Напиток для Шапокляк • Калинина Дарья Александровна

Дарья Калинина
Напиток для Шапокляк

* * *

Глава 1

Ладони уже болели, так часто приходилось в них хлопать. Фима твердо помнила о своем долге и о том, зачем она находится в числе зрителей, и все же ей казалось, что церемония награждения учителей их района несколько затянулась. Тех педагогов и наставников, кто уже сидел в зрительном зале с цветами, поздравительными грамотами и рдеющими от удовольствия лицами, было много. Но еще больше было тех, кто еще не дождался своей минуты славы и кому только еще предстояло взойти на пьедестал.

Фима ушла в свои мысли, зазевалась и очнулась лишь, когда ее ощутимо ткнули в бок:

– Не спи! Наши как раз пошли! Все хлопаем!

Помня про уговор, девушка изо всех сил принялась бить в ладоши. Рядом с ней улюлюкала и свистела молодежь, которую пригласили на праздник в честь Дня учителя лишь с одной-единственной целью: дети должны были выступить в группе поддержки своих любимых педагогов, многим из которых как раз сегодня должна была выпасть заслуженная награда.

Учителя шли за наградами вразброд, приходилось быть постоянно начеку, чтобы не пропустить своего кандидата. Фима очень старалась, но чувствовала, что устает от обилия новых имен и лиц, а внимание ее притупляется.

К счастью, рядом с ней сидела Анна Сергеевна, которая бдительности не теряла и помогала вовремя сориентироваться.

– Хлопай! – требовала она. – Ну что же вы! Девочки, поактивней, прошу вас. Это наша Нина Федоровна пошла!

Какая Нина Федоровна? Фима не знала и половины тех учителей своей школы, которые уже побывали на сцене или должны были вот-вот на ней оказаться. И ей было скучно. И еще жалко потраченного времени. На этом празднике ее уговорила побывать Анна Сергеевна, классная руководительница Павлика. После минувших событий, когда Фиме и ее другу Арсению удалось спасти не только жизнь учительницы, но и добиться, чтобы она единолично вступила в права наследования огромным богатством, Анна Сергеевна невероятно полюбила девушку. И теперь при каждом удобном случае демонстрировала ей свое расположение.

– Серафима, хочешь пойти с нами сегодня на концерт? У меня есть лишний билетик. Пойдем, будет весело!

Фима согласилась, пошла, но обещанный ей концерт что-то задерживался. Пока что шли награждения, и речи депутатов и прочих важных лиц прерывались лишь аплодисментами и изредка – выступлениями детской самодеятельности. Помимо Фимы в числе приглашенных были девочки-старшеклассницы, их позвали для шумового аккомпанемента: криков восторга, свиста и топота ног. Взрослым было неловко демонстрировать так свою лояльность тому или иному кандидату, а вот дети, получив разрешение шуметь, отрывались на полную катушку.

Вообще Фима заметила, что у каждой школы была подобрана своя команда. И там были как взрослые маститые учителя, которых ждало награждение, так и учителя помоложе, которые им хлопали из зала, а также наиболее активная часть группы – старшеклассники. И чем больше их было у той или иной компании, тем более громко и эффектно проходило награждение их кандидатов.

Анна Сергеевна ревниво следила за конкурентами и постоянно находила все новые поводы, чтобы огорчиться.

– Эх, плакаты мы с вами и не заготовили! И кричалку не придумали, а ведь могли! Ничего сложного, а как звучит! «Морпех лучше всех!»

– При чем тут морская пехота? У нас школа сугубо сухопутная. И с уклоном в естественные науки.

– «Химбио – это нехило!»

– Не знаю. Как-то тоже не очень.

– Тогда «Биохи́м – успехи подели́м!» А?

Фима из деликатности промолчала. Но вообще слышать это «подели́м» из уст учительницы русского языка и литературы было довольно дико. Фима понимала: Анна Сергеевна слишком волнуется за своих, чтобы придерживаться сейчас правил русского языка, по которым ставятся в словах ударения, и все же надо знать меру во всем. Но Анне Сергеевне, похоже, сегодня было наплевать на все правила.

А уж когда ученики очередной школы в момент награждения их учителя дружно вскочили и исполнили небольшой акробатический трюк, размахивая цветными помпонами, Анна Сергеевна буквально побледнела.

– Нет, ты смотри, что творят! – прошептала она. – Нам их нипочем не переплюнуть!

– В следующем году подготовимся лучше и всех порвем.

– Да уж! Можешь не сомневаться! – свирепо сверкнула глазами Анна Сергеевна. – Мы их сделаем! Но я все равно не понимаю, почему Агата Карловна, которая посещала прошлогоднее мероприятие, не сообщила мне о том, что перед его посещением нами должна быть проведена просто грандиозная подготовительная работа. У других и костюмы, и шарики, и плакаты. А мы… А у нас… Просто стыдно!

– Ну, не у всех. Многие вообще сидят тихо.

– И их награждение проходит под редкие хлопки публики. Позорище!

Увы, как ни подстрекали ведущие публику, как ни подзуживали их на аплодисменты, усталость сказывалась на зрителях. Мероприятие было чрезмерно затянуто, люди начинали уставать от речей и потихоньку потянулись к многочисленным выходам. И все же Ледовый дворец был еще полон желающих отметиться на празднике. Эти стойкие товарищи не сдавались, уверенные, что «говорильня» рано или поздно закончится и они примутся веселиться.

От нечего делать Фима глазела по сторонам. И внезапно ее внимание привлекли к себе две женщины, которые о чем-то возбужденно шептались прямо возле одного их выходов. Обе они были уже в летах, полные и внимание привлекали к себе тем, что одеты были практически одинаково. Нет, на одной было длинное платье из сине-сиреневого тяжелого крепдешина, а на второй – костюм с пиджаком и юбкой, но ткань и покрой оказались идентичными, и оттого женщины выглядели почти близняшками. Раздобревшими и постаревшими, но все еще умеющими радоваться жизни и ценить каждое ее мгновение. Тщательно залитые лаком и уложенные прически с кудрями, какие носили еще при СССР, на груди, руках и в ушах тяжелые золотые драгоценности родом из тех же времен, на лице неумеренно яркий макияж. Было очевидно, что обшивались тетеньки у одного портного, ткань покупали в одном магазине, а прически им накрутили в одной и той же парикмахерской, где чудом сохранился мастер, который еще помнил, как это все должно выглядеть.

– Надо же, – удивилась Фима. – До чего похожи, прямо сестры!

Тетки между тем ссорились все отчаянней. Фима поняла, что одна хотела уйти с мероприятия, а другая ее удерживала. Фиме было не слышно, о чем они разговаривали, но дела обстояли так, что градус напряженности возрастал. Одной во что бы то ни стало, требовалось уйти, а другая выдвигала одно препятствие за другим. Сначала пыталась привлечь охранника, потом сама встала на пути у подруги. Первая сердилась все сильней. Вторая тоже начинала закипать.

К сожалению, Фима отвлеклась на очередного награждаемого и пропустила момент, когда тетки в сиреневом дошли до рукопашной. Она увидела, как одна из дам вцепилась в другую мертвой хваткой и влепила сопернице пощечину.

– Не пущу! Ты никуда не уйдешь!

Но другая была боевой, она рвалась прочь с такой силой, что вынуждена была пожертвовать своим костюмом. Рукав треснул, но это не остановило первую тетку в платье. Она продолжала цепляться и вопить, что лучше сдохнет, чем допустит, чтобы вторая ушла. Обе тетки так увлеклись друг другом, что совсем не обращали внимания ни на окружающую их публику, ни на подоспевшую к ним охрану.

Двум охранникам не удалось охладить пыл сражающихся дам, пришлось звать подмогу. Подбежали еще несколько мужчин в темных костюмах, всей гурьбой они буквально вытеснили женщин из зрительного зала в фойе. При этом тетки не прекращали размахивать руками, осыпать друг друга бранью и время от времени обмениваться тычками. Одному из охранников, который то ли по молодости, то ли по глупости, то ли просто по неопытности сунулся между двумя женщинами, прилетело по уху. Наушник вылетел и повис на пружинке.

Видимо, мужику было больно, а еще больше страшно, потому что он завопил:

– Сумасшедшие!

Словно этого было мало, ему тут же прилетело по второму уху от другой дамы.

И охранник взвыл уже в полный голос:

– Мужики, вызывайте наряд! У нас ЧП!

Фима с удовольствием понаблюдала бы и дальше, как разворачиваются боевые действия. Но ее отвлек голос ведущего, который объявлял антракт, после которого должен был начаться собственно сам концерт.

– С приглашенными на концерт звездами нашей отечественной эстрады вам предстоит провести самые увлекательные минуты своей жизни.

Фима вежливо посомневалась, а зря. Совсем уже скоро выяснится, что ведущий не озвучил и сотой доли той увлекательности, которая ждала девушку в ее ближайшем будущем.

Пока что они с Анной Сергеевной решили немного прогуляться. Девочки из группы поддержки убежали еще раньше. А Фиму и Анну Сергеевну пригласили распить бутылочку шампанского. Их галантным кавалером вызвался быть Иван Евгеньевич – новый учитель истории. Был он человеком энциклопедических знаний, очень любил своих учеников, а еще больше – красивых молодых женщин. И так как самому историку было уже хорошо за семьдесят и он носил очки минус семь, то в этот список попадала практически любая особа женского пола, особенно если ее фигура обладала известной стройностью и была способна разом и вся целиком уместиться в поле зрения историка.

– Мы с радостью составим вам компанию, дорогой наш Иван Евгеньевич.

– Только об этом и мечтали весь вечер.

Польщенный их комплиментами, историк решил не мелочиться и поразить дам широтой души. За столик он помимо шампанского выставил также тарталетки с красной икрой, приобретенные тут же, в буфете, коробку конфет и пирожные.

– Дорогие дамы, вы не представляете, как я невероятно горд тем, что вы приняли меня в свое сообщество избранных. Да-да, не спорьте со мной и не возражайте, сам я всю жизнь занимался академической наукой. Но я твердо уверен, что нет профессии выше и благородней, чем профессия педагога. Именно в нашей власти формировать неокрепшие души подростков, сея в них семена всего доброго и вечного. А как вы считаете, я прав?

Но историка совсем не интересовало мнение его дам. Вопрос был чисто риторическим. И он с упоением принялся разглагольствовать дальше.

Анна Сергеевна с Фимой не возражали. Они весело перемигивались да потягивали себе потихоньку шампанское, которое оказалось тут, на удивление, очень даже неплохим. Икра тоже была свежей. Тарталетка задорно хрустела под зубами. А конфеты, как это ни странно, оставляли на небе и языке именно послевкусие шоколада, а не чего-нибудь другого.

Фима наслаждалась жизнью, подъедая шоколадки и слушая Ивана Евгеньевича, которого заказанный коньяк сделал необычайно красноречивым. Вот только вникнуть в ход его рассуждений Фиме не удавалось, поэтому она предпочитала просто кивать и мило улыбаться.

И вдруг кое-что другое привлекло к себе ее внимание. Она увидела трех девочек из их группы поддержки. Все трое прибежали откуда-то крайне взволнованные и быстренько плюхнулись за дальний столик. Вид у них был такой перепуганный и виноватый, что Фима сразу же решила, эти трое что-то натворили. Они переглядывались и были такими бледными, что сомнений не оставалось: девчонки набедокурили и теперь опасаются возмездия.

Потом одна из них решительно встала и втиснулась в длинную очередь. Назад она вернулась с тремя стаканчиками и бутылочкой лимонада. Поставила на стол, разлила по стаканам на два пальца прозрачной жидкости и кивнула подругам. Те опрокинули в себя стаканы и поморщились, словно выпили какую-то отраву. Тем не менее спустя некоторое время пугающая бледность с их лиц исчезла, уступив место лихому румянцу. А девчонки стали выглядеть уже не такими зажатыми, хотя страх из их глаз никуда не исчез. Они возбужденно заговорили, потом выпили еще лимонада, затем вскочили и убежали.

Через минуту прозвучал звонок, приглашающий всех к началу концертной части мероприятия. Фима с Анной Сергеевной подхватили историка с двух сторон и бережно повели его назад, в зрительный зал. Проходя мимо столика, за которым сидели три подружки, Фима протянула руку и быстро схватила лимонадную бутылочку. Затем она поднесла ее к своему носу. Так и есть. В ноздри немедленно ударил резкий запах алкоголя. Если лимонад в напитке и присутствовал, то был так щедро разбавлен водкой, ромом или чем-то в том же роде, что никаких сомнений не оставалось: в содержимом бутылки именно алкоголь и лидирует.

– С собой пронесли, – догадалась Фима. – Ну девчонки! А я-то думаю: чего это они такие возбужденные?

Анна Сергеевна над рассказом Фимы лишь посмеялась.

– Я с ними завтра поговорю. И кто им только продал?

– Вряд ли в буфете нашлись желающие схлопотать солидный штраф за продажу несовершеннолетним алкоголя. А вот через интернет-магазины можно купить что угодно, достаточно зайти со смартфона кого-нибудь из старших.

– Некоторые наши ученики уже справили свой восемнадцатый день рождения.

– Тем более. Но это не значит, что им нужно распивать спиртные напитки в общественных местах.

– Не будь такой занудой, – посоветовала ей Анна Сергеевна. – Сегодня же праздник!

– Ваш праздник, а не их.

– Что-то я запуталась, кто из нас их учительница: ты или я?

Разговаривая, они устроились на своих местах и усадили историка, который больше не требовал к себе много внимания и мигом задремал на стуле. Фима то и дело оглядывалась назад, где сидели школьницы. Но те трое, которых она застукала за распитием «лимонада», до сих пор не возвращались. Зато на сцену вышли ведущие, объявившие следующий номер. Тут же появилась исполнительница, которую зал встретил овациями. Хлопали награжденные, отложив свои цветы и грамоты в сторону. Хлопали их группы поддержки. И впервые аплодисменты звучали громко и искренне. Всем так надоела эта говорильня с поздравлениями, которой их мурыжили больше часа, что они готовы были радоваться кому угодно.

– Выступает победительница шоу «Голос»…

И тут Фима почувствовала за своей спиной какое-то движение. Оказывается, вернулись две девчонки из той троицы, которая интересовала Фиму. Выглядели они вновь бледными и перепуганными.

Желая их подбодрить, Фима показала им бутылочку, которую прихватила с собой из буфета.

– Немножко лимонадику не желаете? – предложила она им шутливым тоном и подмигнула в знак того, что прекрасно знает, ЧТО находится в бутылке.

Но вместо того чтобы оценить ее шутку и стыдливо захихикать, девчонки подпрыгнули на месте и с таким ужасом уставились на бутылку в руке у Фимы, словно там была по меньшей мере граната.

– Вы чего? – удивилась Фима. – Это же ваша, берите и пейте! Ваш педагог не против.

Девчонки в ответ сжались и окаменели, по-прежнему глядя на Фиму дикими глазами. И так как в бутылке оставалось еще немало жидкости, Фима легонько покачала ее в руках, желая продемонстрировать это девушкам. Но легонько не получилось: Фима перестаралась, часть жидкости выплеснулась из горлышка, и несколько капель попали на одежду девушек.

И тут случилась поистине странная вещь. Девушки обрели подвижность. Да что там говорить, от их ступора не осталось даже и следа. Вскрикнув, они вскочили на ноги, а потом и с диким визгом умчались прочь. А так как бежать по собственному ряду им мешали ноги других зрителей, то они сиганули наверх, прыгнув прямо через стулья. И пока Фима с открытым ртом смотрела им вслед, девчонки скрылись из виду.

Анна Сергеевна услышала шум и неодобрительно оглянулась. Но девчонки к этому времени были уже далеко, и она не придала этому поступку своих учениц особого значения. Во-первых, на сцене как раз начиналось выступление ее любимой певицы. А во-вторых, она же не видела, как девчонки сигали через два ряда, словно горные серны.

А вот Фима видела и покачала головой с неодобрением:

– Вот что делает алкоголь с неокрепшим мозгом.

Фима хотела отпить из бутылки пару глотков, но потом передумала. Ее очень заинтриговало поведение девчонок, а вот выступление на сцене, наоборот, оставляло равнодушным. Да еще у нее стало ломить виски. Иван Евгеньевич продолжал дремать, уронив голову на плечо девушки. И ей это отнюдь не нравилось. Историк явно использовал для мытья головы какое-то средство на основе дегтя, и Фима казалась самой себе каким-то вредителем, типа блошки, которого стремятся вытравить.

– Я выйду ненадолго.

Но Анна Сергеевна не обратила на нее никакого внимания. Она подпевала и восхищенно размахивала руками. Она даже зажгла фонарик на своем телефоне, и ее примеру последовали многие другие зрители. Всем было очень весело. И Фима поняла, что без нее тут прекрасно обойдутся, в ее компании никто не нуждается, и поспешила наверх по ступенькам.

Выйдя из зала, Фима остановилась и перевела дыхание. То ли от ступеней, то ли от чего-то другого, но в груди у нее стало тесно и совершенно нечем дышать. Пару минут она потратила на то, чтобы привести себя в норму. Наконец ей стало несколько лучше, но голова все равно кружилась. И Фима решила, что самое время посетить дамскую комнату, освежиться. Да и вообще, во время антракта туда стояла длинная очередь, и они с Анной Сергеевной решили не тратить время и в нее не соваться. Но теперь выпитое шампанское решительно требовало от девушки каких-то действий.

И Фима быстро зашагала в сторону туалета. Сейчас тут не было ни души. Просторно и свободно. Витал какой-то еле уловимый запах химического средства дезинфекции, но это было даже хорошо, значит, недавно проводилась уборка. Фима могла располагаться как ей угодно. Все кабинки, за исключением одной, были в ее распоряжении.

Лишь в крайней кто-то сидел. Фиме были видны две полные ноги в дамских туфельках. Когда Фима заходила, дверь крайней к стене кабинки была плотно прикрыта. И когда девушка выходила, эта дверь была все в том же состоянии. Кому-то крепко нездоровилось, если он до сих пор не мог оттуда выйти.

В задумчивости Фима посмотрела на себя в зеркало. Привела макияж в порядок, сняла с глаза упавшую ресничку и припудрила нос, который слишком уж блестел. Потом она капнула на руки ароматного мыла, ополоснула руки под струей теплой воды и затем повторила эту процедуру. Не то чтобы Фима была помешана на чистоплотности, просто ей не хотелось уходить. Все время она одним глазом косилась в сторону закрытой кабинки, ожидая, не понадобится ли спрятавшемуся там человеку помощь.

Наконец все дела Фимой были переделаны и даже не по одному разу, а таинственная кабинка не спешила извергать из себя посетительницу. И Фима сделала то, что полностью перевернуло всю ее жизнь на ближайшие дни. Она подошла к двери и осторожно постучала по ней.

– Извините! – сказала она. – С вами все в порядке?

И замерла, ожидая услышать сдавленный голос, по степени сдавленности которого можно будет определить, что предпринимать дальше. Если голос вежливо поблагодарит, то можно убираться назад со спокойным сердцем. Если посоветует проваливать, тоже можно убираться, хотя и сохраняя некоторую долю тревоги. Увы, случилось то самое, чего Фима хоть подсознательно и ожидала, но боялась при этом больше всего. Ей никто не ответил. Вообще и ничего!

– Эй! Вы там как?

На этот раз Фима забарабанила в дверь куда громче. Оставалась надежда, что женщина просто уснула. Ну, случается и такое с дамами, которые после целого рабочего дня опрокидывают в себя несколько порций спиртного, а закуской пренебрегают.

Фима наклонилась: ноги на месте, значит, хозяйка их тоже там. Но как же привести ее в чувство? Девушка поискала взглядом и увидела ведро, из которого торчала швабра на длинной ручке. Завладев ею, Фима осторожно подсунула швабру под дверь и толкнула женскую ногу.

– Просыпайтесь! Подъем!

– Ты что делаешь? Э-э-э!

Фима оглянулась и увидела невысокую темноволосую девушку в униформе уборщицы, которая с удивлением смотрела на нее.

– Моя швабра, – сказала она. – Зачем взяла?

Фима объяснила.

– И что? – пожала плечами уборщица. – Пусть спит. Потом выспится, добрая будет.

Девушка изъяснялась по-русски с трудом и сильным акцентом. Она отобрала у Фимы орудие своего труда и вышла из туалета. В глубине души Фима понимала, что позиция уборщицы самая верная и правильная. Меньше знаешь – крепче сон. Но сама она не могла так поступить. Вот не могла, и все тут! Понимала, что наступает на старые грабли и ищет себе на пятую точку приключения, но не искать их не могла.

Фима зашла в соседнюю кабинку, встала ногами на крышку унитаза и смогла заглянуть в соседнюю кабинку.

– А-а-ах!

Увиденное потрясло ее до такой степени, что она чуть не свалилась вниз. Уцепившись за стенку, она буквально сползла по ней. Нет, ни за что на свете она не хотела бы повторить снова этот трюк. Но поделать было уже ничего нельзя, содеянную глупость назад не воротишь, человеку остается лишь разгребать ее последствия.

– Бабу надо спасать. Ей совсем худо.

И все же одной заниматься этим не хотелось, Фима нашла охранника и упросила его пойти с ней. Сначала мужик стеснялся, но когда услышал, что женщине совсем плохо, то согласился. На этот случай у сотрудников имелось специальное телескопическое устройство с крючком на конце, с помощью которого они повернули замок на двери и открыли доступ в кабинку.

Глава 2

Все оказалось еще хуже, чем ожидала Фима. Хотя на первый взгляд дама казалась просто крепко спящей. Но хотя рот был широко открыт, не было слышно никакого храпа. Сама женщина была настолько тучной, что ее туловище даже не сползло на пол, потому что сползать ему было некуда. Потеряв сознание, она так и сидела на крышке, привалившись боком к стене. При этом в кабинке стоял тот самый резкий химический запах, который Фима учуяла, едва зайдя в помещение дамского туалета.

Но тогда запах был едва уловим, а сейчас он был густым и концентрированным. Этот запах заставил Фиму вспомнить про лабораторию у них в школе. И в голове мелькнула невесть откуда взявшаяся мысль: «Интересно, а сколько всего учителей химии присутствует на нынешнем мероприятии? Десять, двадцать, целая сотня?»

Охранник тоже почувствовал запах и выразил недовольство:

– Чем это так смердит?

Его напарник высказался совсем уж откровенно:

– Что это за вонь?!

– Позови Алию, пусть объяснит, чем она брызгала. Женщина от запаха сознание потеряла.

Прибежала та самая девочка-уборщица, которая кинула один-единственный взгляд в кабинку и сразу вскрикнула:

– Ай! Мертвая!

И попыталась удрать. Охранник ее задержал и объяснил, что женщина просто перебрала чуток и ей стало дурно. После чего он строгим тоном потребовал от девушки объяснить, что за средство она при уборке применяла, от которого до сих пор стоит такой резкий запах.

– Ты видишь, женщине от него даже дурно сделалось.

– А я что? Я ничего! Я не делала. Это те три девочки. Они ей что-то дали выпить, и ей плохо стало.

– Какие девочки?

– Молоденькие совсем. Школьницы. Они тут были. И женщина с ними. Ругалась на них. Угрожала. Они ей дали попить, она и затихла. Сначала глаза выпучила, а потом замолчала. Они убежали, она осталась.

– А что дали?

– Вон это.

И уборщица указала на стеклянную бутылочку, которая стояла на полу в кабинке. Все выглядело так, словно женщина выпивала по глоточку, а потом вырубилась и бутылка оказалась на полу.

Фима не сводила глаз с сиреневого костюма, в который была облачена эта женщина. Да ведь это одна из тех двух учительниц, которые во время награждения устроили скандал в зале!

Охранник тоже ее узнал.

– Ну, все ясно. Бабы подрались, потом помирились, выпили на мировую да и заснули.

– А вторая где? Их же двое было. Может, вторая в соседней кабинке дремлет?

– Нет там никого.

Но охранник все же не успокоился, пока не обошел все кабинки. Второй хулиганки он не нашел.

– Значит, вторая просто покрепче оказалась. На своих ногах ушла домой. А подругу оставила отсыпаться. Вот и все, что нам нужно знать о женской дружбе.

Фима была с ним категорически не согласна, но она понимала, что охранникам просто неохота возиться с тучной женщиной. Сама она передвигаться не может, надо ее тащить, а кому хочется надрываться и волочь такую тушу на себе?

– Тут ее нельзя оставлять.

– Попробуем ее разбудить.

И охранник попытался легонько похлопать женщину по щекам. Но голова лишь моталась из стороны в сторону, с губ текла слюна, окрашенная во что-то розовое.

– Ишь как наклюкалась. Видать, красненького выпили.

Жидкость в бутылке была прозрачной. Но это была точно такая же бутылка, как и та, из которой пили свой «лимонад» девчонки. В буфете такие бутылочки не продавались, это Фима знала – успела изучить ассортимент, пока стояли за шампанским. Значит, подружки принесли бутылку с собой. Одну, две или даже больше заправленных водочкой бутылок «лимонада». Уж не девчонки ли и угостили коктейлем свою учительницу? Тогда неудивительно, что она быстро заснула. Но в вино еще и водка – тут никто не устоит.

– И все же откуда тут этот запах?

Тем временем охранник закончил осмотр пострадавшей и озабоченно произнес:

– Не получается привести ее в чувство. И мне не нравится, как она дышит.

– Да, вид у нее не больно хорош.

– Наверное, стоит все-таки позвать врачей.

Это означало «пусть лучше они перетаскивают такую огромную тушу». К счастью, медики появились мгновенно. Они как раз зашли внутрь, чтобы погреться. А их машина дежурила снаружи все время с самого начала концерта.

– Вот мы и пригодились! – обрадовался врач.

И все с ним согласились. Когда в одном месте собирается разом столько пожилых людей, а очень многие заслуженные педагоги были людьми в возрасте, то подобная мера предосторожности бывает далеко не лишней.

Врачи осмотрели пострадавшую, и по мере того как продвигался осмотр, выглядели они все более и более озабоченными.

– Что с ней случилось? – резко спросил один из них. – Что она пила?

Фима указала на бутылку, которая стояла на полу. Один из врачей поднял ее и попытался открутить крышечку. Но едва он начал ее поворачивать, как по всему помещению распространился резкий удушающий запах.

– Аммиак! Закрой! Отравимся тут все!

– Так вот чем так пахнет! – воскликнул один из охранников. – Похоже, в эту бутылку налили вместо воды нашатырный спирт.

– Концентрированный нашатырный спирт.

– И если пострадавшая из нее глотнула даже самую малость…

Врач не договорил, но они все быстро засуетились возле учительницы. Больше никто не заводил разговоры о том, что, может, просто дать ей отлежаться, не трогать и не кантовать. После сделанного открытия всем было предельно ясно, что нельзя терять ни минуты.

– Госпитализация! Немедленно! Если моя догадка правильная, то не факт, что мы вообще ее довезем!

И первым побежал к дверям:

– Скорей! Скорей! Каждая минута на счету! Помогайте все, кто может!

Врачи и охранники со всех сторон буквально облепили тучное тело пострадавшей дамы. Рядом с ней все они казались крохотными муравьями, которые волокут упитанную гусеницу к себе в муравейник. Кое-как им удалось вытащить ее из тесного пространства туалетной комнаты. На просторе дело у них пошло лучше и гораздо быстрей. Из машины санитары принесли складные носилки, и вчетвером пострадавшую транспортировали вниз по лестнице.

Все спасатели были так сосредоточены на выполнении своей задачи, что никто не мог думать ни о чем другом. Они зациклились исключительно на том, что необходимо как можно скорей оказать помощь женщине. Все надеялись на то, что она выживет. И никто из них не задумался о том, что у ситуации может быть и иная развязка. Состояние у женщины было критическое, врачи не скрывали, что возможен летальный исход. Одна лишь Фима подумала об этом. А подумав, задержалась еще ненадолго в дамской уборной.

После того как женщину унесли, дышать тут стало заметно легче. Видимо, в основном запах исходил от нее. И все же Фима не могла забыть про бутылку «лимонада», в которой оказался даже не ром, а кое-что похуже. И даже если нашатырь попал в бутылку случайно, а тетка выживет, то это все равно непреднамеренный вред здоровью. А если уж нашатырь там оказался по чьему-то злому умыслу и с таким же умыслом был дан потерпевшей, которая отведала его да и померла, то это уже получается настоящее убийство.

А раз убийство, то не худо было бы сохранить важную улику в целости и сохранности для того, чтобы передать ее потом следствию.

Фима ожидала, что кто-то из охранников или медиков заговорит о том, чтобы сохранить подозрительную бутылочку у себя. Но нет, никто, кроме самой Фимы, об этом даже не подумал. Она единственная смекнула, что на бутылке могут остаться отпечатки пальцев тех или того, кто ответственен за возможную трагедию.

– Придется взять это дело на себя. Ничего, мне не привыкать.

Девушка обернула пробку тканью, как можно более плотно завернула ее, чтобы запах нашатыря не просачивался наружу. И все равно почувствовала, как плотное облачко окружает ее с головы и до ног.

Фима пошла быстрее, облачко то ли развеялось, то ли она просто принюхалась к этому запаху. Но чувствовать его она перестала.

– Одного не пойму, – пробормотала она, – как эта тетка умудрилась глотнуть отравы? Она же воняет так, что с ног валит! Ни с лимонадом, ни даже с водкой нашатырь не перепутаешь.

Припрятав бутылку с отравой, Фима отравилась на поиски девчонки-уборщицы, но ее нигде не было видно. Расспросы тоже ничего не дали, никто не знал, где она может быть. Удалось лишь выяснить, что зовут ее Сафарова Алия, а также раздобыть номер ее телефона.

Фима постаралась дозвониться, но девушка не отвечала.

– Может, домой ушла, – предположила пожилая гардеробщица, к которой Фима обратилась за разъяснениями. – Ничего, завтра все равно появится. Она работой дорожит. У нее семья большая, а работают мать да отец. Алия в семье старший ребенок, считается взрослой, но и она еще в школе учится. Остальные дети в семье и вовсе мал-мала меньше. Алия сказала, что мать сегодня с младшими детишками в поликлинику пошла, выписываться после вируса. Когда у них форс-мажор случается, то Алия вместо матери на работу приходит и полы за нее трет.

Фима задумалась. Алия не показалась ей слишком взрослой. Она вполне могла быть ровесницей тех трех девчонок, которые распивали «лимонад». Могла быть даже их подружкой. Ведь официально оформлена на работе уборщицы была мама Алии, а сама девочка лишь время от времени приходила, чтобы помочь и при случае заменить маму.

И еще у Фимы упорно не шла из головы странная реакция двух учениц, когда она попыталась вернуть им назад бутылку «лимонада». И как они драпанули, стоило жидкости совсем чуть-чуть выплеснуться из нее!

– Тогда я подумала, что они испугались того, что я выдам их, расскажу Анне Сергеевне, что в бутылке не лимонад, а алкоголь. Но что, если дело в другом? Что, если девчонки знали, что есть еще одна бутылка, но уже не с водкой, а с нашатырем?

Фима вернулась назад к Анне Сергеевне, которая с восторгом смотрела на сцену и вовсю хлопала вместе с остальными зрителями.

Она повернула к Фиме свое лицо и произнесла восхищенным голосом:

– Невероятно! Это такой талантище! Сто лет его уже не слышала – и вот сподобилась! Энтони!

И она указала на сцену, где как раз в этот момент раскланивался миниатюрный мужчинка. Ему со всех сторон несли цветы. А рядом с ним стояла высокая темноволосая девушка, которой приходилось эти цветы принимать и держать в руках, потому что иначе артист просто не успевал.

– У него божественный тембр! Когда Тони пел, временами мне казалось, что я на небесах!

– Погодите вы с небесами! – отмахнулась Фима от ее восторгов. – На небеса вы всегда успеете. Лучше послушайте, что со мной случилось! Мне кажется, я стала свидетельницей возможного убийства!

Она принялась описывать несчастье в дамской комнате. И как только дошла до внешности пострадавшей, Анна Сергеевна заметно напряглась.

– Как, говоришь, выглядела эта бедная женщина?

Фима принялась описывать, и, когда дошла до сиреневого костюма, Анна Сергеевна ахнула:

– Это же Ольга Михайловна! Наша завуч!

– Это у нее была стычка с другой дамой, которая тоже была в сиреневом…

– Но только в платье!

– Да!

– Та, что в костюме, – взволнованно заговорила Анна Сергеевна, – это точно наша Ольга Михайловна. Химию у нас в школе преподает.

– Так она химичка или завуч?

– Завуч, но преподает химию! Но не в том дело! Главное, что у них с Натальей Платоновной был уговор. Платье и костюм они обе носят по очереди. Если на День учителя Ольга Михайловна появилась в своем костюме, то Наталья Платоновна приходит в своем любимом сиреневом платье на ближайшее крупное мероприятие, например на Новый год. Не знаю, как получилось, что сегодня они обе явились в сиреневом. Но у них это пунктик, а сегодня прямо до рукопашной чуть было не дошло.

– Так и дошло. Вы не видели, как они тут в зале сцепились? Их даже охрана выводила. Только я не знала, что это у них из-за гардероба такой замес вышел. А почему вообще это получилось? Другой ткани, что ли, не могли себе купить?

– Могли, конечно, – пожала плечами Анна Сергеевна. – Только вкусы у них схожи между собой оказались. Ткань они выбрали и купили, потом сшили, а когда выяснилось, что они теперь словно сестры-близняшки, им это не понравилось, но сделать уже ничего было нельзя. Ни одна не собиралась уступать. Ссоры случались между ними и в прошлом году. Тогда даже дамы из администрации были вынуждены вмешаться, состоялся разбор полетов, и каждой из дам было присуждено носить платье или костюм поочередно. Но сегодня кто-то из них сжульничал. Надел сиреневое не в свою очередь.

– А совсем избавиться от проблемных нарядов им в голову не приходило? Повесили бы в шкаф на вечное хранение. Или продали.

– Тут дело такое щекотливое, и ни одна из дам не хотела уступить другой.

Фима задумалась. Могло ли соперничество из-за платья привести к такому трагическому финалу? Могла ли дама в платье отравить свою соперницу в костюме, чтобы та остаток дней не мешала ей щеголять в любимом наряде?

– Да ну! – отмахнулась Фима от этой версии. – Дичь какая-то! Из-за платья? Не может быть!

И все же она отметила для галочки, что не помешает пообщаться с Натальей Платоновной. Хотя бы для того, чтобы поминутно расписать все шаги жертвы, приведшие ее в итоге в дамскую комнату.

Также Фима вспомнила про трех девчонок из группы поддержки. Их не было видно. И Фима спросила о них у Анны Сергеевны.

– Не знаю, куда они подевались. Разве это важно? Они не были обязаны находиться тут весь концерт.

– Нет?

– Только официальную часть праздника, там требовались их услуги. А на концерт они могли и не оставаться. Это их дело. Ушли и ушли, тебе-то что?

– Я бы хотела с ними поговорить.

– О чем?

– У девочек была бутылка с лимонадом. Стеклянная. С цветочком ванили. Точно такую же я нашла рядом с Ольгой Михайловной. А в буфете они не продаются.

– И что? С собой принесли. Это не запрещается. Я тоже шоколадку пронесла, не знала, что нас Иван Евгеньевич угощать станет.

Историк услышал свое имя и приоткрыл глаза, но полностью открывать он их не торопился, слишком сладко ему дремалось в его кресле.

– Ну как? Она уже закончила выступление? – пробормотал он спросонок.

Видимо, он задремал еще на предыдущей артистке. И выступление Энтони прошло мимо его ушей совершенно!

– Спите, Иван Евгеньевич. Концерт еще не закончен!

Тот кивнул и, не открывая глаз, предупредил:

– Но вы меня разбудите, когда закончится. Мы с вами еще продолжим.

Фима с Анной Сергеевной перешли на шепот, потому что Энтони со своей темноволосой ассистенткой закончил собирать букеты и овации, откланялся в последний раз и покинул сцену. А ему на смену вышли две очаровательные девушки, в серых брючных костюмчиках, напоминающих униформу, и с туго затянутыми на затылке хвостами. В руках они держали хлыстики и принялись лихо и задорно приплясывать, изображая кавалерийскую дуэль. О чем была их песня, понять было сложно. Все терялось в залихватских «Хей!» и «Эй!». Но публике нравилось, многие стали хлопать в такт музыке.

– Мне нужны имена девочек из группы поддержки, – взволнованно повторила Фима. – Прямо сейчас!

Анна Сергеевна поняла, что Фима от нее не отстанет и спокойно досмотреть концерт не позволит, и начала рыться в смартфоне. Время от времени она отрывалась от своего занятия, поглядывала на сцену и пыталась филонить, но Фима была начеку и неуклонно возвращала учительницу к ее обязанностям.

Наконец телефоны и адреса были получены. И Фима начала двигаться к выходу.

– Да, еще одно! У вас учится девочка по имени Алия Сафарова? Она из многодетных.

Анна Сергеевна покачала головой. Такой ученицы в их школе не было. Что же, Фима и не рассчитывала, что все получится с первого раза. Ничего! Алия никуда от нее не денется. А пока что она допросит трех девчонок: Улю, Машу и еще одну Улю.

Вот только чего Фима не учла, так это того, что девчонки совершенно не хотели, чтобы их допрашивали. И даже чтобы просто расспрашивали. А если уж на то пошло, то можно было сказать еще откровенней: девчонки вообще не собирались разговаривать с Фимой, не то что отвечать на ее вопросы.

– Вы кто такая? Вы из полиции? Нет? Ну и до свиданья!

И Маша нахальным образом попыталась закрыть дверь перед самым носом у сыщицы. Но не на ту напала! Фима уже почувствовала азарт, фактически она застукала заговорщиц на месте преступления. Девчонки собрались дома у одной из Ульян, родители девочки отсутствовали, квартира была в их полном распоряжении. Они сказали своим родителям, что будут готовиться к контрольной по физике. Но за спинами девушек виднелся полностью накрытый стол, на котором никаких учебников не было и в помине. Зато там были закуски и несколько бутылок, которые эти вертихвостки, обнаглев вконец, даже не стали маскировать под лимонадные.

– Собираетесь продолжить банкет? – протиснулась в дверь Фима. – Гостей уже пригласили?

– Ваше какое дело?

Девчонки злобно сверлили Фиму глазами. Они уже поняли, что добром выпихнуть ее у них из квартиры не удастся. Чтобы прорваться внутрь квартиры, Фима не пожалела сил. И сейчас она отступать не собиралась.

– Кто придет? Кирилл? Ратибор? Еще другие мальчишки?

– Да, мальчишки! И Мефодий! И Емеля с Елисеем! Все придут! Еще кого-нибудь пригласим, чтобы вас порадовать.

Маша откровенно издевалась над Фимой. Но той было все равно.

– Послушайте меня, девочки. Я знаю, что это вы подсунули Ольге Михайловне бутылку, в которой был совсем не лимонад. Бутылка уже в руках полиции. С нее снимут отпечатки пальцев, сверят их с вашими и… дальнейшее вам не нужно объяснять.

Судя по внезапно побледневшим лицам этих троих, Фима понимала, что попала в цель или, во всяком случае, бомбит очень близко.

– Она все знает! – прошептала одна из Ульян.

– Девочки, мне страшно, – пискнула другая Уля.

И лишь Маша молчала, набычившись, она смотрела на Фиму.

– Мы ничего не делали!

– Не думаю, что вы это сделали осознанно, скорей всего, сами стали жертвами обмана. Расскажите мне, как все случилось, и я смогу вам помочь.

Две Ульяны, казалось, колебались. Но вредная Машка не собиралась сдаваться.

– Мы ничего не знаем. Мы ни в чем не виноваты. Нам еще нету восемнадцати. И допрашивать нас без наших родителей вы не имеете права!

– Это не допрос. Допрос будет в полиции, куда вас скоро вызовут.

– Ой, и кто это придумал? – скривила Маша ехидную гримаску.

– Ладно… Полиции вы не боитесь, так, да? Тогда поступим иначе. Я прямо сейчас сообщу вашим родителям о том, что вы тут устроили! И про выпивку на столе тоже расскажу. Да что там откладывать! Я уже прямо сейчас пошлю им сообщение!

Девчонки попытались отнять у Фимы смартфон, но девушка была закалена в многолетних боях с младшим братцем Павликом, который по временам был еще тем хулиганом.

Так что Фима сделала несколько снимков, а потом закричала:

– Одно движение – и все фотки полетят вашим родителям. Догадываетесь, кто будет тут через десять, максимум пятнадцать минут? Вместо этих ваших Емель сюда явятся ваши папочки с мамочками. И вместо веселой пирушки с мальчишками вас будут ждать суровая выволочка и лишение интернета с планшетами.

Судя по всему, девчонки сочли угрозу достаточно реальной. Полиция их не испугала, а вот потерю связи с внешним миром посредством утраты, пусть и временной, своих гаджетов они сочли веской причиной, чтобы начать разговаривать с Фимой – если не приветливо, то по крайней мере более или менее откровенно.

Глава 3

Очень скоро оказалось, что девчонки знали куда больше, чем смела рассчитывать Фима. Они были на концерте и оказались застуканными с поличным, когда распивали вторую бутылку принесенного с собой «лимонада». Всего таких бутылок у девчонок было приготовлено три штуки. Каждая положила с собой в сумочку «лимонад», в котором плескалось изрядное количество рома.

Фима плохо подумала о девчонках: пить вульгарную водку, пусть даже наполовину разбавленную лимонадом, они не стали. Дома у Ульяны был бар, в котором стояло немало бутылок с элитным алкоголем. В том числе имелась и бутылка отличного рома из Аргентины. Девчонки его по очереди понюхали и пришли к выводу, что пахнет он гораздо благородней водки, а вот цветом почти от нее не отличается, разве что крепость напитка была чуть ниже. Это они выяснили с помощью спиртометра, который принесла с собой Маша, чей дед занимался самогоноварением, и она знала кучу полезных штук.

Но Уля сказала, что пить ром неразбавленным они не будут, они же не пираты. И что она знает массу коктейлей на основе рома, что она тут же и продемонстрировала. Ром, персиковый ликер и спрайт – коктейль получился довольно вкусный, вот только ликер закончился уже совсем скоро. И на другой день пришлось разбавлять ром просто лимонадом, что тоже получалось неплохо, хотя с непривычки пить его было тяжеловато. Каждая намешала в своей бутылке коктейль по собственному рецепту, а на концерте они решили попробовать все по очереди и выбрать наиболее вкусный вариант.

– Это было типа состязания барменов.

– Кто же мог предположить, что эта корова застукает нас!

– И еще бутылку у нас отберет!

Девчонки как раз перед началом мероприятия дегустировали «лимонад», который пронесла с собой Ульяна, когда в закутке возле гардероба появилась Ольга Михайловна. Она протянула руку и властным движением отняла «лимонад» у оторопевшей Ули. Две другие девочки тоже не успели приготовиться к обороне. Впрочем, вначале ничего ужасного не произошло. Ольга Михайловна ничего страшного в распитии «лимонада» не заподозрила, она лишь следила за общим регламентом проведения мероприятия.

