Алекс Ключевской (Лёха), Илья Ангел
Тёмный маг. Книга 2. Начало пути

Глава 1

Когда раздался грохот, я вскочил и заметался по огромному помещению. Надо было бежать к двери, но я заметил, что Гвэйна рядом нет, и бросился его искать. Пробегая мимо очередного шкафа, услышал вой. Грохот усилился, и я побежал на звук, который явно издавал умирающий оборотень. Только в предсмертной агонии можно было так завывать, поэтому я ускорился настолько, насколько мне позволяла моя далеко не идеальная физическая форма. Добежав до последнего стеллажа с книгами, я остановился, с трудом переводя дыхание и во все глаза глядя на представшее передо мной зрелище.

Гвэйн висел на выступе с бокового края стеллажа и вопил что есть мочи. Я перевёл взгляд вниз: прямо под волком раскрылась приличного размера дыра в полу. Этот недооборотень непонятно по какой причине залез на стеллаж и, по всей видимости, активировал потайной ход. Отлично. И что мне сейчас делать? Я посмотрел на Гвэйна и угрожающе прикрикнул:

— Ну и что ты себе позволяешь, белый комок шерсти! Если ты не в курсе, мы находимся в гостях!

На последней фразе волк заткнулся и начал скользить вниз, оставляя после себя очень глубокие следы от когтей на драгоценной древесине, из которой был сделан этот злосчастный стеллаж. Я как заворожённый смотрел на это действо, краем сознания отмечая, что мой волк падает прямо в чёрную дыру в полу.

В тот момент, когда Гвэйн отцепился от стеллажа, проклятый шкаф начал крениться вбок и упал на соседний стеллаж, а тот, в свою очередь, начал падать на стоявший рядом и тот тут же принялся крениться… Никогда не видел эффекта домино, и вот сейчас мне предстояло им насладиться в полной мере.

Грохот вокруг стоял такой, что не услышать его мог только глухой. Я впал в ступор и совершенно не представлял, что в этой ситуации делать, и как потом отвечать за содеянное. Последнее, что я увидел, это стеллаж, падающий прямо на меня. На этом моменте пол под моими ногами исчез, и я провалился в темноту.

Падал я недолго. И не больно, потому что приземлился на эту белую тварь, всё же провалившуюся в подполье первой. Подняв взгляд вверх, чтобы оценить масштаб катастрофы, я увидел летящий прямо мне в голову продолговатый предмет, а потом наступила темнота.

Пришёл в себя на удивление быстро. Кто-то старательно протирал мне лоб мокрой тряпкой, и это ускорило возвращение сознания. Открыв глаза, я понял, что никакой тряпки нет и в помине, а лицо мне старательно вылизывал Гвэйн. Увидев, что я пришёл в себя, он радостно завыл.

В подполе, или где мы находились, было темно, единственным источником света, тускло освещавшим помещение, был тот самый открытый люк в полу библиотеки.

— Ну и как нам теперь отсюда выбираться? — я обхватил руками колени и с тревогой смотрел наверх. Вот сейчас мне было действительно обидно из-за того, что летать я всё-таки не умею. Потому что никакой лестницы не было и в помине, а стены были настолько гладкими, что сразу возникли подозрения насчёт психического здоровья того, кто всё это спроектировал. Интересно, сколько пройдёт времени, пока меня не хватятся? — Вот за каким хреном ты туда полез? — спросил я у оборотня, поворачивая к нему голову.

Гвэйн внимательно меня выслушал, а затем поднял с пола какой-то предмет и положил его мне прямо в руку. Это была книга. Света для чтения не хватало, и я запихнул её во внутренний карман рубашки.

— И что, ты из-за этого решил разгромить библиотеку и в довершение убить меня?

Гвэйн пристально на меня посмотрел. Я, правда, думаю, что оборотень решил почитать книгу на досуге? И именно вот эту, до которой как-то умудрился добраться? Ладно, с этим позже разберёмся. Надо искать выход отсюда. Никогда не поверю, что здесь нет другого хода, кроме дыры в потолке.

Попытавшись встать, я умудрился рассечь ладонь об валяющийся камень. Глубоко порезал, до крови.

— Вот чёрт, — выругавшись, всё-таки поднялся, замотав руку платком, который достал из кармана штанов.

Гвэйн меня осмотрел с ног до головы и медленно пошёл вглубь коридора, вход в который я только что рассмотрел, когда глаза привыкли к полумраку. Мне ничего не оставалось делать, как плестись за ним следом. Снова появилось стойкое впечатление, что этот замок ему хорошо знаком. Хотелось бы верить, что он выведет нас наружу, а не закопает где-нибудь живьём, нажав на очередную неприметную кнопку.

Шли мы минут десять. В проходах света не было вообще, и я передвигался, выставив перед собой травмированную руку, а другой держался за хвост Гвэйна. Наконец-то, впереди забрезжил свет, и мы оказались перед преградой, из-за которой как раз и исходил источник тусклого освещения. Понятно, это какая-то замаскированная дверь в подземный ход. А может, и не дверь, а какая-нибудь портьера, уж слишком тонким показалось мне препятствие. Я уже хотел было выбираться отсюда, как услышал голос, от которого впал в оцепенение.

— Я подумал над вашим предложением, Данила Петрович. Не думаю, что будет резонно вкладывать целое состояние в это дело. Я изучил некоторые бумаги вместе с моими аналитиками и юристами. Они все как один пытались меня отговорить от этой авантюры. — Этот голос принадлежал моему отчиму Александру Наумову. Он явно разговаривал о делах с Демидовым. Но, что он здесь забыл? А как же прорвавшая канализация? Я наклонился и пытался что-то разглядеть через щель, откуда пробивался свет.

Гвэйн решил, что вот так подглядывать — это пошло. И он тоже хочет посмотреть, что там происходит. Потому что по-другому я не могу объяснить, зачем он легко толкнул подобие стены лапой, чтобы чуть-чуть приоткрыть проход, и приник к получившейся щели одним ухом и глазом. Этих несколько сантиметров и мне вполне хватило, чтобы осмотреть комнату, а находившимся в ней людям не заметить посторонних наблюдателей.

Это был кабинет. Просматривалась только одна сторона, но мне этого хватило, чтобы увидеть всё, что я хотел разглядеть. Я видел край стола, и три кресла, два из которых занимали солидного вида мужчины. Отец Лео и Саша. Я не слышал, о чём они говорили, скорее всего, о делах. Я смотрел и не мог поверить, что со мной так поступили. Почему Саша даже не сообщил, что приедет в поместье к Демидовым? Или он не хотел даже на минуту со мной встретиться. Хотя, они же просто хотели бросить меня на Новый год в школе, а сами…

Закрыв глаза, я молился только о том, чтобы мужчины поскорее ушли из кабинета и дали мне возможность выйти отсюда. Проскользнуть в свою комнату и уснуть до весны.

— Да, пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить вас, Данила Петрович, за то, что приютили Дмитрия. Проклятая канализация. Вот ведь нарочно не придумаешь, — Саша покачал головой. — А тащить мальчика куда-то ещё, чтобы потом он остался на Новый год в одиночестве — это было бы ещё большим свинством с моей стороны. Анна занята ремонтом, а я, увы, встречу этот Новый год, скорее всего, в самолёте.

— Ну что вы, Александр Юрьевич, это такие пустяки. — Махнул рукой Демидов. — К тому же я решил, что мальчикам необходимо познакомиться немного ближе, учитывая, что ваши интересы наконец-то затронули родную страну. Когда Леопольд сообщил мне о том, в какое затруднительное положение попал Дмитрий, я сразу же предложил ему пригласить мальчика погостить у нас.

Нужно было выйти, потому что подслушивать — это всё-таки неприлично. Я уже приготовился появиться перед изумлённой публикой, но негромкий разговор сидящих мужчин прервал громкий стук в дверь. И я снова приник к щели, чтобы рассмотреть, кого там черти притащили.

— Войдите, — громко проговорил Демидов.

Дверь открылась, и Гвэйн, вздыбив шерсть, угрожающе зарычал. Я не удержался и больно врезал ему рукой по морде, чтобы тот заткнулся и не рассекретил нас. Оборотень всё понял, и рычать прекратил. О чудо из чудес, даже Гришкой пугать не пришлось. Неужели после погрома в библиотеке в оборотне проснулись зачатки совести.

В комнату зашёл Гаранин-старший, за шкирку волоча за собой сына. Немного пройдя вперёд, он швырнул Рому в центр комнаты. Парень упал на колени и даже не пытался подняться. Он так и стоял на коленях с закрытыми глазами, а я и только сейчас увидел безобразный воспалённый шрам на его лице. Меня начало потряхивать. Я совершенно не хочу быть сейчас здесь, я не хочу видеть чужие проблемы, я хочу разобраться со своими. Например, я очень сильно хочу узнать, что мой отец здесь делает! Не в замке Демидовых, а здесь в кабинете? И почему не ищет меня в отведённых мне комнатах, например. Ну или в разгромленной библиотеке, потому что ни за что не поверю, что тот грохот не слышали даже в самых потаённых закоулках этого поместья.

— Хорошее приветствие, очень зрелищное и запоминающееся, — сквозь зубы процедил Саша, глядя на Гаранина с холодной брезгливостью. — Это что? — он повернулся к Демидову.

Отец Лео практически не шевелился и тоже недоумённо смотрел на парня в центре комнаты. Наконец, Демидов отмер, молча поднялся из кресла и подошёл к Роману. Когда он дотронулся до плеча Ромы, тот вздрогнул и открыл свои странно светлые глаза.

— Не нужно тебе собой полы подметать, для этого существует прислуга, а человечество давным-давно изобрело пылесосы, — с этими словами он подвёл явно дезориентированного парня к свободному креслу и усадил в него.

— А мне сесть не предложишь? — открыл рот отец года.

— Ты пришёл сюда без приглашения. Как видишь, количество кресел ограничено. Не думаешь же ты, что я уступлю тебе своё? — холодно произнёс Саша, не сводя пронзительного взгляда холодных голубых глаз с Гаранина. Почему-то я никогда не замечал такого арктического холода в его глазах, которые сейчас стали почти стальными. — Что тебе здесь нужно?

— Я узнал, что ты здесь, и решил поздороваться, — Гаранин прислонился к стене и мерзко улыбнулся.

— Если бы мне необходимо было встретиться с тобой, Георгий, я бы сам нашёл тебя. В крайнем случае, прислал бы приглашение присоединиться к нам с Данилой.

— Когда твой сыночек меня сегодня чуть не убил, я его тоже не приглашал присутствовать при моём разговоре с сыном, — Гаранин скрестил руки на груди. Я же перевёл взгляд на Рому. Он сидел и смотрел перед собой невидящим взглядом, сгорбившись, стараясь казаться меньше.

Я содрогнулся: неужели эта выходка Гвэйна привела к такому наказанию. Теперь меня эта картина будет преследовать каждую ночь всё ближайшее время.

— Надо же, школа действительно начала действовать на мальчика положительно. — Саша скупо улыбнулся. — Он уже начал разбираться с первого взгляда в том, кого не мешало бы пристрелить. — Отведя взгляд от Гаранина, он повернулся к Роману. — Рома, посмотри на меня. — Парень вздрогнул и уставился на Сашу. — Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — Роман говорил с трудом, глядя, как заворожённый, на моего! отца.

— Прекрасный возраст, — Саша мягко улыбнулся, медленно подошёл к барному столику, налил в стакан минеральной воды и протянул Роману. Рома словно под гипнозом, не сводя с него напряжённого взгляда, принял стакан и послушно сделал глоток. — Знаешь, я жду, когда Димке исполнится шестнадцать. У меня даже припасена бутылочка отличного шампанского на этот случай. Я думаю, что вы могли бы подружиться. Он на самом деле очень добрый мальчик. Однажды Дима с настойчивостью, достойной лучшего применения, учил грамоте малолетнего преступника. Всё пытался направить его на путь истинный. И самое удивительное, знаешь, что? — Рома отрицательно покачал головой, а Саша закончил с лёгким удивлением в голосе. — У него почти получилось.

— Наумов, ты что, за столько лет в заботливого папашу ещё не наигрался? — снова подал голос Гаранин-старший.

— Мне никогда это не надоест, — взглядом Александра можно было заморозить небольшое озеро.

— Я пришёл поговорить о твоём сыне. Ты вообще в курсе, что он причинил огромный ущерб моему здоровью и репутации. Это было низко — натравливать на меня свою собаку! — Гаранин повысил голос.

— Бывает, — Саша равнодушно пожал плечами. — Постой, что ты сказал? Собаку? Хм, ладно, с этим позже разберёмся. Так зачем ты пришёл сюда, я пока не уловил причину?

— Я требую…

— Нет, Гоша, требовать ты не можешь, — Саша развернулся и вплотную подошёл к Гаранину. — Ты, кажется, забыл, с кем сейчас разговариваешь. Или собака моего сына так сильно повлияла на твой мозг? Ты можешь вежливо попросить, я же, в свою очередь, могу рассмотреть эту просьбу, если у меня будет хорошее настроение. Вот только настроение у меня сейчас портится с каждой секундой.

— Твой сын унизил меня! — прошипел Гаранин.

— Насколько я понял, на тебя напала собака, а не мой сын. Если ты не можешь постоять за себя и пасуешь перед какой-то собакой, кто виноват кроме тебя самого в твоём унижении? — Саша отошёл от него к столику и принялся изучать этикетки на бутылках. — Это всё, что ты хотел мне сказать?

— Ты об этом пожалеешь. Если ты не можешь повлиять на своего избалованного отпрыска, то это может сделать кто-то другой, ты никогда не думал об этом?

— Сейчас я думаю только о том, что здесь очень глубокое красивое озеро, с очень разнообразными рыбами, а ты, говорят, у нас рыбак? — Саша резко развернулся и оценивающе посмотрел на Гаранина. — Ты действительно хорошо подумал, прежде чем идти сюда и пытаться угрожать моему сыну? Гоша, лучше иди и подумай ещё раз, если не хочешь, чтобы я пригласил тебя пойти порыбачить. Говорят, пираньи в это время года сами выскакивают из проруби. И вот ещё, Гоша, если я узнаю, а я узнаю, поверь мне, что ты свои садистские потребности удовлетворяешь не в специфическом борделе, а за счёт своего сына, на рыбалку ты поедешь раньше, чем тебе хотелось бы. А теперь убирайся отсюда, пока можешь сделать это красиво, то есть самостоятельно. Будет неловко, если Даниле придётся выкидывать одного из своих гостей с помощью охраны.

— Роман, пойдём, — процедил Гаранин сквозь зубы и уставился с ненавистью на сына. Рома начал было вставать, но Саша подошёл к нему, положил руку на плечо, не позволяя подняться из кресла.

— А вот Роман останется здесь. Мне нужно кое-что обсудить с твоим сыном, Гоша. Данила, почему вот это ещё здесь?

Демидов кивком головы указал на дверь и пожал плечами. Гаранин стиснул кулаки и быстро вышел из кабинета. Дверь за ним мягко закрылась.

Тогда я навалился на преграду и открыл проход на всю ширину. Хватит уже здесь сидеть. А то не ровен час ещё кого-нибудь принесёт. Кивнул Гвэйну, и мы синхронно вошли в кабинет.

Наступила гнетущая тишина. Прямо театральная пауза. Я, не задерживая ни на ком взгляда, направился к выходу, через который совсем недавно вышел Ромин папаша.

— Дима, стой!

— Я стою, — обернувшись, уставился на Сашу. — Вот только давай ты не будешь мне заливать про то, что просто случайно проезжал мимо, торопясь на деловую встречу, и решил заскочить на минутку, чтобы поздороваться.

— Думаю, нам с тобой нужно поговорить. — Саша продолжал стоять возле стола. Даже не подошёл и не поинтересовался, откуда я выполз, и почему у меня рука платком замотана. Только сейчас я заметил, что ткань была пропитана кровью, которая, судя по всему, останавливаться в ближайшее время не собиралась.

— Да уж, поговорить нам не помешало бы. — Я закусил губу, почувствовав, что по щеке готова покатиться предательская слезинка. — Рома, пошли, — я повернулся ко всё ещё находящемуся в прострации Роману.

— И куда ты собрался? — мягко спросил меня Саша.

— В его комнату. Я оставлю с ним Гвэйна. Он никого к Роме не подпустит, будь уверен. А нам, наверное, действительно надо поговорить. Думаю, тебе не нужно показывать, где моя комната находится.

— Отличный план, — Саша улыбнулся, а потом повернулся к Роману. — Иди пока, отдыхай, я тебя скоро навещу.

Рома молча встал и направился в мою сторону. При этом он не отводил взгляда от Александра. Его шатало, а когда мы уже вышли из кабинета, я с ужасом понял, почему он прижимает руку к груди, и то и дело делает судорожные вздохи. Судя по всему, у Романа было сломано ребро, или несколько рёбер. Я обхватил его за талию. Ромка навалился на меня, при моём гномьем росте это было сделать не проблематично. Вот так придерживая его, я направился прямо по коридору почему-то в свою комнату.

Глава 2

В своей комнате я сгрузил Ромку на кровать. Когда я его уложил, он сквозь боль пробормотал:

— Я так и знал, что проводить с тобой каникулы, идея так себе, — он закрыл глаза, и мне показалось, потерял сознание.

Гвэйн сразу запрыгнул следом и лёг, вытянувшись вдоль тела Романа, привалившись к нему.

— О, Прекраснейшая, Рома, очнись, да очнись же ты, — я тронул его за плечо, но Гаранин не отреагировал. — И что мне с тобой делать?

Соскочив с кровати, я заметался по комнате. Не знаю зачем, но начал перебирать те немногочисленные вещи, которые лежали в комоде. Мне стало жарко. Я снял тёплую бордовую рубашку, которую надел поверх шёлковой, перед тем как идти искать Лео, и со злостью бросил её на кровать. Рубашка упала рядом с неподающим признаков жизни Романом. Из внутреннего кармана выпала книга. Чёрт, я о ней уже благополучно забыл.

Мой взгляд остановился на названии: «Становление Тёмной империи. Лазаревы». Везде эти Лазаревы. Скоты, без совести и страха. Ни заклинания их не берут, ни зелья никакие на них не действуют. Экспериментаторы хреновы! Не удивлюсь, если узнаю, что они с генами своего потомства экспериментировали ещё в утробах матерей. А то и до того, как потомство попадало в эту самую утробу. Я схватил книгу и отбросил её к стене. И тут меня осенило. Зелья!

— Заживляющее зелье, — пробормотал я. — Нужно найти заживляющее зелье. Если этот скот, Ромкин папаша ему рёбра сломал, то вполне мог и другие внутренние травмы нанести. Охранять, — приказал я Гвэйну. Волк посмотрел на меня и вяло махнул хвостом. Я же выскочил в коридор и сразу же столкнулся со спешащим куда-то дворецким.

— Стойте. — Дворецкий остановился и окинул меня высокомерным взглядом. — В этом мавзолее найдётся заживляющее зелье? Оно мне очень нужно.

— Конечно, господин Наумов, — чопорно ответил дворецкий и его взгляд остановился на платке, всё ещё украшавшем мою руку. — Вам его принести?

— Да желательно бы. Иначе, зачем бы я вас о нём спрашивал? — раздражённо ответил я.

— Если вы подождёте здесь, господин Наумов, то я его вам сию минуту доставлю, — и дворецкий словно растворился в коридоре.

Прошло чуть больше одной минуты, когда у меня за спиной раздался голос.

— Вот, господин Наумов, ваше зелье. — Я подскочил на месте от неожиданности и резко развернулся. Передо мной стоял дворецкий, появившийся совершенно с другой стороны, и протягивал флакон. — Вам нужно что-то ещё?

— Эм, нет, спасибо, — я схватил флакон и поспешил обратно в комнату.

Роман лежал на кровати в той же позе, в которой я его оставил. Я даже не был уверен в том, что он дышал, пока не увидел едва заметные шевеления грудной клетки. Забравшись на кровать, принялся открывать флакон. Проклятая пробка никак не хотела вытаскиваться. Да ещё мне сильно мешал платок на руке. Раздражённо его сорвав, я снова потянул пробку. На этот раз она выскочила, а с потревоженной раны на ладони сорвалось несколько капель крови, которые полетели прямо во флакон.

Мы с Гвэйном тупо смотрели, как кровь растворяется в зелье. А потом из горлышка вырвалось чёрное облачко, приняв вид черепа, и исчезло.

— Вот то, что сейчас произошло, это вообще нормально? — спросил я у волка. Тот только глаза закатил. — Зелье не стало, случайно, ядовитым? Я его не отравлю?

В ответ Гвэйн закрыл лапой глаза и медленно провёл ею по морде. После чего спокойно положил голову на кровать и закрыл глаза. А вот это что интересно сейчас было? Ладно, потом разберусь, пока надо Рому подлечить.

Решив не рисковать, я снова замотал руку платком, чтобы не изгваздать кровью всё вокруг, и снова вылетел в коридор. Возле двери до сих пор стоял дворецкий и разглядывал вазу, стоявшую у стены. Качество уборки что ли проверял? Он повернулся, даже не удивившись моему появлению.

— Мне нужно ещё одно, — выпалил я, прищурившись. Интересно, зачем он всё-таки за мной следит? А в то, что этот тип за мной следит, я уже абсолютно уверен.

— К сожалению, это зелье было последним. Утренние традиционные предновогодние состязания в этом году прошли активно и довольно травматично, — проговорил он. — Доставка планируется часа через два. К вашему сведению, Данила Петрович уже распорядился вызвать целителя семьи. Он прибудет в течение часа. Как я понял, проблема деликатная и к городским лекарям обращаться не стоит. — Совершенно безэмоционально поделился он доступными ему сведениями. — Я могу вам ещё чем-то помочь?

— Нет, — буркнул я и вернулся к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

Ну, в принципе, час — это не так уж и много, наверное, можно подождать. Мои размышления прервал надсадный кашель с последующим глухим хрипом, раздавшийся со стороны кровати.

Я бросился к Ромке. Видимо, всё было не очень хорошо. Гвэйн подскочил и несколько раз надавил на грудную клетку парня передними лапами, наваливаясь на них всем телом, словно пытался его растормошить. После того, как раздался слабый стон со стороны Романа, волк тряхнул головой и слез с него, вновь ложась рядом, при этом тяжело глядя на меня своими жёлтыми пронзительными глазами.

Я моргнул, начиная понимать, что даже часа у нас, похоже, нет. Особо не думая о последствиях и о том, чтобы позвать на помощь, схватил флакон и залез на кровать.

— Ну же, помоги мне, — я просунул руку под плечи Романа и попытался его приподнять. Наверное, сделал больно. Даже сквозь забытьё Роман почувствовал, что я его трогаю, и застонал, открыв глаза. Наверное, это хороший знак, потому что до этого глаза он вообще не открывал.

Мне удалось пролезть между изголовьем кровати и довольно крепким парнем. Роман сделал усилие и приподнялся, а я сел так, чтобы он опёрся спиной мне на грудь.

— Давай, будь хорошим мальчиком, за маму, за папу, за псину эту блохастую, — от страха я нёс чушь, но не обращал на это внимание.

Поднёс флакон ко рту Ромы, отмечая краем сознания, что дрожат руки. Он послушно открыл рот и позволил мне влить в себя зелье сомнительного происхождения.

Прошло около минуты. Ничего не происходило. Я уже подумал, что всё-таки испортил лекарство своей кровью. Но и сознания парень больше не терял, что не могло не радовать. Внезапно Роман выгнулся так, что его голова больно впечаталась мне прямо в середину грудины.

Его тело скрутила жуткая судорога, он не мог даже стонать. Лоб покрылся испариной, а пальцы рук комкали великолепное парчовое покрывало.

— Рома, ну, Ром, — заскулил я. — Я же тебя не отравил, правда? Гвэйн, он же не умирает? — волк приоткрыл один глаз, покосился на выгибающегося парня, философски вздохнул и снова закрыл глаз.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Роман в последний раз дёрнулся и замер, а я с удивлением смотрел на его абсолютно чистое лицо, без каких бы то ни было признаков недавнего шрама. Вот только, почему он не шевелится? И почему-то мне снова показалось, что он не дышит.

Выбравшись из-под придавившего меня тела, я дрожащими руками попытался расстегнуть его рубашку, но у меня ничего не получалось. Тогда я рванул её в стороны, отрывая пуговицы и обнажая грудь. Откуда только силы взялись? Грудь ровно поднималась и опускалась, а я, приоткрыв рот, с удивлением наблюдал за тем, как множество уже застарелых шрамов прямо на глазах исчезают с тела Романа. Как же их много. Что этот козёл с ним делал? Я почувствовал горечь во рту, а в голове промелькнула мысль, что зря не позволил Гвэйну придушить старшего Гаранина окончательно и бесповоротно.

Очередной маленький шрам прямо под левым соском исчез. Интересно, а почему не все шрамы исчезают? Пара небольших, но довольно глубоких по центру груди всё же осталась. Но в остальном, кожа стала абсолютно чистой. Я выдохнул и прислонил приятно холодный, пустой флакон ко лбу. Надо узнать, где Демидовы такую убойную вещь берут. В жизни всё может пригодиться.

— Дима, что ты делаешь? — голос Романа звучал глухо, но это был именно голос Романа, а не той сломанной куклы, которая разговаривала с Александром. — Зачем ты меня раздел?

— Чтобы проверить, что ты ещё жив, — буркнул я. А Гаранин в это время нахмурился и приподнялся на локтях. Внезапно его глаза распахнулись, и он посмотрел на свою обнажённую грудь.

— Что ты со мной сделал? — удивлённо спросил он.

— Я всего лишь дал тебе заживляющее. Кто же знал, что у тебя такая реакция на него. Может, это аллергия? Тебя раньше такими зельями лечили? Похоже, что нет, — я говорил быстро, чтобы сбросить напряжение.

— Дима, заживляющие не дают такого…

Он не закончил говорить, потому что в этот момент в дверь постучали. Два раза коротко и отрывисто, и дверь сразу же после этого открылась. Саша всегда так делал, сколько я его помню: два удара в дверь, и сразу же входит. Мне даже не нужно было поворачиваться к нему лицом, чтобы понять, это именно он только что вошёл. Лицо Романа словно солнышком осветило, когда он его увидел. Не понял, это ещё что за новости? Александр — мой отец!

— А, вот вы где, — Саша подошёл к кровати и присел на краешек. Роман попробовал подвинуться, но с другой стороны его блокировал Гвэйн, который даже не пошевелился, чтобы освободить место. Сдвинуть эту тушу Гаранину было просто не под силу, особенно сейчас, когда он был не в форме. Пришлось остаться на том месте, где я его оставил. — Как ты? — Отец задал вопрос Роме. На меня он пока не смотрел.

Я нахмурился и скрестил руки на груди.

— Нормально. Дима меня немного подлатал, — Роман отвечал ровно и даже позволил себе скромно улыбнуться.

— Просто я не хотел, чтобы ты окочурился на моей кровати, — ответил я немного сварливо.

— Тебя никто не просил тащить меня в свою комнату, — Рома бросил быстрый взгляд в мою сторону.

— О, меня вообще не просили тебя куда-либо тащить, но, понимаешь, ты мешал моему отцу заниматься делами. Тяжело думать о работе, в то время, как кто-то пытается помереть у тебя на глазах, — ядовито добавил я, внезапно осознав, что мне становится неприятно, когда Александр пытается заботиться о ком-то другом, кроме меня. Кажется, это называется ревность. Чувство для меня новое, и не слишком воодушевляющее. — Кстати, папа, ты так и не сказал, как твоё присутствие здесь связано с прорвавшейся канализацией. Или мама и тебя из дома выгнала?

— Дим, я тебе позже всё объясню, хорошо? — Александр наконец-то осмотрел на меня. — Прости, что так получилось с этими каникулами… Чёрт, — он провёл рукой по волосам. — Просто я до сих пор воспринимаю тебя маленьким ребёнком, понимаешь? Родителям бывает сложно перестраиваться, чтобы понять, что их дети уже выросли, — я с нескрываемым удовольствием смотрел на отвисшую челюсть Гаранина. Похоже, он не привык видеть, как всесильный Александр Наумов у кого-то просит прощения.

Продолжить разговор нам не удалось, потому что дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вбежал Лео. Он был очень бледный, на лбу выступила испарина, одежда была вся в пыли, а лицо и руки все в грязных разводах. Его била нервная дрожь. Не говоря ни слова, Демидов бросился ко мне и принялся ощупывать. Я заверещал так, словно меня пытаются изнасиловать на центральной площади нашей столицы.

— Ты что делаешь⁈ Убери от меня свои грязные руки, извращенец! Побойся… вон, моего отца!

— Димка, ты живой⁈ — в свою очередь, завопил Лео. — У тебя ничего не болит⁈ Голова не кружится⁈ Сколько пальцев ты видишь⁈ — и он ткнул мне в лицо средний палец, при этом чуть не выколов глаз. Вот козёл!

— Да отвяжись ты от меня! — я попытался вырваться, но не тут-то было, хватка у Демидова оказалась просто железной.

— Леопольд, что случилось? — холодный голос Александра подействовал на Демидова, как холодный душ. Но очень ненадолго. Повернувшись к Саше, он на мгновение разжал руки, чем я и воспользовался, вырвавшись и юркнув за кровать со стороны Гвэйна.

— Библиотека разрушена, — Лео заломил руки, полностью переключив внимание на Александра. — Там словно бомба взорвалась.

— А почему мы ничего не слышали? — Саша нахмурился ещё сильнее.

— На кабинете отца стоит дополнительная защита, звуки извне практически не проходят, только непосредственно от двери. Чтобы не мешать работе. — Лео закатил глаза и заломил руки.

— Это довольно не продумано, — вставил я свои пять копеек из-за кровати. — А если пожар? Что работающий глава пусть горит на радость наследников?

— Отцу поступают сигналы о катастрофах в доме напрямую. Почему разрушенную библиотеку сигнальные чары не восприняли как катастрофу, я не знаю! — Заорал Лео и снова повернулся к моему отцу. — Библиотека в руинах, а Дмитрия в последний раз видели входящим в неё. Мне одна из горничных доложила, что видела Диму в библиотеке вместе с Романом практически перед самым разрушением. Но Ромку я вроде бы видел на приёме. Или он потом в библиотеку пошёл? Рома, что с тобой, ты жив? — и Демидов бросился к другу.

— Лео, мы все целы и невредимы, извини, что не оправдали твоих надежд, — хрипло проговорил Гаранин, очень ловко уворачиваясь от Лео, используя Гвэйна в качестве щита.

— Кхм, — кашлянул в кулак отец, привлекая внимание Демидова. Лео перевёл полубезумный взгляд на Александра и прекратил пытаться добить Романа.

— Я всё это время искал Диму под завалами. А потом наткнулся на дыру в полу. Там оказался потайной ход. Он привёл меня к кабинету отца. Дим, с тобой действительно всё в порядке? — он нашёл меня взглядом и направился в мою сторону.

— Не подходи ко мне, — я немного высунулся из своего укрытия. — Мог бы спросить у своего вездесущего дворецкого. Он знает о каждом моём шаге. Зачем вы вообще его следить за мной отправили? — спросил я, отвлекая Лео от навязчивой идеи проверить моё здоровье.

— Ты про Ефима говоришь? — нахмурился Лео, переводя взгляд на входную дверь, которая была открыта сейчас нараспашку. В коридоре маячила фигура дворецкого. — Точно, отец же говорил, — стукнул себя ладонью по лбу Демидов, после чего перевёл на меня взгляд. — С тобой точно всё хорошо?

— Да, со мной всё просто отлично. Когда начали рушиться шкафы, пол провалился, и я упал в эту дыру, так что пострадало только моё самолюбие и задница. И я руку поранил, но это ерунда.

— Боже мой, Дима, — ко мне решительно подошёл Александр, вытащил из-под кровати и принялся прощупывать каждую косточку в моём теле, и аккуратно осматривать голову. — Ты точно в порядке? — в его голосе прозвучала такая забота вперемешку с волнением, что я даже растерялся. — Что с рукой? — он размотал платок и осмотрел рану.

— Да ничего особенного, — я отнял у него руку. — Царапина. Сама заживёт.

— И всё-таки нужно обработать. Леопольд, распорядись, чтобы принесли какой-нибудь обеззараживающий раствор, — Саша посмотрел на Лео и тот кивнул.

— А меня одного волнует вопрос, почему библиотека вообще начала рушиться? — раздавшийся с кровати ехидный голос заставил меня заскрипеть зубами. Вот зачем я, спрашивается, его таскал на себе и лечил? Свинья неблагодарная.

— А меня одного волнует, зачем твой папаша притащил тебя к моему отцу? Похвастаться, что ли, захотел своими достижениями? — прошипел я, косясь на Романа.

— Он просто хотел, чтобы я всё подтвердил, — тихо ответил Рома и уставился в стену.

— Подтвердил что? Что я на него Гвэйна натравил? — он кивнул.

— Он решил, что я тоже причастен к нападению на него, потому что не сделал ничего, чтобы оттащить Гвэйна, — еле слышно добавил он и замолчал.

— Кстати, о Гвэйне, — Александр снова повернулся к Демидову, немного разряжая обстановку. — Леопольд, помоги Роману дойти до его комнаты, мне нужно поговорить с сыном. Я позже к вам присоединюсь.

Глава 3

Лео кивнул, стащил вяло сопротивляющегося Рому с кровати, и они направились к двери. Саша же присел на кровать, и я понял, что пришло время серьёзного разговора.

— Дима, я знаю, что не был идеальным отцом, но поверь, я старался. — Тихо проговорил он. — Я старался как никогда в своей жизни. В первый год я постоянно задавал себе вопрос: как Казимир посмел оставить вас одних в этом мире, где вокруг рано или поздно начнут кружить стаи акул, вроде меня, — он невесело усмехнулся.

— Видимо, его родительский инстинкт умер гораздо раньше, чем он. А если верить маме — то вообще не рождался, — я вздохнул и сел рядом с ним.

— Когда мы с Анной поженились, у меня внезапно появилось то, ради чего стоит жить — настоящая Семья. Ты знаешь, что твои предки никогда не назывались Родом, как принято с очень древних времён. Лазаревы всегда называли свой клан, или что это было, Семьёй. Они, как никто другой, понимали значение этого слова. Казимир, видимо, был исключением, той самой паршивой овцой, — он замолчал, глядя куда-то вдаль. Но тут случилось нечто странное, Гвэйн прополз по кровати и положил голову ему на колени, преданно заглядывая в лицо. Ну вот, ещё один поклонник у Александра Наумова образовался. Почему он так странно реагирует на любые упоминания о Лазаревых? — Ты рос, взрослел. Проблема заключалась в том, что ты Тёмный. Уже практически не осталось тех, кто знает, как правильно воспитывать тёмного мага, но я старался. По крупицам собирал то, что ещё осталось, но этого было мало. Собственно, поэтому я и не возражал, когда Вячеслав забрал тебя в свою школу.

Я никогда не стану говорить отцу, как надо правильно воспитывать тёмных магов. У меня есть тот, кто отлично это знает, и мне Гришки за глаза хватит. А Саша тем временем продолжил говорить.

— Род Наумовых принадлежит к аристократии Фландрии. Мы не последние по знатности и происхождению, хотя никогда не служили Императору. Вместе с майоратом в мои руки упал и семейный бизнес. Моих знаний и титула хватило, чтобы приумножать доставшееся мне наследство. У меня не было цели в жизни, и единственное, что я делал и к чему шёл, часто по головам — это увеличение капитала. Меня так воспитывали. Я не слишком сильный маг, но я — эриль, а это дисциплинирует, чтоб ты знал. А ещё я всегда интересовался Тёмными: их наследием, их поделками, артефактами, — Саша невесело улыбнулся. — Я привык получать всё, что захочу. Ты знаешь, что я приехал в Россию, чтобы заполучить дом, абсолютно целый и не имевший по моим данным других владельцев, кроме Лазаревых?

— Почему-то ты не делился этой информацией со мной за семейными ужинами, — я посмотрел на него с восторгом. Он Гришке точно бы понравился. Но, что же это получается, Саша приехал, чтобы оставить нас с матерью без крыши над головой?

— Как я получил эту информацию, тебе лучше не знать. Вот только никто мне не сказал, что дом до сих пор принадлежит Лазаревым. — Он снова провёл рукой по волосам. — Твоя мать — удивительная женщина, но что ещё взять с женщины, которая в своё время связала свою жизнь с Казимиром и родила от него сына? Она дала мне такой отпор, не имея ничего, кроме силы духа… А потом к ней присоединился Троицкий, и я на себе испытал, что это такое, пытаться противостоять Тёмному. — Он покачал головой. — И это учитывая, что Троицкие никогда даже близко не стояли рядом с Лазаревыми.

— Но ты не оставил попыток захватить наш дом? — я прищурился.

— Нет, конечно. Я бы сам себя уважать перестал, если бы отступил, — и Саша негромко рассмеялся. — Решил действовать более официально и завоевать твою мать. Но когда она познакомила меня с тобой… — Он замолчал и снова уставился в стену. Гвэйн повернул голову и внимательно посмотрел на него. От этого движения Саша словно очнулся. — Дима, когда за меня взялся Троицкий, я понял, что такое тёмный маг, но это было не то, совсем не то. Тебе было всего три года, но меня не покидало ощущение, что этот малыш видит меня насквозь. Что перед ним не стоит даже пытаться притворяться — это бессмысленно и бесполезно, он всё равно не поверит, потому что знает, кто я есть на самом деле. Столкнувшись с последним Лазаревым, я сначала немного испугался, но потом стиснул зубы и всё-таки стал тем, кем хотел, и кем никогда не хотел меня видеть мой собственный отец. Я стал мужем, отцом, я стал самим собой. Как ни странно, но дела после этого пошли только лучше.

— Ты мало на самом деле занимался моим воспитанием, — наконец произнёс я, переваривая его исповедь.

— Я не знал, как это делать правильно, — он развёл руками. — Всё время боялся напортачить. Я даже с теми оборванцами позволил тебе возиться, наблюдая, во что это выльется. Зря, конечно. Но, никто не мог предугадать, что ты так рано столкнёшься со смертью. Самое главное, что никто ничего так и не понял, даже Троицкий. Я очень жестокий человек. И это правда. Я, не задумываясь, отдам приказ своей службе безопасности о ликвидации неугодной личности, если это будет необходимо. Но там, в том переулке я стоял и смотрел на этого мёртвого бандита, как идиот, и впервые не знал, что мне делать.

— Ты правда убил бы отца Романа? — Гвэйн поднял голову, и теперь мы оба смотрели на него с любопытством.

— Да, и Георгий это прекрасно знает. Страх — это очень хороший рычаг давления. Но, однажды я понял, что не единственный. Это было как озарение, — проговорил он задумчиво. — Как звали того мальчишку? Бык, кажется. Моим людям не было дано задание охранять его, они просто наблюдали и передавали мне полноценные отчёты. Мне жаль, что его убили. У тебя вполне могло получиться сделать из него человека, не запугивая, не требуя, очень ненавязчиво. Это ведь не его идея была, постигать грамоту, это ты его убедил, что в его годы должно быть стыдно не уметь читать. Очередной шок для меня, между прочим. Тёмный из Семьи Лазаревых научил меня вот такому. Не я его, а он меня. Не смотри на меня так, Дима, разумеется, к тебе была приставлена очень хорошая охрана. Я не мог позволить, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Надо же, я не замечал, что за мной следят. И Бык… Разве это не он просил научить его хоть чему-то? Я нахмурился. Нет, не помню.

— Я тогда впервые почувствовал силу смерти и очень испугался, — тихо проговорил я. — Мне никто ничего не объяснил. И я… Похоже, что именно тогда я неосознанно запечатал свой источник.

— Мало кто знает, как правильно воспитывать тёмного мага. Но у нас был Троицкий, который давал хоть какие-то советы. Но вот в чем проблема: как воспитывать Лазарева, не знает никто. Там были определённые нюансы, которые они унесли с собой к своей госпоже. — Гвэйн, слушавший его очень внимательно, наклонил голову, словно кивнул, соглашаясь. Да кем ты был, пока тебя в волка не превратили? — Доподлинно известно только то, что мальчиков из Тёмной Семьи никогда не наказывали физически слишком сильно, считалось, что они от этого могут стать слабыми. Троицкий посоветовал не выдёргивать тебя из родного поместья.

— Чтобы не нанести мне моральную травму? — теперь я смотрел на него не отрываясь.

— Чтобы не отправиться знакомиться с твоей Богиней, если в тебе проснётся сила, — Саша усмехнулся. — Поместье защищено так, что начальник нашей службы безопасности до сих пор в полушоковом состоянии пребывает. Ну, и твоё мнение я всегда учитывал, не без этого.

— Но канализация действительно прорвалась? — спросил я подозрительно.

— О да, — он закатил глаза. — Именно из-за защитных чар нельзя было проводить в поместье капитальный ремонт. Мы пробовали, но ничего не получилось. Вся система дома как живой и цельный механизм. Она мешала нам даже трещины на потолке замазать, — Саша покачал головой.

— А-а-а, — протянул я. — А я думал, что это такого рода экономия. Гостей же мы не принимали, не перед кем перья распушать. — В ответ на моё высказывание Саша только головой покачал, и продолжил говорить.

— Только когда случилась эта катастрофа, защита поместья позволила нам заняться ремонтом. Ты даже представить себе не можешь, что сейчас творится дома. Чуть ли не полная реконструкция, которой занимается твоя мать, выбирая самолично каждый гвоздик. Я предлагал отдать дом профессиональным дизайнерам по интерьеру, но она категорически отказалась уезжать, с головой погрузившись в ремонт. Мы впервые серьёзно поссорились, чтоб ты знал. Я хотел увезти вас во Фландрию, чтобы, наконец, начать знакомить с моим родным домом, да и вообще с теми объектами, что нам принадлежат. Она назвала меня идиотом. Тогда я махнул рукой и решил, что всё равно с тобой встречусь, пусть даже в чужом доме. Только не знал, когда получится выбраться, именно поэтому и не предупредил заранее. А Анна пускай домом занимается.

— Постой, нам? Ты сказал, нам принадлежат? — я уставился на него, пытаясь вникнуть в его слова.

— Конечно, я же тебя усыновил вполне официально в тот самый день, когда женился на твоей матери. — Он даже удивился, когда я задал свой вопрос. — Ты мой единственный наследник, и всем это прекрасно известно. Кроме того, что ты Лазарев, естественно. Да многие даже не знают, что я твой отчим, считают тебя моим родным сыном. Хотя для меня ты и есть родной. А ты что же считал как-то по-другому? — Саша улыбнулся.

Я не буду говорить тебе, что даже в усыновление не до конца верил. Почему-то мне казалось, что об этом говорят только для того, чтобы я официально назывался именем Саши. Я знаю, что ты считаешь меня своим сыном, от потомственного менталиста такое очень сложно скрыть. Но чувства — это одно, а огромные капиталы Наумовых — немного другое. И нет, я пока не осознал. Может быть, позже. Вместо прямого ответа я привалился к его крепкому плечу и проговорил с философским видом.

— Кстати, о жестокости. Ты чудовищно мало знаешь о Лазаревых, поверь. И если тебе дорого твоё психическое здоровье — лучше не узнавай, — Гвэйн поднял голову и недовольно зарычал. — Что? Скажи ещё, что я не прав, насчёт Лазаревых. Особенно мне их фенька насчёт того, чтобы накладывать Родовые проклятья на провинившегося представителя того Рода, где это проклятье создали, нравится, — волк заткнулся и отвернулся, но от Александра не отошёл.

— Откуда у тебя это животное? — Спросил, наконец, отец после минутного молчания, во время которого он, видимо, осознавал, как именно развлекались в своё время Лазаревы.

— Я же вам писал письмо, — я нахмурился. — Я там рассказал в подробностях, как нашёл его на болоте, а крёстный разрешил его оставить.

— Мы не получали никаких писем, — Саша задумался и обнял меня одной рукой, из-за чего я скатился к нему под мышку.

— Я не знаю, как это вышло, но я подробно всё описал.

— Расскажи, что было в том письме? — Александр хмурился, продолжая о чём-то напряжённо размышлять.

— Ничего особенного. О том, что у меня появился друг. Егор Дубов. Учится на Втором факультете. О том, что меня хорошо приняли на Первом, несмотря на мерзкий характер и не менее мерзкий внешний вид. О том, что Роман и Лео взяли надо мной шефство, так сказать. На самом деле, они единственные, кто общается со мной на Первом факультете. Но это понятно, если уж ты почувствовал во мне Тёмного, когда мне было три года… Им неуютно со мной, но многие просто не могут объяснить даже себе, что их напрягает. Кроме Гаранина и Демидова. Да ещё Егору плевать. — Я на секунду замолчал, а потом продолжил. — Я просил тебя подтянуть меня по ботанике. Ты мне поможешь?

— Конечно, — он улыбнулся. — Летом позанимаемся. И я тебе буду в письмах отвечать на непонятные вопросы. Это так себе занятия, конечно, но всё же лучше, чем ничего. Скажи мне честно, ты, правда, натравил собаку на Гаранина? — он немного расслабился, узнав, что ничего криминального в письме не было.

— Нет, пап. Мы с Гвэйном случайно наткнулись на Гараниных в коридоре, и когда старший замахнулся на Ромку, Гвэйн прыгнул и вцепился ему в шею. Я его еле оттащил. Это из-за меня Рома так пострадал?

— Роман пострадал гораздо сильнее, чем тебе может показаться, сынок. И это произошло не сегодня. Он хороший мальчик, сломленный немного, но это поправимо. — Задумчиво ответил Саша.

— Откуда ты его знаешь?

— Мои дела часто пересекаются с делами Гаранина. — Он слегка прижал меня к себе. — Бизнес — ничего личного.

— Если у вас дела, почему ты его выгнал сегодня? — я развернулся, чтобы лучше видеть его лицо.

— Этот ублюдок додумался угрожать тебе. Совсем мозгов нет, — Саша покачал головой. — Не беспокойся. В наших делах с Гараниным именно он зависит от меня. Так что Гоша проглотит всё, что сегодня произошло, как миленький. Но с Романом мне нужно серьёзно поговорить, если ты не возражаешь.

— Нет, почему я должен возражать, — я пожал плечами. — Но у меня возник один очень важный вопрос. Ты, совершенно случайно, не захватил с собой мои вещи? Меня, знаешь ли, без вещей в школу увезли. Я как побирушка чужую одежду уже почти полгода ношу. Или это проверка твоих партнёров на вшивость. Мол, если чьё-то чадо зажмёт носки для твоего сына, то этот Род сразу же в чёрный список попадает?

— Эм, — отец зажмурился. — Мне как-то не пришло это в голову.

В ответ я только захохотал, в то время как Саша сконфуженно разводил руками. Ну что же, будем считать, что это всё-таки проверка. Всё равно никто не поверит, что он на мне экономит.

Глава 4

На встречу Нового года отец не остался. У него были неотложные дела, и он действительно выкроил несколько дней, чтобы меня увидеть. Теперь же он помчался, решать внезапно возникшую проблему, прихватив с собой Георгия Гаранина, сделав тем самым Роме просто сказочный подарок на Новый год. Хотя после того инцидента Гоша демонстративно не обращал внимания на своего наследника, что не могло не радовать последнего.

Роман через пару дней стал тем парнем с Первого факультета, которого я знал. О чём они несколько дней подряд разговаривали с моим отцом, не имею ни малейшего понятия, но Рома преображался просто на глазах. Мне было очень интересно, но я не стал спрашивать напрямую.

Сам Ромка заразился каким-то нездоровым энтузиазмом и вынудил меня чуть ли не силой заниматься медитацией. Прорыв у меня произошёл на третий день занятий с Гараниным: я, наконец-то, смог увидеть эти недоступные мне ранее нити моего дара. Видел я их как-то слабо: невзрачные, серые, часто теряющиеся, не то, что радуга Романа. Может, я не такой уж и сильный, как многие думают? Но это было моё личное достижение. Наконец-то я сумел чего-то достичь сам, поэтому вполне заслуженно гордился собой.

Правда, что делать дальше с этим новым знанием я не представлял. Рома лишь пожал плечами и сказал, что теперь надо найти сам источник, а в этом он мне, к сожалению, помочь не может. У каждого он свой и расположен по-разному. Подумав, он снова предложил обратиться к Демидову, но я благоразумно отказался. У меня есть учитель, который гораздо больше знает о копании в мозгах, чем кто бы то ни было из ныне живущих.

Меня теперь практически не оставляли одного, и я с завидной регулярностью проводил время то с Романом, то с Лео. Хочу ли этого я, никто не спрашивал. Не удивлюсь, если узнаю, что отец попросил Гаранина присмотреть за мной. Ну а Лео просто боялся, что я в очередной раз что-нибудь сломаю или взорву в его драгоценном доме. Хотя дворецкого действительно приставили ко мне, в качестве такой вот своеобразной охраны. Соответствующие навыки у Ефима были. Но это не уберегло ни меня, ни дом от катастрофы, когда тот всего лишь на десять минут отлучился, чтобы проводить Ромку к его отцу.

Ко всему прочему, несмотря на мои нелепые отговорки, мне приходилось практически ежедневно напяливать дорогущий костюм и плестись на очередной приём. К концу новогодних каникул от многочисленных гостей у меня началась изжога.

За день до Нового года в поместье появилась Кристина Роднина — старшекурсница с нашего факультета. Это про неё тогда говорили Роман с Лео, когда ругались в гостиной факультета, обсуждая их помолвки. Судя по кислым лицам Лео и Кристины, довольны этим решением они не были, но не стали идти против воли их отцов. Они уже оба совершеннолетние, и сразу после окончания школы поженятся.

За те полгода, что провёл в школе, я заметил только тихую неприязнь между ними, постепенно переходящую в полноценную ненависть друг к другу. Похоже, их ждёт потрясающая семейная жизнь. Никогда не понимал этих договорных союзов. Детей никто никогда не спрашивает о желании жить вместе. У них нет права выбора. Однажды я спросил об этом у императора Григория, но тот даже не понял моего вопроса. Для него подобные союзы были единственно возможным вариантом. А я так почему-то не хочу.

Как же хорошо, что отец не знает ничего о воспитании Тёмного Лазарева, и не будет настаивать на моей женитьбе. К тому же он признался, что Троицкий его просветил об общей тормознутости некромантов в этом, хм, вопросе. Так что разговор отца и сына на девочек так и не свернул, под изумлённым взглядом Ромки. Он так и не понял, почему Саша мягко обходит эту тему стороной. Хотя мне вроде четырнадцать лет, и желание дёрнуть за косичку понравившуюся девчонку уже должно перерастать в желание зажать эту девчонку в тёмном углу.

Однажды в раздумьях о смысле брака, плюсах и минусах брака по расчёту, я в очередной раз бродил по замку. Сам не могу понять, почему меня слегка переклинило на этом вопросе. Завернув в коридор, в который до этого ещё не заворачивал, я начал внимательно изучать, как оказалось, хозяйственные помещения. Когда я открыл дверь в очередной хозяйственный блок, я застыл на одном месте с открытым ртом. Наверное, я ещё долго так простоял, если бы из этого состояния меня не вывела ответственная за стирку женщина.

— Вы никогда не видели автоматических стиральных машин? — спросила она улыбаясь.

— Что? — я сфокусировал на ней взгляд, отвлекаясь от созерцания огромных машин с барабанами. В барабанах в этот момент как раз крутились чьи-то вещи. — Видел, конечно. Но я не думал, что в старинных Родах стирают вещи в стиральных машинах.

— А вы думали, что мы стираем их на руках? Как это делали древние прачки? — женщина была молодая и красивая. Она улыбнулась, и на её щеках образовались ямочки. — На радость молодым господам.

— Ну, нет, конечно, — я снова посмотрел на машины. — Почему-то я думал, что это делается при помощи магии.

— Магия, это, конечно, дело хорошее, и среди слуг Рода Демидовых найдётся немало тех, кто довольно неплохо ею владеет, — она продолжала лукаво улыбаться, — но выводить пятна при помощи магии сложновато.

— Какая всё-таки магия — несовершенная штука, — я покачал головой и вышел из прачечной.

Выйдя в очередной коридор, я увидел вышедшего мне навстречу Лео и быстро свернул в сторону своей комнаты. Почему они никак не могут понять, что я нуждаюсь в одиночестве хотя бы на пару часов в день? Спрятавшись в какой-то нише, я дождался, пока озабоченный Лео пройдёт мимо, и только после этого выбрался обратно в коридор. Оборотень всё это время прятался вместе со мной. Вот кто меня понимает почти на мистическом уровне.

— Мне интересно, Гвэйн, все с кем я общаюсь в последнее время, и у кого я не вызываю неосознанную тошноту, чисто интуитивно тянутся ко мне по заветам предков? Или это их собственный идиотизм? — волк сел и посмотрел в ту сторону, куда ушёл Лео. — Да восстанет Империя, и встанет Лазарев во главе, как это уже было! И верные вассалы окружать его будут подле трона его, и править он будет, опираясь на преданность и умения их. И вернётся былое величие! А-ха-ха! — Я пафосно поднял руку и засмеялся над своими словами.

Гвэйн почти минуту оценивающе на меня смотрел и, мотнув головой, повернулся ко мне спиной. Да. В моё могущество даже оборотень не верит. Быстрее бы прошли эти чёртовы каникулы. Постояв ещё минуту посреди коридора, я отправился дальше исследовать замок.

Сам Новый год прошёл скучно. Слишком чопорно. Он практически не отличался от всех остальных вечеров. И мне снова не удалось от него отвертеться. Однако совершенно неожиданно я получил подарки.

Роман подарил мне странный серебряный медальон. Он был такой старый, что серебро уже не очищалось, оставаясь чёрным. Повертев его в руках, я обнаружил неприметную кнопку, которая по идее должна была его открыть. Но, то ли кнопка сломалась, то ли она и не работала никогда, но медальон упорно не хотел открываться. Не удивлюсь, если Гаранин его на помойке нашёл и подумал: «А чего добру пропадать? Его же подарить кому-нибудь можно».

Рассматривая подарок, я заметил на задней крышке практически стёртую гравировку. Долго приглядываясь, наконец, смог разглядеть силуэт волка, вставшего на дыбы. Где-то я уже таких волков видел.

Решив выяснить всё у Григория, засунул медальон в пакет, с которым приехал сюда. Всё оставшееся время я старательно отгонял от себя мысль, что Роман не просто так подарил мне игрушку Лазаревых. Возможно ли, что это просто случайность? Или он так сильно меня ценит, что дарит слишком дорогие подарки? Ещё бы инструкции вложил, что это вообще такое. Вроде артефакт, а вроде просто медальон. Не удивлюсь, если узнаю, что туда очередной портретик Великого князя ну или уже императора Григория вставлен. А что, Хмырю можно такой таскать и время от времени любоваться, а Гараниным нельзя? Чем Гаранины хуже всяких там Хмырей?

Гвэйн с любопытством первое время рассматривал медальон, но потом потерял к нему интерес. Можно ли сделать так, чтобы этот комок шерсти умел разговаривать? Мне кажется, он слишком много знает и понимает. Скорее всего, что-то всё-таки помнит из своей человеческой жизни.

Подарок подразумевал, что я должен что-то подарить в ответ. Мой взгляд упал на стол, где лежали золотые запонки, зачем-то подаренные мне Демидовым. Решив две проблемы одновременно: куда деть запонки и что подарить Роме, я привёл подарок в первоначальный вид, предварительно убрав карточку со своим именем. Если Лео и узнал впоследствии свой подарок, то вида не подал. Вот что значит аристократическая выдержка.

А вот что подарить самому Лео, я не знал. Ну не этот же старый медальон передаривать. Уже отчаявшись что-то придумать, я спросил у дрыхнувшего на моей кровати Гвэйна.

— Ты же откуда-то знаешь этот замок. Ну, помоги мне, что ты валяешься! Может, здесь ещё какая-нибудь заначка Лазаревская припрятана. Да так, что даже хозяева найти её не смогли!

Гвэйн посмотрел на меня, закатил глаза и сполз с кровати. Когда он потрусил к двери, я даже опешил, но волк обернулся и нетерпеливо посмотрел на меня. В очередной раз ущипнув себя за руку, а я делал это частенько, когда дело касалось этого проклятущего волка, — я пошёл за ним.

На этот раз обошлось без разгромов, дыр в полах и тому подобного веселья. Мы довольно долго плутали по замку, заходя в такие места, из которых я самостоятельно ни за что не выбрался бы, пока не очутились в подвале. Точнее, это было какое-то складское помещение, в котором Демидовы хранили продукты.

За время блужданий я заметно проголодался. Заметив целую гроздь колбасы, свисавшей с потолка, отломил кусок и дал такой же кусок Гвэйну. Перекусив, мы отправились дальше. Пройдя полутёмный длиннющий подвал насквозь, мы остановились у стены, рядом с которой стоял стеллаж с сырами.

Гвэйн присел на задние лапы, затем подпрыгнул, повиснув на четвёртой полке. Стеллаж содрогнулся и со скрипом отъехал в сторону, открывая очередной проход.

— Ничего себе, — я протёр глаза. — Откуда ты всё это знаешь? — не удержавшись, спросил я у волка. Гвэйн только коротко взглянул на меня и решительно направился к проходу. Я поспешил за ним, на ходу вытаскивая фонарик. Помня наше падение в тайный проход, теперь не выходил из своей комнаты без этого очень нужного предмета.

Пройдя короткий коридорчик, мы оказались в круглой комнате. Выйдя на середину этого каменного мешка, я почувствовал, что на меня накатывает неизвестная мне ранее клаустрофобия. Единственное, чего мне хотелось — это убраться отсюда куда-нибудь подальше.

