Регент • Валериев Игорь

Игорь Валериев
Ермак. Регент

⁂

Посвящается памяти моих родителей Валерия Ивановича и Людмилы Николаевны.

А также моей любимой жене и музе Людмиле за её помощь и поддержку.

Автор искренне благодарит всех участников литературного форума «АвторТудей», чья критика, замечания и советы позволили улучшить данную книгу.

Пролог

Я смотрел в окно выделенного мне железнодорожного купе, за которым не особо быстро проплывали небольшие деревья предместий Санкт-Петербурга, а в голове продолжали метаться вопросы, начинающиеся словами из трёх букв. Кто заказчик? Кто исполнитель? Где искать?

И главный вопрос: «Что делать?»

Две недели назад, 29 сентября 1904 года, перед Иоанновскими воротами Петропавловской крепости был застрелен император Российской империи Николай II, который успел процарствовать всего четыре года. Я не ошибся со сроком, не двенадцать лет, а только четыре года, так как в этом временном пространственном континууме Александр III дожил до 29 сентября 1900 года, да и многие другие события несколько отличаются от тех, которые происходили в моем прошлом-будущем.

Такое понятие, как «прошлое-будущее», и именно моё, объясняется тем, что я не знаю, каким образом, но чуть больше шестнадцати лет назад сознание, душа или матрица гвардии подполковника Аленина Тимофея Васильевича, то есть моя, перенеслась из две тысячи восемнадцатого года в одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмой год. И попала моя матрица в тело четырнадцатилетнего казачонка Тимохи Аленина из станицы Черняева Амурского казачьего войска.

И был этот казачонок простым пастухом-сиротой, под опекой старого деда. Желание как-то изменить в лучшую сторону последствия таких предполагаемых событий, как Русско-японская война, Первая мировая война, революция и Гражданская война, заставило меня сильно-сильно барахтаться в моём новом теле и статусе. И кое-что удалось.

За эти шестнадцать лет я прошёл нелёгкий путь от казачонка-пастуха до генерал-майора Свиты Его Величества, начальника Аналитического центра и верного соратника российского императора Николая II. А началось всё с того, что я летом одна тысяча восемьсот девяносто первого года закрыл своим телом от пули тогда ещё цесаревича Николая Романова, возвращавшегося из Восточного путешествия.

Потом была учёба в Иркутском юнкерском училище, первое офицерское звание. От императора Александра III за спасение сына получил орден Святого Георгия четвёртой степени, потомственное дворянство и приставку Зейский к фамилии. Императрица подарила очень неплохое имение рядом с Гатчиной.

По указанию государя был телохранителем у Николая, когда отец направил его наместником на Дальний Восток. Ещё два раза предотвратил покушения на цесаревича. Потом гонял хунхузов на границе с Китаем, затем – академия Генерального штаба, участие в походе в Китай, где отличился при штурме фортов Таку и арсенала Тяньцзиня, отметился в обороне Благовещенска и в рейде отряда генерала Ренненкампфа.

Далее злодействовал в тайной войне с Британией, чьи агенты отравили в конце лета одна тысяча девятисотого года императора Александра III, императрицу Марию Фёдоровну, великого князя Георгия и великую княгиню Ольгу. В ответ по приказу Николая II, который вместе с женой Еленой Филипповной, в девичестве Орлеанской, чудом остался жив, небольшой группой агентов под моим руководством был взорван главный храм английских масонов в Лондоне во время проведения храмового совета верхушки посвящённых.

На этом совете свадебным генералом присутствовал великий мастер ложи «брат Эдуард», или принц Уэльский. Сердце мамы принца – английской королевы – не выдержало, и она вслед за сыном покинула этот бренный мир. А во время похоронной процессии королевы Виктории и принца Уэльского к «жертвам фениев» добавились премьер-министр маркиз Солсбери и ещё несколько представителей Тайного Совета Великобритании.

Георга и Алису из-за личных чувств Николай попросил не трогать. Однако Георг чувств кузена не оценил и начал мстить, организовав несколько покушений на русского императора и его жену.

Потом при поддержке бриттов великий князь Владимир Александрович организовал гвардейский переворот, который сотрудниками Аналитического центра при моём скромном участии был предотвращён, из-за чего великий князь с сыновьями и приличным количеством гвардейских генералов и офицеров раньше времени отправились на тот свет.

Как попаданец я не мог не заняться «прогрессорством» в этом мире. Самым важным своим успехом считаю появление пенициллина или чего-то на него похожего, что произвели с моей подсказкой супруги Бутягины. Они не только создали сильный антибиотик, но на настоящий момент наладили в Томске его массовое производство вместе с противодифтерийной сывороткой и оспенной вакциной. Благодаря этому спасены уже сотни тысяч жизней.

Также с моей подачи российская армия снабжена большим количеством пулемётов Мадсена и Максима. Эти изобретатели приняли подданство русского императора, построили заводы и теперь клепают оружие, которое в больших объёмах идёт на вооружение российского военного ведомства. Во многом благодаря этим пулемётам, а также гранатам, новой тактике боевых действий, мы победили на суше в Русско-японской войне, захватив Корею и остров Хоккайдо.

На море при помощи созданного мною отряда боевых пловцов и торпедных катеров удалось убедить богиню Нику возложить лавровый венок победы на нашу голову. На рейде Мозампо, где в ночь на 16 августа 1903 года начались боевые действия, мы потеряли крейсер «Варяг», а Япония – броненосец и семь крейсеров. При этом погиб контр-адмирал Катаока. Потом были Чемульпо и битва основных морских сил в Жёлтом море, после которых Страна восходящего солнца потеряла преимущество на морских просторах Тихого океана.

Георг V пошёл на беспрецедентный шаг, продав-передав Японии шесть броненосцев и четыре броненосных крейсера вместе с экипажами. Во время передачи этих кораблей в порту Бомбей вновь отличились боевые пловцы и торпедные катера, которые умудрились потопить три англо-японских броненосца и три крейсера. А потом была Цусима, и англо-японский флот перестал существовать.

У Японии оставалась надежда на британские семь броненосцев типа «Маджестик» и шесть броненосных крейсеров типа «Кресси», которые вместе с экипажами-добровольцами передавались Японии по схеме ленд-лиза, которую предложили американцы.

Тогда же от агента Финансиста из Америки пришла информация, что президент Рузвельт рассматривает возможность отправки в Жёлтое море трёх броненосцев типа «Иллинойс», броненосца «Айова» и трёх броненосцев типа «Мэн», также по ленд-лизу и с экипажами-добровольцами.

Приход в Желтое море американской и английской эскадр означал бы потерю нашего преимущества на море, так как мы имели бы семь наших броненосцев против одиннадцати противника и пять на пять броненосных крейсеров.

Чтобы не допустить этого, в срочном порядке пришлось проводить в Штатах операцию «Грёзы», в результате которой в загородном имении Джона Моргана вместе с ним от свечей с ядовитыми фитилями на встречу с Богом отправились Джон Рокфеллер, Натан и Эдуард Ротшильды, плюс ещё семь американских миллионеров, входящих в топ–10 богачей Америки. Именно они требовали от президента Теодора Рузвельта направить американские крейсеры в Жёлтое море для разгрома русского флота.

На суше же в это время наши войска в Корее добили остатки японской армии, десантом захватили Хоккайдо, предварительно с дирижабля разбомбив стратегически важные объекты острова. Сбросили обычные, а не зажигательные бомбы рядом с дворцом японского императора, как бы намекая, что в следующий раз микадо может и не пережить бомбёжки.

Всё это вместе привело к капитуляции Японии и её выходу из противостояния с Российской империей. Однако это не остановило Георга V – англичане без объявления войны начали вторжение через территорию Афганистана в Русский Туркестан.

Мне пришлось срочно по приказу Николая II отправляться в Ташкент для руководства операцией «Карусель», предусматривающей возведение на трон эмира Афганистана Исмаил-хана, который был пророссийски настроенным товарищем, да и проживал на территории Российской империи. В Персии надо было провести небольшую революцию, объявив её конституционной монархией, а в Турции организовать восстание в Западной Армении.

В результате проведения первого этапа операции «Карусель» мне пришлось поучаствовать в Лойя-джирга^[1] в небольшом горном афганском кишлаке, который потом в осаду взял британский полк. Больше двух недель мы отбивались от постоянных атак противника, пока не были освобождены восставшими жителями Кундуза.

Пока я вместе с афганскими старейшинами, князьями и их телохранителями отбивался от англичан, Исмаил-хан при поддержке восставших афганцев и русских войск разгромил тридцатитысячную западную группировку британцев, освободил Кабул и запер перевалы Памира. В результате этого около пятидесяти – шестидесяти тысяч английских солдат и офицеров оказались отрезанными от Британской Индии.

В это же время начались волнения в Персии, на многочисленных митингах во многих городах народ вышел с требованием созвать парламент и принять конституцию, которая ограничила бы права шаха. Когда такой многочисленный митинг проходил в Тегеране у дворца Мозафереддин-шаха, того хватил апоплексический удар, и он через пару часов умер. Наследник престола Мохаммед Али-шах срочно выехал на похороны отца из Тебриза в Тегеран и пропал вместе со своей немногочисленной свитой в горах, не доезжая до Зенджана.

После смерти шаха и его наследника среди Каджаров началась грызня за престол, в которой победил младший брат шаха Кямран Мирза – военный министр и министр торговли, губернатор Тегерана и многих других городов и областей. Его дочка была замужем за Мохамедом Али-шахом, и теперь тесть наследника престола занял должность регента при малолетнем внуке Султан Ахмад-шахе, подписав указ о созыве Меджлиса, который разработает новую конституцию страны.

Собранный Меджлис вместе с регентом Кямраном Мирзой обратился к Николаю II с просьбой о вводе российских войск в Тебриз, Энзели, Тегеран для охраны от других Каджаров вновь создаваемой конституционной монархии Ирана. Чем наши подготовленные для этого воинские части немедленно и воспользовались. И теперь наши войска стояли гарнизонами во всех крупных городах северного Ирака.

В Турецкой Армении должны были вот-вот восстать города Сасун, Олту, Сарыкамыш, Кагисман и Игдыр. В созданные в этих городах отряды фидаев тайно переправились добровольцы из наших офицеров, унтер-офицеров и солдат армянского происхождения, а также большое количество оружия.

И вот когда генерал Субботич рассказывал мне о событиях в Турции, а потом о последнем и удачном для террористов покушении на генерал-губернатора Финляндии Бобрикова, в кабинет зашёл его адъютант и сообщил, что император Николай II убит.

До сих пор перед глазами стоят строки телеграммы, которую вручил мне адъютант Деана Ивановича: «АЛЕНИНУ ТЧК НИКОЛАЙ УБИТ ТЧК СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙ ТЧК ВК МИХАИЛ РЕГЕНТ».

Признаться, я, прочитав тогда телеграмму, впал в какой-то ступор. Смерть императора в такой момент, когда международная обстановка была накалена как никогда и в любой момент могла разразиться мировая война, была как удар обухом по голове.

Николай в этом мире зарекомендовал себя адекватным правителем. Во всяком случае, с ним можно было иметь дело. Здесь на него не давили жена и мать, как в моём прошлом-будущем, играя каждая свою политическую партию. У императора был здоровый наследник-цесаревич, плюс ещё один сын и дочь. Любящая жена, которая не лезла в политику и которой было достаточно обычного семейного счастья. Тогда же у меня промелькнула мысль, что императрица ведь на шестом месяце беременности и лишь бы не было выкидыша.

Я отвлёкся от воспоминаний и уставился на листок бумаги, где сверху было написан вопрос: «Кто?» От него шли три стрелки. Под первой была надпись – «Георг V», под второй – «банкиры», под третьей – знак вопроса.

Чем больше я смотрел на эти стрелки, тем больше склонялся к мысли, что всё-таки заказчик – британский король, который начал новый этап противостояния с Российской империей, потерпев очередной крах в Русском Туркестане.

За две недели, пока я следовал на перекладных из Ташкента в Москву, а потом – в Санкт-Петербург, до меня телеграммами дошла основная информация о покушении на Николая II.

Как я и предположил, убийца стрелял через Неву с чердака флигеля Прачечного двора. Обязательно побываю на этом месте, но даже сейчас, примерно представляя траекторию полёта пули, понимаю, насколько сложным был выстрел. Я бы, вернее всего, не справился. Почти километр расстояния, через водную поверхность, над мостом, где толпа людей, а вернее всего, через пролёты моста. Это сколько же факторов надо было учитывать. И всего один выстрел, без прогрева ствола. И точно в висок.

Но мало точно выстрелить, этот загадочный убийца ещё и растворился буквально в воздухе, не оставив следов и зацепок. Никто его не видел, выстрела не слышали. Но последнее понять можно, стрелял снайпер во время церемониального залпа орудий Петропавловской крепости. Прачечный двор – считай проходной двор. Но чтобы, опросив более пятисот свидетелей, не получить никакой информации о каком-то хоть как-то подозрительном лице?! Это ставило меня в тупик и навевало нехорошие мысли.

Даже место, откуда был совершён выстрел, воссоздали теоретически по наиболее вероятной траектории полёта пули. А каких-либо материальных подтверждений, что действительно стреляли из этого чердачного окна, так и не нашлось.

В общем, работал профессионал своего дела. Как и в случае с убийством генерал-губернатора Финляндии Бобрикова, так и при покушении на Николая имелось только предполагаемое место, откуда стрелял этот человек-невидимка, и пуля калибра семь шестьдесят два миллиметра. Имеющиеся нарезы на этих двух пулях говорили о том, что стреляли из одной и той же винтовки. А вот какой?! Большой вопрос! Уж больно поразительная точность боя!

По патрону тоже имелись вопросы. Гильз не было, а пуля хоть и имела стандартный калибр в три линии, но по форме и составу отличалась от имеющихся на вооружении. Во-первых, она была остроконечной, а не тупоконечной, как в патроне для трёхлинейки. Во-вторых, если пули русского патрона были двухэлементными (свинцовый сердечник в мельхиоровой оболочке), то здесь пуля не имела свинцовой рубашки, а за оболочкой сразу скрывался стальной сердечник, занимающий головную часть пули. Следом за ним шёл свинцовый сердечник, помещённый в заднюю часть.

При этом, по заключению экспертов-оружейников, стальной сердечник был жёстко зафиксирован внутри пули, которая к тому же изготовлена с микронной точностью. Это говорило о том, что данные пули, а также наверняка и гильзы, были изготовлены в частной мастерской с высокоточным оборудованием. Больше всего мне эти пули по описанию напоминали практически «близняшек» для натовского патрона семь шестьдесят два в снайперском исполнении из моего прошлого-будущего. Увидим воочию, сравним.

Пока мысли носились в голове, рука черкала на листке различные каракули в его нижней части. Кто же ты, человек-невидимка и незаурядный снайпер? Я вспомнил старика якута и черкеса Тугуза из Благовещенска. Эти двое были стрелками от Бога. И, вернее всего, смогли бы сделать меткий выстрел с чердака здания Прачечного двора через Неву и поразить цель перед Иоанновским мостом даже без оптики. Но вот остаться незамеченными они бы не смогли.

«Попаданец», – написал я под третьим знаком вопроса. Зачеркнул и написал: «Предатель».

Попаданец – это чересчур круто, а вот возможный предатель из тех, кого обучали снайперскому искусству для работы в Ирландии, – более вероятная версия. А сверхточные станки на государственных оружейных предприятиях чаще увидишь, чем в частных мастерских. Или всё-таки частник, работающий на Ротшильдов? У этих наверняка есть такие оружейные мастерские, что мама не горюй.

Я вывел под словом «Банкиры» – «Ротшильды», а потом соединил стрелками с «Георг V».

Тоже вариант, но это самый хреновый вариант.

В этот момент в дверь купе постучались, после чего она полуоткрылась, и проводник произнёс:

– Ваше превосходительство, через час прибываем. Вы просили предупредить.

– Благодарю, голубчик. – Я поднялся с дивана и протянул служащему заранее приготовленный рубль, который тот принял с полным достоинством.

Приходится теперь соответствовать высокому званию генерал-майора Свиты Его Императорского Величества. Черт бы побрал все эти условности. Надо опять к ним привыкать. В столице с этим строго. Попробуй не дать проводнику на чай нужной суммы, в один миг ославят и слухи пустят.

Ладно, пора собираться. На вокзале меня должна встречать моя неразлучная тройка: Буров, Зарянский и Горелов. Те вместе с Михаилом после подписания договора с Японией вернулись в столицу, и теперь они мне были нужны.

Поезд остановился, и я, дождавшись, когда схлынет поток пассажиров, покидающих вагон, вышел на перрон и остолбенел. Увидев меня, ко мне быстрым и решительным шагом направлялись два великих князя: Александр Михайлович, по прозвищу Сандро, и его брат Сергей Михайлович. За ними двигалась неразлучная тройка агентов, плюс десяток «чёрных ангелов» при полном вооружении.

«Вот это ни хрена себе встреча», – как-то заторможенно пронеслось у меня в голове.

А потом на меня накатило чувство, будто бы кто-то меня рассматривает через оптический прицел, отчего все волосы на теле встали дыбом.

Глава 1
Разговор

Я стоял в царской усыпальнице Романовых в Петропавловском соборе у надгробья Николая II, которое расположилось рядом с могилами его отца, матери, сестры и брата.

Стоял и думал о том, как изменилась история в этом мире и насколько здесь изменился я. Разве мог себе представить, что буду стоять перед могилой императора Николая II и искренне сожалеть о его смерти? Мало того, винить себя в том, что не уберёг, не спас в очередной раз.

В голову пришла глупая мысль: «А какое интересно, прозвище дадут Николаю в этом мире?!»

В моём победившие революционеры прозвали его Кровавым, такое же прозвище имела и там, и здесь Анна Иоанновна – Кровавая.

Петра Первого и здесь величают Великим. Екатерина Первая, которая вошла в историю благодаря браку с Петром Великим, пройдя путь от служанки до императрицы, в основном звалась Походной женой и Чухонской Царицей. Императрицу Елизавету Петровну и здесь называют Весёлой царицей.

Петр Второй не удостоился второго имени по причине недолгого царствования. Екатерина Вторая получила почётный титул «Великая».

Павел Петрович – самодержец с незавидной судьбой. Его называют русским Гамлетом, последним рыцарем Европы и даже Дон Кихотом. При этом о причине смерти и здесь стараются прямо не говорить.

Официально в этом мире объявлено, что Павел Первый умер от апоплексического удара, то есть у него случился геморрагический инсульт. Но и здесь бытует версия об «апоплексическом ударе табакеркой в висок и массаже шеи шелковым шарфом». Да чего бытует, князь Урусов, действительный тайный советник и посол Российской империи во Франции, рассказал в своё время мне и Кошко, как его дед участвовал в том перевороте и убийстве императора.

Александру Первому официальный титул «Благословенного» преподнёс Сенат в 1814 году за спасение Отечества от наполеоновского нашествия.

Императора Николая Первого называют жандармом Европы. Александр Второй ещё при жизни был назван Освободителем за освобождение Болгарии и отмену крепостного права.

Александр Третий за двадцать один год правления в этом мире заслуженно ещё при жизни получил титул «Царь-Миротворец».

«Интересно, что заслужил Николай за четыре года правления в этом мире? Свершений-то за этот небольшой срок произошло немало. Большие успехи в Китайском походе, в результате которого к России практически присоединилась Маньчжурия. Отомстил англичанам за убийство родителей, сестры и брата. Об этом вслух также не говорят, но многие догадываются, какой национальности были фении, так проредившие британскую королевскую семью и тайное правительство Англии. Утопленный в крови гвардейский переворот старшего дядюшки из старшей ветви Александровичей. Победа в войне против Японии, разгром японского и англо-японского флота, пленение более ста тысяч японских войск в Корее и более пятидесяти тысяч английских войск в Русском Туркестане. Николай Победитель. Звучит?! Жаль, что всё так произошло. Не смогли уберечь, хотя очень старались», – пронеслось у меня в голове.

Пока добирались от Московского вокзала, где при выходе из вагона почувствовал, будто нахожусь под прицелом, до Петропавловской крепости, братья Михайловичи подробно рассказали о событиях 29 сентября 1904 года и предшествовавших им.

Смерть генерал-губернатора Великого княжества Финляндского Бобрикова серьёзно встряхнула всех лиц, ответственных за охрану государя. Поэтому подготовка к посещению Петропавловского собора царствующей четой была организована на самом высоком уровне.

Несмотря на скандал, который затеял Николай II, начальник дворцовой полиции Ширинкин смог всё же убедить надеть и его, и Елену Филипповну панцири от Чемерзина. Кораблев, который получил чин коллежского советника, обложил Петропавловскую крепость и подходы к ней агентами Дворцовой охраны, задействовав через начальника столичного сыска Кошко и тайных агентов полиции.

Командир СЕИВ конвоя барон Мейендорф вывел на этот выезд все три казачьи сотни, плюс усиленный отряд Аналитического центра в тяжёлой экипировке, которые взяли под охрану ближние подступы к крепости и внутри неё. А шесть «чёрных ангелов», также в панцирях Чемерзина, держали царскую чету в коробочке, будучи готовыми в случае опасности закрыть тех своими телами.

Кроме того, в охране императора и его супруги во время этого мероприятия были задействованы ещё два полных батальона из имеющихся четырёх Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка, который был образован после попытки гвардейского переворота великого князя Владимира Александровича из сводно-гвардейской роты. Данный полк сейчас по праву считается самой верной, боеспособной и элитной частью императорской армии. Лучше его бойцов только «чёрные ангелы», но их всего две сотни, а в этом сводном полку служит почти пять тысяч человек.

Причём на его вооружении кроме ручного пулемёта в каждом отделении, а станкового на взвод, есть полковая артиллерия в виде четырёх батарей трёхдюймовок, а также две роты броневиков по десять автомобилей в каждой.

Авторами изобретения этого чудо-оружия из катаной брони в две линии и вооружённого двумя пулемётами Максима стали Борис Луцкий, накопивший большой опыт работы в Даймлере, и петербургские предприниматели-технари Евгений Яковлев и Петр Фрезе, которые ещё в 1896 году совместными усилиями своих предприятий сделали двухместный автомобиль с бензиновым двигателем мощностью в две лошадиные силы, близкий по конструкции к Benz Velo – самой прогрессивной модели авто тех лет.

Эта тройка по заказу военного ведомства, объединив возможности заводов «Яковлева», «Фрезе» и «Лесснера», с небольшими моими подсказками к декабрю 1903 года создала три первых пулемётных бронеавтомобиля, которые повторяли основные характеристики броневика «Остин», разработанного и выпущенного в Англии только в 1914 году в моём прошлом-будущем.

Бронеавтомобили успешно прошли за первый квартал 1904 года испытания, и двадцать штук поступило к июлю этого года на вооружение СЕИВ пехотного полка. До конца года их количество должно увеличиться до сорока, и они образуют первый в мире лейб-гвардии Собственный Его Императорского Величества бронеавтомобильный пулемётный батальон.

В общем, для охраны Николая II и императрицы при их посещении усыпальницы Романовых в Петропавловском соборе было задействовано почти четыре тысячи человек. Все понимали высокую вероятность и опасность покушения неизвестного стрелка и предприняли все меры для обеспечения ближнего, среднего и дальнего круга охраны.

Таких мер безопасности царствующих особ никто ещё не предпринимал во всём мире. Из-за чего Николай несколько раз устраивал скандалы. Но вот представить, что снайпер воспользуется чердаком Прачечного двора, никто не смог. Точнее, этот чердак и слуховое окно осматривали сотрудники Дворцовой полиции до начала мероприятия и сочли безопасным, так как посчитали невозможным попасть оттуда в цель, так как её закрывал Троицкий мост.

Позже уже Леший, осматривая чердак и слуховое окно, на которые указали теоретические расчёты возможной траектории полёта пули, нашёл место, откуда можно было выстрелить через балки пролёта моста и поразить цель. Но при этом объект находился в простреливаемой зоне всего четыре-пять шагов, и стрелять надо было в голову.

Браты, кстати, опередили меня на пути в столицу. Их Ренненкампф по моей просьбе отпустил назад в Аналитический центр, дав месяц отпуска, всё-таки кроме Лиса и погибшего Женьки Савина все были женатые и детьми обзавелись. Но услышав о готовящемся посещении «Гатчинским отшельником» Петропавловского собора, все как один вышли на службу. Благо проживали все в многоквартирном доме, построенном два года назад для семей сотрудников Аналитического центра в Гатчине.

Кстати, именно хорунжий Лесков с позывным Леший первым предположил, что могли стрелять с чердака здания Прачечного двора, так как видел, как стоял император, когда в него попала пуля.

В общем, российский император мёртв, его убийца на свободе и, возможно, готовит новое покушение. Не зря же моя чуйка начала ворчать на вокзале. Хотя, может быть, стрелка уже и зачистили. Всё может быть. Но, как пример, я и тройка агентов, которые проредили королевскую семью и тайное правительство Британии, до сих пор живы и неплохо себя чувствуем. Мало того, предполагаю, что нам придётся вновь посетить туманный Альбион. Некоторые товарищи, которые нам совсем не товарищи, несколько зажились на этом свете, по моему мнению.

– Пора, Тимофей Васильевич, поезд нас ждать не будет, – тихо произнёс Сандро, чуть тронув моё предплечье.

– Да-да! Идёмте! – оторвавшись от размышлений, ответил я и, развернувшись, направился к выходу из собора, давая про себя обещание найти убийцу и покарать заказчика.

Теперь нам надо было успеть на поезд до Гатчины, а до Балтийского вокзала добираться было дольше, чем от Николаевского – Московского в моём прошлом-будущем до Петропавловской крепости. По времени нам бы сразу надо было ехать на Балтийский, но я не мог не посетить могилы Николая перед встречей с его женой и братом.

Когда сели втроём в бронированную карету «чёрных ангелов», которую тащила пара чёрных рысаков, смогли продолжить разговор.

– Как ведут себя старшие Александровичи? – задал я мучающий меня вопрос.

С Михайловичами я мог быть откровенным, мы с ними были в одной лодке. Тем более, если погибнут дети Николая и великий князь Михаил Александрович, то Сандро был только третьим, а Сергей – четвёртым в пятой линии наследования от четвёртого сына императора Николая Первого – великого князя Михаила Николаевича.

Двоюродный или троюродный дед регента великого князя Михаила Александровича и прадед Александра Четвёртого был жив, относительно здоров для своего возраста и являлся председателем Государственного совета с одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года.

– Собрались все в Москве под крылом Сергея Александровича. Все собрались. И Алексей Александрович, и Павел Александрович. Много кто в Москву в последние дни подался, – хмуро ответил Сандро, а Сергей Михайлович только кивнул головой с недовольным выражением на лице.

– Думаете, решатся? – задумчиво спросил я.

– Это тебя, точнее, твой Аналитический центр надо спрашивать, а не нас! Могу только сказать, что слишком много народу из княжеских фамилий уехало в Москву за последнюю неделю, а Михаил в какой-то прострации находится. Елена – в депрессии, сидит на успокаивающих порошках, которые ей Боткин прописал. Тот боится раннего разрешения от бремени. С ней такая истерика была перед воротами в крепость. Ей же всё лицо кровью и мозгами Николая забрызгало. Чудом только её пуля не задела, пробив голову императора насквозь. Она в одного из конвойцев потом попала, легко того ранив. – Голос Сергея Михайловича был мрачен.

Если рассмотреть расстановку сил в семействе Романовых на текущий момент, включая вопрос престолонаследия, то получалась следующая картина. Если в результате нового заговора старших Александровичей дети Николая и его брат гибнут, то первое место в очереди на престол – у «Семи пудов августейшего мяса», то бишь у великого князя Алексея Александровича.

Он у нас холост, но имеет незаконнорождённого сына – моего друга графа Алексея Алексеевича Белёвского, который права на престол не имеет. Соответственно, следующим претендентом на престол является бездетный великий князь Сергей Александрович.

Самый младший из старшей ветки Александровичей Павел, вступив после отставки в 1901 году в морганатический брак, право на престол потерял, но зато его сын Дмитрий Павлович, рождённый от первого брака с греческой принцессой Александрой, старшей дочерью короля эллинов Георга I, такое право имеет. Кстати, воспитывается этот ребёнок после смерти матери в семействе великого князя Сергея Александровича в Москве.

Алексею Александровичу пятьдесят четыре, здоровье подорвано весёлым образом жизни. Долго он не протянет. Сергею Александровичу сорок семь. В моём мире его революционеры взорвали, по-моему, в одна тысяча девятьсот пятом году. Здесь с революционной обстановкой сейчас попроще, но кто помешает наглам продолжить дестабилизировать власть в Российской империи.

Смерть Николая II, следом госпереворот старших Александровичей. Царствование «Семи пудов августейшего мяса», думаю, не долгое. Следом…

– Из Москвы слухи доходят, что если род младших Александровичей прервётся, то следующим императором будет Дмитрий Павлович I при регентском совете старших Александровичей, – прервал полёт моих мыслей Сандро.

– Охренеть, дайте две, – ошеломленно произнёс я и замолчал.

– Чего дать две?! – недоуменно спросил великий князь Сергей Михайлович.

– Извините, это я о своём, о женском, – вновь сморозил я, находясь в состоянии сильного ох…

В общем, я был сильно удивлён. Картинка вырисовывалась ещё мрачнее, чем я думал. Дмитрию тринадцать лет, он полностью находится под влиянием Сергея Александровича, заменившего ему родного отца, который после смерти жены во время родов сына быстро нашёл себе утешение в объятиях Ольги Пистолькорс, урождённой Карнович, разведённой жены своего бывшего подчинённого – гвардейского полковника Эриха фон Пистолькорса.

На ней он и женился в одна тысяча девятьсот первом году. В этом браке у Павла Александровича уже двое детей. Причём старший сын родился ещё в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году, и это породило напряжённые отношения Дмитрия и его сестры Марии со своим родным отцом. Так что, если случится озвученный Сандро вариант престолонаследия, то великий князь Павел Александрович в регентском совете будет пустым местом для будущего императора, впрочем, как и великий князь Алексей Александрович.

Последнему главное деньги получать на весёлую жизнь в Париже, где он лихо зажигает последние три года со своей пассией Элизой Балетта, просаживая миллионы. Так что реальным правителем Российской империи станет великий князь Сергей Александрович, так как за ним стоит реальная сила Московского гарнизона и не только.

Не надо забывать, что Павел Александрович три года назад командовал Гвардейским корпусом, а до этого им же командовал покойный Владимир Александрович, которого в мятеже поддержали офицеры старинных гвардейский полков: преображенцы, измайловцы, семёновцы и лейб-гвардии Егерский полк, то есть вся 1-я гвардейская пехотная дивизия.

Сейчас она отмывает свой позор службой на Кавказе, куда после мятежа были переведены в наказание все четыре полка. А вместо них в столицу для поддержки подтянули Кавказскую гренадерскую дивизию, которой командует ещё один Михайлович – Николай, старший брат Сандро и Сергея.

Тем не менее ставленников и хороших знакомых старших Александровичей в Гвардейском корпусе оставалось достаточно. Тем более гвардия посчитала несправедливым решение Николая II о переводе старейших гвардейских полков на Кавказ. Солдаты-то и многие офицеры ни о чем не знали, то есть основная масса, можно сказать, не участвовала в заговоре против императора. Но их всех наказали! Где справедливость?!

Так что о полной поддержке гвардией Александра IV и регента великого князя Михаила Александровича можно было и не мечтать. А вот то, что Московский, Гренадерский и Павловский полки 2-й гвардейской дивизии поддержат, если что, старших Александровичей в лице Сергея Александровича, можно сказать, свершившийся факт. Отношение офицеров и солдат этих полков к Николаю было не очень благожелательным, если говорить мягко.

– Какие у нас силы в столице? – задал я вопрос, не глядя на братьев, а уставившись перед собой.

– Кронштадт и Балтийская эскадра за Александра IV и регента. Кавказская гренадерская дивизия Николая, кавалергарды, кирасиры, казачий и атаманский полки на нашей стороне благодаря Ник Нику, как и вся лейб-гвардейская артиллерия, – довольно произнёс Сергей Михайлович, давая понять, кто стоит за лояльностью артиллеристов гвардейцев. – Так что если 2-я гвардейская дивизия и выступит, то их задавим.

Великий князь замолчал, а Сандро согласно кивнул головой, подтверждая слова брата.

– А если к ним на помощь части Московского гарнизона подойдут, плюс британский флот придёт с десантом, а ещё финны и поляки в это же время восстание поднимут? – задал я очередной вопрос куда-то в пустоту.

– Тимофей Васильевич, вариантов развития дальнейших событий множество, а нам всем для принятия решения нужна достоверная информация и по Британии, и по Финляндскому княжеству, и по Москве, и по Польше. Аналитический центр хотя и работает, но без твоего руководства не так эффективно, как хотелось бы, – хмуро произнёс Сергей Михайлович. – А так мы гадаем на кофейной гуще. Да о чём говорить, если до сих пор ещё Совет Правительства не назначен. Михаил Александрович, которого указом покойный император Николай II назначил Правителем Государства до совершеннолетия Александра IV, вот уже неделю молчит и не объявляет состав Совета.

Я задумался. Ситуация складывалась очень интересной, интригующей и опасной. Согласно статьям Основных законов Российской империи, до совершеннолетия, то есть до достижения императором шестнадцатилетия, назначаются правитель и опекун. Назначение правителя и опекуна может быть как в одном лице, так и в двух. Всё зависит от воли и усмотрения царствующего императора, который для лучшей безопасности должен учинить выбор сей на случай своей кончины.

Николай II сразу после рождения первенца издал указ, где назначил своего брата правителем и опекуном Александра IV в случае своей смерти. Но в Основных законах есть глава 47, которая гласила: «Правителю государства полагается Совет Правительства; и как правитель без Совета, так и Совет без правителя существовать не могут».

А следующая статья определяла, что Совет составляют шесть особ первых двух классов по выбору правителя, который назначает и других при случающихся переменах.

Последним гражданским чином первого класса в Российской империи был канцлер Горчаков, который умер ещё в одна тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. Великий князь Алексей Александрович хоть и ушёл в отставку, но чина генерал-адмирала его никто не лишал. Не ввести его в Совет Правительства Михаил просто не может. Если он его не введёт как единственного в России морского военного чина первого класса и двоюродного дедушку будущего императора, то бросит открытый вызов линии старших Александровичей. Хорошо хоть Сергей Александрович имеет чин третьего класса и по закону в Совет не может быть выбран, а вот Алексей Александрович хочешь не хочешь, а в Совет войдёт.

Следующей кандидатурой, а точнее первым кандидатом, у нас идёт великий князь Михаил Николаевич – целый прадедушка нового императора в звании генерал-фельдмаршала, плюс к этому неизменный председатель Государственного совета аж с одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Патриарх семьи Романовых, к мнению которого прислушиваются все великокняжеские семьи.

После попытки гвардейского переворота под руководством великого князя Владимира Александровича патриарх сильно обиделся на старших Александровичей. Владимир Александрович не нашёл ничего лучше, как представить мятеж в виде восстановления справедливости престолонаследия.

По сохранившимся во дворце великого князя бумагам было установлено, что Николай II вместе с женой и детьми, а также великим князем Михаилом Александровичем якобы должны были быть убиты во дворце революционерами-террористами.

Великий князь Александр Михайлович, как свояк императора, воспользовавшись моментом и поддержкой своего отца великого князя Михаила Николаевича, объявлял себя новым императором Александром Четвёртым, узурпировав власть и нарушив права престолонаследия. Полки гвардии, по замыслу заговорщиков, должны были «восстановить справедливость».

Вот эту дезинформацию, которая автоматически приводила к смерти Сандро с женой и детьми и обливала грязью всю линию Михайловичей, великий князь Михаил Николаевич простить старшей линии Александровичей так и не смог, став вместе с сыновьями надёжной опорой царствования Николая II, а теперь и Александра IV.

Подтверждая мои размышления, Сандро произнёс:

– Отец предполагает, что в Совет войдёт он, великие князья Алексей Александрович и Николай Николаевич, граф Сольский, Плеве и, вернее всего, Куропаткин.

«В принципе, неплохой состав для Михаила и Елены с детьми», – подумал я про себя.

Ник Ник-младший, которого великокняжеская молодёжь почтительно называла Грозным Дядей, а старшие князья пренебрежительно Николашей, был в своё время обижен на Александра III, который не разрешил ему жениться на дочери купца-меховщика, владельца магазина в столичном Гостином дворе Софье Бурениной, которой великий князь заделал двоих детей.

Даже Николай Николаевич-старший был не против и на аудиенции у императора Александра III просил разрешить этот брак. Император обещал подумать, Николай Николаевич-старший воспринял это как разрешение и, объявив сыну, что всё о’кей, устроил грандиозный банкет. Эта весть вскоре облетела весь Петербург и стала сенсацией: царской родственницей вскоре должна стать купеческая дочь!

Александр III, узнав об этом, вызвал Николашу к себе и заявил: «Я в родстве со многими дворами Европы, но с Гостиным двором в родстве не был и не буду!» Так закончились отношения Николая и Софьи Бурениной. На какой-то непродолжительный период в жизни Николая Николаевича появилась прима Александринского театра Мария Потоцкая. Но этот роман не длился долго.

И вот совсем недавно у Ник Ника появилась новая любовь. Великий князь встретил Стану – черногорскую княгиню Анастасию Николаевну, которая на момент знакомства состояла в браке с герцогом Георгием Максимилиановичем Лейхтенбергским и имела от него двух детей. Кроме того, она являлась родной сестрой жены брата Ник Ника – великого князя Петра Николаевича.

Их любовный роман был бурным и являлся поводом для сплетен всех столичных салонов и царского дворца. При этом практически все сочувствовали и сопереживали этой любви, так как было известно о постоянных и многочисленных изменах герцога своей жене.

Дошло до того, что Николай II сам поднял вопрос о разводе Станы с герцогом Лейхтенбергским. Последний, как только узнал о намерении своей супруги развестись и такой реакции царя, очень обрадовался и ответил моментальным согласием. На настоящий момент высшие иерархи Русской православной церкви дали согласие на развод Станы и новую свадьбу с Николашей. Оставалось только дождаться окончания траура по императору.

Так что благодарный Ник Ник, как и великий князь Михаил Николаевич, был целиком и полностью на стороне Александра IV и регента Михаила Александровича. При этом, как сообщил до этого Сандро, Николай Николаевич одним из первых принёс присягу новому императору, подписав клятвенное обещание.

К настоящему моменту Правительствующий Сенат, напечатав клятвенное обещание по установленной форме, уже разослал их в потребном числе экземпляров как военным, так и гражданским начальствам, сообщив о том и Святейшему Синоду для сообразного с его стороны распоряжения.

По всей Российской империи уже идёт присяга Александру IV в соборах, монастырях или приходских церквах подданных мужского пола, достигших двенадцатилетнего возраста, всякого чина и звания. Каждый присягнувший на верность подданства, если он умеет писать, подписывает печатный лист, по которому он присягал. Эти листы впоследствии доставят от всех начальств и ведомств в Правительствующий Сенат.

Итак, Николаша – наш человек. Следующий – граф Сольский?! Интересный кандидат в смысле того, что основной чертой этого семидесятилетнего дедушки-инвалида является умеренность и умение сглаживать острые углы. Высочайшим указом от 1 января 1902 года статс-секретарь, председатель департамента государственной экономии Государственного совета, действительный тайный советник Дмитрий Мартынович Сольский за свою безупречную службу был возведён в графское достоинство Российской империи. И было за что. Уважением он в Государственном совете пользуется очень большим.

К тому же является в какой-то степени другом великого князя Михаила Николаевича. Вернее всего, по его рекомендации и настоянию Сольского Михаил и пригласит в Совет Правительства.

Плеве?! После убийства Дмитрия Сергеевича Сипягина Вячеслав Константинович был назначен министром внутренних дел и шефом Корпуса жандармов. Свою деятельность новый министр внутренних дел начал с решительных мер по пресечению всяческой антигосударственной деятельности, на корню выкорчёвывая революционные поползновения, активно используя новые статьи в законодательстве.

Кроме того, Плеве сделал упор и на разложение революционных движений изнутри, для чего широко поддерживал практику внедрения агентов полиции и провокаторов в социал-демократические, эсеровские организации, не забыл и анархистов. Он усилил роль начальников охранных отделений, наделив их административными правами. В мае 1903 года им был учреждён институт уездной полицейской стражи, заменившей сельскую полицию, что усилило российские правоохранительные органы в глубинке, сделало их работу ещё более эффективной.

По информации, которая поступала в Аналитический центр, Вячеслав Константинович был безукоризненно честным человеком, никогда не занимался финансовыми аферами и операциями, не задавался целью обогатиться. Из недвижимости он обладает лишь крохотным бездоходным имением – дачей в Костромской губернии, где и проводит свободное летнее время. Что же касается наличного капитала, то, как удалось выяснить на настоящий момент, он накопил за долгую службу на хорошо оплачиваемых должностях около сорока тысяч рублей.

Честно говоря, у меня только подушка безопасности в несколько раз больше.

Откуда?! Оба имения приносят около десяти тысяч в год чистой прибыли, доходный дом – ещё пятнадцать тысяч, с трёх приисков в Зейском районе около тридцати тысяч в домашний бюджет приходит, плюс привилегии за патенты на пулемёты Мадсена и Максима вместе с доходом от акций этих заводов. А к началу войны с Японией я организовал закрытое акционерное общество по производству ручных гранат типа Ф–1. Акционерами стали Николай Второй с его пятьюдесятью процентами, моих двадцать плюс привилегии с патентов за конструкцию гранаты и запала к ней, по пятнадцать процентов было у Максима и Мадсена.

Всё вместе давало около восьмидесяти-девяноста тысяч в год. Машенька с сыном жила почти постоянно в Гатчине на полном дворцовом обеспечении. Так что денег особо тратить было некуда, за исключением затрат на развитие новых производств и обоих имений. Но тысяч пятьдесят ежегодно откладывалось в подушку безопасности на счёт в банке в Винтертуре – красивом швейцарском городе. Счёт, соответственно, был в швейцарских франках.

Ну, это я отвлёкся. Возвращаясь к Плеве и его взглядам на современный мир и политику, можно сказать, что Вячеслав Константинович также наш человек. А за ним стоят полиция и жандармы.

Военный министр Куропаткин?! В моём прошлом-будущем во время Русско-японской войны Алексей Николаевич, будучи военным министром, стал ещё и главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами, действующими против Японии. Писалось про него в инете разное, но главное результат – позорное поражение как на морском театре военных действий, так и на сухопутном.

В этом же пространственно-временном континууме главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами во время военных действий был адмирал Алексеев Евгений Иванович – генерал-губернатор Маньчжурского военно-административного округа и командующий военно-морскими силами в Тихом океане.

Тихоокеанским флотом под его общим руководством командовал адмирал Макаров, а сухопутными силами – генерал Линевич. Куропаткин же как военный министр контролировал и руководил мобилизационными вопросами и снабжением Маньчжурской армии и Тихоокеанского флота.

Здесь мы победили. Соответственно, Куропаткин остался на своей должности, да ещё и алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского и орден Святого Владимира 1-й степени получил.

Вообще, Николай II до своей кончины успел многих наградить за их труды и подвиги во время Русско-японской войны. Адмирал Алексеев был награждён орденом Андрея Первозванного и Святого Георгия 2-й степени, минуя третью. Адмирал Макаров получил чин полного адмирала после награждения его орденами Святого Георгия 3-й и 2-й степени и скоро заменит управляющего Морским министерством адмирала Тыртова, который сильно болеет и просится в отставку. Линевич Николай Петрович за разгром японцев в Корее заслужил орден Святого Георгия 2-й степени и золотую саблю с бриллиантами.

Дождь наград за Русско-японскую войну можно было сравнить с ливнем, который чуть-чуть успел затронуть и военнослужащих Туркестанского округа, разгромивших англичан. Гибель императора его прервала, но надеюсь, что регент его продолжит. Взять в плен пятьдесят тысяч британских солдат дорогого стоит. Такого пинка по афедрону англы, по-моему, никогда ещё не получали.

Ну, это я отвлёкся в мыслях. Куропаткин в Совете Правительства также будет человеком Михаила. Надеюсь! Хотя, как вспомнилось, в инете чего только про него не писали. Поживём, увидим.

Глава 2
Расследование

Я сидел на лавочке у стены перголе в Собственном саду Гатчинского парка и держал на руках Василька. Сыну уже было два года и почти четыре месяца. Через два дня, двадцатого октября исполнится. А я его в общей сложности и трёх месяцев не видел. Постоянно в разъездах, а если и дома, то утром он ещё спит, вечером опять спит. Подойдёшь к кроватке, наклонишься, вдохнёшь этот одуряющий запах маленького человечка – и всё общение.

Прибыв сегодня с великими князьями в Гатчину, я успел забежать в наши с женой комнаты в Приоратском дворце, сполоснуться и переодеться в новый и чистый мундир. Прислуга, знавшая о моём приезде, всё приготовили заранее. От них же узнал, что супруга вместе с сыном после убийства императора Николая II постоянно проживает в Гатчинском дворце в соседних покоях от спальни императрицы по настоянию доктора Боткина.

Со слов Сандро, во дворце сейчас образовался настоящий детский сад, чтобы отвлечь Елену от грустных мыслей и вывести из депрессии. Кроме их императорского величества Александра, императорских высочеств Алексея и Ольги, моего Василька во дворце теперь проживала и Ксения со всеми своими шестью детьми, которые просто их высочества. Вот такое окружение сейчас у моего сына. Охренеть просто.

От старого своего знакомого лакея 1-го разряда Ивушкина узнал, что императрица с детьми, один из которых новый российский император Александр IV, должна сейчас находиться в Собственном саду, там же, вернее всего, будет и великий князь Михаил Александрович. Иван Иванович раньше был лакеем 1-го разряда комнат её величества государыни императрицы Марии Федоровны, но после её смерти четыре года назад его назначили старшим над обслугой Приоратского замка, в котором теперь проживало больше десятка семей придворных, в основном связанных с дворцовой охраной.

Пока шёл от дворца до Собственного сада, насчитал одиннадцать постов охраны, бойцы которых теперь стояли в открытую вооружённые автоматами. Отметил снайперов на крыше Гатчинского дворца. А если учесть охрану по периметру дворцовой и парковой территории, её состав и вооружение, то можно сказать, что Ширинкин дорвался наконец-то до своей мечты – сделать из Гатчинского дворца неприступную крепость. Раньше ему в этом мешал и Александр III, и Николай II, которые не терпели открытой охраны, постоянно устраивая скандалы по этому поводу. Теперь, судя по всему, Евгений Никифорович получил от императрицы и регента карт-бланш на организацию дворцовой охраны.

Императрицу, как и говорил Ивушкин, я нашёл в Собственном саду, где она находилась с детьми, в окружении свиты, в которую входили Ксения и Маша. Там же были Сандро и великий князь Михаил Александрович. День для середины октября был удивительно солнечным и тёплым. Деревья и галереи из кустов окрасились в золото и багрянец, завораживая всех своим видом.

Вся большая компания расположилась в самом центре сада на лавочках и в галерее – перголе рядом со статуей богини цветов Флоры, от которой начинались дорожки-лучи и стояли десять монументальных герм, мастерски выполненных из каррарского мрамора.

Я подошёл и тут же оказался в центре внимания детей старшего возраста, у которых верховодил девятилетий император Александр IV. Старшая дочь Сандро – Ирина – была на месяц старше Александра, но всегда признавала во всём первенство двоюродного брата. Ещё в их компании были восьмилетий Алексей Николаевич, семилетний Андрей Александрович и шестилетий Фёдор Александрович. И мои глаза на лоб полезли, когда я увидел среди этой стайки детей своих племянников Шуня и Бао.

Алена с детьми уехала вместе с Машей, но я думал, что она в нашем имении проживает или в квартире в Санкт-Петербурге, а если племянники здесь, то и сестра должна быть во дворце.

«Неужели мои мысли о том, что мой шурин – дзяньдзюнь провинции Цзилинь Чан Шунь – может стать правителем Маньчжурии после смерти императора Цзайтяня, стали обрастать плотью? – подумал я, приседая и обнимая племянников, которые, наплевав на все условности, с криком «дядя Тимофей!» подбежали ко мне и прижались с двух сторон. – Я в своё время рассказал Сандро и Михаилу, что Чан происходит из древнего маньчжурского рода, ведущего своё начало ещё из клана Ваньянь, глава которого Агуда в начале XII века стал основателем чжурчжэньского государства Цзинь. Гирин – второй по значимости город Маньчжурии после Мукдена. За Шунем от двадцати до сорока тысяч подготовленных войск нового строя. А лет через двадцать-тридцать новым императором Маньчжурии может стать и мой старший племянник Чан Шунь – полный тёзка своего дяди. Сестра будет матерью, а я – родным дядей императора Маньчжурии».

– Дядя Тимофей, ты убьёшь того, кто убил моего папу? – прервал мои размышления вопрос Александра IV.

Я поднял голову и посмотрел в глаза молодого императора. Сын Николая смотрел на меня серьёзно и требовательно, и вид его не соответствовал девятилетнему возрасту. Так смотрит взрослый человек, понёсший большую утрату.

– Да, мой император, клянусь: найду и убью, – произнёс я, выпрямившись и приняв строевую стойку.

– Тимофей Васильевич, что вы говорите ребёнку?! – резко произнесла вдовствующая императрица, вышедшая только что из галереи – перголе.

За ней вышли Алёна и её младший сын Фанг, облизывающий губы с остатками крема и со светящимися от детского счастья глазами. Моя супруга, державшая на руках Василька, и великая княгиня Ксения, которые всё видели, осуждающе покачали головой. Сандро громко хмыкнул, а Михаил посмотрел одобрительно.

– Александр, ты не должен так говорить. – Елена Филипповна подошла к сыну и положила ладонь на его голову, попытавшись прижать ребёнка к себе.

Мальчик, мотнув головой, сбросил руку матери и, вскинув голову, глядя ей в глаза, произнёс:

– Мама, я знаю, кто и как отомстил за смерть моего деда, бабушки, дяди Георгия и тёти Оли!

– Сынок, что ты говоришь?! – Елена прикрыла рот рукой.

– Я знаю, мама. Случайно услышал ваш разговор с отцом! И хочу… – Мальчик на несколько секунд замолк, а потом твёрдо произнёс: – Я, как император, требую, чтобы дядя Тимофей также отомстил за смерть моего отца. Слышите все? Я требую…

Голос мальчишки сорвался, и он, всхлипнув, рванул по аллее, ведущей к дворцу. Императрица застыла столбом, закрыв глаза руками. Ксения и Мария превратились в милых героинь аниме из-за широко открытых глаз, да и рты у них приоткрылись.

Первой среагировала Ирина, которая молча побежала за своим двоюродным братом. За ней сорвались Алексей и Андрей. Ещё секунда, и из галереи буквально вылетела агентесса Соболева Наталья, точнее, уже Илларионова, и понеслась за детьми.

«Ширинкин поставил в ближний круг охраны императора агентесс», – подумал я, глядя на великого князя Михаила Александровича.

Тот пожал плечами и кивком головы указал на застывшую императрицу. Фёдор, Шунь и Бао посмотрели на матерей. Ксения, державшая за руку четырехлетнего Никиту, другой рукой подозвала Фёдора к себе. Алёна сделала то же самое. После чего обе женщины вместе с детьми также направились в сторону дворца.

Маша подошла ко мне и сунула в руки сына, после чего подошла к императрице и, приобняв её, повела в перголе, где, как я понял, был накрыт стол для полдника. Сандро и Михаил направились следом, а я с Васильком уселся на лавку, которая стояла у стены перголе.

Сын доверчиво смотрел на меня голубыми, как у матери, глазами, а потом чётко произнёс:

– Папа.

К горлу подкатился комок, а по щеке скатилась слеза. Я прижал сына к груди, вдыхая от его шеи непередаваемый аромат, а в голове стучала только одна мысль: «Суки! Всех на лоскуты порежу! Всех порешу!»

Обнимая сына и гладя его по спине и голове, я думал о том, а правильно ли я поступил, сказав такое Александру. Ведь ему только девять лет, но слова вырвались как-то спонтанно и от души. Только вдовствующей императрице они не понравились.

Я услышал шаги и поднял голову. Ко мне подходила Елена Филипповна, бледная, с заплаканными глазами, но вся её фигура уже с заметным, округлым животом выражала властность.

– Тимофей Васильевич, я очень рада, что вы вернулись, – спокойно произнесла она.

Я посадил сына на лавку, а сам встал. Вдовствующая императрица подошла ко мне вплотную, посмотрела глаза в глаза и произнесла:

– Ты и правда найдёшь того, кто убил Николая, и убьёшь его?

– Ваше императорское величество, я найду того, кто стрелял в императора, через него узнаю, кто заказал это убийство, а потом убью заказчика, – твёрдо ответил я.

⁂

– Ну что скажешь, Леший? Реально отсюда было попасть, да ещё в голову императору? – спросил я хорунжего Лескова, который, как и Тур, стали во время войны с японцами офицерами, кавалерами ордена Святого Георгия 4-й степени и полного банта знаков отличия военного ордена Святого Георгия, единственными во всём казачьем войске.

Я и Леший находились на чердаке Прачечного двора, откуда предположительно был застрелен император Николай II. Надо было выполнять данное императору слово, найти и уничтожить убийцу Николая II.

– Я бы не смог, Ермак. Император двигался, когда в него попали. Если бы он стоял, то я бы попробовал. А так – нет. Тут же пять-шесть шагов всего на выстрел было. А ты смог бы? – Наедине мы с Володей общались на «ты» и по старым позывным.

Хоть какая-то, но отдушина в этой дворцовой жизни. Вот найдём этого убийцу и обязательно с братами это отметим, хотя бы в моём имении, где не будет никаких посторонних. Обязательно на пару дней их отпрошу и сам отпрошусь. Хотя и понимаю, что таких отношений, как раньше, уже не будет, но посидеть надо будет.

– При наличии хорошей оптики, минимум двенадцатикратной, пристрелянной винтовки высокой точности, с хорошего упора, при наличии корректировщика тоже бы попробовал, но не факт, что попал бы. Тут столько факторов надо учитывать: дальность, температуру, влажность, давление, ветер, деривацию и всё такое прочее. Мозги закипят, – ответил я и усмехнулся. – Помнишь, я тебе рассказывал про старика якута и черкеса Тугуса из Благовещенска?

– Помню.

– Думаю, старик якут точно бы попал даже без всякой оптики. Он, когда первого китайца через Амур подстрелил, жаловался, что зрение совсем плохое стало, из-за этого в плечо попал. Представляешь, я в бинокль не увидел, куда он попал, а якут увидел.

– Бывают такие стрелки. Кстати, а сколько он всего настрелял китайцев? – поинтересовался Володя.

– Я точно не знаю. Чуть-чуть до сотни не дотянул. Винтовки я и старику, и Тугусу подарил. Они вдвоём точно больше всего гарнизона Благовещенска китайцев на тот свет отправили. Если бы ты видел, как они рады были. – Я улыбнулся, вспомнив, как черкес и якут возмущались тем, что китайцы не показываются из окопов, и они никак не могут убить их нужное количество, чтобы получить такое замечательное оружие.

– Молодцы, охотники! – поддержал меня улыбкой Лесков.

– Молодцы-то, молодцы. Только вот если бы кто-то из них стрелял с этого чердака, то мы бы их описание имели и нашли бы быстро. Они чужеродны для обитателей Прачечного двора, и их обязательно запомнили бы. А здесь никого подозрительного. Больше пятисот человек опросили, и никого! – Я раздражённо махнул рукой.

– А как такое возможно? – задумчиво спросил Леший.

– Не знаю, Володя. Я пока до столицы добирался, за две недели чего только не напридумывал. Первое, что приходило в голову, что наш убийца использовал форму. Никому в голову не придёт, что убийца может быть полицейским или жандармом, военным. Но таких не было. Кошко эту версию первой отработал. Тем более, как убийца в форме мог пронести винтовку на чердак, а потом её унести?! Оружия не нашли, так же, как и при убийстве генерал-губернатора Финляндского княжества Бобрикова.

– А куда оно могло деться? – перебил меня Леший.

– Как-то принесли и унесли, если стреляли отсюда. Я подумал, что это может осуществить трубочист. Точнее, стрелок, одетый, как трубочист. Тем более что эти работники таскают с собой большую торбу, где хранят свой инструмент. Да и никого не удивит трубочист на чердаке.

– А ведь точно, Ермак! Кого может удивить трубочист на чердаке или крыше?! Он же мог стрелять не только через вот это слуховое окно, но и с крыши. После выстрела спустил винтовку в трубу печную на верёвке, а потом через несколько дней спокойно её забрал. Винтовка-то, наверное, по спецзаказу, как и патроны к ней, сделана. Я слышал, там пули какие-то особенные. – Лесков говорил быстро, горячо, будто бы уже раскрыл преступление.

Мне было жалко его расстраивать, но я произнёс:

– Точно, да не точно, Леший. Аркадий Францевич не только начальник столичного сыска, но и гений всей российской сыскной полиции. Он уже отработал и эту версию. Не было никакого трубочиста. Не было, черт бы побрал этого убийцу. Невидимка какой-то. – Я в раздражении ударил ребром ладони по несущей балке, рядом с которой стоял, и скривился от боли.

Приложился от всей души.

– И кто же он, этот человек-невидимка? Ермак, а может, он и вправду невидим, как в книге у этого английского писателя, забыл фамилию, – произнёс Лесков и закатил вверх глаза, вспоминая.

«Надо же, какой прогресс. Леший, оказывается, книги читает, в отличие от меня», – подумал я, а вслух произнёс:

– Гербертом Уэллсом зовут этого писателя.

– Ты тоже читал эту книгу? Я потом долго думал: а вдруг и среди нас ходят такие невидимки. Вот и этот убийца может быть невидимкой? – У Лешего лицо приняло выражение, как у ребёнка из моего прежнего мира, который слушал ужастики в ночную пору в палатке пионерлагеря.

– Нет, Леший. Это не невидимка. Эта вражина – очень умелый убийца. Только вот мы не можем понять, как он это делает. Если он стреляет не издалека (а это, вернее всего, так и есть, так как пуля с такого расстояния не смогла бы пробить императору голову, да ещё и ранить потом одного из атаманцев), то напрашивается вывод, что он стрелял вблизи. Только как, из чего и откуда?! – Я задумался над своими же словами.

До этого у меня была только версия, что стреляли издалека. А на этом чердаке впервые пришла мысль, что убийца мог стрелять и вблизи. Только как?!

– А как он мог выстрелить вблизи, если никто не видел и не слышал? – задал вопрос Лесков, заставив мои мозговые извилины напрячься.

Действительно, как? Если вспомнить всё спецоружие, какое было в моём прошлом-будущем, то на ум сразу приходит что-то абсолютно бесшумное. Что же может быть незаметным, не вызывающим подозрений и при этом выстрелить без звука, дыма и огня? Я задумался.

Леший стоял рядом, глядя мне в глаза с таким выражением на лице, будто бы пытался сказать: «Давай, Ермак, думай. Ты же должен понять, как работает убийца».

«Черт! Портсигар Стечкина! – молнией пронеслось у меня в голове. – Неужели кто-то до такого и здесь додумался?»

А в голове всплыло описание этого портсигара, которое нашёл в инете незадолго до переноса в этот мир. Во время службы с такими игрушками сталкиваться не приходилось, не мой профиль. Единственное, что похожее в руках держал, но ни разу не применял в бою – НРС–2^[2] под патрон замкнутого цикла СП–4. Но нож для охраны – как красная тряпка тореадора для быка.

А так обычный портсигар, который легко помещается в нагрудный карман и внешне не вызывает никаких подозрений. Внутри – простой ударно-спусковой механизм и три коротких «ствола» под патроны СП–2. У последних очень интересный механизм действия. Между пороховым зарядом и пулей в патроне установлен специальный поршень. При выстреле пороховые газы бьют по поршню, который и выталкивает пулю из ствола, заклиниваясь в дульце гильзы. Таким образом, пороховые газы остаются внутри гильзы, что практически полностью исключает шум от стрельбы.

Оружие было достаточно мощное. Пуля калибра в три линии с десяти метров уверенно пробивала пакет из трёх сосновых досок толщиной в дюйм.

– Значит так, Леший. Спускаемся вниз и едем в Петропавловскую крепость. Надо кое-что уточнить, – произнёс я и направился к выходу с чердака.

Минут через двадцать мы были у Иоанновского моста, на том месте, где убили Николая II.

– Рассказывай, Леший, как всё было, – произнёс я, оглядываясь по сторонам.

– Император с императрицей вышли из кареты. Их встречали митрополит Антоний и Иоанн Кронштадтский, которые благословили царскую чету. Потом они двинулись к мосту, мы заняли свои места согласно охранному расписанию. Когда в его императорское величество попала пуля, то они стояли здесь. – Лесков показал рукой перед собой. – Это место как раз входит в тот отрезок местности, который просматривается с чердака Прачечного двора.

– Что-нибудь в этот момент заметили странное? – Я посмотрел на Шаха, Шило, Уса и Чуба, которые держали в «коробочке» царскую чету во время движения.

А кому ещё осуществлять самый ближний круг охраны, как не полным кавалерам знака отличия военного ордена Святого Георгия и наиболее подготовленным телохранителям?

Браты дружно помотали головой.

Шило, как старший «коробочки», произнёс:

– Ваше превосходительство, какой-то угрозы по первому кругу охраны не было. Народ ликовал, который за линией оцепления стоял. Как там у Грибоедова? «Кричали женщины „Ура!“ и в воздух чепчики бросали».

«Чтоб его об пень башкой. И этот любителем литературы стал», – подумал я про себя, а вслух произнёс:

– Браты, я не про оружие и любые другие угрозы. Просто вспомните, было ли какое-нибудь несоответствие поведения у кого-нибудь. Да любая мелочь, которая взгляд зацепила. Особенно это тебя, Ус, касается: насколько я понял, именно ты контролировал тот сектор, откуда пуля прилетела. Любая мелочь, Устин. Вспомни!

Старший урядник Филиппов задумался, через пару секунд начал теребить правый ус, что выдавало его крайнюю задумчивость. Всё-таки уже больше двух недель прошло после тех событий, тяжело вспомнить.

– Ваше превосходительство, я не знаю, странность это или нет, но взгляд зацепило, и я про себя удивился. Штабс-капитан вон там, на возвышении стоял. – Ус показал рукой на место рядом с началом моста. – А странность заключалась в том, что он в руке держал портсигар. А офицерам же нельзя курить на улице, а тем более в присутствии императора и императрицы.

«Портсигар! Бинго! Ай да Ермак – сукин сын! Какой же я сукин сын! Точнее, мамин сын, но угадал же! Кто-то на полвека раньше изобрёл бесшумный, стреляющий портсигар, и даже калибр пули тот же самый. Надо же, с первой попытки попал!» – Мысли летели в голове со скоростью звука, я даже головой встряхнул.

– Ус, а какой был портсигар? – промолчав пару секунд и прикрыв глаза, задал я вопрос.

– Да обычный. Честно говоря, я его толком и не рассмотрел. Просто отметил странность. В такой момент у офицера портсигар в руке. Необычно! А потом всё завертелось, я и забыл про него. Когда нас опрашивали, я про него и не вспомнил. Разве может угрозу жизни нести какой-то портсигар. Из него что, выстрелить можно, ваше превосходительство? – Устин вопросительно посмотрел на меня.

«Можно, ещё как можно», – подумал я про себя.

– Ус, а ты этого штабс-капитана опознать и описать сможешь? – задал вопрос, затаив дыхание.

– Из гренадерской дивизии точно, а вот какого полка, не рассмотрел. Обычный такой штабс-капитан. Кавказец, брюнет, усики, среднего роста. Каких-то особых примет не увидел.

– Точно кавказец?

– Да я в них особо не разбираюсь. Но лицо кавказского типа, точно не азиат и не русский. – Ус смущённо пожал плечами.

– Понятно! Кто-нибудь его ещё видел?

– Я мельком. Мне тогда показалось, что он как-то странно стоит и форма на нем висит мешковато. Царапнуло взгляд что-то. Но если бы Ус сейчас не вспомнил, и я бы не вспомнил, – произнёс Чупрунов Феофан с позывным Чуб.

– Ладно, браты, возвращаемся в Гатчину. Пока говорить рано, но, кажется, мы определились, кто убил императора.

⁂

– Ваше превосходительство, разрешите войти? – В проёме двери моего кабинета после стука возник бывший агент Маклер и уже титулярный советник Артемьев Пётр Владимирович.

Да, тот самый агент Маклер, которого во Владивостоке взяли японцы и зверски пытали. В течение суток ему сре́зали на спине, плечах, груди небольшими лоскутами около двадцати процентов кожи, а потом начали медленно отрезать по фалангам пальцы на руках. Одну отрежут, прижгут, приведут в сознание, зададут вопрос, если он молчал – то следующую фалангу.

Пётр Владимирович сломался на четвёртом пальце и рассказал всё о нашей сети во Владивостоке и про мой приезд. Потом меня захватили в бане, но, слава богу, китайцы помогли мне бежать, а заодно освободили и спасли Маклера.

Во время допроса агент полностью лишился большого и указательного пальца на правой руке, а также мизинца и двух фаланг на безымянном пальце левой руки. По медицинским показателям он не мог продолжать службу, но я настоял перед императором, что негоже бросать своих людей, которые столько перенесли на службе. Настоял и на повышении до титулярного советника через чин, и на награждении агента орденом Святой Анны 3-й степени с мечами.

Теперь титулярный советник Артемьев являлся сотрудником Аналитического центра, отвечающим за отслеживание патентов во всем мире, связанных с новинками вооружения и всего, что может быть с этим связано. Голова у этого молодого человека была светлая и память феноменальная.

– Заходите, Пётр Владимирович. Неужели что-то нашли? – Я с интересом посмотрел на своего сотрудника.

– Так точно, ваше превосходительство. Вот посмотрите. – Артемьев положил передо мной листок бумаги.

Я вчитался. Охренеть! Выданный американцу Бисселю (J. E. Bissel) в 1902 году патент США за номером 692,819 именовался «Способы бесшумной стрельбы из оружия» («Means for effecting noiseless discharge of guns») и описывал патрон, в котором небольшой пороховой заряд был отделён от пули пыжом-поршнем и слоем жидкости. Судя по описанию, полное отсутствие звука, огня и дыма.

Понятно, что это был не специальный патрон СП–1 или СП–2 из моего мира, который разработал Игорь Яковлевич Стечкин в 1955 году, но принцип похож. А значит, и портсигар, стреляющий беззвучными патронами, не дающими дыма и огня, было реально изготовить на полвека раньше.

– Благодарю, Пётр Владимирович. Вы мне очень сильно помогли, – поблагодарил я Маклера.

Артемьев склонил голову, но я успел заметить, как влажно блеснули его глаза, после чего он вышел из кабинета.

Я вновь прочитал информацию по патенту Бисселя, а потом положил в папку, где уже лежали листки с нарисованными портретами штабс-капитана. Наш художник-криминалист Куликов Иван Семёнович, как всегда, был на высоте. Со слов Уса и Чуба, плюс ещё четырёх атаманцев из конвоя, которые тоже обратили внимание на этого офицера, Куликов нарисовал его не только в офицерской форме, а также и несколько других его возможных видов в гражданском платье с использованием грима и других средств.

Также в этой папке лежали листки с моими эскизами устройства стреляющего портсигара и беззвучного патрона. Всё это я собрался показать Михаилу, Ширинкину и Кошко, которые должны будут собраться в кабинете у великого князя Михаила Александровича минут через пятнадцать. Я посмотрел на часы. Надо и мне поторопиться.

– Ваше императорское высочество, предположительно вот этот человек убил вашего брата. – Я положил перед Михаилом на стол лист с портретом предполагаемого убийцы в форме штабс-капитана.

– Это точно он? – спросил регент, впившись глазами в листок.

– Вероятность большая, ваше императорское высочество.

– Но откуда его портрет? И кто он? – Голос великого князя дрогнул.

– Я сейчас всё объясню. Посетив чердак Прачечного двора, я убедился, что вероятность выстрела оттуда с гарантированным поражением цели близка к нулю. К тому же для этого необходима хорошая винтовка с отличной оптикой, которую незаметно на чердак не пронесёшь, не вызвав подозрений. А такого факта выявлено не было. – Я по очереди посмотрел в глаза Кошко, Ширинкина и Михаила Александровича. – Тогда я подумал о том, как можно выстрелить рядом с целью, чтобы этого никто не увидел.

– И как же, Тимофей Васильевич? – Начальник столичного сыска, задав вопрос, смотрел на меня с искренним интересом.

Представляю, как он все свои мозги сломал, пытаясь раскрыть убийство императора и генерал-губернатора Бобрикова.

– В руках у убийцы должен находиться предмет, который не воспринимается как оружие и при этом может бесшумно выстрелить с надёжным поражающим, я бы сказал, убийственным воздействием. Вспомните трости с клинком внутри, а потом стреляющие трости. Но на эти предметы ближний круг охраны натаскан, как и на немедленное уничтожение лица, пытающегося их применить. Кроме того… – Я замолчал, задумавшись, как же более правдоподобно подвести свой рассказ к стреляющему портсигару.

– Что же вы замолчали, Тимофей Васильевич? – нарушил паузу Ширинкин.

– Евгений Никифорович, я тогда подумал, что основным источником звука выстрела огнестрельного оружия является ударная волна, создаваемая раскалёнными пороховыми газами, вырывающимися вслед за пулей из ствола оружия. Создаваемый этой волной громкий и резкий звук демаскирует стрелка. Глушители, которые сейчас известны, имеют немалые размеры, вес и не могут полностью устранить звук. И тут я вспомнил, как мне год назад приносили для ознакомления информацию по патенту американца Бисселя, который в 1902 году изобрёл патрон, в котором небольшой пороховой заряд был отделён от пули пыжом-поршнем и слоем жидкости. Эта жидкость и пыж-поршень при выстреле выталкивают пулю и запирают гильзу. В результате раскалённые газы остаются внутри гильзы, и выстрел получается полностью бесшумным, без огня и дыма. – Я замолчал, положил на стол перед Михаилом выписку по патенту, которую мне принёс Маклер, мысленно переведя дух.

Вроде бы логичная и правдивая версия получилась. Теперь надлежит ещё версию про стреляющий портсигар как-то так же правдиво донести до собеседников.

Регент просмотрел информацию и передал листок Ширинкину, который вместе с Кошко тут же уставились в него. Я же, воспользовавшись паузой, прикидывал, как и что буду говорить дальше.

– Из чего стрелял убийца, Тимофей Васильевич? – На этот раз тишину нарушил Михаил Александрович.

– Из портсигара, ваше императорское высочество.

– Из чего? – Михаил от удивления широко раскрыл глаза.

– Я подумал: если создан такой бесшумный патрон, то достаточно небольшого ствола, чтобы выстрелить метров на десять-пятнадцать с сильным поражающим действием. – Я непроизвольно разгладил усы. – А для этого вполне подойдёт портсигар, который в руках мужчины не вызовет никакого подозрения.

Я достал из папки свои эскизы стреляющего портсигара и положил на стол перед регентом.

– Вот что мне пришло в голову на чердаке. Потом мы с братами поехали к Петропавловской крепости, и там нашлось подтверждение моей версии. Старшие урядники Филиппов и Чупров вспомнили штабс-капитана, который держал в руках портсигар, что было странно для офицера в такой ситуации. Но угрозы они никакой не почувствовали, поэтому и не среагировали.

– Это ваша версия, Тимофей Васильевич? – с каким-то сомнением в голосе произнёс великий князь Михаил Александрович.

– Да, ваше императорское высочество. Художник Куликов сделал наброски возможного вида предполагаемого убийцы. Теперь остаётся найти этого штабс-капитана гренадера с лицом кавказского типа. Только моя чуйка говорит, что ни в одном из гренадерских полков мы его не найдём, а придётся искать по всей столице, возможно, и в загримированном виде. А может, он и в тот день в гриме был. – Я замолчал.

– Знаете, ваше императорское высочество, а я поддержу версию его превосходительства. Она очень многое объясняет. У меня теперь сошлись концы с концами. Только вот смущает, зачем убийца надел форму. В руках обычного обывателя портсигар вообще не вызвал бы никакого подозрения, особенно дорогой, – произнёс Кошко и замолчал.

– На набережную и к мосту был ограничен допуск, Евгений Никифорович? – задал я вопрос Ширинкину.

– Конечно, Тимофей Васильевич. Беспрепятственный проход имели офицеры…

– Вот и ответ, Аркадий Францевич, – перебил я начальника Дворцовой полиции.

– Согласен, Тимофей Васильевич. Остаётся только найти и узнать, кто же он такой, – задумчиво произнёс Кошко.

«Тебе и карты в руки», – подумал я про себя.

Глава 3
Земельный вопрос

– Я рад, что все сегодня здесь собрались. – Великий князь Михаил Александрович обвёл присутствующих за столом тяжёлым взглядом.

