Алекс Рок
По прозвищу «Сокол». Том 1

Глава 1

Хмель дурманил голову, прятал неказистость мыслей. Мерзкий привкус дешёвого пойла во рту мешал сосредоточиться, смотрел в карты, но не видел ровным счётом ничего.

Ни ремонта старой квартиры, ни зимней резины на старенькую «Рысь», ни хороших сигар.

Крупье зловеще давили из себя ухмылки, радовались моему будущему проигрышу. Потный толстяк, включившийся в игру недавно, тяжко выдохнул, предложил «вскрываться».

Удача, сотни раз выносившая мой зад на плечах в десятке военных конфликтов последних лет, ветренной девой отвернулась. Пьяно, не соображая, я глядел, как исчезают со стола поставленные мной на кон фишки.

Толстяк вздохнул, тоже проиграл. Чеша затылок, встал из-за стола, угрюмо поплёлся прочь. Мне на плечо легла рука. Детина-секьюрити «поперёксебяшире» походил на гориллу.

– Нечего ставить? Тогда выметайся!

Хрустнули тяжёлые кулаки, обещая побоище, если не подчинюсь. Кивнул ему в ответ, опрокинув напоследок оплаченную стопку «тайки». Ну и мерзкий же вкус у пойла! Крякнув, утеревшись рукавом, успел подумать: – Да какого чёрта?! И размашисто двинул кулаком громиле в скулу…

* * *

Снег щипал холодом за лицо. Болели рёбра, руки, под глазом набухал свежий синяк. Отвратно вонял рядом стоящий мусорный бак. Меня хотели швырнуть туда, но то ли не хватило сил, то ли решили проявить милосердие…

Скоты.

Память натянула на лицо улыбку, мне досталось, но двоим-троим трёпку успел задать. Перевернул стол, дождём фишки просыпались на пол. Недавно вставший толстяк невесть зачем голосил, что он здесь не при чём, он не со мной!

Всё равно не спасло.

Ему досталось куда меньше моего, но тоже хорошо. Завидую ему, он лучше справился со своим выражением. Подошёл ко мне. Неужели хочет добавить пару тумаков от себя? Тогда у меня для него плохие новости.

– Прости, братка, – сказал ему, когда помог мне оказаться на ногах. Ниже меня на голову, лысый, с красными щеками, словно престарелый карапуз.

– За что?

– Да так… – принимать его милосердие было унизительно.

– Проиграли. Бывает. Берегите себя, – говорил скупо, словно экономил слова. Прислонил меня к стене, пошёл прочь. Глядя ему в спину, думал, что от меня уходит последнее человеческое милосердие.

Великанск лоснился неоновыми огнями, хвастался роскошью мимо проносящихся машин. Снег скрипел под ногами ночных хозяев жизни. Сытые и богатые, утопая в роскоши женского внимания, они не обращали внимания на мусор вроде меня.

Поднял взгляд. Мальчишка, у которого молоко на губах не обсохло, имел планы на трёх полногрудых девиц, змеями вившихся вокруг него, те же имели планы на кошелёк его отца. Начал понимать Макса, недавно подавшегося в «Лодыри», банду, что пощипывала подобных павлинов.

Он и меня звал, а я тогда хотел остаться чистеньким и честным. Словно не было за спиной боевого прошлого.

Мысль «что теперь делать?» непрошенной гостьей вклинилась в голову. Денег не осталось, наградные только что проиграл… Какой чёрт меня дёрнул? Данила, что был у нас за психолога, вякнул бы что-то про гиперкомпенсацию.

Сто-ражи, проходившие мимо, стискивали полишанировые дубины, обещая незабываемые ощущения всякому, кто решит нарушить закон в их смену. Не сводили с меня взгляда, здесь я смотрелся чуждо.

Порылся в карманах, пытаясь судорожно вспомнить, а не превратил ли машину в россыпь фишек? Нет, ключ был на месте. Проказником вынырнул из моих рук, затерялся в снегу. Я ругнулся, проклиная мороз, выудил смарт, собираясь включить фонарь.

«Просрочка по ипотеке. Если платёж не будет внесён до семнадцатого числа, на вас будут наложены пени в размере…»

Ну блеск! Шахматбанк решил порадовать напоследок.

К горлу подкатил тошнотворный ком, не мог удержать в себе. Прислонился к стене, опорожняя желудок. В голове немного прояснялось. Со спины меня закрыла тень: клянусь, если какой-то смельчак решил меня сейчас ограбить…

На широкой ладони лежали ключи с серым пучеглазым брелком. Я поднял взгляд на доброхота.

– Платочек, Алексей? – он словно состоял из чудес. За ключами явилась надушенная тряпица. Утрусь им, и меня стошнит вновь.

Отказался, покачав головой. Незнакомец не стал со мной играть, позволил забрать ключи. Уходить не спешил.

– У вас проблемы? Кажется, вы не в том состоянии, чтобы сейчас садиться за руль.

– Тебе-то какое дело? – попытался звучить как можно более грозно. Незнакомец пожал широкими, прячущимися за серым пальто, плечами. Взгляд зацепился за бликующие линзы солнцезащитных неуместных по погоде очков. Вот же чудак…

– Скажу без обиняков, наслышан о вашем бедственном денежном положении.

– Не ко мне. Мальчики на ночь по третьей за углом.

– Меня зовут Максим. Фамилия-отчество ни к чему, будем фамильярны, – он будто не расслышал того, что ему сказал, продолжал в своём духе. Знаю таких, сейчас предложит работу. Одну из двух.

У «Лодырей» или продавать пылесосы. Ни то, ни другое не интересовало.

Ему удалось меня удивить. Визитка из нагрудного кармана перекочевала мне в руки. Перед глазами от выпитого расплывалось, но всё одно сумел прочитать.

«Майнд – тек»

Мажоры из недавно приехавших. Москвичи, но на деле то ли румыны, то ли киприоты. Большая шишка из мира больших же корпораций. И на кой чёрт я им сдался?!

– Вижу, вас заинтересовало. У меня есть… предложение работы. Для вас. Вижу, вы не в том состоянии, чтобы сейчас принимать решения, а потому позвольте вызвать вам такси? А уже назавтра, как только приведёте себя в порядок, милости просим!

Я не успел сказать ни да, ни нет. Автомобиль такси вырулил из-за поворота, нейросетевой модуль управления приятным женским голосом вопрошал, куда мне.

Надо же, такси от «Безопасных путей»! Мне такое не по карману даже в лучшие годы. Максим уверил, что за его счёт, помог забраться внутрь.

В салоне пахло лавандой и тмином. Нейросетка предложила стакан освежающего лимонада, чтобы скрасить дорогу, отказываться не стал.

– Не потеряйте. Это ваш входной билет. По нему вас примут и проводят прямиком в отдел кадров. Если надумаете, конечно… – Максим сунул визитку в карман куртки. Машина тронулась, унося меня в спальные районы Великанска.

* * *

Мне тридцать пять, а она раза в два старше. Вредна, назойлива, покой ей только снится. И как будто родом из далёкого СССР.

– Не пущу! В таком виде! Лифт заблюёшь, а мне убирать?

В доме её звали мегерой. Наверное, не зря. Миловидная старушка, готовая не пустить человека дальше парадной, если тот выглядит ей не по нраву.

Я пытался вспомнить её настоящее имя и не смог. Вместо лишних слов отстранил её, поплёлся к лифту. В спину мне летели десятки проклятий. Ничего нового.

Сначала в душ. По крайней мере так хотелось. «Умный дом» заговорил со мной раздражающим сигнальным голосом, только после зтого заметил, что прошёл, не разуваясь. На линялом, затёртом пылесосом ковре цепочка влажных грязных следов. Чахлый «Дьюти», робот-пылесос, устало хрюкнул, распознав новую задачу.

Скинул боты, сунул к батарее. Почищу завтра. Пара глотков ледяной минералки обожгли горло, думал, станет хоть чуточку лучше.

Мыться не стал, скинул одёжку, ворохом швырнул на стул. В сон провалился быстро, едва успел коснуться подушки. Кошмары, кружившие над кроватью, голодными псами вцепились в разум.

Видел лица давно ушедших друзей. Весёлые и улыбчивые звали за собой. Туда, в «Гуттен Морген», а я качал головой, говоря, что ещё куча дел. И, пытаясь перечислить, замолкал: причин и правда не было.

Когда проснулся, на часах было семь утра с хвостиком. Раскалывалась голова. Встал, из последних сил двинул к бару. Тот насмехался пустыми полками. Забыл, как собирался пополнить с последних наградных?

Совсем скверно.

Попытался вспомнить, к кому можно было бы завалиться на стаканчик отрезвляющего, и не смог: либо уже не было среди живых, либо уехали в другой город.

Ничего, способ есть. Поплескал холодной водой в лицо, накинул на плечи куртку, вышел в коридор, к лестничному пролёту. Темно. Январь выдался мрачным и зябким. Мерно, почти успокаивающе гудел работяга-лифт сверху вниз и сразу же наоборот. Что сегодня за день, выходной, что ли?

Закурил. Хорошо, что успел купить блок якубинских. Дешёвые, но неплохие, помогают прояснить голову. Вместе с пачкой из кармана вынырнул лакированный прямоугольник, бухнулся под ноги. Вспомнил всё и сразу: незнакомца-Максима, приглашение в «Майнд тек», проигрыш едва ли не всего и вся…

Казалось разводом. Крупная корпорация зовёт боевого контрактника не первой свежести к себе? Слышал, они набирают себе в охрану людей с боевым опытом, да только лучших из лучших.

Зеркало льстило мне меньше вчерашнего предложения, на лучшего точно не тянул.

Почтовые ящики, встроенные прямиком в стену, манили взор. Мой был забит до отказа: реклама и неоплаченная за прошлый месяц коммуналка. Как будто сейчас не было иных проблем.

Подцепил за кончик торчащий лист газеты из чужого ящика. «Мир сегодня!», сто рублей за экземпляр, дешевле с подпиской. То, что нужно!

На страницах меня ждало разочарование. Ижевский конфликт подходил к концу, мятеж несогласных в Саксонском районе подавили несиловыми методами. Работа, где следовало вновь идти на штурм, защищая очередные ценности политиков, таяла на глазах. Эпоха больших потрясений обещала смениться десятилетиями застоя. Военного, научного, экономического, чёрт знает ещё какого…

Свернул газету, силком впихнул назад. Может, пойти в слесаря или на завод?

Или в «Майнд-тек»…

Мегера поджидала внизу. Словно не спала всю ночь, представляя, как поутру схватит за пуговицу куртки и будет распекать в привычной манере.

Как будто мне было до этого дело. Не слушал раньше и не хотел нарушать традицию сейчас. Она злила меня, её злила моя непокорность – хоть какое-то равновесие в этом мире.

Снег валил с неба, не переставая, шаркали ковшами механические дворники. Скучал в будке старичок дядя Юра. Говаривали, раньше он управлял роем дронов на западном фронте, когда французы вновь решили показать зубы. Может, оно и так.

О нём я как-то и забыл.

– Дядь Юр. Третий за павших? – намекнул, щёлкнув пальцем по подбородку. Тот закатил глаза, откладывая деку управления, но бутыль с мутной из-под кресла выудил.

– Бросал бы ты, Лёшка, и войну, и чуму. Тридцать пять, ни жены, ни детей. Бобылем помрёшь, стакан воды не подадут…

– Не учите жить, дядь Юр. Помогите материально. Сотки на проезд не найдётся?

– Наглеешь, – старик хмыкнул, но потянулся в карман.

От мутной в голове прояснилось. Закусил солёным огурчиком, всё-то у старика заготовлено, словно мне подобных ждёт. Махнул ему рукой, обещая вернуть долг. Он махнул рукой и на меня, и на деньги.

Стыдно было пользоваться его добротой. И ведь уже не первый раз…

В автобусе оказалось душно. Надо же было угодить на рейс со сломанной печкой! Жарила как не в себя, и выведенное на экран объявление с извинениями за неудобства проблемы не решало. Автомат заглотил сотку, а после затребовал ещё.

– Подорожало, – мрачно пробубнил водила, а потом плюнул и велел заходить так, не велика потеря.

Офис «Майнд-тек» притаился в отделанной стеклом многоэтажной башне. Внутри на меня смотрели с неприязнью, отношение изменилось сразу же, едва показал визитку. На недовольном лице девчонки с приёмной появилась деланная улыбка, расслабились взявшиеся за рукояти стволов секьюрити.

Ясно одно: здесь не шутят и стреляют на поражение. Велели подниматься на семнадцатый этаж, там встретят.

Встретили. Парень был на десяток лет меня младше, пах одеколоном, протянул влажную от пота ладонь. Представился, а я лишь кивнул, пропустил имя мимо ушей.

– Здравствуйте, Алексей. Гляжу, вы сделали поутру правильный выбор, – Максим продолжал прятать глаза за солнцезащитными очками. – Садитесь.

– Что за работа? – спросил, не спеша плюхаться в кресло. – На незаконное не пойду, криминал – мимо.

– Сразу к делу? Видна военная выучка. Нет, Алексей, ничего противозаконного от вас не потребуется. Всё в рамках.

– Я беру немало. Если хотите на зарплату простого охранника – я пас. У меня ипотека под девятнадцать процентов…

– И долги по квартплате, знаем. Это решаемо. «Майнд-тек» обязуется взять на себя ваши долги. И ежемесячную выплату долга по ипотеке в виде социальной поддержки нового сотрудника. Но до тех пор, пока работаете. Зарплата… будет средней. Меньше, чем вы получали до того на прежних, кхм, работах.

– И часто вы предлагаете выплатить ипотечный кредит за будущего сотрудника? Неопытного, необтёсанного?

– Нечасто. Иначе было бы не протолкнуться от желающих. Но вы нас заинтересовали, Алексей.

– И чем же?

– Неординарными навыками. К тому же, энграмма вашей мысленной деятельности впечатляет.

Я прищурился. В руках пиджака ещё пахнущие чернилами листы отчёта с «гражданстраха». По спине пробежался холодок.

– Откуда это у вас?

– Вы подписывали контракт, а в нём несколько пунктов о занесении вашей энграммы в общий архив с ограниченным доступом. У «Майнд-тек» такой доступ есть.

– И что там отличается от обычного?

– Алексей, вы псиург? – он откинулся в кресле, а я покачал головой в ответ. – Тогда эта информация ни о чём вам не скажет. Лучше думайте о том, от скольких проблем у вас получится избавиться простым росчерком пера.

– Что за работа-то?

Он вздохнул, встал. Почему-то показалось, что сейчас возьмёт меня под руку. Так и случилось. Вывел прочь из своего кабинета, провожавший меня парнишка отпрянул, покраснел. Неужели, подслушивал?

– Видите ли, Алексей. Слышали про капсулы для гибернации? Ну и прекрасно, нисколько не сомневался. Сейчас мы активно работаем не только над тем, чтобы давать людям возможность накапливать больше энергии и дольше оставаться бодрыми, но и над сонным туризмом.

Я нахмурился, Максим поспешил пояснить.

– Раньше это звалось осознанными сновидениями. Мы же собираемся пойти иным путём. Представьте возможность для человека, никогда не видевшего моря, почувствовать себя капитаном пиратского корабля с полноценными, настоящими ощущениями.

Мы прошли мимо зала, увешанного постерами. Те говорили на языке лозунгов, предлагая двинуть отдых превыше обычного сна!

– А я вам зачем?

– Видите ли, Алексей, дети любят играть в войнушку. Взрослые любят играть в войнушку. Пиф-паф, ты убит. Но мы опасаемся, что на некоторых типах мозга, вроде вашего, это может сказаться отрицательным образом. Нам нужно минимизировать риски, чтобы избежать будущих судебных исков.

– И потому ждали меня?

– Не ждали. Готовились, искали, решили что вы подходите лучше остальных.

Мысль быть подопытной свинкой не прельщала.

– Мы создали сновидение-игру. С военным уклоном. А у вас есть боевой опыт, потому и подходите.

Завёл в лабораторию. Гибернационная камера стояла во всей красе, лоснилась тонированным стеклом. Сквозь него проглядывались ремни крепления, мягкость подушек лежака. Суетились инженеры, настраивая трубки. Словно копируя вредного соседа, жужжал перфоратором изгваздавшийся в пыли работяга.

Максим огладил корпус изобретения.

– Не согласитесь вы, у нас есть список иных подходящих людей. Но с этого момента возможность влиться в семью «Майнд-тек» для вас исчезнет навсегда.

– Мне будут платить за то, что я сплю?

– И за ваши военные навыки, выход которым дадите в нашем сновидении. Просыпаться будете под надзором врачей, к тому же расширенный пакет корпорационного страхования. Согласны?

Откажись.

Здравый смысл советовал махнуть рукой на всю сладость обещаний. Перебьёшся случайными заработками, на взнос по ипотеке займёшь у кого-нибудь, а потом…

Почуял себя старым и от всего уставшим. Прочистил горло.

– Где подписать?

Глава 2

Первый рабочий день, мандраж по телу. Раскопал в шкафу кубышку, несколько тысяч рублей бальзамом на душу. Хотелось пива и чего покрепче, отпраздновать новое назначение. Почти купил бутылку «Тайки» в «Удома», глянул на отражение в зеркальной поверхности. Ну и рожа! Удивилась же мегера, когда прошёл мимо с пакетом гранатового сока в руках.

Я читал сунутые мне юристом документы. Полногрудая и русая, она улыбалась, как долгожданному клиенту. Заподозрил её в чтении мыслей: стоило мне нахмуриться, как тут же спешила пояснить вызвавший подозрения пункт.

И всякий раз угадывала.

Максим сидел в кресле рядом, пальто сменил на двубортный пиджак. От витающего в воздухе официоза подташнивало, чуял себя не в своей тарелке.

Контракт на три года с индексацией зарплаты и бонусами за хорошую работу. Стабильные, зависящие от меня, премии. Пункт относительно нынешних долгов и ипотеки выделен отдельным пунктом, комар носа не подточит.

Выписали пропуск, шлёпнули фотографию на картонный прямоугольник. А мне-то думалось, дадут ключ-карту с доступом, как в фантастических фильмах. Вездесущие объективы камер следили за каждым движением.

Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Ухмыльнулся собственной шутке, но, заметив жало упрятанной под защитный колпак турели, понял, уже не смешно.

В лаборатории работал обогреватель, стало жарко в выданном мне гибернационном костюме.

– Это зачем? – спросил у ученого, что сунул мне его.

– Отслеживать данные со всего тела. Если что-то пойдёт не так, нагрузка на сердце, нервную систему, на мозговые функции – сразу же вытащим. Ещё глупые вопросы будут?

Какие все здесь приветливые…

– Привет. Новенький? – у девчонки две косички из-под каски. Черноволосая, симпатичная, с красивой улыбкой. Рабочий комбинезон, грязные перчатки.

– Есть такое. А остальные где? – кивнул в сторону других капсул. Неужели на столь щедрые условия отыскали меня одного?

– Кто-то раньше приходит, кто-то позже. Когда как. Но сейчас седьмая и девятые капсулы заняты. Пропуск покажешь?

Я показал, а она понимающе кивнула, по-хозяйски взяла за крепкую руку.

– Твоя за номером два. Запомни, чтобы не путаться.

– А ты сама-то кто такая?

– Маша. А ещё начальница над инженерным объектом, за работу капсул отвечаю и за настройку.

Приехали. Пока скакал по горам и холмам с автоматом, женщины успели стать спецами не только в гуманитарных науках.

– А ещё большая болтушка, – Максим едва ли не из теней сплёлся за нашими спинами, заставил обернуться. Девушка при его виде погрустнела.

– Машенька, не стоит каждому, кто покажет пропуск рассказывать, как ты и кто такая.

– Извините.

– Что я? Прощу, конечно же. А вот они могут неправильно понять, – указующий перст ткнулся в сторону всевидящего ока камеры. Стоило ожидать от большой корпорации держать всё на полном контроле.

– А теперь оставьте нас с Алексеем на минуточку. До того, как погрузим его в сон. Спасибо, – он дождался, когда она скроется за широкими спинами рабочих, кашлянул, выудил из своего запаса улыбок самую слащавую.

– Вот что, Алексей. Я назначен вашим куратором. Поздравляю! Уверяю, мы сработаемся. Вы подписали бумаги, и, вот же редкость, внимательно их читали. «Майнд-тек» всё же не бездушная корпорация, как многим хочется про неё думать. Мы заботимся о своих сотрудниках…

– Ближе к делу.

– Да, как раз об этом и говорю. До того, как вы первый раз погрузитесь в капсулу, вы вольны расторгнуть контракт. Сказать, что не рады нашим инновациям и не желаете иметь с нами ничего общего.

Кажется, подъехал Камаз с подвохами, успевай разгружать.

– Это игра. Но с ограничениями. В ней доступны стандартные возможности. Сохранение и загрузка.

– Я читал.

– И про то, что на каждый рабочий день положено по три сохранения и три загрузки?

Кивнул, было дело.

– Игра военного толка. В ней можно погибнуть. Понятное дело, не по-настоящему, но для того и нужна возможность загрузки. Смертей, понятное дело, положено тоже три.

– Бог троицу любит, – хмыкнул в ответ. – К чему эти ограничения?

– Для проверки вашей работоспособности. Если вы не справитесь, провалитесь трижды, мы будем вынуждены вас… уволить, как бы ни печально это звучало.

– Странное условие.

– И тем не менее вы под ним подписались. Как и под пунктом о болевых ощущениях. Они будут казаться реальными. Так мы проверим стрессовость ситуаций и их влияние на организм. Могу лишь посоветовать лишний раз не подставляться, – пиджак развёл руками.

– Ну спасибо!

– Вы не передумали? Тогда милости просим!

Капсула, будто тайная пещера Али-Бабы, распахнула пасть тонированного стекла. Окружение заполнилось сизым холодным дымом. Я почуял мандраж, словно семнадцать лет назад перед первым выстрелом.

Но смелость заставляет делать первые шаги…

– Машенька, настраивайте, пожалуйста! Удачи, Алексей!

* * *

На лицо опустилась кислородная маска. Хватило одного вдоха горько пахнущей дряни, словно сделал первую сигарную затяжку в жизни. Мир перед глазами закрутился, брызнули непроизвольные слёзы, а после стало резко легко и свободно.

– Здравствуйте! Я ваш персональный помощник Юшка!

Попытался осмотреться по сторонам, руки ещё помнили внезапно хлопнувшие прижавшие к ложу путы захватов. Теперь же были свободны.

– Я здесь! – она выпорхнула передо мной, заставила прищуриться. – Я ваш игровой помощник, интегрированный прямиком в капсулу. Желаете ознакомиться с правилами?

Молча кивнул, рассматривая девицу перед собой. В ней едва ли было больше локтя росту. Белое платье, голубой плащ с капюшоном. Парила в воздухе без крыльев. Смущали детские черты что лица, что тела.

– Как будет угодно. Игра гиперреалистична. Ощущения в ней реальны для подсознания и мозга, но не для вашего тела. После неё на вас не останется и царапины, обещаю! Что же до остального, в этой игре присутствуют навыки, классы и уровни. Вам знакомы эти понятия?

Снова кивнул. Россыпь дисков из далёкого детства, пылящаяся где-то на дальней полке, не даст соврать.

– Принято к сведению. Если захотите ознакомиться с ними или будете испытывать трудности, я смогу разъяснить в любой момент.

Перед началом вам следует выбрать класс. По правилам вам изначально доступны три, но каждый из них имеет свои специализации, позволяющие как подчеркнуть лучшие стороны класса, так и усилить, и разнообразить его. Желаете ознакомиться с выбором или доверите его мне? Я подберу тот, что лучше подходит вам на основе данных ваших энграмм.

– Я как-нибудь сам, – проговорил сухим голосом. Не любил, когда за меня выбирают. Юля улыбнулась, пожала плечами в ответ.

– Как вам будет угодно.

Я не успел удивиться, как передо мной всплыл текст. Предлагалось стать «Солдатом», «Поддержкой» или «Разведчиком».

Хотел спросить, что означает каждый из них, но вытянул руку перед собой. Пальцы коснулись «Поддержки». Юля заговорила вновь.

– Отличный выбор! Класс поддержки идёт в специализации Инженера, Медика и Мехвода. Инженер имеет классовую особенность на повышенный шанс удачного разминирования. А Медик…

– Лучше всех перевязывает раны?

– Ловите на лету, Алексей! Вы молодец! – вот уж чего не хватало, фальшивая похвала от фальшивой девушки.

За разведчиком прятались Киллер, Диверсант и Хакер. Ради интереса кликнул по Хакеру. Высветились изначально доступные умения: удалённый взлом, игры с дронами. Дяде Юре бы точно понравилось! Но это не моё.

Солдат таил в себе Снайпера, Пулемётчика и Штурмовика. Последние два заинтересовали. На снайпера мне не хватало терпения и в реальной жизни. Сомневался, что во сне что-то, да изменится.

Класс «Солдат».

Классовые умения:

Силовые приёмы (1 уровень)

Прекрасное знание приёмов рукопашного боя позволяет наносить дополнительный урон противнику. На 10 % увеличивает шансы оглушить противника силовым оружием.

Стрелок (1 уровень)

Навыки стрельбы растут быстрее. Позволяет открыть особую ветку настраиваемых умений при росте «Привычки» к тому или иному оружию. Увеличивает на 50 % рост показателя «привычки», но снижает его воздействие на 150 % при использовании другого оружия.

Пробежался по умениям штурмовика и сразу же понял, что именно в этом направлении и буду работать. Пулемётчик показался медленным, я так не воюю.

– Отличный выбор. Подтверждаете? Сменить класс будет невозможно! Предупреждение, оружие не имеет классовых ограничений! Любой класс может…

– Постой, погоди! Мне говорили про возможность сохранения и загрузки, про… смерть.

– Вы можете вызвать игровое меня, упомянув моё имя. Голосом или мысленно. Я постараюсь распознать сигнал нужды от простого упоминания. Игровая смерть выкинет вас в игровое меня без моего участия. Так значит, ваш класс «Солдат»? Подтверждаете?

– Да.

– Тогда желаю удачи. После первого погружения в игру может быть небольшая амнезия. Не пугайтесь, это пройдёт. Желаю вам удачи!

* * *

Пистолеты, автоматы, пулемёты с гранатомётами! Оружие прекрасно, и каждое имеет свои недостатки и достоинства! Помните, нет плохих ружей, есть #не привыкшие# к ним #солдаты#!

* * *

Голова раскалывалась. Саднило в правом боку, в ноздри пробивался мерзкий дух гнилой соломы. Толкали в плечо.

– Живой? – голос из темноты, надо мной неясный силуэт. Уложил на спину, хлопал по щекам, пытаясь привести в чувство.

Мрак в голове, ничего не помню. От попыток встать стало многократно больнее.

– Ты… ты ещё кто такой? Где мы?

– А ты осмотрись, – говоривший был раздражён моей недогадливостью. Воняло, как в старом пыльном подвале. Так оно и было.

Под ногами, никого не боясь, сновали мыши. Чуть не раздавил одну из них.

– Времени объяснять нет. Двоих отсюда уже вывели, а я слышал выстрелы. С нами тоже церемониться не станут. Стоять можешь?

Я опёрся спиной о стену. Ясный ум и силы возвращались. В мозг пробивалось мутное осознание: игра что-то там. Вместо ответа кивнул парню.

– Тогда слушай. Как только откроется дверь, бей вошедшего со спины. Боевой опыт есть?

– Немного.

Он собирался сказать что-то ещё, но мы услышали шорох шагов по ступенькам, идущий насвистывал.

Я прильнул к стене, полумрак обещал спрятать от чужих глаз. Нога ударилась о что-то твёрдое. Вот удача, стеклянная бутылка под соломой!

Перед глазами пронеслась вязь марева. Клянусь, отчётливо видел: бутылка, состояние 217 из 300. 25 % шанс оглушить, 15 % шанс вызвать кровотечение. Может быть использована, как метательное одноразовое оружие.

Что за чертовщина?!

Времени размышлять не было, дверь скрипнула. На вошедшем была куртка и повёрнутая козырьком назад кепи. От него разило потом и давно немытым телом. Тусклый свет качающейся под потолком лампы осветил пузатый барабан револьвера.

– Э, а где второй? – вопрос был глуп и неуместен. Бутылку что было сил опустил на голову несчастного, та звоном просыпалась на пол осколками.

Убит, критический удар.

Незнакомец, сидевший со мной, пулей выскочил из двери, не дав той захлопнуться. Подбирая с земли пистолет, услышал сдавленный хрип и хруст, парень ловко свернул шею тому, кто сидел на стрёме.

– А ты не промах! Где был? Восточный фронт, западный?

Голова отозвалась болью при попытке вспомнить. На его лице промелькнуло сочувствующее выражение. Времени даром он не терял, стащил с пожарного щитка топорик.

– Позже разберёмся. Меня Глебом зовут. Пистолет взял?

Показал ему короткоствольный «Лехтеншвиц» на шесть патронов вместо ответа. Новенький, словно только что с завода. Он понимающе кивнул.

– Идём. Там комитет по встрече будет. Человек пять. Троих, что в комнате справа, беру на себя, с крыльца попытаются зайти двое. У них огнестрел. Сам догадаешься. Ну, будем!

Не дождавшись ответа, Глеб рванул вверх по лесенке, перепрыгивая через две ступеньки. Помчался следом за ним.

Деревянная дверь с кудахтаньем раскрылась от удара ногой, слетел наземь ржавый затвор самодельного замка. Стоявший там парень не успел ничего сделать, Глеб снёс ему голову топором. Рывком выдернул, вскинув в руке, метнул в дверной проём соседней комнаты. Хрип на пару с руганью стал знамением того, что не промахнулся. Словно в пучину Глеб нырнул следом, на ходу засучивая рукава.

Входную дверь прошило насквозь с той стороны. Болью взорвалась лодыжка, почуял, как кровь побежала по ноге тёплым и липким. Вскинул пистолет, стреляя навскидку.

Дверь превратилась в лохмотья. Я среагировал поздно, краем глаза, за отдёрнутой занавеской увидел силуэт. Вскинул «Лехтеншвиц», но меня клюнуло прямо в лоб. Последнюю мысль разорвало, обратило в сумбур абсолютного ничего. Дальше не слышал, мгла заволокла собой всё…

* * *

Максим сидел, закинув ногу на ногу.

– Что же вы, Алексей. Не сориентировались сразу? Не успели уснуть, а уже истратили первую попытку?

Сон. Всё сон. Глеб, топор, пистолет, попадание в голову…

Куратор устало вздохнул.

– Что ж, сделаем вам фору. Не будем засчитывать эту попытку. Скажем, она была учебной. На привычку. Попытаетесь ещё или передохнёте?

Я поднял на него недобрый взгляд. Всё и правда сон, но как-то уж чересчур реалистичный.

– Вас предупреждали об этом. И когда подписывали контракт, и когда только начинали игру. Итак, готовы вернуться?

Он словно горел от нетерпения. Я стиснул зубы, кивнул. В этот раз буду осторожней. И готов. Стекло капсулы опустилось, и всё повторилось вновь.

Из мрака явилась грустная Юшка.

– Раздосадована вашей неудачей, Алексей. Но, уверена, вы сможете всё исправить. Не стесняйтесь звать меня на помощь для сохранения и загрузки…

Снова подвал, снова солома. Ни к чему не обязывающий разговор с Глебом. Бутылка для удара, револьвер в руках. Раскачивалась, будто обезумевшая, лампа над головой.

– А это что за дверь? – кивнул на жестяной плотный лист брони с отломанной ручкой. Зевом чернела замочная скважина.

– Вряд ли выход, – скривился Глеб. – Ну, пошли?

Медлить было нечего. Глеб влетел в деревянную дверь с ноги, в этот раз ударил слабее прошлого. Я замешкался, мысленно позвал Юшку. Неужели сработает? Мир вокруг встанет на паузу?

Мир усмехнулся моим домыслам прямо в лицо.

– Парень, ну? – Глеб уже прикончил первого бедолагу, готов был разбираться с остальными.

– Я вас слушаю, – голос системной феи отчётливо зазвучал в голове. – Сохранить, загрузить? Получить справку, прервать сеанс? Последнее недоступно на данный момент.

Четыре выстрела подряд. Забыв обо всём, сорвался с места. «Лехтеншвиц» в моих руках трижды щёлкнул ударным механизмом. Голова любопытствующего, заглянувшего во мрак подвала, словила пулю, дёрнулась. Я рванул вверх, чуть не споткнулся, врезался макушкой во всё ещё стоящий на ногах труп.

Это ловко я придумал! Использовал его тело, как живой щит, он спас меня от пяти выстрелов к ряду. Оттолкнул от себя безвольную тушу, внутри меня заговорил опыт.

Трое. Глеб, раскинув руки, лежал на полу, под ним ширилась красная лужа. Мёртв, не стоило и гадать. А вот троица оправлялась от мгновенного шока. Вооружённый маленьким плоским «Фроляйном» замешкался, пытаясь вытащить застрявший в рукояти опустевший магазин. Здоровяк с дубиной разинул пасть, я накормил его свинцом. Второй выстрел ушёл в молоко, поигрывающий ножом доходяга удачно выбрал момент, поднырнул.

Снова боль. В животе будто взорвалась осколочная, показалось, из него вот-вот повалятся потроха. Второго удара не случилось. Врезал наглецу лбом, из последних сил отпихнул от себя пинком. Тот ударился спиной о стену, начал терять равновесие. Помог ему, пригвоздив выстрелом.

Его товарищ наконец справился с пистолетом, лязгнул затвор. Я был быстрее и ловчее, он вскинул ствол секундой позже меня.

Быстрее. Ловчее. Но не удачливей.

– Ой-ой, – в голосе Юшки прозвучал деланный испуг. – Кажется, ваше оружие в очень плохом состоянии! И потому дало осечку!

Противник заорал, что оглашенный. Последней мыслью было метнуться в сторону, упасть на пол. Рана живота меня замедлила, и поганец меня изрешетил.

Боль ушла почти мгновенно, лишь постанывало тело, помня отвратные ощущения.

– Желаете попробовать ещё раз? – в этот раз выкидывать из сна не стало. Юшка тактично давала советы. – Не забывайте пользоваться функциями сохранения и загрузки. Игра гиперреалистична, а события всякий раз могут складываться иначе. Запоминайте слабости врагов. Загрузить с последней точки сохранения?

Она ещё спрашивала!

Глава 3

Подсказка: не забывайте проверять состояние вашего оружия! Чем оно хуже, тем больше вероятен шанс осечек, заклиниваний, а то и полного повреждения! Носите с собой #ремкомплект#, наймите #инженера#, или регулярно посещайте #техника# на #базе#. Подробности можно уточнить через персонального помощника!

* * *

Я мысленно позвал Юшку, отозвалась сразу же. Велел сохранить игру сразу же после того, как выбрались с Глебом. Тот вновь метнулся к стойке, схватился за излюбленный топор. Кажется, в сценарии есть вещи, что неизменны. И что будет, если я первым возьму его орудие?

Сарказм хмыкнул, предложил умереть и проверить. Нет уж, как-нибудь в другой раз.

– Постой, погоди. Почему ты идёшь первым?

– Хочешь сам? Похвально, я не против. Патронов у тебя семь, тогда подстрелишь ближайшего на выходе. Конечно, со спины тебе меня прикрывать было бы сподручней.

– Разберёмся, – процедил сквозь зубы. Поймал себя на колотящем мандраже. Одну смерть мне простили, вторая уже ушла в счёт. Надо переставать косячить.

– Идёшь? Они сейчас заподозрят неладное.

– Не торопи! – буркнул в ответ и сорвался с места. Выбивал не с ноги, плечом, получилось не хуже, чем у Глеба. Тратить патроны не стал, наскочил на стоявшего со спины, сбивая того с ног. Вцепился в волосы, приложил головой об пол. Глеб проворно вынырнул из-за моей спины. Мельтешение в дверном проёме, поспешившие на шум бедолаги даже не знали, что их ждало.

Я метнулся к выходу, дверь поддалась лёгкому толчку. Стрелок с «Фроляйном» никуда не делся, был здесь. Широко раскрыл глаза от удивления, захлебнулся на полуслове. Прошил его двумя выстрелами. Над головой хлопнуло, осыпало деревянной щепой. Пригнулся до того, как второй выстрел размозжил мне голову, ещё один стрелок прятался за углом дома.

– Юшка, сохраняй! – истратил второй сэйв. Пока неплохой результат, и прошёл дальше обычного. Если сейчас убьют…

Я перекатился, ориентируясь на слух. Мой противник не медлил, слышал, как скрипят ставни окна. Неужели собирался обойти меня таким образом? Умно.

Глянул на револьвер. Состояние 382 из 400. И почему только в прошлый раз была осечка?

Я выпрямился, предупреждающе выстрелил в окно, услышал, как рухнул в заросли травы пытавшийся забраться молодчик. Вот же чёрт, его пистолет при нём, а у меня патроны были на исходе! Глеб буйствовал, не спеша мне на подмогу, слышал, как он рычал по ту сторону дверного проёма.

Раз гора не идёт к Магомету, Магомет сам…

Бросился следом за ним. Двое уже лежали замертво, третий валялся на Глебе, стискивал рукоять ножа, метя Глебу прямиком в горло. Тот отчаянно сопротивлялся. Я не стал ждать, два последних выстрела заставили наглеца ослабеть. Глеб увёл его руки в сторону, нож вонзился в деревяшку пола. Довершил всё ударом головы, скинул с себя уже покойника.

– Я бы и сам справился.

– Не стоит благодарности, – я отозвался ему в тон, широко расставив руки. Сделал шаг и тут же почуял, как больше не могу дышать. Взорвалось осколками стекло, я успел обернуться, увидеть сарай и стрелка. Офицер, если судить по форме. «Сагаюса» в его руках была мне погибелью. Я не успел упасть, как он снёс мне голову вторым выстрелом. Здравый смысл давился возмущением: – Я солдат или доходяга с улицы?

Вывалился в чёртово Лимбо прямо перед взором Юшки. Системная фея была бесстрастна, разве что в глубине цифровых глаз какое-то подобие столь же цифрового сочувствия.

– Желаете загрузить с последнего сохранения?

Я закусил губу. Глупо будет, если не решусь напоследок рискнуть! В конце концов чего я теряю? Отрицательно покачал ей головой в ответ.

– Нет. Давай с самого начала…

* * *

Персонажи игрового сна обозначаются как #дримейджи (dreamage's)#. Они во многом схожи с людьми, но обладают настройками личности. Относитесь к ним как к живым людям, и они ответят вам взаимностью!

* * *

В этот раз медлить не стал. Рванул вперёд, оттолкнул Глеба от пожарного щита.

– Ты что творишь? – он прищурился. Плевать хотел на то, что он там скажет, топор теперь был в моих руках. Дважды уже обжёгся, третий раз будет последним. Почти слышал, как по ту сторону капсулы скрипит зубами Максим, а комиссия смотрит на него с вопросом: – Что за бездаря приволок?

Топор вскинул в руке, вспомнил ненароком брошенную Юшкой подсказку.

Игра. Здесь не бывает просто так.

– Идиот! – Глеб говорил тихо, смотрел недобро. Жестяная дверь, дразнившая моё любопытство, удара не выдержала. Тяжёлое лезвие топора вскрыло её, словно консерву.

Наверху зашевелились. Слышал, как спешащие вниз люди отпирают засов, вот-вот застучат ботинками по лестнице.

Топор швырнул Глебу, тот поймал оружие на лету, со сноровкой у него порядок. Из открывшейся перед нами мглы пахнуло сыростью и пылью. Цепочка следов на полу крысиных и не очень. Тут кто-то был совершенно недавно.

– Нас сейчас убьют. Доволен? Так мечтал умереть? – Глеб недобро бубнил, глядя как захожу внутрь, прищурился.

– Тут замок. Собьёшь? – я присел у короба. Глеб в один прыжок оказался рядом, лёгким замахом сшиб навесную чушку, тело замка загрохотало по полу у самых ног. Ругнувшись, парень прильнул к стене, глядя на меня, раздумывал, не стоит ли и меня угостить яростью топора напоследок.

Внутри сундука насмешливое разочарование гоготало мне в лицо россыпью изъеденных молью тряпок, словно вопрошая, что надеялся здесь разыскать? Автомат?

Автомат.

Средних размеров пистолет-пулемёт был завёрнут в платяную промасленную ткань. Немецкий «Фаввель» в отличном состоянии. Выпал на пол пустой короб запасного магазина. Я щёлкнул затвором, тот загнал патрон. А вот это уже другое дело!

Глеб нахмурился моей находке, но не проронил ни слова.

Ждать не стал, поднялся, ушей коснулся грохот сапог. Ничего, теперь огневая мощь на нашей стороне! Если бы знал раньше, может, вообще обошлось бы без смертей?

Револьвер кинул Глебу, мне он теперь ни к чему, а он сыщет ему применение. Первый выскочивший был расстрелян мной, положил ему очередь точно в брюхо. Об него споткнулся второй, его уже подстрелил Глеб. Точно в голову. По полу загрохотал пистолет, тут же перекочевавший в его карман. Мне пока хватало и «Фаввеля».

Пошло веселей. Безоружные, едва заслышав стрёкот очередей, бежали из дома прочь. Одного настиг в дверях, второй попытался выползти через окно, но слишком увлекался перееданием. Застрелил, когда он перетащил ногу по ту сторону.

Глеб лишних вопросов не задавал, знал, будь на моём месте, поступил бы так же. Я поглядел в сторону грузовика. Прыгнуть за руль и уносить ноги!

Здравый смысл противился: – Это ж игра, куда ты поедешь? С печки на лавку? Ответа у меня не было.

– Нам надо их главного взять.

– Живым? – я потёр правое плечо, туда меня их «язык» подстрелил в прошлый раз.

– Не обязательно. Он из той братии, которую хочется в списке мёртвых видеть.

А желаниями мы с ним сходились.

Офицер скрылся в сарае напротив. Уверен, больно жалящая «Сагаюса» также при нём. И стреляет он хорошо.

– План есть? Он, как дверь скрипнет, по нам огонь откроет. Не хочется умирать за просто так.

– Не дрейфь, я пойду первым.

– Как будто ты из стали сделан! Что, пули не берут? – возмутился я. Он лишь буркнул что-то сквозь зубы. Ладно, если ему так не терпится умереть, не мне его останавливать. – Может, просто уедем?

– У него… есть кое-что. Справимся, можешь забрать что захочешь. Но это кое-что моё. Думаешь, я просто так угодил в эту передрягу?

– Вообще ни о чём не думаю.

– Тогда пошли!

Глеб с разбегу ударил ногами в дверь, рухнул наземь в прыжке. Древесина хрустнула, словно от удара молотом, проломилась насквозь. Хрипло задрожали скрипящие ставни. «Сагаюса» заговорила на языке боли, вражеский офицер не промахнулся.

Клянусь богом, я видел искры рикошета! Глеб ухнул, хватаясь за живот: а мне тогда чуть руку не оторвало.

Я нырнул следом, выдав три очереди подряд. В молоко. Офицер нырнул за жестяной стенд. Ворохом щеп обратился стоящий рядом с ним деревянный ящик.

Наружу из меня лезло пресловутое «ну я же говорил!» Едва ли не силой держал в себе, сейчас не до того. Промчался мимо стонущего Глеба.

Офицер ловко прятался за стендом и хорошо целился. Ствол винтовки показался с другой стороны, бахнул выстрел. Меня спасла сноровка: рухнул наземь за миг до, над головой прожужжала пуля.

Высадил остатки магазина на бегу, заставил поганца залечь и не казать носа. Когда боёк щёлкнул по пустоте, я перемахнул через стенд, рубанул прикладом наотмашь. «Сагаюса» грохнула вновь. Не бей я в прыжке, сейчас бы валялся у ног офицера. Вместо того, едва не выронив оружия, он попятился.

Врезал ему пинком в живот, настиг рухнувшее тело в прыжке и опустил приклад на голову несчастного. Неприятный хруст заставил зажмуриться. Офицер забился в предсмертных конвульсиях, я утёр лоб рукавом.

Ну и ночка…

– Карманы… обшарь… конверт, письмо…

Глеб оказался живым. Ковылял, словно зомби, опираясь на стены. Не подхвати я его и не усади на стул, упал бы вновь.

– Ты как?

– Письмо найди, – ему не было дела до моей заботы. Конверт и в самом деле отыскался. Хорошо запечатанный, со средневековой печатью. Я осмотрел Глеба с головы до ног, меньше всего он походил на заинтересованного почтальона.

– Дай-ка его мне.

– Ты едва ноги волочишь. Что там?

– Не твоего ума дела, – он взялся за пистолет. Неужели направит на меня? Расстояние меж нами небольшое, но на курок он нажать успеет.

– Ладно-ладно, успокойся. Держи свою почту. Теперь что? Кто вообще эти ребята?

У пришибленного мной офицера был задран рукав, торчал кончик татуировки – обвитое лентами лезвие копья.

– Гунгнировцы, кто же ещё. Террористы, каких поискать. Не знаешь о них – крепче спишь, понял?

– Они все себя подобным клеймят? Чтобы искать было удобней?

– Остряк? Оставь шуточки… для других. Как-нибудь потом расскажу.

Я кивнул, потом так потом, не настаиваю. Глеб таял на моих глазах, мгновения бездействия его убивали. Затрещала рубаха, рану надо было перевязать. Не давал покоя увиденный рикошет. Броника под ветровкой Глеба не сыскалось.

– Скверно выглядит, – я оценил рану. Глеб поддакнул.

– Дело… дело дрянь. Сильно он меня зацепил.

– Я тебе говорил, – всё-таки не удержался, а Глебу было всё равно.

– Машина. Я тебе карту дам. Доктор Урри, запоминай адрес…

* * *

Пять дня на часах. Чувствовал себя выжатым, словно лимон. Максим ободряюще хлопал по плечу. Учёные суетились, отсоединяя провода от костюма. Хотелось как можно скорее сорвать с себя эту тряпку и поехать домой.

Были и новые лица. Долговязый медик флегматично изучал меня, словно мог поставить диагноз на глаз. Доктор Хаус на минималках. Пожал плечами и ушёл прочь на вопросительный немой взгляд Максима.

– Вы молодец, Алексей. Не без огрехов, но смогли разобраться что, куда и к чему. Верю, что не ошибся в вас.

Посмотрел на него исподлобья. Кого иного мой взгляд заставил бы покрыться испариной. Но не его.

– Идите домой. Мы уже перечислили аванс за первую половину месяца на ваш счёт, чтобы было на что жить. Нам нужен сытый, выспавшийся и полный сил сотрудник. Не забывайте об этом. И, Алексей, не играйте больше в карты. Не ваше.

Скинул с себя костюм, швырнул в выделенный мне ящичек в раздевалке. Незнакомые мужики кто в душ, кто домой, кто покурить, не обращали на меня внимание. Словно я всегда здесь был.

Я ненавязчив, к знакомству с собой не обязываю. Поспешил к выходу. У самого лифта столкнулся с Машей. В зимнем плаще с меховым воротником она смотрелась ещё краше. Узнала меня, но подходить не стала. Что ж, иногда следует взять инициативу в свои руки.

– Мария, у вас есть планы на вечер?

– Планы… на вечер? – на её лице отразилось задумчивое выражение. Словно искала новый способ искусно соврать.

– Не желаете поужинать? Я угощаю. Аванс ещё не проверял, но готов был поспорить, нам хватит. Она закусила губу и покачала головой.

– Сегодня, наверное, никак не получится. Что, если завтра? После работы?

– Замётано! – и на душе сразу же стало лучше.

Домой тащился пешком, усталость грызла изнутри, но сна ни в одном глазу. Забрёл в магазин. Сигареты, шоколад, что-то по мелочи… Сообщение от банка: задолженность по ежемесячной выплате погашена, следующий платёж в…

Мегера на входе сегодня была то ли не в духе, то ли не в настроении. Смерила меня взглядом с ног до головы, но промолчала, уткнулась в вязанье, только и шуршал по полу шерстяной ком…

Хотелось отвлечься.

Сегодня меня дважды убили.

Словно супергерой боевика прыгал из будущего в прошлое. Спас Глебу жизнь, усадил в машину. Кровь из ран текла ручьём, заволакивая тело смертным холодом. Стрёкот «Фаввеля» в руках, лязг затвора. Плечи помнили отдачу «костяного» приклада.

Франция. 2033, «Мироновская война», кажется, так её называли. Я тогда ещё сопляком в первый класс ходил. Батя, земля ему осколками, смеялся, что не успел на неё. А вот дядя Юра мог бы чего-нибудь вспомнить.

Две банки пива прямиком из холодильника жгли руки, стоило бы прихватить пакет. На закусь нарезка «Риторской». Верить рекламе, так вкус знакомый с детства. А по мне – редкостная дрянь, но под пиво самое то.

– Лёшка! – дядя Юра встретил усталой улыбкой. – А я тут вот… птичек домой зову.

Любил он звать дронов-уборщиков то голубями, то воробьями. Ещё недавно кружившая над двором стая неспешно парила в гаражный отсек до следующей смены.

– Дядь Юр, держите, – поставил перед ним на стол банку. В его каморке было жарко, даже душно. Как только весь день здесь сидит? Старое пальто на вешалке, ушанка с завязками кверху ногами покоилась на табурете рядом. Старик задумчиво глядел то на меня, то на пиво, то на следом выложенную перед ним сотку. Почесал затылок.

– Где украл?

– Обижаете.

– Заработал, что ли? И где ж сейчас деньги поперёд работы плотют?

Спрашивал, уже взявшись за язычок открывашки. Пиво раздражённо шикнуло в ответ.

– В «Майнд-тек».

Старик поперхнулся, как в старых мультиках. Постучал ему по спине, помогая восстановиться.

– Эк высоко взлетел, Лёшка! Правда, что ли, там? Али врёшь? – на его вопросы показал свеженькую картонку пропуска. Старик многозначительно кивнул. – Не врёшь, вижу. Ну, тогда молодцом же!

Вытянул передо мной мозолистую пятерню, которую с радостью и не без улыбки пожал. Дядя Юра подвинулся на своей лавке, похлопал, предлагая сесть. В ногах правды нет.

– Дядь Юр, я к вам с вопросом. Про «Мироновскую» много помните? Чтобы не по учебнику и своими словами.

Старик сделал пару глотков, закусил колбасой. Крякнул, задумавшись, а после выудил из-под стола бутыль мутной. Ну вот, а я-то хотел назавтра быть трезвым, как стёклышко…

– Тебе зачем, малой? Ты сам вон до недавних пор солдатские сапоги топтал. Мало показалось? Память хочешь побередить или подвигами померяться?

– По работе. Меня ж в «Майнд-тек» не за красивые глаза взяли.

– Вот оно как. Ну так чего ж тебе знать хочется?

Пожал плечами. Вопросы, до сего момента, не дававшие покоя, шкодливыми детьми бросились врассыпную.

– Из-за чего хоть началось всё? Почему «Мироновская», не «Французская»?

– А пёс его знает. Как-то так пошло. Миронов-то, вроде, посол наш в ихнем краю был. Дипломат. А они брешут шпион. Ну сейчас-то, как мы им соли под хвост сыпанули, уже не брешут. Говорят, ошибочка, мол, вышла. Каются, челом бьют. А тогда вещали, будто вторая коронавирусная от нас. Ты первой-то не застал, такое себе время было. То чума, то ещё какая оказия…

– А вы что по этому поводу сами думаете? – я не без сожаления заметил, что банка пива быстро опустела. Надо было блок брать целый, а я сглупил. Старик свою давно приговорил. Вспоминать было тяжко, а по глазам видел, повеселел.

– А что там думать? Правда она где-то посрединке болтается. Ну что мошна меж ног. Но точно знаю, эпидемии мы никакой ни на кого не насылали. Нахрена? Экономика только-только вверх пошла. Раньше вот Великанск село-селом был, а сейчас гляди-ка! Румыны свой «Майнд-тек» к нам приволокли, офис открыли. У них ещё по башне в Москве и Питере…

– Дядь Юр, мы про войну, – поспешил вернуть его на путь нашего разговора. Невесть откуда явились гранёные стопки. И когда только успел достать? Мутная пахла уже не спасением от утреннего похмелья, а горьким привкусом завтрашнего.

– Ну, Лёшка, будем! О чём это я? А, «Мироновская»! Ну, по-первой обвинения шли. Они нас, мы их. Потом они у Евросоюза помощи попросили. НАТО-то к тому времени уже никому не нато стало, хе-хе. Европейцы как всегда: мы, мол, только миротворцы, только гуманитарку: красный крест, белые портки… А потом войска ввели.

– А нам на уроках истории говорили, что мы первыми атаковали.

– Врут. Потому как в первые дни мы знатно обосрались, по носу хорошо получили. Дали нам понять, что уж дюже долго мы булки расслабленными держали, – хмель уже ударил в голову старику, развязывая язык. В разведку с ним лучше не ходить, в плен не попадать. – А говорят так, чтобы обсер прикрыть, мол, мы били на упреждение. Сам понимаешь, политика! Кто сильнее в драке выглядит? Тот, кому первому зуботычину заряжают, или наоборот?

– Наоборот.

– То-то и оно, обормот. Так и у нас: время-то за геройское выдают, а потому освещают так, будто что ни шаг, то подвиг. Ладно, Лёшка, засиделись. Пойду домой, а то моя мне плешь проест. Сам же знаешь, за каждую каплю загрызть готова, а тут ещё и припозднился! Ты вот что, на выходных забегай. Я тебе и фотографии покажу, и записки. Вспомним! Ну и по третьей накатим, агась?

Он подмигнул, я ответил ему тем же. Старик проворно влез в рукава пальто, заученным движением шлёпнул шапкой, словно каску надел. А потом вздрогнул.

– Чуть не забыл! Ты ж у нас один Соловьёв на всю кварту домов. Тебя тут девчонка какая-то искала. Загулял, что ли?

– Вроде того, – отозвался, сам пытаясь вспомнить, с кем делил недавние ночи. До проигрыша в казино любил девичье внимание.

Мы вышли, щёлкнул крохотный китайский замок.

– От честных людей! – многозначительно выдал дядя Юра и на прощание пожал руку.

Мороз после духоты каморки щипал щёки, настырно лез под куртку. Хорошо, что до подъезда едва ли больше двух шагов.

Мегера на своём месте. Дёрнулась было вновь заградить собой проход. Неужели любит, когда её толкают? В этот раз мне повезло: успел и проскочил. Лифта ждать не стал, побежал по ступенькам. А ведь вот так и недавно мы вместе с Глебом, и «Фаввель» в руках…

Прогнал назойливость воспоминаний, сунул ключ в скважину. Привык открывать тихо, словно и не в свою квартиру пришёл. Однажды умудрился заловить так пару домушников. В полицию сдал их уже хорошо мятыми.

Шумела вода. Я что, не выключил душ, когда умывался поутру? Память противилась, прекрасно помнил, как поворачивал рукоять крана. Тогда кто?

С кухни пахло едой: мясо, макароны, что-то сладкое. Ботинок не снимал, задел носком тряпку на полу, кажется, это были чьи-то шорты.

На ум шли пространные воспоминания о старом советском фильме. «С лёгким паром» или как-то так.

Закусил губу, коснулся стены, надавил на рычаг. Нет, это точно моя квартира. И я буду её защищать от непрошенных гостей.

Деревянная рифлёная рукоять впилась в мякоть ладони. Давно ещё прикупил себе восьмизарядный «Витязь». Без наворотов, на чёрном рынке. Жизнь такая…

Рванул на себя незакрытую дверь ванной комнаты, в лицо ударило клубами влажного пара…

Глава 4

Утро.

Кофе, бутерброд с сухим, липнущим к нёбу хлебом. Запихал в себя наспех, осторожно открыл дверь комнаты.

Не приснилась.

Спал всего пару часов, вчерашний день оказался полон на сюрпризы. Теперь ещё и это…

На остановке предавался тщете размышлений и бестолковости вопросов. А как, а где, а почему не знал раньше? Подвох мерзкой крысой таился в тёмных углах непростой, свалившейся мне на голову ситуации.

Так бывает только в кино. В бестолковых женских сериалах, в журнале «Ого-го истории», но точно не в реальной жизни.

Забираясь в автобус, подумал, что надо будет заскочить к казино, забрать со стоянки машину. Если её ещё не угнали. Хотя кому нужна моя «Рысь», когда вокруг блещут хромом и лакировкой «De Graffo» и «Marzipan»?

Поездка до офиса показалась бесконечной, словно на край света. Мир насмехался надо мной, обратив время из постоянной в вязкую неспешную жижу. Медленно тащилась стрелка часов, лифт норовил остановиться на каждом этаже.

Я слыл терпеливым, но сейчас кто-то испытывал меня на прочность.

Максима нашёл в его кабинете, где же ещё ему быть поутру?

– Приветствую, Алексей! Поздравляю вас со вторым рабочим днём! Мы ценим вашу приверженность долгу и кампании за то, что явились раньше намеченного. А…

– Это что такое? – я швырнул на стол пакет документов. Пока вёз его сюда, не покидали мысли изорвать в клочья, сжечь, похоронить в мусорном баке. Словно это в самом деле что-то изменит…

– Вы – гордый отец. Поздравляю! – Максим откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу.

– У меня никогда не было дочери!

– Вот как? Тогда, кхм, в чём проблема? Вызовите полицию, они избавят вас от наглой мошенницы.

– Вызывал. Документы подлинные.

– Тогда в чём беда? Точнее, зачем вы приехали с этим ко мне?

– Вы же обещали решить все проблемы… – меня охолонило. В самом деле, с чего взял, что «Майнд-тек» имеет к этому хоть какое-то отношение?