Гвэйн, похоже, переживал похожие эмоции. Встряхнувшись, он подбежал к одному из шкафов, стоявших вдоль стен этой странной комнаты, и коротко тявкнул.

Я подошёл к нему на негнущихся ногах. Полки шкафа были в основном пустые, но на одной из них лежала небольшая коробочка. Паника захлестнула меня с головой. Уже не соображая, что делаю, я схватил эту коробочку и пулей вылетел из комнатки. Волк в это время уже ждал меня возле стеллажа с сырами.

Как только я выскочил наружу, Гвэйн снова повис на полке, и стеллаж встал на место.

— Дима, что ты здесь делаешь? — услышав раздражённый голос Лео, я подскочил на месте. Вовремя же мы успели выйти из тайника.

— Я колбасы захотел, — ответил первое, что пришло мне в голову.

— А что на кухне она закончилась? — Лео разглядывал меня, хмурясь при этом.

— Я не знаю, где кухня, а сюда забрёл случайно. Я замок исследовал. — Честно признавшись, я покосился на сидящего рядом со мной оборотня. Вид у волка был совершенно равнодушный. Словно это не он меня по сомнительным местам таскал, а я его.

— И что же ты высмотрел во время своего исследования? — Демидов скрестил руки на груди.

— А почему здесь то и дело встречаются волки Лазаревых? — Я и правда пару раз видел волков, в том или ином виде. И да, я прекрасно помню, что лучшая защита — это напасть первым и пинать желательно в печень.

Лео опустил руки, а Гвэйн посмотрел на меня и тряхнул головой. Ну не умею я выкручиваться из щекотливых ситуаций, что теперь поделать.

— Мы были преданны короне, — наконец, тихо проговорил Демидов. — Наверное, мы единственные, кто остался предан императорам до самого конца. Как ты понимаешь, это не та информация, которую будут выставлять на всеобщее обозрение после падения Империи. Хотя сейчас всё больше и больше старой знати задумывается о том, что, возможно, они сделали это зря. Я об уничтожении Тёмных. Но речь не об этом. Этот замок когда-то принадлежал Лазаревым. Здесь была официальная резиденция одного из Великих князей. Однажды произошёл несчастный случай, и треть замка была охвачена пожаром. К счастью, Великий князь не пострадал, — когда он это произнёс, Гвэйн тяжело вздохнул и лёг, спрятав морду в лапы. — Я не знаю почему, но Лазаревы решили не восстанавливать замок и подарили его вместе со всем содержимым моему тогдашнему предку.

— Аттракцион небывалой щедрости, — я закатил глаза. — И, правда, на фига напрягаться и что-то восстанавливать, если можно преданным людям сбагрить? И на ремонт тратиться не пришлось, и твой предок стал ещё преданней.

Мои предки — это нечто. Чем больше я о них узнаю, тем больше мне хочется абстрагироваться от этого семейства. Вот только семью не выбирают, смирись, Митя.

Лео смерил меня очень странным взглядом.

— Это, конечно, не моё дело, но когда ты уже начнёшь разговаривать не как малолетний оборванец со столичной паперти? Может, начнёшь уже соответствовать своему происхождению и не позорить собственного отца своими манерами, точнее, их отсутствием? — зло проговорил Демидов.

У меня же от такого заявления глаз дёрнулся. Если бы моему отцу что-либо не нравилось, он бы непременно мне сказал. Ведь, сказал бы?

— Что ты имеешь в виду? И да, ты прав — это не твоё дело.

— Ты ведёшь себя неподобающе! — он всплеснул руками. — Я понимаю, тебя воспитывают в рамках вседозволенности, но ты хотя бы базовые понятия этикета подтянул, что ли. А то тебя страшно в высшее общество выпускать.

— То есть тебе не нравится, как я разговариваю? — я прищурился. Как будто я сам напрашиваюсь оказаться в этом высшем обществе.

— Я открою тебе страшную тайну: как ты разговариваешь, не нравится никому. Но это поправимо, нужно всего лишь убрать из твоей речи жаргонные словечки, и с тобой уже можно будет разговаривать, не испытывая при этом желания закрыть себе чем-нибудь уши. Непонятно, где ты вообще нахватался этих вульгаризмов? — Понятно, ему не сказали про мой странный порыв нести свет знаний в трущобы. А вот сам виноват, надо было у моего отца поинтересоваться. Тем более, что он тайну из этого не делает и жалеет только о гибели Быка, как бы это не звучало странно.

— Не нравится — не слушай, — довольно миролюбиво посоветовал я ему.

— Дима, не обижайся, но ты, как, ни крути, аристократ. И тебе будет просто необходимо вести переговоры и встречаться с самыми разными не менее влиятельными людьми. Если, конечно, у тебя нет плана пустить с молотка всё своё имущество в первый же день, после того как ты вступишь в права наследства. Может быть, ты задался целью основать славную династию портовых грузчиков? Нет? Тогда тебе нужно оставить эти дурные привычки.

— Тебя мой отец попросил? — Спросил я довольно агрессивно. — Чтобы ты на меня надавил?

— Нет. — Лео задумчиво разглядывал меня. — Александра Юрьевича, похоже, как это ни странно, всё устраивает. Так что, считай это моей личной инициативой. Как бы ты ни бежал от своего происхождения — далеко ты не убежишь, можешь мне поверить.

— Знал бы ты что-то о моём происхождении, бежал бы от меня подальше и не оглядывался. Хотя ты же Демидов, так что здесь возможны варианты, — пробурчал я.

— Что ты сказал? — Лео нахмурился.

— Сказал, что, я тебе подарок приготовил. Только ты своими нравоучениями мешаешь мне его тебе вручить, — и я сунул в руки опешившему Лео коробочку.

Демидов недоумённо посмотрел на коробочку, затем перевёл взгляд на меня, затем снова на коробочку и открыл её. На красном бархате лежала пара обручальных колец. Тонкие, из белого золота с вкраплениями сверкающих бриллиантов. Да что же я не открыл эту коробку сразу-то? Вот вряд ли бы Лео такой обалденный подарок получил бы.

— Спасибо, — хриплым голосом поблагодарил меня Лео, проводя пальцем по сверкающим граням. — О боже, — он закрыл глаза, прислушиваясь к чему-то. — Откуда ты узнал, что я очень сильно люблю изделия древних Тёмных мастеров?

Они ещё и Тёмные. Зашибись через колено. А произошло это потому, что я всё никак не могу почувствовать и как следует увидеть магию.

— Догадался, — я натянуто улыбнулся, направляясь к выходу из подвала, чтобы побыстрее попасть в свою комнату и как следует пожалеть себя. Возможно, даже всплакнуть в подушку.

Я злобно посмотрел на идущего рядом со мной Гвэйна. Вот же… Такой подарок Демидову подогнал. Прямо Великий князь, раздающий дорогущие подарки фаворитам.

— Дима, хорошо подумай над моим предложением. — Крикнул мне вслед Лео.

— Угу, обязательно подумаю, — я, может быть, ошибаюсь, но мне почему-то не показалось, что мне что-то предложили. Просто носом натыкали, как котёнка в случайную лужу.

С очень нерадостными мыслями я направился в свою комнату. Гвэйн плёлся рядом, время от времени на меня поглядывая. С Новым годом тебя, Дмитрий Наумов. С новым счастьем! Лучше бы я действительно к Дубовым поехал!

Глава 5

Наконец, этот незабываемый для меня Новый год подошёл к концу, и я с превеликим удовольствием вернулся в школу. Ещё две недели назад, если бы кто-нибудь мне сказал, что я буду рваться в Столичную школу магии, я бы послал шутника. А сейчас только что дни в календаре не вычёркивал, пытаясь таким вот нехитрым способом приблизить этот день.

В последний день каникул меня, Лео и Романа загрузили в машину, чтобы выкинуть у ворот школы. Я уже с утра собрал свой пакетик, но тут в мою комнату вошёл дворецкий с очень дорогим даже на вид чемоданом в руках. После прокола с библиотекой, его, видимо, отозвали от слежки за мной, мне на радость. Сейчас я увидел Ефима впервые за несколько дней.

— А это зачем? — спросил я, а Гвэйн подошёл к чемодану, брошенному дворецким на кровать, и тщательно его обнюхал.

— Леопольд Данилович сказал, что вам не во что упаковать ваши вещи, Дмитрий Александрович, — чопорно произнёс Ефим и принялся быстро упаковывать костюмы, рубашки, брюки и даже бельё, вытаскивая это всё из шкафа.

— А зачем вы всё это упаковываете? — спросил я, не переставая хмуриться.

— Это ваши вещи, Дмитрий Александрович. Или вы хотите оставить их здесь? — впервые на его лице промелькнули эмоции. — Боюсь, что, когда вы в следующий раз захотите нас навестить, эти вещи будут вам безнадёжно малы. Вы сейчас находитесь в таком возрасте, когда необходимо каждые несколько месяцев обновлять гардероб чуть менее, чем полностью.

— Да? — я посмотрел на одежду, сшитую для меня специально приглашённым в поместье портным. А может быть, это Саша попросил Демидовых?

— Конечно, Дмитрий Александрович, я в этом полностью уверен, — Ефим положил свитер поверх всего остального и захлопнул крышку чемодана.

Ну что же, теперь во всяком случае Первый факультет перестанет собирать вещи и переделывать их под меня. Так что какие-то бонусы от поездки сюда я всё-таки получил. Кроме того, что научился худо-бедно различать нити собственного дара. Поэтому будем считать, что страдал я здесь не зря.

Лимузин довёз нас до ворот замка, а когда ворота за нами захлопнулись, то стало понятно: для нас снова наступили школьные будни.

В своей комнате я впервые воспользовался шкафом, развесив и разложив вещи. Ну что же, сейчас я хотя бы одет прилично. Спустившись в общую гостиную, я узнал у Лео, что студенты Второго факультета прибыли на место обучения за день до нас.

Решив, что ничего криминального не делаю, направился прямиком к их помещениям. Обещание, данное самому себе — поговорить с Егором, требовало сделать это именно сегодня, буквально немедленно, не дожидаясь начала занятий.

Пошёл я один, оставив Гвэйна на его диване. Оборотень сразу же на нём развалился, как только мы вошли, позволяя двум хорошеньким девушкам тискать себя. На меня он посмотрел немного затуманенным взглядом и даже сделал попытку подняться, но я махнул рукой, оставляя его наслаждаться женским обществом. Сам же побрёл на поиски Дубова.

Дойдя до двери помещений Второго факультета, я остановился. Отучившись в школе уже полгода, я ни разу не сталкивался с тем, чтобы представители двух факультетов ходили друг к другу в гости. Все встречи проводились на нейтральных территориях, даже свидания. Но, кто-то не так давно сказал, что я ломаю все сложившие устои. Пускай и этот раз не станет исключением.

Недолго думая, я постучался. Мне никто не ответил, дверь не открылась и вообще никаких признаков жизни я не заметил. Тогда я постучался сильнее и настойчивее. Опять тишина. Какой гостеприимный факультет, обалдеть просто. Да меня на улице в банде лучше встречали. А может, они просто не слышат? Тогда надо стучать громче, и я постучал ногой. Дверь в помещения факультета сразу же отворилась, и на меня недоуменно уставился староста.

— Я, конечно, дико извиняюсь, что потревожил вас в столь неудобное вечернее время, но мне бы хотелось увидеться со своим другом Егором Дубовым. Он на первом курсе учится. Это как-то можно устроить? — я решил проявить вежливость, очень для меня нехарактерную. Староста смерил меня недружелюбным и непонимающим взглядом.

— Что тебе нужно? — он решил уточнить, какие именно черти меня сюда принесли.

— Поговорить мне нужно. С Дубовым. Егором. Первокурсником. Так понятнее? — Я практически по слогам произнес фразу, пытаясь донести до парня смысл моей просьбы.

— А ты не обнаглел? — староста Второго факультета прищурился.

— Пока ещё нет. Кроме того, я всё ещё крайне вежлив. А это даже для меня удивительно. Но, если сильно нужно, могу и понаглеть. А у вас это принято, да? — мне начал надоедать это бессмысленный диалог. Почему я должен стоять и перед кем-то отчитываться, если я просто хочу увидеть друга?

— Ты вообще в курсе, Наумов, что вход на территорию другого факультета запрещён, и возможен только по специальным приглашениям? — из-за спины старосты показался мой давний знакомый Полянский. Находясь на своей территории да под защитой старших товарищей, он вскинул подбородок и скрестил руки на груди, поглядывая на меня свысока. Правда, выглядело это скорее нелепо, нежели устрашающе.

— Интересно, кем это запрещено? В школьных правилах об этом нет ни слова. И это известно всем, кто умеет читать, — я слегка наклонил голову, чтобы видеть прячущегося за старостой Полянского и уставился ему в глаза. — А вот тем, кто всё же умеет читать, но по какой-то непонятной для меня причине этого не делал, видимо, пришлось довольствоваться слухами. Кто-то где-то сказал, другой не дослышал, а третий не так понял. В народе это называется «сломанный телефон». Именно так появилось это правило, я ничего не путаю? — поинтересовался я, стараясь сохранять спокойствие.

— Тебе не кажется, что ты слишком борзеешь, Наумов? Здесь тебя некому защитить. — ответил сквозь зубы Полянский.

— Да мне защита особо не требуется. И твоему старосте помощь особо не нужна. А если бы ему помощь всё-таки понадобилась, то ты-то чем можешь помочь? Разве что в качестве живого щита тебя использовать, — я на секунду замолчал, переводя дыхание. — Кстати, Полянский, что ты раздухарился, как павлин? Лиза, наверное, где-то рядом, а тебе так не хватает в списке достижений какого-нибудь героического поступка? Например, выгнать с территории наглого хрена с Первого?

Я смотрел на краснеющего Полянского и испытывал при этом какое-то извращённое удовлетворение. Староста в наш разговор не лез. Более того, он выпрямился, сложив руки на груди, и посматривал на Дениса с неудовольствием. Потому что тот нашу словесную перепалку явно проигрывал.

— Именно поэтому негласное правило школы гласит о том, что студенты не должны посещать помещения других факультетов. Чтобы не обострять и без того натянутые отношения. — Знакомый голос раздался у мня за спиной. Я обернулся и увидел того, ради кого я сюда притащился. Развернувшись, я побрёл подальше от всё ещё стоявшего в дверном проёме старосты Второго факультета, махнув рукой Егору, чтобы тот следовал за мной. Дубов глубоко вздохнул, покачал головой и пошёл в мою сторону.

— Наш разговор ещё не закончен! — прокричал мне в спину Полянский, но я даже не повернул голову в его сторону. Зачем тратить время на не несущие смысловой нагрузки угрозы. — Наумов, слышишь? Ты меня оскорбил! — продолжил вопить Полянский. Видимо староста пригрозил сделать с ним что-то ужасное, раз он так надрывается.

— Иди, директору пожалуйся, придурок. Вячеслав Викторович будет в восторге, уверяю, — бросил я в его сторону, и завернул за угол.

— Наумов, я вызываю тебя на дуэль! Ты слышишь меня? — Я настолько охренел от этой новости, что замер на месте. А затем развернулся, чтобы идти обратно, но ту меня за рукав схватил Дубов и потащил по коридору подальше от своего факультета.

Метров через десять Егор меня отпустил, и мы молча дошли до нашего любимого кабинета. Как только дверь закрылась, Дубов повернулся ко мне. Глядя на его серьёзную физиономию, я сразу же заподозрил недоброе.

— И что ты собираешься делать? — наконец, спросил Егор.

— Ты о чём? — я нахмурился, не понимая, что он имеет в виду.

— О том, что представитель бедного в настоящий момент, но всё ещё знатного Рода бросил тебе вызов? — Егор потёр виски. — Официальной фразой при свидетелях.

— Да он псих, — я прошёлся по кабинету, обдумывая создавшееся положение, но всё ещё не веря в его серьёзность. — Я тебя искал. Никого не оскорбил ни разу, и даже почти не употреблял жаргонных выражений, чтобы бедный, но гордый аристократ внезапно почувствовал себя оскорблённым. Неужели его слова кто-то воспримет всерьёз? Ведь свидетелей-то действительно куча!

— Дима, это действительно серьёзно. — Егор хмуро посмотрел на меня. — Я помню, что ты намеренно вычеркнул все нюансы, касающиеся магии из своей жизни, но, просто поверь, это очень серьёзно.

— Во что я опять вляпался по незнанию? — резко развернувшись, я сел за первую попавшуюся парту и посмотрел на него, стараясь не сорваться и не продемонстрировать, как я действительно умею выражаться.

— От дуэли нельзя отказаться. — Егор подошёл к моей парте и сел рядом. — Если один представитель древнего Рода вызвал другого представителя хоть какого Рода при свидетелях, то дуэль состоится во что бы то ни стало.

— А причина? Должна же быть хоть какая-то причина, — я провёл пальцем по губам и сразу же одёрнул руку. И так с трудом отучился ногти грызть, когда нервничаю, не стоит возвращаться к дурацким привычкам.

— Оскорбление чести и достоинства, как вариант. — Ответил Егор, вздохнув. — Никто не будет спорить, что ты Денчика почти размазал, да ещё и на глазах у Лизки. Ну и все знают, что твой отец был причиной обучения Полянского на Втором факультете, а не на Первом. И это не прибавляет ему любви к тебе.

— Я-то тут причём? — В ответ на мой вопрос Дубов в который раз уже пожал плечами. — Ладно, он кретин, но что-то действительно делать надо. Что будет, если я откажусь? Вот прямо сейчас пойду и скажу, что если ему так хочется умереть, то может разбежаться и башкой о стену долбануться, — хмуро сказал я, не отрывая от Егора пристального взгляда.

— Отказаться от магической дуэли — это опозорить свой Род и стать изгоем для общества и своего Рода. — Дубов явно процитировал какое-то правило. — Если вызов брошен, то условия, место и время, разумеется, диктует тот, кого на это мероприятие пригласили. Что конечно может играть нам на руку. Хотя я понятия не имею, что ты можешь сделать, чтобы победить потомственного дуэлянта, без применения, хм, своих семейных навыков.

— А разве дуэли не запрещены? — я сделал ещё одну попытку отвертеться. Если бы этот придурок вызвал меня, как Лазарева, я бы даже не парился. Отказался, да ещё и морду бы ему набил. Просто и без затей. Возможно даже при тех же свидетелях, которые при вызове присутствовали. Мою Семью и так никто не любит, и в обществе о ней не принято даже думать. И уж точно я не стал бы защищать честь козла-Казимира… Вот только на кону стоит честь Александра Наумова.

— Дуэли запрещены. Для неодарённых. У магов дуэли не только разрешены, но ещё и приветствуются. Чтобы спорщики разбирались только между собой, не вовлекая в разборки собственные семьи и ни в чем не повинных обывателей. — Пояснил Егор.

— Да скорее магам дуэли разрешили, чтобы они поубивали уже, наконец, друг друга и не мешали неодарённым жить, — пробурчал я. — Значит, отказаться нельзя? Сам же говорил, что это позорит Род и так далее по списку. Посмотри на меня. Я единственный представитель своей Семьи и позориться дальше просто некуда, — я развёл руками.

— Но ведь ты для всех Наумов, а не… кто-то ещё, — Егор напомнил мне о том, о чём я и сам догадывался.

— Ой, да ладно. Покажи мне хоть одного человека, который не знал бы, что Саша мой приёмный отец. — Я настойчиво перебирал варианты.

— Это неважно, Дим, — Егор посмотрел сочувственно. — Недавно акции «Даукантес» рухнули на восемнадцать пунктов только потому, что владелец компании в больницу загремел, прыщи на заднице выводил. Только представь, сколько проблем будет у твоего отца, если ты откажешься от дуэли?

Я несильно стукнулся лбом о парту. Нет, таких проблем я Саше точно никогда не доставлю.

— Может, мешок на голову, а тело в болото? — я поднял голову. — У меня там знакомые есть, по старой памяти помогут труп спрятать. Ну а нет соперника — нет проблем.

— Думаю, это будет не самый лучший вариант, — Обдумав моё предложение, сказал Егор.

— Честно, я не знаю, что делать. — Я развёл руками. — Думаешь, у меня совершенно нет никаких шансов победить его?

— Дим, — Дубов развернулся ко мне вместе со стулом. — Ты же понимаешь, что вопрос не в том, победишь ты или нет. Я думаю, что ты можешь победить его в течение трёх секунд. Вопрос в том, как ты это сделаешь? Где гарантия, что при возникновении опасности ты неосознанно не применишь тёмный дар? Это тебе не скелетов в ванну к старосте запускать. Думаешь, прямой выброс никто не заметит? — я снова стукнулся лбом о парту.

— Нет, я так не думаю. И ладно, если меня просто за Тёмного примут, их сейчас не тащат на костёр, сразу, как только видят. Но где гарантия, что я, вашу мать, неосознанно что-то из семейного легкоузнаваемого с перепугу не применю?

— Да, дела. — Протянул Егор. — Слушай, тебе нужно поговорить с Демидовым, прадедушкой и… Гараниным. Подозреваю, что вместе они смогут тебе что-то подсказать. Не может быть, чтобы не было вообще никакого выхода. — Я заметил, как он споткнулся на имени Гаранина.

— Почему ты так не любишь Романа? — я решил ненадолго переключиться с дуэли на что-то другое, менее мозговыносящее.

— Я не то, чтобы его не люблю. Просто опасаюсь. Я чувствую, что с этим парнем что-то не так. Когда я смотрю на него, у меня в голове пролетают тысяча и один сюжет развития его жизни, в пределах изменения хотя бы одной константы. Удивительно то, что я о его жизни вообще ничего не знаю. Но я могу сказать точно, что любой его шаг, любое действие может привести к совершенно разным последствиям. Словно не я сам, а мой дар знает о нём то, о чём Гаранин и не подозревает. Я даже однажды рискнул как-то и последил за ним, составляя карту вероятностей. И что ты думаешь? Вероятность предсказанного исхода получилась меньше десяти процентов. — Покачал он головой. — Такого нет ни с кем другим. Да я даже о подобном в литературе найти не могу, как описание исключения. От этой постоянной череды картинок у меня уже через секунду после общения с ним начинает болеть голова. Это очень странно. И я не знаю, что с этим делать и почему так происходит.

— Занятно, — я задумался. — Кстати, ты знаешь, зачем я тебя искал?

— Откуда? Ты не предсказуем, как погода в марте. И нет, Тёмных невозможно просчитать в принципе. А уж Лазаревы точно позаботились, чтобы вероятность их жизни была доступна только вашей богине.

— Я случайно узнал кое-какую информацию и не могу её долго в себе держать. Правда, сначала мне нужно узнать у тебя одну маленькую вещь: как твоя семья, нет не так, как твой Род относится к Лазаревым, — Я снова провёл пальцем по губам и чуть не ухватил зубами кусочек ногтя.

— Никак, — Егор посмотрел на меня недоумённо. — Я до последнего времени даже не думал, что хоть кто-то из Лазаревых выжил.

— Нет, — я тряхнул головой, — ты меня не понял. Твой Род когда-нибудь служил Лазаревым? Вы были приближены к трону?

— Дим, посмотри на меня, — Егор закатил глаза. — Ну как наш Род мог служить Лазаревым? Ночные горшки им когда-то выносили? Да мы от неодарённых практически не отличаемся, — я невольно нахмурился. Появилось стойкое чувство, что Дубов мне как минимум что-то не договаривает.

— Егор, если ты не в курсе, гонения на почитателей моей чокнутой семейки уже давно прошли. Не нужно так напрягаться, когда кто-то спрашивает у тебя банальные вещи. Посмотри на Демидовых, они гордятся тем, что были приближёнными Семьи. К тому же, я буду последним, кто тебя сдаст, — медленно проговорил я, пристально глядя ему в глаза.

Он долго молчал и смотрел на меня, не отводя взгляда. Когда я уже подумал, что Дубов мне не ответит, он вздохнул и глухо заговорил.

— У нас есть семейная легенда, что некогда наш Род был сильным и могущественным. Но потом, что-то произошло, и Лазаревы отвернулись от нас. Род впал в немилость ещё до того момента, когда Империя начала разваливаться, как карточный домик. С этого момента Род Дубовых пришёл в упадок и с каждым поколением становился всё слабее и слабее, пока не превратился в то, что ты видишь.

— Ты меня ненавидишь за это? Твои родители тоже захотели бы меня сжечь, если бы я поехал к вам на каникулах, и они откуда-то узнали правду? — деловито поинтересовался я.

— Нет. — Егор усмехнулся. — Это же просто легенда. Из разряда тех, что призывают гордиться тем, что ты Дубов. Такая сказочка, о былом могуществе, чтобы хоть как-то потешить своё самолюбие. Вот только, если бы это была правда, мы бы наверняка знали имя того полудурочного Дубова, что умудрился навлечь на наш Род гнев Лазаревых. Чтобы случайно этим именем никого не назвать. Да Лазаревы Клещёвых всю дорогу терпели, а это те ещё опоссумы всегда были. Это что нужно было сделать, чтобы императора так вывести из себя? Его любимого волка у него на глазах освежевать, предварительно изнасиловав? — он покачал головой. — Не бери в голову, если мы и злимся, то только на себя. Лазаревы здесь совершенно не при чём.

А вот сейчас он говорил правду. Таким искренним Егор со мной ещё ни разу не был. Я оглянулся на дверь и придвинулся к нему ещё ближе.

— Я сейчас расскажу тебе очень интересную сказку, Егор. И это не легенда, это то, что действительно когда-то произошло. Когда-то давным-давно, когда Империя была в самом расцвете своего могущества, у императора всегда было два самых преданных советника: по одну руку стоял представитель могущественного и богатого Рода Демидовых. По другую руку стоял тот, кто был императору очень дорог, представитель рода Дубовых. Почти всегда это были представители этих двух семейств. И заметь, Егор, так близко от императора как эти двое, не стоял ни один Темный.

— Так значит, это правда, — Егор протёр руками лицо. — Мы правда когда-то были на равных с Демидовыми.

— Выше, Егор. Вы стояли выше. И Род Дубовых был на самом деле важен для Семьи, — тихо ответил я. — Дубовы всегда были эрилями. Настал момент, когда Империя встала на грань развала, и тогдашний Дубов сумел это просчитать. Он немедленно сообщил императору. Его расчёты проверили, и… Я не знаю, почему Лазаревы ничего не предприняли, чтобы как-то предотвратить, скорее всего, это невозможно было сделать. Но император решил защитить своих преданных, нет, не слуг, это слово здесь неприменимо, соратников. Вместе с главой Рода Дубовых император долго обдумывал, как это сделать. В итоге пришли к очень тяжелому решению. Тяжёлому для обоих. Чтобы сохранить Род, было принято лишить Дубовых их силы и отдалить от Семьи. И решение это принял сам эриль. Это он предложил такой план императору, и после долгих и мучительных раздумий Лазарев согласился.

— Меня тошнит, — внезапно сказал Егор, закрывая руками лицо. — Этот придурок был не просто идиотом, долбодятел конченный. Даже я понимаю, что хватило бы изгнания.

— Ты мне веришь? — спросил я. — А если я сейчас вру?

— Не врёшь, — Егор покачал головой. — Я же эриль, хоть и слабый. Я вижу вариации, и то, что ты сейчас говоришь… Скажем так, это более правдоподобно, чем всё остальное. Что сделал император?

— Лазарев провёл какой-то ритуал, но не уничтожил источник, как настаивал твой предок, а заблокировал его. Как и каким образом, я пока не знаю, но думаю, есть возможность выяснить и попытаться снять блок, вернув хотя бы часть былой силы одному из представителей твоего семейства. — Я тяжело вздохнул. — Проблема в том, что у Лазаревых просто не существовало лёгких и безопасных ритуалов. Они те ещё психи были. Даже, если мы найдём ответ, это может быть очень опасно. Возможно даже, смертельно опасно.

— Откуда ты всё это узнал? — глухо спросил Егор, отнимая руки от лица.

— Семейное чтиво на каникулах попалось. Мужчины твоего семейства обладали… эм… всяческими бесспорными достоинствами. Увидев твою фамилию, я не мог пройти мимо. — Ответил я. Егор же, молча встав, направился к выходу. — Ты куда? — я невольно нахмурился.

— Мне надо всё обдумать, — он повернулся ко мне. — Решить, нужно ли мне, чтобы ты начал искать, что за ритуал применили к моему предку. Потому что ты прав, это может быть крайне опасно.

Он вышел из класса. Я некоторое время просидел в одиночестве, а потом решительно поднялся. Нужно всё-таки попытаться выяснить, что же мне делать с этой идиотской дуэлью.

Глава 6

Я сразу же пошёл к своему факультету. Нужно было действительно переговорить сначала с Демидовым и Гараниным. Они, скорее всего, знают нюансы этой дикости. Разговор с Григорием я оставил на потом. Слишком много времени прошло с тех пор, как он в живом виде развлекался. Правила могли уже много раз поменяться. И вряд ли он отслеживал эти изменения.

Стоило мне переступить порог общей гостиной, как меня окружили все представители Первого факультета. Как оказалось, они откуда-то уже знают о дуэли. И теперь парни, ещё пару часов назад демонстративно не обращающие на меня внимания, наперебой принялись вываливать огромную кучу информации.

Я, хлопая глазами, слушал про дуэли, про правила, про то, как лучше себя вести и какими заклинаниями лучше воспользоваться в первую очередь, а какими во вторую. Что нужно делать, если тебя задели. И какие зелья желательно взять с собой секундантам, и как договориться с Ахметовой, чтобы она на всякий случай была где-то поблизости.

В этот галдеж с каким-то диким энтузиазмом включились даже Демидов и непривычно возбужденный Гаранин. Гвэйн лежал на диване и закрывал морду лапами, тихо подвывая.

— Стоп! — я поднял руку, понимая, что у меня сейчас голова разорвется от информации, которую уже не воспринимал от постоянно усиливающегося шума. Я поднял руку, и в гостиной воцарилась полная тишина. — Отлично. — Я смог выдохнуть с облегчением и повернулся к Роме. — Всё это, конечно, весело и очень информативно, но ответьте мне на один простой вопрос: что такого необычного в дуэли, если это известие привело к такому безумию? — и я обвёл рукой притихших студентов.

— В последний раз дуэль в школе проводилась около пятнадцати лет назад, — удивленно посмотрел на меня Гаранин. — Просто никто никогда не стремился решать возникшие проблемы таким радикальным способом.

— А судя по советам, которые мне только что надавали, чуть ли не каждый из вас принимал участие в подобном увеселительном мероприятии. А лично ты — раз десять, минимум, — я закрыл лицо руками.

— Лично я рассказывал тебе о дуэльном кодексе, — усмехнулся Рома. — Сам я не сторонник подобных развлечений, особенно со своим участием.

— Почему? — невольно вырвалось у меня.

— Я похож на убийцу? — нахмурился он, не сводя с меня светлых глаз.

— Нет, — уверенно проговорил я, окидывая его внимательным взглядом. — Так что нужно сделать в первую очередь?

— Определиться с секундантами и озвучить требования в течение двенадцати часов с момента вызовы, — бодро ответил он.

— Ты определился с тем, кто будет твоим секундантом? — осведомился Демидов.

— Нет пока. Я…

Закончить мне не дали. Я словно сказал какую-то волшебную фразу, которая вновь включила гвалт в гостиной на полную громкость. Уже даже отдельных слов разобрать было невозможно. Шум стоял такой, что я, в конце концов, закрыл уши руками и, выскочил из гостиной, не забыв закрыть за собой дверь. Постояв в пустом коридоре в относительной тишине, побежал сломя голову к порталу, ведущему в древнюю лабораторию.

Надеюсь, что Гриша всё-таки знает, как мне помочь, без вот этого всего! Ну должны же быть какие-то исключения, позволившие бы мне отказаться от этой авантюры без репутационных потерь. Речь-то сейчас идёт не о мифической потере чести, а о вполне реальном падении акций компаний моего отца, чтоб Полянского приподняло и прихлопнуло!

В лабораториях я помчался прямиком к кабинету. Распахнул дверь, забыв даже постучаться, ввалился в комнату, с трудом переводя дыхание. В мою сторону полетела миниатюрная молния, едва не задев щёку, но я даже не обратил на неё внимания. Да я даже не дёрнулся в сторону, просто отмахнулся от неё, как от надоедливой мухи.

— Дмитрий, что случилось? — Григорий скрестил руки на груди и нахмурился. — Почему ты пребываешь в таком нездоровом возбуждении?

— Потому что я не хочу драться на этой идиотской дуэли! — выпалил я, закатывая глаза.

— На какой дуэли? — вот сейчас призрак выглядел удивлённым.

— Между мной и Полянским! Этот дятел бросил мне вызов. Видите ли, я его оскорбил! Надо же, какой ранимый. Тварь мелкотравчатая. — Довольно эмоционально объяснил я нюансы предстоящей дуэли.

— Полянский, Полянский, — задумчиво пробормотал Лазарев. — Что-то знакомое. А, вспомнил: посредственности, — он махнул рукой. — С Клещёвыми постоянно пытались интриги плести против нас, думая, что мы дегенераты и этого не замечаем. Но у них не было харизмы и талантов Клещёвых. Просто вечные неудачники. Не успевали вернуться из изгнания, как снова туда отправлялись, после очередной скучной и предсказуемой до икоты интриги.

Я задумчиво смотрел на него. Прав был Егор, не нужно было с его семьёй поступать так, как поступили. Достаточно было изгнания. Тем более, что это, похоже, было самое распространённое наказание для не слишком провинившихся Родов.

Всё-таки, это очередные бредни фанатиков, что Тёмные целые семьи вырезали. Нет, инициаторы и основные участники разных заговоров и преступлений наверняка шли на компост, а особо провинившиеся в лаборатории на опыты. Но все остальные представители Родов просто собирали монатки и отправлялись подальше от столицы, чтобы на глаза Лазаревым не попадаться.

Гриша тем временем продолжал говорить:

— Эти Полянские всегда были слабыми и поддающимися влиянию более сильных. И да, не могу не согласиться с твоими выводами: они всегда были чувствительными, обидчивыми и довольно ранимыми, — усмехнулся он. — Ничего примечательного. Я их даже сразу и не вспомнил. — Лазарев пожал плечами, но затем нахмурился. — Постой, дуэль между тобой и Полянским?

— Ну да! — я рухнул в кресло и закрыл руками лицо. — Я уже полчаса пытаюсь тебе это объяснить.

— Ты что-то путаешь. — Уверенно заявил Григорий. — Тёмным запрещено драться на дуэлях с магами и простыми смертными. Только с вампирами, эльфами и между собой.

— Почему? — я не отрывал руки от лица, поэтому мой голос прозвучал глухо.

— Что бы про нас ни говорили, но мы не стремились к уничтожению всего живого, — Григорий сел в другое кресло и задумался. — У мага нет шанса против Тёмного в честной дуэли. Хотя бы потому, что резерв источника даже у архимага конечный, в отличие от резерва Тёмного, даже самого слабого.

— Вообще-то это не я вызвал этого придурка, и теперь меня заставляют принять вызов, — я отнял руки от лица, уже прямо посмотрев на Лазарева.

— Это ничего не меняет. — Покачал головой Григорий. — Тебе нельзя драться на обычной магической дуэли, если ты не хочешь прокричать на всех углах о том, что ты Тёмный. Как по мне, я был бы только «за», но ты ещё не готов к тому, чтобы противостоять толпе, мечтающей тебя растерзать. Хотя, есть одна лазейка, позволяющая не привлекать к твоей персоне слишком пристальное внимание. Ещё при моем отце была внесена поправка в дуэльный кодекс: чтобы у соперников Тёмных появилась хоть тень шанса, дуэль можно было проводить, но только классическую.

— Это как? — я сел прямо и сложил руки на коленях, приготовившись внимать мудрости предков.

— Вторая полка, третий ряд снизу, пятая книга. Описание классической дуэли на сто пятнадцатой странице. — Равнодушно ответил Григорий.

Я выхватил указанную книгу, показав просто небывалую тягу к знаниям. Открыв её на нужной странице, приступил к чтению. Когда я всё прочитал, то долго стоял, глядя в одну точку.

— И где я возьму дуэльные пистолеты? — медленно повернулся к Григорию, внимательно глядя на него. — И что, это вообще такое — дуэльные пистолеты?

— Здесь такой пары точно нет, — в очередной раз пожал плечами Лазарев. — Я тебе посоветовал, как не превратить банальную дуэль в убийство, и продолжить мимикрировать до лучших времен, а остальное — твои проблемы. Но, если ты прочитаешь правила принятия вызова на сто тринадцатой странице, то узнаешь, что обеспечить дерущихся заявленным оружием обязана вызывающая сторона. И тут без вариантов. Так что, тебя не должно волновать, где именно этот Полянский возьмёт оружие, которое уже в мои времена считалось слегка устаревшим.

Я тут же уткнулся в книгу, впитывая всё, что там было написано, как губка. Ещё ни разу с таким упоением я не читал ни одного текста. Мне даже заучивать ничего не пришлось. Слова словно выжигались в моей памяти. Прочитав всё, что было необходимо, я любовно погладил кодекс по кожаной обложке.

— Я так понимаю, что пока ты не выяснишь отношения со своим оппонентом, тебя можно в лаборатории не ждать? — Лазарев продолжал сидеть в своём кресле, больше похожим на трон.

Я только кивнул. Спохватившись, попрощался с Григорием и побежал обратно на свой факультет. Сделал я это очень вовремя: в коридоре, ведущем в наше общежитие, меня уже ждали.

Яков Абрамов и Евгений Смирнов стояли невдалеке от дверей, ведущих в гостиную Первого факультета, и неуверенно переглядывались. Стучаться они не решились, поэтому просто переминались с ноги на ногу, явно кого-то ожидая.

Я молча прошёл мимо них, но, когда открыл дверь, парни опомнились и подбежали ко мне. Ясно, ждали они именно меня. Молодцы, упорные.

— Дэн попросил нас быть секундантами. Мы пришли узнать место, время и условия поединка, — немного запинаясь, но от этого не менее пафосно, проговорил Яков.

В это время дверь распахнулась, и на пороге появились Лео с Романом.

— Мы секунданты Наумова. Вы должны общаться с ним через нас, а не напрямую, — протянул Гаранин. Интересно, а когда это я успел их попросить быть моими секундантами? Дверь открылась ещё шире, и на порог вальяжно вышел Гвэйн, демонстративно потягиваясь.

— Через четыре дня, в субботу, — я почувствовал, что побледнел. Стиснув зубы, чтобы они не стучали, продолжил, цитируя то, что вычитал в книге. — За воротами школы в семь утра. Никакой магии, оружие… — тут я сделал театральную паузу, а затем продолжил. — Дуэльные пистолеты. Стреляемся с семи метров.

Выпалив всё это, я заметил, как Гвэйн одобрительно кивнул головой. Я скоро с этой псиной свихнусь. Такое чувство, что он сам побывал на десятке дуэлей и теперь проверяет, правильно ли я всё делаю. Оставив секундантов обоих сторон стоять с приоткрытыми ртами, я прошмыгнул между Гараниным и Демидовым и бегом побежал к своей спальне. Уже возле лестницы меня настиг удивленный Ромкин голос:

— Где мы эти чертовы пистолеты достанем?

— Это не мои проблемы, — я, как Гриша совсем недавно, пожал плечами. — И да, оружие должна предоставить вызывающая сторона! — проорал я в сторону двери и уже окончательно отвернулся от неё, начав своё восхождение наверх.

Но тут меня отвлёк Гвэйн. Оборотень обошёл застывших в ступоре секундантов обеих сторон и подошёл к тумбочке, на которую студенты складывали письма, чтобы их утром отослали адресатам. Посмотрев на меня взглядом мученика, он протиснул лапу в небольшую щель между тумбочкой и стеной, слегка сдвинув при этом мебель, и вытащил конверт.

Я подошёл к нему и увидел, что это было моё письмо родителям, которое я так долго вымучивал и карябал левой рукой. Вот, значит, почему Александр ничего не получал. Это письмо просто никто не отправлял, и оно не покидало пределов гостиной факультета. И никаких теорий заговоров.

Я подобрал конверт и сжал его в кулаке, безжалостно сминая. Только со мной такое могло произойти. Ну что за закон всемирного невезения?

В гостиной все ещё стояла тишина. Все присутствующие, не только секунданты переваривали новость об оружии, затребованном мною для дуэли. Продолжая комкать в руке злополучное письмо, я подошёл к секундантам и злорадно протянул:

— Да, совсем забыл, вызывающая сторона должна предоставить оба пистолета, не только свой. Они всегда идут парой.

Глава 7

Условия дуэли были озвучены, и я со злорадством наблюдал, как целых три дня представители обоих факультетов бегают, выпучив глаза, пытаясь найти искомые дуэльные пистолеты.

Количество отправленных домой писем зашкаливало. Но… Но заключалось в том, что посылки из внешнего мира были запрещены. А меня не волновало, где вызывающая сторона будет на территории школы искать то, что позволит дуэли состояться.

В дуэльном кодексе чётко было прописано, что именно вызывающая сторона обеспечивала все невменяемые условия вызываемой стороны для проведения дуэли. И то, что об этом все благополучно забыли, меня заботило в последнюю очередь.

Даже мои секунданты решили помочь горе-дуэлянтам и готовы были оплатить покупку комплекта пистолетов, если бы кто-то его продал. К слову, удовольствие это было сильно не из дешёвых. У меня в связи с этим нездоровым энтузиазмом промелькнула мысль, что абсолютно все студенты школы очень сильно хотят от меня избавиться. Настолько, что готовы приложить к этому максимум усилий и много личных средств.

Но помощь моих, так называемых друзей, никак не помогла этой дуэли состояться. Нет оружия — нет дуэли. И меня это не могло не радовать.

— Ещё раз озвучь правила, — Роман непривычно нахмурившийся примостился рядом со мной на диване, откуда я, сидя рядом с Гвэйном, наблюдал за устроенной мной же самим суетой.

— Отмеряется расстояние в десять метров, ставятся барьеры, от каждого края соперники расходятся на расстояние семи метров, останавливаются, а потом по сигналу секундантов разворачиваются друг к другу лицом и начинают сходиться, направляясь к барьеру…

— Ты забыл добавить, что участникам на момент дуэли не должно быть меньше четырнадцати лет, и что выстрелить каждый может только по одному разу, — я подскочил и уставился на стоявшего возле входа крёстного.

Слава поджал губы и скрестил руки на груди, прожигая меня недовольным взглядом. Он настолько тихо материализовался в гостиной, что на него все обратили внимание только тогда, когда он открыл рот.

— Да, и это тоже, — мой тихий голос в полной тишине прозвучал, как удар колокола.

— А поведай мне, Наумов, откуда такие познания в дуэльном кодексе Тёмных магов времён Лазаревых? — вкрадчиво поинтересовался Троицкий.

Глаза Гаранина расширились, и он так на меня посмотрел, что мне даже неудобно стало.

— Это более древний кодекс, — медленно ответил я. — Гораздо более древний, чем Лазаревы. Даже более древний, чем Первая магическая война, да даже древнее Первой разрушительной войны. И это исторический факт, между прочим. На таких дуэлях погибали перспективные и талантливейшие люди. Я читал об этом кодексе. Поэтому сделали сноску в виде выбора оружия. Но я не знал, что именно этот кодекс приняли Тёмные.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться. К перспективным и талантливейшим личностям тебя никто в здравом уме из присутствующих в этой гостиной отнести не сможет. И да, считай, что я тебе поверил, — крёстный ещё больше стиснул зубы. — К несчастью, я не могу вас остановить, глупые мальчишки, дуэли между магами не запрещены. К сожалению, вам обоим уже исполнилось четырнадцать лет. Скажу только, что Александр очень недоволен.

— И в чём выражается недовольство Александра Наумова? — тихо спросил Роман. Слава удивлённо на него посмотрел, но тем не менее ответил:

— К сожалению, здесь слишком много девушек, чтобы я смог процитировать Наумова, не оскорбляя их слух.

— Так вы нам не запрещаете драться? — я с надеждой посмотрел на крёстного. «Ну запрети, ну, пожалуйста, ну что тебе стоит?»

— Я уже сказал, что к моему глубочайшему сожалению, я не могу этого сделать, — процедил крёстный. — Более того, я разрешу получить одну посылку, где будут находиться искомые предметы. Вот только, — Алекс позволил себе скупо улыбнуться, — мне будет безумно интересно посмотреть на это чудо, которое даже на аукционах уже лет сто не появлялось. Мы с Александром Юрьевичем лично узнавали по своим каналам.

— О спасибо, Прекраснейшая, — прошептал я так тихо, что меня расслышал только развалившийся рядом со мной Гвэйн.

Оборотень покосился на меня, и мне показалось, что в его взгляде промелькнуло осуждение. Дожились, уже волк меня осуждает. Я резко встал и направился в спальню, не глядя больше ни на кого. Да, я боюсь этой дуэли и что? И да, мне абсолютно наплевать на то, что это как-то отразится на такой эфемерной вещи, как честь. Тёмных никогда не беспокоило, что о них думали другие. Почему я в этом должен хоть как-то отличаться от своих предков?

С другой стороны, перед глазами стояло неминуемое падение Сашиных акций. И только поэтому я всё ещё не прекратил этот цирк. Будем считать, что мне жалко гипотетической потери прибыли. И это чувство прекрасно известно всем Тёмным. Оно ими лелеялось и вполне могло стать причиной дуэли.

Весь следующий день был посвящён поискам. В эту ненормальную гонку вооружений с азартом включились даже преподаватели. Занятия были отменены. В общем, в Столичной школе магии уже давно так никто не веселился.

Не суетились только мы с Гвэйном. Я не выходил из спальни, а Гвэйн, провалявшись со мной до обеда в постели, ближе к вечеру решительно поднялся и куда-то направился. О запрете выходить из гостиной без моего сопровождения, все уже давно забыли, и оборотень частенько куда-то сваливал. Уж не знаю куда, может на луну повыть, может просто дела свои интимные где-то на болоте справлять. Мне это было не особенно интересно, учитывая тот факт, что Гвэйн себя прекрасно контролировал — не погрыз же он папашу Романа, так придавил слегка.

Я сам не заметил, как задремал.

Проснулся от жуткого грохота и громких криков, доносившихся из гостиной. Это как надо орать, чтобы в моей комнате слышно было!

Я долго ворочался, но поняв, что уснуть больше не смогу, сполз с постели и вышел из спальни. На лестнице столкнулся с возбуждённым Гараниным, спешащим, похоже, ко мне.

— Боже, Наумов, уговори своего волка пойти ко мне жить, — простонал он, опираясь рукой на стену.

— Это собака, — механически поправил я Рому. — Что стряслось?

— Это невероятно умная псина, просто фантастика какая-то, — Гаранин закатывал глаза и не говорил ничего существенного.

Я плюнул на попытки чего-либо от него добиться и спустился вниз. Когда я вошёл в гостиную, то почувствовал, как у меня отвисла челюсть, а потом появилось страстное желание осуществить мечту Григория и пристрелить эту блохастую тварь!

Гвэйн сидел рядом с открытым несессером и порыкивал на каждого, кто приближался, по его мнению, слишком близко.

Внутри несессер был оббит красным бархатом, даже углубления были затянуты в этот материал. В углублениях лежали стволами друг к другу два великолепных пистолета. Кроме них, в несессере присутствовали: шомпол, небольшой рожок, я даже знаю, что в нём находится порох, маленький серебряный стаканчик, щипцы и какие-то круглые штуковины, каждая из которых располагалась в своём углублении и была обёрнута маленькой холщовой тряпочкой.

— Боже, где, ну где он нашёл эту красоту, и самое главное, как он понял, что мы все ищем? — в гостиную вошёл всё ещё закатывающий глаза Роман.

— Эта скотина поумнее многих будет, — процедил я. — А про то, что вы все ищете эти проклятые пистолеты, даже бабуин бы уже понял!

— А чего ты орёшь? — недоумённо спросил Демидов, отрывая затуманенный взгляд от пистолетов.

— От радости! — вообще-то, мне захотелось всплакнуть, но не буду. Они все и так меня презирают, а некоторые, поди, Сашу жалеют, всё гадают, и как же его бедного так угораздило-то?

И всё же мне сильно захотелось разобраться в этом чуде из чудес под названием оборотень в неполной трансформации. Если раньше я считал, что все его действия были случайны, то теперь ясно понял: эта падла прекрасно знает, что делает. И помнит из своей прежней жизни до нелепого воскрешения довольно много.

Я же не совсем идиот и прекрасно понимаю, что он эти проклятые пистолеты не по запаху нашёл. Сегодня же иду к Лазареву и тащу эту с собой эту тварь на рандеву к моему прадедушке. Что он там говорил? В своей второй ипостаси оборотень себя практически не контролирует и теряет все воспоминания об обычной жизни? Ну, давай, теперь докажи это.

— Это всё не отменяет вопроса, откуда он притащил это богатство? — тихо повторил вопрос Гаранин.

— Откуда-откуда, от… — внезапно мне захотелось сделать пакость, и я, уже не сдерживаясь, пояснил: — Этот замок был когда-то вотчиной Лазаревых, — я со злорадством посмотрел на вытянувшиеся лица однофакультетчиков. — А вы что, не знали, что это охотничий домик императора Григория Лазарева? Такими дуэлями в своё время баловались Тёмные. Все же слышали, что вчера Троицкий говорил. Так что, здесь вполне какая-нибудь заначка Тёмных может иметься, откуда Гвэйн и приволок это чудо. Ну и пару неприметных ловушек я не стал бы исключать.

— Охренеть, — произнёс Роман и сел на стул. Точнее, он попытался сесть, но промазал и рухнул на пол.

Я с нескрываемым удовольствием смотрел на представителей Первого факультета. Что, страшно стало? Я бы тоже на вашем месте напрягся, особенно зная злопамятную натуру Тёмных. И, да, здесь полно ловушек. Даже странно, что ни в одну из них никто до сих пор не попался.

Пока толпа студентов переваривала новость о том, что все они уже столько лет фактически жили в одной из резиденций Лазаревых, я в полной тишине приблизился к уже ненавидимым мной предметам. Долго разглядывал, даже вытащил один из пистолетов. Повертел его в руке и попытался заглянуть в дуло. За что получил удар по голове тяжёлой мохнатой лапой. Намёк я понял и отставил пистолет в сторону.

— Всё это, конечно, хорошо, но никто не знает, как эта дура заряжается? — спросил я, поворачиваясь к своим секундантам.

Гаранин решительно встал с пола, подошёл ко мне и вальяжно протянул:

— Дай сюда, такие вещи детишкам — не игрушка. Позволь взрослому дяде разобраться, — я фыркнул. Ну-ну, взрослый нашёлся.

Я не слишком разбираюсь в оружии, но прекрасно вижу, что в этот пистолет нельзя просто вставить обойму и передёрнуть затвор. Хотя зная, что некоторые качества Гараниным привили в лаборатории моих предков, не могу исключать, что Роману действительно что-то известно. Может быть, он знает всё обо всех известных способах умерщвления, парочке неизвестных и действительно имеет представление о том, как обращаться с этими пушками, из которых ещё динозавры стреляли, на чисто генетическом уровне.

Тем временем Гаранин вертел в руках пистолет. Он взвёл курок и, направив пистолет в камин, нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Роман ещё раз оглядел пистолет, вытащил из несессера круглую штуковину, сбросил тряпочку на стол и принялся её осматривать со всех сторон.

— Очевидно, это пуля, но как, чёрт вас всех раздери, она попадает в ствол? — озадаченно спросил он, почесав висок.

Я даже заулыбался. О как, я оказался неправ, Роман не знает, как заряжается этот пистолет, и даже генетическая память ему не подсказывает, что нужно делать с настолько древним оружием.

— Ты сам ответил на свой вопрос: прямо в ствол её засунь, и дело сделано. Пуля же в стволе будет, — посоветовал я злорадно, устраиваясь поудобнее на стуле и жалея, что у меня нет здесь попкорна.

— Да где здесь патронник? — Роман ещё раз взвёл пистолет и принялся изучать небольшое углубление, которое ему открыл замок. — Так, сюда, похоже, порох засыпался. И где здесь порох? — бормотал Гаранин.

— Ром, а что это? — к Гаранину подскочил Лео, тряся рожком. Вдвоём они осторожно открыли крышечку снизу рожка, и на стол посыпался чёрный порошок.

— Ну вот вы и нашли порох, — радостно поздравил я своих секундантов. — Порох есть, пуля в стволе, что ещё надо?

— Дай сюда, — Роман заткнул дырку в рожке, из которой сыпался порох, пальцем и поднёс к взведённому пистолету. Когда он убрал палец, порох щедро насыпался и в углубление, и рядом с ним. На меня Гаранин демонстративно не обращал внимания.

Передав рожок Лео, Рома воспользовался моим советом и засунул пулю в ствол. Судя по звуку, пуля застряла где-то посредине ствола. Гаранин направил пистолет на ковёр и спустил курок. Полыхнуло так, что Ромка отшвырнул пистолет, а Демидов принялся тушить начинающийся пожар, я же сложился пополам от хохота. Гвэйн закрыл глаза обеими лапами и трясся, как в припадке, изредка подвывая. Когда огонь потушили, все с нескрываемым отвращением посмотрели на пистолет, лежащий на ковре, из ствола которого в этот момент выкатилась пуля.

Это было для меня уже слишком. Я вскочил на ноги, подошёл к Роману и похлопал его по плечу.

— Я в тебя верю, ты же взрослый дядя, у тебя должно получиться. А я спать, у меня завтра дуэль в семь утра, надо выспаться. — И ушёл, оставив секундантов разбираться с пистолетом.

В спальне я подошёл к окну и посмотрел на сумеречное болото. Сегодня первый день полнолуния, и значит, Гвэйн опять куда-то уйдёт. Он всегда уходит в полнолуние, но это понятно — оборотень очень чувствителен к подобным вещам, даже если он навсегда застрял в одной ипостаси. А с Григорием надо всё-таки проконсультироваться насчёт странного поведения этой скотины.

Прежде чем лечь, я приготовил одежду: белоснежная рубашка, тёмные брюки и тёплую куртку. На улице всё-таки зима. Запоздало подумал, а что мы вообще в семь утра разглядим? Но потом махнул рукой: это проблема секундантов — обеспечить нам достаточную освещённость.

По традиции мы должны будем скинуть верхнюю одежду. И если у Ромки не получится зарядить пистолеты — то мы обязательно простудимся и умрём от пневмонии. Кто окочурится раньше, тот и проиграл.

Я принялся ворочаться в постели. Сон не шёл. Я чувствовал, как потеют руки, громко и часто стучит сердце. Как так получилось? Почему этот придурок не нашёл ничего лучшего, чем вызвать меня на эту дурацкую дуэль? Глаза закрылись сами собой, и я не заметил, как забылся тревожным сном.

Утром я проснулся оттого, что Гвэйн принялся вылизывать мне лицо. Сонно отмахнувшись от волка, я уже через минуту вскочил и заметался по комнате, одеваясь.

Крадучись пробрался по тёмной лестнице в гостиную. Одновременно со мной вошёл Демидов, оттряхивая со своих белых волос снег. За столом спал, уронив голову на скрещённые руки, Роман. Он что, всю ночь за пистолетами просидел? Я подошёл к нему и тронул за рукав. Гаранин подскочил, а между пальцами его вытянутой руки замелькали очень нехорошие красные искры.

— Эй, ты чего? — Я недоумённо посмотрел на него. — Пора вставать, если ты ещё не забыл, что сегодня за день.

— Видишь ли, Дима, — Рома погасил искры и протёр руками лицо. — Мне очень…

— О, так тебе удалось их зарядить? — послышался голос Лео с противоположного конца стола. Я подошёл к нему и уставился на лежащие в своих гнёздах пистолеты.

— Нет, — раздражённо проговорил Гаранин. — Я за это и хотел извиниться. Эти проклятые пистолеты…

— «Пистолеты заряжены. Взвести и стрелять. Гаранин, не хватай больше пули голыми руками, для этого существуют специальные щипцы. Дима, удачи», — перебил Ромку Лео, читая с развёрнутой бумажки, которая лежала рядом с несессером. — Это что ещё за чертовщина?

Я выхватил у него из рук бумажку и с удивлением уставился на ровные строчки, выведенные просто идеальным, чуть заострённым, твёрдым почерком. Единственное, что немного портило совершенство написанных слов — наклон букв влево. А самое главное состояло в том, что почерк был мне совершенно незнаком.

Простояли мы с открытыми ртами, наверное, минут десять, пока, наконец, не опомнились. Я решил, что попытаюсь разгадать эту загадку когда-нибудь попозже, а сейчас уже начал опаздывать на свою первую и, надеюсь, единственную дуэль.

Мы подбежали к месту встречи, когда до часа икс оставалось десять минут. Секунданты Полянского уже отмерили положенные десять метров и воткнули в снег, за неимением шпаг или мечей, палки.

Увидев это издевательство над древней традицией, Демидов презрительно хмыкнул, всем своим видом показывая, что все подготовительные мероприятия было необходимо возложить исключительно на него и Гаранина, чтобы не позориться. От этих палок чья-то добрая душа протоптала тропинки в разные стороны, чтобы нам с Полянским было удобнее расходиться, а потом сходиться. А то, что это за дуэль, если кто-то увязнет в снегу, и не сможет выбраться из сугроба?

Внезапно вспыхнул свет, и на поляне перед воротами стало светло как днём. Проморгавшись, я увидел, что вокруг места предполагаемой дуэли столпилась вся школа. От нас студенты и преподаватели были отгорожены прозрачным куполом, в котором я узнал щит от простейших физических воздействий. В этот щит кто-то вбухал просто невменяемое количество энергии. Думаю, что это был Слава, другим просто не хватило бы сил, даже если бы они объединили усилия. Хотя, возможно, я и ошибаюсь, и здесь просто использовали стандартный накопитель.

