Сведу тебя с ума
Ольга Рузанова

Глава 1

— Сколько он стоит? — касаюсь губами кончика коктейльной трубочки, — мне точно не придется брать кредит, чтобы расплатиться за эту вечеринку?

— За все уплОчено, — хлопает по плечу Эмма, — расслабляем булочки, девочки, и веселимся.

Изобразив невозмутимость и толику усталости, пускаю взгляд прогуляться по тусовке, в гуще которой мы с подружками оказались.

На самом деле я испытываю целый букет разных ощущений. От потрясения и шока до легкой брезгливости. Я никогда в жизни не была на таких вечеринках.

Музыка оглушает округу в радиусе нескольких километров, лазерные лучи полосуют небо. Земля дрожит от этой вакханалии.

— Как они там дышат? — шепчет в ухо Марина, указывая подбородком в сторону громадного бассейна.

По бурлящей от огромного количества купающихся воде плавают прозрачные сферы, внутри которых резвятся девушки. И если зрение не подводит меня, одеты они только в трусы.

— Не знаю. Наверное, отверстия по бокам есть.

— Да не пяльтесь вы так, — шипит Эмма, — у вас же на лбу написано, что вы только позавчера вечером из сарая с коровами вылезли.

— Коров не в сарае держат, — отвечает Маринка с умным видом.

— Заткни-и-и-ись… — стонет та, не снимая с лица светской улыбки.

Эмму можно понять — на ней большая ответственность. Это ее троюродный брат провел нас на эту вечеринку. Опозориться из-за нас перед его друзьями и навсегда забыть дорогу сюда в ее планы точно не входит.

— А кто из них хозяин дома? — меняю тему, пока она не начала душить Маринку.

— Понятия не имею. Какая-то богатенькая сучка. Кирилл говорит, ее родители драг металлами занимаются.

— Почему сучка?

— Это Кир ее так назвал. Не я.

Смыкаю губы на трубочке, тяну в себя коктейль и провожаю взглядом двух девчонок модельной внешности в бикини. Если бы я была тут хозяйкой, то не позволила, чтобы по двору моего дома разгуливали полуголые девицы. Хотя бы из зависти. С моим сдобным задом о таком только мечтать можно.

Заканчивающийся трек с нахлестом переходит в другой, и нас оглушает раскатистый голос диджея. Как по команде поворачиваем головы в сторону крутящейся платформы, с которой он управляет настроением гостей.

— Пойдем, потанцуем! — оживляется Эмма, услышав название следующего трека.

Я не собиралась вообще-то. Мое короткое узкое платье задирается до белья при каждом моем шаге. Но… если Маринка согласится подержать подол, то я с удовольствием потанцую.

— Идите, я вас для сторис сниму, — говорю, забираясь на барный стул.

— Блин, Жанна, — кривится Марина, — я тогда тоже не пойду.

— Идем, — хватает ее руку Эмма, — я тебя зачем сюда привела?..

Тяну через трубочку остатки коктейля, ставлю бокал на барную стойку и разворачиваюсь лицом к танцующим.

Вынув телефон из сумочки, как и обещала снимаю девчонок. Маринка зажимается, а Эмма, упираясь ладонями в колени, выписывает тазом восьмерки. Поглядывая на других, изо всех сил старается им подражать. Подбадриваю ее поднятым вверх большим пальцем.

Стать частью этого мира — ее заветная мечта. Она, как и мы с Мариной, не местная. Приехала учиться из небольшого городка. На Кирилла, своего троюродного брата, с которым раньше никогда не общалась, нашла выход сама. Знала, что семья у них состоятельная, а значит, и связи нужные имеются.

И как выяснилось, нашла она его очень вовремя. Парень, выпросив у мамы с папой денег, решил небольшой бизнес замутить — Агентство по организации и проведению праздников.

Дальняя родственница с кучей нуждающихся в деньгах подружек оказалась ему как нельзя кстати.

Выбрав наиболее удачное видео, выкидываю его на свою страницу. Жду на него первой реакции и вдруг вижу боковым зрением, как к барной стойке кто-то подходит.

Невольно застываю. Плечи, руки и шею усыпает мурашками. Мышцы деревенеют.

На сторис появляются первые комментарии от Лизы и Насти.

«Это ты где? Почему нас не позвала?!»

Собираюсь ответить, но пальцы не попадают по нужным буквам, и я оставляю затею. Тихо выдохнув, слепо смотрю в экран телефона и замечаю в поле моего зрения движение.

Облокотившись на стойку, парень поворачивает голову в мою сторону. Вижу кроссы и обтягивающие мужские ноги узкие джинсы.

Ноздри запах дорогого парфюма щекочет.

— У тебя стрелка на чулке, — раздается неожиданно низкий насмешливый голос.

Ч-ч-черт!

Вспыхнув, поворачиваюсь и застаю его открыто разглядывающим мои колени. Инстинктивно стискиваю их и буквально получаю ожоги кожи там, куда он пялится.

Колени, бедра, руки, грудь и, наконец, лицо.

Встречаемся глазами. Я перестаю дышать.

Дерзкий взгляд темных глаз, и сложенные в пренебрежительную улыбку самые красивые мужские губы, что я когда-либо видела, вышибают дух.

Моя женская сущность мгновенно выносит вердикт — он мне нравится.

Заломив бровь, парень отворачивается.

А я ему не нравлюсь.

Гадство.

Пользуясь тем, что он не смотрит, сползаю со стула и быстро ретируюсь. Делаю девчонкам знак рукой и, остановившись, верчу головой по сторонам. Где в этом Лас — Вегасе найти туалет?

Но тут же вспомнив, что сказал Кирилл, начинаю двигаться в сторону бассейна. Туалеты там же, где и раздевалки.

Ноги не слушаются, и руки мелко трясутся. Лицо горит огнем, словно на нем волдыри от ожога.

Мерзавец.

Смотрел на меня, как на грязь на своих ботинках!

Ненавижу этих снобов!..

— Эй… слышь!.. — окликает высокий женский голос, — у тебя стрелка на чулках!

Дальше следует дружный смех и кто-то добавляет:

— Еще бы в рейтузах пришла!..

Ускоряюсь. Стараясь держаться подальше от бассейна с резвящимися полуголыми русалками, потому что то и дело меня окатывает волной брызг, торопливо иду к большому стеклянному павильону.

Едва не поскользнувшись на мокром кафеле, захожу внутрь и открываю дверь женского туалета.

Фу!.. Прямо фу!.. Мне здесь не нравится!

Какие же они все высокомерные и грубые! В гробу я видела этот высший свет!

Закрывшись на защелку, снимаю чулки и выбрасываю их в ведро. Затем в зеркало на себя смотрю. Мне не показалось. На коже красные пятна, а в глазах нездоровый блеск.

Валить надо с этого маскарада.

Вынимаю телефон из сумки и набираю Эмму. Не отвечает. Тут же перезваниваю Марине. Результат тот же.

Очевидно, танцуют и не слышат из-за громкой музыки.

Выхожу на улицу и шагаю вокруг вращающейся платформы с диджеем в поисках подруг. В сторону барной стойки стараюсь не смотреть.

— Жанна! — слышу вдруг свое имя и, оглянувшись, вижу девчонок в компании парней, один из которых Кирилл, а другой… тот самый говнюк.

Да твою ж мать!..

В замешательстве останавливаюсь, делая вид, что поправляю ремешок сумочки на плече. Кожу ног ошпаривает.

— Жан, ну ты чего!.. — зовет Эмма, — иди к нам!

Иду. Глядя на газон перед собой, медленно к ним шагаю.

— Привет, — выговариваю севшим голосом.

Мне никто не отвечает. С Кириллом мы сегодня уже здоровались. Остальные трое, видимо, считают ненужным.

— Волонтерством занялся? — негромко спрашивает один из них, — помогаешь сирым и убогим?

— Да, завязывай, Андрюх, — отшучивается Кирилл, — Эмма моя сестра, а это ее подруги. Они у меня в агентстве работают.

Активирую экран телефона, чтобы заказать такси. Собираюсь ждать его у дороги, лишь бы не находиться в этом гадюшнике больше ни минуты.

— Это Марина, она у нас за костюмы и бутор отвечает, — продолжает рассказывать, — а это Жанна, аниматор. Она в кулинарном учится. Знаете, какие у нее пироги вкусные!

Парни ржут в голос, а я машинально вскидываю взгляд.

На губах мерзавца насмешка.

— Ткачиха… повариха… — смотрит на нас поочередно, — сватья баба Бабариха…

— Макс!.. Блядь!.. — взрывается его друг и складывается пополам.

Девчонки растерянно глазами хлопают, а у меня красная пелена перед глазами.

— А ты, стало быть, Кощей, что смерть свою в яйце хранит? — цежу в наглую физиономию, — береги яйца, Макс!

Глава 2

Жара. Электронное табло на здании Электрона показывает 33 градуса. Пекло, при отсутствии ветра и облаков на небе. Кто говорил, что август — уже почти осень?

На мне короткие шорты и розовый топ. На ногах легкие сандалии. Висящий на плече маленький рюкзачок бьет по спине с каждым шагом.

Натянув козырек кепки на глаза, поворачиваю за здание и буквально бегу по раскаленному асфальту. Нырнув под шлагбаум, оказываюсь на небольшой закрытой территории и, взлетев по наружной металлической лестнице, тяну белую пластиковую дверь и захожу внутрь.

Агентство с пафосным названием «Star trek» находится на втором этаже прежнего дома быта и занимает всего шестьдесят квадратных метров. Дешевый ремонт и такая же мебель, но сейчас мне это помещение кажется оазисом среди пустыни, потому что тут работает кондиционер.

— Пф-ф… Я живая?.. — падаю на низкий диван и вытягиваю ноги, — воды!

Маринка отвлекается от сваленного в кучу разноцветного нечто и наливает мне воды из кулера.

С благодарностью глядя на нее, протягиваю обе руки, беру пластиковый стаканчик и в несколько глотков осушаю его.

— Спасибо! — вытираю губы ладонью и указываю на картонные коробки, — привезли? Все нормально?

— Я еще не все посмотрела. Примерить надо.

— Хочешь сказать, я должна буду все это напялить на себя?!

— Твои костюмы — да! — пожимает плечами, — вдруг что-то подгонять придется.

Конечно, я знала, что сегодня мы получаем сшитые на заказ костюмы для праздников и что все их нужно примерить, но кто запретит мне немного поныть?..

— Ладно, давай смотреть, что там.

Наряды Шахерезады, Чародейки, Лары Крофт и целый набор костюмов для детских праздников.

Так увлекаемся с Мариной, что не замечаем прихода Эммы. Уперев руки в бока, она за нами молча наблюдает.

— Костюм медсестрички оставим тебе, — говорю, указывая подбородком на крохотный халатик.

Поджав губы, берет его в руки и прикладывает к себе.

— Да легко! Мне идет мини.

Все еще злится на меня за происшествие на вечеринке селебрити. Я покинула тусовку сразу после пикировки с чванливым Максом, а девчонки через пять минут после этого. Марина говорит, Эмма горячо извинялась за мое неподобающее поведение.

— Напихаешь ваты в лифчик, и будет вообще огонь! — поднимаю оба больших пальца вверх.

— С моей грудью все в порядке, — чеканит Эмма, откидывая халат в сторону, — а вот с твоим чувством юмора беда!

— Серьезно?

Не отвечает. Изображая максимальную степень занятости, перебирает другие костюмы.

— Может быть, — продолжаю я, — куда мне? Столь тонкий изысканный юмор не для моего среднего ума.

— Девочки, не ругайтесь, — жалобно просит Маринка.

— А кто ругается? Я даже не думаю.

— Нет, Жанн, ну ты, правда древняя какая-то! — восклицает Эмма, — что такого они сказали?

— Я даже спорить не буду, — смеюсь, качая головой, — высший свет не для меня.

— Так и сидела бы в своей дыре, зачем в город приехала?!

— Не приехала, если бы в моей дыре кулинарный был, — отвечаю спокойно.

— Да зачем он тебе? Ты и так офигенно борщи варишь. Тебя бы и без диплома на работу в столовку взяли!

— Девочки, ну пожалуйста, — сложив руки в молитвенном жесте, стонет Марина, — не ссорьтесь!..

— Да не ссоримся мы! — выкрикивает Эмма на эмоциях, — просто я же просила не позорить меня!.. А она меня и перед Киром подставила, и перед его друзьями.

— Но они и правда хамоватые! — выговаривает она с опаской.

— Хамоватые! Да, девочки!.. Они такие!.. Они себе могут это позволить! Высшая каста!..

— А мы?..

— А мы низшая!

— Матерь Божья, — бормочу под нос, — как все сложно…

— А ты как хотела?

— Никак. Я никак не хочу, Эм… Чихать хотела я на их касту.

— Ты знаешь, кому ты в лицо плюнула?

— Макс какой-то, — отвечаю невозмутимо.

— Не какой-то, а Данилов! — заявляет Эмма.

— И?.. Уже можно падать ниц?

— Его отец… Данилов Юрий, — закатывает глаза, вспоминая, — председатель Совета директоров «СибНефть». Ясно?..

— Ясно, — хмыкаю, возвращаясь к костюмам, — я искренне рада за его сына.

— С такими, как он дружить надо, а не кусаться.

— Правда?! — ахает Маринка, — а сколько ему лет? У него есть девушка?

— Двадцать четыре вроде. Девушка есть, — смеется ломано, — каждый день разная.

— Где он учится?

Я вынимаю из полиэтилена костюм девочки — собачки из популярного мультфильма и начинаю в него облачаться. Сама же невольно впитываю все, о чем девчонки говорят.

— В политехе, говорят. Тоже нефтянником будет, — шепчет Эмма благоговейно.

— Он красавчик.

— Видела, да?

— Ага.

— У него и подружки всегда такие же.

Я пытаюсь втиснуться в белые плотные колготки, затем надеваю розовую рубашку с белыми пуговицами и короткую юбку с рюшами. Тут же прею от жары.

— Но характер у него, конечно, — качает Эмма головой, — говорят, даже отец на него управы не может найти.

— А мама?

— Она умерла, когда он еще маленьким был, — продолжает вываливать тонны информации, — представляешь, в четырнадцать лет у отца спортивную тачку угнал и влетел на ней в витрину магазина.

Впечатлительная Марина тихо вскрикивает и выпучивает и без того круглые глаза.

— Надеюсь, не пострадал?

— Тачку в утиль, сам два месяца в больнице провел.

— Откуда ты все это знаешь? — спрашиваю, вынимая из целлофана собачью голову с двумя белыми хвостами.

— Кирилл рассказал, а что?

— Правильнее будет — у Кирилла выпытала.

— А что, это секрет? — вскидывается подруга, — все это знают. Что у него крутая квартира с видом на весь город, и шмотки брендовые из Европы, и тачка такая единственная в городе.

— Ай! — взвизгиваю хватаясь руками за лицо, — глаза!

— Что с ними?! — восклицают девчонки в голос.

— Не знаю, — хнычу жалобно, — посмотри, а!..

— Попало что-то? — подойдя ближе, Эмма разворачивает меня к окну и пытается понять, что со мной, — где болит? Колет, жжет?..

— Посмотри, у меня зрачки там в сердечки не превратились?

Она застывает на мгновение, а затем резко толкает меня в плечо.

— Дура!

Хохочу над ее обескураженным лицом и напяливаю на себя огромную собачью морду из тонкого поролона. Щеки, лоб и подбородок тут же начинают чесаться.

Боже… как я в этом детей развлекать буду?

— А нельзя было остановиться на гриме и белом парике? — кричу, чтобы меня услышали.

— Дети персонажа тогда не узнают, — отвечает громко Эмма.

Пф-ф…

Держась за нижние края головы, пытаюсь заправить их под ворот блузки. И сделать это так, чтобы прорези в ней были на уровне моих глаз, иначе ненароком растопчу детишек.

— А как я говорить буду?

— Громко!

Зашибись. Кожа лица от моего дыхания быстро мокреет и чешется еще больше. Тушь и подводка наверняка размазались.

Класс!

— Всем привет! — раздается неожиданно голос Кирилла.

Девчонки здороваются в ответ, я лишь поднимаю руку.

— Воу! — выдыхает восторженно, — какая сучечка!..

— Заткнись! — рявкаю как собака и срываю с себя дурацкую голову, — эта роль твоя!..

Не сразу соображаю, что в офисе слишком людно. Сначала мои глаза выцепляют смущенную физиономию Марины, а только потом я оборачиваюсь и вижу хамоватых дружков Кира.

Андрея и… Макса.

— Каштанка? — прижав обе руки к груди, кривляется Андрей, — Муму?..

— Шарик из Простоквашино, — подсказывает Макс.

Эмма за моей спиной предупреждающе шипит.

— А вы оба, видимо, зоофилы, — улыбаюсь кокетливо, — учитывая то, как топорщатся ваши ширинки в мою сторону.

Глава 3

Бодро отбивая чечетку подошвами сандалий, шагаю по тротуару в сторону сквера, откуда идут маршрутки к дому, где я снимаю комнату. Перебегаю дорогу по светофору и иду, стараясь держаться в тени высокого здания, чтобы не вернуться домой зажаренным шашлыком.

Деятельность в офисе пришлось срочно свернуть. Кирилл не платит мне за сверхурочную работу, поэтому я не обязана развлекать его дружков.

— Эй, повариха! — раздается вдруг неподалеку.

Оглянувшись, вижу, как по дороге вдоль тротуара катится темно — синяя тачка, из открытого окна которой на меня смотрит Андрей. Макс, почесывая пальцем бровь, поглядывает с водительского места.

Наградив их уничижительным взглядом, отворачиваюсь и ускоряю шаг.

— Садись, подвезем, повариха! — не унимается извращенец, — а то булочки свои спалишь к чертям!..

Представив, как они рассматривают мои, скрытые лишь короткими шортами булочки, мгновенно заливаюсь краской.

Черт!..

— Да не бойся! — смеется он, — наши ширинки больше не будут топорщиться в твою сторону.

— Ты же не в костюме собаки, — с усмешкой добавляет Данилов.

Последняя капля моего терпения срывается вниз. Подняв руку, выставляю средний палец.

— Ох, бля, — успеваю услышать, прежде чем машина срывается с места и быстро теряется в общем автомобильном потоке.

Вот же прицепились!.. Придурки!

Дойдя до остановки, покупаю в ларьке фруктовый лед и обессиленно падаю на лавку под козырьком. Пропустив одну свою маршрутку, с наслаждением съедаю мороженое и только после этого еду домой.

— У тебя где телефон? — кричит из комнаты Лиза, соседка по съемной квартире, едва я переступаю порог, — мне Эмма твоя наяривает.

Скинув рюкзак у порога, вынимаю из кармана шорт телефон и активирую экран. Три пропущенных от Эммы и по одному от родителей.

— На беззвучном, — отвечаю я.

— Она меня разбудила, вообще-то, — бормочет подруга недовольно.

— Соррян.

Снимаю сандалии, мою руки и, усевшись на стул в кухне, перезваниваю маме.

— Мам, не слышала, прости…

— На работе была?

— Да…

— Опять выступления? — спрашивает со смешком.

Не одобряют они то, чем я подрабатываю. И профессию мою будущую тоже. Мама всю жизнь секретарем в местной школе проработала, папа — электриком. Откуда у их дочери желание поваром стать, они так и не поняли.

Долго сопротивлялись моему поступлению и все еще думают, что это временная блажь. Отучусь и вернусь домой как миленькая.

Работа аниматором для них вообще чем-то постыдным является. Что-то между проституткой и клоуном.

— Нет… так, организационная работа… — отвечаю неопределенно, — как у вас дела? Смотрю, от папы тоже пропущенный.

— Я не дозвонилась, решила тебе с его номера набрать, — рассказывает мама, — вдруг ты со мной разговаривать не хочешь.

— Боже… откуда такие мысли?

— Ну в прошлый раз ты чуть трубку не бросила.

— Это когда ты мне работу вахтерши в школе предложила?

— Я не предлагала! Я просто сказала, что Степановна ушла на пенсию, и освободилось место.

— Ну, да, конечно…

Голос этой Степановны до сих пор мне в кошмарах снится.

«Куда прешься без сменки?!»

«А голову дома не забыл?!»

«А ну, не толкаемся!»

«Чья куртка?!»

— Не хочешь вахтершей, могу про педагога продленки узнать…

— Мама!

— Что, мама?.. Если бы могла, устроила бы тебя в столовую, но там сейчас комбинат питания всем заведует.

— Не надо. Меня. Никуда. Устраивать, — чеканю, чувствуя, что вот — вот взорвусь, — мне учиться еще год, и я доучусь, мама.

В трубке тяжелый вздох раздается. Мы обе на некоторое время замолкаем, но не отключаемся, потому что подобные стычки очень близко к сердцу принимаем.

— Прости, — сдаюсь первой, — но мне нравится учиться, и я очень хочу поваром в ресторане работать.

— В ресторане, — фыркает мама, — кто тебя туда возьмет без опыта? Или у тебя есть знакомые?

Одно и то же каждый раз. Слово в слово. Кому ты нужна? Кто тебя возьмет? Тебя там никто не ждет.

Прикрыв глаза, прижимаю ладонь к лбу.

— Как у папы дела? — спрашиваю, предпринимая последнюю попытку завершить разговор на доброй ноте.

— Да нормально у него дела. Вчера трансформатор какой-то у них сгорел, до одиннадцати на работе задержали.

— У тебя как?

— Да как?.. На даче травы по колено, — говорит с претензией в голосе, — хоть бы приехала, помогла.

— Сейчас работы много, надо успевать заработать. Хозяйка собирается плату за квартиру поднять.

— Картошку-то хоть приедешь копать?

— Приеду, — обещаю я.

После разговора сразу иду в душ. Настраиваю освежающую воду и намыливаю все тело. Закрываю глаза, чтобы смыть пену, а перед мысленным взором похабная улыбочка этого извращенца стоит. Наследника газет — заводов — пароходов.

Засранец с золотой ложкой во рту родился. Вкупе с его внешностью убойная сила.

Если бы не его снобизм и хамство, я бы, наверное, тоже потекла. Потому что его глаза и губы… и фигура, и голос…

Тьфу!..

Прибавляю холодной воды и, задержав дыхание, направляю на себя душевую лейку.

Изыди, демон!..

Освежив тело и охладив разум, надеваю тонкий сарафан на лямках и падаю с телефоном на кровать.

«Что случилось?» — пишу Эмме в ответ на ее три пропущенных.

«Завтра детский праздник загородом, не забыла?»

«В пять вечера. Я помню. Скинь адрес»

«Сейчас скину. Ты Пеппа завтра»

Отлично. Если завтра будет так же жарко, я в этом костюме сварюсь заживо.

«Ок»

«Кстати, друзья Кирилла считают тебя отбитой»

Почему, интересно? Потому что у моих ног не образовалась лужица, как у Эммы и Маринки?..

«Ты ранила меня в самое сердце. Как мне жить с этим, Эмма?!» — строчу, посмеиваясь.

«Больная»

Ага, и лечиться не собираюсь.

Сую телефон под подушку и поворачиваюсь на бок с намерением немного поспать. Кажется, моментально отрубаюсь, а просыпаюсь от раздражающего жужжания под ухом. Разлепляю глаза и, поднявшись на локте, пытаюсь понять, какое время суток за окном.

Падаю обратно на подушку и, сунув руку под подушку, вынимаю оттуда свой телефон.

На экране восемь вечера и… сообщение от неизвестного номера.

Сердце пропускает удар.

«Сохрани контакт, повариха. Пригодится»

Уронив руку с телефоном вдоль тела, быстро облизываю губы.

Кто из них двоих? Андрей или Макс?..

«Как записать? Кощей или зоофил?»

«Запиши — Мой Господин»

Ух ты!..

«Такой контакт уже есть в моем телефоне. Придумай что-нибудь другое»

Ожидаю что-то вроде Мой Повелитель, Мой Владыка, Мой хозяин или даже Султан моего сердца, но вместо этого прилетает:

«МАКС»

Пф-ф…

Глава 4

Максим

Автоматически открывшиеся ворота пропускают меня на территорию усадьбы отца, когда-то бывшей нашим семейным гнездом.

Въезжаю, традиционно притормаживаю у будки охраны.

— Здравствуйте, Максим Юрьевич, — здоровается Михаил.

— Привет, — отвечаю взмахом ладони.

— Юрий Андреич дома.

— Да, в курсе…

Делаю на машине круг по кольцу, как в лучших домах Парижа, и останавливаюсь у широкого крыльца из белого мрамора. По нему тут же кубарем визжащий комок шерсти скатывается — принадлежащий мачехе шпиц Вильгельм — Антуан.

— Здорово, псина, — бормочу, поднимаясь по ступеням.

— Вилли! — раздается за дверью голос Агнии, жены моего отца, — ты чего ругаешься?

Выходит из дома и, завидев меня, улыбается.

— Привет, Максим, — касается плеча, с поцелуйчиками не лезет, зная, как я терпеть не могу эти лобызания.

— Привет, — отвечаю и сразу в дом прохожу.

— Мы уже пообедали, — летит вдогонку, — тебя не дождались.

— Где отец?

— В кабинете работает.

Сейчас орать будет, что опоздал и трубки от него не брал. А я тупо дрых до обеда, а потом два часа с похмелья мучился.

В доме тихо, как в склепе и так же холодно. Слышно только цокот когтей шпица по глянцевому полу.

Крутя связку ключей на пальце, прохожу через круглый холл и сворачиваю в левое крыло, туда, где находится кабинет отца.

Оповещаю о своем приходе стуком костяшкой о дверное полотно и захожу внутрь.

— Здорово, — делаю несколько шагов и падаю на диван.

Отец, сидя в кожаном кресле перед монитором ноута, смотрит на меня поверх очков.

— Оборзел, сынок.

— Проспал.

— Рожа помятая. Пил вчера?

— Пил, ага… — откинувшись на спинку, широко зеваю, — есть, че пожрать?

— Тебя к обеду ждали, — бросает отец, возвращаясь к работе, — перебьешься.

— Я тогда поехал?

— Декан твой звонил, — говорит буднично, — скоро на учебу. Помнишь?

— Помню, в сентябре практика.

— Вот именно. Уже решил, где будешь ее проходить?

Почесав кончик носа, усмехаюсь.

— А я буду ее проходить?

— А что, нет? — отвечает вопросом на вопрос.

Вообще, нет. Собирался продлить каникулы еще на месяц. А может, даже на море смотаться в сентябре.

— Ну, надо, значит, надо…

— Не ерничай! — рявкает неожиданно, — сказал, будешь практику проходить, значит, будешь!..

Согласно киваю, прекрасно понимая, что он и не надеется увидеть меня в своем офисе. А я не собираюсь просиживать там штаны, но его право поорать на меня в воспитательных целях уважаю.

— Мне твоя учеба поперек глотки стоит уже!

— Мне тоже.

— Двадцать четыре года опездолу!.. И до сих пор ума не набрался!..

Зевнув, на часы поглядываю. В желудке голодное урчание.

— Я последний раз тебя, Максим, предупреждаю, не принесешь мне в этом году диплом, выкину из дома и обнулю счета.

— Хорошо, папа. А ты чего разошелся-то? Я снова где-то накосячил?

— Для профилактики!

— Тогда я пошел? Профилактические мероприятия закончены?

— Степан конкурс прошел в JT, — говорит вдруг отец.

— А-а-а… вон оно что! Зависть?..

— Зависть, да! — цедит, подаваясь ко мне через стол, — вот тебе и троечник, да? Вот тебе и тихоня!..

— Рад за него. Привет передавай.

Поднимаюсь и, снова зевнув, иду к выходу.

— К деду загляни, он скучает…

— Загляну.

— И Стефе позвони.

— Позвоню.

— И поешь на кухне! — догоняет в спину, когда я закрываю дверь.

Первым делом пожрать иду, потому что терпеть голодные спазмы становится невыносимым.

Вхожу на кухню и застаю там Нину, нашу постоянную кухарку. Согнувшись пополам у открытого шкафа, гремит кастрюлями и не слышит моего приближения. Подкрадываюсь тихо и резко за пышные бока хватаю.

— А-а-а!!! Ай!.. — визжит от неожиданности, на месте подскакивает, а я хохота сдержать не могу.

— Макс!.. Засранец!.. С ума сошел!

— Прости! — смеюсь, обнимая ее.

— Чуть инфаркт не получила, — колотит меня по спине, — убила бы!

— Ну, прости — прости, не удержался!

— Фух… — отступает на шаг, осматривает меня с головы до ног, — ты чего на обед опоздал?

— Проспал.

— Гулял вчера?

— Немного.

— Бестолочь, — качает головой, — садись, накормлю.

Ухожу помыть руки, а вернувшись, падаю за стол. Суп — пюре, мясо с овощами и воздушные булочки. Съедаю все до крошки. А затем в сад направляюсь, туда, где возится с кустами дед. Нахожу его между ровными рядами малины. Нацепив на лицо респиратор, чем-то их опрыскивает.

— Травишься?

Хмуро глянув на меня, продолжает занятие. Стою. Ожидая, пока он закончит, сую руки в карманы джинсов и осматриваю свои будущие владения.

Я у отца единственный наследник. Степочка, в успехи которого он меня постоянно мордой тычет — сын Агнии от первого брака. Ему отец бабками помогает, но ни акций, ни имущества ему не видать, как собственных ушей. Таково было условие, на которое мачеха согласилась перед заключением брака с моим отцом.

Отношения у меня с ним нормальные. Мне на него ровно так же, как и на Агнию. Она для меня просто тетка, с которой живет мой отец. Мать она мне не заменила, да и не пыталась, если честно.

Вообще насрать на обоих.

— Явился — не запылился, внучек, стягивая резиновые перчатки.

— Привет, дед, — пожимаем друг другу руки, сдержанно обнимаемся.

— Проебал обед, — ворчит он.

— Меня Нина накормила уже.

— Покормила… — бормочет, снимая с плеча ремень опрыскивателя и убирая респиратор в нагрудной карман клетчатой рубахи.

— Как жизнь? — спрашиваю я.

— Нормально. Каждый день одно и тоже. У тебя как?.. Хер не стер?

— Нет еще, — смеюсь традиционной шутке.

— Это хорошо. Жене немного оставь.

Молча закатив глаза, шагаю рядом с ним по широкой каменной тропинке в сторону дома.

Стефе еще позвонить надо — той самой будущей жене.

Провожу с дедом примерно час и по пути домой набираю ее. Разговор, как обычно, не долгий.

«Как дела?»

«Все отлично. А у тебя?»

Стефания дочь отцовского партнера, с которой мы знакомы с детства. Милая, правильная. Кажется, любит меня.

Наш брак выгоден всем, и мне в том числе.

Целоваться я ее научил. Секса не было — распечатаю перед свадьбой.

Домой к вечеру добираюсь. Воткнув наушники, падаю на диван и лезу в телефон.

Бездумно листаю ленту, пока не натыкаюсь на новую публикацию «Star trek». Ржу мысленно, вспоминая, как в прикол предложил Кирычу это название, а он взял и назвал.

Устроившись удобней, открываю фото с какого-то детского праздника и подсознательно одну наглую мордаху ищу.

И нахожу ее в розовом костюме поросенка в окружении дюжины детей. В виски адреналин бьет.

Не сдержавшись, смеюсь в голос.

Быстро листаю дальше, некоторые фотки себе скачиваю, пока не знаю, для чего. Под кожей зудит желание зацепить дерзкую сучку. По носу щелкнуть, чтобы за язычком своим острым следила.

А потом Киру набираю.

— Чем занимаешься? Как праздник прошел?

— Нормально прошел, — проговаривает озадаченно, — мы с девчонками моими в бар забурились по пиву выпить.

— В какой бар?

— Стендап.

Глава 5

— Закажи орешки и сухарики, — командует Аня, моя сестра по несчастью на сегодня, которая исполняла роль братика Пеппы.

— Я голодная, — возражает Эмма.

— Та-да-а-ам, — восклицает она и вынимает из рюкзака упакованные в целлофан куски пиццы.

— Где взяла? Стащила у детей?!

— Стащила?.. — вскидывает она взгляд, — с ума сошла?! Мне заказчица дала. Не объедки. При мне из коробок вытаскивала.

— О, круто!.. — хлопает в ладоши Маринка, — я бы быка сейчас съела!

Алкоголь я не переношу, поэтому просто заказываю сладкой газировки и беру себе один кусочек пиццы.

Устали все жутко. Мы так понравились детям, что нас продлевали два раза. В итоге мои топ и шорты промокли насквозь. Кожа ужасно чесалась, а волосы превратились в паклю.

Думала, не выживу. Думала, дети заиграют меня до смерти, но к счастью, в какой-то момент за малышней стали подтягиваться родители, и всем стало не до нас.

Накормить нас там, не накормили, но хотя бы разрешили принять душ, и только поэтому от меня сейчас не смердит на весь бар.

— На следующей неделе еще заказ. Холодное сердце, — говорит Кирилл, посылая мне намекающий взгляд.

— Пусть Эмма будет, ей и парик не нужен…

— Не-не-не! Я терпеть ее не могу!

— Проще спросить, что ты можешь терпеть, — бросаю, пихая пиццу в рот.

— Ну не мой это образ!

Марина, закусив обе губы, прячет взгляд в бокале с пивом. Мы уже давно поняли, что Эмма, пользуясь родственными связями с Киром, просто косит от работы.

— И не мой! — бурчу с набитым ртом, — с моими-то веснушками!

— Сопляки тебя любят, — подтверждает ее родственничек.

— А я тут при чем?!

— Ой! — неожиданно восклицает Марина, пихая меня в бок локтем.

Поднимаю глаза и натыкаюсь на насмешливый взгляд будущего нефтяного магната. Едва не подавившись пиццей, хватаюсь за стакан с газировкой и прижимаюсь спиной к спинке сидения.

— Приве-е-ет, — выдыхает Эмма благоговейно и, как радушная хозяйка, начинает крутить головой в поисках места для дорогого гостя.

Я же, опустив глаза, принимаюсь разглядывать узор на пластиковой столешнице. Кожа лица быстро нагревается, потому что чувствую, что гад пялится.

Кирилл поднимается на ноги, чтобы поздороваться с ним за руку, а его сестра начинает расталкивать девчонок.

— Аня, пересядь к Марине.

— Куда, на колени?..

— Двигайтесь, девочки.

Я сдвигаюсь ровно на сантиметр, потому что дальше только стена, а Аня буквально залезает на Маринку.

— Садись, Максим, — елейным голосом предлагает Эмма, хлопая по дивану около себя.

Вынув из карманов телефон и ключи от машины, он бросает их на стол и садится.

— Удивил, — усмехается Кир, занимая свое место, — не думал, что приедешь.

Данилов берет бутылку с пивом и поворачивает к себе этикеткой. Читает название и, пренебрежительно хмыкнув, ставит ее на место.

Для чего он приперся сюда?.. Весь его вид кричит о том, что он брезгует здесь находиться. Пить дешевое пойло и общаться с нами. Он совершенно не вписывается в окружающую обстановку. Браслет на запястье, дорогие шмотки и время от времени достигающий моих рецепторов умопомрачительный запах парфюма никак не вяжутся с этим местом.

Я не осуждаю за высокомерие. Конечно, нет! Будь я на его месте, то, может быть, вообще ужинать в Париж каждый вечер летала. На частном самолете.

И уж точно бы не сидела на диванах, обтянутых потрескавшейся искусственной кожей и не позволила лежать своему телефончику стоимостью в состояние на отслоившемся от столешницы пластике.

— Заехал поздравить вас с очередным успехом.

— С чем? — задирает брови Кирилл.

— Столько восторженных отзывов на твоей странице, — уважительно кивая, проговаривает Макс, — это однозначно успех.

— А-а-а!.. Да! — догадывается Эмма, — мы всегда просим клиентов оставлять отзывы. Сегодня им особенно понравилось!

Я внутренне вся собираюсь, потому что мне совсем не нравится, куда он заводит разговор. Если сейчас выдаст что-нибудь про мой костюм Пеппы, я вылью на него газировку.

— Да, Фунтик был на высоте.

Упырь!

Хамло нефтяное!..

— Ах-ха-ха!.. — взрывается смехом Аня, — ты, наверное, про Джорджа?.. Братца свинки Пеппы? Так это я была!

Делаю глоток газировки, не чувствуя ни вкуса, ни ее колких пузырьков. Ставлю стакан на стол и поднимаю взгляд.

Смотрит. На лице скучающее выражение, а в глазах черти с ума сходят.

Под моей кожей жар разливается. Дыхание сбивается.

Говнюк провоцирует. И мне бы не идти у него на поводу, прикусить свой язык, но для меня это всегда было проблемой.

— Надеюсь, ты передернул, прежде, чем сюда ехать.

За столом и, кажется, в радиусе пяти метров от него, воцаряется звенящая тишина. Все до одного смотрят на меня с открытыми ртами.

— Не успел, — отвечает негромко, — сильно спешил.

— Ничего не понимаю, — бормочет тихо Аня, — вы о чем?

— А что тут понимать?.. — усмехаюсь, глядя в его сощуренные глаза, — костюм Джорджа пока далеко не убирай, поможешь парню воплотить его фантазию.

— Какую фантазию? — шепчет испуганно.

— Да уймись ты, — шипит Эмма, пиная меня под столом.

Я отвечаю тем же. Заехав по ее колену, беру кусок пиццы со стола и, подняв руку вверх, прошу принести еще одну газировку.

Больше гад меня не трогает. Говорит с Кириллом о стратегии развития его бизнеса, и я, неожиданно понимаю, что он совсем не туп, как я надеялась. Видимо, прикидываться дебилом — его хобби.

Через час все начинают расходиться. Я иду в туалет, а потом выхожу из бара на улицу.

— Пока. Я позвоню, — говорит Эмма, награждая меня напоследок недовольным взглядом.

Целует девчонок в щеки, подходит к Максу и в нерешительности застывает, потому что он никак не реагирует на ее порыв обняться и поцеловаться на прощание. Но подруга не теряется — поднимается на носочки и касается его щеки губами.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не отпустить очередную колкость.

— До встречи.

Кивает ей еле заметно. Нервно улыбнувшись, она машет ему ладонью и идет за Кириллом к его машине.

— Всем пока, — говорю громко и тоже собираюсь свинтить.

— Жанн, подожди! — окликает Маринка, — Максим сказал, что увезет нас, ему по пути.

— А вам не страшно?.. — говорю со смешком, — парень опасен.

— Жанна! Ну, хватит! — просит она тихо, — поехали, ну пожалуйста!..

— Поехали, — подключается Аня, — что ты вечно как дикарка?.. Будь попроще!..

— Она его стесняется, — шепчет Марина.

Да что ж такое!.. Что за день сегодня такой?!..

— Я далеко живу! — произношу громко, глядя поверх голов подруг.

Курящий у своей тачки Макс, выдыхает струю дыма в сторону.

— Двойной тариф. Сначала в костюме собаки, потом в образе поросенка.

— Конченный.

Глава 6

Максим

Рыбка заглотила наживку. Заебись.

Зажав в зубах сигарету, галантно открываю перед девчонками заднюю дверь. Те смущенно хихикая, лезут в мою бэху. Если б не ваша подружка, ехали бы вы на трамвае.

Для поварихи не жалко места рядом со мной.

Поджав губы, злобно на меня щурится.

— Давай, Наф-Наф, прыгай, — приглашаю персонально.

Закатив глаза, проплывает мимо меня и, не спеша, опускается на сидение. Хлопнув дверью, выкидываю окурок и обхожу машину перед капотом. Потряхивает малость от предвкушения стычки.

Сажусь, кнопку старта нажимаю, музыку включаю и выезжаю с парковки.

Пожалуй, впервые в этой тачке сидят телки, которых я не везу трахать.

— Куда едем?

Девчонки адреса свои называют. Стерва демонстративно молчит. Скрестив ноги на уровне лодыжек, залипает в телефон.

О’кей.

Удерживая руль одной рукой, вторую кладу на рычаг коробки передач. Косится на нее, но не двигается. Я тоже на нее поглядываю. На ней топ без рукавов и юбка. Подол закрывает коленки, но и через ткань видно, что они круглые.

Фигура у поварихи что надо. Аппетитная — худышкой не назовешь. Зад и ноги — отдельная песня. У Андрюхи реально встал.

Меня же больше дерзость ее вставляет. Давненько я таких не встречал. Вернее, ни разу. Отбитая на всю голову, ни женской хитрости, ни инстинкта самосохранения. С таким характером дальше поварихи не пойдет.

Остановившись на светофоре, открыто на нее смотрю. Даже бровью не ведет. Быстро печатая в телефоне, с кем-то переписывается.

Высаживаю первую на остановке общественного транспорта недалеко от ее дома. Вторую еще через несколько кварталов.

Остаемся с поварихой наедине.

— Меня за следующим поворотом высади, — говорит она, показывая рукой вправо.

— Ты сказала, что далеко живешь.

— Соврала, — говорит просто.

— Не соврала. Кир сказал мне, что ты снимаешь хату недалеко от Мкада.

— Ну, ты же туда не поедешь?.. Просто высади меня здесь, а я скажу всем, что ты довез меня до дома с комфортом.

— Почему не поеду?.. С удовольствием посмотрю, где ты живешь.

— Зачем тебе?

— Интересно знать, где таких, как ты, делают.

— Для чего? Запустить в тираж хочешь? — усмехается едко, — не получится, штучный экземпляр.

Взбудораженность сменяется адреналиновым кайфом. Кровь венах закипает. Вот оно. То, ради чего я тащусь в такую даль.

— Догадался. По крайней мере, ты точно единственная, кому к лицу как собачья морда, так и свиной пятачок.

Резко повернувшись, обжигает взглядом, а у меня от ее бешенства дыхание спирает.

Девка огонь.

— Это неудивительно, учитывая твои… эм-м… пристрастия.

Смеюсь хрипло и из пачки сигарету выбиваю. Закуриваю и выпускаю дым в приоткрытое окно.

— Сколько тебе лет, Жанна?

— С какой целью интересуешься? — дерзит она.

— Я все равно узнаю.

— Двадцать, а что?..

— Парень есть?

— Конечно! Каратист с черным поясом, — кивает с улыбкой, — терпеть не может всяких извращенцев.

Делаю затяжку, но, как это часто бывает, на адреналине не чувствую никотина. Внутри ярость наравне с азартом. Желание поставить ее на место дикое.

— А мне кажется, врешь ты, — произношу, глядя на ее профиль, — недотрах налицо.

Даже дышать перестаю — с нетерпением жду ее взрыва. Пусть покажет, как поварихи материться умеют.

Одна секунда… две… Пепел обжигает пальцы.

Но… зараза снова удивляет.

Задумчиво почесав бровь, склоняет голову набок.

— Думаешь?..

Засмотревшись, едва не проезжаю нужный поворот. Кончики пальцев, удерживающих руль, бьет электричеством, а затылок сводит от напряжения.

— Хотя… — тянет она, направляя на меня взгляд и медленно прокатываясь им по мне сверху вниз, — пожалуй нет… к каратисту обращусь.

У меня неожиданно член в штанах дергается. А только после этого осознание приходит, что меня, как ебаря послали нахрен.

Притормаживаю на очередном повороте, но все равно едва в занос не ухожу.

Чего, блядь?!

— Почему же нет, повариха?.. У тебя аллергия на олигархов?

— Да нет. К олигархам как раз у меня врожденная симпатия, а ты… — еще один демонстративно — оценивающий взгляд, — просто не в моем вкусе.

— Серьезно?! — не сдерживаю хохота.

— Только ты не расстраивайся, пожалуйста. Я не хотела обидеть.

— Обидеть?!.. — все еще не верю своим ушам.

— Ты не тот, кто сможет решить мою проблему…

Я ржу на весь салон. Буквально до икоты. Эта девка сведет меня с ума!

— Знаешь ли ты, Пеппа, что оргазм свиньи длится тридцать минут?

Закусив нижнюю губу, кокетливо заправляет прядь волос за ухо.

— Ну так… ее сначала до оргазма довести нужно.

— Для меня это не проблема, поверь, — заявляю я и ловлю на себе ее полный сомнения взгляд.

— Что-то мне кажется, с твоим эгоизмом ты никого, кроме себя, еще до оргазма не доводил.

Я, блядь, задыхаюсь от хохота. Повариха, кусая губы, тоже сдерживается из последних сил.

— Не делай преждевременных выводов, — включаю правый поворотник и подмигиваю ей, — затрахаю до поросячьего визга.

— Не в этой жизни, олигарх, — бросает она и показывает рукой на въезд в ее двор, — не для тебя мама свинку откармливала.

Заезжаю в унылый двор и осматриваюсь. Будто лет на двадцать — тридцать назад перенесся. Обшарпанные фасады трех, стоящих буквой «п» домов, детская площадка с каким-то домиком и одной единственной качелью. Клумбы из старых покрышек и пластиковых бутылок и две, сидящие на лавке у подъезда, бабки, которые, завидев мою тачку, как по команде вытягивают шеи.

Пздц.

— Что такое? — раздается полный сарказма голос Жанны, — надеюсь, ты не получил психологическую травму? Нет?..

— Отстой.

— Мне нормально, — открывает дверь, — спасибо за доставку.

— Мы не договорили.

— Не о чем говорить, — улыбается снисходительно, — ваше предложение нас не заинтересовало.

— Может, комплексуешь?

Выходит из машины и, закинув свой рюкзак на плечо, расправляет подол сарафана. Я на ее круглых коленках залипаю.

— Если бы я захотела, Макс — свела с ума даже тебя.

— Меня?! — тычу указательным пальцем в свою грудь, — шутишь?

Но в ответом мне служит хлопок двери. Вылетаю из машины и, сложив руки на ее крыше, кричу вдогонку:

— Ну, давай, повариха, сведи меня с ума!

Словно не слышит. Держа королевскую осанку, шествует мимо притихших бабок и скрывается за металлической дверью подъезда.

Прихожу в себя примерно минуту. А потом, послав бабкам воздушный поцелуй, сажусь в машину.

Посмотрим…

Посмотрим, блядь, кто кого с ума сведет.

Глава 7

Выливаю из ведра воду в унитаз, мою руки с мылом и еле-еле доползаю до своей кровати. Упав на спину устало прикрываю глаза.

Будь проклят тот момент, когда я решила сделать генеральную уборку. Вроде и так нормально было — мы с девчонками за порядком следим.

Открыв один глаз, обвожу взглядом комнату. Все сверкает, шторы свежим кондиционером пахнут, на стеклах ни одного развода.

Нет, не зря я так напряглась — люблю, когда чисто.

Даю себе несколько минут, а затем плетусь на кухню поужинать.

Тут тоже все сияет. На плите кастрюля борща, в форме остывает пирог со смородиной.

Из соседок дома только Лиза. Весь день сидит в своей комнате, заявив, что в свой законный выходной имеет право ничего не делать.

Наливаю суп и достаю из холодильника сметану.

Лежащий на столе телефон в этот момент издает короткий сигнал входящего сообщения.

Вскрываю пластиковый стаканчик, зачерпываю ложкой сметану и кладу ее в тарелку. Затем отрезаю кусочек хлеба и, щелкнув по тумблеру чайника, сажусь за стол и активирую экран телефона.

Сообщение от нефтяного магната.

Меж ребер игла вонзается.

Пф-ф…

Соскучился, миленький?..

Сглатываю, быстро облизываю губы и открываю послание.

«Говорят, ты заболела свиным гриппом? Как самочувствие?»

Чего?! Он там черной икры переел, что ли?.. Какой еще грипп?

Машинально ладонью лоб трогаю. Хмурюсь.

«Откуда информация?» — печатаю быстро и, дабы не сидеть в ожидании его ответа, как дура, переворачиваю телефон экраном вниз и принимаюсь за суп.

Ммм… вкусно…

Как там?.. По борщам у меня всегда пятерки были. Бульон наваристый, но не жирный, свекла не побелела.

Приходит ответ, но я тяну примерно минуту, чтобы прочитать его.

Тщательно прожевываю, глотаю, вытираю рот салфеткой и открываю сообщение.

А там фото — девчонки, Эмма, Аня, Марина и Вика, которая иногда помогает в проведении праздников, лихо отжигают на танцполе какого-то клуба.

Борщ в желудке моментально замерзает.

Это что же получается?.. Меня обманули?..

Я ведь звонила им сегодня, предлагала сходить куда-нибудь, но у всех образовались срочные дела.

Вот это да!..

Отправив в рот ложку супа, прожевываю, а затем Маринке сообщение пишу.

«Чем занимаешься? Могу по видео позвонить?»

«Эй, с тобой там все в порядке? Пятачок потрогай, должен быть прохладным и мокрым» — приходит от Данилова, но я напряженно жду ответа от подруги.

Прочитано. Строчит что-то.

«Давай попозже. Я у родителей»

Сучка!..

Открываю еще раз то фото. Незнакомое место, я там не была ни разу. Не знала, что у родителей Маринки такая шикарная квартира. А говорила, простыми инженерами работают. И что они там, интересно, отмечают?.. Юбилей деда? Почему без меня?..

Господи, как неприятно-то…

«Приехать за тобой?» — прилетает следующее от Макса.

Что?.. Это еще зачем?

«Нет. Я приболела немного. Пятачок сухой и чешется»

«Могу помочь. Все, что касается увлажнения, это ко мне»

Я бы заняла себя пикировкой с мажором, но с упавшим ниже плинтуса настроением совершенно не шутится.

В тишине доедаю. Убираю со стола и ухожу в комнату. Выключив в звук на телефоне, молча пялюсь в потолок.

Причину, по которой девчонки это сделали, я, кажется понимаю. Это Эмма велела, а дурочки пошли на поводу. А саму Эмму, очевидно, смущает моя бестактность и отсутствие раболепия перед зажравшимися мажорами.

Стесняется меня.

От поднявшей изнутри волны гнева начинают гореть кончики ушей. Даже мысль появляется написать Данилову и попросить приехать за мной, чтобы окончательно добить Эмму. Но я быстро беру себя в руки.

Да, плевать!.. Никому ничего доказывать не собираюсь.

Поворачиваюсь на бок и, подложив ладошки под щеку, закрываю глаза. Полежу немного, а потом киношку какую-нибудь посмотрю.

Расслабляюсь, начинаю проваливаться в сон, и вдруг в мое сознание проникает оглушающий визг клаксона.