А собрались, можно сказать, ближники правителя и опекуна, или, проще говоря, регента Российской империи, за обеденным столом Арсенального зала Гатчинского дворца – в таком удобном закутке, который и не просмотреть, и не прослушать. К тому же в обоих входах-выходах в Арсенальный зал стояли посты из трёх вооружённых «чёрных ангелов» в тяжёлой экипировке, которые не пропускали никого в зал до особого распоряжения регента.

В число ближников, находящихся за пустым, а не накрытым для обеда столом, входили: Михайловичи – Николай, Александр и Сергей во главе с отцом Михаилом Николаевичем, Ник Ник, Плеве, Макаров, Куропаткин и я. В общем, все силовики, патриарх семейства Романовых, один генерал-лейтенант и трое молодых генерал-майоров Свиты Его Императорского Величества, которые сделали ставку сначала на Николая II, а теперь на его брата и сына.

– Завтра я объявлю состав Совета Правительства, в который войдут пятеро сидящих за этим столом и ещё великий князь Алексей Александрович, – произнёс Михаил и поморщился на последних словах, словно от зубной боли.

«Слава, богу! Решился наконец-то! А то народ уже в каком-то недоумении. Точнее, в недоумении аристократия и буржуазия. Крестьянам все эти регенты и советы правительства глубоко по барабану. Для них есть малолетний царь Александр IV, который, может быть, даст им теперь землю, много земли, и они заживут, как в раю. Такие слухи, кстати, ходили по столице, так как находников-крестьян в городе было очень много», – подумал я про себя и быстро осмотрел сидящих за столом.

Макаров пару раз нервно расправил правой рукой свою шикарную бороду, что выдавало у Степана Осиповича сильное волнение. Попасть в состав Совета Правительства он явно не ожидал, да и для остальных это стало новостью. Великий князь Михаил Николаевич как-то оценивающе посмотрел на адмирала, а Ник Ник по-свойски подмигнул Степану Осиповичу.

За время участия в комиссии по подписанию мирного договора с Японией генерал и адмирал, можно сказать, подружились. Насколько это было возможно между этими двумя незаурядными личностями.

Оба отличались от окружающих своей твёрдостью и решительностью, даже граничащей с грубостью, но в то же время справедливостью и благородством. С другой стороны, у обоих был грешок – гордыня, а также из-за горячности маловато было хладнокровия – важного для полководца и флотоводца качества. Но я в любом случае был рад за адмирала.

– Михаил Николаевич, – уважительно обратился регент к патриарху семейства, – вы ознакомились с манифестом и измененным проектом конституции.

– Да, Михаил Александрович. И я, и председатель Департамента законов Эдуард Васильевич Фриш, и граф Сольский, и Николай Николаевич Герард…

Я отвлёкся от разговора, вспоминая, как Николай хотел сам объявить манифест о принятии Конституции как высшего законодательного акта. Ранее он, как и его отец, был противником конституционного строя, считая самодержавие высшей формой государственного правления, данной Богом. Как и отец, Николай считал, что либеральные реформы, которые провёл его дед император Александр II, неэффективны и вредны для страны.

Но, как говорится, вода по капле камень точит. А здесь в его окружении, можно сказать, с моей подачи появились такие либералы, как великий князь Николай Михайлович. С одной стороны, командир Гренадёрской дивизии, под защитой которой теперь находится столица и Гатчина, а с другой стороны – Филипп Эгалите^[3], такое прозвище получил в высших аристократических кругах князь, ратующий за создание в России конституционного строя.

Великий князь Николай Михайлович Романов, большой поклонник республиканской Франции, искренне считал, что самодержец российский должен прислушиваться к мнению лучших представителей народа, выбранных в парламент, которые должны влиять на монарха, образуя правительство, несмотря на то что назначение номинированных парламентом министров формально выполняется монархом. Зато снятие министров с должности может инициироваться парламентскими вотумами недоверия.

В общем, старший Михайлович был сторонником парламентской монархии, при которой у монарха остаётся мало реальной власти. Монарх царствует, но не правит; он представляет своё государство на разных церемониях во внутренней и внешней политике и является символом своего государства.

Правда, Николай Михайлович, как представитель рода Романовых, считал необходимым сохранить за монархом возможность в моменты кризисов и острых конфликтов между парламентскими партиями принимать окончательное решение по утверждению законов и назначению чиновников, вплоть до роспуска правительства и парламента.

Следующим «конституционным камешком» в башмаке Николая II стал Струве Пётр Бернгардович. Отличный экономист, получив место в Аналитическом центре, а вместе с ним и доступ к большому объёму информации, господин Струве как-то быстро отошёл от марксизма, вернувшись в лоно либерализма, точнее, либерального консерватизма, экономической основой которого является минимальное государственное вмешательство в регулирование экономики страны.

Аналитические записки Струве об экономическом положении России, подаваемые императору, оказывали на Николая сильное воздействие, открывая глаза на положение подданных, особенно крестьян. А поскольку экономика и политика государства неразрывно связаны, то по запросам самодержца Пётр Бернгардович несколько раз готовил справки и по возможному государственно-конституционному строю Российской империи.

В этом вопросе Струве почему-то придерживался концепции дуалистической монархии, в которой монарх сохраняет статус, схожий с президентом в президентской республике. В отличие от парламентской монархии, в которой монарх играет в основном церемониальную роль, Струве видел юридический способ ограничения власти монарха через конституцию, в которой проводится разграничение власти парламента, монарха и министерств посредством обязанности монарха исполнять решения парламента.

Но при этом, по мнению нашего аналитика, министры должны быть ответственными только перед самим монархом и им же назначаться и смещаться. Указания монарха обязательны к исполнению так же, как и одобренные парламентом законы. Подчинение же монарха парламенту в законодательной сфере обеспечивается правом парламента вотировать бюджет государства. Как экономист Пётр Бернгардович считал экономический рычаг более надёжным, чем политический.

Честно говоря, я его в этом целиком поддерживал. Как писал, кажется, фон Клаузевиц: «Политика – это концентрированное выражение экономики, а война есть не что иное, как продолжение политики с привлечением иных средств». То есть экономика стоит во главе угла и политики, и войны, которую мы сейчас ведём. Поэтому и надо прислушиваться к экономистам.

И главный экономический вопрос, который надо срочно решать, – это земельный вопрос. Прожиточный минимум для крестьянского надела – это 4 десятины на одного мужчину. Если земля плохая и неудобная, то желателен надел в 8 десятин. В 1861 году размер надела на душу мужского пола в среднем по пятидесяти европейским губерниям достигал 4,8 десятины. Однако уже в 1880 году этот показатель упал до 3,5 десятины, а в 1900 году – до 2,6 десятины из-за роста населения.

Количество мужчин увеличивается, община должна выделять им землю. Только вот количество земли у общины не прибавляется, а остаётся тем же сам. Как результат по империи за двадцать лет среднее количество земли на мужскую, или ревизорскую, душу снизилось практически в два раза.

А маленький надел приводит к целому комплексу проблем. Такие крестьяне не могут держать крупный рогатый скот, его просто нечем кормить. В лучшем случае, в хозяйстве есть только одна лошадь. Нет скота – нет необходимого для полей навоза, плюс отсутствие молока и молочных продуктов. Далее для таких крестьян либо полная кабала, либо перебираться в город, чтобы выжить.

По данным 1900 года, в Российской империи восемьдесят пять процентов населения – это крестьяне, при этом 35,6% крестьянских хозяйств относится к малоземельным, то есть с наделом до 5 десятин, причём из этих 35,6% вообще без земли 14,9%. Ещё 34,7% имеют надел от 5 до 10 десятин, чуть больше необходимого минимума.

По сути, все эти люди живут как бы вне государственной экономики, так как потребляют почти всё выращенное, из-за этого не могут позволить себе купить продукцию российской промышленности, а в неудачные годы просто умирают от голода. Сейчас в Российской империи проживает около ста сорока миллионов человек. Кажется, огромный рынок, но по факту почти семьдесят процентов населения живёт вне его. Даже не живёт, а выживает.

Причём это касается и основной массы помещичьих хозяйств. Крепостное право в России – это не уникальное явление. В европейских странах процесс его отмены начался всего на полвека раньше. Сама аграрная реформа Александра II очень напоминает прусскую. Личная свобода, выкупные платежи, множество привилегий для землевладельцев-юнкеров…

Только в Пруссии в результате реформы сельское хозяйство перестроилось на капиталистический лад. Например, безлошадные и однолошадные изначально выкупать землю не имели права. В результате юнкера за счёт выкупных платежей создали крупные хозяйства, крестьяне разделились на богачей и батраков, а часть подалась за лучшей долей в города. Казалось бы, земельный вопрос и в царской России должен был решиться сам собой по мере проникновения капитализма в село.

Однако в Российской империи существовала община, которая сдерживала разорение отдельных своих представителей, а прирост сельского населения намного превышал европейский уровень. Это оказывало влияние не только на крестьянские, но и на помещичьи хозяйства. Рабочая сила была чрезвычайно дешёвой, и её было много. Намного проще и выгоднее для помещика было не заниматься своими землями, а сдавать их в аренду. Вначале за часть урожая или отработку, а потом за деньги. По данным Струве, в европейских губерниях таких 83–85% помещичьих хозяйств.

Но, несмотря на то что в собственности помещиков после реформы 1861 года оказались леса, луга и остальные земли, которые требовались крестьянам для нормальной жизни, такие усадьбы оказывались такими же малорентабельными, как и крестьянские. Помещики хотели получать, а не вкладывать деньги в развитие своих поместий. Яркий пример – мои полученные имения.

И ещё одно «но». На фоне стабильно низкой доходности поместий последние двадцать лет стабильно росла стоимость земли. До реформы её продавали в среднем по европейской части России по 13 рублей за десятину. После неё цена выросла до 20 рублей, а сегодня средняя цена десятины около 90 рублей. Поэтому дворянство нашло великолепный выход: продавать или закладывать свои земли, чтобы вложить полученные деньги в ценные бумаги. Доход от ценных бумаг значительно выше, чем от усадьбы. Особым спросом на сегодняшний момент пользуются государственные и железнодорожные облигации.

Проданные или заложенные поместья скидываются на управляющих, которым ставится одна задача – деньги, деньги и ещё раз деньги, которые необходимы дворянам для городской жизни. К концу прошлого века почти всё дворянство выбрало городскую жизнь. И не только из-за комфорта и доступа к образованию и медицине. Многие из благородного сословия не могли вести достойную для дворянина жизнь за счёт доходов с поместья и поступали на государственную службу, в родовые усадьбы они приезжали только в отпуск.

Таким образом, на настоящий момент мы имеем замкнутый круг. Больше семидесяти процентов крестьян не имеют достаточного количества земли, чтобы выбраться из бедности, увеличить урожайность и производительность. Из-за этого выпадают из потребительского рынка. Стране в то же время требуется индустриализация, но для этого необходимы ресурсы и люди, которых нет.

И всё упирается в земельный вопрос, а сейчас к нему добавился ещё один – голод. Тот самый голод, который исторически присущ России с древних времён. Большой голод происходит примерно раз в десять лет и уносит сотни тысяч, а порой миллионы жизней. Причины неурожаев те же, что и сейчас: засуха, избыток дождей, ранние морозы, саранча, суховеи и так далее.

Самый масштабный голод прошлого столетия в 1891–1892 годах охватил семнадцать губерний с населением тридцать шесть миллионов человек, умерло от него, по официальным данным, чуть больше четырёхсот тысяч человек. По данным Струве, около двух с половиной миллионов. Причина такого расхождения в цифрах проста – официальная статистика считает лишь взрослых и только русских наций: русских, украинцев и белорусов, инородцы и некрещёные вообще не учитываются.

С начала XX века голодные годы пошли один за другим. В зиму 1900/1901 годов голодало по официальным данным 42 миллиона человек, умерло же в результате данного голода 2 миллиона 813 тысяч душ. Опять же по данным Струве, который учитывал не только православных взрослых.

Голодными были и 1902, и 1903 годы, из-за чего начались крестьянские бунты. Так, для подавления крестьянских восстаний только в Полтавской и Харьковской губерниях было использовано двести тысяч регулярных войск, не считая десятков тысяч жандармов, казаков и полицейских. И это в тот момент, когда мы готовились к войне с Японией, где на театре военных действий будет задействовано меньше воинских частей, чем при подавлении бунтов.

Да и сейчас ситуация не лучше. По прогнозам, следующий год будет неурожайным как минимум в двадцати двух губерниях, в том числе в четырёх нечернозёмных: Псковской, Новгородской, Витебской, Костромской. А магазины продовольственной помощи практически полностью пусты.

Действующая система продовольственной помощи начала развиваться ещё в царствование Екатерины II, а в её современном виде была учреждена при крепостном праве в 1834 году. Базовым принципом системы является накопление за счёт взносов крестьянами продовольственных и денежных запасов, которые выдавались крестьянам же в ссуду в случае неурожая.

В волостях и крупных сёлах находились сельские запасные магазины-склады, нормативный размер которых составлял: четверть пшеницы или ржи, соответственно 154 и 102 килограмма; и ½ четверти овса или ячменя, соответственно 45 и 63 килограмма на одну ревизскую душу. Так как ревизиями учитывались только мужчины, а последняя ревизия была проведена в 1858 году, то условные 21 миллион ревизских душ в губерниях, охваченных продовольственной системой, соответствовали спустя сорок пять лет реальным 43 миллионам.

Таким образом, расчётные нормативные запасы для середины девятнадцатого века сейчас составляли в среднем 6 пудов, или 98 килограммов зерна на одну реальную «ревизионную» душу, без учёта членов его семьи. К 1891 году в Европейской России было девяносто пять тысяч запасных магазинов, а сельское население приближалось к ста миллионам, увеличившись почти в два раза по отношению к 1858 году.

Осенью 1891 года правительство решило проверить реальное наличие запасов в системе продовольственной помощи. Результаты оказались пугающими, точнее, устрашающими. В пятидесяти губерниях Европейской России налицо оказалось только 30,5% от нормативного запаса зерна; в 16 пострадавших от неурожая губерниях ситуация была ещё хуже – там имелось только 14,2% от нормы. В Казанской, Оренбургской, Рязанской, Самарской, Тульской губерниях имелось менее 5% от нормы, то есть общественные сельские магазины были почти пусты.

И через тринадцать лет картина не улучшилась, а даже ухудшилась. Проблема заключалась в том, что за состоянием запасов не было надлежащего контроля. Крестьяне охотно брали хлебные ссуды из местных продовольственных магазинов и неохотно их отдавали. Система работала в одну сторону – однажды занятое было очень сложно вернуть. Ещё хуже было то, что статистика о натуральных запасах на нижнем уровне в общественных продовольственных магазинах постепенно всё глубже и глубже фальсифицировалась.

Целый ряд причин: плохой урожай предыдущих трех лет, так и не налаженная система контроля и возврата ссуд, безответственность крестьянских обществ, застойная бедность хозяйства привели к тому, что предусмотренные законом запасы к моменту возможного крупнейшего неурожая в 1905 году отсутствовали.

Широкомасштабная кампания продовольственной помощи, которая теоретически могла бы большей частью опираться на местные сельские запасы, теперь была возможна только за счёт крупных централизованных закупок и государственных субсидий.

Кстати, Столыпин, которого два года назад назначили саратовским губернатором, добился того, что магазины в губернии были заполнены больше чем на пятьдесят процентов. Правда, для выбивания долгов из крестьян пришлось привлекать казачьи части и полицию. Натуральная продразверстка получилась в отдельно взятой области, тьфу, губернии.

Но основным поставщиком зерна и денежных средств в запасные магазины у Столыпина стали колхозы. Столыпин и Струве за время работы над аграрной реформой пришли к выводу, что наиболее эффективным решением крестьянской проблемы являются коллективные хозяйства с государственной поддержкой в виде плуговых артелей и другой техники, что-то типа МТС в СССР, и гарантированной закупкой зерна по фиксированным ценам. По такому типу были организованы хозяйства в моих двух имениях, которые, кстати, Столыпин пару раз посетил, так же как и Струве.

До этого Пётр Аркадьевич считал, что естественным противовесом общинному началу является единоличная собственность. Она же служит залогом порядка, так как мелкий собственник представляет собой ту ячейку, на которой покоится устойчивый порядок в государстве.

Он считал, что если дать выход инициативе лучших сил деревни в виде отдельного земельного участка, вырезанного из государственных земель, или из земельного фонда Крестьянского банка, обеспеченного наличностью воды и другими насущными условиями культурного землепользования, то наряду с общиной появился бы самостоятельный зажиточный поселянин, устойчивый и крепкий представитель земли.

Первоначально аграрная реформа Столыпина предполагала передачу надельных земель в собственность крестьян, постепенное упразднение сельской общины как коллективного собственника земель, широкое кредитование крестьян, скупка помещичьих земель для перепродажи крестьянам на льготных условиях, землеустройство, позволяющее оптимизировать крестьянское хозяйство за счёт ликвидации чересполосицы.

Но в Гродненской губернии, где было решено первоначально проводить эксперимент, губернии с развитым сельским хозяйством, Столыпин и Струве столкнулись с нежеланием крестьян следовать новым технологиям и выходить из общины, несмотря на «земельную тесноту».

Большинство крестьянских общин всё ещё широко практиковали зелёный пар, то есть использование поля под паром как общего пастбища до начала посева озимых. Они сажали яровые культуры, не поднимая зябь – без вспашки поля поздно осенью под посев весной; не выполняли двоения – повторной пахоты в середине лета. Большинство крестьян не были знакомы с рядным сеянием и не сортировали семена для посева. В крестьянском обиходе эффективные плуги ещё не успели заменить примитивную соху.

Крестьяне уделяли мало внимания картофелю, дающему больший урожай с единицы площади при чуть больших трудозатратах; не сеяли кормовые травы и не культивировали кормовые корнеплоды. Так как площадь пашни постоянно увеличивалась за счёт лугов, в крестьянских хозяйствах на десятину пахотного поля приходилось всё меньше навоза – единственного доступного на тот момент для крестьянина удобрения.

Все эти агротехнологии к началу ХХ века уже широко применялись в успешных помещичьих хозяйствах. Урожайность помещичьих полей, в подавляющем большинстве также имевших трёхпольный севооборот, на тот момент в среднем была на пятьдесят-семьдесят процентов выше, чем крестьянских. На образцовых опытных полях агрономических станций при использовании многопольных севооборота, травосеяния и прочих новых технологий удавалось собирать урожай в два-три раза выше крестьянского.

По оценке Столыпина, крестьянские хозяйства только за счёт улучшения обработки земли, без перехода на улучшенные севообороты и без использования минеральных удобрений, имели возможность поднять урожайность на пятьдесят процентов.

Но, несмотря на очевидные успехи агрономии, крестьянские общины продолжали придерживаться неэффективных технологий. Причины этого явления были многообразны. Прежде всего, крестьяне в своём большинстве не только не имели даже начального образования, но и были неграмотны. Результатами неграмотности были косность, боязнь изменений, плохая информированность. Крестьяне были просто не способны ни прочитать агрономическую книгу, ни понять соображения агронома, например, о дефиците фосфора или калия как причине неурожая.

Второй причиной стало хроническое недофинансирование крестьянского хозяйства, отсутствие у крестьян надлежащих товарных запасов и оборотных средств. К примеру, многие крестьяне хотели купить усовершенствованные сельскохозяйственные орудия или породистый скот, но не имели возможности это сделать из-за нехватки денег и отсутствия доступа к кредиту. Эта проблема имела тенденцию усугубляться – чем более увеличивалось сельское население, тем более мельчали хозяйства, становясь всё слабее в финансовом отношении.

Основным препятствием к прогрессу сельского хозяйства, если не считать малоземельность, и Столыпин, и Струве считали саму крестьянскую общину с её тремя базовыми недостатками.

Первый: общины практиковали чересполосную обработку земли, надел каждого крестьянина состоял обычно из двадцати-тридцати узких полосок в разных полях. Крестьяне затрачивали много времени и сил на перемещения от одной полоски к другой, значительная часть земли пропадала под межами. Второй недостаток – это регулярные переделы-перераспределения земельных участков между домохозяйствами пропорционально изменившемуся размеру семей. Риск потерять конкретный участок при переделе лишал крестьян стимула к долговременному повышению качества почвы. Третий недостаток заключался в том, что при чересполосном владении севообороты всех пользователей полосок на одном поле были синхронизированы: поле под паром превращалось в общественное пастбище, что исключало возможность посева на отдельной полоске в собственном порядке. Соответственно, даже те крестьяне, которые желали перейти на улучшенные севообороты, не имели возможности сделать это в рамках общины.

Намучившись в первый год с общинами и с созданием единоличных хозяйств, которые на практике не дали быстрого результата, Столыпин, которого перевели в Саратовскую губернию, решил обратиться к казённым крестьянам и на базе казённых земель создать коллективные хозяйства, больше похожие на совхозы в СССР.

Когда Пётр Аркадьевич приезжал в мои имения, то их управляющий Сазонов подробно рассказал, как создавался на моих и принадлежащих крестьянским общинам землях наш колхоз. Столыпин решил повторить этот опыт с небольшими модернизациями на казённых землях.

Берётся «незаселенная» государственная земля и сдаётся в аренду крестьянам из расчёта десять-пятнадцать десятин. Все наделы объединяются в единое земельное хозяйство.

Дополнительно каждый двор – ревизорская душа получает пятнадцать соток под дом с хозпостройками и огородом, плюс пятнадцать соток для индивидуального хозяйства, в основном под картофель. На постройку дома, закупку инвентаря, живности в виде коровы, пяти овец, кур, на семена картофеля даётся долгосрочный кредит под небольшой процент.

Под выпас выделяются земли с водой и лугами. Пашут землю плужные артели, обслуживающие три-пять колхозов. Один агротехник при артели на эти же три-пять коллективных хозяйств определяет разработку производственных планов, видов и количества посадочных культур, методы возделывания полевых, садовых и огородных культур и прочее, прочее, прочее. Все сельскохозяйственные работы в колхозах ведутся по указанию агронома, даже на собственных участках.

Кроме пашни под зерновые, в зависимости от имеющихся условий, в отдельных коллективных хозяйствах выращивались картофель, свёкла, репа, организовывались рыбные пруды для разведения сазана и карася.

Полученный урожай зерна сдавали по фиксированным ценам в земские магазины-склады, погашая выданные кредиты и оброк-налог за арендованную землю в размере десяти-пятнадцати рублей со двора. Кроме того, колхозники были обязаны вносить деньги на земские нужды и отбывать натуральные повинности: дорожную, подводную, постойную и другие. За исправное несение повинностей колхозники отвечали круговой порукой.

Первые опытные коллективные хозяйства Саратовской губернии по сто-двести дворов в количестве чуть больше двадцати поселений за два года показали неплохие экономические результаты. Даже с учётом трудностей с обустройством хозяйств и двух не особо климатически благополучных лет урожаи в них благодаря научному ведению дела собрали намного выше, чем в общинах. Зерно, полученное на трудодни, а также картофель со своего участка и живность позволяли колхозникам уверенно смотреть в зиму, не задумываясь, где найти кусок хлеба на пропитание.

По расчётам Струве, большинство колхозников из казённых крестьян смогут погасить полученные кредиты в ближайшие три-пять лет и получить возможность выкупить свои тридцать соток в собственность либо в кредит, либо за наличные также за три-пять лет. После чего их уже бульдозером не стронешь с этой земли и не выдернешь из колхоза.

Внутреннее управление в колхозах осуществлялось выборными всем миром председателем колхоза и его помощниками, а внешнее – агрономом и начальником плужной артели, в которой кроме плугов имелись жатки, косилки, телеги, сани и необходимый табун лошадей. Работали в артели те же колхозники. А стоимость приобретённых для артели механизмов и лошадей входила в величину оброка-налога, и окупаемость должна была произойти за пять-десять лет.

К чему всё это вспомнилось, если речь за столом идёт о конституции? Всё дело в том, что в принимаемой конституции предусмотрено создание Государственной Думы как нижней палаты парламента – законодательного органа государственной власти. Государственный совет, соответственно, верхняя палата, которая утверждает принимаемый Думой закон. Государь, а до его совершеннолетия регент и Совет Правительства подписывают указ о принятии данного закона и вступлении его в законную силу.

Для выборов в Государственную Думу была взята основа системы земских выборов. Её преимуществами считались имущественный ценз, а также традиция и приспособление к ней властей и политически активных представителей имущих классов.

В выборах могли участвовать только мужчины старше двадцати пяти лет, владевшие недвижимостью. Они голосовали по куриям волостных обществ, землевладельцев и горожан. Первую составляли крестьяне-домохозяева, владевшие в составе общин или на подворном праве надельной землёй; вторую – частные земельные собственники, крупные – непосредственно, средние – посредством уполномоченных; третью – владельцы крупных и средних промышленных и торговых предприятий, дорогостоящей городской недвижимости, члены советов и правлений торгово-промышленных компаний и товариществ, арендаторы очень дорогих квартир. В казачьих областях создавалась ещё и курия станичных обществ, по которой голосовали казаки-домохозяева, владевшие казачьей надельной землёй.

Эти курии по уездам или городам избирали выборщиков, которые образовывали губернское избирательное собрание, выбиравшее членов Думы. Нормы представительства для пятидесяти губерний и одной области Европейской России (кроме Польши и Финляндии) предусматривали избрание 5831 выборщика. Из них крестьян представляли 2421 (42%), землевладельцев – 1945 (33%), горожан – 1354 (23%), казаков – 111 (2%). И эти выборщики выбирали своих представителей в Государственной Думе.

Таким образом, семьдесят пять процентов, или три четверти, выбранных членов Государственной Думы будут в первую очередь поднимать законодательные вопросы, связанные с землёй. Поэтому мои мысли и вернулись к последнему докладу Струве, где он после краткой аналитики по крестьянскому вопросу на 1904 год излагал для Николая II возможные расклады политических сил в Государственной Думе, а также те законы по земле, которые необходимо рассмотреть в первую очередь.

Я прислушался к тому, о чём вещал патриарх рода Романовых, а тот докладывал великому князю Михаилу Александровичу, что статья конституции, по которой российские подданные пользуются свободою веры, вступает в противоречие с теми законами, которые сейчас имеются. Особенно это касается старообрядцев, несмотря на те послабления, которые они получили по закону от 3 мая 1883 года.

«Это надолго, – подумал я. – Я тут копнул пару лет назад историю старообрядчества, и у меня волосы дыбом встали. Какая там Варфоломеевская ночь, о которой протестанты вспоминают с ужасом. Какие гонения они испытали?! До тридцати тысяч погибших по всей Франции за несколько недель. Да по сравнению со старообрядцами – это просто детские страшилки. Не хотите больше двух столетий геноцида части своего же народа, который хотел жить по русскому, народному православию с характерными для него выборным началом и местным самоуправлением, с истинностью и благочестивостью, то есть с неизменностью веры и отделением церкви от государства? А количество погибших старообрядцев подсчитать невозможно, но счёт идёт на миллионы».

Я вновь отрешился от разговора за столом, так как от Сандро уже знал, о чём будет говорить с регентом его отец. Старообрядцы как одна из ветвей христианства, ислам, буддизм – это те камни преткновения, с которыми мы не раз ещё столкнёмся. Слава богу, что пока ещё ваххабиты не появились, а то было бы совсем весело.

Но основной вопрос, который надо срочно решать, – это земельный. Не решим его, придём к революции и рекам крови. А 1905 год будет годом большого голода, если не решим вопросы с хлебными магазинами. В Финляндии и Польше зреет мятеж националистов. Если всё это вспыхнет одновременно, да ещё и революционеры-социалисты к этому подключатся под кураторством заказчиков из Англии, то получим революцию большего объёма, чем в моём прошлом-будущем. И это всё на фоне необъявленной войны с Британией и шаткого престола в Российской империи из-за грызни между Романовыми. Плюс ещё этот убийца-невидимка.

В этот момент замечаю, как к тройке «ангелов» подошёл Ширинкин и двинулся дальше к нашему столу. Великий князь Михаил Николаевич замолчал, а регент, дождавшись, когда начальник дворцовой полиции подойдёт, задал вопрос:

– Что случилось, Евгений Никифорович? На вас лица нет!

– Ваше императорское высочество, только что сообщили из Москвы. Анархисты убили великого князя Алексея Александровича.

За столом повисла тишина, а я попытался закрыть глаза, которые буквально вылезли из орбит от удивления: «Семь пудов августейшего мяса мёртв! Вот это ни хрена себе»!

Глава 4
Великие князья

– Ты посмотри, Григорий Иванович, сам великий князь Алексей Александрович общество посетил. Я его так близко первый раз вижу! – Молодой по сравнению с другими охранниками банка городовой посмотрел вслед генерал-адмиралу, который прошествовал через зал к лестнице на второй этаж, держа под руку женщину с вуалью на шляпке, из-за чего лица её было не рассмотреть.

– Эх, молодой, князь в общество больше миллиона вложил, как я слышал, а теперь часть забрать хочет. Или всё?! Хто ж его знает?! Наше дело маленькое, стой и охраняй. – Седой городовой с погонами старшего унтер-офицера и с серебряными медалями «За храбрость» и «За беспорочную службу в полиции» разгладил большим пальцем правой руки свои шикарные усы цвета соль с перцем.

– Григорий Иванович, а как он миллион-то понесет? Это же какие деньжища?! – Молодой полицейский вопросительно посмотрел на своего старшего товарища.

– Да кто же его знает, Фрол. Ты лучше по сторонам смотри. Мне вон тот купчик не нравится, – тихо произнёс унтер-офицер, показав глазами на стоявшего метрах в пяти от них мужчину лет тридцати-сорока, который внешним видом походил на преуспевающего купца первой или второй гильдии.

– И что в нем не так, Григорий Иванович? – так же тихо произнёс подчинённый.

– Не знаю, Фрол. Но не купец это, хоть убей меня. Насмотрелся я на них. Этот больше на дворянина похож. Держится слишком гордо, да ещё эти очки с зелёными стёклами… – Григорий Михайлович, закончив фразу, внимательно осмотрел зал.

Рабочий день банка, начавшийся час назад, входил в свой ритм. Клерки стучат счётами, шуршат наличными, городовые в количестве четырёх человек контролируют вход в зал. Посетителей практически нет. Подозрительный купчик в очках, да ещё двое клиентов, у которых длиннополые, глухие, утеплённые сюртуки-«сибирки» и картузы на голове говорили, что эта парочка из старообрядцев. Они-то никаких вопросов у старого городового не вызывали ни своим видом, ни поведением.

«Что же так не спокойно на душе? Неужели из-за этого купчика?!» – подумал Григорий Михайлович и сделал пару шагов в сторону подозрительного лица.

За ним двинулся Фрол. В этот момент со стороны чёрного входа раздался шум, заставивший обоих городовых развернуться. В кассовый зал из небольшого коридорчика, ведущего к запасному входу-выходу, вошли три человека, одетые в одинаковые короткие «сибирки», картузы, и направились к кассе. Но заставило застыть на месте городовых то, что лица вошедших были закрыты масками, которые использовали «чёрные ангелы», и то, что каждый из них держал в обеих руках по пистолету Браунинга.

Марку пистолетов про себя определил Фрол, так как мечтал о таком, но тот стоил двадцать рублей золотом, что составляло больше месячной его зарплаты. Поэтому эта игрушка для семейного полицейского так и оставалась мечтой, тем более что у него был служебный «Смит-Вессон», за которым городовой и потянулся.

– Не надо этого делать, – услышал Фрол за своей спиной и почувствовал, как что-то твёрдое ткнулось в район его правой почки.

Повернув голову назад и скосив глаза, городовой увидел, что тот самый подозрительный купец, упираясь чем-то ему в спину, второй рукой целится из пистолета в голову Григория Михайловича, который также попытался достать из кобуры револьвер. И судя по тому, что старый унтер быстро поднял руки вверх, лжекупец оказался очень убедительным.

– Ты тоже руки вверх подними и останешься живым…

Фрол получил болезненный тычок в почку от купчика, вторая рука которого, держащая под прицелом браунинга Григория Михайловича, даже не дрогнула.

Молодой городовой вслед за старшим смены медленно поднял руки вверх.

Между тем один из троих вошедших в масках, убедившись, что два его напарника держат под прицелом двух оставшихся городовых, громко произнёс:

– Ни с места во имя революции! Руки вверх!

И в этот момент в центральный вход банка быстро зашли друг за другом ещё семь человек в масках, доставая пистолеты из карманов, последний из которых, закрыв входную дверь, повесил на неё какую-то картонку.

– Господа, вы присутствуете при экспроприации экспроприаторов во имя анархии. Мы боремся против политической власти человека над человеком и стремимся к полной политической свободе, то есть к безвластию или анархии. Выполняйте наши требования, и вы все останетесь живыми и здоровыми. Не надо умирать за чужие капиталы. – В говоре произнёсшего эту фразу анархиста слышался небольшой малоросский акцент, хотя тот и говорил по-русски чисто.

Вошедшая семёрка быстро растеклась по залу, оперативно разоружив городовых, лишив их револьверов и сабель, заодно связав руки за спиной подготовленными верёвками. После этого всех присутствующих в зале, предварительно связав, загнали в служебное помещение без окон. Один из посетителей – купец-старообрядец – попытался возмутиться и тут же получил болезненный удар стволом пистолета в крестец. После чего, прогнувшись от боли, выполнил все требования напавших. Остальные прошли в помещение без сопротивления.

Григорий Михайлович успел шепнуть Фролу, когда их разоружали:

– Молодой, не дёргайся. Это революционеры. Для них человека убить, что высморкаться.

Также старый унтер успел заметить, что часть напавших на банк в количестве четырёх человек, возглавляемые лжекупчиком, который на ходу надевал на голову такую же маску, направились к лестнице на второй этаж, где находился управляющий, к которому минут десять назад поднялся великий князь со спутницей.

– Господа, прошу прощения, что вынужден прервать ваше общение, но у меня к господину Лебедеву есть разговор, который не терпит отлагательства, – ворвавшийся в кабинет управляющего банка человек в маске поднял руки с пистолетами на уровень груди, взяв под прицел двух мужчин.

Управляющий Лебедев, побледнев, медленно поднял руки вверх, а вот его собеседник повёл себя иначе.

– Что вы себе позволяете?! Я – великий князь Алексей Александрович! Немедленно покиньте кабинет и банк, если не хотите попасть на виселицу в течение трёх дней. – Князь поднялся со стула во весь свой немаленький рост.

В повседневном морском мундире с погонами генерал-адмирала и единственным крестом Святого Георгия 4-й степени на груди Алексей Александрович Романов, тем не менее, выглядел внушительно и очень властно. Было видно, что он нисколько не сомневается, что преступник немедленно выполнит его приказание.

В этот момент в кабинет зашёл ещё один грабитель небольшого роста, в прорезях маски которого блестели раскосые глаза практически чёрного цвета. Подняв пистолет и направив его в живот великому князю, он каким-то тонким фальцетом прокричал:

– Стоять! Руки в гору!

– Что-о-о!!! А ну бросили оружие и вон из банка! – Алексей Александрович двинулся к грабителям, отодвигая в сторону мешавший ему стул.

В этот момент грохнул выстрел, за ним – второй и третий. Все три пули попали в живот князю. Тот застыл, а потом как подкошенный рухнул на пол всей своей грузной фигурой, уронив стул. Дико закричала женщина, сидящая в стороне у стены на небольшом диванчике. Она вскочила на ноги и с каким-то воем бросилась к упавшему князю. Грохнул ещё один выстрел, и женщина, схватившись за грудь, упала на генерал-адмирала.

Первый из грабителей осмотрел лежащих на полу, отметив, что нога женщины дёргается в агонии, перевёл взгляд на своего мелкого напарника, а потом повернул голову в сторону управляющего.

Лебедев, на лбу и висках которого обильно выступили капли пота, под взором через разрезы маски медленно поднялся из-за стола, продолжая держать руки вверх.

– Не надо, пожалуйста. Не стреляйте, у меня жена и трое детей. Мама сильно болеет, почти не встаёт с постели, – просящим и дрожащим голосом произнёс управляющий.

– Ну что вы, Александр Иванович, мы же не убийцы, а борцы с самодержавием. Но нам для этой борьбы необходимы деньги. Поэтому вы сейчас откроете хранилище, где лежат капиталы вашего общества. Мы возьмём немного из тех почти тридцати миллионов, которые там хранятся. Вы же не хотите умереть за чужие деньги? Не так ли, господин Лебедев?! – Эти слова произнёс ещё один из напавших на банк, который появился в кабинете вслед за тем, кто убил князя и его спутницу.

Он отличался от своих спутников более богатой одеждой и тем, что поверх маски у него были надеты очки с зелёными стёклами.

– Я сделаю всё, что вы скажете.

– Вот и хорошо, Александр Иванович. Пройдёмте к хранилищу. – Грабитель в очках качнул пистолетом, который держал в руке, показывая на выход.

Через пару минут управляющий и четыре грабителя стояли перед стальной дверью хранилища. Набрав код и повернув ключ, Лебедев с трудом открыл её и после тычка пистолетом в спину вошёл внутрь. Вслед за ним зашли революционеры. В небольшой комнате стояло несколько сейфов.

– Александр Иванович, откройте сейфы, где хранятся кредитные билеты. Ценные бумаги, в которых основной капитал вашего общества, нас не интересуют, как и «петеньки»^[4]. Их номера наверняка переписаны. Так, господин Лебедев? – вежливо спросил управляющего грабитель в очках.

Лебедев быстро закивал головой.

– А «катеньки»^[5]? – Голос грабителя был приторно-сладким, только вот его пистолет при этом смотрел точно между глаз управляющего банка.

Старший из наёмных работников Московского купеческого общества взаимного кредита энергично замотал головой.

– Вот и замечательно. Откройте сейфы. Не взрывать же нам их. Хотя заряды мы подготовили и сможем это сделать. Вы мне верите, Александр Иванович?!

Лебедев вновь очень быстро закивал головой. По его бледному лицу ручьями тёк пот.

– Открывайте, – потребовал грабитель-революционер в очках на маске, после чего посмотрел на своих подельников и произнёс: – Товарищи, берём пачки кредитных билетов номиналом от ста рублей и ниже. Пакуем и уходим, как договаривались. Действуем.

⁂

– Как это произошло? – спокойным голосом спросил Михаил, но, задав вопрос, судорожно сглотнул.

– Ваше императорское высочество, обер-полицмейстер Москвы Трепов по телефону доложил, что группа анархистов в количестве десяти-двенадцати человек сегодня около десяти часов совершили нападение на помещение Московского купеческого общества взаимного кредита на улице Ильинка… – Ширинкин сделал паузу и перевёл дух. – Они разоружили четырёх городовых, охраняющих здание, затем охрану. Посетителей и служебный персонал согнали в одно помещение, телефонный провод перерезали. Входную дверь закрыли и вывесили табличку с надписью «ревизия». Дальше часть налётчиков отправилась в кабинет управляющего Лебедева, где в это время находился великий князь Алексей Александрович с мадам Балетта.

При упоминании любовницы генерал-адмирала патриарх семейства Романовых поморщился, да и у остальных на лицах мелькнули выражения, явно неодобрявшие эту женщину.

А начальник Дворцовой полиции продолжал доклад:

– Как было установлено со слов Лебедева, великий князь держал в их обществе около миллиона рублей и прибыл с переговорами о переводе части денег в Парижский банк. Также его императорское высочество хотел получить часть средств наличными: сто или сто пятьдесят тысяч. Когда бандиты ворвались в кабинет управляющего, великий князь Алексей Александрович назвался и приказал им покинуть здание. В ответ один из налётчиков несколько раз выстрелил из револьвера в князя, убив его. Элизабет Балетта, кинувшуюся к великому князю, также застрелили. Дальше, угрожая оружием, грабители заставили Лебедева открыть двери хранилища и сейфы, в которых хранился капитал общества. Налётчики забрали ассигнации и часть золотых монет, облигации и ценные бумаги не тронули, видимо, посчитав, что их будет трудно обналичить. Награбленное нападавшие вынесли через чёрный вход, покидая здание отдельными группами, чтобы не привлекать внимание прохожих. После того как последние грабители вышли из здания и скрылись, освободившиеся от пут городовые выбежали на улицу и подняли тревогу. Но к приезду полиции отыскать преступников уже не было никакой возможности. Предварительный ущерб составил восемьсот семьдесят пять тысяч рублей.

Сандро не выдержал и присвистнул, заработав раздраженный взгляд со стороны отца.

– То есть это был экс, а не покушение на великого князя? – задал вопрос Плеве.

– Дмитрий Фёдорович считает, что целью нападавших были деньги общества. Смерть великого князя Алексея Александровича – это трагическое стечение обстоятельств. – Ширинкин достал платок и вытер пот на лбу и висках.

– А что это за анархисты такие? И как удалось установить, что это именно анархисты, а не какие-нибудь бандиты? – спросил Михаил и посмотрел на Плеве, а потом на Ширинкина.

– Анархисты, ваше императорское высочество, это одно из течений революционеров, отрицающих всякую власть и государственность, которые, по их мнению, защищают частную собственность, наёмный труд и обеспечивают эксплуатацию человека человеком, – как по писаному произнёс министр внутренних дел и шеф жандармов. – Особенно сильны их позиции в Соединённых Штатах и Европе. Среди российских политэмигрантов как теоретики анархизма известны Бакунин, Кропоткин и ряд других товарищей.

Слово «товарищей» Плеве выделил презрительной интонацией, после чего продолжил:

– С августа прошлого года издают в Женеве газету «Хлеб и Воля». На территории Российской империи небольшие группы анархистов-коммунистов образовались в Кишиневе, Белостоке, Житомире, Нежине и Одессе. Самой большой группой являлся «Союз непримиримых» в Одессе, организованный учениками Махайского. Есть такой деятель. Был осуждён на шесть лет в Иркутске два года назад. Бежал из ссылки. Сейчас в Женеве.

– Вы сказали, что «Союз непримиримых» являлся самой большой группой анархистов? Что с нею стало? – перебил Плеве Михаил.

– Эта организация была создана в Одессе в сентябре прошлого года приехавшими из Иркутска учениками Махайского: Шетлихом, Миткевичем и Чуприной. Через полгода, к февралю, в эту группу входило около восьмидесяти человек, в основном молодёжь из еврейских рабочих и ремесленников. Ведущими методами борьбы у «непримиримых» были объявлены экспроприации и террор. Вскоре они создали подпольную типографию и лабораторию бомб, а потом была неудачная попытка убийства градоначальника Одессы, действительного статского советника Нейдгарта. Слава богу, – Плеве перекрестился, – Дмитрий Борисович остался жив, но зато члены этой группы взорвали полицмейстера Одессы князя Геловани. Во время следствия по этим делам больше сорока человек из «непримиримых» были арестованы. Трое уже повешены по решению военно-полевого суда, четырнадцать осуждены к каторге. Остальные пока под следствием, идут аресты и других членов союза, которые скрылись из Одессы. Так что можно сказать, ваше императорское высочество, что организация анархистов «Союз непримиримых» разгромлена.

– Евгений Никифорович, – великий князь Михаил Александрович посмотрел на генерала Ширинкина, – чем подтверждается, что напавшие на банк и убившие великого князя Алексея Александровича являются анархистами?

– Не могу сказать, ваше императорское высочество. Генерал Трепов в телефонном разговоре сообщил, что это были анархисты… – Начальник дворцовой полиции вновь достал платок и промокнул лоб и виски.

«Достаётся в последнее время Евгению Никифоровичу. Мне в этом отношении несколько повезло», – подумал я, глядя на бледного генерала, и как накаркал.

– Тимофей Васильевич, вам есть что добавить по анархистам? – Этот вопрос регент задал уже мне.

– Ваше императорское высочество, в Аналитическом центре проанализировали резкий рост числа групп анархистов-коммунистов из числа еврейской молодёжи, как и участившиеся случаи эксов и убийств чиновников высокого ранга на юге империи за последние полгода. Анализ показывает, что анархисты-коммунисты отличаются от остальных течений анархизма непримиримостью к государственной власти, с которой будут бороться массовым террором, а деньги на эту борьбу будут добывать экспроприацией незаконно, по их мнению, нажитых богатств у аристократов, банкиров, промышленников, представителей купечества. Один из основателей анархизма Прудон считает, что собственность есть кража, то есть благодаря собственности на средства производства их собственник обворовывает трудящихся. Маркс в ответ на это предлагал экспроприировать экспроприаторов. Проще говоря, грабь награбленное. Именно так по смысловой нагрузке анархисты-коммунисты оправдывают свои эксы. И они находят живейший отклик среди беднейших слоёв населения и представителей криминала, которыми богата Одесса, Кишинев и многие другие города черты постоянной оседлости евреев. Кроме того, сотрудниками центра отмечается явное руководство анархистами-коммунистами из-за рубежа. Мне это очень напоминает становление боевых ячеек эсеров и их использование англичанами в покушении на Николая Второго, в мятеже великого князя Владимира Александровича и Русско-японской войне. – Я сделал паузу, сглотнув тягучую слюну, образовавшуюся в горле.

– Считаете, Тимофей Васильевич, Георг Пятый в борьбе с Российской империей решил заменить эсеров анархистами-коммунистами? – несколько надтреснутым голосом спросил великий князь Михаил Николаевич.

– Ваше высокопревосходительство, после того как цепочка необъяснимых смертей поразила центральный комитет социал-демократической рабочей партии, – Сандро после этих слов усмехнулся, – а основная масса членов боевых организаций эсеров и социал-демократов была уничтожена силами контрразведки и корпуса жандармов во время Русско-японской войны, для развития антиправительственного революционного движения нашими врагами понадобились новые силы. И надо сказать наши противники с туманного Альбиона творчески подошли к этому вопросу. Зачем реанимировать боевые группы эсеров и РСДРП, оставшиеся в живых, члены которых напуганы. Юго-запад Российской империи с чертой оседлости евреев, порт Одессы с его контрабандистами – великолепная база для создания нового течения революционеров-террористов. Тем более что многие непримиримые эсеры и социал-демократы уже потянулись в организации анархистов-коммунистов.

– Тимофей Васильевич, о поддержке англичанами процесса создания боевых организаций анархистов в Одессе и других городах есть какие-нибудь доказательства? – перебил меня Михаил.

– Конкретных нет, ваше императорское высочество, – ответил я.

– То есть всё сказанное вами – это предположения ваших аналитиков? – Задав вопрос, Михаил внимательно посмотрел мне в глаза.

– Можно сказать и так. Косвенными доказательствами выводов Аналитического центра является неожиданное появление больших денежных средств именно у анархистов-коммунистов в Швейцарии, издание ими газеты в Женеве, создание типографий и лабораторий в Одессе, Кишиневе, Белостоке. Переправка на юг крупных партий оружия, динамита…

– Подтверждаю, ваше императорское высочество, – перебил меня Плеве. – За последние два месяца в Одессе силами Жандармского управления арестовано три партии оружия. В общей сложности более ста килограммов динамита, сто пятьдесят пистолетов Браунинга с тремя обоймами и по сто патронов на каждый, двести пистолетов Маузера в такой же комплектации. Только это всё стоит по магазинным ценам порядка тридцати тысяч, не считая затрат на тайную доставку.

«Деньги, деньги и ещё раз деньги – вот что в первую очередь необходимо для революций. Как мне известно из прошлой жизни, да и по практике этого мира, революции просто так не происходят. Они тщательно готовятся и финансируются. Революционная борьба требует больших средств: профессиональным борцам за свободу, равенство и братство надо на что-то жить и желательно жить хорошо, деньги требуются на закупку и доставку оружия, пропаганду, обеспечение лояльности нужных людей и так далее. Такие ресурсы добыть самостоятельно внутри страны практически невозможно, поэтому их, как правило, предоставляет какая-либо заинтересованная в революции иностранная держава или целый альянс, действуя через свои спецслужбы. И тридцать тысяч рублей – это мелочи. Счёт идёт даже не на сотни, а на миллионы, многие миллионы рублей. И всё равно это будет выгодно для той же Англии», – пронеслось у меня в голове, пока министр внутренних дел, можно сказать, хвастался успехами жандармского управления славного города Одессы.

– И откуда поступило это оружие и взрывчатка? – заинтересованно спросил министра внутренних дел великий князь Михаил Александрович.

– Задержанные члены «Союза непримиримых» раскрыли пути поступления оружия и революционной литературы. Кто доставляет до побережья Российской империи, они конкретно не знают. Эти люди представляются эмиссарами центра в Женеве. А дальше в основном Гданьск – Белосток – Львов – Кишинев – Одесса. Другие пути начинаются в Финляндском княжестве, Эстляндской и Лифляндской губерниях, где, как и в Польше, сейчас идёт рост националистического движения, и не сегодня-завтра возможны восстания за независимость этих государств. А вот здесь мы можем уже уверенно говорить, что финансирование этих движений идёт из Лондона. Так что денежные средства для анархистов на юге Российской империи, можно сказать, идут из того же источника, возможно даже мимо верхушки анархистов-коммунистов в Швейцарии. Поэтому я согласен с выводами Аналитического центра. – Плеве замолчал.

– А мы тут про конституцию говорим, – воспользовавшись возникшей паузой, проскрипел великий князь Михаил Николаевич. – Какая, к чёрту, конституция?! Здесь восстания на носу! Того гляди, полыхнёт по окраинам, как в Польше сорок лет назад! Брат мой Константин и маркиз Велёпольский тоже пытались либеральными реформами умиротворить поляков, а в результате Константину плечо прострелили и маркизу дважды шкуру попортили. Плюс полтора года с повстанцами воевали. И всё без толку. Опять эти пшеки восстать готовы.

– Папа́, вспомните, как удалось то восстание подавить? Вооружённые банды повстанцев держали весь край, а как только манифестом освободили крестьян и дали им землю, всё сразу изменилось. Крестьяне перешли на нашу сторону и стали помогать нам ловить повстанцев. Революция и кончилась, – не удержался и высказался Николай Михайлович.

«Николай, ратующий за создание в России конституционного строя, постоянно спорит с отцом, которому введение конституции как серпом по одному месту. Патриарх семейства Романовых является ярым монархистом и кроме самодержавия ничего не принимает, но потихоньку начинает сдавать позиции, знакомясь со статьями нового верховного закона», – подумал я про себя.

А великий князь Николай Михайлович между тем продолжал:

– Есть большая вероятность того, что принятие конституции именно в этот момент позволит удержать людей от революций и восстаний. Они смогут участвовать в управлении государства через выбранных представителей, смогут с самого низа донести до императора чаяния народа.

«Всё, Филипп Эгалите завёл свою шарманку. И как взрослый человек может так верить во весь этот демократически-либеральный бред?! Ему что, истории Французской революции мало?! Чем закончил герцог Орлеанский?! Да и в моём прошлом-будущем великий князь Николай Михайлович с радостью воспринял Февральскую революцию и признал власть Временного правительства. А закончил жизнь в общей могиле у стены Петропавловской крепости с другими князьями из рода Романовых, как и многие генералы, которые способствовали отречению от престола Николая II. Хорошо, что сейчас не видно явной тенденции противостояния всех против Александра IV и регента Михаила Александровича, кроме определённой группы семейства Романовых энд ко́мпани. Но это классические дворцовые дрязги за власть. При этом первый из претендентов на престол из старших Александровичей мёртв, хотя он и не основная фигура в этом комплоте», – подумал я, слушая великого князя.

– Господа, хотя мы и собрались обсудить вопрос о введении конституции, но сейчас надо выяснить все подробности о гибели великого князя Алексея Александровича, – прервал Михаил словесные излияния своего дяди.

Великий князь Николай Михайлович обиженно замолк, а остальные вслед за регентом обратили свой взор на Ширинкина. Бедный генерал вновь вытер пот со лба и висков, после чего произнёс:

– А мне пока больше нечего сказать, ваше императорское высочество. Генерал Трепов ещё довёл до меня, что принимает все меры по поиску анархистов, а также сказал, что доложил всю информацию великому князю Сергею Александровичу, который собирается прибыть на место преступления.

– Понятно. Берите стул, Евгений Никифорович, и присаживайтесь к столу. – Михаил показал на место за столом рядом со мной.

Я чуть подвинулся, а Ширинкин через несколько секунд разместился рядом. Всё это время за столом стояла тишина.

– Что будем делать, господа? – нарушил тишину регент.

– Будем искать убийц и разбойников, – мрачно произнёс Плеве, автоматически классифицировав анархистов как субъектов преступления.

– Надо начинать готовиться к похоронам Алексея Александровича, – с глубоким вздохом-выдохом произнёс патриарх семейства Романовых.

После этих слов за столом вновь наступила тишина. При этом присутствующие избегали смотреть друг на друга. А у меня в голове почему-то закрутилась песня из моего прошлого-будущего:

На улице Гороховой ажиотаж:

Урицкий всю ЧК вооружает.

Всё потому, что в Питер

в свой гастрольный вояж

С Одессы-мамы урки приезжают.

«Почему из Одессы и урки?! Так самая крупная группа анархистов была в Одессе. А почему урки?!» – У меня возникло жжение не только в голове, но и в копчике, образно говоря.

Я просто вспомнил небольшую докладную записку из центра по событиям в Одессе. В ней упоминалось, что в город в феврале этого года прибыл из Европы некто месье Мишель Дюбуа, благодаря которому братья Шепсель и Лейба Гохманы в 1896 году через венских антикваров Фогеля и Шиманского продали в Лувр якобы тиару скифского царя Сайтафарна. За неё братья и помогавшие им выручили 286 тысяч франков, а это ни много ни мало чуть больше 100 тысяч рублей золотом. Огромная сумма!

Братья Гохманы держали в Одессе антикварную лавку. Торговали тем, что находили на раскопках крупной греческой колонии Оливии: мраморными осколками с греческими словами, кусочками керамики и прочим ходовым товаром. Но спрос рос, предложение за ним катастрофически не успевало, и братья начали потихоньку разбавлять настоящий товар фальшивками, одной из которых стала тиара.

Семь лет весь мир съезжался в Париж посмотреть на чудо, когда в декабре прошлого года одесский ювелир Израиль Рухомовский неожиданно объявил, что тиару сделал именно он. Сделал по заказу братьев, заплативших ему за работу 1800 рублей. Разразился скандал, который до сих пор ещё не утих. И вот на его пике один из героев провёрнутой аферы появляется в Одессе, но встречается не со своими подельниками, а с руководителями «Союза непримиримых».

По слухам, ходящим в криминальном мире Одессы, Мишель Дюбуа был незаконнорождённым сыном Соньки Золотой ручки и председателя «Клуба червонных валетов» Шпейера Павла Карловича. Появился Миша на свет где-то в 1870 году, когда Сонька вместе с «валетами» крутила аферы в Москве. Когда родила сына, хотела сдать его в приют, как и первую дочь, но Шпейер не дал, пристроил в какой-то дворянской семье. История умалчивает, как Миша появился в свои шестнадцать лет в Одессе, что он там делал, но в двадцать он уехал в Европу, откуда уже в первый раз приехал в 1892 году как гражданин Франции Мишель Дюбуа.

В связях с революционерами замечен не был, поэтому по картотекам жандармского управления не проходил, а вот в полиции о нём было известно как о сильном карточном игроке, которому почти всегда благоволит богиня Фортуна, плюс к этому была информация, что через него можно пристроить антиквариат в Европе. И тут неожиданная связь с анархистами. Правда, кроме нескольких встреч в течение пары недель зафиксировано больше ничего не было. А о чем он разговаривал с главарями «Союза непримиримых», уже не спросишь. Тех уже повесили, но…

– Тимофей Васильевич, вы о чём так задумались? – оторвал меня от размышлений Михаил Александрович.

– Думаю, насколько ловко произведён налёт на Московское купеческое общество взаимного кредита. Если бы не убийство великого князя Алексея Александровича, то мы бы имели бескровное ограбление банка на рекордную сумму. Даже из краткого описания разбойничьего налёта понятно, что он был хорошо спланирован. Преступники, вернее всего, знали о наличии крупной суммы в банке, у кого есть ключи от помещения и сейфов, где хранятся деньги. Отход также организован грамотно. Я бы на их месте ещё какой-нибудь террористический акт совершил, чтобы отвлечь полицию от своих поисков…

– Хорошо, что не вы, Тимофей Васильевич, руководили этим разбойным нападением, – перебил меня Плеве.

Я в ответ на слова министра внутренних дел склонил голову и улыбнулся.

– Не надо нам террористического акта. Хватит уже убийства великого князя Алексея Александровича, – проскрипел патриарх семейства Романовых.

В этот момент раздался шум на входе в зал. Через тройку моих бойцов пытался пройти начальник телеграфной конторы дворца коллежский асессор Михайлов.

Я посмотрел на Михаила и после его кивка махнул охране рукой, разрешая пропустить главного телеграфиста и телефониста дворца.

– Что случилось, Семён Семёнович? – спросил регент, когда Михайлов подошёл к столу.

– Ваше императорское высочество, несколько минут назад звонил обер-полицмейстер Москвы Трепов. Дмитрий Фёдорович сообщил, что бомбистами взорвана карета великого князя Сергея Александровича. Великий князь погиб. От кареты и лошадей ничего практически не осталось. Погибло восемь казаков конвоя, ещё четверо ранено. Также погибло двое городовых и более десяти штатских. Количество раненых среди жителей уточняется. – Михайлов замолк, и из него будто бы выпустили воздух.

Фигура начальника телеграфной конторы Гатчинского дворца сгорбилась, а в зале возникла какая-то звенящая тишина, показалось, что все перестали дышать. Хотя, может быть, и не показалось. Я-то точно задержал дыхание, услышав такую новость.

«Два великих князя из ветви старших Александровичей убиты в течение часа-двух. Это кто же нам так ворожит?! Получается, главный политический противник Александра Четвертого и Михаила Александровича мёртв», – промелькнуло у меня в голове, после чего я посмотрел на Михаила.

Сказать, что регент был сильно удивлён, значит, ничего не сказать.

– Как это произошло? – второй раз прозвучало в зале из уст великого князя Михаила Александровича.

Глава 5
Месье Дюбуа

Емельян, чуть сдвинув штору и тюль, выглянул в окно. Картина оставалась без изменений: по улице на тротуарах сновали туда-сюда люди, по мостовой то и дело проезжали пролётки, коляски, брички. У соседнего дома, где располагалось Московское купеческое общество взаимного кредита, было целое столпотворение, в котором присутствовали большие чины полиции и корпуса жандармов, что говорило о том, что экспроприация денег у общества состоялась. Моисей Магазинер всё так же оставался на условном месте, продавая сбитень. Значит, главная цель экса ещё не показалась в начале улицы Ильинка. А целью был генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович.

Двадцатичетырехлетний Емельян Гоненко пять лет назад, в 1899 году, примкнул к рядам РСДРП и вёл свою революционную деятельность, пропагандируя марксизм в подпольных кружках Екатеринослава, Кременчуга, Николаева и Одессы. В 1902 году из-за убеждённых левых радикальных взглядов в революционной борьбе перешёл к эсерам, попав в «боевую организацию». После обучения в качестве боевого техника занимался изготовлением бомб для терактов. Это и спасло его от смерти, когда почти все члены его группы во главе с Борисом Савинковым были схвачены военной контрразведкой в Порт-Артуре и расстреляны.

Он же остался в Одессе, где должен был подготовить ещё взрывчатки для следующих терактов. Остался жив, только без связи и денег: без подпитки из партийной кассы боевой организации, которой заведовал Савинков, они быстро закончились. В ноябре 1903 года остатки Одесского комитета партии социалистов-революционеров вошли в анархо-махаевский «Союз непримиримых», на них же вышел Емельян.

Дела в «Союзе» шли ни шатко ни валко до тех пор, пока в Одессе в конце января этого года не появился «товарищ Николай». Он привёз деньги, а главное, предоставил налаженную связь с анархистами в Женеве и Лондоне, после чего вновь исчез.

Вместе с Николаем в Одессу прибыл известный, несмотря на молодость, особенно во Франции, анархист-коммунист Лев Алешкер, который быстро организовал две бомбовые лаборатории и занялся обучением боевиков. Как по заказу почти в это же время из Нью-Йорка приезжает Моисей Магазинер с деньгами на создание боевой группы. Узнав о появившихся в «Союзе» больших деньгах, в «жемчужину у моря» подтянулись боевики из Белостока, Варшавы, Кишинева и даже Женевы и Лондона.

Потом была неудачная попытка убийства градоначальника Одессы и удачный подрыв князя Геловани. Как результат, полиция и жандармское управление Одессы объединили свои усилия и, пользуясь законами военного времени, в апреле 1904 года арестовала большинство членов «Союза непримиримых»: братьев Гальпериных, сестёр Шерешевских, мужа и жену Эрделевских, Ольгу Таратуту и многих других. Всего около сорока человек. Троих членов «Союза», которые непосредственно участвовали в убийстве полицмейстера Одессы, включая Льва Алешкера, повесили через три дня после ареста.

Оставшиеся на свободе анархисты ушли на нелегальное положение. В это тяжёлое для организации время в Одессе вновь появляется «товарищ Николай», который прибывает не только с деньгами, но и с несколькими боевиками-анархистами. Союз начинает восстанавливаться, переходит на систему троек и пятёрок, которая была в «боевой организации» эсеров. Эта практика распространяется и на Белосток, и на Кишинёв. Начинаются громкие теракты. Поставки оружия и взрывчатки растут. Всем этим руководят прибывшие с «товарищем Николаем» боевики, которые так же, как и их начальник, на все встречи приходят в гриме.

Гоненко ещё раз выглянул на улицу и усмехнулся про себя.

«Как реально выглядит товарищ Николай, не знает никто», – подумал он.

Но для себя Емельян ещё при первой встрече отметил, что этот товарищ совсем не товарищ, а вернее всего, господин. Чувствовалась в нём белая кость и голубая кровь, хотя тот и мог изъясняться, как биндюжник с Привоза, да и на суржике говорил чуть ли не как на родном языке. Хотя Кропоткин вообще целый князь и Рюрикович в каком-то там поколении. Когда Емельян об этом узнал, то долго в это не мог поверить.

Гоненко вновь выглянул в окно, боясь пропустить сигнал от своего напарника, а потом перевёл взгляд на стол, на котором стоял саквояж-бомба: полпуда тротила и граната А–1 или, как её окрестили солдаты, «Алёнка». Эти гранаты начала использовать русская армия в конце войны с японцами.

Подойдя к столу, анархист открыл саквояж и ещё раз проверил закладку бомбы. Бруски тротила были помещены в металлический ящик, к которому крепилась граната, к чеке которой привязан крепкий шнур.

В общем, дёрнул шнур, вырвал чеку, предохранительный рычаг отлетает, за счёт сжатой пружины освобождённый ударник бьёт по капсюлю-воспламенителю, четыре секунды горения замедлителя, и срабатывает детонатор, взрыв гранаты, следом – взрыв заряда с разбросом поражающих элементов, которых напихали в ящик достаточно. Рвануть должно было знатно. По прикидкам Ганенко, сила взрыва должна была соответствовать, как если бы разом рванула пара, а то и тройка фугасных снарядов от трёхдюймовки.

Вес бомбы был где-то три четверти пуда, но бросать-то её надо было с третьего этажа на проезжую часть всего-то на пару-тройку саженей. Емельян был уверен, что легко это сделает. Также был уверен в том, что великий князь обязательно приедет. Такого громкого ограбления банка в Российской империи ещё не было.

«Дикий Запад отдыхает», – такие слова произнёс товарищ Николай, когда закончил рассказывать план ограбления банка. А ещё он сказал, что при удаче они могут взять больше миллиона рублей казёнными билетами номиналом до ста рублей, у которых не переписаны номера. Всего в хранилище общества должно было храниться больше тридцати миллионов рублей в основном в ценных бумагах, которые брать при эксе не собирались из-за трудностей по их реализации.

Закрыв саквояж и убедившись, что шнур удобно свисает наружу, Гоненко вернулся к окну, посмотрел на Моисея, продолжавшего торговать сбитнем. День сегодня был прохладным, и находилось много желающих согреться тёплым напитком. Поправив штору, Емельян вновь окунулся в воспоминания последних и предшествующих событий.

Революционно-анархическое движение в Одессе ширилось, но тут закончилась Русско-японская война, победа в которой несколько снизила накал революционной борьбы. Следом идут победные бои в Туркестане, ввод русских войск в Персию и Афганистан. Народ ликует. Полиция и жандармы зверствуют, военно-полевые суды, которые никто не отменил, отправляют на виселицу попавшихся после терактов и эксов революционеров, тратя дня два-три на рассмотрение дела.

Убийство Николая II всколыхнуло революционное движение на всей территории Российской империи. В этот момент в Одессе вновь появляется «товарищ Николай» и, отобрав две лучшие пятёрки боевиков, в одной из которых был Емельян, убывает вместе с ними в Москву.

Уже в Москве этот странный товарищ довёл до всех, что их основная цель – генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович.

Емельян хмыкнул и улыбнулся, вспомнив, какие удивлённые лица были у всех. А план по ликвидации великого князя вызвал восторг. Экспроприация Московского купеческого общества взаимного кредита на огромную сумму обязательно заставит генерал-губернатора прибыть на место преступления. А приехать к банку из Николаевского дворца Московского Кремля или генерал-губернаторского дворца на Тверской улице он сможет только по улице Ильинка.

В соседнем доме, где располагается купеческий банк, идёт ремонт всего здания, и будет легко проникнуть на третий этаж в угловую комнату, из которой надо метнуть саквояж с бомбой. Карета, в которой передвигается великий князь, блиндированная, поэтому заряд нужен мощный. И попасть им нужно в крышу кареты, которая укреплена намного слабее.

Всё произошло так, как описал товарищ Николай. Гоненко, которого выбрали в бомбометатели, как самого опытного в обращении со взрывчатыми веществами, легко пробрался в комнату, выбранную для броска бомбы, благо в здании в этом крыле практически никого не было. Строительные работы шли в другом месте. Вскрыть простой замок комнаты было легко, как и закрыть его, войдя в комнату. Тяжёлым бременем стало ожидание. Как говорится, хуже нет, чем ждать и догонять.

Емельян, не сводивший через тюлевую занавеску взгляда с напарника, вздрогнул. Моисей, который внешним видом больше походил на рязанского паренька Мишу, свернув торговлю, пошёл в сторону Гостиного двора, что говорило о приближении главной цели сегодняшней операции.

Сдвинув в сторону тюль и шторы, бомбист открыл окно и, высунувшись в него, увидел, как по мостовой мимо Гостиного двора неспешной рысью едет карета великого князя в окружении казаков конвоя.

Время ещё было. Гоненко не торопясь подошёл к столу, взял правой рукой бомбу-саквояж, а левой – шнур. Осталось меньше полминуты до того момента, как будет казнён представитель рода Романовых, который находится в первой тройке наследников на престол.

Емельян вернулся к окну, качнул несколько раз саквояжем, примеряясь к броску.

«За анархию! Да здравствует революционный террор!» – с этими мыслями, дёрнув шнур и рассчитав траекторию, Гоненко метнул в оконный проем саквояж и тут же упал в сторону на пол, прижавшись к стене.

⁂

– Как это произошло? – второй раз из уст великого князя Михаила Александровича этот вопрос прозвучал в Арсенальном зале Гатчинского дворца.

– Ваше императорское высочество, обер-полицмейстер Москвы Трепов просил доложить, что, по первичной информации, бомбист бросил «адскую машину» из угловой комнаты на третьем этаже доходного дома на Ильинке, где располагается Серпуховское городское кредитное общество. Это соседнее здание с домом, где произошло ограбление купеческого банка и убийство великого князя Алексея Александровича, – начал доклад коллежский асессор Михайлов, который славился своей замечательной памятью.

Можно было быть уверенным в том, что Семён Семёнович сейчас докладывает слово в слово, что услышал по телефону от Трепова.

– Бомба попала точно на крышу кареты и тут же взорвалась. Взрыв был такой силы, что от кареты практически ничего не осталось. Лошади, которые везли генерал-губернатора, как и кони конвоя, убиты. Из двенадцати казаков, как я уже говорил, погибли восемь, четверо тяжело ранены. Они находятся в бессознательном состоянии и вряд ли выживут, поэтому пока неизвестно, был ли в карете кто-нибудь ещё с великим князем, – между тем продолжал говорить Михайлов.

Но тут его вопросом перебил Плеве:

– Что значит, не смогли определить, был ли кто ещё с великим князем Сергеем Александровичем?

– Ваше высокопревосходительство, на месте происшествия не осталось никого, кто бы мог сообщить, кто был в карете. Ищут ближайший телефон, связанный с Кремлем. И насколько я понял из слов Дмитрия Фёдоровича, взрыв был такой силы, что от кареты и того или тех, кто в ней находился, практически ничего не осталось. У четверых раненых казаков, которые были впереди кареты в десяти саженях, отсутствуют некоторые конечности, а убитые, которые сопровождали карету с боков и сзади, в ужасном состоянии, – сбился с делового тона Семён Семёнович, судорожно сглотнул и продолжил каким-то жалобным голосом: – По словам обер-полицмейстера Москвы Трепова, от этих казаков остался фарш, их просто разорвало на мелкие куски. На месте происшествия найдено множество небольших кусков нарубленного железа, а также осколки гранаты А–1 и большие куски остатков кареты.

– Бомбист задержан? – прервал Михайлова вопросом регент.

– Никак нет, ваше императорское высочество. В доходном доме Серпуховского городского кредитного общества идёт большой ремонт. Большинство помещений пустует. В той комнате, из которой предположительно был произведён бросок бомбы, не найдено каких-либо подозрительных следов. Комната была закрыта на замок, в помещении, не считая осколков стекла и порванных взрывом занавесок, полный порядок, рама разбитого окна закрыта на шпингалет. Если бы не прохожий, который видел, как именно из этого окна вылетела «адская машина», то вообще не было бы известно, откуда бросили бомбу.

Михайлов сделал паузу, которой воспользовался великий князь Михаил Николаевич, который проскрипел:

– Вот вам и террористический акт, о котором говорил начальник Аналитического центра. Да ещё какой акт! Убит генерал-губернатор Москвы и великий князь. Причём уже второй великий князь за день.

Почему-то все сидящие за столом скрестили на мне взгляды. Я изобразил покер-фейс. Михаил перевёл взгляд на Сандро, а потом вновь посмотрел на меня.

«Сдал, зараза», – подумал я, внешне изображая, что я не я и лошадь не моя.

В разговоре один на один с Сандро после памятной встречи и разговора с Александром IV и Еленой Филипповной тот задал мне вопрос, что я буду делать, если в смерти Николая окажутся замешанными старшие Александровичи. В ответ я сказал, что тогда они героически погибнут от рук революционеров.

«Интересно, он об этом только Михаилу рассказал?» – пронеслось у меня в голове.

Я посмотрел в глаза Сандро, и тот отвёл взгляд. Великий князь Михаил Николаевич начал расчесывать пальцами правой руки свою шикарную бороду, с каким-то интересом рассматривая меня, Плеве как-то многозначительно хмыкнул, а Сергей покачал головой.

Я обвел всех взглядом.

«Они думают, что это я?! Охренеть и не встать! Вот это у меня репутация! Я же действительно ни сном ни духом о том, кто это сделал! Есть небольшие подозрения», – успел подумать я до того, как регент произнёс:

– Тимофей Васильевич, вы ничего не хотите сказать?

Я встал и ответил:

– Надо срочно объявить в розыск французского гражданина Мишеля Дюбуа.

⁂

– Яша! Если бы ты был идиот, то я бы с тобой говорил, как с идиотом! Но я тебя за такого не знаю, и упаси боже тебя за такого знать. Поэтому слушайте, Яша, таки как я имею вам сказать несколько слов. – Закончив фразу, мужчина лет тридцати-сорока аккуратно отсоединил от подбородка накладную бороду, положив её на столик трюмо рядом с открытым саквояжем, а потом снял усы.

Всё это время он внимательно наблюдал в зеркале за коренастым, небольшого роста юношей лет четырнадцати-пятнадцати с раскосыми чёрными глазами, выделявшимися на лице, с которого никогда не сходит южный загар.

Молодой человек поправил на себе сюртук, который был явно с чужого плеча, после чего с не менее выраженным еврейско-одесским говором спросил:

– И що це за нискалько слов, товарищ Николай?

Тот, кого назвали товарищем Николаем, в этот момент снял с себя парик, изображавший купеческую причёску под «скобу», положил его в саквояж, стоявший на трюмо, туда же положил бороду с усами, после чего повернулся к юноше и произнёс:

– Жил соби, Яша, великий князь, як вильна птах, и вот он загинув через дуристь. Пришов еврей, схожий на хлопчика, и стрельнув ни в якую-ти жистяную банку, а в живот человеку. – Из речи говорившего внезапно исчез акцент и суржик. – Три раза выстрелил, Яша, и не из рогатки, а из пистолета Джона Мозеса Браунинга. А потом ещё и женщину этот мальчик убил! Нужны ли тут слова, Яша?!

Мужчина вновь повернулся к трюмо, взял со столика банку с каким-то кремом и начал втирать его в подбородок и щёки.

