Юлия Еленина
Перевоспитать актрису

Глава 1

Какого черта?..

Сработал первый тревожный звоночек, который я проигнорировала, увидев, как Инесса мне приветливо машет рукой.

Видимо, на Таньку все-таки положиться нельзя. Обещала же зараза, что встретит меня в аэропорту, но сестрицы тут не видно. Только Инесса, которую невозможно было не заметить даже в толпе.

— Привет, — сказала я, подойдя к ней.

— Ивонна, шикарно выглядишь, — улыбнулась соседка. — Надо мне в Чехию на мастер-класс к стилистам скататься.

— Так… — протянула я. — Что случилось?

Инесса пожала плечами, пояснив:

— Ваня позвонил утром и попросил тебя встретить.

Я чуть было не спросила, кто такой Ваня, но вовремя вспомнила, что так зовут Ботаника. Так, второй тревожный звоночек. Откуда узнал, что я приезжаю? Не знал никто, кроме Таньки.

Мы дошли до машины цвета «вырви глаз», и я сказала:

— По дороге мне все четко и по порядку рассказываешь.

— Да без проблем, — пожала Инесса плечами, удивившись.

Кажется, из нее мало что выбьешь, потому что соседка сама не в курсе, что случилось. А в том, что первый день на второй родине мне уже подгадил, я не сомневалась.

Выехав со стоянки, Инесса начала говорить:

— Почти в полночь Ване позвонил твой Леша, — я почти до хруста сжала зубы после словосочетания «твой Леша», но промолчала. — Мой и рванул сразу же, даже причесаться забыл. Целую ночь не появлялся, а утром позвонил и попросил тебя встретить. Сейчас телефон Вани вне зоны доступа. Вот и все, что я знаю.

Происходящее мне не нравилось. Быстро поменяв сим-карты в телефоне, я начала набирать Таньку. Ответа нет. Теперь Ботаника. Инесса права — недоступно. Палец завис над именем «Леша», но я не решалась нажать на экран.

— Ключи от твоей квартиры у меня, — прервала Инесса гипнотизирование надписи в записной книжке.

Я бы прямо сейчас, конечно, рванула в фирму, только вряд ли это мне что-то даст. Зачем тыкаться по углам, если есть средства связи?

Только поочередные наборы номеров Таньки и Ботаника не помогали. Может, я просто накручиваю себя, но чувство беспокойства увеличивалось в геометрической прогрессии. Зато ожил телефон Инессы. Она посмотрела на экран, где высветились только цифры, и подняла трубку:

— Да?

Я не слышала, что и кто ей говорил, но соседка отделывалась простыми «угу», «да», «конечно». Повесив трубку, остановилась на обочине и повернулась ко мне.

— Ваня звонил. У него батарея села.

— Что?

— Я не знаю, но он сказал посмотреть последние новости в интернете.

Да твою мать! Только приехала, а тут уже какие-то проблемы. Инесса увлеченно читала какую-то статью, пока не выдала:

— Охренеть…

— Да что там? Фирма моя сгорела, обанкротилась? Кто-то умер?

— Твоя сестра же актриса?

— Да.

Господи, что случилось с этой непутевой бабой? Надеюсь, ее просто уволили из театра. Это было бы меньшей из проблем.

Инесса повернула ко мне экран телефона, и я начала читать:

«После премьерного показа в городском театре… Одна из лучших актрис… Смерть наступила…»

Я вцепилась ногтями в панель, понимая, что буквы просто расплываются перед глазами.

— Ивонна, ты чего? — услышала я обеспокоенный голос Инессы.

Просто выхватывая отдельные слова из текста, стараясь прочитать быстрее, я упустила самое главное.

— Что с Таней?

— Ваня ждет нас возле дома. Он все расскажет.

Инесса снова тронулась с места, причем нарушала всевозможные правила дорожного движения, пока летела к дому. А я продолжила читать новости в ее телефоне.

Слава богу, с Танькой все хорошо. Имя погибшей актрисы — Елена Гройсман. Восходящая звезда, совсем молодая. Судя по фото, довольно смазливенькая девочка. Я выдохнула почти спокойно — скорее всего, Танька просто давала показания у следователя, поэтому и не смогла приехать за мной. А Ботаник просто присутствовал при ее разговоре в отделении в качестве адвоката, и там сестрица попросила его отправить кого-нибудь за мной.

Только вот почему ему позвонил Леша, а не сама Танька?

Инесса прилетела к дому в рекордные сроки. Ботаник уже ждал нас возле подъезда, и я отметила, что его привычка пялиться в асфальт никуда не пропала за год. Вот только внешний вид его изменился. Инесса здорово поработала над ним.

— Ивонна Сигизмундовна, — улыбнулся Ботаник, но как-то неуверенно. — Рад вас видеть.

— Заканчивай с лобызаниями. Какого хрена происходит?

— А вы не переняли европейскую толерантность.

— Я тебя сейчас накрою русским матом, если ты не начнешь говорить, — нахмурилась я, при этом рявкнув так, что Ботаник почти подпрыгнул на месте.

Инесса, кажется, решила не участвовать в нашей баталии. Просто переводила взгляд с одного на другого, поправляя разноцветные волосы.

— Ивонна Сигизмундовна, давайте Лешу подождем. Он больше расскажет.

Вот черт! Только не он. Только не сейчас.

Но знакомая машина уже показалась из-за поворота. А я испугалась, только теперь не за кого-то, а за себя. Я не готова была так скоро с ним встретиться. Наша последняя встреча еще была так свежа и так болезненна…

Хотя прошло два месяца. И в каждый из этих шестидесяти дней я готова была сорваться домой.

Леша припарковался и вышел из машины, лишь на секунду мазнув по мне взглядом и кивнув.

— Здесь будем разговаривать? — спросил он.

— Идемте ко мне, — оживилась Инесса.

Все кивнули и вошли в подъезд. Я лишь на секунду открыла дверь квартиры, чтобы забросить в коридор чемодан, и продолжила путь по лестнице вверх, что уж скрывать, совершенно бессовестно пялясь на Лешин зад.

Так, стоп! У Таньки явно что-то случилось, а я о чем думаю? С Лешей разберемся потом.

— Ну и обивка, — заметил он, кивнув на дверь квартиры Инессы.

— Классно, правда? — обрадовалась соседка.

Вряд ли стоит ей объяснять, что Леша имел в виду это розовое недоразумение отвратительным.

В квартире мы расположились в зале-студии. Я заняла высокий стул и повернулась на нем к дивану. Леша сидел, повернув голову к окну, а Ботаник выдал мне снова неуверенную улыбку.

— Слушай, хорош уже лыбиться, — не выдержала я.

— Не разговаривай так с ним, — возмутилась Инесса, подпиравшая подоконник.

— Может, кто-нибудь начнет говорить? Или мне слова из вас клещами тянуть? — проигнорировала я соседку, переводя взгляд с одного мужского лица на другое.

Наконец, Леша повернулся и начал говорить:

— В театре погибла актриса, Елена Гройсман. Пока ждем заключения о причине смерти, но, вероятно, ее отравили. За день до смерти они с Танькой подрались на генеральном прогоне. Да и, судя по показаниям свидетелей, они постоянно ссорились, делали друг другу мелкие пакости… В общем, были, мягко говоря, не в ладах. Стоит говорить, к какому выводу пришло следствие?

— Блядь! — вырвалось у меня. — Где она?

— Ивонна Сигизмундовна, — печально выдохнул Ботаник. — Я ничего не смог сделать, потому что были все основания для задержания.

— Какие, к черту, основания?

— Хватит орать, — поморщился Леша. — Я понимаю, что, скорее всего, ты забыла в данной ситуации УПК РФ, но если включишь мозги и начнешь соображать, то поймешь, что это вполне обычная мера.

— Кто ведет дело?

Ботаник кашлянул, да так, что я поняла — ответ мне не понравится. Стоит последовать совету и начать соображать. Я и сообразила.

— Сволочь! — рявкнула, вскочив со стула, и залепила Леше звонкую пощечину. — Ты задержал мою сестру?

Я замахнулась для второго удара, но запястье до боли сжала мужская рука.

— Прекрати истерику. Думаешь, я этого хотел? Но показания свидетелей, мотив, возможность — все против нее.

Он разжал руку, и я потерла покрасневшую кожу.

Ничего, я во всем разберусь. Пакостить и склочничать Танька, конечно, мастак, но убийство… Это не про нее.

— Я знаю, о чем вы подумали, — сказал Ботаник. — Но, может, не стоит вам…

Одарив его таким взглядом, что он даже мысль не смог закончить, я сказала:

— Ни вышеупомянутый УПК, ни кодекс этики, ни законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре не запрещают мне осуществлять защиту подозреваемого на предварительном следствии.

— Ты права, — спокойно сказал Леша. — Но я уверен, что ты начнешь копаться в этом деле.

— А это мне тоже закон не запрещает.

— А ты сможешь объективно воспринимать факты? Не уверен. Ты будешь их трактовать в угоду своему убеждению, что Таня невиновна. Так что давай оперативно-следственными мероприятиями займусь я.

— Занимайся чем хочешь, — ответила Леше и, сделав ручкой прибалдевшей Инессе, сказала: — Спасибо за гостеприимство.

Дома, встав под горячие струи воды, я начала думать. Для начала стоит узнать причину смерти. Отравление — понятие довольно обтекаемое. А пролить свет на подробности сможет патологоанатом. Хорошо, что у меня есть один такой знакомый. Надеюсь, именно он занимался этим трупом. Потом скататься в театр и самой поговорить с работниками. Господи, а еще и к Таньке! Прежде чем набрасываться на Лешу, стоило узнать, где она. Но, вероятнее всего, в изоляторе временного содержания.

Я заварила кофе, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Ботаник, слава богу, уже не улыбаясь.

— Проходи, кофе сделать?

— Нет, спасибо.

Он закрыл дверь, прошел за мной к стойке и выложил на нее ключи и документы.

— Спасибо, — кивнула я. Машина мне точно не помешает.

— Вы же не будете сидеть на месте?

Вопрос был риторическим. Мы оба знали на него ответ.

— Спасибо за помощь Таньке.

— С чего начнем? Я бы скатался к Клементьеву…

— Да ты просто читаешь мои мысли, как раз это и собиралась сделать прямо сейчас. Только не думаю, что тебе стоит со мной ехать. А то опять влезем в какое-нибудь дерьмо, и твоя мама меня точно тогда четвертует. Я думаю, ей прошлого раза за глаза хватило.

Ботаник насупился, недовольно на меня посмотрев.

— Все будет нормально. Не думаю, что в этот раз нас будут бить по голове, душить или еще что-нибудь.

— А вдруг? Тем более сейчас с нами не будет Леши с волшебной ксивой, открывающей все двери. И он не обрадуется, если поймет, что мы лезем в его расследование.

— Ивонна Сигизмундовна, — фыркнул Ботаник, — как будто он и так не понял, что вы броситесь спасать Татьяну.

— Ты видел ее. Как она держится?

— Ну… В целом, нормально, но боится, хоть и старается не показывать. Я отвез ей все необходимые вещи. И она просила забрать кота, сказала, что у вас есть ключи от ее квартиры.

Господи, точно! Это мохнатое чудовище там, наверное, изнывает от тоски. Или, что еще хуже, от голода. Уверена, сестрица переживает за Тимошу больше, чем за себя.

Я поставила чашку в мойку и повернулась к Ботанику:

— Уверен, что со мной?

Он, не сомневаясь ни секунды, утвердительно кивнул.

Все-таки дух авантюризма в нем не пропал. Но я даже была рада, что он будет рядом. Думать он станет точно трезвее меня, да и две головы лучше, как говорится. А башка у него варит будь здоров.

Я переоделась, и мы двинулись по знакомой дороге к моргу. Черт, а ведь для начала не мешало бы позвонить Костику. Вдруг он вообще дома или занят, препарируя кого-нибудь?

— Набери Клементьеву, — сказала я Ботанику.

— Уже.

— Оперативно, — похвалила его.

— Ивонна Сигизмундовна… — такой неуверенный тон, как будто извиняющийся.

— Не мнись ты, сколько раз повторять.

— Может, это, конечно, не мое дело… Но что у вас с Лешей случилось?

— Мы не сошлись во мнении по одному вопросу.

— Вы отвечаете как юрист.

— Так я и есть юрист.

Больше вопросами о наших с Лешей отношениях он меня не донимал. Умный парень. Понял по моему тону, что развитие этой темы может грозить многочисленными тяжкими телесными.

В здании морга ничего не изменилось за год. Хоть бы косметический ремонт провели, а то краска со стен обваливается, да и не удивлюсь, если вскоре кому-нибудь на голову свалится кусок штукатурки. И вряд ли станет приятно, если этот кто-то будет еще дышать.

Ботаник остановился перед кабинетом Клементьева и два раза постучал. После короткого:

— Войдите, — потянул дверь на себя.

Я навесила на лицо улыбку, которая тут же сползла, когда я заметила, что Костя в кабинете не один. Его посетитель сидел спиной, но я, как группа «Корни», узнаю из тысячи этот затылок.

Клементьев закатил глаза, заметив нас с Ботаником, и, приложив руку к груди, покачал головой:

— Когда вы трое появляетесь в моем кабинете, я близок к гипертоническому кризу.

— Костик, — снова расплылась я в улыбке, — рада тебя видеть.

— Ну, я как бы отвечаю взаимностью, но лучше бы ты меня в ресторан пригласила или в гости, а то от наших встреч в морге мой гастрит перерастает в язву. Скоро придется бухать бросить при таком раскладе, а при моей работе это чревато психическим расстройством, — развел он руками.

Ботаник закрыл дверь кабинета и подошел к Клементьеву, пожав руку в приветствии.

Леша не повернулся, да даже не шелохнулся. А я не могла сделать и пару шагов вперед, боясь увидеть выражение его лица.

Костя прищурился, посмотрев на меня, потом — на Лешу. Наверное, даже патологоанатом, который работает с теми, у кого уже нет эмоций, почувствовал напряжение между нами.

— Кофе хотите? — прервал он молчание.

— О, мне, если можно, — поддержал его Ботаник. — Как ваши дела, Константин Иванович?

Между ними завязался почти светский разговор, хоть и выглядело это до ужаса наиграно.

— Ладно, — сказал Леша, поднимаясь. — Я пойду. Спасибо, Костя.

Он прошел мимо меня, почти задев плечом, но даже не посмотрев в мою сторону. Дверь хлопнула так, что я вздрогнула. А Клементьев повернулся ко мне и спросил:

— Допрыгалась?

— Ой, — отмахнулась я, устроившись на стуле, с которого только что встал Леша. — Не умничай.

— Беги, идиотка, — рявкнул Костя.

Я думала секунду, а потом выскочила из кабинета и, радуясь, что не на каблуках, почти бегом припустилась по коридору. Открыв железную дверь, которая вела на улицу, осмотрелась и сразу увидела Лешину машину. Странно, что не заметила, когда мы сюда приехали.

Успев преодолеть несколько разделяющих нас метров, я уперлась руками в капот машины, когда Леша уже тронулся с места.

— Ты ненормальная, что ли? — спросил он, открыв окно.

Я отряхнула руки и заметила:

— Не помешало бы машину помыть.

— Спасибо за совет. Еще что-то?

— Давай поговорим.

— Ивонна, мне надо на работу. Да и вроде поговорили уже обо всем. Так что освободи дорогу, пока меня не уволили. А то превращусь из мента в охранника супермаркета.

Ну уж нет, умолять я не буду. Отступив в сторону на несколько шагов, я проводила его машину взглядом и вернулась в кабинет Кости. Да пусть дуется, сколько ему влезет!

Только за сегодняшний день слишком много событий. Едва успела вернуться домой, а тут… Полное дерьмо, иначе не охарактеризуешь.

— Костя, коньяк есть? — спросила я, грохнув дверью еще хлеще Леши.

— Нет, — ответил Клементьев. — Только вискарь.

— Давай вискарь, — согласилась я.

Ботаник бы тоже, наверное, надрался с удовольствием, но понимал, что кому-то придется сесть за руль. Да и его рубит, насколько я помню, даже от ста грамм пива. Так что он просто стоял, прихлебывая кофе, и даже не встревал в наш разговор.

Костя плеснул мне в кружку жидкость, остро пахнувшую самогоном, и я почти залпом осушила, стараясь не дышать.

— Вы из-за актрисы? — спросил Клементьев, когда я подвинула кружку к нему, постучав по верху, а он налил еще, причем весьма щедро.

— Да, — подтвердил Ботаник. — Ее отравили? Это была версия следствия.

— По сути, да. Умерла девушка от анафилактического шока. Все признаки налицо: отек гортани и полости рта, местные покраснения кожных покровов при общей бледности и синюшность пальцев и губ. Наверное, у девушки была аллергия на что-то, что и послужило причиной реакции, которая привела к смерти.

— Подожди, — прервала я Клементьева. — То есть отравой мог послужить обычный продукт питания?

— С легкостью. Но пока это только предварительное заключение. Яды тоже могут вызывать подобные признаки. Лаборатория пока готовит анализы, а я просто поделился своими наблюдениями. Вот только обычно аллергики с такой реакцией гиперчувствительности тщательно следят за своим рационом питания, так что случайность я бы исключил.

— А что с содержимым желудка? — догадался спросить Ботаник.

— Непереваренные сырые овощи: огурец, болгарский перец, помидор. Остальное на проверке. Но если аллерген был в небольшом количестве и быстро всосался в стенки…

— Заткнитесь, — попросила я, — а то меня сейчас вырвет.

— Ивонна, а тест на беременность делать не пробовала? — спросил Костя.

Ботаник подавился кофе, закашлявшись. А я показала Клементьеву средний палец, снова сказав:

— Не умничай.

— Ну что же сделать, если я такой умный? А ты, если еще раз подобное выкинешь, получишь такой перелом этого самого пальца, что в жизни не срастется. Лучше с Лешей помирись, а то от покойников не таким холодом веет, как от него сегодня.

— Константин Иванович, — вновь подал голос Ботаник, как всегда, по делу, — а что по работе криминалистов? Анализ улик, дактилоскопия… И все в этом роде.

— Мое дело — трупы, с остальным вы знаете куда. Я могу помочь только с судмедэкспертизой.

— Костик, милый… — начала я.

— Даже не проси, — прервал он меня. — Все будет в материалах следствиях.

Ладно, найдем знакомых там. Клементьеву и так от нас достается. Но все-таки в помощи он никогда не отказывал. Правда, надеюсь, что в морге мы будем появляться редко, а желательно — никогда.

— Ивонна Сигизмундовна, — спросил Ботаник, когда мы сели в машину, — за котом?

Опять я забыла про бедного кошака.

— Поехали к Таньке.

Благо, сестрица жила неподалеку, а то бы я успела сожрать себя изнутри в машине рядом с привычно молчаливым Ботаником. Все-таки алкоголь на проблемы — убойная смесь.

Пушистый комок с громким «мяу» бросился мне под ноги, едва я открыла дверь. Стало невыносимо его жаль, да и себя тоже. Я опустилась на пол в полутемном коридоре и прижала Тимошу к груди. Наверное, довольно сильно, потому что теперь его «мяу» было немного офигевшим.

— Ивонна Сигизмундовна, — позвал меня не менее офигевший Ботаник. — Может, вам это… Кота завести, на антидепрессантах посидеть, выспаться, протрезветь?

— Что-то за последний год в этом городе все больно поумнели, — ответила, поднимаясь. — Правда, Тимоша?

Господи, я уже разговариваю с котом. Как Танька прямо. Ничего, это нормально, когда одиночество острее всего чувствуется сразу после расставания. Хотя никто ни с кем не расставался-то, по сути.

Но докатиться до разговоров с котов… Полный абзац!

— Подержи его, — сунула я кошака в руки Ботаника и пройдя вглубь квартиры.

Собрала мусор и скоропортящиеся продукты из холодильника, чтобы не появился запах. Кто знает, как повернется дело. Леша был прав — надо думать трезво. Так-то Таньку не должны надолго задержать, но если следователь добьется… Об этом даже не хотелось думать.

Забрав пушистый и явно пожирневший комок шерсти из рук Ботаника, я отдала взамен два пакета.

— Один в мусоропровод, второй — на ужин. Ты найдешь что приготовить.

Он не спорил со мной. Просто кивнул, подождал, пока я закрою квартиру, а только потом спросил:

— Вы точно в порядке?

— Все окей, дорогой.

Было все с точностью до наоборот. Почти брежневский застой в личной жизни, сталинские репрессии в отношении Таньки, так что хотелось простой горбачевской перестройки.

Ботаник припарковался напротив подъезда и присвистнул:

— Ничего себе… Какие люди!

Я посмотрела в сторону подъезда и сразу немного проморгалась, чтобы понять — это не зрительные галлюцинации.

Встречи со старыми знакомыми на сегодня не закончились. По тротуару прогуливался Игорь Гончаров, которого я давно уже окрестила Мажором. Какого хрена?

Увидев нас, он, видимо, перестал считать тротуарную плитку и, слегка напрягшись, судя по позе, сказал:

— Добрый день.

— Уже почти вечер, но пофиг. Тебе чего?

Я не была рада его видеть. Мое мнение о нем не изменилось. Как и в первую нашу встречу он мне не понравился, так и в последнюю вызвал почти отвращение. Хоть к прошлому делу Гончаров и был непричастен, но все-таки был, как посчитала я. Но это была чисто моральная сторона, где к ответственности человека не привлечь.

— А вы не изменились, — усмехнулся он. — И все та же компания, — кивнул на Ботаника, — только любовника вашего не хватает.

— Слушай, я оценила, что ты в курсе моей личной жизни. И мерси сынкам сильным города нашего, но в жизни не поверю, что ты просто так тут отираешься.

— Зришь в корень, — перешел тоже на «ты» Гончаров. — Скорее всего, ты уже занимаешься гибелью Елены Гройсман, поскольку твоя сестра задержана.

— А тебе какое дело? — нервы стали ни к черту за сегодня, уже срываюсь на всех.

— Я хочу помочь, — неожиданно сказал Мажор. — Я встречался с ней.

— С кем?! — я немного прибалдела, уже окончательно перестав соображать.

— С Леной.

Бля, ну почему все всегда так усложняется сильными мира сего?

Ботаник только протянул:

— Ни черта себе… да вы, Игорь Михайлович, просто Синяя Борода.

Мажор недовольно дернул щекой на замечание. Но меня больше волновало другое: знает ли Леша о связи погибшей актрисы с Гончаровым-младшим.

Не думаю. Но проверить стоит.

— На допрос уже вызывали? — спросила я.

— Думаю, твоему следаку понадобится больше времени, чтобы выйти на меня.

— Извините, но я не понял, — нахмурился Ботаник, — почему вы пришли к Ивонне Сигизмундовне, а не в полицию?

Вопрос логичный, но даже у меня было несколько вариантов ответа на него, так что не поверю, если нет предположений у Ботаника.

Мажор закатил глаза, явно намекая, что вопрос наиглупейший. И тем более отвечать на него не стоит.

— Ладно, идем, — достала я ключи. — Надеюсь, ты действительно помочь хочешь.

Поднимаясь наверх, подумала, что пора на моей двери написать: «Допросы, умозаключения, кофе, признания — если вы еще не пробовали, то добро пожаловать к нам». Даже объявление бегущей строкой можно дать.

— Кстати, — спросила у Ботаника, открыв дверь, — а кто в квартире убрался перед моим приездом?

— Таня, — ответил он, а я опять печально вздохнула и прижала покрепче к себе Тимошу.

Кошаку, видимо, надоела моя удушающая любовь. Он выдал еще одно недовольное «мяу» и вырвался из объятий, оставив затяжку на блузке. Еще недавно я бы швырнула это дымчатое чудовище в стенку за порчу одежды, но мохнатый, наверное, страдает без Таньки, так что ему и так досталось.

Так, стоп! Хватит сантиментов. Надо делом бы заняться.

— Ну что, герой-любовник, рассказывай. Все и по порядку.

— Слушай, — не выдержал Мажор, — я как сам пришел, так могу и уйти. Я, конечно, понимаю, что даже штурмбаннфюрер СС рядом с тобой покажется матерью Терезой, но тон попроще сделай.

Ботаник зашелся в кашле. А как только я открыла рот, чтобы послать Мажора, попытался сгладить начинающийся конфликт:

— Игорь Михайлович, мы очень признательны. И будем рады, если вы поделитесь информацией, любой информацией, которая могла бы помочь в этом деле.

Может, Ботанику стоило идти не в юристы, а в политики. При должном натаскивании и президентом бы стал.

— Хорошо, — согласился Гончаров. — Я бы и сам попытался разобраться, но навыков в таких делах у меня явно меньше вашего. Да и если бы начал совать нос куда не следует, твой хахаль бы быстро пресек мою деятельность.

Я сцепила зубы, чтобы не послать Мажора снова. Как будто провоцирует, ей-богу.

— Мы вас поняли, — сказал Ботаник. — Давно вы были знакомы с Еленой?

— Около полугода. Не сказать, что все было так уж серьезно, но вполне в привычной схеме: цветы, ресторан, секс, завтрак, до следующей встречи. Она мне нравилась, целеустремленная девушка, которая пыталась добиться чего-то сама, а не повиснуть на шее богатого мужика. Хотя с ее внешностью это было вполне возможно. В двадцать лет прикатила из Симферополя, решив начать карьеру не с Москвы или Питера, а с нашего города. В принципе, адекватно оценила свои возможности. И неплохо устроилась. О закулисных интригах она не рассказывала, понимая, что это меня мало заинтересует, но я знал, что с Татьяной она не ладила. Художественный руководитель почти заработал нервный тик от их скандалов.

Мажор замолчал. И это вся его помощь? О том, что покойная с Танькой не переносили друг друга, уже поведал Леша.

— На что у нее была аллергия? — спросила я.

— Морепродукты. Она тщательно фильтровала свой рацион питания, а я даже не мог заказать в ресторане своих любимых омаров, потому что от одного их присутствия рядом Лене становилось тяжело дышать, как при астме. Она еще шутила, что если ей предложат сыграть китайца с перепоя, то с легкостью справится с ролью, зайдя в рыбный магазин.

Что-то не складывалось. Морепродукты имеют сильный и специфический запах, который не почувствовать актриса не могла. Те же мысли, скорее всего, посетили и Ботаника, потому что он тоже поделился с Мажором информацией:

— По предварительному заключению патологоанатома, она умерла от анафилактического шока, вызванного острой аллергической реакцией. И как Елена не могла почувствовать принять внутрь смертельную дозу аллергена, не почувствовав запах?

— Поэтому она и была так аккуратна с едой. Вследствие какого-то перенесенного в детстве заболевания она почти потеряла обоняние. А еще и заработала за неделю до гибели насморк, поэтому ела одни овощи, поливая их дорогущим натуральным соевым соусом.

Вот оно как! Тогда у меня есть идея. Может, и бредовая, но пока единственная.

— Кто любит азиатскую кухню? — спросила я.

Мажор непонимающе изогнул бровь, а Ботаник нахмурился, начав думать. Где-то через полминуты его лицо разгладилось, и он сказал:

— Насколько я знаю, устричный соус мало по цвету отличается от соевого. То есть кто-то, кто знал Елену очень хорошо, заменил одно на другое. Почти идеальное убийство.

— Только вот хотели ли ее убивать? Или это просто очередная пакость, обернувшаяся трагедией? — Мажор вроде ни на что не намекал открыто, но теперь я хотела его не просто послать, а еще исполосовать рожу вдобавок.

Но Ботаник поддержал его:

— Игорь Михайлович прав. Неизвестно, какую цель преследовал убийца. Предугадать, что аллерген станет причиной смерти, невозможно. Это рискованный способ.

Они оба говорят по делу, только выводы мне не нравятся все больше и больше.

— Ладно, у меня еще дела, — поднялся Гончаров с дивана, посмотрев на часы, и направился к двери, сказав напоследок: — Не советую вам соваться в театр в качестве сестры главной подозреваемой и ее помощника. Худрук там тоже не подарок, насколько я понял, тень на свое детище наводить не станет, а остальные будут молчать, боясь потерять работу. Но попробовать стоит. Вдруг вам повезет?

Глава 2

— Он прав, — сказали мы одновременно с Ботаником, когда за Мажором закрылась дверь.

Может, не зря Гончаров появился у меня. Помощь оказалась довольно значимой. Но только не для Таньки. Даже с имеющимися сведениями она остается на подозрении.

— Ивонна Сигизмундовна…

— Я, кажется, знаю, о чем ты думаешь. Вот только на роль засланного казачка я не гожусь, так что…

Ботаник скривился, поняв мою идею.

— Я ходил, конечно, в театральный кружок, но любая проверка меня раскусит. Без помощи Леши мне не стать… Агентом под прикрытием, — рассмеялся после последних слов.

Нет, конечно, не в картель или банду он внедряется, но все равно. Это было бы смешно, если бы не так грустно…

— Я знаю, кто нам поможет, — то ли обрадовала, то ли огорчила я Ботаника, открыв дверь.

Он тоже уже догадался и, тяжело вздохнув, поплелся за мной к соседней двери. Два раза грохнув кулаком, я стала ждать. Снова многочисленные повороты замков, и наконец на пороге появился Эд, жующий пиццу.

— Привет, — сказала я.

— Что надо взломать? — спросил он, пропуская нас внутрь.

— Ничего, — успокоила его. — Надо из этого парня сделать талантливого актера, — кивнула на Ботаника.

Тот лишь снова горестно вздохнул, но вроде уже смирился со своей участью. Ну, юриста из него сделали, теперь сделаем актера.

— А я тут при чем? — удивился Эд, а потом, поскольку парнем был неглупым, протянул: — О, документы нужны? Ну это не ко мне. Я программист, а не паспортный стол.

— Эд, ну ты думаешь, что я поверю, будто в ваших хакерских кругах не найдется человечек, который может помочь?

Вздох Эда так и говорил: «Как вы мне надоели, ребятки». Но он подкатился на стуле к открытому ноутбуку и начал стучать по клавиатуре.

— Ивонна Сигизмундовна, а если там кто-то из знакомых работает или бывших клиентов. Город хоть и немаленький, но вероятность быть раскрытым в первый же день все же есть.

— Эд, можешь достать имена всех работников театра, пока ждем ответа от твоего друга?

— Без проблем, — не отворачиваясь от экрана, кивнул сосед.

Через десять минут заработал принтер. Надо будет Эду купить пачку бумаги в благодарность. Ботаник взял листы и начал внимательно читать. Я думаю, он просто мечтал увидеть там какое-нибудь знакомое имя, чтобы была возможность слинять от предстоящего внедрения. Но он лишь снова вздохнул и сказал:

— Вроде ничего.

— Два дня, — сказал Эд, получив ответ, — но за срочность сумма возрастает вдвое. Я достану твою фотку из паспорта и водительского удостоверения, чтобы слепить новые документы. Диплом ГИТИСа будет в самый раз, я думаю. А уж легенду, почему ты приехал из Москвы, придумаешь в театре сам. Мой знакомый подберет для предыдущего места работы какой-нибудь театр, но если туда позвонят… Тут уж я не могу помочь.

— Ты и так помог, — кивнула я. — С меня пицца и пачка бумаги.

— Деньги переведете на счет, я пришлю его в смс.

— А откуда у тебя мой номер телефона? — удивилась я.

Эд только закатил глаза, а потом посмотрел на меня, как на неразумное малое дитя. Ну да, глупый вопрос.

Когда за нами захлопнулась дверь, Ботаник сказал:

— Ну я пойду.

— До завтра.

Надо отпускать парня, а то Инесса гневаться изволит, если я буду эксплуатировать ее «Ванечку». Раз у меня все сложно, не стоит портить жизнь окружающим.

Кстати, насчет главной сложности… Лешу бы не мешало предупредить о том, что мы придумали. Он, конечно, не обрадуется, даже наверняка разозлится. Но пусть лучше узнает от меня, чем вдруг заявится в театр, а там такой сюрприз в виде Ботаника.

Повертев телефон в руках, я все-таки решила не звонить, а съездить к нему. Надеюсь, застану его дома. Помня о выпитом у Кости виски, вызвала такси. Тимоша порывался со мной — сидел у двери и жалобно смотрел.

— Извини, дорогой, но я поеду одна.

— Мяу, — прозвучало в ответ, и кошак проводил меня взглядом.

В окнах Лешиной квартиры горел свет. Дома. Со второй попытки вспомнила код на двери подъезда, помня, что домофон Леша часто игнорирует. Поднявшись на этаж, надавила на кнопку звонка и стала ждать.

Не выставит же он меня, в самом-то деле.

Только, признаться, я сама чуть не скатилась по лестнице вниз, когда открылась дверь. Передо мной стояла довольно симпатичная брюнетка в, мать его, халате.

Девушка. Халат. Лешина квартира.

Стоит ли говорить, какая мысль меня посетила?

— Простите? — заговорила она, когда молчание затянулось.

Отлично — у адвоката нет слов. Некомпетентно.

— Мне нужен Леша.

— Проходите, — пригласила он меня как к себе домой.

Я вошла в знакомый коридор, чувствуя себя часовой бомбой. Еще немного — и взорвусь.

Будет вообще комично, если я вытащила их постели. Боже, о чем я думаю? Только воображение уже услужливо подбросило картинку, где ногти этой… мадам впиваются в шикарный зад, который я по праву считала своей собственностью.

— Леша, к тебе пришли, — крикнула девушка.

Он вышел из комнаты и поднял брови в удивлении, увидев меня.

— Ивонна?

— Надо поговорить, — насколько могла, непринужденно сказала я. — О деле, — добавила.

Девушка скрылась в комнате, а Леша кивнул головой в сторону кухни:

— Пойдем.

О деле говорить мне сейчас не очень хотелось. Но главное — не взорваться. Иначе он меня точно пошлет куда подальше.

Леша закрыл дверь в кухню и привалился к ней спиной, скрестив руки на груди.

— Я тебя слушаю.

Так профессионально-равнодушно, что я не выдержала:

— Однако быстро ты мне замену нашел.

Зря ляпнула. Весь адвокатский опыт мне сейчас не пригодился. Не смогла правильно выстроить разговор. А ведь именно от начала все и зависело. Леша шумно выдохнул и сказал:

— Ты, кажется, хотела поговорить о деле.

Неужели ему так не терпится вернуться в постель? Длительное воздержание дает о себе знать?

Язык так и чесался сказать все это вслух, но на этот раз я сдержалась.

— Ага. Пришла, так сказать, поделиться информацией со следствием.

— Забыла, где находится мой рабочий кабинет?

— Леша, блядь, ты издеваешься, что ли? — рявкнула я.

— Я тебя с удовольствием послушаю, если ты перестанешь орать.

Леша отлепился от двери и, ногой пододвинув табурет, уселся на него, выжидательно посмотрев на меня.

Ладно, он прав. Не стоит пороть горячку.

— Со мной тут один человек интересными фактами поделился…

Я пересказала наш разговор с Мажором. Конечно, не называя имени «информатора». Леша слушал, не перебивая, пальцами барабанил по столу и смотрел в одну точку, куда-то в пол.

В конце моего монолога мне вообще показалось, что он мыслями где-то далеко и уже давно потерял нить повествования. Но как только я захлопнула рот, он посмотрел на меня и задал вполне логичный вопрос:

— Откуда информация?

— Неважно.

— Ты еще в театр не сунулась?

— Тут насчет театра такая мысль…

Леша покачал головой:

— Боже мой, какая бредовая идея посетила твою голову?

— Отправить Ботаника в театр под видом актера.

С минуту Леша на меня смотрел так, как будто я сморозила глупость. Кажется, эта информация в голове у него никак не укладывалась.

— Ты сейчас шутишь? — все-таки с надеждой спросил он, но по моему лицу понял, что нет. — И этот, блин, — добавил недовольно, — вроде умный парень, а идет у тебя на поводу.

Я даже не знала, за кого стало больше обидно: за себя или за Ботаника. Вздернув подбородок, я сказала:

— Разрешения у тебя не спрашиваю. Просто решила предупредить, чтобы ты не удивился, если вдруг увидишь его там. Надеюсь, ты не будешь ему мешать?

— Я даже приду на его премьеру, — на полном серьезе ответил Леша. — Придется разориться на билет.

Я снова едва сдержалась, чтобы не прокомментировать его последнюю фразу. Иначе снова начнется скандал с битьем посуды и всеми вытекающими. Только, боюсь, на этот раз секса на кухонном столе не получится. Барышня в соседней комнате не оценит.

— Пойду я, уже поздно…

— … А тебе еще предстоит ночной марафон, — закончил Леша за меня фразу, кривляясь.

Кстати, именно что-то подобное я и собиралась сказать. Все же мы не перестали думать в одной плоскости.

— Леша…

Я хотела что-нибудь сострить, но осеклась. Просто инстинктивно почувствовала, о чем он сейчас думает. Я два месяца об этом мечтала, но сейчас хотела оказаться подальше отсюда. Он же несерьезно думает о сексе со мной, когда его ждет девушка лет на пять младше меня и с фигурой пошикарнее. И явно без огромных рыжих тараканов в башке.

— Все-таки я пойду.

Но, уже дотронувшись до ручки межкомнатной двери, услышала, как по полу проехались ножки табурета. Леша перехватил меня за локоть, потянув на себя, и я даже не успела и слова сказать.

Он меня поцеловал. Так поцеловал, что я почти почувствовала себя героиней мексиканского сериала, когда ноги начали подкашиваться, как будто мне их переломали. Я вцепилась в Лешины плечи, а потом мои руки заскользили вниз по спине и нырнули в его шорты. Сзади, конечно.

Ногти привычно впились в упругий зад, и Леша сильнее прижал меня к себе. У меня уже основательно срывало стоп-кран. И где-то возле самой черты я осознала, что мы творим всего в метре от его… девушки?

Я нехотя убрала руки из шорт и уперлась в Лешину грудь, оттолкнув его.

— Ты и мне изменял прямо под носом?

А вот после этих слов он снова ожесточился. И даже как будто температура в кухне упала на пару градусов.

— Я просто не понимаю, как ты стала таким хорошим адвокатом при всей своей тупости, — снова равнодушный тон.

— Можешь не провожать, — выскочила я в коридор, а потом и на лестницу, громко хлопнув дверью.

Все, хватит! Не получилось в первый раз, не получилось во второй… Хотя на второй попытке я до этого момента крест не ставила. Надеялась? Конечно. До встречи с девушкой в халатике в его квартире.

А еще он назвал меня тупой. Вообще замечательно!

Я шла пешком по улицам, несмотря на то, что начал накрапывать мелкий, но до ужаса противный дождь. Но именно он и отрезвил.

И я поняла — просто мне нужно его в чем-то обвинить. А винить надо только себя. Ну не только, а в большей степени.

Где-то на полдороги я поймала такси и вскоре оказалась дома, вконец промокнув. Тимоша бросился к моим ногам, но тут же недовольно отскочил, отряхнувшись.

