался я от сарказма, но Влад даже ухом не повёл.

— Не без этого. — Коршунов коротко рассмеялся. — Что поделать. Иногда для того, чтобы чего-то добиться, приходится рисковать.

— А этот риск стоит застрявшей в голове пули?

— Риск стоит многого, — пожал он плечами. — Другое дело, готов ли ты на него пойти. Иногда говорят, что страх — это та цена, которую мы платим за то, чтобы понять, насколько нам нужно то, что мы хотим.

— А если, например, я не хочу получить пулю в голову?

— Тогда не рискуй. — Он вновь пожал плечами.

Пока шли, огляделся по сторонам. Хотелось бы сказать, что место живописное и красивое… да только даже и не близко. Сыро. Прохладный ветер задувал за воротник куртки. Пахло не самой свежей рыбой. Порт он, наверное, и в Африке порт. Мы перешли через дорогу и направились прямо к зданию. Сначала оно напомнило мне старый склад, но чем ближе мы подходили, тем больше шума с его стороны я слышал и тем больше сомневался в своей версии.

Мы прошли через арку и вышли на широкую внутреннюю аллею, что протянулась между двумя зданиями. Возможно, раньше тут находились какие-то фабрики или склады, но сейчас всё изменилось. Кто-то явно передал это место под нужды мелкого частного бизнеса. Аллея встретила нас кучей людей, вывесками разного рода мелких заведений, кафешек и магазинчиков. В паре мест находились таблички с названиями офисов.

В общем, картина довольно привычная. Такие места я и в прошлой жизни видел.

— Нам сюда, — между тем сказал Коршунов, кивком указав на вход в дальней части.

Вывеска над входом гласила: «Пельменная 33». Почему тридцать третья — без понятия.

За дверью оказалось довольно просторное помещение с кучей столов. А ведь с виду и не скажешь, что своими размерами оно не уступало тому же «Параграфу». Отличали его только низкие потолки, отсутствие хоть какого-то вкуса в убранстве и не самый приятный контингент. Морды за столами сидели такие, что у меня в голову сразу закрались определённого рода сомнения.

Зато пахло внутри вкусно. Ароматы мяса, специй и трав смешивались друг с другом, заставив задуматься, что я так-то с обеда ничего не ел.

Если заведение Молотова можно было назвать местом сосредоточения закона или, на крайний случай, тех, кто его защищает, то это место явно этим похвастаться не могло. Неприятной неожиданностью стало то, что половина гостей не скрывали, что вооружены. Я заметил как минимум двоих, кто носил пистолеты прямо за ремнём брюк и даже не пытались как-то прикрыть их одеждой.

Про эмоции окружающих я вовсе молчу. В общем, так себе местечко.

Коршунов тем временем подошёл к одной из сотрудниц заведения и что-то ей сказал. Та кивнула в ответ и быстрым жестом указала на один из столиков. Кивнув ей в ответ, Влад махнул нам рукой.

— Надо подождать, — сообщил он, когда мы сели за столик. — Похоже, что местное начальство пока занято.

Как только мы расселись, нам сразу же принесли меню, но Влад от него отказался. Лишь заказал нам чай.

— Может быть, расскажешь, с кем именно мы встречаемся? — спросил я.

— С человеком, на которого работал человек, которому принадлежал тот груз, о котором я тебе говорил.

— То есть тот груз, который ты украл? — уточнил я, сделав глоток из чашки.

А вкусный-то чай, между прочим. С лимоном и мятой. В меру сладкий. Приятное разнообразие на фоне кофе. Последний я пил в таких количествах, что, казалось, ещё одна чашечка — и сам уже превращусь в кофеварку.

— Ничего я не крал, — отмахнулся Влад. — Просто… Ну, скажем так, бывший владелец товара оказался не самым приятным человеком в общении…

— Угу, что-то мне подсказывает, что общаться он больше не будет, — хмыкнул и обратил внимание, что как-то на нас уж слишком пристально некоторые завсегдатаи этого места пялятся.

— Правильно подсказывает, — в тон мне отозвался Коршунов. — А товар… Ну не бросать же его было. Вот и забрал себе. На самом деле он мне не особо нужен. Я просто хотел решить проблемы семьи, но, похоже, старая работа не отпускает.

После этих слов я вдруг задумался. Какая, к чёрту, старая работа? Ему на вид не больше двадцати-то.

— Как-то связано с той штукой, которую ты у Лара заказывал? — припомнил я.

— Что? А, нет. Это скорее хобби и…

— Господа, — улыбнулась подошедшая к нам женщина лет пятидесяти. — Евгений Гаврилович готов вас принять.

— Отлично. Пошли, — сказал Влад, вставая со стула.

— Но я ещё чай не допил, — сразу же возмутился его помощник.

— Потом допьёшь, Валер.

— Я же сказал, что меня Михаил зовут… Ай, пофигу. Надоело уже…

Нас троих отвели ко входу во внутренние помещения ресторана. Прошли по коридору, где перед нами открыли дверь, впустив в широкую комнату, где за столом уже сидели трое мужчин. Двое по краям и один, своими габаритами почти равный столу, восседал во главе стола. С нашей же стороны стола стояли ещё два стула.

— Это кто такой? — прокуренным хриплым голосом поинтересовался толстяк, кивнув в мою сторону лысеющей головой.

— Я его адвокат, — прозвучал мой ответ.

Толстяк посмотрел на нас таким взглядом, что становилось понятно — нам тут абсолютно не рады. Примерно настолько, чтобы начать убивать.

В особенности меня напрягали аж сразу полдесятка источников крайне негативных эмоций в соседней комнате, дверь которой я находилась справа от нас.

— Поверить не могу, что ты действительно сюда пришёл, — даже не скрывая кровожадного предвкушения в голосе, проговорил жирдяй, не сводя злых глаз с Коршунова. — После того что ты сделал с Чингизом, ты либо идиот, либо сумасшедший, если думаешь, что выйдешь отсюда живым.

И достал из-под стола пистолет, положив его на стол перед собой.

— Ты вроде говорил, что проблем не ожидается, — негромко напомнил я Коршунову.

— Ну, я ошибся, — пожал он плечами. — Бывает.

У меня в этот момент даже желания удивляться не было. Тупо стало грустно, что худшие мысли подтвердились.

— Напомню, что это Князь устроил нам встречу, — недрогнувшим голосом сказал Коршунов, повернувшись к толстяку. — И он же поручился за то, что она пройдёт в деловом ключе…

Он ещё что-то говорил, а я занялся тем, что «просканировал» каждого из присутствующих. За исключением Влада, я ощущал эмоции абсолютно всех, что говорило либо об отсутствии одарённых, что неудивительно в такой дыре, либо об отсутствии какого-либо рода защитных артефактов.

А значит, что? Значит, что мой дар сможет действовать без каких-либо ограничений. Так что никакой паники. Если потребуется, то успокоить этих ребят проблемы не составит.

— Да плевать мне на то, за что там Князь поручился! — рявкнул толстяк и так ударил по столу, что лежащий на его поверхности пистолет подпрыгнул. — Ты посмел убить моего человека и украсть наш товар! Ты действительно думал, что я оставлю это просто так⁈

Будто бы подтверждая его слова, дверь слева открылась, и в помещение вошли пятеро громил крайне неприятной наружности.

— Поверь мне, — практически прорычал сидящий за столом жирдяй, не сводя покрасневших глаз с Влада. — Я буду наслаждаться каждой секундой, пока буду резать тебя на куски.

Понимание того, что мирного решения проблемы не будет, пришло ко мне одновременно с первым раздавшимся в помещении выстрелом…

Глава 19

Грохот разнёсся по помещению, на мгновение оглушив всех, кто находился внутри. В том числе и меня, наградив противным звоном в ушах. Воздух наполнился кисловатым запахом сгоревшего пороха, быстро перебившим ароматы специй и мяса, что долетали сюда из зала ресторана и кухни.

Вслед за хлопком выстрела раздался протяжный и жалобный стон. Обернувшись, стал свидетелем любопытной картины. Валера, или Михаил, левой рукой сдавил в своей хватке руку одного из бандитов, попутно вывернув пистолет стволом к потолку. Как раз направив его туда, где сейчас была дыра от пробившей потолочную штукатурку пули.

Видимо поняв, что он только что стал свидетелем крайне пристального внимания со стороны абсолютно всех и каждого в помещении, Валера лишь пожал плечами.

— А чего он мне в бок стволом тыкает? — спросил он, будто какую-то банальность.

Нет, и правда. А чего он ему в бок пистолетом тыкал?

— ВЫ ЧТО⁈ — надрывая глотку, хрипло заорал восседающий за столом жирдяй. — СОВСЕМ ОБОРЗЕЛИ⁈ ДА Я ВАС НАИЗНАНКУ ВЫВЕРНУ МЕХОМ ВНУТРЬ!

И ударил кулаком по столу так, что тот жалобно застонал.

Так. Прикинем. Семь человек. Достаточно света, чтобы я мог поймать их взгляды, а значит, никаких проблем для моего дара нет. В другой ситуации стоило бы подумать, как сделать ноги, но, что удивительно, в текущей ситуации я практически не переживал, что что-то может пойти не так.

В крайнем случае, просто выпущу на волю Барбоса, и пусть они тут сами с ним разбираются. Учитывая, сколько он уже сидит в кольце, должно быть, мерзавец жутко голодный. Отпущу его тут, так он не только этого толстяка с его кодлой слопает, так ещё и местный запас пельменей ополовинит. Если вообще всё не сожрёт подчистую.

Я приготовился отдать приказ, мысленно уже формулируя нужную последовательность фраз, как ситуация резко изменилась и без моего вмешательства.

Коршунов что-то достал из-под полы своей куртки и показал ЭТО Гавриловичу.

Что любопытно, тот сразу же перестал орать.

— Узнал, да? — усмехнулся Влад и второй рукой бросил что-то на стол. Непонятный предмет упал на деревянную столешницу, подпрыгнул по ней и замер у самых рук толстяка.

Присмотревшись, я понял, что это нечто вроде небольшого стального кольца с коротким штырьком.

После нашего ночного забега с Марией и знакомства с Серебряковым мне не потребовалось много времени, чтобы понять, чем именно являлся небольшой продолговатый цилиндр с изогнутой скобой на боку. Как раз эту скобу Влад сейчас и прижимал пальцем.