Я оглядел собравшихся, но так и не увидел в огромной толпе знакомого лица с россыпью веснушек. От этого мне стало грустнее, чем было до того, как я пришёл на эту чёртову поляну. Зато впереди толпы, гордо вздёрнув подбородок, стояла Лиза. Она задумчиво переводила взгляд с одного дуэлянта на другого.

Когда она посмотрела на меня, я слегка кивнул ей. Она же сморщила носик, скривила губы и демонстративно повернула голову в противоположную от меня сторону. Ей-то я что сделал? От нарастающего раздражения и нервозности пнул ближайший ко мне сугроб. Нашли цирк, мать их!

Внезапно подумал, как хорошо Гвэйну, я сейчас не отказался бы повыть на всё ещё виднеющуюся на небе луну.

— Вы не хотите примириться и пожать друг другу руки? — очень нудным тоном задал вопрос Лео. Я не успел отреагировать, а бледный Полянский отрицательно покачал головой. Вот кретин! Нам же такой отличный вариант только что предложили! — Выбирайте оружие. — И Лео открыл несессер, предоставляя мне первому право выбора.

Я невидяще протянул руку и вытащил пистолет. Мы синхронно скинули куртки и подошли к палкам, повернувшись друг к другу спинами.

— Расходимся! — это уже объявил Смирнов. Я честно пытался считать шаги. На третьем сбился и, плюнув на это дело, просто шёл. — Стоп!

Я остановился и развернулся к Полянскому лицом. Он проделал то же самое. Я поднял пистолет. Целиться из такого пистолета я не умел, Полянский тоже. А ещё я понял, что эта пушка невероятно тяжёлая. Уже очень скоро, секунд через пять у меня начала дрожать рука. И чем дольше я держал этот пистолет, тем больше рука ходила ходуном. В это время раздался величественный бой кем-то наколдованных часов. На первом ударе Ромка проорал:

— К барьеру! — где они умудрились дуэльный кодекс Тёмных раздобыть? Откуда они знают такие подробности? Всё это мелькало в голове, пока я шёл в обратном направлении. Рука уже выписывала восьмёрки, к тому же я замёрз как та собака. На седьмом ударе мы остановились и выстрелили.

Ну что я могу сказать: попали мы оба.

— Кар! — на Полянского посыпались перья, а следом ему на голову упала подстреленная мной ворона. Она имела неосторожность лететь над нами в тот момент, когда я выстрелил.

— А-а-а! — Абрамов громко орал на одной ноте, держась за задницу. Полянский умудрился попасть в эту мишень, и, надо сказать, она была больше моей вороны.

Внезапно мне стало так смешно, что я рухнул на колени в снег и заржал.

— Ну и кто из нас победил, а, Полянский? Подозреваю, что я. Потому что я, хотя бы, не подстрелил своего секунданта! — заорал я сквозь смех.

— Давай ещё раз! — завопил красный от злости и растерянности Полянский. При этом он поглядывал на своего друга, которому в этот момент уже оказали первую помощь. Ахметова тоже решила не пропускать этого зрелища и находилась вместе с нами внутри купола. Рана на заднице Абрамова оказалась незначительной: пуля всего лишь, порвав штанину, слегка поцарапала кожу. Моей сороке так не повезло.

— Нельзя, — я поднялся и бегом добежал до своей куртки. — Во-первых, это запрещено правилами, а во-вторых, мы всё равно не сможем их заново зарядить, — я закутался в куртку и бросил пистолет в несессер. Роман тут же направился к моему сопернику, кусая губы, чтобы не заржать. — Смирись, мы квиты.

— Ничего ещё не закончилось, Наумов, — процедил Полянский. — Слышишь? Ничего не закончилось. Твой всесильный папаша не всегда сможет тебя защищать!

— Если ты ещё раз откроешь рот и скажешь какую-нибудь пакость о моём отце, клянусь тебе, ты очень сильно об этом пожалеешь, — я сжал зубы так, что они заскрипели. Да я только из-за Саши согласился на этот фарс. Я не позволю какой-то гниде трепать его имя!

Высказав свои пожелания заметно побледневшему Полянскому я, ни на кого больше не обращая внимания, побрёл в сторону входа в школу. Мне срочно нужно согреться. Иначе я точно свалюсь с простудой, и Полянского объявят победителем.

Глава 8

В течение недели в Школе все только и делали, что разговаривали громким шёпотом о дуэли. Как оказалось, победил в дуэли всё-таки я. Потому что упавшая на голову Полянского птица капнула кровью из раны ему на рубашку. А если трупа нет, то результат дуэли засчитывается как раз по кровавым пятнам. У кого такое пятно появится первым, тот и проиграл. Так что Полянскому не повезло, бывает.

Особый интерес вызывали дуэльные пистолеты, а также тот добрый человек, который их зарядил. Всю неделю оба факультета, в кое то веки объединившись, пытались выяснить, кто он, тот гений, что разбирается в настолько древнем оружие. Но их поиски не увенчались успехом.

Я уже, если честно, на Гвэйна начал посматривать с подозрением. Но, если, чисто теоретически я мог представить себе, что он заряжает пистолеты, то вот на написании записки моё воображение пасовало.

Когда защитный купол сняли, и я сумел подойти к зрителям, то так и не увидел Егора. Наверное, Дубов был единственным живым существом в замке, кто не присутствовал при моей нелепой дуэли. Даже не забежав в свою комнату, чтобы раздеться, я направился прямиком в наш класс.

Егор сидел за партой и что-то напряжённо обдумывал. Я, не говоря ни слова, сел рядом с ним.

— Я тебя ждал, — сказал он, не отрывая взгляда от стены. — Был уверен, что ты придёшь сюда после дуэли.

— Тебе было совсем неинтересно? — ровно спросил я его, глядя на ту же стену, что и Дубов.

— Интересно, — ответил он. — Ты победил?

— По очкам, если к дуэлям применимо такое понятие, — я развернулся и посмотрел на него. — Почему ты меня не поддержал? Все эти дни…

— Потому что не мог, — ответил он спокойно, глядя мне в глаза. — И мне это тяжело далось. Гораздо тяжелее, чем тебе. Так что не злись.

— А почему я не должен злиться? — я сжал губы.

— Дима, моё вмешательство в вашу дуэль на любом уровне в восьмидесяти процентах привело бы к гибели одного из вас, — я открыл, было, рот, но Егор, не дав мне встрять, просто продолжил. — Я всю жизнь прожил в деревне, и… я, в отличие от вас двоих, умею стрелять. А ещё я, в отличие от Гаранина, чтобы он о себе не думал, умею заряжать подобное оружие. И я себя знаю. Начни я тебе помогать, то не остановился бы, пока ты в цель не начал попадать без промаха. И ты бы как минимум ранил Полянского. А то и убил. А теперь подумай ещё раз, тебе это было бы нужно? — Я захлопнул рот. Всё понятно, что же тут непонятного. И нет, почему-то я не хочу становиться убийцей. Не в четырнадцать лет так точно.

— Но это не ты зарядил эти проклятые пистолеты? — решил всё-таки уточнить я.

— Нет, — он покачал головой. — Для этого мне пришлось бы проникнуть в гостиную вашего факультета, а сделать это незаметно, было бы проблематично. Да даже если бы твои секунданты отдали их Полянскому и его свите, следуя дуэльному кодексу, который вы нарушили и не один раз, я бы к ним и близко не подошёл.

— Да, действительно, — я задумался, а потом спросил. — Ты рассчитывал вероятности относительно этой дуэли?

— Я — эриль, Дима, — Егор продолжал смотреть мне в глаза. — Но мой дар проявляется как-то волнообразно. Чтобы провести полный анализ, мне пока необходимо уединение. Потом я смогу делать это автоматически, но пока…

— Анализ чего?

— Ситуации, проблемы, различных нестыковок, — он задумался. — Я не знаю, как это работает, просто иногда, словно трехмерная картинка перед глазами открывается, этакий пазл, который нужно сложить. И пока все детали не встанут на место, голову просто разрывает.

— А руны?

— Руны помогают вывести закономерность и просчитать вероятность в процентном соотношении. Вот, например, — он задумался. — Вероятность того, что я могу пострадать в результате твоих изысканий по поводу моего заблокированного источника, равняется тридцати четырем процентам.

— Ого, — я невольно нахмурился. — Это очень много.

— Да, много. Поэтому мне нужно было всё тщательно обдумать. — Кивнул Егор.

— И что ты решил? — спросил я тихо, прикидывая про себя, а готов ли я рисковать жизнью единственного друга.

— Я решил, что шестьдесят шесть процентов вероятного успеха — это гораздо больше. Поэтому да, я говорю твёрдое «да». — Он слабо улыбнулся.

— А…

— А восемьдесят процентов на то, что ты убил бы Полянского при моём вмешательстве, даже больше, чем эти шестьдесят шесть, — он продолжал улыбаться. Понятно, прежде чем принять это непростое решение, Егор подсчитал вероятности, и принял решение на время отдалиться от меня. Наверное, его предок, решивший судьбу своего Рода, поступил в своё время также, и, может, зря его Дубов так костерит. — Ладно, мне нужно сделать домашнее задание по общей магии. Я в отличие от тебя их сдаю. Да и тебе нужно слегка в себя прийти, всё-таки дуэль и всё такое.

— Но завтра мы начнём снова заниматься, как раньше? — уточнил я у Дубова.

— С завтрашнего дня мы будем заниматься гораздо больше, — он поморщился. — А знаешь почему? — Я отрицательно помотал головой, и Егор ответил. — Да потому что скоро экзамены! Оглянуться не успеешь, как сессия начнётся.

На этой мажорной ноте мы разошлись по факультетам. Егор прав, мне действительно не помешало бы отдохнуть. А сессия? До неё почти полгода. По-моему, Егор зря паникует.

Пройдя через гостиную, я сразу же начал подниматься в свою спальню. Я настолько задумался, что не отреагировал на Демидова, окликнувшего меня.

Когда я открыл дверь, то первое, что увидел — это оборотня, лежащего на моей кровати. Вальяжно развалившись на моей постели, волк читал какую-то книгу, переворачивая страницы лапой. Но это было не самым шокирующим зрелищем. Присмотревшись, я разглядел очки в круглой роговой оправе, без дужек, надетые на нос зверя. Оборотню было явно неудобно, приходилось наклонять голову, чтобы смотреть на буквы через очки. Но он, тем не менее, не пытался избавиться от постороннего предмета.

Услышав звук открывшейся двери, волк поднял морду, вильнул хвостом в знак приветствия и вновь уткнулся в книжку. Я несколько раз моргнул, потом тщательно протёр глаза. Наверное, после бессонной ночи и нервотрёпки перед дуэлью у меня слегка протекла крыша.

Говорят, что, если крепко зажмуриться, а потом резко открыть глаза, то глюки исчезают! Я зажмурился очень крепко, до звёздочек, а когда распахнул глаза, то Гвэйн, увлёкшийся книгой, никуда не исчез, а продолжал делать своё грязное дело.

Тогда я подошёл к нему и заглянул в книгу, чтобы узнать, что такого интересного оборотень читает. Читал Гвэйн собрание сочинений какого-то древнего учёного с зубодробительным именем, которое я не выговорю даже, если от этого моя жизнь будет зависеть. Эта древность была написано ещё в период, когда ни империи, ни Лазаревых не было и в помине. И, тем не менее, мысли древнего учёного были интересны даже волкам.

Немного истерично хихикнув и поняв, что видимо с моим мозгом всё-таки произошла катастрофа, я начал пятиться обратно к двери. Выбежал из комнаты и вытер пот со лба. Ничего себя глюки.

Я снова резко открыл дверь, надеясь, что видение, сотворённое моим больным разумом, как-нибудь само по себе развеется. Мои надежды не оправдались. Оборотень занимался тем же, чем и минуту назад. Переведя дух, я развернулся, и нос к носу столкнулся с Демидовым, не поленившимся подняться ко мне, раз уж я его игнорирую.

— Ты почему не реагируешь, когда к тебе обращаются? — вроде бы обычный вопрос породил, тем не менее, странный ответ.

— Нет. — Ответил я, помотав головой.

— Что нет? — Лео даже слегка растерялся.

— Посмотри, что ты видишь? — я слегка приоткрыл дверь и подтолкнул Демидова ко входу. Лео с недовольным выражением на лице заглянул в комнату.

— Ну и на что я должен здесь смотреть? Всего лишь твой волк в очках читает книгу на твоей кровати, — Лео повернулся ко мне, а дверь тем временем плавно закрылась, скрыв от наших взглядов Гвэйна. Замолчав, он задумчиво смотрел на меня. — Что я только что сказал? Волк читает книгу⁈ — последнюю фразу он практически прокричал и ломанулся внутрь, пинком открыв дверь на всю ширину. Я двинулся вслед за ним.

Гвэйн лежал на коврике возле кровати и мирно спал. Никаких очков, книг и ничего компрометирующего в поле зрения не наблюдалось. Демидов медленно обошёл комнату, поглядывая при этом на проснувшегося и начавшего потягиваться Гвэйна. Он резким движением распахнул шкаф и окинул взглядом полки, потом нагнулся и посмотрел под кровать. Я следовал за ним по пятам, также пытаясь найти книгу, очки, да что угодно, что подтвердили бы, что у нас с головой всё в порядке. А то, мало ли, на уроке целительства что-нибудь перепутали, и облако такой вот забористой дряни расползлось по замку, затуманивая разум.

Ничего мы, естественно, не нашли. Лео встал напротив Гвэйна и долго на него пристально смотрел, не говоря ни слова. Приэтом он старательно ловил взгляд волка. Оборотень почувствовал направленный на него интерес и уставился в глаза Демидова. Они играли в гляделки несколько минут, после чего Лео разорвал контакт и помотал головой.

— Ничего. Никакой реакции на попытку ментального воздействия, — пробормотал он и повернулся ко мне. — Или твой волк тупой, как пробка, в чём лично я сомневаюсь. Или он что-то скрывает.

— Это собака, — поправил я старосту, внимательно разглядывая при этом оборотня.

— Или что-то от нас скрываешь ты! — Лео ткнул меня пальцем в грудь. — И вот в это я поверю охотнее всего. Так, Дима, ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, — я пожал плечами. — Поверь, я не знаю ничего, что могло бы объяснить то, что мы вроде бы увидели. Да и если бы я что-то скрывал, то явно не просил тебя проверить меня на адекватность, пригласив в свою спальню, — вздохнул я, объясняя вроде бы логичные вещи.

— Ну-ну, — Лео покачал головой и вышел из комнаты. Надеюсь, он пошёл не за ружьем. Мало ли каких дурных привычек Демидовы нахватались, обитая в непосредственной близости от Лазаревых. Может, у них это по наследству передаётся, я же не знаю.

— Эй, а зачем ты меня вообще искал? — спросил я у закрывшейся двери. — Ну и ладно. Вспомнишь, расскажешь. — Я подошёл к Гвэйну и потрепал его по холке. Волк поднял морду и лизнул меня в нос. — Знаешь, или нас посетили коллективные глюки, или ты действительно что-то от нас скрываешь. Но я всё равно выясню правду, так и знай.

Я снял куртку, немного подумал и пошёл к Григорию, чтобы выяснить, что же всё-таки творили в той странной лаборатории мои ненормальные родственнички.

Глава 9

В середине апреля я сдал Григорию небольшой экзамен по теории основ. Самое главное, что теперь я имел чёткое представление о том, как происходит перераспределение энергии у Темных, и в чём отличие от распределения энергии закрытых магических источников магов. Отличие было всего одно — нам не нужно было ждать, пока резерв наполнится. Разомкнутая система позволяла не обращать внимания на такие мелочи, как магическое истощение.

Такими нас создала эволюция, ни больше, ни меньше. А всё потому, что Прекраснейшая каждую секунду забирала свою жертву. И это касалось не только людей: любая зверушка, да даже растение с грибами отдавали свою крошку некроэнергии в окружающую среду. Энергии смерти вокруг было завались. И если бы у нас была замкнутая система распределения энергии из источника, как у магов, то нас просто разорвало бы на кусочки от её переизбытка. Мы же не накладываем чары постоянно в режиме двадцать четыре на семь, чтобы потратить излишки.

Правда, если бы рядом со мной произошла смерть, допустим человека, я ощутил бы её несколько по-другому, чем ровный постоянный поток родственной мне энергии, что окружал меня с рождения. Это было бы похоже на резкий прилив сил, с головокружением и лёгкой эйфорией. И так было, когда у меня на глазах погиб Бык. Именно этого потока энергии, чуть не сбивший меня с ног я испугался тогда так, что поставил это чёртов блок!

Ещё, как я выяснил, когда готовился к этому экзамену и то, чего нельзя было найти в школьной библиотеке, во времена становления империи Лазаревы пытались создать разомкнутую систему у обычных магов, используя для примера самих себя. Григорий знал об этом не слишком много, эксперимент проводился задолго до его рождения. Изыскания посчитали провальными, потому что стабилизировать раскрытую, не заложенную природой систему оказалось невозможным. Такие маги стали намного сильнее обычных, и даже могли по силе сравниться с очень слабыми Тёмными. Это понятно, им стала доступна в полной мере энергия пяти стихий, которой вокруг тоже не мало. Но больше никакой информации или даже упоминания об этом я нигде не встретил.

— Не забивай этим голову. Эфир — это миф, неудавшийся эксперимент. Кроме Тёмных никто больше не может иметь разомкнутую систему. — Нахмурился Григорий, когда я спросил у него про эти опыты.

— Почему эксперимент закрыли? — полюбопытствовал я. Не знаю почему, но эта информация меня сильно заинтересовала. Словно я видел что-то подобное, или читал, или мне рассказывали. Мне было зачем-то важно знать подробности.

— Из-за нестабильности и непредсказуемости их магии. Тот период прославился чередой разрушительных катастроф, созданных по вине подобных магов, и до сих пор считается позорной страницей истории нашей Семьи. Всю информацию по этому эксперименту засекретили, а всех магов с искусственно разомкнутой системой уничтожили и уничтожали их потомство ещё некоторое время, пока генетический фонд, так сказать, не обновился. — Задумчиво протянул Лазарев.

— Это жестоко, — нахмурился я.

— Это было необходимо. Если бы эта ситуация вышла из-под контроля, то наш мир перестал бы существовать. — Отрезал Григорий. — Хватит забивать себе голову ненужной информацией. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь дойдёшь до мысли о создании собственной лаборатории и возрождения наследия Лазаревых, чтобы повторить нечто подобное.

— Ни в коем случае, — замахал я руками и громко захлопнул книгу, которую показывал своему предку в качестве источника возникших вопросов.

— Ну раз мы закрыли эту неприятную тему, хочу поделиться с тобой своими опасениями, — Когда произойдёт полное расправление твоих каналов, Троицкий тебе ничем помочь не сможет, — покачал головой Гриша, в который уже раз исследуя мой источник. — Я не знаю как, но ты должен научиться контролировать себя. Потому что это будет подобно взрыву. И никто, кроме тебя самого не сможет ограничить его действие.

— Почему Троицкий не сможет мне помочь? — хмуро спросил я.

— Он не сможет справиться с таким потоком энергии. Прости, но твой крёстный гораздо слабее тебя.

— Если у нас у обоих разомкнутая система, то как один Тёмный может отличаться от другого? Я не понимаю, — и я растерянно посмотрел на призрака.

— Всё дело в каналах. В их количестве, в способности пропускать через себя определённое количество энергии. Я тебе открою страшную тайну, но все люди разные. И маги разные. В том числе и Тёмные. У одних густая сесть разветвлённых каналов, как у меня, например. У кого-то она почти сплошная, как у тебя, — он усмехнулся, посмотрев на моё вытянувшееся лицо. — А у кого-то каналов не так уж и много, как, например, у Троицкого.

— Что такое первичная инициация? — спросил я хмуро. — Ты можешь мне объяснить это простыми словами без заумных определений.

— О, Прекраснейшая, — Григорий закатил глаза. — Как мне объяснить элементарное, ещё более примитивно? Ну, хорошо, я попробую. Первичная инициация, это первое полноценное заполнение каналов энергией из источника. Сейчас по твоим каналам течёт сила, но это скорее то, что переливается через край. Для изучения простейших форм этого достаточно, а вот чтобы полноценно заниматься, увы, нет. Когда это произойдёт, источник выбросит столько энергии, что все каналы расправятся единовременно, словно по щелчку. А остатки вырвутся на свободу в виде выброса. И после этого каналы спавшимися не будут уже никогда. Даже при полном магическом истощении, которое может наступить у мага, энергия в каналах всё равно останется, потому что, если и её не будет, то маг перестанет быть магом.

— И это возможно? — я невольно нахмурился.

— Применительно к магам — да, мы проводили подобные исследования, — кивнул Григорий. — Применительно к Тёмным — нет. Но тут может быть другая ситуация. Существуют артефакты, временно блокирующие Тёмных. То есть, тёмный маг не просто не сможет призывать дар, его система станет на время замкнутой. И если рядом, допустим, убьют человека…

— Я даже представлять этого не хочу, — я поморщился. — От этого можно погибнуть?

— Да, особенно, когда жертв много. А уж если они принесены в жертву по всем правилам… Но, даже, если не погибнешь, то будешь на какое-то время беспомощным и дезориентированным. Всего должно быть в меру. И это бабьи сказки, что чем больше энергии, тем лучше. Каналы не резиновые, они могут выдержать многое, но далеко не всё. — И Гриша ударил кулаком по ладони.

— Этот, хм… эту дрянь применяли на Лазаревых? — хмуро спросил я, думая, что надо как-то узнать потихоньку про эти артефакты и уничтожить их к чёртовой матери! Благо то, что я не только Лазарев, но и Наумов, может существенно мне помочь и с поиском, и с выкупом, если понадобится.

— Ну, ещё бы, — Гриша зло усмехнулся. — Клещёвы же ночей не спали, кашу плохо кушали, но придумали этот сюрприз специально для Лазаревых. М-да. Именно так нас и взяли. Я беседовал со своими потомками за Гранью. Когда брали Лазаревых, нападающие, эти скоты, у которых даже названия нет, применили артефакты и принесли в жертву больше ста человек. — Григорий резко замолчал, глядя куда-то мимо меня, потом помотал головой. — Ладно, сейчас это всё почти неважно. Давай перейдём к нашему экзамену.

И Григорий повёл меня прямиком к зачарованной клумбе, где колосились различные полезные и не очень полезные растения. А ещё, применив тёмный аркан, вытащил несколько засушенных образцов и бросил их на стол. На этом Гриша посчитал подготовку к своему экзамену по ботанике достаточной и принялся меня гонять от стола к клумбе и обратно.

Подготовлен к ботанике я был довольно прилично. Мне уже начал помогать Саша. Как и обещал, он присылал лекции собственного производства, заставляя высылать ответы по небольшим контрольным. Я сразу же подтянул этот предмет, потому что отец действительно превосходно разбирается в материале, и преподносил он его в очень доступной форме. Эти лекции сразу же стали для нас с Егором настольным учебным пособием. Мы отодвинули в сторону безумные идеи нашего ботаника, заполненные чакрами, и заумные фолианты Лазаревых.

К счастью, ботанику Григорий сам знал не в совершенстве, поэтому его опрос много времени не занял. Выслушав мой ответ, призрак удовлетворённо кивнул и указал на клумбу.

— Бессмертника надергай, его в сухом виде действительно среди ингредиентов нет, а в заживляющей мазе его всё-таки в сухом виде используют. — Сказал он, взмахом руки отправив почти все сухие растения на место.

Я только злобно посмотрел на него. И кто виноват, что я Гвэйна тогда оживил, намешав чёрт знает что в своём, получается полностью экспериментальном зелье. Это, конечно, не значит, что я жалею, но всё-таки.

— Вот, столько хватит? — и я свалил на стол охапку нужной травы.

Гриша внимательно осмотрел каждый стебелёк и удовлетворённо кивнул.

— А теперь смотри и запоминай, это заклинание называется высушивание. Базовое из простейшей некромантии. Им можно убить, можно мумифицировать трупы, а можно быстро высушить траву. — Сказал Григорий, и воздух вокруг его призрачных рук сгустился, приобретая тёмный оттенок.

— Мумифицировать трупы? — спросил я, как зачарованный глядя, как высыхает листва, как скукоживаются стебли, и только что живая трава превращается в сено.

— Это особенно актуально на поле боя. Чтобы избежать вони и заражения из-за разлагающейся плоти. Туда, сам понимаешь, похоронные команды приходят не сразу. — Равнодушно пояснил Лазарев.

— Да уж, очень, очень полезное заклинание, — пробурчал я, но, натолкнувшись на пристальный взгляд Гриши, послушно схватил ручку и принялся записывать, чтобы выучить и потом отработать с ним на последующих занятиях.

— Очень хорошо. Собери бессмертник в банку и подпиши, — сказал призрак. — А потом ты приготовишь ту самую заживляющую мазь и будем считать, что теорию по ботанике и алхимии ты сдал.

— Не думаю, что это очень хорошая идея, — я попробовал отвертеться от приготовления чего бы то ни было. Если уж я умудрился уже готовое зелье испортить… — Кстати, что будет, если добавить в готовое заживляющее зелье или мазь кровь Темного мага? — решил полюбопытствовать я.

— Ничего, если потом его применять обычным людям или магам, — пожал он плечами. — Свойства могут лишь слегка усилиться, или структура простого зелья измениться, не более того. Правда, я не помню, чтобы Лазаревы проводили подобные эксперименты. Почему ты спрашиваешь?

— Да так, интересно стало, — отмахнулся я и отвернулся, стараясь не выдать какого-то иррационального разочарования.

— Вперёд, не тяни время, — ласково проговорил Гриша, и мои руки сами потянулись за горелкой.

На этот раз он не отвлекался и контролировал процесс от и до. Может быть поэтому, может из-за чего-то ещё, но у меня получилось нечто приличное, и даже похожее консистенцией на мазь.

Дальше мы с ним поговорили по основам некромантии, я теперь знал основные понятия, и теперь мне точно было известно, как отличить оборотня от обычного волка.

— Ну что же, теперь нам нужно дождаться, когда произойдёт первый выброс, и начинать заниматься уже в более плотном режиме, — сказал Григорий, внимательно глядя на меня.

— Я хорошо вижу нити силы у других, и даже у себя, но не знаю, что с ними делать, — сказал я, разглядывая стол.

— Это нормально, — он улыбнулся. — Когда каналы заполнятся, это понимание придёт к тебе само, поверь, так оно всегда и бывает. И да, ты начнёшь видеть свои нити более отчётливо. Ну и определишь уже, где расположен твой многострадальный источник.

— Ты так говоришь, словно прощаешься, — я посмотрел на него с подозрением.

— Мне действительно нужно ненадолго вернуться за Грань. Ненадолго, Дима, — повторил он с нажимом, глядя на мою насупленную физиономию. — Необходимо уравновесить баланс сил в мире. К тому же, у меня есть очень серьёзный разговор с моими потомками, что ушли за Грань позже меня. С твоим оборотнем действительно что-то не так, и я должен выяснить, что именно. Тем более, что я не нашёл по белому волку никакой сопроводительной документации. Словно кто-то проводил эксперимент в тайне! Даже на ту жуткую белку-бобра были документы и дневник наблюдений, а здесь — тишина. Это ненормально, и я всё выясню, уверяю, — и он так хищно улыбнулся, что мне даже стало жаль тех моих предков, кого Гриша пытать будет.

— Ну, я тогда пойду? — спросил я, стараясь лишний раз на него не глядеть. И стараясь не думать о том, что Григорий больше не вернётся.

— Да, иди, — кивнул призрак, о чём-то задумавшись.

Я же выбрался из подземелий и пошёл искать Егора. Он как обычно сидел за партой в нашем классе и что-то писал, хмурясь и периодически сверяясь с записями из другой тетради.

— Сдал? — спросил он, поднимая на меня взгляд.

— Да, теперь осталось только дождаться первого выброса, — ответил я, садясь на стул верхом и складывая на спинку руки.

— Не переживай, у первокурсников первого выброса ещё не было ни у кого. Всё-таки не зря полноценно магические предметы начинаются с третьего курса. Чтобы уже всех дождаться и больше не тормозить. — Егор осмотрел меня с ног до головы. — Дим, ты к экзаменам готовиться собираешься? До них полтора месяца осталось, а ты даже домашнюю работу делать перестал. Раньше хотя бы её делая, догонял курс.

— Что ты сказал? — я уставился на него. — Как полтора месяца?

— Вот так. — Егор развёл руками.

— А, чёрт! — я вскочил и начал нарезать круги по кабинету. — Я же ни черта не знаю! Я не хочу оставаться здесь на лишний год. Егор, делай, что хочешь, но я должен сдать эти проклятые экзамены!

— Ну что же, ты сам это сказал, — протянул Дубов и показал на соседнее место. — Садись. Я как раз билеты по общей магии начал разбирать.

И я, глубоко вздохнув, сел рядом с другом, и притянул к себе тетрадь. Ну, и что тут спрашивают в первом билете?

Глава 10

Эти полтора месяца до сессии слился для меня в сплошной поток учебников, учебных пособий, тетрадей с лекциями и тому подобному. Именно сейчас я окончательно понял, что имел в виду Егор, когда говорил, что сумел бы меня подготовить к дуэли за несколько дней, если вмешался бы. Он пёр к цели с целеустремлённостью носорога, не обращая внимание на моё нытьё.

За это время, я, похоже, понял ещё одну вещь: Дубовы были самыми приближёнными из всех, потому что Лазаревы их побаивались. Не знаю, как остальные представители его Рода, но Егору впору было брать девизом слоган «Вижу цель, не обращаю внимание на препятствия». И как только я дал ему добро на свою подготовку, он сразу же приступил к этому, надо сказать, трудному делу с нездоровым энтузиазмом.

Кроме того, за время, прошедшее с той злополучной дуэли, моё общение с Лизой свелось к нулю. Мало того что она из-за чего-то на меня разозлилась, так ещё и Егор при каждой моей попытке объясниться непременно оказывался рядом, и всё общение сводилось к очередной ругани брата с сестрой.

Мне не очень была понятна позиция Егора в отношении Лизы, но, полагаю, он и здесь вывел какую-то закономерность. Просчитал вероятности, составил гороскоп, и что там ещё делают эрили, и грудью встал между мной и своей двоюродной сестрой. Только мне почему-то не рассказал о тех процентах, что так его напугали. Скорее всего, когда он после своих танцев с бубном и просмотра объёмных картинок в голове взглянул на получившийся результат, то ужаснулся. А теперь стремился сделать так, чтобы мы с Лизой даже не пересекались.

Вначале меня это немного напрягало, и я даже пытался выяснить у него причину, но Дубов только отмахивался, сводя всё к шутке и не говоря ничего конкретного. Но спустя всего лишь неделю непрерывных занятий, я уже даже был ему благодарен. Во всяком случае, мне не приходилось больше отвлекаться на что-то другое, кроме учёбы. Девушки меня всё так же пока не волновали, и тратить время на решение непонятных проблем уже очень скоро расхотелось.

А ведь оставались ещё занятия с преподавателями, от которых мне не удалось отвертеться. И хотя я уже традиционно ничего на них не делал, но это не мешало хотя бы пытаться вникать в материал. Среди этих занятий были и такие, как, например, занятия менталистикой, которые я сам посещал с надеждой договориться со своей своевольной магией.

Я старался. Видит Прекраснейшая, я очень сильно старался найти в себе хоть небольшой отклик. Потому что я был сильным эмпатом чуть ли не с рождения, и точно знал, что менталистика где-то внутри меня есть.

Неудивительно, что первый мой прорыв в ментальной магии произошёл как раз на уроке, а не на наших занятиях с Егором. Хоть Дубов и пытался помочь, но, к сожалению, в этом разделе магии, он не знал даже основ и плохо понимал, на что менталистика вообще похожа.

— Это чтение мыслей? — спросил он меня, пытаясь разобраться в предмете.

— Нет, конечно, — я даже фыркнул. — Мысли невозможно прочитать. Это, скорее, считывание эмоций, настроения и намерений. У сильного менталиста получается считать образы. Но, самое основное, манталисты могут воздействовать на других людей.

— Это страшно, Дима, — серьёзно произнёс Егор.

— Да, это страшно, — согласился я. — Но менталистика мой семейный дар, и будет лучше, если я начну её контролировать. Чтобы не произошло беды.

— Что может произойти в том случае, если ты всё-таки не сможешь его контролировать?

— Если я не возьму под контроль родовой дар, то могу случайно спалить кому-нибудь мозг, когда случайно влезу в голову. Или, например, могу внушить какие-нибудь чужеродные мысли по незнанию, а человек потом пойдёт и повесится. И это в лучшем случае, — начал перечислять то, о чём говорил мне на менталистике Рощин. — Ну или сам захочу удавиться от потока мыслеобразов, начавших совершенно случайно транслироваться в моей голове, и от которых я в конечном счёте свихнусь. И поверь, сумасшедший Лазарев, даже такой, как я, это не слишком приятная штука. А ещё…

— Стоп. Мне даже от этого небольшого перечисления стало немного не по себе. А твой, хм, прадедушка, что говорит? — Егор признал поражение и отложил книгу по менталистики в сторону. Я в ответ только тяжело вздохнул.

— Он отказался со мной развивать этот вид моего дара. Сказал, что не видит необходимости. — И я уткнулся в один из Лазаревских фолиантов, чтобы попытаться понять, что же мне делать.

На самом деле, Григорий ответил мне немного по-другому. Ну, как по-другому, когда я тихонько попросил его со мной позаниматься ментальной магией, то получил в ответ следующее:

— У тебя ментальная магия заложена в генах и идёт в дополнение к некромантии и артефакторике. А ещё должны быть какие-то скрытые собственные таланты, — он внимательно осмотрел меня и поджал губы, — которые пока скрыты как-то слишком глубоко.

— Искать надо лучше, — буркнул я, понимая, что с занятием по мозговедству меня только что послали.

— Не провоцируй, — ласково улыбнулся Гриша. Я мгновенно заткнулся, а призрак продолжил. — Мы, Лазаревы, заточены на менталистику просто по праву рождения. Поэтому я с тобой не буду этим заниматься, тем более я призрак, а не живой здравомыслящий человек. И да, маразм здесь совершенно ни при чём. — А говорит, что в голову залезть не может. Откуда он тогда узнал, о чём я в эту минуту про него думал? — При чём здесь маразм? Я ещё вполне молод и полон сил. Так что сам потом разберёшься, если захочешь.

— А как же практика? Мне, чтобы научиться нужен подопытный, — вяло возмутился я, стараясь ненароком не разозлить своего предка.

— Тебе что людей вокруг мало? — искренне удивился Гриша.

— Это неэтично, — я ханжески поджал губы.

— Подумаешь — неэтично. Неэтично — это, когда наследник чужого Рода на тебя похож. А здесь… — Григорий махнул рукой. — Ты же не к чужой жене под юбку полезешь, а так, слегка в мозгах покопаешься. И, Дима, не стоит брать в качестве объекта Троицкого. Тёмные закрыты от влияния извне. Ты его не сможешь прочитать, просто потому, что это в принципе невозможно, и начнёшь чувствовать себя неуверенно. А это не слишком приятное чувство.

Так что никто мне помочь не мог, поэтому ничего не оставалось, кроме того, как исправно ходить на занятия к Юрию Алексеевичу Рощину. На этих занятиях я очищал свой разум от разных ненужных мыслей, вспоминая всё то, что мне втолковывала Бурмистрова, и закреплял на практике по медитативным техникам Гаранин.

И вот наступил момент, когда, сидя на занятии и старательно разглядывая зажжённую свечу, призывающую меня сосредоточиться и сконцентрироваться, я задремал. И сквозь сон услышал чей-то вопль, прозвучавший прямо у меня в голове:

— Наумов, не спи — зима приснится! Ты слышишь меня?

От неожиданности я упал со стула и зажал уши руками, выкрикнув что-то нечленораздельное. И сразу же перед глазами замелькали какие-то образы. Чаще всего в этих образах присутствовал мужик с волосатой грудью и в семейных трусах в красный горох. Этого мужика я вообще видел впервые в своей жизни, в этом я был полностью уверен.

А ещё через полминуты я обнаружил себя лежащим на полу в классе. При этом я зажимал уши руками, а по лицу текло что-то липкое. Подняв руку и проведя ею по лицу, я обнаружил, что у меня из носа хлещет кровь. Надо мной склонился обеспокоенный Рощин и какой-то мужик, в котором через несколько секунд я смог узнать того самого любителя красных семейников. Сфокусировав взгляд на своём преподавателе, я прохрипел:

— Что произошло?

— У тебя был прорыв. Очень мощный, — Рощин был непривычно взволнован.

Ну, это понятно. С нашего курса у Юрия Алексеевича я был единственным учеником, а всего учеников у него было трое. Несмотря на то что я не проявлял никаких признаков наличия у себя ментальной магии, Рощин не опускал рук и почти полгода пытался вызвать у меня хоть какой-либо отклик. И вот долгожданный прорыв произошёл. Есть отчего прийти в возбуждение. Правда, этот прорыв произошёл, когда в кои-то веки в кабинете появился посторонний. Интересно, эти события как-то связано между собой или просто обычное совпадение?

— Почему именно сейчас? — я всё же решил полюбопытствовать, глядя на то, как знакомый Рощина покидает кабинет, бросая при этом на меня странные взгляды. Ну сам виноват, зачем находиться рядом с необученным менталистом во время занятий.

— Я не понимаю. — Он словно меня не слышал, продолжая рассуждать о чём-то своём. Ты очень силён, и это странно. Нет, сырой силы в тебе через край, но она какая-то аморфная, непонятная. Я даже не могу точно сказать, склонен ли ты к какой-то стихии или нет, — он покачал головой, о чём-то глубоко задумавшись. Да, как же давно некроманты не давали о себе знать. Вон уже уважаемые преподаватели не могут определить силу Смерти и отличить её от чистой стихии.

— Я бессознательно экранируюсь, — глухо проговорил я, садясь и прикладывая платок к носу. И как он вообще умудрился до меня достучаться, если Гриша говорил, что воздействовать на Тёмного невозможно? — У меня была психологическая травма в детстве, связанная с магией.

— То, что ты полностью экранируешься от меня, я заметил, — Рощин усмехнулся. — Я несколько месяцев пытался тебя прочитать — бесполезно, — он махнул рукой. — Директор Троицкий предупреждал нас об этом. И я всё это время искал к тебе ключик. Наконец, остановился на пробивном ментальном сигнале. Их придумали Лазаревы. Чтобы был шанс хоть так позвать на помощь, или что-то сообщить, если говорить было по каким-то причинам нельзя.

— Да, у вас получилось очень громко до меня достучаться, — я опёрся на его руку, поднимаясь с пола.

— Уже почти полгода прошло, мои занятия оставались совершенно бесперспективными. Я хотел после сессии отказаться от них, чтобы не тратить понапрасну твоё и моё время, и вдруг такой прорыв, причём совершенно случайно. Но ты продолжаешь экранироваться, и я не знаю, как в этом случае строить с тобой занятия. Просто не понимаю, — и он развёл руками. — Умойся. У тебя всё лицо в крови.

Я подошёл к раковине и посмотрел на себя в зеркале. М-да, ну и видок. Тёмные глаза лихорадочно горят, волосы стоят дыбом, а на бледной коже кровавые разводы приобрели вид какой-то гротескной маски. Включив воду, я принялся умываться. Само наличие в классе раковины указывало на то, что почти всем ученикам приходилось мыть лицо, после таких вот прорывов.

Выключив воду, я вернулся на своё место. Свеча всё так же горела. На неё мои метания никак не повлияли.

— Ну что же, предлагаю продолжить занятия по той же схеме. Я буду пытаться до тебя достучаться, а ты будешь использовать этот канал как поводок, который сумеет тебя направить куда надо. Твоим заданием будет ответить мне мысленно, чтобы я услышал. Надеюсь, твоя магия поняла, в каком направлении ей нужно двигаться. — Заявил Рощин, делая какие-то пометки в своём журнале.

— Если только мой дар сам не начнёт сопротивляться. — Ответил я еле слышно. Как ни странно, но Рощин услышал. Он поднял на меня взгляд и менторским тоном сообщил.

— Дар не должен сопротивляться, если ты сам не будешь ему мешать, но на этом этапе необходимо подключать к занятиям и теорию. А также как можно больше тренироваться.

Ну, практиковаться у меня есть на ком. Целый факультет настроенных ко мне враждебно подопытных. Только бы на Лео не нарваться, да на Ромку. Это они посещают, кроме меня, уроки ментальной магии.

С Демидовым понятно, генетически заложенный дар, подаренный его Роду Лазоревыми. Подозреваю, что подарили они его Демидовым вместе с домом. Ещё бы узнать, как именно это произошло. Только у него, в отличие от меня, дар он не спит, а вполне нормально развивается.

Что касается Гаранина, то мне до сих пор непонято, зачем ему это, если способностей к менталистике у него нет от слова совсем. Роман с завидным упорством пытается развить в себе эту ветвь магии искусственным путём. Не знаю, получается у него или нет, но Рощин уже озолотился, строча статьи по прохождению этого эксперимента в журнал «Наука и магия» чуть ли не каждую неделю.

Так что сейчас мне нужно учиться, учиться и ещё раз… в общем, ясно. А ещё необходимо тренироваться, чтобы влезть в чужую голову сознательно, потому что случайно больше не получится.

Глава 11

Следующие недели пролетели, как один миг. Я пытался наверстать весь теоретический материал, который забросил, когда готовился к экзамену у Лазерева. Сделать это оказалось не так-то просто. Вот когда я в полной мере ощутил, что память моя оказалась не такой хорошей, как мне всегда представлялось. От избытка информации, которая в большинстве своём никогда мне не пригодится в будущем, я начинал потихоньку звереть.

Да еще и Рощин вцепился в меня клещами, стараясь вызвать очередной прорыв и сдвинуться в моём обучении с очередной мертвой точки. Но, похоже, мы делали что-то не так, потому как больше ничьих мыслей я не слышал и образов мужиков в трусах не видел ни случайно, ни намеренно. Я даже грешным делом, пытался тренироваться на моих сокурсниках, которых не любил больше остальных, но ничего из этого не вышло. Возможно, и для того, чтобы в чужих головах копаться нужно подождать первого выброса, я не знаю, никто же мне ничего так и не объяснил.

Май месяц наступил неожиданно, и я узнал, что такое сессия. Если кратко и в двух словах: целая толпа зелёных прокофеиненных зомби со взъерошенными волосами вяло меняла местоположение по периметру гостиной вместе с учебниками и тетрадями с конспектами. Первыми начинали сдавать экзамены третьекурсники, на следующий день мы.

Самым первым экзаменом у меня стояла история и культурология. Про историю я благополучно забыл, а о том, что нам ещё на этих занятиях преподавалась эта самая культурология вообще узнал только когда расписание экзаменов получил. Последние три месяца я приходил на эти пары только для того, чтобы поспать, потому что слушать монотонный бред, который нёс этот — то ли доцент, то ли аспирант, было просто невыносимо. Да и с Егором мы ни одного билета не разобрали. Я даже не думал, что по истории будет какой-то экзамен.

Я как мог пытался себя успокоить, в панике пролистывая страницы учебника одну за одной, стараясь вогнать в свою многострадальную голову как можно больше информации за очень короткий промежуток времени. Материал преподавался хаотично. Некоторые периоды и эпохи даже связаны между собой не были. Как можно одновременно учить историю древнейшего мира, где фараоны строили пирамиды, а люди поклонялись многочисленным богам, и вместе с этим разбирать Великую французскую революцию до становления Тёмной империи?

Стиснув зубы, я читал материал, изредка выходя из комнаты, чтобы перекусить, а потом вновь утыкался в учебник, погружаясь в недра истории.

За день до экзамена ко мне пришло ощущение присутствия белоснежного пухлого зверя, и отнюдь не Гвэйна, а полного песца. А ночью накануне экзамена на меня накатила непонятная паника, плавно переходящая полноценный ужас. Хотелось побиться головой об стену от осознания собственной тупости, лени и безответственности, которые шли со мной бок о бок почти всё время обучения.

Я судорожно думал, что мне делать, начиная понимать, что был сейчас близок к тому состоянию, когда впервые столкнулся со Смертью. Не так ярко, но пугающе до жути.

— Интересно, если меня и дальше будет так трясти, мой мозг тоже начнёт экранироваться, как моя магия? — нервно рассмеялся я, задавая вопрос Гвэйну. Он спал, но я его растормошил и заставил меня выслушать. Волк тряхнул головой и, спрыгнув с кровати, вышел из комнаты, лапой открывая дверь. — Вот же свинья неблагодарная, — выдохнул я и вышел следом за ним.

В гостиной уже практически никого не осталось. Засиделись только первокурсники, старательно впихивающие крохи информации в свой уже переполненный мозг. Старшекурсники же относились к экзаменам более спокойно и только вздыхали: «Неужели мы тоже такими же были?»

Побродив по гостиной, я сел на диван и протянул руку к газете, лежавшей на журнальном столике. Пробежав глазами столичные новости, не отметил ничего сверхважного. Остановив взгляд на последней странице, в которую вчитался очень внимательно. От прочитанного я опешил, а потом обвёл взглядом помещение Первого факультета обречённым взглядом. Похоже, мне придётся ещё долго здесь куковать.

Я уже представил, как все мои однофакультетчики выпустились, мы отмечаем выпускной Егора, а я все ещё учусь на первом курсе, потому что завалил свой первый экзамен.

Не выдержав я поднялся в комнату старосты. Постучав в дверь, вошёл, не дожидаясь приглашения. В комнате было четыре кровати, с которых на меня посмотрели с любопытством четыре пары глаз. Я-то привык жить в одиночестве и увиденное показалось мне немного странным и непривычным.

— Если что, меня здесь нет, — увидев меня, Ромка накрылся одеялом с головой, чем заслужил просто убийственный взгляд от Демидова.

Сам Лео в это самое время читал какую-то книгу сидя на своей кровати, стоящей в центре комнаты.

— Предатель, — тихо пробубнил Демидов, откладывая книгу в сторону и переводя взгляд на меня.

— Лео, — тихо позвал я, тем самым окончательно разрушив надежду Демидова на то, что заявился я не к нему, а к его соседу. Он поднял голову и вопросительно на меня посмотрел. — Можно тебя на минуту? — староста нехотя поднялся и подошёл ко мне. Мне было неуютно, тем более, что я сам не до конца понимал, зачем тут нахожусь и чем мне сможет помочь Демидов.

— Что тебе нужно? — немного ворчливо спросил он.

— У меня небольшая проблема образовалась, — начал шептать я.

— Какая у тебя может быть проблема в три часа ночи?

— Мне кажется, я не сдам завтра экзамен, — выпалив это, я посмотрел ему в глаза.

— С чего ты это взял? — недовольно спросил Демидов, изо всех сил стараясь не закатывать глаза.

— Потому что я тупой и ленивый. И я ничего не читал и не выучил. Мне просто нечего будет завтра рассказывать, — объяснил я ему, казалось бы, очевидную вещь.

— Кх-м, — закашлял он. Потом сделал серьёзное выражение лица. — Сдашь, куда ты денешься. Историю все сдают.

— Нет, — я упорно стоял на своём, чувствуя накатывающую волнами панику.

— Почему нет? Вот на чём основана твоя уверенность, кроме внезапного самобичевания, в три часа ночи? — спокойно спросил Демидов.

— Вот, — я протянул ему ту самую газету, которую взял из гостиной.

— Это что? — он взял газету и недоуменно повертел её в руках, переводя на меня удивленный взгляд.

— Это мой гороскоп на завтра. Вот, прочитай. Видишь, тут написано: «Напряжённый, непростой день. В атмосфере суеты и спешки вы чувствуете себя не слишком комфортно, часто поддаётесь негативным эмоциям. Трудно сосредоточиться на делах. Многие представители знака совершают промахи из-за невнимательности. Вы чаще обычного допускаете оплошности, которые могут заставить окружающих усомниться в вашем хорошем вкусе. Возможны финансовые потери, напрасные расходы. Нежелательно заключать крупные сделки, покупать дорогие вещи. Далёкие поездки лучше отложить или, по крайней мере, перенести на вечер».

— И что?

— Видишь, как всё плохо для меня завтра.

— Тут только сказано, что ты не должен покупать дорогую машину и ехать заграницу, — Демидов начинал понемногу звереть.

— Ты что, не видишь! Тут же написано, что я завтра не сдам экзамен. Вот смотри, — и я начал заново зачитывать этот проклятый гороскоп: — Финансовые потери — это дополнительный год обучения. Невнимательность, негативизм — как ещё можно было написать про заваленный экзамен! Ну почему я такой тупой?

Лео минуту молчал, уставившись на меня не мигая, потом глубоко вдохнул, выдохнул и спросил:

— Скажи, ты что, всерьёз веришь гороскопам?

— Нет. Но я прямо чувствую, что этот гороскоп завтра сбудется, — заявил я решительно.

— Ну да. Точно, именно так. Иди, ложись спать, завтра мельком повтори то, что читал, если в себе не уверен. Краткосрочная память в период стресса всегда включается на максимум. — Процедил Лео сквозь стиснутые зубы.

— Какой мельком? Я даже не всё прочитал! — взвыл я.

— Всё ты завтра сдашь! — твердо сказал Лео.

— Какой из меня маг, если я не могу сдать историю? — задал я очень логичный, по собственному мнению, вопрос.

— Ты её ещё не сдавал!

— И не сдам, — подытожил я. Демидов только выругался сквозь зубы и, развернувшись, пошёл к себе в кровать.

— Если сдашь — убью. — Сообщил он мне напоследок, схватив книгу и утыкаясь в неё.

И тут я понял, что мне пора идти в свою комнату, пока меня не начали убивать прямо сейчас. И почему он не понимает столь очевидных вещей?

Как только моя голова коснулась подушки, меня словно пыльным мешком по голове ударили. Я практически сразу отключился. Мне снились очень странные сны, где я в форме Кутузова, руковожу строительством Панамского канала, на берегу которого китайцы выращивают рис. А закадровый голос рассказывает про особенности земледелия древнего Китая.

А утром я проспал. Меня разбуди Гвэйн, стукнув пару раз лапой по голове. Посмотрев на часы, я подскочил, наспех умылся, оделся и ринулся в аудиторию, где проходил экзамен, даже забыв про панику и гороскоп.

Ворвавшись уже под конец экзамена в кабинет, я, не говоря ни слова, подбежал к преподавательскому столу. Экзамен принимал тот самый преподаватель, который и вёл у нас занятия.

— Извините меня за опоздание, — прокричал я.

— Вы что кричите, Дмитрий Александрович? — поднял на меня глаза преподаватель. — Садитесь и берите билет.

— Что прямо вот так сразу без подготовки?

— Конечно. Сейчас вот Полянский завершит ответ на свой последний вопрос, хотя я не сомневаюсь, что он будет так же восхитительно хорош, как и ответы на предыдущие, поэтому я поставлю «отлично» и без ответа на этот последний вопрос.

— Спасибо, — вежливо ответил Дениска и, глядя на меня, усмехнулся, начиная вставать со стула.

— Это вам спасибо, за такие знания, — улыбнулся экзаменатор и обратился ко мне. — Присаживайтесь, Дмитрий. Берите билет.

Я дрожащей рукой вытащил карточку. Номер тринадцать. Как мило. В билете оказалось четыре вопроса. Нужно ли говорить, что я понятия не имею о последних двух? Так, первый вопрос я вроде знаю: «Мифы второй мировой войны до создания Империи». Хм, второй: «В чём, по вашему мнению проблемы политики Савелия Мудрова», я не знал ничего, кроме того, что проблема политики Мудрова заключалась в самом Мудрове, возглавлявшим правительство республики сразу после падения Империи. Третьим вопросом был: «Моральные выводы древних сказок на примере сказки 'Красавица и чудовище». Сказок я знаю много, но вот именно в этой я не нахожу никаких моральных выводов. А про вопрос: «Развал тоталитарного строя Тёмной Империи» я мог сказать только, что нужно было меньше Хмырям всяким помогать, да животных в лабораториях отстреливать, может и подольше продержались бы. И если бы Лазаревы над людьми опытов меньше ставили, то их точно не пытались бы убить с особой жестокостью. Хотя животных тоже жалко.

В целом, не так уж и страшно.

— Ну что, Дмитрий Александрович, отвечайте, — улыбнулся мне преподаватель, и я начал отвечать. Главное ведь произвести впечатление с самого начала, а там может до истории моей Семейки дело и не дойдёт.

Первый вопрос я рассказал бодро, быстро и уверенно. Правда, во многих аспектах мы не сошлись во мнении. Видимо, наш преподаватель изучал эту войну по учебникам, написанным уже через столетия после окончания войны, и, видимо, с точки зрения проигравшей стороны. В своё время и я читал книги и рукописи, основанные на достоверных источниках, о чём не замедлил ему сообщить. Он, похоже, таких раритетов не читал, поэтому, судя по всему, на меня обиделся.

— Второй вопрос.

— Хм, — тут я немного задумался. — Как по мне, проблема политики Савелия Мудрова заключалась в том, что он был первым президентом нашей республики.

— И это всё? — уточнил преподаватель, глядя мне в глаза.

— А что, за ним ещё какие-то грехи водились пострашнее? — поинтересовался я.

— Спорный вопрос, — ответил он и продолжил. — Отвечайте на следующий.

— Что касается третьего вопроса. Если честно, я не понимаю, какая может быть мораль в подобной сказке? Это чудовищно аморальная вещь, которую следовало бы запретить ещё при её создании, — весьма бодро продолжил отвечать я по билету.

— Почему вы так решили? — экзаменатор посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.

— Ну как? Вот смотрите, в начале сказки вроде ничего не предвещает беды. Девушка живет вполне счастливо. Но потом её отца какая-то нелёгкая сила понесла в метель или в ураган, я уже не помню, куда-то по делам на лошади. Разумеется, старик заблудился и, натолкнувшись в тёмном лесу на пустой холодный замок, решил в нём переночевать. Вот вы бы согласились ночевать в пустом замке, стоящем в страшном тёмном лесу? — я вопросительно посмотрел на преподавателя.

— Наверное, нет, — он решил мне ответить.

— Я бы тоже. Ведь вполне возможно, что замок принадлежал Тёмным и там как минимум на лича можно было нарваться. — Продолжил я.

— Справедливо, — кивнул преподаватель.

— Как закономерный итог, старик попал в плен. Согласитесь, по собственной глупости. Девушка проявила себя вполне достойно и пошла с чудищем договариваться. Правда у неё переговорная позиция была слабовата. Ну что она могла чудовищу предложить, кроме себя? У чудовища роскошный замок, набитый драгоценностями, а у неё старая кляча и пара дешёвых книжек.

— Полагаю, что ничего, — подумав, согласился со мной преподаватель.

— Это вполне закономерно, что вместо тупого папы она оказалась в плену чудовища. Красивая, молодая пленница хоть глаз радует, в отличие от старика. Ну, а папа вместо того, чтобы бороться за дочь до последнего, похлопал ее по плечу и кинулся в город. Вот вы бы оставили свою дочь одну в замке один на один с чудовищем, один вид которого вызывает ступор и заикание? — я замолчал, и подумал, что Казимир точно поступил бы также.

— Наверное, нет, — наконец, ответил преподаватель. — Но…

— Вот скажите, что морального конкретно в этом эпизоде? — я не дал ему больше сказать ни слова, чтобы не сбил меня с мысли. — Ведь вроде бы старик был уже в годах. Почему он не настоял и не отправил отцовским благословением, подкрепленным тяжёлым отцовским пинком, родную и любимую дочурку домой? В эгоизме отца что ли мораль?

— Хм, и что дальше? — преподаватель закусил костяшку указательного пальца, глядя на меня уже с любопытством.

— Вначале несчастной девушке было, разумеется, тоскливо и, что греха таить, страшновато. Но потом умная и ушлая девица быстро выделила все плюсы и минусы своего пребывания в замке и резко перестала бояться. Правда, чего ей бояться-то? Живёт, как принцесса, на полном пансионе, все над ней трясутся: бегают, пытаются услужить, включая, кстати, страшное чудовище, и главное, ей ничего не нужно делать. А что ждало её дома? Вечно грязный охотник с трёхдневной щетиной, которого нужно обстирывать, обглаживать, так он ещё и есть вечно хочет. А если дети потом пойдут — вообще труба. Здесь же ей ничего не грозило, включая детей, учитывая физиологию владельца этого замка. Так что, когда встала проблемы выбора, она быстро смекнула, кого именно ей стоит любить. Гены взяли верх, и она выбрала безбедное комфортное существование, послав подальше охотника и кинувшего её папашу. А потом, когда страшное чудовище превратилось в прекрасного принца, выбор девушки стал очевиден уже для всех. И все в округе очень долго ещё шептались о том, что она явно что-то подобное подозревала с самого начала.

— Вы согласны на тройку? — внезапно произнёс преподаватель, убирая палец ото рта.

— А как же последний вопрос?

— Пересдача? — ответил он мне ласково вопросом на вопрос.

— Нет, — тут же пошёл я на попятную. — Три так три, я же не спорю.

И я быстренько вымелся из кабинета, пока преподаватель не передумал, ведь, если разобраться, я только на один вопрос ответил, ну, возможно на полтора, так что оценка вполне заслужена.

Глава 12

По всем остальным предметам я также получил вполне заслуженные «тройки» и перевёлся на радость всем преподавателям на второй курс без каких-либо проблем. Точнее, я получил «тройки» по всем предметам, кроме одного — ботаники.