— И как тебя Танька моет, если ты так воду не любишь?

Ответом мне было привычное «мяу», прозвучавшее одновременно с сигналом моего телефона. Сообщение.

«Думаю, не стоит напоминать, что обо всей вашей шпионской деятельности сообщать мне, иначе быстро прикрою вашу лавочку».

Опомнился. А я еще удивилась, что сразу не использовал мою идею.

«А ты делаешь все, чтобы Танькино задержание не продлили», — набрала я.

Постояв минут пять, гипнотизируя экран, поняла, что ответа не дождусь.

— На обиженных воду возят, — сказала сама себе.

Ну вот я же простила.

Глава 3

Конечно, дома не сиделось в ожидании документов для Ботаника. Уже с самого утра я позвонила ему. Трубку сняла Инесса, которая явно не была рада столь раннему подъему.

— Где твой обоже? — спросила я.

— Спит, — шепотом ответила соседка.

— Поднимай и корми блинчиками. Через полчаса я его жду.

— Ивонна, ты невыносима.

— Ага, я знаю.

Еще ночью я прикинула, чем можно заняться, не привлекая к себе внимания работников театра. Туда, конечно, пока не сунешься. Но можно поговорить с соседями Елены. Не факт, что поможет, но это лучше, чем сидеть на одном месте и ждать.

Ботаник появился ровно через тридцать минут. Вот уж пунктуальный человек. И одновременно с моей дверью открылась соседняя, откуда показалась голова Эда.

— Привет, — кивнула я соседу, не понимая, что его заставило выползти из своего убежища.

— Ага, — вместо приветствия сказал Эд. — Как я понял по вчерашней просьбе, вас интересует смерть актрисы Елены Гройсман.

— Да, — ответил Ботаник.

— Я тут нарыл что смог, сбросил вам на почту, — посмотрел на меня Эд и хлопнул дверью, начав закрывать ее на все замки.

— Спасибо! — крикнула я, но без уверенности, что сосед меня услышал, а потом повернулась к Ботанику: — Надеюсь, адресом Елены ты обзавелся еще вчера?

— Обижаете, — протянул он, начав спускаться по лестнице.

Мы вышли на улицу, и я отдала ключи от машины Ботанику, устроившись на пассажирском сидении. Достав телефон, не стала терять времени и начала открывать прикрепленные файлы, полученные от Эда. Всего ночь, а тут целое досье. Кажется, придется раскошелиться не только на пиццу и бумагу.

— Что там? — спросил Ботаник.

— В принципе, обычная информация. Родилась, выросла, окончила, вышла замуж… Мажор говорил правду: родом она из Симферополя, переехала сюда в двадцать, сразу же пошла в ЗАГС с неким Кириллом Александровичем Гройсманом, через год развелась. Начинала она учиться еще в Крыму, но заканчивала уже здесь. После четвертого курса начала совмещать учебу с работой все в том же театре.

— Интересно, — заметил Ботаник.

— Думаю, следствие уже и без нас это знает.

— А вам нужен был повод Леше позвонить?

— Слушай, а ты не борзеешь? — завелась я. — Кстати, надо бы мужа бывшего тоже проверить, — перевела снова тему, но Ботаник не сдавался:

— Мне кажется, Леша уже должен был проверить. Хороший повод поговорить.

— Заткнись, а?

Вчера уже поговорили. Только вот Ботанику об этом знать совсем необязательно.

Мы остановились во дворе девятиэтажного дома и вышли на улицу. За что люблю хорошую погоду и лето, так это за то, что на лавочках всегда можно найти словоохотливых бабушек, молодых мамочек и пьющую пиво молодежь. Вот только время мы выбрали неподходящее.

Слишком рано.

— Ивонна Сигизмундовна, — сказал Ботаник, как будто читая мои мысли, — попозже бы приехать.

Ну уж нет, мне нужна деятельность, иначе просто свихнусь. Как по заказу, дверь нужного подъезда распахнулась. На ловца и зверь, как говорится. Оценив ситуацию, Ботаник поспешил на помощь. Молодая девушка, больше похожая на зомби, чем на человека, толкала коляску, держа на руках орущего младенца. Ботаник придержал дверь, на что девушка улыбнулась и сказала:

— Спасибо.

— Извините, — вступила я в разговор. — Вы давно здесь живете?

— Да всю жизнь, — ответила она, укладывая ребенка в коляску. — Могу угадать: вы по поводу Лены?

— Приятно иметь дело с умным человеком, — улыбнулся Ботаник. — Вы правы. Нас интересует Елена Гройсман, если вы говорили о ней. Мы из юридической фирмы.

Девушка начала трясти коляску, спросив:

— Прогуляемся? А то спим мы только на улице, прямо ужас. Никакого спокойствия.

— Конечно, — согласился Ботаник.

Мы начали наворачивать круги вокруг двора, ожидая, пока орущий комок успокоится. Через минут десять он все-таки уснул и стал нравиться мне гораздо больше, причмокивая губами с закрытыми глазами.

Ничего не имею против детей, но я бы, наверное, свихнулась на месте этой молодой мамаши, которая представилась Верой.

— Мы с Леной неплохо общались, пока я замуж не вышла. Она сняла эту квартиру года четыре назад, а я живу на этаж выше. Несколько раз вместе сходили в клуб, я приходила в театр, она — ко мне на свадьбу. Но когда я забеременела, сами понимаете, стало не до того. Мы здоровались при встрече, иногда созванивались, пили чай, но у Лены все больше было работы, а я погрязла в семейных делах.

— О бывшем муже она вам что-то рассказывала? — спросила я.

— Да, — кивнула Вера. — Замуж она вышла ради вида на жительство. По сути, брак был фиктивным, ей нужно было получить вид на жительство. Только через год Крым стал российским, вот она и развелась, поскольку уже стала гражданкой России. Я не спрашивала об отношениях с мужем, но знаю, что он был ее однокурсником. Кажется… — задумалась девушка на минуту. — Ну учились они точно вместе. Вчера уже полиция всех соседей опрашивала, я тоже все рассказала. Там прямо нельзя было промолчать, такой следователь симпатичный…

Ботаник деликатно кашлянул, а я даже не сразу поняла, что она имеет в виду Лешу. Ну конечно, что ему куковать одному, если даже замужняя девушка с ребенком посчитала его симпатичным.

— Мы знаем, что у Елены появился парень, где-то полгода назад, — снова перешел к делу Ботаник.

— Да, Игорь, — вздохнула Вера. — Я работала до декретного отпуска в компании Михаила Гончарова, так что сына его знала.

Я застонала. Конечно, не вслух, а всего лишь мысленно. Но мне стало казаться, что все, что происходит в этом городе, не проходит мимо семьи Гончаровых. Брови Ботаника, как я заметила, поползли вверх. Видимо, его посетила та же мысль.

— Вера, скажите, — продолжил он разговор, — а кроме Игоря Михайловича, ну, никого больше не было в последнее время?

Девушка пожала плечами, остановившись, а потом задумалась. Ну же, ну же… Так не хотелось снова тыкаться из угла в угол, сортируя сплетни от полезной информации.

— Знаете, где-то недели две назад я выходила из квартиры ночью. Опять не спал, — кивнула на ребенка, — и услышала разговор возле Ленкиной квартиры. Разобрала только отрывки фраз, сейчас даже не вспомню, что там было. Ты… приехал… оставил… Вот какие-то такие обрывки из того, что помню. Когда я начала спускаться вниз, естественно, создавая шум на весь подъезд, голоса стихли. Хлопок двери — и парень возле подъезда, еще помог мне выйти. Такой бородатый, но симпатичный. На этого… — защелкала Вера пальцами. — Во! На Криса Хэмсворта похож.

Если бы я еще знала, кто это. Но Ботаник вроде понимающе кивнул. Ладно, потом мне объяснит. Но явно это какой-то непростой и довольно симпатичный парень. Надо, наверное, познакомиться с современными кумирами, а то чувствую себя совсем древней.

— И что? — спросила я.

— Да ничего, — снова пожала Вера плечами. — Но это единственная странность, которую я заметила. Два часа ночи, а тут такой спектакль. Я с Леной не говорила о той ситуации, думала, что не стоит ей знать, как я стала невольным свидетелем каких-то разборок. Но ни до, ни после я этого парня больше не видела. Но не могу утверждать, что он не появлялся больше в Лениной жизни. В общем, я даже не уверена, что это так важно… Не знаю.

Итак, что мы вынесли? Ничего интересного, кроме парня, который похож на кого-то там. И как его найти?

Ботаник озвучил мой вопрос:

— Вера, а вы не видели, этот мужчина на машине уехал? Все-таки ночью общественный транспорт не ходит.

— Он остался возле подъезда, я пошла в сторону аллеи, — указала она рукой влево, — и видела, как во двор заехала машина такси. Естественно, на номер я не смотрела, но службу запомнила. У меня брат двоюродный там же работает.

Вот это уже хоть что-то. Конечно, это может быть поиском иголки в стоге сена, но попробовать стоит.

— Вы рассказали об этом следователю? — спросила я.

Вера отрицательно покачала головой:

— Только что сама вспомнила. Думаете, надо позвонить и рассказать?

— Мы сами, — обворожительно улыбнулся Ботаник. — Спасибо за помощь.

— Надеюсь, что действительно помогла.

Я попрощалась с Верой и отправилась к машине, обдумывая все, что она нам рассказала. Ботаник задержался, записывая телефон девушки, а потом протянул ей визитку. Взрослеет — уже вон и визитками обзавелся.

— Ну что? — спросил он, садясь в машину. — Поделимся информацией со следствием?

— Не уверена, что следствие заинтересуется каким-то загадочным парнем. Скорее всего, они упорно копают под Таньку.

— Вы не верите в систему или в Лешу?

— Так, если ты не прекратишь свои очень прозрачные намеки, то пойдешь отсюда пешком.

— Ага, — сказал Ботаник, вроде бы не поверив мне, и достал телефон. — Привет, есть разговор, — начал он, когда собеседник ответил. — Нет… Да, давай. Конечно, со мной. Через двадцать минут будем.

Догадаться, что звонил он не Инессе, было нетрудно. Нет, все-таки парень зарвался. А еще спелся с Лешей. И я совсем перестала понимать, кто тут и кем руководит.

— Ну и?.. — повернулась к нему.

— Леша через двадцать минут ждет нас возле дома бывшего мужа Елены. Может, он и есть тот загадочный мужчина, которого видела Вера?

— Достань его фото и убедись.

— Отличная идея, — согласился Ботаник и, назвав адрес, сосредоточился на телефоне. — Есть! — воскликнул он через минут десять. — Фото из паспорта, качество не очень, но мне кажется, что это не он.

Остановившись на светофоре, я взяла телефон и уставилась на Кирилла Гройсмана. Темноволосый, коротко стриженый, ни намека на щетину, высокие скулы, карие глаза. Но этой фотографии не один год, так что кто знает, как он мог измениться.

— Перешли фото Вере.

Ботаник усмехнулся и сказал:

— Уже. А вот и ответ, — услышал он короткий писк телефона. — Пишет, что не похож.

— Ладно, разберемся.

Ботаник посмотрел на меня и кивнул. Хотя, наверное, для открытия тренинга «Учимся думать позитивно» еще не время. Пока мы ничего стоящего не нарыли. Но это только начало пути. И надеюсь, что в театре Ботанику повезет.

Мы приехали одновременно с Лешей. Выглядел он уставшим, под глазами пролегли круги. Неужели девушка всю ночь мучила? Вернее, не мучила, а доставляла неземное удовольствие. Эта мысль возникла неожиданно, но не хотела столь же быстро покидать голову. Кажется, пора переквалифицироваться в сценариста порно, чтобы унять свою буйную фантазию.

Ботаник приветливо махнул Леше рукой и спросил:

— А почему Гройсмана в отдел не вызвал?

— Не дозвонился. Хотел оперов за ним послать, но решил, что так быстрее будет. А у вас что?

— А у нас есть информация…

Леша даже не повернул голову в мою сторону, пока Ботаник пересказывал наш разговор с Верой. Только хмурился, что придавало уставшему лицу еще более плачевный вид.

— Интересно, — резюмировал он в итоге, но от комментариев удержался.

— Надо найти этого парня, — сказала я, чем наконец-то привлекла Лешино внимание.

— Найдем. Вернее, я найду.

— Это нечестно, — возмутилась в ответ. — Мы могли бы вообще тебе не рассказывать ничего.

— Но рассказали, — выдал Леша обворожительную улыбку. — За что следствие вас благодарит. Хотите, даже грамоту от министерства попрошу вам выдать? На крайний случай можно и от начальника отдела.

Ударить его, что ли? Чтобы прекратил стебаться надо мной. И желательно между ног, чтобы на пару дней отбить желание спариваться.

— А с тобой к Гройсману можно? — спросил Ботаник, явно разгадавший мои намерения.

— Идемте. От черта-то ладаном можно, а вот от вашего энтузиазма однозначно ничем.

Звонок в домофон остался без ответа. Тогда Леша позвонил в соседнюю квартиру и представился. Слова «следователь» и «майор» поистине волшебны. Особенно, на пожилых людей, а ответила нам дама в возрасте, судя по голосу. Наверное, советский менталитет и боязнь людей в погонах уже вросла в ДНК.

Дверь подъезда открылась, и мы вошли внутрь. Консьерж отсутствовал, а жаль. Можно было бы поинтересоваться передвижениями Кирилла Александровича. На этаже нас уже ждала старушка. Леша показал удостоверение, а она сказала:

— Наконец-то! А то я три раза уже звонила. Достал он меня.

— Кто? Сосед? — спросила я, кивнув на дверь Гройсмана.

— Да, три дня куролесит уже. Музыка гремит, девки визжат. Шум, гам, срамство. Не удивлюсь, — понизила она голос, — если они там и наркотики принимают.

— Вы очень бдительны, — улыбнулся ей Леша, — мы разберемся.

Он надавил на кнопку звонка, но дверь нам никто не спешил открывать. Пять минут бесполезного времяпрепровождения на лестнице, и я решила проверить дверь. На удивление, она открылась. В нос тут же ударил сильнейший запах перегара и табака.

— Ну и вонь, — сказала я, заход внутрь.

— Ивонна, ты не имеешь права… — начал Леша.

— Вот и стой за дверью. А я, если уж приехала, поговорю с Гройсманом.

Ботаник пожал плечами и следом за мной зашел в квартиру. Хозяин нашелся в комнате. В одних трусах он лежал поперек дивана и громко храпел. Я пнула его ногой — ноль реакции.

— Может, водой холодной окатить? — предложил Ботаник.

— Дельная мысль, — согласился Леша, появившись в дверях комнаты.

Вода, конечно, дело хорошее, но можно пока и обойтись. Конечно, мой способ был даже менее гуманный, но я все же врезала Гройсману прямо в пах.

Ну вот и эффект! Кирилл, как его там… О, Александрович вроде, подорвался, приняв сидячее положение и, положив руки на причинное место, попытался сфокусировать на нас взгляд.

— Вы кто? — спросил он хрипло через минуту.

— Зеленые змии, — ответила я.

— А кто мне по шарам заехал?

— Не знаем, барабашка, наверное.

На мой ответ усмехнулся Ботаник, да даже Леша не смог скрыть легкую ухмылку. И посмотрел на меня как раньше. Или мне просто показалось…

— А вода есть? — спросил Гройсман, начав потирать виски и слегка постанывая. Наверное, давил на жалость. А может, ему действительно настолько хреново.

— Слушай, ты у себя дома, так что тебе виднее.

Хозяин квартиры потянулся к кружке на прикроватной тумбочке и расстроено выдохнул, видимо, не найдя там спасительной жидкости. Следом он принюхался к стакану с темной жидкостью и обрадовался:

— О, пиво!

От пива там наверняка осталось только название, но Гройсман, даже не поморщившись, в два глотка выпил подозрительное содержимое и снова посмотрел на нас:

— Так кто вы?

— Мы хотим поговорить о вашей бывшей жене, — отлепился Леша от косяка, достав удостоверение.

— О какой жене? — не понял Гройсман.

— Еленой звали, работала в театре, развелись вы четыре года назад, припоминаешь? — спросила я.

— Ах, Ленка. Да какая там жена… Я с ней даже не трахался. Стоп! — округлил глаза Кирилл Александрович. — А почему вы говорите о ней в прошедшем времени?

— Елена погибла, — почти с трагизмом в голосе пояснил Ботаник.

Что ли, уже в роль вживается? Такими темпами он точно в актеры из юристов уйдет.

— Когда? — удивился Гройсман. — Я же вроде пару дней назад ее видел. Или больше… — задумчиво потер он затылок. — Черт, не помню. Даже не помню, сколько дней куролесил. Какое сегодня число?

— Двадцатое, — сказала я, уже сомневаясь, что разговор выйдет продуктивным.

— А, значит, пять дней назад. Она позвонила мне, несла какую-то околесицу. Я слушал вполуха, как раз заканчивал работу над сценарием, так что мне было не до нее.

— Так, Кирилл Александрович, — прервал его бессвязную речь Леша, — давайте по порядку. Начиная от знакомства с Еленой и заканчивая последним разговором.

— Минуту, — поднялся Гройсман и скрылся в направлении, где, по идее, должна находиться кухня. Шлепок холодильника — и вот он, довольный как мартовский кот, вернулся в комнату с бутылкой пива.

— Мы вас слушаем, — поторопила я его, пока он снова не впал в бессознательное состояние.

— С Ленкой мы познакомились в институте, хоть и учились на разных факультетах. Веселая девчонка, красивая, амбициозная. Только вот не местная. Я не в курсе всех этих проволочек, но вроде бы на время учебы в институте она могла беспрепятственно находиться в городе и стране, а потом… Хрен знает. Ну начали мы общаться, сдружились. Ничего интимного. Она вообще, сколько я ее помню, ни с кем не встречалась. А у меня тоже был простой в личной жизни. Вот она и попросила жениться на ней.

— А вы знали, что фиктивные браки — это незаконно. Елена, скорее всего, опиралась на украинское законодательство, где всем плевать, липовый это брак или настоящий. А в России все немного по-другому, — сказала я Гройсману.

Конечно, привлечь его никто к ответственности никто не сможет, но иногда просто удивляет, как живут некоторые люди, не зная минимальных правовых норм. Наверное, только заповеди вспоминая. А кодексы-то гораздо объемнее.

— Мы сейчас не об этом, — мягко сказал Ботаник, поправив очки, — продолжайте, Кирилл Александрович.

— Ну поженились мы с Ленкой. В принципе, меня все устраивало: дома чисто, в холодильнике жратва есть. Она переехала из общаги ко мне, чтобы все выглядело достоверно, а через год — опа! Крым стал частью России, поэтому вид на жительство ей больше не нужен был. Вот мы по обоюдному согласию и развелись. Она сняла квартиру, правда, не знаю, на какие средства, и переехала. Мы иногда созванивались, поздравляли друг друга с праздниками, обедали вместе в институте, встречались на студенческих вечеринках.

Гройсман замолчал и сделал несколько глотков пенного светлого. Потом выдохнул так, как будто его только что настиг оргазм, и блаженно прикрыл глаза.

— Кирилл Александрович, — спросил Леша, — а был ли в окружении Елены парень, бородатый, светловолосый?

— И о последнем ее звонке тоже расскажите.

— Странно, но это все связано, — ответил Гройсман, открыв глаза и начав говорить уже не так печально. Надо было сразу дать ему похмелиться. — Как я и сказал, почти не слушал Лену. Но она была на взводе. Почти всхлипывала в трубку. Я учился на режиссера, хоть и пишу сейчас сценарии, так что даже в мастерице перевоплощений смог распознать искренность эмоций. В целом, ее монолог свелся к тому, что мне стоит рассказать о фиктивности нашего брака, если ко мне придет светловолосый мужчина с бородой. Что-то вроде того, что это в моих же интересах. Ну, я из вежливости поинтересовался, что случилось, а она ответила с присущим ей драматизмом… Кажется, это звучало так: «Прошлое настигло». Я, честно, не стал вдаваться в подробности. Ответил, что нет проблем, все скажу. Вот мы и попрощались, потом я начал отмечать день рождения и завис на четыре дня. А теперь пришли вы и говорите, что Ленка погибла.

— Кирилл Александрович, вы должны завтра подъехать в отдел, и мы запротоколируем ваши показания, — сказал Леша.

Мы с Ботаником вышли из квартиры Гройсмана и спустились вниз. Даже разговаривать не было необходимости. Мы явно думали об одном и том же. Скорее всего, этот загадочный блондин и есть тот парень, о котором говорила соседка Елены. Значит, надо его найти. А еще покопаться в прошлом актрисы, если она сказала, что оно настигло ее.

Подождав Лешу на улице, я спросила:

— Что дальше будешь делать?

Он с полминуты подумал, посвящать нас в детали или нет, но все-таки ответил:

— Костя только что прислал сообщение. Просил заехать. Сегодня же, а то с завтрашнего дня он на неделю в отпуск. Так что поехали.

— А можно? — недоверчиво поинтересовался Ботаник.

— Да я уже как-то привык к вам. Временами даже скучно становится без твоей умной рожи, — посмотрел Леша на него, — и твоей стервозности, — улыбнулся мне.

Сомнительный комплимент, но я лучше промолчу. Мало ли… еще запрет меня в изоляторе временного содержания вместе с Танькой.

Глава 4

Когда мы уже подъезжали к моргу, Ботаник наконец подал голос:

— Кажется, Константин Иванович не обрадуется. Может, надо было ему что-то от изжоги захватить?

Я посмотрела на этого остряка, припарковав машину, и спросила:

— Ты где так язвить научился?

Он в ответ пожал плечами и улыбнулся:

— У меня были лучшие учителя.

Если уж он говорил во множественном числе, то явно имел в виду не только меня. Скорее всего, и Лешу тоже. Я положила подбородок на руль и повернула голову в сторону припарковавшейся рядом машины. Все-таки я идиотка. Из-за такой глупости поссориться. Может, та брюнетка в его квартире уже приняла предложение? Не все же такие несговорчивые, как я.

— Ивонна Сигизмундовна, мы будем сидеть или пойдем? — спросил Ботаник, выходя из машины.

Леша уже тоже нетерпеливо прокручивал ключи на пальце, ожидая нас. Ну, не стоит заставлять тогда. Я вышла и направилась к дверям. Все равно все не то, все не так. И от этого тошно. Очень тошно.

Костя привычно поднял голову, когда мы вошли в кабинет, и поморщился. Реально у человека изжога, судя по выражению лица.

— Ваша троица меня доконает, — обреченно выдохнул Костя.

Леша сразу перешел к делу:

— Что у тебя?

— Ваша Елена Гройсман рожала. У нее старый шрам на промежности, да и тазовые кости… Возможно, это их врожденное расположение, но я бы сказал, что все-таки роды были. Да и по рубцу можно сказать, что ее резали во время родов. Немного, там буквально пять стежков было наложено. Да и шов довольно старый. Но это могло быть два года назад, а могло — и десять.

Каждый из нас сейчас задумался. Двадцатилетняя девушка приезжает в наш город, без детей, только с амбициями. Быстро поднимается по карьерной лестнице, а потом ее настигает прошлое. Если она и рожала, то во сколько лет? Девятнадцать — это максимум.

— Леша… — протянула я.

— Не надо мне устраивать тут курсы повышения квалификации. Естественно, я отправлю запрос, — перебил он, словно прочитав мои мысли.

— Что-то еще? — спросил Ботаник у Кости, пока я не выдала в ответ что-нибудь, после чего Леша точно пресечет всю нашу самодеятельность.

Клементьев бросил на стол папку и сказал:

— Можете сами все прочитать, но ничего сверхъестественного. Шрам от удаления аппендикса, след от ожога на ноге, родимое пятно на животе, сросшийся перелом ключицы. В общем, банальные травмы, которые могут встретиться у каждого. У меня три перелома было и ожог от мангала на руке.

Ботаник задумчиво полистал отчет, а потом подошел ко мне и ткнул пальцем в одну строчку.

— Устричный соус, — сказал он. — Вы были правы.

— Так вот на что произошла реакция? — услышал Костя нас. — Да, морепродукты — мощный аллерген.

— Только откуда у вас такая просвещенность? — посмотрел по очереди Леша на меня и Ботаника.

Мажора сдать, что ли? Нет, не сдам. Мало ли еще пригодится.

— У каждого свои источники, — улыбнулась я в ответ.

Может, еще и воздушный поцелуй послать? И доведу его до белого каления.

Но Леша странно отреагировал. Тоже расплылся в улыбке и сказал:

— Я даже знаю имя твоего источника. И он уже на допросе. Надеюсь, без толпы папиных юристов.

Ну и ладно. Мажор должен был предвидеть такой поворот. Все-таки они вроде как не скрывали свои отношения, так что видеть их вместе могли многие.

— Ребята, если вы закончили словесную прелюдию, то можете приступать к непосредственному контакту, — не без иронии сказал Костя, пока мы с Лешей сверлили друг друга взглядами.

Мы уставились на ухмыляющуюся физиономию патологоанатома, и эта сцена, наверное, была достойна любой комедии.

— Так, — сказала я, — Костик — ты чудо. Без тебя бы просто развалился весь отечественный сыск, а медицина скатилась до уровня средневековья.

— Ой, узнаю адвокатские сладкие речи. Только не перебарщивай, а то сладкое сказывается на фигуре и уровне глюкозы в крови.

Ботаник в разговор не встревал, просто сидел, уставившись в окно, и о чем-то думал. Пора уезжать, а то не хватало, чтобы он еще свои предположения вслух озвучил.

Я быстро попрощалась с Костей и потянула за собой Ботаника. Леша еще остался в кабинете Клементьева, только крикнул вслед:

— Таню в шесть забери из ИВС.

Вот раньше не мог сказать! Как будто не знал, что я переживаю. Или знал, что продолжу в любом случае рыть носом землю. Все же азарт уже не остановить. И Ботаник тоже это понял, когда мы сели в машину:

— До Симферополя около тысячи километров. Поедете? — спросил он.

— Тебе Леша провел краткую экскурсию под названием «Путешествие в мозг Ивонны» или сам додумался? — не выдержала я.

— А что тут думать!

— Поеду. А ты завтра получишь документы и пойдешь в театр. Дела фирмы оставь на кого-нибудь другого. Большой там завал?

— Да не очень. Оспаривание наследства, кража… Сплошь гражданка и административка. Из уголовки только изнасилование, но этим не я занимаюсь.

Да он даже выражаться начал по-другому. Скоро вообще на жаргон перейдет.

— Поехали где-нибудь перекусим, а потом за Танькой. Заодно обговорим детали.

— Давайте ко мне, — предложил вдруг Ботаник.

— К маме или к Инессе?

— К маме. Она сегодня на обед меня ждет.

Встреча с Гражиной Эдуардовной могла сделать этот день еще веселее. Ну ладно, легких путей я никогда не искала. И может, эта дама подобрела за последний год?

Ага, подобрела мамочка… Как же! Когда она меня увидела, то так поджала губы, что они даже побелели. Может, свалить по-тихому, пока ее удар не хватил?

— Привет, мам, — сказал Ботаник, а я улыбнулась и кивнула:

— Здрасьте…

— Ванечка, ты бы хоть предупредил о том, что с гостьей, а то я еще от прошлого визита твоей разноцветной подруги отхожу.

Это она про Инессу, как я поняла. Надо будет спросить, как прошло знакомство. Но, судя по привычному виду Гражины Эдуардовны, соседка еще не успела поработать над ее образом.

Мы прошли в кухню, и я почти прониклась к суровой даме симпатией. Пахло великолепно. Расстаралась она для любимого сына, а я так… примазалась. Может, в Чехию вернуться? Там у мамы тоже всегда вкусно пахнет.

Я, наверное, просто жутко хотела есть. Не дело вторые сутки сидеть почти на одном кофе. Вот даже Гражину Эдуардовну разжалобил мой внешний вид, потому что повытаскивала тарелки из холодильника, что-то сняла с плиты, достала из духовки и сказала:

— Ешьте, а то на вас, Ивонна Сигизмундовна, без слез не взглянешь. Бледная, синяки под глазами. Скоро зубы начнут крошиться, волосы выпадать и ногти ломаться.

Вот вроде и какое-то проявление заботы, а такое ощущение, что обматерили. Взять у нее, что ли, несколько дополнительных уроков по риторике? Но ладно, пофиг. Пусть хоть Бабой-ягой меня назовет, только еду не забирает.

Слава богу, Гражина Эдуардовна переключилась на Ботаника. Подробно обо всем расспрашивала, хорошо, хоть не попросила принести результат анализа крови. А потом эта чудо-мама выдала:

— И в какой куче отходов вы на этот раз копаетесь?

Я чуть не рассмеялась. Я бы выразилась намного категоричнее, обозвав это дело кучей дерьма. И это самое литературное выражение, которое пришло на ум.

Ботаник посмотрел на меня, как будто спрашивая разрешения, и, когда я кивнула, рассказал Гражине Эдуардовне об убийстве Елены Гройсман.

— Интересно, — подытожила она. — Я видела острые аллергические реакции, но сейчас препараты могут быстро купировать приступы. Жаль, что девушке не повезло. Если бы кто-то оказался рядом, то смог бы помочь. Обычно у таких аллергиков всегда есть с собой антигистаминные препараты. Всего лишь укол спас бы ей жизнь.

Кстати, да. Интересная мысль. Я достала телефон и набрала Леше.

— Успела соскучиться? — ответил он.

— У Гройсман в личных вещах были лекарства?

— В твоей голове очередная идея?

— Ты можешь ответить?!

— Были. Назальные капли, но твой старый друг Игорь Михайлович уже наверняка рассказал, что у Гройсман был насморк. Кстати, со следствием Гончаров не очень-то хотел сотрудничать. Может, тебе хоть что-то интересное рассказал?

— Не думаю, что больше, чем вам, — ответила я и повесила трубку, повернувшись к Ботанику: — Когда ты приехал в театр?

— Где-то через минут десять после Леши.

— Первыми должны были приехать патрульные, а потом вызвать оперативников, так? А потом уже криминалисты. Значит, труп ты видел?

— А можно за столом не о почивших? — возмутилась Гражина Эдуардовна.

Но ее как будто никто не услышал. Ботаник утвердительно кивнул, а потом протянул:

— Я вас понял, Ивонна Сигизмундовна. Содержимое сумочки Елены было рассыпано по полу гримерки. Можно было решить, что это случайное опрокидывание, но сейчас я понимаю ход ваших мыслей. Гройсман могла искать лекарство, но так и не нашла. А это значит…

— Что его кто-то намерено забрал, — закончила я мысль.

— Я, конечно не мастер психиатрической экспертизы, — снова встряла Гражина Эдуардовна, — но могу предположить, что все планировалось давно. Изучить привычки, график, историю болезни. Это подмечаешь, проживая с человеком рядом, или дотошно следишь, чтобы запомнить. Ваш убийца скрупулезен, аккуратен, умен. Планировал он это долгое время. Не удивлюсь, если втерся в доверие к своей жертве, стал другом или просто постоянно был в ее окружении. А для такой подготовки нужна выдержка и злость. Только злость уже застарелая, чтобы месть подавалась холодной, не на эмоциях. А пока я поставлю чайник, — поднялась она со стула.

Интересно, она во всех областях медицины разбирается? Кто она там — доктор наук или кандидат? Но ее предположение не лишено смысла. Она просто дополнила и собрала воедино хаотичные мысли, которые летали, скорее всего, не только в моей голове.

Я и так знала, что Танька не имеет к этому отношения, но услышать от другого человека подтверждение — вообще идеально. Сестрица импульсивная, вспыльчивая… Она бы скорее вцепилась Елене в волосы, в состоянии аффекта даже могла бы опустить на голову тяжелый предмет, но четкое планирование, выжидание — нет, это точно не в ее стиле.

— А можно мне кофе? — посмотрела я на маман Ботаника.

— Нельзя, — категорично заявила она, поставив передо мной чашку с чаем.

Ну и пусть. Все равно кофейни почти на каждой улице есть. А после обеда захотелось спать, даже очень. Перелет, стресс, беспокойство — не самые лучшие друзья.

— Надо найти водителя такси, — уверенно сказал Ботаник.

— Леша найдет.

Мы успели выпить по две чашки чая, когда мой телефон подал звуковой сигнал. Я знала, что сработано будет оперативно. Так и есть.

«Водитель такси. Через полчаса на стоянке возле вокзала».

Я повернула телефон экраном к Ботанику, и он кивнул в ответ.

Гражина Эдуардовна проводила нас до двери и сказала напоследок:

— Надеюсь, в этот раз ничье здоровье не пострадает.

Ехали мы в сторону вокзала молча. Только едва слышная музыка доносилась из динамиков. Ботаник сидел, прикрыв глаза, а я его не беспокоила. Если посетит его светлую головушку какая-нибудь дельная мысль, то он ею поделится.

Заняв свободное место на парковке, осмотрелась, ища глазами Лешину машину. Он еще не приехал, и я повернулась к Ботанику.

— Ни слова о Симферополе.

— Не дурак, понял. Только все равно он узнает, когда вы резко перестанете путаться под ногами.

— Чем позже, тем лучше, — ответила я и кивнула, заметив знакомую машину: — Идем.

Леша оставил машину рядом с моей и тоже вышел, снова окинув нас таким взглядом, как будто говорил: «Вы мне надоели». Мне уже этот взгляд порядком надоел. Надо было не звать, сами бы нашли этого таксиста, пусть и не так быстро. И снова (в который раз за последние дни?) прикусила язык, чтобы не съязвить что-нибудь в ответ. С такими темпами растеряю красноречие.

— У меня сажа на лице? — спросил Леша, наверное, устав от моего пристального взгляда.

— Что ты! Шикарно выглядишь. На лет десять моложе. Под свою девушку косишь? — все-таки не удержалась я.

Долгое молчание чертовски плохо на мне сказывается.

— О, если бы все зависело от возраста партнера… Ты хоть и младше, но добавила мне в копилку несколько седых волос, парочку новых морщин и нервный тик.

— Правда? А то я думала, что это от работы. Тогда не стану искать себе вчерашнего школьника, в отличие от некоторых, а то уже подумывала об этом.

— Может, тебе просто потрахаться надо? — в глазах Леши мелькнули знакомые огоньки. — А то ты слишком нервная.

— Хочешь предложить помощь? Извини, на роль второго плана я не гожусь.

— Стоп! — почти заорал Ботаник, подняв руки, а потом добавил уже тише: — С вас, конечно, можно писать сборник афоризмов, но давайте мы займемся делом. Не будем тратить ни свое время, ни таксиста.

Мы с Лешей одновременно кивнули, и он первым двинулся в сторону стоянки такси. Уверенно подошел к темной иномарке и постучал в окно. Водитель опустил стекло и спросил:

— Куда едем?

— Назад в будущее, — вырвалось у меня.

— А, вы мне звонили, — дошло до водилы. — Вы из лега… из полиции, — улыбнулся он, сверкнув синими татуировками на каждой фаланге пальца.

Мужчина лет пятидесяти, который представился Федором Михайловичем, вышел из машины и закурил.

Леша задавал сначала стандартные вопросы: помните ли… такого-то числа… на такой-то адрес…

— Помню, мужик при бабках был. Отвалил мне столько, сколько можно неделю зарабатывать, — довольно кивнул таксист. — Отвез я его сразу на вокзал, пришлось изменить первоначальный маршрут, потому что у него хреново срабатывало соединение с интернетом на телефоне. Пробыл он здесь, — кивнул Федор Михайлович на здание рядом, сплюнув под ноги, — минут двадцать. Вернулся довольный. Попросил быстро гнать на окраину, куда мы изначально и собирались ехать. Бля, минуту… Пушкина! Да, проезд Пушкина. И снова попросил меня подождать. Ну а мне что? По счетчику-то капает, мне по фене. Хотя после получасового ожидания я уже было решил, что меня кинули. Успел полпачки выкурить, пока этот фраер вышел из подъезда. Забросил сумку в багажник и сказал быстрее рвать на вокзал. Думаю, до этого у него бронь на поезд не проходила, вот мы и поехали сразу за билетом. Билет, наверное, был на этап… тьфу, состав через пару часов, вот он и поторопился за вещами на хату. Но по масти шелестит мужик, отвалил сполна, хотя по виду и не скажешь, что при бабках.

— Во сколько он уехал? — спросил первым Ботаник, который постоянно морщился, пока слушал эту речь.

Наверное, для его нежных ушей жаргон весьма непривычен. О чем же тогда думал, когда шел в адвокаты?

— Да уже светать начало, — потер подбородок таксист. — Но точно не скажу. Но где-то около пяти, наверное.

— А почему вы так хорошо помните этого клиента? — спросила я. — Это как-то странно. У вас их, должно быть, по несколько десятков за день.

Федор Михайлович прищурился и сделал шаг ко мне. Я даже не пошевелилась, а вот Леша, стоявший рядом со мной, сделал шаг вперед. Что это? Инстинктивное желание защитить?

— Вы мне ничего не пришьете, — заметил таксист, снова закурив. — Или думаете, что на уже отсидевшего человека можно повесить что угодно? Я через десять минут, после того как его высадил, принял новый заказ. Да и проверьте, наверняка же он уехал. А запомнил, потому что мужик из наших. Ну, сидевший… И по теме рулит, и татухи соответствующие. Хотя говорил как ученый, бля… Но иногда проскальзывало что-то. Да и гомон у него странный, не нашенский.

— Украинский? — догадался Ботаник.

— Да, что-то похожее.

— Федор Михайлович, завтра в отделе необходимо все это запротоколировать, — привычно сказал Леша. — Найдете старшего оперуполномоченного Климова, он все сделает…

Дальше слушать не было смысла. Бюрократическую часть оставим Леше.

Мы с Ботаником вернулись к машине, и он сказал:

— Интересная картина.

— Рано радоваться, — ответила я. — Хотя даже не удивлюсь, если опаздывал он на поезд до Симферополя. Но мы не уверены, что это наш парень.

Леша подошел к нам через пару минут, разговаривая по телефону. Я нагло подошла и, встав на цыпочки, примкнула ухом к его смартфону. Или к нему самому. Старалась слушать разговор, но это было проблематично, когда под рукой перекатывались его мышцы, дыхание было так близко, а учитывая, что стояла я чуть позади, при каждом малейшем движении — моем или его — терлась о выдающуюся пятую точку.

— Ивонна! — повернулся Леша, закончив разговор, а потом наклонился к моему уху: — Я чувствовал твои соски через две футболки и лифчик. Может, все-таки тебе надо потрахаться?

Я сделала два шага назад и показала средний палец. Кажется, все возвращается на круги своя. По крайней мере, он уже не смотрит ледяным и бесчувственным взглядом.

— Извините, если помешал, — опять довольно громко побеспокоил нас Ботаник, — но, может, стоит проверить записи с камер вокзала?