И распорядилась:

– Марш все трое в зрительный зал! Концерт начинается всего через пару минут, а вы до сих пор не на своих местах!

Ульяна попыталась завладеть бутылкой с «лимонадом», понимая, как опасно оставлять такую улику в руках у врага, но Ольга Михайловна не позволила девочке забрать ее.

– Потом! А то напьетесь газировки и станете бегать туда-сюда. Все пропустите. Вы же нужны в зале, помните: вы – наша поддержка. Хлопайте, топайте, себя не жалейте, но чтобы наша школа сегодня прозвучала громко!

Конечно, после такого стресса девушки решили выпить еще «лимонадику». Распечатали вторую из имеющихся у них бутылок да и отпили из нее по глоточку, привели нервы в порядок. Остальное они решили оставить на потом: им еще предстояла работа, и они должны были придумать, как вернуть себе первую бутылку, пока завуч не сунула в нее свой нос.

– Тогда скандала бы нам не миновать. Могла и наказать, с нее бы сталось. Она еще та гадина! Ее все у нас в школе ненавидят! Вредная ужасно! Все правила требует соблюдать!

Поэтому девчонки решили не рисковать и Ольгу Михайловну не провоцировать. Они пошли в зрительный зал. И когда они шли к своим местам, столкнулись с Натальей Платоновной, в руках у которой тоже была бутылка лимонада.

– Мы сначала даже подумали, что это наша собственная. Та самая, которую мы оставили в лапах у Щёлочи.

– Кого?

– Щёлочь! Это прозвище Ольги Михайловны. Впрочем, Ехидна бы ей тоже подошло!

– Ага, понятно. И что с бутылкой?

– Бутылка была не наша. В нашей бутылке оставалось куда меньше половины. А у Натальи бутылка была полная. Специально посмотрели. Остановились рядом с ней, типа чтобы поздороваться. И посмотрели!

– Она вам что-нибудь сказала?

– Спросила, не видели ли мы Ольгу Михайловну. И Маша сказала, что видели. И еще сказала, как и где ее можно найти. Да еще прибавила, что если Наталья пойдет, то ее там ждет большой сюрприз.

– Это вы про одинаковое платье и костюм?

Девчонки злорадно заулыбались. Вот вредины!

– У них из-за этих тряпок настоящая война велась.

– Вплоть до драк!

– До синяков!

– Вы сами это видели?!

Девчонки слегка смутились. Но лгать не стали, сказали правду:

– Нам рассказывали.

– В школе об этом все знают!

– Они в учительской дрались. Это еще в прошлом году было, в тот первый раз, когда оба завуча явились как близняшки.

И за целый год две холеные дамы, явно уделяющие внимание уходу за своей внешностью, не смогли приобрести себе наряды, которые бы не смущали их своей одинаковостью? В этой привязанности к сиреневым тряпкам было что-то странное, в чем Фиме хотелось разобраться.

– Мы помнили, что они терпеть не могут, когда в одинаковом, и рассчитывали, что они между собой сцепятся. А мы свою бутылку у них в этот момент как раз и умыкнем!

– Потом фиг бы они что доказали.

– Не пойман – не вор!

Фима кивнула, одобряя это в высшей степени разумное решение. Нет тела – нет и дела. Нет бутылки – нет и выговора за нее.

– И что? Получилось у вас?

– Нет! Не получилось! Хотя мы специально за Натальей проследили. Они с Ольгой сцепились, но совсем не из-за платья.

– А почему?

– Там с ними еще один человек был. Они друг другу на него показывали и руками размахивали. А потом Ольга Михайловна убежала. А Наталья Платоновна с тем мужчиной осталась. Они о чем-то еще разговаривали. Только мы уже ждать не могли дольше, нам в зрительный зал пора было, праздник уже начинался. Мы рассудили, что из-за ссоры про нашу бутылку все уже давно забыли. А если даже и найдут, то не смогут доказать, что это именно наша. Ольга-то без нее убежала. И вообще она так выглядела при этом, что ей явно не до чего было.

– А что за мужчина с ними разговаривал?

– Мы его не знаем.

– Впервые видели.

– Незнакомый совсем.

– Описать его можете?

Описание получилось размытым. Невысокий, темноволосый, одет в светлые брюки и такой же пиджак, похож на артиста. Фима сначала подумала, что на какого-то определенного артиста, но оказалось, что лица этого человека девчонки как раз толком и не разглядели.

– Но у него на пиджаке шел серебристый кант. И на брюках тоже. Ну кто в здравом уме станет так наряжаться, да еще грим на лицо накладывать?

Вероятно, это был один из приглашенных для участия в концерте артистов. Но по какой причине школьный завуч и ее заместительница ссорились с ним? И откуда вообще они были знакомы?

– Ладно, это все, о чем вы мне рассказали, случилось еще до начала концерта. А что произошло уже в антракте?

Девчонки переглянулись, на лицах у них отразилось явное замешательство. Они не знали, как поступить. Вроде бы уже достаточно рассказали, но было кое-что еще, о чем им хотелось бы умолчать.

– Я вам обещаю, что приложу все силы, чтобы ваши имена в этой истории никак не засветились. И даже если официальное расследование, которое возглавляет мой друг, выйдет на вас, я сумею вас отмазать.

Честно говоря, Фима немножечко приукрасила свои возможности. Также у нее не было никакой уверенности в том, что расследование будет возглавлять именно Арсений. Но и девчонки этого не знали и не могли знать. Они услышали лишь то, что хотели услышать. Оказывается, Фима действует в частном порядке. И никакой опасности лично для них не представляет, даже наоборот, ей можно довериться.

– Там все и впрямь непросто получилось.

– Мы сами не понимаем, как это произошло.

– Может, вы разберетесь?

Фима кивнула.

– Вы мне расскажите, а я разберусь. С удовольствием.

Дождавшись антракта, девчонки отправились прогуляться. И очень скоро наткнулись на Ольгу Михайловну, которая была не в лучшем настроении. А при виде девчонок буквально вцепилась в них.

– Пропесочила она нас, словно первоклашек. И одеты мы не так. И ведем себя неправильно. И манеры у нас отвратительные. А знаете, что самое странное? Она ни словом не упомянула о том, что знает про лимонад с ромом, словно бы вовсе не знала о нем. Ругала нас с таким упоением, что не слышала даже звонка на концерт. И остальные зрители останавливались, чтобы послушать ее.

– Вам не показалось ее поведение странным?

– Да она была пьяна в зюзю! Еле на ногах держалась. И еще она требовала, чтобы мы нашли Наталью и вернули ее смартфон. Дескать, та у нее сперла.

– И что потом?

– Она угомонилась, сказала, что ей нужно привести себя в порядок, но чтобы мы не вздумали никуда удрать. Она скоро вернется и продолжит разговор с нами.

На этом месте девчонки замолчали. И Фима почуяла, что степень их откровенности подошла к финалу.

– И что дальше?

– Ольга пошла в дальнюю кабинку, заперлась и…

Маша заколебалась, не будучи уверенной, что стоит продолжать. А одна из Ульян тут же воскликнула:

– И там она уснула!

– Да! И мы оттуда удрали, заскочили на минуточку в буфет, выпили по стаканчику и затем вернулись обратно в зал.

Вот только в зал они пришли гораздо позже. И еще девочка Алия, которая убирала в дамской комнате, видела не только то, как Ольга Михайловна ругала трех своих учениц, но видела она и то, как три школьницы дали пострадавшей бутылку с лимонадом. Бутылку, в которой был налит нашатырь и из которой учительница выпила.

Фима даже вспотела от ужаса. Неужели эти три милые девочки сговорились между собой и отравили заслуженную учительницу?!

Но когда Фима намекнула на подобную возможность девочкам, те вытаращили на нее глаза.

– Чего?

– Какой еще нашатырь?

– В наших был лимонад с ромом! Ничего больше!

– И не давали мы Щёлочи его пробовать. Мы же не сумасшедшие!

– А где вы покупали свой лимонад?

– Так он у нас в школе с прошлого года продается. Мы все его очень любим.

– И больше мы ничего не видели и не знаем!

Фиме было ясно, что где-то девчонки привирают. Но также ей было ясно, что всей правды они ей не скажут. По крайней мере, сегодня и сейчас точно не скажут. Было что-то еще, что произошло между ними и завучем, что заставляло девчонок быть такими скрытными.

– Ладно, давайте подытожим, что случилось с вашими тремя бутылками. Одна бутылка осталась в руках у Ольги Михайловны, ее судьба неизвестна. Вторую вы оставили в буфете, который посетили во время антракта. А третья бутылка с вашим фирменным «лимонадом»? Где она сейчас?

– Ее у нас больше нету!

– Мы ее где-то там выбросили!

– Даже открывать не стали!

Это могло быть правдой, а могло ею и не быть. Но в тот момент в дверь позвонили, это к девчонкам пришли их гости. И Фиме не оставалось ничего другого, как прекратить разговор с ними.

Выйдя на улицу, Фима позвонила Арсению. Она решила, что лучше предупредит его о возможном убийстве, чем потом окажется, что смерть Ольги Михайловны спишут на несчастный случай. Фима не первый раз вела расследование и знала, как любят иной раз увильнуть от лишней работы даже самые лучшие из следователей.

Но Арсений ее удивил.

– Уже знаю о трагедии. Сообщили! Заслуженный педагог по ошибке глотнула вместо минеральной воды концентрированный нашатырный спирт и отравилась насмерть.

– Не минералка там была, а лимонад. И… постой! Все-таки она умерла?!

– Увы.

– Но объясни мне, как она могла его выпить? Он же жутко вонючий! Стоит приоткрыть бутылочку, как из нее такие газы, что буквально с ног валят!

– Будем разбираться. Как я понимаю, орудие преступления находится у тебя?

Фима не стала скрытничать и жадничать.

– Готова отдать тебе бутылку с условием, что ты позволишь мне присоединиться к вашему расследованию.

– А разве у меня есть выбор?

– Тогда встречаемся через час возле дома Натальи Платоновны.

– Это кто же такая?

– Лучшая подруга и главная свидетельница. А возможно, что и наша первая подозреваемая. Адрес тебе ее скинуть?

Арсений заявил, что не чувствует в себе достаточно мужества, чтобы помешать Фиме, которая вышла на тропу войны. А потому покорно принимает все ее условия и прямо сейчас мчится ей навстречу. Несмотря на все его клятвы и обещания, Фима все равно отнеслась к делу серьезнее, она приехала первой.

Дом оказался типовой многоэтажкой, ничем внешне не выделявшейся в сравнении со своими товарищами. В ожидании Арсения девушка обошла дом по периметру, но ничего подозрительного в окрестностях и в нем самом не усмотрела. Разве что на балконе одной из квартир было вывешено полотнище с глазом Шивы, а также рядом с ним висели всевозможные флажки, фонарики, ниточки бус и гирлянды искусственных цветов, указывающие на то, что конкретно в этом жилище обосновались люди неординарные.

Наконец приехал и Арсений. Жарким объятиям и поцелуям, на которые втихомолку рассчитывала Фима, увы, было не суждено исполниться. Потому что приехал Арсений не один, а вместе с высокой длинноногой девушкой – своей практиканткой.

При виде этой долговязой каланчи, которая теперь может на вполне законных основаниях хоть целый рабочий день вертеться рядом с Арсением, настроение у Фимы, которое было и так-то не очень, моментально упало еще ниже. Она-то думала, что они проведут расследование вдвоем, как это неоднократно бывало прежде. Но Арсений решил по-другому и притащил с собой эту спортивную кобылу.

Свои мысли Фима скрывала так ловко, что ни Арсений, ни Диана, так звали новенькую, ничего не поняли. Диана так и вовсе изо всех сил стремилась подружиться с Фимой, про которую в отделе, оказывается, давно уже ходят настоящие легенды. Но даже это не заставило Фиму смягчиться. Она по-прежнему считала лишним появление Дианы в их компании.

Но вслух Фима сказала:

– Уверена, нас всех ждет удача.

Вот только удача об этом не знала и куда-то отлучилась. И когда они втроем поднялись и позвонили в нужную им квартиру, то оттуда выглянул молодой мужчина, который оказался зятем Натальи Платоновны.

– Она уже больше месяца живет у Селивана.

– Это кто?

– Селиван – это мужчина мечты моей тещи. Она добивалась его долгие годы. Отбила не у одной соискательницы. И теперь этот заветный приз достался ей по праву, чему я очень рад.

– То есть она переехала?

– О чем и речь! Теща у меня человек неплохой, но слишком уж властный. И сосуществовать с ней под одной крышей, признаюсь, было не всегда комфортно.

Ишь, какой! Въехал в квартиру к теще, а ее саму выпроводил дорогой великой любви к некоему Селивану. Мол, мне с тещей неуютно, а ему под крылышко такую горгулью в самый раз будет! Почему-то Фима сразу же невзлюбила этого зятя, хотя лично ей он ничего плохого не сделал. Да и про свою тещу отзывался исключительно уважительно. И сам из себя был чистеньким и приличным. Непонятно, почему Фиме этот гладкий типчик пришелся столь сильно не по душе.

Но уходить из дома она не торопилась, хотя Арсений и предлагал ехать дальше.

– Задержимся. Расспросим соседей. Дом старый, люди живут тут по многу поколений. Возможно, найдутся те, кто сможет рассказать нам о жизни Натальи Платоновны больше, чем ее зять.

В квартире напротив жила молодая семья, которая лишь недавно въехала в дом и ни с кем толком не успела познакомиться. В еще одной квартире им не ответили. И они спустились вниз.

– Нам надо сюда!

Фима сразу же ткнула пальцем в деревянную дверь, богато украшенную декоративной росписью и резьбой. Она напоминала дверь в пещеру Али-Бабы и сорока разбойников. И никто из них совсем не удивился, когда на пороге появились женщина в синем расшитом золотом сари и мужчина в тюрбане, жилетке на голое тело и шароварах в таком же пышном восточном стиле. Они приветливо улыбались и сразу же пригласили гостей пройти в дом.

Внутри все пропахло благовониями, от которых у Фимы защекотало в носу. Позади кашляла Диана, у нее от запахов запершило в горле. Она мужественно старалась справиться с приступом, но у нее ничего не получалось.

И она была вынуждена сдавленным голосом произнести:

– Я вас лучше подожду снаружи!

У Фимы и у самой кружилась голова, а к горлу подкатывала тошнота, но она не собиралась сдаваться. Когда еще доведется побыть с Арсением без постоянного присмотра Дианы?! Надо было наслаждаться каждой проведенной с любимым минутой. И она осталась. Что касается Арсения, то ему густой и спертый воздух этой квартиры, казалось, был нипочем.

Хозяева провели друзей в небольшую комнатку, тесно заставленную резной мебелью. Каждый свободный сантиметр был занят какой-нибудь безделушкой в восточном духе. На полу лежал огромный роскошный ковер, стояла низкая тахта с балдахином и находилось множество подушек и пуфиков, которые были раскиданы повсюду. На стене висел плакат.

– Это же вы!

На плакате значилось: «Деви Брахма, уроки медитации и левитации. Шри Брахма, сеансы связи с миром умерших».

Фима прочитала обе надписи и поняла, что судьба закинула их к доморощенным медиумам и провидцам, которые принимают клиентов на дому. И эта квартира не что иное, как их рабочий офис, где можно вызвать для дружеского общения любого великого деятеля, хоть Македонского, хоть Ганди. Но им-то не стоило так сильно углубляться, истина могла оказаться на самой поверхности. И Фима спросила о жильцах из квартиры Натальи Платоновны.

– Наши соседи сверху? Увы, мы их совсем не знаем.

Какое разочарование!

– Дело в том, что Наталья Платоновна около месяца назад переехала, – прибавил Шри Брахма. – А ее дочь и, тем более, ее зятя мы впервые увидели лишь пару месяцев назад. До этого как-то не сталкивались с ними. Даже не знали, как они выглядят. Молодые сначала жили у родителей жениха, а когда надоели там, перебрались к Наталье Платоновне.

Фима обрадовалась:

– То есть саму Наталью Платоновну вы хорошо знаете?

– Конечно, – ответил мужчина. – Она еще с моей мамой дружила.

– А ее дочь не знаете?

– Там у них все как-то очень сложно. С мужем Наталья Платоновна толком и не жила. Ушла от него почти сразу после рождения ребенка. Ее муж своим ребенком тоже не интересовался. И по факту девочку воспитывала бабушка по отцовской линии.

– То есть мать мужа?

– Его бабушка, кажется.

– Как же так получилось?

– Не спрашивайте, я мало что знаю. Вот моя мама вам бы рассказала эту историю во всех подробностях. Но, увы, ее душа покинула этот мир два года назад, поэтому выйти с ней на контакт по столь незначительному вопросу вряд ли возможно. А сам я, к сожалению, никогда не интересовался, что там приключилось у Натальи Платоновны с ее мужем в далеком прошлом.

– А что вы можете сказать по поводу Селивана? Или вы о нем тоже не слышали?

– Слышал, – помрачнел мужчина. – И могусказать, что этот человек мне совсем не нравится!

– У него глаза бегают, – подтвердила его подруга, та самая Деви Брахма. – Когда человек при встрече не смотрит вам в глаза, а либо их опускает, либо отводит в сторону, либо вовсе прячет, то это всегда дурной знак. И с таким человеком дел лучше никаких не иметь.

– Но что он собой представляет?

– Артист. Не слишком известный, выступает на разных мероприятиях. Энтони Селиван – под этим именем он гастролирует.

– Энтони!

Но ведь так звали артиста, которого с таким упоением слушала Анна Сергеевна во время концерта. Значит, Селиван точно был на концерте, во время которого погибла Ольга Михайловна.

– Получает этот мужик неплохо, но все деньги спускает на рулетку и другие азартные игры. Поэтому вечно в долгах словно в шелках. Говорит, что принадлежит к древнему благородному роду. Может, даже и не врет, но в таком случае род его совсем выродился. Когда Наталья Платоновна сообщила нам, что переезжает жить к Селивану, то мы сначала не поверили. Но она это ничтожество просто обожала. Ходила на все его выступления, уверяла, что у Селивана талант. А какой там талант! Голосок у него писклявый. Сам из себя мелкий, словно жук.

– А возраст?

– Кто же этих артистов разберет?! Но думаю, что не мальчик.

– Но помоложе Натальи Платоновны?

– Нет, гораздо старше.

– И что же, она в него влюблена?

– Она была поклонницей его таланта, так будет точней. Не уверен, что у нее есть чувства лично к самому Селивану именно как к мужчине. А вот как артиста она его обожает. Долгое время ее чувства оставались безответными. Но недавно ее подруга сумела свести близкое знакомство с Селиваном, а потом и Наталья Платоновна открылась ему. Селиван, я думаю, какое-то время колебался, в чью пользу сделать выбор, но в итоге остановил свой взор на Наталье Платоновне.

Выходит, что Наталья Платоновна отбила кавалера у своей подруги.

– А как звали подругу? Не Ольга ли Михайловна случайно?

– Имени не знаю. А работают они вместе в одной школе.

Ну точно, Ольга Михайловна! И тот мужчина, который сегодня был с ней и Натальей Платоновной на концерте и которого видели ученицы, вполне мог оказаться тем самым Энтони Селиваном.

– А как отреагировала подруга?

– Сказала, что не сдастся. И что Селиван все равно будет ее. У них с Натальей Платоновной давнее соперничество. Если одна купит себе шиньон, то вторая обязательно приобретает парик. Если одна поедет отдыхать на Черное море, то другая уже через несколько дней отправится на Красное. Все время норовят друг дружку перещеголять.

– И с нарядами у них та же история, да?

– Что?

– Наталья Платоновна была сегодня в платье из сиреневой ткани. А у ее подруги был костюм из точно такой же ткани.

– По этому вопросу вам будет лучше обратиться к Матильде.

– А это кто?

– Портниха, которая обшивала Наталью Платоновну. Моя мама тоже пользовалась услугами Матильды, так что я ее немного знаю.

Портниха могла оказаться ценным свидетелем. Но пока что Фиме казалось, что они еще не все выведали у этой колоритной парочки.

– А какие отношения у Натальи Платоновны с ее зятем?

– Так себе, – признался мужчина. – Пока она не уехала, скандалы у них чуть ли не каждый день случались. Можно сказать, что она от молодых не уехала, а сбежала.

Да уж, когда снизу соседи регулярно вызывают духов знаменитых личностей и курят им фимиам, приглашая к общению, а в это время в соседней комнате зять бьет посуду, а дочь рыдает, то из такой квартиры убежишь куда угодно, а не только к Селивану.

Глава 4

Новый адрес, куда дела следствия забросили сыщиков, оказался куда более привлекательным местом для жизни. Целый квартал новостроек, но не из разряда тех дешевых домов, которые принято называть «человейниками», а вполне себе такие солидные здания. То, что было нужно им, оказалось выстроено в форме каре и представляло собой двенадцать многоэтажных домов, соединенных между собой переходами. Но зато внутри был довольно просторный двор с подземной парковкой, в которой жильцы могли прятать свои машины, что в лучшую сторону сказывалось на общем комфорте. Тут нашлось место и для баскетбольной площадки, и для детских каруселей, и для садика с фруктовыми деревьями, и даже специально оборудованное место для выгула собачек тоже имелось.

– Мне тут нравится! – воскликнула Диана. – Прямо шикарно! И какие милые собачки играют за сеткой!

А Фима представила себе Пятницу, которого каждый день регулярно заставляют гулять на этом крохотном клочке даже не земли, а покрытия, и почувствовала уныние. То ли дело, когда их милый Пятница весело носится по дорожкам в парке, лезет в пруд, находит вкусные шишки и приносит своей хозяйке массу интересных вещей, начиная от куриных костей и заканчивая потерянными перчатками, кошельками и даже телефонами. Собачья жизнь тогда обретает смысл и толк. Но Пятнице повезло жить в двух шагах от парка, а вот здешние собачки другой судьбы не знали, а потому резвились на отпущенной им щедрой рукой застройщиков сотне квадратных метров и несчастными при этом отнюдь не выглядели.

Внутри жилище Селивана приятно удивило сыщиков общей ухоженностью лестничных пролетов и прочих помещений.

– Очень достойный ценовой сегмент. Не бизнес, но премиум вполне!

Фиме были неинтересны все эти классификации, ей нравились их кварталы старой застройки, она находила их очень уютным. Из-за пышно разросшихся старых деревьев территория возле их домов выглядела очень живописно. А в этой новостройке все деревца были чахлыми и такими слабенькими, что их приходилось привязывать к земле не одним, не двумя, а сразу четырьмя колышками с веревками. Со стороны это выглядело так, словно озеленители боялись, что души деревьев упорхнут от них, вот они и стремились их удержать во что бы то ни стало на земле тугими тросами. Но Фиме казалось, что никакие веревочки не помогут, лишь немногие из этих задохликов переживут наступающую зиму и встретят следующую весну.

– Неуютно тут как-то, – сказала она.

Но Арсений и Диана лишь с удивлением посмотрели на нее. Им тут все как раз очень нравилось, они с восторгом озирались по сторонам и обсуждали, что не прочь были бы поселиться в таком доме. Фиме от такой их слаженной и дружной позиции стало совсем не по себе. И она даже решила немножко обидеться на Арсения. Если ему так хочется жить в таком доме, что даже все равно, с кем жить, то пусть они с Дианой хоть сегодня заселяются. Она, Фима, стоять на пути у их счастья не будет.

Ни Арсений, ни Диана о терзающих Фиму мыслях не подозревали. Они смотрели на гладкое полотно двери и медлили, собираясь с мыслями.

– Ну что? Звоним?

Звонок вызвал внутри квартиры некоторое перемещение. Там что-то упало, что-то забегало, а потом что-то выругалось высоким голосом.

– Откройте! Полиция!

За дверью забегало, загрохотало и заругалось еще активней.

– Если не откроете, то мы применим силу!

– А по какому вы поводу? – спросил тот же высокий голос, не поймешь, мужской или женский.

– Ольга Михайловна Бубнова – ваша знакомая?

– Да. А в чем дело?

– Она скончалась. По факту ее смерти возбуждено уголовное дело. Нам необходимо задать вам несколько вопросов.

Дверь немедленно открылась. На пороге стоял невысокий худощавый мужчина, лицо которого еще хранило остатки плохо смытого грима. Глаза были обведены. Губы накрашены. А с головы он как раз в этот момент снял парик, словно ему сделалось невыносимо жарко. При виде его абсолютно гладкой головы Фима ахнула. Лысина была такой блестящей, что от нее отражался электрический свет и на стенах играли зайчики.

Это был тот самый Селиван, который был им нужен. И сразу было ясно, что годков ему уже немало. Может, семьдесят, а может, и того больше. Но он держался молодцом, спина была прямая, хотя причиной тому мог быть корсет, туго облегающий его поясницу и верхнюю часть туловища.

– Наташа! – высоким и писклявым голоском произнес он. – Тут по поводу Оли пришли. Говорят, она умерла.

В квартире снова что-то упало. На этот раз это явно было что-то очень большое и тяжелое. Артист всплеснул ручками-прутиками и помчался на звук. Сыщики поспешили следом за ним.

– Наташенька! Что с тобой?

Они застали артиста, который хлопотал возле дамы, лежащей на полу в глубоком обмороке. Женщина еще даже не успела переодеться, на ней было все то же сиреневое платье, в котором она была на концерте.

– Наталья Платоновна, что с вами?

Селиван переживал больше всех.

– Родная моя! Красавица! Ну открой глазки, не пугай меня!

Он заламывал руки, бегал на кухню за водой, брызгал в лицо своей даме – все это, казалось, он проделывал в один момент. У Фимы от его мельтешения даже голова закружилась. Но усилия Селивана возымели успех, Наталья Платоновна приоткрыла глаза и пошевелила правой рукой.

– Она ожила! Все в порядке!

Но Селиван радовался рано. Женщина была бледна, левая часть туловища ей совершенно не повиновалась. Рука и нога оставались неподвижны. И самое скверное – рот перекосило. Левый угол остался недвижим, и из него вниз уже потянулась тоненькая ниточка слюны.

– У нее не инсульт, случайно? – прошептала напуганная Фима.

Арсений тоже заметил, что состояние женщины совсем нехорошее. Он опустился рядом с ней и попытался разговорить ее. Но Наталья Платоновна лишь невнятно мычала, язык почти не повиновался ей.

– Придется везти в больницу.

Допросить Наталью Платоновну не представлялось возможным. Но она здоровой рукой то и дело тыкала в Селивана и мычала. Выглядело это так, словно она пытается его в чем-то обвинить.

– Вы знаете, кто мог желать зла вашей подруге?

– У-у-о-он!

И снова ткнула пальцем правой руки в своего приятеля. Селиван в ответ попытался улыбнуться.

– Наташеньке совсем плохо. Она бредит.

– Ваша подруга выпила немного жидкости из имеющейся при ней бутылки из-под лимонада и умерла. Вы можете знать, откуда эта бутылка у нее взялась?

Наталья Платоновна на миг замерла, потом ее правый глаз с ненавистью уставился на Селивана.

– Э-о-о-ы!

– Что ты так разволновалась, радость моя? Тебе нужно лежать спокойно.

– Селиван дал Ольге Михайловне бутылку лимонада?

– У-у!

– Ты себя совсем не жалеешь, дорогая. Сколько раз я говорил тебе: уходи из этой школы, хватит с тебя нервотрепки. И вот результат! Тебя разбил инсульт. А я тебя предупреждал: сбрось лишний вес, он тебя погубит!

В ответ Наталья Платоновна разразилась таким набором звуков, что все поняли, какого она мнения о советах всяких там Селиванов и иже с ними.

Врачи забрали Наталью Платоновну очень быстро. Она еще продолжала извергать проклятия в адрес разозлившего ее Селивана, а двери лифта уже закрывались за ней.

И вскоре Селиван остался наедине с сыщиками. Смущенным он не выглядел.

– Я так и думал, что рано или поздно это случится, – печально сказал он. – У Наташи с Олей был лишний вес, но они не хотели признавать этого факта. И вели себя так, словно были юными тростиночками, а не клушами с забитыми холестерином сосудами!

– Вы их ненавидели?

– Я страшно зол на обеих!

– Почему?

– Они вели себя словно глупые девочки, а не взрослые, состоявшиеся в профессии женщины. Одна взялась хлестать лимонад, хотя ей сладкая газировка была категорически противопоказана. С ее-то диабетом! Я пытался вразумить, но они напали на меня вдвоем. Ругались, что я зануда, все время ворчу и не даю им расслабиться. Я все равно специально сходил в буфет и купил Оле минеральной воды. Пытался отнять у нее этот отвратительный приторный лимонад, но куда там! Они напали на меня вдвоем, чуть не поколотили. Пришлось сбежать от них на сцену. Но если бы только это! Наташа после концерта затащила меня в кафе под предлогом стаканчика капустного фреша, а сама налопалась шоколадных пирожных, стоило мне отвернуться. И вот результат – инсульт!

– Не знаю, что послужило причиной удара, настигшего вашу Наталью Платоновну, возможно, что и пирожные, а вот Ольга Михайловна умерла совсем не от газировки.

– Разве нет? Но вы же сказали, что она выпила из бутылки с лимонадом.

– Вы знаете, где она ее взяла?

– Купила в буфете.

– Вы видели, как она совершает покупку?

– Нет, но где еще она могла его взять?

– Например, принести с собой. Или кто-то для нее принес.

Селиван пожал плечами:

– Разве это важно?

– Дело в том, что в бутылке, из которой пила ваша подруга, оказался вовсе не лимонад.

– А что?

– Там был налит концентрированный нашатырный спирт.

Селиван нахмурился и недоверчиво посмотрел на сыщиков.

– Хотите сказать, что Оля выпила нашатырь? Она пыталась покончить с собой?

– Вряд ли.

– Но как она могла перепутать? Нашатырь, поправьте меня, но он же дико вонючий! Хотя…

– Хотя – что?

Но Селиван молчал, подергивая себя за уши. От этого занятия они стали большими, красными и светились от прилившей к ним крови. На лысой голове эти огромные алые уши казались чем-то вроде локаторов.

– Оля ведь в школе преподавала химию. И Наталья на днях мне жаловалась, что у них произошел инцидент. Во время лабораторной работы что-то пошло не так, Оля смешала между собой не те реагенты, и в результате пошел густой дым и выделился газ, который обжег ей слизистую глаз и носа. Глаза слезились несколько дней, а нюх пропал совершенно. Оля даже к врачам ходила, но они заверили ее, что со временем чутье восстановится, никаких специальных мер предпринимать для этого не нужно.

– Но как нашатырный спирт мог оказаться в бутылке из-под лимонада?

– Вы это у меня спрашиваете? – изумился Селиван. – Я не знаю!

– Но вы же были сегодня на концерте! Вас там видели! Перед концертом вы разговаривали вместе с женщинами!

– И что? Да, мы трое там были. Я даже выступал. И с большим успехом, скажу я вам. Наталья помогла мне устроить это выступление. Она не последний человек в администрации школы. Также она знает многих нужных людей и в администрации района. Они прислушались к ее словам и пригласили меня на выступление. Я исполнил несколько своих старых хитов, все учителя были очень довольны. Сейчас юные исполнители редко поют те песни, которые были популярны во времена моей молодости. Но ведь еще живы те люди, которые любили эти песни тогда и с восторгом принимают их и сейчас.

– Вы много где выступаете?

– Работы хватает. Чаще всего мы ездим по пансионатам, санаториям и домам отдыха. Всякие там социальные учреждения – это тоже наш хлеб. Бабушки и дедушки – мои ровесники, они с радостью слушают и подпевают. Конечно, на сегодняшнем концерте таких пожилых людей было не так много, но и те, кто был, еще помнили эти песни, которые пели их родители. В память о них они приняли меня очень тепло.

– Вы в каком отделении выступали?

– Мое выступление было в числе последних. Это очень почетно – выступать в самом конце. Это было признание моих регалий и званий.

Фима не дождалась окончания концерта, она ушла раньше. Но Наталья Платоновна должна была находиться где-то в зрительном зале, раз уж после концерта они с Селиваном отправились в кафе, где наелись пирожных. Так могла Наталья Платоновна знать о том, что случилось с ее подругой? Или смерть Ольги стала для нее полнейшей неожиданностью?

– Может быть, мой вопрос покажется вам нетактичным, но в каких отношениях вы состоите с Натальей Платоновной?

– Она моя крестница.

Вот уж чего-чего, а этого они услышать никак не ожидали. Любовница, сожительница, даже невеста, но никак не крестница!

Селиван заметил их вытянувшиеся лица и улыбнулся:

– Так уж получилось, что родных детей у меня нету. И обзавестись верной и преданной спутницей жизни у меня не получилось.

– Почему? Как артист, вы должны были быть окружены поклонницами.

– Возможно, как раз по этой причине и не получилось. Женщин вокруг меня было слишком много, чтобы я мог остановить свой выбор на какой-нибудь одной из них. Ну и с годами желание жениться пропало у меня совершенно. И в то же время я понимал, что старость не за горами. Приближается тот момент, когда мне может понадобиться пресловутый стакан воды. К тому же за время своей карьеры я обзавелся кое-каким имуществом, не хотелось, чтобы все пропало. Но родных детей у меня не было, зато была крестница – Наташа. Мы всегда с ней отлично ладили. И когда я узнал, что у нее проблемы с дочерью и зятем, которые буквально выживают ее из дома, то пригласил ее к себе. И знаете, не прогадал. Наташа оказалась для меня идеальным вариантом.

– В каком смысле?

– Она меня не раздражала. Нельзя сказать, чтобы я в своей жизни не предпринимал попыток сойтись с той или иной феей. И за истекшие годы я понял, что при совместном существовании с человеком под одной крышей самым важным является то обстоятельство, что он вас не раздражает. Вы можете быть безумно влюблены в женщину, но если вас раздражает, как предмет вашего обожания вытирает салфеткой губы после еды или с каким звуком натягивает на себя панталоны, то ничего у вас толкового с этим человеком не выйдет. Любовная лодка очень быстро разобьется о быт. Вы начнете злиться на предмет своего обожания, а предмет начнет лить слезы и закатывать вам истерики. А вот Наташа умела быть незаметной и в то же время приятной для общения.

– Но вас раздражала ее неумеренность в еде.

– Это было раздражение иного рода. Если бы ей это обилие вкусной и жирной пищи не вредило, так и на здоровье. Пусть бы себе ела. Раздражало меня в этом то, что ей такая пища вредила.

– То есть вы тревожились за нее?

– Да. И поэтому сердился, когда она неумеренно поглощала калории, которые для нее были просто опасны!

– Поэтому вы и ссорились?

– Разногласия у нас с ней сегодня начались сразу же после того, как обе подруги явились на концерт. Я обнаружил их в буфете, где они поглощали шоколад перед концертом просто в неумеренных количествах. Наташе это было категорически нельзя. Да и Оле, если говорить честно, тоже. Я их отругал. Они набросились на меня, обозвали старым занудой и всякими другими обидными прозвищами.

Так вот по какой причине был скандал между женщинами и старым актером. Он упрекал чревоугодниц в чрезмерном потакании своим слабостям. А те отбрыкивались от его упреков и требовали не мешать им развлекаться по-своему.

– Возможно, тогда вы расскажете нам про Ольгу Михайловну.

– Ее я знаю недостаточно хорошо. Только со слов Наташи. И сегодня я увидел ее первый раз.

– А что у них за разногласия по поводу их нарядов?

– Что? О чем вы говорите?

– Вы не заметили, что платье и костюм женщин были пошиты из одной и той же ткани?

– Не только заметил, но и не преминул им на это указать. Спросил, для какой цели они вырядились словно сестры-близняшки.

– И что они вам ответили?

– Конкретно по этому вопросу – ничего. Но настроение у них обеих резко ухудшилось, это я заметил. И когда я сделал следующее замечание, касающееся их неумеренного обжорства, то они обе словно с цепи сорвались. Но теперь, по прошествии некоторого времени, я смог проанализировать нашу стычку. И я думаю, что задело их именно мое первое замечание. Просто тогда они по какой-то причине на него не отреагировали, зато оторвались, когда дело коснулось шоколадных конфет и сладкого шампанского.

– А они пили шампанское?

– Уговорили целую бутылку до того, как я отозвал их для разговора.

Значит, обе дамы были уже навеселе. Но что между ними произошло, отчего одна из подруг напилась нашатыря и осталась умирать в дамском туалете, а другая спокойно насладилась концертом, а после концерта еще и пирожными?

Тем не менее подозревать Селивана в отравлении Ольги Михайловны, с которой он был едва знаком, вряд ли было правильным. Поэтому они поблагодарили его и уже собирались уходить.

Но тут Диана задала свой вопрос:

– Вам знакомо имя Матильда? Она портниха, в свое время женщина шила на заказ для Натальи Платоновны.

Селиван расцвел в улыбке.

– Шила? – воскликнул он. – Да она и сейчас шьет так, как дай Бог каждому! Матильдочка просто умничка! Молодец! Труженица! Смогла подняться с самых низов, пробилась наверх и до сих пор никому не уступает своего места.

– Так вы ее хорошо знаете?

– Конечно! Кто же не знает Матильду?! Она начала с того, что шила на дому заказчицам. Потом она переоборудовала свою квартиру в ателье, где они работали вдвоем с ее сестрой. Теперь на нее работают несколько женщин.

– Могло сиреневое платье вашей крестницы быть сшито у Матильды?

– Что значит «могло быть»? Наташа шила себе наряды только у Матильды! Я сам привел Наташеньку в свое время к Матильде, познакомил, дал лучшие рекомендации. Даже в молодости у Наташи была проблемная фигура. Но волшебство Матильды заключается в том, чтобы придать любой кубышке максимум шарма.

– А Ольга? Ее костюм могла сшить ваша портниха?

– Вот насчет этого ничего не скажу. Об этом вам лучше спросить у самой Матильды.

Он кивнул своей совершенно лысой и гладкой головой и, как показалось Фиме, слегка пошевелил огромными ушами.

На улице Арсений с любопытством взглянул на Диану.

– Почему ты спросила у него насчет портнихи?

– Не знаю.

– А все же?

– Ну, когда моя мама ходит в парикмахерскую, то возвращается назад с целым ворохом сплетен о наших общих знакомых. И когда моя сестра ходит на маникюр, она тоже приносит кучу информации о том, кто и за кого вышел замуж, а у кого ничего с этим делом не получилось, да и вообще, кто умер. Если бабушка идет в поликлинику, где у нее участковый врач, с которой она знакома сто лет, то новостей вечером появляется еще больше. Вот я и подумала, что эта мадам Матильда, если обшивала семью убитой учительницы, могла знать немало тайн о ней самой и ее знакомых.

Арсений кивнул и улыбнулся. Он был явно доволен своей помощницей. А вот Фима довольна не была и, напротив, подумала о том, до чего подозрительно, что Диана рассказала про маму, сестру и бабушку, но ни словом не упомянула о себе. А к кому ходит сама Диана? Кому она поверяет свои тайны? Учителю йоги? Гуру по психологическому тренингу? Или все-таки открывает сердце стилисту, который сумел сделать так, что выглядит Диана – словно следующий ее шаг будет уже на модельном подиуме.

«Ты просто ревнуешь, – сказала Фима самой себе. – Вот тебе и мерещится всякая хрень насчет Дианы».

Отчасти (насчет ревности) это было справедливо. Но, кроме всего прочего, Фима еще и чувствовала что-то неладное, что напрямую касалось Дианы. И все попытки уговорить саму себя, что это просто ревность нашептывает ей эти недобрые мысли, успехом не увенчались.

– Девочки, а если вам сейчас съездить в ателье к этой Матильде? – неожиданно предложил Арсений. – Сам я, к сожалению, сопровождать вас не могу. Должен подскочить в одно место. Но вы же справитесь без меня?

Диана радостно кивнула и просияла улыбкой. Ее привлекала возможность проявить себя. А вот Фиму такая предоставленная им самостоятельность отчего-то не сильно радовала.

Куда это намылился Арсений на ночь глядя? Что за срочное дело у него нарисовалось? Конечно, это могло быть связано с расследованием, но обычно по таким делам они с ним ездили вместе. Всегда раньше именно так и было, а теперь что-то изменилось.

Фима угрюмо наблюдала за Арсением, который казался ей сегодня каким-то чужим. Интересно, и зачем Арсений притащил с собой Диану? С самого начала Фима почувствовала в этом внезапном появлении третьей фигуры какой-то подвох. И теперь он был ей ясен. Уж не для того ли Арсений привез Диану, чтобы не оставаться с Фимой наедине ни на минуту? Возможно, что он еще заранее знал, что будет вынужден смыться по этому своему таинственному делу. И чтобы не оставлять Фиму совсем уж одну, прихватил с собой Диану, чтобы самому уехать, а Фима вроде как осталась и не одна вовсе.

– Правда здорово, что нам доверяют? – спросила у нее Диана, когда они обе закончили махать вслед уезжающему Арсению.

– Да.

– А ты чего такая грустная?

– Я просто думаю.

– О чем?

– О нашем расследовании.

– Ты лучше думай, как нам с тобой добраться до этой Матильды.

Своей машины ни у одной из девушек не было.

– И ничего страшного! – воскликнула Диана. – На каршеринге доберемся. У меня права есть.

Диана очень быстро нашла подходящую машину, сама села за руль и пригласила Фиму.

– А если ты насчет Арсения расстроилась, что он с нами не поехал, то плюнь и разотри, как говорил мой дед. Таких баб у него еще пруд пруди будет, а ты такая – одна.

Фима против воли выпучила на нее глаза:

– Каких это баб?

– Ой, прости, я думала, ты знаешь.

– О чем я знаю?

– Не о чем, а о ком. У нашего Арсения появилась очередная зазноба.

Очередная! Фима чувствовала себя так, словно ее с размаху огрели чем-то тяжелым по голове. В ушах стоял звон. А перед глазами все плыло.

– Кто? – выдохнула она. – Кто такая?

– Ты чего? – поразилась Диана. – И впрямь совсем ничего не знаешь?

– Нет! Откуда мне знать? Кто мне скажет?

– Ой, тогда и я тебе ничего не говорила. Только весь отдел гудит об их отношениях. Арсений увивается вокруг нее, словно шмель возле цветка. Ухаживает красиво. Подарки. Экскурсии. Вот и сегодня у них ресторан запланирован.

– Это он туда умчался? В ресторан?

– Да, место пафосное, столик на определенное время заказывать заранее надо. Арсению это с трудом удалось, опоздать он никак не может, тогда столик другой паре отдадут. Там целая очередь из желающих.

– Кто она такая? – в отчаянии произнесла Фима. – Откуда взялась?

– Обычная девчонка. По виду так вообще ничего особенного. Ты гораздо симпатичнее, если что.

Вот уж спасибо! Ничуточки Фиму это сравнение не обрадовало. Даже напугало. Была бы та девица красавица, она бы еще поняла, на что мог запасть Арсений. Но если красотой там и не пахло, значит, все очень и очень серьезно и полюбил Арсений вовсе не телесную оболочку, а душу. И это была уже полная катастрофа. И странно, что Фима ее не только не предвидела, но и не почувствовала.