Распахнув глаза, смотрю в сторону открытого окна.

Сволочи!.. Вот сволочи, а!..

Поднимаюсь, чтобы закрыть створку и неожиданно вижу во дворе машину Данилова.

Стоя у открытой двери, он снова жмет на сигнал.

Из какого-то окна начинают маты сыпаться. Бабки у подъезда тоже что-то кричат, а Макс снова давит на клаксон.

Идиот! Мать вашу, что он творит?!

Бросаюсь к кровати и хватаю телефон. Около 20 пропущенных и километр сообщений.

— Ты с ума сбрендил?! — шиплю в трубку, — хочешь, чтобы они ментов вызвали?!

— Пустишь к себе?.. — спрашивает как ни в чем ни бывало.

— Нет! С чего вдруг?!

— Тогда выйди.

— И выходить не собираюсь. Болею я!.. — от напряжения мой голос и правда хрипнет.

— Тогда я буду продолжать сигналить, — заявляет он и снова оглушает всю округу.

— Боже!.. Остановись!.. Я сейчас!

Остановившись перед зеркалом, быстро собираю волосы на затылке и, бросив взгляд на футболку и шорты, решаю не переодеваться.

Может, получится спугнуть конченного.

Пихаю телефон и карман и, выйдя из квартиры, быстро спускаюсь вниз.

— Это что такое?!

— Что за бордель вы тут устроили?!

— Я полицию вызову в следующий раз!

Все это летит в меня как камни в блудницу, пока я иду мимо лавки с бабулями.

Я его прикончу. Сжав руки в кулаки, постепенно ускоряю шаг. Лечу в сторону его тачки, которая смотрится тут как космический корабль во дворе помещичьего поместья.

Убью гада.

— Ты одурел?! — рявкаю я.

Макс, сжав губы в полоску, смотрит на меня сощуренным взглядом.

В простой белой футболке и голубых джинсах выглядит непозволительно шикарно.

— Ты что творишь?! — повторяю вопрос, — хочешь, чтобы меня хозяйка из квартиры вышвырнула?

— Здесь орать будешь или в машину сядешь? — спрашивает невозмутимо.

— Зачем приехал?

— Садись, — кивает на тачку.

— Пф-ф…

Обхожу машину спереди и сажусь на переднее пассажирское.

— Мы можем отъехать хотя бы за угол? — прошу, глядя на то, как бабули с лавки встали, чтобы лучше видно было.

Макс сдает назад и, выехав со двора, паркуется у торца соседнего дома.

— Итак, я повторяю вопрос, что это было? — поворачиваю к нему голову и складываю руки на груди.

Он тоже разворачивается ко мне всем корпусом, одну руку кладет на руль, вторую на спинку моего сидения, и заламывает бровь.

У меня тут же дыхание сбивается, сердце, колотясь быстро — быстро, качает кровь крохотными дозами и буквально заставляет хватать меня воздух губами.

— Ты написала, что заболела и после этого не брала трубки и не отвечала на сообщения. Скажи спасибо, что Скорую сразу не вызвал.

— Да, не болею я!

— Почему тогда со всеми не пошла?

— Не захотела! Отдохнуть решила! — выдаю, с содроганием вспоминая сегодняшнюю уборку.

— Или они тебя просто не позвали?

Врезаемся друг в друга взглядами. От столкновения, клянусь, воздух в салоне искрит. Я мысленно четвертую его. Он — судя, по кровожадной улыбке, душит.

Мои лицо и шея горят огнем.

— Что. Тебе. От. Меня. Надо?!

— Не могу дождаться, когда ты с ума меня сводить начнешь.

Глава 8

— Да, подожди ты, Жанна! Не дергайся, — бурчит Марина, прихватывая булавками платье от костюма Эльзы.

Дергает за ткань на пояснице и случайно укалывает меня иглой. Я подскакиваю на месте.

— Ай!.. Блин!.. Осторожнее!

— Прости… — пугается Маринка и зачем-то дуть начинает.

Потерев пальцами кожу через синтетическую ткань, я снова поворачиваюсь к ней спиной.

— Долго еще? У меня уже ноги затекли так стоять, — начинаю вредничать.

Я все еще злюсь на подруг за обман, в особенности на Марину, которая в нашей конфронтации с Эммой раньше всегда занимала мою сторону. Что произошло сейчас, почему все изменилось, я не знаю.

— Немного еще… — бормочет, удерживая булавки губами, — еще длину убрать надо.

— А-а-а!..

— Не шевелись!

Замираю. Даю возможность Маринке все сделать, а потом осторожно, с ее помощью, снимаю с себя платье.

— Подожди, не одевайся, — просит она, — там еще костюм Верты.

— Боже!..

Маринка уходит за костюмом, а я, обняв себя руками, нетерпеливо постукиваю ногой. Дверь открывается, она входит в кабинет быстрыми шагами и протягивает мне что-то типа камзола.

— Лосины там трикотажные, и шапка тоже регулируется, а это нужно примерить.

Тяжело вздохнув, начинаю его надевать.

— Как к родителям съездила? — спрашиваю как бы между прочим, — или они к тебе приезжали?

— Что?.. — вскидывает на меня взгляд и, густо покраснев, сама же сдает себя с потрохами.

— Праздник какой-то был? Или просто так? — продолжаю я.

Та молчит какое-то время, бесцельно голубую ткань ощупывает и губы свои грызет.

— Тебе Аня рассказала, да?.. — шепчет еле слышно.

— Нет.

— Откуда знаешь? Сама догадалась?

— Я ж не дура, Марин…

Проведя ладонью по лбу, она судорожно втягивает в себя воздух. Ведь хорошая девчонка, справедливая, правильная, сердобольная. С каких пор с друзьями так поступать стала.

— Это все Эмма… — говорит тихо, — она еще накануне сказала, что пойдем в крутой клуб с Кириллом и его другом Тимуром.

— И попросила мне ничего не говорить?

— Потребовала, — округляет Маринка глаза, — сказала, что ты не умеешь себя вести на людях.

— Я не умею?.. Очень интересно, а что же такого я делаю на людях? Пукаю?.. В штанишки писяюсь? Или сморкаюсь в рукав?..

— Что она постоянно за тебя краснеет… — договаривает еще тише.

Ну, примерно так я и думала. Эмма боится, что из-за меня однажды ей вовсе запретят появляться в приличном обществе, если так можно назвать отвязные вечеринки, где пьют, курят и сосутся при всех.

— Ты, выходит, тоже так думаешь? — смотрю на нее сверху вниз, пока она, сидя на корточках у моих ног, втыкает булавки в ткань.

— Нет!.. Вернее, если честно, ты, действительно бываешь иногда резка, но ведь… они сами тебя вынуждают.

— И почему же тогда ты послушалась Эмму?

Маринка опускает глаза. Зажав ткань на моем боку двумя пальцами, скрепляет ее булавкой и поднимается на ноги.

— Она сестра Кирилла, Жан… ты же сама должна понимать… — проговаривает на грани слышимости, никак не рискуя посмотреть мне в глаза.

— Боишься остаться без работы? Ты серьезно думаешь, что у нее такое влияние на брата?

— Ну… она говорит, что он во всем слушается ее…

Маринка либо глухая, либо слепая, либо просто недалекая, если считает, что Эмма имеет на брата какое-то влияние. Да, они нормально общаются, но на моей памяти он не поддержал ни одной ее инициативы, забраковал оба ее сценария праздников и до сих пор не доверяется переговоры с заказчиком.

Так что, она для него лишь послушный исполнитель и звено между ним и нами, без которого его бизнес точно не развалится.

— И решила, если она попросит его, он тут нас всех уволит? — усмехаюсь я.

Маринка подавленно молчит. Жестом руки велит мне снять жакет, забирает его и тяжело вздыхает.

— Клуб какой-то крутой, — говорит тихо, — мне не понравилось, — понятно, что Эмма себе парня богатого ищет, а мы-то тут при чем?.. Они все смотрели на нас, как на обслугу. Один даже сказал, принести ему пива.

— И ты принесла?

— Нет… спряталась от него, — бормочет Маринка, — там еще этот был, который олигарх…

— Данилов?.. — подсказываю я, невольно застыв на месте.

— Да, — понижает голос, — пришел с какой-то дылдой, почти с него ростом, а через полчаса исчез куда-то.

— А дылда?..

— Там осталась, но… потом тоже пропала.

Ого! А магнат, оказывается, не свободный.

По плечам, рукам и спине от затылка колючие мурашки расползаются.

— Странно, да?

— Ага… Мне кажется, наша Эмка понравиться ему хочет. Лебезит, в рот заглядывает… — проговаривает быстро, оглядываясь по сторонам, — сообщения ему наяривает…

— Ты откуда знаешь?

Боже, меня вообще не должно это интересовать. Но я стою в одних трусах и лифчике посреди кабинета и не дышу, в ожидании ее ответа.

— Он сам вчера сказал при всех, что она заспамила его телефон. Жесть, да?..

Да, Данилов просто Мистер Тактичность.

— Она обиделась?

— Нет! Перевела все в шутку, — хмыкает, многозначительно играя бровями, — Жан, ты прости меня, пожалуйста, но не сдавай меня Эмме!..

— А что тебя сдавать?.. Я сама догадалась.

Маринка вроде успокаивается. Аккуратно складывает костюм в пакет и выходит из кабинета, не закрыв за собой дверь.

Я поправляю на ягодицах резинки трусов и слышу звуки шагов и голоса в коридоре. Решаю поторопиться, иначе по закону подлости сюда обязательно кто-нибудь ввалится.

На носочках дохожу до стула, где лежит моя одежда и беру из нее джинсы.

Тихо скрипнувшая дверь за спиной поднимает все волоски на моем теле. В поясницу ударяет горячая волна.

Машинально прижав к себе джинсы, оборачиваюсь.

На пороге, опираясь задранным вверх согнутым локтем в дверной косяк, стоит Макс. Плотоядно улыбаясь, облизывает губы.

— Выйди! — выкрикиваю, срываясь на хрип.

Кожу обдает жаром и тут же обсыпает мурашками. Во рту все пересыхает.

— Закрой дверь с другой стороны, Данилов!.. — рычу, поднимая с пола свой кроссовок и замахиваясь на него.

Конченный, растягивая губы в улыбке, отрицательно качает головой.

Бросаю обувь, целясь в лицо, но тот, ловко увернувшись, демонстративно поправляет рукой пах.

— Я заору!

Но плевать он хотел на мои требования и угрозы. Почесывая подбородок, проходится по мне тяжелым, как каток взглядом и снова облизывается.

— Убери джинсики, — просит негромко.

— Может, сразу трусы снять?!

В глазах Макса огонь вспыхивает. Отклонившись немного назад, он выглядывает в коридор, хмурится, пальцы в волосы свои запускает.

Я просто дар речи теряю. Он что, думает, я буду с ним… здесь?!

— Когда ты сказала, что собираешься свести меня с ума, Дженни, я даже не предполагал, насколько решительно ты настроена.

Глава 9

Максим

Повариху колотит от ярости, глазищи молнии высекают, а поделать ничего не может.

Я же просто в кайф с головой ныряю. Ее эмоции крышку срывают. И, блядь, у меня реально встает.

— Пошел вон, извращенец! — шипит змеюка, — не смотри на меня!

Пялюсь во все глаза, понимая, что вот-вот представление свернется, и цирк уедет. А посмотреть есть на что — округлые бедра и аппетитная задница тут же включают мою фантазию.

До трясучки желая еще и потрогать, делаю шаг в ее сторону, но в этот момент в кабинет заходят ее подружки. Одна из них тут же бросается вперед и закрывает повариху своим телом.

— Ты с ума сошла?! — шипит на нее, — быстро одевайся!

— Пусть он выйдет, и я оденусь.

— Давай быстрей! — хватает со стула ее одежду и сует ей в руки.

Вторая, по-моему, Марина, стоит, прижав обе ладони к своим щекам и быстро хлопает глазами.

Я, понимая, что больше ничего интересного не будет, молча выхожу в коридор и иду в кабинет Кира, которому обещал с новым договором помочь. Стараясь не светить бугром, захожу, падаю на стул и ногу на ногу закидываю.

— Вот. Я распечатал, — говорит Кир, всовывая в мои руки договор на поставку и сервисное обслуживание звуко-светоаппаратуры.

Так у ж вышло, что в вопросах юриспруденции я смыслю гораздо больше, чем в тонкостях нефтедобычи. Более того, в тайне от отца после школы подал документы, сам поступил на юрфак и даже закончил первый курс. А потом закончились накопления, и иссяк энтузиазм, потому что отец обнулил все карты и деду запретил мне помогать.

После этого я бунтовал еще год, и только на следующий отец прогнул меня, заставив поступить на нефтедобычу. Срыв случился после второго курса, я забил на учебу и вообще свалил в Дубай на три месяца.

Отец ждал, просил, угрожал. Затем снова прекратил финансирование, и я вернулся. А со следующего года возобновил учебу.

Читаю доки, вношу небольшие правки и слышу голос Эммы через щель приоткрытой двери.

— Кир, мы уходим.

— Мне тоже пора, — говорю, поднимаясь на ноги, и обращаюсь к его сестре, — поваренок еще здесь?

— Кто?.. — округляет она глаза.

— Жанна.

— А, Жанна?.. Эмм… не знаю, наверное, уже убежала, — заправляет прядь волос за ухо, — а тебе зачем?

— Прокатиться с ней хотел.

— С Жанной?! — ахает Эмма и, очевидно, решив, что это шутка, закинув голову, начинает смеяться.

Я, попрощавшись с Киром взмахом руки, выхожу из кабинета, и сразу вижу Дженни в узком коридоре, судя по ее рюкзаку на плече, она действительно собирается свалить.

— Поехали, — говорю, подталкивая ее в спину.

Повариха шалеет от моей наглости, а я, пользуясь заминкой, буксирую ее в сторону выхода.

— Максим, — догоняет голос Эммы, — может, и нас с девочками подвезешь?

— Не выйдет. У нас с Дженни много дел.

Открываю перед Жанной дверь, выталкиваю ее наружу, а в следующее мгновение получаю ощутимый тычок в бок.

— Ты… ты что себе позволяешь?!.. Какие у нас дела?

— Да ладно, не кричи так, — смеюсь, начиная спускаться вниз, — подружек твоих позлить хотел.

— Они и так думают, что я для тебя стриптиз в кабинете танцевала!

— А разве нет?

— Только под дулом пистолета я стану танцевать для тебя, — заявляет стерва.

Спускаюсь с последней ступени и разворачиваюсь к ней.

— У меня есть пистолет, под дулом которого ты точно захочешь станцевать, Дженни.

Смотрю на нее, с жадностью впитывая все оттенки ее эмоций. Розовые щеки, россыпь веснушек на носу, яркие губы и мерцающие нереальной синевой глаза.

Девчонка смущена, немного сбита с толку, но пытается спрятаться от меня за маской своего гнева.

— Сомневаюсь я, что твоя пукалка заставит меня снять хотя бы солнечные очки.

— Я бы на твоем месте не зарекался, — смеюсь, подталкивая осторожно в сторону своей тачки, — называть Кольт Анаконда 44 калибра пукалкой не очень дальновидно.

— Я с тобой не поеду, — вдруг останавливается перед капотом как вкопанная.

— Хочешь, чтобы подружки увидели в окно, как ты идешь пешком на остановку? Правда?.. После того, как я сказал, что у нас с тобой дела?

Задумывается. Бросает взгляд наверх, на окна их офиса, и с досады кусает губы. Я, сняв машину с сигнализации, открываю переднюю пассажирскую дверь.

— Можешь высадить меня у остановки, — проговаривает, усаживая на сидение свой аппетитный зад, — мои соседи обещали посадить тебя на кол, если ты еще хоть раз появишься в нашем дворе.

— Я думал, мы ко мне поедем, — продолжаю провоцировать, выезжая на дорогу, — ты же трусы собиралась снимать.

— Пусть это приснится тебе в сладком сне, Максим.

Чувствуя, что не успокоюсь, пока не узнаю, что скрывается под простыми светло — серыми хлопковыми трусишками, демонстративно облизываю губы.

Надо узнать, надо… Характер у поварихи бешеный. Вместе мы зажжем.

— Ты не представляешь, от чего отказываешься, Дженни.

— Жанна, — поднимает указательный палец вверх, — меня зовут Жанна.

— Стюардесса по имени Жанна?

— Ладно, Дженни.

Блядь.

Она просто нереальная. Если бы у меня на нее не стоял, я, клянусь, стал бы ее корешем. Полное совпадение по темпераменту, юмору и, уверен, уровню интеллекта.

Почему она учится в кулинарном и общается с теми, чей IQ чуть выше плинтуса, мне вообще не понятно.

— Почему в вуз не поступила?

— На вуз баллов не хватило, — говорит после небольшой паузы, — потом, если будет возможность, поступлю.

— Почему именно кулинарный?

— А чем он плох? — вскидывается неожиданно, — мне нравится!

— Родители тоже повара?

Подрезав двоих, перестраиваюсь в соседнюю полосу и смотрю на Дженни.

— Нет. Их профессии ничего общего с кулинарией не имеют, — вздыхает с усмешкой, — мой выбор стал для них ударом.

— Они против?

— Да.

— И ты все равно сделала по своему?

Она поворачивает ко мне голову и, с вызовом заявляет:

— Это моя жизнь, и я имею право сама решать, как ее жить. Верно?

— Верно, — киваю я, тут же примеривая на себя ее ситуацию.

У поварихи стальные яйца. Меня самого в конфронтации с отцом всего на год хватило.

Уважаю.

— Ну, а ты чем занимаешься? Между светскими раутами и приемами в яхтклубе?

— Не поверишь, но учусь.

Ее брови взлетают вверх. Губы изгибаются в ироничной усмешке.

— Зачем? Я думала, детям олигархов набор дипломов на совершеннолетие вручается.

— Я тоже раньше так думал.

— На кого учишься?

— Догадайся.

— На нефтяного магната? — щелкает пальцами.

— Бинго!

Доезжаю до кольцевой и встаю на светофоре.

— Последний шанс, Дженни… Поедешь ко мне?

— Не-а… Если ты про секс, Макс, — смотрит на меня дерзко, — то его не будет никогда.

— Уверена?

— Уверена. Думаешь, я доверю свой цветочек первому встречному?

Короткое замыкание в голове посылает в пах электрический заряд. В виски адреналин ударяет.

— Если это вызов, поросеночек, то я его принимаю.

Глава 10

Прохожусь по ресницам кисточкой для туши и быстро — быстро ими хлопаю. Затем еще одну попытку замазать веснушки предпринимаю. Не выходит — не нравится результат.

Психую сильно.

Иду в ванную, мою лицо с мылом и начинаю краситься заново.

Обида скребет горло и свербит в носу.

Час назад позвонила Маринка и, сильно заикаясь, рассказала, что сегодня они ездили на заявку. Без меня. Эмма, напялив мой костюм Карамельки, решила, что с легкостью сможет заменить меня. Позабыв все слова, разводила руками в стороны и без причины прыгала на месте.

Марина говорит, большего позора она еще не переживала. Дети косились на недокарамельку и почему-то опасались к ней подходить, а их родители потом отказались писать отзыв на сайте.

Я намерена обсудить этот вопрос с Кириллом лично. Если теперь его сестра решает, кого брать на заявки, а кого нет, то я буду искать другую работу.

Повернувшись с зеркальцем к окну, уже в третий раз рисую стрелки на глазах. Наконец-то, выходит то, что меня устраивает. Затем наношу немного светлых теней и два слоя туши.

Теперь бы не разреветься от обиды и снова не испортить макияж.

Спасает упавшее на телефон сообщение от Макса.

«Буду через полчаса» — читаю, неожиданно чувствуя в животе трепет.

Олигарх все таки уломал меня на свидание.

Вернее, не на свидание… Нет, конечно.

Просто погулять и… пообщаться…

Блин, до чего же бредово звучит — просто погулять с Даниловым. У наследника нефтяного магната, красавчика мажора, просто нет других дел, кроме как просто гулять и общаться с поварихой.

Вытираю вспотевшие от волнения ладони о черные брюки и снова берусь за зеркальце.

Дура я.

Зря согласилась. Зря думаю о нем постоянно. Дурацкие переписки с ним тоже зря. Пикировки на грани, провокации, намеки. Разглядывание, пока он не видит.

Я все сильнее привязываюсь к нему. Понимаю, что ничем хорошим это не закончится, что нет ни единого шанса для меня, но не могу найти хотя бы одну черту в нем, которая бы мне не нравилась.

Глаза. Залом брови. Улыбка. И родинка на подбородке.

Цвет кожи и запах… Как он курит и как сбивает пепел с сигареты. Нравятся его голос и походка. Непослушные темные пряди, в которые так и тянет зарыться пальцами, и широченные плечи, и зад.

Боже… даже каждая загнутая вверх ресничка нравится!

Гад такой!

Резко выдохнув, опускаю руки вдоль тела и смотрю на лежащий на столе телефон.

Может, отказаться?.. Зачем это все? К чему?..

Не предложит же он мне серьезные отношения. Олигархи не женятся на поварихах.

— Уходишь? — спрашивает Настя, заходя в комнату и падая на свою кровать.

Еще раз глянув на телефон, киваю.

— Да, ухожу.

— Свидание? — поднимается на локте, — можешь духами моими воспользоваться.

Только не это. Макс не промолчит, если поймет, что я для него старалась.

— Спасибо, обойдусь, — отказываюсь я, — аллергия на духи.

— Первый раз слышу, — тянет с сомнением.

— Ага, недавно началась…

Расчесываю волосы и заплетаю их в косу.

— С кем встречаешься? Я его знаю?

— Нет… вряд ли…

— Покажешь фотку?

Мои челюсти инстинктивно сжимаются. Данилов мне не парень, и никогда им не станет, но облизывать его фотку на пару с подружкой вызывает неконтролируемый внутренний протест.

Нет уж. Лучше я сама… ночью под одеялом…

— Да, ничего особенного, — отмахиваюсь от нее, хватая со стула рюкзачок и складывая в него салфетки, зеркальце и помаду, — парень как парень…

— Просто интересно посмотреть на чувака, который смог найти с тобой общий язык…

— Слепоглухонемой он. Вот и весь секрет.

К счастью, в этот момент телефон сообщает, что карета подана и ожидает мое Величество во дворе. Запихав его в карман, выхожу из комнаты, обуваю черные ботинки и надеваю легкую курточку.

К счастью, сильный ветер и накрапывающий дождь согнал с лавки всех бабулек. Запахнув куртку на груди, быстро бегу до машины и сажусь на переднее пассажирское.

— Привет, — улыбается обольстительно олигарх, кладя руку на спинку моего сидения, — сразу ко мне или пожрать куда-нибудь съездим?

— В ресторан! — заявляю, бросая рюкзак на заднее сидение, — а к себе можешь Эмму позвать. Она от счастья из трусов на ходу выпрыгнет.

— Я не хочу Эмму, — смеется Данилов, — я тебя хочу.

Меня бросает в жар. Ручеек чего-то горячего стекает из груди в живот и скапливается в самом его низу. Колени напрягаются.

— Мне нравится, как ты краснеешь, Дженни, — подается ко мне, — нравится, как ты пахнешь котлетами и борщом…

— Придурок… — выдыхаю, чувствуя, как лица достигает его теплое дыхание, — поехали в ресторан, иначе я возвращаюсь домой.

Расстояние между нами продолжает сокращаться, пока моего виска не касается кончик его носа. Я каменею, дыхание останавливается, стук сердца оглушает.

Однако уже в следующее мгновение все прекращается. Выпрямив спину, Максим заводит машину и трогает ее с места.

— Отомри, Дженни, — смеется негромко, выруливая со двора на проезжую часть, — мы едем в ресторан французской кухни.

Способность говорить и генерировать мысли возвращается ко мне только через несколько минут.

— Еще раз выкинешь что-то подобное, твой Кольт будет стрелять только холостыми.

— Почему? Для мужа себя бережешь?

— Ну… — прокашливаюсь я, — ну, допустим, не для мужа… но хотя бы для серьезных отношений.

— Где тебя воспитывали, Дженни? В каком монастыре?..

— В Шаолиньском, — отвечаю без улыбки.

— Это мужской монастырь, — играет бровями, — ты уверена, что все еще девственница?

— Уверена. Я берегу себя для особого мужчины.

— Как здорово, что ты его все таки встретила, правда?..

Продолжая обмениваться колкостями, доезжаем до ресторана «Мишель» и вместе заходим в небольшое уютное помещение.

— Ты заказывал здесь столик? — шепчу, заметив, что свободных мест практически нет.

Снисходительно на меня глянув, Данилов показывает хостес какую-то визитку, и та, услужливо улыбнувшись, кивает и ведет нас к столу у белого рояля.

Занимаю свое место и открываю меню.

Для меня цены шокирующие. Пытаясь не выдать замешательства, медленно листаю страницы.

— Я надеюсь, банкет за твой счет? — уточняю, вскинув на него взгляд.

— Разумеется, — внимательно смотрит на меня, — заказывай все, что хочешь.

— У меня хороший аппетит, — предупреждаю сразу.

— Я понял это по твоей заднице, Дженни.

— Никак не можешь забыть ее, Макс?

Крошечные, покалывающие кожу электрические заряды, проносятся по всему телу и отдают мелкой вибрацией в низ живота.

Данилов облизывает губы и, сложив руки на столе, подается ко мне через стол.

— Перед глазами стоит, — проговаривает тихо, — ночами снится… Как я разворачиваю тебя спиной к себе, ставлю на колени и…

— Заткнись.

— У меня встал, Дженни.

— Боже… — закатываю глаза, из последних сил пытаясь не выдать себя с головой, — извращенец.

— Если сегодня ты не поедешь ко мне, я найду, с кем скинуть напряжение.

— Меня будешь представлять?

— Ага… Есть у меня на примете пару брюнеток.

Глава 11

Максим

— Говорят, сын, это отрезанный ломоть, — говорит Дженни, засовывая в рот фисташку.

Завернутая в плед, она сидит на лавке беседки, установленной на крыше небоскреба специально для романтических свиданий. Пытался отговорить, потому что холодно, но она заявила, что никогда не видела Москвы с высоты птичьего полета.

— Не всегда, — замечаю я.

— Возможно, если у тебя папа нефтяной магнат, — хмыкает она, — а у нас именно так и вышло. Брат уехал работать на Урал, там женился, родил дочку и назвал ее в честь своей тещи.

— И что?.. Совсем не навещает?

— Раз в два — три года. Если в Москву по делам приезжают, то и к родителям крюк делают, — вздыхает с сожалением, — и то не всегда.

— Ты с ним часто общаешься?

— Не-а… говорю же, отрезанный ломоть.

— Переживаешь по этому поводу?

Раскрыв скорлупки еще одной фисташки, она кладет ее в рот и пожимает плечами.

— Иногда я представляю, как это классно, иметь близкие отношения со старшим братом. Ходить с ним на вечеринки, знакомиться с его друзьями…

— Я могу познакомить тебя со своими, — предлагаю, вынимая сигареты из кармана куртки.

— Правда — правда?.. — замирает, глядя на меня во все глаза, — они тоже все сплошь олигархи и магнаты? Если да, то я согласна.

Прикурив, зажимаю сигарету в зубах и убираю пачку и зажигалку обратно в карман. Втянув первую дозу никотина, выпускаю струю дыма вверх.

— Замуж тебя никто из них все равно не возьмет.

— Откуда тебе знать? Может, сведу кого-нибудь с ума?

— Может быть, — бормочу я.

Холодает, и сидеть на ветру в открытой беседке становится некомфортно, но мне все равно хочется продлить этот момент, потому что, боюсь, после него Дженни сразу попросит ее домой отвести.

— Ну, а у тебя? Есть брат или сестра?

— Нет. Моей мамы давно нет, и у отца я тоже единственный ребенок.

— Как нет мамы? — переспрашивает Жанна, повернувшись ко мне, — почему?

— Болела сильно… — делаю затяжку и задерживаю дыхание, ожидая, что дым снимет напряжение в груди.

— Умерла?..

— Да.

— Прости… мне очень жаль.

— Сейчас у отца другая жена, и у нее есть сын от первого брака, но мы с ним близко не общаемся.

— Ясно, — тихо вздыхает она, — а что насчет девушки? Неужели у тебя никогда не было отношений?

— Почему же?.. Были.

— И?..

Проскальзывает мысль рассказать о Стефе, свадьба с которой должна состояться следующим летом, но, глянув в синие мерцающие глаза, прикусываю язык.

— Встречались — расставались. И так несколько раз.

— С одной и той же?

— С разными, — смеюсь, обхватывая фильтр губами.

— Бабник, значит?..

— Почему сразу бабник? Или ты думаешь, я должен был держать свое оружие непристрелянным?

— Ммм… так твоей будущей жене перед свадьбой следует проверить твой Кольт на пригодность, — проговаривает задумчиво, — вдруг от частого использования прицел сбился.

Смотрю на нее сверху вниз и, двинувшись ближе, обнимаю за плечи. Дженни тут же застывает.

Я, выбрасываю окурок и, склонившись, носом в ее волосы зарываюсь. Вкусно пахнет. Женщиной… Сексом…

— Моей жене не придется жаловаться, уверяю тебя, — проговариваю негромко, — оружие вовремя чистится и всегда в полной боевой готовности.

Подняв голову, она смотрит на меня. В глаза, на мой рот. Во взгляде замешательство, сомнения. Мечется между тем, чтобы оттолкнуть и тем, чтобы поддаться.

Моя кровь тут же в лаву превращается, в виски пульс ударяет. Постепенно сокращая расстояние между нашими лицами, держу ее взгляд. Сам задыхаюсь и глохну от грохота собственного сердца, но, как хищник, замираю перед атакой.

Дженни замедленно моргает, взгляд легкой дымкой заволакивает.

Наклоняюсь, касаюсь кончика ее носа и, наконец, целую. К губам прижимаюсь, пару секунд нам обоим даю, чтобы адаптироваться и дыхание перевести. А затем… в рот ее языком толкаюсь и, сука, в это же мгновение срываюсь.

Обхватываю ее голову двумя руками и вдоль языка ее скольжу. Дженни глухо стонет и хватается за мою куртку. В паху тут же тяжелеет, член, быстро увеличиваясь в размерах, упирается головкой в жесткий шов ширинки.

Целуемся, пока кислород в легких не заканчивается.

— Я же предупреждала… — бормочет, пьяно на губы мои глядя.

Сама же ко мне тянется, губы мои своими ощупывает, влажно языком облизывает, прихватывает нежно, — трахаться с тобой все равно не буду.

— И не надо, — злюсь на стерву, — сейчас отвезу тебя и к подружке поеду.

— Езжай. Расскажешь завтра, как все было?

— Блядь… во всех подробностях.

Притягиваю ее к себе и подбородок целую, потом, когда она голову назад откидывает, к шее присасываюсь. Языком вкус ее пробую. Шалея от ощущений, наполняю им рот еще и еще.

Ни кремов, ни духов, только она.

В паху похоть долбит.

— Макс… Макс…

— Ммм… иди ко мне, Дженни…

Она растеряна, выбита из колеи, без шипов и брони. Почти не сопротивляясь, позволяет усадить себя на мои колени. Забраться руками под куртку и прикоснуться к обнаженной коже поясницы.

— Максим… у тебя стоит?..

Вместо ответа, стискиваю ладонями ее талию и плавно толкаюсь в нее бедрами. Вижу огонь в синих глазах, пухлые губы приоткрываются.

Яйца простреливает от желания.

— Ко мне? — шепчу, прихватывая зубами мочку ее уха.

— Не-е-ет… отвези меня домой.

— Уверена? Я к Лие тогда поеду.

— Кто такая Лия? — спрашивает, сползая с моих колен.

— Телочка… брюнетка.

— Оу… хорошо провести время.

Поднимает и складывает упавший на пол плед. Потом одежду на себе поправляет и волосы. Я, пытаясь отдышаться, сжимаю эрекцию пальцами через ткань джинсов.

— Идем?..

Поднимаюсь на ноги и, догнав Дженни, обнимаю со спины и впечатываю животом в белый парапет. Схватившись рукой за вертикальную балку она замирает. Рвано дышит и не двигается.

Я совершаю еще одно движение бедрами и, прижавшись каменным стояком к округлой заднице, едва не вою от невыносимого желания.

— Я же все равно трахну, — цежу сквозь зубы в ухо, — выебу… так сладко, что плакать от счастья будешь…

Молчит. Вижу, как часто ресницами хлопает и губами воздух хватает.

— Спорим, ты уже мокрая, Дженни…

— Нет.

— Врешь…

Обвив ее одной рукой под грудью, второй спускаюсь к животу. Опасаясь спугнуть, делаю все очень осторожно. Прохожусь ладонью по поясу брюк, скольжу вдоль замка ширинки и накрываю ее между ног.

— Макс!

— Тшш… — целую в уголок губ, легонько двумя пальцами по плоти ударяя.

Глава 12

«Никто из них на тебе все равно не женится»

«Я все равно на тебе не женюсь» — именно так я слышу его реплику, и она ранит неожиданно сильно.

Конечно, я понимаю, что он прав и даже благодарна ему за честность, но… черт возьми, почему так обидно?!

Сложив руки поверх одеяла, смотрю в тусклое окно, за которым разыгралась непогода. Усилившийся ветер бросает в стекло желтые листья и ледяные капли дождя. В комнате прохладно. На соседней кровати безмятежно спит Настя.

Я перевожу дыхание и облизываю сухие губы. На них все еще вкус Макса чувствуется. Тело горит, между ног, при малейшем о нем воспоминании, сладким спазмом схватывает.

Поехал он к Лие или нет?

И словно в ответ на мои страдания лежащий рядом с моей подушкой телефон коротко вибрирует.

«Обо мне думаешь?»

Меня всю жаром обдает. Кожа вмиг покрывается испариной.

«Ты меня разбудил» — отвечаю, выдержав паузу в несколько минут.

«Врешь, Дженни» — пишет он, а я буквально слышу его насмешливый приглушенный голос.

Смешно, да. Но мне не до смеха, потому что внутри все зудит от нетерпения узнать, где и с кем он провел этот вечер.

Глянув на спящую Настю, быстро печатаю:

«Пристрелял свой револьвер?»

«Да, только что домой вернулся»

Меня как в прорубь окунают. Удушающая волна ревности ударяет в голову, перед глазами мушки мелькать начинают. Уронив руку с телефоном на грудь, глубоко вздыхаю.

Приходит еще одно сообщение, но я продолжаю безуспешно бороться с подступающими слезами.

Через минуту телефон снова вибрирует, и я решаюсь посмотреть, что он пишет. Надеюсь, это не фото с места событий.

«Эй»

«Ревнуешь, Дженни?»

Повернувшись на бок, лицом к стене, закусываю обе губы и зажмуриваюсь.

Ревную.

Боже… Я действительно его ревную и не знаю, что делать ужасающими по своей силе эмоциями.

«Я никуда не ездил» — приходит от него, когда я решаюсь отключить телефон и постараться о нем не думать.

Сбитая с толку, вчитываюсь в каждую букву. Врет?..

И в этот момент на экране появляется фото.

Полумрак. Макс, подложив руку под голову, лежит в постели и похабно скалится в камеру. Соседняя подушка тоже попала в кадр, и на ней никого нет.

Этот факт ложится бальзамом на мое едва не разбившееся сердце.

Улыбаюсь.

«А что такое? Лия нашла оружие посерьезнее?»

«Мой Кольт на твой цветочек нацелен» — пишет он и следом отправляет еще одно фото.

Его засунутая в трусы рука.

Пф-ф…

Задрав глаза к потолку, перевожу дыхание и, спрятавшись с головой под одеялом, принимаюсь рассматривать оба снимка.

Какой же ты красивый, гад!.. К списку того, что мне в нем нравится, добавляются мышцы на плечах, еле различимые в сумраке татуировки, плоский живот и даже цвет его боксеров.

«Все рассмотрела?» — прилетает от него, и я прыскаю со смеху.

«Нет еще»

«Мне приспустить трусы?»

Волна жара затапливает все мое тело. Приподняв край одеяла, я набираю полную грудь воздуха. Сердце в груди стучит гулко и часто. Снова облизав губы, прикладываю руку к основанию горла.

«Нет! Оставь место моему воображению» — набираю трясущимися пальцами.

«Тогда ты мне отправь кусочек своей аппетитной плоти»

Быстро сфотографировав средний палец, отправляю снимок и, затаив дыхание, жду его реакции.

И она не заставляет себя долго ждать. Всего через полминуты на экране моего телефона появляется стоящий колом его член и, удерживающая его у основания рука Макса.

Твою мать!..

Забыв, как дышать, я подскакиваю на кровати и прижимаю срамное фото к животу. Опомнившись, и вовсе бросаю телефон в одеяло.

Конченный! Он просто конченный!..

Сыпятся еще сообщения, но я никак не могу справится с собственным удушением и охладить тело. Оно пылает огнем, живот мелко вибрирует.

— Ты чего? — сонно бормочет Настя.

— Ничего… спи — спи…

— Ммм… — мычит Настя, поворачиваясь ко мне спиной.

Беру телефон и снова прячусь под одеялом. Активирую экран и, стараясь не смотреть на фото, читаю сообщения.

«Я правильно понял твой намек, Дженни?»

«Эй»

«Так сильно впечатлена?»

Не то слово, Максим! Какой же ты придурок!..

Резко выдохнув, нажимаю на то самое фото и подношу телефон к глазам.

Господи…

Член. Настоящий, живой член. Кольт Анаконда сорок четвертого калибра. Не соврал.

Поддавшись внутреннему порыву, касаюсь его изображения подушечкой указательного пальца и, словно обжегшись, резко одергиваю руку и зажимаю ее между бедер.

Тело, пропустив дрожь через себя, снова наполняется волнительным теплом.

«Ты больной, олигарх. Ты в курсе?»

«Сфотографируй для меня сиськи»

«Даже не мечтай» — печатаю, чувствуя, как болезненно напрягаются мои соски.

«Ты же знаешь, Дженни, я все равно их увижу»

«Вживую»

«Потрогаю их»

«Оближу»

«Прикушу зубами»

Зажмурившись, прижимаю ладонь к промежности, которую простреливает желанием.

«Коснись их, Дженни»

Во рту сухо. Скопившаяся в низу живота тяжесть отдает пульсацией в половые губы. Я умру, если не послушаюсь его.

«Трогаешь? Они твердые?»

Это какое-то безумие, но… скользнув рукой вверх по животу, просовываю ее под майку, замираю на мгновение и накрываю грудь ладонью.

«Трогаешь, Дженни?»

Кладу телефон на матрас около себя и пишу:

«Да»

«Умница»

«Они твердые?»

«Да» — отвечаю я.

Твердые и очень чувствительные. Мое дыхание сбивается.

«Зажми сосок двумя пальцами, Дженни. Представь, что это я»

Делаю, как он велит — тело самопроизвольно выгибается.

«Оттяни его немного»

Оттягиваю, едва сдерживая стон. Внизу живота вспышка случается.

«Тебе приятно, Дженни?»

Руки слабые, пальцы трясутся. Мне жарко и душно. И да, мне очень приятно.

«Да» — отправляю, чувствуя новый прилив желания.

«Мне тоже. Блядь. Хочу тебя дико»

И я. Боже, как я хочу быть с ним!.. Я бы многое отдала, чтобы его руки, а не мои сейчас трогали меня. Губы его хочу, вкус… и… черт возьми, всего его хочу!

«А теперь, Дженни, потрогай свой цветочек»

Моя рука тут же двигается вниз и, нырнув под резинку трусов, прижимается к лобку.

«Трогаешь?»

«Да»

«Ты мокрая?»

Пробежавшись языком по сухим губам, погружаю палец в горячие влажные складки. Бедра выкручивает от наслаждения, я задыхаюсь.

«Мокрая, Дженни?»

«Да»

«Мать твою… Приласкай себя, девочка. Я хочу, чтобы ты кончила для меня»

Мамочки. Зарывшись лицом в подушку, вгрызаюсь в нее зубами и подушечкой среднего пальца обвожу клитор по кругу.

Волна жара, прокатившаяся по телу, прогибает поясницу. Скольжу пальцем вдоль мокрых губок, ласкаю чувствительный бугорок, понимая, что в шаге от оргазма.

«Представляй меня, Дженни. Это я трахаю тебя»

И все.

Мощнейший взрыв разрывает мое тело на ошметки. Сжавшись в комок, я переживаю сильнейшее наслаждение в своей жизни. Лечу, захлебываясь удовольствием. Ныряю в него с головой.

Затем, ловя спазмы угасающего кайфа, лежу в тишине несколько минут. Оглянувшись, смотрю на Настю. Спит, как сурок, не подозревая, каким развратом занимаюсь я всего в нескольких метрах от нее.

«Ты кончила?»

Беру телефон в руки и переворачиваюсь на спину.

«Ты конченный, Данилов»

«В следующий раз ты кончишь от моего члена»

Глава 13

Захожу в квартиру и сваливаю тяжелый рюкзак у порога. Сегодня с заявки мы возвращались на такси, поэтому свои костюмы тащили с собой.

— Жанна, ты? — доносится из кухни голос Лизы.

— Я!

Пахнет гречкой и сосисками. Из колонки звучит модный трек.

— Будешь ужинать?

— Нет, я тороплюсь.

От волнения слегка потряхивает. Сегодня Максим ведет меня в какой-то крутой бар знакомиться со своими друзьями. И еще — с того нашего виртуального секса мы пока не виделись.

Скинув ботинки и куртку, сразу прохожу в ванную и закрываюсь изнутри. Сняв остальную одежду, залезаю в душ и прибавляю температуру воды.

В техникуме занятия начались, потом, после лекций детский праздник, а сейчас вот — в бар. В другой раз я бы отказалась, сославшись на усталость, но не сегодня. Не с Максом.

Меня засосало в центр нефтяного торнадо, и пока совершенно не понятно, как я из него выбираться буду. Без потерь, наверное, не получится.

Потом плакать буду и сильно страдать, а сейчас… сейчас я хочу побыть с ним хотя бы немного.

Принимаю душ — тщательно промываю волосы, обычно тусклые и безжизненные после поролоновых костюмов. Намыливаю все тело и смываю пену водой.

Затем заново крашусь, высушиваю волосы феном и укладываю их волнами. Из одежды выбираю капроновые колготки и серебристое платье с пояском до колена. Это самое нарядное, что есть в моем гардеробе.

«Готова? Я на месте» — приходит от Макса на телефон.

Бросаюсь к окну и вижу, как его машина въезжает в наш двор. Гуляющая с собакой пожилая соседка, замерев, вытягивает шею и провожает взглядом его BMW.

«Пять минут» — отвечаю я, выходя в прихожую.

— Во сколько тебя ждать? — спрашивает Лиза.

— Не надо меня ждать.

— Придешь среди ночи, всех разбудишь.

— Тебе какое дело? У тебя отдельная комната, — хмыкаю я.

Лиза, закатив глаза, скрывается на кухне, а я надеваю куртку, ботинки и выскакиваю из квартиры.

Остановившись у подъезда, перевожу дух и неспешным шагом иду к ожидающей меня машине.

Максим, обняв руль руками, хитро смотрит на меня.

Не слишком ли много я беру на себя? Он же переломит меня, как спичку.

— Привет, — бросаю, усаживаясь рядом, — куда поедем?

— Привет, Дженни. — говорит интимным тоном, — Как дела?

— Отлично, — пожимаю плечами, избегая его взгляда, потому что знаю, стоит мне попасть в зрительную ловушку, он уже не отпустит.

Чувствую, как рука его касается моего плеча, а затем, скользнув к шее, накрывает мой затылок и заставляет посмотреть на него.

Отяжелевшие веки и порочная улыбка мгновенно возвращают меня в ту ночь и нашу переписку. Лицо ошпаривает стыдом. Заметив это, Макс улыбается еще шире и, потянувшись ко мне, замирает в нескольких сантиметрах от моего лица.

— Я соскучился, моя горячая девочка.

Остроты и колкости застревают в горле, рот неумолимо наполняется слюной. Остановив взгляд на моих губах, он тянется к ним и целует. Дразнит легким касанием и отпускает.

Едва не потерявшая сознание от эмоционального потрясения, которое принесла эта невинная ласка, я падаю на спинку сидения и хватаю воздух ртом.

Тихо посмеиваясь надо мной, Макс выкручивает руль и выезжает из двора.

— Что за бар? — спрашиваю, когда возвращается такая способность.

— Гипси. На Болотной…

— О!.. Тот самый? — восклицаю, всерьез запереживав о своем внешнем виде.

На Максиме черные джинсы, белая футболка и кожаная куртка, из-под рукава которой выглядывает серебристый браслет наверняка очень дорогих часов. С виду простая одежда, но, уверена, известных брендов.

Мое купленное на распродаже платье скорее всего дешевле шнурков на его кроссовках.

— Была там?

— Я на Кира подписана. Он там был.

— Пафоса много, но ничего особенного, уверяю тебя.

— Не разочаровывай меня раньше времени, — демонстративно дую губы, — может, это это самое шикарное место, в котором мне доведется быть за всю свою жизнь?

— Если захочешь, я покажу тебе много таких мест.

— Серьезно? И чего мне это будет стоить?

Заломив бровь, Макс красноречиво улыбается.

— Что? Борща тебе сварить? Пирогов испечь? У меня получается отличная кулебяка!

Глядя в лобовое стекло, он начинает смеяться, а мое сердце от этого зрелища кувырки совершает.

Какой он шикарный!.. И какой… опасный!

Но меня тянет к нему, как магнитом. Думаю последнее время только о нем — утром, днем и вечером. А с недавних пор и во снах его вижу.

— Что за друзья? Я их знаю? Типа тех, что на загородной вечеринке были?

— Да, они.

Примерно так я и думала. Выходит, придется провести сегодняшний вечер не с самыми приятными людьми. В прошлый раз нас там не очень хорошо встретили.

— Никто тебя там не обидит, — словно читает мои мысли, — ты же со мной.

— И как ты меня представишь?

— А как ты хочешь?

— Знакомая повариха?..

— Партнерша в виртуальном сексе, — вгоняя меня в краску, предлагает он.

— Может, лучше троюродная сестра?

— День и ночь думать о цветочке троюродной сестры? — смотрит на меня с сомнением, — это слишком даже для меня.

Так и не придя к единому мнению, приезжаем до места назначения и еще пару кварталов идем пешком, потому что ближе парковки нет.

— Там будут Кузнецовы брат и сестра, — говорит Макс, беря меня за руку, — еще Марта, дочь депутата Лапшина, Кадников Глеб, брат хоккеиста, Храмцов Ник, телеведущий с музыкального канала.

Перечисляемые им имена идут далеким фоном, потому что ударившее током его прикосновение запустило по телу нервную дрожь, которая отключила все мысли в моей голове.

— Как мне приветствовать всех этих людей? — бормочу, косясь на наши сцепленные руки, — реверанс подойдет? Я дома репетировала.

— Будь собой. Уверяю, они оценят.

Что-то я сильно сомневаюсь, но к счастью, близость Макса успешно отвлекает меня от ненужных переживаний.

Доходим до непримечательного с виду здания, заходим внутрь и оказываемся, на… палубе корабля.

Повсюду шезлонги, искусственные пальмы в кадках, а в центре небольшой квадратный бассейн.

Боже… я снова не угадала с нарядом?..

— Идем! — обернувшись, перекрикивает музыку Макс.

Тянет меня за руку сквозь плотную толпу, а я только успеваю крутить головой по сторонам.

Офигеть! Вот это офигеть!..

На комбинированном потолке из стекла и дерева установлены прожектора, разрезающие пространство красно — синими лазерными лучами. На стилизованном под капитанскую рубку сооружении расположены управляющие действом диджеи. По обеим сторонам от нее вокруг пилонов синхронно извиваются полуголые девушки.

Я, раскрыв рот, постоянно сбиваюсь с шага и в кого-нибудь врезаюсь.

— Была в таких местах когда-нибудь? — глядя на мою ошарашенность, смеется Макс.

Сглотнув слюну, отрицательно мотаю головой.

Пробираемся по залу очень медленно, потому что то и дело Данилова останавливают его знакомые. Здороваются, пару традиционных вопросов задают, потом с любопытством на меня смотрят.

— Дженни, — представляет меня Макс, никому не поясняя, кем именно я ему прихожусь.

Я не обижаюсь, потому что мы оба пока этого не знаем.

Глава 14

Вскоре мы минуем огромное пространство под завязку забитое людьми и поднимаемся на промежуточный между первым и вторым этажами ярус.

Это, как я поняла, вип — зона. Ряд разделенных перегородками между собой помещений с полукруглыми розовыми диванами, низкими, собранными в виде мозаики столиками, и круглыми платформами с пилоном по центру.

Тут же, для удобства гостей, есть и свой бар с эффектным барменом за стойкой.

Мы доходим до середины яруса и останавливаемся у центральной, самой большой випки.

— Макс! — выкрикивает тут же какой-то парень и соскакивает с места поприветствовать его.

Ударившись раскрытыми ладонями, они крепко обнимаются.

— Здорово, Лекс!..

— Привет! — поднимает руку девушка с двумя рыжими хвостами на голове.

— Алекса!.. — кивает ей Макс.

Начинают подтягиваться остальные. Парни руку жмут, девицы на шее виснут. Меня постепенно оттесняют назад. Прижав к животу свою сумку, осматриваюсь.

Впечатляюще. И, действительно, форма помещения, потолок и отделка рейкой сильно напоминают огромный корабль. Персонал одет в морскую форму, как если бы та была куплена в секс — шопе.

— Это Дженни, — вытягивает меня Макс вперед.

Получившие разрешение открыто разглядывать, в мое лицо впиваются около десятка пар глаз.

Я улыбаюсь.

Просто представляю, что передо мной не представители золотой московской молодежи, а дети на утреннике, и улыбаюсь.

— Привет, — приветствую сразу всех.

— Дженни?.. — произносит удивленно темноволосая девушка, — впервые вижу.

Я же, напротив, ее помню. Она плескалась в бассейне на той вечеринке, где мы познакомились с Максимом. Размахивала снятым верхом купальника и громче всех визжала, когда все подряд щупали ее сиськи.