— Да, я уже позвонил Вере, соседке Гройсман. Если она его сможет опознать, то есть зацепка. Хоть пока и не знаем, нужна ли нам она. Может, к ее гибели это и не имеет никакого отношения, — сказал Леша. — Но проверим.

Снова вместе, снова рядом, только не так, как было раньше.

Глава 5

Вера, соседка Елены Гройсман, приехала через полчаса. Мы успели выпить кофе в привокзальной кафешке, где Леша давал наставления Ботанику насчет театра, а потом даже попытался воззвать к его благоразумию и отговорить от этой затеи. Интересно, если я закачу скандал в кафе, это подпортит мне карьеру?

Пока я прикидывала, как сказать Леше, чтобы он перестал капать на мозги нашей будущей «звезде», Вера и приехала.

Даже накраситься успела. Нас с Ботаником она как будто и не видела. Офигеть! И какая это часть Лешиного тела на нее такое впечатление произвела? Ботанику, наверное, показался подозрительным мой прищуренный взгляд, и он тихо сказал:

— Вырванные волосы свидетеля нам не помогут.

— Если не заткнешься, то пострадают твои волосы, а возможно, и челюсть, — улыбнулась я в ответ.

— Идемте, — поднялся Ботаник.

Вера к главному входу вокзала семенила рядом с Лешей и упорно косила под блондинку. От ее вопросов и комментариев я закатывала глаза. Ой, у вас такая работа опасная. Ой, а вы кого-нибудь убивали? А где ваш пистолет?

Тут даже Ботаник бы до встречи Инессой понял, что это совсем некачественный, но довольно действенный подкат. Леша поддержал эту игру и с улыбкой отвечал на ее вопросы. Может, свидетельница без волос не так и плохо?

Я так замечталась, но врезалась в мужскую спину, когда Леша резко остановился, едва войдя в здание вокзала, и осмотрелся.

— Держи дистанцию. Или тебя так увлек мой вид сзади?

Вера рассмеялась, как будто эта шутка была достойна какой-нибудь программы на ТНТ, а Ботаник кашлянул и перешел к делу:

— Надо найти кабинет охраны.

— Второй этаж, — сказала я, направившись к эскалатору.

Свернув в противоположную сторону от зала ожидания, я вскоре постучала в деревянную дверь и тут же нажала на ручку. Леша меня отодвинул и козырнул своим удостоверением, попросив позвать начальника. Полусонный парень стал по стойке смирно и едва не отдал честь.

Артем Александрович появился через пару минут. Увидев меня, улыбнулся и звонко чмокнул в щеку, сказав:

— Ты прелестна. Впрочем, как всегда.

Никто не спросил, откуда я знаю начальника охраны. Ну и слава богу, отвечать в присутствии посторонних ни он, ни я не стали бы.

— Тёма, нужна помощь, — улыбнулась я в ответ и обрисовала ситуацию.

— Сейчас что-нибудь придумаем.

Артем устроился на стуле перед одним из мониторов и начал стучать по клавиатуре. Через минут пять повернулся и кивнул на экран:

— Вот этот день, вернее, ночь. Смотрите.

Вера подошла и уставилась на запись, только вот постоянно отвлекалась, бросая мимолетные взгляды на Лешу. Ну честное слово, как будто на нем идет видеоряд, а не на компьютере.

— Вот он! — через минут двадцать наконец-то воскликнула Вера.

Артем нажал на паузу. Изображение было довольно четким, так что рассмотреть загадочного парня было нетрудно. Симпатичный, довольно крепкий, внушительная щетина на лице, короткие волосы.

— Тёма, а есть запись с камер возле касс в это время? — спросила я, а потом повернулась к Вере: — Спасибо за помощь. Иван… Андреевич вас проводит.

Ботаник кивнул, а Леша едва заметно усмехнулся. Одна только девушка вроде как расстроилась, но спорить не стала. Артем искал запись, даже не заметив, что нас в кабинете стало меньше.

А Леша все-таки не сдержался. Подошел ближе и шепнул в самое ухо:

— А ты откуда этого парня знаешь? — а потом вдобавок прикусил мочку, причем очень сильно.

— Больно же, — возмутилась я, а потом обворожительно улыбнулась: — Я не на допросе, так что не твое дело.

Обстановка снова накалялась, а Ботаника рядом нет. Леша прищурился, но не успел ничего сказать.

— Есть! — показал Артем на экран. — Он купил билет во второй кассе. Мы знаем время, так что можем узнать имя. Но не через этот компьютер, нужна другая база.

— Тёмочка, дорогой, — почти промурлыкала я, еще и положив ладонь на плечо начальника охраны. — А распечатать фото этого парня нам можешь? И запись скопировать. На всякий случай.

— Без проблем. Хоть сто экземпляров.

— Ты прелесть, — теперь с обожанием сказала я и наклонилась, оставив на щеке Артема благодарственный поцелуй.

— Ивонна! — рявкнул Леша где-то за спиной.

Я повернулась и вопросительно посмотрела на него. Честно? Я думала, он пришибет или меня, или Артема. А возможно, и нас обоих. Хорошо, что оружия с собой нет.

— Ты что-то хотел спросить? — совсем невинно поинтересовалась я.

Леша показал кулак, ну а мне осталось только послать ему в ответ воздушный поцелуй. Интересно, он мысленно уже открутил мне голову? Пора Ботанику вернуться. Тот как будто почувствовал мой мысленный призыв и вернулся. Уже в одиночестве. И тут же закатил глаза, оценив обстановку.

— Что-нибудь есть? — спросил он и посмотрел на нас по очереди.

— Готово, — ответил вместо меня Артем, протянув распечатку и флешку. — Идемте, узнаем имя парня.

Мы вышли из кабинета, где остался только молчаливый парень, продолживший сонно смотреть в мониторы, и Леша, потянув меня локоть, заставил притормозить и спросил:

— Что у тебя с этим парнем?

Я подняла вверх руки, оттопырив указательные пальцы и мизинцы, и ответила:

— Секс, наркотики, рок-н-рол.

— А ты не знаешь, что второе подводит под статью УК?

— Мы аккуратно. И предохраняемся. Так что не переживай. А теперь идем.

— Ты меня доведешь когда-нибудь, и я просто прикую тебя наручниками к батарее.

— Эй, полегче. Или это твоя тайная фантазия? Шалунишка, — пропела я. — Главное, пояс верности не надевай, а то как я в душ ходить буду?

— Ивонна…

Препираться мы можем долго — проверено на практике. А Артем с Ботаником уже остановились в конце коридора возле двери в какой-то кабинет и ждали нас. Не стоит заставлять их ждать, тем более скоро за Танькой надо ехать.

Артем без стука открыл дверь, когда мы с Лешей подошли, и радостно сказал:

— Здравствуйте, прекрасные дамы!

В кабинете сидели три женщины. Одна в возрасте, две — моложе. Они недружно поздоровались, и та, что сидела ближе к выходу, спросила:

— Артем Александрович, что-то случилось?

Леша взял инициативу в свои руки и показал удостоверение. Присев на свободный стул по другую сторону стола от одной из молодых девушек, сказал:

— Нам нужно кое-то узнать, и надеюсь, что вы в этом нам поможете.

И такая обворожительная улыбка, что даже Медуза Горгона не устояла бы перед волной обаяния, сама став розовой лужицей, забыв, что надо кого-то обращать в камень.

— Конечно, — улыбнулась девушка.

Леша объяснил, что нужно, не забывая при этом улыбаться и излучать невидимые глазу потоки феромонов. У Артема зазвонил телефон и, ответив, он сказал:

— Мне надо идти. Там ЧП какое-то.

Мы с Ботаников кивнули, и начальник охраны, подмигнув мне на прощание, ушел. Заработал принтер. Девушка взяла листок и выделила маркером нужное имя:

— В это время народу почти не было. А на этой кассе в подходящее время был куплен только один билет до Симферополя. Величко Тарас Дмитриевич.

— Спасибо большое, — одарил снова своей фирменной улыбкой Леша девушку, которая, судя по взгляду, уже выбирала свадебное платье и имена детям.

— Вы оба психи, которые не могут жить без эмоций, — шепнул Ботаник.

— Еще одно слово — и я тебя уволю.

— Не уволите.

Попрощавшись с женщинами, мы вышли в коридор и уставились друг на друга. Леша протянул нам листок, который мы по очереди посмотрели, хотя новая поклонница бравого майора уже все пояснила.

Ботаник немного подумал, а потом сказал:

— Леша, тебе надо послать запрос на этого парня.

— Конечно.

Ответ прозвучал как-то без энтузиазма, хотя это зацепка.

— Ладно, мальчики, я поеду за Танькой.

— Я зайду вечером, — сказал Ботаник.

— Я тоже, — тут же подхватил его идею Леша.

— Вам жить негде, что ли? Или вас дома никто не ждет?

— Инесса привыкла.

Но ответа я ждала не про соседку. Да вот Леша только пожал плечами, но ничего не ответил на это замечание. Ну да, жить с ментом — и не к такому привыкнешь.

Глава 6

Танька бросилась ко мне в объятия. Хорошо, что я не успела заехать домой и взять Тимошу, а то хребет бедного пушистика не подлежал бы восстановлению. Пока страдал только мой. Сестрица обнимала меня так сильно, что я почти задыхалась. Но и ее понять можно. Ни родителей здесь, которые сейчас греют кости в Карловых Варах, ни я ни разу не приехала за то время, что находилась здесь. Два дня, а столько угрызений совести. Но я занималась делом, а не лила слезы на диване, оплакивая Танькину судьбу. Хотя презумпцию невиновности еще никто не отменял, а признать кого-то виновным может только суд.

— Ванька, — Таня жалобно всхлипнула, а потом положила обе руки мне на плечи и добавила: — Я Ленку пальцем бы не тронула. Я зубрила с тобой УК, как ты со мной пьесы. Так что я бы никогда…

— Я знаю, Тань. Ты успокойся, главное. Я во все разберусь.

— Не надо, — вцепилась в меня сестрица, — пусть Леша занимается.

И тут у меня не то чтобы зубы свело, а как будто флюс сразу в каждом появился.

— Поехали, дома поговорим.

Танька блаженно улыбнулась, наверняка мечтая о большой и пенной ванне с кучей ароматических штучек, и села в машину. Теперь, пока не появились мои бравые друзья, надо потихоньку свалить. Но для начала поговорить.

Сестрица, как я предполагала, после долгих объятий с кошаком полетела сразу в ванную. А я начала собирать чемодан. Время почему-то бежало очень быстро. Я сама еще собиралась в душ сходить перед дорогой, но Танька оккупировала ванную, кажется, надолго.

В конце концов, я не выдержала и постучала, спросив:

— Ты там не утонула?

— Уже выхожу.

Танька открыла дверь в моем халате и с полотенцем на голове, полностью удовлетворенная. Ванную она покидать не собиралась, уселась на стиральную машину и сказала:

— Иди.

— Может, ты мне еще спину потереть хочешь? — возмутилась я.

— Ладно, пока кофе заварю, — согласилась Танька и покинула ванную.

Когда я вышла из душа, Ботаник на пару с сестрицей уже распивал кофе. Что-то он рано, не хватало, чтобы еще и Леша сейчас появился. Я взяла кружку в руки и устроилась на диване, сказав Таньке:

— Рассказывай, что было в тот день. В подробностях.

— О… — застонала сестрица. — Опять?!

— И еще не один раз расскажешь, если понадобится.

Нового, в принципе, сестрица почти ничего не поведала — все это я знала от Леши, Ботаника и из СМИ. Танька только дополнила, что накануне Гройсман была какая-то нервная, временами задумывалась, даже забывала текст, а на выпады сестрицы даже не реагировала, что уж совсем было удивительно. В гримерку Елена отправилась первой, там ее и нашли.

Я допила кофе и поставила чашку на журнальный столик.

— Тань, у меня масса вопросов, но на это нет времени. Будет лучше, если ты в письменном виде опишешь тот день и все странности, которые происходили незадолго до этого. А ему, — кивнула я в сторону Ботаника, — расскажешь все обо всех, начиная от худрука до уборщицы.

— Зачем? — удивилась сестрица.

— Я переодеваться, а ты пока расскажи о нашей затее.

Ботаник тяжело вздохнул и начал рассказывать. И хорошо, что я успела скрыться за дверью спальни, потому что Танькин возглас возмущения разнесся по всей квартире. Не завидую Ивану Андреевичу.

Надев удобные шорты и футболку, минут пять постояла возле двери, пока Ботаник успокаивал сестрицу, а потом подхватила чемодан и вышла.

— Ну вы и авантюристы, — только и смогла выдавить из себя раскрасневшаяся Танька. — Одна летит в Симферополь, толком не подготовившись, второй — в театр без соответствующей подготовки. И что на это сказал бы Леша?

— Он в курсе про театр, только попросил докладывать каждый день об изысканиях. Но про Симферополь ему ни слова, — сказала я. — Ключи от квартиры в коридоре, долго не засиживайтесь, а то Инесса приревнует.

— Я помогу с чемоданом, — поднялся Ботаник, но я его остановила:

— Сама справлюсь.

— Ванька, — как-то уж очень виновато начала сестрица, и тут у меня появилось очень нехорошее предчувствие. — Ты извини…

— За что? — спросила я.

— Когда меня это… задержали, я пыталась до тебя дозвониться, но телефон был выключен, про Ивана я почему-то даже не подумала, так что… Ну и родителей я не стала беспокоить, потому что думала только про адвокатов.

— Таня, — протянула я, — надеюсь, ты думала про адвокатов, проживающих в этом городе?

Ботаник переводил взгляд с меня на сестрицу и обратно, ничего не понимая. Жаль, что после моего последнего вопроса Танька виновато опустила глаза. Только не это!

— Ванька, ну прости… Ты хоть представляешь, в каком состоянии я была?

Я бросила сестрице телефон и почти заорала:

— Звони! Звони ему сейчас же и говори, что все нормально. Ты хоть представляешь, что будет, если он сюда приедет?

— Вы о чем? — тихо спросил Ботаник.

— Не о чем, а о ком, — зло ответила я. — О моем отце.

Танька отошла к окну и тихо начала говорить, но уже через минуту повесила трубку и повернулась такая бледная, что впору ехать в Трансильванию и становиться одной из невест Дракулы.

— Что? — спросила я, а подошвы просто загорелись, так мне скорее хотелось свалить.

— Он уже в аэропорте, — ответила Танька.

О, нет! Пусть сама с ним разбирается. Я уезжаю в Симферополь.

— Счастливо оставаться, — сделала я ручкой и почти вприпрыжку, невзирая на тяжесть чемодана, полетела вниз по лестнице.

Только папы тут не хватало. Не удивлюсь, если к моему возвращению здесь полгорода станет заиками.

Хотя мысли о папе отошли на второй план, когда я заметила пристроившегося на моем капоте Лешу. Он окинул меня взглядом и спросил:

— Далеко собралась?

— Возвращаюсь в Прагу, этот климат плохо влияет на состояние кожи.

Леша усмехнулся. Не поверил. Надеюсь, это не Ботаник меня сдал, а то я сверну ему шею, и ни мама, ни Инесса меня не остановят.

— И что за ухмылка? — пошла я в наступление.

— На твоей машине поедем или на моей?

— Куда? В Прагу?

— Ивонна, — Леша покачал головой, — ты же не держишь меня за идиота? Ты бы ни за что не бросила Таньку в такой ситуации. Так что смею предположить, что собираешься ты в Симферополь. Я собираюсь туда же, поэтому нет смысла гнать две машины.

— Решил на бензине сэкономить?

— Бензин пополам.

Я щелкнула брелоком и открыла багажник. Леша забрал с сидения своей машины сумку внушительных размеров и положил рядом с моим чемоданом. Еще и попытался захлопнуть багажник, на что я тут же подставила руку и потянула его вверх. Таким образом мы издевались над машиной пару минут, пока Леша чуть не прижал мне руку.

— Охренел?

— Мы можем простоять тут всю ночь, пререкаясь, но можем сделать это и по дороге.

Я, наверное, так смотрела на Лешу, что он всерьез подумал, что я собираюсь сожрать его печень. А потом склонила голову набок и задумалась, что мне с ним теперь делать. Конечно, он просто прочитал мои мысли, потому что обворожительно улыбнулся и сказал:

— Меня надо любить, кормить и никому не отдавать.

А потом повернулся, отчего мой взгляд сразу переместился ниже его пояса, и сел в машину. Ладно, нет времени стоять — не дай бог, сейчас папаша заявится, тогда я точно никуда не уеду. Лучше высажу его где-нибудь за городом и отправлю восвояси.

— Твоя девушка не против командировок? — спросила как-то слишком резко, заведя машину и повернувшись к нему.

Леша чуть подался вперед и чмокнул меня в нос, сказав:

— Моя девушка та еще язва, но я ее обожаю.

— Рада за тебя, — холодно ответила, но едва сдержала улыбку.

Глава 7

Отъехав в соседний район, что хоть как-то минимизировало возможность моей встречи с папой, я остановилась и повернулась к Леше. Он молчал. Как-то странно даже.

— Тебе отсюда недалеко до дома. Могу даже такси вызвать.

— Ивонна, — тяжелый вздох, — тебе вот это все принципиально делать?

— Что именно?

— Язвить, бросаться на меня с кулаками, постоянно спорить, флиртовать с другими мужиками у меня на глазах? Хотя, если честно, я к этому уже привык. Может, по-другому и скучно бы стало, но не перегибай. Ты вот сейчас зачем это все устраиваешь, если и так знаешь, что до Симферополя я доеду?

Теперь я отвернулась к окну. Он в чем-то прав, только мне вот удобнее, когда в ответ из него льется сарказм. С серьезными разговорами у нас сложно. Последний вон каким скандалом обернулся.

— Ладно, поехали, — согласилась я.

— Какая удивительная покладистость.

— И кто из нас язвит? — не сдержалась, но буркнула себе под нос.

Я, конечно, как человек вроде бы не глупый, отключила свой телефон, но вот Лешин начал разрываться. Он посмотрел на экран и ответил:

— Да?

Наверное, впервые я слышала, как возмущается Ботаник. Если уж через динамик даже я слышу, то что-то точно случилось. И почему-то меня это не удивляет, учитывая, что Танька вызвала моего отца. В красноречии он может переплюнуть нас с Лешей вместе взятых.

— Возьми трубку, — протянул Леша мне свой телефон.

Я не хотела, но, продолжая смотреть на дорогу, протянула руку, в которую лег теплый мобильный. Поддержав его плечом, сказала в трубку:

— Что?

— Знаете, Ивонна Сигизмундовна, я немного в шоке от встречи с вашим родителем. Он приехал две минуты назад, но уже успел назвать Таню третьесортной актрисулькой погорелого театра, а меня… Недоразумением в очках с внешностью затюканного ботана.

Я сильнее нажала на газ, чтобы как можно быстрее оказаться подальше от папочки, и ответила:

— Поверь, это он еще комплимент сделал.

Ботаник сопел в трубку, а потом выдал:

— И это у меня еще мама со странностями? Да она просто ангел на фоне этого… Ну, вашего отца. Теперь я понимаю, что у вас наследственность.

— Полегче, парень, а то уволю.

— Не уволите. До завтра, расскажу, как дела в театре. А вам удачной поездки.

Ботаник повесил трубку, не дав ответить, а мне почему-то показалось, что его обращение на «вы» в данный момент было отнюдь не в единственном числе. Опять сговорились за моей спиной. Не глядя на Лешу, я бросила телефон в его сторону.

Ничего, если Ботаник справится с моим отцом, то я его точно отправлю в политики. Надеюсь, у него хватит ума не называть его Сигизмундом — родителя от этого обращения прямо коробит, колбасит и выкручивает. И я знаю, что мне влетит, как только появлюсь в городе. Может, Симферополь и не такой плохой город? Я даже уверена, что мне там понравится. Только бы дальше от отца.

Леша молчал. Чем снова меня удивил. Я уж думала, что снова начнется критика в адрес моего отца. Как он его называл? О, вспомнила… Масса мышц и ноль интеллекта. Вот только я была не согласна. Да, с мышцами у Леши проблем не было, а вот деятельность мозга была еще активнее других его способностей.

Вспомнив про другие эти самые способности, я чуть не влетела в ограждение, разделявшее встречные полосы на трассе. Леша перехватил вовремя руль и потянул вправо. Вот это реакция!

— Ивонна, тебе надо отдохнуть. Ты когда спала в последний раз?

— В этом месяце точно, — ответила, понимая, что отдых действительно нужен.

— Я еще жить хочу, так что в ближайшей гостинице останавливаемся.

— И чем же ты по ночам занимаешься?

Леша снова вздохнул, но вот в такие моменты его молчание меня добивало. Ничего, все равно все узнаю.

Я свернула к ближайшему объекту, который призывно светился на трассе, и удовлетворенно улыбнулась, прочитав название.

«Гостинный дворик».

Просто, но понятно. Я поставила машину на стоянку, а Леша все так ничего и не сказал. Эта молчаливость начинает меня пугать.

— Ты о чем думаешь? — нарушила я молчание.

— С чего начать, куда податься и что делать.

Очень аргументированный ответ, при этом не очень понятный. Это к делу относится или к чему? Да, может, я бросилась туда, не знаю куда, и ищу там, не знаю где. Черт возьми! Да я только номер в гостинице забронировала! Но рассчитывала на сведения, полученные от Эда. А там бы по ходу дела разобралась.

И снова вспомнила нечистого! Опять Леша был прав — я порю горячку, я не в состоянии думать трезво в ситуации, которая касается моей сестры.

Леша вышел из машины и даже не стал ждать меня, так что к маленькой стойке регистрации я подошла, когда он уже получал ключ. Почему-то один. Администратор мне кивнула, но посмотрела как-то с завистью. Неужели Леша и ее обаять успел? На пять минут даже не оставить — быстро к рукам приберут. Так что же я так удивляюсь, что моя замена не заставила себя ждать?

— Почему у нас один номер? — зашипела я, когда мы подошли к лестнице.

— Зато разные кровати. Номер двухместный, но лучшее, что есть. Или мадам привыкла к более комфортным условиям? Так надо было доехать до места, где слышали о мишленовских звездах.

И опять удар ниже пояса. Лучше промолчу, что эти звезды как бы ресторанные. Хотя что-то мне подсказывает, что Леша в курсе.

В номере я, не раздеваясь, завалилась на кровать. Да, только сейчас я почувствовала, насколько устала, когда адреналин отошел на второй план и не надо было думать о том, что Танька прозябает в изоляторе.

Я слышала сквозь какой-то поверхностный сон, как Леша пошел в душ, потом — как скрипнула соседняя кровать. Никогда не думала, что усталость сказывается так: тело как будто парализовано, но все слышишь, и даже мозг успевает обрабатывать эту информацию.

Леша, видимо, подумал, что я сплю, потому что на звонок ответил шепотом. Я расслышала что-то вроде: «Да… Не знаю, когда вернусь… Нет, конечно, живи на здоровье… Хорошо, пока…»

Услышала, как телефон опустился на прикроватную тумбочку, а потом скрип одноместной кровати, которая для Леши была явно маловата.

Никто на мою честь посягать не собирается… А как хотелось? Да, очень. Только адвокаты и честь не всегда понятия совместимые, а на посягательства я бы ответила ударом по шарам, а может, и вкрутую бы сварила. Но все равно… Так хотелось.

Глава 8

Утром я проснулась, едва начало светать. Звуки проносившихся по трассе машин врывались в сон через приоткрытое окно и не давали досмотреть приятность, которая мне снилась. Я встала со скрипнувшей жалобно кровати и закрыла окно, чтобы хоть немного тише стало, а потом повернула голову и улыбнулась.

Леша спал на животе, отбросив в сторону тонкое одеяло. Руки под щекой, волосы взъерошены, но взгляд мой то и дело возвращался к тому, что ниже спины.

— Ты долго на меня пялиться будешь?

От Лешиного голоса я даже вздрогнула. У него третий глаз, что ли, где-то находится? Он же даже глаза не открыл, а почувствовал, блин. Надо записать его на следующий сезон «Битвы экстрасенсов».

— Я не пялюсь! Я просто задумалась.

— Наверное, рельефный вид тебе помогает лучше думать.

Может, в этот момент надо было покраснеть? Увы, адвокаты не краснеют. Поэтому я просто сказала:

— Ты поправился. Кто-то блинчиками откормил?

— От голода пухну. Кстати, не мешало бы позавтракать. Но я еще посплю, пока ты в душ сходишь.

И даже ни одного намека на потереть спинку? Так и хочется сказать: «Мужчина, я не узнаю вас в гриме!»

В маленькой душевой кабине (даже странно, как тут Леша вчера поместился) я встала под струи воды, причем с горячей здесь были небольшие проблемы — лилась только едва теплая. Но почти холодный душ не отрезвил многострадальную голову — образ шикарного рельефа так и маячил перед глазами. Нет, ну на самом-то деле! Мог бы и бесформенную пижаму с собой захватить!

Блин, еще и полотенце в ванной только одно было, которое сейчас было где-то в комнате. Хотя Леша по-джентльменски мог оставить его мне. Единоличник. Зато я нашла тонкий халат, больше похожий на больничные одноразовые хреновины, в которых вроде и одетый, но при этом чувствуешь себя голым. Надеюсь, Леша не подумает, что я его соблазнить решила.

Вот только его в комнате не оказалось. Хм… Жаль или нет? Я так и не пришла к ответу, пока переодевалась.

Леша появился минут через десять с двумя стаканчиками кофе и чем-то, отдаленно напоминающим выпечку. Не хотелось бы слечь с отравлением, конечно, так что надеюсь, что это съедобно.

— Извини, — сказал Леша, — устриц и омаров здесь не подают.

Только вот тон был не очень-то извиняющимся, а скорее — насмешливым. Я показала язык в ответ, скорчив рожу, и приняла стаканчик. Только вот почему-то Лешина рука слишком долго задержалась на моих пальцах. Так, главное — не поднимать глаза, а то уедем мы ближе к обеду, проведя это время очень приятно. Только неизвестно, чем все обернется в итоге.

И хоть бы кто позвонил, чтобы прервать это! Так нет же, спят все в пять утра…

— Товарищ адвокат, скажите что-нибудь, а то я подумаю, что вам знакомо смущение.

— Товарищ полицейский, а вам чувство такта не знакомо?

Леша усмехнулся и отошел, присев на кровать напротив. Пили кофе мы молча, почти не глядя друг на друга. И это очень напрягало.

— Какие мысли? — спросила я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Ты о нас или о Гройсман?

— О нас мы пока не готовы разговаривать. Да и не стоит, учитывая, что у тебя по квартире расхаживает молоденькая брюнетка в коротком халатике.

— Дура.

Я даже поперхнулась кофе и вполне съедобной булочкой. Вот так заявка!

Ладно, пропустим мимо ушей и сосредоточимся на деле.

— Я забронировала номер в гостинице, у меня есть адрес родителей Елены, номер школы, в которой она училась… Как бы есть с чего начать.

— Отлично, еще бы найти этого Тараса. Но там я помогу.

— Да, поговорить бы с ним не мешало.

Мы обсуждали само собой разумеющиеся вещи, которые обычно делали, не сговариваясь. Ну зато о деле говорим… Почему бы и нет?

В город мы въезжали ближе к вечеру. Пришлось включить навигацию, чтобы добраться до гостиницы, вот только Леша ни словом не обмолвился, где он собирается жить. Со мной в одном номере? Решил сэкономить? Или возобновить отношения? Я-то не против, но пусть сначала с брюнеткой разберется.

Леша подхватил свою сумку и мой чемодан, когда я остановилась на парковке перед отелем, и мы вошли внутрь. Как и везде, стойка ресепшена напротив входа. И возле нее довольно многолюдно. Сезон отдыха. Вот только одна фигура меня смутила.

Я остановилась на полдороги, заметив, что Леша сделал то же самое, и вздохнула. Нет, ну это все-таки судьба. Только явно наш старый знакомый посчитает это проклятьем.

— Может, другой отель выберем? — спросил Леша.

— Боюсь, что долго искать будем в самый разгар сезона. Надеюсь, аптека здесь недалеко, а то сейчас нам понадобится валерьянка, что-нибудь от желудка и снимающее спазмы.

Ретироваться было поздно. Константин Иванович обернулся и уставился на нас. Я расплылась в совершенно идиотской улыбке. Вот так неожиданно испортить своим присутствием человеку отпуск могли только мы.

— Да вы издеваетесь?! — рявкнул на весь холл Клементьев. — Я устал от трупов!

Кажется, в этой гостинице нас запомнят надолго. Воцарилась полная тишина, и все присутствующие переводили ошарашенные взгляды с нас на Костика. Где тут бар? Надо успокоить человека.

Глава 9

В ресторан мы переместились, только чуть позже. Все равно сегодня уже ничем не займешься, так почему бы не провести вечер в приятной компании. Хотя Костя бы с этим утверждением поспорил. Он так горестно вздыхал, глядя в меню, что хотелось прижать его к груди и дать выплакаться.

— Так, — сказал Клементьев, отложив папку. — Если в вас здесь будут стрелять, если вас тут будут душить, резать на лоскуты, четвертовать, если вам начнут вырывать ногтевые пластины, ломать кости или снимать скальп, то я все равно буду наслаждаться отпуском, в котором не был два года.

— Константин Иванович, да ты маньяк, — присвистнула я.

— Не поверишь, Ивонна, но как только я вас увидел в холле отеля, понял, что такое состояние аффекта. Сомневаюсь, что вы приехали в медовый месяц, скорее всего, опять будете совать нос куда не следует.

— Вообще-то я расследую убийство, — наконец-то подал голос Леша, подняв голову от меню.

— А где ваш ребенок? — спросил Костя, а я даже икнула от неожиданности, не сразу поняв, что он имеет виду Ботаника.

Леша усмехнулся и ответил:

— Он решил сменить профессиональную сферу. Подался в актеры.

— Чего?! — Клементьев даже коньяком подавился.

Пока мы ждали ужин, я рассказала Косте историю по внедрению Ботаника в театр. Тот слушал, даже забыв про спасительную жидкость, которая помогала снять стресс от радости нашей встречи. А потом посмотрел на Лешу и удивленно спросил:

— И ты это позволил?

— По-твоему, ее может что-то остановить?

Чтобы не вызвать у Костика новый приступ изжоги или мигрени, я лишь показала Леше язык, никак не прокомментировав его риторический вопрос.

Клементьеву подавно не хотелось поднимать тему расследования. Отдыхать человек изволит, так почему бы на вечерок к нему не присоединиться?

После бутылки коньяка и ужина Костя подобрел, и даже наша компания перестала его вроде бы нервировать.

Уже в номере я вернулась к тому, за чем мы собственно сюда и приехали:

— Что завтра?

Леша завалился на кровать поверх покрывала, закинув руки за голову, и ответил с горестным вздохом:

— С удовольствием бы присоединился к нашему королю морга и провел время с большим удовольствием, но предлагаю скататься к родителям Елены.

— Я вот тут подумала, — покачала головой, опустившись в кресло. — А разве у них не будет дел, связанных с похоронами? Тело еще не доставили?

Леша повернулся на бок, привстав на локте, и ответил:

— Я звонил им сразу же после гибели Гройсман. Отец сказал, что знать эту шлюху не желает и пусть ее хоронят любовники.

— Ничего себе заявочка!

— Да, мне тоже интересно стало. Объяснить он ничего не пожелал, но думаю, что теперь придется.

— Ладно, разберемся, — сказала я, поднимаясь. — А теперь решай, где ты будешь спать.

— В смысле? Здесь, — похлопал Леша ладонью по кровати.

Он невыносим. И опыт подсказывает, что спорить мы можем всю ночь, соревнуясь в красноречии, но тогда завтра будем злыми и невыспавшимися.

— Позвони Ботанику, — попросила я. — Не хочу включать телефон.

— Папочку боишься?

Я посмотрела на настольную лампу, прикидывая, какой стороной она красивее соприкоснется с Лешиной головой. Он, даже не отрывая взгляд от телефона, тут же добавил:

— Даже не думай.

А я что? Я же ничего.

Экстрасенс, блин.

Ботаник, как я поняла, не ответил. Может, Инесса уже, вскипев до разноцветных волос, спустила его телефон в унитаз или выбросила в форточку. Договаривались же — каждый вечер на связи.

— Может, Тане позвонить? — спросил Леша.

— Не надо, — отрицательно мотнула головой. — Если бы что-то случилось, то тебе телефон бы уже оборвали.

— Согласен.

Леша поднялся с кровати и отбросил покрывало, а потом стянул с себя футболку и потянулся к джинсам. И тут я не выдержала:

— Эй, а это что за стриптиз?

— Ну не буду же я спать в одежде.

Ну конечно! И очень даже логично, не поспоришь. Только не очень полезно для моих гормонов.

Я прикрыла глаза, выдохнув, и дождалась, пока Леша скроется в душе. Ну ладно, подглядывала. Только ему не стоит знать.

Итак, стоит подумать не о прелестях, которые так и маячат перед глазами, а о деле. Интересна реакция отца Гройсман. И я еще только сегодня об этом узнаю! Уж не связано ли это с ее беременностью? И где ее ребенок? И кто такой этот Тарас Величко? Вопросов много. Но надеюсь, ее родители смогут ответить на них.

Леша вернулся. Полотенце на бедрах, мокрые взъерошенные волосы. Я продолжила делать вид, что меня в его внешнем виде ничто не привлекает, пока он не начал вытягивать заправленный угол полотенца.

— Ты что делаешь? — возмутилась я.

— Спать собираюсь.

— Тогда спи на нудистском пляже или сними себе отдельный номер.

— Ты так прелестна, когда боишься пойти на поводу у своих желаний.

— Надеюсь, когда я вернусь, процент твоего тела в одежде увеличится.

В спину мне донесся смешок, когда я закрывала дверь. Вот он же просто издевается надо мной, провоцирует, а я еще ведусь. Хорошо, что прокуроры наши так не умеют, а то я бы проигрывала дело за делом.

То ли коньяк сделал свое дело, то ли теряю привлекательность, но Леша уже спал, когда я вышла из душа. Причем лежал с самого края, привычно обняв подушку. Я аккуратно опустилась на кровать и погасила ночник со своей стороны.

Романтика, мать ее. Курортный город, теплый ветерок, фонтанчик на улице журчит… Да, так и тянет на любовь, а у нас только убийство, даже, возможно, непредумышленное. И еще что-то непонятное у нас с Лешей. Мы и так мало на нормальную пару походили, а сейчас и не пара, и еще чокнутее.

— Ивонна, спи, а то от твоих мыслей у меня кошмары.

Он еще и телепат. Хотя ничего удивительного. Мысли у нас часто совпадали.

Утром я проснулась от жары, как будто обогреватель рядом включили. Почему-то за ночь нас с Лешей притянуло на середину кровати. Стоит ли упоминать, где находилась моя рука? Слава богу, что обладатель такой магнитной пятой точки все еще спал. И улыбался во сне. Неужели брюнетка снится? Или очередная звездочка на погонах?

Я быстро убрала руку, и улыбка с Лешиного лица тут же сползла.

Ох, одна надежда, что закончим мы здесь быстро или здесь же разберемся. Леша уже не дуется, хотя так и не скажешь наверняка. А еще и брюнетка в его квартире. Но и возобновлять тот разговор нет пока желания, иначе моя голова точно лопнет.

Глава 10

К дому родителей Елены мы ехали молча. Леша, что удивительно, даже с утра был немногословен. Может, пытался вспомнить, что его так обрадовало во сне?

Ботаник так и не объявился. Надеюсь, сегодня вечером он соизволит ответить на звонок.

Я остановила машину возле железных ворот. Окраина, дома небогатые, даже больше похоже на деревню, чем на город. Ворота были только прикрыты, так что во двор мы зашли беспрепятственно. Справа аккуратно сложены поленья под навесом, слева — погреб, если не ошибаюсь. Я даже не удивилась бы, наверное, если бы здесь разгуливали куры или еще какая живность. Главное, чтобы без «осторожно, злая собака».

Дом был напротив ворот, деревянный, окрашенный синей краской, кое-где облезшей. Возле крыльца на лавке сидела женщина в цветном халате. Она подняла голову, когда раздался лязг железа, и ждала нашего приближения.

На Лешином лице тут же расплылась обаятельная улыбка. Да, она действует на женщин любого возраста. Вот мне счастье-то досталось. Вернее, уже не мне. Я профукала его два месяца назад.

— Здравствуйте, — ласково пропел Леша, когда до женщины оставалось несколько шагов. — Галина Алексеевна?

Она кивнула, но нахмурилась. Да, обаяние здесь не поможет. Мать Елены выглядела неприступной крепостью.

Леша остановился рядом с ней, я — чуть дальше.

— Вы из-за Лены, — не спросила, а утвердительно сказала Галина Алексеевна.

— Да.

— Полиция?

— Да, — снова повторился Леша.

Женщина вздохнула, да так горестно, что мне даже стало ее жаль. Какая бы не была дочь, но все-таки дочь. И пусть отец высказался категорично, но мать всегда ближе к ребенку. Наверное… я в этом не разбираюсь. Могу судить только по своим детско-родительским отношениям.

— Что вам нужно? Она же умерла от аллергии.

Я предоставила Леше первенство в этой беседе, скромно стоя в сторонке. Он выразил соболезнования матери Гройсман, задал несколько вопросов. И из ответов я поняла, что в данный момент ее муж на работе, но это и к лучшему, по ее же словам. Он бы, может, и стал говорить, но не так откровенно. Галина Алексеевна уже несколько лет как на пенсии по инвалидности, и она периодически созванивалась с Еленой. Правда, втайне от мужа.

— Расскажите о Лене, — попросил Леша, присев рядом с женщиной на скамейку.

Галина Алексеевна вздохнула и начала говорить:

— Она с детства была артисткой. Так виртуозно врала, что невозможно было не поверить. Но она хорошая девочка… была. Пока не связалась с плохой компанией. В пятнадцать лет от рук отбилась совсем. Начались пьянки, пару раз ловила ее с сигаретой, но надеялась, что пройдет этот подростковый период и Ленка за ум возьмется. Да только зря…

— Она рожала, — сказала я, когда женщина замолчала.

Галина Алексеевна сморщилась, как будто вот-вот готова была расплакаться, но утвердительно кивнула:

— Да, в шестнадцать лет. Господи, позор какой… Она молчала до последнего, пока я не заметила, что у нее начал расти живот. И все так же пила и курила. Не нужен ей был этот ребенок. Только я не понимаю, какое это сейчас имеет значение.

Леша положил свою ладонь на запястье матери Елены и сказал:

— Незадолго до смерти к ней приезжал некий Тарас Величко. Это имя вам знакомо?

— Господи… Он уже вышел? Ему же десять лет дали.

— Расскажите подробнее, — попросила я, — возможно, ее смерть как-то связана с ним.