— Термобарическая осколочная граната, — пояснил он и добавил: — Имперская ОТБГ-6, если быть скрупулёзно точным. Радиус поражения десять метров. Учитывая, что я взял её из ящиков с вашим же товаром, думаю, нет нужды пояснять, что случится, если я случайно уроню эту штуку тут на пол.

— Поганый щенок… — словно раздувшийся от злости удав, прошипел Гаврилович, а затем повернулся к своим людям. — Почему их не обыскали⁈

— Шеф, мы проверили их, как обычно на входе в коридор. Рамка детектора не показала ничего металлического и…

— Пасть закрой, — рявкнул на подчиненного Гаврилович и повернулся в нашу сторону. — Думаешь, это тебя спасёт?

— Он думает, что жить вы хотите не меньше, чем, очевидно, оторвать ему голову, — проговорил я, после чего повернулся в сторону Коршунова. — Слушай, при всём уважении… Ты не мог раньше сказать, что собираешься меня подорвать этой хреновиной?

Влад посмотрел на меня с сожалением на лице, пожал плечами.

— Сожалею. Я это, так сказать, на крайний случай принёс. Если беседа вдруг станет не самой приятной.

— И в таком случае ты решил сделать её неприятной вообще для всех?

Так, Саша. Вдох. Выдох. Спокойно. Повернулся к Гавриловичу.

— Слушайте, — начал я, — понимаю, что он вас бесит. Он и меня уже немного подбешивает, если честно. Но давайте по-честному. Убьёте его — и мы все тут сдохнем. А у меня…

Я вдруг понял, что едва не ляпнул, что меня дома ждут. Ага. Сестра и сумасшедшая альфарка. Угу. Молодец, Саша. Чёт я устал за сегодня.

— У меня дома собака не кормлена, — на ходу исправился и даже почти не соврал. — Так, может быть, вам лучше выслушать его?

Моё предложение заставило лицо Гавриловича скривиться так, будто он только что лизнул самый кислый лимон в мире.

Вообще ситуация из крайне накалённой вдруг стала какой-то… вялой. Другого слова я даже подобрать не могу. Один из бандитов по-прежнему скулил, попав своей ладонью и оружием в смертельный капкан хватки Михаила. Или Валеры. Да пофиг… Другие водили стволами из стороны в сторону, будто не могли решить, в кого именно им стрелять первым. В огромного громилу или в парня с жуткой гранатой в руке.

При этом, судя по выражению их лиц, когда Коршунов достал эту штуку, последствия от её применения в замкнутом пространстве могли быть самыми плохими. Очень неприятными для всех присутствующих, если верить преобладающему страху в эмоциях.

Видимо, оценив всю непривлекательность данного предложения, Коршунов решил сделать ход.

— Ну, раз мы тут немного остыли, думаю, вам следует ознакомиться вот с этим, — сказал он, второй рукой достал из кармана небольшую красную флешку и бросил её на стол перед Гавриловичем.

— Что это? — тут же спросил толстяк, подозрительно глядя на замерший на столе перед ним предмет.

— Доказательства того, что Чингиз воровал деньги из вашей кассы, — ответил ему Влад.

— Враньё, — выплюнул толстяк. — Чингиз — мой свояк. У семьи он красть не стал бы!

— Да что ты, — усмехнулся Влад. — Партия год назад и ещё одна шесть месяцев спустя. Ничего не напоминает?

Мне это ничего не напоминало. Но, судя по мрачному выражению на лице Гавриловича, он, очевидно, понял, о чём именно идёт речь.

Немного пожевав губы, он толкнул локтем сидящего рядом с ним подручного и коротко приказал:

— Принеси ноутбук.

Приказ оказался исполнен в самые кратчайшие сроки. Уже через две минуты флешка оказалась вставлена в порт, а на экране открылись какие-то документы. Гаврилович достал из кармана очки в тонкой золотой оправе. Словно заправский библиотекарь, водрузил их на нос, аккуратно держа кончиками пальцев за дужки, и принялся читать.

— Посмотри на суммы, — подсказал Коршунов. — Они соответствуют недостаче по этим двум заказам, что шли через твоего свояка. И очень хорошо стыкуются с двумя переводами на счета, которые открыты в одном из ростовских банков. И это только по ним. Готов биться об заклад, что он и ранее выдумывал истории о том, что ваши клиенты не доставляли часть товара или что часть его была с браком и не подлежала продаже. Например, из-за неправильного хранения. Я прав?

И вновь я прямо ощущал, как менялись эмоции внимательно читающего документы на экране бандита. Сначала среди них царили недоверие и злость. Первое явно относилось ко всему сказанному, а вот колючая злоба была направлена определённо на нас с Владом. Спустя полминуты вектор направления эмоций начал постепенно меняться, концентрируясь на ноутбуке.

Ну или на человеке, кому эти документы ранее принадлежали.

— Поганый жадный сын шлюхи, — выплюнул он и с такой силой захлопнул крышку ноута, что, кажется, та треснула. — Дрянная крыса.

Его взгляд вдруг устремился на Влада.

— Жаль, что ты его грохнул, — процедил он, едва ли не дрожа от злости. — Я бы за такое ему раскаленного стекла в глотку налил.

— Шеф, он же муж вашей сестры… — испуганно напомнил один из подручных, за что сразу же получил пощёчину.

Впрочем, учитывая размеры пухлой ладони… Бедолага сразу улетел со стула. Прямо в нокаут.

— Да плевать, кто он мне! — в ярости рявкнул Гаврилович. — Он воровал деньги из общака. Воровал у нас всех! Падаль сраная. Да за такое я бы его кастрировал, потом бы засунул ему его отре…

— Ну, боюсь, что тут вы уже опоздали, — прервал я его. — И теперь, если уж проблема несколько прояснилась, думаю, мы можем вернуться к теме разговора. Для того, ну, не знаю, чтобы он нас тут всех не взорвал ко всем чертям.

Для наглядности я ткнул в гранату, которую Коршунов всё ещё сжимал в левой ладони.

Если честно, весь этот цирк мне уже порядком надоел и хотелось просто закончить всё и поехать домой. А заодно позвонить Князю и сказать, чтобы больше не смел давать мой номер кому ни попадя. А за это, по-хорошему, с него надо по двойному тарифу спросить. Ещё бы узнать, какой он у меня, этот тариф.

В помещении тем временем повисла напряженная тишина, прерываемая лишь глухими поскуливаниями.

— Да завали ты уже пасть! — заорал Гаврилович. — Терпи, как мужик!

— Валер, отпусти ты его уже, — попросил Влад, посмотрев на скорчившегося на коленях бедолагу.

Валера, даже и не думавший отпускать несчастного, в последний раз сдавил свою лапищу на сжимающих оружие пальцах. Раздался негромкий и глухой треск, и громила вырвал пистолет, оставив несчастного и невезучего бандита корчиться на полу, прижимая к себе руку со сломанными пальцами.

— Уберите его отсюда, — приказал Гаврилович своим людям, а затем указал рукой на нас. — А вы садитесь. Раз уж такое дело, можем поговорить. А там решим, сдохнете вы или нет.

— Ну вот. Наконец-то. Конструктивный диалог, — довольно проговорил Коршунов.

Ситуация немного разрядилась. По крайней мере, в нас перестали тыкать оружием.

— Сколько ты хочешь за груз? — всё ещё недовольным, но уже не таким злым голосом спросил Гаврилович.

— Я за него ничего не хочу, — покачал головой Коршунов. — Но готов его продать вашему клиенту. С комиссией в двадцать пять процентов в мою пользу.

Надо было видеть, как вытянулось лицо сидящего перед нами мужчины. Из практически круглого оно вмиг стало очень и очень овальным.

— ТЫ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛ…

— Это не все, — спокойно продолжил Коршунов. — Все ваши поставки, которые будут идти через Ростов, теперь будут идти через меня. Я готов выступить посредником для их перепродажи при условии, что буду получать впоследствии двадцать пять процентов с каждой и…

— Нет! — категорически заявил Гаврилович. — Никогда. Даже этот жадный вероломный ублюдок получал лишь семь процентов и…

— И к чему это привело? — спросил я, попутно указав на ноутбук. — Думаю, этот момент вы уже… прошли, так сказать.

— Именно, — вслед за мной сказал Коршунов. — Со своей стороны я обещаю прозрачную бухгалтерию, своевременные поставки и отсутствие проблем с грузом и клиентами…

— Не слишком ли жирно-то за двадцать пять процентов? — скрывался Гаврилович.

— Нет, — покачал головой Влад. — И это ещё не всё. Я хочу, чтобы больше в Ростове никто из вашей организации мне не мешал. Никаких подстав, палок в колёса и игр в тёмную. Если мы работаем как партнёры, то мы работаем как партнёры. С чётко прописанными условиями.

— Это ты для этого притащил с собой адвоката? — усмехнулся толстяк, с иронией посмотрев на меня.

— Это ещё что! — театрально воскликнул я. — Я ещё и не такое умею. Хотите, фокус покажу?

И, не став дожидаться его ответа, поднял правую ладонь.

Появившийся в моей руке серебристый клинок едва не упёрся лезвием в лицо сидящего через стол от меня толстяка. Острый, будто игла, кончик замер в считаных сантиметрах от его лица.

— А вот в этом колечке, — я покачал в воздухе левой рукой, чтобы кольцо на указательном пальце было хорошо видно, — сидит очень злая альфарская псина. Очень злая и голодная. И пули её не берут.

Гаврилович перевёл взгляд с меня на Коршунова. Тот лишь пожал плечами, мол, хочешь верь, а хочешь нет.

— Ясно, — проворчал он. — А теперь убери эту поганую железку от моего лица. Пятнадцать процентов.

Последнее предназначалось уже явно не мне.

— Двадцать пять, — не стал отступать Коршунов. — Я уже сказал своё слово. И вы заплатите мне именно столько, сколько я сказал. Торговаться я не стану.

— Это с чего вдруг? — зло усмехнулся толстяк, сверля его взглядом.