– Я зляковся, товариш Николай, коли он таки встав и пишов на мене. Вин був величезним. Я и стрельнув раз. А вин не падаэт. Я ищо стрельнув. А потим ця баба кинулася, я и в неи стрельнув. – Юноша, точнее сказать, мальчишка от волнения покраснел и перешёл на суржик.

– Яша, говорите по-русски. И желательно чисто говорите. Вам теперь нельзя привлекать к себе внимание. – Мужчина вновь повернулся к собеседнику. – И да, Яша, ви таки переоденьтесь в ту одежду, що я для вас приготовил.

Когда мальчик-юноша вышел в другую комнату, мужчина застыл перед трюмо в глубокой задумчивости. Французский гражданин Мишель Дюбуа, он же «товарищ Николай», он же Михаил Алексеевич Рачинский, он же Михаил Павлович Шпейер по рождению, плюс ещё несколько имён и фамилий, как и гражданств, и подданств разных стран, задумался над сложившейся ситуацией, которая неожиданно вышла из-под контроля, его контроля, а он этого не любил.

Михаил был сыном председателя известного в Российской империи «Клуба червонных валетов» Павла Карловича Шпейера. Матери своей он не знал, но ею была не Сонька Золотая Ручка, которая являлась матерью по слухам, ходящим в криминальной среде. Отец при встрече в Париже, которая состоялась три года назад, так и не ответил ему на прямой вопрос, хотя уже тридцать лет прошло тогда с его рождения. Видимо, эта женщина была ещё жива, и наличие незаконнорождённого сына могло её скомпрометировать.

Воспитывался Михаил в семье Алексея Александровича Рачинского, чей род происходил из Польши и был известен с ХIII века. Прародителем этого рода, как утверждала семейная легенда, был один из рыцарей королей Мешка I и Болеслава Храброго. Один из братьев Алексея был известный учёный, профессор ботаники Московского университета, переводчик на русский язык книги Чарльза Дарвина «Происхождение видов» надворный советник Сергей Александрович Рачинский.

Их дед был генерал-майором, петербургским полицмейстером Антоном Михайловичем Рачинским, сестра жены которого, Екатерина Николаевна Потёмкина, была супругой Василия Семеновича Огонь-Догановского, известного тем, что за один вечер в 1828 году он выиграл в карты у самого Пушкина под вексель больше тридцати тысяч рублей.

Внучатым племянником Василия Семеновича Огонь-Догановского был кассир «Клуба червонных валетов», известный карточный игрок и кутила Алексей Огонь-Догановский – лучший друг Павла Шпейера, отца Михаила.

Вот такие запутанные родственные и дружеские связи привели к тому, что новорождённый Михаил оказался в семье одинокого дворянина Алексея Александровича Рачинского, был усыновлён им, получил отличное домашнее образование, знание четырёх европейских языков на уровне их носителей, не считая латыни и древнегреческого.

Кроме домашних учителей, которые вдалбливали в молодое дарование знания восьмилетней гимназии, у Михаила был ещё один учитель – его «дядя» Алексей Огонь-Догановский.

Этот «педагог», вернувшийся после осуждения в 1877 году по делу «Клуба червонных валетов» к исправительному арестантскому отделению гражданского ведомства 1-й ступени на три года, познакомил десятилетнего мальца с игральными картами и криминальной изнанкой мира. Михаил, или Мишель, как его называл дядя Алексей, как губка впитывал правила и психологию карточных игр. Его математические способности и отличная память помогали держать в уме все карты и их комбинации, а ловкие и длинные пальцы быстро и в совершенстве освоили такие шулерские приемы, как подтасовка, вольт, шифт, пасс, фальшивая сдача, кража и замена карт, вплоть до замены колоды, крапление и многое другое.

Узнал подросток от «дяди», что в криминальном мире столицы имеется своя специализация. «Поездошники» срывают с проезжающих пролёток багаж, «фортачи» лазают в окна, «щипачи» в толпе шарят по чужим карманам, «огольцы» воруют товар в торговых лавках на виду у всех.

«Рыбаки» зимой наматывают мокрый кусок ткани на проволоку и опускают её в щель кружек для пожертвований при церковных приходах. Монеты примерзают к мокрой ткани, и, как уверяли знающие люди, за сутки улов таких воришек мог составить до двадцати рублей.

«Трубочисты» устраивают настоящие спектакли. Один из них в разгар работы падает с крыши, в доме начинается суматоха, а в это время оставшийся наверху напарник спускается в комнаты и забирает все самое ценное.

Когда Михаилу исполнилось шестнадцать лет, умирает его приёмный отец, и между его родственниками начинается борьба за наследство. «Дядя Алексей» советует не ввязываться в эти дрязги из-за имения, которое практически не приносит дохода, а начать новую и красивую жизнь. Именно во время этого разговора Михаил узнал, кто его настоящий отец, а также то, что имение Рачинского существовало на те деньги, которые ежегодно присылал Шпейер, живущий где-то за границей.

Прихватив из имения всё самое ценное, «дядя» и «племянник» отправились в Одессу, где в одной из «арестантских рот» отбывал наказание Огонь-Догановский, и познакомились со многими криминальными авторитетами. Молдаванка стала их первым прибежищем.

Знаменитый район Молдаванка начал формироваться как центр преступного мира Одессы ещё в первой половине XIX века. В то время это было городское предместье, где приют и убежище могли найти разного рода бродяги и беглецы.

В поисках лучшей доли сюда стекались евреи, русские, украинцы, поляки и молдаване. По большому счёту, Молдаванка была ремесленной слободой, но приток сомнительных личностей повлёк за собой открытие притонов, подпольных казино и борделей. Здесь же натаскивали воров всех мастей.

Обитая в таком интересном месте, Михаил пополнил свои знания, узнав, что «торбовщики» воруют мешки у приехавших в город крестьян, «капорщики» срывают головные уборы, «городушники» воруют в магазинах. «Понтщики» – это те, кто провоцирует скандалы или происшествия, чем привлекают внимание зевак, которых в это время обворовывают подельники. «Подкидчики» разыгрывают спектакли с якобы утерянным кошельком, который, на свою беду, мог поднять наивный прохожий. Были и подсовывающие попутчикам или собутыльникам дурманящие вещества в напитки.

Особым уважением в криминальном мире пользовались карманники, которые были нескольких специальностей в зависимости от места работы и способа совершения кражи. «Ширмачи» маскировали рабочую руку плащом, другой рукой отвлекая внимание жертвы, «писари» разрезали карман лезвием или заточенной монетой, а «рыболовы» вытаскивали бумажники с помощью рыболовного крючка на леске.

Были среди карманников и свои аристократы, и плебеи. Наименьшим уважением пользовались «дубилы», кравшие продукты из корзин и сумок на рынке. А вот «марвихеры», специализировавшиеся на кражах из карманов знатных и богатых клиентов, работали в театрах, на светских приёмах и раутах. Их называли «аристократами», они держались особняком и несколько надменно в криминальном мире Одессы. Среди них в основном были евреи, греки и в меньшей степени поляки. Их отличительной чертой были хорошие манеры, приличная наружность и умение держать себя в обществе. Словом, уголовников в «аристократах» стороннему наблюдателю ничто не выдавало.

Также к элите преступного мира, можно сказать, мирового уровня относились карточные игроки высокого пошиба, которые промышляли в аристократических салонах, игральных клубах, европейских и американских казино. Таких игроков уже тяжело было назвать шулерами, хотя всеми приёмами обмана и махинаций с картами они владели в совершенстве. Главным инструментом этих игроков были мозги, которые работали, словно арифмометр, просчитывая карты партнёров при игре в покер, преферанс, деберц, вист, терц и при других карточных баталиях. Особенно это ярко было видно при игре в блэкджек или баккара, когда на раздаче стоит крупье, а колода каждую игру новая и принадлежит казино или клубу.

Как правило, элитой картёжников были люди высокого происхождения, с соответствующими связями и репутацией. Азартные игры осуждались во всем мире, но, как и во всём мире, в России карточная игра являлась негласным мерилом нравственного достоинства человека. «Он приятный игрок» – такая похвала была достаточной, чтобы благоприятно утвердить человека в аристократическом обществе.

Вот таким игроком и стал постепенно Михаил Павлович Шпейер по рождению, Михаил Алексеевич Рачинский по документам Российской империи, он же Мишель Дюбуа – гражданин Французской республики.

Милая Мария Дюбуа, с которой Михаил познакомился в казино Монте-Карло, была племянницей пра-пра– и ещё несколько раз пра-дяди – кардинала Гийома Дюбуа – последнего из трёх кардиналов после Ришелье и Мазарини, которые возглавляли французское правительство в годы гран-сьекля.

Знакомство, которое началось за карточным столом, продолжилось в постели прекрасного номера отеля «Метрополь», а затем через несколько месяцев свадьбой, в результате которой Михаил получил французский паспорт на имя Мишеля Дюбуа.

Мари ввела нового гражданина Французской республики во многие светские салоны Парижа, Вены, Мадрида, Рима и Берлина. Через неё Михаил вышел и на крупных антикваров Европы, тогда же и удалось через братьев Гохманов и венских антикваров Фогеля и Шиманского продать в Лувр «тиару скифского царя Сайтафарна», которую изготовил одесский ювелир Изя Рухомовский.

Изя был не только отличным ювелиром, но ещё и замечательным антикварным «блиноделом» и «маклером», у которого можно было приобрести фальшивые документы всего мира. Благодаря Рухомовскому, Михаил обзавёлся несколькими паспортами, включая штатовский и аргентинский. В Одессу кто только не приезжал, а «марвихеры» не только кошельки таскали. Паспорта тоже ценились на «чёрном рынке», тем более не во всех странах в этих документах требовались фотографии владельца.

Семейное счастье с Мари продлилось недолго. Такое чувство, как верность, было у француженки атрофированно, и она искренне не понимала, почему Михаил так резко реагирует на её любовников. Это же норма для европейского высшего света. В общем, расстались «друзьями».

Всё было хорошо до того момента, пока Михаил осенью девяносто восьмого года не встретил в поезде «Марсель-Париж» своего старого знакомого по Одессе Соломона Розенблюма, который на тот момент был уже британским подданным Сиднеем Рейли.

Ужин в вагоне-ресторане, знакомство с каким-то французом за соседним столиком, предложение Соломона перекинуться в преферанс по-маленькому, чтобы убить время в дороге. А потом убийство этого француза. Причём убил его Михаил, чтобы остаться живым самому. Кто же знал, что этот чертов Шломо или Сидней – агент зарубежного отдела Британской секретной службы, и его задачей было украсть у этого француза-анархиста какие-то документы.

В общем, химия, которой попотчевал Сидней этого анархиста, не сработала как надо. Тот очнулся в самый неподходящий момент и достал револьвер Galand Tué Tué, Шлома в шоке, а Михаилу, чтобы остаться в живых, пришлось в ход пускать стилет, постоянно носимый в ножнах на предплечье.

Только вот после этого Михаил попал на крючок Британской секретной службы. Если анархисты узнают, кто убил их курьера, то за жизнь месье Дюбуа никто не даст и копейки или сантима.

Пришлось Михаилу выполнять отдельные поручения этой организации. Слава богу, что в этой службе работали настоящие профессионалы, поэтому Михаилу приходилось трудиться по своей основной специальности – обыгрывать указанных лиц, желательно вгоняя тех через векселя в большие долги. Векселя выкупал представитель службы, а дальше Михаила или Мишеля история карточного долга и то, чем по нему расплачивались проигравшие, не волновали.

Всё шло более-менее нормально, пока он не насадил «на кукан» какую-то крупную шишку из правительства Франции, после чего ему в одном из высоких кабинетов Главного управления общественной безопасности, или, проще говоря, Сюрте, откровенно намекнули, что его дальнейшее пребывание в республике нежелательно. Это было три года назад.

В тот момент как-то неожиданно удачно приехал в Париж настоящий отец Михаила – Павел Карлович Шпейер, точнее, мистер Пол Шпейер – американский гражданин и крупный бизнесмен из Атлантик-Сити штата Нью-Джерси.

Приехал Пол Шпейер из-за просьбы умершего «дяди» Алексея. Того сгубила чахотка, которую он заполучил в «арестантской роте». Михаил так и не узнал, что за «наследство» оставил его умерший наставник своему другу, ради которого тот пересёк океан, да его это, честно говоря, и не интересовало. Встреча с отцом прошла как-то буднично. Познакомились, каких-то чувств к отцу Михаил тогда не почувствовал. Судя по всему, и Павел Шпейер их также не испытал.

Хотя… К себе в Атлантик-Сити жить Пол пригласил Михаила сразу, пообещав и жилье, и финансовую поддержку. Как потом выяснилось, Павел Карлович Шпейер, провернув аферу с продажей дома генерал-губернатора Москвы князя Долгорукова, полученные от английского лорда деньги не прокутил, а вложил в игральный бизнес после своего переезда в Соединенные Штаты.

Для начала он купил пару речных пароходов для сообщения на реке Гудзон, которые превратил в игральные салуны на реке, так как казино строить на земле в штате Нью-Джерси было запрещено, как и во всех других штатах. Это привело к тому, что к концу семидесятых годов девятнадцатого века по рекам Соединённых Штатов ходили десятки, а точнее, сотни речных судов, на которых люди играли в азартные игры.

За четверть века Пол Шпейер в этом сложном бизнесе смог достичь многого: десяток пароходов-казино, два больших ресторана и три отеля в Атлантик-Сити, где также были комнаты, где люди могли расписать пульку или сразиться в «двадцать одно», «монте-карло», «фараон» и покер.

В общем, Михаил с вновь приобретённым отцом отправился посмотреть Новый Свет. В Америке он провёл почти два года. Освоил на судах отца четыре разновидности покера: дро-покер, стрейт-покер, виски-покер и стад-покер. Поиграл с профессиональными игроками, которых можно было найти на каждом судне-казино.

К середине пятидесятых годов прошлого века из-за бума речных судов-казино и обычных судов для перевозок в Штатах появились профессиональные игроки на речных судах, которые стали важными и самобытными фигурами в американской культуре. Игрок в литературе изображался храбрым, умным джентльменом, с проницательным взглядом, галантным с женщинами. На самом деле большинство речных игроков были откровенными мошенниками и шулерами. Игроки редко работали в одиночку, как правило, каждый имел секретного партнёра, а то и двух, которые находили и «разводили» неопытных любителей азартных игр.

Довелось Михаилу поиграть против самого Джорджа Деволы, когда попал в Арканзас. Тот отстранился от азартных игр ещё в 1896 году, но иногда на дому принимал хороших знакомых и их протеже, с которыми играл на спички для поддержания формы.

Несмотря на то что легенде речных игроков было больше семидесяти лет, пальцы его оставались такими же ловкими, а ум был ясным. В конце их дружеского карточного поединка Девола вручил Михаилу свою книгу «Сорок лет игры на Миссисипи», за счёт продажи которой он и существовал финансово последние годы.

Воспоминания об игре с Деволой заставили Дюбуа улыбнуться. «Замечательный старик, хоть и мошенник», – подумал Мишель, проводя ладонью по лицу, проверяя, как впитался крем.

Побывал Михаил и в Южной Америке, посетив Бразилию и Аргентину. Но всё было не то и не тем. Ему не хватало в окружении европейского блеска и аристократической утонченности.

«Насладившись» Новым Светом, Михаил вернулся в Европу и остановился в Вене, где выяснилось, что британский МИД его не забыл, только вот новое задание оказалось совсем не таким, как раньше. Михаилу предложили организовать сеть анархических групп на юге Российской империи. Это было несколько иронично, учитывая смерть курьера французских анархистов от руки Мишеля Дюбуа.

Мишель отказался, несмотря на угрозу слива британцами информации по смерти курьера, так как решил вернуться в Америку. Но не тут-то было! Буквально на следующий день в европейских газетах разразился скандал с тиарой скифского царя Сайтафарна, после чего у венской полиции возникли вопросы к столичным антикварам Фогелю, Шиманскому и к Дюбуа, который так кстати находился в столице Австро-Венгрии и которому порекомендовали в ближайшее время не покидать Вену.

Следующим ударом стала телеграмма от отца, который сообщил, что счёт Михаила в банке J. P. Morgan & Co заблокирован, а у самого Пола начались проблемы. Прикормленная ранее полиция начала «бомбить» рестораны и отели из-за проведения в них азартных игр. При этом отцу открыто сказали, что проблемы возникли из-за того, что его сын отказался выполнить просьбу очень уважаемых людей.

Удар был ниже пояса. Надежда на «кубышку» в пятьдесят тысяч долларов, что составляло почти сто тысяч рублей, при бегстве в Штаты пропала, а проверка счета в Венском банке показала, что и в Европе у него денег теперь нет. Счёт заблокирован.

Пришлось принять предложение своего куратора из зарубежного отдела Британской секретной службы. После того как в Одессе благодаря деньгам, которые он передал, началось быстрое развитие «Союза непримиримых», его счета разблокировали и даже поощрили пятизначной суммой в фунтах стерлингов.

В общем, работа была не особо пыльной. Можно сказать, трудился Михаил курьером по передаче денег различным группам анархистов в Европе и Российской империи, пока после убийства Николая II его куратор не отдал распоряжение убить силами анархистов великого князя Сергея Александровича. На эту операцию было выделено двести тысяч рублей.

Дюбуа улыбнулся, вспомнив, каких сил ему стоило, чтобы не показать страх перед куратором. Это был приговор. Приговор ему – Мишелю Дюбуа. Если его не достанут жандармы и «чёрные ангелы», то убьют британцы. Таких свидетелей не оставляют в живых.

Отталкиваясь от факта своей вероятной смерти, Михаил разработал план: и как поставленную задачу выполнить, и как при этом денег заработать, и, главное, в живых остаться. Только вот один неучтенный фактор в виде Мойше-Якова Вольфовича Винницкого, или Мишки Япончика, вновь заставляет менять планы на ходу.

В своё время Вольф Мордкович Винницкий, отец Якова или Яши, так его всегда называл Вольф, спас от смерти молодого игрока, который слишком много выиграл в одном из притонов Молдаванки. Он кнутом разогнал троих грабителей, один из которых уже умудрился дважды ткнуть Михаила ножом. Кое-как перевязав спасённого, Вольф на своём фургоне отвёз Михаил к доктору, который вытащил парня с того света.

В 1898 году, когда Михаил в очередной раз вернулся на время в Российскую империю и посетил Одессу, он узнал, что его спаситель погиб: Вольфа, как и Михаила, пырнули ножом. После этого Дюбуа постоянно помогал деньгами вдове и малолетнему Якову, которого все остальные окружающие называли Мойшей или Мишкой, а за непонятно откуда взявшийся у мальчишки узкий разрез глаз прозвали Япончиком.

Когда Михаил приехал в Одессу, чтобы забрать две боевые пятёрки для исполнения задачи по устранению великого князя Сергея Александровича, то неожиданно столкнулся с Яшей на одной из конспиративных квартир. Оказывается, Япончик уже три месяца как состоял в боевой дружине «Союза непримиримых» и участвовал в нескольких акциях, хорошо зарекомендовав себя.

Неожиданная встреча привела к тому, что Дюбуа автоматически назвал Япончика Яшей, а тот узнал его, несмотря на грим. Чтобы никто не узнал, что «товарищ Николай» является Мишелем Дюбуа, пришлось Япончика брать к себе на роль адъютанта, предварительно строго предупредив, чтобы тот никому не говорил его настоящего имени и фамилии.

Дюбуа тяжело вздохнул и посмотрел на своё отражение в зеркале.

«Чертов пацан! И что с ним теперь делать?! Он единственный след ко мне. О том, что я Мишель Дюбуа, знал Лев Алешкер, Копель Эрделевский да Марк Гальперин, но они теперь уже никому этого не расскажут, так как их повесили. Что же с тобой, Яша, делать?!» – Мужчина тяжело вздохнул.

По первоначальному плану Мишель решил взять пацана с собой в Бразилию под видом немого слуги, но теперь… Если раньше Япончик был мальчиком на побегушках у «товарища Николая», то теперь он убийца великого князя Алексея Александровича и мадам Балетта. Соответственно, одна из основных целей поисков полиции и корпуса жандармов. И если его настоящая внешность неизвестна остальным анархистам, то как выглядит Мишка Япончик, знают многие. А в том, что кого-то из двух пятёрок анархистов очень скоро возьмут, Дюбуа нисколько не сомневался. Слишком успешно в последние годы работает МВД в Российской империи.

В этот момент в комнату зашёл Япончик в обычной крестьянской одежде, держа в руке объёмный сидор.

– Я готов, – произнёс хлопец.

Михаил осмотрел своего тёзку и произнёс:

– Документ где?

Япончик из-за пазухи достал завёрнутый в чистую тряпицу бесплатный вид на отлучку, который выдавался полицией на срок до одного года пострадавшим от неурожая, пожара, наводнения. Такие бумаги могли быть выданы и лицам моложе восемнадцати лет. Все анархисты из группы Дюбуа были обеспечены такими бумагами. На Молдаванке они стоили небольших денег, если знать, к кому обратиться. Михаил знал.

– Какую сумму в банке набрал? – задал следующий вопрос «товарищ Николай».

До начала операции Япончику и ещё троим налётчикам была поставлена задача забрать из кассы мелкие купюры и золото.

– Две тысячи триста пятьдесят пять рублей бумагой и тысяча двести десять рублей империалами и полуимпериалами. Плюс двадцать тысяч сторублевыми билетами, – чисто и практически без акцента ответил юноша.

– Хорошо. Просто замечательно. – Михаил развернулся и отошёл к столу, на котором стоял ещё один кожаный саквояж.

Достав из него две пачки сторублевых казначейских билетов, передал их Япончику.

– Здесь ещё двадцать тысяч.

– Зачем? – поинтересовался юноша.

– Яша, кто его знает, что в дороге может случиться. Если что, то сорока тысяч хватит, чтобы махаевцам добраться из Вилюйска и Иркутска до Швейцарии. Самое главное, если со мной что-то произойдёт, вывези Веру Давыдовну Гурари – жену Махайского. Тот ждет её в Женеве.

– Товарищ Николай… Мишель, а что с вами может случиться? – Паренёк с каким-то испугом смотрел на Дюбуа.

– Эх, Яша, Яша! Случиться может всё что угодно. Кирпич на голову, например, упадёт. – Михаил указательным пальцем постучал тёзку по лбу и усмехнулся. – В общем, действуем, как планировали. Едем до Иркутска, а дальше – в Вилюйск. Двигай сейчас на Курский вокзал, поезд отходит в два часа сорок минут пополудни. Встречаться будем на остановках. Крупные деньги не свети. Кошель с мелочью и билет на поезд с собой?

– Да.

– Тогда всё, иди.

«И пусть тебе повезёт, Яша, выбраться за границу», – подумал Михаил, глядя в спину юноши.

Закрыв на замок за ушедшим пареньком дверь, Дюбуа на мгновение задумался, а затем стремительно подошёл к трюмо, взял небольшой саквояж и переставил его к большему собрату на стол.

Что же, Мойша-Яков Вольфович Винницкий, или Мишка Япончик, через три часа отправится один выполнять ту задачу, которую они должны были для остальных делать вместе. А именно вывезти несколько «махаевцев», включая жену Махайского, в Женеву и передать европейскому центру анархистов двести тысяч рублей.

Ничего этого Дюбуа реально делать не собирался, а те деньги, что он прихватил в банке и большую часть выданных средств на организацию убийства великого князя Михаил планировал переправить в Бразилию, где присутствие влияния британцев было минимальным.

Достав из саквояжа и пересчитав деньги, которые Дюбуа экспроприировал в банке, Михаил улыбнулся. Он не ошибся и стал богаче на двести пятьдесят тысяч рублей. С учётом того, что из выданных куратором двухсот тысяч он потратил всего десять, у него есть четыреста сорок тысяч рублей, или двести двадцать тысяч долларов.

В Санкт-Петербургском международном коммерческом банке ему за три процента от операции с удовольствием поменяют рубли на доллары, как это уже было проделано со ста девяносто тысячами. И приличная кучка зелёных бумажек с портретом Авраама Линкольна сейчас хранилась в банковской ячейке, дожидаясь американского гражданина Джона Смита – бизнесмена, имеющего свои нефтяные дела с Нобелями.

Завтра товарищ Николай будет в столице, а послезавтра с деньгами Джон Смит сядет в поезд «Норд-Экспресс», и меньше чем через сутки его встретит Берлин. Потом поездка до Гамбурга, а дальше замечательный пароход «Кронпринц Вильгельм» со всеми удобствами доставит новоиспечённого американца до Нью-Йорка.

С отцом Михаил встречаться не будет, а сразу же отправится в Бразилию. Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро – неплохие города, где можно будет очень хорошо жить с теми деньгами, которые у него есть. Учитывая и те семьдесят тысяч долларов, которые после разблокировки счетов он внёс в бизнес отца, у которого дела также быстро наладились.

«Надеюсь, что секретная Британская служба и корпус жандармов Российской империи не смогут найти Джона Смита», – подумал Михаил, складывая деньги в саквояж.

Глава 6
Разговор–2

– Есть что-нибудь новое по убийству великих князей, Тимофей Васильевич? – спросил меня сидящий за чайным столиком великий князь Михаил Александрович, когда я вошёл в его кабинет для приёмов.

– Ваше императорское высочество…

– Без чинов, Тимофей Васильевич. Садись за стол, наливай чай, – перебил меня регент.

Я сел и налил из заварного чайника в чашку крепкого, как любил Михаил, китайского «красного» чая, к которому великий князь пристрастился во время поездки в Японию для заключения мирного договора.

– Итак, Тимофей Васильевич? – поторопил меня регент.

– Кое-что есть. За те семь дней, что прошли с момента ограбления банка и убийства двух великих князей, точно установлено, что данные эксы провели члены Одесской боевой группы «Союза непримиримых» под руководством «товарища Николая». – Я сделал паузу, придвинув чашку с чаем к себе. – И сегодня я могу уже с уверенностью сказать, что «товарищ Николай», как я и предполагал, французский гражданин Мишель Дюбуа, он же подданный Российской империи Михаил Алексеевич Рачинский, и, вернее всего, он же Михаил Павлович Шпейер по рождению.

– В смысле по рождению? – удивлённо спросил Михаил.

– Мне сегодня сказали, что Рачинский усыновил младенца, а настоящим отцом Михаила был председатель известного в Российской империи «Клуба червонных валетов» Павел Карлович Шпейер. Матерью, по слухам, является известная мошенница Сонька Золотая Ручка…

– И кто дал такую информацию? – перебил меня великий князь.

– Сидней Рейли, – кратко ответил я.

– А он разве жив?! Его не казнили?! – Великий князь Михаил Александрович выглядел очень удивлённым.

«Видимо, Николай не всю информацию довёл до своего брата», – подумал я и ответил:

– Нет. Он под другим именем содержится в тюрьме Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. Рейли не всё ещё рассказал, что знает об операциях зарубежного отдела Британской секретной службы, которой как бы и не существует.

– А ему можно верить?!

– Михаил Александрович, допросы с применением пыток практикуются не зря. Боль заставляет говорить правду. Многие считают, что под пытками болтают всякое, даже оговаривают невиновных, но это не так. По сложившейся практике пытки и допросы проводятся неоднократно с перерывами, иногда длительными, при этом человеку, находящемуся под сильным болевым воздействием, задают одни и те же вопросы. А потом сверяют ответы. Если слова допрашиваемого расходятся, то пытки продолжаются до тех пор, пока тот не станет раз за разом повторять одно и то же. Плюс-минус, конечно. – Я сделал паузу и наконец-то сделал первый глоток.

Чай действительно был прекрасным, лёгким, мягким и освежающим. В нём отсутствовал резкий вкус и терпкость, присущие напиткам из Индии и Цейлона.

Поставив чашку на место, я продолжил:

– Понимаете, Михаил Александрович, если человек испытывает сильную боль, то ему тяжело врать, повторяя свои выдуманные показания. Особенно если допрашиваемый отчётливо понимает, что если выявят вранье, то продолжат мучить дальше. Из-за чего, несмотря на бесчеловечность подобных методов, они были и остаются самыми эффективными. И нет ни одного человека, который смог бы устоять перед полным циклом нормального, грамотного допроса под пытками. Все расскажет. Даже то, что забыл, вспомнит, лишь бы прекратить боль. А Соломона Розенблюма, он же Сидней Рейли, допрашивали вдумчиво и долго. Я лично допрашивал и неоднократно с применением особой методики на болевых точках человеческого тела. Поверьте, человек испытывает при несильном нажатии пальца дикую боль, причём с нарастающей силой. Как правило, достаточно дойти до третьей точки, чтобы допрашиваемый начал говорить правду.

– Но ещё мой прапрадед Александр Первый указом запретил применение пыток, – как-то смущённо произнёс Михаил.

– Я получил прямое разрешение императора Николая Второго, когда захватил убийцу вашего отца, матери, сестры и брата. И знаете, ваше императорское высочество, есть ситуации, когда без пыток не обойтись. – Я замолчал, вспомнив проводимые экспресс-допросы во время боевых операций в том моем прошлом-будущем.

Там человека за короткое время превращали буквально в кусок мяса, не понятно как остававшегося живым, пока не расскажет нужную информацию. Яркие картинки из прошлого пролетели мысленно перед взором.

– Я понимаю, но… – Великий князь и в настоящий момент регент Российской империи замялся, подбирая слова.

– Вам, ваше императорское высочество, придётся это принять. – Я твёрдо посмотрел в глаза Михаила. – И принять без всяких «но». Империя превыше всего. Помните об этом. Если на кону стоит целостность государства, то можно закрыть глаза на негласное и незаконное применение пыток. Я так считаю. Ваш брат так считал. Главное не злоупотреблять. И как говорят в Памирском отряде: «С нами Бог! За нами Россия!»

Михаил Александрович кивнул, как бы соглашаясь со мной, а потом задумчиво уставился на поверхность столика. Я же, взяв чашку, сделал ещё один глоток чая. Посмаковал и ещё раз припал к чашке губами.

– А откуда Рейли знает этого Дюбуа? – прервал вопросом моё чаепитие регент.

– Они были знакомы по Одессе, когда шестнадцатилетний Михаил Рачинский вместе со своим дядей приехал в этот город семнадцать лет назад. Жили на одной улице. А потом они случайно в девяносто восьмом году встретились в ресторане поезда «Марсель-Париж». Рейли по заданию службы должен был выкрасть бумаги у курьера французских анархистов и решил привлечь к этой операции в тёмную своего старого знакомого, зная, что тот отличный игрок в карты…

– То есть шулер, – усмехнувшись, произнёс великий князь, перебивая меня.

– Я бы сказал расчётливый игрок с феноменальной памятью, ну и ловкими руками. Этого тоже не отнять. – Я усмехнулся в ответ. – В общем, – продолжил я, – Сидней познакомился там же в ресторане с курьером анархистов, предложил потом в купе расписать пульку по маленькой, чтобы убить время. Подлил в вино жертве какую-то химию, чтобы тот заснул, но что-то не рассчитал. Курьер заснул, но быстро очнулся, достал револьвер, собираясь стрелять, но тут вмешался наш Дюбуа. Он ещё с Молдаванки начал носить, как и я, на левом предплечье небольшой клинок в ножнах. Чтобы остаться в живых, Шпейер – Рачинский – Дюбуа убивает анархиста, после чего попадает на крючок секретной службы Британии и начинает работать на её зарубежный отдел. В основном обыгрывал, загоняя в карточные долги указанных ему лиц. Потом служба выкупала у Дюбуа векселя и предъявляла их проигравшему и нужному для Британии человеку, заставляя, вернее всего, расплачиваться того определённого вида услугами либо секретной информацией.

– Какой-то шпионский, как говорят французы, роман, – перебил меня регент.

– Да, жизнь Дюбуа, по словам Рейли, была насыщенной. Насколько тот слышал, Мишель больше трёх лет назад погорел вместе с британской службой на каком-то высоком чине из правительства Французской республики. После тихого скандала на уровне МИДа, по рекомендации Сюрте, Дюбуа уехал в Соединённые Штаты. Дальше о судьбе своего знакомого Рейли ничего не знает.

– А почему, Тимофей Васильевич, вы решили, что этот Рачинский-Дюбуа и есть товарищ Николай? Вам об этом Рейли сказал? – вновь перебил меня великий князь.

– Нет. Но подсказку дал. Четыре дня назад задержанные в Харькове со ста тысячами рублей три члена боевой группы, участвовавшие в нападении на банк, дали показания, что у товарища Николая был вроде адъютанта пятнадцатилетний хлопец – Мишка Япончик, который и застрелил великого князя Алексея Александровича во время ограбления банка. Сегодня утром пришёл ответ из Одессы. Этот Мишка Япончик установлен как Мойше-Яков Вольфович Винницкий. – Я сделал паузу, давая возможность регенту задать вопрос.

И тот меня не подвёл.

– И что это даёт, кроме того, что установили конкретно, кто убил дядю Алексея?! – эмоционально произнёс Михаил.

– А даёт нам это то, что в своё время Вольф Винницкий – отец Япончика – спас от смерти тогда ещё молодого Михаила Рачинского, когда тот обитал на Молдаванке вместе с не менее молодым Соломоном Розенблюмом. О том случае кричала если не вся Одесса, то Молдаванка точно. – Я попытался изобразить на последнем предложении одесский говор, чем вызвал улыбку у регента. – В том же девяносто восьмом году Вольф Винницкий погибает в драке, его пырнули ножом, а Рачинский, точнее уже французский гражданин Мишель Дюбуа, начинает оказывать финансовую помощь вдове и сыну Вольфа Винницкого.

Я опять сделал небольшую паузу, подогревая интерес Михаила, после чего продолжил:

– Из Харьковского губернского жандармского управления пришли копии допросов задержанных террористов. Так вот! Все утверждают, что товарищ Николай всегда был в гриме, причём различном. Во время ограбления банка он нарядился купцом в очках с зелёными стёклами. Как он реально выглядит, никто не знает. Но в одном из протоколов допроса я наткнулся на интересный факт. Япончик несколько раз, оговариваясь, называл товарища Николая Мишелем. Один из анархистов предположил, что пацан знает, кто такой товарищ Николай на самом деле.

– И вы, Тимофей Васильевич, по оговорке предположили, что товарищ Николай и есть Мишель Дюбуа, который денежно помогал Япончику и его матери? Так?!

– Так, Михаил Александрович. Чуйка говорит, что это – он.

– Не знаю. Как-то всё притянуто. – Михаил покрутил головой.

– Согласен. Есть смысл в ваших сомнениях. Задержим Япончика и товарища Николая, узнаем точно. В Иркутске жандармы предупреждены. Махаевцы в Вилюйске и Иркутске взяты под плотное наблюдение, особенно Вера Давыдовна Гурари – жена Махайского. Так что вопрос поимки основных фигурантов упирается в пару дней, пока наши герои не прибудут в Иркутск. Хотя…

– Что-то не так? Какие-то сомнения? – Великий князь вопросительно посмотрел на меня.

– Не знаю почему, Михаил Александрович, но уверен, что товарищ Николай в Иркутске не появится. Он, думаю, сейчас наслаждается океанскими просторами с верхней палубы какого-нибудь комфортабельного лайнера, – произнёс я и усмехнулся.

– Уверены? – с хитрой улыбкой задал вопрос регент.

– Могу сказать, что уверен почти на сто процентов. Товарищ Николай – это Мишель Дюбуа и карточный игрок международного класса. Его спецслужба Британии наверняка заставила против воли заниматься развитием революционной сети анархистов-революционеров, а потом приказала убить великого князя Сергея Александровича. Вряд ли Дюбуа захочет рисковать дальше своей шкурой, вывозя махаевцев в Швейцарию. И думаю, Рачинский понимает, что он – единственная ниточка от британской спецслужбы к убийству двух великих князей Российской империи, которую просто необходимо обрезать. Чик, и британцы могут с честной физиономией заверять, что они к убийству не имеют никакого отношения. Это всё анархисты сделали. Плюс к этому, по показаниям задержанных террористов, товарищ Николай взял самую большую долю в банке. Не меньше трехсот тысяч рублей. С такими деньгами он спокойно будет жить в Бразилии долгие годы, ни в чём себе не отказывая.

– А почему, Тимофей Васильевич, именно в Бразилии? – заинтересованно спросил Михаил.

– Это бывшая португальская колония, ваше императорское высочество, где британцев практически нет, как и официальных представителей Российской империи. Кроме того, в Бразилию сейчас идёт огромная волна миграции из Южной и Восточной Европы, в которой легко затеряться. Рейли сказал, что Дюбуа великолепно владеет французским, немецким, английским и испанским языками. Так что вряд ли мы его найдём.

Я замолчал и потянулся к чашке чая, чтобы его допить. Михаил несколько секунд помолчал, а потом задал неожиданный вопрос:

– Тимофей Васильевич, а этих трёх анархистов, которых задержали в Харькове, тоже пытали?

Я чуть не поперхнулся, делая очередной глоток прекрасного напитка. Поставив чашку на стол, неторопливо ответил:

– Нет, Михаил Александрович. Им всем троим меньше двадцати лет. Еврейские юноши из небогатых семей с минимальным образованием, но восторженно принявшие радикальные революционные взгляды. Я разговаривал по телефону с подполковником Андреевым Владимиром Ивановичем, начальником отдела Харьковского жандармского полицейского управления железных дорог, также он является помощником начальника жандармского управления Одессы. Его подчинённые и задержали этих террористов. Один из жандармских унтер-офицеров увидел, как трое бедно одетых юношей явно еврейской наружности, шикарно отобедав в привокзальном буфете, расплатились золотым империалом, что явно не соответствовало их внешнему виду. Зная об ориентировке по ограблению московского банка и убийстве двух великих князей, опытный унтер вызвал подкрепление и задержал троицу для проверки. Те попытались оказать вооружённое сопротивление, но их смогли скрутить без стрельбы, потом при них нашли сто с небольшим тысяч рублей. И дело закрутилось. Владимир Иванович лично проводил первые допросы, и, по его словам, эти по сути мальчишки ломались сразу, когда узнавали, что их ждёт повешение за участие в убийстве двух великих князей. И оставалось только задавать правильные вопросы да успевать записывать. Не фанатиками революционными оказались, и слава богу. В этой боевой группе, как оказалось, была в основном одна молодёжь. Самые старшие товарищ Николай и бомбист – товарищ Иван. Предварительно это Емельян Петрович Гоненко, 1880 года рождения, бывший член эсерской боевой группы Бориса Савинкова. Единственный, кто уцелел из этой организации. Остальных расстреляли в Порт-Артуре.

Я сделал паузу и допил чай. Михаил всё это время молчал.

– К сожалению, в архивах фотографии Гоненко нет, поэтому в Харьков выехал наш художник-криминалист Куликов, который уже воссоздал портреты и Гоненко, и Япончика, и товарища Николая, и всех остальных членов боевой группы, участвовавших в ограблении и убийстве великих князей…

– Тимофей Васильевич, а Куликов действительно очень похожими рисует преступников по описанию? – перебил меня великий князь.

– Да, Михаил Александрович. Иван Семенович имеет к этому делу, можно сказать, божественный талант. Неоднократно в этом убеждался. – Я замолчал, вспомнив, как Куликов нарисовал по моему описанию портрет Дарьи.

Этот рисунок хранился в альбоме в моей библиотеке в Курковицах.

– Получается, что мы теперь очень быстро установим всех участников боевой группы, совершивших этот громкий экс в Москве?! – прервал моё молчание вопросом регент.

– Можно сказать и так. Трудности, конечно, будут. Но процесс установления личностей преступников и их поимка теперь значительно ускорятся. Да и заказчик практически установлен. Если подтвердится, что товарищ Николай – это Мишель Дюбуа, то намеренное убийство великого князя Сергея Александровича по указанию спецслужбы Англии можно считать свершившимся фактом…

– А Алексея Алексеевича? – перебил меня Михаил.

– Здесь, я думаю, как пишут психологи и психиатры, был эксцесс исполнителя.

– Почему так думаешь? – быстро спросил регент, в который раз сбившись в разговоре со мной на «ты».

– Ограбление купеческого банка на сумму почти в миллион рублей не обошлось бы без обязательного приезда на место преступления великого князя Сергея Александровича. В этом отношении план товарища Николая был безупречен. А вот предположить факт посещения и время приезда в банк великого князя Алексея Александровича практически невозможно. По словам дворецкого, Алексей Александрович только после полудня, ближе к закрытию банка созвонился с управляющим и договорился с ним о встрече на следующее утро. Лебедев дал показания, что о прибытии на следующий день великого князя он предупредил только старшего смены охраны унтера Смирнова Григория Ивановича, который не вызывает никаких подозрений. Старый служака. Дворецкий также вне подозрений. Да и задержанные анархисты говорят, что их целью был генерал-губернатор Москвы. А великий князь Алексей Александрович случайно, так сказать, подвернулся под руку. У Япончика просто нервы сдали, когда генерал-адмирал всей своей массой пошёл на него.

Я замолчал, глядя на регента, который с задумчивым видом уставился в поверхность стола.

– Тимофей Васильевич, я, честно говоря, не понимаю, зачем англичане приказали убить дядю Сергея. Если они стоят за смертью брата, то к чему убивать дядю, у которого жена – внучка покойной королевы Виктории и которая имеет огромное влияние на мужа? После гибели дяди Владимира и его детей вокруг дяди Сережи собирались все недовольные правлением Николая, а после его убийства и недовольные тем, что императором стал Александр Четвертый, а я стал регентом. Зачем убивать? Ты же сам говорил, что великий князь Сергей Александрович будет регентом при Дмитрии! – Михаил поднял голову и уставился мне в глаза.

– Здесь не всё однозначно, Михаил Александрович. Информации о том, что Сергей Александрович знал о готовящемся гвардейском мятеже под руководством Владимира Александровича, мы не имеем до сих пор, в отличие от Алексея Александровича и Павла Александровича. Эти знали и поддерживали. – Я увидел, как регент передернул плечами, видимо вспомнил те события. Да и у меня перед глазами промелькнула картина состояния после штурма помещения дворца великого князя Владимира Александровича, где собралась верхушка заговора.

После того как там поработали «чёрные ангелы», этот зал напоминал по внешнему виду бранное поле, усеянное мёртвыми телами. Под ногами хлюпала кровь, её запах перебивал запах взрывчатки и пороха, который уже практически успел выветриться через разбитые стёкла окон.

Сломанной куклой на полу лежал великий князь Владимир Александрович с застывшим на лице выражением муки. Его живот вспороло несколько гранатных осколков. Рядом Кирилл, белое лицо, усики вразлёт и на месте правого глаза дыра от контрольного выстрела. Рядом исковерканные взрывами гранат трупы Бориса и Андрея. И везде кровь, кровь и кровь.

Я тоже непроизвольно передёрнул плечами и продолжил:

– Сергей Александрович жил в Москве несколько наособицу, вдали от всех столичных интриг. Несмотря на все слухи, которые ходят по Москве и в Санкт-Петербурге, большинство москвичей поддерживали его правление в должности генерал-губернатора. Поддерживали его и войска Московского гарнизона, для улучшения быта которых князь очень много сделал. Так что сидел в Москве великий князь Сергей Александрович крепко, правил жёстко, но справедливо. Поэтому к нему многие и потянулись, особенно после смерти Николая Александровича. Только вот в основе исполнения своих обязанностей ваш дядя Сережа видел православие, самодержавие и верность престолу. В моём центре нет информации, которая бы говорила, что Сергей Александрович готовил переворот с целью захвата власти. Там больше Павел Александрович воду мутит. – Я сделал паузу и налил в чашку уже остывшего чая, после чего сделал глоток, чтобы смочить пересохший рот.

Михаил всё это время молчал, всё так же, задумавшись, смотря в поверхность чайного столика. Я же продолжил:

– Скажите, Михаил Александрович, вы видели великого князя Алексея Александровича в роли императора в случае, если бы ветвь младших Александровичей пресеклась?

Регент поднял на меня взгляд и отрицательно покачал головой, после чего произнёс:

– Про дядю Алексея говорили, что одна лишь мысль провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку. Как мне сказали, он и сейчас приехал только для того, чтобы пополнить свои запасы финансов и собрать «подарки». А потом планировал уехать в свой любимый Париж.

– Я тоже об этом слышал. Тем более управляющий кредитным обществом Лебедев сообщил, что Алексей Александрович хотел забрать свои деньги из банка, а также предложил ему, точнее обществу, заняться организацией аренды его дворца на Мойке, сада, оранжереи и другой недвижимости, так как сам он вместе с мадам Балетта в ближайшее время вернётся в Париж. Мне даже кажется, точнее я уверен, что если бы сложилась ситуация, когда ему предложили императорский трон, то он бы отказался. – Я замолчал и посмотрел на Михаила.

Тот усмехнулся и произнёс:

– Я тоже так думаю. Ему трон точно не был нужен. А дядя Сергей?

– Насколько мне стало известно из поступившей информации за последние дни, великий князь Сергей Александрович рассматривал ситуацию на фоне убийства Николая Второго о возможном продолжении терактов, в результате которых младшая ветвь Александровичей прервётся. Я точно не знаю, но, судя по слухам, следующим императором стал бы Дмитрий Павлович, а Сергей Александрович – правителем и опекуном. Видимо, между старшими Александровичами такой разговор состоялся. И вероятно, Алексей Александрович действительно отказался от своей очереди на трон в пользу Дмитрия, как и Сергей Александрович. И я думаю, что именно это решение или договорённость и подтолкнула англичан к убийству генерал-губернатора. Их бы куда больше устроила на троне фигура Алексея Александровича, которому в своё время было наплевать на дела флота. Извините, Михаил Александрович, но ваш дядя использовал это министерство как свою кормушку.

– Не извиняйтесь, Тимофей Васильевич. Это известный факт. – Михаил как-то грустно улыбнулся, а потом, построжев лицом, спросил: – Значит, вы думаете, что англичанам не нужен был Сергей Александрович в роли регента или императора?

– Думаю, да. Англичанам сейчас необходим хаос в управлении Российской империей. Они получили несколько болезненных уколов, но всё ещё остаются сильным противником. А Сергей Александрович смог бы удержать на плаву наш корабль-государство. В отличие от того же Алексея Александровича, у него большой опыт административной и управленческой работы. Москву он значительно преобразил.

– И этого опыта нет и у меня. – Михаил тяжело вздохнул. – Я вообще не представляю, что мне делать! Меня же никто не готовил к этой роли. Брат издал указ – и всё. Дальше я практически всё время проводил в конвое! А сейчас?! Голова кругом идёт. И ещё эта охота за нами! Кстати, а убийца Николая тоже работает на английское правительство? И приказ ему отдал Георг?

– У меня четыре версии, Михаил Александрович. Первая – та, которую вы озвучили. Вторая – это происки старшей ветви Александровичей. Но это самая маловероятная версия. Третья – это масоны, а четвёртая – банкиры. Вероятнее всего, семейство Ротшильдов.

– А причём здесь масоны и банкиры?! – эмоционально перебил меня Михаил.

«Вот черт! Похоже, Николай подробностей убийства отца и про операцию с банкирами в Штатах брату не рассказывал. Придётся озвучить, регент об этом должен знать», – подумал я про себя, а вслух произнёс:

– Отравление вашего отца, матери, брата и сестры было организовано руководством Великой объединённой ложи Англии, великим мастером которой являлся Эдуард принц Уэльский. Причина – потеря значительных доходов от продажи опиума из-за действий Александра Третьего. Николай Александрович не давал вам ознакомиться с материалами по тайной войне с Англией и масонами?

– Нет! – эмоционально ответил регент. – А что за папка? Как она выглядит? И где может храниться?

– Папка в обложке из красного бархата. Там бумаги по деятельности масонов в Российской империи начиная с Петра Великого, а также информация про опиумные войны в Китае, Афганский кризис, про Мервский оазис и Кушку, зачем нужна была Памирская дорога через перевал, соединившая Ферганскую и Алайскую долины, и другие моменты «Большой игры» с королевой Викторией и её правительством, включая и тайные. Много материалов по проекту «Желтороссия» о наших взаимоотношениях с корейским ваном и, соответственно, о противодействии Англии нашей политике в этом регионе. Хранится папка и многие другие материалы в рабочем кабинете Николая Александровича, в стенном сейфе за портретом Александра Третьего. Ключи в секретном ящике письменного стола. Я покажу, как этим всем пользоваться. – Я грустно улыбнулся, а про себя подумал, что тяжело будет Михаилу быть регентом, и как много ему, оказывается, ещё предстоит узнать. Даже как-то досадно, что Николай так много скрывал от брата.

– Вам мой брат настолько доверял? – прервал мои размышления великий князь.

– В этом сейфе лежит много материалов, которые я подготовил лично для императора. К тому же, – я хмыкнул, – не зря же меня считали личным псом Николая Второго, который разорвёт любого, на которого тот укажет.

– Понятно, – произнёс Михаил и как-то по-новому взглянул на меня.

– В общем-то, Михаил Александрович, первую и третью версию можно объединить в одну, – продолжил я прерванную тему. – В одна тысяча восемьсот тринадцатом году Георг Третий смог подмять под себя масонов. В том же году Ост-Индийская компания, которую организовали представители древних масонских лож Англии и Шотландии, лишилась своей монополии, отдав часть акций правящему дому, а герцог Сассекский, шестой сын Георга Третьего, стал первым из королевской семьи великим мастером Объединённой великой ложи Англии. И вот уже почти девяносто лет масоны и правящий королевский дом Англии идут рука об руку и в политике, и в торговле опиумом. Кстати, в настоящие дни почти половину доходов от колонизации Индии даёт продажа только бенгальского опиума его потребителям в Китае. Данная торговля и её объёмы являются одним из самых строгих секретов Британии, вокруг которого выросли пустые легенды, сказки и небылицы о «сокровищах Индии» в виде драгоценных камней, ювелирных изделий и специй. А на самом деле – опиум.

Надо было видеть глаза Михаила, которые становились всё больше и больше, выкатываясь из орбит от удивления. Наверное, и я так выглядел, когда слушал Николая II, да и его брату я изложил информацию, повторив речь убитого императора чуть ли не слово в слово.

– Удивлены, ваше императорское высочество?

– Не то слово! Но почему мне Ники ничего об этом не рассказывал?!

– На этот вопрос я не могу ответить. Не знаю.

– А банкиры причём? И какие банкиры?

– Помните, Михаил Александрович, в Японии я вам сказал, что американские боевые корабли на помощь англо-японскому флоту не придут, так как операция «Грёзы» прошла успешно. Теперь я могу о ней рассказать… – Я затянул паузу, чтобы сделать глоток остывшего чая. – На американского президента Рузвельта давили американские и европейские банкиры, вложившие большие деньги в Японию и которым её поражение в войне было очень нежелательным. Они требовали отправить в Жёлтое море семь броненосцев с экипажами-добровольцами по ленд-лизу. Николаем Александровичем было принято решение провести операцию «Грёзы», в результате которой в загородном имении Джона Моргана вместе с ним были отравлены свечами с ядовитыми фитилями Джон Рокфеллер, Натан и Эдуард Ротшильды и ещё семь американских миллионеров, которые желали победы Японии.

На последних моих словах Михаил поперхнулся и закашлялся. Видимо, как говорят, слюна не в то горло попала. Бить регента по спине я не решился, да и великий князь уже нормально задышал и очень эмоционально произнёс:

– А есть ещё что-то такое же, о чём я не знаю?! Ты серьёзно говоришь о том, что Ники дал команду отравить банкиров?!

– Да. Об этом знали он, я и мой агент в Штатах, который это всё и сделал. Теперь знаете вы. Как регенту я должен был вам об этом рассказать.

– То есть банкиры могли нанять убийцу Ники?!

– Такая вероятность существует, – спокойно ответил я на экспансивный вопрос регента.

– И ты думаешь, что этот убийца на смерти Ники не остановится? – уже спокойно спросил Михаил, глядя мне в глаза.

– Думаю, нет.

– Получается, что послезавтра во время похорон дяди Сережи и дяди Алексея меня и детей Ники попытаются убить, – каким-то отрешённым голосом произнёс регент и вновь уставился в поверхность столика.

Глава 7
Покушение

Я, выйдя на крыльцо, смотрел, как начальник дворцовой полиции генерал-майор Ширинкин носится как наскипидаренный перед парадным входом Гатчинского дворца, лично проверяя готовность бронированных экипажей к выезду.

Завтра ожидались похороны великих князей Сергея Александровича и Алексея Александровича. Их тела к десяти ноль-ноль должны будут привезти из Москвы на специальном поезде, а потом на катафалках траурным шествием доставить в Петропавловскую крепость для захоронения в царской усыпальнице Романовых.

Сегодня же великий князь Михаил Александрович и Александр IV выезжали из Гатчины в Санкт-Петербург в Зимний дворец, где будут готовиться к завтрашним мероприятиям. Вдовствующая императрица Елена Филипповна с Алексеем и Ольгой оставались в Гатчине. Императрица была уже на восьмом месяце. Угроза выкидыша оставалась, и врачи во главе с Боткиным настояли на неучастии Елены Филипповны в похоронах. Маленькая Ольга само собой оставалась при матери, а Алексея пришлось оставлять в приказном порядке и со скандалом, который продолжался до сих пор, так как младший брат императора хотел ехать вместе с ним. Из-за чего выезд и задерживался, а Ширинкин нервничал всё больше и больше.

«Сдал, сильно сдал Евгений Никифорович. Нервы-то совсем ни к черту у генерала», – подумал я, глядя на прошедшего быстрым шагом мимо меня начальника дворцовой полиции, у которого нервически подёргивалось левое веко.

Да и как было не сдать при такой ежедневной нервотрепке. После смерти генерал-лейтенанта Черевина, исполнявшего при Александре III сначала обязанности главного начальника охраны, потом дежурного генерала при его императорском величестве, потом дворцового коменданта, данную должность сократили. Все вопросы по охране императора и его семьи возложили на начальника дворцовой полиции, которым в 1896 году был назначен тогда ещё полковник Ширинкин.

И вот он-то за четыре года не смог сохранить жизнь двум императорам. Евгений Никифорович чудом остался на службе после смерти Александра III, когда разгневанный Николай хотел его уволить за отсутствие результатов по расследованию убийства императора с членами семьи.

Я тогда помог сохранить ему место, за что генерал до сих пор благодарен мне. Хотя, если посмотреть объективно, то его превосходительство весьма и весьма состоятельный человек. Личное имение в Богучарском уезде и сахарный завод приносит Ширинкину доход, раз в десять превышающий его служебное годовое денежное содержание. Так что генерал мог бы уже четыре с лишним года после отставки наслаждаться спокойной жизнью в своей шикарной усадьбе без этой нервной работы, требующей полного самоотречения и постоянной готовности к любым событиям и днём, и ночью.

Но Евгений Никифорович был человеком идейным и относился к службе как к некоей миссии, доверенной свыше, и потому отдавал себя ей целиком и без остатка, хотя годы брали своё – в прошлом году шестьдесят годочков стукнуло, что для этого времени не мало. Первое офицерское звание генерал получил в далёком 1862 году. Николай II был третьим, а Александр IV уже четвёртым императором, которому он служил верой и правдой.

А по поводу внешних изменений в худшую сторону, то после убийства Александра III вместе с женой, сыном и дочерью Евгений Никифорович пристрастился с помощью «Ерофеича» снимать стрессы, махнув чарку, а то и две семидесятиградусной жидкости, причём без закуски, и это не очень хорошо сказывалось на его здоровье.

Правда, сейчас Ширинкин буквально расцвёл, если вспомнить, как он выглядел пару месяцев назад. После убийства Николая II и истерик вдовствующей императрицы по поводу слабой охраны генерал получил карт-бланш от регента на её дальнейшую реорганизацию. И в настоящий момент начальник Дворцовой полиции превратил Гатчинский дворец в очень сильно защищённый объект.

Вся территория императорской резиденции покрылась вооружёнными постами, которые располагались так, что выходящие из личных покоев члены царской семьи всегда попадали в поле зрения охраны, если же они затевали долгую прогулку, то охрана передавала их из рук в руки.

Парковые территории в ночное время теперь сторожили специально обученные собаки – немецкие овчарки и доберманы, а по периметру резиденций расположились дополнительные к имеющимся до этого караульные посты. И это были теперь не деревянные будки, а металлические конструкции, обшитые деревом, которые спокойно держали винтовочную пулю в упор. В каждой такой будке на вооружении было по два ручных пулемёта. А в случае нападения дежурная смена из двух солдат такого поста усиливалась ещё четырьмя бойцами. И таких постов по периметру было уже больше двух десятков.

И Ширинкин на этом количестве точно не остановится. Имея теперь под рукой не только конвой и спецотряд Аналитического центра, но и Собственный Его Императорского Величества Сводный пехотный полк, в котором служит по штату больше пяти тысяч человек, Евгений Никифорович скоро превратит Гатчинский дворец в неприступную крепость, способную выдержать атаку целой дивизии.

В Собственном Е.И.В полку на вооружении кроме ручного пулемёта Мадсена в каждом отделении, а станкового Максима – на взвод, есть полковая артиллерия в виде четырёх восьмиорудийных батарей трёхдюймовок, а также две роты броневиков по десять автомобилей в каждой. А к концу года будет четыре роты бронеавтомобилей.

Кроме того, любой, кто приезжал в царскую резиденцию или её окрестности, в течение суток был обязан встретиться с сотрудником Регистрационного бюро, чтобы подтвердить свою личность. В общем, мышь не проскочит!

Кстати, два броневика сегодня будут сопровождать кортеж императора и регента от Гатчинского дворца до Балтийского вокзала, откуда Михаил и Александр под охраной отбудут в столицу.

Задумавшись о Ширинкине, я не заметил, как тот подошёл ко мне.

– Как там? Успокоили Алексея? – поинтересовался генерал.

– Успокаивают. Императрица изобразила, что ей стало плохо, и император с братом пошли в её покои. Михаил Александрович попросил Алексея присмотреть за матерью, так как он уже большой и ответственный человек. Вроде бы Алексей согласился. Так что скоро император и регент должны подойти.

– Вот и хорошо. Слава тебе, Господи! – Евгений Никифорович, сняв фуражку, широко перекрестился. – Если что, то хоть один наследник живым останется.

Я удивлённо посмотрел в глаза генералу и увидел, как в них плещется страх.

– Что смотрите на меня так, Тимофей Васильевич?! Да, я боюсь! Потому что не знаю, как бороться против этого убийцы с портсигаром. Завтра император и регент должны будут по протоколу пройти, возглавляя траурное шествие, от Николаевского вокзала по Невскому проспекту через стрелку Васильевского острова к Петропавловской крепости. И в любом месте в толпе может оказаться неприметный человек с портсигаром, выстрел из которого никто не увидит и не услышит!.. – Ширинкин резким движением нахлобучил фуражку на голову. – Я не хочу потерять убитым третьего императора! Этого я точно не переживу!

– Успокойтесь, Евгений Никифорович! Всё будет хорошо! Мы справимся! Весь путь процессии будет уставлен шпалером войск по сторонам. И император, и регент будут в постоянной коробочке из бойцов спецотряда. Да и большую часть пути Александр проедет в блиндированной карете под усиленной охраной ближнего круга. Сейчас мы готовы ко всему! – Я ободряюще сжал плечо генерала. – Всё будет отлично!

– Ваши бы слова да Богу в уши. Слышал, что в убийстве генерал-губернатора Финляндии Бобрикова также наш убийца с портсигаром отметился, а не какой-то суперстрелок, который поразил Николая Ивановича у Финляндского сената, стреляя через залив Тё… Тёёлё… тьфу ты, – Ширинкин раздражённо сплюнул. – Язык сломаешь от этих чухонских названий.

– Через залив Тёёлёнлахти, – почти без запинки произнёс я.

– Ага. Через него самого. – Генерал достал платок и протёр лоб. – Так это правда?

– Правда, Евгений Никифорович. Как оказалось, действительность несколько отличалась от того, что было изложено в бумагах следственного дела. Незначительно, но отличалась. Во-первых, выстрела никто не слышал, поэтому и предположили, что убийца стрелял через залив. Во-вторых, дальше все следственные действия проводились в разрезе этой версии, подгоняя факты под неё. И в-третьих, похожий на штабс-капитана гренадера некий штатский тип с портсигаром в руках был отмечен рядом с генерал-губернатором во время его убийства. Для этого пришлось опросить всех свидетелей по-новому, отправив в Гельсингфорс столичную следственную бригаду под руководством Кошко. Аркадий Францович это всё и откопал. – Я тяжело вздохнул-выдохнул. – Хотя работать там было тяжело. Противодействие со стороны финнов и местного чиновничьего аппарата становится всё более явным и открытым.

– Как думаешь, Тимофей Васильевич, скоро там полыхнёт? – Ширинкин положил в карман платок и поправил на голове фуражку.

– Может быть, и сегодня, Евгений Николаевич. В ближайшие дни – точно. Князь Джамбакуриан-Орбелиани стягивает к Гельсингфорсу значительные силы своего 22-го армейского корпуса, при этом параллельно идёт развёртывание всех трёх бригад в дивизии, что практически удвоит личный состав корпуса.

– Слышал, его планируют назначить на пост генерал-губернатора Финляндского княжества? – вопросительно произнёс генерал.

– После похорон будет указ. Сейчас в Финляндии необходим на этой должности военный человек, которого уважают в войсках. А Иван Макарович к тому же и очень решительный человек. Думаю, он справится с восстанием… – Я замолчал, прикидывая, какими силами будут располагать финны и сколько англичан под видом туристов уже прибыло в Финляндию и Прибалтийские губернии.

– А как же князь Оболенский? – прервал мои размышления Ширинкин, спросив про кандидатуру на должность генерал-губернатора Финляндии, обсуждавшуюся на Государственном совете месяц назад.

– Иван Михайлович неплохо два года назад справился с должностью губернатора в Херсонской и Харьковской губерниях, решительно подавив антиеврейские и крестьянские беспорядки, за что эсеры приговорили его к смерти и даже ранили во время покушения, но… – Я сделал паузу, подбирая слова, чтобы точнее охарактеризовать князя Оболенского.

– Я понимаю ваше «но» и полностью согласен, Тимофей Васильевич. Для той пороховой бочки, которой стало Финляндское княжество сейчас, Иван Михайлович не подходит. Он не глупый и хороший человек, но страшный балагур, причём для балагурства готов свои фантазии смешивать с истиной. Его даже в семействе Оболенских иначе и не зовут, как Ваня Хлестаков. – Ширинкин усмехнулся.

– Серьёзно?! – удивился я.

Такой информации у меня не было.

– Так оно и есть, – подтвердил генерал.

В это время на крыльце появились регент и молодой император. Найдя меня и Ширинкина глазами, Михаил махнул рукой, подзывая, и направился к карете. Я с генералом направился к нему и Александру, который шёл рядом с дядей.

Регент подсадил девятилетнего императора в экипаж, после чего повернулся к нам и произнёс:

– Тимофей Васильевич, вы едете с нами, а вы, Евгений Никифорович, организуйте движение колонны и отправку поезда. У вас, надеюсь, всё готово?

– Да, ваше императорское высочество.

– Тогда отправляемся. – Регент молодцевато забрался в карету.

За ним залез и я, успев лицом и пожатием плеч показать Ширинкину своё недоумение решением великого князя. До этого по утверждённому плану я и начальник дворцовой полиции должны были следовать в одном экипаже в сопровождении тройки «чёрных ангелов», которые с другой тройкой должны были осуществлять самый ближний круг охраны императора и регента. Состояли эти тройки из инструкторов Аналитического центра. Первая – Тур, Шило и Савва, вторая – Шах, Ус и Чуб.

Все браты имели под мундирами, которые украшали полные банты знаков отличия ордена Святого Георгия, панцири Чемерзина, которые держали даже винтовочную пулю. Авенир Авенирович, создавая эту защиту, превзошёл сам себя.

Лёгкие, не сковывающие движения, практически незаметные под одеждой, эти бронежилеты держали пистолетные и револьверные пули в упор. Задачей братов было закрыть охраняемых своими телами в случае нападения. Кроме этих двух троек в парадных мундирах ближнюю охрану осуществляли ещё шесть троек «чёрных ангелов» в тяжёлом, штурмовом снаряжении со щитами из металла Чемерзина.

Леший же командовал отрядом снайперов в шесть человек, и они уже были на Балтийском вокзале, контролируя сверху и вокзал, и Царский павильон.

– Дядя Тимофей, мама просила передать вам, чтобы вы всегда были рядом со мной, так ей будет спокойнее, – произнёс Александр IV, когда я уселся напротив него и регента.

Звание или должность «дядя Тимофей», как и покойный Севастьяныч «дядя Миша», из уст детей Николая II я получил больше трёх лет назад. Наедине и в присутствии близких родственников, к которым относились Михаил, Сандро с женой и ещё несколько человек из ближайшего круга императорской четы, включая и мою жену, молодой император обращался ко мне только так.

Я посмотрел на Михаила, тот пожал плечами, как бы говоря, что с женщиной, а тем более на последних месяцах беременности, лучше не спорить. А если учесть, что эта женщина – вдовствующая императрица и мать императора, то о каком возражении вообще может идти речь.

– Хорошо, ваше императорское величество, я буду всё время рядом с вами. – Я ободряюще улыбнулся юному императору.

Тот посмотрел на меня серьёзными глазами, можно сказать, взрослого человека.

– Дядя Тимофей, а меня завтра будут убивать? – спросил мальчишка, не сводя с меня тяжёлого не по возрасту взгляда.

«И что ответить ему?!» – подумал я и решил говорить правду.

– Не только завтра, Александр, но, думаю, и сегодня возможна попытка, и в другие твои выезды из Гатчинского дворца, где ты находишься в самом защищённом месте. – Я взял ладони императора в свои, удивившись тому, какие они холодные. – Понимаешь, кто-то поставил цель уничтожить царствующий дом Романовых, и он не останавливается ни перед чем. Вот такие, ваше императорское величество, у нас творятся дела. Но мы все, кто тебя охраняет, сделаем всё возможное и невозможное, чтобы не допустить твоей гибели.

– Это дядя Георг хочет нас уничтожить? И по его приказу убили папу? – Голос Александра дрогнул, но взгляд оставался твёрдым и абсолютно не соответствовал девятилетнему возрасту ребёнка.

– Мы пока точно не знаем, Саша, – в разговор вступил Михаил Александрович, – вот поймаем убийцу и спросим, кто его нанял. Очень многие заинтересованы в нашей смерти. Не только Георг Пятый, желающих хватает даже у нас в Российской империи.

– Но почему, дядя Миша?! Что мы не так делаем, что нас хотят убить?! – Александр перевёл взгляд на меня, как бы прося и моего ответа.

А я даже застыл в удивлении от столь точного вопроса мальчика-императора. Что же сделали Александр II, Александр III и Николай II такого, чтобы их убили? Наступили английской аристократии и масонам на яй… точнее, на кошелёк, пополняемый за счёт опиума?!

Если рассматривать эту версию, то выстраивается логичная картина. Александр II с его экономической поддержкой Афганистана, направленной против владычества Англии в том районе. Северный Кавказ, Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства, часть Китайской империи в его царствование перешли под руку Российской империи. А это местности, где любят употреблять не только марихуану и гашиш, выращивая коноплю, но и опиум, выращивая мак.

Александр III и Николай II продолжают «Большую игру» со старушкой Англией, отвечая ударом на удар. Присоединение туркменских земель, выход на границу Афганистана, разделение Памира, присоединение Маньчжурии, разгром сухопутных сил и флота Японии – «боевого хомячка» Британии, потеря Англией в этой войне девяти броненосцев и четырёх броненосных крейсеров с экипажами из английских «добровольцев», шестьдесят тысяч пленных англичан в Средней Азии, наши войска в Афганистане и Персии. Начавшиеся волнения в Турецкой Армении.

Таких потерь и обидных оплеух у Британской империи, над которой никогда не заходит солнце, не было. А если ещё вспомнить восстание в Ирландии, которое потихоньку перекидывается в Шотландию, куда снова поехали русские «добровольцы», только теперь с шотландскими корнями, и пошли деньги от Финансиста, то англичанам есть за что устранять русских императоров, особенно сейчас.

– Понимаешь, Саша, я тут недавно ознакомился с документами в одной папке, которая была в сейфе твоего отца, и думаю, что твой отец, дед и прадед делали во время своего правления всё, чтобы Российская империя после поражения в Крымской войне вновь стала сильной и уважаемой державой во всём мире. А это не нравится очень многим. В первую очередь Англии.

Дальше Михаил Александрович всю дорогу до вокзала рассказывал Александру о взаимоотношениях Российской и Британской империй за последнюю сотню лет, начиная с индийского похода 1801 года и англо-русской войны 1807–1812 годов. Я тоже вносил свои пять копеек в этот рассказ, но у регента это получалось намного лучше. Хотя великий князь и жаловался, что его не готовили к регентству, но образование он получил отличное и рассказчиком также был великолепным. Сложные моменты русско-британских взаимоотношений, включая тайные, ему удавалось объяснить племяннику буквально на пальцах, очень доступным образом.

Когда подъехали к Балтийскому вокзалу города Гатчины, а точнее, к Царскому павильону у этого вокзала, Михаил остановился на том, как Английская эскадра вошла в Дарданеллы во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, чтобы не дать России получить выход в Средиземное море через союзную Болгарию и побережье Эгейского моря. Из-за чего потом под давлением Англии на Берлинском конгрессе были изменены условия Сан-Стефанского мирного договора, в результате которых земли до Адриатики и Эгейского моря, выделенные Болгарии и Македонии, возвращались Турции без каких-либо изменений в статусе. Болгария с центром в Софии объявлялась автономным княжеством, выборный глава которого утверждался султаном с согласия великих держав.

– Дядя, в поезде продолжишь рассказ о Берлинском трактате. А в Зимнем дворце найдутся карты, чтобы я посмотрел, сколько земель потеряли наши союзники после изменения условий Сан-Стефанского мирного договора?

– Найдутся, ваше императорское величество, они лежат в шкафу в кабинете вашего отца, – пришел я на выручку Михаилу, который наверняка этого не знал. – А сейчас разрешите, я выйду и проконтролирую охрану вокзала и павильона, а также маршрута до вагона.

– Хорошо, дядя Тимофей, я буду здесь тебя ждать.

Я быстро выскочил из кареты, захлопнув бронированную дверцу с первыми образцами пуленепробиваемых стёкол. Это был обычный триплекс, который в моем прошлом-будущем запатентовал, кажется, в 1909 или в 1910 году французский учёный Эдуард Бенедиктус. Прозрачная броня представляла собой три слоя стекла с промежуточными слоями нитрата целлюлозы. В нашем случае стекло было закаленным специальным образом, и три его слоя по десять миллиметров каждый держали винтовочную пулю.

Изготовлено бронестекло было на Императорском стеклянном заводе, точнее, теперь уже на самостоятельном стеклянном отделении при Императорском фарфоровом заводе. Моя идея из будущего плюс работа лучших мастеров Российской империи в стекольном деле. Если вспомнить, то на этом заводе в своё время трудились и ставили свои эксперименты Ломоносов и Кулибин. Да и сейчас не оскудела земля русская талантами. Так вот и появилось бронестекло на четверть века раньше.

Выйдя из кареты, я сразу же увидел Ширинкина и две тройки братов, которые ждали выхода императора и регента. Чуть дальше уже начали выстраиваться в коробочку «чёрные ангелы» со щитами. Шпалера из бойцов Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка, запустив на вокзальную площадь нашу кавалькаду, вновь закрыла проход, отделив нашу группу от других пассажиров и просто обывателей, которые пришли на вокзал, чтобы посмотреть на молодого императора и регента Российской империи.

Информацию о том, что они сегодня на специальном поезде из Гатчины отправятся в столицу, было не утаить. Тем более что вслед за этим поездом через час пойдёт обычный состав по расписанию. Сначала и мы хотели ехать на обычном поезде, прицепив пару вагонов, но оказалось, что сопровождающих императора и регента чинов и охраны из-за паранойи Ширинкина набирается очень много. Тот даже в Собственном Его Императорского Величества железнодорожном полку, который был образован год назад из лейб-гвардейского железнодорожного батальона, затребовал две платформы под броневики. Хорошо хоть бронепоезд не запросил или пушки на платформах не захотел установить.

– Евгений Никифорович, всё готово? – поинтересовался я.

– Да, Тимофей Васильевич, мне уже доложили о полной готовности. Маршрут до вагона под плотной охраной.

Я ещё раз оглядел привокзальную площадь, заполненную бурлящей толпой, которую сдерживала шеренга солдат, стоящих плечом к плечу. Перевёл взгляд на крышу вокзала и увидел, как в одном из чердачных окон бликанул прицел снайперской винтовки. Вывешенный из этого окна белый вымпел говорил о том, что всё в порядке, под контролем и сверху.

– Тогда, господа, начали с Богом!

Я вернулся к двери кареты и, открыв дверь, произнёс:

– Ваше императорское величество, можно выходить, всё готово.

Император вылез из кареты, встав на ступеньку, и тут же площадь взорвалась приветственными криками, от которых в воздух поднялась большая птичья стая, состоящая из голубей, грачей, галок и воробьев.

Как там у Грибоедова, как мне недавно напомнили? «Кричали женщины „Ура!“ и в воздух чепчики бросали!»