— Не знаю, — покачала головой Галина Алексеевна. — Тарас тоже был хорошим парнишкой, родители у него такие интеллигентные. Как он мог тогда убить Катьку… Да еще и история там такая была…

Я вообще потеряла логическую нить. Как Леша постоянно со свидетелями работает? Они же от мысли к мысли скачут в своих показаниях. У меня бы просто терпения не хватило.

— Галина Алексеевна, давайте по порядку, — попросил Леша, проявляя прямо-таки ангельское терпение.

Даже удивительно, где оно потерялось два месяца назад.

— Не знаю, как это вам поможет, конечно… Но ладно, история там некрасивая, и натерпелись мы тогда. Ленка и Катька, наша соседка, связались в пятнадцать лет с парнями постарше. С Тарасом и Ильей. Им было уже, кажется, по двадцать, но и девочки выглядели не на свой возраст. Тем более когда лица размалевывали. Вот в шестнадцать Ленка и принесла в подоле. Думаю, что от Тараса. Ребенок родился мертвым, что неудивительно при ее-то образе жизни, а потом понеслось все по новой. Она пропадала где-то и днями и ночами, несмотря на то, что отец ее лупил так, что Ленка вся в синяках ходила. Только когда Катька погибла, мы узнали, чем они занимались… В сорока километрах от города есть небольшой курорт, Николаевка. Там они и промышляли. Девочки соблазняли приезжих, а Тарас с Ильей обворовывали их. Деньги небольшие, но для них казалось это легким доходом. А потом что-то они не поделили. В итоге погибла Катя, совсем молоденькая. Жаль девочку… Семнадцать всего было. Посадили тогда Тараса, дали десять лет, видимо, по этому вышел… Господи, как оно называется?

— Условно-досрочное освобождение, — подсказал Леша.

— Да, — кивнула Галина Алексеевна. — А Ленка после Катькиной смерти как-то присмирела, все больше дома сидела, даже помогала. После школы поступила в театральный, а потом уехала, перевелась в другой институт, стала актрисой… Я, наверное, плохая мать, если позволила дочери вляпаться в подобное. А когда Катькино тело из морга пропало, такое было…

— В смысле пропало? — не поняла я.

— Ее нашли недалеко от города, голову проломили девочке. Как вышли на Тараса, лучше спросите у полиции, я не в курсе. А потом тело Катьки исчезло из морга, через два дня нашли в водохранилище… Вот и все, собственно.

История занимательная, но пока непонятно, каким образом эта история нам может помочь. Леша записал адреса всех участников, спросил фамилию следователя, и мы попрощались с Галиной Алексеевной.

В машине я задумалась. А Леша озвучил мою мысль:

— Кому мог понадобиться труп?

Повернувшись к нему, предположила:

— Пьяным медикам-сатанистам?

— Ивонна… У меня иногда большие сомнения в твоей нормальности.

— А ты думаешь, что можно вырасти нормальной с бабушкой-психиатром и моим отцом?

Глава 11

Проехав метров сто вперед по улице, мы с Лешей снова вышли из машины. В доме погибшей подруги Елены никто не открыл. Работают люди, надо приехать вечером. Я повернулась к Леше и спросила:

— Поедем к следователю?

— Ивонна, мне, конечно, нравится твой энтузиазм, и я был бы вообще счастлив, если бы ты его проявила ночью в номере, но на улице тридцать градусов. Я мечтаю о прохладном душе и ледяном пиве.

По правде говоря, я и сама бы не отказалась и от первого, и от второго.

— Поехали, — согласилась после небольшой внутренней борьбы.

Все время, что мы ехали обратно в отель, Леша не отрывался от телефона. С брюнеткой, что ли, переписывается? Девушка я любопытная, так что постоянно косилась вправо, стараясь урвать хоть кусочек сообщения.

— На дорогу смотри, пока мы в столб не влетели.

Вот все заметит! Или почувствует. Черт его знает, в общем.

Историю мать Гройсман поведала интересную. Только вот пока непонятно, связано ли все это со смертью Елены. Тарас Величко уехал обратно в Симферополь до ее смерти. И, возможно, наша поездка бесполезная. Но если хочешь узнать мотив преступления, надо узнать человека. В данном случае Елену.

Мы с Лешей занимаемся ее далеким прошлым, пока Ботаник должен разузнать о недавнем. Кстати, что-то он на связь так и не вышел.

Я снова попыталась дозвониться до своего протеже, пока Леша был в душе, но безрезультатно. Тогда все-таки набрала Таньке. Сестрица ответила, но едва шевелила языком.

— Ты пьяная? — возмутилась я.

— Ванька! Как дела?

— Таня, что у вас там происходит?

— Ой, у нас тут весело. Дядюшка, то бишь твой папаня, в фирме за главного сидит, всех строит и материт на чешском. Боюсь, часть адвокатов города начнет заикаться. О, а еще он вчера споил нашего прокурора.

Танька говорила, но додумывала многие слова, исходя из общего смысла. Интересно, сколько сестрица выжрала? Но папу узнаю. Только странно, что я еще не получила сотню гневных сообщений и пропущенных звонков.

— Папины закидоны я знаю. Что в театре и почему Иван Андреевич не выходит на связь?

— Это… — Танька задумалась или пыталась привести язык в движение. — В общем… я его вчера еле домой из театра притянула. Ленку поминали, пришлось и ему пить, чтобы не отделиться от кол… кор… клеек… Тьфу, от коллектива. А он и отрубился после первой стопки. Я его притянула к Инессе, вот мы с ней теперь похмеляемся, а Ваня еще спит.

Обалдеть! Ни на минуту нельзя их оставить без присмотра. Видите ли, они бухают, а не делом занимаются.

— Ладно, Тань. Пусть этот алкаш проснется и тут же позвонит мне.

— Конечно, Ванька. Люблю, целую, обнимаю, куплю самолет — полетим.

— Таня, иди спать.

— Не злись. Лучше тоже отдохни. Выпей бокал вина, трахни Леху и найди убийцу Ленки.

Я отбросила телефон на кровать и покачала головой. Даже нет желания возвращаться в город, пока там отжигает мой папочка. А идея Таньки мне понравилась, только можно заменить вино на пиво и вычеркнуть один пункт. Вот только с вычеркиванием наметились проблемы, когда Леша снова вышел из душа в одном полотенце на бедрах.

— Ты можешь брать с собой одежду?! — рявкнула я.

Наверное, такая реакция на его появление была неожиданной, так что Леша даже дернулся. И, конечно, долбанное полотенце оказалось на полу.

— Какого хрена ты орешь как ненормальная?

— А какого хрена ты тут разгуливаешь полуголым?

— Ивонна, ты там чего-то не видела? Или не трогала?

Полотенце Леша не спешил поднимать и при этом комфортно себя чувствовал. Он-то был прав, но целибат, длиною в два месяца, плохо на мне сказывался, особенно после секс-марафонов, которые мы устраивали. Ничего, еще месяцок — и станет легче. Знаем — плавали. Но первые три месяца хоть на стенку лезь.

И трогала я действительно все. Но сейчас, конечно, мечтала впиться ногтями в самое шикарное место на его теле.

— Может, ты оденешься? — все-таки спросила, потому что Леша, кажется, забыл о том, что со времен Адама и Евы это стало нормально для людей.

— А может, ты разденешься?

— И будем ходить голышом по номеру?

— Можно не ходить, можно и полежать.

Разговор двух идиотов, которые вроде бы и трахнуться хотят, но никак не могут подступиться друг к другу.

— Леша, оденься. Я согласна на пиво и обмозговывание ситуации. Заодно Константина Ивановича пригласим и спросим, бывали ли в его практике случаи пропажи тел из морга.

— Мне кажется, за годы работы Костик и не такого навидался.

Проигнорировав полотенце, Леша подошел к своей сумке и не спеша начал одеваться, стоя ко мне спиной. Хотя не спина меня интересовала. Еще же и шорты выбрал такие, чтобы все подчеркнуть. Издевается, гад.

— Ивонна, если бы я так пялился на твои сиськи, то через пять минут ты бы меня кастрировала.

— Что? — не поняла я.

— Можешь подойти и потрогать меня, а то скоро дыру во мне прожжешь.

— У кого-то, кажется, завышенное самомнение.

Я поднялась и пошла к двери. Клементьев, конечно, не обрадуется нашему появлению, да и не факт, что он сидит в номере, но сейчас он казался мне спасением от неловкой ситуации.

Леша меня догнал уже в коридоре, на ходу натягивая футболку. Он специально так одевается? Верх тоже удалось подчеркнуть как надо. Я становлюсь нимфоманкой… Дожилась.

Константин Иванович был в номере, открыл сразу же, как только я постучала. Выражение его лица стало почти таким же, как и вчера, когда он увидел нас в холле.

— Костик, не хочешь пива?

Клементьев прищурился недоверчиво, но кивнул. Может, человек смирился, что от нас ему уже не отделаться.

Глава 12

Я хотела спуститься в бар, но Костя и Леша удобно устроились в креслах, после того как вытянули все с мини-бара. Мне оставалось только устроиться на краю кровати, хотя Леша и похлопал призывно по колену, подмигнув. Клементьев только закатывал глаза, глядя на нас, но молчал. Надо позвонить на ресепшн и попросить, чтобы пополнили бар, а то надолго нас не хватит.

— Ну, дети мои! — воззвал наш друг. — И что вам снова надобно от скромного патологоанатома?

— А просто по-дружески мы не можем прийти? — возмутилась я.

— Вы? — рассмеялся Костя. — Не смешите мои седины.

— Тут нам рассказали такую странную историю… — протянул Леша и тут же замолчал, демонстративно медленно открывая пиво.

— Ой, чудики, хорош. Что там у вас?

— Значит, так, — взяла я инициативу в свои руки, — что ты знаешь о пропавших из морга трупах?

Костик даже поперхнулся от моего вопроса. Постучал по груди, откашлялся, а потом посмотрел, подняв брови, сначала на меня, потом — на Лешу.

— У вас тело спи… сперли?

— Не у нас, — покачала я головой. — Но лет десять назад, нет, чуть меньше, тут случилась такая история. И мы все никак не можем понять, кому же понадобился труп?

— Знаешь, Ивонна, мотивы похищения тела могут быть разные, но с мотивами лучше к ментам, — кивнул Клементьев в сторону Леши. — Только могу сказать, что иногда трупы хранят такие секреты, что никому из живых и не снилось. Откройте тот же поисковик в интернете и прочитайте, сколько разных предметов можно найти в пищеводе, желудке, под кожей. На пороге смерти люди иногда принимают странные решения и стараются спрятать свои тайны.

— Да вы философ, Константин Иванович, — усмехнулась я.

— С моей работой можно стать философом, психологом… Да кем угодно!

Я повернулась к Леше и вопросительно на него посмотрела. Странно, что он до сих пор не вставил ни реплики. Видимо, в телефоне у него информация намного интереснее, учитывая, что он пялится в экран непрерывно.

— Леша!

Не знаю, почему я так повысила голос. Ревную, что ли… Образ брюнетки из Лешиной квартиры так и стоял перед глазами.

— Чего ты орешь? — оторвался он от смартфона.

— Ты вообще слышал, что сейчас говорил Костя?

— Конечно. А у тебя со слухом плохо, продублировать?

— Идиот!

— Стерва!

— Ребята, я могу прогуляться часик-другой, — встрял в нашу беседу Костик. — Я как врач заявляю, что вы оба напряжены.

Леша как-то скептически усмехнулся и ответил:

— Костя, если я начну сейчас ее трахать, то до утра можешь нас не беспокоить.

— Ты что несешь? — рявкнула я, поднявшись.

— Да расслабься, господин патологоанатом взрослый мальчик и знает, что такое трахаться, так что можешь не переживать за его психику.

— Ты меня достал!

— А меня достал твой ор. Может, тебе реально нужен секс?

Придурок! Убить готова. Но помню, что это уголовно наказуемо, даже в состоянии аффекта.

— Точно не с тобой! — парировала я в ответ.

— Вы прелестны в своем безумии, — с умным видом заключил Клементьев.

— Заткнись! — одновременно повернулись мы с Лешей к нему.

— Так, — от философа не осталось и следа, — вы меня достали. Или идите выяснять отношения в свой номер, или извольте соблюдать хоть какие-то правила приличия. Кстати, как вы живете в одном номере, а на вас еще никто ментов не вызвал?

Мы с Лешей сверлили друг друга взглядами, пока… Этот идиот резко подорвался с кресла и забросил меня к себе на плечо, сказав:

— Костик, не скучай.

Я барабанила кулаками по его спине, орала на всю гостиницу, наверное, но никто не остановил нас. Да, вполне такая нормальная картина: молчаливый мужлан с симпатичной девушкой на плече. Я смогла вырваться, когда Леша искал карточку от номера. И едва мои ноги коснулись пола, как я с удвоенной силой, сжав кулаки, начала орать:

— Ты какого черта творишь, неандерталец?

Леша только вздохнул, как будто говоря: «Ивонна, ты невыносима». Ну, это я и без него знаю. Конечно, вразумительного ответа я не дождалась, потому что меня очень невежливо впихнули в номер.

— Ивонна, заткнись, ради бога.

Я набрала полные легкие воздуха, чтобы высказать все, что я думаю насчет подобного поведения, но мой рот оказался занят. Причем очень неожиданно занят. Леша меня, черт возьми, поцеловал. Да еще так поцеловал, что слово «нежность» было неприменимо к этому действию.

Мы не снимали друг с друга одежду — просто рвали. Какой животный порыв, дикий, на грани помешательства.

Какая кровать? Мы бы не смогли дойти до нее эти пару метров — слишком много. Одежда уже была на полу, а Леша меня усадил на тумбочку. Я обвила его ногами, с удовольствием положив пятки на мое любимое место в этом шикарном теле.

Чего же он медлит? Я чувствую совсем близко, но не в себе. А этого мне так не хватало.

— Я согласна, — вырвалось у меня.

— На что?

С этим вопросом Леша наконец-то вошел в меня. Я в ответ впилась ногтями в его пятую точку и, как бы банально это не звучало, едва не сдохла от счастья. Мне не хватало Леши, не хватало его тела, сарказма, прикосновений.

— Я на все согласна, — сказала едва слышно, чувствуя, что это порыв, а завтра я могу передумать. Ведь это… ничего не значит?

Хрен там! Очень много значит.

Может, если бы Леша так же два месяца назад сделал, а не просто развернулся и уехал, то все бы было по-другому. И я бы не считала, что следователь и адвокат такой уж плохой тандем.

Глава 13

Костик терпеливо ждал часа три, прежде чем позвонить сразу мне и не дождаться ответа, а потом Леше, у которого звук на телефоне был включен, так что пришлось оторвать шикарный зад от кровати и ответить.

— Клементьев предлагает напиться, — сказал Леша, повесив трубку.

— Слушай, — возмутилась я. — Это у нашего чудо-доктора отпуск, пусть и бухает себе сколько влезет, а мы вообще-то по делу сюда приехали. И так время потеряли.

— Потеряли? По-моему, мы его провели с пользой для здоровья.

Я ничего не ответила. Взяла полотенце, лежавшее в кресле, и пошла в душ, как бы «забыв» закрыть дверь. Конечно, Леша вскоре ко мне присоединился. Все-таки думаем мы в одной плоскости.

Наверное, у Клементьева уже все трубы перегорели, потому что ждать нас пришлось еще почти час. Константин Иванович сидел в ресторане отеля и со скучающим видом потягивал пиво. Заметив нас, он, судя по выражению лица, хотел возмутиться, но потом передумал и протянул:

— Хорошо выглядите.

Мы оставили его прозрачный намек без комментариев и заняли места за столиком.

— Скучно, Костик? — спросила я, когда официант принес меню.

— Знаете, хотел отдохнуть от трупов, но с вами веселее. Я могу увидеть отчет о вскрытии того тела, который свистнули с холодильничка?

— Увидишь, — уверенно сказал Леша и, посмотрев на часы, добавил: — Минут через десять.

— Даже так? — удивилась я. — И почему я об этом не знаю?

— Я волновался, что еще одну брюнетку ты не переживешь.

— Не поняла…

— Здесь работает моя бывшая однокурсница. Пока мы… хм… отдыхали, она нарыла в архиве дело и уже везет его сюда.

Я повертела стакан в руке, снова подумав, с какой стороны приложить его к Лешиной голове. И ни словом не обмолвился. Но теперь понятно, с кем он весь день переписывался. Не одна брюнетка, так другая. Все-таки я погорячилась со своим согласием. И что? Выйти замуж за такого и пояс верности повесить?

— Тогда предлагаю выпить! — воззвал к нам Костик, кажется, заметив, что настроение мое стремительно падает.

По старой доброй традиции мы заказали бутылку коньяка, и только Леша успел наполнить бокалы, как у меня за спиной раздался приятный женский голос:

— Добрый вечер, сыщики.

Я обернулась и осмотрела с ног до головы женщину, которая меньше всего походила на следователя и опера. Скорее на «Мисс Симферополь». И да, она была брюнеткой. Высокая, стройная, но и при этом размер груди стабильная четверка, да еще и верхняя пуговичка на рубашке демонстративно расстегнула. И мордашкой вышла: высокие скулы, пухлые губы, аккуратный вздернутый носик, огромные карие глазищи, густые длинные ресницы. Может, нарощенные? Да на фоне такой любая почувствует себя серой мышью!

Леша поднялся и даже расцеловал институтскую подругу, пока я, продолжая ее разглядывать, залпом осушила бокал коньяка.

— Диана Викторовна Лисцова, — представил Леша нам с Клементьевым свою знакомую и по-джентльменски отодвинул ей свободный стул.

Охренеть, какие мы вежливые стали! А я, кажется, ревную. Бокал в моей руке вот-вот грозился треснуть, если бы не Костя, который совсем не нежно ударил меня под столом ногой в колено.

Я вздрогнула и отставила несчастный бокал в сторону.

— Ивонна, еще коньяка? — спросил Леша, переключив внимание на меня.

Кивнув, я наблюдала, как эта «принцесса Диана» достает из сумки папку и кладет ее на стол. Костя тут же полистал дело и нашел отчет о вскрытии. Все же я никогда не перестану удивляться, как профессия накладывает отпечаток. Только патологоанатом может увлеченно есть стейк с кровью, просматривая подобное чтиво.

Один читает, другой вспоминает с симпатичной брюнеткой студенческие годы. И тут не надо быть следователем, чтобы понять — у этих двоих был роман. Убью, к черту, обоих. Ботаника в адвокаты найму, может, пятеркой за состояние аффекта отделаюсь. А там и УДО… О, о чем я думаю? Точно схожу с ума.

— Костя, что там?

Клементьев отбросил папку, как будто вместо классики ему подсунули бульварный роман, и спросил:

— Какой вчерашний выпускник это писал? Отсюда же ничего нельзя почерпнуть. Даже учебник по анатомии интереснее написан. По сути, все это вы уже знаете. Тело не успели вскрыть до похищения, но над трупом какие-то умники поиздевались. В отчете написано, что это посмертные травмы из-за нахождения тела в водохранилище, где можно и на корягу наткнуться, и на стекло, и на что угодно. Но, судя по фото, хоть тело и пробыло двое суток в воде, я могу с уверенностью сказать, что здесь орудовали скальпелем. Не ножом даже, а именно медицинским скальпелем. Так что моя идея о тайнах, которые хранят трупы, вполне обретает смысл.

Я взяла папку, опередив Лешу, который тоже потянулся за документами, и начала читать. В принципе, история, рассказанная матерью Елены, подтвердилась. Я оторвалась от отчета, когда Диана Викторовна сказала, обратившись с восхищением к Костику:

— Нам бы такого эксперта.

Наверное, в тот момент моя улыбка больше походила на оскал, но сдержаться я не смогла:

— Боюсь, жена Константина Ивановича не оценит скоропостижный переезд в Симферополь.

За столом повисло молчание. Леша повернулся ко мне, а я снова уткнулась в отчет, но тут же почувствовала дыхание возле уха, а потом услышала шепот:

— Я думал, что поднял тебе сегодня настроение. Ревнуешь?

— Отвали, — сквозь зубы прошипела я, надеясь, что меня услышал только Леша.

— Ты прелесть, — сказал он уже громко и, сграбастав меня в охапку, принялся целовать.

Я уперла ладони в его плечи, но бесполезно. Этот придурок еще и укусил меня за губу, хотя я собиралась сделать то же самое. Опередил. Войти во вкус, что ли, и получить удовольствие? Хрен тебе, дорогой, не дождешься. Я расслабилась и начала отвечать на поцелуй. А Леше, видимо, уже гормоны в голову ударили, потому что подвоха он не почувствовал. Отлично.

Потянув руки к его шее, я вцепилась ногтями в кожу и полоснула что есть сил. Леша оторвался от меня наконец-то и возмущенно сказал:

— Ты чего?

— А ты?

— А у меня проявление чувств.

— Вы такие милые, — восхитилась Диана Викторовна. — Леша, я все думала, что ни одна женщина не сможет терпеть тебя, кроме меня, конечно. Но, кажется, ты нашел чокнутую себе под стать.

— Костя, — посмотрел Леша на едва сдерживавшего смех Клементьева. — Может, мне прививку от бешенства сделать?

— Какие прививки? Да я бы вас двоих на нейролептики посадил.

Глава 14

В номере я продолжила изучать отчет, боясь, что в атмосфере, царившей в ресторане, могла что-то пропустить.

Диана Викторовна откланялась сразу же после первого бокала и легкого салатика. Фигуру бережет. Интересно, для кого? Костик оповестил нас, что завтра хочет сгонять на пляж, а сорок километров или новое убийство его не остановят. После второй бутылки коньяка мы разошлись.

Леша по дороге в номер все потирал царапины на шее, а я боролась с желанием отправить его сегодня ночевать к Диане Викторовне. Но и желание помариновать его не уступало первому.

Пока Леша был в душе, я улеглась на кровать с отчетом и даже проигнорировала его появление, как обычно, в одном полотенце.

— Ивонна, может, займемся чем-нибудь более полезным?

Я оторвалась от чтива и посмотрела на Лешу с ехидной улыбкой:

— Можем устроить мозговой штурм. Если доведешь меня до интеллектуального оргазма, то, возможно, я позволю себя соблазнить.

— Я предпочитаю начать с физического оргазма, а потом можем и поболтать.

Леша подкрепил свои слова действием. Его рука легла на мое колено, а потом медленно поползла вверх. Черт! А действует все же! Только вот никому, кроме меня, об этом знать не стоит. Спас меня от грехопадения телефон. Видеозвонок от Ботаника. Ну хоть к ночи очухался этот «недоалкоголик».

Я потянулась к тумбочке, перевернувшись на бок, в надежде, что Лешина рука исчезнет с моей ноги. Но он не сдавался. Я тут же почувствовала прикосновение к своей пятой точке.

— Руки убрал! — рявкнула на него. — Это по делу.

— Ваня?

Господи, я опять забыла, как зовут Ботаника. Надо с этим что-то делать.

Я провела рукой по экрану и увидела помятую опухшую мордашку.

— Ивонна Сигизмундовна, — слегка хрипло произнес мой протеже, — как дела?

— А вот это я у тебя хочу спросить! Какого хрена ты бухаешь, а не занимаешься делом?

Леша пододвинулся ко мне ближе, чтобы его лицо возникло на экране и Ботаник смог лицезреть нас на кровати рядом.

— Правильно, Иван Андреевич, надо держаться с коллективом.

— Мужская солидарность? — спросила я у обоих.

А с лица Ботаника исчезли сразу все следы похмелья, и он расплылся в улыбке.

— А вы живете в одном номере? С одной кроватью?

— Снова наглеешь, парень. Уволю!

— Не уволит, — усмехнулся Леша.

— Рассказывай, — сказала я, пока они не начали сплетничать, как базарные бабы.

— Да пока нечего, — вздохнул Ботаник. — Люди там немного странные, но представить кого-то из них убийцей фантазии не хватает. О Елене говорили как о хорошей актрисе, но о человеческих качествах молчали. Насколько я понял, близко с ней никто не общался. По своей инициативе или по ее, не знаю. В общем, информации пока мало, но буду искать. Кстати, тут вас искал Игорь Михайлович.

— Нет меня, в отпуске.

— А у вас что? — спросил Ботаник и обратился в слух, пока Леша пересказывал вкратце все, что мы узнали в Симферополе.

— Интересная история… Думаете, дела давно минувших лет имеют отношение к смерти Гройсман?

— Кто знает, — сказала я. — Будем проверять все версии. И ты помни, что в театре надо делом заниматься, а не бухать.

— Ивонна Сигизмундовна, — вроде бы обиделся Ботаник.

— До связи, амиго, — помахала я ему рукой и выключила телефон.

Леша тут же воодушевился и спросил:

— Продолжим?

— Конечно, — подтвердила я. — Начнем с первой страницы, — снова взяла отчет и открыла. — Или у тебя уже все мысли в другом месте сосредоточены?

— Ты невыносима.

— Я знаю.

Погрузиться в отчет, когда Леша сопит в самое ухо, да еще и после двух бутылок коньяка, то еще дело. Но я упорно вчитывалась в каждую строчку материалов дела. На третьей странице сдалась, когда буквы стали расплываться, а смысл слов ускользал. Даже не было сил на обсуждение.

Я повернулась к Леше и спросила:

— Какие идеи?

Кажется, не я одна хотела спать. Он посмотрел на меня, а потом скорчил несчастную физиономию и ответил:

— Может, отложим на утро?

— Что именно?

— Все.

Если уж Леша даже о сексе не думает, то точно пора спать. Я выключила свет и, кажется, мгновенно уснула, перед этим только снова почувствовав руку на своей ноге. Если я невыносима, то Леша неисправим.

Утром я проснулась одна. В номере — тишина. Из ванной тоже никаких звуков вроде шума воды или жужжания электробритвы. Может, Леша уже с Костей похмеляется? Или среди ночи все-таки решил отправиться к Диане Викторовне? Как оказалось, ни то, ни другое.

Леша сидел в кресле на балконе и читал дело. Не знаю, как давно он проснулся, но открыта была в отчете уже последняя страница.

— Доброе утро! — сказал Леша, не оборачиваясь, и захлопнул папку. — Тарас Величко не убивал подругу Елены Гройсман. Следователь не заморачивался, когда после нескольких допросов Величко подписал признание. Тут уж винить никого не стоит — «глухари» начальство не любит. Есть признание — нет расследования.

— Откуда такой вывод?

Леша открыл страницу с показаниями Величко и ткнул пальцем вниз, где рукой самого Тараса Дмитриевича было выведено: «С моих слов записано верно и мною прочитано».

— Запомни почерк, а теперь смотри сюда.

Теперь Леша открыл отчет патологоанатома и нашел нужный абзац. Я прочитала три раза, пока до меня не дошло.

— Черт возьми, — задумалась я. — Но это пока только предположение. Нужна оценка Кости и люди, хорошо знавшие Величко.

Глава 15

С Костей мы встретились на завтраке. Решив не портить человеку аппетит, поначалу молчали, коротко обсудив график на сегодня. И только когда господин патологоанатом, довольный как кот, откинулся на спинку стула и сделал первый глоток кофе, я спросила:

— Костик, а ты вчера все дело читал?

— Нет, конечно, — удивился Клементьев, а потом почти жалобно простонал: — Господи, только солнце встало, а они снова о трупах. Нет бы, кости погреть, на море со мной съездить, выпить, расслабиться, потрахаться. Конечно же, вам не до радостей простых смертных — вы развлекаетесь трупами и самоубийственными расследованиями.

— Костя, мать твою, что тебя понесло на нравоучения? — поморщился Леша. — Перегрелся или акклиматизация?

— Ты начинаешь разговаривать как она, — ткнул в меня очень невежливо Костик пальцем.

— А ты не посмотришь отчет еще разочек? — улыбнулась я.

— О, а ты начинаешь говорить как он, — теперь ехидный взгляд Клементьева уперся в меня, а палец уперся в Лешу. — Ладно, у вас есть пять минут. Потом я сваливаю в Николаевку на море…

У Костика был такой мечтательный вид, что мне показалось, будто он сейчас своим баском на весь ресторан затянет, подражая Муслиму Магомаеву: «О, море, море, преданным скалам…»

Леша жестом фокусника взял со свободного стула отчет и открыл на нужных страницах, поделившись своими догадками с Клементьевым. Я пока допивала кофе, ожидая заключение.

— Я как бы не графолог… — протянул он наконец. — А какой рост у осужденного за убийство.

— Да хрен его знает, — пожала я плечами. — Но если судить по записям камер с вокзала… Стойка возле кассы находилась на уровне его живота, даже чуть выше, ближе к груди.

— Значит, он чуть ниже меня, — заметил Клементьев. — Где-то метр восемьдесят. Интересно… Может, в вашей безумной теории и есть рациональное зерно. Погибшая была мелкая, ну, как Ивонна примерно. Ладно, не дуйся, — посмотрел он на меня. — По моим меркам, ты все равно мелкая. Сто шестьдесят пять?

— Сто шестьдесят шесть, — поправила я.

— Ну вот. А били девчушку, судя по ране, основательно снизу вверх.

— А основательно — это как? — вклинился Леша с вопросом.

— Давайте проведем следственный эксперимент.

— А как же истекшие пять минут?

— Выделю вам еще десять. Девушка, — окликнул Костя официантку. — Мне нужна литровая бутылка водки, стекло должно быть толстым, учтите.

В ресторане, кажется, стало настолько тихо, что я слышала биение мухи о стекло. Все остальные посетители перестали жевать, стучать приборами и уставились на нас. Да, нам не привыкать. Везде выделимся. Подумаешь, с самого утра бутыль водки на троих…

Официантка удивилась, но просьбу выполнила, принеся сразу две литровые тары. Костик взвесил их в руках и удовлетворенно кивнул, выбрав одну.

— Поднимайся, — скомандовал он.

— Только по голове не бей, — вздохнула я и заметила, как некоторые из посетителей достали смартфоны.

Может, дело не в следственном эксперименте, а Клементьеву просто надоело сидеть в морге и он решил стать звездой интернета?

— Не боись, крошка, не обижу. Ой, как бы колени согнуть, чтоб примерно стать одного роста с вашим убийцей. Артрит, зараза, замучил, да и подагра, кажется, подступает, — начал жаловаться Костя в привычной манере. — Значит, так, смотри, — обращался он, видимо, к Леше, потому что я стояла спиной. — Хоть я и не физик и не математик, но кое-что, особенно на трупе, рассчитать могу.

— Эй, — возмутилась я, — не каркай.

— О, а с каких пор мы стали такими суеверными?

— Продолжай, — кивнул Леша.

— Так не отвлекайте! Все-таки с трупами легче, они хоть молчат, — буркнул Клементьев себе под нос, но я услышала. — Били правой рукой, что естественно — такие удары приходятся неожиданно и быстро. И если я делал это так, то удар был бы примерно таким.

Я почувствовала, как моей головы коснулась бутылка, и увидела, что Леша кивнул. Да и я поняла уже, что имел в виду в разговоре Костик. Не хватило бы снизу замаха для человека такого роста, удар бы все равно пришелся выше, чем рана на голове, которую я недавно рассматривала с дотошностью, хоть и на фото. Очевидно одно: Катю бил человек ниже Величко. Даже в отчете сказано, что рассечение произошло снизу вверх, но Клементьев многое еще прояснил.

Да, он не графолог-физик-математик, но цены ему нет. Так что не стоит больше мешать человеку отдыхать.

После нашего шоу в ресторане Костик сделал нам ручкой в холле и направился к лифту, а мы с Лешей — к выходу.

Забив с навигатор адрес Величко, когда сели в машину, я тронулась с места и спросила:

— Думаешь, он там еще живет?

— Кто знает, — протянул непривычно серьезный Леша. — В деле указано, что с ним проживали мать, Агнесса Тарасовна, и сестра, Алина Дмитриевна. Первая, вероятнее всего, уже пенсионерка, а вторая на момент составления документа училась в школе.

— Будешь снова пытаться взять их обаянием? Или удостоверение захватил? — спросила, остановив машину во дворе пятиэтажного дома.

— Зачем второе, если есть первое? — улыбнулся Леша.

— Да ты не следователь, а ментовская проститутка, — не выдержала я.

От неожиданности (ну, может, и моей проницательности) Леша поперхнулся. Ну а кому сейчас легко?

— Ивонна, ты меня сведешь с ума когда-нибудь, — только сказал он и вышел из машины.

Я последовала за ним к подъезду, возле которого на скамейке сидели две старушки, уже зорким глазом следившие за нашим приближением. Такие свидетели — чудо.

— Здравствуйте, — почти пропел Леша, подойдя к ним.

Я лишь кивнула, предоставив ему самому разбираться с дамами. Тут однозначно не поспоришь — в обольщении ему нет равных. Причем в обольщении дам любых возрастов и профессий.

— Здравствуйте, а вы к кому? — немного настороженно спросила одна из старушек.

— Мы к Тарасу Величко.

— Так он же помер! — воскликнула другая.

— Как? Когда? — не поняла я, понимая, что теряю последнюю ниточку к прошлому Гройсман.

— Да лет двадцать уж как.

— Вы, наверное, говорите про отца Агнессы Тарасовны, — снова расплылся в улыбке Леша, хотя тоже опешил от ответа поначалу.

— Ну да… Ох, мужик какой был… А вы про его внука?

— Да, мы про него.

— Тьфу, — сплюнули старушки одновременно. — Опять что утворил этот уголовник?

— Нет-нет, — заверил их Леша. — Мы просто хотим с ним поговорить.

— Ну… Он появлялся, когда откинулся….

— На пару недель…

Наши новые знакомые, даже не спросив, кто мы и зачем ищем Тараса, начали, перебивая друг друга, подносить нам на блюдце сплетни.

— Да, недолго тут перебивался…

— А потом просто пропал…

— Уже долго не появлялся…

— Не, вроде пару дней назад заходил.

— Да ты что, Филипповна!

— Да, Максимовна. Я не уверена, что именно он, ночью дело было.

— Ах, у тебя ж бессонница.

— Да, вот я в окно и видела.

Честно, у меня разболелась голова. Вроде бы Величко появлялся, а может, и нет, у одной из старушек бессонница, вторая страдает от варикоза. А я начну страдать от нервного тика, если еще минуту буду слушать это. А вот Леша терпеливо слушал и даже улыбался. Да, кто-то берет угрозой, а кто-то — обаянием.

Хотя угрожающим он тоже может быть на допросах. Видела своим глазами. Мы, наверное, выслушали все обо всех соседях. Кто не убирает за собаками, у кого дети по ночам плачут, кто во сколько ночью приезжает и на каких машинах, кто какие продукты покупает (надеюсь, это производители полупрозрачных пакетов виноваты, а не почтенные дамы роются в мусоре).

— Извините, — все-таки прервала я их диалог, потому что Леша, кажется, заслушался, хотя, может, и абстрагировался. — Было приятно познакомиться.

— Да-да, — закивали синхронно старушки, а одна, которая жаловалась на ноги, резво подскочила и открыла нам дверь подъезда. — Агнесса дома.

Уж они информационную «утку» точно не подбросят.

Глава 16

Когда мы поднялись на второй этаж, Леша нажал на кнопку звонка и сказал тихо:

— Надеюсь, Агнесса Тарасовна такая же разговорчивая, как и ее соседки.

Еще одной информационной атаки я не выдержу. Пусть разговорчивая, но не настолько. Слушать о соседях нет никакого желания.

В двери повернулся ключ, и мы увидели высокую женщину, удивленно на нас посмотревшую.

— Здравствуйте, — сказал Леша, снова применив в качестве тяжелой артиллерии свою улыбку. — Вы Агнесса Тарасовна?

— Здравствуйте, да, — ответила она звонким голосом, совсем не соответствующим ее возрасту.

Нет, она не была старой. Лет пятьдесят, может, чуть больше. Но в матери Тарасу Дмитриевичу она вполне годилась, что и подтвердила. Мы представились, а потом Леша спросил:

— Мы можем увидеть вашего сына?

— Тарас здесь не живет, — спокойно ответила женщина.

Неразговорчивая. На лице ни капли удивления, как и в голосе. Даже Лешино обаяние как будто на нее не действовало. Но он не сдавался.

— А вы не знаете, где мы можем найти Тараса Дмитриевича?

— Не знаю.

И даже не спросила, зачем мы ищем ее сына.

— Агнесса Тарасовна, — сказала я. — Ваш сын недавно приезжал в наш город, искал актрису Елену Гройсман. Через некоторое время ее убили. Мы знаем, что они были знакомы десять лет назад и промышляли здесь незаконными делами. Но при этом мы поняли, что осужден ваш сын был незаслуженно.

На лице женщины появилось хоть что-то — усмешка.

— Поздно же до вас дошло, — заметила она. — Ладно, проходите, а то соседи уже, наверное, уши греют возле дверей.

Я думала, не дождемся уже приглашения.

— Да ты прирожденный переговорщик, — шепнул мне Леша, пока мы шли по коридору на кухню.

Агнесса Тарасовна рукой указала нам на стулья, а сама остановилась возле окна. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем она повернулась к нам и спросила:

— Что вам нужно от Тараса?

— Спросить, зачем он приезжал к Елене, — ответила я.

— Дурак потому что! — в сердцах воскликнула Агнесса Тарасовна, но тут же снова собралась и добавила: — Любил он ее, думал, что ждет его из колонии, несмотря на то, что эта дрянь моему сыну ни строчки не написала за восемь лет.

Вот тут бы любой следователь сказал, что мотив, скорее, был у матери Тараса, а не у него самого. Хотя хуже отвергнутого мужика может быть только отвергнутая женщина. Любовь иногда оборачивается хрен пойми чем и толкает людей на странные поступки.

— Вы в курсе, что он отсидел за преступление, которое не совершал, — не вопросительно, а утвердительно сказал Леша. — И теперь становится понятно, кого он покрывал.

Да уж, я тоже догадалась. Это даже покруче жен декабристов. Тарас Дмитриевич собственной рукой подписал себе приговор и отправился по этапу. А все из-за чего? А все из-за любви, будь она неладна.

— Да, — кивнула Агнесса Тарасовна. — Это Ленка ударила ту девчонку. Не знаю, что они не поделили. Мой сын не говорил об этом.

— А не причастны ли они с Еленой были к пропаже тела из морга? — спросила я и тут же пожелала провалиться себе сквозь землю.

Уж лучше на сковородке у чертей, чем под таким взглядом. Я думала, что так красноречиво умеет разговаривать глазами только мать Ботаника.

— Нет, — отрезала Агнесса Тарасовна.

— Ваш сын левша? — спросил Леша, хотя это было уже не так важно.

— Да.

— Нам надо с ним поговорить. И будет лучше, если мы сделаем это, не поднимая на уши полицию.

Женщина смотрела на нас долго, но сказала:

— Улица Цветочная, дом восемь, квартира шесть.

— Спасибо.

Провожать нас Агнесса Тарасовна не стала. Мы вышли на улицу, и я сказала:

— Ты молодец. Заметил, что Величко писал левой рукой, а удар нанесен справа.