— С того, что я уже объяснил вам, как будут развиваться наши отношения, — медленно, почти чеканя каждое слово, проговорил Влад. — Мы будем партнёрами. А разве вы захотите вести дело с партнером, на которого так легко надавить? Если я буду торговаться, то буду торговаться за нас обоих. И получу именно столько, сколько сказал. А значит, и вы получили именно столько, сколько должны, и ни копейкой меньше. Таково моё слово.

Хозяин заведения молчал почти целую минуту, видимо, взвешивая в голове всё, что услышал, и то, что здесь произошло. Я ощущал это по его эмоциям. И чем дольше затягивалась эта пауза, тем спокойнее я становился. Потому что понимал, что решение медленно и неотвратимо двигается в нашу пользу.

Точнее, в пользу Коршунова. Если я выйду отсюда без единой царапины, то это уже можно будет считать удачным завершением дня. Хотя нет. Пожалуй, я кое-что ещё для себя стребую.

— Ладно, — наконец сказал Гаврилович. — Я согласен. Заключим договор. Скажу своим людям, чтобы подготовили бумаги…

— Это ещё не всё, — сказал я, чем изрядно удивил что одного, что другого.

— Что ещё? — недовольно спросил толстяк, явно начиная уставать от всего происходящего.

— Пельмени.

— Что?

— Что?

Влад и толстяк одновременно посмотрели друг на друга, а затем перевели взгляды на меня.

— С собой завернёте? — уточнил я свой запрос. — В качестве бонуса к заключённой сделке.

Гаврилович смотрел на меня несколько секунд, а затем начал хохотать…

* * *

Хохотал он долго…

…но свои пельмени я всё-таки получил.

— Даже не знаю, плакать или смеяться, — покачал головой Коршунов, глядя на полиэтиленовый пакет в моей руке, внутри которого аккуратно были уложены несколько картонных непромокаемых коробок с самыми разными пельменями.

Выбор в этом заведении действительно был широкий. В особенности мне приглянулись те, где начинка одновременно включала в себя вареное яичко, зелень и креветки. Никогда не пробовал, но знал одного парня, который клялся и божился, что вкуснее ничего в жизни своей не ел.

Вот и попробую. Тем более, что повар расщедрился и ещё разных пластиковых баночек с соусами всех мастей положил в довесок, а не только старую и добрую сметану.

Что же касается нашего дела, то всё завершилось наилучшим образом. Документ составили за полчаса. Я его трижды проверил, но, даже специально придираясь к каждой строчке, не смог найти ни одного противоречивого пункта, который мог бы сыграть против Влада.

— Лучше объясни мне одну простую вещь, — попросил я его вместо ответа, когда мы шли по улице в сторону машины Коршунова. При этом Валера поглядывал на мой пакет такими голодными глазами, что мне страшно становилось.

Фиг ему. Надо было своей головой думать.

— Какую?

— Как ты протащил гранату? — спросил я его. — Если они нас проверили, как сказали, то…

— Э нет, — тут же покачал он головой. — Свои секреты я не раскрываю.

— Ладно. Тогда вместо этого другой вопрос. За каким дьяволом нужна вся эта ерунда с договором? Они же бандиты…

— И что? — спросил Влад таким голосом, будто это само собой было ответом. — Бандиты, по-твоему, что? Не люди?

— Нет, но…

— Они такие же бизнесмены, как и любые другие, — хмыкнул он, сворачивая в арку, которая должна была вывести нас к дороге. — Просто со своей спецификой. А у этих ребят всё данным-давно поделено на зоны влияния. Конкуренция там страшная, но народ опасается прямой конфронтации. Уж больно часто подобные события заканчиваются взаимным уничтожением или же привлечением ненужного внимания. Гаврилович заправляет… Скажем так, он крышует определенную область бизнеса в Ростове, которая мне интересна. И для того чтобы работать там без проблем, мне нужно, чтобы остальные не лезли в мои дела.

— И что? Хочешь сказать, что они будут сидеть ровно на своих задницах из-за какой-то бумажки?

— Именно это они и сделают, — кивнул Влад. — Поверь мне, эти ребята чтут ту систему, которую выстроили. Она позволяет им работать без особых проблем и зарабатывать деньги. Даже там нужен порядок, за соблюдением которого следят очень внимательно. Этот договор… Если хочешь, можешь считать его чем-то вроде временного разрешения на работу.

— Временного?

— Ага, — уверенно произнёс Влад. — Видел, что в нём прописаны чёткие временные рамки? Один год.

— Да. Я тебе на это указывал вообще-то. Что? Думаешь, как только он закончится, Гаврилович попытается тебя грохнуть?

— Я не думаю, — усмехнулся Коршунов. — Я это знаю. Кстати, интересная у тебя побрякушка.

Он кивнул на кольцо на моей правой руке.

— Продашь?

— Даже не надейся, — рассмеялся я.

— Ясно. А насчёт второго кольца ты…

— Совсем не шутил, — честно ответил я ему. — Эту скотину даже автоматные пули не берут. Сам видел.

— Где взял?

— Там, где взял, там уже нету, — в тон ему отозвался я.

В целом, всё прошло не так уж и плохо, если так подумать. Если не считать некоторого раздражения от того, как накалилась ситуация, можно сказать, что у меня бывали переговоры и пострашнее.

— Думаю, если предложу тебя подбросить, ты откажешься, — уверенно сказал Влад, когда мы дошли до их машины.

— Спасибо, но я лучше себе такси вызову, — искренне произнёс я. — И, со всем уважением, надеюсь, что наши пути больше никогда не пересекутся.

— Уверен? — на всякий случай спросил он. — Мне собственный юрист не помешает, а ты вроде парень шарящий. Да и держать себя в руках умеешь. Мне бы такой пригодился.

— Спасибо, но поищи где-нибудь ещё, — покачал я головой. — У меня есть работа, и она мне нравится. А заниматься этим…

Коршунов вдруг усмехнулся.

— Что, не нравится пачкать руки?

— Не нравится потом их отмывать, — в тон ему ответил я и заметил жалобный взгляд здоровяка, который никак не отлипал глазами от моего пакета. — Слушай, скажи ему, чтобы успокоился. Пельменей не получит.

— Да это без толку, — вздохнул Коршунов. — У Валеры две страсти в этой жизни. Пожрать и пострелять.

— Эй, я вообще-то женщин ещё люблю и…

— Две страсти, как я и сказал, — ни на шаг от своих слов не отступил Коршунов. — Может, я у тебя выкуплю одну порцию?

Посмотрел на него. Затем на свои пельмешки. Я, так-то, наверное, на пятерых взял. Можно и поделиться…

Впрочем, ответ в голове созрел довольно быстро.

— Извини, не думаю, что у тебя есть столько денег…

Глава 20

— Только прошу тебя, — со всей возможной убедительностью попросил я. — Веди себя нормально.

Последнее я произнёс уже медленно, практически по слогам. Эри несколько секунд смотрела на меня недовольным взглядом, после чего фыркнула и закатила глаза.

— Как будто у меня есть выбор.

— Выбор есть всегда, — ответил я ей. — Вопрос в том, делаешь ты его сама или его за тебя делают другие.

Намёк она поняла быстро.

Выходные прошли… Ну, прошли и прошли. Чего бухтеть? После нашего небольшого приключения с Коршуновым я вызвал себе такси и поехал домой. Ксюши дома не оказалось. Выходные, а значит, она пропадала на работе в ночную смену. Слава богу, что с новой должностью она в ночь работала с пятницы на субботу и, соответственно, с субботы на воскресенье. Всё. Все остальные дни — только днём, не считая отсыпных.

А вот кто дома был, так эта вечно голодная остроухая чёрная дыра. Когда я открыл дверь и ввалился внутрь, Эри, наоборот, тут же вывалилась из моей комнаты. И первым же делом спросила: «Принёс ли я поесть?»

Вопрос, между прочим, не из разряда обыденных. Как оказалось, эта особа не умела готовить. Вообще. Первая же попытка приготовить хоть что-то сложнее двух кусков колбасы, положенных на ломоть хлеба, заканчивалась катастрофой для нашей и без того многострадальной кухни.

На резонный вопрос, как она вообще жила всё это время, получил логичный ответ. Зачем ей готовить, если за неё это всегда могли сделать другие. Буквально. И нет, я не шучу. Вообще не понимаю, как можно дожить до таких лет, особенно в её случае, и даже не подумать о том, чтобы хоть как-то научиться готовить? Бред.

Но в любом случае это неважно. Видимо, Эри ощутила аромат из пакета и… Ну, порции рассчитанной на пятерых едва хватило на двоих. Правда, сначала пришлось выслушать предъявы из разряда «какая гадость, варёное тесто и прочее». Впрочем, любые претензии закончились вместе с первой пельмешкой, которую она съела. Дальше благородная альфарка превратилась в комбайн по поеданию этих самых пельменей, после чего плюхнулась на мою кровать и с довольным выражением на лице отрубилась.

Вообще у меня начало складываться впечатление, что она тут словно в отпуске. Отель только не пятизвёздочный.

Ну и фиг с ней. В остальном же выходные прошли спокойно и без каких-то проблем. Главное, что сейчас наконец можно было вернуться к работе. И первым, по совместительству, самым важным из моих дел была встреча с Лаврентьевым в присутствии судьи.

Достал телефон и глянул на экран. Без пяти полдень, а Насти всё нет. С чего она так опаздывает-то? Я даже ей позвонил. Правда, вместо нормального ответа натолкнулся на довольно резкое заявление о том, что она опаздывает и чтобы я провёл встречу без неё.

И это странно. Ладно. Посмотрим. А пока надо дать последние напутствие.

— Эри, ещё раз, — терпеливо повторил я. — Веди себя нормально. Без твоих закидонов, гневных выкриков и обещаний страшной кары всем причастным, поняла?

— Я и в первый раз услышала, — попыталась отмахнуться она от моих слов, но со мной такой номер не пройдёт.

— Значит, молчи и слушай снова, — перебил я её. — Всё, что от тебя требуется, — это стоять, молчать и, когда дело дойдёт до тебя, объяснить всё так, чтобы у судьи не возникло лишних вопросов. На этом всё. Поняла?

— Да поняла я! — вздохнула она.

— Вот и славно

Повернулся и посмотрел на сидящую на небольшом диванчике клиентку.

— Лиза? Всё хорошо?