Как? Как такое могло быть? Ведь должны же были быть какие-то знаки, какие-то намеки, которые по своей воле или против нее делал Арсений! Но сколько ни ломала голову Фима, ничего подходящего ей на ум не приходило.

– Да не куксись ты, – сказала Диана, кинув на Фиму косой взгляд. – Все мужики такие. Никому из них веры нет.

Фима хотела сказать, что Арсений не такой, но вовремя прикусила язык, чтобы не выглядеть совсем уж дурочкой. Мало того что ее предали, так еще она и верить в такое не хочет и твердит о верности своего бой-френда. Пора уже раскрыть глаза и посмотреть правде в лицо.

– Ты точно знаешь, что у Арсения с той девицей роман?

– Ну конечно! Это все знают.

Еще и все знают! Господи, какой позор! Все знают, она одна не в курсе! Неизвестно, что было обиднее всего: что Арсений нашел себе другую или то, что Фима прохлопала это ушами. А еще знаменитая сыщица! Как она будет вести расследование, если очевидных вещей под собственным носом не замечает?

– А вот мы и приехали!

Фима выглянула в окно и увидела, что их машина уже припаркована возле тротуара. То ли по вечернему городу ехать было совсем недолго, то ли Фима так глубоко ушла в свои мысли, что ничего не замечала вокруг. Подумать ей было о чем. И понять, как ей вести себя дальше, тоже.

– Идем?

Встряхнувшись, Фима кивнула. Да, им надо идти и заняться делом. В конце концов, ее личные переживания могут и подождать. И вообще, когда убивают живого человека, то все прочее как-то само собой отходит на второй план.

И все же Фима никак не могла выбросить из головы грызущую ее мысль, что, если все рассказанное Дианой окажется правдой, значит, нашелся все-таки на свете человек, который сумел перехитрить ее.

Глава 5

Теперь они оказались на Петроградской стороне. Неподалеку шумела Нева, за спиной у девушек раскинулся зоопарк, а впереди них располагался Сытной рынок. Место было по-своему привлекательным, повсюду кафе и магазины. Но на той крохотной и узкой улочке, куда свернули девушки, жизнь словно бы замерла. Ни магазинных витрин, ни навесов кафе. Им тут попросту негде было даже разместиться. На эту улицу по большей части выходили глухие стены домов, а редкие пешеходы спешили по ней с таким видом, словно стремились поскорей миновать этот неуютный проход.

– Нам сюда.

Подъезд тоже не внушал особого доверия. Высокие мрачные двери, внутри полумрак, словно жильцы до сих пор экономят на освещении. Но ремонт был сделан свежий, а чугунные перила лестницы, уходящей вверх, приятно радовали взгляд. Лифт тут тоже имелся, но рассчитан он был на двоих.

Девушки еще кое-как втиснулись в кабину, но если бы с ними был Арсений, пожалуй, ему бы места и не хватило.

– Если застрянем, недолго и задохнуться. Ты клаустрофобией не страдаешь?

– До сих пор не случалось такого.

Благополучно поднявшись на третий этаж, девушки порадовались изменившейся атмосфере, по крайней мере тут свет горел ярко.

Дверь им открыл совсем юный паренек. Миловидный и грациозный, он был похож на девушку. Одет он был причудливо. На нем были богато расшитая золотом ливрея и шелковые панталоны со стразами. Слуга из богатого дома, и паренек изо всех сил старался соответствовать этой роли. Церемонно поклонившись, он пригласил гостий проследовать за ним, но при этом дальше просторной прихожей не пустил.

– Мадемуазель Матильда сейчас принимает клиента, – жеманно растягивая гласные, произнес он. – А затем она собирается отдыхать. Мы не привыкли принимать посетителей в столь поздний час. Для этого есть приемные дни, с их распорядком можете ознакомиться на сайте.

Видя, как у девушек медленно открываются рты, он придал своей слащавой физиономии выражение крайней озабоченности и прибавил:

– Но если вы соблаговолите подождать, возможно, хозяйка сможет уделить вам пару минут. Также если соблаговолите сообщить о причине вашего визита, то я попытаюсь выхлопотать для вас аудиенцию.

Когда он скрылся за дверями, Диана хихикнула:

– Аудиенция!

Фима тут же подхватила:

– Мадемуазель! Соблаговолите сообщить и подождать!

– Прямо Версаль, никак не меньше.

И девушки дружно расхохотались. Фима почувствовала, как настроение у нее вновь поднимается. Очень уж занятный паренек им только что встретился. А сколько еще в мире есть не только смешных, но и удивительных и интересных людей. А также бродят просто стада непуганых кавалеров, каждый из которых прямо-таки мечтает стать ее суженым и обожать ее до гробовой доски. Новый кавалер будет забрасывать Фиму подарками, дарить цветы и падать к ее ногам.

Настроение у Фимы стремительно рвануло вверх. Свет ведь клином на одном Арсении не сошелся. В конце концов, если Арсений вздумал свинтить от нее к другой, то это просто замечательно. Лучше сейчас, чем потом, когда у них уже появятся дети, общий быт, а он вдруг заявит, что полюбил другую. Предатель показал свою сущность, вот пусть та другая потом и плачет. Не нужен Фиме такой легкомысленный человек рядом, который в любой момент может ее предать.

Придя к такому выводу, Фима почувствовала, что жизнь начинает ей снова нравиться. Она огляделась по сторонам. Стены прихожей были обиты темными шелковыми обоями, на которых висели фотографии каких-то людей. Видимо, это были клиенты мадемуазель Матильды. Среди них Фима нашла несколько узнаваемых лиц – это были артисты и певцы. Но Селивана среди них не было. Многие лица были девушке вообще незнакомы, но она не сомневалась, это тоже какие-то известные в своей области люди. Возможно, ученые или художники. Фима невольно задумалась, кем может быть каждый изображенный на фотографиях, и снова отвлеклась от реальности.

Вернуться в нее заставил шум шагов, а затем обе створки двери распахнулись настежь, удерживаемые двумя молодыми людьми. Оба были в придворных ливреях, какие носили слуги во дворцах знати лет двести назад. И если первого лакея подруги уже видели и успели составить о нем определенное мнение, то второй приятно их поразил. Он был миловиден, но при этом начисто лишен той жеманной женственности, присущей первому лакею. И на девушек смотрел со вполне мужским интересом, особенно на Фиму. Впрочем, как и она на него. Диана сразу же заметила их взгляды и захихикала, подмигивая Фиме.

Но особенно долго глазеть друг на друга у них не было времени, потому что первый юноша торжественно провозгласил:

– Мадемуазель Матильда собственной персоной!

Она – эта персона – оказалась мелкой и очень сухонькой старушкой с нервным тонким личиком, обтянутым такой сухой кожей, что казалась пергаментной. Одета старушка была в длинное бархатное платье, шлейф которого струился за ней по полу. Один из юношей тут же подскочил и поднял его. Высокий кружевной воротник, а на голове – завитой и напудренный парик, а на нем некое подобие короны.

Что и говорить, портниха сумела эффектно обставить свое появление. Девушки замерли, казалось, что перед ними разыгрывается какая-то театральная сцена из жизни пожилой императрицы. Матильда церемонно поприветствовала обеих.

– Рада вашему неожиданному визиту. Чем заслужила такую честь?

Девушки от смущения не знали, куда деваться. Веер, которым обмахивалась Матильда, разносил по комнате крупинки пудры, которой был щедро усыпан ее парик. И Фима почувствовала жжение в горле, а потом на нее напал приступ кашля. Девушка старалась его побороть, но раскашлялась так сильно, что никак не могла остановиться. Внезапно возле ее правой руки появился поднос, на котором стоял фужер с водой. В воде были растворены несколько капель ароматических масел – мятного и лимонного, но они помогли справиться с кашлем.

Фима кивнула с благодарностью:

– Спасибо.

Воду ей принес тот симпатичный юноша, который ей приглянулся с самого начала.

– Я умею быть полезным, – шепнул он Фиме. – Учти это на будущее.

А Диана за это время уже успела ввести портниху в суть проблемы.

– Конечно, я прекрасно знаю Ольгу, – сказала Матильда. – Не сходя с этого места, я назову вам имя человека, который желал ее смерти. Он неоднократно покушался на несчастную, но всякий раз силы провидения хранили ее. Но в этот раз преступный замысел негодяя удался!

И она рухнула в очень кстати подставленное ей кресло, словно не в силах была вынести тяжести свалившегося на нее известия.

– О, горе всем нам! – трагично произнесла модистка. – Никто из нас не смог уберечь сию невинную душу! Позор на оба наших дома!

И пока Диана с открытым от изумления ртом наблюдала за старухой, Фима обнаружила, что рядом с ней по-прежнему стоит тот самый молодой человек, который принес ей напиток для облегчения кашля. Надо сказать, что его услуга, о которой его никто не просил, приятно удивила Фиму. Давненько ей никто так красиво не подносил воды. От Арсения можно было дождаться лишь кружки самого простого чая, без сахара, сливок и всяких прочих изысков. Брошенный в кипяток пакетик чая – это все, на что можно было рассчитывать. А тут вода в хрустальном фужере, да еще на серебряном подносе! Впору почувствовать себя если не королевой, то герцогиней – это уж точно.

Фима поймала взгляд молодого человека и шепотом спросила у него:

– Что это со старушкой происходит?

– Матильда у нас натура творческая. Работе отдается вся целиком. Сейчас она заполучила огромный заказ для театральных мастерских. Вот и входит в свою роль.

– Но ей же нужно всего лишь сшить костюмы, а не сыграть в них.

– Чтобы сшить костюм, она должна понять всю суть персонажа, для которого она его шьет. Сейчас она королева Мария Антуанетта.

– Бедняжка плохо кончила, ей отрубили голову.

– Увлекаетесь историей?

В глазах мужчины был искренний восторг.

– По-моему, эту печальную историю знают все на свете, – скромно ответила Фима. – А как вас зовут?

– Герольд.

– А ваш коллега, наверное, Трубадур? Герольд – это тоже для того, чтобы лучше влиться в роль театральной пьесы?

– Нет, это мое настоящее имя. Но вам можно звать меня просто Гера.

– Да, Гера и впрямь лучше. Привычнее.

– Мы студенты университета дизайна. Как лучшие на курсе, проходим у Матильды практику и с ней же будем писать диплом.

Герольд улыбался, глядя на Фиму таким взглядом, что она прямо засмущалась. Откровенный интерес – вот что читала она в устремленных на нее глазах. Арсений никогда так на нее не смотрел. Никогда! Даже в самую лучшую пору их отношений она для Арсения в первую очередь была верным другом. Именно так он к ней всегда и относился – как к своему хорошему другу и товарищу. А теперь, наверное, у Арсения есть та, на которую он может смотреть с такой же влюбленностью во взоре, как у Герольда.

Что же, отлично! Пусть у Арсения будет та, имени которой Фима не знает и не стремится узнать. А у нее, у Фимы, будет Герольд. Кстати, он совсем неплох. А внешне так будет даже и интересней Арсения. Правда, Арсений – опытный сыщик, а Герольд – помощник портнихи, у которой с головой явно не все в порядке, но каждая медаль имеет свою оборотную сторону.

Между тем престарелой Марии Антуанетте надоело рыдать о невинной душе, погубленной жестоким тираном. Она промокнула глаза черным кружевным платочком и печально произнесла:

– Время позднее. Мне вскоре предстоит отправиться в объятия Морфея. Спрашивайте, что вы хотели.

«И проваливайте!» Но это не позвучало. Матильда вовремя спохватилась, вспомнила, что королеве Франции не пристало сыпать такими словечками, и махнула ручкой, давая знать, что можно говорить.

– Вы назовете нам имя человека, который желал зла погибшей? – спросила Диана.

– А я его не знаю.

– Но вы говорили…

– Милочка, я прекрасно знаю, что я говорила!

Голос старухи сделался резким и властным.

– Дело в том, что даже сама Оля не знала, какое его имя. Но она мне неоднократно жаловалась, что получает письма с угрозами. И в них подробным образом описываются те ситуации, которые должны погубить ее. И, к сожалению, это не было шуткой. Вскоре после прочтения письма Оля попадала точно в такую ситуацию, которая была описана в письме. Она пыталась отследить адресата самостоятельно, но на почте ей ничем не смогли помочь. А письма продолжали прибывать. Оле становилось с каждым днем все страшней. Стало доходить до того, что Оля не отваживалась выходить из дома, если из письма знала, что в этот день ее могут убить, скажем, толкнув под проходящий мимо автобус. Пропускала важную встречу, лишь бы не оказаться раздавленной общественным транспортом. Она даже отказалась от оплаченного ею в октябре речного круиза по Волге исключительно по причине того, что недавно получила письмо, в котором описывалось, как она тонет в водах этой реки.

– То есть кто-то запугивал Ольгу? Почему же она не обратилась в полицию?

– А она ходила. Но там ей посоветовали прийти, когда будет что-то посущественней нелепых писем. Другими словами, «когда вас убьют, тогда и приходите».

– Как-то это жестоко.

– Такова жизнь, – вздохнула Матильда. – В полиции работают обычные люди. У них масса работы. Я посоветовала Ольге обратиться к частному детективу. Его жена – моя хорошая подруга. Детектив не стал бы драть с клиентки, явившейся по моей рекомендации, три шкуры. И насколько я знаю, Ольга воспользовалась моим предложением и пошла к детективу.

– Вы назовете нам имя этого человека?

– С радостью. Надеюсь, что это поможет раскрыть убийство Ольги. Я была с ней в очень хороших отношениях. Но, увы, она не стала моим человеком, если вы понимаете, о чем я.

– И о чем же?

– При всех своих достоинствах Ольге не хватало легкости жизни, какого-то полета. Она всегда очень четко знала, что и как нужно делать. Временами в своей предсказуемости она казалась просто скучной. Насколько я понимаю, отец Ольги был строгим и требовательным человеком, дочь выросла в атмосфере суровой муштры, и, увы, крылья ее фантазии были безжалостно обрублены еще в раннем детстве.

И Матильда поднялась со своего трона, давая понять, что время аудиенции подошло к концу.

– Еще один вопрос, – попросила у нее Фима. – Вы шили Ольге Михайловне и ее подруге платье и костюм из сиреневого крепдешина?

Глаза Матильды широко распахнулись.

– Кримплен! – выкрикнула она с таким надрывом, что молодые люди даже отшатнулись от нее. – Никогда! Слышите вы? Никогда мои руки не касались подобной пошлости!

И она ушла, тряся головой от возмущения.

Двери за ней захлопнулись. Герольд проводил девушек, он пытался что-то сказать, но властный голос хозяйки заставил его забыть о чувствах и вернуться к своим обязанностям.

Телефон частного детектива не отвечал. Учитывая позднее время, это было неудивительно. Видимо, недостатка в клиентах у этого специалиста не было, он не боялся упустить кого-нибудь из них, а потому четко разграничивал рабочие часы и время отдыха.

– Не берет. Напишу ему сообщение, если не ответит, то попробуем дозвониться до него с утра.

Детектив не отреагировал. И Диана вынуждена была признать, что на сегодня у нее других планов нет.

– Мы и так с тобой неплохо продвинулись. Пообщались с людьми, которые близко знали убитую. И узнали, что ей угрожали. Если выяснится, что незадолго до убийства Ольга получила письмо с предсказанием о том, что она хлебнет «лимонадику» и умрет на концерте, то можно считать, что мы напали на след настоящего убийцы.

Но Диане явно не хотелось расставаться вот так, толком ничего не поняв, и она предложила:

– Возможно, стоит осмотреть квартиру погибшей? Адрес я могу раздобыть.

– А ключи от входной двери?

– Они должны были лежать у нее в сумке. У нее была с собой сумка?

Фима напрягла память, но что-то не смогла припомнить никакой сумки. Бутылку от лимонада, наполненную нашатырем, помнила. Сиреневый костюм из ужаснувшего Матильду кримплена тоже. И даже прическу на голове у несчастной женщины помнила.

– Сумки при ней не было.

– Совсем не было? Не может быть!

Фима снова напрягла память. Вот две женщины размахивают руками, выясняя отношения. В чем была причина спора, теперь невозможно было сказать. Но ни у одной из них сумки в руках не было.

– Значит, они свои сумки где-то оставили. Там же было много их знакомых. Все друг друга знали. Дамы могли оставить сумки на стуле в зрительном зале, чтобы не таскать с собой, особенно если сумки были объемные.

– Я позвоню Анне Сергеевне.

Та позднему звонку не обрадовалась.

– Что-то случилось? – воскликнула она. – Что-нибудь плохое? Ох, даже сердце прихватило!

– Не волнуйтесь.

– Как же не волноваться, не иначе, умер кто? В противном случае ты так поздно не стала бы меня тревожить.

– К сожалению, это так. Ольга Михайловна все же скончалась в больнице.

Анна Сергеевна недолго молчала.

– Это какое-то проклятие! – воскликнула она. – И оно нависло над нашей школой. Сначала Ольгу Геракловну убили, теперь Ольгу Михайловну. Как ты думаешь, это проклятие действует только на тех, кто носит имя «Ольга», или касается всех?

– Я думаю, что это случайность.

– Хорошо, если так. А то я уж подумала, не уволиться ли мне. Я рисковать не могу, у меня же теперь трое детей на иждивении, ты помнишь.

Фима помнила. Кроме своих двух мальчишек, Анна Сергеевна взяла на воспитание племянницу, мать и бабушка которой оказались за решеткой за организацию убийства той самой Геракловны.

– Я думаю, что смерть Ольги Михайловны – это простое совпадение. Или она тоже ваша родственница и может претендовать на наследство?

– Ой, я тебя умоляю! – воскликнула Анна Сергеевна. – Где мы, а где то наследство? Еще большой вопрос, сможем ли мы его получить. Скорей всего, нет. Эти европейцы оказались такими ушлым, даром что изображают из себя паинек. Теперь они ссылаются на санкции и не желают ничего делать, чтобы передать имущество мне. Разумеется, я понимаю: они просто настроились заграбастать все богатство себе, но как с ними бороться, вот вопрос… Они там, я тут, а богатство где-то между нами.

– Только через суд.

– От меня-то тебе чего нужно? – спохватилась Анна Сергеевна. – Ты же не для того позвонила, чтобы просто меня огорошить этой жуткой новостью.

Фима объяснила, что ее интересует.

– Сумка? – задумалась Анна Сергеевна. – Ну сама-то я рядом с Ольгой не сидела, у них места были внизу. Но наша директор была с ними. Могу ей позвонить.

– Пожалуйста!

Выяснилось, что сумка погибшей Ольги Михайловны оказалась у директрисы.

– Если к ней сейчас подъедет человек из следственного отдела, она отдаст ее?

Анна Сергеевна заверила, что проблем не будет. Директриса так сильно возмущена смертью своего учителя химии, которого заменить ей в середине учебного года будет крайне трудно, что только и мечтает о том, как наказать убийцу.

– Она будет просто рада помочь следствию.

Таким образом, раздобыть сумку оказалось делом несложным. Правда, часы уже подбирались к опасной отметке, когда Фиме нужно было быть дома. Позднее одиннадцати ей разрешалось возвращаться только в случае, если ее провожали. Но на Арсения сегодня надежды не было никакой. Пришлось врать родителям.

– Когда буду – не знаю. Ложитесь спать, не ждите. У нас расследование. Пока!

Мама сказала, что все понимает, и даже не спросила, кого убили на этот раз. Зато позвонил Павлик.

– Кого-нибудь из наших учителей грохнули? – деловито осведомился он.

В голосе брата слышалась такая надежда, что Фима призналась:

– Химичку.

– Класс!!!

– Павлик!

– Ты не понимаешь, Щёлочь нас просто задушила своими заданиями. За дополнительную домашку лепит два, если не сделаешь. А она даже не обязательная! Дополнительная – это же не обязательная, правильно я рассуждаю?

– Ты рассуждаешь отвратительно. Человек умер, а тебя волнует твоя завтрашняя контрольная!

– Думаешь, я в этом одинок? Она нас всех волнует!

Фима очень расстроилась. Что за день сегодня такой, что близкие люди поворачиваются самой неожиданной стороной? Она понятия не имела, что Арсений может за ее спиной крутить любовь с какой-то другой девушкой. А Павлика, оказывается, куда больше волнует его собственная оценка в четверти, чем жизнь учителя.

От этих мыслей ее оторвал голос Дианы:

– Вот мы и приехали.

Фима выглянула в окно машины и поняла, что они совсем рядом с ее домом.

– Ничего удивительного: школ в городе много, многие учителя предпочитают выбирать ту, которая находится в удобной транспортной доступности к их собственному жилищу. В идеале так в шаговой доступности.

– Тогда пошли.

– Сейчас… Только ключи найду.

Диана натянула тонкие эластичные перчатки и в них принялась копаться в сумке, которую им вручила директриса.

– Это не то. Это тоже не то… Противозачаточные таблетки. Надо же, я тоже такие принимаю. Но похоже, что она просрочила уже неделю.

– Зачем ей противозачаточные? Она уже дама в возрасте.

– Будто бы у дам в возрасте не бывает отношений. Но раз таблетки пить бросила, значит, отношения эти закончились.

Фима не стала спорить. Она с интересом наблюдала за тем, как ловко Диана достает из сумки все новые и новые предметы. По большей части ничего интересного в них не было. Упаковка бумажных носовых платков. Болеутоляющее от головной и других видов боли. Косметичка. Флакон восточных духов, от которых по машине немедленно пополз тяжелый аромат из смеси амбры, мускуса и еще чего-то глубокого и горьковатого: то ли смолы, то ли чего-то в этом роде.

Девушка почувствовала жжение в носу.

– Бедная Ольга Михайловна! – воскликнула она. – Никогда ей уже не насладиться запахом любимых духов.

– Это все лирика, – отозвалась Диана.

Из сумки появился бумажник, в котором было немного наличных и несколько пластиковых карт. Была карта «Подорожник». А вот скидочных карт не было ни одной. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: в смартфоне можно установить специальное приложение, в котором все эти карты будут находиться. И ни к чему таскать с собой целую охапку кусочков пластика, которые хоть и выглядят очень нарядно, но придают лишнюю тяжесть и объем.

Кроме того, в кошельке нашлась фотография какой-то маленькой девочки.

– Кто бы это мог быть? Дочь?

– Нет, я спрашивала, она была одинока. Ни мужа, ни детей, родители умерли.

– Тогда кто это такая?

– Может, сама Ольга Михайловна в юности? Ну, как напоминание о том, какой красоткой она была.

– А что? Разве похожа?

– Что-то общее есть.

Фима с сомнением покачала головой. Фотография была черно-белая, но не любительская, а отпечатанная в фотоателье. На обороте написано: «Ниночка, 1941 год».

– Это очень старый снимок. Эта Ниночка сейчас уже глубокая старушка, если вообще жива. И зачем Ольге Михайловне было таскать с собой ее детскую фотографию?

Диана между тем закончила осмотр сумки убитой женщины и с огорчением констатировала:

– А ключей тут нет!

– И смартфона тоже.

– На это я даже не надеялась. Кто оставит свой смартфон без присмотра, пусть даже и ненадолго? Люди нынче в туалет и то со смартфоном ходят. В ванне с ним моются. А ты на голубом глазу предлагаешь поверить в то, что наша жертва могла оставить свой смартфон так надолго, отправившись без него на антракт? То есть на добрую четверть часа или даже больше остаться без связи с остальным миром.

– Но у них с Платоновной перед тем произошла стычка. Возможно, что они так увлеклись, что совсем забыли про свои сумки.

– Вот только Платоновна вернулась в зрительный зал целая и невредимая, сумку свою забрала, да еще и кофе с пирожными стрескала. И только потом уже ее инсульт прихватил.

– Мне кажется, она расстроилась из-за смерти подруги.

– Мне тоже. Но наше с тобой «кажется» в деле к бумагам не приложишь. Так что будем искать и смартфон, и ключи.

– И чего? Не пойдем, значит?

– Раз уж приехали, поднимемся.

– А зачем? Ключей-то нет.

– Может, у кого-нибудь из соседей остался дубликат? Везения никто не отменял.

– А еще я знаю, что многие ставят квартиру на охрану. И тогда дубликат ключей находится в отделе полиции.

– По-твоему, я совсем глупая? Первым делом я позвонила им. Нет, квартиру покойница на охрану не ставила. То ли ценного ничего не было, то ли вообще о таких вещах не задумывалась. По соседям придется пошукать. Глядишь, кто-нибудь и припомнит.

Но им повезло, если только это можно было назвать везением. Дверь в квартиру Ольги Михайловны оказалась открытой. Она не была взломана, но между дверным полотном и стеной виднелась приличных размеров щель. При желании туда можно было засунуть голову. Но у Фимы отчего-то такого желания не возникло.

– Стой тут, – прошептала Диана. – Я войду одна.

– С ума сошла! А вдруг там…

– Кто?

– Убийца! Или другой злодей.

– И что? Не забывай, что я сотрудник полиции.

– А оружие у тебя есть?

– Пока нет.

– Диана! – вцепилась в нее Фима. – Нет! Я тебя одну не пущу!

– Пойдешь со мной?

– Да! Пойду!

Было заметно, что Диана удивилась.

– И тебе не страшно?

– Скажешь тоже, даже поджилки трясутся. И ноги подкашиваются.

– Тогда куда ты прешься, ненормальная? – с улыбкой спросила у нее Диана.

– Но ты же идешь. Я не могу отпустить тебя одну. Вдруг с тобой что-нибудь случится?

Диана задумалась.

– Ну случится, и что? Ты-то тут при чем? Не ты же станешь в меня стрелять. И силой меня удержать ты тоже не сможешь.

– Это верно, но я себе не прощу, если с тобой там что-нибудь случится неладное, а я в это время буду тут просто стоять и дрожать от страха.

И Фима решительно расправила плечи. Нет, она пойдет вместе с Дианой. И будь что будет! Если в них будут стрелять, то, значит, так тому и быть.

– Пойдем!

– Ну пойдем.

Диана по-прежнему смотрела на нее со смесью веселья и изумления. Кажется, она не сомневалась, что у Фимы не все дома. Но Фиме было наплевать. Она знала, что должна выполнить свой долг. И этот долг требовал от нее прикрывать спину своего товарища от опасности.

Глава 6

Внутри было пусто и тихо. А вот страшно почему-то не было. Может быть, потому, что во всех трех комнатах, в коридоре, кухне и даже ванной и туалете горел яркий свет. А при свете все кажется совсем не таким страшным, как в темноте. Будь в квартире темно, Фима бы сюда не осмелилась даже сунуться. При всем своем героизме и желании защищать Диану она пределы своей отваги сознавала прекрасно и не обманывалась на свой счет.

Медленно, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к звукам, они двигались по квартире. Внезапно до их слуха донеслось что-то странное. В дальней от входа комнате раздавался звук, словно кто-то возил железкой по батарее, двигая ее туда-сюда.

– Там кто-то есть.

– Слышу. Может, вызовем подкрепление?

Фиме этого бы очень хотелось. Звуки казались весьма угрожающими. Диана тоже заколебалась, но в итоге покачала головой.

– Давай сами посмотрим. Входную дверь оставим открытой, а двигаться будем очень тихо. В случае чего успеем удрать. Кто бы там ни шумел сейчас, он никак не ожидает нашего появления. Значит, на нашей стороне будет фактор внезапности.

Но Диана ошибалась. Фактором внезапности они не обладали. И когда приоткрыли двери комнаты, прямо на них уставились два злобных раскосых зеленых глаза. Находились они в четверти метра от земли и принадлежали весьма грациозной и крупной кошке, которая смотрела прямо на них. Настроение у нее было не ахти. А тот звук, который привлек внимание подруг, оказался рычанием этой кошки. Вид у животного был до такой степени свирепый, что ни Фима, ни даже Диана не рискнули сунуться дальше.

– Извините, что потревожили!

– Простите!

Они плотно прикрыли дверь, искренне радуясь, что уцелели.

– Мне показалось, еще чуть-чуть – и она вцепилась бы в нас.

– Что это за порода?

Шкурка у киски была бежевая, в темных пятнышках. Если бы не длинный хвостик и отсутствие кисточек на ушах, ее можно было бы принять за миниатюрную рысь.

– Не знаю, что за порода, но она явно очень свирепая.

– Предлагаю осмотреть остальную часть квартиры. А ту комнату пока что не трогать.

Диана сказала, что это очень правильное решение. И они отправились по той части квартиры, которую никто не охранял. Но очень скоро стало ясно, что тут их кто-то опередил. Всюду виднелись следы быстрого и неаккуратного обыска. Вещи были выкинули из ящиков, на полу валялись книги и листы бумаги, а на кухне все было усеяно смесью стекла, муки, гречки и сухофруктов.

– Сколько продуктов испорчено.

– Как ты думаешь, что тут искали?

– Что-то очень маленькое, потому что даже солонка и перечница опрокинуты и выпотрошены.

Антикварный набор со специями также валялся на полу. Когда-то это были очаровательные серебряные саночки, на которых стояли симпатичные кругленькие бочоночки с крышечками, в которых хранился перец: красный, черный и душистый. И ведерко с крохотной ложкой-черпалкой, которой полагалось доставать хранящуюся в нем соль.

У Фимы рука сама собой потянулась, чтобы вернуть эти прекрасные вещички на место, но Диана ее успела перехватить:

– Стой! Ничего тут не трогай! Не хватало, чтобы ты тут все своими отпечатками заляпала.

Фима смирилась, ей оставалось только с печалью наблюдать за тем, как Диана топчет черепки и осколки своими ногами. Внезапно что-то такое блеснуло в россыпи сахарного песка.

– Дай мне немедленно запасные перчатки! – потребовала Фима. – У тебя есть. Я видела!

Голос прозвучал так решительно, что Диана хоть и удивилась, но все же протянула запасные перчатки. Фима тут же их надела и извлекла из сахарной горки на полу какой-то круглый камешек. Вряд ли он был драгоценным, но, тщательно отполированный, выглядел очень симпатично. Темно-коричневый, с золотыми прожилками и такими же золотистыми крупинками. Но не это было главным. Камешек выполнял роль брелка, а с другой стороны на цепочке к нему был прикреплен комплект ключей.

– Не те ли это ключи, что мы с тобой искали, да не нашли?

Диана сбегала к дверям и обратно вернулась со сконфуженным выражением лица.

– Те самые. Фима, ты молодец!

Фима кивнула. За это время она уже успела вернуть на свое место антикварную солонку. Не дело это, когда предмет, место которому в музее, валяется под ногами у всякой публики. Скоро сюда пожалуют господа полицейские, да и раздавят ценную вещь своим неуклюжим каблуком.

Диана тоже заметила изменения в лучшую сторону в окружающем их хаотичном натюрморте, но не стала ругать Фиму за самоуправство. Вместо этого она сказала:

– Что же это получается? Если ключи неизвестный раздобыл из сумки учительницы, значит, он тоже был на концерте.

– Или она.

– Что?

– Я говорю, что вломившийся в квартиру человек вполне может оказаться женщиной. На концерте они были в подавляющем большинстве.

– Ключи могли украсть и раньше.

– Где? В школе?

– Или в салоне красоты, где погибшая наводила лоск перед концертом.

Действительно, прическа была сделана явно руками мастера. И Фима поняла, что они, кажется, чуть было не упустили из виду еще одного, в высшей степени ценного, свидетеля.

– Можно звонить коллегам. Тут нам с тобой делать нечего. Если что-то и было, то нас опередили. Тот, кто учинил этот обыск, явно хорошо знал, что ищет. И вероятно, он это нашел.

– Погоди. Осталась еще одна комната. Там он точно не искал.

Каким бы коротким ни было мгновение, когда девушки стояли на пороге запретной третьей комнаты, охраняемой маленьким когтистым стражем, но Фима успела заметить, что внутри ее царит образцовый порядок. На полу ничего не валялось, разбитых предметов видно не было.

– Хочешь сказать, что злоумышленник побоялся какой-то там кошки?

– Это не кошка, – покачала головой Фима. – Верней, не та кошка, какой мы ее себе представляем. Там за дверью находится дикая кошка – сервал.

Фима как раз успела изучить с помощью интернета, как выглядят дикие кошки. И могла авторитетно заявить, что третью комнату оккупировала именно эта персона.

– И каков у них нрав?

– Заводчики пишут, что веселые и игривые.

– Судя по ее рычанию, я бы так не сказала.

– Видимо, кошка охраняет свою территорию. Отсюда и агрессия. Но если мы как-нибудь сумеем ее задобрить, то есть шанс, что она проникнется к нам теплыми чувствами и позволит войти.

– У тебя есть опыт общения с такими зверюгами?

– Нет. Но всем хочется любви и ласки. И еще немножко вкусной еды.

Увы, сервал, который обитал в квартире Ольги Михайловны, не нуждался ни в любви, ни в ласке, ни даже во вкусной еде. Он желал лишь крови своих врагов. И когда девушки приоткрыли щелочку двери, оказался перед ней и свирепо зарычал. При этом он бил себя хвостом по бокам. А все его тело, покрытое мягкой и пушистой шерсткой, напряглось и казалось выкованным из железа.

– Кис-кис-кис, иди сюда, – льстиво произнесла Диана.

И едва успела захлопнуть дверь, в которую с другой стороны врезалось весьма тяжелое тельце разозленного животного, а когтистая лапа со скрежетом проехалась по дверному полотну.

– Давай я попробую, – предложила Фима.

Но ее талант дрессировщика был посрамлен. Утихомирить сервала не помогли ни колбаска, ни сосиски, ни замороженный куриный окорочок, ни даже кусочек дорогого сыра бри. Баночка красной икры немедленно полетела назад вместе со всем своим содержимым. А блюдечко со сливками было перевернуто с такой ненавистью, что белые брызги поднялись в воздух фонтаном, а отдельные так и вовсе долетели прямо до потолка.

Стало совершенно очевидно, что дикий кот – это вам не собака. Пятница сдался бы еще на этапе сыра, который он обожал.

– Это какая-то невозможная зверюга!

– Его не укротить!

– Подожди, я кое-что придумала!

Фима сбегала в ванную комнату, где тоже все валялось вперемешку. Баночки с ароматическими маслами перекатывались под ногами, некоторые уже подтекали, и приятные запахи смешивались между собой, создавая немыслимую какофонию.

– Где-то тут оно должно быть. Ага! Нашла!

Назад Фима вернулась с пузырьком масла котовника, называемого еще иначе кошачьей мятой. Средство, которое всегда действовало на всех ее знакомых кошек не хуже валерьяны. Небольшая грядка с котовником была местом их регулярного паломничества. Все окрестные коты и кошки регулярно являлись к бабушке на ее садоводческий участок, чтобы насладиться листочками котовника. Ходили поодиночке и парами, приводили с собой своих котят, и те тоже, подрастая, приводили уже свое собственное потомство.

Сначала бабушка умилялась такой популярности в среде кошачьих, но постепенно начала негодовать. Кошки не слишком церемонились с ее грядками и частенько на свежевскопанной земле оставляли свои визитные карточки. В итоге бабушке пришлось принять меры и высадить котовник за ограду, где ему быстро приделали ноги. Это ничуть не опечалило старушку, а лишь вызвало у нее смех. Пусть теперь воришка справляется с кошачьими ордами, которые неизбежно оккупируют уголок его сада с привлекательными для них кустиками.

Еще не дойдя до дверей запретной комнаты, Фима уже почувствовала: что-то изменилось. Рычание за дверью стало не таким злобным, в нем появились жалобные нотки. Мол, пустите, дайте… А затем голос сервала и вовсе изменился. Это не был дикий зверь, готовый растерзать все и всех на своем пути. Это был маленький котенок, которому хотелось лакомства, до которого не добраться.

Диана тоже заметила разницу в голосе сервала и обрадовалась:

– Смотри-ка! Действует!

Фима подхватила с пола какую-то тряпочку, успев устыдиться. Тряпочка оказалась салфеткой с вышитыми на ней котятами. Они сидели в корзинке: серый, белый и черненький. И выглядели так натурально, что не вызывало сомнений: вышивала их большая мастерица. И было это страшно давно. Сама ткань салфетки стала от долгих лет такой тонкой, что казалось, еще немного – и порвется на нитки.

Но выбирать не приходилось: Фима капнула на салфетку несколько капель из открытой баночки, и по квартире пополз сильный запах. Если его чувствовали даже девушки, то можно себе представить, какую власть этот аромат имел над диким котом.

– Кажется, можно выпускать.

Диана открыла дверь, и оттуда показался сервал. Он пулей устремился к Фиме, которая продолжала держать в руках тряпочку.

– Бросай салфетку! Бросай!

Тряпочка не успела упасть на пол, как кот уже подхватил ее. Он мурлыкал, он терся о нее мордочкой. Он играл ею, собирая в комочек и подбрасывая лапами в воздух, словно мячик. Он расправлял и катался по ней, стремясь, чтобы вся его шубка пропиталась этим дивным ароматом. Одним словом, кот был полностью занят и не обращал внимания ни на что другое.

– Заходим!

Девушки прошмыгнули в кошачью комнату и плотно прикрыли за собой дверь. Подруги думали, что сервал на их исчезновение не отреагировал. Они не заметили, как один его глаз скосился в сторону закрывшейся двери, а потом кот злорадно мяукнул. В его пушистой голове, помимо запаха кошачьей мяты, было еще очень много всякого другого, о чем эти заявившиеся незваные чужачки даже не подозревали.

В комнате было пустовато. И как-то сразу становилось понятно, что для людей это место обитания вряд ли было бы пригодным. Вдоль стен тянулись сухие ветки деревьев, образуя причудливую крону. В развилках были устроены удобные гамачки и лежанки. А коробок, корзинок, домиков и прочих укрытий тут было столько, что даже самый робкий котенок должен был почувствовать себя комфортно.

– Это комната кота. Для нас тут нет ничего интересного.

– Погоди, раз уж мы тут оказались, давай все осмотрим.

– Да что тут смотреть? Злодей поэтому сюда и не сунулся, что знал: кроме всяких штук для развлечения кошачьих, тут больше ничего нету.

– То есть злодей уже бывал раньше в этой квартире?

– Почему бы и нет? Девяносто процентов преступлений совершаются людьми, лично знавшими своих жертв. И лишь десять процентов нападений, убийств и грабежей носят спонтанный характер.

Но Фиму что-то удерживало в этой комнате. Она не могла отделаться от ощущения, что злоумышленник ушел не найдя того, за чем приходил. На эту мысль ее натолкнуло разбитое зеркало в прихожей. Такое впечатление, что преступник со злости засадил по нему, уходя из квартиры. Сделал это не осознанно, а просто от чудовищной досады, потому что не смог отыскать в квартире того главного, ради чего все и затеял.

– Если у учительницы было что-то настолько ценное, что ради этого можно убить, то почему она его не продала?

– Возможно, эта вещь была дорога ей по другой причине. В квартире много вещей с историей, антиквариат куда ни глянь. Но это вещи не из музейной витрины, а повседневные предметы обихода, которыми хозяева активно пользовались.

– Хозяйка. Учительница жила одна.

В последнее время – да, так и было. Но когда-то в этой квартире жили родители Ольги Михайловны. Возможно, ее бабушка или дедушка, а возможно, что и кто-то еще. И все они ели столовыми приборами, отчего костяные ручки вилок и ножей потемнели и потрескались. Они использовали «кузнецовский фарфор», отчего тарелки получали сколы, а золотая деколь на них стиралась и становилась почти незаметной. Кружевные занавески и скатерть тоже использовались, хотя и более аккуратно. Гнутые венские стулья были в повседневном обиходе, а вовсе не выставлялись вдоль стен, чтобы восхищать случайно заглянувших гостей. И резной ореховый буфет носил на своих дверцах следы неумелой починки. И дубовый стол с выщербленными предшественниками дикого кота ножками говорил о том, что им регулярно пользовались и каким-то особым сокровищем не считали – присмотрелись.

– Ты нашла письма с угрозами, которые ей приходили?

– Нет.

– Если их нигде не видно, возможно, преступник именно за ними и приходил?

Диана посмотрела на Фиму долгим взглядом, словно не вполне понимая, что она имеет в виду. Но, сообразив, о чем речь, она сказала:

– А с чего ты решила, что письма приходили по обычной почте и в конвертах?

– Не знаю, мне так показалось. Ведь если письма приходили по электронной почте, то по ней несложно отследить отправителя. В мессенджерах тоже. И совсем не нужно с этим обращаться на почту или идти за помощью к детективу. Тут уж, скорей, понадобится способный айтишник.

– И все равно, даже если ты права, бумажные конверты в цветочных горшках не спрячешь. Но преступник переворошил их все, выкинул вместе с землей даже крохотные кактусята, а они у хозяйки росли чуть ли не в наперстках.

Итак, преступник приходил не за своими письмами. А за чем же еще?

Фима огляделась по сторонам. Что же в этой комнате может представлять интерес для них? Полное отсутствие мебели. Гладкие стены. Паркетный пол. Несколько ковриков, явно предназначенных для того, чтобы на них мог поваляться хоть кот, хоть его хозяйка, хоть они вместе. Никакого антиквариата тут не было и в помине, да и зачем бы он понадобился коту? Единственным предметом меблировки был маленький уютный домик, предназначенный для обитания кого-то из семейства кошачьих.

Кошки клаустрофобией отнюдь не страдают. И наоборот: просторные помещения заставляют их нервничать. Когда вокруг открытое пространство, кошки чувствуют себя неуверенно. Их тянет забраться повыше, чтобы иметь представление обо всех окружающих опасностях. Но и там нет им полного расслабона. Другое дело, когда под кошачью лапу подворачивается крохотная симпатичная коробочка. И чем меньше размером она окажется, тем лучше и безопасней покажется она кошке, тем охотней выберет она ее в качестве своего укрытия.

Фима сняла крышу и заглянула внутрь домика. Так и есть, домик был двухуровневым. На первом стояла очаровательная корзиночка с мягким одеяльцем, которое прикрывало подушечку розового бархата. Значит, их дикий кот на самом деле никакой не кот, а кошечка. Иначе подушечка оказалась бы синей или сиреневой. На подушечке было выткано имя: «Алиса».

– Ну как? Что-нибудь узнала?

– Кошку зовут Алиса.

– Прекрасно. И как нам это поможет в поисках убийцы ее хозяйки?

Фима пожала плечами и продолжила исследовать внутреннее содержимое домика. Кроме лежанки с подушечкой тут была еще поставлена картонная коробка. Раньше в таком простом картоне продавали обувь фабрики «Скороход», что вызывало ехидный хохот всех западноевропейских держав. По их мнению, такой картон указывал на тотальное отставание СССР во всех сферах жизни. Даже коробки красивыми сделать не могут, лошары! Теперь изделия из подобного картона или бумаги получили гордое название крафтовых, и пользоваться ими стало не только не зазорно, а наоборот, престижно. Удивительно, как все в этом мире меняется в зависимости от угла зрения.

Внутри коробки на дне находилась еще одна попонка, а под ней – картонка. Но Фиме показалось, что под картонкой есть что-то еще, там шуршали какие-то бумаги.