– Все проблемы, которые были у вас до вступления. Так в чём же дело? Ипотека за вас погашается, вы при работе и деньгах, кредиторы вас не беспокоят. Но мы не решаем проблемы, что приходят после. И не решаем тех, о которых не знали до. В конце концов, иначе бы на нас работали дети, а нам нужны… взрослые люди, Алексей.

Он наконец вздохнул, вставая с кресла. Я чувствовал себя глупым и оплёванным. Максим глянул на часы.

– Сядьте. До начала вашей рабочей смены ещё сорок минут. Расскажите, в чём дело. Может быть, что-нибудь придумаем…

Я набрал побольше воздуха в грудь.

* * *

Она не вскрикнула, только дрогнула, вжалась обнажённым телом в плитку стены. Не переставая шуршал душ, плюясь массажными струями воды.

Девчонка, на вид ещё молоко на губах не обсохло. Испуг на лице, ладошками стыдливо и запоздало прикрывала срам.

Меня невинным видом не обманешь. Здравый смысл упрекнул в глупости, затылок уныло ждал удара. Голос дяди Юры, не переставая, повторял в голове: «Тебя тут девчонка какая-то искала. Ты ж один Соколов на всю кварту…»

Удара не было, девчонка дрожала от ужаса. Молчание переставало быть томным.

– Кто такая? Что здесь делаешь? На выход, живо-живо! Руки на виду, чтобы видел! – рявкал, словно бойцовский пёс. Её первая неуверенность обратилась трусливой робостью. Я не спускал пальца со спускового крюка. Еле давил в себе желание уложить её мордашкой в пол.

– А можно… оденусь? – ей хватило смелости просить.

– Перетопчешься. Как сюда вошла?

– У м-меня ключи были. В-вот.

Она потянулась к висящей на вешалке куртке. Белый стёганный синтепон, растянутые манжеты. Я рисковать не собирался, не позволил ей, отпихнул, всё ещё держа на мушке.

– Где, в каком кармане? Я сам.

– В правом.

Девичья куртка, словно назло, крутилась, подставляя то правый карман, то внутренний нагрудный. Наконец поддалась, пальцы сомкнулись вокруг жестяной пластины, бородка врезалась в пальцы.

Не солгала, ключ, не пистолет и не нож. До ужасного похож на мой. Попытался вспомнить, не терял ли в последнее время? У кого ещё могли быть ключи от моей квартиры?

Родственники давно на кладбище, троюродным братьям с сёстрами до меня не было дела, да и я бы им ночной горшок выносить не доверил, не то что ключ…

– Холодно, – опустив взгляд, пожаловалась девчонка. Я щёлкнул выключателем, свет разлился по коридору. Смог её хорошенько рассмотреть. Соломенные, отдающие в рыжину волосы. Россыпь веснушек по пунцовым от смущения и стыда щекам. В серых глазах застыли готовые покатиться в любой момент слёзы.

На вид лет шестнадцать, не больше. В голову настырно лезли кричащие заголовки газет: «Группа мошенников шантажирует обвинениями в педофилии! Будьте осторожны, ставьте „сигналки“ охранного агентства „Пермес“»…

Какой-то бред.

– Ключ откуда?

– Бабушка дала.

– Не ври, ой не ври! Какая, к чертям, бабушка? – не припоминал, чтобы раздавал старикам ключи от квартиры.

– Бабушка Тоня. Она сказала, встретишь…

С чего бы вдруг такая фамильярность? Тоня, Тоня… катал слово на языке. Помнил только тётку с таким именем по отцовской линии. Единственная, кому до меня в самом деле было дело. Вот только мы не виделись с ней… с того момента, как в армию ушёл! И ключ я ей не давал!

Если только мать… Замков не менял с того момента.

– Сиди тут. Не дёргайся. Услышу хоть шорох, положу на месте, поняла? Пикнуть не успеешь.

Она кивнула. Я вышел в коридор прихожей, комом взялся за цветастые чуждые моему жилью тряпки, вернулся и швырнул ей. Лёгкие, никакого намёка на оружие не обнаружил.

– Оденься.

Отвернулся, дав ей минуту на то, чтобы натянуть бельё. Она оделась шустро, словно солдат, спичка бы не догорела.

– Как звать?

– Оксана… Я… твоя дочь.

От подобной лжи захотелось её пристрелить на месте. У меня не было детей. Иначе бы точно знал.

Снова вспомнил статью. Мошенники подсылают к одиноким людям девочек. Те представляются их родственниками: потерянными внучками, дочерьми, племянницами. А потом обносят подчистую. Срабатывало на стариках, но мне-то тридцать пять!

На плите стояла сковорода с котлетами. В раковине немытая тарелка, помнившая следы от макарон. Слишком уж по-хозяйски вела себя, словно у себя дома…

Главное, напомнил себе, не трогать её руками. Только того и ждёт, чтобы выволок её за шкирку, спустил с лестницы. А потом заявление: облапал, изнасиловал, избил. Чем докажешь, что не верблюд? Что заинтересовало только? Мои пропавшие наградные? Или новая работа в «Майнд-тек»? Есть же у них конкуренты, наверняка крота ищут!

– У меня документы есть, – она повторила, словно мантру. Я даже слушать не хотел.

– Знаешь… этот номер не пройдёт, девонька. Сейчас я кому надо позвоню. И тебя отвезут куда надо. За взлом, за вторжение, за мошенничество.

Она погрустнела, а я набирал цифры давнего знакомого…

* * *

Санька помнил с зимней кампании. Террористы в Сирии воспряли духом, подавляя радикальными настроениями местных. Разрушили дипломатические посольства, захватили власть в регионах. Шестинедельная война.

Заспанный вид, мятая форма, собирался впопыхах. Взгляд так и говорил: – Не вытащи ты меня тогда из под обстрела, хрен бы я попёрся на ночь глядя!

Долг платежом красен.

Скупо пожали друг дружке руки, поздоровались кивками. Связанным боевыми узами людям слова не обязательны.

– Чего у тебя тут?

Чувствовал себя скверно. Словно вернулся в те времена, когда пьяный отец лупцевал мать, а от той же участи меня спасал разве что наряд полиции.

Иногда приезжали, иногда клали болт…

– Девчонка. Видишь? – указал рукой на кухню. Оксана накинула на плечи халат. Сидела на табурете, словно приготовившаяся держать оборону мышь. Санёк поправил фуражку, не разуваясь прошёл внутрь.

– Так-так-так. Что тут у нас? Несовершеннолетняя? Взлом с вторжением? Шантаж?

– Мне восемнадцать, – проговорила суховатым голосом. Из сумки волшебным образом вынырнула папка с документами. Паспорт, свидетельство о рождении.

– Соколова Оксана Алексеевна. Год рождения: март 2042 года. Мать – Самохина Людмила Игоревна, отец – Соколов Алексей…

Глянул на меня, мне разве что оставалось пожать плечами, не припоминал за собой детей. Да и откуда?

– Что скажешь?

– А что я скажу? Любой принтер таких бумажек знаешь сколько напечатает? С современными-то технологиями… – ответил на его сомнения. Сашка кивнул, снял с пояса цилиндр верификатора. Ультрафилетовый луч прошёлся по подписям, после по всему треугольнику печати.

– Печать настоящая. Ладно, допустим. Оксана, правильно? С чего вы взяли, что Алексей Владимирович ваш отец? Однофамилец, одноимёнец, сколько по всей стране с такой же фамилией и инициалами?

– У меня… мне мама фотографию показывала. Вот, – словно порождающий бедствия ящик Пандоры, папка изрыгнула из своего чрева цветную фотографию. Почуял, как волосы на голове зашевелились, решили встать дыбом. Море, улыбчивая ребятня, некто очень похожий на меня в далёком юношестве, прижавшийся к симпатичной девчонке.

Подпись: Кипр, 41 год…

– Лёх, ты на Кипре был?

– У меня отец алкаш. И денег было впроголодь, какой Кипр?

Он посмотрел на меня испытующим взглядом, а меня злило: под грузом незначительных доказательств, он почему-то верил ей, а не мне.

– Ладно. А что-нибудь ещё есть? Ключ-то у вас, Оксана Алексеевна, откуда?

– Бабушка Тоня.

– Знаешь такую? – у Сашки были пластмассовые ничего не выражающие глаза. Словно думал, что я шутки ради вызвал его среди ночи.

– Тётку так звали.

– Телефон её есть? Тогда звони.

– Время сколько видел?

– Я тебе тот же вопрос задавал. И ничего.

Я закусил губу, ругнулся сквозь зубы. Вернулся через минуту со смартфоном. Номер отыскал не сразу, по закону подлости, тот затаился в самом конце списка. Напоминалка стыдила красной галкой. Собирался же позвонить когда-то, но то забыл, то некогда, то нет настроения.

Трубку сняли на пятом гудке, а я уже отчаялся. Сонный заспанный голос звучал укором.

– Тёть Тонь. Это я. Мне тут… вы ко мне никого не отправляли?

– Ой, Лёшка, ты? А я тебе звонила-звонила, ты трубку не брал. Недели три пыталась, всё бестолку. Посылала…

Сашка готов был меня удавить, прекрасно слышал весь разговор. Оксана натянула на лицо маску оскорблённой гордости.

– Спасибо, тёть Тонь. Я… пойду, пора. Спокойной ночи. Созвонимся… – неловкость затопила тело до самой макушки. Это ненадолго, на смену ей придёт сначала злость, потом обида.

Сразу же вспомнилось, что как только вернулся, поставил входящие на автоответчик, да так и забыл с него снять. Вызовы уходили в память смартфона. Включил недавний наугад, узнал недавно слышанный голос тёть Тони.

– Лёша, к тебе дочка приедет. Перезвони, как сможешь! Очень ждём…

– Так… – Сашка встал, натянул на голову фуражку, зашагал к выходу. Шёл за ним следом на ватных ногах.

– Лёх, я всё понимаю, но давай ты свои семейные проблемы не на плечи полиции скидывать будешь, хорошо?

– Я…

– У меня три нераскрытых убийства и квартальный отчёт горит. Не до жиру. Привет!

Он захлопнул за собой дверь, не дав договорить. В его голосе слышалась неподдельная детская обида.

Я выдохнул. Что ж, хор-рошо…

* * *

Сел. Молчали, боясь смотреть друг дружке в глаза.

– Рассказывай. Только по делу, без лишних сантиментов. Какой Кипр, почему я о тебе раньше не слышал? Зачем приехала?

– Кипр? А, фотография… пап, я не знаю.

Как же непривычно было слышать подобное из уст совершенно незнакомой девчонки…

– Я сама про тебя от мамы узнала недавно. Она про тебя и знать не желала. А я вот… искала по спискам. Восемнадцать, собралась поступать, ну и доступ к архиву получила. Через него тебя начала искать…

Как же складно лепит, хоть обслушайся. Вот только информации обо мне в архиве быть не может, «контрактные» из подобных списков вычёркиваются. А в запаснике в ближайшем лесу лежало немного денег на чёрный день, ствол и «чистенькие» документы.

– Дальше, – запросил, как только пауза затянулась. – Давай-давай, выкладывай как есть.

– Тебя там не нашла. Как будто тебя и вовсе не было. А вот бабу Тоню отыскать смогла.

Поговорить бы мне с тем безопасником, что подчищал за мной последние хвосты. Точно его недочёт.

– Ну, я сопоставила, к ней приехала. Поговорили. Пожила у неё с полгода.

– С полгода? Ты же говорила, поступать собиралась?

Она покраснела, как маковый цвет, закинула мешающую прядь за ухо.

– Да, поступать. Ещё в прошлом году пыталась, но провалилась. Мать сказала, из дома выставит. Восемнадцать есть, а там не её забота.

Слезливая история, хоть записывай. Почему-то ждал, что вот-вот явятся братцы с телекамерами. Брякнут, что нас снимает скрытая камера…

– Ну, потому я и пыталась тебя найти. Ни на что особо не надеялась…

– Значит, подсела старушке на уши, а она тебе ключ от моей квартиры? Езжай, мол, внучка, папка все жданки съел?

– Не думала, что ты и правда такой злой, как мать говорила, – она обиженно отвернулась. Хорошо же их там натаскивают, знают где надавить, что сказать. Совесть кольнула в самое кокоро.

– Переночевать-то хоть дашь? Пап, мне пойти некуда. Деньги есть, но только на билет обратно. А потом не знаю. Мне недолго, недельку. А там сдам экзамены, поступлю, определят в общежитие…

Мог быть Сашка в сговоре с вымогателями? Я выдохнул, почуяв, как усталость загоняет меня в тиски паранойи. А завтра мне покажется, что и дядя Юра в доле…

За окном подвывала пурга, будто вторя словам девчонки: – Неужто выставишь зимой ребёнка на мороз? Хотя восемнадцать, какой из неё ребёнок?

– Ладно, оставайся. Но до утра, а там решим что делать…

* * *

Максим изучал меня, словно таракана.

– И вы оставили её? Одну? У себя?

– Написал записку. Закрыл на замок, он только снаружи открывается.

– А вы наивны. Видели, на что способны современные домушники? Впрочем, неважно. Я понял суть вашей проблемы и сделаю исключение. Идите, работайте, а мы тем временем соберём на «вашу» девочку всю известную информацию. Правда, если она действительно ваша дочь – мы умываем руки. Родственные неурядицы наши сотрудники должны уметь решать сами. Но в любом случае спасибо, что проинформировали. Наши конкуренты редко прибегают к столь «грязным» приёмам, но всё бывает в первый раз. И, Алексей…

Он окликнул меня, когда был уже в дверном проёме.

– Да?

– Лучше избавьтесь от привычки держать дома оружие с чёрного рынка. Сотруднику «Майнд-тек» подобное и не к лицу, и не с руки. Идите…

Я вышел, прищурился. Я что, правда проговорился про неофициальный ствол? Видать, старею и надо кончать баловаться «мутной» с дядей Юрой, иначе и со мной в разведку никто не пойдёт.

На глаза попался знакомый, тот парень, что провожал меня к этому кабинету. Ещё вчера поймал его на том, что подслушивал у двери.

Он дёрнулся, но я был быстрее, в два гигантских шага оказался рядом с ним, взял за лацкан пиджака.

– Скажи-ка, друг, этот вот кабинет, он чей? – указал большим пальцем за спину.

– Ну… начальника.

– И вы его так прямо зовёте? Ну-Начальник? Фамилия, отчество?

– Ну… я, наверное, не могу об этом говорить…

Подавил в себе желание его хорошенько встряхнуть, старые привычки не давали покоя. Головой в переносицу, кулаком под дых, потом чувствительным апперкотом в челюсть. Дашь почуять боль – и расколется. Но лучше не искать врагов во второй день работы. И корпоративный кодекс может не понять, внимательный глаз камеры пырился на нас объективом.

– Ладно. Не можешь, так не можешь. Бывай. Но запасные трусы всё же лучше носи.

У гибернационных камер столпотворение. Мои коллеги упаковывались в капсулы. Вот и остальные, и вправду не один работаю.

– Что-то случилось? – Маша помогала облачиться в костюм. Я забирался в капсулу. – На вас лица нет.

– Ничего особого. Маша, по поводу сегодняшнего ужина… Давайте перенесём на выходные?

– Какие-то проблемы? – она погрустнела, кажется, у неё не впервой срывались свидания.

– Есть немного. Потом расскажу. Ну, погнали?

Тонированное стекло капсулы опустилось, моргнула «теневая» плёнка, имитируя ночную мглу. По кислородной маске побежал усыпляющий газ. В сон провалился едва ли не раньше, чем успел закрыть глаза…

Глава 5

Игровой мир существует вне зависимости от игрока, как и его персонажи. Не забывайте об этом! Вам дана возможность влиять на судьбы тех, кого вы встретите, но они могут #заболеть# или попасть в #катастрофу# без вашего участия! Держите тех, кто пришёлся вам по вкусу близко, а врагов ещё ближе!

* * *

Моргнул, дав возможность игровому совету испариться. Буквы, только что маячившие перед глазами, растаяли, обратились пылью. Вновь увидел перед собой Юшку.

– У вас есть немного времени перед тем, как продолжится предыдущая сессия. Предупреждение: пул сохранения обновлён! Предупреждение: пул возможностей умереть обновлён! Предупреждение…

– Зачем?

– Что зачем, Алексей?

– Зачем мне время перед сессией? Вчера загрузка произошла сразу же после того, как я выбрал класс.

– Главные инженеры и дизайнеры корпорации постановили, что после сессий «игровых снов» у испытуемых могут накопиться вопросы, которые некогда задать во время самой сессии. Информация может помочь вам в разрешении некоторых непонятных ситуаций. Впрочем, вчера вы обновили свои показатели. Руководство, просмотрев вчерашний материал, пришло к выводу премировать вас за проявленную сообразительность и смекалку. Продолжайте в том же духе, и ваш банковский счёт станет толще.

Это что, шутка? А мне-то думалось, она на языке сплошного официоза разговаривает. Но Максим при утренней встрече ни о чём подобном не рассказал. Не посчитал нужным, забыл, а может постановление вот-вот спустили программе?

Решил, что неважно.

– Во время циклов отдыха, как сейчас, вы можете считывать информацию со слов, имеющих хештеги, коснувшись их ладонью. Желаете попробовать?

Робот посчитала мой кивок согласием и вывела передо мной слово «привычка».

Поморщился. Мозг пронзило неприятным мгновенно прошедшим зудом. Передо мной из абсолютной пустоты возносились исполинских размеров буквы. Системная фея не нашла ничего лучше, как заскочить на самую верхушку, идти, балансируя по самому краю.

Привычка – аспект, учитывающийся при каждом использовании того или иного оружия. Классы не привязаны к оружию, но полный потенциал снайперской винтовки станет доступен снайперу, но не медику. А нож или пистолет подчинятся диверсанту и разведчику. Изначальный класс солдата позволяет раскрывать подобные ветки умений без ограничений, но без возможностей использовать уникальные способности, присущие подклассом его ветки.

Юшка спрыгнула, куполом взвился подол белого платья. Смешливо и по-детски отряхивала коленки, подбоченившись, глянула на меня снизу вверх. Ясно, мол?

Снова кивнул. Ясно, что ничего не ясно. Но кое-что в голове отложилось: если правильно понял, то с выбором класса точно не прогадал.

– Вы готовы к погружению? – её голос вновь стал до скучного официозным. Я выдохнул.

– Запускай!

И тьма пришла за мной рабочим днём…

* * *

Машиной, поездом, самолётом.

Казалось, помню всю дорогу, что проделал с раненным Глебом. Грузовик заглох в лесополосе, недалеко от деревушки с непроизносимым названием. Местные дали воды и еды, рассказали об избушке отшельника. По описанию вылитый доктор Урри.

Глеб бредил, жар не спадал. На меня смотрели не без подозрения, когда отказывался от предложений местных вызвать «скорую». Прекрасно понимал, вместе с ними приедет полиция, а у меня нет документов. Хорошо, что догадался вымыть руки и лицо в родниковом ключе.

Старый и лохматый дед, от которого за версту несло дряхлостью, вызвался помочь. Доверия он не вызывал, но что-то подсказывало, не соглашусь с ним – и Глеб умрёт. Подвёз нас на своей разваливающейся едва ли не по дороге «Гратте». Машину кидало и трясло, что раненому точно пошло не на пользу. Но сам бы я до Урри добирался несколько часов.

– Жить будет, – у доктора оказался польский акцент, не совсем чистый халат и смердящие стерильностью резиновые перчатки. Мне дали еды и помыться.

– Он что-нибудь говорил? – спросил Урри перед тем, как поставить передо мной тарелку. Я уже было покачал головой, а потом вспомнил.

«Чаттарлей»

Что бы это слово ни значило, я должен был сказать его доктору. Не стоило и гадать, пароль. Урри кивнул, а я догадался, что в картофельном пюре не оказалась яда лишь по той причине, что я сказал верное слово. Захотелось удавить обоих.

Спали на полу. Глеб звал Дэррил, кричал, что удавит «Гунгнир», чего бы это ему ни стоило. Бился в горячих конвульсиях. Сколько раз видел подобное среди грязей окопа? Помогал Урри держать его, прежде чем тот сделает очередную инъекцию. Знать бы, чего он там ему колет?

Мне досталась лишь перевязка, да вонючая дрянь мази.

– Кость не задета, плоть зарастёт, – вот и весь диагноз от лесного лекаря.

Полиция всё же приехала. Уходя с пришедшим в себя, вставшим на ноги Глебом видели месящий грязь внедорожник местного шерифа. Дед, привёзший нас, пожертвовал свою колымагу, добрались до небольшого городка.

Глеб говорил мало, только по делу, каждое слово давалось с огромным трудом. Я понял: хоть те инъекции и поставили нечаянного товарища по оружию на ноги, но раны от того не заросли, всё ещё саднили.

Когда он предложил его подождать, боялся, даст дёру. А что делать дальше мне? Мозг с запозданием вспоминал, что передо мной просто игра. А после мысли растворялись, будто в тумане, и боязнь возвращалась.

Он вернулся. Сунул мне россыпь купюр малой ценности. Доллары, евро, что-то ещё. Спрашивать откуда не стал, распихал по карманам.

Билетов на поезд не было, а Глеб почему-то спешил на семичасовой рейс. Оглядывался по сторонам на вокзале. Заметил у него под полами плаща едва заметное утолщение. Точно ствол, а я от своего избавился на въезде в деревушку.

– Ждёшь непрошенных гостей? Ты же говорил, преследовать не будут!

Он не ответил, пожал плечами.

За билеты заплатили, не торгуясь. Бомжеватого вида мужичок быстро смекнул, что нам требуется, предложил помощь. Сотка за срочность, сотка за переоформление проездных документов… Мне показалось, ещё чуть-чуть, и он запросит сотку сверху за улыбку.

Так оно и вышло, а у нас не было желания спорить.

– Ты как? – спросил его, когда были уже в купе. Он выдохнул с облегчением, лишь когда поезд тронулся. За окном бушевала весна в самом разгаре.

– Скверно. Урри не лечит, лишь обкалывает стимуляторами. А ждать, пока заживёт, времени нет. Бумаги с тобой? – в ответ я показал ему замызганный кровью бумажный пакет. Он требовательно потянул за ним руку, я спрятал его в карман.

Глеб нахмурился. Казалось, вижу в его голове мыслительный процесс: он будет стрелять, если их не заберёт. Я его упредил.

– Сначала объяснения.

Он посмотрел мне прямо в глаза, но взгляда я не отвёл. Глеб выдохнул.

– Ладно, ты как минимум мог убить меня трижды.

– Ты как будто одолжение мне делаешь…

– Слушай, парень, я не знаю кто ты, знаю, что ты умудрился оказаться в неподходящем месте в неподходящее время. Помнишь, как тебя повязали?

– Смутно, – в мозгу обрывки чужих воспоминаний. Интересно, что будет, если сказать ему, что он игровой персонаж? Надо будет спросить об этом у Юшки.

– Тогда неважно. Эти ребята, что нас повязали – боевики Гунгнира. Наёмники, ненавоевавшиеся служивые, криминал. Террористы одним словом.

– А «Пустельга»?

Он отвернулся, посмотрел в окно, очевидно, отвечать хотел не шибко. Но решился.

– Организация, созданная для противодействия им. Международная. Тайная. Хорошо платят.

– Ты что же, меня вербуешь?

– Зришь в точку. Ты и так узнал больше того, чем следовало. Наших людей в лицо видел.

– Это Урри и тот старик?

– И они тоже.

Дам отказ, и он постарается меня пристрелить. Игровая логика подсказывала, что шансов у него, даже у раненого, больше. Он не сводил с меня глаз, а я понял, резких движений лучше не делать. Этот парень сейчас уровнем повыше моего будет.

Что же там такого в этом письме, что стоило из-за него убить стольких людей?

– Ты чертовски красноречив, приятель! В особенности та пушка, за рукоять которой ты взялся… – кивнул на упрятанную им в карман руку.

– У тебя боевой опыт и хорошо намётан глаз. Соображаешь быстро. Отдай конверт.

Я выложил тот на стол, Глеб не спешил хвататься за него. Ждал от меня сюрпризов, но я откинулся на спинку сидения, уставился в окно. Франция, оказывается, умела удивить.

– Мы сейчас куда?

– Сойдем в Д'арсарке. Знаешь такой город?

– Впервые слышу.

Глеб как будто не понял мной сказанного.

– Там аэродром есть. Частный. Нам надо в Италию, а уже после определимся, что с тобой делать.

Иначе сказать, раскопаем прошлое. Хотел бы я сам знать, какое оно у моего персонажа.

Мир, словно поддавшись мороку, застыл. Муха, назойливо липнувшая к мокрым от пота волосам, взмахнула крыльями и застыла в воздухе. Поезд прервал бег на полустыке…

Это что за дрянь?

– Юшка! – перешёл на голос. Ответ не заставил долго ждать.

– Активирую меню выбора предыстории. Простите за доставленные неудобства.

– Это ещё зачем?

– Такого требует механика дальнейшего развития сюжета. Необходимо для создания игровых условий и переменных.

Вслед за остановкой времени потускнели краски, чёрно-белый фильтр залил окружение. Юшка выпорхнула из снопа искр, явившись передо мной.

– Вы – отражение вашего персонажа.

– Обычно, я слышал, наоборот…

– В данном случае капсула считала ваши навыки и выдала характеристику. У вас есть атрибуты вроде силы, ловкости, интеллекта и удачи. Последний параметр скрытый, не зависит от личностных навыков. Вы не способны на него влиять. Предыстория нужна не только для того, чтобы дальнейшее развитие действий соответствовало логике, но и определяет несколько параметров, позволяет получить особые способности и бонус атрибутов.

Вон оно что! Как в РПГшках. Любил их одно время, а в шестых Древних Свитках и вовсе залип после первой горячей точки. Гиперкомпенсация, все дела…

– Ну давай, показывай.

Выбор был богатый. От мажорного мальчика до археолога. Выглядело интересно, но проигрыш в игре будет означать поиск новой работы. Оставлю эксперименты на другой раз.

Юшка считала мой выбор, вывела подробности.

Солдат южного фронта. Бонусы к навыкам стрельбы и владению автоматическим оружием. Национальность русский. Не дезертир, не перебежчик. Показатель привычки растёт на 25 % к оружию от русских производителей.

Доступные умения:

Русский дух. Внеуровневое, пассивное.

Болевые ощущения от полученных ранений снижаются на 12 %. Помимо прочего 25 % сопротивление потере сознания при длительном эффекте #кровопотеря#.

Боевой раж. Внеуровневое, активное.

Данная способность позволяет временно повысить характеристики ловкости и силы на +2 ед. но снижает интеллект настолько же.

– Юшка, а вот интеллект… Сила с ловкостью примерно ясно, на что влияют. А он? При низком показателе тупею? Вместо слов начинаю бормотать невнятное?

Она укоризненно покачала головой.

– Интеллект отвечает за вашу возможность воздействовать с техническими устройствами, кодовыми замками, помогает быстрее взламывать замки. Также он отвечает за мозговую активность персонажа и его способность усваивать непрофильные классу атрибуты. Солдат с низким показателем интеллекта хорошо стреляет и дерётся, но хуже учится взлому замков или медицине.

– А с высоким показателем?

– Получает штраф к основным параметрам.

Что ж, шибко умных бойцов не любили даже в игровых снах. Выбрал предысторию бойца-ветерана, да и бонусные умения полезны. Что-то мне подсказывало, стрелять в меня будут часто…

Юшка кивнула, предупредила, что через минуту «мир» вокруг вернётся на круги своя. Испарилась. Сначала вернулись цвета, а потом и время вместе со звуками. Непривычно громко стучали колёса на стыках, казалось, слышу отчаянный плач ребёнка в другом вагоне и приглушённые возбуждённые стоны из соседнего купе.

– Ты чего? – Глеб окликнул, пытаясь привести в чувство. – Чего завис, спрашиваю? Готовься, выходить скоро…

* * *

Самолёт хрипел, скрипел и кряхтел, машинным языком жаловался на свою нелёгкую долю. Оставалось ему только посочувствовать.

Лётчик не любил техосмотр, но любил деньги. В осоловелых глазах вспыхнул огонёк трезвого здравомыслия, стоило увидеть купюры.

– Оно долетит? – меня терзали сомнения. Глеб раздражённо кивнул.

Странно. Мы скакали с одного края на другой, меняли транспорт, как перчатки. Прошло два дня, а для меня время ощущалось парой часов. Дорогу запоминал урывками, в мозгу отпечатывалось лишь цепляющее. Красивое озеро под нами, россыпь крохотных архипелагов, писк зуммера, предупреждавший, что мы в поле зрения чьего-то ПВО.

На полпути забарахлил двигатель, но всё одно смогли долететь. Летяга просил денег сверху за поломку его чудо-лайнера. Вместо них получил от меня по шее, я поймал на себе полный одобрения взгляд Глеба.

Я ждал чего-то монструозного. Башня, уходящая в самые небеса многоэтажка, похожая на сад прихожая.

Офис «Пустельги» притаился в маленьком неуютном здании, будто бывший магазин. Снаружи огорожено колючей проволокой, на складу чуть поодаль шипел сваркой рабочий в строймехе: скелетообразный экзоскелет, позволяющий в одиночку таскать целые тонны.

Внутри всё можно было описать одним веским словом.

Контора.

На входе нас приняли сразу же. Часовой с ружьём бегло просмотрел бумаги Глеба, задержал взгляд на мне.

– Этот со мной. Двенадцатый код.

Часовой скис, во мне ему хотелось видеть злостного нарушителя. Только сейчас я заметил, какое у него всё это время было бледное лицо.

В коридоре стало гораздо хуже: Глеб кашлянул кровью, его стошнило. Раненый стремительно терял равновесие, как назло, никого не было рядом. Подхватил его, усадил на огромное кресло. Он будто утонул в его мягкости.

– Врача! Есть здесь кто?!

Шевеление. Из дверей кабинетов показались любопытствующие рожи. Ого, а мне-то думалось, тут пусто! Но на помощь всё одно никто не спешил.

– Что здесь происходит? – голос говорившего походил на гром. Здоровяк в офицерской форме выглядел сурово, серьёзно, монструозно. Верить погонам, так полковник.

Я вместо объяснения кивнул на Глеба.

Офицер нахмурился, прочистил горло, гаркнул.

– Дитмарк, чёрт тебя дери, где? А вы что встали, не видите, человеку плохо? Помочь, проводить в кабинет. Живо!

Всё пришло в движение. Офицер скрылся. Меня взяли под локоток, словно собирались выпроводить, но напротив, отвели в свободную гостиную комнату. Диван, пара стульев, подобие телевизора. Хотел включить, но невесть куда запропастился пульт. Ну и чёрт с ним.

В сон потянуло, едва опустился на диван. Глянул на часы. Когда успело стукнуть шесть вечера? В животе урчало, голод утолил парой яблок из корзины с фруктами.

Как уснул совершенно не помнил. Словно ужаленный подскочил, когда скрипнул замок распахнувшейся двери. Явился лично офицер, что вчера распоряжался судьбой Глеба.

Вчера? Почему так решил не знал сам. Просто казалось, что усталость успела сожрать с десяток часов, если не больше. А за окном чувствовалось утро.

– Пройдём. Есть разговор.

Полковник провёл в свой кабинет. Широкий стол, роскошное кресло. На магнитной жестяной стене карта, инфоэкранам старикан не доверял.

Оправил собственные усы, сел.

– Спасибо, что помог Глебу добраться досюда. Только честно, сам принял решение вступить в наши ряды?

– У Глеба был… весомый аргумент.

Полковник отвёл взгляд, покачал головой.

– Извини. Он бывает крут. Я здесь за главного. Полковник Миллер.

– Полковник чьей армии?

– А вот такими вопросами в этих стенах лучше не задаваться. Глеб говорил, вы его соотечественник, Алексей Соколов, бывший военный. Что ж, Алексей, буду с вами честен: взять вас в штат не могу. Даже по рекомендации моего лучшего человека. По крайней мере до тех пор, пока не раскопаем о вас хоть что-то. Однако мы пользуемся услугами наёмников. Задаёшь меньше вопросов – крепче спишь, получаешь гонорар. Хороший и справедливый.

– Так уж и справедливый? – я прищурился.

– Остальные не жаловались, – полковник пожал плечами. – Слушайте, Алексей, на данный момент… у меня есть задача, на которую некого отправить. Дело лёгкое: забрать пакет, обменяться с человеком парой слов, вернуться ко мне за деньгами.

Звучало прямо как приключение на двадцать минут. Ладно, я же здесь не затем, чтобы отказываться.

– Где?

– В Швейцарии. Через час получите точные координаты. Следуйте чётко по ним. Работа помечена аналитическим отделом как безопасная, но могут возникнуть трудности. На всякий случай предусмотрите пути отхода.

Я кивнул, собрался уходить, но Миллер остановил.

– Вот ещё что, Алексей, мы не убиваем гражданских. Ни под каким предлогом. Это оставляет пятно на нашей репутации и закрывает многие пути сотрудничества с иными разведгруппами и местными спецслужбами. Это ясно?

Я кивнул.

– Не устраивай кровавых бань, парень, и будешь получать свои деньги без упрёков и штрафов. К слову, письмо…

Он протянул руку, а я как-то уж и забыл про него. Вытащил из закромов кармана, протянул, полковник принял изрядно мятый конверт. Стало неприятно. Нас с Глебом чуть не положили, а он швырнул его в ящик, словно безделицу!

Здравый смысл взывал к рассудку, говоря, такие вещи без лишних глаз проверяют.

Мир вокруг вновь застыл, пошёл рябью, утратил цвета. Что, сейчас мне снова придёться что-то выбирать? Голос Юшки неожиданностью не стал.

– Приготовьтесь к экстренному прерыванию сеанса! Внимание! Не делайте резких движений, сохраняется прогресс. Внимание…

Вот же ж… Надеюсь, у них там не пожар?

Глава 6

Капсула раскрылась, обдав меня потоком холодного неприятного воздуха. Тянуло в сон, на часах чуть больше полудня. Мозг плохо воспринимал реальность, ждал вновь увидеть полковника. Да мы разговор едва ли не на полуслове прекратили, он мне задание выдать успел!

Внутри бушевало детское возмущение, прервали на самом интересном!

– Что случилось? – спросил у подошедшей Маши. Она промолчала, за неё ответил Максим.

– С пробуждением, Алексей. Ничего страшного не случилось, это тестовое прекращение работы. На случай экстренных случаев, мало ли, что может произойти?

– Почему решили сегодня? Вчера было не уместней?

– Отрывать вас от проявления боевых качеств показалось кощунственным, Алексей. Сейчас же вы просто мило беседовали с игровыми персонажами.

– Тогда меня вернут вновь? – стало грустно, зря, выходит, только из капсулы выбирался. Озирался по сторонам. Обычно окружение говорило больше, чем собирался сказать человек.

Паники не было, инженеры буднично, хоть и не без напряжения суетились. Можно было понять, здесь начальник.

– Увы! Рад слышать о вашей приверженности нашему делу, вижу, вы втягиваетесь в происходящее во сне, как и положено. Похвально. Но капсула перед каждым погружением требует чёткой настройки, дабы уже охваченные переменные не слетели. Но не беспокойтесь, у нас есть для вас другая работа!

– Если мыть коридоры – я пас, – ответил на полном серьёзе. Слышал, корпорации покрупнее любили накинуть лишней неоплачиваемой работы. «Кто везёт, на том и едут», так отец говорил. Хоть в чём-то он был прав…

– Смешно, – вопреки сказанному на лице Максима не было и тени улыбки. – Нет, Алексей, всё прозаично, но не настолько. Вам следует посетить психолога.

– Это ещё зачем?

– Стандартная процедура, – он выдохнул и развёл руками. Ладно, пусть будет так: у корпоративного кодекса свои причуды, а в контракте и правда было что-то подобное.

Провожал меня к кабинету всё тот же доходяга, что и раньше, только побаивался. Испуганно вздрогнул, когда остановился у торгового автомата, будто боялся, что запихну его внутрь. Делать мне больше нечего…

Он терпеливо ждал, когда закину мелочь. Автомат плюнул в днище шоколадным батончиком. Не торопил, не подгонял. Да уж, не хотел бы оказаться с ним в одном окопе, он первым же бросит тылы и наведёт панику.

– Имя-то у тебя есть, дружище?

– Максим… Лапин.

Вот чудак, ещё и фамилию сказал. Но пусть так.

– Лапа, значит? Хороший позывной. Вот что, дружище, часто такое бывает? К психологу гоняют, прерывают рабочую сессию?

– Мне… наверно, нельзя об этом говорить, – он отвёл взгляд. А я его пугал, на целую голову выше и шире в плечах. Я доел конфету, угостил его второй.

– Да ладно, не дрейфь.

Он взял подношение, словно хомяк, даром что тощий. Вздохнул, будто перед плахой.

– Нечасто. Обычно когда во сне что-то пошло не по правилам или не так. Когда испытуемому что-нибудь угрожает. К психологу для составления отчёта…

Вот тебе раз! Чего такого сверхординарного заметили в простой болтовне? С Глебом, с полковником…

Кого и спрашивать, так точно не этого парня. Я увидел кулер с водой у самой двери. «Психолог», выведенное крупными буквами на табличке не заметил бы разве что слепой.

– Ладно, дальше я сам. Свидимся ещё.

Зашёл внутрь. Девушка оторвалась от записей. Скуке медицинского халата она предпочла уныние строгого костюма. Узкая юбка до самых колен, полурасстёгнутый пиджак. Если хотела удивить вырезом декольте, то зря, удивлять точно было нечем.

– Нина, – встала, сходу протянув мне ладонь с оттопыренным мизинцем. Поздоровался и представился, она кивнула на кушетку.

Оглядел её рабочий стол. Банка газированной «Шарманки» исходила испариной, только-только из холодильника. Ещё три покоились на дне чёрного пакета мусорки. Не хило…

Вопросы у неё были про всё. Мало чем отличалась от своих коллег, повидал их целую кодлу на каждом контракте. До подписания и после завершения. Сначала решали, стоит ли пускать меня в очередную пучину войны, а потом – выпускать ли в мирную жизнь к нормальным людям? Кто-то уезжал в психушку, а мне везло.

Нине было интересно немало. Что пью, ем, курю, будто собиралась пригласить на свидание. Но знал, выстраивает из незначительных деталей мой портрет. Пока не дошла до необычного вопроса.

– Алексей, почему вы боитесь детей?

– Откуда такой вывод?

– Ваш сегодняшний разговор с куратором…

Я заскрипел зубами. Этот змей уже всем разболтал?! Как будто следовало ожидать иного…

– Я не боюсь детей.

– Но робеете? Бывший десантник, контрактник, наградник орденами «мужества» и за «Стокгольмскую операцию» вдруг не выставляет незнакомую девочку, что зовёт себя его дочерью, из дома, а оставляет на ночь? А поутру просто запирает в квартире, чтобы что? Не убежала?

Под маской веселушки пряталась самая настоящая хищница. У неё было забавное выражение лица, словно мы по-прежнему обсуждали, с чем лучше смешивать «тайку»?

Гипнотизирующим маятником в её руках раскачивалась ручка. Смешная резиновая обезьянка стёрки изо всех сил держалась за самый кончик.

– Проблемы с родителями? С отцом?

Ей незачем было спрашивать, уже знала. Никогда не держал этого в секрете, её коллеги раскусили меня ещё полтора десятка лет назад. Ну а «Майнд-тек» могли купить доступ в любой архив. Нина кивнула на моё молчание.

– Риторический вопрос, ладно. Ал-л-лексей, давайте проведём с вами на эту тему пару сеансов?

– Зачем? Это проблема?

– Может, да, может, нет. Ещё не решила. Но я хотела бы видеть такого смелого человека, как вы, у себя почаще. Не как пациента, как друга!

– И многие клюют на такие словеса? – ответил ей неожиданно холодно. Она удручённо вздохнула. Не то чтобы правда верила, что её чары сработают на мне, но не попробовать было грешно.

– Обижаете, Алексей.

– Ничего, в следующий раз возьму с собой бочонок воды, подкинете до дома.

Она прыснула в кулак неумелой шутке.

– Может быть, баш на баш? Вы наверняка знаете немало про… то, что я испытываю. И вряд ли «игровой сон» создавали без участия вашей братии.

– Может быть, – она кокетливо повела плечами. – И что же вы хотите знать?

– Сюжет. У игры… есть сюжет?

Она задумалась, сложила губы трубочкой, закатила глаза. Разродилась ответом не сразу.

– Спорно утверждать. И да, и нет. Есть некая ситуация, на которую вы в состоянии повлиять действиями. Сны программируются в симуляции. Объёмной и глобальной.

– Это как?

– Не существует отрисованных заранее локаций, их генерирует нейросеть на основе ваших личных воспоминаний и представлений.

– Я никогда не был в Италии. Ни в одной из деревень.

– Как и в десятке иных стран. Вы не так меня поняли, Алексей. Нейросеть использует ваши образы, но вы ведь не один испытатель гибернационных капсул.

– У вас что же, инклюзивный состав рабочих? Каждой твари по паре? Из каждого города по человеку?

Она вздохнула и покачала головой.

– Алексей, виртуальный туризм изобрели ещё в тридцать пятом. Мы просто купили базу данных.

Почуял себя глупее дурака. От её взгляда не укрылось, она хихикнула. Подсела рядом, напротив, доверительно коснулась ладонями рук.

– Вас ведь не только это волновало?

– Люди в симуляции…

– Ненастоящие. От слова совсем. Можете устроить кровавую баню, но это, скорее всего, приведёт к отключению вас от капсулы, штрафам по зарплате…

– Разве это не станет частью испытательного процесса?

Она согласно кивнула.

– Возможно. Но вы ведь прекрасно понимаете, чего от вас ожидают. И система вокруг вас реагирует на действия. Устроите стрельбу в людном месте, и явится полиция. Справитесь с ней – придёт спецназ. Как в жизни. Что же касается людей… Во снах вне капсулы вам тоже снились люди. Знакомые и не очень. Это всего лишь проецируемые «игровым сном» в ваш мозг проекции. Но они имеют чёткие параметры, а потому не расплываются в безликую массу. Собственно, одна из задач «Майнд-тек» – понять верную формулу формирования этих образов. Пока что у вас лучшие результаты среди испытуемых.

Я кивнул, запомнил, но обольщаться не спешил. Эта лисица наверняка говорит подобное каждому, кто переступил её порог.

– Ладно, кровавая баня. Но если бы я поступил иначе? Выбрал иную сторону, отказался делать, что просят… эти самые образы?

Нина пожала плечами.

– «Майнд-тек» не ограничивает вас до тех пор, пока действия соответствуют какой-то логике. А что касается сюжета, о котором вы спрашивали, он будет подстраиваться в зависимости от того, какой выбор вы сделаете. «Пустельга» или «Гунгнир».

– Но выбор всё одно меж этими двумя?

– Это же всё-таки игровой сон, – психолог склонила голову набок.

– Есть ещё вопрос… Прошло только несколько часов, а я запомнил несколько дней.

– Вы запомнили несколько часов, Алексей. Но я понимаю, о чём вы говорите. Мозг – слишком тонкая штука, и принимал бы на себя колоссальные перегрузки, впихни мы в него больше информации, чем он способен принять за раз. Но вспомните, вам ведь не раз снилось, как куда-то едете и добираетесь из Москвы до Питера, а после ещё и погулять успеваете.

– Случалось, – взгляда отводить не стал. Она права, разве что с содержимым не угадала. Война, кровожадно ухмыляясь, являлась во снах и вновь швыряла в окопы под лязг стальных гусениц и шёпот дроидных сервомоторов…

– Вам только кажется, что прошла куча времени. На деле запоминаются лишь яркие впечатления, потому что «игровые сны» и должны покупаться для новых красочных впечатлений. Сантехник Вася никогда не изрешетит на последнем издыхании толпу врагов, а потом «как-будто-из-последних-сил» спасёт симпатичную девчонку. Но хочет. Наша задача – укомплектовать приключение в восемь часов или растянуть его на пару-тройку недель, а не превращать во вторую работу. Это всё ещё игра, Алексей. Подверженная логике, подчиняющаяся ей и внутренним законам. Игроку даёт поблажки, но соплей не утирает.

– Я…

Она не дала договорить, коснулась пальцем моих губ.

– Всё-всё, малыш! На сегодня лимит вопросов исчерпан, иначе тебе незачем будет приходить ко мне в иные дни, – от Нины запахло девичьей игривостью. Всё это время она подбиралась ближе, а теперь проверяла твёрдость моей груди под гибернационным костюмом. – Возвращайся в капсулу, уже починили. Как подключишься, будет немного мутить и мысли в раскоряку, но пройдёт быстро. Ты был хорошим мальчиком, держи леденец.

Чмокнула меня в небритость щеки на прощание. В ладони блестела розовая конфета без фантика.

– О, и совет, Алексей. Относительно детей и остального, – выловила уже в дверном проёме, заставила обернуться. – Оставляйте личное вне стен капсулы. Мешает.

* * *

Как и обещала Нина, в голове было мутно. Слушал полковника вполуха, кивал. Он заподозрил меня в невнимательности, но велел погулять по конторе. После того, как передал ему конверт, он вручил мне банковскую карту.

– Держи. Не потеряй. На неё будешь получать гонорары за выполнение. Деньги платим хорошие, но и за работу спрашиваем сполна. Тут есть уже порядка пяти тысяч долларов. Но помни, Глеб – один из нас. Боец «Пустельги». Ему и медицинская койка, и оружие даются из оружейной. Ты же внештатный, всё за свои деньги.

Он встал из-за стола, повернулся лицом к карте, сложил руки за спиной, добавил:

– Пройдёшь проверку на преданность, подумаем о включении тебя в штат. Если, конечно, аналитический отдел не усомниться в том, что не шпик.

– Добираться тоже за свой счёт?

– Мир жесток, – выдохнул полковник, а я уловил в его голосе нотки Максима. Не хватало только солнцезащитных очков.

Первым делом зашёл в медицинский блок. Холодный неприятный полумрак. Пахло, будто в мясницкой, за голубой шторкой пряталась комната с хирургическим столом. Уложенные в ряд инструменты наводили на мысли разве что о пытках. Пленные сюда тоже попадают?

Врача заметил не сразу. В салатовом халате и маске на лице он напоминал медицинскую пародию на графа Дракулу. Бледный, со впалыми щеками, вытянутым лицом. Широкие плечи, мосластые руки, узловатые пальцы… Я бы звал такого коновалом. Тускло мерцал экран компьютера.

– Новенький? – осведомился он, прищурился. Руки протягивать не стал, кивнул себе за спину. – Зайди к Глебу. Он тебя спрашивал.

Чудо, но здесь спряталась уютная светлая комнатушка! Привалившись на стуле, спала медсестричка. Чёрные волосы, из белого платка выбивались короткие пеньки косичек. Словно подросток.

Глядя на неё, вспомнил об Оксане, былое настроение сгинуло. Не зря, ох не зря Нина говорила оставлять мысли о нерабочей жизни за пределами капсулы. Иначе будут мешать…

– Не буди, – Глеб лежал на дальней койке. – Она с Дитмарком надо мной всю ночь колдовали. С полковником поговорил? Письмо отдал? Как он отреагировал?

– Да никак. Сунул в ящик, даже не распечатал. А что такое?

– Да ничего. Слышал, тебя внештатным взяли? Ну, так оно, может, и лучше, внештатным платят больше.

– А те, кто в штате что же, за идею воюют?

– В каком-то роде, да.

Девчонка с наших разговоров проснулась. Вот уж не знал, что можно быть такой маленькой и злой. Накинулась не хуже мегеры, выставила прочь.

После заглянул к механику. Молчаливый здоровяк. Хмыкал, мыкал, угукал, будто иных слов не было. А вот дело своё знал хорошо, корпел над протезом механической руки.

– За оружием явился? – ехидная торгашка вышла из соседней комнаты. Жвачка, насмешливый взгляд. – Давай не будем тревожить Хавьера, котик. Он не любит болтунов, громких звуков и слова в целом.

Не врала, механик смерил нас осуждающим взглядом. Девчонка вцепилась в руку, лисицей прильнула объёмной грудью, будто надеясь, что вот-вот растаю. Вывела во двор. Чёрный тонированный фургон, под завязку набитый оружием.

– Прости, котёнок, но из-за санкций, наложенных Енисейским союзом, я не смогла раздобыть хороших игрушек. Ты же внештатный, милашка? И наверняка вреднючий-привреднючий полковник уже осчастливил тебя «проверкой на преданность», верно?

Я кивнул. Выбор в её лавке и правда был небогат: семизарядные «Крогги» соседствовали с польскими «Лягушатами». Стоило взвесить любой из них в руке, как тут же появлялась справка.

Название, состояние, предельная дальность стрельбы, калибр. От пистолетов с револьверами пахло смазкой.

Глянул на винтовки. Старенькая СВД, модификация 27 года. Верить бирке, так в тот год и произведена. Можно было бы взять, да еду в город. С такой штукой меня любой патруль под локоток – и в кутузку. Игра – всего лишь игра, но она гиперреалистично взаимодействует. И любит логику.

Была четвёрка гранат. Так, ничего особого, глушить рыбу, пугать старух. Но в закрытой комнате – страшное оружие. По полторы тысячи долларов за штуку, верить девчонке, так едва ли не даром.

Брать не стал, решил, что обойдусь.

– Какой чудесный выбор! – торговка крутилась вокруг, словно хорёк или ласка. Складная электродубинка, приглянувшаяся мне, была как раз по карману. «Студебеккер», в активном состоянии имеет 80 % (+5 % за каждую единицу силы меньше значения 5) оглушить противника при ударе.

– Заряда хватает на три использования. Батарейки…

– Лишнее. Мне хватит и этого.

– Как скажешь, зайка, как скажешь! Ты такой суровый и большой, надеюсь, не такой же бука, как этот Глеб? Возвращайся, буду ждать с новыми игрушками! И если что, меня зовут Лена…

* * *

Всё как и говорила Нина. Была бы слишком огромная нагрузка на мозг совершать перелёты с реальным ощущением времени. Не глупее прочих мозг запоминал лишь яркое, пряча в подсознании багаж незначительного.

На вокзале купил еды, система помимо усталости неплохо проецировала и голод. Хорошо, хоть не все остальные нужды…

Первым делом заглянул в злачные места. Вспоминал историю: после кризиса тридцатого года в Швейцарии стало скверно с экономикой. Думалось мне, в игровом сне это учли.

На меня недобро посматривали, но не трогали, местные наркоманы искали дозу, но не искали проблем. Один лишь мой внешний вид говорил им: в моих карманах для них только последние.

Долго рыскать в поисках не пришлось – мелом на асфальте выведенные интернет-адреса. Выбрал тот, что повторялся чаще остальных. Двинул к уличному сетевому терминалу, тот имел на себе следы вскрытия. Как и думал, модифицированный, с vpn.

Чёрный рынок оказался небогат на выбор. Предлагал уйму сомнительных лекарств, испанских рабынь, слабый модельный ряд стволов. У торгашки на базе было побогаче.

Темнокожий араб с улыбкой вручил мне «Людвига», небольшой, легко умещающийся в нагрудный карман пистолет. Такие были у швейцарской полиции, не стоило и гадать, откуда взялся этот. Обошёлся в полторы тысячи зелёных.

– Что-нибудь ещё? Такой большой-сильный, нада девка? Порошок нада?

«Нада» по хлебалу кулаком. Таких, как он мы гоняли по пустыням в третью Сирийскую. Наводнили своей дурманящей дрянью родные мне города! Двинуть бы ему, да не стал, успокоился. Напомнил, что всё здесь игровое.

Ненастоящее.

Оставляйте личное вне стен капсулы…

Глянул на часы. До встречи чуть меньше полутора часа. Не стал тратить времени даром, двинул в другой конец города, побродил по стоянкам. Из «колёс» выбрал «Deitwegger» – старенький, но надёжный мотоцикл. В деревне такой же был у деда.

Угнал легко, благо, был опыт. Хозяин успел выскочить до того, как скрылся на его транспорте, но увидел лишь мою спину. Пока позвонит, пока полиция почешется…

Бар объехал со всех сторон, прошёлся по улочкам. Живые кучи наваленного тряпья, под которым спали бездомные, едкая вонь отбросов. Вальяжно разрисовывали стены темнокожие граффитчики. Я же делал вид, что решил просто срезать и не доставлю им хлопот.

У бара был чёрный ход, удобно, если понадобится уносить ноги. Иначе бы это был не игровой сон. Удручённо вздыхал здравый смысл, неприятности маячили на горизонте.

Держа примерный план отхода в голове, дождался назначенного времени и толкнул двери питейного заведения.

В баре было тесно, скучно, неинтересно. На меня обратил внимание разве что бармен. Сверкнуло как будто невзначай кольцо с совиной мордой. Следует ему сказать, что нельзя же вот так, нагло и напрямую.

Совести ради огляделся по сторонам, иных с совиными мордами не сыскалось.

– Два чая. И молока.

– Вы из Англии? – бармен удивлённо вскинул брови.

– Из Лондона.

Мы обменялись речёвками, бармен кивнул. Одной рукой наливал виски мне в стакан, второй достал свёрток. Спрятал его в нагрудный карман плаща, боялся, будет тяжелее.

Встал, опрокинув стакан в себя. Ну и редкостную же здесь разливают дрянь! Но дорогу преградил громила.

Светлый кремовый костюм, надвинутая на глаза федора, словно родом из фильмов про мафию.

– Есть разговор, дружище!

От него разило сивухой. Сколько кружек пенного он успел пропустить? Я прищурился. У него хорошие широкие скулы, в самый раз для точечного удара. Вместо того я похлопал его по плечу.

– В другой раз, приятель.

– Другого раза для тебя может и не быть, – он ухмыльнулся. – Отдай, что взял у бармена, и иди без лишнего шума.

– Ждал, когда он мне передаст? Самому боязно было спрашивать?

– Не дури и не умничай, – он чуть оттянул край пиджака, давая увидеть рифлёную рукоять пистолета в кобуре. Мне оставалось только развести руками.

Глава 7

Здоровяк сделал ошибку.

Замешкался.

Улыбнулся его вежливому предложению, склонил голову, а уже через мгновение врезался лбом прямо в нос. Хруст прозвучал музыкой для ушей.

– Ах ты сука! – он успел гнусаво вскрикнуть, попятиться. Скучающий народ зашевелился, вечер перестал быть томным. Покрытый с ног до головы испариной бармен едва заметным движением потянулся руками под стойку.

Не дал громиле и мгновения. «Студубеккер» выпорхнул из кармана, разложился на манер волшебной палочки фокусника. Угрожающе и зло сверкнули искры электрошокера.

Здоровяка затрясло, окончательно потеряв равновесие, он ухнул на ближайший столик, стаскивая скатерть. Разлетелись об пол чашки, коричневой жижей, пачкая кремовый костюм, разлилось кофе.

– Кто-нибудь, позвоните в полицию! – отчаянный женский крик. Всегда найдётся впечатлительная дамочка. Выудил пистолет, снял с предохранителя. Выстрел раскатился по бару громом, с потолка просыпалось белёсое крошево штукатурки.

Бесконечно долгая секунда перед тем, как отошли от шока, осознали увиденное. Паникующим стадом народ рванул к выходу. Герой, бородатый парень в костюме докера словно собирался накинуться, но растерял смелость, стоило направить на него ствол.

– Зачем? – спросил бармен. Я кивнул на появившийся в его руках дробовик. К чему вопросы, он же всё прекрасно знал и понимал?

В одиночку этот хмырь сюда бы не попёрся.

Так и вышло. Против потока толпы спешила троица в штатском и со стволами. Я опрокинул стол, когда один из них, не дожидаясь, вскинул автомат.

Дубовая столешница была так себе укрытием, но позволила залечь за ней. Очередь, ударившая следом, прошла над головой, я же надеялся на образную и мышечную память.

Бармен растерянно смотрел, не зная, что делать дальше. Стрелять в спины простым людям у него желания не было.

– Юшка, сохранишь? – позвал помощницу. Системная фея отозвалась согласием. Я выкатился из-за укрытия, первым выстрелом уложил автоматчика. Получив в голову, тот рухнул под ноги собрату. Второго изрешетил, высадив полмагазина.

Третий оказался умнее: прыгнул к столикам, спрятался за диваном. Из моей игрушки такой насквозь не прошить, пули в набивке увязнут.

Бармен спрятался за стойкой, гусиным шагом пробирался к подсобке. Здравая мысль, решил последовать его примеру.

Не успел привстать, как плечо взорвалось болью. Меня пробило насквозь, швырнуло наземь. Пробитое окно взорвалось осколками, осыпало с ног до головы. Через Юшку слышал ворох системных сообщений: критическое ранение, кровотечение, слабость…

Дрожа от боли, захлёбываясь кровью, посмотрел в сторону разбитого окна. На солнце сверкнула линза снайперского прицела. Стрелок в здании через дорогу, отель «Gwёrde». Я запомню тебя, собака.

– Юшка, загрузи… – умирать было больно. Последним образом перед мглой был бармен. Выскочил из-за стойки, грохнул дробовиком и через миг свалился, схватившись за шею. Пал жертвой того же снайпера…

* * *

Не пытайтесь рассказать окружающим вас дримэйджам, что они всего лишь часть игрового сна! Они вас не поймут, но это может испортить вам дальнейшее погружение!

* * *

В столешницу ударила очередь, меня не задело. Юшка перестаралась, загрузила на мгновение раньше? Или так всегда было, просто раньше не замечал.

Главное не вставать. Стрелок на третьем этаже гостиницы. Доберусь – удавлю суку. А уж какой разговор у меня будет с полковником!

«Легче лёгкого, забрать пакет, вернуться назад.»

Словно «Пустельга» – клуб экстремальных почтальонов.

Высовываться как в прошлый раз не стал. Снайпера из моей пукалки не достать, не та дальность стрельбы, да и калибр мелковат. Заметил полоску над окном, щёлкнул выстрелом. Сбитый замочек мгновенно опустил жестяную ленту жалюзи. Если у стрелка нет тепловизора, то может выкусить.