Котова отрывисто кивнула. Внешне выглядела хорошо, но было видно, что она заметно нервничает.

— Не переживай, всё будет отлично. Это дело уже, по сути, решено. Сейчас нам нужно лишь не поддаваться на их провокации и давить свою линию, — максимально убедительным голосом произнёс я, глядя ей в глаза.

Кажется, сработало. Она ещё раз кивнула.

Можно считать, мы закрывали это дело. Если сейчас не случится ничего критичного, то для нас это фактически последнее выступление. Если им не удастся убедить судью дать запрет на перевод этого дела в разряд уголовных, то мы выиграли.

К слову, я долго обсуждал с Елизаветой этот момент. Глупо было отрицать тот факт, что в результате оказания ей определённой…помощи общая картина ситуации несколько изменилась. С учётом того, что теперь вина Меркулова как единственного источника перенесенных девушкой кошмаров кристаллизовалась, теперь и суть нашей претензии изменилась.

Лиза согласилась со мной в том, что сам по себе приют не нёс в себе вреда для неё или других детей во время их пребывания. Проблема заключалась именно в человеке, ответственном за это. И именно на это мы стали напирать. Увольнение. Тюремный срок и усиление контроля за заведением, чтобы подобное впредь не повторилось.

Услышав шаги за своей спиной, обернулся. Ну что же. Вот и наши визави пожаловали.

Лаврентьев шёл в нашу сторону по коридору здания судебного департамента и сверлил меня злым и одновременно расстроенным взглядом. При этом, что любопытно, несмотря на то, что часть этих эмоций была направлена именно на меня, я не мог не отметить, что главной причиной столь противоречивых чувств являлся именно его клиент.

— Давид, — поприветствовал я его, когда тот подошёл.

— Александр, — произнёс он в ответ, после чего достал из своего портфеля тонкую папку. — Наше предложение.

— Вообще-то, я предполагал, что мы это обсудим в кабинете, — даже коротко кивнул головой в сторону закрытой двери. — Ну, знаешь, чтобы всё было по правилам и прочее…

— Хватит придуриваться, — с явным раздражением в голосе перебил он меня. — Меркулов покинет «Счастливый Путь». Он уволится и больше никогда не будет работать. Я прослежу за тем, чтобы это условие соблюдалось неукоснительно. Также мы выплатим компенсацию Елизавете. Очень крупную компенсацию. Взамен вы отказываетесь от своего иска. На том всё. Хватит раздувать эту историю.

— И с чего ты взял, что мы должны на это согласиться? — даже не пытаясь скрыть равнодушия в своём голосе спросил я его. — Твой клиент вообще в курсе, что…

— Да. Именно он предложил этот вариант. Потому, что это будет правильно, — уже куда тише произнёс он мне. — Я понимаю, что сделал Меркулов, Александр. Это…

— Тебе подсказать пару синонимов к слову «отвратительно»? — предложил я ему. — У меня их много, знаешь ли.

— Хватит нести чушь! — вскинулся он. — Пойми, что если вы дадите этому делу уголовный ход, то это нанесёт огромный урон приюту и его репутации. Это лишит их части финансирования, и они больше не смогут помогать другим детям и…

— Знаешь, — перебил я его. — Был один мудрец, который однажды сказал. Если тебе давят на эмоции, то тебя однозначно хотят обмануть. И именно это ты и делаешь.

— Ничего я не делаю…

— Нет, Давид, — покачал я головой. — Именно это ты и делаешь. Ты хочешь, чтобы мы согласились на твою сделку, выставляя всё так, будто желание справедливости со стороны моей клиентки принесёт больше вреда, чем пользы.

— Так и будет, — холодно произнёс он. — Если вы выиграете, то «Путь» лишат финансирования. Он потеряет соборность помогать другим детям. Помогать так, как помог мне!

— А на то, через что прошла Елизавета, значит, плевать, да? Сопутствующие потери, что ли?

— Я этого не говорил! — вспылил он, но затем заметным усилием воли заставил себя успокоиться. — Александр, пойми, пожалуйста, одну вещь. Я понимаю, что ты хочешь выиграть. Правда. Ты уже победил. Мы сделаем так, что Меркулов уйдёт из «Пути» и больше никогда и никому не причинит вреда. Закрепим всё документально. Но сейчас ты давишь из чистого упрямства. Ты хочешь победить! И плевать на то, что результатом твоей победы будет куда больше вреда. Если ты и дальше будешь гнуть свою линию, то это убьёт его репутацию…

— Прошу вас, — вдруг влез в разговор Меркулов, чем, честно говоря, сильно меня удивил. — Я всего лишь хотел помочь. Я не знал, что всё может выйти так.

И ведь говорил он это не мне. Говорил он это сидящей на диванчике девушке, которая с побледневшим лицом смотрела на него таким взглядом, будто была напуганным крольчонком, что замер перед скалящим зубы волком.

Я даже дал ей несколько секунд. Ждал, что она скажет. Слишком уж сильная буря противоречивых эмоций кружилась у неё в голове.

— Лиза, — негромко произнёс я, и девушка вздрогнула. — Хочешь что-то сказать?

Она нервно сглотнула, а затем покачала головой.

— Видишь, — произнёс я, повернувшись обратно к Лаврентьеву. — Похоже, что моя клиентка не хочет разговаривать и…

Дверь перед нами открылась, и наружу выглянул одетый в обычный деловой костюм мужчина. Явно судейский секретарь. Уж слишком молод он был для такой должности.

— Господа, — несколько нетерпеливо поприветствовал он нас. — Если вы готовы, то судья готов рассмотреть ваше ходатайство о встрече.

— Ну что? — спросил я Лаврентьева. — Пошли поговорим?

* * *

Дальнейший разговор в присутствии судьи прошёл как по нотам. Как я того и ожидал, Лаврентьев кидался на нас, словно бык на красную тряпку. Приводил один аргумент за другим. Даже, что, признаюсь, стало для меня большим удивлением, прошёлся по Эри. Как оказалось, она имела довольно дурную репутацию в паре стран за пределами Империи, но сейчас это не важно. Её альфарское происхождение делало её, по сути, неприкосновенной с точки зрения человеческого права. А значит, все его старания ушли в пустоту.

Самое главное, что сейчас у них не осталось козырей. По той простой причине, что, как только мы начали переводить дело в уголовный суд, это подняло его достаточно высоко, чтобы Лаврентьев даже с учётом имеющихся у него связей не мог поставить себе «доброжелательного» судью.

И шестидесятитрёхлетний мужчина, который слушал нашу перепалку на протяжении почти сорока минут, в конце концов устал.

За неимением каких-либо достаточно веских аргументов в запрете Лаврентьеву было отказано. Всё. После подачи с нашей стороны соответствующих документов дело будет переведено в раздел уголовных и будет рассмотрено судом присяжных. Точка.

Сказать, что Лаврентьев был недоволен, — означало крайне сильно преуменьшить. Внутри он явно был в бешенстве, хотя внешне хорошо себя при этом контролировал.

— Что будет дальше? — спросила Лиза, когда мы сели в такси.

— Дальше мы подаём оставшиеся бумаги, подписываем ходатайство о прекращении гражданского иска и ждём когда это дело назначат прокурора и коллегию присяжных. Затем дату предварительного слушания. После этого — основное. Скорее всего, с учётом наших доказательств, оно и станет последним.

— Но вы больше не будете моим адвокатом?

— Нет, — покачал я головой. — Теперь мою роль займёт государственный обвинитель.

Заметив, что она выглядит несколько подавленной, я решил немного её приободрить.

— Не переживай. Больше в этом деле проблем не будет. Я тебе обещаю. Не пройдёт и двух месяцев, как Меркулов окажется там, где и должен. За решёткой.

Слова особо не помогли. Она по-прежнему находилась в странном и непонятном мне состоянии. Вроде бы должна радоваться, но что-то было не так.

— Лиза, в чём дело?

— Ничего…

— Я же вижу, что это не так.

Девушка замялась и отвернулась в сторону окна, явно не желая встречаться со мной взглядом.

— Я всё думала о его словах.

— Ты про его предложение? Или о том, что это повредит приюту?

— Да…

Ясно. Так и знал. Нет, я, конечно, пытался сделать так, чтобы тот разговор не сильно на неё повлиял, но не особо получилось, раз она задаётся такими вопросами.

— Лиза, послушай меня. То, что он там рассказывал, — не более чем манипуляция. Он хотел надавить. И в первую очередь именно на тебя. Все его рассказы просто, что с приютом что-то случится…

— Он соврал? — спросила она меня в лоб.

— Нет, — пришлось признать мне. — У них действительно будут проблемы, но далеко не такие страшные, как он их выдумывал. Да. Некоторое время репутационный урон действительно принесёт им неприятности.

— Просто… теперь я… я теперь не могу не думать о том, что он сказал, — призналась она и закусила губу, вновь отвернувшись в сторону окна такси. — Они ведь действительно пытались мне помочь…

— В том-то и дело, Лиза. Они действительно пытались тебе помочь, — не стал я оспаривать эти слова. — Только вот благодаря Меркулову всё, что ты запомнила за время своего пребывания в приюте, — это страх. Место, которое должно было дать тебе заботу и спокойствие, место, которое ты могла бы, находясь там, назвать домом, превратилось в кошмар. И всё из-за того, что кто-то решил, что он настолько гениален, что может творить всё, что взбредёт ему в голову. Вот и всё.

— Но…

— Без «но», Лиза, — мягко прервал я её. — Как я уже сказал, у них действительно будут проблемы. Я этого не отрицаю. Но ты сама согласилась с тем, что главным источником твоих кошмаров был именно Меркулов. Именно он сделал это с тобой и твоей подругой. И продолжал делать в то самое время, как другие люди действительно заботились о вас. Будут ли у них проблемы после того, как этого мерзавца упрячут за решётку? Да, будут. Вероятно, появятся проблемы с финансированием. И уж точно им перестанут в таком объёме выделять разного рода гранты…

Но это его не погубит. Я прекрасно знал, кому именно принадлежит это место. И пробного рода проблемы с репутацией им точно не нужны. А значит, что? Правильно. Всех собак скинут на Меркулова.