Она убрала картонку, и сердце у нее дрогнуло. Письма! Конверты и бумажные листы в клеточку, ровные строчки, написанные шариковой ручкой и от руки. Сначала Фима обрадовалась, потому что решила: она нашла письма с угрозами в адрес хозяйки. Но едва взяв бумагу в свои руки, она поняла, что письма не те. Этим было уже очень много лет. Скорее всего, они не имеют никакого отношения к последним событиям, а хозяйка хранила их исключительно из сентиментальных воспоминаний.

Диана к старым письмам не проявила никакого интереса.

– И зачем нам читать всякое старье? Самое свежее из этих писем датировано концом прошлого века.

Фима кивнула. На почтовом штемпеле ее конверта стоял 1986 год, 12 июля.

– Читай свое.

Диана вздохнула и продолжила:

– Некая бабушка Доня пишет из санатория «Приморский» под Одессой. А пишет она, что вода в море совсем холодная, поэтому купаться в море никакого желания ни у кого из их компании нету. Но молодежь плещется. А вот фрукты на рынке дешевые, особенно черешня. А сама она случайно встретилась с неким Максимом Викторовичем, с которым была дружна еще до блокады. И что она любит и очень скучает по своей Оленьке.

Отложив письмо в сторону, Диана сказала:

– Уверена, это письмо Ольга Михайловна получила от своей бабушки, когда та отдыхала на черноморском побережье под Одессой.

Фима кивнула. Ее письмо было отправлено тоже из «Приморского».

– Но зачем понадобилось конверты с письмами прятать в коробку к кошке?

– Вероятно, Ольга Михайловна их специально и не прятала.

– Как же они тут очутились?

– Эти письма женщина положила сюда много лет назад, выкинуть рука не поднялась, вот она и положила их в коробку. Они пролежали в коробке много лет подряд, Ольга про них уже и сама забыла. И когда отдала эту коробку своему сервалу, то просто не обратила внимания на то, то на дне коробки остались письма. Ничего интересного для нас в этих письмах нет.

Фима не стала спорить, потому что ее внимание привлекли какие-то звуки, которые доносились из прихожей. Сначала это были просто мужские шаги, а потом внезапно раздался истошный вопль, к нему присоединился чей-то визг, а потом дело довершили беготня и шум падающих тел и бьющихся предметов.

Девушки осторожно выглянули в прихожую, и глаза у них широко открылись.

Глава 7

В коридоре творился форменный ад. От стены к стене метались трое мужчин, которые отчаянно кричали, пытаясь укрыться от некоего предмета, который нападал на них сверху, заходил сбоку, умудрялся путаться у них под ногами и наносить множественные укусы и рваные раны. Все трое мужчин были покрыты кровью, один держался за ухо, второй оплакивал потерю своего глаза, а третий прикрывал ладонями голову и вопил, что «эта тварь» сняла с него скальп!

Подруги осторожно прикрыли дверь, они поняли, что произошло. Предоставленный самому себе сервал недолго наслаждался подсунутой ему тряпочкой с запахом кошачьей мяты. Очень скоро кайф ему обломали эти трое чужаков, сунувшихся на свою голову без приглашения да и попавших в лапы к самураю из мира кошачьих.

Диана прикрыла дверь и сказала:

– Мы им ничем не поможем.

– Только сами пострадаем.

– Там трое мужиков, пусть сами выкручиваются.

– Две слабые девушки не могут и не должны помогать трем сильным мужчинам решать их проблемы самостоятельно. Это было бы неуважением в первую очередь к ним самим.

И Диана с Фимой остались в безопасном укрытии, прислушиваясь к звукам извне. Вскоре они поняли, что мужики выбрали ту же тактику. Один спрятался на кухне. Второй засел в туалете. Третий оккупировал ванную. Сервал прохаживался по коридору и оглашал свои владения победоносным рыком.

– Это монстр, чудовище, – прошептала Диана. – Как хозяйка с ним справлялась?

– С такой кошкой никакой собаки не нужно.

Между тем мужчины стали держать совет. Перекликаясь друг с другом, они попытались выстроить совместную стратегию по спасению. Со своей стороны из их реплик девушки поняли, что эти трое работают в местном отделе полиции и их прислали опечатать квартиру погибшей. Но они заметили открытую дверь и неосмотрительно сунулись внутрь. Все это перемежалось их горестными стонами.

– Как же больно!

– Я весь в крови. Из уха хлещет так, словно кран открыли.

– Тебе хорошо, ты в ванной. Возьми полотенце, сделай себе перевязку.

– Мне кажется, я ослеп на один глаз. Все в крови, ничего не могу рассмотреть. Как думаете, если я потеряю глаз, то это мне согласятся засчитать как ранение, полученное при исполнении?

Тот, что потерял скальп, ничего не говорил. Он заперся на кухне, и оттуда доносились совсем другие звуки.

– Витек, ты там чего? Жрешь, что ли?

– У-му-угу!

– Вот дает! Что хоть жрешь?

– Холодец.

– Вкусный?

– Вчерашний.

Двое других тоже были не прочь отведать холодца, пусть даже и вчерашнего. Но сервал был начеку, и никому не удалось выйти в коридор.

Слушая, как злобно они чихвостят бедное животное, Диана прошептала:

– Главное, случайно потом не ляпнуть при них, что это мы с тобой выпустили сервала из его комнаты.

– Как ты думаешь, может, он согласится сюда вернуться?

И Фима показала коробку.

– Такая славная и уютная коробочка.

– Это может сработать.

Они осторожно выглянули в коридор. Сервал Алиса разгуливала взад и вперед, вид у нее был воинственный. Она топорщила усы и сдаваться явно не собиралась.

Дождавшись, когда кошка уйдет как можно дальше, Диана шепотом скомандовала:

– Пора!

Фима быстро открыла дверь и выставила коробку в коридор. На все это ей понадобилось несколько секунд, но сервал оказался таким проворным, что Фима лишь в последний миг успела убрать свою руку. И мощные когти оставили на дверном полотне снаружи глубокие царапины. А квартиру огласил громкий рев, полный отчаяния. Так сервал оплакивал свой проигрыш. Но полицейские этого не знали и испуганно притихли в своих укрытиях. Потом они принялись обсуждать, что затеяло это безумное животное. И кого лучше вызывать: ветеринаров из зоопарка со снотворным или экзорциста из церкви. Мнение всех троих склонялось к изгоняющему злых духов священнику, потому что они дружно утверждали: ни одно нормальное животное не может быть таким свирепым.

Они так увлеклись своим обсуждением, что не заметили, как громкость рычания в коридоре стала уменьшаться. Потом звуки из диких и первобытных сделались сперва задумчивыми, а затем и вовсе умиротворенными и почти ласковыми. Возможно, мужскому уху были невдомек все эти тонкости, но девушки почувствовали разницу.

– Кажется, подействовало, – прошептала Фима.

– Давай, двигай!

Фима выглянула в коридор. Так и есть! Все как она и думала. Сервал забрался в коробку, свернулся клубком и мирно задремал.

Теперь оставалась сущая малость. Накрыть его крышкой и успеть сунуть коробку с разъяренным сервалом в комнату прежде, чем он порвет и ее, и их в клочья.

И девушкам все удалось. Непостижимо, но каким-то чудом они справились. Фима накинула крышку, а Диана распахнула дверь и ногой запихнула коробку подальше в комнату, так что вырвавшийся наружу злой дух не сумел настичь их. Он взлетел вверх с растопыренными во все четыре стороны лапами, каждая из которых была вооружена острыми стальными крючками. Но они полоснули лишь воздух, девушки были уже очень далеко.

– Задерживаться и объясняться, кто мы такие и что там делали, считаю неразумным.

И Фима полностью согласилась с Дианой. Обе чувствовали себя такими уставшими, что ни о каких приключениях этой ночью даже не мыслили.

Диана была так добра, что довезла свою новую подругу до дома.

– Ну, до завтра?

– До завтра.

– Как только детектив проявится, я тебе сразу же позвоню.

– Звони.

После этого они обнялись, как настоящие подруги. Оказалось, что спасение из лап дикого сервала очень сближает. Кто не верит, пусть попробует этот способ на себе, сработает гарантированно. После этого Диана уехала, а Фима поплелась к себе наверх.

Дома было тихо, спокойно, даже Пятница не отреагировал на появление хозяйки, песик дрых без задних лап на матрасике.

– Спишь? Хорошо тебе.

Фима поплелась на кухню, разогрела чайник и попыталась заварить травяной чай. Усталость и пережитый стресс все-таки сказались на ней: руки дрожали и все из них падало.

На шум пришла мама.

– Ты тут чего?

– Ничего.

– Вернулась?

– Ага.

Мама взглянула на часы и ахнула:

– Ой, как поздно! Где же ты была так долго?

– Я же говорила, мы с Арсением ведем новое дело.

Мама молча налила кипятка в чашку, заварила чай и сделала Фиме пару бутербродов с ее любимым плавленым сыром. Этот сыр мама делала сама, и получался он у нее очень просто. Покупался творог, который мама варила на водяной бане с щепоткой соды и соли. Сыр плавился и переливался в форму, в которой и застывал. В итоге получалось нечто густое, плотное и очень вкусное. Иногда мама добавляла в свой сыр кунжут, орехи, свежую зелень или пажитник. Но и без этого сыр был очень вкусен.

Весь сыр Фима с бутербродов съела, а хлеб не стала. У нее не было аппетита. И все же хлеб с маслом не пропал, его доел Пятница. Песик появился на кухне, едва оттуда потянуло запахом еды.

– Шкура ты все-таки, шкура, – ласково сказала ему Фима. – Как хозяйку спасать, так тебя нету. А как пожрать, так ты тут как тут. Брал бы лучше пример с некоторых кошек.

Но Пятница был всего лишь маленькой собачкой. И, поняв, что еды больше не предвидится, устремил на хозяйку укоризненный взгляд. Мол, неужели больше совсем ничего нету, что можно было бы дать маленькому песику?

– Фима, а как дела у Арсения?

Голос мамы звучал как-то странно, но уставшая Фима не обратила на это никакого внимания.

– Нормально.

– Как провели с ним время?

– Все в порядке.

– Все время вместе были? Он тебя проводил до дома?

Фима кивнула и уползла в душ. Она не видела, как после ее ухода из родительской спальни появился папа, который тревожно взглянул на жену.

– Врет?

– Да. Сказала, что Арсений ее провожал.

– Может, он в машине сидел?

– Тогда почему наша дочь прикатила с какой-то подозрительной девицей, а не с ним?

– Скажешь тоже, подозрительной… Обычная девушка.

– Да, возможно, но кто эта девушка? Почему Фима мне про нее ничего не рассказала? – Мама разговаривала все более напряженно, но старалась не повышать голоса, чтобы не привлечь внимания дочери. – Ты как хочешь, но мне это не нравится. У них с Арсением явно что-то случилось. Я ему час назад звоню, спрашиваю, когда они вернутся, а он мне говорит, что на задании и не знает, где сейчас Фима. А потом появляется Фима и заявляет, что была все время вместе с Арсением. Наша дочь лжет!

– Значит, у нее есть на то свои причины.

– Да! И я хочу знать, что это за причины! Как мать, я имею на это право!

– Она уже взрослая девочка. Криком ты от нее ничего не добьешься.

И оба родителя замолчали. Их обоих терзала тревога, но они понимали, что есть вещи, в которых их дочь может разобраться только сама.

– Пошли спать.

В это время появилась Фима. Она вытирала влажные волосы и держала в руках фен.

– Мама? Пап? Вы чего не спите? – удивилась она.

– Уже уходим.

Фима проводила их задумчивым взглядом. Что-то с родителями творилось странное. Она перебрала мысленно добрый десяток причин, начиная от здоровья мамы и до поцарапанной машины папы, но ей даже в голову не пришло, что тревожное поведение родителей может быть связано именно с ней.

Высушив волосы, Фима в очередной раз порадовалась тому, как прекрасно сохранилась окраска. А ведь она была в салоне чуть ли не полгода назад. Вот что значит рука мастера. Все эти месяцы волосы спокойно росли и выглядели теперь так, словно концы их самопроизвольно выгорели на жарком летнем солнышке.

– Восторг. Великолепно! Ты само очарование!

И Фима послала своему отражению поцелуй. Потом решила не мелочиться, и поцелуи в зеркало полетели целой стайкой. Наконец отражение довольно заулыбалось, глаза заблестели, а щеки зарумянились от удовольствия.

– Красавица! – с восхищением сообщила самой себе Фима.

И очень довольная собой отправилась спать.

Заснуть ей не удалось. Она вертелась с боку на бок и думала, что они предпримут завтра. И еще Фиме казалось: она что-то упустила из виду. Забыла что-то крайне важное, о чем предстояло вспомнить.

– Письма! – осенило ее. – Зачем-то же я взяла их с собой?!

Когда она освобождала коробочку, чтобы выставить ее в коридор в качестве ловушки для сервала, вытащила из коробки всякую макулатуру и сунула ее себе в карман куртки. Письма от бабушки из Одессы в том числе.

Фима не поленилась, встала и сходила за письмами. А затем принялась их читать. В принципе, ничего интересного в этих письмах не было. Разница между ними составляла всего пару недель. И в целом один отчет, присланный внучке, не сильно отличался от другого.

«На Привозе появилась жердель. Наконец-то! Правда, она еще кислая, но я все равно покупаю. Может быть, на обратном пути удастся купить на повидло у торговок ведерко-другое прямо на остановках. Так что вы с мамой встречайте меня с поезда. Абрикосы плюс вещи мне будет уже не дотащить. Нанимать носильщика я тоже не хочу, они все жулики и воры. Погода у нас улучшилась, в море стало возможно купаться, так что мы с Максимом Викторовичем каждый день ходим на пляж».

Фима нахмурилась. Кто этот таинственный Максим Викторович, который явно занимает порядочную долю мыслей пожилой дамы, иначе не стала бы она упоминать о нем так часто?

«Высылаю тебе нашу с ним совместную фотографию. Со мной мои подруги и соседки по палате – Наташа и Галя, а Максима Викторовича ты узнаешь без труда, он единственный мужчина в нашей женской компании. Но если бы не его появление, боюсь, что мой отдых прошел бы куда менее насыщенно».

Значит, была еще фотография. Небось, один из тех снимков, которыми зарабатывают в сезон приморские фотографы. Фима знала, что фотоаппараты в ту пору если у кого-то и были, то исключительно у фотографов-энтузиастов. А женщины этим видом хобби увлекались редко, потому что проявка и печать карточек требовали изрядного мастерства. И вообще мотоспорт и фотография считались мужскими занятиями. Женщины не были еще столь эмансипированы, они умело использовали свою женскую слабость, чтобы загнать сильный пол себе под каблук, а потом плясать на нем.

– И где же фотография?

Фима заглянула в конверт. Увы, фотографии тут не наблюдалось.

– Но она же была. Иначе бабушка не стала бы хвастаться своей внучке. Хм!

Почему-то отсутствие этой фотографии вызвало у Фимы смутную тревогу. Она не понимала, почему ее волнует судьба фотографии четырех людей на фоне Одессы 1986 года, но факт оставался фактом.

Диана позвонила утром. Фиме показалось, что она едва успела закрыть глаза, и тут же раздался звонок Дианы.

– Ты готова?

– А что такое?

– Прямо сейчас едем допрашивать детектива.

– А?..

– Только ты и я! – не слушая ее, вопила в трубку Диана. – Никто лишний нам не нужен.

– Но я…

Фима хотела сказать, что она еще не одета, но Диана не давала ей вставить ни слова.

– Пошевеливайся, пока этого господина Сайгакова у нас с тобой никто не перехватил. Все! Выключаю связь, чтобы никто из коллег не перебежал мне дорожку. Я буду у твоего дома через полчаса! Поторопись!

И она отключила звонок, а Фима побежала одеваться. Родители были дома и собирались на работу. Фима обычно ходила в институт позднее, поэтому папа с мамой очень удивились ее появлению.

– Ты чего это?

– Расследование ждать не будет.

– Снова с Арсением?

– Угу!

Фима вовсе не собиралась скрытничать, просто долго было объяснять, как получилось, что вместо Арсения это расследование они ведут вместе с Дианой. С девушкой, о существовании которой еще сутки назад Фима не имела ни малейшего понятия.

Имя Арсения прозвучало как-то очень уж некстати. Фима за ночь успела забыть, что Арсений ее бросил. А сейчас, после слов мамы, невольно глянула на список непринятых вызовов. Увы, ни одного от Арсения не наблюдалось.

Может, в сообщениях что-нибудь найдется? Но и там было пусто. Ни ласкового словечка, ни смайлика.

Впрочем, возможно, это было даже к лучшему. Пока Арсений ей лично не сказал о том, что у него другая, остается надежда. Хотя какая там надежда, надо смириться и жить дальше… Одной. Без Арсения.

– Скушаешь омлетик? – предложила мама каким-то очень уж ласковым голосом. – Я для папы приготовила, но тебе нужнее.

От завтрака Фима отказалась. У нее оставалось времени в обрез. Успеть бы хлебнуть кофе, навести красоту – да и бежать. В итоге кофе ей мама принесла прямо в прихожую.

И, наблюдая, как ее дочь мечется в поисках расчески, проездного и еще каких-то мелочей, задумчиво произнесла:

– А ведь я в твои годы уже успела побывать замужем и даже овдоветь.

Фима замерла на одном месте.

– Но ведь папа вроде как еще совсем недавно был жив, – произнесла она.

– До папы у меня был другой муж.

– И что с ним случилось? Он был молодой?

– Двадцать один год.

– Потрясающе. А тебе?

– Двадцать два.

– И почему он умер?

– Отравление. Распили с друзьями в парке бутылочку, а она оказалась паленой.

– И что?

– Ну и все. Но я это тебе рассказала не к тому, чтобы ты сломя голову кидалась расследовать это давнее дело. Тем более, что тогда все выяснили.

– Виноватые были наказаны?

– Дело было в девяностых. Тогда как-то не принято было следить за порядком в стране. Поэтому товарищи, которые пустили в продажу некачественный алкоголь, никакой ответственности по факту не понесли. Их попросту не нашли. Накладные были подделаны, хозяин магазина отделался штрафом, продавца уволили.

– Бедная ты! Представляю, как ты огорчилась.

– М-м-м… Но зато потом я встретила твоего папу. Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Все-таки замужество для девушки – это главная цель в жизни. Удачно выйти замуж – все равно что выиграть по лотерейному билету.

– Тогда шансов у меня немного.

– Но к этому надо стремиться. К тому же, в отличие от лотереи, в деле с замужеством от нас тоже кое-что зависит. И учти, с каждым годом твои шансы на счастливую семейную жизнь будут таять быстрее с каждым днем. Всех потенциально пригодных женихов будут быстро расхватывать. Я уж не говорю о том, что в приличных семьях женихов присматривают еще с колыбели, разбирают словно породистых щенков. Но тут мы пролетели. Все те, с кем ты дружила в детстве, куда-то делись. Разве что Максимка…

– Нет уж! – воскликнула Фима. – Уволь меня от этого чудика! И вообще, он же девушками не интересуется, попросту их боится.

– Вот о чем и речь, – все так же задумчиво произнесла мама. – Но на ком-то ему жениться все равно надо, а тебе нужно за кого-нибудь замуж. Может, так вы с ним и сговоритесь?

Фима так и не поняла, к чему был весь этот разговор. Она торопливо попрощалась и побежала вниз, где ее уже ожидала Диана.

Девушки снова обнялись. И ни одна из них не заметила, как сверху за ними наблюдают две пары встревоженных и любящих родительских глаз. И еще одна пара собачьих глаз смотрит на них с грустью и печалью, ибо они отправлялись гулять, а его на прогулку не брали. И более того, общая атмосфера наводила милого песика на мысли, что никто вести его гулять пока что не собирается вовсе.

Хозяевам было не до того. Проводив дочь, они принялись обсуждать такие скучные и непонятные вещи: что подумает тетя Дуня и что скажет бабушка Марфа, а самое главное – как отреагирует на эту новость дед Матвей, который всю жизнь служил в армии и совсем не понимает и не желает понимать причуд легкомысленной современной молодежи.

– Определенно что-то у девчонки с Арсением разладилось. Разрыв отношений, так это у них теперь называется, потому и Фима сама не своя.

– А ведь как он за ней бегал! Я была уверена, что он уже у нее на аркане.

– Мы все были в этом уверены!

– Уже свадебные хлопоты обсуждали. Пусть за спиной у нашей невесты, но обсуждали!

– А теперь что нам сказать родне? Кого мы им покажем? Они у нас все люди простые, не поймут таких скачков. То есть жених у дочери, то его снова нету.

Мама подумала и задумчиво произнесла:

– Скажи-ка мне, а ты кому-нибудь называл его имя?

– Вроде бы нет.

– И я тоже нет.

– Так что же, еще не все потеряно! Найдем какого-нибудь простака да и представим его родне вместо Арсения.

– Ого! Да мы с тобой молодцы!

– А то! Сейчас мы живо придумаем, как нам выкрутиться из ситуации.

И маленький Пятница совсем пал духом. Обсуждение затягивалось, прогулка откладывалась, и ни беготня туда-сюда, ни пришедшие ей на смену пристальные взгляды, ни тяжкие вздохи и трогательное дрожание ресничек – ничего из всех этих многократно испытанных средств на сей раз песику совершенно не помогало.

Глава 8

Фима даже не подозревала, что оставляет за своей спиной такой раздрай и смятение в родительских душах. Они с Дианой возбужденно переговаривались, строя планы предстоящего им разговора с детективом.

– Представляешь, как повезло! Дядька оказался мировой. Наша жертва и впрямь обращалась к нему за услугами. Накануне они даже заключили с ней договор, она внесла предоплату, а на следующий день ее убили. Теперь он говорит, что чувствует себя виноватым и желает отработать свой гонорар.

– То есть он будет помогать официальному следствию?

– Если ему позволят. Но нам с тобой он точно поможет. Заявил, что это в его собственных интересах.

Диана оказалась права. Олег Андреевич буквально рвался в бой. Был он невысок, коренаст и выглядел гораздо моложе своих шестидесяти пяти лет. На вид ему можно было дать от силы пятьдесят с крохотным хвостиком.

– А все здоровый образ жизни! – похвастался он. – С тех пор как вышел на пенсию, работаю в меру, исключительно чтобы не засидеться. Кроме всего прочего, я много двигаюсь на свежем воздухе. По выходным банька.

– Не пьете и не курите?

– Почему же? И пью, и курю. Но вопрос в том, что именно я пью и курю. «Виржинию» мне выращивает жена в дачной теплице, специально для этих целей я выстроил на даче новую. Даже в пересчете на строительные материалы все равно выходит дешевле, чем покупать табак в магазине. А уж насчет пользы и вообще нечего говорить. Совершенно несопоставимые вещи!

– Самогон тоже сами гоните?

– Свояк этим занимается. Чистейший самогон у него выходит, как слеза. Ароматный даже. А я его еще дополнительно на корешках да на травках настаиваю. Хрен – это наш русский женьшень, целебная мощь, правда, у кого имеются проблемы с пищеварением, тем осторожней надо с хреном. Зато листья смородины вместе с ягодой настаиваю, их можно всем. Очень полезно получается. Хотя тоже при высоком давлении много нельзя. Опять же, при ревматизме прекрасно настойка мухоморов помогает. Эту не внутрь, эту снаружи нужно. Тут вообще никаких противопоказаний нету: хоть целиком обмажься ею, наутро обязательно здоровяком проснешься.

Контора находилась в квартире, где проживал сам детектив вместе со своей женой. Под офис была выделена одна комната.

– Жена целыми днями на работе, а я дома бездельничаю. То есть не бездельничаю, а клиентов принимаю. Но строго по предварительной записи и с девяти до шести вечера. Для вашей потерпевшей я сделал исключение, очень уж за нее просили.

– И что Ольга Михайловна вам рассказала? Она догадывалась, кто ей угрожал?

Детектив задумчиво нахмурил брови. Они у него были густыми, кустистыми и седыми. Не мешало бы их подстричь, но человеку, привыкшему умащать себя мухоморами и курить самосад, такие вещи в голову просто не приходят.

– Когда я прочитал эти письма, то сперва решил, что это какой-то розыгрыш.

– Значит, эти письма у вас?

– Да, могу их вам показать.

Он легко поднялся со своего места и достал увесистую пачку конвертов.

– Сколько их тут?

– Восемь.

– Ого!

– Да, письма стали приходить с начала этого сентября, если не ошибаюсь, это было то ли десятого числа, то ли двенадцатого. Но повторяю: моя ошибка, что я не придал им значения.

– А почему не придали?

– Очень уж они несерьезным тоном были написаны. Никаких угроз в них не содержалось, скорее, это были предостережения. Сегодня туда не ходи, а туда ходи. Или проведите день дома, занимаясь домашними делами, это убережет вас от массы неприятностей. Рекомендации общего плана, которые могут сработать буквально со всеми. Но потом тон посланий изменился. Они стали куда более конкретными и жесткими. Есть угроза погибнуть под колесами. И клиентка уверяла, что в тот раз не послушалась и была вынуждена неделю провести разгуливая в повязке.

– Не поверила?

– Наоборот. Осталась дома. Вышла лишь в ближайший магазин, который находится в ее же доме. Решила, что риск минимален. А когда поднималась по ступеням обратно к себе по лестнице, у соседа сверху из рук выпала зимняя резина. Он как раз решил привезти с дачи колеса и затаскивал их к себе наверх. И два колеса он упустил, и они понеслись вниз, прямо на Ольгу. Увернуться моей клиентке от колес удалось, но руку при падении она все-таки травмировала.

– Вы с этим соседом пообщались? Не мог ли он специально все это подстроить?

– Не успел.

– Зря.

– Времени было немного, и я занимался поисками отправителя.

– Да, мы помним, – кивнула Диана с ехидцей. – Вы же работаете исключительно с девяти и до шести.

– И вы на пенсии, вам никак нельзя переутомляться, – добавила Фима.

Но детектив сделал вид, что не понимает их сарказма. А возможно, что и впрямь не понял, потому что невозмутимо продолжил:

– К сожалению, в отделении почты Ольге ничем не смогли помочь. Письма приходили ей обычной почтой и с адреса, которого в природе не существует. Я специально туда смотался: там пустырь и горы строительного мусора. Когда-то был частный сектор, потом развалюшки, которые по большей части были самостроем, снесли, а на их месте планируют построить то ли складские помещения, то ли торговые площади. Застройщик еще не решил, как распорядится доставшейся ему землей. Сама Ольга утверждала, что адрес, указанный отправителем, ей неизвестен. Ничего у нее с этим местом связано не было.

– У нее нет, а вот у ее бабушки?

– Кого?

– У Ольги Михайловны имелась бабушка. Вы не знали?

– Как странно, что вы заговорили сейчас про эту бабушку, – задумчиво произнес детектив. – Дело в том, что Ольга Михайловна тоже упоминала о ней. Сказала, что несчастья на их семью посыпались после смерти бабушки – Донны Яковлевны. Словно бы кто-то прорезал завесу над их головами и оттуда повалились беды.

– И что случилось?

– Сначала погибла сама бабушка. Отдыхала в Одессе, поправляла здоровье в санатории, собиралась возвращаться домой. Оля с мамой пришли встречать бабушку на вокзал, но на поезде никто не приехал. Они знали вагон, знали место, бабушка специально прислала им подробные указания, на каком поезде приедет. И проводница объяснила, что место бабушки пустовало от самой Одессы. Сначала проводница подумала, что пассажирка просто опоздала на поезд. Но в таком случае билет на станции отправления опоздавший пассажир возвращает в кассы, а потом на ближайшей станции место продают другому пассажиру. И таким образом опоздавший пассажир если и теряет в деньгах, то не так много. Но в этом случае никто не вернул билет. И это место всю дорогу числилось за бабушкой Ольги Михайловны. Когда встревоженные родственники стали наводить справки, то первым делом они позвонили в санаторий. Им сказали, что от них бабушка выехала, так как ее путевка закончилась еще за три дня до того, как бабушкин поезд должен был выехать из Одессы.

– И где она провела это время?

– В том-то и дело, что у родственников тоже возник этот вопрос.

– У нее на курорте был друг – Максим Викторович. Бабушка писала, что встретила в Одессе своего старого друга.

– И ее соседки по палате это подтверждали. Максим Викторович, был такой человек. Но предпочитал общаться с одной бабушкой. И ради него бабушка даже поменяла билеты, чтобы ехать на три дня позже. Дескать, Максим Викторович пригласил ее к себе домой в гости, бабушка очень хвасталась и даже намекнула, что ждет от этого приглашения куда большего.

– И что?

– А ничего. Никакого Максима Викторовича найти не удалось. Вроде бы был человек, а нету. Фамилии его соседки бабушки не знали. Сама она тоже про фамилию Максима Викторовича, его домашний адрес или место работы в письмах к дочери и внучке не упоминала. А никто из ее друзей и родственников не смог припомнить человека с таким именем.

– А сама бабушка никак не дала о себе знать?

– Исчезла. Ее искали, но так и не нашли.

– Возможно, она просто уехала с этим Максимом Викторовичем?

– И ничего не сказала дочери и внучке, которую обожала? Сомнительно.

Фима вспомнила, какой нежностью были проникнуты строчки писем бабушки к своей Оленьке, и мысленно согласилась с детективом.

– Следствие зашло в тупик. Было ясно, что пожилая женщина стала жертвой преступления. Вместе с ней пропали и все ее вещи. Рассматривалась даже версия ограбления и последующего убийства, но золотых украшений с собой на отдых женщина не взяла. Одежда у нее была самая простая. Ничего ценного при себе не имелось, а почти все деньги она истратила на отдыхе. На обратный путь у нее было припасено около десяти рублей, на которые она собиралась купить фрукты, которые приносили деревенские жители на остановках прямо к поезду. Понимаете? Все у нее было заранее распланировано.

– Вряд ли из-за десяти рублей человека могли убить.

– В те годы десять рублей – это была еще вполне приличная сумма, на которую можно было даже в ресторане поужинать. Так что могли и убить. Да еще вещи, какие-никакие, а все-таки в ту пору повального дефицита жуликам для перепродажи бы сгодились. Но все-таки я тоже думаю, что дело тут было не в деньгах и не в вещах, а в чем-то другом. Но как бы там ни было, а с тех пор на семью Ольги Михайловны буквально посыпались несчастья. Сначала уволили ее отца. Он был директором крупного универмага. Причем прогнали с тепленького местечка с большим скандалом, чудом обошлось без уголовной статьи за растрату. Следом пришлось уволиться и матери, которая работала в этом же универмаге в должности товароведа. Против матери даже было возбуждено дело, пришлось собрать все деньги, которые имелись в семье, и сунуть на лапу следователю, чтобы тот прекратил против нее следственные действия. Взятку пришлось давать в огромном размере, потому что и хищение могло нарисоваться достаточно крупным. Могло, но обошлось. Взятки получили многие в цепочке, потому и закрыли глаза. Следователь, конечно, тоже рисковал: если бы вскрылось, что он прикрыл махинации в таком масштабе, ему бы самому крупно не поздоровилось. Но обошлось, и наказали мать по мелочи. Срок она получила условный. Отец и вовсе отделался увольнением, правда, по статье. Вот только после этого дела в семье пошли совсем плохо. На работу по специальности, то есть в торговлю, родителей уже не брали. Мама пошла работать простой швеей, а папа устроился таксистом. Впрочем, когда в скором времени наступили времена перестройки и кооперации, то отец воспрянул духом. Он продал кое-какие антикварные ценности, еще остававшиеся в семье после истории с хищением, и начал на эти деньги возить товар из Турции. Сначала дела шли хорошо, потом еще лучше, а когда пошли по-настоящему большие деньги, случилась беда. Отец и его компаньон не поладили с конкурентами, и отца застрелили. В его компаньона тоже стреляли, но он остался жив и прибрал к рукам весь бизнес. Мама пыталась протестовать, но ей прямым текстом объяснили, что с ней будет то же самое, что с ее мужем, если вздумает рыпаться. И с дочкой тоже. Женщина испугалась даже не столько за себя, сколько за Олю. И больше не протестовала. С тех пор жили они тихо и скромно. Оля училась, время от времени они продавали ценные вещи, которыми была обставлена квартира. В то время в стране у многих наконец-то появилась возможность тратить много и делать это открыто, никого не стесняясь. Вот только возможностей для того, чтобы шикануть, у новоявленных бизнесменов было еще мало. Да и фантазии тоже. Но антиквариат новые русские скупали в огромных количествах и за ценой особенно не стояли. Так что Оля с мамой не бедствовали и могли бы жить счастливо, но тут заболела мама. Несколько лет она боролась за жизнь, а потом все-таки умерла. Но болезнь окончательно подчистила все семейные накопления. Осталась только квартира, в которой Оля жила одна.

– Сколько же лет было Ольге Михайловне, когда она потеряла мать?

– Двадцать семь.

– Совсем молодая еще женщина. Наверное, она вышла замуж?

– Возможно, какие-то отношения возникали, но, насколько мне известно, официально до загса дело ни разу не дошло.

– Как же она жила? Чем занималась?

– Растворилась в работе. Она же выучилась на педагога, работа ей нравилась, дети ее слушались. Вот только в школе коллектив почти исключительно женский. А с годами Ольга Михайловна окончательно поставила крест на идее с замужеством. Оно ее уже больше не привлекало, а пугало. Завела себе домашнего питомца – Гектора, говорила, что это ее лучший друг и защитник. Собаки лучше людей, я и сам тоже так думаю.

Значит, у убитой был пес по кличке Гектор? И где же он сейчас? Ведь дома у Ольги Михайловны девушки застали лишь сервала Алису.

– И вообще мне интересно, как сервал уживался с собакой? – пробормотала Диана.

– Наверное, этому бедному Гектору было очень обидно, – посочувствовала Фима. – У сервала-то была целая комната, а у Гектора не было даже плохонькой лежанки.

– И собственной миски тоже. Когда мы осматривали квартиру, то миски с именем Гектор там не оказалось. Сплошь кошачьи примочки. Корм, игрушки – все кошачьи.

Олег Андреевич кашлянул, привлекая внимание к себе. Поднятая девушками тема ущемления кошками собачьих прав казалась значительной только им двоим. Детектив же дал им понять, что тратить свое рабочее время хоть на собаку, хоть на кошку он не будет.

– Те письма, которые приходили Ольге Михайловне, вы разрешите взять с собой?

– Да. Конечно. Но вряд ли вы сможете что-нибудь из них выжать. Я проверил их на отпечатки пальцев – чисто. На конверте есть чьи-то отпечатки, но, скорей всего, это был почтальон. Письма содержат ноль информации о своем отправителе.

И все же девушки попросили разрешения взглянуть и убедиться самим. Письма были напечатаны на ксероксе. Первые были совсем короткими и не содержали конкретной информации. Последние были куда пространнее и при этом содержали вполне четкие описания той или иной угрозы, которая может возникнуть в жизни Ольги Михайловны.

– А где последнее письмо? – спросила Диана.

– Если судить по дате, то вот оно.

– В нем есть рекомендации о том, что Ольге Михайловне не стоит посещать общественные мероприятия?

– В этом письме ее предупреждают, что во время прогулки в парке на нее наедет велосипедист, она должна соблюдать повышенную осторожность и поглядывать по сторонам.

– И как? Наехал?

– Неизвестно. Ольга Михайловна решила воздержаться от посещения парка. У нее еще побаливала рука после падения на нее колес соседа. Поэтому в парк она не пошла.

Диана просмотрела письмо и убедилась, что автор несколько раз повторил про парк, но не упомянул про концерт. Значит, про трагедию во время праздничного вечера нет ни слова! То есть о всякой ерунде таинственный предсказатель считал нужным предостеречь, а вот о настоящем несчастье, которое случилось во время концерта, почему-то предпочел умолчать. Это было весьма подозрительно.

Диана тоже это понимала, поэтому буквально клещом впилась в Олега Андреевича.

– Нам с вами во что бы то ни стало нужно найти этого таинственного отправителя! Он мог быть тем, кто охотился за погибшей! Сначала запугивал ее, мешал ей жить счастливо, а потом и вовсе убил!

– Да, но кем может оказаться этот человек? – развел руками детектив. – Я тоже в первую очередь поинтересовался у клиентки, кого она подозревает. Кто мог ненавидеть ее настолько сильно, чтобы желать ей зла? Она никого не смогла назвать. По ее словам, с коллегами по работе у нее сложились ровные отношения. Ученики ходили у нее по струнке.

– А с родственниками какие были отношения? С подругами?

– Подруга у нее была только одна – Наталья, они вместе работали в школе. А родственников не было вовсе.

– Но сами письма… Возможно, в них ключ к личности отправителя.

– Что я могу сказать? Все они отправлены из одного отделения связи. Ящик для писем в нем находится снаружи отделения, сейчас им редко пользуются. Я пробовал разговорить сотрудниц на той почте, но они все как одна сказали мне, что со своих рабочих мест не видят, кто там, на улице, к ящику подходит. Впрочем, по их словам, простые письма сейчас вообще почти никто и не пишет. Тем не менее я готов поехать с вами и…

Он не договорил, потому что в этот момент ему позвонили. Олег Андреевич извинился и вышел в коридор, чтобы поговорить без посторонних ушей.

Фима была разочарована. Однако Диану слова детектива ничуточки не огорчили.

– Вот это как раз и хорошо, что простые письма сейчас мало кто пишет! – многозначительно произнесла она. – Я тебе еще не сказала, но те ребята, которых мы оставили наедине с сервалом, – они оказались умнее нас с тобой. Они догадались обыскать не только саму квартиру, они также заглянули и в ящик для корреспонденции!

– Как они его открыли?

– Ой, я тебя умоляю. Это же жестяная коробка, вскрыть ее может и младенец! Но не суть. Кроме всяких рекламок и счета за электроэнергию, который Ольга Михайловна уже никогда не сможет оплатить, там было еще одно письмо.

– И что в нем? Надеюсь, про концерт! Ах, как это плохо! Письмо опоздало! И теперь уже ничего не поправишь! Вот если бы письмо не опоздало, ничего бы не случилось! Ольга Михайловна не пошла бы в опасное для нее место и уцелела!

– Ты будешь удивлена, но в письме описана совсем другая ситуация. Про праздничный концерт в письме ни слова, а предупреждение касается уроков в школе. Дескать, в класс на проведение контрольной Ольге Михайловне сегодня лучше не заходить.

– Надо будет выяснить, не случалось ли чего-нибудь необычного в тот день в школе.

И Фима позвонила Анне Сергеевне, которая хоть и была недовольна, что ее отвлекли посредине урока, но учла обстановку и ответила.

– Ничего необычного у нас в школе не было. А что касается Ольги Михайловны, то она в тот день на работу вообще не явилась. Сначала они с Натальей Платоновной отправились наводить красоту, а потом сразу поехали на праздничное мероприятие, принимать заслуженные поздравления. Я тебя огорчила?

– Нет, все в порядке.

Конечно, Фима была разочарована. Им очень была нужна зацепка. И тут ее осенило!

– Помнишь, – обратилась она к Диане, – ты говорила, что парикмахерша твоей мамы знает все ее тайны?

– Ну, все – не все, но многое знает, конечно.

– Ольга Михайловна и Наталья Платоновна явно ходили к одному мастеру. Парадные прически у них были накручены одной рукой, я уверена. Мы должны узнать адрес этой парикмахерши!

– Прекрасно. А у кого?

– Селиван?

Но пожилой артист отказался помочь им. Да и разговаривал он с ними каким-то суховатым тоном.

– Понятия не имею, где и у кого стриглась Наташа. А про Олю – и подавно не могу этого знать.

Фима снова позвонила Анне Сергеевне, но та не ответила. Видимо, решила, что и так достаточно уделила времени расследованию, надо и про свою основную работу подумать.

– Может, наш детектив знает имя парикмахера?

Подруги выглянули в коридор, но убедились, что там хозяина квартиры не видно. Они нашли его на кухне. Было понятно, что свой телефонный разговор он уже давно завершил. И теперь о чем-то размышляет, глядя в окно и пуская сигаретный дым в форточку. Аромат табака был очень даже неплох, так сразу и не скажешь, что курит он самосад, выращенный на собственном садовом участке.

– Олег Андреевич, – окликнула его Диана, – нам с вами пора выдвигаться.

– Да, и по дороге мы хотели еще с вами кое о чем поговорить.

Детектив выпустил струю дыма, потом вытянул губы трубочкой, несколько раз щелкнул себя по щеке, и в воздухе перед ним зависли три колечка. Одно побольше, второе среднее и третье – совсем маленькое. Он дождался, когда они стали терять форму и таять в воздухе, и сдул их окончательно.

И лишь после этого задумчиво произнес:

– Пожалуйста, поезжайте одни, девочки.

– Но почему? Что случилось?

– Я остаюсь.

– А как же ваш долг перед Ольгой Михайловной? Она же погибла по вашей вине. Она обратилась к вам за помощью, а вы не сумели помешать ее убийце!

– Я все это помню.

– И тем не менее?

– Я не поеду. Не вижу в этом смысла.

Диана с Фимой переглянулись и дружно пожали плечами. В самом деле, не тащить же его силком! Мало ли что у человека в планах поменялось.

Детектив вышел проводить их в прихожую и уже в дверях произнес:

– Милые девочки, все-таки я должен объяснить вам свое поведение. Дело в том, что я изначально не был с вами до конца откровенен. За помощь Ольге Михайловне мне заплатил один ее старый друг. От нее самой я не видел и копейки. И до вашего появления я считал, что не оправдал оказанное мне доверие, опасался, что придется вернуть аванс, готов был его отработать, поехав с вами и продолжив расследование. Но пару минут назад мне позвонили и сказали, что я ничего не должен. Деньги могу оставить себе. А заниматься расследованием обстоятельств ее смерти я не должен. Этим занялась полиция, не стоит мне мешать их работе.

– Извините, а старый друг – это госпожа Матильда?

– Не вижу причин для скрытности, она самая и есть.

– Все понятно. Прощайте.

Помимо воли прощание получилось скомканным. Девушкам было неудобно за свои чувства, но они ничего не могли с собой поделать. Они дружно осуждали поведение детектива.

– Никакой профессиональной чести! – заявила Диана, когда они оказались на улице. – Прошляпил клиентку, испугался, что заставят вернуть задаток, а когда ему объявили, что деньги его, мигом расслабился. Гонорар в кармане, а там хоть трава не расти. Вот за это я и не люблю частных сыщиков. Хотят – работают, не хотят – Ваньку валяют. Никакой ответственности! То ли дело мы с тобой!

Фима хотела напомнить, что она тоже в некотором роде занимается сыском в частном порядке, но не стала. Ей страшно польстило то, что Диана считает ее ровней себе.

– И куда мы теперь?

– Хорошо бы к парикмахерше, но у нас нет ее данных.

– А если проверить список звонков убитой?

– Давно уже ребята проверили всех, с кем она общалась накануне и в день убийства. Ни одной парикмахерши среди них нет.

– Как же так? – растерялась Фима.

– Может, она заранее записывалась. За неделю или вообще за месяц.

– Или за нее это сделал кто-то другой. Списки звонков Натальи Платоновны вы ведь не проверяли?