Юный император приветственно взмахнул рукой и спустился на землю. За ним из кареты вышел Михаил и тоже приветственно помахал рукой, вызвав ещё один вопль верноподданнических чувств.

Император и регент сделали несколько шагов вперёд, я встал рядом с Александром, с другой стороны находился великий князь, нас тут же взяли в коробочку, точнее, в гексагон две тройки братов. Под приветственные крики плотной группой двинулись к входу в павильон в окружении второго кольца «чёрных ангелов».

Честно говоря, я такой плотной охраны даже в моем прошлом-будущем ни у одного из глав государств не видел. Про это время и говорить нечего. Не охраняют так ни царей, ни королей, ни президентов. Однако Николая все же не уберегли.

Прошли павильон. Из-за задержки во дворце времени до отправления оставалось всего ничего, поэтому сразу же вышли на крытый перрон. Путь к вагону шпалером по обеим сторонам охраняли плечом к плечу лейб-гвардейцы. За их спинами бушевала толпа, крича что-то приветственное.

Юный император после смерти отца впервые появился на публике, и народ показывал, как он его любит и боготворит.

Я рыскал глазами по сторонам, пытаясь заметить какие-то нестыковки или что-то подозрительное. Но, кажется, всё было в полном порядке. Чуйка молчала. Браты бдели, Александр шёл и искренне улыбался, крутя головой из стороны в сторону. Регент был напряжён, но лицом излучал полное спокойствие, даже, нацепив на лицо улыбку, пару раз махнул толпе рукой, чуть повернувшись сначала в одну сторону, потом в другую. Эти движения вызвали новую вспышку криков. Не принято было в это время царствующим особам показывать какое-то расположение к окружающим. Они должны были двигаться не спеша и с полным достоинством.

Мы же двигались довольно быстро. Дойдя до вагона, я кивнул первой тройке. Тур буквально взлетел по лестнице в вагон. Шило и Савва встали по бокам у поручней, и в этот момент моя чуйка взвыла.

Я сначала даже не понял, что случилось, но, повернув голову влево, увидел за спиной лейб-гвардейца путейца. Точнее, машиниста паровоза или механика, как называли их сейчас. И чуйка завопила из-за того, что я, видимо, неосознанно заметил несоответствие букв железной дороги на кокарде фуражки этого железнодорожника. Вероятность того, что в толпе могут присутствовать работники и других железных дорог, была, конечно, большой, но чтобы такой железнодорожник оказался на перроне Балтийского вокзала так близко к входу в императорский вагон, да ещё и с кавказским типом лица! Вот моя чуйка и взвыла. А когда увидел, что у того дёрнулось плечо, заорал:

– Механик на девять часов!

После чего, схватив в охапку Александра, развернулся спиной к машинисту, закрывая собой императора.

Волосы на затылке встали дыбом, все мышцы закаменели в ожидании удара пули. Время замедлилось. Секунда. Слух зафиксировал звук, очень похожий на тот, когда пуля попадает в металл. Ещё секунда, и чей-то вскрик, а потом топот ног. Два удара сердца и звук тупых ударов. Крик Ширинкина: «Живьём брать!»

«Ага, живьём! Демона, мля!» – пронеслось у меня в голове, и я с трудом только секунд через пять смог заставить себя разжать руки и поставить императора на землю. Посмотрел на побледневшее лицо Михаила и развернулся на сто восемьдесят градусов. Всё уже было закончено. Ребята сработали просто замечательно и чётко, как на тренировках.

Двое «чёрных ангелов» вытаскивали из человеческой кучи-малы за скованные сзади руки машиниста, во рту которого торчал кляп. Я прекрасно помнил, как Арчер, Ашетт, он же Мейсон, Уоллер, Чапман, а также Чейз и прочее, который был в Великой объединённой ложе Англии специально обученным профессиональным убийцей, откусил себе язык и захлебнулся собственной кровью. Ещё одного такого прокола мы больше не должны были допустить. Поэтому акцент на обязательный кляп в рот при задержании ставился на каждой тренировке. И ребята не подвели.

Я почувствовал, как меня толкают в район правой почки. Я повернул голову. Это был Александр.

– Это убийца моего отца? – спросил он.

– Узнаем скоро, Саша. Но то, что он пытался убить тебя – это точно. – Я кивнул на одного из «чёрных ангелов», который, присев, баюкал и массировал левое предплечье. Рядом с ним на перроне лежал щит с пулевой вмятиной.

Глава 8
Трудное решение

– Ермак, протокол перевозки императора, – услышал я за спиной спокойный голос Тура, и это вывело меня из некоторого ступора.

– Работаем, – громко произнёс я и отошёл от Александра, которого тут же подхватил на руки Шило и, сделав пару шагов к вагону, встав на ступеньки, передал императора в руки Тура, тут же вошедшего с мальчиком внутрь блиндированного вагона.

За ним сразу же прошли Шило и Савва, а тройка Шаха взяла в треугольник великого князя Михаила Александровича, у которого бледное лицо начало наливаться румянцем.

Я подошёл к двум «чёрным ангелам», в руках которых без сознания кулём висел несостоявшийся сегодня убийца императора.

– Сильно помяли? – поинтересовался я.

– Да нет, наверное, ваше превосходительство! Как учили! – бодро отрапортовал один из них.

По голосу я узнал младшего урядника Полухина, который был из амурцев первого призыва в Аналитический центр.

– Тама солдат из полка убит, ваше превосходительство. Не успели мы. Он прям под выстрел варнака повернулся, – виноватым голосом произнёс второй, но я его не узнал.

Для антуража и поддерживая реноме «чёрных ангелов», те всегда во время операций, включая и сопровождение царствующей семьи, ходили в чёрных масках под шлемами.

Я посмотрел туда, где захватили убийцу. Среди волнующейся и орущей что-то непонятное толпы, которая напирала на жидкую линию оцепления, образовалось небольшое кольцо из пятёрки «ангелов», внутри которого лежало тело мёртвого солдата.

«Значит, это я его вскрик услышал. А этот киллер как минимум два раза успел совершенно бесшумно выстрелить», – подумал я, глядя на подбегавшего ко мне ещё одного «ангела».

– Ваше превосходительство, вот портсигар, о котором вы говорили на инструктаже. – С этими словами мне передали массивную и, судя по внешнему виду, серебряную папиросницу.

Я покрутил изделие в руках. Два отверстия в торце, видимо, два ствола. Внутри, вернее всего, две использованные гильзы с большим внутренним давлением после выстрела. Три шпенька-кнопки. Думаю, два – это спусковые крючки, а один для раскрытия портсигара. Ладно, с этим будем позже разбираться в мастерской Аналитического центра. Там есть знающие люди, а наша основная цель сейчас – допрос киллера.

– Полухин! – Я посмотрел на урядника.

– Я, ваше превосходительство!

– Тащите эту тушку в седьмой вагон и дальше действуете, как я говорил на инструктаже. Всё понятно?!

– Ещё одного бойца надо, ваше превосходительство. А лучше двух.

– Хорошо, урядник. Бери ещё двоих – и вперёд.

– Есть! – Полухин чуть развернул корпус и крикнул в сторону пятёрки «чёрных ангелов» рядом с телом убитого солдата из оцепления:

– Зимин, Федосеев, ко мне.

Прошло буквально пять секунд, и четвёрка «ангелов» бегом потащила безвольное тело убийцы к седьмому вагону, держа его за руки и за ноги, что вызвало новые крики из толпы. Я же подошёл к великому князю.

– Ваше императорское высочество, разрешите немедленно начать допрос предполагаемого убийцы вашего брата.

– Я пойду с вами, Тимофей Васильевич, – решительно произнёс регент.

– Ваше императорское высочество, вам лучше быть с племянником. Надо его успокоить. Тем более что при допросе вы ничего не услышите. Вернее всего, это такой же убийца из масонской ложи, каким был убийца ваших родителей, сестры и брата. Если у него вынуть кляп из-за рта, то он откусит себе язык. Так что он будет только кивать или качать головой, отвечая на мои вопросы, когда мы его психологически сломаем. А это будет очень не просто. Если вообще получится его разговорить. – Я невесело усмехнулся, вспомнив, как долго я провозился с Уоллером, пока заставил его давать показания.

– В смысле «если получится»? – влез в разговор Ширинкин, с бледным лицом, посиневшими губами и вытирающий обильный пот со лба мокрым, хоть выжимай, платком.

«Как бы инсульт или инфаркт не хватил Евгения Никифоровича», – подумал я, с сочувствием посмотрев на генерала, после чего произнёс:

– Я слышал, что в древности в Персии и Сирии были такие убийцы – ассасины старца горы, которые если попадали в плен, то останавливали своё сердце и умирали, ничего не сказав противнику. А Великая масонская ложа Англии ведёт своё начало от тамплиеров, а те, говорят, были хорошими друзьями исмаилитов и старца горы. Могли и получить от последнего методику подготовки таких наёмных убийц.

– Ты считаешь, что он сможет остановить себе сердце? – Михаил в волнении или изумлении опять не заметил, как перешёл на «ты».

– Это было бы печально. Но если этого не произойдёт, то нечего вам, ваше императорское высочество, на эту грязную работу смотреть.

– Вы сейчас нужнее рядом с императором, – поддержал меня Ширинкин.

– Хорошо, – сдался великий князь и направился в вагон.

– Евгений Никифорович, вы распорядитесь по убитому солдату из оцепления и по опросу свидетелей, пока они не разбежались, а я пойду, пообщаюсь с нашим киллером. – Я поморщился, представив, чем мне придётся заниматься в ближайшие часы.

– Хорошо, Тимофей Васильевич, отдам распоряжения и присоединюсь к вам. Даже не верится, что всё так обошлось. – Генерал снял фуражку и истово перекрестился.

Я посмотрел на генерала. Синева с губ пропала, на щеках появился румянец.

«Кажется, обошлось. Не пришёл в гости к Ширинкину дед Кондратий. И слава богу», – подумал я.

Через минуту я был уже в седьмом вагоне в большом купе, которое представляло собой кабинет для совещаний. Только стол уже был сдвинут в угол, стулья вынесены, а на освободившемся месте размещался привязанный к стулу, полностью обнаженный убийца. Он до сих пор находился без сознания. Я отметил про себя, что тряпичный кляп заменили деревянной палкой, вставленной в зубы и закреплённой на затылке двумя шнурами. Так проще дышать, язык не западёт, да и слюной тяжелее захлебнуться. Одежда киллера была аккуратно разложена на столе.

– Ваше превосходительство, всю одежду, включая исподнее, проверили. Ничего подозрительного не нашли. Есть немного денег, носовой платок, часы с цепочкой и всё, – чётко доложил Полухин.

«Молодцы ребята. Профессионально обработали и подготовили клиента для допроса», – пронеслось у меня в голове, пока я подходил к пойманному убийце.

Обошёл его со всех сторон, внимательно осматривая крепкое и мускулистое тело. Приподнял вверх левое плечо и, хмыкнув, пропел про себя на известный в прошлом-будущем мотив: «Масоны, масоны, кругом одни масоны».

На левой подмышечной впадине у киллера, как и у Гейба Уоллера, профессионального телохранителя и душегуба, убившего Александра III с женой, сыном и дочерью, имелась татуировка в виде небольшого креста ордена тамплиеров.

Причастность к убийству Николая II Великой ложи Англии, ну и правительства Британии, можно считать доказанным, осталось только выяснить, кто отдал приказ.

Я положил на стол портсигар, который до сих пор держал в руках, так как в карман его класть, честно говоря, было боязно из-за использованных и находящихся под большим давлением гильз. Потерев ладони и настраиваясь на неприятную работу, направился к стулу с убийцей. Пришло время поговорить.

После того как нажал на пару точек, которые приводили в себя человека после потери сознания от удара по сонной артерии, пленный пришёл в себя. Несколько секунд он таращился, соображая, где находится, подёргал руками и ногами, что-то промычал, после чего его взгляд стал осмысленным.

Убийца-масон обвёл взглядом помещение и остановил его на мне. Я посмотрел ему в глаза и невольно повёл плечами, так как точно такой же уверенно-снисходительный взгляд был у Уоллера, когда его выводили из кабинета Николая II, а потом он покончил с собой, откусив язык и захлебнувшись собственной кровью, как самурай или ниндзя.

⁂

– Разрешите, ваше императорское высочество?! – Я приоткрыл дверь бывшего кабинета Николая II в Зимнем дворце, где расположился теперь великий князь.

Александр IV был в соседней комнате отдыха и, как мне сказали, спал. Видимо, сказалось нервное потрясение. После того как молодого императора накормили обедом во дворце, куда мы прибыли спустя два часа после покушения, тот сначала сел на диван с подушками, а потом заснул сидя и не проснулся, даже когда с него сняли обувь, положили на диван и укрыли пледом. Во дворце было прохладно, не успели достаточно протопить к нашему приезду. Но к ночи будет нормальная температура.

– Заходи, Тимофей Васильевич. Евгений Никифорович с тобой? – спокойным тоном спросил регент.

– Со мной, – ответил я и покосился на генерала, стоявшего сбоку от двери.

– Заходите оба. Какие результаты? – поинтересовался Михаил, когда мы разместились в креслах напротив регента.

– Задержанный во время покушения – масон высокого градуса и такой же профессиональный телохранитель и убийца, как и тот, который убил вашего отца, мать, сестру и брата. Его целью были ваш брат – император Николай Второй, его дети и вы, ваше императорское высочество. Заказчик – Георг Пятый и теневое правительство Великобритании. Цель – организовать смуту в управлении Российской империи из-за гибели императора и наследников престола. Генерал-губернатор Бобриков убит им, чтобы опробовать тактику и практику применения портсигара, кроме того, смерть Николая Ивановича должна была ускорить начало восстания в Финляндском княжестве, которое ожидается со дня на день, как и в Варшавском генерал-губернаторстве. – Я на секунду замолк, собираясь с мыслями, после чего продолжил: – Кто заказал убийство великого князя Сергея Александровича, пойманный киллер не знает. Есть ли ещё ликвидаторы и кто является их целью из семейства Романовых, у убийцы такой информации также нет. Он работал автономно, конспиративные квартиры, дома, одежду, грим ему предоставляли местные агенты, но он их не видел и не знает. Общались шифрованными записками в условных местах или через телеграммы до востребования. Если кратко, то всё.

Я замолчал, и в кабинете воцарилась напряжённая тишина.

– Вам удалось разговорить его? – задал вопрос Михаил.

– Да, удалось. Уже здесь, во дворце. Допрос в поезде ничего не дал. Но, несмотря на высокую вероятность достоверности полученной информации, я бы не совсем ей доверял. Возможно, что убийцу использовали втёмную по некоторым вопросам.

– Вы так думаете? – Регент вопросительно посмотрел мне в глаза.

– Если вспомнить Уоллера и то, что он рассказал при личной встрече с покойным императором, то в его показаниях промелькнула мысль, что вы, ваше императорское высочество, тогда не случайно остались в столице и не поехали в Ливадию.

Регент громко хмыкнул, прервав меня и покрутив головой, начал расстёгивать крючки ворота мундира.

– Насколько я знаю, это породило некоторую напряжённость в ваших с братом отношениях, – продолжил я.

– И что это значит? – хмуро произнёс Михаил.

– Я хочу сказать, ваше императорское высочество, что Уоллер даже перед самоубийством таким невероятным способом постарался принести дополнительный вред дому Романовых, рассорив императора с родным братом. Поэтому я не могу ручаться за то, что убийца вашего брата сказал всю правду. А перепроверить его слова не представляется возможным, так как он мёртв.

– Как мёртв?! – вскинулся великий князь, чуть пристав из кресла.

– Чтобы сломать убийцу и заставить его говорить, пришлось дойти до пятой точки боли. Как я вам говорил, ваше императорское высочество, после этого в организме человека начинаются необратимые изменения, и он умирает.

В своё время, вспоминая наши приключения во время поиска убийцы Александра III, Марии Федоровны и Ольги с Георгием, я рассказал регенту Михаилу и о пяти точках на теле, которые мне показал Джунг Ли. При последовательном нажатии на эти точки человек начинает ощущать нарастающую дикую боль, которую просто невозможно терпеть. После нажатия на пятую, по словам старого корейца, человек становится безвольной марионеткой в руках проводившего данную «акупунктуру» и говорит правду. Но, как предупредил меня Джунг Ли, после нажатия пятой точки у человека в организме начнутся необратимые изменения, и тот умрёт довольно быстро.

Я в своё время сам лично смог перетерпеть боль после последовательного нажатия трёх точек, на которые давил Ли. После четвёртой потерял способность что-либо соображать и готов был сделать всё, о чём бы меня ни попросили.

На примере, как оказалось, баронета Гамела Оллсопа я впервые увидел, что происходит с человеком, которому нажали пятую точку, так как четвертую убийца выдержал. Скрежетал зубами, глаза его вращались и буквально вылезали из орбит, всё тело била крупная дрожь, пот тёк ручьями, но масон никак не реагировал на мои вопросы. Динамо-машинка также слабо помогла.

А срезать кожу, дробить или отрезать пальцы я не стал. Не из-за того, что на допросе присутствовал генерал Ширинкин и ещё несколько офицеров из свиты. Просто я по себе знал, что боль от «акупунктуры» Ли и удары током от динамо-машины, нанесённые также в определённые точки, приносят куда большую боль, чем снятие кожи или раздроблённые кости.

В общем, клиент молчал. Пришлось нажимать пятую точку. Сначала масона скрутило так, что я решил, будто бы у него сейчас мышцы из-за дикого напряжения переломают его же кости. Он впился в деревянный кляп до такой степени, что с одной стороны искрошилось два коренных зуба. Потом убийца обмяк и посмотрел на меня каким-то обречённым взором.

– Теперь будем говорить? – спросил я его, и тот наконец-то кивнул головой.

Сначала он кивками или мотанием головы отвечал на мои вопросы, а когда я рискнул и вынул кляп, он заговорил. Тут-то и выяснилось, что убийца – баронет Гамел Оллсоп, полный тёзка своего предка, которого, судя по имеющимся записям, король Генрих II Плантагенет в 1175 году наградил поместьем Оллсоп в графстве Дербишир. Убийца в ложе, как и Гейб Уоллер, занимал чин главного привратника и имел двадцать второй градус посвящения – «Рыцарь Королевского Топора». Ну а дальше Гамел говорил почти час, рассказав всё о себе, о своём задании, о том, кто отдавал приказ. Всё, всё, всё рассказал. Точнее, то, что успел рассказать до того момента, как у него из глаз и ушей пошла кровь, а потом он дёрнулся всем телом и умер. Вот такая пятая точка Джунг Ли оказалась.

С одной стороны, необъяснимое нарушение границ реальности, то есть фантастика или чудо, а с другой стороны, кто же лучше азиатов знает строение тела, нервной системы и акупунктуру. Меня во Владике тоже за счёт утраченных или секретных знаний шиацу японцы взяли. Нажал массажист на две точки, а через час я отключился, хотя до этого и купальню принял, и оделся, и до ресторана дошёл.

Пришлось обо всем этом рассказывать Михаилу. Ширинкин изредка вставлял свои замечания и уточнения.

– Что будем делать, господа? – вопросом подвёл итог доклада великий князь.

«Хороший такой вопрос. Главное, своевременный, – подумал я с иронией про себя. – Чернышевский так даже роман назвал сорок лет назад».

⁂

Я налил из термоса Бургера кофе в чашку себе и Сандро. Остальные сидевшие за столом в недавно построенной крытой беседке в Собственном саду Гатчинского парка пили чай из самовара. А сидели за столом, кроме меня и великого князя Александра Михайловича, вдовствующая императрица Елена Филипповна, великий князь и регент Михаил Александрович, великая княжна Ксения Александровна и всё. Больше никого в беседке, окружённой четырьмя тройками «чёрных ангелов», метрах в пятидесяти каждая, не было.

Сегодня было четвёртое ноября одна тысяча девятьсот четвёртого года, Дмитриевская родительская суббота, день особого поминовения усопших. Вечером накануне в храме Святой Живоначальной Троицы – императорской домовой церкви, расположенной в башне Кухонного каре Гатчинского дворца, – отслужили великую панихиду, сегодня с утра мы все были на заупокойной литургии, а после неё – на общей панихиде.

После службы Елена Филипповна пригласила на чай в беседку всех тех, кого я перечислил. А мою жену и сестру попросила в это время заняться детьми и молодым императором. Александр IV было взбрыкнул, но мама надавила. Когда было надо, императрица могла быть очень жесткой и строила сыновей, да и маленькую дочь, как фельдфебель солдат на плацу.

Сбор таким узким составом, да ещё в открытой беседке, где нет чужих ушей, да под усиленной охраной, говорил о том, что сейчас за этим столом будет принято какое-то важное решение оставшимися в живых на настоящий момент совершеннолетними представителями младшей ветви Александровичей. Сандро здесь присутствует как зять. Ну а я, видимо, как их цепной пёс.

Чай и кофе были разлиты, за столом наступила тишина. Я посмотрел на Михаила, но тот взглядом показал, что смотреть надо на императрицу.

Сегодня Елена Филипповна выглядела не лучшим образом. Отстоять две службы на последнем месяце беременности было настоящим подвигом. Под глазами женщины залегли глубокие тени, на лбу, переносице и над верхней губой, несмотря на косметику, проступили пигментные пятна. Но больше всего на лице выделялись глаза, которые сверкали каким-то внутренним светом. И эти глаза сейчас требовательно смотрели на меня.

– Тимофей Васильевич, вы точно установили, что приказ на убийство моего мужа отдал Георг? – каким-то отрешённым голосом произнесла вопрос Елена Филипповна, не отрывая взгляда.

– Убийца, ваше императорское величество, сказал, что приказ на устранение вашего мужа, детей и великого князя Михаила Александровича ему лично отдал великий мастер Объединенной великой ложи Англии, он же король Великобритании Георг Пятый. Не думаю, что он врал в этом вопросе. Не в том состоянии этот масон-убийца находился, – ответил я максимально спокойным голосом.

– Что вы предлагаете? – таким же отрешённым голосом задала новый вопрос императрица.

– Я жду вашего решения и решения великого князя Михаила Александровича, – нейтрально ответил я.

А про себя подумал, что в том моём прошлом-будущем Георг V после победы в Первой мировой войне отказался от всех личных и семейных германских титулов и изменил название королевского дома с Саксен-Кобург-Готского на Виндзорский. В марте 1917 года официально отказался принять при королевском дворе отрёкшегося от престола российского императора Николая II с семьёй. Фактически запретил ему въезд и дальнейшее проживание на территории Великобритании. Можно сказать, что этим решением убил своего двоюродного брата и его семью.

Поэтому я как-то не удивился, когда услышал от убийцы, что приказ на устранение ветки Александровичей-младших отдал лично Георг.

Жаль, что пока не удалось узнать, кто отдал приказ на устранение великого князя Сергея Александровича. Его похороны вместе с Алексеем Александровичем прошли, слава богу, спокойно десять дней назад. Зато на следующий день полыхнуло в Финляндском княжестве, а через три дня – в Польше. Если свободолюбивых, горячих финских парней и поддержавших их английских «добровольцев» на сегодняшний день удалось разгромить практически полностью, то в Варшаве шли интенсивные уличные бои, как и в других крупных городах Царства Польского.

Но обстановка в целом была под контролем. В Варшаве перед началом восстания представителями боевой организации Польской социалистической партии был убит генерал-губернатор Чертков Михаил Иванович. Этот семидесятишестилетний генерал от кавалерии был, мягко говоря, либерально настроен в отношении поляков.

Экономический кризис 1901–1903 годов привёл к образованию большого количества безработных среди польского пролетариата. После начала Русско-японской войны экономическое положение рабочих в Польше ещё больше ухудшилось из-за перевода основных предприятий на военные заказы с постоплатой. Призывы в русскую армию, ужесточившаяся русификация польского населения привели к взрывоопасной обстановке, которой воспользовались англичане, всячески подогревая этот бурлящий котёл.

При всём этом генерал-губернатор Чертков на данную ситуацию реагировал слабо, стараясь как-то сгладить острые углы. И вот его убивают, что, с моей точки зрения, боевики сделали зря, так как на его место пришёл его заместитель, довольно молодой пятидесятишестилетний генерал-лейтенант Скалон Георгий Антонович.

Герой Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, награждённый золотым оружием «За храбрость» решительный и быстрый кавалерийский генерал тут же ввёл военное положение в Привислинском крае; учредил институт временных генерал-губернаторов в Царстве Польском с целью энергичного подавления мятежей, разгона сходок и собраний, закрытия противоправительственных газет, ареста их издателей; приказывал рассеивать толпы манифестантов огнестрельным и холодным оружием.

Когда восставших поляков поддержали английские «добровольцы», решительно бросил против них все имеющиеся у себя военные силы, запросив в Военном ведомстве патронов, снарядов и пулемётов да побольше, побольше. Если графа Муравьева за подавление польского восстания в 1863 году в либеральных кругах называли не иначе, как Муравьев-вешатель, Муравьев-людоед, Муравьев-палач, то Георгий Антонович уже получил прозвище Скалон Кровавый, а кто-то Дракулой начал называть.

В общем, зря социалисты Черткова убили, Скалон Кровавый подавлял польский мятеж пулями и шрапнелью с фугасами, не жалея никого, и, как Дракула, не боялся крови.

– Какого же решения ты ждёшь, Тимофей? – прервал мои мысли Михаил, перейдя в очередной раз на «ты».

– В прошлый раз Николай попросил меня не трогать Георга и Аликс, чем подписал себе смертный приговор. То, что Георг Пятый должен ответить за свой приказ, думаю, ни у кого не вызывает сомнений. – Я посмотрел по очереди на всех сидевших за столом.

Глаза императрицы сверкнули и зажглись какой-то всепоглощающей ненавистью, регент согласно кивнул, Сандро, посмотрев мне в глаза, медленно склонил голову. Ксения же смотрела в стол и голову не подняла.

– Вы готовы убить Аликс и её детей? – то ли спросила, то ли приказала Елена.

Ксения вздрогнула, но головы так и не подняла, а два великих князя уставились на меня.

– Если честно, ваше императорское величество, то не готов, особенно детей. – Я на пару секунд замолк. – Но…

– Не надо трогать Аликс и детей, но Георг должен умереть, – твёрдо произнесла Елена Филипповна.

– Поддерживаю, – произнёс регент.

– А я бы их всех вместе с Букингемским дворцом разбомбил, – мрачно проговорил Александр Михайлович. – Если бы Георг дал приказ уничтожить меня и моих детей, я бы никого не пощадил.

Его жена, вскинув голову, с каким-то испугом посмотрела на супруга.

– Саша, как ты можешь так говорить?! – возмущенно произнесла она.

– В тебя и в твоих детей пока не стреляли, как в Елену и Александра с Алексеем. И я жив, а не мёртв, как Николай.

«Ни хрена себе Сандро развоевался. Вот уж на кого не подумал бы, что он готов уничтожить всё семейство Георга вместе с ним. Охренеть и не встать», – подумал я про себя, глядя на раскрасневшегося лицом Александра Михайловича.

Императрица и регент также смотрели на Сандро с ярко выраженным, если не сказать больше, удивлением.

В принципе, у Георга с Викторией Алисой Еленой Луизой Беатрисой в девичестве Гессен-Дармштадтской двое детей. Дочь девяти лет и сын Эдуард пяти лет, который точно болеет гемофилией. Два года назад наследник английского престола, упав, разбил нос и чуть не умер от носового кровотечения, при этом не испытывая никакой боли. Так что не известно, до какого возраста Эдуард доживёт. Может быть, нам и выгоднее оставить его в живых. Тогда после смерти Георга в Британии начнётся ярко выраженная борьба за власть, которую англичане хотели развязать у нас.

– Георг должен умереть, Алису и детей не трогать. Ты понял, Тимофей?! – не терпящим возражений голосом произнесла, как припечатала, Елена Филипповна.

При этом впервые обратилась ко мне на «ты» и только по имени.

– Я понял, ваше императорское величество…

– В этом кругу посвящённых в решение по Георгу можешь обращаться ко мне просто по имени, – перебила меня императрица.

– Хорошо, Елена Филипповна, – произнёс я, так и не сумев остановиться только на имени.

– Как думаешь провернуть это дело? – задал вопрос Михаил.

– Пока не знаю. Надо для начала определиться с местом операции и временем. В Букингемском дворце Георга не достать. Там сильная охрана. Если только взрывчатку отправить в виде послания, как в прошлый раз от покойного маркиза Солсбери. Только думаю, такие посылки теперь проверяют. Нужно какое-то мероприятие, где король обязательно будет в ближайшее время, и желательно не в Лондоне. – Я замолчал и обвёл взглядом присутствующих, как бы спрашивая, может, кто чего подскажет.

– Рождество. Сандрингемский дворец, расположенный в Норфолке среди двадцати тысяч акров охотничьих угодий. Это частное владение британских монархов, а не короны, – тихо произнесла Елена. Сделала паузу, а потом продолжила:

– При королеве Виктории, да и последние три года при Георге, вся его семья, точнее, только он с женой и детьми празднуют Рождество в Сандрингемском дворце. Приезжают туда, как правило, двадцать третьего декабря, а уезжают двадцать седьмого.

– Что же, со временем и местом определились, осталось разработать способ устранения Георга. Время ещё есть. – Я в предвкушении хищно улыбнулся, заставив Ксению откинуться на спинку кресла.

Глава 9
Подготовка

Я вновь склонился над столом в своём кабинете Аналитического центра, сделав перед этим пару кругов по помещению, вращая руками, а потом небольшую разминку. Рана, полученная во Владивостоке при попытке японцами уничтожить дирижабль, в последнее время давала о себе знать всё чаще тянущей болью к непогоде, при этом левая рука начинала неметь.

Видимо, шестнадцать дней жестоких боев в небольшом афганском кишлаке, где английские войска попытались уничтожить членов афганской Лойя-джирга, когда мне пришлось очень часто входить в стрелковый транс, сказались сильно отрицательно на моем ещё неокрепшем после ранения организме.

«Зато настрелялся на всю оставшуюся жизнь, – усмехнулся я про себя, прикинув, что увеличил тогда своё личное кладбище почти на три сотни, а может и больше, человек. – Только вот боец из меня теперь никакой. Укатали сивку крутые горки. А нам надо Георга на тот свет аккуратненько отправить».

Выдернув из кучи бумаг и фотографий на столе карту с отмеченным путём диверсионно-разведывательной группы, которая должна была уничтожить британского короля в Сандрингемском дворце, я ещё раз прошёлся мысленно по этому маршруту.

В принципе, за шесть-семь часов в ночное время скрытно пройти около пяти вёрст до места засады вполне реально, даже по незнакомой местности и если она охраняется. Тем более люди, подготовленные для такой операции, были и на курсах Аналитического центра, и в школе боевых пловцов, где ещё год назад начали натаскивать специальную группу для работы в прибрежных районах после скрытой высадки с моря.

Последние, кстати, очень неплохо отметились во время восстания в Финляндском княжестве. Как позже выяснилось, англичан очень заинтересовала школа боевых пловцов в Тронгзунде, и они под шумок решили выяснить, чем живёт и дышит этот суперсекретный объект. Для решения этой проблемы английское командование выделило до батальона своих «туристов», которые вместе с финнами на паре небольших пароходов и десятке более мелких судов при начале восстания вышли из Турку и направились к бывшей крепости.

Хотя восьмидюймовые крупповские орудия на Транзундском редуте и на Печерской батарее были демонтированы, а личный состав гарнизона крепости переведён в другие части, комплекс батарей, бастионов, казематов, вырубленных на побережье пролива прямо в гранитных скалах острова, а также инфраструктура в виде казарм, складских зданий, колодцев и порта остались. А для охраны всей этой красоты и школы была выделена усиленная рота, которую буквально напичкали ручными и станковыми пулемётами. Это не считая роты хозяйственного обеспечения, в которой также были не рукожопые бойцы.

Плюс год назад из кубанских казаков, которые и в воде чувствовали себя, как в родной среде, набрали специальную группу для работы в прибрежных районах после скрытой высадки с моря в количестве шестидесяти человек. Такой прототип морской пехоты с водолазными навыками.

Основная группа боевых пловцов школы в количестве тридцати двух человек обеспечивала безопасность броненосца «Император Александр III», на котором дипмиссия Российской империи во главе с великим князем Михаилом Александровичем ходила в Токио для заключения мирного договора с микадо. Тогда при защите броненосца от английских диверсантов погибли капитан второго ранга Завойко, лейтенант Соколов и боцманмат Караев.

По окончании этой миссии шестнадцать боевых пловцов остались на шхуне «Сидней», которая вместе с крейсером «Рион» сейчас базировались в Массауа – город-порт Итальянской Эритреи, контролируя Красное море. А остальные были распределены на вспомогательные крейсера: «Петербург», «Херсон», «Саратов» и «Орёл». Каждый крейсер теперь нёс четыре «Барракуды», которые собрали во Владивостоке. По приказу адмирала Макарова на крейсерах дополнительно разместили ещё и по группе «тюленей» с «Посейдонами» и минами. По его мнению, торпедные катера могли доставить боевых пловцов вместе с буксировщиками к цели куда быстрее крейсеров и более скрытно.

Секретность по боевым пловцам приказала долго жить, так что скрывать их особо не имело смысла, а вот четыре эскадренных броненосца типа «Маджестик» и три броненосных крейсера 1-го ранга типа «Кресси» так и стоят в Сингапуре, угрожая Тихоокеанской эскадре и не давая вернуться части российских кораблей на Балтику.

В любой момент к Сингапурской эскадре на помощь могли прийти эскадренные броненосцы из английской Средиземноморской эскадры, где навскидку их было одиннадцать штук, не считая броненосных крейсеров 1-го ранга, которых также было больше десятка.

Так что Англия как была, так и оставалась Владычицей морей. И если бы не часть кайзеровского флота, который Вильгельм привёл в боевую готовность и сосредоточил на Балтике, то мы бы наверняка увидели в Финском заливе английские броненосцы, которые огнём орудий поддержали бы восставших чухонцев.

Слава богу, этого не произошло, поэтому мятеж полыхнул как-то вяло, без огонька. Финны поднялись на забастовку, объявленную всеобщей, шюцкоровцы и английские «туристы» попытались заблокировать работу железной дороги, портов и взять под контроль столицу княжества, но это им не удалось.

По разработанному плану совместных действий сухопутных и морских сил, благо Гельсингфорс был всего-то по прямой в трехстах километрах от Санкт-Петербурга, на помощь войскам финского генерал-губернатора князя Джамбакуриан-Орбелиани быстро перекинули пару пехотных дивизий. Великий князь Михаил Николаевич как председатель Государственного совета, несмотря на возраст и состояние здоровья, лично отправился под корабельными орудиями доводить депутатам Сейма княжества «новую политику партии».

А она была очень простой. Великое княжество Финляндское становится просто Финской губернией Российской империи. Обычной губернией. А нечего было требовать ещё больших привилегий. Одним словом, довыёживалась чухна и достала старшего брата! Но в виде пряника финны получат проект ещё одной железной дороги с поставками дешёвого зерна и льготный налоговый режим. На последнее тут же клюнули финские шведы – небольшая, но самая богатая часть общества, которая имела большинство в сейме.

В общем, быстрый ввод войск, разгром крупных вооружённых выступлений за три-четыре дня, аресты зачинщиков и их казни после быстротечных военно-полевых судов, на фоне этого «торговля» с элитой на предмет экономических преференций позволили в течение недели погасить мятеж в теперь уже Финской губернии, а не в Великом княжестве Финляндском. В Польше, несмотря на энергичные действия Скалона Кровавого, дела шли значительно хуже, пшеки всё ещё вели боевые действия…

Я, оторвавшись от тревожно-грустных мыслей, вновь вернулся к событиям у Тронгзунда. Британцы не знали, что три фарватера к порту крепости заминированы подводными минами, причём интересным образом. Ещё в древние времена вход в порт защищали цепями, которые поднимали в нужный момент. Так и здесь тросы, к которым крепились мины, в нужный момент поднимались с глубины.

Морские мины при подходе противника всплыли, в результате оба парохода и ещё пара-тройка мелких судов взлетели на воздух. А оставшихся в живых, которым посчастливилось добраться до берега, несколько суток вылавливали представители спецподразделения, заодно тренируясь. Повеселились казаки-морпехи на славу, не потеряв ни одного человека даже раненым.

Но вернёмся к главной задаче. После принятого 4 ноября 1904 года решения о ликвидации Георгия и с учётом разницы календарей у меня оставалось тридцать семь дней на подготовку и проведение операции. И времени было в обрез. Надо было определиться с местом и временем проведения операции. Найти способ устранения короля, а к нему уже разработать средства, пути скрытого подхода и отхода, как перевести стрелки на кого-нибудь другого, чтобы в сторону Российской империи никто бы и не посмотрел. И прочее, прочее, прочее…

В настоящий момент план был готов и проработан с максимально возможной тщательностью. Как ни ломал голову, но ничего лучшего в голову не пришло, кроме как дальний снайперский выстрел. Ну нет у нас возможности кого-то подвести близко – на тот же выстрел из портсигара – к британскому монарху. Да и разработать за месяц бесшумный патрон просто невозможно. А баронет Гамел Оллсоп не рассказал, где хранит запасные патроны.

Точнее, я лопухнулся, не успел спросить об этом до его кончины. Джунг Ли как-то не удосужился мне поведать, сколько живёт человек после нажатия пятой точки. Может, и сам не знал, тем более подозреваю, что у каждого человека этот срок индивидуальный.

В общем, патронов для портсигара у нас не было, создать новые – это вопрос неблизкого будущего, так что оставалось пойти знакомым для меня по прежней жизни путём. Незаметный подход, бесшумный выстрел и незаметный отход. А дальше пускай противник гадает, что же за сволочь убила Георга V. Русские? Ирландцы? Или кто ещё? Понятно, что винить будут нас, так же как подданные Российской империи теперь винят в смерти Николая II англичан. Только вот доказательств нет.

Показания покойного Оллсопа не в счёт. А до пятой точки он молчал и быстрее бы откусил себе язык, чем что-то произнёс. На портсигаре, как в моё время, не стоит клеймо «Made in UK», означавшее, что товар произведён в Объединённом Королевстве Великобритании и Северной Ирландии. А труп убийцы он и есть труп. Его к делу не пришьёшь. Так что доказательств для международной общественности у нас нет. И надо сделать так, чтобы и у англичан их не было, когда их король также отправится на встречу с Богом или дьяволом с нашей помощью.

Сандрингемский дворец как место, а Рождество как время операции подсказала вдовствующая императрица. Дальше была моя работа.

Итак, дворец или частное поместье правящих британских монархов представляет собой смешанный ландшафт, включающий приливные илистые отмели бухты Уош, водно-болотные угодья, пахотные земли, животноводческие и фруктовые фермы и леса вокруг дворца или загородного дома-дворца, что для проведения операции очень удобно.

Найденные на следующий день после принятия решения в прессе фотографии показали, что наиболее удобное место для акции – церковь Святой Марии Магдалины, которая расположена в парке метрах в трехстах от Сандрингем-хаус. В этой церкви двадцать пятого декабря после завтрака проходит рождественская служба для королевской семьи.

В прошлом году на мессе присутствовали Георг с женой и детьми, а также принцесса Уэльская Александра Датская – мать короля, и его до сих пор незамужняя сестра Виктория, которой в своё время был увлечён молодой цесаревич Николай, за ним Сандро, а потом и Михаил Александрович – регент Российской империи. Такой же состав ожидается, вернее всего, и в этом году. Других ближайших родственников британского монарха, судя по прессе, в Англии на Рождество не ожидается.

Для дополнительной рекогносцировки местности будущей операции в графство Норфолк уже шестого ноября на «Северном экспрессе» через Францию были направлены два курсанта Аналитического центра, которых уже второй год целенаправленно готовили для работы в Британии.

Как результат, уже десятого ноября, или двадцать третьего по григорианскому календарю, в Кингс-Линне появились два орнитолога, изучавших изменение в миграции птиц графства в результате потепления климата, что подтверждалось бумагами Кембриджского университета, благо в спецотделе Аналитического центра, занимающегося изготовлением документов, уже третий год копились всевозможные документы и бланки различных стран.

Как следствие, два явных «ботаника» с очочками, как истинные джентльмены в твидовых норфолкских пиджаках с большими карманами, в которых имеются нормальные документы, пусть и поддельные, но на государственном уровне, три дня крутились в окрестностях Сандрингем-хаус, изучая окрестности имения. В этом процессе им очень здорово помогали бинокли и подзорные трубы, а также два складных широкоплёночных фотоаппарата «Folding Pocket Kodak Camera» и альбомы для рисования, где орнитологи пытались зафиксировать птиц, которых в это время не должно быть в графстве.

Потом успешное возвращение домой с кроками и фотографиями местности от Кингс-Линн до Сандрингем-хаус, а также с присмотренными скрытыми снайперскими позициями. Плюс к этому ребята наметили несколько путей отходов, на каждом из которых нашлись пригодные места для сброса снаряжения и ухода от возможной погони с собаками.

Интересным фактом было то, что за все время своей работы по маршрутам вблизи Сандрингем-хаус их всего три раза останавливали «лесники» и один раз – «садовник». Хотя, может быть, это действительно были лесники и садовник. Какой-либо другой охраны вокруг дворца курсанты не выявили, но и короля в это время в поместье не было. Так что надо рассчитывать на то, что охрана будет и, вернее всего, серьёзная.

Первоначально я планировал для подстраховки использовать две пары снайперов. Одна выдвигается по уже проторённой дорожке: открытое, залегендированное передвижение по маршруту «Северный экспресс» – переправа на пароме через Ла-Манш – Лондон – Кингс-Линн – Сандрингем-хаус. Вторая пара – скрытная высадка с судна на побережье бухты Уош и ночной переход до Сандрингемского дворца. Но потом от второго варианта пришлось отказаться.

Декабрьское Северное море не предсказуемо, да ещё патрульные корабли британского флота, которые занимаются теперь не только борьбой с контрабандистами, но и с посудинами, на которых в Ирландию и Шотландию перебираются добровольцы и доставляется оружие и боеприпасы. Плюс экипаж судна. Чем больше народа задействовано в операции, тем меньше вероятность сохранения тайны. Поэтому я остановился на одной паре, причём снайпером будет Голуэйский дьявол, он же Роберт Кейн, уроженец города Цинциннати штата Огайо.

В своё время по моей задумке через агентов с позывными Ирландец и Горец рядом с городом Цинциннати штата Огайо было выкуплено разорившееся имение, где построили казармы, в которые в январе 1903 года прибыли первые пять десятков молодых ирландцев, ставших позже инструкторской основой новой Ирландской республиканской армии.

Отец Роберта Кейна, как и остальные сорок девять юношей, были участниками Гражданской войны 1861–1865 годов в САСШ и служили в 69-м Нью-Йоркском пехотном полку, состоявшем преимущественно из этнических ирландцев.

Позже, в период 1866–1871 годов, именно бойцы этого полка составили костяк отряда фениев, которые предприняли пять набегов на британские учреждения в Канаде. На пуговицах, украшавших их зелёную униформу, красовалась надпись: «Ирландская республиканская армия».

К тому же город Цинциннати, как и весь штат Огайо, считается родиной большого количества потомков ветеранов той Гражданской войны, поскольку эти земли были им дарованы в качестве платы за участие в боевых действиях. Именно здесь после выхода в отставку осела самая большая община ирландцев-фениев, которые с воодушевлением восприняли от Ирландца и Горца идею возрождения ИРА.

Эти первые пятьдесят добровольцев написали следующие заявления и зачитали их перед общим строем: «Я, нижеподписавшийся, желаю поступить на службу Ирландии в ряды Ирландской республиканской армии. Я подписываюсь под Конституцией ИРА и выражаю своё согласие и повиновение каждой её статье. Я всегда готов выступить на защиту моей Ирландии. Клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни. Если же я нарушу эту мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара, всеобщая ненависть и презрение моих братьев-фениев».

Пройдя обучение у Ирландца и Горца, Роберт потом сам был военным инструктором в Ирландии, куда перебрался из САСШ одним из первых. В конце концов судьба его закинула в Голуэй, который он защищал в течение 7–8 ноября 1903 года, а после разгрома восставших, отсидевшись пару дней в пустующей квартире какого-то чиновника из порта, приступил к тому, чему его усиленно обучали – к отстрелу британских солдат. Прошла всего неделя, и о нём уже говорили в городе как о Голуэйском дьяволе или Голуэйском снайпере, который британцев бьёт влёт, как бекасов.

После этого Кейн порезвился ещё в нескольких городах западного побережья Ирландии, где отличился как неуловимый убийца английских солдат. Общий счёт его жертв насчитывал не одну сотню убитых и больше сотни специально раненых противников. Слава о нем гремела и гремит по всей Ирландии. Но главным было то, что, несмотря на активные действия в течение тринадцати месяцев, он не был даже ранен, и англичане не знают, как он выглядит, так как Роберт постоянно меняет свою внешность с помощью грима и одежды.

Восстание ирландцев началось 1 ноября 1903 года, и вот уже больше года республика, несмотря на усилия англичан, держится. Дублин, Дандолке, Ашборне, Эннискорти и ряд других крупных городов восточного побережья острова остаются в руках республиканцев, а на остальной территории страны ведутся активные партизанские действия бойцами ИРА.

Из французских портов Брест, Сен-Назер, Ля-Рошель, Бордо, несмотря на требования британского правительства, уже больше года буквально потоками выходят различные суда с добровольцами из Италии, Германии, Австро-Венгрии и самой Франции. Порт Бильбао стал местом отправки добровольцев в ИРА из Испании и Португалии.

В последней из-за англо-португальских соглашений по колониальной политике в Африке, заключённых несколько лет назад британцами, были сильно недовольны все сословия королевства. А из-за экономического кризиса количество безработной и революционно настроенной молодёжи было весьма значительным, а социалистические и демократические партии имели в королевстве большой вес, борясь за образование республики. Так что поток добровольцев в Ирландию из Португалии был значительный.

Также надо было не забывать тот факт, что женой португальского короля Карлуша I была Амелия Орлеанская, родная сестра императрицы Елены Филипповны, которую британцы пытались убить вместе с детьми, а теперь сделали вдовой. Поэтому Карлуш I закрывал глаза на активное перемещение своих подданных в Ирландию не только из испанских портов, но и если они отправлялись с побережья Португалии.

Было среди добровольцев и большое количество русских. Причём не только тех, кто имел ирландские корни, носил погоны и условно был добровольцем. Много было и революционно настроенных юношей, которые из-за своих политических убеждений ехали помогать отстоять республику от монархической тирании. Попадались в русских рядах и девушки.

А неделю назад грянул гром на политическом Олимпе. Регент Российской империи великий князь Михаил Александрович, Совет Правительства и Государственный совет Российской империи объявили о признании Ирландской республики и её президента Джеймса Конноли. Вильгельм II поддержал своего союзника и продавил через Рейхстаг аналогичный документ.

Император Франц-Иосиф I Австрийский пока молчал, как и король Италии Виктор Эммануэль III. Зато в прессе, особенно венгерской, всё чаще звучали требования к своим правительствам и монархам признать Ирландскую республику, как это сделали Российская и Германская империи.

Французская республика, как та проститутка, хотела угодить и вашим, и нашим, а точнее всем, кто что-то за её телодвижения даст. Но в основном французское правительство в последние пару лет двигалось в русле международной политики Британии, видимо, всё-таки решив стать ей верным союзником. Как удалось узнать по дипломатическим каналам, последнее соглашение между Францией и Англией предусматривало совместное ведение боевых действий этих стран в случае угроз их колониям в Африке и на Ближнем Востоке. Про войну с тройственным союзом и против Российской империи пока разговор не велся.

Остальные ведущие страны Европы, а также Османская империя пока осмысливали случившиеся события за последние месяцы, откровенно выбирая, к кому бы примкнуть, если разразится мировая бойня между уже весьма-весьма возможным союзом России, Германии, Австро-Венгрии и Италии против Англии и Франции.

И если по военно-морским силам между этими странами можно было говорить о некотором паритете, склоняясь к превосходству Англии и Франции, то при войне на суше Франция не просуществовала бы и пары месяцев, если бы Российская империя двинула на помощь союзникам свои дивизии и корпуса.

Во всей этой политической суматохе, которая началась в Европе после признания Ирландской республики, Роберт Кейн смог по распоряжению Ирландца спокойно добраться до Санкт-Петербурга, где я его и встретил на конспиративной квартире. Возможно, кто-нибудь другой провёл бы беседу и вербовку лучше, чем я. Но… Главное – результат. Кейн согласился стрелять в Георга V. Не сказать, что с радостью, но и особых моральных препон для этого я у него не увидел.

Единственным его условием было, чтобы о его участии в этой операции знало как можно меньше людей. Такое обещание я с готовностью дал, так как и сам был крайне заинтересован в этом. По моему плану об этой акции должны были знать пять человек, принявшие решение четвёртого ноября одна тысяча девятьсот четвёртого года в чайной беседке Гатчинского дворца, исполнитель Кейн и два очкарика-«ботаника», которые производили разведку местности. Причём один из них, с позывным Лорд, будет проводником и корректировщиком в снайперской паре, а Боб – обеспечивать прикрытие операции на местности. Остальные, включая старого друга Ширинкина и агента Ирландца, будут только догадываться. Но догадываться – это же не знать точно. Правильно?!

В общем, с исполнителями и людьми, знающими об операции, определились, и следующим этапом стал выбор оружия. В своё время, а именно три года назад, в ответ на нападение на Елену Филипповну и её мальчиков я для ответного хода использовал переделанный немецкими оружейниками для охоты карабин «Маузер 98» с оптикой от фирмы Optische Anstalt C.P. Goerz.

Длина ствола у этого карабина была всего четыреста пятьдесят миллиметров, или «московский» локоть. Оптика имела двукратное приближение. В мастерской центра на карабин приладили глушитель, и получилась убойная штучка, отлично работающая до двухсот метров. На большем расстоянии в голову лучше уже было не работать.

Из этого карабина я убил посла Великобритании в Российской империи сэра Чарльза Стюарта Скотта, а также двух бойцов, которых прислали из Англии для руководства операцией по покушению на Николая II и его семью.

Оружие было замечательное, но работать у церкви Святой Марии Магдалины в имении Сандрингем-хаус надо было как минимум с пятисот метров, а желательно с восемьсот или тысячи. Такого бесшумного оружия в Аналитическом центре пока не было, но зато были люди, которые могли справиться с такой задачей в короткое время.

Мосин-Фёдоров-Токарев-Дегтярёв – этот квартет оружейников, занимающийся в основном автоматическим оружием, после событий 1901–1902 годов получил от Аналитического центра заявку на разработку укорочённой винтовки длиной до сорока дюймов, с бесшумной стрельбой для уверенного поражения целей на расстояние с версту.

Задачу-то я от имени императора поставил, но она как-то из-за несрочности и вскачь понёсшихся далее событий осталась без контроля. А вот после принятого решения на устранение Георга V дальним выстрелом надо было срочно узнать, что же наши ведущие оружейники придумали.

То, что мне поведал две недели назад генерал-майор Мосин, выглядевший для своих пятидесяти пяти лет просто великолепно, мне очень понравилось. Почему я остановил внимание на цветущем виде генерала?! Так в моём прошлом-будущем Сергей Иванович умер, кажется, в январе 1902 года от воспаления лёгких. В этом мире, насколько я уточнил, такой беды с ним не случилось. Видимо, не сложилась та обстановка, в результате которой этот замечательный оружейник заболел в том моем мире.

Если кратко, то Мосин как руководитель группы оружейников и начальник Сестрорецкого оружейного завода не стал заморачиваться и создал на базе трёхлинейки замечательный карабин общей длиной сорок дюймов, очень похожий на карабин Мосина 1938 года в моем мире, но значительно отличающийся формой ложи, цевья, приклада и его шейки, которая стала похожа на пистолетную рукоятку.

Длина ствола была минимально возможной в пятьсот десять миллиметров, а вот калибр – не в три линии, или 7,62 миллиметра, а под новый германский патрон 7,92×57S с остроконечной пулей, имеющей более совершенную аэродинамическую форму. С учётом чуть большего диаметра, увеличения порохового заряда и более глубоких нарезов ствола увеличилась настильность, точность и пробиваемость пули на всех дистанциях, особенно на дальних.

Далее Сергей Михайлович также не стал себя особо утруждать и напряг представительство компании Carl Zeiss в Санкт-Петербурге, открывшееся в начале 1902 года почти сразу после Гогландского соглашения, на изготовление четырехкратного оптического прицела с градуировкой на расстояние до 1200 метров. Через полгода несколько прицелов пришли на завод. Потом были испытания снайперской укорочённой винтовки, доделки, и в начале этого года Мосин доложил в Аналитический центр, что заказ выполнен. Только вот я в это время был на театре боевых действий с Японией. А когда вернулся, то, видимо, доклад о такой мелочи до меня не довели.

Когда я на полигоне Сестрорецкого завода взял в руки этот карабин с оптикой, то удивился его оптимальной балансировке и эргономичности, а когда отстрелял пару десятков обойм с глушителем и без, то был поражён точностью.

Требования инструкторов к снайперам из СВД в Афганистане были следующие: головная фигура должна поражаться первым выстрелом на всех дистанциях вплоть до 500 метров, грудная фигура – до 700 метров, поясная и бегущая фигуры – до 800 метров. Так вот из этого карабина результаты если и были хуже, то не столь уж и значительно. Во всяком случае, на полверсты я с глушителем вогнал десять из десяти пуль в грудную мишень, из них три в голову. Кучность оставляла желать лучшего, но так и к карабину я ещё не пристрелялся, да и состояние здоровья было так себе. Из-за дождя со снегом разболелась просверленная лопатка, и, кстати, видимость на стрельбище из-за погодных условий также была не ахти.

Кстати, глушитель для винтовки получился очень хорошим. Метрах в трехстах от позиции снайпера звука, похожего на выстрел, не было слышно. При этом глушитель ещё и хорошо скрывал огонь с дымом от выстрела.

В общем, получилось просто великолепное для этого времени снайперское оружие для ведения скрытного огня. Когда с ним познакомились Кейн и Лорд, то просто с первых выстрелов влюбились и в винтовку, и в прицел, про любовь к глушителю тоже не забыли, как и я. Кстати, стреляли ребята в моем имении. Была там небольшая балка, удобная для природного стрельбища на версту и больше, с крутыми склонами и холмом вместо пулеулавливателя.

Для работников имения и жителей Курковиц Лорд и Роберт были моими хорошими знакомыми, которых я пригласил отдохнуть в своём имении и поохотиться на кабанов. Были они в гриме, добавившем им лет десять-пятнадцать, так что по внешнему виду и возрасту вопросов не возникло.

А так как мои друзья любили пострелять, то этим и занимались почти всё время в течение недели, заодно отобрав и проверив патроны из полученной германской партии. После пристрелки выбрали для акции одну винтовку из трёх. Также обмяли маскировочные костюмы и другое снаряжение на паре тренировочных ночных выходов, при этом якобы охотясь на кабанов с вышки, которая действительно имелась в имении.

Мой тесть оказался заядлым охотником, и, когда он восстанавливался после ранения, по его распоряжению соорудили лабаз и вышку в небольшой дубовой роще, куда иногда заглядывали кабаны.

В общем, ребята и работали, и заодно отдохнули. Сегодня они ждут меня в Санкт-Петербурге на конспиративной квартире. Боб ещё неделю назад убыл в Англию подтверждать легенду. Зачем плодить лишнее, если один раз история с орнитологами из Кембриджского университета прошла. А теперь к ним прибавится орнитолог из САСШ, изучающий миграцию птиц между континентами. Американский акцент Кейна за пару недель не исправишь. Хорошо хоть на коренного ирландца он не похож даже без грима. Видимо, сказались гены матери, которая была, как оказалось, креолкой из испанских переселенцев.

Я ещё раз посмотрел на карту, а потом положил её в папку, после чего начал складывать в неё же все бумаги и фото, лежащие на столе. Сложив, положил папку в сейф и закрыл его. Всё! Операция «Father Christmas», или «Дед Мороз», начинается.

Глава 10
Операция «Дед Мороз»

Георг V отошёл от окна, за которым разгоралось утро или всё же уже день?! Посмотрел на напольные часы, которые минуту назад отбили десять ударов, после чего обвёл взглядом людей, собравшихся за столом кабинета для совещаний.

Присутствовали здесь первые лица официального правительства королевства Англии, а именно: премьер-министр Генри Кэмпбелл-Баннерман, министр иностранных дел Генри Чарльз Кейт Петти-Фитц Морис, пятый маркиз Лансдаун, военный министр виконт Уильям Сент-Джон Фримантл Бродрик, первый лорд Адмиралтейства Уильям Уолдегрейв Палмер, 2-й граф Селборн, первый морской лорд и начальник Военно-морского штаба адмирал флота лорд Уолтер Тэлбот Керр и министр внутренних дел Герберт Джон Гладстон, 1-й виконт Гладстон.

– Итак, господа, кто начнёт? – произнёс король, садясь в большое кресло во главе стола.

– Разрешите мне, ваше королевское величество, – поднялся премьер-министр.

– Не надо вставать, – Георг призвал рукой садиться, – докладывайте.

Кэмпбелл-Баннерман опустился в кресло и спросил:

– С какой проблемы начать?

– С вашей любимой Шотландии, – усмехнулся король.

– Ваше королевское величество, общую стачку на верфях Глазго и предприятиях текстильной промышленности удалось прекратить, пообещав увеличить заработную плату и сократить время рабочего дня до десяти часов. Большой проблемой является то, что больше десяти процентов работников на этих предприятиях составляют ирландцы, которые всё это и затеяли, чтобы поддержать восстание в Ирландии. – Премьер-министр достал платок и вытер лоб и виски, на которых выступил пот.

С учётом тех проблем, которые добрая Англия получила с Россией за последний год, Георг V всё чаще бывал не сдержан в общении со своим правительством.

– Вы уверены, что всё это затеяли ирландцы, а не русские эмиссары? – воспользовавшись паузой, задал вопрос король.

– Такая проблема имеется. Отмечается рост прибывших из России граждан с шотландскими корнями. При этом они имеют поддельные паспорта высокого качества. Можно сказать, неотличимые от настоящих. – Премьер-министр вновь вытер лоб платком.

– Стоит ли ожидать вооружённых выступлений в Глазго и в других городах Шотландии? – нейтральным голосом задал вопрос король, но румянец на щеках выдавал его волнение.

– В ближайшее время, думаю, что нет. Движение младошотландцев, выделившихся из партии лейбористов в 1900 году, борется за независимость Шотландии, но политическим путём. Какой-то другой силы, которая могла бы возглавить сепаратистов, тем более в вооружённой борьбе, я в Шотландии не вижу. Хотя полностью исключить такого варианта также не могу, так как есть информация, что в горных районах Шотландии появилось много оружия, которое мгновенно расходится среди горцев. – Премьер-министр развёл в стороны руки, а потом сцепил их перед собой, переплетя пальцы.

Король перевёл взгляд на министра внутренних дел Герберта Гладстона.

– Ваше королевское величество, территориальные силы полиции держат ситуацию под контролем. Особенно в Глазго и в Эдинбурге. В сельской, горной местности у нас просто нет на это сил, – быстро произнёс виконт и замолчал.

– В случае вооружённых выступлений предлагаю сразу же вводить военное положение в графствах и задействовать гарнизонные воинские части в наведении порядка с применением оружия вплоть до артиллерии, – воспользовавшись паузой, произнёс военный министр Бродрик.

– Поддерживаю, – жёстко и однословно высказался премьер-министр.

Остальные сидевшие за столом согласно склонили головы и посмотрели на монарха.

– Согласен. – Георг на несколько секунд задумался, а потом, глядя на министра иностранных дел Генри Мори, задал вопрос: – Что у нас по Ирландии?

– Помимо России и Германии в течение последней недели республику официально признали Италия, Голландия, Португалия и Испания, – ответил тот.

– Нерадостное известие. – Румянец на щеках короля стал более отчётливым.

– Самым неприятным является то, что Российская и Германская империи уже открыли правительству Ирландии неограниченные кредиты на приобретение продуктов первой необходимости, а Португалия, Испания и Италия начали осуществлять морские перевозки закупленных у них продуктов питания, которые так необходимы сейчас ирландцам. И если продукцию военной направленности мы можем объявить военной контрабандой, захватывая или топя корабли нейтралов, то зерно, мясная, рыбная продукция, консервы под эту статью не подпадают. К тому же официально войны Ирландии и Российской империи мы не объявляли, – вступил в разговор премьер-министр.

– Так объявите, в конце концов! – вспылил Георг. – Или потеря части Ирландии, а также в этой необъявленной России войне девяти броненосцев, четырёх броненосных крейсеров с нашими экипажами и потеря почти семидесяти тысяч сухопутных войск в Русском Туркестане и Афганистане не достаточный повод для войны?!

– Ваше королевское величество, при официальном объявлении войны Российской империи по Гогландскому соглашению на её стороне немедленно выступит Германская империя, а за ней, боюсь, Итальянское королевство и Австро-Венгерская империя, которые захотят получить свой кусок пирога от Франции, если она станет нашим союзником, что тоже под вопросом. Испания также не останется в стороне и точно будет не с нами. Я каждый день молю Бога, чтобы Россия официально не объявила нам войну, особенно после неожиданной смерти Николая II… – Виконт Гладстон запнулся на последней фразе, подбирая обтекаемые слова по убийству русского императора.

Ни у кого из сидящих за столом не было сомнений, кто стоял за этой акцией. Только среди джентльменов не принято говорить о таком вслух.

– Вы считаете, что у Англии не хватит сил расправиться с русскими варварами?! – вновь повысил голос король.

– Наш флот справится с любой угрозой на море. А если к нашим кораблям добавить французские броненосцы и крейсеры, то мы уничтожим даже объединённый флот России, Германии, Италии и Австро-Венгрии, не говоря уж об Испании, у которой его фактически нет, – весомо проговорил первый лорд Адмиралтейства граф Селборн.

– Сейчас вопрос состоит не в разгроме флотов возможных противников, а в том, с какими потерями наших кораблей мы сможем высадить десант в Польше, Финляндии, прибалтийских губерниях и, конечно же, в Кронштадте, – задумчиво произнёс первый морской лорд и начальник Военно-морского штаба адмирал флота лорд Керр. – Русские в Балтийском море сделали ставку на массовое использование своих быстроходных малых миноносцев типа «Барракуда» и на минные постановки. Про подводные лодки, которые они успешно использовали в Порт-Артуре, тоже не надо забывать, как и о «морских дьяволах». Если вы не в курсе ещё, граф, то сегодня утром около часа назад по лондонскому времени русские атаковали наши корабли в Сингапуре. Мы безвозвратно потеряли броненосные крейсеры первого ранга «Кресси» и «Абукир». Крейсер «Хог» торпедирован, но остался на плаву.

– Что-о-о?! – Король, резко побагровев, рывком поднялся с кресла. – Лорд Керр, как это произошло?!

Первый морской лорд, встав, с какой-то горечью произнёс:

– Ночная атака восьми или десяти «Барракуд». Точно не известно. Первая волна миноносцев пробила противоминные сети, вторая ударила в образовавшиеся бреши. Один из миноносцев второй волны, когда его подбили, протаранил крейсер «Абукир», мгновенно отправив его вместе с собой на дно. Из экипажа спасти не удалось никого. Нами при атаке было потоплено ещё три русских малых миноносца. Только удачное расположение наших кораблей в порту не позволило русским атаковать броненосцы. Крейсеры приняли удар на себя, ваше королевское величество.

– Четыре деревянных корыта за три броненосных крейсера первого ранга, – задумчиво произнёс Георг, после чего как-то по-стариковски опустился в кресло и замолчал.

Никто из присутствующих не решился прервать это молчание. Через пару минут король устало произнёс:

– Уолтер, как русские смогли доставить столько своих миноносцев к Сингапуру?

– Ваше королевское величество, нам стало известно от японцев, что вспомогательные крейсеры «Петербург», «Херсон», «Саратов» и «Орёл» Тихоокеанской эскадры вооружили каждый четырьмя малыми миноносцами, которые русские собрали во Владивостоке. Кроме того, по непроверенным данным на этих кораблях разместили экипажи «морских дьяволов» с их минами. – Адмирал Керр глубоко вздохнул, выдохнул и решительно дальше произнёс: – Ваше королевское величество, я прошу вашего разрешения вернуть оставшиеся в Сингапуре корабли в Средиземное море или во флот Канала. У Российской империи много леса на Дальнем Востоке, и русские очень быстро заменят свои потопленные малые миноносцы или торпедные катера, как они их называют. К тому же опыт Русско-японской войны показал, что эти варвары охотно идут на таран, нисколько не жалея своих жизней. Что русские, что японцы. И размен, как вы сказали, четырёх деревянных корыт за три крейсера или, не дай бог, за три броненосца для нас не приемлем. А у сингапурской эскадры отсутствуют корабли прикрытия. Броненосцы теперь, можно сказать, беззащитны от атак «Барракуд».

– Это всё, лорд? – как-то очень спокойно спросил Георг своего военно-морского министра.

Правда, переход в обращение от имени к титулу говорил о том, что король очень недоволен последними словами своего высокопоставленного подданного.

– Нет, ваше королевское величество. – По тому, как адмирал вскинул свою совершенно седую голову, было видно, что он решил идти до конца. – Я также прошу разрешения на перевод флота Канала в Скапа-Флоу. В настоящий момент на верфях Портсмута, в Вулвиче и Дептфорде быстрыми темпами идёт перевооружение и ввод в строй из резерва восьми броненосцев класса «Royal Sovereign», двух броненосцев класса «Центурион» и броненосца «Известность». В порту Портсмута буквально не протолкнуться от наших боевых кораблей. И если по ним будет нанесён удар «греческим огнём» и бомбами с двух русских дирижаблей, которые они разместили в настоящий момент в окрестностях Варшавы, то потери формируемого флота Канала будут куда значительнее, чем мы уже понесли.

– Адмирал, вы понимаете, что вы мне говорите?! – Георг с каким-то изумлением смотрел на лорда Керра.

– Да, ваше королевское величество! Я всю жизнь был последователем теории «владения морем» вице-адмирала Филиппа Коломба, по которой единственным способом достижения победы в войне является уничтожение военно-морских сил врага в одном генеральном сражении. Когда капитан первого ранга Перси Скотт, основываясь на опыте Русско-японской войны, высказал мысль, что эра эскадренных броненосцев кончилась безвозвратно, а будущее за воздушным флотом, сверхбыстроходными миноносцами и подводными лодками, я подверг его резкой критике. Но сейчас, спустя полгода от тех событий, я думаю, что капитан первого ранга Скотт в чём-то был, безусловно, прав…

– И в чём же! – перебил адмирала недовольный первый лорд Адмиралтейства граф Селборн.

– В том, дорогой граф, что два имеющихся у Российской империи дирижабля смогут безнаказанно сбрасывать бомбы, мины, «греческий огонь» на наши корабли, верфи и не только на них. А ещё десяток имеющихся у России скоростных, вспомогательных крейсеров второго ранга с четырьмя-пятью «Барракудами» на борту могут сильно повлиять на обстановку в Ла-Манше и в Северном море. Поэтому я считаю, что все действующие во флоте Канала эскадренные броненосцы и крейсеры первого ранга должны быть переведены из Ла-Манша на север, в Шотландию, что выводит корабли из-под удара дирижаблей и позволит оперативно контролировать всё Северное море, включая Датские проливы. – Адмирал на несколько долгих секунд замолчал, а потом продолжил: – И ещё, ваше королевское величество! Как мне передали из России достойные люди, великий князь Александр Михайлович перед своим убытием неделю назад в Варшаву среди небольшой группы морских офицеров, отмечавших это событие, произнёс, что с большим удовольствием разбомбил бы Букингемский дворец, стерев его с лица земли.

Адмирал замолчал, а Георг почувствовал, как из низа живота вверх начал подниматься какой-то жар, сковывая все мышцы, включая и лицевые. Страх! Опять пришёл тот страх, когда после похорон бабушки и отца он открыл шкатулку якобы от премьер-министра Солсбери.

«Только бы не потерять сознание, как тогда», – подумал король, пытаясь сохранить лицо невозмутимым. Прошло две секунды, пять… Молчание, затягиваясь, продолжалось, пока его не нарушил премьер-министр Кэмпбелл-Баннерман:

– Ваше королевское величество, я думаю, что вашу рождественскую поездку в Сандрингем-хаус надо увеличить по времени.

⁂

«Focáil sasanach!» – прошипел про себя Кейн, медленно отводя от лица ветку, из-за которой только что чуть не лишился глаза.

Его напарник Лорд до этого проскользнул мимо неё, даже не заметив и не шелохнув. В который раз Роберт удивился тому, как этот русский совершенно бесшумно и плавно передвигается по ночному лесу, чуть освещённому лунным светом. При этом как-то умудряется не сбиться с пути до места засады на английского короля Георга V.

Кейн был больше городским жителем, хотя и ходил в юности с отцом на охоту. Кое-какую науку получил во время обучения при вступлении в Ирландскую республиканскую армию. Но до умений Лорда ему было далеко.

«Хотя стреляю я намного лучше него», – подумал Роберт, уклоняясь от очередной ветки и мягко ставя ногу на землю, проверяя, не попалось ли под подошву что-то хрустящее.

Вот напарник застыл, подняв выше плеча левую руку со сжатым кулаком. Это был знак «замри». Данный язык жестов Роберт изучал ещё в Америке на обучении у Ирландца и Горца.

Кейн послушно замер, не сводя глаз с Лорда. Прислушался, но каких-либо угрожающих звуков не услышал. Обычный шум ночного леса. Напарник между тем подал знак «пригнись», сам же его выполнил и двинулся вдоль небольшой опушки, не выходя из тени деревьев. Роберт, чертыхнувшись про себя, последовал за ним. Путь до засады вновь увеличивался на несколько десятков, а может быть, и сотен метров.

«Лишь бы до рассвета успеть», – подумал Кейн и языком переложил небольшой леденец из-за одной щеки за другую.

Новая ветка мазнула по лицу, заставив ирландца мысленно вспомнить Святого Патрика и позавидовать Бобу, который остался в лагере.

Кто бы мог подумать, что в Великобритании так много членов Королевского общества защиты птиц – Royal Society for the Protection of Birds, основанного в 1889 году, а побережье графства Норфолк, расположенное на пути сезонных миграций птиц северного полушария, является уникальным природным объектом по изучению этих миграций.

В момент перелёта птиц с сентября по январь деревня Снеттишам становится Меккой как профессиональных орнитологов, так и любителей. Это Лорд и Боб выяснили ещё в прошлый приезд.

Лебеди, гуси, казарки, гагары, тупики, краснозобики, галстунчики, тиркуши и ещё масса редких пернатых перебираются из Ирландии на илистые берега побережья, озёра и болота графства Норфолка, которые кишат вкусными насекомыми, а прибрежные районы и незамерзающие водоёмы полны рыбы, давая птицам массу пищи даже зимой.

Приехавший раньше напарников Боб в рамках разработанной легенды за пару дней до приезда Роберта и Лорда у одного из жителей деревни арендовал складную солдатскую палатку образца 1862 года, переносную печку и жаровню, прикупил дрова, продукты питания, три норвежских спальных мешка и прочую хозяйственную мелочь для палаточной жизни.

Всё это арендодатель – бывший сержант Норфолкского полка – отвёз на своей повозке в указанное Бобом место, рядом с большим камышовым болотом, где вместе с сыном быстро организовал стоянку, как это делал неоднократно для других твитчеров – искателей-фотографов редких птиц. С появлением фотоаппаратов, особенно лёгких в переноске, таких любителей-орнитологов фотографов становилось всё больше и больше. И мало уже кого из жителей графства Норфолк, а особенно обитателей деревни Снеттишам, они удивляли и интересовали.

А если эти фанатики были готовы платить большие деньги за то, чтобы наблюдать за птицами в нормальных полевых условиях, то отставной сержант этому только рад. Его пять комплектов палаток с необходимым снаряжением практически всегда были востребованы в последние годы, причём круглогодично. Очень неплохой бизнес получился. Тем более что всё это было им списано и прибрано к рукам, когда он был помощником батальонного квартирмейстера.

А то, что молодой человек в очках с толстыми линзами хочет вместе с друзьями снять через фотоаппарат какого-то очень редкого в этих краях евразийского болотного луня, так какого только бреда от этих свихнувшихся орнитологов ветеран Норфолкского полка не наслушался. И как только с таким зрением этот сэр Айртон собирается своего болотного луня увидеть.

Обо всех этих своих приключениях и вероятных мыслях бывшего сержанта Боб в лицах рассказал, когда Лорд и Роберт добрались до лагеря, организованного в том месте, откуда было очень удобно добраться до церкви Святой Марии Магдалины в Сандрингем-хаус, избегая больших открытых пространств.

Воспоминания Роберта не мешали ему фиксировать окружающую обстановку и тихо двигаться за Лордом. По прикидкам Кейна, им оставалось идти в таком медленном темпе ещё около часа.

