Нэнси Уоррен
Вампирский клуб вязания

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

The Vampire Knitting Club

Copyright © 2018 by Nancy Warren

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2025

* * *

Глава 1

Магазин рукоделия «Кардинал Клубокси» не раз появлялся на многочисленных почтовых открытках с изображениями старинного Оксфорда. Когда туристам надоедает писать «Вот бы поехать сюда вместе!» на обороте фотографий со зданиями колледжей знаменитого университета, с мечтательными шпилями и куполом Камеры Рэдклиффа, уютный магазинчик голубого цвета, заставленный корзинами с пряжей и изделиями ручной работы, становится куда более привлекательным в их глазах.

Моя бабушка, Агнесса Бартлетт, владела лучшим магазином рукоделия в Оксфорде. Я как раз собиралась навестить ее после жаркого месяца, который мы с родителями провели на раскопках в Египте. Мне не терпелось рассказать бабушке о последних неудачах в моей жизни. Да, мне двадцать семь лет и вроде как я давно не ребенок, однако бабушка всегда готова заключить меня в теплые объятия и убедить, что все будет хорошо. Ее утешение было мне просто необходимо: недавно я узнала, что мой парень Тодд, с которым мы встречались два года, сунул свою сосиску в чужую булку. Отныне я называла его Тот.

Я шла по Корнмаркет-стрит, направляясь к Шип-стрит, и размышляла, как сильно мне нужны бабушкины мудрость, объятия и домашнее имбирное печенье. Уличный музыкант играл на гитаре и пел что-то из репертуара Боба Дилана – как можно было судить по малому количеству монет в футляре, не очень умело. Меня едва не втянуло в группу туристов – я чудом успела уклониться. Экскурсовод показывал на трехэтажное здание с деревянной отделкой, которое стояло на углу улицы, завалившись, точно пьяное.

– Здание было построено в тысяча триста шестьдесят восьмом году по заказу местного виноторговца и изначально называлось «Нью-Инн». Это один из немногих средневековых жилых домов, сохранившихся до наших дней…

Что было дальше, я уже не слышала: отошла слишком далеко. Многое об Оксфорде я узнала как раз из обрывков экскурсий. Пожалуй, однажды я запишусь на одну из них.

Миновав Шип-стрит, я свернула на Харрингтон-стрит, где находился бабушкин магазин. После шума и толпы на Корнмаркет-стрит улица казалась тихой и почти пустынной.

Мой чемодан гремел и покачивался, катясь по мощенному булыжником тротуару перед Кардинал-колледжем. Назвали его в честь кардинала Уолси, правой руки Генриха VIII, – правда, он быстро лишился своего статуса, когда не смог расторгнуть первый брак короля. Магазин рукоделия располагался на той же улице, что и колледж, поэтому моя прабабушка назвала его «Кардинал Клубокси».

Табличка рядом с арочным входом гласила, что сегодня колледж закрыт для посетителей. Вход не был главным, и все же на арке сидели грозные гаргульи, мрачно оглядывая бледно-золотой каменный фасад, обращенный в сторону Хедингтона. Я остановилась у ворот, чтобы посмотреть на обширный двор с фонтаном в центре, а затем пошла дальше. Миновав стену колледжа и ряд припаркованных велосипедов, я направилась в торговую часть Харрингтон-стрит – туда, где располагались магазины.

Дома здесь – в основном Георгианской эпохи – были не такими старинными, как здания колледжей. Они стояли словно элегантные дамы, облаченные в наряды кремовых или очень светлых пастельных оттенков. На первых этажах располагались магазины, выше – квартиры. «Кардинал Клубокси» находился в середине улицы. Спереди здание было оштукатурено светло-зеленым, створчатые окна были окрашены в белый, а все, что из дерева, – в ярко-голубой. У магазина была одна большая витрина и дверь со стеклянной панелью. На витрине стояли корзины с яркой пряжей и антикварная прялка, накрытая вязаным покрывалом, в которое так и хотелось укутаться. А еще там были подборка книг, наборы для рукоделия и великолепный красный свитер. Глядя на все это, так и хотелось научиться вязать.

Внезапно я почувствовала, будто сзади по моей шее медленно скользят холодные влажные пальцы.

Стоял сентябрь, погода была сносной, и я согрелась от прогулки со станции. Мне было тепло – вот только этот холодок на шее…

Подняв взгляд, я заметила, что с другой стороны улицы в моем направлении движутся две дамы. Одной из них была моя бабушка. На ней была черная юбка, практичная обувь и связанный ею самой кардиган – оранжевый с синим. Рядом шла стильная женщина за шестьдесят – ее я не узнала. На обеих были широкие шляпки.

Я поприветствовала их, помахав рукой. Однако стоило мне сделать шаг вперед, как они опустили головы, скрыв лица под полями шляп. И все же бабушку я просто не могла не узнать!

– Бабушка! – крикнула я, направляясь к ним так быстро, что чемодан начало потряхивать.

Женщины явно заметили меня, но вместо того, чтобы подождать, резко свернули в Рук-лэйн – узкий переулок, соединяющий Харрингтон-стрит с Джордж-стрит. Что за чертовщина?! Я подняла чемодан и побежала следом, но он был таким тяжелым, что бег скорее напоминал пошатывание с одышкой.

– Бабушка! – снова закричала я.

Я добралась до конца переулка, в который они свернули, но там было пусто. По брусчатке катился влекомый ветром сухой сморщенный лист. С одного из подоконников на меня взглянул небольшой черный кот. Как будто с жалостью. Больше на Рук-лэйн не было ни души.

– Агнесса Бартлетт! – завопила я во весь голос.

Я остановилась, тяжело дыша, и осмотрелась. Старинные фахверковые дома в тюдоровском стиле стояли вперемешку с викторианскими особняками. Возможно, бабушка пошла в гости в один из них – интересно, к своей стильной подружке?

Я направилась дальше по брусчатому переулку. Проходя мимо готической арки, я увидела, как черная деревянная дверь в здании за ней закрылась. Я подумала, не позвонить ли мне в маленький латунный колокольчик. Однако побоялась, что буду выглядеть крайне глупо, поэтому отказалась от этой затеи и отошла от дома.

Что ж, смысла стоять в пустом переулке не было. Лучше уж пойти в «Кардинал Клубокси» и подождать бабушку там. Ее помощница Розмари должна быть на работе, а значит, до возвращения бабушки я смогла бы подняться в квартиру и разобрать вещи.

Как же хотелось поскорее пожаловаться бабушке на разбитое сердце! Я знала, что получу от нее больше сочувствия и понимания, чем от мамы: та хоть и смотрела на меня во время рассказа, явно думала о давно исчезнувших эпохах и народах. Мне вечно приходилось состязаться с загадками древности за ее внимание. Бабушка же всегда слушала меня очень внимательно и говорила именно то, что нужно.

Мне кажется, что не сложилось у нас с ней только в одном: она так и не смогла научить меня вязать. За что бы я ни бралась – свитер, носки, простенький шарфик, – в результате получался какой-то сморщенный еж.

Я добралась до причудливого голубого магазинчика и потянула за дверную ручку. Та не поддалась. Я попробовала снова, надавив сильнее. Тут подключилось мое зрение: я осознала, что внутри не горел свет.

К стеклянной двери был приклеен листок, печатная надпись на котором гласила: «„Кардинал Клубокси“ закрыт на неопределенный срок». Ниже был указан телефонный номер.

Закрыт на неопределенный срок?!

Я прижалась носом к стеклу, но внутри было слишком темно. Бабушка никогда не закрывала магазин вне графика! Куда исчезла Розмари? И почему у двери лежит целый ворох писем? Почту словно неделями никто не разбирал!

Я выпрямилась и вновь оглядела улицу. Мимо прошла девушка-подросток и, прищурившись, посмотрела на меня. Она напоминала гота: бледное лицо, темные, густо накрашенные глаза и длинные черные волосы. Одета девушка была тоже в черное и в руке держала такого же цвета зонтик. Было сухо, ничто не предвещало дождя… но, может, она из тех, кто хочет быть готов к чему угодно? Наверное, в расшитой сумке она несла еще и зимние ботинки и солнцезащитный крем.

Я повернулась к магазину и задумалась, что делать дальше. На раскопках практически не было связи, и мне и в голову не пришло как-то проверить, что бабушка помнит о моем приезде: она никогда не забывала. Покусывая губу, я сделала шаг назад, едва не ступив на проезжую часть, и посмотрела наверх. В квартире свет тоже не горел.

Вход напрямую в квартиру находился в переулке за магазином. Я вновь пошла по улице, таща за собой чемодан мимо «Антиквариата Пенни-фартинг». Взглянув на витрину, я заметила, что натюрморт с изображением миски фруктов и мертвой рыбы за полгода моего отсутствия так и не продали. Как и изогнутый комод, на котором стоял серебряный чайный сервиз.

Я покатила чемодан к «Бишоп Митр», пабу на углу Нью-Инн-Холл-стрит. На деревянной табличке был высечен год открытия – 1588-й. Когда-то там подавали эль королю Карлу II, скрывавшемуся во время Английской революции, а теперь заведение переквалифицировалось в гастропаб. Напротив стояла церковь Святого Иоанна, рядом с которой располагалось старинное кладбище.

Я завернула за угол, прошла вдоль одной из стен паба и очутилась в переулке за магазинами. Он был таким узким, что по нему едва могла проехать машина. Везде висели знаки «Стоянка запрещена».

Я дошла до дома бабушки. Ее крошечный древний автомобиль стоял на столь же маленькой парковке, куда она его чудом втиснула. Я открыла деревянную калитку и по узкой, извилистой тропинке прошла через небольшой сад на заднем дворе. Бабушка выращивала в основном полевые цветы и зелень для кухни. Судя по всему, грядки давно никто не поливал, и сорняков на них было много. Пока я шла, моей ноги коснулась разросшаяся лаванда. Я ненадолго остановилась, вдыхая нежный аромат розмарина, лаванды, тимьяна и роз и слушая гудение пухлых, счастливых пчел. Казалось, запущенность сада их ничуть не огорчала.

Я добралась до двери и позвонила в домофон: вдруг в квартире кто-нибудь есть? Никто не ответил. Я попробовала еще раз, зажав пальцем кнопку звонка на втором этаже. Безрезультатно.

Я вытащила телефон и уставилась на него, не зная, что делать дальше. Никакого запасного плана у меня не было.

Оставив чемодан у двери, я вернулась на Харрингтон-стрит и миновала магазин рукоделия, направившись в чайную «Бузина». Заведение принадлежало двум сестрам Уотт: они уже десятки, если не сотни лет заваривали чай и пекли сконы^[1] и другие традиционные английские лакомства. Сестры знали всех и вся в районе, а еще были близкими подругами бабушки. Если бабушка ушла в гости, я могла дождаться ее здесь.

Я зашла в теплое знакомое помещение. Старшая сестра Уотт, Мэри, подняла на меня взгляд. На ее лице было привычное вежливое выражение («Что хотите заказать?»), однако, стоило ей узнать меня, она тут же погрустнела.

– Люси, это ты?

– Да. Как дела, мисс Уотт?

– Неплохо, милая.

Однако по мисс Уотт этого было не сказать: она казалась встревоженной чуть ли не до состояния паники. Она огляделась по сторонам, словно ища помощи, но в чайной, кроме нее, были лишь я и семья французских туристов.

– Бабушки нет дома, – сказала я. – Можно подождать ее у вас?

Мисс Уотт прикрыла рот руками. Она вышла из-за стойки и отвела меня к самому дальнему от ее единственных посетителей столику.

– Ох, так ты не знаешь… Милая, садись. Я принесу тебе чай.

Меня не покидало ощущение, будто что-то не так, и теперь оно только усилилось.

– Не знаю о чем? Что случилось?

Мисс Уотт медленно покачала головой. Ее глаза наполнились слезами. Живот у меня свело от страха. Я, даже не осознавая, что делаю, больно шлепнулась на твердый деревянный стул.

– Люси, мне так жаль, – произнесла мисс Уотт. – Твоей бабушки больше нет.

– Нет, – прошептала я. – Не может быть. Я только что видела ее на улице.

От женщины словно веяло скорбью. Она покачала головой.

– Наверное, это был кто-то похожий на нее.

Я точно знала, что встретила бабушку. Неужели я ошиблась? Я постаралась вспомнить тот момент. Пожилая дама на улице не узнала меня, хотя я позвала ее по имени и помахала рукой. А еще она была в шляпке – бабушка их никогда не носила. Но она была так похожа на бабушку!

– Вы уверены?

Мисс Уотт кивнула.

Я не могла представить себя без бабушки. Конечно, я понимала, что она немолода и никто не вечен. Однако бабушка была энергичной в свои восемьдесят с хвостиком, часто хвасталась отличным здоровьем и, казалось, совсем не устала от жизни.

– Смерть была очень спокойной, – продолжила мисс Уотт. – Она умерла во сне. Да и молодость ее давно прошла…

– Но она не была старой! Не особо. И со здоровьем у нее все было в порядке…

Может, если бы я не увидела ту даму – чуть ли не точную копию бабушки, – мне было бы легче принять ее смерть.

– Все мы хотим, чтобы жизнь окончилась так, не правда ли? Не болеть до конца своих дней и однажды лечь в постель и не проснуться.

Мэри Уотт была почти ровесницей бабушки. Она не просто вела вежливую беседу – ей действительно хотелось умереть именно так.

Я сидела, уставившись на дубовую столешницу. Я даже не заметила, что мисс Уотт ушла, и не шелохнулась, когда она вернулась с чайником «Браун Бетти»^[2], двумя чашками и тем самым знаменитым сконом – с джемом и густыми сливками. Она разлила чай по кружкам и села рядом со мной.

– Милая, попей чаю. И попробуй скон. Ты, наверное, проголодалась.

Есть я не могла. Чтобы чем-то себя занять, я взяла чашку и отпила из нее. Чай был горячим и крепким. Несколько минут я делала маленькие глоточки, пытаясь переварить ужасные новости.

Мисс Уотт не сводила с меня внимательного взгляда. Ее седые волосы, как и всегда, были собраны в аккуратный пучок на затылке. Лицо у нее было доброе и печальное. Бледно-голубые глаза наполнились сочувствием.

– Я не знаю, что делать дальше, – наконец пробормотала я. – В записке на двери бабушкиного магазина указан номер, но у меня здесь не ловит.

Мисс Уотт понимающе кивнула, а затем вскочила на ноги, словно радуясь, что может предложить помощь.

– Можешь воспользоваться нашим телефоном. Если не ошибаюсь, это номер ее юридического консультанта.

– Да? – Сосредоточиться было тяжело: казалось, женщина говорит со мной из другого конца помещения.

– Думаю, да. Не хочешь пожить у меня и Флоренс, пока со всем разбираешься? У нас наверху уютная гостевая комната.

Хоть я и ценила доброту сестер Уотт, я знала: смиряться с утратой будет лучше в доме бабушки.

– Спасибо. Вы очень добры. Однако, если можно, я лучше свяжусь с тем юристом. Попробую договориться и забрать сегодня ключи.

– Конечно! Если хочешь, позвони ему. Но у нас и так есть ключи от магазина и от квартиры твоей бабушки. Ты же знаешь, мы всегда на всякий случай храним ключи друг друга.

Мисс Уоттс погладила мою ладонь, ушла за стойку и вернулась со связкой ключей на латунном кольце.

Уже выходя из чайной, я повернулась к женщине и задала вопрос, который почему-то пришел мне в голову только сейчас:

– А когда бабушка умерла?

– Недели три назад. Никто не смог связаться ни с тобой, ни с твоей матерью. Мне очень жаль.

Первое, что я почувствовала, войдя в бабушкин магазин, – знакомый запах пряжи и старого камня. Если бы запах был и у слухов, я бы почуяла кучу секретов, которыми делились за уроками вязания. Бабушку любили все. Друзья и покупатели рассказывали ей истории, доверяли проблемы. Она давала отличные советы, но самое главное – была великолепной слушательницей. Гостю становилось лучше просто от того, что он выговорился ей.

Я осмотрела полки: корзины с пряжей, «вязальная порнография» – те чудесные книги и журналы со схемами, на страницах которых были красивые женщины в настолько сложных свитерах и шалях, что связать их не смог бы ни один человек (как минимум я). Глядя на все это, я почувствовала такой прилив печали и ностальгии, что пришлось опереться на деревянную кассовую стойку, чтобы не упасть. Царившая тишина была столь же тяжелой, как и скорбь в моей душе.

Я подняла небольшую пачку скопившихся писем и положила их на кассу. Затем прошла через дверь, ведущую в квартиру выше, и включила свет. Квартира занимала два этажа. На нижнем были старомодная кухня, гостиная, обеденная и кабинет, где стоял телевизор. На верхнем – две спальни и ванная, совмещенная с туалетом.

В квартире стоял затхлый воздух, словно в старом доме, который закрыли на все лето. Я распахнула окна, спустилась по черной лестнице, забрала чемодан и затащила его наверх во вторую спальню, которую всегда считала своей. Когда я была подростком, бабушка разрешила мне украсить эту комнату по своему вкусу. Мне до сих пор нравились и сиреневые стены, и постельное белье в фиолетовый цветочек. На стене висел постер с Майли Сайрус (до того как она увлеклась тверком) и еще один – со Spice Girls. Я увидела, что кровать была застелена к моему приезду, и к глазам подступили слезы. На покрывале даже лежали чистые полотенца. Бабушка ждала меня.

Я спустилась на кухню. Есть не хотелось, но нужно было чем-то себя занять. Я машинально проверила холодильник и шкафчики. Кто-то выбросил скоропортящуюся еду, но любимое печенье бабушки и полбанки мармелада^[3], который она часто подавала к чаю, остались на месте.

Мне пришлось долго собирать волю в кулак, чтобы подняться в спальню бабушки. Хоть она и умерла там, я почему-то ощущала ее присутствие в этой комнате меньше всего. На кровати был только матрас: постельное белье сняли. Эта спальня почему-то казалась местом, где давно никто не жил.

Почему бабушка не дождалась меня? Почему меня не было рядом, когда она умерла?

Я заставила себя разобрать чемодан, затем дошла до продуктового «Точка» на углу. Купив молоко, яйца, буханку хлеба и фрукты, я вернулась домой и сделала себе тосты. Я сидела за столом и думала, точнее – вспоминала, до тех пор, пока колокола на церкви не пробили десять часов. Я решила лечь спать.

Проснулась я в два ночи – не знаю, из-за смены ли часовых поясов или от горечи утраты. Спать не хотелось совсем – сколько ни бейся головой об подушку, ничего не выйдет.

Я встала с кровати и осознала, что мне просто необходимо чем-то заняться: от нервов меня переполняла энергия, мне хотелось кричать, плакать, ломать предметы. Я заставила себя надеть джинсы и старый свитер, сунула ноги в кроссовки и спустилась в магазин. Включила свет и начала ходить взад-вперед, почти машинально наводя порядок и поправляя то, что лежало или стояло неаккуратно.

Очарование «Кардинала Клубокси» отчасти заключалось в том, что он никогда не менялся. Я знала, где что должно находиться: товары и другие предметы испокон веков лежали на своих местах. Однако во время уборки я заметила, что корзина с пряжей для фэр-айл^[4] почему-то стояла там, где должен был быть мохер^[5]. Я тут же исправила это недоразумение.

Бабушка всегда тщательно следила за тем, чтобы в магазине было не только все хорошо организовано, но и везде прибрано. Я взяла щетку и начала смахивать пыль. Затем достала пылесос и занялась старым дощатым полом. Собирая пыль в углу, я заметила, как блеснуло что-то золотое. Я опустилась на колени и сунула руку под нижнюю полку. Бабушкины очки. Она носила их на золотой цепочке. Теперь же цепочка была сломана.

Я взяла очки в руки, и на меня нахлынула грусть… и что-то еще. Я вновь и вновь пропускала цепочку сквозь пальцы. Словно в кошмарном сне, меня охватили страх и чувство, будто за мной гонится нечто ужасное – но что именно, я не понимала. Когда туман перед глазами рассеялся, сердце у меня стучало как бешеное.

Я осмотрела пол поблизости и заметила след из черных пятен. Это могла быть краска или лак для ногтей, но я, как дочь двух археологов, знала, насколько важно изучать даже мельчайшие детали. Я намочила салфетку и осторожно потерла самое большое пятно. На ней остался ржаво-коричневый след. Я не знаток в области криминалистики, но у меня не было сомнений, что на полу кровь.

Дело вот в чем. Моя бабушка без очков не видела практически ничего, особенно ночью. Возникал вопрос: если она мирно отошла на тот свет в постели, как сказала мне мисс Уотт, почему ее очки лежали сломанными на полу в магазине рядом с пятнами недавно высохшей крови?

Глава 2

Я сидела на коленях, уставившись на линзы бабушкиных очков. В голове отчаянно крутились мысли. Тут в магазине потянуло сквозняком, сзади по шее пошли мурашки – я вздрогнула. Бабушка бы сказала, что кто-то прошелся по моей могиле^[6].

Поднять голову меня заставил не звук и даже не движение – скорее ощущение чужого присутствия. Именно с этим чувством я иногда просыпалась среди ночи от кошмара, вскакивала и включала свет с бешено стучащим, как сейчас, сердцем. Но, конечно, когда загоралась лампочка, я видела лишь собственную спальню. Ни монстров, ни серийных убийц, ни прочих жутких созданий.

На этот раз мне повезло куда меньше.

В магазине был мужчина. Видимо, я издала какой-то звук – хотя, клянусь, мне стало так страшно, что я даже дышать не осмеливалась. Мужчина тут же обернулся – казалось, он тоже совершенно не ожидал увидеть меня. Однако теперь он явно меня заметил, так что я вскочила на ноги, пытаясь сдержать подступивший ужас.

– Кто вы? – спросила я, стараясь выглядеть смелой и уверенной и при этом слыша, как дрожит мой голос.

– Где Агнесса? – выдал он вместо ответа.

– Агнесса?

Бабушка что, была знакома с ним?

– Да, – нетерпеливо произнес мужчина и шагнул вперед. – Агнесса Бартлетт.

Я не собиралась сообщать какому-то типу, заявившемуся среди ночи, о смерти бабушки, так что вместо этого снова спросила:

– Кто вы?

Мужчина подошел еще ближе. Он был высоким, стройным, элегантным. На вид ему было лет тридцать пять. Одет он был в черные брюки и темно-серый свитер, но держался так, словно на нем смокинг. Волосы у мужчины были черными, глаза – темными, лицо – бледным. Он привлекал и в то же время отталкивал.

– Меня зовут Рейф Крозье.

Я задала второй вопрос – более важный:

– Как вы сюда зашли?

Мужчина замялся.

– Я проходил мимо и увидел, что в магазине горит свет. Подумал, что Агнессе, возможно, нужна помощь.

Если он был знаком с моей бабушкой, почему не знал о ее смерти? И с чего он шатался по улицам ночью?

– Вы живете поблизости?

Мужчина огляделся, будто думал, что бабушка где-то прячется.

– Да, но был в отъезде. Агнесса здесь?

Я провела языком по пересохшим губам.

– Пожалуй, вам лучше прийти завтра.

Мужчина нахмурился.

– Вы держите ее очки. Цепочка, кажется, сломалась.

Руки у меня дрожали от горя и страха. Цепочка тихонько звякнула. Я подумала: а что, если все это просто реалистичный сон? Может, бабушка жива, а я не веду странную беседу с не менее странным типом в три часа ночи, держа в руках ее сломанные очки?

– И часто вы к ней приходите посреди ночи?

На лице мужчины промелькнула некая эмоция. Раздражение? Насмешка?

– Я, как и ваша бабушка, страдаю от бессонницы. – Он слегка улыбнулся, заметив, как сильно я удивилась тому, что он назвал Агнессу моей бабушкой. – Вы, должно быть, Люси? Бабушка часто говорит о вас. Даже фотографию показала.

Может, бабушка и рассказывала ему обо мне, но при мне она точно не упоминала никаких высоких темноволосых индюков – я бы такое запомнила. Если уж он был так хорошо знаком с бабушкой, мне стоило сообщить ему, что произошло. Однако я слишком много лет провела в крупных городах, и родители научили меня не общаться с незнакомцами. Поэтому я не была готова откровенничать – и точно не в три часа ночи, когда меня застали врасплох в полном одиночестве.

Мужчина наблюдал, как я тереблю сломанную цепочку.

– Ваша бабушка и в метре от себя без очков не видит. – Он сделал шаг назад и намеренно принял более расслабленную позу. – Хочу лишь убедиться, что она в порядке.

– Пожалуйста, приходите завтра, – попросила я.

Мужчина задумался.

– Я весь день буду на совещаниях. Приду вечером, после заката.

– Как вам удобнее.

Он улыбнулся.

– Тогда до вечера.

Мужчина сунул руку в карман. Я дернулась – чего только жуткий тип не может вытащить из кармана! Однако мужчина достал предмет, который никак не назовешь опасным, – визитку.

– Если что-то будет нужно, звоните по этому номеру. В любое время дня и ночи.

Когда я потянулась к карточке, наши ладони на секунду соприкоснулись.

– Какие у вас холодные руки, – пробормотала я.

Такая уж у меня неудобная особенность, когда я нервничаю: с языка слетает все, что приходит в голову.

Мужчина отстранился и размял пальцы.

– С кровообращением проблемы, – сказал он и направился к двери. – Спокойной ночи!

– Стойте! Как вы в магазин-то вошли?

Он ведь так и не ответил на этот вопрос!

Мужчина на секунду замер.

– Дверь была не заперта.

В мире есть много вещей, в которых я не уверена: например, что парни подразумевают под «я тебе перезвоню» или какая стрижка мне идет больше – длинная или короткая. Но я, черт побери, была абсолютно уверена, что перед сном заперла дверь в магазин!

На все сто.

* * *

Когда странный тип ушел, я трижды проверила, что закрыла и дверь в магазин, и вход в квартиру, а затем вернулась в спальню. Бабушкины очки я взяла с собой. Как бы я хотела, чтобы они умели разговаривать! Что-то явно было не так. Если бабушка спокойно умерла во сне, почему ее очки были сломаны и валялись в магазине? И с каких пор она водилась со странными мужчинами, которые без стука заявлялись в магазин под покровом ночи?

Рейф Крозье, бесспорно, горяч. Я бы могла заподозрить, что он вовсе не вязать пришел, но, насколько я знала, после смерти моего деда у бабушки больше не было отношений. Да и разница в возрасте вышла бы лет в пятьдесят, а он не казался парнем, которому по вкусу женщины постарше.

Я решила вернуться в постель, но была так напугана, что включила свет в ванной и оставила дверь в спальню открытой: не хотелось оставаться запертой в темноте. Комната больше не казалась мне уютным и безопасным местечком. Я распахивала глаза от малейшего звука в доме или на улице и с ужасом высматривала во тьме что-то опасное. Наконец усталость взяла свое, и я погрузилась в сон.

Когда я проснулась, уже ярко светило солнце. Из окна открывался истинно оксфордский вид. Может, церковные башни здесь и прозвали «шпилями грез», но мои грезы всю ночь прерывались ежечасным звоном колоколов. Чтобы привыкнуть к нему, мне, как и всегда, понадобится пара ночей.

Взглянув на экран телефона, я увидела, что время перевалило за одиннадцать. Тело казалось деревянным, в голове стоял туман, ужасно хотелось кофе, но хотя бы я поспала.

Я добралась до кухни и включила кофемашину. Вместе с кофе варились и мысли в моей голове. Бабушкины очки, кровь на полу, странный ночной гость – все это приводило меня к огромному числу жутких догадок, ни одна из которых не походила на правду.

Мне была крайне нужна информация.

Для начала я решила позвонить по номеру, указанному на двери, – вчера я была слишком ошарашена, чтобы этим заняться. Мобильного телефона у бабушки, насколько я знала, не было. Она всегда пользовалась стационарными: один висел в магазине, другой – в квартире. Я сфотографировала номер и, допив первую чашку крепкого кофе, глубоко вдохнула и позвонила.

– «Миллс, Тэйт и Эллиот». Кому перенаправить ваш вызов? – спросил меня приятный женский голос.

– Я увидела этот номер на двери «Кардинала Клубокси», магазина рукоделия на Харрингтон-стрит, принадлежавшего моей бабушке.

– Одну минуту, – ответила женщина и поставила звонок на удержание.

Через пару секунд трубку, судя по голосу, взял немолодой мужчина.

– Здравствуйте, это Джордж Тэйт.

Я снова объяснила, как нашла номер телефона.

– Как вас зовут? – спросил мужчина.

– Люси Агнесса Свифт.

Да, Агнессой меня назвали в честь бабушки.

– Мисс Свифт, как бы это ни было прискорбно, я вынужден сообщить, что ваша бабушка скончалась несколько недель назад. Мне бы очень хотелось с вами побеседовать. Когда вам будет удобно прийти к нам в офис?

К счастью, бабушка пользовалась услугами оксфордской юридической фирмы, дойти до которой от магазина можно было пешком. Мы договорились о встрече в тот же день в два часа.

– Пожалуйста, не забудьте удостоверение личности, – добавил мужчина и повесил трубку.

Я отправилась принимать душ в старомодную ванную комнату. Забираясь в большую ванну, я, как и всегда в первый день приезда к бабушке, ударилась голенью. Прежде чем приноровиться, я каждый раз набивала себе парочку синяков.

Я помылась, решила не сушить свои длинные светлые волосы феном, почистила зубы, накрасила ресницы и губы, а затем надела лучшие джинсы и хлопковый лонгслив. Когда я вылетала из Каира, там стоял невыносимый зной. Здесь же погода приближалась к той, когда приятнее всего носить свитер.

Мне нужно было как-то связаться с мамой и сообщить ей о смерти бабушки. Однако я решила сначала увидеться с юристом и получить как можно больше информации.

И мисс Уотт, и юрист сказали, что бабушка умерла несколько недель назад. Наверное, похороны прошли без меня. От этого почему-то было еще больнее: я не смогла даже проститься с ней. Надо будет узнать, где находится могила, и хотя бы принести цветы. Я хотела навестить ее.

Я взглянула на очки со сломанной цепочкой: я везде носила их с собой, словно бабушка могла вдруг появиться и спросить, где они. Мне нужно было большее, чем могила, на которую можно прийти. Мне требовались ответы.

Визитку, которую странный тип дал мне прошлой ночью, я оставила на кухонной тумбе. Теперь я взяла ее и как следует рассмотрела. Бумага была простой, но дорогой. На визитке было указано имя Рейф Уильям Крозье, номера рабочего и мобильного телефонов, адрес электронной почты и личный сайт. Также сообщалось, что он был экспертом в области букинистики и реставрации. Что ж, до следующей встречи с ним я обязательно посмотрю его сайт. Я ведь девушка умная и выясню все, что могу, о непонятном типчике, прокравшемся ночью в бабушкин магазин.

* * *

Офис «Миллс, Тэйт и Эллиот» располагался в кирпичном викторианском здании на Нью-Инн-Холл-стрит. От бабушкиного магазина до него было минут пять пешком. Войдя через старую дубовую дверь, я ожидала увидеть клерка с пером в руках. Однако, к моему облегчению, внутри юридическая компания выглядела вполне современно. Да, секретарша в приемной сидела за стойкой, которая казалась старше некоторых стран, но мои данные она вводила на новеньком компьютере. Закончив, она предложила мне сесть. Не успела я взять выпуск журнала The Economist, как ко мне подошел худой элегантный мужчина лет шестидесяти в темно-синем костюме.

– Мисс Свифт?

– Да.

Я встала и пожала мужчине руку. Он провел меня в кабинет, напоминающий уголок профессора. Повсюду стояли книги, тяжелый письменный стол с резьбой был завален бумагами. Компьютера в кабинете не было – только телефон. Я тут же поняла, почему бабушка решила сотрудничать именно с этим человеком.

Мы сели за стол друг напротив друга. Мистер Тэйт уставился на меня и смотрел так долго, что я с трудом сдерживалась, чтобы не поежиться.

– Вы взяли удостоверение личности? – наконец спросил он.

– Да, – кивнула я и вытащила из сумки оба паспорта.

У меня двойное гражданство. Я родилась в Оксфорде, но большую часть жизни провела в Штатах. Мама у меня – британка, а отец – американец. Они познакомились, когда отец читал лекции в Оксфорде, а мама была студенткой. Еще в моем детстве мы всей семьей переехали в Массачусетс. Родители часто работали на раскопках по всему миру, и лето я обычно проводила у бабушки в Оксфорде. Такие каникулы были одним из самых счастливых периодов в моей жизни.

– Отлично. Я попрошу отсканировать их.

Мужчина выглянул за дверь, и документы тут же забрала секретарша. Затем он вернулся в кресло, покачал головой и вздохнул:

– Что ж, милая, очень сочувствую вашей утрате. Ваша бабушка была замечательной дамой.

– Еще какой. Вы часто виделись?

– Периодически встречались в общественных местах. Мы оба состояли в Содружестве Бодлианской библиотеки. А еще моя фирма предоставляла ее магазину юридические услуги – правда, нужны они были нечасто.

– Понимаю.

Мужчина достал какую-то папку и открыл ее.

– Вы что-нибудь знаете о завещании, оставленном бабушкой?

– Нет, ничего.

– Она никогда его с вами не обсуждала?

Я покачала головой.

– Почему со мной? Имущество бабушки вроде как должна унаследовать моя мама. Она ее единственный ребенок.

– Агнесса оставила наследство не дочери, а вам. А еще она просила передать вам письмо.

Мужчина вынул из папки стопку бумаг и запечатанный конверт, протянул его мне. Стоило мне увидеть знакомый округлый почерк, как на меня тяжелой волной нахлынула грусть. Я взяла конверт, зная, что читать письмо при юристе не буду – только наедине с собой.

Мужчина поправил очки в золотой оправе и пробежался глазами по бумагам, словно вспоминая их содержание.

– Недвижимость, принадлежавшая вашей бабушке, состоит из магазина и жилого помещения над ним. Здание находится в исторической части города, поэтому за него можно выручить немалую сумму. Помимо этого у нее были накопления в банке и, разумеется, прибыль от «Кардинала Клубокси». Все это теперь переходит вам.

Мне и так было тяжело принять смерть бабушки, а уж получить в наследство ее дом… Мой мозг был просто не готов к такому количеству потрясений.

– А как же моя мама?

– Думаю, ваша бабушка объяснила свое решение в письме.

Я была уверена: мама не расстроится, что магазин перешел не ей. Они с отцом постоянно занимались исследованиями, и им было не до малого бизнеса. Однако и мне никогда не приходило в голову, что в мое распоряжение однажды перейдет магазин рукоделия. Мне было двадцать семь, и я еще совсем не знала, чего хочу от жизни.

Я была словно на перепутье.

Пару лет я работала в администрации фармацевтической компании – говоря кратко, пять дней в неделю сидела по восемь часов в офисе за компьютером. Атмосфера была такой нудной, что даже кактус на моем рабочем столе завял – уверена, от скуки. В один прекрасный день весь мой отдел упразднили. В этом были и плюсы (больше никакого торчания за столом), и минусы (я осталась без дохода). Несколько дней спустя, в пятницу вечером, когда я все еще переваривала случившееся, мне позвонил Тодд. Я взяла трубку, но вместо обычного «привет» услышала его тяжелое дыхание и бормотание одной и той же фразы вроде: «Ох, крошка, да, вот так!»

Тодд сказал, что ушел играть в покер с друзьями. Судя по звукам из телефона, покер был как минимум на раздевание. Я села в машину и доехала до его полуподвальной квартиры. Тодда я застала на кухне: он занимался этим с девушкой с работы прямо на столе. После я часто думала о том, что, сними он полностью джинсы с телефоном в кармане, мы бы, может, и не расстались.

В Оксфорд я приехала, чтобы отойти от унизительной измены Тодда, а еще – чтобы понять, чем я действительно хочу заниматься в жизни. Я не очень осознавала, что представляла собой «немалая сумма», но надеялась, что, продав магазин, выручу достаточно денег, чтобы прожить на них годик-другой и поискать себя.

Мистер Тэйт что-то говорил, и я внимательно слушала, несмотря на гудящие в голове мысли. Наконец он произнес:

– А теперь перейдем к условиям наследования.

– Условиям?

– Да. Они не слишком обременительны. Ваша бабушка оставила лишь две просьбы. Первая: вам нужно лично заведовать магазином как минимум год. Вторая: ничего в нем не менять.

– А если я этого не сделаю? – не могла не спросить я.

Мужчина снял очки и протер их.

– С юридической точки зрения вы можете поступать с недвижимостью так, как считаете нужным. Это всего лишь личные просьбы вашей бабушки.

Я приехала в Оксфорд, чтобы найти цель в жизни, но и представить не могла, что на меня свалится управление магазином.

Мистер Тэйт смотрел на меня, ожидая дальнейших слов. В голову мне пришла лишь одна относящаяся к теме мысль:

– Но я не умею вязать!

Глава 3

Все еще ошарашенная услышанным, я пожала руку мистеру Тэйту и покинула кабинет. Секретарша вернула мне паспорта и пожелала хорошего дня. Мозг у меня гудел от вопросов.

Я не без труда открыла большие двойные двери с золотой надписью «Юридическая фирма „Миллс, Тэйт и Эллиот“» и вышла на улицу. Прохладный ветерок взъерошил мне волосы, освежил голову, слегка успокоил мысли. Почему бабушка так хотела, чтобы «Кардинал Клубокси» остался магазином рукоделия? Я знала, что он многое значил для нее: он перешел к ней от матери, а значит, наша семья владела магазином не одно поколение. Но в магазине продавались преимущественно товары для вязания, а бабушка знала, что в этом я ничего не смыслю. Так ли важно, как я поступлю с этим местом?

Да, я помогала бабушке в магазине, пока мои родители смахивали древнюю пыль с бесценных артефактов где-то в пустыне. Я достаточно хорошо понимала, что и как нужно делать, и вряд ли кто-то знал магазин так, как я и бабушкина помощница Розмари. Однако какая из меня владелица?! Да я даже в Оксфорде не живу!

Я уж молчу о моем абсолютном вязальном кретинизме. Однажды бабушка пыталась обучить меня этому искусству, но мой простенький шарф резинкой два на два каким-то образом запутывался в мудреные узлы и принимал странные формы, стоило мне только отвести взгляд.

«Никогда не видела столь необычного шарфа!» – рассмеялась тогда бабушка. Казалось, тот факт, что мой зимний шарфик превратился в морского ежа, ничуть ее не смущал.

Я бросила изделие в угол. Бабушкин кот проел в нем дырки и вскоре умер. Лет коту было немало, и все же мне казалось, что в его кончине было виновато мое вязание.

А теперь, когда рядом не было бабушки, я крайне сомневалась, что еще хоть раз возьму в руки спицы.

Сжав драгоценное письмо, я направилась вниз по Джордж-стрит, чувствуя себя совершенно потерянной. Мимо проходили компании студентов, большие группы туристов и держащиеся за руки парочки, и от этого мне стало еще и одиноко.

Я собиралась поговорить с бабушкой о своем будущем, о том, как мне стоит жить дальше. Когда мой отдел упразднили, мне выплатили небольшую компенсацию. Родители уговаривали меня поступить в университет. Я хотела немного попутешествовать – может, погулять по улицам Испании или полежать на пляже в Таиланде. Управление «Кардиналом Клубокси», как и переезд в Оксфорд, в мои планы не входило.

Я свернула вправо, на Вустер-стрит, и прошла Вустер-колледж. По стенам цвета печенья вились розы, что расцветали лишь поздним летом. Газон, зеленый, как первокурсники колледжа, явно недавно подстригли.

Я дошла до Уолтон-стрит и направилась в Джерико – один из моих любимых районов Оксфорда. Туристов там было меньше, а кафе и ресторанчиков – столько же, сколько и в центре. Я миновала издательство Оксфордского университета, вечное и изящное, словно классика от Penguin Books. На проезжей части была пробка, обгоняли меня лишь велосипедисты. Один из них, проехав мимо, свернул к модернистскому колледжу, который в этом старинном городе напоминал космический корабль. Где-то за ним маячил купол неоклассической обсерватории Рэдклиффа – его можно заметить чуть ли не в каждой британской теледраме.

Я подумала: может, стоит заглянуть в кафе «Джерико» и прочитать письмо за чашкой кофе? Однако ноги несли меня вперед – я поняла, что сделать это необходимо на свежем воздухе. Я направилась в Порт-Мидоу – обширный зеленый парк, растянувшийся вдоль Темзы. Сейчас, во вторник после полудня, там не было никого, кроме меня, пары бегающих трусцой спортсменов и хозяев с собаками. Какое-то время я шла вдоль реки, а затем села на деревянную скамейку. Глубоко вдохнув, я открыла бабушкино письмо.

Моя дорогая Люси!

Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Я прожила счастливую жизнь и потому спокойна и благодарна за время, что мы с тобой провели вместе.

Я так горжусь тобой и всем, чего ты непременно достигнешь в жизни. Ты еще молода, но знай: внутри тебя таится огромная сила. Ты сильнее, чем думаешь, и вскоре поймешь, что способна на очень многое – даже на то, что сейчас кажется невозможным. Со временем ты все узнаешь. А пока помни, что нужно оставаться сильной. Тебя ждут трудности – прости, что меня не будет рядом и я не смогу тебя к ним подготовить. В самые темные времена стремись к внутреннему свету. Ты поймешь, что делать.

Внутренний свет? Трудности? О чем речь?

Все, что у меня было, я оставляю тебе, Люси. У меня есть письмо и для твоей мамы, но она всегда знала, что магазин я хотела передать тебе. Прошу, пусть «Кардинал Клубокси» останется точно таким же, как и всегда. Пожалуйста, не продавай магазин и ничего в нем не меняй. Скоро ты поймешь почему.

Но разве нельзя было просто объяснить в письме? Погодите… Мама всегда знала, что бабушка завещает мне магазин? Но почему никто мне не сказал? Лучше понять происходящее письмо не помогало от слова «совсем».

Наверняка у тебя еще остались вопросы. Ответы на часть из них ты найдешь в семейном дневнике – толстой книге в кожаном переплете. Я как-то показывала его тебе, помнишь? Читай его, отбросив все предубеждения. Если будешь смотреть между строк, узнаешь больше о нашей семье.

Я очень люблю тебя, Люси. Я верю, что ты выполнишь мои просьбы. Пожалуйста, найди дневник и сохрани магазин. Оставайся сильной, держи ухо востро и закрой глаза на предрассудки. Уверена, вскоре ты заведешь в Оксфорде довольно необычных друзей.

Твоя любящая бабушка,

Агнесса Бартлетт

Ко мне подбежал спаниель и обнюхал листок на моих коленях: явно надеялся, что там спрятано лакомство. Это привело меня в чувство, и я погладила пса по черной голове. Он убежал, как только понял, что никаких лакомств у меня нет и в помине.

Я перечитала письмо, каждый уголок которого был изящно украшен светлыми полевыми цветами и голубыми завитушками. Может, я что-то не так поняла? Нет, округлый, затейливый почерк бабушки был ясен как никогда. Я прочитала письмо еще раз – смысл остался тем же. Ну, тот смысл, который мне удалось извлечь. Бабушка хотела, чтобы я заведовала магазином рукоделия, а в свободное время изучила древний семейный дневник, о существовании которого я едва помнила. И чем мне не нравилась скучная работа в офисе?

Я сложила бабушкино письмо и со вздохом убрала в конверт. Затем еще немного посидела на скамейке, наблюдая, как вниз по реке плывут три белых лебедя. Когда я встала и направилась обратно в город, мысли в моей голове спутались еще сильнее, чем прежде.

Вернувшись в «Кардинал Клубокси», я решила, что первым делом мне стоит провести инвентаризацию. Независимо от того, останусь ли я здесь на год или хотя бы на месяц, стоило проверить, что есть в наличии. Я все еще не понимала, почему все стояло не пойми где. Надо поговорить с Розмари Джонсон – бабушкиной помощницей. Она-то должна знать, в чем дело.

Я принялась за инвентаризацию – это помогало мне чем-то занять себя, пока мозг переваривал завещание и письмо бабушки. Вскоре я заметила, что спицы были развешены не по увеличению размера, а трубчатые иглы находились под табличкой с рекламой различных пуговиц. Кто-то смешал в кучу мулине и бросил в миску на кассовой стойке – она напоминала тарелку леденцов. На то, чтобы разобрать все и разложить по ящикам, понадобится уйма времени.

Пряжа бордового цвета лежала вместе с коралловой, пряжа из шерсти альпаки – там же, где альпака с мериносом. Обычный покупатель вряд ли обратил бы на это внимание, но для того, кто занимался инвентаризацией, в магазине был сущий хаос. А любителя вязания сложенная как попало пряжа страшно бы разозлила.

Я задумалась: может, незадолго до смерти бабушка была слегка не в себе? Однако почему тогда в квартире царил порядок? Бабушка явно убралась и приготовила комнату к моему приезду. Если уж она нашла время на гостевую спальню, то о магазине бы точно позаботилась, разве нет?

Раньше я помогала бабушке вести инвентаризацию на компьютере, но она предпочитала на всякий случай все распечатывать: не вполне доверяла технике. Под кассовой стойкой был шкафчик, а еще три небольшие полки: на двух нижних я не нашла ничего, кроме тонкого слоя пыли, на верхней наткнулась на пару листов бумаги и горстку мятных леденцов, видавших лучшие дни. В шкафчике обнаружилась книга учета в кожаном переплете. В ней были формы для заказов и – ура! – данные последней инвентаризации.