— Что-что?! — переспросил Леша. — Мне показалось или я не услышал в твоем голосе сарказма? Да я вообще в шоке!

— Придурок! — сказала я и открыла дверь машины, но сесть в салон не успела.

Наверное, суровое сердце следователя растопил мой комплимент, потому что Леша, схватив меня за локоть, привлек к себе и поцеловал в нос. Судя по взгляду, который я получила вроде бы после невинного поцелуя, мысли Леши были отнюдь не о поездке на улицу Цветочную. Что он и подтвердил словами:

— Может, в гостиницу заедем?

— Зачем?

— Ну… Душ примем, жарко же.

Я расплылась в сладкой улыбке и сказала:

— Конечно.

Леша тоже сразу довольно улыбнулся, но ментовское чутье не подвело, потому что через секунду он нахмурился и спросил:

— В чем подвох?

— Да ни в чем, — пожала я плечами. — Отвезу тебя в гостиницу, и можешь намываться там сколько влезет. А я, чтобы не терять время, скатаюсь по адресу, который нам дала Агнесса Тарасовна.

— Ивонна, ты невыносима.

— Ага, ты уже говорил.

В гостиницу мы, само собой, не поехали. Леша забил в навигатор адрес и, забыв про недавнее игривое настроение, задумчиво уставился в окно. Ну, хотя бы не в телефон. Наверное, обмозговывает слова матери Тараса Дмитриевича. Только не спешит делиться мыслями.

На Цветочную мы приехали минут через пятнадцать, еще минут десять я искала место, где приткнуть машину, проклиная проектировщиков дворов и парковок. Дальше нам тоже не повезло — мне даже показалось, что само провидение гнало нас в гостиницу. Упорное терзание домофона не принесло результата.

Леша достал телефон, вернувшись к машине, и открыл отчет. Как я поняла, искал чей-то номер. Интересно, а номера восьмилетней давности еще актуальны? Ну, если и нет, то чудесная Диана Викторовна быстро найдет нужное.

Но все-таки дозвонился.

— Агнесса Тарасовна… Да, это я, удивительно, что вы голос так сразу узнали. А, абсолютный музыкальный слух? Как интересно… Нет, ничего не забыли, только хотели спросить номер телефона вашего сына, потому что по адресу, который вы дали, никто не открывает. В смысле?.. Спасибо большое.

— В чем дело? — спросила я, потому что вид часто задумчивого Леши уже начинает пугать.

— Мать Величко сказала, что у него нет мобильного. А ты помнишь показания таксиста?

— Он говорил, что Тарас пытался забронировать билет на поезд через интернет, но связь, видимо, не сработала, — вспомнила я. — Тогда странно, почему мать думает, что сын без связи.

— Ладно, разберемся по ходу дела. Куда теперь, мой генерал? — спросил Леша.

— В гостиницу, товарищ майор.

Глава 17

В гостинице Леша едва ли не начал раздеваться на пороге номера. Нет, все-таки пора проверить, не появились ли свободные номера, а то грехопадение Марии Магдалины скоро повторится, если он продолжит щеголять полуголым или вообще голым в одном со мной помещении. А я еще помню брюнетку.

Слава богу, что Леша хоть не напоминает о моих словах, сказанных под действием эндорфина и окситоцина. Но мне кажется, что я еще пострадаю за свой гормональный взрыв.

— Не присоединишься? — кивнул Леша на дверь ванной.

Он меня доконает.

— Нет, — ответила я, демонстративно отвернувшись от рельефной красоты, представшей передо мной, когда Леша стянул футболку.

— Я дверь не закрываю, если что, — подмигнул он, закрывая дверь.

Я упорно пыталась думать о деле, но воображение то ли дело подкидывало картины отнюдь не убийственного характера, а скорее, эротического. Представлять Лешу в душе, такого голого и такого мокрого, гораздо интереснее, чем сопоставлять, анализировать, синтезировать и так далее. Может, действительно присоединиться к нему?

Ой, так и до нимфомании недалеко. Надо отвлечься.

Итак, позже еще можно скататься на Цветочную. Все-таки поговорить с Тарасом Дмитриевичем сейчас будет лучше всего, чем собирать информацию по крупицам от других людей. Еще бы и Илью найти. Странно, что его показаний в деле нет. Ни адреса, ни телефона, ни упоминания. Ни один следователь не обошел бы его стороной. Что-то тут не так.

Итак, позже еще можно скататься на Цветочную. Все-таки поговорить с Тарасом Дмитриевичем сейчас будет лучше всего, чем собирать информацию по крупицам от других людей. Еще бы и Илью найти. Странно, что его показаний в деле нет. Ни адреса, ни телефона, ни упоминания. Ни один следователь не обошел бы его стороной. Что-то тут не так.

Только я погрузилась в процесс, как из ванной вышел Леша. Конечно, блин, как обычно…

— Сколько раз тебе повторять, чтобы ты с собой брал одежду!

— Тебя какая муха укусила? Ой, дай угадаю, — задумчиво он приложил палец к подбородку, — ее зовут «Леха, я тебя хочу».

— Идиот. Я сейчас в душ, а потом снова съездим на Цветочную. И узнай про этого Илью.

— Каким образом?

— Позвони несравненной принцессе Диане.

— Ты так прелестна, когда ревнуешь. Но я уже это говорил. Ты несравненна, когда ты жаждешь крови. Может, теперь я к тебе в душе присоединюсь?

Я вроде бы как не специально тоже забыла захватить одежду, да и дверь не закрыла. Нет, все-таки влюбленные женщины — странные существа. А я еще хуже. И страннее всех странных.

Что же у меня все не так, как у людей? У нас. Наверное, просто не стоило делать эту попытку номер два.

Хотя там, скорее, мой старый добрый папаша Зигмунд приложил ко всему руку, точнее свой адвокатский язык. Это была встреча такая, что искры летели во все стороны. Куда же среднестатистическому менту до адвоката, причем такого успешного? Папа, конечно, это все завуалировал, но Леша не дурак — все понял. И то, что я не остановила эту какофонию, послужило отправной точкой.

Леша не подвел. Открыл дверь, когда я только включила воду. Возмутиться, что ли? Ну хотя бы вид сделать… Ай, ладно.

— Тебе чего? — спросила я.

— Не услышал, как щелкнул замок, вот и подумал, что тебе надо потереть спинку.

— Знаешь, я просто привыкла жить одна, вот и не закрываю ванную.

— Нет бы просто сказать: «Леша, дорогой, я надеялась, что ты поймешь мой намек».

— Ты так и будешь там стоять, занимаясь словоблудием? — открыла я дверцу душевой.

Два раза приглашать его не требовалось. Из душа мы переместились на кровать и уже собирались вернуться снова в душ, но нас нагло прервал Лешин телефон. И вообще, весь романтический момент, если это определение к нам применимо, был окончательно разрушен, когда на экране я увидела голливудскую улыбку Дианы Викторовны. Приподняв одну бровь, я задала немой вопрос, и Леша меня понял.

Два раза приглашать его не требовалось. Из душа мы переместились на кровать и уже собирались вернуться снова в душ, но нас нагло прервал Лешин телефон. И вообще, весь романтический момент, если это определение к нам применимо, был окончательно разрушен, когда на экране я увидела голливудскую улыбку Дианы Викторовны. Приподняв одну бровь, я задала немой вопрос, и Леша меня понял:

— С мессенджером контакт синхронизировал, отсюда и фото.

Главное, чтобы телами с госпожой следователем не синхронизировался. А то и трупы не найдут.

— Слушаю, — сказал Леша уже в трубку и, наверное, для моего успокоения и ради собственной безопасности включил громкую связь.

— Салют отдыхающим, — пропела Диана Викторовна. — Нашла я вашего Илью. Хорошо устроился парень. Сейчас живет в Николаевке, держит небольшой отель. Женат, адрес сброшу в сообщении.

— Спасибо, Ди.

А это еще что за фамильярное обращение?

— Леха, будешь должен.

Я прищурилась и показала кулак.

— Все, что захочешь, кроме натуры, а то одна милая адвокатша возьмется за расчлененку, когда мы еще будем в сознании. А насколько я знаю ее больные фантазии, страдать мы будем долго.

— Все, что захочешь, кроме натуры, а то одна милая адвокатша возьмется за расчлененку, когда мы еще будем в сознании. А насколько я знаю ее больные фантазии, страдать мы будем долго.

Диана задорно рассмеялась и сквозь смех выдавила:

— Вы стоите друг друга, судя по всему. Пока, Леха.

— Пока.

— Ты придурок? — спросила я, огрев Лешу подушкой. — Ты что нес?

— Все твои кровожадные мысли у тебя на лице написаны.

Забрав у меня подушку, которую я отстаивала так, что едва не сломала ноготь, Леша повалил меня на кровать, прижав собой, чтобы не брыкалась. Нет, мы точно какие-то чокнутые. Это я и без бабушки-психиатра скажу.

— Поедем в Николаевку? — спросила я.

— Там сейчас Клементьев… — задумчиво протянул Леша. — Давай попросим его поговорить с этим Ильей, а сами еще раз на Цветочную.

— Костик нас пошлет.

— Не пошлет. Звони.

— Так, может, ты слезешь с меня?

Леша с сожалением вздохнул и перекатился на другую половину кровати. Я взяла телефон и приготовилась слушать проклятия вроде «да чтоб тебя язва скрутила» или «чтоб у тебя флюс раздулся».

— У вас опять кто-то помер? — рявкнул Костик в трубку. — Никого в отпуске я препарировать не буду, даже если твой хахаль начнет мне оружием угрожать.

— У вас опять кто-то помер? — рявкнул Костик в трубку. — Никого в отпуске я препарировать не буду, даже если твой хахаль начнет мне оружием угрожать.

— Здравствуйте, Константин Иванович, — так ласково пропела я, что и самой захотелось этот мед в устах водой. — А чего ты такой злой? На море непогода?

— Море отличное, только какой-то пидор гаишник остановил меня, настойчиво уверяя, что я при перестроении в другую полосу нарушил правила. Я его сразу же захотел отвезти в оптику и подарить очки.

— Отделался штрафом? — заботливо поинтересовалась я, надеясь, что нам не придется вытаскивать Клементьева из обезьянника.

— Хрен ему, а не штраф. Я не миллионер, а скромный патологоанатом. Так, а тебе чего?

Я уже и не знала, как Костя отнесется к нашей просьбе. Но попробовать стоит. Я вкратце обрисовала ситуацию, удивляясь, что Клементьев меня не перебивает и не посылает в известные части тела.

— Вот, и мог бы ты поговорить с Ильей, пока там находишься? — закончила я.

— Как вы меня достали, — с почти болезненным стоном сказал Костик. — Ваше счастье, что я самый добрый человек в мире.

— Конечно, — заверила я его. — Сейчас Леша тебе сбросит адрес.

— Вечером с вас бутылка.

— И даже ужин.

Я положила телефон на прикроватную тумбочку и услышала:

— Собираемся на Цветочную?

— Да.

В душ мы пошли по отдельности, потому что совместные водные процедуры были чреваты задержкой на часик-другой. А так через двадцать минут мы уже были собраны и полны энтузиазма. Как оказалось, не только мы. После стука в дверь я ожидала увидеть там кого угодно, но…

В душ мы пошли по отдельности, потому что совместные водные процедуры были чреваты задержкой на часик-другой. А так через двадцать минут мы уже были собраны и полны энтузиазма. Как оказалось, не только мы. После стука в дверь я ожидала увидеть там кого угодно, но…

Наверное, у меня было донельзя офигевшее выражение лица, потому что Мажор усмехнулся и спросил:

— Не ждала?

— Ты тоже хочешь поселиться в моем номере?

Это первое, что пришло на ум. Хотя, наверное, надо было спросить: «Что ты тут делаешь?» или «Как ты нас нашел?»

— Увольте, — поднял Гончаров руки. — Я, конечно, разное пробовал, но твой бойфренд не в моем вкусе.

Глава 18

— Зайти хоть можно? — спросил Мажор.

Тут за моей спиной материализовался Леша и, нахмурившись, сказал:

— Мы уходим. А ты вообще как здесь?

— На машине, — пожал плечами наш гость.

— Ну понятно, что не пешком, — язвительно заметила я. — Он имеет в виду, какого черта ты приперся?

Гончаров особой скромностью не отличался. Задев меня плечом, прошел в номер, но наткнулся на внушительную преграду в виде Леши. Тот даже не подумал проявить гостеприимство и отойти в сторону.

Мажор сложил руки на груди и снизу вверх посмотрел на этого секьюрити.

— Алексей Владимирович, я пришел с миром.

— Алексей Владимирович, я пришел с миром.

— Пусть заходит, — кивнула я.

Леша пропустил Гончарова, при этом вопросительно посмотрев на меня, а я только пожала плечами, вроде как сказав: «Ну приехал, так что делать-то?»

— О, а вы тут зря время не теряете, — присвистнул Мажор, осмотрев номер. — Вы в медовый месяц приехали или Ленкину гибель расследовать.

Конечно, уборку в номере мы не делали. Не для того я отстегнула кругленькую сумму, чтобы еще и убирать самостоятельно. А гостей мы подавно не ждали, но кто ж знал, что Игорь Михайлович окажется настолько бестактным, что заявится без приглашения. Мог бы хоть позвонить и сказать: «Эй, ребята, я жду вас внизу, угощу шикарным обедом. Мой папа проставляется». Так нет же.

Устроившись в кресле, Мажор забросил ногу на ногу и спросил:

— И что вы тут раскопать успели?

— Ты не охренел? — уперла я руки в бока. — Или уже папину должность примеряешь? Я большой босс, вы все на меня работаете.

— Это полицейское расследование, — ехидно улыбнулся Леша. — Разглашать, увы, не имею права.

Гончаров покачал головой и сразу выключил режим обаятельного говнюка. Не знаю, какого черта он вообще тут хорохорился и перед кем. Может, забыл, что уже разговаривает не с девушкой на ресепшне?

— Ладно-ладно, — поднял руки Мажор. — Остановите свой поток словоблудия. Я серьезно хочу помочь.

Мы с Лешей переглянулись. Потом я снова перевела взгляд на Игоря Михайловича и, прищурившись, заметила:

— Хочешь помочь? Отлично. Тогда хватай ключи от машины и поработай нашим водителем. По дороге все расскажем.

Гончаров на секунду скривился так, как будто съел ложку лимонной кислоты, но быстро взял себя в руки и не удержался от сарказма:

— Гонорары не оправдывают затраты на бензин? Про ментовскую зарплату вообще молчу.

Но все-таки поднялся и направился к выходу из номера.

— Ты уверена? — наклонился к моему уху Леша.

Я кивнула. От Мажора вряд ли вреда в этом деле много будет. Елену Гройсман он, судя по всему, любил. Хотя нет, для такого парня слишком громкое слово. Ну, она ему нравилась и не была девчонкой на одну ночь. Так что в его желание поиграть в сыщика и не вставлять в этот раз нам палки в колеса я верю.

Мы втроем спустились вниз, причем молчали и в лифте, и в холле, и на парковке. И только когда устроились в новеньком авто Игоря Михайловича, он спросил, включая навигатор:

— Куда едем?

Леша назвал адрес, а я, помня, сколько занимает поездка до Цветочной, попыталась уложить свой рассказ о подростковых шалостях Елены в пятнадцать минут. Слава богу, что Мажор умел слушать. Он только кивал, не перебивая. Леша кое-где дополнял мой рассказ, но тоже молчал по большей части.

— Охренеть вы накопали, — наконец сказал Гончаров, припарковав машину во дворе на Цветочной. — От Ленки я, конечно, подобного не ожидал. Нормальная же девчонка была, талантливая актриса… А тут такое! Убила подругу, потом это похищение из морга, ее бывший хахаль, взявший вину на себя… Как-то все это странно, но вы правы в том, что именно этот Тарас и сможет расставить все точки над «i». И я иду с вами.

— Идем, Мажор, — выходя из машины, сказал Леша, — чтобы Ивонна больше не распиналась, а приберегла свой пыл для зала суда.

На этот раз нам повезло. Сначала, как по мановению волшебной палочки, едва мы подошли к подъезду, открылась дверь. Вернее, ее открыл какой-то собачник, которому мы просто улыбнулись, без препятствий пройдя внутрь.

Квартира находилась на втором этаже, и, надавив на звонок, Леша повернулся к нам и подмигнул. Настроение у человека хорошее, наверное, после нашего секс-марафона. Тогда нам точно должно повезти.

Дверь открылась. Как все просто, оказывается. На пороге стоял сам Тарас Дмитриевич, если я не ошиблась. Фото с камер вокзала были размытыми, но узнать его вполне реально. Величко окинул нас взглядом и нахмурился.

Квартира находилась на втором этаже, и, надавив на звонок, Леша повернулся к нам и подмигнул. Настроение у человека хорошее, наверное, после нашего секс-марафона. Тогда нам точно должно повезти.

— Вы ко мне?

— Тарас Дмитриевич? — уточнил Леша.

— Да, а вы очень похожи на мента, хотя ваши спутники… — прищурился он. — Нет, точно не оттуда.

— Мы с Игорем Михайловичем адвокаты, — пояснила я, кивнув на Мажора. — Занимаемся делом об убийстве Гройсман Елены Александровны.

Величко побледнел, потом сделал шаг назад, как будто новость почти сшибла его с ног, и спросил охрипшим голосом:

— Лена умерла?

Тут без слов понятно, что о смерти Гройсман он не знал. А следовательно к ней и не причастен.

— Мы можем поговорить? — привалился к дверному косяку Леша.

— Да… Да, только я не знаю, чем смогу вам помочь, — замялся Тарас, а потом уже тверже спросил: — Или вы хотите просто закрыть дело и повесить на уже сидевшего еще одно убийство?

— Да никто ничего на вас не вешает, — поморщилась я. — Мы знаем, что вы уехали из города за две недели до ее смерти.

— Проходите.

Квартира у Тараса Дмитриевича съемная. Однокомнатная, минимум мебели, почти как у Эда. И заселился он сюда не так давно. Четверым тут явно было мало места, но мы кое-как устроились: Величко на стуле, я на краю дивана, Леша подпер подоконник, а Мажор — стену.

— Ну и что вы от меня хотите? — спросил Тарас Дмитриевич, посмотрев на нас троих по очереди.

— Расскажите, что случилось перед тем, как вы пошли по этапу.

Вот этого Величко точно не ожидал. Чертыхнулся, дернув щекой, а потом выдал коротко, но ясно:

— Нет!

— Но почему?! — не выдержала я.

— Потому что вряд ли смерть Лены связана с тем старым делом. Вы ищете не там. Ищите в настоящем, а не в прошлом, потому что призраки не убивают.

— Вы приезжали к Елене незадолго до ее смерти, и она была напугана вашим приездом, — заметил Леша.

Величко еще немного подумал, а потом выдохнул:

— Ладно, я вам все расскажу…

Глава 19

Вот так просто? Или в чем-то был подвох? Я посмотрела на Лешу — он хмурился, тоже, кажется, не веря в такое счастье, а потом спросил:

— И почему вы так быстро сменили гнев на милость, Тарас Дмитриевич?

Величко усмехнулся, но беззлобно:

— Ох, уж эта ваша ментовская подозрительность. Может, я исповедаться хочу, а церкви в этом районе нет?

— Мы вас слушаем, — вставила я свои пять в их диалог, пока Леша не высказал еще какое-нибудь подозрение.

— Хорошо, — кивнул Величко. — Начинать с того, как мы начали дергать кошельки и брюлики у приезжих? Думаю, вы уже в курсе этой истории.

Мы втроем одновременно кивнули и обратились в слух. На протяжении рассказа Тараса Дмитриевича Мажор пару раз открывал рот, наверное, чтобы что-то спросить или уточнить, но я поднимала указательный палец вверх, останавливая его. Леша всегда говорил: «Сначала выслушай, подготовь вопросы, а потом их задавай».

История получалась такова…

Тарас с Ильей были знакомы с детства. Когда им было лет по девятнадцать-двадцать, познакомились с девчонками, Катей и Леной. И хоть им было тогда по пятнадцать, выглядели они на все восемнадцать. Величко не помнил, кому и когда пришла в голову эта идея с грабежами, вроде кто-то вскользь обронил, что приезжие тут с жиру бесятся, хотя в Николаевку на море приезжали среднестатистические граждане с небольшим доходом. Но двум студентам и девочкам-школьницам и они казались богачами. Потом идея начала расти как снежный ком. Все началось с того, что девчонки стали знакомиться с отдыхающими, ели-пили за их счет, но без интима. Только, как известно, что людям не дай, вскоре им захочется большего. Так и получилось.

К следующему туристическому сезону схема изменилась. Теперь парни выбирали наиболее богатых отдыхающих, узнавали, где они живут, а потом вступали девочки. Подсаживались к ним в ресторанах, вытаскивали ключи от номеров, передавали в туалете парням, а те шарили по комнатам. Если все деньги туристы носили с собой, то девчонки шли с ними по номерам, просили заказать шампанское, добавляли туда снотворное и сами обирали мужиков. В принципе, стандартная рабочая схема, которая стара как мир, даже ничего нового придумывать не пришлось.

— Извините, я на минуту, — поднялся Тарас Дмитриевич со стула и скрылся в коридоре.

— За такое не убивают через десяток лет, — покачал головой Леша.

Мы с Мажором согласно закивали.

Величко вернулся со стаканом воды, сделал несколько глотков и снова посмотрел на нас:

— Вопросы?

— Неужели никто не обратился в полицию, не дал приметы девушек?

— О, да, — улыбнулся Тарас Дмитриевич. — Обращения в полицию были, но таких обращений за сезон было столько, что менты не успевали работать. А приметы… Ленка была мастером перевоплощений. Я сам иногда не мог узнать их с Катькой в гриме. Причем промышляли мы всегда в разных местах. Начали в Николаевке, два-три захода — перебрались в Симферополь. У Ильи была старенькая отцовская тачка к тому времени, так что мы смогли расширить географию. За сезон мы набрали приличную сумму, золото в ломбард не сдавали, чтобы не светиться, деньги не тратили. Но это все надо было куда-то припрятать. Катя сказала, что знает место. Мы ей доверяли, мы вообще все доверяли друг другу, поэтому согласились. Но однажды… Этого вы не найдете ни в одном протоколе, — Величко замолчал, как будто прикидывая, стоит нам сообщать об этом или нет, но все-таки продолжил: — Нарвались мы на одного непростого мужичка. Этого мы сразу не заметили, потому что уж больно толстый кошелек у него был. Ленка начала его обрабатывать, когда мы с Ильей собрали минимум информации, и прокололась. В номере он поймал ее за руку, когда Ленка вроде бы отправила его в душ и начала капать снотворное в бокал. Стянул парик, скрутил ее и сунул голову под холодный душ, мочалкой стерев весь грим. Но ментов не вызвал. Только так напугал Ленку, не знаю, правда, чем, но она решила завязать. Я любил ее, поэтому сказал, что с ней. Но Катька и Илья не хотели лишаться легких денег. Тогда Лена попросила ее отдать нам наши доли. Но, — развел руками Тарас Дмитриевич, — деньги портят людей и убивают дружбу.

На этой философской мысли Величко снова замолчал. Сделал еще несколько глотков воды и тяжело вздохнул. Интересно, что за мужик такой до чертиков напугал Гройсман? Она, насколько я поняла, была девчонкой не робкого десятка, а тут…

— А что за мужчина-то был, после встречи с которым Елена решила завязать? — озвучил мою мысль Леша.

— Черт, — потер Тарас Дмитриевич виски, вспоминая. — Фамилия у него вроде Гончаров, а звали как Лермонтова, Михаил Юрьевич.

Я, кажется, даже икнула от неожиданности. Лешино лицо вытянулось, а Мажор коротко и ясно сказал:

— Блядь!

В принципе, его понять можно, но я бы, наверное, выдала выражение покрепче. Хорошо, что, когда мы представлялись Величко, Мажор обошелся без фамилии. Просто Игорь Михайлович.

— Вы его знаете?

Я задумалась. Возможно, по Руси ходит много Гончаровых Михаилов Юрьевичей, но что-то мне подсказывало, что речь идет именно об отце Мажора. И если мы еще в одном расследовании коснемся его, то он точно снимет с Леши погоны, а меня лишит лицензии. Но сейчас хотя бы у нас есть козырь — вроде как на нашей стороне его сын. Вот пусть он и отвечает.

— Он довольно известный человек в нашем городе, — ответила я.

— Вот как! — искренне удивился Величко.

Но меня сейчас волновало, знала ли Гройсман, куда она переехала, и было или это случайностью.

— И что было дальше? — вернулся Леша к рассказу Тараса Дмитриевича. — Как погибла Екатерина и что там за история с моргом? И что там за история с ее беременностью? А то вы как-то пропустили этот момент.

Величко глянул на Лешу так, что сразу становилось понятно: эта тема ему неприятна.

— Я узнал о ее беременности, когда живот уже стало невозможно скрывать. Это было между первым и вторым сезоном наших вылазок. Она сказала, что ребенок мой, и можете не верить, но я обрадовался. Но только я один. Лена сказала, что пыталась избавиться от ребенка любыми способами: и настойку лаврового листа пила, и тяжести таскала, и в ванной горячей лежала. Да только все зря. Потом и вовсе заявила, что оставит ребенка в роддоме, не нужна ей обуза в шестнадцать лет, потому что у нее большие планы на жизнь. И видимо, вселенная ее услышала… Ребенок родился мертвым. Я поначалу думал, что не прощу ее, но любовь такая стерва, еще похлеще Ленки. Жизнь вернулась в привычное русло, пока Катька решила не делиться краденым. В тот день мы сидели с пивом на берегу водохранилища, делали вид, что по-прежнему друзья, что ничего не изменилось. Ильи с нами не было, даже уже и не вспомню, какие у него были дела. Катя перебрала и сказала, что держать общак — дело ответственное, особенно когда доступ есть только у нее. Тут Лена и взорвалась. Снова попросила вернуть наши доли, но в ответ получила только пьяный смех. А потом Катя достала небольшой ключ, повертела им перед Ленкиным носом и проглотила. Руководил ею тогда алкоголь, потому что ни один адекватный человек не поступил бы так. Она снова рассмеялась, сказав, что без этого ключика до денег мы не доберемся, а когда через день-два он выйдет, то Катя еще раз рассмотрит наше предложение. Тут Лена и ударила ее. Не думаю, что хотела убивать, просто так вышло. Случайность. Мы понимали, что на нас быстро выйдут, хоть и оба находились в шоке. Ленка готова была удариться в истерику, но после пары пощечин пришла в себя. Я увел ее оттуда, приказав молчать, потом хотел вернуться и вызвать ментов, но к тому моменту тело нашел какой-то припозднившийся собачник. А как работают менты, думаю, вам рассказывать не стоит.

— Только я так и не понял, — нахмурился пришедший в себя после новости об отце Мажор, — почему вы взяли вину на себя?

— Вы кого-нибудь любили, Игорь Михайлович? — спросил Величко.

Гончаров неопределенно повел плечами. Видимо, сомневался. Конечно, вряд ли бы такой парень даже по большой любви пошел по этапу.

— Тарас Дмитриевич, — сказала я, — вы угробили десять лет жизни, на вас клеймо зэка — и все это ради девицы, которая вам не написала ни одного письма?

У меня тоже в голове это не укладывалось еще после слов Агнессы Тарасовны, а теперь возникло ощущение, что у Величко не все дома.

— Вы знаете, что мы можем доказать вашу непричастность к убийству? — спросил Леша.

— Зачем? — не понял Тарас Дмитриевич. — Годы вы мне не вернете, а остальное не так важно.

— И вы не захотели отомстить, когда откинулись? — снова не понял Мажор.

— Нет, — покачал головой Величко. — Я любил ее и не переставал любить ни на минуту. Может, глупо, конечно, но, видимо, я оказался однолюбом.

— Я вас понимаю, — заметил Леша.

— Вы? Серьезно? Наши менты способны на высокие чувства?

— Представьте себе. Влюбился в стервозную дамочку, так придушить ее иногда хочется, но понимаю, что жить без нее не могу.

Я едва не задохнулась от возмущения, но выяснение отношений подождет. Клуб несчастных влюбленных, мать их! Они бы еще обнялись и заплакали, а мы с Мажором пока бы кофе выпили.

— Так что вы знаете о пропавшем из морга теле? — спросила я. — Теперь, сопоставив имеющиеся у нас сведения и ваш рассказ, понимаю, что дело было в том самом ключе.

— Скорее всего, — ответил Величко, кивнул. — Но я уже не знаю, с кем бы Ленка могла провернуть такое. А в том, что это ее рук дело, не сомневаюсь. Только мы с ней знали о ключе. Но в чем смысл? У меня было десять лет, чтобы подумать. Вероятно, Лена догадывалась, где Катька припрятала краденое, поэтому и ключ ей нужен был. Но ведь проще взломать любой замок, не в сейфе же было все спрятано, чем проворачивать авантюру с кражей тела из морга. Возможно, семнадцатилетней девчонке это просто не пришло в голову, кто знает.

— А зачем вы приезжали к ней недавно?

— Все по той же причине, — усмехнулся Тарас Дмитриевич. — Любовь, будь она неладна. Но Лене она оказалась не нужна. Настаивать я не стал, убрался восвояси. Теперь пытаюсь наладить свою жизнь.

Мне было жаль Величко. Сломанная судьба из-за одной большой любви.

Я поднялась с дивана, сказав:

— Спасибо за беседу, Тарас Дмитриевич. Не оставите свой номер, чтобы мы могли вам позвонить, если вдруг у нас возникнут вопросы?

Величко отрицательно покачал головой:

— Телефон в поезде украли.

Вот и еще одна загадка разгадана.

Проводив нас до двери, он попрощался и захлопнул дверь. Мы молча спустились вниз, и Мажор первым подал голос:

— И что дальше?

— А дальше, — посмотрела я на Лешу, и он одобрительно кивнул, как будто знал, что я скажу, — мы возвращаемся в гостиницу, ты звонишь папе, и ждем Костика с информацией от Ильи.

Глава 20

До гостиницы мы добирались молча. Все, наверное, размышляли над рассказом Тараса Дмитриевича. Да уж, чего только молодежь не придумает ради легких денег. Если бы я работала в министерстве образования, то предложила бы в старших классах ввести обязательное изучение Уголовного кодекса. Может, чтиво и не самое увлекательное, но лучше пропустить «Преступление и наказание», чем потом перечитывать Достоевского, «сидя за решеткой в темнице сырой».

Когда Мажор остановился на парковке отеля, Леша позвонил Костику. Тот заверил, что минут сорок будет, если, конечно, ему снова не попадется по дороге какой-нибудь недалекий гаишник.

— Через час встречаемся в нашем номере, — сказал Леша Клементьеву и кивнул Мажору.

— Это мой номер, — поправила я его.

— Никто же не спорит.

— Мы еще сегодня куда-нибудь поедем? — уже в холле спросил Мажор и с любовью во взгляде посмотрел в сторону бара.

Чувства парня можно было понять. Девушка погибла, в ее прошлом всплыло имя отца, и Игорь Михайлович сейчас наверняка выстраивает логические цепочки в голове, хотя это может быть простым совпадением. Но бывают ли такие совпадения?

— Бухай, Мажорчик, — хлопнул Леша его по плечу. — Только так, чтобы через час ты смог говорить внятно.

Гончаров собирался, кажется, отвесить какую-то колкость, но передумал и просто кивнул. Мы разошлись в разные стороны, и в лифте я спросила:

— Позвоним Ботанику? Что-то он не рвется нам звонить.

— Может, парень понял, что зря подался в юриспруденцию, и теперь с рвением постигает театральное искусство? — предположил Леша.

— Или снова бухает.

— Хрен разберет этих творческих личностей.

В номере уже было убрано, так что гостей приглашать можно. Устроившись в кресле, я набрала Ботанику. На темном экране после ответа шепотом «да» появились едва заметные очертания лица Ивана Андреевича.

В подвале он, что ли, сидит?

— Ты чего? — спросила я тоже шепотом.

— Прячусь, — ответил Ботаник.

— От кого?

— От режиссера. Возомнил себя Станиславским, хотя из общего у них только отчество.

— Какие новости?

— Через часа два перезвоню, — сказал Ботаник и исчез с экрана.

Бедный парень. Тяжела работа под прикрытием, но ничего, пусть закаляется. Теперь еще один звонок. Не могу же я вечно скрываться от папочки. Надеюсь, в гневе он не разогнал половину работников моей фирмы. Старик Зигмунд рявкнул в трубку после первого же гудка:

— Где тебя носит, непутевая?!

— И тебе привет, папа.

— Ты там в каком бункере со своим ментом сидишь, что вечно без связи?

Ну не скажу же я, что отключаю периодически телефон, чтобы не слышать подобных высказываний. Обижать папочку не стоит, а то не только моя контора разлетится в щепки, но и полгорода.

— А ты надолго на Руси?

— Не ерничай, Ивонна. Не волнуйся, тебя дождусь.

У меня разом прихватило все зубы. Убью Таньку. А Тимошу, так и быть, усыновлю. К жизни на помойке этот избалованный котяра точно не готов.

— Ага, — без энтузиазма отозвалась я.

— Кстати, меня Татьяна ввела в курс дела.

— В курс дела чего?

— Того дерьма, в котором ты копаешься! — снова повысил голос отец.

Этого стоило ожидать. Если папочке нужна информация, то его ничто не остановит. Не в то время и не в той стране он родился. В КГБ на допросах ему бы не было равных.

— И что?

— У тебя мозги есть?! — снова заорал он. — Ты отправила какого-то близорукого хлюпика туда, не знаю куда.

За Ботаника стало обидно. Умный же парень, пусть и не с фигурой Валуева.

— Он разберется, — заступилась я за Ивана Андреевича.

— Конечно, — ехидно заметил папа. — Потому что я поработал, напоил парочку людей и достал информацию на каждого работника театра, вплоть до уборщицы. Сегодня передам твоему недоадвокату.

В нашем полку ненормальных сыщиков, кажется, прибыло.

— Спасибо, пап.

— Ты когда возвращаешься?

— Скоро, — неопределенно ответила я.

— Ты хотя бы предохраняйся, а то твой мент на свою зарплату даже кота не сможет прокормить, не то что ребенка.

Ответить я ничего не успела, потому что этот остряк повесил трубку. Привык, что последнее слово всегда остается за ним. И да, хорошо, что мы разговаривали на чешском. Если какие-то отдельные слова Леша и понял, то общий смысл разговора вряд ли.

— Старик рвет и мечет?

Я кивнула, задумавшись, и тут же на мой телефон прилетело сообщение, тоже на чешском:

«Проверь почту».

Папа постарался, хотя я всего-то могла купить Эду пиццу и получить то же самое. Но у каждого свои источники. Оставшееся время до приезда Костика я просматривала файлы, присланные отцом, и зачитывала кое-что вслух. Мы успели ознакомиться с биографией гримера, костюмера, декоратора, двух актеров и почти дошли до великого и ужасного режиссера, когда раздался стук в дверь.

Леша пошел к двери, и через несколько секунд я услышала его голос:

— Ну ты и выдал, Мажорчик.

Гончаров, пошатываясь, вошел в номер с бутылкой виски в руке и удивленно спросил:

— Я думал, вы тут зря время не теряли, а у вас тут почти армейский порядок.

— Слушай, — отложила я телефон в сторону, — почему тебя так волнует наша сексуальная жизнь? Завидуешь?

Мажор фыркнул и развалился во втором кресле.

— Выпить не хотите? — поднял он бутылку.

— Сейчас придет Константин Иванович и, думаю, не откажется составить тебе компанию.

Только я успела закончить фразу, как снова в дверь постучали. Судя по выражению лица Клементьева, выпить он был не против. Осмотревшись в поисках свободного места, опустился на край кровати, тяжело выдохнул и возмущенно произнес:

— Все-таки с трупами работать проще.

Мажор даже икнул после слов Костика. А мы разве его не предупредили о роде занятий Константина Ивановича?

— Слушай, парень, хватит бухать, — Клементьев забрал у опешившего Гончарова бутылку и снова устроился на кровати. — Ты же взрослый мальчик, должен понимать, что это чревато проблемами с поджелудочной, почками, печенью, желудком. И кстати, на потенцию тоже влияет.

Леша только усмехнулся и, пока Мажор пребывал в оцепенении, а Костя принюхивался к горлышку, подошел ко мне.

— Что? — не поняла я.

— Поднимайся.

Нет, я, конечно, понимаю, что места здесь мало, но не девушку же выгонять с кресла? Только я хотела возмутиться по этому поводу, как Леша поднял меня, а потом усадил к себе на колени. Вот вроде и все пристроены, только я немного неуютно себя чувствую от подобного проявления чувств. Поерзав на коленях Леши, я услышала в самое ухо:

— Ивонна, еще несколько таких движений — и я за себя не ручаюсь.

Ну, я ему потом устрою. Пусть только все разойдутся по номерам.

— Итак, Константин Иванович, что вы узнали? — спросила я.

Клементьев приложился к бутылке, а потом поморщился. Кажется, разговор с Ильей не задался.

— Я не мастер вести допросы, но ради вас расстарался. Илья ваш на контакт не очень хотел идти, когда узнал о причине моего визита. В целом, кратко рассказал о том, что отражено в отчете. Когда я спросил о пропаже тела из морга, Илья сказал, что ничего об этом не знает, и сослался на дела. Я вообще не представляю, как ты, Леша, общаешься со свидетелями. У меня такое ощущение, что я несколько мешков цемента затащил на десятый этаж в доме без лифта.

— И что, совсем ничего? — покачала я головой.

— Я не специалист, конечно, но мне показалось, что он нигде не лукавил, просто разговор ему был неприятен.

Это как раз и не удивляло. Кому приятно, когда тебе напоминают об ошибках молодости? Пусть Костик и не профи в общении, но его оценке я доверяла.

— Кажется, мы не там копаем, — озвучил Леша мою мысль.

— Так что, — подал голос Мажор, — папе не звонить?

— Не в таком состоянии, — ответила я. — Иди проспись лучше.

— Пойду я лучше… Ну, куда-нибудь. Вы бы мне это, бутылочку вернули, — посмотрел он жалобно на Костика.

— Парень, я на такой вискарь не зарабатываю, а ты себе еще купишь.

— В полку психов прибыло, — проворчал Гончаров, но за бутылку сражаться не стал, да и не в весовой категории Клементьева Мажорчик.

Один ушел, за ним засобирался и второй. Костик поднялся с кровати со словами:

— Отдыхайте, ребята, — и сделал нам ручкой.

И Леша, кажется, вознамерился отдохнуть по-своему. Его рука скользнула под мою футболку, и он укусил меня за плечо.

— Обалдел, что ли? — вскочила я с его колен. — Мы сюда работать приехали!