Оценив стоимость моего наряда, она изумляется еще больше.

— Это твоя подружка, Макс? Или ты эпатируешь публику?

Пропустив ее реплику мимо ушей, Данилов тянет меня за руку к дивану. Садится сам и усаживает рядом меня.

— Глеб, — тянет руку кучерявый парень и добавляет, — Кадников.

Слышала где-то эту фамилию. А может, и не слышала. Глеб, выжидающе глядя на меня, очевидно, ждет моей реакции на нее.

— Круто, — киваю, улыбаясь.

— Кадников Михаил, хоккеист — его брат, — поясняет Макс.

— Оу!.. Точно, а я думаю, кого ты мне напоминаешь!

Слышу сдавленный смех сбоку. Симпатичная блондинка, прикрыв рот ладонью, наблюдает за нами.

— Что будешь? — спрашивает Данилов, — коктейль или пиво?

Глеб, развалившись на диване, тут же теряет ко мне интерес. Наверное, обиделся.

— Коктейль. Если можно, с апельсиновым соком.

— Отвертку ей закажи, — бросает Кадников, не отрываясь от своего телефона.

— Отвертку я тебе в жопу засуну, — вызывая дружный хохот, отвечает Макс и поднимает руку вверх, подзывая официанта.

Глеб, сузив глаза, смотрит на меня так, словно это я, а не Макс только что предложила прочистить его дымоход.

Пожав плечами, улыбаюсь.

Появившийся у стола официант принимает заказ у нескольких присутствующих и у Максима: Текила Санрайз для меня и виски для него.

— Ты же за рулем, — говорю тихо.

— Забей, — отзывается так же негромко.

— Обратно на такси?

— Решим.

Взбудораженная нашим появлением публика постепенно успокаивается, и парень, которого Макс назвал Лексом, заводит разговор о какой-то автопати, на которой один из их знакомых разбил машину стоимостью в несколько десятков миллионов.

Я, потягивая коктейль, слушаю их. Алекса и Лекс, как оказалось, брат и сестра, про которых он мне говорил. Знакомы с ним едва ли не с детства, и насколько я поняла, дружат даже их родители.

Сидящий напротив парень по имени Ник ведет какую-то передачу на музыкальном канале, которого я никогда не включала. Рассказывает про рейтинги и съемки.

— А ты чем занимаешься? — указывая на меня бокалом с коктейлем, спрашивает брюнетка Марта.

— Учусь и работаю, — отвечаю, чувствуя, как начинает гореть лицо от пристального внимания.

— Как интересно! — восклицает она, — Где учишься? МГУ?.. МГИМО?..

— Не угадала, — смеюсь я, — я на повара учусь.

Все замолкают. Даже Глеб, оторвавшись от телефона, вперивает в меня свой взгляд.

Сглатываю.

Выпрямляю спину, потому что вдоль ребер начинает ощутимо тянуть. В животе в районе пупка холод скапливается.

— Ресторанный бизнес? — уточняет Марта.

— Что-то вроде этого. Кулинарный техникум.

Молчание продолжается. Бедняги не знают, как реагировать на мои слова, только Макс, как ни в чем не бывало, берет бокал со стола, осушает его и тянется вилкой за креветкой.

— Техникум?.. В смысле?

— Кринж…

— А что тебя смущает? — спрашивает Данилов, закинув ногу на ногу.

Инстинктивно плечом к нему прижимаюсь. Вскинув взгляд, открыто смотрю на Марту. Дышать становится легче.

Та сразу тушуется. Коротко хохотнув, снимает меня с прицела и обводит глазами присутствующих. Никто ее не поддерживает, и она совсем сникает.

— Меня? Ничего.

— А вас? — смотрит на остальных, — чем не устраивает эта профессия?

— Всех все устраивает, — говорит блондинка, одной рукой поглаживая свои прямые распущенные волосы, — я, например, в детстве тоже мечтала кондитером стать, чтобы печь самые вкусные торты. А потом мама меня в модельное агентство отвела…

Удивительно, но больше ни у кого никаких вопросов не возникает. Конечно, за глаза они перемоют мне кости и сто раз осудят Макса, но при нем на меня напасть даже попытки не сделают.

Спустя некоторое время компания редеет. Марта и Алекса уходят танцевать. Ник тоже куда-то исчезает. Макс, предупредив, что ему нужно позвонить кому-то, уходит.

Минут пятнадцать я усиленно делаю вид, что листаю новостную ленту, а затем в випку приходят еще люди. Очевидно, припозднившиеся друзья. Шесть человек, с любопытством разглядывающих меня.

— Это Дженни. Она с Максом, — представляет меня Глеб.

Я никого из них не знаю. Перед глазами карусель из новых лиц.

— Дженни, это твое настоящее имя? — спрашивает сидящая напротив девушка.

— Нет… я Жанна, — отвечаю с улыбкой, — это Максим меня Дженни называет.

— Жанна, — произносит она задумчиво, — не, Дженни намного лучше. Оставайся Дженни.

Такт и воспитание. Интересно, кто-нибудь из них знает значение этих слов?

В который раз оглянувшись, пытаюсь найти его глазами. Куда он запропастился?

— Я на минуту, — бормочу тихо, поднимаясь из-за стола и забирая свою сумку с дивана.

— Макса потеряла? — догоняет в спину, — не ищи, он теперь не скоро освободится.

Прикидываюсь глухой. Пробираясь сквозь толпу, дохожу до барной стойки и вынув телефон, набираю его.

Ровно два с половиной гудка, и он сбрасывает.

От затылка по спине ползет морозец, а лицо, напротив, начинает гореть.

Набираю снова.

Ну же, гаденыш, ответь мне!.. Что же у тебя там происходит, что ты забыл, что пришел сюда со мной?!

Снова сбрасывает, и тогда я вызываю такси.

В груди печь начинает, а в горле обида набухает. В голове не укладывается, что он это сделал.

Через десять минут, когда приложение сообщает, что такси уже подъезжает, начинаю двигаться в сторону выхода и вдруг чувствую, как меня хватают за руку.

— Звонила?..

— Да, мать твою, звонила! — выкрикиваю со злостью, — ты где был?

Он взбудоражен, в глазах азарт, губы в порочной улыбке изогнуты.

— Слушай, Дженни, тут такое дело… давай я тебе такси вызову.

— Почему?

— Ко мне знакомая приехала, — щелкает пальцем по кончику моего носа, — три месяца не виделись.

— Что?..

— А завтра я тебе позвоню.

Глава 15

Максим

Глаза Дженни застывают. В них шок, неверие и… ревность. Вижу всполохи огня в них, а затем она опускает взгляд. Поправляет ремешок сумки на плече, смотрит в экран телефона.

— Я уже вызвала, спасибо.

— Завтра или послезавтра я тебя наберу, и мы куда-нибудь съездим.

— Не трудись. Пока.

Тяну руку с намерением обнять ее плечи, но, ловко вывернувшись, она обходит меня по дуге и устремляется к ведущей вниз лестнице.

Обернувшись, смотрю ей вслед. Держа спину ровно, она спускается на первый этаж и тут же теряется в толпе.

И это все?.. Все?! Даже в лицо не плюнула!

— Макс! — окликает невесть откуда взявшийся Лекс, — Идем, у Глебаса новый тост!

Тут же сестра его рядом появляется. Стукнув кулаком в мое плечо, склоняет голову набок.

— Что за Дженни, Максик?

— Дженни, как Дженни, — скалюсь привычно.

— Зачем привел ее? Решил собственную свадьбу сорвать?

— Не сорвет, — отвечает Лекс за меня, — его отец закусил удила.

— Где она, кстати?

— Домой отправил, — говорю, внимательно за Алексой наблюдая.

— И правильно, — усмехается она, — ей здесь не место.

— Согласен, — смотрю на часы, всем видом показывая, что мне пора.

— Только не говори, что уже сваливаешь, — замечает Лекс, — мы на заезд еще ночью хотели.

— Если успею, подъеду, — обещаю, прощаясь с ними.

Скатываюсь вниз по лестнице и, врезаясь в густую толпу, быстро двигаюсь к выходу.

Вчера вечером отец с Агнией заезжали. Повод хреновый — кто-то видел нас с Жанной в ресторане и слил ему инфу, подкрепив ее фото.

Орал, угрожая на улицу с голой жопой выкинуть, к совести взывал. Цифры финансовых потерь показывал, в случае, если Олссон Владимир, отец Стефы, узнает, что я практически накануне свадьбы девчонок по ресторанам выгуливаю.

Да и согласен я с ним — не вовремя с поварихой связался. Была мысль даже удалить номер и выкинуть ее из головы.

Но… рука не поднялась. Выкину, но чуть позже.

Понимая, что от Лекса и Алексы отец узнает обо мне больше, чем от меня самого, наглядно показал им, что отцу волноваться не о чем.

Прятать ее от всех тоже не рискнул. Создавать ажиотаж вокруг Дженни и делать из нашей дружбы тайну — прямой путь к скандалу, который может больно ударить по нам всем.

На ходу накидывая куртку, вылетаю из бара и сразу вижу ее. Стоит в конце тротуара, на углу здания, ожидая свое такси. Обняв себя руками, не шевелится.

Я тоже застываю. Вынув сигареты из кармана, прикуриваю и наблюдаю за тем, как с порывами ветра ее волосы бьют по лицу.

Коротит в мозгах от этой картины. За ребрами неприятно саднит. В голове мысль крутится — пусть едет. Не поздно еще прекратить это.

Я ненавижу проблемы, сложности и дискомфортные состояния. Пусть едет.

Однако, качнувшись на месте, начинаю идти в ее сторону. Затягиваюсь сигаретой. Ускоряюсь.

В этот момент мимо меня проезжает такси и останавливается около Дженни.

Выкинув сигарету, перехожу на бег. Жанна открывает заднюю дверь, садится в машину, но закрыть ее не успевает. Удерживая ее одной рукой, второй хватаю Дженни за локоть и выдергиваю наружу.

И в следующее мгновение получаю такую оплеуху, что на несколько секунд теряю связь с реальностью. В глазах красные мушки, а в ушах звон как в пустой кастрюле.

— Козел! — следует удар кулаком в грудь, — Пошел к черту!

Упрямо тяну ее на себя и увожу с проезжей части, захлопывая дверь такси.

— Стойте! — кричит она таксисту.

Но тот, увидев взмах моей руки, тут же бьет на газам.

— Пусти! — рычит Дженни, пытаясь вырваться, — Дай мне уехать!

— Никуда не поедешь…

— Тебя спросить забыла! Конченый!.. — колошматит по мне левой рукой, — Не звони мне! Не пиши!.. Дорогу забудь!

— Тихо!

Понятия не имею, как ее успокоить, и как все объяснить, чтобы поверила, но осознаю вдруг, насколько важно не отпустить ее сейчас.

Если уйдет — то насовсем.

— Подруга тебя ждет! Иди, Макс!.. — выкрикивает с надрывом, и я вдруг замечаю, что щеки ее мокрые.

— Куда идти?! Ты же втюрилась в меня по уши!

— Что?! В тебя?! Я что, больная?!

Дженни теряет бдительность, и я ее крепко к себе прижимаю. Сопротивляется, но запал уже пропал.

— В меня, повариха… Признайся!..

— Да меня тошнит от тебя!

— Ты ревнуешь.

— Мне противно! Иди к ней!.. — шипит, отбиваясь.

— Да нет никого!..

Чувствую сильный тычок в бок, но обнимаю еще сильнее. Затихает, видимо, слова мои в сознании укладывая. Всхлипывая тихо, взгляд на меня поднимает.

А я смотрю и тону в нем.

Откуда взялась ты на мою голову, повариха?..

— Ты идиот? — спрашивает тихо, — Ты сказал, к тебе подруга приехала.

— Ты ревнуешь, Дженни, — хриплю, склоняясь к ее лицу, — ты ревела из-за меня.

— Я… я не из-за тебя… Я от злости и ненависти.

— Из-за меня. Ты влюбилась.

Возмущенно хлопая глазами, открывает рот чтобы извергнуть новую порцию оскорблений, но не успевает, потому что я впиваюсь в него поцелуем.

Обхватываю губы своими и врываюсь языком в теплую полость рта. Дженни взбрыкивает, пытается вытолкнуть его, а когда не получается, прикусывает мою губу.

Рот наполняет металлический привкус крови.

— Сучка…

— Сволочь!..

Внутренний взрыв наполняет тело дикой похотью. Вены жидкий огонь плавит.

Дергаю ее на себя, когда она отстранится пробует, и обхватываю голову двумя руками. Целую глубоко, продавливая ее строптивость собственным напором.

Возможно, боль причиняю. Скорее всего.

Но Дженни нравится. Выплескивая на меня тонну своих обид и негодования, она врезается ногтями в мою шею и… отвечает.

Не устает царапать и кусать меня, наказывая.

— Поедем?.. — шепчу, чуть отстранившись.

— Куда? Я не поеду с тобой никуда.

— Ко мне…

— Нет, — отвечает, а сама взгляда от моих губ не отводит.

— Просто побудем вместе. Если не захочешь, то ничего не будет.

Сомневается. Мечется между желанием послать меня и желанием быть со мной. По закушенным губам понимаю, что о последствиях думает.

— Поехали, — тычусь в щеку кончиком носа.

Меня ведет от нее. От ее близости, запаха и взгляда влажных синих глаз. Губами губ ее касаюсь, кожей дыхание ловлю.

Молчит. Больше не спорит и не отказывается.

Согласна.

Мать вашу!..

Не говоря больше ни слова, беру ее за руку и веду, тихую и покорную, к машине.

Оба понимаем, что этой ночью я сорву ее цветочек.

Глава 16

Я немного пьяна от выпитого на голодный желудок коктейля и от того, что происходит сейчас. Максим, стоя рядом в роскошной кабине лифта, обнимает мои плечи и смотрит сверху вниз.

Я же не свожу глаз с его губ. Просто не могу не смотреть на них. Он меня целует, без языка, нежно прихватывая губы, сводит с ума.

Мы оба знаем — все будет. Я захочу.

Мне страшно и мне очень сладко. Но страшно больше. Я боюсь, что все сорвется, или кто-нибудь помешает нам. Боюсь, что ему не понравится, и он будет разочарован. Ужасно боюсь, что это не повторится.

Мы целуемся, не в силах остановиться. Я хочу делать это вечно, потому что такого никогда ни с кем у меня не было.

Макс офигенно целуется.

Внезапно дернувшись, кабина меняет направление движения.

Мы отстраняемся друг от друга и синхронно оборачиваемся в сторону дверей.

— Пздц.

— Мы едем обратно?..

— Я не слышал, как мы приехали… — усмехается он.

— Я тоже.

Спустившись на первый этаж, лифт открывает двери, но Максим бьет по кнопкам, и он снова начинает подниматься вверх.

— Тут камеры? — задираю голову к потолку.

— Ага…

Встаю на цыпочки и, обняв его за талию, целую в уголок рта. Безмолвно прошу поддержки. Макс прихватывает мои губы, улыбается.

Лифт останавливается, двери разъезжаются, и он тянет меня наружу. По сторонам не смотрю, держусь взглядом за его крепкое плечо. Пальцами — за его ладонь.

Снова обнимаю, пока он ключом в замочную скважину попасть пытается.

Заходим. Слышу тихий хлопок двери. Чувствую руки Макса, скидывающие с меня куртку.

— Не трясись, слышишь, — говорит тихо, — я буду нежным.

— Ты?.. Нежным?.. — хмыкаю глупо.

Тянемся друг к ругу губами. Целуемся, сплетая языки. Я, не стесняясь, жмусь к его гибкому стройному телу. Мышцы спины пальцами ощупываю, запах его кожи вдыхаю.

Я же не влюбилась?.. Нет? Он провоцировал меня, утверждая подобное?..

Я не хочу влюбляться безответно.

— Не зажигай свет, — прошу, опасаясь, эмоции свои показать.

— Хочу видеть, — заявляет, ударяя по клавише за своей спиной.

Прихожую заливает мягкий свет расположенных на стенах параллельно друг другу бра.

Прячу лицо у основания его шеи и чувствую, как грудь его вибрирует от смеха.

— Ты меня удивляешь, Дженни.

— Почему?.. Думаешь, нет повода волноваться? — бормочу, сознательно касаясь губами его кожи, — у меня первый раз вообще-то.

— Я все сделаю аккуратно, ты даже не заметишь. Обещаю.

У меняя внутри все трепещет, колени совсем слабые, а ступней вообще не чувствую. Как это можно не заметить?

Сгребаю пальцами его белую футболку, пока он быстро снимает свою куртку, а затем помогаю ему снять ее.

Застываю пораженно, вживую глядя на то, что сотни раз в телефоне своем разглядывала. Упругая бронзовая кожа и исходящий от нее умопомрачительный запах наполняют мой рот слюной.

Подняв взгляд, смотрю в его глаза. В них полыхает пожар и животный голод. Кладу руки на плечи и прижимаюсь к нему всем телом.

У него эрекция.

Мой живот опаляет горячими искрами. Чувствую, прилив желания и то, как стремительно промокает белье.

Мы снова целуемся. В этот раз более откровенно и жадно. Напирая на меня, находит пальцами молнию на моей спине и, потянув ее вниз, одним движением расстегивает до поясницы.

Кожу мурашками обсыпает, отяжелевшая грудь начинает ныть.

Вместе снимаем платье с меня, а потом Макс открывает белую дверь, и мы оказываемся в спальне. Падаем на прохладную постель и избавляемся от остатков одежды.

Стянув колготки по моим ногам, он опытной рукой расстегивает лифчик.

Я ревную, представляя, как он это делал с другими.

Водя ладонями по его плечам и груди, пытаюсь прочувствовать его эмоции. Я хочу ему нравиться. Хочу, чтобы он чувствовал то же, что и я.

Позволив снять с себя бюстгальтер, выгибаюсь, когда ладони Макса накрывают груди.

— Ты трогала их, Дженни?

— Да…

Он целует мои губы, медленно по ним языком проводит.

— Так, как я тебе сказал?..

— Да.

— Сосочки ласкала?

Мне становится жарко. Не переставая трогать его, включаюсь в порочную игру.

— Ласкала.

Пальцы Максима мнут плоть, задевая болезненно — чувствительные соски. Не сдержав стона, нижнюю губу прикусываю.

— Представляла, что это я их трогаю?

— Да-а-а…

Склонившись, снова целует, облизывает мой язык, губы прикусывает, а затем к груди спускается.

С трудом я делаю вдох, изгибаюсь, чувствуя соском тепло его рта.

О, Боже… да-а-а… именно так я это представляла.

Зарывшись пальцами в густую шевелюру, без стыда и совести подставляю грудь его губам и языку, вскрикиваю негромко, когда он прикусывает чувствительную вершинку.

Пронзившая позвоночный столб молния бьет между ног и вызывает новый прилив смазки.

— Дженни… — проникает в сознание тихое бормотание Макса, — ты охуенно пахнешь, Дженни… Такая вкусная…

Я открываю рот, чтобы сказать, что тоже… тоже офигенно пахнет, но в этот момент он трогает мою плоть через ткань трусов.

Ругается грязно и, подцепив резинку пальцами, стягивает белье до колен.

— Макс…

— Не бойся…

Удерживая свой вес на одной руке, расстегивает пряжку, молнию и, приспустив джинсы, освобождает член.

Я, поднявшись но локтях, смотрю на него во все глаза. Видела на фото, да, но сейчас он… гораздо больше.

— Впечатлена? — усмехается глухо.

— Мне будет больно.

— Я буду осторожен.

Полностью освобождается от одежды и снимает с меня белье. Держа мои трусики в руке, смотрит.

Нервная дрожь усиливается. Я не шевелюсь, и отчетливо чувствую, как его взгляд перемещается по моему телу. Бедра, лобок, живот и пупочная впадина горят огнем. Жаркая тяжесть в низу живота распирает.

— Хватит пялиться, Макс…

Он поднимает на меня глаза. В них сумасшествие. Накрыв собой, целует. Медленно, пошло толкаясь языком в мой рот.

Я обнимаю его шею. Чувствую… чувствую его всего. Касаюсь грудью и бедром ощущаю твердый член.

Микроспазм между ног выбивает стон из горла.

— Я тебя потрогаю, Дженни…

Поцелуем даю согласие и чувствую касание ладони на своем лобке. Стискиваю бедра.

— Расслабься.

Испытываемые мной острые ощущения не дают такой возможности. Я извиваюсь и вздрагиваю каждую секунду. Мне очень приятно.

— Ты мокрая, Дженни… — шепчет хрипло, — ты течешь, сладкая…

Делая движение бедрами, я подставляюсь его пальцам.

Не оказывая сильного давления, они легко скользят вдоль набухших влажных складок. Я вспоминаю наш виртуальный секс и то, как точно так же я ласкала себя.

— Господи…

— Тебе нравится?

— Да… — касаюсь его губами, — очень.

— Хочу тебя… дико. Так оттрахать тебя хочу…

Раздвигаю бедра шире, за руку его хватаюсь.

— Не останавливайся!..

Наше дыхание срывается на короткие рваные вдохи и выдохи. Мне жарко и душно.

Мощные теплые волны ритмично омывают живот и бедра. И совершенно неожиданно для меня с очередным ударом разбивают скопившееся там напряжение.

Сильно стиснув ноги, я кончаю в его ладонь.

Глава 17

Максим

Целую ее разомкнутые губы, дыхание горячее глотаю и ладонью ритмичные спазмы считаю. Дженни в шоке, похоже, от того, что с ней происходит. Вцепившись одеревеневшими руками в мою шею, что-то торопливо шепчет, шепот свой разбавляя тихими стонами.

Меня трясет всего — от максимального напряжения всех мышц и скопившегося в паху неудовлетворенного желания. Кожа испариной покрылась, в висках пульс долбит.

Ловлю ладонью ее последний спазм, беру с прикроватной тумбы презерватив и, вскрыв упаковку, быстро раскатываю его по члену.

Часто дыша, Дженни смотрит на это из-под опущенных век. Щеки красные, глаза лихорадочно блестят. Позволяет мне устроиться между своих бедер и кладет руки на плечи. Льнет, заявляя о полном своем доверии.

— Я постараюсь… — шепчу, — постараюсь быть осторожным… Не бойся.

Это, блядь, нереально сложно, потому что мне крышу сносит от желания выебать ее в бешеном темпе, но я постараюсь. На все остальное у нас еще будет время.

— Я тебе верю.

В подтверждение своих слов целую ее нежно а, затем, удерживая ствол у основания, приставляю головку к ее входу. Жанна сразу замирает и перестает дышать.

— Не напрягайся, — прошу, приподнимаясь, чтобы лучше контролировать весь процесс.

Она кивает, быстро языком по губам пробегается и даже ободряющую улыбку мне выдать пытается.

Вероятно, вид у меня такой, словно это не она, а я сегодня невинности лишаюсь.

Опустив взгляд, начинаю в нее проникать. Миллиметр за миллиметром погружаю в нее головку. Меня крутит от похоти.

Идет без усилий — ее розовая киска блестит от смазки.

Поднявшись на локтях, Дженни тоже на это смотрит.

— Скажи, когда будет больно.

— Я потерплю, — лепечет она.

Продвигаюсь дальше и чувствую, что упираюсь в преграду. Мышцы ее живота и бедра тут же напрягаются. По моей спине капля пота стекает.

Встречаемся взглядами. Жанна немного волнуется. Меня тоже раскатало — никогда в жизни я не относился так серьезно к процессу лишения девственности.

— Сейчас максимально расслабься, — прошу тихо.

— Хорошо.

Накрываю ее собой, языком в рот толкаюсь и давлю членом в ее глубину.

Обнимает меня крепко, я делаю выпад бедрами и врываюсь в нее до предела.

Из горла Дженни хрип вырывается, ногти вспарывают мою кожу. Не шевелимся.

— Больно?..

— Да…

Тесно и очень горячо. Мне кайфово, но, сцепив зубы, я подавляю свои инстинкты.

— Не зажимайся. Расслабься, — шепчу в губы, — сейчас должно пройти.

— Офигеть, Макс… ты такой большой… Мне кажется, ты разорвал меня на пополам…

— Тшш… Просто расслабь все мышцы.

Чувствую, что так и делает. Еще через несколько мгновений дыхание ее выравнивается.

— Ты можешь продолжать, — говорит не очень уверенно.

Медленно двигаюсь в обратную сторону и снова вхожу до упора. Из глаз искры, яйца простреливает от желания.

— Как?..

— Терпимо.

— Сильно больно?

— Нет… продолжай… уже лучше.

Возобновляю толчки, двигаясь плавно и неспешно. Дженни совсем расслабляется. Обнимая меня за шею, прихватывает мои губы своими.

Я сдаюсь, выдержка и терпение летят к чертям. С очередным ударом усиливаю напор и чувствую, как она обхватывает мой пояс ногами.

— Жанна?..

— Ммм… Нормально. Мне не больно.

— Блядь!.. Точно?..

— Д-да…

По телу дрожь предвкушения проносится. Остатки контроля в топку. Зафиксировав ее подбородок ладонью, впиваюсь в ее губы и быстро довожу себя до пика.

Накрывает с головой. Кончаю, содрогаюсь всем телом. Будто даже отключаюсь. Потом в сознание с мыслью возвращаюсь, что, должно быть, Дженни больно.

Поднимаюсь на локте, в глаза ее смотрю. В самой их глубине эмоции. Принимаю, стойко ее взгляд выдерживая. Целую и осторожно из нее выхожу.

Оба смотрим туда. Там кровь. На презервативе и промежности, на внутренней стороне ее бедер.

— Капец… — выдыхает испуганно.

— Больно?

— Нет. Тут все в крови… Господи…

— Сейчас…

Поднимаюсь, на ослабших от недавнего оргазма ногах иду в ванную и, промочив полотенце теплой водой, возвращаюсь.

— Держи.

Забирает и прикладывает к своей киске. Я ухожу обратно, чтобы снять и выбросить резинку и обмыться. Руки немного дрожат, в груди стеснение.

— У тебя уже были девственницы? — спрашивает Дженни, стоя у кровати и обтирая себя.

— Сходи в душ.

— Были?

— Были. А что?..

Не одна и не две, но впервые это происходило на моей территории и впервые мне было не все равно, как это пройдет.

— Чувствуется опытная рука мастера, — усмехается, не глядя на меня, — вернее, опытный член.

— Ревнуешь?..

— Нет. Наоборот, я ожидала больше боли…

Открываю шкаф и вынимаю из него белую футболку.

— Ревнуешь, Дженни, — подхожу и прижимаю ее голую, немного трясущуюся, к себе, — не ревнуй, это глупо.

— Я в душ?..

— Держи, — даю ей свою футболку, — полотенце чистое там на полке найдешь.

— Спасибо. А ты мне пока такси закажи, пожалуйста… — бросает, прежде, чем выйти из комнаты.

Я на задницу ее пялюсь. Округлая, упругая, с двумя охрененными ямочками над ягодицами. Член неожиданно дергается.

— Я лучше пиццу закажу. Будешь?..

— Буду! — доносится из коридора.

Надеваю трусы и сдергиваю с кровати запачканное кровью белье. Пздц!.. Меня все еще трясет. Как я заставлю себя отказаться от нее?..

Взяв и сигареты телефон, выхожу в лоджию. Закурив, быстро оформляю доставку и слышу за спиной деликатное покашливание.

— Тебе не холодно?

— Замерзла?.. — оборачиваюсь я, — иди, толстовку мою возьми.

Держась одной рукой за дверной косяк, она стоит босая и в мой футболке. Смотрит на вид города с высоты птичьего полета.

— Страшно.

— Высоты боишься?

— Немного… — быстрым движением убирает прядь волос за ухо.

Зажав сигарету зубами, обхватываю ее запястье и, потянув на себя, прижимаю к груди.

Обнимает за талию и прижимается щекой к плечу.

Ебать.

Горло дерет. Затянувшись, набираю полную грудь никотина. Дженни, крепко за меня держась, на ночную Москву смотрит.

— Страшно, — выдыхает снова.

Выпускаю струю дыма в открытое окно и лба ее губами касаюсь.

— Зато дух захватывает, да?

— Но если упадешь, то разобьешься насмерть.

— Я не дам тебе упасть, не трясись, Дженни.

Заглянув в мои глаза, по плечу губами ведет, татуху целует. Я рукой по спине ее глажу, пальцами по позвонкам пробегаюсь и, скользнув ладонью под подол футболки, мягко ягодицу сжимаю.

— Рано или поздно, я упаду, Максим. Ты сам меня толкнешь.

Глава 18

Лежу в незнакомой комнате, в чужой кровати, вся окутанная в запах Макса, и гляжу в потолок, в котором можно разглядеть собственное отражение. Белые глянцевые полосы чередуются с зеркальными рейками и множат мою фигуру и темные, разметавшиеся по подушке волосы.

Сколько таких отражений эти зеркала видели до меня?

Повернув голову, смотрю на безмятежно спящего Макса. Поворачиваюсь на бок и касаюсь губами кожи на его плече. Я ревную его до рези в груди.

Это невероятно, потому что все прелести ревности я узнала только после того, как он появился в моей жизни.

Как много их было до меня? Сколько из них были девственницами?.. Зачем он спал с ними? Так сильно нравились?..

Ему было хорошо?

Сдержанно вздыхаю и закусываю обе губы.

Боже… я что, действительно, влюбилась?

Кружу взглядом по нему спящему, залипаю на полных расслабленных губах. Потом, почему-то, на лежащей поперек живота руке.

Вдохнув запах его кожи, возвращаюсь глазами к лицу Макса.

Очевидно, да, влюбилась. Мне будет очень больно.

Прячась от скользнувшего по телу озноба, накрываюсь одеялом и снова прижимаюсь губами к крепкому плечу.

Все мои мышцы расслаблены, но между ног после вторжения Данилова еще тянет и саднит. Не представляю, что в ближайшее время могу захотеть секса.

В этот момент, шевельнувшись, Максим поднимает руку и кладет ее за голову.

Я закрываю глаза и притворяюсь спящей. Не хватало, чтобы он застукал меня за разглядыванием.

Чувствую на лбу его дыхание, а затем, как проседает матрас. Через мгновение тепло его тела исчезает, и мне становится зябко. Слышу, как он тихо выходит из комнаты, как шумит вода в ванной. А через пару минут он возвращается и ложится рядом.

Я почти не дышу, ощущая на себе его взгляд. Кожа вспыхивает как от ожога, сердце бешено колотится. Наконец, не выдержав, открываю глаза и сразу оказываюсь пойманной в зрительную ловушку.

Смотрит на меня из-под тяжелых век, без привычной улыбки на губах.

— Мне поехать домой? — шепчу хрипло.

— Как себя чувствуешь?

Перевернувшись на спину, сгибаю одну ногу в колене.

— Нормально.

Макс двигается ближе. На нем черные боксеры, и в них явно не банан спрятан. Он снова хочет.

Коснувшись моих волос, он склоняется и мажет по моим губам. Затем ныряет рукой под одеяло и, убрав его в сторону, забирается под подол надетой на меня его футболки.

Мышцы промежности непроизвольно сжимаются.

— Болит?

— Да, немного, — говорю, глядя в его глаза.

Сжав грудь, принимается водить по соску подушечкой большого пальца. От него по всему телу электрические заряды разбегаются. Согнув в колене вторую ногу, стискиваю бедра. Становится душно.

Макс, коротко усмехнувшись, задирает футболку и, удобно устроившись, целует грудь. Смыкает губы вокруг соска и обжигает его горячим языком.

Я прогибаю спину.

Отстраняется, смотрит в мое лицо и переходит к другой груди. Облизывает ореолу по кругу и часто бьет по соску языком.

— Ма-а-акс…

— Ммм…

— Ничего не будет.

— Ничего не будет, — отзывается эхом.

Я уже хочу, правда. В низу живота ощутимо тяжелеет и схватывает несильными сладкими спазмами. Но… боюсь, что снова будет больно.

— Зачем тогда?..

— Я просто тебя потрогаю, — бормочет, скользя ладонью по моему животу вниз, — а ты потрогаешь меня.

Прежде, чем я успеваю что-то ответить, Максим сминает мои губы поцелуем. Раздвигает губы языком и проникает в рот. Целует глубоко — мучительно медленно и мучительно сладко.

Мои руки взлетают, чтобы обнять его шею. Отвечаю, полностью подстроившись под его темп.

Тело горит. Инстинктивно выгибаясь в такт движениям наших языков, жаждет еще больше его прикосновений.

Чувствую, как гладящая мой живот его рука, спускается чуть ниже и накрывает промежность через хлопковую ткань белья. Раздвигаю ноги, позволяя ему трогать. Не сдерживаю стонов.

— Мы можем попробовать, — шепчу, шалея от собственной смелости.

Я не ощущаю больше никакой болезненности. Она исчезла в один миг, там все тянет и ноет, но теперь уже от желания.

— Я поглажу тебя, а ты потрогай меня, Дженни.

Поняв, наконец, что он предлагает, киваю и тянусь левой рукой к его паху. Он очень возбужден. Твердый, как кость, член оттягивает боксеры и резинку. Я тяну ее вниз и освобождаю его. Словно отпружинив, он прыгает прямиком в мою ладонь.

Макс, часто дыша, смотрит туда.

— Обхвати его крепче, — просит, возобновляя движение своих пальцев у меня между ног.

Делаю, как велит, и пару раз провожу рукой вверх — вниз.

Данилов шумно выдыхает, а затем стягивает мои трусы до колен и погружает два пальца во влажные складки. Меня насквозь током пронзает. Тянусь к нему и языком его губы облизываю.

— Тебе приятно? — спрашивает тихо.

— Да…

— Вот так… — мягко надавив подушечками на клитор, принимается его медленно поглаживать.

Я сжимаю его член крепче и в том же темпе начинаю двигать ладонью.

Мне нравится. Мне безумно хорошо. Целуя его, лаская его, инстинктивно подаваясь бедрами к нему, я готова умереть, лишь бы это не прекращалось.

— А тебе?.. — спрашиваю в губы.

— Мне охуенно, Дженни… Я кончу в твою руку.

— А я в твою.

Боже.

Боже… я не верю, что это все происходит на самом деле. Лежу распластанная перед ним, с его языком в моем рту и его пальцами между ног. Возбужденная до такой степени, что готова умолять, чтобы он дал мне разрядку.

Влюбленная до слез.

Оргазм наступает внезапно. Оглушает мощнейшим взрывом и выбивает из зоны земного притяжения. Несколько первых мгновений все мое тело сотрясает судорогами удовольствия. Как сквозь толщу воды я слышу шепот Макса и чувствую, как он накрывает меня собой. Целует шею. Дергается сильно, а потом замирает.

Следующие несколько минут я еще бултыхаюсь в теплых волнах кайфа и постепенно прихожу в себя. Сфокусировав взгляд, вижу, как он смотрит на меня. Зависаем, безмолвно делясь эмоциями и впечатлениями от произошедшего.

Я шокирована и напугана. Если не почувствую того же ни с кем, кроме него, то как мне жить?..

Опасаясь разреветься прямо сейчас, опускаю взгляд вниз. Моя рука и живот в его сперме. Его ладонь все еще между моих стиснутых бедер. Значит, он ощущает угасающие спазмы.

— Ты охеренно кончаешь, Дженни…

— Ты тоже, — демонстративно поднимаю ладонь.

Он негромко смеется и, прихватив и оттянув мою нижнюю губу, поднимается с кровати и уходит в ванную. Я падаю на подушку и поднимаю взгляд к зеркалам на потолке. Увидев свое отражение, едва сдерживаю порыв замотаться в простынь до подбородка.

— Иди сюда, — говорит Макс, усаживаясь около меня и принимаясь смоченным водой полотенцем собирать с моего живота сперму.

Затем так же вытирает руку и, бросив его на пол, ложится на спину.

— Я не хочу с тобой в резинках. Может, начнешь пить таблетки?..

Глава 19

Максим

В большом овальном зале за таким же овальным столом мне отведено особое место — по правую руку от отца. Партнеры и руководящий персонал смотрят на меня как на его преемника. Не многие из них знают о наших с ним конфликтах.

Совещание длится вот уже третий час. Я раз ходил на перекур и два раза просил принести мне кофе. Остальные такого себе позволить не могут. Сидят как приклеенные, с идеально ровными спинами и глядят в встроенные в стол мониторы, на которых один за другим меняются графики и таблицы.

— Что скажешь по этим данным? — обращаясь ко мне, вдруг спрашивает отец.

Хочет пыль в глаза пустить и заткнуть рты тем, кто считает меня бездарем и прожигателем жизни. Эту таблицу с разъяснениями он отправил мне еще вчера. Велел ознакомиться и выучить как Отче наш, чтобы в грязь лицом не упасть.

Я посмотрел его сегодня утром перед тем, как выйти из дома. Ничего сверхсложного — сводная таблица промежуточных итогов и процентное соотношение от запланированных в начале года показателей. С этим даже третьеклассник разберется.

Прочистив горло, озвучиваю свои умозаключения и вношу предложения по отстающим пунктам. Не те, что были написаны для меня консультантом отца. Но я считаю, тоже имеющие право на жизнь.

Крякнув от неожиданности, отец отрывает спину от кресла и дергает узел своего галстука. Все остальные внимательно следят за его реакцией.

Мне похер. Я действительно считаю, что риформингу в компании отца уделяется ничтожно мало внимания. Именно поэтому западные производители того же бензина всегда будут на шаг впереди нас.

— Я собирался внести некоторые изменения в структуру компании с учетом этого гребаного риформинга, — говорит отец, когда я заканчиваю свою речь, — просто ты этого не знал.

Зам отца, Теплицкий, в подтверждение его слов часто кивает.

— Мы выводим его в отдельное подразделение.

Пожав плечами, я беру со стола бутылку с водой и делаю несколько глотков. Отец все это время внимательно смотрит на меня.

Я не собирался его впечатлять, пусть не обольщается. Я просто высказал свою точку зрения.

Глянув на висящие на стене часы, с трудом подавляю зевок и, высидев еще полчаса, предупреждаю отца, что ухожу.

— Иди, — цедит тихо, — мы все равно уже заканчиваем.

Попрощавшись с присутствующими, забираю блокнот и ручку, которыми я так и не воспользовался, и выхожу из кабинета. Пересекаю холл, миную длинный широкий коридор и, оказавшись в приемной отца, носом к носу сталкиваюсь с Олссоном Владимиром Велундовичем, без пяти минут моим тестем.

— Макс! — восклицает он, протягивая руку, — неожиданно!

— Добрый день.

— Практикуешься?.. — указывает подбородком на мои белую рубаху и черный деловой костюм.

— Да, практику прохожу.

— Как успехи?

— У отца спросите, — усмехаюсь я.

Олссон швед наполовину. Когда-то в смутные для России времена его отец занял нишу в газовой отрасли. Весьма удачно продавал газ за границу, а затем передал дело сыну, предварительно настояв на том, чтобы тот оформил российское гражданство.

Из наследников у него только дочь Стефания и я, сын его лучшего друга.

Коснувшись меня своим плечом, склоняет голову и, понизив голос, спрашивает:

— Стефе давно звонил? Она молчит, но чувствую, ты не часто ее балуешь своим вниманием.

— Звоню, — отвечаю, — не каждый день, но… звоню…

Тот, сощурив глаза, въедливо смотрит в мое лицо.

— Смотри, Макс, не подведи.

— Не подведу.

— Не обижай ее…

— Не обижу, Владимир Велундович, — заверяю, выдерживая его взгляд.

— Девочка влюблена.

Согласно киваю и вижу, как к нам приближается отец.

Блядь. Слава Богу!..

Здороваются, но, положив руку на мое плечо, будущий тесть не позволяет мне уйти.

Начинает про жену молодую рассказывать и про собственные болячки, коих у него к этому возрасту накопилось немало. В гости зазывает. Говорит, что Стефа должна скоро прилететь на день рождения мачехи.

Отец, бросаясь в меня предостерегающими взглядами, обещает, что мы обязательно приедем. Я, скрипя зубами, соглашаюсь и, сославшись на важные дела, отмазываюсь от совместного ужина.

Выхожу из главного офиса корпорации, сажусь в машину и сразу закуриваю. В телефоне несколько пропущенных, на которые я не мог ответить во время совещания, несколько приглашений в клуб от парней, от Дженни ничего.

Она упоминала, что сегодня вечер ее занят — какая-то лабуда с очередным детским праздником. Поэтому сам звоню Киру.

— Что у вас сегодня? Закончили уже?

— Гребаные пираты Карибского моря.

— Жесть, — смеюсь я, — сопляки в восторге?

— Еще бы, — хмыкает он, — заканчиваем уже, общие фотографии остались, а что? Ты в клуб едешь сегодня? Андрюха уже там.

— Не знаю… — затянувшись сигаретой, выдыхаю дым в открытое окно, — вряд ли… а, может, и приеду. Устал сегодня.

— Ладно, подтягивайся.

Докуривая, скольжу взглядом по моему наследству — огромному сине — белому высотному зданию из стекла с эмблемой и названием компании на фасаде, стоянке сбоку от него, на которой в два идеально ровных ряда выставлены служебные автомобили — черные джипы и седаны представительского класса. Прямо перед входом расположился кортеж Олссона из шести тачек с мигалками на крышах. Они тоже все мои, если буду послушным сыном.

Смотрю на все это, понимая, что вот оно, мое будущее. Слишком многое стоит на кону, чтобы зацикливаться на собственных капризах и хотелках.

Отец создал Империю для своих потомков, а о создании самих потомков не позаботился. Держи, Максимка, смотри, чтобы пупок не развязался.

Затушив окурок, выхожу из машины, чтобы выбросить его в урну, а, вернувшись, машинально на страницу фирмы Кира лезу. Новые фото уже на стене.

Несколько с моментами самого действа, остальные — памятные на фоне фотозоны.

Дженни в костюме пирата, затянутая в корсет, с приличным декольте и с ожерельем из зубов на шее. На плече искусственный попугай сидит, один глаз черная повязка закрывает. Но взгляд второго буквально слепит синевой.

Она нереальная.

Блядь, просто нереальная.

Тщательно осматривая ее фигуру, вдруг замечаю мужские пальцы на талии. Какой-то хрен, очевидно из числа гостей праздника, прижался к ней сзади и скалится в камеру. На лице моей пиратки ни единого намека на то, что это ей не нравится.

Перехожу к следующему снимку и вижу аналогичную картину — около десятка разновозрастных детей, пираты и все тот же мудак, сидящий на корточках около Жанны. Все смотрят в объектив, он, полными восхищения глазами — на нее.

Набрав полную грудь воздуха, медленно его выдыхаю. Повторяю несколько раз. Немного отпускает.

Если бы Дженни была моей девушкой, я бы не позволил ей там работать.

Моя девушка не кривлялась бы в дурацких костюмах, веселя публику.

Но… она не моя и никогда ею не будет. Ее право заниматься тем, чем хочет.

Блядь!..

Листаю дальше и не нахожу ни одного фото, где бы с ней рядом не оказывалось этого уебка. Есть даже снимок, где они вдвоем. Нахрена это публиковать на странице официального сообщества?!

Глава 20

Толпимся с девчонками в отведенном нам для переодевания тесном, душном помещении и по очереди выползаем в просторный холл.

Я в числе последних, потому что мои волосы под косынкой взмокли и превратились в пучки пакли. Приходится ждать, когда немного просохнут, а лишь затем собрать из в неплотную косу.

— Я думал, ты уже сбежала, — как черт из табакерки выскакивает из-за угла парень, что не давал мне прохода даже во время выступления.

Я видела, как на него кричала какая-то девушка, потом толкнула его в грудь и исчезла. Как жаль, что он не побежал ее возвращать.

— Уже ухожу, — улыбаюсь достаточно официально, чтобы у него не возникло подозрения, что у меня есть желание познакомиться поближе.

— Подожди, — подходит близко и обхватывает мой локоть.

В нос проникает уже знакомый запах сладковатого парфюма и выпитого алкоголя. Щеки касается влажное дыхание.

— Ваш главный сказал, тебя Жанна зовут…

— Ну, да.

— Мое любимое имя. — усмехается парень, — Знаешь, почему?

— Знаю. Преснякова любишь?

— Обожаю!

Отпустив мой локоть, он вдруг начинает петь припев ненавистной мне песни и танцевать почему-то цыганочку. Его экспромт привлекает ненужных свидетелей, и вскоре вокруг нас собирается целая толпа. Кто, насвистывая, начинает аплодировать.

Я, пользуясь шумихой, делаю попытку затеряться среди ржущих над нетрезвым парнем гостей, но он догоняет уже через три шага.

— Меня Тимур зовут.

— Иди к своей команде, Тимур, — бросаю через плечо, устремляясь к спасительному выходу.

— Я настойчивый, Жанна. Запиши мой номер.

— Я сильно опаздываю. Муж и дети обрывают телефон.

— Твой главный сказал, нет у тебя никого, — смеется он.

Оказываюсь на улице и сразу прячу голову под капюшон. Ветра и дождя нет, но температура заметно понизилась.

Плетясь за мной до выхода со двора, где меня ждут Эмма и Маринка, не перестает клянчить мой номер.

Он симпатичный, этот Тимур, но навязчивость его действует отталкивающе. И к тому же, я помню, что он пришел на праздник с девушкой и сильно обидел ее. Поэтому, сразу нет.

— Я все равно узнаю, — не отстает он, — ты плохо меня знаешь.

Сильно надеясь, что завтра, проспавшись, он и не вспомнит обо мне, машу ему ладонью и ныряю в теплый салон такси.

— Чего номер не дала? — спрашивает Эмма, — глядя на меня с переднего сидения.

— Не захотела.

— Нормальный вроде… Не урод, не дебил…

Маринка тихо поддакивает и, когда машина отъезжает, опускает стекло и тоже машет ему.

— Мне понравился, — говорит, хихикая от того, что он в ответ ей тоже помахал.

— Вот и давали бы свои номера, раз он так вам зашел.

— Ой, блин… Королева!.. — хмыкает Эмма, — простые смертные для тебя уже не котируются, да? Один раз богатый мажор подвез до остановки, и ставки резко взлетели до небес?

— Почему бы и нет? — язвлю в ответ, — а вдруг удача улыбнется?..

— Улыбнется, — кивает энергично, — на пару раз… а потом повернется к тебе жопой.

— Подумай об этом, когда в следующий раз решишь пресмыкаться перед ними.

Водитель и уткнувшаяся в телефон Маринка, похоже, даже не дышат. Эмма, поджав губы, яростно раздувает ноздри, но больше не говорит ни слова. Отворачивается и следует примеру Марины.

Я, откинувшись на спинку сидения, тоже вынимаю телефон из кармана. Проверяю на предмет пропущенных и, проглотив ком разочарования, открываю фото, что уже успел запостить Кирилл.

На всех этот ненормальный Тимур. Жмется ко мне то сзади, то сбоку, то приклеивается к бедру, сидя на корточках.

Эх, зря не дала ему номер. Данилов вон, не звонит и не пишет, а я такими женихами разбрасываюсь.

Приблизив фото, еще раз всматриваюсь. Высокий лоб, чуть курносый нос и тонкие губы. Но в целом не плох. Твердая семерка по десятибальной шкале, учитывая, что Макс — апогей совершенства.

Тяжело вздохнув, гашу экран и устало прикрываю глаза. Маскировать тревожные мысли не осталось сил. Если он сегодня не позвонит, я умру.

Это будет значить, что он просто удовлетворил спортивный интерес. Что Эмма на порядок умнее и проницательнее меня.

Отвернувшись к окну, притворяюсь спящей. Вяло прощаюсь с девчонками и, пока такси везет меня до дома, действительно, едва не засыпаю.

Обиженная на молчащий телефон, грубо пихаю его в карман, и, открыв тяжелую дверь, оказываюсь в тускло освещенном холодном подъезде. Где-то наверху жалобно мяукает кошка, пахнет жареной рыбой.

Гулко стуча подошвами ботинок по ступеням, не спеша, поднимаюсь вверх и вдруг слышу приглушенный тканью звук входящего сообщения.

Сердце, сорвавшись, ухает вниз, к щекам приливает кровь. Мои инстинкты реагируют быстрее меня.

Нарочито медленно вынимаю телефон и, прислонившись спиной к потертым перилам, открываю послание.

«Я жду во дворе. Возьми, все, что нужно. Ты ночуешь у меня»

— Вот тебе! — тычу фигой в экран.

Сволочь!.. Конченный!

Не звонил целый день, а теперь требует меня в приказном порядке?!

Бедное, измученное тоской сердце, скачет по грудной клетке, как собачонка при виде хозяина. Разум, очевидно, вышел на перекур.

Господи… Я схожу с ума.

Метнувшись вверх, пролетаю два лестничных пролета всего за три секунды. Врываюсь в квартиру и, не раздеваясь, начинаю скидывать в рюкзак свои вещи.

— Что случилось? — интересуется выглядывающая из комнаты Настя, — пожар?

— Я тороплюсь, — бросаю, не заботясь о том, как это выглядит со стороны.

— Куда?..

Догадывается быстро — идет на кухню, посмотреть в окно и, вернувшись, складывает руки на груди.

— У олигарха ночевать будешь?

— Ага.

— Любовь у вас?..

У него — не знаю, а у меня самая что ни на есть настоящая любовь.

— Да ну, какая любовь. Только секс.

Глаза Насти вспыхивают всеми оттенками любопытства, и я с опозданием прикусываю язык.

— И что, и что, и что?.. — тараторит подруга, следуя за мной по пятам.

Я захожу в комнату и пихаю в рюкзак зарядку от телефона и свою пижаму. Немного подумав, добавляю к ним топ и шорты.

— И ничего.

— Как он вообще?.. Горяч?.. Я видела его, он классный.

— Где видела? — оборачиваюсь к ней.

Снова это паршивое, удушающее чувство мучительной неуверенности в себе. Болезненной жадности до того, кто никогда моим не будет.

— В сети. Его-то страница закрыта.

— И правильно, что закрыта, — бурчу, возвращаясь к своему занятию.

Через пять минут я выхожу из квартиры и, спустившись вниз, выхожу из подъезда.

Остановившись под козырьком, надеваю капюшон и застегиваю куртку.

Данилов стоит у машины. Подпирая задом капот, курит и наблюдает за тем, как я иду к нему.

Постыдный спазм в низу живота посылает слабость по моим ногам. Макс лениво улыбается.