Я даже не сомневался в том, что ровно в тот момент, как его вина будет доказана, если не раньше, его сделают козлом отпущения. Стремясь прикрыть свою репутацию, Немировы сделают всё от них зависящее для того, чтобы максимально дистанцироваться от него.

Именно это я и объяснил Лизе. Конечно же, она всё ещё сомневалась. Она была доброй девушкой. Даже слишком доброй. Мало кто на её месте стал бы беспокоиться о приюте после того, что с ней там случилось.

И нет. Чтобы там себе Лаврентьев не выдумывал, я отказался от его предложения не потому, что просто «хочу выиграть».

Потратив час на то, чтобы отвезти Лизу обратно в отель, поставил себе мысленную зарубку, что надо будет сегодня заняться вопросом возвращения её квартиры, которую она получила по муниципальной программе. После чего отправил Эри на такси домой, а сам поехал на работу.

— Ты где была? — первым делом спросил я, когда зашёл в отдел и увидел Лазареву, сидящую за своим столом.

— У меня были дела, — коротко отозвалась она, даже не посмотрев в мою сторону.

У неё были дела. И всё. Никакого вразумительного объяснения или чего-то похожего. И? Как мне на это реагировать? Хотя стоп. Знаю.

Никак.

Если у неё есть какие-то проблемы, то пусть сама с ними разбирается. Я в это лезть не хочу.

— Ладненько. Если тебе интересно, то встреча прошла отлично. Делу дали уголовный статус. Нам сообщат, когда назначат прокурора.

— Хорошо, — всё так же, не поднимая головы от экрана ноутбука, отозвалась Настя.

Хм-м-м…

— Я пойду в отдел кадров схожу, — на всякий случай сказал ей, на что снова получил тот же ответ.

— Хорошо.

Чего тут хорошего? Что-то не так. В особенности с её эмоциями. Она на взводе. Злая. И в то же самое время явно была чем-то раздражена и опечалена. Только я не понимал, в чём именно дело.

— Насть? В чём дело? — спросил я, подойдя к её столу.

Кажется, она вздрогнула, когда услышала мой голос так близко.

— Ничего, Саша, — прозвучало в ответ. — Просто не выспалась, вот и всё.

Ладно. Поверим на слово. В любом случае, мне сейчас не до того, чтобы до неё докапываться.

Покинул отдел и поднялся на два этажа. Двери отдела кадров, как и обычно, оказались открыты, а его начальница грозно восседала у себя в кабинете, погружённая в работу с бумагами.

— Светлана Сергеевна? — осторожно позвал я, на всякий случай постучав костяшками пальцев по двери, чтобы привлечь её внимание.

— Что тебе, Рахманов?

— У меня вопрос…

— Задай его одной из моих девочек, — отозвалась она. — Я сейчас занята…

— Я бы их спросил, если бы они мне ответить могли, — пожал я плечами. — К сожалению, боюсь, что в этой ситуации поможете мне только вы.

Она подняла голову и посмотрела на меня. В её глазах появился интерес.

— Я тебя слушаю.

Зашёл к ней в кабинет и предусмотрительно прикрыл за собой дверь.

— Я искал одно дело в архивах, но не смог его найти, — поведал я о своей проблеме. — Контейнер, где оно должно было лежать, оказался пуст. Ну, не пуст, но именно этого дела там не оказалось…

— Рахманов, я не занимаюсь хранением наших бумаг, — недовольным тоном от того, что её отвлекли по такой ерунде, проговорила она. — Если ты не можешь найти какой-то документ, то обращайся к ним и…

— Видите ли, какое дело, я тоже об этом думал, но мне порекомендовали обратиться к вам. Это дело пятилетней давности. Открыто было одиннадцатого февраля.

Взгляд сидящей передо мной женщины изменился. Недовольство исчезло из её глаз. Пропало без следа, уступив место подозрительности.

— Позволь спросить тебя, а с каких это пор ты интересуешься делами пятилетней давности? — поинтересовалась Сергеевна.

— Спортивный интерес…

— Рахманов, если бы я хотела послушать подобного рода глупости, то сходила бы в наш финансовый отдел. Ты, вроде бы, нормальный. Особой тягой к эзопову языку не страдаешь. Так что, будь добр, ответь на мой вопрос внятно или закрой дверь в мой кабинет с той стороны.

О как. Резко она наехала.

— Меня интересует смерть Виктории Громовой, — сказал я ей прямо.

Ответила она не сразу. Несколько секунд пристально смотрела на меня, явно раздумывая над возможным ответом.

— И, — произнесла она. — Кто же тебя надоумил обратиться ко мне за помощью.

— Хороший адвокат никогда не будет сдавать свои источники информации, Светлана Сергеевна, — я пожал плечами.

— Угу, — хмыкнула она. — Знаю я твои источники. Скоро один такой рыжий источник по свой пятой точке выхватит за излишнюю словоохотливость и инициативность.

— Не знаю, о чём вы, — развёл я руками. — Но если мы говорим об одном крайне любезном секретаре, то я не пересекался с ней уже пару недель и вообще не понимаю, о чём вы говорите.

— Ну да, конечно же, — вздохнула она, после чего посмотрела на часы на стене. — Знаешь, Рахманов, сейчас как раз время обеда. Не составишь мне компанию?

Ну наконец-то. Хоть теперь что-то узнаю.

— С удовольствием, Светлана Сергеевна. С большим удовольствием.

Глава 21

Дела, которое ты ищешь, в архивах нет, — произнесла Сергеевна.

О боже мой!!! Не может быть!!!

Так бы я, наверно, закричал, если бы эта новость хоть сколько-то меня удивила. Ага, конечно. Как будто я этого и так не понял. Да и то, что место для обеда она выбрала за пределами здания, в небольшой кафешке в соседнем бизнес-центре, наводило на, мягко говоря, определённые мысли касательно этого разговора.

— Спасибо, — максимально вежливым тоном поблагодарил я её. — Я, вообще-то, уже в курсе. Сам уже в этом убедился. В противном случае я бы к вам с этим вопросом не пришёл. Проблема не в том, что там его нет. Проблема в том, чтобы узнать, где оно сейчас.

Сергеевна хмыкнула так, будто я сказал что-то забавное и отправила в рот помидорку черри из своего салата. Прожевала её и, отложив в сторону вилку, внимательно посмотрела на меня.

— Нет, Рахманов, проблема не в этом, — спокойным голосом заметила она.

— И в чём же?

— В том, зачем тебе вообще нужна эта информация.

— А личный интерес, что, не подойдет в качестве причины?

— Только если ты значительно глупее, чем я думала раньше, — заметила она. — И если дело действительно в этом, то, боюсь, что я зря трачу время на этот весьма пустой разговор.

— Хорошо. Давайте предположим, что это не просто личный интерес…

— Давай, — согласилась она. — Это, в свою очередь, вновь возвращает нас к моему вопросу. Зачем тебе эта информация?

Странный вопрос. Вообще, слишком много странностей. Если бы она не собиралась раскрыть мне её, то к чему весь этот цирк с разговором во время обеда?

Нет. Здесь определённо что-то другое.

Я сконцентрировался на её эмоциях. Надеялся на то, что это сможет дать мне какую-то подсказку, но едва только начал разбираться в хитросплетениях чувств сидящей передо мной женщины, как их разом отрезало. Будто ножом отсекли. Вместо привычного ощущения чужих эмоций я натолкнулся на… нет, не пустоту, как в случае с обладателями Реликвии или носителями артефактов. Тут оказалось нечто иное. Будто на высокую каменную стену натолкнулся.

Похоже, что удивление от случившегося достаточно сильно отразилось на моём лице, чтобы она это заметила.

— Прости, Рахманов, но твои трюки на мне не сработают, — её губы тронула короткая улыбка.

Мне стоило больших сил, чтобы не вытаращиться на неё в удивлении.

— Вот сейчас не понял.

— Мы оба знаем, что всё ты прекрасно понял, — с намёком сказала она. — Просто пытаешься вида не показывать. Ты неплохо контролируешь собственное лицо, но, как я уже сказала, со мной этот трюк не пройдёт.

Так. Подумаем…

— У вас нет собственной силы, — пробормотал я. — И на действие артефакта это не похоже.

— А ты видел их все? — с ухмылкой спросила она, на что я только пожал плечами. Такой вариант я и правда не рассматривал. Кто знает, сколько видов таких побрякушек существует в мире?

— Думаю, что глупо и самонадеянно с моей стороны будет ответить «да».

— Если ты глупее и самонадеяннее, чем я думала, то да. Будет, — согласилась она.

— Может быть, вернёмся к нашему разговору? — предложил я ей. — А то, боюсь, что у меня скоро будет столько вопросов, что голова кругом пойдёт.

— Попробуй, — предложила начальница отдела кадров.

Сергеевна протянула руку и взяла свою чашку чая с молоком. И при этом не сводила с меня своего внимательного взгляда.

И что спросить? Может быть, почему мы тут сидим? Или откуда ей известно о моих способностях? Или ещё что?

Нет. Хватит ходить вокруг да около. Тем более, что я сильно сомневался в том, что она ответит хоть на один из вышеперечисленных вопросов. Почему-то мне казалось, что эта женщина и слова лишнего не скажет, если не решит, что это отвечает её интересам.

— Почему этого дела нет в архивах? Даже упоминания.

— Разумеется, потому что оно и не должно было там оказаться, — ответила она, так, будто это было очевидно, как наличие солнца на небе в полдень.

— Это не сильно проясняет ситуация, знаете ли, — стараясь не раздражаться от этой дурацкой игры в угадайку. — Почему его там нет?

— Может быть потому, что кто-то не хотел, чтобы молодые стажёры совали свои длинные носы не в своё дело…

— Светлана Сергеевна, может быть, хватит придуриваться? — резко перебил я её. — Вам, очевидно, прекрасно известно не только то, что за документы там находились, но и то, к кому они имеют конкретное отношение.

— Заметь, ты продолжаешь задавать вопросы, хотя до сих пор не ответил на мой, — в ответ сказала она. — Зачем тебе эта информация?

— Потому что я хочу знать, кто виновен в смерти Виктории Громовой.

— То есть, в её убийстве, — перефразировала она.

— То есть, вам что-то об этом известно, — сделал я логичный вывод из её слов.