— Ладно, и чем предлагаешь заняться? Мы, кажется, здесь уже сделали все, что могли. Ты же сама понимаешь, что мы не там ищем. А если не понимаешь, то доверься моему полицейскому чутью.

— И что подсказывает твое чутье?

— Что не просто так Елена приехала в город, где Гончаров царь и бог.

Я задумчиво покачала головой. Слишком невероятно как-то. Случайная встреча почти десять лет назад — и вдруг Гройсман что-то понадобилось от Гончарова? Проверить, конечно, стоит, но возвращаться домой не хотелось. Папа там рвет и мечет, и я определенно попаду под раздачу.

— Может, все-таки стоит начать со звонка? Если чутье тебя подводит, то еще здесь покопаемся.

Леша поднялся с кресла и с плотоядной улыбкой начал подходить ко мне. А у него мысли так и остались ниже пояса. Я прищурилась, уперев руки в бока, но мой угрожающий вид, конечно, на Лешу не подействовал. Он подхватил меня на руки и укусил за губу, сказав:

— Сколько тебя знаю, не могу понять, почему ты вечно выпендриваешься.

— Чтобы ты не расслаблялся, — укусила его в ответ.

На удивление, Леша отпустил меня и даже поправил мою одежду. Что это он удумал?

— Идем.

— Куда? — не поняла я.

Намного привычнее бы было, если бы он сказал что-то вроде: «Пойдем вместе в душ» или «Время идти в кроватку».

— Впервые вижу тебя такой удивленной, — улыбнулся Леша. — Пойдем, что ли, по городу погуляем, посидим где-нибудь, пообщаемся как нормальные люди.

Я только хлопала глазами, не понимая, что происходит. А потом, кажется, расплылась в идиотской улыбке:

— Ты меня на свидание приглашаешь?

— О, а ты выглядишь довольной, — настала очередь Леши удивляться. — Ничто человеческое тебе не чуждо? Мы с тобой, конечно, те еще романтики, но учиться никогда не поздно, тем более вечер у нас свободен.

Я сразу удивилась, потом обрадовалась, теперь насторожилась. Профдеформация налицо. Но настороженность моя постепенно уходила, и ближе к ночи я, наверное, уже выглядела влюбленной дурочкой. И даже ни разу не съязвила! Что Леша определенно должен был заметить, но промолчал.

И только мы должны были закончить удивительно приятный вечер по всем законам жанра, слившись в объятиях, как в дверь номера постучали. Черт возьми, не гостиница, а проходной двор!

— Может, не будем открывать? — страдальчески скривился Леша, стоя уже без футболки и с расстегнутым ремнем.

Я развела руками и пошла к двери. На пороге стоял помятый Мажор, распространяя запах перегара.

— Чего тебе? — рявкнула я.

— Давайте все-таки бате позвоним.

Мажор был полон решимости и жажды деятельности.

— Ладно, проходи, — открыла я шире дверь.

Никакой личной жизни! Да уж, сама недавно убеждала Лешу, что мы здесь исключительно для того, чтобы работать, а теперь уже о личной жизни думаю.

— Ой, — сказал Мажор, — я вам, кажется, помешал.

— Хоть бы оделся, — посмотрела я на Лешу, но он только махнул рукой и устроился в кресле, заметив:

— А не поздновато для гостей?

Гончаров махнул рукой и достал из кармана джинсов телефон.

— Громкую включи, — попросила я.

Мажор кивнул и мы стали слушать длинные гудки, которые через полминуты прервал раздраженный голос Михаила Юрьевича:

— Игорь, где тебя носит?

— Не поверишь, — хихикнул нерадивый сынок, — отдыхаю в Симферополе с одной несносной адвокатшей и хмурым ментом. О, а еще с нами патологоанатом. Правда, классная компания?

Гончаров-старший молчал. Наверное, переваривал информацию или гуглил наркотические вещества, на которые мог подсесть Мажор.

— Какого черта?.. — наконец-то выдавил из себя Михаил Юрьевич.

— Да мы тут расследованием занимаемся, — гордо заметил Игорь.

Леша закатил глаза, а я усмехнулась. Сыщиком себя Мажор почувствовал. Шерлок Холмс недоделанный.

— Так понимаю, что, скорее всего, с этим ментом и адвокатшей я знаком. У меня до сих пор от упоминания их имен изжога начинается, — взял себя в руки Гончаров-старший. — А я думал, что они занимаются расследованием происшествия в театре.

— Вот мы все вместе и занимаемся.

— А ты-то тут при чем?! — снова повысил голос Михаил Юрьевич.

— Так я же с Ленкой трахался, ну, то есть встречался.

— Что?!

— А почему вас это так удивляет? И даже вроде вы этим известием недовольны, — подала я голос, надеясь, что таблетки от изжоги у Гончарова-старшего под рукой. — Игорь Михайлович уже мальчик взрослый, может спать с кем угодно.

— Ивонна, рад вас слышать…

Ага, как же! Судя по голосу, он очень рад, только в кавычках.

— Пап, — продолжил Мажор разговор. — Мы тут выяснили кое-что интересное…

— Так, — прервал сына Михаил Юрьевич, — насколько я знаю вашу ненормальную компанию, вы докопаетесь до всего.

— Может, сэкономите нам время? — снова спросила я.

Гончаров-старший подумал немного, а потом вздохнул:

— Ладно. Лена на меня работала. Когда вы вернетесь, поговорим, — и повесил трубку.

Просто день сюрпризов. Вряд ли Михаил Юрьевич имел в виду работу в театре.

Глава 21

Уезжать не хотелось. И не только потому, что дома меня ждал компостер серого вещества, которого я называла папой, но и потому, что мне казалось, как только мы приедем в город, наши с Лешей едва наладившиеся отношения развалятся, как Советский союз.

Мажор утром выглядел помятым, разговаривать не стремился. Нацепил солнечные очки, взял в баре кофе на вынос и, сделав нам ручкой, прыгнул в машину. Мы с Лешей тоже загрузили вещи в багажник, а вышедший нас проводить Костик готов был пустить скупую мужскую слезу.

— Как-то даже скучно без вас будет, — вздохнул Клементьев. — Все эти интриги, расследования… Эх, заразно, однако.

Леша хлопнул патологоанатома по плечу и радостно заметил:

— Ничего, вернешься через недельку, а там все по-прежнему: трупы, криминал, расследования. Так что отдыхай, Константин Иванович.

Клементьев задумался, почесав бороду, и кивнул:

— Да, наверное, ты прав. Только вы это, держите меня в курсе, а то я же от любопытства изведусь.

— Конечно, — подмигнула я ему и, подойдя, встала на цыпочки, сложив губы трубочкой.

Костик удивился, но наклонился. И когда я поцеловала его в колючую щеку, повернулся к Леше:

— Ты что с ней сделал? Впервые вижу проявление нежности с ее стороны.

— Наверное, магнитные бури, — с серьезным видом ответил тот.

— Ладно, ребята, езжайте. Ночью уже будете дома. Передавайте привет вашему служителю Мельпомены (древнегреческая муза трагедии, покровительница театра).

Выражение лица Клементьева стало еще печальнее. Кажется, вот-вот достанет белый платочек и начнет махать нам вслед.

Устроившись в салоне, я подождала, пока Леша сделает то же самое, и спросила:

— Ну что, поехали?

Вопрос, конечно, риторический, и ответа я не ждала. Ох, а ехать-то как не хотелось. Может, еще на день задержаться? Нет, ладно, разберемся со смертью Гройсман — можно будет махнуть на Мальдивы или на Бора-Бора.

— Ты о чем замечталась?

— О пляже, пальмах, океане и холодном коктейле.

— А мне там место отведено? — спросил Леша, но как-то без привычного сарказма.

— Ну кто-то же должен мне коктейли из бара носить, — ответила я и тронулась с места.

Как только мы выехали за город, Леша откинул немного сидение и, устроившись поудобнее, насколько это было возможно, сказал:

— Я пока вздремну, а то ночка почти бессонная выдалась. Как захочешь поменяться местами, разбуди.

Часа три он спал. Я успела позвонить Таньке, Ботанику, взять отвратительный кофе в придорожном кафе и обдумать слова Михаила Юрьевича. Вчера вечером мы об этом не разговаривали. Мажор пошел дальше влюбляться с виски, а мы с Лешей тоже нашли себе занятие.

Как я поняла, Елена была из тех, кто своего не упустит. Но какой прок от нее Гончарову? Идей было много, одна бредовее другой. В итоге я заработала только головную боль, но так ни до чего толкового не додумалась. Остановившись на ближайшей стоянке, повернулась к Леше и ногтем пощекотала ему ухо. Потом переключилась на нос. К черту всех брюнеток! Против рыжих у них нет шансов.

Леша поморщился и открыл один глаз.

— У тебя такой взгляд, как будто ты сожрать кого-нибудь готова.

Я усмехнулась. Истина-то недалеко.

— Садись за руль, — ответила, выходя из машины.

Мы поменялись местами, и теперь настала моя очередь отсыпаться. В транспорте спать я не могла, но сейчас меня просто вырубило под тихую музыку и шум дороги. Хоть сон и был не самым глубоким, но через часа два я почувствовала себя гораздо лучше.

В город мы въезжали почти в час ночи. Еще двадцать минут ехали до моего дома. И в любую минуту я ждала, что Леша скажет: «Пока. Завтра позвоню». Но нет. Когда я припарковалась во дворе, он забрал наши вещи из багажника и направился к подъезду. Кажется, его не испугало, что в моей квартире может находиться злой папа. Хотя, возможно, Леша просто решил сделать карьеру грузчика.

В квартире было темно и пусто. Я облегченно выдохнула, включив свет в коридоре, и спросила:

— Может, кофе?

— А может, есть что-нибудь покрепче?

— Разве тебе еще не за руль? — застыла я с обувью в руках.

— Переночевать не пустишь?

Леша по-хозяйски прошел в гостиную и остановился напротив окна спиной ко мне. Я бы это назвала так: настал час икс. Мог бы хоть подождать, пока мы разберемся с гибелью Гройсман. Нет же, ему сейчас надо выяснять отношения. Но мы и так слишком долго тянули. Трахались, привычно язвили, снова ввязались в какую-то авантюру… Когда все летит в тартары, у нас просто идиллия. Видимо, спокойная жизнь не для нас. Когда вокруг дурдом, мы счастливы. Когда вокруг тихо, мы загибаемся вместе.

Интересно, мы сможем когда-нибудь прийти к чему-то обыденному? Или так и продолжим расставаться и сходиться, чтобы всегда быть в тонусе?

— Леша, ты можешь остаться.

Не вовремя. Ох, как же ты с этими разговорами не вовремя.

— На ночь? Или на всю жизнь?

— С жизнью пока повременим.

Я подошла ближе к Леше и дотронулась ладонью до его лопаток. Может, мне и хотелось прижаться к нему, забить на все и быть по-женски счастливой, но я не умела. Возможно, в этом виноват мой отец, возможно, преподаватели в институте, но юристу проще отключить свою сентиментальность, чувствительность и все такое. И как ни стараешься, когда живешь работой, то твоя профессиональная деформация влияет и на жизнь вне работы.

Да и Леша хорош. Жизнь мента тоже накладывает отпечаток. Я знала многих следователей, оперов, жены которых не выдерживали. А мы вообще… Адвокат и полицейский! Мой папа едва успевал вытирать слезы смеха, когда услышал об этом.

— Ивонна, Ивонна… Что же с тобой делать?

Это был тоже риторический вопрос. Я бы, конечно, с удовольствием на него ответила, но нас прервал стук в дверь. У меня звонок, что ли, не работает? Да и кого принесло почти в два часа ночи?

Момент откровения был разрушен. Я пошла к двери и даже не удивилась, увидев на пороге Ботаника.

— Привет, — сказала я, открывая дверь шире.

— Здравствуйте, — ответил он, поправив очки. — А я смотрю, что у вас свет горит. Конечно, сразу сомневался — заходить или нет. Вдруг здесь ваш отец, а встречаться с ним нет никакого желания.

— Я в курсе, что мой отец может допечь полгорода за считанные часы. Инесса тревогу не забьет, что ты домой не пришел?

— Она уехала, — ответил Ботаник, разуваясь.

— Куда?

— В Милан.

— Там курсы повышения квалификации для стилистов? — спросил Леша, появившись из темноты в коридоре.

— Не, — отмахнулся Ботаник. — За свадебным платьем от какого-то неэпически крутого дизайнера.

Я даже присела на тумбочку для обуви от неожиданности, а Леша усмехнулся и сказал:

— Поздравляю, парень. Шустрые вы.

И тут замер Ботаник. Посмотрел сначала на меня, потом на нашего бравого майора и, кажется, понял, что происходит что-то не то. Театр абсурда продолжается.

— Ладно, — поднялась я. — Пойдем. Расскажешь, что здесь и как.

— Привычная тактика адвоката, — шепотом сказал Леша, когда я проходила мимо. — Отрицаешь факты в угоду построения своей линии защиты.

Теперь я хочу обратно в Прагу, в Симферополь, а еще лучше куда-нибудь в Австралию или Новую Зеландию.

Проигнорировав Лешу — не стоит в наши отношения впутывать посторонних — я прошла следом за Ботаником и спросила:

— Что в театре?

— Да все то же, — поморщился он недовольно. — Ничего, вот вообще ничего. Уже о Гройсман все и забыли. Не там надо искать.

— Не в прошлом, не в театре, — начала я вслух рассуждать, — тогда остается только Гончаров.

— Гончаров? — Ботаник даже приподнялся с кресла. — Михаил Юрьевич?

— Да, — ответил Леша и пересказал результат всех наших изысканий в Симферополе.

Глава 22

Я успела сделать кофе, пока Ботаник внимал каждому слову, поставила чашки на журнальный столик и добавила в конце Лешиного изложения:

— Гончаров согласился с нами встретиться. А это настораживает. Обычно он просто вставляет палки в колеса.

— Думаете, хочет выведать, что узнали вы? — взял Ботаник чашку со вздохом.

Все-таки он очень проницательный парень. В который раз убедилась, что чутье меня не подвело, когда я брала его на работу.

— По крайней мере, — сказал Леша, — я точно знаю, что тайн у него много и не все его дела идут рука об руку с законом.

— Но чем ему могла помочь Елена? — спросила я, решив, что у Ботаника может появиться свежая идея. — Обычно такие люди окружают себя юристами, финансистами, экономистами, но никак не актрисами, ну, или окружают исключительно в целях, не связанных с работой.

— Это каких? — удивился Ботаник, а Леша закатил глаза, ответив за меня:

— Сексуальных.

— Думаете, Гройсман спала и с сыном, и с отцом, чтобы наверняка не прогадать?

— Вряд ли, — покачала я головой. — Судя по всему, она была дамочкой умной и хваткой. И если бы вскрылось подобное, то она бы осталась без двух золотых рыбок у разбитого корыта.

— Вот завтра, может, что-нибудь и прояснится после разговора с Михаилом Юрьевичем, — заметил Леша. — Так что там с театром?

— Да ничего особенного, — скривился Ботаник. — Сплетни, интриги, тайны. Все как при Мадридском дворе. Худрук пытается соблазнить каждую молодую актрису, гримерша спит с режиссером, а он женат на костюмерше, каждый пытается урвать посолиднее… В общем, обычная театральная жизнь, полная страстей. Люди искусства… Они странные, в общем, но не думаю, что кто-то из них был способен на такое изощренное убийство. Не в их, так сказать, характере, потому что с Гройсман был холодный расчет, длительная подготовка, а они… Нет, — махнул рукой мой протеже, — не верю.

— Да ты прям как Станиславский, — буркнула я себе под нос.

Оценке Ботаника я доверяла. С такой-то мамой составлением психологических портретов он начал заниматься, скорее всего, как только научился говорить. Да и она сказала в нашу последнюю встречу почти то же самое, а какой бы «милой женщиной» она мне не казалась, в профессионализме ее сомневаться еще не приходилось.

— Что ставите? — спросил Леша, посмотрев на страдающего от воспоминаний о театре Ботаника и едва сдерживая улыбку. — Шекспира?

— А как ты догадался?

— Его ставят всегда и везде.

— Да ладно… — протянула я, прищурившись. — Не замечала за тобой любви к искусству.

— Да я вообще эрудированный и высокоинтеллектуальный парень. Или тебе на генетическом уровне от твоего старика передалась мысль, что все менты тупые люди, не знающие, кто такой Шекспир?

Эта песня хороша… Начинай сначала.

— Ты прекрасно знаешь, что я о тебе никогда так не думала!

Ботаник зашелся в приступе кашля, привлекая к себе внимание. Хорош актер, я почти поверила его приступу бронхита. В последнее время он что-то часто начал встревать в наши с Лешей перепалки. Медиатор хренов.

— АЦЦ! Выводит мокроту из легких! — прокомментировала я его кашель строчкой из рекламы.

— Ивонна, — не преминул вставить свои пять Леша, — если у тебя ПМС, недотрах или что-то еще, то не стоит срываться на парне.

Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы ляпнуть что-нибудь нецензурное, но в этот момент в роли медиатора выступил мой телефон. Кому, блин, по ночам не спится?

— Да! — резко ответила я.

— Ты опять не в духе? — усмехнулся в трубку Мажор.

— А у тебя бессонница?

— Батя завтра утром ждет вас дома. Адрес сброшу смс.

— Дома? — удивилась я.

Неужели Михаил Юрьевич решил пригласить нас на завтрак? Однако… Такие люди занимаются делами в офисе, ну, в ресторане, но никак не дома. Точно что-то здесь не чисто.

— Нас — это кого? — решила я уточнить.

— Тебя и твоего мента. Ну, и очкарика своего прихватите, если надо.

Пока я разговаривала с Мажором, Ботаник подошел к окну и открыл его настежь. Леша молчал, прислушиваясь к разговору, и, едва я повесила трубку, спросил:

— До нас снизошел его величество тезка Лермонтова?

— Зовет утром в гости.

— Даже так?

— Да. А тебе окно зачем? — спросила я у Ботаника. — Кондиционер есть.

— Обстановка накалилась, — ответил он с серьезным видом.

Я нахмурилась, глядя на своего протеже, а Леша рассмеялся. Наконец, и до меня дошло:

— Ты нас троллишь, что ли?

— Ивонна, что за выражения? — сквозь смех сказал Леша. — Не бухти на парня. Как говорится, с кем поведешься…

— Ладно, — поспешил ретироваться Ботаник. — До завтра. В полвосьмого жду вас возле подъезда.

Дорога вымотала нас обоих. Когда я вышла из душа, Леша уже спал, лежа на животе и, конечно, демонстрируя свое упругое достоинство. Я легла рядом, предварительно поставив будильник, и собственнически устроила руку на Лешиной заднице. Хорошо-то как! Чувствую себя обычной счастливой бабой, хотя никогда не понимала женщин, для которых получить мужика и есть верх всего.

Но уснула я все равно счастливой, а проснулась еще счастливее. Будильник не прозвонил, но разбудило меня прикосновение к щеке. Щекотно, но приятно. Так, что отдает волной по всему телу.

Я открыла глаза. Моя рука все еще лежала на шикарной пятой точке, но Лешу это нисколько не беспокоило. Он гладил меня по щеке и, увидев, что я открыла глаза, сказал:

— Ты такая милая, когда спишь. Даже не скажешь, что акула юриспруденции.

— Дурак, — толкнула я его в плечо.

Леша быстро меня заткнул, так что утро началось не с перепалки, а с удовольствия, причем весьма продолжительного. Поэтому потом пришлось одновременно одеваться и пить кофе, чтобы успеть к назначенному времени.

Когда мы вышли из подъезда, Ботаник уже прохаживался возле моей машины, привычно изучая асфальт.

— Доброе утро! — сказал Леша.

— Для вас точно, — улыбнулся мой протеже.

— Скучно без Инессы? — спросила я.

— Ага, — согласился он.

— Виртуальный секс вам в помощь.

— Ивонна Сигизмундовна…

— Поехали, — усмехнулась я. — Может, Гончаров прольет свет.

Дом Михаила Юрьевича находился на окраине. Трехэтажный почти дворец за бетонным забором и, конечно, под охраной. Мажор тоже был здесь, снова помятый. Наверное, опять провел ночь с бутылкой.

Гончарова-старшего непривычно было видеть без костюма. Вроде обычный пожилой мужик, но внешность, как известно, обманчива.

— Вся компания в сборе, — заметил он, увидев нас. — Располагайтесь, сейчас принесут кофе.

Какой добродушный прием. Значит, в своем заключении я не ошиблась — дела у Гончарова с Гройсман были непростые.

Глава 23

— Ивонна, может, вы перестанете на меня так подозрительно коситься? — сказал Михаил Юрьевич, когда мы устроились в просторной гостиной. — Сейчас дыру прожжете.

Он невозмутимо сделал глоток кофе — ничто черта не берет, а потом вопросительно изогнул бровь. Понятно, зеленый свет для вопросов.

— По телефону вы сказали, что Елена Гройсман работала на вас, — начал Леша. — Сомневаюсь, что вы владелец театра.

— Вы правы, в искусстве я как свинья в апельсинах, зато в бизнесе, без преувеличения, мне нет равных.

— Мы здесь собрались, чтобы обсудить, какой ты крутой бизнесмен? — встрял Мажор.

— Не перебивай старших! — повысил голос Михаил Юрьевич.

— Давайте семейную перепалку вы продолжите после нашего ухода, — попыталась я пресечь назревающий скандал. — Продолжайте.

— Так вот, — хлопнул себя по коленям Гончаров-старший, — в бизнесе, как и на войне, все средства хороши. Лена была девочкой ушлой, нашла меня и пришла сразу с предложением. А еще она была настойчивой, добивалась встречи почти месяц, пока я ее не принял. Узнать в симпатичной молодой женщине ту девчонку из тогда еще Украины было сложно, но она сама напомнила. Конечно, я едва не выпер ее из кабинета, пока не выслушал. Лена решила отточить свое мастерство воровки, которым промышляла в юности, но, конечно, ведущей актрисе театра такая слава ни к чему, поэтому она… — Михаил Юрьевич замолчал и посмотрел на меня: — Вот скажите, Ивонна, вы доверяете всем своим клиентам?

— В адвокатской практике? Вы шутите?

— А вы, Алексей Владимирович, верите каждому, кто подписывает свои показания: «С моих слов записано верно и мною прочитано».

— Нет, конечно, — ответил Леша, усмехнувшись.

— А в бизнесе еще хуже, чем в юриспруденции, — покачал головой Гончаров. — Ждешь подвоха на каждом шагу. Меня пару раз пытались обвести вокруг пальца, но я, конечно, не я, если бы позволил. И вот Елена предложила пресекать подобное на корню. Схема та же: соблазнить, обокрасть. Только теперь был улов серьезнее. Догадываетесь, какой?

— Информация, — усмехнулась я. — Гройсман втиралась в доверие, ну, или попросту соблазняла тех, в ком вы сомневались, узнавала то, что вам надо, если получалось, конечно, а вы за это ей платили.

О чем-то подобном я думала по дороге из Симферополя. Но не все складывалось. А вот это уже мотив, если на то пошло.

— Вы умная женщина, Ивонна. Я уже говорил, что восхищаюсь вами?

— Не стоит, Михаил Юрьевич.

— Боитесь, что ваш… — кивнул Гончаров в сторону Леши. — Кстати, а вы кем друг другу приходитесь?

А вот это он зря. Не стоит трогать за больное.

— Мы спим вместе, когда в его жизни нет симпатичных брюнеток, — улыбнулась я.

— Да уж, все сложно, — усмехнулся в ответ Михаил Юрьевич.

— Может, мы перейдем к следующему вопросу? — спросил Ботаник, снова пытаясь загладить назревающий конфликт. — Елену могли убить из-за ваших с ней дел?

Гончаров переключил внимание на моего протеже, а я посмотрела на Лешу. Он мне показал кулак, я пожала в ответ плечами. Ну в самом же деле… Чего обижаться-то на правду?

— Не могли, — ответил Михаил Юрьевич. — Мы не работали уже месяца два. А из предыдущих… Не такие там серьезные люди, чтобы пойти на убийство. Так что нет, с моим бизнесом смерть Елены никак не связана. Ищите в другом месте.

— И тех, с кем, хм, работала Гройсман, вы нам не назовете? — спросил Леша, поднимаясь.

— Нет. Да и не вижу смысла.

Гончаров даже не удосужился нас проводить. Это сделала охрана, чего и следовало ожидать. Гостеприимству пришел конец. Под протокол, само собой, Михаил Юрьевич ничего не скажет. Значит, пока работаем с тем, что есть.

Когда мы сели в машину, для полного счастья еще позвонил папа. Отвечать я не хотела, но пришлось. От него не отделаешься.

— Да! — резко ответила я.

— Я надеялся на что-то более приятное.

— Привет, пап.

— Чеши-ка ты, доченька, в офис. Захвати своего мента и очкарика.

Еще один хозяин жизни. Но папа такой папа. Он впустую говорить не станет, хоть и говорит зачастую грубо.

— Едем, — ответила я.

— Мне в театр надо, — тут же заметил Ботаник.

Интересно, а Леша что-нибудь придумает? Конечно, никому не хочется встречаться с моим папой.

— Поедешь с нами, — безапелляционно заметила я.

Леша молчал. Это радовало. Перед моим папой даже я пасую, а он держится, хотя эта встреча вряд ли в списке его желаний на сегодняшний день.

— У вас вообще есть идеи? — спросил Ботаник по дороге, уже смирившись со своей участью.

— Знаешь, а есть, — кивнула я. — Мы вернулись к тому, с чего начали.

— Но в Симферополь не зря съездили, — заметил Леша, подмигнув мне.

Вот ведет себя так, как будто не едет на встречу с самым саркастичным и язвительным человеком в этой стране. Да нет, даже в Европе. Ну, или вообще в мире.

Я остановилась возле офиса и сказала:

— Слабонервным, подверженным расстройствам, психически неуравновешенным просьба остаться в машине.

— Хватит ерничать. Не сожрет же нас твой старик, — заметил Леша и вышел из машины.

Кажется, даже я больше переживаю. Ладно, папа, на этот раз моя возьмет.

— Ну ладно, — нехотя согласился Ботаник, — буду учиться приручать дракона на вашем опыте.

— Он гораздо хуже дракона, — опечалила я своего юриста. — И то, что ты видел, только цветочки.

Глава 24

В коридоре явно ощущался запах валерьянки. Если здесь, конечно, не Танькин кошак ловит кайф и не клиенты пытаются успокоиться, то наверняка мои сотрудники отпаиваются. Может, кто-то за закрытой дверью и коньячком не гнушался.

Секретарши на месте не было. Если она не попала в больницу с нервным срывом, то отсиживается в туалете, чтобы лишний раз не попадаться папуле на глаза.

Я без стука толкнула дверь — кабинет-то все-таки мой — и громко заявила:

— Привет, пап!

За мной точно так же вошел Леша, а Ботаник — бочком и по стеночке, желая наверняка забиться в самый дальний угол.

— Доброе утро! — сказал Леша, устроившись на одном из стульев возле стены.

Мой старик даже не поднял голову, как будто документ, который находился в его руках, интересовал папу больше собственной дочери. Да ладно, меня бабуля тоже этим приемам учила. Я подошла и пару раз щелкнула пальцами перед носом отца.

Он наконец поднял взгляд, выгнув одну бровь и проигнорировав моих спутников, и сказал:

— А, это ты.

— Мы, — поправила я его.

— Мы — это кто? Николай Второй?

— Прекрасное знание истории России, — не преминул заметить Леша, не без сарказма, конечно.

Может, надо было заранее МЧС вызвать?

Папа медленно перевел взгляд на Лешу и выдал только:

— Хм…

Причем произнесено это было так, что впору почувствовать себя полным ничтожеством.

Решив, что Леша больше его внимания не достоин, папуля снова переключился на меня и спросил, откинувшись на кресле:

— Дорогая, я, конечно, понимаю, что с кем поведешься, но, может, ты прекратишь носиться по городам и селам, совать свой нос куда попало и займешься, наконец, делами конторы? Или ты только ради поддержания здоровья вернулась сюда? Так секса везде хватает, это не проблема.

Я покосилась на Ботаника, который деликатно рассматривал — о, чудо, потолок — и делал вид, что ничего не слышит. Леша улыбался, наверняка придумывая, что ответить отцу, но все же право первого ответа предоставил мне.

— Папа, — прошипела я, — ты за этим нас позвал? Причем всех троих, заметь.

— Для родительского наставления всегда должно найтись время, — глубокомысленно изрек он.

— А как адвокату, вам понадобились свидетели? — не удержался Леша.

— А следователям всегда надо неуместные вопросы задавать.

Может, хотя бы Ботаник догадался вызвать МЧС? Нет, вряд ли. Придется самостоятельно ликвидировать начавшееся землетрясение.

Не думала, что мне придется выступать в роли миротворца. Кажется, пора и мне чему-то поучиться у Ботаника.

— Так, как адвокат, пап, ты должен знать, что время — деньги, а ты, — повернулась я к Леше, — что время — сведения.

— Сама только что придумала или прочитала где? — удивился папа. — Я-то думал, что ты умеешь только неумело острить.

Так, переключился снова на меня — уже лучше.

— Мы можем еще немного поиграть в словесный дартс, но я бы предпочла сразу перейти к делу.

— А, конечно, милая, — расплылся папуля в улыбке.

Ох, не к добру это.

— Так зачем ты нас звал?

— Я так понял, что вы бесцельно провели время в Симферополе, а вот этот, — указал он подбородком на Ботаника, и тот даже вздрогнул, — прохлаждается среди богемы, вместо того чтобы вспомнить, что у него все-таки диплом юрфака. Какие идеи дальше?

— Извините, — поднял палец Леша. — А вы успели стать начальником управления, когда напоили нашего прокурора, или я что-то пропустил?

Да я же просто белая и пушистая в сравнении с этими двумя!

— Не умничай, — поморщился отец. — Я бы и пальцем не пошевелил, если бы дело не касалось моей племянницы. Так что, сыщики вы мои доморощенные, иногда надо не просто носиться, сбивая ноги, но и думать. Вот вам, — бросил он на стол папку, — для ознакомления.

Интересно, что еще такого смог нарыть папуля, что пропустили мы?

Я потянулась за папкой и открывала, с опаской поглядывая на своего старика, как будто ожидая подвоха. Слава богу, в лицо мне не брызнули чернила, когда я ее открыла, и там не было выписки по Лешиной зарплате за последний год.

Там были фотографии. Обычные фотографии с разных спектаклей и под разными ракурсами. Я их просматривала одну за другой, но не понимала, чем они так заинтересовали отца.

— Будешь пялиться на них или дать подсказку? — ехидно спросил он. — Или сразу им передашь эстафету?

— А можно без сарказма?

Ладно, папа нас уделал. Леша тоже ничего странного не заметил, а на Ботаника мой старик вообще ставку не делал, как я поняла, потому что победно ухмыльнулся. Но именно мой протеже нас всех и удивил.

— Все спектакли с участием Елены, а на каждом, на одном и том же месте, всегда с букетом красных роз сидит один и тот же парень. Думаете, настойчивый поклонник?

— Пацан вас обскакал, — довольно улыбнулся папа. — Тоже мне высокооплачиваемый адвокат и гордость следственного комитета.

Кажется, сейчас Ботаник мечтал провалиться сквозь землю еще больше, а лучше выйти в окно, чтобы наверняка.

— Ты не узнавал, что за парень? — спросила я. — Хотя, возможно, мы тянем пустышку… — добавила, чтобы папочкино самомнение не раздулось до таких масштабов, что пришлось бы эвакуировать все здание.

— Надо же и полиции чем-то заниматься, — не упустил он возможность пустить очередную иголку в Лешу.

— Конечно же, я займусь, — последовал какой-то слишком добродушный ответ. — Было приятно повидаться… Папа…

Забрав у Ботаника папку с фото, Леша вышел из кабинета. И что это было? Сейчас все полетит в меня? Упс, точно, потому что лицо моего старика уже начало багроветь. Я начала спиной продвигаться к выходу и нести полный бред:

— Пап, у тебя сейчас давление подскочит. Да и вообще успокойся, ты же понимаешь, что за убийство сотрудника правоохранительных органов получишь немаленький срок, даже я не смогу оправдать тебя в суде… Ладно, пока, звони, если что…

Глава 25

Неслась к лифту я так, как будто пятки мне действительно лизало драконье пламя. Леша ждал меня, прислонившись спиной к стене, и усмехнулся:

— Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.

— Я, конечно, рада, что ты человек эрудированный, но что за цирк ты там устроил?

— Кто? Я?

— Ладно, — махнула я рукой и тут же ударила себя раскрытой ладонью по лбу: — Ботаник в кабинете остался.

— Ну не сожрет же твой батя его, честное слово.

— Какие планы? — спросила я, нажав кнопку вызова лифта.

— Я на работу, посмотрим, что можно найти на этого парня с фото.

— У меня есть идея, — материализовался возле нас Ботаник, слава богу, живой и невредимый.

Мы вошли в лифт, и Леша спросил:

— И какая же?

— Сейчас билеты чаще всего покупают через интернет. А если этот парень всегда сидел на одном месте, то наверняка отслеживал старт продаж. Мы можем обратиться к Эду, он взломает сайт и по ip-адресу вычислит, откуда был куплен билет на это место.

— А это возможно? — с сомнением протянула я.

— Не знаю, но попытаться стоит.

— А ты голова, — одобрительно кивнул Леша.

На улице мы расстались. Ботаник отправился в театр с несчастной миной, сказав, что режиссер оборвал ему уже весь телефон, а мы с Лешей — ко мне домой, вернее, к Эду. Может, пиццу ему по дороге захватить? А что, хорошая идея.

Леша с удивлением на меня посмотрел, когда я остановилась возле пиццерии, а потом усмехнулся:

— Решила подкупить хакера?

— Всего лишь маленький презент.

В заведении нам пообещали, что заказ будет готов через двадцать минут. Мы молча пили кофе, когда я услышала звонок телефона. Посмотрев на экран, вздохнула и ответила:

— Да!

— Ванька! — радостно заорала в трубку Таня. — Ты вернулась! Я вечером приеду.

— Зачем? — не поняла я.

Сестрица обиженно запыхтела в трубку, а потом не менее обиженно протянула:

— Иногда мне кажется, что ты меня не любишь.

— Что ты! Я просто кладезь человеколюбия. Ладно, приезжай, только без своего пушистого чудовища.

— Животнолюбия в тебе не прибавилось, — вздохнула Танька. — Ладно, позвоню еще.

Официантка принесла две пиццы в картонных коробках, я сделала последний глоток кофе и, бросив деньги на стол, сказала Леше:

— Поехали.

Он был вообще странно задумчивым и молчаливым, после того как мы расстались с Ботаником. Я вопросами не донимала, ожидая, что следовательскую голову посетит светлая мысль. Остановившись возле своего подъезда, я уже собиралась выйти из машины, когда Леша меня остановил:

— Ивонна, ты же доверяешь моей ментовской чуйке?

— Это, как я поняла, была прелюдия. До чего додумался?

— Помнишь, когда мы занимались делом Лебедевой, кучу всякого дерьма раскопали, а разгадка-то была на поверхности. Вот мне кажется, что здесь так же.

— Предлагаешь вернуться к тому, с чего начали?

— Предлагаю посмотреть на начало под другим углом. Но парня этого все-таки пробьем. Идем, а то придется Эду жевать холодную пиццу.

Мы поднялись на этаж, и я забарабанила в дверь соседа. Он долго не открывал, а потом послышались привычные многочисленные повороты замков.

— Я даже не успел соскучиться, — пробурчал Эд. — Что взламываем сейчас? — спросил, пропустив нас в прихожую. О, это мне? Как здорово, я как раз собирался заказывать.

Забрав пиццу, сосед тут же открыл коробку и принялся жевать, пока я обрисовывала ситуацию и озвучивала просьбу. Вытерев пальцы об штаны, Эд развернулся к компьютеру и сказал:

— Попробуем, но это займет время.

— Мы тогда не будем мешать, — сказал Леша.

— Вы только это, тише немного, а то утром… хм… было шумно. Нас все-таки только стенка разделяет.

Не прокомментировав слова Эда, мы вышли из квартиры. Соседу, наверное, так не терпелось что-нибудь взломать, что он даже дверь не закрыл на тысячу своих замков. Думаю, он быстро справится с заданием, но у нас с Лешей как раз есть время обсудить его ментовскую чуйку.

— Ивонна, ты хреновая хозяйка, — печально вздохнул он, открыв и закрыв мой холодильник, когда я устроилась на диване в своей гостиной.

— И за что ты только любишь такую?

Леша подошел сзади и, положив руки мне на плечи, поцеловал в макушку.

— Может, за покладистый характер?

Я только фыркнула в ответ. Издевается он, что ли?

— Скорее за потрясный секс, — подытожила этот разговор.

— Кстати, а где ты так научилась?

— В порно снималась в свободное от учебы время.

Леша обошел диван и, забросив ноги на подлокотник, устроил голову на моих коленях. Я машинально запустила руку в короткие волосы и начала перебирать их. Наверное, если бы я увидела подобную картину со стороны, то меня перекосило бы от этих нежностей.

— Ивонна, найдет сейчас Эд этого парня, поговорим мы с ним, но если ничего не выясним, то придется вернуться к началу. Что мы упустили?

Я задумалась, продолжая перебирать Лешины волосы. Работа, брак, прошлое… Даже на Гончарова вышли.

— Твою мать! — вырвалось у меня.

— Что?

— Гончаров!

— Мы же с ним утром пообщались.

— Нет, младший. Мажор пришел ко мне сам, все честно рассказал, поэтому на нем внимание и не зацикливали.

— Ты же не думаешь, что он Гройсман пришил? — удивленно посмотрел на меня Леша.

— Не думаю, конечно. Но, знаешь ли, брошенная женщина способна на многое. Ты хоть представляешь, какие картинки расчлененки нарисовало мне воображение, когда я увидела в твоей квартире девушку в халате?

— Подожди-ка, — постучал Леша пальцами по губам, — ты хочешь сказать, что дело было не в самой Елене, а в Мажоре? Да ну, это бред.

— Тебе бы не мешало немного разобраться в женщинах.

— Если я когда-нибудь разберусь в тебе, то, считай, вершина покорена.

— Так, товарищ майор, отставить лирику.

— Есть, мой генерал, — с усмешкой отозвался Леша. — Что делаем? Звоним Мажору?

Позвонить я не успела, потому что на мой телефон пришло сообщение со скрытого номера: «Заходите».

Быстро Эд сработал. Мы вернулись к нему в квартиру, все еще открытую, где сосед уже дожевывал пиццу.

— Что у тебя? — спросила я с порога.

— Парня вашего нашел. Ломакин Олег Александрович, ни в чем криминальном замешан не был, встречался с людьми в погонах, только когда получал паспорт. В общем, добропорядочный гражданин, врач, между прочим.

— И по какой специальности? — спросил Леша.