Пришло время действовать вновь. В этот раз выкатываться не стал, в прыжке нырнул за барменскую стойку. Стрелял навскидку, не надеясь попасть, но повезло: подстрелил темнокожего бедолагу в плаще, что в прошлый раз так лихо спрятался за диваном.

Автоматная очередь прошелестела, треснул шлифованный мрамор стойки. Сверху полилось, сладкий привкус шипящего шампанского на языке. Вот уж не думал, что правда в нём искупаюсь.

Спасение пришло верхом на дерзкой мысли.

– Ты что удумал? – бармен с дробовиком ползал на карачках. Я ответил вопросом: есть ли у него зажигалка? Старенькая Zippo, давно потерявшая шлифованный блеск, перекочевала в мою ладонь сразу же после того, как зубами откупирол бутыль крафтового вина.

Ждать, когда управлюсь, никто не собирался. Слышал балякающий незнакомый язык переговаривающихся – к теперь уже двоице подоспела подмога. Словно крысы к добыче, держа стойку на прицеле, шли к нам.

– Отдай пакет, сучёныш! Последнее предупреждение, слышишь? Отдай и уйдёшь живым!

Бармен помотал головой, его жизнь в сделку не входила. Ага, уйду, как же, карман только пошире подержу!

Вместо ответа швырнул бутылку за стойку. Пылающая тряпица для протирания стаканов вспыхнула ярким пламенем.

– Ах ты…

Не будучи дураком, бармен подкинул следом пару бутылей из запаса. Пожарище быстро разгоралось. Двое угодивших в него доходяг завизжали, обратившись живыми факелами.

Я встал, вздрогнул от неожиданности, один из поганцев умудрился подобраться слишком близко. Ствол автомата глянул мне в лицо, а я понял, что не успею вскинуть пистолет.

Грохнуло так, что заложило уши. Противнику снесло полголовы, бармен наконец нашёл применение дробовику.

Тепловизора у стрелка через дорогу не было. В этот раз нырнули в подсобку без проблем. На ходу вырвал из коченеющих рук мертвеца автомат.

Продолговатый с коробчатым магазином «Лиммель-44», если верить мелькнувшей в мозгу информации. Не «Фаввель», но сойдёт.

Юшка вновь даровала мне чудо сохранения, нутром чуял, так будет лучше.

– Куда дальше? От чёрного хода ключи есть?

Бармен было метнулся к двери подвала, дёрнул ручку на себя. Заперто. Спешно искал в кармане ключи.

– Дома соединены общим подвалом. Можно через улицу, но там ждут! Если…

Открыть он не успел, дверь изрешетили с той стороны вместе с ним. Хватая ртом воздух, он опрокинулся на спину. Я ругнулся, но быстро метнулся к зря проигнорированному нами чёрному ходу. Тот оказался также заперт, но я стеганул стальной набойкой приклада по замку. Сработало!

Как никогда вовремя. Подвальную дверь сорвали с петель пинком. Сквозь ворох пыли видел лишь закованного в «тростниковый» экзоскелет боевика. Этот уже полагался на мощь автоматического карабина. Обдал его трёмя короткими, не прицельными очередями, выскакивая на улицу. Стоило думать, там он такой не один.

Здравым было бы швырнуть гранату, зря у Ленки пожадничал…

Улица стремительно пустела, а напротив бара собиралась толпа досужих зевак. Полицейские, не спеша разбираться в чём дело, теснили их подальше. Вот работка у людей…

Меня и правда ждали. Шестое чувство подсказало пригнуться и не обмануло. Выстрел клюнул жёлтую стену чуть выше моей головы, я чуть было не споткнулся.

Гражданский с ружьём ругнулся. У него в руках что, дедушкино ружьё?! Он спешно тянул на себя затвор, словно надеясь, что я не решусь одарить его парой очередей.

Снайпер, чтоб ему провалиться, наверняка пасёт улицу. К мотоциклу пробирался дворами, мчась, словно угорелый меж загаженных помоек и лежбищ бездомных. В меня врезался какой-то парень, возмутился в привычной манере. Одного взгляда на «Лиммель» ему хватило, чтобы остудить пыл.

Мотоцикл рыкнул движком, едва запрыгнул в седло, но поддать газу не успел. Визг тормозов резанул по ушам, заставил обернуться. Высунувшийся из окна седана боец, прищурившись, сдавил спусковой крюк. Я ничего не успел сделать.

Боль и темнота.

* * *

Роботы бывают заботливы. В фильмах, в книгах, в компьютерных играх. Юшку, наверно, тоже можно было отнести к ним.

– Желаете взять паузу? Сделать перерыв?

В груди саднило. Хорошо мне зарядили через спину! Боль уже должна была сгинуть, но всё никак не желала покидать моего тела, даже дышалось с трудом.

– Можешь поделиться советом, если есть.

Системная фея подвисла на мгновение. Часто ли ей подобные слышат такие запросы? Хлопнула глазами и кукольно улыбнулась.

– Ваши противники используют активные умения класса и национальностей. Почему бы вам не поступить точно также?

А ведь и верно! Что у меня там из активируемых? Боевой раж? Не густо. Пробежался взглядом по атрибутам, значения во всех не достигали и восьми очков. Много силы, средне ловкости, в интеллекте гордая цифра четыре. И уровень пока ещё только первый.

– Как их активировать? Умения эти самые.

– Рада, что вы спросили! – Юшка по-девичьи радостно захлопала в ладоши. – Очень просто. Вам всего лишь следует подать мысленную отчётливую команду.

– Проговаривать название навыка надо? – только представил, как тогда будут выглядеть бои. Один стыд, какое-то аниме получится!

– Не обязательно. Через некоторое время капсула адаптируется под вас и начнёт понимать вас с полуслова.

– А уровни? У меня по-прежнему первый…

– Опыт выдаётся за убийство противников и выполнение нестандартных действий. Ваш выстрел, закрывший окно – одно из таких.

– И всё же?

– Возможность повышать уровень станет доступна после выполнения этого поручения. Увы, но так было задумано, – на её мордашке отразилось неподдельное сожаление. Не знал, что роботы так умеют…

Вздохнув, она продолжила: – Весь полученный вами опыт аккумулируется. Возвращаясь в офисы «Пустельги» или посещая конспиративные квартиры, вы сможете выбрать новые умения как пассивные, так и активные.

– А навыки? Кажется, у меня подрос с прошлого показатель стрельбы очередями…

Она кивнула, соглашаясь с наблюдением.

– Так и есть. Навыки, подобные вами названному имеют лимит роста и ограничены как классом, так и уровнем. Но чем выше ваш уровень, тем больших значений они могут достигнуть. Вы не сможете быть профессионалом во всём. Но сосредоточившись на том, что лучше подходит вашим классу и подклассу, вы сможете достигнуть небывалых высот, а значит, разнообразить получаемые впечатления.

Шпарила, словно по справочнику. Стало полегче. Тело, осознав, что ран нет, успокоилось. Махнул системной малышке рукой.

– Уверены, Алексей? Должна уведомить, что у вас осталось две жизни, но всего одно сохранение и одна возможность загрузки. Продолжить сеанс?

Я кивнул вместо ответа и приготовился.

* * *

Алые всполохи огня ударили по глазам, крики горящих резали уши. Мелькала спина бармена, было метнувшегося к подвальной двери. Быстро пришёл в себя. Юшка считала мысленный приказ, меня охватило боевым ражем.

Дивиться приливу сил не было времени.

Нет уж, братец, не спеши! Нагнал его в два прыжка, дёрнул за шиворот рубахи. Казалось, мир стал медленней, чем я сам.

– Эй, зачем так делаешь? Надо через подвал, в соседний дом переберём…

Он замолк, когда очередь прошила дверь, к которой он столь отчаянно спешил. Вскрикнул, когда там показался боевик, заговорил на языке дроби. Я уже ломал замок двери, сшибая заученным движением.

– Как знал? – бармен дышал, как в последний раз, обливался потом.

– Потом расскажу.

Про бедолагу с дедушкиным ружьём не забыл, срезал, едва выскочил из дверного проёма. Он медленно вставал, медленно вскидывал ружьё. Мог убить его за это время трижды, хватило и одного раза. Тот вскинул руки, завалился, покатился по лестнице. Жаль, в реальной жизни нет такой штуки, как сохранения…

Эффект боевого ража сошёл на нет, в голове прояснилось. Звуки, казавшиеся приглушёнными, теперь оглушали. Рокот сирен, раздражающий скрип автомобильных шин, гомон вездесущей толпы…

К мотоциклу бежать смысла не было: прекрасно помнил, что случилось в прошлый раз. Бармен прикрывал спины, пятился прыжками, высаживая один заряд за другим. Кем бы ни были наши преследователи, я им сейчас не завидовал.

– Уходить надо. На дно залечь.

Бармена было бы неплохо встряхнуть на предмет информации. Как так вышло, что здоровяк появился едва ли не через секунду, как он передал мне пакет?

– Есть где? – спросил у него. Должна же была быть квартира, вспомнил недавний разговор с Юшкой.

– Есть. Нам к машине моей надо. Он-на там, н-на парковке, – бедолага начал заикаться. Я глянул на труп только что пристреленного, из его кармана вывалился уголок корешка.

ШСР, бронзовый, отполированный до блеска значок. Не иначе несчастному было три дня до пенсии.

Всё чудесатей и чудесатей.

К парковке было не подобраться, от полиции было не протолкнуться. Двинули в обратную сторону от гостиницы, где засел снайпер.

Сунул «Лиммель» в мусорный бак, не хотелось светиться с такой пушкой на глазах. Спешно стянул с себя плащ, накинул его поверх. Бармен же избавился от фартука, а вот к дробовику просто прилип. Пришлось отбирать силой.

Приглянулась нехитрая припаркованная у соседнего магазина «Камала» – маслкар родом из двухтысячных. Простенький замок и отсутствие сигналки сыграли свою роль. Бармена пустил за руль.

Оглядывался по сторонам первые десять минут, ждал ребят, что настигли в прошлый раз. Те будто сквозь землю провалились, но что-то подсказывало, ещё встречусь с ними.

– Давно на «Пустельге» работаешь? – кто-то должен был нарушить возникшую меж нами стену молчания, почему бы не я? Бармен недоумённо прищурился.

– О чём ты вообще, парень? В этом городе таких нет!

Я смерил его взглядом. Бармен выглядел типичным представителем тех, кто любит удить рыбку в мутных водах. Но на большее не тянул.

– Что в этом пакете?

– Я знаю? Мне передать сказали, я передал! Так не должно было быть! Едрить, едрить, едрить! – он впал в истерику, когда остановились у светофора. – Нас как будто им сдали! Ты хоть понимаешь, что мне теперь крышка? Кирдык, капут, рыть землю?!

– Догадываюсь, – неохотно кивнул, возможно, мне самому придётся от него избавиться. Что-то подсказывало, полковник будет не рад, если узнает, что оставил за собой следы.

«Простых людей не убиваем. Хоть ты и наёмник, но подобные действия – пятно на нашей репутации. Лучше помни об этом, хватаясь за ствол.»

Считать бармена простым человеком или не считать?

– Это люди Фабиана. Они наши жопы на клочки порежут, перед тем как оприходовать, слышишь-нет?

– Нам зелёный зажёгся, – я паниковать не спешил. Заставил Юшку сохраниться, так, на всякий случай. Выудил пистолет, проверяя, как ходит затвор. Тот износился самую малость, но перебрать не помешает.

Бармен причитал всю дорогу, удивился, когда приказал ему бросить тачку за квартал от квартиры. Нервно поглядывал на пистолет. Быть безоружным ему оказалось не по нраву.

– По машине нас найдут. Те самые люди Фабиана. И едем мы в твою квартиру?

– Куда же ещё, блин?

– Знакомые есть? Кто пустит переночевать?

– Это ещё зачем?

Мыслил он прямо как напуганный ребёнок. И прятаться собирался в провонявшей им же дыре. Я устало вздохнул.

– Мне что-то подсказывает, что люди Фабиана тебя знают. В лицо, а может, даже и по адресу. Дальше догадаешься сам?

Он сглотнул, наконец сообразив. Паника, охватившая его после горячки боя только-только оставляла в покое. Парень кивнул, сказал, что есть у него девочка в бедняцком квартале.

Девочка была ночной бабочкой. Пришлось прошвырнуться по подворотням, прежде чем смогли её отыскать. Чуял, как от усталости готовы отвалиться ноги. Подарившую нам приют звали Ханной, грубоватое имя для такой красотки. Возмущалась, смешно злилась, я отодвинул бармена, решив поговорить лично.

Вместо слов у меня были остатки денег с карты. Пять сотен заставили её сменить гнев на милость.

По приходу стало ясно, что за пять сотен можно было купить её квартиру целиком и ещё прихватить пару комнат из соседских. Но жаловаться не приходилось.

Бармен плюхнулся на продавленный диван, зло и возмущённо заголосили старые пружины. С кухни пахло чем-то горелым. Под серым налётом пыли прятался когда-то хороший холодильник. У меня в детстве такой же дома стоял, только чище.

Ханна кусала губы. Пять сотен грели ей душу, представлялись обновкой мебели и качественным приёмом у стоматолога. А вот пропускать рабочую ночь было не с руки, постоянно названивал тот, кого звала папочкой. Словно верил, что если позвонить трижды, она скажет что-то иное.

– Ну, здесь переночуем, – бармен уже разжился банкой пива, чувствовал себя в безопасности. Это он зря, мне предстоял с ним разговор…

– Вынуждена предупредить, что согласно графику ваш рабочий сеанс подойдёт к концу через двенадцать секунд. Вам сообщение от руководства: после сеанса просят зайти в кабинет прямого куратора! Рада быть полезной! Девять, восемь…

– Ты чего? – парень посмотрел на застывшего меня. Ладно, повезло ему на сегодня!

Глава 8

Вылез из капсулы. Полотенце, стакан воды… Глянул в лицо заботливой души. Маша едва заметно улыбнулась. Пять дня на часах. Соседние машины с небольшим запозданием выпускали из своего чрева пленников: тощая, как сама смерть девчонка, пузатый и лысеющий, похожий на Леонова дядька, и мальчишка.

Они что же, и детей к этой дребедени припахали? Впрочем, не моё дело.

Мозг как будто был ещё там, во сне, вопрошал, куда подевался незадачливый бармен? Надо было с ним то ли переговорить, то ли начистить морду, одно из двух.

Словно невзначай вспомнил, что Юшка намекнула заскочить к Максиму. Хотел бы знать, что будет, если просто оденусь и свинчу в туман?

Узнать не довелось, куратор поджидал едва ли не за углом раздевалки. Вот это забота о подчинённых! Посмотрел так, словно собирался навязчиво взять под локоток. Взглядом дал ему понять, что подобное плохо кончится.

– Алексей, для вас есть новости, – спешащие в раздевалку мужики не обращали внимания на него, но недобро поглядывали на меня: чего, мол, встал в самом проходе? Признал их правоту, сам не любил творящих заторы на пустом месте. – Об утреннем. Не думаю, что вы хотите делиться со всеми остальными подобными подробностями. Давайте в мой кабинет?

Как будто оставался иной выбор.

Он щёлкнул выключателем, прогоняя настырно прущую сквозь окно ночную мглу. Пахнуло свежестью улицы и сквозняком, недобро завывал по-зимнему морозный ветер. Я стоял гостем, Максим же заспешил к любимому креслу, словно не мыслил разговора без него. Уселся, довольно хрустнул пальцами, закинул ногу на ногу. Хозяин жизни в солнцезащитных очках с бесконечным запасом улыбок.

– Алексей, должен вас поздравить, вы – гордый отец!

Я промолчал. Хотел возмутиться, уж не шутка ли это? Быстро понял, что будь оно так, Максим бы даже не стал зубоскалить.

– Я никогда не был на Кипре.

– Были, Алексей, мы проверили. Ездили с другом на неделю. Как минимум архивы помнят всё: оформленный на ваш паспорт билет, загранник…

– Не помню подобного.

– Не мудрено. Детская психика, защитный эффект. Вы по приезду узнали, что у вас умерла мать. Шоковое состояние, потрясение. Злость, что отец вам даже не позвонил. Вы уезжали от женщины, подарившей вам жизнь, а вернулись к наспех набросанному могильному холму. Такое бывает.

Я молчал. Рад бы противиться, но в самом деле не помнил похорон матери. Будто их и впрямь никогда не было. Единственный раз в жизни пожалел, что мёртв отец, было бы сейчас с кого спросить.

Максим постучал по столу, возвращая в реальность.

– Девочка, Алексей, ваша законная дочь. Судя по нашей информации, жила с матерью. Женщина не очень интересовалась жизнью дочери, а после совершеннолетия выставила за дверь.

– У той… женщины могли быть иные мужчины. После меня.

– Алексей, – он укоризненно приспустил линзы солнцезащитных очков. – Я принёс вам радостную весть, а вы ведёте себя, как испуганный мальчишка. Не знай я всего того, что мы собирали о вас, решил бы, что испугались ответственности.

– Чего ж в этой новости радостного?

– У вас нашлась дочь! И вместо периода, когда нужно менять пелёнки, утирать сопли и не спать по ночам из-за режущихся зубов, вы получили её сразу взрослой. Уж поверьте моему опыту.

Кто бы иной сказал, что у Максима есть дети – не поверил.

– У меня нашёлся совершенно незнакомый мне человек. Неизвестно чего желающий и на что настроенный.

«А ты и правда такой злой, как говорила мать.»

– И как бы там ни было, у неё совпадающая сигнатура ваших ДНК. Не злитесь, что залезли так далеко, во-первых, вы просили сами, а во-вторых, мы обязаны проверять родословную наших сотрудников.

– Вы словно о своре породистых псов в своём загоне говорите…

– Хамите, Алексей. Это исключительные заботы о прибыли. Можно вложиться в тридцатилетнего гения, но если узнать, что в его роду мужчины умирают к сорока, так может, игра вовсе не стоит свеч?

– Корпоративный дух, все дела! – горько и зло усмехнулся ему в ответ.

– Как бы там ни было, Алексей, советую вам отправиться домой и поискать с девочкой общий язык, – он развёл руками. – Увы, но, к сожалению, проблемы подобного толка мы не решаем. Разве что можем помочь с её поступлением.

– И куда в Великанске можно поступить зимой?

Максим пожал плечами.

– Не знаю. Выбор богат. Почему бы вам не спросить у неё самому?

* * *

Автобуса ждать не стал, вызвал такси. Почему-то думалось, что «Рысь» уже должны были уволочь на штраф-стоянку, не удивился бы, не найдя там, где оставил.

Четырёхдверная, битая временем и десятком ДТП машина достойна несла пост, стояла где и была. Почуял почти домашний уют, едва погрузился в салон. Ключ зажигания активировал электронику, заработала печка и подогрев сидений, включился бортовой компьютер.

Похлопал ладонями по обшивке руля, почему-то ощутил стойкое нежелание возвращаться домой.

Там меня ждёт чудовище.

Дракон, упрятанный в недра квартиры.

Мозг хотел отдыха. Надо спросить у Маши или Максима, так и должно быть? Мне-то думалось, что после пребывания в гибернационной камере должен быть как огурчик, а не разбитое корыто.

Здравый смысл спал, тревожность трудилась за двоих. Рисовала толпу под окнами дома, разбившееся тело на земле. Журналист, готовый прямо сейчас отстрочить материал: «Бывший военный-контрактник, а ныне работник „Майнд-тек“ довёл родную дочь до самоубийства!»

И почему-то обязана была завывать синими сиренами огромная, но всё одно не успевшая пожарная машина…

Ехал не спеша, наслаждаясь видами ночного Великанска. Прав дядя Юра, ещё недавно село-селом, а теперь куда ни плюнь – высотки, стеклобетон, неоновые вывески. Последние законы, вступившие в силу, ускоряли работу строительных компаний, а потому кварталы возносились с пугающей скоростью.

У дома не было ни толпы, ни пожарной машины. Разум бесился, так выглядит затишье перед бурей.

Расстроился, когда не увидел дядю Юру в привычной будке, сегодня за уборку улицы от снега отвечала его сменщица. В прихожей подъезда мегера окинула меня взглядом, но докапываться не стала. Будто само мироздание намекало: что-то не так.

Постоял у двери собственного дома. – Солдат адаптируется или умирает, – кричал когда-то в ухо сержант, а мы мечтали его удавить во сне подушкой. Признавать его правоту пришлось немного позже.

«Найдите с девочкой общий язык. В конце концов, это ваша кровная дочь. Вам повезло: ни пелёнок, ни соплей…»

Прогнал голос Максима из головы, повернул ключ в замочной скважине. Радовался мелкой удаче: вечно придирающаяся мегера мирно спала на боевом посту. Захотелось сфотать, а после вкинуть в домовой чат. Было бы смеху…

Но мне всё ещё дорога моя жизнь. Страшней мегеры зверя нет.

Пахло тишиной и непривычным уютом. Моя берлога выглядела иначе. Уж не обнесли ли? Наверно, случись оно так, выдохнул бы с облегчением, вызвал мастера и сменил замки. Маленькая плата за избавление от больших проблем.

Не обнесли. Оксана уснула на столе, уткнувшись носом в ворох раскрытых тетрадей. Гудел на зарядке включенный планшет, сотни ссылок по программированию отмечены фиолетовым – уже посещались. Нашлось место и старому учебнику, обветшалые края, язык пластиковой закладки. «И. Я. Баранов, прикладное искусство дизайна, или как сделать интерфейс удобным!»

Спала она чутко: дёрнулась, едва подошёл на пару шагов ближе, подняла голову. Застывшие бороздки слёз на щёках. Сонно поправила волосы.

– Для сна есть кровати, – открыл холодильник. Пара яблок, сосиски, стоящие уже вечность консервы. Недалёк день, когда увижу повесившуюся мышь.

– Я… ты… – она будто не знала, как меня называть. А ведь ещё вчера был «папа». Найти общий язык, говорите? Легче взять штурмом Дом Культуры.

Права Нинка, зрила в корень. Робею.

Выдохнул, говорить первому опять придётся мне.

– Оксан, вчера… был непростой день. И второй возможности оставить первое впечатление у меня уже нет. Но, может, попробуем сначала? Договоримся, обсудим, придём к какому-то решению?

Отвечать она не спешила. Смотрела недобро и исподлобья, но и меня понять тоже можно.

– С чего вдруг? Что изменилось со вчера? Вчера выставить, сегодня договориться, завтра приголубить. А послезавтра что?

– Посмотри с моей стороны: приходишь домой, встречаешь в душе незнакомую девушку. Ты бы что сделала, вернувшись и обнаружив в сортире здоровенного мужика?

Не ответила, засопела. Умом понимала, но сердцем принимать не желала. Женская обида не ведает возраста, бессмысленна что у юной девочки, что у седой старухи.

Я продолжил.

– И я о тебе раньше никогда не слышал. Совсем. Даже не помню, что был на Кипре.

– Не обязательно же было вести себя… так. Полицию вызывать, – она смущённо склонила голову, начала оттаивать. Мне казалось, шагаю по минному полю. Одно неосторожное слово – и все труды насмарку. Как будто в самом деле было что терять.

– Обязательно. Мир вокруг не полон доброты и нежности. Здесь днём улыбаются, вечером глотки режут, – утрировал, но не сильно. Память подлила горечи потери: на первом контракте однополчан прирезали те, кто днём с ними за одним столом сидел. – А в последнее время… всякое пишут. В газетах, в интернете…

Я протянул руку к планшету, но в неё словно бес вселился. Перехватила, уставилась, глядя прямо в глаза. Опыт верещал дёрнуть в сторону, поставить подножку, дать инерции её уронить, а после ногой по позвонку.

Покачал головой, прогоняя наваждение. Там, где пробыл едва ли не четверть жизни этот метод решения проблем лучший. И спасает жизни…

Оксана смущённо отпустила сама, села назад.

– Это мне… баба Тоня подарила.

– Сильно дорожишь им?

Девочка закивала. Планшет старенький, точно не новый. Вместо игр оказался забит файлами книг и конспектов. Да уж, не баловала её жизнь.

– Я… надолго не задержусь. Мне правда всего неделька нужна, я поступлю! Тут в Инженерно-IT набор, они предоставляют общежитие и… стипендию…

Звучало не как уверенность, как слепая надежда.

– Ты ела?

Покачала головой вместо ответа. А вчера она была куда смелее: макароны сварила, котлет нажарила…

– Я тоже почти с самого утра ничего. Ладно, Оксан, давай начистоту: я тебя не выгоняю. Можешь остаться тут, по крайней мере на какое-то время. Но пара условий: квартира – моя, я здесь царь, хозяин и бог. Хочешь крышу над головой? Следуй простым правилам.

По лицу видел, хотела возразить. Встать, собрать вещи, сказать, что ей так и даром не надо! Но решила для начала выслушать. Я набрал побольше воздуха в грудь.

– Никаких парней, подруг, вечеринок. Приехала учиться? Тогда учись. Возьми на себя готовку и уборку. Видишь что-то необычное? Не трогаешь, не касаешься, делаешь вид, что никогда не видела.

По мне звучало приемлемо. Она кивнула, принимая во внимание.

– А можно мне… комнату какую-нибудь? Чтобы там…

– Та, что ближе к туалету – моя. В неё ни шагу, порядок ей не требуется. Не рыскать. Замечу, что копалась в моих вещах, выкину на улицу, несмотря даже на то, что правда моя дочь.

Она закусила нижнюю губу. Наверно, ей было обидно. Ничего, переживёт. Я клацал по экрану смартфона, вбивая адрес. Курьер вскоре должен был приволочь две больших пиццы – не худшее завершение дня. А готовить не было ни сил, ни желания.

– Бабушка говорила, ты военный. Это правда?

– Тебе зачем?

Она пожала плечами. Я отвёл взгляд. Не любил пошлого досужего любопытства.

– Просто… мама всегда рассказывала, что ты предатель. Обещал писать, звонить, а так… сделал дело и пропал.

Интересно, придёт мне счёт за алименты? Ведь может же…

– Я верила. Знала только то, что мама говорила.

– Она не пыталась меня искать?

Оксана покачала головой.

– Говорила, что со всем справится сама. Без твоих подачек. Я… мне почти каждый день говорили, что я напоминание ей о тебе.

Спросил себя каково быть чужим неприятным воспоминанием? И ровным счётом ничего не почувствовал. Оксане хотелось успокоения.

– Мне как пятнадцать исполнилось, захотелось тебя найти. Понять, говорила ли правду? А бабушка Тоня совершенно другое рассказывала. Как геройствовал, как воевал…

Попытался вспомнить, рассказывал ли тётке об этом? Память словно отшибло.

Пиццу принесли через полчаса. Оксанка долго и голодно смотрела на аппетитные треугольники кусков, то ли брезговала, то ли ждала разрешения. Голод, в конце концов, оказался сильнее гордости, да и я был не против.

Включил телевизор. Ведущий уныло, словно из под палки, бухтел про будущие выборы, дебаты, передавал слово журналистке, что снимала сруб Кремлёвской ёлки. Скоро хвойную красавицу приволокут в столицу на радость ребятне.

Как будто невзначай проскочила новость: в Варшаве новый вид ангины заражал всё больше и больше людей. Разодетые в белые халаты дядьки с видом экспертов вещали: – Волноваться не о чем, всё под контролем.

– Одеяло моё возьмёшь. И подушки.

– А ты? – Оксана часто захлопала глазами.

– А мне не привыкать. На выходных куплю что-нибудь недорогое, как видишь, сам не в хоромах.

Оксана понимающе кивнула. Заволновалась, когда распахнул входную дверь. Неужто подумала, что разговор до этого – блеф и сейчас выставлю её за дверь. Поймал её взгляд на замке и сразу же всё понял.

– Ключей оставить не могу, второго комплекта нет. Тебе ж на улицу не очень надо?

– Документы подавать.

– До следующей недели подождёт?

Она неопределённо повела плечами, но согласно кивнула. Я вышел в коридор, не стал захлопывать за собой дверь. Глянул в окно. Внизу морозили задницы разве что собачники. Мерзко чадила гора неубранных на подоконнике окурков.

Взвесил телефон в руке, снял блокировку пальцем, оттарабанил цифры. Номер помнил по памяти, такие лучше не заносить в список от греха подальше.

Не ждал, что ответят, восемь гудков впустую. Этот брал всегда на девятом – то ли традиция, то ли безумие. Не стал изменять себе и в этот раз.

– Слушаю, – хрипловатый, неприятный голос.

– Пустельга, – проговорил медленно и неспеша. В ответ задумчивое молчание, не хватало поющих сверчков.

– Допустим. Посмеяться хотел или что-то знаешь?

Антон. Первая Ангольская кампания. Вши, мыши, песок в трусах и волосах, нестерпимая жара. Мы вышли из той передряги живыми. Были молоды, горячи и стремительны.

Помнил его вихрастым мальчишкой. На год старше меня, он имел детские черты лица и до странного детские же привычки и увлечения.

НЛО, тайна пирамид, невозможность полигональной кладки, масоны.

«Пустельга»…

– Как раз узнать.

– Лёх, ты мне лет пять не звонил. Пьян?

– Стекл, как трёзвышко. Говорю же, узнать хотел. Ты мне тогда все уши прожужжал про это подразделение. А я тогда не верил.

– А сейчас, на ночь глядя, вожжа под хвост попала? Время-то видел?

Он прав, десять вечера – не лучшее время для подобных звонков. Эта работа в гибернационных камерах сбивала привычный ритм жизни.

– Извини. С меня причитается. Можешь ещё раз показать и рассказать, что про них знаешь?

– Интернет тебе в помощь. «Фугль – найдётся всё», слышал?

– У тебя-то коллекция явно побольше будет. Мне не так, мне по работе.

Он заворчал, вопрошая, что это может быть за работа? Отвечать ему не спешил. Наконец он выдохнул.

– Ладно. Бар «Николь» на Эйчарской 12 знаешь?

– Найду, – пообещал ему и тут же прищурился. – Стой, ты что же, предлагаешь прямо сейчас?

– Тебе всё равно не спится. Нет – так гуляй, у меня потом времени не будет. За полчаса доберёшься?

Я выглянул в окно. Хорошо, что пригнал «Рысь»!

– Постараюсь. Много там без меня не набирайся!

– Разберусь.

Домой заскочил за ключами. Оксана, мывшая посуду, окинула взглядом.

– Ты… вы куда?

– По работе. Не жди, ложись спать, вернусь засветло, а может, сразу поеду на работу, так что уже только после шести вечера. Не грусти, ага?

Она ответила удручённым кивком.

Глава 9

Пахло пережаренным картофелем и яичницей. Засосало под ложечкой, со вчерашнего дня во мне лишь пара кусков пиццы, не больше.

Дурманящий аромат пива кружил голову. Устало шлёпали картами по столу хорошо пьяные завсегдатаи. Не бар – клуб по интересам. Со своей аудиторией и правилами не буянить, лишнего не говорить, пить в меру. Все следовали им и были счастливы.

На меня смотрели, как на чужака, новеньких тут не любили. Или как минимум подозревали в плохом. Фигура в капюшоне подняла руку. Он так и не избавился от мерзкой привычки не снимать верхней одежды.

Я париться не собирался, отопление работало на все сто. Куртка повисла на плечиках вешалки, туда же отправилась и шапка. На меня указали молоденькой официантке, сейчас прибежит уточнять заказ.

Выделываться не стал, бокал пива и что-нибудь на закуску. Антон, сидящий напротив меня, смерил меня взглядом, то ли подозревал, то ли желал раскусить, от кого явился.

С того момента, как он подался в бандиты, прошло лет десять. А меня с ним связывало жаркое, палящее солнце Анголы. Дикая песчаная буря, похоронившая под собой город… Гуманитарная миссия обернулась гуманитарной катастрофой.

Даже вспоминать не хотелось.

Обменялись с ним взглядами. Оба круты, оба думали об одном и том же: выволочь оппонента, вытрясти из него правду, заменить пиво парой ударов по почкам, разойтись. Глядя на на его крепкую фигуру, даже не знал, кто выйдет победителем.

– Пустельга, – заговорил, напомнив, зачем явился, он кивнул.

– Мифическое подразделение. Как будто бы спецы со всех краёв мира. С каждой твари по шкуре: УСС, ЦРУ, ФСБ, много других не лучших аббревиатур. Тебе оно зачем?

– Меня в «Майнд-тек» взяли.

– Румыны… – Антон процедил сквозь зубы, будто плюнул. Говорили, связывала его с ними не самая приятная история, с тех пор затаил обиду.

– Может быть. Но они мне ипотеку выплатить обещали и покрыть все долги.

– Долги? Мне казалось, ты завязал.

Оба глянули в сторону картёжников. Я почуял укол азарта, шорох карт манил присоединиться к игре.

«Перестаньте озорничать в казино. Сотруднику „Майнд-тек“ не к лицу и не с руки…»

Чёртов Максим, он что, в ряды моей совести записался? Или загипнотизировал? Как бы там ни было, интерес сменился стойким отвращением в игре.

– Ну, у каждого свои грехи. Что у тебя с «Пустельгой»? Там, у румын, в их ряды записался? – он неаккуратно шутил, одарил ухмылкой.

– Ты слышал про гибернационные камеры?

– Ага, и про «игровые сны» тоже. Вложил немного от себя, глядишь, выгорит.

Не узнавал Антона. Раньше для него принципы были важнее прибыли. Но говорить об этом вслух не стал.

– Один из этих «игровых снов» про «Пустельгу». Словно я мимикрокодил, волей случая оказавшийся в их рядах.

– И что с того? Ты ради этого меня посреди ночи дёрнул? – он раздражённо прищурился.

– Погоди. Сон игровой, спору нет. Имеет в себе сюжет. Вот только навыки там требуются самые что ни на есть настоящие, военные.

– Ну и? – он никак не мог взять в толк. – Просто снимут твою энграмму, да вобьют в структуру… Чтобы будущие покупатели, засыпая в мягких объятиях адской машины, могли почуять себя в своей скучной жизни настоящими мужиками со стальными нервами и яйцами. Тебя-то что в этом смущает?

А он прав, в самом деле, что?

Я выдохнул.

– Просто можешь рассказать мне про «Пустельгу» всё, что знаешь? Мифы, басни, всё, о чём рассказывал прежде?

– Польза-то с того какая?

– Мне поможет по работе. Неплохо знать, куда в случае чего смотреть и двигаться.

– Балда, мне с этого какой навар?

Прикрой двенадцать лет назад спину парню, получи от него заверения в вечной дружбе напоследок, хлопнись ручищами в мужской клятве и обязательно получишь хер в масле.

На блюдечке с голубой каёмочкой.

– А чего бы ты хотел?

– Ну денег с тебя трясти не стану, говорят, ты и так на мели. Да ты и сам озвучил. Давай так: ты если что, замолвишь в «Майнд-тек» словечко за нужных людей.

– Я там сны проверяю, а не в рядах начальства топчусь, – зло буркнул. Если он думает, что я там всем заправляю…

– Ну тебе никто и не говорит про сейчас. Кто знает, кем ты там через месяц станешь? Или через год?

– Ты что же, кумовство предлагаешь в обмен на мифы?

Он молча развёл руками, мол, не хочешь, так хозяин-барин, уговаривать не стану. А ведь когда-то мы клеймили с ним таких «молвящих словечко где надо» недобрыми словами и клялись никогда такими не быть. Ошибки молодости, наивность, просто глупость? Кто бы теперь знал.

– Ладно, чёрт с тобой. Но никаких обещаний. Когда надо поговорю с тамошними верхами, но за результат не ручаюсь. По рукам?

Антон хищно улыбнулся: будто совершил самую выгодную сделку в истории.

* * *

Его квартира была больше моей.

Больше, лучше, роскошней. Дорогая мебель, дорогой евроремонт. Техника, словно только что с полки магазина, лоснилась полированным пластиком. Усердно, настырно и без лишнего шума работали робоуборщики. Человекоподобный дроид трудился на кухне.

– Хорошо живёшь, – выдал ему вердикт, Антон пожал плечами.

– Не жалуюсь. Разувайся. В ту комнату.

Жилище словно хвасталось новым обликом Антона, желая крикнуть: – Смотри, он не тот что раньше! Он как я: лучше, больше, красивше! И лишь привычку кутаться в толстовки с капюшоном не удалось изжить.

Указанная им комната хранила в себе иную частицу души старого друга. Словно, заходя сюда, он возвращался к своим детским наивным забавам. Где можно было вдосталь побухтеть о чести, справедливости, светлых мечтах.

– Красный свет лампы всё делает таинственней? – спросил, едва за нами закрылась дверь. Он так всегда раньше говорил, теперь смутился.

Газетные вырезки, старые журналы, фотографии. Жирный красный маркер вновь ждал того часа, когда сможет обводить таинственное красными кружками, рисовать стрелочки, ставить увесистые знаки вопроса. Слой пыли говорил, что ожидание затянулось.

– Ты как будто этим больше не занимаешься, – одарил его упрёком.

– Новая жизнь, новые дела. Все мы вырастаем из детских штанишек.

Врал. Я видел в его глазах вновь вспыхнувший азарт. Не спеша, аккуратно раскладывал стопки папок и бумаг, освобождая стол. Монструозных размеров шкаф хранил в себе тайны лохнесского чудовища и снежного человека. В едва приметном ящике справа прятались глобальные заговоры.

– Вот, – он сдул пыль с пластикового короба, бухнул на стол. Внутри увесистое досье. – «Пустельга», если верить, – тайная контртеррористическая организация. Знаешь, кто грел ручонки на войне с Францией?

Я перечислил страны: США, Германия, даже Индия успела сунуть лапу. Китай дипломатично умудрялся усидеть на обоих стульях. Тоха лишь хмыкнул.

– «Гунгнир». Глобалисты, мерзавцы каких поискать. Террористы путём низвержения старого мира хотели создать новый порядок.

– Звучит не очень. У стран, значит, с армией, экономикой, производственной базой не получалось, а у них должно было взлететь?

– Зришь в корень. Гунгнир – это своего рода раковая опухоль. Боевая часть раздута до неприличного. Они и во время войны не брезговали набирать в свои ряды отбросов, а уж после… Думаешь, куда военнопленные иногда тысячами пропадали? Без документов, без следов?

– Война всё-таки.

– Во Вторую Мировую как будто меньше война была, да у немцев документации на целый трибунал хватило.

Я подумал, что французы учли ошибки прошлого, но проговаривать не стал, не затем здесь, чтобы спорить.

– Боевой костяк нужен был как прикрытие для тёмных делишек. На самом деле они совали лапу во все государственные дела. А что делать, когда большая страна не хочет подчиняться?

– Разделять и властвовать?

– Так точно. Они воздействовали на небольшие страны. Помнишь, тогда в США в двадцать седьмом Техас взбунтовался?

– У меня по истории тройка. И то за то, что на всех уроках был, – признался без тени смущения.

– Тогда слушай. Там ещё скандал был, чуть было первая ядерная не началась. Американцы были уверены, что это или Россия ведёт против них прокси-войну, либо Китай. Ну как они тогда в своё время с Тайванем пытались, да так и не смогли, десятилетие кризиса ударило.

Кивнул. Про десятилетие кризиса уже хорошо помнил. Кредитный экономический пузырь Америки наконец лопнул, погрузив всю страну из вершин благоденствия в пучины бедности. До сих пор в сети нет-нет, да всплывал рекламный баннер, предлагающий скинуться на помощь голодающим штатам. Мичиган, Калифорния. Какие-то там ещё. Сейчас, благо, у них там стабилизировалась, но уже прежнего влияния у США не было…

– Говорят, их работа. Как и сам кризис.

– Стой, ты же только что сказал, что «Гунгнир» после войны…

– После Мироновской, Лёха, они только-только начали набирать большую военную силу, а так уже во время войны обладали и связями, и ресурсами. Причём по обе стороны конфликта. Ну ты ведь не думаешь, что организация с таким административным ресурсом на дереве выросла, верно? Сначала им нужны были деньги для создания сфер влияния и бум! Америка тонет в кризисе!

– Америка не единственная страна с раздутым кредитным пузырём.

– И всё же у неё был самый большой. Тут двояко, Лёха. Пиво будешь? – он двинул к холодильнику, будто ему в баре оказалось мало. Вместо ответа я покачал головой, а он продолжил: – По одним слухам Америка слишком далеко континентальна. А Гунгниру нужна была война. И нести они её собирались не на кончиках ядерных ракет, а на дулах танков. Нечто с одной стороны масштабное, но не настолько, чтобы стороны поспешили обменяться ядерными ударами, смекаешь? Ну и само влияние Америки… – В двадцатых так-то поговаривали, что им выгодно, чтобы мы тут с Европой вдрызг перегрызлись. Мол, тогда-то за счёт ВПК они и выйдут из пузыря. Фантазии были вплоть до покрытия госдолга с профицитом.

В его руках зло зашипела алюминиевая банка, пена поспешила наружу, Тоха пригубил её первым глотком. Я почуял, что зря отказался…

– Их банально устранили. И кое-кто нагрел на крушении их банковской системы денежки и немалые. Вот тебе и появился Гунгнир. Из мелкой террористической конторки во властную, способную влиять на мир структуру. Деньги им помогли всюду пролезть. СМИ там, парламент, правительство… Да в каждом уголке! Думаешь, за всю Мироновскую не было причин жахнуть чем-нибудь, чтобы оставить лишь выжженную пустыню? Резня вон в Доваколе чего только стоила! Или обращённые в руины города на западе у нас. Тысячи мирняка в труху. Но ведь не жахнули…

– А «Пустельга»?

– Ну а что «Пустельга»? Так, мелочь на задворках, букашка под их ногами. Правда, поговаривают, именно они-то и стали причиной раскола «Гунгнира». Сорвали несколько крупных операций, в которые были вложены колоссальные деньги. Ну и, сам понимаешь, там, где родится сила, неподалёку вылазит и противодействие. Они вроде как неофициальная организация, но ресурс административный у них тоже был. И средства, и оборудование по всему миру. Вон, видал?

Передо мной на стол лёг медальон. Бронза знатно почернела, просилась на полировку. Птица, широко расправившая крылья.

– Символ «Пустельги». В одном из схронов отыскали. Красивая вещица, правда? Доказательство такое себе. Открой какой-нибудь «Интертрейд» или наш «Офень», так там таких по рублю пучок будет, ещё и на жвачку останется. Но по времени эта вещица как раз с тех лет. Ты что-то ещё конкретно узнать хочешь?

Я подумал, закусил губу, пожал плечами. Глянул на часы. А время-то было уже скоро идти на работу…

* * *

На улице было свежо и темно. Ярко горели праздничные гирлянды, под сапогами хрустел снег. Мерно жужжа ковшами, дроны-уборщики расчищали пешеходные дорожки, кололи лёдяную корку на асфальте.

– Тебя подкинуть? До работы? – Антон кивнул в сторону могучего «Эксплорера» – американский то ли джип, то ли фургон. Чёрный, как и положено, на гигантских колёсах. А сюда мы ехали на моей «Рыси».

Хотел сначала отказаться, а потом подумал, да ну его к чертям! Не было настроения крутить баранку, а потому кивнул в ответ.

На пассажирском сидении оказалось просторно, можно было усадить ещё двоих как я. Пахло одеколоном и освежителем воздуха, ёлочка благовоний мерно раскачивалась в такт по-тигриному заурчавшему двигателю.

Молчали. Всё, что хотели сказать друг дружке уже сказали там, в комнате красных фонарей. Боялись, что кто-то не выдержит и затянет до омерзения скучную песню «а помнишь?»

И придётся силой давить из себя серьёзные лица, улыбки, многозначительно кивать на никому ненужную болтовню.

Мы оба держались просто отлично. Деловые отношения: он мне, я ему когда-нибудь, устраивало обоих.

«Эксплорер» не трясло, не качало и не подкидывало, он будто не ехал, а парил над землёй. Остановились у светофора. Под колёса чуть не прыгнул полуслепой дедок, Тоха предупредил его сигналом.

Спальные жилые районы сменились промышленными. Мелкие оптовые предприятия чадили трубами, ночами тут над землёй парил по зловещему зелёный смог.

– В чём дело? – спросил, когда Антоха не стал останавливаться в своей линии, вырулил на встречную. Завизжали тормоза, вслед нам сыпалась ругань. По лицу боевого товарища проскочило неудовольствие вперемешку с раздражением. Отвечать он не спешил, лишь глянул в боковое зеркальце.

Всё стало очевидно: за нами тянулся хвост. Вслед за внедорожником Антона тот же манёвр повторил серый изъеденный ржавчиной фургон.

– В бардачке ствол. Давай, не зевай.

– Тогда веди ровнее, – буркнул ему в ответ. Не было же печали, черти накачали! И дёрнуло же меня к нему обратиться, знал ведь, какую жизнь ведёт!

В бардачке пистолет-пулемёт. Хороший, удобный, современный. Парочка шнековых магазинов баллонами катались внутри отсека.

Взял пушку, до щелчка выдавил стойку костяного приклада, высунулся из окна. Плеча коснулась мягкая подкладка.

Из фургона открыли огонь. Стреляли сначала по колёсам. Толстенные шины принимали в себя непрошенные дары без лишнего пиетета. Тоха знал толк в безопасности, его резину точно не пронять шиноколами. Я выдал очередь вверх. Едва заслышав стрельбу, неспешно бредущие по тротуару прохожие бросились врассыпную. Я же молил, чтобы никому из них не пришло в голову выскочить на дорогу.

Стекло фургона треснуло после первых же выстрелов. Машина противника пошла юзом, кажется, зацепил водителя. Отставая от нас, автомобиль потерял управление, врезался в фонарный столб.

– Не расслабляйся! Сейчас ещё будут!

Словно чуя в нас дурных, нам уступали дорогу. Хорошо, что не отыскалось смелых и принципиальных, «Эксплорер» Тохи размазал бы их по колёсам. Свою жизнь любитель капюшонов ценил больше чужих.

– Ах ты ж тля… – лобовое стекло покрылось паутиной трещин, стреляли из четырёхдверного, вставшего на пути седана. Я вовремя нырнул обратно в салон, схватился за рукояти подпорок.

Внедорожник тряхануло от удара, не залезь обратно и вылетел бы из окна прямо на дорогу. В милосердие преследователей верилось с трудом.

Тоха крутил руль, не сбавляя скорости. Активировал голографическое изображение с наружных визоров, готовая вылететь с места посадки лобовуха сменилась отчётливым изображением с камеры. Денег у него и правда хватало.

– Давай, давай, стреляй, ну! Нагонят – свинцовыми пирогами накормят! Там у приклада рычаг прицел меняет.

– Знаю я! – зло огрызнулся. Из чрева орудия выскочила голографическая рамка коллиматорного прицела. Прячущийся под стволом модуль мог обратить его и в тактический с троекратным увеличением. Пижонство!

Мне хватило и коллиматора.

Подбитый седан, хромая на переднее колесо, спешил за нами. С люка на крыше высунулся злой бородатый мужик. Труба в руках, красный ободок термобарического заряда, реактивный огнемёт. Какой бы танк из своей тачки Тоха ни собрал, это уже слишком. Да тут половину улицы огненным облаком зальёт!

Стрелял как в последний раз. Магазину хватило тройки секунд, чтобы изойти на нет. Дрожащими руками выбивал опустевшую колбу, загоняя на её место свежий боезапас.

Бородач выстрелить не успел. Безвольно откинулся назад, выронив огнемёт под колеса своему же ездоку. Машина подпрыгнула на взрыве, проглотив большую часть пламени. Самоходный костёр въехал в угол торгового центра. Спешно и без лишних предисловий туда устремились пожарные дроны.

Тоха скорости не сбавил. Озирался, смотрел по сторонам, но, кажется, опасность миновала. Я ловил себя на мысли, что в следующий раз, когда станет лень ехать на своей машине – выписать самому себе затрещину.

– Это что, мать твою, такое было?

– Старые друзья.

– Боюсь представить, на что способны враги, – меня мутило от набежавшего волнения, чудом не сорвался. Оставаться внутри машины не хотелось. Дальше я пешком.

Тоха был того же мнения. Выскочил наружу, поправил съехавший на плечи капюшон, натянул на голову, закурил. Решил, что мне сигарета тоже не помешает, насильно сунул в руки.

– У нас с «Айм-Митом» тёрки.

Мозг лихорадочно соображал. «Айм-Мит» – бразильская оружейная корпорация. Да только в Великанске у них ни офиса, ни завода, какого чёрта им тут делать?

Тоха объяснил.

– Собираются у нас тут несколько складов отжать. Пока только говорили, угрожали…

– А раньше сказать?

Он пожал на мой упрёк плечами. Я поймал на себе его настороженный взгляд, по-прежнему стискивал взятый у него ПП. Швырнул в машину через окно, отряхнул руки.

– Они и раньше угрожали. Я первый что ли? Но дальше слов не доходило, а сейчас решили играть по-крупному. Ладно, Лёх, прости, что втянул тебя в это. Компенсирую. Сколько тебе?

Вышел передо мной, раскрыл лопатник. Изнутри валил пьянящий, дарующий вседозволенность аромат денег.

Я затянулся сигаретой напоследок, а после врезал ему в скулу. Он рухнул в снег, словно подкошенный. Драки меж нами не случилось, он просто смотрел мне вслед. Пошёл он ко всем чертям!

Снег хрустел под ногами, ветер бил в лицо, кусал за нос и щёку. Зачерпнул горсть белой кашицы, умылся, стало чуточку полегче. Разгорячённость уходила, совесть докапывалась: – Может, зря мы так с ним?

Решил срезать через арку, дабы не обходить всю улицу, нырнул во мглу коридора, чуть сбавил шаг и сразу же почуял неладное.

Лишний чужой хруст в снегу за спиной. Тело сработало раньше мозга, на рефлексах юркнул в сторону. Тихий хлопок глушителя, утренний мрак темноты по глазам. Прыгнул вновь, едва оказавшись на ногах, теперь уже на стрелявшего.

Попал.

Сшиб его с ног, что было сил врезал кулаком в скулу. Отчаянно и зло затрещала рвущаяся по шву куртка. Сила редко подводила меня, но сегодня оказался тот случай.

Противник не чувствовал боли, въехал мне лбом прямиком в челюсть. Пронзило дикой болью, словно шибанули кувалдой. Ему не нужен был пистолет, мог свернуть мне шею голыми руками.

Стальными руками. Ушей коснулся тихий лязг упрятанных под кожимит сервомоторов. Этот паскудник что же, с боевыми имплантами? Тогда дело моё табак…

Он скинул меня с себя, мы поменялись местами: мгновение назад я сидел на нём, теперь он навис надо мной. Зло засверкали красные зрачки глаз. От раздавшегося выстрела заложило уши…

Глава 10

Меня придавило стальной тушей, в глазах темно, в груди горячо. Во рту в кровавом комке плавали осколки зуба. Во сколько сейчас обойдётся имплант?

Свет фонаря ослепил, хотелось бы закрыться от него ладонью. Хруст снега под чужими ногами, кряхтящее усилие нежданного спасителя – стаскивал с меня покойника.

Прояснялось. В ушах звенело, но теперь слышал визг автомобильных сигналок. Чёрные дупла окон вспыхивали ярким обжигающим светом, но выходить и проверять никто не спешил. Вдалеке завывала сиреной машина: не иначе позвонили сто-ражам.

– Спасибо, – проговорил тихим сипящим голосом. Болью отозвались разбитые губы.

– Удивительный вы человек, Алексей.

Я прищурился, разглядел блеск солнцезащитных очков. Да как он здесь через них видит?! Максим повёл плечами, укладывая пистолет в кобуру.

– Позавчера обнаруживаете нежданную дочь у себя в квартире, сегодня вот, уже спешите на мушку «Айм-Мита». Ни дня без приключений! Держите.

Протянул мне завёрнутый в тряпицу кусок льда. Я приложил к лицу – стало намного легче.

– Вы… следили за мной?

– Я ваш куратор, Алексей. Я привёл вас в «Майнд-тек», поручился, что вы справитесь с возложенной на вас задачей. Но я хорошо изучил ваше досье. Пойдёмте на свет, к чему же стоять здесь?

Только сейчас заметил фонарь, притороченный к плечу. Военного образца, из износостойких всепогодных полимеров. На барахолке такой не купишь. Медленно пошёл за ним следом, оглянулся на покойника. Максим прострелил нападавшему голову. Чуждыми казались торчащие из затылка обрывки проводов.

– И фто ше там? Ф моём дофье?

– Импульсивность, склонность к агрессии, попытки решить часть проблем силой вместо диалога. ПТСР. Ничего нового на фоне остальных бойцов, отслуживших в рядах нашей доблестной армии. А ещё куча связей.

Я осмотрел его с ног до головы: Максим лучился самодовольством. Не иначе дрочит на собственное отражение в зеркале.

– Вы знали, щто я обрафюсь к другу за информафией? – я сплюнул кровавым комком, легче не стало. Язык спешил ощупать свежий прогал в челюсти.

– Догадывался. Алексей, перестаньте метаться. Хотите, предугадаю ваш следующий вопрос? Да, мы знаем, что вы хотели порыться в истории так называемого секретного подразделения «Пустельга». И даже знаю, что привело вас к вашему другу.

Я кивнул, ну пусть выкладывает, раз уж любой секрет для него проще пареной репы. Пиджак вздохнул, поправив очки.

– Вы увлеклись игрой. Игроки часто роются в сети, пытаясь понять, как действовать дальше. Немного испортить интерес, но поступить, как это называется? Правильно?

Порылся в собственных мотивах, не отыскал ничего подобного. Но пусть так: хочет умничать – флаг ему в руки!

– Вот что, Алексей, если хотите, наш архив к вашим услугам. Зачем же так рисковать собой? Представьте на миг, что я бы не успел?

– Он из «Айм-Мита»? – кивнул на покойника.

– Верно. Но можете не волноваться: нашей власти в городе больше, чем их. А потому мы через час дадим им понять, что наши сотрудники, даже если они случайно и не тем людям перешли дорогу, всё ещё работают на нас. Документы при вас?

Сто-ражи выскочили из автомобиля ещё до того, как машина остановилась. Элитное почти независимое подразделение полиции с боевыми имплантами в груди. Не расследуют пустяков, вроде убийств и ограблений, но первыми там, где стреляют.

Стволы орудий глядели нам в грудь, шутить эти парни не любят.

– Наземь, наземь! Руки за спину, чтобы я видел!

Максим глянул на меня, словно наблюдал, как поступлю. Нутро металось от подчинения к сопротивлению и назад. Ничего себе, сходил выпить пива со старым другом…

* * *

Максим умел решать проблемы. Любые. Не слышал, о чём он говорил со сто-ражами, но доводы у него оказались убедительные. Клянусь, спорь он с дьяволом – выйдет победителем!

Машина амбулаторной была полна заботливых рук и усталых лиц. Женщина-врач в комбезе мёрзла, кутаясь в клетчатое одеяло, не спешила покидать пределы скромного тепла автомобиля.

Ей и не требовалось: основную работу выполнял маленький юркий дрон. Управляла с планшета, словно по таймеру шмыгала больным носом, сверялась с получаемой информацией.

Верить ей, так я здоров, как бык.

– Прекрасные показатели, Алексей! – невесть как, статистикой разжился и Максим. Казалось, она отражается прямо в линзы его солнцезащитных очков.

Мне сунули пилюлю, сказали держать под языком. Нестерпимо стонущая челюсть унялась почти сразу же.

– Идём, нас ждут великие дела. Что такое, хотите к стоматологу?

Уж к кому-кому, а лучше обходить его кабинет третьей дорогой. И пускай уколы с дрянью, позволяющей наращивать новые зубы, изобрели с два десятка лет назад, лечить их приятней не стало.

Как будто бы даже наоборот.

– Ну-ну, не стоит треволнений. Я уже говорил, что работа на «Майнд-тек» сулит не только хорошую зарплату, но и не менее прекрасный социальный пакет? Нет? Тогда самое время сказать. Вы в каком-то роде счастливчик: иным бы делали наживо, а вас прооперируют во время гибернации.

Я вздохнул, оставалось надеяться, что не пришьют лишнего, не отрежут нужного…

– Часто такое случается? – спросил у него по дороге. Ветер хлестал в лицо, начал завидовать Максиму: у него хотя бы очки…

– Что?

– «Айм-Мит», «Сорора-течнолоджи», «ЛАДА-ВАЗ» – перечислял корпорации, которые знал. – Воюете друг с дружкой? Подсылаете агентов-киборгов?

Тело убитого осталось под охраной сто-ражей. На языке крутился вопрос: какой калибр у игрушки Максима, и где взял? Не из каждого револьвера прошибёшь «стальной лоб» импланта.

Куратор лишь пожал плечами.

– Никогда. Случившееся – вопиющая, невозможная случайность. Уверен, ответственный за подобное будет снят, если не уже, с должности. Мы предпочитаем решать проблемы дипломатическим путём. Или юридическим. Сила – не конёк корпораций.

Ага, а по реактивному огнемёту так сразу и не скажешь. Но Максим прав: корпорацию бы вздрючили где только можно и нельзя. И наверняка через ООН обложили кучей санкций.

Так может, соврал Антоха, нет у него никаких тёрок с «Айм-Мит»? Так ведь не сходилось: киборги по улице в открытую просто так не бегают, а у бандитов, пусть даже непростых, денег на такие игрушки не хватит, сколько ни грабь.

– Сомневаетесь, Алексей? Напрасно.

– Не столько в вас, сколько в ваших партнёрах.

– Отрадно слышать подобную приверженность. Война приносит лишь убытки. Представьте только, во что превратился бы Великанск, устрой мы здесь кровавую резню? И за что? За право продавать тем, чьи дома обратили в руины?

– Или чтобы эти руины вновь обратить в дома. Кто-то за это ведь заплатит.