Ненавижу гада!..

Как сильно я его люблю!!!

Глава 21

— Тебе идет, — говорю, намекая на то, как он выглядит.

— Возбуждают деловые костюмы?

— Возбуждают, — пристегиваюсь ремнем безопасности.

Представив, как я расстегиваю пуговицы на его белой рубашке и как касаюсь его через ткань черных деловых брюк, чувствую трепет такой силы, что приходится стиснуть колени и спрятать затвердевшие соски за сложенными на груди руками.

Ему чертовки идет этот образ, даже несмотря на закатанные рукава, отсутствие галстука и расстегнутые верхние пуговицы.

— Удивила. Буду иметь в виду, — многозначительно улыбаясь, заламывает бровь.

— Что тут удивительного? У всех пристрастия разные. У тебя вот встает на поросят и собачек, а меня возбуждают мужчины в деловых костюмах.

— Да, все время представляю, что под костюмом свинки ты голая.

Щеки против моей воли быстро нагреваются, и я спешу отвести взгляд и сменить тему разговора.

— Какое-то мероприятие?

— Практика у отца в офисе, — отзывается негромко, — совещание.

— Ого! Круто! — восклицаю я.

Мои образование, мировоззрение и уровень жизни настолько далеки от этого, что люди, разбирающиеся в столь сложных областях порой кажутся мне существами божественного происхождения.

— Да, — отзывается вяло.

— Тебе нравится?

— Нравится. Рано или поздно я встану во главе отцовской компании.

— Завидую, — вздыхаю тихо, — вот если бы у моего отца была компания…

— Нашла, чему завидовать.

— Если бы у моего отца была крупная компания, — продолжаю, — я бы не работала ни дня. Выпросила бы у него виллу на берегу моря и каждую неделю меняла красавчиков.

— Это так не работает, поверь, — усмехается Макс, — папаша нашел бы тебе подходящего женишка и заставил выйти за него замуж, потому что так нужно для его компании.

— Меня?.. — тычу в грудь указательным пальцем, — меня не заставил бы.

Оставив реплику без ответа, отворачивается к окну, чтобы выдохнуть в него струю сигаретного дыма.

Я незаметно им любуюсь. Как поджимаются его губы, когда он делает затяжку и как при этом двигается кадык на его шее. Щурятся глаза и хмурятся брови. Все то, на что у других парней я не обращаю внимания, в исполнении Данилова вызывает неконтролируемую дрожь и приливы жара к лицу и нижней части живота.

Иногда мне становятся ужасно страшно, что эта болезнь неизлечимая. Что мои сердце и либидо наотрез откажутся воспринимать кого-то другого, и после того, как все закончится, я навсегда останусь одинокой.

— Твой день как прошел? — спрашивает приглушенным голосом.

— Нормально. Работали на детском дне рождения, — проговариваю, понимая, насколько по разному выглядят мои и его работы.

— Завела новые знакомства? — интересуется как бы между прочим.

Не сразу сообразив, о чем он, недоуменно прикусываю губы. А затем, вспомнив прилипчивого парня, чувствую в сердце внезапный укол адреналина.

Он ревнует?..

— Ты про Тимура? — поворачиваю к нему голову.

Пристроив руку с зажатой между пальцами сигаретой на краю опущенного стекла, Данилов с удивлением смотрит на меня.

— Очевидно, про него.

Он ревнует.

Выпрямив спину, заправляю за ухо прядь волос и пожимаю плечами.

— Симпатичный, правда?

— Я в этом не разбираюсь.

— Симпатичный, — подтверждаю я, — ты видел?.. Мы хорошо смотримся вместе.

На лице Макса мелькает улыбка. Глядя прямо перед собой, он делает очередную затяжку и, выдохнув дым, — быстро проходится по губам кончиком языка.

Это игра.

Я провоцирую, не уверенная в качестве его эмоций, а он, очевидно, прямо сейчас решает, интересно ему играть или нет.

— Продолжение планируется?

— Пока не знаю, но… — провожу ладонями по своим коленям, — телефон свой дала.

Воздух становится гуще и тяжелее. Напряжение давит на виски и барабанные перепонки. Наверное, чувствую это только я, потому что Макс, делая очередную затяжку, продолжает уверенно вести автомобиль.

Сбив пепел, выкидывает окурок в окно и поднимает стекло.

— Правильно сделала, Дженни.

Слова его ощущаются легкой пощечиной. Разочарование со вкусом табака оседает в моей груди серым пеплом.

Поиграла?..

— Тоже так думаю, — заставляю себя улыбнуться, — он не противный и… до него не придется тянуться, как до солнца.

Никак не реагируя на мою реплику, на светофоре Максим активирует экран своего телефона и открывает приложение доставки еды из ресторана.

— Что ты хочешь?

Тебя хочу! Всего целиком! Без родословной, богатого отца и его треклятой компании.

— Можно просто пиццу.

— Паэлью любишь?

— Люблю, — отзываюсь глухо.

— Пиво? Вино?..

— Нет, спасибо. Просто чай.

Светофор загорается зеленым и, Макс, вынув свой телефон из держателя, передает его мне.

— Подтверди заказ.

Я принимаю его гаджет и, глядя в экран, дожидаюсь, когда кнопка подтверждения станет активной. В этот момент в верхней его части всплывает окошко с уведомлением о том, что какая-то Стефа прислала ему фото.

Волна ревности ударяет в грудь и обжигает лицо.

Дышу.

На автомате подтверждаю заказ и дышу.

Дура. Просто фото от какой-то девицы. Мало ли кто это может быть! И потом — он ведь меня, а не ее сейчас везет к себе. Со мной, а не с ней собирается ужинать, а затем заняться сексом.

— Все, — говорю, возвращая телефон.

Остаток пути мы проводим в молчании. Я переписываюсь с Мариной, Максим, кажется, и вовсе забывает о моем присутствии. Приняв вызов от незнакомого мне парня, говорит с ним о каких-то гонках на машинах. Не отключается, когда мы доезжаем до его дома и даже тогда, когда, припарковав свой седан в подземном гараже, он берет меня за руку и ведет к лифту.

Разговор сворачивает, едва за нами закрывается дверь его квартиры.

— Я не уверена, что хочу остаться, — сообщаю негромко, глядя на его отражение в висящем над комодом зеркале.

— Ты меня выбесила…

Слышу бряцание упавшей на столешницу связки ключей и чувствую, как он прижимается ко мне сзади.

Замираю, прикрыв глаза. Пытаюсь ровно дышать, но выходят лишь короткие всхлипы. Тело звенит восторгом.

Я, черт возьми, вляпалась по уши!..

Отвожу голову в сторону, подставляя шею его горячему рту. Выгибаюсь, обеспечивая с ним максимальное соприкосновение.

Он хочет меня. Заявляет об этом ударом бедер о мои ягодицы.

— Останешься до утра, Дженни.

Концентрируюсь на ощущениях. Прикусив кожу у основания шеи, Макс ставит засос.

Живот опаляет искрами, колени подгибаются.

Никогда и никому я не позволила бы подобного, но сейчас позорно наслаждаюсь тем, что он клеймит меня.

— Останусь.

Отстранившись, он снимает с меня куртку и, обхватив мой подбородок пальцами, ловит мои губы своими. Целует, мягко их сминая, без языка. В глаза смотрит.

Все сложно. Оба это понимаем. Но пока на мне будет его клеймо, я не хочу об этом думать.

— Можно в душ?

— Я с тобой, — шепчет в губы.

Глава 22

Максим

Выставив температуру на дисплее душевой кабины, разворачиваюсь к Дженни и снимаю с нее кофту. Она улыбается, хочет казаться смелой и раскованной, но напряженные плечи и розовые пятна на щеках буквально кричат о ее волнении и скованности.

— Расслабься… ты чего?..

— Можно… я сама рубашку расстегну?

Ее грудь и руки усыпаны мелкими мурашками. Соски затвердели, скукожились и четко обозначаются под тканью лифчика.

Протянув руку, касаюсь одного из них. Тяжело сглотнув, Дженни на миг зажмуривается.

— Можно.

Кладет ладони на мои плечи, ведет ими вниз до пояса брюк, а затем, вернувшись к вороту, расстегивает одну пуговку.

— Мне нравится твой парфюм, — произносит тихо и, встав на носочки, касается кончиком носа моей шеи.

— Поцелуй, прошу отводя голову в сторону.

Прижимается к ней губами, а я вдыхаю ее запах. Обычно предпочитаю ароматы духов и лосьонов на женской коже, но не с Жанной. Ее собственный запах в разы приятнее. Она пахнет сексом.

Чувствую движения ее губ, прикосновение горячего язычка к шее, и сам весь с головы до ног покрываюсь мурашками. В штанах пульсирующая от напряжения бита.

Заведя руки за ее спину, расстегиваю бюстгальтер. Дженни продолжает освобождать пуговицы. Разводит полы рубахи в стороны и целует ключицы, ладошками грудь гладит.

Ебать… так приятно!..

Нереальная девчонка!

Обхватив пальцами острый подбородок, захватываю ее губы и трахаю ее рот языком.

Не могу больше…

Сдираю лифчик, за пояс джинсов к себе подтягиваю. Она хватается за пряжку моего ремня, слепо дергает его, стонет тихо. Наконец, расстегивает его, затем молнию брюк и тянет их вниз вместе с трусами.

Член вырвавшись на волю, упирается головой в ее живот. Дженни тут же пальцами его обвивает. Сжимает.

Я, продолжая иметь ее рот, пытаюсь от узких джинсов ее избавить. Стягиваю по бедрам вместе с бельем и сразу же руками ягодицы накрываю.

— Хочу тебя…

— Давай, сначала в душ, — просит, делая шаг назад.

Отстранившись, помогаю избавиться от одежды, сам свои брюки и рубашку в сторону отбрасываю и заталкиваю ее в душевую кабину.

Оказавшись неожиданно под упругими струями, Дженни хватает воздух ртом и прячет лицо в ладонях. Я закрываю стеклянную дверцу и, обхватив ее под бедрами, отрываю от пола.

— Ай!.. — вскрикивает, цепляясь за мои плечи, — Макс!

Впечатываю спиной в кафель и добиваюсь того, чтобы она обвила мой пояс ногами.

Оказавшись на одном уровне, сплетаемся взглядами. Ее потемневшие от воды волосы и мокрые длинные ресницы делают ее глаза еще более яркими.

— Что ты чувствуешь? — спрашивает вдруг.

— Дохрена всего.

Чертову кучу эмоций, о которых раньше не знал. Бьющих по хребтине, затылку и в грудь одновременно. И я не дебил, чтобы не понимать, что испытывать подобное мне дано далеко не с каждой.

Это открытие сильно удручает.

— Я тоже.

Смотрит на мои губы и, потянувшись к ним, целует. Почти сразу я забираю инициативу. Смачно вылизывая ее рот, ставлю ногу на отделанный керамикой выступ и подсаживаю ее на свое колено.

Дженни, оторвавшись от моих губ, смотрит вниз. Наблюдает за тем, как моя рука, соскользнув с груди, проходится по ее животу и ныряет между ног.

Она возбуждена. Прохожусь ладонью вдоль скользких набухших губок и без труда ввожу в нее два пальца.

— Не молчи, если будет больно.

Глядя на меня поплывшим взглядом, заторможенно кивает. Меня трясет от желания вогнать до упора и, блядь, я сделаю это, даже если у нее там еще не до конца зажило.

Но она молчит. Прижавшись затылком к кафелю часто поверхностно дышит. Мне тоже воздуха не хватает. Медленно двигая пальцами, я растягиваю шелковистые стенки. Влаги становится больше. Мое терпение на исходе.

— Все нормально, — шепчет едва слышно, — мне не больно.

— Точно?..

— Да.

— Хочешь, чтобы я трахнул тебя, Дженни?

Выгибается, сильнее насаживаясь на мою руку.

— Да… хочу… Трахни меня, Макс!..

Блядь! Я столько раз слышал эту фразу, в разных ее вариациях, но, только произнесенная Жанной, она скручивает меня в бараний рог и ослепляет похотью.

Прикусив ее нижнюю губу, я вынимаю пальцы и обхватываю член ладонью. Приставляю головку к входу и начинаю проникать в нее. Дженни напрягается.

— Расслабься, — командую, — смотри мне в глаза и не зажимайся.

Послушно кивает, расслабляется, но менее узкой от этого не становится. Я напряжен максимально, каждая моя мышца тверже камня, но упорно продолжаю погружаться в нее.

— Боже… ты огромный!..

— Больно?

— Нет, — мотнув головой, облизывает губы, — мне странно… непривычно, но не больно.

— Привыкнешь.

Дохожу до упора, замираю. Насаженная на меня Дженни ошеломленно хлопает ресницами. Я тоже в легком шоке. Мне в ней идеально.

— Дженни… это пиздец…

— Да.

Упираюсь в нее лбом, прихватываю губы к коротком поцелуе и совершаю первый несильный толчок. Жарко, тесно, так, сука, кайфово!..

— Держишься?..

Сцепляет руки на моей шее.

— Да.

Планировал держать инстинкты под контролем, но теперь не уверен, что справлюсь. Вбиваясь в желанное тело, уже вряд ли смогу остановиться.

Ускоряя темп, впиваюсь зубами в ее подбородок. С каждым ударом выбиваю из нее стоны и держу взгляд, мутный, неосмысленный, полный низменных желаний.

— Жанна…

В какой-то момент мне кажется, что готова отключиться. Голова запрокидывается назад, тело выгибается.

— Я… умираю…

Подкинув ее на себе с помощью колена, врезаюсь до конца и, высунув язык, прохожусь им по ее щеке.

Дергается резко, стискивая меня руками, а затем, роняя их вдоль своего тела, откидывается на стенку за спиной и начинает кончать.

С десяток мощнейших спазмов и легкие судороги всех мышц.

Я, на грани собственного взрыва, не дожидаюсь, когда она придет в себя. Зафиксировав ее бедра, довожу себя до финиша всего за несколько секунд. Успеваю вытащить за мгновение до оргазма и изливаю сперму на ее живот и лобок.

Немного оглушенный и потерянный в пространстве, чувствую глядящие меня руки Дженни, ее губы на моем лице, тихий шепот.

— Макс… Максим…

— Ммм?..

Молчит. Водит губами по моей щеке и молчит.

Даю нам обоим пару минут, а затем, быстро ополоснувшись, выхожу из душа.

— Я курьера встречу.

Надеваю чистые трусы и выхожу в лоджию покурить. В телефоне сообщение от Стефы — наша совместная фотография трехгодичной давности с припиской:

«Помнишь, как ты меня целоваться учил?»

«Помню» — пишу, отмечая, что в последнее время ее звонки и подобного рода послания участились.

Скоро свадьба. Мне следует быть к ней внимательнее, а я все время про это забываю.

Глава 23

— Вкусно? — упираясь локтями в стол, спрашивает Макс.

Проглотив последний кусочек курицы, я запиваю зеленым чаем и, как аристократка, промокаю губы уголком белой салфетки.

— Не хочу показаться занудой, но сорт риса для паэльи выбран не совсем удачно.

— Согласен, больше у них заказывать не буду.

— Но в целом очень вкусно, — спешу добавить, дабы не выглядеть неблагодарной, — я наелась, спасибо.

Максим не перестает смотреть на меня, кусая свою нижнюю губу и интимно улыбаясь, излучает порок и испорченность. Секс в душе ему понравился. Меня же потряс до глубины души, хотя я в принципе человек не эмоциональный.

Я не думала, что так бывает. Что мое тело способно дарить такие ощущения. Что оргазм с его членом внутри в сотни раз ярче и сильнее и буквально лишает сознания своей мощью.

Я хочу это испытывать еще и еще.

С ним я хочу попробовать все, что только возможно.

Краснея от собственных фантазий, прячу лицо за чашкой с чаем.

— Перестань пялиться, — бормочу, делая небольшой глоток.

— Не могу…

Поднимается на ноги и, взъерошив волосы, обходит барную стойку и останавливается около меня. На нем ничего, кроме натянувшихся на его эрекции боксеров и бьющей по моим оголенным нервам харизмы. На мне его белая рубашка, которую я планирую стащить, уходя домой.

— Что? — вскидываю взгляд, и в следующую секунду оказываюсь сидящей на столешнице.

Высокий стул, на котором я сидела, падает набок.

— Не могу не смотреть и не трогать, когда ты так близко, — шепчет, располагая руки по обеим сторонам от меня.

Меня бросает в жар. Чуть отклонившись назад, я смотрю в его глаза.

— Я же говорила, что сведу тебя с ума.

Растянув губы в широкой улыбке, он раздвигает мои колени и встает между ними. Обхватывает мое лицо ладонью и шепчет в губы:

— Свела… Но и у тебя крыша едет от меня, Дженни.

— Пф-ф…

— Мы оба сходим с ума, — касается меня губами, — и это так приятно, да?.. Признайся.

Чертовщина какая-то. Прежняя я, засмеялась бы в голос и покрутила у виска, а сейчас мои кости плавятся подобно горячему воску, а все происходящее разум принимает за истину последней инстанции.

Мне кажется, это самое идеальное и чертовки правильное, что случилось в моей недолгой жизни.

Избегая признания, я обвиваю его ногами и тянусь к губам. Раскусивший мою хитрость Макс, хрипло смеется и цапает меня зубами.

— Рядом с тобой я постоянно хочу трахаться.

— Со мной? — провоцирую я.

— С тобой, Дженни… Завалить тебя, раздеть догола и облизать всю с ног до головы…

Низ моего живота наливается тяжестью, дышу через раз и, прикрыв глаза, чувствую его губы на своих. Оттянув немного нижнюю, он толкается языком в мой рот. Целует медленно — порочно, неторопливо, но ритмично.

Меня ведет, голова кружится, перед глазами белые вспышки. Слышу, как издалека, звон посуды, шелест бумажных салфеток, а уже скоро оказываюсь лежащей на спине вдоль стойки.

Смотрю на Максима из-под опущенных век, дурея от того, что чувствую. Хорошо и заранее страшно.

— Что ты хочешь?..

— Завалить, раздеть и облизать всю с ног до головы, — повторяет, расстегивая пуговицы надетой на мне рубашки.

— С ума сошел?!

— Закрой глаза и не смотри, так ощущения будут ярче…

— Макс! Блин!..

— Расслабься, — ловит мой взгляд, — я буду делать с тобой все, что захочу.

— Боже… конченный…

Пытаюсь следовать его указаниям. Расслабляю мышцы спины и живота и прячу лицо в сгибе локтя.

Лежу. Рецепторы и нервные окончания искрят напряжением.

— Ма-а-акс… — тяну, и в этом момент моей левой коленки касаются его губы.

Вздрагиваю как от удара током. Из горла вырывается нервный смешок, который тут же трансформируется в сдавленный стон, потому что горячий наглый язык начинает вырисовывать узоры на внутренней поверхности бедра.

Промежность лижут языки пламени.

— Ты течешь, Дженни… — хрипит возбужденно, — вся сочишься соком…

— Заткнись, умоляю!..

На мне нет белья. Я знала, что сегодня оно не понадобиться и, представив, какая картина открывается взору Данилова, вспыхиваю.

Он бормочет что-то еще. Переходит на другое бедро, прикусывая и посасывая кожу, а меня снова выбрасывает из реальности. В омут, наполненный теплой вязкой субстанцией. Закручивает в воронку, погружая все глубже и глубже.

В какой-то миг мне кажется, что этот, поглощающий омут, это сам Макс. Что я стала его частью, что мы слились в единое целое и проросли друг в друга корнями.

Ни стыда, ни смущения, никаких рамок больше нет. Я это он, а он — это я. Себя ведь не стесняются.

Максимально расслабив колени, послушно развожу их в стороны и чувствую, как он припадает ртом к моему естеству. Резко прогнувшись в пояснице, хватаю воздух губами.

Ощущения на грани фантастики.

— Господи!..

Он лижет.

Поначалу медленно и неспешно, словно смакуя меня. Ласкает губами и языком каждый миллиметр моей плоти. А затем, введя в меня два пальца, концентрирует внимание на самой чувствительной моей точке и до пика доводит за позорную минуту.

Оргазм смывает громадной волной, выбрасывая из теплого омута, в котором я бултыхалась до этого, и швыряет в плотный вакуум. Внешние раздражители уходят на задний план, я наполнена чистейшим кайфом. Я, кажется, умерла.

В себя прихожу, когда взяв меня на руки, Максим куда-то идет.

Разлепив глаза, вижу его напряженное лицо.

Молчит, сцепив зубы.

Укладывает на кровать, снимает боксеры и, вытянувшись рядом, переворачивает меня на живот.

— Подними бедра.

Тело ватное, непослушное, каждая мышца наполнена негой, но я делаю, как он просит и чувствую, как под живот проталкивается подушка.

В следующее мгновение Макс накрывает меня сзади и входит одним плавным движением.

Идеально. Мне так идеально.

Данилов тихо ругается в мое ухо. Ему очень хорошо.

Без ненужных прелюдий и раскачки сразу берет в диком темпе. Долбит так, что мне приходится упираться руками в изголовье. Кончает бурно и долго, заливая спермой мои поясницу и ягодицы.

Следующие десять минут мы, вцепившись друг в друга, просто лежим. Макс приходит в себя первым — идет за полотенцем, чтобы стереть с меня свои следы, а затем выходит в лоджию покурить.

Я залезаю под одеяло и заматываюсь в него как в кокон. Клонит в сон. Тревожные мысли тоже спят, они тоже устали.

— Пустишь? — проникает в сознание еле слышный насмешливый шепот.

— Угу…

Скользнувший под одеяло прохладный воздух тут сменяется на жар от его тела. Закинув на него ногу и устроив голову на плече, тянусь губами к вкусной шее.

Целую, вбирая в себя ставший для меня наркотиком, запах.

— Можно попросить?..

— Проси, — отвечает он.

— Не бросай меня, ладно?..

Глава 24

Максим

— Явился! — всплескивает руками Нина, едва я переступаю порог отчего дома.

В нос ударяет запах выпечки и еле уловимый — кубинской сигары.

— Опоздал?.. — заключаю ее в объятия и смачно целую в пухлую щеку.

— Нет, еще не садились, — шепчет доверительно, — отец твой не в духе… в кабинете курит.

— Он всегда не в духе.

— Степан и Агния в гостиной. Ждут еще сестру Агнии… должна подъехать с минуты на минуту.

— Ясно, я тогда пока зайду к отцу за пиздюлями.

— Иди, — смеется, хлопая меня по плечу.

Отец курит, стоя у открытого окна, но под потолком все равно сизая дымка. В кабинете холодно и неуютно.

— Привет, — останавливаюсь рядом и протягиваю руку.

— Здорово, — покосившись на меня, здоровается и сразу закрывает окно.

Разворачивается к столу и, положив сигару на специальную подставку, устало садится в кресло.

Я падаю на диван и располагаю лодыжку правой ноги на колене левой.

— Что-то случилось?

— Володя в реанимации.

— Оллсон?.. Что с ним?

— Он все с гастритом мучился…

— Я помню, — жаловался мне при каждой нашей встрече.

— А недавно приступ схватил… — продолжает говорить негромко, — вызвали скорую, думали язва… а оказалось, рак!

— Твою мать! — вырывается у меня.

Его, бесспорно, жалко, но, осознав за мгновения всю степень ответственности за его бизнес и дочь, я просто застываю в шоке.

— Четвертая стадия… Делают с ним что-то, но… — машет рукой, — уже поздно.

— В Израиле хорошо рак лечат.

— Четвертую стадию?! Ее даже не оперируют, потому что метастазы везде!

Проведя ладонью по холодному, покрывшемуся испариной лбу, безуспешно пытаюсь надышаться. Воздуха не хватает.

— Стефа знает?

— Нет еще, — касается головой, — Володя просил не говорить, пока семестр не закончится.

— А если он не доживет?

— Доживет. Пару месяцев еще точно есть.

Поднявшись на ноги, наполняю стакан водой и выпиваю залпом. В горле все равно першит.

— Все, Макс, погулял и хватит, — произносит, наблюдая за моими метаниями, — пора браться за ум, сын. Благо, мозги у тебя имеются, было бы желание.

— Он подготовил приемника?

— Сука!.. — взрывается отец, — какого, нахрен, приемника?! Ты его приемник! Ты и я! Мы с тобой его приемники! И потом, он не собирался помирать!..

Да понимаю я все! Понимаю!.. Они оба, Оллсон и мой отец, планировали стоять у руля еще как минимум лет двадцать, а затем передать дела мне и нашим со Стефой детям.

Блядь!.. Но кто же думал, что тесть соберется на тот Свет так рано!..

— А если завтра со мной что-то случится?! — продолжает орать отец, — что делать будешь?.. Ты думал об этом?

— Нет.

— Я теперь постоянно думаю! Инфаркт, инсульт, ебаный тромб!.. Что ты делать станешь, Максимка?!

— Ладно, успокойся! — повышаю голос, — будешь так орать, точно инфаркт заработаешь!

Отец, резко выдохнув, замолкает. Откинувшись на спинку кресла, обеими руками растирает лицо.

— Если сольешься, я бегать за тобой не стану, — произносит вдруг, — введу в правление Степана. Он только этого и ждет.

— Не сольюсь.

За дверью раздаются женские голоса, а затем слышится деликатный стук.

— Юра, Ангелина приехала. Идем за стол, — тихо говорит Агния, переводит на меня взгляд и добавляет, — здравствуй, Максим.

— Добрый вечер.

При желании ее можно было бы обвинить в том, что она мечтает заменить меня своим сыном в качестве наследника отца. Возможно, мысли у нее такие есть, но по факту она никогда ничего для этого не делала.

Или достаточно умна, чтобы понимать, что с отцом это бесполезно, или очень хитра и терпеливо ждет, когда я сам выйду из игры.

Иду в гостиную, чтобы поздороваться с братцем. Отец задерживается в холле, чтобы поприветствовать сестру Агнии, которая бывает здесь нечасто.

— Стив…

Степан, отвлекшись от разговора по телефону, здоровается со мной кивком головы. Все тот же незаинтересованный взгляд и эмоциональный минимализм.

Обмениваемся рукопожатиями и расходимся в разные стороны.

Я помню, как часто твердили родители, что отныне мы братья, что должны подружиться, всегда и во всем друг друга поддерживать. Мы оба быстро поняли, что никому ничего мы не должны и попыток сблизиться ни я, ни он не предпринимали.

Компании у нас были разные, общих знакомых было мало. Потом он уехал в Европу, и наше общение сошло на нет.

— Степа, Максим, садитесь, — начинает щебетать Агния.

Заламывая руки, дожидается, когда все рассядутся, и только после этого занимает место справа от отца.

— Дед где?

— Отправил его в санаторий, а то он от скуки на стены скоро полез бы.

Сделав пометку в голове, набрать его завтра утром, сосредотачиваюсь на ужине. Вопросов ко мне, очевидно, больше нет, поэтому внимание всех присутствующих сконцентрировано на Степане, которого называют так только дома. Для остальных он давно Стивен.

Весь вечер сдержанно, будто нехотя, отвечает на вопросы отчима и матери.

— Еще раз убеждаюсь, что учиться тебе нужно было в Европе, — обращаясь ко мне, ворчит отец.

— А я не хочу в Европе.

— А где хочешь?.. — хмыкает он, — здесь, что ли?

Агния с сестрой деликатно молчат. Стив с отсутствующим видом жует мясо.

— Если бы учился в Европе, Стеше не пришлось бы быть там одной.

— У нее полно друзей.

— Я видел ее, когда приезжал по работе в Мюнхен, — подает голос Стивен.

— Правда?.. — оживляется Агния, — Вы говорили? Как она?

— Немного. Выглядела… нормально…

— Не говори ей про Володю, — просит родитель, — в случае, если встретишь ее снова.

— Вряд ли встречу, но… не скажу.

— Пусть девочка спокойно закончит семестр.

Я еле высиживаю ужин до конца. Кусок в горло не лезет, тошно. Куря на террасе после ужина вторую сигарету подряд, настраиваюсь. Убеждаю сам себя, что все нормально. Потяну, если захочу. Верю в собственный потенциал.

Скрипнувшая за спиной дверь выпускает из дома Стива. Встав в противоположном конце террасы, тоже закуривает. Выпуская первую струю дыма, молча смотрит на меня сощуренным взглядом.

Отвечаю тем же.

Амбициозный ублюдок. Вот, кто с радостью согласился бы мне помочь. Ни секунды не раздумывая, возглавил бы обе компании и женился бы на Стефе, ее старой няньке и их суке добермана, если бы потребовалось.

Пусть продолжает дрочить на мое наследство по ночам. Пока я жив, ему не отломиться ни кусочка.

— Возвращаться не собираешься? — спрашиваю, туша окурок в пепельнице.

— Не вижу причин.

— Их, действительно, нет.

Иду в дом, чтобы попрощаться с родней, а затем в числе первых сваливаю. Жанне не звоню — надо слезать с этой иглы.

Глава 25

— У них тефлон самый дешевый, — говорит Настя, сваливая свою, не совсем удачную практику, на качество посуды, — пришлось злоупотребить маслом, поэтому они такие жирные получились.

Я другого мнения, но поддерживая подругу, молча киваю. Забрав в гардеробе свою куртку, одеваюсь у зеркала. Обматываю шею шарфом, застегиваю молнию под горло.

— А они же все там на правильном питании, — продолжает жаловаться, — не дай Бог, лишнюю калорию съедят.

— Угу…

Повесив сумку на плечо, телефон в карман прячу. Идем из корпуса, Настя за мной плетется. Выходим на улицу и сразу налево поворачиваем.

Боковым зрением вижу катящуюся вдоль тротуара темно-синюю машину. Сердце заходится от радости, изнутри жаркая волна поднимается.

— Ты домой сейчас? — спрашивает ничего не замечающая Настя, — давай, в магазин зайдем…

Рецепторов достигает запах табака. Он курит. На сто процентов уверена, что, ухмыляясь, на мою задницу пялится.

— У меня дела еще, — касаюсь ее плеча.

Та поворачивает голову и видит, наконец, Макса.

— Ой!.. Это же… тот…

Я останавливаюсь, и машина тоже останавливается. Макс, глядя на меня, делает приглашающий жест. Зазывает порочной улыбкой.

— Пока, Насть.

— Пока… Ночевать придешь?..

Смотрю, как он обхватывает фильтр губами и делает затяжку.

— Не знаю. Вряд ли.

Открываю дверь, сажусь в машину и, махнув застывшей подруге рукой, пристегиваю ремень безопасности. Максим бьет по газам и ловко вливается в автомобильный поток.

— Привет. К тебе?..

— Потрогай меня, — просит, делая очередную затяжку.

В низу живота сладко схватывает. Быстро пробежавшись языком по губам, я убираю сумку на заднее сидение и тянусь к Максу. Касаюсь груди, вижу, как дергается его кадык. Веду рукой вниз по плоскому животу и, помешкав немного, накрываю ладонью пах.

Он очень возбужден. Сжимаю пальцами член и чувствую его пульсацию. Тяжело сглатываю.

— Ты думал обо мне?

— Каждую, блядь, секунду.

— Почему не звонил вчера?

За исключением короткого сообщения час назад, от него не было ни одной весточки целые сутки. Думала, разобью свой телефон.

Желваки под его кожей приходят в движение, крылья носа заметно белеют.

Я мысленно сама себе подзатыльник даю. Обещала ведь не быть занудой и истеричкой. Если не звонит, значит не хочет или не может. Зачем делать из этого трагедию?..

И потом, он приехал за мной к техникуму. Сделал это впервые за все время, что мы встречаемся. Не думаю, что просто проезжал мимо.

— Дела были…

— Практика?

— Да, из офиса не вылезал.

— Ясно.

Ловко перестроившись в левый ряд, Макс включает поворотник и тормозит перед перекрестком, на котором загорелся красный свет.

— Ничего тебе не ясно… — невесело усмехнувшись, протягивает руку и, обхватив мой затылок тянет к себе.

Вгрызаемся друг в друга голодным поцелуем. Он прикусывает мою губу, за что я тут же цапаю его. В отместку за его молчание.

Только после этого пускаю в рот его язык. Целуемся до тех пор, пока от недостатка кислорода в груди жжение не начинается.

Отстранившись, Макс мрачно смотрит на мои губы, а затем, заметив что-то за моим плечом, садится ровно и вытирает рот тыльной стороной ладони.

Я прослеживаю за его взглядом и вижу в стоящем параллельно с нами такси молодого мужчину и красивую брюнетку.

Чуть приоткрыв рот от удивления, она смотрит на нас во все глаза.

Господи… какой стыд!.. Они все видели?..

Машинально коснувшись пальцами своих губ, тоже выпрямляю спину и делаю большой глоток кислорода.

Максим, повернув голову в их сторону, поднимает руку в приветственной жесте, мужчина из соседней машины кивает и посылает ему сдержанную улыбку.

Девушка, очевидно, с Даниловым не знакома, поэтому улыбается, глядя на меня.

— Кто это? — спрашиваю, когда Макс поворачивает на перекрестке налево.

— Лев Демидов, — отзывается словно нехотя, — наши отцы общаются. Уже и не думал, что встречу его в Москве.

— Почему?

— Мутная история… Его отец до сих пор в шоке, — усмехается, щелкая по рулю пальцем, — пару лет назад похерил карьеру и чуть не пустил жизнь под откос из-за какой-то малолетки.

— Это она с ним была?.. Выглядит значительно моложе него.

— Понятия не имею… Да нет, вряд ли, он же не идиот, чтобы снова с ней связаться. Из-за нее, считай, до сих пор в опале у собственной семьи.

Его слова отдаются в моей груди болезненным свербением. Тон его высказываний не оставляет сомнения в том, что лично для Макса интересы семьи превыше всего. Такой, как он, точно не похерит карьеру «из-за какой-то малолетки».

Но я ведь и не претендую, да?..

Сдержанно выдохнув обиду, падаю на спинку сидения и складываю руки на груди.

— Обиделась, что вчера не звонил? — спрашивает после недолгой паузы, — не в духе?

— Нет… все в порядке… тебе показалось.

— У меня непростые времена начинаются, Дженни, — колет меня быстрым взглядом, — диплом, много работы… кое-какие дела…

— Я понимаю…

— Могу пропадать с радаров…

— Я понимаю, Макс, — перебиваю, улыбаясь, — не вчера родилась. Топиться не пойду.

— Это правильно, — переводит все в шутку, — боюсь, мне некогда будет тебя вылавливать.

Первый порыв — открыть дверь и выскочить из машины на ходу, но я малодушно сижу. Он делает так, как я и просила. Готовит к расставанию загодя.

Значит, уже скоро.

— Найду в контактах номер Тимура, — смеюсь ломано, — не волнуйся, не пропаду.

Мой ответ ему не нравится. Он всегда молчит, когда боится сорваться. Но и провоцировать дальше не решаюсь, поскольку тоже на грани.

С минуту сидим в гараже в заглушенной машине молча. Макс, словно раздумывая о чем-то, убирает в карман телефон, сигареты и зажигалку, с заднего сидения достает пиджак.

Мне хочется выйти из машины и бежать на свежий воздух, но в момент, когда я уже собираюсь это сделать, он обнимает меня. Прижимается к моей щеке, царапая короткой щетиной и обхватывает губами мочку уха.

— Ни с Тимуром… ни с кем-то еще у тебя никогда не будет, как со мной.

— Ты тоже меня не сможешь забыть, — шиплю со злостью, — и всех будешь со мной сравнивать…

— Возможно.

Ворвавшись в квартиру, как ураган, мы жадно набрасываемся друг на друга. Мои ботинки, куртка валятся под ноги. Туда же отправляются обувь Макса и его пиджак.

Через мгновение он во мне. Вбивается сзади, каждым ударом вколачивая мои бедра в столешницу комода. Мне неудобно и больно, потому что узкие джинсы опоясывают мои колени, а пальцы Данилова впиваются в мою кожу, как плоскогубцы.

И я реву от обиды и сильнейшего наслаждения, которое дарит мне наш дикий секс. Реву и повторяю про себя как мантру: «Он не сможет от меня отказаться. Он никогда не сможет от меня отказаться».

Глава 26

Максим

Разомлевшая и слабая от недавнего оргазма, Жанна лениво гладит мою грудь. А мне мало, я никак не могу сегодня насытиться ею. Вдыхаю теплый запах, наблюдаю, как подрагивают ее густые черные ресницы, касаюсь идеально гладкой кожи и чувствую новый прилив желания.

— Ты на Виагре? — ахает, опуская взгляд вниз.

Мне не до болтовни, я до рези в животе хочу просто оказаться в ней. Подмяв Дженни под себя, толкаюсь в нее до упора и засовываю язык в теплый рот.

Она мурчит от удовольствия, обвив ногами, двигается вместе со мной. Сначала плавно и медленно, постепенно ускоряясь, переходим в режим бешеной долбежки.

Глаза Жанны закатываются, из горла вылетает что-то нечленораздельное. Она опускает обе свои руки вниз и, обхватив ноги под коленями, разводит их в стороны.

Открывшаяся мне картина, пробивает чердак. Смотрю туда, где в блестящей от смазки, пухлой розовой плоти исчезает мой ствол, и уже на первой минуте срываюсь в мощнейший оргазм.

Выдергиваю член, пару раз шлепаю головкой по набухшему клитору и утягиваю Жанну с собой, в общий наш с ней омут.

Прижимаясь лицом к моей шее, она жалит кожу горячим дыханием.

Угораздило же меня в тебя вляпаться, повариха… С мясом тебя теперь отдирать?..

Поднявшись на локтях, смотрю в ее лицо. Глаза мерцают, как синие звезды, на губах блаженная улыбка. Сминаю их коротким жадным поцелуем и резко поднимаюсь с кровати.

— Я в душ…

— Иди, — отзывается тихо.

Выкурив сигарету на балконе, настраиваю холодную воду в душевой. Не знаю, что еще сделать для того, чтобы мозги встали на место. Меня хватило всего на сутки, а сегодня я сорвался к ней уже в обед.

Заебись, у меня выдержка.

Растираю тело полотенцем и, выпив стакан воды, возвращаюсь в спальню.

— У тебя телефон звонил, — сообщает Дженни, лежа на кровати.

Согнув одну ногу в колене, вторую вытягивает вверх и, шевеля пальчиками, рассматривает новый лак на ногтях.

— Кто звонил?

— Отец. — хмыкает она. — Если, конечно, ты так какую-нибудь телку не зашифровал.

— Кажется, Полиночка или… Ариночка… — бормочу, беря телефон с тумбы.

Жанна, сузив глаза, ногтем большого пальца поперек горла проводит. Подмигнув ей, выхожу из комнаты, чтобы перезвонить отцу.

Дурное предчувствие давит на грудь гранитной плитой.

Усевшись на диван, набираю его.

— Привет, пап.

— Привет, сын. Приезжай завтра — разговор есть, — говорит ледяным тоном.

— О чем?

— О тебе. О чем еще?

Напряжение сковывает мышцы и сводит затылок. Волосы на нем встают дыбом.

— Что опять случилось? — спрашиваю легкомысленным тоном, заранее зная ответ.

— Стефа возвращается из Европы к Новому году.

— Я знаю, она мне говорила.

— Насовсем. Свадьба переносится на февраль.

— Почему?

— Потому что жених сходит с ума от тоски, — отвечает отец с сарказмом.

— Мне диплом получить надо… — глохнет мой голос.

— После свадьбы получишь. А жена поможет…

— Отец…

— Избавься от той девки, иначе это сделаю я. — припечатывает он и отключается.

Сука!

Швыряю телефон и обхватываю голову обеими руками. Сказал же, что не сольюсь! Какое дело ему до моей девки?!

Сорвавшись с места, влетаю в треники, что лежали в кресле со вчерашнего дня. Иду в прихожую и, сунув ноги в кроссы и накинув куртку на голое тело, выхожу из квартиры.

Проветриться надо. Дженни трогать не хочу — ее этот трабл вообще не касается.

Наматываю несколько кругов вокруг дома, основательно промерзнув, возвращаюсь в квартиру и обнаруживаю ее у порога.

— Куда собралась?

— Домой, — роняет, застегивая молнию ботинка.

— Я тебя сам отвезу… завтра утром.

— А я сейчас хочу, — сует ногу во второй ботинок, но я дергаю ее за локоть вверх и толкаю к стене.

Жанна мгновенно ощетинивается, упирается ладошками в мою грудь и пытается протиснуться к двери.

— Я тебя не отпускаю… — цежу, подавляя ее сопротивление.

— Кто ты такой, чтобы я тебя спрашивала?!

— Дженни!..

— Что?! — восклицает она, — что происходит, Макс?! Я не понимаю!

— Ничего не происходит!

— Я же не слепая!.. Тебя как-будто заставляют встречаться со мной!

— Это бред.

— Что с тобой происходит? — спрашивает уже тише, — у тебя проблемы? Куда ты уходил?

— Воздухом подышать.

— Вот так?.. — указывает пальцем на мою голую грудь.

Я снимаю куртку и убираю ее в шкаф, скидываю кроссовки.

— Разувайся, — киваю на ее ботинки.

— Макс… я хочу, чтобы ты был честен со мной, — произносит она негромко, — я многого прошу?

— А я хочу, чтобы ты перестала выносить мне мозг.

Большие глаза быстро наполняются слезами, и я порывисто прижимаю ее к себе.

Идеальный, твою мать, момент, чтобы выставить Дженни за дверь. Уверен, после этого, она на километр меня к себе не подпустит. Но я, как тряпка, хватаюсь за последний шанс побыть с ней еще немного.

— Останься… Я утром тебя отвезу. У меня для тебя кое-что есть.

— Что?

— Идем, покажу… — тяну ее в гостиную.

На ходу снимая обувь, она шагает за мной, все еще пытаясь выдернуть руку.

— Если это твой член, то на сегодня я им уже сыта… — ворчит, падая в кресло.

Я открываю шкаф и достаю белую коробку с последней моделью телефона внутри. Кладу на колени Жанны, присаживаясь перед ней на корточки.

Планировал подарить его позже, в нашу последнюю встречу. Думал, это хоть немного смягчит неприятный для нее момент — проделывал подобное не раз.

Однако восторга в глазах Дженни не наблюдаю.

— Что это?..

— Открой.

— Я знаю, что это, Макс, — смотрит на меня испуганно, — зачем это?..

— Это подарок. От всего сердца.

— На память?

Слова застревают в горле занозами. Нет ответа.

Склонившись, упираюсь лбом в острые коленки. Что ж так тяжело-то?..

— Макс…

— Это просто подарок, — проговариваю с нажимом, — хотел сделать тебе приятное.

Она молчит с минуту, а затем зарывается пальцами в моих волосах.

— Спасибо. Мне очень приятно.

Завтра. Завтра все закончу. Сегодня еще нет.

— Побудь со мной до утра.

Отложив коробку с телефоном в сторону, Жанна сползает с кресла и седлает мои колени. Обнимает за шеи и жмется всем телом.

— Ты хочешь со мной расстаться и не можешь этого сделать, да?..

Задрав бровь, издаю смешок.

— Поверь мне, Дженни, если бы я решил это сделать, сделал бы в ту же минуту.

Мягко улыбается, но не верит.

— Ты будешь возвращаться ко мне снова и снова, Максим.

— У тебя бурная фантазия… перестань меня смешить.

— Это будет продолжаться, пока я сама тебя не брошу.

Обхватив ее лицо ладонью, затыкаю поцелуем.

Глава 27

— Мы в торговый центр, — сообщает Настя, заглядывая в нашу с ней общую комнату, — ты с нами?

— В тот новый?

— Да. Говорят, там распродажи по случаю открытия. Даже на зимние куртки скидки.

Я бы сходила, мне бы скидка лишней не была, но, бросив взгляд на настенные часы, отрицательно качаю головой.

Третьи сутки Макс не приезжает, и я жду его звонка с минуты на минуту. Больше ему не выдержать.

— Точно? — скептично уточняет Настя, — сегодня последний день.

— Точно. Идите, потом расскажете, что там интересного…

— Как знаешь, — роняет, прежде, чем исчезнуть в дверном проеме.

Сев на кровати по-турецки, открываю нашу с ним переписку и перечитываю последние сообщения. Вчера я проявила слабость и написала ему первой.

«Привет. Как дела?»

Он ответил только через час после того, как прочел его.

«Привет. Много работы»

Я дала себе слово, что больше не напишу, но сейчас чувствую, как горят кончики пальцев от желания сделать это. Потерев правую ладонь о колено, гашу экран и, отложив телефон в сторону, падаю на спину.

Он приедет сам. Внутренний зуд и частое сердцебиение сигнализируют о близости нашей встречи.

Я не знаю, будет она последней или нет, но все мое существо чувствует ее.

Прислушиваясь к доносящимся из прихожей звукам, дожидаюсь, когда девчонки уходят, поднимаюсь и развожу бурную деятельность, чтобы не сойти с ума от собственных мыслей.

Решаю приготовить к их возвращению сытный суп и запеканку со взбитыми сливками. Настраиваю музыку в колонке и принимаюсь за дело.

Я знаю, что это конец и даже кажется, будто к нему готова. Никто не обещал мне любви до гроба, и это вполне логично. У парня большое будущее. Крупный бизнес, который он рано или поздно возглавит, подходящая по статусу жена.

Эмма права от начала и до конца. Те люди другого уровня, они живут в другом измерении и мыслят иными категориями. Поварихам, вроде меня, там отведена вполне конкретная роль.

Такие, как они, на таких, как я, не женятся. И винить в этом некого.

Закон жизни.

Внезапно песня прерывается, и в барабанные перепонки врезается мелодия входящего звонка.

Сердце ухает вниз.

На экране имя Данилова.

Облизываю палец, быстро деактивирую блютуз и жму на зеленую трубку.

— Привет, — на всю кухню раздается его голос.

Меня ошпаривает кипятком. Хватаюсь рукой за горло.

— Привет.

— Дома?

— Да.

— Выйдешь? Я подъезжаю…

Ударив по клавише выключателя, гашу свет на кухне и, отодвинув занавеску, смотрю в окно. Во двор, освещая его фарами, действительно, медленно вкатывается машина.

— Сейчас выйду, — отвечаю и сбрасываю вызов.

Выключаю духовку, снимаю кастрюлю с супом с плиты и, сунув телефон в задний карман джинсов, вылетаю в прихожую.

Надевая куртку на ходу, выскакиваю из подъезда и несусь к машине Макса. Дергаю пассажирскую дверь и падаю на сидение.

— Привет. Ты где пропадал?

Повинуясь порыву, тянусь к нему, обнимаю за шею и делаю то, что полночи делала во сне — целую его губы.

Мягкие, с легкой табачной горчинкой, самые желанные.

Отвечает не сразу и будто даже оттолкнуть меня хочет, но вдруг передумывает и прижимает к себе до невозможности сделать хотя бы глоток воздуха.

— Все? — спрашивает спустя примерно минуту, — нацеловалась?

— Я нет, а ты?

— А я да.

Садится ровно и, положив одну руку на руль, насмешливо смотрит на меня.

Вдоль позвоночника к пояснице неприятный озноб стекает.

— Что происходит, Макс? Где ты был?

— От тебя отдыхал, — говорит он просто.

В мое сердце что-то острое втыкается. Цепенею.

— Ты устал?.. От меня?..

— Не то слово, Дженни, — пожимает плечами, — я выдохся.

— Ясно, — выдыхаю еле слышно.

— Да не злись, — протягивает руку и касается моей щеки, — ты прикольная, с тобой было… здорово. Но я больше не хочу.

Стянувшая горло удавка не дает дышать, глаза быстро наполняются слезами.

— Я поняла, — разворачиваюсь, открываю дверь и выскакиваю из машины.

— Дженни!

Я оборачиваюсь, и мы сталкиваемся взглядами. В его глазах огонь полыхает, под кожей желваки перекатываются.

— Что?!

— Номер мой удали.

Смотрю на него, оглушенная ударами пульса в висках. Почти не дышу.

— Можно было и по-другому, Макс. Я бы не стала тебя преследовать.

— Иди! — выдавливает, оскаливаясь, и я со всей силы хлопаю дверью.

Разворачиваюсь и тут же слышу визг тормозов. Душат слезы, но, обернувшись через плечо, стою до тех пор, пока красные стоп — огни не исчезают за поворотом.

Очень холодно, запутавшийся в волосах ветер леденит кожу, а я все не могу заставить себя уйти.

— Жанна! — окликают меня.

Быстро стираю слезы и поворачиваюсь к шагающим по тротуару девчонкам. Светящаяся радостью, Настя, держит в руке прямоугольный бумажный пакет с изображением недорогого бренда.

— Я платье купила! — кричит она, поднимая его на уровень глаз.

Мне плохо. Внутри все болит и истекает кровью. Я не могу сейчас с ними говорить.

— Пошла за курткой, а купила платье! — смеется Лиза.

— Такое платье грех прятать под курткой!

Вдох. Выдох.

Ко мне возвращается чувствительность, и я начинаю трястись от холода.

— Ты чего?.. — приближаясь, спрашивает Настя.

Сощурив глаза, она быстро меня осматривает.

— Она ревет.

Развернувшись на пятках, я прячу лицо в ладонях и быстро иду туда, куда не так давно уехала машина Макса.

— Жанна!

Не реагирую. Потом, позже придумаю что-нибудь, а сейчас мне жизненно необходимо уединение.

— Жан!..

— Пусть идет. — доносится до меня приглушенный голос Лизы, — Наверное, с мажором своим рассталась…

Я ускоряю шаг, спеша увеличить между нами расстояние, потому что новый приступ за секунду заливает мое лицо слезами и сотрясает тело в рыданиях.

Перехожу на бег, едва не сбивая кого-то с ног и, согнувшись, ныряю в пространство между домом и густыми зарослями кустарника. Голые колючие ветки цепляются к одежде и волосам, но я быстро шагаю вдоль оштукатуренной стены и скоро оказываюсь на заднем дворе, недалеко от ряда старых металлических гаражей.

Падаю на холодную лавку и натягиваю капюшон на голову. Держать в себе обиду больше нет сил. Реву, наплевав на проезжающие мимо машины и то, что меня могут видеть из окон квартир.

Он все-таки сделал это!.. Поставил гребаную жирную точку!

Он смог!