Звон дверного колокольчика прорезал тишину, ошарашив меня. Я забыла запереть дверь, но на ней висела табличка, крупными буквами сообщавшая: «ЗАКРЫТО». Если человек не смог прочитать ее, то для вязания его зрение точно не годилось.

– Добрый де-е-ень! – раздался женский голос. Конец слова был неестественно, напевно растянут, словно перетекал в некий вопросительный знак. – Есть тут кто?

Я с трудом выбралась из-за кассовой стойки.

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

Сказать, сколько посетительнице лет, было крайне сложно. В уголках ее глаз собрались морщины, линия подбородка слегка обвисла, но кожа выглядела гладкой, волосы пострижены под боб и так сильно политы лаком, что хоть молотком стучи. Держалась женщина уверенно: прямая осанка, выжидающая улыбка. На ней было черное платье и стильная черно-серая куртка. Каблуки ее сапог были столь высокими, что оставалось удивляться, как у нее не подгибаются колени. Под мышкой женщина держала тонкий кожаный черный портфель-дипломат.

– Извините, если помешала, – с фальшивой вежливостью сказала дама. – Агнесса здесь? Передайте, что к ней пришла Сидни Лафонтен.

Она подошла ближе и наклонилась, сверля меня своими сверкающими, подведенными черным, голубыми глазами. Мне стало несколько неуютно, а от ее слов сердце свело печалью.

– Видимо, вы не слышали. Агнессы больше нет.

Дама округлила глаза и в шоке прикрыла рот рукой.

– Больше нет? В том смысле, что…

– Она умерла, – произнесла я слова, которые ей, видимо, были не под силу.

Я считала, что в эвфемизмах вроде «больше нет» и «отошла в мир иной» нет смысла: от них было столь же больно, как от простого «умерла».

– Боже правый, быть того не может! Я виделась с ней всего пару недель назад. Вы уверены?

С чего бы мне лгать о смерти любимой бабушки?

– Да, уверена.

– О, какая ужасная новость! – Я почти слышала, как в голове женщины отчаянно крутятся шестеренки. – Она не обсуждала с вами планы на будущее?

Может, эта женщина из тех адвокатов, кто наживается на чужом горе? Правда, такие чаще приходят во время несчастных случаев, а не после чьей-то смерти. Однако дама в любом случае вызвала у меня сильное отторжение.

– Позвольте спросить: как вы познакомились с бабушкой?

Женщина не была похожа на любительницу вязания. Она даже не взглянула на товары в магазине.

– Это… слегка щекотливый вопрос. Выходит, вы ее родственница?

Я замялась, но тот факт, что я внучка Агнессы, вряд ли был какой-то тайной, так что я ответила честно. Дама кивнула, а затем спросила, не приехали ли мои родители. Получив отрицательный ответ, она постучала красными ногтями по портфелю. Разговор выходил муторным и неприятным.

– Может, вам чем-то помочь? – предложила я.

– Да. Вы не знаете, к кому ваша бабушка обратилась за юридическими услугами? Я хочу узнать, кто унаследовал ее имущество.

Я могла отправить даму к Джорджу Тэйту – он, скорее всего, почти ничего бы ей не рассказал. Однако, насколько я знала, завещания не запрещено разглашать, поэтому женщина все равно бы вернулась в магазин. При этом содержания завещания пока не знала даже моя мама. Уж ей я точно расскажу о нем раньше, чем какой-то настырной дамочке.

– Давайте я спрошу маму. Она единственный ребенок Агнессы.

– Всего один ребенок… – Женщина, казалось, вела с собой мысленный спор. Наконец она заговорила вновь: – Я риелтор. Один из моих клиентов намерен купить «Кардинал Клубокси». Ваша бабушка очень хотела продать магазин: лет ей было немало, никто поблизости не собирался продолжать ее дело…

– О, правда?

Врушка-врушка, ни зубов, ни ушка!

Кончики пальцев у меня начало покалывать. Я опустила взгляд: из указательного пальца моей правой руки и безымянного левой сыпались искры. Должно быть, в помещении какое-то ненормальное статическое электричество. Раньше я такого не замечала, но, видимо, от сухого воздуха и количества пряжи всякое могло случиться. Я потерла пальцами о джинсы.

Женщина кивнула.

– Знаю, всем близким Агнессы сейчас невероятно тяжело. Тем не менее я уверена, что магазин рукоделия где-то в Оксфорде вам не слишком нужен. Обсудите это с родителями. – Женщина склонилась еще ниже, вторгаясь в мое личное пространство, и перешла на шепот: – Знаете ли, заинтересованные покупатели нередко готовы заплатить приличные суммы.

– Можно ли поконкретнее? – Честно говоря, мне правда было интересно, сколько стоит этот магазин.

Дама осмотрелась, словно готовилась выдать государственную тайну, а затем, хоть рядом не было ни души, еще больше понизила голос. Озвученная сумма показалась мне, девушке, которой последней зарплаты едва хватало на аренду, еду и коммунальные расходы, просто астрономической.

Дама взглянула мне в лицо, оценивая мою реакцию. Оставшись довольной произведенным эффектом, она нагло улыбнулась.

– Поговорите с матерью и попросите ее позвонить мне.

Мне вручили очередную визитку. Я осторожно взяла ее, опасаясь, что из пальцев снова вылетят искры и бумажка загорится – хотя мысль обратить ее в пепел была заманчивой. После этого дама, бодро попрощавшись, ушла.

Если бабушка твердо решила, что после ее смерти магазином должна заниматься я, зачем она связалась с этой женщиной? Синди Лафонтен, очевидно, лгала. Нахмурившись, я постучала краем визитки о деревянную стойку. У меня снова возникли сомнения, оставалась ли бабушка в здравом уме с момента нашей последней встречи.

Я заперла дверь. В голове было столько мыслей, что я не могла сосредоточиться ни на одной. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. И тут мне пришла отличная идея: нужно составить список. Инвентаризацию я начала отлично – стоило передохнуть.

В письменном столе в квартире лежали листочки для заметок и ручка. Я поднялась наверх, нашла их и в случайном порядке принялась записывать все, что крутилось в голове. Когда я закончила, мне стало чуть легче. Я перечитала список – он был коротким, но состоял из крайне сложных дел.

Позвонить маме и сообщить о смерти бабушки.

Совершенно не хочется, но нужно.

Рассказать маме о завещании.

То же самое.

Позвонить Розмари и узнать, когда она выйдет на работу.

Розмари мне не нравилась. Жаль, что разговора не избежать.

Поискать в Google, кто такой Рейф Крозье.

Одно его имя вызывало у меня дрожь.

И зачем я согласилась встретиться с ним вечером? Не будь я так напугана, я бы сказала ему не приходить. Может, стоит позвать кого-то, чтобы не общаться с ним наедине? Однако я тут же отмела эту мысль. Я сильная самодостаточная женщина. Высокий, ужасно привлекательный мужчина, страдающий бессонницей и плохим кровообращением, меня не напугает. Ну, по крайней мере, не сильно.

Понять, хочу ли я заниматься магазином рукоделия. Обдумать варианты. Нанять управляющего?

В идеале – не Розмари.

Узнать, где похоронили бабушку. Сходить на кладбище. Принести цветы.

Из всех задач в списке эта была самой сложной. Увидев могилу, я в полной мере осознаю, что бабушка уже не вернется.

Понять, что случилось с очками.

Как будто кто-то знает!

Немного подумав, я добавила еще один пункт:

Сходить к бабушкиному врачу и узнать причину ее смерти.

Я решила выполнять дела по списку, в том порядке, в каком записала их.

Звонок родителям – это не просто взять телефон и набрать номер. На территории раскопок был спутниковый телефон, в основном предназначенный для экстренных случаев. Я позвонила на него, трубку взял один из помощников – итальянский студент. Я попросила его сообщить моим родителям о звонке, и он, согласившись, отключился с бодрым «Чао!». По моим расчетам, вероятность того, что он не забудет о просьбе, равнялась примерно пятидесяти процентам, поэтому я решила подстраховаться. Сообщать о смерти бабушки по электронной почте казалось просто жестоким, поэтому я отправила маме достаточно абстрактное письмо: сказала, что нормально добралась до Оксфорда, но мне нужно созвониться и рассказать кое-что важное. В нашей семье не было принято звонить на другой конец земли, чтобы просто поболтать. Мама поймет, что случилось что-то серьезное.

Нажав «Отправить», я почувствовала себя лучше. Наконец-то я начала понемногу разгребать бардак, в котором оказалась.

Я вычеркнула первый пункт списка, ощущая некое удовлетворение. Второй пункт тоже, можно сказать, выполнен: когда мама позвонит, расскажу ей и о завещании. А еще – о странной дамочке, которая считает, что бабушка хотела продать магазин, хотя она завещала его мне.

Далее предстоял разговор с Розмари. Она уже несколько лет работала помощницей в бабушкином магазине. Наверняка ее знания были актуальнее моих: например, стоило спросить ее, должны ли привезти товары и планировались ли в ближайшее время уроки вязания. «Кардинал Клубокси» получал немало дохода, проводя занятия, а затем обеспечивая новоиспеченных любителей рукоделия всем необходимым. Большинство уроков бабушка проводила сама. Я сомневалась, что хоть кто-то захочет научиться вязать напоминающий морского ежа шарф, поэтому мне стоило нанять новых учителей.

Если, конечно, я останусь.

Номер телефона Розмари был указан в той же книге, где бабушка вела учет заказов. Не могу сказать, что мы с Розмари нашли общий язык. У нее был плаксивый голос, а вела она себя так, словно жизнь вечно была к ней несправедлива.

– Алло? – произнесла Розмари так, что было очевидно: она ожидала от звонящего плохих новостей.

– Розмари, это Люси Свифт, внучка Агнессы Бартлетт.

– И чего тебе надо? – буркнула она.

Я всегда подозревала, что я Розмари тоже не особо нравилась, но она хотя бы притворялась, что рада меня видеть. Столь грубый ответ показался мне странным.

– Я хотела спросить: вы сможете выйти на работу в пятницу?

Сегодня был вторник – мне нужно было несколько дней, чтобы привести магазин в порядок.

Собеседница немного помолчала.

– В магазин рукоделия?

Нет, в Букингемский дворец.

– Да, в «Кардинал Клубокси».

– И с какой стати?

И снова она мне грубит!

– Мне очень нужна ваша помощь. Знаю, без бабушки будет нелегко, но она хотела, чтобы магазин работал и дальше.

– А где Агнесса?

Розмари что, в запой ушла?

– Умерла три недели назад. Разве вы не знаете?

Женщина коротко, истерически рассмеялась.

– Умерла. Три недели назад. – Из трубки раздался звук, напоминающий торопливо сдавленный смешок. – Да, конечно, я знаю.

Какое-то время по ту сторону линии не было ни звука. Когда Розмари заговорила снова, она, казалось, взяла себя в руки, и на этот раз ее речь была более вежливой.

– Мне очень жаль, это большая потеря. Наверное, тебе сейчас очень тяжело. Мне после смерти твоей бабушки тоже не очень. Врач сказал, это от скорби. Видишь ли, я очень чувствительна: все воспринимаю сильнее, чем обычные люди.

– Понимаю. – Я закатила глаза.

Бабушка умерла, а она беспокоится только о себе. Вот уж спасибо, конечно!

– Могу приехать, когда понадоблюсь. Хочешь, завтра выйду на работу в обычное время?

Мне вдруг захотелось сказать «нет», но странное чувство исчезло так быстро, что я отмела его. Мне нужна была помощь Розмари. В такой ситуации стоит отложить в сторону личную неприязнь и сосредоточиться на том, что будет лучше для магазина и покупателей, которые приобретают у нас все необходимое для вязания и вышивки.

– Давайте в пятницу. Мне надо подготовить магазин к открытию.

– Уж ради Агнессы постараюсь. Приду к девяти.

– Спасибо.

Повесив трубку, я еще долго стояла, уставившись на телефон. Какой-то странный вышел разговор. Впрочем, как и всё с момента моего приезда в Оксфорд.

В том числе и следующий пункт моего списка: погуглить, кто такой Рейф Крозье.

Глава 4

Я взяла ноутбук и отправилась в соседнее здание – в чайную «Бузина». Хоть сестры Уотт и были похожи на героинь романов Бронте, у первых было нечто, о чем писательницы не могли и мечтать, – высокоскоростной Wi-Fi.

Чайная «Бузина» была моим любимым местом на Харрингтон-стрит – после «Кардинала Клубокси», конечно. У большинства магазинов и кафе витрины были плоскими, а у чайной – полукруглыми. А еще по длине здание вдвое превосходило многие другие на улице, поэтому окон спереди было аж два – они были похожи на удивленные глаза. Столики у этих окон были лучшими.

Декор внутри чайной напоминал «Алису в Стране чудес»: кружевные скатерти на столах (правда, со стеклом поверх, чтобы их не приходилось постоянно стирать), балочный потолок, обои в цветочек. В старинных шкафчиках и буфетах стояли чайники и чашки, многие из которых – антикварные.

Когда я пришла, обе сестры находились в чайной. Они не были близняшками, но так долго вместе жили и работали, что очень походили друг на друга. Они носили одинаковые прически и фартуки в цветочек поверх простой удобной одежды, а их покрытые морщинами лица лучились добротой.

Увидев меня, Флоренс вытерла испачканные мукой руки о фартук и поспешила навстречу. Она взяла мои ладони в свои – мягкие и теплые, словно свежая выпечка.

– Люси, мне так жаль. Агнес была просто замечательной женщиной и прекрасным другом. Все не могу поверить, что ее больше нет.

– Спасибо, мисс Уотт. Я тоже не могу.

– Для тебя это, наверное, настоящее потрясение… Мы хотели предупредить, но никто не знал, где ты и твои родители. Мы оставили сообщение на автоответчике вашего домашнего телефона – большего мы сделать не могли… – Мисс Уотт вскинула руки, как бы добавляя: «И только зря деньги потратили». – Давай-ка налью тебе чаю.

Одно из качеств, которое мне нравилось в бабушке и ее друзьях, – они считали чай лекарством от любой душевной боли: скорби, сердечных страданий, стресса. Конечно, полностью вылечить что-то чаем не удавалось, но благодаря горячему напитку и заботе, с которой его подавали, мне всегда становилось хотя бы немного лучше.

Флоренс проводила меня к столику в тихом углу. Те, что у окна, уже были заняты: за одним сидели туристы, листавшие путеводитель и попивавшие чай, за другим – студенты из разных стран, старательно общавшиеся на английском. Я подключилась к интернету и проверила электронную почту. Конечно, мама еще ничего не ответила: я же только что отправила письмо. Зато я получила сообщение от моей подруги Дженнифер – она пересказывала мне кучу слухов из нашего города.

Дженн всегда составляла письма так, словно вела разговор вживую. «Угадай, что случилось???» – написала она. После этого шла пустая строка – наверное, чтобы я могла выдвинуть пару предположений или сказать: «Сдаюсь, говори!» – и читать дальше.

«Тот снова один!!!!» – Дженн любила восклицательные знаки так, как некоторые люди – коктейль «Маргарита» или шоколадки. – «Говорят, Моника его бросила!!! Представляешь???!!!»

Еще одна пустая строка, куда я могла мысленно вставить ответ. Да, вполне ожидаемая новость. Любая женщина, у которой работала хоть пара клеток мозга, с легкостью бы поняла, что представляет собой Тодд.

Я, как вы знаете, в их число не вхожу. Я встречалась с Тоддом два года. Но сейчас я была свободна. Свободна!

Дженнифер предложила «отметить наш статус „без пары“ и прокатиться вдвоем по стране!!!! поехать в Нью-Йорк!!!!», когда я вернусь домой. Я задумалась: а когда я, собственно, вернусь? Ведь на меня свалился целый магазин рукоделия.

Флоренс Уотт сама принесла мне чай. Я заказала сэндвич с сыром и маринованными огурцами – решила поужинать пораньше. Флоренс не осталась поговорить со мной: обе сестры были заняты посетителями. Однако я не грустила: мне нравилось находиться среди людей и в то же время спокойно заниматься своими делами в одиночестве. Нужно поискать в интернете информацию о ночном госте. Он сказал, что живет где-то поблизости. Интересно, Флоренс и Мэри с ним знакомы? Когда освободятся на минутку, спрошу.

Хотя у меня и был адрес его веб-сайта, сначала я набрала имя в Google. Первый же результат привел меня на сайт Бодлианской библиотеки. На странице была его фотография. Он читал лекции по реставрации книг. Согласно указанной там же информации, он являлся экспертом в области реставрации, а также занимался скупкой и продажей редких книг и рукописей.

На сайте самого Рейфа много нового узнать не удалось. У него не было физического магазина, но, если вы хотели узнать стоимость первого издания Диккенса, которое нашли за камином, отыскать что-то редкое или отреставрировать древнюю книгу или рукопись, обращаться следовало к нему.

На том же сайте были ссылки на несколько научных статей. Среди них – технические тексты о реставрации и пара историй о том, как Рейф нашел для клиента редчайший том и как передал в коллекцию Бодлианской библиотеки средневековую лицевую^[7] рукопись. А еще Крозье периодически читал лекции в Королевском колледже.

Впечатляющие достижения! Однако на его сайте, да и вообще в его биографии, не хватало хотя бы капельки… собственно биографических данных. Даты рождения, семейного статуса. Мне, в принципе, было неважно, сколько ему лет и есть ли у него жена и дети, – просто полное отсутствие личной информации казалось странным.

Будь он хоть трижды экспертом по древним книгам и лектором в лучших университетах, вечером я включу в магазине все светильники и постараюсь закончить разговор с ним как можно скорее.

Когда я обратилась к Флоренс и Мэри, они сказали, что знакомы с Рейфом Крозье, и подтвердили, что он был хорошим другом бабушки. От этого мне стало немного легче.

Вернувшись в магазин, я вновь принялась за работу: продолжила инвентаризацию, параллельно наводя порядок и раскладывая все по местам. Занятие это было утомительным и непростым, поэтому, когда Рейф Крозье постучался в дверь, я совершенно вымоталась. Рейф же выглядел таким бодрым и отдохнувшим, словно весь день сладко проспал и только что встал с постели. От этого настроение у меня испортилось.

Рейф внимательно посмотрел на меня пронзительными голубыми глазами:

– Сожалею о вашей утрате. Я лишь сегодня узнал, что вашей бабушки не стало. Мы были близкими друзьями, а какое это горе для вас, и представить не могу. Вы выглядите усталой.

С того момента, как я узнала о смерти бабушки, к моим глазам много раз подступали слезы. Однако Рейф говорил так искренне, что на этот раз мне едва удалось сдержаться.

– До сих пор не верится, – призналась я. Голос задрожал, и я смогла говорить лишь шепотом: – Я буду по ней скучать.

– Как и я.

– К слову, если у вас есть ключ от магазина, пожалуйста, передайте его мне. Теперь, когда бабушки больше нет, я хочу собрать все копии ключей. Так мне посоветовал поступить ее юридический консультант.

Ее юридический консультант ничего подобного не говорил, но мне понравилась идея возложить на несчастного мистера Тэйта ответственность за то, чтобы попросить у Рейфа Крозье, который несколько меня пугал, его ключ.

В ответ он лишь приподнял брови.

– У меня нет ключа. Я же сказал: вчера я вошел в магазин, потому что дверь была не заперта.

Спорить с ним не хотелось – бессмысленно. Вместо этого я решила поменять замки.

Рейф осмотрел магазин, остановившись взглядом на двери, которая вела в квартиру. Если это и был намек пригласить его наверх, делать этого я не собиралась. В самом магазине было лишь одно кресло для посетителей. Отводить Рейфа в комнату, где бабушка организовывала уроки вязания, я тоже не планировала, поэтому мы просто стояли и смотрели друг на друга.

– Жаль, что я был в отъезде, – наконец сказал Рейф. – Даже на похороны прийти не удалось. Если вам не слишком больно об этом вспоминать, пожалуйста, расскажите, что произошло.

Конечно, мне было больно. Но мне хотелось поговорить с кем-то, кто хорошо знал бабушку.

– Хотелось бы знать. Я приехала вчера. На двери висело объявление, что магазин закрыт на неопределенный срок. Я пошла в чайную, и мисс Уотт сказала мне, что бабушка умерла три недели назад. – Я сглотнула ком в горле. – До этого я ничего не знала. Я приехала с раскопок в Египте, там работают мои родители. Мама до сих пор не в курсе. – Я покачала головой. – Кто бы мог подумать!..

– Мне и в голову не приходило. В нашу последнюю встречу с ее здоровьем, казалось, все было в порядке… – Рейф закончил предложение вопросительной интонацией.

– Я тоже так думала. Говорят, она умерла во сне. На похороны я, как и вы, не успела.

Я быстро заморгала и отвернулась, не желая показывать Рейфу свои слезы. Он замялся: наверное, ему было неудобно, что при нем может расплакаться женщина.

– Здесь разговор не сложится. Может, позволите угостить вас напитком?

Я хотела отказаться, но затем поняла, что у меня нет желания находиться в магазине ночью. Здесь было жутко – особенно после того, как я обнаружила сломанные очки, пятна крови и сложенную как попало пряжу.

Если этот мужчина действительно был другом бабушки, мне стоило доверять ему. Сегодня я слишком много времени провела наедине с собой – нужно развеяться и побыть среди людей. Мы с Рейфом сможем повспоминать бабушку, немного сблизиться.

– Мы оба пропустили ее похороны. Устроим своего рода поминки, – предложил мужчина, словно прочитав мои мысли.

– Хорошо.

Я закрыла магазин и дважды проверила, что дверь заперта надежно. Когда мы перешли Корнмаркет-стрит и двинулись от Шип-стрит по направлению к Терл-стрит, было чуть позже семи; солнце садилось. Ближе к старейшим колледжам Оксфорда Рейф вежливо поинтересовался, как я провела время в Египте. На Терл-стрит мы свернули налево и миновали Эксетер-колледж, затем оказались на Брод-стрит, где за стенами и воротами стояли величественные, не тронутые временем колледжи Тринити и Баллиол. Мимо них проносились машины, грузовые фургоны и туристы со всех концов света.

Я любила эту часть Оксфорда. Мне нравилось, что всё еще действующие колледжи позволяли обычным людям гулять по своим прекрасным садам, рассматривать древнюю архитектуру и знакомиться с историей. Нравилось и то, что умные прыщавые детишки ходили на пары в те же здания, где когда-то учились сэр Уолтер Рэли^[8], Оскар Уайльд и Хелен Филдинг^[9].

Я рассказала Рейфу о египетской жаре и немного о работе родителей. В ответ он задавал умные вопросы – судя по всему, разбирался в древнеегипетских реликвиях лучше меня.

Мы прошли мимо полукруглого Шелдонского театра, построенного по проекту Кристофера Рена в XVII веке. Здание столь сильно покрылось выхлопными газами и уличной пылью, что его каменные стены, некогда золотистого цвета, теперь больше напоминали сепию на старых фотографиях. Рядом с театром располагалась Бодлианская библиотека. Я вспомнила, что мой сегодняшний спутник выступал там с лекциями.

– Вы учились в Оксфорде? – спросила я.

– Нет, в Кембридже, но много лет назад.

Затем Рейф спросил меня о Бостоне – городе, где я жила, – сменив тему прежде, чем я смогла узнать больше о его образовании.

Когда мы преодолели оксфордский Мост Вздохов и направились в узкий извилистый переулок, я поняла, что мы идем в «Тюрф» – паб, основанный аж в Средние века. Сейчас он был ярким, людным и шумным заведением – там часто проводили время и студенты, и туристы, и местные жители. Я вошла внутрь вслед за Рейфом. Пройдя основную барную стойку и толпу посетителей вокруг нее, он направился в другой, более тихий зал. Там мы нашли небольшой столик, скрытый в нише стены, – отличное место для уединенной беседы.

– Что вам заказать? – спросил Рейф.

– А что бы выбрала бабушка? – ответила я вопросом на вопрос.

Это была проверка: если Рейф хорошо знал бабушку, он должен знать ее любимый напиток.

– «Харвис Бристоль Крим», – тут же сказал он.

Я кивнула. Рейф прошел проверку.

– Его и закажу.

Мужчина отошел и вскоре вернулся с двумя бокалами насыщенного янтарного шерри. Один из них он протянул мне.

– За Агнессу! – выдохнул он.

Я ожидала большего: возможно, какую-то короткую речь о бабушке. Однако Рейф лишь немного помолчал, будто не зная, что следует сказать, а затем поднес бокал к губам и немного отпил. Я последовала его примеру. «Харвис Бристоль Крим» – очень сладкий шерри, но даже за приторным вкусом во рту я заметила, как Рейф слегка вздрогнул и его красивое лицо на секунду передернуло омерзением.

– Не любите сладкий шерри? – не могла не спросить я.

Насколько я знала, его предпочитали лишь пожилые дамы.

– Мне нравятся более крепкие напитки, – признал Рейф. – Однако я хотел почтить память вашей бабушки.

– Даже не верится, что ее больше нет.

Мне постоянно казалось, что стоит мне приглядеться, как я увижу бабушку. Она была рядом всю мою жизнь: прекрасный собеседник, пока родители заняты; любимая бабушка, не оставляющая попыток научить меня вязать.

Я снова отпила из бокала.

– Когда я только приехала, мне показалось, что я увидела бабушку. Она шла по улице, и я, обрадованная, побежала за ней. Но она свернула в переулок, а когда я добралась до него, ее и след простыл.

Рейф взглянул на меня с сочувствием.

– Никогда не знаешь, как себя проявит скорбь. Отрицание смерти близкого человека – первая стадия.

– Но тогда я еще не горевала. Я даже не знала, что бабушка умерла.

Рейф немного подвинулся, случайно коснувшись ногами моих.

– А может, в какой-то степени знали.

Возможно, он лишь хотел ответить банальной фразой, но мне от нее стало неуютно.

– Вы думаете, я медиум? Или меня навестил бабушкин призрак?

Ни один из вариантов мне не нравился. Я выросла в семье двух здравомыслящих ученых, которые не переносили на дух и намеков на сверхъестественное.

Рейф наклонился ко мне и процитировал:

– «Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»^[10].

В Оксфорде так всегда: идешь выпить в паб с каким-то мужчиной, и тут он начинает разговаривать строками из «Гамлета».

– Как бы то ни было, я точно знаю, что мертвые не покидают могил, – ответила я.

Рейф, казалось, хотел возразить, но передумал.

– Чем планируете заниматься дальше? – спросил он.

Я не собиралась обсуждать бабушкино завещание ни с кем, не рассказав о нем сначала родителям. Однако Рейф умудрялся смотреть на меня с таким пониманием, что я, не выдержав, поведала ему последние просьбы бабушки. Я рассказала, что она оставила магазин мне и хотела, чтобы я распоряжалась им. Рейф кивнул с некоторым сочувствием, словно понимая мои душевные метания. Никогда прежде мужчина не слушал меня столь внимательно. Рейф не сводил с меня пристального взгляда – даже когда в его стул врезался пьяный студент и невнятно пробормотал «Сорян, чел», он не шелохнулся.

Когда я договорила, мужчина спросил:

– И вы выполните ее просьбы? Останетесь?

Этот вопрос крутился у меня в голове с того момента, как я вышла из кабинета мистера Тэйта. Я поднесла ладонь ко рту и принялась жевать ноготь большого пальца – как и всегда, когда сильно нервничала. Рейф не отрываясь смотрел на мои губы; наконец поняв, в чем дело, я быстро взяла себя в руки и положила ладонь на колени.

– Не знаю. Конечно, я уважаю последнюю волю бабушки, но мне двадцать семь. Вам не кажется, что в этом возрасте как-то рановато заведовать магазином рукоделия?

Мужчина пожал широкими плечами: он явно никогда не задумывался, сколько лет должно быть владельцу подобного магазина.

– К слову, я даже не умею вязать, – добавила я.

– Правда? Разве бабушка вас не научила?

Я сделала еще глоток шерри.

– Она пыталась, но у меня абсолютно нет таланта.

– Терпение и труд все перетрут.

– Бабушка тоже так всегда говорила. Да вот только терпения мне не хватает. Если когда-нибудь пробовали вязать, то поймете.

– Вообще-то я хорошо вяжу, – ответил Рейф.

Его слова удивили меня так сильно, что я подавилась.

– Правда?!

Звучало так, словно чемпион по боксу рассказал, что на досуге выращивает орхидеи. Сценарий правдоподобный, но на первый взгляд одно с другим совершенно не сочетается. Подумать только: этот мрачный мужественный незнакомец, напоминающий главного героя романов Бронте, любит вязать! Вы хоть раз представляли, как Хитклифф^[11] или мистер Рочестер^[12] сидят в кресле со спицами в руках?

– Если не ошибаюсь, я рассказывал, что страдаю бессонницей. – Рейф поднял ладони. – Вязание помогает расслабиться.

Если подумать, то с такими холодными руками и проблемами с кровообращением он наверняка постоянно носил свитера и шарфы.

– Ну, как по мне, вечно путающаяся пряжа не очень-то успокаивает. Пока не знаю, хочу ли я остаться в Оксфорде и заниматься магазином. – Я вздохнула и снова потянулась пальцем к губам. – Правда, не сказать, что у меня есть какие-то планы на будущее.

– Разве у вас нет работы там, где вы живете? Или парня?

Казалось, второй вопрос Рейф задал с большим интересом, чем первый. Однако что этот невероятно привлекательной человек с утонченным вкусом мог найти во мне? Я обычная девушка, учившаяся на четверки. Он горячий препод, который, наверное, встречался с шикарными топ-моделями.

– Нет. На работе меня сократили, и отношения у меня тоже недавно закончились.

Большего я не сказала. Пусть думает, что я с немалым сожалением завершила чувственный роман с замечательным человеком. Зачем рассказывать, как Тот Тодд мне изменил?

– А что насчет вас? У вас есть… эм… работа?

Стоило словам сорваться с языка, как я поняла, какую глупость ляпнула. Конечно, у Рейфа была работа! Я же заходила на его сайт! Меня куда больше интересовало, есть ли у него девушка или жена, но показывать этого мне не хотелось.

– Ну, в смысле, ваш сайт я посмотрела! Увлекательная у вас профессия, – быстро добавила я.

Ну, а теперь я ему льстила. И казалась еще нелепее.

– Да, определять ценность старых томов весьма занимательно. Я работал с лицевыми рукописями времен Римской империи, свитками папируса, письмами, дневниками знаменитостей и простых людей. Их реставрация, однако, занятие не столь интересное – как для вас вязание, например. – Когда он поддразнил меня, его голубые, как лед, глаза потеплели. – К слову, за этим я и пришел к вашей бабушке. Спросить насчет одной старой книги.

Рейф внимательно посмотрел на меня – впрочем, как и всегда. Однако на этот раз в его взгляде было нечто более пронзительное – будто я знала, о чем шла речь. Он ошибался.

– Какой книги?

– Она описала ее как старинный том, нуждающийся в реставрации. Насколько я помню, это некая летопись вашей семьи.

И тут я поняла, о какой книге он говорит.

– Вы о старом семейном дневнике?

Бабушка упоминала его в прощальном письме.

– Семейном дневнике?

– Так она его называла. Необычно, ведь дневник, как правило, ведет один человек. Однако бабушка говорила, что в этом его особенность: разные люди много лет записывали туда свои истории. Она как-то показала мне его, но я ничего не поняла. Одна часть текста была на латыни, другая – написана крайне старомодно и выцвела так, что я и слова не разобрала. Могу только сказать, что иллюстрации в книге красивые. В нашей семье были талантливые художники.

Я даже вспомнила, как выглядел дневник – он словно лежал передо мной. У него был кожаный переплет, который местами ужасно потрескался. Я могла понять, почему бабушка хотела отдать книгу на реставрацию – чтобы никакая часть нашей семейной истории не исчезла.

– Бабушка хранила дневник в застекленном книжном шкафу в квартире, – продолжила я. – Могу показать вам, если интересно.

– Весьма. Буду рад отреставрировать его – почту память вашей бабушки. С вас ничего не возьму.

– Как щедро с вашей стороны!

Однако отдавать Рейфу книгу сегодня я не собиралась. Теперь, когда я вспомнила о существовании дневника, мне стало интересно: а не добавила ли и бабушка туда свои заметки? Я хотела вновь взглянуть на историю семьи, подержать в руках книгу, к которой так часто обращалась бабушка. На всякий случай я сфотографирую все страницы на телефон и только потом передам семейную реликвию в чужие руки.

– Заказать вам что-нибудь еще? – вежливо спросил Рейф.

Я знала достаточно об этикете в британских пабах, чтобы понять: теперь моя очередь.

– А вам? – ответила я.

Мужчина улыбнулся, и его глаза красиво блеснули.

– За последние пять минут вы дважды зевнули. Думаю, если вы выпьете больше, то уснете прямо за столиком.

Я прикрыла рот рукой, подавляя очередной зевок.

– Плохо спала прошлой ночью. Не могу оправиться от случившегося.

Отчасти из-за него: он приперся в магазин после полуночи и страшно меня напугал. Потом я дважды просыпалась, и мне мерещилось, что возле моей кровати стоит бабушка.

– Что ж, давайте провожу вас домой.

Мы встали и направились к выходу. Тут я заметила девушку-гота – ту самую, которую увидела вчера, когда только приехала в Оксфорд. Я бы, наверное, не обратила на нее внимания, но она, узнав нас, спряталась за парнем, с которым пришла. К сожалению, при этом она врезалась в официантку, несущую поднос. На пол полетела тарелка рыбы с картофелем фри, разбившись с жутким грохотом.

Девушка-гот отошла в сторонку, словно случившееся не имело к ней никакого отношения. Однако путь ей преградил Рейф.

– Какой алкоголь? Тебе сколько лет? – строго сказал он.

Девушка смерила его взглядом.

– Достаточно. Я просто выгляжу молодо!

Голос у нее был как у капризного подростка, да и выглядела она точно так же. Я готова была поспорить, что она просто маленькая обманщица.

– Иди-ка домой, пока не натворила дел, – велел Рейф.

По возрасту он явно годился девушке в отцы, но мне почему-то казалось, что у него нет детей. Какое-то время эти двое стояли, уставившись друг на друга: пара холодных голубых глаз и пара теплых карих. Спора не последовало – спустя секунд десять девушка опустила взгляд и отвернулась. Она буркнула что-то парню рядом, и вскоре они вместе покинули паб.

Я не задала ни единого вопроса, но мое любопытство было столь сильным, что Рейф наверняка его заметил.

– Дочь моего друга, – объяснил он. – У нее сейчас трудный возраст.

Мне вдруг стало жаль девушку.

– Когда ты подросток, то кажется, ты никогда не дорастешь до всего, что можно взрослым, и навечно застрянешь в пубертате.

– Возможно, в случае Эстер все так и есть.

Я рассмеялась.

– А у вас есть дети?

Рейф опустил на меня взгляд.

– Насколько я знаю, нет.

Тоже мне, обольститель эпохи Регентства нашелся.

Мы вышли на улицу. После шумного бара город казался совершенно тихим и безлюдным. Я никогда не верила, что путешествия во времени возможны, но, когда идешь по Оксфорду поздней ночью, ты словно движешься сквозь века. Ну, конечно, если не обращать внимания на припаркованные у дороги машины и одинокий ларек, продающий кебабы рядом с Шелдонским театром.

Воздух был прохладным, ночь – ясной. Единственным звуком, кроме наших шагов, было жуткое уханье совы: она летала в небе, высматривая какую-нибудь несчастную мышку.

Когда мы добрались до «Кардинала Клубокси», я заметила в темноте какое-то движение. Я вздрогнула, но это оказался всего лишь черный кот. Даже не кот – котенок, очень худой, скорее всего, бездомный. Его зеленые глаза блеснули в свете луны. Котенок мягко шагнул ко мне; я хотела проверить, есть ли у бедняжки ошейник и, соответственно, дом, но тут ко мне подошел Рейф. Испугавшись, котенок юркнул обратно во тьму, растворившись в ней.

Уже стоя у двери, я повернулась к Рейфу.

– Спасибо за прогулку. Я пойду спать. Не хотите прийти завтра? Я покажу вам дневник.

Я ожидала, что он станет возражать. Однако Рейф, судя по всему, понял, что пускать его в магазин или в квартиру сегодня я не собиралась.

– Разумеется. Как насчет вечера?

– Хорошо.

Рейф опустил на меня взгляд, и на одну долгую, безумную секунду мне показалось, что он собирается поцеловать меня.

– Надеюсь, вы останетесь в Оксфорде, – сказал он.

Глава 5

Не успела я ответить или хотя бы понять, что Рейф подразумевал под сказанным, как он развернулся и зашагал прочь.

Я вошла в магазин и на секунду пожалела, что не пригласила Рейфа. Здесь мне постоянно хотелось позвать бабушку. И когда это чувство пропадет? Возможно, уже после того, как я уеду.

Убедившись, что дверь закрыта на замок, я поднялась в квартиру. Хорошо, что Рейф напомнил мне о семейной хронике. Я ужасно устала, но прежде чем ложиться спать, мне было просто необходимо пролистать дневник, узнать, добавила ли в него бабушка и свои записи, свою главу в летопись семьи. Учитывая ее любовь к историям – скорее всего, да.

Я направилась в гостиную, включила свет и присела перед застекленным книжным шкафом, где бабушка хранила самые дорогие для нее издания. Насколько я знала, семейный дневник всегда стоял там – по крайней мере, всю мою жизнь. Бабушка любила книги: дом был полон самых разных томов классики, справочников по вязанию, бестселлеров в мягких обложках. Однако самые ценные находились здесь, за стеклом: семейная Библия, полное иллюстрированное собрание сочинений Диккенса, таинственные фолианты разных размеров и веков издания, а также несколько старинных справочников по фольклору и ботанике. Я никогда особо не рассматривала эти книги – просто знала, что они в шкафу. Если бы бабушка не показала мне дневник, я бы, наверное, и не подумала его здесь искать.

Ключ, как и обычно, был в замке. Я аккуратно повернула его и открыла стеклянные дверцы.

Я примерно помнила, где именно стоял дневник, – на верхней полке справа. Однако его там не оказалось.

Я внимательно просмотрела корешки книг. Дневника среди них не было.

Еще раз перечитала названия – с большей тщательностью, вытаскивая каждый том, который хоть немного напоминал мне нужный, но тщетно. Сдавшись, я закрыла шкаф. Что произошло? Бабушка была не из тех, кто оставляет крайне важную и ветхую книгу валяться где попало. Даже если бы она взяла что-то почитать, то положила бы закладку и затем вернула книгу на полку. Наверное, бабушка решила переставить дневник – нужно только его найти.

Я зевнула так, что щелкнула челюсть. Бессонная ночь и бокал шерри постепенно давали о себе знать. Что ж, поиски дневника придется отложить до утра.

Я легла в постель. Однако стоило мне погрузиться в переходное состояние между бодрствованием и сном, как из окна послышался странный звук. «Наверное, ветер или просто что-то скрипит: дом-то старый», – подумала я и отвернулась к стене.

Звук повторился. Казалось, будто кто-то стучит в окно. По телу прошла дрожь, глаза широко распахнулись. Проклиная все просмотренные ужастики и прочитанные произведения Стивена Кинга, я села, включила лампу на прикроватной тумбочке и взяла телефон, но звонить в полицию из-за непонятного стука в окно казалось глупым. Придется проверять самой.

Пол под моими босыми ступнями был холодным. Я приблизилась к окну, на всякий случай крепко сжимая в руке телефон. Подойдя вплотную, я услышала еще кое-что: жалобное мяуканье.

Страх как рукой сняло: это же котенок! Тот самый черный котенок, которого я совсем недавно видела на улице рядом с магазином. Уставившись на меня через темное стекло, он снова мяукнул. Я открыла окно, чтобы впустить малыша. Он тут же запрыгнул на подоконник.

– Приветик, – улыбнулась я, поглаживая шелковистую шерстку.

Котенок выгнул спину, ласкаясь и громко мурча. Если честно, я была очень рада, что в доме появилось еще одно живое существо.

– Какой ты худенький, – прошептала я. – Тебя не кормят?

Котенок мяукнул, как бы отвечая, а затем спрыгнул на пол и принялся тереться об мои ноги. Я наклонилась и пригляделась: ошейника у котенка не было.

– Знаешь, в Египте кошек считают священными животными. Там бы тебе жилось лучше. – Я провела больше времени на раскопках в Египте и Судане, чем в летних лагерях, и поэтому знала много необычных исторических фактов. – У них даже богиня с головой кошки есть – Бастет. Тебя случайно не так зовут?

Надеюсь, вы простите мне столь странный разговор с котенком: все-таки в последнее время я очень плохо спала. Не сказать, чтобы я ожидала от малыша ответа. Он смерил меня таким взглядом, словно сомневался, правильный ли выбрал дом для ночного визита.

Опыта общения с котами у меня было немного, но этот явно проголодался. На вопрос, хочет ли он молока, котенок мяукнул. Я взяла его на руки – у моей груди тут же свернулся крохотный теплый комочек. Я отнесла его вниз, на кухню, налила в фарфоровую миску с цветами молока и поставила на пол вместе с котенком. Называть малыша просто «котенком» мне не хотелось, и я решила подобрать ему имя.

Котенок сел, поджав хвостик, и начал лакать молоко. Я не знала, мальчик это или девочка, и проверять не хотела, но мне все-таки казалось, что это не кот, а кошка. Глядя на ее блестящую черную шерстку и думая о том, как она скрылась в тени, я вспомнила древнегреческий миф о Нюкте – дочери Хаоса и богине ночи.

– Нюкта, – вслух произнесла я.

Кошечка кивнула, словно соглашаясь с новым именем, которое ей очень подходило. Она казалась проказницей.

Продуктов в доме было не особо много. В холодильнике, кроме молока, не нашлось ничего, чем можно накормить кошку. Я заглянула в один из шкафов и обнаружила там банку паштета из лобстера. Я открыла ее и выложила содержимое на тарелку. Кошка с радостью уплела паштет, допила молоко, а затем посмотрела на меня, как бы ожидая, что еще я ей предложу.

Для поисков хозяина час был слишком поздний, а выгонять котенка обратно на улицу не хотелось. Я помнила, что неподалеку летает голодная сова, и решила оставить новую подружку переночевать – если она, конечно, захочет. Я направилась в спальню. Нюкта последовала за мной.

Я приоткрыла окно так, чтобы при желании кошка могла уйти, а затем легла в постель. Нюкта посмотрела на меня, моргнула, а затем запрыгнула на кровать. Свернувшись рядом со мной калачиком, она тут же уснула.

Я выключила свет и устроилась поудобнее. От теплой, мягко мурчащей кошечки под боком стало спокойно и уютно. Как мне казалось, ни одна из нас не хотела проводить ночь в одиночестве.

С этой мыслью я погрузилась в глубокий сон.

Среди ночи я резко открыла глаза. Что меня разбудило? Кошмар? Я припоминала кромешную тьму и чей-то крик, но увиденный сон словно выветрился из головы. Может, причиной стал какой-то звук?

Я моргнула, уставившись в темноту. Я много раз читала, что, если ты проснулся ночью и хочешь снова заснуть, лучше не смотреть на часы. Я все равно проверила телефон: было три ночи. По моим подсчетам, проспала я часа четыре. Я хотела снова лечь, но об мое плечо настойчиво терлось крошечное пушистое создание. Я протянула руку, чтобы погладить кошку, но она уклонилась и продолжила тыкаться в меня мордочкой. Может, она хотела на улицу? Я не слишком хорошо разбиралась в поведении кошек, но окно было открыто. Наверное, если Нюкта смогла забраться на него и постучаться, то точно так же сможет и уйти, верно? Однако, казалось, у кошки на этот счет были свои мысли.

– Хорошо-хорошо, – наконец вздохнула я и включила лампу.

Кошка направилась на кухню. Я налила ей еще молока, и она с жадностью принялась лакать его.

– Надеюсь, ты умеешь ловить мышей, – сказала я. – И давай так: если хочешь со мной дружить, необязательно приносить мне в подарок мертвых грызунов. Можешь сказать «спасибо» мурчанием.

Нюкта подняла голову, посмотрела на меня и икнула.

Глава 6

Проснувшись утром, я почувствовала себя куда лучше. Горе все еще сдавливало грудь тяжелым грузом, но выяснилось, ночь хорошего сна сказывается на человеке положительно.

Кошка до сих пор лежала рядом со мной. Я погладила ей животик, и она начала игриво кататься по постели. Я собиралась отыскать хозяина крошки, но она была столь худенькой, что, скорее всего, потерялась давно. Поразмыслив, я решила, что сегодня найду семейный дневник, снова попробую дозвониться до родителей и приму твердые решения относительно магазина и моего будущего.

Я надела найденные в верхней полке комода вязаные носки в фиолетово-зеленую полоску, закуталась в халат и побрела на кухню. Сделала себе кофе и тосты, а Нюкту угостила консервированным крабом с пряностями: нашла банку глубоко в шкафу. Я подозревала, что эта банка и паштет из лобстера достались бабушке в каком-то подарочном наборе. Других консервов, которые пришлись бы Нюкте по вкусу, не было, поэтому я решила сходить в «Точку».