– Бить, а после лечить – это к «Сорора-технолоджи», – Максим слишком серьёзно проговорил старую шутку. – Но даже они не настолько глупы.

– А с криминальными структурами дела ведёте?

– Алексей, это вопрос из разряда «пересекается ли шеф полиции с мафией». Надеюсь, оно не стоит того, чтобы я отвечал.

Он прав, не стоит. Ладно, потрясу на эту тему самого Антоху, хоть мы и расстались не дружеским рукопожатием.

Офис корпорации встретил нас радушием и заботой. Сидящая на ресепшене девица, далёкая правнучка мегеры, не вру, схватилась за сердце и за телефон одновременно от одного только моего вида.

Максим изящным жестом положил селекторную трубку на место.

– Не стоит, милочка. Этот господин – наш верный сотрудник, Алексей Соколов. Во-о-он у него на пропуске написано. Преград не чинить, дать допуск к работе. Он посмотрел на меня, изобразил шутливый пригласительный поклон. – Ну же, Алексей, вперёд! Работа ждёт! Кажется, в прошлый раз вы остановились на самом интересном. Неужели вам не хочется знать, что дальше?

Он прав насчёт того, что игра взяла меня в тиски.

Мне хотелось этого как ничего иного…

* * *

Продавленный диван, расслабившийся бармен. Возня на чужой кухне, женский голос умоляет «папочку» не сердиться, войти в положение. Я как будто бы даже слышал ответ: обещание приехать и переломать ноги за то, что смеет работать из-под его крыла.

По ушам раздражающе бил хруст алюминиевой банки, бармен вопросительно кивал на мой недобрый взгляд. Память словно вдохнула свежего воздуха, с пьянящим кислородом пришли образы: бар, письмо, перестрелка. «Это же люди Фабиана, они хрен на пятаки порежут!»

– Эй, парень, ты чего? – бармен широко раскрыл глаза от испуга, когда попёр на него. Банка рухнула на ковёр, разбрызгивая дешёвое пойло, я же крепко держал свою жертву за грудки. Для верности приложил о стену. Правду говорят, что в Швейцарии дома из говна, чуть не проломил им тоненькую фанеру. С кухни прибежала… Как же там её звали? Ханей? Холли?

Ханна.

Прижимала к груди телефон, не зная, что делать и куда звонить. Я выудил свободной рукой пистолет, показал бармену, что тот снят с предохранителя.

– Не хочешь поведать, откуда у тебя пакет?

– Я не знаю! Мне сказали, придёт человек, обменяемся с ним паролями, получу кучу денег. Мужик, у меня кредит! И сын в школу вот-вот пойдёт. Ты цены на образование видел?

Я саданул ему стволом с размаху.

– Не заговаривай мне зубы, приятель.

Бармен закашлялся, плюясь кровью, я повторил вопрос. Хорошо, что он оказался достаточно труслив, чтобы даже не думать о сопротивлении.

Ханну из поля зрения не выпускал и не зря: маленькими шажками двигалась к тубусу продолговатой настольной лампы. Взглядом дал ей понять, что оно того не стоит, её покинули остатки героизма.

– Пакет. Кто, откуда, зачем? Знаешь, что внутри?

– Да ты сам посмотри, он у тебя!

– Там наркота? Оружие? Этот Фабиан, кто таков?

– Фабиан? – из рук Ханны выпал телефон, девушка не обратила на это внимания. До сего момента была напугана, а сейчас была в ужасе. Не хватало только женской истерики…

– Знаешь его?

– Он… он всем здесь заправляет! Держит точки сбыта: наркота, девочки, оружие… – она похолодела, словно узнала «Людвиг» в моих руках. Последовал закономерный вопрос: – Ты коп?

– Может, да, может, нет. Ведите себя ниже воды, тише травы, и все останутся живы, – врал и не краснел. У меня не было к ним личных претензий, скорее, им не повезло быть случайными свидетелями.

– Этот Фабиан как-то связан с спецслужбами?

– Да что на тебя нашло, чувак? – бармен визгливо возмутился. – Какие спецслужбы, Фабиан – обычный бандюган! Платит кому надо, его не трогают!

– Тогда как объяснишь корешок спецагента, вывалившийся с одного из бойцов? Ты из дробовика палил, там боевик в броне, такой не у каждой армии есть. Всё ради пакета?

– Да раскрой ты его!

Предложение казалось заманчивым. Отпихнул от себя бармена, швырнув бедолагу на пол. Он расплакался, словно ребёнок. Ханна бросилась к нему, рухнула на колени в попытках утешить. Ей правда было чем.

– Они с тебя его не спрашивали. Меня ждали? Без меня пакет в карман не лезет?

– Да откуда я знаю почему? Это должна была быть подработка на пять минут. Куча денег за пару слов!

– А за дробовик ты схватился просто так? От нечего делать? Узнал ведь тех доходяг?

– Я… я вместе с тобой в них стрелял! Ты хоть представляешь, что мне теперь будет? В городе ни жизни, ни работы, если не во всей стране! Он мою жопу из-под земли достать захочет.

Верно говорил, не прикопаешься. Впрочем, опыт учил доверять лишь себе, пропускать чужие слова сквозь фильтры скептицизма.

– Кроме кухни комнаты есть? – спросил у Ханны. Та развела руками.

– Ванна. Туалет. Всё.

– Телефоны все, какие есть на стол. Сядете на кухне и будете вести себя тихо, словно мышки. Не выходить, понятно?

Вдвоём они кивнули в ответ.

* * *

Положил пистолет на стол, отодвинул задвижку, снял затворный короб, выудил магазин из рукояти. Смазать бы «Людвига», да нечем.

Перебор пошёл оружию на пользу, восстановив пятьдесят четыре очка состояния.

Юшка явилась непрошенной гостьей, я даже вздрогнул. Словно пьяный глядел на маленькую фигурку, что дефилировала по столу. Какого чёрта она тут делает?!

– Поздравляю, Алексей! Вами достигнут второй уровень! Ещё одна ступенька в лестнице вашего будущего могущества.

– Можно без официоза? – неприязненно поморщился. Лицо крупными каплями заливал пот. Невесть откуда налетевшая мошкара не давала покоя, под ногами шныряли вездесущие тараканы.

– Прошу простить, но в моих алгоритмах нет подобной функции. Однако вы можете выбрать новое умение. Желаете глянуть на доступные?

Отказываться было глупо.

К «Боевому ражу» в пул активных предлагалось добавить «Солдатскую удачу» или «Адское терпение». Из пассивных оказался недостойный упоминания мусор.

Первая предлагала увеличить удачу, что напрямую влияло на уклонение.

– Поможет избежать беглого неприцельного огня от противника. Но не спасёт от снайперской стрельбы. Дружеское предупреждение: наличие данной способности не повод ходить под пулемётным огнём неспеша и в полный рост. Действие ограничено десятью секундами.

Кивнул. Почему-то прекрасно знал, что лучше всего это умение убережёт от выстрелов из дробовика. Для боя на коротких дистанциях и в замкнутых помещениях лучше и не придумаешь!

– А второе? – спросил у системной феи. Поймал взгляд бармена сквозь дверной проём, он слышал мои вопросы, а вот ту, с кем говорил, не видел. Теперь окончательно убедится в том, что у меня поехала крыша.

Ну и плевать.

– Второе даёт возможность избавиться от одного критического эффекта за раз. Желаете узнать про критические состояния сейчас?

– Позже, – покачал головой. – За один уровень даётся одно очко навыка?

– Только до пятого уровня. С пятого до десятого – по два очка, всё дальнейшее развитие – по три очка за уровень.

– А атрибуты?

– Растут по мере того, как находите им применение, точно также, как и ваши навыки: «стрельба очередями» или «медицина»…

Ну как минимум ничего сложного. Взял затворный короб пистолета, поместив его на место, вогнал магазин в патронный отсек. Как новенький!

– Вы определились с выбором?

– У способностей есть лимиты использования за сессию или за игровой день? – прекрасно понимал, что избавление от критических эффектов, как минимум, звучит слишком жирно.

– «Солдатская удача» не имеет ограничений на применение, может быть использована многократно. Однако особенность и механика умения работают таким образом, что его «перезарядка» возрастает в геометрической прогрессии после каждого использования. Но данный показатель сбрасывается каждый сеанс.

Ну да, не может же мне везти вечно. Удача – знойная красавица. Юшка продолжила: – «Адское терпение» может быть использовано трижды за сеанс, вы сами выбираете, какой из полученных критических эффектов убрать. Вы определились с выбором?

– Давай «Солдатскую удачу»

Она кивнула вместо ответа. Спросила, может ли быть полезна чем-то ещё, я покачал головой в ответ, и она испарилась.

Ночь за окном не несла ничего хорошего. План был прост до безобразия: переждать момент, пока полиция с ребятами Фабиана стоит на ушах. Должно было улечься к полудню. Включил телевизор, «побегал» пультом по россыпи каналов, интересовали исключительно новостные.

Гадать не стоило, нас искали. После устроенной в тихом швейцарском городке перестрелки правоохранители гудели встревоженным ульем. Местные власти корчили серьёзные рожи, давили из себя неловкость улыбок, ослабляли удушливость галстуков.

Съёмочные группы носились следом за оперативными группами, накрывая один бандитский притон за другим. Если этот Фабиан и правда такая крупная шишка, что подмял под себя всех, это всего лишь спектакль. Сдавал пешек, дабы купленная им полиция не выглядела так жалко в глазах собственных горожан. Уже назавтра каждого пойманного выпустят на свободу.

На камерах засветились наши лица. Вот это уже скверно. Самолётом лучше не выбираться, как и автомобилем. На дорогах объявили планы перехвата. Любопытство принялось грызть меня с новой силой. Пакет шуршал в кармане бумагой, словно призывая его распечатать. Глупо не глянуть, за что должен был умереть…

Поддел кончиком ножа почти средневековую сургучную печать, осторожно прошёл лезвием по краям, из распечатанного конверта вывалились фотографии.

Немолодая обнажённая женщина отчаянно старалась показать на камеру красоту увядающего тела. Будь глупее, решил бы, что у полковника странные вкусы.

Старая уловка. За стопкой фотографий притаилась плёнка. Чёрная коробочка, серый рифленый колпачок, будто родом из девяностых. Зуб даю, компромат, и там явно не чья-то пошлая обнажёнка. Студию проявки сейчас днём с огнём не сыщешь.

Колбу с плёнкой спрятал в карман, от фотографий избавился, сунув в мусорный пакет. Решил глянуть на кухню. Бармен с Ханной сидели тихо, словно мыши. На лице девушки читалась нервозность, она готова была терпеть нас за пять сотен, но сидеть под прицелом ей не нравилось… А, может, что-то хотела сказать?

– До рассвета уходим. Я на вокзал, ты как знаешь, – врал. Наши с ним лица засветились, а потому нас возьмут при первой же проверке на фейсконтроле. Только по старинке, через лесополосу, а там автостопом до ближайшего города – и вот уже там…

– Йа… я сам, – он понимающе кивнул, давая понять, что нам с ним не по пути. Шлёпнуть бы его, да полковник мне его смерти не простит. Сдавалось, он шестым чувством узнает, кто его грохнул.

Я хотел сказать что-то ещё, но в дверь позвонили. Глянул на Ханну:

– Ждёшь гостей?

Она покачала головой вместо ответа. Бармен заёрзал, словно на углях, по лицу градом покатился пот.

– Юшка, сохранись.

– Невозможно.

– Что значит «невозможно»?

Системная фея, будь она здесь, развела бы руками.

– Функция сохранения работает исключительно во время боевой фазы. В иных случаях, дабы предотвратить случайный мимолётный порыв к использованию функции, она неактивна.

Ах ты ж четырежды и через ногу. Ладно, будем думать, что обойдётся. Взял пистолет наизготовку, двинулся мелкими шагами к двери. Второй звонок был настырней, будто по ту сторону двери стояло само нетерпение.

В глазок смотреть опасно, как и подходить к двери, через неё обычно стреляют, едва заслышав шаги.

Вместо того шаги заслышал я. А бармену бы в разведке работать, такой талант к бесшумным шагам пропадает! Даже я услышал, лишь когда он подобрался слишком близко.

Среагировать не успел, только развернуться. Встретился с болью воочию. У неё были твёрдые лазурные стеклянные бока, разлетевшиеся о мою голову. Дальше – темнота…

Глава 11

Болела голова, во рту словно кошки нагадили. Хотелось пить. Руки за спиной связаны. Эффект обездвиженности значился в строке состояний.

Хотел было спросить Юшку, сняла бы та способность этот критический статус, да что-то мне подсказывало, против верёвки нет приёма.

Голоса.

Различал два женских, четверо мужских. О чём-то спорили на тарабарском языке, разобрал не сразу, чуть погодя. Попытался вздохнуть, болела грудь. Видать, насажали ногами, когда упал.

– Э, тут это… проснулся!

Пятый мужской голос.

Меня подняли без особых церемоний. Хотели поставить на колени, но решили усадить на табурет перед столом. Под ногами хрустели осколки вазы, у людей, собравшихся вокруг меня, как будто не было лиц.

Первым проявилась морда бармена. Испуганно тот оттирал вспотевшие руки о штанины семейников. Указывал на меня пальцем, бухтел, получил в морду. Кажется, его мнением не дорожили.

На Ханну страшно было смотреть. Загорелая и симпатичная от страха превратилась в бледную запуганную старуху. Сидела, вскинув руки, боясь сказать хоть слово.

Одетый в костюм пижон вышел передо мной. Ухоженный сытый вид, гладко выбритый подбородок. В петлице – бутоньерка. Фабиан, можно было даже не гадать.

Какая честь, собственной персоной и по мою душу! Подозревал, что явятся его хмыри, но таил надежду: обойдётся! Всеспасительный авось в этот раз проспал.

Вокруг него вилась девица. Симпатичная в каком-то роде. Короткая стрижка, миндалевидный разрез глаз. Изящная азиаточка. Чутьё подсказывало, она опасней всех остальных.

– Плёнка где, паскуда? – у прихвостня Фабиана оказалось кислое дыхание. Шрам через всю рожу, следы неровного шва. Зашивал какой-то уличный лепила, не иначе.

– Да, приятель. Где плёнка? – Фабиан потряс стопкой фотографий прямо перед носом. Соображать пришлось быстро, наверняка успели обыскать, обшарить карманы.

– Она у него! Я видел! Он пакет раскрывал! – бармен снова подал голос, снова получил прямой в челюсть. Обиженно, словно пёс, заскулил.

Когда открывал дверь, колба была в руках. Значит, закатилась под шкаф. Вряд ли уже нашли и просто играют со мной. Что ж, «Оскар» за лучшую роль сегодня получает…

Облизнул высохшие губы, натянул на лицо маску неподдельного испуга, задрожал. Пришлось нелегко, но справился. Зря, что ли, брал уроки актёрского мастерства?

– Не убивайте! У меня семья! Я расскажу!

– Расскажешь, родимый, расскажешь. Что предпочитаешь, чайник или молоток?

Звучало скверно, пытки – не мой конёк, а если уж приходится терпеть их на себе…

– Не надо! – завизжал, поддав в голос предательского петуха. Вспоминал все грустные моменты в жизни, выдавил слезу. – Семья у меня! Не надо!

– Это и есть ваш крутой? – Фабиан прищурился. По недовольству на лице видел, ждал увидеть на моём месте крепкого солдата, а получил лишь нытика. Принюхался, скорчил рожу: – Да он прямо тут обосрался!

Это он преувеличивал, в штаны нагадил как раз бармен при виде заполненного кипятком чайника. Вспомнил, одному парнишке заливали в раны. Как же он тогда орал…

Можно было бы подождать. Не реши спасти бармен свою шкуру, всё сейчас сложилось бы иначе. Может, пусть ему умоют лицо, а там уже…

– Плёнка не здесь. На вокзале, в запертой ячейке.

Фабиан рассматривал мой пистолет, подняв его с земли. Покрутил в руках, направил мне прямо в лоб. Ну как минимум три попытки за эту сессию у меня есть, так что…

Грянул выстрел, умолявший сохранить ему жизнь бармен слетел со стула, завалился на пол, смешно раскинув руки. С подвыванием вскрикнула Ханна.

– Рука дрогнула. Так где, говоришь, плёнка?

– В ячейке, в камере хранения, на вокзале. Фейсконтроль, – надеялся, что в тридцать третьем эту технологию уже внедрили. Фабиан кивнул собственным мыслям.

– Этого в машину. Скатаемся с ним до вокзала. Митч, Бутч, Кьяло, останьтесь здесь. Прочешите каждый миллиметр этой халупы. Девку можете попользовать, вдруг что-то знает? Так что построже. И её сутенёра ко мне вызвоните.

– Да, босс!

Меня потащили по коридору, иногда помогал бедолагам, делая пару шагов. Любопытствующие крикам на ночь глядя, открывали двери, но видели крепких ребят, пушки, и отступали прочь. Как минимум Фабиана здесь знали, и никто не осмелится вызвать полицию.

– Сколько ж ты в штаны насрал? Выглядишь не настолько, сколько весишь! – здоровяк, тащивший справа, жаловался, его товарищ молча озлобленно пыхтел. Фабиан шагал позади самой неотвратимостью.

Доморощенный мафиозо в детстве точно пересмотрел «Крестного отца» не одну сотню раз. Роскошный автомобиль с бесконечно длинным капотом выглядел чуждо среди современных спорткаров. От него разило древностью, словно кто-то решил показать, как сильно он чтит традиции.

Азиатка с нами не пошла, осталась искать плёнку в квартире. Уже лучше. Двоица лишь корчила из себя важных да мощных, в прямом столкновении точно не смогут удивить. Фабиан – птица повыше, да и только. Моложавый, надеющийся на силу авторитета мажор, не больше.

– Залезай давай, ну! – запихивали в салон едва ли не силком.

– Руки развяжете? – вытянул их, когда два здоровяка поджали с обеих сторон. Их босс угнездился на пассажирское спереди.

– А он шутник, босс! Может, стукнуть для сговорчивости? Чтобы понял?

– Захлопнись, Кай, где твои манеры? Данный господин – наш гость, не пленник.

– Так чего? Правда развязать?

– Как минимум на входе к вокзалу привлечём ненужное внимание, если его руки будут обмотаны. Полицию я купил, а вот…

Я знал, что пряталось за его недоговорённостью. Швейцарская Служба Разведки, агента которой завалили. Может, это их ребята и пытались тогда прорваться через подвал?

Важно одно: купить их не хватило денег. Дело становилось запутанней. Поболтать бы с Фабианом с глазу на глаз…

Ехали не спеша.

– Ты правда надеялся, что Симс тебя не сдаст? – спросил один из громил.

– Кто такой Симс?

– Во даёт! С ним вместе бежал, столько наших повалил, а даже имени его не знает!

Меня ткнули локтём в бок, словно в знак подколки. Здоровяки, будто двое из ларца, громогласно и, надеясь друг дружку перекричать, загоготали.

– Этот вокзал? – Фабиан указал на железнодорожный дальнего следования. Испытующе смотрел на меня, что-то прикидывал в уме. Я знал, что. Время. Успели бы мы с уже покойным Симсом метнуться сюда, а потом к Ханне? И почему не уехали сразу?

– Кай, проводите его с Нильсом. Пусть вскроет ячейку, а потом отведите наконец в туалет. Воняет.

Сказано-сделано!

– Ты не дрейфь! Босс сказал, за плёнку всё поймёт-простит, – громила, сидевший справа подбадривал. По глазам видел, что врёт, десятки жертв на его совести слышали то же самое. А на деле прикидывает в уме, как избавиться по-быстрому и без лишнего шума. Его спутник молчал, но сверлил меня взглядом. Он убил бы меня просто потому, что не видел причины не убивать.

– Какая из ячеек?

– Пятый ряд, третья справа, – указал на стенд. Они чуть отступили, давая больше свободы. А я-то думал, будет сложнее! Хорошо сыграл размазню, уверились в моей беспомощности.

В первую жертву выбрал говорливого Кая. Оттолкнул от себя, врубил «Боевой раж», наградил зуботычиной его молчаливого собрата.

– Эй! А ну стой! – Кай нешустро восстановил равновесие, бросился в погоню следом. Плюясь кровью, приходя в себя, поднимался на ноги молчаливый Нильс.

Ловил на себе взгляды будущих пассажиров. Предупредительным свистком требовали остановиться охранные дроны. Кто бы их собирался слушать?!

Солдатская удача пришлась кстати, разлилась теплом по телу. Не зря: несколько тихих, приглушённых хлопков за спиной говорили о том, что этой горилле-Каю хватило ума стрелять в людном месте.

Только бы Фабиан не дал дёру, будет не смертельно, но обидно.

Перескочил через робота-перевозчика, рукой смахнул ворох чужой поклажи. Матюкнувшийся за моей спиной Кай споткнулся, выронив оружие. Тюфяк, где только таких набирают?

Заскочил в закусочную, пробежал ту насквозь. Поддел ногой чью-то некстати оставленную на полу дамскую сумку, получил в спину проклятие до седьмого колена.

Завернул за угол, припал к стене, из груди вырывалось тяжкое дыхание. Стрелки указывали на туалет. Не зря Фабиан велел меня туда спровадить.

Заскочил внутрь, пахнуло освежителем. Какой-то китаец усердно сушил ладони, толстяк с ноутбуком в сумке вальяжно мыл руки.

– А ну пошли отсюда! Прочь, кому сказал? – выгнал наружу окриком. Связываться с полубезумным орущим сумасшедшим ни у кого не нашлось желания.

– Попался! – Кай заскользил по плиткам пола. Пистолет с глушителем при нём, а солдатская удача ещё не сошла на нет. Его лицо, удивлённое трём промахам подряд, едва ли не в упор надо было видеть.

Миндальничать не стал. Бил, не жалея сил, в адамово яблоко ребром ладони, лбом в челюсть, кулаком под дых. Зажал руку в Щукинском захвате, к такому Кай оказался не готов. Пистолет перекочевал ко мне, и дело было решено.

Отпихнул его от себя, тяжёлой тушей тот бухнулся на плитку пола. Всадил в него остатки магазина до того, как он успел прийти в чувство.

В кабинку заглянула бабушка-сторож, увиденное ей не понравилось. Ну кто сказал, что всё пройдёт, как по маслу? Затопталась на одном месте, но не издала ни звука. Стукнул ей оглушающим по затылку. Полежит в отключке денёк-другой…

Не будь на полу крови, решил бы затолкать тело Кая в одну из кабинок. Обшмонал его карманы. Запасной магазин прятался в портупее, прямо под кобурой. Хорошая портупея, мне б такую.

Побрызгал водой над раковиной в лицо, чуть привёл себя в порядок. Оставался ещё молчун-Нильс. Из туалета выходил осторожно, мало ли? Этот опасней Кая раза в два: делает прежде, чем думает.

И делает хорошо…

На его улице сегодня был праздник: гуси решили уволочь в дальние страны. Увидел его в обществе жёлто-козырьковых стражей порядка. Сначала ему просто хотели помочь, а потом нашли под пиджаком пистолет.

Теперь ему вязали за спиной руки и зачитывали права. Повезло, будет жить.

Волосы на голове обдало потоком тёплого, почти горячего воздуха. Дроны-стражники, вглядывались в лица. Не иначе меня искали. Зашёл в сувенирный магазин: Gangsta – и этим было всё сказано. Футболки, серебряные цепи, джинсы с ширинкой до колен, фейковые пистолеты. Попытался вспомнить рэп-речёвки и не смог.

Старую одёжку запихал в сумку. Видок у меня теперь был ещё тот. Платок натянул на лицо, выглядел так, будто иду выполнять миссию с вертолётиком.

Вышел на улицу. Внимание на себя обращал, скорее, как разодетый клоун, но никто из полицейских не решился спросить документы. Пистолет оставил в сумке, «Gray Retriver» военного образца, из пластиковых композитов. В затворной раме нано-армирование. Нильс же с Каем прошли, а значит, и мне волноваться не о чем.

Выходил с другой стороны от того места, где заходили. Обогнул здание. Фабиан, если и потерял терпение, никуда не делся. Сумку швырнул к мусорному баку, пистолет – за пояс, прикрывая рукоять подолом футболки навыпуск. Двинул к чёрной машине.

Дёрнул на себя заднюю дверцу со стороны водителя, приземлился в салон и тут же трижды спустил курок через водительское сидение. Шофёр вздрогнул и обмяк, Фабиан успел ругнуться, потянулся за стволом, я дал ему понять, что это опрометчивое решение будет стоить ему жизни.

– Хороший мальчик, – кивнул, когда он послушно поднял руки.

* * *

К его чести у него было самообладание. Сидел на залитом кровью сидении шофёра, не убирал рук с руля, не истерил. Заехали на крайний этаж многоярусной парковки. Молчали. Я выдумывал каверзные вопросы, он придумывал ничего не говорящие ответы.

Он прекрасно знал: мне незачем оставлять его в живых, да я и не собирался.

– Из машины на выход. Руки на виду.

Парковка пустовала, нижние ярусы ещё только заполнялись, никто не желал нарезать лишних кругов.

– Кто ты такой? – он прищурился. Делал хорошую мину при плохой игре, но я видел, его пробивает ледяной дрожью. Словно он надеется, что всё это неприятный сон.

– Что такого на этой плёнке?

– А то ты не знаешь?

– Колено или локоть? – дал ему такой же выбор, как он недавно мне. Фабиан ухмыльнулся.

– Ладно. Там Солтлейкская вечеринка.

– Всё ещё ни о чём не говорит, – не спускал его с мушки.

– Негласная вечеринка, на которой присутствовала большая часть глав Евросоюза. Сразу же после подписания перемирия с этими… русскими, – он сказал, словно плюнул. Я подавил в себе желание выдать ему оплеуху.

– Дальше.

– Что дальше? Там главы Евросоюза предаются разврату. Маленькие мальчики, маленькие девочки, тонны кокса с кокаином. Представь, какой скандал можно поднять, заполучив её, а? Каких людей можно потрясти за яйчишки? Не только здесь, далеко за пределами Швейцарии.

Смотрел ему в глаза. Кажется, парень не врал. Ничего себе у «Пустельги» задачки для проверки на преданность! И страшно подумать, что было бы, окажись плёнка не в тех руках.

Вроде этого же Фабиана.

– Всего лишь игра, всего лишь игра, всего лишь игра… – неустанно повторял себе, словно мантру. Прав Максим, я слишком увлёкся. Выкладываюсь на полную, словно реальная боевая операция, а мир вокруг не эманатическая проекция мозга вперемешку с виртуальным туризмом, а что-то в самом деле реальное.

Может быть, всего лишь игра. Но по-другому я не умел и не хотел.

– Зачем тебе всё это, парень? Там большие игроки, ты не сдюжишь! А может, ты на ШСР работаешь? Ну и чью задницу ты прикрываешь?

– Заткнись, – велел ему совершенно спокойно. Не подействовало, впав в панический раж, Фабиан искал спасение в многословии.

– Ты только представь! Тот, кто зовёт себя правителем нашей страны пригласил маленькую девочку. Она кричала и просила отпустить, а потом всё на плёнку сняли. А она ведь чья-то дочь! Сегодня она, завтра твоя. Или у тебя сын? Там и с мальчиками шалили. А…

Я выстрелил ему прямо в рот. Фабиан захлебнулся на полуслове, попятился, врезался спиной в перила. Отчаянно дрожа, посмотрел вниз.

Помог ему упасть ещё двумя выстрелами. Пистолет бросил тут же, патронов к нему больше не было. В кармане оставался мой электрошоковый «Студубеккер», и волына, что купил, как только приехал. Фабиан таскал их с собой, как трофеи.

Машину бросил здесь же. Осмотрел себя. На одежде ни пятнышка крови, чисто сработано.

Спустился вниз, поймал такси. Хорошо, что запомнил номер дома и улицу квартиры Ханны, пришло время вернуться за плёнкой.

В кармане заёрзал мобильник, я и забыл, что прихватил его вместе с наличкой Фабиана. Ещё будучи живым, он неохотно потрошил недра собственных карманов.

Доступ к телефону был запаролен, а вот звонки можно было принимать свободно. Zaimens не дешёвая марка, но микрофон – китайское говно. Самое то, чтобы скрыть мой голос.

– Алло, – подбавил в голос уверенных холодных ноток.

– Босс, мы нашли! Тот полудурок ещё жив? Плёнка тут была, в колбе под шкафом нашли. Кьяло нашла, да. Нам как, принести её к вам?

– Нет. Оставайтесь на месте, сам заберу. Вы ж идиоты, потеряете по дороге.

Обиженное сопение в трубку, но чтобы прихвостень Фабиана ни думал, озвучить не посмел.

– Да, Босс…

Таксист недобро глядел на наличку, тыкал пальцем без ногтя в табличку, что принимает только переводы, нёс какую-то тарабарщину про скандал с поддельными деньгами. Понять несложно: я одет как типичный бандос, а привёз он меня в один из злачных районов.

Коснулся рукояти пистолета, а в голове зазвучал насмешливый голос Максима.

«Импульсивны. Агрессивны. Предпочитаете решать силой, не диалогом – вот и выходит боком…»

К купюрам накинул ещё пару сверху, а таксисту будто того и надо было. Кивнул и рванул с места восвояси. Деньги всё одно не мои.

Шагал по лесенке, стараясь не поднимать лишнего шума. Проверил пистолет, легко ли ходит магазин и затворная рама? Жутко не хватало разведки, но интуиция вперемешку с выучкой спасут. Плюс как раз перезарядился боевой раж.

Зуд в голове. Как же мог забыть?! Позвал системную фею.

– Юшка, сохранение. Сейчас-то можно?

Она раздумывала не больше секунды, ответила утвердительно.

Закусив губу, активировал его и, не теряя и секунды, пинком толкнул входную дверь…

Глава 12

Пистолет держал на вытянутых руках. Стоящая в прихожей фигура успела обернуться. Удивлённое выражение лица, секундное замешательство. Он не успел схватиться за оружие. Положил ему две пули в грудь, третьей прошиб голову.

На полу валялась Ханна. Обнажённая, окровавленная. Всё тело – сплошной кровоподтёк. Темнокожий парень в сетчатой открытой футболке лежал у поваленного разбитого выстрелом телевизора. На лице застыл предсмертный оскал.

Зубы и цепь под золото, россыпь татуировок рукавом бежала от плеча к запястью. Не иначе как тот самый «папочка», требовавший от Ханны немедля явиться на работу.

Второй здоровяк был умнее: прятался на кухне, вжался в стену. Ему не хватало выдержки, а предрассветная тишь выдавала его с потрохами, такое тяжёлое дыхание встретишь не у каждого астматика…

Я выудил «Студубеккер», вскинул в руке, тот разложился, щёлкнул электрической головкой. Для спрятавшегося как будто стало сигналом: робко выглянул из дверного проёма.

Можно было продырявить его через глаз, да мне нужен был его болтливый язык. Надеюсь, молоток с чайником никуда не делись?

Он набрался смелости, изобразил попытку выкатиться. Увидь подобное мой сержант, так сдох бы от смеха.

Я стрелял по ногам, резкая боль шустро утихомирила буяна. Он пытался удержать равновесие, паля из пистолета куда попало. С потолка посыпались ошмётки пенопластовой обклейки.

Настиг его в один прыжок, пинком по руке, тот лишился оружия до того, как направил в меня. Электрическое оголовье дубины врезалось ему в грудь, ударило сквозь одежду. Показалось, у бедолаги искры сыпанули из глаз.

Кьяла. Азиаточка. Должна была быть третья, но её не видел. Только сейчас заметил, что дверь ванной комнаты смотрела прямо на дверной проём кухни.

Ошибку осознал поздно. Она стреляла на слух, через дверь. Стоило отдать должное, она и правда оказалось самой опасной. Кровь заливала мне рот, бился в предсмертных конвульсиях. Видел, как она вышла. Ирландский «Whiskey» стал моей погибелью. А калибр у неё и правда что надо…

* * *

Относитесь к вражеским дримэйджам без предвзятости. Они всего лишь образы, но обладают зачатками разума. Они видят в вас врага и потому приложат все усилия, чтобы вас уничтожить. Советуем поступать также…

* * *

Вырвался из мглы посмертия в ту секунду, в которую сохранился. Уже поднял ногу для пинка вновь высадить дверь, повторить как в прошлый раз.

Только в этот уже положу пару пуль в дверь ванной комнаты. Вспоминал скромные очертания Кьялы, прикидывал, где могла стоять.

Мандраж в руках, тряска. Тело боялось повторять погибель, хорошо, что умел брать себя в руки. Пообещал себе отдых после сеанса. Проваляюсь всю ночь на диване, а может, поеду и сниму себе коллегу Ханны. Осталось же у меня что-то с того аванса, что выдал Максим?

Дверь слетела с петель. За миг до того, как грохнулась об пол, я уже изрешетил бедолагу в прихожей. Вскинул электродубинку, положил остатки боезапаса в дверь ванной: грохот подсказывал, что не промахнулся.

На перезарядку времени не осталось, а потом впрыгнул в кухню с дубиной наперевес. Швырнул пистолет в стрелка, у того сработал хватательный рефлекс. Дубиной по рёбрам, прежде чем ударить током. Из разинутого рта несчастного повалил дым. Да какой же силы эта штука?!

– Плёнка где?! – прорычал прямо в его испуганное лицо.

– Кьяла… она забрала!

Что и требовалось доказать. Приложил его затылком об пол, хватило удара, чтобы он потерял сознание.

Она умирала в ванной комнате. Задыхалась, плакала, хватала ртом воздух. Обнажённая, кажется, решила принять душ. Одежда в кровавых следах. Стало ясно, кто замучил Ханну.

Изящные пальцы змеями обвивались вокруг чёрной колбы. Столько смерти чужой похоти ради, владения секретом для. Вырвал уже из мёртвых рук. На предплечье покойницы обвитое лентами навершие копья.

Уже видел такое на запястье вражеского офицера там, в Италии.

Квартира смердела пуще прежнего, хоть зови философов записывать, чем пахнет смертный покой. Через парадный ход не пошёл, спустился по пожарной лестнице. Разбудил бездомного, предложил пятьсот долларов за его новомодный шмот. Тот раздумывал недолго, скинул с себя вонючие тряпки. Как бы не заразиться после него чем.

– А это… а можно? – указал на скинутую мной одежду. Я махнул рукой, так оно, пожалуй, будет даже лучше…

* * *

Полковник смотрел на меня, словно матрос на вошь. То ли не должен был вернуться с этого задания, то ли оставил после себя слишком много крови. Больше походило на то, что был недоволен тем, что вскрыл пакет.

Историю моих похождений легко было отследить из сетевых и не очень новостей. Пожар в баре, убийство и задержание находящихся в розыске преступников, швейцарский криминальный авторитет найден мёртвым. Полиция подозревает разборки меж бандами, ожидает криминальную войну на улицах города. Чего уж говорить о заваленной трупами квартире?

Про смерть сотрудников ШСР не докладывали, но что-то мне подсказывало, полковник о них знал.

Я жалел лишь о старушке-охраннице, в себя не пришла, впала в кому. Совесть изо всех сил пыталась меня убедить, что вот-вот должен сгореть со стыда.

Тем не менее полковник вздохнул.

– Прекрасная работа, Алексей, – крутил колбу с плёнкой в руках. – Не подождёте здесь, пока её проверят на подлинность?

Вполне понятные меры предосторожности, мало ли чего я там приволок? Но полковник точно знал, что на ней должно быть, иначе проверка не имела смысла.

За плёнкой зашла секретарша.

Я пил принесённый ей кофе и вспоминал.

Из города бежал пешком. На бездомного бродягу никто не обратил внимания. День провёл в ночлежке, во рту до сих пор остался привкус отвратной луковой похлёбки. Там вымылся, переоделся в чистое. Выехал автостопом.

Дорогу помнил смутно, да оно было и ни к чему. Словно прошло не три дня, а всего несколько минут. Прекрасно понимал: условности игрового сна. Ни к чему растягивать и без того начавшую казаться бесконечной сессию.

Юшка предупредила, что рабочий день будет завершён через десять минут. А я-то уж испугался, что решили запереть здесь до второго пришествия.

Полковнику доложили через наушник по селекторной связи, он кивнул. После заулыбался мне, вытащил из ящика стола туго набитый конверт. Я нахмурился, деньги же обещали переводить на карту. Но спорить не стал, заглянул внутрь.

– Двадцать пять тысяч долларов переведём на счёт в ближайшее время. А это небольшой презент от «Пустельги».

Пластиковый прозрачный короб с аккуратно уложенной на поролоновую подложку микросхемой. Знать бы, что это ещё такое.

– Поздравляю с повышением до третьего уровня! – помимо прочего выпалила Юшка. Это что же, так здесь выглядит пресловутый «опыт»?

Нет, в голове яркими буквами проявилось название: «Внеклассовый курс». Случайное умение. Полковник ухмыльнулся на недоумение на моём лице.

– Ваша банковская карта, Алексей, – которую просил не потерять. – Видели ангары на заднем дворе? Ну так вот, там есть лифт. Неужели вы думаете, что «Пустельга» – это малоприметная конторка где-то в захолустье? Под землёй военная база. Так как вы теперь проверенный боец, хоть и внештатный сотрудник, вам предоставлен доступ вплоть до второго уровня. Пройдитесь, как только выдастся свободная минутка, найдёте подарку применение. А пока свободны!

Я успел встать, оправить одёжку, как сессия начала завершаться. Мир схлопнулся, обратившись во мглу, словно и не было за теневым туманом ни полковника, ни того отвязного приключения.

Только сон, только покой…

* * *

У Максима не было дел.

Иначе объяснить, почему он поджидал меня внизу, я не мог.

– Алексей, всего одна игровая смерть на этот раз! Растёте, матереете. Жду, когда удивите нас тем, что справитесь без единой загрузки.

Я процедил ему сквозь что-то невнятное. Он как будто желал весь рассыпаться передо мной в любезностях.

– Позвольте подбросить вас до дома, Алексей. Сами понимаете, после того, что случилось утром… Давайте не будем рисковать?

– А у туалета тоже будете меня караулить?

– Если понадобится, – он совершенно серьёзно кивнул. Мозг противился: после сессии казалось, что разговор с Антоном, перестрелка на реактивных огнемётах, нападение в грязной подворотне – всё это ненастоящее. Было давно и не здесь…

Мой куратор предпочитал рассекать улицы Великанска на стареньком Форде, вот уж не ожидал! Внутри салона оказалось по-домашнему уютно и тепло.

– Ваш автомобиль уже доставили на парковку двора, можете не волноваться.

– Кто?

– «Майнд-тек» естественно! Наши сотрудники богаты на разные таланты. Одни прекрасно воюют во сне, другие умеют творить чудеса с эвакуатором. Не стоит волнений, они не оставили на вашем автомобиле и царапины.

– Ценю вашу заботу, но… вы не сможете быть всегда рядом.

– Оно и не потребуется. Запрос в «Айм-Мит» уже отправлен, и уже через час вы перестанете для них существовать как личность.

Я поёрзал, из уст Максима звучало зловеще.

– Вы уже поговорили со своей дочерью?

– Вроде того, – раздражённо ответил. Знать бы ещё, какое ему до этого дело! А он как будто не расслышал.

– Не затягивайте с этим. Вы всегда одним неосторожным словом можете оттолкнуть её от себя, много ли для этого надо ума? Только язык.

– «Пустельга»… – решил сменить тему после затянувшегося молчания и чуть не поперхнулся. В прошлый раз разговор, начавшийся с того же самого слова, закончился скверно. Здравый смысл упрекнул меня в филологическом суеверии.

Максим понимающе кивнул.

– Вас интересует подразделение, верно? Существовало ли оно на самом деле, как со всем этим связано, почему выбрали его?

– Именно.

Куратор вздохнул, отводя глаза, как будто мне удалось отыскать вопрос, на который он не знает ответа.

– Что конкретно вас смущает?

– Вы ведь следили за мной там? Отслеживали то, как я действую? Можете не отвечать, я и так знаю. А значит, видели упоминание Солтлейкской вечеринки.

– Допустим, – Максим дипломатично кивнул.

– Я проверил, такая и правда была. Главы многих стран собрались как будто бы на послевоенный митинг. А по слухам устроили разнузданную оргию…

– С преферансом и куртизанками! – усмехнулся куратор. Машину он вёл осторожно и не спеша, до противного правильно. – Да, Алексей, я знаю. По крайней мере запрос, который вы послали с одного из рабочих компьютеров, был об этом.

Я пожал плечами. Ну, надеяться на то, что не заметят мою маленькую шалость было как минимум глупо.

– Вас смущает историчность?

– В моё время… такую игру никто бы не пропустил. Да и раньше, слышал, были прецеденты.

Максим кивнул.

– И давно вы играли в последний раз?

Вопрос заставил прикусить язык. Попытался вспомнить и не смог. Возвращаясь с очередного контракта, я запускал старенькую playsystem в надежде уйти с головой в гонки или какую-нибудь стратегию. А через час замечал, что тупо пялюсь в экран, рассматриваю ворох игровых иконок на экране телевизора и не знаю, что запустить. Каждая как будто на потом, не сейчас…

Нине бы точно нашлось что сказать по этому поводу. Максим вздохнул.

– Сейчас примерно также. Есть цензура, даже в пуле взрослых игр есть некие табу: что-то нельзя показывать, лишь упоминать. Что-то вовсе не пройдёт ни под каким предлогом.

– Вы ходите по грани или игровой сон адаптирован специально под меня?

– Полгода назад мы даже не знали о вашем существовании, Алексей. Вы же не думаете, что нечто настоль сложное, как игровой сон, можно разработать за такой короткий срок?

– Тогда почему вы не боитесь? «Майнд-тек» – крупная корпорация, но подобного не простят. Многие пройдут мимо, скажут, это всего лишь игра, всего лишь повод, тысячи других всего лишь. Но патриоты есть всегда. Для них это заявление, что красная тряпка, турботопливо…

Максим прыснул в кулак, тут же кашлянул, извинился, принял привычный серьёзный вид. Словно у него человечность под запретом.

– Как вы хорошо сказали: «турботопливо». Следует запомнить. Нет, Алексей, вам может казаться, что мы хотим создать прецедент. Или изучаем возможность альтернативной истории. Чего греха таить, вам может прийти в голову крамола, будто нашей истинной целью является внедрить дестабилизацию в умы юных революционеров по всей Европе!

Я посмотрел на него исподлобья, ничего подобного и в голову не приходило! А теперь будет…

– На самом деле всё гораздо проще. Вы испытываете этот сон, а мы смотрим его влияние на вас. Думаете, мне одному приходят отчёты? Наш психолог, Нина, вы с ней буквально вчера виделись, точно также отсматривает статистику. Спорные моменты потом выводятся на обсуждение в группу. Вы словно напильник, снимающий лишнюю стружку, а мы вами сглаживаем углы.

– Как витиевато вы обозвали меня инструментом.

Максим кивнул на мой выпад.

– Пусть так. Вы наш инструмент, а мы – инструмент человечества. А человечество, если угодно, инструмент создателя. Дело лишь в масштабах. Вы – сверло, мы – дрель… Вот уж не думал, что Максим может оказаться религиозным человеком. Начал подозревать, что не так хорошо разбираюсь в людях, как мне казалось.

Максим умел вести разговор. Или править в нужную и понятную ему сторону.

– Взгляните на это с иной стороны, Алексей. Игра вас захватила. Крепко держит в объятиях. Говорил об этом поутру, но… надо дополнить мысль. Вы воспринимаете её не как работу ради интереса. Если будет возможность, поболтайте с иными испытателями, они вам скажут. Не буду говорить что, иначе какой интерес? Но вы проявляете завидное упорство, готовы жертвовать своим временем вне стен «Майнд-тек». А то и жизнью.

Я отвёл взгляд, посмотрел в окно. Подумать только, насколько могут быть безмятежны улицы, что ещё утром едва не обратили в пылающее кладбище. И Антону после такого спокойно, всего лишь тёрки с корпорацией.

Максим специально вёл машину той же дорогой, по которой уносились с другом от погони. Будто сам целиком состоял из недосказанностей и скрытых смыслов.

– Игровой сон держит вас за глотку. Вам надо докопаться до сути, понять, что происходит, как происходит, было ли оно на самом деле. Лучше скажите, что изменится, если выяснится, что «Пустельга» – не выдумка, а «Гунгнир» не послевоенная страшилка?

Собирался ему ответить и вдруг понял, нечем. Всё это время действовал, будто по наитию, не ведая, что делать, когда достигну результата. Максим кивнул собственным мыслям.

– Как я и думал. Потому мы и велели Нине взять вас на карандаш. Вы хороший человек, Алексей. Жестковатый, грубый, агрессивный, но хороший…

«Я и не думала, что ты и правда такой злой, как рассказывала мама».

Ощутил на себе лёгкий укол стыда.

– Давайте договоримся с вами, что вы прекратите мышиную возню по поиску «Пустельги» и её следов в реальной жизни? Или как минимум будете делать это под надзором корпорации. К вашим услугам и архив, и работы историков. Даже связи, может быть. Настолько повёрнутых на теориях заговора, как ваш друг, в наших рядах и не сыщется, но взгляните сами, к чему это привело.

– Я подумаю, – мрачно буркнул в ответ. Воображение рисовало сутулую фигуру Максима, прячущуюся в тенях, дёргал меня за ниточки, словно марионетку.

– Подумайте, Алексей, подумайте. Вы теперь живёте не один. Девочка, прибившаяся к вам из ниоткуда, действительно ваша дочь. Может быть, вы совершенно ничего не знаете о ней. Положу голову на заклание, вы даже не знаете, как себя вести и относиться к ней. Но задайтесь вопросом, ваше любопытство правда должно стоить ей жизни?

Машина вдруг внезапно остановилась. Как он ловко рассчитал конец разговора под самый финал поездки…

– До моего дома ещё метров сто.

– Боитесь повторения того, что было утром?

– Там был киборг, – прозвучало так, словно оправдываюсь.

– И его смерть уже должна была намекнуть кому надо о чём надо. Выходите, Алексей, зайдите в магазин. Спросите себя, когда в последний раз ели как следует? Ваша дочь умеет готовить?

Отвечать не стал, выскочил из машины, не попрощавшись. Он и правда остановил прямо у магазина…

Глава 13

Мороз разыгрался. На улице пусто, а на часах ещё и шести вечера не было. Подвывала злая вьюга, окна домов напротив светились уютом. Кто-то поторопился и под звонкий смех детей наряжал ёлку.

Сплюнул себе под ноги. Не думал, что руки так быстро могут заиндеветь, сунул их в карманы. Память была горазда на моменты: когда-то точно также мы мёрзли всем взводом на охране артиллерийской батареи. Завидовали толстому инженеру, тот совал руки под жирное, но бесконечно тёплое брюхо. Мы же грелись только что сваренной картошкой, да дышали в сложенные замком ладони…

В магазине было как всегда тесно, будто некто ещё в двухтысячных прописал закон: ставить ряды так, чтобы люди не могли разойтись.

Бестолковые бабки щупали помидоры, пытались определить на глаз свежесть огурцов. Корчили рожи на дряблую свеклу, а я поймал себя на том, что вдруг захотелось борща.

Накидал в тележку разного, чипсы соседствовали с фруктами. Вглядывался в ценники, хватал лежавшее по скидке, лишь у самой кассы задумался, хватит ли денег?

Хватило. Кассирша угрюмая, уставшая, сдобная, зевая, выдала больше похожий на свиток чек.

Пластиковый пакет резал ручками озябшие руки, словно желал отрезать пальцы. Оттянул рукав куртки, используя манжету, как подкладку. Бутыль молока, взгромоздившаяся на самый верх, обещала рухнуть из пакета, если не буду осторожен.

Здравый смысл ругался на то, что позволил Максиму заставить себя усомниться. Что на какой-то пусть и краткий миг захотел поступить так, как он сказал. Больше всего прилетело за то, что нагрузился, занял руки. Реши кто на меня напасть и…

Будто ночную улицу и впрямь заселили романтики с большой дороги. Страх жадно потирал ручонки, надеясь поживиться. Ждал, когда вздрогну от неожиданного звука, хруста снега под чужим сапогом, сиплого дыхания киборгов с дешёвыми имплантами…

И вот тогда он пустит свои холодные пальцы мне в разум.

Услышать удалось только писк. Страх, мечтавший обратиться беспробудным ужасом, погрустнел. Не сегодня. Я же клялся, что ни вчера, ни сегодня, никогда не поддамся его склизким посулам.

Писк стал обиженней и требовательней, когда пошёл на него. Картонная коробка, припорошённая снегом. Днище успело отсыреть и промокнуть напрочь. Клетчатая подстилка пледа давала лишь иллюзию тепла, не больше.

Котёнок.

Чёрный, маленький, в больших зелёных глазах океан отчаяния. Замёрз и голоден. Сколько он тут просидел? Есть же люди… Скоты!

Он мяукнул вновь, когда решил пройти мимо. Словно у меня и без того мало проблем. Требовательно, жалостливо, будто сама совесть вопрошал, неужели посмею бросить, пройти мимо?

Разрыв бухнул, осыпал горячей, обжигающей землёй. Осколки жалили всюду: шея, руки, под пробитый насквозь бронежилет. Болью в груди сдавило так, что не мог кричать. Подкошенный рухнул, покатился по склону. Рядом шмякнулся окровавленный голый кусок мяса – с тех, кому не повезло оказаться ближе волной сорвало одежду, покромсало в фарш.

Метался в бреду, жар кусал щёки и лоб. И лишь иногда открывал глаза, чтобы увидеть своих. Проходили мимо, не обращали внимание на стоны. Теперь уж и не понять, правда или привиделось?

Разрыв…

Вздрогнул, приходя в себя. Не было никакого разрыва, лишь шаги за спиной. Лёгкие, либо ребёнок, либо женщина. Хрустел под ногами свежий снег.

– Тоже услышали?

Женщина. Ещё молода, но на лице проявлялись следы увядания. Сердобольная, если судить по голосу. И наверняка бестолковая, если по действиям.

Узнал её, соседка Ирина с этажа выше. Ярая кошатница.

– Я с утра шла, он плакал. Вот с работы иду. Думала, может, кто подберёт…

– Хотите взять?

– Куда мне? В квартире и так не протолкнуться.

– Так что же, пусть замерзает? – не знаю, чего больше было в моём вопросе: возмущения или пренебрежения её выбором? Потом вспомнил, кошатница. Но любила исключительно породистых. И не мне её судить, не сам ли собирался пройти мимо?

Нагнулся, сгрёб малыша в охапку, тот оказался ручной. Маленькие лапки растопырились когтями, держался за меня, словно боялся упустить.

Когда-то мать говорила, что не мы выбираем котов, они выбирают нас. Пусть так. Кошатница молча смотрела удаляющемуся мне вслед, словно забыла куда шла.

* * *

Злобой мегеры можно было порождать орков. Надеялся проскочить мимо неё незаметным, но от острого взгляда блюстительницы порядка просто так не уйти.

Казалось, она готова встать грудью на защиту родного подъезда. А я как минимум приволок в дом заразу мирового масштаба.

– Не пущу! – визжала, широко расставив руки. Вжались в стену две школьницы, идущие с занятий, невольные свидетельницы противостояния. – Заразу приволок! Поиграется и бросит, а он потом тут ссать-срать будет, убирать кому? Не пущу, волоки где взял!

Её несло. Вспомнилось про турботопливо для патриотов, о котором говорил Максиму: кажется, для неё я именно оно. И не так важно, что у меня в руках.

– Наркоман, убивец, насильник! Девку домой силой затащил и насильничает, а теперь ещё и это?

Она совершила глупость: переступила с ноги на ногу, качнулась влево. Подхватив пакет, не терял времени даром, юркнул в прогал. Старуха извернулась, попыталась вцепиться в меня.

И поскользнулась, грохнулась пятой точкой об пол, подняла ушираздирающий вой. Подумать только, как подобные ей успевают горько зарыдать, мгновения не проходит.

– Толкнул! Убил! Изувечил, ирод!

Не слушал её причитаний, мчался по ступенькам. Не зря: лифт, в мерзкой своей привычке урчал в районе последнего девятого этажа. Как будто весь дом только на нём и жил.

Отряхнулся от снега, посмотрел на найдёныша. Котёнок, жмуря глаза, отогревался. Урчал, словно паровоз, прильнув к животу. Интересно, что скажет Оксанка?

Вопрос о том, с каких пор меня заботит то, что скажет полузнакомая девчонка ушёл столь же быстро, как и пришёл. Ключ юркнул в замочную скважину, дверь открылась.

Пакет со снедью опустил на пол, даже бутыль молока не выпала. С кухни заманчиво пахло давно забытым лакомством. Сколько лет уже не ел сырников?

Оксанка вышла навстречу румяная, запыхавшаяся, раздухарённая. Фартук поверх халата был ей очень кстати.

– А я тут… вот… творог нашла в холодильнике почти пропавший и… – незнамо зачем принялась оправдываться передо мной. Ойкнула, заметив чёрное чудо в моей ладони.

Котёнок быстро перекочевал в её руки, потянулся к девчонке, словно чуял идущую от неё тепло и доброту.

– Откуда?

– Откуда и все, – ответил, скидывая куртку, закидывая шапку на верхнюю полку. – Большая ли разница?

Здравый смысл взялся за меня с новой силой. Вопрошал, с каких это пор мы такие жалостливые, что одного воспоминания достаточно для глупости? Мало ответственности нахватал, приютив полунезнакомку, полудочь, ещё захотелось?

Я прикидывал в уме: кошачий корм, лежак, лоток, когтеточка… Что ещё? Прививки, стерилизация…

– Девочка, – проговорила Оксана. И почему девушек в первую очередь заботят подобные вещи? – Кошечка.

Как будто в самом деле была разница. Разве что для имени. Как звать? Мозг перебирал Мурок, Тусек, Мусек, все казались однотипными.

– Тучка, – предложила Оксанка.

– Почему?

– Чёрная, грозовая… – попыталась объяснить свою логику Оксанка. С кухни понесло горелым, девчонка спохватилась, пулей метнулась к плите.

Только сейчас заметил, что нет домашних штанов. Выудил из ящика летние шорты, быстро впрыгнул в них. Не щеголять же перед ней в семейниках?

Поспешил за ней следом. Крайняя партия сырников пригорела. Оксанка расстроилась, как самой большой потере в жизни, утешать не спешил.

Новоявленная Тучка приходила в себя. Чуть отогревшись, шныряла по кухне, смешно тыркалась мордочкой по углам.

– Её бы помыть. Мало ли чего…

– Я пас, – повержено поднял руки, покачал головой. Довольно с меня на сегодня приключений. Помнил, как однажды пытались с другом помыть его кота, кончилось расцарапанными лицами. Повторять горький опыт не хотелось.

Оксана кивнула, приняв новую долю обязанностей на себя. Я же отрезал свежекупленного хлеба. Поискал среди посуды миску, нашлась одна с отколотым краем. Надеюсь, что Тучка будет не в обиде.

Пока меня не было девчонка славно поработала: квартира если не засияла, то определённо стала чище. В углу под раковиной ждал своего часа мусорный пакет, сиротливо ютились веник и совок. В самом верху пыльным сердцем этого дома лежал переполненный пылесборный мешок. А девка-то времени зря не теряла, успела пропылесосить!

Захотелось похвалить, но она копошилась в ванной. Гремел алюминиевый таз, шумела вода, девичий голос приговаривал нежные глупости. С минуты на минуту ждал обиженного в лучших чувствах мяуканья, но Тучка оказалась истинной леди. Умной и терпеливой.

Сырники вышли сытными и отменными. Все есть не стал, хоть и хотелось. Сама-то она поесть успела?

У большого раскладывающегося в кровать кресла притулилась её сумка. Обиженно торчал картонный уголок учебника. Сегодня даже не бралась за учёбу, выполняла взятую на себя часть уговора.

Внутри просыпалось незнакомое чувство. Как будто бы впервые за долгие годы был рад и доволен.

Без спроса зашёл в выделенную ей комнату. Повсюду чувствовалась девичья рука: освобождённый от мусора, готовый к работе стол, заправленная кровать. Уложенные в рядок подушки, чистые наволочки. Только сейчас услышал шум – прлучившая программу стиралка неспешно пережёвывала постельное бельё.

Хозяйка, хоть сейчас замуж выдавай…

Поперхнулся от собственных мыслей, всего-то пара секунд размышлений, а как далеко умудрился зайти.

Тучка важно вышагала из ванной с гордо поднятой головой. Изящный длинный хвост трубой, шелковистая шерсть. Не пройдёт и полгода, как обратится в настоящую красавицу.

Взял бы её при других обстоятельствах? Я не знал. Глядел на Оксанку, Она оживилась от нашей гостьи, словно почувствовала себя по-настоящему дома.

А может, кошка и будет тем самым мостиком, что поможет наладить меж нами отношения? Как знать…

* * *

Ужинали, боясь смотреть друг дружке в глаза. Оксана доедала оставшиеся сырники, меня интересовал выпуск новостей. Почему-то казалось, что о случившемся утром обязательно должны рассказать.

Гадал, как окрестили бы этот акт? Терроризмом? Вопиющим криминалитетом? Сарказм хмыкал, подсказывая, что при нынешних законах низведут до простого хулиганства.

Но ничего не было. Словно «Айм-Мит» и не пытались устроить кровавую бойню в разборках с местной преступностью. Почему-то испугался, что если и покажут, то в новостях непременно засветится моё лицо. То-то мегере радость будет…

Ангина, свирепствовавшая в землях мирной Европы обрела приставку супер. Оксана оторвалась от еды, смотрела, разинув рот. Ей повезло пока не видеть ни одной эпидемии. Репортёр сообщал о первых жертвах. Незначительных, всего с десяток человек. За новостным дайджестом бежала программа обсуждений: человек, представлявшийся то ли учёным, то ли врачом отчаянно боролся с бюрократической гидрой напротив. Толстомордые разодетые с иголочки эксперты смеялись: – Суперангина? Что это?