Трясусь и не могу перестать плакать. Слова его, как острые иглы, с каждым вдохом втыкаются в сердце все глубже.

«Я больше не хочу… выдохся»

Боже…

Кому ты врешь, Максим?! Это же не правда. Я бы почувствовала! Ты горишь так же, как и я!..

Найдя его подарок в кармане, новый телефон, открываю нашу переписку и пишу сообщение:

«Я тебе не верю».

Глава 28

Максим

Пытаюсь разлепить глаза, но веки, как намагниченные, захлопываются снова. Рядом на тумбе напильником по мозгам вибрирует мой телефон.

Вызов прекращается, но всего на несколько блаженных минут.

— Бля-а-а-дь!.. — хриплю, нащупывая его рукой.

Голову не поднять, с каждым движением в виски вкручиваются саморезы.

Жмурюсь сильно, открываю один глаз и вижу на экране имя своей невесты.

— Да?..

— Максим! — восклицает с облегчением, — ты спишь, что ли?!

— Типа того… — бормочу, растирая лицо рукой, — что случилось?

— Я прилетела и…

— Чего?.. Куда прилетела?

Морщась от боли поднимаюсь и смотрю на электронное табло настенных часов.

12:37.

— В Москву! Встретишь меня? Я хотела папе сюрприз сделать, у него сегодня день рождения!..

Осознав, наконец, масштаб свершившегося пиздеца, просыпаюсь окончательно. Откидываю одеяло и соскакиваю на ноги. Пол под ними начинает раскачиваться.

— Кто тебе разрешил? — выпаливаю с досадой, — тебе же сказали до Нового года не приезжать.

— Я сама решила… у папы день рождения!..

Твою мать!.. Ее отец на жесткой химиотерапии. Никакого торжества точно не планировалось!

Ловя равновесие, на несколько секунд прикрываю глаза ладонью. После вчерашнего мутит немного, но чашка крепкого кофе должна помочь.

— Максим, ты не рад?.. — звенит голос Стефы, — я тогда отцу позвоню.

— Рад. Я приеду, жди…

— Точно?.. Я могу на такси.

— Жди, я сказал…

Отключившись, заряжаю кофе-машину и принимаю бодрящий душ. Пока чищу зубы, по привычке открываю последнее сообщение Дженни:

«Я тебе не верю».

Тут же закрываю. Утренний ритуал.

Придется поверить, Жанна. Поиграли, и хватит.

Ставлю блок на мысли о ней и, наливая кофе в чашку, звоню отцу.

— Стефа в Москве, — сообщаю без предисловий.

— Как в Москве?!..

— Вот так. Сюрприз для отца ко дню рождения…

— Так он… блядь… — слышу тяжелый вздох, — где она? У тебя?

После того, как я дал понять отцу, что он может рассчитывать на стопроцентную мою поддержку, он заметно смягчился и даже назначил наставника из числа своих спецов, с которым мы сейчас готовим заявку на участие нашей компании в программе государственного субсидирования.

— В аэропорту. Сейчас поеду за ней… — говорю, поставив телефон на громкую связь и начиная одеваться. — Куда везти ее?

— Надо же все объяснить девочке… Она ж с ума сойдет… — причитает он.

— Я ее тогда к нам привезу. Там все и расскажем, да?..

— Ну, да… да. Не в больницу же ее везти. Подготовить надо.

Представив реакцию Стефы на болезнь отца, внутренне содрогаюсь. Она безумно любит его, и после его смерти останется практически сиротой. Мать давно бросила их — ушла из семьи к другому мужику, уже лет пятнадцать живет в Майами и с дочерью связи не поддерживает.

— Ладно, я поехал.

— Макс!

— Что? — спрашиваю, чувствуя, словно мне за шиворот горсть снега запихали.

— Ты все подчистил?.. С девкой той решил?

— Решил…

— Не дай Бог, я узнаю…

— Я сказал, решил!..

Отец молчит какое-то время, а затем, прочистив, горло, отвечает:

— Надеюсь на твое благоразумие, сын.

Его миролюбивый тон и доверие в голосе разливаются ядом по венам.

«Послушный мальчик. Умница»

Сжав ладони в кулаки, глушу порыв разъебать все вокруг. Это мое решение. Мое!

— Скажу Нине, чтобы приготовила чего-нибудь повкуснее, — произносит заботливо отец и, пожелав мне удачи, отключается.

На дорогу до аэропорта уходит почти два часа, в течение которых Стефа звонит мне пять раз подряд. Волнуется из-за того. Что ее отец не берет трубку.

В просторном зале нахожу ее не сразу. Смотрю в указанном ею направлении и не вижу.

— Максим! — вдруг окликает ее голос.

Перевожу взгляд вправо и замечаю сидящую в кресле брюнетку. Подняв руку вверх, она активно машет.

Стефа.

Блядь.

Ну, нахрена?..

— Привет, — говорю, подходя ближе.

Она поднимается на ноги и виснет на шее. Крепко прижавшись к щеке, окутывает меня ароматом духов с цветочным ароматом.

— Ты все еще растешь? — смеется немного неуверенно, — ты стал выше.

— Тебе показалось, — усмехаюсь, касаясь ее губ в коротком поцелуе, — вот так сюрприз!..

— Надо было заранее тебя предупредить. Или на такси домой ехать.

— Идем?..

— Да.

Беру за ручку ее чемодан и качу к выходу.

— Я хочу подарить папе майку в автографом Дитера Болена, — начинает тараторить, поспевая за мной, — ты не представляешь, сколько я за нее отвалила… Ты будешь в шоке, когда узнаешь!..

— Десять тысяч евро?

— Да… откуда ты знаешь?..

— Ты мне сама рассказывала…

Выходим на улицу и быстро шагаем по пешеходному переходу через проезжую часть. Я понятия не имею, как объяснять ей, почему мы едем в дом к моему отцу, а не ее.

— Ой, точно! — хохочет, прячась под капюшон, — Боже мой!.. Как холодно!

Снимаю машину с сигнализации и убираю чемодан в багажник. Стефа юркает на переднее сидение.

— Он будет в восторге! Он был их фанатом!

— Ага, я знаю, — сажусь рядом и сразу врубаю печку на максимум.

Жанной пахнет в салоне, или я с ума схожу?..

— Пристегнись.

— Хорошо…

Выруливаю с парковки через шлагбаум и сразу закуриваю.

— Ты что с собой сделала, Стефа?

Она замирает, нарочито медленно пристегивает ремень безопасности, а затем, сняв капюшон, разглаживает распущенные волосы.

— Тебе не нравится?

Нет. Категорически не нравится. Этими процедурами она добавила минимум пять лет к своему возрасту.

— Зачем?..

— Тебе не нравится? — повторяет тише.

— Нравится, Стеш… Просто понять не могу, зачем вы, девчонки, это делаете.

Потому что просто бесит, когда, подгоняя себя под выдуманный мультипликаторами стандарт красоты, превращают себя в одинаковых кукол.

Скосив на нее взгляд, смотрю на подкачанные губы и неестественно густые ресницы.

— Это красиво, — сипит моя невеста, густо краснея.

— Кто сказал? Подружки?..

— В Москве это норма, а я собираюсь здесь жить.

— Не делай так больше. Тебе это не требуется, ты и без этого красивая.

— Правда? Мне не нравится цвет моих волос.

Снова глянув на нее, понимаю, что насторожило при первом взгляде еще в аэропорту. Ее длинные волосы стали темнее.

— Не крась их больше.

— Куда мы едем? — спохватывается внезапно.

— Ко мне… загород…

— Почему?.. Папы нет дома? Он на работе?..

По рукам и спине ползет мерзкий озноб. Сделав последнюю затяжку, выбрасываю окурок в окно.

— Он в больнице сейчас.

— Как в больнице?! — шепчет ошарашенно, — в какой больнице, Макс?! Я же вчера с ним по телефону разговаривала.

— Приболел немного, — лгу, глядя прямо перед собой, — сейчас приедем и… поговорим…

— Чем приболел?..

Ее голос дрожит, а сама она начинает ерзать на месте. У меня от жалости к ней грудь ремнями стягивает. Не хотел бы оказаться на ее месте. Держатели крупных пакетов акций, прознав о его болезни, уже повалили к Оллсону с предложениями выкупить его долю.

Дай слабину — стервятники растащат по кускам за неделю.

Глава 29

Я дала ему неделю. Решила для себя, если не приедет по истечению этого срока, то не приедет уже никогда.

Та неделя завершилась еще две недели назад, а Данилов так и не объявился.

Это конец, но мое глупое сердце все еще отказывается в это верить. Мне кажется, я чувствую его на расстоянии.

— С детишками сфотографироваться, — тараторит наш постоянный оператор Евгений, подталкивая меня в спину в сторону оравы ребятишек.

Быстро поправив на голове съезжающую в бок корону, я изображаю высокомерную, под стать Черной королеве, улыбку и вплываю в самый центр толпы. Приняв эффектную позу и положив руки на плечики двух девчушек, я поднимаю глаза к объективу фотокамеры.

По телу проходит электрическая волна, и сердце сбивается с ритма.

Так постоянно случается, потому что в эти моменты мне кажется, я смотрю в его глаза.

Заломив одну бровь, задираю подбородок.

У меня все отлично, Макс. Я продолжаю жить дальше, а ты… ты жди следующего моего фото.

Затем выдерживаю целую серию фото с каждым из детей и с их родителями, и только потом сбегаю за перегородку, чтобы стянуть с себя тесное платье, снять раздражающий кожу парик и умыться.

Вынимаю телефон из сумки и, одеваясь, машинально просматриваю его.

«Жан, будь другом, когда пойдешь домой, купи мне прокладки в супермаркете. Я денежку отдам» — прислала Настя.

«Ок» — пишу ей и гашу экран.

Натягиваю утепленные джинсы, поправляю высокий ворот свитера и стираю с губ яркую помаду.

— Мы с Киром можем подвезти, нам по пути, — говорит Эмма, когда я на улице подхожу попрощаться.

— Мне еще в магазин, — отказываюсь я.

— Ты какая-то бледная… не заболела?..

— Не-а.

— Сейчас вирусов столько ходит.

— Пока. — натянув шапку на уши, сую руки в карманы и, кивнув, устремляюсь по тротуару прочь.

Все в курсе, что мы с Даниловым уже не вместе, но подробностей никто не знает, поэтому с тех пор, как он бросил меня, я трусливо избегаю дружеских посиделок. Как объяснить им то, чего я сама не понимаю?..

Маринка пыталась выведать, что случилось, но безрезультатно. Эмма пошла дальше — с сочувствием глядя на меня, стала рассказывать про свою первую безответную любовь, надеясь, очевидно, на взаимную откровенность.

А я не могу. Просто не могу заставить себя поделиться с кем-то своими болью и обидой. Они бурлят, не переставая, в котле в самом центре груди, время от времени выплескиваясь из него и обжигая все вокруг. Тогда, закрывшись ночью в ванной и включив воду, я глухо рыдаю до рези между ребер и в горле.

Утром я просыпаюсь, еду на учебу и занимаюсь ежедневными делами и каждую секунду продолжаю ждать его звонка.

Набрав полную грудь осеннего воздуха, медленно его выдыхаю. На ходу запрыгиваю в отходящий от остановки автобус и занимаю место в самом углу у заднего окна. Уже по привычке разглядываю небыстро движущиеся в четыре полосы автомобили, интуитивно выискивая среди них синий BMW. Обычно в этот момент я получаю укол адреналина в сердце, но сегодня мне не везет — ни одной похожей машины я не нахожу.

Выскакиваю из автобуса на своей остановке и по подземке перехожу на другую сторону улицы.

Помня о просьбе Насти, иду в супермаркет и сразу сворачиваю к отделу средств гигиены.

Решив, что мне самой скоро понадобятся прокладки, бросаю в корзину две упаковки. Тяну руку одноразовыми платочками и вдруг замираю.

В кровоток тонкой струйкой ужас втекает. Волосы на затылке под шапкой встают дыбом.

Когда я ждала наступления менструации?..

Как раз после того, как мы с Даниловым расстались. Я помню, что она должна была начаться, а была или нет, не помню.

Резко вспотев, расстегиваю молнию куртки и оттягиваю пальцами ворот свитера. Картинка перед глазами становится не четкой.

Была или нет?.. Те дни слились в одно большое серое пятно — я забывала поесть, встать и пойти на учебу. И, черт возьми, совершенно не помню, были у меня тогда месячные или нет!..

Глядя на голубые упаковки в корзине, вспоминаю, что не пополняла свои запасы в прошлом месяце. Значит, не было?!

Добавив в прокладкам упаковку тампонов, заторможено, двигаюсь дальше. Бесцельно плетусь между рядами, время от времени сталкиваясь с другими покупателями. В голове вакуум и пустота. В ушах противный свист.

Машинально закидываю в корзину молоко, пачку масла, упаковку гречки и иду на кассу. Перед тем, как рассчитаться, добавляю к покупкам тест на беременность.

От страха и жалости к себе дерет в горле и слабеют колени.

Этого не может быть.

Я не верю, что со мной могло случиться подобное.

Только не со мной, мать вашу!!!

Выхожу из магазина в расстегнутой куртке и, наказывая себя за дурость и недальновидность, пока иду до дома, промораживаю свое тело до состояния ледышки.

Не может быть?! Серьезно?..

Может! Еще как, может!..

Прерванный половой акт не является гарантией безопасного секса — я же, балда, сама всегда девчонкам это говорила!

Запыхавшись, останавливаюсь у въезда в свой двор и задираю лицо к небу.

Моя ошибка заключается в том, что я слишком часто прислушивалась к интуиции. В случае с Даниловым она подвела меня под монастырь. Обманывала, нашептывая, что мы созданы друг для друга. Что ему можно довериться даже в таких вопросах, как общие дети.

Боже мой…

Не сдержав дрожи, стучу зубами и, шмыгнув носом, бегу к подъезду.

— Купила?.. — встречает у порога переминающаяся с ноги на ногк Настя.

— Да… вот, держи…

— Спасибо!.. — шепчет благодарно, — а то у меня катастрофа.

Метнувшись в туалет, закрывается изнутри, а я раздеваюсь и прохожу на кухню помыть руки.

Мне б твою катастрофу, Настя.

Переодеваясь в комнате, слышу, как она выходит. Быстро прячу упаковку с тестом за пояс трикотажных брюк и тоже закрываюсь в санузле.

Сажусь на крышку унитаза, бегло просматриваю короткую инструкцию и делаю все, как там написано. Кладу полоску на край ванны и закрываю лицо руками.

Меня трясет и сильно морозит. Даже сейчас, в состоянии шока, я отчетливо понимаю, чем обернется для меня эта беременность, и это совсем не то, о чем я мечтала.

Господи, да я, наверное, даже диплом получить не успею!..

А как я домой вернусь, как родителям скажу, что вместо диплома привезла им внука?! Они же поседеют за секунду!..

Сверившись с часами на телефоне, беру тест и смотрю на две розовые полоски на нем.

Несколько мгновений не могу сделать ни вдоха, а затем чувствую, как проваливаюсь в прорубь. Воткнувшиеся в кожу ледяные иголки едва не лишают сознания. Согнувшись пополам, я хриплю от ужаса.

Глава 30

Максим

Стефа, держа руку отца в своих ладошках, изо всех сил старается сдержать слезы. Судорожно всхлипывая, рассказывает о своих делах и успехах в учебе.

Старик, очевидно, все еще не верит в то, что с ним происходит. Выглядит потерянным и немного жалким. Седеющие волосы торчат в разные стороны, а светлые глаза кажутся огромными на резко похудевшем лице.

Скосив глаза, смотрит на меня больным взглядом. Не доверяет до конца, боится за свою дочку и компанию.

Я, поправив полы больничного халата, прохожу по палате и останавливаюсь у широкого окна с видом на искусственный пруд и сквер. Летом, наверное, красиво, но здешних пациентов это вряд ли радует.

— Домой пока не приезжай, — говорит Стефе ласково, — нечего тебе там одной делать. Поживи у Даниловых.

— А потом?.. После химиотерапии тебя выпишут?

— Будем надеяться.

— Выпишут, — кивает с улыбкой.

— К свадьбе готовьтесь, времени не теряйте.

— Я знаю, — шепчет, подаваясь к отцу и кладя подбородок на его плечо, — мне Юрий Андреевич уже все объяснил.

Потерев подбородок, приваливаюсь плечом к оконному обналичнику. Курить хочется до ломоты в зубах.

Открывается дверь, и в палату, вместе со штативом, протискивается медсестра.

— Капельница, Владимир Велундович.

У меня в этот момент звонит телефон, и я, пользуясь этим, тихо выхожу в коридор. Быстро миную все отделение, на лифте спускаюсь вниз и уже скоро оказываюсь на заднем дворе клиники, перед входом в огороженный живой изгородью сквер.

Вынув сигареты из кармана, закуриваю и набираю полную грудь никотина. Легкие, пропитавшись ядом, горят огнем, но дышать, несмотря на это, становится легче.

Запахнув полы тонкого халата, пытаюсь спрятаться от холода и перезваниваю Андрею.

— Звонил?..

— Занят?

— Немного, — говорю, затягиваясь второй раз.

— Может, вечером подъедешь?.. Мы в Иллюзиуме собираемся.

— Не получится, запара у меня…

Тот, раздраженно вздохнув, цокает языком.

— Что происходит, Макс?.. Кругом столько слухов, а я, твой друг, нихрена не знаю.

— Что говорят?

— Что батя тебя прессует, и с бизнесом траблы какие-то.

— Никаких траблов, — усмехаюсь я, — пиздят. Работы много.

— Ладно, но ты… — прочищает горло, — если что нужно, звони…

Зажав сигарету в пальцах, быстро облизываю губы, но язык держу за зубами. Попросить его узнать у Кира, как там Дженни запрещаю себе усилием воли.

Попрощавшись, отключаюсь и подпираю плечом белую колонну.

Дженни…

Думать о ней мне противопоказано. Ничем хорошим это не заканчивается. Чаще всего — жутким похмельем и разбитым телефоном.

Заметив боковым зрением еще двух желающих перекурить на заднем дворе, быстро сворачиваюсь. Тушу окурок и выбрасываю его в урну.

— Максим! — восклицает Стефа, когда мы сталкиваемся с ней в дверях палаты, — ты где был?

— Курить выходил.

— Попрощайся с папой, пожалуйста… у него процедуры начинаются.

Захожу в палату и жму будущему тестю руку. Тот старается вложить в рукопожатие все силы, но мы оба с ним чувствуем, что их почти нет.

— Береги ее.

— Хорошо…

— Макс… я серьезно, не подведи!

— Я понял, Владимир Велундович.

— Троценко звонил сегодня, сука, — подтягивает меня за руку и понижает голос, — предлагает себя на мое место… не верю я ему.

Невольно морща нос от концентрированного запаха лекарств, согласно киваю. Тоже не верю этой крысе. Отец ждал его предложения, поэтому и заторопился со свадьбой.

— Шлите его нахер.

— Он Стешку с голой задницей на улицу выбросит.

— Никто никого не выбросит…

Оллсон неожиданно сильно впивается пальцами в мое предплечье и сужает блеклые глаза.

— Компания принадлежит ей, помни, Максим. Ей и ее детям.

Осторожно освобождаю руку от захвата и выпрямляю спину.

— Я не претендую на вашу компанию.

Тесть злобно щурится и провожает меня взглядом до порога.

— Идем, — взяв Стефу за локоть, веду ее по длинному безлюдному коридору.

Она подавленно молчит, и я догадываюсь, что она слышала наш разговор.

— Тебе не о чем волноваться, — произношу, садясь за руль своей машины.

— Мой отец серьезно болен.

— Я не про это, Стеф… — смотрю на ее профиль, — ваша компания в надежных руках.

— Я знаю… спасибо…

Какое-то время мы едем молча, я тону в безрадостных мыслях, а Стефа переписывается с кем-то в телефоне. Но уже на подъезде к дому, она оживляется.

— А ты заметил, папа сегодня выглядит лучше?

Не заметил. А может, невнимательно смотрел.

— Возможно.

— Да!.. Мне кажется, у него даже румянец появился, и голос бодрее!

— Может, терапия пошла на пользу… — предполагаю, на самом деле не питая никаких иллюзий.

— Тоже так думаю!

О состоянии Оллсона каждый день докладывают лично моему отцу. Ни один из врачей ни дает положительных прогнозов, но все как один пророчат не более двух — трех месяцев.

Даже Стефа, несмотря на всплески оптимизма, подобные этому, все понимает и принимает.

В доме уже почти месяц напряженная обстановка. Взбудораженный грядущими переменами отец взбудоражил всех его обитателей. Ангелина, сестра Агнии, вместе со своим маленьким сыном живут здесь уже вторую неделю. Говорит, что приехала, чтобы поддержать нас, а на деле только раздражает отца.

Оставив Стефу с женщинами, поднимаюсь к себе, чтобы принять душ и переодеться. Натягиваю чистые джинсы и толстовку и, поддавшись мимолетной слабости, сажусь на кровать и открываю страницу Star trek в соцсети.

На фото с последнего праздника Жанна в образе злобной королевы. В ярко — красном платье и с вишневой помадой на губах. Ощутив толчок в грудь, невольно хмыкаю и увеличиваю снимок. Задержав дыхание, встречаюсь с ней взглядами. Сердце врезается в грудную клетку и рассыпает искры по коже.

Смотрит прямо в душу, и в глазах вопрос: «Доволен?»

Гашу экран, выхожу из комнаты и скатываюсь кубарем по лестнице вниз.

— Куда?! — рявкает налетевший на меня отец.

— Домой.

— Макс!..

Агрессивно оскалившись, толкает меня к стене и упирается руками в мои плечи. Я делаю выпад вперед и, скинув с себя его руки, рычу:

— Я. Домой.

— Здесь твоя невеста!

— Она еще не жена!

Тяжело привалившись спиной к декоративной каменной кладке, отец проводит ладонью по уставшему лицу.

— Я делаю все, что ты хочешь, — шиплю я, — тебе мало?

— Если ты все испортишь, я тебя уничтожу, — говорит тихо, не отнимая рук от лица.

— Тебе мало?! — повторяю, наклоняясь к нему, — сейчас я хочу поехать домой, чтобы выспаться и побыть одному.

— Поедешь к своей девке? Хочешь, чтобы у нее неприятности были?..

— Нет никакой девки! Я, блядь, просто устал!..

— Если я узнаю…

— Если я узнаю, что ты к ней сунулся, можешь смело усыновлять Степана.

Глава 31

На следующий день после теста, я проснулась от того, что меня тошнит. Словно мой организм только и ждал официального подтверждения своего нового статуса, чтобы познакомить меня со всеми прелестями беременности.

Я беременна!

Осознание и принятие отчаянно борются с паникой и ужасом. А ребенок Данилова, устроившись в моем животе, изматывает меня токсикозом.

Мне постоянно хочется плакать и спать, и совершенно не хочется есть в первой половине дня.

Но зато вечером… я съедаю двойную порцию ужина и потом перед сном, когда девчонки засыпают, пробираюсь на кухню. Чтобы сделать себе два бутерброда.

— Лиза, ты хочешь добавки? — спрашиваю, оглядываясь через плечо.

— Нет, — отмахивается от меня и, припав грудью к столу, обращается к Насте, — она реально странная, за весь вечер может и слова мне не сказать…

— Себе на уме, — поддакивает она.

— Да — да…

У нас новая соседка, и девчонки от нее не в восторге. Теперь Лиза вынуждена делить комнату, которую до этого считала только своей, с молчаливой незнакомкой, плевавшей на ее порядки.

— Я думала, нас должны были поставить в известность, что подселяют еще одну квартирантку.

Выложив в свою тарелку остатки риса и котлету, возвращаюсь за стол.

— Кто должен был поставить тебя в известность? — интересуюсь с улыбкой, — вспомни, когда мы искали квартиру, хозяйка сразу сказала, что планирует поселить здесь четверых.

— То есть, у нас спрашивать вообще не надо было? — вскидывается Лиза.

— Тшш… — одергивает ее Настя, кивая в сторону комнаты, в которой прячется наша новая соседка, — услышит…

— И пусть слышит!..

— Купишь свою квартиру и будешь сама решать, кому с тобой жить, а кому нет, — отрезаю я, демонстративно утыкаясь в телефон.

Ну, правда, достали!.. Последние дни только и говорят, что об этой Кристине. То молоко не на ту полку в холодильнике поставила, то трусы сушиться не туда повесила, то посмотрела не так. А по факту она ничего не сделала, чтобы заслужить такое обращение.

Да, неулыбчива и немногословна. Неохотно идет на контакт и все делает по-своему. Но разве это можно ставить ей в вину?

Надувшись, Лиза встает из-за стола и, быстро помыв за собой посуду, уходит в ванную принять душ. Настя тоже больше со мной не заговаривает и вскоре скрывается в нашей с ней комнате.

Я остаюсь один на один со своей тоской, которая, воспользовавшись моим одиночеством, снова вгрызается в горло.

Привычно растерев шею ладонью, открываю в телефоне контакты и смотрю имя Макса в них.

Надо позвонить и сообщить, но я уже вторую неделю не могу решиться сделать это. Я боюсь, что его реакция добьет меня.

Зарывшись пальцами в волосы, царапаю кожу головы. По телу идет озноб.

Позвонить?.. Прямо сейчас?..

Рано или поздно все равно нужно будет — почему не сегодня?..

Господи, да этот монолог я веду с собой ежедневно, и сдуваюсь в последнюю минуту, каждый раз перенося разговор на завтра.

Хватит, устала от неопределенности!

Убрав за собой после ужина, тихо, стараясь не привлекать ненужного внимания, одеваюсь в прихожей в куртку и ботинки и выскальзываю за дверь.

На улице настоящий мороз, пахнет снегом и скорой зимой. Выдохнув клубок пара, вынимаю из кармана телефон и нажимаю на зеленую кнопку.

Слышу несколько коротких гудков, и вызов сам сбрасывается.

Застыв, некоторое время смотрю на экран телефона, и повторяю попытку.

Два коротких сигнала и… тишина.

Да, ну… Заблокировал?!

Макс, ты больной?!

Продолжая гипнотизировать взглядом список имен в моем телефоне, хрипло смеюсь.

Больной ублюдок!.. Ненормальный!..

Тихий смех переходит в истеричный хохот. Задрав голову к черному ненастному небу, я смеюсь до слез.

Он, что думает, я навязываться стала бы?! Писала бы слезливые эсемески и слала свои фоточки?.. Он так плохо меня знает?!

Боже…

Боже мой, какой он дурак!

Уронив голову, слизываю с губ соленые слезы.

А затем, яростно растерев лицо, разворачиваюсь и решительно шагаю к дому.

Я должна беречь себя. Мое здоровье залог здоровья моего малыша. Кроме меня никто о нем не позаботится.

Захожу в квартиру, тихо раздеваюсь и иду в ванную. Берусь за ручку, но дверь в этот момент открывается, и я нос к носу сталкиваюсь с нашей новенькой Кристиной.

— Напугала! — выпаливаю, хватаясь за сердце.

Отхожу в сторону, чтобы она могла выйти и ловлю на себе ее внимательный взгляд.

Улыбаюсь. Крис даже не пытается ответить тем же, но в глазах ее мелькает что-то похожее на жалость.

А вот этого не надо… Ни жалости, ни сочувствия, ни сострадания. Я к тебе не лезу, и ты меня не трогай.

Закрывшись изнутри, смотрю на себя в зеркало. Конечно, она поняла, что я ревела. Это видно по покрасневшим глазам и воспаленной коже щек. Надеюсь, блондинка не из болтливых — не станет выяснять у девчонок причину моих слез.

Нет, на нее не похоже.

Открыв холодную воду, тщательно умываю лицо и чищу зубы. Затем, сняв с сушилки пижаму, переодеваюсь и направляюсь в нашу с Настей комнату.

— Это ты на улицу ходила? — шепчет, вылезая из-под одеяла.

— Спи.

— Зачем?.. Олигарх приезжал? Вы же расстались…

— Спи, Настя!..

— Пф-ф… Что у тебя происходит? Ты какая-то странная в последнее время.

Залезаю в холодную постель и отворачиваюсь к стене. Закрыв глаза, кладу ладонь на низ живота.

Оттуда идет странное тепло, и в горле снова вырастает шип.

Твой папаша конченный придурок… Надеюсь, от него ты унаследуешь только гениталии.

Да, пусть это будет мальчик. Мой сын…

Выкатившаяся из уголка глаза горячая слеза, проделывает дорожку по виску и впитывается в подушку. Закусив обе губы изнутри, делаю продолжительный вдох.

Переживем… Как-нибудь справимся.

А Макс… Не моя вина, что он останется в неведении. Он сам отгородился от этой правды.

Засыпаю, но сплю очень плохо. Сон поверхностный, прерывистый, наполненный жуткими кадрами.

Я вижу Данилова. Холодно усмехаясь, он идет мимо меня с другой девицей. Потом мне снится, что она сидит у него на коленях, зарывшись пальцами в его черных волосах, страстно целует в губы. А он трогает ее задницу и смотрит при этом на меня.

В три ночи я просыпаюсь, в темноте шастаю по квартире, потом долго ворочаюсь и засыпаю только под утро, чтобы снова увидеть его с другой.

Просыпаюсь поздно, поняв, что проспала первую пару, лежу неподвижно под одеялом еще полчаса, и еле дожидаюсь, когда все уйдут из дома.

Едва за Лизой закрывается дверь, как я подрываюсь с кровати и несусь в туалет, чтобы опорожнить желудок.

Ополоснув рот и лицо, поднимаю глаза к зеркалу и криво усмехаюсь:

— Доброе утро, малыш.

Глава 32

Максим

— Максим, сможешь забрать меня? — раздается в динамике приглушенный голос Стефы.

— Из больницы?

— Да.

— Заберу… минут сорок подождешь?

— Конечно.

На ходу ориентируясь, как перестроить маршрут, включаю правый поворотник и резко меняю полосу. Олссону неожиданно стало хуже. Желудок отказался принимать пищу, и его на пару дней перевели на внутривенное питание. Юристы работали день и ночь, чтобы подготовить документы к передаче всей собственности Оллсона его дочери. Эти два дня мы с отцом не спали. Стефа не отходила от отца ни на минуту.

Потом кризис миновал, и его срочно стали готовить к новому курсу химиотерапии.

Остановившись на светофоре, выдерживаю всего несколько секунд, и скашиваю взгляд влево, туда, где в трех кварталах отсюда, находится кулинарный техникум, в котором учится Дженни. Все связанное с ней… с нами из той области действительности, от которой я закрыл себя стеклянным куполом. Но это настолько хрупкая защита, что стекло уже начинает давать трещины.

Я не могу стереть ее из памяти. Не стирается, блядь!.. Тоска душит воспоминаниями и грызет… грызет…

Загорается зеленый, и я, подавшись порыву, щелкаю левым поворотником и в последний момент ухожу в соседний ряд. Визг шин и звук клаксонов оглушают. Мужик из поравнявшейся со мной машины что-то орет в открытое окно. Я, в надежде, что он умеет читать по губам, посылаю его на хер.

Небольшой крюк, минут пять — десять лишнего времени. Стефа подождет.

Повернув на перекрестке, держусь левой обочины и снижаю скорость до минимума.

Зачем?.. Даже не собираюсь искать ответа на этот вопрос. Еще одна трещина на моем куполе.

На площадке перед техникумом столпотворение. Видимо, закончились лекции, и студенты гурьбой вывалили на улицу.

Стук разогнавшегося сердца отдается шумом в ушах.

С запозданием понимаю, какой дебил. Если она здесь, и если она заметит…

Додумать не успеваю, потому что в этот момент грудную клетку простреливает насквозь. От боли темнеет в глазах, но я все равно ее вижу. Спрятав руки в карманах куртки и низко опустив голову, она идет по тротуару в сторону остановки с какой-то девчонкой. Вдруг, остановившись, оборачивается и смотрит на кого-то позади себя. Не на меня, но я четко ощущаю на себе этот взгляд. Завязавшиеся в узел кишки не дают вдохнуть.

Блядь… Имбецил!.. Нахрена приехал?!

Ударив по газам, срываюсь с места и сразу пихаю в рот сигарету. Скуриваю две подряд, а перед мысленным взором ее синие глаза в последнюю нашу встречу стоят. Полные обиды и очень проницательные.

В последнее время они терзают меня по ночам, и я понятия не имею, когда это прекратится.

Останавливаю машину на парковке у клиники, сразу набираю Стефу. Оказалось, что насущные, связанные с семьей и бизнесом, проблемы, не так страшны, как пережитое полчаса назад потрясение.

Меня все еще колотит.

— Я у клиники, выходи, — говорю невесте в трубку.

— Не поднимешься?

— Нет, Стеф… В следующий раз.

— Ладно, — вздыхает еле слышно, — уже иду.

Выходит через десять минут. Остановившись, находит меня взглядом и, запахнув воротник пальто, быстро шагает к машине.

Выглядит расстроенной, щеки бледные, между бровей вертикальная складка.

— Как он?

— Не очень…

Жду, когда она пристегнется, и трогаюсь с места.

— Знаешь, в Израиле очень хорошая клиника, — говорит, глядя хмуро прямо перед собой, — в Швейцарии и Германии тоже…

— Уже поздно.

— Но если есть хоть малейший шанс…

— Его нет, — говорю твердо, не позволяя мысли Стефы развиться в конкретное решение, — последняя стадия… и метастазы…

— Папа тоже так говорит… Не хочет никуда ехать.

— Потому что у него здесь еще много дел.

— Ты про компанию? — поворачивается ко мне, — она мне нужна?.. У меня кто-нибудь спросил?..

— Не начинай.

Она сразу замолкает. Отвернувшись к окну, принимается водить пальцем по стеклу.

— Стефа, это дело всей его жизни, и ты даже не представляешь, какие там…

— А ты?.. — перебивает меня, — женишься на мне только из-за нее?..

— Мы с тобой с десяти лет знали, что поженимся. Что за вопросы?

— Но это же договорной брак?

— Перестань, — бормочу, не зная, что сказать.

— Ты же не бросишь меня, когда отца не станет?

— Не брошу.

— Не бросай… я тебя люблю, Максим.

На языке горечь разливается, и в ушах совсем другой голос слышится.

«Не бросай, меня Макс»

Обижена сильно, наверное, ненавидит. Это правильно. Ту я даже немного ей завидую. Если бы я мог презирать или ненавидеть ее: было бы легче.

Не дождавшись ответа, Стефа подавленно молчит, а я, протянув руку, провожу ладонью по ее распущенным волосам. На ласку она реагирует. Наклонив голову, ластится, как кошечка.

— Все будет хорошо, — проговариваю хрипло.

Стефа кивает, слабо улыбаясь.

— Ты останешься сегодня? Или в город вернешься? — спрашивает, когда вместо того, чтобы загнать машину, я паркую ее за воротами отчего дома.

— К себе поеду.

— Почему?

Я вижу, как ее задевают наши раздельные ночевки. Я вижу, как заново привыкнув, она ко мне тянется. И я вижу, чего она хочет.

— Привык жить отдельно. Люблю тишину.

— А после свадьбы?.. Тоже отдельно жить будем?

Отстегнув ремень, тянусь к ней и целую в губы. Ее руки, взлетев, тут же обвивают мою шею.

— Глупости не говори…

— Это не глупости, — шепчет мне в губы, — мне кажется, у тебя кто-то есть.

— Глупости!

— У тебя же были девушки, да?.. Пока я была в Европе…

— Стефа!..

— Знаю, что были, но там ведь ничего серьезного?..

— Ничего серьезного.

Стефа часто кивает и снова меня обнимает.

— Я выбрала платье. Мне Агния помогла.

Разговоры о свадьбе действуют на меня угнетающе, но, изображая заинтересованность, я слушаю ее.

— Заказали туфли из Италии, надеюсь, успеют прийти.

— Круто.

— Рестораном Ангелина занимается. Ее бывший муж обещал помочь.

— Я знаю. У него свой отель в Подмосковье.

— Да! Я видела фото, там так красиво, Максим! — прижимает руки к груди, — жаль только, что не летом свадьба. Не такие яркие фото будут.

— Так сложились обстоятельства. Главное, чтобы твой отец хорошо себя в этот момент чувствовал.

— Да, это самое главное!

Широкие кованые ворота, подав короткий сигнал, начинают разъезжаться в стороны, и около нас останавливается первая машина из кортежа отца.

Поздоровавшись со мной, водитель дожидается, когда поднимется шлагбаум, и заезжает на территорию усадьбы. Из окна второго джипа на нас смотрит мой отец. Заметив руки Стефы на моих плечах, широко улыбается и подмигивает. Она машет ему рукой.

— Добежишь до дома сама? — спрашиваю, когда последняя машина исчезает из вида.

— А ты? Даже не зайдешь?

— Еще в одно место планировал заскочить.

В отдел алкогольной продукции — пополнить запасы вискаря.

Глава 33

— Я в Роскомнадзор буду жаловаться, — бурчу под нос, залезая в объемный розовый костюм свинки.

Эту поросячью семью запретили по всей стране, но ее все равно заказывают не реже двух раз в месяц.

Аня, весело на меня поглядывая, ловко облачается в костюм брата свинки и водружает на голову поролоновую голову.

Немного завидуя ее легкому характеру, наклоняюсь, чтобы застегнуть липучки на ботинках. Делать это стало сложнее — живота еще нет, но талия словно расплылась, и я стала какой-то неуклюжей.

— Серьезное мероприятие, между прочим. Отец этого пацана какой-то крутой перец. Если понравимся, может, надбавку кинут, — говорит, выглядывая в приоткрытую дверь.

— Мы ее все равно не увидим.

— Видела, да, какой отель?.. — оборачивается ко мне, — я в таких никогда не была.

Отель, действительно, роскошный. Другого слова здесь не подобрать. Расположен в двух часах езды от Москвы на закрытой территории с собственным парком и озером. Я в таких тоже не была ни разу.

— Эмма сказала, это отель отца пацана, у которого день рождения сегодня.

Я знаю. Слышала разговор, в одной машине ведь сюда ехали.

— Народу человек двести, — говорю взволнованно, — а детей всего пятнадцать. Странный день рождения у мальчика, не находишь?

— Нам с тобой не понять, — справедливо замечает Аня и открывает дверь, пропуская внутрь Эмму.

Она сегодня в костюме доброй феи — Кирилл доверил ей раздачу многочисленных подарков детишкам.

— Готовы? — поочередно осматривает нас с Аней.

Привалившись спиной к стене, я набираю полную грудь воздуха. От духоты и, наверное, беременности, кружится голова.

— Минут пять еще, потом ваш выход. Именинник весь в белом с короной на голове.

— Боже…

— Нормальный пацан, вроде, — успокаивает нас, — не капризничает. Но… народу дофига…

— Не ссы, справимся, — подмигивает ей Аня.

Эмма ее браваду, похоже, не разделяет. Подойдя ко мне, поправляет подол красного платья.

— Жанна…

— М?.. Что там? — пытаюсь заглянуть через свое плечо, — снова хвостик не в ту сторону закручен?

— Там Данилов.

Сердце, оборвавшись, ухает вниз. А я сама проваливаюсь в чан с кипящей водой.

— Макс?.. Что он тут делает?.

Мой голос не звучит незаинтересовано, и от этого мне становится еще хуже.

Эмма, с тревогой на меня поглядывая, нервно кусает губы.

— Они с именинником, вроде, родственники.

— Ты знала?

— Нет. Даже Кир не знал, — отвечает правдоподобно.

— Ясно.

Мысли в моей голове превращаются в переваренную рисовую кашу. Волна паники вызывает приступ тошноты.

— Я надеюсь, ты справишься? Жанна?.. — доносится до слуха невнятный шепот Эммы, — не подведи…

Вот это да!

Прижав ладонь ко рту, тихо смеюсь. Вот это я попала!.. Не верю!..

— Он знает? Знает, что я здесь?

— Понятия не имею! — всплескивает руками, — какая разница? Это работа, Жанна!

Провожу ладонями по лбу и щекам. Пальцы мелко дрожат. В животе, на уровне пупка, противное тянуще-сосущее чувство, какое бывает перед прыжком с трамплина. Стараюсь дышать глубже.

— Справлюсь, — произношу еле слышно, — пусть смотрит. Плевать.

— Точно? — заглядывает в глаза, — не подведешь?

— Точно.

— Просто не смотри в его сторону. Может, он, узнав, что ты здесь, вообще уйдет.

Вот это было бы хорошо. Это было бы просто замечательно!

Я киваю. Посылаю ей подобие улыбки.

Через пять минут мы выдвигаемся в сторону огромного банкетного зала. Шагаем по коридору на голос ведущего детского праздника. Я не чувствую ног, но стараюсь не отставать. Останавливаюсь, когда на мое плечо ложится чья-то рука и послушно верчусь, позволяя прицепить к костюму микрофон.

— Ты нормально?.. — различаю через шум в ушах то, что говорит Эмма.

— Жанна?.. — откуда ни возьмись, появляется Кирилл, — Эмма сказала тебе?

— Да.

— Я не знал. Меня ваши дела вообще не касаются!

— Я подстрахую, если что, — обещает Аня, и я чувствую, как несильным толчком в спину меня выталкивают в зал.

Я вижу его сразу. В ту же секунду, когда аудитория взрывается аплодисментами. Сидя на стуле за столиком в расслабленной позе, он держит в руке хрустальный бокал. Как в замедленной съемке делает небольшой глоток, облизывает губы и, вскинув взгляд, смотрит прямо на меня.

Я застываю. Скользнувший по ногам холод быстро пробирается под материал костюма и промораживает до костей.

В его глазах ничего нет. Абсолютная пустота, будто у него амнезия, и он видит меня в первый раз.

Я моргаю несколько раз подряд и вдруг мое внимание привлекает сидящая рядом с ним брюнетка. Подняв телефон над головой, она делает несколько снимков, а затем, прижавшись к его плечу, со смехом что-то ему шепчет.

Макс, сцепив зубы до выступающих желваков, смотрит на меня, и я все понимаю.

Моргаю несколько раз подряд и… отворачиваюсь.

Подстраховывать Ане меня не приходится. Я отрабатываю программу на отлично. Сыплю шутками, развлекая детвору и даже участвую в раздаче подарков детям и взрослым.

Эмма с пластмассовой улыбкой на лице, настороженно на меня поглядывает, а я сама не понимаю, что со мной происходит.

Словно взамен сдохшему аккумулятору подключился новый и обеспечил мое тело резервным источником питания. Однако после выступления и длительной фотосессии, когда нас отпускают из зала, я чувствую себя пустой оболочкой.

Задор и веселье куда-то деваются. На смену им приходит желание реветь и рвать на себе волосы.

— Ты молодец! — восклицает ворвавшаяся в гримерку Эмма, — девчонки, вы супер! Все довольны вашим выступлением!..

Мне настолько тяжело морально, что я просто не могу ей ничего ответить. Вяло стягивая с себя костюм, молчу.

— Ты видела?.. Твой Данилов с девушкой был, — зачем-то спрашивает Аня.

— Плевать.

— Это его невеста, — быстро оглянувшись на дверь, тихо проговаривает Эмма.

Ого!.. Невеста. Так быстро?

— Серьезно?!

— Ты знала? — интересуется она у меня, — говорят, у них свадьба уже в феврале.

Сыплющиеся один за другим на меня удары ощущаются все слабее. Приходит отупение.

— Не знала.

Девчонки переглядываются. Не верят, что ли?.. Плевать.

Снимаю костюм, по всем правилам сворачиваю его и складываю в сумку. Из другой сумки вынимаю свою одежду, джинсы и свитер. Не обращая на них внимания, начинаю одеваться.

— Она красивая, — решает добить меня Эмма.

Выступление позади, почему бы и не поиздеваться, да?..

— Я не разглядывала, — пожимает плечами Аня.

Надев кофту, я распускаю волосы и быстро их расчесываю.

— Ухоженная… стильная. Ему подходит.

— Уймись. — не сдерживаюсь я.

— А я предупреждала! Говорила, для каких целей ты нужна ему!..

— Да пошла ты!.. — цежу тихо, хватая свою куртку, — я в машине подожду.

Иду по коридору широким шагом и останавливаюсь у развилки, вспоминая, в какой стороне служебный выход.

Свадьба…

Невеста!..

Эта правда уже впиталась в мое тело и проникла в кровоток, отравляя все внутри своим ядом.

Господи, дай мне сил справиться с этим!..

— Дженни!

Глава 34

Свернув вправо, инстинктивно ускоряюсь, но не успеваю сделать и пары шагов, как он хватает меня за руку и дергает назад. Тащит в противоположную сторону и толкает к стене напротив двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен».

Становится лицом ко мне и, сжав губы в тонкую полоску, смотрит поверх моей головы.

Я против своей воли дышу его запахом. Касаясь рецепторов, он обнажает то, что я привыкла прятать даже от самой себя. В носу неприятно свербит.

— Не боишься, что увидят?

— Как ты? — спрашивает тихо, и у меня внутри что-то с хрустом надламывается.

Зажмурившись, пытаюсь проглотить застрявший в горле ком. Из глаз брызжут слезы.

— Дженни, только без истерик, о’кей?

Какая истерика?.. Мне дышать больно. Мне чудовищно. Мне плохо…

— Я собирался тебе сказать — не успел.

— Когда сказать, Максим?.. Накануне вашей свадьбы?

— Ну — ну, потише, — с опаской смотрит по сторонам, — ты ведь взрослая девочка, Дженни. Не думала же, что я женюсь на тебе?

— Не думала. Но и понятия не имела, что у тебя готовая невеста и свадьба на носу.

— Она на лето планировалась. Обстоятельства изменились, и… пришлось ее перенести.

— Какой же ты урод, Данилов! — всхлипнув, качаю головой, — конченный…

Вижу, как дергается кадык на его шее.

— Может быть. Тебе же лучше выкинуть из головы все, что было и забыть обо мне…

Он поворачивает голову, и под воротом расстегнутой на три пуговицы черной рубашки мелькает серебряная цепь. На языке растекается фантомный вкус его кожи. Я помню, как цепляла ее губами, когда целовала его.

Дышать становится все сложнее.

— Ты за этим бежал за мной?

Я поднимаю глаза, и мы сцепляемся взглядами. У него буря внутри.

— Я не знал, что пригласили ваше агентство. Ты же понимаешь, я бы не стал этого делать, — говорит глухо.

— Она ничего не знает, да?.. — усмехаюсь невесело, — не думала, что скажу это, но мне ее жаль.

Дернувшись в сторону, предпринимаю попытку бегства, но его выставленная рука пресекает ее на корню.

— Не тебе меня судить, Жанна, — склоняется так, что я кожей лба чувствую его теплое дыхание.

— Ну, так иди к ней и будь счастлив… если сможешь.

Замираем оба на несколько мгновений, а затем я, толкнув его в грудь, проскальзываю между ним и стеной и иду в сторону выхода.

— Пришлю открытку на свадьбу! — говорю громко, не оглядываясь, — если не забуду.

Миную два лестничных пролета вниз, торможу, чтобы накинуть куртку и капюшон и вываливаюсь на улицу. Мокрое лицо тут же обжигает холодным ветром.

Стираю слезы обеими ладонями и бегу на стоянку, где ждет наш служебный микроавтобус.

— Все?.. — спрашивает водитель дядя Миша.

— Ага… Сейчас остальные придут.

Забираюсь на заднее сидение и занимаю место у окна. Заметив, что он поглядывает на меня через зеркало заднего вида, опускаю низко голову и делаю вид, что залипаю в телефоне.

На самом деле я внутри умираю. Я не знала, что моральные страдания могут причинять настолько сильную физическую боль. Мне страшно, что она может навредить малышу.

Начинаю дышать полной грудью. Запихав руку под куртку, кладу ладонь на живот. Он неестественно твердый, и это повергает меня в еще больший ужас.

Нахожу в сумке бутылку с водой, делаю несколько небольших глотков и, пристроив затылок на подголовник, прикрываю глаза.

Начинает отпускать. Спазм снизу живота проходит. Я не шевелюсь, а мозг разные мысли атаковать начинают.

В памяти всплывают обрывки фраз, намеки, которые я мимо ушей пропускала. Вспомнились и наши последние встречи. Я все на что-то надеялась и малодушно пыталась продлить свое липовое счастье.

Вот дура!

Услышав голоса, открываю глаза и лениво наблюдаю, как в машину грузят оборудование и инвентарь, как приходят наш диджей, ведущая и девчонки, с которыми я поругалась из-за Данилова.

Игнорируя меня, они залезают в автобус и садятся на сидение впереди меня.

Я снова закрываю глаза. Чувствуя моральное опустошение и бессилие, едва не проваливаюсь в сон.

Плевать. На все плевать.

Работать в агентстве осталось совсем немного. Наверное, до Нового года, а потом ни один костюм на меня не налезет.

С Максом чуть сложнее, конечно, но на него тоже скоро станет плевать. Закусив губу, кладу ладонь на живот. В моем ребенке он навсегда останется со мной. Точно не выберет другую мамочку, потому что она богаче.

Неожиданно меня захлестывает огромной волной щемящей нежности. Пожалуй, впервые с того момента, как я узнала, что беременна, приходит полное понимание, что у меня будет малыш. Теплый ароматный родной комочек.

И… блин… если он будет походить на отца, я не буду против… Даже, наоборот… Пусть мой малыш смотрит на меня глазами своего конченного папаши, пусть улыбается его улыбкой и пахнет как он.

— Его невесту зовут Стефания, — вдруг слышу я, — она единственная дочь владельца газовой компании.

Открываю глаза и вижу перед собой экран телефона Эммы. Развернувшись ко мне, она показывает фото невесты Данилова.

— Зачем мне эта информация?

— Я хочу, чтобы ты не искала врага там, где его нет. Я ведь не желаю тебе зла.

Аня, низко опустив голову, ковыряется в телефоне. Маринка, не бывшая свидетелем нашей стычки, недоуменно хмурится.

— Не трогай меня, — предупреждаю тихо.

Но Эмка сообразительностью никогда не отличалась. Развернувшись ко мне всем корпусом, принимается листать фото этой проклятой Стефании.

— Посмотри… Вот их уровень… Видела?..

— Убери свой телефон.

— Я же говорила тебе, что красивые и богатые женятся на красивых и богатых. Разве я тебя не предупреждала?