– А это идея! – обрадовалась Диана. – Коли они были такие подружки, не разлей вода, что даже к одному мастеру в салон ходили, так и записываться могли друг за дружку. Сейчас позвоню ребятам, пусть проверят новую версию.

Фима с трудом удержалась, чтобы не спросить, с кем именно будет разговаривать Диана. Уж не с Арсением ли? Но удержалась. В конце концов, у каждого из них теперь своя собственная жизнь и своя собственная линия расследования.

Думать так было невыносимо горько, но Фима напомнила себе, что Вселенная уже наверняка подготовила для нее замену Арсению. И эта замена будет куда лучше, веселей и роскошней. И уж точно замена будет ее любить крепче, чем предатель Арсений.

Тем не менее, когда Диана вернулась в машину, она мигом просекла, что с Фимой что-то не в порядке.

– Ты чего? Ревела?

– Вот еще! И не думала даже!

– Ну и правильно! Потому что у меня замечательные новости. Телефон парикмахерши нашли, и сейчас к ней едут наши ребята.

– А по телефону нельзя с ней поговорить?

– Нельзя. Она почему-то не отвечает. Но геолокация показывает, что тетка находится у себя дома. И к тому же…

– Что?

– Может, это еще и не имеет отношения к нашему делу.

– Договаривай!

– Ну, в общем, с этого же дома поступил вызов в дежурную часть. Из одной квартиры доносится слишком громкая музыка. Соседям мешает спать.

– Спать? Сейчас же белый день.

– Поступил вызов, на него необходимо отреагировать. Может, там человек больной, вот ему громкие звуки и мешают. Разберутся. Как только появятся новости, позвонят. А мы с тобой сосредоточимся на поиске отправителя этих писем. У меня хорошее предчувствие, нам обязательно должно в этом деле повезти.

Фима не стала возражать. За рулем Диана. Она же была хоть отчасти официальным лицом. А что могла сказать Фима? Только кивнуть и попытаться улыбнуться, а еще не думать об Арсении. Вот это последнее, пожалуй, было трудней всего.

Глава 9

Здание почты находилось в уютном скверике. Это было хорошо и плохо одновременно. Хорошо для работающих тут людей и для посетителей, которые могли в погожий денек не париться в духоте, а выйти и провести время ожидания на свежем воздухе, сидя на лавочке или даже наслаждаясь мороженым из ближайшего магазинчика. А плохо потому, что такое уединенное местоположение почтового отделения снижало число потенциальных свидетелей.

– Нам предстоит выяснить личность отправителя. Кто он? Каков его психологический портрет?

– Я думаю, что это глубоко пожилой человек. Старичок или старушка.

– Только потому, что он прибегнул к такому старомодному способу коммуникации, как бумажные письма?

– Да.

– Но я хочу тебе заметить, что этот старичок очень даже ловко управляется с компьютером. Все письма, которые получала Ольга Михайловна, отпечатаны на принтере. И что представляется мне куда более важным, адреса на конверте заполнены также с помощью печати. А такой трюк не так-то просто провернуть.

– А если это печатал не принтер, а печатная машинка?

– Машинка?

– Такая штука с клавишами, на которой печатали письма. Жмешь на кнопку, она ударяет по бумаге, получается отпечаток.

– Я знаю, что такое печатная машинка, – проворчала Диана. – Но мне и в голову не приходило, что кто-то ими еще пользуется. Да, тогда и впрямь мы имеем дело с каким-то древним ископаемым. Ну что же, будем спрашивать о старике.

– Или старушке.

Увы, сотрудники почты доходчиво объяснили, что какого-то отдельного пенсионера вряд ли смогут назвать, потому что старики и старушки как раз и являются их основными клиентами. Многие из этой категории граждан до сих пор предпочитают получать деньги не на карточку, а забирать их наличными в окошке кассы. Впрочем, три дня назад, а такая дата отправления стояла на последнем конверте, на почте пенсию не выдавали. И народу тут было не так уж много. Сыщицы попросили сотрудниц сосредоточиться именно на этом дне, так как это была фактически их единственная зацепка.

– Вспомните все до мельчайших деталей, – умоляли они. – Все, что в тот день случилось. Может, у вас появлялся какой-нибудь особенно подозрительный клиент или клиентка?

Почтальонша лишь вздохнула в ответ.

– Лучше спросите, кто из нас сейчас не подозрительный.

– Значит, ничего?

– Ничего. Были бы рады помочь, но, увы, нечем.

Девушки уже направились к выходу, думая, как обидно обмануться в своих ожиданиях, как вдруг позади них раздался тоненький голосок:

– Постойте, а как же тот парень с разбитым стеклом?

– Парень? Какой парень?

– Совершенно сумасшедший тип. Чуть не разнес нам тут все.

– Но им он не подходит. Он не старый, ему от силы лет тридцать.

Но Диана уже повернула назад.

– Все равно расскажите: что за парень?

– Да прибегал тут один тип, ругался ужасно.

– И что ему было от вас нужно?

– Он искал двух мальчишек, которые повредили его машину.

– Но почему он искал их на почте?

– По его словам, мальчишки сначала ошивались возле почтового ящика, а потом зашли в здание почты. Но к нам они не приходили. Мы ему так и объяснили.

– И куда же дети могли пойти?

– Видимо, на второй этаж. Там работает секция восточных единоборств, которая популярна у школьников.

Была ли это та самая ниточка, о которой мечтали сыщицы? Они не знали, но обе чувствовали какой-то легкий трепет. В любом случае эту версию предстояло проверить. Девушки взлетели по ступеням наверх, и тут их ждало разочарование: они обнаружили перед собой закрытую дверь. Секция работала по вечерам, и до ее открытия оставалось еще около шести часов.

– Как хочешь, но я тут столько времени торчать не намерена.

– Я тоже.

Девушки стали спускаться вниз, но столкнулись с мужчиной.

– Вы ко мне?

– Если вы тренер, то да.

– Правильно говорить «сенсей», что означает «учитель».

– Нас интересуют двое ваших учеников, у которых три дня назад произошел инцидент с обиженным автовладельцем.

– А! Понял, о чем идет речь. Да, была такая ситуация. Но мальчики не виноваты. Стекло тому человеку разбил кто-то другой. Когда мы с ним внимательно изучили запись с видеорегистратора, то он понял, что я прав. На записи четко видно: когда дети проходят мимо его машины, трещина на стекле уже есть. Вероятно, она появилась сама по себе.

– Как это сама по себе? Такого не бывает.

– Я имею в виду, что когда-то в этом месте произошел удар, потом какое-то время стекло сопротивлялось, а когда возникла усталость, пошла трещина.

– Прекрасно. Значит, с автовладельцем вы разобрались и он ушел. А мальчики?

– Мальчики продолжили тренировку. Они были возмущены несправедливостью, которая едва не была по отношению к ним допущена, но я объяснил им, что жизнь состоит из череды испытаний, которые настоящий боец учится преодолевать мужественно, без слез и стенаний.

Вот бы познакомиться поближе с этими двумя будущими самураями. Чутье подсказывало Фиме, что знакомство окажется очень продуктивным для их расследования.

– Вы можете назвать нам имена мальчиков?

И Диана извлекла служебное удостоверение. Тренер слегка растерялся, но потом вспомнил, что он вообще-то сенсей, взял себя в руки и произнес:

– Могу. Но я повторяю, что мальчики не имеют никакого отношения к трещине на лобовом стекле.

– Они могут являться свидетелями по делу об убийстве.

– Если так, тогда я обязан буду вам помочь.

– Итак, вы можете прямо сейчас назвать нам те даты, по которым дети посещают вашу секцию?

– Пожалуйста.

– Диктуйте. Моя подруга готова записывать.

Фима писала даты, а Диана сверяла их с датами на конвертах. Когда сверка была закончена, девушки переглянулись. Во всех восьми случаях даты отправки писем на адрес Ольги Михайловны четко совпадали со временем посещения секции восточных единоборств двумя мальчиками. Могло ли это быть простым совпадением? Фима с Дианой так не думали.

Но прежде чем ехать и знакомиться с авторами писем, которые регулярно в течение целого месяца получала Ольга Михайловна, сыщицам было необходимо решить еще одно дело. Началось оно со звонка, который поступил Диане.

Она внимательно выслушала информацию, потом взглянула на Фиму и мрачно произнесла:

– Поздравляю тебя! У нас еще один труп!

Фима еще раньше поняла, что новости будут плохие. Очень уж мрачнела лицом Диана, слушая то, что ей говорили по телефону.

– Кто? Парикмахерша?

– Да.

– Мы поедем туда?

– Придется. Арсений хочет, чтобы я присутствовала при осмотре места преступления.

– Возможно, тогда мне лучше поехать к мальчишкам? Чтобы не терять время даром!

На самом деле Фиме просто не хотелось видеть Арсения. Сама возможность такой встречи пугала ее чуть ли не до паники. Как она будет смотреть ему в его подлые глаза? Обязательно разревется! Нет, нельзя такого допустить. Мало того что ее бросили, так она еще это и не может воспринять разумно. Выставляет себя какой-то глупенькой влюбленной дурочкой, в то время как у ее кавалера отношение к их союзу самое тривиальное и без сантиментов. Показать себя такой легкоранимой – это же в наше время так унизительно.

Как ни странно, Диана поддержала идею подруги:

– Тренер этих мальчишек хоть клятвенно и пообещал нам, что будет держать язык за зубами, но как знать, надолго ли его самурайской выдержки хватит. Поезжай! А то он их родителей предупредит, и те спрячут свидетелей. И вот еще момент: как лицо официальное, я не имею права допрашивать несовершеннолетних без присутствия их родителей. А ты можешь поговорить с ними просто в неформальном порядке, для тебя это вполне допустимо.

Фима пообещала, что так и сделает.

– Как только появится новая информация, сразу же тебе сообщу.

Диана тоже пообещала, что расскажет все подробности с того места, на которое сейчас отправлялась.

– Предварительная версия – самоубийство. Соседи учуяли запах газа и вызвали службу газа. А те уже сломали дверь и обнаружили тело погибшей хозяйки квартиры.

– А громкая музыка?

– Она к делу отношения не имела. Музыку слушали в соседнем подъезде.

Так и получилось, что пути девушек разошлись в разные стороны. Диана поехала к Арсению, а Фима – к школьникам.

По дороге ее настиг звонок. Номер был незнакомый, и какое-то время Фима колебалась, отвечать или нет. Слишком много развелось телефонных мошенников, слишком навязчиво они себя вели и слишком уж ловко маскировались под добропорядочных. Фима всякий раз опасалась обидеть хороших людей, случайно приняв их за аферистов. Проще было вообще не отвечать.

Но тут она почему-то ответила.

– Привет, – произнес смутно знакомый бархатистый мужской голос. – Чем занимаешься? Не разбудил?

– Мы знакомы?

– Это Гера, помнишь еще такого?

Фима обрадовалась:

– Ты-то мне и нужен!

– Приятно слышать. Можем встретиться. Я сейчас у Матильды в больнице, но мне сказали, что ждать смысла нету. В реанимацию меня к ней все равно не пустят.

– Матильда заболела?

– Заболела! Она чуть кони не двинула! Хорошо, что я рядом был. И врачи быстро приехали.

– А что с ней?

– Инсульт старушку стукнул. Половина тела отнялась, но врачи говорят, раз сразу не померла, есть шанс, что выкарабкается. И главное, ничего не предвещало. Как обычно, послала меня за кофе и пирожными. Каждое утро у нее начинается с эклера с лимонным кремом и чашечки кофе. Ее вкусы в кофейне уже все знают, так что проблем не возникает. В общем, принес, она выпила, несколько минут посидела, а потом вдруг – бац! – и на пол упала. Бледная вся, дрожит, я уж думал, что все, конец ей пришел. Но обошлось. Врачи говорят, надежды терять не нужно.

– И когда это с ней случилось?

– Матильда – ранняя пташка. Это она при посторонних аристократку из себя корчит, которая раньше полудня глаз не продирает. А сама спозаранку уже на ногах, порхает, щебечет.

– Так во сколько?

– За кофе я пошел в восемь. А упала она… ну, примерно в половине девятого.

Значит, Матильда никак не могла быть тем человеком, который звонил частному детективу Олегу Андреевичу и просил того не вмешиваться в расследование убийства Ольги Михайловны. Выходит, детектив сознательно солгал своим гостьям или же его самого ввели в заблуждение.

– А ты не знаешь, Матильда не говорила, что она оплачивает услуги одного детектива?

– Кого?

– Частного сыщика, к которому она отправила Ольгу Михайловну.

– Ну ты даешь! – расхохотался Гера. – Да большей жмотины, чем Матильда, этот свет еще не видывал! Она ведь человек творческий, ты это уже должна была заметить. Так вот, иногда она наступает на горло собственным принципам, шьет заказы, которые ей совершенно не нравятся. Берется за них исключительно чтобы подзаработать. Ты спрашивала про сиреневое платье и сиреневый же костюм из кримплена.

– Да, было такое.

– И Матильда тебе сказала, что знать ничего про этот заказ не знает и знать не желает?

– Она была очень возмущена моим предположением, что это ее работа.

– Актриса! Она тебе солгала! Я лично сметывал и платье, и костюм! Я у Матильды с первого курса подрабатываю. И эти две вещи великолепно помню. Их шили у нас.

– Ты и заказчиц видел?

– Нет, к общению с клиентами Матильда меня тогда еще не допускала. Но я слышал, как она рассказывала другим подмастерьям, что заказ ужасен, но она никак не могла отказать дочке своего благодетеля. Когда Матильда только начинала свою карьеру, с тканями и фурнитурой, да и вообще со всем в стране было туговато. Советская власть, как я понимаю, не очень-то стремилась, чтобы в жизни простых граждан появилось много красивых вещей. Официальный курс партии заключался в том, что стремиться в первую очередь нужно к духовной красоте. И только с помощью связей и огромного блата в одном из универмагов нашего города, с директором которого у Матильды было что-то вроде романа, она и получала для своей работы и ткани, и пуговицы, и всякие там крючки-нитки. Понятная схема?

– Вполне.

– Так что тот кримплен Матильда отлично помнит. Я видел у нее в старой гардеробной брюки из точно такой же ткани. И знаю, что из нее в свое время Матильда сшила самой себе брюки. В шестидесятые это был писк моды. Сиреневые брюки клёш, узкий белый жилет, который Матильда носила прямо на голое тело. Своим появлением она производила фурор! Я тебе говорю, она была еще та штучка!

– Но почему она не хочет признаваться в том, что ткань ей знакома?

– Стесняется, что все поймут, какая она старая. Старая и жадная. А кто ей эта Ольга? Дочь? Внучка?

– Нет. Просто знакомая.

– Сам знаю, что детей у нее нет. Но даже будь у Матильды родные дети, она и за них платить бы не стала. Добросердечие и милосердие – это не к ней. Она считает, что каждый взрослый должен твердо стоять на своих ногах и отвечать за свои поступки каждый человек должен сам. Так что, может, мы сегодня встретимся? Пока моя работодательница в больнице, я совершенно свободен. Не знаю, как себя занять. Ты согласна увидеться?

Вопрос прозвучал неожиданно. Но Фима не торопилась на него отвечать. Собственно, почему бы и нет? Она теперь девушка свободная. А Герольд был ей симпатичен.

– Можно. Ближе к вечеру созвонимся.

– У-у-у… до вечера еще столько ждать. Давай прямо сейчас к тебе подъеду.

– Сейчас точно не получится, я занята.

– Ладно, тогда до вечера, – вздохнул Герольд, и по голосу было слышно, как сильно он разочарован.

– Постой!

– Чего еще?

– Когда ты брал в кофейне заказ для Матильды, ничего необычного не случилось?

– Вроде бы нет. Разве что Матильда устроила мне выволочку. Она всегда заказывает латте, а я ей принес капучино. Но разве я виноват? Бариста попался неопытный. Я ему сказал, что заказ для Матильды. Он вроде бы кивнул, что понял, а всучил совсем не то, что нужно. Да еще сам кофе Матильде не понравился, она сказала, что он какой-то слишком горький и привкус у него такой, словно туда спиртное добавили. Но выхлебала все равно, а мне сказала, что вычтет стоимость этого напитка из моего жалованья. Нормально, да?

Фима сразу решила, что звонить и предупреждать о своем визите мальчишек не будет. Тренер дал ей адреса, по которым можно было мальчиков застать. И Фиму приятно удивило, что оба адреса оказались в ее родном районе. Мальчиков звали Никита и Данила. Дом Никиты был к Фиме ближе, поэтому она с него и решила начать. Конечно, оставался вопрос: а если мальчишки в школе? Но тогда Фима могла пойти к себе домой, передохнуть и перекусить, а потом вернуться и продолжить заниматься расследованием.

А возможно, ей удастся встретиться с Герой. Мысль была такой волнующей и приятной, что Фима обдумывала ее довольно долго и почти сумела убедить саму себя, что будет только рада, если не сможет застать свидетелей.

Ей повезло. Никита был дома.

– Я болею!

Мальчик ничуть не удивился, что к нему из школы прислали человека с проверкой. Но и радости он также не продемонстрировал.

– Зря приперлись, – заявил он Фиме. – Может, я заразный. Врачи еще не установили. Если заразный, то теперь вы тоже заболеете. И все, с кем будете контактировать. А те, в свою очередь, заразят остальных. И так по цепочке.

– Похоже, ты «Вирус» только что смотрел?

– «Противостояние» Стивена Кинга перечитываю, – признался мальчик. – Вы бы масочку все-таки нацепили, а?

– Обойдусь. И давно ты болеешь?

– Будто вы не знаете! Три дня уже в школу не хожу! Врач сегодня утром был, так что могли с проверкой и не приходить, не трудиться.

– О какой проверке ты все время говоришь?

– Разве вас не Ольга Михайловна ко мне прислала?

– Нет.

Мальчик говорил таким тоном, словно и не знал ничего о том, что случилось с учительницей. Впрочем, возможно, что и не знал, если третий день не появляется в школе.

– Странно, – задумчиво произнес он. – Щёлочь обычно ко всем с проверкой является. Либо сама припрется, либо кого-нибудь из учителей пришлет.

– Зачем?

– Не верит, что мы действительно болеем. Считает, что в середине четверти родители нам дают возможность передохнуть. А потом задним числом справки у врачей покупают.

– С чего бы ей так думать?

– Ну, когда у нас Татьяна Степановна была хорошей теткой, она никаких проверок отродясь не устраивала. Ей наплевать было, ходим мы в школу или где-то на морях загораем. А со Щёлочью так дело не пошло. Она с первых дней объяснила, что класс чудовищно разболтан, дисциплина на нуле, дети нуждаются в муштре и она лично за нас возьмется. И чтобы никаких пропусков. Это она на родительском собрании заявила. А у Вероники и Даньки путевки родителями уже были куплены. Они Щёлочь слушать не стали и улетели на море с разницей в два дня. А потом в один день вернулись. И у обоих справки от врача о перенесенном ОРВИ. Но загар-то никуда не спрячешь! Все мигом поняли, где они были. Татьяна Степановна бы промолчала, а Ольга Михайловна развопилась. Родителей в школу вызвала. Отчитывала их при директоре. И с тех пор, если кто говорит, что заболел, она лично является с проверкой.

– Мило.

– Мило? Да это кошмар! И нарушение наших личных границ!

– Ты еще про свободу личности вспомни, – хмыкнула Фима. – То есть я так понимаю, что новую классную руководительницу у вас никто не любит?

– Мы ее все ненавидим! Если передадите ей это, то мне все равно, да она и так знает, как мы к ней относимся.

– Нет, я не буду ничего передавать Ольге Михайловне, – покачала головой Фима. – Но если все так, как ты говоришь, то ее поведение возмутительно! Вы или ваши родители должны были обратиться к директору.

– Думаете, наши родители не обращались? Много раз ходили. Но директор заявила, что никого другого в качестве классного руководителя нашего класса она не видит. Мол, мы так распустились, что она жалеет о том, что в школах запрещены телесные наказания. Хорошая порка, например, многим из нас пошла бы на пользу.

– Возмутительно!

На самом деле Фима никакого возмущения не испытывала. Имея братца-школьника и наблюдая поведение его друзей, она и сама много раз жалела, что нынче родители больше не дерут непослушных сыновей ремнем. Иной раз пара крепких подзатыльников может вразумить подрастающее поколение куда лучше и быстрей, чем долгие и нудные нотации, от которых толку нет, а лишь клонит в сон. Раньше у людей не было столько времени на говорильню, жизнь была слишком трудной, поэтому средства для воспитания искали простые и радикальные, чтобы помогало сразу, а не спустя многие годы, да и то не факт.

Впрочем, и сами взрослые иной раз заслуживают хороших люлей. И если уж возвращать практику телесных наказаний, то для всех возрастов и слоев общества, чтобы никому не было обидно. Например, изменникам, обещавшим одной девушке жениться на ней, а потом переметнувшимся к другой, пару десятков розог бы точно не помешали. И желательно, чтобы наказание было приведено в исполнение самой жертвой или хотя бы в ее присутствии.

Но ничего этого из своих крамольных мыслей Фима не озвучила. Рано Никите еще было задумываться о таком перевороте в мироустройстве.

Вместо этого она сказала:

– Представляю, в каком вы все были отчаянии, когда эта Щёлочь принялась вами командовать! Вот если бы нам дали такую классную, то мы бы либо сами повесились, либо ее повесили!

– Мы тоже кое-что придумали!

– И что же?

Фиме даже не нужно было делать вид, будто бы ей интересно. Ей и впрямь очень хотелось узнать, что же задумали ребята. Но, к сожалению, в тот самый момент, когда Никита уже готов был поделиться с ней своей тайной или все к тому и шло, в дверь раздался требовательный громкий звонок. А затем в квартиру ворвался высокий светловолосый парень.

– Ты слышал, что с нашей Щёлочью приключилось? – заорал он, еще не видя Фимы, которую прикрывала входная дверь. – Нет? Так я тебе скажу! Она умерла! Совсем! Ее отравили! И теперь ищут тех, кто слал ей письма с угрозами. Представляешь, чем это опасно для нас с тобой?

Никита сделал знак, призывая друга к молчанию. Второй парень примолк и заглянул за дверь, где стояла Фима.

– Здравствуйте. А вы кто? – настороженно поинтересовался он у нее.

– А я к вам как раз по поводу того, что случилось с Ольгой Михайловной.

– Дань, молчи! – прошептал Никита. – Больше ни слова! А вы…

И он повернулся к Фиме.

– Я немедленно звоню своему папе! Он пришлет мне адвоката!

– И мне! – пискнул Данила.

– Подождите немного, братцы-кролики. Не горячитесь. Рассудите, стоит ли впутывать ваших родителей в это щекотливое дело. Они же не в курсе, что вы забрасывали свою классную дружескими и шутливыми письмами, желая скрасить ее невеселую жизнь?

Мальчишки переглянулись.

– Дружескими?

– Шутливыми?

– Но вы же это все в шутку затеяли, а не всерьез? И зла вы ей не желали.

– Смерти мы ей точно не хотели.

– Хотели только попугать немного… то есть развлечь!

Фима нахмурилась и угрожающим голосом произнесла:

– Видите, что вышло из вашей шутки? Один человек мертв. Второй убит сегодня. Еще две женщины от огорчения почувствовали себя так скверно, что попали в больницу. Выживут или нет, неизвестно. Вот что натворил преступник. И возможно, следующими на очереди у преступника окажетесь уже вы. Садитесь и рассказывайте мне все так, как если бы от этого зависела ваша собственная жизнь.

Мальчишки переглянулись со страхом.

– А что? Этот убийца может охотиться и за нами?

– Очень даже может быть, – многозначительно сказала Фима. – Но вообще вам очень повезло, что я пришла к вам раньше полиции.

– А вы нас не выдадите?

– Ни за что! Вы же не хотели ничего дурного, – отмахнулась Фима, которой на самом деле больше всего на свете хотелось надрать уши этим мальчишкам. – С вашей стороны это была просто шутка.

– Да, мы просто хотели, чтобы она от нас отвязалась.

– Отказалась бы от нашего класса или уволилась!

– Она нас допекла своим строгачом. Чуть что не так – сразу двойка, вызов к директору, а там лекция на два часа.

Выходит, Ольга Михайловна себя совсем не жалела, воспитывая подрастающее поколение. Жаль, что поколение этих ее усилий совершенно не оценило. Но именно так всегда и бывает. Когда кто-то хочет счастья для другого, но добивается его так, как хочется ему самому.

Глава 10

Идея попугать чрезмерно инициативную классную руководительницу пришла к мальчишкам не сама по себе, им подсказал ее некий Биттер. Он же подсказывал им и очередной сюжет ужастика. От себя мальчишки если что-то и прибавляли, то какие-нибудь мелочи, которые никакого значения не имели. А вот те вещи, которые подсказывал им Биттер, исполнялись обязательно.

– Постойте, вы хотите сказать, что припугнуть учительницу попаданием под колеса – это тоже подсказал вам Биттер?

– Да! Здорово же получилось? У нас в тот день должен был быть тест, никто к нему не был готов. А Щёлочь и не пришла. Мы ее к этому времени так основательно запугали, что она решила остаться дома. Только до магазина выскочила и все равно умудрилась под колеса попасть!

– У себя дома! На лестнице!

И мальчишки захихикали, но вовремя опомнились, сообразили, что произошло, и устыдились.

– Но откуда этот Биттер мог знать, что случится на лестнице?

– Он вообще знает много такого, о чем другие и не догадываются.

– А кто он такой?

– Ну… Биттер. Он дико крутой чел.

– А где вы с ним познакомились?

– Познакомились? Его и так все знают.

После выяснения всех подробностей оказалось, что Биттер ведет блог в соцсетях, выступает на разных мероприятиях. В общем, в высшей степени популярный тип, а еще учится он в одной школе с ребятами, но в старших классах.

– Он нам и объяснил, как можно сделать, чтобы Щёлочь от нас всех отвязалась. Только сам он ей письма отправлять не мог, слишком занят. Но он нам объяснял, что надо писать, и мы писали.

При этих словах Фима повнимательней взглянула на мальчишек. Надо же, так хорошо шел у них разговор, задушевно, и можно подумать, что откровенно. И тут вдруг такое заявление.

– Писали, говорите? И кто именно из вас двоих строчил письма?

– Он! – кивнули мальчишки друг на друга одновременно, потом поправились и объяснили, что писали по очереди.

– Как же по очереди, если почерк во всех письмах один и тот же?

И Фима замерла, ожидая, попадутся мальчишки в расставленную перед ними ловушку или сумеют ее обойти.

Они и попались. И принялись выкручиваться.

– Почерк у нас похож, потому что мы сидим рядом.

– Даже все учителя удивляются.

– Не верите – можем тетрадки показать.

Фима покачала головой.

– Не надо. Я и так уже все поняла. Вы тут ни при чем!

Ей было совершенно ясно, что мальчишки эти письма могли отправлять, но вот писать они их не писали. Они даже их в глаза-то не видели. Хотя бы даже потому, что мальчики элементарным образом не знали о том, что письма были отпечатаны на печатной машинке, а не написаны от руки. Видимо, мальчишек использовали втемную. И другого выхода, кроме как отправиться к тому, кто организовал эту «дружескую» переписку, то есть к самому Биттеру, у Фимы, кажется, не было.

Выйдя на улицу, Фима задумалась. Вернуться домой и перекусить или сразу отправляться к Биттеру? Под ложечкой сосало, а родной дом был всего в нескольких шагах. И к тому же школьник, наверное, был еще на занятиях. Опять же, чутье подсказывало Фиме, что с Биттером будет все не так просто, перед встречей с этим противником требовалось хорошенько подкрепиться и подготовиться.

Но когда до знакомой двери оставались считаные шаги, рядом с ней раздался визг тормозов, и знакомый голос произнес:

– Гостей ждете?

Фима обернулась и увидела рядом с собой улыбающуюся Диану.

– Как ты узнала, что я тут?

– По геолокации вычислила. Вбила номер твоего сотового и обнаружила твою персону неподалеку. Где была?

– Свидетелей-мальчишек допрашивала.

– И как?

– Это не они. Их кое-кто науськал. Если поднимешься со мной, то я все тебе расскажу.

– С удовольствием. Только я не одна.

Сердце у Фимы так сильно забилось, что застучало даже в горле. На какое-то мгновение ей показалось, что в машине может находиться Арсений, про него Диана и говорит. Потом Фима пришла в себя, обругала себя за глупость, но сердце успокаиваться не желало.

– О ком ты говоришь, Диана? Кроме тебя в машине никого нет.

– Как это нет? А как же это?

И Диана распахнула дверь багажника, из которого тут же раздались знакомые шипение и рык.

– Ой!

Фима отшатнулась, но было уже поздно. На нее из полумрака злобно сверкали два зеленых глаза.

– Ты забрала себе сервала? Зачем?

– Это не я, это ребята. А зачем… понятия не имею. Говорят, что он так жалобно плакал, что им стало его жалко. И потом, кто будет его поить и кормить? Хозяйка умерла, а наследники когда еще появятся…

– Наследники? А у нее разве были наследники?

– Прямых нету, это мы установили. Но, наверное, кто-то был. Не бывает, чтобы человек совсем уж без родни. Вот только пока их найдут, если вообще найдут… Одним словом, за сервалом должен кто-то присматривать.

– И это будешь ты?

– Я? – удивилась Диана. – Почему это я? Вообще-то я тебе его привезла.

– Ко мне нельзя! У меня мама с папой и Пятница. Он ее порвет!

– Этот сервал умеет за себя постоять, мы же с тобой это сами видели.

– Я не за эту суперкошару переживаю, а за Пятницу. Сервалиха его разорвет на клочки, на кусочки!

– Не разорвет. Алиса в клетке.

– Не век же ей в ней сидеть.

– Ну хоть до вечера может клетка у тебя дома постоять? Не будем же мы дикую кошку с собой по расследованиям таскать.

– Не знаю. Я не уверена, что это хорошая идея.

– Погода холодная, на улице почти минус, сервалиха может простудиться, если оставить ее в багажнике.

Представив, как бедная кошка, только что потерявшая любимую хозяйку и родной кров, сидит и мерзнет в тесном, темном и страшном багажнике, Фима устыдилась.

– Конечно, берем ее с собой!

Но если кто-то думал, что дикая кошка оказалась существом благодарным, тот здорово ошибается. Всю дорогу сервалиха шипела и рычала, потом стала кидаться на стены клетки, стремясь просунуть лапу между решетками и зацепить кого-нибудь из своих врагинь. Чтобы не попасться на кривые крючки ее когтей, девушкам приходилось лавировать в кабинке лифта, что сделало их путь наверх незабываемым и полным острых ощущений. Лифт от их прыжков раскачивался с такими угрожающими звуками, что душа уходила в пятки.

Пятница с громким радостным лаем кинулся навстречу хозяйке. Обрадовался он и Диане, потому что вообще любил всех людей на свете, а те, кого приводили его дорогие хозяева, без сомнений воспринимались им как лучшие его друзья.

Возле клетки с сервалом Пятница замолк. Кошка тоже молчала. Так продолжалось довольно долго. Потом Пятница нерешительно завилял хвостом и тихонько гавкнул. Сервал в ответ издал звук, похожий на мяуканье.

– Пусть прямо тут постоит! – обрадовалась Диана. – Воды ей только нужно налить. И корма насыпать.

– У меня только собачий корм.

– Не бойся, приданое я для нее прихватила.

Нашлись и миски для корма и воды, и сам корм, и даже та самая подушечка с надписью «Алиса». Все это было осторожно помещено в клетку к сервалу. Обошлось без травм и криков: присутствие Пятницы благотворно сказывалось на характере сервала.

Девушки прошли на кухню, где Фима включила чайник и достала пяток яиц. Больше в холодильнике просто не было.

– Как насчет яичницы с ветчиной, ржаным хлебом и ломтиками помидоров?

– Отлично. Если сверху еще немного потрешь сыра, чтобы он расплавился, то будет просто замечательно.

Сыр и ветчина нашлись. Кусочки хлеба равномерно подрумянились с двух сторон. И вскоре яйца уже покрывали всю эту вкуснятину, а Фима осторожно натирала сверху побелевшего белка сыр на крохотной терочке. Кружки томата были тоненько порезаны и ждали своей очереди, их полагалось класть уже при сервировке, чтобы они не успели пустить сок на сковороде.

– М-м-м… Как вкусно! Не понимаю я Арсения! Ты же просто волшебница. Мало того что красивая и разделяешь его интересы, так еще и готовишь божественно. И какого лешего ему еще нужно?

– Если можно, то давай не будем сейчас об этом.

– Как хочешь. Но лично я считаю, что он просто дурак!

– Что там слышно насчет смерти бедной парикмахерши?

Диана тут же забыла про Арсения и с воодушевлением принялась рассказывать новости:

– Ой, там настоящий темный лес. Народу возле нее крутилась масса, но, как обычно, никто ничего не знает и не видел. Удалось узнать только то, что тетка постоянно принимала клиентов у себя на дому. Стригла, красила, завивала. Также она ездила к клиентам домой, за отдельную плату, разумеется. В свободное время вместо отдыха вкалывала еще в двух салонах. Одним словом, работала на износ, а все для того, чтобы прокормить великовозрастного сыночку, который, по словам участкового, употреблял запрещенные вещества уже лет десять и отказываться от своей дорогостоящей привычки отнюдь не собирался.

– Но ведь не сын же ее убил?

– Да там сомнения, что ее вообще убили. Она оставила письмо, пишет, что ей все надоело. И при такой жизни я могу ее понять. Хотя если она больше полувека так живет, то должна была привыкнуть, по идее.

– И никто из ее знакомых не замечал, что она стала какой-то задумчивой или мрачной? Я думала, что, когда человек готовится свести счеты с жизнью, он как-то меняется.

– По словам ее знакомых, она неоднократно грозилась наложить на себя руки. Так прямо и говорила: «Еще немного, и я повешусь. Или утоплюсь. Или из окна выброшусь».

– Но отравиться газом не угрожала?

– Да какая разница! Когда человек в отчаянии, то ему любой способ сгодится.

– А она была в отчаянии?

– Наверное, была, раз руки на себя наложила.

И, пожав плечами, Диана вернулась к трапезе. А вот у Фимы аппетит пропал начисто. Какое-то время она еще поковырялась в яичнице, но поняла, что не сможет сейчас проглотить ни кусочка. Она тихо поманила Пятницу, который обычно служил у них в семье безотходным утилизатором всевозможных лакомых кусочков, которые еще были вкусны и съедобны, но уже не представляли интереса для двуногих членов стаи.

Пятница к яичнице относился положительно. Про ветчину и сыр говорить нечего. Даже ломтик томата прокатил, хотя вообще-то к магазинным томатам Пятница относился с прохладцей, то ли дело летом с грядки – сладкий, ароматный, лучше всяких конфет! Но в общей массе сошел и помидор. Жареный хлеб песику, конечно же, было нельзя, но он его обожал, и кусочек Фима ему все же дала. Она заметила, что Пятница во время приема пищи куда-то все время с едой убегает. Раньше он заглатывал вкусняшки прямо из рук хозяев, не тянул с этим делом, не ждал и с кусочками в зубах никуда не уходил. Делать запасы – это было не в его характере. Что же изменилось сейчас?

Заинтересовавшись, Фима осторожно выглянула за угол, проследив за песиком. Она почему-то не сомневалась, что перемены в поведении Пятницы были связаны с появлением сервала.

Так и есть: Пятница отнес лакомый кусочек ветчины с подтеками яйца своей новой приятельнице. Фима видела, как песик положил свой подарок возле клетки, оттуда немедленно высунулась когтистая лапа. На мгновение Фиме показалось, что сейчас когти вцепятся Пятнице в нос, она уже открыла рот, чтобы издать предупредительный клич, но замерла. Лапа целилась вовсе не в Пятницу. Когти впились в ароматную ветчину, и вскоре из клетки донеслось довольное урчание. Сервалиха с аппетитом поглощала принесенное ей угощение.

Диана к этому времени тоже покончила со своей порцией и задумчиво разглядывала пустую тарелку.

– В любом случае, – сказала она, – сама тетка отравилась газом или ей помогли, как свидетель она для нас потеряна! Придется искать других.

– Алия! – вспомнила Фима. – Девочка-уборщица из концертного зала. Она говорила, что видела, как девочки-школьницы дали бутылку с лимонадом Ольге Михайловне.

– И еще эта Алия говорила, что Ольга Михайловна кричала на девочек, а как из этой бутылки отпила, то сразу и утихла. Если бы она отпила нашатыря, то вряд ли бы сразу утихла. К тому же ребята обыскали концертный зал и нашли третью и последнюю бутылку с лимонадом, в которой еще оставался приготовленный девчонками коктейль.

– Та самая, которую они выкинули.

– На бутылке есть отпечатки пальцев самой Ольги Михайловны. Видимо, это и послужило причиной паники всех трех вертихвосток. С этими начинающими гуленами все более или менее ясно и неинтересно. А вот что ты там говорила про Биттера?

И прежде чем Фима успела вымолвить хоть слово, она предупредила:

– Нет, не говори сейчас. Соображаю плохо. У меня после сытной еды вся кровь от головы к желудку приливает. Срочно нужен кофе.

– Может, лучше чай? В чае больше кофеина.

– Хоть стрихнина, лишь бы помогло глаза разлепить. Я же сегодня ночью почти не спала. Как только мы с тобой расстались, я к нашим поехала. Ну, Арсения, понятное дело, в отделе не было.

И она ухмыльнулась, мол, знаем мы, чем Арсений в это время занимался.

– А ребята там тусовались.

Диана что-то рассказывала о том, что услышала от своих коллег. Но Фима уже ее не слушала. На глаза навернулись непрошеные слезы. И Фима от досады сжала кулаки.

«Что за глупая клуша ты, Фима. Зачем-то развела сырость!»

А ведь она так хорошо держалась все это время. Надо же было Диане снова упомянуть Арсения и то, чем он занимался прошлой ночью! И наверное, еще много других ночей, а возможно, дней, вечеров и утер… или утр, или утров?

У Фимы зазвонил телефон. Она покосилась на высветившееся имя звонившего.

Так и есть! Предатель нарисовался. Звонит! Помяни нечистого, он тут как тут!

– Тебе звонят, – сказала Диана.

Фима лишь отмахнулась и сбросила звонок. Не хочет она разговаривать с Арсением, никакого настроения для этого нет. Да и что они могут сказать друг другу? Разве что пожелать счастья в новой жизни с другим человеком.

Арсений все понял правильно, перезванивать не стал. И будь Фима одна, то давно бы уже рыдала в подушку. Но рядом с ней была Диана, и нужно было держаться.

Чай показался Фиме соленым. Сколько же ее слез капнуло в чашку, пока Диана не видела? К чаю были простые сушки, одна из которых досталась Пятнице. Он не стал ее есть, а сразу же унес добычу в коридор, и вскоре оттуда донеслось дружное чавканье двух пар челюстей. Похоже, что сервалиха так оголодала, что готова была слопать все что угодно.

Фима не возражала. Пусть ест что хочет. Лишь бы не тронула самого Пятницу.

Диана тоже отметила, что кошка стала выглядеть куда лучше прежнего.

– Похоже, что ей у вас понравилось. Значит, оставляем?

Фима кивнула.

– Может, клетку откроем?

Но против этого Фима решительно воспротивилась. Неизвестно, как поведет себя животное в чужом доме. Так-то сейчас Пятнице ничего не грозит, но все изменится, стоит выпустить когтистое существо на свободу.

Диана не стала настаивать. Она всегда знала, когда нужно остановиться. Напившись чаю и немного взбодрившись, они отправились на поиски Биттера, смартфон которого утверждал, что юный блогер покинул стены родной школы и движется в сторону дома.

– Перехватим его по пути.

– А ты знаешь, как он выглядит?

– Конечно! Ознакомилась с его блогом, посмотрела парочку видео. Ничего, забавный такой парнишка, правда, все равно не понимаю, откуда у него почти десять тысяч подписчиков. Никаких дельных вещей он не транслирует, кривляется и еще немножко на гитаре тренькает. Посмотри!

На видео чернявый подросток весьма неопрятного вида выделывал разные трюки с гитарой, крутил ее, вертел, подкидывал и одновременно умудрялся сбацать пару аккордов. Смотреть было занятно, наверное, ради этого потешного зрелища лайки и ставили, потому что музыкант он был никакой.

Диана была еще более категорична в своем мнении:

– Шут гороховый! Клоун!

– Клоун – это тоже неплохо.

– Неплохо, когда их один-два на всю страну, а когда каждый второй в стране клоун – это уже катастрофа!

Биттера они перехватили у подъезда. Он уже знал, что случилось с Ольгой Михайловной. И ничуть не удивился, когда Диана показала ему свое служебное удостоверение.

Лишь уточнил:

– Это же неофициальный разговор, правильно? Учтите, что на допросе я у вас и рта не открою. Да и допрашивать меня вы не имеете права, так что мог бы вообще ничего не говорить.

И он торжествующе взглянул на девушек, мол, знайте наших!

– Но так как Щёлочь все-таки была не такой уж гадиной, чтобы я мог желать ей смерти, то я вам все расскажу. Да, письма писал я. Верней, печатал. Взял у деда его старую машинку, она еще печатала, хотя и слабо. Но я ленту поменял, у него в ящиках стола запасная в упаковке нашлась. Столько лет назад выпущена, а сохранилась отлично, представляете, как раньше делать умели?

– Ты нам зубы не заговаривай. У какого это деда ты печатную машинку нашел?

– У своего деда Вовы в кладовке. А в чем дело? Ему она все равно без надобности была. Он на ней сто лет уже ничего не печатал. Как в девяностых купил себе первый компьютер «Пентиум 166», так про машинку и думать забыл. А мне по приколу. Она же старинная у него была, механическая. Может, на ней еще во время войны приказы строчили. Дед что-то такое рассказывал, вроде как его собственный батя при штабе армии служил писарем. Это еще во время блокады было. Но уже тогда машинки печатные в канцелярии вовсю использовались. Новое слово техники было. Сначала я без всякого толку по клавишам стучал, потом навострился, решил чего-нибудь написать толковое.

– И ничего лучше не придумал, как на этой машинке заслуженную учительницу пугать?

– А чего она сама первая начала! – набычился Биттер. – Всех строжила, ко всем докапывалась. Дежурства на переменах организовала. По утрам возле гардероба лично тусовалась, чтобы тех, кто без «сменки» приперся, назад заворачивать. Учителя от нее сами стонали.

– Но ты удивительно точно называл те неприятности, которые в скором времени ожидали Ольгу Михайловну.

– Ну, подшутил несколько раз, организовал совпадения.

– Это какие же?

– Из окна школы рядом с ней фикус скинул. В письме написал, что в нее целились. На самом деле я заранее все рассчитал. И скорость ее движения, и траекторию падения фикуса, ничего не забыл, даже силу притяжения Земли: на девять целых восемь десятых умножил. Физичка могла бы мной гордиться. На ее уроках я так никогда не пыхтел, а тут расстарался. Не хотел, чтобы Щёлочь всерьез пострадала, напугать хотел, только и всего.

– А какова была конечная цель?