Верить им, так никакой угрозы нет, всего лишь очередная раздутая зараза. Слон из мухи, а на выходе гора разродится мышью. Из года в год истерия повторялась, грозя то хорьковым гриппом, то нони-вирусом, но оказывалась пшиком.

И лучше бы так продолжалось и дальше…

Пощёлкал по иным каналам. Где-то балет, где-то мультики. На другом политики спорили за сферу влияния в Африке: Германия или Россия? Обещал разгореться очередной военный конфликт.

Совесть говорила, что если бы не спешил, подождал, мог быть там. Снова в боевом облачении, братстве, военной сытости. Прокрутил её слова в голове и почуял отвращение. Неужели настолько сплёлся с войной?

Тучка оказалась почти домашней: быстро привыкала к новым условиям, ластилась к новым рабам, тёрлась о ноги. Котёнок словно с рождения знала о своём величии. Поднял её за шкирку, усадил на колени.

На войне тоже были кошки. Из развалин, руин, грязные и одичавшие. Мы подбирали их, проявляя последние остатки человечества, словно трижды проведя ладонью по шерстяной спинке и угостив молоком, собирались смыть с себя грех убийства.

В зубе стрельнуло, я едва не согнулся пополам.

– Что такое? Больно? Сердце? – на лице Оксанки волнение вперемешку с беспокойством. Казалось, слышу как часто колотится её сердце.

Покачал головой в ответ, быстро приходя в себя. Ударившая боль, узнав что ей тут не рады, разочарованно и не спеша отступала прочь. Надо же, а я ведь и забыл о том, что было утром. Пошевелил челюстью, языком провёл по поверхности зубов – все на месте. То ли эскулапы из «Майнд-тек» напортачили, то ли остаточная фантомная боль. Такое бывает. Крайне надеялся на второе, но боялся, что действительность в первом.

– Всё… всё в порядке. Челюсть просто свело. Старая рана, осколок, – ей хватило моего вранья, чтоб успокоиться. Неловко села назад, уже без аппетита посмотрела на недоеденный сырник. Спрыгнувшая с моих колен Тучка искала утешения в миске с молоком. – Лучше расскажи, ты говорила, собираешься поступать на IT-что-то-там. Программистом хочешь быть?

Моя случайная заинтересованность пробудила в ней азарт. Вспыхнули широко распахнувшиеся глаза, девчонка неуверенно закусила нижнюю губу, часто закивала.

– Да! То есть нет. Ну или почти! Хочу дизайнером стать!

– А разве для этого не в художественный? – почему-то озвученная профессия ассоциировалась исключительно с рисованием.

– Нет! – она умела смешно хмурить брови. – Ну, может быть, раньше, ещё давно. Я хочу игры разрабатывать. Плюс, «Майнд-тек» сейчас держит на дотациях будущих специалистов, если смогу себя проявить, буду получать повышенную стипендию! И почти гарантированное трудоустройство!

Вот оно как. И тут без корпораций не обошлось. С другой стороны, миллионы людей работают на них, семьи содержат, неплохой доход имеют. Чем она хуже?

– Разве они игры делают?

– Они всё делают! – узнай о её восторге Максим, всенепременно бы восхитился. И сказал что-то вроде «отрадно видеть такую приверженность…»

Может, их познакомить?

Отринул мысль, вряд ли куратор станет тратить на неё время. Может быть, позже…

Оксанка опустила взгляд, словно оговорилась.

– Ну, может быть, не совсем игры. Слышал про гибернационные капсулы? Игровые сны?

Чуть было не ляпнул, что работаю в них. Хотя к чему было скрывать не знал сам.

– Они сейчас популярность набирают! – девчонка затараторила вновь. – Ты знал, что сны – это тоже своего рода программы? И их можно «задать», придать им определённую форму, обозначить содержание?

– Хочешь рисовать людям счастливые сны?

– Красивые! И связные. Для этого и нужны дизайнеры. Сон должен быть бесшовен, чтобы играющий не заметил подвоха. Сумел прочувствовать натуральность: цвет, запах… вкус…

– Вы что же, понятие вкуса в формулу выводите? На нолик кислое, на единичку сладкое. Подставь знак равно – и горькое получится?

– Слишком образно, – она нахмурилась на моё удивление, задумчиво закатила глаза. Видел, ей не хватает слов, чтобы описать, но может, данное понятие и невозможно описать словами?

Я кивнул, решив поупражняться в умении уводить разговор в сторону. Даром, что ли, с Максимом общаюсь?

– «Майнд-тек», повышенная стипендия, трудоустройство… Звучит так, словно ты всю жизнь заранее распланировала.

– Наверное. Знаешь, пап, там у мамы… мне хотелось вырваться из-под её опеки, крыла…

– Взрослое желание, – кивнул и похвалил. На языке крутилась саркастичная присказка про детское исполнение, но не дал волю языку.

Она согласно кивнула.

– Да, наверное. Я постоянно слышала о том, какой ты плохой, как испоганил маме её лучшие годы… – от её слов становилось гадко. Заливаясь слезами, подобное кричала мать, получив от отца очередную затрещину. Клялся, что никогда не стану на него похожим и вот…

Не помогало даже оправдание, что та ночь, сама поездка на Кипр выветрилась из головы, будто ничего и не было.

– …Оказалось, что я была тем самым поганым черепком, испортившим всё. Вместо того, чтобы учиться, жить, любить, она вынуждена была нянчиться со мной. И лила в уши яд своих рассказов о тебе. Словно мечтала во мне взрастить изощрённый план мести. И… знаешь, когда тебя каждый день попрекают только тем, что родился на свет, начнёшь думать, а как дальше?

Почувствовал дикое непреодолимое желание просто и по-человечески обнять. Драмы бывают в скверных сериалах. Ещё скверней они выглядят, когда происходят в реальной жизни.

Она расплакалась по-тихому, словно надеялась оставить слёзы при себе. Думал, отстранится, оттолкнёт. Она думала также, попыталась, а на полдороге решила, какого чёрта?

Прильнула ближе.

– Я трижды к краю крыши подходила. Потому что надоело. Просыпаться и знать, что тебя родили как кусок озлобленности, страха, нелюбви. Ты… ты тогда меня дома запер, а я уйти думала и повеситься. Там, в заброшенном недостроенном доме у вокзала, видел?

Я ласково зашипел, требуя тишины. Она шмыгнула носом, оправила волосы, отходила от накатившей на неё истерики. Прав, тысячекратно прав Максим, сказав, что получил на руки взрослую готовую дочь. Будь она на десяток лет младше – успокоить бы не смог.

Ночь тихо опустилась на город.

Глава 14

В четверг мне поставили первую двойку. Как сейчас помню, по математике. Учитель старательно вырисовывал в дневнике, а я гипнотизировал взглядом ручку, словно надеялся, что оттого она нарисует хотя бы на единицу больше…

В четверг меня бросила девушка. Сказала, мы не пара, несмотря на те чудные два года, что провели вместе. А потом запрыгнула в кабриолет взрослого мужика и укатила, оставив меня кашлять в бензиновой вони.

В четверг умерла мама сухо и буднично. Ушла в больницу с какой-то мелочью, а через день мне позвонили и велели сесть, будто сидя встречать скверные новости проще.

Ненавидел четверги всеми фибрами души, даже осознавая, что после них шагала долгожданная, пахнущая выходными пятница.

От сегодняшнего подарков судьбы не ждал, только неприятности. Разбудивший звонок будто вновь швырнул меня в то поганое, скверное утро. Сейчас сниму трубку, а мне скажут…

– На связи.

– Доброго утра, Алексей.

Какой знакомый голос! Куратор лично решил проверить, как мне спится в три часа утра? На языке вертелась грубость.

– Вынужден вам сообщить пренеприятнейшее известие!

Врач тогда свою речь также начал: елейно и высокопарно. Я сглотнул, ожидая худшего.

– Так вышло, что сегодня в нашем офисе не будет света. Вероятно, до конца дня, а может, и до завтрашнего полудня. Решил сообщить вам о том, что сегодня у вас незапланированный оплачиваемый выходной.

Сказанное понял не сразу, решил, что вот, опять. А когда дошло, переспросил. Максим словно ждал подобного развития.

– Сегодня в вас нет нужды. Как ваш куратор я считаю, что если вы проведёте этот день с семьёй, будет только лучше.

– А завтра?

– Так горите желанием вернуться в игровой сон? Завтра приходите.

Попрощались быстро, без лишних слов. Я вздохнул, нащупал бутыль минеральной воды, что поставил вчера у кровати, сделал пару глотков.

Сон не шёл до полночи, после удалось провалиться в вязкую, полную безответных вопросов дрёму. Захотелось сплюнуть зря утраченному сну, после звонка был на взводе. Хоть сейчас штык-нож в зубы – и на штурм!

Противно было осознавать, Максим наверняка знал, как отреагирую и что не смогу уснуть после. Чёртов кукловод…

Встал, чуть не наступил на устроившуюся на полу Тучку, успел забыть, что приволок её домой. Взбудораженная и разбуженная мной кошка спешно ретировалась в сторону комнаты Оксаны. Ну и пускай.

Включать свет на кухне не стал, вышел в чём был на балкон. Застёклённая рама сверху донизу покрылась инеевым узором. Подышал на стекло, протёр краем майки – открылся прекрасный вид на город.

Помогало забыться, отвлечься. Воспоминания настырно лезли в голову, как будто забыл, почему раз за разом снова шёл на контракт.

Война привередливая, ревнивая дева. Молча взирает, как теряешь на ней жизнь, кровь, конечности. С тихой улыбкой смотрит на бестолковые мечты, что когда вернёшься, тебе хватит сполна. Денег, жизнелюбия, времени, чтобы покорить мир или просто проедать накопления.

Но стоит только вылезти из окопа, как цепляется когтями, сбрасывает с твоих глаз розовые очки, и ты возвращаешься в суровый, неприветливый мир.

Ночами война будет шептать, находя в новых гражданских друзьях изъяны. Показывать в новостях, газетах, на случайных встречах, как быт скурвил тех, кого ещё вчера звал боевым братом и рассказывать, рассказывать, рассказывать…

А вот там, в окопе было иначе. Неделя, месяц, сколько я продержался в прошлый раз? Отпуска становились всё меньше по собственному желанию. Закрываешь глаза в попытке уснуть на диване, а, открывая, оказываешься одет в разгрузку, и стонут даже сквозь перчатки старые мозоли.

Уже не спрашиваешь, что я здесь делаю? Война успеет нашептать ответ задолго до того, как примешь решение вновь оказаться в её объятиях…

Мне везло. Каждый раз. И когда звал огонь на себя, и когда под ногами от танкового огня складывались этажи, а лейтенант успел выпихнуть меня в окно, и когда граната легла в пяти метрах, а я одним инстинктом ведомый укрылся лежащим на полу матрасом.

Медики меня не любили. Мало кто из их братии питал тёплые чувства к раненым, словно мы нарочно лезли на пули, натыкались на растяжки, рвались на минах. Однажды поработал у них на подхвате, стал лучше их понимать.

Есть ад сражений. Да только госпитальная преисподняя ничуть не прохладней. И мы в ней бесы…

Встал, когда на кухне включился свет. Шесть утра, не думал, что просижу так долго. Будто снова оказался в симуляции, время проскочило мимо носа.

Оксана зевала, держа Тучку на руках. Юная котейка игриво жмурилась, над тишиной витало тихое довольное урчание.

– А… ты почему не на работе? – она как будто удивилась.

– Всегда встаёшь так рано? – перебил её вопрос своим. Девчонка пожала плечами, словно вопрошая, что в этом такого необычного? Я вздохнул: – Звонили с работы, сказали, нет света, а потому выдали оплачиваемый выходной. Что думаешь, если проведём его с толком?

– Это как?

– Как придумаем…

* * *

Магазины открывались с восьми. Мы неспешно позавтракали. Пачки яиц и остатков молока как раз хватило на омлет. Добавил в стряпню мелко нарезанное крошево из сосиски, оставшуюся «жопку» пожертвовал кошке.

Та понюхала, есть не стала. Ишь какая привереда! Повезло не наткнуться на мегеру. Куда это она отлучилась? Дядя Юра, встретившийся на улице, заверил, что взяла больничный. Увидев Оксанку, ничего не сказал и не спросил, умел не лезть не в своё дело.

– Ты, Лёшка, гляжу, в гору идёшь! – дядя Юра ещё только отпирал каморку, собираясь принять смену. Я удивлённо заморгал.

– С чего это вы взяли?

– Ну как же? Пополудню, как зарядку начал на балконе делать, гляжу, машину твою привезли. С эскортом, на эвакуаторе! Я, пострел, где только не бывал: и в чуме, и на войне, а до сего дня не встречал, токмо наоборот. В начальники метишь, аль натворил чего?

– Вляпался чутка, дядь Юр. В неприятности. Но на работе не отразится.

– А работа-то сама как? Нравится? На передок пойти не тянет?

Да уж то, что мне досталось в работу похлеще любого передка выйдет. Да разве ж оно словами старику объяснишь?

– Нормально всё.

– Ты это, на выходных-то зайдёшь? Как собирался? Ты ж про Французскую поговорить хотел. Да и меня самого что-то на воспоминания потянуло…

Оксана стояла, вцепившись мне в плечо, робко молчала.

– Посмотрим, как время будет. Выходные они не резиновые.

– Ну а то я не знаю! – он сердито зашевелил усами, нахмурил брови и взялся за работу. Мешать ему не стали.

Торговый центр перед нами лоснился роскошью, манил взгляд красочной инфо-рекламой. Голографические актёры разыгрывали представление: то дрались за последнюю банку Zanitsu, то устраивали челлендж чей шоколад вкуснее.

Оксанка смотрела во все глаза, словно надеясь насмотреться впрок. Прекрасно её понимал. Откуда она там родом, из какого-то захолустья? Точно такие же чувства испытывал сам, когда проездом на очередной контракт заглянул в Москву.

Город-победа, город-мечта, второе место по красоте, третье по привлекательности для туристов. Уступал разве что Санкт-Петербургу. Сам мечтал в нём побывать, да как-то не доходили руки.

Великанск, дай бог, болтался месте на двадцатом, и всё же был получше многих.

Оккупировали с ней магазины постельного белья, ей нравилось всё и сразу. Глаза разбегались от богатого выбора, а потом она грустнела, едва взгляд касался цен.

Как и мой кошелёк. Хотелось бы мне отслюнявить пару купюр покрепче и не глядя, и я даже мог. Если с завтрашнего дня научусь питаться воздухом.

У фудкортов пахло сыто и сладко, в глазах рябило от красоты кондитерских изделий. Продавцы как будто соревновались, кто из них сумеет отрезать кусок поменьше остальных и продать по более баснословной цене?

Обошлись парой недорогих бургеров, эти как будто не изменились с самого моего детства ни по вкусу, ни по стоимости.

Какой-то доходяга пристал к нам грязный, оборванный, всклоченный. Из кривозубого рта несло гнилью, а парень строил из себя крутого красавчика, клеился к Оксане и не желал уходить. Помог ему в этом начинании.

– У тебя одежда-то есть? – спросил, когда проходили мимо магазина одежды, пестревшего всеми цветами. Девчонка задумчиво закатила глаза, перечисляя разве что не по пальцам.

Куртка, брюки, домашний халат, сорочка, пара белья… Густо краснела, будто стеснялась своей бедности. Да уж, нелегко ей пришлось при матери.

В выборе она оказалась практична: вместо красивой цветастой салатовой ветровки выбрала бежевое недорогое пальто. В комплекте с ним шёл вязаный капюшон, вот и шапка не нужна.

– А поступать когда будешь? Что за институт-то?

– Орлова-Кадочникова, – ответила, словно всю жизнь готовилась к этому вопросу.

– А они что же прямо вот так, посреди семестра принимают?

– Я в школе когда училась, IT-направление выбрала. А потом на дизайнерские курсы ходила. Они так-то платные, но меня учительница как любимую ученицу за так. Мать денег не давала, говорила, что это ерунда и безделье.

– Ну а как это посреди учебного года в студенческий корабль запрыгнуть поможет? – недоумённо спросил, как будто все вокруг меня решили играть в словесные поддавки и не говорить главного.

Оксанка повела плечами, убирая волосы с пухлых щёчек.

– В последнем классе нам программу их первого курса преподавали. С возможным заочным поступлением.

– А приехала почему так поздно? Да и почему в Великанск? Знаешь, в скольких городах подобные учебные заведения есть?

– Ну я же говорила, тебя искала. Потом у бабы Тони пожила, ты же на контракте был. А в Великанске самый лучший университет. Самый продвинутый.

– А живи я, скажем, в Нижнем Гадюкино, всё одно поехала бы в Великанск?

Она нахмурилась моему вопросу, но упрямо, настырно кивнула.

– Орлова-Кадочникова – один из лучших университетов по стране. С новейшим оборудованием. Там испытывали первые гибернационные камеры! И первыми начали разрабатывать не релаксирующие сны, а игровые. А ещё…

– Ну всё-всё, хватит, я понял. Накинулась на меня, что разъярённая кошка. Я всё ключ порывался тебе от квартиры сделать, забыл, что ты у тёти Тони уже взяла. Знать бы, у неё он откуда…

– Говорила, что на новоселье к тебе приезжала, ты сам звал. И выдал ей.

Я нахмурился. Второе воспоминание, которого не было в моей голове. Сначала из головы вылетел Кипр, а теперь ещё это…

– Пап… а ты правда во всех конфликтах был?

– С чего вдруг такой вопрос?

Девочка пожала плечами, легла грудью на стол, положила голову на сложенные руки. Выводила пальцем одной ей понятные узоры.

– Просто. Знаешь, как в кино бывает? Ну, когда в семье нет отца, оправдываются, что он лётчик или военный, или космонавт. Врут. Просто так, чтобы не травмировать…

– Тебе мать сказала, что воюю? – вопрос риторический, та наверняка не знала, жив ли вообще или нет. Просто вымещала на ребёнке злобу. Оксанка покачала головой.

– Нет. Узнала уже когда у бабушки была. Ну, она мне говорила. Для неё ты герой, мне… мир тогда другим показался. На секунду задумалась, что у меня про тебя ничего нет. Только чужие слова, больше ничего. Словно… Вот представь, что всю жизнь знаешь человека. Чем он живёт, чем дышит. А потом выясняется что он совершенно другой, и не человек вовсе, а волк…

– А тебе самой я каким кажусь?

– Пап, я тебя… три дня назад впервые увидела. Ты и злым успел побыть, и не очень…

– А теперь выясняешь, что же из того, что рассказывали, правда?

Она часто закивала, будто говоря, что верно ухватил мысль.

– Ладно, если так… В конфликтах участвовал. Как контрактник, за деньги. Это был мой основной заработок.

– А по квартире и не скажешь, что хорошо живёшь… – ляпнула она и поспешила оправдаться. – Ну, контрактники, слышала, хорошо зарабатывают.

Ага, зарплата мечты, как сказал недальновидный депутат. Но Оксанка права: будь умнее и умей грамотно распоряжаться деньгами, жил бы на широкую ногу да на проценты. Сколько раз обещал себе, что не сяду за игровой стол?! И каждый раз глупая надежда: везёт на поле боя, так почему должно не повезти в картах?

Словно дурак на одни и те же грабли…

– Деньги не главное, – кашлянул в кулак, словно собственное враньё поперёк горла встало. Надо было смягчить хоть толикой правды. – Просто однажды, угодив в жернова войны, возвращаться туда, где всё сложно, уже не хочется.

– Не понимаю.

– Там… Оксан, там всё чёрно-белое, хоть мы и посреди серого мира скачем. Тут боевые братья, медсестрички, отцы-командиры – они хорошие. Там враги, дезертиры, хреновые военачальники – они плохие. Просто. Этих установок хватает для совести, чтобы засыпать по ночам. А тут… сомнения. Во всём, на каждом углу. Начинаешь даже сомневаться, а там-то всё правильно делали?

Не думал, что она поймёт. Она ничего не сказала, задумчиво уставилась в стол. Может, ждала от меня другого? Рассказов про залихватские подвиги? А у меня были только про зачистку деревень, вызов огня на себя, как тащил на плечах друга, а к медбрату приволок давно остывший труп…

– Какие у вас здесь интересные речи ведутся.

Одновременно подняли головы, чуть не заскрипел зубами. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть…

* * *

Нина.

Одета по-детски аляповато, в руках поднос с пирожными. Задорная улыбка на лице, сразу и не скажешь, что психолог.

Оксанке хватило смелости удержаться от вопроса «это кто?»

Не хватало тут Нины…

Без разрешения села рядом со мной напротив дочери. Пирожные с подноса смотрелись блёкло, словно боялись, что их съедят. Оправданные страхи.

– Значит, это она и есть? Корень преткновения, камень проблем?

Оксанка ещё больше ссутулилась, в витающей вокруг неё неловкости можно было захлебнуться. Нина продолжила наступление.

– А я смотрю, знакомое лицо!

– Почему не в офисе?

– Нас всех обзвонили, – кремовое печенье испарилось в два укуса. Скажи кто, что хрупкая девушка может так есть, ни за что не поверил бы. – Тебе ведь тоже пришло сообщение от куратора. Познакомь нас.

Ладонью указала на Оксану. Нина чуяла себя звездой на поле нашей скромности. И хуже того, видела насквозь. Словно барыня распахнула руки, предлагая угощаться с барского плеча.

– Оксана, это… моя коллега. С работы. Штатный…

– Психолог. Зовут Ниной. Знаешь, твой отец прекрасный способный человек. На многое: жестокость, равнодушие, причинять боль, принимать решения. Прими к сведению его непростое прошлое и пойми, что благодаря всему этому, он до сих пор жив. Но это только снаружи. А внутри у него большой плюшевый мишка. Хочешь, подскажу, как раскопать чёрствое, врезаться в мягкое?

Оксана смущённо покачала головой, опустила взгляд. Пирожные, что на прилавке казались ей сокровищем, с подноса Нины виделись ей мерзкими жуками. Даже не притронулась.

А Нина словно машина, ничего не уходило от взгляда. А шестерёнки в голове двигали механизм, что штамповал одно: выводы, выводы, выводы…

– Так и думала. Ладно, вижу, я здесь не очень кстати. Такие разговорчивые до теперь молчаливые. Буки!

Я и не заметил, когда с подноса успело исчезнуть всё. Куда только в неё влезло?! Странно, что она нам язык от обиды не показала. Встала, оправила юбку, на лице самодовольство. Словно выудила из нашего молчания то, что хотела знать. – Дам вам один совет: сходите в парк развлечений. На Горького который, где чёртово колесо. Может, тогда вновь заулыбаетесь?

Смотрели ей вслед, уверенному шагу Нины мог позавидовать любой крейсер. Смотрели молча, не проронив ни звука, пока совсем не скрылась в толпе.

– Ну, пойдём?

– А может… и вправда в парк развлечений? – глаза Оксаны были полны надежды. – Никогда не каталась на чёртовом колесе.

Оставалось только диву даваться, как легко Нина разбрасывала крючки, на которые так просто клюнуть. Хотел бы теперь знать, как ей это удавалось? Спрошу при следующем разговоре…

Отказать дочери было сложнее, чем удержать на плечах небо. Сглотнул и кивнул. В машине девчонка вела себя тихо, словно мышь. То ли представляла, как исполнится детская мечта, то ли Нине парой слов удалось поселить в ней ворох сомнений. Вот же чертовка!

Проезжали мимо квартала, где не было света, словно кто очертил серым часть Великанска. Уныло, беззвучно, даже машин не слышно, будто все вымерли.

Глаза Оксаны распахнулись, стали живее, когда увидела возносящийся к облакам небоскрёб офиса «Майнд-Тек», загорелись. Неужели хочет там работать?

В парке напротив, царило веселье. В воздухе витал сладковатый веселящий аромат, заставил улыбнуться даже меня. Интересно, это вообще законно?

Клоун на входе вручил Оксанке продолговатый, вытянутый красный шар. Второй вырвал его из рук, тут же связал из него каракатицу. Девочка признала в кракозябре кота, сказала, похожа на Тучку. Спорить не стал.

Чёртово колесо и правда было достопримечательностью, по уровню восторга в глазах Оксаны могло соперничать даже с офисом моей новой работы.

– Прокатишься? – спросила у меня, когда пробил ей билет. В ответ повержено поднял руки: тут уж как-нибудь без меня.

Староват для таких штучек.

Она не стала ни канючить, ни уговаривать. Понятливая, без капризов. Вместо меня в кабинку с ней полез парень молодой и подозрительный. Воспалённый невесть чем мозг был горазд на каверзу вопросов: а вдруг он там с ней?..

Прогнал наваждение прочь, сел за столик, взглянул на часы. За сколько эта штука делает полный оборот? Минут пятнадцать-двадцать? Успел бы пропустить кружечку пива…

Вместо неё заказал колу сам не знаю почему. Холодный, полный льда стакан, такое по морозу не пьют.

– Какая она у вас красавица!

Я насторожился, незванная компания в лице хорошо одетой троицы казалась лишней. «Айм-Мит» – надпись на шильдике застёжки. Вот уж не знал, что они помимо разгрузок и портупей шьют пальто…

– Скверно будет, если с ней что-то случится.

За главного у них был старик. Солнцезащитные очки, шляпа, улыбка на морщинистых губах. Как будто ждал, что после сказанного вцеплюсь ему в глотку. Я был к этому близок.

– Угрожаете?

– Что вы, как можно! После того, что нас связывает и всех звонков… Но я боюсь за девочку, отец которой держит в доме это.

Восьмизарядный «Витязь».

«Алексей, избавьтесь от дурной привычки держать дома незарегистрированное оружие, сотруднику корпорации не к лицу и не с руки…»

Прав был Максим, я наивен, раз думал, что цепь замков может спасти от домушников. Вскрыли…

– Мы не сердимся за то, что вы косвенно вмешались в наши дела с местными… раубриттерами. Бывает, случается. И простите за того парня, которого мы послали к вам. Он неверно истолковал наши слова, только и всего.

Я кивнул.

Троица вела себя нагло. Один из шайки забрал мой стакан с колой, принялся пить, зажмурился. На пластиковую столешницу легла визитка корпорации. Прочитал с неё имя старика.

Игорь Вениаминович.

– Не бойтесь, Алексей. Мы всего лишь обсудим с вами наше будущее сотрудничество, только и всего.

Только и всего…

Глава 15

Их трое, я один. Просчитывал шансы, но всякий раз приходил к выводу, что не справлюсь. Краем глаза косил в сторону чёртового колеса. Тот парень, с кем залезла в кабину Оксана, что, если он…

Даже думать не хотелось.

Намерения троицы было не скрыть за чистотой двубортных костюмов. Словно желая походить на Максима, главный из них носил солнцезащитные очки. Нелепей вида и не придумать.

Их трое. Правому хуком в нос, левому апперкотом под дых, накинуться на третьего… и словить лбом пулю, способную вынести мозги киборгу через стальной лоб, а уж мне и подавно.

Я молчал, они давили из себя улыбки в ожидании, словно вот-вот должен был открыть им тайну вселенной.

Мозг лихорадочно метался среди «а если…». Самые очевидные выходы развернуться и бежать, выиграть время, были недоступны. Чего добьюсь, если брошу девчонку? Всё одно, что самолично передать им в руки.

Ужом вился слабый червь надежды, что сейчас, рассекая толпу, спокойным шагом явится Максим, как приходил на выручку в прошлые разы. И затрещит земля от схватки умов двух манипуляторов.

– Алексей, не нужно строить лиц. Мы не предложим вам чего-то сверхординарного. И не потребуем от вас чего-то сверхестественного. Просто шпионаж, просто сделаете пару записей, просто копируете пару бумажек…

– Просто шантаж, – закончил за него. Игорь позволил себе ухмылку.

– Ну почему же сразу «шантаж»? Вы же контрактник, Алексей. Наёмник, если иными словами. Воевали куда скажут, стреляли в которого покажут. Пиф-паф, ты убит! А мы предлагаем вам выгодные условия сделки. Немного денег, возможность прожить чуточку дольше вам и вашей дочери. В конце концов, вас обманули первого.

Шаркающий звук ударил по ушам, допивший газировку из моего стакана охранник сдержанно извинился. Игорь вздохнул. Чудилось мне, смельчаку теперь грозит как минимум штраф.

– В чём же?

– Да-да, не делайте такого удивлённого лица. Обманули, провели, прокрутили вокруг пальца. Лучше скажите, вас не смущала зацикленность на цифре три?

– Нет.

Игорь ответа как будто не слышал.

– Три смерти, три сохранения, три возможности загрузки. Чем они объяснили ограничения в этот раз?

– В этот раз? – я нахмурился. Собеседник заулыбался, словно уже поймал меня на крючок.

– А Максим ничего вам не сказал? Какая оплошность с его стороны, непрофессионализм! Ставлю на то, что просто забыл. Видите ли, Лёшенька, – Игорь откинулся на спинку стула, его фамильярность казалось отвратительной, – были бедолаги и до вас. Много. Десятки, может быть, даже сотни. У меня и список имён есть.

Свёрнутый троекратно белый лист шлёпнулся на стол, я даже не пошевелился, чтобы взглянуть. Кажется, Игорь разочаровался.

– Возьмите-возьмите, Алексей. Вы человек бывалый, военный, нужные связи у вас имеются. Сможете пробить, узнать, эти люди и правда существовали. Зашли в стены «Майнд тек» и… бум! Исчезли, испарились, растворились во времени. Им бы в цирке выступать.

Накрыл листок ладонью, подтянул к себе, не сводил глаз с Игоря и его шайки. Что ж, этот раунд за ним. В голове прокручивал варианты действий: кому позвонить в первую очередь?

Наверно, Сашке, которому хотел сдать Оксанку. Полицейская база всяко пошире, чем общедоступная будет.

– Разумно, – мне благосклонно кивнули. – Так вот, догадываетесь, что с этими бедолагами приключилось? Почему не вернулись домой?

– Я могу взять этот листок и спросить обо всём у Максима. Лично.

– Да неужели? – Игорь картинно вскинул руки. Ловко играет, паразит. – Вы настолько доверяете ему? Или он успел обратить вас в своего ручного пса? Спорим, что у вас даже номера его телефона нет, а вот вы в его списке личных кукол. Правда думаете, что он не найдёт байку для утешения?

Помолчали, сложно спорить с зерном здравомыслия. Я и прежде чуял, что мне всего не договаривают, держат в неведении. И эти странные очень ко времени появления Максима… Словно знал, где и когда на меня нападут.

– Алексей, – Игорь вновь вернулся к официозу, стряхнул с плеча налетевшие снежинки. – Сколько раз подряд вы умирали во сне?

– Тысячи.

Ни разу не соврал.

– Как и многие другие. А за раз? Не больше одного, правда? После того, как нож мясника или пуля противника вонзались в мягкое чрево, сразу же следовало пробуждение. Мозг адекватно реагировал на сигнал. А после пробуждения, тяжело дыша, вы переворачивались на другой бок и пытались заснуть. Когда как: иногда получалось, иногда не очень…

– К чему это? – мне надоело тянуть кота за яйца.

– Просто подводка к главной мысли. Три смерти, пожалуй, максимум, который сможет выдержать ваш мозг перед тем, как превратится в кашицу.

Звучало как бред. Но в одном он точно прав: к чему эта зацикленность на цифре три? Что будет за её гранью? Узнавать хотелось всё меньше и меньше.

– Бедолаги, что были до вас. Пресловутый список. У всех причина смерти – кровоизлияние в мозг. И все работали на «Майнд-тек». Вот так совпадение, не правда ли?!

Здравый смысл держал псов возмущения на привязи. Те отчаянно лаяли, что ни одно правительство не позволило бы подобного. Потом тявкали, что с деньгами корпораций они могут вытворять любую дичь, в конце концов, зря, что ли, они платят хорошие деньги, берут на себя долги и обязательства?

Подкарауливают отчаявшихся. Мало ли тех, кто проигрался в пух и прах, кого хотят разорвать в клочья кредиторы? Почуял себя товаром на прилавке. Сегодня и сейчас человеческая жизнь недорого, почти сущие гроши! Стало противно.

– И отчего же так… происходит? Мозг не выдерживает… – я машинально коснулся собственного затылка.

– Наверняка вы сейчас вспомните человека… или, чего греха таить, наверняка и с вами случалось такое, что сон обращался в вереницу смертей. Бесконечный кошмар, цепочка погибели – и ничего. Мозг цел. Всё дело, Лёшенька, в том, что когда вы подключены к гибернационной капсуле, ваш мозг изначально испытывает адские шоковые перегрузки от поступающей в него информации. Видите ли, капсула использует его как процессор для обработки. Но людей пока ещё не научились делать из железа.

Он задумчиво поднял ладонь, трижды щёлкнул пальцем. Допивший мою колу едва не опрокинул стакан со стола. Вот же растяпа! Из нагрудного внутреннего кармана вытащил свёрток.

На миг мне показались вместо шайки Игоря бармен, Фабиан и Ханна. С мёртвыми бледными лицами, стеклянными глазами, синими губами.

– Алексей? С вами всё в порядке? – с уст Игоря говорил Фабиан. Я коснулся лба, посмотрел на них ещё раз, морок рассеялся. Неуверенно кивнул в ответ.

Свёрток точь в точь как тот, что был в игровом сне, даже шильдики проявляющей компании те же. От моих глаз не ушла едва заметная ухмылка с лиц собеседников. Кажется, они знали, за какие ниточки дёргать. Вот же скоты!

– Что там?

– Вы же прекрасно знаете, что фотографии. Откройте, не стесняйтесь. И слушайте дальше. Когда случается загрузка, считай, отмотка во времени, мозгу приходится обрабатывать колоссальнейший объём. Почти что «думать назад», или как там это назвали наши яйцеголовые? Неважно. Пока достоверно известно, что среднестатистический человек способен пережить три подобных действия за раз. А потом… ну, вы можете увидеть сами. Снимки уже после вскрытия.

Увиденного не забыть. За войну насмотрелся всякого, но на фотографиях всё было настолько отвратно, что отказывался верить. Какое-то кровавое ни на что не похожее месиво.

– Надеюсь, этого вам достаточно? Я не прошу вас заявить о сотрудничестве здесь и сейчас. Подумайте. Взвесьте. Нам чуждо угрожать, потому не станем нарушать традиций. Но вы прекрасно знаете, опасен не тот, кто много болтает, но жди беды, когда оппонент делает молча. У вас ведь теперь всё-таки дочь… И да, Алексей, избавьтесь от привычки держать незарегистрированное, купленное незнамо где оружие дома. Сотруднику «Айм-Мит» не к лицу, да и не с руки…

* * *

Пятница насквозь провоняла выходными. А ещё кучей домашних дел и невыполненных обязательств.

Проснулся раньше, снилось скверное: окопы, мыши, вши, разрывы гранат. Как мотылёк на огонь собирался вернуться в тот же, пусть и виртуальный, мир.

На листок смотрел недоверчиво. Голова что аквариум, мысли словно рыбки. Булькало без особого толка. Правду сказал Игорь? Ему ведь было зачем врать…

Оксанка вставала посреди ночи попить воды. Вздрогнула, заметив мой силуэт, выдохнула лишь когда зажгла свет. Спрашивала, я так и не понял что. Отвечал односложно, и она отстала.

Надо оставить ей ключ.

Вдруг сегодня не выдержу, погибну три раза? В прошлый раз полковник из Пустельги заставил провернуть целую шпионскую операцию, которая лишь чудом закончилась в мою пользу. А однажды наступит момент, когда опыт и навыки подведут, удача отвернётся. Умру или не умру? Мерзость с распечатанных фотографий не шла из головы.

Тучка прибежала требовать корма. Быстро же она освоилась! Насыпал в миску из пакета недавно купленной дряни, та принялась с большим аппетитом хрустеть.

Попытался взять с неё пример и позавтракать, кусок не лез в глотку, словно мальчишке.

Меня тянуло в офис «Майнд-тек» словно мальчишку, гипнотизировал часовую стрелку, словно полшестого оттого наступит раньше. Спросил, а зачем вообще жду? Что мешает сесть в машину и мчать во весь пор?

Здравый смысл искал спасения в сакральном объяснении. Ритуал, череда действий, цепочка событий. Будто приедь я раньше, и Максим в своём кабинете не появится.

Проверял список контактов, будто магическим образом там должны были нарисоваться цифры куратора. У них на сегодня оказались иные планы.

«Рысь» гнал, едва ли не продавливая педаль газа. Старенькое порождение заводов «ЛАДА-ВАЗа» противилось, скрипя на все лады механизмами. Словно мне в пику решил закончиться бензин. Собирался же вчера заправиться, но от волнения обо всём забыл.

Оксана поняла, что со мной что-то не так, едва выпорхнула из кабинки чёртового колеса. Довольная, как слон, улыбчивая, а я сидел за белым пластиковым столом, не чуял ног. Один мой вид спугнул её хорошее настроение, и она запросилась домой.

Молчала, лишних вопросов не задавала, как будто знала, что не отвечу ничего внятного.

Офис, как и вчера, стоял погружённый во тьму. Чем ближе к нему, тем меньше светили уличные фонари. Неужто так и не починили? Глянул на экран телефона, ни одного лишнего вызова. Максим бы сообщил.

Мистика какая-то. Отчётливо помнил, что он звонил мне в четверг поутру, но в книге вызовов было пусто. Куда только девалось? Прав Игорь: Максим может дозваться, когда захочет, явиться, когда посчитает нужным.

Страница города в интернете трещала от жалоб и возмущения, разъярённые жители неустанно вопрошали, когда им вернут доступ к благам цивилизации. Писали, что в 2к68 администрации Великанска должно быть стыдно. Их оппоненты то ли из другой части города, то ли правда умнее, намекали, что иметь дома заряженный минимум на трое суток аккумулятор – выгодное вложение! И интересовались, с каких пылесосов пишут жалующиеся, если у них нет света?

Как будто ненавязчиво на глаза лезла реклама конторы по установке аккумуляторных квартирных батарей…

Парковка напрочь забита фургонами. Оживление скорее слышалось, чем виделось. Фары выхватывали из мглы силуэты разодетых в спецовки техников, те самые, по установке аккумуляторов.

Зайдя внутрь, отшатнулся. Грозно сверкали глаза мегеры. Зта-то откуда здесь взялась? Лишь мгновение погодя понял, что это всего лишь администратор. Девушка-вахтёр, иначе и не скажешь.

Повсюду, будто родом из фильма ужасов, расставлены фосфорные, почти не дающие света лампы. Неужели у корпорации не нашлось денег на что-то поприличней? А может, никогда не ожидали, что в Великанске вырубят свет надолго?

У лифта ковырялся в щитке хмурый рабочий. Толстый, поперёк себя шире. Ему бы в клубах вышибалой работать, а не с отвёрткой в электронных потрохах ковыряться.

Покачал головой при виде меня, словно желая сказать, что лифт запустят ещё нескоро. Что ж, лестница – выбор здоровых людей. Взлетел на нужный этаж, словно мне вновь пятнадцать, даже не запыхался.

Интуиция подсказала не спешить. Сотни раз спасала меня до, не было причин не слушать её сейчас.

Не подвела и в этот раз. Я скрылся за углом, краем глаза увидев, как распахнулась дверь врачебного кабинета. Нина меньше всего походила на жуткого монстра, но я бы не спешил с выводами. Высматривала себе на приём неосторожно бредущую добычу. Нет уж, хватило и вчерашнего разговора. Лучше бы посмотрел на затянутые комбинезоном округлые достоинства Маши.

Вздохнул. В другой раз. Сейчас мне хотелось видеть Максима.

– Заходите, Алексей.

У Максима оказался кошачий шаг, окликнул сзади до того, как успел постучаться в дверь. И кошачий же глаз. Как только разглядел в такой темноте?

Противиться не стал, дёрнул ручку на себя и открыл дверь. Наверно, ждал чуда, что уж в этом-то кабинете окажется волшебный выключатель. Надоели потёмки.

Максим поставил на середину комнаты большой прожектор, что нёс в руках. Луч света ударил в потолок, охватывая собой широкий диапазон.

– Есть о чём рассказать?

– В вашей конторе крот.

Он деланно вскинул брови, поправил неизменные солнцезащитные очки. Да что у них за мода такая?

– Вот как? И кто же? Надеюсь, не я? Собственно, Алексей, с чего вы взяли?

– А ещё вы обещали, что «Айм-мит» меня больше не побеспокоит.

– Да, было такое. А что, они решили испортить вам нечаянный выходной?

Максим улыбался. Глядел на него и понимал, он всё прекрасно знает. Просто ему доставляет удовольствие играть роль. И всё же я расскажу…

Сел на кресло, сложил руки на груди, закинул ногу на ногу, словно взял дурную привычку с куратора.

– Они подловили меня, когда гулял. С дочерью. Шантажировали.

– И вы так смело рассказываете мне об этом?

– Вам ведь всё равно обо всём доложили. А они вели себя так, словно им плевать на этот факт. Игорь, так звали главного…

– Игорь Вениаминович, – Максим не переспрашивал, зловеще сверкнули линзы очков. Не иначе тут старая личная вражда. – И что же он вам предлагал? Перейти работать на них? Уверен, если дело только в этом, мы найдём чем перебить их предложение…

– Он рассказал мне, что гибернационные капсулы убивают, – раскрывать всех карт не стал. – А ещё дал список.

Многострадальный лист перекочевал на дубовую столешницу. Максим даже не взглянул.

– Это правда, что загрузка и смерть сильно перегружают мозг?

– Правда. Ещё и нервную систему, если быть точнее.

– А про убийство? Список?

– Алексей, будьте благоразумны, вы притащились ко мне с бумажкой, где список пространных имён. Вероятно, указанные там люди и правда работали в «Майнд-тек» – как миллионы других. Но ответьте хотя бы самому себе на вопрос, какой ответ хотите услышать? Моё признание, что нет, это всё ложь, вас успокоит?

Прав, зараза.

– Я могу расторгнуть контракт?

Максим вздохнул, повёл плечами.

– Увы, Алексей, увы. Я предлагал вам несколько раз, но вы решились идти дальше. Вас затянуло. Потому мой ответ: конечно, можете. Со штрафными санкциями. Вы же сами читали про них, прежде чем подписать договор. Вот только сейчас в вас говорит страх. Игорь, вероятно, и хотел добиться такого эффекта.

– Что, я настолько важен, что без меня игровой сон больше проверить некому?

– Незаменимых нет. Да, я понял, на что вы намекаете. Человека-то найдём. Найдём ли того, кто будет увлечён так же, как вы? Вопрос иного толка. Неспроста за каждым из испытателей закрепляется капсула как личная. Она настраивается исключительно под ваши характеристики. Отсюда и штрафные санкции, включая прекращение погашение долга по ипотеке. Корпорации надо будет как-то возместить свои потери.

Я закусил губу, подумал.

– А что мешает мне трижды умереть во время следующей сессии? Встать столбом под пулемётным огнём раз-другой и…

Максим согласно кивнул.

– Ничего не мешает. Я бы даже сказал, предсказуемое действие. Не нытьём, так катаньем. Однако есть три важных «но», – он выставил ладонь, принялся загибать пальцы. – Первое, вы не хотите проверять этого. Потому что Игорь успел поселить в вашей голове червь сомнения. Сомнения плодят страхи, а мозг заставит вас бороться. Да и мне с трудом представляется, что вы хоть где-то кому-то решите сдаться без боя.

Он втянул ноздрями воздух и замолчал. Подкормленный детёныш любопытства готов был грызть меня изнутри, заставил спросить: – А дальше?

Максим как будто продолжал через силу.

– Вторая причина – увольнение. Ипотека, которая никуда не делась, потеря хорошей работы. Ну а третью вы прекрасно знаете без меня. Однажды прикоснувшись к игровому сну, уходить от него не захочется.

– Максим, что будет, если я трижды умру?

– Капсула отправится в перезагрузку, – куратор вздохнул. – Настройки сбросятся, как, вероятно, и вся игровая статистика. Игорь вам солгал. Капсула не использует ваш мозг, как процессор, но хранит информацию в себе. Вы помните, что вам снилось неделю назад?

– Смутно. Образами.

– Именно. А капсуле надо погрузить вас в сон и продолжить его с того момента, где вы закончили в прошлый раз.

– Почему бы тогда не прерывать сессию до того, как меня убьют в последний раз? Это же перезагрузит счётчик сохранений с загрузками, верно?

Максим снова кивнул.

– Именно. Но мы не вмешиваемся в испытательный процесс. Это чревато тем же самым: потерей данных. Сессия не может заканчиваться по щелчку пальца, она на строгом таймере. К её завершению требуется длительная подготовка. Вы удовлетворены ответом? Может, расскажите теперь про крота? С чего вы взяли, что он существует? И почему я не должен решить, что это вы?

Самое время.

– Они прекрасно знали, на что следует давить.

– Ну, допустим, – Максим чуть опустил взгляд. – А вы сами не знали? Ну что угрожать вашей жизни станут вряд ли, вы не боитесь. А вот жизнью новоявленной дочери…

– Именно что новоявленной. Вы копали на меня информацию прежде, а про дочь узнали только после моей просьбы о помощи. Уверен, у «Айм-Мит» не настолько хорошие архивы и разведчики. Точно не лучше ваших. Ещё пару недель назад они обо мне даже не знали…

– Не был бы так уверен в последнем, но ладно. К чему вы клоните?

– Откуда им знать, какие у меня отношения с недавно невесть откуда появившейся дочерью? Чтобы знать, что я буду бояться за её жизнь, им надо знать наверняка.

– Есть что-то ещё? Поймите, Алексей – я… верю в ваш опыт, а не в паранойю. Но совет директоров сочтёт данный довод – он всего один, понимаете? – незначительным. А без определённых санкций… скажем, не добиться результата.

– Они не боятся, что я вам расскажу обо всём. Кто-то должен ведь проследить за моими действиями, доложить. В конце концов, они не дали конкретного задания. А значит, будут передавать через посредников.

– Умно…

Лампа над нашей головой затроила. Напряжение рычало, словно норовя разорвать тонкую грань стекла лампочки, а после включился свет. Вспыхнул в коридоре, в соседнем кабинете, волной заполнял один этаж за другим. Запустился застоявшийся лифт.

– Кажется, дали свет.

– Значит, мне идти сейчас к капсулам?

– Не обязательно. Гибернационные капсулы непростая штука, их нельзя включить, словно свет в туалете. Им понадобится тонкая настройка, а это время. Впрочем, вы можете провести его с пользой. Почему бы вам не поболтать с собратьями по работе? Уверен, им есть чём с вами поделиться…

Глава 16

Изрядно устал от болтовни.

Капсулы блестели полированными боками, звали как можно скорее погрузиться в пучину приключений. Хотелось ощутить в руках рифление рукояти, приятную тяжесть автомата. И бег адреналина в крови.

Над капсулами корпели механики. Маша носилась, словно Фигаро, не зря назначена за главную. Прыгала от одного ложа к другому, не выпуская из рук причудливых инструментов. Я даже не знал, как они называются.

Стайка людей поодаль – коллеги. Больше похожи на чудиков. Это на разговоре с ними настаивал Максим? Вот уж не знаю, где найти меж нами общее! Они словно избегали друг друга.

Поприветствовал, все подняли на меня недобрые взгляды. Походили на свору наркоманов, коих только что отлучили от дозы, и теперь те не знали, куда себя деть.

Как их всех только Нина в закрома своего кабинета не уволокла?

Отвечать никто не спешил кроме одной. Светловолосая девица без возраста, то ли двадцать, то ли тридцать. Полные любопытства карие глаза, хитрая ехидная улыбка.

Звали просто Мира. Глядела на меня так, будто ждала всю жизнь. Вцепилась в руку, потащила за собой, не успел сказать и слова против. Маша провожала нас взглядом, как будто на её глазах превратился в ветреника и сердцееда.

– Идём же! – Мира была полна уверенности. Осмотрел её с ног до головы – псевдонаушники на голове, белая куртка нараспашку, юбка. Увешана значками с аниме персонажами, микро-плюшевые игрушки брелками торчали из карманов. В своё время таких звали гиками. Интересно знать, что тут делает?

– Куда?

– В кафетерий!

– Здесь есть кафетерий? – сама мысль о подобном казалась мне чуждой.

– А ты смешной!

Кафетерий был забит снулыми ребятами, словно не есть пришли, а спать. В воздухе витал аромат стойкого крепкого кофе. Кто-то баловался у стойки с приправами, кто-то разглядывал содержимое бесплатной витрины. Разве что слюну на пол не пускали.

Сборище походило на зомби.

– Да что с ними?

– Аналитический отдел. Не обращай внимания, у них конец года. Горят квартальный план, годовой отчёт, премия…

Никогда не ведал подобных печалей, но прекрасно понимал этих бедолаг. Где-то на задворках души проснулась человеческая жалость.

– Тебя самого как хоть звать? – она часто захлопала глазами. Я ответил, а она повторила вслед, словно пробуя моё имя на вкус. – Знавала я одного Алексея. Гад был, а не человек. Добычу из рейда прихватил и по газам, из гильдии кикнулся. А там первая космополка на сервер выпала. В Фаталию играл?

Отрицательно покачал головой, даже не знал, про что говорит. Память неохотно выволокла из себя старую рекламу: эльфы, орки, приключения…

Стандартный набор, компьютерная игра.

– Ты почему-то одна из всех, кто захотела со мной говорить. Из исследователей. Что с ними такое? Будто не люди, а…

– Забей, – девчонка махнула рукой. Чуялось мне, большая часть её проблем в жизни удостаивалась такого же действия. – Они из «подсевших».

– Подсевших? Как наркоманы на игровые сны?

– Ага, что-то вроде того. Лицемеры. Ты Светку, которая самая дёрганная, глаз ещё с тиком, видел?

Кажется, и в самом деле была такая. Мира обрадовалась свободе моих ушей, как второму пришествию. Продолжила:

– Неврастеничка. Как-то раз говорила с ней – фуллхаус. Дом, толстый муж, дети… От серости быта хоть вешайся, – она вдруг потянулась через весь стол к самому моему уху, я даже уловил приторно-сладкий аромат её помады. – Я тебе этого не говорила, но ей досталось быть любимой женой султана в игровом сне. Со всеми пихательно-выдыхательными последствиями и интригами.

Представил, как Максим носится по всему Великанску среди затрапезных модульных высоток и обшарпанных дворов. Ищет, а когда находит Светлану, говорит: – Вы самая затраханная жизнью женщина. Кто как не вы лучше всего подходите для испытательницы наших игровых снов?

– А тот, который младше остальных, пухленький сопляк где-то посреди орков за воеводу скачет. Уж не знаю, по мне – ботан ботаном, три попытки всяко должен был провалить. Если только как-то на уме своём выезжает.

– У вас тоже условие про три попытки? Три смерти, три сохранения…

– Три загрузки, – со вздохом закончила за меня. – Да, есть такое условие. Тупое, мешает веселью, заставляет всякий раз, как в последний. Знаешь, мне кажется, они лгут.

Не выдержала сидеть напротив меня, пересела рядом, вновь доверительно зашептала. Я был весь внимание.

– Никакие это не исследования. Какой прок, если ты вынужден вести себя в строго ограниченных рамках?

– Мне казалось, там свободы хоть отбавляй. За редким исключением.

– Кажется только. Я тоже поначалу также думала: круто, вау, crush in my heart! Иди куда хочешь, делай как вздумается! Хоть в пасть, хоть в когти… А тут ограничения, понимаешь? Ты не исследуешь, ты боишься сделать неправильный шаг. Боишься сделать не как задумано, потому что иначе всё, увольнительная и пиши-прощай! Ну где там эта чувырла с моим мороженым?

Чувырлой был бесполый дроид на гусеничном ходу. Безглазый, безротый цилиндр с манипуляторами рук. Стоило ей спросить, как он появился. Вафельный рожок в витой подставке с пластиковой ложкой приземлился прямо перед Мирой. Та обрадованно взялась за лакомство.

– А уволенные были?

– Те неудачники, кто три раза провалился? Редко, но бывают. Кураторы стараются подбирать тех, кто обязательно справится. Уж не знаю как, то ли нюх, то ли чуйка. Ну а у уволенных капсула из строя выходила.

– И никаких погоревших мозгов?

Мира расхохоталась, запрокинув голову, и смешно щёлкнула кончиком пальца прямо мне по носу.

– Нет, ну я же говорила, что ты смешной, красавчик! Мы, конечно, в мире победившего киберпанка живём. Нейросвязь, нейросети, гибернационные капсулы с игровыми снами, не отнять. Но в магазине сканер до сих пор дыню за ананас принимает! Никаких мозгов, только птички, кролики, рассчётный лист и возвращение в скуку реальности. Наверно, оно пострашнее мозгов выгоревших будет.

Ложечка казалась ей маленькой. Пару раз зачерпнув сливочную массу, поморщилась и отложила в сторону, широко разинула рот. Я даже диву дался, что кто-то вроде неё на такое способен.

– Это ещё почему?

– Ну не знаю. Кажется так. Вон выкини сейчас Светку назад, в житейский быт, так она сгниёт. Я тебя раньше, красавчик, только в конце сессий видела, а вот на начало ты опаздываешь.

Я зачем-то глянул на часы.

– Стараюсь вовремя.

– Ну, может, тютелька в тютельку и успеваешь. А эти мчатся со всех ног. Не существуй ограничений по закону на данную исследовательскую деятельность, они бы оттуда не вылезали. Им не нужны выходные. Спрашивал, почему они такие дёрганые? А они побывали в реальном мире. Где сопли, слюни, кашки-какашки, потный вонючий муж… – кажется, у Миры были свои претензии к семейной жизни.

– А ты такой не выглядишь.

Мира пожала плечами, словно говоря, не знаю, как так вышло. Само получилось. Обречённо вздохнула.

– Просто я разделяю игру и жизнь. У этой двинутой психологини был? «Оставляйте личное вне капсулы».

– Двинутой? А мне казалось, вы бы с ней сошлись…

Глянул на Миру, не ляпнул ли глупости? Не хватало, чтобы из приветливой болтушки обратилась разъярённой фурией. Судя по выражению её лица, в этот раз пронесло, но было близко.

– Ага, как же, держи карман шире! Она только ведёт себя так, словно из одних только с тобой интересов и состоит. А сама как Аня Форджер на минималках буквально тебе в голову лезет. А ты и не знаешь, чего она из тебя вытащит, задавая как будто отвлечённые вопросы.

Мира поёжилась, словно от холода, обняла саму себя за плечи. Очевидно, их отношения не задались. Чего уж, даже я в Нине видел скорее мрачное чудище из недр безумия, что появляется ниоткуда, низачем, просто так…

– Мне к тому же повезло больше остальных.

– Да?

– Этих подбирали под сюжеты. Как аудиторию тех или иных игровых снов. Говорю же, кураторы свой хлеб не зря едят. Там все, – она указала большим пальцем за спину, в коридор, – у этой психологини после сеанса-другого побывали. Меня сначала притащили к ней, а уж на основе её выводов впихнули.

– И как? Угадали?

– Ага, что-то вроде того. Как относишься к ужастикам и фольклору?

– Как к чему-то, что существует без моего внимания.

– Вот так относилась и я. Пока в капсуле не побывала.

Кивнул, сделал пометку насчёт девчонки: нечто, связанное с кошмарами. Не иначе, как одна из причин, по которой между ними с Ниной чёрная кошка пробежала…

– А ты меня заинтересовал, красавчик. Могла быть сказать тем, что сильный, могучий, волевой, со шрамами на брови и у виска. Но нет. Просто первая неделя у новичков самая сложная. Привыкают, адаптируются. Сложно приходить домой, с осознанием что минуло не неделя, а всего несколько часов, начинаешь плавать во времени, будто в воде. Ну ты других видел. А сам бодрячком, даже на диалог способен.

– Они что же, приходят домой – и вот в такой прострации? Молчат? – удивлённо вскинул брови. Мира повела плечами.

– Может быть, не знаю наверняка. Ты же про не справившихся спрашивал. Вот я виделась с парочкой в городе после.

Хотелось заскрипеть зубами. Так всё сказанное Игорем и правда ложь? Или всё-таки Мира – засланный казачок. Неспроста же Максим выплясывал, уговаривая перекинуться парой слов с коллегами…

– И что они?

– Да ничего особого. Живут, стараются как прежде. Денчик, ну, ты его не знаешь, его ведь кураторы с иглы сняли. Так вот, думала, он снова на эту дрянь подсядет, а он на работу устроился. Куда-то на завод, где скучно. Сказал, только так может влиться в прежнюю колею. А ночами ему обрывки из гибернационной капсулы снятся. Чокнулся. Говорю же, не знаешь что хуже. Мозги погорят – и ты мычащий овощ. Всё, тело осталось, сознание сгинуло. А тут приходится с осознанием жить, что было прекрасное «до», а выплюнуло тебя в пасмурное «после». И ничем это самое «до» уже не вернуть…

Вот, значит, почему Максим из раза в раз налегал на то, чтобы я не увлекался? Боялся, что со мной приключится нечто подобное? Похоже на то.

– О, гляди, механики попёрлись! – она указала пальцем на вымазанных ребят. На лицах рабочая усталость вперемешку с обречённостью, словно отсюда они шагнут в очередной производственный ад.

Мира встала.

– Пошли. Кажется, они управились. Небось уже дремлешь, а, красавчик?

Я ничего ей не ответил.

* * *

Капсула гудела, урчала, словно дикая кошка. Прислушивался к жужжанию сервомоторов и пытался понять, а раньше было также? Или появилось что-то новое.

Маши на посту не было, вместе с электриками, подключив лабораторию к свету, умчалась наносить добро и причинять ремонт дальше.