Расчёты ирландского снайпера не подвели. Через час они вместе с напарником выбрались из небольшого оврага, склоны и вершина которого поросли молодыми деревьями тиса ягодного. Так как данный овраг располагался чуть ли не в тысяче ярдов от входа в церковь, то деревья на его вершине были не сильно прорежены садовниками, создавая фон естественного молодого леса.

Минут пятнадцать у Роберта и Лорда ушло в предрассветных сумерках на оборудование позиции, после чего снайперская пара затихла. Кейн лежал на удобном коврике, сделанном из прорезиненной ткани и шерсти внутри, который позволял себя чувствовать комфортно на прохладной земле.

Ночью сегодня температура опускалась где-то до плюс пяти градусов по Цельсию, и сейчас на траве начала выпадать роса. А на этом коврике, который его напарники называли интересным словом «поджопник», холода и сырости не ощущалось, и в сложенном виде он занимал немного места, крепясь специальными ремнями на пояснице, прикрывая при этом зад. Видимо, отсюда и название.

Поправив капюшон маскировочной накидки, Кейн припал к оптическому прицелу. За те пятнадцать-двадцать минут, что они готовили позицию, рассвело ещё больше, поэтому часть дорожки к церкви и её малый вход стало видно отчётливо.

«Удачное место нашли в своё время напарники. Малый вход в церковь как на ладони, плюс ещё ярдов двадцать дорожки отлично видно. Никаких помех. Просто идеально», – подумал ирландец, не отрываясь от прицела.

Прикинув через риски прицела размеры двери, Роберт, повернув голову в сторону напарника, шёпотом произнёс:

– Девятьсот двадцать пять ярдов до двери.

Лорд приник к мощному морскому биноклю, застыл на несколько секунд и так же тихо ответил:

– Девятьсот двадцать семь. Ветер юго-западный. Скорость два балла. Мили четыре в час.

Кейн чуть повёл прицелом левее. На второй большой двери церкви висело два венка из падуба и плюща. Листва венков была неподвижна, а ленты еле-еле шевелились.

«Выстрел не сказать что очень сложный, лишь бы погода не изменилась, но проблемы возникнут, если король не остановится перед входом, и его будут окружать телохранители. Всё же расстояние приличное, и стрелять по прикрытой цели в движении будет нелегко. В крайнем случае, у меня пять выстрелов, а то и все десять будет. Достану Георга в любом случае. Правда, после такой стрельбы, вернее всего, не уйдем», – подумал Роберт, аккуратно положив карабин, и, проверив гранату А–1 в кармане, повернул голову к напарнику.

Тот, среагировав на движение, посмотрел в глаза Кейна и с какой-то заботой в голосе произнёс:

– Поспи, Роб, пока. Нам ещё два часа с половиной службы ждать. Так что можешь отдохнуть. А я подежурю.

Ирландец удивлённо посмотрел на Лорда.

– А ты чего?! Смог бы заснуть сейчас?! – задал вопрос Роберт, чуть повысив громкость голоса, ошеломлённый предложением напарника.

– Смог бы. Вернёмся домой, и тебя научат спать в любой обстановке, когда есть возможность. Ты же, насколько мне сказали, согласился пройти курсы в нашем центре?

– Согласился. Мне до сих пор не верится, что полтора года назад ты был обычным студентом. А теперь… – Кейн замялся, не зная, как сказать напарнику, что он стал профессиональным убийцей. Причём значительно лучше, чем он сам, а у ирландца за плечами больше года войны и огромное личное кладбище английских солдат.

– Меня и Боба специально готовили для действий в Англии. Именно к таким вот действиям, когда надо будет убрать какого-нибудь высокопоставленного чиновника в его естественной среде обитания, включая и использование снайперской винтовки. Но лучше тихо, незаметно и так, чтобы окружающие подумали, что это либо естественная смерть, либо несчастный случай. Так что мы с Бобом, можно сказать, сдаём досрочно экзамен. – Лорд усмехнулся и вновь припал к биноклю, так как у церкви открылась дверь.

Кейн, подумав про себя о том, что же это за курсы такие, если досрочный экзамен – это убийство короля Великобритании, плавно поднял винтовку и приник к прицелу, что в дальнейшем пришлось делать часто.

Из малых ворот церкви вышел мужчина в сутане, постоял несколько минут и ушёл внутрь. Потом с боку появились, судя по одежде, также служители церкви, далее к зданию стали подходить нарядно одетые подданные британской короны, которые, видимо, захотели поприветствовать своего короля, идущего на рождественскую литургию, и заранее занимали места. А может быть, они рассчитывали поприсутствовать на самой службе.

Кто же его знает?! Времени и возможности узнать о том, как проходят англиканские рождественские богослужения в церкви Святой Марии Магдалины в Сандрингем-хаус у сотрудников Аналитического центра, к сожалению, не было. Так что Лорду и Роберту придётся действовать по обстоятельствам. Единственное, что успокаивало, в газетных фотографиях и рождественских открытках британский монарх с близкими часто встречались на фото, где они были запечатлены у малой двери церкви. Значит, и сегодня есть большая вероятность, что Георг остановится на входе.

Вскоре появились солдаты Придворной дивизии в своих знаменитых высоких медвежьих шапках и красных мундирах. Подошедшие два взвода составили оружие в пирамиды и, разбившись на группы, начали убивать время до построения в окружении пришедших поглазеть местных жителей. А может, и не только местных.

Минут за пятнадцать до начала службы капралы быстренько заставили гвардейцев выстроиться шпалером вдоль дорожки от церкви в сторону дворца. Также, вернее всего, солдаты строились и от дворца к церкви. Только этого Роберт и Лорд не видели из-за деревьев, но зато отметили для себя, что шеренги были жидковатыми. Солдаты стояли не плечом к плечу, а ярдах в трёх друг от друга. За их спинами начали кучковаться зрители.

«Что же, пора», – подумал Роберт и достал из внутреннего грудного кармана небольшой футляр, похожий на портсигар. Раскрыв, снайпер положил футляр перед собой, полюбовавшись на патроны с остроконечными пулями, которые выглядели как-то более хищно по сравнению со старыми патронами. В этом «портсигаре» вместо папирос лежали десять тщательно отобранных патронов по пять штук с каждой стороны.

Кейн, сдвинув затвор на себя, загнал пять патронов в магазинную коробку. Последним Роберт вставил наиболее приглянувшийся ему.

«Надеюсь, хватит одного выстрела», – подумал ирландец, досылая затвором патрон в патронник.

Чуть завалившись набок, снайпер достал из кармана специальную тряпочку и аккуратно протёр линзы прицела. Вернув её на место, Кейн лёг и завозился, выбирая удобное положение тела.

– Не суетись, Роб, – одними губами прошептал Лорд.

«Это я-то суечусь! Да у меня личный счёт двести сорок один убитый и сто двенадцать специально раненных англичан! – возмутился про себя ирландец, а потом признался сам себе: – Хотя да, суечусь. В монархов мне стрелять ещё не приходилось. Из убитых полковник самый старший по званию, да и то единственный. Три майора ещё да пяток капитанов. А тут целый король Англии!»

– Всё будет хорошо. У нас ещё есть минут десять. Настраивайся на выстрел. Единственный выстрел, Роб. У тебя всё получится. Ты лучший! – Голос Лорда словно обволакивал Кейна, успокаивая и настраивая на работу.

«Да! Именно на работу! А что поделаешь?! То, чем я занимался последний год, стало моей работой, которую сегодня надо сделать так же добротно и качественно, как я это делал в Голуэе, Атлоне и Талламоре, отстаивая независимость Ирландии. Нужен вам единственный выстрел, значит, будет единственный, точный и убийственный. Почти стихами заговорил…» – Мысли пронеслись в голове Кейна, пока он слушал напарника.

Чтобы успокоиться, ирландец достал коробочку с леденцами-монпансье, к которым успел пристраститься за своё непродолжительное нахождение в России. Очень уж Роберту понравился их кисло-сладкий вкус. Кинув в рот леденец, предложил Лорду. Тот не отказался, взяв сразу два леденца.

Закрыв и убрав коробку в карман, Кейн, посасывая леденец, начал настраиваться на выстрел, делая более глубокие вдохи-выдохи, накачивая кровь кислородом. Через пару минут он взял винтовку в руки. Лорд, достав из-под себя коврик, скатал его в рулон, который зафиксировал ремнями и передал ирландцу. Тот, пристроив рулон под цевье, повозился, выбирая наиболее удобную позу, потом застыл и произнёс:

– К выстрелу готов.

И будто бы услышав его, со стороны дворца раздались приветственные крики. У церкви и видимой между деревьев части дорожки по стоящим в шеренгах солдатам словно прошла волна, и они застыли статуями, зрители приблизились к ним ближе. Кто-то начал вставать на цыпочки, пытаясь что-то рассмотреть среди деревьев. Наибольшее количество народа собралось перед малым входом в церковь, но обозначенную солдатами условную линию никто не пересекал.

Отворилась дверь церкви, и из неё вышел, судя по одеянию, епископ в окружении каноников и служек. В этот момент раздался звон колоколов, призывающих на службу. Несмотря на их перезвон, нарастающий шум от зрителей позволял понять, что королевская чета приближается к церкви.

Кейн перевёл прицел на дорожку, потом вернул назад на дверь. Народ и солдаты закрывали практически всё, но кое-где из-за рельефа открывались пространства для выстрела.

– Они подходят, – прошептал Лорд.

Ирландец еле его услышал из-за перезвона колоколов и шума толпы.

– Я готов, – ответил Кейн и, противореча себе, вновь перевёл оружие на дорожку.

Между двумя солдатами была лужа, которая увеличила разрыв между ними до четырёх ярдов, и из-за лужи же за ними не стояли зрители. Образовался прогал, через который было видно ярдов шесть дорожки.

Снайпер вернул прицел на дверь. Разрывов нет, голова епископа и головы его окружения совсем немного возвышаются над солдатами оцепления и зрителей. Вновь перевод оружия на прогал. Ирландец на несколько секунд закрыл глаза, мысленно прикидывая полет пули.

«Стрелять буду через разрыв между гвардейцами», – решил окончательно Кейн и открыл глаза.

Пару раз вздохнул-выдохнул и застыл. Лорд, увидев, как снайпер принял решение, решил ему не мешать и молча смотрел через бинокль в промежуток, образовавшийся в охране и зрителях.

Вот в поле зрения появляется Георг, который идёт под руку с женой. Вот над ухом неожиданно кашляет через глушитель винтовка, и Лорд видит, как голова английского короля дёргается, после чего он падает на спину.

– Цель поражена, – тихо произносит Лорд. Он оторвался от бинокля, скосил глаза на снайпера и тихо сказал: – Уходим.

Роберт осторожно, не делая резких движений, положил сбоку карабин, передал напарнику его валик из коврика, сложил и положил в карман футляр с патронами, а потом потихоньку отполз назад в овраг, волоча за собой коврик и оружие. Уже на склоне аккуратно привёл коврик в походное положение, прицепив его сзади на пояс, взял в руки карабин и, посмотрев на Лорда, кивнул, показывая, что готов к движению.

Напарник достал из кармана под маскировочной накидкой небольшой мешок со смесью махорки и красного перца, насыпал небольшую горсть в ладонь и веером бросил на их снайперскую позицию. Следом полетела ещё одна порция и ещё. Вернув мешок в карман, Лорд молча развернулся и неторопливо начал спускаться в овраг, стараясь оставлять как можно меньше следов.

Кейн двинулся за ним, ступая след в след. За спиной стихли звуки колокола, и стало слышно, как визжит какая-то женщина, перекрывая другой шум. Звуки выстрелов так и не раздались, а это означало, что диверсантов, данный термин широко использовался в Аналитическом центре, пока не обнаружили, не определив места, откуда был произведён выстрел.

Лорд двигался плавно и неторопливо, но между тем достаточно быстро. Прошло всего несколько минут, а снайперская пара уже была на другой стороне оврага, преодолев около четырёхсот ярдов. Выход наверх с этой стороны был узким. Пропустив Кейна вперёд, Лорд достал из сумки с правого бока два колышка и моток крепкой шелковой нити. Всё зелёно-серого цвета. Воткнув один из колышков в высокой траве, молодой человек, отойдя в сторону на несколько ярдов, воткнул второй.

Осмотревшись кругом и что-то прикинув про себя, Лорд достал из одной из сумок с левого бока гранату А–1, или «Аленку», как её ласково называли солдаты, после чего быстро примотал её к колышку. Обрезав нить лезвием из многоинструментального ножа, тут же просунул её конец в кольцо, сделав узел, пошёл ко второму колышку, разматывая нить. Пара секунд, нить натянута, привязана, отрезана. Открыв плоскогубцы, Лорд отогнул усики предохранительной чеки, придерживая нить рукой. Осторожно, затаив дыхание, отпустил нить. Выдохнув, поднялся с колена, сложил моток нити и нож по сумкам, аккуратно отошёл от растяжки.

Кейн всё это время контролировал окружающее пространство, изредка поглядывая на действия напарника. Что такое растяжка и как её ставить в различных ситуациях, а также конструкцию гранаты А–1 Лорд рассказал и показал, когда они жили в имении Ермака.

Кстати, Роберт был шокирован тем, что целый генерал-майор Свиты Его Императорского Величества, друг регента Российской империи и убитого царя предоставил им двоим для тренировок свой загородный дом со слугами в полное распоряжение.

Увидев, как Лорд положил в чехол нож, ирландец тяжело вздохнул, подумав про себя: «Такую красоту придётся утопить».

Этот складной многоинструментальный нож был спроектирован в Аналитическом центре и сделан из лучшей стали по спецзаказу. В его состав входили пилка по металлу с линейкой, пилка по дереву, напильник, шило, клинок, плоскогубцы, отвертка, открывашка для консервов. Лорд говорил, что его изобрёл генерал Аленин, как и многое-многое другое, включая глушитель, гранату «Аленку» с её не дающим осечек запалом.

Кейн перевёл взгляд на карабин и погладил его ложе. И эту красоту вместе с оптикой тоже придётся утопить. В имении у генерала, правда, осталось ещё два, но этот был лучший по точности боя.

Лорд всё так же молча прошёл мимо ирландца и начал подниматься на вершину оврага, где ещё раз воспользовался смесью из табака и перца. Потом был рывок по лесу, ещё один овраг, где опять оставили растяжку и рассыпали смесь. Потом сделали петлю с двумя растяжками в местах ложных отходов, переход по ручью на расстояние в триста ярдов с двумя ложными выходами, где погоню ожидали сюрпризы с растяжками, но уже на деревьях.

Всё это делалось для того, чтобы наверняка сбить со следа и уничтожить весьма вероятных егерей с собаками. Георг, как и его покойный отец, очень любил охоту, и у них в Сандрингем-хаусе была большая свора охотничьих собак. Вероятность того, что некоторых из них задействуют при поиске и преследовании убийцы короля, была очень высокой, поэтому Лорд и Роберт уходили с места акции, петляя, как зайцы, оставляя растяжки, используя смесь махорки с перцем и естественные препятствия.

И вот снайперская пара подошла к той опушке, где ночью Лорд остановился. В этот раз напарник Кейна вновь застыл, прислушиваясь и принюхиваясь.

– Что? – тихо произнёс Роберт.

– Опять табаком пахнет. Похоже, где-то рядом секрет расположен, вернее всего, из егерей.

– Что делать будем? – успел задать вопрос Кейн, как где-то далеко, вероятнее всего в первом овраге, громыхнул взрыв.

И буквально тут же из кустов, расположенных на противоположной стороне опушки, метрах в ста, вышли трое солдат в форме 2-го батальона Дербиширского егерского полка, которых называли «Шервудскими лесниками».

Принадлежность бойцов к егерям Роберт отметил, вскидывая карабин к плечу. Три выстрела прозвучали настолько быстро, что противник не успел выстрелить в ответ. Да и глушитель помог, приглушив звук и убрав вспышку выстрела и дым, что не позволило точно определить противнику, откуда по ним стреляют.

Подождав минуту, вслушиваясь в тишину, пара двинулась вдоль опушки, не выходя из-под деревьев. Роберт предварительно подобрал три гильзы. Подошли к телам егерей. Трижды кашлянул наган с глушителем Лорда, который проконтролировал противника в голову. В это время Кейн достал футляр с патронами и наполнил магазинную коробку карабина. Напарник также добил патронами барабан револьвера, положив пустые гильзы в карман.

– Далеко оторвались? – тихо спросил ирландец Лорда.

– По прямой пару миль будет, а по следу все три наберется. Так что если не нарвёмся на ещё один секрет, то можно сказать, что ушли.

– У нас в Ирландии говорят: «Поймай медведя прежде, чем продавать его шкуру». – Роберт улыбнулся.

Глядя на его измазанное специальной краской лицо, усмехнулся и Лорд, засверкав белыми зубами на зелёно-сером фоне.

– Тогда пошли ловить медведя, – тихо произнёс он и вновь двинулся вдоль опушки, хоронясь под ветками деревьев.

Где-то через полчаса пара вышла к болоту. Из кустов Кейн достал двое суток назад спрятанный мешок, в котором лежали пара резиновых сапог-веллингтонов с чистыми и сухими портянками, плащи, кепки, два фотоаппарата, подзорная труба и ещё кое-что по мелочи, необходимой твитчерам.

Освободив мешок, начали снимать с себя и запихивать внутрь него маскхалаты, карабин, револьвер, нож, туда же пошли коврики, сумки, неиспользованные гранаты, сапоги, в которых были, фляжки с остатками тонизирующего напитка. В общем, всё, что могло бы сказать о том, что перед вами не обычные любители-орнитологи, а маскирующиеся диверсанты.

Натянув резиновые сапоги, подошли к берегу, где в этом месте была трясина. Раскачав вдвоём мешок, кинули его подальше от берега. Сказав громкое «бульк», мешок начал медленно опускаться среди ряски. Пока отмывали лицо и ладони от краски, мешок с уликами ушёл под воду полностью, оставив на поверхности несколько пузырей. Завернув в носовые платки, которыми вытирались, по камню, забросили их подальше в болото. После чего осмотрели друг друга и остались довольными. Два вылитых «ботаника» в очках, которым дурная голова покоя не даёт, заставляя лазить во время Рождества по болотам. Дятлы, одним словом, а точнее луни, но точно не диверсанты.

Через пару часов, покружив по болоту, вышли на место стоянки, где их с нетерпением ожидал Боб.

– Как всё прошло?! – подбежав, спросил он.

– Всё о’кей, Боб! – Кейн расплылся в улыбке.

– Точно в голову, – произнёс Лорд.

– Если честно, в грудь стрелял, но пуля сама знала, куда надо попасть, чтобы наверняка, – тихо произнёс Роберт, перед этим оглянувшись по сторонам.

– Тогда я готовлю ланч. Яичница с беконом, салат из копчёной куриной грудки с перепелиными яйцами и сыром под чесночным соусом, бутерброды с паштетом из гусиной печени и глинтвейн. Как вам меню? – Боб, улыбаясь, принял позу официанта при приеме заказа.

– Одобряю! – эмоционально отреагировал Лорд.

Кейн, судорожно сглотнув образовавшуюся во рту слюну, смог только кивнуть.

В рейд уходили без ужина, чтобы естественные надобности не помешали выполнению задания. А миль накрутили за двенадцать часов прилично. До засады добирались, нарезая круги, путая следы. А совершать такие действия в ночном лесу – это бешено сжигать нервные клетки и калории. Потом сама засада и возвращение назад, когда удалось осушить фляжки с тонизирующим напитком на кофеине. Потом два часа блуждания по болоту. Есть и пить, в общем, хотелось по-взрослому.

– А по паре бутербродов можно сразу? – спросил Кейн под звуки, издаваемые его взбунтовавшимся от мыслей о еде желудком.

– Без проблем. Ещё и чай есть не до конца остывший. Могу быстро подогреть. По сколько яиц делать каждому? – протараторил Боб, разворачиваясь и направляясь к палатке, рядом с которой стояла украшенная подручными средствами небольшая ёлка.

Вблизи палатки был выложенный из небольших булыжников очаг, в котором тлели угли. На раскладном деревянном столе стояли чайник, кружки, тарелки, а на холодной жаровне, стоявшей сбоку от очага, большая чугунная сковорода, на которой легко разместилось бы и два десятка яиц.

– Мне пять, – произнёс Кейн в спину «кашевару».

– И мне пять. А бекон режь потолще, – добавил Лорд.

Оглянувшись по сторонам и поправив пальцем очки на переносице, молодой человек шёпотом на ухо Роберту мечтательно прошептал:

– Сейчас бы большую тарелку борща, с мозговой косточкой, да со сметанкой, да с чесночными пампушками и под холодную водочку… У-у-у-м.

Кейн вспомнил, как их в имении генерала кормили всем этим, что перечислил напарник.

Хмыкнул и про себя подумал: «А яичница с беконом повкуснее будет. И надо кофе ещё заварить, турку и зерна он вчера в Снеттишаме купил, когда они втроём для подтверждения легенды сходили в деревню, чтобы купить свежих продуктов, индейку на Рождество и посетили вечерню в местной церкви». Боб и Лорд прекрасно знали все тонкости этой службы, а вот он чуть не провалился, несмотря на инструктаж.

Через час, когда трое сытых диверсантов допивали глинтвейн, отмечая удачное проведение операции и её конечный результат, на стоянке появились новые лица: арендодатель палатки отставной сержант Мартин Вильямс в сопровождении капрала и десяти бойцов всё того же 2-го батальона Дербиширского егерского полка.

– Что случилось, Мартин? – на правах старого знакомого обратился к Вильямсу Боб.

– Сэр, капрал попросил проводить его к месту вашей стоянки, чтобы проверить её, – чётко по-военному ответил отставник.

– Капрал, что произошло? И почему вы собираетесь проверять нашу стоянку? – задавший вопросы Лорд голосом, которым можно было заморозить воду, выглядел как истинный аристократ, соизволивший обратить свой взгляд на какого-то вояку.

Вид и тон Лорда заставили солдат подобраться, а капрал вообще непроизвольно принял стойку смирно.

– Сэр, несколько часов назад убит король Георг Пятый. Нашему батальону приказано проверить окрестности и задержать всех подозрительных лиц, – буквально отрапортовал он.

– Как убит?! – с ошеломлённым видом спросил Боб.

– Кто это сделал?! – Вид Лорда, задавшего вопрос, выражал полную растерянность и потрясенность одновременно.

«Какие актёры пропадают», – подумал промолчавший Кейн, попытавшись придать лицу удивленный вид.

– Кто-то выстрелил издалека, когда королевская семья шла на литургию в церковь Святой Марии Магдалины. Попал королю точно в голову. Убийцу теперь ловят. Извините, сэр, – капрал посмотрел на Лорда, – но мы вынуждены осмотреть ваши вещи и палатку.

– Смотрите, капрал. Раз такое дело, то, конечно, смотрите, смотрите… – Лорд развёл руками. – Всё к вашим услугам.

– А у вас оружие есть? – задал вопрос один из солдат, судя по одинарному шеврону, младший капрал.

– Есть револьвер, – Боб из кармана достал короткоствольный бульдог, – и два охотничьих ружья. Патроны к ним в основном с мелкой дробью. Они в палатке.

– Если вдруг попадётся интересный экземпляр птицы, то попытаемся его аккуратно подстрелить, чтобы сделать потом хорошее чучело. Только пока ничего такого необычного не попалось. – Лорд вновь развёл руками, только теперь показывая сожаление.

– Зато нам удалось сфотографировать парящего болотного луня. Подтвердилась информация, что он прилетел сюда, – со счастливой миной на лице сообщил новость Боб, размахивая перед собой револьвером. После чего посмотрел на окружающих с таким видом, словно просил их всех порадоваться вместе с ним.

– Что это за лунь-то такой? – не сдержал своего интереса отставной сержант Мартин Вильямс, а капрал попросил Боба убрать револьвер во избежание несчастного случая.

– Извините. – Боб со смущением запихнул в карман «бульдог», а потом, посмотрев на Вильямса, с воодушевлением начал: – О, Мартин, болотный лунь…

Мнимый орнитолог начал азартно рассказывать хозяину палатки, что болотный лунь относится к семейству ястребиных и в этих краях очень редкий гость. Очень-очень редкий гость. И сфотографировать его просто невероятная удача, все равно что выиграть в рулетку, поставив на зеро. Неизвестно, правда, какими получились снимки. Но завтра они обязательно вновь пойдут на болото, чтобы найти гнездо ястреба и попытаться сделать фотографии вблизи.

Лорд и Кейн поддакивали рассказчику, также изображая охотничий азарт и зуд. Вильямс и капрал с вежливой скукой на лице слушали молодых иди… извините, молодых людей, занимающихся хрен знает чем. А в это время под руководством младшего капрала пара солдат быстро осмотрела палатку, достав из неё две недорогие двустволки и два полных патронташа.

– Это всё, господин капрал, – произнёс один из солдат.

– Джон, отнеси обратно. Господа, мы уходим. Извините за беспокойство. Всего доброго.

Дождавшись, когда егеря с отставным сержантом уйдут, все трое диверсантов дружно выдохнули.

– Может быть, завтра назад выдвинемся, чтобы не рисковать, – задумчиво произнёс Боб.

– Завтра, господа, у англичан День подарков, и в этом году этот день их очень сильно удивит. Уйдём, как планировали, через двое суток, а может быть, и трое. Надо же болотного луня ещё раз сфотографировать, и желательно поближе. Честно говоря, даже не верится, как нам действительно повезло увидеть этого ястреба здесь. Это же сенсация чуть ли не мирового уровня среди орнитологов, – азартно произнёс Лорд.

– Смотри, Роб, как он в роль вжился, – обращаясь к ирландцу, Боб ткнул пальцем в сокурсника. – А что за подарки для англичан?

– Сюрприз…

Глава 11
День подарков

Матрос Ричард Браун сидел в гнезде грот-мачты, получив наказание «посидеть-подумать» за нарушение дисциплины в строю. А чего он сделал-то?! Свистнул в изумлении, когда вечером командир корабля «Эмпресс оф Индиа» и командующий эскадрой Метрополии контр-адмирал Джордж Аткинсон-Уиллс построил экипаж и сообщил, что король Георг V убит. Теперь вот за этот свист всю ночь сидеть в гнезде. Хорошо хоть ночи сейчас не сильно холодные, но прохладные. Даже очень прохладные.

Ричард, согреваясь, повертел плечами и осмотрелся по сторонам. В темноте тёмными силуэтами выделялись корпуса броненосцев, чуть подсвеченные сигнальными фонарями на корме и носу.

В военно-морской базе Портсмута собралось просто огромное количество кораблей. Их «Эмпресс оф Индиа» и однотипник «Худ» после ремонта, а также ещё шесть эскадренных броненосцев типа «Рояль Соверен», которых вывели из резерва и комплектовали полными экипажами, заодно меняя расстрелянные стволы главного калибра.

Также в гавани стояли пять новейших броненосцев серии «Принц Эдуард»^[6], на двух из которых готовились к ходовым испытаниям, после чего они должны были до февраля следующего года вступить в строй. Остальные три броненосца должны были вступить в строй максимум в марте, то есть через квартал. Были в гавани и несколько броненосных крейсеров 1-го ранга, и различная мелочь типа миноносцев.

Браун поёжился и вновь начал вращать плечами, покачиваясь с пятки на носок, сожалея, что лишился и ужина, и вечернего чая, а главное, возможности обсудить известие о гибели короля со своими старыми сослуживцами по кубрику, занимавшими его уже больше пяти лет.

Обстановка в мире накалялась, и всё шло к большой войне. В том, что скоро на море придётся сцепиться с русскими и германцами, не сомневался даже «лэндсмен» – сухопутный человек. Так на британском флоте называли моряка, прослужившего на корабле меньше года.

Потеря девяти броненосцев и четырёх броненосных крейсеров с экипажами из бравых английских парней в войне между русскими и японцами заставляла относиться к будущим боевым действиям с некоторой опаской. Эти новые быстроходные русские миноносцы и «морские дьяволы» внушали страх. Тем более что до начала построения по кораблю пронёсся слух, что русские потопили в Сингапуре ещё два броненосных крейсера, а один серьёзно повредили. И опять один из русских миноносцев пошёл на таран, прихватив с собой на дно крейсер «Абукир». И это уже в который раз.

Ричард поёжился. Влажный бриз на высоте доставлял определённые неудобства.

«Сейчас бы пинту грога да парочку, нет лучше три горячие шотландские колбаски, как их готовила мама на Новый год», – с какой-то тоской подумал Браун.

Скрестив руки, матрос начал растирать плечи, всё так же покачиваясь с пятки на носок и обратно. Мысли его вновь вернулись к грядущей войне.

Несмотря на потери девяти броненосцев и уже шести броненосных крейсеров, английский флот всё ещё оставался самым сильным и был готов сразиться одновременно и с русскими, и германцами, у которых на двоих было всего тридцать два броненосца, включая почти десяток старых броненосцев береговой охраны.

У Владычицы морей броненосцев было на десять больше. Из них четырнадцать новых, мощных броненосцев типа «Формидебл» и «Дункан», которым просто нет соперников в море. А когда в строй вступит ещё восемь новейших броненосцев из серии «Принц Эдуард», то английский флот раскатает любого противника в любой точке мира.

Тут Браун вспомнил слухи про русские дирижабли, которые бросали бомбы на города и порты Японии. Вестовой их лейтенанта рассказывал, что те летают на высоте несколько миль и оттуда бросают бомбы с греческим огнём, который ничем не потушить, а также двенадцатидюймовые бомбы, как снаряды главного калибра броненосцев. Также в кубриках шепчутся, что все корабли Метрополии и Канала собираются перевести куда-то на север в Скапа-Флоу, чтобы эти дирижабли не могли долететь и разбомбить флот.

«То, что на голову не упадут бомбы и „греческий огонь“ – это хорошо. Вот только в этой Скапа-Флоу, говорят, нет даже захудалого паба. Да вообще ничего, говорят, нет. Просто удобная бухта. Когда там базу построят…» – подумал Ричард, стуча зубами, и, еле-еле сдерживая дрожь тела, произнёс вслух:

– Э-э-э-х… Сейчас бы-ы-ы гро-о-о-га, да погоряче-е-е… И колба-а-а-сок, да чтобы скворча-а-а-ли… Э-э-э-э…

Матрос вновь начал растирать плечи, крутить головой и чуть-чуть подпрыгивать. Тут его внимание привлёк непонятный звук сверху. Ночное небо было ясным, и, крутя головой, Браун увидел какую-то небольшую красную точку в небе, а чуть дальше ещё одну. А потом увидел множество каких-то падающих точек.

Ричард хотел крикнуть, но не успел, так как у него над головой словно вспыхнуло солнце и пролилось вниз. Матрос успел краем глаза увидеть ещё одно вспыхнувшее солнце, а потом огненный дождь накрыл его, и смертельная боль погасила сознание.

⁂

Великий князь Александр Михайлович стоял за штурвалом нового дирижабля с громким названием «Орлан», ведя его следом за «Орлом», на котором он бомбил города Японии полгода назад.

Сегодня в ночь с 25 на 26 декабря 1904 года по григорианскому календарю два русских дирижабля нанесут удар по верфям и военно-морской базе Портсмута. Доставят наглам подарки в их День подарков.

Операцию, кстати, так и назвали. Она должна пройти сразу за операцией «Дед Мороз». С юмором у Ермака всегда было хорошо. Дед Мороз созвучен с английским dead morose, то бишь «угрюмый мертвец». А какие шикарные подарки получат британцы в День подарков: пятьдесят двадцативёдерных зажигательных бомб и сорок двенадцатидюймовых снарядов с новыми чувствительными взрывателями. Это же просто песня, как выражается генерал Аленин.

Князь улыбнулся про себя, вспомнив, как в авральном режиме готовилась эта операция. Чего только в материальном плане и каких нервов стоила переправка дирижабля «Орел» с Дальнего Востока под Варшаву. Быстрая достройка «Орлана», его обкатка и самостоятельный перелёт под управлением Александра Михайловича до военно-воздушной базы в Польше, где ещё местами постреливали повстанцы. Причём за своё участие в этой операции ему пришлось выдержать настоящий бой с женой и вдовствующей императрицей.

Великий князь посмотрел на компас, потом перевёл взгляд на шкалу статоскопа, отметив про себя, что высота в полторы мили выдерживается в течение почти всего полёта, как и скорость. Сандро чуть задержал взгляд на шкале измерителя скорости. Этот прибор разработал Жуковский, доработав трубку Пито, для измерения скорости воздуха и, соответственно, определения скорости движения воздушного судна. Шкала показывала сорок узлов^[7], немыслимую скорость для морских кораблей, а для дирижаблей это был рабочий, крейсерский ход. Максимальная скорость составляла пятьдесят пять узлов^[8]. Эта цифра была какой-то запредельной для морского офицера.

Посмотрев на наручные часы на левой руке, Александр Михайлович прикинул, что до цели осталось лететь ориентировочно десять-пятнадцать минут. Внизу была непроглядная темнота, а впереди светились огни ночного города Портсмут и его военно-морской базы вместе с верфями.

Ещё раз посмотрев на часы, Сандро отметил, что в полёте они уже двадцать часов тридцать три минуты и прошли более восьмисот двадцати миль, после чего полюбовался циферблатом часов, на котором на светло-голубом фоне был изображён дирижабль и аббревиатура ВВС РИ. Военно-воздушные силы Российской империи. Кроме обычного циферблата и секундной стрелки в отдельном маленьком циферблате у часов имелся небольшой компас с розой ветров.

Таких часов во всей империи было всего двадцать штук, и изготовлены они были по личному заказу князя и за его деньги на часовой фабрике «Павел Буре». Само собой, часы были золотые, а ремешок из крокодиловой кожи. Для офицеров экипажей дирижаблей, руки которых часто заняты, эти часы стали не только символом принадлежности к ВВС, но и инструментом работы, в отличие от карманных часов, которые надо доставать, открывать-закрывать крышку, убирать. А тут тебе и время, и секундомер, и компас.

И что такого, если сейчас часы-браслеты носят только женщины. Офицеры ВВС Российской империи определяют новую, воздушно-военную моду, которую опять же подсказал Ермак. Когда Сандро описал Георгу Пфунду, что он хочет, тот с просиявшим лицом заверил князя, что эти часы будут произведением искусства и очень скоро многие мужчины захотят такие иметь.

Великий князь прислушался к звуку работающих двигателей. Они гудели ровно и мощно, без перебоев, уверенно двигая воздушный корабль к цели. Сандро довольно улыбнулся.

Новый корабль с использованием алюминия и дюралюминия при тех же объёмах, как у «Орла», получился более жёстким и в то же время более лёгким и грузоподъёмным. При той же длине дирижабля в сто шестьдесят метров, диаметре в восемнадцать метров и тех же тридцати трёх тысячах пятистах восьмидесяти кубических метров объема его полезная грузоподъёмность составляла уже четырнадцать с половиной тонн и позволяла нести бомбовую нагрузку в сорок двенадцатидюймовых бомб, каждая весом в триста сорок килограммов.

Снаряжены эти оперённые бомбы-снаряды тротилом и новым более чувствительным взрывателем. Увеличенная масса заряда до трёх пудов и попадание в низкобронированную палубу практически под прямым углом, её пробитие и взрыв внутри от удара в днище должны были каждую попавшую бомбу сделать убийцей корабля, включая броненосец. А сорок бомб – это носовой залп главным калибром двадцати броненосцев типа «Бородино». Причём прицельный залп.

Николай Егорович Жуковский, увлечённый воздухоплаванием и всем связанным с ним, разработал совместно с инженерами фирмы «Карл Цейс» новый векторно-оптический прицел, устанавливающийся в полу гондолы и позволяющий с высоты до полутора миль, или до трёх тысяч метров, довольно уверенно поражать цели размером с броненосец.

Бомбовый отсек нового дирижабля был разделен на десять бомболюков по четыре бомбы в специальных контейнерах, в которых они подвешивались на земле и закреплялись в бомбовом отсеке. Бомболюки по очереди открывались по команде штурмана-наводчика из рубки управления. Команды передавались по телефону. А люки и держатели бомб в контейнерах открывали-закрывали четыре минных кондуктора под командованием мичмана.

Звания и должности в военно-воздушном флоте по настоянию Сандро и указу покойного Николая II соответствовали званиям и должностям на военно-морском флоте. Только форма была не чёрного цвета, а тёмно-синего. Такого же цвета были полоски на тельниках нижних чинов.

Если продолжать сравнивать «Орел» и «Орлан», то на последнем количество двигателей Тринклера-Костовича увеличилось до шести, увеличился и запас топлива до двух с половиной тысяч миль от двух тысяч на первом дирижабле. Несколько улучшился комфорт экипажа, так, три гондолы, которые были у «Орла», на новом дирижабле объединили в одну. За счёт появившихся дополнительных площадей установили двухместные каюты для отдыха, где можно было посменно поспать, так как помещения были хорошо звукоизолированы.

Горячее питание обеспечивалось из термосов в отведённом для этого специальном месте для приёма пищи, как и на «Орле». Имелось три гальюна и одна душевая кабина на три лейки. Связь с бомбовым и моторным отсеками из рубки осуществлялась по телефону и через машинный телеграф.

– Старший помощник, объявите тревогу по кораблю, – скомандовал великий князь и контр-адмирал Военно-воздушных сил Российской империи.

Поняв, что с адмиралом Макаровым он не уживётся в Морском ведомстве, Сандро упросил Михаила отдать ему формирующийся военно-воздушный флот со всей его хозяйственно-экономической структурой, которой уже было немало в Ярославской губернии. Кроме двух дирижаблей на балансе ВВС уже стояло десять самолётов У–2, то есть учебных, которые генерал Аленин-Зейский почему-то называл «кукурузниками». В создании этих самолётов он принял непосредственное участие, и именно он ещё два года назад предложил Жуковскому эту схему аэроплана, чем покорил Сантос-Дюмона и Максима – фанатов авиастроения.

Тринклер и Костович создали самолётный двигатель, Николай Егорович с учениками собрали первый учебный У–1. Сантос-Дюмон добился, дойдя до Николая II, что он будет первым испытателем, и совершил первый полёт.

А дальше понеслось по нарастающей, особенно когда к этой группе фанатов присоединился великий князь Александр Михайлович. Меньше чем за два года в Российской империи появились зачатки будущего военно-воздушного флота. Дирижабли уже испытали в бою, для У–2 механики разрабатывали держатели для шести трёхдюймовых бомб, а Максим с Мадсеном получили задание разработать спаренный синхронизированный пулемёт для стрельбы через винт самолёта и пулемёт второго пилота-стрелка для ведения огня в задней полусфере. То есть готовили такую воздушную одноразовую шестиорудийную батарею трёхдюймовок, которая превращалась потом в летающую тачанку.

Сандро усмехнулся мыслям-воспоминаниям, пробежался глазами по приборам, не отвлекаясь на звук сирены, который разнёсся по гондоле дирижабля, а потом задержал взгляд на кормовом фонаре «Орла», который шёл впереди в полутора милях от них. Первым дирижаблем командовал теперь уже капитан 1-го ранга Аверьянов, повышенный в должности и звании за боевые действия над Хоккайдо.

Отличный штурман, он вывел оба дирижабля на Портсмут как по линейке и сейчас должен был сбросить на верфи и корабли пятьдесят двадцативёдерных зажигательных бомб, и всё это практически в полной темноте. Особой точности от этой бомбардировки не ожидалось, поэтому планировалось захватить как можно большую площадь поражения огнём, взрывая бомбы на высоте пятидесяти-ста метров. А вот затем наступала очередь второго дирижабля с двенадцатидюймовыми бомбами-снарядами.

Сначала хотели провести атаку днём, но Ермак очень быстро показал, как из трехдюймовки, особо не заморачиваясь, сделать орудие, стреляющее в зенит. А такое орудие и на две мили вверх шрапнель закинет.

– Ваше превосходительство, боевой курс два румба влево, – произнёс штурман «Орлана».

– Есть два румба влево, – повернув штурвал, ответил великий князь.

Ну не мог Сандро никому доверить управление дирижаблем в такой ответственный момент.

– Самый малый ход, – вновь скомандовал штурман.

– Есть самый малый, – ответил князь, переведя рычаг машинного телеграфа на отметку «самый малый ход».

– Проверить рули высоты на отметке ноль, – вновь следует команда штурмана.

– Рули высоты на отметке ноль, – ответил Сандро.

И в этот момент впереди внизу начали вспыхивать огненные солнца, которые потом уносились к земле, точнее к воде, горящим дождём.

Аверьянов вёл дирижабль по заранее намеченному маршруту. Из Аналитического центра Сандро были переданы фотографии пятидневной давности бухты и верфей Портсмута со стоящими на рейде английскими кораблями, которые добыли его курсанты-«французы», те, которых два года готовили для работы во Франции. Они посетили город, сняли квартиры с видом на необходимые объекты и наделали фото. А «Орел» теперь также имел возможность сбрасывать зажигательные бомбы небольшими партиями.

– Штурману-наводчику занять ложемент. – Эту команду уже отдал старший помощник.

– Есть занять ложемент. – Капитан 2-го ранга в комбинезоне интересного кроя, без головного убора, ложится в специальное ложе впереди рубки управления и утыкается лицом в окуляр оптического прицела со специальными горизонтальными и вертикальными шкалами.

– Вижу цель, предположительно эскадренный броненосец типа «Ройял Соверен». Вправо три румба, – глухо произнёс он, наблюдая силуэт корабля в огненном зареве.

– Есть вправо три румба, – как обычный рулевой ответил великий князь и командующий ВВС, который, как и другие члены экипажа в рубке управления, видел, как разрастается внизу море огня, где островками выделяются линии и обводы броненосцев.

– Так держать.

– Есть так держать.

В рубке наступила тишина. Десять секунд, пятнадцать.

– До сброса двадцать секунд. Начать отчет для бомбового отсека, – скомандовал штурман-наводчик.

– Есть начать отчёт для бомбового отсека, – произнёс старпом и, не сводя взгляда с циферблата больших часов с большой секундной стрелкой, смонтированных на его боевом посту, взяв трубку телефона и услышав ответ, произнёс:

– Начинаю отсчёт: двенадцать, одиннадцать… три, два, один. Огонь!

Дирижабль чуть тряхнуло, когда он дёрнулся вверх, сбросив четыре бомбы общим весом восемьдесят пять пудов.

– Влево два румба, – вновь прозвучала команда капитана 2-го ранга.

– Есть влево два румба, – произнёс Александр Михайлович, подумав про себя: «Интересно, насколько точно мы отстреляемся. Главное новые броненосцы зацепить. Они – основные цели этого налёта».

Глава 12
Последствия–1

Командующий эскадрой Метрополии контр-адмирал Джордж Аткинсон-Уиллс в окружении нескольких офицеров штаба стоял на моле Fountain Road, с какой-то тоской глядя на рейд и строения военно-морской базы Портсмута.

У ближайшего к молу причала, накренившись на левый борт, стоял обгоревший броненосный крейсер 1-го ранга «Кент». Его неделю назад вывели из резерва и проверяли «у стенки» силовую установку, когда он попал под действие «греческого огня». Местами на корабле ещё мелькали огоньки пламени, вился дымок, и стояла гробовая тишина. Рядом с кораблем плавали трупы. Не много, так как на крейсере была неполная команда в двадцать процентов от штатной численности. Но сейчас на борту крейсера не осталось ни одного живого человека.

Водная поверхность рейда, куда перевел взгляд адмирал, была забита обгоревшими трупами, которые были, казалось, везде. Чёрными громадинами возвышались над водой все в пятнах копоти оставшиеся на плаву броненосцы, которым не повезло попасть под «греческий огонь», но повезло избежать попадания русских бомб. Между ними сновали оставшиеся целыми и не пострадавшие от огня несколько миноносцев, посыльные катера, буксиры. Все они собирали сведения о потерях и подбирали редко встречающихся выживших моряков.

А потери были большие, особенно среди экипажей. Сколько всего погибло матросов и офицеров Королевского военно-морского флота Великобритании, ещё предстояло выяснить, но уже полученные сведения ужасали: больше четырёх с половиной тысяч нижних чинов, включая унтер-офицеров, и больше пятисот офицерского состава. Всего уже больше пяти тысяч прекрасно обученных специалистов, которых будет очень трудно заменить. Кораблей его величества много, а вот обученные экипажи уже стали дефицитом.

Флагман эскадры Метрополии красавец броненосец «Императрица Индии» ушёл на дно вместе со всем экипажем. А это семьсот девять человек. В живых остался державший на этом корабле флагманский вымпел командующий эскадрой контр-адмирал Джордж Аткинсон-Уиллс и два офицера, которые были этой ночью на берегу по служебной необходимости.

«А ведь завтра в полдень „Императрица Индии“ и „Худ“ должны были выйти в Скапа-Флоу по приказу первого морского лорда адмирала Керра. Тот всё-таки продавил решение у теперь уже покойного короля о переводе эскадры Метрополии и флота Канала в эту удобную гавань. Жаль только, так поздно», – подумал контр-адмирал, вновь и в который уже раз обводя тоскливым взглядом рейд.

К невосполнимым потерям после налёта двух русских дирижаблей можно было отнести флагман эскадры Метрополии броненосец «Эмпресс оф Индиа», то есть «Императрица Индии», и два новейших броненосца «Принц Эдуард» и «Содружество», названного так в честь Британского Содружества наций.

Эти броненосцы стояли на рейде рядом, готовясь к выходу на ходовые испытания 27 декабря, то есть так же, как «Худ» и «Императрица». Так же, как и на флагман, на эти два броненосца пролился сначала «греческий огонь», а потом в них попали мощные русские бомбы. Судя по рассказам очевидцев, эти бомбы, пробив палубу, взорвались внутри броненосцев, разворотив днища кораблей. Затонули корабли очень быстро и также с полными экипажами. Спастись не удалось никому.

Да и как было спастись в этом огненном смерче, который бушевал чуть ли не по всей акватории рейда, а также, спалив верфи, перекинулся на жилые кварталы рядом с судостроительными зданиями и доками. Пожары на верфи и в городе тушат до сих пор.

В плавающем доке сгорел еще один новейший броненосец – «Хиндустан». И можно ли его починить, как и крейсер «Кент», предстоит решить комиссии. На броненосце до сих пор много очагов возгорания, и его ещё, как и крейсер, не осматривали.

К потерям, которые можно отремонтировать и восстановить, относились новенький, только что со стапелей броненосец «Новая Зеландия», получивший бомбу в левую скулу, но избежавший «греческого огня». От взрыва разошлись бронеплиты, но команде удалось завести пластырь и, разведя пары, доковылять до берега, где броненосец благополучно затонул с дифферентом на нос. Теперь из воды торчала половина корабля с поднятой кормой и винтами над поверхностью воды.

Чуть больше повезло эскадренным броненосцам «Худ» и «Ройял Ок». Они избежали попадания бомб, зато «греческого огня» на них попало очень много. В результате на «Худ» огонь добрался через трубы до котлов, и они вышли из строя. По предварительным оценкам, силовая установка броненосца требует практически полной замены, как и многие другие элементы. На «Ройял Ок» пожар нашел дорогу до зарядных картузов для 343-миллиметровых пушек носовой орудийной установки. В результате взрыва орудия слетели с вращающейся платформы, разломав барбет и палубу.

Но самым страшным оказалось то, что «греческий огонь» на этих двух броненосцах перекрыл выходы из матросских кубриков на палубу. Как следствие, большая часть экипажей если не сгорела, то задохнулась от угарного газа и нехватки кислорода.

Потери по личному составу росли с каждым докладом, и контр-адмиралу всё меньше и меньше хотелось идти на доклад к своему непосредственному начальнику – командующему флотом Канала адмиралу Чарльзу Бересфорду.

«А если бы следом за дирижаблями атаковали русские малые миноносцы?» – мысленно задал вопрос сам себе Аткинсон-Уиллс и передёрнул плечами, словно в ознобе.

Яркое воображение контр-адмирала нарисовало картину, как быстрые русские миноносцы, которые он видел только на фотографии, на огромной скорости проходят через горло бухты и врываются на рейд, расходясь веером. А дальше следует торпедный удар по выбранным целям или таран, на который русские идут без раздумий, если их судно повреждено и оно не сможет выйти из атаки. И всё!!! Эскадры Метрополии и новейших броненосцев нет! Совсем нет.

Аткинсон-Уиллс вновь передернул плечами, а потом ему в голову пришла мысль, от которой всё тело покрылось мурашками: «Кто может помешать русским повторить через два-три дня атаку дирижаблей, а вместе с ними ударить миноносцами?! По имеющимся данным, в Кронштадте „Барракудами“ вооружают несколько крейсеров второго ранга, переделанных из океанских пароходов-крейсеров. И такая совместная атака очень возможна в ближайшее время. Пусть не через два-три дня, но через неделю русские смогут её провести. Надо что-то делать».

⁂

– Господа, поздравляю вас всех троих орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвёртой степени. К сожалению, без права ношения до особого распоряжения. Также поздравляю всех с потомственным дворянством, повышением в чине и выплатой денежной премии в сто тысяч рублей каждому… – Великий князь Михаил Александрович обвёл взглядом куцую шеренгу из трёх человек, застывшую перед ним, и продолжил поздравительную речь.

В личном кабинете регента в Гатчинском дворце, который раньше принадлежал Александру III, находилось всего пять человек: трое награждаемых, Михаил и генерал-майор Свиты Его Императорского Величества Аленин-Зейский, то бишь я.

Стоя за спиной регента, рядом со столом, на котором лежали коробочки с орденами, бумаги на потомственное дворянство и чековые книжки с паспортами, я слушал торжественный спич регента, специально подготовленный для наших героев. Их, как и меня, первоначально хотели наградить имениями недалеко от Гатчины, но я отговорил регента и императрицу от такого шага.

Во-первых, Лорд и Боб готовились к нелегальной работе в Англии. И зачем нелегалу имение под Санкт-Петербургом? Тем более что успешно проведенная операция стала их выпускным экзаменом, а сложившиеся обстоятельства требовали того, чтобы они уже через неделю прибыли в Лондон для организации филиала финансово-инвестиционной компания «LEF», то есть «Экономическая Основа Жизни», и дистрибьютерской сети «Нealth@Вeauty» – «Здоровье и Красота».

Заокеанские маркетинговые сети двух фирм, созданных Финансистом, надо было развивать и на острове, и в Европе, для начала во Франции, потом в Германии. Но туда поедут другие выпускники. А Лорд и Боб имели не только отличную диверсионную подготовку, но и достаточные финансово-экономические знания, ничуть не хуже, чем у Финансиста, и им досталась Англия.

Созданная в САСШ финансовая пирамида почти за два года расползлась по Северной Америке и начала потихоньку перебираться в Южную. Известное общество «МММ» как финансовая пирамида в моём прошлом-будущем продержалось чуть больше года, пока не лопнуло. И то только из-за действий правительства, пытавшегося любыми способами прикрыть эту аферу века. Говорят, на заседаниях правительства Черномырдин матерился на силовиков, требуя хоть что-то сделать, пока всё не лопнуло.

Здесь же со стороны правительства САСШ пока всё было тихо. Представители Уолл-стрит сами скупали акции «LEF», а если охватить ещё Южную Америку и Европу с Англией, то лет пять-семь у ребят точно будет. А это не только огромные денежные прибыли, но и просто чудесные разведвозможности, плюс финансовые диверсии, которые куда болезненней, чем реальный подрыв какого-нибудь объекта. Сетевой же маркетинг «Здоровье и Красота» – это, по моему мнению, вообще бессрочный проект. Ну, лет на тридцать-сорок точно.

Отправлялись Боб и Лорд с документами и легендами подданных Португалии, Германии, Великобритании и граждан САСШ и Франции. Во всех легендах присутствовало такое хобби, как орнитология. При этом было неизвестно, когда они вернутся на родину. И вернутся ли. Поэтому крупная денежная сумма на счету будет куда лучшей наградой, чем имение. А сумма реально крупная – среднее годовое усиленное жалованье генерал-майора с учётом вычетов за пятьдесят лет. А наши курсанты только-только, то есть сегодня, титулярных советников получили. А это соответствует званию штабс-капитана.

А Кейн и вовсе был ирландцем, воевавшим против англичан за свободу и независимость Ирландской республики. Ему зачем русское имение? Роберт прибыл назад в Россию после проведения акции только для того, чтобы пройти краткий курс обучения в Аналитическом центре, а потом убудет в Ирландию на помощь Ирландцу и Горцу.

Ирландец (он же граф О’Рурк Карл Ипполитович) в настоящий момент, несмотря на свой молодой возраст, занимает пост военного министра Ирландской республики. Ирландец, как и другие представители российских графов О’Рурк, являлся потомком графа Корнелиуса О’Рурка, который в 1760 году отбыл ко двору русского императора Петра III. А род ирландских графов О’Рурк, к которым принадлежал Корнелиус, идёт аж от Артура, сына Рурка, короля коннаутского в Ирландии в XI веке, который владел всей её западной территорией.

Другой выпускник первого курса Аналитического центра с позывным Горец является прямым потомком одной из дочерей генерал-фельдмаршала Петра Ласси и также имеет графское достоинство. При Ирландце он заведует разведкой и контрразведкой.

Троюродный брат Ирландца граф Эварест Патрикеевич О’Рурк с позывным Гора, который в России был ведущим инженером путей сообщения, коллежским асессором и автором книги «Таблицы умножения», во время боевых действий в Ирландии был инструктором-советником по подрыву участков железных дорог, мостов, линий телеграфно-телефонной связи, а теперь, как министр путей сообщения, всё это восстанавливает.

После признания Ирландской республики Российской империей и ведущими европейскими странами боевые действия между англичанами и фениями пару недель назад прекратились.

У меня сложилось такое мнение, что правительство Великобритании и её монарх не знали, что делать в такой ситуации. А теперь ещё и смерть Георга, налёт дирижаблей, который вызвал шок в мировой политике.

Война между Россией и Великобританией официально не объявлена, но как таковые боевые действия ведутся. Когда английские «добровольцы» воевали на стороне Японии и вторглись в Русский Туркестан, то данные события не затрагивали Европу и Гогландское соглашение между Российской и Германской империей. А первая статья этого договора гласила: «В случае если одна из двух империй подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав, союзница её придет ей на помощь в Европе всеми своими сухопутными и морскими силами».

И вот после убийства Николая, а потом Георга и удара русских дирижаблей по Портсмуту весь мир затих, ожидая реакции Лондона и Германии. Главный вопрос: развяжется ли война между Антантой и двумя империями, к которым, возможно, присоединится ещё одна империя и королевство? А может, и не одно королевство.

Ирландцы же воспользовались моментом и паузой в боевых действиях с англичанами, быстренько создали нормальное правительство вместо революционного комитета и совета при президенте. Теперь в Ирландии кроме президента был легитимный кабинет министров, в который кроме Ирландца и Гора вошёл также бывший капитан 2-го ранга граф Николай Фомич Кроун с позывным Гик, который был внуком великого шотландца Кроуна Роберта, ставшего полным русским адмиралом. Теперь Гик был министром военно-морского флота Ирландии, который состоял пока из десятка вооружённых пушками пароходов.

А ещё один представитель славной фамилии О’Рурк, граф Евгений Вольдемарович с позывным Бустер, он же бывший капитан и командир 7-й горной батареи Кавказской Гренадёрской артиллерийской бригады, теперь командует всей артиллерией Ирландской республики.

В общем, хорошо отметились во время восстания наши соотечественники в Ирландии, особенно семейство О’Рурков. А Кейна, с присвоенным позывным Бекас, после окончания курсов мы, как потомственного российского дворянина, чтобы разбавить «графьев», отправим в Ирландию руководить диверсионно-разведывательной деятельностью республики. Если она, конечно, будет к тому времени существовать.

Вот и зачем имения нашим героям? А вот по сто тысяч – это отличное поощрение для тех, кто отправил на тот свет Георга V и не попался. Мало того, ребята потом ещё заехали в Портсмут и собрали полную информацию о потерях англичан после налёта наших дирижаблей. Даже фото привезли. И в Плимут заглянули, сделав фото стоящих на рейде пяти броненосцев типа «Формидебл» и «Дункан».

Сандро, воодушевлённый результатами бомбардировки, настаивал на новой воздушной атаке на англичан. Как цель предлагал военно-морскую базу и верфи Плимута с броненосцами на рейде, на худой конец Чатемскую верфь. Но Плимут был на пределе дальности полёта «Орла», а вот до Чатема, как и до Лондона, долететь могли оба дирижабля.

Макаров, когда узнал, что Сандро за один налёт потопил четыре броненосца, из них три из новой серии «Принц Эдуард», плюс серьезно повредил ещё три эскадренных броненосца, по слухам, чуть бороду себе не вырвал. Зато теперь планирует совместные удары с дирижаблями, «Барракудами» и боевыми пловцами по кораблям англичан. Насколько я знаю, первой целью Степан Осипович назначил четыре броненосца в Сингапуре. Там, правда, без дирижаблей, но тюлени и «Барракуды» будут задействованы.

Откуда я об этом знаю? Так адмирал потребовал от меня перевести в его подчинение особую группу капитана 1-го ранга Трояна, состоящую из шхуны «Сидней» и крейсера «Рион», которые стояли в порту Массауа Итальянской Эритреи. Плюс к этому Макаров потребовал разведданные по Сингапуру. Когда я заикнулся, что военно-морское ведомство должно само заниматься разведкой, получил удивительный ответ, что это «подлое» дело не для морских офицеров.

Вот, с одной стороны, адмирал Макаров – грамотный флотоводец, а с другой – оказался таким же представителем высокомерной «белой кости» морского офицерства, которые считают себя выше бога. Как это под чужой личиной или тайно, как лазутчик, проникнуть в порт или на военно-морскую базу?! Да вы что?! Это же не благородно. Мы лучше своими крепкими бронированными лбами постучимся в дверь, перед этим заранее предупредив, что «идём на вы». Я вообще, после того разговора со Степаном Осиповичем не мог себе представить, как же он адмирала Того заманил в ловушку, используя Владивостокскую эскадру в качестве наживки. Или это военная хитрость и так морякам можно?!

А тут ещё после налёта на Портсмут, о котором вопили все европейские газеты, обвиняя русских в варварстве и неправильном ведении боевых действий с использованием «греческого огня», и в рядах русских морских офицеров нашлись те, кто осудил налёт и Сандро. Типа это не соответствует кодексу чести морского офицера Российской империи.

А с другой стороны, черт с ними, с этими «ходящими» по морям и океанам. Я под разведку для ВМФ ещё бюджет и штаты для своего центра из Миши выбью, тем более что они действительно нужны. Ну нет у меня ни средств, ни людей, которые бы этим вопросом занимались.

А вообще, чем выше я поднимаюсь в чинах, тем больше удивляюсь тому бардаку, который творится в родном отечестве, особенно в военном ведомстве. Вот есть у нас Николаевская академия Генерального штаба, а самого Генерального штаба в моем понимании прошлого-будущего нет. Есть Главный штаб, который ведает вопросами управления вооружёнными силами, мобилизацией, делами по личному составу и комплектованию войск и военных учреждений, их устройством, службой, размещением, боевой подготовкой и хозяйством. Только вот вопросами военной стратегии и тактики во время боевых действий практически не занимается.

Перед Русско-японской войной Главный штаб был преобразован в Главное управление Генерального штаба, сокращённо ГУГШ, которое по примеру Германии является самостоятельным органом. Во главе нового управления поставили начальника, независимого от военного министра и имеющего право личного доклада императору.

Бардак получился ещё тот. Начались такие интриги и перетягивание одеяла на себя, что мама не горюй. Лебедь, Рак и Щука просто отдыхают, нервно куря в сторонке, от взаимодействия военного министерства, Морского и ГУГШ. В общем, воз и ныне там.

В этот момент Михаил закончил свою речь и предоставил слово мне, прервав мои размышления.

– Господа, от своего имени также поздравляю вас с успешным завершением миссии и высокими наградами. Вручаю вам футляры с орденом и бумаги на потомственное гражданство. – С этими словами я по очереди вручил награждаемым озвученные предметы, после чего продолжил: – Можете посмотреть, ознакомиться, пощупать и вернуть назад.

Увидев удивлённые лица курсантов и ирландского снайпера, от души улыбнулся и наставительно произнёс:

– Господа, ваши награды и документы будут храниться в особом архиве Аналитического центра до особого распоряжения. Сами понимаете, что о том, за что вы получили эти награды, кому-либо кроме нас пятерых знать не надо. Чтобы не возникло вопросов, доведу до вас следующее. Конкретно о вас троих знает ещё вдовствующая императрица. Она хотела вас лично поблагодарить, но из-за известной вам причины пока этого сделать не может.

На эти мои слова вся троица добродушно и радостно улыбнулась. Сегодня утром императрица разродилась здоровым мальчуганом, которого назвали Николаем. В семействе Романовых вновь появился Ник Ник – младший, а Ник Ник – старший одним из первых примчался во дворец, чтобы поздравить Елену Филипповну с благополучным рождением сына.

Я же между тем продолжил свою речь:

– О том, что было принято решение силами моей службы устранить Георга Пятого, знает ещё два человека – это великий князь Александр Михайлович и великая княгиня Ксения Александровна. Но о вас троих они ничего не знают. Поэтому знакомьтесь с документами, можете даже ордена примерить. На всё про всё вам пять минут. А потом продолжим.

Пока троица читала бумаги, заодно переведя Кейну его документы, я и регент отошли к буфету и, налив, употребили любимые напитки за здоровье императрицы и Николая Николаевича – младшего. Я – рюмку вишнёвого ликёра, а Михаил Александрович пригубил любимую отцом мадеру. И надо было признаться, что эти рюмки были сегодня не первыми.

В этом бывшем кабинете отца в Гатчинском дворце регент сейчас проводил большую часть времени, обучаясь государственным делам и работая с документами. Всё-таки Мишкин, как его звал отец, действительно был мало подготовлен к той высокой должности, которую занял. И он это, к счастью, осознавал.

Михаил рос любимчиком отца, и он, единственный из детей, ходил с ним на рыбалку. Выросший в любящем его окружении, великий князь, пошедший статью в богатыря отца, также мог порвать колоду карт, но при этом оставался маленьким мальчиком, оторванным от реальности. Вот это незнание окружающей реальности, возможно, ключ ко всему характеру Михаила. Он был идеалистом, прилежным хорошим мальчиком, неиспорченным и благородным, которого как научили когда-то в детстве, что надо быть добрым и поступать хорошо, так он и старался этому следовать всю свою жизнь.

И только после смерти брата ему пришлось резко повзрослеть, а чтобы понять окружающую обстановку, регент теперь вкалывал по двенадцать часов в сутки, а чаще и больше, неся ответственность за своего племянника-государя, сноху и всё государство.

Так как я являлся частым и долгим гостем в этом кабинете, то в его буфете появился мой любимый ликёр, а Михаил для снятия стресса в конце рабочего дня мог позволить себе рюмочку мадеры. Так и прижились в буфете кабинета бутылки с напитками и рюмками.

Наши герои за время нашей дегустации любимых напитков успели ознакомиться с документами и даже, используя имеющееся в кабинете зеркало, посмотреть, как будет смотреться Георгий 4-й степени на груди у каждого. Приятная награда, по себе знаю.

Пять минут прошли, ребята вернули мне коробочки с орденами и бумаги на дворянство, я же выдал им именные чековые книжки JPMorgan Chase Bank на пятьдесят тысяч долларов. Это был один из способов Финансиста выводить деньги из пирамиды на нужды Аналитического центра.

Брался бомжеватый гражданин САСШ, отмывался, переодевался в нормальную одежду и за небольшую денежку отправлялся в банк, чтобы открыть счет. Потом, получив ещё немного денежки, счастливый обитатель американского дна расставался со своим паспортом, благо требования об обязательном наличии фотографии в данном документе ещё не было. А подделывать подписи умели все курсанты-выпускники Аналитического центра.

Месяца через три-четыре уже сотрудник Финансиста приходил в банк и на открытый счет наличкой клал деньги от десяти до пятидесяти тысяч долларов, которые шли по курсу к рублю два к одному. Получал на эту сумму именную чековую книжку, которая потом вместе с паспортом дипломатической почтой приходила в Аналитический центр. Чрезвычайный и полномочный посол в САСШ граф Кассини имел специальное распоряжение по поводу посылок от определенного лица.

Такие паспорта и чековые книжки были не только на американских граждан. Поток иммигрантов в Америку был большим из многих стран Европы, и достаточное количество этих бедолаг готовы были за десять-двадцать долларов расстаться со своим паспортом и открыть счёт в том банке, на который укажет покупатель документа. Все иммигранты надеялись в будущем получить гражданство САСШ, так для чего им паспорта своей уже бывшей родины.

– Господа, вы получили именные чековые книжки JPMorgan Chase Bank на пятьдесят тысяч долларов. К ним же вам передаются паспорта САСШ, для одной из ваших легенд. Вы можете использовать эти деньги на ваше усмотрение, – закончил я говорить и с улыбкой посмотрел на несколько ошеломлённую троицу.

Особенно был шокирован Кейн. Насколько я знал, его годовой доход до вступления в ИРА составлял в САСШ в среднем четыреста долларов в год. И это было в Америке очень хорошей зарплатой для ирландца.

Цинциннати, где родился Роберт, как и весь штат Огайо, считается родиной большого количества потомков ветеранов фенианских набегов 1866–1871 годов, поскольку эти земли были им дарованы в качестве платы за участие в боевых действиях во время Гражданской войны 1861–1865 годов. И здесь редко можно было услышать в сторону ирландца презрительное «пэдди». А в других штатах даже негры слово «пэдди» использовали для презрительного обозначения белого человека.

Ирландцы – изгои Америки. Очень часто можно увидеть объявления: «Для ирландцев работы нет». Поэтому обычно годовой заработок «пэдди» составлял двести-триста долларов в год. Так что Роберт держал в руках свой прежний заработок за сто двадцать пять лет, а обычного «пэдди» – за двести пятьдесят.

– Господа, прошу. – Регент указал на стол, где на подносе стояли фужеры и бутылка шампанского «Вдова Клико».

Подойдя к столу, Михаил Александрович ловко открыл бутылку и разлил шампанское по бокалам.

– Господа за ваш успех, за ваши награды и за здоровье императрицы и Николая Николаевича! Ура, господа! – Великий князь, салютуя, поднял свой бокал вверх.

– Ура! Ура! Ура-а-а! – дружно троекратным «ура» грянули все вместе.

Даже Кейн, видимо, наученный своими напарниками, уверенно присоединился к нашей команде.

– Что же, господа, ещё раз благодарю за службу. Из-за секретности операции, к сожалению, не могу вас пригласить за стол, чтобы более основательно отпраздновать ваш успех. Честно признаюсь, если бы не рождение его императорского высочества Николая Николаевича, то и шампанского не было бы. А так для слуг есть объяснение, по какому поводу регент Российской империи угостил шампанским трёх курсантов Аналитического центра. Будете ещё внукам рассказывать, как я вам шампанское лично разливал, – произнёс Михаил и как-то по-мальчишески весело рассмеялся.

Его смех заставил и меня, и трёх наших героев весело присоединиться к великому князю. А что?! Большое дело успешно сделано без потерь, да ещё и Елена Филипповна удачно разродилась здоровым ребёнком без каких-либо последствий для себя. Поэтому можно и посмеяться. Я почувствовал, как напряжение последних дней отпускает меня.

Глава 13
Последствия–2

Только прилёг после тяжёлого, но приятного дня, как раздался настойчивый стук во входную дверь. Пришлось вставать, накидывать халат, идти через пару комнат и открывать створку двери, за которой обнаружился лакей 1-го разряда Ивушкин.

– Ваше превосходительство, вас срочно требует к себе великий князь Михаил Александрович, – произнёс он.

Чертыхнувшись про себя, так как расстались мы с Михаилом полчаса назад, спросил лакея:

– Иван Иванович, а что случилось?

– Не знаю, но регент сам звонил, и голос у него был взволнованный, – ответил Ивушкин, стараясь сохранить спокойное выражение лица, но ему это плохо удавалось. Иван Иванович раньше был лакеем 1-го разряда комнат её величества государыни императрицы Марии Федоровны, но после её смерти его назначили старшим над обслугой Приоратского замка, где мне с женой и сыном выделили несколько комнат.

Сегодня жена с Васильком и сестра со своими детьми ночевали в Гатчинском дворце для моральной поддержки Елены Филипповны, родившей рано утром здорового сына. И сама она роды перенесла нормально, без последствий для здоровья. А то я, честно говоря, сильно беспокоился. Последние три месяца беременности императрица считай на каких-то порошках сидела, которыми её пичкал Боткин.

Так что отмечать это важное событие мы с Михаилом начали с утра. Потом поздравляли Боба, Лорда и Кейна, точнее, уже Бекаса. Дальше вновь праздновали рождение Николая Николаевича. Пришёл, можно сказать, домой, чтобы отдохнуть в одиночестве, и тут облом. Снова нужно было идти назад. Телефонная связь с Гатчинским дворцом в Приоратском замке была только через дежурного связиста, который, как правило, доводил информацию до Ивушкина, а тот дальше. Эх, где она, сотовая связь!

– Спасибо, я понял. Сообщите, что скоро буду, – сказал я лакею и закрыл дверь.

Через двадцать минут я вновь входил в кабинет регента.

– Что случилось, ваше императорское высочество? – спросил я у Михаила, который расположился за рабочим столом в халате.

– Проходи, Тимофей Васильевич. Садись и давай без чинов наедине. Сколько раз уже об этом говорил. Телеграмма пришла от кайзера. Сообщает, что завтра утром выезжает в Санкт-Петербург, – каким-то чересчур спокойным голосом произнёс регент. – Хочет поздравить Елену Филипповну с рождением сына.

– Интересная новость на ночь глядя, – сев в предложенное кресло, произнёс я, прикинув разницу во времени. – Получается, на похороны Георга он не поедет. Ой, как интересно.

– Получается, что не поедет. А на похороны Николая приезжал. Мне и Елене в общении тет-а-тет сказал, что поддержит, как союзник, любое наше решение в отношении Англии. Вот такие дела, Тимофей Васильевич. Похоже, грядёт большая война… – Замолчав, Михаил поднялся из-за стола, сходил к буфету, откуда вернулся с бутылками ликёра и мадеры. – Рюмки и фрукты принеси.

«Стоило убирать час назад», – подумал я про себя и направился к буфету.

Через минуту мы сидели за накрытым столом с полными рюмками и молчали.

– Как думаешь, Тимофей Васильевич, чего Вильгельм от нас захочет? – нарушил тишину князь.

– Думаю, Михаил Александрович, участия в боевых действиях нашего флота и дирижаблей против флота Франции. Возможно, попросит тысяч сто-двести пехоты и кавалерии.

– А почему против Франции, а не Англии? – перебил меня регент.

– Вильгельма напрасно обвиняют в том, что он самовлюблённый, суетливый любитель театральных поз и напыщенных речей человек, всегда стремящийся играть эффектную роль. Это маска. И очень удачная маска. На самом деле он очень умный и расчётливый правитель, который много сделал для усиления и процветания Германии. И как военный стратег и тактик кайзер прекрасно понимает, что оккупировать Великобританию, не разбив английский флот, нереально, даже с учётом того, что Британия потеряла в войне с нами уже двенадцать эскадренных броненосцев и три нуждаются в длительном ремонте. Но у англичан осталось ещё двадцать три новых и восемнадцать стареньких броненосцев в резерве. И все их можно очень быстро собрать в единый кулак. – Я замолчал и пригубил ликёр.

– А сколько у нас? – не выдержав моей паузы, задал вопрос Михаил.

– У нас двадцать три. Но девять в Тихоокеанской эскадре, восемь броненосцев на Чёрном море, а на Балтике у нас всего шесть, считая три броненосца береговой обороны. Если добавить шестнадцать германских броненосцев, то получим на Балтике и в Северном море двадцать два броненосца. У кайзера сейчас в строю четыре эскадры по четыре эскадренных броненосца, плюс два броненосных крейсера и четыре бронепалубных в каждой.

– Приличные силы, – вновь перебил меня регент.

– Если прямо сейчас выставить нашу Балтийскую эскадру и весь германский флот, то с Англией получается математический паритет по броненосцам и крейсерам, но… – Я сделал небольшую паузу и продолжил: – Есть одно большое «но», и зовётся это «но» военно-морским флотом Французской республики, на вооружении которого четырнадцать современных эскадренных броненосцев плюс семь после капитального ремонта и перевооружения в резерве. Итого двадцать один броненосец у Антанты в плюсе прямо сейчас. А если добавить английский резерв, то плюс тридцать девять. Вот такой расклад получается, Михаил Александрович.

Я замолчал и пригубил рюмку ликёра. То лёгкое опьянение, в котором находился в течение сегодняшнего дня, резко прошло, зато появилось желание жахнуть гранёный стакан водки, а ещё лучше неразбавленного спирта, чего у меня очень давно не было. Михаил был прав, всё шло к большой войне, к мировой бойне, где нам хотели отвести ведущую роль.

– А если Вильгельм уговорит вступить в войну на нашей стороне Австро-Венгрию и Италию? – прервал моё молчание вопросом великий князь.