Не выдержав, ударяю ее по руке, и телефон летит через ее плечо и падает на колени Марины.

— Дрянь! — взвизгивает Эмма, — сучка бешеная!

— Эмма! Не лезь к ней! — срывается Аня, — ты же сама провоцируешь!

— Не твое дело! — тут же переключается на нее, — это наши с ней дела! Я говорила ей, чем все закончится, но она же у виска крутила, самой умной и неотразимой себя считала!

— А ну, успокоились, живо! — рявкает на нас дядя Миша, — а то пешком пойдете!

Эмма грубо выхватывает из рук ошалевшей Маринки телефон и отворачивается. Аня демонстративно от нее отодвигается.

До конца пути со мной никто больше не заговаривает. Закрыв глаза, я притворяюсь спящей, а перед мысленным взором образ его невесты маячит. Мой мозг все таки успел запечатлеть то, что совала под нос Эмма.

Она красивая. Тоже брюнетка и тоже с синими глазами. Зачем он изменяет ей?.. Решил погулять напоследок и не рассчитал со сроками?

Пф-ф… какой смысл думать сейчас об этом? Чем скорее я смогу отпустить его, тем быстрее смогу начать новую жизнь. Не такую беззаботную и счастливую, какую хотелось бы, но… я ведь теперь не одна.

— Что опять? — захожу в квартиру и заглядываю в нашу с Настей комнату, откуда доносится ор Лизы.

— Она взяла мое полотенце! — выпаливает раскрасневшаяся от злости подруга.

— Ты же сама говорила, что они у вас одинаковые.

— Но это мое полотенце! — трясет им перед моим носом, — эта новенькая меня достала!

— Ее Кристина зовут.

— Да какая разница?!

Подхожу к шкафу и, открыв дверцы, начинаю вынимать из него сложенную в стопки мою одежду.

— Ты чего? — оживляется Настя.

— Меняемся местами, — говорю Лизе, — я переезжаю к Крис, а ты сюда, к Насте.

Лиза, подпрыгнув на месте, повисает на моей шее и впечатывает свои губы в мою щеку. Настена молчит.

— Ура!.. Ура! Ура! Спасибо тебе, добрая женщина! Спасла жизнь новенькой и меня от тюрьмы.

— Больная…

В течение часа переносим наши вещи, после чего я принимаю душ и ложусь в постель.

— Я сплю на новом месте, приснись жених невесте, — шепчу детское заклинание и, уткнувшись лицом в подушку истерично смеюсь.

Я бы лучше тихо поплакала, но пока никак. Внутри все сковало холодом и заморозило слезы.

Лежу, глядя в располосованный лунным светом потолок, пока до слуха не доносятся звуки из прихожей. Крис с работы пришла. Она официанткой в рок-баре работает, возвращается сильно за полночь.

Слышу, как закрывается в ванной, как шумит вода. Начинаю ерзать от нетерпения. Невесть откуда взявшаяся потребность поделиться хоть малой частью своей обиды становится невыносимой.

Наконец, дверь открывается, и она неслышно заходит в комнату.

— Можешь не тихариться.

Кристина застывает на месте.

— Что ты здесь делаешь? А где Лиза? — включает светильник, и комнату заливает мутным желтоватым светом.

— Мы с ней местами поменялись. По обоюдному согласию.

— Это она попросила?

— Я.

— Ммм… — тянет Крис, начиная расчесывать свои мокрые волосы.

— Или ты против? — уточняю, уверенная, что нет.

Почему-то я уверена, что эта необщительная закрытая девчонка испытывает ко мне симпатию равную той, что испытываю к ней я. Более того, она сама полна тайн и загадок, которыми ей тоже не с кем поделиться.

Удивительно, но она первая, кому я рассказала о беременности. Поведала, действуя интуитивно, и ни капли об этом не жалею.

— Ну… я думала, о таком спрашивают… Но я не против.

Дернувшись, сердце в груди, ускоряет ритм. Вместе с этим возвращается боль.

— У Насти с Лизкой ладить лучше получается, поясняю свое решение, — и меня раздражают из болтливость и тупой юмор.

Слышу тихий хмык Кристины.

— Ну, это ты еще с моим юмором дела не имела.

Она мне нравится. Повернув голову, наблюдаю, как она расправляет постель и залезает под одеяло.

— Как на работе дела? — спрашиваю, пожалуй, впервые откровенно навязываясь на разговор.

— Нормально. Чаевых заработала. А у тебя? — спрашивает, подавив зевок.

— Мы на юбилее сегодня работали.

— На юбилее? Я думала, ты аниматор.

— Пять лет! У сына какого-то шишки. Там гостей как на похоронах Сталина было.

— Хорошо заплатили? — интересуется Крис.

— Согласно тарифу. Но хоть пожрать дали.

Говорю и чувствую, что не могу остановиться.

— Ммм… неплохая работенка, да? — зевает открыто, и я не выдерживаю.

— Слушай, а можно я сразу к сути, а то такими темпами мы до нее никогда не дойдем.

— Давай, — приподнимает голову.

— Этот пацан… у которого юбилей был… он, оказывается племянник папашки моего будущего бебика.

Крис, глядя на меня в упор, приподнимается на локте.

— Твоего бывшего? Он богатый?

— Ну, да… мудак мажористого вида.

— Он там был, да? Видел тебя?

— Видел. Сделал вид, что не знакомы.

— Как?.. Почему?

В горло вонзаются иглы, а глаза моментально наполняются слезами.

— Почему?.. Может, потому что стремно всем и каждому рассказывать, что у тебя был секс вон с той, в розовом костюме поросенка. А может, потому что он там с невестой своей был.

На последних словах мой голос просаживается, и приходит позднее сожаление, что я слишком сильно обнажилась.

— Невестой?! Ты не знала, что ли?! — шепчет ошарашенно.

— Не знала! — восклицаю сквозь слезы, — наверное, забыл сказать!

Выругавшись, Крис замолкает. Меня же натурально душат рыдания. Делаю несколько полных вдохов и вкратце рассказываю ей нашу историю.

Сил на то, чтобы признаться, как Макс меня унизил сегодня, уже не остается. Мне стыдно и нелогично хочется это разочарование пережить в одиночку.

«Ты же не думала, что я женюсь на тебе, Дженни»

Я не думала. Нет, конечно. А вот сердце мое в это верило.

Глава 35

Максим

Складываю на заднее сидение кипу, упакованных в разные папки, документов, закрываю дверь и лезу за сигаретой в карман. Стоя у машины в расстегнутом пальто, делаю первую затяжку и разминаю плечи и шею. Он затекли и совсем одеревенели от неподвижности длиною восемь часов.

Но я начинаю привыкать. Работа до седьмого пота, алкоголь и коматозный сон — теперь мой стиль жизни. Выматывает сильно, но, как бы бредово это не звучало, мне так проще.

— Биггль переписан, — говорит отец в трубку, — оригиналы документов завтра забери.

— Ладно.

— Я домой выдвигаюсь. Жду тебя там.

Нахрена Оллсон столько лет тащит этот Биггль, мне не понять никогда. Это сеть шмотошных, что когда-то давно на его деньги открыла его жена. Она свалила за бугор, а он эти магазины и ей не отдает, и почему-то не закрывает и не продает. Ворчит всякий раз, что висят камнем на шее, но и не избавляется от них.

Докуриваю и, пульнув окурок в урну, сажусь в машину. Пока прогревается двигатель, совершаю ежедневный вечерний ритуал.

Лезу на сайт агентства Star Trek. Плюнул на блок на мысли о ней, поняв и приняв, что держит меня канатами не слабее обязательств перед семьей. Не могу прогнать ее из головы, и сбежать не могу — крепко держит.

Ненавижу за это нас обоих. Себя за бессилие перед ней, ее — за силу духа и проницательность. За то, что броня ее стократ сильнее любого моего копья.

«Будь счастлив, если сможешь» — плевок, от которого я захлебнулся.

Два дня топил себя в вискаре, чтобы, черт возьми, признаться себе, что гребаное счастье не пустой звук, а вполне себе реальная материя, которую она унесла с собой.

Повариха, бля… свела — таки меня с ума.

Прибавив печку и включив подогрев сиденья, захожу в затертую до дыр галерею агентства праздников и, сглатывая разочарование, вижу, что снова ничего.

После дня рождения сына Ангелины Давида Дженни ни разу не появилась на фото. Заболела она, уволилась, или объявила мне бойкот, я не знаю, и эта неопределенность и безотчетное чувство тревоги выворачивают наизнанку.

Блядь!.. Жанна!..

Ни жрать, ни спать нормально не могу. Заебала!

На дорогу до особняка отца с пробками уходит больше двух часов. Когда я приезжаю, он уже дома. Сидя в кресле в своем кабинете, по громкой связи говорит с Оллсоном. Слабый замедленный голос будущего тестя вызывает жалость и каплю раздражения. После повторного курса химии ему стало легче, и эту неделю врачи разрешили провести в стенах родного дома. Стефа на эти семь дней перебралась к нему.

Зайдя в кабинет, кладу папки с доками на край стола и сразу выхожу.

— Здравствуй, Максим, — сдержанно здоровается Агния.

— Здрасьте.

— Дед в гостиной, — говорит негромко, — зайдешь?

— Да неужели?.. — усмехаюсь я, — отец прекратил спонсировать тот санаторий?

Улыбнувшись, мачеха пожимает плечами.

Шагаю мимо лестницы и, остановившись у входа в гостиную, сую руки в карманы брюк. На лицо наползает улыбка.

Сидя в кресле — качалке у камина и водрузив старые очки на нос, дед читает газету.

— Чего встал, как неродной? — бурчит, не поднимая глаз, — Проходи.

Иду прямиком к нему и, склонившись, крепко обнимаю.

— Тебя выперли из санатория наконец-то?

— Скажи своему отцу, чтобы отправил меня обратно.

— А мы как же? — усмехаюсь, падая в кресло, — без тебя здесь совсем тоска.

— Да, неужели? — скептично забирает бровь и, сложив газету, бросает ее на диван, — У вас здесь жизнь кипит, как я посмотрю.

— Ага… развлекаемся на полную катушку…

Подняв очки на лоб, дед устало трет глаза.

— Все уже на себя переписали или не успели еще?

— Не на себя. На Стефу. — поправляю я, — Ей все принадлежит.

— Только до свадьбы…

— Потому что иначе ее раздерут на части.

— Хапуги, — бормочет, не уточняя, к кому относится это ругательство. К тем, кто мечтает растащить компанию Оллсона на куски или к нам с отцом.

— Как отдохнул?.. Рассказывай…

— Ну, а ты… — перебивает, не давая свернуть на другую тему, — доволен?

— Доволен.

— А че рожа такая кислая?

Смеясь, провожу по лицу ладонью. Если б все было так просто, дедуль…

Если б все было так просто, я бы сейчас ебал Дженни, а не ебался с этой компанией.

— Терпи, раз впрягся.

Киваю.

Слиться сейчас, на середине пути — это не только остаться с голым задом, но и жестко подставить отца и бросить Стефу один на один с шакалами.

Какая-то гнида уже начала скупать акции.

— Ты-то, дед, женился на дочке обкомовского председателя, — напоминаю я, — забыл уже?

— По любви, дурень! По любви!..

— Ну, так и я, может, по любви. — играю бровями.

— Да?.. А какую твою девку, значит, Юрка клянет, на чем свет стоит?

— Откуда знаешь? — взвиваюсь мгновенно.

Ударившая в голову кровь поднимает волну жгучей ярости внутри. Сказал же, что не подведу! Что он все успокоиться не может!

— Птички начирикали.

Нина нашептала, та просто так говорить не станет.

— Нет никого. Никакой девки не-ту!

— Да, верю — верю, — поднимает вверх ладони, — глаза-то из орбит просто так полезли.

— Не начинай!..

— Я не начинаю, — хмыкает спокойно, — твоя жизнь, тебе ее жить.

— Вот именно.

— Только просьба одна…

— Что?

Опустив очки на нос, смотрит на меня тяжелый взглядом.

— Не становись таким, как он. Куда ему столько бабла? Жопой он его жрать будет, что ли?

— При чем тут бабки?.. — вздыхаю, поднимаясь на ноги, — тут в другом дело.

— Не забывай, что ты живой человек, Максимка… И что жизнь у тебя одна.

Планировал поужинать с отцом, но аппетит резко пропал. Вместо него пришло жуткое желание надраться в хлам и покурить.

— Посмотрел сметы? — спрашиваю, заходя в кабинет.

— Не успел.

— Я поехал.

— А ужин? — смотрит на меня с подозрением.

— На дом закажу.

Пока добираюсь до дома, мысли о еде из головы улетучиваются. Нутро словно зацементировано в последнее время. Снять напряжение помогает только алкоголь.

Набираюсь потихоньку, раз пять принимая вызовы от отца. У того вполне конкретные вопросы на договорам и смете, что я привез, но видится мне неусыпный контроль, как за шелудивым псом, когда у суки ненавистного соседа течка в самом разгаре.

Как он чувствует меня?..

Упав навзничь на кровать, уже привычно лезу в телефон на сайт трижды клятого Star Trek.

Ничего!.. Нет ее снова. Куда ты делась, Дженни?.. Что у тебя там происходит?

Глава 36

— Ты поправилась, или мне кажется? — наклонив голову, спрашивает Лиза.

Поправилась. Пуговица джинсов уже не застегивается, и мне пришлось перейти на трикотажные брюки с широкой резинкой. Я понятия не имею, откуда мой сын берет силы на столь быстрый рост, потому что токсикоз мучает меня как прежде. К симптомам добавились раздражительность, плаксивость и быстрая утомляемость. Позавчера я проспала зачет в техникуме, а вчера не смогла сдать его, так как внезапно отупела и позабыла все, что учила несколько месяцев.

Жить в прежнем ритме становится все сложнее.

— Кажется. — буркаю, оправляя подол широкой футболки.

Сузив глаза, Лиза снова проезжается по мне взглядом. Придется скоро признаться.

— Ты сегодня в больницу ходила?

— С чего взяла? — изображая невозмутимость, открываю холодильник и вынимаю из него масло и сыр, — сделать бутерброд?

— На комоде твой медицинский полис лежит, — говорит, внимательно на меня глядя, и кивает на мое предложение перекусить.

— Ходила… на медосмотр.

Врач сказала, что беременность одноплодная, плод соответствует срокам, и что рожать мне в июле. Дело остается за малым — сообщить родителям счастливую весть и проследить за тем, чтобы от счастья у мамы инфаркт не случился.

— С чего вдруг?..

— Блин, Лиза! — восклицаю я, — что за допрос?!

— Я просто спросила. Ты в последнее время бледная и вялая!

— Со мной все в порядке!

Режу хлеб и кромсаю сыр на тонкие ломтики, чувствуя, как меня совсем не кстати начинает накрывать.

Я превращаюсь в неврастеничку.

— Ладно — ладно, — тут же идет на попятный, — просто знай, если тебе нужно будет поделиться, я всегда готова.

Обернувшись через плечо, едва не прыскаю со смеху. Истерика отступает.

Поделиться с Лизой — это то же самое, что разместить рекламный щит с заключением врача и результатами УЗИ у нас на районе. Она вообще не умеет держать язык за зубами.

— Учту, — хмыкаю, не скрывая сарказма.

— А видела, на какой тачке Крис до дому довезли? — внезапно переводит тему.

Ставлю тарелку с бутербродами на стол и наливаю чай в две кружки. Я все еще под впечатлением от откровений Кристины о том, как ее парень в спальню третьего привел. И если я правильно понимаю, довозил до дома ее именно тот случайный ночной гость.

— Это ее начальник, вроде…

Та скептично хмыкает.

— Что-то тебя твое начальство на личных машинах домой не возит…

— Ага, не всем так везет…

— Ты и на заявки ездить перестала. Уволилась?..

Я пропустила несколько с того злополучного дня рождения в загородном отеле. Ад на учебе и полное отсутствие сил и желания кривляться в дурацких костюмах. Позвонила Киру и попросила его брать меня только на мелкие заказы.

Вот сегодня вечером идем с Аней поздравлять пацана на дом к заказчикам. Наше с ней дело повеселится с ним и еще парой — тройкой детишек с полчаса, вручить подарки и смотать удочки.

Кирилл такие заказы не очень любит и планирует в скором времени от них отказаться, потому что денег они приносят мало, но нас при этом нужно везти на микроавтобусе, чтобы мы могли переодеться и явиться к имениннику сразу во всей красе.

А мне такие заявки в самый раз, учитывая то, что с актерской карьерой скоро придется завязать.

— Нет, просто некогда было.

Поняв, что ничего от меня не добьется, она замолкает и надувается как мышь.

После неплотного обеда, убираю со стола и начинаю собираться. Пока еду в маршрутке до дома Ани, откуда нас должен забрать дядя Миша, едва не засыпаю. Чтобы этого не случилось, использую проверенный метод — открываю в телефоне фото невесты Данилова. Помогает всегда безотказно.

Ее профиль есть только в запрещенной соцсети, и он, естественно, закрыт. Но я нашла ее на страницах других людей.

Было бы желание, верно?.. Мазохистски подвергать себя пыткам, рассматривая ее кукольное личико.

Любит он ее?.. Даже если это брак по расчету, ложиться с такой, как она, в постель Максу противно не будет.

Нарисованные моим воображением кадры того, как они занимаются сексом, тоже имеются в галерее моего сознания. Я зачем-то рассматриваю их каждый день перед сном, чтобы ночью проснуться в слезах, а утром ловить на себе сочувствующие взгляды Кристины.

Потом, когда родится мой сын, мне будет некогда этим заниматься, и все снимки перейдут в разряд мелочи, недостойной нашего с ним внимания.

А сейчас еще больно. Не получается у меня сделать тот самый шаг от любви до ненависти. Стою как вкопанная на одном месте и жду неизвестно чего.

— Привет, — говорю в трубку, свернув во двор дома Ани, — я на месте и… дядя Миша тоже.

— Блин… бегу! Волосы не успела высушить.

Подхожу к служебному микроавтобусу и, дождавшись, когда водитель заметит меня и откроет дверь, юркаю в салон.

— Добрый день. Далеко ехать?..

— Не очень.

Аня выскакивает из подъезда через три минуты, и мы едем на адрес к заказчику.

— Сколько лет мальчику? — спрашиваю у нее, потому что все детали скидывались именно ей.

— Эмм… не знаю… — жмет плечами, — если поросят заказали, значит, маленький совсем.

Въехав на закрытую территорию через шлагбаум, дядя Миша кое-как находит место для парковки.

— Если прогонят, наберите меня, — предупреждает напоследок, когда мы с Аней, переодетые в розовые костюмы свинок, вылезаем из автобуса.

Набираем код на домофоне и на лифте поднимаемся на десятый этаж. Нам везет, потому что никто из соседей нам не встречается.

— Двести сорок восьмая, — говорит Аня, направляясь к нужной двери.

Она тут же открывается перед нами и на пороге встает Тимур. Мой ухажер — неудачник, что спамил мне телефон на протяжении месяца.

Черт.

— Девчонки! Привет! — гостеприимно разводит руки в стороны, — Проходите!

— Здравствуйте — здравствуйте!.. — произносит Аня нараспев детским голосом, — мы с сестричкой проходили мимо и заглянули к вам, чтобы поздравить именинника.

Хрюкнув в кулак, Тимур отходит в сторону, чтобы пропустить нас внутрь. Мне это не нравится, потому что в квартире громко звучит музыка, совершенно не подходящая для детского праздника, и слышатся взрывы мужского хохота.

— Привет, — здороваюсь я, — у кого день рождения?

— Идем… Идем — идем — идем… — начинает суетиться, уходя от ответа.

Обнимает нас с Аней за плечи и вталкивает в гостиную, где на диване сидят еще трое парней.

— Не поняла… — испуганно шепчет Аня.

Увидев нас, они начинают ржать. Один из них, сложившись пополам, едва не скатывается на пол. Другой, самый пьяный из них, вложив два пальца в рот, принимается свистеть.

— У меня, — смеясь, шепчет в ухо Тимур, — у меня днюха…

— Мы уходим, — разворачиваюсь к порогу и толкаю в спину ошалевшую подругу.

— Куда?.. Эй!.. — спохватывается именинник, — я оплатил по двойному тарифу. Вы здесь до полуночи…

— Ты перепутал агентства, Тимур… Мы не эскортницы.

— Свинки!.. Поросятки сладенькие!.. Идите сюда! — продолжают глумиться его друзья.

Один из них, поднявшись на ноги, пританцовывая, двигается в нашу сторону.

— Дверь открыл! Быстро!!! — рявкаю я, — Или я такое устрою!

— Девчонки!.. Эй, вы чего?.. — округляет мутноватые от выпитого глаза, — просто посидим, пообщаемся… Вас же никто не принуждает.

— Открывай дверь, я сказала! — рычу, выдергивая Аню из рук его друга.

Тимур в замешательстве. Запустив пятерню в волосы, мечется взглядом от меня к другу и обратно.

Пообещал гостям незабываемое развлечение и облажался?..

Идиот.

Щелкаю затворами наугад, распахиваю дверь и, выскочив наружу, вытаскиваю из квартиры Аню.

— Жанна… — шепчет дрожащим голосом, — это что сейчас было?

Я оттягиваю тесный ворот и жадно затягиваюсь воздухом. По телу проходит крупная дрожь.

— Тебе кто заявку передал?

— Эмма… как обычно…

Глава 37

Максим

Не проверив документ до конца, Владимир Велундович, устало откидывается на подушки.

— Юристы не нашли ничего подозрительного, — напоминаю я, видя, как тяжело ему дается концентрация внимания.

Три дня назад ему ночью резко стало хуже. Скорая едва успела довезти Оллсона до больницы, где его сразу же отправили в реанимацию.

Приступ сняли, кризис миновал, и он снова заторопился с делами. Психует, боится, что не успеет, но вместе с тем, стал болезненно недоверчивым. Не верит даже своим юристам.

Отпив воды через трубочку из стакана, он облизывает потрескавшиеся губы и возвращается к чтению документа.

Я, сидя в кресле у окна, опираюсь локтями в широко расставленные колени и мусолю в руках телефон.

Сегодня утром я вынул Дженни из блока и написал нейтральное сообщение. Пошел на попятный, да, но проживать день за днем, не зная, как она, стало выше моих сил. Пусть пошлет на хрен и назовет конченным, но я хотя бы смогу, наконец, нормально выспаться.

Прочла почти сразу и, не раздумывая, сама кинула меня в бан. Остатки адреналина, полученного мной в результате этой ее выходки, все еще бродят в моей крови и покалывают кожу.

Снова бросаешь мне вызов, Дженни?.. Знаешь ведь, что я не смогу не принять его.

— Дай ручку, — прерывает размышления бесцветный голос Оллсона.

Вынимаю ее из кожаного портфеля и подхожу, чтобы отдать, но он хватает меня за запястье.

— Биггль теперь принадлежит Стефе. Неотчуждаемая ее собственность.

— Я знаю.

— Укажи это в брачном договоре, — требует, не сводя с меня глаз.

— Хорошо…

— Следи, чтобы она сама занималась магазинами. Помогай, если потребуется…

— Она не хочет, ей это не интересно.

— Да кто ее спрашивать будет?.. — отмахивается Оллсон, — я столько лет следил, чтобы они не загнулись… Там теперь годным шмотьем торгуют.

— Стефа экологией мечтает заниматься.

— Блажь…

Решаю не спорить, точно зная, что принуждать ее я не стану.

— Если явится эта… — противно скалясь, скрипит зубами, — мать Стефы, а она придет, как гиена на запах падали, шли ее к черту.

Речь о Наталье, его бывшей жене. Я подробностей не знаю, но Стефа рассказывала, что он якобы застал ее чуть ли не с садовником, после чего выбросил из дома, развелся и лишил родительских прав. Та горевала не долго. Познакомилась с иностранцем и свалила к нему в Штаты.

Стефа так и не простила матери то, что та не нашла возможности общаться с ней. Поэтому и с Бигглем ничего общего иметь не хочет.

— Я понял.

— Думаешь, она не знает, что я болен?.. — сипит, словно говорит через силу, — знает, сука, и даже ни разу не позвонила. Ждет, когда сдохну…

Внезапно закашлявшись, откидывается на подушку и роняет руку. Я забираю документы, быстро проверяю его подписи и складываю их в портфель.

— Лучше бы Степан был сыном Юрия… — бормочет под нос, — с ним Стефе было бы лучше.

Прикинувшись глухим, прощаюсь с Оллсоном и выхожу из палаты. Пока прогревается машина, еще раз убеждаюсь, что Жанна пульнула меня в блок. Обижена и зла на меня, а я, против логики, получаю от этого извращенное удовольствие. Будто в моей жизни снова смысл появился.

Затем захожу на станицу агентства и, увидев в костюме собаки Эмму, тут же набираю Кира. Берет трубку только со второго раза. В ухо врезается музыка и его хриплый смех.

— Макс!.. Да, ну, нах!..

— В клубе уже? — уточняю, глядя на часы на автомобильной панели.

— Ага… подъедешь?

— Подъеду.

Через час я поднимаюсь на второй этаж клуба Гипси и иду в самую дальнюю випку.

— От тебя лекарствами несет, — пожимая мою руку, морщит нос Кир.

— В больницу заезжал, — отвечаю, падая на кожаный диван.

Подняв руку вверх, прошу у официанта еще один бокал и тянусь к блюду с мясом.

— Кстати, — подает голос Андрей, — для нас приглашения на свадьбу будут? Или нам без них притащиться?

— Будут.

— Видел я твою девочку, — играет Кир бровями, — красивая.

— А я не видел, — ворчит Андрюха, — я даже не знал, что у тебя невеста есть.

— Мало, кто знал.

— Но слухи где-то слышал. Не поверил.

Принимаю бокал и сам наливаю в него виски. Выпиваю залпом и сразу закусываю лимоном. Пищевод на мгновение обжигает, а следом в груди разливается тепло, которое снимает тонус мышц шеи и плеч.

Откидываюсь на спинку дивана и впериваю в Кира взгляд, надеясь, что он поймет, чего именно я от него требую.

Тот тоже выпивает, закусывает мясом и, не спеша, закуривает.

Я жду.

Ну же, блядь, объясни мне, почему на последних фото с ваших дебильных праздников нет Дженни!

Но он не въезжает. Закинув ногу на ногу, смотрит на меня осоловелыми глазами.

Я помню, да — клялся себе, что никогда не заговорю о ней, но… мать твою, почему ее нет на фото?!

— Ничего не хочешь мне рассказать? — намекаю, не выдержав.

— Ты о чем?.. — удивляется комично.

— Где Жанна?

— А где Жанна?.. — хлопает ресницами, — не знаю, где Жанна…

— Почему она не работает в последнее время?

— А-а-а… так она заболела, вроде.

— Заболела?! Простыла?

— Не знаю, Эмка говорит, нездоровится ей что-то.

Чувствую небольшое удушение. Затылок морозом схватывает.

— Что именно?

— Не знаю я! ты же больше не шпилишь ее, какое тебе дело?..

— Вот именно, поддакивает Андрюха.

Наливаю еще, выпиваю и, взяв пачку сигарет со стола, иду из випки.

Спускаюсь вниз, раздетый выхожу на мороз и, закурив, набираю ее номер, чтобы снова убедиться, что я все еще в блоке.

В мозгах просветление происходит. Зачем мучить себя, когда можно съездить и узнать все от нее самой? Пусть думает обо мне все, что хочет. Срать вообще… главное, убедиться, что жива — здорова и все, больше ничего не надо.

— Дай зажигалку, — вдруг раздается совсем рядом голос Андрея.

Ему хотя бы хватило ума куртку накинуть. Прикуривает и, подняв меховой воротник, прячет в нем уши.

— Повариха твоя увольняется. Слышал? — говорит без предисловий.

— Почему? — напрягаюсь тут же.

— У них недавно там казус небольшой случился…

— Говори.

Усмехнувшись, Андрюха делает затяжку и цепко на меня смотрит.

— Ее чувак один заказал на свой день рождения в костюме поросенка…

Мне кажется, я не расслышал… я, блядь, изо всех сил надеюсь на это, потому что иначе… Кир покойник.

— Чего?! — подбираюсь ближе и хватаю друга за воротник.

— Эй! Полегче!.. Я не при делах, мне Кирюха только что рассказал…

— Что значит, заказал?!

— То и значит. Предложил двойной тариф за то, чтобы две девочки в костюмах свинок развлекали его друзей у него на хате.

— Развлекали?.. — переспрашиваю, не слыша собственного голоса.

Внутри быстро раздувается и лопается огромный пузырь с кипящей лавой. Перед глазами алая пелена встает.

— Ничего не было, как я понял, — лепечет, как-то странно на меня поглядывая, — девчонки убежали… И теперь обе увольняются.

Развернувшись на пятках, я начинаю двигаться к входу в клуб.

— Макс!.. Макс, подожди!.. — несется вдогонку, но я себя уже не контролирую.

Волной слепящей ярости меня буквально за мгновение вносит в випку. Последнее, что запечатлевает мое сознание — животный ужас в глазах Кира.

Дальше красное марево и звуки глухих ударов.

В себя прихожу, когда на меня выливают холодную воду. Падаю на пятую точку, пытаюсь вернуть себе зрение.

— Я… не… знал… — хрипит еле слышно Кир.

— Заткнись, — шипит на него Андрей.

Кроме нас троих в випке еще несколько человек. Двое пытаются поднять Кирилла с пола. Еще двое собирают разбитое стекло и поднимают перевернутый на спинку диван. Всюду кровь, на моих руках и рубашке тоже.

— Они просто поугорать хотели… — оправдывается, сплевывая кровавую слюну, — Ничего не было.

— Мразь. Убью за это!..

Глава 38

Гуляя вдоль полок супермаркета, мысленно подсчитываю свои сбережения. Если перейти в режим экономии, хватит до Нового года, а после придется ехать к родителям.

Они о беременности не знают до сих пор, но я почти настроилась на разговор с ними.

Кладу в корзину йогурт, булку и кусочек сыра и качу тележку в сторону кассы. Пока стою в очереди, по привычке вынимаю телефон из кармана и вижу сообщения от Лизы. Решив, что прослушаю ее голосовые, пока буду идти домой, убираю смартфон в карман.

Наличие в нем сообщения от Макса делает его тяжелым и горячим.

У меня же праздник сегодня, Боже!.. Данилов проснулся утром и подумал: «Интересно, а как дела у той поварихи, что я шпилил осенью? Дай-ка спрошу».

Как не пустить слезу от оказанной мне чести?

А если серьезно — зачем объявился? Напомнить, чтобы я ему не писала и не звонила? Так я об этом и не забывала.

Рассчитываюсь за покупки и, выйдя из магазина, вставляю наушники в уши. Вешаю пакет с продуктами на сгиб локтя, застегиваю молнию под горло и надеваю капюшон.

Прослушивая голосовое сообщение от Лизы, киваю идущей навстречу соседке и сворачиваю во двор своего дома.

«… и прикинь, она всего за три месяца похудела на пятнадцать килограммов!.. Три месяца, Жан!.. Зачем?! Я не понимаю!.. Она такой страшной стала…» — вещает возбужденно подруга, а я чувствую взрыв внутри такой силы, что едва не спотыкаюсь и не теряю равновесие.

Встав как вкопанная, смотрю на темно — синюю BMW у подъезда.

Приехал.

Лицо, вспыхнув, начинает гореть. Во рту пересыхает.

Не дослушав, выключаю доклад Лизы и вынимаю наушники из ушей.

Разворошенные в груди угли обжигают легкие.

Делаю первый шаг и вижу, как открывается дверь, и из машины выходит Макс. Заложив руки в карманы брюк, смотрит на меня.

Я медленно иду в его сторону и сгораю заживо. Перехвативший горло спазм пропускает кислород дозировано.

Конченный…

— Здравствуй, Дженни. — тщательно ощупывая меня взглядом, произносит негромко.

— Привет. Зачем приехал?

— Ты кинула меня блок. У меня режим охоты включился.

Усмехнувшись, я убираю прядь от лица и поглядываю в сторону дома.

— Ну… охотник из тебя, прямо скажем, не ахти. Да и я не жертва.

Пропустивший мимо ушей мою реплику, Данилов снова проезжается по мне внимательным взглядом и спрашивает:

— Поговорим?

— Разве то, что я кинула тебя в блок, не означает, что я этого не хочу?

Встаем в паре метров друг от друга, и я чувствую, как меня окутывает его агрессивной энергетикой. Она быстро пробирается под одежду, просачивается в поры и тянется холодной струйкой вниз по позвоночнику. Меня передергивает.

От него несет яростью.

— Я спросил, как у тебя дела и хочу, чтобы ты ответила.

Не могу сдержать усмешки. За нас двоих решал всегда он. Не считаясь с моими потерями, поступая со мной и моими чувствами так, как ему удобно.

Сейчас, готовясь к свадьбе с прекрасной Стефанией, он имеет наглость что-то требовать от меня?.. По какому, мать твою, праву?!

— Прекрасно у меня дела. Все отлично.

Сузив глаза, неотрывно смотрит на меня. Так пристально, что у меня мелькает мысль, что он каким-то образом узнал о беременности.

Тяну воздух носом и снова перевожу взгляд на железную дверь подъезда.

— Чего тебе? — спрашиваю сипло.

— Мне сказали, ты увольняешься из агентства.

Вот оно что. Значит, ему рассказали про ту злополучную заявку, и он решил написать мне, а когда я не ответила — приехал.

— Все в порядке, — тяну губы в улыбке, — не стоило волноваться.

— Расскажешь?

— Мне нечего тебе рассказывать… — отбиваю сразу.

Играю невозмутимость, а в горле уже набухает ком невыплаканных слез.

С чего он решил, что я захочу делиться с ним?.. Что разрешу заглянуть туда, откуда ушел, хлопнув дверью? Кто ему вообще позволил интересоваться моей жизнью?! Что за самонадеянность такая?

— Мне нечего рассказывать и разговаривать с тобой не о чем, — качаю головой, — ты зря прикатил, Макс.

В его кармане начинает звонить телефон, выдернув его из кармана, он раздраженно скидывает вызов и убирает его обратно.

Я, разворачиваюсь и, переложив пакет в другую руку, шагаю к дому.

— Дженни!.. — окликает Данилов.

— Пока.

— Из блока меня вытащи.

Прыснув со смеху, оглядываюсь.

— Ты сам просил, Макс. Забыл уже?..

— Я скучаю! — выкрикивает глухо, а я ускоряю шаг.

Слова его врезаются в спину и прошивают насквозь. Теперь нельзя оглядываться. Быстро огибаю детские качели, переступаю невысокий бортик и бью указательным пальцем в кнопки домофона.

На привет для его невесты или элементарный фак меня попросту не хватает. Врываюсь в дом, лечу по лестнице наверх и, открыв дверь квартиры, вваливаюсь внутрь.

— Ой… а я как раз голосовое тебе записываю, — говорит выглядывающая из кухни Лиза, указывая глазами на телефон в своей руке.

— Потом послушаю, — отвечаю, запыхавшись.

Скидываю ботинки с ног и резко тяну язычок молнии куртки вниз. Глаза наполняются предательскими слезами.

— Ты чего? — хмурится она.

— В туалет хочу… Еле добежала.

— А-а-а… — продолжая смотреть на меня настороженно, зажигает свет в ванной и открывает для меня дверь.

— Спасибо.

Тут же закрываюсь на защелку, открываю кран и падаю на крышку унитаза.

Лицо мокрое. Остается надеяться, что Лиза не заметила. Поймав первый всхлип ладонью, остановить себя уже не могу. Реву минут пятнадцать, пока не начинается икота.

Проклинаю тот день, когда я согласилась пойти на ту закрытую вечеринку, когда вызов ему дурацкий бросила и разрешила поцеловать себя.

Зачем он приехал?! Мне же нормально было без него! Нор-маль-но!.. Я справлялась!

Я даже почти не обижалась уже. Сумела упаковать всю свою боль в плотный мешок и спрятать его среди хлама ежедневных забот.

Все было отлично, пока Данилов не откопал и не надрезал его одним лишь своим появлением.

«Я скучаю»

Конченный!..

Засунь свою тоску, знаешь куда!.. Зачем мне знать про нее?! Иди и жалуйся своей аристократке с миллионными счетами! Уж она точно найдет, чем утешить тебя!

— Жанна! — зовет Лиза с той стороны двери, — ты долго еще?

— Нет… да… — поднимаюсь на ноги, держась за край раковины, — о, Господи… сейчас выйду…

Умываю лицо холодной водой и, прижав к нему полотенце, открываю дверь.

— Что у тебя происходит?

Слышу, как открывается входная дверь и следом раздается тихое «привет» от Кристины. Но Лиза смотрит только на меня.

— Там под окнами олигарх твой десять минут стоял, — проговаривает, пытаясь заглянуть в мои глаза, — это он тебя довел?

Толкнув ее плечом, протискиваюсь мимо и иду наощупь в сторону комнаты.

— Жанна! Я тебе вопрос задала, вообще-то!..

— Отстань от нее, — раздается твердый голос Крис, и это помогает.

Лиза, хлопнув дверью, скрывается в своей спальне.

Упав на кровать, я зарываюсь лицом в подушку.

Глава 39

Максим

Допиваю остывший кофе и в третий раз скидываю входящий от Кира. Стефа, не переставая, косится на мой телефон.

— Времени у нас с вами не то, чтобы мало, — разводит руками организатор праздников Оксана, — его просто нет.

— Мы понимаем.

— Лично у меня подготовка к идеальному торжеству занимает до полугода.

— Нам не нужно идеальное торжество, — вставляю я.

— Я же говорила, — прочищает горло Стефа, — у нас нет этого полугода… так сложились обстоятельства.

— Понимаю… — кивает Оксана, открывая записную книжку в кожаном переплете — давайте, посмотрим, что мы сможем сделать…

Глянув на наручные часы, откидываюсь на спинку стула и беру со стола телефон, потому что он снова начинает вибрировать.

— Я на минуту, — предупреждаю Стефу, — начинайте без меня.

Накинув куртку, выхожу из ресторана и сажусь в машину. Устанавливаю гаджет в держатель и набираю Кира.

— Звонил? — включаю громкую связь и лезу в бардачок за новой пачкой сигарет.

— Звонил, — подтверждает не слишком дружелюбно.

— Зачем?

— Сказать, что я разобрался с этим уебаном Тимуром…

Самому себе усмехаясь, выбиваю сигарету из пачки и закуриваю.

— Каким образом, интересно?..

— Получил в табло от моих ребят, — хмыкает самодовольно.

— Ну, ты урод, Тим…

— Я тебе клянусь, Макс, я понятия не имел, для чего он их заказывает… Мы же не проверяем свидетельства о рождении их детей.

— Все ты знал, — чеканю жестко, — и твое счастье, что они ее не тронули, иначе…

— Да никто не собирался их трогать, я же тебе объясняю…

— На хер мне не усрались твои объяснения!.. Дашь ей расчет за три месяца и мои добавишь. Я тебе переведу сейчас.

— Да без проблем! Как скажешь!..

— Извинишься…

— Извинюсь! — кашляет в трубку, — только, это… Макс…

— Что?..

— Этот чувак сказал, что у него на хате обыск был. Я не хочу таких же сложностей себе.

Почесав подушечкой большого пальца подбородок, выдыхаю табачный дым в открытое окно. Эта тварь в курсе, с какой радости на его голову свалились такие проблемы. Пусть хлебает полной ложкой.

— Макс, у меня же не бордель, никогда никаких происшествий не было, — вздыхает прерывисто, — отзывы только положительные.

— Так было, когда на тебя работала Жанна. Но ты, Кир, не умеешь ценить добросовестных сотрудников…

— Жанка огонь, да… — снова хриплый кашель, — но я не думал, что у вас… ну… все еще… Ты ж женишься, вроде…

— Не твое дело, Кир. Не суй свой поломанный нос, куда не следует.

— Да, мне без разницы…

Отключаюсь и сразу же перевожу на его карту деньги.

Снова мой ход, Дженни. Они будут продолжаться до тех пор, пока твои баррикады не рухнут. А они рухнут так же, как рассыпался на осколки мой купол.

Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, что со всем этим буду делать, но точно уверен, что в покое ее не оставлю.

Задача невыполнимая, потому что это моя Дженни, девчонка, которая не приемлет полумер. Делить меня с кем-то не согласится.

Но… но вот если бы мне удалось убедить ее, что брак договорной…

Блядь!.. Если бы она поверила, я нашел бы способ уговорить на это и Стефу.

Идеальное решение, но, к сожалению, только для меня.

Докурив, избавляюсь от окурка и возвращаюсь в ресторан, чтобы потрать два часа жизни на обсуждение того, какого цвета птички будут вышиты на салфетках и в каком порядке выносить горячие блюда.

— Не думала, что это может быть так утомительно, — смеется Стефа смущенно, садясь рядом со мной в машину, — теперь думаю, что нужно было доверить подготовку к свадьбе Агнии и Ангелине. Они предлагали.

— Перепоручи все им. У них куча свободного времени.

— Да… — проговаривает негромко, — мне дипломом заняться нужно… я не знаю, будет ли у меня потом возможность…

— Занимайся… не парься ты этой свадьбой. Не до нее сейчас.

— Завтра к нотариусу снова, — напоминает она, — твой отец хочет, чтобы ты ехал со мной.

— Я знаю.

Тихо вздохнув, она кладет затылок на подголовник и прикрывает глаза.

— Я устала, Максим.

Тут я, увы, бессилен.

«Так сложились обстоятельства» — эта фраза уже успела набить оскомину, но это чистая правда. Все мы заложники ситуации, но один из нас в шаге от того, чтобы выйти из игры.

Подставив при этом других ее участников.

— Папа строчит мне инструкции по применению моей собственной жизни. Ты знал?

— В смысле?..

— Ну… каждый день на электронку советы разные отправляет. Пишет, кому в правлении можно доверять, а кому нет. — поворачивается ко мне и нервно усмехается, — на нескольких даже компроматы прислал. На всякий случай.

— Терпи. Он сильно беспокоится за тебя.

— Сегодня утром написал список имен для наших детей.

— Сына Владимиром назвать?..

— Да, — опустив подбородок, качает головой.

Тошнит от этого фарса. И снова хочется курить.

Замолчав, Стефа вынимает свой телефон из сумки, что-то там просматривает, убирает его обратно и переводит взгляд на мои руки. Смотрит, давая понять, что все видит, но спросить не решается.

— С грушей перестарался, — удовлетворяю ее любопытство.

— Больно?

Отняв правую руку от руля, сгибаю и разгибаю пальцы. На ребре левой ладони глубокий порез. Очевидно, напоролся на осколок стекла. Заметил, только когда схлынул адреналин, и улеглась ярость.

— Нет, не больно.

Кивнув, Стефа отворачивается к окну. Не поверила, наверное.

В загородный дом приезжаем одновременно с отцом. Он в бодром расположении духа. Рассказывает нам, что Оллсону начали проводить цитокиногенетическую терапию. Врачи говорят это не панацея в его случае, но все равно рассчитывают на положительный эффект.

— Надо, чтобы он до конца февраля дотянул, — говорит отец, когда воодушевленная Стефа убегает наверх переодеваться.

— Есть сомнения?

— Есть.

Провожу ладонью по лицу, и вдруг отец хватает мое запястье и разворачивает руку тыльной к себе стороной.

— Это что?!

— Ничего.

Злобно оскалившись, он пихает меня к стене, но я, действуя на инстинктах, отталкиваю его и выдергиваю свою руку.

— Куда залез?! — рычит он, напирая.

— Никуда! Что ты лезешь?! — огрызаюсь я.

— С кем дрался, я тебя спрашиваю?!

— Отъебись! Заебал!..

Тут же получаю по лицу и чувствую, как он хватает меня за шею. От удара перед глазами мушки черные летают, в ушах кровь шумит.

— Снова за старое?.. — брызжет слюной, — Щ-щенок!.. К девке своей таскаешься?..

— Заткнись! Еще раз назовешь ее так, и я не посмотрю, что ты мой отец!..

Давая отпор, хватаюсь за ворот его рубахи. Он трясется в ярости, глаза навыкат, лицо краснеет.

— Ты… ты что творишь, Макс?! Ты на финишной прямой…

— Хватит тыкать меня мордой в дерьмо!.. Я сам решу, как мне жить!..

Глава 40

— Ты точно решила? — тихо спрашивает Аня, — Кир звонил мне, чтобы извиниться.

— Мне тоже звонил.

Несколько раз звонил и писал, хотел приехать, чтобы объясниться, но я сказала, что не выйду к нему. Мне все равно, знал он подробности заказа или не знал. Мне стало противно здесь работать.

— Я бы тоже уволилась, Жанна! Честно!.. Я же говорила, помнишь?.. — говорит она взволнованно, — но я ноут в кредит взяла…

— Ты оправдываешься, что ли?.. — смотрю в ее розовое от смущения лицо. — Передо мной? Зачем?

— Кирилл пообещал, что такого больше не повториться. Теперь он сам будет проверять каждого заказчика.

— Да плевать вообще… я все равно собиралась увольняться сразу после Нового года.

— Почему?

— К диплому готовиться надо, — отвечаю уклончиво, располагая свою ношу на стуле.

— Ну вот… а у меня диплом в следующем году только… И Марина тоже не будет увольняться. У нее же отца в больницу положили.

После случившегося все в голос, как одна, кричали, что не проработают на Кирилла больше ни дня. Прошло пару дней, остыли, осмыслили и все дружно забрали свои слова назад.

— Ясно, — бросаю, заметив, как в кабинет входит Эмма. Подойдя ближе, встает в метре от меня. В носу начинает чесаться от кислых духов.

Вынимаю из объемных пакетов туфли, накладные косы, еще несколько мелких комплектующих от разных костюмов.

— Это точно все? — спрашивает она, по-хозяйски упираясь локтями в бока.

— Точно. Думаешь, мне нужны розовый собачий хвост или… эти полосатые гольфы?..

Поджав губы, она убирает принесенные мной вещи в коробку и сует в руку белый конверт.

— Что это? — заглядываю в него, — деньги?..

— Расчет.

— Ого! С чего такая щедрость?

Оглянувшись вокруг, Эмма, подходит ближе и, понизив голос, торопливо шепчет:

— У Кира, кажется, из-за вас проблемы…

— Какие?

— Из-за той заявки, — многозначительно дергает бровями, — от Тимура которая…

— Я никому не рассказывала.

— Маринка тоже отпирается.

— Я не отпираюсь! Я никому не рассказывала! — повторяю с нажимом.

— Да ладно, — небрежно проводит рукой по волосам и облизывает губы, — мне кажется, он сам кому-то проболтался…

— И?..

— И… его позавчера побили…

— Кого?.. — ахаю я, — Кирилла?..

— Да. Нос сломали… с зубом там что-то…

— Кто?

— Не знаю, — смотрит в глаза, — но мне кажется, это твой бывший.

Мгновенно вспыхнув, я отвожу взгляд. Горло перехватывает спазм.

Макс?! Быть этого не может! Какое ему дело до меня?..

Ладонь жжет конверт с деньгами. Там приличная сумма.

— Это от Кирилла?.. — указываю на него глазами, — или от Данилова?

— Мне Кирилл дал, велел тебе передать, — отводит взгляд в сторону, — я не смотрела, что там.

Я снова открываю конверт и пытаюсь на глаз прикинуть, сколько там денег.

Много. Я, наверное, за все время работы на Кира столько не заработала.

— Ты на него заявление написала, что ли?.. — кивает на мой «расчет», выдавая себя с потрохами.

— Думаю, и на тебя написать. Ты ж в нашем борделе за мамочку будешь?..

— Чего?! Ты в своем уме, Жанна?! Думаешь, я знала?!

— Разве нет?

— Нет! — выдыхает в притворном ужасе, — Кирилл скинул мне заявку, я переслала ее Ане.

Аня, кивая головой, подтверждает ее слова.

Спорить я не собираюсь. Правды все равно не добьюсь, да и зачем она мне?..

Опустошаю пакет, убираю конверт в сумку и, попрощавшись со всеми, кто был в этот момент в офисе, ухожу.

По дороге домой, сидя в маршрутном такси у окна, пытаюсь унять нервную дрожь.

Макс же денег подкинул. Он же?.. Больше некому. Кирилл бы копейки лишней не дал, я его хорошо знаю.

Если Данилов, то зачем?.. Провокация? Он же знает, что я умею два плюс два складывать.

Закусив нижнюю губу, судорожно ищу выход из ситуации. Сердце гулко стучит о ребра.

Неприятно мне. Сначала телефон, теперь, воспользовавшись ситуацией, деньги сунул.

К алтарю с чистой совестью идти хочет?.. Молодец какой!

Выхожу из маршрутки и, минуя магазин, в который собиралась зайти за продуктами, сразу иду домой и закрываюсь в комнате.

Сто двадцать тысяч!

Ого!!!

Выгоднее, чем прыгать в поросячьем костюме перед детишками. Может, завтра под машину Кира бросится?.. Риск выше, но и заработать можно будет больше.

Полмиллиона, например…

Прижав ладони к лицу, начинаю раскачиваться на месте.

Боже-е-е…

Исчезни, Макс! Дай моим ранам затянуться!.. Мне же ребенка твоего еще рожать!

Резко выдыхаю. Задираю лицо к потолку и дышу, дышу, дышу, а затем беру телефон и вытаскиваю его из блока. Он тут же нагревается и словно током биться начинает.

«Ты дал деньги Кириллу?» — печатаю быстро и, боясь струсить, сразу отправляю.

«Привет, Дженни» — отвечает мгновенно.

Смотрю на эти два слова, словно в его глаза. Лицо начинает гореть.

«Не понимаю, о чем ты»

Врун! Все ты понимаешь!

«Я положу их завтра на карту и перечислю тебе»

«Можно я позвоню?»

«Нет!»

Я просто напросто не смогу контролировать свой голос и эмоции, если стану разговаривать с ним.

«У меня нет карт, привязанных к этому номеру, Жанна»

Черт. Зря я это затеяла. Надо было вернуть деньги Кириллу.

Блин, мне кажется, я поглупела с наступлением беременности.