Жалко. После разговорчивой Миры хотелось её скромной тишины. Сарказм смеялся, упрекая, что делаю выводы наперёд. С Машей удалось пока лишь парой слов перекинуться, откуда знать, какая она на самом деле?

Учёные и лаборанты сновали меж нами крысами. Мира облачилась в «пижаму», так звала костюм для капсулы. Тот облегал её тело, словно вторая кожа. У девчонки оказалась потрясная фигура взрослой женщины. То ли мне показалось, то ли правда видел, как, забираясь в ложемент, хитро подмигнула мне.

Мягкость подушки сменилась приятным холодом. На лицо потащилась кислородная маска, потянуло в дрёму, и я закрыл глаза. Газ действовал безотказно.

Сознание словно моргнуло, ухнуло в провал сна и тут же вернулось, позволило собрать мысли в кучу.

– Добро пожаловать, Алексей! – Юшка выплыла передо мной системной феей, за ней пыльцой тянулся голубой след из тающих во мгле цифр. – Рада вашему возвращению.

Кивнул ей в ответ: – Здрасьте, тоже рад, когда начнём?

Юшка нахмурилась, велела не спешить.

– Дабы не тратить лишнего времени во… во… во… – её как будто заело. Меня кольнула до жути неприятная мысль: а у меня ведь нет никакой возможности сообщить тем, кто за мной наблюдает, что нечто пошло не так, поломалось.

– Во время сеанса, – фея наконец разродилось. Кажется, её коробило от осознания словесного каламбура, на пухлых щёчках проступило подобие румянца. – Предлагаю вам прямо сейчас определиться с новыми умениями за полученный уровень. А также ознакомиться ближе с понятием «привычки» к оружию.

Что ж, мысль здравая, всё одно пока мир только загружался.

– Что у нас там на повестке дня?

– Если я правильно истолковала ваш вопрос, предлагаю взглянуть на ветку умений. Должна напомнить, что вы можете выбирать ранее отвергнутые варианты. Древо умений гибкое и не ограничивает ничем, кроме рамок класса.

– Новые давай, – почуял во рту горьковатый привкус, закашлялся. Вспомнил про «Адское терпение», следует вернуться к нему в будущем.

К изучению оказались доступны три умения:

Стрельба на бегу, пассивное, не изучено.

Данное умение позволяет вести неприцельный огонь очередями без штрафов к точности, находясь в движении. С колонкой штрафов можно ознакомиться через меню свойств персонального помощника.

Я бросил взгляд на Юшку, но спрашивать не стал. И так прекрасно знал, что зависит от веса оружия. С пистолетом или лёгким пистолет-пулемётом можно сразу в бой, а вот со штурмовой винтовкой не так-то просто. Про пулемёты совсем молчу.

Неплохо, но хотелось бы увидеть остальные. Те не заставили себя ждать.

Зрительная память, пассивное, не изучено.

Позволяет выбрать до трёх видимых целей. В течение короткого времени будет возможность видеть их силуэты и предполагаемый путь.

Острота чувств, активное, не изучено.

Способность активирует внутренние резервы организма, доводя их до предела. Усиливает скорость реакции на 20 %, слух на 40 %, временно повышает ловкость на +2 ед, но снижает интеллект на 4 ед.

– Второе, – хрипло проговорил. Юшка, парящая передо мной, всего на миг разинула рот от удивления. Вернула знакомое выражение лица не сразу.

– Позвольте спросить, почему сделали данный выбор?

– Есть какие-то претензии к нему? – словно я и в самом деле должен был перед ней оправдываться. Она затрясла головой, что башкотряс в машине.

– Нет. Прошу прощения, если мой вопрос доставил неудобство. Это для статистики и последующего анализа. Все показатели говорили, что вы выберете последний вариант.

– Люблю удивлять.

Объяснять, чем важно иметь зрительный контакт с противником посчитал лишним. Ну а если уж и правда их силуэты будут подсвечиваться, никакой камуфляж их не спасёт. Чуял селезёнкой, вскоре придётся ползать по лесным чащам.

– Что там относительно «привычки» к оружию?

– Смею напомнить, что данная механика распространяется на виды. Вы одновременно можете иметь привычку к пистолету, автоматическому и тяжёлому оружию. Показатель «привычки» начнет понижаться в том случае, если будете использовать не «любимый» револьвер, а такой же тип оружия вместо него. Новое оружие может иметь лучшие характеристики, но ветка умений привычки позволяет и старому быть полезным, если не наравне.

Длинно, витиевато, но понял, о чём говорит, кивнул.

– Вы часто использовали пистолет «Людвиг». Так как вы выбрали класс солдата, у вас нет ограничений на ветку «привычки», потому можете прокачать до максимального, десятого уровня.

– А что будет, если я потеряю этот пистолет? Куплю новый точно такой же?

– Тогда уровень «привычки» снизится на два пункта. Незначительная потеря. Уточнение: пистолеты и тяжёлое оружие вроде гранатомётов и пулемётов имеют всего три умения. Штурмовые винтовки и иже с ними способны порадовать пятью. Ходят слухи, что есть оружие с десятью умениями, но мне не положено говорить о таком раньше времени.

Она сделала несколько пассов руками – «Людвиг» материализовался прямо из воздуха, шлёпнулся мне в руки. Тугим казался спусковой крюк, судя по весу, заряжен. Интересно, что будет, если выстрелю в неё?

Пробовать не стал, побоялся, что обидится. Могут же быть у системных фей подобия чувств?

Стоило поудобней взять его, как тут же увидел полную ветку умений. На выбор было две способности.

– Ты же говорила, умения всего три!

– Так и есть, Алексей. Но только вы вправе выбирать, чем особенным запомнится вам это оружие.

Выбор оказался не густ.

Первый выстрел.

Данное умение прибавляет 50 % к точности попадания первого выстрела из любого положения…

Это что же, самонаводящаяся пуля? Юшка поправила, считалось, что куда направлена мушка, туда и целился.

… Данный бонус сходит на нет по 10 % за каждые 10 метров до цели.

Ага, значит, лучше стрелять вблизи. Кто бы мог подумать, пистолет же всё-таки.

Убойная восьмёрка, активируемое.

Данное умение позволяет при перезарядке назначить свежий боезапас «особенным». Выпущенные из этого пистолета пули будут обладать на 100 % большей пробиваемостью.

– Это как?

– Всё просто, – Юшка тут же нашлась, что ответить. – У каждого укрытия, занимаемого бойцом, есть понятие #пробиваемости#. Данный параметр понижается с получаемым уроном и не восстановим во время боя. Лишь бойцы класса #солдат# со временем получают возможность оценивать прочность. Взгляните на характеристики вашего «Людвига»

Я глянул, там и в самом деле была графа пробиваемости. И почему только раньше не обращал на неё внимания? На фоне остальных характеристик поставленная туда двойка казалось чем-то мелким и незначительным.

– А вот у поразившей вас когда-то «Сагаюсы» параметр пробиваемости равен десяти.

Ага, значит, с этой штукой каждое попадание будет вполсилы винтовочного. Неплохо. Магия, не иначе. Надо будет опробовать на бронежилетах…

Глянул третье – ничего примечательного. Пассивное повышение навыков стрельбы на 5 ед. при использовании пистолета. Да и свой выбор я уже сделал: Убойная Восьмёрка захватила мой разум.

– Готово! – воскликнула ассистент. – Готовы к погружению в гибернационный цикл? Можно начинать сеанс?

Ответил ей тем, что пионер всегда готов!

Глава 17

Шаги гулко отзывались по коридору. Подземный полумрак лез со всех сторон, не спасали висящие над головой экзолампы. Давила теснота стен, почуял, как к горлу подкатил тошнотворный ком. Рассудок метался, не ведая спасения.

Можно было развернуться и уйти. Можно было повернуть ручку двери и потянуть на себя, тогда мир изменится, станет другим. Плошка микросхемы будто жгла карман.

Глеб говорил, можно не стучаться. Так и сделал.

Наверно, отзовись дверь глухим звуком, намекнув, что заперто, никого нет, выдохнул бы с облегчением. Но она открылась, выставив меня напоказ. Три внимательных пары глаз вцепились в меня взглядом.

Где-то на задворках сознания плавала мысль, что ещё не поздно уйти.

Старые знакомые лица: Урри и Дитрих. Вот, значит, что за важная шишка приезжала вчера на машине.

– Проходите. Алексей? – новая врачебная карточка, как будто завели с утра. Посреди кабинета стоматологическое кресло, не хватало только врачебных фрез. От одной только мысли зубы застонали по всей нижней челюсти. – Что беспокоит?

Сначала хотел пожаловаться на не свои воспоминания. Прошлый сеанс завершился в кабинете Миллера, этот начался с прогулки по пустому, заполненному лишь страхами коридору. И твёрдой уверенностью, что мне сюда.

Помнил многое: как несколько дней обживался на подземной базе, разговоры с внезапно поправившимся Глебом. Мне-то думалось, с такой раной, как у него, встают минимум на вторую неделю, а он хоть сейчас в бой. Приходили и уходили люди, в памяти мешанина чужих лиц. Привет-пока, разговоры ни о чём, сводки новостей о безделицах. Миллер просил к нему заскочить, как будет время.

– Что беспокоит? – повторил Дитрих, не поднимая взгляда. Молча выложил перед ним микросхему. Урри взял её раньше коллеги, осмотрел, разве что не обнюхал. Кивнул на кресло, велел садиться.

– Что это хоть такое? – спросил, прежде чем сделал пару шагов навстречу судьбе.

– Нейрокурс. Ничего особенного. Новейшая разработка из Китая. Не слышали?

Покачал ему головой в ответ. Не слышал про подобное даже в реальном мире, не то что в царстве снов. Урри моему невежеству возмутился.

– Ну как же, голубчик! Ещё во время Мироновской войны кто только над ними не работал! Американцы, русские, даже индусы! Китай успел раньше остальных. Нейрокурс позволяет обучиться некоторым навыкам. Необычным. Иногда связанных с механикой тела, иногда с работой мозга.

Почему-то вспоминалась шутка про бедолагу, что скачал приёмы карате по интернету. А теперь уже было не шуткой. Вот только почему-то впервые слышал про подобные игрушки. Дитрих зло сверкал глазами, кажется, его коллега болтал о том, что не для чужих ушей. Но ничего поделать не мог, я и так явился с микросхемой.

Чип был вставлен в слот. Машина, полная разноцветных мигалок, наводила на мысли об изобретениях безумных гениев из фильмов девяностых.

– Ага, вижу. Это особый курс. Слышали что-нибудь про Валькирий?

Я покачал головой.

– Особый отряд боевых медиков. Наёмники. Поговаривали, что на них первых испытывали действие этих штук. Итак, Алексей, рот закрыть, глазами не хлопать. Не думать. Сейчас всё будет.

Ждал боли, новое всегда приходит через страдания. Кожу закололо, пронзило нестерпимым зудом, как будто зачесалось всё и сразу и сгинуло через пару секунд.

– Поздравляю! – вновь услышал Юшкин голос. – Вам теперь доступно умение подкласса «Медик», оценка состояния. Можете видеть полученные вашими врагами статусы критических повреждений.

– Готово. Можете быть свободны.

– Эй, что за дела?! – возмутился, когда увидел, что мой счёт похудел на семь тысяч. Урри развёл руками.

– Просим прощения. Вы не в штате, а потому организация берёт мзду за пользование услугами специалистов.

– Грабёж, – пробубнил я. Так хотелось выбить каждый зуб из его улыбки, но полковник предупреждал меня о подобном.

– Зайка, ты чего такой грустный? Может, чупа-чупс сосал невкусный? – хитрая лисья улыбка. Лена выпрыгнула буквально из-за угла, чмокнула в щёку. Память говорила, что ещё пару дней назад мы выпили по бокалу в баре, а после провели весёлую ночь. Жалел лишь о том, что альтер-эго развлекался без моего участия. – Может, как-нибудь, повторим? Ты же не такой бука, как этот Глеб, котик, правда? Заходи ко мне, я сделаю тебе скидку. Если заслужишь…

Она удалялась, заманчиво виляя бёдрами, знала, какой эффект производит.

Картонка бейджа давала допуск вплоть до второго этажа. Столовая, жилые комнаты, стрельбище с тренажёрным залом. Ниже прятался архив, куда допуск был лишь у посвящённых.

Поднялся к полковнику, Глеб был уже у него.

– А, Алексей! Заходите, располагайтесь! Разговор будет недолгим, но информативным. Глеб, даю слово тебе.

Тот кивнул, не вставая с кресла.

– Дня три назад мы потеряли связь с группой сотрудников. Пять человек. Глянь, может, есть знакомые лица?

Он швырнул на стол папку. Я взял в руки, пробежался глазами по фотографиям то ли любопытства ради, то ли уважения для. Покачал головой в ответ. Очевидно было одно, ребята не новички: ВДВ, морские котики, зелёные береты – спецы как на подбор.

– Всё, что скажу, не должно покидать пределов этого кабинета, – процедил полковник. Не сиди я уже за столом, исполнил бы книксен.

– Тронут доверием.

– Отставить зубоскальство! Дело чрезвычайной важности. В их задачу входил налёт на одно из тайных убежищ Гунгнира. С работой они справились, хоть и не без потерь. Ими были добыты сведения о неком «Дедале». Алексей, слышали что-нибудь про проект «Икар»?

Я только развёл руками. Полковник поморщился.

– Глеб, расскажи в двух словах, без подробностей.

– Франция разрабатывала нечто, под таким же названием. «Икар» или гравитационный щит должен был низвести российское превосходство в воздухе. Уничтожать авиацию, ракеты… В идеале низвести ядерное оружие до бесполезного. После этого Европейский Союз общими силами собирался нанести сокрушительное поражение.

– Не вышло?

– Иначе бы мы с тобой здесь не сидели, а гнили где-то на подступах к Москве. Не отвлекайся. «Дедал» – фигура мифическая. По одним данным это команда учёных, что добилась немалых успехов в исполнении задумки. С других источников это один человек, сумрачный гений. Никола Тесла нашего времени, от которого не осталось ни имени, ни звания.

– Одно время, – продолжил полковник, – мы думали, что все, кто хоть как-то причастен к проекту, мертвы. А та группа раздобыла список имён и фамилий. Старые чертежи, логические цепочки, говорящие об одном: Гунгнир желает возродить «Икара».

– Боятся ядерной войны? – выдал первое, что пришло мне в голову.

– Или хотят продать тем, кто больше заплатит. Реальный ядерный зонт, что позволит если и не швыряться ракетами во всех неугодных, то хотя бы не бояться ответа за подобные действия. Индия, Китай, США – список покупателей невелик, но… сам понимаешь, подобным оружием не должен обладать никто.

– Так что там с группой?

– По последним выкладкам попали в засаду. С летальным исходом для многих. Но не для всех. Двойные агенты сообщают: выжили капрал Рич Вудсон и лейтенант Йоханнес.

Я быстро отыскал их биографии. Американец и британка, сладкая парочка. У первого за спиной Сирия и Афганистан, у второй прочерк в разделе боевых заслуг. Только служба в ЦРУ, что уже о многом говорит. Завербована в ряды «Пустельги» с 2032 года…

– Зачем?

– Что зачем? – переспросил полковник.

– Зачем их держат живыми? Они опасны для этого вашего «Гунгнира», как минимум что-то знают. Может, документов и бумаг при них больше нет, но если они не штаны на прошлых службах просиживали, кое-что да запомнили. Пока всё выглядит так, словно кто-то зовёт нас сунуть голову в пасть крокодилу. Ловушка.

– Они знают про большую часть конспиративных квартир. О логистических цепочках, о «спящих» агентах. Выбить информацию дело времени. А мы потеряем месяцы, если не годы налаженной работы, придётся начинать сначала. Англия станет для нас серой зоной в тумане войны.

– Англия? Летим на туманный Альбион?

На языке вертелся вопрос, что мешало держать этих людей подальше от врага? Родился и другой вопрос, озвучивать не стал, потом, не здесь.

– Собирайтесь. Летишь с Глебом, ещё двое «птенцов» с вами. Оружейная к вашим услугам. Пять часов на сборы.

– Там целая группа полегла. Нас четверых хватит? – спросил недоумённо. Условность игрового сна попёрла неприкрытой фальшью.

– Нет. Как будете на месте, с вами на связь выйдут наши спящие агенты. Всё это время подготавливалась операция. Соколов, ты в нашем деле новенький, но уже успел показать себя, как человек думающий. Это тебе и боевое крещение, и возможность поработать с моим лучшим агентом, Глебом. Наберёшься опыта. Брифинг проведут уже в самолёте. Удачи.

* * *

Заглянул к Ленке, торговка была рада, как никому другому. Из оружейной прихватил «Лиммель» и шесть запасных магазинов. Дешёвенькая разгрузка, никудышная портупея. На спасителях мира экономили.

Словно намекали: хочешь быть героем – плати!

Купил бронежилет и защитные очки. Спросил у Глеба, где будем шнырять, не зря мне думалось про лесную чащу. Сотрудников «Пустельги» уволокли в какую-то глухомань. Не видать мне красот Лондона! Прикупил камуфляжную куртку с капюшоном от «Sewmilitary», подходящую обувь. Из оружия решил разжиться индийской «Чаквартанной». С такой дядя Юра бегал горными тропами, очень хвалил. Испытаем в деле.

Тактический прицел, телескопический приклад, пламегаситель. Антидроновая глушилка вместо подствольника. Мало ли? Гонорар, казавшийся щедрым, растал за один поход в магазин. Ухмыльнулся. Прямо как в реальной жизни! На остаток взял хороший финский нож. Из оружейной прихватил связку из четырёх гранат.

Самолёт частный, хоть здесь не пришлось тратиться. Глеб был вооружён легче моего, решил, что ему хватит «Юнкерса» – русский пп, как будто состоящий из одного большого глушителя. Что ж, надеюсь, он своё дело не хуже моего знает.

С нами летела обещанная двоица: инженер Денверс и медик Герхард. Если бы не моложавое лицо последнего, решил бы, что брат-близнец Дитриха. Такой же смурной и бледный.

О их классах мне на ухо шептала Юшка. Не спрашивал, но за информацию был благодарен. Глеб, как человек-феномен, прихватил два подкласса разом: Киллер и Диверсант. Помощница оправдалась, что игровые персонажи временами могут быть вне установленных механик. Ну коли так…

Знал и об их уровнях, ребята успели доскакать до одиннадцатого. Насколько хорош Глеб – всё ещё загадка, но что-то мне подсказывало, что я здесь единственный неуч третьего уровня. Как-то даже обидно.

Брифинг был короток и по-военному скуп: встретиться в лесополосе со второй группой, встать под командование капитана Лефевра. Глеб и здесь отличился. На его плечи возлагали разведку, приказов слушаться был не обязан. А мне-то думалось, я главный герой этого игрового сна…

После с боем ворваться в деревушку. Взять пленных по возможности, чем главнее, тем лучше. Если оба офицера мертвы, выведать у пленных, что им удалось узнать. Любыми методами.

Денверс и Герхард оказались неразговорчивыми ребятами. Что ж, в собеседники им не навязывался. Инженер прихватил лишь лёгкое оружие, а вот сумка была полна проводов и коннекторов. В пластиковом коробе покоился боевой дрон, ему-то и предназначалось воевать с нами на пару. Каждый прихватил по комплекту гражданской одежды, мало ли? Бросить можно всегда.

Я пихнул в плечо Глеба, как минимум было о чём с ним поговорить. Он уставился на меня, ожидая вопроса.

– Мне не даёт покоя один вопрос.

– Чего же при полковнике не озвучил? – тот ответил вопросом, как будто невзначай.

– Не сразу в голову пришло. Офицеры, которые что-то знают, логистические цепочки, пароли, явки, они как? Навроде гунгнировцев отмечены?

– К чему ты клонишь?

– Эта группа. Если её послали для подавления одного из убежищ, наверняка состояла из боевиков. Иных посылать незачем. Генералы в атаку не ходят, верно? Как и прапорщики. Как и верхушка разведки. Откуда гунгнировцы знали, кого стоит брать в плен? Или там про этого Вудсона с другими легенды ходят? А остальные из их группы также всё знали?

Кажется, мне удалось натолкнуть его на мысль.

– Интересно. Думал о том же, но если хочешь отыскать в моих закромах ответ, разочаруешься. Полковник придерживается мнения, что их разведка тоже хоть чего-то, да стоит.

– Сами эти гунгнировцы правда так страшны?

– Тебе стычки в Швейцарии не хватило?

– Там из Гунгнира была только девка. И оказать хоть какого-то сопротивления была не в силах.

– Они набирают бывших солдат. Таких же, как и мы. Война закончилась, много нашего брата не нашло себя в мирной жизни. Знаешь, сколько нас таких, умеющих воевать после третьей-то мировой?

Я кивнул, как минимум догадывался.

– У них есть своя техника, оружие. Достоверно известно о паре заводов и коммерческих организациях, что работают на них.

– Так почему бы их не прикрыть?

– У них влиятельные друзья. Думаешь, в мире мало людей, желающих продолжения военного банкета? Сколько корпораций нагрели на этом руки? Хозяева военных концернов, тысячи их. Людоеды.

Ого, он аж преисполнился от собственных слов. Сжал кулаки, словно Ротшильды ему лично в кашу нагадили. Он не стал рассказывать, а я не собирался докапываться.

– А мы что же? Как в том анекдоте? Одни в израильской армии? Снаряжение в оружейной курам на смех.

– Не жалуйся, тебе хорошо платят. А мне хватит и того, что есть. И нет, мы не одни. Просто что-то можно решить дипломатией, а иногда наступает время говорить пушкам.

Он замолчал. Я выглянул в иллюминатор. Давно уже перелетели океан, теперь под нами бежали мелкие озёра и пахотные угодья. По плану должны были приземлиться на аэродроме в сотне километров, а уже оттуда на транспорте добираться до точки сбора.

Наверняка это будут мотоциклы…

Самолёт тряхануло, первой мыслью была турбулентность. В первый раз, что ли? Красным вспыхнул предупреждающий сигнал.

– По нам стреляют! Всем приготовиться к экстренной эвакуации!

Панике было скучно. Вместо того, чтобы заметаться мы молча переглядывались. Кусая губы, каждый проверял надёжность крепёжных ремней парашютных сумок. Чаяли надежды, что не запутаются стропы, но страх подзуживал, бубнел прямо в ухо: – Сейчас вас будут щёлкать прямо в воздухе каждого, словно в тире!

Зашипела открываемая аппарель, показался уголок мрачного свинцового неба. Незнамо зачем я глянул в иллюминатор вновь, белёсый хвост ракеты бросился в глаза.

Взрыв ударил по ушам. Едва выровнявшийся полёт обратился в незнамо что, всё закрутилось перед глазами. Беспощадная гравитация швырнула к потолку, шмякнула оземь, приложила бедром о лавки сидений. Трещал пластик запасных магазинов в подсумках. Словно ошалелый как в единственное спасение я вцепился в «Чаквартанну».

Нас швыряло, словно горох в банке, мгновения обернулись в бесконечность боли. Как только ещё ничего не сломал?! Пламя юркнуло внутрь салона, перекинулось с корпуса на обшивку, обжигало нестерпимым жаром. Ревели срываемые напрочь заклёпки, самолёт переломило надвое в воздухе. Инерция, наигравшись с нами, вышвырнула людей прочь.

Ветер хлестал по лицу. Хотелось кричать, а вместо того получалось лишь мычать. Денверс первым распахнул парашют, белый купол распрямился над ним, из последних сил стараясь обратить падение в планирование. Я ждал, что вот-вот из растительности под нами грянет зенитка, примется рвать нас в клочья. Лес угрюмо молчал.

За Денверсом свой парашют раскрыл Дитрих, а меня проняло, я до сих пор продолжал падение. Замешкался в поисках кольца, проклятая железка норовила вырваться из рук потоками набегающего воздуха.

Получилось!

Шёлк! С щелчком купол распрямился над головой, на стропах натяжение. Мозг, как за что-то хорошее, цеплялся за чувство полёта.

Глава 18

Повезло не всем. Словно брошенная игрушка Глеб камнем летел к земле, при нём не было парашюта! Вспомнил ушираздирающий треск за миг до того, как меня вышвырнуло из самолёта. Он зацепился своей сумкой за острый обломок, теперь обречённо падал вниз.

Нас будут ждать внизу. Направил свой парашют в густую растительность, смотрел, куда решили приземлиться Герхард с Денверсом. Сейчас нам лучше держаться вместе.

Повезло: при приземлении парашют не запутался в ветвях, не спутался стропами. Мешковатой хламидой осел на земле. Я сдавил до отказа рычаг, щёлкнули отсоединяемые карабины, освобождая от ноши.

Болела нога, удар бедром даром не прошёл. Проковылял к ближайшему пеньку у сухого валежника. Журчал ручей, пели птицы, любопытные белки свешивались с ветвей глянуть на свежего непрошенного гостя. Бросились врассыпную, как только эхом грянул разрыв, не иначе огонь добрался до топлива в обломках самолёта.

Распаковал личный медпакет. Флористин, Артикол, Хесафарм… Перестал читать названия, побоялся призвать Сатану. Хорошо что искомый Лоридин неизменно в яркой красной упаковке. Пару таблеток под язык, зажмуриться и подождать.

Боль ушла, оставила лишь толику дискомфорта. Идти смогу, бежать нет. Надеялся, что и не придётся. Позвал Юшку, спросил, можно ли уже считать случившееся «боевой сессией» и, получив утвердительный ответ, велел истратить сохранение.

Остановила, сказала, что здесь уже находится точка изначального сохранения, и в случае гибели окажусь сразу здесь. Удобно.

Вскинул «Чаквартанну» на плечо. Сверил наручные часы, велел компасу запустить диагностику, кажется, сбился при падении.

Нашёл палку побольше, сойдёт как костыль на первое время. Кто знает, когда обезболивающее прекратит эффект? Лучше быть готовым. Спросил у Юшки, а этот эффект можно было бы снять «Адским терпением»?

– И да, и нет. Данный эффект является критическим, а потому может быть устранён в лазарете или квалифицированным медиком в команде при наличии сопутствующих инструментов.

Я крайне надеялся, что Герхард жив и инструментов при падении не растерял. Решил проверить, чего лишился сам.

Сгинул инженерный подвяз. Отмычки, щупы, проволока, всё ушло в небытие. Вместе с ним канула в лету пристёгнутая к карабину связка гранат. Я ощупал разгрузку. Повезло, ещё две их, похожие на бейсбольные мячи, сестрицы покоились в подсумке. ПП даже искать не было смысла: его приторочил к сумке с гражданской одеждой. Той теперь и след простыл.

Из подсумков выгреб осколки – пластик корпуса запасных магазинов. Три магазина для сгинувшего ПП опустошил, сложил патроны врассыпную. Мало ли где пригодятся?

Очень кстати пришёлся бы нож, но и он не пережил падения. Старине «Людвигу» досталось. Сдавал его перед вылетом в мастерскую, его довели едва ли не до заводского состояния. А теперь он разом утратил чуть больше полутора сот единиц состояния. Юшка, заботливая душа, решила, что не обойдусь без предупреждения: «Каждые потерянные пятнадцать очков состояния ниже половины увеличивают шанс осечки оружия на 5 % при каждом выстреле, и на 1 %, что ствол заклинит.»

А вот «Чаквартанна» как новенькая, словно только что купил. Даром, что ли, имела в пассивных свойствах устойчивость к износу? Что ни говори, а с начала Мироновской войны индусы научились делать стрелковое оружие не хуже нашего. Дядя Юра так и вовсе расхваливал эту пушку едва ли не больше Калаша. Но вовремя останавливался, Калашников – это святое!

Пощёлкал по наушнику передатчика, тот ответил шипением. Пульт настройки треснул (когда их научаться делать из чего-то попрочнее?), но всё ещё был активен. Про какую там волну говорили на брифинге?

На миг побоялся, что память в этот раз дала осечку. Испугавшись упрёка, та тут же исправилась: 200-3-864.

Белый шум ударил по уху. Болезненно сморщившись, убавил громкость. Совесть требовала прозвонить Глебу, но здравый смысл противился. Выжить после такого падения без парашюта – не хватит и в десяти рубашках родиться…

– Четвёртый, Промедол, на связь. Говорит Сокол. Есть кто?

Нет ответа. Скверно. Не так уж и далеко друг от друга мы приземлились. Вслушивался в каждый шорох, но выстрелов не было. Может, их подрезали ножами? Вспомнилось, как сам со своей группой уложил так с десяток диверсантов: дождались их вылазки в засаде, замаскировались в чаще, те даже пикнуть не успели.

– Четвёртый, Промедол, на связь! – надежда жаждет умирать последней. Герхард носил позывной Промедол по понятным причинам. А вот за что Денверса величали Четвёртым даже не догадывался.

Я повторил в эфир ещё раз, пока не вспомнил, наверняка ждут связного пароля. Умно, а вот у меня совершенно вылетело из головы. Брызнул из ручья горстью воды в лицо. Время было действовать по-военному.

– Цетторах. Четвёртый, Промедол?

– Сокол, ты? – говорили на чистейшем английском, но прекрасно разбирал каждое слово. Говорил Герхард.

– Я. Припарашютился недалеко от вас, но требую уточнения. Как обстановка?

– Денверс предплечье вывихнул. Я в порядке. Глеб с тобой?

– Видел, он упал без парашюта. Вряд ли жив.

– Иди на север. Увидишь скальный нарост, я Денверса под него отволок, сидим под скосом.

– Противник?

– Над нами дрон пролетал. Кажется, не заметил, не знаю. Это «jamahara», а у них тепловизоров нет. Хотя кто знает, чего в своих шарашках гунгнировцы наворотили.

Я проскрипел зубами. Индийский дрон и в моё-то время доставил немало хлопот. Но, значит, следовало поглядывать в воздух и держать антидроновую глушилку наготове. Впервые за долгое время ощутил, что потратил деньги на действительно нужное.

– Сам как? Идти можешь? – спрашивал медик.

– Бедро повредил. Уже обезбола навернул, идти смогу, бежать навряд ли.

– Стимулятором могу уколоть. Если не перелом, будешь как новенький, – а Герхард оказался разговорчивей, чем похожий на него Дитрих.

Связь оборвали, я двинулся по компасу на север. Их вряд ли занесло далеко, километр-другой. Бегом бы домчался минут за пять, ковыляя, уйдёт минут пятнадцать. Если стрелявшие в самолёт на транспорте, они домчат куда быстрее.

И до меня тоже.

Стянул с головы капюшон. Саднили царапины на руках, плечах и голове, кровавили. Словно привлечённые запахом свежей добычи, над головой закружили тучи надоедливой мошкары. Крем от неё пропал вместе с сумкой. Ничего, перетерпим.

Долго ждать не пришлось. Я успел пройти не больше четырёх сотен метров, как услышал за спиной рёв бензинового двигателя.

Полое изъеденное дерево стало мне укрытием. Нырнул в него, оставив обзор в сторону брошенного парашюта, поудобнее пристроил «Чаквартанну». Кстати пришёлся телескопический приклад, ещё бы сошки – и было совсем хорошо.

Тактический прицел резиновым ободком к глазу, на линзе отразился голографический циферблат с метрикой.

Двое на пит-байках. Не доезжая до парашюта, бросили их на ходу, прокатились по земле. Зашуршали дикие высокие заросли камыша. Хитрые, заразы. Не зря их Глеб нахваливал: едва поняли, что меня рядом с парашютом нет, пришли в боевую готовность, предпочли залечь.

Будь с ними собака, мне были бы уже кранты. Хотя, как знать, если при них тепловизор, сладко мне не придётся.

Если бы сам выслеживал себя, прополз бы в сторону ручья: там можно свалиться за скос, а уже оттуда перебежкой до скалы, трава с холма всё одно скроет.

На лицах защитные фильтрационные маски. Большущая, почти как у противогаза, шайба глушилки вместо рта. Сволочи предпочитали, чтобы их не слышали, общались по переговорникам.

Самое время предупредить своих.

– Цетторах. Промедол, у меня враг в пределах видимости. Ищут, парашют уже видели. У вас?

– Пока глухо. С какой стороны?

– С запада.

– Много их?

– Двое, – на миг мне показалось, что видел мелькнувшую чёрную перчатку сквозь прицел. Коснулся спускового крюка, но противник понял свой промах, лишь зашумела высокая трава.

– Будут ещё. «Рогача» среди них нет?

Рогачами в Мироновскую звали бойцов с переносными зенитно-ракетными. Будто из рогатки сбивали птичек.

– Не успел разглядеть, но, кажется, нет. Что им мешало бросить комплекс?

– Да ничего. Что делать будешь, Сокол?

– Пойду на огневой контакт. Есть возможность прийти на подмогу?

– Постараюсь, – Герхард быстро соображал, но, кажется, получил от Денверса разрешающий кивок. Сам инженер молчал в тряпочку, словно его и не было. Да в сознании ли он вообще?

Рисковать разведка не стала. С разбега взметнулся дрон. Ловко они это придумали: ударь сейчас очередью в место, откуда взлетал, попаду в молоко и открою своё местоположение.

Ничего, мы тоже не лаптем деланы. Диск дрона пошатнулся, словно пробуя воздух на твёрдость, стремительно двинул в мою сторону. Красным вспыхнул светодиод глушилки, уловил сигнал систем вражеской аппаратуры.

Я щёлкнул тумблером, вырубая птичку, поспешил прочь из укрытия. Проклятая нога саднила, кажется, переоценил собственные силы. Винтовку держал наизготовку, сектором обзора избрал холм по правую сторону.

Вспорхнули мирно сидевшие птицы, я выдал очередь. Укрывшийся в листве противник перестал играть в прятки, выкатился, сразу же припал на колено. Над ухом просвистели три одиночных. Будь я чуть медленней, уже лежал бы без головы.

Пот мерзко царапал солью кожу, норовил юркнуть под герметичную оболочку защитных очков. От волнения слезились глаза.

Ярко-красным вспыхнул силуэт залёгшего сразу же после стрельбы противника. Я успел удивиться, не сразу вспомнив о недавно изученном умении. Силуэт сошёл на нет через пять секунд, с каждым мгновением становясь всё более тусклым. Видел, как попытавшийся встать боевик споткнулся.

Его товарищ попытался обойти меня с тыла, но попал в поле зрения. Способности требовалась хотя бы пара мгновений концентрации на противнике, чтобы тотчас же обвести его очертания. А бедолага и не знал, что я прекрасно вижу, как он проскользил по мокрой земле на пятой точке до здоровенного булыжника, припал к нему спиной.

Я сам чуть было не прыгнул с утёса, вспомнил, что бедро станет ругаться, осторожно спустился. Выудил из кармана гранату, отжал сдерживающие кольцо усики, позволил натяжению отстрелить предохранительную скобу.

Бесконечно долгой показалась секунда, сердце пропустило удар, и тогда я, швырнув смертоносный заряд прочь, зажал уши ладонями.

Разрыв взметнул обрывки рыхлой грязной земли, осыпал ими, словно дождём. Я высунулся из укрытия, сдавил спусковой крюк. Прятавшийся за булыжником боец, спасаясь от взрыва, метнулся прочь из укрытия, оказался как на ладони. Заметил меня почти сразу же, бликанули на солнце защитные очки, успел вскинуть автомат, но захлебнулся собственной кровью. «Чаквартанна» выбила из него дух, швырнула наземь. Готов, бродяга! Ощутил странный восторг, как от первого убитого противника.

Второй решил отступать, но я уже уловил его силуэт, трава оказалась не в силах спрятать его от меня. Пристрелил до того, как он успел выстрелить. Три очереди: две пристрелочных, одна летальная стали ему лебединой песней. В голове проскочил ворох чужих мыслей: перелом рёбер, кровотечение, травма руки, смерть. Не сразу сообразил, что так проявляется вшитая мне Дитрихом способность. Юшке пришлось подсказывать.

За спиной хрустнула ветвь, я резко развернулся, прыгнул на спину, пытаясь сгруппироваться.

Не будь у Герхарда такого бледного лица, уложил бы там, где стоял. Попросту не узнал. Боевое зрение начало было окрашивать силуэт красным, но одумалось, выдало зелёный.

Друг, союзник, не стрелять…

* * *

К убитым даже не стали подходить. Медик тяжко дышал, как будто физуха была для него недостойной внимания шуткой, а потому больше налегал на картофель в столовой.

Ну хоть медик и правда отменный.

Не успел я подняться на ноги, как он рухнул передо мной на колени. Похлопал по плечам руками в странного вида перчатках.

– Правая, левая? – спросил, но диагностировал так и не дождавшись ответа, левая. Видел, как по ту сторону его защитных очков высвечивается информация. Да у него же инфовизор! Мне бы такой.

Пообещав, что сейчас всё будет, выудил из сумки странного вида здоровенный шприц. Будь у меня трипанофобия, пал бы в обморок.

– Что там с Денверсом?

– Жив. Обещал связаться, если заметит противника. Да мы и так услышим.

– То есть?

– То и есть. Не дёргайся, сейчас полегчает.

Врал, как дышал. Игла вонзилась в ногу не хуже клинка. Вот уж не думал, что бывает так больно! Герхард придерживал меня за спину, озираясь по сторонам. Приговаривал, собака, на немецком, сам бы чёрт его понимал!

– Ну, всё-всё. Всё. Легче? Стоять можешь?

Он выпрямился, протянул мне руку. Боль отступала неохотно, какую бы дрянь он мне ни вколол, действовала она неспеша.

Принял его руку, встал. Стоять и вправду стало гораздо легче. Подобранную ранее палку использовал, как опору.

– Мотоциклы возьмём?

– Чтобы на весь лес пердеть? Нас услышат и быстро догонят. В тишине наша сила, – высказал ему своё мнение. Парень кивнул.

– И то верно.

Юшке тихо, мысленно велел сохраниться. В этот раз противиться не стала, исполнила. Двинули в сторону нашего инженера.

– На этот случай план был? – спросил, но Герхард лишь покачал головой да развёл руками. Про самолёт никто не знал. Да что ж за крысиное племя! Одни меня сдают по ту сторону капсулы, другие норовят предать уже во сне…

Хотелось поделиться мыслью с Глебом, жаль, что он погиб.

Денверс выходил на связь, проверял, живы ли мы. Занесло их на три километра северней, чем мне думалось. От парашютов не осталось и следа. Денверс на мой вопросительный взгляд показал опустошённый флакон мрато-бурсина. Я про такие от десантников слышал, сжигали, растворяли любую ткань на нитки. Вещь, когда надо избавиться от компрометирующей одежды.

– Кто у нас сейчас за главного?

– Должен был Глеб, но… Я трижды вызывал его на связь, – Герхард развёл руками, словно признаваясь, что потерял надежду. Я кивнул, глянул на Денверса, заговорил уже с ним.

– Тогда я побуду за него. Спорить не будем? Спорить не будем. План прост: продолжаем выполнение поставленной задачи. Выходим из лесного массива, ищем ориентиры, пытаемся связаться со второй группой. Что-нибудь про их действия знаете?

Денверс баюкал собственную руку, укутанную в гипсопластичный короб лубка. При нём не осталось большинства экипировки, а пистолет-пулемёт был бесполезен, одной рукой много не постреляешь. Доверительно передал ему свой «Людвиг».

– Если мы не прибудем, они ждать не будут и там по обстоятельствам: либо двинут в одиночку, либо всё отменяется. Расползутся по Англии, попытаются спасти агентурную сеть.

– А выход на них есть? Не перепелиным же свистом собирались с ними общаться?

– Ну, – Денверс закатил глаза, – если бы при мне была моя аппаратура, мог бы соорудить нам связь. А так пустые руки…

– Если мне не изменяет память, мы где-то в Локхэльском лесу. Недалеко от Морвудского озера, туда и ручьи ведут, – задумчиво пробубнил Герхард. Мне это ни о чём не говорило.

– И что дальше?

– До нашего аэродрома ещё километров семьдесят было, семьдесят пять, может, восемьдесят. Точно не скажу. По часам отслеживал.

– Дружишь с географией и математикой? – я стащил с себя защитные очки, протёр наконец подвернувшейся тряпицей лоб. Зря спрашивал, сам же видел, что у него инфовизор. Он там наверняка ещё и погоду на завтра показывает.

Он пропустил мою подколку мимо ушей.

– На юго-восток если будем двигаться, там туристическая база должна быть…

– Не пойдёт. Не хочу рисковать гражданскими.

– Я тоже, потому предлагаю добраться до графства Кэмпнит. В деревушке раздобудем необходимое. Как ловко он завуалировал слово «украдём», я даже сначала и не понял.

– А оттуда?

– Кэмпнит – это где ретрансляторная вышка местного телеканала? – вмешался Четвёртый. Чуял себя лишним среди этих ботаников, они словно днями напролёт карты изучали.

Промедол кивнул.

– Я потому туда и предлагаю. Можем оттуда связаться со второй группой.

– Ага, только у нас одна беда: восемьдесят километров на самолёте и восемьдесят километров пешком выглядят немного по-разному. И по усталости, и по времени… К трассе надо выходить, там разжиться транспортом. Промедол, вывести сможешь?

Он кивнул в ответ.

Глава 19

Понял смысл, почему подступивших к Денверсу противников услышали бы. Когда отходили, он попросил пару минут, а у меня волосы едва не встали на голове. Они с Промедолом установили пару сетевых мин. Стоило одной из капсул быть активированной, как в воздух выстреливались осколочные мини-снаряды с остальных. Так можно было целый взвод положить.

Да уж, такое услышал бы даже глухой…

Разделись. Мало кто остановит машину перед одетыми в разгрузку ребятами. А вот в футболках и грязных штанах почему бы и нет?

Денверс жалостливо баюкал повреждённую руку в лубке, я щурился, вглядываясь вдаль. Промедол на стрёме. Удивительно, но кроме двух подстреленных мной бедолаг за нами никого не послали. Чуял, что здесь что-то не так.

Снарягу сняли, припрятали в овраге. Рисково, но лучше с оружием не попадаться. Шоссе оказалась в получасе ходьбы от нас. Денверсу помогали по очереди, ну и тяжёлый же он, зар-раза!

Казалось, спечёмся на летней жаре. Вот же кому сказать, что всё это всего лишь сон, а на деле я вскоре выползу из гибернационной капсулы и побреду мёрзнуть в дешёвый автомобиль, скажут проверить голову. Впрочем, Герхард подумывал о том же без лишней причины.

Первую машину пропустили, здоровенный грузовик, рубаха-парень с трёхнедельной щетиной за рулём. Есть же люди даже по ту сторону сна! Остановился, участливо предложил подбросить до города. Отказались, сказали, что ждём уже спешащих на помощь друзей. Дальнобой поделился содержимым аптечки: обезболивающие трёх видов. Промедол глянул на них, как на мусор.

Наконец показался седан. Я вскинул руку в голосующем жесте, жалость вновь возобладала в людском сердце. Кудряшка Сью, по другому и не скажешь, за рулём. Пухленькие щёчки, сладкие губы, полные наивности глаза. Даже стало как-то жаль обижать её нашим жестоким цинизмом.

– Помощь нужна? Что случилось, авария, да?

– Да, – кивнул ей, подал знак Промедолу. – Мой друг заснул за рулём, вылетели в лесополосу. Машина перевернулась. Наложил ему шину из аптечки, как умел, но без профессиональной помощи не обойтись…

– А потому, мадам, покиньте машину, – обошедший её автомобиль сзади Герхард плюхнулся на пассажирское сидение. Она хотела ударить по газам, но пистолет в его руках заставил похолодеть. Возмущалась взглядом: – Это что, ограбление?

Я силой распахнул дверь, помог ей оказаться снаружи. Стукнул ребром ладони по затылку.

– Не убил? – единственное, что волновало Промедола.

– Обижаешь. Только оглушил. Придёт в себя через пару часов.

– Грузим и ходу. Дорога не оживлённая, но мало ли кто ещё подкатит?

Герхард оказался прав: стоило нам уложить девушку в овраг, загрузить в машину снарягу, как показался полицейский внедорожник. Гордый, важный, со здоровенной мигалкой на крыше. Повезло так повезло.

Прокатил мимо в обратную от нас сторону. Разом и в унисон выдохнули от облегчения.

Ехали спокойно, с небольшим превышением скорости. Молчали, словно каждый желал переварить пережитый шок в тишине.

Я вёл по указателям. Было непривычно, левостороннее движение казалось до бесконечного неудобным.

Графства достигли чуть больше, чем через час. Остановились у магазинчика, Промедол прикупил еды. Меня мутило, даже смотреть, не хотел на чипсы с теплой газировкой. Улицы забиты народом, то ли праздник, то ли ещё какое мероприятие. Спрашивать у Денверса не стал, хватит с меня на сегодня уроков английских традиций.

– У нас тут ничего? Ни связных, ни конспиративных квартир? – спрашивал на всякий случай. Четвёртый отрицательно покачал головой.

Пришлось заехать на чёрный рынок, Денверс настоял. Местный темнокожий парнишка радостно заулыбался купюре, пятьдесят долларов на дороге не валялись. Указал на не самый благонадёжный район, могли бы и сами догадаться.

Сказал спрашивать «Папу Васэрро», не иначе кто-то уровня местного Фабиана, только труба пониже, дым пожиже…

Так и оказалось. За папу был седовласый сухой старик, на бандита он походил также, как на супергероя. Скорее, уж на суетливого аптекаря.

Долго не унимался, пытаясь всучить нам какую-то жёлтую порошковую дрянь. Никак не брал в толк, чего от него нужно. Мне казалось, теряем зря время, но Денверс настоял на своём.

Не зря. Вскоре похвастался новеньким военным дроном, конечно, не jamahara, но Денверс считал, что хватит и этого. Чудеса, но у старика отыскался и джойстик под одну руку, видать, ходовой товар после войны. К нему добавился ноутбук старый, лёгкий, обшарпанный, не иначе как раньше принадлежал какому-нибудь несчастному студенту.

– Тебе это приблуда зачем? – спросил уже в машине. На троих у нас осталось чуть больше тысячи долларов наличными, и какие-то крохи на банковских картах.

– Затем. Думаешь, ретрансляционную будем штурмом брать? Прямо здесь, в оживлённом городе?

Ответить мне было нечего, просто пожал плечами. Машину припарковали на заднем дворике от станции, неподалеку стоял фургон рабочей группы, через дорогу магазин тысячи мелочей. Юркий дрон вылетел из нашего окна, Денверс оказался хорош в управлении этой штукой даже с одной рукой. В обшарпанный ноутбук вонзилась флешка, перекачивая в него гигабайты программ и нужных утилит. Четвёртому страшно не хватало второй руки, видел, как сквозь гипс он порывался оттарабанить адское стаккато на клавиатуре.

Дрон закружился вокруг уходящей под облака вышки. Вездесущие глаза камер тут же обратили на него внимание. Если так продолжится и дальше, врубят глушилку, но верить Денверсу, эта штука ему на один раз.

– Есть! Я в их системе! Правда, защита у них совершенно никакущая. Сейчас экранирую сигнал, чтобы на другие устройства наш разговор не пошёл. Придётся жителям Кэмпнита посидеть минуту-другую без любимых телесериалов и интернета. И… погнали!

Мы с Промедолом смотрели на ноутбук, словно на второе пришествие. Тот урчал, хрипел, изрыгал из звуковой карты нечто похожее на телефонные гудки. Забросив управление дроном, Денверс время от времени утирал пот, вдалбливая одну строчку кода за другой. Перед ним вспыхивали чёрные окна, белые текст массивами пролетал через глазами. Чуял себя в кино про хакеров.

– Цетторах, – сглотнув и прочистив горло, проговорил он. Инстинктивно хотел поправить наушник с микрофоном, забыв, что его нет, удручённо качнул головой.

– Представьтесь, – ответили ему после недолгого задумчивого молчания.

– Четвёртый, Промедол. Сокол. Семнадцатая бригада, – это уже говорил я, перехватив инициативу в свои руки. Никто против не был.

– Глеб? – спрашивали всё так же сухо.

– Выпал из самолёта без парашюта. Погиб.

Снова молчание, словно разведчика решили почтить минутой молчания. У говорившего был усталый голос, будто вместо развесёлого военного налёта его заставили скучать в душной серверной. Хотелось бы мне оказаться на его месте.

– Где вы сейчас находитесь? В каком состоянии? Хвост за вами был?

Я переглянулся с остальными, словно спрашивая разрешения на ответ. Ошибись Денверс, свяжись вместо наших с группой противника, будем обречены. А так у нас ещё были шансы разбежаться и добираться назад, в «Пустельгу» окольными путями. Четвёртый с Промедолом кивнули.

– Графство Кэмпнит. Состояние среднее, один из наших бойцов травмирован. Что ты там говорил у него?

– Вывих предплечья, – буркнул Герхард. Повторил за ним, услышал по ту сторону вздох.

– А что с хвостом?

– Пока не наблюдается. Были двое ребят, но мы их положили. Остальные не показались.

– Ладно. Выдвигайтесь в сторону Уоттерширского заповедника, это восточный выезд из Кэмпнита, там шоссе. По прямой, никуда не сворачивая. Координаты сейчас скину, они зашифрованы.

Не успел я спросить, куда придёт сообщение, как Денверс уже раскрыл файл на ноутбуке. Шустрый малый, мне такие нравились…

* * *

Машину бросили, чуть съехав с дороги, облачились в боевое. Денверс вздохнул, словно одно понимание, что придётся бросить ноутбук приносило ему физическую боль.

Заповедник таковым звался не зря, представлял красоту природы во всём богатстве. Как будто даже было стыдно топтать её ногами. Жаль, что иного выбора не было.

Карту купили в магазине для охотников. Продавец хмурился, но лишнего не спрашивал, и на том спасибо. Отдали на растерзание Промедолу. Вооружившись карандашом и линейкой, тот поделил на одному ему понятные квадраты. Лишь иногда, словно постоянно забывал, переспрашивал цифры координат у Четвёртого.

147-602

Спустились к речушке, русло было обрамлено поймой. По водяной глади то и дело проскакивали солнечные зайчики, в ноздри настырно лез аромат хвои.

Денверса держали позади, вооружившись моим «Людвигом», тот прикрывал спину. Боец из однорукого такой себе. Обсуждали с Промедолом, стоит ли тащить его дальше? Мне казалось, что нет, медик же считал, даже так может быть полезен. Если ему от второй группы презентуют дрон, так он и вовсе, можно считать, будто не выходил из строя.

Хотелось в это верить.

Чем дальше в лес, тем больше язвило чувство тревоги. Нутро кричало, тащимся в ловушку. Я встал, как вкопанный, поднял руку, отряд бросился врассыпную к ближайшим укрытиям.

– Заметил что-то? – Герхард осмотрел окрестности – ни следа и врага. Я солгал и кивнул. Позвал Юшку, велев сохранить процесс. Явившаяся на системный призыв дева почему-то недовольно фыркнула, словно я зазря собирался истратить возможность.

– Сохраняй, – настоял на своём. В конце концов это мне сейчас в случае чего тащится под пули, не ей.

– Что там? – по лицу Денверса крупными каплями катился пот. Тот не выпускал пистолета из рук, чуял себя лишним. Не лучшее оружия для боя, но другого попросту не было.

– Сидите тут. Нам ни к чему выходить всем скопом. Если ловушка – тихонечко отходите к машине, действуете по плану экстренной эвакуации. Ясно?

Я выпрямился и пошёл, так и не дождавшись ответа. «Чаквартанну» держал на взводе на всякий случай, но, ступив на поляну, понял, без толку.

Паника вскочила по тревоге: – Не стой! Беги! Как будто это в самом деле могло спасти…

Запоминал, что вижу: скос у ручья, ворох наваленных друг на дружку булыжников, россыпь цепляющихся за рукава кустов, столетний, кажущийся зловещим стариком, граб…

Интуиция не подвела. Шестое чувство, не раз спасавшее шкуру, запоздало завопило. Едва слышный далёкий хлопок стал последним, что услышал.

Снайпер приволок на плечах нежную смерть, кольнуло прямо в лоб, швырнуло наземь. Приятная мгла застила глаза…

* * *

Снайпера могут изучить такую способность, как «Рикошет». Она позволяет увидеть как шанс рикошета, так и примерный геометрический путь отскочившего снаряда! Врагу не обязательно быть на виду, чтобы Вы могли его убить!

* * *

Захотелось позвать Юшку и пристыдить ту укоризненным взглядом. Это она-то ещё и фыркала?!

– Что там? – Денверс перевёл на меня взгляд. Я отчаянно вспоминал, в какую сторону обернулся за миг до того, как отдал богу душу.

– Засада, – зло буркнул ему в ответ. Переплетённый ветвями граб, за тем деревом можно было спрятать целый взвод, если не роту. Указал на него пальцем. – Там снайпер.

– Ты отсюда заметил? Ничего себе у тебя зрение… – Промедол оказался впечатлён.

– Обходим по кругу, под ноги смотрим, замечаем противника – сразу же в огневой контакт, – скомандовал, закусил губу. Дело дрянь, о судьбе группы, что должна была нас встретить, можно даже не спрашивать. А будем отступать – наткнёмся на Гунгнировцев. Кто ж упустит такую возможность взять противника в кольцо!

Хотелось потрясти Денверса, он что же, не понял, кто с ним вышел на связь? Но они ведь знали верную ответку на пароль…

Снайпер и правда был. Девушка, волосы собраны в пучок, одета в мешковатый маскхалат. Замаскировалась хорошо: лежала прям меж бугристых древесных корней, камуфляж обращал её в ещё один холм. Не скажу сразу, что её выдало, но глаз зацепился.

Игровая механика через пару мгновений окрасила её силуэт очертаниями. Калибр в руках двенадцать и семь, под НАТОвский стандарт. Короткая насадка сверхсовременного глушителя.

Хитрая, зараза! Время от времени над ней пролетала пичужка.

– Да это же дрон! Замаскированный под птицу! – Денверс разве что не закричал и, осознав свою ошибку, прикрыл рот. Поздно. Снайпер оживилась в мгновение, механическая игрушка хорошо улавливала звуки, помогала определить направление.

Я выдал очередь, не целясь. Направленной волной из глушилки резанул в сторону дрона, тот, словив перегрузку, лопнул взрывом прямо в воздухе. Прыгнул, заваливаясь набок. Дуб напротив меня брызнул ворохом щепы, его пробило насквозь. Промедол, прикрывая меня, открыл ответный огонь.

Активировал солдатскую удачу. Стрелявшие профи обратились в косоглазых молокососов, словно пули бежали от меня прочь. Снайперша не унималась, выбрала целью меня, азартно паля в молоко.

Я прокатился на боку, вскинул «Чаквартанну», выдал пару очередей по кустам напротив. Крик оттуда стал знаком: кого-то зацепил. Краем глаза видел, как в сторону Денверса метнулись две фигуры. Хакер оказался не робкого десятка и принял бой.

Увы, «Людвиг» только опрокинул затянутого в пластитексовую броню боевика, тот уже вставал на ноги. Денверс припал спиной к непрочному укрытию, стволу дерева, нечего было противопоставить винтовочным патронам.

Я дёрнул кольцо гранаты, швырнув им подарочек, подарив Четвёртому пару мгновений на смену позиции. Он оказался не дурак.

Снайперша зашевелилась, встав на четвереньки, надеясь скрыться в суматохе. Винтовку бросила, решив, что легкий польский «Царь» на восемнадцать патронов самое то для ближнего боя.

Сложно было с ней не согласиться. На её стороне была скорострельность, а на моей оказалась мощь. Пули просвистели у меня над головой, когда она перекатилась через корневище, я срезал её. Бедняжка задёргалась в предсмертных конвульсиях, а я в который раз убедился, что выбрал правильный класс и точно не прогадал с умениями…

Я успел оказаться на ногах, отстёгивая опустевший магазин. Короб шлёпнулся мне под ноги. Загнал свежий боезапас, дёрнул на себя затвор и вынырнул из укрытия, открыв огонь.

Гильзы сыпались под ноги одна за другой. Пятеро бойцов. – Да откуда их тут столько? – пробирались тем путём, которым мы пришли.

Заставил их залечь беспорядочным огнём, посмотрел что там у Промедола с Четвёртым.

А у них скверно. Герхард помог Денверсу отбиться, кстати пришлась моя граната! Но теперь их теснил пулемётчик. Экзоскелетная щитовая броня делала его неуязвимым, а им не хватало огневой мощи. Отстреливаясь от него, пытались отступать в мою сторону, но он почти не давал им поднять головы.

Я сплюнул наземь, метнулся к снайперской позиции. На прикладе винтовки, что так и не смог различить, приветом из давно забытой игры красовалась размашистая надпись «Хилличурл».

Магазин на пять патронов, ещё два торчали меж вилообразного корня, мне хватит. Едва ли не рывком сорвал «пипку» глушителя со ствола, швырнул прочь. Прятаться нам точно ни к чему, а убойная сила будет нужна.

Ещё одну гранату швырнул в сторону наступавших, было метнувшиеся в атаку, они спешно отступили. Грохнул взрыв, отозвался писком в оглушённых ушах. У меня была пара секунд.

Пулемётчик взял Промедола на прицел, я в ответ успел поймать его грудь в перекрестии. Не было времени миндальничать со спусковым крюком.

Пуля ударила в щит, промяла, но не пробила. Стрелок дёрнулся, пулемёт в его руках застрочил в пустоту, даруя Промедолу жизнь. Тот спешно заскочил за обломок скальной породы.

Вторым выстрелом я снёс пулемётчику голову. Словно в благодарность за спасение, медик прикрыл меня огнём. Подстрелил близко подобравшегося боевика, второго ранил. Третий за шиворот оттаскивал товарища, но уже вдвоём они стали добычей Денверса. Хакер прихватил винтовку с сошками, стрелял с отсечкой и метко, чтоб его!