Приняв душ и надев черный свитер и лучшие джинсы, я написала на листке, что нашла черного котенка, и попросила хозяина связаться со мной. В «Точке» как раз есть доска для объявлений – прикреплю его туда. А еще попрошу сестер Уотт повесить такой же рядом с чайной.

Я вспомнила, что так и не переключилась на местного мобильного оператора. На пару секунд я задумалась: что лучше? Обычно я брала тариф без абонентской платы, однако, если я собиралась остаться в Оксфорде надолго, мне стоило рассмотреть какой-то из пакетов. Надолго ли я здесь? Пока неизвестно. Я все-таки решила взять временный тариф, а затем указала в объявлениях номер телефона.

Кошка наблюдала за мной, склонив голову набок, – словно размышляла, хочет ли жить со мной. Выглядело это так мило, что я рассмеялась. Золотисто-зеленые глаза Нюкты словно засветились – неужели я ее рассердила? Я покачала головой. Глупо думать подобные вещи о котенке.

Кто-то из местных наверняка узнает кошку. Я решила взять ее с собой в магазин. Нюкта, кажется, была совсем не против: когда я застелила одну из плетеных корзин для пряжи полотенцем, она радостно прыгнула внутрь.

Вскоре мы пришли в магазин. За кассой стоял пожилой джентльмен. Я попросила у него разрешения повесить объявление. Он чуть искоса посмотрел на кошку, но, если его и смутило животное в продуктовом магазине, вежливость не позволила ему нас выгнать. По моему опыту, люди в Великобритании относятся к питомцам в магазинах куда спокойнее, чем в США.

На доске висело множество интересных объявлений: предлагались индивидуальные курсы латыни, одна из церквей искала сборщиков пожертвований (желательно с опытом работы), кто-то продавал фортепиано (ого, они всегда столько стоят?). Один человек искал жилье, другой – предлагал в доме комнату на съем. Пожалуй, этим двоим стоило познакомиться. Однако сведений о пропаже черного котенка не было. Я прикрепила свое объявление на видном месте, а затем отправилась за покупками.

Ассортимент кошачьего корма был небольшой. Я подняла корзинку, показывая Нюкте доступные варианты. Между тем она повернулась к полке хвостом, словно демонстрируя, что в жизни не опустится до сухого корма. Я бы приняла это за совпадение, но заметила, что кошка показывает куда-то маленькой лапкой. На стеллаж с консервированной рыбой.

Да ну? Разве котенок может понять, что перед ним консервы?

Я подошла ближе и подняла корзинку. Нюкта высунула лапку и коснулась банок с тунцом. Я взяла три и положила в корзину. Решив, что тунец может быстро приесться, я предложила ей банки с неркой, горбушей, скумбрией, устрицами и сардинами. Однако Нюкта не проявила к ним никакого интереса.

– Ну хорошо, – пожала плечами я. – Тунец так тунец.

Себе я взяла яйца, кусок сыра, свежую буханку хлеба и пачку чая. Я потянулась за бутылкой молока – и чуть не врезалась в парня, который собирался сделать то же самое.

– После вас, – сказал он и чуть отошел, давая мне возможность первой выбрать молоко. Будь я кошкой, я бы замурчала.

У парня были светлые волнистые волосы, сверкающие весельем зеленые глаза и кожа того типа, что на солнце покрывается веснушками. Он был немного выше меня, спортивного телосложения. Одет в черные брюки и белую рубашку, галстук на шее слегка приспущен. На секунду мне показалось, что этот парень видел и делал вещи, которые ему не по душе.

Стоять и пялиться на него посреди магазина было как-то невежливо (хоть и очень хотелось). Я поблагодарила его, взяла пол-литра нежирного молока и направилась на кассу. Пожилой мужчина начал пробивать мои покупки.

– Извините, вы раньше не видели этого котенка? – спросила я. – Он, кажется, бездомный.

Вероятно, мужчина не любил кошек. Краем глаза посмотрев в корзинку, он с явным неодобрением покачал головой:

– Нет, ни разу.

В очередь за мной встал красавчик, в которого я чуть не врезалась минутами ранее. Кроме молока, он взял шоколадку и готовый сэндвич. Заметив парня, мужчина на кассе кивнул в его сторону подбородком.

– Лучше спросите его. Он полицейский. Поиск пропавших людей по его части.

– Пропавших людей? – Парень приподнял брови.

– Шутка! Я просто ищу хозяина котенка.

Парень посмотрел на Нюкту, затем – на меня.

– Мне кажется, котенок с этим сам неплохо справился.

– Не знаю, хочу ли я себе кошку. Может, я скоро уеду.

– А, вы из Америки, – заметил он. – Учитесь в одном из колледжей?

– Оксфордских? Да кто меня туда примет! Я же не гений какой-нибудь. – Я покачала головой. – А вы?

– Мистер Тисдейл не ошибся. Я полицейский в местном отделении.

– Вы похожи на военного, – кивнула я.

Расплатившись за покупки и попрощавшись с кассиром, я ушла. Вскоре со мной поравнялся тот самый парень. Я приятно смутилась, а потом поняла, что он просто шел той же дорогой, но более быстрым шагом. Стоило ему обогнать меня, как я сказала:

– Можно вас кое о чем попросить?

Он обернулся.

– Конечно.

Сломанные бабушкины очки, несколько кровавых пятен на полу, явные признаки того, что кто-то, не знающий, где что лежит, быстро распихал товары по полкам магазина… Я постоянно обо всем этом думала и ничего не понимала.

– Несколько недель назад умерла моя бабушка.

– Очень вам сочувствую, – вздохнул он.

– Благодарю. Дело в том, что я приехала уже после и слышала только, что она, кажется, умерла во сне. Я даже не знаю от чего. Может, где-то есть результаты судмедэкспертизы?

Парень с любопытством взглянул на меня.

– Об этом лучше спросить врача вашей бабушки. Полиция такими делами не занимается.

Он внимательно смотрел мне в глаза. Мне показалось, что он видит меня насквозь – в том числе переживания насчет сломанных очков. Я постаралась придать лицу непроницаемое выражение, но получилось не очень.

– Вы думаете, по поводу смерти вашей бабушки нужно провести расследование? – спросил парень.

Если честно, я не знала. Может, бабушка просто случайно сломала очки и купила новые. Но где тогда они? И все же доказательств, что бабушка умерла не своей смертью, у меня не было – только интуитивные догадки.

– Пожалуй, мне стоит поговорить с ее врачом.

Правда, у бабушки, крайне гордившейся своим здоровьем, не было постоянного врача. Я даже не знала, кто выписал свидетельство о ее смерти.

Парень кивнул и вынул из кармана визитку.

– Если понадоблюсь, звоните.

– «Детектив-инспектор Иэн Чисхольм», – вслух прочитала я. Что ж, теперь понятно, почему он не в униформе. – Благодарю вас.

– Что вы! Это моя работа.

Он улыбнулся, и я осознала, что самой красивой его чертой была улыбка – теплая, чувственная, обворожительная. Интересно, он флиртовал со мной? Тодд убил мою веру в мужчин и в саму себя. Теперь я и представить не могла, что способна привлечь обычного симпатичного парня.

– А вас как зовут? – спросил Иэн.

Я глупо хихикнула.

– Люси. Моя бабушка раньше заведовала магазином «Кардинал Клубокси» на этой улице.

Парень замедлил шаг, и мы вместе пошли в сторону магазина. Нюкта сидела в корзинке, наблюдая за происходящим.

– Я знал вашу бабушку: заходил в «Кардинал Клубокси», чтобы купить тете подарок. Тетя у меня настоящая мастерица. Ваша бабушка помогла мне выбрать схему и пряжу. Как по мне, подарок тете понравился. Она с радостью вяжет свитер.

– Как здорово! Бабушку тут многие знают, и в магазине она стольким помогла.

– Жаль, что теперь он закроется. Когда живешь в Оксфорде, складывается впечатление, будто тут ничего не меняется. Но, конечно, на деле все не так.

– Бабушка завещала магазин мне, – невольно вырвалось у меня. Наверное, потому, что обсуждать эту проблему мне было больше не с кем.

Иэн, казалось, удивился:

– Вы не слишком молоды, чтобы заведовать магазином рукоделия?

Я обрадовалась: я была того же мнения.

– Хуже! Я даже вязать не умею. Но бабушку я любила, а для нее магазин был делом всей жизни. Вот и не знаю, как поступить.

Мы остановились у старого, несколько потертого «Мини Купера».

– Главное – не спешить и хорошенько все обдумать, – сказал Иэн. – Что ж, мне пора. Как я уже говорил, если что, звоните. В любое время.

Кивнув на прощание, парень забрался в автомобиль. Я же пошла дальше. За последние пару дней я встретила двух мужчин, которые оказались интереснее, чем все знакомые мне за несколько лет.

Я открыла дверь и зашла в «Кардинал Клубокси». Думаю, если бы я не была поглощена мыслями о горячем инспекторе, я бы непременно заметила: в магазине творилось что-то странное.

Я закрыла за собой дверь, заперла ее на замок и поставила корзинку на пол, выпуская кошку. Я собиралась пойти в квартиру и тут заметила, что у корзин с пряжей спиной ко мне стоит женщина. Это была пожилая дама с волосами белее снега, одетая в юбку в цветочек и черный вязаный кардиган, и в такого же цвета удобной обуви. Мне стало грустно: со спины дама была очень похожа на мою бабушку.

Однако что эта женщина здесь делала? Как она попала в магазин? Я как раз собиралась задать эти вопросы, и тут дама, словно почувствовав мое присутствие, обернулась.

Если бы корзинка еще была в моих руках, я бы ее уронила – прямо с кошкой. Я прикрыла ладонью рот и, уставившись на даму, попятилась и врезалась спиной в дверь.

Нежданная гостья была моей бабушкой. Не кем-то похожим на нее – ею самой.

– Бабушка? – выдохнула я. Голос у меня дрожал от страха и надежды.

Бабушка потянулась ко мне. Ее лицо озарила теплая улыбка.

– Люси, девочка моя! Я уж думала, мы больше не увидимся.

Я бросилась вперед, чувствуя, как слезы застилают глаза. Я схватила бабушку за руки – на ощупь они были ледяные.

– Бабушка! Где ты была? Что случилось? Я ничего не понимаю.

Бабушка в недоумении посмотрела на меня.

– Я тоже, Люси. Чувствую себя как-то необычно. – Она оглядела магазин. – Почему тут такой беспорядок?

Я потерла ее ладони, пытаясь согреть. Лицо у бабушки было бледное, глаза внимательно смотрели на меня.

– Бабушка, ты без очков. Ты же без них не видишь.

Бабушка поднесла ладонь к глазам и моргнула, словно только сейчас заметила, что на ней нет очков.

– Забавно! Почему-то я отлично тебя вижу.

– Я совсем запуталась. Мисс Уотт сказала, что… – я не могла закончить предложение, произнести слово «умерла» и решила заменить его, – …тебя нет.

– Нет? Куда ж я денусь? Я так ждала твоего приезда!

Я была счастлива видеть бабушку, но что-то явно было не так.

– С тобой что-то случилось? Я нашла твои очки: они сломаны. И на полу, кажется, была кровь.

Бабушка оглядела помещение.

– Не помню, милая. Все как в тумане. Я была здесь, работала, как и всегда. И тут кто-то зашел… – Бабушка снова осмотрелась по сторонам, словно это могло вернуть ей воспоминания. Ее взгляд упал на полки. – Почему кашемировый твид лежит там, где должна быть хлопковая пряжа с кашемиром?

Я хотела предложить ей отправиться в квартиру и обсудить все там, как вдруг из комнаты для уроков вязания послышались звуки. Из-за шторы выглянула женщина. Увидев нас, она подошла.

Я тут же узнала ее: это была та самая дама, которая гуляла с бабушкой в день моего приезда. Она напоминала Хелен Миррен^[13]: у дамы было отличное чувство стиля, соответствующее ее почтенному возрасту. Серебряные волосы уложены в элегантную прическу, безупречный макияж. На даме было самое прекрасное вязаное платье, которое я когда-либо видела, – созданное в затейливой технике, настоящее произведение искусства в нежно-зеленых тонах, так подходящих ее мшистого цвета глазам. Казалось, женщина была чем-то раздражена.

Поджав губы, она резко сказала:

– Агнесса! Что ты здесь делаешь?

Бабушка повернулась к ней:

– О, Сильвия. Решила прийти пораньше?

Дама взглянула на меня и холодно улыбнулась:

– Боюсь, магазин закрыт на неопределенный срок. Пожалуйста, покиньте помещение.

Естественно, я не послушалась.

– Я внучка Агнессы, Люси, – ответила я.

Мыслей было столько, что они спутались в клубок. Как ни странно, больше всего меня смущало то, что в магазине опять слонялась странная личность. Дама беззвучно появилась прямо из комнаты для занятий!

– Как вы попали в магазин? – спросила я.

Губы женщины сжались в тонкую нить.

– Щекотливая ситуация, – пробормотала она чуть ли не себе самой. – Надо поговорить с Рейфом. Он что-нибудь придумает.

Видимо, дама решила, что она тут главная, но магазин-то бабушкин! Интересно, много ли в Оксфорде мужчин по имени Рейф?

– Вы о Рейфе Крозье? – поинтересовалась я.

Глаза дамы округлились:

– Вы знаете Рейфа?

– Не слишком хорошо, но мы знакомы.

– Он рассказал вам про бабушку?

– Что именно?

Насколько я помнила, это он расспрашивал меня о ее смерти, а не наоборот. Однако я заметила много намеков на то, что в последнее время у бабушки с головой что-то было не так. Может, ее положили в психиатрическую больницу? Но зачем говорить, что она умерла?

Дама пропустила мой вопрос мимо ушей и покачала головой:

– Может, он не знает о смерти Агнессы? Он же уезжал.

Тут дама, спохватившись, тихо охнула и резко взглянула на меня. «Да-да, вы это вслух сказали», – хотелось ответить мне, но я была слишком ошарашена. Почему эта женщина говорила, что бабушка мертва? Вот же она, прямо перед нами! И выглядит не менее озадаченной, чем я.

Может, эта стильная пожилая дама – сумасшедшая и держит бабушку в заложниках? А вдруг они обе сбежали из психбольницы? В голове царил такой хаос, что я подумала: а не заснула ли я случайно?

Мы с женщиной, которую бабушка звала Сильвией, секунд двадцать стояли, уставившись друг на друга. Наконец она сказала:

– Мы с Агнессой пойдем в комнату для занятий. Рейф что-нибудь придумает.

Я покачала головой. Храбростью я не отличалась, но бабушка выглядела такой беспомощной и запутавшейся – а я любила ее больше всех на свете. Отпускать ее куда-то вдвоем с этой дамочкой я не собиралась.

– Стойте. Я сейчас ему позвоню.

– Кому, Рейфу? Не получится.

Была среда, середина дня. Я не видела ни единой причины не звонить и проинформировала напыщенную копию Хелен Миррен, что Рейф разрешил мне обращаться к нему в любое время дня и ночи. Я достала кошелек, однако вынула визитку не Рейфа, а инспектора Иэна Чисхольма. Пусть дама думает, что я звоню Рейфу, – так я смогу связаться с полицией, не вызвав подозрений.

Пока я доставала телефон из сумки, бабушка и Сильвия тихо общались в углу. У меня острый слух, но бабушка, видимо, об этом забыла. Я прекрасно различила, как она вздохнула и сказала:

– Как я рада снова видеть Люси! Я так скучала по ней!

– Тебе нельзя показываться живым людям, – упрекнула ее Сильвия. – Знаю, ты с нами недавно, но существуют правила. Если их нарушить, ничего хорошего не выйдет.

Правила? Эта сумасшедшая затянула бабушку в какую-то секту?

Трясущимися руками я набрала номер инспектора. Не хотелось бы, чтобы безумная дама, держащая под контролем бабушку, поняла, что я делаю.

К счастью, Иэн тут же ответил.

– Иэн Чисхольм слушает.

– Алло, это Люси Свифт. Мы сегодня виделись.

Его голос тут же потеплел.

– Рад, что вы позвонили! Как дела в «Кардинале Клубокси»?

– Я как раз насчет магазина. Здесь происходит нечто странное.

Я была в полном ужасе и совершенно не знала, что делать. Кажется, по моему голосу он понял: звоню я не для того, чтобы пофлиртовать или пригласить его на свидание.

– Что именно?

Я облизнула губы.

– Не могли бы вы подъехать?

– Скоро буду.

Я повернулась к двум дамам, которые по-прежнему шептались в углу. Я надеялась, что инспектор приедет быстро: вдруг Сильвия опасна? Создавалось впечатление, что это вполне возможно.

– С Рейфом общались? – спросила Сильвия.

Я открыла рот, чтобы ответить, – и тут услышала низкий мужской голос:

– Меня кто-то звал?

Из комнаты для занятий вышел не кто иной, как Рейф. Я моргнула. Может, я все-таки сплю? Однако телефон все еще был у меня в ладони, а ущипнув себя за руку, я ощутила боль.

Рейф обвел взглядом всех нас.

– Ага, – произнес он.

Сильвия, явно раздраженная, повернулась к нему:

– И это все, на что ты способен? Рейф, это какой-то кошмар! Я не справляюсь с Агнессой. При жизни она страдала бессонницей – и после остается такой же. Я почти не сплю: боюсь, что она выберется из постели и пойдет бродить по улицам! Вчера она вообще вышла средь бела дня!

Рейф, не обращая внимания на Сильвию, посмотрел на меня. Затем – на телефон в моей руке.

– Кому вы позвонили? – спросил он.

Голос у него был довольно спокойный, но властный. Мужчина явно привык, что на его вопросы немедленно отвечают, а его приказы, несомненно, сразу же исполняют.

– В полицию. – Я подняла голову. – Не понимаю, что тут происходит, но моей бабушке явно грозит опасность.

Сильвия взвизгнула:

– В полицию?! Нет! Рейф, останови ее!

Рейф снова ее проигнорировал. Он подошел ближе и заглянул мне в глаза. Взгляд у него был серьезный и, кажется, полон искренности.

– Знаю, вам будет очень непросто это понять, а времени мало. Ради всех нас, прошу: скажите полицейским, что позвонили по ошибке. Я сам вам все объясню. Если втянуть в дело посторонних, все мы окажемся в опасности.

– В какой еще опасности? Что происходит? Сначала все говорили, что бабушка умерла, а теперь она здесь, живее всех живых, но ничего не помнит. Творится что-то страшное.

Рейф тяжело вздохнул.

– С твоей бабушкой правда случилось несчастье. Посмотри на нее. Внимательно.

От его слов по моей спине почему-то прошла дрожь. Однако чем ближе я к бабушке, тем вероятнее, что смогу ее защитить. Поэтому я подошла почти вплотную. Рейф протянул руку и приподнял бабушкин подбородок.

– Приглядись. Видишь, что у нее на шее?

Я обнаружила две очень заметные раны, напоминающие проколы.

– Похоже на след от укуса. Бабушка, тебя собака укусила?

– Нет, не собака.

– Рейф, нет! – дернулась Сильвия.

Однако мужчина, не обращая на нее внимания, продолжил:

– Твою бабушку укусил вампир.

Глава 7

Моей первой реакцией было рассмеяться. Я расхохоталась – но смех получился не веселым, как от хорошей шутки, а истерическим, таким, за которым следует скорое переодевание в смирительную рубашку.

Больше никто не смеялся, и вскоре я стихла. Рейф по-прежнему смотрел мне в глаза.

– Мне жаль. Лучше, если бы вы никогда не узнали. И, разумеется, ни в коем случае никому не рассказывайте об этом.

– Вы серьезно?

Я обвела взглядом всю троицу. Бабушка явно колебалась, но Сильвия и Рейф кивнули. Вполне серьезно. Вдруг я вспомнила, что у Рейфа ледяные руки и он отказывался от встреч днем.

– Неужели вы двое…

Я не смогла закончить предложение: оно казалось мне слишком абсурдным. Однако они и так поняли, к чему я клоню, и медленно кивнули.

– Мы не хотим никому причинить вреда, – сказал Рейф. – Мы регулярно встречаемся здесь, в магазине. Ваша бабушка всегда была к нам добра, а теперь стала одной из нас.

– Встречаетесь в магазине? Зачем?

Рейф и Сильвия посмотрели на меня так, словно я ляпнула какую-то глупость, а затем хором ответили:

– Вяжем.

Я слышала, что вампиры, в числе их прочих способностей, могут посмотреть на тебя так, что ты выполнишь любой приказ. Однако я согласилась хранить эту тайну не поэтому. Я ни капли не верила, что моя бабушка – вампир, да и вообще в существование вампиров. Для меня они были монстрами из книг, а не теми, кто крадется по темным улицам Оксфорда и вяжет носки. С другой стороны, предупреждение Рейфа казалось серьезным. Если я приведу полицию, начнется расследование. Не знаю, что они в итоге выяснят, но вдруг, как бы дико это ни звучало, моя бабушка и правда стала нежитью? Я обязана защищать ее.

Согласившись с планом Рейфа, я задумалась: а не сошла ли я с ума, как они все? Кто знает. Иногда приходится доверять интуиции.

Рейф поднял голову. У меня чуткий слух, но он меня в этом сильно обошел.

– Он здесь. Сильвия, Агнесса, уходим.

– Бабушка!

Мне было больно смотреть, как она послушно уходит в комнату для занятий вместе с Рейфом и Сильвией. Бабушка обернулась и взглянула на меня с теплой улыбкой:

– Все хорошо, Люси. Не бойся, все образуется.

– Когда он уйдет, возвращайтесь, – сказала я прежде, чем все трое удалились. – И нормально объясните, что произошло.

Рейф остановился в дверях и повернулся ко мне:

– Не переживайте, ночью мы будем в магазине. Встречи клуба вязания проходят по средам в десять вечера.

И угораздило же меня оказаться в единственном в мире магазине, где существовал клуб вязания для вампиров!

* * *

Стоило компании удалиться, как раздался резкий стук в дверь. Я попыталась выкинуть из мыслей ужас последних нескольких минут и собраться. Натянув приветливую улыбку, я открыла дверь. На пороге стоял Иэн Чисхольм. Он был серьезен и нисколько не походил на жизнерадостного, склонного к флирту парня, с которым я встретилась где-то час назад.

– Люси! Вы в порядке? Что случилось?

Я покачала головой, заставляя себя улыбаться и борясь с желанием все рассказать Иэну. Он совершенно точно был живым, теплым человеком. Однако я дала обещание и не решалась поведать полицейскому всю эту нелепую историю с вампирами, пока сама не узнаю больше.

– Извините. Испугалась как дурочка. Проходите.

Иэн вошел в магазин и быстро оглядел его, а затем закрыл дверь. Мы были плохо знакомы, и мне очень не хотелось, чтобы он принял меня за глупышку, которая беспокоит полицию по всякой ерунде. Но все же другого плана у меня не было – придется играть дурочку.

– Я услышала какой-то шум в магазине и подумала, что сюда кто-то вломился. Как глупо! – Я истерично хихикнула. – Это просто кошка хулиганила. Я к ней еще не привыкла. Ну, то есть у меня и кошки-то нет, вы и сами знаете, – просто на время взяла бездомную. В общем, я напрочь забыла о ее существовании, а потом услышала непонятный шум и перепугалась. Думала, магазин грабят или что еще.

Нюкта, словно услышав меня, высунула голову из корзины с пряжей на одной из полок. Будто по указке, она прыгнула на полку выше, оттолкнувшись от корзины задними лапками. Все содержимое посыпалось на пол, по пути зацепив спицы и свалив заодно и их. Они со стуком упали на деревянные доски.

Я бросилась к полке и принялась собирать спицы и складывать их в корзину.

– Понимаете, о чем я? Я была наверху и услышала грохот. Я помнила, что, когда пришла из супермаркета, закрыла дверь на замок, и решила, что кто-то его взломал. Извините за беспокойство.

– Ничего страшного. Правда, мне пришлось сократить время обеда, поэтому не отказался бы от чашки чая.

Я не могла соврать, что у меня нет чая: Иэн видел, как я покупаю его и молоко. Оправдания, чтобы выставить его за дверь, у меня не нашлось, поэтому я решила: проще всего будет угостить его чаем, а затем попрощаться.

– Конечно. Кухня в квартире, наверху.

Я взяла покупки, открыла дверь и провела его в квартиру. Иэн вел себя расслабленно и вежливо, но я чувствовала в нем рабочий настрой. Казалось, он, как и положено детективу, рассматривал все вокруг, а в голове у него крутилось множество мыслей.

Актриса из меня и в лучшие времена так себе, а сейчас я все еще была в шоке, но тем не менее старалась выглядеть собранной. Заварив чай, я принесла его в гостиную, и мы с Иэном расположились на двух соседних креслах в цветочек.

– Я узнал имя врача вашей бабушки, – сказал полицейский. – Того, который выписал свидетельство о смерти.

Видимо, Иэн занялся этим сразу после того, как мы разошлись, – в обеденный перерыв. Если бы я так не нервничала, то точно бы покраснела.

Он достал из кармана блокнот и открыл его.

– Доктор Уивер. Кристофер Уивер, если быть точным. Его клиника находится на Уолтон-стрит.

– Спасибо вам большое. Вы очень добры.

– Как я уже говорил, я знал вашу бабушку. Она была хорошим человеком, – улыбнулся Иэн. – Если бы я приехал к бабушке и обнаружил, что ее не стало, у меня бы тоже было много вопросов.

О, если бы он только знал!

– Все не могу принять, что ее больше нет, – вздохнула я.

Иэн кивнул.

– Скорбь – чувство тяжелое. Сначала идет отрицание, затем – гнев, за ним – торг и только потом – принятие. И путь этот нелегкий.

Он и не знал, насколько был прав. Видимо, я застряла на стадии отрицания. Или бабушка.

Иэн осмотрел комнату.

– Это место словно ее отражение.

– Да, – кивнула я.

В гостиной висели ботанические иллюстрации, стояла коллекция викторианских кукол с фарфоровыми лицами, на полках – книги и журналы о вязании. Вся мебель была в цветочек. При взгляде на эту комнату не оставалось сомнений, что она принадлежала бабушке.

– Я часто встречаю людей, перенесших утрату, – такая уж у меня работа. Лучше справляются с ней те, кто продолжает двигаться дальше. Скорбь и душевная боль никуда не уходят, но, когда в жизни есть и другие важные вещи, становится легче.

Я кивнула.

– Что ж, сегодня я все-таки приняла решение. Изначально я собиралась остаться на месяц или два – отдохнуть и помочь бабушке с работой в магазине. Теперь я открою «Кардинала Клубокси» хотя бы на месяц-другой и поразмыслю, что делать дальше.

Я и так подумывала задержаться на какое-то время, но, увидев бабушку (или то, кем она стала), решилась окончательно. Пока не узнаю, что происходит, никуда не уеду.

Иэн, казалось, был рад этому.

– Звучит как отличный план!

– Приятно наконец к чему-то прийти. – Я взглянула на часы. – Если позвоню доктору Уиверу прямо сейчас, может, смогу сегодня с ним увидеться.

Поняв намек, Иэн поднялся с кресла. Я тоже встала, чтобы проводить его. Он взглянул мне в глаза – я тут же заволновалась. Иэн словно видел все тайны, которые я пыталась скрыть.

– Вас что-то беспокоит? – спросил он. – Если что, я умею выслушать.

Меня снова охватило желание броситься на широкую грудь Иэна и все ему рассказать. Казалось, этому парню можно доверять, и глаза у него лучились добротой. Я замерла, уже готовая открыть тайну, – и тут Нюкта спрыгнула с дивана и вцепилась когтями мне в ногу.

– Ай! – вскрикнула я. Рассмеявшись, я взяла кошку на руки. – Видимо, учится ловить мышей.

Желание делиться секретами тут же сошло на нет.

– Спасибо, в целом я в порядке. Только грущу из-за бабушки.

Иэн протянул руку и погладил Нюкту. Та бесстыдно приласкалась к нему: подставила шею для почесываний, блаженно замурчала.

– Что ж, тогда я пойду, – сказал полицейский. – Если что, звоните.

Я кивнула. Два часа назад я была бы на седьмом небе от мысли, что со мной хочет общаться такой красавчик. Теперь же я скрывала от его пристального взгляда страшную тайну – кто знает, как все пойдет?

Как только Иэн ушел, я позвонила доктору Уиверу. Если кто и был в силах помочь мне выяснить, что случилось с бабушкой – и была ли она живой, мертвой или кем-то посередине, – это врач, который обследовал ее последним.

Звонок перешел на автоответчик: ближайшие часы приема – сегодня с семи до десяти вечера. Я решила, что, раз эта информация сообщалась по телефону, врач принимает пациентов в порядке живой очереди. Стоило прийти к нему к семи.

Я подозревала, что от горя начала сходить с ума. Однако, если существовала хоть крошечная вероятность того, что в магазине организован настоящий вампирский клуб, мне стоило хорошенько защититься. Осинового кола у меня не было, в отличие от деревянных спиц. Я взяла нож и заточила пару штук. Нюкта с любопытством наблюдала за мной.

Я решила потренироваться протыкать сердца на милых викторианских куклах. Их круглые голубые глаза с укоризной глядели на меня.

– И что дальше? – спросила я кошку.

Пожалуй, спицы не самое надежное оружие. Может, они сгодятся против кукол, но что, если я столкнусь с кем-то размером с Рейфа Крозье? Тут без кола посущественнее не справиться.

Честно говоря, убивать вампиров мне не хотелось – только отпугнуть. Поразмыслив и вспомнив факты о вампирах из фильмов и книг, я составила список необходимых предметов. Затем я порылась в кухонных шкафах и нашла пустую банку из-под джема с крышкой.

Я надела куртку и снова направилась в продуктовый. Там я купила две сеточки чеснока. Я бы предпочла связки, но в магазине были только маленькие упаковки по три крупных головки. Может, нанижу их на пряжу и буду носить как ожерелье.

На углу Харрингтон-стрит, где улица пересекалась с Нью-Инн-стрит, стояла церковь Святого Иоанна. Она была сделана из серого камня. Сбоку располагалось кладбище – надгробия были такими старыми и потертыми, что разобрать, кто под ними покоится, было невозможно. Зазубренные камни казались пальцами, грозящими мне с упреком.

С банкой в руках я вошла в прохладный зал церкви. Внутри висели объявления: на одном был список молитв для шестичасовой вечерни, другое напоминало посетителям, что копирование латунных барельефов^[14] запрещено.

К счастью, в среду днем церковь пустовала. Я направилась к купели по выложенному каменной плиткой полу – мои шаги звонко отдавались, словно падающая галька. Чувствуя, как хмуро взирают с витражей лики святых, я опустила банку в купель. Хорошо, что ни одно объявление не запрещало черпать святую воду.

Я положила в коробку для пожертвований два фунта, чтобы очистить совесть, а затем, пройдя ряды пустых деревянных скамей, пошла к выходу.

На улице я миновала туристическую группу. Как же мне хотелось забраться в один из экскурсионных автобусов, ожидавших пассажиров в переулках, и отправиться куда-нибудь: в Стратфорд-на-Эйвоне, в Бленхеймский дворец, в Бистер-Вилладж^[15] за покупками!

Моя семья не была религиозной, поэтому крестика у меня не имелось. Серебра тоже: я предпочитала бижутерию, а не ювелирные изделия. Поэтому, вернувшись на Харрингтон-стрит, я направилась в «Антиквариат Пенни-фартинг».

Когда я открыла дверь, прозвенел колокольчик. Свет в магазине был тусклым, а само помещение так набито мебелью, люстрами, напольными лампами, креслами, скамейками для ног, картинами и фарфоровыми изделиями, что я какое-то время просто стояла, давая глазам привыкнуть к полумраку. Конечно, я уже бывала здесь раньше, но супруги Райт, владельцы магазина, казалось, любили пополнять ассортимент сильнее, чем что-либо продавать: с каждым моим визитом товаров становилось только больше.

Я прошла мимо изогнутого серванта, до отказа наполненного фарфором. Чего в нем только не было! И фигурки от Royal Doulton, изображающие девушек в старинных платьях, и солонки и перечницы в форме свинок, и фарфоровые животные: собаки и лошади всех пород и даже один барсук. Там же была фигурка черной кошки с зелеными глазами – как две капли воды похожая на Нюкту.

Я переступила роскошный табурет с вышивкой, подумав, что бабушке понравилась бы фарфоровая кукла на чиппендейловском стуле^[16], протиснулась между шкафом и книжной полкой, набитой всем – от детских сказок до учебников по латыни в кожаных переплетах. Наконец я очутилась у стеклянных витрин около кассы в дальнем углу магазина. Внутри были ящики с ювелирными украшениями, часами, военными медалями, брошами, различными инструментами и прочими ценными мелкими предметами, которые легко можно украсть.

Мистер Райт стоял ко мне спиной и, насвистывая, что-то полировал.

– Мистер Райт? – негромко позвала я, чтобы не напугать его.

Мужчина обернулся, и я завопила. На меня был направлен крайне опасный на вид меч; его острое, как бритва, лезвие поблескивало при свете ламп. Раздался звук, похожий на откусывание ногтя: меч задел пуговицу на моей куртке.

Мистер Райт поднял глаза и затем, словно не осознавая, что чуть не проткнул меня, сказал:

– О, это же внучка Агнессы! Рад тебя видеть. – Тут он, видимо, вспомнил, что с ней случилось. – Как жаль, что ее больше нет. Она была замечательной женщиной, прекрасной соседкой.

Я поблагодарила его и согласилась, что она была замечательной женщиной и прекрасной бабушкой. Мистер Райт явно забыл, что в его руках смертельно опасное оружие. Я сделала шаг назад, чтобы не напороться на лезвие.

– Внушительный меч.

Уберите его от меня подальше!

Мужчина не понял намека и меча не опустил – наоборот, поднял выше, демонстрируя его.

– Отличный образец холодного оружия Пруссии тысяча семьсот девяностых годов! – гордо произнес он.

Узкое лезвие было около полуметра в длину.

– Посмотри, – сказал мистер Райт, указывая на ложбинку посередине. – Видишь этот канал? Он был нужен, чтобы кровь из противника вытекала быстрее.

– Интересненько, – слабо выдавила я.

– Как раз обзавелись новой партией на распродаже частной коллекции. Пойдем покажу.

Мистер Райт отвел меня за кассовую стойку. Там, на столе, лежало еще несколько мечей и кинжалов – их он отполировать пока не успел.

– Вот этот тебе понравится. Американский. Парадный меч кавалерии, выкован в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году.

– Красивая гравировка, – кивнула я.

– А этот – самый древний, – продолжил мистер Райт, показывая куда более короткое оружие – скорее нож, чем меч. – Кинжал с двумя лезвиями, предполагаю, шестнадцатого века. Прекрасный экземпляр. Только взгляни на эту поперечную гарду!

Очевидно, речь шла о полукруглой штуке внизу рукоятки. Наверное, атакующий держался за нее и надавливал, чтобы глубже вонзить лезвие в жертву. На конце полукруга были стальные шарики – видимо, для украшения. Кожа на рукоятке потемнела – вероятно, от пота и масла на руках тех, кто владел кинжалом.

– Выглядит ужасно острым, – подметила я.

– Да, милая, они все великолепно заточены. Прошлый владелец прекрасно следил за их состоянием.

Остры, как зубы вампира. Я вспомнила, зачем пришла.

– Мне нужен крест из чистого серебра на серебряной цепи. Чем больше, тем лучше. У вас такие есть?

– Разумеется. Они лежат вот тут. Давай-ка достану ключ.

Мистер Райт начал перебирать ключи в связке на поясе, по-прежнему держа в руках меч.

– Пап, чем ты тут занимаешься? Опять покупателей распугиваешь? – спросил мужской голос.

Я повернулась. Из-за вешалки со старинной одеждой вышел сын четы Райт, Питер. Магазин был устроен примерно так же, как бабушкин: Питер, очевидно, спустился из квартиры. Жаль, что он не появился минут на пять раньше – тогда его отец меня действительно напугал.

Раздался стук, словно кто-то уронил ложки. Мистер Райт опустился на пол, пытаясь нашарить связку ключей. Питер подошел к нему и забрал меч, глядя на меня с шутливо преувеличенным ужасом.

– Пап, давай я разберусь, а ты иди наверх и помоги маме. – Питер повернулся ко мне: – Подсказать что-нибудь?

Питеру было лет сорок пять, он служил военным. Родители им очень гордились. Он много лет провел в пустыне, и его кожа даже в Оксфорде оставалась смуглой. Он носил короткую стрижку, а его рубашка и брюки были выглажены, словно парадная форма. У Питера было двое детей, но, кажется, с браком у него не сложилось. Вроде как он развелся с женой – бабушка мне рассказывала, но подробностей я не помнила.

Питер отправился за застекленную кассовую стойку. Мистер Райт кивнул ему и сказал:

– Это Люси, наша соседка. Помнишь ее?

– Я не совсем соседка – просто внучка Агнессы Бартлетт. В гости приехала.

Питер несколько секунд внимательно смотрел на меня.

– О, я тебя и не узнал сначала. Ты так выросла! – Он взглянул на отца. – Красавица, правда?

– Еще какая!

– Ой, перестаньте, – рассмеялась я.

Когда Питер положил меч на стол и занял место отца, который направился в квартиру, мне стало как-то легче.

– Я слышал, что случилось с твоей бабушкой, – вздохнул Питер, пробуя разные ключи до тех пор, пока не нашел нужный. – Мне очень жаль.

– Спасибо. Я все никак не свыкнусь.

– Такова уж смерть. Даже в зоне боевых действий ее не ждешь.

– Скоро вернетесь на службу?

– Нет-нет. Я нужен родителям: с моего последнего приезда дела у них пошли хуже. – Питер покачал головой. – Они уже не справляются с магазином. Ему – да и другим – требуются новые владельцы.

Я не знала, как ответить тактично, поэтому издала неопределенный звук, который мог значить что угодно, а затем нажала на кнопку, от которой ящики пришли в движение. Я просмотрела огромный ассортимент старых колец и брошей, амулетных браслетов, табакерок, таблетниц, наручных часов, ожерелий и сережек. Среди предметов было несколько маленьких серебряных крестиков на тонких цепочках – они предназначались для маленьких девочек. Я же хотела нечто покрупнее, о чем сообщила Питеру.

– Подожди минутку. Кажется, кресты побольше лежат вот там. Скоро вернусь.

Когда Питер ушел, я заглянула в другую витрину. Там лежали часы на любой вкус: от золотых карманных до дешевых подделок. Закончив рассматривать их, я подняла голову и увидела визитку. Визитку с именем Сидни Лафонтен. Той самой, чей клиент желал приобрести «Кардинал Клубокси».

Она что, и в «Пенни-фартинге» была? Я-то думала, что ее покупателю был нужен именно магазин рукоделия. Однако ему, видимо, подходило любое заведение на нашей улице.

Питер вернулся, держа в руках три толстые серебряные цепи разной длины и два серебряных крестика. Один из них был где-то два с половиной сантиметра длиной, другой – вдвое больше. Я выбрала тот, что крупнее, и самую массивную цепь. Проверив, что на обоих предметах стоит знак чистого серебра, я повесила крестик на цепь. Она была такой длинной, что я могла надеть ее через голову. Вес серебра на шее успокаивал.

Покупка обошлась мне в двести фунтов – приличная сумма, но собственная кровь была дороже. Я хотела сберечь ее.

– Давай-ка начищу, – сказал Питер. – Чтобы блестел как новенький.

Взяв ткань для полировки, мужчина принялся за мой отпугиватель вампиров. Я спросила его, знаком ли он с Синди Лафонтен, и показала ему визитку. Оторвавшись от чистки, он бросил взгляд на бумажку.

– Ты о риелторше? Да. Приятная женщина. Один из ее клиентов готов выложить уйму денег за ряд магазинов на Харрингтон-стрит. Мои родители только за: хотят выйти на пенсию, да и сумму им предлагают щедрую. Твоя бабушка тоже хотела продать магазин. Вполне понятно: все владельцы здешних заведений стары как мир. – Питер посмотрел на меня. – Без обид.

И снова это несовпадение! Завещание и письмо бабушки и слова людей, которые недавно с ней общались, расходились. И чему мне прикажете верить?

Прежде чем Питер пробил мои покупки, я спросила, нет ли у них деревянных крестов. Он с любопытством взглянул на меня, но расспрашивать не стал – сказались то ли вежливость, то ли британское воспитание. Наверное, он подумал, что я католичка и, возможно, после смерти бабушки решила глубоко погрузиться в веру. Я не стала никак оправдываться и вышла из магазина, держа в руках массивный крест из темного дерева. Длиной он был сантиметров пятнадцать. Питер предположил, что его сделали в Испании или в Португалии. Мне это было неважно – главное, чтобы он справлялся со своей задачей.

Вернувшись в квартиру, я взяла одну из бабушкиных корзин и сложила в нее полный набор защиты от вампиров: чеснок, банку святой воды, деревянный крест и заточенные спицы. Казалось, я собираюсь на какой-то очень странный пикник.

Серебряный крест я решила носить не снимая – так я чувствовала себя в безопасности. Если вампиры обитали в бабушкином магазине, они могли быть и в любом другом месте Оксфорда.

Глава 8

Клиника доктора Уивера располагалась в викторианском особняке на Уолтон-стрит, рядом со старым холерным кладбищем. Я нажала на кнопку дверного звонка. Войдя в здание, прошла до конца короткого коридора. Небольшая латунная табличка на двери гласила: «Доктор Кристофер Уивер, врач-терапевт».

Внутри стояло по кругу несколько кресел с откидной спинкой – куда более роскошных, чем обычно видишь в приемной врача. Едва я закрыла за собой дверь, как из соседней комнаты вышел джентльмен и представился доктором Уивером.

Судя по всему, кроме нас, в помещении не было никого: ни сотрудника регистратуры, ни пациентов. У меня выдался напряженный день, поэтому, возможно, я себя накручивала – и все же меня охватило непреодолимое желание сбежать. Однако я пришла узнать, отчего умерла бабушка, и не позволю каким-то мурашкам по коже меня остановить.

– Я Люси Свифт, внучка Агнессы Бартлетт, – сказала я. – Насколько я знаю, вы выписали свидетельство о ее смерти.

– О, Люси! Соболезную вашей утрате. Прошу, пройдемте ко мне в кабинет.

Доктор Уивер был невысоким – ниже моих ста шестидесяти семи сантиметров – и довольно щеголеватым. Коротко подстриженная седая борода, красный от расширенных сосудов крупный нос (отчего мужчина смахивал на алкоголика) и очень темные карие глаза (словно радужки нет вовсе). На нем был белый медицинский халат, под которым скрывался яркий красно-синий жилет.

Я оглянулась на дверь, но решила, что веду себя глупо. Подумаешь, нет другого персонала и – в данный момент – пациентов! Что в этом жуткого?

Кабинет был ультрасовременным. На белом столе стоял только навороченный компьютер. Перед столом – два кожаных кресла, тоже белых. Доктор сел за компьютер и указал мне на места для пациентов.

– Вы занимались лечением моей бабушки в ее последние дни, верно? – спросила я.

Доктор Уивер выписал бабушкино свидетельство о смерти, однако я только сегодня видела ее и говорила с ней. Слово «умерла» казалось неподходящим.

Доктор кивнул и нажал кнопку на клавиатуре.

– Могу отправить копию медицинского свидетельства о смерти по электронной почте или распечатать. Как вам удобнее?

– Спасибо. Лучше распечатать. Правда, я бы хотела задать пару вопросов.

– Слушаю.

– В последний раз я виделась с бабушкой полгода назад. Тогда с ее здоровьем все было в полном порядке. Позже мы общались по телефону и переписывались по электронной почте – она тоже ни на что не жаловалась. Почему вышло так, что к моему приезду в Оксфорд ее не стало?

Мужчина грустно покачал головой и мягко посмотрел на меня.

– Потеря близкого человека – ужасное событие, даже если мы готовы к нему, – теплым голосом произнес он. – На самом деле у вашей бабушки уже какое-то время были проблемы со здоровьем. Застойная сердечная недостаточность. В последний раз она приходила за неделю до смерти, тогда я посоветовал ей рассказать семье о диагнозе. Я предупредил, что ей осталось недолго, но не думал, что настолько. Она так ждала вашего приезда. Мне очень жаль, что вы не успели увидеться.

Говорил ли он правду? Кто знает!

– Застойная сердечная недостаточность, – повторила я. – Вы уверены, что она умерла от болезни?

– Разумеется, – кивнул доктор, но при этом опустил глаза и посмотрел на сложенные руки.

– Не было ли признаков нападения? Животного, например?

Врач бросил на меня странный взгляд.

– Напало животное? В Оксфорде-то?

– Я думала, что ее могла укусить собака.

Доктор посмотрел на меня так, словно мне самой нужно было к врачу, поэтому я спешно добавила:

– Бабушка боялась собак: в детстве ее укусили. Возможно, незадолго до смерти на нее набросилась собака, и она пришла в ужас.

– Понимаю. Сильный испуг мог спровоцировать сердечный приступ. Тем не менее, насколько мне известно, на Агнессу никто не нападал. – Доктор Уивер наклонился ко мне, поставив локти на стол. – Ваша бабушка прожила хорошую долгую жизнь, вела успешный малый бизнес и очень гордилась своей семьей. У нее были замечательные друзья, и все жители района знали и любили ее. Умерла она так, как хотелось бы любому из нас, – мирно во сне.