– У Австро-Венгрии и Италии по шесть современных эскадренных броненосцев, плюс на двоих одиннадцать старичков в резерве. Если с их помощью прорваться через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море нашей Черноморской эскадре, да Тихоокеанской к этому времени подойти туда же, тогда вырисовывается следующая картина. Четырёхединый союз имеет пятьдесят один эскадренный броненосец, плюс семнадцать в резерве. Итого шестьдесят восемь. А Антанта – тридцать семь эскадренных броненосцев, плюс три в ремонте и двадцать пять в резерве. Итого шестьдесят пять.

– То есть у нас будет больше броненосцев? – уточнил регент.

– Больше, Михаил Александрович. Только вот Черноморская и Тихоокеанская эскадры смогут прорваться в Средиземное море при определённых обстоятельствах, удачно для нас сложившихся…

– Каких? – вновь перебил меня князь.

– Во-первых, просто замечательно для нас было бы, чтобы турки пропустили нашу Черноморскую эскадру через проливы без боя. У кайзера как бы очень неплохие отношения с султаном. В случае же прорыва мы можем потерять часть кораблей и оставить Черноморское побережье империи без защиты от тех же турок или англичан. Во-вторых, Дальний Восток и Порт-Артур также нельзя оставлять без морской защиты. Англичане могут легко договориться с американцами. Рузвельта переизбрали на второй срок. Он уже заявил, что больше баллотироваться в президенты не будет, значит, начнёт зарабатывать для себя капитал на оставшуюся жизнь. Несмотря на успешную операцию «Грёзы», у всех умерших банкиров остались наследники, которые захотят вернуть деньги, вложенные в Японию. А это лучше делать под стволами корабельных орудий. Так что к раскладу Англо-французского флота под давлением денежных мешков могут в качестве противников добавиться броненосцы САСШ, которых у них больше десяти, плюс строится новая серия из пяти броненосцев типа «Вирджиния». И эти корабли могут оказаться и в Тихом океане, и в Средиземном море, и в Балтийском море, и не на нашей стороне, и достаточно быстро.

Я замолчал, а в голове всплыла информация из моего прошлого-будущего о кругосветном путешествии шестнадцати эскадренных броненосцев САСШ по приказу Теодора Рузвельта. Сроков точно не помню, но в ближайшие три-четыре года.

– Какой-то не очень оптимистический расклад у вас получается, Тимофей Васильевич. Степан Осипович более позитивен, – задумчиво произнёс Михаил и залпом проглотил остатки мадеры в рюмке, словно это была водка.

– Если речь идет о Тихоокеанской эскадре и готовящемся ударе по четырём броненосцам в Сингапуре, то да, там ситуация более оптимистичная или позитивная. И почти уверен, что британский флот потеряет ещё четыре броненосца с нашими минимальными потерями. Но сложившая ситуация требует, по моему мнению, нахождения Тихоокеанской эскадры там, где она сейчас находится. Именно в Тихом океане. Иначе без неё мы можем потерять Дальний Восток, строящуюся военно-морскую базу на острове Коджедо, Порт-Артур. А Корея, Маньчжурия и Китай нам необходимы как рынки сбыта. А ещё Корея нам нужна как источник будущих жён для русских поселенцев. Да и Китай тоже. – Я усмехнулся.

– Это ты на Сергея Михайловича намекаешь?! – Лицо Михаила озарила весёлая улыбка. – Вот уж никогда не мог себе представить, что l’oncle так влюбится в эту корейскую принцессу, что решит жениться на ней. Даже не представляю, как его с ней двор и аристократия примет.

– Нормально примут. Патриарх Романовых – великий князь Михаил Николаевич – дал добро на этот брак. Мэй очень хорошая, умная и красивая женщина. Если бы вы, Михаил Александрович, знали, как я в неё был влюблён. И как меня её дед обломал, когда рассказал, кто она на самом деле. Казак и принцесса. – Я не заметил, как губы сами собой расползлись в мечтательной улыбке. – А теперь император Коджон свою дочь официально признал и вряд ли откажет в сватовстве Сергею Михайловичу. А там, глядишь, и разрешит кореянкам выезжать на заработки в Россию. У нас там теперь тысяч десять-пятнадцать холостяков из отставников образовалось, которые решили осесть на Дальнем Востоке, а кто-то и поверстаться в казаки. Хорошую программу генерал Гродеков и адмирал Алексеев разработали для демобилизованных после войны с Японией с выдачей больших наделов земли и финансовой поддержкой.

– Согласен. Дальний Восток и Маньчжурию надо развивать. И с Кореей дружеские отношения поддерживать. Только это теперь вопрос будущего, которое неизвестно будет ли у нас. – Князь с каким-то раздражением плеснул в рюмку вина, чётко при этом рассчитав дозу, не пролив и капли. – Так не хочется большой войны. Как думаешь, Тимофей Васильевич, кайзеру можно верить?

– Вильгельму Второму можно верить только до того момента, пока союз с нами ему выгоден, да и то не факт. Какие основные цели ставит перед собой сейчас кайзер в международной политике? – Я посмотрел на регента.

– Ему надо решить в свою пользу марокканский конфликт с Францией и подавить восстание племён в Германской Юго-Западной Африке, которое поддерживает Англия…

– А ещё он считает, что все спорные колониальные вопросы решаются в Европе. – На этот раз уже я перебил регента. – Вспомните, к чему привела франко-прусская война. В её результате образовалась единая Германия, а полученная от Франции контрибуция стала экономическим фундаментом новой империи. Почему бы не повторить подобное через тридцать с небольшим лет?

– В смысле повторить? – удивлённо спросил Михаил.

– Разведвозможности в Берлине у меня небольшие, тем не менее недавно поступила информация, что в Генеральном штабе под руководством его начальника – генерала фон Шлиффена разработан план быстрой войны с Францией. План отводит тридцать девять дней на то, чтобы захватить Париж, и сорок два дня для окончательного принуждения Франции к безоговорочной капитуляции. По расчётам фон Шлиффена, этого времени должно хватить, чтобы не дать Англии перебросить достаточно большой контингент войск на помощь французам. В данный план Германии также входит захват таких нейтральных стран, как Люксембург, Бельгия и Нидерланды.

Широко открытые глаза великого князя показали, насколько он удивлён этой новостью.

– А теперь представьте себе, Михаил Александрович, что Вильгельму с нашей помощью удалось осуществить этот план, за исключением, скажем, Люксембурга, Бельгии и Нидерландов. Здесь будет против всё мировое сообщество. Но даже такой результат, как полная оккупация Франции, получение доступа к её ресурсам, приведёт к значительно возросшему могуществу Второго рейха. – Я говорил убеждённо, так как перед моими глазами стояли кадры из кинохроники по захвату Франции и того же Люксембурга с Бельгией и Нидерландами в 1940 году. На всё про всё немцам потребовались те же сорок два дня.

Я посмотрел на регента, но тот, закрыв глаза, молчал. Чтобы добавить информации для размышления, произнёс:

– А теперь подумайте, что будет делать Вильгельм после захвата Франции, какую страну он захочет оккупировать следующей? Англию или Россию?

– Я бы для начала всё-таки занялся Данией и Норвегией, чтобы обезопасить проход в Балтику, – тихо произнёс великий князь, так и не открыв глаз, после чего замолчал.

Я, воспользовавшись паузой, допил ликёр и вновь наполнил рюмку, вспоминая, есть ли в буфете водка и стаканы. Ну хотя бы коньяк. А знаете почему?! Потому что в голове всплыли слова Вильгельма II, произнесённые им после ознакомления с планом Шлиффена в моем прошлом пространственно-временном континууме: «Обед у нас будет в Париже, а ужин – в Санкт-Петербурге».

Тогда граф фон Шлиффен разработал план ведения войны против Франции и России, согласно которому за сорок два дня, пока идёт мобилизация в Российской империи, наносилось поражение Франции, а затем немецкие войска перебрасывались на Восточный фронт, где в генеральной битве разбивали русские войска, захватывая Польшу. Дальше вроде бы планы германского Генерального штаба по захвату российских территорий не шли. Надо было Францию для начала прожевать. Вот такие воспоминания неожиданно, видимо из-за стресса, промелькнули в голове, пока регент молчал, переваривая полученную информацию.

И, честно говоря, что теперь делать в такой ситуации, я не знал. Если поможем Вильгельму захватить Францию, то получим у себя под боком государство-монстра, который легко сможет потом захватить всю Европу. Полезет ли Германия на Англию? Всё может быть. Вильгельм просто мечтает о превосходстве своего океанского флота в любой точке земного шара. Но вот то, что, в конце концов, кайзер обратит своё внимание на Российскую империю, у меня никаких сомнений не вызывает. Аппетит приходит во время еды.

Гогландское соглашение, предложенное Вильгельмом Николаю, было в первую очередь выгодно Германии, так как оно прикрывало ей спину от удара русских войск. Ещё Бисмарк в самом начале своей карьеры говорил, что война на два фронта, подразумевая Францию и Россию, будет самоубийством для Германии. И как только мог, в течение своей жизни придерживался этого принципа в международной политике. И тем не менее Германия в моём прошлом-будущем дважды наступала на эти грабли. И дважды Россия в этих мировых бойнях несла самые большие людские и экономические потери.

Здесь и сейчас история идёт по другому пути. Германия у нас союзник. И Вильгельм чётко выполняет все договорённости, достигнутые при заключении Гогландского соглашения. Так что, может, я просто накручиваю себя и регента накрутил. Мы же пока не знаем, что хочет нам предложить кайзер.

⁂

21 декабря 1904 года встретили Вильгельма II на Варшавском вокзале в Гатчине, как того требовал протокол, со знамёнами, почётным караулом и оркестром, благо почти двое суток у нас на подготовку было. Про усиленную охрану тоже не забыли, ответный ход англичан, которые, отпраздновав Новый год, как раз в этот день хоронили своего короля, «подло убитого русскими», был вполне возможен. Поэтому шпалеры войск по обе стороны улицы Люцевской от вокзала до въезда на территорию дворца также организовали, предварительно очистив проезд и тротуары от снега. Зима в этом году была снежной.

Точнее, Ширинкин всё организовал. После, слава богу, неудавшегося покушения на Александра IV его рвение по охране царствующих особ теперь даже императрица не могла остановить. Тем более чего там ехать от вокзала до дворца – мизер. Так что сил Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка, Собственного конвоя Его Императорского Величества и бронеавтомобилей для встречи кайзера вполне хватало.

Вильгельм прибыл не один, с ним приехал канцлер граф фон Бюлов, начальник Генерального штаба генерал-адъютант граф фон Шлиффен, статс-секретарь военно-морского ведомства адмирал фон Тирпиц и свита кайзера, состоящая в основном из людей в военных мундирах с погонами от подполковника и выше. В таком вот составе «кузен» Вилли приехал поздравить русскую вдовствующую императрицу с рождением сына.

Почему кузен в кавычках? Так здесь надо учитывать степень родства. Если Николай II и Георг V были двоюродными братьями по материнской линии, то Вильгельм II по прямой линии приходился Николаю II троюродным дядей: прабабка Николая II и супруга императора Николая I императрица Александра Федоровна, урождённая принцесса Шарлотта Прусская, была родной сестрой императора Вильгельма I – деда Вильгельма II.

Если брать другие линии, то дочь короля Пруссии Фридриха Вильгельма III – прадеда Вильгельма II по прямой мужской линии вышла замуж за Николая I, который является прапрадедом Николая II. Но при этом племянница Николая I Августа (дочь великой княжны Марии Павловны) вышла замуж за Вильгельма I (сына Фридриха Вильгельма III), в результате чего Павел I является прапрадедом как Николая II, так и Вильгельма II. Так что с этой точки зрения они как бы братья в каком-то там колене.

В общем, во все времена монархи Европы всегда считали друг друга родственниками, но если во времена Петра I они обращались друг к другу как «брат мой», то теперь все стали просто «кузенами».

Высокопоставленных лиц разместили в блиндированных каретах, чтобы побыстрее и с комфортом по морозцу добраться до дворца. Но тут кайзер учудил. Ему безотлагательно захотелось проехаться в броневике. Ну что тут скажешь, то ли «сорок пять – мужик ягода опять», то ли маска самодура, с которой Вильгельм сросся, то ли действительно заинтересовался, поближе захотел познакомиться с броневиком. Такого оружия ни в одной стране мира больше нет. На похоронах Николая с такой просьбой было обращаться неудобно, а сейчас почему бы нет.

Пришлось мне лично садиться за баранку промёрзшего БА–1, то есть бронированного автомобиля первой серии, и по дороге к дворцу рассказывать кайзеру об устройстве броневика, его вооружении, проходимости, тактике использования в боевых действиях и в охране государственных лиц.

Вести бронеавтомобиль, отвечать на вопросы Вильгельма II, да ещё и наблюдать за окружающей обстановкой было не очень удобно из-за ограниченного обзора. Небольшой снегопад с морозцем градусов в десять и ветром в лицо через открытые бронещитки заставлял щуриться. Вильгельм II в парадной форме гросс-адмирала был в лёгкой шинели и с фуражкой на голове, поэтому быстро обзавёлся красными ушами и носом. Надо было при поездке в Россию не по берлинской погоде одеваться. Одним словом, не вовремя кайзер захотел покататься на броневике. Да и, признаться, я до этого на авто этой серии ездил самостоятельно всего несколько раз при их испытании. Но, как говорится, опыт не пропьёшь.

Впереди шёл ещё один броневик, за ним мы, за нами шесть блиндированных карет, где разместились регент со свитой, охраной и именитые гости, за ними ещё два броневика. А кареты дополнительно окружали казаки 1-й кубанской сотни Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Чтобы избавиться от ветра в лицо, я прикрыл бронещитки, рассказывая императору об управлении машиной в боевой обстановке.

Мы подъехали к зданию Дворцового управления Гатчины в доме 77 на улице Люцевская, вскоре должен уже быть поворот к Гатчинскому дворцу, и в этот момент под правым передним колесом идущего впереди бронеавтомобиля внушительно рвануло. Броневик, осев вперёд на правый бок, видимо, потерял колесо, встал как вкопанный. Несколько солдат из оцепления и прохожих, желавших посмотреть на кавалькаду из броневиков и блиндированных карет с конвоем из казаков, упали сломанными куклами. По броне нашего автомобиля застучали осколки и крошка разбитой брусчатки.

«Вовремя я щиток опустил!» – пронеслось у меня в голове.

За какое-то мгновение оценив, что пулемёты подорванного броневика смотрят в землю, а если контуженые пулемётчики и смогут их развернуть, то стволы будут смотреть в воздух, я на вбитых ещё в Афганистане рефлексах втопил педаль газа в пол, вывернув руль влево. Наш БА–1 резко рванул вперёд и влево, и буквально тут же за спиной грохнул ещё один взрыв. По броне вновь застучало, только громче и сильнее.

Чудом никого не сбив из зевак и солдат оцепления, стоящих на тротуаре, я продолжил движение, прокричав пулемётчикам: «Поворачивайтесь назад, прикрыть огнём конвой». Буквально тут же получил ответ:

– Ермак, башни заклинило взрывом! Не можем повернуть назад! Они только чуть-чуть вращаются!

Место пулемётчиков в этом бронированном авто вместо штатных заняли Шило и Савва, как и я место штатного водителя. Всё-таки кайзера везём, а не кого-нибудь. Кайзера-то кайзера, только за спиной остался конвой, где регент Государства Российского, так что Вилли пускай повеселится вместе с нами.

Вооружение бронеавтомобиля состояло из двух пулемётов Максима в двух вращающихся башнях, расположенных на одной оси перпендикулярно к оси корпуса, в связи с чем каждая из башен имела угол обстрела в двести тридцать градусов. Вращение башен, опиравшихся на три ролика каждая, производилось поворотом колонки, закреплённой на полу и приклепанной к стенкам башен двумя кронштейнами. И вот теперь после взрыва где-то что-то заклинило. Придётся разворачиваться.

– Держитесь, поворачиваю! – проорал я, нажимая на тормоз и резко выворачивая руль вправо.

Вы пробовали сделать полицейский разворот на промёрзшей брусчатке на броневике выпуска 1904 года, в котором и ручника-то нет, и обычный тормоз только для задних колёс ещё тот?! Я не смогу рассказать, каким образом мне удалось развернуться на не очень широкой улице, но у меня получилось, причём быстро. Правда, авто вначале ушло в занос, а потом встало на два колеса и через пару секунд вернулось обратно. Встряхнуло нас прилично, даже кайзер завернул на своём великом и могучем что-то типа «фердаммтэ шайсэ». Не разобрал я точно. Да и вообще, с немецким у меня не очень хорошо, поэтому с Вильгельмом II мы общались на английском.

Тем не менее мой быстрый разворот позволил Шилу и Савве рассмотреть, откуда полетела ещё одна бомба уже в первую карету кортежа, и они тут же открыли огонь. Я остановил броневик перед подбитым, освободив проезд, в который галопом понеслись пять оставшихся целыми блиндированных карет в окружении казаков конвоя, а два броневика, замыкавших кортеж, открыли огонь по окнам третьего этажа здания Дворцового управления, откуда летели бомбы и раздались выстрелы. Туда же, насколько я видел, долбили длинными очередями и браты. Охренеть и не встать.

Грохнул ещё один взрыв, который задел лошадей последней кареты. Одна из четвёрки упала, образовалась лошадиная куча-мала, и карета встала, чудом не перевернувшись. Из неё выскочили несколько человек. В одном из них я узнал Ширинкина, который, спрятавшись за каретой, начал стрелять из револьвера куда-то по окнам здания. Судя по форме, ещё трое, выскочившие вместе с генералом, были из германской делегации. Слава богу, их компетенции в военном деле хватило, чтобы не паниковать, а укрыться за каретой. Оружия у них с собой, судя по всему, не было.

Кортеж из четырёх карет, потеряв пятерых казаков конвоя, выбрался из засады, правда, судя по крикам, досталось кому-то из прохожих или солдат оцепления, а вот из первой, у которой убило всех лошадей, а кучер представлял собой кусок нарубленного мяса, так пока никто и не вышел. И рядом с этой каретой я отметил ещё три алые черкески казаков конвоя, чьи лошади также были убиты.

Кто находится в первой карете, я не знал. По плану в ней должны были ехать я, генерал Ширинкин и трое братов. Но кайзер своим решением изменил весь порядок движения кортежа. И кто теперь в какой карете, я не знал, так как был занят «обслуживанием» германского императора. Очень мне не хотелось думать, что в первой карете может присутствовать Михаил.

Обзору через водительскую щель мешал дым от взрывов, выстрелов, но на первый взгляд карета была целой, и это внушало надежду. Хорошо, что и мы под взрывы попались с закрытыми бронещитками, а то, боюсь, нам с Вилли тоже досталось бы прилично.

Выстрелы стихли. Выходить из этой относительно безопасной железной коробки не очень хотелось, но надо было, чтобы прекратить возникшую панику, выяснить, что с экипажем первого бронеавтомобиля и кто в карете. И самое главное – кто напал?

Откинув бронещиток, осмотрел улицу. Как не раз было отработано на учениях, два броневика из арьергарда двинулись вперёд. Первый прикрыл собой карету и Ширинкина с гостями, второй держал под прицелом здание управления, из которого было осуществлено нападение.

Солдаты из оцепления пытались восстановить хоть какой-то порядок, остановив мечущихся обывателей, но у них это плохо получалось, несмотря на обучение действиям в случае нападения террористов на охраняемый объект во время следования кортежа.

– Ваше императорское величество, оставайтесь, пожалуйста, в броневом автомобиле. Мне необходимо организовать поимку напавших на нас, – попросил я Вильгельма, который, сняв свою фуражку, ощупывал лоб, на котором буквально на глазах рос огромный шишак.

Хмуро посмотрев на меня, кайзер согласно кивнул и вновь вернулся к ощупыванию лба. Судя по ясному и осмысленному взгляду Вилли, с германским императором всё было в порядке, просто знатно приложился обо что-то, когда я лихо разворачивался. Железа кругом хватало, а знаменитого шлема на голове кайзера не было, только обычная фуражка.

– Савва, остаёшься за пулемётом, Шило, со мной, – скомандовал я, открывая боковую дверь броневика.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – бодро и дружно ответили браты, и я услышал, как стала открываться дверь в корме.

Выскочив из бронеавтомобиля, держа в руках по браунингу, на которые я перешёл с наганов, дождался, когда за спиной возникнет Шило, также с двумя браунингами в руках. Вместе с ним быстро добрались до боковой двери подбитого броневика.

Николай попытался открыть её, но у него ничего не получилось.

– Изнутри закрыто, – произнёс он и двинулся к кормовым дверям.

– Отставить, Шило. Потом с ними разберёмся. Срочно собери десяток бойцов из оцепления и перекрой выходы из здания, – я указал на Дворцовое управление, – никого не выпускать. В случае огневого контакта постараться взять живым хоть кого-то.

– Понял, Ермак. – Вахмистр Николай Подшивалов, он же Шило, во всей своей красе формы Аналитического центра с полным бантом Георгиевских крестов, тут же гаркнул командным голосом: – Унтер, бегом ко мне.

Я, отметив, как один из унтер-офицеров Собственного и так далее пехотного полка оглянулся на крик Николая и тут же побежал в его сторону. Усмехнувшись про себя (браты как инструкторы имели огромный авторитет у солдат и офицеров полка), я двинулся к карете. Обогнул труп лошади с ещё дёргающимися ногами, отметил, что старший урядник из конвоя, придавленный этой лошадиной тушей, мертвее мёртвого. Невозможно выжить с половиной черепа.

Приблизившись к карете, внимательно осмотрел разбитые окна Дворцового управления, отметив по малому количеству пулевых отметин вокруг оконных проёмов кучность и меткость стрельбы пулемётчиков. Огонь они вели чётко в окна. Каких-либо шевелений в здании не было. Прикрываясь каретой от окон, я распахнул её дверцу и со страхом в душе заглянул внутрь.

Фу-у-у, отпустило. В карете находились канцлер Бюлов и ещё какие-то трое штатских, видимо, из окружения канцлера. Все на первый взгляд живы, так как хлопают глазами, разевают широко рты и качают головами. У канцлера и ещё одного из штатских отметил кровотечение из ушей. Они оба сидели на полу кареты и пытались прийти в себя.

«Однозначно, как говорил Вольфович, сильная контузия у господина канцлера. Сто процентов из переговоров граф вылетает. Лишь бы не особо здорово его приголубило, – пронеслось в голове. – С Михаилом, значит, всё нормально. И это просто замечательно. Хорошо, что Александра утром с большим трудом отговорили ехать на встречу кайзера. А то бы ещё раз пацан попал под раздачу. Он и так ещё от покушения не оправился. Правда, начал улыбаться, когда узнал о смерти „дяди Жоры“. А наедине, специально подловив меня во дворце, заверил, что никогда не забудет, что я для него сделал. После совершеннолетия обязательно наградит меня так, как я заслуживаю. Посмотрим, однако».

Пока мысли летели в голове, словно пули, я отметил, что Ширинкин и его попутчики в германской военной форме под прикрытием броневика двинулись в мою сторону. Трупы лошадей и казаков мешали сделать это быстро. Не дожидаясь генерала, тот и сам сообразит, что делать дальше, я метнулся к стене здания и побежал следом за Шилом, который, прихватив с десяток солдат, уже умчался к входу Дворцового управления. Вдруг впереди застучали выстрелы из браунингов и винтовок Мосина, в унисон им стаккато протарахтели очереди из ППС.

Пистолет-пулемёт специальный стоял на вооружении отрядов Аналитического центра, и им же начали перевооружать солдат 1-го и 2-го батальонов Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка, но в оцеплении стояли 3-й и 4-й батальоны, а у них ППС не было. Да и брали в парадные оцепления винтовки для большей представительности.

«Кто же из ППС палит, причём из двух или трёх стволов?» – подумал я.

И в этот момент из-за угла здания выскочил солдат пехотного полка. Простучала короткая очередь, и я увидел, как на спине бойца образовались три отверстия в шинели. Боец выгнулся назад дугой, выронил винтовку и упал. Следом за ним из-за угла показался боец в форме штурмовика Аналитического центра, которого здесь не должно быть, и он направил на меня автомат.

«Что за хрень!» – промелькнуло в голове, а тело само рыбкой нырнуло вниз к земле, как волейболист за мячом. Только в руках были пистолеты, которые я направил на противника и открыл огонь.

Глава 14
Вильгельм II

Наши выстрелы слились. Штурмовик из ППС дал короткую очередь патрона на три-четыре, а я с обеих рук ещё в полёте отработал двойками. Результаты, можно сказать, были одинаковыми. У меня с головы слетела папаха, что-то чиркнуло по волосам, а боевик получил три или четыре пули в грудь, которые заставили его сделать несколько шагов назад, опустив оружие.

«Напридумывал, мля, на свою голову», – пронеслась мысль, когда перед глазами, как в замедленной съёмке, зафиксировались попадания пуль в магазины для пистолета-пулемёта, расположенные в «лифчике» на груди противника.

А за ним идёт сам бронежилет из пластин Чемерзина, плюс амортизирующие удар «противошоковые» вставки-демпферы, плюс бекеша зимней формы одежды. В общем, противник получил пули в грудь, но их выдержал, вон уже вновь ППС поднимает для стрельбы.

Это я отметил, упав на землю и перевернувшись на спину. Дальше откатиться помешал сугроб, но так стрелять снизу-вверх даже удобнее. Двойка с правой руки и вдогонку с левой. В этот раз стрелял в голову, так как ещё одной попытки, думаю, у меня не было бы. Как ни странно, попал с левой руки. Штурмовик, получив пулю под каску, остальные прошли мимо, опрокинулся назад. Я перевернулся на живот и с трудом из-за льда на дорожке и возникшей боли в раненной семь месяцев назад лопатке поднялся на ноги. Грохнулся на пузо знатно, и панцирь Чемерзина не помог. Наоборот, сковал движение и не позволил приземлиться безболезненно.

Провёл наружной стороной левой ладони с зажатым пистолетом по голове от макушки ко лбу. Посмотрел на руку, крови не было. Да и с головой всё было в порядке. Без очередной контузии обошлось. За углом вновь простучала короткая очередь из ППС, а в ответ грохнуло три-четыре раза из «мосинок». Пистолетных выстрелов я не услышал и сильно забеспокоился за здоровье Шила. Противник оказался знатно подготовленным. Я чуть сам на тот свет не отправился. Но, видимо, ещё зачем-то нужен в этом мире.

Для контроля выпустил ещё одну пулю в прикрытую маской голову лежащего боевика, после чего быстро переснарядил магазины, так как четырнадцать патронов лучше пяти оставшихся. Папаху надевать и подбирать сброшенные магазины было некогда, поэтому к углу здания я двинулся без головного убора. Выглянул наружу, и увиденная картина мне не понравилась.

Перед входом в Дворцовое управление лежал штурмовик Аналитического центра и пять тел солдат, плюс шесть или семь человек в гражданском платье, причём трое без тёплой, верхней одежды, только в придворных мундирах. Оставшиеся в живых солдаты блокировали вход в управление, спрятавшись за стеной здания слева от входа. Среди них я увидел Шило, который стоял, покачиваясь, придерживая плечо левой руки, которая висела, как плеть.

Тут за спиной я услышал цокот копыт по мостовой, развернувшись, увидел, как к уличному фасаду здания Дворцового управления рысью подскакало два десятка кубанцев и подъехали пара карет – «чёрных воронков», из которых выпрыгнули бойцы в форме Аналитического центра в штурмовом облачении и с парой противопульных щитов. Среди них я сразу узнал Лиса и Тура, которые были без масок, после чего выдохнул с облегчением, не заметив до этого, что непроизвольно задержал дыхание.

Командир роты спецопераций подъесаул Селивёрстов подбежал, по дороге подхватив с земли мою папаху. Протянув её мне, спросил:

– Цел, Ермак?! Я с резервной группой сразу выдвинулся навстречу кортежу, когда первые взрывы раздались.

– Повезло, Лис, в очередной раз. – Я изнутри нащупал в папахе отверстие и высунул наружу указательный палец как раз над кокардой в виде адамовой головы. – Чуть-чуть пониже – и амба.

– А это кто? – спросил подбежавший с бойцами Тур, он же хорунжий Антип Верхотуров, тыча пальцем в убитого мною штурмовика.

– Хотел бы я знать. Но сейчас другие проблемы важнее. В здании засел ещё один, а может, и не один из напавших на конвой в таком же облачении. Они при попытке уйти положили шестерых солдат из полка его величества и Шило зацепили. Плюс надо кайзера срочно увозить. Он в броневике вместе с Саввой остался. – Я замолчал, так как увидел Вильгельма II, который целеустремлённо и быстро направился в нашу сторону под прикрытием части бойцов Лиса и спешившихся конвойцев.

«Мать твою, да чтоб тебя…» – дальше я про себя загнул любимую серию ругательств Сандро, вслух же произнёс:

– Лис, бери три тройки бойцов и дуйте на помощь Шилу. Живьём берите последнего. Очень прошу. Живьём!!! Тур, а мы сейчас с тобой попробуем увезти кайзера. Всё понятно?!

– Так точно, ваше превосходительство! – дружно рявкнули браты, так как германский император чуть ли не бегом уже добрался до нас.

– Удалось захватить кого-то из нападавших? – задал вопрос Вильгельм, чётко обозначив основную проблему.

– Пока нет, ваше величество, но надеюсь, что удастся, – ответил я, продолжая держать в руках папаху с высунутым пальцем изнутри.

– Он пытался вас убить?! – эмоционально по-русски, но с очень сильным акцентом произнёс император, указывая на мой палец, а потом на убитого штурмовика. – Но он же ваш солдат!!!

– Не похоже, что наш, ваше превосходительство. – Склонившийся над трупом Антип посмотрел на меня и продолжил: – Бекеша из другой овчины пошита. Окрас бледнее. «Лифчик» не такой формы. Маска не нашей вязки. Шлем тоже другой. Сапоги подбиты гвоздями не как у нас и голенища длиннее. У штанов пошив другой и перчатки на руках не наши. А вот ППС наш.

Тур поднял с земли автомат, отсоединив магазин, передёрнул затвор и успел поймать выскочивший патрон. Повертев его в руках, задумчиво произнёс:

– А патрон-то не наш, а германский.

После заключения Гогландского соглашения Сестрорецкий оружейный завод получил лицензию и оборудование для производства патрона 7,63×25 мм Маузера, которые по разрешению кайзера были официально закуплены у германской фирмы DWM.

«Маузер К96» был популярен у офицеров российской армии, к тому же ППС был разработан как раз под маузеровский патрон 7,63×25 мм. И планировалось дальнейшее внедрение в войска удачно получившегося в последнем варианте и не очень дорогого в изготовлении пистолета-пулемёта. Поэтому если в начале применения ППС бойцы Аналитического центра пользовались патронами германского производства, то уже больше года и центр, и Собственный Его Императорского Величества Сводный пехотный полк, с которого началось перевооружение с «мосинки» на пистолеты-пулемёты специальные, снабжался патронами производства Сестрорецкого оружейного завода.

– Что сказал ваш офицер? – уже по-английски спросил меня кайзер.

Пришлось быстро доводить до Вильгельма II, что «казачок-то засланный», и очень хочется узнать, кем. Пока Тур осматривал убитого боевика, Лис с тремя тройками бойцов из резервной группы направился к входу в Дворцовое управление, где продолжалась вялая перестрелка.

– Ваше величество, нам надо проследовать в Гатчинский дворец. Здесь находиться опасно. Пойдёмте к бронеавтомобилю, – произнёс я и сделал шаг вперёд, обозначая направление движения.

– Генерал, я хотел бы дождаться здесь того момента, когда ваши люди захватят кого-то из нападавших. Мне очень интересно, кто посмел напасть на кайзера Второго рейха и регента Российской империи. – Произнеся эти слова, Вильгельм принял привычную горделивую позу, прикрыв больную руку.

«Ну всё, Вилли маску самодура-дурака включил, и ничего я с ним не смогу сделать. Придётся ждать конца операции здесь», – подумал я и в раздражении нахлобучил папаху на голову.

Кайзер, усмехнувшись на этот мой жест, спросил, уточнив:

– Значит, это не ваш солдат?

– Сейчас точно убедимся, ваше величество. – Я показал жестом Туру, чтобы тот снял маску с убитого мною штурмовика.

Хорунжий задрал на трупе маску. Вид был не очень. Одна из пуль вошла в глаз, а вторая разворотила нижнюю челюсть. Вернее всего, в челюсть я попал первой пулей, а в глаз – контрольным выстрелом. Несмотря на повреждения, труп был опознаваем.

– Не наш, ваше превосходительство, – твердо и убеждённо произнёс Антип.

– Это не наш солдат, – продублировал я по-английски германскому императору.

– И кто он? – задал вопрос Вильгельм.

«Да хрен его знает, кто он», – подумал я про себя, пожимая при этом плечами.

Поняв, что этого мало при общении с императором, произнёс:

– Пока не знаю, ваше величество. Но, думаю, выясним. Подключим к расследованию факта нападения лучшие силы полиции, жандармерии, специалистов Аналитического центра и узнаем, кто за всем этим стоит.

В этот момент за углом началась интенсивная стрельба, раздались крики. Видимо, Лис повел бойцов на штурм. Теперь самое главное взять кого-нибудь живым.

⁂

Мы сидели за вечерним чаем в будуаре императрицы. Мы – это Елена Филипповна, Михаил Александрович и я. Минут десять назад мы с регентом и его сопровождением вернулись с Варшавского вокзала Гатчины, проводив Вильгельма II с его свитой домой в Берлин, и по приглашению императрицы пришли к ней, чтобы наедине обсудить последние новости.

До отбытия кайзера со свитой на вокзал был роскошный прощальный обед из четырёх перемен, когда на стол выставляются блюда каждой перемены, причудливо украшенные. После каждой перемены стол накрывается заново. Первую перемену составляли суп, лёгкие холодные и горячие закуски и горячие блюда, приготовленные в ином ключе, чем последующее основное блюдо второй перемены. Если потом будет мясо, например, то антре состояли из рыбы. Вторая перемена включала в себя два по-своему противостоящих друг другу блюда: жаркое и мясо, зажаренное большими кусками, дичь или птица целиком. Третья перемена состояла из салатов и других овощных блюд и, наконец, четвёртая – десерт, в конце ее подавали сыр и фрукты, ну и горячительные напитки ко всем переменам.

В общем, то ещё мероприятие. Если бы не спиртное, то можно с ума сойти от торжественности и чопорности. Хорошо, что за столами его было достаточно, поэтому дружно пили на обеде за мир и согласие между Германией и Россией, за достигнутые договорённости. За то, что Англия – сеятель смуты во всём мире, Эльзас и Лотарингия – вечные владения Германии, французы – последние мерзавцами, которые пошли на поводу у англичан и которых необходимо наказать. Это из тоста Вильгельма.

Если кратко, то визит кайзера сводился к тому, что он для начала поздравил Елену Филипповну с рождением сына, ещё раз выразил соболезнования в связи с гибелью своего «кузена» Николая II. Отметил божью кару, обрушившуюся на подлых англичан и их короля.

После этого узкому кругу лиц, состоящему из императрицы, Михаила, Куропаткина и Макарова, начальник Генерального штаба генерал-адъютант граф фон Шлиффен рассказал свой план быстрого завоевания Франции и дальнейшего разгрома Англии в случае масштабной войны с Антантой. Адмирал фон Тирпиц разложил по полочкам расклады военно-морских сил, сведя их все на боевые действия в Северном море и на Балтике.

Как я и рассказывал регенту, от нас требовалось участие Балтийской эскадры и дирижаблей в разгроме флота Франции и армейские подразделения количеством в сто пятьдесят – двести тысяч человек для боёв с французской сухопутной армией. Всё было расписано детально, чуть ли не по минутам, когда это касалось Франции. Действия же против Англии в планах Шлиффена и Тирпица были несколько расплывчатыми.

Вильгельм давил своим авторитетом, говоря, что совместно мы разнесём галлов в пух и прах. Правда, о присоединении Бельгии, Люксембурга и Нидерландов к Германской империи не было сказано ни слова. Так же как и о дальнейшей судьбе Франции и Англии. Нечего делить шкуру неубитого медведя.

Граф Бюлов в этой и последующих встречах участия не принимал, получая медицинскую помощь от Боткина. Поэтому о чём хотел вещать германский канцлер, мы так и не узнали. Визит кайзера продлился два дня. Итогом была договорённость, что в случае начала боевых действий против Антанты будем придерживаться германских планов, которые Макаров и Куропаткин оценили очень высоко и поддержали, пообещав быстро разработать свои планы и приказы.

Ещё одной неожиданностью во время визита кайзера стало то упорство, с каким он начал сватать за Михаила любимую племянницу своей жены – принцессу Александру Викторию Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургскую, вторую дочь Фридриха Фердинанда, герцога Шлезвиг-Гольштейнского и его супруги Каролины Матильды Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Августенбургской. Я, наверное, полчаса заучивал их имена, фамилии, родственные связи. Чуть голова не лопнула.

Германская императрица так любила свою племянницу, что была готова выдать её замуж за своего сына Августа, несмотря на то что они были двоюродными братом с сестрой. Но что-то там не срослось у молодых, вот и предложил кузен Вилли руку и сердце семнадцатилетней девушки, по фото очень симпатичной, двадцатишестилетнему регенту Российской империи. В целях укрепления русско-германского союза, так сказать.

Новость была очень интересной и с династической, и с политической точки зрения, особенно с учётом того, что, занимаясь расследованием нападения на кортеж и получением всё большего объёма информации, я всё больше склонялся к тому, что за ним стоит Вильгельм II. Факты? Да, пожалуйста.

Когда взяли живым последнего из пяти нападавших на кортеж в форме штурмовиков Аналитического центра, тот, будучи раненым, находился в полубессознательном состоянии. Увидев германского императора, который решил лично посмотреть на живого террориста, «штурмовик» вытянулся на полу, как бы пытаясь принять стойку смирно, и, прошептав по-немецки «мой король», умер. Разобрать эти слова я смог, да и кайзер, их услышав, как-то смутился, но ничего не сказал по этому поводу. А ведь он не только кайзер, но и король Пруссии.

Дальше – больше. Все пятеро боевиков, двое были убиты в комнатах, откуда кидали бомбы в кортеж, оказались экипированы и снаряжены единообразно, что частным порядком сделать трудно. Нужен государственный уровень.

Причём такой, что рассмотреть небольшие различия от настоящей формы бойца Аналитического центра было очень затруднительно, если не знать тонкостей. ППС, который Тур принял за наш, тоже оказался не нашим. После экспертизы на Сестрорецком заводе, когда выясняли, как пять пистолетов-пулемётов могли уйти на сторону, выяснилось, что оружие боевиков – точные копии, причём очень хорошие копии, сделанные вручную.

Как сказал Фёдоров, «такое ощущение, что каждый ППС словно языком вылизали». Такого качества выделки серийного оружия на Сестрорецком заводе не было. Да и состав стали многих частей этих образцов отличался от заводской и соответствовал маузеровской. Провели сравнительный анализ. Ещё и патроны германского происхождения.

Необходимо отметить, что эта пятёрка действовала как сплочённый и хорошо обученный отряд профессиональных военных с боевым опытом, в котором каждый знал своё место, цель и манёвр. Если бы не пулемётный огонь броневиков и Шило с десятком солдат, успевших перекрыть выход из здания, то пятёрка боевиков выполнила бы задачу по уничтожению кортежа и спокойно ушла бы с концами. Кто бы стал останавливать штурмовиков Аналитического центра, куда-то идущих или бегущих по их секретным делам? Связываться с «чёрными ангелами» никому не с руки.

«А как же сам кайзер и канцлер, который получил сильнейшую контузию? – спросите вы. – Другие члены свиты? Ведь они могли погибнуть при покушении?!»

Тут тоже можно кое-что объяснить. Начнём с канцлера. Как мне выдали информацию из нашего МИДа, граф Бюлов в своё время имел огромное личное влияние на Вильгельма, который признавался, что «обожает» своего канцлера. «Я предоставляю Бернгарду Бюлову полную свободу действий. С тех пор как он есть у меня, я могу спать спокойно», – написал он Николаю II три года назад. Они были так близки, что канцлер выдал кайзеру ключ от чёрного хода в свой дворец.

Вильгельм каждое утро посещал канцелярию Бюлова, чтобы обсудить государственные дела. А управляющий двором Вильгельма по этому поводу с иронией распускал слухи о том, что если Бюлов по недосмотру высказывал мнение, несогласное с кайзером, то он несколько мгновений молчал, а затем говорил прямо противоположное с предисловием: «Как мудро заметил ваше величество».

Именно Бюлов убедил кайзера решиться на яркую политическую акцию против Франции. По его задумке Вильгельм II в ходе своего обычного средиземноморского круиза должен был внезапно высадиться в Танжере и, сидя верхом на коне, произнести речь в защиту независимости Марокко.

Марокканский султан, заранее оповещённый об этом плане, обещал организовать высокому гостю торжественную встречу. По замыслу канцлера, Франция не осмелилась бы в ответ объявить войну и таким образом обнаружила бы перед всеми свою слабость, снизив свою привлекательность, особенно в глазах России, как военного союзника.

Эта политическая акция прошла как нельзя лучше. Кайзера на арабском скакуне марокканцы забросали цветами, его речь в защиту султаната от произвола Франции удалась на славу, ее цитировала вся мировая печать.

Республике не удалось поддержать свой престиж. Министр иностранных дел Франции Делькассе на правительственных заседаниях горячился:

– Европа на моей стороне, Англия поддерживает меня полностью. Она тоже не остановится перед войной. Германия не может хотеть войны, и её нынешнее выступление не более как блеф: она знает, что против неё выступит Англия. Я повторяю: Англия поддержит нас до конца.

На это германский посол в Риме открыто заявил, что «если французские войска войдут в Марокко, германские войска немедленно перейдут границу Франции». Войны не произошло. Франция согласилась с требованием Германии, чтобы участь Марокко решила международная конференция. Делькассе подал в отставку. Канцлера Бюлова ждал княжеский титул, но тут…

Напуганные неотвратимостью войны с Антантой большинство политических сил в рейхстаге объединилось против Вильгельма и его воинствующей политики. Бюлов под прессом общественного давления не поддержал главу государства и пообещал в будущем способствовать уменьшению влияния Вильгельма II на международную политику Второго рейха. Основа доверия между императором и канцлером была полностью разорвана.

Как следствие, не удивлюсь, что в этой поездке канцлер был жертвенным агнцем, которым кайзер решил пожертвовать для своих великих целей, как и племянницей. Сам Вилли для безопасности пересел в броневик, а общие жертвы теракта и женитьба Михаила на близкой и любимой племяннице кайзера сплотили бы русско-германский союз ещё больше. Я думаю, для этого кайзер и дочь бы не пожалел, но ей было всего двенадцать лет. Очень уж нужен Вильгельму союз с Россией, чтобы разобраться с Францией.

Правда, в этой версии есть несостыковки. Во-первых, если бы наш броневик шёл первым, то нас бы ждала незавидная участь пострадавшего экипажа. Там все были серьёзно контужены, и какие будут дальнейшие последствия для их здоровья, неизвестно. Хотя, может быть, у сообщников нападавших была возможность как-то передать информацию о составе кортежа и порядке следования. Только каким образом?! Во-вторых, если бы нападавшим удалось заблокировать проезд перед зданием Дворцового управления и повредить остальные кареты кортежа, а бомбы у них оставались, как потом выяснилось, то тогда могли погибнуть и Шлиффен с Тирпицем. Но их тоже можно отнести к сакральным жертвам будущего величия рейха.

Про смерть Михаила я молчу. Без женитьбы на племяннице смерть регента при покушении была бы даже выгодней Вильгельму. Несовершеннолетний российский император и только что сформированный регентский совет из амбициозных людей, неразбериха из-за смерти последнего взрослого Романова из младшей ветви Александровичей. Назначение нового правителя и опекуна требовало времени, и им в этом случае по закону становилась вдовствующая императрица при уже утверждённом Совете Правительства. А из неё правитель ещё хуже, чем из Михаила. Не любила и не хотела Елена заниматься государственными делами. На первом месте у неё была семья, а теперь – дети. Так что реальной властью обладал бы Совет Правительства, который не назовёшь союзом дружных единомышленников.

А если представить, что в кортеже был бы Александр IV, которого с большим трудом отговорили ехать встречать дядю Вилли, и он бы погиб вместе с Михаилом?! В этом случае бардак в российских верхних эшелонах власти был бы ещё тот. И в этом бардаке при начале боевых действий с Антантой Вильгельм II становился главной направляющей и управляющей силой русско-германского союза, который бы решал задачи, выгодные и необходимые Германии и только Германии.

В общем, все эти мои размышления я и вывалил Михаилу и императрице, когда в беседе за чашкой чая поднялся вопрос о результатах расследования.

– Значит, Тимофей Васильевич, считаешь, что Вильгельм сам организовал покушение на кортеж? – после продолжительной паузы, когда я закончил доклад, спросила Елена Филипповна.

– Стопроцентно утверждать не могу, но косвенных улик очень много. Поведение и последние слова живого боевика, который находился при смерти, говорят, что террористами были германские военные и, вернее всего, из Пруссии. Пистолеты-пулемёты изготовлены из германской стали. Швы на форме соответствуют швам, которые даёт головка швейной машинки «Seldel&Naumann» из Дрездена. Нитки тоже немецкие. Патроны производства завода Маузера. Подошва в сапогах подбита, как это делают в рейхсхеере. И ещё множество мелких моментов, которые также показывают на германцев. Но прямых улик нет. Не повезло. Не смогли живым хоть кого-то взять. Последний боевик успел в себя выстрелить, когда его из травматов приголубили. Хорошо, что до прихода кайзера дожил.

– А если кто-то специально нас наталкивает на германский след, чтобы разрушить русско-германский союз? – перебил меня Михаил.

– Такая версия тоже рассматривается уже в сторону англичан или французов. Прошло-то всего чуть больше двух суток с момента покушения. Мало ещё фактов, чтобы делать окончательные выводы. На сегодняшний момент установлено, что пятёрка боевиков прибыла в Гатчину за день до приезда кайзера под видом рабочей строительной артели. Квартиру арендовали через объявление в газете. Поверенный, который занимался арендой, заказ получил по телефону. За ключом от квартиры приходил мальчишка-посыльный, он же принёс деньги в конверте за месяц аренды. На квартире обнаружена ношеная гражданская одежда, обувь российского производства, виды на жительства. Уже установлено, что поддельные. – Я усмехнулся. – Опять же на немецкой бумаге и очень хорошего качества. Это качество и выдаёт подделку. В столице Кошко задействовал все возможные силы, чтобы найти следы и связи боевиков. Пока всё. Будем работать дальше, отрабатывая все версии. Не исключено, что это наши старые заклятые друзья пытаются столкнуть лбами Россию с Германией. А может, и французы, но маловероятно.

– А что думаешь, Тимофей, о военных планах Вильгельма по разгрому Франции и Англии? Михаил ввёл тебя в курс дела? – Императрица после того совещания в беседке по поводу Георгия V демонстративно в узком круге посвящённых обращалась ко мне на «ты» и часто по имени.

Великий князь хмыкнул и произнёс:

– Елена, Тимофей Васильевич мне об этом плане Шлиффена рассказал, когда кузен Вилли сообщил телеграммой о своём приезде. И даже точно предсказал, что кайзер запросит от нас.

– Даже так! – Императрица удивлённо посмотрела на меня. – И что нам делать?

«Опять этот вопрос: „Что делать?“ А не знаю я, что делать! История пошла по другому пути. Совсем не так, как в моём прошлом-будущем. И я не знаю, что посоветовать Лене и Михаилу. Я же только хорошо воевать могу и то максимум на дивизионном уровне», – пронеслось у меня в голове.

Я посмотрел на императрицу и регента, который требовательно и с каким-то ожиданием глядел на меня, словно я сейчас выдам готовое решение. Решение, так решение.

– Надо собрать Совет Правительства и обсудить предложения кайзера. Рассмотреть возможные варианты действий. И чем быстрее, тем лучше. Боюсь, Вильгельм сам начнёт войну с Францией в ближайшее время, точно уверенный, что мы ему не ударим в спину, – спокойно произнёс я.

Глава 15
Политики–1

Эмиль Франсуа Любе – 8-й президент Французской республики – сидел за рабочим столом в своём кабинете Елисейского дворца и напряжённо размышлял над сложившейся обстановкой.

Только что его кабинет покинул Морис Рувье – новый премьер-министр, формирующий кабинет министров после отставки правительства Луи Комба на фоне скандала, связанного с влиянием масонства на государственное управление. Одновременно Рувье исполнял сейчас и обязанности министра иностранных дел вместо подавшего в отставку Делькассе. Вместе с премьером на приёме был и Анри Морис Берто, новый военный министр, назначенный вместо Луи Андре.

Последний в ноябре прошлого года ушёл в отставку из-за скандалов, связанных с тем, что генерал Андре при назначении и повышении офицеров руководствовался не столько способностями данных лиц, сколько степенью их приверженности к республике и вражды к клерикализму, причём не отказывался пользоваться сведениями, получаемыми посредством доносов.

Если генерал Андре боролся вместе с Луи Комба с влиянием церкви на общественно-политическую и культурную жизнь государства, то новый военный министр начал свой путь на этом посту борьбой с военной формой. По его мнению, красные брюки и синие мундиры для большинства полков, а также другие традиционные элементы, такие, как шлемы с плюмажем и кирасы для тяжёлой кавалерии, не подходят для современной войны.

Войскам необходима серо-зеленая полевая форма, которая показала эффективность во время англо-бурской войны. Больше заняться военному министру нечем в тот момент, когда германцы наращивают мощь своих войск на границе с республикой, несмотря на зимнее время года. Хотя чего возьмёшь с гражданского человека. У генерала Андре хоть опыт прусско-французской войны за плечами был, пусть и в капитанском звании.

Эмиль Любе обхватил голову руками и застонал, причём вслух. Он чувствовал, что Германия этой весной или в начале лета начнёт боевые действия против республики, а у Франции нет даже сформированного правительства. Год, максимум два – и идёт смена премьера и кабинета министров. О каком порядке может идти речь в стране, где правительство меняется, как перчатки, в угоду амбициям отдельных личностей и их политическим идеям. Зато настоящая демократия.

Бывший министр иностранных дел Делькассе и военный министр Андре на фоне Марокканского кризиса сделали всё, чтобы укрепить французскими войсками границу с Германией, особенно в районе Эльзаса и Лотарингии. А новый премьер и военный министр со своими умеренными политическими взглядами не хотят дальнейшего обострения отношений с Германией и против эскалации конфликта по Марокко и Эльзасу-Лотарингии.

Поэтому они закрывают глаза на увеличение в последние месяцы личного состава германских корпусов по штатам военного времени, считая, что кайзер бряцает оружием, чтобы решить колониальные вопросы в Африке. В этом они дружно пытались убедить президента в течение двухчасовой встречи.

Если кратко, то их аргументы сводились к тому, что войны с Германией не будет, так как Англия за нас. Поэтому на Вильгельма II, его заявления и передвижения к границам Франции военных частей не надо обращать внимание. А Россия – это варвары, которых вообще не надо брать во внимание. Только эти варвары поили своих коней из Сены и заставили императора Наполеона отречься от престола.

«Тупицы, боже мой, какие же тупицы! – на этот раз мысленно простонал президент Франции. – Они не понимают, что мы на пороге войны. Войны, в которой Франция вновь проиграет, так как к ней не готова. И Англия нам не помощник. Ей бы самой уцелеть против России и Германии».

Любе достал из ящика стола карту и несколько листков бумаги, которые прислал несменяемый уже десятилетие начальник французского Генерального штаба сухопутных войск генерал Деланн на основе данных полковника Дюпона – начальника 2-го управления, или 2-го бюро, которое занималось разведкой за рубежом, контрразведкой в воинских частях и оценкой доктрин сухопутных войск других государств.

Это был ежемесячный отчет разведки главе государства. И с каждым месяцем этот отчёт становился тревожнее и тревожнее. Полученные сведения из Германии говорили о сосредоточении германских войск в рамках развития Танжерского кризиса не только у границы Эльзаса и Лотарингии, но и у границ с Бельгией, Нидерландами и Люксембургом.

К этим границам были перекинуты в полном составе подразделения 1-го армейского корпуса из Ганновера и Пруссии. От Берлина, Потсдама к границам Люксембурга германцы перебросили Гвардейский корпус, состоящий из двух пехотных и одной кавалерийской дивизии со всеми тыловыми службами.

И так практически по всей границе с Францией. Закончив с передислокацией войсковых частей из глубины своей территории, кайзер начал оголять границы с Российской империей, перемещая оттуда на запад в основном кавалерийские подразделения. Ударный кулак, который нависает над Бельгией и Люксембургом, был самый мощный. По докладу полковника Дюпона, там сосредоточены самые боеспособные части рейхсхеера.

И это всё происходило на фоне заявления Вильгельма II пару недель назад по разрешению Марокканского кризиса: «Моё изучение истории не побудило меня стремиться к мировому господству. В империи, о которой я мечтаю, германскому императору будут доверять другие страны, и его следует рассматривать как честного и мирного соседа».

Подальше бы иметь от себя такого мирного соседа с его заявлениями и армией на твоих границах и у других соседей.

«Неужели Вильгельм решится ударить на Париж через Бельгию и Люксембург? Для нас это будет полной катастрофой. Там практически нет наших войск. Это же граница с дружескими государствами… – 8-й президент Французской республики вновь обхватил голову руками. – Интересно, что будут делать король Леопольд II и великий герцог Люксембургский, когда германские войска вступят на их территорию».

А то, что вступят, Любе уже не сомневался. Полковник Дюпон как-то умудрился достать общие положения плана нападения Германии на Францию через свою агентуру в России. Его оказалось проще получить в ведомстве Куропаткина, чем у Шлиффена. С учётом германского плана в российском Главном управлении Генерального штаба сейчас разрабатывались директивы и приказы по перемещению ещё и их стапятидесятитысячной группировки сухопутных войск на помощь германским войскам при вторжении в республику.

Кроме того, из России пришла информация, что Балтийская эскадра готовится выйти весной в дальний поход, а сейчас там идут интенсивные тренировки личного состава и техническое обслуживание кораблей. Также к походу активно готовится Черноморская эскадра. Несколько броненосцев Тихоокеанской эскадры пришли для ремонта на германскую верфь в Циндао, остальные ремонтировались в Порт-Артуре. Всё это говорило о том, что флот Российской империи активно готовился к боевым действиям.

Президент вновь посмотрел на карту, прикинув расстояние от Варшавы до Бреста, Шербура и Тулона, где располагались военно-морские силы Франции. В основном в Тулоне, куда перешли боевые корабли после начала Марокканского кризиса. Расстояние было больше, чем до Портсмута. Но черт его знает, какая дальность полёта у этих русских дирижаблей. Терять корабли, особенно броненосцы, не хотелось вот таким образом, когда из ночного неба тебе на голову сыплются бомбы и падает нетушимый «греческий огонь», как божья кара.

Президент передёрнул, как в ознобе, плечами.

«И надо было германцам и русским заключить это Гогландское соглашение. Обыграл тогда Вильгельм всех, ох, как обыграл. Тыл себе прикрыл, а руки в Африке развязал. За это помог русским на востоке с японцами поставками оружия, а сколько германских лицензий и оборудования ушло в Россию за это время?! У всех кризис, а в России подъём, особенно в тяжёлой промышленности за счёт госзаказов. И сейчас наверняка Вилли заручился полной поддержкой своих планов во время последней поездки к русским. На похороны Георга V не поехал, послал министра иностранных дел, а сам отправился в Гатчину с половиной офицеров Генерального штаба, якобы поздравить вдовствующую императрицу с рождением сына. Знаем мы эти поздравления и кайзеровскую военщину. – Эмиль Франсуа Любе поставил локти на стол и, сцепив пальцы перед собой, положил на замок подбородок, продолжая напряжённо размышлять. – Жалко, что у террористов, которые напали на кортеж кайзера и российского регента, ничего не получилось. Интересно, кто это был? Для революционеров слишком красивая операция. Дюпон в восторге от того, как всё было организовано. – Президент усмехнулся. – Вернее всего, англичане. Больше некому. Они с русскими схватились не на жизнь, а на смерть. Сначала Александр III с женой и детьми умирают от отравления, в ответ гибнут королева Виктория с принцем Эдуардом, верхушкой масонов и Тайного совета. Такой вот несимметричный ответ русских в стиле а-ля „дубинушка ухнет“. Дальше – покушение на русскую императрицу с детьми, затем убивают Николая II, потом следует покушение на его сына Александра IV, в ответ русские убивают Георга V и с дирижаблей забрасывают бомбами и „греческим огнём“ Портсмут, потопив четыре броненосца, из них – три новой серии „Принц Эдуард“, плюс серьёзно повредив ещё три эскадренных броненосца и пару крейсеров. Не проходит и десяти дней, как англичане нападают на кортеж в Гатчине. Какой ответ дадут на это русские? А теперь ещё и немцы?! Вильгельм злопамятный, он этого нападения не простит. Может быть, пока не поздно, присоединиться к Гогландскому соглашению? Приглашал же в этот союз Николай. Черт с ними, Эльзасом и Лотарингией. Так можно всю страну потерять».

⁂

В это же время Франц Иосиф I также сидел и размышлял в своём любимом кресле у рабочего стола в кабинете Шенбруннского дворца, в окружении портретов своих близких, включая огромную картину с изображением покойной императрицы Сисси, которую он, несмотря на прошедшие годы и её смерть, продолжал любить.

Вот уже пятьдесят шесть лет распорядок дня сначала императора Австрии и короля Богемии, далее – Апостолического короля Венгрии и теперь главы двуединого государства – Австро-Венгерской монархии – практически не менялся.

Император всю жизнь работал очень усердно, как тому его учила мать ещё в детстве. Франц Иосиф был убеждённым католиком и ежедневно посещал мессу, где бы он ни находился, в Вене или в командировках. Не считая традиционных обедов и ужинов в кругу семьи, которые были ранее, когда была жива жена, а дети жили с ними, такие службы являлись единственными перерывами в его плотном рабочем графике, которые он мог себе позволить.

Обычно по утрам император в своих апартаментах проводил встречи со своими министрами, представителями других государств, а после обеда отвечал на письма и разбирал документы. И так изо дня в день вот уже почти пятьдесят семь лет своего правления.

Семидесятичетырехлетний монарх тяжело вздохнул и задумчиво посмотрел на большую карту мира, которую недавно повесили в его кабинете.

«Кажется, очень скоро на этой карте придётся изменять границы государств. А некоторые, возможно, исчезнут совсем. – Франц Иосиф грустно усмехнулся. – Главное, чтобы не исчезла моя империя. Поэтому надо принять взвешенное и правильное решение».

Сегодня у императора вне очереди побывал интересный посетитель – личный представитель Вильгельма II генерал-майор Филипп Оскар фон Хелиус, который до недавнего времени был военным атташе в Риме, а до этого служил адъютантом у кайзера. На эту должность фон Хелиус попал после совместной службы в гусарском полку с будущим императором, где они стали друзьями.

В рекомендательном письме Вильгельм II писал про своего представителя: «Он замечательный музыкант и играет на рояли не хуже Рубинштейна, д’Альбера и других великих артистов, очень мил в обществе, весьма сдержан и вполне достоин доверия… Он бегло говорит по-французски, по-английски, по-итальянски и на древнегреческом языке и является одним из самых близких моих друзей».

И вот этот близкий друг германского императора поведал о готовящемся ударе по Франции, а также о том, что король Италии Виктор Эммануил III, как член тройственного союза, готов поддержать русско-германский союз в ходе боевых действий против Антанты, а также согласен принять Российскую империю в их монархический союз.

Главным организатором данного союза двадцать три года назад являлась Германия. Австрия к этому времени под управлением Франца Иосифа успела повоевать с Пруссией и Италией, в результате австрийская корона лишилась Венеции и Тосканы в пользу Италии, а Пруссия создала Германскую империю без участия Австрии.

С целью уберечь державу от новой революции император был вынужден предоставить Венгрии большую автономию и, как результат, образовать Австро-Венгерскую монархию. А позже Франц Иосиф под давлением Бисмарка подписал соглашение, которое после присоединения Италии получило название Тройственного союза.

Стороны этого союза взяли на себя обязательства не принимать участия ни в каких союзах или соглашениях, направленных против одной из этих стран, консультироваться по вопросам политического и экономического характера и оказывать взаимную поддержку. Срок договора составлял пять лет, но он действовал уже почти двадцать три года. И вот сейчас императору надо принять решение, которое неизбежно приведёт к участию в новой войне. Причём какое бы решение он ни принял, избежать войны не удастся.

Император устало протёр глаза и посмотрел на портрет покойной жены, а потом перевёл взгляд на портрет сына. Франц Иосиф тяжело вздохнул. Он очень сильно любил жену и сына, но найти взаимопонимания в том, каким должен быть, по его мнению, наследник великой империи, не смог ни с сыном, ни с женой.

В результате Рудольф вырос тем, кем вырос. Личные желания и развлечения он ставил выше государственных интересов. От кого-то из многочисленных любовниц подхватил гонорею и заразил свою жену Стефанию – дочь короля Бельгии Леопольда II. В результате этого заболевания Стефания стала бесплодной. Хорошо, что внучку до этого успела родить, которую Франц Иосиф давно не видел.

30 января будет шестнадцать лет, как на следующий день после сильной ссоры между отцом и сыном по факту любовниц последнего Рудольф и его возлюбленная – юная баронесса Мария Ветсера – были обнаружены мёртвыми в охотничьем домике в Майерлинге. Всё указывало на то, что это было самоубийство. Разразился громкий скандал. Франц Иосиф пытался скрыть все подробности случившегося, но вскоре ему пришлось признать, что наследный принц покончил с собой.

А для себя признаться в том, что у него не стало наследника, который бы продолжил его дело. Эрцгерцорг Франц Фердинанд – сын его брата, которого император объявил наследником, – по мнению Франца Иосифа, был далёк от идеальной кандидатуры на этот пост.

Во-первых, уже будучи наследником, взял и из-за большой любви женился морганатическим браком на чешской графине Софии Хотек. Перед бракосочетанием, на которое император, скрепя сердце, дал разрешение, Франц Фердинанд торжественно отрёкся за своих будущих детей от прав на престол империи.

«Теперь решай, кто наследует трон дальше», – раздражённо подумал Франц Иосиф, которого решение Франца Фердинанда, ослеплённого любовным безумием, бесило и через четыре с половиной года.

Во-вторых, этот горе-наследник, как доложили императору, составил план преобразования Австро-Венгрии, который, по его мнению, должен был привести к снижению градуса межнациональных противоречий в государстве. По плану эрцгерцорга империя превращалась в Соединенные Штаты Великой Австрии – триединое государство: Австро-Венгро-Славию. При этом необходимо было создать двенадцать национальных автономий для каждой крупной народности, проживавшей в империи.

«Большей глупости выдумать нельзя. Мало нам Венгрии с её постоянными демаршами и угрозами отделиться, давай ещё добавим чехов, поляков, сербов, хорватов, русинов, украинцев, итальянцев с их сепаратистскими настроениями…» – Император в раздражении вновь протёр уставшие от чтения глаза и в который раз подвинул к себе листок бумаги, на котором Вильгельм II излагал свои планы по боевым действиям против Антанты.

Это были планы германского кайзера, которые в первую очередь выгодны ему. Для Австро-Венгрии кроме больших неприятностей в этих планах Франц Иосиф ничего не видел. Какое ему дело до Франции и Англии? Уже больше полувека кроме экономических противоречий с этими странами у Австро-Венгрии никаких проблем не было, как не было и общих границ.

«Какое же решение принять?! Господи, помоги!» – Франц Иосиф I закрыл глаза и начал про себя читать молитву.

⁂

– Есть ли какие новые известия из России, брат Генри? – Вопрос задал человек в мантии великого державного генерального инспектора Древней ложи Англии, что соответствовало тридцать третьему, самому высшему по древнему уставу, градусу посвящения.

– Балтийская эскадра готовится к весеннему выходу в море, брат Артур. Идёт строительство большого количества малых миноносцев «Барракуда». Их собираются использовать и как минные заградители. Из Ярославля пришло сообщение, что в заводском теплом эллинге круглосуточно происходит строительство третьего дирижабля. В западных губерниях Российской империи началась частичная мобилизация. Вскрыты мобилизационные склады. Польское восстание практически полностью подавлено. Остались небольшие отряды в лесах, которые ведут партизанские действия. Но это агония. Русские войска в этот раз были безжалостны, а Германия не оказала никакой помощи восставшим. Кайзер соблюдает свои союзные обязательства. – Министр иностранных дел Генри Чарльз Кейт Петти-Фитц Морис, пятый маркиз Лансдаун, он же «Великий избранный рыцарь Кадош» – масон тридцатого градуса посвящения, занимающий в ложе должность «оратора», поправил капюшон мантии, сползший на глаза.

Подрыв чуть больше четырёх лет назад главного храма Объединённой масонской ложи Англии, когда погибло большое количество членов храмового совета масонов Англии, а также члены семьи королевского дома Великобритания и Тайного совета, позволил маркизу значительно продвинуться по градусам обучения тайным масонским знаниям на уровне мастера. И теперь он имел доступ для прямого, «братского», тайного общения с великим державным генеральным инспектором ложи, как раньше это делал премьер-министр и одновременно министр иностранных дел покойный маркиз Солсбери.

– Есть сведения по вашей линии, когда германцы начнут вторжение во Францию? – задал новый вопрос великий державный генеральный инспектор Великой ложи Англии.

– Наши братья, имеющие связи в германском Генеральном штабе и МИДе, сообщают, что со стороны немцев готовится провокация на германско-французской границе, которая позволит кайзеру, оправданно перед глазами общественности, объявить войну Франции. Когда, где конкретно и какая провокация, выяснить пока не удалось. Возможно, больше информации есть у брата Уильяма, – произнёс маркиз Лансдаун, имея в виду военного министра виконта Бродрика.

– О провокации постарайтесь, брат Генри, узнать подробности. Это очень интересно. А по поводу начала боевых действий со стороны Германской империи, то брат Уильям предполагает конец апреля – начало мая. Возможно, раньше, – глухо произнёс брат Артур. – Всё зависит от того, как быстро русские смогут перебросить свои войска в Германию по плану сорокадвухдневной войны с Францией, разработанного фон Шлиффеном.

– Данный план передан президенту Любе? – позволил задать вопрос маркиз.

– В общих чертах. Думаю, что французы смогли достать и более подробный план германского вторжения. У них очень хорошо работает Второе бюро и имеется неплохая агентура как в Германии, так и в России, где наши позиции очень ослаблены. – Великий державный генеральный инспектор ложи сложил ладони перед лицом и ткнулся в них носом, чуть покачиваясь корпусом.

В полусумраке помещения, освещаемого лишь несколькими свечами, возникла тишина. Министр иностранных дел Великобритании не решился прервать молчание старшего брата-мастера, неизвестно, где сейчас летала его мысль и о чем он думал.

А Артур Уильям Патрик, принц Великобритании, герцог Коннаутский, он же великий державный генеральный инспектор Древней ложи и великий мастер Объединённой Великой ложи Англии, думал о том, что Великобритания в который уже раз вступила в очередной династический, военно-политический и экономический кризис, из которого выйти без больших потерь будет очень тяжело.

В отличие от старшего брата Эдуарда, который был великим мастером Объединённой Великой ложи Англии номинально, так сказать «свадебным генералом», Артур прошёл все ступени посвящения Древней ложи Англии, которая вела свою историю ещё от рыцарей-тамплиеров и их тайных знаний.

Великий магистр ордена тамплиеров Гуго де Пейен в свое время посетил и Англию, и Шотландию. Генрих I принял первых рыцарей Храма с распростёртыми объятиями, а Стефан, захвативший власть в 1135 году, был сыном графа Блуа, одного из руководителей первого крестового похода, и поэтому с особым одобрением относился к деяниям тамплиеров на Святой Земле.

При его покровительстве Англию покрыла целая сеть прецепторий храмовников. В Англии тамплиеры пользовались особыми привилегиями и правами. Так, например, магистр ордена занимал место в парламенте рядом с первыми дворянами королевства. Кроме того, орден Храма был освобождён от налогов, и металлические кресты тамплиеров, украшавшие их дома и владения в крупнейших английских городах, служили предупреждением сборщикам налогов.

Внутри прецепторий и анклавов на территории Англии рыцари-храмовники жили по своим собственным законам. Они обладали правом предоставлять убежище, как и всякая другая церковь. У них были собственные суды для рассмотрения местных преступлений. Они проводили свои ярмарки и базары. Они были освобождены от транзитных пошлин на дорогах, мостах и реках страны.

Владения тамплиеров в Англии были обширными и располагались на всей территории страны. Как читал принц Артур в одном из документов, на 1305 год тамплиеры имели в Англии семьдесят четыре крупных объекта собственности, включая тридцать полноценных прецепторий, а также несколько сотен более мелких: деревень, посёлков, церквей и ферм, принадлежащих тамплиерам. Иногда коммерческая деятельность ордена приводила к необходимости строить собственные города. Так, например, город Балдок, расположенный в Хартфордшире, неподалеку от Летчуэрта, был основан тамплиерами примерно в 1148 году. Его название происходит от Багдада.

Немалая часть современного Бристоля тоже когда-то принадлежала тамплиерам. Бристоль был одним из основных портов ордена, откуда совершались регулярные рейсы в главную атлантическую базу тамплиеров – французскую крепость Ла-Рошель. В тайных архивах Генриха III также упоминаются два судна храмовников: «La Templere» и «Le Buscard», которые посещали из Бристоля не только Ла-Рошель, но и Индию, и Америку, золото и серебро из которой стали одной из составляющих тайного богатства ордена.

Кстати, знаменитый мореплаватель Васко да Гама, в 1498 году открывший морской путь в Индию вокруг побережья Африки, был рыцарем ордена Христа – правопреемника тамплиеров в Португалии. А Колумб был женат на дочери рыцаря того же ордена, передавшего ему свои морские карты. И паруса их кораблей были украшены восьмиконечными или восьмиугольными тамплиерскими крестами.

Богатство храмовников позволяло им ссужать деньгами английских монархов, которые, можно сказать, были постоянно в долгу у рыцарей Храма. Король Джон все время занимал деньги у ордена. Точно так же поступал Генрих III. Где-то в 1260–1266 годах он даже заложил тамплиерам алмазы английской короны, поскольку военные походы почти полностью опустошили его казну. Королева Элеонора лично привезла их в лондонскую прецепторию ордена. Ссужали храмовники деньги и будущему королю Эдуарду I – сыну Генриха III. В первый год своего правления Эдуард оплатил больше двух тысяч своих расписок на общую сумму почти тридцать тысяч фунтов. Это была огромная сумма.

В те времена средней величины замок можно было построить за 500 фунтов. Рыцаря с оруженосцем можно было нанять за 55 фунтов в год, а арбалетчика – за 7 фунтов. Содержание лошади в год обходилось в 9 фунтов – дороже арбалетчика.

Возможно, из-за долгов Эдуард II – сын Эдуарда I – c 1307 по 1311 год и водил за нос папу Климента V о фактическом положении тамплиеров в Англии, когда их буквально уничтожали во Франции.

В 1312 году папа жаловался архиепископу Кентерберийскому и другим прелатам церкви, что большое количество тамплиеров полностью растворилось среди мирского населения Британии и Шотландии, вступив в брак. Это не могло быть сделано без определённой помощи английских властей, благодаря которой большая часть храмовников сумела официально исчезнуть на территории Британских островов и продолжать свою уже подпольную, тайную деятельность.

Принц Артур усмехнулся про себя, подумав, как далеко его завели размышления о дальнейшей судьбе Англии. Не грозит ли правящему дому Англии судьба тамплиеров в результате противостояния Германии и России?

Он в своё время был одним из трёх членов верховного совета ложи, которые выступали против убийства Александра III и членов его семьи, но их не послушали. Не в первый раз с российскими императорами проблемы решали таким радикальным способом, чужими руками, но за английские деньги: Павел I, Николай I, Александр II. Теперь ещё и Александр III и Николай II.

А в результате последовал ответ, которого никто в Англии не ожидал. Взрыв храма Великой объединённой ложи Англии, где собрался капитул ложи, затем расстрел похоронной процессии королевы Виктории и принца Эдуарда. Какие люди погибли: премьер-министр маркиз Солсбери, военный министр лорд Нэрн, пятый маркиз Лансдаун, министры Чемберлен, Литтлтон, Горден-Леннокс и многие другие. Палата пэров лишилась двадцати восьми наследственных пэров, носящих титулы графа, маркиза, виконта. Одиннадцать членов Тайного совета Британии также покинули этот мир.