В голове забилась приятная мысль: побеждаем! Набравшись смелости, я встал на колено, увеличив угол обзора. Двоица выживших наступавших отступили к камышам, уйдя из зоны видимости Герхарда с Денверсом, а я вот прекрасно видел их очерченные красным макушки.

Первого уложил на месте. Второй метнулся в сторону, запоздало принялся стрелять в ответ. Это его не спасло. Выдохнул, почуяв, как вымок от пота насквозь. Ну и бой! Мне за него, поди, опыта на три вагона и десяток уровней дадут, вон скольких положили.

Наперёд велел Юшке сохраниться, откладывая винтовку в сторону. Через пару мгновений боль настигла меня со спины. Яркая, мерзкая, как от ножа. Успел выгнуться, взвыть, увидел как спешащий мне на помощь Промедол словил в голову метательный нож.

Мгла смерти вновь поглотила меня…

Глава 20

Вы главный герой игрового сна, а потому обладаете возможностью развить свои навыки до предела. Среди врагов вам нет равных, но не забывайте, что и они способны на сюрпризы!

* * *

Меня выплюнуло из загрузки. Тело пробило смертным ознобом, мозг пихал пытавшуюся взять над разумом контроль панику, ещё одна жизнь осталась! Всего один раз умереть, больше нельзя, конец, увольнение, ипотека…

Прогнал эти мысли прочь, взяв себя в руки, и резко развернулся, ударив винтовкой наотмашь, словно дубиной, за спину.

Убивший меня был вихраст, рыж и прыщав. Зелёные глаза как два океана сплошной ненависти. Юнец, в руках французское же «Жало». Много таких после Мироновской войны осталось, потом у каждого недограбителя в кармане было.

Но прикончить таким человека как нечего делать, листовидное лезвие прекрасно потрошило нутро и резало глотки. Прямо как мне в прошлом сохранении.

Я встал в боевую стойку. Жаль, при мне ни пистолета, ни ножа. Винтовка была слишком громоздкой. Пока выстрелю, он мне все кишки наружу вытащит, и никакие чудеса умений Промедола не спасут.

Самое время было для боевого ража. Свежие силы наркотиком побежали по венам, казалось, способен уклоняться даже от пуль, не то что от его атак.

Он кинулся на меня в очередной атаке, а я по глазам понял, бить будет в горло. Отклонился от размашистого удара, не распрямляясь, пихнул его пинком в живот. Парень упал на спину, лишившись оружия. Теперь уже была моя очередь.

Напрыгнул на него сверху. Его цепкие руки пытались впитаться штанины, перехватить ноги, повалить, не тут-то было! Наградил его ещё одним пинком прямо в скулу, пыла у него резко поубавилось. Вот что лишних два очка ловкости с людьми делают!

– Идут! Там ещё! – заорал Промедол, а я прищурился, боевое зрение неохотно выхватывало свежие силуэты нападающих.

Прыщавый моим замешательством воспользовался, сорвал с нагрудной перевязи метательный нож. Полированная пластина лезвия прошла в миллиметрах от моего носа. Швырял он зло, наотмашь, почти не целясь, но как же метко!

Второй нож успел только сверкнуть в его руке, а я заприметил пистолет на его поясе. Хороший, с глушителем. Стреляй он из него, меня бы и загрузка не спасла.

Повезло.

Вновь прыгнул на него, пощёчинами выбил желание к сопротивлению, выхватил из кобуры пистолет. Трёх выстрелов навскидку хватило спешащему ему на помощь мерзавцу. Второй боевик ртом схлопотал пулю, когда занёс руку с гранатой, снаряд рухнул ему прямо под ноги, скосил взрывом.

Прыщавый подо мной готов был разрыдаться, что малое дитя, не такого поворота он ждал. Пленным будет. Промедол с Денверсом в этот раз никого не уложили, хоть и стреляли как в последний раз.

Два пулемётчика под прикрытием снайпера стали большим сюрпризом. Словно оружие последнего шанса, гунгнировцы приберегли их напоследок. Прыщавый подо мной ухмыльнулся, чуя скорое спасение, я стукнул ему рукоятью пистолета в лоб, лишил сознания, залёг за миг до того, как пулемётная очередь снесла мне голову.

Было метнулся к брошенной снайперке, но зелёный след лазерного прицела намекнул, куда соваться не стоит. Хорошо, что успел подхватить «Чаквартанну», перескочить через обмякшее безвольное тело снайперши, так и застрявшее в корневищах. Будет мне мясным щитом.

Глупая надежда, пулемётный калибр руки с ногами отрывает, её тщедушная тушка не замедлит даже пулю, не говоря уж о том, чтобы выдержать очередь.

– Отступать надо! – выкрикнул Денверс. Как бы ни было неприятно, но он прав.

– К машине прорываемся? – Герхарду как будто до зарезу нужно было моё разрешение, я кивнул. Пулемётчики наступали строем и в полный рост, спасали их всё те же щитовые костюмы.

Я понял, что мы обречены, когда ушей коснулся мотоциклетный рёв. От этих нам на своих двоих не уйти. В отчаянии хотелось захныкать, да когда же закончится эта распроклятая сессия?! Смерть играла на рояле печальных нот…

Мотоциклист оказался один. Если и кавалерия, то почему так слабо? Будь их четыре – и нам конец. Промедол удирал, Четвёртый на пару со мной смотрел, что же будет дальше, не отрывая взгляда.

А посмотреть было на что. Пулемётчики внезапное подкрепление не оценили. Один из них выгнулся дугой и, нелепо размахивая руками, завалился на спину. Второй открыл огонь.

Мотоцикл вспыхнул, как спичка от первого же попадания. Ездок спрыгнул с него едва ли не в последний миг. Перекатился, не сбавляя темпа, швырнул бойцу под ноги нечто круглое. Взрыв обратил пулемётчика в мёртвые доспехи, заискрил повреждённый экзоскелет, скособочился, прежде чем рухнуть наземь.

– Вынуждена вас предупредить, что игровая рабочая сессия подходит к концу, – строго заявила Юшка. Как же долго ждал этих слов! Но ведь ещё не всё было закончено, ведь снайпер…

Я посмотрел в сторону снайпера, но тот уже не представлял угрозы: из головы последнего торчал здоровенный тесак, пригвоздивший того к стволу дерева.

Знал только одного, столь прекрасно метавшего топоры и ножи в человека.

Парень скинул с головы капюшон чужой, мешковато сидевшей на нём куртки.

Глеб.

* * *

Долгая сессия, бесконечная. Переодевшись, подошёл к большому окну, приложился лбом. Неужели прошло всего несколько часов? А казалось, будто целая вечность. Самолёт, графство Кэмпнит, появление Глеба в самый последний момент.

Сколько раз успел умереть? Кажется, снова два. Скажется на показателях, Максим хмуро скажет, что начал сдавать.

Плевать.

Усталость висела на плечах неподъёмным грузом, будто отпахал несколько дней на заводе. Услышал цокот каблучков за спиной, обернулся. Маша, чуть приоткрыв рот, застыла в изумлении. Полушубок, шапка с помпоном, сапожки на небольшом подъёме, ещё ни одной женщине в мире мне не хотелось так сказать, что она бесподобна.

Маша была первой.

– Ты бесподобна.

– С-спасибо. – испуганно кивнула, принимая похвалу. – Алексей, вы в порядке?

– Не уверен. Прогуляетесь со мной? Хотя бы до парковки.

Она была близка к тому, чтобы отказать, но согласилась. Вокруг царила пустота коридоров, боялась, что если что, на помощь никто не придёт. Словно забыла про бдительность висящих на каждом углу камер.

Ещё в понедельник мне думалось, что между нами ворох недосказанных слов. Дай нам пару минут, и мы поспешим озвучить каждое из них. А оказалось, что просто пропасть безглазая, бездонная, бескрайняя.

– Маш, а сеансы… они как-то регламентированы? – кому-то надо было начинать. Штурмовики в атаку идут первыми.

Девушка закусила губу, словно размышляя, а стоит ли говорить об этом? Подняла на меня взгляд, я был мощнее и выше её на голову. А может, видела всё то, что мне приходилось вытворять в игровом сне, а потому напугана, боится, что повторю с ней подобное.

На миг представил, как хрустит под моим хватом её шея, стало дурно и не по себе. Показалось таким лёгким и доступным способом вытрясти из неё всё, что знает.

– Маш, ты с нами? – окликнул, натянув на лицо фальшивую улыбку. Она ответила тем же, лишь искренней.

– Д-да. Что-то в этом роде. Каждый игровой сеанс длится ровно обозначенное время. А что?

Приехал лифт, я нырнул в него первым.

– Мне начинает казаться, что они затянуты. В первый раз… это и правда было несколько часов. Бой, перестрелка, схватка. Пару раз погиб. А сегодня как будто сразу несколько дней захватил.

– Сложно сказать, как развивается сон. Однако если судить по последним исследованиям… бывало у вас так, что снилось что-то хорошее, а посреди разбудили?

– Ещё бы! – гаркнул так, что она вжалась в стену. Смутилась, но продолжила.

– Мозг любит завершённость. Точнее говоря, относительно здоровый с относительно здоровой психикой. Помните ведь ролик, где грузовик мчится навстречу аварии? С разных ракурсов, всякий раз не доезжая каких-то сантиметров. Что испытываете?

– Непонятное раздражение, – сморщился, в голове тут же воспроизвелась древняя, как говно мамонта, гифка. Лифт опустил нас на первый этаж, улица встретила ночной прохладой. Передавали снегопад, но небо оказалось благосклонней.

– Правильно. Раздражение. Гибернационные камеры изначально предпологались для отдыха. Потом заговорили про возможность настраивать сны, управлять ими. Поначалу, в первые дни мозг как будто адаптируется, ещё только привыкает и потому не растягивает сеанс. Осознаёт, когда он начался, но не знает, когда закончится. На третий день – адаптация. Людям свойственно адаптироваться к условиям. Должна сказать, у других на это уходило недели две, а вы… управились за три дня.

– Там, где работал раньше от адаптации зависело буквально всё. В первую очередь жизнь… – ответил, глядя куда-то в сторону. Страх, ещё недавно холодивший душу девушки, сгинул. Маша шла всё ближе ко мне, и лишь стыд мешал ей взять меня под локоть.

Хоть и страшно хотела.

– Да, наверно, это наложило отпечаток. Вам лучше поговорить об этом с Ниной. Но если отвечать на ваш вопрос, игровой сон впрыскивает в вас информацию, а мозг пытается её обработать. Выдать адекватные реакции на действия. Но ему нужна завершённость, какое-то ясное начало и столь же понятный конец.

– Поэтому растягивает?

– Только так кажется. Точнее, ему так удобнее представить, он то знает, когда сеанс закончится. Тело всё равно продолжает функционировать по биологическим часам. Можно сказать, он с ними сверяется и уже на этой основе…

– А если я погибну ближе к завершению сеанса и загружусь? У меня ведь есть возможность возвращаться не только к начальной точке, но и начинать сначала…

– Верно. Это приемлемо, хоть и плохо, мозг попытается за оставшееся время всё обработать. Галопом по Европам. После такого могут быть мигрени.

– А ты, как погляжу, хорошо в этом разбираешься. И объясняешь куда доступнее остальных.

Она зарделась то ли от похвалы, то ли от холода.

– В воскресенье вечером пойдёшь на ужин? Посидим, поговорим, хорошо проведём время.

– На свидание приглашаешь? – даже не знал, чего в её вопросе больше: любопытства или желания того, чтобы сказал «да».

Расстраивать её показалось грешно, она разве что не запрыгала от радости. Неужели настолько обделена мужским вниманием? Договорились на семь вечера в этот раз железно.

Она хотела чмокнуть меня в щёку, но застеснялась. Мрачная фигура ждала у моей машины, снег слоями ложился на края неуместной шляпы. Извинилась и наскоро попрощалась, а мне захотелось спросить, умеет ли Максим одеваться по погоде?

А уж после этого узнать, его так сильно интересует только моя личная жизнь, своей у него нет?

– Алексей! Позвольте пожать вам руку!

Может, двинуть ему разок? Так, для проформы. А потом сказать, что из-за шляпы не разобрал, перепутал с Игорем Вениаминовичем…

– За что?

– За прекрасную работу, конечно же!

– А мне думалось, вы будете разочарованы тем, что дважды погиб…

– Чепуха, Алексей! Не трижды же?! И, должен признать, вам пришлось нелегко.

– Другим полегче? – вспомнил, о чём болтал сегодня с Мирой. Орки-эльфы, интриги султанского дворца, порождённые Ниной кошмары…

Максим отвернулся, будто не желал смотреть мне в глаза.

– Когда как. Раз на раз не приходится. Мы, кураторы… – едва он сказал последнее, стало не по себе. Представил целый полк Максимов в солнечных очках с улыбками наперевес… Он кашлянул, будто ляпнул лишнего, но фразу продолжил: – Мы разыскиваем наиболее подходящих кандидатов на должность испытателей. Однако промахи случаются у всех. Те, кого вы видите каждый день, ваши коллеги по капсулам, можно сказать, старая, прижившаяся гвардия. Многие не выдерживают первой недели. Расторгают договор в одностороннем порядке.

– Так можно?

– Почему нет? Мы не деспоты и никого не держим силой. Однако не стоит забывать, что «Майнд-Тек» – это не только и не столько работа. Это возможности. Решение многих проблем. А в ином случае вас ждёт лишь забвение и неустойка.

– Подзатянулась что-то ваша похвала.

Он картинно вскинул руками, словно извиняясь.

– Вы правы, Алексей. Прошу простить. Вы были столь рьяны в своей борьбе, что мне показалось, будто вы будете рады пренебречь выходным днём и выйти завтра на работу.

В голове вновь пронеслись слова Миры о дрожащих от нетерпения испытателях. Нет хуже для них пытки, чем выходные. «А ты, красавчик, не такой».

– Убедите меня.

– Двойная оплата за первые четыре часа, тройная – за оставшееся время. К слову, проверяли телефон?

Ему хватило взгляда, чтобы заставить меня нырнуть рукой в карман. Активировал смартфон, пришло уведомление о пополнении счёта.

– Мы серьёзная корпорация, Алексей. И хорошо платим своим сотрудникам. Раз в неделю. За выходные отдельным платежом в тот же день. Бедствовать не будете.

Сумма и в самом деле некислая. Непрошенная улыбка настырно лезла на лицо. Быстро прикинул в уме. С такими цифрами в год выходило в полтора раза больше, чем на контракте.

– Убедил? – он решил осведомиться.

– Вполне, – кивнул ему в ответ, подавил желание пожать руку. – Но воскресенье железно за мной.

– Ну разумеется. Мы никого не тащим на аркане. К слову, Алексей, «Майнд-Тек» предлагает рабочие часы в выходные лишь лучшим из своих сотрудников. Держите это в голове.

Он отсалютовал и двинулся в ночную мглу. Я смотрел ему в спину, он пошёл прочь с парковки. А мне-то думалось, пойдёт к своей машине, вон же она, в третьем ряду.

Положил руки на руль. В мозгу лихорадочно ворочались мысли, деньги жгли воображение. Здравый смысл боролся с соблазнами, смело отсекая пустоту трат. Несчастный не ведал, соблазны подобны лернейской гидре…

Чудом проехал мимо казино. То призывно блестело как будто ярче, чем обычно. Противился зову карточной игры, напомнил себе, что неделю назад начал новую жизнь.

Это раньше раздолбайство, одиночество, безудержное самоуничтожение. А сейчас меня дома ждала невесть откуда взявшаяся дочь.

Почти уже зашёл домой, но остановился у подъезда.

– Это какая-то мода? Поджидать меня в подобных местах?

Сашка шмыгал носом, дышал на озябшие ладони в замок. Сам дурак, что не носит варежек. Только ведь в понедельник виделись, какой его чёрт принёс?

– Всё шутишь! А я, между прочим, по твою душу…

* * *

«Санта-Барбара», «Дикая Роза», какие там ещё сериалы в детстве смотрела моя бабушка? Отчаянно чуял, что не хватает бразильского сценариста, такие-то сюжеты мимо него проходят. Знали бы – облились слезами.

Ключ-карта от домофона подарила вход в прихожую. Закусил губу, ждал, вот сейчас мегера возликует! Полиция, да ещё и по мою душу. Стало жалко Сашку: пока на меня будут лить ушат говна, его с ног до головы забрызгает.

Мегеры не было, а мне стало неуютно. Не думал, что когда-либо буду скучать по ней.

– Заявление на вас, Алексей Викторович. Извольте ознакомиться.

Мегеру звали Римма. Кажется, кто-то мне когда-то говорил, но совершенно вылетело из головы. Сейчас вспомнил по новой.

Римма Юрьевна расписала в подробностях, как, нарушая все нормы морали, права и человеческого достоинства, не позволяя ей исполнить служебный долг, ворвался в собственный дом. Оказал сопротивление её благородным порывам, толкнул изо всех сил, отчего пострадал копчик несчастной…

– Пинков в живот не было, это она придумала.

– А всё остальное, выходит, правда? – Сашка прищурился.

– Не толкал я её, она сама поскользнулась. Там две девчонки свидетельницы.

– И из каких квартир?

Бес бы меня заел, кабы я знал.

– Сань, ты ж тоже к общению с соседями не стремишься, – намекнул ему, а он махнул рукой, мол, проехали. – Ты с каких пор к нам в участковые записался? Не твой же район.

– А товарищ – мой. Лёха, что за хрень ты здесь устраиваешь? То с невесть откуда взявшейся девчонкой, теперь вот это!

– Я её и пальцем не тронул.

– А, вспоминая твой нрав, решил бы иначе. Но я тебя в деле видел, эту старуху Изергиль ты бы как тростинку переломил, простым тычком не обошёлся, тут верю.

– Так чего ж ты мне мозг полоскаешь?

– Потому что отреагировать надо. Это только одно письмо, а она там на тебя целую поэму накатала, хоть сейчас в Большой театр вези. Отреагировать надо. Я просто уточнить хотел, проверить. Знаю, мне бы ты врать не стал.

– И что дальше будет?

Он пожал плечами.

– Живи, кури, трахайся, чем ты там ещё сейчас занимаешься? Я на первый раз это дело замну, но и ты голову из задницы вынимай. Видишь вредную бабусю – обойди стороной.

– Она у меня тут как бы на вахте сидит. Что я, верхом по воздусям пролечу?

– Придумай что-нибудь, тебе не впервой. Всё, Лёшка, привет!

Он ушёл, а я только сейчас заметил, что белый лист заявления с красивыми, выведенными учительским почерком подписями, остался у меня в руках. Пробудилось желание окликнуть, но он уже скрылся за писком домофона. Шустрый, сволочь!

Ещё раз прочитал написанное, откуда-то появилось желание оставить его как трофей. Вместо этого скомкал. Мегера даже с больничного умудряется доставить проблем. Вот же не было печали, черти накачали…

Пихнул, открывая, входную дверь. Свет на кухне, запах чего-то аппетитного чуялся ещё в коридоре. Успел и забыть, что с понедельника моя жизнь резко поменялась. Провёл ладонью по лицу, словно в тщетной надежде стащить с него хмурость и изобразить улыбку.

– Как дела? – Оксана была сегодня приветливей, чем обычно. Лучилась, светилась изнутри. Я буркнул что-то неразборчивое в ответ. Помню, как раньше мог завалиться с пивом и плюхнуться на диван, даже не помыв рук. А теперь показался самому себе свинотой. Разулся и сразу же отправился в душ. За ужином поговорим…

Глава 21

Готовить она и правда умела, и не думал, что из того, что я приволок можно было приготовить жаркое. Кусочки буквально таяли на языке, а я удивлённо качал головой, поражаясь вкусу. Хотелось как в детстве сладко жмуриться, уплетая бабушкины пироги, и приговаривать, запивая молоком.

Молока не нашлось, а вот апельсиновый сок невесть откуда взялся. Интересно, я же не покупал…

Вспомнил, что запирать в этот раз не стал. Свободный вход и выход, приводи хоть тысячу друзей. Вместо них она на своей спине приволокла лишь подобие домашнего уюта в серость моей берлоги. Каменное сердце как будто даже собиралось ляпнуть что-то вроде «хорошая девочка». И за что только такую не любила мать?

– Что-то на работе нехорошее, да? – она захлопала ресницами.

– С чего ты взяла?

– Пап, у тебя лицо… хмурое такое было, когда пришёл. Устал?

Вновь вспомнил про заявление мегеры. Не доходя до квартиры, сунул его в утилизатор, будто в самом деле надеялся избавиться от вылитого на меня негатива. Сашку я знал, слово своё сдержит, но вредная старуха не отступит, продолжит пакостить. Может, сменить квартиру?

Сарказм поперхнулся от смеха: – Ага, как же! Не успел за эту ипотеку погасить, как уже готов от одной малой бытовой проблемы подыскивать новое жильё. Представил, как разведёт руками на это Максим, и только выдохнет Алексей…

– Да так… мелочи. А у тебя? Ты прям как будто вся светишься изнутри.

– Я сегодня в институт ходила. Так, проверки ради. Ты на работу ушёл, я не спала уже, слышала, как собирался. Делать-то совсем было нечего, ну, уборки у тебя ещё на все выходные станется. Стирку запустила, саму себя немного в порядок привела, а дальше? Книги-телевизор?

Я закусил губу. А ведь в самом деле, иных развлечений не было, разве что в той комнате, куда запретил ей заходить. Видать, и вправду туда ни ногой, а я ведь даже не запер…

– И что в институте?

– Прихватила с собой документы. Там собака здоровенная тявкала. Было страшно. Я её бутербродом покормила, и пропустила. Охранница на меня смотрела, как матрос на вошь, а потом махнула рукой, ладно, мол, через детекторную рамку пройдёшь – и чёрт с тобой. Ну я и прошла. Сразу к декану. Так мол и так, хочу у вас учиться. Он хмурился, говоря, что документы они ещё не сразу принимать начнут. Рано, мол, приехала, после нового года надо…

Девочка подготовленная, спору нет. И продумывает на несколько шагов вперёд. Но спешит. Поймал в своих размышлениях нотки Нины, стало не по себе. Превращаться в психолога не хотелось. А что было бы, не будь у меня здесь квартиры, не существуй я как таковой? Две недели до нового года бы жила на улице? Невзначай глянул в темноту окна, ушей коснулось подвывание ветра. От одной только мысли стало холодно.

– Ну так и что дальше? – подозревал, что вряд ли радовалась подобным словам. Оксана повела плечами.

– Оказалось, он мою учительницу помнит! Ну ту, у которой я на курсы ходила! Сказал, куда документы сдать. Примут без экзаменов, но вступительную работу придётся сделать.

– И когда? Уже в понедельник, как собиралась?

Она отрицательно замотала головой.

– Нет, всё также после нового года. Ты же не против, если тут поживу?

– Уже обсуждали, не против. А сок откуда?

Она смущённо зарделась, закусила губу, словно собиралась признаться в воровстве.

– Это у меня ритуал такой. Как только у меня получается, я апельсиновый сок пью. Он самый дешёвый там, в моём городе.

Я отчаянно надеялся, что на упаковке того, что налит в мой стакан, не красовалась размашистая надпись «ПоКарману»…

– А денег мне баба Тоня с собой дала. Там немного, правда. Да и меня на радостях в разнос понесло. Вот.

У меня отлегло от сердца. «Добролюб» – не самый лучший выбор, но и не химическое пойло. Кивнул, одобряя её выбор.

– Ты завтра дома?

– А что? – насторожился. К чему этот вопрос?

– Погулять хотела выйти.

– Так что мешает? Сказал же, запирать не буду. Да ты и сегодня…

Она опустила взгляд, казалось, по самую макушку была залита жгучим стыдом.

– Не люблю оставлять жилище одно.

– Чего? – я с умешкой прищурился.

– Не люблю оставлять… Ну я сегодня когда пошла, мне всё время казалось, что не так. Думалось, что как только выйду, сразу что-нибудь случится! Утюг там забуду, или на плите чего…

Ага, тревожность. Знакомое чувство. Была у меня когда-то девчонка с такой же напастью. Вечность домыслов не давала ей жизни.

– … Или воры! Ты-то снаружи отдельным ключом запирал, а у меня такого нет.

Спрашивать, что здесь может приглянуться завзятому бомбиле не стал, вместо того поинтересовался иным.

– Так как же ты тогда до института доехала?

Развела руками. Наверняка та ещё пытка была.

– На каждой остановке хотела выйти и назад бежать. Представь, ты приходишь домой, и тут пусто, только я…

Ага, и лужа слёз на полу. Представил, хватило.

– Я выдам тебе такой ключ, но не сейчас. Завтра если только. Извини, но завтра работаю. Полный день. Пойдёшь гулять – осуждать не стану. И это, есть у тебя банковская карта?

* * *

У неё была банковская карта. До стыдного истрёпанная «Волшебная палочка». И кто только придумал столь забавное имя банковской системе? Розовый затасканный картридер, внутри проездной и читательский доступ к архиву. Не врала, что проводила в нём дни напролёт.

Открывая банковское приложение в смартфоне, почуял неловкость, словно папик откупается от надоедливой дочурки щедрыми карманными.

– Куда так много? Это что такое? – на красивом лице Оксаны проявилось неподдельное возмущение.

– Мне выдали зарплату. Это крохи. Потрать на себя, если куда пойдёшь, да и мало ли? Только учти, такое не каждый день.

Она понятливо кивнула. Почему-то показалось, что она в пограничных чувствах. Не знает, расстраиваться или радоваться? Наверняка денег ей никто, кроме бабушки в жизни не давал. Откуда же тогда наскребла на билет до Великанска?

Загадка…

Поутру в субботу организм решил устроить акцию протеста. Словно вспомнил, что выходные для отдыха, и совершенно забыл, там, где раньше приходилось работать, выходных с отпусками не существовало как класс. Только контракт, только от подписания до завершения.

Здравый смысл вякнул, что так приходит старость, принялся вспоминать былые годы: а вот в двадцать хоть в лес, хоть к чёрту на рога, да в любое время дня и ночи…

Велел ему заткнуться.

Сила воли всегда была крепче сиюминутных желаний. Ещё бы она не только поутру просыпалась, а в те моменты, когда садился за карточный стол…

Офис работал в привычном режиме. Думалось, что хоть сегодня людей будет меньше. Оказалось наоборот, будто Майнд-Тек невесть откуда выудил ещё прорву народа. Не иначе с других городов нагнал.

Ну при таких-то оплатах желающих горбатиться в выходные будет пруд пруди. Словно лакей, у лифта меня встретил Максим. Я напрягся, думал, у него на языке сыщется ещё пара-другая разговоров, но пронесло. Поздоровался, пожал руку, даже не улыбнулся. Чего это с ним? Очки солнечные почистить забыл?

Куратор спешно спрятался за дверью своего кабинета. Я же двинул в лабораторию. Маши сегодня не было, кажется, личная жизнь ей дороже денег. Как и Мире.

От чувства того, что единственные люди, с которыми налажен хоть какой-то контакт, либо до смерти избегают разговора, либо попросту не явились, стало грустно.

Хищной акулой плавала Нина. Меня пробрало до мурашек, когда её взгляд остановился на мне. Здравый смысл противился: – Мы огонь и воду прошли, так что же так тревожит в этой девчонке? Почему не хочется оставаться с ней наедине?

Сегодня её жертвой стала рыжая, снулая, забитая жизнью женщина. Выглядела она и правда так, что психолог ей сейчас не помешает. Наверно, та самая Светка, что плавает в сериально-интрижных снах.

Незнакомые лаборанты помогали забраться в капсулу, крепили ремни, спрашивали обыденное: – Не жмёт? Может, сильнее?

Отвечал как будто невпопад. Через десять секунд, как запаялось герметиком стекло, маска принялась качать газ…

* * *

Глеба потрепало, но выглядел он точно не как тот, кому неделю назад зарядили из «Сагаюсы» в самое брюхо, а после ещё и выкинули из самолёта без парашюта.

На лице царапины от ветвей, синяки, предплечье в ссадинах. Вытащил из покойника нож, равнодушно обтёр об одежду убитого. Прыщавый смотрел на него, как на призрака. Тяжко дышал, а Промедол затягивал на нём узлы, вязал их мастерски, словно был для этого рождён.

Горел подстреленный питбайк. Гулко ухнул взрывом бензобак, нас окатило волной жара. Глеб прислонился к ближайшему дереву, тяжко выдохнул. По его грязному лицу пот бежал крупными каплями.

Денверс с Герхардом обменивались взглядами: а нам-то уж было думалось, что пропал. Хотел было истратить последнее сохранение и хорошо, что не стал.

– Ты как…

– Как выжил? – опередил меня с вопросом, усмехнулся, качнул головой. – Как-нибудь потом расскажу.

В голове роились неприятные мыслишки, я не убирал пальца со спускового крюка «Чаквартанны». Как-то очень уж гладко наша «принцесса» выскочила. Когда мы уже почти расправились с напавшей на нас группой. И совсем недавно мы говорили с ним о предателе в общем стане… Какие подозрительные совпадения!

Мой взгляд не прошёл мимо него. Глеб в очередной раз качнул головой и распрямился, как ни в чём не бывало.

– Есть, что сказать, так говори.

Я любил держать сомнения при себе, целее будут. И они, и моя рожа. Лучше держать язык за зубами, когда не уверен в чём-то на сто процентов. Паранойя заразительна.

– Ты знал, что здесь будет? Это откуда? – я кивнул в сторону уже догорающего питбайка. Промедол закидывал кострище песком, не хватало лес подпалить…

– От верблюда. Сколько гунгнировцев на вас напало? Я нашёл двоих.

– Столько и было.

– Догадываешься, куда делись остальные?

Я обвёл заваленную трупами поляну взглядом.

– Здесь лежат?

– Здесь те, кто по какой-то причине явился вместо наших. А вот с этим надо бы поговорить.

Прыщавый понял про кого разговор, задёргался в путах. И чего только его так колбасит?

– Постой. Денверс, ты же говорил, что передача экранирована? Так откуда ты узнал, куда нужно ехать? Координаты нам отдельным файлом скидывали.

Глеб подошёл почти вплотную. Ждал от него чего угодно: болевого приёма, залома руки, удара в кадык. Вместо того он выудил из кармана «точку» – жучок тактических групп, коими помечали своих. Помогало видеть через инфовизор где кто находится. Мне инстинктивно захотелось обернуться, понять, когда успел, куда прилепил?

– На куртке под спинной кокеткой. Ещё когда в самолёте сидели, – ответил на так и не заданный вопрос. Думал, ухмыльнётся-улыбнётся, нет, с лица изваяние серьёзности лепить можно.

– Не доверяешь мне?

– Как будто не ты сейчас меня подозревал. Я первым наткнулся на группу противника, что была выслана по наши души. Пришлось повозиться. После уже в твою сторону двигал. Нашёл двух убитых, оттуда и мотоцикл. Ещё глупые вопросы будут?

– Выжил-то ты как?

– Валькирия летела, хвостиком махнула, крылышком зацепила. Большая ли разница?

Он прав, по сути это ничего не меняло. Не скажу же я, что он выжил специально только для того, чтобы нас предать.

– Со второй группой, говоришь, связывались? – решив, что перепалке конец, он мигом сменил тему, перешёл сразу к делу. Я кивнул в ответ, Глеб закусил губу. Происходящее не нравилось ни мне, ни ему.

Нож вновь покинул пределы ножен, зловеще сверкнуло лезвие. Усаженный спиной к ближайшему пню парень заёрзал, бестолково перебирая ногами по земле. Широко разинул рот, в зелёных глазах неподдельный ужас. Здесь-то наконец Глеб и усмехнулся, а меня передёрнуло.

Так улыбается сама смерть.

– Вижу, знаешь кто я. Осведомлён.

– Белая гибель! Белая Гибель! Призрак! Морт!

– Интересные у тебя клички, – я сложил руки на груди, Глеб чуть слышно огрызнулся в ответ, велел заткнуться.

– Не буду тянуть кота за хвост, спрошу напрямик: Группа «Пустельги», двенадцать человек. Говори.

Прыщавый молчал. Сложно сказать отчего больше: упрямости ради или страха для. Глеб церемониться не собирался.

– Промедол, марсогипперин при тебе?

Медик без лишних вопросов скинул наземь сумку, мятый блистер с розовыми таблетками явился на свет. Разведчик выдавил целую горсть, силой пропихнул бедолаге в рот. Ещё немного, показалось мне, и сломает ему зубы.

– Марсогипперин? – я шёпотом переспросил у Денверса. Тот ответил со вздохом.

– Стимулятор. Разгоняет чувства: дальше видишь, лучше слышишь. Редкостная дрянь, но военный вариант привыкания не вызывает. А ещё играет с нервными окончаниями. Эту хрень какой-то химик-маньяк-садист выдумал. Один порез – и ты орёшь, как резанный.

Словно в доказательство его слов прыщавый завыл, словно узрел все ужасы ада разом. Всякого в бытность контрактником слышать доводилось, но этот крик рвал душу изнутри, хотелось отвернуться, зажать уши. И почему это жуткое месиво не дожило до наших дней? Будь оно у нас, террористы бы не подорвали школу в Иркутске. Чёртов пятьдесят девятый год…

– Мы перебили их! Всех!

– Пленные? – с нажимом спросил Глеб, уже зная ответ. Каждый из нас знал. Прыщавый в отчаянии зарыдал.

– Если вторая группа мертва, – мрачно уточнил Промедол, – есть ли смысл?

Глеб метался меж долгом и невозможностью. Что-то мне подсказывало, что если откажутся все, он пойдёт в одиночку.

И это всё равно станет моим выбором.

Он наклонился к покрытому порезами лицу несчастного, для дикой боли большего не потребовалось.

– Есть ли хоть что-то, что не заставит меня пропороть тебе брюхо прямо сейчас и затолкать остатки этой отравы тебе в глотку.

Блистер зашуршал над самым ухом, даже мне стало противно. Тот сморщился, словно тужился выродить из себя хоть что-то похожее на ответ.

Получалось скверно.

Глеб без раздумий замахнулся клинком. Будь у прыщавого свободны руки, выставил бы в ужасе перед собой. Но вместо этого залепетал спасение.

– Йа… я знаю! Не убивайте! Визор, мой инфовизор! – его взгляд метался в поисках защитных очков, те уже как-то успели оказаться в руке Денверса. Глеб привстал, резко вырвав находку.

– И что в нём? Маршруты патрулей? Отмечено ваше лежбище? Вудсон и Йоханнес живы?

– Я не знаю, я просто солдат! – прыщавый зарыдал на чистом французском. Глеб убрал нож от его лица, встряхнул.

– Соберись, рядовой! Твоя жизнь в твоих же руках. Говори всё, что знаешь, жизнь гарантирую!

Прыщавый уставился на него, ещё никогда не видел столько наивной веры в глазах. Он правда был на войне? Или просидел за чисткой картошки на гауптвахте?

– Пленные… на базе есть шестеро, я слышал, ребята говорили. Я не знаю имён, мне просто платили, честно!

– Конечно, – Глеб быстро сменил гнев на милость, приветливо хлопнул парня по плечу. – Ты просто солдат своей страны.

– Они… там всех шестерых пытают…

– Про шестерых разговора не было, – я глянул на Глеба, тот ничего не ответил.

– Хоть один раскололся?

– Да не знаю я!

– Тише, парень, тише. Что ещё в инфовизоре?

Он сглотнул, как будто ему стало лучше.

– Там есть обновляемый код. По нему можно пройти в убежище, без него никак, там замок! И камера с распознаванием лиц, я вам нужен!

– Конечно, – Глеб снова кивнул, и больше не говоря ни слова, полоснул несчастного ножом по горлу. Тот даже не успел понять, что случилось, схватился за свежую рану руками, отчаянно хватая ртом воздух. Под холодеющими ладонями алым пробивалась кровь, заливая ворот и грудь покойника. Глеб пощёлкал по инфовизору врага, подцепил ногтём щербинку в корпусе, выудил схему. Хотел швырнуть девайс под ноги, но зачем-то передал мне.

– Надень, твой будет. Нам пригодится. Денверс, глянь, у них ничего для тебя полезного нет? Однорукий и без своих приблуд ты нам только помеха.

Я примерил инфовизор. Такими же снабжали в армии, только этот был не столь навороченный. Глеб швырнул ещё одну «точку», Промедол поймал на лету, шлёпнул себе в районе гружди, микрозацепы сработали мгновенно.

– Так мы что же, пойдём дальше? Одни? – Денверс, уже обшаривший парочку трупов, кажется, был не рад такому решению. Наверняка готов сдаться.

– Русские не сдаются, – сказал я ему и пошёл следом за Глебом…

Глава 22

Кто-то заботливо отметил синими крестами ружейные заначки. Пополнили боезапас. В тайниках не сыскалось того, на что хотелось бы поменять свою «Чаквартанну», а вот нож, ворох «персональных медпакетов» и гранат я всё же прихватил.

Больше всех повезло Четвёртому, на его радость сыскалась троица дронов. Джойстиков под одну руку не было предусмотрено, но он обещал справиться.

Первым делом он проверил ноутбук управления, массивный компьютерный короб. Мне он казался приветом из прошлого, в современности дроны управлялись через нейросети и инфовизоры.

Денверс оказался ловок в управлении этими птичками. Словно осиный рой вся троица взмыла в воздух. Уж не знаю как, но он настроил, чтобы изображение с камер передавалось прямо на инфовизоры. Полезно было иметь пару таких на разведке.

– Даже не спросишь, почему убил? – Глеб спросил, когда выпала свободная минутка. Шли по лесной чаще «елочкой», стараясь контролировать каждый свой сектор.

Я даже не знал, какого ответа он от меня ждёт.

– Мы на войне. Здесь сопли со слезами не льют, здесь убивают. А ещё он бывший солдат Французской Армии…

– Какие-то проблемы с французами? А Герхард тебя не смущает? Он всё ещё из Европейского Союза. И, поверь, пушку держал не против своих.

– Ты же сам говорил, что в Гунгнир идут пусть и хорошо подготовленные, но отбросы: террористы, наёмники, военные преступники. Ставил бы на то, что прыщавый из последних.

Глеб задумался, после чего понимающе кивнул, сказал, что «сработаемся».

– А ещё… – я задумчиво закатил глаза, – он как будто бы тебя знал. Призрак? Как он там тебя ещё называл?

– Неважно. Ты видел, что у него на шевроне?

Кивнул, не заметить их мог бы разве что слепой. Ворон, расправивший крылья, растопыривший когти…

– Знаешь, кто это были? Ликвидаторы. Известны тем, что получают больше всех. Элита Гунгнира, нечто вроде спецназа.

– И потому мы их перебили? Конечно, не как куропаток, но и численность, и внезапность были на их стороне. А со мной медик, да… калека.

Глеб помолчал, словно раздумывая над этим фактом, продолжил неохотно:

– Может, сбавили входную планку. А может, ты просто лучше был подготовлен. Конкретно эти из отряда Виктора. Урождённый венгр, бывший майор венгерских войск. Известен тем, что командовал «Когтями тигра».

В школе рассказывали про таких. И про их зверства. Я ничего не ответил, навострил уши и слушал дальше.

– Всей истории рассказывать не буду, просто знай, у Гунгнира есть просто бойцы, а есть отряды ликвидаторов. Кто-то сказал им, куда и как мы полетим. Помнишь наш разговор про предателя? Давно уже пытаюсь его вычислить. Ликвидаторы уничтожают неугодных. Чаще в городах. Ведут контрразведку, но могут и по лесам побегать с ПЗРК. Что же касается Виктора, за его отрядом немало загубленных душ.

– Положил твоих ребят?

– Как минимум семерых. С тех пор стараюсь работать в одиночку.

Разговор оборвал Четвёртый. Один из дронов, минуя пристальные взгляды торчащих из кустов глушилок, добрался до красной точки, самой базы.

Вход в подземную базу охраняли слабо: ни одного солдата, лишь едва приметный забросанный землёй холм. Денверс пожевал губами, сказал, внутри наверняка ждут сюрпризы. Точнее, вход ведёт лишь в предбанник, где наверняка нас встретит «умная дверь». Если поганец не соврал, то код и в самом деле обновлялся.

– Он соврал, – бескомпромиссно заявил Глеб. Я уставился на него, хотелось бы услышать все выводы. – В Гунгнире не любят лиц. А охрана на подобных объектах сменяется едва ли не каждый день, никто не станет так часто обновлять архивную базу. А во-вторых, они любят раздел труда. Есть охрана, есть инженеры, а есть солдаты, что пойдут встречать непрошенных гостей.

– Звучит здраво, – кивнул, принимая правоту его доводов.

– Так и что мы будем делать? Даже если это секретный вход на базу, их там наверняка десятки? Втроём… – Промедол обвёл нас взглядом, Денверс развёл здоровой рукой. Моего «Людвига» он вернул, сменил на «Яшму» – пистолет-пулемёт на ремне позволял стрелять и одной рукой, да только боец из него будет ещё тот. – Просто хотел знать, что не ворвёмся в самую гущу, чтобы героически провалиться и погибнуть.

– Это если поднимем тревогу. А мы попытаемся её не поднимать. Четвёртый.

* * *

Бетонное основание пряталось под покрывалом земли. Железный открываемый люк, запаянный во влагостойку. Вниз спускались по лестнице, даже сквозь перчатки чувствовал на руках мокрое ржавое касание металла. Хотелось отереть ладони о штаны.

Хуже всех пришлось Четвёртому, но он кое-как справился.

Мозг лихорадочно спрашивал: – Как дальше? Глеб, может быть, и прав, пройдём тихо, без лишних шума и крови, доберёмся до пленных. Только что дальше? Вудсон и Йоханнес вряд ли будут на ногах, чтобы после всего пережитого подниматься. А если будем затаскивать их, это же время. И нам нужно было уходить, у Гунгнировцев наверняка к десяткам бойцов внутри сыщется и ещё что-нибудь на колёсах, чтобы нас догнать.

И вот в этот раз ликвидаторы вполне могут оказаться не так слабы, как прежние.

Юшка ласково, почти нежно шепнула на ухо, что отсюда начинается свежая контрольная точка, а мне в скором времени вернут возможность сохранять-загружать игровой сон.

Вспомнил всё, о чём говорила Маша относительно игровой сессии. Интересно, а если я прямо отсюда захочу перескочить к крушению самолёта, у меня получится?

Электронная дева запротестовала, гибернационная капсула не расчитана на подобные фокусы, не стоит даже и пытаться!

Интересно, саму возможность отрицать не стала. Внутри ворочался соблазн бросить всё и пережить это маленькое приключение по новой.

Дверь представляла из себя железную, лишённую иллюминаторов пластину. Со всех сторон нас окружала пластиковая, хоть и старая облицовка, подошвы ботинок шуршали по матовой мелкой плитке. Ходить босиком здесь было бы мерзко.

– Кто-то построил всё это здесь? В заповеднике? База, оружейные схроны… И никто ничего не заметил?

– Помнишь, я говорил тебе о влиятельных друзьях Гунгнира? – Глеб поспешил с ответом. – Это не их база. И оружие. МИ-6 настроили таких для партизан, то же касается и тайников. Думали после отпора силам Европейского Союза поплывём на этот вонючий остров.

Промедол с Четвёртым слушали, но многозначительно молчали. То ли не обращали внимания, то ли успели дистанцироваться от конфликта. Мне бы так…

Код и в самом деле потребовался. Глеб отдал Денверсу чип, что выудил из инфовизора, тот сразу же нашёл ему применение. Как мы с ног до головы увешались оружием, так он набрался шпионских приблуд. Ноутбук управления дронами теперь сменился планшетом. Переходник помог установить чип, по чёрной поверхности экрана побежали красные цифры системного кода.

Глеб оттарабанил оный на сенсорной, скрытой прямо в двери клавиатуре. Никогда бы не подумал, что она там была. Прав был полковник, эта вылазка мне как наука. Возможность собственными глазами увидеть, как и что здесь работает. Тот, кто работал над этим игровым сном ловко придумал.

Из предбанника переместились в самое тело базы. Пахнуло душным неуютным теплом, в ноздри настырно лез кисловатый запах сырости. Охраны всё ещё никакой, а вот глаз камеры пялился прямо на нас. Денверс взял её под контроль через чудо-планшет, отключил сканирующие функции. Для охраны, если таковая пристально смотрела, мы – четвёрка бойцов, вернувшихся с патруля.

Я ждал, что с минуты на минуту поднимется тревога. Придёт в себя, разинет пасть, завоет на все лады, призывая хвататься за оружие.

Ничего.

Пристально разглядывал стены, ни одного красного фонаря.

– Как мы узнаем, что поднялась тревога?

– Никак, – спокойно отозвался Глеб. – Они получают информацию через инфовизоры. Но как минимум, если спокойствие сменится мышиной вознёй, значит…

– Я отслежу, если подобное случится, – хрипло заявил Денверс. Хорошо, если так…

Промедол прикрывал спины, держал тылы в секторе обзора. Денверс отыскал себе нишу в коридоре, где тут же плюхнулся на пол. Один из троицы дронов, что ещё недавно парил по воздуху, врезался утяжелённой спиной в решётку воздуховода, единственный, кто мог туда пролезть.

– Составлю карту кто, что, где и как. Лучше мне остаться здесь. Найдёте что-то похожее на командный пункт – зовите. Там уже моя работа.

Сложно было с ним не согласиться.

Коридор оказался заставлен ящиками. В воздухе витала вонь гниющей древесины, песок скрипел под ногами, ржавые трубы коммуникаций текли. Да сколько лет этому месту? Выглядело так, будто целая вечность.

Столовая, спальные комнаты. Троица бойцов увлечённо резалась в карты. Глеб вскинул пару метательных ножей, кивнул мне, я же прикрутил к «Людвигу» глушитель. Убивать было обязательно, оставлять у себя за спиной врагов стал бы лишь идиот. Да и вдруг кто-то из них наведается к Промедолу?

Они отвлеклись лишь когда услышали цокот механических лап в вентиляции, решили, что крыса, не обратили особого внимания.

Глеб начал раньше меня, швырнул метательный нож. Тот осел в глазу удивлённого нашим появлением боевика, окончив его жизнь. Второй гибелью пролетел в миллиметре от другого. Глеб недовольно цыкнул, но я трижды выстрелил его цели в грудь. У того перехватило дыхание, вместо крика из его глотки полился предсмертный хрип.

Окончил его мучения контрольным в голову.

Третий рухнул под столешницу, это его и спасло. Нам повезло, свой инфовизор он оставил на столе, а значит, и не мог вызвать подкрепления или поднять тревогу.

Ещё не повод медлить.

Глеб рывком перевернул его укрытие, боец прыгнул на него, словно загнанная в угол крыса. Разведчику досталось головой в живот. Словно живой таран они двое врезались в стену.

Не зря Юшка меня предупреждала, ему хватило секунды, чтобы активировать все способности.

Он буквально горел от Жажды Боя и Рукопашного мастерства, видел каждый наложенный на него статусный эффект. Парень ловко блокировал ответный удар, кажется, Глеб наконец-то встретил достойного соперника.

Я не стал стоять в стороне, но боец будто только того и ждал. Развернулся ко мне в последний миг, уклонился от удара прикладом, выхватил из ножен клинок. Слишком много мы подарили ему времени.

Мастер боевых искусств не стал ждать, когда с него спадут все эффекты состояния, поднырнул, размашисто ударил ногой по «Чаквартанне», винтовка забряцала по полу, вылетев из рук. Ему бы хватило секунды, чтобы подобрать её, но он больше полагался на нож.

Старый приём. Видел такой у сомалийских повстанцев, коих учили французские инструктора, и знал, как в него не попасться.

Огромным шагом я топнул по земле, локтевым ударом, словно ножницами осуществил бросок, рукопашник грохнулся оземь. Я схватил его за волосы и трижды что было сил приложил об пол. Бедолага задёргался в предсмертных конвульсиях.

Промедол успел лишь под самый конец. Ему хватило беглого взгляда, чтобы взять на прицел дверь выхода. Противников не было, но ведь могли явиться в любой момент, он предпочитал быть готовым.

Я подал руку Глебу, на его лице плавала смесь непонятных мне чувств. То ли недовольство, что у меня получилось то, чего не удалось ему, то ли неподдельное удивление.

Потом разберёмся. Я рывком поставил его на ноги.

– Где научился?

– Я этот приём столько раз отбивал…

Ему мой ответ как будто пришёлся не по вкусу, но разведчик кивнул.

– У вас там чисто, ребята? – голос Денверса слышали без искажений, «точки» работали без нареканий.

– В порядке, Четвёртый. Доложись.

– У них дальше от того места, где вы зашумели, контрольный пункт. В следующей комнате продолжение казарм, дальше нечто похожее на хранилище, и уже следующая дверь – контрольный пункт. Возьмём его – база наполовину под нашим контролем. Ещё кое-что: дальше развилка, по правую сторону гаражная мастерская. На случай отхода нам бы пригодилось…

– Понял, – вернув лидерство отрядом, заговорил Глеб. – Что там с тревогой?

– Пока что глухо. Кто-то пытался поднять, но я заглушил сигнал. Поосторожней там, а то в следующий раз могу и не поймать. Как поняли?

– Слышу тебя, Четвёртый. Дальше по обстановке. Как только возьмём пункт под контроль, перемещайся туда.

Промедол глянул на меня с укоризной, словно говоря, ну вот, а ты его собирался из отряда исключить. Признаю, был не прав, отныне больше стану ценить важность бойцов с таким подклассом. Интересно, как бы всё выглядело, выбери я в качестве класса его стезю? Жаль, что нельзя начать заново.

– Разделимся? Я мог бы взять на себя гараж, вы пункт. Не вижу смысла толочься всем в одной комнате.

Глеб кивнул.

– Здравое предложение. Принимается. Вперёд.

Открывали дверь осторожно и не зря: поднимающая тревогу ловушка стояла прямиком на дверной рукояти. Повернёшь не туда и…

Вовремя её распознал. Хотел сначала было воспользоваться отмычкой, да Промедол выудил ключи с покойника. Заходили же как-то эти ребята, никого не тревожа?

Меньше всего любил военные базы. Коридоры давили стенами, потолком, неумолимо напоминали, над головой тысячи тонн земли. Пара неосторожных взрывов – и всё завалит здесь к чертям.

Я загнал в «Людвига» свежий магазин. Навстречу нам вынырнул патрульный. Он швырнул в нас недоеденным яблоком, схватился за автомат. За моей спиной защёлкало, Глеб пустил в ход свой ПП с глушителем. Не пользовался им, берёг запас дозвуковых патронов. Несчастный не успел даже упасть, я подхватил его до того, как он рухнул наземь. Тенью мимо меня пронёсся Промедол, в руках медика мелькнула электродубинка. По ушам резанул треск разряда, и притаившийся за углом противник оказался обезврежен.

Герхард усадил его на пол, развёл руками, мол, сам не знаю, как так вышло. Шестое чувство, не иначе.

Меж собой не переговаривались, перешли на язык боевых жестов, благо, хорошо умел их читать.

Я прикрыл их тылы, когда они с Герхардом припали к стенам у самой двери. Глянул в коридор – пусто. Кивнул, чтоб начинали, и двинулся в сторону гаража, едва заслышав, как от удара с петель слетела дверь.

Не слишком ли шумно? Но Денверс настырно молчал, а значит, можно было не беспокоиться.

С лёгкого шага перешёл на воздушный бег. Правильно сделал, что решил взять у Ленки ботинки с звукоподавлением. Подошвы мягко амортизировали шаги, двигался едва ли не как тень.

Из гаража несло машинным маслом. Какой-то дурень решил разместить здоровенный ящик у самого входа, лучше прикрытия и не найти. Шумела сварка, скрипел динамометрический ключ. Два старых, такие в моё время уже даже в страны третьего мира не продавали, бронемобиля блестели новизной, словно недавно сошли с конвейера. С третьим было хуже: его стальное сердце болталось в цепях, ожидая ремонта, с передних осей сняли колёса.

Взял гайку побольше, взвесил в ладони, швырнул в завешанный чертежами стенд. Градом наземь повалились крепёжные магниты. Механики словно по команде повернули головы туда. Их жизни стоили пяти патронов. Лёгкая добыча.

Я прошмыгнул ещё до того, как они рухнули, дёрнул ручку первого бронетранспортёра, машина оказалась заперта. Вторая поддалась. Есть! Раздобудет нам Денверс хоть какой-то план этой проклятой пещеры – сможем отсюда выбраться с ветерком! Да и как-то же их завозили сюда…

Сработало шестое чувство, холод пробежался по загривку. – Надо было сохраниться, – с укоризной подумал я.

Следом была боль. Не отступи я спешно прочь, мне бы снесло голову. Так лишь задело по затылку.

Искры сыпанули из глаз, белый свет померк, видел только круги перед собой, чуял как слабеет тело.

Напавший замахнулся во второй раз, и я понял, этого уже не переживу…

Теперь болью взорвалось плечо, кажется, раздробило бицепс. Словно снаряд вылетел из руки выбитый «Людвиг», скрылся где-то под машиной. Дело дрянь.

Немного прояснилось, разглядел перед собой силуэт. В ушах кипела кровь. Правильно рассчитал действия противника, стальная труба в его руках шмякнулась об пол, а я получил мгновение передышки. Зарычав, с разбегу врезался головой в живот паршивца, оказалось действенно.

Буквально открыл его спиной дверь подсобки. Влетели, рухнули, покатились по полу. Он скинул меня с себя, пихнув ногами в живот. Врезался локтём в железный ящик стола, с него грохнулась заготовка самодельного ножа.

– Юшка, я ведь могу загружать любое сохранение? Вплоть до того, где был контрольный пункт?

– Так точно, вы не ограничены в данном действии…

Я поднимался на ноги, прихватив недоделанное оружие. Недоделанное, но хорошо заточенное.

– Тогда сохраняй. Сейчас поиграем…

Глава 23

У поганца лицо было залито моей кровью. Я языком чуял, как шатается во рту зуб, а в носу жжется и сохнет. Болело плечо, стонал локоть, молчу про затылок. Стоявший напротив меня противник был недалеко от двери.

Побежит – не догоню. И он это прекрасно знал, но не спешил. Сальные глазки бегали взглядом в поисках чего поувесистей, трубу выронил неподалёку.

Опираясь руками на многочисленные столешницы, пробирался к столу, что в дальнем углу. Только сейчас заметил черную полиэтиленовую занавеску. Металический рифлёный пол резко сменялся серой изгвазданной красным плиткой.

Мне до жути не хватало «Чаквартанны». Напавший выглядел до странного полубезумным, тяжкое дыхание перемежалось хриплым смехом. Я не сразу разгадал его задумку. Он метнулся не в сторону двери. Кнопка, притаившаяся на стене, вряд ли могла принести хоть что-то хорошее.

Он нажал на неё раз, потом другой – безрезультатно. Словно израненный лев расхохотался.

– Значит, командный пункт под себя подмяли. Не работает тревога, а?

Я надеялся увидеть в обуявших его эффектах хоть что-то похожее на трусость. С испуганными, отчаявшимися проще: их уверенность на волоске, стоит прикрикнуть, и они готовы сдаться в обмен на сухие штаны.

Этот был совершенно иным. Не испуган, скорее, маниакально настроен.

Следом он рванул ко мне, словно танк, его не пугал нож в моих руках, скорее, забавлял. Я атаковал алжирским замахом, мерзавец ловко ушёл в сторону, обманно скользнул, словно падал, и вот уже через мгновение в залихватском прыжке врезался мне в грудь обеими ногами.

Ему удалось выбить из моих лёгких всё дыхание. Я рухнул, пытаясь ухватиться хоть за что. Этим оказалась полиэтиленовая шторка.

В сидящем полутрупе на стуле с трудом можно было признать Вудсона. Темнокожему бойцу «Пустельги» пришлось несладко. Его пытали ножовкой, вырывали зубы, колошматили монтировкой. Раздетый он напоминал один сплошной кровоподтёк.

– Ты не вовремя, малец. Я только-только за газовую горелку хотел взяться. Не повезло тебе, да? Не приди я за ней, шлёпнул бы как тех, да? Ну, удача ветреная баба. Минуту назад не повезло им. Сейчас тебе.

Он взмахнул монтировкой, а я лишь успел закрыться руками.

Бесполезно…

* * *

На дримейджев, как и на вас, могут воздействовать различные эффекты. Такие как #трусость#, #страх#, #очарование#, #героизм#.

Данные эффекты являются ментальными, иногда зависят от особенностей самих дримейджей, или же могут быть прописаны сюжетом. Подробнее можете узнать в справочнике…

* * *

Думал.

Долго думал. Если начнём всё сначала, ну с того момента, как зашли, станет ли лучше? Вспомнил про истерзанного Вудсона, сразу же стало не по себе, бросило в холодный пот.

Не раз и не два видел угодивших в плен и на пыточный стол бедолаг. И каждый раз боялся оказаться на их месте.

– Загрузить с контрольной точки? – участливо спросила Юша. Хотел сначала кивнуть, но почему-то покачал головой.

– С последнего сохранения давай.

Дважды её упрашивать не пришлось. А я словно в океан боли нырнул, показалось, что к плечу с локтём ещё каким-то чудом прибавилось и колено…

Ничего, сдюжим. Поганец кинулся к кнопке, я вскинул нож в руке поудобней. Алжирским замахом не бить, плавали, знаем. А как ему придётся по вкусу уральский?

Никак. Он не успел хлопнуть по кнопке, но от лезвия уклонился. Попытался контратаковать, но я уже был готов к его фокусам, остановил кромсающим взмахом. Клинок пропорол его и без того грязную рубаху, окрасил кожу рваной красной полосой.

Того как будто даже не проняло. Да что он за тварь такая?! Как и в прошлый раз пошёл в наступление неумолимо, неостановимо, решительно. Словно с самого утра решил умереть, а мне глаза выдавить. Чудилось, ровно так он и сделает.