«Не отказывайся от них. Прими как компенсацию за моральный ущерб»

Закатив глаза, мысленно стону. Если сравнить ущерб от выходки Тимура с тем моральным ущербом, что причинил мне ты, Максим, то я жду от тебя как минимум пожизненной пенсии.

«Мне не надо от тебя ничего. Забери их» — строчу ответ, отправляю и сразу пишу следующее сообщение — «Купишь на них свадебный букет своей невесте».

Пф-ф… я все-таки повелась на провокацию.

«Ладно. Я понял, Дженни. Заеду за ними вечером»

«Ок»

Бросаю телефон на одеяло и, упав на спину, прячу лицо в ладонях.

Боже… Он приедет.

Может, попросить Кристину вынести ему конверт?.. Не выйдет — у нее смена сегодня. Да и… бред это, конечно. Детский сад какой-то — прятаться за спины своих подружек.

Полежав минут десять, поднимаюсь с кровати и встаю перед зеркалом. Приблизив лицо, рассматриваю его на предмет черных кругов под глазами. Затем быстро расчесываю волосы пальцами и поворачиваюсь боком. Подняв толстовку, пытаюсь посмотреть на себя со стороны.

Мой живот уже не плоский, как раньше, но под одеждой этого не видно. Вряд ли он заметит.

Поднимаю кофту выше, чтобы стало видно грудь. Вот она претерпела гораздо большие изменения, чем живот. Стала очень чувствительной и так увеличилась в размерах, что уже не вмещается в чашечки бюстгальтера. Ему бы понравилось…

Но пусть лапает свою аристократку.

Чтобы занять себя чем-то до вечера и не сойти при этом с ума, решаю порадовать девчонок своей выпечкой. Токсикоз, похоже, решил отступить, и вкусовые рецепторы заработали в полную силу.

Завожу тесто. Начинаю взбивать крем для начинки и вдруг слышу сигнал уведомления о входящем сообщении.

«Выйдешь?»

Чувствую толчок в груди и заливающий лицо жар.

Он сказал, вечером. На часах около пяти. Это уже вечер?..

Глава 41

Максим

Слышу, как хлопает тяжелая подъездная дверь и сразу чувствую нехватку кислорода. Сжав губы, медленно выдыхаю и поворачиваю голову в сторону источника звука.

Дженни стоит под козырьком, кутаясь в свою курточку. Смотрит прямиком на меня. Сильно хмурится.

Скучаю, пиздец!.. Так хреново!

Глушу мотор и, толкнув дверь, выхожу наружу. Ветер лютый, но Жанна и не думает идти навстречу.

Иду сам. Заложив руки в карманы, шаг за шагом сокращаю между нами расстояние, пока порывом ветра до меня не доносит ее запах. Чего-то сладкого и теплой кожи.

Останавливаюсь. Незаметно сглатываю.

Дженни тоже нервничает. Пытаясь придать твердости взгляду, смотрит куда угодно, только не в мои глаза.

— Привет.

— Держи! — вынимает руку из кармана с зажатым в ней белым конвертом.

Кир идиот. Выдает своим сотрудникам зарплату в конвертах, как в позапрошлом веке?

— Пойдем в машину, холодно же…

— Мне некогда. Я тороплюсь.

— Жанна… пойдем. Мне кое-что тебе сказать надо.

— Говори.

— Идем, это недолго.

Вытаскиваю руку из кармана и осторожно, словно передо мной дикая кошка, протягиваю ее. Обхватываю локоть и веду к машине.

— Деньги забери, — бурчит в спину.

— Давай сядем и поговорим, — повторяю ровным тоном, боясь спугнуть удачу.

— О чем?

Подвожу, открываю дверь, жду, когда усядется и быстро несусь на свое место.

Она не злится, не ерничает и не фыркает. Смотрит прямо перед собой, положив на колени злополучный конверт.

Понятия не имею, о чем. Что такого сказать, чтобы ты как прежде мне улыбнулась?

Завожу двигатель. Сразу включаю подогрев ее сидения.

— О чем, поговорить, Макс?

— Я не давал денег Киру, — делаю ход конем.

— В смысле? — усмехается, — что значит, не давал?.. Ты подтвердил это в переписке.

— Солгал.

Шумно выдохнув, Дженни поворачивает голову и демонстративно задирает брови. У меня скулы сводит от того, как сильно я хочу ее поцеловать.

— Думаешь, я поверю?

— Давай, я наберу Кира, включу на громкую, и ты сама у него спросишь.

— Ты меня за дуру держишь?..

— Я серьезно, — поднимаю обе ладони вверх, — я не имею к ним никакого отношения.

Резко отворачивается, в кулаке изрядно потрепанный конверт сжимает. Мое сердце замирает, как перед прыжком.

— Зачем тогда ты приехал, Макс?! — гремит взрыв, — какого черта ты приехал?!

Действую интуитивно. Тяну руку, обхватываю ее плечи и тяну на себя. По лицу тут же оплеуха прилетает, да такая, что в ушах звенеть начинает. Плевать, пусть хоть нож под ребра засадит.

Не могу я…

Беру одной рукой ее подбородок, второй затылок фиксирую и впиваюсь в рот.

— Да… Дани… лов…

Меня уносит, едва чувствую ее вкус. Толкаюсь языком глубже.

Дженни сопротивляется бешено. Хлещет меня ладонями, а затем, заведя руку за шею, вонзает ногти в кожу.

Думает, что меня это остановит.

Сгребая волосы в кулак, оттягиваю их назад и углубляю поцелуй. Жанна отчаянно отбивается, но на миллисекунду замирает когда пытаюсь облизать ее язычок.

Башка пустеет, пах, напротив, наливается кровью и раздувает ширинку.

Я скучаю, блядь!!! Я же люблю тебя!..

Внезапное озарение ослепляет вспышкой. На секунду теряю контроль и получаю вторую пощечину.

— Ты больной?!?! — выкрикивает сиплым голосом, — ты конченный, Макс!..

— Иди сюда!.. — рычу, слизывая кровь с губы, — сука… свела с ума…

Заграбастываю ее, пихающуюся, кусающуюся и матерящуюся, как сапожник, прижимаюсь лицом к ее шее и дышу как долбанный наркоман.

— Хватит… все, отпусти меня…

Тычок в живот, второй слабее, и Дженни затихает.

— Пусти меня, Макс, — говорит уже спокойнее.

— Не хочу… не могу…

— Придется. Я не разрешаю тебе прикасаться, мне неприятно.

Не ври. Все я чувствую и все понимаю.

— Жанна… мы созданы для того, чтобы прикасаться друг к другу.

— Что ты несешь?..

— Ты могла бы… — отстраняюсь, чтобы посмотреть в ее глаза, — могла бы забыть про мою свадьбу и про мою невесту?..

— Что?..

— Притворись, что ничего этого нет.

Сощурив глаза, она какое-то время просто смотрит на меня. Затем, моргнув несколько раз, жмурится.

— Ты реально конченный, Данилов. Я отказываюсь верить своим ушам.

Опираясь ребром ладони о подголовник, приближаю свое лицо так, чтобы чувствовать ее дыхание.

— Если я скажу, что брак договорной. Что мужем и женой мы с ней будем только для нотариуса и акционеров компании ее отца.

— Из-за денег, значит, все?..

— Мы с десяти лет знали, что поженимся, — говорю, заметив, как тут же потускнел ее взгляд, — я должен встать во главе компании будущего тестя.

— А он сам?

— Он умирает, Дженни. Рак.

— Мне жаль, — произносит без раздумий, — но… в договорной брак я не верю. Я видела вас вместе.

— И что?..

— Я видела, как она смотрела на тебя. Она точно не в курсе, что ваш брак договорной.

— Я смогу убедить ее…

Хмыкнув, Жанна начинает смеяться. Но вскоре смех ее становится отрывистым, и она, внезапно замолчав, прячет лицо в ладонях.

— Женись ты хоть на девяностолетней бабуле, Максим, я бы не пошла на это… — убирает руки и быстро смахивает слезу, — я не планировала становится любовницей женатого мужика.

— Да, знаю, — вздыхаю, выпрямляясь в кресле.

— Даже если свадьба твоя отменится, я с тобой не буду.

— Даже так?

— Даже так. Я не прощу тебе того, что ты сделал с нами.

— У меня не было выбора, Жан…

Но она уже все решила. Сует конверт в карман и, открыв дверь, выходит.

— Выбор есть всегда. Ты свой сделал, Макс, — пожав плечами, запахивает на себе куртку, — будь счастлив… жену свою счастливой сделай…

Закрывает дверь и идет к подъезду.

— Я не отстану, Дженни, ты же меня знаешь!.. — кричу вдогонку, опуская стекло.

Уходит, не оглядываясь.

А я ведь реально не отстану. В сердцах ударив по рулю, вжимаюсь спиной в кресло и запускаю руку в волосы. Пропустив их между пальцев, натягиваю до ощущения боли.

Орать во все горло хочется, биться головой о стену, делать что-нибудь, чтобы непроглядный туман в моей жизни рассеялся. Чтобы хотя бы крохотный луч света пробился сквозь эту серую каменную кладку.

Вынимаю пачку сигарет из кармана, открываю…

Касаюсь кончиком языка ранки на губе и, прикрыв глаза, смакую вкус Дженни во рту.

Убираю сигареты обратно. Кладу руки на руль и опускаю на них голову.

Дождавшись, пока поутихнут эмоции, заставляю напрячься свой мозг.

Решение… мне нужно какое-то решение, касающееся Стефы и всей этой, связанной с бизнесом, заварушки.

Глава 42

Взяв прихватку со стола, заглядываю в духовой шкаф через стекло. Еще пару минут, и булки можно вытаскивать. Выпрямляюсь и в который раз облизываю губы.

Поцелуй, которого не должно быть.

Краденый. Неправильный.

Вкусный…

Упершись рукой в столешницу, сглатываю.

Господи… какой кошмар… Ситуация на грани фола.

Услышав, как открывается и закрывается входная дверь, отмираю и снова беру прихватку.

Открываю духовку и вынимаю из нее противень.

— О-о-о… а чем это у нас таким вкусным пахнет?.. — доносится из прихожей голос Насти, — булочки?

Снимая шапку, заглядывает на кухню и смотрит голодными глазами на румяную выпечку.

— Включить чайник? — спрашиваю я.

— Да!.. Да, включи…

Бежит раздеваться и умываться, пока я завариваю чай и достаю варенье из шкафа.

Делаю все механически, как робот. Мой организм и нервная система, выработав на сегодня свой лимит, действуют в автономной режиме. Но малейшее мысленное упоминание Макса мгновенно возвращает меня в состояние истерики.

— Тебе наливать? — спрашивает подруга, ставя на стол две кружки.

— Давай.

— Там внизу твой бывший в машине сидит, — говорит просто, — видела?

— Видела.

— А чего не выйдешь?

Ставит чай передо мной и садится напротив.

— Я уже выходила, — веду плечом, демонстрируя равнодушие.

— Тогда почему он не уезжает?

— Спроси у него.

Сердце, сильно дернувшись, начинает набирать обороты. Ну вот… опять.

Не знаю я, почему он не уезжает! Не знаю, зачем изводит меня своим присутствием. Я снова отправила его в блок, едва переступила порог квартиры, но потом сразу вытащила оттуда, решив, что действую как малолетка.

— Почему вы расстались?

— Блин… Насть…

Взяв булочку с тарелки, она застывает.

— Я не расскажу Лизе. Клянусь. Я же вижу, как она тебя раздражает.

— Я не хочу о нем говорить…

Откусывает кусочек и блаженно закатывает глаза.

— Ммм… как вкусно… Ты кулинар от Бога, Жанка…

— Благодарю.

— Во рту тает…

Прожевывает, отпивает чай и поднимает на меня глаза.

— Он знает, что ты беременна?..

— Чего?..

Я и так ем и пью, не чувствуя вкуса, а тут и вовсе едва не поперхиваюсь. Застыв, впиваюсь в нее взглядом.

— Ты ему рассказала?

— А ты откуда знаешь?! Крис рассказала?

— Ого! Значит, она в курсе, а мы нет?.. Обидненько.

— Откуда узнала? — давлю голосом.

Настя снова кусает булку и отвечает с набитым ртом:

— У тебя который месяц менструации нет — это раз, — отпивает чай, — по утрам зеленая ходишь и не ешь ничего — это два. Ну и… крем от растяжек на твоей полке в ванной — это три.

— Лиза знает?

— Я ей не рассказывала. Подумала, если бы ты захотела, сама бы с ней поделилась.

— Не говори ей, — прошу я, — меньше знает, лучше спит.

— Ладно, — кивает Настя, — так олигарх-то твой знает?

— Нет. Не знает и не узнает никогда.

Обернувшись, она вытягивает шею, чтобы выглянуть в окно.

— Кажись, уехал.

— Слава Богу… — бормочу, обхватив чашку двумя ладонями.

— Он тебя обидел?

— Обидел, Насть…

— Изменил, да?

— Нет… хотя…

Сощурив глаза, она ложится грудью на стол. Даже надкусанную булочку обратно на тарелку кладет.

— Как это?

— У него свадьба в феврале.

— Да ладно! — выдыхает ошарашенно.

— Ага… в день всех Влюбленных.

— Из-за этого вы расстались? — проговаривает приглушенно.

— Ага… я так обиделась, что он мне приглашение не прислал.

— Жанна, блин!.. — фыркает со смехом, — ну, ты как скажешь!..

Не найдя в себе сил поддержать ее веселье, смотрю на чаинки в своей кружке.

Я еще не думала о том, что сегодня произошло. Не искала смысл в его словах и, конечно, не успела сделать вывода. Поняла только одно — он был бы не прочь по вечерам бегать ко мне от жены.

Ловить со мной эмоции, а с ней играть роль примерного семьянина. Круто придумал.

— На ком женится? Ты знаешь ее?

— Да… Видела. — говорю тихо. — Дочка газового магната с красивым именем Стефания.

Настя набирает воздуха в рот, чтобы сказать что-то, но, не придумав, выдыхает и берет с тарелки вторую булку.

— Не влезу в новое платье с такими нервами, — оправдывается с улыбкой.

— Мне б твои заботы…

— Ну да… Тебе диета точно не поможет… Когда рожать?

— Летом.

— Что делать будешь? Решила уже?

— Домой поеду, там рожать буду.

Кивая, тщательно жует, потом снова отпивает чай.

— Не скажешь, значит, папашке?

— Нет. И ты тоже не скажешь.

— Я б сказала, будь на твоем месте. Пусть бы квартиру снял и алименты платил.

— Не хочу.

Не представляю, как буду жить самостоятельно и как малыша одна воспитывать стану, но быть матерью нагулянного на стороне ребенка Данилова я ни за что не соглашусь.

— Ладно, как знаешь. Но мне кажется, он… — кивок в сторону окна, — не перестанет ездить. Настырный.

— Перестанет. Скоро надоест.

Допив чай, мы с Настей вместе убираем за собой и расходимся по комнатам. Зарывшись в лекциях по организации питания в общественных местах, пытаюсь запомнить хоть что-то. Читаю по несколько раз, но информация совершенно не усваивается. В голове на повторе звучат его слова.

«Если бы ты смогла притвориться, что ничего этого нет»

Представляю на мгновение, что я согласилась. Притвориться, что поверила, что у них фиктивный брак. Спать с ним, растить сына, которому он вряд ли даст свою фамилию, а потом видеть фото его с женой на каком-нибудь приеме.

А если им наследники понадобятся?.. Понадобятся, ведь?.. Кому они свои миллионы передадут?..

Ой, все!..

Психанув, закрываю тетрадь и бросаю ее в стену. Туда же летит ручка.

Заворачиваюсь в одеяло и, отвернувшись к стене, удивительно быстро засыпаю. И снится разная муть. Большое светлое пространство, силуэты людей, суета, многоголосье, прерываемое чьим-то смехом. Вижу красивую арку из белых цветов, под ней — невесту в белом платье. Она крутит головой по сторонам, будто потеряла кого-то. Потом замечает меня и начинает показывать на меня пальцем и что-то выкрикивать. Я в ужасе пытаюсь убежать, оказываюсь в темном длинном тоннеле, но шаги даются с неимоверным трудом. Вскоре меня догоняют, и я чувствую руки Макса. Он обнимает меня, шепчет тихо в ухо слова, которые невозможно разобрать.

Просыпаюсь внезапно. Открываю глаза и вижу лицо Крис.

— Ты разговаривала во сне.

— Я?..

— Все нормально?..

Смотрю за ее плечо — за окном непроглядная ночь.

— Сколько времени?

— Два почти…

Принимаю сидячее положение и растираю лицо ладонями.

— Офигеть.

— Что-то случилось? — догадывается Кристина, садясь на край моей кровати.

— Макс приезжал…

— Снова?

— Сказал, не отстанет, — вздыхаю я, — Крис, он говорит, что брак договорной.

— Эмм… — задрав брови, проводит рукой по светлым волосам, — и типа он ее не любит и не спит с ней?

— Типа того.

Хмыкнув, она многозначительно смотрит на меня. Будто убедиться в моей вменяемости хочет.

— И сказал, что его свадьба не отразится на ваших отношениях?

— Ну, да…

— Надеюсь, ты его послала? — начинает смеяться.

Подхватив, киваю. Смеюсь сквозь ломоту в висках и резь в горле.

Глава 43

Максим

Сухость во рту и чужая постель долго не дают уснуть. Я с девятнадцати лет живу отдельно, и за это время ночевал в отчем доме от силы пару раз. Отвык от комнаты, этой кровати, виду из окна и атмосферы в целом.

Но сегодня день рождения мачехи, который в свете последних событий и во избежание слухов, что отец устроил пир во время чумы, решили отметить дома в тесном кругу. Из гостей только сын Агнии Стив, который прилетел специально по этому случаю и возвращается в Европу уже завтра.

Чувствую себя не на своем месте. Даже о Дженни думать здесь не хочу, потому что это настолько личное, что боюсь, как бы стены этого дома не услышали моих мыслей. Верчусь на месте, взбивая кулаками подушку, и незаметно проваливаюсь в тяжелый сон.

Снится каменный мешок. Сырой, холодный. Я стою в центре, во тьме ощупывая руками сочащиеся влагой камни. Ищу хотя бы крохотную лазейку, чтобы выбраться из западни.

Внутри ураганом закручивается паника, и я словно теряю контроль над своим телом. Кручусь вокруг своей оси, бросаюсь на стены, ору безмолвно, но все бесполезно. Пространство вокруг начинает сужаться.

Просыпаюсь, когда начинаю задыхаться.

— Блядь!.. — откидываю одеяло, сажусь и хватаю воздух открытым ртом.

На коже испарина, сердце колотится где-то в горле.

На восстановление дыхания требуется несколько минут, после чего я падаю на подушку и, закрыв глаза, пытаюсь снова заснуть.

Не выходит ни черта, потому что я чувствую себя точь-в-точь, как в этом сне.

«Не бросай меня» — эти всплывшие в памяти слова Жанны давят в мозгу на какую-то болевую точку и заставляют скрипеть зубами от дискомфорта.

Она же просила… Просила, да. А я, не раздумывая, нажал на Delete, и теперь в панике ищу способ вернуть утраченное.

Провожу ладонью по влажному лбу и, перевернувшись на живот, обнимаю подушку. Закрываю глаза, прокручивая в голове идею, которая мне пришла в голову за семейным столом.

Снова начинаю отключаться, то погружаясь в сон, то ненадолго выплывая на поверхность.

В какой-то момент до слуха доносится еле слышный щелчок дверной ручки, а следом — легкие шаги и шелест одежды. Разлепив один глаз, вижу на пороге Стефу.

— Максим, ты спишь?.. — раздается в темноте ее тихий голос.

Вздохнув, я переворачиваюсь на спину. Растираю лицо ладонями, пытаясь окончательно проснуться.

— Уже нет…

Стефа взволнованна до предела. От нее буквально несет страхом и неуверенностью, несмотря на то, что в откровенный пеньюар нарядиться ума хватило.

— Я… поговорить хотела. — мямлит невнятно, переступая с ноги на ногу.

— Я тоже.

Парадокс, но именно в этот момент я принимаю окончательное для себя решение. Живая картинка моей будущей жизни в образе красивой, на все готовой Стефы, становится последней жирной точкой.

— Иди сюда, — зову, хлопая ладонью по одеялу рядом с собой.

Быстро пробежавшись языком по губам, она кивает и на цыпочках бежит к кровати. Залезает под одеяло и, повернув голову, смотрит на меня.

— Ты же девственница еще?

— Да, — шепчет, нервным движением убирая прядь волос от лица, — ты же говорил, что перед свадьбой…

— Я помню.

— Свадьба уже скоро.

Протянув руку, кладет на мою грудь и медленно ведет ею вниз. Прохладные, подрагивающие от волнения пальцы пускают по телу озноб.

Накрыв узкую кисть своей ладонью, вытаскиваю ее из-под одеяла и, поднеся к лицу, коротко целую.

— Я очень нервничаю… — бормочет Стефа.

— Ты готова?..

— Да!

— Давай, сначала поговорим…

— Давай, — кивает согласно, быстро облизывая губы, — о чем?

Неприятный озноб переходит в крупную дрожь. Пиковая важность момента завязывает потроха в узел. Встаю с кровати и, надев трико, вынимаю из тумбочки сигареты и зажигалку.

— Максим, что случилось?.. Ты куда? — принимает сидячее положение.

Я дико курить хочу.

— Стефа, скажи честно, ты хочешь этого брака?..

— Конечно! — восклицает пылко, — почему ты спрашиваешь? Ты сомневаешься?

— Сомневаюсь…

— Почему?! — восклицает придушенно.

Хлопает глазами, натягивая одеяло до подбородка. Дыхание становится шумным и частым.

— Я в себе сомневаюсь, Стефа.

— Ты не хочешь жениться на мне?.. — проговаривает с еле заметной вопросительной интонацией. — Так?

— Я должен на тебе жениться. — приоткрываю одну створку и тут же закуриваю. — Видишь же как торопятся наши отцы… времени остается все меньше…

— Да… я все понимаю. Ты расстроился, что свадьбу пришлось перенести на февраль?

— Не в этом дело, но я действительно не хочу жениться.

— Что?.. — выдыхает ошарашенно.

— Прости, Стеф… ты здесь не при чем, — говорю прежде, чем она начнет плакать, — мое отношение к тебе не изменилось и не изменится.

— Почему тогда?! У тебя есть девушка?

Втягиваю никотин и задерживаю дыхание до тех пор, пока легкие не начинают гореть. А затем, выдохнув, киваю.

— Боже!..

— Есть.

— У вас отношения?! Как ты мог, Макс?!..

— Нет у нас отношений, мы не вместе сейчас, но… для без пяти минут женатого человека, я думаю о ней непозволительно много.

— Боже… Боже мой… — шепчет, хватаясь руками за лицо, — ты в нее влюблен?!..

Снова киваю и отворачиваюсь к окну, чтобы выпустить дым.

— Зачем ты… Почему ты вообще встречаться с ней стал?.. Ты же обещал жениться!.. Максим, как ты мог сделать это?!

— Прости…

— Что теперь будет?!

— Прости, но это не я, а мой отец обещал, что я женюсь на тебе.

— Твой отец?.. Но ты же сам говорил про свадьбу! Ты не отказывался на мне жениться!

— Тогда меня все устраивало, и… и я еще не был знаком с той девушкой.

— И что она… она красивая? Красивее меня?..

Усмехаясь, распахиваю окно, чтобы сбить пепел с сигареты и, прикрыв его снова, оборачиваюсь к Стефе.

— Внешность для чувств не так важна, как думают девушки. Вы преувеличиваете ее значение.

— Разве? Мужчина любит глазами…

Чем я люблю Дженни?.. Глазами?.. Бредятина какая.

— Это совсем не так, — улыбаюсь я, — чувствовала ли ты когда-нибудь, что тебя тянет к человеку всем твоим существом?..

— Конечно!..

— Когда засыпаешь и просыпаешься с мыслями о нем, когда без него еда пресной становится, и мир теряет краски…

Стефа застывает, а я продолжаю:

— …когда ты каждой своей клеткой стремишься к нему и постоянно о нем беспокоишься…

— Я люблю тебя, — произносит тихо и не очень уверенно.

— Думаешь, что любишь… — поправляю, выкидывая окурок в окно.

— Люблю, — еще тише, — и хочу, чтобы моим мужем был только ты.

Подхожу к кровати и сажусь на корточки около нее.

— Ты привыкла к этой мысли, я тоже…

— Так женись!..

— И женился, если бы не встретил Жанну…

— И что теперь делать?! Ты собираешься бросить меня накануне свадьбы?!

— Нужно искать выход… — начинаю говорить я, но Стефа меня перебивает.

— Боже-е-е!!! — стонет, запустив пальцы в волосы, словно только сейчас осознав масштабы всей катастрофы, — что скажет папа?!

Глава 44

Максим

Естественно, до утра я больше не сплю. Стефа проплакала в моей комнате почти два часа и ушла перед самым рассветом.

Глядя в потолок, готовлюсь к взрыву, который ожидается в доме сразу после завтрака.

— Где Стеша? — спрашивает отец, опуская ложку в овсяную кашу.

— Ей нездоровиться, — говорит тихо Агния.

Намазывает для него масло на хлеб и, кладя ломтик на блюдце, удостаивает меня беглым взглядом.

Уже в курсе.

Смотрю на глядящего на меня исподлобья Стива и понимаю, что он тоже.

Сука. Злорадствует, наверное. Дождался своего часа, да?..

Все во мне противится уступать ему, но другого выхода я не вижу.

Отец, по обыкновению, выходит из-за стола первым, я, отодвинув чашку с кофе — за ним.

— Уехать торопишься? — заметив это, хмыкает он.

— Нет… поговорить надо, — отвечаю так, чтобы этого не слышали любимые родственники.

— О чем? — ощетинивается в секунду.

— Может, в кабинет пойдем?..

Открывает дверь, отходит в сторону, давая мне пройти. Захожу внутрь и усаживаюсь на стул, стоящий напротив отцовского кресла.

Исходящее от него напряжение давит на затылок.

— У меня плохое предчувствие, — заявляет, беря с подставки сигару.

— Я не женюсь на Стефе, и ей об этом уже сказал.

Садится в кресло, открывает шкатулку из эбенового дерева и вынимает из нее гильотину. Сведя брови к переносице, аккуратно отрезает ею кончик сигары и убирает обратно.

Моя кожа покрывается коркой льда, а вдоль позвоночника бежит капля пота.

— Женишься.

— Нет.

— Как миленький, — говорит, жутковато улыбаясь, — на руках невесту в Загс понесешь.

— Только при условии, что невесту я выберу сам.

Миг звенящей тишины, и в меня летит стеклянный стакан. Лишь по счастливой случайности я в последний момент успеваю пригнуть голову, а в следующее мгновение он врезается в дверное полотно и рассыпается на множество осколков.

Подскакиваю со стула и, упираясь кулаками в стол, подаюсь вперед. Отец делает то же самое. Воздух между нами начинает трещать.

— Я так и знал! С-с-сука… я так и знал, — плюется он, — где тонко, там и рвется!..

— Я не отказываю тебе тебе в помощи и поддержке, но жениться на ней не стану!..

— А нахрена мне тогда твоя помощь, сынок?! Как только Володи не станет, девчонку как его наследницу, растерзают! Ты же знаешь!..

Я прекрасно чувствую его состояние, вижу как он, резко сменив кнут на пряник, пытается переломить ситуацию. Его трясет от гнева и настоящего животного страха.

— Знаю. И у меня есть идея… — говорю, пытаясь удержать безумный взгляд, — ты говорил, что доверяешь Степану…

— Ты че несешь, придурок?!

— Он будет рад помочь…

— Володе я что скажу?.. Ты башкой своей подумал?! Он тут же свернет процесс передачи имущества дочери…

— Оллсон ему верит. К тому же ты дашь ему слово, или… его уже не достаточно?.. — провоцирую сознательно.

— Не достаточно!.. Не достаточно, Макс! Я тоже никому не верю, и тебя все жизнь этому учил! — орет мне в лицо, — Степан не Данилов!.. Володе принципиально важно, чтобы его дочь вошла в нашу семью!

— Он знает, что мы ее не бросим в любом случае!..

— Ты женишься на ней! — повышает голос, — я сказал!..

— Нет!

— Женишься или ты мне не сын!

— Я уже сказал, что продолжу помогать…

— Ты дашь ей свою фамилию, сделаешь ей детей и передашь первому сыну СибГаз!..

— Нет, отец!.. — давлю я.

В этот момент за моей спиной раздается испуганный голос Агнии.

— Юра, что случилось?!

— Приведи Стефу! Быстро! — рявкает он.

— Она уже знает, мы поговорили… — сообщаю, едва дверь за мачехой закрывается.

— Сука! За моей спиной!.. Может, ты и со Степаном обо всем договорился?..

— С ним сам разговаривай.

Чувствуя эмоциональное опустошение, падаю в стул и прохожусь пятерней по волосам.

— Сейчас придет Стеша, — вдруг понижает он голос, — ты извинишься и убедишь ее, что сморозил глупость.

— Я не изменю решения…

— А не изменишь — пойдешь на улицу с голым задом.

Обессиленно опускается в кресло и поджигает сигару. Пыхнув дымом в мою сторону, вдавливается затылком в мягкий подголовник.

— Пойду, — соглашаюсь я.

— Отдашь мне все карты, ключи от машины, байка и квартиры.

— Квартиру не отдам, — качаю головой, — она мамина.

— Сученыш…

— Мне надоело жить по твоему сценарию.

— Заебатый сценарий, — отзывается он, — мне б отец в свое время такой написал, я б ему спасибо сказал…

— Спасибо, пап, ага… — усмехаюсь, удерживая его тяжелый взгляд, — но жизнь у меня одна, и жить я ее буду, как хочу и с кем хочу.

— Девка та держит, значит?.. Нищая, необразованная деревенщина…

— Тебя не касается.

— Весь в деда, блядь… — хмыкает отец, — тому только в навозе ковыряться.

Бесшумно открывшаяся дверь пропускает Стефу и Агнию.

— Присаживайся, Стеша, — смягчается голос отца, когда он указывает ей на кресло у стены.

Она бледная и очень расстроенная. Потупив взор, проходит, садится и принимается разглаживать складки на платье.

— Принеси ей воды, — обращаясь к жене, велит он.

Агния молча выходит, а отец кладет сигару на подставку и складывает руки на столе.

— Извинись перед девочкой, — глядя на меня, указывает подбородном на Стефу.

— Я что, в детском саду?

— Извинись, я сказал!

— Не нужно, Юрий Андреевич, Максим мне все уже объяснил…

— И что?.. Что ты думаешь по этому поводу?

Вошедшая Агния протягивает ей стакан с водой и становится у порога. Стефа отпивает немного и поднимает на меня взгляд.

Вспыхнувшее внутри чувство вины вызывает приступ тошноты, однако я стойко его переживаю.

— Свадьбы не будет. Я поговорю с папой и все ему объясню…

— Не нужно разговаривать с папой, — перебивает ее отец, — ему нельзя сейчас волноваться.

— Но февраль уже скоро, он все равно узнает…

— Максим еще может передумать, так что не будет тревожить его за зря.

— Я не передумаю, — отвечает, шмыгнув носом, — он меня не любит.

— Полюбит.

— Отец, — подаю голос, — успокойся…

Развернувшись в стуле к Стефе, упираюсь локтями в разведенные колени.

— Мы попробуем решить эту проблему без потерь.

— Как?! — восклицает она.

— Дай пару дней на обдумывание…

— Что ты решишь?! — вклинивается отец, — основная часть имущества и активов уже переписана на Стешу. Уже сейчас она наследница огромного состояния и после… после смерти Володи на нее накинутся шакалы.

— Мы будем рядом.

— Я знаю, что уже сейчас, против копании готовится несколько судебных исков и, потом, не забываем про забугорную наследницу. Никто не знает, чего от нее ждать.

— Мама не станет претендовать, — тихо произносит Стефа, — зачем ей?..

— Ни в чем нельзя быть уверенной девочка, — проговаривает отец вкрадчиво, — ты должна быть защищена со всех сторон. А это можно сделать только с помощью вашего с Максом брака.

Или со Стивом. Он предан отцу, даже несмотря на то, что презирает меня. На подлость он не пойдет.

— Свадьбы не будет, — повторяет она негромко, — я не хочу быть обузой своему мужу.

Уколов меня уничижительным взглядом, он отпускает Стефу и просит Агнию позвать Стива.

Глава 45

Чуткий поверхностный сон рассеивается, едва моего слуха достигают звук лёгких шагов. Открыв глаза, смотрю в стену перед собой.

Кристина с работы вернулась. Стараясь не шуметь, раздевается в темноте.

— Привет, — оборачиваюсь я.

— Не спишь?.. Или я разбудила?

— Не сплю еще.

— Ммм… — зажигает ночник и открывает шкаф, — там олигарх твой во дворе стоит.

— Макс?..

— Ну, да…

— Пусть катится к черту, — зеваю демонстративно, но в сердце в этот момент приходится болезненный укол адреналина.

Наградив меня насмешливым взглядом, Крис берет с полки свою пижаму и, повернувшись ко мне спиной, снимает лифчик.

Я, пока она не видит, беру телефон с тумбы и активирую экран. От Данилова сообщение: «Выйдешь?», и ни одного пропущенного звонка.

Еще раз зевнув, сажусь, спускаю ноги с кровати и, вытянув руки вверх, потягиваюсь.

— Пить хочу… — с этими словами поднимаюсь на ноги и иду на кухню.

Во рту, от волнения, действительно пересыхает, но первым делом я направляюсь к окну. Смотрю во двор, не отодвигая занавески.

Его машины не вижу, по крайней мере, на том месте, где он ее обычно ставит, пусто.

— Уехал уже, — раздается сзади голос Кристины.

Вздрогнув от неожиданности, я шарахаюсь от окна. А Крис тем временем достает стакан из шкафа и наполняет его водой.

— Тебе налить?

— Да.

Наливает, протягивает мне стакан и упирается поясницей в столешницу.

— Не думаешь, что ему надо сказать? — указывает ладонью на мой живот.

— Зачем? Сорвать его свадьбу?

Кристина пожимает плечами и делает глоток из стакана.

Я как представлю, что начнется, если Макс узнает, у меня волосы дыбом встают. Испугается, как бы невеста перед свадьбой не узнала и все его планы с ее наследством не пошли коту под хвост. Станет умолять не придавать огласке и окончательно меня этим добьет.

— Нет, — вздыхаю я, — пока не собираюсь. Пусть женится себе преспокойно.

— А родителям?

— Родителям надо сдаваться… Мама не переживет.

— Расскажи по телефону, а к тому времени, когда встретитесь, она уже успокоится, — предлагает Крис.

— Спасибо за совет, — смеюсь тихо, — я подумаю.

На следующий день я, наконец, с третьей попытки сдаю зачет и выхожу из техникума последней из студентов. Заметив зеленый светофор, бегу по пешеходному переходу и вдруг вижу капот темно-синего BMW с до боли знакомыми номерами. Поднимаю глаза и напарываюсь на пристальный взгляд Данилова.

Сжав руль двумя руками, он смотрит прямо на меня.

В груди неожиданно становится горячо и тесно, но я тут же беру себя в руки. Ступаю на тротуар и быстро шагаю в сторону остановки общественного транспорта.

— Дженни! — догоняет в спину его голос, — подожди!..

Обернувшись, отрицательно мотаю головой. И тогда Макс, бросив машину на дороге, выходит и бежит за мной. Позади стоящие автомобили начинают сигналить, кто-то кричит, чтобы он немедленно освободил проезжую часть.

Я в шоке застываю.

— Жанна, идем, довезу.

— Нет.

Выглядит неважно: хмурый и помятый, на щеках трехдневная щетина.

— Мне сказать кое-что надо.

— Как в прошлый раз? — усмехаюсь, уводя взгляд. — Нет, спасибо.

— Я серьезно, — берет меня за локоть, но я выдергиваю руку и отхожу, — свадьбы не будет, Жан. Я ее отменил.

Какой-то мужик, выскочив из своей машины, матерится, размахивая руками, а Максим, склонив голову, смотрит в мои глаза.

— Мне очень жаль, вы красивая пара, — говорю негромко и, развернувшись, заскакиваю в отъезжающий от остановки автобус.

Шмыгаю носом и, закусив губы, быстро пробираюсь в переднюю часть автобуса. Протискиваюсь мимо бабки с большой сумкой и занимаю место у окна.

Сколько еще он планирует издеваться надо мной? Когда уже оставит в покое? После каждой нашей встречи я разбитая и больная.

Он совсем меня за дуру держит?.. Думает, я поверю, что свадьбы не будет?..

Хм…

Вынимаю телефон из кармана и открываю страницу Оллсон Стефании. С некоторых пор она открыта и под завязку забита красивыми постами с обручальными колечками и свадебными букетами.

«Теперь ему принадлежу» — гласит ее новый статус.

Вряд ли бедняжка в курсе, что ее свадьба отменилась.

Конченный. Решил напоследок оторваться?..

Плетусь домой с остановки, по пути зайдя в местный супермаркет за орешками кешью, к которым у меня развилась внезапная любовь. Шагаю и думаю, что нужно возвращаться в Тверь. Исчезнуть из поля его видимости, дав нам обоим время на отвыкание друг от друга.

Родители, конечно, будут не в восторге, но, верю, постепенно справятся с разочарованием, успокоятся и даже, наверное, внука полюбят.

Захожу в квартиру, раздеваюсь и, помыв руки в ванной, иду в комнату.

— Привет, — здороваюсь с Крис, встав на пороге, — что это?

В стеклянной банке на тумбочки у моей кровати роскошный букет из розовых роз.

— Это тебе… — поднявшись на локте, отзывается хрипловато Крис, — курьер принес… там записка…

— Придурок, — не сдерживаюсь я.

Открываю дверцу шкафа и начинаю переодеваться. В груди снова начинает печь. На сколько меня хватит в такой-то осаде?

— Это от Максима?

Пожимаю плечами.

— Прочти записку.

— Нет уж, — снова падает на подушку, — давай, ты сама…

Натянув лосины на эластичной резинке и надев футболку, подхожу к цветам и вытаскиваю белую пластиковую карточку.

— Все равно моей будешь, Дженни. Твой Макс. — читаю деланно торжественным тоном.

— Дженни? — смеется Кристина.

— Да, говорит, это лучше, чем стюардесса по имени Жанна. — вздыхаю раздраженно. — Придурок.

Кинув карточку на тумбу, залезаю с ногами на кровать и смотрю на шикарные цветы. Мне таких не дарили никогда. Жаль, что порадоваться им я не могу.

— Красивые.

— Ага… — соглашаюсь, кивая.

— Ты ему рассказала?

— Нет. Пошел он…

— Скоро он сам все поймет, — резонно замечает Крис.

Поймет, если не перестанет преследовать меня. А мне бы так не хотелось омрачать его свадьбу.

— Знаешь, Кристин, я подумала… я, наверное, домой уеду.

— На Новый год?

— Насовсем. Возьму академ, а там посмотрим…

— А родителям рассказала уже?

— Нет, — улыбаюсь, — подарочек на Новый год будет.

Ночью, когда подруга крепко засыпает, я снова иду на страницу будущей Даниловой. Ничего не изменилось. Она все еще в счастливом ожидании самого прекрасного события ее жизни.

Ни единого намека на печаль по поводу болезни ее отца, сплошь цветочки, колечки и морские пейзажи.

Что происходит, Максим?.. Кого ты водишь за нос? Ее? Меня? Или нас обеих?..

И главное — зачем?

Глава 46

Максим

Вытянув ноги, поворачиваю голову к иллюминатору, но там ничего, кроме плотного одеяла серых облаков, созерцание которых неумолимо клонит в сон. Чтобы не вырубиться, перевожу взгляд на сидящего рядом Стива. Углубившись в изучение бумаг, он, кажется, ничего не замечает.

— Они составлены с нарушением норм трудового кодекса, — выносит вердикт, перевернув последнюю страницу.

— Да ладно?.. — подъебываю я, — серьезно?

Но тот ожидаемо не ведется. Робот с процессором вместо мозга. Лишенный эмоций, но вместе с тем амбициозный и беспринципный.

Он принял предложение моего отца. И, сука, сделал это так, словно оказал нам услугу стоимостью в его жизнь.

Сразу согласился на брак со Стефой и место во главе компании ее отца. Его условия — брачный договор, должность в правлении даже после того, как брак будет расторгнут и предельная честность с невестой.

На этот раз Стеша знает, что это не более, чем сделка с целью сохранить ее наследство.

Степан после длительного с ней разговора тут же начал вникать в дела компании. Оллсону же пришлось сказать, что он рядовой специалист, которого мы взяли в команду с целью повышения эффективности нашей интеграции в прежнее правление.

— Все договоры с сотрудниками придется перезаключать, иначе забастовки продолжатся.

— Я работаю над этим с прошлого месяца, они это знали.

Вчера практически остановилась добыча на одном из газовых месторождений в Астраханской области. Начальник участка саботировал работу, требуя повышения заработной платы и улучшения условий труда.

Начались беспорядки, которых так боялись Владимир Велундович и мой отец.

Он и команда юристов вылетели на место первым рейсом. Я, навестив заистерившего в больнице Оллсона и взяв с собой Стива — следующим утром.

— Есть с собой образец нового договора? — спрашивает он.

— Есть, — беру с соседнего кресла кожаный портфель и вынимаю из него папку.

Тот берет ее из моих рук и сразу углубляется в изучение пунктов и подпунктов документа.

— Как Стефа отреагировала? — спрашиваю, когда Степан возвращает мне папку.

— Адекватно.

Она сильно обижена на меня и считает предателем, но слез ее я больше не видел.

— Не пудри ей мозги, как я.

— Я за честность и открытость, — говорит Стив, не глядя на меня, — это взаимовыгодный союз, и Стефания это понимает. Ничего личного.

— У тебя есть кто-то в Европе?

— Есть. И эта девушка будет рядом со мной.

— В смысле?..

— Тебя это не касается, Макс.

— Ты собираешься компрометировать Стефу наличием любовницы? — шалею от его цинизма, — и она на это согласилась?!

— Никого компрометировать я не собираюсь. — чеканит он, не повышая голоса. — Для общества мы будем обычной семейной парой. Безумно влюбленными друг в друга молодоженами.

— Стефа согласилась? — повторяю я вопрос, — мириться с твоей любовницей?..

— А у нее был выбор? — задирает бровь. — Я полагаю, наличие или отсутствие у меня личной жизни при формате наших отношений ее волновать не должно.

— Пиздец! — вырывается у меня.

Набрав полную грудь воздуха, медленно его выдыхаю.

— Стефания в курсе, и она согласна.

— А любовница твоя?

— Линда?.. — усмехается сухо. — Она тоже согласится.

Я тоже, качая головой, тихо смеюсь.

— Ты хреново знаешь женщин, Стив.

— Ты просто не умеешь ими пользоваться, — отбивает уверенно и пристегивает ремень, потому что самолет начинает снижаться.

От аэропорта до месторождения два часа пути, во время которого я все-таки вырубаюсь. Просыпаюсь от толчка в плечо.

— Приехали, — говорит Стив, открывая дверь машины.

Выходим у серого двухэтажного административного здания. Без проблем минуем КПП и поднимаемся на второй этаж, где нас уже ждет отец.

За небольшим круглым столом он, трое наших юристов и несколько местных сотрудников.

Заняв свободное место, я вынимаю новый трудовой договор и протягиваю его начальнику их профсоюза.

Тот нарочито долго его изучает. Передает своему юристу, который тут же снимает копии с него и с доверенности, наспех оформленной Оллсоном на моего отца.

Совещание, больше похожее на переговоры длится почти четыре часа. Все это время я наблюдаю за Стивом и прихожу к выводу — он вывезет.

Чувак умеет вызывать уважение и доверие. Его слушали охотнее, чем моего нервного отца. В итоге, мы пришли к консенсусу. Я внес незначительные поправки, а сотрудники уже завтра перестают саботировать работу.

В Москву возвращаемся ночным рейсом, и только к утру добираемся до отцовского дома. Я решаю поспать здесь, потому что боюсь, что вырублюсь за рулем по дороге в город.

Быстро принимаю душ и, упав на кровать, мгновенно отключаюсь. Не знаю, сколько сплю, но просыпаюсь от навязчивого ощущения чужого присутствия.

— Максим, — тихо зовет Стефа, и я открываю глаза.

Обнимая себя за плечи, она стоит около кровати.

— М?..

— Как вы съездили? Юрий Андреевич уже на работу уехал, я не успела у него спросить.

— А Стив?..

— Он… — отводит взгляд и, отойдя к окну, отодвигает плотную штору и смотрит на улицу, — я не знаю, может, тоже уехал…

— Нормально съездили, — зеваю, переворачиваясь на спину, — сегодня месторождение заработает в полную силу.

Вернув занавеску на место, Стефа поворачивается ко мне закусывает обе губы.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Я его боюсь.

— Кого?

— Стива, — шепчет на выдохе.

— Почему?.. Он грубо с тобой обращается?

— Нет. Ничего такого, — мотнув головой, небрежным жестом, откидывает волосы назад, — он странный… непонятный…

— Тебе и не нужно ничего понимать. У вас фиктивный брак.

— У меня от него мороз по коже. Мне кажется, он меня презирает.

— Он на всех так смотрит, Стефа. Словно вокруг одни недоумки, — усмехаюсь, вспоминая его взгляд, — не обращай внимания.

— Он смотрит на меня и будто не видит… Я боюсь за него выходить, Макс.

— Тебе нечего бояться. После свадьбы вы можете жить здесь.

— Нет! — восклицает глухо, — он сказал, что здесь мы жить не будем!

— Он тебя пальцем не тронет, я обещаю… — говорю, вспоминая его слова.

— Я знаю… он сказал, у него уже есть отношения…

— Через полгода вы разведетесь.

— Если папа узнает, он не доживет до свадьбы… Что ты наделал, Максим!..

— Прости, Стеф, но я тоже не могу иначе…

— Мне ничего не надо! — шепчет задушенно, — мне вообще все равно, кто будет управлять этой компанией. Мне достаточно ежемесячного процента и все!

— Твоему отцу не все равно, нам не все равно. Это твои деньги, и мы должны их сохранить, — пытаюсь объяснить, — сейчас в компании будет сильная турбулентность. Это будет продолжаться, пока другие акционеры не уяснят, что за тобой, как за держателем контрольного пакета, стоит сильная команда.

— Пусть Юрий Андреевич выкупит этот пакет!..

— Нет, Стефа! Поверь мне, мой отец себя не обидит, но владельцем компании должна остаться ты! В этом ты можешь довериться Стиву.

Глава 47

Выхожу из лаборатории в женской консультации и почти два часа с пересадками еду в техникум, чтобы закрыть сессию и сдать зачетку.

— Какой еще академ, Алексеева?! — выпучив глаза, орет на меня наша куратор Ефимова, — тебе остался госэкзамен и диплом. Все!

— Я не смогу его написать… не знаю… я не успею.

— Чего не знаю?! С ума сошла?..

Весом около ста пятидесяти килограммов, она весьма опрометчиво падает на жалобно скрипнувший стул и принимается обмахиваться синей папкой.

— Рожать когда тебе?

— Конец июня или начало июля…

— И?.. Почему не успеешь-то?..

Как ей объяснить, что написание диплома предполагает частые визиты в техникум, а я планирую до родов спрятаться от Данилова в Твери.

— Токсикоз.

— Он всю беременность не длится, — заявляет авторитетно, — а диплом написать поможем.

— Да я еще точно не решила. Просто хотела узнать — теоретически я могу взять академ?

— Теоретически можешь, но тебе его никто не даст, Алексеева.

— Ясно, — улыбаюсь, разворачиваясь к двери.

Если я имею на него право, значить оформить, если захочу, мне никто не помешает.

— Замуж-то вышла? — летит вдогонку.

— Не-е-е, не хочется, Елена Васильевна!.. Документы потом еще меняй…

— Одна будешь воспитывать?

— Да, а что? — оглядываюсь уже на выходе.

— Ничего. Удачи, Алексеева.

— Спасибо. До свидания!

Заматываю поплотнее шарф и, выйдя на улицу, решаю доехать до торгового центра, чтобы купить подарки на Новый год родителям и небольшие сувениры девчонкам.

В ожидании праздника и наплыва покупателей все бутики украшены в иллюминацию, а из колонок льется набивший оскомину американский Jingle bells.

Я, не торопясь, обхожу все четыре этажа центра, захожу в магазин «СкороМама», чтобы купить удобный бюстгальтер и поддерживающие трусы, а затем возвращаюсь на первый, где у самого входа организованы прилавки в виде деревянных саней с новогодними сувенирами.

Выбираю девчонкам ароматические свечи и маленькие плюшевые игрушки, символизирующие наступающий год.

— О, Жанна! — совсем рядом раздается знакомый голос, а следом мои плечи обнимают руки Маринки.

— Привет!.. — здороваюсь с ней и киваю незнакомой, стоящей рядом с ней девчонке.

— Это, Ира, моя сестра…

Та, демонстрируя крайнюю степень незаинтересованности, крутит головой по сторонам.

— Как дела? — спрашивает Марина, с любопытством меня осматривая, — так изменилась…

— Нормально, за подарками приходила, — увожу тему разговора в другую сторону, — у тебя как?

— Да, хорошо у нас… Работы под Новый свалилось целая куча, почти без выходных пашем.

— Круто.

— Ага, заработать получилось, — стреляет глазами, — а потратить деньги некогда… Ты не собираешься к нам возвращаться?

— Я?.. Нет, не хочу.

— Кирилл постоянно вспоминает тебя.

— Надеюсь, добрым словом, — смеюсь я.

— Да-а!.. Конечно!.. Они наняли еще двух девчонок, но они пока еще не могут ничего.

— Научатся, — заверяю, отходя от прилавка.

— Эмка за Андреем теперь таскается, — продолжает рассказывать Марина, ни на шаг от меня не отставая.

— Встречаются?

— Да какой там! — прыскает она, — переспали один раз, а он ее на следующий день Эллой назвал.

Не сдержавшись, тоже смеюсь. За что боролась, на то и напоролась.

— Ну ладно, Марин, — разворачиваюсь к ней, — мне пора…

Ее сестра уже зашла в ближайший бутик, и Марина, улыбаясь, кладет руку на мое плечо и вдруг цепляется взглядом за бумажный пакет в моей руке. На нем логотип магазина для беременных.