Что касается ботаники, я действительно к нему не готовился, потому что мы с отцом обсудили все вопросы, которые были на экзамене. Этот экзамен все курсы и факультеты сдавали в один день, только в разное время. Не удивлюсь, если узнаю, что преподаватель ботаники день экзамена выбирал исключительно по расположению звёзд, планет или выпавшей карте таро. Как мне писал отец, этот человек преподавал ещё у него. Только тогда он был вполне вменяем и говорил только о цветочках, пестиках и тычинках. А вот когда он съездил на Арарат, так всё, умом тронулся. Но специалист действительно хороший. Был.

В назначенный день и час мы собрались всем курсом в кабинете. Пришёл наш звёздный преподаватель и сел за преподавательский стол. Надел очки и обвёл нас тяжёлым взглядом.

— Значит так. Я вас всех сейчас просканировал и узнал, что никто из вас больше, чем на «четыре», не знает. Кому поставить «четыре»?

Я обернулся и увидел, что практически все подняли руки вверх. Я не понимаю такого подхода. Ботанику я хорошо знаю, почему бы не рискнуть и не попытаться ответить? В итоге спустя десять минут нас в кабинете осталось только пятеро. Я, Егор, Лиза, Ванда, которой Ромка помог с этой самой ботаникой, и ещё один мальчик со Второго факультета. Я подошёл к столу первым и вытащил билет.

— Ну что молодой человек, вы готовы отвечать? — с улыбкой спросил меня экзаменатор, даже не дав прочитать вопросы.

— Да вполне, — я пробежал взглядом по билету. Билет был вполне удобоваримым. В нюансах я, конечно, могу запутаться, но, в общем, знаю ответы неплохо.

— Ну и хорошо. Я тебя сейчас детально просканировал и понял, что при первичной диагностике твоих знаний ошибся, и ты действительно знаешь на «пять». Тебя устроит эта оценка?

Я хлопал глазами и долго не мог понять, что и как он мог просканировать, если он не является ментальным магом? Я только утвердительно кивнул и вышел из кабинета со странным чувством: вроде и «пятерку» получил, единственную причём, но какое-то неудовлетворение всё же осталось. Я даже Егора ждать не стал, прекрасно понимая, что для него всё закончиться точно так же, как и для меня.

Надо в гостиную факультета сходить. Сегодня вроде после экзаменов планируется собрание в большом зале. Следует уточнить время, а то с этой подготовкой, из головы всё напрочь вылетело.

В гостиной пришлось подождать, когда все сдадут этот поистине странный экзамен. Ромка при этом рвал и метал:

— Такие тёплые дни! Я мог гулять в эти выходные! Я мог спать, я мог делать всё, что угодно! У меня мог быть секс на этих выходных! А я учил эту грёбанную ботанику!

— Ты что завёлся-то? — к нему подошёл Николай Штейн. Не нравится мне этот тип, скользкий он какой-то.

— Ничего! Потерять трое суток только ради того, чтобы тебя «просканировали» и узнали, что ты знаешь ботанику на «пять»?

— Ну, сдал ведь, — Штейн похлопал Романа по плечу. Гаранин поморщился, но ничего не сказал. В это же самое время у него зазвонил телефон.

— Да. Сдал. Нет, завтра начинается практика. Потом скажу. Всё, у меня ещё много дел, — на этих словах он бросил телефон на диван, на котором сидел наш староста и заполнял какие-то бумаги.

— Что, достали? — сочувственно спросил Лео у Романа, не отрывая взгляда от бумаг.

— Не то слово. Домой вообще не хочется. — И он протёр лицо ладонями.

— Не езжай. — Лео бросил на него быстрый взгляд.

— Было бы всё так просто. — И Роман криво улыбнулся.

Я только покачал головой, вспомнив, что собой представляет его папаша. А вот наличие у Гаранина телефона неприятно удивило. Я ведь не знал, что связь с внешним миром можно держать ещё и при помощи вербальной речи, а не только письменной. До этого момента даже ни разу не видел, чтобы у кого-то из студентов было подобное средство связи. Надо будет у отца выпросить. А то дома телефоны были у всех, кроме меня.

— Когда собрание? — спросил Рома у Лео, выводя меня из легкой задумчивости.

— Минут через пятнадцать. Некоторые уже пошли в зал, — ответил Демидов. — Можешь идти, мне нужно отчёт заполнить по первому курсу, чтобы Бурмистровой отдать.

— Вместе пойдём, — отмахнулся Гаранин и рухнул на диван рядом со старостой.

Послонявшись по гостиной ещё пару минут, я направился к большому залу, созданному специально для проведения в нём массовых мероприятий.

Хотя я не припомню в этом году ни одного мероприятия, по которому этот зал бы открывался, поэтому даже не представлял, как он выглядит изнутри. Другое дело сегодня. Сегодня вся школа собирается в зале, чтобы узнать результаты жеребьевки, разбиться на тройки, получить задание и уже завтра уехать на обязательную с этого года практику.

Волновались все ещё больше, чем перед экзаменами. Единственным спокойным и даже чем-то довольным оставался Роман Гаранин. Ещё бы, практика отодвигала на неопределенное время его встречу с любящими родителями.

У остальных учащихся таких проблем не было, поэтому все ждали эту долбанную практику с недовольством, а то и с откровенной враждебностью.

Но среди недовольства проскакивало также нетерпение и любопытство: интересно же, каким образом могут использовать слабенькие знания и ещё неразвитый дар магов-недоучек.

У входа в зал уже собралась приличная толпа. Я нашёл явно нервничающего Егора и пробился к нему.

— Почему нам запрещено самим выбирать компанию? — напряженно спросил у меня Дубов.

— Не знаю, — я покачал головой и, плюнув на то, что на меня смотрят окружающие, прикусил ноготь на указательном пальце правой руки.

Волнение, царившее в коридоре, начало постепенно передаваться и мне. Меня внезапно накрыл ворох неприятных мыслей. Что будет, если мой первый выброс случится именно там? Или вдруг кто-то узнает, что я Тёмный? Или… Да много «или». Всё же, нужно было раньше обговорить все эти нюансы с крёстным.

В этот момент дверь распахнулась, и меня внесли в огромный зал напирающие сзади ученики. Большую часть этого помещения занимали расставленные ровными рядами довольно удобные кресла. Я примостился на заднем ряду. Рядом со мной, с трудом втиснув ноги в пространство между креслами, устроился высокий и довольно мощный для своего возраста Егор.

— Не помешаем? — по другую сторону от меня уселся Роман, а рядом с ним сел Лео. Демидов закинул ногу на ногу, грустным взглядом обводя собравшихся в зале.

— Другого места что ли нет? — буркнул я.

— Есть, но тут интереснее, — усмехнулся Рома, отворачиваясь и теряя ко мне всякий интерес. Егору явно не понравилось подобное соседство, но он стойко молчал, начиная хмуриться и массировать виски. Точно, у него же какая-то странная непереносимость Гаранина. Но и не прогонишь того просто так, не объясняя причины.

В зал вошли несколько человек и поднялись на сцену, где уже находился огромный стол, застеленный красной тряпкой. На нём стояла большая прозрачная коробка, заполненная бумажками. Возле стола стояли двое: директор Столичной Школы Магии Вячеслав Троицкий, по совместительству любящий крёстный, и невзрачный, неприметный человек. Этот человек был весь какой-то усредненный: среднего роста, русоволосый, с простыми незапоминающимися чертами лица. Я сосредоточился, разглядывая его. Ничего себе, этот тип не был магом. Во всяком случае, я не увидел в нём ни одного проблеска нитей дара. Троицкий тем временем наклонился и что-то негромко ему сказал, на что мужчина в ответ только рукой махнул.

— Ты не знаешь, случайно, кто это? — спросил я у Егора, кивнув на эту невзрачную личность.

Он покачал головой и так побледнел, что даже его веснушки потухли.

— А спросил бы меня, я бы ответил, — прошептал с другой стороны Роман. — Это начальник Государственной Службы Безопасности. Встречался с ним прошлым летом. Очень интересный человек. И не смотри, что он не маг. Он точно сможет удивить.

— Ты меня совершенно не успокоил, — буркнул я, глядя на Егора, который слышал всё, что говорил мне Гаранин. Егор перевёл на меня испуганный взгляд и глубоко вздохнул.

— Внимание, учащиеся! — разнёсся по залу голос Троицкого, и мгновенно наступила тишина. — Поздравляю всех с окончанием очередного года обучения. К счастью, в этом году все справились с экзаменами, и никто не остался на второй год. — Он на некоторое время замолчал, обводя взглядом собравшихся студентов, остановив его на мне и усмехнулся. — Ну а сейчас приступим к тому, зачем мы, собственно, здесь собрались. Хочу сразу сказать об изменениях в правилах прохождения практики, произошедших совсем недавно. Студенты выпускного курса от обязательной летней практики освобождены.

— О, это хорошо, — пробормотал Лео. — Наверное.

— Я бы на твоём месте требовал вернуть прежние условия, — проговорил Роман, обращаясь к другу. — У вас с Крис когда свадьба? Считай, что ты приблизил свои предсвадебные муки на один месяц.

— Иногда ты просто невыносим, — поморщился Лео. — Но ты не переживай, на свадьбе станешь почетным гостем и большую часть обязанностей я свалю на тебя, как на друга жениха.

— Ты не посмеешь…

— Я? Ещё как посмею. Зато проведёшь последний месяц каникул у меня в поместье, — самодовольно закончил Лео.

— Тишина. Последние приготовления закончены. Начинаем жеребьёвку. — Вновь разнесся по залу голос Троицкого. — Первыми идут первокурсники. Прошу соблюдать полную тишину до окончания жеребьёвки. Правила, озвученные один раз, больше повторяться не будут. Ещё раз напоминаю: применение артефактов, использование магии, и всего, что может напрямую или опосредованно влиять на исход жеребьевки, приведёт к наказанию. Какому именно наказанию, буду решать не я. Всем всё понятно? — Директор обвел зал напряжённым взглядом. Ответом ему была полнейшая тишина. — Итак, первая тройка, — крёстный сунул руку в коробку с бумажками, вытащил одну, развернул и громко произнёс: — Евгений Васильевич Смирнов. Прошу вас подняться к нам.

Побледневший дружок Полянского на негнущихся ногах кое-как добрел до сцены. Он встал между крестным и начальником Службы Безопасности, испуганно глядя прямо перед собой.

— Компанию ему составит Ольга Владимировна Конева, — девушка со Второго факультета присоединилась к Смирнову. Она выглядела более уверенно.

— И третьим в вашей тройке станет Глеб Максимович Душицын, — прочитав имя на бумажке, которую только что вытащил, Троицкий пригласил студента на сцену. Судя по всему, Душицын был явно недоволен результатами жеребьёвки. Ну ещё бы, целый месяц находиться рядом с теми, кого он не скрывая презирал.

— Надеюсь, ваша тройка придёт к взаимопониманию, — негромко произнёс начальник Службы Безопасности, которого нам официально так и не представили. — Помните, что до конца вашего обучения вы становитесь практически неразлучны. Кроме того, после окончания практики, многие задания непосредственно на занятиях на протяжении всего вашего обучения вплоть до выпуска будут сформированы так, чтобы задействовать силы именно тройки. Это касается всех студентов, а не только вас. Возле выхода из зала вас встретит мой помощник и разъяснит все детали предстоящей практики. Удачи. — Он улыбнулся и пожав всем троим руки, потерял к ним какой-либо интерес, переключив всё внимание на Троицкого.

Подождав, когда первая тройка скроется за массивными дверьми, директор поднял руку, призывая к тишине.

— Следующая тройка. — Он достал бумажку и, развернув её, громко огласил выпавшее имя: — Ванда Вишневецкая.

Однофакультетчица Егора, та самая со странным именем, которую натаскивал Ромка на пятёрку по ботанике, поднялась на сцену и встала рядом с Троицким. Она была такая же невзрачная, как и начальник Службы Безопасности: маленькая, немного склонная к полноте, сероглазая с тёмно-русыми волосами, завивающимися в плотные кудряшки, и вздернутым носиком на невыразительном личике.

— Почему у неё отчества нет? — спросил я тихо себе под нос, но меня всё равно услышали.

— Потому что она полька, — фыркнул Лео. — У поляков нет ни отчества, ни совести.

— Ты слишком предвзято к ним относишься, — расслабленно проговорил Рома, глядя на сцену, не отрывая пристального взгляда от Ванды. — Что они тебе такого сделали?

— Национализировали завод, который более ста лет принадлежал моему Роду. Так что да, я к полякам отношусь несколько предвзято, — поморщился Демидов.

— Не все они плохие, — пожал плечами Гаранин и замолчал, потому что Троицкий вытащил очередную бумажку.

— Дмитрий Александрович Наумов! Дмитрий, выйдите, пожалуйста, на сцену.

Я довольно уверенно прошёл по показавшемуся мне очень длинному коридору между рядами кресел. Поднявшись на сцену, я встал возле невзрачного мужика, не глядя на Ванду, с которой мне предстояло проходить практику. Думать о том, что будет дальше и как будет выглядеть наша учёба, мне сейчас не хотелось.

— Компанию Дмитрию Александровичу и Ванде составит, — Троицкий улыбнулся мне и, незаметно подмигнув, вытащил очередную бумажку, — Егор Викторович Дубов!

Я едва не бросился к крёстному, чтобы его расцеловать. Не знаю, как остальная жеребьёвка, но вот этот результат был явно подтасован. Егор поднялся на сцену. Он слабо улыбался и уже не выглядел таким бледным, каким был пару минут назад.

— Ваша тройка сформирована, — кивнул начальник Службы Безопасности, имени которого мы до сих пор не знали, внимательно разглядывая при этом именно меня. Потом махнул рукой в сторону выхода, показывая тем самым, чтобы мы не тормозили и сваливали из зала как можно быстрее.

Выйдя в коридор, мы с Егором синхронно выдохнули.

— Повезло, так повезло, — улыбнулся он, искоса бросая взгляд на притихшую девушку.

— Здравствуйте, — к нам подошёл молодой парень, держа в руках красную папку. — Пойдёмте в класс, я расскажу вам о предстоящей практике.

Мы синхронно кивнули и пошли за нашим провожатым в полной тишине. Заведя нас в ближайший класс, находящийся рядом с залом, парень сел за преподавательский стол.

— Присаживайтесь. Так, что у нас тут. Ага, — подождав, пока мы рассядемся за партами, он поднял голову и оглядел нашу притихшую группу. — Старший группы — Дмитрий Александрович Наумов, — он поднялся и подошёл ко мне, кладя на стол толстый запечатанный конверт. — Местом вашей практики будет деревня Два Дубка, на юге Российской Республики. Дополнительную информацию по вашему заданию вы получите у старосты деревни Александра Николаевича Державина. Александр Николаевич не является магом, но именно он будет вашим куратором на время практики. Скажу сразу, магов в посёлке по нашим данным на данный момент нет. Есть молодой травник и целитель с таким слабым даром, что он даже не проходил обязательного обучения.

— Обалдеть, — прошептал я, и видения вырвавшего на свободу дара смерти снова замелькали перед глазами. Надеюсь, Слава знает, что делает.

— Ну вот так, — парень, как оказалось, услышал мой шёпот. — А теперь пройдите к куратору вашего курса. Анастасия Вячеславовна снимет с вас браслеты противодействия и выдаст все необходимые документы для прохождения практики. Билеты и деньги на личные расходы, предусмотренные сметой. Пользоваться своими личными денежными средствами запрещено. Мы должны знать на что способны представители разных слоёв нашего общества в режиме рациональной экономии. — Он так выразительно на меня посмотрел, что я почувствовал, как у меня покраснели скулы. — Вы должны будете вернуться в школу не позднее двадцатого июля и предоставить отчёт. Двадцать второго июля за вами приедут ваши родители, чтобы отвезти домой на каникулы. Браслеты противодействия после прохождения практики будут снова надеты. Предлагаю пойти собираться, выезд завтра в шесть утра. Удачи. — На этих словах он вышел из кабинета, давая нам возможность переварить полученную информацию.

Глава 13

— К месту практики вы поедете на поезде, — Бурмистрова обвела нас уставшим взглядом и подошла к каждому, снимая с рук браслеты противодействия.

На мне это никак не отразилось, даже стало как-то непривычно без металлического ободка. Как оказалось, я привык к нему, и сейчас появилось чувство, что чего-то не хватало. А вот Егор с Вандой удивлённо вздохнули, словно для них что-то изменилось чуть ли не на физическом уровне. Я даже не знал, как эти браслеты работают и что именно делают с магическими каналами, на меня все равно влиять могли только тёмные артефакты, о которых говорил мой предок. Так что мне не понять, что же они сейчас чувствовали.

— Дмитрий Александрович, — обратилась ко мне Анастасия Вячеславовна. — Так как вы являетесь старшим группы, то кроме кое-каких юридических аспектов, именно на вас возлагается материальная ответственность. Все сопроводительные документы отдадите вашему куратору на месте. — Я удивленно на неё уставился, забирая билеты в одном купе сразу в двух направлениях, документы для прохождения практики и три мешочка с деньгами. — Распишитесь здесь и здесь, — она открыла журнал и ткнула в графы о получении документов и денег напротив моей фамилии. — Отправление вашей группы назначено на шесть утра. Удачи.

Мы вышли из кабинета Бурмистровой и, неуверенно переглянувшись, направились в наш с Егором класс. Ванда пока молчала, о чём-то думая и хмурясь с каждой минутой всё больше.

— Двадцать серебряных, не густо, — подытожил Егор, как только каждый из нас пересчитал деньги из выданных нам мешочков. — В принципе, если нас куда-то поселят, то сумма получается довольно неплохая. Я так понимаю, эти «Два дубка» находятся где-то на границе республики. Значит, цены там драть особо не должны. Местность не слишком населенная и на отшибе. — Деловито проговорил Дубов, переводя взгляд с Ванды на меня. — Но вот если нам придётся самим снимать жилье, то почти все средства на это жилье и уйдут, а ведь нам ещё что-то есть надо.

— Можно снять двухкомнатный номер в таверне, одна комната для вас, а одна для меня, — тихо сказала Ванда, не решаясь посмотреть на меня. — И сразу же договориться о еде. Если заплатим сразу за все три недели, то получится дешевле. Денег, если подсчитать, хватит ровно на проживание в средней таверне с паршивой едой. Если там конечно цены средние по стране. На другие какие-либо расходы вряд ли останется.

— Откуда ты это знаешь? — я внимательно посмотрел на неё.

Раньше мы практически не пересекались. Я не знаю про Ванду Вишневецкую ничего. Егор о ней ни разу не говорил. Если я более-менее знал учащихся с Первого факультета, то со Второго только Егора, Лизу и, если можно так сказать, Полянского. На общих занятиях Ванда не отсвечивала, предпочитая держаться в тени. Поэтому я впервые, если честно, смог рассмотреть её полноценно только во время жеребьевки.

— У моего отца бакалейная лавка в Твери, — произнесла девушка с вызовом глядя на меня.

— Круто, — ответил я. — У меня поместье как раз недалеко от Твери находится.

— Слушай, Наумов, — внезапно произнесла Ванда после минутного молчания, которое образовалось после того как я сказал, где живу. — Я понимаю, что ты Наумов, и что ты привык ни в чем себе не отказывать, но давай смотреть на вещи трезво. У нас есть шестьдесят серебряных рублей, а это даже не золотой. И у нас нет кредиток и чековой книжки твоего отца, поэтому давай ты поумеришь на время нашей поездки свои аппетиты, хорошо? В конце концов, ты не один.

Я оторопело на неё уставился. Мне внезапно стало обидно. Она меня совершенно не знает, но услышав только один раз, что мой отец Александр Наумов, сразу же навесила ярлыки.

— А теперь ты послушай меня, Вишневецкая — я начал говорить сквозь стиснутые зубы, а свет в классе мигнул. — Ты ни черта про меня не знаешь. Да, может я привык, что меня ни в чем никогда не ограничивали, но и заоблачных вещей я никогда не просил. Если ты не видишь дальше собственного носа, то я тебя просвещу. Абсолютно всех учеников в нашей школе держат в определённой строгости. Нас даже кормят одинаково, независимо от факультетской принадлежности.

— Дим, — тронул меня за плечо Егор, когда несколько ламп взорвались прямо над нами, осыпав мелкими осколками битого стекла. Я только смахнул его руку, продолжая пристально смотреть на отшатнувшуюся девушку.

— Ты можешь мне не верить, но я понятия не имею, что можно купить даже на один серебряный рубль, потому что у меня никогда не было карманных денег и мне никогда не приходила в голову мысль о том, чтобы заскочить в магазин твоего отца и купить печенюшек. Поэтому засунь, пожалуйста, свой буржуазный снобизм в одно интересное место, и попробуй понять одно: я не знаю ничего о внешнем мире, особенно, если он расположен далеко от моего поместья. А теперь найди хоть одну извилину в своём мозге не искалеченную стереотипами и пойми простую истину: вам в этой поездке предстоит меня учить. — Я понизил голос почти до шёпота, который всё равно было слышно в воцарившейся тишине.

— Дима, — осторожно позвал меня Егор, когда по стенам пополз иней, и стало заметно холоднее.

— Вам придется меня учить практически всему. Потому что я очень сильно сомневаюсь, что вообще смогу найти эту самую таверну, про которую ты мне говорила. Если только это не сделает мой пёс по запаху. А где он кстати? — я обернулся, пытаясь найти Гвэйна, вспоминая, что последний раз его видел вчера вечером.

— Дима, — Егор ухватил меня за рукав рубашки и развернул к себе. — Успокойся! — он положил руку мне на плечо и сильно сжал. От боли я сразу же пришёл в себя. Холод исчез, а я стоял тяжело дыша, не сводя взгляда с девушки. — Иди, собирайся, я тут с Вандой немного пообщаюсь. Иди-иди, — и он подтолкнул меня к выходу из класса.

— Почему меня сделали старшим, а не тебя? — вырвалось у меня, когда я уже открывал дверь.

— Значит, так было нужно, — пожал плечами Егор. — Троицкий не дурак, он наверняка знал, что делал.

Конечно знал. Не удивлюсь, что это от большой любви к своему крестнику было сделано. Или отец подсказал, что крестника всё ж надо любить и заботиться о нём. Только он не совсем понимает, что значит забота Тёмного. Кинуть в гущу событий и пускай барахтается. Выплывет — молодец, хорошая поросль растёт. А если погибнет — ну бывает, естественный отбор во всей красе.

Я выскочил из класса и побрёл к помещениям Первого факультета. И чего я так на девчонку набросился? Она же действительно ничего про меня не знает. Но судить себя по среднему знаменателю я никому не позволю. Пускай сначала разберётся что к чему, а потом уже делает какие-то выводы.

В гостиной практически никого не было. Только несколько выпускников демонстративно собрались небольшой группкой, открыв шаманское, чтобы отметить окончание обучения. Понятно, все уже разбежались по спальням собирать вещи, чтобы утром к назначенному времени быть готовыми к отъезду. В связи с этой практикой все празднования окончания учебного года отменились, а выпускники и вовсе решили собраться всем курсом вне территории Школы. Об этом я услышал мельком, когда поднимался наверх.

В своей комнате я достал чемодан, который мне любезно предоставили в поместье Демидовых. Вытащив все вещи из шкафа и тумбочки, я кое-как сложил всё это в чемодан. в процессе сборов, я не переставал удивлять, как у дворецкого получилось засунуть такое количество вещей внутрь относительно небольшого чемодана без особых проблем, ещё и место свободное оставить.

Мне кое-как удалось утрамбовать всё, что у меня было. Подумав сунул в чемодан несколько книг и конспектов. С трудом закрыл крышку и приподнял чемодан. Мда, надежда на то, что это артефакт не оправдалась. Вот Демидовы жлобы, нет, чтобы такому дорогому гостю артефактный чемодан подарить, который вес уменьшает. Ну ничего, на этой модели есть выдвижная ручка и колеси, так что тащить будет не слишком сложно, несмотря на неподъёмный вес.

Сунув в боковой карман билеты на поезд, я подумал и те билеты, которые должны были везти нас обратно, положил во внутренний карман лёгкой куртки, чтобы, не дай Прекраснейшая, не потерять.

После этого обратился к лежащему на кровати Гвэйну. Оборотень зашёл в комнату в тот самый момент, когда я воевал с чемоданом и сразу же рухнул на кровать.

— Ну, и где тебя носило? — грозно спросил я, а потом махнул рукой. — Чего я спрашиваю, всё равно ты мне не ответишь. Но готовься, завтра мы поедем в потрясающее место, со звучным названием «Два Дубка», — Гвэйн внимательно на меня посмотрел и кивнул, а затем положил голову на лапы и задремал.

Я последовал его примеру. Уснул практически сразу, как только голова коснулась подушки. Спал я плохо, постоянно просыпаясь. Мне даже снились какие-то сны, но содержимое их я не помнил. Единственное, что не давало покоя — это чувство неотвратимо приближающейся беды, к которому начали примешиваться ощущения смертельной опасности. С тех пор, когда я впервые это почувствовал на занятиях с Лазаревым похожих ощущений больше не возникало. Но тогда и не произошло ничего страшного и непоправимого, следовательно, и сейчас беспокоиться не о чем.

Утром меня разбудил Гвэйн. Плохо соображая, что делаю, я поплелся в туалет. Унитаз мне починили, а вот душ нет, поэтому я всё ещё ходил мыться в ванную комнату декана Первого факультета, которого всё ещё не ввели в штат.

Лео однажды надоело постоянно выдавать мне ключи, и он просто сделал дубликат. Роман тогда ещё очень долго шутил на тему: «А не ввести ли в традицию — взрывать собственный душ, чтобы потом пользоваться всеми привилегиями, которые можно найти на нашем факультете». Лео вяло отмахивался, и ключ отдал.

К счастью в туалете была раковина, где я умылся и даже умудрился помыть под краном голову. В голове немного просветлело, я ещё раз проверил чемодан, чтобы ничего не забыть, свистнул Гвэйна и пошёл искать своих друзей по несчастью, входящих в мою тройку.

Ванда уже ждала нас в холле возле выхода из школы. Удовольствия от этой встречи я не испытал, но засунул поглубже свою неприязнь, куда-то рядом с правилами этикета. Мне ещё полных четыре года придётся общаться с этой особой. Так что надо терпеть и попытаться, если не подружиться, то хотя бы начать нормально переносить друг друга. Егора на горизонте пока не наблюдалось.

— И как мы попадём на вокзал, чтобы сесть на поезд? — спросил я в пустоту, осматриваясь по сторонам. — Через болото на своих двоих пойдём? Тогда я пас. Там грязно, холодно и мокро. Проверено на собственной шкуре.

В холле, кроме нас с Вандой и проходящего мимо парнишки со Второго факультета, по имени Олег, никого не было. Не удивительно, время ещё раннее, даже свет в коридорах был приглушен.

— Администрация школы организует несколько машин. Они будут доставлять студентов на столичный вокзал в порядке очереди, согласно времени отправления поездов. Чтобы мы не здесь, ни на вокзале не толпились. Столько молодых магов и без браслетов не слишком радуют людей, знаете ли, — Олег остановился, услышав вопрос, и подошёл ко мне. — В шесть утра, насколько я знаю, отправят только вашу тройку.

— Блеск, в такую рань только нас подняли, — пробурчал я, ставя чемодан на пол, и с громким звуком опустив ручку. Беспокойство всё никак не проходило, только немного притупилось, и от этого настроение портилось с каждой секундой. — А ты чего тут так рано делаешь в таком случае?

— Да так, не спалось, прогуляться решил, — улыбнулся Олег и пожал плечами.

Я внимательно посмотрел на него. Парень уже о чём-то довольно эмоционально перешёптывался с Вандой, отойдя от меня и постоянно бросая косые заинтересованные взгляды в мою сторону.

Олег Сергеев был феноменален, он откуда-то знал практически все и обо всех. Практически, потому что он не знал, что я Тёмный, а в остальном… Он даже умудрился первым узнать об этой практике уже в то время, пока сам Троицкий, якобы был не в курсе всех подробностей. Ещё более удивительным было то, что он практически ни с кем не общался и у него не было друзей.

Об этом мне рассказал в своё время Егор, прямым тексом заявляя, что если мне нужна какая-та информация, то нужно обратиться именно к Олегу. Сергеев за определенную плату делился практически любой необходимой информацией в том объёме, который был необходим заказчику. Именно его осведомленность отвадила от него практически всех приятелей, которые поначалу начали образовываться. Тяжело общаться с человеком, который откуда-то всё про тебя знает.

— Кстати, Наумов, Лиза Ершова попала в одну тройку с Полянским, — неожиданно заявил Сергеев.

— И почему ты думаешь, что меня это известие должно взволновать? — я недоуменно посмотрел на него.

— Да так, почему-то подумалось, — Олег ухмыльнулся.

— Что мелкие, ждём машину, — к нам подошёл странно веселый Роман. Он зашёл в здание школы с улицы, стряхивая с лёгкой куртки капли дождя.

— Нет, Ром, мы тебя ждём, всё думаем, а куда это Гаранин делся. Как же мы без его чуткого руководства и напутственных слов куда-то поедем, — я закатил глаза.

— Дим, почему ты всегда всё воспринимаешь в штыки? — миролюбиво спросил Гаранин.

— Ром, а куда делись мои пистолеты? — я спросил это таким сладким голосом, что самому противно стало.

— Какие пистолеты? — он так натурально удивился, что я даже на секунду засомневался, может быть, действительно их Гвэйн уволок туда, откуда вытащил.

— Старинные. После дуэли я их так больше и не увидел, — пояснил я.

— Не помню, — Гаранин возвёл взгляд к потолку. — Когда вспомню, обязательно отдам.

— Понятно, считай это подарком тебе от Гвэйна на день рождения. — Я махнул рукой. — А ты куда в такую рань ходил?

— Лео провожал. У него возникли семейные неприятности, и ему пришлось уехать раньше всех остальных, — спокойно ответил Рома. — Ну ладно, вы тут ждите, за нами всё равно позже приедут, — и он повернулся в сторону коридора, ведущего к помещениям Первого факультета. На Ванду и первокурсника со Второго он даже не посмотрел.

И тут из коридора, куда направлялся Ромка, послышался шум. Я развернулся в ту сторону, а Гаранин резко остановился, поравнявшись с Вандой. Олег, глядя на всё это, сразу же переместился ко мне поближе, внимательно вслушиваясь в нарастающий шум.

— Какого…

Это единственное, что Гаранин успел проговорить. В холл ворвались третьекурсники со Второго факультета, закидывающие друг друга простенькими атакующими заклинаниями. Я попятился, когда у одного из них из руки вырвался самый настоящий смерч, а второй, стоявший к нам лицом, выбросил вперёд руку, громко проговорив формулу какого-то неизвестного мне заклинания.

Ромка сделал всего несколько движений руками, раскидывая этих придурков разные стороны. Воздушная волна, выпущенная от рук Гаранина, столкнувшись со смерчем, разбила направленные атакующие чары, оставив после себя лишь неизвестно откуда образовавшиеся искры, которые как в замедленной съемке опустились на пол, превращаясь в пепел.

Это была фактически первая увиденная мною короткая магическая схватка, поэтому я смотрел на всё происходящее широко раскрытыми глазами. Красиво. И довольно эффектно. В школе часто вспыхивают такие спонтанные поединки. Только как правило среди бела дня на глазах у преподавателей и с браслетами противодействия на руках у сцепившихся. Сейчас же здесь не было ни опытных наставников, ни браслетов, ограничивающих дурную силу молодежи.

Гаранин почти справился, но всё равно воздействовать на ещё одно заклятье просто не успевал. Нас с Олегом накрыл светящийся красным светом купол в тот самый момент, когда одна огромная ледышка распалась на десятки более мелких и стремительно понеслась в нашу сторону, в полете начиная распадаться на ещё более мелкие, принимающие в итоге вид ледяных игл.

Стоявший на пути заклятия Ромка, толкнул стоящую рядом с ним Ванду на пол, и упал на неё, накрывая своим телом. Он опять почти успел. Лишь несколько ледяных игл смогли его задеть, в тот самый момент, когда он падал на пол, убирая девушку с траектории их полёта. А вот если остался бы на месте, то не получил бы, похоже, и царапины, зато Ванде досталось бы прилично. Остальные иглы обрушились на щит, которым защитил нас Гаранин. От сильного удара щит задрожал, но выстоял, а льдины посыпались на пол, превращаясь в прозрачные лужицы.

— Наумов, Сергеев, целы? — спросил Роман, убирая щит.

— Да, — громко ответил я, делая шаг вперёд, едва не поскальзываясь на луже под ногами.

Два третьекурсника, устроившие не пойми что в холле школы, вяло просили о помощи, стараясь при этом сильно не привлекать к себе внимания. Они барахтались в какой-то желеобразной красной субстанции, приклеившей их к стенам, приподняв на несколько сантиметров над полом.

— Цела? — Голос Романа снова привлёк моё внимание.

Он как раз поднялся на ноги, подавая Ванде руку, чтобы помочь девушке встать. Она была, явно, испугана, глядя на Гаранина округлившимися глазами. Но руку приняла и даже смогла практически самостоятельно подняться на ноги.

— Не успевал щит на всех растянуть, — проговорил он, рассматривая девушку. — Пришлось действовать так грубо. Не ушиблась?

— Нет, всё хорошо, спасибо, — тихо ответила она, прикасаясь к щеке. Роман отодвинул прядь волос с её лица, разглядывая едва заметную царапину. — Чёртов браслет, извини. — Он покачал головой, проведя пальцем по её щеке. От этого прикосновения Ванда вздрогнула, а Ромка тут же убрал руку, отшатнувшись от девушки.

— Почему на тебе всё ещё браслет? — я хмуро разглядывал его руку. Если бы не браслет, он всё успел бы сделать правильно. И не пришлось бы им с Вандой на полу валяться.

— Потому что так надо, — ответил он тихо.

— Ром, тебе в лазарет нужно, — сказал я, глядя, как на пол упала первая капля крови.

Гаранин отошёл наконец от Ванды, стягивая с себя куртку и рассматривая сначала довольно крупные дыры, а затем кровавые пятна, выступившие на белоснежной рубашке.

— Зацепили всё-таки, — процедил он сквозь стиснутые зубы и резко повернулся в сторону притихших третьекурсников. — Идиоты. Вроде не первокурсники уже, чтобы так себя вести. Решили силами померяться, и именно сейчас, когда браслеты с вас сняли? — он сделал шаг вперёд. — Скажите честно, кого вы решили прибить, меня или Наумова? Потому что я вряд ли поверю, что первокурсники со Второго факультета могли быть вашей целью.

— Ром, ну ты чего, мы же не специально. Мы же не думали, что тут в шесть утра кто-то будет, — пробормотал один из них.

— Ещё бы вы специально…

— Что здесь происходит? — в холл в этот момент вошли Троицкий и сопровождающие его Бурмистрова и Устюгов. Довольно оперативно, кстати. Прошло явно меньше пары минут.

— Вячеслав Викторович, вытащите нас отсюда! — закричал один из парней, всё ещё пытающийся отклеиться от стены. — Мы не хотели, так вышло. Силы не рассчитали, всё же первый день без браслета противодействия. Мы же просто дурачились, не думали, что так получится. Извините нас…

— Я не могу вас освободить, — ровно проговорил Троицкий, глядя на остановившегося Гаранина. — Родовые заклятия может снять только его наложивший. Или Лазарев. Они многие из этих заклятий снимать умели. Но так как никого из Лазаревых здесь нет… — Он усмехнулся. — Довольно интересный выбор, Роман Георгиевич.

— Времени мало было. Действовал на рефлексах, — Рома пожал плечами, убирая желеобразную субстанцию с зачинщиков этого представления.

Я был совершенно спокоен, чего нельзя было сказать об Олеге. Ну ещё бы. Мне бы эти ледышки вряд ли бы какой-то урон смогли нанести, вот только, наверное, растаявшая, ледяная игла, долетевшая до моего тела — это выглядело бы, наверное, слегка подозрительным.

— Скажите спасибо, что у него защитные рефлексы только сработали, а не какие-нибудь другие, — фыркнул я, вспоминая те жуткие проклятья рода Гараниных, о которых читал в книге Лазаревых.

— Я не применяю атакующую магию на людях, — довольно резко ответил мне Роман.

— Так, хорошо, все целы? Ну и славно, — резюмировал Троицкий. — Гаранин в лазарет, вы двое в мой кабинет, а вы ждите машину, — сообщил Слава, глядя при этом на меня.

На этих словах все разошлись по разным коридорам. Ромка, правда, пытался оспорить решение директора, но все же пошёл к Ахметовой под плотным надзором Устюгова. Судя по количеству крови, ранение всё же было глубокое.

Гвэйн всё это время сидел рядом со мной и с философским видом смотрел на Гаранина. Интересно, к каким выводам он пришёл? Я тряхнул головой, прогоняя эти мысли. Олега, кстати, в холле уже не было. Даже не заметил, как он ушёл.

Тут рядом со мной прозвучал странных вздох. Повернувшись к Ванде, я заметил, что она печально смотрит в ту же сторону, что и я, приложив руку к царапине на щеке.

— Хм, — я привлёк её внимание. — Знаешь, Ванда, а ведь многие маги боятся Гаранина, просто потому что он Гаранин, — задумчиво проговорил я. — Вероятно к тебе это не относится. Сейчас он просто оказался в нужное время и в нужном месте. Рома заместитель старосты Первого факультета и не мог действовать иначе. Не обольщайся на свой счёт. Ему семнадцать не так давно исполнилось, и в следующем году он закончит Школу. Вы больше никогда не увидитесь, — я зачем-то попытался её вразумить. Не знаю, зачем мне было это нужно, но почему-то стало её немного жалко. Она уже, когда он ей с ботаникой помогал, так на него смотрела, сейчас же…

— Я знаю, — девчонка грустно покачала головой. — Аристократам было всегда наплевать на таких как мы. Не могу сказать, что это было не взаимно. Нас вообще не касалась вся эта возня с Тёмными. Но Роман… — она ненадолго замолчала, а затем добавила. — Он какой-то неприкаянный. Ты не думай, я в него не… — она запнулась. — Ну, может чуть-чуть. И мне его жалко, сама не знаю почему.

— Не смей его жалеть, — я покачал головой, и, вспомнив слова отца, добавил, — Ромка сильный, он справится с чем бы то ни было, — уточнять, с чем он должен справляться я разумеется не стал. — И жалость ему нужна меньше всего.

— Ты меня не понял, — Ванда перестала глазеть в пустой коридор и повернулась ко мне. — Я не испытываю к нему жалость, я… Черт как же сказать-то? Ну, вроде того, что мне хочется его погладить, чтобы он хоть немного расслабился. Как большую и очень опасную собаку, понимаешь?

— Понимаю, — проговорил я тихо. Конечно, понимаю, что тут непонятного? Больше половины студенток школы хотят сделать то же самое. Я покачал головой. — Но если хочешь погладить большую и опасную собаку могу предложить тебе Гвэйна. Эта псина держит в страхе весь факультет и моё семейство. И, знаешь, это будет всё-таки безопаснее.

А насчёт своего факультета и Семьи я нисколько не преувеличил. Ну, ещё бы. Неизвестный в природе зверь всегда напрягает. Лео так теперь вообще от него шарахается, и после незабываемого зрелища в моей комнате вопрос о том, чтобы вернуть диван, больше не поднимался. А мы с Гришей просто опасаемся эту белую сволочь. Лазарев, потому что ничего про него не знает, а я, потому что оборотень всегда втравливает меня в непонятные ситуации, часто плохо влияющие на здоровье.

— Так ладно, хватит о Гаранине. Как ты своего Гвэйна протащить в поезд хочешь? — и она присела, чтобы погладить большую и опасную собаку, которая начала жмуриться под нежными женскими пальчиками.

— О чём вы тут беседуете, — к нам подошёл Егор, поправляющий на плече рюкзак.

— О собаках, — хмыкнул я.

— Говорят тут случилась самая настоящая магическая битва, в центре которой оказались вы, а единственным раненным стал разнимающий вас Гаранин. Я конечно в это не поверил, потому что первокурсники не умеют создавать даже простенькие чары, но слухи разносятся со скоростью звука по всей Школе, — Егор пристально посмотрел он на меня. — И даже делают ставки на то, вернемся ли мы тройкой или кто-то из вас двоих всё же погибнет от рук напарника.

— Всё было не совсем так. Но Роман действительно немного пострадал. — Отмахнулся я. — Вот что, давай деньги у тебя побудут, а то я себе не слишком доверяю в этом вопросе, — и я протянул Егору мешочек, в который я ссыпал всю имеющуюся у нас наличность.

— Наумов, Вишневецкая, Дубов на выход. — В холл вошла Бурмистрова, сверяясь со списком. — Машина ждёт. Удачи.

Переглянувшись, мы вышли через массивные двери замка и сели в автомобиль, стоявший рядом с крыльцом. Хоть эта практика и откладывала мою поездку домой к родителям, тем не менее, сердце то замирало в предвкушении чего-то нового и необычного, то пускалось вскачь. Почему-то я был точно уверен, что скучно нам не будет.

Глава 14

Первые трудности начались на вокзале. Гвэйна не хотели пропускать в поезд. Мы спорили до хрипоты, но проводник оставался неумолим.

— Объясните мне, почему я не могу провести свою собаку в своём купе? — спросил я, прикидывая, каким образом буду добираться до места, если не смогу убедить проводника. Оставлять Гвэйна одного в Школе в мои планы не входило.

— Потому что в вашем купе есть ещё одно место, — безапелляционно заявил этот бессердечный мужчина. — И если ваши друзья не против подобного соседства, то возможный пассажир может как раз возражать. К тому же у вас нет с собой паспорта на животное, сведения о прививках, результатов последних анализов на бешенство и, в конце концов, намордника!

Когда он произнёс последнее слово, Гвэйн оскалился и зарычал.

— Вот, видите! Ваш пёс агрессивен и опасен для окружающих! Но, не переживайте, в нашем поезде есть прекрасный вагон для животных. Вот в нём и можно перевезти вашу собаку. — Посмотрев в очередной раз на вздыбившегося волка, проводник сделал шаг назад.

— Дим, осталось пятнадцать минут до отправления, — тихо напомнил мне Егор. Я же только рукой махнул. Всё-таки придётся как-то по-другому добираться до этих Дубков.

У нас были ограничения в использовании денег, а вот про транспортные средства никто не упоминал. Я повертел головой в поисках будки с телефоном. Сашиного номера я конечно не знал, но домашний на всякий случай запомнил ещё несколько лет назад. Даже если дома из родных никого не будет, то можно будет передать сообщение через нашего дворецкого.

— Позовите начальника поезда, — внезапно вперёд вышла Ванда.

— Простите, но начальник поезда скажет вам то же самое, что и я…

— И всё же, я настаиваю, — Ванда прищурилась, а я только что понял, эта девочка не так проста и наивна, как пытается казаться.

— Хорошо, — проводник вытащил рацию и, отвернувшись, быстро что-то в неё пробурчал скороговоркой.

Начальник поезда пришёл, когда до отправления оставалось десять минут.

— В чём проблема? — спросил высокий, плотный мужчина, нахмурив густые брови.

— Проблема в том, господин… Березин, — проговорил Ванда приторным голоском, прочитав имя на бейдже, расположенном на груди начальника, — мой друг, Дмитрий Наумов никак не может сесть на ваш поезд, потому что его пытаются разлучить с любимой собакой.

— Эм, Наумов? — осторожно повторил Березин, поглядывая при этом на наморщившего лоб проводника. — Дмитрий?

— Александрович, — Ванда, похоже, решила его добить.

— Ага, — Березин перевёл задумчивый взгляд на меня, потом на Гвэйна. — Роскошное животное, — наконец, произнёс он. — И я не вижу никаких проблем. Оплатите ему полноценное место, и всё на этом. Остановок много, так что вы вполне можете гулять с ним. Лично я не вижу никаких проблем, — и он снова посмотрел на проводника. При этом его взгляд не обещал последнему ничего хорошего.

Пришлось расставаться с двумя серебряными рублями из нашего и так скудного запаса. Но проблема действительно была решена нами самостоятельно, не прибегая к сторонней помощи.

— Да, Дима, ты прав, — произнесла Ванда, забираясь в вагон. — Тебе еще многому предстоит учиться. Например, пользоваться своим положением в обществе. Поверь, только от упоминания имени твоего отца такие мелкие проблемы, как эти, решаются зачастую очень просто.

Я ничего не ответил, только покачал головой, мысленно соглашаясь с девушкой. Зайдя в купе, Егор сразу же положил ещё два рубля к обратным билетам.

Не знаю, что начальник сделал с проводником, но мы ещё не успели расположиться, как он лично притащил нам чистое бельё и чай. При этом он мило улыбался и просил обращаться к нему по любому, даже самому незначительному поводу.

Когда проводник убрался, я посмотрел на вторую нижнюю полку и увидел развалившегося на ней Гвэйна. Эта скотина даже умудрилась одеяло разложить так, чтобы было удобно. Подушку только лапами себе не взбил. Но ещё не вечер, как говорится. Отобрать у оборотня то место, которое он за собой застолбил, не представлялось возможным. Лео и его диван в гостиной факультета не дадут соврать.

Вторую нижнюю полку мы с Дубовым сами предложили Ванде. Нам же пришлось залезать на верхние. Хорошо ещё, что я высоты не боюсь.

Ехать предстояло двое суток до городка Камызяк, откуда нам предстояло добираться до Двух Дубков самостоятельно.

— Ванда, а какой у тебя дар? — стук колёс и мирное покачивание поезда действовало не хуже снотворного, и я задал вопрос, чтобы сбросить сонную одурь. Да и узнать друг о друге побольше не помешало бы.

— Общая магия и магия воздуха, — сонно проговорила девушка.

— Ого, магия воздуха требует хорошей концентрации, внимания и памяти, — Егор свесился со своей полки, чтобы посмотреть на девушку. Похоже он не врал, когда говорил, что с Вандой до нашего распределения практически не общался. — А какая специализация? Защита или нападение?

— Наблюдение, — довольно резко ответила Ванда. Щёчки сразу же окрасились в бледно-розовый цвет, что придало ей привлекательности. — Кто со мной заниматься будет, я же не принцесса с Первого, — она усмехнулась. Ну, что тут сказать, в чём-то она всё-таки права. Одного Сашиного имени хватило, чтобы решить проблему с перевозкой Гвэйна. А на Первом учатся девушки с не менее известными именами, чего уж там. Ванда тем временем продолжала. — Ну хоть держать в узде дар научат, да силу рассчитывать, и то хлеб. Хотя сомневаюсь, что во мне так много силы, чтобы ненароком разрушить Тверь.

— Можешь с нами заниматься, — я зевнул. — У меня много книг от моих предков осталось. Может, и для тебя что-нибудь найдётся, ведь истина-то не в силе, истина в мастерстве! — я поднял вверх указательный палец, а Егор тихо рассмеялся.

— Посмотрим, — неопределённо ответила Ванда. — А то, может, нас друг от друга к концу практики тошнить начнёт.

— Ага, посмотрим. Только не забывай, что говорил начальник Государственной Службы Безопасности, нам в тройке работать предстоит до окончания выпуска, — и я всё-таки отрубился, даже не услышал, что на мои слова ответила Вишневецкая.

Начальник состава не соврал. Поезд действительно за эти два дня много раз останавливался. Некоторые остановки была довольно длинными. Я вполне успевал выгулять Гвэйна, а более опытные, чем я, Ванда с Егором покупали нам еды. Я бы, например, поел прямо в поезде в вагоне-ресторане. Но мои спутники, к счастью, не позволили мне этого сделать. У нас режим экономии, о которой я имею лишь смутные представления.

Последняя ночь прошла спокойно, и утром в восемь часов мы вылезли на перроне вокзала Камызяка.

Оглядевшись по сторонам, я неуверенно произнёс:

— И что дальше?

— Можно узнать, ходят ли автобусы по деревням, — Егор огляделся по сторонам и решительно двинулся в сторону автовокзала, который располагался рядом с железнодорожным.

— Почему нас никто не встречает? — Я в очередной раз огляделся по сторонам. Было пусто. Даже с поезда сошли только мы. И стоянка на сей раз заняла всего лишь пару минут. Наверное, для того, чтобы нас высадить. Я посмотрел в сторону удаляющегося поезда, оставившего нас на перроне в гордом одиночестве. — Это как-то неправильно, не находишь? — спросил я у Ванды, предоставив Егору заниматься делами. Ну а что, я же старший группы. Значит, должен уметь руководить, или хотя бы делать вид, что всё идёт согласно моему мудрому плану.

— Да потому что мы никому здесь не нужны. Можно даже сказать, что мы свалились на голову бедному старосте, и он совершенно не горит желанием видеть нас, — Ванда, нахмурившись, смотрела на подходящего к нам Егора. — Ну что?

— Это издевательство какое-то, — Дубов бросил рюкзак на землю. — В Два Дубка не просто не ходят автобусы, туда вообще невозможно добраться на машине, если только у вас не вездеход. Ну, можно ещё на тракторе, но отсюда эта глухомань на расстоянии тридцати километров расположена.

— И как мы будем добираться? — я сел на свой чемодан. — Пешком?

— Как вариант. Тогда треть практики мы проведем в дороге и не будем никому мешать и нарушать размеренную жизнь жителей Дубков, — усмехнулась Ванда и бросила свою небольшую сумку на землю, подняв небольшой столб пыли, от которой я чихнул.

— У тебя там что, гири? — спросил я с любопытством.

— Почти, — ответила она, поворачивая голову на шум, в этом пустынном месте показавшийся неестественным и громким.

Последовав примеру друзей, я обернулся и замер, увидев чудо из чудес. Я увидел самую настоящую лошадь. Протёр глаза, но лошадь продолжала бежать по улице, а сзади к ней была привязана телега. Хотя, возможно, телега и не была привязана, я не разбираюсь в отношениях телег и лошадей.

— Я в шоке, — сообщил я, преимущественно обращаясь к Егору. Как относиться к Ванде, я пока не решил.

— Это может быть выходом, — Дубов, закусив губу, смотрел на Живую Лошадь, словно она была чем-то несущественным. Но ведь это же лошадь! — Мы не потянем покупку лошадей, да и ездить на них мы не умеем. И с телегой, кстати, тоже не умеем обращаться. Эй, стой, — он замахал руками и побежал за мужиком, сидевшим в телеге и уверено рулившим своей лошадью.

Мы с Вандой переглянулись, я поднялся с чемодана, и мы пошли следом за Дубовым.

— Вы, случайно, не в Два Дубка едете? — уже спрашивал Егор у остановившегося мужика.

— Та, нет, я чуток дальше к Козьей роще, — мужик махнул рукой в сторону, полагаю, этой самой Козьей рощи. Нормальные у них здесь названия, оригинальные.

— А вы не могли бы нас до Дубков подвезти? — присоединилась к переговорам Ванда, у которой в голосе появились просящие нотки.

— Та почему не могу, могу, — мужик добродушно кивнул головой. — Усе равно порожняком пру. Всех поросей распродал.

— Мы заплатим, — неуверенно встрял я.

— Та, разберёмся. Забирайтесь, — он махнул рукой к себе за спину.

Мы переглянулись и полезли в телегу. Кроме вороха соломы, на дне ничего не было. А запах стоял такой, что лично мне сразу стало понятно, где именно ехали удачно проданные пороси.

Эти тридцать километров я запомню надолго. Меня так ещё ни разу в жизни не швыряло и не колбасило. Дорога тянулась через лес, но называть это нечто дорогой лично у меня не поворачивался язык. Скорее, это была просека, вырубленная между деревьями. Причём вырубали просеку пьяные дровосеки, шедшие в этот момент за не менее пьяной лошадью. Вот как шли, так и прорубили. Я прикинул: если бы эта дорога была прямой, то путь до Дубков составил бы не тридцать километров, а максимум пятнадцать.

Лес, правда, был хорош. Но я под расстрелом не пошёл бы в него в одиночку. Высоченные деревья, которым просто не могло быть столько лет, сколько могло показаться, глядя на их ширину и высоту. Здесь раньше не было таких лесов, а когда они появились, то началась борьба за выживание, приведшая к тому, что деревья в погоне за солнечным светом вымахали размером с древние замки.

Но исполины, «подпирающие небо», всё же составляли не основную часть леса. Было здесь много обычных берёзок, осинок и тополей. Хватало и прочей растительности: живописные, покрытые изумрудными листочками кусты, травы, цветы. Пару раз я даже заметил грибы. Я, правда, в грибах не разбираюсь, поэтому не стал бы рисковать жизнью, пытаясь их собирать.

Телегу трясло так, что Гвэйн не выдержал и где-то на середине пути спрыгнул с телеги и побежал рядом. Лошадь на него косилась, но никаких признаков беспокойства не проявляла.

— Хороша псина, — одобрительно поцокал языком мужик, впервые разглядев Гвэйна. — Смесок с волком? — спросил он у меня.

— Да, вроде бы, — простонал я, стоически борясь с тошнотой.

— Жалко только у смесков потомства не бывает, — покачал головой мужик.

— Ну и слава всем богам, — с чувством произнёс я, закатывая глаза.

Когда мы всё же доехали до Двух Дубков, я уже мало что соображал, зато принюхался, и запах меня уже не раздражал.

Ванда выглядела ещё хуже меня. Её всё-таки укачало, и цвет лица девушки стал бледновато-зелёным вдобавок ко всему.

Зато Егор был, как огурчик. Выпрыгнув из телеги, он отсчитал мужику двадцать медяшек, несмотря на то, что дядька брать деньги не хотел.

— А теперь надо найти старосту, — я потёр спину, пытаясь распрямиться. — Александра Николаевича Державина.

— Нет, — решительно возразила Ванда. — Сначала мы найдём таверну, устроимся, помоемся, а потом уже найдём старосту. Потому что, я подозреваю, мы воняем, хуже, чем те поросята, где бы они сейчас ни находились.

— Женщины, — глубокомысленно произнёс Егор. Мы переглянулись, и, подняв брошенную на землю поклажу, направились искать таверну.

Глава 15

Долго искать таверну нам не пришлось. Первый же попавшийся на пути житель деревни сообщил, что таверна — это единственное трёхэтажное здание в поселке. Находится в самом центре, и спутать его с чем-либо другим мы не сможем даже при сильном желании.

Пока мы шли по довольно ухоженным улочкам к возвышавшемуся над всеми остальными домами зданию, я с любопытством осматривался по сторонам.

Я нигде и никогда не был, кроме Твери. Даже В Москве никогда не бывал, хоть она находится не так уж далеко от дома. Школа и имение Демидовых вообще не считаются, туда меня привезли на машине фактически без моего согласия, просто поставив перед фактом. По сторонам во время этих поездок я, разумеется, не смотрел. И вот сейчас оказался в самой настоящей деревне.

Покосившись на Ванду, я заметил, что она так же, как и я с интересом осматривается по сторонам, только пытается делать это не так откровенно. Егор же шёл впереди с каменным выражением застывшем на лице.

— Тебе не кажется, что это здание слегка не вписывается с общую картину? — я поравнялся с Егором и задал интересующий меня вопрос.

— Здесь может быть два варианта, — Дубов остановился и, прищурившись, посмотрел на таверну. — Или этот дом когда-то принадлежал местному богачу, который либо уехал, либо разорился, а нынешний хозяин таверны быстренько прибрал добро к рукам. Или же здесь недалеко какая-нибудь выработка, ну, или лесозаготовка. Значит, много наёмных рабочих, и хозяин не испытывает сложностей из-за недостатка постояльцев. И в этом случае такие размеры вполне оправданы, — и Егор, поправив на плече рюкзак, быстрым шагом направился дальше.

Я остановился перед прилавком книжной лавки: газеты со столичными новостями разных печатных изданий превалировали в ассортименте скучающего, мирно дремлющего продавца. Кроме газет, я увидел выцветшую от времени карту деревни и прилегающей территории. Учитывая размеры этой самой местности, было совершенно понятно, почему карты не пользуются популярностью. Местные и так всё в округе знают, а посторонних здесь практически не бывает.

Купив карту за два медяка у удивлённого тем, что хоть кто-то позарился на запылённую брошюру продавца, я быстро догнал своих спутников. Помимо самой карты, в брошюре присутствовало краткое описание всех мало-мальски значимых объектов деревни Два Дубка.

Краткое описание и расположение таверны тоже присутствовало. Местная достопримечательность, как-никак. Егор оказался прав. Это трёхэтажное сооружение являлось некогда скромным охотничьим домиком правящей верхушки нашего государства несколько десятилетий назад. У Гришки, видимо, нахватались страсти к охотничьим домикам. Только им истинно императорского размаха не хватило. Но верхушка сменилась, а следующие правящие никогда охотой не интересовались. Так что государственное никому не нужное имущество было пущено с молотка за небольшие деньги.

Нынешний хозяин успел первым, и практически сразу открыл в доставшемся ему доме таверну. Тем более, что в округе начали обосновываться лесозаготовщики. Хозяин таверны оказался прозорливым типом, и внакладе не остался. Теперь у него имеется и большое хозяйство, и просто неприличная для этой местности прибыли.

Могу поспорить на пару медяков, что здесь не обошлось без помощи эриля. Ну или сам хозяин был слабеньким магом, имеющим именно этот дар. А свои прозрения и голый расчёт выдаёт за небывалую удачливость.

— И как они лес перевозят по такой жуткой дороге? — спросил я, когда мы уже входили в главные двери практически единственной местной достопримечательности.

— Сплавляют, скорее всего, или с другой стороны есть другая дорога получше, — на этот раз мне ответила Ванда.

Я сразу заметил в её голосе напряжение. Проследив за взглядом девчонки, увидел, что же ей так не понравилось. А не понравились ей, судя по всему, вышеупомянутые лесорубы в количестве пяти рыл, сидевшие в большом зале. Они ели и с нескрываемым интересом поглядывали на нас. Наверное, это была одна бригада или смена, я не слишком в таких нюансах разбираюсь, у которой в это время был обед.