Паршивец прыгнул. Я перекатился в сторону, стрельнуло от резкого движения в колене. Да чёрт побери, как же не вовремя! Швырнул клинок «подарком Курчатова», прямо как сержант и учил. Как и ожидалось, он легко уклонился. Звон металла о жестяной щит, заготовка ножа взметнулась рикошетом. Эх, не боли так плечо, и будь эта хрень лучше сбалансирована, вошла бы ему прямо в макушку.

Вместо того шибанула по затылку. Уверенности в глазах поганца поубавилось, но и только. Я рванул к выходу, оставленная мной у бронемобиля «Чаквартанна» жаждала вернуться в руки.

Схватил, развернулся в прыжке, полоснул очередью по дверному проёму подсобки. Брызгами стекла взорвалось окно. Кем бы эта тварь ни была, оказалась хитрее. Слепо бежать за мной не спешил, как будто заведомо разгадал мою задумку.

По полу заскакал тубус гранаты. Не разбираясь, спотыкаясь, я прыгнул за корпус машины, ожидая взрыва.

Ошибку понял лишь мгновение спустя, вместо взрыва та зашипела разбуженной змеёй. Дым вырывался изнутри, спешно заполняя собой гараж. Я открыл огонь вновь, услышал лишь рикошет. Мой противник решил со мной не связываться. Благоразумно. Он крут, но с автоматом у меня шансов против него больше. Видел лишь как метнулся прочь силуэт, стрелял, скорее, наудачу и вслед.

Но он был прав, ветренная она баба…

– Что там у тебя, Сокол? – глас Глеба, как гром среди ясного неба, бил по ушам. – Выстрелы слышали. Тревогу они поднять не могут, Денверс отключил. Но чую, что уже и не требуется.

– Я Вудсона нашёл.

– Жив? – в голосе разведчика была надежда, не такой уж он и бесчувственный.

– Вряд ли. Я упустил того, по которому стрелял, моим путём идёт. Осторожнее, силён, зар-раза! А Йоханнес?

– Сейчас с Промедолом освобождаем. Жива, даже идти может…

Хоть что-то хорошее…

Дым рассеивался не спеша. Я решил не рисковать, мало ли на что отчаится этот маньяк? Прополз под днищем автомобиля. А вот и «Людвиг», здравствуй, дружище! Сунул его обратно в кобуру.

Перебежками добрался до подсобки, век бы её не видеть. Хочешь не хочешь, а Вудсона проведать стоило.

Шёл к нему спиной вперёд, дверной проём держал на прицеле. Отдёрнул занавесь.

Он был жив. Посиневшие затёкшие руки туго стянуты браслетами пластиковых манжет. Вспорол их ножом, тем самым, недоделанным.

Вудсон ничего не говорил: из приоткрытого рта вырывалось сиплое дыхание. Ноги истерзаны ножовкой, идти он не сможет. Ни сейчас, ни потом, перерезаны сухожилия. Вот же твари! Внутри клокотало от злости.

Он пролепетал что-то, я наклонился к самым его губам.

– Не… сдал. Я не… сдал…

Из него как будто отчаялись выжать хоть слово, но продолжали мучить, собираясь сделать наказ для остальных. Будут держать язык за зубами – повторят его судьбу.

– Kill, – у него получилось сказать отчётливо на родном языке. Я спорить не стал и всадил ему три пули в голову, после такого точно не живут.

– Вудсон? – вновь спросил Глеб.

– Мёртв, – констатировал, меняя в «Чаквартанне» магазин и передёргивая затвор. Пришло время возвращаться.

База словно пробуждалась ото сна. Сирены никто не включил, но, кажется, мой противник добрался до своих. Я подскочил к выходу из гаража, и в тот же миг мне под ноги рухнула граната.

Перехватило дыхание. Это же немецкая «Жэшка»! Гасит не взрывом, но начинена сотней кассетных снарядов. Выкашивает всех, кто есть в комнате. Смерть и скорая перезагрузка усмехнулась мне прямо в лицо.

Мы ещё повоюем! Отправляться на респавн и снова биться с тем поганцем хотелось меньше всего. Выхода было два: напролом и вперёд, секунды три у меня точно были, если эти сволочи не с задержкой кидали.

– Только того и ждут, – выдохнул здравый смысл. – Расстреляют.

Отчаянно и зло я прыгнул к так и не закрытой двери бронемобиля, ввалился в салон, казалось, что снаряга так и норовит зацепиться за что-нибудь.

Ухнуло. По ушам ударило адское стаккато сотен осколков, впившихся в бронированный бок автомобиля. Бронелисты справились на «ура», но меня задело. Пробирался к встроенному в крышу пулемётному гнезду, ногу обожгло.

Споткнулся, рухнув между выложенных вдоль стен пассажирских кресел, встать показалось задачей максимум.

Загрохотали сапоги солдат. Как быстро они, не найдя моего разорванного трупа, догадаются глянуть в бронемашинах?

Мне бы пришло в голову почти сразу же. Отчаянно и зло схватился за поручни, даже сквозь перчатки ладони скользили от крови. Подтянулся, вспоминая ад учебки. Как же благодарен был сейчас сержанту за его науку!

Затащил себя на доску сиденья, пот заливал лицо, хотелось хоть на мгновение закрыть глаза, передохнуть. Вместо того припал к чёрным рукоятям, вдавил поворотные курки. Плоская шайба башни, жужжа, пришла в движение. Сквозь визоры камер имел честь видеть его величество ужас, отразившийся на лице бойцов.

Словно по команде они бросились врассыпную до того, как я надавил на гашетку. Это их не спасло. Первого скосил размашистой очередью из пулемёта прямо в спину. Гильзы с грохотом просыпались внутрь кабины. Спешно, не целясь, я палил по остальным.

Они оказались обречены, от такого калибра не спрячешься. Второй отчаянно рванул к соседнему автомобилю. Это он ловко придумал, но расстояние не рассчитал. Силуэт третьего елозил, прислонившись спиной к ящику, за которым я сам недавно прятался. Треск пробиваемой насквозь древесины был последним, что ему удалось услышать…

– Сокол, ты живой?

– Идти… не могу… нога. Я в гараже, захватил бронемобиль!

Глеб переваривал только что услышанное.

– Машина на ходу?

– Похоже на то.

– Тогда прорываемся к тебе. Прикрой нас…

В его голосе чувствовалось, что пошло не так, как он планировал. Так всегда и бывает.

Появилась пара мгновений на передышку. Зубами вспорол стерильность персонального медпакета, сунул под язык таблетку. Боль, накатывающая волнами, неспешно отступала под её напором.

Мельком оглядел ногу. Ботинок обратился в огрызок, разве что стальные носы саботонов чудом удержали осколки. Иначе бы лишился ступни.

Во сне вообще можно лишиться конечности? Решил, что сейчас не самое лучшее время, чтобы об этом спрашивать.

Вновь взялся за пулемёт, отстегнул остановившуюся на половине ленту, выудил из оловянного короба патронную змею. Затворный компенсатор помог справиться с перезарядкой. Долго ждать не пришлось.

– А где Промедол? – спросил у Вудсона, едва ли не первого ворвавшегося в салон. А я ведь чуть было его не подстрелил, узнал лишь по наложенной на руку шине. Он покачал головой. Горечь потери немотой ложилась на язык.

Однорукий технарь в момент подключился к бортовым системам через провод разъёма, превратил в послушного зверя. Откупорил задний противоминный люк двери. На месте не сидел, своё дело прекрасно знал. Выпрыгнув, закинул пакет под заднее колесо второй бронемашины.

Не стоило и гадать, мина. Экипаж, может, и не погубит, но технику в негодность приведёт.

Глеб вместе с Йоханнес запрыгнули внутрь. Женщина явно держалась на стимуляторах, дрожала от адреналина. Держалась достойно, на лице ни тени усталости, в руках двадцати пяти зарядный «Викинг». Видать, Контрольный Пункт пытались взять штурмом.

– Мне время нужно! – выкрикнул хакер, забираясь на пассажирское, вновь раскладывая планшет. Глеб юркнул за руль, спасённая британка припала спиной рядом с люком бойницы.

– Ты же говорил, отпер всё!

– Ага, а они что, обратно закрыть не могли? Я бэкдор оставил, повторим. Тут турель, сейчас под контроль возьму. И… Оп-па…

– Что там? – спросили почти в унисон.

Гунгнировцы оказались не глупы: никто и не собирался посылать в коридор на убой оставшиеся отряды. А вот технический лаз для ремонта крановых механизмов, как и сопутствующие леса, были.

Британка открыла огонь первой. Я ещё только поворачивал башню, а она успела высадить весь магазин, спешно заталкивая следующий. Поддержал её начинания чавкающими отрывистыми очередями. С потолка свалился выбравшийся первым боевик, труба гранатомёта говорила о его намерениях. Остальные рисковать не отважились.

Мотор бронемобиля взревел, зашевелился открываемый отсек. С потолка свесилось пулемётное жало, тихо жужжало шарнирное крепление, сразу же резануло огнём туда же, куда и мы. Ракетный снаряд рванул, ударил в разобранный бронетранспортёр, меня даже отсюда обожгло жаром. Как только не сдетонировало то, что швырнул под колёса второй машине Денверс?

Глеб не стал дожидаться, когда откроются ворота, вдавил педаль газа. Бронетраспортёр зарычал от натуги и понёсся вперёд. Я спешно разворачивал башню, знал, преследователи не отстанут. Они вновь оказались благоразумны, позволили отъехать, лезть под пули желающих не нашлось.

Ловушка Четвёртого сработала, как и задумывалось. Услышали взрыв – уже хорошо.

Внутренний коридор был метров двести. Жестяные ворота были заперты, бронетранспортёр протаранил их, словно бумагу. Сквозь визоры видел зарождающийся вечер, солнце лениво катилось за горизонт, вокруг спускались сумерки. На лице британки смесь чувств, она словно желала насмотреться впрок. Отчаялась вновь увидеть солнечный свет.

Я сохранился. Почему только сейчас вспомнил об этом?

– Что там с Герхардом? Совсем?

– Ты бился с одним из Ликвидаторов. С Виктором. Он вылетел прямиком на него. Дальше сам догадаешься, – Глеб говорил неохотно, явно винил себя в этом. Мне оставалось лишь многозначительно кивнуть ему в ответ.

Мы мчались по лесной просеке, под колёсами хрустели перемалываемые камни и валежник. Машину кидало на ухабах, а мне становилось хуже с каждым мгновением.

– Что с ногой? – не оборачиваясь, спросил Глеб, когда Денверс, утерев пот, отложил свои игрушки и перебрался вглубь салона. Занялся перевязкой.

– Вроде, осколков нет, но идти смогу вряд ли.

– Чуешь её?

– Только боль при малейшем движении.

Он молча кивнул, но аккуратней вести не стал.

– Дальше что? Мы если на этом монстре выедем, считай, погоню спровоцируем. Военная техника времён войны на местных улицах мало кому покажется хорошим знаком, – проговорил ему всё, что было у меня на уме. За Глеба ответил Денверс.

– Мы с нашими связались.

Я вскинул бровью, неужели так можно? В моё бы время за такое расстреляли свои же, нет лучше способа подсказать врагам, где находится твоё лежбище.

– Всего лишь игра, – пытался урезонить меня здравый смысл, – всего лишь условности…

– Так. И?

– Нам достали самолёт. С частного аэродрома. Одобрили воздушный коридор. Тут неподалёку особняк, – процедил сквозь зубы Глеб. Ну, звучало как план.

– Оп-па! – с нотками сожаления воскликнул Денверс. Покрутил поворотник визора, направляя камеру, понял, что рассматривает небо. – За нами хвост.

– Думал, не будет? Убрать сможешь?

– Слишком высоко, и он не от базовой их системы запущен. Экранирован.

Глеб закусил нижнюю губу…

* * *

Броневик беспардонно ворвался в чужие владения, носом протаранив решётку двери. Где-то в недрах особняка гремяще сработала сигнализация больше похожая на школьный звонок.

Прекратилась столь же быстро, как и началась.

Я заметил в тёмных окнах дома движение, взялся за рукоять, но Глеб покачал головой, велел обождать. Стрелять всегда успеем.

Хозяин был кругл, словно сам Будда. Необъятное брюхо пряталось за бархатным широким халатом. Бахромой топорщились домашние тапочки, по улице в таких не ходят.

При нём был здоровенный дробовик. Направил в нашу сторону, словно говоря, что не постесняется спустить курок. Лаем отозвались собаки внутри дома.

Глеб выскочил из машины грязный, едва ли не чёрный, как сам дьявол. Толстяк прищурился, но признал его, выдохнул с облегчением, кивком пригласил нас в дом.

Йоханнес помогала мне идти, ей и самой было тяжко, но услужливо подставила плечо. Боевая девчонка.

– Я уже давно вас жду! – у толстяка оказался не по-мужски писклявый раздражённый голос. Он словно не шёл, перекатывался. – А ещё эта машина, на которой приехали! И ворота!

Он словно оправдывался за то, что вышел встречать нас с дробовиком. Глеб невольно ухмыльнулся.

– Милс, ты вышел с дробовиком против броневика.

Толстяк, будто только сейчас осознав свою оплошность, похолодел лицом. Псы на привязи в доме сходили с ума, не было никакого желания заваливаться внутрь. Из дома вышел рыжий детина: здоровенные, мосластые руки, бычья шея, недовольный взгляд. Походил на лесоруба, но лётный шлем на его голове говорил об обратном.

– Идём! У нас времени не так много! Хвост за вами был?

А толстяк оказался хорош в умении спрашивать очевидное. Я видел парящий над нами в самой вышине беспилотник. Хватило бы и очереди его срезать, но он ушёл под облака раньше, чем успел развернуть башню и прицелиться.

Гунгнировцы вновь оказались не так глупы. Кажется, в их распоряжении не отыскалось ещё одного броневика, а потому они не спешили в разудалую погоню, как в крутых боевиках. Но я чуял, держатся от нас неподалёку, тащатся, словно на привязи.

Знали, рано или поздно мы где-то остановимся.

На заднем дворе взлётно-посадочная полоса. Жёлтый, похожий формой на банан с крыльями, средних размеров грузовой самолёт. Толстяк причитал, разводя руками.

– Мы же договаривались, больше никогда! Я ушёл из бизнеса, оторвался от дел! Мне обещали возможность тихо жить и никогда больше не тревожить!

– Захлопнись, Милс, – у Глеба нашёлся один ёмкий ответ на сотню-другую претензий. Толстяк и правда заткнулся.

Детина скидывал чехол с самолёта, одёжкой великана на земле осела мешковатая хламида. Глеб швырнул наземь оружие, обтёр руки о штанины. Вдвоём, словно два титана, они разворачивали самолёт, выводя его на взлётную полосу.

– Знаешь его? – спросил у вставшего напротив нас Денверса. Тот говорил тихо.

– Милса? Это наш бывший пилот. Предоставлял пару раз свои услуги задорого, конечно. Не думал, что он здесь осел.

– А помогает он нам снова за деньги?

Собаки обезумели, зашлись в диком вое, а я понял, сейчас что-то будет.

Грохот разрыва оборвал тишь опускающегося вечера, разорвал её в клочья. Мы оглянулись словно по команде. Всполох разгорающегося пламени лизнул небо, взметнулась сорванная с гнезда башня броневика. Из чего же там такого стреляли?

На Милса было жалко смотреть. Он вскинул руку. Когда в той успел оказаться пульт? Жирный палец вдавил кнопку, собачий лай обратился в грозный утробный рёв. Чёрными тенями прочь из дома рванули разъярённые, жаждущие чужой плоти доберманы. Два, четыре, семь… Да сколько их у него?

– Ну быстрее же, быстрее! – замахал он руками на Глеба с детиной. – Чего встали? Псы их надолго не задержат! О мой прекрасный дом, не так я планировал провести вечер!

За рёвом последовал скулёж и отчаянные визги, ружейные выстрелы. Гунгнировцы наступали не без потерь. Через пару мгновений дом вспыхнул, словно свеча, жадный огонь вырвался из окна, лопнуло от жара стекло. Жильё закидывали турбозажигательными снарядами. Уют поместья погибал в трескучем пламени.

Милс нелепо бросился к самолёту, швырнув наземь дробовик, Кулаком застучал по обшивке. Распахнулась аппарель грузового отсека, предлагая нам как можно скорее нырнуть в её чрево.

Я сохранился. Заковыляли вместе с Йоханнес, самолёт был близко и одновременно до бесконечного далеко. Денверс кусая губы, открыл огонь по мечущимся среди всполохов силуэтам. Больше для острастки. Гунгнировцы наступали умело и не спеша, грамотно пользовались ландшафтом, каждый пригорок был им укрытием.

Не успеем. Безумие хотело лечь на мои уста кривой ухмылкой, хриплым смехом. Чудились гранатомётные отряды. Сейчас залягут вон у той кручи с автоматическим миномётом – и нам каюк. Ждал свиста подлетающих мин, но те решили, что молчание дороже. Лишь слышал приглушённые щелчки залпа.

Разрыв. Нас с Йоханесс оторвало от земли, швырнуло наземь. И без того измученное тело отозвалось болью. Я грохнулся на спину, «Чаквартанну» сорвало с ремня, но винтовка осталась в моих руках. По-волчьи выл Милс, ему досталось больше остальных. Держась за корпус самолёта, звал на помощь, оставляя скользящей ладонью на жёлтом боку кровавый след. Вражеская очередь вспорола ему спину, бедолага застыл на земле. Йоханнес пыталась встать на ноги, её оглушило.

Загрохотал разогреваемыми движками самолёт, приходя в движение. Многотонная туша сдвинулась, скрипя давно не ведавшими смазки колёсами по земле. Аппарель гремела, тащясь волоком следом.

Денверс запрыгнул внутрь первым. Глеб подскочил к Йоханнес, рывком поставил её на ноги. Послышался очередной щелчок миномётного залпа. Вот, значит, как всё закончится?

То, что увидел после, походило на больную фантазию, дурной сон. Глеб зажал спасённую в объятия, прикрывая спиной. Мина ударила в двух метрах от них, взрыв сорвал с Глеба разгрузку, опалил обнажившуюся спину, содрал кожу.

Под клочьями плоти стальной бронекорпус. Глеб заревел от боли, словно медведь, киборг, но пока ещё с человеческим лицом. Пришедшая в себя британка стала второй, кто оказался в самолёте. Шатаясь, с трудом держась на ногах, Глеб шёл ко мне.

Я открыл огонь, злые очереди свистели прямо у него над ухом. Целивший в него боевик рухнул замертво, второй спрятался за укрытием.

– Живой? – он даже мог ещё говорить. А я хотел задать тот же самый вопрос ему, как ещё стоит? – Идти… сможешь?

– Нет, – я признался честно.

Самолёт набирал скорость. Вздохнув, Глеб зашвырнул меня себе на спину. Диким, невероятным усилием рванул в сторону раскрытой аппарели.

Перед глазами мельтешило. Мир сошёл с ума в безумной пляске огня и стрельбы. Чуял жар пламени. По нам стреляли. Я активировал солдатскую удачу, когда, как не сейчас? Ветренная дева вновь решила одарить нас своей улыбкой.

Разглядел знакомое лицо. Виктор. Взъерошенным воробьём ликвидатор руководил этой атакой. Подставился, выпрямившись в полный рост. Я вскинул «Чаквартанну», от боли всё плыло перед глазами. Сдавил спусковой крюк.

Это было ошибкой, стрелял не туда. Снаряд огненным всполохом сорвался с гранатомётного раструба, озарил вспышкой притаившегося стрелка. Американский «Крыс» вскрывал наши танки на западном фронте, что консервные банки. Стоило ли говорить, что он делал с самолётами?

Нас убило взрывом. Накрыло волной жара. Сначала в писке исчезли звуки, а я лишь почуял тёплое и влажное в ушах, лопнули барабанные перепонки. Затем была мгла…

* * *

Тщательно выбирайте свою цель! Противник обладает тактическим мышлением, знает о преимуществах своевременного наступления, попытается зайти с тыла. Минируйте подходы, не будьте самонадеянны!

* * *

Всё повторилось как в первый раз. Взрыв, Йоханнес, подскочивший Глеб. Изменилось лишь то, что граната приземлилась от них чуть дальше, спину Глеба повредило не так сильно.

– Ты что, камни ел? – кряхтя, он взвалил меня себе на спину. Я отчаянно вспоминал, где же стоял гранатомётчик, боевое зрение не сразу, но выхватило его очертания в подступающей ночи. Паскудник в оптическом камуфляже, вот почему заметили его не сразу.

Казалось, вижу, как он давит из себя мерзкую ухмылку, собираясь нажать на спуск. Я прицелился, и тут же живот отозвался болью, почуял, будто внутри перевернулись все внутренности разом. Глеба швырнуло вперёд, вооружённый винтовкой Виктор метил в нас. Будь в его руках калибр побольше, и мы были бы уже мертвы. В прошлый-то раз я заставил его залечь от беспорядочного огня!

– Гранатомётчик, – сказал я самому себе. – Самолёт важнее. Без него не уйдём, без него смерть! Сдавил спусковой крюк, отчаянно надеясь, что в этот раз нам повезёт больше…

Глава 24

Дыхание из груди вырывалось тяжко, сипело. Кровь заливала рифлёный пол. Слышал, как шумят винты взлетающего самолёта. Почти не было сил.

Казалось, отсек закрывается уже целую вечность. Стрелки, уже не пытаясь остановить, скорее, нанести как можно больше вреда, дырявили обшивку насквозь. Корпус то и дело прошивали злые пули, а тело инстинктивно вздрагивало, ожидая новую порцию боли. Мне повезло, а вот Денверсу досталось: едва он встал, чтобы перейти, как его скосило. Хакер ругнулся напоследок и упал замертво.

Обидно. Столько пройти, чтобы так глупо умереть! В голове речным шумом лился ласковый баюкающий шёпот: – Если так его жалко – загрузись! Осталась же ещё одна возможность!

Нет уж, то, что я оказался в самолёте – уже чудо. Помнил лишь, как подхватил меня Глеб, поволок на спине, словно мешок. Не выпуская «Чаквартанны» из рук, я стрелял и стрелял, и стрелял…

Теперь всё как в тумане, будто и не было ничего подобного. Вспомнил притаившегося в густой листве гранатомётчика, и как зло, отчаянно жал спусковой крюк, посылая в него остатки магазина…

Взлетели.

Смотрел на истерзанный борт самолёта изнутри, а безопасности даже не чувствовал. Помню такое же спешное, суетливое спасение во время восстания в Нигере. Сепаратисты задали нам жару, насилу ноги унесли.

Сержант когда-то говорил: – Бои цикличны. Побываешь в десятке штурмов, считай, что знаешь все последующие. Безбожно врал.

Мне представлялось, как по ту сторону кусает разбитые мной губы Виктор, тот самый, ликвидатор. Я ведь его почти убил, такого оскорбления он мне точно не забудет. Почему-то ждал, что сейчас нас вот-вот, с минуты на минуту нагонит ракета, и всё повторится вновь.

Самолёт, падение, парашют, попытка прорваться…

Только на этот раз у меня уже совершенно не осталось сил.

Пронесло. Взмывший раненой птицей в небо самолёт на всех парах нёсся прочь из страны. Здравый смысл желал заняться хоть чем, лишь бы отвлечься, почему бы не подведением итогов?

Вудсон навсегда остался в мрачных застенках британской базы. Побледневший, темнокожий, с перебитыми ногами, истерзанный ножовкой, лишившийся зубов. Я явился, когда сволочь взялся за газовую горелку. Он умирал, я лишь помог ему освободиться. Верить его словам, он остался верен «Пустельге» и молчалив.

Йоханнес жива. На четвереньках подползла ко мне, бурча под нос, что-то искала в огромной, похожей на парашютную, сумке. Стимуляторы, что же ещё…

Её освобождал Глеб, и ей повезло куда больше. Женщину словно держали напоследок, не особо подвергая пыткам. Но, судя по состоянию лица, досталось ей тоже немало.

Будь с нами Промедол, выдал бы вердикт. Медика тоже было жаль. Интересный размен жизней на необъявленной войне.

Прекрасно понимал желание Глеба отыскать предателя.

Он подошёл ко мне через час. Ни на минуту не умолкавшая Йоханнес наконец отдалась во власть усталости и уснула. То и дело вздрагивала. Почему-то знал, что ей снятся застенки мучильни. Кошмары после такого неизбежны.

Насколько же хороша эта симуляция? Сколько солдат успели подарить игровому сну воспоминания до того, как я лёг в гибернационную камеру? А может, всё дело в работе тысяч психологов? Пёс бы его знал.

– Ты не человек, – я констатировал факт. Глеб, плюхнувшийся рядом, молча смерил меня взглядом, попытался приклеить отваливающийся от руки кусок плоти. Под ней торчал костяной отросток стальной руки.

Киборг.

Почти как тот, что напал на меня в подворотне, только старше. Старше, хуже и всё равно опасней.

Напади на меня тогда Глеб вместо агента «Айм-мита», и меня бы здесь не было. Да что у него за импланты?

– Ты тоже.

– Не припоминаю в себе железных штук. И попади так в тебя…

– И всё одно ты разговариваешь, а не давишься собственной кровью, – бескомпромиссно заявил он.

– А тебе как будто бы очень того хотелось…

Глеб на мгновение отвёл взгляд.

– Разве дело в том, чего бы мне хотелось? Ты хорошо, нечеловечески справляешься с болью. А ещё ты выстоял против Виктора. Один из тех, кто ответственны за стальной каркас моего тела. Думаешь, по своей воле напихал в себя железок?

– Не думаю. Но не сомневаюсь. Пока ты отчаянно походишь на того, кто готов на любую гадость ради дела. Как будто нет для тебя ничего важнее…

Раньше времени Глеб выдал мне похвалу про терпение боли. Кольнуло так, что даже стимулятор оказался бессилен.

– Терпи. Скоро будем на базе, там тебя быстро на ноги поставят.

– У меня на лечение денег не осталось, – вспомнил, как про это говорил полковник.

– Скверно. Оплачу из своих, потом отдашь.

– Ну спасибо. Звучал ты сейчас и правда как бессердечная машина.

– Я проследил за тобой. И твоим поведением. Ты мало ешь, мало спишь, воюешь вне возможностей твоего возраста. Будто на колёсах сидишь…

А вот это уже интересно! Я мысленно позвал Юшку, системная фея сплелась прямиком из ничего, смешно покачиваясь в воздухе. Ещё бы на паузу поставила, но тут оказалось вне её компетенции.

– Юш, они могут… сомневаться?

– Дримейджы обладают набором свойственных их возрасту и характеру человеческих качеств. У персонажа #Глеб# данный параметр достигает почти максимума.

– Я о другом. Он может сомневаться в том, кто я таков на самом деле? Не в плане игрового сна. Что будет, если я расскажу ему, что он мне всего лишь снится?

– Персонаж #Глеб# сочтёт данную выкладку как шутку или способ оборвать неловкий разговор. От лица корпорации напомню, что вы абсолютно не ограничены в своих действиях, но на любое ваше поведение у дримэйджев будет соответствующая реакция.

Ага, прямо как по справочнику «101 способ уйти от ответа для чайников». Как будто Максим обрёл способность заражать софизмом даже компьютерные программы.

– Ты чего замолк? – Глеб потормошил меня за плечо. Как она там сказала, «естественная реакция»? Я вздрогнул от его оклика, а на его почти ничего не выражающем лице появилось подобие спокойствия…

* * *

Мы долетели. После того, как ещё обменялись с Глебом парой фраз, он также по-человечески запрокинул грязное лицо, закрыл глаза и уснул. Не видел причин не последовать его примеру, сделал тоже самое.

Поймал иронию за хвост. Это надо же! Сплю во сне! Как будто в первый раз.

После всё побежало, словно в ускоренной перемотке. Сознание цеплялось за обрывки фраз пилота, Йоханнес, Глеба, врачей. По прилёту нас уже ждала машина амбулаторной. Мне стало не по себе от одной только мысли, что сейчас попаду прямиком на стол к Дитриху.

Кто знает, на что способен этот коновал. Напихает в меня с Урри разных железок, и буду как Глеб. Сарказм ухмылялся, говорил: – Мечтай! То, что у Глеба стоит таких баснословных денег…

Терять сознание было равносильно сну. Меня кололи, шили, переворачивали с одного бока на другой. Мгла гибернационного сна пугала абсолютным бессилием, совершенно никак не мог повлиять на то, что со мной вытворяли.

Тешился лишь одной мыслью: – А надо ли? Влиять и противиться?

Когда открыл глаза, увидел перед собой бледное лицо, стало не по себе. Всё-таки Дитрих…

Лишь мгновение спустя разглядел молодое лицо медсестрички, той самой, что застал спящей, когда приходил к Глебу. Круги под глазами, усталый вид. Знает ли она вообще про отдых вне стен этой больницы? Или прямо тут и живёт? Что-то мне подсказывало, что второе.

Хотел потиранить Юшку вопросами по этому поводу, да решил, что обойдусь.

Хлопнула дверь, девчонка набрала в маленькую грудь побольше воздуха и злости, всё для непрошенного гостя!

Тому её слова, что об стенку горох. Зная об этом заранее, она даже не стала пытаться. Выдохнула, покорно вышла прочь не сказав ни слова.

На полковнике был врачебный белый халат. Новенький, как будто только что из магазина, хрустел накрахмаленный воротник.

– В порядке?

Я попытался привстать, к собственному удивлению, получилось. Кажется, это стало самым красноречивым ответом, полковник кивнул.

– Ты провалялся так дня два…

– Чем у вас колят, что можно после ранения в живот встать на ноги через два дня?

– Всяким, – он не отводил взгляда. – Врать не стану, таких средств у нас в недостатке, так что частого исцеления не жди. Слышал что-нибудь про президентские капсулы?

Кивнул, только слухи. Будто у правителей крупных стран как Россия или Китай есть таблетка от смерти. На случай покушения или получения серьёзных ранений. Позволяет быстро встать на ноги, омолаживает, но эффект временный и оказывает небывалую нагрузку на организм.

– Понимаю. Слухи про них ещё с начала двухтысячных ходят, но первые рабочие прототипы появились недавно. У нас есть небольшой запас для самых ценных сотрудников.

– Приятно знать, что я оказался из таких.

– Не всё так просто. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы тебе выделили нечто подобное, внештатным сотрудникам не положено даже знать о подобном.

Что ж, значит, буду иметь ввиду. Полковник устал стоять, поискал взглядом стул. Сел в привычной манере, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу. Думалось, будет смотреться нелепо, но у него получалось напротив.

– Наслышан от Глеба про ваши действия. За подобное будешь представлен к награде. Медалей с орденами не жди, а вот счёт можешь проверить.

Я позвал Юшку, спросил, раз уж это игра, может ли она сказать, сколько денег на моей игровой карте? Она решила не сказать, но показать. Мне показалось, что пара нулей точно были лишними.

Двести тысяч долларов! А Глеб был прав, платят мне и правда хорошо. Правда, семьдесят пять взяли за лечение. Да уж, тот случай, когда даже у стоматолога дешевле!

Системная фея улыбнулась, часто захлопав глазами, была рада вместе со мной. По сложившейся традиции на её устах тут же отыскалось поздравление.

За вылазку мне прилетело сразу три уровня. К «Чаквартанне» привык аж до четвёртого пункта. Выбор способностей оставил на потом.

Полковник, так и не дождавшись от меня ни слова, протянул мне свежий выпуск газеты. Я прищурился.

– Что это?

– Взгляни. Твои подвиги.

На первой полосе мужчина в костюме и наручниках. Премьер-министр Швейцарии угодил за решётку, кто-то предоставил фотодоказательства его преступлений с той самой вечеринки. Заголовок кричал: – Маркус Труа разоблачён, вынужден был подать в отставку и находится под арестом! На очереди ещё плеяда видных политических деятелей из Германии и Франции! Ханс Вритте и Шерм де'Бежуа под следствием!

– Добытая тобой информация пошла в дело.

– Здесь не все из списка.

– Не все, – полковник понимающе кивнул. – Стоило показать серьёзность наших намерений, снести пару сопротивляющихся голов, как они почуяли, что под ними зашатался трон. Мы посадили тех, кто открыто помогал Гунгниру. Остальные ещё долго не отважатся ставить нам палки в колёса, если вовсе не сделают крутой поворот на сто восемьдесят.

На языке вертелся вопрос. Осознав, что хочу спросить, почуял себя старым и глупым. И всё равно озвучил.

– Значит, это всего-лишь борьба за власть? Преступлений там на каждом, что блох на помойной кошке, но кого-то из убийц и насильников вы готовы покрывать?

– Полегче, Алексей. Если играть с такими терминами, мы и вас не сдали в полицию, хотя вы и знатно наследили.

Я зашуршал газетными листами, перевернул. Теперь новость читалась перед моими глазами игровой статистикой.

Самолёт высадки числился разбитым, значит, была возможность пройти миссию иначе, без крушения? Четырежды моё лицо оказывалось в объективах уличных камер. Обвиняюще-красным были отмечены потери: Промедол и Четвёртый навсегда остались сухой строчкой статистики.

Словно и не было таких людей…

Вудсона записали туда же, вероятно, справься мы лучше, не разбей самолёта, могли бы успеть забрать его до того, как то чудовище выжало из него последние соки.

Ни слова про вторую группу, значит, её гибель была предрешена сюжетом.

Отложил газету в сторону. Стоило отвести взгляд, как чёткая таблица сменилась отпечатанным текстом. Про тела в заповеднике: грешили на разборки внутри так и не сдавшейся ячейки ФПА (Француская Партизанская Армия), невесть что забывшей в Англии. Эксперты до сих пор пытаются понять, кому принадлежал рухнувший неподалёку от графства Кэмпнит самолёт. На данный момент никто…

Полковник встал у окна, сложил руки за спиной, задумчиво глядя вдаль.

– Мы рады были бы отправить их всех за решётку. Но там нужные люди с нужными нам возможностями. Думаете, легко было раздобыть самолёт для вашей эвакуации? Учитывая, что изначальный план пошёл псу под хвост? Оружие, деньги, возможности… «Пустельга» существует неофициально, как послевоенный миф.

– А Гунгнир?

– С ними сложнее. Официально, они также не существуют, но как организация они действовали ещё во время Мироновской. Они могут не прятаться и… во многом. У них хорошие отношения со многими правительственными организациями. В США, России, Китае… У них развязаны руки по всему земному шару.

Я кивнул, вот, значит, кто выдал им ключи доступа к старой английской партизанской базе.

Полковник продолжил.

– Они не столько действуют силой, сколько накапливают административный ресурс. Угрозами, шантажом, где-то просто деньгами продавливают нужные им законы. Мы, как организация, более стеснены в средствах: меньше людей, влияния, оружия. Но мы пытаемся действовать их же методами.

– Что мешает им… посетить эту славную контору с десятком-другим отменных бойцов? Если у них такие обширные связи, договорятся с кем надо и устроят рейд. Вудсон, Йоханнес, может, они и не сдали местонахождение базы, но ведь они не единственные в плен попадают?

– Здравый вопрос, Алексей. Есть несколько ответов, выбирайте тот, что по вкусу. Во первых, они не видят в нас угрозы как таковой. Пока что. Мышиная возня, комариные укусы. Во-вторых, глупо надеяться, что мы сидим на месте. Перемещаемся, покупаем новые здания, наращиваем, скажем так, мощь. В-третьих, чего они таким образом добьются? «Пустельга» – это не место, это, в первую очередь, люди, которые за ней стоят. Они же не тут заседают.

– А если их уберут?

– Возможно, Глеб и будет работать за идею. А ты? Исчезнут наши спонсоры, исчезнем и мы. Увы, но миром правда правят деньги.

Он собрался уходить, я отложил газету в сторону. Попытался встать на ноги – ещё тяжко. Обездвиженность на правой ноге и слабость, что скушала до сорока процентов всех моих навыков. Стрелок из меня сейчас такой себе…

Я окликнул полковника, когда он был уже в дверном проёме.

– Есть и четвёртый вариант, правда?

– Было бы любопытно услышать.

– Крот. Предатель внутри самой организации. Пока он здесь, он добывает информацию изнутри. Знает всё, что знаем мы, передаёт планы, говорит, кто когда и на каком самолёте полетит.

Миллер постоял, ожидая, чего скажу ещё. Спросил, так и не дождавшись.

– Подозреваете кого-то, Алексей?

– Кого я могу подозревать? – пожал плечами. – Я человек в организации новый и внештатный. Так, просто мысли вслух.

– Интересные мысли, Алексей. И опасные. Отдыхайте, в скором времени вы будете нам нужны.

Он вышел. Мир задребезжал, пошёл рябью волн. Что ещё за чертовщина? Юшка поспешила с ответом.

– Сеанс в скором времени будет завершён.

– Такого же раньше не было. Что за помехи?

– Вероятно, физическое воздействие. Не могу сказать точно. Сохраняйте спокойствие, в скором времени я завершу сессию как подобает.

Обычно просьба сохранять спокойствие – одна из причин для волнений. Ладно, в «Майнд-тек» работают люди, что своё дело знают.

Решил отвлечься, вновь посмотрел на мятый лист газеты. Взор привлекла врезка, едва заметная на фоне громких заголовков статья. Женщина-охранница с вокзала, что угодила под мою горячую руку, так и не пришла в себя. Вероятны годы комы. Родственники несчастной объявили сбор средств.

– Ну что, – насмешливо спросила совесть, – доволен? Твоих рук дело. Неужели не мог лучше рассчитать силу удара?

Она всего лишь дримейдж, заверил самого себя. Не жалко же мне ни Фабиана, ни Митча, ни Нильса. Никого из тех, кого убил.

А вот её всё равно не стоило, хоть локти грызи. Совесть облизывалась, обещая вонзить клыки стыда уже этим вечером.

Ответить самому себе ничего не успел, сеанс завершился…

Глава 25

Ждал приключений.

Словно самый мерзкий в мире сюрприз они притаились, решили не показываться на глаза. Мне же лучше.

Тихо выполз из своей камеры, тихо забрёл в душ, переоделся в чистое. Казалось, на руках до сих пор собственная кровь. Боль решила не оставаться в пределах гибернационной капсулы, словно говорила, что это внутри неё меня во сне накачали каким-то чудодейственным президентским пойлом. А уж здесь и сейчас она возьмётся за меня всерьёз.

Перехватило в груди, когда стоял под горячими хлещущими струями душа, наслаждался мгновениями спокойствия.

Поймал на себе пристальный взгляд. Мелкий проныра, тот самый, что провожал меня тогда до кабинета Максима, не сводил с меня глаз, когда выполз из раздевалки. Ну вот, ухмыльнулся самому себе, а жаловался, что ни одного знакомого лица.

А после призадумался, с чего вдруг такое неуёмное внимание к моей персоне. Я двинул к нему спросить, хотя бы поприветствовать. Секунды не прошло, как ему вдруг стало не до меня. Зазвонил телефон в кармане. Так это он что же, звонка ждал? Приложив смартфон к уху, парень залебезил перед собеседником. Жена что ли? Ну и подкаблучник!

Словно кто намазал ему зад скипидаром, он рванул прочь на третьей космической и к лестнице. Стало даже интересно, он что же, быстрее лифта добежит?

Я не спешил. Вызвал лифт, тот распахнул передо мной свои объятия. Внутри играла успокаивающая музыка, я поморщился. – Прямо как в том треклятом отсеке для пыток, – в голове крутилось на репите. Лишь в самом низу понял, что мелодия совершенно другая. Рассказать бы об этом Нине или Маше, вот же превратности мозга…

Мозг пытался абстрагироваться. Полковника нет, Глеба нет, Денверса с Герхардом совсем-совсем больше нет.

Как дримейджи понимают концепцию смерти? Испытывают ли горе, печаль? Не шла из головы заметка, что помещённая в больницу служительница вокзала так и не пришла в себя. Эксперты игрового мира пророчили её родственникам жуткое: года, если не десятилетия комы.

Её не существует, как и остальных. Но кто-то же про это написал? Зачем-то, почему-то…

Хотелось дать самому себе зарок съездить и проверить в следующий раз. Как игровой сон отреагирует на подобное?

До дома добрался, плавая в мечтах об ужине и кровати. Кому скажи, что всю неделю спал на работе, а вымотался, как распоследний чёрт, так ведь не поверят, поднимут на смех.

На улице встретил дядю Юру, снова была его смена.

– Ты поздно сегодня, Лёшка. Всё работаешь?

Кивнул в ответ, хотел было спрятаться от досужести разговоров в недрах подъезда, но остановился в последний момент. Обещал же старику заглянуть на огонёк.

Он данное мной слово прекрасно помнил, но развёл руками, жди, мол, когда смена закончится. А хочешь в каморке посиди со мной. Тепло, чай, бутылочка мутненькой…

Решил, что лучше зайду к нему домой, а сейчас проверю, что там у Оксанки. Краем глаза, будто надеясь на страшное, поднял взгляд, посмотрел в сторону своего окна. Не спалила ли квартиру?

Почуял себя глупым паникёром.

Дома всё было в порядке. Тучка, успевшая немного пообвыкнуться, выскочила мне навстречу. Котёнок тут же пометила меня, принявшись ерзать шерстью вдоль ноги. Почуял непреодолимое желание погладить ей спину, почесать за ушком.

Ответом мне было благодарное мурчание.

– Ничего не приключилось? – спросил, скидывая ботинки. Усталость взялась за меня с новой силой, клянусь, слышал скрипучую призывную песнь старого дивана.

Не поддался. Оксанка на мой вопрос пожала плечами, будто вопрошая, а что, должно было?

Раздумывал, стоит ли взять её с собой в гости к дяде Юре? Представил и понял, что тогда всё обратится в вереницу докучливых расспросов: – А девочка-то, Лёшка, у тебя откуда? И ни слова про Мироновскую…

Лучше как-нибудь в следующий раз.

Дядя Юра встретил меня как самого лучшего гостя. Его жена меня не любила, но высказать недовольство не смела, нелегко быть женой отставного солдата.

Пить при избраннице жизни старик побоялся, может, он и хозяин дома, но любой власти есть предел. Впрочем, что-то мне подсказывало, что за спинкой его кресла есть жидкая заначка…

Он показал мне медали, по ним и фотографиям отслеживался его боевой путь. На старой цветной фотографии в рамке вихрастый, улыбчивый юнец. Два карабина в руках, пулемётная лента через плечо. Беззаботность, внушённая интернет-изданиями сквозила во всём: выражение лица, поза, так и кричащий взгляд: – Сейчас мы навалимся скопом и закидаем шашками!

Я глянул на дядю Юру, пытаясь по лицу старика понять, гордится он ей или стыдится? Но так ничего и не прочёл.

Жена отставного солдата хлопотала на кухне, не решаясь показываться на глаза. Старик сам предложил чай, сам принёс крепкий терпкий напиток. Без сахара, чтобы аж горчило…

Фотоальбом хранил в себе сагу взросления. Глядя на каждую фотографию, узнавал себя. Дядя Юра извиняюще развёл руками.

– Мои-то, кто ещё живой, фотографии эти на всяких планшетах смотрят. Вон и мне Пашка, ну ты его не знаешь, короче, прислал. Видишь стоит? У него-то коллекция фото побольшее моей станется, он их туда загрузил. Хочешь, через неё гляди.

– А вы не пользуетесь?

– Пробовал. Фигня какая-то. Словно жизнь по телефону хочу разглядеть, пропади он пропадом. Я по-старинке как-то больше привык. Мать фотографом была, дома всегда картоном и блистером пахло. А ещё этой дрянью, ну, с которой проявляют. Хобби у неё такое. Вот как альбом в руки возьму, так будто мне снова десять, смекаешь?

Я понимающе кивнул в ответ. Фото после первого боя. Война успела слизнуть с лица солдата домашний лоск, познакомила с первыми потерями. На другой – первое ранение, улыбчивый врач, с которым в обнимку и как будто на прощание. Усталые, невыспавшиеся медсёстры пытались оставить на лицах хоть каплю женственной нежности. Краткий миг передышки – и снова умчат в лазарет.

Украина, Польша, Латвия… Путь до Франции был непрост и полон тягот. Снимавший лукавил, оставляя за кадром цветастых картин злую истину войны. Голод, окопных мышей, вернувшиеся в строй почти через сотню лет газовые атаки…

Словно поняв о чём думаю, старик застегнул крайнюю пуговицу ворота, пряча химический ожог на груди.

– Дядь Юр, а тебе когда-нибудь попадалось что-то похожее? – как на грех под рукой оказалась ручка. На газетном листе, где по десятому разу решены судоку, начертил подобие наконечника копья. Лучше всего дались окружающие его ленты.

Старик как будто похолодел лицом, нахмурился. Ощутил, как только что простым рисунком ударил по хрупкому домашнему уюту. Глядя на то, как меняется выражение ветерана понял, сейчас выгонит.

Не выгнал. Привстал, а после сел обратно в кресло, отвёл взгляд да выдохнул.

– Ты где эту кракозябру видел? Гунгнир это.

– Так вы знаете?

Он махнул рукой.

– Так. Слухами только. Вроде как не было их, а ребята с такими шевронами попадались. Вот точь в точь, как ты накалякал. И вот ведь странное, представь, берём мы высотку, штурмуем. Ну штаб там радиолокационный, да дроновая глушня. Нам до зарезу надо было его взять, иначе парни в обороне без прикрытия останутся. Чего тебе рассказывать, сам, поди, слышал, как визжат эти ихние «Амуры» да «Триатлонцы».

Сложно было не согласиться, похлеще, чем бомбы во второй мировой. А уж как по ушам бьют и на мозг действуют… У многих после ночами панические атаки от любого шороха случались. Шутки даже были: «Не убьют, так сведут с ума».

– Ну вот, а там эти и торчали. С такими же шевронами. Они в нас, мы в них. Взяли, конечно, иначе б тут не сидел. Но бились там французы тоже – дай боже. Зубами в высотку вгрызлись, ни один лягушатник в плен не сдался, хотя и могли. Ну мы их и перебили, а к нам потом офицерьё понаехало. В сопровождении ребят с такими же шевронами, только чуть другими, ага. Был там среди нас под викинга косящий, сказал, что на копьё Одина похож. Гунгнир по-ихнему. Вот мы их так и звали.

Интере-е-есная история! Хотел спросить про «Пустельгу», да только вспомнил, что они в послевоенное время пришли, мне же Глеб говорил. А дядя Юра после службы в рабочие подался, восстанавливать было много чего и много где…

– И что же? Они и ухом не повели, узнав, что вы ребят с такими же шевронами перебили?

– Да как сказать. По их мордам мало того, что не расстроились, как будто даже рады были. Жалели, что этих сволочей мало оказалось.

– А опознали их? Ну, убитых?

– Да кто их знает. Мне, простому солдату, оно надо знать? Не моих усов дело, как говорится.

И это тоже верно. Почуял дикое желание вновь позвонить Антону, ну и хрен с ним, как закончилась наша последняя встреча! Он же от меня откупиться хотел, вот пускай информацией и расплатится. Что же получалось, Гунгнировцы порой друг дружку чужими руками уничтожали? У Глеба, как только окажусь в камере, тоже спрошу.

Я оказался прав по поводу заначки. Хитровато оглянувшись по сторонам, дядя Юра извлёк из кресельного ящика шкалик с тайкой. На всю комнату тут же развонялось алкоголем.

Пили сразу третью за убитых во всех конфликтах, где бы они ни были. Солдату – солдатской почести и памяти, не меньше.

Утеревшись рукавом, старик выдохнул и предложил расходиться, времечко уже, да и жена вот-вот нервничать начнёт. К чему доводить?

Был целиком и полностью с ним согласен…

* * *

Мира оказалась права относительно времени, я словно в детство вернулся. Мать уходила на час-полтора по магазинам, а я от бесконечного ожидания едва ли не лез на стену. Словно с её возвращением играться должно было ярче и лучше.

На часы не смотрел, но секунды лениво сменяли друг дружку, обещая, что если стану капризничать, обратят минуты в часы.

О чём-то говорил с Оксанкой так, без особого интереса. Она как будто бы даже понимала, что слушаю её вполуха, но всё одно не переставала говорить, иных слушателей попросту не было…

Насторожилась, когда пригласил её в свою комнату, знать бы, о чём подумала? А я всего лишь предложил сыграть в приставку, мне она досталась сразу с двумя джойстиками. Знал бы, как загорятся её глаза, сделал бы это раньше.

Играли в бестолковое, смешное, весёлое. Время чуть прибавило ход, и, окончательно потеряв рамки приличия, рвануло, едва пробил час дня.

– Собираешься куда-то? На ужин не ждать? – она заметила, как ряжусь в лучшую рубаху, а она ведь успела перебрать вещи в шкафу, прогладить и разложить. На мордашке проявилось беспокойство. – Снова на работу, да?

– Нет, просто… встреча с друзьями.

Она вдруг погрустнела, как будто даже понимающе угукнула, закрылась в своей комнате вместе с Тучкой. Да какой леший её покусал?! Разберусь в следующий раз.

Организм буянил, словно у подростка. Сознание неумершего школьника, словно на первом свидании вопрошало: – Нам что же, сегодня перепадёт? Нам сегодня дадут? Когда у меня в последний раз был секс?

Стало стыдно за самого себя. Вытряхнул всё ненужное из головы, шустро спустился. Замедлился на выходе из подъезда, смотря в пустующий угол мегеры. Разыскать нам новую вахтёршу так и не удосужились, ждали эту с больничного. Выдохнул, с того момента, как её здесь не стало, выходить и возвращаться стало гораздо проще.

С Машей созвонились. Не стал ждать от неё звонка, набрал первый. Пять долгих гудков. В какой-то миг показалось, что она не возьмёт.

У неё оказался до странного взбудораженный голос. Выбрали место для вечера – какое-то полузнакомое кафе.

Встретил её у станции метро, она куталась в своё пальто, прятала половину лица за модным клетчатым шарфом. Вместо шапки на голове тепловой купол, позволял модникам и модницам шастать с открытой головой даже в лютый мороз.

Спасал он только от холода. Морозный ветер, в далёком сорок втором прогнавший немцев, был скептичен к подобным изобретениям, бессовестно играл с волосами, растрепал всю причёску.

Маша отчаянно делала вид, что ей как будто бы даже на это всё равно, но первым делом схватилась за расчёску, стоило нам занять ближайший столик.

Я улыбнулся ей, словно желая сказать, что ей хорошо как есть, но главный механик была настырна и упорна.

В еде оказалась ещё упорней. Вспомнил наши посиделки с Марой в кафетерии, та ограничилась рожком мороженого. Маша решила, что ужин вне домашних стен обязан быть обильным, и смутилась лишь тогда, когда ей наконец принесли целую гору заказанного ей жареного картофеля в сметанном соусе.

Не стал отставать от неё, но благоразумно заказал порцию поменьше. В конце концов всегда можно запросить вторую…

– Алексей…

– Маш, давай просто Лёша? Это на работе, где каждый соревнуется, чей цвет костюма чернее, и чей галстук туже затянут, можно играться со всем этим официозом. Не знаю, как ты, а меня от него подташнивает.

Она как будто была того же мнения, вдруг заулыбалась, моё предложение пришлось ей по нраву.

– У вас… у тебя всё хорошо? – я видел, как её глаза смотрели на мои руки, искала на пальце кольцо.

– Да так… дикая история дома. Пришёл в понедельник домой, а там внезапная дочь…

У неё заблестели глаза. Не от азарта общения, не знала, как реагировать на сказанное, то ли шутка, то ли намёк. Я чуть было не прикусил язык, надо же было так опростоволоситься…

– У тебя правда дочь? И жена есть? – понял, ещё одно неосторожное слово, и она уйдёт.

– Хотел бы я в самом деле знать. Приехала уже взрослая. Показала документы, свидетельство о рождении. Я даже к Максиму обращался, думал, какой-то мошеннический развод. А он по архивам пробил, сказал, всё чисто, принимай родню.

– Так бывает?

– Самому не верится. Представь, что живёшь как живёшь: дом, работа, быт, а потом оказывается, что у тебя ребёнок, о котором даже не знал. И можно хоть ужом вертеться, но толком ничего не изменится.

– А ты что же, не помнишь женщин, с которыми был?

Пожал плечами, да многие мужчины не помнят случайных связей.

– Это было на Кипре. Мне семнадцать, ей… наверно, старше.

– Ты даже этого не помнишь? – она стремительно теряла аппетит, гора картофеля уже не казалась ей такой вкусной.

– Я не помню даже то, что был на Кипре. Максим нарыл, что в самом деле был, а потом пришлось возвращаться, умерла мать. Нина сказала, что это естественно, мол, шоковое состояние. А мы, выходит, не обменялись даже телефонами, адресами.

– И никто про неё не говорил?

Я виновато опустил взгляд.

– Пытались. Девочка, едва став старше, сама попыталась меня найти. Вышла на сестру моего отца, а та оставляла мне сообщения на автоответчике. А я его поставил, чтобы он рекламные звонки ловил. Кто мне ещё звонить будет? Я же живу от одного контракта до другого.

– И что теперь?

– Не знаю. Девочка сама по себе смышлёная, умная. Многого не просит, хочет учиться. Выгнать… не знаю. Не смог сразу, а теперь уже как будто и незачем. Я большую часть времени на работе, она за домом приглядывает, в чистоте его держит…

Её мнение обо мне кардинально менялось. Простила первую неловкость, оценила, что принял дочь, несмотря даже на то, что совершенно ничего про неё не знал.

С улицы послышался рёв полицейских сирен. Машина рассекала грязный дорожный снег, ей спешно уступали дорогу. Не завизжи тормоза, подумал бы, что она въедет прямо в кафешку. Думал не один я, видел, как на Машином лице отразилась маска неподдельной тревоги.

Облегчённо выдохнула.

Полицейские покинули автомобиль, а меня холодной ладонью коснулось недоброе предчувствие. А после и вовсе сжало сердце в кулак, когда распознал в одном из полицейских Сашку.

В сопровождении СТО-ражей, он зашёл внутрь. Умолкла музыка, все взгляды были обращены к его фигуре. Таял снег с подошвы, оставляя на красном ковролине мокрый грязный след.

Он окинул взглядом собравшихся и тут же направился ко мне. Ну а мне только-только начал нравиться этот вечер.

– Лёш? Что происходит? – теперь неладное заподозрила и Маша.

– Алексей Соколов? Добрый вечер. Пройдёмте в машину. Попрошу без сопротивления.

СТО-ражи намекающим движением коснулись электродубин. Ребята они подготовленные, но в случае чего эти штуки бы их не спасли.

– Что происходит? – Маша вскочила, накренился стул, грохнулся оземь.

– Гражданское задержание, арест до выяснения обстоятельств.

– И в чём же я виноват?

– Алексей, прошу без лишних слов. В машину.

Я сопротивляться не стал, выставил вперёд руки. Наручников вешать не стали, но показал сопровождению, что безоружен и к сопротивлению не склонен. Зачем делать эту ночь хуже, чем есть?

– Я… я звоню в «Майнд-тек»! – Маша готова была вцепиться в меня когтями.

– Ваше право, – Сашка пожал плечами.

Вышли на мороз, лишь на улице понял, что при мне нет куртки. Вернуться за ней точно не дадут. Полицейский шестиместный фургон, меня усадили внутрь, следом залез Санёк. Старался не смотреть ему в глаза, сейчас он сам всё расскажет.

– Ищешь новоявленной дочери новую маму? – усмешка в его вопросе показалось мерзкой, да он и сам это понял, прочистил горло, словно собирался выкашлять пакость. – Ты, говорят, последний, кто с Антоном говорил.

– Не знаю по поводу очерёдности. В чём дело? Ты же знаешь, если он что и наворотил – его проблемы, я не при делах.

– Ага, знаю. В корпорацию работать подался. Нет, Лёшка, он ничего не натворил. И уже вряд ли что натворит.

От его тона пробило холодом. Он уже сказал всё, что хотел. Протянул мне пару фотографий, теперь всё яснее некуда. На одной я с размаху бил Антона в челюсть. На второй тот лежал без головы.

– Думаешь, это я?

– А какая разница, что я думаю? Но последний, кто с ним говорил – ты. Последний, у кого был с ним конфликт – ты.

– Ага, а те, кто хотел его с реактивного гранатомёта прямо в машине подпалить как будто просто мимо пробегали.

Сашка отвернулся.

– У «Айм-мита» всё чисто-гладко. Не наши люди, да мало ли кто что говорит? Алиби, не подкопаешься. А подкопаешься, так огребёшь от целой толпы юристов с адвокатами.

– А потому проще усадить меня в кутузку, верно? Там и премия, и награда…

– И почки не отобьют при задержании. Думаешь, эти парни были бы с тобой так же учтивы без моего вмешательства?

Верно говорил, здесь к нему точно не придерёшься. И вместо простого гражданского ареста могла бы случится настоящая бойня…

– Когда его убили?

– Коронёр сказал, что в четверг. Помнишь, по всему району свет отрубили? Кажется, как раз для этого.

Дальше ехали молча. Привезли в участок. Сашка ввёл лично в допросный кабинет. Не бывал здесь с того момента, как украл из школьной столовой уже даже не помню что. Обстановка изменилась: компьютеры моднее, стены белее, полы чище. Только снулость и равнодушие в глазах полицейских морд словно и не собиралась пропадать. Уверен, через сто лет будет та же картина.

В детективах Сашка с напарником, расследование доверили им. То ли потому, что знали убитого, то ли потому, что лучшие в своём деле на целый район.

– Знакомо?

Сашка придвинул мне третью фотографию, эта покоилась здесь, в отделе. Мне хватило взгляда, чтобы волосы зашевелились на голове.

Окровавленный палец, скрючиашись, застыл. Начертанная им, успевшая высохнуть надпись содержала моё имя.

Алексей.

Чуть выше лежал медальон с гравировкой. Наконечник копья в обрамлении лент. На язык легло лишь одно слово.

Гунгнир…

Оглавление

Начало

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25