– Конечно, мы все хотели, чтобы она совсем из школы свалила. Но и того хватило, что она наших писем бояться стала и всему, что в них написано, верила. Теперь, если у кого-нибудь особо коварная контрольная намечалась, мы всегда знали, как действовать. Одно письмо – и Щёлочь из дома даже нос высунуть опасалась. Здорово, правда?

Парень лучился от удовольствия, а Фиме ужасно хотелось врезать ему по ухмыляющейся физиономии. Судя по тому, каким взглядом сверлила его Диана, ее собственные мысли бродили где-то неподалеку от этого.

– А как ты объясняешь ее смерть?

– Никак. Мы с ребятами тут ни при чем. Я только хотел, чтобы она в школу не приходила, потому что у всех нормальных учителей праздник, а эта проверочную обещала закатить на целый урок. Да еще по теме, которую никто у нас в классе не понял. И в первую очередь благодаря ей самой! Потому что вместо того, чтобы нам все хорошенько разжевать, она с этим типом в лаборатории скрылась и почти весь урок там проторчала.

Фима с Дианой одинаковым жестом вскинули головы:

– С каким это типом?

– Тощий такой, на вампира похож. Бледный до жути. А глаза огромные, по сторонам ими так и зыркает, спина сутулая – одним словом, не красавец. И одет как-то странно. Вроде бы все вещи неношеные, а между собой не сочетаются. И с их размером мужик тоже ни разу не угадал. Рубашка мала, пиджак велик, брюки коротки, зато рукава куртки такие длинные, что приходится их подворачивать. И кто пиджак с короткой курткой носит? Только полный придурок.

– Ты когда-нибудь его раньше встречал?

– Нет. Только Щёлочь его знала. Как он в класс вошел, она ахнула и позеленела вся. А потом скорей его в лабораторию уволокла, он у нее до конца урока там просидел, а потом она с ним из школы ушла. Последние уроки ей даже пришлось отменить.

– Они ссорились?

Этого парень не заметил, но повторил, что появление Вампира крайне напугало учительницу. Она и на другой день была не в своей тарелке. И во время проведения лабораторной работы что-то неправильно смешала и получила серьезный ожог слизистой носа, которым вдохнула густые ядовитые клубы дыма. Была вынуждена обратиться за медицинской помощью, которая хоть и была ей оказана, но Ольга Михайловна все равно потеряла обоняние. Что и послужило в конечном итоге причиной ее смерти.

– Потому что, будь тетка в норме, то никогда бы не стала хлебать нашатырь.

– А тебе не кажется, что Биттер не говорит нам правды?

– Если ты насчет писем с угрозами, то тут парень просто хотел хайпануть. У него на этой истории сотни тысяч просмотров и куча новых подписчиков. Да ты сама можешь убедиться: в Сеть закачана куча видео, где этот пацанчик бахвалится, как они ловко запугивают училку.

– То есть он во всем признается?

– Он никогда и не скрывал своих действий. Говорю же, его целью был хайп!

– И кому-то такое нравится?

– Ты себе даже не представляешь, сколько таких, кому это по вкусу. Конечно, большая часть просто веселится и даже не пытается поставить себя на место жертвы. Думаю, иначе так смешно им бы не было. Кто-то даже пишет, что это паскудство – так себя вести с человеком. Другие требуют прекратить и даже угрожают полицией. Но таких меньшинство, а большинство голосует своими лайками за продолжение истории. Так что если хочешь знать мое мнение, то я считаю: Биттер не имеет никакого отношения к убийству учительницы. С ее помощью он здорово раскрутил свой канал, у него появилось много новых подписчиков, а вместе с ними поползла вверх и популярность. Да он должен был всячески оберегать Ольгу Михайловну, потому что теперь, с ее исчезновением, ему придется придумывать новую фишку. И не факт, что ее удастся быстро раскрутить. Так что для него сплошной убыток и разорение.

– До разорения ему еще далеко.

– Нет, именно разорение, – настойчиво повторила Диана, и что-то в ее голосе заставило Фиму повнимательней присмотреться к напарнице.

Диана встретила ее взгляд и без всякого смущения объявила:

– Я этого дела так просто не оставлю. Этот сосунок у меня еще попомнит, как над взрослыми женщинами издеваться!

Фима не была человеком мстительным. Она бы легко простила блогера, будь на то ее воля. Но Диана была слеплена совсем из другого теста.

– Но если Биттер не убивал Ольгу Михайловну и даже, напротив, должен был оберегать ее, чтобы она подольше ему прослужила, то кто ее убил?

– Стоит сосредоточиться на том типе, похожем на вампира. В школе установлена система наблюдения. У нас есть отличные шансы лично полюбоваться на него.

Это и впрямь не составило никакого труда, но не доставило девушкам особого удовольствия.

– Ой, ну и рожа! – отшатнулась Фима от экрана. – Какой жуткий тип!

А вот Диана была, напротив, довольна.

– Сразу видно, наш клиент. Недавно откинулся, я их вмиг узнаю!

– Но кто он такой?

– Это вообще не проблема будет выяснить!

Диана не скрывала своего триумфа. Факт появления возле потерпевшей человека с уголовным прошлым просто идеально укладывался в схему преступления. А уж если окажется, что в прошлом этот человек уже замарал себя схожим правонарушением, то получится и вовсе шикарно. Уголовник, его новая жертва и очередное убийство.

Вот только для того, чтобы проверить свою догадку, Диане требовалось вернуться в отдел. Можно было бы скинуть коллегам видео с изображением Вампира и попросить кого-нибудь из ребят пробить нового подозреваемого по базе, но была у Дианы одна особенность – она не любила делиться своими успехами с коллегами. Причем это касалось исключительно коллег-мужчин на работе, с Фимой ей вести себя подобным образом и в голову не приходило.

– Прокатишься со мной?

Но для Фимы подобная поездка вновь означала риск столкнуться в отделе с Арсением, поэтому она отказалась.

– Мне нужно домой. Хочу проверить, как там сервал с Пятницей ладят.

Диана и не думала настаивать. Запрыгнула в машину и махнула рукой напоследок.

– Привет! Если все-таки пролилась кровь, то звони. Пришлю ветеринара, он заштопает.

Фима кивнула, но про себя подумала: если Пятница попадет в когти дикой кошке, то никакой ветеринар ему уже не поможет.

Эти страшные мысли заставляли Фиму с каждой минутой все больше ускорять шаг. И к себе домой она ворвалась почти бегом.

Глава 11

К ее огромному облегчению, в квартире все было тихо-мирно.

Дверь открыла тетушка Римма. И в квартире пахло отнюдь не кровью и выпущенными кишками, а сдобой и молоком с ванилью.

– Я дома, я дома! – пропела Фима. – Как же хорошо!

Но это безмятежное состояние длилось ровно до тех пор, пока она не взглянула на клетку и не обнаружила… что клетка пуста!

– Тетя… А где… где?..

Фима от ужаса потеряла дар речи. Она могла лишь тыкать дрожащей рукой в дверцу открытой клетки да хлопать губами, пытаясь выдавить из себя что-то внятное.

Но тетя Римма все поняла без лишних слов.

– Такой славный котик! – воскликнула она. – Красавец! Зачем вы держите такое прекрасное животное в клетке?

– Ты… ты его выпустила?

– Ну конечно! Это же чудо, а не кот! Ласковый! Домашний! Не успела дверь открыть, как он давай вокруг меня круги нарезать, тереться да мурлыкать. Где вы его достали?

– Принесли. А где он сейчас?

– Так на кухне. Они с Пятницей подружились, друг от дружки ни на шаг.

Едва разувшись, Фима побежала на кухню, где обнаружила, что ее маленький Пятница дремлет в лапах дикой зверюги. А та и не думает выпускать ему кровь, напротив, облизывает песику ухо и, кажется, очень довольна своей жизнью.

– Я дала им обоим свежей куриной грудки, – объяснила тетя Римма. – Принесла, чтобы испечь для вас курник, но, видно, придется нам с вами обойтись пирогами с грибами. Как вам не стыдно держать животное впроголодь! Он от меня ни на шаг не отходил, пока я его не покормила.

Фима посмотрела на сервала, бока которого подозрительно округлились. Пятница тоже напоминал собой мячик с торчащими в стороны четырьмя лапками и хвостиком.

– А ошейник я с него сняла. Ему в нем было неудобно.

– Какой ошейник?

– На вашем коте был ошейник. Ты не знала? Вон он лежит!

И тетушка кивнула на полоску меха, лежащую на столе. Фима взяла в руки и поняла, что это и впрямь ошейник. Цветом он так совпадал с окрасом сервала, что совсем не был заметен на кошачьей шее.

Фима покачала головой:

– Почему ты называешь его котом? Это кошка.

– Разве? Ну, значит, я совсем ослепла. Так-то мне казалось, что это очень даже мужественный кот. Да и на ошейнике есть имя – Гектор. Это же мужское имя или я снова чего-то не понимаю?

Фима перевернула ошейник. Так и есть, на внутренней гладкой стороне затейливой вязью было вытеснено слово «Гектор». В этот момент сервалу надоело валяться, он поднялся и потянулся, высоко подняв кверху хвост. И стало совершенно очевидно, что это никакая не кошка, а вполне себе такой самостоятельный и взрослый самец.

– М-м-м… А где же дикая кошка Алиса?

В том, что это именно то самое животное, которое им встретилось дома у Ольги Михайловны, сомнений не было. И Фима совершенно не понимала, как они с Дианой умудрились просмотреть такую бросающуюся в глаза анатомическую подробность. Впрочем, в клетке сервал сидел так, что его особенно не рассмотришь. А когда он кидался на них, то заглядывать ему под хвост ни времени не было, ни желания не возникало.

– Значит, ты никакая не Алиса, а Гектор? Я права?

Сервал в ответ кротко мяукнул. Вообще сегодня он ничем не напоминал того грозного бойца, каким показал себя вчера. Видимо, там он был дома и защищал свою территорию. А тут он понимал, что в гостях, и считал нужным вести себя скромно и прилично. Но еще могло быть и такое, что, как всякий мужик, Гектор в голодном состоянии становился хищным и свирепым зверем, а будучи сытым, моментально приручался и становился похожим на котеночка.

Фима смотрела на кота, который нежился вместе с Пятницей в его корзиночке. Собственная розовая подушка больше не интересовала Гектора. К себе в клетку он возвращаться не собирался.

– Но тогда чья подушка в клетке? – задумалась Фима. – Мы-то считали, что Алиса – это найденная нами кошка.

«Но раз это не кошка, а кот и зовут его Гектор, тогда что делала розовая дамская подушечка в домике у Гектора?»

– Ему бы подошла синяя и с его собственным именем.

Гектор и ухом не повел, когда Фима извлекла розовую подушечку из его клетки. Он не проявлял к ней никакой заинтересованности, словно бы она ему и не принадлежала. Фима внимательно ее рассмотрела. Хорошенькая, атласная, имя «Алиса» вышито золотыми нитками. Внутри она была набита чем-то мягким, но, кроме этого, там еще что-то шуршало.

– Ты не возражаешь? – спросила Фима у кота, вооружившись крохотными ножницами.

Кот повернулся к ней спиной, демонстрируя полнейшее нежелание вмешиваться. Он лишь одним глазом лениво следил за тем, как осторожно вспарывает девушка шов на подушке. Когда отверстие оказалось достаточно широким, Фима сунула в него руку и извлекла фотографию. Это была черно-белая фотка, на которой были изображены четыре человека. Три женщины и мужчина. Женщины смотрели прямо в объектив и широко улыбались, а мужчина смотрел куда-то в сторону. Все они были уже в зрелом возрасте, самой молоденькой на фотографии должно было быть лет за пятьдесят. Мужчина тоже был немолод, но высокий рост, подтянутое телосложение и какая-то особенная элегантность всего его облика убавляли ему лет. В такого статного красавца можно было влюбиться даже в его преклонные годы.

«Одесса, – прочитала Фима надпись под фотографией. – 1986 год».

Она опустила руки и глубоко задумалась. Сыщица готова была дать зуб, что по крайней мере одна из женщин на фотографии имеет отношение к этой истории. Фима могла поклясться, что это фотография, на которой запечатлена Донна Яковлевна – таинственно пропавшая бабушка Ольги Михайловны. А мужчина рядом с ней вполне может оказаться тем самым загадочным Максимом Викторовичем, встречу с которым бабушка так радостно описывала в одном из писем.

«Старушка пропала почти сорок лет назад. Слишком долгий срок, чтобы мы смогли отыскать ее живой».

Она вгляделась в лица на фотографии. Одна из женщин показалась ей более похожей на Ольгу Михайловну, нежели другие. Одна так и вовсе была типичной азиаткой с круглым широкоскулым лицом и узенькими щелочками глаз. Вторая была высокой блондинкой и с тонкой узкой костью, эта держалась чуть в стороне от своих подруг. И лишь одна из трех женщин льнула к их кавалеру.

«Это и есть бабушка Ольги Михайловны. Ничего, симпатичная такая».

Но если тогда бабушке было под шестьдесят, то сейчас должно было стукнуть сто или около того.

«Что бы там ни случилось, на сегодняшний день бабушка уже точно мертва. И этот Максим Викторович, кем бы он ни был, тоже уже мертв либо настолько стар, что немногим лучше. И вся эта история с исчезновением бабушки давно быльем поросла, нечего про нее даже и думать. Никаких новых подробностей нам раскопать не удастся. Если уж по горячим следам бабушку не нашли, то теперь и подавно не удастся».

И все же Фима не могла выбросить эту чужую семейную тайну из своей головы. Ведь каким-то образом эта фотография и письма оказались не в чулане у Ольги Михайловны, не в кладовке или на дальней полке в шкафу. И письма, и фотография были кем-то бережно извлечены из тьмы забытья на свет, с них была стерта пыль, и их явно собирались использовать в неких целях или даже уже использовали.

Диана, которой Фима сообщила о своей новой находке, заявила:

– Такое впечатление, что погибшая доверила на хранение своему сервалу эти письма и фотографию. Как самому верному и надежному другу доверилась. Или просто рассчитывала, что те, кто охотится за этими письмами, к зверюге в клетку не полезут, таким образом, сервал эти старые документы будет надежно сторожить.

Пока она это говорила, у Фимы мелькнула мысль, показавшаяся ей интересной. А когда Ольга Михайловна приобрела себе Гектора? И у кого она его купила? Все-таки сервал – это не такая часто предлагаемая к продаже порода кошачьих. Вряд ли сайты заполонены подобными объявлениями.

И вообще, с чего вдруг Ольге Михайловне пришла в голову мысль приобрести себе в качестве домашнего питомца именно сервала?

– Кстати, хочешь узнать, что мне удалось нарыть на нашего Вампира?

Фима давно уже витала мыслями в других сферах, поэтому откликнулась не сразу:

– Кого? Ах да! И что же?

– Я была права на его счет! Мушкин Григорий Михайлович по кличке Мушка и впрямь дважды попадал под опеку службы исполнения наказаний. Правда, сроки в обоих случаях у него были маленькие, преступления тоже были им совершены незначительные. Драка с причинением вреда здоровью средней тяжести. И ограбление продуктовой палатки, всю добычу составили дневная выручка и коробка бананов. По этой коробке Мушку с подельниками и вычислили.

– И какое он имеет отношение к Ольге Михайловне?

– Самое прямое. Он ее брат.

– Не может быть! Они совсем не похожи.

– Ну, он ее единокровный брат, то есть брат по отцу. Мушка родился у мужика в первом браке, а Ольга Михайловна уже во втором.

– Значит, при отсутствии законного мужа, родителей или детей именно он – ее единственный наследник?

– Да, получается, что так. Мы с ним связались. Сначала он не хотел разговаривать, но после того, как мы рассказали об убийстве его сестры, он стал разговорчивей. Он объяснил свой визит к сестре тем, что она сама его пригласила. И более того, сказала, что дело настолько срочное, чтобы он приезжал прямо посредине уроков.

– Сама пригласила? Они были дружны?

– Дело касалось их общей родственницы. Догадываешься, о ком пойдет речь? Пропавшая Донна Яковлевна приходилась бабушкой не только внучке Оленьке, но и внучку Мушке. К сожалению, когда старушка пропала, он как раз отбывал свой первый срок, поэтому принять участие в ее поисках не мог. Оля не могла этого сделать по причине своей крайней молодости.

Фима очень разволновалась. Она чувствовала, что за этим срочным разговором о давно пропавшей бабушке кроется нечто в высшей степени важное.

– И что он вам рассказал? – воскликнула она. – Как именно Ольга Михайловна собиралась искать их бабушку? Что конкретно она хотела от брата? Какой помощи?

– Она просила найти человека, который бы рискнул забрать из чужого дома кое-какие бумаги.

– Как это – забрать? В смысле, украсть?

– Мушка предпочитает такие громкие выражения не употреблять. К тому же он категорически заявил, что сестре отказал наотрез. Дескать, со своим криминальным прошлым завязал. Встретил хорошую женщину, с которой и живет душа в душу. Они даже организовали небольшой семейный бизнес, основанный на переработке неорганических отходов.

– Бутылки собирают? – предположила Фима.

– Не только бутылки, но еще и алюминий, и бумагу.

– А живет это счастливое семейство где? На теплотрассе?

– Зачем? Что это вообще за стереотипы! У его супруги имеется вполне комфортабельная однокомнатная квартира, в которой они и свили свое семейное гнездышко. Оба уже люди в возрасте, получают пенсию. На жизнь хватает, а бизнес – это больше для души, скучно им без дела целыми днями дома сидеть. Вот и трудятся. Кстати, я сейчас к ним как раз еду. Хочешь, заскочу по пути за тобой?

Еще бы Фима не хотела! Но был один вопрос, который прежде требовалось озвучить:

– А ты… ты одна едешь?

– Разумеется, я одна, – ответила Диана. – Иначе я бы тебя и не позвала! Думаешь, я не поняла, что ты избегаешь встречи с Арсением?

– Да, есть такое дело.

– Но если хочешь знать мое мнение, подруга, то это просто глупо. Наоборот, тебе надо как можно чаще мелькать у него перед носом: пусть видит, кого потерял, и кусает локти. И еще хорошо бы тебе тоже завести какого-нибудь кавалера. Когда мой папа ушел к своей любовнице, то мама не стала плакать, а быстренько закрутила роман у себя на работе с одним своим сотрудником. Добрые люди постарались, папа узнал о готовящейся ему замене, и буквально на следующий день он вернулся к нам. Когда мужчина видит, что его место, которое он только что покинул, может быть занято другим, он часто торопится вернуться назад, чтобы этого не произошло. Мужчины ведь такие собственники, ты бы знала!

И хотя Фиме изначально не очень-то понравилась мысль, что ей нужно с кем-то крутить роман, когда сердце рвется на части из-за другого, но почему бы и не попробовать этот способ? И чем дольше Фима обдумывала эту идею, тем более стоящей она ей казалась. Если это заставит Арсения страдать или хотя бы просто задуматься, правильно ли он поступил, то уже благо. Другой вопрос – где найти в короткие сроки нового кавалера? И как устроить так, чтобы Арсений их увидел?

– Цель вижу, – пробормотала Фима знакомую с детства присказку, – в себя верю. Значит, все получится!

И она принялась прикидывать, с кем из своих знакомых она сможет закрутить роман, да еще сделает это с таким шиком и блеском, что у Арсения от зависти глаза на лоб полезут.

– Тетя, я ухожу.

– Постой! Я ведь неспроста к вам нагрянула, у меня есть к тебе разговор.

– Тетя, я очень спешу.

– Это ненадолго, всего на одну минуточку. Тут Боря насчет тебя спрашивал. Помнишь его?

Боря приходился родным племянником Арону Наумовичу – жениху самой тетушки Риммы. И Фиму с этим Борей в свое время знакомили. И он ей даже отчасти понравился. Всем этот Боря был хорош: высок, обаятелен, за словом в карман не лез и при этом был весьма состоятельным молодым человеком. Но была у этого мужчины одна семейная черта характера, которую он унаследовал от своего дядюшки, а возможно, что и от кого-то из более отдаленных предков. Боря был чрезвычайно экономен, а по-другому – скуп до неприличия. Все анекдоты про жадин – это про него. И при этом на себя самого он денег не жалел никогда, и на маму не жалел, и на сестер не жалел, на папу, который к этому времени уже почил с миром, в свое время тоже не жалел. А вот на всех остальных очень жалел. Прямо-таки скупердяйничал и мелочился, так что связываться с ним прекрасный пол избегал.

Обычно Фима отмахивалась от имени Бориса обеими руками. Хватит с нее и того раза, когда он повел ее в кафе, а потом долго и нудно высчитывал все калории, которые они съели. И не успокоился, пока не заставил Фиму заплатить не просто за свою порцию, а за все те лишние калории, которые превышали норму, которую он для нее высчитал. Себе он взял овощное ассорти с лепестками белого трюфеля, которое по калорийности было невелико, но являлось чуть ли не самым дорогим блюдом в меню. А Фима от души навернула мясной солянки. Но в итоге по факту девушка заплатила втридорога за то блюдо, которое в меню стоило совсем дешево.

Тот поход Фима запомнила надолго, и еще долго при упоминании имени племянника Арона Наумовича у нее начинали чесаться кулаки. Но сейчас предложение тетушки Риммы заставило Серафиму неожиданно задуматься. Все-таки то, что Боря жуткий жадина, у него на лбу же не отпечатано. Одевается он стильно, машина у него шикарная, сам весь из себя холеный да лощеный, почему бы и нет? Такой персонаж вполне сгодится для обложки. В кафе она с ним больше не пойдет, значит, и риска никакого нет.

– Знаешь, а я не против.

Тетушка Римма удивилась:

– Правда?

– Ну да. Он классный.

– Но тебя не смущает его некоторая… прижимистость?

– У тебя же с Ароном Наумовичем все в порядке.

– Ну, как хочешь. Тогда я звоню и говорю, что ты согласна с ним встретиться?

– Да, прямо сегодня. Где и когда – я сообщу позже. Но пусть будет готов, не профукает свое счастье. Да, и скажи ему, чтобы не вздумал покупать мне цветы, я не настолько богата.

Фима выскользнула из дома в превосходнейшем настроении. Да, Борис – это именно то, что ей надо. Арсений никогда лично с ним не встречался, ему и в голову не придет, кто это такой. Увидев их вдвоем, он решит, что у Фимы завелся новый сердечный друг, что ей и требуется.

Диана ждала ее на улице. И снова Фима не увидела, как из окна квартиры за ней наблюдают три пары внимательных глаз. Только на сей раз лишь одна из них принадлежала человеку.

– Да, все так и есть, как говорили ваши родители, – произнесла тетушка Римма, когда машина с девушками скрылась из виду. – И дела куда хуже, чем я могла предполагать.

Если уж Серафима согласилась встречаться с Борюсиком, значит, в мужской половине человечества она разочаровалась начисто.

– Надо что-то делать. Надо срочно спасать веру девочки в мужчин.

И тетя Римма решительным жестом взяла в руки трубку и набрала знакомый номер.

– Борис, у меня есть к тебе дело. Нет, не взаймы, не дрожи ты так. Совсем даже наоборот!

И тетушка Римма принялась излагать племяннику свой план.

Закончила она такими словами:

– Я на тебя надеюсь!

И со вздохом полезла в сумочку за кошельком. Общение с Ароном Наумовичем и для нее не прошло даром. Тетушка Римма всегда считалась щедрым человеком, но в последнее время она стала замечать, что ей все труднее расставаться с наличными. Но ради любимой Фимы она была готова пойти на любые траты.

– Лишь бы дело выгорело!

Ближайший родственник и потенциальный наследник Ольги Михайловны обитал на окраине города, которая в это время года выглядела особенно привлекательно. Днем солнышко пригревало еще достаточно сильно, девушки вышли из машины и невольно затормозили, греясь в его лучах и любуясь окрестностями. Могучие клены еще не успели растерять свою разноцветную листву. Между ними то тут, то там встречались кокетливые семейки березок в золотистых платьицах. И на фоне удивительно синего и прозрачного неба вся эта поздняя красота природы смотрелась особенно выигрышно.

Внезапно раздался телефонный звонок, который сразу вывел Фиму из ее мечтательного настроения. Оказалось, что ей звонила мама.

– Будь сегодня вечером дома, – велела она дочери. – К нам придет Макс.

– Зачем?

– Он хочет тебя видеть.

– А меня вы спросили? Хочу я его видеть или нет?

– У него есть к тебе какой-то сверхважный разговор, – сменила тон мама. – Ну пожалуйста, ради меня – поговори с ним!

Фима пообещала, мама тут же повеселела и сказала, что побежала готовить все к приходу гостя. А Фима вернулась к своему прежнему занятию, полюбовалась окружающим ее пейзажем. Даже и не скажешь, что они находятся в центральной части города. Такое впечатление, что где-то в парке.

– Хорошо тут у них! – вырвалось у Фимы.

– Наслаждайся, пока возможно. Скоро ничего этого уже не будет.

– Как же так? Почему?

– Все эти дома считаются аварийными. И это чистая правда. Все они были построены в первые послевоенные годы, как говорится, из того, что было. С годами состояние их пришло в окончательный упадок.

– Так тут все снесут?

– Все или не все, но многое. Часть жителей уже переселили. И наши с тобой свидетели тоже переедут в новое жилье. Нам с тобой в тот дом.

Стоило Диане произнести эту фразу, как мимо них с гудением и сиреной пронеслась машина с надписью «Реанимобиль». Затормозила она в точности возле того дома и того подъезда, который был нужен сыщицам. Из него выскочили врачи и поспешили наверх.

Девушки переглянулись:

– Не может быть!

– У меня дурные предчувствия!

И они побежали за врачами. Запыхавшись, поднялись на второй этаж, больше тут и не было, и Диана схватила Фиму за руку.

– Так и есть! Это наша квартира!

– Что там случилось?

Из раскрытой двери слышались громкие голоса. Над лежащим в коридоре мужчиной склонились врачи. А невысокая миниатюрная женщина давала пояснения. Она все еще была в уличной одежде. И было ясно, что для нее все случившееся – полнейшая неожиданность.

– Я не знаю, что случилось, – растерянно говорила она. – Меня не было дома все утро. Гриша один дома оставался. Я пришла, а он тут лежит! Стонет. И эта бутылка рядом. Ему нельзя пить ни капли.

– Но он все-таки выпил! – сердито произнес в ответ врач. – Он у вас подшитый?

– Нет.

– Тогда я не пойму, что с ним. Была бы водка паленая, другие симптомы оказались бы. А у вашего, похоже, инсульт.

– Может, это настойка спровоцировала? – робко предположила женщина.

– Какая еще настойка?

– Нюра мне для Гриши дала. Целебная настоечка. От всего на свете лечит, и от водки в том числе. Нюра сказала, что настойка ему жизнь спасет.

– Что вы мне голову вашей Нюрой морочите? Вы ему кто?

– Жена.

– Согласны на госпитализацию супруга? Только учтите: если оставите, то ответственность принимаете на себя. Коли помрет ваш мужик, отвечать вам.

– Согласна. Конечно, я согласна! Так вы его заберете?

– Прямо сейчас увозим. Позовите соседей, пусть помогут вниз спустить.

Соседи нашлись быстро. В этом старом доме все друг друга хорошо знали. И сразу же откликнулись на чужую беду. Появились двое мужичков непрезентабельного вида, но большой человеческой души. Один все время повторял, что он слегка выпимши, и пошатывался. А второй твердил, что со смены и боится, что уронит. Но только эти двое вызвались помочь, поэтому выбирать не приходилось.

– Грузим! Нельзя терять ни минуты.

Врачи увезли пострадавшего, а его жена осталась. Ей сказали, что в больницу ехать не надо, пациента сразу же поместят в реанимацию, а ее туда не пустят.

Женщина пробовала настаивать, но вмешалась Диана:

– Останьтесь, пожалуйста. Нам надо задать вам несколько вопросов.

И она показала женщине служебное удостоверение. Та сразу как-то сникла и без возражений позволила увести себя назад в квартиру.

Оказавшись дома, она с ненавистью пнула бутылку, все еще валяющуюся в коридоре.

– Все из-за нее!

Потом упала в кресло и закрыла лицо руками.

– Как он мог? Как он мог? Он же мне обещал! Какие клятвы страшные он мне давал, вы бы только знали! «Светлана, – говорил, – я лучше умру, а пить не буду!»

– Но вы же его клятвам не очень-то поверили?

– Откуда вы знаете?

Диана к тому времени уже извлекла пустую водочную бутылку из-под шкафа, куда ее загнала нога хозяйки, и понюхала горлышко.

– Вы не вполне поверили в искренность клятв вашего супруга и стали давать ему некое снадобье, которым вас снабдила некая Нюра. Кстати, Нюра – это кто? Ваша соседка?

– Знахарка. Еще моя мать к ней бегала, когда батя запивал. Одна лишь Нюра средство знала: нальешь его в еду мужику – он на водку и смотреть не может. Только его все время нужно добавлять, иначе эффект теряется.

– И вы своему мужу подливали потихоньку?

– Только сегодня! В первый раз дала! Сама не знаю, почему так сделала. Рука сама к пузырьку потянулась.

– И где этот пузырек?

Женщина нехотя поднялась и проковыляла к настенному шкафу. Оттуда она извлекла баночку соевого соуса, но налитая внутри жидкость была куда более светлой.

– Вот эта настойка.

– И на чем же ее готовят?

– Вроде бы на грибах. Нюра говорила, что есть такие грибы, которые если трезвым съешь, то ничего с тобой не будет. А если хоть капля алкоголя, то все, отравление гарантировано. Умереть ты от этих грибов не умрешь, но пополощет тебя славно.

– И вы своего мужика напоили этой микстурой, которую вам дала полуграмотная деревенская знахарка?

– Скажете тоже! Полуграмотная! Да Нюра – она ученый, всю жизнь грибами занимается. Докторскую диссертацию про грибы написала. Мне повезло, что она соседка наша бывшая по даче, тогда еще молоденькая была, студентка, вот и сжалилась над моей мамой. Поглядела на то, как нас всех мой батя гоняет, да и принесла маме эту настойку. Объяснила, что давать нужно каждый день, но буквально по чуть-чуть. Мама так и сделала. И все! С тех пор как отшептало. Батя на водку и смотреть не мог. Так, трезвым, от инфаркта год спустя и помер.

– Не выдержало, значит, сердце постоянной борьбы с искушением.

– Не знаю, но лучше уж так, чем как раньше, когда мы все от него пятый угол искали.

– Вы все-таки нам дайте телефончик вашей Нюры.

Но женщина затрясла головой:

– Не дам! Со мной что хотите делайте, а ее я вам не сдам! Человек доброе дело сделал, а вы ее в тюрьму упечь хотите? Нет! Если Гришка помрет, меня судите. А Нюра тут ни при чем. И не давала она мне настойку, я сама у нее украла!

Диана пожала плечами.

– Дело ваше. Но настойку и бутылку из-под водки мы у вас изымаем. Водку не вы покупали?

– Нет, конечно!

– И не знаете, откуда бы она у вашего мужа могла взяться?

– Нет.

– Кто-нибудь к нему приходил?

– Я не знаю! Я по делам в десять утра уехала. Возвращаюсь, а тут такое!

– Что-нибудь из квартиры пропало?

– Я даже не смотрела.

– А вы посмотрите.

– Да у нас и брать-то нечего.

Девушки и сами видели, что квартира была обставлена очень просто. Телевизор и тот был старый, с кинескопом.

Женщина обошла свои владения и заявила:

– Вроде бы ничего не пропало. Только телефон Гришин.

– Какая модель?

– Да какая там модель! Самый простой аппарат, кнопочный. Он у Гришки сколько его знаю. И зарядку уже плохо держит. Кому он мог понадобиться? Может, Гришка сам его потерял, когда из дома выходил?

Подруги успели заметить, что на ногах пострадавшего была уличная обувь, которая плохо сочеталась с кальсонами и трико. Похоже, он накинул плащ поверх домашней одежды и в таком виде выскочил на улицу.

– Далеко бы он так не ушел, – задумчиво произнесла женщина. – Может, приезжал к нему кто?

– Вы же уже давно живете под одной крышей?

– Третий год пошел, как мы с ним расписались.

– Но никогда прежде вам и в голову не приходило давать ему настойку вашей Нюры?

– Первый раз сегодня в кофе ему чайную ложечку налила. Клянусь вам!

– Но почему? Что изменилось?

Светлана задумалась.

– Что изменилось? Да странный он какой-то в последние дни стал. Сам не свой! Все ходил да о чем-то думал. Спросишь его – он или не ответит, или невпопад скажет. Вот я и подумала, что о водке задумывается. Тянет она его снова к себе.

– И приняли упреждающие меры?

– Пришлось. Очень уж он сегодня меня из дома выставить спешил. Поторапливал все время. И вчера весь день где-то пропадал.

– А позавчера? Он поздно домой вернулся?

– Да. Уже к полуночи заявился. Но вы-то откуда знаете?

– И как объяснил свое отсутствие?

– Ну как… у него на все один ответ был: «Сестра к себе в гости пригласила. У нее и был».

– У вашего мужа есть сестра?

– Ольга, – кивнула Светлана. – Не родная она ему. По отцу только роднятся. И не слыхала я о ней все эти годы, что мы вместе живем. Гриша как-то мимоходом упомянул, что есть такая родственница, в школе работает. Я расспрашивать не стала, и так было понятно, что общения между ними никакого нету. А тут несколько дней назад она вдруг сама ему позвонила.

– Позвонила? Значит, у нее был номер его телефона?

– То-то и оно, Гришка сам удивлялся, как сестра его нашла. Он-то ее адрес знал, а она его – нет. Он с тех пор, как со мной сошелся, с сестрой и не говорил ни разу. Но, видимо, когда-то он ей свои координаты оставлял, потому что нашла она его. Вот с той самой поры Гришка мой задумчивым и сделался. И не говорите мне, что это не связано каким-то образом с его сестрой, не поверю!

Сыщицы переглянулись. Им обеим показалось, что они нащупали ниточку, которая сможет привести их к разгадке этой тайны. Но тянуть за ниточку предстояло очень бережно и осторожно, чтобы случайно не оборвать ее.

Глава 12

Разговор со Светланой длился долго. И пусть она почти на все вопросы лишь разводила руками, сыщицы не сдавались. Они старались выведать у женщины ту информацию, которой она, быть может сама того не подозревая, располагала. Задавали ей наводящие вопросы, разговаривали на отвлеченные темы, надеялись, что так смогут выхватить ценные для них зерна из плевел.

– Куда-то Ольга возила Гришку. Дом ему какой-то показывала.

– Какой дом?

– Большой. Богатый. Он в тот раз сказал фразу, что некоторые жируют за его счет в то время, как мы с ним в моей однушке мыкаемся. И еще сказал, что скоро мы с ним совсем иначе заживем, по-царски, так он выразился.

Но где был этот дом и каковы имена его владельцев, Светлана сказать не могла.

– Я очень хочу помочь, но Гришка от меня по этому делу таился. Одно я поняла, что Ольга ему сказала, что их обошли в каком-то крупном деле, что от их бабушки им должно было перепасть целое состояние. Но все оно целиком ушло к другим людям.

«Это о какой же бабушке шла речь? Уж не о той ли самой, которая пропала в городе-герое Одессе в далеком ныне восемьдесят шестом году?»

– А как Ольга узнала про этот обман?

– Вроде бы случайно в том доме оказалась и там фотографию увидела, по которой все и поняла.

– Чью фотографию? Своей бабушки?

– Говорю вам, я не знаю, – чуть не плакала Светлана. – Все, что мне удалось подслушать или услышать краем уха, все вам рассказываю. Гришка обещал, что после мне все расскажет, а пока пусть будет сюрпризом. Конечно, я пыталась узнать, да ничего у меня не получилось.

Правду она говорила или искусно лгала? Сыщицы не могли понять. Но, убедившись, что больше из Светланы им ничего выведать не удастся, оставили ее в покое.

– Хоть бы Гришка остался жив! – прошептала на прощание Светлана. – Иначе что я без него делать буду?

Когда они спускались вниз, Фима спросила:

– Тебе не кажется, что три подозрения на инсульт, случившиеся один за другим, – это уже как-то слишком?

– Да, многовато, – согласилась с ней Диана.

– Что теперь будем делать?

– Чем ты займешься, я не знаю. По-моему, у тебя свидание наклевывается. А я останусь тут.

– Где?

– Прямо тут, – кивнула Диана на машину, припаркованную за кустами.

Это была уже служебная машина, что говорило о возросшем авторитете вчерашнего новичка-стажера в отделе.

– И что станешь делать?

– Посижу – подожду. Если Светлана нам всей правды не сказала, то она попытается предпринять какие-то свои шаги в этом направлении. Но это не факт. Возможно, что она и впрямь такая лохушка, что ни сном ни духом о том, что затеял ее муженек с его сестрицей.

– Если будет надо, звони.

– Не волнуйся, позвоню. Главное, ты свое свидание не профукай.

Фима уже хотела сказать, что не пойдет ни на какое свидание, но тут Диане позвонили.

Она взглянула и перевела на Фиму расширившиеся глаза:

– Это Арсений. Что ему сказать?

– Понятия не имею. Главное, про меня ничего ему не говори.

Диана кивнула и приняла вызов.

– Да, слушаю. Нет, Фимы со мной нету. Не представляю, где она может быть. А почему ты ей сам не позвонишь? Ах, звонишь, а она не отвечает… И ты поэтому волнуешься? Кажется, я припоминаю: она сегодня собиралась вечером на свидание. С кем, я не знаю. Наверное, сейчас она дома, прихорашивается.

И, положив трубку, Диана взглянула на Фиму:

– По-моему, он расстроился. Так что ты на верном пути. Все мужики – жуткие собственники. Еще чуть-чуть, и он примется увиваться вокруг тебя, стремясь отогнать своих соперников. Кстати, у тебя один на примете или двое?

– Как пойдет, – уклончиво ответила Фима. – Пока сама еще не знаю точно.

– Везет тебе.

– Да уж, везет. Знала бы ты…

– Что?

– Нет, ничего.

Не хотелось Фиме распространяться о том, какого она мнения о своих кавалерах. Один за медный грош готов ее удавить, а второй…

Про Максика – это был отдельный разговор. В общем, эти двое даже в совокупности своих качеств не тянули и на одну пятую Арсения. Да что там, с этих двоих достоинств даже на одну его пятку было не наскрести! Правда, был еще Герольд, но его по какой-то причине Фима не хотела использовать в своей игре против Арсения.

– Пусть будут Борис или Максим… Кто из них? Лучше Борис, он выглядит презентабельнее.

И тем не менее, когда Фима подъезжала к своему дому, именно Максик встретился ей на пути.

– А я тебя жду.

– Да? А зачем?

– У меня есть к тебе важное дело.

Фима вспомнила, что мама и впрямь что-то говорила о серьезном деле, которое было у Макса. И, памятуя, что мама очень просила его выслушать, кивнула. К тому же она была уверена, что речь пойдет о каком-нибудь происшествии, которое требуется расследовать. Макс уже как-то обращался к ней за помощью, когда в его коллективе завелся воришка, стали пропадать вещи и деньги сотрудников, а подозрение пало на Макса.

Почему на него? Он был новенький, вещи стали пропадать с его появлением. И вообще было неудивительно, что Макс, не успев устроиться на работу, сразу же влип в историю. Стоило взглянуть на это двухметровое недоразумение, неустойчиво покачивающееся на своих ногах-ходулях и близоруко щурящееся на всех окружающих, как сразу становилось ясней ясного: этого недотепу вечно будут обижать. В школе у Макса было прозвище Мелман, и оно ему, как все считали, необычайно подходило.

В тот раз Фиме удалось помочь своему приятелю. Она раздобыла у Арсения баллончик со специальной краской, которой и пометила выложенную на видном месте приманку. И воришка попался. Им оказалась одна старая сотрудница, которая уже не первый раз проделывала подобный трюк. Дожидалась, когда к ним придет кто-то новенький, и начинала потихоньку приворовывать у своих коллег. Подозрение никогда не падало на нее, ведь всегда был готовый подозреваемый. Новичок. Именно эта женщина громче всех возмущалась тем, как им не везет: сколько сотрудников ни явилось, все нечисты на руку.

Перед Максом извинились. А он в знак признательности подарил Фиме фанерную досочку для разделки фруктов, на которой своими руками выжег хорошенькую морду лошадки. Таков уж он был, недалекий и по-детски наивный недотепа. Но сегодня что-то в облике приятеля изменилось. Он держался неестественно натянуто, был гладко причесан и залит лаком. Одет он был в костюм, а в руках держал три белые хризантемы, которые так нещадно теребил пальцами, что смял все листики и уже добрался до лепестков.

– Ты отлично выглядишь. Прямо жених!

На самом деле Фиму слегка озадачивал сегодняшний облик Макса. Уж не на свидание ли собрался? Давно пора. Вот только хотелось бы посмотреть на того человека, который отважится связать свою судьбу с этим большим ребенком. В ушах у Макса были наушники, и Фиме показалось, что он слушает музыку.

Внезапно Макс встрепенулся и резким движением сунул хризантемы под нос Фиме.

– Это тебе!

– Мне? Ну… спасибо.

Фима не знала, что ей еще сказать. А Макс снова впал в состояние ступора. Лицо у него приняло сосредоточенное и почти страдающее выражение, словно бы ему необходимо было что-то сделать, а он то ли забыл, то ли не понимал, как подступиться к заданию.

– Может, пойдем к нам наверх? – предложила Фима, которой надоело ждать. – Там и поговорим.

Но тут Макс выкинул новую штуку. Без всякого предупреждения он неожиданно опустился перед Фимой на одно колено. В руках у него оказалась коробочка, которая показалась Фиме смутно знакомой. Она все еще не понимала, что происходит. И почему-то решила, что Макс тренируется на ней, как будет делать предложение своей пассии.

– Выходи за меня… замуж!

Голос у него дрожал от волнения. И Фима решила подыграть:

– Макс, я…

Будучи уверена, что все это шутка или репетиция, Фима, следуя своей роли, хотела ответить ему, что согласна. Но в этот момент Макс открыл коробочку, Фима увидела кольцо и окаменела. Дело в том, что она отлично знала это кольцо. Оно лежало у ее мамы в тумбочке уже не первый месяц. Было куплено по случаю какого-то праздника, который не состоялся и вряд ли уже мог состояться. И мама совершенно не знала, кому бы ей это кольцо пристроить. Она даже несколько раз советовалась по этому поводу с Фимой. И вот теперь кольцо почему-то оказалось в руках у Макса.

В первый момент Фима почувствовала возмущение на свою маму. Зачем она отдала кольцо этому Максу? Кольцо дорогущее. А он подарит его невесть кому. И тю-тю! Уплывет колечко в чужие руки.

– Дай сюда! – вырвалось у нее. – Откуда у тебя это кольцо? Немедленно отдай его мне!

И так как Макс снова завис, то она сама выхватила кольцо из рук. Тот не протестовал. Вместо того он тупо на нее вытаращился:

– Так ты что? Берешь у меня кольцо?