— Зависит от того…

Всё. Достало.

Я просто встал из-за стола.

— Спасибо вам за разговор, Светлана Сергеевна, — холода в моём голосе было бы достаточно для того, чтобы превратить чай в её чашке в лед. — Простите, что потратил ваше время. Я как-нибудь сам разберусь с тем, чтобы найти ответы на свои вопросы.

Не хочет говорить — прекрасно. Плевать. Сам разберусь. Все эти игры в «а, зачем», «а, почему» у меня уже в печёнках сидели. Хватит. Достало.

— Артём Райновский, — прозвучало у меня за спиной, когда я уже отвернулся от сидящей за столиком женщины.

— Что? — спросил я, повернувшись к ней.

— Ты меня слышал.

Так, вот сейчас, если честно, удивлён. Сергея Райновского, второго владельца фирмы наряду с Павлом Лазаревым, я видел лишь один единственный раз, да и то мельком. Когда в фирме творилась та история с Румянцевым и подставой Скворцовой. В остальное же время он там практически не появлялся, оставив всё на откуп Лазареву и предоставив компанию в его практически полное владение.

О том, что его сын, Артём Райновский, работал здесь, я тоже знал. Более того, его имя пару раз даже всплывало в наших с Громовым разговорах. На тот момент он занимал место одного из старших адвокатов в компании. Это тоже упоминалось в наших с Громовым беседах. Как и то, что он ушёл он из фирмы как раз пять лет назад. Именно его место потом занял Роман Лазарев.

Ещё тогда я думал над этим, но… зачем? Для чего сыну графа, у которого всё будущее, считай, уже устроено, заниматься хоть чем-то противозаконным?

Глупость, конечно. Даже просто подумать о подобном вопросе казалось смешным. Да тысяча причин. Буквально.

— При чём здесь он? — задал я прямой вопрос, вернувшись обратно за столик.

Сергеевна пригубила свой чай и покачала головой.

— Давно уже прошли времена, когда аристократы являлись гордостью государства, которому служили, — пробормотала она. — Все эти идеалистические фантазии о благородных и честных до мозга костей дворянах развеялись прахом. Теперь на первом месте стоит «бизнес». Влияние. Деньги…

Я не смог сдержать ироничной усмешки.

— А что? Неужто когда-то было иначе?

— Ты удивишься, Рахманов, но да, когда-то было иначе. Теперь же… Очень многие делают всё, что в их силах, чтобы сохранить то положение, которое у них имеется в этом стремительно меняющемся мире. Чаяния простых людей мало их заботят.

— Если заботили вовсе, — хмыкнул я в ответ. — Светлана Сергеевна. К чему весь этот разговор? Если вы хотите сказать, что Артём Райновский убил Громову, то…

— А разве я это сказала? — удивилась она. — Кажется, и словом об этом не обмолвилась.

— Тогда, может быть, мы пропустим романтические восхваления старых времён, когда трава была зеленее, а пение птиц веселее? Виктория не занималась делами по корпоративному праву. Её вотчиной являлась организованная преступность и…

Я резко замолчал. Ответ, который неожиданно пришёл мне в голову, казался настолько банальным, что я даже не сразу сообразил, а как мог пропустить его мимо себя. Ведь логично же. Да, Виктория не занималась этим направлением. Корпоративное право действительно стояло весьма далеко от организованной преступности.

Но и там и там была одна вещь, которая их объединяла. Вещь настолько простая, что мне хотелось ударить себя по лицу за то, что я сразу не подумал об этом.

Деньги.

Перед тем, как сформулировать свой следующий вопрос, я очень хорошо подумал. Потому что если я прав, то спрашивать это вот так в лоб… Ну, в общем, не самое это умное дело.

— Светлана Сергеевна, ответьте на мой вопрос, если сможете, — осторожно произнёс я. — Если не ошибаюсь, то есть один граф, который, скажем так, заправляет делами определённых людей в столице и…

— Я бы не сказала, что он ими заправляет, — пожала она плечами. — Скорее следит, чтобы никто не выходил за рамки дозволенного.

Надо же, а я думал, что Браницкий управляет этими уродами.

— То есть, он ими не командует?

— То есть, он следит, чтобы все играли по одним правилам и никто не задирал голову слишком высоко, — пояснила она. — А то и оторвать могут. В этом мире есть организации, по сравнению с которыми местная шушера не более чем надоедливые насекомые.

От этой аналогии я почему-то вспомнил один свой отпуск из прошлой жизни. Мы с тогдашней моей «подругой», с её же уговора, полетели на две недельки на острова. Те самые, где ты снимаешь дорогущий домик на самом берегу лазурного океана и проводишь половину следующего месяца, наслаждаясь покоем, океаном, горячим песком и спелыми фруктами.

По крайней мере, такая была задумка. К несчастью, примерно на четвёртый или пятый день меня укусила какая-то дрянь. Да так, что я потом несколько дней в горячке валялся и ещё столько же после этого дела отходил.

— Даже насекомые могут очень больно укусить, — поморщился я.

— Но они не смогут оторвать тебе голову и проглотить её за один присест.

— Это вы… — я задумался о том, а стоит ли открыто называть такие вещи? Немного подумав, всё же решил лишний раз не дёргать судьбу за хвост. — Есть, в общем, ребята, которые очень любят ящериц.

— И говорят по-китайски, — хмыкнула в ответ Сергеевна. — Значит, ты и об этом знаешь.

— Скорее слышал краем уха.

— Ну, тогда забудь о том, что слышал, — посоветовала она мне. — Правило «меньше знаешь — крепче спишь» тут применимо как нельзя кстати.

— Да я только рад буду. И всё-таки. Разве Безумный граф не занимается тем, что держит эту, как вы выразились, шушеру, на коротком поводке. И, насколько я знаю, он пришёл на это место пять лет назад. Как раз примерно в то же самое время, когда убили Викторию.

— Я всё ещё не услышала твой вопрос.

— Он в этом замешан?

Светлана несколько секунд молчала. Судя по её лицу, она явно раздумывала о том, что стоит сказать. Или нет. Если честно, то по её лицу я вообще мало что мог понять. Если бы она после этой паузы вдруг заявила, что хочет ещё одну чашку своего чая с молоком, то даже не удивился бы.

— В каком-то смысле, можно сказать, что он восстановил порядок в городе, — наконец сказала она. — И, нет. К убийству Виктории он не имеет отношения. На самом деле, учитывая его характер, граф скорее бы убил бы на её собственных глазах её мужа. Только для того, чтобы донести мысль о том, что она занимается не теми делами, которыми стоит. При всей своей… экспрессивности женщин Браницикй не трогает почти никогда. Такой вот он джентельмен.

Последнее слово она произнесла таким голосом, словно хотела сплюнуть жгущую язык желчь.

— Если он тут не при делах, то при чём здесь Артём Райновский? Он ведь давно не работает в фирме.

— И что? — спросила меня в ответ начальница отдела кадров. — Думаешь, что это мешает ему заниматься тем, чем он занимался пять лет назад?

— Получается, что его работа в тех фондах…

— Всего лишь продолжение того, чем он занимался, — кивнула она и следом добавила. — Только в больших масштабах.

— Ясно.

Ага. Ясно… Хотя, на самом деле, мне действительно всё было ясно. В кой-то веке. Ну, или же я очень хотел так думать. По крайней мере, ситуация вырисовывалась более чем стройная. Вопрос в другом: как всё это подтвердить?

Хотя нет. Не совсем верно. Есть ещё один вопрос: что мне со всем этим теперь делать?

— Последний вопрос, — сказал я, но следом быстро себя поправил. — Точнее, два. Первый — не осталось ли, часом, где-нибудь копий того дела, которое я искал?

— Нет, Рахманов, — отрицательно ответила она. — Не осталось. Я тебе скажу даже больше. Эта информация никогда не попадала в архив этой фирмы.

Забавно. Она сказала «этой», а не «нашей». Но сейчас важно другое.

— Но это же глупость какая-то. «Лазарев и Райновский» — огромная фирма. Одна из самых крупных в городе, если не самая. Неужели не осталось ни единого упоминания того, над чем работал один из её старших адвокатов пять лет назад?

Вопрос, между прочим, не праздный. Да, после закрытия дела в архивы уходили все материалы. Но сделать так, чтобы они ушли ЦЕЛИКОМ, при этом не оставив после себя практически ни единого упоминания, было практически невозможно. Имелись регистрационные данные. Бухгалтерские проводки. Счета на оплату услуг. Налоговая отчётность. Да хоть те же карточки дел или банальные упоминания в книгах регистрации входящих и исходящих документов. Бумажный след был огромным, что подтверждали огромные архивы фирмы.

— Вижу, что уже и сам подумал о всех сопутствующих возможностях, — вздохнула она. — А теперь скажи мне, в каком случае всего этого не будет? Ты вроде способный и толковый. Неужели мы зря тебя оставили после испытательного срока?

И правда. Стоило лишь немного подумать, как, опять же, ответ нашёлся сам собой. Как говорится, всё гениальное просто.

— «Теневое рассмотрение», — пробормотал я, чем заработал похвалу в свой адрес.

— Молодец, Рахманов, — улыбнулась Светлана Сергеевна.

На самом деле у этого было много названий. «Теневое рассмотрение» — лишь одно из них. Неформальная практика, о существовании которой в юридической среде кричать не принято. А если кто-то об этом заговорит, то тут же заработает порцию презрительных взглядов. Если счесть границы этических норм чем-то вроде пропасти, то «Теневое рассмотрение» — это все равно, что занести одну ногу над бездной

Впрочем, несмотря на жуткое название и другие варианты, которыми это порой называли, всё было не так страшно. По сути, это неформальное изучение дела внутренним и очень узким кругом доверенных лиц. При этом в обход стандартных процедур и без создания официального дела и сопутствующей документации.

Как правило, оно применялось в случаях, когда требовались безопасность и конфиденциальность. Например, если дело касалось секретной и чувствительной информации или же клиент желал сохранить анонимность.

Имелись и другие варианты. От необходимости быстрой оценки ситуации и возможных рисков до определенных экономических соображений. От работы с «особыми» клиентами до юридических и политических причин. В общем, поводов для этого могло быть масса. Но и опасности имелись.