Неужели? Тогда почему она до сих пор разгуливала по магазину с укусом на шее?

– Жаль, что меня с ней не было.

И почему я сразу не поехала в Оксфорд, до того, как навестить родителей?

Доктор кивнул:

– Я вас полностью понимаю. Но, милая, все мы когда-нибудь умрем. Говоря по правде, подходящего времени для смерти не существует.

Он опять нажал кнопку на клавиатуре. Стоявший рядом принтер тут же распечатал копию свидетельства о смерти. Доктор забрал листок и вручил его мне. Обратно за стол он не сел, тем самым явно показывая, что мне пора. Я поднялась с кресла, но все равно спросила:

– У меня есть еще один вопрос: кого определили как ближайшего родственника?

Погуглив, я выяснила, что в Великобритании свидетельство о смерти выдают ближайшему родственнику. После этого ему нужно отправиться в отдел записи актов и зарегистрировать смерть. Без этого бабушку не смогли бы похоронить. Если со мной и мамой не удалось связаться, то к кому в итоге обратились?

– Давайте проверим. – Доктор вернулся за стол и начал быстро печатать. – А, точно. Вы и ваша мать находились за пределами страны, и сообщить вам о случившемся не удалось, поэтому я передал свидетельство о смерти внучатой племяннице Агнессы. Она, полагаю, ваша троюродная сестра.

Внучатой племяннице? Насколько я знала, у бабушки не было сестер. Откуда взяться племяннице?

– У вас есть ее адрес или номер телефона? Хочу с ней связаться.

Надо было выяснить, что это за человек.

Врач, казалось, удивился: будто я сама должна знать такие вещи о родственнице.

– Да, я записал ее адрес.

На этот раз доктор Уивер обратился не к компьютеру. Он открыл один из ящиков стола и достал записную книжку. Пролистнув пару страниц, он сказал:

– Нашел! Виолетта Уикс. Передать вам ее контактные данные?

– Да, пожалуйста.

Он написал что-то мелким аккуратным почерком на бланке для рецептов и передал мне.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Виолетта Уикс жила в деревушке под названием Мортон-под-Уайчвудом. Раньше это место меня бы очаровало, но сейчас я была не способна испытывать эмоции. Чем дольше я расследовала смерть бабушки, тем страннее все казалось. Сначала из ниоткуда появилась сама бабушка, потом – родственники, о которых я никогда не слышала…

Я взяла листок и собиралась уйти, но повернулась, чтобы задать последний вопрос.

– Бабушку кремировали или похоронили?

Доктор явно задумался.

– Думаю, похоронили.

– Вы не знаете, где именно?

– Извините, тут ничем помочь не могу. Лучше спросить у вашей кузины.

– Надеюсь, она правда знает. В интернете ничего нет. В местной газете не публиковали некролог. Никаких сведений о бабушкиных похоронах я тоже не нашла. Все это кажется мне очень странным.

– Насколько я знаю, похороны были скромными: присутствовало лишь несколько человек. Полагаю, раз связаться с вами и вашей матерью не удалось, ваша кузина сочла, что публиковать сведения о кончине Агнессы не следует.

Может, так все и было. Но оправдание все равно попахивало чем-то сомнительным – как и ситуация в целом.

Поблагодарив врача, я вышла. В приемной я увидела троих молодых людей – видимо, студентов. В руках они держали заполненные бланки.

– Мы пришли по объявлению. – Один из студентов показал его мне. – Хотим стать донорами крови.

– Я здесь не работаю, – ответила я.

Доктор Уивер выглянул из кабинета.

– Все верно, вы пришли по адресу. Проходите, садитесь.

Студенты расположились в удобных креслах.

– Кто уже знает свою группу крови? – спросил доктор.

* * *

После визита к доктору я лишь еще больше запуталась. Если у бабушки была застойная сердечная недостаточность, почему она никому об этом не сказала? И откуда у меня вдруг взялись родственницы, о которых я знать не знала?

Что еще важнее: если бабушка, как написано в свидетельстве о смерти в моих руках, умерла от сердечной недостаточности, почему сегодня днем она была живой и в магазине? И откуда пошел этот бред про вампиров? Я была уверена лишь в одном: в десять вечера я загляну в магазин.

* * *

Обычно «Кардинал Клубокси» был уютным местом – крошечным уголком Вселенной, таким же вечным, как и само вязание. Там царила радостная, душевная и приветливая атмосфера. Однако, когда я кралась вниз по лестнице незадолго до десяти, думая, что делать, если обнаружу на первом этаже сборище упырей, магазин не вызывал ни единого теплого чувства. Страх сжимал мне горло.

Пока я занималась приготовлениями, Нюкта наблюдала за мной золотисто-зелеными глазами и чуть дергала хвостиком.

Если уж мне предстояло встретить целое гнездо вампиров, я не хотела показаться агрессивной или чем-то их спровоцировать. Я спрятала серебряный крест под футболку и накинула сверху кардиган, чтобы скрыть цепочку. С этим предметом все было просто – а что делать с деревянным крестом, чесноком и святой водой? Я попробовала положить крест в один карман, а чеснок – в другой, однако так было слишком очевидно, что они чем-то набиты, и к тому же чем-то тяжелым, поскольку карманы растягивались под весом содержимого.

В конце концов я поместила все в сумочку, надеясь, что при необходимости успею вытащить предметы. По правде говоря, мне хотелось, чтобы они мне не понадобились вовсе. Будет просто прекрасно, если, спустившись в магазин, я не обнаружу в нем ни души и пойму, что у меня просто случилась галлюцинация или вроде того.

В руках я несла лишь клубок ярко-розовой пряжи, в который воткнула заточенные спицы. С виду они были вполне безобидными. Наверное, для человека, только-только унаследовавшего магазин рукоделия, вполне нормально слоняться по нему ночью с клубком и спицами!

Я очень хотела, чтобы Нюкта составила мне компанию, но вдруг вампиры пили кровь и у котят? Такое могли просто не показывать в фильмах ужасов. Я решила оставить Нюкту в квартире, но у нее были другие планы и она направилась за мной. Я отнесла ее обратно и закрыла дверь. Кошечка жалобно замяукала.

Раздраженно вздохнув, я вернулась в квартиру. На этот раз я выставила Нюкту за окно. Она сердито посмотрела на меня через стекло, а затем, намеренно развернувшись спиной, прошла по подоконнику и запрыгнула на ближайшее дерево.

Я снова спустилась к двери в магазин.

– Что ж, – вслух сказала я, берясь за ручку, – пора.

Я толкнула дверь и вошла внутрь. В магазине было тихо и пусто. В темноте я едва могла различить корзины с пряжей, мирно стоявшие на полках. Никаких странных звуков и признаков вампиров – лишь едва ощутимый запах овечьей шерсти и некий аромат, который для меня всегда будет связан с бабушкой. Я проверила время на телефоне – да, я взяла его с собой на случай, если все же придется вызвать полицию.

Снаружи кто-то постучался. Сердце у меня бешено заколотилось. Сунув дрожащую руку в сумочку, я приоткрыла дверь.

В магазин забежала Нюкта.

Я с облегчением выдохнула. Не кровожадный вампир!

Я взяла кошечку на руки. Она явно хотела быть рядом, и тепло ее небольшого тельца успокаивало меня. Пусть остается. Тем более в магазине никого не было.

Мне хотелось вернуться в квартиру и лечь спать, но я не могла не проверить комнату, где бабушка проводила занятия. Я направилась к скрывающей ее темной занавеске и замерла: по руке пробежали мурашки. Нюкта повела ушками.

Что ж, стоя здесь, я ничего не узнаю. Собравшись с силами, я отодвинула занавеску.

Перед моими глазами предстала столь необычная сцена, что я едва не упала в обморок.

В комнате кружком сидело около дюжины человек, и все они, кроме одного, увлеченно и тихо вязали. Первое, на что я обратила внимание: у них не было ни острых окровавленных клыков, ни зачесанных назад волос, ни вдовьих мысов^[17]. С виду они казались обычными людьми – только заметно бледнее. В центре сидела моя бабушка и сосредоточенно переносила петли с одной спицы на другую. Картина была столь знакомой, что у меня заныло сердце. Рядом расположилась дама, похожая на кинозвезду, – Сильвия: она вязала не то черные легинсы, не то свитер для очень длиннорукого создания. Рейф не вязал – он стоял в стороне от остальных, наблюдая за мной. Мое появление как будто его разозлило.

– Она здесь.

Ни приветствия, ни объяснения!

Бабушка оторвала взгляд от работы, и ее лицо, как и всегда при виде меня, озарила прекрасная улыбка.

– Люси! Как я рада снова тебя видеть.

– Я тебя тоже. – Но, признаюсь, мне бы больше хотелось, чтобы она была жива.

Нюкта начала вырываться из моих рук. Вампиров кошка нисколько не заинтересовала, поэтому я опустила ее на пол. Встав на худые черные лапки, Нюкта величественно прошагала к стулу, где сидела бабушка, и грациозно запрыгнула к ней на колени. Бабушка взглянула на маленькую гостью, а затем – на меня.

– Откуда она здесь? – спросила она.

Как мне казалось, нам стоило поговорить о многом – и бездомная кошка явно не была самой важной темой.

– Неизвестно. Думаю, она потерялась. Я ищу хозяина и пока оставила ее у себя. Ты не знаешь, чья она?

Бабушка почесала Нюкту под подбородком – та наклонила голову и громко замурчала.

– Конечно. Твоя.

Может, бабушка купила мне котенка, но умерла прежде, чем успела подарить? Тогда понятно, почему бедняжка так исхудала: ее больше трех недель не кормили! Но Нюкта определенно была не из тех, кто покорно голодает, – она нашла бы другого человека, который готов угостить ее паштетом из лобстера и дорогим тунцом.

– В каком смысле?

– Нюкта – твой фамильяр, – заявила бабушка радостно и гордо.

Остальные присутствующие в комнате кивнули, словно понимая, о чем она.

– Фамильяр? Они же только у ведьм бывают.

– Именно. Поэтому Нюкта – твой.

Если в сказанном и была логика, уловить ее я не могла.

– Я не ведьма.

А моя бабушка не вампир. Что за бред!

Вампиры в комнате продолжали усердно вязать, но, очевидно, ловили каждое слово.

– Пора, – сказала бабушка.

– Пора – что?

– Твои силы, милая. Ты только начинаешь их ощущать, не правда ли? – рассмеялась она. – Ты потомственная ведьма из древнего рода. Нюкта – твой фамильяр, она поможет тебе в обучении.

Бабушка говорила таким тоном, словно сообщала нечто замечательное. Я же чувствовала лишь леденящий ужас.

– Погоди, мне ведь двадцать семь! Будь я ведьмой, разве я бы не узнала об этом раньше?

– Ты всегда созревала дольше других.

Бабушка была права. Я последней в классе научилась читать, а как определять время по часам, поняла только в восемь лет. Я до сих пор путала право и лево. В старшей школе, когда одноклассницы уже закупались в Victoria’s Secret, я так и ходила в «нулевке». А теперь, видимо, я позже всех получу письмо из Хогвартса.

Глава 9

Я уставилась на бабушку, пытаясь переварить очередное потрясение, и даже не заметила, что в комнату вошел еще один любитель вязания.

– Добрый вечер, доктор, – кокетливо поприветствовала его Сильвия.

Я обернулась. В дальнем углу стоял доктор Уивер. Я понятия не имела, как он вошел: дверь в магазин была заперта. Однако столь будничные вопросы меня больше не волновали.

Доктор уже снял халат, и теперь я увидела: его разноцветный жилет был связан вручную столь мелким узором, что на него, наверное, ушли годы. В руках врач держал сине-зеленую сумку с вязальными принадлежностями.

– Доктор Уивер! – охнула я.

Мужчина, казалось, немного устыдился.

– Люси, здравствуйте! Я не знал, насколько вы в курсе происходящего. Простите, что ранее обманул вас: мы немногое можем сообщать смертным.

– Садись со мной, Кристофер, – улыбнулась Сильвия, указывая на деревянный стул возле себя.

Доктор кивнул, но сначала не спеша осмотрел работы вязальщиков.

– Мейбл, вы ведь неспроста выбрали для вышивки на наволочке серебряную нить, верно? – обратился он к кроткой на вид женщине.

Она выглядела так, словно пришла со съемок фильма о Второй мировой: закрученные на бигуди мышино-коричневого цвета волосы, светло-зеленый жакет поверх такого же джемпера (и то и другое, конечно же, связано вручную).

– Спасибо, доктор, – мягко ответила она.

Уверена: если бы женщина могла, она бы покраснела от комплимента.

Тишину клуба вязания нарушил оглушительный чих. Вампир шмыгнул длинным носом, который дернулся, словно птичий клюв.

– Тут чесноком пахнет. – Он снова чихнул. – Я его не переношу: аллергия.

– Альфред, не говори глупостей. Думаешь, кто-то из нас ест чеснок? – ответила Сильвия и мечтательно вздохнула. – Я грежу о нем. Чеснок, обжаренный в сливочном масле и белом вине и поданный с устрицами… или стейком. Великолепным сочным стейком.

Все вампиры в комнате мучительно простонали.

– Прекрати!

– Это от меня пахнет, – стыдливо призналась я. – У меня в сумке чеснок.

Вампир-аллергик достал из кармана тщательно выглаженный носовой платок и высморкался, а затем наградил меня непонимающим взглядом.

– Зачем приносить чеснок на занятие по вязанию?

Сильвия рассмеялась.

– Полагаю, чтобы защититься. – Она покачала головой и оглядела присутствующих. – Сказки все это. И во что только смертные не верят! Слухи про чеснок пустили французские вампиры: хотели добавить жертвам специй.

– Я отнесу его в другую комнату, – пробормотала я, чувствуя себя глупо.

Альфред, вампир-аллергик, снова чихнул.

– Если вам не сложно, – прогнусавил он.

Пожалуй, если бы они хотели напасть на меня и выпить мою кровь до капли, то уже двадцать раз успели бы это сделать. Да и вряд ли шесть головок чеснока спасли бы меня от дюжины голодных вампиров. К тому же вязание интересовало их куда больше содержимого моих вен и артерий. На всякий случай я решила не расставаться ни с деревянным крестом, ни с серебряным на груди, ни со святой водой, ни с клубком и заточенными спицами.

Оставив чеснок в магазине, я вернулась. Бабушка, заметив у меня спицы, улыбнулась:

– Милая, ты хочешь к нам присоединиться? Все-таки занялась вязанием?

– Нет! Я не хочу вязать! Я пришла выяснить, что происходит.

Ситуация была просто нелепой. Едва я узнала, что моя бабушка – вампир, как она уже сидела с мурчащей на коленях кошкой и спокойно руководила вязальным кружком. Будто вампирами каждый день становятся!

Меня окружали монстры из мрачнейших уголков истории и мифологии. Однако, наблюдая за тем, как они мирно вяжут, я почувствовала себя лишней.

– Давай-ка я тебя со всеми познакомлю! – сказала бабушка, внезапно решив взять на себя роль хозяйки, и огляделась. – Так-так. Рейфа и Сильвию ты уже, конечно, знаешь…

Бабушка начала перечислять имена собравшихся вампиров. Они кивали в ответ, а я пыталась запомнить, как кого зовут. Одна из присутствующих – Клара, пожилая полная дама с круглыми щеками и добрым взглядом, – улыбнулась мне.

– Милая, давай я свяжу тебе свитер. Какие ты любишь цвета?

– Нет, стой! Я хочу связать ей свитер! – проныла, скорчив недовольное лицо, девушка-гот.

Ну конечно, она тоже была вампиршей!

– Когда же ты повзрослеешь, Эстер! – отрезала Сильвия.

– Мне четыреста лет! – Девушка злобно на нее посмотрела.

– Ну тогда веди себя соответствующе, – вымученно вздохнула Сильвия.

– «Веди себя соотве-е-етствующе!» – передразнила ее девушка.

Казалось, что ей было лет десять, а не шестнадцать. И уж тем более не четыреста.

– Это Эстер, – представила ее бабушка.

Клара, милая пожилая дама, улыбнулась.

– Мы все можем связать Люси по свитеру. Зимой здесь бывает ужасно холодно, так что запасные теплые вещи никогда не помешают. Тебе нравится синий цвет? – Она наклонилась вперед, внимательно рассматривая мой живот. – Полагаю, ты не ждешь ребенка? Я люблю вязать вещи для малышей. Крохотные носочки выглядят так мило! А маленькие голубые и розовые свитеры! Ползунки я и вовсе много лет не вязала…

– Серьезно? Вы не хотите меня съесть? Вы хотите вязать для меня свитеры?

В жизни не видела более странных вампиров!

– В отличие от смертных у нас много времени на то, чтобы обустроить свою жизнь, – заговорил Рейф. – Мы разработали способ получать столь нужную нам кровь, не убивая людей.

– Если он как-то связан с мясными лавками, воздержитесь от подробностей.

– Кровь животных? Я вас умоляю! – сморщила нос Сильвия. – У нас есть источники получше.

Она взглянула на доктора Уивера, а затем снова вернулась к вязанию.

– Минуточку… – пробормотала я.

В памяти всплыли студенты, пришедшие сдавать кровь в клинику. Я повернулась к доктору. Он сидел рядом с Сильвией и ловко работал тонкими, как вермишель, спицами, создавая новенький жилет: на этот раз черный с красным.

– Вы не собираете кровь для переливания, – выдохнула я. – Вы крадете ее у студентов!

– Не крадем – мы за нее платим. Сомневаюсь, что это серьезный обман. Студенты получают небольшой доход и помогают поддерживать безопасность в Оксфорде. – Доктор слегка улыбнулся. – Сытый вампир – счастливый вампир.

Способ все равно казался мне неправильным, и я хотела спорить дальше, но Рейф продолжил:

– Еще у нас есть связи в местной больнице. Кровь, которая не подходит для переливания – испортилась или заражена, – не утилизируют, а передают нам.

– Вы пьете зараженную кровь?

– А что она нам сделает? Убьет? – пожал плечами Рейф.

Пожалуй, он был прав.

– Однако чудесная свежая молодая кровь, которую приносит доктор Уивер, куда вкуснее, – подметил Альфред. – Новая партия уже готова? Много ли крови второй положительной группы? Это моя любимая. Жаль, что у стольких смертных первая группа. Мне от нее нехорошо: живот болеть начинает.

Рейф так и не сел с остальными, и ничего похожего на незаконченное вязаное изделие я у него не увидела.

– Мы отходим от темы, – сказал он. – Люси хочет знать, почему ее бабушка стала вампиром.

– Да, именно.

Еще я хотела узнать больше о таинственной кузине Виолетте Уикс. Однако учитывая, сколько всего я услышала за последние несколько часов, с этим можно было подождать. Лучше спрошу у бабушки, когда мы останемся наедине.

Сильвия вздохнула, отложила вязание и заправила серебристые волосы за уши. Она действительно была очень элегантной дамой.

– Это моя вина. Я обратила твою бабушку в вампира.

И эта женщина морщилась при упоминании крови животных?

– Под этим вы подразумеваете, что укусили ее и выпили всю кровь до капли? – произнесла я с ноткой сарказма.

Женщина взглянула на меня таким ледяным взглядом, словно хотела убить. Она гневно вскочила со стула – и я тут же пожалела, что оставила чеснок в другой комнате. Дрожащими пальцами я пыталась вытащить из сумки крест, но между нами встал Рейф.

– Сильвия! Возьми себя в руки.

Дама еще секунду буравила меня взглядом, но потом выдохнула и изящно села обратно на стул.

– Я бы в жизни не убила вашу бабушку. Она одна из моих самых близких друзей. Я не знала, как еще спасти ее.

Бабушка с теплом смотрела на Сильвию. Она бы точно не стала так хорошо относиться к убившей ее женщине.

– Спасти от чего? – задала я очевидный вопрос.

Вряд ли в нашем районе было что-то опаснее логова вампиров.

К моему удивлению, Сильвия взяла бабушку за руку и заговорила не со мной, а с ней:

– Извини, что тебе приходится снова проходить через все это. Знаю, слушать будет больно.

Бабушка кивнула и мягко сжала ладонь Сильвии:

– Ничего страшного. Пусть Люси узнает, что случилось.

Сильвия замолчала – видимо, собираясь с мыслями. Она снова напомнила мне актрису. Дама выдержала драматичную паузу, как бы привлекая всеобщее внимание. Кроме тихого, ритмичного стука спиц, в комнате не раздавалось ни звука – сцена принадлежала ей.

– Я оказалась там совершенно случайно. Я рано проснулась и хотела завершить отделку платья, над которым работала. У меня закончилась голубая пряжа, так что я отправилась наверх. – Она замолчала, поджав губы, словно от боли воспоминания. – Было примерно восемь вечера, поэтому магазин был закрыт…

– Наверх? Но внизу ничего нет!

Я знала, что перебивать невежливо, но как Сильвия могла жить этажом ниже?

– Как я уже упоминал, у нас было много времени на то, чтобы обустроить свою жизнь, в том числе и дом, – несколько сухо ответил Рейф. – Под магазином находятся подземные квартиры.

Интересно, вампиры называли их логовом? Я представила скрытые где-то внизу ряды гробов, но расспрашивать не стала – хотелось вернуться к рассказу.

Увидев, что ответ меня устроил, Сильвия продолжила:

– Я, как всегда, остановилась у занавески: проверяла, что в магазине никого нет. Услышала грохот, затем – крик. Это был голос Агнессы. Не раздумывая, я кинулась в магазин и позвала ее. Заметив меня, напавший сбежал. Это был человек, мужчина.

– Ты спасла мне жизнь, – кивнула бабушка.

Не самое логичное утверждение, но я предпочла промолчать.

– Если бы! – Сильвия перевела взгляд на меня. – Ваша бабушка лежала на полу, корчась от боли. Сначала я подумала, что она застукала в магазине грабителя, а тот от неожиданности ударил ее кулаком. Помещение было в ужасном состоянии: корзины на полу, полки перевернуты. Я бросилась к Агнессе, хотела оказать первую помощь и отвести к врачу. А потом увидела кровь…

Сильвия снова выдержала паузу – не знаю, для пущего ли драматизма или потому, что ей действительно было тяжело вспоминать случившееся.

– Ее ранили, – выдохнула Сильвия.

Я не поверила собственным ушам.

– Ранили? В плане, ножом?!

– Да. Я села рядом и стала хватать клубки – все, что попадалось под руку, не в состоянии остановить кровотечение. Когда я пришла, Агнесса уже умирала – и очень быстро. «Скажи Люси. Обязательно скажи Люси», – бормотала она. Я чувствовала, что ее душа вот-вот покинет тело, и, не раздумывая, обратила в вампира. Спасти ее иначе я не могла.

Розовый клубок в моей руке нагрелся и окончательно смялся. Я приложила ладони к вискам. В мозг влили столько новой информации, что, казалось, стоит мне убрать руки – и он взорвется.

– То есть вы обратили мою бабушку в вампира, чтобы она не умерла от ножевых ранений?

– Да. Спасать ее жизнь было слишком поздно. Я успела лишь сделать ее бессмертной – одной из нас.

– Не хочу показаться грубой, но… где доказательства, что вы говорите правду? Может, вы просто проголодались и не выдержали.

Я сделала шаг назад и спряталась за Рейфом, ожидая очередного прилива ледяного гнева. Сильвия злобно посмотрела на меня, словно буравя сосульками, но на этот раз сдержалась.

– Доктор? – сказала она, повернувшись к нему.

– Она говорит правду, – подтвердил доктор Уивер. – Сильвия вызвала меня, и я осмотрел тел… вашу бабушку. Нанесенные ей ножевые ранения были несовместимы с жизнью.

– Но в таком случае выходит, что мою чудесную любимую бабушку, владелицу магазина рукоделия… Ее… ее…

– Убили, – закончил за меня Рейф. – Вашу бабушку убили.

Глава 10

Такое ощущение, словно на мою грудь наступил слон и расплющил легкие, как будто из меня вышибли весь воздух. Я никогда не падала в обморок, но поняла, что была к этому близка, когда Рейф придержал меня и усадил на один из свободных стульев. Я села, и Рейф осторожным, но твердым движением наклонил меня так, чтобы голова оказалась между коленей. Я втягивала воздух, и постепенно черные точки перед глазами растворились – я снова смогла видеть ясно.

Я медленно подняла голову.

– Я не понимаю, – не в первый и явно не в последний раз произнесла я. – Бабушка, кому могло прийти в голову тебя убить?

Бабушка покачала головой. Казалось, она была растеряна не меньше меня.

– Не знаю. Даже представить не могу.

Я встала, подошла к бабушкиному стулу и села перед ней на корточки. Нюкта смотрела на меня, не переставая мурчать. Бабушка выглядела обеспокоенной.

– Лучше бы ты не приезжала. Тебе наверняка грозит опасность.

Я рассмеялась – слегка истерично.

– Какая здесь может быть опасность, кроме целого гнезда вампиров?

– Милая, ну что ты! Члены вязального клуба – наши друзья. Тем не менее кто-то напал на меня, и я не могу избавиться от предчувствия, что ты можешь стать следующей жертвой.

– Почему? Бабушка, кто на тебя напал?

Она покачала головой:

– Не помню.

– Хорошо. Тогда расскажи мне, чем занималась в тот день.

Бабушка снова с сожалением покачала головой:

– В том-то и дело: я совершенно забыла.

Ко мне придвинулся доктор Уивер. Выражение лица у него было такое же, как во время нашей встречи в кабинете, – видимо, так он выглядел, когда общался с пациентами.

– Предполагаю, нападение вызвало некую амнезию. Удар головой, кровопотеря и переход… Неудивительно, что ваша бабушка отчасти утратила память.

Я прижала ладонь ко лбу.

– Но вы солгали в свидетельстве о смерти: написали, что бабушка умерла во сне! Из-за вас на свободе разгуливает убийца!

– А что ему нужно было написать? – ровным, властным голосом сказал Рейф. – Что вашу бабушку ранили ножом, а затем вампир укусил ее в шею? Мы живем мирно, потому что у нас есть безопасный дом и регулярные поставки еды. Однако имейте в виду: если на нас нападут, мы сделаем все необходимое, чтобы защититься.

От его слов меня пробрала дрожь. Что может натворить дюжина – или две, или сколько их там еще – голодных рассерженных вампиров? Это же вам не хомячки какие-нибудь!

Я посмотрела на Сильвию:

– Вы сказали, что перед смертью бабушка говорила обо мне?

– Да. «Скажи Люси. Обязательно скажи Люси».

К моему удовлетворению, фраза была той же самой, что и во время ее рассказа, значит, скорее всего, Сильвия не выдумала ее, а действительно услышала от бабушки.

– Ты не знаешь, что именно хотела мне сообщить? – обратилась я к бабушке.

– Ох, если бы! Я постоянно копаюсь в мыслях и пытаюсь хоть что-нибудь вспомнить.

Я снова повернулась к Сильвии:

– Вы говорили, что напавший на бабушку человек выбежал из магазина. Вы не обратили внимания на то, как он выглядел?

– Все произошло слишком быстро. Это точно был один человек, не несколько. Я беспокоилась о состоянии вашей бабушки и лишь на секунду увидела его спину. И кажется, на нем были черные сапоги.

В университетском городе вроде Оксфорда такое бросалось в глаза.

– Мужчина или женщина? – уточнила я.

– По-моему, мужчина… Сейчас я уже не уверена.

– Человек был высоким? Низким? Толстым, худым?

Сильвия закрыла глаза и с явным усилием постаралась вспомнить хоть что-то.

– Сапоги блестели. Наверное, новые.

– Ох, а сколько студентов приезжают в Оксфорд в новой обуви! – вздохнул доктор Уивер.

– Вы подозреваете кого-то из студентов?

Доктор пожал плечами: он не знал. Никто не знал. Убийца просто сбежал.

Я посмотрела на вампиров. Если бы не заметная бледность, они могли бы сойти за самый обычный клуб вязальщиков. Хотя, приглядевшись, я обратила внимание на кое-что еще: работали они с нечеловеческой скоростью. Одна дама вязала так быстро, что спицы будто летали. У нее была высокая прическа, а еще кожаные сапоги на пуговицах, одета она была в бледно-коричневое платье с длинными рукавами, стоячим воротником и подолом до пола. Дама сидела так прямо, словно носила корсет – хотя почему «словно»? Она тихо болтала с женщиной рядом, и до меня донеслись обрывки их разговора:

– Поход к врачу прошел удачно. Он думает, у меня обострился ревматизм.

Я повернулась к стоящему рядом со мной Рейфу:

– Ревматизм?

– Это Тиша Баггинс.

– Тиша? – Я приподняла брови.

– Ее полное имя – Тишина. В Викторианскую эпоху было довольно распространено давать имена, означающие добродетели, качества или явления. Хотя, честно говоря, эта дама далеко не молчаливая.

Тиша казалась той еще болтушкой – а еще ипохондриком. С жалоб на ревматизм она перешла к болям в животе. Я не слишком разбиралась в вампирах, и наверняка мои знания отчасти были неверны (например, относительно чеснока), но разве эти существа страдали человеческими болезнями?

– У нее правда ревматизм?

Рейф взглянул на даму.

– Ей просто нравится внимание. Она регулярно ходит к доктору Уиверу, и он всегда дает ей улучшающий самочувствие тоник. – Рейф наклонился ко мне. – Эффект плацебо.

Я догадывалась, из чего состоял тоник.

– Чего сегодня только не случилось! Я еле два ряда связать успела, – сказала Клара, добрая пожилая вампирша, и, сложив свою работу, убрала ее в большую расшитую сумку. – Милая, если ты не против, я схожу в магазин и выберу пряжу. Я уже придумала, какой свитер подойдет к твоим светлым волосам и прекрасным голубым глазам.

Как работала эта схема? Бабушка позволяла вампирам брать любые товары бесплатно? Звучало не очень прибыльно.

Клара, словно прочитав мои мысли, улыбнулась:

– У нас все просто: мы ведем учет покупок и раз в месяц оплачиваем их.

– А как именно?

Наверное, доставали дублоны или другие золотые монеты из старинных кожаных кошельков.

– Проще всего – банковским переводом, но в последнее время я пробую биткоин.

Вампиры потихоньку начали собираться и складывать вязание в сумки.

– Вы уже уходите? – спросила я.

Альфред, вампир-аллергик с острым носом, ответил:

– Обычно на этом этапе мы проводим обсуждение: рассказываем о своих проектах и будущих планах. Однако сегодня мы и так засиделись.

Я посмотрела на Рейфа, ища объяснения столь странному решению. Они ведь были бессмертными! Куда им спешить?

– Не забывайте: мы весь день сидим в четырех стенах, – сказал Рейф. – В нашем распоряжении лишь несколько часов полной темноты. В это время мы гуляем, занимаемся спортом или ходим в гости.

– В гости. Понятно.

Я представила, как дамы-вампиры сидят за столиком и обсуждают, какая группа крови нынче вкуснее, попивая красный напиток из фарфоровых чашек, будто это разные сорта чая.

Бабушка, вампир-новичок, не совсем понимала, куда ей идти. Я хотела попросить ее отправиться со мной в квартиру – обсудить последние события в жизни и просто поболтать. Однако Сильвия взяла ее под руку и помогла встать.

– Нам пора, Агнесса! Прогулка на свежем воздухе пойдет тебе на пользу. А еще посмотрим новую выставку в Музее Эшмола^[18].

Бабушка повернулась ко мне:

– Внученька, хороших тебе снов! Увидимся завтра.

Мне не хотелось, чтобы она уходила.

– Обещаешь?

– Конечно.

– Сейчас Агнессе важно привыкнуть к новому режиму и понять, как быть вампиром, – тихо произнес Рейф. – Сильвия ей поможет.

Я кивнула, но смотреть, как бабушка вместе с товарищами по вязальному клубу уходит в глубь комнаты, все равно было грустно. Вампир с острым носом приподнял старый ковер. Под ним оказался люк, о существовании которого я и не подозревала. Вампиры один за другим спустились в него – остался только Рейф.

– Полагаю, вам нелегко после всего услышанного, – произнес он, глядя на меня.

Да уж, преуменьшение века!

Бабушка ушла, и лежать у нее на коленях Нюкта уже не могла, поэтому кошка вернулась ко мне.

– Пойдемте-ка наверх. Я отвечу на вопросы, которых у вас, не сомневаюсь, немало.

Я бы предпочла задать их бабушке, но, судя по всему, она знала немногим больше моего. Она была новорожденным вампиром, а Рейф…

Я посмотрела на него.

– Сколько вам лет?

– Когда-нибудь расскажу, – коротко улыбнулся он.

Не думала, что вампиры стесняются говорить о возрасте! С другой стороны, мои знания о них были весьма ограничены.

– Смерть вашей бабушки – событие трагичное, – продолжил Рейф. – Возможно, вы упустили некую важную информацию, которую вам сегодня сообщили.

Я подняла на него взгляд, упершись руками в бока.

– Вы о том, что я ведьма? Нет-нет, я прекрасно все помню.

* * *

Мы с Рейфом в компании Нюкты направились в квартиру. Находиться в магазине ночью не было никакого смысла – не с этим новым знанием, которое, словно проклятье, окутывало меня. Вчера я бы не решилась пригласить домой горячего незнакомца, но сегодня мир перевернулся. Бабушка оказалась вампиром, а я, по-видимому, ведьмой…

– Разве к двадцати семи годам ведьмы уже не должны знать о своих способностях? – спросила я, чувствуя себя абсолютной неудачницей. – Обычно же бывают какие-то знаки, мистические происшествия? Например, я бы разозлилась – и от этого появилось бы торнадо, или парень, который разбил мне сердце, превратился бы в… жабу. К слову, был у меня один по имени Тодд…^[19]

– Я крайне сомневаюсь, что вы бы смогли превратить кого-то в жабу и вызвать торнадо или даже просто плохую погоду. Ведьмами становятся не так, как вампирами. Будущих вампиров в один прекрасный день просто кусают, и они тут же превращаются в бессмертных созданий. Ведьмами же рождаются, но им необходимо учиться и практиковаться. Насколько мне известно, превращение человека в амфибию – одно из самых сложных заклинаний.

– Есть хоть что-то, что вам неизвестно? – Я закатила глаза.

– У меня было много времени на учебу и чтение, поэтому мои познания весьма обширны.

– Когда мы познакомились, вы поняли, что я ведьма?

Рейф занял бабушкин диван – подальше от окна, хотя на улице стояла кромешная тьма. Видимо, привычка. Я села напротив. Нюкта запрыгнула мне на колени.

– Догадался, когда увидел эту кошку рядом с вашим магазином, – кивнул вампир.

– Я ничего не знаю о ведьмах. У меня на носу вырастут бородавки? Мне придется переехать в каменный домик в глухом лесу? От меня будут в страхе разбегаться дети?

– Вы читаете слишком много сказок. Нет, вы всего лишь научитесь целительству, возможно – помогать тем, кто в этом нуждается, а еще – в общих чертах предсказывать будущее.

– Это я смогу делать и отучившись на медицинском факультете.

– А что вам мешает?

Рейф явно думал, что поступить на врача без какой-либо подготовки – обычное дело. И это если не брать в расчет полное отсутствие у меня способностей к естественным наукам и нежелание тратить годы на обучение. Подозреваю, на его родине (и в его времена) стать доктором было куда проще.

– Ну и денек выдался, – вздохнула я. – Пожалуй, выпью.

Я направилась на кухню и порылась в шкафах. Мне удалось найти только «Харвис Бристоль Крим» – видимо, единственный алкогольный напиток, который бабушка покупала регулярно. Вытащив синюю бутылку, я махнула ею в сторону Рейфа.

– Вам налить шерри?

– Не думаю, что осилю еще бокал, – поморщился он.

– Такими темпами я скоро раскошелюсь на бутылку бренди. Или на ящик.

Однако сейчас ничего другого у меня не было, так что я взяла большой бокал, наполнила его и вернулась на прежнее место. Как истинной внучке Агнессы, мне было стыдно пить, пока гость сидит с пустыми руками.

– Могу я вам что-нибудь предложить?

– Я успел напиться, – ответил он.

Расспрашивать не хотелось, так что я кивнула и глотнула еще немного шерри.

– И кому понадобилось нападать на бабушку? – озвучила я мысль, непрерывно крутившуюся у меня в голове после рассказа Сильвии.

– Если бы я знал! – Рейф покачал головой. – Жаль, меня там не было. Я уехал в Нью-Йорк оценивать частную коллекцию и готовить ее к аукциону. Будь я в Оксфорде, то, может, успел бы защитить Агнессу.

Рейф казался таким грустным, что я невольно начала его успокаивать.

– Вы не могли предугадать такое. Кто вообще мог предположить, что на бабушку вот так нападут в ее же магазине?

– До сих пор не верится.

– Наверное, была какая-то причина. В кассе лежало не так много денег, чтобы ограбление стоило того. И я уверена, что у бабушки не было врагов. – Я посмотрела на Рейфа из-под опущенных ресниц и решила озвучить единственный пришедший мне на ум вариант: – Мы точно можем доверять Сильвии?

Рейф резко взглянул на меня.

– О чем вы?

– Я мало знаю о вампирах, но, думаю, свежая кровь, полученная напрямую из жертвы, вкуснее, чем донорская. Возможно, Сильвию охватил голод и она убила мою бабушку, а после придумала историю себе в оправдание.

Рейф покачал головой:

– Доктор осмотрел тело Агнессы. Ее действительно ранили ножом, а еще у нее травма головы: падая, она ударилась об обогреватель.

– Бред какой-то…

– В одном ваша бабушка точно права: если мы не знаем, почему ее убили, то, возможно, опасность грозит и вам. Люси, вас здесь ничто не держит. Мы поймем, если вы вернетесь в Америку. Как минимум, там вас не тронут.

За кого он меня принимает?! Я поставила бокал на стол так уверенно, что стекло звякнуло.

– Ни за что не вернусь домой, не разобравшись в случившемся. Мою бабушку едва не убили! Я должна найти преступника.

Все это время я размышляла, остаться ли мне в Оксфорде, чтобы содержать магазин, или вернуться домой и попробовать найти себя в чем-то еще. Сейчас же у меня появился по крайней мере краткосрочный план. Я открою «Кардинала Клубокси», буду смотреть в оба и держать ухо востро, поспрашиваю соседей. Я сделаю все возможное, чтобы вывести убийцу бабушки на чистую воду.

* * *

Следующим утром я проснулась, преисполненная решимости. Нападение на бабушку никому не сойдет с рук! Не в мою смену.

Я нашла старую записную книжку с цветами на обложке и, открыв чистую страницу, приготовилась составить еще один список. Что я знала о случившемся? Если верить Сильвии и другим вампирам (в чьих словах я сомневалась), то бабушку смертельно ранили ножом, а Сильвия, вампирша с золотым сердцем, спасла ее, обернув в себе подобную. А еще она видела, как из магазина сбегает некто в блестящих черных сапогах. Информации негусто.

Я записала вопросы, которые приходили в голову. Сначала – самые очевидные.

1. Кто и зачем хотел убить бабушку?

Этот вопрос был главным – остальные же связаны с ответом на него.

Я постучала ручкой по странице и задумалась. Сильвия помнила немногое, но если она не напутала со временем, то, когда она застала нападение, было около восьми часов вечера. Магазин, скорее всего, уже не работал. Да, вампиры входили в него беспрепятственно, но для большинства людей закрытая на замок дверь – существенная преграда. Предположим, убийца – человек. Иначе зачем ему нож?

После того как я узнала, что бабушка – вампир, а я ведьма, в моей голове образовался плотный туман. Теперь, когда мне было куда двигаться, он начал понемногу рассеиваться.

О ведьмовстве я решила пока не думать. Будь у меня способности к магии, за двадцать семь лет они бы как-то проявились. Моя единственная особенность – отставание от окружающих. А еще – вещие сны, но они случались у многих людей, которые не имели ничего общего с колдовством.

Может, стоит устроить проверку?

Я зашла в интернет. Однако все заклинания, которые я нашла, выглядели примерно так: закопай предметы на заднем дворе, прочитай стишок и – вуаля! – через месяц у тебя будут пышные волосы и чистая кожа или парень, который тебе нравится, обратит на тебя внимание. Конечно, люди, публикующие подобное в сети, вряд ли были ведьмами, а сработавшая магия наверняка была случайностью. Мне же хотелось сделать что-то прямо сейчас и увидеть результат.

Я обошла квартиру. Взгляд упал на натюрморты, которые бабушка повесила в обеденной, – старые, нарисованные от руки. На одном из них были яблоко, гранат и зеленый лук. Я всегда думала, что предпочла бы видеть на картине три фрукта, а не два и овощ. Почему бы не проверить свои способности, попробовав ее изменить?

Я придумала простой стишок вроде тех, что видела в интернете:

Я скандировала, не отрывая глаз от луковицы с ее выпуклой нижней частью и свисающим корнем. Не то чтобы я ожидала какую-то вспышку (абракадабра!), после которой натюрморт изменится, однако, признаюсь, когда не произошло абсолютно ничего, я слегка огорчилась.

Я не слишком на что-то надеялась, но, видимо, ведьмой я все же не была.

Ничего, проживу и так.

Я вернулась в гостиную, села на диван и достала записную книжку, чтобы продолжить размышления. Однако устроиться поудобнее никак не получалось: что-то упиралось в спину. Я пыталась поправить выцветшую подушку в цветочек и в конце концов убрала ее. За ней лежал сверток – довольно старый, с потрепанными краями. Я развернула его: оказалось, это картина с грушей. Фрукт с несколькими листьями свисал с ветки, и на нем, как на настоящем, была пара коричневых точек. Бочок, освещенный солнцем, художник окрасил в терракотово-красный. «Румяной станет грушей…»

Однако, если это я наколдовала иллюстрацию, почему она не появилась прямо передо мной? Наверняка бабушка просто купила картину, чтобы позже вставить в рамку и пополнить коллекцию на стенах. Вот из-за таких совпадений наивные люди и начинают верить в магию!

Я свернула иллюстрацию и положила ее на обеденный стол. Спрошу бабушку, не она ли ее купила, – хотя, учитывая ее недавние провалы в памяти, может, она и не вспомнит.

Вернемся к той самой ночи. Варианта два: или у преступника были ключи от магазина, или бабушка достаточно доверяла ему, чтобы впустить после закрытия. Я добавила в список еще один вопрос: у кого есть ключи от магазина? И еще один пункт в список дел: поменять замки. Я хотела заняться этим еще вчера, но случилось столько всего, что у меня не дошли руки.

Как говорится в одной прекрасной пословице, не стоит откладывать на завтра то, что можно выполнить сегодня. А осознание, что у потенциального убийцы мог быть ключ от магазина, еще больше побудило меня к действиям. Я включила ноутбук, достала телефон и стала искать мастеров по замкам в районе. Спустя четыре звонка я нашла того, кто сможет прийти сегодня, и договорилась встретиться с ним в два часа дня. После этого мне стало чуточку спокойнее: наконец-то можно вычеркнуть пункт из списка.

В голове у меня стояла картина: любимая бабушка борется за жизнь, пока некий злодей бросается на нее. Я, как никогда раньше, твердо решила восстановить справедливость и найти убийцу. Я представила себя Скарлетт О’Хара, стоящей на руинах Тары с поднятым в воздух кулаком и кричащей: «Бог мне свидетель, я никогда больше не буду голодать!»^[20]

Бог мне свидетель, я отомщу за смерть бабушки!

Меня наполнил праведный гнев – и тут я ощутила кое-что еще. Казалось, по моей руке пробегают разряды тока. Я посмотрела на ладонь и охнула: на кончиках пальцев плясали бело-голубые искорки! Уж это световое шоу на статическое электричество не свалишь.

– Нет… – прошептала я.

Так ведь не бывает, правда? Неужели бабушка права и я лишь сейчас, в почтенном двадцатисемилетнем возрасте, проявила склонность к колдовству?

Я глубоко вдохнула и потерла ладони, тем самым остановив странный свет, однако мысли в голове от этого не стихли. Так, нужно сосредоточиться на более важном. Оказаться ведьмой – невероятное, пугающее, меняющее жизнь событие. Но сначала нужно раскрыть убийство бабушки – нельзя дать собственным способностям очаровать меня!

Я осмотрела свои руки: самые обыкновенные. Не помешал бы маникюр, но в целом ничем не примечательные. А вдруг молнии из рук начнут появляться на людях? Я вообразила картину: я в магазине молочных продуктов, беру сыр, и тут из пальцев вырывается бело-голубой разряд. В Оксфорде сожгли на костре немало ведьм. Даже если подобное ушло из обихода и колдуний давно заменили на маршмеллоу, не хотелось, чтобы о моей странной, неприятной особенности кто-то узнал.

И почему мои новые способности не могли подсказать мне, знала ли бабушка убийцу? Это бы помогло куда больше, чем пальцы-зажигалки и картины с грушами без рамок. Бабушка была очень доброй – может, преступник притворился тем, кому срочно нужна помощь, и она открыла дверь? Имеем ли мы дело с серийным убийцей?

Я не стала записывать вопрос в книжку и вместо этого зашла в интернет. В новостях ничего не писали о разгуливающем с ножом в руках маньяке. Конечно, его существования это не исключало. Однако я слышала, что большинство убийств совершают люди, знакомые жертве. Я решила исходить из этого факта.