А дальше Георг закусил удила, стремясь отомстить Николаю за тот страх, который он испытал во время расстрела похоронной процессии. Хотя, если учесть, что возглавлявших траурное шествие Георга V с женой Викторией-Алисой, самого Артура с супругой и детьми, сестёр Елену, Луизу, Беатрису и Вильгельма II, мать которого старшая дочь королевы Виктории приехать не смогла из-за состояния здоровья, не расстреляли, хотя они были прекрасной мишенью, то Николай мстил избирательно. Он наказал действительно тех, кто был виноват в смерти его родителей, брата и сестры. Да и сам он с женой избежал смерти чудом.

Но племянник этого не понял и попытался мстить. В результате этого дальше ситуация только ухудшалась, и сейчас Англия стоит перед выбором, как существовать дальше. Убийство Георга V привело к династическому кризису. Его сын Эдуард болен гемофилией – проклятием королевы Виктории. Проживёт ли он, как брат Леопольд, тридцать один год, неизвестно. Вот такую мину заложила королева Виктория под трон британских монархов.

А всё должно было быть совершенно иначе. По предварительным планам Древней ложи предполагалось, что Виктория-Алиса будет женой цесаревича Николая и будущей российской императрицей. А вот следующий монарх Российской империи должен был родиться больным, что однозначно повлияло бы на престолонаследие и правление в России. Этот план был рассчитан как минимум на четверть века с различными вариантами развития, включая революцию и свержение российской монархии.

И вот королева своими руками разрушила такую замечательную операцию. Нельзя людям в зрелом возрасте руководить государством. Они начинают делать ошибки, считая себя непогрешимыми. И такой огромной ошибкой королевы Виктории стал брак Георга и Виктории-Алисы – двоюродных брата и сестры.

Теперь ещё Виктория, ставшая регентом при малолетнем короле Эдуарде VII, начала вести себя, как её бабушка, возомнив себя реальным правителем Великобритании.

Принц Артур поморщился, вспомнив свой разговор с племянницей, во время которого она требовала немедленно начать войну с Российской империей и уничтожить всех Романовых.

«Вздорная девчонка, возомнившая себя королевой», – успел подумать великий мастер, когда его из размышлений вырвал вопрос брата Генри:

– Брат Артур, прошу извинить меня, что прерываю ваши размышления, но какую политическую линию проводить моему министерству в рамках сложившейся ситуации с Францией и как нам реагировать на нападение на кортеж великого князя и кайзера?

Несколько нехотя оторвавшись от своих размышлений, великий державный генеральный инспектор Древней ложи Англии произнёс специально поставленным голосом для отдачи приказов братьям ложи:

– Брат Генри, по Франции на уровне МИДа доводить до их правительства информацию о полной нашей поддержке силами флота и сухопутными подразделениями в случае вторжения Германии на их территорию. Такую же информацию отправьте в наши посольства в Бельгии, Нидерландах и Люксембурге. По факту нападения на кортеж по неофициальным каналам подайте информацию, что напавшие были германцами. Именно германцами.

– А это действительно были германцы? Кайзер решил таким хитрым способом привязать к себе регента? – удивлённо спросил маркиз Лансдаун, который, как и многие другие члены правительства, гадали, кто же напал на кортеж Вильгельма II и великого князя Михаила Александровича.

На революционеров было не похоже, очень уж профессионально по-военному была подготовлена акция. Приготовление к покушению братьями-масонами вряд ли прошло бы мимо «Великого избранного рыцаря Кадоша», занимающего в Древней ложе должность «оратора». Нет, маркиз, как одну из версий, отводил к возможности причастности к покушению на себя самого Вильгельма II, но…

– Да, это были германцы, – произнёс принц Артур, а про себя подумал: «Это были наши братья-германцы, которые действовали по моему приказу и которые должны были в случае неудачного нападения своим снаряжением и национальной принадлежностью отвести подозрения от Англии. Но об этом знают теперь только трое. Все, кто шил обмундирование, изготавливал пистолеты-пулемёты и готовил акцию, мертвы. А брат Генри пока ещё не дорос до таких знаний».

Глава 16
Политики–2

Сегодня, в среду 2 февраля 1905 года, был выходной, или, как принято здесь и сейчас говорить, неприсутственный день в честь Сретения Господня, или Сустретьева дня по-народному.

Церковный смысл праздника сводился к тому, что жил в Иерусалиме благочестивый и праведный старец Симеон, который при переводе ветхозаветной книги пророка Исаии прочел в ней загадочные слова: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына». Не «дева», а «жена», подумал переводчик и хотел исправить древний текст. Но ему явился Святой Дух и возразил: никакой ошибки тут нет, а есть божественное и непорочное зачатие Спасителя. Несмотря на праведность, Симеон усомнился в том, что Спаситель будет рождён непорочной девой, тогда Святой Дух сказал, что тот не умрёт, пока лично не убедится, что пророчество истинно.

И предсказание сбылось. В иерусалимском храме произошла встреча – сретение трехсотлетнего, дряхлого, древнего, уставшего от жизни старца с младенцем Иисусом Христом, которого Иосиф и Мария принесли туда на сороковой день после его рождения, как велела древняя иудейская традиция.

После этой предсказанной Святым Духом встречи Симеон наконец-то смог отойти в мир иной. Перед своей долгожданной кончиной старец, которому посчастливилось лицезреть Спасителя, предсказал, что тому предстоит «выйти на служение спасения людей».

С учётом особенности православия на Руси, где христианство тесно переплелось с язычеством, простой люд верил, что в Сретение, или Сустретьев день, весна с зимой встречается. В старину говорили, что лиходейка-зима, повстречавшись в феврале с весной-красной, заморозить её желает, да только от собственного хотенья лишь потом умывается.

По народным приметам считалось, что после Сретения больших морозов больше не будет. По этой причине от передвижения через реку на санях отказывались. Плохим знаком считалось отправиться в этот день в дальний путь. Капель в этот день, которая присутствовала сегодня при ясной, солнечной и достаточно тёплой погоде, говорила по народным приметам о будущем щедром урожае пшеницы, вопреки прогнозам на неурожай и голод в этом году во многих губерниях.

С утра в храме Святой Живоначальной Троицы – императорской домовой церкви, расположенной в башне Кухонного каре Гатчинского дворца, была отслужена Божественная литургия, на которой присутствовали вдовствующая императрица Елена Филипповна со всеми детьми, регент, Сандро с женой и с детьми, я с женой и Васильком, а также моя сестра Катерина, или Ли Чан Куифен.

Её детей в храме не было. Она хотела, пользуясь моментом нахождения в Гатчине, окрестить сыновей, не решившись сделать это в станице, но я воспротивился. Не известно, как к этому отнесётся шурин – дзяньдзюнь, или по-нашему генерал-губернатор китайской провинции Цзилинь Чан Шунь. А этот человек, возможно, будущий император Маньчжоу-Го – Маньчжурской империи, которая по договорённости с диктатором империи Цин Юань Шикаем начала формироваться под протекторатом Российской империи на территории Маньчжурии во главе с последним императором династии Цин – Цзайтянь, правившим под девизом «Гуансюй».

Во что верит сам Чан Шунь, как представитель очень древнего рода маньчжуров, из объяснений сестры я так и не понял. Что-то похожее на шаманизм, а может быть, я и ошибаюсь. Консультации у востоковедов также особой ясности не принесли, из-за того что они сами плавали в этом вопросе. Для них и даосизм, и конфуцианство, и вера в Небо, и шаманизм были чем-то одинаковым, как различные ветви христианства. Ну не было в Российской империи нормальных специалистов по религиям Востока, особенно Китая.

В 1900 году было образовано Императорское общество востоковедения под покровительством патриарха семейства Романовых великого князя Михаила Николаевича. Только в нём в основном специалисты были по тюркским и арабским народам, а вот китаеведов не было.

После службы состоялось праздничное обеденное застолье, которое закончилось сладким столом с печеньем в виде голубей и жаворонков. Потом – совместная прогулка с детьми к ледяной горке, специально построенной для них на берегу Карпина пруда. Заодно покатались на коньках на очищенном от снега льду водоёма.

Я последний раз стоял на них в десятом классе в той моей прошлой-будущей жизни, играя в хоккей с шайбой. Это Бог знает сколько же лет назад. Но опыт, как говорится, не пропьёшь. Упал всего два раза, пока не приноровился к конькам начала двадцатого века, надеваемых (точнее, привязываемых) на сапоги или валенки.

Мои племянники удивили всех, особенно императрицу, когда уже в начинающихся сумерках хором начали заклинать солнышко: «Солнышко-вёдрышко, выгляни, красное, из-за гор-горы! Выгляни, солнышко, до вешней поры! Видело ль ты, вёдрышко, красную весну? Встретило ли, красное, ты свою сестру? Видело ли, солнышко, старую ягу, Бабу ли ягу – ведьму зиму?»

Это было так уморительно видеть, всё-таки азиатских черт в детях было намного больше. Да и цвет их кожи был как у китайцев, точнее, маньчжуров. Но за год проживания в России, особенно в станице, они, можно сказать, обрусели и оказачились. Время-то как быстро летит.

Потом был чай для детей и взрослых, после которого до ужина мужчины смогли уединиться в кабинете регента.

– Теперь можно и отметить, Тимофей Васильевич, вашу награду. – Сандро улыбнулся и радостно потёр руки.

Церковью в Сретение употреблять алкоголь как бы не рекомендовалось, поэтому за обеденным столом и во время полдника он и не присутствовал. Женщины постарались. Я, в принципе, не большой любитель алкоголя, но после прогулки с катанием на коньках рюмочку любимого ликёра грамм на пятьдесят, а то и две, выпил бы с удовольствием.

Тем более повод был. Георгиевская дума наконец-то удовлетворила представление на орден Святого Георгия 3-й степени за мою официальную деятельность в Афганистане, благодаря которой так удачно произошло восшествие на престол Кабульского эмирата прорусски настроенного Исмаил-хана.

Насрулла-хан, убив при поддержке англичан своего брата Хабибулла-хана (законного правителя страны) и его сына-наследника Аманулла-хана, объявил себя новым эмиром. После вторжения в Афганистан ударной дивизии Исмаил-хана и 1-го Туркестанского корпуса в составе трёх стрелковых бригад и казачьей дивизии из пяти полков новый эмир бежал в Пешевар в Британской Индии.

Весь север Афганистана (провинции Мазари-Шариф, Сарыкуль, Шабирган, Андхой, Кундуз) и княжество Вахан поддержали Исмаил-хана. Как поддержала его, благодаря моим дипломатическим усилиям, и Лойя-джирга, утвердив новым эмиром. Восставшими афганцами при поддержке русских частей были уничтожены английские гарнизоны на территории Афганистана и перекрыты все дороги и перевалы, по которым осуществлялось снабжение британских войск, вторгшихся в Туркестан.

В результате этих боевых действий почти пятьдесят тысяч британских войск оказались отрезанными от своих коммуникаций в Русском Туркестане и сдались в плен. Афганистан был полностью освобожден от английских войск. Но Исмаил-хан, новый эмир, в этой обстановке, несмотря на ранние договорённости, совершенно не торопится решать вопрос с выводом русских войск с территории своей страны.

Аппетит приходит во время еды. Афганцы, получив от Белого царя сотни тысяч винтовок и патроны к ним, пулемёты, захваченные у англичан пушки и снаряды, решили, что разделительная линия Дюранда не соответствует интересам пуштунских племен и всего афганского народа. И было бы совсем неплохо вернуть назад Бунер, Сват, Дир, Баджгур, земли афридиев, Вазиристан, территорию Биланд-хель, Куррам, Чаман, которые эмир Абдур-Рахман вынужден был уступить под давлением англичан в 1893 году. Всю ту территорию, которая в моем прошлом-будущем с 1947 года составляла земли Пакистана, а сейчас – северную часть Британской Индии.

Генерал-губернатор Субботич данное желание афганцев полностью поддерживал и готов был помочь им оружием, боеприпасами и отдельными воинскими частями Туркестанского военного округа и Семиреченского казачьего войска. Так как регент и Совет Правительства были также не против подразнить гусей, точнее англичан, угрозой вторжения в Британскую Индию. Глядишь, поменьше английских войск будет в Европе. Тем более что из пленных англичан получились отличные строительные бригады на Турксибе.

По планам освоения Дальнего Востока и Средней Азии предполагалось, что данная железная дорога, создаваемая вслед за КВЖД, усилит военное присутствие России в Маньчжурии, а также существенно упростит вывоз хлопка из Туркестана в Сибирь и обратную доставку дешёвого сибирского зерна и других товаров в регион.

Изыскания железнодорожной линии Барнаул – Семипалатинск – Верный – Луговая – Арысь были закончены ещё в 1903 году, а теперь появилась, можно сказать, бесплатная рабочая сила для её строительства, причём в большом количестве. Тем более что большинство английских военнопленных были индийцами. А им пообещали, что после пяти лет работ они будут отпущены домой в Индию. Вот индийцы и вкалывали упорно и старательно, в отличие от англичан, которые требовали к себе отношения как к военнопленным. Только вот к их желаниям мало прислушивались.

Мирных инициатив Николая II в этом мире не было, как и Гаагских конвенций и деклараций, а Брюссельская Декларация о законах и обычаях войны 1874 года носила рекомендательный характер. Так что англичане пусть и из-под палки, под угрозой лишиться суточной пайки, но работали на стройке Турксиба.

Деян Иванович после моего поспешного отъезда из Туркестана в Санкт-Петербург из-за убийства Николая II ещё в конце октября прошлого года отправил на меня представление на награждение орденом Святого Георгия 3-й степени со всеми необходимыми документами по инстанции. Великий князь Михаил Александрович данное представление подписал, но столичная Георгиевская Дума затянула своё решение на два месяца, пока регент не рыкнул на них, что не все подвиги можно изложить на бумаге.

Это он подразумевал организацию мною операций «Грёзы» и «Карусель». В результате первой САСШ не передали Японии семь своих эскадренных броненосцев, а моя деятельность в Афганистане была лишь частью второй операции. Ну не рассказывать же в Георгиевской Думе, что генерал-майор Аленин организовал в Америке отравление международной верхушки банкиров, потом в Афганистане и Иране – государственный переворот, а в Турции – восстание армян. К тому же какой это подвиг?! Это какая-то антиправительственная и антигосударственная деятельность. За это судить надо, а не высшие ордена империи давать.

Чтобы подстегнуть мыслительный процесс георгиевских кавалеров из Думы, великий князь Михаил Александрович по требованию вдовствующей императрицы вслед за тройкой «исполнителей» Георга V, за организацию операции «Дед Мороз» и отражение покушения на кортеж наградил меня орденом Святой Анны 1-й степени с мечами. Правда, в указе регента это всё звучало как обычно: «За успешное выполнение тайных специальных операций, о которых известно ограниченному кругу лиц». А следом меня возвели в графское достоинство с передачей его детям. Так что я теперь с женой и сыном – ваши сиятельства. Уписаться можно! Три раза ха-ха-ха, два раза хи-хи.

А следом Вильгельм II подсуетился, возведя меня пару недель назад в рыцаря-капитулянта ордена Чёрного Орла с возведением в германское дворянство «за спасение от смерти Вильгельма, милостью Божией, германского императора и короля Пруссии и т. д. и т. п.». Так и написано было в бумагах, которые прислал кайзер через своего посла. Тем самым кайзер причислил меня к высшим сановникам Российской империи, так как данный орден из иностранцев жаловался только государям и высшим государственным лицам.

К бумагам кроме высшего ордена Королевства Пруссии мне ещё прислали и торжественно вручили Большой орден Красного Орла и Прусский орден короны 1-й степени, которые также были положены по уставу членам ордена Чёрного Орла. К имеющемуся у меня ордену Красного Орла 4-й степени, полученному в январе 1901 года за штурм фортов Таку, добавилось ещё три высших ордена Германской империи и Пруссии.

Так что сдались кавалеры столичной Георгиевской Думы, утвердили представление, вернее всего, напридумав себе, чего я там действительно насовершал в Афганистане. Слухи из Туркестана о моих «подвигах» во время Лойя-джирги приходили очень разнообразные и мало соответствующие действительности.

Бывает же, когда мысли просто летят в голове. Вот и эти воспоминания пролетели, пока я сходил до заветного буфета и вернулся к столу с тремя бутылками: ликёром, мадерой и коньяком, а потом сходил за рюмками и вазой с фруктами.

Я всего лишь ваше сиятельство, а в собутыльниках у меня сейчас ваши высочества. Один к тому же императорское, да ещё и регент государства, а другой женат на его сестре. Так что нам, графьям, не зазорно будет и на стол накрыть.

– На настоящий момент в Российской империи только четыре человека, четыре генерал-фельдмаршала награждены орденом Святого Георгия всех четырёх степеней. Это Кутузов, Барклай де Толли, Паскевич и Дибич. Тимофей Васильевич, ты в свои тридцать один год стал кавалером ордена четвёртой и третьей степени и уже генерал-майор. Хочу пожелать тебе в сорок пять стать пятым полным кавалером ордена Святого Георгия всех степеней и как минимум генералом от инфантерии! – Сандро задорно улыбнулся и поднял рюмку с коньяком. – Прозит.

– Поддерживаю! – Великий князь Михаил Александрович также поднял перед собой рюмку с мадерой. – Дибич стал полным кавалером ордена и генерал-фельдмаршалом в сорок четыре года, но третью степень, будучи генерал-майором, получил в тридцать семь. Так что у тебя, Тимофей Васильевич, есть пять лет форы. Тем более что война впереди предстоит нешуточная.

Регент нахмурился, а затем мелкими глотками выпил мадеру до последней капли. Сандро махнул коньяк, как водку, я же приступил к дегустации жинжиньи – португальского ликёра из вишни, который Михаил специально заказал для меня вместе с новой партией мадеры. Допив, смакуя, оценил. Очень даже ничего. Интересно будет потом попробовать ягоды вишни, которые находились в бутылке.

Сандро, дождавшись, когда мы добьём свои напитки, вновь наполнил свою рюмку любимым «Камю», потом поправил на шее крест Святого Георгия 3-й степени, который получил двумя неделями раньше.

Вот по поводу его награды кавалеры столичной Георгиевской Думы долго не думали. Утопить три и повредить два эскадренных броненосца, из них три новой серии, – это действительно подвиг, достойный 3-й степени. Считай, эскадра броненосцев, или линкоров, как их стали называть в последнее время, уничтожена.

Четвертую степень ордена Святого Георгия великий князь Александр Михайлович получил за бомбардировки объектов Японии, которые позволили почти бескровно захватить остров Хоккайдо.

Если не считать положенных Сандро орденов по рождению, а это орден Андрея Первозванного, Невского, Белого орла, Анны и Станислава 1-й степени, то для награждения ему, как и остальным великим князьям, остаётся Святой Владимир и Святой Георгий. И эти ордена очень ценятся в семействе Романовых.

Своего Владимира 4-й степени, правда, без мечей, Сандро получил, можно сказать, за резкое ускорение строительства кораблей к началу Русско-японской войны. С их вводом в строй были проблемы по срокам и качеству, особенно в казённых адмиралтействах.

Сандро, назначенный Николаем II ответственным за строительство боевых кораблей для Дальнего Востока, ознакомившись с положением дел, собрал всех подрядчиков и вслух зачитал им статью о промышленном саботаже. После чего заявил, что видит перед собой революционеров и врагов Отечества, которые хотят поражения России в предстоящем противостоянии с Японией и, вероятнее всего, с Англией.

Видимо, до подрядчиков посыл зятя императора дошёл. И не только до них. Как результат, в 1902 году Тихоокеанская эскадра пополнилась эскадренными броненосцами «Ослябя» и «Победа», броненосным крейсером «Баян» и бронепалубными крейсерами «Паллада», «Диана», «Михаил Хохлов», «Боярин», «Аскольд» и «Новик».

А теперь таким же темпом и методами командующий Военно-воздушным флотом Российской империи, вице-адмирал, великий князь Романов Александр Михайлович создаёт этот самый флот и уже эффективно начал использовать. Его удар двумя дирижаблями по рейду и верфям Портсмута уже вошёл в историю не только вновь создаваемого ВВФ, но и ВМФ всех стран.

Два воздушных линкора поразили шесть морских, плюс один крейсер за десять минут боя, после чего, не получив повреждений, ушли к себе на базу. И как после этого не присвоить Сандро звание вице-адмирала? Такого успеха не имел ни один флотоводец во всем мире. То-то адмирал Макаров до сих пор спокойно об этом успехе слышать не может, так и норовит несколько волос из бороды вырвать.

– У меня есть ещё один тост, – произнёс Сандро, дождавшись, когда мы наполним свои рюмки.

– И сколько у тебя ещё тостов? – поинтересовался Михаил.

– Два – точно. Итак, за очередной успех практических задумок Тимофея Васильевича, – ответив на вопрос, продолжил Александр Михайлович.

Я и регент вопросительно уставились на великого князя.

– Я, перед тем как прийти сюда, – Сандро рукой с рюмкой обвел кабинет, – позвонил на узел связи. Надо было кое-что уточнить, кое-кому отправив телеграмму. Дежурный связист сообщил новость, которую скоро сюда доставит посыльный.

– Не томи, Сандро, раз уж воспользовался своим положением. Сообщай хорошую новость. Лицо у тебя чересчур довольное, – поторопил зятя Михаил.

– От Макарова пришло срочное сообщение. Сегодня в Сингапуре на ночном рейде «тюленями» были потоплены ещё два броненосца: «Цезарь» и «Ганнибал». Потерь среди боевых пловцов нет. Ура, господа! – Улыбающийся вице-адмирал встал из-за стола и поднял рюмку вверх.

Я и регент дружно поднялись следом и также подняли рюмки вверх. Это была очень хорошая новость. Особенно хорошо было, что среди «тюленей» не было потерь, как и среди катерников. Значит, капитан 1-го ранга Кононов идеально и скрытно провёл операцию. Пора ему контр-адмирала давать. На счету «тюленей», начиная с Маарианхамины, теперь одиннадцать броненосцев, пять броненосных крейсеров и три бронепалубных. Это какие-то не реальные цифры. А вместе с новым званием и орден Святого Георгия 3-й степени, благо четвёртой у него уже есть. И остальных ребят, участвовавших в этой операции, надо поощрить. Серьёзно поощрить, даже если они имеют все ордена, которые им положены по статуту.

Эти свои мысли после того, как выпили, я озвучил вслух, найдя горячую поддержку у Сандро. Михаил задумался, помолчал, а потом согласился. Правда, решил всё же провести это награждение своим секретным указом, без предварительного согласования с Георгиевской Думой в части личного состава, который нёс службу на шхуне «Сидней». Они были ещё, как говорится, противником не засвечены.

Только успели обсудить эти подробности, как явился довольно лыбящийся посыльный с узла связи в чине губернского секретаря, доставив телеграмму Макарова. После его ухода ещё раз по настоянию Сандро выпили за «утопление» «Цезаря» и «Ганнибала». Остались ещё «Марс» и «Юпитер». Их с рейда Сингапура Макаров точно не выпустит. Либо опять задействует «тюленей», либо бросит в бой «Барракуды».

«Интересно, почему англичане не отвели корабли в метрополию, после того как потопили крейсера? Больше месяца прошло», – подумал я про себя, в очередной раз наливая рюмку.

Жинжинья оказался забористой штукой. Градусов двадцать пять точно есть. И требовалось этот ликёр закусить чем-то более основательным, чем яблоки и сухофрукты. Сандро после трёх рюмок вообще без закуски раскраснелся. Но у него богатый опыт, литрами кушать адмиральский чай. Мы же на такой подвиг не способны.

– Следующий тост, господа! – Раскрасневшееся лицо Сандро расплылось в довольной улыбке. – Предлагаю выпить за окончание холостяцкой жизни моего брата Сергея Михайловича. Вчера император Кореи Коджон дал согласие на его свадьбу с Мэй.

– И чего ты молчал? – удивлённо спросил Михаил.

– Так я сам узнал, когда на узел связи звонил. Мне и про броненосцы, и про брата сказали. Тот отцу телеграмму прислал, а отец – мне, – ответил Сандро, продолжая держать поднятую рюмку в руке.

– Да, за это точно надо выпить, – произнёс регент.

– Полностью поддерживаю, – с какой-то грустью в душе произнёс я.

Почти два месяца назад Сергей Михайлович убыл в Корею, так сказать, с дружеским визитом к её императору. Поводом стало подписание несколько важных договоров и соглашений между двумя империями.

Первым и самым важным стала ратификация императором Коджоном договора аренды на сто лет земель острова Коджедо для строительства на нём военно-морской базы Тихоокеанского флота. Вторым событием была ратификация со стороны Российской империи договоров-концессий на строительство железной дороги от Мукдена до Мозампо, через Ы Чжоу и Сеул, а от Сеула дополнительно ещё и на Пусан. Ратификация концессий прошла после определения и утверждения на государственном уровне концессионеров-строителей.

Также был подписан договор на открытие Русского банка в Сеуле и его филиалов в крупных городах. Ну и ещё парочка договоров экономического характера. Например, договор о концессии на механизацию добычи золота на трёх ведущих приисках Кореи, договор о таможенных пошлинах на экспорт в Российскую империю сельскохозяйственной продукции и на импорт в Корею из России хлопчатобумажных тканей, керосина, мешковины, верёвок, спичек, анилиновых красок, металлических изделий и прочего, прочего, прочего.

Генеральный консул в Корейской империи, уже действительный статский советник Павлов Александр Иванович даром свой хлеб не ел и за полгода успел сделать очень много в плане выгодного для России экономического взаимооборота.

Он ещё до Русско-японской войны имел авторитет и доверие императора Коджона, а по её окончании и из-за той роли, которую сыграли русские войска в освобождении страны от японских захватчиков, Павлов был долгожданным и частым гостем во «Дворце лучезарного сияющего счастья», или проще – Северном императорском дворце.

Император Коджон стремился как можно сильнее укрепить русско-корейские связи во всех сферах жизни, не забывая, конечно, и о Китае, которому корейцы исторически симпатизировали из-за вековых взаимоотношений. Но Китаю в настоящий момент было не до соседа. Там увлечённо делили северо-восточную территорию империи Цин с Маньчжоу-Го и власть между собой.

Поэтому император Кореи всё больше и больше делал ставку на Россию и уже, по сообщению Павлова, был готов на протекторат Российской империи, из-за чего до сих пор в Ы Чжоу, Сеуле, Пусане, Мозампо стояли русские гарнизоны. Только вот нам тоже пока было не до официального протектората, пока он подразумевался как бы сам собой. С Китаем и Японией этот вопрос был в устной форме относительно решён на первое время.

Именно стремление получить в лице Российской империи защитника, выгодного импортёра и инвестора заставило почти полгода назад императора Коджона любезно принять своего старого друга Ли Джунг Хи и его внучку, по совместительству свою дочь Мэй. Привез-то их в Корею дядя императора Николая II великий князь Сергей Михайлович, папа которого был «патриархом» семейства Романовых и председателем Государственного совета Российской империи.

Да и сам Сергей Михайлович по высочайшей воле государя императора Николая II Александровича по окончании Русско-японской войны был назначен на пост генерал-инспектора артиллерии с присвоением звания генерал-лейтенанта и на должность начальника Главного артиллерийского управления.

В общем, в свой первый приезд в Корею сразу после окончания мирных переговоров в Токио великий князь был принят императором Коджоном с «любовью и лаской». Император от большой радости по приезде такого высокого гостя признал свою блудную дочь, которая вместе со старым другом почти тридцать лет где-то пропадала, пока не вернулась домой.

Подумаешь, ещё одной женщиной на закрытой территории его дворца будет больше, а старый друг к тому же хороший лекарь. Так что никаких убытков, одна польза. И хорошему, а ещё больше нужному человеку приятно сделал. Коджон заметил, как относится великий князь к Мэй.

При повторном приезде Сергея Михайловича в Корею его вопрос со сватовством можно было бы решить при первой встрече с императором в течение пары минут, но тут возникли некоторые трудности из-за щепетильности великого князя.

Тому захотелось узнать, питает ли к нему какие-либо чувства Мэй и выйдет ли она за него замуж. И вот здесь возникли некоторые трудности из-за положения женщин в Корее.

Во времена династии Коре женщины обладали значительной свободой. Они могли свободно общаться с мужчинами, иметь собственное имущество и наследовать землю. Ситуация кардинально изменилась во второй половине эпохи Чосон. Янбан – знатные женщины – были полностью изолированы от остального общества. В течение дня они не могли покидать женские покои своих домов, а если приходилось, их перевозили в закрытых носилках.

В общем, если бы Сергей Михайлович сразу заявил Коджону, что просит руки его дочери Мэй, тот бы за волосы притащил её и бросил к ногам просителя со словами: «Забирай ради Неба, я тебе ещё и приданого за неё дам, хошь злата, хошь серебра». Но пойти против устоев корейского дворянского общества император не мог даже в своем дворце. Поэтому пришлось ждать три недели, пока случится какой-то корейский праздник, на котором Мэй могла присутствовать в обществе посторонних мужчин. На этом празднике произошло выяснение отношений между влюбленным и объектом его воздыхания.

Судя по новости, вопрос решился положительно. Да и не было у Мэй другого выхода, чтобы вырваться из золотой клетки, в которую она попала. Откуда я это всё знаю? Так ведь первая детская любовь остаётся на всю жизнь. Ты уже не будешь помнить, как выглядела та девочка, в которую ты был влюблён, но память о тех чувствах и переживаниях будет в душе, пока живёшь. Поэтому не мог я дальнейшую судьбу Мэй оставить без внимания и не использовать своё служебное положение.

Доклады от Павлова периодически приходили в Аналитический центр и ложились на мой стол. Так что о тяжёлом с моральной точки зрения положении Мэй, несмотря на ранг дочери императора, я узнал давно.

В Корее мужчинам в это время разрешается иметь вторых жён помимо первой жены, а также наложниц. Считается, что быть второй женой или наложницей дворянина лучше, так как выше по социальной лестнице, чем быть простолюдинкой, но их дети остаются незаконнорождёнными и лишены каких-либо прав янбан.

Первые жены и законные дети дворян обычно презирают этих женщин и их отпрысков, таких вот корейских Золушек. И такие же порядки царили и царят в императорском дворце. Представляю, что испытывала Мэй, выросшая в совершенно другой обстановке, попав на закрытую женскую половину «Дворца лучезарного сияющего счастья» с её-то привычками, знаниями и умениями. Тем более, по сообщениям Павлова, после первой встречи с дочерью император больше с ней ни разу не виделся, как и его сыновья.

Про Ли Джунг Хи посол сообщил, что тот принят на должность придворного лекаря, но доступа к телу императора не имеет. Обитает где-то во дворце и чем-то занимается.

«Так что счастья тебе, Мэй. Надеюсь, что Сергей Михайлович будет тебе хорошим мужем. А жить в России тебе понравится больше, чем в Китае и Японии. Надо будет Сергея Михайловича попросить, чтобы он старика Ли также с собой забрал. Я его в своём имении поселю», – подумал я, поднимая рюмку с ликёром вслед за Сандро и регентом.

Глава 17
Политики–3

Шестидесятидвухлетний Александр Иванович Манташев стоял на высоком, скалистом берегу Куры рядом со стеной храма Метехи и смотрел на мутные и стремительные воды реки. Именно на это место в Тифлисе он любил приходить ещё ребёнком, несмотря на то что старый храм окружали тюремные бараки и казармы казачьего полка.

В 1819 году по приказу кавказского главнокомандующего генерала Ермолова крепостные стены вокруг храма были разрушены, на освободившейся территории были возведены тюремные здания, а затем и казармы. Но среди них выделялись высокие стены древнего храма, построенного ещё в пятом веке.

Здесь была захоронена святая Шушшаник, почитаемая как мученица Грузинской православной и Армянской апостольской церквей. В этом храме молилась царица Тамара Великая и другие цари династии Багратионов. Простота и святость храма привлекали маленького мальчика с детства, как и открывающийся вид с высокого берега Куры.

Приезжая в Тифлис, Манташев всегда приходил сюда, чтобы помолиться и подумать, стоя на берегу реки. А подумать в феврале 1905 года ему было о чём. Теперь он не маленький мальчик, а хозяин и председатель совета Тифлисского коммерческого банка, акционер компаний «Братья Нобели», «А. Цатуров и др.», «Бранобель», «И. Е. Питоев и К°», Русского банка для внешней торговли и Азовско-Донского коммерческого банка, член правления Товарищества нефтяного производства «Лианозова Г. М. сыновей», основатель, хозяин и председатель правления «А. И. Манташев и К°», коммерции советник, кавалер ордена Почетного Легиона за построенную армяно-григорианскую церковь в Париже и кавалер орденов Святого Станислава и Святой Анны 3-й степени. Российские ордена пожалованы за открытие нефти и развитие нефтяных, а также железнодорожных концессий в Персии.

Боже, как проклинал Манташев тот летний день 1902 года, когда за ним приехал «чёрный воронок» и «чёрные ангелы» быстро доставили его в Гатчину пред очи царского пса Аленина-Зейского. Тот оказался вполне вменяемым человеком, очень неплохо знакомым с процессом добычи и переработки нефти, торговли полученными углеводородами, а также прекрасно знающим о многих прегрешениях господина Манташева на этом поприще.

Аленин-Зейский для начала беседы ознакомил нефтепромышленника, который на тот момент сосредоточил в своих руках почти шестьдесят процентов нефтяных запасов Каспийского моря, а его капитал оценивался в десять миллионов, с небольшой папочкой, в которой лежало всего-то четыре листочка. Прочитав их, Александр Иванович понял, что его жизненный путь может закончиться прямо в этом кабинете.

На четырёх листах сжато, кратко, с конкретными фактами излагались его связи с кавказским комитетом РСДРП и партией «Гнчак», которых он финансировал для организации забастовок на предприятиях своих конкурентов Нобеля и Ротшильда. Имелась информация и о его пожертвованиях Армянской революционной федерации, или «Дашнакцутюну». И если этой действительно правдивой информации дать официальный ход, то по новым статьям «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» можно было получить приговор вплоть до смертной казни с конфискацией имущества.

О таком варианте событий царский пёс просветил Манташева, чуть не вызвав у последнего сердечный приступ, даже какой-то порошок пришлось пить, заботливо вместе с водой предложенный господином Алениным-Зейским.

В общем, всё свелось к тому, что папка пока полежит без движения в сейфе у царского пса, а русский патриот Манташев выкупит за пятьдесят тысяч золотом у Мозафереддин-шаха концессию на разведку и добычу нефти. Плюс к этому реально будет её искать, сам будет искать рядом с городом Шуштар в районе развалин храма огнепоклонников. В случае обнаружения искомого нефтепромышленник будет перечислять небольшое роялти в размере двух процентов от прибыли на специальные счета для нужд Аналитического центра.

Кроме того, Аленин-Зейский пообещал поспособствовать нефтепромышленнику получить договор с морским и военным ведомствами на поставки им нефтяной продукции заводов Манташева, с учётом строящегося военно-воздушного флота, подводных лодок, бронеавтомобилей и планируемого перехода кораблей с угля на нефть.

Когда господин Манташев вернулся в свой дом в Санкт-Петербурге, то мысленно проклял царского пса с его идеями и предложениями. Не так жалко было пятидесяти тысяч золотом, хотя это большие деньги, как времени, которое придётся затратить на поиск этой мифической нефти. Англичане десять лет в том районе её искали и не нашли. Но перспектива встать к расстрельной стенке или быть повешенным как-то смиряла с этими неудобствами и потерями.

Каково же было удивление Александра Ивановича, когда после бурения всего-то третьей скважины нефть была найдена. Да ещё сколько! За какой-то год Нефтепромышленное и торговое общество «А. И. Манташев и К°» вышло на первое место в мире по добыче нефти. Для вывоза уже получаемого объёма углеводородов Манташеву пришлось заключать с Мозафереддин-шахом новую концессию на строительство железных дорог от месторождения до порта Махшехер в Персидском заливе, а через Тегеран до порта Энзели на Каспии и до Тебриза в Персии, что почти на границе с Россией.

Для охраны нефтяных промыслов, построенных керосино-масляных заводов и строящейся железной дороги под рукой «А. И. Манташев и К°» на настоящий момент образовалась, можно сказать, полнокровная конная дивизия, которая состоит из иранских дашнаков и представителей Астраханского, Кубанского и Терского казачьих войск. Последних, в основном степенных казаков от тридцати пяти и старше, то есть запасного разряда и отставников, привлекает хорошая плата и сменный график службы-работы: три месяца дежурства, три месяц отдыха.

Большие деньги нужны на содержание такой охраны, но деньги у Манташева есть, причём очень большие. Вот уже полтора года раз, а то и два раза в месяц из порта Махшехер выходят гружённые керосином Манташева два его личных и восемь танкеров, арендованных на пять лет у Маркуса Самуэля – британского рыцаря, баронета, лорд-мэра Лондона и владельца компании «Shell». А принимают танкеры на борт больше четырёх тысяч тонн керосина. Вот и считайте, если керосин продаётся в розницу по двадцать пять копеек за один литр, а Манташев отдает оптом за двенадцать копеек. Выручка в полмиллиона рубликов с одного арендованного танкера выходит и больше ста тысяч чистой прибыли с одного рейса. А со своих танкеров чистая прибыль в два раза больше.

И с Маркусом отношения до настоящего дня хорошие, несмотря на боевые действия между Россией и Британией. Самуэль ещё в 1890 году, как хозяин «Shell», решил создать флот морских танкеров для перевозки керосина из Каспия на Ближний и Дальний Восток через Чёрное море – Средиземное море – Суэцкий канал. И уже в 1892 году первый танкер «Murex» отправился из России с грузом в четыре тысячи тонн керосина для Сингапура и Бангкока.

Когда между Британией и Россией четыре года назад началась «холодная война» и британские активы на территории Российской империи могли быть конфискованы, Самуэль быстренько договорился с голландской фирмой «Royal Dutch company» и, создав совместную фирму «Royal Dutch Shell», возит теперь русский керосин под флагом Нидерландов.

От Самуэля Манташев и получил информацию о том, что англичане готовят через пару месяцев морской поход в Персидский залив с экспедиционным корпусом в двадцать-тридцать тысяч штыков при поддержке пары артиллерийских бригад и эскадры броненосцев и крейсеров. Цель – юг Персии с обнаруженными запасами нефти, то есть цель англичан – детище Манташева, которое он родил и вырастил.

Да, у нефтепромышленника приличная охрана, почти четыре тысячи сабель и шашек. Для Персии это очень много. Но против даже двадцати тысяч английских штыков – ничтожно мало.

Вождь объединённых бахтиарских племён шейх Хазала может в помощь Манташеву выставить десять-пятнадцать тысяч ополченцев, которых шейх вооружил на деньги купца. Ещё тысячи две-три нефтепромышленник сможет нанять из местных курдов-башибузуков, которым всё равно кому резать головы, лишь бы деньги платили. Но и этого для отражения регулярной британской армии мало. А терять нефтяные промыслы в Иране очень не хочется. От слова совсем.

Русские войска, после того как шахом Ирана при регентстве Кямран Мирзы стал Султан Ахмад-шах (пятилетний сын Мохамеда Али-шаха и внук Мозафереддин-шаха), по их просьбе и просьбе Меджлиса были введены в Тегеран, Тебриз, Энзели и другие крупные города Северной и Центральной Персии, встав в них гарнизонами. А вот на юге их нет. И если русские гарнизоны и правительственные войска Персии, стоящие на стороне Султан Ахмад-шаха и Кямран Мирзы в своих районах навели порядок, то на юге Персии до сих пор идут боевые столкновения правительственных войск с мятежниками.

Массуд-Мирза – брат Мозафереддин-шаха, Малек Мансур Мирза Шуа ас-Салтане – сын Мозафереддин-шаха и Зилль ас-Султан – третий сын Насреддин-шаха и самый младший брат Мозафереддин-шаха продолжают бороться за корону шаха Ирана. Особенно Зилль ас-Султан, который был губернатором Исфахана, Йезда, Буруджирда, Эрака, Хузистана и Луристана, считай всего юга Персии. К тому же именно его поддерживают англичане в борьбе за трон.

В этих боестолкновениях с воинскими подразделениями, поддерживающими Зилль ас-Султана, активное участие приняли и охранные отряды нефтепромышленника, и ополчение шейха Хазалы, которому власть Зилль ас-Султана на юге Персии стояла поперек горла. На сегодняшний день это были самые боеспособные части на юге Персии, которые смогут дать британцам отпор. Только их очень мало.

Вот и приехал Александр Иванович в Тифлис, где договорился через секретариат о встрече сегодня с человеком, которого ему в своё время указал теперь уже генерал и лучший друг регента Российской империи граф Аленин-Зейский. Высоко взлетел за два с половиной года его визави по памятному разговору в Гатчине, но о Манташеве за это время не забыл.

Периодически приходят к нему люди с паролями, которые говорят куда, кому и какие деньги перечислить из тех двух процентов, на которые они договорились. В последние полгода все деньги шли на вооружение отрядов фидаев, которые готовились для восстания в Западной Армении Османской империи, а теперь уже почти два месяца воюют с турецкими войсками, удерживая приличную территорию, на которой объявили Армянскую республику. Граница этой территории проходила по городам Ван – Битлис – Муш – Эрзерум, включая большую часть провинции Ахдзник, практически со всем горным гаваром^[9] Сусан, а также части Битлийского и Ванского вилайетов^[10].

Манташев и своих денег на вооружение соотечественников, которые территориально создают свою новую родину, выделил чуть ли не миллион. И весь он ушёл на оружие. Через того же Аленина-Зейского удалось закупить даже пулеметы Максима и Мадсена. А в Олте, Сарыкамыше, Кагисмане и Игдыре в Карской области на границе с Турцией фидаи смогли создать, вооружить и обучить отряды-дружины под командованием офицеров и унтер-офицеров российской армии армянского происхождения.

С того момента, как летом 1901 года наместником Кавказа, главнокомандующим войсками Кавказского военного округа и войсковым наказным атаманом Терского и Кубанского казачьих войск стал генерал от кавалерии граф Воронцов-Дашков, отношение к армянам развернулось на сто восемьдесят градусов.

До Иллариона Ивановича главноначальствующим Кавказской администрации, командующим войсками Кавказского военного округа и атаманом Кавказских казачьих войск был генерал от инфантерии князь Голицын Григорий Сергеевич.

Когда в декабре 1896 года умер главноначальствующий Кавказа генерал от кавалерии Шереметев, на его место Александр III назначил князя Голицына, честного, хорошего человека, но с удивительным сумбуром в голове. Князь Голицын по собственной инициативе, следуя взглядам императора Александра III, явился на Кавказ с программой его русифицировать, причём и эту программу проводил со страстностью и свойственной ему сумбурностью.

Григорий Сергеевич пошёл против всех национальностей, обитающих на Кавказе, так как он всех хотел обрусить, но враждебнее всего отнёсся к армянам. В последние годы вследствие их преследования в Турции многие тысячи обреволюционизировавшихся на национальной почве турецких армян, имевших боевой опыт, переселились на Кавказ, где стали делиться с окружающими своими взглядами на проблемы армянского населения и способами их решения.

Голицын очень резко и негативно отнёсся к этому национальному движению на территории Кавказа. Журналист Александр Валентинович Амфитеатров сохранил для истории одну из голицынских острот: «Доведу до того, что единственным армянином в Тифлисе будет чучело армянина в Тифлисском музее!»

Князь стал одним из инициаторов принятия закона о конфискации имущества Армянской апостольской церкви и о закрытии армянских школ на Кавказе. За такое отношение к армянам членами социал-демократической партии «Гнчак» князь Голицын был приговорён к смерти, и за ним началась охота фидаев-гайдуков.

В мае 1901 года после смерти Александра III был коронован Николай II. Во время коронация произошла кровавая трагедия на Ходынском поле. Граф Воронцов-Дашков, отвечавший за это мероприятие как министр двора, был отправлен в почётную ссылку – наместником Кавказа. А может быть, Николай II просто решил отдалить от себя очень влиятельного в аристократической среде лучшего друга своего отца.

Прибывший на место новый наместник, сменив князя Голицына, которого фидаи успели подстрелить, тяжело ранив, свернул политику притеснения армян, других кавказских народов и, наоборот, начал оказывать им поддержку.

И сегодня состоится не первая уже встреча Манташева с графом. Во время их последней беседы, почти полгода назад, наместник Кавказа сказал, что в случае вторжения в Иран английских войск у Российской империи найдутся войска, чтобы защитить собственность российских подданных. Вот и хотел Александр Иванович уточнить, какие войска готов выделить главнокомандующий Кавказским военным округом на защиту его собственности. Да и графу будет интересно узнать о планах британцев.

Манташев достал золотые часы, открыв крышку, посмотрел на стрелки и решил, что пора выдвигаться в Воронцовский дворец – резиденцию наместника Кавказа.

⁂

Баязет – город-крепость – был основан царями Урарту 2700 лет назад. За почти три тысячи лет своей истории город неоднократно разрушался до основания и отстраивался вновь.

Сейчас, в феврале 1905 года, в старой Баязетской крепости её цитаделью служит дворец Исхак-паши – если не красивейшее, то уж точно известнейшее здание всей Восточной Анатолии. Столетнее строительство сказалось на облике дворца – здесь причудливо сплелись турецкая, персидская, армянская традиции и даже элементы рококо. Во дворце 360 помещений, его размеры 115 на 50 метров. И эти стены, и камни мостовых неоднократно были политы кровью русских воинов.

Баязету принадлежит своеобразный рекорд: три раза армия Российской империи брала эту крепость над истоками Евфрата, дважды выдерживала в ней оборону от многократно превосходящих сил противника, но по итогам войны неизменно уходила восвояси.

Во время русско-турецкой войны 1828–1829 годов в конце августа 1828 года войска князя Чавчавадзе стремительно взяли Баязет, в следующую пару недель овладели всей Алашкертской долиной. Затем князь двинулся дальше на запад, оставив во дворце Исхак-паши гарнизон под началом генералов Павла Попова и Фёдора Панютина из полутора тысяч солдат, четырёхсот казаков и полутысячи армянских добровольцев.

Десять месяцев Баязет мирно прожил под христианским царём, до двадцатых чисел июня 1829 года, когда Ванский паша, накопив войска, ударил русской армии во фланг и осадил крепость. Пользуясь огромным численным превосходством, турки через несколько дней подготовки пошли на штурм старой крепости.

Бой непрерывно продлился тридцать два часа, и хотя по его итогам в крепости не осталось защитника без хотя бы лёгких ран или контузий, на повторение штурма турки уже не решились. Тридцатого июня Ванский паша снял осаду и сменил тактику. Он планомерно занял дальнюю часть Алашкертской долины, видимо, собирался полностью блокировать крепость, однако в сентябре 1829 года война закончилась. Россия получила Месхетию и Черноморское побережье Кавказа от Анапы до Поти и окончательно утвердила свою власть над Закавказьем, а вот с анатолийских плато русским войскам пришлось уйти. Многие армяне тогда ушли следом, основав в том числе уездный город Новый Баязет^[11] на берегу Севана.

В следующий раз русская армия явилась сюда в Крымскую войну в июле 1854 года. Тогда барон Карл Врангель разбил турок на Чингильских высотах и почти без боя вновь захватил Баязет. Но по Парижскому трактату 1856 года по окончании войны русские войска вновь оставили крепость.

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов в третий раз взятая русскими войсками крепость Баязет вновь подверглась турками осаде. В этот раз «Баязетское сидение» продлилось три недели в июне 1877 года и хотя вокруг дворца Исхак-паши шла непрерывная стрельба, основным оружием осаждающих стали жажда и голод. 28 июня осада была снята, после чего на глазах турецких войск русская армия вновь отступила за горы, оставив крепость.

В январе 1905 года Баязет был захвачен вновь. И хотя основу воинского подразделения, захватившего крепость, составляли армянские фидаи, некоторые из них совсем недавно носили форму российской армии. А первыми по отвесным и высоким стенам в крепость ночью поднялись кубанские пластуны.

Сейчас в одной из комнат дворца находились два человека, которые входили в Совет вновь созданной Армянской республики и имели в нём немалый вес. Звали этих молодых людей Коба и Камо, и они представляли в Совете республики РСДРП. Кроме них в Совет входили в основном представители партий «Гнчак» и «Дашнакцутюн», основной целью которых было достижение экономической и политической свободы Турецкой Армении посредством народной войны против турецкого правительства. Достижение поставленной цели партии планировали через организацию и вооружение армянского населения Османской империи для самозащиты, саботаж, индивидуальный террор и вооружённое восстание.

Главой Совета республики стал Амбарцум Бояджян с партийной кличкой Мурад, поэтому более известный как Мецн-Мурад, или Мурад Великий. Бояджан был младшим братом Мецн-Жирайра – организатора освободительного движения в Малой Армении и лидера партии «Гнчак». После его убийства турками в 1894 году Мецн-Мурад занял место брата и за десять лет стал одним из наиболее известных предводителей армянских гайдуков.

Ещё в 1890 году Бояджян в столице Османской империи организовал демонстрацию армян с требованиями выполнить, в конце концов, статью 61 Берлинского трактата, которая обязывала Порту провести реформы, долженствующие обеспечить полноправие и безопасность армянского населения. Полиция открыла огонь по мирному шествию, сотни человек были убиты. За голову Мурада османскими властями было обещано две тысячи золотых лир, но ему удалось бежать в Грецию, а потом – в Америку.

В 1893 году Мецн-Мурад вернулся из Америки на Кавказ для организации помощи жителям осаждённого Сасуна. Занимался переброской оружия из Русского Закавказья в Сасун. Через год он уже стоял во главе Сасунской самообороны.

В период с 1 по 15 августа 1894 года его небольшой отряд фидаев в одиночку дрался против турецкого полка Зеки-паши. Бои закончились полным окружением отряда в горах, а Мурад раненым и без сознания попал в плен, был подвергнут пыткам, а потом был осужден по совокупности к 101 году тюремного заключения и отправлен в тюрьму в Триполи. Через пять лет смог сбежать из тюрьмы и вновь возглавил армянских гайдуков, периодически нанося партизанские удары по туркам, курдам и черкесам в Малой и Западной Армении.

Не меньшим авторитетом в Совете пользовался Андраник Озанян, который в 1899 году возглавил все армянские фидаинские силы, действовавшие в Западной Армении. Или Геворг Чауш, пользующийся громкой славой самого храброго и неустрашимого героя национально-освободительной борьбы армянского народа.

И таких гайдуков-фидаев в Совете было большинство. Они умели воевать малыми силами против превосходящих сил противника, благодаря чему граница освобожденной от турок территории Турецкой Армении от границ с Российской империей и Персией проходила по городам Ван – Битлис – Муш – Эрзерум. Но вот руководителями-хозяйственниками, которые могли бы наладить тыл, способный снабдить воюющих гайдуков всеми необходимыми ресурсами, включая людские, вожди армянской революции были слабыми. И в этом им сильно помогли Коба и Камо, ведя революционную пропаганду и занимаясь хозяйственными делами отрядов фидаев.

Крепость Баязет после её захвата была определена восставшими под главную базу снабжения их отрядов, а также центром первичной военной подготовки пополнения. Отсюда новые дружины выдвигались на линию фронта, туда, где в них нуждались больше всего.

Иосиф Джугашвили с партийной кличкой Коба, которую он выбрал для себя сам, дымя трубкой, внимательно рассматривал карту. Рядом сидел его более молодой друг Симон Тер-Петросян, которому Джугашвили в своё время дал партийную кличку Камо.

– Как думаешь, Коба, удержимся до весны? – задал вопрос Тер-Петросян, отпив из чашки горячего чая.

Во дворце было холодно, отапливалось лишь несколько комнат, но и там температура была едва выше десяти-пятнадцати градусов тепла.

– Тяжело будет, Симон. Турки собирают большие силы, а у нас ополченцы не хотят воевать за пределами своего села. За свои дома они готовы биться до последнего, а за дома соседнего села пускай соседи сами воюют. Нет у них революционной сознательности. Прав был Карл Маркс, говоря, что движущей силой революции на современном этапе является пролетариат. Ему нечего терять кроме своих цепей, а крестьянам есть. – Джугашвили, прищурив глаза, вновь пыхнул трубкой, скрывшись в клубах табачного дыма.

– Ты думаешь, что надежда на наш успех есть? – вновь задал вопрос Камо.

– Древнегреческий философ Диоген Синопский ещё в четвёртом веке до нашей эры сказал: «Надежда – последнее, что умирает в человеке». Разве могли фидаи десять лет назад после Сасунской резни мечтать, что смогут освободить от турецких войск, курдских и черкесских вельмож такие крупные города, как Ван, Битлис, Муш, Эрзерум и другие? Надежда есть, если сможем объединить гайдуков в единую армию, все партии – в единый кулак с одинаковой целью и задачами, сможем создать новую вертикаль народной власти и государственности. – Джугашвили посмотрел в глаза друга и грустно усмехнулся. – А это практически невыполнимая задача.

Камо, который историю Турецкой Армении и национальных партий знал лучше своего друга и наставника по революционной борьбе, прикрыл глаза.

Армянские гайдуки появились в Турецкой Армении так же, как и на Балканах, то есть в ответ на притеснения крестьян со стороны турецких чиновников, творивших в течение трех веков произвол и злодеяния. Действия возникающих гайдуцких групп носили стихийный, разрозненный характер. Они отличались дерзостью, самоотверженностью. Нередко вступали в бой со значительно превосходящими силами противника и одерживали победы. Это воодушевляло население на вооружённую борьбу с угнетателями, пополняя небольшие отряды народных мстителей новыми членами.

Первые крупные дружины армянских гайдуков-фидаев возникли в Тароне, Васпуракане, Кесарии и других местностях Западной Армении в ответ на геноцид армян со стороны турок и курдов. Примером их активной деятельности стали Сасунская самооборона, Зейтунское восстание, оборона Вана и Ханасорский поход, происходившие в 1894–1897 годах.

Уже после Сасунской резни некоторые лидеры гайдуков, такие как Андраник Озанян и Арас Ачыкпашян и многие другие, предпринимали попытки объединить действия разрозненных групп фидаев, но к ощутимым результатам эта работа не привела.

Не получила организационного оформления и высказывавшаяся некоторыми армянскими революционными деятелями идея установления союза с освободительным движением курдов и младотурок. Даже в национальных партиях «Гнчак» и «Дашнакцутюн» не было единства, хотя партии преследовали одинаковые цели.

Как ни стыдно было себе признаться, подумал Камо про себя, но какой-то порядок в формировании единого фронта освободительного движения за независимость Турецкой Армении начался только после того, как этим вопросом занялись русские.

Странный разговор с главным псом самодержавия, потом ещё более странный побег из тюрьмы, когда его с расстрельным приговором за плечами чуть ли из неё не вышвырнули. Возвращение в Баку, где его на конспиративной квартире вновь находит посланник от Аленина и дает рекомендации по дальнейшим действиям, направленным на освобождение Западной Армении. Но кроме рекомендаций ему вручили ключи и пароль от ячейки Тифлисского коммерческого банка, где оказалась крупная сумма денег.

Сначала Камо хотел сбежать за границу. Его реально напугало, как быстро люди из Аналитического центра вычислили его местонахождение, хотя он общался во время побега только с проверенными людьми. А если учесть, сколько о партийных делах РСДРП на уровне ЦК знал Аленин, то поневоле в каждом сопартийце виделся предатель.

Вспомнив слова Аленина про Джугашвили, Камо вышел на своего друга и учителя по партийной борьбе, который также находился на нелегальном положении, и всё ему рассказал. Кобе Симон доверял полностью.

А потом в течение ноября-декабря 1903 года одним за другим от несчастного случая погибли все члены Центрального комитета Российской социал-демократической рабочей партии. Ульянов умирает от удара по голове в пьяной драке в небольшом пабе Ист-энда, Аксельрод утонул в ванной, Ленгник отравился светильным газом, Троцкий утонул в Темзе, хотя умел прекрасно плавать. Мартов умер от сердечного приступа во время воскресных гуляний на скамейке в Гайд-парке. Плеханов упал со стремянки в своём кабинете и сломал основание шеи. Умер мгновенно.

Красин на заседании ЦК в начале 1904 года заявил, что отказывается от вооружённой борьбы и будет бороться за права рабочих легальными методами. И этой точки зрения начали придерживаться новые члены ЦК РСДРП: Карпов, Розанов, Носков, Потресов, Мартынов, Дан, Церетели, Чхеидзе. Видимо, никому из них не хотелось умереть от несчастного случая.

Во время Русско-японской войны поймали и расстреляли практически всех членов боевой организации эсеров, а дальше прошлись и по центральному комитету этой партии.

Но это уже прошло мимо Кобы и Камо. Они решили принять участие в борьбе за независимость Турецкой Армении. Коба сказал тогда: «Это будет очень интересный опыт создания нового государства, который пригодится нам в будущем, во время мировой революции. Диктатура пролетариата не сможет существовать без государственного строя, надо на практике проверить, как его построить».

И вот уже почти год Коба и Камо делают всё, чтобы восстание в Турецкой Армении победило. При этом столкнувшись с проблемами, о которых до этого даже не думали. Как оказалось, разрушать намного легче, чем строить. Для строительства нужно много денег и необходимы специалисты. А их практически не было. Особенно специалистов-строителей. Разрушителей сколько угодно, а строителей нового государства не было.

Пока ещё срабатывали лозунги о независимой Армении. Особой популярностью пользовался призыв: «Земля крестьянам, заводы рабочим». Благо практически все лидеры гайдуков были либо из крестьян, либо из рабочих, ремесленников, либо из семей мелких чиновников, которые жили ещё беднее, чем рабочие и крестьяне.

Но вот что конкретно делать, если вдруг случится чудо, и Армянская республика устоит? Об этом думали только Коба и Камо. Для остальных – главное победить, а жизнь типа сама наладится.

Камо посмотрел на Джугашвили, вокруг головы которого вновь возникло табачное облако.

– Что, Камо, страшно? – улыбнулся Иосиф, увидев блеск глаз друга.

– Страшно, Коба, очень страшно. Я даже не мог себе представить, сколько всего необходимо делать, чтобы построить новое государство. Это тебе не экс совершить или подпольную типографию организовать. Но надо работать. – Камо решительно пододвинул к себе пачку финансовых бумаг.

Глава 18
Конституция

Я устало опустился на стул, глубоко вздохнул и выдохнул. Сейчас бы прогнать дыхательный комплекс Ли Джунг Хи, но сил не было никаких от слова совсем. А ещё надо снять грим, умыться, почистить одежду, чего-нибудь приготовить перекусить и составить для себя небольшой отчёт по сегодняшнему дню, который начался ещё в пять утра, а закончится, вернее всего, ближе к полуночи.

«Эх, сейчас бы душ горячий принять», – подумал я, потягиваясь, выпрямляя спину и чувствуя при этом значительную боль под левой лопаткой, которой сегодня вновь досталось.

К моему глубокому сожалению, на конспиративной квартире Аналитического центра, где я сейчас находился, тёплой водой можно было воспользоваться только из тазика, предварительно нагрев её в чайнике, а для этого необходимо было растопить чугунную дровяную печь с плитой для варки, которая заодно и обогревала небольшую квартиру. Чем я, кряхтя, как старик, и занялся, заодно вспоминая события последних дней и часов.

Заканчивался пятый день, как 1 марта 1905 года был объявлен Высочайший манифест Александра IV «Об усовершенствовании государственного порядка», который вводил в Российской империи конституционную монархию.

Двадцать четыре года назад император Александр II за несколько часов до своей гибели одобрил и подписал проект расширения уже существующего Государственного совета и создания «Общей комиссии» с участием представителей от земств. Данный документ не предусматривал введение парламентской монархии, при которой верховным органом является демократически избираемый парламент. Речь шла лишь о возможном ограничении самодержавной власти в пользу органов с ограниченным представительством. Четвертого марта 1881 года было назначено обсуждение данного вопроса на Совете министров, с последующим вступлением данного проекта в силу, но оно не состоялось ввиду убийства царя революционерами, боровшимися за волю для народа.

В Совете Правительства при регенте за последний месяц было много споров о необходимости введения конституционной монархии в Российской империи, особенно в столь сложный военно-политический момент. На носу открытая война с Англией и Францией, а тут Конституция, о которой большинство подданных Российской империи ни сном ни духом. Но Михаил этот вопрос продавил, как и тот момент, что манифест будет оглашён первого марта – в годовщину убийства его деда «народовольцами».

Как мне показалось из личных бесед с регентом по этому вопросу, великий князь просто не захотел брать всю ответственность государственного управления на себя, в душе он не был самодержцем, как его брат Николай. В общем, Михаил Александрович решил поделиться властью с «народом», а Совет Правительства его поддержал большинством голосов. «Против» был только великий князь Михаил Николаевич. Даже Ник Ник – старший проголосовал «за».

Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» как законодательный акт даровал российским подданным основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний, партий и союзов. Учреждал Государственную Думу как нижнюю палату парламента, имеющую права законодательного органа, а Государственный совет становился верхней палатой.

Также был преобразован Совет министров, к деятельности которого теперь относились: направление законодательных работ и предварительное рассмотрение предположений министерств, ведомств, особых совещаний, комитетов и комиссий по законодательным вопросам, вносившимся в Государственную думу и Государственный совет; обсуждение предложений министров по общему министерскому устройству и о замещении главных должностей высшего и местного управления. Помимо этого Совет министров должен будет обладать значительными правами в области формирования государственного бюджета и кредитной политики.

Российский император по манифесту имел право на законодательное вето, роспуск Государственной думы и на введение военного положения. Он оставался верховным главнокомандующим, руководя армией и флотом, также утверждал предложения Совета Министров и Государственной Думы по кандидатам на должности министров и премьер-министра – главы правительства.

Также 1 марта 1905 года был опубликован закон о выборах в Государственную думу. Избирательное право было не всеобщим, его не было у женщин, молодёжи до 25 лет, военных, полицейских, некоторых чиновников и инородцев, банкротов, больных и преступников. Выборы проводились в четыре ступени, а избиратели делились на четыре курии: землевладельческую, городскую, крестьянскую и рабочую.

В общем, данный манифест был значительно доработанным вариантом конституции для Царства Польского, утверждённой ещё 15 ноября 1815 года Александром I, где высшим законодательным органом провозглашался сейм, состоящий из двух палат. Верхняя палата состояла из сенаторов, назначаемых императором. Нижняя палата состояла из депутатов, избранных прямым голосованием. Это была Конституция ограниченной монархии, дарованная императором народу России. Именно дарованная.

Царь даровал, а русский народ воспринял манифест, как всегда, своеобразно. Либеральная оппозиция в виде большинства интеллигенции ликовала, ибо исполнилась её мечта о праве создавать законы империи и принимать их, умеренные монархисты – настороженно, но все же с радостью. А вот радикально настроенные правые и левые решили действиями показать своё отношение к введению Конституции, тем более что объявили свободу слова и собраний.

Уже 1 марта 1905 года на улицах многих городов Российской империи встретились два мощных потока консервативных и революционных манифестаций, образовав страшный погромный водоворот, людские потери от которого ещё подсчитываются, и, по моему мнению, нескоро этот процесс закончится.

Первый звонок о сложной ситуации пришёл в Аналитический центр из Одессы. До меня лично дозвонился мой старый знакомый – подполковник Андреев Владимир Иванович, который является помощником начальника жандармского управления Одессы.

По его словам, после выхода 1 марта утренних выпусков газет с манифестом Александра IV одесские улицы заполнили толпы народа. И здесь сразу же отличились анархисты, в основном еврейской национальности. Они начали стихийные митинги, на которых стали звучать слова, что свобода и Конституция не добровольно царём дана, а вырвана у правительства революционерами, которые за это свои жизни отдали, и что среди этих революционеров девять десятых евреи. Некоторые анархисты заявляли: «Мы вам дали Бога, теперь дадим и нужное правительство. Хотите с царем, захотите без него».

Попытки одиночек как-то возразить или остановить эти выступления наталкивались на противостояние вооружённых молодчиков из отрядов еврейской самообороны. В ответ на это на улицах Одессы стали появляться многочисленные толпы рабочих, мещан и других сословий, которые следовали с иконами в руках, с портретами Николая II и Александра IV, имперскими флагами.

На улице Торговой в центре Одессы встретились две колонны: одна с царскими портретами, иконами и правительственными знамёнами, а вторая – с красными флагами и транспарантами с антиправительственными лозунгами. И тут из окон Коммерческого училища Файга раздались выстрелы по колонне монархистов. А потом кто-то из колонны с революционными флагами бросил в противников гранату А–1, которая убила на месте шесть человек и ранила больше десятка людей, нескольких очень тяжело. В ответ в сторону левых радикалов полетели кирпичи, выломанные из мостовой, и звериный рёв: «Бей жидов!»

Еврейский погром продолжается в Одессе пятый день. Её градоначальник – действительный статский советник Нейдгардт – поднял по тревоге войска гарнизона, пытаясь остановить погромы, но солдаты и казаки, узнав, из-за чего начали бить евреев, сами стремились поучаствовать в уничтожении евреев-революционеров, которые против царя. Так что там бардак ещё тот до сих пор.

В Киеве евреи-анархисты тоже отличились. Второго марта они с утра организовали из радикальной молодёжи, в большей степени еврейской национальности, массовую демонстрацию, колонну которой привели к зданию городской Думы, двери которой открыли по их требованию. Ворвавшись внутрь, демонстранты сорвали и сбросили барельеф царской короны над балконом думы, изорвали царские портреты, выкалывая предварительно изображениям российских императоров глаза. Молодой студент-еврей, пробив головой портрет покойного императора Николая II, носил на себе полотно и исступлённо кричал: «Теперь я – царь».

Киевский губернатор генерал-майор Саввич действовал быстро и решительно, разогнав это выступление силами полиции и 1-го Уральского казачьего полка, дислоцированного в Киеве. Но 3 марта на улицы Киева вышли монархисты, которые ловили на улице евреев и студентов, заставляя их присягать царю. Но так как не все соглашались встать перед портретом Александра IV на колени, начались избиения, перешедшие в погром еврейских магазинов и домов. И такие погромы прокатились по югу Российской империи в местах оседлости евреев. И не только.

По докладам, поступавшим в Аналитический центр в Шуе, погром, начавшийся как еврейский, «очень скоро перерос в антиреволюционное выступление, и о евреях просто забыли». В Великом Устюге «народная толпа громила квартиры лиц, говоривших политические речи на митингах», в Иваново-Вознесенске были разгромлены не только еврейские дома и магазины, но «также и русские, где были квартиры социалистов».

Я посмотрел на разгорающийся в печке огонь, а потом перевёл взгляд на ногти указательного, среднего и безымянного пальца правой руки, под которыми запеклась кровь, и повращал левым плечом, что вновь вызвало боль и заставило поморщиться. Сходил, называется, в народ. Решил сам посмотреть, что творится.

Ещё двадцать восьмого февраля рано утром курсанты Аналитического центра в полном составе прибыли в Санкт-Петербург для прохождения практики. Их задачей было отслеживать настроения населения столицы после объявления манифеста. Надо было прикинуть, какие группы населения будут формироваться, из которых вырастут возможные партии со своими целями и программами.

Зная моё прошлое-будущее, можно было со стопроцентной вероятностью предсказать возникновение нескольких партий, которые будут лоббировать интересы определённых групп и классов населения Российской империи. Неизвестно, как они все будут называться здесь, но Российская социал-демократическая рабочая партия уже есть. Её Центральный Комитет ещё год назад заявил, что будет бороться за права рабочих легальными методами.

Эсеры пока из подполья выходить не собираются, занимаясь в основном нелегальной пропагандой свержения самодержавия и установления демократической республики. От террора не отказались, но терактов с их участием в последнее время было мало. И то в основном совместно с анархистами, финансирование которых из Лондона продолжалось, и те отрабатывали эти деньги.

Есть ещё «Русское собрание», которое начало свою деятельность в 1900 году как литературно-художественный клуб для приверженцев правоконсервативных взглядов. Политические воззрения членов этого клуба основываются на знаменитой триаде: «Православие. Самодержавие. Народность». Их основные лозунги: «православная вера должна быть господствующей в России, как непреложная основа русского просвещения и народного воспитания», «царское самодержавие – совершеннейшая форма правления в России» и «царь не может подлежать никакой ответственности ни перед кем, кроме Бога и Истории», а «Россия – едина и неделима, никакие автономии недопустимы».

В общем, решил я ребят потренировать. Каждый из курсантов должен был и с крестьянами, и с рабочими, и с интеллигенцией, и с купцами, и с дворянами пообщаться, причём изображая из себя представителя той среды, с которой будет общаться. На всё про всё курсантам отводилось десять дней, полное отсутствие денег и разрешение использовать любые методы для получения средств для выполнения задания. Но желательно без членовредительства, убийств и задержания полицией за противоправные действия. По окончании практики – отчёт.

Когда первого марта начались погромы на юге, потом – в Поволжье (Самаре, Саратове, Нижнем Новгороде), второго марта в повышенную боевую готовность были приведены гарнизоны столицы и Москвы, а я решил лично посмотреть, что творится в Санкт-Петербурге.

Вот и посмотрел на свою голову. Нет, четвёртого числа всё прошло нормально. Посетил все необходимые присутственные места в партикулярном платье, но под своей физиономией. Встретился с Кошко, попросив его больше внимания уделить связям крупного капитала с криминальным миром. А то этот вопрос как-то упустили.

Потом продолжительное время пообщался с Константином Николаевичем Рыдзеевским – товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим Отдельного корпуса жандармов. До этой должности Константин Николаевич был управляющим кабинетом его императорского величества, и мы с ним довольно часто пересекались по служебным делам.

Рыдзеевский охарактеризовал обстановку в столице взрывоопасной, но контролируемой благодаря усиленным военным патрулям совместно с представителями полиции. Стихийные митинги у Исаакиевского собора, на площади перед Николаевским вокзалом и во множестве других мест с первого по третье марта прошли, можно сказать, спокойно.

Четвёртого числа сведений об убитых не было, а разбитые носы и выбитые зубы не считаются. Самое главное, что не начались массовые погромы. Несколько разнесённых еврейских домов на окраинах также не считаются. Евреи всегда в ответе за проблемы в России, «они же, сволочи, нашего Иисуса Христа распяли».

Так что, можно сказать, в столице удалось удержать народ от массовых беспорядков. Вот и отправился я воскресным утром пятого марта побродить по улицам столицы, послушать, о чём разговаривает народ, лично оценить обстановку.

Оделся нейтрально, так, чтобы мог сойти и за госслужащего, и за приват-доцента, и за зажиточного мещанина или купца, следящего за столичной модой. Для этого хорошо подошёл шерстяной костюм-тройка с рубашкой и галстуком. Приклеил бородку под цвет имеющихся усов, пристроил на место парик с длинными волосами, надел песне без диоптрий, пальто с каракулевым воротником и каракулевый же пирожок на голову, крепкие, высокие шнурованные ботинки на крепкой рифлёной подошве. Уже на выходе из квартиры взял из подставки тяжёлую трость с клинком внутри, а из тумбочки достал и сунул в карман пальто браунинг с полной обоймой и восьмым патроном в стволе.

⁂

Казанский собор, большая толпа перед ним, на трибуне из телеги, накрытой досками, стоит молодой человек, одетый не по погоде в студенческую тужурку и с фуражкой на голове. Лицо явно не семитское, больше подходящее жителю Вологды или Вятки, да и оканье, и мягкое цоканье говорили о том, что этот студент приехал в столицу, вернее всего, с Вологодчины.

– Хищная коронованная птица с жадно раскрытыми клювами и длинными острыми когтями много веков терзала тело долго терпевшего русского народа, пила его кровь, вырывала из живого народного тела куски трепещущего мяса и ненасытно глотала их, упиваясь и захлёбываясь кровью. – Оратор показал рукой на огромный имперский желто-чёрный-белый флаг с гербом, который был вывешен на крыше здания дома компании «Зингер».

Из толпы понеслись крики:

– Долой!!! Бей его!!! Тащи вниз!!!

Молодой человек, не обращая внимания на крики, стащил с головы фуражку и, зажав её в кулаке, закричал:

– Теперь настало время положить конец власти и господству двуглавого, крылатого, жестокого зверя!!!

Речь закончить ему не дали. Из толпы прилетел камень, попавший оратору точно в переносицу. Брызнула кровь, парень пошатнулся, но удержался на ногах. Зажимая нос рукой, спрыгнул с телеги, где его окружило человек шесть в форме студентов Санкт-Петербургского Императорского института гражданских инженеров.

– Бей их!!! Держи!!! В полицию их!!! – понеслось с разных сторон, и толпа гневно заколыхалась.

Тут же раздалась трель свистка, и я увидел, как в толпу врезался клин из десятка солдат, во главе которого двигался мощный и высокий городовой старшего оклада. Люди расступались перед ними, как вода перед носом корабля.

Студенты начали энергично двигаться подальше от патруля, получая по пути проклятия, а кто-то и тростью приголубил одного из них по спине. Но кроме криков попыток остановить их силой не случилось. Как я рассмотрел, городовой также особо не спешил, как и солдаты, давая возможность студентам скрыться.

Такой сюжет развития событий я видел за сегодняшний день уже неоднократно. Как только начиналась агитация за свержение монархии, большинство из присутствующих при этом начинало возмущаться и звать полицию или военный патруль, которые, как правило, были рядом и тут же пресекали антиправительственные выступления. Агитаторами была в основной массе студенческая молодёжь, которая кроме призывов к смене монархии на республику практически ничего больше и не предлагала.