И дело даже не в возможном нарушении этических норм, а в том, что подобная практика создавала правовые риски, шансы на утечку критической информации и отсутствие формальной защиты в случае возможных проверок.

Но что самое главное — при оказании такой «услуги» не оставалось бумажного следа. Вообще никакого.

Только вот что в такой ситуации делать мне?

Кстати, в свете всех произошедших событий появился ещё один вопрос.

— Светлана Сергеевна, каковы шансы того, что я уеду в лес гулять в разных пакетах, если спрошу, на кого вы с одной рыжей бестией работаете?

— Кристина работает на меня, — последовал ответ. — А вот на кого именно работаю я, тебе знать не следует.

— Происхождением не вышел? — усмехнулся я, но затем едва не подавился своей усмешкой, когда увидел лёгкую усмешку на её лице.

— Происхождение твоё, Рахманов, очень занятное, я бы сказала. И пока на него особого внимания не обращают. Другое дело, что всё будет зависеть от…

— От чего?

— От твоего поведения, — прозвучал ответ. — Ты парень хороший, славный. Но постарайся не повторить судьбу своего отца. От этого никому лучше не будет.

И? Как мне на это реагировать? То, что она знает куда больше, чем говорит, — оно понятно. Только вот реакция странная. Пока что все, кроме, пожалуй, Князя, после того, как узнавали о том, кем были мои родственники, испытывали настойчивое желание либо использовать меня в своих целях, либо же вовсе на тот свет отправить. А тут такое. Мол, да, знаем. Ну и что? Живи себе, только не создавай тут проблем.

— Светлана Сергеевна, кто вы такая?

— Я начальница отдела кадров, — получил я в ответ от сидящей передо мной женщины, после чего она спокойно допила свой чай и поставила чашку обратно на блюдце. — Пойми одну простую вещь. Твой отец зарвался и наворотил делов. Он слишком уверовал в то, что Реликвия твоего рода и последствия её применения даёт ему слишком… Скажем так, он решил, что в его руках есть достаточно рычагов влияния. Правда же заключается в том, что в этом мире нет неприкасаемых. Никогда не было. И рано или поздно, но на каждую рыбку найдётся рыба побольше.

— Или поменьше, но много, — перефразировал я её слова, вспомнив о том, сколько людей участвовали в ликвидации Разумовских.

— Или так, — согласилась она со мной. — Дело, в которое ты так старательно желаешь сунуть свой нос, не несёт опасности государству. Более того, в каком-то смысле оно ему даже полезно. Только лишь поэтому Артём Райновский до сих пор занимается тем, в чём оказался так хорош.

Вот оно. Теперь самый важный вопрос.

— А если я всё-таки суну нос в это дело? — осторожно поинтересовался я.

— Это не моя работа, — пожала она плечами. — Так что бить тебя линейкой по пальцам не стану. Ты взрослый мальчик, и у тебя своя голова на плечах есть.

Значит, делай, что хочешь, но потом не жалуйся.

— Ясно. Светлана Сергеевна, я хотел бы…

Неожиданно зазвонивший телефон прервал меня на полуслове. Извинившись, я достал его из кармана и посмотрел на экран. Звонила Настя.

Нахмурившись, сбросил звонок. Хотел было уже вернуться к разговору, но телефон зазвонил снова. И в этот раз у меня создалось впечатление, будто звонок звучал куда настойчивее.

— Насть, что случилось? — спросил я, сняв трубку.

— Ты где⁈ — раздался её голос, в котором я почти сразу же угадал нотки паники.

— Что случилось?

— Дело Котовой…

— А что с ним? — не понял я.

— Нет больше никакого дела, вот что!

Глава 22

Несколькими часами ранее…

Сергей Даниилович Меркулов находился в крайне плохом расположении духа. На самом деле, для состояния, которое он испытывал, куда больше подошло бы слово «отвратительное». Или «Ужасное». Или ещё с десяток их синонимов.

И причина заключалась не в чём-то одном. Это был целый комплекс переживаний, которые мучили бывшего директора приюта на протяжении последних дней. В том, что больше он не будет занимать столь любимое им место, никаких сомнений у него уже не возникало.

— Это ещё не конец, — зло проговорил идущий следом за ним Давид Лаврентьев.

— Брось, Давид, — вздохнул Меркулов, закрывая дверь своего кабинета. — Они правы. Я виноват…

— Думаете, я этого не знаю⁈ — рявкнул на него адвокат.

Лаврентьев явно находился далеко не в самом хорошем настроении. Последний шанс на то, чтобы замять это дело втихую, провалился. Разбился вдребезги о заносчивость Рахманова. Ну как он может не понимать, что своими действиями лишь усугубит проблему⁈

В ответ на этот выкрик Меркулов даже не поморщился. Просто устало прошёл через кабинет и сел в своё кресло.

— В любом случае, Давид, это уже не важно. Этот Рахманов прав. Я перешёл черту…

— Зачем вы вообще это сделали⁈ — непонимающе спросил его бывший воспитанник приюта. — Сергей Даниилович, для чего⁈

— Я думал, что смогу таким образом лучше… — он хотел было сказать, что таким образом сможет лучше помогать людям, но даже ему самому сейчас становилось не по себе от этих слов. — Я считал, что так смогу лучше делать свою работу.

И он не врал. Заключённая им сделка действительно позволила ему в полной мере испытать разработанную им стресс-терапию. Случайное знакомство во время одной из его поездок в Китайское Царство привело к тому, что через несколько лет Меркулов получил возможность не просто теоретизировать, но и воплотить на практике то, о чём он давно размышлял. Созданная им стресс-терапия работала превосходно.

Он действительно помогала детям. Да, в начале он мучился от того, через что заставлял пройти своих «пациентов», но со временем эти колебания ушли. В конце концов, он действовал очень осторожно, а созданные им пусть и кошмарные, но ложные воспоминания стирались без следа, не оставляя после себя каких-либо последствий.

И всё, что от него попросили взамен, — приезжать к этим людям и проходить через «процедуру». Он, по правде, даже не помнил до конца, что именно с ним делали. Только лишь знал, что это требовалось для того, чтобы «продлить» действие его «временной» Реликвии.

Но кто мог предположить, что существующее психическое отклонение этих двух девушек проявит себя в таком виде? Или то, как оно проявит себя при взаимодействии с его собственной силой.

Он заигрался. Слишком сильно поверил в собственную гениальность.

— В любом случае, это теперь не важно, — вздохнул он. — Ты ничего не смог сделать, а Рахманов не согласился на предложенную тобой сделку.

— Это всё равно ещё ничего не значит, — заявил Лаврентьев, но особой уверенности в его голосе Меркулов не услышал.

— Ты не хуже меня знаешь, что это не так, — вздохнул директор приюта. Он повернулся и посмотрел сквозь стекло окна на обширный парк, выстроенный за зданием для того, чтобы живущие тут дети могли гулять и заниматься на открытом воздухе. — Он прав. Если эта его альфарка действительно сделает всё то, о чём он говорил, то ты не сможешь защитить меня в суде. Мы оба это понимаем.

Лаврентьев хотел было возразить, но не смог найти слов для того, чтобы сделать это. Он хотел было сказать, что сможет придумать что-то, но не успел. Стук в дверь кабинета прервал его, не дав сказать и слова.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянула личный секретарь Меркулова. Она улыбнулась Давиду, не имея ни малейшего понятия о том, в каком положении сейчас находился её начальник, да и весь приют в целом.

— Сергей Даниилович. Вам звонят по третьей линии…

— Спасибо, Зоя, — устало улыбнулся Меркулов. — Скажи, что я перезвоню. Я же говорил, что сейчас занят и…

— Да, Сергей Даниилович, — тут же кивнула она. — Я так ему и сказала. Но этот мужчина продолжил настаивать. Он сказал, что у него имеется для вас решение вашей проблемы. Я попросила у него объяснений, но он лишь сказал, что вы в курсе. Вот я и решила уточнить. Просто он настаивает на срочном разговоре, а вы просили, чтобы вас не беспокоили…

Меркулов переглянулся с Лаврентьевым. Тот непонимающе посмотрел на него и пожал плечами.

— Зоя, пожалуй, я поговорю с ним, — изменил своё мнение директор приюта. — Переведи звонок на мой телефон, хорошо?

— Конечно, Сергей Даниилович, — улыбнулась она. — Сейчас сделаю.

Как только дверь за ней закрылась, Меркулов взял в руки телефон.

— Кто это?

— Сергей Даниилович Меркулов?

— Да. Кто вы такой?

— Это сейчас не так важно, Сергей Даниилович, — произнёс голос из телефона. — Лучше скажите мне, что для вас важнее? Ваша свобода или дело, которому вы посвятили свою жизнь?

— Я не понимаю…

— Всё очень просто. Скажем так, у нас имеются своего рода общие интересы…

* * *

Сказать, что я вернулся на работу быстро, означало бы очень и очень приуменьшить ту скорость, с какой я помчался назад.

— Что произошло? — первым делом спросил я, ворвавшись в отдел.

— На, — сдерживая свою злость, произнесла Лазарева, протянув мне лист бумаги. — Сам посмотри.

Взяв протянутый листок, принялся быстро читать, скользя глазами по отпечатанным на белоснежной бумаге буквам.

— Да вы, мать вашу, просто издеваетесь… — пробормотал я, глядя на написанное.

У меня в руках находился самоотвод. Данным документом фирма «Лазарев и Райновский» прекращала оказание услуг Елизавете Котовой в связи с наличием конфликта интересов.

— Какой, к дьяволу, конфликт интересов? — не понял я и посмотрел на Настю.

— Я сама понятия не имею, — покачала она головой, а её эмоции говорили, что она находится в такой же растерянности, как я. — Это доставили сюда десять минут назад. Я, как получила, то сразу же позвонила тебе.

— Бред, — покачал я головой, всё ещё не способный поверить в это. — Мы же подготовили уже все документы. Уже буквально всё сделано. Осталось передать это в судебный департамент и закрыть дело. Мы выиграли. Какой, к чёрту, конфликт интересов?