Но кому придет в голову убить хозяйку магазина рукоделия? Я отлично знала, как может бесить вязание: и пряжа, которая спутывалась в морские узлы, и узоры, которые явно придумали прислужники дьявола с целью усложнить людям жизнь. Я и сама от злости пару раз тыкала спицами в клубки, и довольно яростно. Однако согласитесь: тыкать ножом во владельца магазина рукоделия – это все-таки перебор. И все же кто знает! На всякий случай я решила понаблюдать за покупателями – не покажется ли кто опасным?

Может, в прошлом у бабушки были враги, о которых я не слышала? Я вдруг поняла, что знаю о бабушке очень мало. Стоило изучить ее биографию и понять, не кроется ли там разгадка.

А еще оставалась Виолетта Уикс – вроде как моя троюродная сестра и бабушкина племянница. Интересно, она правда существует или ее вместе с дружками-вампирами придумал доктор Уивер, чтобы быстро и без шума похоронить бабушку? Надо было задать ему больше вопросов. Детектив из меня так себе.

Я решила открыть магазин на следующий день. Так я найду чем заняться, кроме бесконечных размышлений, и познакомлюсь с завсегдатаями магазина.

Живыми.

Глава 11

Я не знала, придут ли покупатели в «Кардинал Клубокси» в день открытия, и все же с чего-то нужно было начинать. Предыдущий день я провела, обновляя информацию на сайте и страницах магазина в социальных сетях. Замки я тоже поменяла.

Я написала сообщение Рейфу, чтобы напомнить об открытии магазина. Еще я попросила его передать эту новость остальным вампирам-вязальщикам и – особенно – проследить, чтобы кто-то присмотрел за бабушкой. Вдруг она средь бела дня зайдет в магазин? Пока она привыкает к ночной жизни вампира, из-за ее бессонницы может случиться что-то нехорошее. Рейф пообещал мне, что они будут по очереди охранять ее, и пожелал удачи в первый рабочий день.

Я надела легинсы, простую черную юбку и ботинки, в которых будет удобно стоять до вечера. Затем натянула обычную белую футболку, а поверх, словно украшение, – серебряный крест на цепочке. Да, я поверила, что вампиры под магазином питаются только донорской кровью, но осторожность не помешает: пусть привыкают, что над ними обитает живой человек.

Другие предметы для отпугивания вампиров я сложила в корзину и поставила в дальнем углу комнаты для занятий.

У меня длинные, от природы кудрявые волосы – люди с прямыми в жизни не поймут, как это неудобно! Сейчас волосы просто отказывались хорошо лежать. Я посмотрела на пальцы: может, попробовать сделать прическу заклинанием? Тут я вспомнила об электричестве, которое время от времени вырывалось из моих ладоней. В голове тут же всплыла картина: мои волосы торчат во все стороны, словно шерсть у напуганной Нюкты. От этой идеи пришлось отказаться. Вместо заклинаний я оставила волосы распущенными: как говорится, не лохматые, а непослушные. Слегка накрасив ресницы и губы, я решила, что на сегодня хватит.

Я уже собиралась спуститься в магазин, как меня отвлекло жалобное мяуканье. Я думала, Нюкты нет дома, но, видимо, она где-то застряла. Как выяснилось, в закрытой бабушкиной спальне. Должно быть, дверь случайно захлопнулась после того, как Нюкта туда зашла.

– Ты как сюда попала? – спросила я.

«Когда ты поймешь, что я не умею разговаривать?» – читалось во взгляде кошки.

– Мне одиноко, и я нервничаю. Войди в мое положение.

Я могла поклясться, что в ответ Нюкта покачала головой.

Кошка сидела на бабушкиной деревянной шкатулке с украшениями. Когда я была маленькой, она казалась мне настоящей сокровищницей. Крышка поднималась, как у сундука, а внутри хранились яркие бусы и блестящие сережки – чем не пиратский клад!

Когда я приблизилась, Нюкта спрыгнула и вышла за дверь. Я хотела направиться следом, но, взглянув на шкатулку, поняла, что очень хочу надеть одно из бабушкиных украшений – на удачу. Стоило мне поднять крышку, как я почувствовала запах, напоминающий мне о времени, когда мы с бабушкой играли в принцесс.

В отсеке с бархатной подкладкой лежало ничем не примечательное на вид кольцо с рубином – круглым темно-красным камнем в золоте с филигранью. Бабушка всегда носила его. Я надела украшение на палец – оно идеально подошло и словно успокаивало меня. Пусть частичка бабушки будет в магазине вместе со мной.

С кольцом я почувствовала себя увереннее. Я отправилась вниз вместе с Нюктой, открыла дверь в магазин – и чуть не споткнулась о шопер. Я точно знала: прошлым вечером, когда я закрывала магазин после ухода мастера по замкам, никакой сумки тут не было.

Я включила свет и с любопытством заглянула в сумку. Внутри оказался связанный вручную голубой кардиган с изящным узором из цветов и бабочек спереди. Под свитером была записка: «Удачи в первый рабочий день! С любовью, члены вязального клуба».

Клара предложила связать мне свитер всего два дня назад – и уже закончила его! Я продела руки в рукава. Кажется, мой первый день в «Кардинале Клубокси» начинался отлично.

Нюкта прошлась по магазину, тычась носиком в корзины и обнюхивая углы: видимо, искала мышей. К моей искренней радости, грызунов она не нашла и направилась к витрине. Запрыгнув на нее, кошка забралась в корзину с клубками, которые я сложила туда накануне, покрутилась на месте, примяла лапками пряжу, а затем, довольная результатом, свернулась калачиком и закрыла глаза.

Я раздумывала, позволить ли ей спать там или же выгнать, как вдруг послышался стук в дверь. Было без двух минут девять. Я открыла – на пороге стояла Розмари. Выглядела она так, словно появление на работе далось ей крайне тяжело. Она всегда одевалась практично, а не стильно – так было и сегодня: туника в цветочек, свободные коричневые брюки и белые кроссовки. Ей было лет шестьдесят; на голове – химическая завивка, щеки покрыты нездоровым румянцем – казалось, она страдала повышенным давлением.

Я решила начать общение с единственной сотрудницей на хорошей ноте, поэтому тепло улыбнулась и пожелала ей доброго утра.

– Утра, – моргнув, пробормотала Розмари в ответ.

– Наверное, вы не понимаете, почему ключи не подходят к двери. Дело в том, что вчера я поменяла замки. Я не знала, у скольких людей есть ключи от бабушкиного дома, и это меня очень беспокоило.

Розмари ввалилась в магазин и скривила губы:

– Она заставила меня сдать ключ.

– Прошу прощения? – Видимо, я ослышалась.

– Мой ключ. После взлома твоя бабушка перепугалась и сказала, чтобы я вернула ключ от магазина. Будто Рэндольф в чем-то виноват!

Женщина с вызовом посмотрела на меня, словно готовясь к спору. Я же совершенно запуталась: я и не слышала ни о каком взломе.

– Рэндольф? Кто это?

Взгляд Розмари стал еще более злобным.

– Мой сын, замечательный мальчик. С тех пор как отсидел, ведет себя как шелковый!

– Ваш сын сидел в тюрьме?

Неудивительно, что бабушка забрала ключ! Мне не хотелось задавать пришедший в голову вопрос, но по-другому было никак, поэтому я продолжила:

– А в чем он провинился?

– Мелкие кражи. С тех пор как вышел, ведет себя прекрасно. Работает в благотворительном магазине и к инспектору по УДО ходит регулярно!

– Понятно.

Я собиралась дать Розмари один из дубликатов ключей, но теперь решила этого не делать. Буду сама пускать ее в магазин утром, а вечером после ее ухода проверять, что все заперто.

– А когда взломали дверь? – спросила я.

– Я же сказала, мой Рэнди ни в чем не виноват! – Женщина так крепко сжимала в руках большую тканевую сумку, словно хотела меня ею стукнуть.

– Верю. Но я не знаю ни о каком взломе. Когда это случилось? Что-нибудь украли?

Не услышав обвинений в адрес сына, женщина несколько смягчилась и ослабила хватку.

– Да понимаешь, ничего. Твоя бабушка не стала сообщать в полицию. Кто-то взломал дверь, и все. – Розмари недовольно оглядела магазин. – Оно и понятно! Вскрывать замок ради пары клубков? Мелочь, которая ночью остается в кассе, тоже того не стоит.

– А кассу открыть не пытались?

– Вроде нет. Агнесса решила, что преступник был пьян – или смылся, услышав чьи-то шаги. – Она поставила сумку на полку под кассой и вздохнула. – А теперь ее и нет. Как старушку-то жаль!

Слова прозвучали столь заискивающе и фальшиво, что у меня скрипнули зубы. Моя ладонь вдруг нагрелась. Я опустила взгляд и увидела, что рубин на бабушкином кольце светится – слегка, так, что могла заметить только я, но все же. Искры из пальцев, кольцо, которое светится безо всякой причины… Я почувствовала себя какой-то ненормальной.

Мне не нравилась ни Розмари, ни то, что я услышала о ее сыне-клептомане. Надо будет спросить у бабушки, помнит ли она что-то о нем.

Поняв, что я не собираюсь отвечать на ее напускное сочувствие, Розмари принялась нахваливать мой новый кардиган. Она узнала все виды пряжи, из которых он состоял, – и они были в наличии в магазине.

– А откуда он у тебя? Уверена, ты так вязать не умеешь.

– Ага, я по-прежнему худшая в мире вязальщица.

Конечно, сказать женщине правду я не могла. Я объяснила, что нашла кардиган в квартире и решила надеть его, потому что он напоминал мне о бабушке.

– Можем собрать все необходимое на случай, если найдутся желающие связать такой же, – предложила я. – Как вы думаете, схема тоже здесь продается?

Розмари осмотрела меня, наклонив голову вбок.

– Не-а. Мне кажется, свитер вязали не по схеме, а на глаз. Но я найду что-нибудь подобное в наших книгах.

– Отлично! Надеюсь, к нам придет хотя бы парочка покупателей.

Однако я совершенно зря беспокоилась, что в первый день магазин будет пустовать. Стоило мне повернуть табличку надписью «Открыто», как пришли три девушки: две с рюкзаками на плечах, третья – с портфелем. У одной из девушек был свитшот с вышитым названием колледжа. Подруги выглядели самоуверенными и умными; на вид всем трем было лет двадцать с небольшим. В бабушкином магазине они чувствовали себя как дома.

Я вышла из-за кассы и поприветствовала девушек. Одна из них сделала шаг вперед:

– Мы так рады, что вы снова открылись! Как жаль, что прежней владелицы не стало. Она была такой доброй и всегда помогала, если запутаешься с узором!

– Согласна с вами. Она была моей бабушкой. Я Люси.

Наиболее самоуверенная девушка – видимо, главная в этой троице – продолжила:

– Мы учимся на юридическом. Некоторые лекции такие сложные, что, если в процессе не вязать, в голове все спутается. Я делаю шарфики друзьям на Рождество, а в этом году папа попросил еще и свитер.

Я представила, как три девушки вяжут за партами, – это показалось мне очень милым. А еще я была рада услышать, что они так ценили мою бабушку.

– Наверное, вы лучше меня знаете, где что лежит. Если понадобится помощь, обращайтесь.

Подруги выбрали пряжу и схемы. Пока мы с Розмари пробивали покупки, главная в компании спросила:

– А вы будете проводить занятия по вязанию? Они были такими классными!

Я даже не знала, долго ли будет работать магазин, – что уж говорить о занятиях!

– Когда закончу составлять расписание, опубликую его на сайте.

Пока я провожала девушек до двери, зашли две пожилые дамы и осыпали комплиментами мой новый кардиган. Розмари собрала всю нужную пряжу и показала им схему, наиболее похожую на узор моего свитера.

– На моей внучке он будет смотреться просто чудесно! – улыбнулась старшая из дам. – Возьму всё.

Я мысленно поблагодарила Клару, милую вампиршу-вязальщицу.

Вскоре зашла еще одна женщина. Оглядев полки, она сказала:

– Я хочу попробовать бриошь.

– Бриошь? Французский хлеб? – Я вспомнила, что бабушка всегда говорила: к каждому покупателю надо относиться с уважением, даже если он ищет булки в магазине рукоделия. – Думаю, он есть в чайной по соседству.

Покупательница, казалось, растерялась от моего ответа.

Розмари, услышав наш разговор, усмехнулась и презрительно хмыкнула.

– Люси, она о вязании в технике бриошь, сейчас это очень популярно, – высокомерно произнесла она и подошла к клиентке. – Люси здесь новенькая. Не особо разбирается.

Я была не против помощи, но к чему такая надменность? Между прочим, зарплату ей буду выплачивать я.

Покупателей и дальше было немало, несколько раз у кассы даже образовывалась очередь. Хорошо, что у меня имелась помощница, которая знала, где лежит большинство товаров, и могла ответить на сложные вопросы о вязании. Розмари быстро заметила, что пряжа в корзинах лежит как попало, и, когда выдавалась свободная минутка, раскладывала все так, как было при бабушке.

В полдень я отпустила Розмари на обеденный перерыв. Вскоре после того, как она ушла, в магазин заглянул мужчина. Он был из тех людей, которых переполняют жизненные силы. Ему было где-то за сорок, но при этом он выглядел более чем прекрасно: загорелая кожа (зимы он явно проводил в Испании), белоснежные зубы и темные глаза. Мужчина с восторгом осмотрел магазин.

– Каждый раз, когда захожу в это очаровательное место, мне кажется, что я делаю шаг в прошлое. Настоящая частичка истории! Как и все заведения на Харрингтон-стрит.

Он вязал? По нему не скажешь. Однако, как я выяснила, «типичных» вязальщиков не существовало. По крайней мере, в Оксфорде точно.

– Всегда любила эту улицу. Вам чем-нибудь помочь?

– Я так рад, что сегодня магазин открыт и я могу выразить соболезнования лично. Смерть дорогой Агнессы – поистине ужасная новость.

Сегодня о бабушке вспоминало много людей, и каждый раз словно нож в сердце. Вновь и вновь я осознавала, что бабушки (по крайней мере, любимой мною смертной женщины) больше нет.

– Благодарю, – кивнула я.

– А вы, должно быть, ее прекрасная внучка? Агнесса столько о вас рассказывала!

– Правда? Приятно слышать.

Мужчина рассмеялся, показывая жемчужные зубы – уверена, он их отбеливал.

– Вы, наверное, думаете, занимаюсь ли я вязанием. Признаюсь: всякий раз, когда я захожу сюда, мне хочется попробовать это хобби. Да и моя жена будет счастлива, если я хоть пять минут спокойно посижу. Но я слишком энергичен. Если честно, я пришел, чтобы кое о чем поговорить. Мы с вашей бабушкой обсуждали одну сделку. – Мужчина огляделся, но в магазине, кроме нас, никого не было. – К вам приходила моя риелтор? Мисс Сидни Лафонтен.

Я без энтузиазма кивнула. Мужчина явно был из тех, кто не тратит время на молчание.

– Я знаю, что ваша бабушка хотела поговорить о сделке с вами, поэтому я столь многое слышал о вас. Она очень вас уважала и сказала, что вы изучаете бизнес.

Ну да, я два года отучилась на факультете бизнеса, потому что не знала, какую профессию выбрать.

Мужчина смотрел на меня, явно чего-то ожидая.

– Так что? – спросил он.

– О чем вы?

– Она обсудила с вами мое предложение? Я Ричард Хэтфилд, – представился он таким тоном, словно его имя было мне прекрасно знакомо. – Уверен, Агнесса упоминала меня.

Я покачала головой:

– Я узнала о сделке только от Сидни Лафонтен. Наверное, бабушка хотела дождаться моего приезда.

– Что ж, мое предложение ей очень понравилось. Очень. – Он демонстративно глубоко вдохнул. – Простите меня за бестактность, но не знаете ли вы, кто наследник? Ваша бабушка не успела подписать договор – но собиралась. Теперь же я думаю, что мой план придется по душе новому владельцу «Кардинала Клубокси» и этого здания. Насколько я помню, у Агнессы есть дочь, ваша мать. Она единственная наследница?

Мне не хотелось говорить этому настырному незнакомцу, что наследница я. Я решила выкрутиться иначе.

– Почему бы вам не рассказать о сделке мне? Как вы сами заметили, бабушка любила обсуждать со мной деловые вопросы. С моей матерью сейчас довольно сложно связаться.

Мужчина выглядел так, словно обратиться ко мне – лучшее на свете решение.

– Замечательно!

Прозвенел дверной колокольчик: пришли новые покупатели. Я посмотрела через плечо Ричарда Хэтфилда и увидела женатую пару средних лет.

– Ради бога, не торчи тут весь день! – проворчал муж таким безнадежным тоном, словно отлично знал, что жена его не послушает.

– Ну, иди погуляй по улице, – предложила его спутница. – Или выпей кофе в чайной по соседству. Увидимся, когда все куплю.

Муж издевательски рассмеялся.

– Ну уж нет! Посижу тут, а то ты все деньги потратишь.

Заметив на себе наши с Ричардом взгляды, человек подошел ближе и заговорил с Хэтфилдом, явно ожидая мужской солидарности:

– Вы же знаете этих женщин! Понятия не имею, зачем они тратят столько денег, чтобы сделать что-то своими руками! В Marks & Spencer можно купить готовый свитер за половину суммы, которая у нее уходит на пряжу, спицы, пуговицы и бог знает что еще!

Женщина взглянула на мужа так, словно с радостью бы проткнула его парой висящих на стене спиц.

– Представь, сколько свитеров можно связать на стоимость твоего абонемента в гольф-клубе! – милым голосом ответила она.

Мужчина что-то буркнул себе под нос и направился к единственному в магазине креслу для посетителей. Как мне казалось, подобный спор происходил далеко не в первый и не в последний раз.

Ричард Хэтфилд вновь повернулся ко мне:

– Сделку лучше обговорить в кратчайшие сроки. Давайте я вернусь вечером? Обсудим предложение за бокалом вина. Или, если хотите, можем пообедать.

Я решила, что встреча за обедом куда легче, чем посиделка в пабе после работы. И, если Хэтфилд говорил правду и бабушка действительно хотела принять его предложение, мне стоило его выслушать.

– Как насчет чайной «Бузина» в час дня?

Ричард посмотрел на часы – большие, круглые и явно с множеством функций, часы человека, для которого время имело огромную цену.

– Примерно через полчаса. Да, отлично. Тогда увидимся там.

Я начала пробивать покупки женщины. Ее муж поднялся с кресла и, морщась, подошел к нам. Когда я объявила сумму, он возмущенно всплеснул руками:

– Господи, да внешний долг страны и то меньше!

– Замолчи уже, Гарри.

Глава 12

Чайная «Бузина» была набита битком. Я думала, что мне придется подождать Ричарда Хэтфилда, но тот умудрился отхватить столик в единственном тихом уголке и уже махал мне рукой. Когда я подошла, он вежливо приподнялся.

– Очень рад, что вы пришли, – чарующе улыбнулся он. – Сегодня подают киш с брокколи и салатом, а еще пирог с курицей. Суп дня – картофельный с луком. Я возьму киш.

Я решила заказать то же самое. Мужчина жестом подозвал официантку. Ей оказалась девушка, которая говорила с французским акцентом, а не одна из сестер Уотт. Она приняла наш заказ и ушла.

– Не буду ходить вокруг да около, – начал Ричард. – Я люблю этот уголок Оксфорда. Ездил сюда с самого детства.

– Правда? – удивилась я.

Я не особо разбиралась в британских акцентах, в отличие от самих британцев (стоило кому-то заговорить, и они уже понимали, откуда человек и насколько он обеспечен), однако я знала достаточно, чтобы заметить: Ричард звучал не так элегантно и изысканно, как большинство жителей Оксфорда.

– Я вырос на юге Лондона, – ответил Ричард. – Однако в Оксфорде жила моя тетушка, и летом я часто ездил к ней. Она постоянно водила меня в продуктовый магазинчик на углу и покупала сладости. Мы пили чай в том же кафе, где сейчас сидим с вами. Вязать тетушка не умела, поэтому в магазин вашей бабушки мы не ходили, а вот в антикварный «Пенни-фартинг» иногда заглядывали – правда, тогда он назывался как-то иначе. Мне там купили несколько оловянных солдатиков – они у меня до сих пор где-то стоят.

Принесли наш заказ. Мы принялись за еду, и Ричард продолжил:

– Прогуливаясь по здешним улицам, я погружаюсь в воспоминания о детстве. Не хочу показаться грубым, но, к сожалению, владельцы местных заведений немолоды – и недавние события это только подтверждают. Я собираюсь купить все четыре здания.

– Вы хотите купить «Кардинал Клубокси»? – нужно было абсолютно точно понимать, к чему он клонит.

Ричард положил приборы и обвел рукой помещение.

– Не только его. Еще эту чайную, а также антикварный и сувенирный магазины.

Я слышала, что Оксфорд ценами на недвижимость уступает лишь Лондону. Покупка четырех заведений – удовольствие, мягко говоря, недешевое.

– Почему? Зачем вам столько? Вы же знаете, что все эти здания считаются памятниками архитектуры?

Мужчина одобрительно взглянул на меня.

– Американцы так прямолинейны! Мне это нравится. Правда в том, что покупка этих зданий – своего рода инвестиция. Чем дальше, тем дороже они будут стоить. Для меня важно, чтобы столь очаровательные заведения, дорогие мне с детства, остались неизменными.

Я отложила нож и вилку и уставилась на Ричарда. Может, я и молода, но не глупа!

– Обычно, когда предприниматели покупают несколько зданий, они хотят снести их и построить что-то другое.

– Не я. Я всего лишь хочу их сохранить.

Я подумала о своих соседях-монстрах, живущих под магазином. Нельзя допустить, чтобы здание снесли! К тому же в отношении домов, представляющих архитектурную ценность, существует множество правил и ограничений. Насколько я знала, фасады изменять запрещалось, а вот насчет того, что позволялось в самом помещении, я была осведомлена меньше. Однако не стоило забывать, что, если Хэтфилд собирался купить почти целый квартал, денег у него куры не клевали.

– Точно не собираетесь сносить дома? – Я прищурилась.

– Если только они не начнут разрушаться.

– Что ж, они уже сотни лет прочно стоят на месте. Думаю, будь в их конструкции проблемы, они бы уже рухнули.

– Именно!

Мне, новой владелице «Кардинала Клубокси» и всего здания, на блюдечке с голубой каемочкой преподносили свободу. При этом я помнила, что бабушка написала в завещании, и теперь понимала, почему она настояла на том, чтобы магазин перешел мне.

– И вы совершенно ничего не будете менять?

– Честное слово.

Звучало так заманчиво, что даже слегка подозрительно. Выходит, я могу выполнить желание бабушки и в то же время заниматься тем, чем хочу? Правда, я не знала, чего хочу от жизни. Я надеялась, несколько месяцев у бабушки помогут мне это понять. Родители, конечно, считали меня избалованным миллениалом и думали, что в моем возрасте уже пора найти свое место в жизни. Они в двадцать семь уже поженились и работали археологами. Я же могла похвастаться лишь дипломом по бизнесу из муниципального колледжа и чередой неудачных отношений.

Ричард назвал желаемую цену. Я уставилась на него.

– Сумма в фунтах стерлингов, – уточнил он. – В американских долларах выйдет еще больше.

Я снова прищурилась.

– Это же за все четыре здания?

– Нет. Только за «Кардинал Клубокси» и квартиру над ним.

Такая сумма на счету позволила бы мне путешествовать, купить квартиру почти в любом уголке планеты и какое-то время заниматься чем угодно, не думая о деньгах. Признаюсь, звучало завораживающе.

Однако я не собиралась принимать столь серьезное решение, хорошенько все не обдумав. А еще Ричард не догадывался, что я могла поговорить с бабушкой. Кроме того, хоть моя мама и не была наследницей, мне хотелось узнать и ее мнение.

– Мне нужно поговорить с матерью.

– Разумеется. Надеюсь, мы все быстро уладим.

– А что насчет других заведений?

– Владельцы согласились. Однако я намерен купить или все четыре, или ни одного, понимаете?

Замечательно! Теперь он решил напоследок надавить на меня.

Мужчина вручил мне визитку.

– Обсудите предложение с матерью и кем угодно еще. Как примете решение, свяжитесь со мной. Только не тяните – я довольно легко теряю интерес к чему бы то ни было.

Это было вполне заметно. Ричард быстро доел киш и тут же махнул рукой, чтобы ему принесли счет. Заметив это, к нам подошла Мэри Уотт:

– О, мистер Хэтфилд! Как я рада снова вас видеть!

– Взаимно, мисс Уотт. Вы же знаете, ради ваших домашних блюд я готов приезжать даже издалека.

Женщина хихикнула и покраснела, как школьница, а затем обратилась ко мне:

– Рада, что ты познакомилась с мистером Хэтфилдом.

Ричард отсчитал купюры, а затем встал.

– Не буду мешать разговору. – Он повернулся ко мне: – Еще созвонимся.

Хорошо, что нам с мисс Уотт удастся поговорить наедине.

– Он правда собирается купить чайную? – спросила я.

– Да. И сколько мы еще сможем трудиться, в нашем-то возрасте? Конечно, мы с сестрой любим чайную и не хотим потерять ее. Однако мистер Хэтфилд обещает, что заведение ничуть не изменится.

– Как-то подозрительно хорошо звучит, вам не кажется?

Мисс Уотт наклонилась ближе:

– Он готов заплатить приличную сумму. Мы наконец-то сможем выйти на пенсию и переехать на юг Франции! Я всегда хотела проводить зиму в более теплом климате, но чайную же не оставишь. Владельцы сувенирного магазина тоже более чем согласны на сделку. Он у них всего пару лет. Думаю, они и не подозревали, что на него требуется столько сил.

Я знала, что продать магазин хочет и семья Райт – так сказал их сын.

– А что насчет бабушки?

Мисс Уотт огляделась: видимо, хотела проверить, точно ли Ричард Хэтфилд ушел.

– Если честно, я не знаю. Она колебалась, хотя мы все пытались убедить ее, что так будет лучше. Понимаешь, он хочет купить или все здания, или ни одного. – Женщина начала собирать тарелки. – Конечно, мы все переживали, что ему будет наплевать на историческое наследие и на сохранность малого бизнеса, который существовал здесь так долго. Оказалось, он с нами полностью солидарен, так что все согласились. Кроме твоей бабушки.

– Кроме моей бабушки?

Ричард Хэтфилд намекал, что ей не терпелось заключить сделку. Мисс Уотт явно утверждала обратное.

– Не говорю, что она была против, но продавать магазин не очень-то хотела. Думаю, она собиралась обсудить решение с тобой.

Что ж, если бабушка не спешила, то и мне не стоит. А еще мне нужно посоветоваться с ней – живой или не очень.

* * *

Я вышла из «Бузины» и направилась обратно в магазин. Тут я заметила, что за мной идет не кто иной, как детектив-инспектор Иэн Чисхольм. Я остановилась и подождала его.

– Рад, что магазин снова открылся, – сказал он. – Надеюсь, вы планируете остаться?

В голове у меня все еще звучало крайне щедрое предложение Ричарда Хэтфилда. Теперь я больше склонялась к тому, чтобы уехать, ведь я знала, что магазин и без меня будет в надежных руках.

– Поработаю тут, пока не решу.

– Хорошая идея! К слову, я собираюсь зайти к вам купить моток пряжи для тетушки: она вяжет свитер и уже все израсходовала.

Парень выглядел невероятно привлекательным: ветерок легонько трепал его волосы, словно перебирая пальцами. Иэн взмахнул ладонью, как бы приглашая зайти в магазин, но я остановила его, положив руку на плечо.

– Я слышала, что в «Кардинале» недавно взломали дверь. Вы что-нибудь об этом знаете?

Иэн взглянул на витрину: там все еще дремала Нюкта, наблюдая за нами полуприкрытыми глазами. Сейчас она казалась особенно милой. Если она, как утверждала бабушка, и была моим фамильяром, то довольно ленивым.

Мимо витрины, держась за руки, прошла молодая пара.

– Смотри, какой котик! Просто милашка! – охнула девушка.

Отпустив парня, она вытащила телефон и сделала фото, а затем, прямо у меня на глазах, что-то напечатала и выложила снимок – видимо, в какую-то социальную сеть.

Иэн, тоже наблюдавший за сценой, сказал:

– Повесьте на кошку что-нибудь с названием магазина. Чем не бесплатная реклама!

– Отличная идея.

Вот так учишься два года бизнесу, а потом какой-то полицейский раздает тебе советы по рекламе.

– Взлом замка в «Кардинале Клубокси»? – переспросил Иэн.

Фух, он все-таки сменил шапочку эксперта по маркетингу на полицейскую фуражку.

– Да, мне рассказала моя помощница. Однако бабушка ничего об этом не писала: видимо, не хотела меня пугать.

– И вы действительно испугались.

– Я все-таки буду жить здесь и заведовать магазином. Мне было бы куда спокойнее, если бы я знала, что взломщика поймали, – вот и все. Бабушка вроде как не сообщала о случившемся в полицию, но, может, вскрыли не только наш замок?

Иэн с видом эксперта осмотрел витрины и дверь.

– Как по мне, вломиться в магазин довольно легко. Вопрос в другом: почему преступник выбрал именно его? В кассе денег обычно немного, а украденные здесь товары не из тех, что нелегально перепродают.

Такие же мысли были и у меня. Кому в здравом уме придет в голову грабить магазин рукоделия?

– Кражи и грабежи не совсем по моей части, – продолжил Иэн, – но я попробую что-нибудь разузнать.

– Без публичной огласки?

Иэн чуть прищурился:

– А это имеет значение?

У меня было примерно двенадцать клыкастых причин не привлекать к магазину лишнего внимания.

– Может, звучит глупо, но я думаю вот что: если слухи о взломе разойдутся, вдруг кто-то решит, будто в магазине есть что красть?

– А это так?

– Нет. Большинство покупателей платят картами, а почти всю наличку мы в конце дня относим в банк. В кассе остается лишь немного сдачи. И, как вы сами сказали, товары в магазине представляют ценность только для вязальщиков.

– А среди них воры встречаются редко.

Мимо нас в магазин прошли две милые пожилые дамы.

– Именно, – кивнула я.

– Что ж, попробую что-то разузнать. – Иэн наклонился ближе, и его глаза завораживающе блеснули. – Тайно.

Мне вновь показалось, что он флиртует со мной. Давно я не привлекала столько мужского внимания! Наверное, воздух Оксфорда идет мне на пользу.

В магазин зашли еще четыре дамы.

– Пойду-ка работать, – сказала я. – Народу сегодня хоть отбавляй.

Парень не пошел за мной, а мне было некогда уделять ему внимание: слишком много посетителей. Одни пришли купить что-то для вязания, но многие заглядывали, просто чтобы почтить память бабушки. Те, кто пытался узнать, не закроется ли магазин снова, казались излишне любопытными.

Ко мне наведались два риелтора – обоих явно больше интересовало само помещение, чем то, что в нем продается. Они передали мне искренние соболезнования (так же, как и визитки), а еще сообщили, что работают в моем районе и будут рады помочь, если я соберусь продать дом или сдавать его в аренду. Бабушки не стало совсем недавно, а вокруг ее останков уже кружили стервятники! Хоть я и понимала, что агенты всего лишь выполняли свою работу, мне вдруг захотелось защитить маленький магазин и его покупателей.

Четыре дамы, узнав, что магазин вновь открылся, приехали аж из другого города. Они состояли в вязальном клубе и всегда закупались в «Кардинале Клубокси».

– Мы так рады, что магазин опять работает! Пора начинать вязать рождественские подарки.

За день я получила множество открыток с соболезнованиями, свежее печенье, пирожные и даже банку домашнего джема. У каждого человека нашлась история о бабушке: кого-то она научила вязать, кому-то помогла выбрать посильную работу для пожилой, страдающей артритом матери. Она советовала, какие цвета и схемы подойдут лучше, заказывала товары по запросу клиентов и жертвовала деньги на благотворительность. Я всегда видела бабушку как добрую, ласковую женщину, пускающую меня пожить к себе, пока родители были на раскопках. Теперь же я осознала и другую ее сторону: бизнес-леди в небольшом районе, которая часами дарила покупателям радость. Ее смерть оставила печальный след во множестве жизней.

Все, кто приносил открытки, угощения и, самое главное, воспоминания и истории, хотели услышать, что «Кардинал Клубокси» не закроется снова. Я честно не знала, что собираюсь делать дальше, и лгать этим людям не планировала. Поэтому отвечала шаблонно, как и детективу: пока буду работать в магазине, а как приму дальнейшее решение – сообщу им.

Одна из дам, которая пришла выразить соболезнования, очень насторожилась при виде Розмари. Она обратилась ко мне, понизив голос, хотя моя помощница общалась с покупательницей в другом конце магазина:

– Вы снова наняли Розмари?

– Снова?

Видимо, удивление в моем голосе было слишком очевидным.

– В прошлый раз, когда я заходила в магазин, ее не было. Ваша бабушка сказала, что Розмари тут больше не работает. Мне показалось, она ее уволила. Розмари несколько лет помогала ей. Видимо, случилось что-то серьезное.

Розмари ничего не сказала мне об увольнении. Однако я вспомнила, как странно она отреагировала на мой звонок. А еще у нее не было ключа от магазина. Хм.

При этом я не представляла, как бы управилась сегодня без нее. Розмари знала, где что лежит, была лично знакома с половиной покупателей и явно прекрасно справлялась с работой. На всякий случай я решила приглядывать за ней.

Немного позже я помогала двум женщинам подобрать цвета для свитера. Тут одна схватила подругу за руку и указала подбородком на дверь:

– Боже, вот с ним я бы повязала!

Я проследила за ее взглядом: в магазин зашел Иэн Чисхольм. На фоне корзин с шерстью он выглядел особенно маскулинно – притом что в тот момент в магазине были одни женщины. Я буквально услышала, как при его появлении по помещению разнесся гул. Правда, сомневаюсь, что Иэн это заметил: он беспомощно огляделся, сжимая в руках этикетку от пряжи.

Я извинилась перед дамами и подошла к нему.

– Это от клубка, который был у вашей тетушки?

– Да. И как вы во всем этом разбираетесь? – По-видимому, от количества корзин и полок с пряжей у него голова шла кругом.

– Секрет фирмы, – улыбнулась я. – Давайте взгляну.

Я проверила этикетку. Оказалось, Иэн искал ту же голубую пряжу, из которой милая пожилая вампирша связала мне кардиган. Как выяснилось, больше клубков в наличии не было. Я предложила Иэну заказать ее с доставкой в течение недели – он согласился. Я направилась к кассе и достала книгу учета.

Я спросила номер телефона парня, чувствуя себя немного глупо. Он замялся: мы оба знали, что у меня есть его визитка.

– Оставлю свой личный номер, – сказал Иэн.

Возможно, пока он писал его, я слегка покраснела. Особенно когда он добавил:

– По нему до меня можно дозвониться хоть днем, хоть ночью.

Когда рабочий день подошел к концу, мне пришлось придерживать дверь и напоминать посетителям, что пора идти. Прежде я помогала бабушке в магазине, но столь насыщенного дня не было никогда.

Розмари зарылась пальцами в волосы:

– Фух! Ноги отваливаются.

– Думаю, многие хотели выразить уважение к Агнессе, – рассудила я.

– И потратили немало бабок, – напомнила она.

– Верно. А значит, мне надо отнести выручку в банк.

Если нашу дверь взломали, то в районе явно появились воры.

– А давай я? Обычно твоя бабушка поручала такое мне.

Я не была готова доверить ей столько средств. Кроме того, у витрины ошивался неприятный тип. Ему было около тридцати, сбоку на шее виднелась татуировка – кажется, питбуль, – а лицо парня и без того напоминало морду собаки. Он заглядывал в магазин, прикуривая самокрутку. Не хотелось, чтобы Розмари шла с деньгами мимо него.

– Сегодня справлюсь сама, спасибо, – ответила я. – Можете идти домой.

– Да на здоровье. – Она пожала плечами. – До завтра.

Даже если бабушка уволила Розмари, мы обе знали, что без ее помощи я бы сегодня не справилась.

– Да, до завтра.

Розмари взяла сумку и ушла. Стоило ей оказаться на улице, как напоминающий питбуля тип подошел к ней. Он собирался вымогать у нее деньги? Однако вскоре стало понятно, что они знакомы: они вместе пошли по улице, о чем-то споря. Не нужно было обладать сверхспособностями, чтобы понять: этот парень – сын Розмари, Рэндольф.

Я направилась к кассе и стала подсчитывать деньги, сверяя с чеками. Эта часть работы мне всегда нравилась. Я не ладила ни с пряжей, ни с вязанием, но с числами у меня все было прекрасно. Я знала: бабушка очень обрадуется, когда услышит, как хорошо мы справились в первый день и особенно – сколько людей говорили о ней с теплом. Жаль, я не знала, как с ней связаться. У Рейфа был мобильный – может, стоило купить телефон и бабушке?

Убедившись, что парень с татуировкой питбуля ушел, я без приключений отнесла деньги в банк и вернулась в магазин. Нюкта как раз проснулась и жалобно замяукала. После столь прекрасного дня мне вдруг тоже стало грустно: сейчас магазин казался темным, тихим и пустым.

Я отнесла Нюкту в квартиру и накормила ее любимым тунцом. Нужно попробовать найти бабушку – разве это так сложно? Я же видела, как вампиры спускаются в люк. Стоит посмотреть, что там.

Глава 13

Снимать новый кардиган я не стала: надеялась показаться в нем Кларе – а вот вместо юбки надела джинсы. Еще я взяла с собой фонарик. Нюкта, доев тунец, выразила желание отправиться со мной. Если честно, я была этому рада: я не знала, что находится внизу, но под Оксфордом точно пролегали подземные туннели, и в таких обычно водились крысы. В теории вампиры были опаснее крыс, но, откровенно говоря, последние пугали меня больше.

Через магазин я прошла в комнату для занятий, где находился люк. Тут моя уверенность несколько улетучилась. Никто не приглашал меня в гости – так с чего я решила, что вампиры будут мне рады? Я машинально начала грызть ноготь на большом пальце.

Нюкта потрогала люк лапкой. Я невольно улыбнулась и поняла: если вампиры заняты или еще спят, я смогу просто вернуться домой.

– Что ж, вперед! – выдохнула я.

Я наклонилась и потянула крышку люка. За ней оказалась чернильная тьма. Если бы я своими глазами не видела, как внутрь спускается дюжина вампиров, мне бы и в голову не пришло лезть туда. Я включила фонарик и посветила в дыру. Мне удалось разглядеть лестницу – очень старую, деревянную. Выяснить, куда она вела, можно было только спустившись. Я вновь вспомнила, что вампиры не предлагали их навестить. Однако на встрече клуба они отнеслись ко мне тепло, а бабушка точно захочет узнать, как прошел мой первый самостоятельный день в магазине.

Держась одной рукой за перила и вместе с тем светя фонариком, я начала спускаться. Когда моя голова оказалась под люком, все вокруг словно изменилось. Воздух был спертым и влажным. Интересно, что я увижу в самом низу? Ряды гробов?

Добравшись до конца лестницы, я очутилась на каменном мостике. Выглянув через ограждение, я увидела, что метром ниже очень медленно течет вода. Никаких источников света здесь не было. По телу пробежала дрожь; я уже подумывала о том, чтобы вернуться. Однако Нюкта смело направилась вперед, а мне не хотелось казаться трусливее котенка.

Каменные стены туннеля были сухими, булыжник под ногами – неровным, но нешатким. Я слышала собственное дыхание и шарканье своих шагов. К счастью, ничего напоминающего возню грызунов до меня не доносилось.

Если бы я не всматривалась, я бы и не заметила в стене старую деревянную дверь. Она выглядела древней, металлической ручки явно столетиями не касалась ладонь человека. Я бы решила, что за дверью находится хранилище, но где-то в этом туннеле жили мои друзья-вязальщики, так что начать поиски можно было и с этой комнаты.

Было чуть позднее семи вечера. Надеясь, что не разбужу вампиров слишком рано, я громко постучала в дверь кулаком. Ничего не последовало. Мне никто не ответил.

Нюкта в ожидании смотрела на дверь. Я уже хотела уйти, но тут меня охватило странное чувство, будто за мной наблюдают. Не успела я моргнуть, как дверь бесшумно открылась: петли были тщательно смазаны. За ней стоял Рейф. Казалось, он не особо обрадовался моему визиту.

– Люси! Вот так сюрприз. – Рейф приподнял брови.

Наверняка он совершенствовал подобный сарказм половину тысячелетия, поэтому сработало безотказно. Я сразу же почувствовала, что веду себя неприемлемо и вторгаюсь в чужое жилье. Забавно, учитывая, что логово вампиров располагалось прямо под магазином, который принадлежал мне. Я напомнила себе, что я своего рода владелица дома и имею полное право осматривать территорию.

– Я хотела поговорить с бабушкой.

Очевидно, Рейф собирался меня прогнать, но тут за его спиной раздался голос бабушки:

– Это Люси? – Она выглянула из-за его плеча. – Милая, заходи, расскажи, как прошел твой день! Я так хотела подняться и взглянуть, как у тебя дела, но Сильвия мне запретила.

Бабушка поджала губы: видимо, они с Сильвией поругались.

Теперь, когда меня с таким дружелюбием пригласили войти, Рейф не мог помешать. Едва заметно пожав плечами, он сделал шаг назад и шире открыл дверь. Шагнув внутрь, я ожидала увидеть ряды гробов, возможно, старые бочки, мотки веревок, пыль, грязь и, если честно, крысиный помет. От того, что вместо этого предстало перед глазами, у меня отвисла челюсть.

Когда я была подростком, бабушка водила меня в Вест-Энд^[21] на «Призрака оперы». Казалось, вампиры заказали интерьер у художника-декоратора этого спектакля. Логово было роскошным: обитые красным бархатом кушетки, глубокие, уютные на вид кресла и два дивана, расставленные по кругу. Зал освещали хрустальные люстры и лампы с расшитыми абажурами. Гобелены на стенах будто привезли прямиком из Лувра.

Пока я осматривалась, в зал вошла Сильвия. На ней был дизайнерский золотисто-черный шелковый халат. Зевнув, дама села в одно из расшитых кресел – она отлично вписывалась в общую картину.

К слову о картинах! Я не эксперт в живописи, но заключенные в тяжелые рамы полотна явно были дорогими оригиналами. Я подошла к одному из них и, кажется, узнала художника. На картине были изображены подсолнухи в вазе, но не те, что знакомы всему миру.

– Это Ван Гог? – спросила я.

– Да, – ответил подошедший сзади Рейф. – Купил в Париже несколько столетий назад. Тогда работы Ван Гога еще не были знамениты, но я подумал, что у него есть талант.

– Вы подумали, что у него есть талант… – пробормотала я.

– Если интересуетесь импрессионизмом, у меня дома есть частная коллекция.

Я удивленно обернулась:

– У вас дома? Разве вы живете не здесь?

– Нет. У меня есть дом рядом с Вудстоком, но в последнее время я часто заглядываю сюда.

Сильвия издала похожий на кудахтанье звук:

– По очевидной причине.

Я взглянула на нее, ожидая, что она продолжит, но бабушка перебила ее:

– Ладно тебе, Сильвия. Не трогай их.

Я быстро посмотрела на Рейфа, но, казалось, он не понимал, о чем речь. Он повел меня к диванам и креслам.

– Пойдемте. Ваша бабушка ждет не дождется послушать про первый день.

Интересно, бабушку пришлось удерживать силой, чтобы она не заявилась в магазин средь бела дня? Зная ее – скорее всего, да.

Взглянув через одну из арок, я увидела ряд современных холодильников из нержавеющей стали. Наверное, здесь хранились запасы крови.

В одном из углов комнаты, в которой мы находились, совершенно не вписываясь в обстановку, стоял телевизор с огромным экраном. На прекрасном старинном столе был компьютер новейшей модели. Я подошла ближе к диванчикам, и мои ноги утонули в роскошном персидском ковре. Гробов нигде видно не было, но я заметила, что из главной комнаты ведут несколько арок. Похоже, спальни располагались где-то за ними.

Нюкта потерлась о мои лодыжки. Я наклонилась и взяла ее на руки. Может, она испугалась? Хотя скорее уж я. Я не принесла с собой ни чеснок, ни святую воду, ни деревянный крест. Из предметов для отпугивания вампиров у меня был лишь серебряный крест на шее. Я подозревала, что его и храброго котенка не хватит, чтобы отбиться от полчища голодных монстров.

Но ведь рядом была бабушка, которая куда больше походила на милую старушку, чем на кровожадное чудовище. К тому же она явно рада меня видеть.

– Садись, внученька, – улыбнулась она и указала на мягкий диван, обитый темно-красным бархатом. Цвета крови. – Рейф, у нас есть что налить Люси?

– Конечно, – кивнул он, вновь став вежливым.

Рейф подошел к великолепному, украшенному затейливой резьбой шкафу и открыл дверцы. Внутри стояли хрустальные бокалы и одна-единственная бутылка «Харвис Бристоль Крим». Мы с Рейфом обменялись взглядами, и страх в моей душе немного отступил. Раз у вампиров был любимый напиток бабушки, значит, она заходила к ним в гости, еще будучи человеком.