На нас с Егором лесорубы глянули мельком, принявшись пристально разглядывать Ванду. Так как они сидели, то определить их рост не представлялось возможным. Но, если судить по мощным, увитым мышцами рукам, выпуклым грудным клеткам и мощным шеям, мужчины были далеко не маленькие. Не могу сказать, что они были страшными, или имели дебильный вид, но… Они были молоды, не больше двадцати-двадцати пяти лет, и даже в чём-то хороши собой. А ещё они очень сильно нас не любили. Настолько сильно, что это было заметно даже не урождённым менталистам.

— Не нравится мне это, — прошептал я так, чтобы меня услышал Егор. — Ей же всего четырнадцать.

— Паспорт она на входе не показывала, да и вообще нравы здесь простые, — ответил Дубов, но, тем не менее, нахмурился.

— Куда уж проще, — проворчал я.

Тут к нам подошёл, судя по всему, хозяин.

— Вы, должно быть, те самые студенты-маги, — вместо приветствия заявил огромный медведеподобный дядька с добродушным лицом. Только маленькие бегающие глазки на этом добродушном лице выглядели очень подозрительно. Но сейчас я не удивлюсь, если мне всё будет казаться слишком подозрительным. Даже вон тот стол, за котором обосновались гнусно ухмыляющиеся лесорубы, кажется мне не слишком приветливым.

— Откуда вы нас знаете? — я отвечал, продолжая посматривать на молодых мужчин, всё ещё сидящих за столом.

— Александр Николаевич меня предупредил, что вы приедете. Здесь же у нас больше не к кому на постой остановиться. — Пояснил хозяин.

— Тогда, что вы можете сказать насчёт двухкомнатного номера с туалетом и душем, сроком на три недели. Да, ещё еда? — Ванда с трудом сосредоточилась на хозяине, стараясь не обращать внимания на лесорубов.

— Сорок пять серебряных рублей за всё, — что-то прикинув в уме, сообщил хозяин.

Мне стало совсем грустно. Четыре серебряных ушло на Гвэйна, ещё два на еду по дороге сюда, значит, как минимум два надо оставить, чтобы есть по дороге отсюда. Итого, у нас на троих остаётся семь серебряных рублей почти на месяц. Как-то это не слишком оптимистично звучит.

— Идёт, — прервал мои тяжкие думы Егор. Он вытащил наш не особо впечатляющий мешочек с деньгами и тщательно отсчитал монеты. Я с тоской посмотрел на изрядно похудевший кошелёк, который Дубов сунул себе за пазуху.

— Волк ваш? — задал очередной вопрос хозяин. Я кивнул и не стал на этот раз уточнять, что это не волк. — Значит так, пускай с вами живёт, только чтоб не пакостил. Денег с него, так уж быть, не возьму. Остатками с кухни будет питаться.

Гвэйн посмотрел на него так презрительно, что хозяин даже слегка опешил. Потом оборотень перевёл такой же презрительный взгляд на меня. Я только пожал плечами. Ничего, не обломишься и объедками попитаешься. Не имперский волкодав, чтобы нос от костей воротить.

— Маги, надо же, — протянул один из лесорубов, прислушивающийся к нашей беседе. — А мне всегда казалось, что маги побогаче будут. Хотя откуда магам деньги-то иметь. Жить разрешили и то радуйтесь, — ухмыльнулся он, расслабленно откидываясь на спинку стула.

— Вообще-то, я могу обеспечить тебе встречу с магом побогаче, — как же это лесорубы меня раздражают. Видно же, что они зачем-то обостряют обстановку. Это ещё можно как-то понять — магов не слишком-то любят. Но разве они не видят, что мы ещё подростки! Я зло прищурился. — Вот только я очень сильно сомневаюсь, что тебе понравится встреча с магами, которые побогаче.

— Наоборот, сынок, можно сказать, я жду эту встречу, — ухмыльнулся мужик, скрестив мощные руки на груди.

— Интересно, что же ты кроме силы и своего орудия труда можешь предложить, например, директору Столичной школы магии Вячеславу Троицкому? — Егор дёрнул меня за рукав, но я отмахнулся.

— Это будет для него незабываемый сюрприз, — этот тип продолжал ухмыляться.

— Митя, остынь, — прикрикнул на него хозяин таверны, а я вздрогнул. Митя, надо же, ещё скажи, что тебя Дмитрий зовут.

— Я не потерплю, чтобы на моей земле топталось это отребье! Пускай хоть все сюда пожалуют, уж поверь, я обеспечу им достойный приём. — Сквозь стиснутые зубы процедил, надеюсь, всё же не Дмитрий.

— Да? И что же ты ждёшь от встречи с Гараниным, например? — я не смог сдержать злорадной ухмылки, увидев, как мужик вздрогнул, услышав родовое имя Романа. — Те, что побогаче, чтоб ты знал, в своё время близко с Тёмными общались, всяких нехороших привычек у тех нахватались… Или Тёмные у них опыта набрались, история об этом умалчивает. Так что сиди на заднице ровно и молись, чтобы в следующем году перспективный отпрыск этого семейства побогаче по распределению сюда не попал. А уж о том, какой здесь дружественный приём нам обеспечили я не побоюсь рассказать одному из своих друзей, — мой голос сочился ядом, а я не отрывал глаз от этого слишком самоуверенного лесоруба.

Митя немного поёрзал на стуле, но взгляд от меня тоже не отводил. Потом, успокоившись, снова скрестил руки на груди и, гадко усмехнувшись, произнёс:

— Но сейчас-то твоего дружка здесь нет. А раз ты только и делаешь, что треплешь имя Гаранина направо и налево, то сам маловато можешь. Разве я не прав?

Я злобно уставился на него: вот какого хрена он к нам привязался? Сидел бы и жрал свой обед! Мы же к ним первые не лезли.

Митя прищурился, но глаз от меня не отвёл. Наша дуэль взглядов длилась недолго. Вначале мне показалось, что зрение раздвоилось, а потом в фокусе остались только его глаза. Голову пронзила острая боль, всё внутри словно опалило жаром, и перед глазами замелькала череда картинок: Митя стоит на кладбище перед свежей могилой и рыдает, как мальчишка. Через секунду картинка сместилась на другую: молодая женщина, похожая на него, стоит перед человеком в чёрном плаще с капюшоном. Капюшон полностью закрывает его лицо. Мгновение, и женщина падает замертво, оплетённая голубыми нитями. В то же время Митя подбегает к ее телу, а маг что-то коротко ему говорит и, молча разворачиваясь, уходит. Ему в спину летит нож, но он, не поворачивая головы, одним движением руки отмахивается от него, не прерывая шага. Следующая картинка: лесоруб с этой самой женщиной сидит за одним столом. Они о чём-то мило беседуют, смеются.

Голова закружилась, и я с огромным трудом заставил себя оставаться в вертикальном положении. Свет замерцал. Испуганный Егор подставил своё плечо, и мне стало стоять намного комфортнее. Провёл рукой по лицу, но следов крови на нём не обнаружил. Вот ведь. А Рощин говорил, что спонтанно больше не получится.

Вдохнуть и медленно выдохнуть. Свет перестал мигать, и я обвёл взглядом притихшую толпу и бледного, как мел, дровосека. Половина ламп погасла, зато другая половина продолжала работать в штатном режиме. Лесорубы начали понемногу расслабляться, но смотрели на нас уже не презрительно, а слегка настороженно.

— Знаешь, я могу понять твоё отношение к магам, — я серьёзно смотрел на всё ещё не пришедшего в себя парня. — Маньяков и неадекватов гораздо больше среди обычных людей, можешь мне поверить. Хотя я видел слишком мало, чтобы судить о том, что произошло. Не исключено, что это именно ты во всём виноват. Почему-то мне кажется, что таким самоуверенным и не следящим за своим языком ты был задолго до того, что произошло. И знаешь, ты столкнулся не с сильнейшим, и, судя по тому, что я увидел, даже не с особо сильным. И ты ничего не смог ему сделать, так что не сотрясай больше воздух своей пустой болтовнёй — это раз. И второе: никогда не смотри в глаза магу, ведь он может оказаться менталистом.

— Да кто ты такой, дьявол тебя раздери? — разлепив пересохшие губы, спросил он.

— Поверь, тебе лучше не знать.

— Так, хватит нас пугать, сказочник! И то, что ты что-то умеешь, можешь нам больше не доказывать, увидели уже, — хозяин хлопнул по раскрытой ладони полотенцем и махнул им в направлении лестницы. — Идите на третий этаж, номер триста восемь. Держи ключ, сказочник. — И он протянул мне обычный ключ от самого обычного английского замка.

— Почему я сказочник? — я удивлённо посмотрел на Егора и слегка расслабившуюся Ванду.

— Ну так, Гаранина обещал сюда позвать. Ещё скажи, что Лазарева вызовешь, чтобы этих недоумков поучить, — хозяин хохотнул, а мы с Гвэйном переглянулись. Оборотень закатил глаза, а я задумался. Да это хозяин классно сказал, особенно про Лазаревых. Будем считать, что уж позвал и проучил кого нужно.

Подхватив ручку своего чемодана, я побрёл к лестнице, уже представляя, как его буду на неё затаскивать.

— Ванда, а ты как маг воздуха можешь мне немного помочь? — поинтересовался я у девушки, кивая на свой чемодан. Она неуверенно покачала головой и первой направилась вверх. Да уж, чувствую, особой помощи от неё в ближайшее время точно ждать не стоит.

Глава 16

Мы молча поднялись в свой номер на третьем этаже. Егор хмурился и иногда бросал на меня настороженный взгляд, а Ванда косилась, но благоразумно молчала.

Номер был ничем не примечателен: две комнатки, очень скудно обставленные, туалет и душ совмещённые. В одной комнате стояла кровать, небольшой шкаф, стол и стул, в другой — продавленный диван. Диван был разложен, наверное, в сложенном состоянии он не находился уже очень давно. Кроме него в комнате стоял стол, два стула и сундук. Я не поленился, лёг на пол и заглянул под диван.

— Класс, там под него подложена стопка старых книжек, чтобы не развалился и стоял более-менее устойчиво, — прокомментировал я увиденное, поднимаясь на ноги.

— Зато санузел чистый, — раздался голос Ванды из подобия ванной комнаты.

Послышался звук льющейся воды, значит, наша подружка уже нырнула под душ.

— Ну что, давай располагаться, — Егор бросил рюкзак на стол. — Будем бросать жребий, кто из нас спит на полу? — мы переглянулись и покачали головами. — Нет, на полу будет спать только Гвэйн. — Добавил Дубов, за что заслужил полный злобы взгляд от оборотня, привыкшего спать на очень дорогом диване или на весьма комфортной кровати.

— Ничего, спартанские условия пойдут тебе на пользу, — сообщил я опешившему волку. — Считай, что я всерьёз взялся за твою дрессировку.

Гвэйн запрыгнул на диван и оскалился. Я подошёл к нему. Шлёпнул по носу и указал на пол.

— Ты спишь на полу. И попробуй начать кусаться — пойдёшь на шашлык на радость Гришке.

Гвэйн зарычал, пару раз клацнул зубами, но спустился на указанное ему место. Я только головой покачал, глядя на обиженного волка. Ничего, побесится и успокоится.

Больше не обращая на оборотня внимания, я подошёл к сундуку. Подняв крышку, обнаружил в нём чистое постельное бельё и одеяла.

Вытащив всё это добро на диван, я быстро распределил его: два одеяла и постельное бельё в весёленький цветочек достались нам с Егором, а какое-то невнятно-голубое — Ванде. У неё и так целая комната в полном распоряжении.

Освободив таким образом сундук, мы переложили в него часть вещей. После того как закончили раскладывать вещи и делать из дивана двуспальную кровать, Егор сел на стул и пристально посмотрел на меня.

— И что это было? — Спросил Дубов, после минутного молчания.

— Ты о чём? — я попытался отвертеться от ответа, но, судя по виду Егора, отвертеться мне не удалось бы, поэтому я принялся колоться. — Неконтролируемый всплеск.

Я сел на диван и уставился в пол.

— Получилось всё резко и внезапно. Но я не могу себя контролировать. А Гришки рядом нет, чтобы вовремя огрел меня по голове. С такими всплесками я точно когда-нибудь башку взорву. И, если повезёт, только себе.

— Тебе надо тренироваться. Как бы это по-свински ни звучало, но незнакомая деревня с незнакомыми людьми — это самое лучшее поле для тренировки по ментальной магии. — Философски ответил Дубов.

— Егор! И где же твоя порядочность? — я посмотрел на него удивлённо.

— У меня в этом деле шкурный интерес. Если для разблокировки моего дара понадобится ментальная магия, значит, ты должен её освоить, — и он пожал плечами.

Наш разговор прервала довольная и улыбающаяся Ванда, которая наконец-то вышла из душа.

— Вот что, — Егор поднялся со стула и обратился к Ванде. — Если ты случайно забыла, то я тебе напомню: ты здесь не одна. Мы с Димой тоже хотим и в туалет, и в душ.

— Извините, — она слегка покраснела и потупилась. — Я постараюсь больше так не делать, просто мне постоянно казалось, что я не могу смыть с себя этот ужасный запах.

— Да ладно тебе, она так больше не будет, — я махнул рукой. — Я быстро, — и, схватив смену белья и свою старую домашнюю одежду, побежал в душ. Что-то мне подсказывает, что в этой деревне будет лучше носить именно её.

В туалет мне хотелось гораздо больше, чем в душ, поэтому-то я не принял участие в воспитании Ванды.

Управился я раза в два быстрее, чем она. Когда я вошёл в комнату, то застал Егора, стоящего на старте с ворохом вещей в руках. Но он не спешил идти в душ. Они с Вандой стояли и молча разглядывали меня с изумлением.

— Что?

— Твоя одежда, она… — Ванда запнулась. — Ну… она…

— Старая и заштопанная? — уточнил. Девчонка кивнула. — Зато удобная и не будет бросаться в глаза. — Ответил я, засовывая грязную одежду в чемодан.

— Ты не перестаёшь меня удивлять. — Ванда покачала головой.

— О да, и это ты ещё самого главного про меня не знаешь, — прошептал я на грани слышимости.

Пока мы с Вандой обсуждали мою одежду, Егор успел привести себя в порядок.

— Что-то ты быстро, — не преминул сказать я, глядя, как он встряхивает мокрой головой.

— Ну, если бы кто-то всю горячую воду не выплескал, я, может быть, и подольше порелаксировал бы, а под холодной водой стоять, как-то не хочется, — он бросил насмешливый взгляд на покрасневшую Ванду. — Так, что дальше будем делать?

— Александра Николаевича искать, — ответил я уверенно.

— Есть, — Ванда произнесла это одновременно со мной.

Егор рассмеялся.

— Мнения разделились, — наконец, сказал он.

— Твой голос решающий, — Ванда улыбнулась.

— А я тоже есть хочу. — Через минуту заявил Дубов

— Правильно, у нас всё ещё растущий организм, который требует еды! — я кивнул, соглашаясь с их выбором.

И тут в дверь постучали. Мы мгновенно замолчали и напряглись. Я стоял ближе всех к двери, поэтому открывать пришлось именно мне. За дверью стоял невысокий, стройный мужчина лет тридцати на вид, темноволосый и кареглазый. Он посмотрел на меня оценивающим взглядом, затем перевёл взгляд на мнущихся у меня за спиной Егора и Ванду.

— Добрый день, Александр Николаевич Державин, — представился наш гость, и я посторонился, давая ему пройти.

— Очень приятно, господин Державин, — ответила за нас всех Ванда.

Александр Николаевич вошёл в комнату и огляделся. Затем снова посмотрел на меня, интуитивно определяя, как старшего.

— Сказать честно, я не представляю, что мне с вами делать, — наконец, выдал он. — Особенно после того шороха, что вы здесь навели. Закончили бы вы хотя бы курса три, вот тогда и можно было о чём-то говорить, а так…

— Так, может, мы домой? — мгновенно сориентировался я. — Ну а что, и вы от нас избавитесь, и нам будет хорошо?

— Молодец, это ты здорово придумал, — хмыкнул наш куратор. — Вот только меня по головке не погладят, если я поступлю так, как вам хочется.

— А мы никому не скажем, — произнёс я, заговорщицки, понизив голос.

— Я бы вас отпустил, но проект этот пилотный и наверняка приедет какая-нибудь проверка, чтобы убедиться, что детишки находятся при деле. Давать вам расслаблять нам тоже категорически запрещено, — недовольно проговорил он.

— Не слишком радужная картина, — пробурчал я. Мне показалось, что избавиться от нас ему почему-то хотелось чуть ли не больше, чем нам уехать из этой дыры.

— Вот что, господин… — Державин посмотрел на меня вопросительно.

— Наумов, Дмитрий Александрович, — представился я.

На этот раз Александр Николаевич смотрел на меня ещё дольше и пристальней.

— Вот как, — наконец, протянул он. — И почему мне даже списки студентов не передали своевременно? Меня ещё сюрпризы ждут? — он повернулся к Егору и Ванде. Те отрицательно покачали головами. — Я очень не хочу знакомиться с Александром Наумовым. И особенно я не хочу с ним знакомиться в том случае, если с его сыном что-то случится на вверенной мне территории. Но задачи, поставленной передо мной правительством, это не отменяет. Старайтесь не вляпываться без разбору в неприятности и вообще лучше ни с кем не разговаривайте. Мне половины вырезанной деревни не нужно, чтобы хоть как-то успокоить обезумевшего от горя отца и желающих отомстить влиятельных друзей. Ведь Гараниным ты пугал этих остолопов не просто так?

— Он мне просто к слову пришёлся, — я вздохнул. — Я больше Демидовых знаю, а из Гараниных только с наследником более-менее тесно общаюсь.

— Вот ты сейчас меня совсем не успокоил, знаешь ли, — Державин закатил глаза. — Надеюсь, вы меня поняли. С жителями я поговорю и буду надеяться на всеобщее благоразумие. Или мне всё-таки стоит чего-нибудь опасаться?

— Нет, мы будем себя хорошо вести. При условии, конечно, что нас не будут доставать, — ответил я старосте деревни.

— Замечательно. Значит, вы просто тихо-мирно выполняете поставленные перед вами задачи и не идёте на конфликт. А задание ваше звучит следующим образом: я обязан проверить практические навыки студентов-практикантов школы магии и использовать эти навыки в решении поставленных перед ними задач. И вот именно сейчас, после того, как ты представился, меня несказанно радует, что вы закончили всего лишь первый курс. — Он задумался. — Думаю, сейчас вы пообедаете, а потом я за вами зайду и отведу вас к местному травнику, Андрею Новикову. Он-то и станет вашим непосредственным куратором. И мне ничего придумывать не нужно, и он получит от вас помощь. Основы ботаники как раз сдают на первом курсе, не так ли?

С этими словами он быстро развернулся и вышел из комнаты.

Я медленно перевёл взгляд с закрывшейся двери на своих друзей.

— Это что шутка? Мы целый месяц будем травки собирать? — я почувствовал, как на меня волнами накатывает раздражение. — И только потому, что я Наумов?

— Его можно понять, — философски ответил Егор.

— Не так уж это и плохо, — поддержала его Ванда. — Зато мы ещё раз повторим ботанику и не вляпаемся во что-нибудь опасное. Да и на втором курсе с ботаникой будет легче справляться.

И хотя они меня успокаивали, я заметил лёгкую тень разочарования, которая скользнула по их лицам. Что ни говори, а мы ехали сюда с надеждой хоть на небольшое приключение.

— Пойдёмте есть, — и я направился к двери.

На этот раз зал-столовая был пуст. Мы заняли небольшой столик у окна. Я осмотрел зал, не понимая, что нужно делать, позвать хозяина или разносчицу? Словно услышав меня, в зал заглянула дородная улыбчивая женщина. Увидев нас, она заулыбалась еще шире.

— Что, детки, проголодались? Сейчас мы вас накормим.

Она скрылась на кухне, и не прошло и пяти минут, как снова появилась, неся на огромном подносе гору снеди.

— Вот, попробуйте, как тётушка Нюра готовит, — и она поставила поднос на стол. А мне стало интересно, а как она его вообще сюда дотащила?

Каждому из нас полагалась тарелка с куриным супом, гречневая каша, приправленная мясом, пирожки с разной начинкой и целый кувшин кваса.

Не сговариваясь, мы набросились на еду. Это было фантастически вкусно. Во много раз вкуснее, чем-то, чем нас кормили в Школе. Через полчаса я отвалился на спинку стула. Живот был полный, хотелось спать и не хотелось шевелиться. Под столом послышался глубокий вздох. Гвэйн, я совсем про него забыл. Заглянув под стол, я понял, что тётушка Нюра не забыла.

Причём накормила она зверюгу ещё лучше нас. В огромной миске виднелись остатки овощного рагу с огромным количеством мяса. Порция была такая большая, что даже оборотень не справился с ней и теперь лежал, сонно жмуря глаза.

Вот в таком положении нас и застал Державин. Он тащил за собой на буксире тощего бледного парня, судя по всему, совсем недавно закончившего школу. Интересно, как он собирает травы, оставаясь таким бледным, словно не видит солнца месяцами?

— Андрей Новиков, — представил нам парня Александр Николаевич. — Андрей, это твои студенты-практиканты, можешь ими распоряжаться.

И наш, так называемый куратор ушёл, даже не оглянувшись. Я даже не сразу понял, что он не дал мне, как старшему группы, никаких способов связи с собой. Нормальная такая практика. Ещё и лесорубы скоро притащатся. А с этой стороны я всё ещё ожидаю неприятностей.

— Ну, — я повернулся к Новикову. — И что нам делать?

— Я не знаю, — сказал парень и пожал плечами. — Хотя, — он задумался. — Идёмте, я придумал, чем вас занять.

Вставать было лень, но делать было нечего, пришлось. Я снова заглянул под стол.

— Ты идёшь? — Гвэйн вяло махнул хвостом, мол, идите, я сейчас посплю и догоню вас. Наверное. Но не обещаю. — Ну и ладно. Тётушка Нюра, мой зверь здесь побудет? — я заглянул в кухню.

— Да пусть остаётся. Такой красавец, — она покачала головой.

— Куда посуду поставить? — ко мне подошёл Егор.

— Да на столе оставьте, — махнула рукой повариха. — Сейчас девчонки придут и уберут.

Мы вышли из таверны и сразу же наткнулись на Новикова, терпеливо ожидающего нас снаружи. Увидев, что мы, наконец-то, выползли на улицу, он быстрым шагом пошёл прямо по дороге. Нам ничего не оставалось, как следовать за ним.

Мы прошли село, оказавшееся довольно крупным, насквозь, и вышли за его пределы через другие ворота.

Егор, снова оказался прав. Дорога, ведущая к этим воротам, была не в пример лучше, чем та, по которой нас сюда привезли. Пройдя метров пятьдесят, свернули на неприметную тропинку, приведшую нас, в конце концов, на полянку, заросшую всевозможными травами.

— Вот, здесь нет ни одного магического образца, — с такой гордостью, словно сам эти травы сажал, сказал Новиков. — Вам надо набрать ромашку обыкновенную, вы же знаете, как она выглядит?

И он, не дожидаясь ответа, пошёл обратно, оставив нас с открытыми ртами посреди действительно уникальной полянки. Охренеть, не встать! У нас же с собой даже пакета нет. И куда мы будем, по его мнению, эту ромашку собирать? И главное: куда потом её нести?

И мы молча опустились на землю, чтобы убедиться, что ромашка здесь вообще растёт.

Глава 17

Прошла ровно неделя с тех пор, как мы попали на эту скучную, не отличающуюся разнообразием практику. Всё, на что хватало фантазии нашего куратора-травника, сводилось к следующему: сходите, нарвите вон тех трав, засушите их и отнесите целителю. Вот где мне пригодилось то заклятье мумификации, которому меня научил Григорий. Ванде я, правда, сказал, что это специальные чары для создания гербария. Саша же степень по ботанике имеет, вот он меня и научил.

Если какие-то сомнения у девушки появились, то она их не выказывала. Ну, и правильно. Мало ли на свете разных заклинаний имеется.

Местный целитель молча брал свёртки с засушенными травками, кивал и уходил к себе в подсобку. С нами он совсем не разговаривал.

Вообще никто в деревне Два Дубка с нами больше не разговаривал! Наверное, Державин сдержал обещание и провёл разъяснительную беседу со всеми жителями этого, как оказалось, довольно крупного села.

Всего в поселении насчитывалось около трёх сотен домов, что было для такой дыры совсем немало. Как объяснил нам трактирщик: чем дальше от столицы, тем меньше поселения. Многие деревни уже прекратили существовать.

Ну а Два Дубка спасало то, что именно рядом с селом начали валить лес. Наёмные рабочие на лесозаготовку прибывали, лес рубился и частями продавался. Местные нашли работу на восстановление лесного массива — высадку саженцев на месте вырубов.

С тех пор как здесь обосновались лесорубы, деревня начала расти. Приезжие рабочие иногда здесь же и оставались, создавали семьи и строили дома. Всё, как всегда. Как только лесозаготовка здесь прекратится, жизнь в селе постепенно пойдёт по нисходящей. В столице все забудут про Два Дубка, свежая кровь поступать не будет, молодёжь толпами ломанётся в Камызяк, а кто-то рискнёт поехать дальше, в Тверь, например, и ещё дальше в столицу нашей республики. Так что спустя некоторое время Два Дубка вымрет. Закон жизни. Ну а пока село считалось крупным и процветающим.

В свободное от сбора трав время мы с Егором занимались, не столько изучая новое, сколько стараясь не забыть старое. Ванда к нам присоединиться не желала. Видимо, её всё устраивало, и крохи своей силы она никак не хотела преобразовать во что-то большее.

Копаться в чужой голове я больше не пытался. Не то, чтобы боялся идти на конфликт с местными, нет. Я боялся своей магии, боялся, что она однажды выйдет из-под контроля. К тому же я не знал, когда реально нужно покинуть мозг подопытного, чтобы не причинить вред ни ему, ни себе. Впрочем, я не знал, как можно осознанно попасть в чью-то голову. Поэтому изучение этой очень нужной ветви семейного дара я решил оставить на потом. Например, когда рядом будет находиться кто-то, кто в этом разбирается.

Сегодня было как-то слишком жарко. Нет, я всё понимаю, лето на дворе, мы на юге сейчас находимся, но жара была какая-то на редкость жуткая. Собирая магический вид цветка под странным названием «Кровохлёбка тупая», мы изнывали от этой жары. Солнце пекло так, что становилось тяжело дышать. Голова ничего не соображала, руки не слушались. Что-либо делать было не просто тяжело, а невыносимо. Самым обидным было ещё и то, что тенька не было даже близко, тучек или облачка тоже.

— Ванда, тебе не кажется, что это такой далеко непрозрачный намёк от нашего травника в отношении тебя? — находясь в полуобморочном состоянии, я мог только язвить и обильно поливать всех ядом.

— Очень остроумно, и как ты дошёл до этой истины? — огрызнулась в ответ Вишневецкая.

— Да здесь идти никуда не надо, всё на поверхности лежит, — вклинился в нашу перебранку Егор, монотонно отрывающий розовые цветочки от куста. — Если бы ты не была настолько упёртой в своей правоте про своё нахождение в иерархии студентов по факультетскому признаку, и приткнула свою дурость, начав самостоятельно заниматься не только самоуничижением, то мы бы не подыхали от жары! — в конце своей короткой речи Егор не выдержал и повысил голос.

Немного подумав, он стянул через голову рубашку и завязал её на голове, в виде тюрбана, чтобы хоть так спасти свой мозг от перегрева. Я тут же последовал его примеру. Помогло не сильно, но голова была закрыта.

— А я тут вообще при чём? — девушка смотрела на нас с неприкрытой завистью. Она по вполне объективным причинам не могла раздеться так, как мы.

— При том что даже самый плохой, тупой и необразованный воздушник может наколдовать ветерок! — вспылил я. — А ты только и можешь мычать в ответ, что не фифа с Первого, и ничего не умеешь. Умеешь! Кровь из нас пить — это у тебя замечательно получается.

— Да пошли вы оба! — Ванда вскочила и пнула корзинку с собранными цветами. По её личику потекли злые слёзы. Но угрызения совести меня не мучили совсем, и Егора, похоже, тоже.

— Мы-то пойдём! А ты сама здесь сиди и занимайся сбором урожая! Обычная баба на селе без зачатков магии и мозгов только и делает, что хозяйством занимается, да в огороде возится, невзирая на холод, дождь и жару. Привыкай. — И Егор встал, направляясь к деревне.

Я последовал его примеру, оставив свою корзинку на поляне.

— Слушай, а мы не слишком… — Начал я, но Егор меня перебил.

— Не слишком! Сколько раз мы пытались её уговорить позаниматься с нами? Умоляли, упрашивали. А что в ответ? Презрительное «фи». Нас не просто так поставили тройками. Кто-то знает одно, кто-то умеет другое. Хотя бы в своей тройке мы должны знать, на что способен каждый. А я не знаю, на что ещё способна эта девчонка, кроме нытья!

— Как знаешь, мне подобные девичьи выкрутасы тоже не по вкусу, но, может, не стоило бросать её там одну? — я попытался воззвать к совести друга. Мне было немного жаль Ванду. Но вернуться одному, это равносильно предательству мужской дружбы, так ведь?

— Ты предлагаешь вернуться? — он остановился и повернулся, посмотрев назад.

— Ну да, девушке опасно одной по лесу бродить. Вот этому, сказка про Красную Шапочку очень хорошо учит. — Добавил я, вспомнив не к месту свой злосчастный экзамен по истории.

— Ты хоть сам понимаешь, насколько это странно — Тёмный взывающий к совести, — Егор покачал головой и, развернувшись, направился в сторону оставленной нами девушки.

— Это ты на меня плохо влияешь, — я усмехнулся и пошёл за ним следом.

Дойдя до злополучных кустов кровохлёбки, мы увидели Ванду в том же положении, в каком оставили. Сидя над корзинкой, она рыдала навзрыд, перебирая уже собранные цветы. На нас девушка не обращала никакого внимания.

— Ванда, ты это, прости нас, — пробормотал я. Услышав моё корявое извинение, она зарыдала ещё горше, уткнувшись лицом в сложенные ладони.

— Ну да, мы идиоты, — поддержал меня Егор. — И просим прощения за свою несдержанность. Мы больше так не будем.

— Да-да, точно. Мы постараемся больше не говорить ничего обидного вслух. Ну ты в общем нас должна понять. Извиняться я не умею, поэтому давай мы быстренько закончим примирение, и пойдём уже из этого ада в место попрохладнее. — Дубов тут же наступил мне на ногу. — Что?

Ванда посмотрела на меня удивлённо и вдруг рассмеялась.

— Да, Дима, извиняться ты и вправду не умеешь. — Она встала и взяла свою корзинку в руки.

— Было бы за что извиняться, — пробубнил я, направляясь к своей корзине.

— Ну и хорошо, вот и пойдём, наконец, отсюда, если всё выяснили. — Ванда вытерла всё ещё текущие слёзы и снова улыбнулась.

До таверны мы шли молча, экономя силы. Также молча мы поднялись в номер, где просто упали на кровати: мы с Егором, не снимая рубашек с головы, а Ванда, кажется, не раздеваясь. И также молча уснули, отдыхая от адского солнцепёка.

Из беспокойного сна нас вырвал пронзительный визг. Вскочив, я начал озираться по сторонам. Рядом поднял голову Егор. И тут пронзительный визг повторился. Он шёл, судя по всему, из номера, находящегося под нами.

Крик больше не прекращался. Истошно на одной ноте визжала женщина. Мы с Егором одновременно соскочили с дивана. Из другой комнаты выбежала заспанная Ванда.

Натянув мятые, влажные и пахнущие потом рубашки, мы, не сговариваясь, ринулись к выходу, столкнувшись в дверях. Кое-как разошлись и понеслись вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Если так кричат, то, наверняка, что-то случилось. Было темно, но всё равно душно. Надо же, мы даже не заметили, что проспали до позднего вечера.

На втором этаже было самое настоящее столпотворение. Похоже, все посетители таверны и постояльцы собрались здесь. Сквозь толпу зевак без особого труда протиснулся хозяин.

Увидев нас, он махнул рукой и громко пробасил, пытаясь перекричать всё ещё вопившую женщину:

— Так, детям делать здесь абсолютно нечего! Возвращайтесь к себе в номер, — и он скрылся из вида, зайдя в комнату первым.

— В каком смысле детям? — завопил я, слегка охренев от удивления. — Мы, между прочим, студенты школы магии, а не дворовая шпана.

— У тебя усы ещё не начали расти, чтобы себя к взрослым дядям причислять, — добродушно произнёс один из лесорубов и, повернувшись лицом к комнате, потерял к нам интерес.

Такое снисходительное отношение внезапно заставило меня вспомнить, что я не абы какой студент, я Тёмный, я Наумов, в конце концов. С каменным выражением, застывшим на лице, я начал протискиваться между собравшихся. Получалось не слишком успешно. Благодаря моему хрупкому телосложению и совсем нехрупким телам постояльцев таверны создавалось ощущение, что я пытаюсь проломить стену.

Егор и Ванда тихо стояли позади меня и явно не горели желанием ко мне присоединиться. Когда я уже почти протиснулся к двери в комнату, оттуда вышел хозяин. Смерив меня оценивающим взглядом, он махнул рукой, молча показывая, чтобы я шёл за ним.

Как только хозяин махнул рукой, люди молча расступались, освобождая свободный проход. Егор с Вандой переглянулись. Дубов тяжело вздохнул, и они направились ко мне.

Пока я пробирался к входу, то сумел разглядеть лица собравшихся. Они были у всех заинтересованными и немного обеспокоенные.

Лесорубы, с которыми у нас произошла стычка в день прибытия в это захолустье, о чём-то тихо перешёптывались. Когда мы дошли до них, они бросили на нас злобные взгляды, но, тем не менее, пропустили в комнату, откуда всё ещё слышался надрывный крик женщина.

Наконец, мы вошли в комнату, и я остолбенел, не в силах оторвать взгляда от представшей перед нами картины.

Увиденное на минуту выбило меня из колеи, чего нельзя было сказать про Егора. Он только нахмурился. Зато Ванда побледнела и почти сразу выскочила обратно в коридор.

На двуспальной кровати на коленях стояла женщина. Чёрные волосы были растрёпаны, сама она была практически раздета: лёгкая ночная сорочка едва прикрывала её обнажённое тело. В ярко-зелёных глазах плескался ужас.

Наконец, она осознала, что находится в комнате не одна, замолчала и потеряла сознание, упав на кровать. И только после этого я смог детально разглядеть, что же стало причиной такой истерики.

На ковре рядом с кроватью лежал мужчина. Точнее, лежало его тело. Голова же находилась отдельно, довольно далеко от туловища. Меня замутило. Я только однажды видел труп, но Бык не был расчленён, и я даже не сразу тогда понял, что он мёртв, здесь же всё было слишком уж очевидно. Смерть этого молодого мужчины была настолько неестественной, что мне захотелось ретироваться. То, что я всё-таки некромант, тёмный маг и далее по списку не слишком помогло хладнокровно воспринимать увиденное.

Я отшатнулся, вспоминая все те чувства и ощущения, когда находился с телом Быка, готовясь словить приличную дозу энергии Смерти. Я даже зажмурился. Но ничего не произошло. Открыв глаза, глубоко вздохнул, а потом пристально посмотрел на хозяина таверны. Тут не было ни капли энергии Смерти. Даже если смерть произошла несколько часов назад, я как некромант почувствовал бы ее. Так быстро в пространстве она все равно не рассеивается. Здесь же, никого будто только что не убивали. Это было очень странно и не менее подозрительно.

Глава 18

Меньше всего я был готов к тому, чтобы снова ощутить огромный поток энергии Смерти, которая должна была здесь находиться. Но ещё больше я не был готов к тому, что этой энергии в комнате не окажется.

— Думаю, маги всё же здесь не помешают, — задумчиво потёр подбородок хозяин таверны, глядя при этом на меня. Я не слишком уверенно кивнул, а затем отрицательно замотал головой. Здесь явно творилось что-то странное, и необученные маги мало чем могут помочь.

— И что же вы нам предлагаете делать? — спросил я у трактирщика, когда молчание несколько затянулось.

— В таких случаях у чародеев больше шансов выяснить, что же произошло, — пожал он плечами.

— Разве этим не должны заниматься сотрудники полиции? — спросил я.

Мне совершенно не хотелось в это вмешиваться. У полиции тоже должны быть в штате маги, как раз вот для таких дел, когда для выяснения всех обстоятельств нужно применять дар. Даже несколько специальных отделов существует, об этом я знаю из занятий, проводимых в Школе по профориентации. Правда, зачем это делалось для студентов первого курса до ещё и Первого факультета, мне было не совсем понятно. Сомневаюсь, что тому же Ромке или Лео их любяще родители дали бы возможность выбирать, чем им заняться после окончания Школы.

— Так сразу видно, что дело нечисто, — ответил хозяин. — Простой опрос ничего не решит. Так что не стесняйтесь, подходите поближе и начинайте там делать то, что быстро выведет вас на убийцу.

— А вам не кажется, что мы слишком молоды, чтобы расследовать убийство? — я всё ещё пытался достучаться до его разума.

— А кто сюда ломился, будто от этого зависела его жизнь? — хозяин усмехнулся и подошёл к лежавшей на кровати женщине.

Егор выдохнул и всё-таки направился к телу убитого. Выглядел он вполне уверенно и с заинтересованным видом начал что-то изучать. Я же стоял столбом и не знал, что в этой ситуации нужно делать в первую очередь. Позади меня послышались негромкие шаги, и я рефлекторно обернулся на звук.

Гвэйн прошествовал в комнату, а вслед за ним вбежал Александр Державин. Волк осмотрел всё вокруг с задумчивым видом, вероятно, оценивая обстановку, и запрыгнул на кровать. Опыт приведения в чувство у него был. Правда, меня он в последнее время бил исключительно лапой по голове. С девушкой он решил поступить более деликатно, и вот спустя некоторое время, она застонала, отодвинула морду волка от себя и села на кровать, широко распахнув глаза.

— Только не ори! — я протянул руку в её сторону. Она кивнула и с опаской покосилась на Гвэйна. Тот, в свою очередь, убедившись, что с девушкой всё хорошо, спрыгнул на пол и начал обнюхивать тело.

— Что здесь произошло? — деловито спросил Егор, поднимаясь на ноги и пристально разглядывая пришедшею в себя девицу.

— Я не знаю, — еле слышно прошептала она, облизывая пересохшие губы. — Мы уже хотели ложиться спать, но перед сном Денис решил сходить в душ. Он уже возвращался, когда за его спиной возник силуэт мужчины. — Девушка всхлипнула и закрыла рот рукой.

— Как он выглядел? — поспешил я задать вопрос, пока она снова не ударилась в истерику.

— Я… я не знаю, — девица замотала головой, а потом нахмурилась. — Помню, что он был весь в чёрном, но лица у него видно не было. Я испугалась и закричала, мой супруг обернулся, а мужчина, как рубанёт топором, и… — на последних словах женщина снова зарыдала, обхватив себя за плечи руками.

— Тише, Дарья, — к ней подошёл Державин и присел рядом с на кровать. — Успокойся. Тебя здесь никто не тронет, — он мягко погладил девушку по голове. Она тут же уткнулась ему головой в грудь и начала еле слышно всхлипывать.

— Ладно, допустим. — Я, стараясь не смотреть на труп, начал изучать интерьер. Эта комната ничем не отличалась от той, в которой расположилась Ванда.

Номер был одноместным, и комнаты с диваном в нём не было. Мой взгляд привлёк блеск, отражающий от лампы блик в центр комнаты. Нагнувшись, я посмотрел под кровать и увидел огромный топор, лежащий на полу. Похоже, я наткнулся на орудие убийства. Занятно.

— Скажите мне, Дарья, — я разогнулся и внимательно посмотрел на женщину. Она подняла заплаканное лицо и робко взглянула на меня. — Кем вы приходитесь убитому? Только не говорите снова, что это ваш супруг. Женатые пары, живущие в этой деревне, не стали бы селиться в единственной таверне.

— Этот мужчина здесь жил, — Егор внимательно осмотрел комнату, останавливая взгляд на только ему интересных деталях. — Он приезжий, а вот вы местная. Вы местная, но бывали здесь довольно часто. Слишком часто, чтобы это можно было назвать случайностью. Так кем вы друг другу приходились?

— Денис — мой друг, — Она посмотрела на Дубова с вызовом.

— Друг, который спит с вами в одной кровати? — уточнил Егор. — Это сейчас так называется?

— Мы встречались, — тихо ответила Дарья.

— Я так понимаю, никого не смущало, что вы встречались с женатым человеком? — Егор покачал головой.

— Но откуда…

— У него обручальное кольцо на пальце. У вас такого нет. Поэтому вы и встречались на нейтральной территории? Но не слишком-то вы и прятались, местные, например, вовсе не удивлены увидеть вас здесь. И, судя по всему, не готовятся закидать вас гнилыми помидорами. — Я вздрогнул, заметив, как в светлых глазах Егора сверкнула серебристая искра, и радужка на считанные секунды стала напоминать небольшое озеро расплавленной ртути. — Или он пообещал жениться, причём не только вам, но и вашим родственникам? — он кивнул в сторону Александра Николаевич, всё ещё прижимающему её к груди. — Да, вероятно, так и было, — он мигнул, и его глаза снова стали голубыми.

— Я думаю, это никакого отношения к делу не имеет, — громко сказал Державин.

— Да неужели? — я перевёл взгляд на него. — А мне почему-то кажется, что имеет. Бытовые ссоры и измены — именно эти причины приводят как минимум к половине всех убийств в любые времена. А в семидесяти процентах случаев, убийства совершаются родственниками. И где полиция? Почему до сих пор никто не оцепил место преступления, не провёл обыск, не снял отпечатки пальцев? Сколько времени вы ещё будете сидеть и делать вид, что это нормально, чтобы мы изображали следователей?

— Мальчик, ты в каком веке живёшь? — усмехнулся один из лесорубов, подпирающих дверь комнаты. — Какой обыск, какая полиция? В этой дыре стражи правопорядка такими делами не занимаются. Сейчас Александр Николаевич напишет запрос в столицу, и в течение нескольких дней сюда направят следователя, если повезёт. Но обычно везёт нечасто, так что…

— У нас здесь нет отделения. А из центра не разбегутся кого-то присылать. Плавали уже, знаем. Своими силами приходится многие дела решать. — Вздохнув, добавил Державин.

— Какое дикое место, — вырвалось у меня. Ну не может быть, чтобы такие места существовали. — А кто вообще следит за правопорядком?

— Сами и следим, — пожал плечами Державин. — Здесь все друг друга знают, приезжих не слишком много, отсюда и преступлений практически нет. Никто не захочет гадить в доме, в котором живёт. Поэтому я всё-таки прошу вас помочь нам в этом деле. Сами мы не справимся, особенно если тут замешан кто-то, кто живёт рядом с нами. Мы не объективны, понимаете? А вам всё равно. К тому же… Здесь явно без магии не обошлось, а среди нас нет никого, кто владел бы настолько специфическими навыками. Так вы нам поможете? — спросил глава поселения.

Ну что, мы же хотели приключений? Получите и распишитесь, как говорится.

— Вы нас, конечно, извините, — ответить Державину решил Егор, — но чем студенты первого курса смогут вам здесь помочь?

— А ты в мозгах её покопайся, как в моих, сразу убийцу найдёшь, — прозвучал знакомый голос лесоруба, на котором я продемонстрировал свои сомнительные навыки менталистики.

— Да давай…

— А почему бы и нет…

— Хорошая мысль…

Возгласы раздались со всех сторон. Егор посмотрел на меня и покачал головой. Да я и сам понимаю, что специально это сделать у меня вряд ли получится. К тому же была большая вероятность, что я спалю Дарье мозги, даже если у меня получится проникнуть в её разум. Я пожал плечами. Совершенно не знаю, что теперь делать и как поступить в этой ситуации.

— А ну всем молчать, — прикрикнул глава поселения. — Ну что, господа маги, что скажете на моё предложение? Учитывая, что я всё-таки куратор вашей практики, если вы ещё этого не забыли, то даю вам задание — разобраться, что здесь произошло. В меру своих сил, естественно, и всё детально рассказывать мне. Самим на рожон не лезть. Самое главное, что от вас требуется — определить, связано ли это дело с магией и магами, или всё-таки нет. Всё понятно?

— А это на что-то повлияет? — хмуро уточнил я.

— Повлияет. Если вы не в курсе, все тяжкие преступления, связанные с применением магии или магических артефактов, в которых даже косвенно замешаны маги, находятся в юрисдикции Службы Безопасности. И эти ребята прибудут сразу, как только я сообщу наверх. Но у нас должны быть хоть какие-то доказательства. Ну а если это всё-таки обычная бытовуха, хоть мне и не верится, то тогда вряд ли сюда кого-то пришлют. Отпишутся, как обычно, чтобы сами разбирались.

— Я так понимаю, выбора у нас нет? — уточнил я. Если меня кто и услышал, то виду не подал.

Я обвёл комнату тоскливым взглядом. На кровати сидит заплаканная молодая женщина, под кроватью топор, в центре комнаты труп с отрубленной башкой и куча зевак в коридоре, среди которых наверняка находится убийца.

— Боюсь, что нет. Я обязан использовать все имеющиеся у меня ресурсы, чтобы поддерживать порядок в посёлке, даже если эти ресурсы ещё довольно молоды. И раз всё всем понятно, то давайте оставим наших магов разбираться в этом чрезвычайно печальным происшествием, и не будем стоять у них над душой. Все на выход, кроме Алексея. Он в случае необходимости поможет вам, чем сможет. Письмо, например, отправит, или покажет, где стационарный телефон в поселении находится, — и Державин так выразительно при этом на меня посмотрел, что я сразу догадался, у кого этот хитромудрый староста на самом деле хочет помощь попросить.

Ну конечно, он думает, что я сейчас в панике начну с отцом связываться. И уже к утру здесь будет не продохнуть от накачанных парней с серьёзными лицами. И они-то очень быстро во всём разберутся и даже накажут виновных, если будет необходимо. Вот только нет, я не собираюсь отца своими проблемами грузить.

Трактирщик посмотрел на старосту и согласно кивнул, а все остальные начали понемногу расходиться.

— Надо Ванду позвать, — шепнул я на ухо Егору. Дубов не ответил. Вместо этого он выразительно посмотрел на Гвэйна. Тот вздохнул, опустил хвост и побрёл прочь из комнаты.

— И что это было? — я пару раз моргнул и вопросительно посмотрел на Егора.

— Ты о чём? — он удивился довольно искренне.

— Об этом, — я махнул вслед удаляющемуся волку. — Ты нашёл пса на побегушках, и теперь он выполняет все твои команды?

— Ну, — Егор смутился и слегка покраснел, — извини, если я тебя чем-то обидел, но я просто уже давно понял, что этот пёс не так прост, как кажется. Он очень умный, я бы даже сказал, слишком умный. Но, если он такой умный, почему бы это не использовать?

— Логично, — я вздохнул и снова уставился на труп.

— Ты, кстати, так и не сказал, откуда у тебя в школе появился пёс, — заметил Егор.

— Я пока не готов этим делиться, — и я выразительно покосился в сторону трактирщика.

— Что мы будем делать? — Егор правильно понял мои намёки и переключился на дело.

— Так как выбора у нас нет, придётся расследовать убийство. Потому что ни ты, ни я, ни особенно Ванда не сможем, щёлкнув пальцами, определить, применяли здесь магию или нет. — Я подошёл к телу, присел и начал его разглядывать более внимательно. Это у меня получалось довольно плохо, внимание всегда переключалось на голову, которая лежала рядом.

— И есть мысли?

— Честно? Ни одной. — Я встал и посмотрел на всеми забытую девушку. Дарья не проронила ни слова с тех пор, как большая часть прибежавших людей покинула комнату. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых больше не было ни страха, ни ужаса, только любопытство. Женщина, что с неё взять. Немного подумав, я присел на кровать и спросил.

— Тебя же Дарья зовут?

— Да. А вы, правда, маги? — она с интересом смотрела на меня.

— А что, кто-то в этом богом забытом месте ещё не знает об этом? — я усмехнулся.

— Ну мало ли, — она пожала плечами. — Я, правда, не знаю, как это произошло, и кто бы это мог быть, если вы хотели об этом узнать. Просто чёрный силуэт, лица я не видела. — Она вздохнула. — Больше не могу ничего сказать, извините.

— И как давно вы с ним, — я кивнул в сторону трупа, — встречаетесь?

— Пару месяцев.

— И что, жена была не в курсе? — спросил Егор.

— Я-то откуда знаю. Может, в курсе, может, и нет. Ты был прав, Денис говорил, что разведётся и останется здесь со мной. Он так всем говорил. Теперь уже всё равно.

— Да промой ты ей уже мозги своими психоделическими штучками, да дело с концом, — раздался раздражённый голос Ванды. Ей вторило одобрительное тявканье.

— Ну ты-то вообще сбежала и оставила нас здесь на растерзание толпе, — я полностью переключил внимание на неё.

— Не люблю запах свежей мертвечины, — выпалила Ванда, глядя прямо на меня. На тело она старалась не смотреть.

— А какой степени разложения тебя мертвечина привлекает? — язвительно уточнил я.

— Та, что в гробу и закопана в землю на полтора метра, — раздражённо ответила Ванда.

— Я вам не мешаю? — впервые за долгое время подал голос трактирщик.

— Совершенно не мешаете. — Егор бросил задумчивый взгляд в сторону Вишневецкой, потом обратился ко мне. — Ну давай, командир, излагай, что делать-то будем?

— А сам не можешь придумать? Думаешь, у меня дома хобби такое: найти труп где-нибудь в сточной канаве Твери и разгадывать причину смерти, параллельно ища виновного?

— Тогда, может, сначала узнаем, чей это топор, а дальше видно будет? — Ванда подошла ко мне, аккуратно переступая через тело мужчины, и попыталась поднять орудие труда лесорубов.

— Точно, — я хлопнул себя ладонью по лбу. Отобрав у Ванды топор, я ткнул его в нос опешившему Гвэйну. — Давай, ищи.

Волк скосил глаза к переносице, точнее, на лезвие топора, всего на пару сантиметров не доходящего до кончика его носа, и перевёл настолько презрительный взгляд в мою сторону, что я чуть этот злосчастный топор из рук не выронил.

— И как это работает, интересно? Как заставить собаку выполнять приказы? Похоже, он слушается и пытается угодить всем, кроме меня. О тандеме Гаранин-Гвэйн все на Первом знали. Сейчас вон, Егор у него Ромказаменитель, — тихо пробормотал я, начиная разглядывать топор.

Я не слишком разбираюсь в топорах, но на первый взгляд, кажется, что это хороший инструмент. Немного сколотый правда, ручка затёрта, значит, им действительно работали. Причём довольно долго. Присмотревшись, я увидел надпись на рукояти: Дмитрий Козлов.

— И кто такой этот Козлов? Неужели всё так просто? — На Гвэйна я старался не смотреть. Если бы он мог плюнуть в мою сторону, он непременно бы это сделал.

— Дмитрий Козлов? Да это тот парень, с которым вы в первый день сцепились, — удивлённо произнёс трактирщик.

— О, как. А что, он тоже хотел с тобой подружить? — я повернулся к Дарье, всё ещё не выпуская топора из рук. Значит, всё-таки он Дмитрий.

— Нет, — она покачала головой. — Он никогда… В общем, никогда со мной даже не заигрывал.

— Странно, — я опустил топор на пол. — А как валят лес? — Это я спросил у трактирщика.

— Бензопилами.

— Ага, а топоры зачем?

— Чтобы сучки обрубать, — трактирщик смотрел на меня со всё большим недоумением.

А у меня что-то не вязалось. Этот Козлов не произвёл на меня впечатления полного кретина. Но только полный кретин мог бросить орудие преступления на месте этого самого преступления, да ещё и именное оружие. А ведь он первым подсказал вполне здравую на самом деле мысль о том, как можно быстро вычислить убийцу. Ведь если бы я полноценно владел магией разума, тщательно рассмотреть портрет убийцы из головы Дарьи вполне можно было, даже если она утверждает, что не помнит его.

— Как-то не вяжется, — вздохнула Ванда. На труп она не смотрела. — Ну не такой же он идиот, чтобы собственный топор бросать рядом с телом?

— Да, я тоже об этом подумал, — задумчиво проговорил Егор, снова присаживаясь на корточки возле тела. — Что-то мне рана не нравится, какая-то она…

— Какая? — я пересилил отвращение и присел рядом.

— Наш убийца отрубил голову немаленькому и сильному мужику одним ударом, — Егор так близко наклонился к обрубку шеи, что меня замутило. — При этом этот мужик стоял.

— И что?

— Так не бывает. Это физически невозможно. Этот топор — почти колун. Он просто застрял бы в позвоночнике. Вот если бы это был острейший меч, ну или боевой топор… Но вот этим? Это с какой же силой нужно было бить? Ты как хочешь, но я не думаю, что убийца — человек.

— Оборотень? — я задумчиво посмотрел на Гвэйна. — Оборотни гораздо сильнее людей.

— И выяснить это сейчас, когда ещё нет полнолуния, практически невозможно. А ещё меня беспокоит вопрос — где кровь? Здесь, по идее, должно быть море крови, а её нет вообще, — Егор в который раз задумчиво посмотрел на труп и поднялся. — Вы можете убрать тело? Подготовить к похоронам? — трактирщик кивнул.

— Ребята, а вам не кажется, что с Козловым всё-таки нужно поговорить? — спросила Ванда, что-то нахмурившись обдумывая.

— Кажется, — я кивнул и подобрал топор. — Вот этим мы сейчас и займёмся.

Глава 19

Дмитрия Козлова мы обнаружили внизу в обеденном зале. Он сидел за столом один и молча пил пиво, закусывая солёными орешками. В таверне было тихо, все постояльцы разбрелись по комнатам, а те, кто остались, тихо напивались за одним большим столом. Отходя от увиденного, они перешёптывались, но сразу же замолчали, как только мы спустились вниз. Алексей сопровождал нас, не выпуская из виду, а Гвэйн шествовал впереди нас, демонстративно на меня не глядя. Видимо, всё ещё не простил мою выходку с топором.

— Это твой? — я бросил топор на стол прямо перед Козловым.

Лесоруб удивлённо посмотрел на топор, потом на меня, потом опять на топор и, нахмурившись, потёр лоб.

— Вроде мой, а что?

— Да ничего, кроме того, что именно этим топориком убили того парня, — миролюбиво произнёс Егор, садясь напротив Дмитрия. — На нём так кстати написано твоё имя.

— Это не я, вы чего? — мужчина так резко встал, что едва не опрокинул кружку с пивом на стол.

— Говорят, что самая верная версия — самая очевидная, — Ванда ласково улыбнулась. Так ласково, что я почувствовал уважение. — Ты садись, в ногах правды нет. — Она положила руки ему на плечи, привстав на цыпочки, и надавила, заставляя молодого мужчину снова сесть на стул, с которого он вскочил. — А ведь нам нужно выяснить правду, не так ли?

— Послушай, Дмитрий, — в допрос снова включился я. Козлов кивнул, а я повернул топор таким образом, чтобы была видна надпись. — Ты зачем вообще топор подписал? Или это дорогая сердцу вещь, доставшаяся тебе от горячо любимого прадедушки?

— Да чтоб не спёрли, я его подписал. Топор-то хороший, а тут только отвернись, как без инструмента останешься, — ответил он поморщившись.

— А что если подпись поставил, то сразу противоугонный оберег заполучил? — фыркнул я.

— Да это, чтобы потом найти и голову проломить за воровство! — Он запнулся на полуслове, видимо, поняв, что сморозил глупость. Посмотрев на меня пронзительным взглядом, парень сжал кулаки. — Ну не я Дениса замочил, не я. Зачем мне это?

— Вот и мы думаем зачем? — Егор продолжал задумчиво рассматривать лесоруба. — А может, ты брат жены Дениса, мы же о нём ничего не знаем, и ты решил таким способом восстановить попранную честь сестры?

— Чего? Ты что несёшь? Я что на этих аристократов похож, чтоб какую-то честь у сеструхи восстанавливать, вдовой её делая? — Ух ты, ничего себе, я почувствовал, что у меня челюсть упала. Это как же Егор угадал-то? — А ты откуда знаешь, что Денис — мой свояк?

— Ты сидишь здесь один и пьёшь. Сейчас уже три часа ночи, значит, поминаешь. Поминать можно друзей или родственников, но я не вижу, чтобы ты был слишком расстроен. Значит, родственник неродной, потому что о родных и друзьях обычно грустят сильнее. Кроме того, ты явно недолюбливаешь Дарью: ты с ней не пытаешься заигрывать, а это странно — она очень красива и… хм… доступна. И именно ты первым предложил покопаться у девушки в мозгах. И из всех вас ты один знаешь, что это был бы для неё очень мучительный опыт. Поэтому ты хочешь, чтобы она испытала боль. Я пока всё правильно говорю? — спросил Егор, а Козлов кивнул, не отводя от него зачарованного взгляда.

Подозреваю, что у нас всех был вид рыб, которых выкинули на берег — во всяком случае, глаза были точно такими же. Я посмотрел на Егора, отмечая, что его глаза снова приобрели серебристый оттенок.

— Получается, что ты недолюбливаешь Дарью именно из-за её интрижки с покойным. — Продолжил спокойным голосом Егор. — А это может быть в двух случаях: или ты неравнодушен к мужчинам, и сам был тайно влюблён в Дениса, но ты не похож на таких парней. К тому же на нашу Ванду действительно с интересом посматривал. Или тебя слишком сильно задевала эта интрижка. Такое бывает в том случае, если в дело замешан кто-то близкий, за которого обидно. Так что сестра — это самый вероятный объект. Примерно восемьдесят пять процентов.