– Конечно, я его забираю! – сердито произнесла Фима. – Это будет мое кольцо. Еще не хватало, кольцами раскидываться. Знаешь хоть, сколько оно стоит! Не знаешь, так и молчи!

Макс выглядел потрясенным. Он попытался взять Фиму за руку, но та вырвалась и убежала. К ее удивлению, Макс не попытался последовать за ней. Он так и остался стоять во дворе, разинув рот и ошеломленно глядя ей вслед.

Дома Фима вернула кольцо маме и сделала ей выговор:

– Если уж приспичило кому-то дарить, могла бы у меня сначала спросить. Может, оно мне самой нравится.

– Но я… Кольцо тебе отдал Максим?

– Отдал! Я сама его у него забрала! Мама! Как ты можешь? Он же собирался с этим кольцом пойти делать предложение кому-то!

– Кому-то? Разве не тебя он позвал замуж?!

Фима разинула рот:

– Меня? Кто? Максим? А почему у него было твое кольцо?

– Просто я подумала, что сам он в жизни не догадается его купить. А так кольцо уже есть, вот и пригодилось!

Фима прямо задохнулась от злости.

– Знаешь, мама, спасибо тебе за участие, но мне кажется, что это все-таки не тот момент, чтобы на нем можно было бы сэкономить!

И тут она увидела потрепанные хризантемы и вспомнила еще кое о чем.

– А цветы? Тоже ты купила?

– Цветы купила тетя Оля.

Тетей Олей звали маму Максика.

– О-о-о! – взвыла Фима и кинулась в свою комнату.

Так вот о чем собирался поговорить с ней Максик! Родительницы решили их поженить. Купили цветы, раздобыли кольцо, а в ушах Максимка не музыку слушал: ему тетя Оля через наушники указания давала, как нужно действовать. То-то Макс вел себя словно робот.

– Боже мой! Какое унижение!

Но худшее унижение ждало ее еще впереди, о чем Фима даже не подозревала. Внезапно ей пришло сообщение от Борюсика.

Он писал: «Я внизу. Спускайся!»

– Еще один прикатил.

Никакого настроения, чтобы встречаться с кавалером, у Фимы не было, но раз уж она сама затеяла это дело, то нужно было его заканчивать.

Хлопнув на прощание дверью, чтобы все домашние были в курсе того, в каком настроении она покидает родной дом, Фима спустилась вниз. Макса уже не было видно. А вот Борис ждал ее, и тоже с цветами. Правда, это была всего лишь одна роза, но зато большая, красная и очень-очень красивая.

Но и Фима бдительности не теряла. С Борисом нужно держать ухо востро, а то мигом до трусов разденет. И совсем не в том смысле, а в противоположном.

– Ты сам ее купил?

– Конечно, сам. Для тебя.

– Учти, я тебе деньги за нее возвращать не буду!

– И не надо. Что ты! Это подарок!

Последнее слово Борис произнес явно с напрягом, но Фима не придала этому никакого значения, поскольку была слишком потрясена. Роза! Ей! В подарок! Неужели Борис исправляется? Быть того не может, чтобы этот скряга что-то купил для нее.

– Тебе что-то от меня нужно! – догадалась она.

Борис и не спорил.

– Нужно, – согласился он. – Нужно радовать тебя! Веселить тебя! Делать твою жизнь сказкой!

Фима была так потрясена, что даже не нашлась, что ответить. Впрочем, ее ответов никто и не ждал. Борюсик подхватил ее под руки и повел к машине. В машине Фима немного пришла в себя, сориентировалась и вспомнила, ради чего все это затевалось.

– Мне нужно, чтобы ты кое-куда меня отвез.

Борис пришел в восторг.

– Моя принцесса прямо сейчас отправится в путь! Твой рыцарь отвезет тебя, куда прикажет его царица!

Фима имела информацию от Дианы, что Арсений находится в отделении. Значит, для того чтобы поразить его в самое сердце, требовалось подкатить туда вместе с Борисом. И сделать это нужно было побыстрее, потому что неизвестно, как долго задержится там Арсений.

К сожалению, когда они приехали, Арсения уже не было.

– Был, но ушел.

– Давно?

– Около получаса назад.

– Больше! – возразил другой. – Уже час прошел.

Между ними возник недолгий спор, в результате которого полицейские пришли к выводу, что Арсений ушел где-то минут сорок назад. Фима была страшно разочарована и сердита. На Максимку она сердилась, потому что он отнял у нее драгоценные минуты со своими объяснениями и предложениями. А Борюсик попал под раздачу, потому что слишком задержался.

Но сам он ни о чем даже не подозревал и радовался, когда Фима вернулась назад.

– Ты уже все решила? – спросил он у нее. – О сердце моей души!

Тот факт, что из полиции Фима появилась мрачная и злая, его нисколько не смутил. Борис считал, что именно в таком настроении нормальному человеку и подобает выходить из таких мест.

– Куда поедем теперь? Когда с делами покончено, может, ты хочешь лицезреть травы или цветы? Ты же любишь цветы.

– Да.

– Недалеко Ботанический сад и его оранжереи.

И тут Фима неожиданно встрепенулась:

– Нет. Желаю лицезреть животных! Сервалов! Диких кошек!

– Хочешь, чтобы мы пошли с тобой в зоопарк?

– Питомник сервалов! Вот куда мы поедем!

– Ты уверена, что хочешь именно туда?

– Или туда, или я возвращаюсь домой! Выбирай!

Борис сказал, что он выбирает сервалов. Фима еще раньше сделала обзор рынка сервалов в городе и пришла к выводу, что найти их можно только в одном-единственном месте.

– Туда мы с тобой сейчас и поедем!

Борис взглянул на точку, которую показывал навигатор, и лицо его вытянулось.

– Это же час сорок в пути! И пробки! Посмотри, половина дороги красного или оранжевого цвета.

– И что? Не поедешь?

– Просто мы могли бы поехать туда в другое время. Например, ближе к ночи, когда пробки рассосутся. А пока что посидели бы в кафе.

При этом слове Фима нервно дернулась. «Ну нет, дружочек! В эту ловушку я больше не попадусь! В кафе я с тобой один раз уже сходила. Мерси!»

И, стиснув зубы, она процедила:

– Либо туда к сервалам, либо никуда!

Видимо, Борису совсем не к кому было податься, других кандидатур у него заготовлено не было, потому что он дальше не стал спорить. Кинул на Фиму полный страдания взгляд и завел двигатель.

– Надеюсь, что ты возместишь мне эти мучения. Тут не только горючее, но и амортизация всей системы должна учитываться.

Фима не вполне поняла, что он имеет в виду, но пообещала, что он останется доволен. Лишь после этого они двинулись с места.

Ехать и впрямь было сложно. Дорога была тяжелой из-за многокилометровых пробок. Они были в городе, они были на КАД, они были даже после того, как молодые люди выехали из города. Пожалуй, тут пробки еще больше сгустились, став чем-то настолько плотным, что машина попросту встала.

– Откуда тут все эти люди? – Фима с удивлением смотрела из окна. – Сидели бы уже дома!

– Они и пытаются это сделать. Едут к себе домой. Все эти автомобилисты живут в ближайших пригородных поселках, а работают в городе. Утром тут пробка в другой конец. Но сейчас вечер, все рвутся к своим очагам. Только я один-одинешенек, не имею ни жены, ни подруги, ни просто близкого человека, который бы ждал меня дома. Знаешь, как иногда хочется завыть от тоски? Даже дядя – старый гриб – и тот нашел себе свою вторую половинку. А я не могу. И знаешь почему?

– Разумеется, знаю, – рассеянно откликнулась Фима.

– Знаешь?

– Ну конечно.

Она в этот момент думала о том, почему не удалось провернуть трюк с вызыванием в Арсении мощной собственнической приливной волны, и не очень-то прислушивалась к тому, что вещал Борис. Его слова она услышала краем уха и чуть было не ляпнула правду в ответ на заданный им вопрос. Но Борис очень обрадовался.

– Значит, ты все давно поняла про меня?

– Все!

– И как ты к этому относишься?

– Не могу сказать, чтобы мне это сильно нравилось, но во всем есть свои плюсы.

– Плюсы?

– Жирные плюсы.

Борис как-то странно примолк, а потом сказал:

– Тогда что? Ты согласна стать моей женой?

Женой? Фима сначала ушам своим не поверила. Что за день сегодня такой, что предложения руки и сердца так и падают ей на голову? И до чего жалко, что Арсений этого не слышит! Ни одно из двух предложений он не заметил. Оба мимо.

– Так ты согласна?

«Да ни за что на свете!» Но Фима вовремя прикусила язык. Ведь тогда придется признаться, что она просто использует Борюсика в своих целях.

И Фима промолчала. Видимо, молчание ее было настолько красноречивым, что Борюсик сделал из него далеко идущие выводы.

– Понимаешь, – произнес он, – я ведь могу быть совсем другим. Если я пойму, что человеку… девушке нужны от меня не только деньги, да я ради нее горы готов свернуть. Просто горы!

Фима как раз в это время обдумывала, как бы ей проникнуть внутрь питомника, и подняла на своего спутника заинтересованный взгляд.

– А сервала купишь? – вырвалось у нее. – Да, ты можешь купить мне сервала? Вместо кольца!

– Зачем тебе сервал?

– Нужно, чтобы ты сейчас изобразил перед хозяйкой питомника крайне заинтересованного покупателя. Котенок остался последний, возможно, на него будет очередь и потребуют внести предоплату для демонстрации серьезности намерений. Ты готов будешь ради меня внести аванс?

– И сколько?

– Не знаю. Тысяч двадцать.

– Девять! Нет, восемь триста! Семь шестьсот!

– Знаешь, думаю, что пяти тысяч будет достаточно. Хорошо?

– Отлично!

Фима никак не ожидала, что сумеет так быстро уговорить Бориса, но, похоже, он и впрямь был пылко настроен в отношении ее. Решив, что дело на мази, он продолжил рассказывать, как славно они заживут вместе. Что квартира у него в собственности, Фиме даже не придется вносить арендную плату. От этой обязанности он ее освобождает, чтобы она понимала всю глубину его чувств. И если коммунальные платежи они поделят поровну, то за свет, воду и газ будут платить каждый сам за себя.

– Я же понимаю, что, как мужчина, могу потреблять больше ресурсов. Будет несправедливо заставлять тебя платить за них. Ты заплатишь только за то, что истратишь в течение месяца.

Интересно, как он будет высчитывать, сколько воды она истратила? А как считать электричество? Но что-то подсказывало Фиме, что у Бориса уже есть готовый план на этот счет.

– Очень благородно с твоей стороны. А как мы поступим с питанием?

– А что тут непонятного? Ты покупаешь продукты для себя, а я для себя.

– А готовим?

– Каждый сам для себя!

– Превосходно. А домашние дела?

– От этого я тебя избавлю. Раз в неделю ко мне приходит женщина, которая делает уборку квартиры, она же занимается стиркой и всем таким прочим. Плачу ей шесть тысяч в месяц. Я договорюсь с ней, что теперь убираться придется не за одним, а за двумя. Думаю, что тридцатипроцентная прибавка ее устроит. Ты столько потянешь?

В голосе Борюсика слышалась такая участливость, что Фима поняла, вон он: человек и надежа, опора ее в трудную минуту. Такой не оставит, не бросит, случись что – обязательно одолжит тебе деньжат под самый разумный процент.

– Я? Думаю, что да. Уверена, потяну!

Борис просиял. А Фима поняла, что две тысячи ей придется где-то найти, если она не хочет, чтобы потихоньку все домашние дела перекочевали на ее плечи. И тут же она ужаснулась. О чем она вообще думает? Никогда в жизни она не станет заключать союз с этим Борюсиком. Лучше уж с Максиком. Тот хоть и маменькин сынок, но вряд ли станет высчитывать с нее деньги за пролитую из крана воду.

Но все детали их совместного быта обсудить не удалось. В это время навигатор велел им приготовиться, а еще через несколько секунд объявил о прибытии в конечную точку маршрута.

Фима выглянула в окно и увидела огромный трехэтажный дом, огороженный высоким забором. Именно за этим забором и существовал питомник, в котором разводили диких кошек.

– Ты все помнишь? Если от нас потребуют аванс, ты его внесешь. Деньги я тебе верну.

– Пять тысяч. Не переживай из-за этого.

Фима удивилась той легкости, с какой Борюсик отмахнулся от нее. Но не успела ничего у него спросить. Уже и рот открыла, чтобы задать свой вопрос, да так с открытым ртом и осталась. А все потому, что, выйдя из машины, они с Борюсиком наткнулись на двух человек, которые отирались перед дверью питомника и явно приехали сюда с той же целью, что и они. А самое главное, что с каждым из этих двоих Фима была отлично знакома.

Глава 13

Четыре пары глаз – две пары мужских и две пары женских – смотрели друг на друга. С одной стороны калитки стояли Фима с Борисом. С другой стороны застыли Арсений с Дианой.

Первым молчание нарушил Борюсик.

– Добрый вечер, – поздоровался он. – Вы тоже за котеночком? Боюсь вас разочаровать, но он достанется нам.

– Вам?

– Мне и моей девушке.

– Вашей девушке?

Фима была готова сквозь землю провалиться, когда Арсений перевел взгляд на нее. Как же много всего разного было в этом взгляде! И обида, и недоумение, и горечь, пожалуй, ее тоже было немало. В общем, Арсений смотрел на нее в точности как человек, которого незаслуженно обманули, предали и бросили.

Одарив Фиму своим выразительным взглядом, он взял Диану под руку и провел ее через калитку, которая как раз в этот момент открылась перед ними.

Фима машинально проследовала за ними. Она не понимала, что происходит. Такой прекрасный в теории план на практике оказался провальным. Арсений даже следа раскаяния не продемонстрировал. Вел себя так, словно Фима одна во всем виновата! И подчеркнуто не смотрел в их с Борюсиком сторону.

А вот Фима не могла не сверлить его взглядом.

Борюсик это тоже заметил, но трактовал по-своему.

– Не переживай, – прошептал он Фиме на ухо. – Если этот котенок так сильно тебе нужен, то я его для тебя заполучу. Я тоже буду рад, если он тебе достанется.

– Почему?

– У нас дома всегда жили кошки. Хотя до сих пор мне казалось, что ты предпочитаешь собак. А я-то люблю кошек.

Похоже, Борюсик всерьез настроился на совместный быт. Уже планирует, кого они заведут в качестве домашнего питомца.

– Значит, ты кошатник?

– Да. Кошки дешевле собак обходятся в содержании.

Фима с трудом удержалась, чтобы не съехидничать и не посоветовать Борюсику завести тогда себе хомяка или крысу. Последнюю вообще можно подобрать на улице даром. И на корм тратиться не нужно, спокойно можно кормить ее объедками со своего стола. И на докторов тратиться не придется, разве что для самого себя после того, как покусает уличный крысенок.

Но она ничего не успела сказать, потому что в этот момент шедший впереди них Арсений неожиданно остановился, повернулся к ним и произнес:

– Вы должны уйти!

Смотрел он при этом на одну Фиму, но отвечать вызвался Борис. Он так воодушевился, что твердо решил взять Фиму под свое могучее крыло:

– Это мы еще посмотрим, кто уйдет, а кто останется! Мы уже внесли залог за котенка! Так что он наш!

И он устремился к дверям дома, в которых уже виднелся силуэт женщины. Это была маленькая старушка с ярко накрашенным личиком и кокетливо уложенными вдоль висков седыми буклями.

– Здравствуйте, здравствуйте! – раскланялась она перед ними. – Сколько гостей! Четверо молодых людей. Милости просим! Заходите!

– Все?

– Все-все! – подтвердила старушка. – Сумки оставляйте тут. И телефоны тоже оставьте! Мои животные не выносят шума. Телефоны положите прямехонько вот тут.

Голос у нее был высокий и тонкий. А своими кривляниями и ужимками она кого-то Фиме напоминала, но только девушка никак не могла понять, кого именно.

– А если с вами еще кто приехал, так и его тоже зовите.

– Нет, никого больше нет.

– Точно?

– Точней не бывает.

– Ну смотрите, – хмыкнула старушка. – Чего человеку на холоде да в темноте кантоваться, можно и дома в тепле подождать.

Она выдержала паузу, словно давая возможность гостям переменить свое мнение и позвать того таинственного из темноты, который должен был там скрываться. Убедившись, что никто из четверых не склонен менять свое решение, старушка снова хмыкнула. Потом она сделала приглашающий жест рукой и сама первой направилась внутрь дома.

Там было тепло и светло, но отчего-то у Фимы по спине пробежала неприятная дрожь. Возможно, все дело было в запахе, каком-то неуловимом и животном, который присутствовал в этом жилище.

– А вы только диких кошек разводите?

– Почему же? – удивилась старушка. – Вовсе нет. Вы разве на сайте не видели фотографии? У меня еще живут рыси и парочка пум. Но признаюсь, с годами мне стало уже тяжеленько справляться с такими крупными животными.

– И у вас совсем нету помощников?

– Вадька по утрам приходит, животных кормит, убирает, но он дурачок, много ему не поручишь. Глухонемой от рождения, пока ему втолкуешь, что от него требуется, легче самой сделать. Нет, тяжести таскать он сподручен, а на более деликатную работу его уже не хватает. Самой приходится шустрить. Но не жалуюсь, пока сил хватает, буду продолжать свое дело. Мне нравится с кисками работать, всегда нравилось.

– И ваших животных можно посмотреть?

– Конечно. Вы же для этого сюда и приехали, не так ли?

Честно говоря, Фима и сама не могла толком объяснить, почему они все собрались в этом месте. И, дождавшись, когда мужчины уйдут вперед вслед за хозяйкой, она сделала знак Диане, и девушки немного отстали.

– Что происходит? – прошептала Фима.

– Это я у тебя должна спросить. Зачем вы сюда приперлись?

– А вы?

– Мы тут по делу.

– И мы тоже. Это единственный питомник, в котором в нашем городе можно купить сервала.

– А-а-а… А мы сюда приехали, потому что выяснили, что сюда приезжала Ольга Михайловна.

– И что подозрительного? Наверное, хотела получить какие-то рекомендации по уходу за Гектором. Уверена, что она брала его в этом месте.

– Но только приезжала она сюда в тот день, когда возила своего брата Гришку показывать тому дом, в который требовалось забраться.

– То есть они ездили сюда? В кошачий питомник?

– Более того, сюда же приезжал и Селиван. Правда, в другое время, но зато бывал он в этом доме неоднократно. И что самое интересное, тут также побывала Наталья Платоновна. Такое совпадение не может быть случайным.

– Согласна. Занятно выглядит.

– Я бы сказала, подозрительно. И не нравится мне эта старуха. Мы навели про нее справки. Налогов она не платит. А ее питомник по факту зарегистрирован как приют для бродячих животных.

– Житейская смекалка – это совсем неплохо, – сказала Фима, не желая признаваться, что и ей самой хозяйка дома пришлась не по душе.

Но на самом деле Фиму куда сильней волновал другой вопрос. Как получилось, что Диана очутилась тут, да еще вместе с Арсением? Ведь Фима оставляла ее совсем в другом месте и одну.

Спросить об этом не удалось. Девушек позвали их кавалеры. Причем Арсений снова одарил Фиму таким уничижительным взглядом, словно она рухнула в его глазах ниже всякого плинтуса. Он явно считал ее в чем-то виноватой. Но в чем? Фима покопалась в себе, но не нашла ни одного повода, чтобы Арсений мог на нее обижаться. И все же Арсений обижался.

И, пропустив вперед Диану, он улучил мгновение и вполголоса обратился к Фиме:

– Я просто не верю, что ты могла так поступить со мной.

– Что ты имеешь в виду?

– Этот Борис… Кто он такой?

– Мой друг.

– Друг, значит! И теперь ты с ним ведешь расследование?

В голосе Арсения слышалась такая обида, что в другое время Фима могла бы торжествовать. Но почему-то ее охватили совсем другие чувства: растерянность и недоумение.

– Почему не со мной, Фима? Почему с ним?

– Ты сам первый отказался от моего общества. Начал встречаться с другой.

– Мы с Дианой просто коллеги. Думаешь, я хотел брать себе стажера? Но мне ее навязали!

– Речь сейчас не про Диану. С ней как раз все ясно.

– А про кого?

Фима наморщила лоб. Как же имя той, которая увела у нее Арсения? Вроде бы Диана его называла. Но сколько ни старалась Фима, она не смогла вспомнить имени своей соперницы.

– Ты сам знаешь, о ком идет речь, – прошептала она. – У тебя роман с другой женщиной!

– Да какой другой?

– О ваших отношениях уже всем в отделе прекрасно известно. Стало известно и мне! И хватит об этом! Пожалуйста!

И, чувствуя, что не в силах дальше выносить этот разговор, Фима устремилась к Борису, который давно уже вопросительно смотрел в их сторону, словно недоумевая, что за тайны могут быть у его невесты с другим мужчиной. А вот Диана была занята другим. Она умилялась, глядя на крохотные пушистые комочки, которые оказались детенышами рыси.

– Какие милашки! Просто пусечки! Сколько им?

– Около месяца. Скоро поедут в свои новые дома.

– А можно кого-нибудь из них купить?

– К сожалению, все они забронированы еще до своего рождения.

Мать-рысь никак не реагировала на слова хозяйки. Она лежала за прочными железными прутьями клетки и казалась всем довольной. Но стоило Арсению протянуть руку в клетку, чтобы погладить ее котят, как рысь тут же поднялась на мягкие лапы и подошла ближе. Затем она взяла одного, самого дружелюбного котенка, ближе всех подошедшего к людям, за шкирку, унесла к себе на подстилку и принялась его вылизывать, наводя красоту и заодно уча уму-разуму.

«Сиди возле мамы, глупенький мой малышок, целее будешь».

– Она у вас домашняя?

– Насколько дикое животное может стать домашним. Когда она в плохом настроении, лично я к ней не сунусь. Да и никому не посоветую. Но вы же приехали ко мне за другим котенком?

– Нас интересует котенок сервала.

– Остался всего один. Кошечка. К сожалению, должна вас предупредить: это не маленький котенок, это молоденькая девочка-подросток. Люди, которые взяли ее у меня первоначально, вынуждены были уехать. И в связи с изменившимися обстоятельствами выбор у них был невелик. Либо вернуть котенка мне, либо усыпить животное.

– Какой ужас!

– Уезжать им приходилось в большой спешке, подыскивать покупателей на котенка они не могли, поэтому я взялась это сделать за них.

– Очень благородно с вашей стороны.

– Я знаю, – жеманно произнесла старуха. – Я такая и есть. Потомок древнего благородного рода – это все про меня. Ну, пойдемте дальше, покажу нашу красавицу.

Кошечка сидела на спинке кресла, вид у нее был скучающий.

– Можете ее погладить, Алиса не кусается.

– Алиса? Это ее имя?

– Да, так ее зовут. По документам она Алисия фон Кляйн, баронесса Нормандская. Мы зовем ее Алиской.

Но кошка не пожелала ни с кем из людей идти на контакт. Она смерила хозяйку презрительным взглядом своих прищуренных глаз, мол, жить я у тебя живу, но это не значит, что ты имеешь на меня какие-то особенные права. Потом кошка деликатно выскользнула по очереди из рук Бориса и Арсения. Она лишь на мгновение задержалась возле Дианы. Но зато возле Фимы затормозила и принялась нарезать рядом с ней круги, поводя своим розовым носиком, а потом и вовсе потерлась о ее ноги и мяукнула.

– Ты ей понравилась! Она выбрала тебя!

И Борюсик кинул победоносный взгляд на остальных.

– Видели? Кошка знает, кто ее по-настоящему любит!

Но хозяйка покачала головой.

– Дело тут кое в чем другом, – задумчиво произнесла она и внимательно посмотрела на Фиму. – У ваших знакомых, наверное, живет другой дикий кот.

– Другой кот? Что вы! Откуда бы ему взяться? Вы ошибаетесь!

Фима сама толком не понимала, зачем соврала. Но эта старуха ей упорно не нравилась. Все ее нелепые ужимки, ухмылки, приседания и гримасы казались какими-то ненатуральными.

– Я-то могу ошибаться, а вот Алиска – нет. Достаточно было посмотреть, как она обнюхивает вас, чтобы понять: она учуяла запах взрослого половозрелого самца своего вида. А в этом городе живут лишь два таких самца. Один обитает в моем питомнике и является отцом Алиски. Зато второй… Второй не приходится ей даже дальним родственником. В плане размножения они могли бы составить весьма перспективную пару. Но сколько бы я ни обращалась к его хозяйке с соответствующими предложениями, она и слышать ни о чем таком не хотела. Вообразите, она собиралась кастрировать своего Гектора!

– Значит, вы знаете Ольгу Михайловну?!

– Хозяйку Гектора? Конечно, я ее знаю. Мы с ней неоднократно созванивались и даже встречались.

– И сюда она приезжала?

– По моему приглашению навещала меня. Мне пришлось ее буквально умолять об этом. Все время отделывалась обещаниями.

– Но зачем вы добивались ее визита?

– Надеялась, что она увидит Алиску и сердце ее дрогнет. Но нет, она по-прежнему категорически была против того, чтобы пускать Гектора в разведение.

– Почему?

– Сказала, что просто не хочет связываться с котятами. Я пыталась ей объяснить, что Гектору вовсе не придется быть чадолюбивым папашей, как и ей самой нет никакой нужды быть заботливой бабушкой для новорожденных котяток. Все заботы о них я брала на себя.

– И все равно нет?

– Мне кажется, что, когда я озвучила ей стоимость одного котенка, она задумалась. Во всяком случае, попросила время, чтобы поразмыслить.

Эта фраза до крайней степени взволновала всех, но по разным причинам. Например, Борюсик вытянулся в струнку и странным высоким голоском спросил:

– Простите, а в какую же сумму вы оцениваете котенка сервала?

– Лучшие стоят дорого.

– Но сколько именно?

От услышанной цифры мужчина побледнел. Фиме показалось, что он сейчас потеряет сознание. Но Борис сумел взять себя в руки.

Он повернулся к Фиме и произнес:

– Мы уходим отсюда! Немедленно!

Лицо его было искажено страхом. Так должен выглядеть человек, угодивший в смертельную ловушку и не чаявший уже из нее выбраться. Борюсик был уверен, что Фима нарочно заманила его в питомник, да еще заставила поклясться, что он заплатит аванс в размере пяти тысяч, который ему в случае отказа от сделки могли и не вернуть. А в том, что такой отказ будет, Борюсик не сомневался. Покупать животное по цене не самой плохой отечественной машины – такое могло ему привидеться разве что в кошмарном сне.

Хозяйка питомника заметила его движение и рассмеялась:

– Но Алиску я готова отдать даром.

И Борюсик резко передумал уходить. Волшебное слово заставило его окаменеть на месте.

– Ее хозяева дали мне понять, что вовсе не заинтересованы в том, чтобы наживаться на Алисе. Для них главное – знать, что она находится в надежных руках, что за ней осуществляется должный уход, что ее любят.

– А какова судьба ее хозяев? Что это были за люди?

– Зачем вам это знать?

– Дело в том, что Ольга Михайловна мертва. Верней, она убита. И если хозяева Алисы также погибли…

– Нет-нет, у них случилась другого рода неприятность. Дело в том, что они приняли решение об эмиграции, поддавшись избыточным эмоциям, чувству страха. Не будем сейчас с вами обсуждать их поступок, но это все, что я могу вам про них рассказать.

– И куда они уехали?

– Сначала в Турцию. А дальше мне неведомо. Последний раз звонили из Аргентины, но и это было уже давно.

– Значит, связи у вас с ними нет?

– Увы. Но я вам не показала родителей Алиски. Если мы сумеем договориться и Алиса переедет жить к кому-то из вас, то вам не помешает взглянуть на ее родителей.

– Это тоже где-то в доме?

– На заднем дворе для них построен домик. Пройдемте туда.

Когда хозяйка двинулась вперед, Фима улучила момент, подошла к Диане и произнесла вполголоса:

– Розовая подушечка с именем Алисы находилась в комнате Гектора. Это не могло быть случайным совпадением.

– Наверное, хозяйка дала ее Ольге Михайловне, чтобы та подложила ее Гектору. Ну, чтобы тот заранее познакомился с запахом своей невесты.

– Тогда как в подушке оказалась фотография бабушки Ольги Михайловны, которую она сделала в Одессе перед своим исчезновением?

– И с чего ты решила, что это ее фотография?

– А то чья же?

– Но даже если Донна Яковлевна – одна из трех женщин, то там есть и другие люди. Обычно такие групповые фотографии печатают по числу участников. И каждому достается на память один снимок.

– То есть хозяевами Алисы могли оказаться родственники кого-то из тех троих, кто был на фотографии вместе с бабушкой Ольги Михайловны?

– Такое вполне может быть.

– Но зачем они спрятали эту старую фотографию в подушку своей кошки?

Увы, этот вопрос так и повис в воздухе. Ответа на него не было ни у одной из девушек.

Они вышли из дома, пересекли участок. Вокруг было темно, высоко в небе гудел ветер, и было очень неуютно. К ночи сильно похолодало, погода испортилась. Стал накрапывать то ли дождь, то ли мокрый снег. Скорей бы уже оказаться под крышей.

– Надеюсь, что сервалы живут не в открытом вольере.

Им повезло. Конечно, летний вольер тоже имелся. Но на ночь и в холодное время года для животных имелось удобное укрытие. Это был домик, в котором имелось все, включая прочные решетки на окнах и дверях. Внутри была сделана клетка, толщина прутьев которой вызывала закономерное уважение.

– Неужели это для сервалов?

– Вообще-то изначально мы планировали держать тут наших пум, но потом для них построили другое помещение. А это за ненадобностью досталось сервалам. Оно для них слишком основательное, но жалоб от постояльцев пока что не поступало.

– А где же они? Что-то я их пока не вижу.

– Спрятались, наверное. Боятся чужих. Они у меня застенчивые.

– А где вы их приобрели?

– У одного человека. Когда в лесу браконьеры убивают взрослое животное, его детеныши зачастую также гибнут. Сами по себе они не представляют интереса для охотников, но без своих родителей выжить в дикой природе просто не могут. Если охотников интересует шкура взрослого зверя, то малышей они просто забивают на месте. Этот человек скупал детенышей, заботился о них, а потом подыскивал им хозяев. Выпустить такое животное в дикую природу уже нельзя, увы. К сожалению, он уже умер. И этот канал поставки зверей для меня закрылся. Всему когда-нибудь приходит конец, ничего тут не поделаешь.

– Так где же сервалы? Где родители вашей кошки Алиски?

– Сейчас все будет. Подождите. Да вон же они! Ах, маленькие мои, притаились!

Старуха указывала куда-то в дальний угол, побуждая друзей двигаться в том направлении. Сама же она пропустила их вперед, оставалась на месте.

– Мы их не видим.

– Идите ближе. Сейчас увидите.

Фима вспомнила, как метался Гектор, защищая свою территорию. Если папаша Алиски хоть на десятую часть обладает таким же темпераментом, то, пожалуй, лучше им вперед особо не соваться. Да, пока все тихо, но в любой момент зверь может их атаковать. И стоило ей об этом подумать, как впереди в темноте логова вспыхнули два ярких огня. Два глаза. Два больших зеленых глаза, которые были расположены слишком высоко от земли. И расстояние между ними было так велико, что там могло поместиться сразу несколько сервалов.

– Это… это не сервал.

Это был кто-то куда более крупный. И сейчас он медленно приближался к друзьям. Вот появилась огромная лапа… усы… морда… и, наконец, появился обитатель этого вольера весь целиком, во всей своей первозданной мощи и величии.

– Это тигр! – ахнул Арсений.

Фима повернулась назад в поисках хозяйки, но той уже и след простыл. Фима успела заметить, как мелькнул кончик ее платья в проеме двери. А с улицы до них донесся ее язвительный голос:

– Посидите, дружочки, вместе с Шер-Ханом. Сегодня тигр сытый, но завтра проголодается! И тогда… останутся от вас одни косточки! Нет, и косточек не останется! Нарочно не буду его подольше кормить, чтобы он вас целиком утилизировал!

И ее ехидный смех отразился в ушах у всех пленников.

– Старуха сошла с ума!

– Она заперла нас тут!

– Сумасшедшая!

– Что нам делать?

Ситуация у них была хуже не придумаешь. Они четверо оказались в руках полоумной старухи, которая заперла их в клетке вместе с громадным тигром!

Первым сориентировался Арсений:

– Не двигайтесь. Не смотрите на него. Опустите глаза и делайте вид, что вас тут совсем нет.

Легко ему было говорить, а вот Фима никак не могла одолеть в себе ужас. Если поведение тигра хоть на каплю окажется похожим на поведение Гектора, то им всем будет полный и окончательный каюк. Тигр просто порвет их на кусочки.

Но, к счастью, большая кошка агрессии не демонстрировала. Она оказалась то ли более ленивой, то ли менее подвижной, то ли тигру просто не хотелось склок и скандалов, а хотелось сладко вздремнуть после сытного обеда. Но, так или иначе, он не стал устраивать разборок и нападать на незваных гостей. А постояв и принюхавшись, решил, что время пока терпит, а угроза не столь велика, чтобы на нее нужно было немедленно реагировать. Глядишь, спустя часик-другой все собой как-нибудь и решится. Прилег, прикрыл глаза и погрузился в дремоту.

Глава 14

Но ни через час, ни через полтора, ни через два ничего для тигра не решилось. Он раз за разом открывал сонный глаз в надежде, что чужаки куда-нибудь исчезнут, но ситуация к лучшему для несчастного животного не менялась. Посторонние людишки никуда не собирались уходить. Вели они себя тихо, сидели в дальнем уголке, тигру не мешали, но все равно нервировали.

Тигр перестал притворяться спящим, он встал, прошелся, принюхиваясь к незнакомым запахам. Он привык к запаху людей, но обычно этот запах находился за пределами его клетки. Внутри так надолго люди никогда не оставались. И тигр начинал нервничать уже сильнее. Происходило что-то странное, чего раньше никогда не случалось. А если эти людишки намереваются остаться тут навсегда? Будут тут ходить, спать и… есть.

Тигр озабоченно понюхал железный поддон, на котором его кормили. Сейчас поддон был абсолютно пуст, но на всякий случай он облизал его. Порядок превыше всего.

Сами друзья наблюдали за этими передвижениями крупного зверя, боясь даже дышать. Тигр не выглядел злобным, скорее, он был растерян. Но у дикого животного переход от удивления к нападению может быть совсем коротким. Мигнуть не успеешь, как тебя уже пережевывают острые зубы.

Наконец зверь решил, что снаружи слишком людно, он переместился внутрь своего убежища. И это позволило четверке пленников немного перевести дух.

– Арсений, у тебя есть оружие?

– Нет.

– Вы с Дианой кому-нибудь из отдела сказали, куда направляетесь?

Арсений помотал головой.

– Но ведь нас же будут искать!

– И как они поймут, где мы?

– Пробьют наши смартфоны.

– А ты уверена, что старуха все еще не избавилась от них? Неспроста же она заставила нас оставить их у дверей.

– Да, действительно. Мне это еще тогда показалось подозрительным.

– Мне тоже. Но я никак не думал, что бабка может быть настолько опасна.

– Ловко она заманила нас в лапы к своему тигру.

– Интересно, сколько времени тигры способны обходиться без еды? – произнес Борис.

– В дикой природе, думаю, много дней. Но вопрос в другом: захочет ли этот тигр сесть на диету, если у него перед мордой будут постоянно маячить четыре свеженьких антрекота на ножках?

– Неужели он нас сожрет?

– Если мы не выберемся из клетки, обязательно. Рано или поздно оголодает и примется за кого-нибудь из нас.

– Я не собираюсь тут сидеть так долго.

Арсений встал и осторожно прошелся вдоль клетки. Остальные молча наблюдали за ним, не рискуя двинуться с места.

Осмотр положительного результата не дал. Арсений попытался пошатать каждый из прутьев, но, судя по недовольному выражению его лица, ни один из них не поддался на его усилия.

– Это зачем же они ее так крепко сварили?! – пробормотал он, когда лицо покраснело и покрылось потом от усилий.

– Может, замок удастся сломать?

Арсений осмотрел замок, покачал головой и помрачнел еще больше.

– Его не сломаешь.

– Тогда попробовать открыть отмычкой?

– А у тебя есть?

– Нет, но я видела, как в кино делали из женских шпилек. У меня есть невидимка.

И Фима вынула из волос заколку и протянула ее Арсению. Странно, но сейчас она совсем не испытывала к нему враждебных чувств. Она ни капли не злилась на него за предательство. Пусть останется с другой, пусть даже будет с ней счастлив – все лучше, чем оказаться в брюхе у оголодавшего зверя.

О себе Фима почему-то совсем не думала. Ей казалось, что ее тигр не тронет. Тревожилась она исключительно за одного лишь Арсения, еще немного – за Диану и совсем крошечку – за Борюсика. На его счет Фиме тоже казалось, что Борюсик как-нибудь выкрутится. На крайний случай сторгуется с тигром, или с его хозяйкой, или с ними обоими.

Арсений попытался вставить заколку в замок.

– Кажется, поддается.

Но в этот момент тяжелый замок выскользнул из его рук и громко грохнул по прутьям. Тигр в своем загоне сразу же завозился, его тревожили все эти шумы и передвижения.

– Тише!

– Кажется, кто-то идет!

Арсений вернулся на свое место. И сделал это он очень вовремя, потому что в этот момент наружная дверь открылась, впустив ночной холод и двух людей. Первой шла старушка – коварная обманщица и разбойница, запершая сыщиков в клетке с тигром. А вторым был мужчина. Невысокого роста, стройного телосложения.

И этот мужчина был знаком девушкам.

– Селиван! – ахнула Фима. – Вы пришли за нами!

– Будьте осторожны со старухой! – добавила Диана. – Она опасна!

Но она тут же замолчала, с тревогой вглядываясь в артиста. Что-то в нем изменилось. Сегодня его кукольное личико было напряжено, а губки бантиком были сурово сжаты.

– Селиван, спасите нас от этой ненормальной! – взмолилась Диана. – Она нас тут заперла! А в клетке тигр!

Артист лишь мотнул головой. Старушка же улыбнулась и ласково посмотрела на Селивана.

– Все, как я тебе и говорила! А ты не поверил, глупыш!

– Мама, сколько раз повторять: не называй меня так!

– Для своей мамы ты всегда будешь маленьким, сынок.

У Фимы, услышавшей этот обмен репликами, челюсть так и отвисла.

– «Мама»! – пробормотала она. – «Сынок»! Они мать и сын. Родственники!

Но она никак не могла понять, что проистечет из этого нового открытия. Почему-то оно казалось ей крайне важным, словно могло объяснить любые странности этого дела. Но, конечно, это было далеко не так.

– Зачем ваша мать заперла нас тут? Вы хоть понимаете, что вам будет за нападение на должностное лицо и покушение на его жизнь и жизнь его помощников?

– Потише говори, легавая ты крыса, – холодно произнес Селиван. – Не буди зверя!

Кого он имел в виду? Тигра? Или ту тварь, которая смотрела сейчас на них, выглядывая из глубины глаз самого Селивана?

– Что происходит? Эти двое в сговоре?

– Они мать и сын. И задумали извести нас всех.

– Зачем?

– Надеются похоронить вместе с нашими обглоданными костями и свою тайну.

– Да что тут происходит? – взвизгнул Борис. – Я не понимаю!

И он был не одинок в этом. Фима тоже мало что понимала. Диана, кажется, разбиралась чуть лучше. Но полностью ситуацией владел один лишь Арсений. Вот только радости ему это не доставляло.

Но все же он начал рассказывать:

– Настоящая фамилия этих двоих Горбыленко. После Великой Отечественной войны по определенным причинам они ее сменили и стали Кубышкины.

– Это моя девичья фамилия! – заявила старуха. – Имела право взять ее себе. После геройской смерти моего супруга, папочки моего дорогого мальчика – Селиванушки.

– Про геройскую смерть вашего супруга хоть нам тут не заливайте, – устало попросил Арсений. – Мне отлично известно, что ваш супруг был расстрелян за то, что воевал на стороне фашистов. Был предателем Родины. И фамилию вы сменили именно по этой причине: чтобы никто не мог бы вас и вашего сына связать с мужем-предателем.

– А кого же он предал?

– Страну. Людей.

– Это какую страну? И каких людей? Уж не тех ли выродков, которые после устроенной ими революции отняли у его семьи все их богатства, землю, дома и прочее имущество? Мой муж и его отец чудом уцелели, но любить им ту страну, в которой приходилось жить, было не за что. После семнадцатого года они потеряли все! Все, что у них было! Все, что было накоплено многими поколениями прославленных предков, все пошло прахом! Было у них отнято и разбазарено среди пьяниц и бездельников, какими и являлись граждане той самой страны, в предательстве которой вы его обвиняете!

Арсений молча выслушал тираду старухи, он не стал даже с ней спорить.

– Но это не весь состав их семьи. Был еще дед – Максим Викторович Горбыленко. Еще та контра.

Что-то знакомое послышалось в этом имени Фиме. Да и произнес его Арсений с каким-то особым придыханием, на которое, может, кто другой и не обратил бы внимания, но только не Фима.

Она пристально уставилась на Арсения и вдруг вспомнила.

– Бабушка Ольги Михайловны писала внучке в письмах, что неожиданно встретилась в Одессе со своим старым другом – Максимом Викторовичем, с которым их семья была знакома еще с довоенных времен.

– Это он и есть. Максим Викторович, дедушка господина артиста, а также дедушка нашей с вами первой жертвы.

– Что? Дедушка Ольги Михайловны?

– Максим Викторович и Донна Яковлевна сочетались законным браком все в том же 1986 году, в сентябре месяце.

– Но… бабушка пропала еще летом! В августе!

– Выходит, что не пропала. Вышла замуж и укатила с мужем на его малую родину в Красноярск.

– Но почему следствие не обнаружило ее? Ведь близкие Донны Яковлевны искали ее! Велся розыск!

– В те годы до наступления эры компьютерных технологий такого понятия, как единая информационная база, просто не имелось. И зарегистрированный в одном регионе нашей страны брак невозможно было отследить в другом его регионе. Если только иметь наводку, сделать запрос в нужный загс – тогда пожалуйста, ответ пришел бы незамедлительно и был бы точен. Но увы, искали пропавшую в Одессе и Одесской области. А брак был заключен за тысячи километров, в городе Красноярске.

– И что ее туда занесло?

– По всей видимости, любовь. Тогда же Донна Яковлевна сменила фамилию, а потому, когда спустя неделю после заключения счастливого брака женщина пропала и там, искать стали уже совсем другую гражданку, нежели та, которая пропала в Одессе.

– Вот это бабушка! – воскликнул Борис.

Но Арсений не спешил радоваться.

– Что вы сделали с телом покойницы? – спросил он у старухи. – Спрятали? Конечно спрятали, ее ведь так и не нашли. Но Максим Викторович не смог бы безнаказанно провернуть такое дело в одиночку. Вы с сыном также были в курсе.

– Да! Были! – с вызовом произнесла женщина.

– В деле имеются ваши свидетельские показания, которые полностью обеляют вашего родственника в несколько мутном деле с исчезновением его супруги. Почему вы согласились ему помочь? Зачем прикрыли его грех?