Наполнив бокал, Рейф подошел к нам.

– С радостью бы выпила с тобой, – сказала бабушка, – да вот только после изменений в организме у меня с животом что-то не то.

В середине фразы бабушка понизила голос – в других обстоятельствах я бы подумала, что речь о менопаузе. Однако изменения, о которых она говорила, были куда серьезнее.

Я подняла бокал в немом тосте и пригубила густой сладкий напиток. Затем поставила бокал на столик и повернулась к бабушке:

– День выдался просто замечательный. Пришло столько покупателей, и все рассказывали что-то о тебе: о том, как ты научила их вязать или как заказала какой-то редкий товар. Пару раз приходили мамы с дочерьми и говорили, что ты обучила рукоделию их обеих. Твои клиенты любили тебя.

Я протянула бабушке стопку открыток и записок с соболезнованиями – я принесла их с собой. Она с радостью изучила каждую из них, зачитав вслух наиболее трогательные моменты.

Мне не хотелось портить бабушке настроение, но нельзя было не спросить про Розмари. Когда я рассказала о разговоре с покупательницей, решившей, что Розмари уволили, бабушка лишь непонимающе покачала головой.

Сильвия направилась на кухню. Я услышала, как открылась дверца холодильника. Через минуту женщина вернулась с двумя термокружками в руках – теми, что продают во многих сетевых кофейнях. Отдав одну бабушке, Сильвия села напротив меня, подогнув под себя ноги. Было так странно смотреть на этих дам: они явно только что проснулись и собирались выпить вампирский аналог кофе! Бабушка с благодарностью сделала глоток и, судя по всему, осталась полностью довольна вкусом.

В комнату, зевая, зашла Клара. На ней были теплый махровый розовый халат, на отвороте которого красовалась вышивка с названием роскошного спа-отеля, и уютные вязаные тапочки такого же цвета.

Увидев меня, Клара восторженно вскрикнула:

– О, так ты надела свитер! Милая, как он тебе идет!

Она замахала руками, прося меня встать. Я так и сделала, а еще покружилась – пусть полюбуется своей работой.

– Поверить не могу! Так чудесно вышло! – просияла Клара.

– Мне очень нравится! И вы не поверите, сколько покупателей, увидев на мне этот кардиган, захотели связать такой же.

Клара чуть надменно рассмеялась:

– Точно такой же не получится! Я придумала дизайн специально для тебя.

– Знаю, это настоящий шедевр. Но мы нашли схему попроще и продали штук шесть – и много пряжи. – Я повернулась к бабушке: – Если так пойдет и дальше, мне стоит сегодня же заказать еще товаров.

– А какая выручка за день? – поинтересовалась бабушка. Услышав ответ, она радостно всплеснула руками. – Обычно столько бывает только в ноябре и декабре, когда все закупаются к Рождеству!

Мы отклонились от вопроса об увольнении помощницы, поэтому я снова задала его. Бабушка в недоумении посмотрела на меня.

– Неужели? Та женщина сказала, что Розмари больше не работает в магазине?

Она потерла виски, словно массаж мог вернуть ей память.

– Агнесса, разве ты не помнишь? – мягко сказала Клара. – Ты была возмущена до предела и на одной из встреч клуба сообщила, что тебе пришлось уволить помощницу.

Бабушка покачала головой:

– Совершенно не помню. И почему я уволила Розмари? Она проработала в магазине несколько лет.

– Ты не вдавалась в подробности. Наверное, ты все еще неплохо к ней относилась и не хотела сплетничать за ее спиной.

Клара казалась разочарованной: видимо, любила обсуждать за вязанием слухи. Мне тоже было жаль, что бабушка сдержалась. Хотелось бы знать, нужно ли мне сменить помощницу.

– Я попросила Розмари выйти сегодня на работу, – сказала я. – Она отлично справляется, знает половину покупателей и помнит, где что лежит. Деньги в банк я отнесла сама и давать Розмари ключ не собираюсь.

Как мне казалось, я принимала все возможные меры, чтобы женщина не могла причинить магазину вред. Однако я решила еще внимательнее присматривать за ней.

– Агнесса уволила Розмари, потому что та крала, – произнес подошедший Рейф.

– Да?

– Ее сын зависим от наркотиков. Он единственный человек, которого она любит больше, чем себя.

– Бедная Розмари, – вздохнула бабушка. – Из-за сына у нее годами одни проблемы. Не помню, чтобы я ее увольняла, но если она крала, то выбора у меня не было.

– А ты откуда знаешь? – спросила Клара Рейфа. Она явно обиделась, что бабушка рассказала секрет ему, но не ей.

– С кем я только не знаком в этом городе! А люди чего только не говорят.

Я отпила еще немного шерри и задумалась: может, стоит принести бутылку другого – более любимого мной – алкоголя на будущее? Конечно, если мне разрешат прийти сюда снова.

– О, прекрасно! Ты нашла мое старое кольцо с рубином, – заметила бабушка, когда я, размышляя, невольно подняла руку.

Мне стало стыдно.

– Ничего, что я его надела? Оно было в твоей шкатулке с украшениями, и мне захотелось взять его с собой на удачу. Хочешь, верну его тебе?

– Нет, носи на здоровье! Кольцо предупредит тебя об опасности. Не снимай его.

Я насторожилась.

– А как именно оно предупреждает?

– Нагревается. А еще иногда, под определенным углом, можно заметить, что оно слегка светится – но так, что видно только тебе.

О боже.

– Сегодня так и случилось, когда Розмари пришла на работу.

В голове появилась дикая мысль: а вдруг Розмари так разозлилась на бабушку за увольнение и обвинения в адрес сына, что убила ее? А я пригласила женщину на работу и платила ей деньги! Ну молодец, Люси.

– Я всегда доверяла Розмари, – вздохнула бабушка. – Однако, если кольцо среагировало на нее, будь предельно осторожна, когда она рядом.

Мой большой палец потянулся ко рту.

– Мне велеть ей больше не приходить? – спросила я.

Сегодня Розмари меня по-настоящему выручила. От мысли, что придется управляться со всем одной, охватывал ужас.

Бабушка посмотрела на Рейфа: тот направился к компьютеру. Я разозлилась: я же не его спрашивала! Почему все относились к нему так, словно он знает все на свете? Это меня очень раздражало – особенно потому, что это наверняка было правдой. «Я подумал, что у Ван Гога есть талант». Я вас умоляю!

Рейф задумался, а затем сказал:

– Если будете присматривать за ней и держать в уме, что она вам не друг, думаю, ничего плохого не произойдет. В магазине всегда есть кто-то еще, что она вам сделает?

Совет был хорошим, так что пришлось согласиться. Мне стало еще неприятнее: изначально я собиралась из принципа сделать прямо противоположное.

– Бабушка, я хотела обсудить с тобой кое-что еще, – сказала я.

Рейф уже занял место за компьютером, но, услышав в моем голосе серьезные нотки, повернулся. Бабушка, Сильвия и Клара сидели вокруг меня, Нюкта устроилась у меня на коленях.

– Сегодня в магазин пришел мужчина по имени Ричард Хэтфилд. – Я взглянула на бабушку, ожидая, что она узнает имя, но она лишь кивнула и приготовилась слушать дальше. – Он сказал, что хочет купить «Кардинал Клубокси» и другие три заведения, расположенные рядом с ним. Он пообещал сохранить их в том же виде, что и сейчас. По его словам, ты уже согласилась на сделку и просто не успела подписать договор до того, как…

Я стихла, не в силах закончить предложение.

Бабушка посмотрела на остальных в комнате и в недоумении покачала головой:

– Я согласилась продать магазин? Я такого не помню. Конечно, я забыла почти все, что произошло перед моей смертью, но я бы никогда не продала магазин. Я собиралась передать его тебе.

Бабушка повернулась ко мне и взяла меня за руку. Когда-нибудь я обязательно привыкну к ее холодным ладоням.

– Значит, Хэтфилд лжет, – выдохнула я.

– Берегись его, Люси, – заговорил Рейф. – У меня было много времени, чтобы изучить людей, и поэтому я понимаю, что они собой представляют. Этот мужчина – нехороший человек, но притворяется всем другом. Он из тех, кто готов убивать ради цели, но в лицо вам будет улыбаться. Сейчас магазин принадлежит вам – не дайте ему попасть в недобрые руки.

И снова командирский тон! Пора бы объяснить Рейфу, что я и сама могу принимать решения. Я ему не какой-нибудь вампир на побегушках.

– Речь о магазине рукоделия, а не о складе ядерного оружия. Стоит обдумать все варианты. – Я повернулась к бабушке и задала давно волнующий меня вопрос: – Почему ты завещала магазин мне, а не маме?

Бабушка улыбнулась:

– Твоя мама – моя дочь, и я ее люблю. Однако исторические раскопки интересуют ее куда больше, чем «Кардинал Клубокси». Она скорее улетит на Луну, чем займется магазином рукоделия. А насчет тебя… Я всегда знала, что тебе здесь самое место.

Бабушка сказала это так уверенно – а я совершенно не знала, чего хочу от жизни! У меня никогда даже в мыслях не было заведовать магазином рукоделия. Мне не хотелось расстраивать бабушку, но и промолчать я не могла.

– Бабушка, я не думаю, что подхожу для такой работы.

Бабушка погладила меня по руке прохладной ладонью.

– Милая моя девочка, в этом твое предназначение. Ты ведьма из выдающегося, известного рода. Отказаться от судьбы для тебя…

– Все равно что улететь на Луну? – закончила я.

– Именно, – рассмеялась бабушка.

– Я даже не умею колдовать! – Промолчу уж о том, что я не буду всерьез воспринимать советы насчет карьеры от новорожденного вампира. – Разве не должны были проявиться хоть какие-то признаки?

Бабушка погрустнела.

– Представь, что ты прирожденная певица, но стоит тебе пропеть хоть одну ноту, как тебя начинают критиковать и ругать. Чем бы все кончилось?

На меня, словно туман над утренним лугом, начали наползать воспоминания. Те разы, когда я говорила маме о своих вещих снах, а она отвечала, что я все придумываю. Иногда я чувствовала нечто необычное и пыталась объяснить это маме – она лишь просила меня не маяться ерундой.

– Я бы очень тихо пела в душе, – ответила я.

– Именно. Твой голос бы остался слабым и нетренированным. Твои родители хорошие люди, но они подавляли эту часть тебя, словно пытаясь погасить магию. Теперь же ты свободна, и тебя поддерживают. Твои силы так и просят, чтобы ими начали пользоваться. Нюкта это чувствует, а ты? Были ли другие признаки, кроме светящегося кольца?

– Ну… когда я злилась, из кончиков моих пальцев выстреливали молнии.

– Отлично. Все, что тебе нужно, – это практика. Я сохранила для тебя гримуар – семейную книгу заклинаний. Там есть все, что тебе следует изучить.

– Спасибо, бабушка. Вот только одна крошечная проблема…

Бабушка кивнула.

– Знаю, ты хочешь спросить о защитном заклинании. Пока не поймешь, как его снять, книгу не откроешь.

– Хм, тогда у нас две крошечные проблемы. Мне нужно снять заклинание, а еще куда-то пропала сама книга.

К нам, зевая, подошла четырехсотлетняя девушка-подросток – Эстер. На ней был не халат, а клетчатая пижама и черное худи. Интересно, почему ее жизнь оборвалась так рано?

Эстер оглядела нас и привычно надула губы.

– Что происходит? Я проспала. Почему меня никто не разбудил? Почему я всегда все пропускаю? – Она с подозрением посмотрела на меня. – А она здесь что делает?

Не знаю, как остальные терпели ее. Клара лишь сказала:

– Милая, ты ничего не пропустила. Люси теперь хозяйка магазина, она часто будет к нам заглядывать. Может, свяжешь ей тапочки? Они у тебя получаются просто прекрасно.

– Ага, скоро начну. – Девушка закатила глаза.

– Подростковый возраст такой тяжелый! – нарочито громко прошептала Клара.

Конечно, большинство подростков преодолевают свой неловкий пубертат, но, как я предполагала, Эстер застряла в нем навечно.

Я встала и взяла кошку на руки.

– Пожалуй, мне пора. Нужно составить заказ, иначе товаров для такого количества покупателей не хватит.

Бабушка поднялась, чтобы попрощаться, и обняла меня.

– Спасибо, что принесла открытки. Они будут поднимать мне настроение, если я загрущу.

Я не очень понимала, как открытки с соболезнованиями по поводу собственной смерти могут порадовать, но озвучивать эту мысль не стала.

Я направилась к тяжелой дубовой двери. Рейф тоже встал.

– Я вас провожу.

Я с недоумением посмотрела на него: идти было недалеко. Однако что-то в выражении его лица подсказывало, что лучше с ним не спорить.

Рейф подошел ко мне, сделал что-то сложное с дверной ручкой и повернул ее. Дверь бесшумно отворилась. Мы вернулись в туннель и направились к лестнице.

– Вам не стоит спускаться сюда одной, – проговорил Рейф. – В следующий раз позвоните мне – я вас сопровожу.

Я искренне удивилась, и, видимо, он заметил это.

– Мы не единственные, кто обитает под землей, – объяснил он. – Лучше, если рядом с вами буду я.

Если я узнаю, какие еще создания шастают по этим туннелям, то ночью точно не усну. Поэтому расспрашивать я не стала – лишь кивнула.

Я поднялась по лестнице, отчетливо ощущая, как Рейф идет следом. Когда я спускалась в туннель, я оставила дверь люка открытой, чтобы без труда вернуться в магазин. Выбравшись наружу, я обернулась, чтобы поблагодарить вампира, но он уже стоял рядом со мной.

– Очень важно, чтобы люк всегда был закрыт, – сказал он. – Обычно мы его запираем – для всеобщей безопасности.

Рейф опустился на колени и показал мне хитроумный механизм, который запирал люк. Он объяснил, что похожий рычаг находится и с другой стороны, так что люк можно открыть и изнутри, и снаружи. Я решила, что после этого вампир уйдет, но он повернулся ко мне:

– Ваша бабушка не собиралась продавать магазин. При ней я ничего не сказал: не хотел, чтобы Агнессу снова расстроили ее серьезные провалы в памяти. Однако уверяю вас: она раз за разом отказывала Ричарду Хэтфилду, несмотря на его настойчивость.

– Правда? Он говорил совсем другое. К слову, мисс Уотт считает, что бабушка подумывала продать магазин, а семья Райт и вовсе была уверена, что она это сделает. Все говорят одно и то же.

Рейф резко покачал головой:

– У владельцев других заведений есть свой интерес – предложенные средства. Однако ваша бабушка была намерена сохранить магазин для вас.

Я скептически приподняла брови.

– И для вас.

Рейф легким кивком головы подтвердил, что я права.

– Я подумала, что сделка и правда могла заинтересовать бабушку, – продолжила я. – Видите ли, Хэтфилд утверждает, что ничего не будет менять в купленных зданиях. Кажется, они вызывают у него ностальгию.

Рейф издал грубый звук и процедил фразу, которой я никогда прежде не слышала.

– Что вы сказали?

– А у вас острый слух. Я сказал: Bovis Stercus. На латыни это значит «чушь собачья».

Я закатила глаза.

– Все вы в Оксфорде одинаковые.

Хотя, если подумать, Рейф, наверное, узнал это выражение еще в Древнем Риме, когда латынь была живым языком.

– Кто-то из вас двоих, очевидно, лжет, – продолжила я. – И как понять кто? И у вас, и у Хэтфилда есть свои цели.

– Попросите Ричарда Хэтфилда дать письменное обещание никак не изменять приобретенные здания, а затем послушайте, что он вам ответит.

Я почувствовала гордость: я и так задала этот вопрос Хэтфилду.

– Я уже его спрашивала, – с ноткой самодовольства ответила я. – Он покупает заведения в качестве инвестиции.

– Можно и так сказать, – удовлетворенно кивнул Рейф. – Он действительно инвестирует в будущее. Хэтфилд планирует объединить здания в одно и открыть на первом этаже дорогой ресторан. Квартиры выше превратят в апартаменты класса люкс.

– Откуда вы знаете?

– У меня свои источники. Я даже видел чертежи и могу вам показать. Не будьте наивной! Этот человек не собирается беречь старые заведения. Вот построить вместо них что-то роскошное – дело прибыльное.

– Пожалуй.

Он посмотрел на меня так, словно мог прочитать все мои мысли.

– Вам сейчас тяжело. За короткое время на вас свалилось множество потрясений. Утрата бабушки, новость о том, что она умерла не своей смертью, обнаружение способностей…

Я покачала головой и подняла ладони, словно закрываясь от его слов. Рейф слегка улыбнулся и продолжил:

– И в довершение всего бизнесмен предлагает вам подозрительно удачную сделку. Вот вам совет того, кто намного старше: не спешите, не торопите события. Со временем все уладится.

Рейф говорил мягко и с таким пониманием, что напряжение в моих плечах понемногу начало спадать.

– Вы, кажется, устали, – заметил вампир. – Не хотите лечь пораньше?

– Обязательно. Как только сделаю заказ.

Я ожидала, что Рейф скажет что-то еще, но он лишь пожелал мне спокойной ночи, а затем отпер люк и исчез в туннеле. Услышав щелчок замка с обратной стороны, я накрыла люк ковром.

Я направилась в магазин, Нюкта следовала по пятам. Я действительно устала, а от количества информации кружилась голова. Однако, если я собиралась управлять «Кардиналом Клубокси», нужно было пополнить запасы товаров. Если ничего не заказывать, то после десяти дней вроде сегодняшнего полки совершенно опустеют. Стоило постараться – хотя бы ради бабушки.

Я поднялась наверх, чтобы взять ноутбук. Я собиралась оформить заказ в интернете, опираясь на свои заметки в бабушкиной книге. Если останусь надолго – переведу систему учета в электронный формат, а сейчас обойдусь и толстой книгой в кожаном переплете. Как всегда говорила бабушка, такой подход отлично работал пятьдесят лет. Несомненно, выдержит и еще несколько месяцев.

Я не знала, когда бабушка в последний раз делала заказ, на какие товары и в каком количестве. Я перелистнула несколько страниц назад, чтобы примерно понимать, как часто бабушка закупалась и что было наиболее востребованно. Заметки делали и бабушка, и Розмари, однако последняя запись от помощницы была почти три месяца назад.

В комнате стояла тишина: слышались лишь скрип ручки по бумаге и стук пальцев по клавишам. Нюкта легко запрыгнула на кассовую стойку и решила развлечься, прогулявшись по ноутбуку, пока я печатаю.

Разобрать почерк бабушки было непросто. Судя по всему, это последний запланированный ею заказ, который она не успела отправить поставщику. Я наклонилась к листу и, прищурившись, вгляделась в каракули. Два мотка ангорской пряжи или двенадцать?

Нюкта, сидя на кассе, тоже опустила голову к книге, словно пытаясь прочитать слова. Вдруг она напряглась, подняла взгляд и посмотрела куда-то позади меня, округлив глаза.

Я услышала за спиной какой-то звук и схватила единственный похожий на оружие предмет поблизости – зонтик, спрятанный за стойкой. Готовая к бою, я замахнулась им, словно мачете. В кончиках пальцев гудела сила.

Бабушка отскочила.

– Ох, милая! Я тебя напугала.

Сдавленно рассмеявшись, я отложила зонтик.

– Прости. Я помню, что на тебя здесь напали, вот и дергаюсь от всего.

– Рада, что ты не теряешь бдительности. Но все же колдовство поможет тебе лучше старого зонтика. Пойдем! Тебя ждет первый урок.

– Самозащиты?

– Магии.

– Но я так и не нашла книгу заклинаний.

Бабушка отмахнулась:

– Справимся и без книг. Что ж, с чего начнем?

Бабушка обошла магазин, заглядывая в разные корзины, словно Нюкта. По-моему, ей было приятно вновь находиться здесь; она гордилась тем, сколько мы сегодня продали.

– Я буду очень рада, если ты поможешь мне с заказом, – сказала я.

– Но сначала давай сделаем перестановку.

Наверное, я ослышалась?

– У всех вещей в магазине давно есть свои места.

– Потом их туда и вернем. А сейчас давай повеселимся!

Переставлять товары в магазине, а потом раскладывать их обратно не казалось мне увлекательным занятием. Я весь день провела на ногах, а если я послушаю бабушку, то простою в магазине и всю ночь.

Бабушка подмигнула мне, а затем взмахнула указательным пальцем.

– Пусть голубая пряжа поменяется местами с красной!

Перед глазами предстала невероятная картина: клубки этих цветов поднялись из корзин и пролетели через помещение, действительно поменявшись местами и даже не столкнувшись по пути.

– Почему я не знала, что ты ведьма? – прошептала я.

– Твоя мама была категорически против. Она разрешила мне приглашать тебя в гости только после того, как я пообещала ничего тебе не рассказывать, – вздохнула бабушка. – Твоя мама тоже ведьма, но не признает своих способностей и подавляет их. Я волнуюсь за нее: она уязвима. Хорошо, что она работает вдали от цивилизации, – так она в большей безопасности.

А ей что, грозит опасность? Однако сейчас меня куда сильнее интересовали летающие клубки шерсти.

– Как ты это сделала?

И могу ли я так же?

– Сконцентрируйся и как можно точнее представь результат. А затем скажи свое желание вслух.

– А указательным пальцем взмахивать надо?

– Это всего лишь жест для пущего пафоса, но почему бы и нет!

Я глубоко вдохнула, представила, чего хочу, и тоже взмахнула пальцем – так я чувствовала себя настоящей ведьмой.

– Пусть все будет в алфавитном порядке! – уверенно сказала я.

В пальцах снова защекотало, и я, на этот раз с меньшим удивлением, увидела, как из их кончиков вырывается голубовато-белая молния. К моему восхищению, клубки и мотки тут же поднялись из корзин и, гарцуя, поплыли по воздуху. Аранская пряжа поменялась местами с пряжей из шерсти альпаки. Все шло хорошо, клубки занимали новые корзины, и тут со стены слетели пуговицы. За ними устремились вязальные крючки. Но я не хотела перемещать что-либо, кроме пряжи!

Нюкта круглыми глазами наблюдала за происходящим. Стоило мне начать ругать себя за ошибку, как плывущая пряжа, крутящиеся крючки и прыгающие пуговицы застыли в воздухе и стали медленно опускаться, словно сдувшиеся шарики. Кошка спрыгнула на пол и принялась скакать на задних лапках. Она замахнулась на клубок фиолетового мохера, затем схватила блестящий моток толстой золотистой пряжи.

– Нет! – крикнула я, глядя, как весь рукодельный магазин превращается в роскошную игровую комнату для кошек.

– Сосредоточься, – сказала бабушка. – Попробуй еще раз.

– Вверх, вверх, вверх! – скомандовала я, указывая пальцем на потолок.

Клубки, мотки, пуговицы и спицы послушно поднялись в воздух. Пряжа, которую держала Нюкта, выскользнула из ее лапок и взлетела. Нюкта, как настоящий озорной котенок, подпрыгнула и, схватившись за моток, взмыла к потолку вместе с ним. Однако смеяться, теряя концентрацию, было нельзя – вдруг Нюкта упадет и ушибется? Я сосредоточилась на алфавитном порядке. Когда толстая золотистая пряжа вместе с кошкой очутилась в корзине, Нюкта выглядела довольной. Немного повозившись, кошка высунулась из корзины: с ее ушка, словно восточная кисточка, свисала блестящая нить.

– Ты справилась! – захлопала в ладони бабушка.

– Я справилась!

– Давай-ка снова.

На этот раз я уточнила, что хочу переместить только пряжу – в радужном порядке, от красного к фиолетовому. Все было как надо, только пряжа, состоящая из нескольких цветов, беспомощно металась вверх-вниз, пока я не выделила для нее отдельную корзину.

К тому времени, как Сильвия пришла забрать бабушку на прогулку, я уже разложила все по местам. Бабушка обняла меня на прощание.

– Хоть я и не научила тебя вязать, сделаю очень хорошей ведьмой.

И почему плести заклинания мне было куда проще, чем вязать самый незамысловатый шарфик?

Глава 14

Ранним утром в субботу я спустилась в магазин в отличном настроении. Я радовалась открывшимся способностям и надеялась, что новый день по продажам будет не хуже предыдущего. А еще я твердо решила найти гримуар.

Я опять надела голубой кардиган, благодаря которому мы продали так много товаров накануне. Наверняка произведение искусства на моих плечах и сегодня восхитит новых покупателей. Но когда я открыла дверь в магазин, то едва не споткнулась об очередную сумку – в ней лежал еще один свитер. Я узнала пряжу: толстая фиолетовая из шерсти альпаки. Свитер был просто прекрасен: большой полукруглый вырез, пышные рукава, мило подвернутые на запястьях. На мне были черные брюки и белая рубашка, поэтому я просто сняла голубой кардиган и надела обновку. Вытащив волосы из-под воротника, я оставила их струиться по плечам. Голубой кардиган я повесила на вешалку на стене. Что-то мне подсказывало, что вскоре все стены магазина будут увешаны прекраснейшими вязаными изделиями, которые способны сотворить лишь умелые, очень ловкие руки.

Я важно прошлась по торговому залу, словно я топ-модель на подиуме. Встав перед Нюктой, я приняла изящную позу.

– Я Наоми Кэмпбелл от мира свитеров!

Кошка лишь зевнула в ответ, обдав меня запахом тунца.

Розмари опоздала на пару минут, но я не стала упрекать ее: глаза женщины были немного опухшими – не то от недостатка сна, не то от слез.

– Все в порядке? – спросила я.

Она злобно взглянула на меня:

– С чего бы нет?

Ладно, оставлю сочувствие при себе. К счастью, у нас не было возможности продолжить конфликт: пришла первая покупательница. Она указала на кардиган на стене – тот, что я носила вчера.

– Я видела его на вашей страничке в соцсети. Какая красота! Мне аж захотелось такой себе, хотя обычно я вяжу вещи только в подарок! В лаборатории, где я работаю, бывает холодно – в кардигане не замерзну.

Я с грустью объяснила, что всю пряжу для него раскупили, но я уже сделала новый заказ и ее привезут во вторник. Женщина кивнула в сторону свитера, который сейчас был на мне:

– А что насчет этого? Такая пряжа осталась?

Толстой пряжи из шерсти альпаки у нас была целая куча. Интересно, это бабушкина идея связать мне свитер из материала, которого в магазине больше всего? Я мысленно поздравила ее.

Конечно, я слишком мало знала о вязании, чтобы давать советы, поэтому предложила клиентке обратиться к Розмари. Помощница сумела взять себя в руки и начала перебирать схемы в поисках чего-то похожего на узор моего свитера. Покупательница тем временем радостно запасалась клубками фиолетовой пряжи.

День выдался не таким оживленным, как предыдущий, но все же насыщенным. Давняя заказчица, которая хранила о бабушке теплые воспоминания, передала банку домашнего джема из айвы, и я поставила ее к остальной коллекции небольших подарков и открыток. Вдруг мои ноздри дернулись – я почувствовала запах жженой лаванды и шалфея. Оглядевшись по сторонам, я увидела интересную особу.

На вид она была моей ровесницей. Длинные черные волосы, заплетенные в косу, перекинуты через плечо. Челка из ярко-красных, розовых и фиолетовых прядей, а один локон в косе окрашен сразу во все эти цвета. Глаза – круглые и яркие, словно черные пуговицы, губы – красные, как пряди в волосах. Стиль одежды незнакомки можно было описать как «вызывающий»: черные сапоги, длинная юбка такого же цвета, свободная черно-красная куртка. Однако мой взгляд привлек кулон на ее шее: на золотой цепочке покачивался рубин в филиграни. Он идеально сочетался с моим кольцом.

Незнакомка подошла ко мне; ее высокие каблуки процокали по полу, словно кто-то щелкал пальцами.

– Ты Люси Свифт?

– Да.

Я точно никогда в жизни не встречала эту девушку. Откуда она знает мое имя?

– Я Виолетта Уикс.

Виолетта Уикс! Та самая троюродная сестра, о которой я никогда не слышала. Девушка, которая вроде как организовала бабушкины похороны.

– Так ты правда существуешь?!

Как я уже говорила, когда я нервничаю, у меня с языка срывается все, что приходит в голову.

Кажется, мой ответ несколько ошарашил девушку, но она решила отнестись к нему с юмором. Она подняла руки и вытянула их вперед, словно фокусник, доставший из шляпы зайца. Серебряные браслеты на ее запястьях зазвенели. Колец у нее было много, на некоторых пальцах аж по два.

– Как видишь! А еще мы вроде как кузины.

– Не хочу грубить, но до смерти бабушки я и не знала, что у меня есть кузина.

– Как? Совсем не знала? Честно? – Девушка округлила глаза.

– Нет. А тебе про меня рассказывали?

Виолетта хмыкнула.

– Конечно! Наши бабушки были сестрами, но потом из-за чего-то поругались. Они уже много лет не общаются. Но о тебе я слышала.

– Мы переехали в Штаты, когда я была маленькой.

У меня почти не было родни, поэтому мне хотелось радоваться, что я встретила троюродную сестру. Однако бабушка не из тех, кто вычеркивает людей из своей жизни без очень веской причины. Я мало знала о ведьмах, но догадаться, что среди них есть как добрые, так и злые, было нетрудно.

Я глянула в угол магазина. Убедившись, что Розмари занята, я понизила голос:

– Ты…

О чем я вообще думала? Нельзя же спрашивать почти незнакомку, не ведьма ли она случаем! Я запнулась и вместо этого спросила, не Бартлетт ли ее фамилия – и тут же поняла, что она представилась как Уикс.

Виолетта хихикнула и ткнула меня в руку указательным пальцем.

– Ты хотела спросить, не ведьма ли я? – На слове «ведьма» она понизила голос и произнесла его с невероятной долей драматизма. Затем уже в обычной манере продолжила: – Конечно! Как и ты.

И как эта девушка узнала о том, что я ведьма, раньше меня? Я начала нервничать. Я посмотрела на кулон на шее Виолетты – он был очень похож на мое кольцо – и подняла руку.

– Мое кольцо и твой кулон будто из одного набора.

– Так и есть! Прабабушка, наша общая родственница, разделила его и дала каждой дочери по украшению. Если честно, я надела кулон, чтобы понять, враг ты мне или нет.

Видимо, у него были те же свойства, что и у моего кольца. И Виолетта права: мое кольцо не светилось красным и не нагревалось. Я с облегчением осознала, что эта ведьма не желает мне зла.

– Надеюсь, мы подружимся! – сказала Виолетта. – К слову, в Оксфорд я приехала всего на денек. Хочешь, вернусь, когда магазин закроется? Поднимемся в квартиру и обсудим, как у кого проходит жизнь. Я и вино принесу!

В голове метались мысли. Может, кольцо и не чуяло исходящей от Виолетты опасности, но вела она себя подозрительно. Разговаривая со мной, она оглядывала магазин, будто что-то высматривала. Еще девушка не предложила выпить в пабе, как обычно делают при знакомстве, – она хотела прийти ко мне домой. Зачем? Если бабушка не рассказывала о своей сестре и ее семье, тому наверняка была причина. Вот только какая?

– Я бы с радостью с тобой поболтала, но сегодня вечером занята, – ответила я. – Дай мне свой номер телефона, как-нибудь созвонимся.

На лице девушки, словно облако в ясный день, промелькнуло недовольство – на миг она показалась куда менее дружелюбной. Но вскоре это выражение пропало, и Виолетта фальшиво улыбнулась.

– Конечно! Только не тяни. Как будешь готова, познакомлю тебя со своим ковеном.

Да уж, прекрасно.

Я добавила номер Виолетты в список контактов и пообещала позвонить. Девушка уже хотела уйти, как вдруг я кое-что вспомнила.

– Погоди. Это ты организовала похороны бабушки?

– Да. Я пыталась связаться с твоей матерью, но это не вышло даже через университет. Ваш домашний телефон в Массачусетсе сразу включал автоответчик. Я оставила там несколько сообщений.

– Ничего, знаю, до нас сложно дозвониться. Я только хотела спросить, где находится могила.

– А! В Мортоне-под-Уайчвудом. Приезжай как-нибудь – я тебя отвезу. Там похоронены многие наши родственники.

От фразы «наши родственники» мне стало чуточку теплее.

– Приеду.

– Ты мне не чужая, – сказала Виолетта. – Благословляю тебя.

Остаток дня прошел без инцидентов. Мы с Розмари были заняты. Я с радостью помогала покупателям и слушала рассказы о бабушке. Однако, работая в магазине рукоделия и при этом не умея вязать, я чувствовала себя идиоткой. Пора бы научиться! Может, взять уроки у одного из вампиров?

В конце смены я обернулась, чтобы спросить что-то у Розмари, и обнаружила, что она достает деньги из кассы. Посетителей сегодня было немало, и налички, соответственно, тоже.

– Что вы делаете? – спросила я.

– Собираю деньги, чтобы положить на счет, – подчеркнуто ровным голосом ответила Розмари. – Банк как раз по пути к дому, мне нетрудно.

Розмари выглядела почти отчаявшейся. Она покосилась на витрину: за ней, на улице, снова стоял парень с татуировкой питбуля. Он смотрел на нас, щурясь сквозь дым от самокрутки. Наши взгляды случайно пересеклись, и кольцо у меня на пальце раскалилось: кожу будто обожгло кончиком сигареты.

– Не стоит, – ответила я. – Я люблю прогуляться вечером, положу деньги на счет сама. Идите домой.

Казалось, Розмари вот-вот заплачет или начнет спорить со мной. Однако она, опустив плечи, лишь кивнула:

– Тогда до понедельника.

Женщина с более твердым характером сказала бы ей не приходить ни в понедельник, ни во вторник, ни после дождичка в четверг. Розмари явно хотела пригрести наличку к рукам; от нее с сыном у меня нагревалось кольцо, бабушка уже один раз увольняла ее. Однако я не могла сказать все это Розмари, ведь она выглядела такой несчастной! Я решила, что если буду следить за ней и не оставлять кассу без присмотра, то мы как-нибудь справимся.

Розмари вышла за дверь и встретилась с сыном. Они пошли по улице вдвоем и, как мне показалось, опять начали ругаться.

Стоило Розмари скрыться из виду, как раздался стук в дверь. Я же только что заперла ее и перевернула табличку на «Закрыто»! Я осторожно посмотрела через стекло: за дверью стояла Сидни Лафонтен, риелторша. Я хотела притвориться, что не заметила ее, но тут она крикнула:

– Здравствуйте, Люси! Ваша чудесная кошечка так мило спит в витрине!

Что я могла сделать в такой ситуации? Я открыла дверь, стараясь выглядеть строго.

– Извините, но мы только что закрылись.

Мои усилия не произвели на Синди никакого впечатления – она просто протиснулась мимо меня.

– Я только на минуточку! Принесла договор и первый взнос.

Женщина поставила портфель на кассовую стойку так, словно магазин уже принадлежал ей, и вынула стопку документов и банковский чек. Сидни улыбнулась мне, широко, сверкая белыми зубами. Такие улыбки часто видишь в Лос-Анджелесе, но в Англии – почти никогда.

– Ричард Хэтфилд о вас прекрасного мнения. Знаете его девиз? «Сотрудничайте с теми, кто вам по душе, – тогда бизнес всегда будет в радость».

– Отлично бы смотрелось на наклейке для машины, – кивнула я.

Сидни рассмеялась, словно шутка была гениальной.

– Вот чек на сто тысяч фунтов. Просто подпишите здесь.

Женщина достала ручку и пролистала документы. На страницах было несколько желтых стикеров со стрелочками – они показывали, где подписаться и поставить инициалы. Меня впервые в жизни так сильно принуждали к чему-либо. Наверное, пожилых людей такие методы легко пугали – да и я занервничала. А еще сто тысяч фунтов стерлингов – это вам не мелочь в кармане.

Челюсть заныла – я осознала, что крепко стиснула зубы. Я понемногу расслабилась и ответила:

– Я еще не решила, буду ли продавать магазин.

– Но все остальные уже подписали бумаги! Без вас сделка не состоится.

– Почему? Разве мистера Хэтфилда не порадуют три милых стареньких магазинчика? Зачем ему все четыре?

– У богачей свои капризы, – пожала плечами Сидни. – Милая, возьмите деньги. Вам такого больше не предложат.

– Я еще не поговорила с матерью, – сказала я.

Пока что это было моим самым веским аргументом.

Женщина снова рассмеялась. Если она продолжит в том же духе, возможно, мне стоит задуматься о карьере комика.

– Мы с мистером Хэтфилдом уже знаем: магазин перешел вам.

Быстро они, конечно!

– И все же я предпочитаю обсуждать столь серьезные вопросы с родителями. Но спасибо, что зашли.

Я подошла к двери и открыла ее. Сидни ничего не оставалось, кроме как собрать бумаги. Покидая магазин, она повернулась ко мне:

– Только не тяните. Не гарантирую, что Ричард не переключится на другие проекты.

Я отнесла наличку из кассы в банк и решила прогуляться – может, злость немного выветрится. Я миновала группу студентов, которые шли развлекаться, туристов, пары, направлявшиеся в рестораны. Вдруг я пожалела, что не согласилась провести вечер с объявившейся кузиной. Я находилась в одном из прекраснейших городов мира, а мне не с кем было поужинать – и даже погулять. Я не скучала по жизни в Америке, но друзей мне не хватало. Если я решу остаться в Оксфорде, стоит завести новых.

Я заказала карри навынос, купила Нюкте тунец и вернулась домой. Мы поужинали. Кошка улеглась спать, а я решила проверить электронную почту.

Зазвонил телефон – это была мама. Наконец-то! Как только мы убедились, что дела у нас обеих и у папы в порядке, я перешла к главному.

– У меня плохие новости. О бабушке.

Я рассказала маме о случившемся, придерживаясь общеизвестной версии – что бабушка умерла во сне из-за сердечной недостаточности. Мама была за много километров отсюда и говорила со спутникового телефона – нельзя было понять, поверила она мне или нет.

В ответ – тишина. Мама плакала?

– Мне жаль тебя, Люси. Вы с бабушкой были так близки. Мне приехать в Оксфорд?

Я задумалась. Я не нуждалась в поддержке и не хотела подвергать маму опасности: мы ведь еще не нашли убийцу.

– Нет, незачем. Когда я приехала, ее уже похоронили. А ты знала, что у нас есть родственники по бабушкиной линии?

Мама немного помолчала.

– Знала. Но мы жили так далеко! Зачем рассказывать о родне, которую ты вряд ли встретишь?

– Сегодня я познакомилась с кузиной. Похороны организовала именно она: до нас с тобой не получилось дозвониться.

– Какая добрая девушка. Как она тебе?

– Вроде хорошая.

Я не знала, как описать Виолетту, наш разговор был таким коротким, что я уяснила только одно: она ведьма. Я понятия не имела, кем она работает и с кем еще из нашей семьи знакома.

– Она живет в Мортоне-под-Уайчвудом, – вспомнила я.

– А, да, мама там родилась.

– Кажется, там ее и похоронили.

– На фамильном кладбище. Это хорошо.

– А ты знала о бабушкином завещании? – наконец спросила я.

– Она собиралась оставить все тебе. Так она и сделала?

– Да. Но, по-моему, это как-то неправильно. Почему наследница не ты?

– А на что мне магазин рукоделия? – рассмеялась мама. – Я не хочу им заниматься, а денег нам с твоим отцом и так хватает. Я рада, что ты унаследовала магазин. Только не думай, что из-за этого ты обязана остаться в Оксфорде. Ты молода, у тебя вся жизнь впереди! Никто не заставляет тебя продолжать дело бабушки. Живи как хочешь!

Я думала обсудить предложение Ричарда Хэтфилда с мамой, но подозревала, что она посоветует мне продать магазин. И тут я осознала: я приняла решение. Я не буду заключать сделку. И останусь в Оксфорде.

* * *

В воскресенье я проснулась поздно и с тем самым чувством, которое бывает утром в выходной. Да, магазин был открыт всего два дня – но они были очень напряженными. Я решила, что стоит позаниматься спортом. Переодевшись, сняв все украшения и собрав волосы в хвост, я отправилась на пробежку. Не то чтобы я увлекаюсь бегом, но он не требует много времени. А еще иногда, если я раздражена или нервничаю, это простое занятие – стучать кроссовками по асфальту, хватая ртом воздух, – помогает мне успокоиться.

Я добралась до университетского парка, полного извилистых тропинок. В садах в любое время года что-то цвело, а студенты занимались каким-нибудь видом спорта. В парке кто-то бегал (меня обогнали не раз), кто-то выгуливал собак, ходили за руку пары. Я приблизилась к берегу реки: в воде плавали утки, гуси и лебеди. Я радовалась, что хотя бы их обгоняю без труда.

Пробежав километра три, я решила, что на сегодня достаточно. Я вернулась домой и приняла душ. Как ни странно, выйдя из ванной, я почувствовала себя спокойнее. Я переоделась в старые джинсы и свитшот, ощущая вину за то, что не выбрала один из вязаных свитеров. Затем я немного прибралась в доме, особенно в комнате бабушки, ведь она, можно сказать, была жива. Я сходила за продуктами и поболтала онлайн со своей подругой Дженнифер. Она ни разу не спросила, когда я вернусь в Америку. Ей уже нет дела до меня?

Из-за спонтанных уроков магии позапрошлой ночью я так и не сделала заказ, а в рабочие часы заниматься административной деятельностью было невозможно. Я спустилась вниз. Хоть сегодня мой единственный выходной, лучше озаботиться заказом сейчас, пока я в состоянии сосредоточиться. Да, управлять магазином рукоделия оказалось куда сложнее, чем я предполагала.

Нюкта, как всегда, пошла со мной. Я так привыкла к этой маленькой пушистой тени, что скучала по ней во время пробежки.

Войдя в магазин, я включила свет только над кассой. Прошла за стойку, достала книгу учета – и тут же инстинктивно подняла голову. Что-то не так – но что именно?

По спине пробежал холодок. Я огляделась: на этот раз вампиров поблизости не было. Взгляд притянула входная дверь.

Она была распахнута настежь.

Глава 15

Первым, что я почувствовала, было раздражение. Я же всего пару дней назад поменяла замок! Он что, оказался бракованным?

Я направилась к входу и вдруг заметила на полу щепки – дверь явно взломали. Сзади послышались тихие шаги. Я хотела обернуться, но не успела: что-то ударило меня по голове. Я вскрикнула от боли. В ту же секунду ноги подкосились, и я погрузилась в кромешную тьму.

* * *

– Люси! Люси!!!

Голос – мужской, властный – доносился словно издалека. Я не хотела отзываться: меня клонило в сон.

– Проснитесь! – вновь скомандовал голос.

Веки словно налились свинцом – у меня не было никакого желания их разлеплять. Однако голос был настойчивым – все же проще открыть глаза, чем бороться со скрытой в нем силой.

– Голова болит, – пробормотала я, послушавшись.

Надо мной с мрачным выражением лица склонился Рейф. Я осознала, что лежу на полу, и попыталась сесть. Рейф помог мне – я приподнялась, держась за его сильные плечи.

– Что произошло? – спросила я.

Голос у меня звучал слабо и дрожал – он был совсем не похож на мой, и мне это не нравилось.

– Не знаю. Меня привела ваша кошка.

Я трясущейся рукой дотронулась до головы. Она болела, меня тошнило, и слух, видимо, тоже пострадал.

– Нюкта? Но люк был заперт.

– У вас непростая кошка. – Рейф слегка сжал мое плечо.

Сейчас мне было не до этого: в мыслях всплыли минуты перед потерей сознания.

– Дверь была распахнута настежь. Кто-то взломал замок, а потом ударил меня по голове.

– Да, у вас на затылке заметная шишка. Нужно вызвать скорую.

Я разозлилась.

– И что в крошечном магазине рукоделия такого, раз для преступников он равен Банку Англии?! – Я хотела встать, но голова слишком кружилась. – И я не могу лечь в больницу. У меня работа.

– Сегодня работать не стоит, – мягко сказал Рейф.

Он помог мне сесть в кресло. Скорее бы прошла эта пульсирующая боль в голове! Рейф встал рядом, словно боялся, что я скачусь на пол. Такое было не исключено, поэтому я даже радовалась, что он рядом: его присутствие давало мне чувство защищенности. А еще я ощущала, что Рейф тоже злится, – волны гнева исходили от него, словно тепло от обогревателя.

– Вас могли убить.

Нельзя не вспомнить, что бабушку убили в этом самом магазине – скорее всего, в похожих обстоятельствах.

– На меня хотя бы замахнулись палкой, а не ножом.

Эти слова должны были прозвучать небрежно и саркастично, но мой голос слишком дрожал. Я злилась на себя: и почему я не позаботилась о безопасности после того, что случилось с бабушкой? Впредь буду осторожнее.

– Поменять замок недостаточно, – выдохнула я. – Установлю здесь систему охраны.

– Отличная идея.

В дверь постучали. Я в ужасе подскочила. Рейф издал нечто, напоминающее рык, и я увидела, как блеснули его клыки, – раньше я их даже не замечала. Нюкта выгнулась дугой, шерсть у нее встала дыбом.

– Люси? – послышалось из-за двери.

Я с облегчением выдохнула.

– Все в порядке. Просто полиция.