— А остальные пятнадцать? — глухо спросил Дмитрий.

— Разделены на оставшихся родственников в виде кузин и молодых тёток. Но это совсем маловероятно и лишено здравого смысла, — подытожил Дубов, тряхнув головой, возвращая своим глазам нормальный цвет.

Так вот что это такое — эриль. Я почувствовал, что снова могу дышать. Если Саша также может, то понятно, почему он в бизнесе преуспел в своё время. М-да, всё-таки мои предки Лазаревы где-то сильно просчитались. Если бы они не отправили в ссылку Дубовых, то вполне смогли бы как-то исправить ситуацию и предотвратить собственный конец. Хотя если Дубовы вот также по полкам всё разложили, прогнозируя процентов на восемьдесят, что всю семью императора вырежут, то я даже немного сочувствую Лазаревым. Зная, что твоей Семье осталось существовать всего лишь годы, тяжело принимать благоразумные решения. А зачем, если исход один?

— Да не я это! — Козлов снова попытался вскочить, но его продолжала удерживать за плечи Ванда. Скорее всего, она каким-то образом всё же применяла магию воздуха, потому что девчонке своими силами вряд ли удалось бы справиться с молодым мужчиной. — Диана захотела бы, разобралась бы по-свойски. И потаскушке этой патлы повыдёргивала, да Дениса скалкой на путь истинный направила. Если не веришь мне, покопайся в мозгах и подтверди, что весь вечер я находился именно тут и никуда не поднимался, не говоря уже о том, чтобы подглядывать за этим родственничком!

— А мы тебе верим, — я прислушался к своим ощущениям. Козлов говорил правду, он не убивал Дениса. — Но, Дмитрий, помоги нам найти того, кто спёр твой топор и захотел тебя подставить?

— Не знаю, — он развёл руками. — Я же не слежу за топорами целыми сутками.

— А где топор лежал? — спросила о чём-то напряжённо думающая Ванда.

— Да на деляне я его оставил. Я что дурак постоянно эту дуру тяжеленную с собой таскать?

— Слушай, а ты не знаешь, может, в посёлке сейчас обитает оборотень? — быстро спросил я, Дмитрий задумался, покачав головой.

— Не, тогда бы трупов явно больше было. Уж зверь бы точно кого-нибудь уже загрыз, не сдержался.

— Логично, — теперь задумался я. — Хотя… — я замялся, а затем более решительно продолжил. — А может, здесь кроме оборотня кто-то из выживших Тёмных проживает?

— А при чём здесь эти некроманты и оборотни?

— Оборотней Тёмные вывели намеренно, — неохотно пояснил я. — Не знаю зачем, не спрашивай, возможно, для охраны. Но послушание Тёмным у оборотней заложено на генетическом уровне. Они никогда не нападут без приказа некроманта, если тот где-то поблизости. И неважно, как сильно зверю хочется напасть на соседа. Хотя, конечно, бывают исключения, — последнюю фразу я пробормотал себе под нос, косясь на сидевшего неподалёку Гвэйна.

— Нет, некромантов точно нет. И оборотней тоже, — уверенно заявил Козлов.

— Получается, топор — это тупик, — я покачал головой и зевнул. — Ладно, пошли спать, ребята, утром продолжим разбор полётов.

Егор поднялся со своего стула, Ванда убрала руки с плеч Дмитрия, и мы поплелись наверх.

— Ты как его удерживала? В тебе же веса в четыре раза меньше? — спросил я.

— А, это, — она махнула рукой. — Давление воздуха увеличиваешь между ладонями и поверхностью и всё. Меня мама научила. Она так готовит. И пресс не нужен. — Ну вот, я так и думал, что когда Ванда хочет, то прекрасно может свой дар применять.

— А говорила, что ничего не умеешь, — покачал головой Егор.

— Дим, я хотела у тебя давно спросить, — Ванда пристально на меня посмотрела, отмахнувшись от Дубова. — Ты как ментальную магию применил? Ею же только хм… — она запнулась, но потом продолжила. — Ею же только Тёмные владели, и то не все, только самые-самые.

Я на мгновение замер. Не настолько ей пока доверяю, чтобы раскрывать свой маленький секрет. Егор за спиной у Ванды отрицательно покачал головой. Ага, раз эриль тоже такого же мнения, что и я, то тут и размышлять нечего.

— С чего ты это взяла? — тихо спросил я Вишневецкую. — Менталистикой владели не только Тёмные, но ещё и приближённые императора, Демидовы, например. И мало ли кто ещё. Тёмные же не были монахами, — я выдавил из себя улыбку.

— А вот это ты зря. — Строго произнесла Ванда. — Информация о верности Тёмных пережила их самих. Какими бы они ни были, но своим подругам они не изменяли. Никогда.

— Ты романов перечитала, — пробормотал я, открывая дверь нашего номера и проскакивая внутрь. — И знаешь, я открою тебе страшную тайну: менталистикой на первоклассном уровне владеют Клещёвы. Ознакомительно Гаранины, а так, чтобы можно было ещё и других научить — наш школьный преподаватель — Рощин. Если о первых двух ещё можно подумать, что они как-то относятся к Тёмным, хотя о Ромке такое только слепой и далёкий от магического мира человек может сказать, то Рощин Тёмным точно не является. Так что нужно расширять кругозор и читать книжки, хотя бы по истории, а не только любовные романы. Ну, или хотя бы узнать что-то о своих преподавателях. Я первый в душ, — объявил я, прячась за дверью санузла.

Когда я вышел из душа, Ванда всё ещё продолжала дуться, и я так и не понял, по какому поводу: или ей не понравилось, что я не поверил в моногамность Тёмных, или что ткнул пальцем в её довольно узкий кругозор? Хотя если исходить из того, что это девушка, то не исключаю ещё и третий вариант, например, я подло занял душ первым. Кто этих женщин разберёт?

Егору снова досталась холодная вода, об этом он мне объявил, когда пришла его очередь мыться. Но его бубнёж я слышал уже сквозь сон, поэтому никак не отреагировал.

— А-а-а! А-а-а! — я подорвался с дивана, силясь открыть глаза, которые никак не хотели открываться.

— Что это? — пробормотал Егор, отрывая голову от подушки.

— Кого опять убили? — из своей комнатки выскочила растрёпанная и полуодетая Ванда.

— А-а-а!

— Пошли, выяснять, — я попытался пригладить спутавшиеся за ночь вихры. Получалось плохо, но мне было плевать. Не у Демидовых на приём собираюсь, а для лесорубов и так сойдёт.

Глава 20

Вниз мы спускались на автопилоте, сказывалась бессонная ночь.

В том, что там надрывалась Дарья, я мог определить, даже не видя её. Этот звук я до конца своих дней не спутаю ни с чем.

В обеденной зале почти ничего не изменилось, кроме одной крошечной детали. Дмитрий Козлов продолжал сидеть за кружкой пива, а вот его голова находилась в это время под столом.

— Что-то мне подсказывает, что Дарья каким-то образом замешана в этом бесчинстве, — я зевнул, всё ещё плохо соображая, что же произошло.

— Она что, всё семейство своего любовника решила вырезать? — Ванда собрала руками волосы в хвост, так как расчесаться по техническим причинам не успела. — Может, он её бросить хотел?

— Твои слова не лишены смысла, — я закрыл глаза и помотал головой, пытаясь проснуться. — Но при чём тут Дмитрий?

Пока мы с Вандой выдвигали вполне жизнеспособные, на мой взгляд, версии произошедшего, Егор, уже полностью пришедший в себя, осматривал труп. Вот это нервы. Я подошёл к нему. Странно, но сегодня меня не мутило. Я что, начал к виду трупов привыкать?

— Ну что? — спросил я у друга, наклоняясь и осматривая ровный срез на шее жертвы. А вот сейчас мне резко стало как-то нехорошо.

Стараясь не акцентироваться на анатомических подробностях, я отметил, что срез очень ровный. Такие ровные срезы я видел в каком-то довоенном атласе по анатомии человека. Правда, на картинке всё выглядело не таким страшным. Срез напоминал срез Пирогова, и это полностью подтверждало теорию Егора — так сделать было невозможно, хотя бы потому, что Дмитрий в то время, когда ему отрубали голову, был ещё жив. Подобные чёткие линии можно получить только с трупа, желательно предварительно замороженного.

— То же, что и с его свояком. Один в один. Да, кстати, топор исчез. — Прокомментировал увиденное Егор, а меня внезапно осенило.

Я снова не чувствовал энергии Смерти. Ни капли лишней. От этого меня замутило ещё больше. Что, чёрт возьми, здесь происходит? Не может же быть такого, что мои магические каналы настолько спрятались, что не чувствуют и не воспринимают энергию Смерти? Нет, бред какой-то.

— Даша, — позвал я. Девушка обернулась и посмотрела на меня безумными глазами. — Заткнись, лучше по-хорошему.

Она закрыла рот и прекратила надрываться.

— Это какое-то проклятое место, — прошептала она. Неужели связки надсадила? — Лучше всего уехать отсюда.

— Ага, уедешь, когда на пару вопросов нам ответишь, — кивнул Егор. — Алексей, что здесь произошло? — обратился он к бледному трактирщику.

— Я не знаю, — он покачал головой. — Но, будь я проклят, это была тень. Тень огромного мужика. Она схватила топор и как рубанёт. А бедный Митяй его даже не заметил.

— А где в это время она была? — я кивнул на Дарью.

— Спускалась по лестнице. Да нет, не Даша это, не может быть она.

— А почему нет? — Ванде надоело пытаться привести себя в порядок, и она подошла к нам вплотную. — Может у вас сговор. Может, вы вдвоём здесь так развлекаетесь, как парочка маньяков-убийц?

— Она точно романов перечитала, — прошептал мне на ухо Егор. — Только вот почему ей убийцы нравятся?

— Ну, она же девушка, — неуверенно предположил я.

— Да? Странная логика. — Егор нахмурился. — Это не человек, Дим. И, скорее всего, не оборотень.

— Да, — я снова прикрыл глаза сосредоточившись. Свои серые энергетические потоки я видел, как обычно. Внутри меня ничего не изменилось, как и в моей магии. Значит, энергии смерти в комнате точно не было. — Да, Егор, ты прав, это что-то другое. Или кто-то.

— Что ты имеешь в виду? — Он прищурился. Потом посмотрел на труп, а затем перевёл задумчивый взгляд на меня. — О, как. Ты думаешь, здесь развлекается Тёмный?

— Не знаю, — я с сомнением покачал головой. — Это может быть какой-нибудь концентратор именно тёмной энергии, или вообще что-то потустороннее.

Внезапно я вспомнил то, о чём мне говорил когда-то Григорий. С его приходом в наш мир могло проскользнуть что-то ещё. А вдруг это оно и есть? Тогда нам станет совсем грустно. Может, с крёстным попробовать связаться? Но тогда как объяснить ему про Лазарева, Грань и дисбаланс энергии между двумя, так сказать, мирами? Нужно больше информации, чтобы не наводить лишней паники, и потом не краснеть ни перед Троицким, ни перед отцом, который наверняка прилетит сюда сразу же, как только узнает о том, что здесь происходит.

— Да что это такое творится? — раздалось с порога.

Я оглянулся и увидел толпящихся у дверей лесорубов, перед которыми стоял Александра Николаевича. Во взглядах, обращённых на меня, не было ничего хорошего.

— Не нравится мне это, — протянул я. — Как бы меня не обвинили в этих убийствах. Я ведь ещё и с Козловым поссориться успел.

— А ну, расступитесь, — раздался скрипучий голос, и в таверну зашёл наш знакомый целитель. Если честно, мы впервые слышали его голос. Он подошёл к телу, осмотрел его, нагнулся, поднял голову и аккуратно положил её на стол. — Странно.

— Что там странного? — в голосе Александра всё ещё слышалось напряжение. — Есть идеи, кто это мог сделать?

— Не единой. Одно могу сказать, кто бы это ни сделал, он использовал магию, — взгляды всех присутствующих снова переместились на нас.

— Почему вы так решили? — я подошёл к целителю под прицелом недружелюбных взглядов.

— Да потому что он умер не оттого, что ему голову отчекрыжили, — целитель внимательно осматривал срез той части шеи, которая осталась с головой. — Его мгновенно заморозили, и только потом отрубили голову, а затем снова… разморозили.

— А разве так можно? — нахмурившись, спросила Ванда.

— Вообще-то, нет. Такая заморозка возможна только в том случае, если маг владеет водой на очень высоком уровне. И это явно не первокурсники. Но мгновенная заморозка — это ещё куда ни шло, это ещё возможно, особенно если в родовых что-то похожее имеется. А вот разморозка… Такое не под силу даже Тёмным. Вот поэтому я и говорю, странное дело.

— Артефакт? — выдвинул я очередную теорию.

— Маловероятно. Это сколько же накопителей придётся кому-то разрядить, чтобы заставить подобный артефакт работать? — повернулся ко мне старичок.

— Да мы-то откуда знаем? — я развёл руками. — А почему вы решили, что их сперва заморозили?

— Чтобы добиться таких идеальных срезов, — целитель наставительно поднял указательный палец вверх, — необходима заморозка тела. Только так и никак иначе. — Здорово, что уже там. Самое главное, это первое, о чём я подумал, когда разглядел как следует срез.

— Да что вы упёрлись-то: заморозить — разморозить. Что выкачать всю кровь и моментально убить недостаточно? — задумчиво спросил Егор. Целитель перевёл на него взгляд, а потом отрицательно покачал головой.

— Нет, только если заморозить.

— Чушь какая-то, — мы растерянно переглянулись.

— А кровь тогда куда делась? — снова спросил Егор. — Если бы его сначала заморозили, а потом разморозили, мы сейчас стояли в огромной луже крови. Вы что, мясо никогда не размораживали? — подозрительно посмотрел на целителя Дубов.

— Нельзя исключить, что в процессе заморозки она просто свернулась, — с неохотой ответил старичок, скрестив на груди руки и глядя на Егора уничижительным взглядом.

— Не лезь. Всё равно его авторитет логическими доводами не сломить. Но твою теорию нельзя исключить, — шепнул я на ухо Егору. — Не удивлюсь, что кроме заморозить — разморозить, он просто ничего другого не знает.

— Только не говори, что здесь завёлся вампир, который владеет даром, кроме всего прочего, — хмыкнул Егор.

— Сейчас ничего нельзя исключать, — ответил я, отводя взгляд от целителя.

— Так, — Александр Николаевич подошёл ко мне. — Вот что, пока тут у нас творится невесть что, я объявляю вашу практику оконченной. Никакого расследования! Я очень не хочу встречаться с Александром Юрьевичем, если его сына кто-то заморозит. Или разморозит. Так что сегодня же вы отправляетесь в школу на первом же поезде.

— Ну уж нет, — заявил я. — Директор Троицкий чётко сказал: сроки практики не корригируются, что бы ни случилось. И поверьте, я хочу объясняться с директором ещё меньше, чем вы с моим отцом.

— Вы хоть понимаете, что это вам не игрушки⁈ — взвился Державин.

— Конечно, понимаем, особенно учитывая два трупа за очень короткий промежуток времени, — встрял Егор. — И мы постараемся не лезть на рожон. Но ведь нас именно для таких дел сюда прислали, а не одуванчики по лесам собирать. Мы можем помочь хотя бы в деле сбора информации.

— Поверьте ему на слово, — закивал я.

— И почему я должен верить?

— Егор Дубов — эриль. — Александр Николаевич хотел что-то сказать, он даже рот открыл, но тут же захлопнул и удивлённо посмотрел на Егора.

— Да, в этом случае, это действительно имеет смысл, — проговорил, наконец, староста.

Возможно, он хотел сказать что-то ещё, но его перебил ворвавшийся в таверну лесоруб с перекошенным лицом.

— Беда! — заорал он.

— Что случилось? — все головы как по команде повернулись в сторону лесоруба.

— Казначей убит! Что нам делать?

— Надо же, хоть кто-то ему сопереживает, — покачал головой Александр Николаевич. Потом до него дошёл смысл слов. — Как убит?

— Топором, — лесоруб схватил со стола недопитое пиво Дмитрия и залпом выпил. — Да чёрт с ним, с казначеем, туда ему и дорога! Но у этого гада были ключи от кассы! Как мы теперь зарплату будем получать⁈

Пока все были заняты гадом-казначеем, позволившим себе так бездарно покинуть этот мир, я подошёл к Егору с Вандой и прошептал.

— Надо посмотреть, — они кивнули.

— Погоди, надо запереть эту Дарью где-нибудь. Не нравится она мне, — также тихо прошептала Ванда.

— Чем? Когда был убит казначей, она была здесь, — удивлённо посмотрел на неё Егор.

— А кто сказал, что он был убит именно сейчас? — продолжала коситься в сторону девушки Ванда.

— А когда был убит ваш деньгохранитель? — громко спросил я, обращаясь к мужику, принёсшему печальную новость.

— Да кто ж его знает, — пожал плечами лесоруб. — Я к нему зашёл и увидел: лежит на полу, кровища везде, голова отдельно, тело отдельно, жуть просто, — и он огромным глотком допил очередную кружку с пивом. Ну, его можно понять, стресс у человека.

— Что-то не вяжется, — снова начала шептать Ванда. — Откуда море кровищи-то? Здесь в таверне её практически не было.

— Надо посмотреть, — Егор потёр подбородок.

— Только вот мы не знаем, где он живёт.

— Да ладно вам, не знаем, так спросим, — решительно произнесла Ванда. Повернувшись к толпе, она ткнула пальцем в стоящую столбом девушку. — А её надо где-нибудь закрыть. Не нравится мне, что все убийства происходят в её присутствии.

— Да ну…

— Да она бы никогда…

— А откуда знать-то…

В толпе раздались голоса, переходящие в непрерывный гул. Тем временем Державин пристально посмотрел на опешившую Дарью. Вздохнул, сделал жест сопровождающим его мужчинам. Двое из них, взяли под руки сильно сопротивляющуюся девушку, уводя её из таверны на улицу.

Проводив эту маленькую процессию взглядом, мы незаметно проскользнули к выходу между всё ещё перешёптывающимися лесорубами и поспешили посмотреть на уже третий труп в этой странной истории.

Глава 21

До места следующего преступления мы добрались довольно быстро. Дорогу спрашивать ни у кого не пришлось. К дому казначея стекалась небольшая человеческая река, состоящая из спешащих посмотреть на безвременно почившего.

Как оказалось, с сегодняшнего вечера начиналась выдача заработной платы всем, кто имел хоть какое-то отношение к госслужбе. Поэтому чувства людей, оставшихся без денег, понять было можно. И я, если честно, не позавидовал бы убийце, найдись он прямо сейчас. Одно могу сказать точно, до суда он бы не дожил.

Собравшиеся перед зданием люди выглядели по-разному. На лицах одной части собравшихся был написана растерянность и ужас, скорее всего, по причине задержки зарплаты, а не из-за скорби по усопшему.

На лицах второй части отражался интерес и злорадное удовлетворение. И последних было значительно больше. Видимо, некоторые из них уже успели получить свои кровные заработанные, а остальные к госслужбе никакого отношения не имели. Складывалось впечатление, что этот казначей, как его хоть зовут, надо, наверное, поинтересоваться, был пренеприятнейшим человеком. Чья-то смерть редко вызывает столько удовлетворения у большого количества людей.

От пристальных взглядов мне стало слегка неуютно. Из перешёптываний, раздающихся отовсюду, я вычленил самое главное: все связывают случившееся с нашим появлением. Жили себе тихо-мирно, пока не приехали эти горе-маги.

Гвэйн шёл рядом с нами, брезгливо оглядывая собравшихся. Вероятно, пропустить такое интересное дело ему не позволило любопытство.

Возле самой двери образовался небольшой пустой пятачок, на котором стоял мощный мужик, караулящий вход.

— Сюда никто, кроме магов, не войдёт, — сурово сдвинув брови, сообщил мужик одному из лесорубов, рискнувшему приблизиться. — Лёнька, вот это видел? — И он сунул под нос лесорубу огромный кулак. Кулак был размером примерно с голову Ванды. Лёнька икнул и поспешил ретироваться.

Больше никто не спешил рискнуть здоровьем и попытаться прорваться в здание местного казначейства. Я бы тоже не рискнул. Этот охранник был меня раза в три выше и раз в шесть шире. Да я у него, если на руке повисну, обхватив бицепс, как ту берёзку, на которой сидел во время своей первой спонтанной телепортации, он это не сразу заметит.

Охранник в это время разглядел нас, сделал шаг в сторону и кивком головы указал на дверь. Мы прошли мимо него под глухой ропот толпы и быстро закрыли дверь, отрезавшую от нас все посторонние звуки.

Пройдя по прямому, тёмному коридору, освещённому только одной лампой, остановились возле единственной железной двери. Дверь была массивная, толстенная, с несколькими огромными замками. А ещё она была открыта нараспашку.

Из комнаты не доносилось ни единого звука. И в ней было темно, хоть глаз выколи. И это не могло не вызывать удивления, учитывая, в каких подробностях описывались и труп, и море кровищи.

— И что будем делать? — тихо спросила Ванда. — Я вообще не слишком хочу заходить туда, а без света и подавно. Слушай, Дим, ты же у нас вроде бы артефактор. Не можешь запалить небольшой шарик и осветить уже это проклятое место?

— Ну как тебе сказать, — протянул я, поворачиваясь к ней. — Может, я бы и мог что-нибудь запалить, но есть один маленький нюанс. Это здание деревянное! — я осмотрел стены коридора, сделанные из цельного бруса и выкрашенные ярко-зелёной краской. Краска местам облупилась, а кое-где её вообще не было. — Как-то непрезентабельно выглядит местное казначейство. Кто вообще красит дерево краской? — спросил я.

— Главное, что защищено, — отстранённо ответил Егор. — У меня есть идея, — на этих словах он развернулся и пошёл по коридору в сторону выхода.

— Это он так деликатно намекнул, что хочет нас здесь бросить? — приподняла бровь Ванда.

— Сомневаюсь, — я потёр глаза и зевнул. Спать хотелось неимоверно, но вместе с этим ощущалась какая-то эйфория, азарт, жажда деятельности.

Я ухватился за эту мысль и понял одно: даже не глядя на труп, я могу с уверенностью сказать, что это не дело рук той тёмной тени с топором. Или не рук, а что там может заменять ей руки. Это было обычное, банальное убийство. Энергия Смерти была разлита в пространстве в большем количестве, чем обычно, и я как губка бессознательно впитывал её. Я задумался, а что, если попробовать немного поколдовать в таком состоянии. Это же, как наркотик для людей. Именно из-за этих ощущений некоторые некроманты сходили с ума и начинали совершать разного рода бесчинства, вроде немотивируемых убийств.

Я нахмурился, пытаясь вспомнить хоть какие-нибудь заклятья, которым нас Бурмистрова пыталась за год научить. Ничего не вспоминалось. То ли я вообще всё пропустил, то ли нас ничему такому и не учили.

Точно, крёстный же говорил, что непосредственно заклинания начнутся с третьего курса, а в следующем учебном году хорошо, если базовые заклинания дадут. Мы ведь ещё не это… это самое, не выбросились. Или, что там с нами должно произойти.

Мысли путались, энергия Смерти пыталась уместиться в и так переполненном резерве. В голове крутилась только одна мысль: надо выплеснуть ее хоть немного, иначе меня разорвёт к чёртовой матери!

Внезапно перед глазами встало болото и щёлкающий пальцами Хмырь. После этого щелчка вокруг нас закружил светляк умеренной упитанности. Я закрыл глаза: вот Хмырь поднимает руку, скрещивает пальцы, раздаётся щелчок… Я, даже не осознавая, что делаю, поднял руку, скрестил пальцы и щёлкнул. Оставалось только надеяться, что не переборщил с энергией, как обычно.

Судя по ощущениям, ничего не взорвалось и не заполыхало ни магическим, ни обыкновенным огнём. По тихому сопению я понял, что все живы. Приоткрыв один глаз, я увидел перед собой разъярённое личико Ванды. Немного повернув голову, от удивления открыл и второй глаз. Вход в комнату заливал приятный голубоватый свет, который испускал висящий в воздухе светляк.

— А ты всегда будешь сначала ломаться, прежде чем просто взять и решить возникшую проблему, не прилагая, кстати, к её решению особых усилий? — прошипела Ванда.

— Ты чего так завелась? — раздался голос Дубова у меня за спиной. Я обернулся и увидел тихо подошедшего Егора. В руках у него был небольшой фонарик, который он выключил, увидев, что проблема с освещением в принципе уже решена.

— Что я завелась? Может, хватит уже из меня дуру делать⁈ — взвизгнула Ванда. — Объясните мне сейчас же, как и каким образом, ты, — она ткнула мне в грудь пальцем, — сумел использовать какое-то заклинание в месте, где невозможно колдовать⁈

— Ты же сама первая просила меня создать артефакт, — я попытался сфокусироваться на раздражённом личике Ванды.

— Просила. Только это не артефакт, а заклинание! И даже я, не имея особых знаний в артефакторике знаю, чем эти направления магии отличаются друг от друга, — она смотрела на меня, прищурившись, словно пытаясь понять, что я за зверушка такая.

— А что, здесь нельзя колдовать? — я качнулся и принялся громким шёпотом задавать вопросы Егору. Дубов недоумённо посмотрел на Ванду, не проявляя при этом никаких признаков нервозности.

— Понятия не имею, — также шёпотом ответил он, — я не пробовал.

— А я пробовала! — Децибелы в голосе Вишневецкой повысились. — И знаете, что? У меня ничего не получилось!

— Почему? — я моргнул, и две Ванды соединились в одну. Голова всё ещё кружилась, но, дышать стало полегче.

— Потому что во всех, абсолютно во всех учреждениях, связанных с деньгами: банках, складах, казначействах, подвалах с кладами — стены покрывают специальным веществом, экранирующим магию. И только не смей мне говорить, что ты об этом не знал, — прошипела Ванда. Быстро же она перешла с визга почти до шёпота. Когда так делала мама, я всегда знал, что она достигла апогея ярости, и её лучше сейчас не трогать.

— Представь себе, я не знаю, — спокойно ответил я, делая шаг назад.

— Незнание не делает стены менее магоотталкивающими. И ты ничего не хочешь мне сказать в связи с этим? — Ванда начала наступать на меня. Глядя на неё, я понял, что, если сейчас не начну каяться, меня убьют прямо здесь. Топориком по тощенькой шейке тюкнут, и все дела. Вон он, кстати, лежит на пороге.

И тут я услышал монотонный скребущий звук, словно кто-то из раза в раз проводил ножом по камню. Я резко остановился и обернулся. От увиденного оторопел и не обратил внимания на налетевшую на меня девушку.

— Дистанцию надо соблюдать, — сообщил я оторопевшей Ванде, затем снова повернулся к источнику шума, не зная, какой площадной руганью охарактеризовать своего недооборотня. Егор в это время смеялся в кулак. Отсмеявшись, он произнёс:

— В общем, я думаю, дело закрыто, и не следует больше Диму третировать, он не виноват, что стоял не в том месте и не в то время, когда сотворил свет.

Я не отрывал взгляда от оборотня, который монотонно отскребал облупившуюся краску по периметру коридора. В результате образовывался полукруг, освобождённый от защищающего от магии покрытия. Гвэйн не оторвался от своего увлекательного задания, даже когда я прикрикнул на него. Он продолжал скоблить когтистой лапой по стене.

— Гвэйн, — в сотый раз уже позвал я этого вандала. Эта паскуда даже не повернулась. — Ты вообще в курсе, что портишь государственное имущество и будешь отвечать за это сам по всей строгости закона?

Волк повернулся ко мне, закатил глаза, и со всей силы ударил лапой по стене. Раздался гул, по стенам пошла рябь из нитей, соединяющихся между собой, постепенно образовывая ячеистую структуру, похожую на сеть, оплетающую стены, пол, потолок, чётко вплетаясь в структуру стены. Когда мельтешение прекратилось, стены стали выглядеть почти так же, как и до вмешательства Гвэйна с небольшим отличием — они неярко светились в темноте коридора неприятным зеленоватым светом. Гул стал меньше, но не прошёл полностью. Мой светляк мигнул и погас. Егор с невозмутимым видом включил фонарик.

— Но, скорее всего, — продолжал комментировать происходящее Егор, — дело в том, что это у тебя ничего не получилось. Ванда, ты бы вместо того, чтобы обвинять Димку во всех смертных грехах, начала бы уже заниматься, что ли. Потому что теперь мы все точно знаем, как выглядит эта самая антимагическая защита.

С этими словами Дубов зашёл в комнату и, судя по лучу света, остановился у стены. Раздался щелчок, и комната осветилась уже обычным электрическим светом. И зачем кому-то надо было выключать свет?

Я посмотрел на волка. Гвэйн потянулся, помотал головой и первым зашёл в проклятую комнату с трупом. Защита-то была, она никуда не делась. Маги-первогодки даже при неполной её активации не смогли бы применять магию. И сдаётся мне, эта самая противоугонная защита совершенно не предназначена для тёмных магов. Я её даже не почувствовал, да у меня мысли не возникло, что здесь может быть что-то подобное.

Искоса взглянув на красную Ванду, я зашёл к покойному казначею вслед за волком. Рано тебе ещё знать всю правду. Слишком уж ты эмоциональная. Вот только что-то мне подсказывает, что колоться скоро всё равно придётся. Иначе от недопонимания мы таких дел наворотим, что тошно всем станет.

Глава 22

Первое, что привлекло моё внимание в тот самый миг, когда я вошёл в комнату — это огромное количество крови. Она была везде: на полу, на стенах, даже потолок был покрыт долетевшими до него каплями.

Тело было изрублено так, словно кто-то планомерно пытался порубить его в фарш. Не изрубленной осталась только голова. Она была аккуратно отделена от тела и лежала в сторонке.

Глядя на эту кровавую вакханалию, я не мог сосредоточиться, еле сдерживая рвотные позывы. Судя по звукам, доносящимся из коридора, Ванда сдерживаться не стала и сейчас блевала где-то в отдалении. И я её в этом нисколько не виню.

Лишь огромное самообладание и нежелание позориться перед девчонкой заставляли меня сдержаться и не присоединиться к ней. Егор же выглядел спокойным. Он, как и при прошлых убийствах, решительно подошёл к телу, присел на корточки и с любопытством начал его рассматривать.

Я же с неимоверным усилием смог заставить себя отвести от бедного казначея взгляд. Комната скорее напоминала бункер, нежели обычный кабинет. Из мебели присутствовали только деревянный добротный стол, два стула, обильно покрытые кровью, и, в общем-то, всё.

На столе лежали счёты, тетрадка и карандаш. Больше половины комнаты занимал огромный железный сейф с обычным кодовым замком. Сам сейф неярко мерцал оранжевым светом и был открыт. Заглянув внутрь, я понял, что если отсюда что-то и украли, то сделали это предельно аккуратно, чтобы сразу не бросалось в глаза.

Деньги были разделены на три кучки: медные и серебряные рубли — примерно поровну. Гораздо меньшей по размеру была кучка из золотых. Странно, вообще-то, совершая подобное преступление, можно было вынести всё, что было в этом сейфе.

— Знаешь, это как-то не похоже на предыдущие убийства, — пробормотал Егор, поднимаясь на ноги.

— Я тоже это заметил. Ни того изящества, ни мистики — обычная расчленёнка, причём сделанная обычным человеком, — прошептал я Егору на ухо. Он вопросительно на меня посмотрел, я кивнул в сторону двери, в которую осторожно входила Ванда. — Есть то, чего не было в таверне. Энергии Смерти здесь довольно много, там её не было вообще, — Дубову приходилось прислушиваться, а я не хотел пока рассказывать про себя девушке.

— А почему ты раньше про это не сказал?

— Опыта маловато, — я пожал плечами. — Я обратил на это внимание уже давно, но я плохо контролирую любую энергию. Боялся ввести в тупик и пойти не по тому следу, потому что не был уверен. Теперь я знаю точно.

— О чём шепчемся? — наиграно весёлым голосом спросила Ванда.

— Да так, думаем, кому казначей так сильно насолил, что его так зверски разрубили, — ответил я и поднял топор с пола. Кто бы мог сомневаться. Пропавший топор убитого Козлова.

Круг поисков заметно сузился. Нужно найти тех, кто был в таверне в тот промежуток времени, когда произошло второе странное убийство, и выяснить, кому перешёл дорогу казначей. Это казалось гораздо проще, нежели искать ту неведомую тварь, не оставляющую после себя никаких следов и забирающую энергию убиенных ею людей. Егор с Вандой подошли ко мне со спины. Я молча указал на надпись на топорище.

— Итак, что мы имеем? — Спросил я, когда мы вышли в коридор и прислонились к стене.

Гвэйна, кстати, не было видно. Он бесшумно проскользнул мимо нас и куда-то исчез. Ничего, вернётся. Вот за кого я действительно не переживаю, так это за оборотня.

— А имеем мы неутешительную картину из двух совершенно не связанных между собой преступлений, — покачал головой наш штатный эриль. — Слишком здесь всё грязно получилось. Подражатель или просто незапланированное убийство, которое на волне совершенных в таверне преступлений убийца захотел включить в серию. Но опыта, видимо, не хватило.

— Ещё мы имеем пропавший из таверны топор. — Добавил я мрачно. — На самом деле убийца очень сильно облегчил нам задачу. Надо выяснить, кто его взял, и хоть одно дело раскроем. Можно вообще ничего не выяснять, а просто попросить Гвэйна по запаху найти этого нехорошего человека.

— Где он, кстати? — Егор повертел головой, пытаясь найти волка.

— Не знаю, — я вздохнул. — Я даже не заметил, когда он улизнул. Но сомневаюсь, что он захочет побыть поисковой собачкой. Не царское это дело хозяину помогать.

Мы обернулись на гулкий звук шагов, доносящихся по коридору. В нашем направлении спешил Державин с парочкой сопровождающих. Александр Николаевич зашёл в комнату и почти сразу вылетел из неё.

— И что вы тут натворили? — спросил глава этого проклятого поселения, глядя при этом на меня.

— Если вы о казначее, то это не мы. Он такой уже лежал, когда мы пришли, — решил уточнить я.

— Я об этом, — Державин показал на стену. — То, что этого кровопийцу прирезали до вашего появления, я прекрасно знаю.

— Ах это, — я вздохнул. — Это мы обновили вашу защиту, а то она была ни к чёрту. Если быть честным, её почти что не было.

Александр Николаевич нахмурился и подошёл к стене, проведя по ней рукой. Ничего не произошло. Со стороны казалось, что это просто люминесцентная краска и ничего больше.

— И как она работает? — спросил староста, с любопытством поворачиваясь в нашу сторону.

— Экранирует любую магию, — ответила Ванда. — Только не говорите, что вы не знаете об этом.

— То, что здесь стоит защита, я знал всегда. Ну, или стояла. Не такая, конечно, как сейчас.

— И как она выглядела? — поинтересовалась Ванда.

— Ну, обычно, — мужчина не переставал водить рукой по гладкой поверхности. — Иногда казалось, что по стенам пробегает искра. Когда приехал Райкин, — он кивнул в сторону комнаты, — то сказал, что защита требует обновления. С тех пор стены украшала зелёная краска. Среди нас магов нет, поэтому мы ему поверили. Как оказалось, зря.

— Зачем же делать такие поспешные выводы, — проговорил Егор. — Может он…

— Может, потому что он был хоть слабенький, но маг? — выгнул бровь Державин.

— И почему он тогда лежит в таком виде в своей вотчине? — я невольно нахмурился.

— А вот об этом я и хотел с вами поговорить.

Мы быстро поделились своими находками и наблюдениями, кроме наличия здесь энергии Смерти, конечно. Александр Николаевич нас не перебивал, внимательно слушая.

Когда наш небольшой рассказ подошёл к концу, он позвал одного из своих помощников и отдал распоряжение собрать в таверне всех, кто был там ночью.

— Всех, с того момента, как наши помощники вручили этот злосчастный топор Козлову, до момента, когда сообщили о смерти казначея Райкина. — Помощник кивнул и двинулся к выходу, а Державин повернулся ко второму мужику, пришедшему с ним. — Семён, проведи инвентаризацию в хранилище и сверься с документами Райкина. Надо выяснить, что пропало ещё, кроме жизни нашего казначея.

— А нам что делать? — спросил я, когда мы уже выходили из здания казначейства.

— А вам — спать, — отмахнулся от меня Державин. — Ваша работа здесь закончилась. Теперь этим делом будут заниматься взрослые люди. Убийство государственного казначея — дело полиции. Теперь-то они вынуждены будут прислать кого-нибудь. Может, и к лучшему, что Райкина прирезали, — как-то отстранённо проговорил он, но потом тряхнул головой.

— Но…

— Никаких «но»! Идите спать. А завтра снова на практику к Новикову.

Пнув на прощение дверь, я первым вышел на улицу, немного опередив Ванду и Егора.

— Что думаешь? — спросил Егор.

— Я думаю, что именно сейчас мы пойдём к Новикову и убедим его, что ему от нас ничего не надо. Во всяком случае, в течение ближайшей недели. — Процедил я сквозь зубы. — Если от этого дела нас, так сказать, отстранили, то цветочки собирать под палящим солнцем мне больше не хочется.

Егор с Вандой переглянулись и кивнули, соглашаясь со мной.

На улице продолжали толпиться люди. С нашим появлением уровень шёпота возрос в разы.

— Нас здесь не слишком любят, — пробормотала Ванда.

— Магов нигде не любят, — пожал плечами Егор.

— Но в Твери это так явно не ощущается. — Девушка поёжилась.

— Тверь — довольно крупный город, тем более, что он расположен недалеко от столицы. Это, конечно, не Москва, где все сферы влияния делят между собой правительство и Древние Рода, но даже там маги занимают свою определенную нишу в обществе. Сама же говорила, что твоя мать — маг воздуха. И, если бы к магам в крупных городах относились так же, как в деревнях и поселках, у твоего отца не было бы бакалейной лавки. Здесь же, всё гораздо сложнее. Маги редко селятся слишком далеко от столицы. В захолустье они местные и очень слабые, их как правило даже в Школу не берут на обязательное обучение, а сильные бывают лишь проездом. Ну ещё маги-отшельники попадаются, которые специально забираются подальше в глушь, чтобы никто не мешал им проводить сомнительные эксперименты. Только вот живущих здесь людей от магов некому защитить и от тех, что проездом, и тех, кто отшельничает.

— Но почему правительство ничего с этим не делает? — тихо спросила Ванда, обхватив себя руками за плечи.

— Правительству уже давно наплевать на жизнь обычных людей. Власть ведёт войну с аристократами в столице, а местные сама слышала — практически на полном самообеспечении, — пожал плечами Егор.

— Но как же жить с таким отношением? В таких вот деревнях вдали от столицы, и других достаточно крупных городах, вроде нашей Твери, — пробормотала девушка, почему-то посмотрев при этом на меня.

— Так и живём, — Егор пожал плечами. — Ни от кого не зависим и дружно ненавидим магов с большими амбициями.

Я краем уха слушал их разговор и думал о том, что однажды мне всё-таки придётся сказать Ванде правду. Просто, чтобы не подставлять друг друга. Но я пока не готов, я не готов, чёрт вас всех раздери!

Мы уже подходили к дому Новикова, как навстречу нам попалась женщина. Высокая, худощавая, смуглая, черноволосая и черноглазая. Она кивнула нам в знак приветствия и прошла мимо.

— А-а-а… — я остановился и посмотрел на Ванду. Девчонка стояла и задумчиво смотрела вслед женщине.

— Что случилось? — спросил я, тоже посмотрев вслед незнакомке.

— Я могу поклясться, что уже видела её, ну, или не её, а похожую женщину, — пробормотала Ванда. — Во всяком случае, этот браслет я ещё долго буду помнить и мечтать о таком.

Какой браслет? О чём она вообще говорит? Я вот, например, не заметил никакого браслета.

— Какой браслет? — судя по недоумению, прозвучавшему в голоса Егора, он тоже никакого браслета не заметил.

— Мужчины, — закатила глаза Вишневецкая. — Вот уж правду говорят про то, что муж не заметит, даже если жена наденет армейский противогаз.

— Противогаз? — мы с Егором переглянулись. — Ну, ты и скажешь тоже. Так что там с браслетом? — добавил я.

— Я уже видела женщину с таким же браслетом, — терпеливо пояснила Ванда. — Три дня назад, ещё до первого убийства. И я могу поклясться, что эти женщины очень похожи, только та выглядела старше.

— Намного старше? — Егор нахмурился, что-то обдумывая.

— Лет на тридцать точно. И знаете, я сейчас думаю, что это та же самая женщина. Только сейчас она выглядит лет на пятьдесят, а тогда — это была уже пожилая старушка, лет восьмидесяти на вид. Она может и выглядеть иначе, но цвет глаз остался точно таким же, — задумчиво проговорила Ванда, начиная вспоминать еще какие-то детали.

— Странно. А ты ничего не путаешь? — Дубов помассировал виски. Я понял, что у него не сходится этот пазл, и эриль ощущает вполне реальную боль.

— Нет, Егорушка, я ничего не путаю, — Ванда поджала губы, а потом вздохнула. — Сильно болит?

— Терпимо. А откуда ты знаешь? — от удивления он даже висок перестал тереть.

— Мой двоюродный брат слабенький эриль. В нашей семье по материнской линии все имеют дар в двух направлениях.

— Уникумы, — я хмыкнул. Хорошо ещё, что у неё нет какого-нибудь завалящего кузена — Тёмного. Тогда все мои нелепые отговорки не прошли бы.

— А со стороны отца все неодарённые, — пояснила зачем-то Ванда.

— Ты совсем запутала меня с этим браслетом, — не отрывая рук от головы, пробормотал Егор, — причём настолько, что мы сейчас упустили одну важную деталь: эта женщина вполне могла быть дочерью той самой милой старушки. А браслет — просто семейная реликвия.

— Ну, может быть, — скептически произнесла Ванда. Не исключено, что она мечтает вляпаться в ещё одну мистическую авантюру. Будто нам имеющихся мало. Вот же авантюристка. И достанется же кому-то такое счастье.

В это время мы подошли к дому Новикова. Я поднял руку, чтобы постучаться, но не донёс кулака до двери, как она открылась. Мы переглянулись и попятились.

— Андрей Иванович, — позвала Ванда в приоткрытую дверь. — Это мы, ваши любимые травособиратели. Можно нам зайти?

А в ответ — тишина.

— Что-то я не хочу туда заходить, — прошептала девушка.

— Я тебя прекрасно понимаю, просто прекрасно, — пробормотал я, делая ещё один шаг назад.

— А если что-то произошло, и Новиков нуждается в помощи? — закусил губу Егор. — Мы не можем просто так взять и уйти отсюда, даже не убедившись в том, что наша помощь не нужна.

— Двери просто так открытыми не бывают, — сделала дельное замечание Ванда.

— Мы в деревне сейчас. В подобных местах двери днём вообще редко запираются, когда кто-то дома находится. — Чуть ли глаза не закатил Егор. — Как моя бабушка, например, часто оставляет дверь открытой, чтобы к ней могли зайти целители, пожарные, да и просто родственники, если она будет не в состоянии открыть дверь.

И он решительно направился к входу в дом травника.

— О, Егор, — простонала Ванда, закатив глаза. — Дим, ты не думаешь, что вот это его… — она покрутила в воздухе запястьем, пытаясь охарактеризовать порядочность Дубова. — Это не совсем нормально?

— Я ему об этом прямым текстом всегда говорю, — мне ничего не оставалось делать, только следовать за другом. Поколебавшись, Ванда пошла вслед за нами.

Так получилось, что мы попали в дом практически одновременно.

— Ну здесь хотя бы свет есть, — пробормотал я, двигаясь за Егором по длинному мрачному коридору.

Вообще, почти все дома в Двух Дубках были похожи по внутреннему оформлению: длинный коридор, из которого в разные стороны ведут двери в комнаты. Это было мрачно, некрасиво и вселяло мысли о конце света.

Двери, ведущие в комнаты, были открыты, но в большинстве комнат было темно, поэтому мы пока решили в них не заходить. К тому же в одной комнате свет горел, и мы решительно двигались в том направлении, как стайка мотыльков.

Комната, тускло освещённая настольной лампой, оказалась рабочим кабинетом пополам с лабораторией. Шкафы, стоящие вдоль стен, были заполнены книгами, а оба стола завалены различными травами. Хозяина сначала не было видно. Он нашёлся на полу рядом с большим столом. Его голова была отделена от туловища идеальным ударом, и нигде в комнате не было видно ни капли крови. Я инстинктивно втянул в себя воздух. Энергии смерти в этом доме не было.

— Я, конечно, хотел получить отвод от нашей бессмысленной работы, но не таким же способом, — в полной тишине мой голос прозвучал набатом.

— Дим, а тебе не кажется, что пора бы всё-таки позвать на помощь кого-нибудь, твоего отца, например, — я покосился на Ванду. Она произнесла это так буднично, словно речь шла о какой-то банальной вещи, вроде этих ромашек, валяющихся на столе.

— Судя по всему, это очень здравая мысль, — неохотно согласился я с ней. — Я прямо с утра попробую ему позвонить. А пока нужно звать на помощь кого-нибудь местного.

На помощь звать не пришлось. Потому что сразу после моих слов в комнату вломилась большая толпа народа во главе с местным целителем. Вилы, которые они зачем-то взяли с собой, были угрожающе направлены в нашу сторону.

Глава 23

Целитель смотрел на нашу троицу и молчал. Что-то в его взгляде мне не понравилось. Было в нём что-то, отдающее безумием. Мне вообще сложившая ситуация не слишком нравилась.

Игра в гляделки продолжалась довольно долго, минуту не меньше. Напряжённую тишину нарушил тот самый лесоруб, который принёс в трактир весть о смерти казначея.

— Вот теперь не отвертитесь, магические отродья! Застукали мы вас прямо на месте преступления.

— И ведь как вовремя заявились, — пробормотал я. — Словно кто-то навёл вас на этот дом. И вилы взять не забыли, надо же.

— Что ты там шепчешь, колдуешь небось? — Лесоруб сделал шаг вперёд, угрожающе качнув вилами.

— Да нет, если б колдовал, то уже топориком этим и зарубил, как лишних свидетелей. — Я подбросил в руках найденное орудие убийства. Успел его подобрать за секунду до того момента, как нас решили навестить местные жители. Самое интересное заключалось в том, что это был не тот топор, которым совершались остальные убийства.

— Ты зубы — то нам не заговаривай, — пробасил ещё один лесоруб. В тусклом свете я его толком разглядеть не мог, как ни присматривался. Но огромный рост внушал уважение. — Не верим мы вам больше. Всё тихо было до вашего появления здесь. Что некромантеры, решили на нас свои магические штучки испытать? Но теперь всё, не выйдет у вас этого больше.

Одобрительный гул разнёсся по толпе. Целитель всё так же молчал и изучающе смотрел на нас. И всё-таки интересно, откуда они узнали о случившемся? И как сумели так быстро организоваться. Вилы опять же где-то раздобыли.

— Почему твоего волка никогда нет рядом, когда он нам так нужен? — прошептала Ванда, пятясь к стене. Благоразумно. Мужики наступали, нам следовало отступать. Но только куда? Я тоже сделал шаг назад и упёрся спиной в стену.

— Потому что это не волк, — огрызнулся я.

Мужики двигались вперёд медленно, явно опасаясь. Но всё равно двигались. Стена же никак отодвигаться не желала, несмотря на то, что мы подпирали её уже втроём.

— Неужели нельзя разобраться со сложившейся ситуацией без эмоций? И не пытаться решать проблемы столь радикально? — неуверенно спросил Егор у лесорубов, не обращаясь ни к кому конкретно.

— А что тут разбираться? — огромный лесоруб притормозил, чтобы ответить. — Вон тело, над ним вы, а у этого вообще топор, — и он ткнул в мою сторону вилами.

— Но это не аргумент, — попробовал возразить я.

— Да у нас и за меньшее на костре сжигали, — пробасил третий, вышедший из тени. Он показался мне знакомым, но раньше я его нигде вроде бы не видел.

— Да сделайте уже что-нибудь! — закричал Егор, когда особо решительный мужик подошёл к нему почти вплотную. — Вы же более сильные в нападении!

— Бежим! — заорал я и бросил топором в стоящего ближе всех ко мне мужика.

Конечно же, не попал, но внимание на секунду отвлёк. Этой секунды хватило, чтобы Ванда, пробегая мимо стола, схватила лампу и кинула её в целителя. К моему удивлению, лампа оказалась керосиновой, хотя электричество присутствовало в Двух Дубках и даже работало без сбоев. Керосин выплеснулся на одежду, пламя вырвалось из удерживающей его лампы наружу, и целитель загорелся. Вокруг него началась суматоха, благодаря которой нам удалось протиснуться между испуганными мужиками, суетящимися возле этого старого козла, больше ему мешая, нежели помогая.

Откуда-то появилась ловкость, которая помогла нам миновать коридор. Выскочив из дома, мы со всех ног броситься прочь. Когда уже подбегали к калитке, услышали громкое: «Лови их!», что только прибавило нам скорости.

Бежали мы долго. Кровь стучала в висках. Подгоняемый вполне реальным страхом, я не чувствовал усталости. Деревня как-то незаметно для нас осталась позади. Неожиданно мы упёрлись в край болота и резко остановились. Первой на землю рухнула Ванда и застонала:

— Я больше не могу, пускай догоняют, убивают, делают с нами, что хотят.

— А мы, собственно говоря, где? — Егор сел рядом с девушкой на траву, обводя взглядом окружающее пространство.

Я упал на землю с другой стороны от Ванды. Каждая косточка, каждая мышца напоминала мне о своём существовании. Надо уже начинать тренироваться, иначе, я когда-нибудь сдохну после небольшой пробежки. Немного подумав, я откинулся на спину и теперь смотрел в небо, начавшее окрашиваться багровым закатом в кроваво-красный цвет.

В сторону болота я старался не смотреть. Путь назад для нас из-за мужиков с вилами был отрезан, пути вперёд просто не было, и что делать дальше, было непонятно.

— Какая разница где мы? Главное, что назад нам уже не вернуться при всём нашем желании, — отмахнулась уставшая девушка. — Дьявол, пить-то как хочется.

— Это да, и есть. А ещё спать, — зевнул я.

— Ну ни с первым, ни со вторым проблем возникнуть не должно, — устало проговорил Дубов.

— Ты сейчас, о чём говоришь? — я приподнялся на локтях и посмотрел на него.

— Вернуться мы-то как раз можем, я, когда бежал, неплохо запомнил дорогу, а воды вон из болота пей — не хочу.

— Из болота? — сморщила носик девушка.

— В болоте чистая вода, его питают подземные источники, — пожал плечами Егор. После чего поднялся, подошёл к краю трясины и зачерпнул воду руками, начиная пить. Ванда последовала его примеру, а вот я не спешил к ним присоединяться. Желание не двигаться пересилило жажду. Я перевернулся на живот и осмотрелся. Моё внимание привлёк металлический блеск в траве. Подполз поближе и с удивлением увидел топор, лежавший на том месте, где до этого момента отдыхала Вишневецкая.

— Ванда? — я удивлённо посмотрел на девушку. — Ты не перестаёшь меня удивлять. — Я с большим трудом встал и подошёл к оружию, подняв его с земли.

— Это улика, — Ванда направилась ко мне. — Не этим же варварам его оставлять. А нам может пригодиться.

— Какая ты запасливая, — хмыкнул Егор. — Кодовая кличка «Хомяк».

Мы переглянулись и дружно рассмеялись. Ничего так не сближает, как совместно пережитая опасность.

— И что нам теперь прикажете делать? — Ванда снова села на землю, забрала у меня топор и начала внимательно его разглядывать.

— Не знаю. Я думаю, нам следует как-то связаться с директором Троицким и твоим отцом, — помассировал виски Егор.

— Было бы всё так просто. — Протянул я.

— Было бы, если бы у тебя был телефон. — Отрезала Ванда, хмуро посмотрев на меня.

Я не отвечал. Говорить, а тем более что-то объяснять у меня не было ни сил, ни желания. Вляпались так вляпались, по самые уши.

Мы молча разглядывали выступающие на небе звёзды и становящийся всё ярче диск полной луны. С каждой секундой на душе становилось всё тяжелее и тяжелее.

— А не проще было бы сдаться? — спросил я в пустоту.

— Ты видел их лица? Они бы запросто сделали из нас барбекю, и никакая кара небесная или скорое знакомство с твоим отцом их не остановила бы, — покачал головой Егор. — Точнее, они находились бы в предельном восторге после встречи с Александром Наумовым, вот только нам было бы уже всё равно.

— И как нам всё-таки связаться хотя бы со школой? — задрав голову, я принялся разглядывать луну. — Ни воды, ни еды, сами непонятно где, и неизвестно, как из этой передряги выбраться. В идеале, надо ещё Гвэйна найти. Хотя сегодня, оказывается, полнолуние, и вряд ли последнее возможно, — последнее предложение я произнёс на грани слышимости.

— Я могу помочь, если хочешь, — за спиной со стороны болота раздался знакомый скрипучий голос.

Ванда завизжала, а Егор вскочил на ноги, пятясь от воды. Не знаю, как остальные, а вот я был безумно рад встрече со своим старым знакомым.

— Хмырь, я так рад тебя видеть, ты даже не представляешь! — до объятий, конечно, не дошло, но руку болотному чудищу я всё-таки пожал. Ванда резко замолчала, а Дубов обессиленно рухнул на землю.

— Только не говори, что вы знакомы, — Ванда присела рядом с Егором, прижимая к груди топор.

— Хорошо, не буду говорить, — я улыбнулся ей и повернулся в сторону Хмыря. — Не хочу показаться бестактным, но ты как здесь оказался? Ты же живёшь возле школы.

— Ты умеешь задавать самые главные вопросы в сложных ситуациях, — болотник хмыкнул и зажёг несколько светляков щелчком пальцев. — Я дух, а не материальная сущность, — начал объясняться Хмырь. — Поэтому я могу перемещаться на любое расстояние в пределах родственной стихии, конечно. Духи нематериальны. Материальна только оболочка, в которой дух предстаёт смертным. Я дух болот, для меня все болота связаны, и я могу перемещаться между ними. Болото, на котором стоит школа — моё материнское. Если его не станет, не станет и меня. Всё ясно?

— Но ты говорил, что вполне материален, — я нахмурился.

— А я ничего такого не говорил, ты что-то путаешь. Так помощь моя нужна, или нет? — спросил Хмырь нетерпеливо.

— А что ты всё-таки здесь делаешь? — я прищурился. То, что Хмырь появился здесь в одно время с нами, выглядело очень подозрительным. А то, что он оказался духом, способным перемещаться в разные части света, меня, если честно, немного огорошило.

— Может, я проникся к тебе любовью и уважением? — хохотнул болотник.

— Любовью и уважением ты, безусловно, проникся. И произошло это много веков назад. Вот только я к этому имею весьма опосредованное отношение.

— Твоя семья…

— Да-да, вечно всё опошлит, — перебил я его, скрестив руки на груди.

Хмырь в ответ лишь покачал головой и поманил меня к себе пальцем, прося, чтобы я подошёл поближе. Видимо, разговор не был предназначен для посторонних ушей. Я начал двигаться в сторону духа болот.

— Может, не надо? — обеспокоенно спросила Ванда, вцепившись в топор так, что пальцы её рук побелели от напряжения. Егор поддержал её молчаливым взглядом.

— Не беспокойтесь, — я улыбнулся и продолжил путь.

Когда я подошёл к Хмырю, он махнул рукой, пойдём, мол, дальше. Мне ничего не оставалось, как двигаться следом за ним.

Когда мы отошли на достаточное с точки зрения болотника расстояние, нас уже не было видно с берега. А темнота наступающей ночи скрыла от меня друзей. Болотник щёлкнул пальцами, и прямо посреди болота образовались два удобных пня. Так как ноги меня практически не держали, я плюхнулся на этот импровизированный стул, даже не спросив разрешения.

— То, что я тебе скажу — очень важно. — Болотник уселся напротив и пристально посмотрел мне в глаза. — Мой долг служить твоей Семье, Дмитрий, и помогать по мере своих сил. Пожалуйста, не перебивай. Я сначала тебе всё расскажу, а потом можешь задавать вопросы, хорошо? — я утвердительно кивнул. — Зная тебя и твою способность встревать в неприятности, твой крёстный связался со мной и попросил за тобой присмотреть. Дух я, конечно, древний, но не очень сильный. Я не мог с тобой связаться раньше, потому что ты даже к заболоченной луже не подходил.

— Ты знаешь, что здесь происходит? — я не удержался и задал вопрос, воспользовавшись тем, что Хмырь ненадолго замолчал.

— Да, знаю, — он кивнул. — Именно поэтому я позвал тебя на разговор. При твоих друзьях я все же не рискнул бы без надобности проявляться. Здесь есть нечто, что в несколько раз сильнее меня. И он не даёт мне уйти к моему материнскому болоту. Тёмный дух, скорее всего, кем-то управляемый. Он стережёт местные границы и не даёт ни войти в эту местность нечеловеческим обитателям этого мира, ни выйти из неё. И появился он через день после того, как вы сюда на прибыли.

— Так, стоп. У меня не укладывается в голове. Духи, нечеловеческие сущности… Откуда эти духи взялись? — я хмуро смотрел на него. Как будто мне оборотней с призраками не хватает. Ещё и духи какие-то нарисовались, хрен сотрёшь.