— Аллерголог.

Вот как! Интересное совпадение. Или совсем не совпадение?

Заработал принтер, и Эд отдал нам лист с распечатанными паспортными данными Ломакина со словами:

— Надеюсь, в ближайшее время вас не увижу.

— Ты такой милый, — ответила я и послала ему воздушный поцелуй.

На этот раз сосед проводил нас до двери и закрылся на все замки. Снова оказавшись в моей квартире, мы с Лешей переглянулись, наверняка думая об одном и том же. Врач-аллерголог… С ним определенно надо пообщаться.

Глава 26

Эд расстарался, и мы получили не только паспортные данные Олега Александровича, но и номер зарегистрированного на него телефона. Леша два раза набирал, но абонент ответить не пожелал.

Зато мне ответил Мажор, который, судя по всему, на работу забил и уже похмелился:

— Ивонна, ты по мне уже соскучилась?

— Ага, — не стала я спорить, — жить без тебя не могу. Встретиться надо.

— Я сейчас приеду.

— Только за руль не садись, — напутствовала я его.

— Ты такая заботливая, — усмехнулся Мажор в трубку.

— Не хочется патологоанатома из отпуска дергать. Так что забочусь я только о душевном равновесии Константина Ивановича.

— Ну ты и стерва.

— Давай, милый, бутылку в руки и вызывай такси. Мы ждем.

Пока я разговаривала с Гончаровым, Леша еще пытался дозвониться, как я поняла, Ломакину, но тоже безуспешно. В итоге он с тяжелым вздохом поплелся в коридор, сказав мне:

— Скоро вернусь.

Голодный мужик — несчастный мужик, можно понять. Пока Леша ходил в магазин, объявился Ботаник. По телефону. Наверное, опять звонил из своего укромного места, где его не найдет не то чтобы режиссер, а сам черт.

— Я тут поспрашивал аккуратно людей, — полушепотом сказал мой протеже, — мужик этот действительно ради Гройсман на спектакли таскался. А пару раз видели, как он ее ждал на улице, и потом они вместе уезжали. Эд узнал, кто он?

— Да, — ответила я. — Врач-аллерголог.

— Хм, интересно. Ладно, вечером зайду.

Я не успела ничего ответить, как Ботаник повесил трубку. Тут же мне прилетело сообщение от Леши: «Поставь воду. Надеюсь, хоть кастрюли у тебя дома есть?»

Очень смешно, блин. Кастрюли, конечно, есть. Правда, уже покрывшиеся слоем пыли. Воду я поставила, и она почти успела закипеть, когда Леша вернулся с фирменным пакетом «Пятерочки». Заглянув внутрь, я усмехнулась:

— Как оригинально.

— Не хотел тебя утруждать. Даже еще сомневался, сможешь ли ты сварить пельмени.

— Я их даже налепить могу!

— Если бы это сказал Ваня, то я бы быстрее поверил.

Я снова чуть было не спросила, кто такой Ваня. Но, сделав вид, что обиделась, вернулась на диван и сказала:

— Сам вари, умник.

Леша спорить не стал. Я еще думала добавить что-нибудь про брюнетку в его квартире, которая, возможно, ждет с наваристым борщом и котлетами по-киевски, но прикусила язык и уткнулась в телефон.

Мажор приехал через полчаса и с порога заявил:

— На мыслительный процесс я сейчас не очень способен.

— На вопросы, главное, внятно отвечай, — сказала я, когда он развалился в кресле.

Леша устроился рядом со мной на диване и прямо в лоб спросил:

— Елену не могли убить из-за тебя?

Эффект неожиданности сработал. Гончаров округлил глаза и даже приоткрыл рот. Кажется, не только с мыслительным процессом у человека проблемы, но и дар речи он потерял.

— Какого хрена?.. — наконец выдавил он из себя.

— Брошенная бывшая, жаждущая мести? — предположила я.

Теперь Мажор нахмурился и покачал головой:

— Вы же понимаете, что для этого надо было находиться в окружении Лены, знать об аллергии. Мы друг друга с друзьями не знакомили, конечно, но мне это кажется маловероятным. Никто из моих бывших в театре не работает, в Ленином районе не живет.

Неужели опять мимо?

Остается тогда только Ломакин.

— А она не рассказывала тебе о враче-аллергологе, который по совместительству являлся большим поклонником таланта Гройсман?

— Нет, то есть к врачу я один раз отвозил ее, но с такой аллергией, какая была у Лены, ничего в этом удивительного.

В принципе, Мажор прав. И, возможно, именно так Ломакин и стал поклонником Гройсман. Она пришла к нему на прием, упомянула, что актриса, он и решил посещениями театра вроде как приударить за ней. Но это только предположение.

И я как раз собиралась им поделиться, но не успела. Мне помешал звонок телефона. Леша посмотрел на экран и вышел в комнату. Возможно, это Ломакин. А возможно, и брюнетка. Так, не стоит об этом думать.

— Еще вопросы есть? — спросил Мажор.

— Пока нет, — ответила я.

— Тогда счастливо, ребятки. Звоните, если что, — подмигнул он мне и поднялся с кресла.

Проводив Гончарова, я вернулась в гостиную. Леша уже снова сидел на диване, постукивая в задумчивости телефоном по раскрытой ладони. Сам скажет или мне спросить?

— Это Ломакин звонил.

Наверное, вопрос был написан у меня на физиономии.

— И?.. — поторопила я Лешу.

— Ждет нас через час у себя на работе. Это в центре.

— Отлично, успеем еще кофе выпить.

Олег Александрович работал в частной клинике и, судя по интерьеру, очень дорогой. Напротив входа рецепция, достойная пятизвездочного отеля, за стойкой улыбчивая девушка-администратор.

— Здравствуйте, — пропела она и стрельнула глазками в Лешу. А вот это уже непрофессионально.

— Мы к Ломакину, — коротко сообщила я, чтобы прекратить зарождающийся флирт.

— Вы записаны? Назовите свою фамилию.

— Полиция! — рявкнула я, а Леша, покачав головой, достал удостоверение.

— Э, второй этаж, кабинет двести двадцать.

Забыв ее поблагодарить, я направилась к лестнице. Кажется, у меня начинается аллергия на брюнеток.

Леша, догнав меня, взял за локоть и спросил:

— Какая муха тебя укусила?

— А какого черта она тебе глазки строила?

— Потом поговорим об этом.

Остановившись у двери кабинета, я постучала и нажала на ручку. Ничего себе, по метражу почти моя квартира. Два стола возле окна. Один пустовал, скорее всего, сестринский, а за вторым сидел мужчина с фотографий, предоставленных папой. Он поднял на нас взгляд и, задержав его на Леше, спросил:

— Алексей Владимирович?

— Да.

— У меня есть полчаса до следующего пациента, — сказал Ломакин, после того как я представилась и мы устроились на стульях напротив Олега Александровича.

— Какие у вас были отношения с Еленой Гройсман? — спросил Леша.

После вопроса на лице врача появилось страдальческое выражение. Так-так, он явно был не просто поклонником.

— Мы любили друг друга, — тихо ответил он.

Чего?

Хорошо, что Мажор решил сегодня не играть в сыщика, а то было бы слишком много потрясений для него за последние дни.

— Извините, Олег Александрович, — деловито продолжил допрос Леша, — но мы проверяли телефон Гройсман, и ваших контактов там не было. А насколько я знаю, влюбленные люди хотя бы обмениваются номерами.

Ломакин поджал губы и недоуменно на нас посмотрел:

— Как это не было? Когда Лена погибла, я находился в другом городе у родителей, но звонил и писал часто.

Простите, товарищ доктор, но придется сейчас спустить вас с небес на землю.

— А вы разве не знали, что Елена состояла в отношениях с Гончаровым Игорем Михайловичем.

Олег Александрович побледнел, потом покрылся красными пятнами и повысил голос:

— Да как вы смеете?!

— Спокойно, — выставил Леша вперед руки. — Я понимаю, что вам это слышать неприятно, но, увы, это факт.

Ломакин тяжело выдохнул и потер виски.

— Мы познакомились с Леной, когда она пришла ко мне на прием. Потом завертелось как-то, я часто приходил на спектакли, но афишировать наши отношения Лена не хотела. Смеялась и говорила, что боится сглазить. А если серьезно, то хотела с чем-то разобраться, по ее словам, и потом мы бы съехались и подали заявление в ЗАГС. Но потом из новостей я узнал, что Лена погибла. Сорваться и сразу приехать я не мог, у меня отец-инвалид, оставлять его одного нельзя, а мать как раз уехала в Польшу к своей сестре. Вернулся я только вчера и узнал, что Лену уже похоронили. И сейчас приходите вы и задаете странные вопросы. Я так понимаю, что вы не считаете ее смерть несчастным случаем?

— Мы разбираемся, — расплывчато ответил Леша.

— Скажите, а Гончаров… Это тот самый?

— Сын того самого, — ответила я.

Несчастный Ломакин. Будет жить с мыслью, что любимая женщина променяла врача на богатенького мажора. Меркантильность правит миром, что поделать. Или все-таки здесь что-то другое?

Леша взял со стола Олега Александровича ручку, оторвал лист для заметок и, написав адрес, сказал:

— После работы подъедете в полицию, скажете дежурному, что вы к капитану Климову. Он запишет ваши показания.

Ломакин кивнул, и мы попрощались с ним. Недовольство на Лешиной физиономии я заметила сразу, но подождала, пока мы устроимся в машине, и только потом спросила:

— В чем дело?

— Вот понимаешь, такое впечатление, что никто не хочет работать. Мы бы нашли Ломакина без Эда и твоего отца, если бы мне просто показали распечатку звонков Гройсман, предоставленную мобильным оператором. Ее заказ — это стандартная процедура. Нет же, когда я спросил, есть ли что-то, то мне ответили, что нет. Лишить бы их разок премии, да с выговором в личное дело.

— Тебя просто бесит, что это папа навел нас на Ломакина, — догадалась я. — Ладно, что скажешь?

— Что Мажору не понравится носить рога, — ответил Леша.

Умозаключение логичное, но я спрашивала о другом. Что хотела завершить Елена перед походом в ЗАГС? Свое сотрудничество с Гончаровым-старшим? Или свой роман с Гончаровым-младшим? Выбирала, выбирала и в итоге выбрала Ломакина? Может, потому, что Мажор ничего большего предложить не мог, а может, потому, что все-таки Ломакин не такой уж и плохой вариант.

Пусть я Гройсман и не знала лично, но, судя по всему, она была не из числа романтично настроенных дурочек. Решила, что лучше влюбленный врач, а не непостоянный Мажор? В целом, выбор разумный, а не сердечный.

— Ивонна, — вдруг начал Леша не предвещавшим ничего хорошего тоном, — а ты мне изменяла в Чехии?

— Что?!

— Я вопрос задал.

— Ty jsi úplný idiot (чеш. Ты полный идиот).

Думаю, хоть часть фразы Леша понял, но все равно продолжал меня сверлить меня испытующим взглядом.

— Если ты сейчас скажешь, что я оскорбил тебя этим вопросом…

— Не скажу, — прервала я его. — А вот ты сам, Леша, взрослый мужчина, который по несколько месяцев обходился без секса?

— Дорогая, да у меня на других баб не стоит, хоть иногда яйца и синели почти. Вспомни, как мы из постели не вылезали, когда встречались. Этого достаточно для ответа? Хотя вопрос ты не задавала, а я задал.

— Я даже не удостою тебя ответом. И вообще! — сорвалась я. — Пошел вон из машины! Не в моей квартире симпатичные брюнетки ошиваются, вернее, брюнеты.

— Детка, ты снова ревнуешь. И это так мило.

— Пошел вон!

Я, наверное, сейчас излишне вспылила, о чем, конечно, пожалею, но остановить себя уже не могла. Понимаю, что его подстегнула к этому разговору двуличность Гройсман, но не всех же под одну гребенку?

И как у него вообще могла промелькнуть такая мысль? Да, я неидеальная, да, иногда редкостная стерва, да, во мне желчи больше, чем крови, но все-таки я ни разу не дала повода усомниться в себе. И как можно жить постоянно рядом с этой профессиональной деформацией?

Неудивительно, что я сразу отказалась от его предложения… Еще тогда, два месяца назад.

— Надо еще раз поговорить с Мажором, — сказал Леша, как будто игнорируя мои слова. А я ведь просила выметаться.

И только хотела напомнить, как зазвонил телефон. Я его нащупала между сидениями, коснувшись слегка шикарного Лешиного места, а потом почти послала Ботаника, который так не вовремя объявился.

— Чего тебе? — спросила я.

— В театре… тут несчастный случай. Но я подумал, что вам интересно будет при таких ненавязчивых обстоятельствах присмотреться к работникам. Не, несчастный случай без летального исхода, но, как я думаю, разбирательство все равно будет.

— Сейчас приедем, — ответила я, едва не въехав в припаркованный рядом седан.

Леша упер руку в бардачок от неожиданности и спросил:

— Какого черта?

— В театре что-то случилось.

Глава 27

Мы ехали, пока молча, но Леша все-таки спросил:

— Ваня рассказал что-нибудь?

— Нет, я даже половины сказанного не поняла. Он только сказал, что там уже полиция и нам бы тоже не помешало приехать.

— Ладно, на месте разберемся.

Там-то точно, в этом я даже не сомневаюсь. А вот с собой мы до сих пор не разобрались. Два взрослых человека, казалось бы, чего проще… Но нет, черт подери, не можем!

На парковке театра места не было. Как все резко захотели окультуриться! Я бросила машину в ближайшем дворе, надеясь, что она останется в целости и сохранности, и мы с Лешей пешком пошли к зданию. Служебный вход был открыт, как и говорил Ботаник. Мы вошли и поднялись по лестнице к залу.

— А вот это уже странно.

— Что? — спросила я, но ответа не получила.

— Здравия желаю, Максим Станиславович.

— И тебе не хворать, Алексей Владимирович, — отозвался мужчина и перевел взгляд на меня, приветственно кивнув.

Леша сложил руки на груди и спросил:

— И что понадобилось ФСБ от местной богемы?

Я, кажется, даже открыла рот от удивления. ФСБ? Серьезно?

— Ну, Леша… — покачал головой Максим Станиславович. — Ты же понимаешь, что это секретная информация.

Даже я чуть не усмехнулась. Наверняка уже все сотрудники театра в курсе, так что эта самая секретная информация станет достоянием общественности в ближайшее время. Я этим, конечно, поделилась с конторским, и кажется, он немного обалдел.

— Это дочь Зигмунда? — невежливо ткнув в меня пальцем, повернулся Максим Станиславович к Леше.

— Она самая.

— Папина девочка. Катя была не такой.

Это он сейчас о моей маме? Откуда, интересно, он ее знает. Я, наверное, слишком пристально рассматривала этого конторского незнакомца, потому что он взял меня за локоть и рассмеялся:

— Ты такая же красивая, хоть характер отцовский.

— Вы знаете мою маму?

— Ох, она была единственной моей любовью. Мы учились вместе. Но Зигмунд оказался проворнее.

— Но вы все равно нам не расскажете, что здесь случилось? — улыбнулась я.

Судя по Лешиному выражению лица, происходящее ему не нравилось, но, видимо, Максим Станиславович был выше по званию, поэтому никаких попыток остановить наш разговор не было.

— Я вас пока оставлю, — уклонился от ответа, как я уже узнала из обращения одного из его подчиненных, товарищ полковник.

Задерживать его я не стала, но тут же почувствовала прикосновение к своему локтю, даже не прикосновение, а железную хватку.

— Нам надо поговорить, — сказал Леша и потащил меня куда-то.

— Какого черта?.. — только и успела я произнести, прежде чем он меня вывел в фойе, а потом толкнул в туалет.

Вот сейчас я готова была вцепиться в его, хм… лицо. Такого он раньше себе не позволял.

— Ивонна, — зловеще начал Леша, нависнув надо мной. — Если ты еще раз…

Что я должна была еще раз учудить, чтобы нарваться на подобное — без понятия. И узнать, видимо, не суждено, потому что нас прервал стук в дверь, а потом в проеме показалась голова Ботаника:

— Здрасьте! Можно?

— Входи, — быстро ответила я.

Мой протеже скользнул в туалет и запер дверь. Если бы кто видел, то точно бы решил, что у нас групповушка. Но Леша хотя бы забыл о своих претензиях и сразу спросил у Ботаника:

— Что здесь?

— Наркота. Причем в больших объемах и с распространением, поэтому ФСБ и здесь. Не зря мне так не нравился режиссер. А гримерша на него вообще с кулаками набросилась, когда все вскрылось. За ее истерикой я мало что понял, но вроде как что-то, связанное с ее сестрой.

Мы с Лешей переглянулись, и мне даже как будто послышалось, что в наших головах крутятся шестеренки.

— А Гройсман?.. — спросили одновременно.

— Не знаю, есть ли в этой истории ее роль, — пожал плечами Ботаник. — Но мне кажется, что нет. Я еще не в курсе всего, так что пойду узнавать.

— Иди, пацан, — одобрил Леша. — А то от наших чекистов хрен чего дождешься.

— И нам пора идти, — собиралась я ретироваться за Ботаником, но не успела.

— Мы не договорили.

Вздохнув, я прислонилась спиной к стене и спросила:

— Что на тебя нашло?

— Ты флиртовала с полковником ФСБ!

Я даже растерялась. А потом у меня вырвался нервный смешок. Это ревность такая, что ли?

— Леша, ты идиот? У тебя в квартире вообще живет какая-то мадам, но я же не закатываю тебе сцены на людях.

— Эта мадам, как ты выразилась, дочка моего бывшего преподавателя по криминалистике. Она учится в нашем городе, но неожиданно хозяйка квартиры, которую она снимала, попросила съехать. В общаге мест нет, вот ее отец и попросил приютить девочку, пока она ищет новое жилье.

— Только что придумал эту историю? — недоверчиво прищурилась я.

— Нет.

— А раньше мог рассказать? — рявкнула я и толкнула Лешу в грудь.

Ну, каков… Даже слова подходящего найти не могу! Я все это время изводила себя, напридумывала черт знает чего, а он…

— Ивонна, а ты хоть раз задала конкретный вопрос? — с невинным видом спросил Леша. — Нет, ты просто не упускала возможность пустить шпильку. И вообще, ты так мило ревновала, — расплылся он в довольной улыбке.

— Я тебя придушу!

— Милая, давай оставим БДСМ до твоей спальни, там можешь делать со мной все, что душе угодно.

— Путь в мою спальню тебе закрыт, — теперь настала моя очередь улыбаться, а Лешина — хмуриться.

Развернувшись, я вышла из туалета и столкнулась с товарищем полковником. Он прохаживался по фойе, разговаривая по телефону, но, увидев меня, сделал знак подождать. Когда следом за мной появился Леша, Максим Станиславович поднял брови и усмехнулся. Ну да, ситуация так себе.

— И когда вы собирались мне сказать, что у вас здесь засланный казачок? — спросил полковник, закончив разговор.

— А это имеет отношение к вашему делу? — удивилась я. — Здесь как бы уже давно у него, — кивнула я в сторону Леши, — свое расследование.

Максим Станиславович покачал головой с сожалением и устало выдохнул:

— Как же тяжело с вашей семейкой… Ладно, идемте.

Мы вернулись в зал, прошли с правой стороны за сцену и оказались, так сказать, в закулисном мире театра. Только теперь это выглядело филиалом Петровки, потому что половина присутствующих на людей искусства никак не тянула. Полковник прошел к деревянной двери и, открыв ее, жестом пригласил нас внутрь. Это была небольшая гримерная, где в одиночестве на стуле перед зеркалом сидел Ботаник.

Максим Станиславович закрыл дверь и сказал:

— Располагаемся, господа сыщики и шпионы.

Мы с Лешей устроились на небольшом диванчике, а полковник занял свободный стул.

Ботаник поднял руки вверх, как будто говоря: «Сдаюсь!», и начал оправдываться:

— Я ничего не говорил, честное слово. Он сам догадался.

— Рассказывайте, что у вас тут за дело. Я так понял, что оно связано с недавней смертью актрисы, — сказал Максим Станиславович.

— А вы нам расскажете потом, что здесь происходит? — воспользовалась я случаем.

— Да расскажу, расскажу.

Послать товарищу полковнику воздушный поцелуй, что ли?

— Слово офицера? — улыбнувшись, спросила я.

— А вы мне нравитесь, — тоже улыбнулся Максим Станиславович. — Слово офицера, — отсалютовал он мне.

Товарищ полковник мне начинал теперь действительно нравиться. Надеюсь, это не послужит причиной раздора между следственным комитетом и конторой, учитывая, что Леша сжал до боли мою поясницу.

— Рассказывай, — скомандовала я, пока ситуация не вылилась в мои синяки и майорскую агрессию.

Леша примерно минут двадцать рассказывал о смерти Гройсман, о наших изысканиях, о внедрении Ботаника в театр. В общем, сдал нас с потрохами. Ну, вернее, наше расследование.

А после этого рассказа Максим Станиславович покачал головой и сказал:

— Не думаю, что могу помочь, но все же послушайте.

— Леша, ты идиот? У тебя в квартире вообще живет какая-то мадам, но я же не закатываю тебе сцены на людях.

— Эта мадам, как ты выразилась, дочка моего бывшего преподавателя по криминалистике. Она учится в нашем городе, но неожиданно хозяйка квартиры, которую она снимала, попросила съехать. В общаге мест нет, вот ее отец и попросил приютить девочку, пока она ищет новое жилье.

— Только что придумал эту историю? — недоверчиво прищурилась я.

— Нет.

— А раньше мог рассказать? — рявкнула я и толкнула Лешу в грудь.

Ну, каков… Даже слова подходящего найти не могу! Я все это время изводила себя, напридумывала черт знает чего, а он…

— Ивонна, а ты хоть раз задала конкретный вопрос? — с невинным видом спросил Леша. — Нет, ты просто не упускала возможность пустить шпильку. И вообще, ты так мило ревновала, — расплылся он в довольной улыбке.

— Я тебя придушу!

— Милая, давай оставим БДСМ до твоей спальни, там можешь делать со мной все, что душе угодно.

— Путь в мою спальню тебе закрыт, — теперь настала моя очередь улыбаться, а Лешина — хмуриться.

Развернувшись, я вышла из туалета и столкнулась с товарищем полковником. Он прохаживался по фойе, разговаривая по телефону, но, увидев меня, сделал знак подождать. Когда следом за мной появился Леша, Максим Станиславович поднял брови и усмехнулся. Ну да, ситуация так себе.

— И когда вы собирались мне сказать, что у вас здесь засланный казачок? — спросил полковник, закончив разговор.

— А это имеет отношение к вашему делу? — удивилась я. — Здесь как бы уже давно у него, — кивнула я в сторону Леши, — свое расследование.

Максим Станиславович покачал головой с сожалением и устало выдохнул:

— Как же тяжело с вашей семейкой… Ладно, идемте.

Мы вернулись в зал, прошли с правой стороны за сцену и оказались, так сказать, в закулисном мире театра. Только теперь это выглядело филиалом Петровки, потому что половина присутствующих на людей искусства никак не тянула. Полковник прошел к деревянной двери и, открыв ее, жестом пригласил нас внутрь. Это была небольшая гримерная, где в одиночестве на стуле перед зеркалом сидел Ботаник.

Максим Станиславович закрыл дверь и сказал:

— Располагаемся, господа сыщики и шпионы.

Мы с Лешей устроились на небольшом диванчике, а полковник занял свободный стул.

Ботаник поднял руки вверх, как будто говоря: «Сдаюсь!», и начал оправдываться:

— Я ничего не говорил, честное слово. Он сам догадался.

— Рассказывайте, что у вас тут за дело. Я так понял, что оно связано с недавней смертью актрисы, — сказал Максим Станиславович.

— А вы нам расскажете потом, что здесь происходит? — воспользовалась я случаем.

— Да расскажу, расскажу.

Послать товарищу полковнику воздушный поцелуй, что ли?

— Слово офицера? — улыбнувшись, спросила я.

— А вы мне нравитесь, — тоже улыбнулся Максим Станиславович. — Слово офицера, — отсалютовал он мне.

Товарищ полковник мне начинал теперь действительно нравиться. Надеюсь, это не послужит причиной раздора между следственным комитетом и конторой, учитывая, что Леша сжал до боли мою поясницу.

— Рассказывай, — скомандовала я, пока ситуация не вылилась в мои синяки и майорскую агрессию.

Леша примерно минут двадцать рассказывал о смерти Гройсман, о наших изысканиях, о внедрении Ботаника в театр. В общем, сдал нас с потрохами. Ну, вернее, наше расследование.

А после этого рассказа Максим Станиславович покачал головой и сказал:

— Не думаю, что могу помочь, но все же послушайте.

От услышанного я была, мягко говоря, в шоке. Но в то же время понимала, что это рабочая схема. Режиссер, который хранит и распространяет наркоту в больших количествах. Это удобно. Театр был одним из перевалочных пунктов, над всей сетью пока работают: что, куда, откуда. Но место удобное, а деньги нужны всем.

Большую партию, которая распределялась между несколькими распространителями, они делили свою часть еще на несколько и передавали дальше. От поставщика до курьера — в принципе, все стандартно.

Но в шок меня повергло место. Театр. Удивительно… И, черт возьми, гениально! Никто бы и подумать не мог. Только вот пусть действительно с наркосетью разбирается Максим Станиславович, а нам надо понять, связано ли это со смертью Гройсман.

— Скажите, — обратилась я к полковнику, — а что там за история с гримершей или костюмершей, которая на режиссера набросилась?

— К вашему делу отношения не имеет. У нее сестра наркоманка, вот и сорвалась девушка, когда узнала. Всего лишь нашла козла отпущения в лице режиссера.

Самые простые объяснения чаще всего и самые верные.

— А если… — протянул Ботаник, и мы все уставились на него, ожидая продолжения. — В общем, не могла ли Гройсман узнать о здешних делишках и начать шантажировать этого Станиславского недоделанного?

Ничего себе выраженьица от моего протеже! Видимо, режиссер его неплохо допек.

Но идея мне понравилась. Для Елены деньги не пахли, так что вполне возможно.

— Я завтра позвоню, — кивнул со вздохом Максим Станиславович, поднимаясь.

— Даже номер не спросите? — прищурилась я.

— Милая, я работаю в ФСБ, — сказал полковник таким тоном, как будто разговаривал с умственно отсталой.

Мы попрощались, подождали возле служебного входа Ботаника, которому в театре уже делать было нечего, и двинулись в сторону моего дома.

Моя квартира снова становится штабом. Пора прикупить пару надувных матрасов, подушки тоже бы не помешали, да и одеяла. Да ну к черту! О чем я вообще думаю? У Леши есть своя квартира, Ботаник может жить с мамой или Инессой, а я… Может, кота завести? Тьфу! Первый признак старой девы, что ли, накрыл? А все чертова брюнетка. Дочь какого-то там преподавателя.

— Она хоть совершеннолетняя?! — нарушила я тишину в машине, остановившись на аварийке в чертовом неположенном месте.

— Кто? — спросили одновременно Леша и Ботаник.

— Брюнетка в твоей квартире!

Да, в возрасте и упругости тела я ей проигрывала, причем по всем фронтам. Но он любил меня. Я в это верила. Я этого хотела.

— Ивонна, ты в курсе, что я имею право тебе выписать штраф за нарушение правил остановки?

Пф, я представила следователя, выписывающего штраф за нарушение ПДД.

— Ой, оставь. Ответь на вопрос!

— Эм… Я выйду, наверное. Ну, прогуляюсь, — сказал Ботаник, открыв дверь.

— Стой, идиот, мы на эстакаде!

— Тогда, может, поедем, а блондинок, брюнеток и шатенок оставим до дома?

И снова этот парень вносит здравое зерно в наши с Лешей отношения. Я тронулась, слава богу, что не умом, а когда мы подъехали к дому…

В общем, перед своими подчиненными так делать не стоит. Лайфхак всем владельцам адвокатским контор, которые находятся в одной машине с работниками. Так, как делала я, все-таки делать не стоит.

Я притянула Лешу к себе и поцеловала. Да так, что даже мой товарищ майор опешил. А мой ли?.. Определенно. Пусть большие рыжие тараканы никуда из моей головы не делись, но я уже давно знала, что он мой. Только мой.

— Идем домой? — шепнула я, даже забыв о присутствии Ботаника, пока он привычно не покашлял.

То асфальт, то потолок, то покашливания — хоть чем бы удивил, честное слово.

Повернувшись к нему, сказала:

— Иди к Инессе, поужинай там, душ прими, потом спускайся.

— Ага, — ответил мой протеже и, выйдя из машины, резво направился к подъезду.

— Ивонна, часа полтора назад ты сказала, что путь в твою спальню мне закрыт, а сейчас тянешь меня туда. Что вообще у тебя в голове?

Ох, знал бы он, что там, так бежал бы от меня как черт от ладана. Хотя я еще и сама до конца не определилась. Думаю, там бы и бабушка-психиатр сломала ногу, точнее свою профессиональную пригодность.

— У меня еще есть коридор, ванная, гостиная и машина, — с серьезным видом ответила я.

Леша улыбнулся и закатил глаза. Странно, что мы с ним вообще дошли до моей квартиры. Налицо проявление гиперсексуальности ввиду тараканьей пьянки в моей голове. Тумбочка в коридоре оказалась крепкой, производитель не подвел, а вот вешалка над ней нет — с грохотом полетела на пол, когда я схватилась за нее рукой.

— Сейчас Эд прибежит скандалить, — усмехнулся Леша мне в ухо и провел языком по шее.

— Пусть наушники наденет, — ответила я.

С коридора мы переместились в душ, где полка оказалась тоже не на самом надежном креплении. С таким темпами мне скоро придется делать.

Только мы успели одеться, как раздался звонок в дверь. Наверняка Ботаник. Леша пошел открывать, и через секунду я услышала голос сестрицы. Точно, она же обещала заехать. Хорошо, что хоть не приехала раньше и не воспользовалась запасными ключами, а то получилось бы неловко.

— Ванька! — радостно заорала Таня, появившись в гостиной. Конечно, с наглой кошачьей мордой на руках.

— А ты этот комок шерсти дома оставить не могла?

Сестрица отмахнулась и спросила:

— А что у тебя в коридоре? Нашествие татаро-монгол? Кстати, — не дождавшись ответа, продолжила она, — вы уже в курсе, что творится в театре? Охренеть, конечно!

— В курсе, — кивнул Леша. — Иван Андреич даже предположил, что это связано со смертью Гройсман.

Снова звонок. Легок на помине Ботаник. Надеюсь, у него хватит толерантности не спрашивать про упавшую вешалку.

Он поздоровался с Танькой, даже погладил кошака, на что тот довольно заурчал, и, устроившись на диване, заметил:

— Кажется, мы вернулись к тому, с чего начали.

Логичное умозаключение, только Леша пришел к этому выводу еще утром. Опыт не пропьешь.

— И что вы теперь будете делать? — спросила сестрица, глядя почему-то только на Лешу.

— Подождем звонка от полковника. Если режиссер ваш ни при чем, то будем думать. Мотив — вот что нас ставит в тупик. Мы не знаем мотива, поэтому и бродим в темноте.

— Любовь и деньги правят миром и человеком, — глубокомысленно изрек Ботаник.

— Если любовь была мотивом, — сказала я, — то на подозрении Ломакин, который мог знать о шашнях Гройсман с Мажором, но мне его удивление показалось искренним. Если деньги, то на ум приходит только Гончаров-старший, которого Елена вполне могла шантажировать.

— Идеи интересные, но что-то ни в одну из них моя ментовская чуйка не срабатывает, — покачал Леша головой. — Надо начинать все сначала.

Глава 28

— Да уж, — протянула Танька, — тяжела жизнь отечественного сыщика.

Не то слово! А ведь согласно статистике многие преступления так и остаются нераскрытыми. Даже по истечении срока предварительному следствию не дают продолжения.

— Надо думать, к чему вернуться, — сказал Ботаник.

— А почему мы снова зациклились на убийстве? — задал Леша риторический вопрос. — Сразу же рассматривали версию и с несчастным случаем, и с непредумышленным убийством. И забыли, что, скорее всего, ищем близкого Гройсман человека, знавшего ее привычки, рацион питания и аллерген.

— И что ты предлагаешь? — спросила я.

— Думать.

Какой однозначный ответ, блин! У меня и так скоро голова лопнет от мыслей. Так что я хочу не думать, а отдохнуть. Буду, как Скарлетт, думать завтра.

— Ладно, — поднялся Ботаник. — Сегодня ночью Инесса возвращается, так что мне в три часа в аэропорт ехать.

Проводив его, я вернулась в гостиную, и Танька предложила напиться. Леша ее поддержал и начал собираться в магазин.

— Нам коньяк, коту — валерьянки. Гулять так гулять, — махнула я рукой.

Первую бутылку мы уговорили быстро и были еще относительно трезвыми, когда снова кто-то затрезвонил в дверь. Нет, ну это уже перебор. Вырвать эту звонилку с проводами и поставить дверь со звукоизоляцией. Я нехотя поднялась с дивана и поплелась в коридор. Дурацкая привычка не смотреть в глазок. Так бы можно было погасить свет, слиться с интерьером, залезть в шкаф или еще куда-нибудь. Но нет, я распахнула дверь и даже икнула. Нет, коньяк здесь ни при чем, скорее неожиданность. На пороге собственной величественной персоной стоял папа.

— Э-э-э… — выдала я, не зная, что еще сказать.

— Ивонна, ты пьяная, что ли?

Я отрицательно покачала головой, а папа, не спрашивая, вошел в квартиру. Кажется, сейчас что-то будет. Может, сбежать к Ботанику, пока не поздно? Ну, можно и к Эду, у него замков на двери больше. Но я закрыла дверь, не с обратной стороны, как хотелось бы, и поплелась за папой.

— Дядя! — радостно подскочила Танька и повисла у моего старика на шее.

— Семья алкоголиков, — констатировал папа и повернулся к Леше. — Ты сводишь мою дочь и племянницу в канаву девиантного поведения.

— Папа!

— Ивонна!

— А вы, уважаемый папа, — спокойно сказал Леша, — проявляете все признаки тирании.

— Да ладно вам! — попыталась сгладить углы сестрица. — Давайте выпьем.

Папа снял пиджак и, бросив его на спинку дивана, устроился в кресле, снисходительно сказав:

— Ну наливайте, чего уж.

В ход пошла вторая бутылка, потом третья. В основном щебетала Танька, не давая начать перепалку Леше или мне с папой. После третьей я уже мало что помнила, и утро наступило как-то неожиданно. И едва ли не с моего крика.

По мне кто-то ходил. Я открыла глаза и чертыхнулась, уставившись на серую морду перед глазами.

— Пошел вон! — тихо сказала я.

Но Тимоша не внял моей просьбе. Еще немного потоптался и устроился у меня на груди, свернувшись. Так, что имеем после пьянки? Я в своей спальне, это радует. Повернув голову вправо, увидела сестрицу, сладко сопевшую на боку. Слева от меня устроился Леша, привычно лежа на животе и обнимая подушку.

Сбросив кошака, я поднялась и вышла из спальни. В гостиной на диване спал папа. Стараясь не шуметь, подошла к холодильнику и достала предусмотрительно купленную Лешей минералку.

Услышав звук открываемой бутылки, папа хриплым сонным голосом сказал:

— И мне налей.

Кажется, вечер удался, если даже мой никогда не страдавший от похмелья старик просит живительной водички.

Мы с ним уговорили бутылочку минералки, я сходила в душ, потом папа, и тут из спальни вылетел Леша.

— Ивонна, почему я проснулся в одной постели с Танькой?

Я сложила руки на груди, стараясь выглядеть угрожающе, и ответила:

— Вот и мне интересно!

— Это, ну мы же в одежде.

Папа сидел на диване уже с кофе, наблюдая за нами. Странно, что еще ни слова не вставил.

— Ты с брюнеток на мою сестру переключился?! Бабник!

— Ивонна…

— Не хочу с тобой разговаривать!

Все-таки в раннем пробуждении после пьянки есть свои плюсы. Можно вдоволь над кем-нибудь поиздеваться, помогает лучше аспирина от головной боли.

— Слушай, — встрял папа, — ты же вроде следак, а такой тупой.

Это что за мужская солидарность такая? Леша посмотрел сразу на отца, потом на меня… Упс.

— Ивонна, что за цирк?

— Ну, надо же тебя держать в тонусе. Минералочки? — невинно спросила я.

— Холодная минералка и горячий кофе.

— Смешать, но не взбалтывать?

— Ты меня с ума сведешь, — пробурчал Леша себе под нос и пошел в ванную.

Я делала кофе, когда папа нашел за диванными подушками свой пиджак и засобирался в офис. Я не стала говорить, что Ботаник уже освободился от своей шпионской деятельности и теперь может вернуться к делам конторы. Хотя у человека только девушка вернулась из командировки, ну, или не совсем я правильно выразилась. Ладно, из поездки за свадебным платьем, как будто в Милане эти тряпки заговаривают на долгую и счастливую семейную жизнь.

Пусть папа сидит в офисе, пока не соскучится по Праге, а я махну действительно на Мальдивы, когда наше очередное расследование закончится. А еще же Ботаника отдать замуж надо, то есть женить, хотя в случае с Инессой скорее точно замуж.

Папа ушел, Танька еще спала в обнимку со своим комком шерсти, а Леша вышел из душа в шортах. Как удобно он оставил сумку с вещами после возвращения из Симферополя в моей квартире. А может, это такой ход? Вроде как живем уже вместе.

Ладно, хватит всякой ванильной ереси. Пора за работу. Конечно, Лешин голый торс, а тем более шикарный зад в обтягивающих шортах не давали сосредоточиться.

— Какие у нас планы? — все-таки перешла я к делу, пока не начала подбирать слюну с подбородка.

— Я съезжу на работу, еще раз просмотрю материалы, может, найду что-нибудь, упущенное в начале.

— Хорошая идея, — кивнула я. — А еще же мы ждем звонка от полковника.

— Ждем. Но я не думаю, что режиссер имеет отношение к смерти Гройсман. Помнишь, о чем говорила чудо-мама нашего парня? Если это было преднамеренное убийство, то убийца вынашивал план мести, чтобы подать ее холодной. А в тех кругах, где ворочается наркота, все проще: пуля в лоб, нож в печень. Там никто церемониться не будет. И явно не сам режиссер убил бы ее, он всего лишь пешка в большой игре, причем пешка, охочая до денег.

Нет, я ничего хочу. Никаких расследований, умозаключений, загадок — мне нужны Мальдивы. Но, конечно, любопытство превыше всего.

— Мы же еще можем попасть в квартиру Горойсман?

— Конечно, — подтвердил Леша.

— Тогда позвони мне, когда закончишь, а я пока подумаю.

— Только опиумом не увлекайся, мой друг Шерлок, — усмехнулся Леша, уже спрятав свою шикарную пятую точку в джинсы, отчего она, конечно, не стала выглядеть хуже.