Я пялился на листок официального уведомления, стараясь найти хоть одну объективную причину для того, чтобы компания могла так поступить. Хотя нет. Не так. Какой смысл прекращать дело, если всё, что требовалось, — просто подписать бумаги и передать их в департамент уголовных расследований. И всё. Спустя неделю, самое большее две, будет назначен прокурор и делу дадут официальный ход. И тогда…

Отвратительная идея вдруг пришла мне в голову одновременно со взглядом, который оторвался от листа в руках и устремился к столу.

Только сейчас я обратил внимание на то, что лежащие на нём документы выглядят как-то… не так.

Уже понимая, что именно случилось, я всё равно бросился к столу и принялся судорожно перебирать папки. Одна, вторая, третья. Я раскрывал их, смотрел на шапки документов и отбрасывал в сторону. Одну за другой.

— Где документы на передачу дела? — спросил я Настю.

— Были здесь. Я работала с ними с утра и оставила тут, — недоумевающе ответила она. — Всё было тут и…

Я со злости швырнул папки в стену, и те разлетелись белыми листами от удара.

— Сука…

— Саша! Что случилось?

— Нас поимели, вот что случилось, — с трудом сдерживая злость, прорычал я.

Резко развернувшись, я быстро вышел из отдела. Происходящее имело под собой только лишь одно объяснение. Поднявшись на шестьдесят седьмой этаж, прошёл по коридору до нужного мне кабинета. В этот раз не было вежливого стука и забавного вопроса «есть ли у него минутка». Если честно, то мне было плевать на то, есть ли у него сейчас время или нет.

В момент, когда я зашёл, Роман сидел за столом и разговаривал с кем-то по телефону. Судя по всему, выражение на моём лице оказалось достаточно красноречивым, чтобы он понял, к чему всё идёт.

— Я перезвоню, — произнёс он в трубку, не сводя с меня взгляда, и, положив телефон на стол, спросил: — Хочешь о чём-то поговорить, Александр?

— Да, хотел спросить, какой нынче курс обмена к тридцати серебрянкам?

— Не понимаю, о чём ты…

— Ой, Ром, давай только без этого дерьма, — закатил я глаза. — Где оно?

Роман несколько секунд молчал. Впрочем, пауза продлилась недолго. Открыв ящик своего стола, он достал из него тонкую пластиковую папку и положил на стол. Пальцем открыл её, так чтобы мне хорошо было видно Настей составленное ходатайства о закрытии гражданского дела.

На котором сейчас стояла подпись самого Романа.

— И? Как это понимать?

— Как следование интересам фирмы, — ответил он.

— Это с каких же пор интересы фирмы стали стоять выше интересов наших клиентов? — холодным, как лёд, голосом поинтересовался я.

— Тебе не кажется, что ты сейчас не те вопросы задаёшь? — в тон мне ответил он.

— Нет, Роман, не кажется. Почему? Мы уже выиграли это дело! За каким дьяволом нужно было сливать его в унитаз, прикрываясь идиотскими байками про конфликт интересов и прочую чушь?

— Потому что мы не можем себе позволить, чтобы стажёры, даже столь многообещающие, как ты, вели себя подобным образом, — произнёс знакомый голос у меня за спиной.

Ещё до того, как я обернулся, понял, кого именно увижу. Павел Лазарев зашёл в кабинет своего сына, но и не подумал о том, чтобы прикрыть за собой дверь.

— Роман, будь добр, оставь нас.

Я даже не удивился, когда его сын молча встал и вышел из кабинета. Почему-то именно в этот момент мне это показалось абсолютно правильным, хотя и неприятным.

Мы остались наедине, но Лазарев не торопился с объяснениями. Вместо этого он стоял передо мной и молчал.

Жаль, что я не мог сейчас прощупать его эмоции. Мне бы очень хотелось понять, о чём именно он сейчас думает. Очень бы хотелось. Но такой возможности не имелось. Да и за своим лицом он следил настолько хорошо, что понять по его выражению что-либо было просто невозможно.

А потому мне пришлось сделать первый шаг.

— Зачем?

— Затем, что фирма не может позволить себе конфликт интересов, — ответил Павел Лазарев.

— Какой к чёрту конфликт интересов? Где он тут может быть? Мы помогли этой девушке, а теперь…

— Теперь она получит справедливую компенсацию со стороны частного фонда, — продолжил за меня Лазарев. — Достаточно большую, чтобы Елизавета Котова больше ни в чём не нуждалась. Также Сергей Меркулов покинет пост директора «Пути» и более не будет контактировать со своими воспитанниками. На этом данное дело будет закрыто.

— То есть, когда они не смогли продавить меня, они позвонили лично вам, так?

Ответ был ясен как день. Даже Павел Лазарев, будучи владельцем этой компании, не имел прямых полномочий для того, чтобы обнулить или прекратить дело до его передачи в уголовную плоскость, так как это могло быть расценено как прямое вмешательство.

Эта прерогатива находилась в ведомстве юриста, который его вёл. А вёл его именно Роман Лазарев, даже несмотря на то, что этим делом занимались мы с Настей. В данной ситуации мы выступали не более чем его доверенными лицами, которые притворяли в жизнь ЕГО решения.

По крайней мере, именно так и должно было быть в реальности. Кому какое дело, что мы сами вели этот процесс. Нам дали временные полномочия на самостоятельную работу? Дали. И точно так же, как их дали, их могли и забрать.

И я почему-то абсолютно не сомневался в том, что наши с Настей разрешения на самостоялку уже были аннулированы.

— С Романом связались адвокаты, представляющие Меркулова, и сделали предложение. В свете открывшихся фактов я предположил, что это будет наилучшее решение с точки зрения текущих обстоятельств.

— Каких обстоятельств?

— Сам посмотри, — сказал он, после чего передал мне конверт.

Внутри лежали фотографии. Явно сделанные на хороший объектив, они снимали широкие окна знакомого мне здания. Слишком знакомого. Впрочем, само по себе оно мало кого могло заинтересовать.

Куда любопытнее то, какая картина открывалась на этих снимках.

— Это какая-то тупая шутка? — спросил я, подняв глаза на Лазарева.

— Нет. Боюсь, что это весьма неприятное развитие событий, — произнес он, и, кажется, в его голосе прозвучало сожаление. — Мы получили эти снимки сегодня утром.

На первой фотографии через панорамное окно было хорошо видно, как я стою с Лизой в номере отеля, который сам же и снял для неё. Следующая фотография. На мне другой костюм. Мы сидим на её кровати и что-то обсуждаем. Следующая. Она обнимает меня за шею…

Это был сегодняшний снимок. Я как раз завёз Елизавету в отель перед тем, как ехать на работу. В тот момент она уже отошла от всего произошедшего и наконец смогла поверить в то, что всё действительно закончится. Она была счастлива. Настолько, что сама меня обняла.

В этом поступке не было какой-то сексуальности. Просто искренняя благодарность, выраженная в секундной физической близости. Я-то знал, что в тот момент она плакала, уткнувшись носом мне в плечо.

Но сейчас… Какая, к чёрту, разница, как обстоят дела на самом деле? Важно не то, что ты можешь доказать, а то, как ты представишь это в суде.

Я поднял голову и посмотрел на Лазарева.

— Я с ней не спал.

— Я тебе верю, Александр, — участливо произнес он. — Но сам факт того, что на этих фотографиях вы вместе в весьма… провокационной обстановке, он говорит сам за себя. Как видишь, всё это выглядит не слишком хорошо.

Думай, Саша. Думай. Лаврентьев решил действовать настолько грязно?

Лично я в это не верил. После общения с ним у меня создалось определенное ощущение того, что работа для него — это не просто… работа. Он действительно горел своим делом и защитой своего клиента. Да, разумеется, в каком-то смысле он был лично заинтересован в том, чтобы прикрыть его, но не думаю, что при работе с другими людьми он вёл себя сильно иначе.

Или я всё-таки ошибся?

— Вы сказали, что эти фотографии передали вам сегодня? — уточнил я.

— Да, — кивнул он. — И я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Ты хотел помочь этой девушке, но… Подобная близость между адвокатом и его клиентом или даже намёк на подобную близость может крайне плохо выглядеть. Думаю, что мне нет смысла напоминать тебе о том, какие могут быть последствия. Начиная от нарушения правил профессиональной этики и заканчивая возможными юридическими санкциями вплоть до отмены решения суда из-за признания твоих действий как предвзятых. И это только часть возможных проблем.

— Значит, Лаврентьев решил опустить до поганого шантажа, — вздохнул я и бросил фотографии на стол Романа. — Этого вам оказалось достаточно для того, чтобы согласиться на их сделку и закрыть дело, так?

— Я понимаю, что, скорее всего, не такого исхода ты ожидал, — вздохнул Лазарев и подошел ко мне. — Пойми, Александр. Роман рассказал мне о подоплёке этого дела. Я не меньше тебя хотел бы, чтобы всё вышло иначе. Но я должен заботиться о своей компании и людях, которые тут работают. Я не могу позволить, чтобы подобная, пусть и лживая ситуация, повлияла на людей, которые здесь работают, и наших отношениях с клиентами. Но!

Он сунул руку во внутренний карман своего пиджака и достал ещё один конверт. В этот раз совсем другой.

— Несмотря на всю эту ситуацию, я по-прежнему считаю, что наша семья должна тебе. И не злись на Романа. Он подписал ходатайство о закрытии дела потому, что я ему так сказал.

— Потому что он ведущий адвокат по этому делу, — сказал я, и Лазарев кивнул.

— Именно. Чтобы несколько компенсировать случившееся и показать тебе, что я верю в тебя как в юриста… Более того, я решил, что должен сделать что-то для адвоката своей компании. И я не люблю откладывать подобные дела в долгий ящик.

С этими словами он протянул мне конверт.

Нахмурившись, я взял его в руки и открыл. Внутри лежал сложенный лист бумаги. Развернув его, я сначала взглянул на поставленные под ним печати…

…и замер. Я уже видел их. Точнее, не их, а герб, что был отпечатан на листе под несколькими строчками.

Герб Имперского юридического университета.

Конец восьмого тома.

Девятый том здесь: https://author.today/reader/428186/3967225

Уважаемые наши дорогие читатели. Мы рады, что вам понравилась наша история. Поверьте, дальше она будет еще интереснее. Не забывайте про магическую силу лайков и ваших комментов)))

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Адвокат Империи 8

Оглавление

Начало

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Nota bene