— Духи были всегда, везде и во все времена. Домовые, лешие, болотники, — он показал своими лапами на себя. — Почти все вымерли, ещё до Первой магической войны. Сейчас большинство духов обитает в мире, которым правит Прекраснейшая. Их много, но сами они выбраться оттуда не могут. Их можно только призвать магическим сильным ритуалом. И управлять ими с помощью этих ритуалов можно. Что, конечно же, духам не слишком нравится. Поэтому даже очень добрый домовой впоследствии может стать очень нехорошим полтергейстом, если с ним не слишком хорошо обращаться. В общем, Дмитрий, я о чём хотел с тобой поговорить. Разорвать связь духа с его хозяином может только Тёмный маг. То есть ты.

— Но как я смогу это сделать? Я же не знаю ни одного ритуала, — я ошарашенно посмотрел на Хмыря.

— Тебе и не нужно это знать. Достаточно разломать алтарь или артефакт, удерживающий духа. Твоя кровь всё сделает за тебя. — Пояснил болотник.

— Радужная перспектива. — Я поёжился.

— Какая есть, — он развёл руками.

— И это всё? — спросил я, глядя на него с подозрением.

— Сказал всё, что знаю, — серьёзно кивнул он. — Тебе пора возвращаться к друзьям, а то они уже наверняка думают, что я тобой перекусил.

— Подожди, у меня есть ещё вопрос: что это за дух? И зачем ему убивать обычных смертных.

— Беор. Ему просто нужна еда, вот и всё.

— Мне это ни о чём не говорит. Я не слишком разбираюсь в этом вопросе.

— Раньше их называли демонами средней силы. Телесной оболочкой эти демоны не обладают, по причине того, что всю жизнь проводят в астральном мире. Они туда выбираются из потустороннего мира, охотясь на Тени людей и прочих существ. Когда люди кончатся, он переключится и на нелюдей, Дима. И я не могу сказать, что мне приятно такое соседство.

— Именно поэтому все видели только его тень, — задумчиво проговорил я. — Но почему топор?

— Это просто для отвода глаз. — Махнул рукой Хмырь. — Или желание того, кто им управляет.

— А что такое Тени людей? — я почувствовал, как начинает болеть голова.

— Это отпечаток души, как раз заключённый в астральном мире. Энергия человека, так будет проще. Пока человек или любое другое существо живёт — она называется энергией жизни. Эта энергия практически никому не нужна, ею никто не пользуется, кроме самого человека. А вот с энергией смерти всё гораздо интереснее. Её любят все потусторонние существа и некроманты. И чтобы прокормить Беора, нужно много энергии смерти.

— Но зачем кому-то призывать его? Я не понимаю.

— Для такого у людей всегда найдётся причина. Как правило, их три: жажда власти, наживы и бессмертия. С этим тебе и предстоит разобраться. Ладно, иди, а я попытаюсь связаться с твоим крёстным, хотя сомневаюсь, что у меня что-то получится.

Я только на мгновение отвёл от него взгляд, а когда посмотрел на соседний пень, тот был пуст. Да, занятная картинка складывается. И не слишком радужная. Я поплёлся в направлении берега в полной темноте. С исчезновением Хмыря его светляки тоже улетели вместе с ним. Даже не думая, я щёлкнул пальцами, и вокруг меня запорхал светляк средней упитанности.

Меня встретили напряжённым молчанием. Серьёзные и мрачные лица говорили о том, что мы с Хмырем напугали их до нервного срыва. Да, слишком много потрясений на один день.

— И что это было? — глухо спросил Егор.

— Старый школьный приятель. Познакомился с ним, когда над болотом пролетал во время испытания в первый день в школе. — Ответил я довольно легкомысленно.

— Ты вообще знаешь, с кем ушёл на болото? Да я чуть не поседел! — Егор ткнул пальцем мне в грудь.

— Я прекрасно знаю, с кем ушёл. Его директор к нам на помощь отправил, — я отошёл от Дубова и снова сел на траву. — Вы, конечно, можете мне не верить, но у нас проблемы гораздо серьёзнее, чем моя прогулка с болотником.

— И какая же у нас проблема? — спросила Ванда, вставая надо мной, держа в руках топор. И что она в него так вцепилась-то?

— Тёмный астральный дух, вышедший из средних демонов, по имени Беор, — ответил я, глядя на неё снизу-вверх. — Ах да, его кто-то призвал и пытается им управлять. И мы должны как можно быстрее найти его хозяина и разорвать связь между ними.

— Но, если мы разорвём связь, что тогда будет? Будет ли откат, уйдёт ли дух обратно, или пустится во все тяжкие? Он же без поводка останется. И как тогда вообще от него избавляться? — потёрла лоб Ванда.

— Знаете, а я думаю, что это не наша проблема, — ответил Егор. Мы удивлённо на него покосились, но промолчали. — Что вы на меня так смотрите? Или думаете, что мы сможем победить мага, поработившего Тёмного духа? А если это не один маг? А если это Тёмный. А вдруг не один, а несколько Тёмных магов? Вы как хотите, а я на такое не подписывался.

— Ты прав, — немного подумав, поддержал я друга. — Нужно позвать тех, кто сможет с этим справиться. Первокурсники, которые даже свет с трудом могут создать, в этой битве абсолютно бесполезны.

— И я даю всего лишь один процент из ста, что у нас что-то получится. Так что забудем всё, что ты нам сказал до прибытия подмоги. — Добавил Егор решительно.

— И что вы предлагаете? — спросила Ванда, так и не выпустившая из рук топор.

— Вернуться в деревню и переговорить с Державиным, — ответил Дубов. — Он мужик умный, вот пускай и думает. Тем более он за наши головы отвечает своей собственной и вряд ли хочет лишиться этой очень важной части своего тела.

— Ну хорошо, — согласилась Ванда и повернулась ко мне. — А дух болота почему с тобой так откровенничал?

— Его не пускают домой. Беор следит, чтобы никто не выбрался отсюда и не рассказал всем о его присутствии. Если бы подобных сдерживающих факторов бы не было, Троицкий уже точно находился бы здесь.

— А почему директор вообще отправил болотника к нам на помощь? — прищурилась Ванда. — Неужели подобные методы поддержки практикантов для всех предусмотрены? Или ты опять что-то недоговариваешь.

Ванда пристально смотрела мне в глаза, и я прекрасно видел, как она борется с желанием не наставить на меня такой дорогой её сердцу топор.

— Потому что Троицкий мой крёстный, — ответил я на этот вопрос без утайки. Эта не та информация, которая может кардинально на что-то повлиять. — Довольна?

Когда я произнёс последние слова, невдалеке раздался собачий лай. Волки не лают, поэтому мне даже в голову не пришло, что это Гвэйн меня ищет, чтобы спасти. А значит, нас ищут с собаками. Мы, конечно, уже сами решили вернуться в деревню, но без сопровождения лесорубов с вилами.

— Вы тоже это слышите? — напряглась Ванда.

Мы дружно кивнули и начали вглядываться в темноту. Я поднялся с земли, поняв очень простую для себя истину: без боя не сдамся!

Глава 24

К лаю собак присоединились крики, и замерцал свет от факелов. А вот и огонь на костёр несут, чтобы сразу на месте с нами разобраться. Егор встал рядом со мной, а Ванда пару раз замахнулась топором. Что это за страсть к оружию? У неё какие-то проблемы с этим? Странно, раньше я в ней подобного не замечал. Хотя не исключено, что она просто нас стеснялась, в школе быть самой собой было стыдно. Ну а сейчас уже всё равно.

Из темноты выскочили две беспородные собаки, вслед за которыми появился и их владелец: Александр Николаевич Державин.

— Слава всем богам, мы вас нашли, — прокричал он и ускорил шаг. Подойдя к нам, он пристально оглядел нас. Даже несколько раз обошёл по кругу, чтобы получше разглядеть. Удостоверившись, что мы целы, невредимы и головы наши на месте, Державин вздохнул. — Да, набегались мы по лесам и по полям, пока собаки ваш след не взяли. Ну что, рассказывайте, за каким лешим вы удрали, чуть не спалив нашего целителя вместе с домом?

— А кто его просил подбивать людей с вилами на нас пойти? Они же в том доме чуть на эти вилы нас не надели! — Выпалил я. Глядя на удивлённое лицо ответственного за наши головы человека, с трудом сдержал истеричный смешок. — А что такое? Ваши добропорядочные граждане не рассказали вам истинную причину нашего побега?

— Я с этим разберусь, — сквозь стиснутые зубы проговорил Державин. — Пойдёмте уже в деревню, а по дороге расскажете, какая нелёгкая вас понесла так далеко.

Рассказывать было особо нечего. Я вкратце поведал про то, как мы наткнулись на тело травника, почему мы сбежали, и как очутились здесь. Про духа, и теоретического Тёмного мага, вероятно, этого духа призвавшего, я не рассказал. Всё равно они ничем не смогут помочь.

Пока мы медленно плелись в направлении деревни, я задал всего лишь один интересующий меня вопрос:

— А кто вообще сообщил, что травник мёртв?

Державин удивлённо на меня посмотрел и резко остановился.

— Я не знаю. Но, уверяю, что выясню этот момент.

Дойдя до таверны, Державин сотворил очередную гадость. Вот как знал, что этот день просто так не закончится. Староста не пустил нас в наши комнаты. Его помощники-мордовороты подхватили нас под ручки и втолкнули в подвал.

— В общем-то, этого следовало ожидать, — Егор пнул закрывшуюся за нами дверь.

— И что будем делать? — я уже совершенно осознанно щёлкнул пальцами, вызывая светляка.

— Ждать, что нам ещё остаётся? — Ванда села на пол, где обнаружилась большая куча соломы. — И как твой отец отпустил тебя одного в такую глушь без сопровождения?

— Наверное, он решил, что пора бы предоставить мне возможность вступить в начало взрослой жизни.

— Ага, вступили мы в неё обеими ногами. Подвинься, — Егор бесцеремонно потеснил Ванду и тоже уселся на солому. Вишневецкая всё это время продолжала прижимать к груди трофейный топор.

— Думаю, что подразумевалась практика на полянке с ромашками, — мрачно добавил я, разглядывая Ванду. Всё-таки она странная. И увлечения у неё, я смотрю тоже.

— Да, всего не предусмотришь. — Философски ответила девушка. — Почему у тебя нет телефона? — после небольшой паузы она продолжила свой допрос.

— А у тебя? — вопросом на вопрос ответил я. — Я, конечно, плохо разбираюсь в мелком бизнесе, собственно, как и в крупном, но почему-то мне кажется, что владение бакалейной лавкой приносит нормальный доход.

— Потому что на Втором факультете подобное не принято, — ответил за неё Егор.

— О, так вас тоже загребли? — немного в стороне раздался знакомый голос. Мы синхронно обернулись и увидели Дарью. Она лежала на боку на ещё большей куче соломы и с любопытством нас разглядывала. — Ну, это хорошо, значит, меня скоро отпустят.

— Ага, жди, — Ванда хмуро посмотрела на неё. — С чего ты взяла, что тебя отпустят?

— Так, меня не было при последнем преступлении, я здесь сижу. А, судя по тому, что вы здесь, ещё кого-то убили? — спросила Дарья, продолжая нас разглядывать.

— Зато нас не было при первом и втором убийствах. А третье… Так получилось, что мы нашли тело первыми, вот и всё.

— А теперь всё это докажите, — Дарья усмехнулась.

— Так вообще не должно быть, — Егор вскочил на ноги. — Кто вообще додумался устраивать эту практику? К тому же без плана, без цели, просто отправляйтесь туда-то и что-нибудь сделайте. И, несмотря на то, что сказал тебе болотник, эти убийства должны быть хоть как-то связаны. Ну хоть как-то. Но с натяжкой можно сказать так про первые две жертвы, они хоть не кровные, но родственники. А травник? Вот что между ними общего?

— Они все мужчины, — я пожал плечами.

— Мужчины, мужчины, может это и есть отправная точка? Ох, — Егор схватился за голову и упал на солому. В тусклом свете, издаваемом светляком, его глаза стали серебряными.

— Что это с ним? Припадочный какой-то, — Дарья, похоже, уже полностью оправилась после гибели своего любовника и его родственника.

Она слегка повернулась и подложила руку под голову. В таком положении в глубоком вырезе её платья показалась часть груди. Я невольно скосил глаза в ту сторону. Она заметила и выгнулась ещё больше, рассмеявшись низким грудным смехом. Я быстро отвернулся, чувствуя, как горят щёки, уши и даже шея.

— Сама ты припадочная, — резко ответила Ванда и легко погладила Егора по плечу.

— Ванда, где ты ту бабку с браслетом увидела? — прохрипел Дубов.

— На дороге, которая через поле ведёт. Мы свою практическую работу тащили к целителю, а она от озера к посёлку ковыляла.

Егор глухо застонал, а потом резко убрал руки от головы и откинулся на спину.

— Частично складывается, — глухо проговорил он. — Нужно отсюда выбираться и найти бабку. Она как-то со всем этим связана.

— А как же идея оставить всё взрослым дядям? — спросил я его, подходя ближе.

— Взрослым дядям будет гораздо проще, если мы им ткнём пальцем в предполагаемого преступника и убежим. Да и бездействие может привести к печальным для нас последствиям. Больше семидесяти процентов, что помощь не успеет прибыть вовремя, с теми данными, что у меня сейчас имеются после нашей прогулки возле болота. К тому же бабка на Тёмного мага не тянет, просто она со всем этим связана. Девяносто три процента, — выпалил он быстро, потирая лоб рукой.

— Какая бабка? О чём это он? — Я вынужден был повернуться к Дарье.

Стараясь не коситься на её прелести, я решил её немного расспросить по интересующим меня вопросам. Она местная, должна по идее всех бабок знать, с браслетами и без.

— У вас здесь бабка живёт, Ванда, опиши браслет, — попросил я Вишневецкую.

— Серебряный, незамкнутый, узкий, гравировка на нём красивая: пара волков, — отрывисто перечислила приметы браслета Ванда.

— Волки, опять волки, — простонал я. — Да что это за помешательство на волках?

— А чем тебе волки не нравятся? — удивлённо посмотрела на меня Ванда.

— Да всем они мне нравятся. Мне не нравится, что чаще всего волки выгравированы на предметах и артефактах, принадлежащих когда-то Тёмным.

— Что, правда? — на меня уставились три пары глаз. Даже Дарья забыла, что должна меня дразнить, выставляя высокую грудь напоказ. — А кому именно из Тёмных? — быстро спросила Ванда.

— Я что, по-твоему, генеалогию Тёмного двора наизусть знаю? — огрызнулся я, потом неохотно добавил. — Волки чаще всего связаны с Лазаревыми.

— Даже если это артефакт, принадлежащий когда-то императорской семье, бабка должна быть магом. Хоть слабеньким, но магом. Иначе она просто не сможет им воспользоваться, — задумчиво проговорил Егор.

— А я знаю, о каком браслете идёт речь, — задумчиво произнесла Дарья. — Такой у бабки Веры есть.

— А у бабки Веры есть дочь или какая-нибудь другая младшая родственница? — быстро спросила Ванда.

— Нет. У неё сын есть, но он в городе живёт, а что? — Ответила девушка.

— Да нет, ничего, — мы задумались. Похоже, та тётка, что встретилась нам по дороге к дому Новикова и есть Вера, которая уже не бабка.

А может, она каким-то образом умудрилась активировать артефакт Тёмных, предположительно Лазаревых, и вызвала Беора? И он ей за каждого убиенного несколько лет скашивает. Но она всё равно должна быть магом! Тёмным, мать его, магом! Но женщин Тёмных не бывает, значит, это не она. И тот мужик на распределении, когда нас сюда отправлял, говорил, что магов здесь нет. Казначей не в счёт. Он мог быть слабеньким, таким слабеньким, что его даже на обучение не забрали. На таких недомагов никто внимания не обращает. От всего этого хотелось побиться головой об стенку.

— Ребята, а женщина не обязательно должна быть магом, — внезапно произнесла Ванда. — Вы же знаете, что женщин — Тёмных не бывает. — Мы с Егором синхронно кивнули. — Но какой-то признак, похожий на те, что образовались у Тёмных, должен присутствовать и у женщин. Конечно, полноценным магом она не является, но тех крох тёмного дара, что есть, должно хватить, чтобы разбудить артефакт.

— Ведьма, — мы произнесли это с Егором хором. Вот это новость. А я думал, что ведьм не существует.

— Да ну вас, — снова встряла в наши рассуждения Дарья. — Бабка Вера — ведьма? Да быть такого не может. Ведьмы ворожить хотя бы умеют, а она ничего такого никогда не делала.

— Но проверить всё же стоит, — Егор сел и слабо улыбнулся.

— Ага, когда выберемся отсюда. Ну что за варварство, они бы ещё нас сжечь додумались. — Я подошёл к запертой двери, повернулся к ней спиной и попытался пнуть дверь пяткой. Но когда моя нога коснулась металла двери, она начала открываться. Я не удержался и упал спиной вперёд прямо под ноги Александра Николаевича Державина. Глядя на него снизу-вверх, я криво улыбнулся и сказал первое, что пришло мне в голову: — Привет. Всем своим головомойку устроили?

— Всем. Вы уж извините, что заперли вас здесь, но так было безопаснее, прежде всего для вас. — Ответил Державин.

— Так мы можем в свой номер идти, отсыпаться? — Ванда подобрала топор и подошла к нам.

— Можете, поешьте только сначала, а то тётушка Нюра меня самого поджарит, если вы голодные спать уйдёте.

— Ну, наконец-то, — Дарья тоже поднялась со своего соломенного ложа и потянулась. — Я тоже могу идти?

— А вот она останется здесь, — и Ванда ловко захлопнула перед девушкой дверь. Я удивлённо посмотрел на неё, и она пояснила шёпотом, прямо мне в ухо. — Чтобы ведьму не предупредила.

Мы пошли за Александром Николаевичем в обеденный зал, и только сели за стол, как дверь таверны распахнулась, и внутрь влетели три женщины, упав на колени.

— Что случилось? — Державин нахмурился.

— Ребятишки игрались за воротами и не пришли домой. Мы уже всё обыскали, их нигде нет, — заголосила одна из них, падая на пол.

Мы мрачно переглянулись. Похоже, ждать подмогу уже нет времени, как нет времени, чтобы поужинать. Именно об этом и говорил Егор, когда высчитал, что помощь прийти не успеет. Ванда устало поднялась из-за стола.

— А где бабка Вера живёт? — в полной тишине её голос прозвучал, как удар колокола.

— А тебе зачем? — староста в это время поднимал женщину и как мог, успокаивал.

— Да браслет мне её понравился, просто до жути, — ответила Ванда, поднимая со стола топор.

— Третий дом отсюда к западу, — сказал Державин, глядя на нас осуждающе. Мы же медленно направились к выходу. Впереди шла Ванда, вооружённая топором.

Глава 25

Мы дошли до второго дома и остановились. Идти напрямую к дому бабки Веры не хотелось. Егор указал на растущие неподалёку кусты, и наша троица свернула туда с невозмутимым видом. При этом мы старательно делали вид, что прогуливались. Правда, то, что дело происходило ночью, а Ванда была с топором, было ну ничуть не подозрительно. Тем не менее мы спрятались за кустами уже отцветшей сирени и принялись разглядывать нужный нам дом.

— А мы вообще правильно пришли? — шёпотом спросила Ванда. — Это точно запад?

— Точно, — Егор, прищурившись, неотрывно смотрел на добротный дом, сделанный из бруса.

В окнах горел свет, значит, хозяйка, скорее всего, была дома. Вокруг было тихо. За короткое время набежали тучи, заслонившие звёзды и частично полную луну. Чёрное без звёзд небо добавляло жути. Где-то вдалеке заухала сова. Мы вздрогнули, переглянулись и вновь уставились на зловещий дом. На самом деле, дом был вполне обычный, но атмосфера была гнетущей, что не могло не вселять в нас вполне рациональный страх.

— Вопрос в том, каким образом мы убедим ведьму расстаться с браслетом, чтобы она не натравила на нас своего ручного астрального духа? — прошептал Егор, повернувшись ко мне.

— Не знаю, — я прикусил ноготь на большом пальце. Ещё немного и все старания Саши отучить меня от идиотской привычки грызть ногти пойдёт оборотню под хвост. — А вы уверены в том, что дело в браслете? Может, это обычное украшение. Женщины же любят всё блестящее.

Егор с Вандой посмотрели на меня осуждающе, но спорить не решились. Откуда им действительно знать, что браслет является тем самым артефактом? Не знают. Вот и я переполнен вполне обоснованным сомнением.

— Ребята, что-то происходит, — прошептала Ванда и присела, чтобы её не было видно за кустом.

Мы последовали её примеру, ещё глубже забравшись в кусты, что существенно снизило обзор, зато позволило нам оставаться невидимыми. Подул ветерок и отогнал тучу, закрывающую луну. Но теперь луна освещала только то место, где прятались мы, и совершенно не помогали наблюдению. Во всяком случае, мне именно так показалось.

К двери дома, за которым мы наблюдали, решительно подошёл лесоруб. Это был тот самый, который в доме травника пытался проткнуть Егора вилами. Он тогда показался мне знакомым, как и сейчас, но я упорно не мог вспомнить, где видел его раньше.

— Я вот одного не понимаю, — прошептала Ванда и замолчала.

— Это так здорово, что ты не понимаешь всего лишь что-то одно, — прошептал я, покосившись на сосредоточенную девушку. Она молчала, и я перевёл взгляд на лесоруба, пытаясь вспомнить, где же я его видел. — Ребята, а вы его не помните, ну кроме того, что он был у Новикова? — спросил я у друзей.

— Нет, — уверенно произнесла Ванда, разглядывая лесоруба. — Я его даже в таверне ни разу не замечала.

— Я тоже, — покачал головой Егор. — А почему ты спрашиваешь?

— Я его где-то видел. Просто уверен, что видел его задолго до того, как он притащился с вилами нас ловить. Ладно, ты что-то говорила про то, что во всей этой истории не понимаешь только одного? — я повернулся в сторону Ванды.

— Дим, сейчас не время для шуток, — прервала меня девушка и задумалась. Думала она почти полминуты, а потом выпалила. — Так вот, я подумала, а как тот парень, который прилетел в таверну, сообщив о смерти казначея, что-то смог рассмотреть, а потом рассказать в таких подробностях? Ну там, сколько кровищи было в комнате и остальные детали? Там же было темно, хоть глаз выколи. То есть убийца же выключил свет после того, как ушёл.

— Молодец, — кивнул Егор. — Я тоже подумал об этом. Но тогда получается…

— Что убийца именно он, — закончил я фразу за Дубова, не сводя взгляда с широкой спины лесоруба, уже решительно долбившегося в дверь дома бабки Веры. Хорошо ещё, что колотил он своими огромными кулачищами, а ведь мог бы и ногой пару раз ударить. — Он искромсал казначея, выключил свет, а затем выскочил на улицу с воплями о том, что денег выдавать больше не будут, потому что с казначеем произошёл несчастный случай.

— Ты считаешь, что убийство — это несчастный случай? — удивлённо произнесла Ванда.

— Конечно, что может быть несчастнее смерти? — я приник к отверстию, образовавшемуся между двумя кустами, и увидел, как открылась дверь, и на крыльцо вышла женщина, которая бабкой абсолютно точно не выглядела. — Смотрите, я, конечно, плохо понимаю возраст женщин, но мне кажется, что конкретно вот этой около пятидесяти лет. И на бабку, уверенно приближающуюся к своей первой сотне, она не тянет.

— А вон и браслет, видите? — Ванда подползла ко мне, отодвинула плечом и заглянула в моё наблюдательное окошко.

Тем временем ведьма, скрестив руки на груди, с каменным выражением лица слушала, что ей довольно эмоционально говорит лесоруб. К несчастью, мы залегли довольно далеко, чтобы услышать, о чём же они переговариваются.

Покачав головой, ведьма вытащила ключ и, заперев двери, пошла вслед за лесорубом в направление таверны.

— Я предлагаю, пока её нет, обыскать дом, — прошептал Егор и тут же распластался на земле. Мы последовали его примеру, потому что именно в этот момент ведьма и лесоруб прошли мимо нашего убежища.

— … и она говорит, что эти малолетние колдуны уверены в том, что за теми убийствами стоишь ты, — проговорил лесоруб, и я вздрогнул, потому что мне показалось, что голос раздаётся прямо над моей головой.

— Ну и что? — у ведьмы оказался весьма красивый тембр голоса. — Всё равно ни они, ни подобные им, ничего не смогут сделать. Беору они на один зуб. Но вот то, что кто-то убил казначея, может привести к очень нехорошим последствиям. Я слышала, что сам Вячеслав Троицкий уже выехал из столицы по запросу от местного главы. До сих пор не укладывается в голове, что таким мелким преступлением будет заниматься один из немногих по-настоящему сильных магов. Я знаю, что ты в курсе, кто совершил такую фатальную для нас ошибку.

— Конечно, это был Артём, — презрительно произнёс имя лесоруб. Слышно их по мере отдаления становилось всё хуже, хоть мы и прислушивались изо всех сил, — он по секрету мне рассказал, что разозлился на эту гниду, которая снова его обсчитала, — выплюнул лесоруб. — Из-за каких-то вшивых четырнадцати серебряных рублей недоплаты за два месяца весь наш план может полететь к чертям. Почему ты считаешь, что у этих малолеток ничего не выйдет? Мелкий вон как у Козлова в башке покопался.

— Это редкость для магов, но так бывает. А с кем-то вроде Беора может справиться только Тёмный, причём из хорошего Рода и обученный. А эти не похожи на потомков некромантов. Я вообще сомневаюсь, что они в курсе того, что здесь на самом деле происходит, — и она рассмеялась низким грудным смехом.

Что ответил ей лесоруб, я уже не расслышал. Подождав ещё несколько минут, мы осторожно выползли из своего укрытия и подождали, когда ведьма со своим спутником скроются за поворотом. Только после этого Ванда поднялась на ноги и, ткнув мне в лицо рукой с зажатым в ней топором, принялась допрашивать меня. При этом у неё был такой решительный вид, что я понял: эта тихая серая мышка, которая даже у Ромки Гаранина вызывала покровительственные чувства, вполне может применить этот злосчастный топор, если мои ответы её не устроят.

— А ну, колись, что вы от меня скрываете!

Я скосил глаза на кончик своего носа, возле которого в опасной близости маячило лезвие топора.

— А можно больше конкретики? — тихо спросил я, не отводя глаз от топора. — Что именно ты хочешь узнать?

— Ты сказал, что мы можем уничтожить артефакт, и на это тебе намекнул болотник, я права? — я неуверенно кивнул. Топор она так и не убрала, а меня посетила мысль, что ещё немного, и у меня разовьётся косоглазие. — Сейчас эта, не побоюсь этого слова, ведьма, очень серьёзно заявила, что с Беором может справиться только сильный Тёмный. То ли у болотника развился маразм, то ли ты от меня кое-что скрываешь! — она немного повысила голос, но ночью в глубокой тишине на окраине деревни это прозвучало очень громко. Я повертел головой, никого постороннего не было, хоть в этом повезло. Я вздохнул, понимая, что колоться придётся.

— Ты топор-то убери, типичный обладатель женской логики, — и я отвёл оружие от своего лица. — Объясни мне, в чём связь между расчленением Беора и разрушением артефакта?

— Но…

— Вот тебе и «но»! Я не в курсе, как разрушение браслета может повлиять на демона из потустороннего мира. Но врукопашную с ним биться никто не собирается. Ни я, ни ты, ни Егор. Именно потому, что никто из нас не является хорошо обученным Тёмным магом с богатой родословной.

В конце своей тирады я посмотрел на Егора. Тот глубоко вздохнул и, бросив в сторону взъерошенной девушки быстрый взгляд, кивнул. Если я ещё сомневался, что сейчас рассказать о себе будет хорошей идеей, то друг-эриль развеял последние сомнения. Тяжело вздохнув, я без предисловий продолжил:

— Я Лазарев, Ванда. Александр Наумов мой отчим, а не родной отец. Довольна?

Ванда с минуту меня разглядывала, потом резко повернулась в сторону дома ведьмы и быстрым шагом направилась к нему. Я догнал её уже возле крыльца.

— Если не хочешь говорить правду, то, пожалуйста, в следующий раз придумай байку получше, — прошипела Ванда, дёргая дверь за ручку.

— Думаешь, что она не заперта? — Егор встал рядом с ней и задумчиво посмотрел на замок. — И почему ты думаешь, что Дима врёт?

— Я могу поверить, что он Тёмный, — сказала Ванда, примериваясь топором, словно хотела прорубить в двери дыру. — Да я уже была в этом практически уверена. А то, что он пасынок Наумова, весь мир знает. Эту тему где только не мусолили. Но — Лазарев? — она развернулась и смерила меня взглядом с ног до головы. — Серьёзно?

— Да, вот что осталось от блистательной Семьи, о которой ты, вероятно, кучу романов перечитала, — во мне говорила скорее обида, чем я сам. — И кто был твоим кумиром? Григорий Лазарев?

— Почему ты решил, что Григорий? — она удивлённо на меня посмотрела.

— Куда ни плюнь, везде Гришкины почитатели находятся. Складывается впечатление, что кроме Великого князя Григория, среди Лазаревых больше никого и не было. Такой вот он единственный и неповторимый, — я закатил глаза, изображая верноподданнический экстаз.

— Григорий стал императором. Об исторически значимых личностях романы не пишут, — горячо ответила Ванда, затем засопела. — Ты правда Лазарев?

— Правда, — я вздохнул и присел на корточки, разглядывая замок. Но что я хотел в нём увидеть?

Внезапно мне стало смешно: я напомнил сам себе блондиночку, которую видел мельком в окне поезда. У неё сломалась машина, и она, открыв капот, что-то внимательно разглядывала внутри. Это выглядело так забавно, потому что даже мне было понятно, что разбирается она во всём, что было спрятано под капотом, примерно, как я в замках и отмычках, которых у меня никогда не было.

— Но… почему? — жалобно произнесла Ванда.

— Что почему?

— Ну ты такой…

— Это ты ещё моего родного папашу не видела, — я встал. — Предлагаю не стоять здесь, привлекая ненужное внимание, а воспользоваться окном. Каким-нибудь на той стороне дома.

— Подожди, но почему тогда ты мне сказал, что среди нас нет Тёмных магов с богатой родословной? — Как-то Ванда быстро успокоилась. Слишком быстро. Скорее всего, момент всё-таки был неподходящий, и нам с Егором нужно будет готовиться к той буре, которая нас настигнет, как только мы выпутаемся из этой неприятной ситуации.

— Потому что среди нас нет «обученного», — я выделил последнее слово, — Тёмного. Ты же сама сказала, что я такой… Так что я не соврал ни в одном слове. Может уже пойдём поищем вход? А то придёт ведьма, а мы здесь о родословной Лазаревых рассуждаем.

Мы дружной толпой направились в обход. На повороте я запнулся о какую-то корягу и завалился на спину, совершенно не группируясь. Грохот при этом стоял неимоверный. Как и ругань, вырвавшаяся из моего рта. Нога ужасно болела, но судя по ощущениям, я, по крайней мере, ничего себе не сломал и связки не разорвал. Кое-как поднявшись, я поковылял, прихрамывая, вслед за друзьями. Наверное, мы совсем не привлекали внимания. Ну-ну. Внезапно мне стало любопытно, и я спросил у Ванды:

— А про кого из Семьи пишут в романах?

— Про младших Великих князей, конечно. Про тех, чью настоящую судьбу практически невозможно проследить. Чаще всего героями романов становятся Великий князь Эдуард Лазарев и Великая княжна Вероника.

— А, это который дружка Гаранина от родового проклятья спас? — я внимательно осматривал окна. Их было на удивление много. Но, я уже и раньше заметил, что дома здесь были однотипные. И в этом доме, скорее всего, полно комнат.

— О, — только и произнесла Ванда. — Нет, об этом в романах не писали. Это исторический факт?

— Ага, из семейных хроник. Только в них Великого князя Эдуарда иначе как хроническим дебилом никто не называл. — Я широко улыбнулся, глядя на насупившуюся Ванду. Нет, всё-таки у неё странные увлечения. Лазаревы ей нравятся, обалдеть. Внезапно меня осенило. — Подожди, ты сказала Великая княжна Вероника? Но женщин Тёмных не бывает.

— Не бывает, но, если у тебя родится дочь, ты от неё открестишься, или со скалы сбросишь, и она перестанет быть Лазаревой? — хихикнула Ванда. — Если ты не в курсе, то у Тёмных женщины становятся очень сильными магами. С Тьмой они, конечно, не в ладах, потому что Тьма и Смерть почему-то учитывают пол своих адептов, но колдовать они могут, ещё как. Вероника была родной сестрой Великого князя Эдуарда. Младшей сестрой. Они были очень близки и неразлучны. Когда Эдуард умер, она пропала, и с тех пор о ней никто не слышал. Такая вот печальная история.

— А это из романа или исторический факт? — на меня посмотрели так, будто я лично зарезал Великого князя Эдуарда и утопил в болоте Великую княжну. Ну а что такого-то, если я никогда не интересовался своей родословной и даже не в курсе, что про моих предков романы пишут. — Ванда, а тебе Гаранины, случайно, не нравятся? Может, и про этих маньяков какие-нибудь романы написаны, ну, которые для очень определённого круга читателей. Что-то вроде: «Пятьдесят жёстких ночей в постели с Гараниным»? Такие, на любителя? — Ванда вспыхнула, а я внезапно понял, что попал в цель. — А твоя увлеченность Ромкой, как погляжу, имеет очень глубокую психологическую подоплёку, — не сдержался я, глядя на сжавшую губы девчонку. — Да что с тобой не так-то? — я просто не смог удержаться от этого вопроса.

— Так, хватит уже разбирать странные пристрастия нашей Вишневецкой, — Егор встал между нами. — Она наш друг, и мы должны к её странностям относиться с уважением. Не беспокойся, Вандочка, мы тебе обязательно поможем. Вон, у Наумова денег хватит тебе лучшего врача нанять. Ванда, мы тебя обязательно вылечим. А если не поможет, то примем тебя такую, какая ты есть. — Егор погладил опешившую Ванду по голове, а потом повернулся ко мне. — А тебе она свои романы про Лазаревых даст почитать, для ликвидации пробелов в знании о собственной Семье. И да, мы тут уже топчемся почти час, может, потом поговорим, а сейчас, наконец, займёмся делом?

— Да что вы привязались? — Буркнула красная Ванда. — Какая разница, кто мне нравится? Можно подумать, я одна такие книжки читаю. Если бы спроса не было, то никто бы их не писал. О, окно открытое. Даже ломать не надо, — мне показалась, что последнюю фразу она произнесла одновременно с облегчением и явным разочарованием.

Проникнув в дом через окно, мы оказались в тёмной комнате. Я вызвал светляка, и мы принялись осматриваться. Нам было страшно, и на краю сознания постоянно мелькала мысль, что у нас очень мало времени. В доме ничего зловещего не обнаружилось. Не обнаружилось в нём и пропавших детей.

— И что будем делать? — я растерянно посмотрел на друзей.

— Предлагаю, прежде всего, выбраться из дома тем же путём, что мы сюда и пришли. — Высказал вполне здравую мысль Егор.

Мы вернулись в комнату с открытым окном. Скрип половиц и внезапно зажёгшийся свет в комнате привели нас в панику. Ванда вскрикнула и выронила топор, Егор встал столбом, а я начал рассматривать стоящую на пороге старушку, поражаясь собственному спокойствию.

Глава 26

Старушка стояла напротив нас с обычным охотничьим ружьём, зажатым в покрытых морщинами, но всё ещё крепких руках. Это ружьё отвлекало на себя внимание и мешало как следует рассмотреть старушку. Но как это ни странно, угрозы я не ощущал и сумел разглядеть женщину, несмотря на ружьё. И, да, мы снова ошиблись. Бабулька была очень похожа на ведьму, только заметно старше. А вот браслет на правой руке у неё имелся точно такой же. Ванда сразу опознала его, я заметил это по блеску в её глазах.

— Вы кто такие? А ну, выметайтесь отсюда! Ограбить меня захотели, ироды? — потрясла ружьём, но направлять его в нашу сторону не стала, как и стрелять из него. Если честно, бабуля выглядела даже более удивлённой, чем мы.

— Простите, а вы кто? — задала очень важный вопрос Ванда.

— Вера Порихтер. — Старушка подслеповато прищурила блёклые глаза. — Бабу Веру в этой деревне каждая собака знает. Ещё раз спрашиваю: кто вы такие?

— Ох, — мы переглянулись. Я обессиленно сел на стул, Егор снова схватился за голову, а Ванда подняла выроненный топор. При этом у неё руки заметно дрожали. Да, непонятная и неприятная ситуация получается.

— Мы маги, на практике здесь, — тихо начал отвечать я на поставленный вопрос.

— А в моём доме какую такую практику проходите? — Бабка Вера окончательно опустила ружьё.

— Ну, — я немного смутился, — обстоятельства так сложились. А можно спросить? Женщина, которая из дома полчаса назад ушла, она кто?

— Ритка, что ли? Так, сестра моя, родная. Погостить приехала. Впервые за двадцать лет. Прямо за вами, на следующий день заявилась. Её тут уже и не помнит никто. Вы из-за неё ко мне в дом залезли? — Бабка Вера рассмеялась, продемонстрировав беззубый рот, и спокойно села рядом со мной на свободный стул.

Я украдкой огляделся. Комната, в которой мы оказались, была чем-то вроде столовой. Посредине стоял круглый стол, за который были задвинуты несколько стульев. У стены огромный комод с посудой, и, собственно, всё на этом. Больше мебели в комнате не было.

— Мы лишь отчасти из-за вашей сестры к вам забрались, — уклончиво ответил Егор. — Откуда у вас этот браслет? — и он указал на серебряный браслет с волками, украшающий дряхлое запястье.

— А, — она махнула рукой. — Что-то вроде родового украшения. Мы ж из Рода Клещёвых вышли. Ну как из рода, погулял один из них на стороне, но кровь-то не водица, вы маги, вам это всё лучше известно. — Мы дружно кивнули, но я, если честно, ничего из сказанного не понял. — Вот уже из поколения в поколение передаются эти браслетики с указом: никогда, ни при каких обстоятельствах их не снимать. То ли от хвори какой спасает, то ли от сглаза, не помню я уже. Да и никто не помнит. Но раз сказано, так и носим, и всем своим потомкам передаём. У меня ещё несколько есть бесхозных. Но не отдам и не продам! А то, знаю я вас магов, только и ездите сюда за нашей семейной ценностью, — и она грозно стукнула рукой по столу. — Так что вам надо-то? Если Ритку, то она скоро придёт, а ежели ждать не станете, то можете проваливать. Я даже передавать ей ничего не буду. Рассорились мы, — вздохнула Вера. Видно было, что она, конечно, не слишком довольна нашим появлением в её доме, но и обычного общения ей было мало. Кроме Ритки, ни с кем и не общалась давно.

— А почему рассорились? — участливо спросила Ванда, положила руку на руку бабульки.

— Да так, дело житейское, мужиков водить начала в мой дом, — махнула она рукой. А меня вдруг озарило.

— А вы где были-то? — спросил я. Мы же обыскали каждую комнату и даже в подпол заглянули, но никого там не обнаружили. Краем глаза заметил, как Егор с Вандой подобрались. Да, быстро мы расслабились, господа сыщики.

— В стайке, коровку Мурку доила, — удивлённо посмотрела на нас Вера. — Эта падла такая загуляла где-то. С быком, наверное, в стаде спуталась. Вот и пришла домой только час назад. Я её, паразитку такую, уже идти искать хотела. Ещё и телёнка за собой таскала. Телёнок-то большой вымахал, уже бычара добрый. Ещё по весне хотела его зарезать, да рука не поднялась. Давайте я вам его покажу. Гаврюшей назвала.

Она встала и направилась к выходу из столовой, а мы пошли за ней следом. Егор незаметно стянул со стола небольшой ножик, а Ванда поудобнее перехватила топор. Я же шёл во главе нашего маленького отряда, как настоящий командир, чтобы героически приняться первый удар на себя.

Мы вышли из дома через другой выход. Луна снова спряталась за тучку, и на улице было очень темно. Хорошо ещё, что призванный светляк летел передо мной, хоть немного освещая дорогу.

Прямо за домом действительно находилась стайка, из которого доносилось недовольное мычание. Баба Вера открыла дверь и исчезла в темноте. Через несколько секунд щёлкнул выключатель, и в стайке стало светло. Мы вошли следом.

Как только я переступил через порог, меня почти сшибло с ног едким запахом навоза, резко ударившим в нос. Я никогда не встречался с подобными запахами, и у меня ненадолго закружилась голова.

Ванда наморщила носик, а Егор только усмехнулся. Я посторонился, уступая другу дорогу, и Егор первым прошёл за бабой Верой. В небольшом предбаннике никого не оказалось. В этом сравнительно небольшом помещении были свалены какие-то тележки, лопаты, грабли, вёдра и другая утварь. А справа виднелся ещё один проход. Вот в этот проход первыми зашли Вера и Егор.

Я быстро прошёл следом и буквально нос к носу столкнулся с Гаврюшей, стоявшим в своём небольшом загоне, меланхолично жуя сено из небольшого корыта. Это был очень крупный, высокий бык с бочкообразным туловищем и огромными лирообразными рогами. Бык отличался весёленькой красно-пёстрой расцветкой. Он смотрел на меня пустым взглядом, тщательно пережёвывая свою жвачку. Ванда подошла к быку и протянула руку, чтобы его погладить, но её вовремя остановил Дубов:

— Я бы не советовал вам близко к нему подходить. — Ванда резко одёрнула руку и скептически посмотрела на быка.

— А ты что там делаешь? — тихо спросил я, удивлённо рассматривая Егора.

Дубов зачем-то напялил на себя непонятный грязный халат, а на голову повязал косынку. Пока я его разглядывал, Егор сел на пол и с интересом осматривал коровье вымя. Корова была до последнего рыжего пятнышка похожа на Гаврюшу, только не такая крупная. Да ещё их отличало наличие этого самого вымени, которое сейчас рассматривал Егор.

Мне никто не ответил. Я решил подойти поближе, но в это время корова замычала и дёрнула задней ногой.

— Я всё понял, — я поднял руки вверх и сделал шаг назад. — Егор, — шёпотом позвал я друга.

— Подожди, Дим, минуту, — рассеянно ответил мне Дубов.

Я отвернулся от него и начал внимательно рассматривать быка. Остановив взгляд на его глазах, я задумался и на секунду отключился. Эта бесконечная пустота коровьих глаз засасывала похлеще трясины, и я начал в неё проваливаться.

— Дима, ты слышишь меня? — меня сильно тряхнули за плечо. Я потряс головой, а Егор тряхнул меня ещё раз. — Дима, ответь что-нибудь!

— Да я тебя слышу. Ты чем там занимался так долго? — я снова потряс головой, стараясь сосредоточиться.

Похоже, у меня в очередной раз произошло спонтанная активация ментальной магии. Так как разума у быка было не слишком много, то меня чуть не выбросило в пустоту, из которой, я мог бы и не выбраться. Я только глубоко вздохнул и посмотрел на флегматичного быка. Гаврюша даже не понял, что кто-то пытался проникнуть в его голову.

— Да ничем, — Егор явно смутился, стаскивая с себя бабкин халат. — Так, подсказал кое-что. Вымя у Мурки воспалилось, и я…

— Не продолжай больше. Я всё понял. Ты делился своим деревенским опытом в лечении коров с бабкой Верой. Ты совсем с ума сошёл? — прошипел я. — У нас здесь непонятная бабка Ритка, которая совсем не бабка, со своим Беором мочит людей направо и налево. Какие-то непонятные лесорубы, пропавшие дети, в конце концов! А ты крутишь хвосты коровам!

— Дима, успокойся. — На лице Егора сыграли желваки, он стянул с головы нелепую косынку, отвернулся и пошёл к выходу.

Из сарая Вера ушла первая, оставив нас разбираться наедине. Ванды тоже нигде не было видно. Я, потерев лоб, поплёлся за другом. Уже на выходе Егор повернулся и бросил что-то в меня. Рефлекторно поймав брошенную вещь, я увидел, что это тот самый серебряный браслет с волками.

— Егор, ну, Егор, — я догнал Дубова, схватил его за рукав и развернул в свою сторону, — ну, прости меня. Я же придурок, ты же знаешь это.

— Да я не обиделся, — пожал плечами Егор, не глядя на меня.

— Я тебе не верю.

— Да как вам будет угодно. — Егор, наконец посмотрел на меня, покачал головой, и его нахмуренный лоб слегка разгладился. — Сваливать надо. Вера сказала, что не знает, когда Ритка вернётся и куда ушла, но обещала ей про нас не рассказывать.

— Ну, раз надо валить, валим! — мимо нас пронеслась Ванда и скрылась за поворотом. Мы удивлённо проводили её взглядом и почувствовали за спиной угрозу, и только потом услышали за спиной топот. Обернувшись, мы увидели разъярённого быка, вылетевшего из стайки. Гаврюша остановился, посмотрел на нас совсем недобрым взглядом, в котором уже не было той засасывающей пустоты. Наклонив голову, выставив рога, он грозно стукнул по земле передней ногой и утробно заревел.

— Всё-таки погладила, — задумчиво проговорил Егор.

— В сторону! — заорала Вера, увидевшая вырвавшегося быка. Услышав голос хозяйки, Гаврюша резко развернулся и понёсся прочь в сторону леса, уверенно перепрыгнув через ограду. Бабка, несмотря на свои почти сто лет, неслась следом за ним не отставая.

Мы переглянулись и спокойно пошли к входу в дом. Следом за мной летел светляк, которого я так и не загасил, освещая дорогу.

Посмотрев на яркую луну, я решил, что света хватает, и погасил светляка. Сделал я это удивительно вовремя. Потому что, как только светляк исчез, скрипнула калитка.

В который раз за эту ночь мы залегли под каким-то кустом, наблюдая за происходящим из засады. Как оказалось, Ванда не убежала, а спряталась там же. Вошедшая во двор Рита остановилась на крыльце, задумчиво глядя в нашу сторону. Наконец, она покачала головой.

— Показалось, — ведьма вошла в дом, а мы поползли к забору, стараясь сильно не высовываться.

Внезапно Ванда остановилась и прислушалась.

— Ребята, мне кажется, что там кто-то плачет, — прошептала она, указывая на дверь, ведущую в землянку, или как-то место называется, которое как подвал, но только на улице?

Мы подползли поближе и прислушались. Точно, откуда-то снизу раздавались всхлипывания. Я прислушался ещё внимательнее.

— Их здесь трое, — прошептал я.

— Ну вот, дети и нашлись, — Егор потрогал здоровенный висячий замок. — Нам его не снять незаметно. А будем пытаться, ведьма заметит. Поползли в таверну. Скажем, что дети здесь в погребе сидят, — вот, значит, как эта штука называется. — А потом подумаем, что это за браслет, и связан ли он хоть как-то с Беором. Ну, это если ведьма сумеет сбежать от разъярённых родителей.

В его словах было зерно истины. Мы с Вандой синхронно кивнули и продолжили прерванный путь к забору. Нам удалось незаметно выскользнуть с вражеской территории. За забором мы вскочили на ноги и бросились в таверну, надеясь встретить там Державина. С каждой секундой эта ситуация нравилась мне всё меньше и меньше.

Глава 27

До трактира мы добежали быстро. Почти все окна трёхэтажного здания светились мягким электрическим светом. Я ворвался внутрь первым и застыл на пороге. Сзади на меня налетела Ванда, в которую, в свою очередь, врезался Егор. Под их напором я сделал несколько шагов вперёд и остановился. В таверне стояла непривычная тишина, нарушаемая только попискиванием зажатой с двух сторон Ванды.

Державина я заметил сразу. Он сидел за ближайшим к двери столом и спал, уронив голову на скрещённые руки, лежащие на столе. Рядом с ним примостилась и сопела Дарья, которую какая-то добрая душа, несмотря на старания Ванды, выпустила из подвала. Лесорубы, хозяин таверны, тётушка Нюра — все сидели, лежали, стояли, прислонившись к стене, и спали странным нездоровым сном.

Никто не храпел, не сопел, не издавал никаких звуков, которые издают люди во сне. За всё то время, которое мы простояли на входе, рассматривая собравшихся, никто даже не пошевелился. Меня слегка качнуло, и я резко обернулся. Как оказалась, это Ванда, стараясь разглядеть, что же вогнало меня в этот ступор, навалилась сильнее, тем самым толкнув меня.

— Да что же это такое творится? — девушка выбралась, наконец, из-за моей спины и оглядела представшую перед нами картину.

Не говоря больше ни слова, она подошла к лесорубу, так мило беседовавшему с нашей ведьмой, и пнула его ногой в бок. При этом удар был довольно силён для девочки-подростка. Никакой ответной реакции со стороны лесоруба не последовало, но этого следовало ожидать. Ванда замахнулась ещё раз, но я её остановил.

— Врага нельзя бить лежачим, — я покачал головой.

— А если враг силён и на моём месте прирезал нас во сне? — прищурилась девушка.

— Но сейчас же он не на нашем месте. Нельзя ему уподобляться. — Я смотрел на неё хмуро.

— Завтра утром здесь будет Вячеслав Викторович Троицкий, — Егор задумчиво обвёл взглядом таверну. — И ведьма об этом знает. Подозреваю, что почти в каждом доме деревни мы увидим тоже самое.

— Не знал, что ведьмы настолько сильны, — я неуверенно посмотрел на друга. Не удержавшись, аккуратно потыкал носком сапога обездвиженное тело лесоруба. Потом присел и заглянул ему в лицо. Я где-то его точно видел, и это загадка, которая не даёт мне покоя. Но ничего, я с ней всё равно со временем разберусь.

— А это не она, точнее, не совсем она. Это Беор, или как там правильно этого духа зовут. — Ответил Егор.

— Демона, — с задумчивым видом поправила его Ванда. — Также это может быть какой-то артефакт. Вариантов, на самом деле, очень много.

— От этого нам легче не становится, — вздохнул Егор. — Что бы ни планировала изначально сделать ведьма, с приездом директора Троицкого у неё не осталось времени. И у неё сейчас два варианта: либо быстро смыться, либо ещё быстрее завершить то, что она планировала изначально.

— А почему мы в сознании остались, а не присоединились к остальным? — я вновь легонько пнул по телу лесоруба ногой.

— Дим, не тормози, — Ванда фыркнула, глядя на меня, судорожно сжимая в руке топор, с которым, похоже, срослась. — Мы в то время, когда она всем, включая собственного любовника, колыбельную пела, в её доме были. Дети, кстати, тоже не спят, плачут.

— Да, тут два варианта: первый — она боится, что Вера её контузит, если с её любимой коровой что-то случится, второй — ей зачем-то нужно, чтобы дети оставались в сознании…

Как только я проговорил последнюю фразу, мы, словно опомнились. Не сговариваясь, выскочили на улицу и побежали обратно к дому ведьмы. Буквально через сто метров Егор резко остановился. Мы с Вандой по инерции пробежали ещё несколько метром, прежде чем затормозить и обернуться.

— Ты чего встал⁈ — крикнула Ванда.

— Надо лесоруба связать и запереть где-нибудь, — ответил ей парень и, развернувшись, быстрым шагом направился обратно в сторону таверны.

— Да зачем? Он же и так спит, — задыхаясь, я подбежал к другу и пошёл следом, выравнивая дыхание.

— Есть вероятность, больше пятидесяти процентов, что он не просто любовник Ритки, и у него есть отдельная роль в этом деле. И возможно, если что-то пойдёт не так, ведьма сможет позвать его на помощь. Так что я ещё раз повторю, его лучше запереть и желательно связать.

Мы с Вандой дружно кивнули. Ну раз такой высокий процент, то почему бы и не связать?

В таверне ничего не изменилось с тех пор, как мы её покинули несколько минут назад. Мы подошли к находившемуся без сознания лесорубу и внимательно на него посмотрели. Как тащить эту тушу и где-то запирать, я не имел ни малейшего представления. Судя по сопению Ванды, она была такого же мнения что и я, но мы всё же решили попробовать. Взявшись втроём за обе руки, попытались его тащить, прилагая огромное количество усилий. Но несмотря на все старания, тело лесоруба переместилось сантиметра на два, не больше.

— И как ты это предлагаешь делать? — я посмотрел на Егора. Он в этот момент задумчиво тёр подбородок. — Мы, как бы тебе помягче сказать, не той весовой и возрастной категории.

— Я думаю, ты в этом нам можешь помочь, — что-то просчитав, Егор посмотрел на меня.

— В чём? — я совершенно не находил связи между собой и тяжёлым, огромным мужиком, которого нужно было переместить с места на место. И желательно остаться после этого в состоянии противостоять ведьме и демону.

— Ну, помнишь, как ты в первый день нашего знакомства из-под Полянского стул выдернул? Я думаю, что тебе, Дим, пора попрактиковаться в телекинезе. — Уверенно ответил мне Егор.

Я ошарашенно смотрел на него. Что я должен попробовать сделать? Поднять эту неподъёмную тушу силой мысли?

— Егор, я, конечно, не хочу тебя обидеть, но тебе не кажется, что сравнивать два совершенно не сравниваемых между собой объекта — это не слишком разумно? — я решил ещё раз уточнить, правильно ли понял, о чём он только что говорил.

— Да какая разница, техника-то одна и та же, — махнула топором Ванда.

— А ты сама пробовала? — едко спросил я. — Если это так просто, то давай, покажи одному необученному Тёмному, не владеющему собственной силой, как это необходимо делать, — тихо проговорил я и демонстративно повернулся в сторону смутившейся девушки. — А почему бы сейчас именно тебе не попрактиковать магию воздуха. Создашь там какую-нибудь воздушную подушку, которая подхватит тело и унесёт его по твоему приказу. А что, время-то подходящее, чтобы экспериментировать.

— Дим, не злись, — решил успокоить меня Егор.

— Я не злюсь, — покачал я головой, вновь переводя взгляд на неподъемного лесоруба. Как его поднять-то, особенно, учитывая мою способность взрывать объекты воздействия. Сначала карандаш, потом стул. Почему бы теперь лесоруба не взорвать, так, что ли?

— Да, ты прав. Если бы я обладала хоть частичкой той силы, которую ты имеешь, то начала бы уже что-то делать! — Повысила голос Ванда. — Пока ты сомневаешься в себе и в очередной раз тыкаешь мне под нос мои неумения, детишек, может, уже вовсю вспарывают ритуальным ножом, подвесив над деревом, и весело бьют при этом в шаманский бубен. Если не сейчас начинать что-то делать, то, когда?

Выпалив это, она резко развернулась и вылетела из таверны, громко хлопнув за собой дверью.

— Это чего это она? — нахмурился я, поворачиваясь к Егору.

— О детишках переживает, — серьёзно произнёс он. Я кивнул и сосредоточился на лесорубе. Да, Ванда права. Детишки в опасности, а мы здесь застряли.

Так как же это делается? Я же больше не тренировался ни разу после того, как ушёл с занятия по телекинезу у Мальвины. У меня даже экзамена по этому предмету не было. Да я даже теорию знаю только в общих чертах. Гришке телекинез в моём исполнении был не интересен, поэтому я совершенно забросил это направление магии.

Нужно вспомнить, что нам говорили на первом занятии практически год назад. Сосредоточиться на объекте и мысленно ему приказать переместиться из одного места в другое, кажется, как-то так. Ну, давай, туша, я тебе приказываю переместиться хотя бы вверх. Туша двигаться не желала. Я сжал руки в кулаки, практически до хруста в костяшках пальцев, но результат был всё тот же. Лесоруб оставался лежать на том же месте.

— Мне кажется, ты слишком напрягаешься, — тихо произнёс Егор, и от неожиданности я вздрогнул.

И тут тело лесоруба легко вспорхнуло вверх, сильно ударившись об потолок. Я охнул, и лесоруб упал на пол. Похоже, когда он очнётся, у него будет болеть абсолютно всё. Надеюсь, что внутренности у него всё ещё целы. Я подошёл и прислушался к дыханию. Вроде ровное. Ладно, примем за аксиому, что он не слишком покалечился.

— Ну вот, дело, я смотрю, с мёртвой точки сдвинулось, теперь быстренько оттащи его в подсобку, и пойдём уже к дому ведьмы, — раздался от двери голос вернувшейся Ванды.

Я кивнул. И снова уставился на тело. Как у меня получилось его поднять, я понятия не имею, но сейчас точно уверен, что смогу это сделать. Я не думал ни о чём: ни о желании сдвинуть этого борова с места, ни о детях, просто мысленно представил, как лесоруб поднимается над полом и летит в сторону подвала, вход в который располагался за барной стойкой. Краем глаза увидел, как Егор подбежал к люку и открыл массивную крышку. Подвёл тело к входу и только задумался о том, пролезет оно туда или нет, как потерял концентрацию, и лесоруб упал точно в открытый проём.

— Ой, — только и успел сказать я.

— Думаю, ничего страшного в этом нет, — резко произнесла девушка. — Даже если он сломал парочку костей, то это будет небольшой платой за то, что они тут вместе с ведьмой наворотили.

— А если он сломал себе шею? — решил уточнить Егор.

— Ну, бывает, — пожала плечами Ванда. — Тогда он точно не выберется, не придёт ведьме на помощь и не предупредит её. Теперь мы можем идти?

Я прислушался к своим ощущениям и выдохнул. Избытка энергии Смерти вокруг не было, значит, лесоруб остался жив после падения. Егор бросил на меня быстрый взгляд, после чего захлопнул крышку подвала, и мы снова бросились из таверны в направлении дома бабы Веры.

Глава 28

Добежав до того дома, возле которого из-под куста сирени следили за домом Веры, мы затормозили.

— Что делать будем? — держась одной рукой за бок, с трудом проговорила Ванда. Во второй руке она крепко держала топор.