– Потому что мы полностью его одобряли! Он поступил правильно! Это было справедливо!

– Убить свою жену – это справедливо?

– А как иначе нам было вернуть свое имущество? Мы должны были использовать этот шанс! Конечно, сама Донна ни при чем, она была еще совсем девочкой, когда началась война. Но ее родители были еще теми шкурами, они вовсю спекулировали дефицитом. А в блокадном Ленинграде в дефиците было все, но особенно дорого ценились лекарства. Их не хватало даже для раненых, что уж говорить про гражданское население. Люди выживали как могли и умели. Кто-то пользовался бедственным положением, в котором оказались его сограждане. Драл с людей по три шкуры за дефицитные витамины, масло, молоко. У деда Максима было всего двое детей: мой муж и дочка Ниночка. Она была самая младшая, самая любимая. И надо же такому случиться, что оказалась в голодной петле, которая затянулась вокруг Ленинграда. Ниночке было всего четыре годика, когда началась война. Девочка всегда была такой здоровенькой, но в ту пору болезнь косила всех без разбору. У Ниночки началось воспаление легких. Лекарств было не достать. Вот только семья Донны как раз располагала такими ресурсами. До войны отец Донны служил у Максима Викторовича управляющим в одном из его поместий. И уже тогда он был отъявленным плутом. Обворовывал нас. А потом переметнулся на сторону красных, выдал им, где хранились деньги, думаю, что и себя при этом не забыл. А когда они с Максимом Викторовичем снова встретились в голодную зиму сорок первого – сорок второго годов, отец Донны был уже интендантом. Максим Викторович умолял его помочь, и этот человек приносил для Ниночки молоко, витамины, глюкозу. Но не просто так, он вовсю пользовался своим положением. И цену он за лекарства заламывал поистине немыслимую. Наша семья отдала ему все! Все, что у нас было! Все, что оставалось от былого богатства и величия! Этот человек обчистил нас до нитки. Но спасти Ниночку все равно не удалось. А когда она умерла, этот гад заявился на ее похороны и имел наглость заявить, что, будь мы чуть побогаче, он бы уж раздобыл для нас пенициллин. И это точно спасло бы Ниночку. Но раз мы не смогли оплатить эту его услугу, то и говорить не о чем. Мало того что он обобрал нас до нитки. Забрал все, что копили наши предки веками. Он еще и издевался над нашей бедностью и горем! Когда Максим Викторович узнал об этом, то поклялся, что отомстит этому гаду. И свое слово он сдержал!

– Женившись на дочери мерзавца?

– Да! Пусть спустя много лет, но он ему отомстил! Максим Викторович жил ради этой мести. И Донну он пережил совсем ненамного.

– Но в чем смысл такой мести?

– Максим Викторович нам объяснил. Все доходы семьи Донна Яковлевна сосредоточивала в своих руках. Так издавна повелось в их семье. Отца ее, ворюгу-интенданта, давно расстреляли за его махинации. Хоть что-то советская власть сделала для нашей семьи хорошее. Но найти и изъять неправедно нажитые этим вором ценности следователям не удалось. Покойник где-то их спрятал. И знать об этом могла лишь одна Донна, как единственная его дочь и наследница. Также спустя какое-то время, когда следствие по делу ее отца закончилось, Донна перевела часть средств на сберкнижки, открытые как на ее имя, так и на предъявителя. Максим Викторович вывез свою жену в одно место, где их никто не стал бы искать, и потолковал с ней там. После разговора Донна выдала ему все свои тайники.

– А затем он избавился от женушки?

– Донна умерла сама. Максим Викторович сказал, что она не выдержала угрызений совести. Она ведь до конца не знала, каким подлецом и негодяем был ее отец. Но Максим Викторович хорошенько ей растолковал это!

– Или ваш дед попросту забил несчастную до смерти?

Женщина отвела глаза, было ясно, что догадка Арсения очень близка к истине.

– Нас с сыном там не было. Как бы то ни было, он имел на это право. Отец Донны отнял дочь у Максима Викторовича. А сам Максим Викторович отнял дочь у негодяя.

– Да? И чем же в таком случае он сам лучше?

Мать с сыном снова переглянулись. Видимо, до сих пор им и в голову не приходило озаботиться этим вопросом.

– Теперь нам всем ясно, что произошло в далеком 1986 году в вашей семье. Но объясните: какое это имеет отношение к событиям, которые произошли недавно?

– Максим Викторович так переволновался, что не надолго пережил Донну. Он успел вернуть нашей семье те ценности, которые хранились в некоторых из ее тайников, устроенных еще ее папашей. Но в одном из них Максим Викторович нашел фамильный крестик, который сам когда-то надел на Ниночку и который отдал интенданту за последнюю порцию глюкозы. Это было последнее, что у нас было. И у несчастного исстрадавшегося человека случился сердечный приступ, после которого он так и не оправился.

– Мы отправили деда в больницу. И на другую ночь его не стало.

Это все было очень печально, но ровно никак не объясняло событий, которые привели в итоге к убийству Ольги Михайловны. Судя по молчанию, старуха с сыном тоже не спешили описывать их ход. И хотя Фима уже понимала, что эти двое могли и должны были иметь прямое отношение к этой смерти, она пока что не понимала, как именно все произошло.

– Это вы убили Ольгу Михайловну!

Слова вырвались у Фимы неожиданно и словно бы сами собой.

– Вы отравили ее! Вы неспроста зазвали Наталью Платоновну к себе жить, проявляли к ней заботу и внимание. Все это было неспроста. Все потому, что через нее вы следили за Ольгой Михайловной. Из рассказов вашей крестницы вы знали, что у Ольги возникли проблемы с обонянием после неудачно проведенного в лаборатории химического опыта. И вы сначала напоили Ольгу Михайловну, уговорив вашу крестницу помочь вам в этом деле, а потом подсунули своей жертве нашатырь! Дали ей бутылочку с лимонадом, в которой был нашатырь. Она глотнула и умерла. То-то, когда Наталья Платоновна узнала о смерти своей подруги, ей так резко поплохело. Наверное, она уже тогда догадывалась, как именно все произошло! Вот и сбежала от вас в больницу. Оставаться наедине с убийцей ей не очень-то улыбалось.

– Наташа ничего не знала. Я с ней своими планами не делился. Да и не крестница она мне никакая. Я даже не был знаком с ее родителями.

– Тогда кто же она вам?

– Никто! Просто мне надо было как-то незаметно подобраться к Ольге, вот я и использовал ее подругу в своих целях. Сначала навел кое-какие справки о ней. В частности, узнал, что родители ее давно умерли, близких родственников, кроме дочери, нет, но с дочерью отношения очень плохие, они почти не общаются. С зятем и того хуже. Да и не опасны мне были ни зять, ни дочь. Я опасался только тех людей из прошлого Натальи, кто мог помнить подробности из юности моей «крестницы». А таких рядом с ней не осталось. Значит, рассудил я, никто не сможет открыть ей глаза на то, что в детстве ее или не крестили, или крестил какой-то совсем другой человек.

– А если она сама помнила? Или родители ей рассказывали?

– В том-то и была прелесть положения, что родители у моей «крестницы» умерли уже очень давно. Растила ее тетка – сестра отца, которая всю жизнь жила где-то на севере и только после смерти брата перебралась в его квартиру, чтобы воспитывать сиротку. Отношения у нее с братом были так себе, взять на себя воспитание девочки она решила только из-за того, что новый статус сулил ей прописку в большом городе. Близости между ней и Наташей так никогда и не возникло, задушевных разговоров они друг с другом не вели. В общем, я решил рискнуть и выиграл. Наталья с радостью согласилась считать меня своим «крестным». Очень обрадовалась, когда узнала, что в этом мире у нее есть родная душа. Так она выразилась. Со своей стороны я тоже очень старался не разочаровывать ее. Она была мне нужна. И кроме того, лично к ней я никакой антипатии не питал. Обычная толстая и недалекая баба.

– И все же кое-что вы упустили из виду, – произнес Арсений. – Был человек, который знал всю подноготную семьи Натальи Платоновны.

– Кто это?

– Парикмахерша.

Лицо Селивана исказила злорадная улыбка.

– Спохватились!

– Женщина, которая стригла еще мать Натальи, знала все подробности из жизни ее родителей. Этого вы не учли. А между тем именно ей было понятно, что быть вашей крестницей Наташа никак не может. Нет, крестить они своего ребенка крестили. Но сделали это в строжайшей тайне. Родители Натальи Платоновны были партийными и прекрасно знали: стоит кому-то пронюхать о том, что два члена Коммунистической партии крестили свою дочурку, они могут попрощаться со своими партийными билетами. А вместе с этим они потеряют все связанные со своим положением привилегии. И вообще – потом шуму не оберешься, станут на работе «песочить» на каждом собрании и напоминать о случившемся. Поэтому свою дочь они крестили тихо и без свидетелей. Крестным отцом стал батюшка, который и проводил обряд. Парикмахерша об этом знала, потому что вообще всегда и все знала о том, что делается в жизни ее клиентов. И очень удивилась, когда услышала, что возле ее клиентки появился какой-то новоявленный «крестный». Ясно, что самозванец. Ведь тот сельский батюшка был очень стар, он никак не мог бы дотянуть до наших дней. И что случилось дальше? Парикмахерша явилась к вам? Чего она хотела? Денег?

– Если бы это! Я бы это еще понял и принял. В конце концов, в наше время все люди хотят извлечь материальную выгоду из своего положения. Но нет, она хотела правды. И что мне было ей сказать? Я наплел красивую историю о том, что давно и тщетно влюблен в Наташу, что мечтаю быть с ней, но опасаюсь ее отказа. И потому придумал такой необычный способ быть рядом со своей любимой женщиной.

– И она вам поверила?

– Вроде бы легенда сработала. Женщины все существа сентиментальные, Лариса расчувствовалась, даже немного поревела, что лично ей такой сильной любви в жизни не обломилось. Но я прекрасно понимал: подобная легенда не выдержит никакой серьезной проверки. Если начнется официальное расследование, то Лариса может и усомниться в том, что я сказал ей правду. В любом случае она может рассказать про меня Наталье, и я моментально попаду под подозрение полиции. Мне этого было совсем не нужно.

– И вы убили несчастную женщину?

– Не переживайте. Она совсем не страдала. Я дал ей снотворное, а потом включил газ. Она умерла во сне.

– Очень гуманно с вашей стороны.

– Да, я такой. Я вообще стараюсь избегать лишних страданий. Сфабриковать прощальную записку самоубийцы тоже не составило труда.

– Но вы стали «крестным» Натальи Платоновны не случайно, вы задолго до этого уже спланировали мысленно убийство ее подруги.

– Это была моя основная цель. То, ради чего мы с матерью все и затеяли.

– Но зачем было убивать Ольгу Михайловну? Неужели месть была вам столь желанна даже спустя многие годы после того, как случилась трагедия? Неужели вы мечтали отомстить за маленькую девочку Ниночку, дочку вашего деда, вашу несостоявшуюся тетушку, которой вы никогда не знали, не видели и которая была для вас и вашей матери просто именем или в лучшем случае лицом с фотокарточки?

– Я мог бы рассказать вам о том, как страдал всю свою жизнь мой дед. Мог бы рассказать, как из-за этого проклятого семейства раньше времени погиб мой отец. Но к чему мне пытаться выглядеть лучше, чем я есть на самом деле? Никаких глубинных личностных мотивов у меня не было. Сразу скажу, что мной двигало чувство справедливости. Что мое, то должно вернуться ко мне! Безразлично, каким способом, но должно! Эти люди украли у нас целое состояние. Отец и дед всегда считали, что большевики нас просто ограбили. А желая спасти Ниночку, ее родители выложили все свои подкожные накопления. Все золото. Все драгоценности, которые чудом удалось сохранить после революции, перекочевали в жадные лапы ворюги-интенданта. Одного из тех, кто отбирал у нас якобы неправедно нажитое и называл нас кровопийцами.

– И даже его арест и последующий расстрел вас с ним не примирили?

– Мы были довольны. Наконец-то советская власть сделала хоть что-то хорошее для нас. Но наших денег она нам все равно не вернула. И мы по-прежнему чувствовали себя обобранными этой семейкой. Нет, месть тут была ни при чем. Они просто должны были вернуть нам то, что украли у нас. И вернуть с процентами!

– И как вы надеялись вернуть свои деньги, да еще с процентами? Надеялись, что у Ольги Михайловны проснется совесть и она покается перед вами за ту несправедливость, которую причинил вам ее прадед?

– Нет! Разумеется, нет! У меня и в мыслях этого не было. К тому же деньги из оставшихся тайников давно уже были ими вынуты и вложены в квартиры, землю и прочую недвижимость. Это уже не просто деньги со сберкнижки на предъявителя или драгоценности и золото из тайника в лесной глуши. Чтобы переписать недвижимость на свое имя, требовалось нечто более хитроумное.

– И что же? Как вы могли претендовать на состояние Ольги Михайловны? Я имею в виду законным образом. Как?

– Не догадываетесь?

– Нет.

– А между тем это совсем просто. Я узнавал, и оказалось, что я являюсь единственным из ныне живущих наследников Ольги.

– Как это? А ее брат? Пусть он ей не родной, а всего лишь единокровный, но уж ближе, чем вы!

– Брат? – криво усмехнулся Селиван. – Какой еще брат? Уж не тот ли бедняга Григорий, чьи дни вот-вот печально закончатся в той больнице, в которой он уже оказался? Кстати говоря, на больничной койке он оказался не один, а вместе с Матильдой и самой Натальей. Эти любители совать свой нос в чужие дела поплатились за свое любопытство.

Фима не сдержалась и ахнула:

– Эти инсульты – это тоже ваших рук дело? Все три?

– Моих и моей матушки, которая благодаря своему медицинскому образованию, полученному ею еще в далекой юности, прекрасно разбирается в медикаментах, которые буквально способны склеить сосуды человека, злоупотребляющего алкоголем.

– Верно, у Григория нашли бутылку водки. Он ее опустошил и свалился с инсультом. Наталья Платоновна перед тем, как ее стукнуло, тоже хорошо погуляла на концерте. В крови у нее было намешано немало коктейлей. Но Матильда не пила алкоголь! Она пила кофе!

– Кофе с коньяком.

Так вот что это был за привкус, который почувствовала владелица маленького ателье мод.

– И всех этих людей погубили вы с матерью?

– Мы очень славно поработали.

– Вы чудовище! Столько жертв. И все ради того, чтобы стать наследником состояния Ольги Михайловны. И вы ей даже не родня!

– Зато мой родной дед был женат на ее бабушке.

– Это очень дальнее родство. Не прямое. Не кровное. Я даже не уверен, что вас можно считать родственниками.

– Так ведь других-то нету! Ни у кого из родителей или дедушек и бабушек Ольги Михайловны не было детей. Все были единственными детьми в своих семьях, Ольга Михайловна была последней из всего рода.

– Но всегда есть какие-то двоюродные.

– Или троюродные, – добавила Фима. – Даже они ближе, чем какой-то внук мужа бабушки покойной.

– В том-то и дело, что никого нету! Может, когда и были, но умерли, на Ольге весь их род прервался. На Ольге и Грише.

– То есть вы планировали забрать себе наследство убитой вами женщины на том основании, что когда-то ваш дед недолгое время был женат на ее бабке?

– Ладно, скажу уж вам всю правду. Я не слишком рассчитывал на такое наше сродство. И предпринял попытку войти в доверие к Ольге несколько другим путем.

– Это каким же?

– Самым простым и естественным, каким всегда действовал мой дед. Он умел нравиться женщинам и даже в пожилом возрасте сумел очаровать ту, которая была нужна ему для его целей.

Селиван как-то по особенному загадочно улыбнулся, и Фиме стало все ясно. Остальным тоже.

– Таблетки! – воскликнула Диана. – Противозачаточные таблетки, которые мы нашли в сумке убитой! Ольга Михайловна перестала их принимать неделю назад! А до этого она исправно их глотала, значит, у нее был любовник!

И все дружно и в изумлении уставились на Селивана. Кто бы мог подумать, что пожилой мужчина еще способен на амурные подвиги.

Но Селиван и не думал смущаться, он лишь кивнул:

– Все правильно. Неделю назад она стала что-то подозревать и прервала наши с ней встречи. Мне это не понравилось, потому что шло вразрез с моими планами. А когда что-то идет не по-моему, я начинаю принимать меры, чтобы это исправить.

– Столько смертей – и все ради денег!

– Ради денег, которые должны принадлежать нам. Мне и моей матери. И это будет справедливо! Наконец, спустя многие годы, справедливость восторжествует. Правда, мама, это будет хорошо?

– Правда, сынок. Очень хорошо. Мы с тобой станем снова богаты. Те деньги и те ценности, которые украли у нас эти скверные люди, вернутся к нам. Будут служить нам, нашей славе, нашему величию!

Фиме стало противно, ее затошнило. В клетке невыносимо воняло диким зверем. И слова Селивана как-то очень органично вплетались в этот смрад, словно бы и сами были с сильным отвратным душком.

Глава 15

Пока Фима думала о том, как же ее угораздило оказаться в западне, да еще не одной, а вместе со своими друзьями, между матерью и сыном атмосфера потихоньку накалялась. И поводом для разногласий в этом дружном преступном тандеме послужила совсем неожиданная вещь.

– Тебе не передать, как я рада, что скоро все закончится и деньги будут у нас. Тебе больше не придется кривляться на сцене за деньги.

Услышав это, Селиван грозно нахмурился:

– Наоборот, мама. Совсем даже напротив. Я сделаю пышное шоу! Обо мне снова заговорят! Я буду знаменит еще больше, чем когда-либо.

Старуха отступила от него на шаг и посмотрела на Селивана так, словно впервые его видела.

– Но я думала, – растерянно произнесла она, – что эти деньги позволят тебе вести респектабельный образ жизни. Подумай, пристойно ли в твои годы продолжать прыгать по сцене, словно какой-нибудь паяц и клоун!

– Браво, мама! Я думал, что мы с тобой прошли этот кризис лет тридцать назад.

– Тогда я сдалась и уступила, потому что были такие времена, что все было позволено! Чем тебе таскать эти ужасные уродливые баулы по рынкам, я рассудила, лучше уж выступать на сцене. К тому же ты был молод, это смотрелось даже с некоторым вызовом. Мальчик из хорошей семьи, в чьих жилах течет благородная кровь, вынужден зарабатывать своим телом.

– Своим телом – это ты загнула! Конечно, были у меня любовницы, случались среди них и богачки, как и мой дед, я всегда нравился женщинам, но чтобы прямо так торговать… фи! В первую очередь я артист, мама! И запомни это раз и навсегда. Сцена – вот моя настоящая жизнь.

– Откажись! У тебя теперь будет много денег. Путешествуй! Наслаждайся жизнью! Прожигай ее! Кути! Проматывай наследство, как всегда поступали наши предки! Дай мне возможность гордиться тобой! Никто из наших предков не был фигляром!

– Не могу!

– Ради меня! Умоляю!

– Но тогда и ты откажись от своих кошек!

Селиван рассчитывал, что его мама отвергнет его предложение, но просчитался.

– С радостью! – воскликнула старуха. – Хоть сейчас принесу ружье и всех их перестреляю! Начну с Шер-Хана! Так что? Ты согласен? Несу ружье?

– Не надо, – проворчал Селиван. – Сначала решим, что делать с этими.

И он кивнул на четырех пленников, прилипших к решеткам клетки и внимательно наблюдающих за происходящим снаружи.

– Как нам с ними поступить?

Но если Селиван еще сомневался, то у его матери был готов ответ.

– От них необходимо избавиться, сынок! Не бойся, с нами их не свяжут. Их телефоны я уже отправила в путешествие на машине нашего соседа. Он как раз собирается в Великие Луки, навестить могилу бабушки. Вот телефончики с ним и поехали.

– Молодец, мама! Помнишь, что по смартфонам их отследить проще простого.

– Еще на голову не жалуюсь. Пусть телефончики прокатятся до кладбища, а их хозяевам мы организуем похороны где-нибудь поближе.

– Избавиться от них так или иначе все равно придется. Они опасны для нас. Но как мы то сделаем?

– Оставим их в клетке, рано или поздно Шер-Хан ими полакомится.

– Не нужно приучать его ко вкусу человеческого мяса. Тигр-людоед… бр-р-р! А если он когда-нибудь полакомится и нами? Нет, мама, скормить их тигру – это негуманно. И к тому же очень долго. Сколько времени он будет их жевать? Неделю? Месяц? А если кто-нибудь заглянет и увидит в пасти нашего тигра ботинок своего начальника? И потом, одежда, пуговицы и пряжки – с ними Шер-Хан не сможет справиться.

– Тогда застрелим! Как я и предлагала!

– Звук выстрела могут услышать соседи.

– Ты забыл? Мы же установили шумопоглощающую защиту на этом домике. Все из-за тех самых соседей. Жаловались, что им мешает жить тот шум, который издают наши животные.

– Мы напугаем выстрелом Шер-Хана. У него слабое сердце, врачи запретили его нервировать. Тигр стоит кучу денег, сама подумай, мы не можем его потерять.

– Тогда можно сначала усыпить их дротиками со снотворным. А уже потом решим, что с ними делать дальше. В конце концов, можно просто закопать на заднем дворе. Места там достаточно. К тому же ты собирался асфальтировать площадку перед гаражом.

Было невыносимо тяжело слушать, как эти двое невозмутимо обсуждают, как лучше прикончить своих врагов.

Видимо, такие же чувства одолевали и Арсения, стоявшего рядом с Фимой.

– Постойте, пожалуйста, – окликнул он преступников, – но с чего вы взяли, что вам удастся уйти от ответственности? Нас будут искать. Мои коллеги видели, что мы пришли в ваш дом. Когда они обнаружат наши телефоны, укатившие почему-то на родину маршала Рокоссовского, то поневоле задумаются, как телефоны оказались там одни-одинешеньки без своих хозяев. И снова придут сюда, к вам.

– Да, он прав. Нельзя оставлять их трупы тут. Нужно куда-то отвезти.

– На чем? На машине нельзя, всюду камеры.

– А если кинуть их в измельчитель? Приготовим из них фарш, потом высушим в дегидраторе и удобрим им яблони. А что останется, смешаем в нашем компостере вместе с другими органическими отходами. Помет животных, опилки из вольеров – все соединится в питательную жирную смесь, которой в следующем году удобрим виноградные плети или огурцы, так что никто и не поймет, куда эти четверо делись.

– Вот это хорошая идея. Вряд ли полицейские станут рыться в отходах и биогумусе.

– Я говорила, что не время еще вывозить подстилку! Видишь! Пригодилось. Там опилок накопилось так много, что, если сунем фарш в середку или на дно компостера, то никто в жизни не докажет, что там что-то есть еще помимо подстилки, травы и гнилых яблок из сада.

Фима слушала, и у нее волосы на голове вставали дыбом оттого, как по-хозяйски деловито распоряжаются злодеи их будущим.

– Я так-то не согласная удобрять яблони! – прошептала Диана. – И огурцы тоже не хочу собой удобрять! Я не настолько их люблю, чтобы ради них лезть в мясорубку.

– Боюсь, что у нас не будет другого выбора.

– Почему это? Их двое, нас четверо. Если мы сейчас на них нападем все вместе, то скрутим.

Может, оно так бы и вышло, будь друзья на свободе. Но между ними и злодейской парочкой находились прочные железные прутья и дверь, закрытая на надежный замок.

– Арсений, выручай нас! Вскрывай замок! Нечего больше ждать, они нас прикончат!

Арсений встрепенулся и кинулся к замку. Счет пошел на секунды. Пока Арсений ковырялся с замком, а старуха проклинала его и пыталась отогнать от двери, Селиван куда-то исчез. Вернулся он с необычного вида ружьем. Заряжал он его чем-то похожим на миниатюрные шприцы, с удовольствием давая пояснения:

– Не нужно лишней суеты. У меня тут припасены дротики со снотворным. Обычно используем их для обездвижения наших животных, когда с ними необходимо проделать какие-то медицинские или другие манипуляции. Один дротик – и вы заснете глубоким и крепким сном. И ничего не почувствуете. Ну вот! Готово!

И он принялся с увлечением палить по четверке друзей, которые начали метаться по клетке, стремясь увернуться от летящих в них дротиков.

– Да что же вы такие верткие-то! – с досадой бормотал Селиван, которому никак не удавалось попасть в людей. – Стойте спокойно!

Понятное дело, что никто его не послушался. Друзья продолжали играть в пятнашки со смертью. Неизвестно, как долго продолжалось бы это развлечение. И вполне возможно, что запас дротиков со снотворным у Селивана закончился бы скорее, чем силы у четырех друзей. Но, к сожалению, Шер-Хана все же заинтересовало происходящее в его клетке.

Тигр и раньше-то без всякого восторга принимал появление гостей у себя в доме, пока они вели себя тихо и скромно, он мирился с их присутствием. Однако теперь он окончательно вышел из себя. Бегают! Носятся! Кричат! Никакого порядка! И тигр решил показать, кто в клетке хозяин.

Издав мощный рык, от которого Диана с Фимой побледнели, а Борюсик так и вовсе грохнулся в обморок, тигр вышел к тем, кто нарушал его тишину.

– Ну всё! Нам конец!

И стоило Арсению это сказать, как он упал. Сначала Фима подумала, что с ним тоже случился обморок, но потом она увидела, что из шеи торчит что-то синенькое и пушистое. Это был дротик. Лишь на крохотное мгновение задержавшись на одном месте, Арсений дал преступнику шанс подстрелить себя.

– Прощай!

Арсений смотрел на Фиму, и глаза его закатывались. Последним усилием воли он что-то прошептал, но губы ему уже не повиновались, и Фима не смогла услышать, что же он хотел сказать ей напоследок. Но уже то, что его последние слова были обращены именно к ней, говорило о том особом месте, которое она занимала в его жизни. Фиме бы порадоваться, вот только сейчас ее одолевали совсем другие чувства.

Вместе с оставшимися на ногах друзьями Фима попыталась увернуться от летящих в нее дротиков. Увы, вскоре та же участь, что и Арсения, постигла и Бориса, а за ним и Диану. Они оба обзавелись украшением в виде пушистых комочков. Глядя на то, как ее друзья один за другим плавно укладываются на жесткий бетон, Фима с ужасом ждала, когда наступит ее очередь.

Но ей пришлось подождать. И следующим подстреленным стал Шер-Хан. Когда тигр заинтересовался лежащим ближе всего к нему телом, он тут же получил дротик в нос. Вряд ли Селиван обладал такой снайперской меткостью, скорее всего, это была случайность. Однако дротик сработал исправно. Глаза у тигра скосились к переносице, словно он пытался понять, что за непонятная штука его укусила за нос. Но затем глаза у него стали соловеть, он опустился на брюхо, а потом и вовсе оцепенел.

Фима оглянулась. Она осталась одна. Судьба ее была решена.

– Как же вы могли! – воскликнула она, в ярости глядя прямо на Селивана. – Вы хоть посчитайте, сколько жертв! Нас четверо. Парикмахерша! А потом Наталья, Матильда и Гриша! Эти трое ведь тоже умрут!

Но Селиван не устыдился.

– Во всяком случае, я очень на это рассчитываю, – ответил он. – После всех предпринятых мной усилий будет очень глупо и обидно, если кто-нибудь из них все-таки выживет и расскажет про меня.

– Значит, все они знали о ваших планах? И Наталья?

– Она кое о чем догадывалась. До последнего не верила, но догадывалась. И это уже становилось опасным для меня.

А ведь Наталья, когда ее увозили в больницу, пыталась им что-то сказать. Указывала на Селивана, но тот сумел выкрутиться. Присутствия духа он не потерял, никакого испуга не выказал, и потому они не восприняли подсказку Натальи всерьез. А скольких бед можно было бы избежать, прислушайся они тогда к тому, что говорила Наталья!

– А Григорий?

– Он многое мог знать. Ольга же к нему прибежала за помощью. У нас с ней все так стремительно и бурно развивалось, я уже готовился сделать ей предложение. И тогда бы она была моей! Полностью! Никуда бы от меня не делась.

– Вы поступили бы с ней точно так же, как ваш дедушка с Донной Яковлевной?

– Другого эти бабы и не заслуживали! Вот только Григорий в мои планы не входил. Я и о его существовании узнал не сразу. Но именно к нему побежала Ольга. Сначала сунулась к детективу, но тут я сумел ей дорожку перебежать. Проследил, выяснил, куда она направилась, и посулил этому толстому бездельнику втрое больше, чем собиралась заплатить ему Ольга. Конечно, жулик тут же согласился. Ольге он отказал, а я получил передышку.

– Но что случилось? Почему вы с Ольгой поссорились?

– Что ей взбрело в голову, я не знаю. Боюсь, что я был слишком самонадеян. Утратил осторожность. Ольга почуяла, что мне от нее что-то нужно, и насторожилась. К тому же я заикнулся про свадьбу. И Ольга решила меня проверить. Без моего ведома она заявилась в гости к моей маме, якобы чтобы с ней познакомиться получше, а потом мама сообщила мне, что Ольга рылась в наших документах. И что среди прочих бумаг пропала фотокарточка маленькой Ниночки, которую бережно сохранил Максим Викторович.

Вот как фотография девочки попала в сумку к Ольге Михайловне! Она была ею украдена у Селивана в доме.

– Боюсь, что Ольгу насторожили те проклятые письма, которые она стала получать. Но я был к ним непричастен!

– Я знаю. Письма посылали мальчишки, ученики Ольги Михайловны, которых она допекла своей строгостью.

– Вот же маленькие паршивцы! Испортили мне всю игру. Нет, не испортили, конечно, но здорово осложнили. Насколько все было бы легче и проще, согласись Оля выйти за меня замуж… И ведь все к тому и шло. Но нет, стали приходить эти письма, Ольга начала нервничать, вздумала следить за мной, что-то такое ей показалось в моем поведении странным, и вуаля! Визит к частному сыщику, которого ей посоветовала та сумасшедшая, у которой они с Наташкой обшивались! Дальше хуже! Ольга вздумала покопаться в вещах моей мамы. Что ее так уж насторожило, я не знаю. Но она подговорила своего брата, тот забрался к нам в дом, ограбил наш семейный архив, вынес все письма Максима Викторовича. И вообще упер все, что касалось его персоны. Когда мама мне сообщила о краже, я сразу понял, что за ней стоит Ольга. Больше никого эти документы заинтересовать не могли. Еще немного, и Ольга могла догадаться, кто я такой и что мне на самом деле от нее нужно. И больше того – она могла догадаться, что я и моя семья имеем причастность к исчезновению ее бабки. А свою бабушку Ольга любила. Она, как гончая, взяла след и шла по нему. Нельзя было терять ни минуты. Я тут же принял меры. Договорился с Наташкой, что она подпоит на концерте Ольгу. Объяснил, что мы немного повздорили по ерунде и я хочу помириться. Но с трезвой Ольгой мне будет мириться труднее. Наталья пошла мне навстречу. Сказала, что напялит свое сиреневое платье, хотя очередь Ольги носить костюм. Это выведет Ольгу из себя, они поскандалят, потом поплачут и пойдут на мировую.

– И на концерте вы отравили Ольгу Михайловну. Подлили в бутылку с лимонадом нашатырный спирт и подсунули ее своей жертве. А дальше было нужно просто ждать, когда она выпьет пару глотков. Впрочем, вы и не ждали. Сразу же пошли на сцену, вас же ждало ваше выступления.

– Да, меня ждали мои зрители! Мой зал, который мне рукоплескал! А Ольга виновата сама! Вышла бы за меня замуж – пожила бы еще какое-то время. Но нет, ей всегда все и всех нужно было контролировать!

– В этом она очень похожа на вашу маму.

– Ты мою маму не трогай!

– Простите, но вашей маме тоже нравится контролировать вас.

– Надеешься нас поссорить с мамочкой? Не выйдет у тебя ничего! Мама за меня в огонь и в воду! А я за нее! Когда она мне сказала, что эта тварь пролезла в наш дом, украла фотографию, на которой Максим Викторович с Донной Яковлевной в Одессе позируют, у меня прямо в глазах потемнело. Мама сказала, что к нам мужик какой-то залез, тощий, бледный и страшный. И кроме фотографии он зачем-то еще и подушку у Алиски свистнул, наверное, решили мы, для отвода глаз. Но я уже понял, что это Ольга свое собственное расследование против меня ведет и скоро до всей правды докопается. Идея с нашей свадьбой окончательно провалилась. Надо было срочно принимать более жесткие меры.

– Значит, после убийства в квартиру к Ольге Михайловне это вы залезли?

– Это еще перед концертом было. Пока они с Наташкой кудри себе крутили да «вавилоны» на головах выстраивали, я к Оле и заглянул.

– «Заглянул»! Как бы не так! Да вы все там разнесли!

– Документы, которые были у меня украдены, искал и фотографии.

– Неправда! Если бы вы искали только фотографии, то бережней бы относились к вещам. А вы именно крушили все, что вам под руку попадалось. И я теперь понимаю, зачем вы это делали. Вы так ненавидели Ольгу и всю ее семью, что вам просто нравилось уничтожать ее дом, ее гнездышко. Вы сумасшедший!

– Все эти вещи были когда-то украдены у других! – заверещал Селиван. – Интендант нахапанным у разных людей антиквариатом забил несколько таких квартир. У него персидские ковры и полотна Левитана на даче на чердаке лежали! В сарае каслинское литье и венская бронза паутиной покрывались! Все было заставлено, места не было, чтобы повернуться. Ольга и ее родители знатно заначки интендантские почистили. Но даже им было не под силу полностью избавиться от всего, что он натащил! Сколько лет прошло после войны, а кое-какой антиквариат у Ольги в квартире еще сохранился с той поры.

– Он воровал, а вы убивали! Это сколько уже получается, если вместе с Ольгой считать? Восемь человек? Не слишком ли много ради того, чтобы вернуть себе состояние своих предков? Неужели вам их не жалко? Нет? А меня? Я ведь такая молодая, а буду вынуждена умереть. Неужели не жалко?

– Деточка, неужели ты думаешь, что сможешь меня разжалобить своими словами?

Фима и впрямь завела весь этот разговор не просто так, она надеялась, что, пока она говорит, Селиван не станет в нее стрелять. И в следующую секунду почувствовала, как ее правую руку что-то укусило. Потом ноги стали ватными, перед глазами все поплыло. И Фима поняла, что разделит участь своих друзей, какой бы она ни оказалась.

В последней попытке быть рядом с тем, кого любила, она попыталась подползти поближе к Арсению. Но он был так страшно далеко, а силы уже оставляли ее. И каждое движение давалось с таким огромным трудом, словно она тащила на себе бетонную плиту, которая с каждой секундой становилась все тяжелей. И все же, пока Фима могла двигаться, она ползла. Ей оставалось проползти чуть больше метра, когда все для нее закончилось. Сознание покинуло ее…

Но все-таки первым, кого увидела Фима, был именно Арсений. Он смотрел на нее сверху, и в первую секунду она даже не поняла, что это он.

– Где мы? – прошептала Фима. – В раю? Вместе?

Она успела подумать, до чего же здорово, что они очутились тут вдвоем. И даже подумала, что все не так уж и страшно, напрасно люди боятся смерти. Но тут она увидела, что рядом с Арсением стоят Диана с Борисом и еще много других людей, которых Фима не всех знала по именам, но зато знала, что все они служат вместе с Арсением.

– Вы что тут? – удивленно спросила она. – Вас всех тоже убили?

Ответом ей был такой жизнерадостный гогот, что она поняла: мертвые так ржать не могут. Кроме того, окружающий пейзаж был не сильно похож на райские кущи, куда больше он напоминал палату городской больницы, каковой и являлся.

– Так что? Мы с вами живы?

– Все живы и относительно здоровы! – заверил ее Арсений.

– А где Селиван? И его мамаша?

– Мы их схватили, – сказал кто-то из полицейских. – Селивана ждет психушка. Это совершенно точно. Мы выяснили, что ему еще много лет назад был поставлен диагноз шизофрения.

– Так он и впрямь сумасшедший! С диагнозом!

– В их семье были распространены близкородственные браки. Кузины выходили замуж за кузенов, дяди женились на племянницах. Это было для этой семьи в порядке вещей и, вероятно, с течением времени привело к вырождению их рода.

– Только ненормальный мог пытаться убить и даже убил такое количество людей, чтобы достигнуть своей весьма мутной цели. Видимо, его мать психически тоже не вполне здорова, хотя ей пройти психиатрическое освидетельствование еще только предстоит. Да и вся их семья, судя по тому, как они себя вели, люди с серьезными психическими отклонениями.

– Значит, в тюрьму Селиван не попадет. Это жалко.

– Он отправится на принудительное лечение, а это тоже не сахар. И его маменька поедет туда же. А учитывая их возраст, вряд ли у них будет шанс снова выйти на свободу.

Фима кивнула. Ее смущал Арсений, который ни на минуту не сводил с нее глаз.

– Ребята, – произнес он, – оставьте нас на минутку. Нам с Фимой нужно поговорить.

Голоса стали отдаляться. И вскоре в палате остались лишь они двое.

– Ты зачем ко мне ползла? – спросил Арсений.

– Чего?

– Когда этот гад меня подстрелил дротиком, я не сразу вырубился, все слышал и видел, как под конец ты ко мне ползла. Зачем?

– Хотела переспросить, что ты такое мне пытался сказать на прощание.

– Да? И только?

– Да. И только.

Арсений помолчал, потом снова взглянул на девушку.

– Фима, что происходит?

– Ты это о чем?

– Между нами. Что случилось? Ты уже два дня сама не своя. Не разговариваешь, трубку не берешь, шарахаешься от меня. Я тебя чем-то обидел?

Фима молчала. И что ей сказать? Все уже было сказано.

– Я же тебя не держу. Я все знаю. И не сержусь. Ты волен поступать, как велит тебе твое сердце.

– О чем ты?

– Ты любишь другую.

Арсений очень удивился.

– Нет, – покачал он головой. – Не люблю.

– Не ври мне.

– Я тебя люблю и больше никого.

– А как же… Диана сказала, что у тебя есть другая.

– Диана? Диана врет! И хотел бы я знать, зачем ей понадобилось меня оговаривать.

Позвали Диану, которая сначала пыталась симулировать временную потерю памяти, очень бездарно, надо сказать. А потом призналась, что была очень зла на Арсения за выговор, который он ей учинил несколько дней назад.

– А больше всего меня разозлило, что ты унижал меня и все время ставил мне в пример ее – Фиму!

И в порыве недобрых чувств Диана решила насолить своему начальнику, поссорив с той, которая была ему дороже всех на этом свете. Но работал ее план ровно до того момента, пока Диана и сама не познакомилась с Фимой. А потом зародившаяся между ними дружба заставила Диану усовеститься и задавила это горькое чувство к Арсению в зародыше.

– Почему же ты во всем не призналась?

– Хоть я и раскаялась, но сказать тебе правду мне было уже стыдно.

– Так ты просто хотела навредить Арсению? И для этого оболгала его?

– Хотела вас двоих поссорить. Но теперь больше не хочу. Ты очень классная! Теперь я хочу дружить с тобой. Ты меня простишь?

– Ну что же делать, прощу, конечно.

А что еще могла сказать Фима человеку, с которым они чуть было не погибли бок о бок? Ведь только по счастливой случайности их молодые и прекрасные тела не отправились на корм земным бактериям и прочему биогумусу.

Но оказалось, что Диана ее не одобряет.

– Добрая ты слишком, – проворчала она. – Вот я бы на твоем месте себя нипочем бы не простила. Я вообще людей крайне редко прощаю. Хочешь знать, как я отомстила Биттеру? От него уже половина его подписчиков отписалась. Вторая половина на подходе. Он даже видео снял, где перед Ольгой Михайловной извиняется, но и это ему не помогло. Народ от него весь отвернулся! Теперь все, кто раньше его штуками восхищался, теперь говорят, что он гад, раз человека до смерти затравил.

– Но это же неправда! Биттер не имеет отношения к смерти Ольги Михайловны.

– Кому какое дело, правда или неправда? Зато слух пополз и эффективно сработал. Раскрученный канал Биттера сдулся, словно воздушный шарик. Это мне Анна Сергеевна сказала. Звонила, пока ты в отключке была, благодарила, радовалась.

– Чему радовалась-то?

– О! Ты себе даже не представляешь, с какой шумихой прошло награждение учителей вашей школы! Она сказала, что все другие школы со своими плакатиками и кричалками просто отдыхают в сторонке. Ваш кандидат единственный, кто попал в газеты!

– Не понимаю, о чем речь?

– О ком! О нашей Ольге Михайловне в газете напечатали. Пусть и в уголовной хронике, но ведь целую статью ей посвятили. Вот все в администрации школы и ликуют. Не каждое награждение школы удостаивается такой шумихи в прессе!

Фима успела даже подивиться, насколько по-разному люди реагируют на смерть близкого им человека, а им уже пришла пора расставаться.

– Ну, раз все живы и более или менее здоровы, – сказал Арсений, – то пора выдвигаться. Не век же в больнице куковать. Еще и другие дела есть.

И только тут Фима спохватилась и спросила:

– Но как получилось, что мы все остались живы? Кто нас спас?

– Вообще-то все это время, пока мы находились в гостях у Селивана и его матушки, их дом был окружен моими людьми, – сказал Арсений, счастливо улыбаясь.

Фима ушам своим не поверила.

– То есть нам никакая опасность не грозила?

– Не то чтобы совсем уж никакая, но все-таки в ответственный момент нам пришли на помощь.

– А ты раньше не мог нам об этом сказать? – спросила Диана, которая тоже была изумлена до крайности.

– Нет, не мог. Тогда вы не смогли бы вести себя достаточно естественно. Селиван мог заподозрить подвох и не стал бы с нами откровенничать. Он и разговорился-то только потому, что был уверен: мы уже никому не сможем рассказать о его преступлениях.

– Вот видишь, какой он у тебя! – воскликнула Диана. – Теперь ты меня хорошо понимаешь?

– Ты даже не представляешь себе как!

– Девочки, я поступил так в интересах дела.

Фима все равно дулась.

– Я такого страху натерпелась из-за тебя и за тебя! А ты все это время прекрасно знал, что ничего по-настоящему плохого с нами не случится! И кто ты после этого?

– Я твой любимый мужчина. Я надеюсь, что это так! Что скажешь?

Фима кивнула и улыбнулась. Она была очень рада, что осталась в живых. А еще сильней она радовалась тому, что ей больше не придется отвечать на ухаживания душнилы Борюсика. И так же смело ей можно будет теперь забыть о предложении, которое сделал ей Макс. У нее снова есть Арсений, которого любит она, который любит ее и с которым не терпится познакомиться всем ее родственникам.

Папа с мамой снова могут назначать дату смотрин!

После окончания всей этой истории у нее оставался лишь один вопрос, который она задавала самой себе.

Что ей теперь делать с тем свиданием, которое она уже назначила Герольду? А?

Дарья Калинина Напиток для Шапокляк

* * *

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Оглавление

Дарья Калинина
Напиток для Шапокляк