— Конечно, доктор Ватсон, — ответила я. — Провожать не буду.

Устроившись на диване, я прикрыла глаза и слушала, как Леша собирается уходить. Вот так просто? Ну ладно, после моей утренней сцены простительно.

Я почти начала дремать, когда вдруг почувствовала прикосновение к губам. Прикосновение знакомых губ. Ему бы в другой конторе работать с такими незаметными шагами!

— Леша, — открыла я глаза, — иди лучше, а то останешься ненароком на полдня.

— Я позвоню, — чмокнул он меня в нос и ушел.

Подложив под голову маленькую неудобную подушку, я натянула на себя плед и уснула. Все-таки проклятье похмелья не разрушит даже поцелуй настоящей любви.

Я, кажется, еще даже фыркнуть успела, словив эту сказочную мысль, а потом провалилась в сладкий сон начинающего алкоголика.

Что-то помнилось из сна, но я не могла поймать, уже проснувшись. Такое ощущение, что меня во сне посетила какая-то мысль, которая не оформилась до конца в моей уже бодрствующей голове. Но о чем-то я догадалась во сне, я это чувствовала. Или просто у алкоголя была слишком страстная румба с моей нервной системой.

Еще и Танька не давала думать. Она напевала что-то наподобие «Владимирского централа», готовя завтрак. Кажется, ночка в СИЗО не прошла для сестрицы даром.

— Таня, заткнись, — попросила я.

— Ванька, ты проснулась!

Оптимизма этой даме не занимать. Ничего не пробьет.

— Таня, перестань орать и сделай кофе.

Пока сестрица колдовала, я смотрела в потолок и думала, думала, думала… Только надо не думать, а делать.

Танька меня накормила, хотя я понятия не имела, где она взяла продукты, а потом еще и напоила кофе. Сестра года, что сказать!

Когда позвонил Леша, подтвердив свою теорию насчет режиссера, который никого не убивал, даже не пытался, я сказала:

— Мне надо в квартиру Гройсман.

— Через час. Захвати Ваню. Медовый месяц у него еще впереди.

Через сорок минут мы с Ботаником, которого я вырвала, кажется, прямо из объятий Инессы, судя по виду, остановились во дворе дома Елены Гройсман.

— Иван Андреич, — спросила я, положив подбородок на руль, — ты что думаешь?

— Вы помните, как меня зовут? — удивился Ботаник, а потом добавил: — Дерьмо полное, извините. Не верю я в хладнокровное убийство. Вот не верю. Что-то меня смущает, но я пока не могу понять, что именно.

— Давай начнем с аллергена, — предложила я. — Кто знал, кто мог подменить соевый соус на устричный? Леша был прав. Мы возвращаемся к тому, с чего и начали.

Но что-то все равно не дает покоя. Я цепляюсь за… непонятно что.

— Ивонна… — отчество мое Ботаник так и не произнес, — о чем вы думаете?

— Леша был прав, — ответила я, — что-то очень близко, но в то же время ускользает. И я не могу понять.

— Вы умнейший человек из всех, кого я встречал. Ну, один из умнейших, — уточнил Ботаник, что облегчения не принесло. — А умной стервой быть еще сложнее.

Вот мелкий засранец, я еще с тобой поквитаюсь. Наверное, после этой мысли должны стоять улыбающиеся смайлики.

— Глаза бы мои тебя не видели, — усмехнулась я.

Глаза, глаза, глаза… Что-то в этом было. Я снова пыталась ухватить за хвост птицу, которая высоко летела и не позволяла себя рассмотреть.

Почему я так на это среагировала? Где зацепка? Что я пропустила?

Глава 29

— Что с вами? — спросил Ботаник, видимо, удивленный моей задумчивостью.

— Да вот как-то… что-то…

Слов я не нашла, чем своего протеже удивила еще больше. Я не знала, как и чем это объяснить. Интуиция? Она, конечно, хорошая штука, но в подобных делах надо опираться на факты.

— Мне надо подумать, — решила в итоге. — Может, в квартире Гройсман меня осенит.

— А что вы хотите там найти, учитывая, что полиция наверняка уже все проверила?

— Без понятия, но мы же уже знаем больше, чем неделю назад.

Я продолжала думать, а Ботаник уткнулся в телефон, но через пару минут спросил:

— А вы знаете ресторан «Прага»?

— Знаю, только от Праги там одно название. Дорогое, пафосное, но абсолютно безвкусное место. А ты к чему спрашиваешь?

— Ну… Инесса хочет там свадьбу.

— Иван Андреич, ты сейчас меня разочаровываешь. Нет бы пораскинуть своими нейронными связями насчет дела, а он свадьбу планирует, — возмутилась я.

— Ивонна Сигизмундовна, личную жизнь никто не отменял.

Теперь я округлила глаза и уставилась на Ботаника. Ничего себе! Как заговорил, однако!

И мне показалось, что фраза его прозвучала как-то двусмысленно. Ладно, потом с ним проведу воспитательную беседу, а то расслабился парень.

Мы вышли из машины, увидев, как подъехал Леша, и уже втроем поднялись в квартиру. Одна комната, совместный санузел, кухня — нигде сразу в глаза ничего не бросилось. Лешу и Ботаника, кажется, вообще моя идея с квартирой не вдохновила. Они ходили за мной по пятам, пока я не сказала:

— Я вам мать-гусыня, что ли?!

Оба замерли и начали осматриваться, как будто на стене могли прочитать имя злоумышленника. Занялись бы делом лучше. Только каким? Увы, я сама пока не знала, но упорно продолжала ходить по квартире, открывала шкафы и шкафчики, выдвигала полки. В итоге Леша не выдержал и съязвил:

— Ламинат поднимать не собираешься? Можем еще обои содрать, плитку в ванной сбить.

Я цыкнула на него и спросила у Ботаника:

— Чего нет в квартире?

— Э-э-э…

Невразумительный ответ. Вот почему надо планировать свадьбы в свободное от работы время.

— Картин на стенах, цветов в горшках, фотографий, — начал перечислять Леша.

— Вот фотографии тоже странно, — подтвердила я. — Но нет книг.

— И что в этом странного? — не понял Ботаник.

— Да, я бы тоже не обратила внимания на их отсутствие, если бы меня не смутила одна-одинешенька книжечка, которая очень сиротливо выглядит на пустой полке, — указала я пальцем вверх.

Леша потянулся за томиком и прочитал:

— Артур Конан Дойл «Приключения Шерлока Холмса». И что? Старая добрая классика. А насчет других книг… Ну, Ивонна, двадцать первый век на дворе, люди перешли на электронки. Да и думаю, что Гройсман больше сценарии читала, чем книги.

Доводы, конечно, разумные, но почему-то мне эта книга не давала покоя. Снова интуиция?

— А помните один из самых известных рассказов? — спросил Ботаник. — «Скандал в Богемии» называется.

— Это про Ирэн Адлер который? — задумался Леша.

— Подожди, а почему ты о нем вспомнил? — не поняла я.

— Народ, ну вы что? Вспомните детство, книги, которые мы читатели…

— Слушай, Вань, мое детство закончилось лет на десять раньше твоего, — сказал Леша.

— А вот Елена как раз была одного со мной возраста. И выросла она на постсоветском пространстве… Никаких намеков, Ивонна Сигизмундовна, — сразу же добавил мой протеже. — Неужели вы не знаете, что мы делали всякие тайнички, зачитывались «Островом сокровищ», серией детских детективов «Черный котенок», а потом и тем же самым Шерлоком. Может, предположение дурацкое, но вы помните, где был тайник той самой женщины?

Мы с Лешей переглянулись и пожали плечами. Надо на досуге перечитать, а то совсем забыла. Ботаник тем временем нашел нужную страницу и начал читать:

— «Фотография находится в тайнике, за выдвижной панелью, как раз над шнурком от звонка».

Я нахмурилась, оглядываясь, а Леша усмехнулся:

— Тайник — это интересная идея, но мы же не клад ищем. Да и находимся мы в панельном многоквартирном доме, а не в лондонском особняке.

И снова заговорил Ботаник. Все-таки может же включать соображалку, когда хочет.

— Помните, Ломакин говорил, что перед свадьбой Елена хотела закончить какое-то дело. И мы пока не знаем какое.

— Может, у нее было, так сказать, последнее дело Холмса. То есть она хотела закончить дела с Гончаровым и с чистой совестью ступить в светлое будущее, — предположила я.

— Ну мы же не станем простукивать стены, пол или что там еще делать?

— А если… — начал Ботаник и пошел в коридор.

Мы с Лешей переглянулись, но двинулись за ним, не задавая вопросов. Остановившись напротив входной двери, мой протеже сделал оборот на триста шестьдесят, потом поднял голову и снова оборот в обратную сторону.

— Если ты ищешь шнурок от звонка, то боюсь тебя разочаровать, — не преминула я заметить.

— Ивонна Сигизмундовна, будь вы актрисой, причем прирожденной…

— Да, — поняла я, — у меня бы была страсть к театральным постановкам. Ты прав, надо думать не как сыщик, а как актриса. Тем более любая актриса мечтала бы сыграть ту самую женщину.

— Значит, — теперь и Леша поднял голову, — где предлагаете посмотреть?

— Это вывод в квартиру от дверного звонка? — спросила я, ткнув пальцев в небольшой, размером со спичечный коробок, белый кусок пластмассы над дверью. Его можно сравнить и со шнурком, и с панелью. Но вряд ли там можно что-то спрятать.

Леша все-таки принес с кухни табурет и, поднявшись на него, осмотрел интересующий нас предмет. Наконец, вердикт был вынесен:

— Нужна маленькая крестовая отвертка, чтобы добраться до внутренностей. Но мне кажется, что здесь никто не ковырялся, иначе на шурупе остались бы следы. Я, в принципе, могу сломать крышку двумя пальцами, материал такой, что даже китайцы обрыдались бы от зависти.

Тут же раздался хруст, на пол упало несколько неровных кусков пластмассы, а я, кажется, даже затаила дыхание. Е-мое, как будто сундук мертвеца на Карибах отрыть пытаюсь.

— Пусто, только провода, — сказал Леша.

Испытала ли я разочарование? Ну, если немного. А вот Ботаника, кажется, ничего не смущало. Он все еще с интересом осматривался, пока не провел рукой по деревянной ключнице и не начал размышлять вслух:

— Новая. И как-то выбивается из общего дизайна. Да и большая для одинокой девушки.

Я уже поняла, куда он клонит. Ботаник снял ключницу и провел рукой по задней стенке.

— Что, опять игра в кладоискателя не задалась? — спросил Леша, спрыгнув с табурета.

— Нет, смотри, — постучала я пальцем по этому ужасу викторианской эпохи, — ширина сантиметров десять, а если смотреть спереди, там, где стекло, то до стенки сантиметров пять. А где еще пять потерялись?

Леша забрал у Ботаника ключницу и попытался подцепить заднюю панель. Сразу ничего не вышло, но потом меня осенило. Как девушка, которая должна быть готова к любому форс-мажору, я носила с собой косметичку, где должна валяться пилочка для ногтей. Только как девушка, которая спешит закончить быстрее расследование, я забыла сумочку в машине. Пришлось идти на кухню и импровизировать. Сломав лезвие керамического ножа, Леша принялся мучить металлический. Наконец-то его старания увенчались успехом. Мы с Ботаником с двух сторон от Лешиных рук попытались сунуть нос, но, прежде чем увидеть находку, услышали:

— А иногда бредовые идеи не просто порождение больной фантазии.

Это был конверт. Обычный белый конверт без надписей. А Леша еще драматично медлил, не открывая. Вот уж кому в актеры надо!

— Дай сюда! — протянула я руку, попытавшись забрать конверт.

— Спокойно, все по протоколу.

— Да ты уже…

— Не трогать, — предупредил Леша и, бросив конверт на стол, достал телефон.

Пришлось еще маяться неизвестностью, пока товарищ майор командовал кем-то в трубку. Выглядел он при этом достаточно деспотично и угрожающе. Не завидую его будущей жене… Тьфу, о чем это я?! Вот дура!

— Мы же не будем ждать, пока приедут криминалисты? — спросила я, когда Леша повесил трубку.

— Раз конверт я уже залапал… — он потянул за край конверта и вытряхнул содержимое.

Если сказать, что я охренела, то это не сказать ничего. Что это? Маниакальность? Или как в известной песне «просто такая сильная любовь»?

В конверте были фотографии. Целая стопка. И на каждой Мажор. В ресторане, возле офиса, в спортзале, возле какого-то дома, возле дома Гончарова-старшего… Какого черта?

— Не понял… — протянул Ботаник.

Никто из нас не ожидал подобного, поэтому мы молча смотрели на фото некоторое время, пока за ними не приехал криминалист. Тогда-то мы и увидели, что на каждом снимке, на обороте, есть запись, сделанная обычной шариковой ручкой: дата, время, место.

Стоп!

Я посмотрела на Ботаника:

— Гончаров сказал, что они с Еленой познакомились примерно полгода назад.

— Да, — кивнул мой протеже, — а некоторым фотографиям десять месяцев. Не думаю, что Игорь Михайлович мог ошибиться на такой большой промежуток времени.

— Значит, — заключил Леша, — их встреча не была случайной. И зачем нашей актрисе понадобился Мажор?

А вот на этот вопрос пока ответа не было.

— Может, это была любовь с первого взгляда, а она не знала, как с ним познакомиться? Парень-то он симпатичный, — предположила я.

Зря я добавила последнюю фразу, потому что Леша глянул так, что я бы с удовольствием провалилась в квартиру этажом ниже.

— И поэтому она собиралась замуж за другого? — недоверчиво спросил Ботаник.

— Но если она поняла, что с Мажором ничего не выйдет, — сказал Леша, — то вполне могла найти себе парня попроще, того же Ломакина. Это, кстати, была одна из версий после нашей встречи с ним.

Ясно только, что ничего не ясно. По-моему еще даже больше запуталось.

— У вас закурить есть? — обратилась я к криминалисту.

Он кивнул и протянул мне пачку. Достав одну сигарету и позаимствовав из кухни Гройсман спички, я вышла на лестничную клетку и столкнулась с подругой Елены. Как же ее?.. Вера!

— Здравствуйте, — кивнула она мне.

Я поздоровалась и спросила:

— Вам помочь?

Девушка снова тащила в одной руке коляску, а в другой — орущего ребенка. Наверное, в данной ситуации вопрос, почему она не несет два в одном, будет некорректным.

— Спасибо, — кивнула Вера и всучила мне… ребенка.

Это, возможно, странно, но я никогда не держала детей на руках. Думала, коляску там спущу, да или она вообще откажется.

Ладно, может, до улицы донесу и не уроню. А то нанесение тяжких телесных лицу, заведомо находящемуся в беспомощном состоянии, пусть и по неосторожности… В общем, статья не скрасит мне биографию и карьеру.

Из подъезда я выходила, вспомнив несколько статей, под которые могу попасть, но, к счастью, все обошлось. Только руки онемели. И не от тяжести, а скорее от напряжения.

Все! Пусть я буду невежливой хамкой, но больше никаких порывов альтруизма.

Глава 30

— Как продвигается ваше… хм, расследование? — спросила Вера, забирая у меня из рук ребенка.

Я неопределенно пожала плечами, не зная, что ответить. Не стану же я рассказывать, что Гройсман была той еще авантюристкой. И вдруг я вспомнила:

— Вера, вы в первую нашу встречу сказали, что работали до декретного отпуска в фирме Гончарова!

— Да, — кивнула она.

— А Елена знала об этом?

— Ну это же не коммерческая тайна, — улыбнулась девушка.

— Вспомните, может, она интересовалась Гончаровым? Расспрашивала о нем, о его делах?

Вера нахмурилась, задумавшись, а потом покачала головой:

— Не думаю, что Михаил Юрьевич в ее вкусе.

— Я имею в виду Игоря Михайловича, — уточнила я. — Вы его знаете?

— Ну кто ж не знает наследного принца, — усмехнулась Вера. — Так Елена же с ним встречалась. Наверное, все, что хотела узнать, узнала бы из первых уст. Такой красивой и обаятельной девушке, как Лена, не составило бы труда разговорить мужчину.

Мужчина оказался легок на помине. Во двор влетела машина Мажора. Вот уж по ком штраф плачет! Но, конечно, такому парню никто его не выпишет. Гончаров-младший вышел из автомобиля и направился ко мне, грозя снести все на своем пути.

— Какого хрена? — рявкнул он.

— Что именно? — поинтересовалась я.

— Мне звонит твой мент и просит приехать сюда. Тон при этом у него такой, как будто он собирается предъявить мне все статьи Уголовного кодекса.

— Да расслабься ты. Если что, папа отмажет.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной?!

— Мажор, умерь свой пыл.

Рядом закашляла Вера, привлекая к себе внимание. Ботаник в женском обличии, честное слово.

— Интересное у вас общение, — заметила она как-то странно.

Мажор посмотрел на нее, а потом приложил указательный палец к губам, как будто что-то вспоминая. Наконец, его лоб разгладился.

— Вы девушка из экономического отдела.

— Вера, — даже с некоторой обидой напомнила она свое имя.

— Ага, — равнодушно бросил Мажор и снова повернулся ко мне: — Что там?

— Иди наверх, все сам увидишь.

Гончаров скрылся в подъезде, а Вера, продолжая качать коляску, усмехнулась:

— Вы похожи на старых любовников.

— Боже упаси! — едва ли не перекрестилась я.

Если уж она так подумала о нас с Мажором, то что бы сказала, если бы стала свидетелем нашего общения с Лешей. Наверняка бы подумала, что по нам психушка плачет.

— Извините, я пойду, — сказала Вера, когда ребенок снова начал хныкать.

— До свидания, — ответила я, устраиваясь на скамейке.

Достав наконец-то из кармана помятую сигарету, закурила, по примеру Ботаника рассматривая асфальт. Может, от лицезрения этого чуда искусственного происхождения его голову так часто посещают гениальные идеи?

Зачем Гройсман следила за Мажором? Почему хранила фотографии, если от них стоило бы избавиться? Связаны ли слова Ломакина о каком-то незавершенном деле с отношениями с Гончаровым?

Я потерла переносицу и закрыла глаза. Все-таки в асфальте нет ничего увлекательного и вдохновляющего.

— Ивонна, постигаешь дзен, что ли? — услышала я голос Леши. — И как?

— Скоро пойду писать философский трактат, — ответила, открыв один глаз.

— Так сопьешься же!

— Печень в обмен на бессмертие имени.

Стоявший рядом Мажор, который выглядел уже не грозно, а подавлено, сказал:

— Вы психи, ребята. Что делать-то собираетесь?

Хороший вопрос. Я, например, собираюсь на Мальдивы. А еще замуж, при условии, что меня туда повторно позовут после прошлого раза. Но Мажора явно не это интересовало.

— Мы подумаем, — ответил Леша.

— Держите меня в курсе.

— А как же тайна следствия, все дела?

— Не заставляйте меня подключать отца, для которого нет грифов и тайн.

Не дожидаясь ответа, Мажор сделал нам ручкой и пошел к машине. Он уже открыл дверь, когда я как ошпаренная подорвалась с места и бросилась к нему:

— Игорь Михайлович!

Гончаров застыл на месте и вопросительно на меня уставился. Наконец-то я поняла хоть что-то. Я молча смотрела на него несколько минут, а потом сказала:

— До встречи.

— Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты в меня втрескалась.

Ох, Мажорчик, не я, совсем не я.

До меня дошло, почему я так реагировала на слово «глаза», но никак не могла собрать мысли в кучу. У Гончарова-младшего был удивительно редкий цвет радужки. Точнее, не сам цвет, а мелкие вкрапления другого цвета ближе к зрачку. У Михаила Юрьевича были такие же глаза, но раньше я на это не обращала внимания, пока не увидела подобную генетическую аномалию там, где ее быть не должно.

И вот нарисовался мотив.

Мажор, ни о чем не догадываясь, уехал, а я решила проверить свою теорию. Кое-что, конечно, пока не вязалось. Например, как можно не вспомнить, с кем ты трахаешься. Хотя, возможно, для таких, как Мажор, это привычное дело.

— Ивонна, ты чего? — подошел ко мне Леша.

— Как ты думаешь, на многое ли способна ревность?

— Смотря кто ее носитель. Но я бы оторвал конечности любому, положившему на тебя глаз.

— Как мило… Ладно, бери Ботаника и езжайте куда хотите, а мне надо кое с кем пообщаться.

— Может, лучше вместе?

— Я сама. Поверь, все будет хорошо.

— Жду звонка. Эй, пацан, поехали! — крикнул он Ботанику.

Я подождала, пока они уедут, и не спеша направилась к аллее, которая шла перпендикулярно двору. Если я права, то это дерьмово. Да и так муторно на душе, что хоть ты списывай дело на несчастный случай и отправляй в архив.

Веру я нашла на скамейке, скрытой с трех сторон кустами. Я бы, наверное, ее даже не заметила, если бы не услышала, как кто-то шмыгает носом. Заметив меня, девушка подняла заплаканные глаза, но ничего не сказала. Я опустилась рядом с ней, и мы недолго помолчали. Успокоившись, Вера тихо спросила:

— Догадались или он вспомнил?

Кто и что должен был вспомнить, я пока не знала, но кое-какие соображения были.

— Догадалась.

— Конечно, если бы кто и понял, то только женщина.

— Это ведь ребенок Игоря Михайловича? — кивнула я на коляску.

— Как?..

— Глаза. Необычный цвет, вернее, сочетание цветов. Я не думаю, что в нашем городе, а может, и в области мы найдем еще хоть одного человека с такими глазами. А у вашего ребенка идентичная расцветка радужки.

— Вы очень наблюдательная женщина.

— И еще сегодня, когда мы заговорили возле подъезда, ваши слова о Елене и ее обаянии были произнесены не совсем дружелюбно, а когда приехал Гончаров, ваше предположение, что мы старые любовники, прозвучало с неприкрытой ревностью. Мне вот только один вопрос не дает покоя. Почему он вас не узнал?

Вера истерично рассмеялась, слезы снова потекли по ее щекам. Начинала истерика. Я достала из кармана телефон и, включив диктофон, сказала:

— Расскажите мне.

— Да что тут рассказывать… — протянула Вера, успокоившись. — Работала я экономистом в главном офисе Гончарова, Игорь Михайлович — в юридическом. Увы, красивой истории о служебном романе не будет. В него были влюблены многие девчонки, кто-то молча вздыхал ему вслед, кто-то пытался добиться расположения, хотя ни разу за время моей работы не прошел слушок, что Игорь крутил роман с кем-то в офисе. Я не стала исключением, но особых надежд не строила. Это как влюбиться в известного певца или актера, понимаете? — я не понимала, но согласно кивнула. — Я решила, что лучше синица в руках, поэтому вышла замуж и только краснела, когда сталкивалась с Игорем. А потом был корпоратив по случаю дня рождения фирмы. Михаил Юрьевич никогда не скупился на отдых сотрудников, так что праздник закатил знатный. Много алкоголя, много еды, приглашенный ведущий — все было самое лучшее. Игорь пришел позже всех и уже пьяный. Не сильно, но заметно…

Вера вздохнула и замолчала. Господи, какие же бабы дуры. Придумывают себе любовь, западая на смазливую мордашку и толстый кошелек, а потом рыдают ночами в подушку и заламывают руки. А любви-то и нет — есть только их собственные фантазии.

— Сколько вашему ребенку? — спросила я.

— Пять месяцев, но он родился семимесячным. И слава богу, это помогло мне соврать мужу о сроках, учитывая, что почти месяц он был в командировке. А маленький вес новорожденного сейчас никого не удивит.

— И что было потом? Почему все-таки Ма… Игорь Михайлович вас не вспомнил сегодня?

— Тогда, на корпоративе, я вышла на улицу, чтобы позвонить мужу, и уже собиралась вернуться на праздник, как столкнулась в дверях с Игорем. Наверное, я выглядела чертовски глупо, когда стояла, открыв рот и даже не дыша. Была уверена, что он просто обойдет меня, даже не заметив, но неожиданно Игорь потряс перед моим носом открытой бутылкой и спросил, не хочу ли я составить ему компанию. Мы пошли к нему в машину, выпили, там и… В общем, там все и произошло. Он был очень пьян, но я не думала, что на следующий день, столкнувшись со мной в коридоре, просто мазнет по мне взглядом и кивнет равнодушно. А я… После всего я окончательно влюбилась, пропала. Знаю, дура, но ничего с собой поделать не могла. Когда вернулся муж, я уже знала, что беременна, так что наплела ему про угрозу, чтобы только не ложиться с ним в постель. А потом… Боже мой, — она закрыла лицо руками. — Потом я просто закрывала глаза и представляла на его месте Игоря. Правда, способности моего мужа очень уступали.

Мажор у нас секс-гигант, понятно. Только его постельные подвиги меня совершенно не интересовали. А вот мотив налицо, учитывая болезненные чувства Веры и то, что соперницей оказалась, так сказать, подруга.

— Это вы заменили соевый соус на устричный?

— Я, — не стала отрицать девушка. — Но не думала, что… Я даже не знаю, зачем это сделала.

И что теперь делать с этой информацией?

Причинение смерти по неосторожности? Да тут был чистый расчет, пусть убивать Елену Вера и не хотела.

В общем, не мне решать, а суду.

— Что мне грозит? — услышала я тихий вопрос.

— Я даже не знаю, что решит следствие, а уж последнее слово за судом. Может быть все: от исправительных работ до лишения свободы.

— Мой ребенок… Он окажется в детдоме, если муж узнает, — Вера снова заплакала.

С одной стороны, мне было ее жаль, но с другой — о ребенке надо было думать раньше. А мне тоже надо подумать. Причем еще две умные головы мне не помешают.

Я поднялась со скамейки, и Вера вскинула голову, удивленно спросив:

— Вы просто так уйдете?

Ничего не ответив, я ушла. Вернулась во двор, села в машину и позвонила Леше.

— Наконец-то! — вместо «алло» сказал он.

— Ты где?

— В морге.

Как все-таки хорошо, что наши с ним некоторые диалоги никто не слышит.

— Новое дело или бухаешь с Костиком?

— Я не бухаю. Я дегустирую девятилетний коньяк.

— Жди, дегустатор хренов. Скоро буду.

Глава 31

Морг, конечно, место не самое приятное, но я уже, признаться, соскучилась по этому месту. Звучит глупо и отдает шизофренией.

Найдя свободное место на парковке, вышла из машины, стряхнула невидимую пылинку с груди и направилась к металлическим дверям.

Надеюсь, там все еще способны думать после дегустации девятилетнего коньяка, потому что некоторые вопросы так и остались без ответов. Может, они и не так важны, если Вера призналась, но надо все доводить до конца. Только для начала…

Я влетела в кабинет Костика без стука и с ходу рявкнула:

— Леша!!!

Ботаник, сидевший на кушетке, подскочил. Костик подавился коньяком и спросил:

— Чего ты орешь-то так?

А Леша повернулся и вздохнул:

— В чем я опять провинился?

Я подошла ближе и ткнула в него пальцем, нависнув сверху:

— Ты по пьяни ни с кем не трахался, пока я была в Чехии?

Теперь настала его очередь подавиться. Ничего, врач рядом. И этот самый врач сейчас откинулся на спинку стула, сложил руки на затылке и усмехнулся:

— Эх, жаль попкорна нет.

— Ивонна, ты обкурилась, что ли? — смотрел на меня обескуражено Леша. — С чего такие вопросы?

— Не хочу, чтобы меня какая-нибудь обиженная баба мышьяком траванула.

— Не самый приятный уход на тот свет, — не преминул заметить Костик. — В блевотине и дерьме. Ивонна, может, ты присядешь и выпьешь, заодно успокоишься и объяснишь, чего на мужика набросилась.

Я забрала у Леши кружку и залпом опрокинула в себя содержимое. Это только Клементьев может пить дорогущий коньяк из совдеповской кружки.

— Рассказывайте, Ивонна Сигизмундовна, — наконец-то обрел дар речи Ботаник.

— Лучше плесните мне еще, — покрутила я кружку в руках и, пока Костик начислял коньяк, включила запись своего разговора с Верой.

Судя по выражению лиц всех троих, надо было захватить еще ящик чего-нибудь сорокаградусного. Кажется, я вогнала всех в ступор, потому что после окончания записи в кабинете повисло молчание.

— Обалдеть, — наконец-то тихо выдавил из себя Ботаник.

— Вот баба дура, — подытожил Костик.

— Теперь понятно, почему ты взбесилась, — усмехнулся Леша. — Почему ты не сказала, чтобы я приехал?

— Да никуда Вера не денется. Надо понять сейчас, почему Гройсман так заинтересовалась Мажором. И пусть понятие женской дружбы давно подвергается сомнению, но чтобы так поступить… Даже со всей нечистоплотностью Гройсман я не могу подобное представить.

Клементьев поднял указательный палец вверх и голосом лектора произнес:

— Дети мои! Давайте я вам расскажу про сифилис.

На этот раз я подавилась коньяком, а Ботаник забавно покраснел. И только Леша остался невозмутимым и сказал:

— Константин Иванович, может, лекции по половому воспитанию вы оставите для подрастающего поколения?

— А если это не лекция, то подробности личной оставь при себе, — заметила я.

— Сцедите яд, ребята, а то обижусь и вообще ничего не скажу. Итак, когда я был молодым и зеленым студентом, наш преподаватель поведал одну историю. Нет, он много нам рассказывал интересного, и я удивлялся полету человеческой фантазии, особенно если дело касается женской мести. Так-с, возвращаемся к сифилису. Жили-были две подруги. Одна девочка хорошая, умница, красавица, медалистка. Вторая — ветреная, падкая на парней, с вредными привычками. И вот нашу первую девушку бросил парень, она, конечно, почти в трауре, потому что думала, что он тот самый, единственный и неповторимый, забравший девичью честь. Конечно, такая серая мышка даже не думала о мести, с гордо поднятой головой и разбитым сердцем она пожелала ему счастья. Но подруга, то есть девушка номер два, решила, что парнишка должен понести наказание. А тут как раз такая неудача, что в принципе с ее образом жизни неудивительно, у нее обнаружили сифилис. В итоге в крашеной голове возникла гениальная идея: надо заразить неверного. Обольстить парня не составило труда. И плевать, что трахнула чужого мужика. Главное же, что за подругу отомстила. Поэтому резюмирую: неизвестно, до чего может дойти женский ум.

— У Гройсман был сифилис? — удивился Леша.

— Да нет же, — покачал головой Костик.

— В этом что-то есть, — сказала я. — Сыграть любовь Елене не составило труда, а о плане мести мы, наверное, уже никогда не узнаем. И, судя по всему, Гройсман сгубила ее тяга к драматизму. Вере она ничего не сказала, а хотела подать блюдо уже холодным.

— Скорее всего, именно так и было, — кивнул Ботаник. — Пока я был засланным казачком в театре, немного узнал о Елене. Говорили, что она играла постоянно, не только на сцене. А уж с ее тягой к авантюрам… Да и подобное предположение объясняет, почему она следила за Гончаровым. Узнать привычки, распорядок, вкусы, а потом сыграть так, как надо было.

— Отстойная история, в общем, — нахмурилась я. — Но главное, что мы в ней разобрались. Теперь можно и на Мальдивы.

— Тебе лучше в Тибет, — расплылся в ехидной улыбке Костик.

— Это почему? — с подозрением спросила я.

— Достигнуть нирваны.

— Умничаешь? Ну-ну… Я смотрю, ты уже достиг путем потребления алкогольной продукции. Но я лучше на Мальдивы.

— А как же моя свадьба? — обиженно спросил Ботаник.

— Я улетел, но обещал вернуться. Не бойся, хоть я и ненавижу свадьбы, но твою не пропущу. И для истории даже на фото запечатлю выражение лица Гражины Эдуардовны, когда Инесса назовет ее мамой.

Глава 31

Судя по выражению лица Ботаника, настолько далеко он не заглядывал. Но сейчас, видимо, эта картинка так четко предстала перед глазами, что он побледнел, а потом и икнул.

— Расслабься, парень, — Костик поднялся и хлопнул Ботаника по плечу.

Как тот еще не заработал вывих или перелом от этого «нежного» прикосновения — неизвестно.

— Не хочу жениться, — прошептал несчастный, теперь зеленея.

— Мама пьет? — поинтересовался Клементьев.

— Нет.

— Ничего, напоим.

В способностях Константина Ивановича я не сомневалась. Он может одинаково легко разговаривать с академиком или соседом-пьяницей с татухой «за ВДВ». А уж напоить кого-то… Нет, определенно я должна попасть на эту свадьбу.

— Свадьба — это, конечно, здорово, — сказал Леша, — но меня ждет совсем не увлекательная бумажная волокита. Так что сейчас предлагаю отправиться по домам.

— А мне еще сегодня надо кое с чем разобраться, — кивнул Костик. — Развели тут без меня бардак.

Мы засобирались и уже через пару минут прикидывали, как будем разъезжаться на двух машинах с одним трезвым водителем. В итоге свою Леша оставил возле морга, а уехали мы на моей.

Ботаник устроился за рулем и, выехав с парковки, спросил:

— Гончарову будем рассказывать?

— Это не наше дело, — ответила я, уставившись в окно. — Если Вера захочет, то сама расскажет. Но все-таки надо ему сказать, что мы нашли убийцу Гройсман.

— И как ты предлагаешь это сделать, не раскрывая мотива преступления? — раздраженно бросил Леша.

— Я разберусь, — ответила и достала телефон.

Лучше сразу. Мажор ответил после первого гудка и сразу же включил обаятельного хама:

— Ты точно в меня влюбилась.

— Ага, ты мужчина мечты любой женщины, только люблю я одного несносного мента, которому нравится трепать мне нервы, предоставляя кров молодым симпатичным брюнеткам.

Мажор тоже от меня не отставал в разбрасывании комплиментов:

— Да ты любую брюнетку за пояс заткнешь. А еще можешь освоить Камасутру, тогда твой мент точно никуда не денется.

— Да тебе надо вести тренинг «Как повысить самооценку и удержать мужика». Но ладно, оставим обмен любезностями. Мы знаем, кто убил Елену. Это ее соседка.

Гончаров с минуту сопел в трубку, а потом спросил:

— Вот эта девушка, что сегодня была возле подъезда с тобой?

— Да.

— Почему?!

— Ну, Игорь Михайлович, женская дружба дала трещину. Бабы вообще странные, за то, что платье на ком-то лучше сидит, могут морду расцарапать. Она не хотела убивать, как утверждает, но так получилось.

— Ну и бред, — протянул Мажор.

— Согласна. Но чего только не случается.

— Ладно, Ивонна Сигизмундовна, чао вам. Я уже в аэропорту, лечу во Вьетнам. Мне нужна острая еда, смена обстановки и ни одной знакомой рожи рядом.

— Хорошего отдыха, Игорь Михайлович.

Ботаник припарковался напротив подъезда, едва я закончила разговор, и спросил у Леши:

— Может, тебя домой подкинуть? Или ты здесь останешься?

— Никуда он не поедет, — возмутилась я. — Тем более когда у него в квартире живет какая-то девка!

— Молчу, — поднял руки мой протеже, а Леша только усмехнулся.

Мы поднялись на мой этаж, и Ботаник спросил:

— Может, зайдете в гости? А то у вас как обычно один кофе, наверное.

Н-да, пора научиться держать в холодильнике не только минералку. А то не ровен час Леша сбежит от меня.

— Идем, — согласилась я.

Инесса точно хозяйка лучше меня. Супчик, котлетки, картошечка, салатик. Черт возьми, это ж сколько времени она на кухне провела? Ну ладно, у каждого свои таланты, я зато умная и находчивая.

Часа три мы сидели, обсуждая свадьбу. Больше ни о чем Инесса говорить не могла. Я узнала, что такое балконет, бендо, бомбоньерка, пластрон, органза… И еще много непонятных слов.

Лучше бы я с Мажором уехала во Вьетнам, чем это слушала. Поэтому я сразу же сказала Леше, когда мы спустились в мою квартиру:

— Обещай, что мы на свадьбе обойдемся без всей этой помпезности?

— А мы с тобой женимся?

Я сложила руки на груди, где неприятно кольнуло от его последних слов.

— Леша, твое предложение уже не в силе?

— Так ты же сказала, что тебе это не надо. Кстати, твои слова в машине, когда ты разговаривала с Мажором…

— Да, следователь ты, видимо, никудышный. Люблю я тебя. И замуж за тебя выйду.

Ничего не ответив, Леша просто притянул меня к себе и поцеловал.

Эпилог

Три дня я даже не выходила из квартиры. Лежала на диване, то глядя кулинарные передачи, то выбирая путевку на Мальдивы. Леша занимался той самой нелюбимой бумажной волокитой, папа доводил до нервного тика моих сотрудников, а Ботаник вовсю готовился к свадьбе.

Когда я поняла, что становлюсь похожей на Эда, только что пиццу не заказываю, решила выбраться из этого кокона. И Леша как будто прочитал мои мысли. Телефон пискнул, и я уставилась в экран:

«Жду. Кировская, 8».

Хороший повод выбраться. Через час я уже была на месте, не понимая, что Леша здесь забыл. Обычный двор девятиэтажного дома, напротив детский сад.

— Ты уже детей где-то успел наделать? — нахмурилась я.

— Нет, нам не туда.

Леша взял меня за руку, и мы обогнули дом.

Стоп!

Он сейчас серьезно?

Мы стояли перед дверьми ЗАГСа. А я не готова к такому повороту. Захотелось сбежать, сославшись на что-нибудь. Ну, или сожрать паспорт на крайний случай.

Неужели все невесты так паникуют?

— Леша, а зачем мы здесь?

— Ты же сама просила без помпезности.

— А кольца там, заявление, которому ждать надо…

— Расслабься.

Я все-таки надеялась, что мы приехали писать заявление. Но нет же… Перед удостоверением открывались все двери.

Нас расписали. Вот так вот просто — и я уже окольцована. Наверное, осознание еще не пришло, даже когда мы снова оказались на улице. Я посмотрела на правую руку и смогла только сказать:

— В Чехии его носят на левой.

— Мы в России. Ивонна, такое впечатление, что мы с тобой только что не поженились, а на каторгу съездили.

— Я пока в шоке. Но с удовольствием отмечу это событие. И в следующий раз, — ткнула я пальцем Леше в грудь, — предупреждай меня заранее.

— Чтобы ты опять нашла тысячу отговорок?

— Я когда-нибудь отшлепаю тебя по твоей шикарной заднице.

— У меня шикарная задница? — округлил Леша глаза.

— Очень, — улыбнулась я и, подойдя, впилась руками в это самое восхитительное место. — Ну что, медовый месяц на Мальдивах?

— Можем и в твоей квартире, все равно мы из постели вряд ли выберемся.

Оглавление

Начало

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 31

Эпилог