Рейф смог взять себя в руки и спрятал клыки. Он направился к двери и убрал зонтик, который запихнул под ручку в качестве засова. На пороге стоял полицейский в форме, а рядом с ним – Иэн Чисхольм. Детектив быстро обвел взглядом магазин, а затем поспешил ко мне.

– Люси, вы как?

– Нормально. – Приятно было знать, что он обо мне так волнуется.

– Что произошло?

– Я думала, взломы не по вашей части. – Попытка сарказма вновь оказалась не самой удачной.

Иэн и Рейф обменялись взглядами, как будто мысленно говоря обо мне друг с другом. Мне было нехорошо и страшно, я чувствовала себя слабой. Детектив же среди всего этого казался таким живым, таким нормальным, созданием реального мира.

Иэн и Рейф были словно свет и тьма, жизнь и смерть. У меня возникло странное чувство, будто я нахожусь где-то между.

Иэн положил руку мне на плечо.

– Держитесь, скорая уже едет.

– Мне не нужна скорая! И как вы вообще догадались прийти?

Я могла бы придержать язык: мужчина уже направился в дальний конец магазина – туда, где располагалась комната для занятий.

– Я его вызвал, – ответил Рейф и последовал за ним.

Что? Надеюсь, вампир, спеша мне на помощь, не забыл закрыть люк.

– Я обнаружил ее в таком виде, – донесся до меня холодный, надменный голос Рейфа.

– Вы ничего не трогали?

– Нет.

Констебль, пришедший с Иэном, стоял на улице и сторожил дверь. Я рада, что полиция серьезно отнеслась к взлому. Но что же такого случилось в комнате для занятий, раз туда направились и Рейф, и Иэн? Что там можно было украсть – старые стулья для вязального клуба?

Я встала на ноги – голова кружилась, но не так, чтобы падать в обморок. Ноги казались ватными и шли ужасно медленно, но я добралась до занавески, отделяющей комнату для занятий от торгового зала. Она была слегка отодвинута, и я заглянула внутрь.

И совершенно зря.

На полу лицом кверху лежала Розмари. Ноги застыли в неестественной позе, словно она делала растяжку, а голова повернута в противоположную от колен сторону. Не знаю, как я это поняла, но я была уверена: шея у нее сломана.

Рядом на корточках сидел Иэн. У него на руках были голубые латексные перчатки – такого же цвета, как и мохер с острова Скай. И почему мне пришла в голову именно эта мысль? Видимо, от шока.

Кажется, я издала какой-то звук – недоумения, жалости, ужаса. Может, я даже что-то сказала, уже не помню, но оба мужчины обернулись.

– Люси, присядьте, – одновременно произнесли они.

Рейф взял меня за руку и отвел обратно к креслу. Иэн тоже подошел и опустился на корточки – точно так же, как рядом с мертвой Розмари. Лицо у него было непроницаемым, серьезным, будто смерть была всего лишь частью его работы – наверное, так дело и обстояло.

– Эта женщина была вашей ассистенткой, верно? – спросил детектив.

– Да, – мой голос дрогнул; я кашлянула и заговорила громче. – Да. Ее звали Розмари Джонсон.

– Сегодня она работала?

– Нет. По воскресеньям магазин закрыт.

В магазин вошла женщина-полицейский, держа в руках пластиковый пакет для улик. В нем лежала записка.

– Сэр, я нашла на тротуаре записку. Ее принесло ветром к стене магазина.

На листке, вырванном из дешевого блокнота, было что-то написано синими чернилами. Сотрудница полиции прочитала вслух:

– «Я знаю, кто ты. Мое молчание будет стоить пять тысяч фунтов. Встретимся в магазине в субботу в полночь». – Женщина подняла взгляд. – Подписи нет.

– Молодец. Отнеси ее в лабораторию, – сказал Иэн, а затем повернулся ко мне: – Эта записка случайно ни о чем вам не говорит? Розмари могла увидеть что-то такое, за что ее решили убить?

Мужчина кивнул подбородком в сторону комнаты для занятий.

Я не могла взглянуть на Рейфа. Конечно, записка мне кое о чем говорила! «Я знаю, кто ты». Может, Розмари видела, кто убил бабушку, и предложила хранить молчание за пять тысяч фунтов? Другого объяснения у меня не было.

Однако Иэн не знал, что бабушку убили. Поэтому я сказала:

– Может, Розмари видела, кто взломал дверь в первый раз?

Детектив посмотрел на меня так, словно удар по голове перемешал мне мозги, – и, возможно, был прав.

– Не думаю, что вор готов заплатить столько, чтобы его не сдали. И большинство из них не скрывают кражу убийством.

Справедливо. Но как насчет убийцы, совершающего еще одно убийство, чтобы замести следы? Такое вполне возможно.

– Как думаете, что Розмари делала в магазине?

– Не знаю. Она ушла вчера в пять. У нее даже ключа от магазина не было! – Наверное, мое замешательство было налицо. – И что ей здесь понадобилось?

– Возможно, ее убили в другом месте, а потом принесли сюда, – вставил Рейф.

– Откуда такие выводы? – спросил Иэн.

Рейф лишь пожал плечами. Мне было неприятно, что приходится скрывать что-то от полиции – особенно информацию, с помощью которой можно вычислить убийцу бабушки.

Голова страшно болела, и все же я вспомнила, что видела нечто важное. Я потерла виски. Нюкта запрыгнула ко мне на колени и, словно чувствуя, как мне тяжело, лизнула лицо язычком-теркой. Я уткнулась носом в ее шерстку – и тут до меня дошло.

– Минутку! Можно взглянуть на записку?

Иэн принес мне листок. Прищурившись, я посмотрела на слова, написанные обычной шариковой ручкой, а затем покачала головой:

– Это не почерк Розмари. У нее он крупный и неровный, как у ребенка.

Я попыталась встать, но на мои плечи тут же легло по ладони: Рейфа – на левое, Иэна – на правое. У меня не было сил с ними спорить, да и, если честно, мне и правда не стоило подниматься.

– Я могу показать вам, как она пишет. В книге учета есть ее заметки. – Я посмотрела на кассовую стойку, где собиралась составить заказ. – Погодите, а где книга?

Констебль посмотрела на детектива, а затем – на меня.

– Пропала книга учета?

– Это толстая книга в кожаном переплете, размером где-то с альбом для фотографий. Мы заносим в нее товары, которые нужно заказать, а затем, когда набирается достаточное количество, я формирую один большой запрос для поставщика. Этим я и собиралась сегодня заняться. Книга лежала у кассы.

– Там ничего нет.

– Но она должна там быть!

Усилием воли я встала на ноги и подошла к кассовой стойке. Однако никакой книги там действительно не обнаружилось. Констебль осмотрела полки под кассой и пол, а после покачала головой.

– Пропала! – воскликнула я.

– И зачем кому-то ваша книга учета? – спросил Иэн.

Я посмотрела на Рейфа. Большая, старая на вид книга в кожаном переплете. Может, кто-то спутал ее с гримуаром? Неужели этот человек готов убивать, чтобы заполучить его?

* * *

– Мне не нужна скорая! – настаивала я, хотя фельдшеры уже прибыли.

Иэн взглянул мне в лицо:

– Вас оглушили. Никто не знает, сколько вы пробыли без сознания. Высока вероятность, что у вас сотрясение мозга – или что похуже. Возражения не принимаются. Вас осмотрят врачи, а мы пока начнем расследование.

В том, что тебе задают вопросы сразу, как ты приходишь в себя, есть одна проблема: ты говоришь то, о чем позже пожалеешь.

– У меня только голова болит! – настаивала я.

Детектив посмотрел на взломанную дверь.

– Вам есть у кого переночевать, пока дверь не починят?

Или, еще лучше, пока не найдут того, кто убил Розмари и врезал мне по голове! Я никогда так не тосковала по дому.

– Я не знаю никого в Оксфорде. Наверное, можно попроситься к соседям, но я не хочу пугать сестер Уотт.

Рейф, явно подслушавший разговор, подошел ближе.

– Пока Люси в больнице, я позабочусь о починке двери. И прослежу, чтобы магазин охраняли.

Мужчины посмотрели друг на друга – казалось, каждый выпрямился в полный рост.

– И кто же будет его охранять? – спросил Иэн.

– Лично я, – ответил Рейф.

Они вновь переглянулись. Они будто одновременно недолюбливали и уважали друг друга, однако я никогда не понимала, как общаются между собой мужчины. Молчаливое противоборство продолжалось еще мгновение, затем детектив кивнул.

* * *

Вечером я уже сидела на диване в бывшей гостиной бабушки – наверное, теперь я могла называть эту комнату своей. Меня отпустили после нескольких обследований. Результаты оказались неплохими: у меня болела голова, на затылке образовалась крупная шишка, но никакого сотрясения или серьезной травмы не было. Если не считать моего настроения. Я страшно злилась. Как же мне все надоело! Сначала какой-то тип (может, и не один) вломился в магазин и убил мою бедную бабушку, потом – ассистентку и вдобавок украл книгу учета. Теперь, видимо, преступник выбрал в качестве мишени меня. Зачем? Кому от этого выгода, кроме владельца другого магазина рукоделия? Но, насколько я знала, люди в этой сфере не вцеплялись друг другу в глотки.

Когда я вышла из больницы, меня встретил Иэн. Он заявил, что приехал туда по работе, но, как я подозревала, хотел довезти меня до дома по каким-то своим причинам. Я была слишком признательна за предложение, чтобы спорить. Вызывать такси не хотелось. К моему облегчению, Иэн больше ни о чем меня не расспрашивал. Мы ехали молча, будто он понимал, что после всего случившегося я не настроена на общение.

Детектив высадил меня у магазина, и я сказала спасибо.

– Знаю, вы приехали недавно и у вас пока нет друзей, – произнес Иэн. – Но мне бы хотелось стать вашим другом. Если позволите.

– Да, с радостью! – кивнула я, мысленно благодаря его за заботу.

От лекарства, которое мне дали врачи, головная боль значительно ослабла.

В магазине меня ждал Рейф – я ощутила себя передаваемой из рук в руки посылкой. В квартире, к моей радости, была бабушка. Она поднялась с дивана и обняла меня – и тут я почувствовала запах, от которого мне всегда становилось лучше.

– Ты испекла имбирное печенье!

От нахлынувших чувств я едва не расплакалась.

– Так не хочется, чтобы тебе грозила опасность, – вздохнула бабушка.

Я схватила еще теплое печенье и откусила. Может, оно и не избавило меня от боли и проблем, зато напомнило, что меня любят и я не одна.

– Жаль, нельзя сообщить полиции об убийстве бабушки.

– Если сказать им правду, что они сделают первым делом? – спросил меня Рейф голосом, полным невероятного терпения, словно разговаривал с непроходимой тупицей.

Я села на диван.

– Выкопают тело.

– И что произойдет?

– Они его не обнаружат.

– Именно. Поэтому мы не можем рассказывать, что вашу бабушку убили, – ни полиции, ни кому-то еще.

– Но это убийство наверняка связано со смертью Розмари. В записке говорилось: «Я знаю, кто ты». Что еще она могла увидеть, кроме нападения на бабушку?

– Вы сказали, что почерк не как у Розмари, – напомнил мне Рейф. – Вдруг ее подставили?

Я думала об этом в больнице – между обследованиями у меня было много времени.

– Уверена, записку оставил ее сын.

– Рэндольф? – Бабушка покачала головой. – Нехороший молодой человек.

– Если он сидит на наркотиках, то ради денег пойдет на все. Что, если Розмари видела, кто тебя убил, а дома рассказала об этом сыну?

У бабушки округлились глаза.

– Я вспомнила! В день, когда все случилось, ко мне приходила Розмари. Она умоляла меня снова взять ее на работу, говорила, что ей очень нужны деньги. Она была сама не своя. – Бабушка крепко зажмурилась. – Я сказала ей, что подумаю.

Бабушка так и не открыла глаза. Мы с Рейфом подождали, не скажет ли она что-нибудь еще.

– Да. Я точно сказала ей, что подумаю, – продолжила она. – Уверена: проблема была в ее сыне.

Все это отлично вписывалось в мою догадку.

– Наверное, Розмари бродила возле магазина, дожидаясь твоего ответа, и стала свидетельницей убийства. Придя домой, она обо всем рассказала сыну, а тот решил на этом подзаработать и настрочил записку от имени матери.

– А потом убийца свернул ей шею, чтобы скрыть свою личность, – закончил за меня Рейф.

Глава 16

Я посмотрела на Рейфа.

– Почему вы сказали Иэну, что Розмари могли принести в магазин уже после того, как убили?

– Запах смерти был слабым. К тому же, судя по позе, ее подняли, поддерживая спину и под коленями, а потом намеренно положили в комнате.

По телу пробежала дрожь. Это вам не мышь, которую принес в подарок кот. Это труп, который специально оставил в моем магазине хладнокровный убийца. Зачем?

– Кто-то хочет напугать вас, Люси, – ответил Рейф на мой мысленный вопрос.

– И отлично справляется. Опять же – зачем ему все это? И почему он не убил меня, а только оглушил?

– Не знаю.

Рейф стал расхаживать взад и вперед. Я бы последовала его примеру, но казалось, если я встану, голова у меня просто отвалится.

– А что сказал доктор Уивер, когда обследовал бабушку? – спросила я. – Он смог определить, каким ножом ее ранили? Ножом для разделывания мяса? Кинжалом? Острым столовым?

Бабушка внимательно слушала наш разговор, и ее лицо все больше морщилось от отвращения.

– Хочешь взглянуть? – наконец предложила она. – Шрамы еще свежие.

Конечно! Мне и в голову не пришло, что я могу сама осмотреть бабушкины раны. Я не знала, как лечатся вампиры, но наверняка иначе, чем люди.

– Вампиры исцеляются куда быстрее людей, – ответил Рейф, когда я спросила его об этом. – Однако ваша бабушка еще не завершила переход. Пройдет еще какое-то время, прежде чем она полностью станет одной из нас.

Отлично. С момента нападения на бабушку прошло несколько недель – надеюсь, шрамы пока не пропали и я могу их осмотреть.

– Мы просто отойдем в другую комнату, – сказала бабушка Рейфу.

Мы вдвоем направились в ванную. Бабушка сняла свитер. Я увидела раны, которые кто-то нанес старенькой хозяйке магазина рукоделия, моей любимой бабушке, и меня охватил гнев. Как же мне хотелось причинить такую же боль тому, кто это сделал!

Ран было две: одна – на животе, другая – на груди. Возможно, после удара ножом в живот бабушка бы выжила, но после второй раны – нет. Воткнуть нож в грудь очень непросто: жизненно важные органы защищены ребрами. Убийца отлично знал свое дело.

Шрамы были примерно по четыре сантиметра в ширину, с круглыми синяками на каждом конце, словно от двух металлических горошин.

– Тебе не больно? – спросила я.

– Я теперь почти ничего не чувствую, – покачала головой бабушка. – Я рада, что возрастные болячки тоже пропали. Чувствую себя более здоровой, чем когда-либо при жизни.

– Что ж, это хорошо.

Бабушка с беспокойством посмотрела на меня.

– Но я не хочу, чтобы обратили и тебя. Я хочу, чтобы ты прожила долгую прекрасную жизнь и когда-нибудь стала старушкой-вязальщицей.

– Этого хочу и я, – призналась я. – Мы выясним, кто убийца!

Вернувшись в комнату, я рассказала Рейфу о ранах.

– Подключим к делу вязальный клуб, – ответил он.

– Прошу прощения?

– В нашем распоряжении дюжина вампиров, у которых не особо много дел. Они могут бродить по ночным улицам, подслушивать разговоры, общаться с посетителями пабов. Считайте, они ваши нерегулярные полицейские части с Бейкер-стрит.

Рейф прав. Просто великолепно: мне на помощь могла прийти целая дюжина вампиров! Если у Шерлока Холмса были нерегулярные полицейские части с Бейкер-стрит, то у меня есть бессмертные стражи с Харрингтон-стрит. С такой поддержкой мы точно найдем убийцу бабушки и вора книги учета. Если мы с Рейфом не ошибались и преступник не владелец другого магазина, решивший устранить конкурента, то где-то сейчас бушевала от ярости ведьма: заклинанием из украденной ею книги можно разве что джемпер связать!

Кажется, я догадывалась, кто эта ведьма. Внутри заклокотала злость.

– Тогда я бы хотела дать бессмертным стражам несколько поручений, – сказала я. – Для начала нужно выяснить, где сын Розмари, Рэндольф, и взять образец его почерка. Уверена, это он автор записки, из-за которой умерла его мать. Может, вампиры смогут разговорить его, пока он под наркотиками, и узнать, кого Розмари видела той ночью. То есть установить личность убийцы бабушки.

Мне все равно, что мы семья, – если на бабушку напала Виолетта или кто-то из ее родственников, они заплатят. Не по человеческим, так по иным законам.

– Выясним все, что сможем, – пообещал Рейф. – Что еще?

– Нужно узнать как можно больше о владельцах антикварного магазина по соседству – особенно о мистере Райте. Он показал мне кинжал, раны от которого, на мой взгляд, были бы очень похожи на бабушкины.

Я принесла блокнот и карандаш. Художественными способностями я не отличалась, но смогла нарисовать кинжал с изогнутой крестовиной, на конце которой было два металлических шарика.

– Если ты закончила с распоряжениями, юная леди, то пора ужинать и ложиться спать, – строго сказала бабушка.

Я была только за. Бабушка накормила меня супом с тостами и имбирным печеньем, а затем отправила в спальню. Нюкта пошла за мной и запрыгнула на кровать. Ее присутствие радовало меня, как никогда раньше.

Я слышала, как в гостиной негромко беседуют бабушка и Рейф. Под их охраной я чувствовала себя в безопасности.

* * *

Когда я проснулась утром в понедельник, бабушка и Рейф все еще были в квартире. Бабушка налила мне кофе и, пока я пила, сказала:

– Мы с Рейфом решили, что сегодня тебе не стоит открывать магазин.

Я, конечно, начала возражать. Я и не такое могла выдержать! Я пережила тепловой удар, песчаные бури и прочие невзгоды, которые бывают на археологических раскопках. Неужели мне помешают какая-то головная боль и одна почти бессонная ночь?

Главное – не думать об убийце, на счету которого уже две связанные с магазином жертвы.

После душа мне стало легче – хоть я и морщилась, когда вода попадала на шишку. Я выпила пару таблеток обезболивающего и пошла завтракать. Сев за стол, я спросила у бабушки, кому мог понадобиться наш семейный гримуар. Тот, кто похитил книгу учета, явно спутал ее с томом заклинаний.

Бабушка непонимающе нахмурилась.

– В большинстве ведьмовских семей есть свои колдовские книги. Пожалуй, нашу могли украсть, только если там какое-то особое заклинание. Правда, это очень маловероятно.

– Ну, кому-то так нужен наш гримуар, что он уже убил двух человек.

– Ты уверена, что преступник ищет именно книгу?

– А что еще? Что такого ценного в магазине вязания, чтобы ради этого взламывать замки и убивать?

Бабушка еще больше запуталась и загрустила.

– Большинство ведьм – милые дамы, которые верят в женскую силу и хотят беречь Землю и помогать людям. Мы не убийцы.

– Виолетта Уикс, наша родственница, заходила в магазин в субботу, и, честное слово, она постоянно смотрела по сторонам, пока говорила со мной. А еще хотела, чтобы я пригласила ее в квартиру.

– Вы думаете, она пришла за гримуаром? – спросил Рейф.

– Других зацепок у меня нет.

Да и эта, признаться, слабовата. Кольцо в присутствии Виолетты не нагрелось нисколько. Однако если она была умелой ведьмой, то, пожалуй, могла его деактивировать – или как там маги называют отключение сигнализации украшений.

– Тогда я не понимаю вот чего, – озадаченно сказала бабушка. – Если Виолетта Уикс украла книгу учета, приняв ее за гримуар, то где настоящий гримуар? – Бабушка потерла ладонями глаза. – Как бы мне хотелось вернуть память! Кажется, я его спрятала.

Мы с Рейфом переглянулись.

– Не помню почему, но я переживала за сохранность гримуара, – продолжила бабушка. – Да. Уверена, я убрала его в надежное место.

– Наверное, ты не помнишь, куда именно? – глухо произнесла я.

Бабушка крепко зажмурилась, сосредоточившись, а затем открыла глаза. Не успела она покачать головой, как я уже поняла, что она так и не вспомнила, куда могла спрятать гримуар.

Кто-то постучал в дверь, ведущую из магазина в квартиру. Мы переглянулись. Рейф встал, сверкнув клыками, и бесшумно направился вниз. Через минуту он вернулся с Сильвией и Альфредом.

– Пока вы спали, Альфред навестил сына Розмари.

Как же прекрасно иметь в распоряжении сыщиков, которые работают под покровом ночи!

– И что вы выяснили? – нетерпеливо спросила я.

Альфред не был похож на громилу, который заставит говорить парня с татуировкой питбуля на шее, но, как я подозревала, у Альфреда свои методы.

Вампир покачал головой.

– Боюсь, у меня для вас плохие новости. Рэндольф Джонсон умер от передоза. Когда я добрался до него, он был уже мертв, а из его руки торчала игла.

«Хотя бы Розмари не пришлось переживать утрату», – подумала я.

– Вы уверены, что он умер случайно?

– Сомневаюсь, – покачал головой Альфред. – Как будто парень собирался уходить, и тут кто-то подсунул ему еще дозу.

– Наверное, чтобы полиция решила, что парень потерял рассудок от наркотиков и убил собственную мать, – кивнул Рейф. – Она случайно умерла не там же?

Нос Альфреда дернулся – он словно вспоминал запах.

– Не думаю, но точно сказать не могу. Там сильно пахло смертью, но, мне кажется, только от парня.

Бабушка взяла меня за руку.

– Люси, тебе нельзя сегодня выходить на работу! Тебе грозит опасность.

Еще чего! Прятаться в доме, пока убийца бабушки – а теперь еще и Розмари – разгуливал на свободе?

– Не больше, чем где-либо еще. В магазине всегда есть кто-то из покупателей, а стоит мне закричать, как на помощь придет дюжина сонных вампиров. Верно?

Бабушку это не убедило, но тут заговорил Рейф:

– Она права, Агнесса. Будем приглядывать за ней. – Вампир повернулся ко мне. – Разбужу Эстер и попрошу ее побыть твоей помощницей, пока не найдется кто-нибудь более подходящий.

– Эстер? Та вечно недовольная девушка?

В мире было не так много существ, которых я бы хотела в помощники меньше, чем ее.

– Она прекрасно вяжет, – сказал Рейф. – А еще она спит днями и ночами, а когда просыпается, смотрит всякую дрянь по телевизору или шатается по компьютерным клубам.

Я невольно улыбнулась: Рейф вел себя как сердитый отец.

– Однако у нее, как и у всех вампиров, есть сила, – продолжил Рейф. – С Эстер вы будете в безопасности.

Я бы предпочла сама нанять новую помощницу, но на это нужно время, а Эстер, если что, сможет меня защитить. Я кивнула.

Ко мне подошла Сильвия и протянула сумку:

– Думаю, это тебя порадует.

Внутри, конечно, оказался свитер.

Сильвия сделала упор на стиль. Серебристо-черный свитер выглядел как творение ар-деко. Узор был геометрическим и очень сложным. Когда на изделие падал свет, оно начинало сверкать.

– Такую красоту неловко носить в магазине, – прошептала я. – Подобные вещи обычно видишь на показах мод.

– Знаю, – ответила Сильвия. – Как актриса, я быстро поняла, насколько важен наряд. Наверное, сегодня вы чувствуете себя хрупкой, но этот свитер придаст вам сил, обещаю.

Так раньше она и правда была актрисой! Это многое объясняло.

Я надела свитер. Сильвия не ошиблась: настроение у меня действительно улучшилось. Чтобы у свитера не было конкурентов, я выбрала под низ простую черную футболку и черные брюки. А еще – серебряные сережки и цепочку с крестом, которую я купила в антикварном магазине. Сильвия оценивающе осмотрела меня.

– Красная помада, дорогая. Вы бледная, и у вас темные круги под глазами. Красная помада привлечет внимание к вашим губам.

– Внимание будет привлекать только прекрасный свитер! – возразила я.

Тем не менее я направилась в спальню и, порывшись в скромной косметичке, нашла красную помаду, которую как-то купила к Рождеству. Мне казалось, для магазина рукоделия я выглядела слишком нарядно. С другой стороны, с моего приезда случилось столько странного и необычного, что одеться как стильная кинозвезда 1920-х казалось чем-то обыденным.

Полиция быстро установила, что, как и предполагал Рейф, Розмари убили не в магазине. Поэтому те, кто осматривал место преступления, ушли через несколько часов.

Когда я зашла в магазин, меня охватило очень странное чувство. Я поняла, что Розмари не придет на работу ни сегодня, ни в любой другой день. Перед глазами стояла картина: она лежит в комнате для занятий, словно сломанная кукла. Может, я не очень хорошо относилась к Розмари, но она отлично помогла мне с открытием. Я хотела отомстить и за ее смерть.

Я была не в лучшей форме, а в помощницы мне досталась несговорчивая нежить. Эстер нарочно зевала каждый раз, когда я о чем-то ее просила, и уныло слонялась по магазину, одетая во все черное, – хотя бы джемпер у нее был вязаный. К счастью, понедельник выдался тихим: наплыв людей, желавших выразить соболезнования или закупиться на случай, если магазин окончательно закроется, завершился. За день не произошло ничего примечательного, и я была этому только рада. Один лишь мой свитер вызвал столько восторга, что, как и предполагала Сильвия, мы продали всю серебряную и почти всю черную пряжу. Схему узора найти не удалось – ее придумала сама Сильвия, – однако я смогла подобрать две-три похожие.

Когда в магазине наступило затишье, Эстер достала телефон, надела наушники и оторвалась от реальности.

– Эстер, если покупателей нет, найди другое занятие по работе. Приведи в порядок схемы, подмети пол.

Она мрачно уставилась на меня:

– А то что? Зарплату урежешь?

Может, я и не училась быть язвой четыре сотни лет, но за свои двадцать семь освоила парочку приемов. Я свысока посмотрела на Эстер:

– А то расскажу Рейфу о твоем поведении – пусть он с тобой разбирается.

– Ой, напугала, аж дрожу, – фыркнула Эстер, насмешливо выпучив карие глаза.

Однако после моих слов девушка убрала наушники и стала работать усерднее. В четыре я ее отпустила – пусть поспит перед тем, как отправиться на столь любимые ею ночные тусовки и приключения.

В конце дня, когда я отнесла наличку в банк и вернулась в магазин, на меня вновь нахлынули усталость и головная боль.

Я договорилась, чтобы мастера по замкам пришли после пяти. Они долго ворчали и согласились лишь за большую надбавку. А еще я спросила у них, сколько стоит установка сигнализации и видеокамер.

Как только замок поменяли, я заперла дверь, поднялась в квартиру и провалилась в глубокий сон без снов.

Проснувшись, я поужинала и приняла еще обезболивающего, а затем начала искать гримуар. Если ведьмы были готовы убивать ради него, стоило его отыскать и, возможно, уничтожить. Бабушка так и не вспомнила, где спрятала книгу, но, по логике, та лежала где-то в доме – раз она просила Рейфа присмотреть за гримуаром, когда он вернется из Америки. Бабушку убили до его возвращения, поэтому книга вряд ли была где-то далеко.

Я хотела поискать гримуар с помощью колдовства, но не знала как. Пришлось прибегнуть к старому доброму методу, благодаря которому люди находят потерянные вещи. Я перерыла шкафы, посмотрела за мебелью, вынула каждую книгу на полках. Нюкта веселилась как могла: заглядывала в открытые ящики, забиралась за кресла и в целом поднимала мне настроение. Правда, мы ничего не нашли.

Вся в пыли, я сползла на пол и немного поиграла с Нюктой, а затем направилась в единственное место, где еще могла быть спрятана книга.

На чердак.

Чердак в бабушкиной квартире ни капли не похож на тот, что был у нас дома в Штатах. Сначала нужно потянуть за кольцо на потолке бабушкиной комнаты, затем – вытащить лестницу, а потом забраться по ней в пространство настолько небольшое, что встать в полный рост получится лишь в центре.

На чердаке был какой-то старый мусор, а еще несколько коробок и три сундука. Я знала, что не успокоюсь, пока все не перерою, поэтому начала смотреть вещи по порядку.

Я открыла крышку первого сундука, подняв целое облако пыли. Наверное, по ней можно рассудить, что сундук десятки лет никто не трогал. Однако бабушка была ведьмой – кто знает, как она заколдовала место, где спрятала книгу!

В сундуке находились фотоальбомы и коробки со снимками. Я открыла альбом, который лежал сверху. Там были фотографии со свадьбы бабушки и дедушки, мамы в младенчестве и детстве. Затем шли снимки, сделанные в этом доме, – их оказалось гораздо меньше.

Я долистала альбом до конца. Последней была фотография бабушки: она отмечала пятидесятилетие «Кардинала Клубокси».

Я отложила альбом, чтобы забрать его в квартиру, и стала рыться дальше. Я нашла коробку со снимками бабушки в детстве. Все они были черно-белыми, но достаточно четкими. А еще почти на всех фотографиях рядом с бабушкой была темноволосая девочка чуть старше нее. Это та самая внучатая тетя, о которой я услышала лишь недавно?

Если бы я стала рассматривать каждый снимок, то провела бы на чердаке всю ночь. Я решила взять с собой альбом и одну коробку с фотографиями и периодически возвращаться, чтобы разобрать остальные. Гримуара в сундуке не нашлось, поэтому я перешла к следующему.

Второй сундук пах лавандой и шариками нафталина. Внутри лежало старое свадебное платье, упакованное в бумагу, разная одежда, игрушки для младенцев, ветхие журналы и схемы для вязания. Гримуара среди всего этого тоже не оказалось.

В третьем сундуке находился различный хлам. Складывалось впечатление, что мои поиски бесполезны. И все же я вытащила все предметы. И кому понадобилось хранить сломанный театральный бинокль, сумочки, сшитые полвека назад, старые перчатки и лоскуты ткани?

На дне сундука лежало зеркало – большое, овальное. Рамку украшали интересные символы и надписи – надо бы показать их родителям, они наверняка переведут. Стекло потускнело от времени; когда я взглянула в него, там отразилось мое лицо, но словно сглаженное – примерно как в зеркалах, которые ставят в магазинах косметики, чтобы люди больше покупали.

Теперь меня окружало содержимое всех трех сундуков – и ни единой книги.

«Гримуар, ты где?» – жалобно вскрикнула я, как будто на чердаке кто-то мог меня услышать.

Краем глаза я заметила какое-то движение. Отражение в зеркале зарябило, словно вода в озере, когда бросаешь туда камень. Лицо растворилось, и на его месте появилась картинка. Глаза у меня округлились, словно блюдца.

В зеркале я увидела самую обычную книжную полку, битком набитую книгами. Сверху, будто владелец полки обнаружил еще один том и не знал, куда его девать, была втиснута старая книга в потрескавшемся кожаном переплете. По телу пробежала дрожь осознания: вот же он, пропавший гримуар!

Я попыталась мысленно сфотографировать полку, попробовать понять, где именно она может быть, но тут изображение исчезло, и на меня вновь уставилось мое собственное, очень удивленное лицо.

Я не знала, где находился гримуар, но он точно не в бабушкиной квартире и не в магазине. Однако помещение показалось знакомым. Я уже бывала в том месте, где лежала книга. Если бы только я могла мыслить более ясно!

Я спустилась с чердака, держа в одной руке зеркало и сжимая под мышкой альбом и коробку с фотографиями. Мне придется вернуться за всем остальным потом.

* * *

Я решила наведаться в вампирское логово. Нюкта пошла со мной. Волшебное зеркало я взяла с собой – я с трудом удержалась, чтобы не спросить его, кто на свете всех милее.

Я открыла дверь, ведущую в магазин, и мое сердце едва не остановилось: в зале стоял жуткий тип. Через долю секунды я узнала в нем Рейфа и едва не сползла на пол от облегчения.

– Что вы здесь делаете? – спросила я.

– Пришел навестить вас.

– О, а я как раз хотела навестить вас! То есть всех вас. – Я показала ему зеркало, округлив глаза. – Оно волшебное! Я увидела в нем гримуар.

– Всевидящее зеркало. Великолепно! Тогда отведу вас вниз – покажите его бабушке. И в следующий раз обязательно позвоните мне и попросите проводить. Сейчас вам не стоит оставаться одной: на свободе маньяк.

Приятно, когда в логово вампиров тебя сопровождает кто-то столь крупный, сильный и опасный. Когда мы добрались до двери, Рейф приоткрыл ее и крикнул: «Люси пришла!» Наверное, чтобы все могли привести себя в порядок – что бы это ни значило.

Войдя, я услышала нечто похожее на рык. На большом деревянном стуле, который я раньше не видела, сидела Эстер. Она злобно уставилась на меня, обнажив блестящие клыки.

– Эстер, что случилось? – спросила я.

В магазине она не рычала на меня и не скалилась!

– Она под домашним арестом, – прохладным тоном объяснил Рейф. – Ей было велено оставаться с тобой до закрытия магазина. Она не послушалась.

– Под домашним арестом? – Я хотела рассмеяться, но Эстер посмотрела на меня так, словно при первом же смешке с радостью бы позавтракала моей печенью.

Я не хотела, чтобы девушка страдала.

– Но если Эстер под домашним арестом, как она будет помогать мне завтра? Без нее мне никак.

Во взгляде девушки стало меньше ненависти и больше уважения. Рейф задумался. Скорее всего, у него никогда не было детей – в отличие от моей бабушки. Поэтому, увидев происходящее, она сказала:

– Может, если Эстер извинится перед Люси и пообещает больше ее не подводить, мы отпустим ее сегодня погулять?

Извинения Эстер мне нужны были не больше, чем кошке – второй хвост, однако я понимала, что бабушка хотела предложить им с Рейфом компромисс.

Рейф свысока посмотрел на обеих и чуть сморщил длинный нос:

– Ладно.

– Прости, – хмуро буркнула Эстер.

Рейф хотел было отругать ее, но бабушка мягко сказала:

– И ты больше не бросишь Люси?

– Не-а.

– Молодец!

Они обе взглянули на Рейфа. Тот резко кивнул. Эстер тут же спрыгнула со стула и скрылась в одной из арок.

– Я опаздываю! Ну же! Кто спер мою черную подводку?!

Глава 17

– Люси! – улыбнулась бабушка, радуясь моему визиту.

Она была бледнее, чем в прошлый раз, но казалась более живой. С каждой нашей встречей она все меньше походила на человека и все больше – на вампира. Бабушка выглядела на свой возраст, но стала изящнее и сильнее, чем прежде.

– Ты нашла гримуар? – спросила она.

– Нет, но у меня есть вот это! – Я подняла зеркало. – Я увидела в нем гримуар, а затем изображение пропало. Разве зеркало не должно привести меня к тому, что я хочу найти?

Сильвия взглянула на меня так, как обычно смотрела на Эстер:

– Люси, это всевидящее зеркало, а не Google Карты.

– Но оно показало мне книгу – уверена, ту самую. Она лежала в куче других томов. Бабушка, тебе это ни о чем не напоминает?

Бабушка поникла.

– Дай-ка подумать… Может, и мне опробовать зеркало?

Я протянула ей волшебный предмет. Бабушка посмотрела в него, и рот у нее приоткрылся. Я заглянула через ее плечо, надеясь увидеть то же, что и она, но в зеркале был лишь кусочек моего лица. Я с запозданием поняла, что у вампиров нет отражения, – волшебные зеркала точно не по их части.

Я стала расхаживать по комнате, размышляя. Ко мне присоединился Рейф.

– Бабушка не намекала вам, где хочет спрятать гримуар? – спросила я его.

– Нет. Она собиралась отдать его мне на хранение, но не успела. Я думал, убийца украл книгу.

– Но если напавший на меня решил, что книга учета – гримуар, то книга заклинаний все еще не у него.

– Есть и другой вариант, – возразил Рейф.

У меня возникло ощущение, что этот вариант мне не понравится, но все же я спросила:

– Какой?

– Гримуар ищет не один человек, а несколько.

Мои плечи будто сжали холодные скользкие руки.

– Кому может понадобиться гримуар, кроме ведьмы? Или того, кто собирается ею стать?

Рейф был не из тех, кто отвечает быстро. Он задумался.

– Сам по себе гримуар ценен как антиквариат и произведение искусства. Думаю, некоторые коллекционеры заплатили бы за такую книгу огромную сумму. Но пошли бы они на убийство?

– Надеюсь, что нет. Мне достаточно ведьм-маньяков на хвосте – убийц-библиофилов я не выдержу.

– Принимая во внимание шишку на вашем затылке, не вижу в ситуации ничего забавного.

Конечно, Рейф был прав. Мне повезло, что я отделалась только шишкой – бабушке досталось куда больше. Если бы Нюкта не привела Рейфа, может, меня бы уже не было в живых.

– Предположим, бабушка знала, что за книгой кто-то охотится. Вы были за границей, а она беспокоилась, что гримуар попадет в недобрые руки. Где бы она его спрятала?

– Не здесь. Мы обыскали весь магазин и квартиру.

– И, может, не мы одни пытались найти гримуар. Наверное, бабушка решила передать книгу вам после первого взлома двери. Поэтому, если тот, кто на меня напал, не обнаружил книгу, то она все еще надежно спрятана.

– Не в доме Агнессы, но где-то неподалеку. Мы же знаем, что она собиралась вскоре передать книгу мне.

Я щелкнула пальцами – в плотной тишине наших раздумий это получилось громко.

– Куда бы вы положили антиквариат, чтобы он не привлекал внимания?

Рейф посмотрел на меня и нахмурил брови, а затем медленно кивнул. Он ничего не сказал, и я, хоть и была уверена, что он понял мой намек, продолжила:

– Лучшее место – антикварный магазин, набитый вещами так, что там в жизни никто ничего не найдет.

– Не слишком ли это рискованно? Так гримуар может кто-нибудь купить.

– Для этого нужно знать, что он там, и найти его среди всего ассортимента, а это практически невозможно.

Было уже за полночь. Вампирам явно хотелось заняться своими делами, поэтому я решила пойти домой. Завтра оставлю магазин на Эстер, а сама загляну в «Пенни-фартинг» и хорошенько обыщу книжные полки.

Я была уже у двери, когда меня окликнула Сильвия:

– Люси, доктор Уивер оставил вам подарок.

Доктор Уивер знал толк в упаковке. Объемный презент, который протянула мне Сильвия, был завернут в розовую бумагу, перевязан серебряной лентой и дополнен открыткой. На ней доктор ровным почерком написал: «Пусть он скрасит ваш день и ускорит лечение». Я разорвала упаковку и увидела кардиган ручной работы, выполненный в фиолетовых и розовых тонах и украшенный пышными розами. Просто невозможно не обрадоваться!

Рейф снова проводил меня домой. Когда мы дошли до двери в квартиру, он спросил:

– Где болит?

Я показала шишку на затылке. Рейф поднял руку и провел ладонью по ушибу – его касание было легким, словно шепот. Он провел рукой ниже: по шее и верхней части спины. Казалось, будто по мне течет прохладная вода, но дискомфорта мне это не доставляло – наоборот, головная боль точно испарилась.

Рейф не спешил убирать ладонь с моей спины. Я заглянула в его темные загадочные глаза. Он легонько улыбнулся, а затем наклонился и поцеловал меня в щеку.

– Спокойной ночи, Люси.

Рейф ушел. Я коснулась места, где только что были его губы, и тихо, словно эхом, прошептала:

– Спокойной ночи.

* * *

На следующее утро Эстер не только пришла в магазин, но и не опоздала. Она даже немного лучше работала. Одежду ей, видимо, подобрала Сильвия или, может, Клара. Теперь девушка куда больше походила на помощницу в магазине рукоделия. На ней была длинная черная юбка, короткие сапожки и красивый черно-зеленый кардиган с большими серебряными пуговицами.

Я решила подождать пару часов: не хотелось приходить в «Пенни-фартинг» сразу после открытия и привлекать внимание как первый покупатель. Когда на часах было около одиннадцати, я направилась в антикварный магазин.

На входе я услышала голоса. Наверное, других покупателей – и замечательно. Стеллажи были расставлены по всему магазину как попало и настолько набиты книгами, что я предпочла бы искать иголку в стоге сена. Если владельцы магазина заняты и никому нет до меня дела, я смогу спокойно все осмотреть.

Однако внутри не было посетителей – только миссис Райт с мужем. Они стояли за кассой в дальней части магазина. Увидев меня, они замолчали; миссис Райт, казалось, плакала. Американская часть моего характера хотела узнать, что случилось, а британская настаивала на том, чтобы промолчать. Сейчас я находилась в Великобритании, так что, когда женщина со всхлипом спросила, подсказать ли мне что-нибудь, я притворилась, что не заметила ее печали.

– Есть ли у вас книги о вязании?

Миссис Райт вытянула салфетку из коробки на кассе и, сделав вид, что сморкается, украдкой вытерла глаза. Ее муж (возможно, чтобы дать ей время прийти в себя) ответил:

– Книги о вязании? У тебя же магазин рукоделия. Разве они там не продаются?

Я не ожидала допроса с пристрастием: моя отговорка явно была притянута за уши. Пришлось выкручиваться.

– Конечно, продаются! Однако все они современные, а я ищу серию книг, которую порекомендовала бабушка – сказала, они идеально подходят для новичков. Правда, серия давно вышла из продажи. Знаю, что проще искать иголку в стоге сена, но я подумала: раз ваш магазин прямо по соседству, почему бы не заглянуть? Вдруг у вас есть эти книги?

Вдруг мою руку обожгло. Опустив взгляд, я увидела, что кольцо светится. Я вспомнила, как мистер Райт едва не проткнул меня прусским мечом. Может, дело было не в неуклюжести? Но с какой стати ему нападать на бабушку?

Тем временем миссис Райт взяла себя в руки.

– Не знаю, есть ли у нас книги о вязании, но попробуй посмотреть на тех полках, – ответила она и махнула куда-то в середину зала.

Видимо, туда она отправляла всех покупателей, которые искали какую-то вещь. По сути, здесь ты мог полагаться только на себя.

От жара кольца мне хотелось убежать, но разве опасно находиться в магазине, открытом для посетителей, особенно когда по соседству живут охранники-вампиры?

Я решила обойти зал по часовой стрелке и обыскать книжные шкафы, не упуская из поля зрения мистера Райта. Можно было проверить только верхние полки, ориентируясь на то, что показало мне зеркало, – но вдруг оно работало неправильно или обманывало смотрящего? Лучше уж разглядывать все книги, пока не сдамся.

Застекленный шкаф с самыми древними книгами я оставила на потом: место было слишком очевидным. Если бабушка и спрятала гримуар в этом магазине, то наверняка в более укромном уголке.

Старые пыльные учебники по всему – от астрономии до зоологии – стояли бок о бок с зачитанными томиками Энид Блайтон^[22] и популярными изданиями Диккенса, Троллопа^[23] и Остен. К моему удивлению, я действительно откопала хороший самоучитель по вязанию спицами 1950-х годов. Одни картинки и схемы чего стоили! Я решила купить его и поставить на видном месте в магазине.

Пока я пробиралась через доисторические кулинарные книги, стопки выпусков Vogue бородатых годов и сборник древнегреческих пьес, сзади ко мне подошел Питер Райт.

– Как насчет этой? – спросил он, протягивая мне книгу 1970-х годов о вязании крючком. – Услышал ваш разговор, пока был в подсобке.

Мужчина показал обложку – на ней было изображено покрывало, сшитое из разноцветных квадратов.

– Помните моду на «бабушкин квадрат»? Мама все в нашем доме ими застелила.

– Спасибо, – сказала я и положила книгу поверх самоучителя.

Питер отнес оба тома на кассу, чтобы я могла смотреть товары дальше, не таская с собой тяжести. Однако, перерыв остальные полки, кроме тех двух книг, я получила лишь зачатки аллергии на пыль. Мистер Райт пробил мои покупки.

– А что случилось с теми мечами и кинжалом, которые вы полировали в прошлый раз? – спросила я максимально будничным тоном. – Вы их продали?

Мужчина взглянул на меня так, словно я была где-то далеко.

– Нет, они в закрытой витрине, – ответил он. – Хотите взглянуть?

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Семь фунтов семьдесят пять пенсов, пожалуйста.

Я направилась к выходу. У двери, глядя на улицу, стояла миссис Райт. Казалось, ее все еще что-то очень тревожило. Американская часть моего характера больше не могла оставаться в стороне.

– Миссис Райт, все хорошо?

Пожалуй, мой вопрос ее ошарашил. Она посмотрела на меня заплаканными глазами и несколько раз моргнула.

– Да-да, – ответила она. – Жизнь в целом вещь тяжелая.

Я не знала, почему жизнь непременно тяжелая, но понимающе кивнула. Взяв книги под мышку, я пошла в свой магазин. Я увидела через окно, что покупателей в нем нет, а болтать с угрюмой помощницей просто из вежливости не хотелось. Еще я расстроилась – из-за того, что не нашла гримуар. Он должен был быть в антикварном магазине!

Я написала Эстер, что у меня еще остались дела, и отправилась в чайную «Бузина». Бабушка всегда говорила: проблемы лучше решать за чашечкой чая. Добавьте к этому скон, густо смазанный джемом и сливками, и я даже соглашусь. Сегодня обе мисс Уотт были на работе, в чайной стояла тишина. Увидев меня, старушки очень обрадовались и тут же подошли.