Пару раз на моих глазах возникали драки. Зачинщиками, судя по одежде и настрою, были монархически настроенные рабочие в состоянии лёгкого алкогольного опьянения, которые с удовольствием рихтовали мордасы воодушевлённым юношам, призывавшим к революции.

На телегу между тем забрался мужчина лет тридцати пяти – сорока, внешний вид которого говорил, что перед нами яркий представитель русской интеллигенции. Ждать его выступления я не стал, так как наслушался за сегодняшний день достаточно.

Основным положением всех их выступлений было утверждение, что теперь лучшие умы Российской империи создадут и примут законы, которые позволят жить русскому народу припеваючи. Наконец-то царь это понял и пригласил их к законотворчеству. Ура императору! Ура нам! Утрированно, конечно, но весьма близко к тексту.

Достав часы, я определился, что время уже шестнадцать часов с копейками, и надо подумать об обеде, так как на конспиративной квартире меня ожидали лишь чай и бутерброды из ситного с «Краковской» колбасой, такой вкусной, домашней, печёной колбаской из плотного однородного мясного фарша с добавлением специй. И никакого тебе шпика, как это было в моем прошлом-будущем. Очень аппетитно, но ею я уже завтракал в районе шести утра, и желудок настойчиво просил чего-то более солидного и питательного.

Согласившись с мнением желудка, я двинулся от Казанского собора на Невский проспект и дальше в сторону Николаевского вокзала к дому номер 47. Этот угловой дом был знаменит тем, что в нём располагался известный на весь Санкт-Петербург ресторан-трактир «Палкинъ»: двадцать пять залов, изящная мебель, зимний сад с экзотическими растениями, фонтан, бильярдные, а в центре главного зала – бассейн, в котором плавает живая стерлядь. Там можно было отведать известные котлеты «по-палкински», суп-пюре Сант-Гюрбер, палкинскую форель, пломбир Меттерних, пудинг из фруктов гляссе а-ля Палкин.

В этом ресторане в своё время любили отобедать Николай Гоголь и Фёдор Достоевский, Николай Лесков и Николай Некрасов. Салтыков-Щедрин частенько любовался стерлядями в большом бассейне. Сейчас за поздним ужином могли засидеться Антон Павлович Чехов, который благодаря пенициллину Боткиных был до сих пор жив, и его здоровье, по слухам, пошло на поправку. А также молодые, но уже известные в писательской среде Иван Бунин и Александр Куприн.

Я с супругой бывал там пару раз, и нам всё очень сильно понравилось. Никого из известных писателей, к сожалению, не встретили. А Маше так нравилась новая пьеса Чехова «Вишнёвый сад», и она надеялась увидеть автора, который в то время находился в столице и договаривался о постановке новой пьесы на подмостках столичных театров.

Добравшись до заведения и раздевшись в гардеробе, я прошёл в центральный зал, по дороге полюбовавшись крупной стерлядью в бассейне. Подскочивший половой, подпоясанный белоснежным фартуком, подвёл к свободному, накрытому накрахмаленной скатертью дубовому столу с резными ножками на четыре персоны.

Усевшись за стол, ознакомился с меню «воскресного обеда». В 1885 году Константин Палкин ярко отпраздновал 100-летие фирмы «Палкинъ». И через полгода скончался. Ресторан перешёл по наследству к его сыну, выпускнику Коммерческого училища Павлу. Семейный бизнес его мало интересовал, другое дело – карьера государственного чиновника. Поэтому в 1890 году он сдал ресторан в аренду Василию Соловьёву, предприимчивому купцу 1-й гильдии и владельцу гастрономического магазина в этом же доме. Тот подошёл к делу с большим энтузиазмом: ввёл практику «воскресных обедов» с музыкой, поначалу исполняемой оркестром лейб-гвардии Преображенского полка. А также ввёл в моду «ужины после театров».

Также Соловьёв сделал дополнительный акцент на продаже навынос. Тогда появилось выражение «соловьёвский бутерброд» – еда, доступная по цене, но очень качественная.

В общем, мне повезло попасть на «воскресный обед» с утверждённым заранее меню. Согласившись с его составом, я велел нести всё и приступил к лукулловому пиру под звуки струнного гражданского оркестра, так как Преображенский полк в полном составе убыл на Кавказ.

Это действительно был пир. Для начала парящий консоме Эстрагон и небольшие пирожки с обалденной мясной начинкой, которые просто таяли во рту. Затем кусок осетрины паровой по-литовски. Сочный кусок жиго английского барана с бобами и соусом демигляс. На жаркое куски очень вкусно приготовленных: пулярды, рябчика и серой куропатки, а к ним артишоки барегуль и зеленый салат со свежими огурцами. И это в начале марта, заметьте. На десерт приличный кусок пирога «Шарлотта Помпадур» с кофе.

И всё это удовольствие обошлось мне в два с половиной рубля. Дешевизной за счёт утверждённого меню и привлекали «воскресные обеды» столичных обывателей. Это было что-то типа бизнес-ланча в моем прошлом-будущем, только с более изысканной кухней. В общем, просто прекрасный обед, продлившийся почти полтора часа и доставивший мне массу удовольствия.

В расслабленном состоянии я вышел из ресторана на улицу и решил пройтись до Николаевского вокзала. На улице началась позёмка. Как говорится, пришёл марток – надевай семь порток. А с учётом повышенной влажности из-за Балтики и наступившей темноты гулять дальше по улицам как-то резко расхотелось. А вот по вокзалу можно ещё побродить, послушать, о чем народ говорит.

Так и поступил. Ближе к девяти вечера, наслушавшись споров пассажиров о манифесте и поучаствовав в парочке жарких дискуссий, решил идти на квартиру, благо она была недалеко, в Кузнечном переулке, всего-то пара кварталов. Дойдя по Лиговской улице до одноименного переулка, услышал женские крики, призывающие на помощь.

Проверив в кармане пистолет, вошёл в слабо освещённый переулок и увидел интересную картину. Четверо здоровых мужиков, судя по одежде, представители рабочего класса, образовали полукруг, в центре которого стоял на коленях молодой человек без головного убора. Качнувшийся на ветру уличный фонарь, отбросив полоску света, позволил рассмотреть нижнюю часть лица юноши, явно залитую кровью.

– Ну шо, жидёныш, будешь славить царя нашего Ляксандра, али дальше молчать будешь, сацилист проклятый?! – пьяно проревел бычара, державший юношу за шиворот.

– Оставьте его в покое! Он же ничего вам не сделал! Боже, помогите кто-нибудь! – раздался высокий женский голос, в котором слышались сдерживаемые слёзы и ярость бессилия.

Только сейчас я заметил в темноте приятный глазу женский силуэт и поспешно двинулся вперёд, опасаясь за девушку.

Опасался не зря. Один из четвёрки, стоявший ближе всего к девушке, с криком «Заткнись, шалава!» махнул рукой, и ту буквально смело с ног.

Разговаривать с этой четвёркой было не о чем, поэтому, подскочив к ближайшему бугаю, нанёс тому снизу-вверх удар навершием трости в челюсть, вернув руку назад, махнул тростью боковым ударом, целясь в горло второму мастеровому, или кем он там был.

Оба удара прошли на оценку «отлично». Первый бык, получив в челюсть, рухнул на тротуар как подкошенный. Второй упал на колени, держась за горло обеими руками, и пытался вздохнуть.

«Надеюсь, я не перебил ему гортань. Убивать я пока никого не хочу», – подумал я, делая шаг к третьему, державшему за ворот юношу.

– А тебе, жид, тоже юшку пустить за царя-батюшку?! – буквально прорычал тот, пьяно покачиваясь.

«Евреев у нас в родне точно не было. Как пел Высоцкий: „Если кто и влез в родню, так и тот татарин“. Вот и у нас прапра и сколько-то там раз там пра была татаркой. Аланки, черкешенки тоже были. Потому-то мы Аленины и чернявые практически все, но не жиды…» – пронеслось у меня в голове, пока я, махом развернув трость вперёд, сделал выпад.

Вас когда-нибудь тыкали в живот палкой весом больше двух килограммов с железным наконечником на конце? Поверьте, это очень больно. А если ещё удар наносится с вложением массы тела, то никакое пальто не спасёт. Тем более что я попал туда, куда целил, а именно в печень. Третий бык, получив нокаут после такого удара, согнувшись, рухнул вперед, придавив своей тушей молодого человека.

Четвёртый, ударивший женщину, быстро сориентировался и рванул какими-то прыжками мимо меня по переулку в сторону Лиговки с криками: «Караул! Наших бьют!»

Гоняться за ним не было времени, поэтому я поспешил для начала к женщине, которая пыталась подняться с тротуара, и это у неё плохо получалось. Подскочив к ней, я опустил ей руки на плечи, не давая встать.

– Не вставайте пока, сударыня. Хорошо, – произнёс я, убедившись, что девушка села. – А теперь посмотрите на меня.

Молодая женщина подняла лицо, и я увидел, что предо мною очень миловидная девушка с ярко выраженными еврейскими чертами лица, на лбу которой как на дрожжах наливался синяк.

– У вас кружится голова? – спросил я.

– Нет, – ответила девушка и несколько раз зажмурилась.

– Сколько пальцев? – Я показал три пальца.

– Три. Я могу встать, сударь?!

– Аккуратно. Поднимаемся. – Помог встать девушке, придерживая её за руку и талию.

Увидев, как молодой человек пытается выбраться из-под придавившей его туши, мы поспешили на помощь. Вытащили и поставили его на ноги, вернув на голову зимнюю шапку, после чего я подошёл к получившему удар в горло. Тот продолжал стоять на коленях и хрипел, держась руками за горло. Я отбросил его руки и мягко пропальпировал горло. Вроде все цело.

– Сглотнуть можешь? – спросил я этого здорового кабана, который с испугом смотрел на меня.

Тот качнул головой и с трудом сглотнул, после чего с хрипом глубоко вздохнул и выдохнул.

– Повезло, жить будешь. Дыши, дыши. – Похлопав пострадавшего по плечу, я вернулся к юноше с девушкой.

– Спасибо, вам, сударь. Вы спасли нас. Эти пьяные скоты набросились на меня ни с того ни с сего. Ударили несколько раз, поставили на колени, заставляли кричать здравницы в честь царя. Я готов был, но они мне нос, губы в кровь разбили. Я таки буквально захлёбывался кровью, – прошепелявил молодой человек, после чего осторожно сплюнул кровавую слюну на землю.

– Мы с мужем почти дошли до дома. Вон наша парадная. – Девушка показала на следующий подъезд. – И тут эти звери. Да, мы евреи. Но крещёные евреи. Мой отец – известный в столице портной. Иосиф работает у него помощником. У отца сам граф Воронцов-Дашков свой мундир строил.

– Что с пьяных возьмёшь, особенно если головы и так дурные. Давайте я вас провожу до парадной, – произнёс я.

– А с ними что делать? – Девушка показала на двух лежащих и одного, продолжающего стоять на коленях, напавших на них.

– Вы хотите сдать их в полицию? Только я боюсь, что быстрее здесь окажутся их друзья. Один-то успел сбежать, – ответил я.

– Дорогая, пойдём домой. Чёрт с ними, – прошепелявил Иосиф, после чего вновь сплюнул тягучую слюну на землю.

– Хорошо, хорошо. Пойдём, дорогой. – Женщина подхватила мужа под руку, и мы двинулись к их подъезду.

Когда за парочкой закрылась подъездная дверь, я облегчённо вздохнул и стал прикидывать, как мне двигаться к квартире дальше, желательно без приключений. В этот момент с Лиговки в переулок ввалилась толпа человек в двадцать-тридцать, и я услышал крик: «Вот он! Держи его! Бей!»

Судя по виду и состоянию, эти ребятки только что покинули питейное заведение, забыв про верхнюю одежду. И, вернее всего, прибежали из того дешёвого трактира, который находится недалеко отсюда на Лиговке, мимо которого я недавно проходил.

«Таких только из пистолета наглухо валить, так как слов они точно не поймут, но боюсь, у меня патронов на всех не хватит. Так что ноги, мои ноги, спасайте мою жопу, точнее, пятую точку», – подумал я и, развернувшись, бросился к Пушкинскому скверу, где стоял памятник великому поэту.

Когда выбирали и снимали конспиративную квартиру, я специально обошёл ближайшие кварталы, изучая проходные дворы, подъезды с возможными путями для различных ситуаций: сбросить хвост, незаметно выйти из квартиры через колодцы домов и прочее. Был там и вариант убегания от преследователей.

Для этого мне надо было добежать до дома номер пятнадцать по улице Пушкинская, нырнуть во двор, а дальше меня ждала каменная стенка, которая отделяла этот двор от двора дома на улице Николаевская.

Паркуром тут никто ещё не занимается, и то, как Джеки Чан перебирается через высокие заборы, тоже никто не видел. Чувствую, сегодня мне придётся повторить подвиг, который я уже однажды совершал. Правда, это было до моего последнего ранения, и тогда на мне не было зимнего пальто.

Рванул я так, будто за мной черти гнались. Хотя пьяная толпа, желающая чьей-то смерти, по-моему, хуже чертей. Несколько раз впереди меня падали палки, камни, которые в меня швыряли преследователи, но пока всё это добро летело мимо. Вилять, уворачиваться времени не было, как и смотреть назад, поэтому я пёр по прямой, как кабан.

Вот памятник Пушкину, поворот налево. Новый рывок на пределе сил. Арка дома номер пятнадцать, поворот направо, двор – и вот она, стенка высотой метра три. Ещё в начале забега я расстегнул нижние пуговицы пальто, и теперь у меня была только одна попытка взбежать по стене. В противном случае придётся стрелять, а убивать пьяных дураков не хочется.

Бросок трости через стену, дальше левая нога на уровни талии упирается в небольшой бугор на ней, толчок вверх и вправо, правая нога уже на высоте больше метра отталкивается от стены дома, и я лечу вверх, вытянув руки. Кончики пальцев касаются верха стены. А дальше я даже сам не понял, как смог подтянуться на одних фалангах пальцев и забросить махом правую ногу на стену.

В этот момент под левую лопатку что-то сильно ударило, чуть не сбив со стены. Несмотря на страшную боль, я смог удержаться на стене, перевалиться через неё и спрыгнуть вниз. Удачно наткнулся на трость, подобрал её и бегом двинулся через колодец двора к арке, чтобы выскочить на Николаевскую улицу.

Выбежав на улицу, я остановился. За стеной раздавались разъярённые крики, из которых я понял, что преследователи готовы разделиться на команды, чтобы, оббежав квартал, начать поиски меня. Это было не очень хорошо. Поэтому я вновь побежал, пугая редких прохожих, в сторону Кузнечного переулка, прикинув, что до подъезда дома, где я снимал квартиру, доберусь раньше преследователей, если они, конечно, не олимпийские чемпионы по бегу.

⁂

Я вынырнул из состояния, когда за несколько секунд перед глазами, как наяву, пробегают события от нескольких минут до нескольких часов. Такое со мной случалось уже в третий или четвёртый раз после последнего ранения во Владивостоке, и это меня, признаться, сильно тревожило. Мало того что моя душа или что-то там такое в чужое тело и на сто тридцать лет назад перенеслась, так теперь ещё грезить начал с открытыми глазами. Хорошо, что на короткие мгновения залипаю. И к психиатру идти страшно. Психиатрия сейчас в зачаточном состоянии. Закроют ещё в доме для психов. Мне это надо? Правильно, не надо. Так что ставим чайник и идём для начала чистить одежду. Приключения на сегодня, слава богу, закончились.

Глава 19
Дела текущие – 1

Я сидел в своём кабинете Аналитического центра и перебирал утренний комплект бумаг на столе. Бумажная бюрократия медленно, но верно начала побеждать документооборот в моей епархии. Дожил уже до того, что у меня появился секретарь, который предварительно сортирует идущий ко мне поток документов, почты и прочего бумажного мусора.

Так, что у нас сверху. Смотрим. Папка со сводным отчётом о практике курсантов. Начинаем пасьянс и направляем папку справа вверх на столе. Это к обязательному прочтению. Две недели прошло после объявления манифеста и десять дней после моего «хождения в народ». Булыжником пролетариата мне зарядили знатно, да ещё почти точно туда же, где лопатку сверлили, чтобы пулю достать. До сих пор болит, и сильно. К тому же ещё и мышцы на предплечьях и плечах сильно потянул, когда через стену перебирался. И под ногтями до сих пор синяки не сошли.

От жены за мою тягу к приключениям получил знатный выговор и лечение компрессами и мазями от доктора Боткина. От регента – просто выговор, хорошо, что без занесения в грудь. Кулаки у него дай бог каждому. Отчитал меня Михаил Александрович знатно и приказал Кошко найти и наказать всех виновных.

Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что отцом той миловидной еврейки оказался тот самый портной Александр Иванович Берман, который почти тринадцать лет назад по рекомендации графа Воронцова-Дашкова сшил мой парадный мундир, в котором мне Александр III вручил орден Святого Георгия 4-й степени. Насколько тесен мир, оказывается.

Только вот Кошко, гад такой, очень мило улыбался, пряча смешинки в глазах, когда выяснял у меня, как целый генерал-майор Свиты Его Императорского Величества от пьяных представителей грозного пролетариата убегал вприпрыжку по улицам Санкт-Петербурга да через заборы сигал.

А два дня назад вернулись курсанты с практики, и по центру понеслись столичные слухи, по которым я чуть ли не десять человек, вооружённых до зубов, голыми руками положил, спасая то ли двух, то ли трёх благородных девиц из Смольного института.

А потом этих же смолянок смог по воздуху переправить через пятиметровую стену и сам через неё одним прыжком перебрался, так как на помощь десятку уже поверженных головорезов чуть ли не полсотни бандитов пришли. Чтобы не убивать их, добрый Ермак благородно отступил, а так бы всех на встречу с апостолами Петром и Павлом отправил.

«Да уж, сходил инкогнито в народ. Увижу Кошко, всё выскажу Аркадию Францевичу по поводу работы его подчинённых. Это как же они свидетелей опрашивали, что такие слухи по столице поползли», – подумал я и окончательно утвердил папку с отчётом на правой верхней части стола.

Прочтём позже. Следующее у нас что? Аналитическая записка Струве Петра Бернгардовича по поводу денежной реформы господина Витте, которого многие уже видят на месте премьер-министра, а вот я его хотел бы видеть в каторжанской робе. Уж больно этот товарищ в последнее время лоббирует интересы французского капитала. А нам с ним в ближайшее время воевать, однако. И на хрена нам такой премьер-министр?! Лучше уж Столыпин, как в моём прошлом-будущем.

Так, что нам здесь Пётр Бернгардович пишет? Минут через пятнадцать я перевернул последний лист доклада и задумался.

В 1897 году министр финансов Российской империи Сергей Юльевич Витте провёл реформу, согласно которой наша страна, вслед за остальными государствами мира, кроме Мексики и Китая, присоединилась к золотому стандарту и перевела рубль на золотую основу.

Это сразу же привело к тому, что в Российскую империю хлынули иностранные инвестиции и начался взрывной рост экономики. Струве показывает, что в 1889–1899 годах рост промышленного производства составил 8%, что весьма впечатляет. С 1900 по 1904 год он немного снизился – до 7,25%. Но даже эти показатели позволили Российской империи занять первое место в мире по темпам роста и войти в первую пятёрку индустриальных держав мира.

Это, конечно, прекрасно, но есть пара-тройка нюансов, на которые указывают многие ведущие отечественные экономисты, но их мнение не приемлет господин Витте, считая просто ничем на практике не обоснованными выпадами завистников против него.

Итак, первый нюанс. Реформа Витте, по его же словам, «благоприятно повлияла на инвестиционный климат в стране». Струве же пишет, что реформа не просто благоприятно повлияла на инвестиционный климат. Новый рубль, обеспеченный золотом, и низкие налоги сделали Россию самой привлекательной в мире страной для размещения и вложения капиталов. Иностранные инвестиции хлынули в империю мощным потоком.

Но при этом англичане, французы, американцы, те же бельгийцы главным образом качают из России сырье, им принадлежат в основном добывающие предприятия: угольные шахты, нефтепромыслы, золотодобывающие прииски. Они инвестируют по капельке, ровно столько, сколько им необходимо, чтобы соблюсти собственную выгоду. А всю прибыль вывозят из России, предварительно обменяв бумажки на золото. Так что из России безвозвратно утекают тонны золота.

Газета «Биржевые ведомости» считалась чуть ли не карманной прессой министра финансов. Во всяком случае, в период подготовки и проведения реформы 1894–1897 годов издание пело ему дифирамбы. Но в конце 1900 года сменился тон даже этой более чем лояльной в отношении Витте газеты: «Экономическая политика нынешнего правительства ведёт к нашествию иностранных капиталов, которые скупят Россию на корню».

Виднейший отечественный учёный Дмитрий Менделеев, к этому времени плотно занимавшийся не столько химией и физикой, сколько экономикой, утверждает, что доля иностранных капиталов не должна превышать 25%. По его мнению, только таким образом можно удержать экономику страны в руках этой страны.

Однако Витте имеет противоположное мнение: «Предубеждение против иностранных капиталов у некоторых доходит до того, что заводится речь о какой-то экономической оккупации. Подобные опасения высказывались у нас непрерывно со времён Петра Великого, но государи русские с ними никогда не считались, и история вполне оправдала их прозорливость».

Итогом его политики «максимальной открытости миру», по анализу Струве, стало следующее. В целом общая доля иностранного капитала в большинстве крупных российских акционерных обществ в последние годы составляет от 50 до 60% с тенденцией к росту. Причём ведущие иностранные державы аккуратно поделили российский экономический пирог на куски, разграничив сферы влияния.

Франция доминирует в угольной и горнодобывающей промышленности России, контролируя до 70% капиталов. Германии принадлежит до 90% всех электротехнических предприятий России. Англия в нефтяной промышленности контролирует в разных регионах от 60 до 95%, а в добыче золота и платины она удерживает стабильные 75%. Паровозостроение в России контролируется державами совместно – иностранный капитал в этом деле составлял 100%.

Так что, по мнению Струве, назвать эту промышленность российской можно только по месту её прописки, да по тому признаку, что горбатятся на фабриках и заводах русские люди. Прибыль закономерно отходит тем, кто инвестировал капитал. России остаются разве что налоги. Но они были и остаются одними из самых низких в Европе, чем, кстати, гордится тот же Витте, считая это дополнительным фактором привлечения иностранных капиталов.

В целом же сложившуюся экономическую ситуацию в Российской империи очень хорошо охарактеризовал генерал-лейтенант Александр Нечволодов, сказав: «Мы должны высвободиться из когтей международного капитализма!» При этом генерал отнюдь не левый революционер, а крайне правый консерватор.

Второй нюанс. Денежная реформа Витте прочно привязала рубль к золоту, и теперь национальная валюта обеспечивается этим металлом. Очень хорошо. А где взять этот самый металл? Самый очевидный путь – увеличить его добычу. Это сделано. Но, как указывает Струве в анализе, с участием английского капитала, который контролирует 75% золото-платиновых разработок.

Второй путь – наращивание экспорта. К сожалению, прежде всего – экспорта хлеба. Это тоже было сделано, причём даже до Витте, его предшественник Иван Вышнеградский бросил печально знаменитую фразу: «Недоедим, но вывезем!» И вывозили даже в 1891 году, когда в Поволжье от голода умерло по официальным данным около полумиллиона человек.

А ведь общероссийский сбор пшеницы в 1891 году был ниже, чем в благополучном 1886 году всего лишь на 1,7%. Но перебросить хлеб из южных губерний в Поволжье тогда никому и в голову не пришло – только за кордон, за звонкую золотую монету!

Ну и наконец, золото можно взять в долг. Недавно назначенный государственный контролёр Пётр Шванебах, ознакомившись с фактическими цифрами бюджетных расходов и доходов за последние пять лет, заявил: «Переход к золотому обращению совершился у нас главным образом путём накопления золота внешними займами».

К 1905 году обслуживание, выплаты по процентам и дивиденды, уходящие за рубеж внешнего долга, превысили отметку общей суммы иностранного капитала, вложенного в Россию. То есть Российская империя начинает скатываться в долговую яму.

И последнее. Струве отмечает, что золотые монеты в России ходили и ранее. Однако их оборот был незначительным, и использовали такие деньги в основном в качестве средства накопления, так как они были надёжнее бумажных денег. Когда деньги в России стали золотыми, народ, вместо того чтобы нести их в банки или сберкассы, просто начал складировать золото в кубышку. Так, если в 1897 году на руках у населения находилось 36 миллионов рублей золотом, то уже к концу 1901 года объем драгоценных монет в народных кубышках превысил 645 миллионов рублей. А что будет к концу этого года, вообще трудно сказать.

«И вот после всего этого что делать с господином Витте? Премьер-министром назначить?! А вот хрен всем! Надо будет Петру Бернгардовичу дать задание ещё фактиков с цифрами добавить о том, какие потери несёт экономика России из-за деятельности её министра финансов. Плюс мы немного информации добавим о его договорённостях с французами о новом большом международном займе, который якобы должен спасти экономику Российской империи. Всю эту информацию сначала на Совет Правительства при регенте, а затем – в Государственный совет. Пусть решают, что с ним делать. Можно ещё и о его махинациях по предприятиям и железным дорогам Саввы Мамонтова добавить. Там его родственнички неплохо акциями разжились, да и Сергею Юльевичу, как говорят, немало на карман капнуло». – Я улыбнулся, открыл верхний ящик стола и достал скрепку.

Быстро набросав на небольшом листке несколько строк по дальнейшему плану действий, прикрепил его к папке и отложил влево и вверх, где складировал в течение дня те документы, по которым принято неокончательное решение, и они нуждаются в доработке.

Так, следующий у нас конверт, запечатанный пятью сургучными печатями с грифом «Секретно». Отправитель – начальник оперативного отделения Главного морского штаба капитан 1-го ранга Русин. А Главным морским штабом командует сейчас вице-адмирал Рожественский Зиновий Петрович, тот самый, который в моем прошлом-будущем командовал 2-й Тихоокеанской эскадрой и потерял её в Цусимском сражении.

Здесь же адмирал за полгода до начала Русско-японской войны получил назначение на должность начальника Главного морского штаба и приложил много усилий к выполнению плана перевооружения и усиления Тихоокеанского флота. При этом в деятельности Рожественского на этом посту все отмечали и отмечают его предпочтения к тяжёлому броненосному флоту в ущерб другим классам кораблей и упор на генеральное морское сражение как основное средство достижения победы.

Ещё все отмечают, что Зиновий Петрович является болезненно самолюбивым, самонадеянным, вспыльчивым, не знающим удержу в своём произволе человеком. На этой почве он разругался в дым с великим князем Александром Михайловичем, когда тот по распоряжению Николая II курировал строительство кораблей для Тихоокеанской эскадры. С адмиралом Макаровым он сейчас жил как кошка с собакой, как и с капитаном 1-го ранга Русиным, который командовал оперативным отделом Главного морского штаба.

Александр Иванович принимал участие в Китайской войне, умудрился создать неплохую агентурную сеть, активно занимался сбором разведывательной информации о состоянии японского военно-морского флота. Во время войны во Владивостоке был заведующим миноносцами и их командами, а также отвечал за строительство «Барракуд» и обеспечение их экипажами.

За отличия в этой деятельности Макаров перетащил его с собой в столицу и назначил начальником оперативного отдела, где Русин занимается и разведкой, и разработкой новой стратегии и тактики по обороне Балтийского моря. На этой почве они буквально спелись с капитаном 1-го ранга Князевым – командующим под брейд-вымпелом отрядом минных крейсеров и миноносцев практического отряда обороны побережья Балтийского моря, так как основными силами для борьбы с противником в «Маркизовой луже» считают минные постановки, атаки миноносцев и торпедных катеров.

На этой почве были третируемы адмиралом Рожественским, но находятся в фаворе у адмирала Макарова. С учётом этих подковёрных игр в Морском ведомстве от Русина в Аналитический центр приходят отчёты обо всех наиболее важных событиях по военно-морским силам. Соответственно, и мы делимся с оперативным отделом своими разведданными, что адмирал Макаров полностью поддерживает.

Вскрыл пакет, достал лист, прочитал. С этой информацией о готовящемся рейде англичан в Иран уже знаком. Пришла информация от наместника Кавказа графа Воронцова-Дашкова, следом – от моих агентов в Англии Лорда и Боба, теперь – от моряков. А это значит, что информация правдивая. Теперь бы выяснить, какие силы будут задействованы конкретно.

Тем более что три дня назад Степан Осипович завершил операцию по уничтожению английских броненосцев в Сингапуре, потопив «Юпитер» и «Марс». Не сам, конечно, а с помощью «Барракуд», которые по уже отработанной тактике нанесли удар волнами, на этот раз аж тремя по шесть штук, задействовав практически все торпедные катера вспомогательных крейсеров «Петербург», «Лена», «Саратов» и «Орёл».

Разведку постановки английских броненосцев на рейде провела шхуна «Сидней». Боевых пловцов в этот раз не задействовали. Макаров решил доработать практически атаку вражеских кораблей на рейде, видимо, планируя в дальнейшем по такой схеме атаковать французские корабли в Тулонском порту.

Так, конверт – в корзину для бумаг, листок – на нижний левый край стола. Туда идут все бумаги с грифом «Секретно» и с особо важной информацией, которые будут храниться в сейфе, точнее, уже в третьем по счёту сейфе.

А теперь… Да ладно, что я сам себя мучаю? Беру в руки футляр для писем, опечатанный личной печатью дзяньдзюня провинции Цзилинь Чан Шуня – моего шурина. Футляр увидел сразу, как только вошёл в кабинет, но ознакомление с письмом внутри оттягивал до последнего, так как примерно представлял, что прочитаю в нем.

Всё дело в том, что три дня назад регенту пришёл доклад от адмирала Алексеева – наместника Дальнего Востока, генерал-губернатора Маньчжурского военно-административного округа и командующего военно-морскими силами в Тихом океане, в котором Евгений Иванович докладывал о создании на территории Маньчжурии – Маньчжоу-Го – Великой маньчжурской империи с императором Айсиньгьоро Цзайтянем во главе.

Новое государство по согласованию с военным диктатором Китайской империи генералом Юань Шикаем расположилось на территории трёх китайских провинций: Ляонинь с крупными городами Порт-Артуром, Дальним, Байчен и Мукденом; провинции Цзилинь с Гирином и Харбином и провинции Хэйлунцзянь с Цицикаром и Джалайнуром.

Император Цзайтянь подписал со своей стороны договор о протекторате со стороны Российской империи, и теперь регент и регентский совет должны будет утвердить данный договор со своей стороны.

Мой шурин как генерал-губернатор провинции Цзилинь остался на своём рабочем месте, плюс вошёл в совет трёх глав провинций при новом императоре как высших сановников новой империи. В двух других провинциях их главы поменялись на лояльных к России маньчжуров из древних аристократических кланов.

Например, мой шурин Чан происходит из древнего маньчжурского рода, ведущего своё начало ещё из клана Ваньянь, глава которого Агуда в начале XII века стал основателем чжурчжэньского государства Цзинь, и прав на трон у него в новой Великой маньчжурской империи ничуть не меньше, чем у императора Цзайтяня.

В докладе Алексеев упомянул, что Чан Шунь сыграл ведущую роль в избрании новых губернаторов и других чиновников нового правительства и теперь является серым кардиналом при императоре Цзайтяне, который с каждым месяцем чувствует себя все хуже и хуже. Туберкулёз прогрессирует на нервной почве.

Я вскрыл футляр, прочитал письмо, написанное на хорошем английском. Шурин благодарит за то, что приютил жену брата и его детей, но теперь пришла пора им вернуться домой. Обстановка нормализовалась.

«Нормализовалась. Как же! Там сейчас настоящий серпентарий вокруг императора. И порядок сохраняется только из-за того, что во всех городах Маньчжоу-Го стоят русские гарнизоны, есть русская военная администрация и полиция». – Я задумался и невидяще пробежался ещё раз по строкам письма.

Как бы то ни было, но Алёне с детьми придётся ехать к брату мужа, а я уже даже привык к тому, что она находится рядом. Племяши обрусели настолько, что говорят по-русски без акцента. Хорошо читают и пишут, причём все, включая младшего Фанга. Старший Шунь показывает прекрасные математические способности и как губка впитывает в себя курс учёбы за третий класс гимназии.

И в этом ему в последнее время активно помогает старшая дочь Сандро Ирина. Ксения и дети продолжают жить в Гатчине, как и Алена с детьми. Поэтому образовалось несколько классов, где дети получают домашнее дворцовое образование. Старшая из детей Ирина взяла на себя обязательство подтягивать в обучении Шуня и Бао. Как результат, Шунь влюбился в юную учительницу, которая старше его на полтора года.

Вот такие шекспировские страсти, со слов Алёны и Маши, разыгрались в Гатчинском дворце. А теперь ещё предстоит отъезд юного Ромео за тридевять земель, которого юная Джульетта, вернее всего, и не заметит. Не станет только субъекта для применения её педагогических навыков. Хотя Маша говорила, что Ирина как-то по-особому относится к Шуню и пытается скрыть свои чувства от окружающих.

«Хорошо хоть император Александр IV относится к Ирине как к сестре, а то бы вообще веселуха началась. Детишки в девятилетнем возрасте могут такое отмочить, что у взрослых волосы по всему телу дыбом встанут. А Шуня, как говорил его дядя, с трёх лет начали тренировать по какой-то семейной боевой системе. Да и в станице он себя показал как хороший боец-рукопашник, да и с холодняком знаком не понаслышке». – Тяжело вздохнув, я вложил письмо в футляр и закрыл его.

Отложив его в сторону, подумал о том, что надо будет решить вопрос по сопровождению и охране Алёны с детьми при их поездке до Харбина или до Гирина. Шурин в письме не указал, куда надо прибыть Алёне. Вероятнее всего, раз домой, значит, в Гирин.

Хотя император Цзайтянь сейчас находится в Харбине. Этот новый город с населением уже под двести тысяч человек располагается на том месте, где раньше был город Хуэйнинфу – первая столица чжурчжэньского государства Цзинь, когда в 1115 году маньчжур Ваньянь Агуда принял титул императора и дал своему государству название Цзинь.

Ладно, решим проблему. Взял следующее письмо не из стопки, а которое лежало рядом с футляром. Опаньки, а письмо-то от адмирала Алексеева. Вскрываем, читаем. Понятно. Сестру будет встречать охранный конвой на первой станции КВЖД Джалайнур. Для неё и детей со свитой к поезду прицепят отдельный вагон.

«Охренеть и не встать! Там что, император Цзайтянь совсем плох, если русской снохе его серого кардинала оказывают почести, как члену императорской фамилии? Или я чего-то не знаю и не понимаю?!» Мысли понеслись в голове галопом, просчитывая все возможные варианты и выискивая негатив.

Хотелось плюнуть на все дела и дойти до Михаила, чтобы выяснить у него, откуда такая щедрость к моей сестре со стороны наместника Дальнего Востока, в ведении которого будет и осуществление протектората над Маньчжоу-Го. Но регент сейчас занят, да и у меня дел выше крыши. Вечером поговорим. А пока разбираем бумаги дальше.

Глава 20
Дела текущие – 2

Беру следующую папку, открываю. Доклад аналитической группы по состоянию германо-французских отношений, а также о внутриполитических течениях и изменениях внешней политики этих стран. С момента отъезда кайзера и его свиты уже несколько недель выделенная группа специалистов центра раз в три дня подаёт аналитическую справку по этим вопросам. И с каждым докладом обстановка между Германией и Францией характеризуется как все более напряжённая.

Помню, когда я заказал первый анализ германо-французских отношений, то выпал в осадок от размера трёх папок, которые мне принесли. Ретивые сотрудники начали историю взаимоотношений с соперничества и культурного различия между галлами и германскими племенами, о которых писал ещё Цезарь в своей книге «Записки о Галльской войне».

Пришлось приказать изложить всё кратко. Из уже двадцати листов уяснил для себя краткую картину противостояния французов и германцев.

Одиннадцать с небольшим веков назад на территории Западной Европы была создана империя Карла Великого. Но, как это часто происходило в Средние века, страна стала трещать по швам после смерти своего создателя. В 843 году королевство Каролингов было разделено на три части Верденским договором. Западные земли стали вотчиной французских королей, а на восточных территориях образовались немецкие государства. Недолго просуществовавшая Средняя Франкия, слабая центральная часть под управлением императора Лотаря I, вскоре снова распалась. Её северная часть Лотарингия по обе стороны языковой границы стала яблоком раздора между западными и восточными королевствами на долгие годы.

За столетия, прошедшие с момента раздела империи Карла, бывшие её части не раз конфликтовали друг с другом. До XVII века отношения Франции и Священной Римской империи германской нации, в которую входили почти все немецкие земли, складывались в рамках обычной медиевистической дипломатии. Военное партнёрство и династические браки сменялись пограничными сражениями.

После окончания Столетней войны в Париже была разработана доктрина естественных границ, по которой считалось, что немецкие земли до Рейна принадлежат Франции. Эта стратегия постоянно порождала конфликты между странами. Особенно жарко на границе становилось, когда в германских землях выбирали очередного императора.

XVII век стал столетием противостояния католицизма и протестантизма. Основные действия происходили на немецких и французских землях. Религиозные конфликты, начавшиеся здесь, переросли в общеевропейскую войну, продлившуюся целых три десятилетия.

В этом противостоянии сложно чётко обозначить германо-французские отношения. В основном из-за того что единой Германии не было, а каждый немецкий князь и барон проводил собственную политику и искал, где ему будет выгоднее, в Империи или во Франции.

Например, во время этой войны появилась Рейнская лига германских государств. Входившие в неё князья и бароны хотели уйти от контроля императора и просили помощи у французского короля. Вообще, для того времени было нормальным явлением, когда феодалы давали присягу и императору, и королю.

В конце столетия благодаря силе своей армии Франция стала одной из самых могущественных стран. Одной из главных целей Парижа в эти годы были земли в Лотарингии. В результате войны король хотел получить контроль над обоими берегами Рейна и превратить немецкие княжества в своих вассалов. Однако конфликт окончился ничьей. Париж не смог захватить Лотарингию, но сохранил за собой Эльзас и Страсбург.

Свою последнюю войну против Франции Священная Римская империя начала в 1793 году. Формальным поводом к началу боевых действий стала революция и обещание германских государей поддержать свергнутого французского короля.

К этому времени империя была очень слаба. Имперские бароны максимально ограничивали участие своих войск в этой войне и не оказывали должного сопротивления врагу. Французская же армия, даже несмотря на революцию, была одной из самых сильных в Европе. Французы в течение нескольких месяцев оккупировали территории за Рейном, а также вторглись в Баварию и Саксонию. В 1803 году был ратифицирован мирный договор, по которому империя практически прекращала своё существование.

Германо-французский конфликт продолжился после объявления Наполеона императором Франции. Бонапарт покровительствовал Рейнской лиге немецких государств и враждовал с Пруссией, которая претендовала на роль центра консолидации германской нации. Консолидация Германии началась после падения Наполеона и продолжалась весь XIX век. К 70-м годам прошлого века Пруссия контролировала большую часть немецких территорий и стремилась создать единую централизованную Германию. В интересах Франции было сохранить статус-кво, при котором существовали десятки небольших немецких государств.

Новая война началась в 1870 году из-за дипломатического конфликта, связанного с испанским престолонаследием. Однако, по большому счёту, крови хотели и те, и другие. В боевых действиях немцы были намного сильнее и уже в 1871 году заняли Париж. Французы были вынуждены уступить часть своих земель в Эльзасе и Лотарингии, а на карте Европы появилась новая могучая Германская империя.

Последняя война между Францией и Пруссией и её результаты усилили межнациональную вражду. Германцы и французы стали считать друг друга заклятыми врагами. Эта же идея активно продвигалась политиками с обеих сторон, которые умело играли на чувствах толпы. Хотя за тысячу лет с момента раздела империи Карла Великого Германия и Франция конфликтовали друг с другом не чаще, чем другие страны.

Тем не менее после окончания прусско-французской войны реакцией Франции после 1871 года стал реваншизм (esprit de revanche): чувство горечи, ненависти и стремление отомстить Германии, а также требование вернуть две потерянные провинции. Картины, подчёркивающие унижение, вызванное поражением, пользовались у французов большим спросом.

Однако примерно через десять лет мнение французской элиты изменилось. Вопрос об Эльзасе и Лотарингии отошёл на второй план, и республиканцы, и социалисты в правительстве систематически преуменьшали его значение.

И вот противостояние вновь усилилось, да ещё как. Германские и французские газеты словно с цепи сорвались, поливая грязью друг друга. Начались провокации на границе, причём у меня сразу возникли вопрос: зачем французам дразнить гусей? Их армия явно не готова в настоящий момент к боевым действиям против германцев, которые, можно сказать, провели частичную мобилизацию за счёт переброски своих частей с востока на запад.

Тем не менее 20 февраля 1905 года на пограничном участке рядом с крепостью Мец выстрелом с французской стороны был убит совершавший обход германский пограничник.

27 февраля, ровно через неделю, в том же районе с французской территории из пулемёта обстрелян германский пограничный наряд: двое раненых и один убитый.

В тот же день статс-секретарь по иностранным делам Германской империи барон фон Рихтгофен вручил в Берлине представителю Франции ноту, в которой указывалось, что Германская империя не намерена «раздувать этот возмутительный акт нападения», но, заявляя протест по поводу случившегося, предлагает отвести французские войска от границы Эльзаса и Лотарингии на пятнадцать-двадцать миль с целью предотвращения возможности «повторных провокаций».

В германской прессе инцидент был немедленно охарактеризован как «наглая провокация французских реваншистов». В газетах и на прошедших митингах в Берлине и ещё ряде крупных германских городов раздались призывы: «дать отпор зарвавшимся лягушатникам» и «ответить тройным ударом». Германским войскам по всей линии границы был отдан приказ отвечать на любые агрессивные действия со стороны Франции огнём, вплоть до уничтожения нападающих.

Первого марта новая провокация с французской территории. Вновь обстрелян пограничный наряд. На этот раз без жертв. Третьего марта – новый обстрел, пятого марта – ещё один. Убито ещё несколько германских пограничников.

Шестого марта французское правительство в ответной ноте сообщило кайзеру, что по результатам расследования и показаниям французских пограничников, записям в их журналах наблюдения все выстрелы по германским пограничникам были произведены с германской стороны, и предположило, что речь идёт о несчастных случаях среди германских военнослужащих. Также Франция со своей стороны готова обсудить двусторонний отвод войск от границы и предложила провести совместное расследование инцидентов.

Целую неделю была тишина, и вот вчера вновь пулемётный огонь, по заверению германского правительства, с французской стороны. Мало того, германские пограничники ведут ответный огонь, после которого притаскивают через границу на свою территорию двух убитых ими человек, одетых во французскую форму пеших шассёров, или егерей, а также станковый пулемёт Гочкиса.

Новая нота Франции от фон Рихтгофена, в которой барон доводит до французского правительства, что последний эпизод на границе отражает глубокую враждебность правительства Франции к Германской империи и призван довести до крайности кризис в отношениях между обеими странами.

«Интересно, что на это ответят французы? – подумал я. – Это же прекрасный повод для объявления войны со стороны Германии. И чем-то это похоже на начало Второй мировой войны, когда немецкими спецслужбами были организованы провокации на границе с Польшей».

Мои мысли устремились к событиям моего прошлого-будущего. Вспомнилось, что немцы организовали якобы нападение поляков на немецкую радиостанцию, а на следующий день к немецкому народу обратился Гитлер, заявив, что Польша осуществила нападение на германскую территорию и что с этого момента Германия находится в состоянии войны с Польшей.

«Любопытно, это ребята майора Карла Брозе поработали? Или всё-таки французские реваншисты на поднявшейся волне взаимной ненависти отметились?» – пронеслось у меня в голове.

Кто такой майор Брозе? Это начальник Отдела III-b при германском генеральном штабе, сотрудники которого занимаются разведкой и контрразведкой. Объём полномочий отдела III-b весьма широк. Он занимается разведывательной работой, контрразведкой и политической работой в армии. Ему же поручены все связи с иностранными военными атташе, а также наблюдение за иностранными посольствами в Берлине. Контрразведчики отдела занимаются и перлюстрацией переписки германских граждан с заграницей.

Поскольку отдел являлся не просто органом военной разведки, а общегосударственным разведывательным и контрразведывательным военно-политическим ведомством, то в нём работают не только офицеры, но и штатские сотрудники, владеющие иностранными языками и другими полезными навыками. Например, мобильным агентам необходимы документы тех стран, где они нелегально будут работать, и кто-то их должен сделать.

Это я сужу по работе агентов Аналитического центра и своим «блиноделам» и «маклерам». Не думаю, что германцы будут глупее. Телохранителей кайзера обучали у нас в центре. Могли германские офицеры увидеть или услышать и про курсантов? Могли. Тем более что ничего необычного в действиях нелегальных разведчиков нет. Вспомните орден иезуитов. Вот где «к вящей славе Божией» работали настоящие профессионалы, используя любые методы и личины.

Мои размышления прервал стук в дверь, после чего на пороге кабинета образовался мой секретарь, который сообщил:

– Ваше превосходительство, великий князь Михаил Александрович просит вас немедленно прибыть к нему в кабинет.

Я посмотрел на подтянутого коллежского секретаря в чёрном мундире с серебряными петлицами, белоснежной рубашке с чёрным галстуком и усмехнулся про себя.

Выпускник первого курса Александр Сергеевич с позывным Арап, благодаря своей внешности, очень уж был похож на другого Александра Сергеевича с фамилией Пушкин, был оставлен после выпуска при центре из-за своей феноменальной способности получать нужную информацию чуть ли не из воздуха, особенно среди женского пола. Как-то незаметно стал у меня секретарём. Очень хорошим секретарём, к тому же снабжающим меня всеми слухами Гатчины и даже Санкт-Петербурга. Как у него это получается, остаётся для меня загадкой до сих пор.

– Что случилось, Александр Сергеевич? – спросил я, заранее уверенный, что сейчас получу исчерпывающую информацию из Гатчинского дворца.

И Арап меня не подвёл.

– К регенту из Санкт-Петербурга лично на встречу прибыл посол Германской империи фон Шён. После приёма его императорское высочество отдал распоряжение как можно быстрее собрать регентский совет, задействовав его личный поезд для приезда членов совета из столицы, а также вызвал вас, – бойко отрапортовал коллежский секретарь.

– Война, Александр Сергеевич?! – Задав вопрос, я усмехнулся.

– Она уже давно идёт. Только теперь увеличится её масштаб, ваше превосходительство, – с какой-то грустной улыбкой на лице ответил секретарь.

Я поднялся из-за стола, взяв со стола бумаги с грифом «Секретно», положил их в сейф, закрыл его и отправился на встречу с регентом.

⁂

– Что скажете, Тимофей Васильевич? – задал вопрос Михаил, увидев, что я закончил читать документ.

А читал я копию ноты, которую сегодня статс-секретарь по иностранным делам Германской империи барон фон Рихтгофен вручил в Берлине послу Франции Жоржу Бихурду.

Если свести всё словоблудие довольно жёсткого послания, то это было объявление войны. Слова «Германская империя считает себя свободной от обязательств, взятых на себя в силу Франкфуртского мирного договора, заключённого между Германией и Францией и систематически нарушаемого в последнее время правительством Франции», а также «объявление мобилизации» говорили об одном: кайзер объявил французам войну. Объявил несколько раньше, чем мы ожидали.

Оторвавшись от невесёлых мыслей, я ответил регенту:

– Это война, Михаил Александрович. Судя по всему, германцы не стали ждать ответа от французов. Господин фон Шён что-нибудь ещё передал вам?

– Передал, что во Франции также объявлена мобилизация, а французский флот в Тулоне поднят по тревоге, и начата подготовка к большому походу. В принципе, и мы, и германцы это ожидали.

– Ожидали, но чуть позже, – произнёс я и задумался.

– Это так. Кайзер, видимо, решил начать войну раньше, чем планировал, воспользовавшись случаями на границе, – начал Михаил.

Но я его перебил:

– Либо организовав их.

Великий князь с недоумением посмотрел на меня, а затем спросил:

– Ты хочешь сказать, что все эти провокации организовали германцы, чтобы иметь повод для нападения на Францию в глазах общественности?

– Не исключаю этого, – ответил я и посмотрел в глаза регенту.

– Но это подло, – мрачно произнёс Михаил.

– Это высокая политика, ваше императорское высочество, в которой подлость называется хитростью, – усмехнулся я. – Не хочу сказать, что в большой политике все средства хороши, но если вспомнить историю войн, то времена Святослава, который говорил: «Иду на вы», перед тем как напасть на противника, давно канули в прошлое. И поэтому, Михаил Александрович, ко всем планам Вильгельма Второго надо относиться с оглядкой.

– У тебя есть какая-то новая информация? – быстро и встревоженно спросил регент.

– Если не считать того, что кайзер готов нарушить нейтралитет Бельгии и Люксембурга при нападении на Францию, его политика и вашим, и нашим в отношении России и Турции, возможная организация с его стороны нападения на конвой, возможная организация провокаций на границе… – Я сделал паузу и продолжил: – Какой-то же конкретной информации о том, что Вильгельм Второй готов нарушить союзнический договор с нами, у меня нет. И, вернее всего, не будет до того момента, пока всё идёт в русле политики кайзера. Но…

– Но спиной к нему лучше не поворачиваться, – перебил меня Михаил и невесело усмехнулся.

– Это так, – подтвердил я.

– Ладно. – Михаил потёр пальцами переносицу. – Ноту германцы французам вручили, мобилизацию объявили. Как ты думаешь, когда начнутся боевые действия, и что нам делать?

– Думаю, в ближайшие дни. Раз германцы готовы воевать, значит, погодные условия для этого благоприятные, и они смогли собрать ударный кулак на необходимых направлениях без начала мобилизации. Что же касается наших действий, то считаю, надо не особо торопиться выполнять свой союзнический долг, – ответил я.

– В смысле? – вновь удивился регент.

– Михаил Александрович, наш основной враг – Англия, которая в этой войне в Европе примет минимальное участие на суше и максимальное на морских и океанских просторах, осуществляя морскую блокаду Германии и Российской империи. И против совместного англо-французского флота нам не выстоять. С Францией мы не имеем границ, соответственно, что-то получить для себя территориально в случае её проигрыша в войне мы не сможем. Колонии в Африке, думаю, Российской империи также ни к чему. В финансовом плане в случае победы мы можем получить от французского правительства определённые контрибуции, но, вернее всего, всё закончится взаимозачетами по французским кредитам. Вопрос: зачем или за что лить кровь русских солдат и офицеров? И такой же вопрос очень скоро начнут задавать себе те же солдаты и офицеры, которые будут воевать с французами на чужой земле… – Я замолчал и посмотрел на регента.

Великий князь задумался, хорошо, что не заявил сразу, что это подло.

– И как же нам поступать, Тимофей Васильевич? – прервал молчание и задал вопрос регент.

– Для начала надо объяснить кайзеру, что задержка с переброской сухопутных русских войск в Германию, как это было обговорено в планах, вызвана тем, что Германская империя начала войну почти на два месяца раньше оговорённого ранее срока. Мы не успеваем из-за этого отмобилизовать необходимые воинские части. Те войска, которые есть в Польше, необходимы для поддержания порядка в царстве, где до сих пор идут вооружённые столкновения.

– Интересно. А Куропаткин наоборот предлагает большую часть войск, расположенных в Царстве Польском, направить на помощь Германской империи, а заменить их мобилизационными подразделениями, – перебил меня Михаил.

– Можно осуществить ротацию пятьдесят на пятьдесят, но особо не торопиться. Не думаю, что германцам удастся осуществить план Шлиффена в полном объёме. Как мне кажется, они не в полной мере учитывают политическую обстановку в Бельгии и её вооружённые силы. А это может очень сильно помешать исполнению их планов, – продолжил я.

– Думаешь, Леопольд Второй не пропустит германские войска через свою территорию и начнёт боевые действия? – вновь перебил меня регент.

– Думаю, не Леопольд Второй, а его наследник Альберт. Бельгийцы давно недовольны своим королём, а английские газеты буквально издеваются над ним. Британия по Лондонскому договору 1839 года является гарантом независимости и нейтрального статуса Бельгии и рассматривает возможность высадки десанта в Антверпене в случае германского вторжения на территорию королевства. К тому же нельзя забывать военные возможности бельгийских крепостей Льеж, Антверпен и Намюр, а также вероятную смену правящей династии Бельгийского королевства при английской и французской поддержке этих действий. К тому же и во Франции есть два кольца обороны из крепостей. И есть ненависть к бошам. Так что лёгкой прогулки у германцев не будет. Поэтому предлагаю поспешать медленно. Хватит и того, что мы обеспечиваем тыл Вильгельма Второго на востоке, а потом поможем Германии поставками продовольствия. За отдельную плату, конечно. – Я замолчал и вновь посмотрел в глаза Михаилу.

– То есть ты предлагаешь повоевать с англичанами руками кузена? Излюбленная тактика джентльменов. Не так ли, Тимофей Васильевич? – усмехнулся регент, не отводя взгляда.

– Почему бы и нет, Михаил Александрович. Как говорится, нам чужой земли не надо, но и своей мы ни пяди не отдадим, – усмехнулся я.

– И кто такое сказал, Тимофей Васильевич? – поинтересовался регент.

– По-моему, князь Александр Невский, – ответил я, прикидывая, что что-то подобное звучало в «Марше советских танкистов», только не в этом временном и пространственном континууме.

– Не слышал про такое изречение из его уст, – задумчиво произнёс великий князь.

– Вероятнее всего, я ошибаюсь, Михаил Александрович, но, как мне кажется, такая политика приведёт к большей пользе для нашего государства. Воевать за чужие интересы не в наших интересах. Извините за тавтологию. – Я замолчал, ожидая, что скажет регент.

– А знаете, Тимофей Васильевич, а в этом что-то есть. Кузен хочет использовать нас, чтобы решить свои вопросы, а мы будем использовать его, чтобы решать свои проблемы. Сильного усиления Германии нашей империи не надо. Слишком опасный сосед появится тогда на нашей границе, а идея пангерманизма с её враждебностью к славянским народам всё больше охватывает население Второго рейха. – Великий князь криво усмехнулся. – И дядюшка Вилли эту идею поддерживает. Он спит и видит себя во главе Великой Германской империи, в которой восточные границы пройдут по рекам Неман и Буг, а дальше на юг по Дунаю до самой его дельты.

Регент замолчал, а я про себя подумал, что не зря капаю постоянно на мозги Михаилу, что в политике постоянных союзников не бывает, и в любой момент они могут предать, если увидят свой интерес. Поэтому надо действовать так, чтобы политика Российской империи приносила ей только пользу, невзирая на интересы союзников. И вот сейчас, слушая великого князя, я понял, что делал это не зря. Наконец-то Михаил повзрослел и начал глядеть на мир взрослыми и даже циничными глазами.

– Полностью согласен с вами, Михаил Александрович. И ещё один вопрос. Вам адмирал Алексеев ничего не присылал по поводу моей сестры? А то мне пришло письмо от шурина, где он просит отправить Алёну с детьми к нему, а Евгений Иванович написал письмо, где пишет, что обеспечит их безопасность при поездке по КВЖД, вплоть до отдельного вагона с охраной.

– Присылал, Тимофей Васильевич. Об этом я хотел с вами также поговорить. Если кратко, то императору Цзайтяню осталось жить пару месяцев, а может и меньше. Туберкулёз у него очень резко прогрессирует, несмотря на применение пенициллина Боткиных. Евгений Иванович отмечает в письме, что император просто не хочет жить, так как потерял империю Цин, которую создали его предки. Так что следующим императором Маньчжоу-Го станет ваш шурин, который много для этого уже сделал, а мы его поддержим. Ваша сестра и его сноха Ли Чан Куифен нужна будущему императору Чан как гарант оказания помощи со стороны Российской империи. Ему прекрасно известно, что Алёна Васильевна вместе с детьми жила в Гатчинском дворце рядом с покоями императрицы, а его племянники играли с императором Александром IV. И если раньше русское происхождение жены его брата было для Чан Шуня отрицательным моментом в политическом плане, то теперь всё несколько поменялось. – Михаил замолчал.

А я, признаться, приуныл. Отправлять сестру с племянниками в адское варево дворцовых интриг вновь созданной Великой маньчжурской империи очень не хотелось, но и сделать что-то для обеспечения их безопасности во дворце я практически не мог. Поэтому оставалось только надеяться на здравомыслие Чан Шуня, плюс к этому проинструктирую сестру, чтобы в случае опасности она вместе с детьми добиралась любыми способами в резиденцию адмирала Алексеева. В крайнем случае, до ближайшей воинской части российской армии. А Евгения Ивановича попрошу, если что, оказать содействие.

Какая-то не особо весёлая перспектива намечается, да ещё и война началась, которую, вернее всего, обзовут или назовут в будущем Первой мировой войной. Только началась она 15 марта 1905 года по юлианскому календарю и 28 марта 1905 года по григорианскому летосчислению. А в том моём прошлом-будущем 28 июня 1914 года был убит эрцгерцог Австро-Венгрии Франц Фердинанд вместе с женой, что и стало поводом для начала мировой бойни. И многие историки называют именно этот день началом войны. Вот верь не верь, а какая-то мистика с этим числом двадцать восемь выходит.

Эпилог

Артур Уильям Патрик, принц Великобритании, герцог Коннаутский, он же великий державный генеральный инспектор Древней ложи и великий мастер Объединённой Великой ложи Англии, поздним воскресным вечером 1 апреля 1905 года сидел во главе стола, за которым присутствовали: министр иностранных дел 5-й маркиз Лансдаун – он же великий избранный рыцарь Кадош; государственный секретарь по военным вопросам или военный министр Уильям Бродрик 9-й виконт Мидлтон – он же рыцарь солнца; первый лорд Адмиралтейства 2-й граф Селборн – он же рыцарь-командор храма и первый морской лорд адмирал флота лорд Керр – он же князь милосердия.

Огни свечей в канделябрах освещали участников совещания, которые все входили в регентский совет при вдовствующей королеве Великобритании и Ирландии Виктории Гессен-Дармштадтской в девичестве. Вдовствующая королева по завещанию Георга V стала регентом при малолетнем Эдуарде VII, названном так в честь погибшего деда – принца Эдуарда Уэльского, который так и не успел из-за гибели стать королём. При королеве был образован регентский совет из семи человек, в котором присутствующие были в большинстве.

Кроме того, эта пятёрка входила и в Верховный совет Древней ложи Англии, чья деятельность началась не в начале восемнадцатого века, а гораздо раньше. Для большинства масонов Великобритании, Шотландии и Ирландии их история тесно переплетена с Объединённой Великой ложей Англии, которая официально образовалась летом 1717 года, но есть и другая, намного древнее история английского масонства, о которой известно не многим посвященным.

Собравшаяся за столом пятёрка высших сановников Британской империи была из когорты посвященных. Именно они были реальными правителями страны. И сегодня, несмотря на Пасхальное воскресенье, они собрались в этом кабинете, чтобы обсудить последние мировые события и выработать стратегию дальнейших действий британского правительства.

– Брат Генри, вам слово, – произнёс герцог Коннаутский.

Министр иностранных дел 5-й маркиз Лансдаун, он же великий избранный рыцарь Кадош, поднялся со своего места, откашлялся и начал говорить:

– Четыре дня назад, 28 марта 1905 года, статс-секретарь по иностранным делам Германской империи барон фон Рихтгофен из-за нового обстрела с французской территории германских пограничников вручил в Берлине послу Франции Жоржу Бихурду очередную ноту протеста, которая фактически является объявлением войны Германией Франции. В тот же день оба государства объявили о начале мобилизации и привели свои военные флота в боевую готовность. Три дня назад германский посланник фон Вальвич вручил ноту министру иностранных дел Бельгийского королевства барону де Фаверо, в которой сообщил, что германское правительство получило достоверные известия о том, что французские войска намерены выдвинуться на Маас через Живэ и Намюр. Эти известия не оставляют никакого сомнения в том, что Франция намерена вторгнуться в Германию через бельгийскую территорию. В связи с этим германское правительство в ответ на мероприятия врага вынуждена со своей стороны нарушить неприкосновенность бельгийской территории.

Маркиз Лансдаун замолчал, достал из папки четыре листа и, раздав их присутствующим за столом, продолжил:

– Можете, братья, ознакомиться с текстом документа. Барон де Фаверо любезно мне его в тот же день предоставил с просьбой как можно быстрее сообщить ему и его королевскому величеству Леопольду Второго о действиях правительства Британии в случае вторжения в Бельгию германских войск.

Сидящие за столом, кроме министра иностранных дел, углубились в чтение документа.

– Германское правительство обязуется со своей стороны в момент заключения мира по окончанию боевых действий гарантировать королевству его независимость и его владения в полном их объеме, – с усмешкой зачитал граф Селборн. – Вот уж никогда в это не поверю, как и в то, что Германия готова по соглашению с бельгийскими властями покупать за наличные деньги все, что будет необходимо для ее войск, и вознаградить за все убытки, причиненные в Бельгии. Франко-прусская война показала, как германцы платят за то, что им необходимо, и возмещают ущерб.

Первый лорд Адмиралтейства Уильям Уолдегрейв Палмер, 2-й граф Селборн как-то криво ухмыльнулся, после чего продолжил:

– А вот в то, что германские войска будут урегулировать взаимоотношения обоих государств силой оружия, при этом занимаясь разграблением бельгийских территорий, в это я верю. Кстати, брат Генри, Леопольд Второй как-то отреагировал на эту ноту?

– Да, брат Уильям. Ещё два дня назад барон де Фаверо вызвал к себе германского посланника фон Вальвича и вручил ему ответ бельгийского правительства на их ноту, в котором сообщает, что покушение на независимость Бельгии, которым ей угрожает германское правительство, явится вопиющим нарушением международного права. Бельгийское правительство, приняв сделанные ему предложения, пожертвовало бы честью нации и в то же время изменило бы своим обязанностям пред Европой. Сознавая ту роль, которую Бельгия играет более восьмидесяти лет в мировой цивилизации, оно отказывается верить, что независимость Бельгии может быть сохранена только ценою нарушения ее нейтралитета. Если эта надежда была ошибочна, то бельгийское правительство твердо решило всеми средствами, имеющимися в его распоряжении, воспрепятствовать покушению на его права. – Министр иностранных дел, достав из папки ещё одну бумагу, зачитал её текст.

Потом Лансдаун достал из папки ещё один лист, после чего произнёс:

– Вчера вечером бельгийское правительство, несмотря на Пасхальную субботу, отправило письма послам Великобритании и Франции. Если кратко, то королевское правительство Бельгии твердо решило оказать сопротивление всеми средствами, имеющимися в его распоряжении, если германские войска пересекут её границу. Плюс к этому Бельгия обращается к Англии и Франции, чтобы они совместно, как державы-покровительницы, защитили ее территорию. Бельгийское правительство просит согласовать и объединить действия, дабы воспротивиться насильственным мерам, принятым Германией против Королевства Бельгии, и в то же время гарантировать сохранение в будущем независимости и целостности их государства. Бельгия счастлива заявить, что она обязуется защищать укрепления.

Последние предложения министр иностранных дел Великобритании зачитал. Сделав небольшую паузу, брат Генри продолжил:

– Сегодня на рассвете 1 апреля 1905 года германские войска пересекли границы Бельгии. Как сообщил мне де Фаверо, германцы выслали вперёд кавалеристов с листовщиками, которые начали разъяснять местным жителям, что появление на бельгийской территории немецких войск носит вынужденный характер и никак не направлено против бельгийской армии и местного населения. Встретив вооруженное сопротивление бельгийских пограничников, германцы сожгли дотла бельгийскую деревню Баттис, а в городке Версаж расстреляли шесть мирных жителей. Также барон сообщил, что мосты через Маас севернее и южнее Льежа они уже взорвали. Министр, а через него его величество Леопольд Второй просит как можно быстрее сообщить наши планы об оказании королевству военной помощи. Кроме того, есть сообщение, что германские войска также вторглись на территорию Люксембурга. Какой-либо информации от Вильгельма – регента Великого герцогства – по линии МИД не поступало. У меня всё, братья. – Маркиз замолчал и осмотрел сидящих за столом.

В этот раз они были не в масонских одеждах и не в своих мундирах, соответствующих их званиям и должностям, а просто в партикулярных платьях, но заседание происходило по правилам ложи.

– Есть ли вопросы к брату Генри? – спросил герцог Коннаутский, отметив паузой молчание присутствующих за столом, и продолжил: – Спасибо, рыцарь Кадош, садитесь. А теперь послушаем, что нам скажет рыцарь солнца. – Брат Артур, он же великий державный генеральный инспектор Древней ложи и великий мастер Объединённой Великой ложи Англии посмотрел на военного министра Бродрика.

Тот поднялся со своего места, предварительно сделав глоток чая, после чего лекторским тоном начал говорить:

– Братья, для того, чтобы пройти в глубь бельгийской территории, германцам предстоит овладеть бельгийскими крепостями Льеж и Намюр, прикрывающими переправы через реку Маас, которые станут главными препятствиями на пути германской армии. Эти крепости представляют собой систему фортов, возведенных вокруг городов и расположенных таким образом, чтобы при нападении неприятеля они могли поддерживать друг друга артиллерийским огнем. С внешней стороны форты окружены широким рвом глубиной до тридцати футов, так что без наведения переправы этот ров не одолеть. Сами форты надежно защищены толстыми железобетонными стенами толщиной восемьдесят-сто футов, которые не может пробить ни один снаряд обычной полевой пушки. Со стенами крепости, возможно, смогут справиться германские 150-сантиметровые гаубицы, но их ещё надо доставить к бельгийским крепостям.

Бродрик прервался для того, чтобы сделать глоток чая, после чего продолжил:

– Первой бельгийской крепостью, которую предстоит взять бошам, является Льеж, которая находится в двадцати милях от германо-бельгийской границы. Укрепления этой крепости состоят из двенадцати фортов, расположенных по обоим берегам реки Маас на удалении четыре-пять миль от города. Крепостной обвод Льежа достигает тридцати миль. Основные сооружения каждого форта имеют железобетонные покрытия толщиной более ста футов. Каждый форт имеет на вооружении до восьми орудий калибром сто двадцать миллиметров и три-четыре пятидесятисемимиллиметровых противоштурмовых орудия, а всего на вооружении крепости состоит больше двухсот орудий, включая полевую артиллерию. Гарнизон каждого форта сто-двести человек, а весь гарнизон крепости Льеж, включающий третью пехотную дивизию и одну бригаду четвертой пехотной дивизии, составляет около сорока тысяч человек. Примерно такие же силы сосредоточены у других бельгийских крепостей. Предполагается, что при осаде городов-крепостей пехотинцы станут защищать промежутки между фортами, заняв огневые позиции в заранее выкопанных траншеях. Льеж, Намюр, Антверпен должны сковать германские войска не на один месяц, если бельгийцы будут драться, как это заявил Леопольд Второй. Если же они сдадут свои крепости, то тогда план фон Шлиффена германцами может быть осуществлен. – Рыцарь солнца вновь замолчал, делая ещё один глоток чая.

Принц Артур, наблюдая из-под опущенных век за военным министром, усмехнулся про себя. Виконт, как уроженец Ирландии, был большим любителем ирландского виски, а учитывая, что был вечер Пасхального воскресенья, брат Уильям Сент-Джон успел, вероятнее всего, просмаковать не один бокал любимого «Jameson» и сейчас с помощью чая пытался побороть бродивший в организме хмель. Тем не менее докладывал виконт ясным, чистым голосом.

Военный министр поставил чашку на стол и продолжил:

– Что касается Люксембурга, то германцы пройдут через его территорию паровым катком, но логистика переброски войск не позволит бошам через это игольное ушко пропустить большое количество воинских частей для штурма Парижа, им необходим прорыв ударного кулака через Бельгию. Если же рассматривать границу Эльзаса и Лотарингии, то французы собрали там свой ударный кулак и могут начать наступление до окончания мобилизации, имея кратное превосходство над германцами. С учетом сложившейся ситуации я предлагаю подождать с отправкой наших сухопутных войск в Бельгию и во Францию, дождавшись развития дальнейших военных действий.

Бродрик закончил и вновь потянулся к чашке с чаем.

– Я поддерживаю предложение брата Уильяма. Не знаю, насколько долго бельгийцы смогут задержать германцев, но Франция обречена в любом случае, несмотря на нашу поддержку. Мы не имеем столько сухопутных войск, чтобы перевесить численность германских частей после мобилизации, не говоря уж о мобилизационных возможностях российской армии, которая к тому же получила неплохой боевой опыт в Русско-японской войне. При этом стойкость японцев и их готовность пожертвовать собой не идёт ни в какое сравнение с лягушатниками, – тихо произнёс первый морской лорд и начальник Военно-морского штаба адмирал флота лорд Уолтер Тэлбот Керр. – По-моему, главной задачей в этой войне будет как можно большее взаимное ослабление Франции, Германии и России, а после поражения Франции на сухопутном театре действия нам надо будет интернировать её флот, чтобы он не достался Германии и России. Думаю, французы сами на это согласятся. А нам надо не забывать про Британскую Индию и южный Иран. Русские там сильно активизировались. Сухопутные войска нам понадобятся там в большей степени, чем во Франции.

– Кто ещё так думает? – спросил брат Артур и обвёл взглядом всех сидящих за столом.

Руки подняли все, включая и Артура Уильяма Патрика, принца Великобритании, герцога Коннаутского.

– Брат Уильям, вы всё-таки посчитайте, сколько мы сможем после мобилизации территориальных сил и резерва регулярной армии выделить сухопутных частей для Франции и Бельгии, а также подумайте над тем, какие части мы можем вернуть из Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки и Канады. Надо же поддержать моральный дух союзников. Кроме того, нам надо подумать о введении в Метрополии всеобщей воинской повинности, – произнёс великий державный генеральный инспектор Древней ложи и великий мастер Объединённой Великой ложи Англии. – Нам надо становиться сильнее не только на морских просторах.

Сноски

1

Всеафганский совет старейшин (представителей), нерегулярно избираемый от этно-племенных групп для решения кризисных ситуаций.

(обратно)

2

Нож разведчика специальный или стреляющий. С появлением в 1983 году на вооружении советских спецслужб бесшумного пистолета ППС, под значительно более мощный патрон СП–4, нож НРС послужил основой для разработки аналогичного изделия НРС–2 в целях унификации огнестрельного арсенала по боеприпасу.

(обратно)

3

Луи Филипп II Жозеф, герцог Орлеанский. Отличался либеральными взглядами. Во время Великой французской революции примкнул к революционерам, отказался от титула, стал «гражданином» и принял фамилию Эгалите (равенство). В Конвенте голосовал за казнь своего родственника Людовика XVI.

(обратно)

4

«Петеньки» – так ласково называли кредитные билеты в пятьсот рублей, где был изображён Пётр I.

(обратно)

5

«Катеньки» – название кредитных билетов в сто рублей, где изображена Екатерина II.

(обратно)

6

В реальной истории серии «Кинг Эдуард VI».

(обратно)

7

74,1 км/ч.

(обратно)

8

101,8 км/ч.

(обратно)

9

Гавар – уезд, район.

(обратно)

10

Вилайет – провинция, область.

(обратно)

11

Современный Гавар.

(обратно)

Игорь Валериев Ермак. Регент

⁂

Пролог

Глава 1 Разговор

Глава 2 Расследование

⁂

⁂

Глава 3 Земельный вопрос

Глава 4 Великие князья

⁂

Глава 5 Месье Дюбуа

⁂

⁂

Глава 6 Разговор–2

Глава 7 Покушение

Глава 8 Трудное решение

⁂

⁂

Глава 9 Подготовка

Глава 10 Операция «Дед Мороз»

⁂

Глава 11 День подарков

⁂

Глава 12 Последствия–1

⁂

Глава 13 Последствия–2

⁂

Глава 14 Вильгельм II

⁂

Глава 15 Политики–1

⁂

⁂

Глава 16 Политики–2

Глава 17 Политики–3

⁂

Глава 18 Конституция

⁂

⁂

Глава 19 Дела текущие – 1

Глава 20 Дела текущие – 2

⁂

Эпилог

Сноски

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Оглавление

Игорь Валериев
Ермак. Регент

Глава 1
Разговор

Глава 2
Расследование

Глава 3
Земельный вопрос

Глава 4
Великие князья

Глава 5
Месье Дюбуа

Глава 6
Разговор–2

Глава 7
Покушение

Глава 8
Трудное решение

Глава 9
Подготовка

Глава 10
Операция «Дед Мороз»

Глава 11
День подарков

Глава 12
Последствия–1

Глава 13
Последствия–2

Глава 14
Вильгельм II

Глава 15
Политики–1

Глава 16
Политики–2

Глава 17
Политики–3

Глава 18
Конституция

Глава 19
Дела текущие – 1

Глава 20
Дела текущие – 2