— Не знаю, но, что бы Ритка ни задумала, надо её остановить, — я привалился к забору и пытался выровнять сбитое дыхание. — Надеюсь, мы не опоздали.

Егор ничего не сказал, он просто пошёл к дому, огибая его так, чтобы выйти к забору, неподалёку от погреба. Стараясь не шуметь, мы присоединились к нему. Егор помог нам с Вандой перелезть через забор, а потом перелез сам. Дальнейший путь мы продолжили ползком, оказавшись в итоге перед погребом, откуда раздавались приглушённые всхлипывания.

Я подёргал замок, но тут до нас донёсся звук открываемой двери.

С ловкостью, которую я никогда не заподозрил бы ни в одном из нас, мы отползли от погреба и затаились в очередных кустах.

Отползли мы от погреба очень вовремя, потому что из дома вышла ведьма. Она оглянулась и набросила на голову глубокий капюшон своего длинного плаща. Раньше мы на ней этого плаща не видели. Подойдя к погребу, она прислушалась, затем негромко засмеялась.

— Завтра, уже завтра я проведу обряд, и вы больше не будете своим скулежом действовать мне на нервы. Жаль, Верку тоже пришлось усыпить. Вот же глупая старая гусыня, — проговорила Ритка зло. — Я ей предложила молодость и долгую жизнь, могущество, которым немногие Тёмные в своё время могли похвастаться, а она на меня своё идиотское ружьё наставила. И что ей до жизней этих мелких людишек какой-то поганой деревушки? Тьфу, совсем она здесь обабилась. Корову завела, клуша старая.

Сказав эту гадость, ведьма заскользила в сторону, противоположную от калитки. Как специально в это время блеснула луна, до этого скрытая за небольшой тучкой, и мы увидели, что там, куда она идёт, есть ещё один выход.

— Мне одной показалась странной её только что произнесённая речь? — шёпотом спросила Ванда. Она сжимала топор с такой силой, что костяшки пальцем побелели. Мы на неё шикнули. Ведьма, слава Прекраснейшей, вопрос не услышала и продолжила свой путь.

Дождавшись, когда Рита прикроет калитку, мы, молча, пошли следом на полусогнутых ногах, поминутно замирая и прячась за кусты. Мне эта пафосная речь тоже показалась немного неуместной, в этом я с Вандой был полностью согласен.

— Что ты имела в виду, когда спросила про странную речь? — тихо спросил девушку Егор.

— Ну, — немного смутилась она. — Просто она была… странная. Знаете, как в книгах, когда главный злодей перед финальной битвой громко и пафосно раскрывает перед поверженным врагом свои коварные замыслы. Просто испуганные дети вряд ли прониклись бы её небольшой речью. Да они понятия не имеют, кто такая Вера, и зачем злая тётка её усыпила. Что-то здесь не так.

— Ты что, думаешь, она нас заметила? — остановился Егор, переводя взгляд с меня на Ванду. Я неопределённо пожал плечами. Скорее да, чем нет. Иначе всё это действительно было лишено хоть какого-то смысла.

— Я не знаю, — она пожала плечами. — Может, там ещё кто-то был, кого мы не заметили.

— А может у неё мания величия? — решил уточнить у нас Егор.

— Ну я, конечно, этого не исключаю. — Ванда ненадолго замолчала. — Может, стоит освободить детей? Кто-нибудь один займётся ребятишками, а остальные проследят за ней, — она кивнула в сторону удаляющейся ведьмы.

— Егор? — Он понял меня без слов и на мгновение прикрыл глаза. Думал он недолго. Открыв глаза, эриль неохотно ответил:

— Нам лучше не разделяться и не оставаться рядом с домом. Восемьдесят семь процентов.

Процент вероятности был слишком большим, чтобы его игнорировать, и мы крадучись побежали за практически уже скрывшейся ведьмой.

Следить за ней было легко. Она шла, не обращая ни на что внимания. Света луны вполне хватало, чтобы отпустить её на достаточное расстояние, не привлекая внимания. А вот когда мы вышли за деревню, стало хуже. Дорога шла по полю, на котором росла одинокая берёза. Берёза раскидистая и огромная, но она была одна, и спрятаться за ней не было никакой возможности. Оставалось надеяться, что ведьма нас не видит.

Она прошла по тропинке почти до леса, а затем повернула в сторону озера. Там начинался невысокий кустарник, и прятаться стало удобнее.

Все вместе мы немного не дошли до озера. Ведьма внезапно остановилась на ровной поляне, посреди которой стоял идеально ровный белый камень. Форма у камня была овальная, и всё в нём просто кричало о неестественном происхождении этого предмета. Сверху идеально гладкая поверхность была покрыта бурыми пятнами. Приглядевшись, я понял, что пятна были не просто вылитой кровью, а тщательно прорисованными этой самой кровью рунами. Ну вот и алтарь нашёлся. И что нам сейчас делать?

— Выходите, — весело сказала ведьма, поворачиваясь в нашу сторону. — Вы, правда, думали, что я вас не замечу?

Выходить не хотелось, поэтому мы замерли в кустах, пытаясь дышать через раз, чтобы Ритка поняла, как сильно она ошиблась. Всё так мы были правы, та речь была произнесена исключительно для нас.

— Выходите, не пыхтите. Очень скоро сюда придёт сам Беор. Вы будете удостоены великой чести, он выпьет ваши жизни прямо рядом со своим алтарём.

Честь на самом деле была сомнительной, но прятаться действительно не имело особого смысла. Переглянувшись, мы выползи из-за кустов.

— Ты действительно думаешь, что сможешь удержать этого духа-демона? — мрачно спросил я у Риты. — Да как только он освободится, ты будешь первой, кого он сожрёт. Демоны, знаешь ли, не слишком любят, когда из них делают цепных собачек.

— Если он освободится, я буду уже очень далеко от этого места. У меня будет молодость и большие перспективы, — ведьма улыбнулась. — А что тут будет делать Беор, и кого он будет пожирать, лично мне не особо интересно.

— В твои расчёты закралась небольшая ошибка, — я внимательно смотрел то на неё, то на алтарь. — Неудачного ты демона выбрала для обогащения жизненной силой. Он, знаешь ли, живёт в астрале и нематериален для нашего мира.

— Ты что, мелкий паршивец, думаешь, я не знаю, с кем заключила сделку? — Рита рассмеялась.

— А Беор-то знает, что сделка была? Или ты его не предупредила о приписке мелким шрифтом под звёздочкой? — теперь я смотрел только на неё.

И тут в разговор вступила Ванда. Улыбаясь ещё приторнее, чем ведьма, она проворковала:

— И скольких же нужно было убить, чтобы сбросить двадцать лет и выглядеть на свои девяносто, а не на сто двадцать, как до этого? — Всё-таки правду говорят, что только женщина может понять, как оскорбить другую женщину, чтобы она от ярости остатки разума потеряла. — Я даже представить себе боюсь, скольких вам на пару с Беором придётся замочить, чтобы ты хотя бы на сорок стала выглядеть. Боюсь, что всей деревни вместе с нами не хватит, чтобы вернуть тебе молодость, о которой ты так мечтаешь.

— Мне восемьдесят четыре, — процедила сквозь зубы ведьма. Ну и где логика? Она должна была на нас Беора уже натравить, а не убеждать наглую девчонку, что ей меньше лет, чем та предположила.

— Прости, ты десять лет забыла. Ты хотела сказать, девяносто четыре? Ну, поздравляю, ты практически не изменилась. — Ванда продолжала улыбаться, прижимая к груди топор.

— Очень скоро я проведу ритуал, чтобы вместе с молодостью получить полноценный доступ к магии, а не те жалкие крохи, которые достались мне от Клещёвых! — оскалилась ведьма.

— Похоже, здесь дело даже не в женской психологии, а в возрасте. Тяжело оставаться в адекватном состоянии и мыслить здраво, когда разменял девятый десяток, — с серьёзным видом протянул Егор, рассматривая задохнувшуюся от ярости женщину.

Я отвернулся, думая над тем, что надо что-то делать, пока эти двое выводят бедную старушку из себя. Каким образом мне сломать этот алтарь, чтобы ведьма не заметила? Прокрасться мимо неё вряд ли получится.

— Я вот тоже понять не могу, — задумчиво протянула Ванда, поудобнее перехватывая топорик. — Сейчас не осень и даже не весна, с чего бы такое обострение шизофрении? Ты сама себя слышишь? Чтобы стать магом, нужно им родиться, тупая ты овечка! Ой, нет, прости, овечки до столь преклонных лет не доживают. Ты прав, Егор, это не шизофрения, а всего лишь старческий маразм, который подкрался, как всегда, незаметно.

— Закрой рот, толстуха! Отрастила сало, думаешь, что сможешь прельстить даже таких лопухов, как твои дружки? Да за твоей бронёй тебе даже твоя юность не поможет.

— Это я толстуха? Ах ты грымза старая, — Ванда стиснула зубы, а её голос слегка задрожал.

Внезапно поднялся лёгкий ветерок, подувший прямо на нас, обдавая прохладой. Я начал озираться по сторонам, опасаясь, что это Беору надоело смотреть за бесплатным представлением, и он таким образом решил показаться раньше, чем было нужно. Но нет, ветер стих так же внезапно, как и начался, зато в Ванду будто чёрт вселился. Она, конечно, никогда не была спокойной и рассудительной, но сейчас, сложилось впечатление, что тараканы в её голове сорвались с цепи. Они с ведьмой перешли на совершенно площадную ругань, смысл в которой я уже перестал улавливать.

— Что это с ней? — вопросительно посмотрел на меня Егор, делая шаг назад.

— Понятия не имею, — честно ответил я, стараясь взять Ванду за руку, чтобы увести подальше. Но она ловко вырывалась, не отрывая странно затуманенного взгляда от взбешённой ведьмы. Я старался понять, откуда такие изменения в поведении девушки и из-за чего она вообще завелась? Да, она не обладала точёной фигуркой, как, например, Лиза, но она была миленькая и забавная, несмотря на свои странные пристрастия.

Я стоял впереди всех, поэтому первым отреагировал, когда Ванда, сжав топор, направилась к ведьме.

— Стой, — перехватив её за талию, я пытался не подпустить девушку к алтарю, руны на котором начали светиться.

Ванда начала вырываться. Мне с трудом удавалось удерживать её. Откуда только у этой маленькой мышки столько силы взялось? Слегка приподняв и прижав к себе, шипящую как кошка девчонку, одновременно я старался вытащить из её рук опасно бликующий при лунном свете топор.

Ведьма, расхохотавшись, подняла руки вверх. Блеснули и словно приобрели рельеф волки на серебряном браслете. Подул холодный ветер, не такой, как несколько минут назад, а какой-то потусторонний и пронизывающий до костей, и…

Всё, что случилось потом, никакой логике не поддавалось. В нас словно невидимой воздушной волной ударило, и мы сделали с Вандой шаг назад, едва не заваливаясь на землю. Пытаясь удержать равновесие, девушка взмахнула руками и умудрилась полоснуть меня по обнажённому предплечью топориком. Я вскрикнул и выпустил брыкавшуюся девчонку. Лишившись опоры, она начала падать и выпустила из руки топор, лезвие которого было покрыто моей кровью. Я не знаю, что случилось потом, но топор вопреки всем законам физички не упал на землю, а красиво переворачиваясь, полетел в сторону алтаря, набирая скорость.

Ванда тряхнула головой и посмотрела на меня уже довольно осмысленным взглядом. В нём не было того блеска, переходящего в самое настоящее безумие. Она перевела взгляд на моё предплечье, охнула, моментально успокаиваясь, и прижалась ко мне всхлипывая. Я неловко погладил девушку по волосам здоровой рукой. За это время топор, сделав в воздухе пару оборотов, воткнулся прямо в центр алтаря.

Раздался сильный скрежет, переходящий в визг. Все руны на алтаре разом вспыхнули, и белый камень словно взорвался изнутри.

Егор был начеку и первым среагировал, повалив нас с Вандой на землю, куда мы упали, закрывая головы руками. К счастью, осколками камня нас не накрыло. Когда я падал, то успел заметить, что судьбоносный топор вылетел из взорвавшегося камня и вонзился визжащей ведьме прямо в горло.

Как только камни перестали падать вокруг нас, мы поднялись, с удивлением увидев, что вся поляна была засыпана осколками, кроме того места, где мы лежали. Просто идеально ровный круг, словно очерченный по циркулю.

— Дим, а ты, случайно, не накрыл нас своим сверхпрочным щитом от физического воздействия? — спросил Егор, с удивлением оглядываясь по сторонам.

— Нет, — я покачал головой. — Я про него даже не вспомнил, так всё быстро произошло. Когда Хмырь сказал, что моя кровь может разрушить алтарь, я не думал, что он говорил буквально.

— Что на тебя вообще нашло? — спросил Егор, глядя в глаза потупившейся девчонки.

— Не знаю. На меня такая злость внезапно накатила, а все мысли были только о том, чтобы прирезать эту ведьму, — Ванда покачала головой. — А потом всё прошло также внезапно, когда топор из рук выпустила.

— Летел он, конечно, довольно странно, — проговорил я, следя за отошедшей от нас девушкой. — Словно им кто-то управлял. Не исключено, что желание Ванды трансформировалось во что-то магическое. Да и ведьма как-то внезапно шизовать начала. До этого она вроде более или менее вменяемая была.

Всё это было очень подозрительно, начиная от злости Ванды, заканчивая тем, что нас накрыло каким-то защитным куполом.

— А где её плащ? — спросила Ванда, приближаясь к засыпанной наполовину камнями мёртвой ведьме.

Ответить на её вопрос мы не могли по нескольким причинам. Во-первых, потому что не знали ответа на этот вопрос, а во-вторых, потому что в это время из центра поляны, прямо с того места, где располагался алтарь, взметнулась вверх зловещая тень, которая начала разрастаться прямо на глазах.

— А-а-а! — заорали мы очень громко и синхронно. Мне даже показалось, что тень снесло немного в сторону звуковой волной. Замолчав, мы переглянулись и не сговариваясь побежали прочь от осколков алтаря.

Я не могу сказать, кто из нас троих бежал быстрее, потому что мы периодически обгоняли друг друга. За нами молча неслась тень, и в темноте отчётливо было видно, как на том месте, где у человека должны были быть глаза, глазницы полыхали красным, словно два раскалённых угля.

В тот момент, когда мы выскочили на поляну, Беор практически нас догнал. Тень нависла прямо над нами, и в мою сторону потянулась огромная лапа.

Открывшееся перед нашим взглядом зрелище, заставило нас всех остановиться. Говоря «всех» я имею в виду и Беора. Рука демона замерла над моей головой. Я покосился на неё и сделал несколько шагов сторону. Беор не обратил на меня внимания, замерев в воздухе в виде полупрозрачной дымки.

Невдалеке от тропинки, по которой мы только что бежали, стояла фигура в чёрном плаще. Голова была закрыта глубоким капюшоном. Плащ был, кстати, удивительно знакомым. Фигура явно принадлежала мужчине. Одежда была ему коротковата, и при свете луны я сумел разглядеть голые волосатые ноги, торчащие из-под плаща.

Он что-то говорил, но ни слов, ни даже голоса слышно не было, словно наступившая внезапно тишина поглощала любой звук, раздававшийся сейчас на этом поле. Внезапно стало очень холодно, так холодно, что я с удивлением увидел вырывающееся изо рта облачко пара. Трава вокруг незнакомца покрылась инеем и продолжала им покрываться по окружности от центра, в котором стоял незнакомец.

Беор взвыл, но словно не мог двинуться, замерев в одной позе. Мужчина вскинул вверх руки, и в одной из них при свете уходящей луны блеснул нож. Я сразу узнал в нём тот самый ножик, что прихватил с собой Егор из дома Веры. Егор тоже это заметил и похлопал себя по карманам, разводя руками.

Тем временем мужчина ленивым и явно привычным для него движением полоснул ножом по своей ладони. Сжав кулак, он позволил крови набраться в ладонь, а затем выкинул руку вперёд. Кровь полетела красивым полукругом, словно очерчивая границу инея, покрывшего траву. Беор завизжал так, словно одновременно десять бензопил принялись резать особо прочное стекло.

Не выдержав, мы упали на землю, что есть сил зажимая руками уши. Не знаю, как мои друзья, но я в этот момент молился только о том, чтобы не лопнули барабанные перепонки, и я не оглох. Визг прервался так же внезапно, как и начался.

Некоторое время мы всё ещё лежали, боясь пошевелиться. Наконец, я оторвал руки от ушей и приподнял голову. Оказывается, мы сделали это одновременно. Вот что значит слаженная команда.

Мужика на горизонте не наблюдалось. Мне даже захотелось протереть глаза и ущипнуть себя за что-нибудь, проверяя, а не привиделся ли он мне.

— Кто это был? — хриплым голосом спросила Ванда.

— Ты это у нас, что ли, спрашиваешь? — Егор говорил громче обычного, из чего я сделал вывод, что его ушам всё-таки досталось.

Не сговариваясь, мы пошли по тропинке в направлении деревни. Очень скоро вышли на дорогу, идущую через поле.

Я ничего не ответил, но знал абсолютно точно — это был Тёмный. Та магия, которую он применял… Она словно прошлась резонансом по моим нервам, вызвав состояние, близкое к экстазу. А ещё я понял, что тот ветерок, показавшийся мне странным, когда Ванда и ведьма сошли с ума, тоже был сотворён этим неизвестным Тёмным. Меня тогда такие же ощущения накрыли, только в сотню раз слабее. Всё-таки поведение Ванды действительно не было случайностью. Он как-то на таком расстоянии смог воздействовать на разум девушки, используя её топор и мою кровь в качестве оружия. Хотя насчёт ведьмы я могу и ошибаться, и всё дело в обычном старческом маразме. И да, я теперь был полностью уверен, что именно он спас нас на той полянке, накрыв щитом.

Странно только, зачем ему нужно было использоваться именно нас для того, чтобы избавиться от алтаря, ведьмы и Беора? Не проще было бы самому сделать это, не надеясь на случай и удачное стечение обстоятельств? Судя по его силище, он бы даже не вспотел, избавляя этот мир от Ритки и астральной твари. Вопросов было слишком много, но я мог с уверенностью сказать только одно: это был очень сильный Тёмный. Только откуда здесь вообще появился необычайно сильный Тёмный? У меня голова начала болеть от всех этих вопросов. Наконец, я смог заговорить.

— Интересно, всё закончилось или ещё нет?

— Знаешь, Дим, как бы тебе сказать поделикатнее… — я повернулся к Егору. Дубов смотрел куда-то мимо меня.

Проследив за его взглядом, я замер.

— Му-у-у! — прямо на нас нёсся Гаврюша, выставив вперёд свои лирообразные рога. При этом глаза его полыхали знакомым красным огнём.

Переглянувшись, мы заорали:

— Бежим! — и понеслись, снова обгоняя друг друга к той самой раскидистой берёзе, растущей посредине поля. И где же сейчас этот невероятно сильный Тёмный маг, когда он нам так нужен?

Глава 29

Я могу поспорить, что мы поставили рекорд скорости, пока бежали до берёзы. Если бы рядом с нами бежал чемпион мира по спринту, он был бы посрамлён. Хотя не удивлюсь, что если бы он действительно бежал с нами, а не рядом, то поставил мировой рекорд, который не побил бы никто и никогда.

Когда я думал, что быстрее бежать уже просто физически невозможно, в опасной близости от моей спины Гаврюша замычал, и я удвоил скорость. Преподаватель физической подготовки мог бы мной гордиться. Да он прослезился бы сейчас и поставил зачёт автоматически.

Я в жизни не лазил по деревьям. Кроме того, я так и не научился подтягиваться. Но на берёзку взлетел с проворностью белки. Друзья не отставали от меня ни на шаг, а Ванда даже умудрилась залезть выше меня почти на метр.

Гаврюша, или, точнее, Беор, запертый неизвестным Тёмным в тело быка, с разбегу врезался в толстенный ствол. Нас тряхнуло так, что мы едва сумели удержаться на ветках.

— Что нам делать⁈ — взвизгнула Ванда. — И что этот мужик сделал?

— Похоже, он подобрал для бестелесного духа подходящую оболочку, — ответил ей Егор. — И теперь с Беором можно справиться. Вот только не мог он телесную оболочку выбрать поменьше? В белку или хомячка поместить Беора, например? Нет, я не жалуюсь, всё-таки он нас спас, но как нам здоровенного быка убить, у нас теперь даже топорика нет⁈

— Меня больше интересует, куда этот мужик делся? — сквозь зубы процедила Ванда, опасно свесившись с ветки после очередного удара быка.

— Это уже не важно. Скажите спасибо, что он запихнул астрального демона в материальное тело. Нужно с Беором что-то делать. Ещё раз повторю: сейчас с демоном, скорее всего, можно справиться, — пробормотал Егор, выбирая более устойчивое положение на своей ветке.

— Да, можно, вот только не нам, — я осторожно сел на ветку, на которой балансировал, хватаясь за ствол дерева. — Так что будем делать? — повторил я вопрос Ванды.

— До рассвета уже недалеко. Можно попробовать подольше посидеть на этой замечательной берёзке. Скоро приедет Троицкий, разберётся с этим бычком, и нас снимут отсюда. — Егор последовал моему примеру и сел, прислонившись к стволу спиной.

Ванда кивнула и начала спускаться поближе к нам. В итоге мы все втроём устроились на соседних здоровенных ветках на одном уровне. Бык ходил взад-вперёд под деревом, грозно мыча и злобно полыхая багровыми глазами.

— Похоже, его не только заперли в этом теле, но и очень сильно ограничили возможности в магическом плане, — задумчиво проговорила Ванда. — Но кто это мог быть? Сотворить такое…

— Это был Тёмный, — я решил прояснить ситуацию, пока мои друзья не выдумали что-нибудь малоправдоподобное и невероятное.

— Тёмный⁈ — вскричали они хором. — Ты уверен⁈

— Да не орите вы так, — я осторожно посмотрел вниз. Бык продолжал бродить вокруг берёзы. — Да, я уверен.

— Но почему он тогда не довёл дело до конца? Ему этот Гаврюша на полхлопка, — задал вполне разумный вопрос Егор. Мы задумались.

— Может, он решил, что и так достаточно нам помог? — предположила Ванда. — И на поляне той прикрыл, и духа-демона средней упитанности в бычка загнал…

— Тоже средней упитанности, — буркнул Егор, глядя на быка.

— Возможно, — я задумался, но так и не сказал Ванде о том, что этот неизвестный Тёмный буквально воспользовался ею, чтобы алтарь разрушить. Неизвестно, как бы она отреагировала на подобную новость. — Другой вопрос, откуда здесь вообще взялся Тёмный такой силы? Словно из твоих любимых романов материализовался.

— Отшельник какой-нибудь? Жил, понимаешь, своей богине тихонько молился, отшельничал здесь в глухомани. А потом его уединение так бессовестно нарушили: трупы неучтённые, ведьмы свихнувшиеся, какие-то духи под ногами путаются, да ещё и на всё это комиссия приедет… Зачем ему всё это? Вот и разобрался по-свойски, чтобы всё успокоилось и вошло в привычную колею, — предположил Егор. Но предложил он эту вполне жизнеспособную теорию как-то неуверенно, словно эта часть мозаики немного не сходилась.

— Тёмных отшельников не бывает, — вздохнул я. — Амбиции не позволят…

— Это ты сейчас как эриль сказал? — спросила Ванда Егора, перебив меня.

— Нет. — Он покачал головой и неожиданно саданул кулаком по стволу берёзки. — Я не могу просчитать Тёмных, практически не могу составить карту вероятностей на большинство обычных людей, и не могу ничего сказать про Гаранина. И не могу даже представить, кто ещё в итоге окажется в этом списке, — процедил он. — Вот такие эрили несовершенные маги.

Мы снова замолчали. Бессонная ночь дала о себе знать, и я, на секунду прикрыв глаза, почувствовал, что начинаю проваливаться…

Удар был настолько сильным, что я едва не свалился прямо под ноги беснующегося быка. Беору надоело ждать, пока мы слезем, и он решил начать действовать. Видимо, Тёмный действительно очень сильно подорвал его силы, потому вёл себя демон, как самый обычный бык. Беор надрывно мычал, разбегался и таранил несчастную берёзу всей своей тушей. Таким нехитрым образом он вполне мог добиться определённого успеха — или берёза в итоге не выдержит и сломается, или мы дружно с неё, в конце концов, свалимся. Оба варианта обиженного демона вполне устраивали.

Первой не выдержала Ванда. Я это понял, когда мимо меня пролетел довольно сильный воздушный удар — этакий смерч в миниатюре. Подозреваю, что Ванда просто шибанула по быку чистой силой без какого-либо преображения. Да и не знаем мы особо никаких преображений, нас этому ещё не учили. Её удар послужил своеобразным сигналом, потому что мы с Егором тут же присоединились к ней, начав осыпать Беора всем, что только приходило нам на ум.

Приходило до обидного мало, но в отличие от той же Ванды, мы хотя бы теоретически знали некоторые заклинания, которые можно очень условно назвать боевыми. Всё-таки мотивация — великая вещь: мне практически с первого раза удались и сгусток силы, и стрела, которую мне показал Ромка. Именно ей он атаковал Гвэйна при их первой встрече. Это было сочетание двух стихий: воздуха и воды. Я даже смог изобразить увиденный мною единственный раз в исполнении Демидова Импаро.

Да я даже призыв использовал. Правда, отклик был слабоватым, и никаких скелетов на быстро светлеющем горизонте не наблюдалось. Скорее всего, труп когда-то слишком глубоко закопали, и он просто не смог выбраться. На этом мои познания в боевой магии закончились, и я начал всё заново, и так по кругу.

Когда я уже отчаялся хоть как-то достать быка, вспомнил, что артефакторы могут лепить огненные файерболы без особого труда. Огнём мы Беора достать не пробовали, так что этот вариант мне показался очень привлекательным. Попытавшись вспомнить, что было написано в первой главе учебника по артефакторике о создании простейших заклинаний, коим являлся огненный шарик, я приступил к его созданию. Напрягая последнюю не замученную за эти сутки извилину, вскинул руки в направлении Гаврюши, и с кончиков пальцев сорвался фиолетовый шарик, полетев ему точно в лоб. Да, на файербол он явно не был похож.

Бык взревел и принялся нападать на берёзу с удвоенной силой. А когда шарик долетел до Беора, я закрыл глаза. Ничего не произошло. Как берёза шаталась, так и продолжала шататься. Я открыл глаза и посмотрел вниз. Окутанный фиолетовым огнём демон совершенно не обращал на это призрачное пламя никакого внимания. Все наши попытки его достать, не увенчались успехом. Во всяком случае, я не замечал на нём ранений. Да и скакал он так, что за умирающего можно было принять только с очень большой натяжкой. Возможно, если бы мы продолжили, то вполне вероятно как-то сумели бы его достать, но…

«Но» заключалось в том, что ни у Ванды, ни у Егора не было накопителей, а собственный запас энергии в их источниках слишком быстро закончился. Более того, они, исчерпав свой невеликий резерв, просто-напросто выдохлись на чисто физическом уровне. Когда бычара в очередной раз врезался в дерево, Ванда, тоненько вскрикнув, начала падать. Егор попытался её перехватить, но сам не удержался на ветке и свалился вниз. А следом за ними полетел я, потому что мне удалось схватить Ванду за руку, а Егора за рубашку, но так как веса во мне было почти как в Ванде, если не меньше, то на землю мы полетели уже втроём.

На наше счастье, берёза была очень кудрявая, и множество веток смягчило наше падение. В этот раз я был наготове. В полёте мне удалось сделать нужный жест, и когда мы с грохотом рухнули на землю, я выдохнул:

— Прест, — при этом развёл в стороны руки, словно раздвигая шторы. Этому меня научил Лазарев, когда я ему рассказал про своё фиаско с этим щитом.

Нас всех троих накрыл ячеистый купол, сквозь который было видно, как Беор начинает разбегаться, чтобы протаранить уже мой щит от физического воздействия.

Я инстинктивно зажмурился, когда в каких-то сантиметрах от моего лица в ячеистую стенку, показавшуюся мне сейчас такой тонкой и ненадёжной, врезался разъярённый бык. Стена устояла, но всё-таки заметно дрогнула. Купол замерцал, по нему прошла небольшая рябь, и ячейки начали едва заметно перестраиваться. Эти метаморфозы продолжались недолго, и когда бык снова приблизился к такой тонкой, прозрачной стене, купол принял статическое положение, принимая на себя ещё один удар.

— А берёзка-то была поустойчивее, — пробормотал я, подползая к уже сидевшим на земле и прижавшимся друг к другу ребятам. — Что делать будем? Похоже, мой щит может не выдержать. Мне кажется, что Беор потихоньку возвращает себе силы.

— Не знаю, Дим, сложно сказать, изначальных данных мало. Мы понятия не имеем, что сделал Тёмный, поэтому я не могу просчитать последствия. — Егор виновато развёл руками.

— Нам нужно как-то его отвлечь и попытаться добежать до леса, — тихо проговорила Ванда. — В лесу у нас больше шансов выжить и дождаться помощи.

Я посмотрел на Егора, и тот молча кивнул. Выглядел друг как никогда сосредоточенным.

— Тогда приготовьтесь, — я встал, благо щит позволял мне это сделать. — Сейчас вас может отбросить в стороны, так что сгруппируйтесь. Начну не раньше, чем это чучело подбежит поближе. — Я постарался унять бешено колотящееся сердце. Так, главное — руки не перепутать и всё сделать вовремя. Бык в очередной раз подбежал к щиту. Стена ещё немного прогнулась. Словно почувствовав, что скоро добьётся своего, Беор радостно взревел, а я перевернул ладонь и отчётливо произнёс: — Анпрест!

Раскидало нас далеко друг от друга. Досталось всем, включая Беора. Наверное, мы получили сотрясение того, что находится в наших головах вместо мозгов, потому что вместо того, чтобы бежать к лесу, мы зачем-то направились к быку.

Всё-таки мы его достали, когда осыпали чем только можно, сидя на дереве. Беор едва стоял на ногах и качался, сведя глаза к переносице. И он всё ещё полыхал фиолетовым огнём, не причиняющим ему никакого вреда. Мы выглядели не лучше, держась друг за друга.

Вот так мы и стояли друг напротив друга. Сколько прошло времени, я не знаю, но уже практически полностью рассвело.

Внезапно наше внимание привлёк шаркающий звук и негромкое постукивание. Обернувшись, мы уставились на древнего, рассыпающегося на ходу скелета, настойчиво ковыляющего в нашу сторону, теряя по дороге хрупкие кости. Добредя до быка, скелет вытянул вперёд руку, и ткнул единственным уцелевшим пальцем в ходящий ходуном бок.

— Бу! — произнеся эту сакральную фразу, скелет распался на очень маленькие фрагменты, а бык внезапно завалился на бок и захрипел.

Красный огонь в бычьих глазах начал затухать, и с последним всполохом от упавшей туши поднялось чёрное облачко. Вспыхнув, оно рассыпалось пылью, тотчас подхваченную слабым летним ветерком. Вместе с чёрным облачком вверх поднялся мой фиолетовый шарик, снова собравшийся воедино. Я как заворожённый смотрел на две субстанции, поднимающиеся всё выше и выше. Понятия не имею, что у меня получилось вместо обычного файербола, но воспроизвести это вновь я точно не смогу. Эта загадка улетела с Беором навсегда, по крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться.

Я выпустил руку Ванды, которую крепко держал в своей, и опустился на землю. Неужели всё закончилось? Даже не верится. Ванда села на землю и всхлипнула.

— Ты чего? — я обернулся к ней, удивлённо глядя, как она плачет.

— Гаврюшу жалко, — всхлипнула Ванда и протянула руку, чтобы погладить героически павшего быка.

— Му-у-у! — Гаврюша, только что лежавший на боку и успешно притворяющийся мёртвым, вскочил, бешено вращая глазами. Мы невольно отпрянули, но бык, ещё раз взревев, развернулся и понёсся от нас с поражающей воображение скоростью в направлении деревни.

— У него глаза обычные, — устало проговорил Егор и широко зевнул, едва не вывихнув челюсть. — Пойдёмте уже, что ли. Хоть ведьма и кончилась, но вдруг придётся жителей будить? Ещё с её любовничком надо что-то делать. А то, если местные проснутся, то по доброте душевной выпустят его. И надейся потом, что он обычный мужик, а не ведьмак.

— Решено. Мы никого не будим, а сами заваливаемся в кроватки, — Ванда поднялась. — Я буду спать неделю, не меньше. И пускай делегация во главе с директором Троицким думает, что мы совершенно не причастны ко всему этому. Спать, я уверена, мы будем крепче, чем жители этой поганой деревеньки. Ой, — она нагнулась и вытащила из травы топор. — Надо же, я его, пожалуй, домой заберу.

После этого я не выдержал и захохотал, упав на спину.

— Дима, хватит ржать, — услышав эти слова, я закатился с новой силой. — Сюда кто-то идёт, — я с трудом заставил себя успокоиться и подняться с земли. Похоже, будить никого не пришлось. Ну, что же, будем надеяться, что к нам не с вилами идут, а то вряд ли мы сейчас сумеем от них убежать.

Глава 30

В нашу сторону быстрым шагом шли два человека, в одном из которых я узнал своего крёстного.

Троицкий, увидев нас, прибавил шаг. Его сопровождающий, которым оказался Александр Николаевич Державин, едва за ним успевал. Ну вот, ни поспать, ни отмазаться теперь точно не получится.

— С вами всё в порядке? — в голосе Славы звучало беспокойство. Ну ещё бы, он наверняка такого точно не ожидал. Скорее всего, для меня была выбрана самая спокойная и скучная практика в самой скучной деревне России, в которой вообще ничего никогда не происходит.

— Почти, — я протёр закрывающиеся глаза. — Спать охота, просто жутко. А Вишневецкая с Дубовым, похоже, полностью резерв опустошили.

И тут Троицкий увидел круг среди погибшей травы, словно очерченный по циркулю. Надо же, а ведь мы из леса практически выскочили, когда от Беора удирали. И не на полянке нас Тёмный остановил, а на кромке леса.

Слава удивлённо приподнял брови и побежал к этому кругу. Державин, продолжавший изображать из себя верную собачку, последовал за ним. Тоже, естественно, бегом. Крёстный присел рядом с кругом и задумчиво принялся его изучать. Он даже протянул руку и после недолгого раздумья потрогал замёрзшие листья.

— Что здесь произошло? — спросил он у нас, когда мы неспешно подошли поближе.

— Как вам сказать, Вячеслав Викторович, — я принялся разглядывать свои ладони, — это долгая история.

— А я никуда не тороплюсь. Я собственно приехал сюда, чтобы выяснить все подробности и выслушать все долгие истории, — Слава поднялся и пристально посмотрел на меня.

— Там в лесу стоял алтарь, который мы разрушили. Возможно, это случайно произошло, но, может, и нет. В общем, мы случайно выронили топор, и он пробил центр камня. Там же тело ведьмы, которая всю эту кашу заварила. Правда, она была в плаще, а плащ потом куда-то делся. А ещё в доме бабы Веры дети пропавшие, она с ними хотела что-то непотребное сотворить. Но не успела по техническим причинам, так сказать. Гаврюша жив, дети живы, Беор с ведьмой нет. Вот и весь сказ. Можно, мы уже пойдём спать? — даже я почувствовал, как в голосе появились просящие нотки. — А потом мы вам всё подробно расскажем.

— Вы мне не только всё расскажете, вы ещё и всё подробно опишите, — судя по выражению лица крёстного, он пытался хоть как-то соединить воедино те куски информации, которые я на него выплеснул. Мозаика складываться не желала, и он махнул рукой, собираясь нас отпустить, но в последнюю минуту передумал. — Вот только, что произошло именно здесь? — он указал на мёртвую траву.

— Здесь был Тёмный, — я сунул руки в карманы и поёжился. — Он нас сначала в лесу спас, прикрыв от осколков алтаря, а потом уже вот… Но я совершенно ничего не понял из того, что этот мужик делал. И лица мы его не видели, он был в плаще с глубоким капюшоном. В котором до этого ведьма была. Точно. А я всё гадал, откуда на незнакомом мужике такой знакомый плащ.

— И откуда вы тогда знаете, что это был именно мужик? — Встрял в наш диалог Державин.

— Ну, как вам сказать, — протянул я. — Во-первых, женщин Тёмных не бывает, и это знают абсолютно все, а этот мужик явно был Тёмным. А во-вторых, ему плащ был короткий, и я прекрасно рассмотрел ноги. Могу поспорить с кем угодно, такие волосатые и жилистые ноги у женщин бывают ещё реже. К тому же плащ висел, а не… ну… — И я на себе руками показал, где у женщины плащ не должен был висеть. Троицкий некоторое время разглядывал меня, а затем махнул рукой.

— Ладно, идите спать. Я всё же надеюсь, Дмитрий Александрович, что после того, как вы отдохнёте, ваше повествование станет более логичным и связным. Александр Николаевич, я прошу вас сопроводить этих молодых людей туда, где у них есть на чём спать. А я пока здесь всё осмотрю.

Дважды мы просить себя не заставили и довольно бодро поковыляли за Державиным. Пройдя около десятка метров, я резко остановился.

— Я надеюсь, вы не выпустили того мужика из подвала?

— Какого мужика? Из какого подвала? — удивился Державин, замедляя шаг.

— Которого мы закрыли в подвале в таверне. Он с ведьмой был заодно, — я догнал товарищей.

— Когда мы с Вячеславом Викторовичем были там, никто из подвала вызволен не был. Но прошло довольно много времени, и я не уверен, что ваш мужик всё ещё сидит взаперти. Вы же знаете, кто он и как выглядит? — мы утвердительно кивнули. — Ну и хорошо. Далеко всё равно не сбежит.

Некоторое время мы шли молча, затем староста Дубков не выдержал:

— Что, всех святых раздери, произошло в моём селе?

Мы переглянулись и решили Державину всё рассказать. Кто, как не староста посёлка должен знать, что случилось здесь на самом деле. Егор взял обязанности рассказчика на себя. Коротко изложив всю суть, начиная с появления Риты в селе, заканчивая убийством ведьмы и вырвавшимся на свободу Беором, и его убийством, он замолчал.

— Но это невозможно, — помотал головой Державин. — Нет здесь магов, ни далеко, ни близко. Тем более Тёмных.

— Тем не менее маг был, — уверенно проговорил я, ставя точку в рассказе. — Кстати, совсем забыли сказать, казначея вашего лесоруб убил, Артёмом вроде зовут.

— А эти сведенья откуда? — хмуро поинтересовался Державин.

— Так любовник ведьмы сказал, — ответил я. — Я про него говорил, которого мы в подвале заперли.

Дальше до самой таверны мы дошли в полном молчании. Спать хотелось так, что глаза болели. Не обращая ни на кого внимания, мы поднялись в свой номер. Быстро по очереди помывшись в душе, рухнули на свои спальные места и уснули почти мёртвым сном.

Проспали мы почти сутки. Когда же проснулись и с опухшими лицами спустились вниз, оказалось, что всё уже закончилось. Лесоруба Артёма и любовника Риты арестовали. Последний, к моему величайшему удивлению, после полёта в подвал отделался лишь несколькими ушибами. Гаврюшу подлечили. А для нас приготовили новое задание: мы должны были составить отчёт о произошедших событиях.

Но, прежде чем вновь мыслено окунаться в произошедшие события, я решил сделать одну очень важную вещь — найти своего оборотня. Гвэйн, как ушёл тогда из казначейства, так после этого я его не видел.

Подойдя к хозяину таверны, попросил ручку и бумагу. Быстро нацарапав объявление, с разрешения хозяина приклеил его к входной двери. Надеюсь, его хоть кто-то видел, а то я уже соскучится по нему успел.

Ко мне подошёл Егор, когда я ещё раз перечитывал написанное от руки объявление.

— «Пропала собака, белая, смесок с волком, кобель. Если кто видел, обращаться в комнату триста восемь», — прочитал друг с выражением. — И что, ты думаешь, его вернут?

— Вообще-то, я думаю, что он сам вернётся, просто хочу ускорить этот процесс. Непривычно без него как-то.

Вздохнув, я вернулся в свой номер и приступил к главному заданию, выполнение которого от нас требовали в первую очередь. Составить отчёт и написать в самых мельчайших подробностях обо всех событиях, произошедших здесь с момента нашего появления.

На словах всё звучало просто и логично, но вот когда мы сели за стол и взяли в руки ручки… В общем, мы убили почти четыре дня, чтобы, наконец, написать что-нибудь приличное. Отдав исписанные листы Троицкому, я уже подумал, что на этом наша практика закончится. Но не тут-то было. Из столицы прибыло ещё больше людей, чтобы расследовать это происшествие. Как и говорил когда-то Александр Николаевич Державин, любые преступления, связанные с использованием магии, расследовались Службой безопасности. А случаи, связанные с использованием магии Тёмным, расследовалось такими службами, о которых лучше не знать.

* * *

Слава умчался, прихватив с собой серебряный браслет и осколки алтаря, а вот мы всё оставшееся время до окончания практики, затянувшейся ещё на две недели, провели в обществе серьёзных парней в штатском. Они заставляли нас вспоминать мельчайшие подробности произошедшего, вплоть до того, где кто стоял, и как дышал.

Хорошо, что отец смог вырваться и провести со мной несколько дней на свежем воздухе в Двух Дубках. Саша своим присутствием смог уменьшить жажду деятельности сотрудников Службы Безопасности, давая нам тем самым полноценно отдохнуть.

Это было, наверное, самое лучшее время, проведённое с отцом. Мы очень много разговаривали, гуляли, даже на рыбалку один раз сходили. Но я понял, что не так уж и люблю рыбу, чтобы вставать ради неё в шесть утра и куда-то тащиться на радость комарам.

Но когда Саша уехал, и вновь оставил нас на растерзание шакалам из госорганов, отдых закончился, и всё началось заново.

— Мне всё это жутко надоело, — простонала Ванда, накануне нашего отъезда. — Как же здорово, что эта проклятая практика, наконец, закончилась.

— Надеюсь, что после случившегося с нами, этот дурацкий эксперимент отменят. Даже представить боюсь, с чем могли столкнуться маги четвёртого года обучения, — передёрнулся Егор, бросая пустую сумку на кровать, чтобы начать складывать вещи.

Единственное, что огорчало и немного пугало, — это отсутствие Гвэйна. За всё время с его исчезновения, оборотня никто не видел. Чувство беспокойства и тревоги с каждым днём усиливалось. И это было непохоже на то, что я чувствовал ранее. Тревога, перерастающая в самую настоящую панику. Она липким коконом всё больше облепляла меня, отчего мне даже вздохнуть иногда не удавалось полной грудью. Я связывал это с пропажей Гвэйна и начал уже думать, что тот Тёмный умудрился либо забрать его с собой, либо сделать с ним ещё что-то похуже.

— Гвэйн нигде не появлялся? — словно прочитал мои мысли Егор. Я отрицательно покачал головой. Друг встал с дивана и пошёл в направлении выхода из комнаты. — Пойдём, поищем твою псину, не может такого быть, чтобы этого красавца никто не видел.

Я встал и поплёлся следом, коря себя за то, что не был хорошим хозяином для бедного пса. Мы вышли из таверны. Егор снял моё объявление с двери, что-то на нём подписал и повесил обратно. Я подошёл и прочитал:

— «Пропала собака, белая, смесок с волком, кобель. Если кто видел, обращаться в комнату триста восемь. Нашедшему, вознаграждение гарантировано». — Я удивлённо посмотрела на Егора.

— Я вообще не понимаю, почему ты этого не сделал в самом начале. Халявные деньги — очень хороший стимул. — Егор пожал плечами под моим удивлённым взглядом.

Мы вернулись в комнату и начали собирать вещи. Разговор не клеился, и мы решили продолжить сборы молча. Ближе к вечеру, когда мы уже готовились ко сну, в дверь комнаты постучали. Я открыл дверь и увидел на пороге бабу Веру, держащей в руках поводок. На поводке переминался с ноги на ногу очень знакомый белый волк, увеличившийся в ширину раза в полтора. Я удивлённо на него смотрел, а тот, в свою очередь, отводил от меня взгляд.

— Вот услышала, что собачку потеряли. А я всё думала, чья это псина. Прибился недели две назад, ну я и оставила себе. А сейчас думаю, зачем он мне, если хозяева нашлись. — Бодро заговорила баба Вера.

Егор перебил старушку, молча сунув в протянутую руку серебрушку. Бабуля отдала мне поводок и удалилась, даже не обернувшись. Оборотень упорно старался не смотреть на меня, а Ванда, увидев раскормленного Гвэйна, залилась заразным смехом. Лёд растаял, пропажа нашлась. Но я не мог сказать, что на душе от этого стало легче.

Последний вечер в деревне Два Дубка мы провели, просто разговаривая друг с другом. Рассказывали о себе, о семьях, вспоминая произошедшее уже не с ужасом, а со смехом.

Ночью мне приснился интересный сон, в котором я увидел ответ на загадку про лесоруба. Проснувшись, сразу поделился своими соображениями с друзьями. Егор долго морщил лоб, а потом резко хлопнул ладонью по дивану.

— Как же я сразу не догадался.

— Да никто не догадался, — покачала головой Ванда. — Только интересно, откуда и куда он ехал, и зачем этот дед продавал поросей.

— Да, ведьма не так проста оказалось. Она ещё и своему дружку молодильных яблок подсунула. Видимо, чтобы соответствовал. Ладно, пора ехать, — и я встал с дивана, вытягивая ручку чемодана.

Мы вышли из комнаты, обведя её напоследок прощальным взглядом. То, что мы сюда больше не вернёмся, было очевидно.

Глава 31

В одном нам повезло, добираться до города на повозке больше не пришлось. Молчаливые ребята из СБ довезли нас до вокзала и посадили на поезд, привезший нас прямо в Тверь. И нам даже за место для Гвэйна платить не пришлось, они всё с купе и проводниками сами уладили. Выйдя из вагона, я хотел уже смыться домой благо до поместья можно было пешком дойти, но нам этого сделать не позволили. Прямо на перроне нас ждала машина. И непреклонный водитель отвёз нас в школу, где мы провели ещё сутки, составляя отчёт теперь уже о прохождении практики. Ну и на руки нам снова надели браслеты противодействия.

На следующий день нас должны были забрать родственники.

За Егором приехал старший брат на уже стареньком, но всё ещё прытком пикапе, а за Вандой её отец на довольно новом и вполне удобном универсале. Я успел познакомиться с родными друзей, прежде чем мы разъехались на каникулы. Ну а то, что мы друзья, не вызывало сомнений — такие испытания и откровения в девяносто процентах случаев сближают.

Мне понравились и здоровенный парень с огромными мускулами на руках — брат Егора. Очень простой, весь как на ладони. Он, улыбаясь, тряс мою руку, говоря, что друг его брата и его друг. И отец Ванды — невысокий, полноватый, улыбчивый мужчина, тоже не вызвал никаких отрицательных эмоций. Располневший, откормленный Гвэйн развеселил всех собравшихся перед воротами, отвечая на колкости и смешки в свой адрес недовольным рычанием.

Отец Ванды, Томаш Вишневецкий, узнав, что я живу недалеко от Твери, сразу же предложил меня подвезти, коль скоро мои родственники опаздывают. Но тут на парковку перед воротами школы вполз чёрный сверкающий лимузин, из которого легко выскочил Саша, не дожидающийся, пока водитель откроет перед ним дверь.

Я с некоторым изумлением наблюдал, как меняются лица людей, только что запросто смеявшихся над толстым оборотнем, когда они узнавали Александра Наумова. Но отец быстро сгладил все углы, уверенно пожав руки мужчинам, поинтересовавшись их делами и поблагодарив за таких замечательных Егора и Ванду, сказав, что они здорово на меня влияют.

До дома мы доехали быстро, часа за полтора, во время которых мы с отцом так нормально и не поговорили. Его постоянно отвлекали звонки телефона. Я особо не вслушивался, отметил только, что вечером у него должна была состояться какая-то важная встреча.

— Сынок, как я рада, что ты, наконец, вернулся, — возле самых ворот меня встретила мама. Она крепко меня обняла и принялась рассматривать. — Изменился, конечно, сильно. Подрос немного, — она улыбнулась и потрепала меня по волосам. — Я скучала.

— Ладно, будет ещё время у вас пообниматься, пойдёмте в дом, — рассмеялся отец, подхватывая мой чемодан, занося в его в холл.

Я изумлённо начал осматриваться. Мне даже показалось, что я домом ошибся. Всё было новеньким, в светлых тонах. Даже не верится, что моё поместье может быть таким современным. Сколько я себя помню, облупившаяся краска, скрипучий пол и осыпающаяся местами штукатурка были неотъемлемой частью родового гнезда Лазаревых. Может, и хорошо, что эту канализацию всё-таки прорвало.

— Впечатляет, — кивнул я, посмотрев на довольную маму.

— У меня через час состоится важная встреча, — кашлянул отец, привлекая наше внимание. — Я понимаю, что ты только что приехал, но мне нужно кое-что обсудить с вами до того, как я уеду.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил я. То самое липкое, холодное чувство тревоги начало снова окружать меня, не давая спокойно дышать. Сердце начало часто биться, пропуская иногда удары. Да что же это такое? Я потёр лоб, стараясь справиться с этим чувством, но оно никак не хотело отпускать.

— Нет. Не совсем, — Саша поморщился. — Просто нужно услышать ваше мнение и решить одну небольшую проблему. Давайте присядем.

— Мне не нравится, когда ты так говоришь, — мама нахмурилась, садясь на новенький диван.

Служанка в это самое время принесла на подносе несколько чашек и разлила ароматный чай. Для Саши приготовили кофе, который он пил литрами, не обращая внимание на попытки мамы ограничить его в этом напитке. Схватив свою кружку, я сделал глоток, понимая, что уже давно, чуть ли не вечность, не пил настоящий вкусный чай. Всё-таки по дому, по родителям и своим привычкам я скучал гораздо сильнее, чем могло бы показаться на первый взгляд.

Отец выглядел спокойным и собранным. Я прислушался к себе и своим чувствам, как делал всегда, когда старался уловить эмоции собеседника. То, о чём Саша хотел с нами поговорить, было важным, но каких-то сильных эмоций не вызывало. Он точно для себя уже что-то решил, и его скорее волновала наша реакция.

— Дима, это больше тебя касается, — улыбнулся он мне и неожиданно замолчал.

Поставив чашку с недопитым кофе на стол, он нахмурился и ослабил галстук, и вдруг резко поднялся на ноги и схватился обеими руками за голову. Сделал глубокий вдох, а вот с выдохом возникли какие-то проблемы. Саша захрипел и начал заваливаться на пол.

Я закричал. Вместе с вырвавшимся криком меня выбросило из кресла, как из катапульты. Не помню как, но я успел перехватить падающее тело и опуститься с ним на пол. По телу отца пробежала длинная судорога, затем ещё одна и ещё.

Я держал его, стараясь сделать так, чтобы он не поранился, потому что судороги никак не прекращались. Я слышал, как кричит мама, слышал многочисленные шаги, но даже не поворачивал голову, вглядываясь в осунувшееся лицо отца.

Неожиданно всё прекратилось. Отца перестало трясти, и он обмяк в моих руках, становясь всё тяжелее. И тут я почувствовал мощный прилив сил. Голова закружилась до тошноты, но я всё ещё держал его, боясь, что как только отпущу, ему снова станет также больно и вновь начнутся судороги. Не помню, как маме вместе с дворецким удалось отцепить его от меня, и переложить на диван.

Доктора прибыли на редкость быстро. Я даже с пола ещё не успел встать, хватаясь за столик, стоявший рядом, борясь с тошнотой и головокружением.

— Помогите, помогите нам, — мой голос звучал глухо, я так и остался лежать на полу, не сумев подняться, глядя на вошедшего мужчину, в котором узнал семейного врача.

Доктор, видимо, к этому времени и сам сообразил, в чём дело. Решительно шагнув к дивану, он оттолкнул мать и склонился над отцом. Чтобы уже через минуту выпрямиться.

— Я ничего не могу сделать, слишком поздно.

Его голос доносился до меня, как через вату. Встать на ноги я не мог, или не хотел, сейчас уже не важно. С трудом поднявшись на четвереньки, я подполз к дивану.

Отец был бледен. Черты лица уже начали заостряться, а я не понимал, почему он всё ещё лежит, почему ничего не говорит. Дальше всё было как в тумане. Я не слышал, что говорит врач застывшей и смотрящей в одну точку маме. Кажется, я кричал, пытаясь добиться ответа от отца, тряс его за рубашку. Внезапно я ощутил лёгкость во всём теле. Головокружение прошло, и тошнота отступила, и тогда слово «смерть» отчётливо прозвучало в моей голове.

Я ведь Тёмный, я некромант, я Лазарев, в конце концов! Я смогу его поднять, я смогу… Меня отрывали от его тела в шесть рук, целитель, дворецкий и мама. А потом к ним присоединился непонятно откуда появившийся Гвэйн.

Мне насильно влили в горло какое-то зелье, видимо, успокаивающее, скорее всего, даже обычное, приготовленное для простых людей, раз смогло на меня подействовать. Затем наступила темнота.

Всё время до похорон я просидел у открытого гроба в древней семейной часовне. Всё вокруг для меня просто перестало существовать. Я даже, кажется, не ел и не пил. Несколько раз приходил наш дворецкий Николай, говорил, что до меня пытаются дозвониться мои друзья. Егор, Ванда, Лео и Роман. Но я не хотел слушать слова сочувствия и поддержки. Потому что помочь мне они всё равно ничем не могли.

Я пытался понять, как такое могло произойти? Постоянно спрашивал у Гвэйна, не отходившего от меня ни на минуту. Но он, как обычно, молчал, лишь смотрел на меня своими жёлтыми глазами.

В день похорон мне сказали, что причиной смерти стала разорвавшая в мозгу аневризма. Это нельзя было спрогнозировать или как-то заподозрить, потому что отец никогда ни на что не жаловался. От этого легче не становилось, даже наоборот. Я ведь чувствовал, что что-то должно произойти. Чувствовал. Но понять не смог.

С изящных фресок на меня укоризненно смотрела Прекраснейшая, а мне было плевать на неё. В этот момент я её просто ненавидел. Как она могла забрать единственного человека, для которого важно было только моё существование? Я долго смотрел на свою богиню, так долго, что в один момент мне показалась, как невероятно красивая женщина, изображённая на фреске, слегка наклонила голову и улыбнулась мне краешками совершенных губ. И тогда я не выдержал и тихо проговорил, даже не скрывая злости:

— Я стану учиться, слышишь? Я через себя переступлю, но я буду владеть всеми доступными мне видами магии в совершенстве. Я тебе клянусь, слышишь⁈ И если ты ещё раз попробуешь забрать того, кто мне дорог, я больше не отдам его тебе так легко. Слишком многое ты уже отняла у меня, — по часовне пробежал холодный ветерок, колыхнулось пламя свечи. Гвэйн заскулил и закрыл лапами морду, словно не хотел видеть, что сейчас здесь происходило.

Я внезапно понял, что это непростые слова. Я действительно выполню только что данные клятвы, чего бы мне это ни стоило. Ведь если бы я знал, что мне следует делать, всё бы было иначе. Я бы вытащил его. Я бы смог. Потому что я — Лазарев. Потомственный некромант из Сильнейшей Семьи Тёмных магов.

В день похорон было пасмурно, постоянно накрапывал дождь. Мама всё время молчала, она даже не плакала, и от этого становилось страшно. Застывшее лицо напоминало мне маску. Наверное, я выглядел не лучше.

Когда двери усыпальницы закрылись, меня накрыло. Злость, какая-то иррациональная обида на то, что он ушёл, что тоже оставил меня. Нетвёрдым шагом я пошёл к любимой теплице Саши. Распахнув дверь, зашёл в неё и ухватился руками за первое же попавшееся мне на глаза растение:

— Ты же обещал, что не бросишь меня, ты обещал! — теплицу я разнёс вдребезги, вырывая с корнем растения, которые он с таким трудом и заботой выращивал, доставая из разных уголков нашей необъятной планеты.

А ещё я смеялся. Я хохотал, и только потому, что моё лицо становилось мокрым, догадывался, что по нему текут слёзы. Только через час этого буйства я начал осознавать, что творю.

Опустился на колени, закрыв лицо руками. Осмотревшись и с трудом сфокусировавшись, я поднял один из саженцев, безжалостно вырванный из земли. Нашёл небольшую лопатку. И принялся заново высаживать растение. За этим занятием меня нашла мама.

— Как ты думаешь, приживётся? — мой голос звучал на редкость глухо.

Она же просто подошла ко мне, вырвала из рук лопату, в которую я, оказывается, вцепился так, что чуть не сломал черенок, обняла, крепко прижав к себе, и впервые позволила себе заплакать.

Мы стояли, обнявшись, и плакали, впервые за эти страшные дни. И даже не услышали, как над поместьем развернулся непроницаемый купол, отгораживающий нас от всего остального мира.

Дом погрузился в траур, и никто — ни человек, ни животное, ни птица в течение трёх недель не сможет побеспокоить скорбящих.

Наши слёзы унесли горечь, но не уменьшили боль. Потом позже, она утихнет, может быть, и не уйдёт полностью, но притупится, возможно, притупится, но не сейчас. Явно не сейчас.

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Темный маг. Книга 2. Начало пути

Оглавление

Начало Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6 Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11 Глава 12 Глава 13 Глава 14 Глава 15 Глава 16 Глава 17 Глава 18 Глава 19 Глава 20 Глава 21 Глава 22 Глава 23 Глава 24 Глава 25 Глава 26 Глава 27 Глава 28 Глава 29 Глава 30 Глава 31

Nota bene