– Ты в порядке, Люси? Какой ужас, бедная Розмари!

Конечно, они слышали об убийстве – наверняка скоро о нем прознает пресса, а следом и весь город. Однако милые старушки были истинными британками и не стали расспрашивать меня о случившемся – только усадили за один из лучших столиков у окна и принесли еду. Я налила себе чай, надкусила скон и открыла самоучитель по вязанию.

Читать его было все равно что путешествовать во времени: веселые домохозяйки вязали для всей семьи свитеры, платья, куртки, покрывала и шарфы. Я любовалась грелкой на чайник в форме корзины, наполненной вязаными фруктами, и мечтала о такой же, как вдруг появилось непонятное чувство: словно на шею сзади капал сухой дождь или по ней барабанили, не надавливая, холодные пальцы. В общем, это было странное ощущение, описать которое почти невозможно.

Я подняла голову и осмотрелась. За окном я заметила Нюкту: она сидела через дорогу и наблюдала за мной. Казалось бы, с такого расстояния глаз кошки не разглядеть – но я отчетливо увидела, что они позеленели и необычно светились. Я задалась вопросом, не заболела ли я, и моргнула. Нюкта прищурилась (да, именно так!), будто была мною недовольна.

И чего она хотела? Может, пойти и забрать ее? Я ведь уже допила чай. Не удивлюсь, если Эстер не хочет пускать кошку в магазин.

На кассе я ощутила на себе действие двух чашек чая. Оплатив счет, я сказала:

– Загляну в уборную и пойду.

Вот так пробудешь какое-то время в Оксфорде и не заметишь, как начнешь говорить что-то вроде «загляну в уборную»…

Туалет находился этажом выше. Пока я поднималась, странное барабанящее чувство сзади шеи усилилось. Это какие-то последствия удара по голове?

Наверху был скромный указатель, сообщавший, что уборная слева по коридору. Справа располагалась квартира сестер Уотт. Когда я посмотрела в сторону квартиры, непонятное чувство стало еще сильнее. И тут я поняла: я уже видела книжный шкаф из этого коридора.

Во всевидящем зеркале!

Так вот почему тогда место показалось столь знакомым! Я была тут сотни раз, но на полки с книгами не обращала никакого внимания.

Я огляделась, проверив, не идет ли кто по лестнице, а после юркнула в коридор справа. Книжный шкаф был здесь, сколько я себя помнила, а сестры Уотт, если я не ошибалась, читали редко. Книги явно никто не трогал.

Я начала быстро осматривать полки, но книг было слишком много. Старые тома в мягких обложках, подарочные издания полувековой давности, романы, путеводители по каждому уголку Англии. Я вынула автомобильный гид по Озерному краю 1940-х годов и едва не расплакалась: сзади были еще книги. У сестер кончилось место, и они поставили их в несколько рядов.

Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и постаралась с максимальной точностью вспомнить то, что видела в зеркале. Книга, которую я искала, была втиснута на самую верхнюю полку. Я не могла разглядеть ее, но ощущала присутствие – она была где-то надо мной.

Я хотела на что-то залезть, но рядом не оказалось ни стула, ни стремянки. Тогда я встала на цыпочки и подняла руки, но дотянуться до верхней полки не могла. Надеясь, что никому в ближайшее время не приспичит в уборную, я стала вытаскивать самые толстые книги с нижней полки. Короли и королевы Англии, загородные прогулки по Оксфордширу, история Тринити-колледжа, автомобильный путеводитель по Суссексу… Судя по количеству пыли, эти подарочные издания уже много лет не лежали на кофейных столиках.

Сложив книги в стопку, я с опаской забралась на импровизированную лестницу. Теперь, протянув руку, я могла ощупать предметы на верхней полке: старую картонную коробку, что-то шипастое, напоминающее огромную морскую раковину, паутину, которой хватило бы на целый дом с привидениями… Наконец, просунув руку так далеко, что я чуть не свалилась, я коснулась чего-то кожаного. Кожа была старой и сухой – это точно книжный переплет!

Покалывание в шее только усиливалось. Я не могла снять книгу с полки и, раздраженно выдохнув, слезла и передвинула стопку на полметра вправо. Снова забравшись на книги, я взяла предмет обеими руками – и вынула его. Сердце в груди колотилось, а сзади на шее, казалось, энергично танцевала целая труппа.

Гримуар явно был старым, но никаких загадочных символов на обложке не обнаружилось. С виду он казался не интереснее любой древней книги в кожаном переплете. Я даже немного расстроилась. А это точно гримуар? Если довериться щекотке ниже затылка, то да.

Я еще раз убедилась, что в коридоре больше никого нет, и попыталась открыть книгу. Безуспешно. Я попробовала снова, аккуратно поддев обложку большими пальцами, однако ничего не произошло. Видимо, бабушкины защитные чары никуда не делись.

– Поднимитесь по лестнице в конце коридора, а затем поверните налево, – послышался снизу голос мисс Уотт.

Я поспешно сунула упрямую книгу в сумку, где лежали справочники по вязанию, а затем присела и быстро запихнула подарочные издания примерно на те же места, где они стояли раньше. Я вернулась к лестнице и начала спускаться. Навстречу мне поднимался опирающийся на трость старик в грязном дождевике. Лестница была слишком узкой, чтобы по ней могли пройти двое, поэтому я вернулась. Старик с любопытством посмотрел на меня и пробормотал: «Спасибо». Мог ли он как-то почувствовать мое волнение?

Я сбежала вниз и выскользнула из чайной, стараясь не попасться на глаза сестрам Уотт. Какое нелепое чувство – я ощущала себя воровкой, хотя забрала то, что принадлежало мне! Если я ошиблась, то просто верну им книгу. К тому же не хотелось, чтобы сестры видели меня в столь взбудораженном состоянии.

На улице ко мне присоединилась Нюкта. Мы пошли в «Кардинал Клубокси»; хвостик у кошки дергался. Мне почему-то показалось, что она защищает меня.

Когда я зашла в магазин, Эстер консультировала женщину, которая видела схему вязания подушки в каком-то журнале. Клиентка не могла вспомнить ни его названия, ни месяц выхода – абсолютно ничего, только то, что на подушке были цветные волнистые линии и она была очень красивой. Эстер отвела женщину в отдел со схемами – судя по всему, она отлично справлялась с работой. Я махнула ей рукой, давая понять, что вернулась, и понесла бесценный гримуар в квартиру.

Где бы его спрятать? До конца дня я буду в магазине, но в последнее время произошло столько странного, что рисковать не хотелось. Если мне удалось найти книгу с помощью всевидящего зеркала, это наверняка могла сделать и другая ведьма.

Я нередко встречала советы о том, что прятать ценные вещи стоит там, где вору в голову не придет их искать. Однако у меня рука не поднималась положить прекрасный древний том в корзину для белья или в мусорное ведро. Покружив по квартире пару минут, я вспомнила подходящее место: мой чемодан, стоявший в глубине шкафа в спальне. Я положила в него гримуар и накрыла одеялами и подушками, которые бабушка хранила в моей комнате. Можно было подумать, что чемодан старый и им давно никто не пользуется.

Я спустилась в магазин и несколько раз убедилась, что хорошо закрыла дверь. Никто не сможет попасть в квартиру без моего ведома, а я буду внимательно следить за всеми покупателями – даже теми, кто выглядит совершенно невинно. Я посмотрела на свою помощницу: как мне показалось, глаза у нее бегали, а выражение лица было таким, словно она что-то натворила. За ней тоже нужен глаз да глаз.

Было четыре часа дня. До закрытия оставался еще целый час – самый долгий в моей жизни. Эстер постоянно зевала, что только усугубляло ожидание. Без четверти пять я не выдержала и велела ей идти домой. В ответ девушка злобно посмотрела.

– Вчера меня за такое Рейф наказал! – напомнила она мне.

– Если он будет ругаться, скажи, что я решила закрыть магазин пораньше.

Эстер взглянула на меня так, будто сомневалась в правдивости моих слов.

– Честное слово, – сказала я. – Если Рейф будет докучать, отправь его ко мне.

Никто не умрет, если я закрою магазин на десять минут раньше. Вязание не то занятие, без материалов для которого не проживешь. А мне ужасно хотелось пойти в квартиру и осмотреть гримуар.

Эстер ушла. Я уже собиралась закрыть «Кардинала Клубокси», как радостно прозвенел дверной колокольчик. Гр-р-р… Надеюсь, этот покупатель здесь ненадолго. Я придала лицу приветливое выражение и обернулась.

У двери стоял Питер Райт.

– Питер, здравствуйте! – сказала я, притворяясь спокойной, хотя кольцо на пальце чуть ли не обжигало. – Мы как раз закрываемся.

Мужчина улыбнулся, и я впервые заметила, как жутко это выглядит.

– Отлично. Я хотел поговорить с тобой наедине.

Не успела я ответить, как он защелкнул замок на двери и перевернул табличку надписью «Закрыто» к стеклу.

– Чем могу помочь? – спросила я.

Я не понимала, почему от Питера исходила такая угроза: не только кольцо, но и все мои инстинкты – и человеческие, и ведьминские – кричали об опасности. Краем глаза я увидела, что Нюкта поднялась в корзинке, где спала до этого. Кошка выгнула спину и тихо, угрожающе зашипела.

Глава 18

Питер принес с собой кожаный портфель. Он открыл его; я дернулась, но он не вынул ничего опасного – всего лишь стопку бумаг.

– Нам просто необходимо, чтобы ты подписала договор. Иначе мы не сможем продать заведения Ричарду Хэтфилду.

– «Нам»? Антикварный магазин принадлежит не вам, а вашим родителям!

– Да… но они уже старые, а мне нужны деньги. Хочу забрать детей себе. Жена не дает мне с ними видеться – говорит, я плохо на них влияю.

Правда? Да с чего бы?

Дыхание Питера участилось, словно одна мысль о жене приводила его в бешенство.

– Мне нужен хороший адвокат и собственное жилье. Все это стоит денег.

– Питер, я вас прекрасно понимаю, но я пообещала бабушке, что буду продолжать ее дело. Извините, я не продам магазин.

– Давай-ка помогу передумать, – сказал он и достал из сумки еще кое-что.

Кинжал.

В голове пронеслась фраза его отца: «Кинжал с двумя лезвиями, предполагаю, шестнадцатого века. Прекрасный экземпляр. Только взгляни на эту поперечную гарду!» Если вонзить такой кинжал в человека, от металлических шариков по бокам раны останутся два следа размером с горошину.

В груди разгорелся гнев, я едва могла говорить.

– Вы убили мою бабушку… ради денег?!

– Будь она разумнее, я бы так не поступил. И тебя не убью, если будешь умницей. Я понял, что после смерти старухи ее родственнички из Америки захотят избавиться от магазина. Так и сделай: продай его и вернись в США.

Слова Питера кружили вокруг меня, жужжа, словно куча мух на навозе. Однако недавние события начали проясняться.

– Розмари. Она увидела, как вы убили бабушку, верно?

Пока мы говорили, он направил на меня кинжал, заставив отступить в комнату для занятий – туда, где я обнаружила Розмари. У меня не было выбора, кроме как подчиниться.

Мужчина поднял свободную руку.

– Эй, ее я трогать не хотел! Но эта старая корова с сыном пытались меня шантажировать!

Вот теперь я поняла смысл записки. Они собирались встретиться в полночь в магазине – конечно, я решила, что речь о «Кардинале Клубокси». Однако Розмари убили не там.

– Она пришла в «Пенни-фартинг» с уверенностью, что вы заплатите ей.

– И чем я ей должен платить, раз еще не продал магазин? Когда она увидела, что я разозлился, то сказала, что, если не вернется домой через час, ее сын вызовет полицию. – Он пожал плечами, словно его последующие действия были полностью оправданны. – Что мне оставалось? Сами виноваты. Жадюги несчастные.

А ты, конечно, нет.

Нужно было что-то делать, как-то спасаться, но единственное, что приходило мне в голову, – говорить с ним и тянуть время. Может, Рейф придет меня искать. Однако оставалось мне недолго. Я знаю слово «кровожадность». Во взгляде Питера я увидела именно ее. Он хотел убить меня. Как бы я ни поступила, он с удовольствием вонзит в меня кинжал. Глаза его сверкали безумным, словно от наркотиков, предвкушением.

И все же его план получить деньги и отсудить детей казался мне не особо правдоподобным.

– А если я не подпишу договор и вы меня убьете?

– Сидни Лафонтен поискала информацию на этот случай. Бабушка завещала все тебе, но, если умрешь и ты, магазин перейдет твоей матери. Мы прекрасно знаем, что он ей даром не нужен, – она его продаст.

– Только если у меня нет завещания. А у меня оно есть: я пожертвую магазин приюту для кошек. Пока директора благотворительного фонда вынесут решение, ваши дети состариться успеют.

Может, я и несла полную чушь, но надо же было как-то отвлекать Питера!

На секунду глаза мужчины округлились – отлично. Затем он хмыкнул.

– Да ты врешь! Ну же, мне некогда!

Он резким движением протянул мне договор и приставил кинжал к горлу.

– Ручка есть? – спросила я.

Просто смешно! Хотя, когда бывший военный держит у твоей шеи лезвие, что-то не до смеха. Рана бабушки между ребер должна была дать мне понять, что убийца обучен обращаться с оружием. Какая же я глупая!

– Твою мать.

Мужчина стал рыться в карманах, в портфеле. Говорить, нужно говорить.

– А зачем вы оставили здесь тело Розмари, а потом оглушили меня?

– Тело я принес, потому что хотел напугать. Тебя бы я не тронул, но ты взяла и приперлась в магазин, когда не следует. – Питер посмотрел на меня как на дурочку. – В воскресенье у тебя выходной.

– Знай я, что вы там, поверьте, в жизни бы не спустилась.

– Я услышал твои шаги. Нельзя было, чтобы ты меня увидела. – Он пожал плечами, словно ударить меня по голове – совершенно правильный поступок.

У меня были магические способности. Я точно могла что-то сделать. Я вспомнила, как заставила пряжу летать, – это я умела. От одной мысли по пальцам проносился ток. Правда, если я побью Питера клубками пряжи, толку будет мало. И почему бабушка не открыла магазин камней?

В углу, рядом с метлой, все еще стояла корзина с набором для отпугивания вампиров. Там лежали заточенные деревянные спицы (правда, они больше годились против каких-нибудь крохотных вампиров, а не маньяка), а еще деревянный крест и банка со святой водой.

Питер рылся в сумке, держа в одной руке контракт, а в другой – кинжал. Я попыталась не думать о лезвии и сосредоточиться. Я представила банку со святой водой и мысленно велела ей подняться и приблизиться ко мне. Сила потекла во мне, я ощутила тепло и – ура! – увидела через плечо Питера, что банка начала взлетать.

– Пролейся на черта, вода! Очисти мир от его зла! – вслух сказала я.

– Чего? – Питер моргнул.

Он обернулся и тут же завопил: банка влетела ему точно в лоб с такой силой, что разбилась. Вода полилась мужчине в глаза, ослепляя его.

Я оттолкнула Питера и попыталась сбежать, но он схватил меня за руку. Кинжал он так и не выронил. Я знала: через секунду он снова сможет видеть. Я заметалась, пытаясь вырваться.

Нюкта зашипела и прыгнула Питеру на лицо. Когти впились ему в кожу. Мужчина закричал и замахал кинжалом, пытаясь проткнуть им кошку. Внутри меня вскипела злоба – я со всей силы ударила Питера по руке, но он намертво вцепился в оружие.

– Метла, убери прочь сор! – крикнула я, взмахивая указательным пальцем. – Спицы, быстро ко мне в руки!

Я не знала, как в моей голове возникли эти слова – они словно явились сами собой.

Ко мне подлетела метла – тяжелая, с деревянной рукоятью. Наверняка именно на таких летают ведьмы. Выполняя мой приказ, она развернулась и ударила Питера в живот – примерно туда, куда тот ранил бабушку.

Может, обрастая пылью и паутиной в углу, старая метла и кажется безобидной, но стоит привести ее в движение, и деревянная ручка заработает не хуже дубинки. Мужчина охнул и согнулся от боли. Метла ударила его еще раз, и еще. В мои руки влетели заточенные спицы. Я тыкала ими в запястье маньяка, пока он наконец не уронил кинжал. Я тут же схватила его и отскочила; Нюкта снова зашипела и бросилась Питеру на лицо. Мужчина закрыл рукой глаза: кажется, действие святой воды так и не прекратилось. Нюкта исцарапала ему лицо, банка оставила рану на лбу, метла по-прежнему колотила его.

– Прекрати! – завопил он. – Убери от меня все это!

Вдруг открылся люк. Из него показался Рейф – клыки у него сверкали, готовые к мести.

В то же время кто-то забарабанил в дверь магазина.

– Полиция! Никому не двигаться!

После этого с громким ударом дверь вышибли. Опять.

В магазин вбежал целый наряд полиции, держа наготове пистолеты. За ним следовал Иэн. Стоило ему увидеть, что я невредима, как его лицо немного просветлело.

Я выронила кинжал. Конечно, я не боялась, что меня примут за преступницу и пристрелят. Просто ужасно устала. Меня била дрожь. Опасаясь, что у меня подкосятся ноги, я сползла на стул.

– Держитесь, – прошептал Рейф мне в ухо, приобнимая. – Все уже в порядке.

На Питера надели наручники и сообщили, что он имеет право хранить молчание. Я посмотрела на Иэна и приподняла брови.

– Лучше бы вы пришли на пять минут раньше.

– Вам нужна скорая?

Проследив за его взглядом, я поняла, что из моей ладони течет кровь. Наверное, порезалась при попытке схватить кинжал. Я покачала головой:

– Не стоит, это просто царапина.

– Как вы узнали, что на Люси напали? – спросил Рейф.

Он явно злился, но мне было очевидно: это из-за того, что Иэн едва не пришел раньше него. И оба они чуть не опоздали.

– Сын Розмари, Джонсон, умер от передоза в крайне подозрительных обстоятельствах. На месте преступления обнаружены отпечатки пальцев Питера Райта. Я отправился допрашивать его, а его родители сказали, что он пошел в магазин рукоделия. Его мать заплакала и добавила, что он взял с собой старый кинжал. Я сразу же вызвал вооруженный наряд.

Я кивнула.

– Понимаете, ему нужны были деньги. Один предприниматель готов щедро заплатить за четыре здания, но, если хоть кто-то из владельцев откажется, сделка не состоится. Я была единственной, кто не хотел продавать заведение, поэтому… – я подняла ладони, – Питер пытался переубедить меня кинжалом.

Иэн изумленно уставился на пол. В луже валялась разбитая банка, а рядом – метла и две деревянные спицы. Возле всего этого сидела очень храбрая кошечка, которая умывалась.

– Вы отбились от опытного убийцы с оружием… вязальными спицами и метлой?

– Еще кошкой.

Мужчина покачал головой.

– Составлю полный протокол завтра. Сейчас отдыхайте. – Он ненадолго замолчал. – Люси, вы уникальная девушка.

В дверях Иэн задержался.

– И прошу прощения за выбитую дверь.

– Похоже, стоит добавить номер мастера по замкам в избранные контакты.

Глава 19

Рейф помог мне подняться на ноги.

– Знаете, он прав. Вы действительно уникальная девушка.

Не успела я отреагировать, как послышались грохот и звуки возни. Люк снова открылся. Из него показалась бабушка, одетая в черные брюки и такого же цвета футболку. Волосы у нее спутались: казалось, она только что проснулась. Выбравшись, она поморгала и оглядела магазин.

– Сейчас утро?

Я не знала, что ей ответить. Рейф пришел мне на помощь:

– Шесть часов вечера. Для вас это очень раннее утро.

Бабушка покачала головой:

– Я словно никак не могу приспособиться к новому часовому поясу. Постоянно путаю день и ночь.

– Привыкнете, – мягко ответил Рейф. – Пожалуй, вам стоит поспать еще пару часов.

– Нет, – сказала я. – Бабушка, я так рада, что ты здесь! Кажется, я нашла гримуар.

Бабушка просияла:

– Как чудесно, милая! Я знала, что ты справишься. – Тут она заметила осколки стекла и валяющуюся на полу метлу. – Боже правый, ну и бардак! Что здесь случилось?

– Я объясню. Иди пока наверх, я скоро приду.

Рейф вывел бабушку из комнаты для занятий и придержал дверь, ведущую в квартиру. Когда бабушка ушла, я вздохнула.

– Надо позвонить мастеру по замкам. Как думаете, там дают скидку постоянным клиентам?

– Не волнуйтесь, у меня есть знакомый, который берет ночные смены. К утру он все починит.

– Не удивлена.

Я подмела осколки, убрала метлу обратно в угол и вернула спицы в корзину. Как ни странно, мой набор для защиты от вампиров пригодился куда больше, чем я ожидала.

Я направилась к кассе.

– Пока мастер не приехал, давайте я подопру чем-нибудь дверь.

Не успел Рейф ответить, как дверь снова распахнулась. В магазин влетела Виолетта Уикс. На этот раз ее длинные черные волосы были распущены, а красно-розово-фиолетовая прядь свисала вдоль лица, словно ленточка от подарка. На девушке были свободные черные брюки, шелковая голубая блузка и воздушная накидка, напоминающая что-то среднее между мантией и пальто. Вместо рубина на ее шее красовалось большое серебряное ожерелье с лазуритом и аметистом.

– Ты в порядке? – спросила она, подбегая ко мне. – Я слышала, что к тебе кто-то вломился. Шестое чувство подсказало: тебе грозит опасность.

Притворной заботой меня не проведешь! Я прищурилась:

– А мне мои пять чувств подсказывают, что ты врушка.

Виолетта округлила глаза и рот.

– И возмущение у тебя неправдоподобное. Учись! – Я ткнула ее пальцем в грудь; от злости из моих пальцев вырвались искры, и по лазуриту заплясали молнии. – Ты украла мою книгу учета, переступив через меня, пока я лежала без сознания.

Виолетта хотела было что-то возразить, но я снова ткнула ее в грудь – казалось, ожерелье девушки превратилось в небольшой фейерверк.

– И не пытайся лгать. У меня есть всевидящее зеркало. – Пусть думает, что я видела книгу учета в ее доме, хотя на деле я лишь догадывалась о случившемся. – Кому, кроме тебя, мог понадобиться гримуар? Это ты хотела его украсть!

– Ладно-ладно. – Она прикрыла ладонью ожерелье прежде, чем я смогла снова ударить ее током. – Перестань, оно жжется!

Порывшись в объемной сумке, Виолетта достала книгу учета.

– Вообще, я пришла, чтобы вернуть ее. Мне она не нужна. – Девушка постоянно поглядывала на Рейфа, который с интересом наблюдал за нашей ссорой. – А вы кто такой?

– Мой друг, Рейф Крозье, – ответила я.

– Хм-м, – протянула Виолетта, переводя взгляд с него на меня. – Скорее уж Красивье.

– Ты серьезно собираешься придумывать идиотские каламбуры? Меня чуть не убили, а ты даже не попыталась помочь! Меня вырубил маньяк, а для тебя это был просто шанс украсть книгу учета, потому что ты приняла ее за гримуар!

– Я проверила, что ты дышишь! – высокомерно ответила она. – И напавший на тебя человек уже убегал. Я знала, что с тобой ничего не случится.

– А если бы он вернулся? – проворчала я.

– Ну не вернулся же! И книгу учета я тебе отдала. Я не хотела красть гримуар. У меня на него столько же прав, сколько у тебя. Так мне бабушка сказала.

– На предсмертном одре? – Виолетта меня жутко разозлила, и я даже не пыталась быть вежливой.

– А вот и нет. Живее всех живых, – раздался незнакомый голос.

В магазин вошла пожилая дама, очень похожая на бабушку. На лице у нее были морщины, а волосы давно поседели, но в ней легко узнавалась девушка со старых фотографий на чердаке.

– Моя внучка права, – сказала дама. – У нее есть полное право владеть гримуаром.

Я совсем сбилась с толку.

– Давайте обсудим это в квартире. – Тут я вспомнила, что не успела отнести в банк деньги из кассы, а дверь так и не починили. – Как только придет мастер по замкам.

– Да что ж такое! – буркнула старшая ведьма.

Она направила палец на дверь и что-то пробормотала, а затем хлопнула в ладони и сжала их. Дверь засияла, а когда свет пропал, оказалась запертой на замок.

– Спасибо, – сказала я.

Однако мы пока не в расчете за то, что меня оставили умирать.

Рейф снова открыл дверь в квартиру. Я проводила Виолетту и ее бабушку наверх. Я не знала, что они скажут, увидев бабушку живой, однако решила: раз они ведьмы, то как-нибудь поймут. Хотя бы при ней они не смогут искажать ее слова.

Я ни о чем не предупредила ни бабушку, ни незваных гостей. Просто поднялась в квартиру и отвела ведьм в гостиную. К счастью, пока я отсутствовала, бабушка воспользовалась косметикой в ванной, причесалась и надела один из висевших в ее шкафу вязаных свитеров. Стоило ей увидеть гостей, как ее глаза округлились. Она явно была недовольна.

– Лавиния! Ты что здесь забыла?

Бабушка Виолетты была в не меньшем шоке.

– Хочу спросить тебя о том же. Ты же умерла!

– Невежливо так радоваться чужой смерти. К слову, я и правда не жива.

Лавиния подошла ближе к бабушке и принюхалась.

– Так ты теперь вампирша! Тебя что, мать ничему не научила? А как же защитные заклинания?

Бабушка встала с дивана и уперлась руками в бока.

– А как же простая вежливость? Ты же знаешь, тебе здесь не рады.

Ее сестра скрестила руки. Две пожилые ведьмы сердито уставились друг на друга.

– Возникла щекотливая ситуация, – заговорила Лавиния. – Гримуар принадлежал нашей матери, а значит, обе наши внучки имеют право его унаследовать.

– Неправда. – Бабушка покачала головой. – Когда ты обратилась к тьме, мама отдала его мне. Если тебе не доверяла собственная мать, почему я должна?

Воздух в комнате едва не искрился от напряжения. Нюкта крутилась у моих ног, пока я не подняла ее. Не знаю, хотела она успокоить меня или нервничала сама, но я была только рада держать ее на руках. Кошечка не замурчала, как обычно, а напряглась, навострив уши и широко открыв глаза. Казалось, она в любой момент была готова прыгнуть на кого-то и защитить меня, если понадобится. Я очень-очень надеялась, что до такого не дойдет. Я никогда не любила ссоры, а Лавиния и Виолетта, судя по всему, – мои единственные живые родственницы в Британии. Я была бы счастлива как-то положить конец этой давней вражде.

– Если ты думала, что гримуар принадлежит твоей внучке, то почему так упорно пыталась его украсть? – спросила бабушка.

– Да, это было низко, – слегка покраснела Лавиния. – Однако Виолетта – наследница нашей семьи, и книга необходима ей для обучения. У твоей внучки я никаких признаков дара не заметила.

Бабушка фыркнула. По-видимому, Лавинии не удалось ее убедить, но ответить было нечего. Мы зашли в тупик.

– До своей смерти я знала, что ты охотишься за гримуаром, поэтому спрятала его. А когда стала вампиром, забыла куда.

Лавиния выглядела по-настоящему обеспокоенной. Она шагнула вперед.

– Агнесса, ты же не всерьез? А если бы книга попала не в те руки? Если бы кто-то выпустил темные силы? Поэтому я и хотела забрать гримуар себе – чтобы охранять.

Бабушка гордо посмотрела на меня.

– Люси нашла его. Без моей помощи.

Обе пожилые дамы вздохнули с облегчением. Нюкта спрыгнула с рук и направилась к моей спальне, словно разрешая показать книгу ведьмам-соперницам. Я пошла за кошкой. Отбросив одеяла и подушки, я достала гримуар из чемодана.

– Слава небесам, ты его нашла! – обрадовалась бабушка, когда я вернулась с книгой в руках. – А где?

– Ты хорошо его спрятала: в соседнем доме, у сестер Уотт.

Бабушка энергично закивала:

– Точно, вспомнила! Они никогда не заглядывают в тот забитый шкаф. Вот я и сунула книгу на верхнюю полку – там ее в жизни никто не станет искать.

Лавиния чуть ли не вырвала у меня гримуар и с трепетом провела пальцами по потертому кожаному переплету.

– Помнишь, как мы смеялись и ссорились, соревнуясь, кто лучше колдует? – смягчившимся голосом произнесла она.

Бабушка подошла ближе.

– Ты обычно схватывала все быстрее, а я каждый раз злилась.

– Ты была младше! Зато, когда ты все же осваивала заклинание, у тебя оно выходило более сильным. – Лавиния перевернула книгу. – Виолетта – замечательная ведьма. Я хочу, чтобы она училась у наших предков, читала нашу историю, осваивала наше древнее искусство.

– А я хочу того же для Люси, – ответила бабушка.

Лавиния посмотрела на меня, а потом – на бабушку.

– А Люси занималась магией? Она жила вдали от родни. У нее была наставница? Ее мать – практикующая ведьма?

У меня возникло смутное чувство, что ведьма уже знала ответы и лишь хотела показать, что только ее внучка достойна гримуара. Я немного помолчала – ведь я знала кое-что, чего не знали они.

Лавиния, как я и предполагала, попыталась открыть книгу. Однако та не поддавалась – как не поддалась мне. Ведьма нахмурилась и хмыкнула.

– Книга защищена заклинанием. – Она повернулась к сестре, и воздух вновь заискрился от вражды: – Я требую, чтобы ты сняла его и открыла гримуар.

– Когда меня обратили в вампира, я утратила большую часть воспоминаний и колдовского дара, – покачала головой бабушка. – Я забыла, где спрятала книгу, – с чего мне знать, какое заклинание я на нее наложила?

Лавиния вдруг улыбнулась.

– А ведь так поступила и наша мать. Когда она решала, кому отдать гримуар, она заколдовала его. Та, кто сумеет снять заклинание, и должна была забрать книгу себе и хранить всю жизнь.

– Именно, – кивнула бабушка.

Лавиния вновь погладила переплет.

– Тогда, полагаю, будет справедливо, если наши внучки пройдут это же испытание. Пусть гримуар достанется той, кто снимет защитные чары.

Однако Лавиния прекрасно понимала, что борьба не будет равной. Ставить меня против Виолетты – все равно что отправить тощего мальчишку соревноваться с чемпионом по боксу.

– Но я всего пару дней назад узнала, что я ведьма! – возразила я. – Меня ничему не обучили. Я в жизни не снимала чар – и не накладывала! Это совершенно нечестно!

Я повернулась к бабушке. Она устроилась на диване с непроницаемым выражением лица. Тут я увидела, что на столике лежит открытый альбом с фотографиями, – утром он точно был закрыт. Значит, бабушка смотрела снимки. Видимо, их с сестрой детские фото пробудили в ней тепло к давнему врагу. Я же не особо доверяла родственницам. Виолетте так не терпелось схватить гримуар, что она переступила едва ли не через мой труп. Разве такой ведьме стоит давать силу, скрытую под древним переплетом?

Виолетта посмотрела на меня так надменно и нагло, что мне захотелось ей врезать.

– Ничего страшного, – сказала Лавиния. – Способности передаются по наследству. Благодаря гримуару можно научиться многому, но ведьма с врожденной силой и чистым сердцем точно сумеет снять заклинание другой колдуньи.

Я Лавинии не верила: она и ее самодовольная внучка даже не сомневались, что выиграли. В голове уже плясали картинки, как они уютно сидят у котла и варят зелья, от которых у меня вырастут бородавки. Я почувствовала себя такой же унылой, как Эстер. Тем более что бабушка за меня не вступилась. Неужели теперь, став вампиром, она забыла о связи с моим миром – миром людей и ведьм?

Я повернулась к Рейфу. Он был умным и рассудительным вампиром – должен же он понимать, к чему все идет!

– Рейф, скажите им, что это нечестно! Мне нужно время на подготовку.

Рейф пожал элегантными плечами:

– Я никогда не вмешиваюсь в дела ведьм.

Меня едва не охватило отчаяние. Мне просто необходим гримуар! Я хотела узнать, как быть сильной ведьмой, почитать природу, исцелять больных, помогать несчастным влюбленным найти себе партнера и заниматься прочими колдовскими штучками. А больше всего я хотела защищать невинных людей от зла.

– Наверняка у ведьм есть какое-то правительство. Давайте обратимся к нему.

– Нет! – хором воскликнули бабушка и тетя.

Они обменялись взглядами.

– Разумеется, правительство у нас есть, но сейчас дело сугубо семейное, – объяснила бабушка. – Гримуар – старая книга, в которой содержится много силы. Мы не хотим, чтобы о нем прознали обычные ведьмы. Люси, мне жаль, что тебя не обучили как следует. Вспомни все, что я тебе рассказывала.

Бабушка взглянула на меня полными многолетней мудрости глазами, и тут я поняла: ей небезразличны я и мир, где я живу. Я осознала, что она верит в меня, верит, что даже без долгих лет обучения, которые, несомненно, прошла Виолетта, у меня был шанс справиться. От этого на сердце у меня потеплело.

Нюкта тоже смотрела на меня мудрым и ясным взглядом.

– Ладно, уговорили, – вздохнула я. – Какие правила?

– Все очень просто, – ответила Лавиния. – Каждая из вас попробует снять заклинание. Кто преуспеет – получит гримуар.

– А если не справится ни одна?

Пожилые ведьмы переглянулись.

– Тогда, пожалуй, попробуем мы с твоей бабушкой. Если не получится ни у одной из нас, книгу придется уничтожить.

– Нет! – хором вскрикнули мы с Виолеттой.

Лавиния просверлила каждую из нас взглядом.

– Ну тогда постарайтесь открыть книгу, девочки!

Чтобы определить, кто будет первой, мы бросили монетку. Способ казался крайне примитивным, но, как по мне, не хуже любого другого. Бросать поручили Рейфу. Виолетта выбрала орла, я – решку. Рейф вынул из кармана двадцатипенсовую монетку, показал ее всем присутствующим и легонько подбросил в воздух. Не знаю, заколдовала ли Виолетта или ее бабушка монетку, пока та летела, но приземлилась она орлом кверху – как хотела моя кузина.

Лавиния усадила нас всех в круг и положила гримуар в центр. Бабушка расставила и зажгла свечи. Атмосфера стала уютной, загадочной и мистической: четыре ведьмы, пламя, отсвечивающее от старой книги заклинаний. По моему телу пробежала дрожь. Нюкта запрыгнула ко мне на колени и свернулась клубочком. Сидя в круге, я ощущала силу, исходящую от нас четверых. Рейф встал в стороне – ведь он не был ни колдуном, ни смертным.

– Нам стоит взяться за руки? – спросила Лавиния у бабушки.

Та, казалось, задумалась.

– Нет, – решила она. – Пусть каждая ведьма останется при своих силах.

Лавиния кивнула и повернулась к Виолетте:

– Что ж, не спеши. Сосредоточься. Благословляю тебя.

Если Виолетта и нервничала, то ни капли этого не показывала: она выглядела спокойной и уверенной. Девушка закрыла глаза, протянула ладони к гримуару и произнесла:

– С тебя защиту я снимаю и вмиг открыться призываю!

Все затаили дыхание. Виолетта встала на четвереньки и потянулась к гримуару, положила на него руку и взялась за обложку – поднялась вся книга, словно страницы в ней склеились или она была не более чем муляжом.

– Стойте! – охнула Виолетта. – Я плохо сосредоточилась! Дайте попробовать снова!

– Сейчас очередь Люси, – ответила бабушка.

– Но она повторит все за мной! Это нечестно! Она даже не умеет снимать заклятия!

Я ощутила исходящее от тела Нюкты тепло. Она мурчала – так мягко, что слышала только я, скорее даже не звук, а вибрацию. Бабушка не сводила с меня взгляда. Всем и так было очевидно, что повторять за Виолеттой глупо: у нее же ничего не получилось!

Я закрыла глаза и погрузилась в себя. Я вспомнила, как стояла в магазине с бабушкой и заклинанием отправляла клубки в пляс. Я представила то чувство силы, которое охватило меня, когда я сражалась с убийцей. Я пообещала использовать магию только во благо. Я ощущала себя открытой и готовой ко всему, что ждет меня впереди. Я была частью земли и природы – не источником магии, а ее проводником.

Я произнесла:

– Волшебный гримуар! Коль я тебя достойна, прошу, открой мне душу, как я свою открою.

Затем я распахнула глаза и почувствовала себя немного глупо: импровизированное заклинание вышло слишком простым. Я не придумала его, фраза словно сама сорвалась с губ. Я вообразила, как книга открывается, показывая мне свои листы, и стоило мне наклониться, как из-под переплета полился золотистый свет. Гримуар раскрылся сам собой, и я увидела страницу, полную символов и поблекших слов.

– Она справилась! – восхищенно прошептала Лавиния. – Люси, пришла твоя очередь владеть гримуаром. Пользуйся им мудро, милая, а если понадобится совет, мы только рады помочь.

Женщина встала.

– Пойдем, Виолетта! Нам пора.

Виолетта даже не стала спорить – лишь кивнула и поднялась на ноги.

– Удачи, Люси! Благословляю тебя.

– Погодите! – возразила я и уперлась руками в бока. – Вы моя семья! Думаю, нам пора лучше узнать друг друга. На чердаке так много фотографий из вашего, тетя Лавиния, с бабушкой детства. А еще я знаю номер телефона местной пиццерии. И продуктовый, в котором продают вино, еще открыт. Пожалуйста, останьтесь, давайте пообщаемся!

Лавиния взглянула на бабушку:

– Как считаешь, Агнесса?

Две сестры с недоверием посмотрели друг на друга.

– Прошло два поколения, – наконец сказала бабушка. – Может, пора залечить старые раны.

Лавиния повернулась ко мне и криво улыбнулась:

– По-моему, юная леди, ты уже зарекомендовала себя как подающая большие надежды ведьма.

Виолетта закатила глаза.

– Пожалуйста, закажи пиццу с помощью магии! Умираю с голоду! И раз гримуар достался тебе, ты и платишь.

Я рассмеялась и сняла Нюкту с колен, чтобы пойти за телефоном.

– Ладно!

Я приехала в Оксфорд с разбитым сердцем, чувствуя себя совершенно потерянной. Я надеялась, что поплачусь в жилетку бабушке и потихоньку приду в себя в тишине и покое. И что в итоге? За те немногочисленные дни, что я тут провела, я помогла в расследовании трех (официально – двух) убийств, завела друзей среди людей и нежити, узнала, что я ведьма, и даже нашла свою родню.

Ну просто невероятная неделя!

Нюкта издала такой звук, словно собиралась отрыгнуть шерсть. Из ее рта вылетели серебряные и золотые искорки.

Точно! А еще меня приручила самая замечательная в мире волшебная кошка.

Послесловие

Дорогие читатели!

Спасибо, что выбрали книгу «Вампирский клуб вязания». Я так рада, что эта серия понравилась столь многим! Люси и ее друзей-вязальщиков еще ждет немало приключений.

Я буду счастлива, если вы оставите отзыв на книгу на Amazon, Goodreads или BookBub и расскажете о ней друзьям, которые любят уютные детективы. Ваша поддержка словно пряжа, что помогает мне вязать будущие романы.

Приятного чтения и до встречи!

Нэнси

Благодарности

В написании этой книги мне помогло множество людей. Для начала я хочу поблагодарить Элизабет Эдмондсон, Ансельма Одли и Элизабет Дженнингс. Именно им однажды в Оксфорде я впервые рассказала задумку этой книги. Идея назвать магазин «Кардиналом Клубокси» принадлежит Ансельму. К сожалению, Лиззи с нами больше нет, но, надеюсь, такое предложение пришлось бы ей по вкусу. Отдельное спасибо Майку Коулу: он помог собрать данные для книги.

Благодарю Карен Дрейси – владелицу Оксфордского магазина пряжи Oxford Yarn Store. Если вы любите вязать и когда-нибудь очутитесь в Оксфорде, обязательно загляните поздороваться! Карен поделилась со мной информацией для романа и пригласила присоединиться к клубу вязания. Ее добрый и знающий свое дело ассистент Джеймс помог мне разобраться в вязании и охотно ответил на все вопросы. «Кардинал Клубокси» во многом схож с оксфордским магазином пряжи – кроме наличия вампиров!

Дорогие Пьяные вязальщики Оксфорда – компания, которая встречается в пабах, чтобы заняться рукоделием! Спасибо, что приняли меня к себе. Отдельно хочу поблагодарить Джесс: она провела мне экскурсию по нескольким колледжам Оксфорда.

Большое спасибо моей ассистентке Синди Джексон за неоценимую помощь. Благодаря ей мой рассудок не пострадал.

Спасибо Шелли Адине и Джуди де Врие за то, что прочитали черновик этой книги и дали ценные советы.

Благодарю Барбару Кул Ли – автора уютных детективов и талантливого графического дизайнера. Она помогла мне понять, в каких обложках я хочу видеть свои книги. Затем мы предложили свои идеи Лу Харперу из компании Cover Affairs – он настоящий волшебник! Спасибо и маме Барбары – именно она первой прочла эту книгу.

И наконец, отдельное большое спасибо всем тем, кто выделил время на чтение моего романа до его публикации, оставил отзывы и предложения. Я вам очень благодарна!

Об авторе

Нэнси Уоррен – автор более семидесяти книг, в том числе бестселлеров USA Today. Родилась в канадском городе Ванкувере, но любит переезжать и успела пожить и в Англии, и в Италии, и в Калифорнии. Идея написания книги о вампирском вязальном клубе пришла к ней в Оксфорде. Сейчас Нэнси живет в английском городе Бате и часто представляет, будто она Джейн Остен (или хотя бы героиня ее книг).

Самые значимые достижения Нэнси, по ее мнению:

ее имя было загадано в кроссворде в канадской газете National Post;

появилась на обложке New York Times после того, как благодаря ее книге Speed Dating издательство Harlequin запустило серию романов о гонщиках NASCAR;

была трижды номинирована на премию RITA, присуждаемую Ассоциацией американских авторов любовных романов (Romance Writers of America).

Нэнси обучалась в Университете Бат Спа на направлении «Креативное письмо» и получила степень магистра. Она обожает походы и шоколад, а больше всего – получать отзывы и письма от читателей! Если вы подпишетесь на ее рассылку на сайте www.nancywarren.net, она будет очень рада, а вы не пропустите ни одной важной новости о ее творчестве.

Над книгой работали

Руководитель редакционной группы Анна Неплюева

Шеф-редактор Павла Стрепет

Ответственный редактор Ольга Мигутина

Литературный редактор Полина Степанова

Креативный директор Яна Паламарчук

Арт-директор ALES

Старший дизайнер Валерия Шило

Иллюстрация на обложке ALES

Оформление блока Tom Arrow

Леттеринг Вера Голосова

Корректоры Евлалия Тросницкая, Надежда Лин

ООО «Манн, Иванов и Фербер»

mann-ivanov-ferber.ru

1

Традиционные английские бездрожжевые булочки. Обычно их подают к чаю с джемом и маслом или со сливками. Здесь и далее примечания переводчика.

(обратно)

2

Круглый чайник, покрытый коричневой глазурью.

(обратно)

3

Имеется в виду цитрусовый джем с кусочками цедры – традиционный десерт британской кухни.

(обратно)

4

Техника вязания.

(обратно)

5

Вид пряжи.

(обратно)

6

Идиома, обозначающая внезапную дрожь. Выражение уходит корнями в английский фольклор: считалось, что мороз по коже вызван тем, что кто-то ходит по тому месту, где потом будет похоронен человек.

(обратно)

7

То же, что и иллюминированная рукопись, то есть украшенная миниатюрами.

(обратно)

8

Английский государственный деятель при дворе Елизаветы I.

(обратно)

9

Английская писательница, автор книг о Бриджит Джонс.

(обратно)

10

Пер. М. Вронченко.

(обратно)

11

Персонаж романа Эмили Бронте «Грозовой перевал» (1847).

(обратно)

12

Персонаж романа Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» (1847).

(обратно)

13

Британская актриса.

(обратно)

14

Имеется в виду фроттаж – распространенный в Британии способ копирования латунных церковных барельефов в качестве сувенира. Поверх барельефа кладется лист бумаги, который затем натирают воском, мелом или графитом, чтобы перенести изображение. От давления барельеф может со временем продавиться или треснуть, поэтому такая деятельность не приветствуется.

(обратно)

15

Крупный дизайнерский аутлет-центр, расположенный на окраине города Бистера в Оксфордшире.

(обратно)

16

Стул, выполненный в стиле, названном в честь мебельного мастера XVIII века Томаса Чиппендейла.

(обратно)

17

Линия роста волос в форме треугольника.

(обратно)

18

Музей искусства и археологии.

(обратно)

19

Игра слов. Английское имя Todd созвучно слову toad (англ. «жаба»).

(обратно)

20

Сцена из романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» (1936).

(обратно)

21

Западная часть центра Лондона, где находится множество театров.

(обратно)

22

Британская писательница, автор детской и подростковой литературы.

(обратно)

23

Энтони Троллоп – английский писатель Викторианской эпохи. Наиболее известен его цикл «Барсетширские хроники».

(обратно)

Оглавление

Начало

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Послесловие

Благодарности

Об авторе

Над книгой работали