Я перестаю дышать.

— Ты беременна? — спрашивает тихо.

Глаза вспыхивают любопытством. Отойдя на шаг, она смотрит в область моего живота.

— Что?.. Да, ну… нет…

— Поэтому уволилась, да?..

— Нет! — восклицаю насмешливо, но она не верит.

Еще раз меня внимательно осматривает и прикрывает рот ладонью.

— А я все думаю, что в тебе изменилось…

— Ничего.

— От Данилова, да?..

— Нет! Нет, конечно…

Я совершенно ничего не могу сделать. Потом мыслей Маринки не остановить и поэтому я решаю просто бежать.

— Ладно, Марин, — касаюсь рукава ее пальто, — пока. Передавай всем привет.

Заскакиваю на эскалатор и трясусь, пока она не исчезает из виду.

Вот же черт! Надеюсь, она не станет болтать о своих догадках всем подряд!..

А если расскажет Эмме?.. А та — своему брату?.. А там и до Макса недалеко…

Господи, только не это! Пожалуйста!..

Сажусь на лавку в зеленым глянцевым покрытием и, вынув бутылку воды из сумки, отпиваю несколько глотков.

Домой ехать надо. К родителям. Пережду бурю и буду спокойно вынашивать своего сына. Рожу, а потом решу, сказать ему или нет.

Затем делаю еще один рейд по бутикам и отправляюсь домой. Когда двери автобуса выпускают меня на моей остановке, солнце уже клонится к закату, и я вспоминаю, что кроме хлопьев на завтрак в моем желудке сегодня больше ничего не было.

Ускоряю шаг, чувствуя, как начинает потряхивать. Только понять не могу — от волнения или от голода.

Захожу во двор моего дома, быстро шагаю по обледенелому тротуару и вдруг слышу визг шин позади.

Обернувшись, вижу, как во двор буквально влетает машина Данилова. Застываю. Ошеломленно смотрю, как он летит в мою сторону по узкой, заставленной с обеих сторон машинами, дороге и, заехав передними колесами на тротуар, тормозит в полутора метрах от меня.

— Садись, — опустив стекло, требует командным тоном.

Что-то произошло. Я чувствую это всеми рецепторами.

Спустив рюкзак с плеча, держу его перед собой двумя руками.

— Садись, Жанна, — цедит сквозь стиснутые зубы.

— Я не хочу.

— Быстро села, блядь!.. — рявкает резко и, потянувшись через пассажирское сидение, открывает дверь.

В другой раз я бы красочно послала и ушла, но сегодня интуиция шепчет — не тот случай.

Сажусь в машину и закрываю дверь.

Он нападает сразу же. Блокирует двери, жестко впивается пальцами в затылок и, прижав мое лицо к своему плечу, дергает молнию куртки вниз.

— Макс!.. Ты!.. — спохватившись, начинаю отбиваться, — охренел?!..

— Заткнись!..

Вложив все силы в руки, пытаюсь оттолкнуть его, но все мои усилия тщетны. Расстегивает куртку, задирает кофту вверх и, оттянув резинку брюк, ныряет в них рукой.

— Ты что творишь?! — выдыхаю хрипло, когда моей кожи касается его прохладная рука.

Продолжаю трепыхаться, чувствуя, как к горлу подкатывает огромный ком эмоций.

— Ты беременная?..

— Нет!.. — взвизгиваю я, — Боже… не твое дело!..

— Я тебя убью!

— Убери от меня руки! — сиплю в кожу его куртки.

Продолжаю отчаянно бороться с ним и с тем, как на него реагирует мое тело.

Я скучала!..

Я, черт возьми, смертельно скучаю по этой скотине! Мне плохо без него!..

Глава 48

Максим

В моей голове продолжают звучать взрывы. Кровь в ушах долбит. Я чувствую себя беспомощным.

— Отпусти меня, — слышу яростный шепот Жанны.

Она работает кулаками, а я не чувствую боли, все мои рецепторы сосредоточились на кончиках пальцев, которыми я касаюсь ее живота.

Я придушу ее!.. Клянусь, я это сделаю, но только после того, как услышу, что она беременна, из ее уст.

— Ты беременна?.. — повторяю, сжимая ее затылок.

— Отпусти… мне больно…

Тут же отпускаю шею, но обхватываю ладонью ее подбородок.

— Тогда сейчас поедем на УЗИ! Я все равно узнаю!..

— Никуда я не поеду!

В глазах слезы стоят, она вот-вот расплачется.

— Ты беременна?

— Кто тебе сказал?

— Кир позвонил только что.

— Откуда он… — зажмуривается, пуская по щекам мокрые дорожки, — Господи, это Маринка разболтала?..

— Не знаю…

Жанна замолкает, а я чувствую, как острый клинок раз за разом входит входит в мою грудь. Захлебываюсь кровью и бессильной злостью.

— Ты… — хриплю, пытаясь взгляд ее поймать, — ты что творишь, Дженни?.. Ты дура?!?!

— Дура я была, когда связалась с тобой! — выпаливает агрессивно.

Моя рука все еще в ее штанах, и я поверить не могу, что она решилась на такое.

Едва не ослепнув от удара ярости в голову, хватаю ее за шею и подтягиваю к себе.

— Ты… блядь, какое право имела скрывать это от меня?! Это мой ребенок!

— Не твой! — выкрикивает она, — не твой! Он мой! Ты ему никто, ясно!.. Я запрещаю тебе прикасаться к нему!..

Ударяет меня в плечо и пытается вывернуться так, чтобы я не смог трогать ее. Охренев от ее дерзости, прижимаю ее тело еще сильнее и, просунув руку глубже, накрываю лобок ладонью.

— Рот закрой, — рычу, с трудом себя контролируя, — там все мое, бля… Мой ребенок — тем более!

Жанна буквально звереет. Замахивается, намереваясь влупить мне пощечину, но я ловлю ее руку и, обхватив плечи, обездвиживаю.

— Ты… конченный!.. Ничего твоего здесь нет!.. — цедит, щипая мои мои бока. — Свое ищи в трусах аристократки Стеф-ф-фани-и!.. А от меня руки убери!

— Я же сказал — нет никакой Стефании! — взрываюсь к чертям, — не будет свадьбы!..

— Кому ты врешь?!

Встряхнув ее хорошенько, вжимаю спиной в сидение.

— На меня смотри!

— Пошел ты…

— На меня смотри!!!

Вскидывает строптивый взгляд, а меня насквозь током прошивает.

Люблю ее! Вот такую бешеную и своенравную. Сильную духом и уязвимую, как сейчас. Люблю до печеночных колик и заворота кишок!

— У меня ворох проблем, Дженни. Война, понимаешь?.. Каждый день. В семье и вне ее…

— У меня тоже и что?..

— Я бьюсь за право жить, как мне хочется…

— Ой… — театрально хлопает ресницами, — только не говори мне, что красавица невеста с огромным наследством, это не то, чего тебе хочется.

— Представь себе! — шепчу с усмешкой, — но красавице невесте с огромным состоянием я предпочту бешеную повариху с аппетитным задом!..

— Не верю!.. Хоть убей — не верю!

— Придется поверить.

Закатив глаза, она отворачивается к окну, а я снова опускаю руку к ее животу.

— Не трогай, — буркает, толкая.

— Когда рожать?

— Конец июня — начало июля.

Первый шок прошел, а мышцы вибрируют, как после сильнейшей физической нагрузки. Перед глазами плывет все. Колени трясутся.

— Почему сразу не сказала?

— Не хотела свадьбу тебе испортить.

Облизав сухие губы, выпрямляюсь и лезу в карман за сигаретами. Нащупав пачку, замираю.

Блядь.

Какие сигареты, на хер?.. Бросать надо.

— Вообще планировала сообщать?

— Конечно! Собиралась шантажировать вас скандалом, — выдает с сарказмом, — нет, не собиралась!..

Мой взгляд самопроизвольно к животу ее скатывается. В голове не укладывается, что я мог не узнать о нем.

— Рано или поздно…

— Рано или поздно?.. — перебивает Дженни, — Я в Тверь возвращаюсь.

— Почему?

— А что мне здесь делать? Меня здесь ничего не держит.

Запустив руку в волосы, царапаю кожу головы.

— Меня в расчет, значит, не берешь?

— Не беру, Макс! — восклицает с обидой, — ты сказал, что наигрался, и я это приняла.

— Это не так…

— Так или не так — уже не важно. Женишься ты или нет — тоже.

Жанна успокоилась и говорит все это ровно. Прощать меня она не собирается. Но и я отступать не согласен.

Снова на живот ее смотрю. Тяжело сглатываю, чувствуя, как по венам терпкий ликер растекается.

Мать твою… ребенок…

Судьба, да?..

Перехватив взгляд ее, усмехаюсь. Глупая наивная свинка… Нет у тебя шансов.

— Можешь хоть в Тверь, хоть в Зимбабве, хоть в Австралию уехать, Дженни. Я тебя из-под земли достану и своей сделаю.

— Посмотрим…

— Посмотрим, — киваю я, — как миленькая замуж за меня пойдешь.

Перед моим лицом тут же фак появляется. Обхватываю ее запястье и прижимаюсь к пальцам губами.

— Ни за что!..

— Пойдешь! И знаешь, почему, поросеночек?.. — за руку ее к себе подтягиваю и носом запах сладкий тяну, — потому что люблю тебя безумно… потому что с ума меня свела…

Верхняя губа Жанны вздрагивает, но словесной оплеухи я от нее не получаю. Врезаемся друг в друга взглядами. Я глаз не отвожу, весь открытый перед ней. Пусть режет, колет, кромсает, но яйца из нас двоих будут только у меня.

— Если ты думаешь, что после того, что ты сделал, я вприпрыжку в загс побегу, то ты еще более конченный, чем я о тебе думала.

— Так и есть, Дженни. Так и есть…

Заломив бровь, она выдергивает свою руку и, нажав на кнопку блокировки, открывает дверь.

— Я тебе деньги переведу на карту, — предупреждаю прежде, чем она выходит из машины, — не хочу, чтобы моя беременная девушка в чем-то нуждалась.

— У меня еще те не закончились.

— Я разгребу проблемы и заберу тебя.

Даже не смотрит. Выходит и забирает свои сумки.

— Пока.

— Жанна!..

Держась рукой за дверь, оборачивается.

— Я пиздец, как счастлив, но за то, что скрыла, тебе придется ответить…

— Я тоже не собираюсь тебя прощать за то, что сделал ты!..

— Люблю тебя!

Ответом служит громкий хлопок двери. Припав к рулю грудью, я наблюдаю, как она идет к подъезду. И… несет в себе моего ребенка.

Растерев руками лицо, безмолвно стону. Меня бомбит, разрывает на части от злости и безмерного счастья.

Залетела. Я снайпер, бля…

И если мне придется манипулировать беременностью, чтобы вернуть ее, я, сука, этим воспользуюсь.

Это моя женщина. Она создана, чтобы дополнять меня и рожать моих детей.

Внезапная мысль пронзает мозг. Выхватив телефон из кармана, набираю ее.

— Что? — отвечает с раздражением.

— Кто будет?

— Сын!

— Заебись!.. Сын!..

Глава 49

Наклоняю голову вбок и прохожусь феном по сырым волосам. Конечно, это неуважение к Новому году, но на вертикальные локоны и лак с блестками, как в детстве, меня уже не хватает.

— Куда собралась? — холодно интересуется папа, заглядывая в мою комнату.

— К девочкам.

— К каким девочкам? — спрашивает отрывисто.

— Бывшим одноклассницам, пап… Не надо на меня так смотреть, второй раз точно не залечу.

Сжав челюсти до выступающих желваков, он смотрит на мой живот, а я из вредности специально его выпячиваю.

Я рассказала родителям про беременность, и они безумно злы на меня. Мама объявила бойкот и два дня не разговаривала со мной. Отец пьет сердечные капли и смотрит на меня как на блудницу.

В принципе, я ожидала подобной реакции, готовилась к ней морально, но Новый год решила встречать с подружками.

— Лучше бы матери помогла стол накрыть.

— Я помогла. Все готово.

Цокнув языком, папа выходит, а я вынимаю из сумки свою косметичку. Быть красивой совершенно не хочется, поэтому, сделав два взмаха кисточкой для ресниц и покрыв губы розовым блеском, я убираю ее обратно.

Снимаю с плечиков свободного кроя платье, под него надеваю плотные колготки и новый бюстгальтер. Расчесав волосы, собираю передние локоны на затылке и, взяв небольшую черную сумочку, которая покупалась для выпускного в школе, выхожу из комнаты.

— Жанна! — зовет мама из кухни.

Папа, обернувшись, кивком головы велит подойти.

— Что?

— Куда собралась? — спрашивает строго, не поднимая на меня взгляда.

— К девочкам. Я же говорила, — смотрю на отца.

— Ты у нас не отпрашивалась. К каким еще девочкам?

— К Лене. У нее родители к родственникам в Пушкин уехали.

Хмыкнув, мама все-таки поднимает на меня глаза. Внимательно осматривает с ног до головы и недовольно поджимает губы.

— А с тебя, как с гуся вода, да?..

— Почему же?

— Нагуляла пузо и как ни в чем не бывало, на гульки собралась.

— Если я буду мозолить вам с папой глаза дома, пузо не рассосется.

— Язык придержи!

— Таня!.. — вклинивается отец, — пусть идет.

— Ну, да, — всплескивает мама руками, — полгода родителей не видела, и пусть идет!..

— Чтобы к утру была дома, — предупреждает меня отец, — и штаны потеплей надень, застудишься…

Развернувшись, иду в прихожую одеваться и слышу мамины шаги за спиной.

— Сейчас родственники звонить с поздравлениями будут, что мне им говорить?..

— С Новым годом!

— Издеваешься?! — восклицает она. — Похвастать, какой ты нам подарок приготовила?

— Похвастай, — пожимаю плечами, доставая куртку из шкафа.

Накинув ее, надеваю шапку и, глядя на себя в зеркало, аккуратно скручиваю волосы в жгут.

— Она непробиваемая, Саша! — всхлипывает мама, отворачиваясь.

— А что мне сделать, мам?!.. Чего вы с папой ждете?!

Смотрю поочередно на родителей, требуя от них конкретного ответа.

Мне тоже не легко!..

Мне, черт возьми, безумно больно и одиноко в родном доме! Да, ошиблась, да, оступилась!.. И да, запуталась окончательно!.. Но что мне делать теперь?!

— Прощения попросить? — сипнет мой голос на эмоциях, — на колени перед вами встать?.. Что? Мам?..

— Мы разочарованы, Жанна! Ты поступила в техникум и даже не смогла окончить его… Ты… — обеими руками показывает на мой живот, — забеременела неизвестно от кого, и собираешься стать матерью — одиночкой… Думаешь, мы этого для тебя хотели?!

— Ну, простите! Простите, что не оправдала ваших ожиданий! Я ужасная дочь!..

— Ты нормальная дочь, — прочищает горло отец, — но нельзя так безответственно относиться к собственной жизни.

— Но это же моя жизнь!

— Ты еще не встала на ноги, — мотает мама головой, — ты зависишь от нас, поэтому мы вправе требовать от тебя…

— Я изо всех сил буду стараться не зависеть от вас, я клянусь!..

Папа сильно хмурится, глядит на меня исподлобья, растирая виски пальцами.

— Ладно, Танюш, успокойся… Что случилось, то случилось.

— Конечно! Еще скрывала столько времени!..

Застегиваю куртку и присаживаюсь на корточки, чтобы обуться. Глаза печет от невыплаканных слез. Горло дерет от обиды.

— Будь осторожной, — напутствует отец.

— Буду.

Мама, отвернувшись, скрывается на кухне, а я выхожу из квартиры.

На улице тепло и безветренно, поэтому я, усевшись на качели, позволяю себе немного поплакать.

Почему я промолчала про Данилова? Надо было рассказать родителям все то, что знаю сама. Что залетела от сына нефтяного магната, который собирается жениться на дочке газового магната, но свадьбы не состоится, потому что он безумно в меня влюблен.

Да, пошел против воли семьи, между богатством и противостоянием со своим могущественным отцом выбрав последнее во имя нашей с ним светлой любви.

Что скоро он победит всех врагов и приедет за мной на белом мерседесе.

Закусив губы, не сдерживаюсь и прыскаю в ладошку.

Боже… вот это сказочка!.. Обхохочешься.

К Лене, моей бывшей однокласснице, прихожу в пол одиннадцатого. Она, Альбина и Алина уже наелись оливье и смотрят какую-то новогоднюю комедию.

— Алексеева явилась! — взвизгивает Алинка, — глазам не верю!

Я тоже рада видеть их. Соскучилась.

Смеясь, раздеваюсь и лезу в пакет за подарками.

— Поправилась, да? — участливо спрашивает Лена.

— Ага, поправилась… на булках отъелась, пока практику в техникуме проходила, — подыгрываю ей, не собираясь откровенничать.

Следующий час проходит за болтовней и сплетнями о наших общих знакомых. Девчонки рассказывают о личных победах и драмах, а я скромно помалкиваю.

Начиная со школьных времен они перманентно в кого-то влюблены. Страдают, ревнуют, делят парней между собой. Мне всегда было смешно наблюдать за этим, и вот сейчас я, самая рациональная и трезвомыслящая из нашей компании, беременна от московского мажора.

Прячу усмешку за бокалом с апельсиновым соком.

С кем он собирается встречать Новый год?.. Вспомнит обо мне во время боя курантов?.. Я уехала без предупреждения. Не хочу воевать там рядом с ним. Это не моя война. Пусть выиграет ее и вернется с трофеями, а я подожду немного.

Лежащий на столе экраном вниз мой телефон начинает звонить. Переворачиваю и чувствую, как сердце подскакивает к горлу.

Звонит. Думал обо мне, значит.

— Я на секунду, — предупреждаю девчонок, поднимаясь из-за стола.

Выхожу в прихожую и принимаю вызов.

— Привет, — говорит Макс деловым тоном, — скажи свой адрес.

Я теряюсь на мгновение. Открыв рот, смотрю на себя в отражение зеркала. На лицо стремительно наползает жар.

— Какой адрес?.. Я же в Твери.

— Адрес в Твери, Дженни.

— Зачем?.. Ты, что, приехать хочешь?

— Уже приехал. Говори улицу и дом.

— Боже… ты больной?!..

— Говори скорей. Я на въезде в город, — торопит он.

Диктую адрес своего дома. Бросаю трубку. Затем, опомнившись перезваниваю, чтобы продиктовать адрес дома Лены.

И оставшееся до его приезда время просто пытаюсь обуздать свои эмоции.

Глава 50

Максим

Забиваю адрес в навигатор и выдвигаюсь в нужном направлении. От предвкушения скорой встречи покалывает кожу и пересыхает во рту. Сбитое дыхание не дает легким работать в полную силу.

Решение ехать прямо в ночь оказалось спонтанный. Я планировал завтра, но сорвался в последний момент, когда отправился в загородный дом отца.

Хочу в полночь с Жанной быть. С ней и с сыном. Потом уже отец и дед.

По пустым улицам двигаюсь быстро, проезжаю кольцо, сбрасываю скорость перед светофором и принимаю вызов от родителя.

— Ты где? Скоро двенадцать. — ворчит недовольно. — Тебя одного ждем.

— Я не приеду сегодня. Отмечайте без меня.

— Не приедешь? Почему? Ты где? — пулеметит вопросами.

— Я завтра поздравить заеду…

— Ты хоть Стефу поздравил?.. Она ждет!

— Поздравил! — бросаю с досадой, — теперь обязанность Стива следить за тем, чтобы она не скучала.

— Он с этой… своей отмечает…

— Ну, я тут при чем?

— А ты куда?.. К девке своей?

— Нет. К невесте.

— Ни копейки не дам!.. — цедит отец в трубку.

— С Новым годом, пап!

Отключаюсь первым и, следуя указанию навигатора, на перекрестке ухожу налево. Через пятнадцать минут вкатываюсь в под завязку забитый машинами двор и набираю Дженни.

— Выбегай, поросеночек.

— Ты приехал? — спрашивает недоверчиво.

У меня неожиданно горло перехватывает от волнения и странного щемящего чувства. Сглатываю.

— Приехал. Выходи.

Пока жду ее, выхожу из машины, закуриваю, делаю две затяжки и выбрасываю окурок в урну. Выдохнув дым, оборачиваюсь и вижу Дженни. Стоя на тротуаре у тускло освещенного входа в подъезд, кутается в пуховик и крутит головой по сторонам.

Дожидаюсь, когда она повернется и, подняв руку вверх, обозначаю свое местоположение. Замечает сразу. Замирает на мгновение, а затем начинает идти в мою сторону.

Я не вижу с этого расстояния выражения ее лица, но уверен, что она прячет улыбку за прикушенными губами.

Я тоже плохо контролирую свои эмоции — шагаю навстречу и вжимаю ее в себя.

— Руки убери, Данилов. — шипит в воротник моей куртки.

А я не могу, блядь. Скучал.

— С Новым годом, Дженни.

— Ты быстро меня нашел, — говорит, вырываясь.

— Я шел на запах котлет.

— Конченный.

Держа за локоть, как преступницу, веду ее в машине и усаживаю в прогретый салон. Сажусь рядом и врубаю салонный свет.

— С Новым годом! — повторяю, жадно ее разглядывая.

— Ты за этим столько ехал?

— За этим.

Обнимаю ее за плечи и, подтянув к себе, второй рукой к животу тянусь. Не сопротивляется, часто дыша, позволяет мне себя касаться.

— Как чувствуешь себя?..

— Отлично.

— Как сын?

— Все отлично, Макс…

— Скучала?

Молчит, заявляя, что мне придется не просто. До конца еще не верит.

— Жан… я настырный, — шепчу в ухо, — я залезу тебе под кожу и проберусь в сердце.

— Дурак…

— Я сведу тебя с ума, так же, как ты меня.

— Тебе придется сильно постараться.

— Я знаю… и я готов.

Она сдастся. У нее нет выбора.

Касаюсь губами маленькой мочки, шалея от умопомрачительного вкуса и запаха. Выбивая тихий стон, поддеваю ее языком и перемещаюсь на щеку. Кровь в венах воспламеняется, превращаясь в лаву, грудь стягивает тугими ремнями.

Шум в ушах оглушает, вздохнуть не могу. Каждое касание, как разряд тока. Обжигает кожу и нутро. Больно, но очень приятно. Хочется еще и еще.

Целую в уголок губ. Выждав секунду, повторяю, а со следующим подходом ныряю языком в рот.

Растворяюсь в тепле, мозг превращается в кашу, а тело требует большего.

— Обними за шею.

— Ты не заслужил… — выдыхает, обхватывая меня руками.

Тут же зарывается пальцами в волосы на затылке и жмется всем телом.

— Пиздец, я скучаю! — хриплю, пробираясь под ее куртку.

Ощупываю талию, спину, пересчитываю пальцами мелкие позвонки и… целую до потемнения в глазах.

— Поехали в Москву, ко мне…

— Не-а… я здесь останусь. Не хочу мешать подготовке к свадьбе.

— Не будет свадьбы, Дженни… я же сказал…

— Она на своей странице обручальным колечком хвастает, — в голосе плохо прикрытое насмешкой сомнение.

— Жених другой… не я.

— Боже… у вас там интриги мадридского двора…

— Я серьезно, Дженни. — боднув ее лбом, смотрю в глаза. — На Стефе женится Стив, сын моей мачехи.

— Не жалко девочку?

— Жалко. Ситуация у нее действительно говно. Но решать чужие проблемы, жертвуя своей жизнью, я тоже не хочу. Я нихуя не альтруист.

В ее глазах подобие сарказма, но за ним, в самой их синеве, счастье безграничное светится.

— Любишь меня?

— Я не знаю… Иногда так сильно ненавижу, что убить готова…

— Но любишь, да?

— Люблю.

Да, блядь… Да!..

Набрасываюсь голодным зверем. Жестко сминаю мягкие губы. Врываюсь языком, клеймя собой навечно. Целую влажно, глубоко, пока она кулаками по моим плечам колотить не начинает.

— Макс… Стой, Макс… я задохнусь сейчас…

— Я скучаю… — рычу, прикусывая губы, — не хочу без тебя быть…

— Ты уже все свои проблемы решил?

— Немного осталось…

Стремно признавать, но, действовать в полную силу нам мешает Оллсон. Не известно, что он выкинет, если узнает, что вместо меня на его дочери женится Степан, который заплатит за это моему отцу десятью процентами акций компании тестя.

В договоре между Стивом и отцом я не участвую. Все, чем могу помочь Стефе — подготовить кристально прозрачный брачный контракт.

— Вот когда она выйдет замуж за твоего Стива, вот тогда и поговорим.

— Не веришь в серьезность моих намерений?

— Доверяй, но проверяй, — пожимает плечами, отворачиваясь к окну.

Из всех подъездов во двор начинают вываливать толпами люди. Часы показывают без трех минут двенадцать.

Я тянусь к Жанне, обнимаю плечи и заставляю ее смотреть на меня.

— Я люблю тебя. Слышишь?.. Не думал, что все настолько серьезно. — проговариваю четко. — Когда понял, охренел… В первый раз такое чувствую. Только с тобой.

Ее глаза наполняются слезами. Стесняясь их, она порывисто подается ко мне и прижимается лицом к шее.

Я, обнимая ее одной рукой, второй нащупываю в бардачке бархатную коробочку. Удерживая в ладони, ногтем большого пальца открываю крышку.

— Это тебе, Дженни. С Новым годом… и… ты выйдешь за меня?

В этот момент нас оглушают свист, визг и радостные выкрики людей. Начинают стрелять хлопушки и взрываться петарды.

— С Новым годом, — читаю по губам Жанны, — выйду.

Я смачно целую ее. Вынимаю кольцо из коробки и надеваю на тонкий пальчик.

— Познакомишь с родителями? — спрашиваю негромко.

Глядя на кольцо, отрицательно качает головой.

— Позже… После… той свадьбы.

— Не веришь?

— Тебе верю. Но пол Москвы думает, что ты женишься на ней, а не на мне. На следующий день после того, как она выйдет замуж, я размещу это кольцо на своей странице и напишу в статусе: «Выхожу замуж за нефтяного магната».

Глава 51

Максим

Сидя в пластиковой стуле у окна в отделении клиники, строчу Жанне. Горло дерет от эмоций, а в груди клубится злость на самого себя и обстоятельства, не позволяющие сейчас с ней быть.

«Тебе не могло показаться?»

«Могло» — отвечает сразу.

«Но по срокам совпадает?»

«Совпадает»

Сегодня утром Дженни написала, что впервые почувствовала шевеление сына, и я расхерачил стакан о стену, потому меня в этот момент не было с ней рядом. Я злился так, что сорвался на отце, который позвонил мне в этот момент в просьбой сопроводить Стефу и нотариуса к ее отцу в больницу, поскольку сам он покидать ее уже не может.

«Значит, это оно. Что ты почувствовала?»

«Это было очень волнительно»

Сука!..

Я и так до хрена пропустил!.. И не планировал больше отсутствовать в подобные моменты.

«Но не больно?»

Пялюсь на смеющиеся смайлики, прикусывая нижнюю губу, чтобы не заржать в самом не подходящем для этого месте. Быстро оглянувшись, провожу ладонью по лбу и впиваюсь глазами в экран в ожидании ее сообщения.

«Не больно. Просто слабое шевеление и все»

Мысленно усмехаюсь. Слабое шевеление. У меня от этой новости внутри перевернулось все, ноги и руки до сих пор трясутся. Ребенок, который до этого был для меня мифическим созданием вдруг начал обретать вполне реальные очертания.

Осознание того, что уже летом я возьму его на руки шарахнуло по затылку кувалдой.

«Вечером наберу тебя» — пишу Жанне и убираю телефон в карман.

Бесшумно открывшаяся белая дверь выпускает в коридор нотариуса, его помощника и Стефу.

Найдя меня глазами, она кивком головы дает знать, что они закончили.

Поднимаюсь навстречу и беру ее под локоть.

— Папа плохо себя чувствует. Говорит, живот болит.

— Зайдем к врачу?

— Я сама, — отвечает спокойно.

Стефа мучается вместе с отцом. Похудела заметно, стала чаще хмуриться.

Обижается на меня или нет, я не знаю. Наверное, сейчас ей не до обид, на ее плечи свалилась тонна проблем, но, очевидно, решение для себя она приняла. Ее детство и беззаботная юность закончились.

По факту уже сейчас ее отец немощен и не в состоянии ее защитить. Хочет она того или нет, ей придется действовать по плану, который предложили мы.

Стефа уходит в сторону ординаторской, а я провожаю нотариуса Исаенко и его помощника до первого этажа и там дожидаюсь, когда она меня догонит.

— Едем?

Садимся в машину, я завожу мотор и, пока он прогревается, закидываю в рот две подушечки жевательной резинки.

— Ты курить меньше стал, — замечает она, пристегивая ремень безопасности.

— Бросаю.

— Правда? — удивляется, но как-то ненатурально, словно на самом деле ее это совсем не интересует.

— Да. Моя девушка беременна, — выталкиваю, чувствуя от этого нереальное моральное удовлетворение, — не хочу травить ее и ребенка.

— Что?..

Вот это цепляет ее по-настоящему. Резко повернув ко мне голову, подается вперед.

— Жанна беременна. — повторяю, отвечая ей прямым взглядом.

— Та девушка, в которую ты влюблен?

— Именно.

— То есть, — взволнованно вздыхает, — если бы мы поженились, у тебя был бы внебрачный ребенок?

— Мы бы не поженились, Стефа…

— Но ты же собирался! Не обманывал же ты меня с самого начала?!

— Не обманывал.

— И ты, зная, что она беременна, готовился к нашей свадьбе?!

— Я не знал о беременности, — припечатываю яростно, — и на тот момент, когда сказал, что не женюсь, тоже не знал, Стефа!

— Господи… — шепчет, прижимаясь ладонью к своей шее, — она простила тебя?

— Она меня любит.

— Но обижена, да?..

— Обижена.

Потрясенная новостью, она на какое-то время замолкает. Щелкая краем чехла для телефона, гоняет в голове что-то. Прикидывает, какие для нее могли бы быть последствия, поженись мы, как и рассчитывали?

— Юрий Андреевич знает?

— Нет еще.

— Не представляю, как он отреагирует.

— Меня мало это волнует, — отбиваю решительно.

— Я слышала, как он кричал, что оставит тебя без денег.

— Похуй.

Судорожно вздохнув, она смотрит на меня расширившимися зрачками.

— Я вот так, как ты, не могу.

— У тебя ситуация другая, Стеф… Не сравнивай.

— Меня это гнетет, Максим, — выдавливает сипло, — если бы вместо Стива был ты…

— Прости, — перебиваю я, — но для тебя все равно ничего бы не поменялось!..

Схватив ртом большую порцию воздуха, она внезапно замолкает.

Я тоже не произношу ни слова до самого отцовского дома. Лишь когда машина въезжает во двор, она словно вспоминает обо мне.

— Ты не забыл про прием?

— Не забыл.

Злоебучий ежегодный благотворительный прием в помощь людям искусства. Еще в прошлом году Оллсон получил на нас со Стефой пригласительные.

Вчера по этому поводу у нас с отцом случилась стычка.

Идем вместе к дому, я открываю перед ней дверь.

— Поедем на полчаса, не больше.

— Будь моя воля, я бы вообще не поехала.

Я бы тоже. Но и без того будет масса слухов и домыслов, почему сам Владимир Велундович не посетит мероприятие, участником которого он был на протяжении многих лет.

Поэтому не пойти совсем или пойти со Стивом Стефа не может. Мне эти рауты, да еще и в качестве ее спутника, тоже ни к чему.

— Давайте, быстрее! — ворчит отец, встречая нас в холле дома.

Сам он уже в смокинге и с зачесанными назад волосами. Вышедшая из гостиной Агния тоже в вечернем платье.

— Ты предупредил свою девушку? — спрашивает тихо Стефа, когда мы поднимаемся на второй этаж.

— Ей нельзя нервничать, я ей завтра расскажу…

Кивнув, она скрывается в своей комнате.

Прием проходит в одном из деловых центров в самом сердце Москвы. Я настоял, чтобы Стефа сняла помолвочное кольцо, что вручил ей Степан и попросил избегать вопросов о свадьбе. Она отнеслась с пониманием и, сохраняя нейтральное выражение лица, держалась довольно ровно, на протяжении всего часа, на который мы там задержались.

— Рожу попроще сделай, — цедит отец, разворачивая меня к объективу камеры.

— Время вышло, мы уезжаем.

— Хочешь слухов?

— Они и так пойдут, — усмехаюсь я, — перестань так сильно от них зависеть. Все и так идет по твоему плану.

— Увези Стефу до дома сам.

— Ее Стив встретит на выезде из города.

— А ты куда?

— Домой, а завтра в Тверь… — ставлю бокал, к которому так и не пригубился, на поднос проходящего мимо официанта и ищу глазами несостоявшуюся невесту.

— К той девке?

— Придержи язык, отец, я ведь предупреждал уже, — оборачиваюсь к нему.

— Тише.

— Я еду к невесте, — проговариваю, максимально к нему приблизившись, — любимой девушке, которая носит моего сына.

— Чего?! — восклицает хрипло, — какого сына?! Ты ей веришь?..

— Подотрись своими миллионами, понял!

Беру за руку подошедшую Стефу и веду ее на выход.

Глава 52

— Что-то сегодня не видно твоего ухажера на синей Бэхе. — говорит папа как бы между прочим.

После новогодней ночи Макс приезжал ко мне уже три раза, в один из которых отец заметил нас во дворе. Маме ничего не сказал, и сам со мной впервые об этом заговорил.

— Завтра приедет, — так же беспечно отвечаю я.

— Тебе супа налить?

— Я уже поужинала, спасибо.

— Вкусно. — говорит уважительно. — Я раньше не любил супы — пюре. Тем более, грибные.

— Спасибо. — подложив ногу под себя, сажусь на стул.

Папа наполняет тарелку, сверху посыпает суп мелкими сухариками и ставит ее на стол.

Вижу по резким движениям и ненужной суетливости, что это еще не все вопросы, которые он мне планировал задать.

— Он знает про твою беременность?

— Кто?.. Максим? — изображаю наивность. — Конечно.

Прочистив горло, папа берет ложку и садится напротив меня.

— Значит, это он отец твоего ребенка?

— Он, ага.

Отправляет ложку супа в рот, сосредоточенно хрустит сухариком. Я волнуюсь немного. Вроде как Макса в его отсутствие родителям своим представляю.

Беру с вазочки зеленое яблоко и вгрызаюсь в него зубами.

— И?.. — выжидающе поднимает брови. — Что у вас? Поссорились в Москве?

— Типа того, — отвечаю неопределенно.

Подробностей я ни за что не расскажу. Папа ему этого не простит.

— А сейчас?.. Помирились?

— Помирились.

— И?..

— Что, «и», пап?..

— Ребенка признает? Женится на тебе?

— Предложение сделал, но я пока думаю, — заявляю, откусывая очередной кусочек яблока.

От удивления отец едва ложку не роняет. Выпучив глаза, шокировано смотрит на меня.

— Думаешь?..

— А что тебя удивляет?

Пару раз моргнув, он вдруг начинает смеяться. Откидывается на спинку стула и ерошит волосы на затылке.

— Действительно, чему я удивляюсь?.. Это же наша Жанна!.. Молодец, дочь!

Убрав за собой и за папой на кухне, я ухожу в свою комнату. Падаю в кресло и бездумно листаю новостную ленту. Данилов обещал набрать вечером, но пока ничего.

И это «ничего» ковыряет в груди ржавым крючком. Я не могу заставить себя не думать о нем. Эта чертова зависимость изводит меня. Я хочу его рядом постоянно. Хочу смотреть, слышать, в любой момент дотрагиваться.

Зря папа меня похвалил — не такая хладнокровная и гордая его дочь, как некоторые думают. Рядом с Максимом я не умею контролировать себя — все спрятанное глубоко внутри неизбежно вылезает наружу. Мне непривычно, но нравится то, как я чувствую себя в эти моменты. Наверное, это и есть счастье.

Собираюсь написать ему сама, но в этот момент от Эммы приходит сообщение — пост, пересланный из канала «Тайны закулисья».

На грудь ложится тяжесть еще до того, как я открываю его. От Эммы хорошего не жди.

«Ежегодный благотворительный вечер и новое поколение олигархов в числе гостей»

К посту прикреплено фото, на котором мой безумно красивый Данилов держит за руку ту самую Стефанию. Он серьезен и сосредоточен, она — оглядываясь через плечо, кому-то улыбается.

Давление в груди быстро увеличивается и, сдавливая горло, переходит на шею. В ушах начинает шуметь.

Дальше расписываются подробности их готовящейся свадьбы. Называется отель, дата, имя свадебного агента и даже из какой ткани будет ее гребаное платье.

Что за хрень?!

Почему в этом перечне нет имени нового жениха?! Они там совсем тупые?!

«Красивые, да?» — пишет Эмма. — «как бы я хотела такое же платье»

Какое еще платье?.. Боже?..

Возвращаюсь глазами к фото, но не вижу ни черта. Давление в груди все-таки проталкивает застрявший в горле ком, и оно проливается слезами на мое лицо.

Сдерживаю рыдания, прижимая ладони ко рту и, соскочив на ноги, принимаюсь метаться по комнате.

Дышать!..

Не забывать дышать!

И думать! Включить мозг, пока его не затопило волной удушающей паники.

Этого просто не может быть! Где логика?! Ее просто нет!

Я поверила каждому сказанному им слову. Каждому, мать его, слову!.. Я ни секунды не засомневалась в нем!..

Поэтому… поэтому то, что прислала Эмма просто не может быть правдой!

Проявив слабость я все же хватаю телефон и снова открываю это фото. Приблизив его лицо, напряженно смотрю на его отстраненный взгляд и не верю!

Я не верю, черт возьми!..

Словно почувствовав, что я думаю о нем, Макс звонит именно в эту секунду. Я машинально принимаю вызов, но физически не могу ничего сказать.

— Дженни… привет…

Набираю полную грудь воздуха и выталкиваю его из себя малыми дозами.

— Жанна?..

Его обеспокоенный голос срывает последние затворы.

— Пошел ты…

Телефон летит на пол, но до слуха доносятся эмоциональные выкрики Макса. Потом он отключается и тут же перезванивает снова.

Не сейчас.

Успокоюсь и сама перезвоню.

Снимаю приступ минут через пятнадцать только усилием воли. Глядя в окно на освещенный фонарями двор, восстанавливаю дыхание. Затем, воспользовавшись тем, что родители уже легли спать, крадусь на кухню за стаканом воды, а вернувшись, нахожу свой телефон и перезваниваю.

— Успокоилась? — спрашивает отрывисто.

— Нет! Завтра можешь не приезжать!..

— Поздно, я уже выехал.

Я слышу, как он втягивает воздух. Наверное, снова курит.

— Объяснишь, что случилось? — спрашивает немного спокойнее.

— А ты не догадываешься?

— Догадываюсь.

Я нервно смеюсь в трубку. Дрожащей ладонью провожу по лбу и сажусь на край кровати.

— Сейчас ложись и отдыхай, о’кей?.. Старайся ни о чем не думать. — вздыхает шумно. — Просто дождись меня, Дженни.

— Я не представляю, как ты собираешься это объяснить, Макс.

— Предоставь это мне, булочка…

Почти целую минуту мы молчим. Я слышу, как негромко играет музыка в салоне, как кто-то сигналит, проезжая мимо и дыхание его слышу.

— Ты, правда, едешь?

— Правда еду.

— Конченный… — бормочу тихо.

— Телефон не отключай.

— Хорошо.

Мне, действительно, становится легче. Напряжение идет на спад, и в душе зарождается уверенность, что Макс предоставит логичное объяснение того, что прислала мне Эмма.

Пока он едет, я умываю лицо и одеваюсь.

— Ты куда? — выйдя из своей спальни, выпаливает мама сонно.

Вздрагиваю от неожиданности. Поправляю капюшон толстовки и принимаюсь расчесывать волосы.

— Жанна…

— Мам, можно Максим у нас сегодня переночует?

Не до конца проснувшись, мама сводит брови к переносице.

— Кто?.. Какой Максим?..

— Парень мой… Он из Москвы сейчас едет.

— В смысле, парень? Какой парень? Ты же говорила, у тебя никого нет…

— Есть, мам… Я замуж за него выхожу.

Бросившись назад в спальню, она тут же возвращается с халатом в руках. На ходу его надевая, собирает волосы на макушке.

— Жанна, блин… вечно у тебя все не как у людей.

— Прости.

— Я не успею ничего приготовить! — восклицает, разведя руки в стороны, — Саша, сколько спать можно?! Вставай, к нам жених свататься едет!

Глава 53

Максим

До Твери по трассе я долетаю чуть больше, чем за полтора часа. Успокоился уже, выкурил пол пачки сигарет, а в крови еще бродит адреналин.

Облажался жестко. Предупредить нужно было хотя бы — не думал, что сплетни распространяются так быстро.

Доезжаю до ее дома и, встав под окнами, сразу звоню.

— Я на месте, Дженни… не спишь?..

— Сейчас выйду, — говорит тихим голосом и отключается.

Я, чтобы размяться, выхожу из машины. Обхожу ее вокруг, ударяю ногой по колесу и понимаю, что жутко психую. Чувствую себя конченным.

Бред какой-то. Вся эта история со свадьбой и чужим наследством, которое мне лично на хрен не упало. Как получилось, что я едва не проебал собственную жизнь? Не пустил под откос, согласившись прожить ее по отцовскому сценарию?..

Чем я думал, бля?!..

Встретил бы Жанну чуть позже, после свадьбы и…

И что?..

Качнув висящее на перекладине мусорное ведро носком кроссовка, сам себе усмехаюсь.

Да нет, не встретил бы я ее никогда. А даже, если бы и встретил, не смог бы разглядеть родственную душу в ней.

— Макс!.. — окликает меня ее голос.

Оглянувшись, я вижу, как она быстро шагает ко мне. Выдвигаюсь навстречу, пытаюсь поймать ее в свои объятия, но ловко увернувшись, Дженни открывает дверь машины и юркает внутрь.

Ок. По роже не дала, значит, все нормально.

Сажусь рядом и, развернувшись всем корпусом, кладу руку на спинку ее сидения.

— Почему без куртки? Жарко?.. — интересуется отстраненно.

Скинув капюшон толстовки с головы, пожимаю плечом.

— Забыл про нее. Торопился.

— Но шикарный смокинг успел снять, да?

— Успел.

Наконец, удостоив меня взглядом, бьет в лоб немым вопросом. Я убавляю громкость музыки и обхватываю ее запястье. Дергает рукой, но не сильно. Скорее, из вредности.

— Это ежегодное мероприятие. Не пойти на него — значит поднять еще одну волну сплетен и домыслов.

— Меня не волнует сам ваш прекрасный бал! Мне интересно, почему ты пошел на него с ней!

— Больше ей не с кем было идти…

— У нее жених есть! Семен… или как там!..

— Степан. — поправляю с улыбкой, лаская подушечкой большого пальца быстро бьющуюся тонкую венку на запястье. — Ее отец не в курсе, что он теперь жених.

— Как не в курсе?! Почему? Я ничего не понимаю! — говорит возбужденно, — у нее скоро свадьба! В загс тоже ты с ней пойдешь?

— Он не доживет до свадьбы, Жан…

— Боже!..

— Их свадьба формальность… Осталось только поставить подписи и опубликовать в сети совместные фото.

Вынимаю телефон из кармана штанов и нахожу свадебные снимки Стефы и Стива. Они были сделаны приглашенным фотографом несколько дней назад.

Торжества, как решили они сами, не будет. Никому из них не нужен этот фарс. Символический фотоотчет для прессы уже готов.

— Вот, — протягиваю Жанне телефон, — это Степан. Мой сводный брат.

Взяв его в руку, Дженни увеличивает фото и, сощурив глаза принимается разглядывать Стива. У меня мерзкое копошение внутри начинается. Подцепив ее локон, начинаю накручивать его на палец.

— Это твой брат?

— Сын мачехи…

— Симпатюля.

— Дай сюда! — выдергиваю свой телефон и гашу экран.

— Стефа должна быть довольна, — проговаривает Дженни задумчиво.

— У него серьезные отношения, — выдаю я, — и он не собирается отказываться от них из-за жены.

Жанна ошарашенно ахает.

— Она знает?

— Знает. У них все по-честному.

— Мне все больше и больше жаль ее. — вздыхает она. — Этот Степан… Стив холодный какой-то, судя по фотографиям.

— Так и есть. — соглашаюсь, не желая больше говорить о братце.

Сгребаю темные волосы в кулак, добираюсь пальцами до затылка. Фиксирую его и, приблизив к ней лицо, касаюсь губами уха.

— Прости меня, Жанна… Я хотел рассказать все завтра при встрече, но ты опередила меня. Не знал, что отслеживаешь подобные новости, прости…

— Это Эмма прислала. — отвечает еле слышно, немного взволнованно. — Она отслеживает.

— Сука.

— Ты должен был предупредить, потому что мне… стало очень страшно…

— Прости, сладкая… — обнимаю крепче, давая волю губам.

Целую висок, скулу и щеку.

— Я испугалась, Макс!.. — восклицает негромко, — Я решила, ты снова обманул меня!

— Блядь… да никогда бы я не сделал такого, Дженни!..

Бомбит мощно от эмоций, словно я на своей шкуре ощущаю сейчас то, что она пережила в те минуты.

Прижимаюсь к уголку ее рта, нижнюю губу прихватываю.

Ну, не знаю я, как еще ее успокоить!

— Не сомневайся во мне, поняла?.. — шепчу в приоткрытый рот. — Для моих наши отношения не тайна уже. Все знают про тебя.

— Как знают? И твой отец?

— И он. И про тебя, и про нашего сына.

— Черт…

— Плевать на них.

— Он зол?

— Он сказал, что я не сын ему больше, но мне плевать…

— В смысле?! — отпрянув, ошарашенно смотрит на меня. — Из-за меня ты с ним отношения испортил? Ты дурак?

— Нет… — смеюсь, притягивая ее обратно, — не дурак, но и не олигарх больше. Нужен тебе такой?

— Нет, конечно! Убирайся и без миллионов не возвращайся! — бьет кулаком по плечу, а затем, схватив пальцами за ткань толстовки, дергает на себя и прижимается щекой к моему лицу.

По моим венам ток несется, сердце бьется в экстазе. Пиздец, как нравится, когда она такая.

Губами мягкими мою скулу ощупывает, кончиком носа по щетине ведет и… целует. По-девчачьи нежно и мягко, но, сука, так эротично.

Принимаю подачу. Ныряю языком между зубов и толкаюсь им в горячий влажный рот. Целую, не спеша, сохраняя тональность и ритм, что задала Жанна. Выманивая наружу, облизываю язычок, посасываю губы.

— Макс… если я тебя не остановлю, ты трахнешь меня прямо здесь?..

— Не трахну… ты же беременная. — выстанываю непроизвольно дергая бедрами. — Но я так хочу!..

— Пф-ф… — отстраняется и падает спиной на сидение.

Обеими руками убирает волосы от лица и тыльной стороной ладони вытирает губы.

— Уже уходишь?

— Ты сегодня у меня ночуешь. — огорошивает Дженни. — Я уже родителей предупредила.

— Да ладно?..

— Прохладно. Идем, знакомить буду.

— Серьезно?.. — продолжаю охреневать. — Ты же сказала, не раньше февраля.

— Только из-за того, что тебе ночевать негде, — обжигает хитрым взглядом и толкает от себя дверь.

— Да, — киваю согласно, — негде ночевать… обратно не доеду, в кювет слечу…

Выхожу, ставлю машину на сигнализацию и, догнав Дженни у подъезда, прижимаюсь грудью к ее спине. Потряхивает немного от волнения обоих. Вижу это по блеску ее глаз и пятнам на щеках.

Улыбается, закусив губы, тянет меня к лифту.

— Они не спят, что ли?.. — шепчу, когда подходим к двери квартиры.

— Проснулись специально по этому поводу.

— Бля-а-а…

Глава 54

Папа, сложив руки на груди, стоит у входа в гостиную. Мама — за его спиной.

— Мам, пап, — отхожу к стене, — знакомьтесь, это Максим.

Стягивая куртку, поворачиваюсь и пытаюсь посмотреть на него взглядом моих родителей.

Микроспазм у основания горла разливает в груди что-то теплое и терпкое. Если бы я увидела его сейчас в первый раз — влюбилась бы по уши заново.

Даже в толстовке и простых черных джинсах он выглядит как модель с обложки глянцевого журнала. Уверенная улыбка, взгляд и секси — бардак на его голове запускают в моем животе карусель из разноцветных бабочек.

— Здравствуйте, — говорит он и, сделав три шага, протягивает отцу руку.

Папа, словно не ожидавший этого, на миг теряется. Смотрит на Макса, потом на меня и, наконец, отвечает рукопожатием. Я, не дышавшая все это время, делаю живительный вдох.

— Татьяна Иннокентьевна и Александр Игоревич, — представляю родителей.

— Максим, — тут же отзывается он.

— Неожиданно. — прочищает папа горло. — Не ждали сегодня.

Разводит руками, демонстрируя свой внешний вид.

— Согласен. — делает то же самое Данилов.

Губы мамы расплываются в улыбке. Быстро заправив прядь волос за ухо, она выходит из-за папы и тоже протягивает свою ладонь.

Максим пожимает и ее.

— Простите, если разбудил.

— Ой… ничего страшного, — смеется мама, — повод-то достойный.

— Жанна сказала, вы жениться собираетесь? — прямо интересуется отец.

— Да.

— Когда?

Мама, крутанувшись на месте, убегает в кухню. Достает чайный сервиз из шкафа, но продолжает прислушиваться к разговору.

— Хоть завтра, если ваша дочка согласится.

— Не раньше февраля. — заявляю, касаясь Макса плечом. — В марте или феврале.

— А жить где будете?

— Папуль, может, ты разрешишь нам на кухню пройти?

— Ой… конечно!..

— Мы только руки помоем, — говорю, открывая дверь ванной и толкая Данилова внутрь.

Он лыбится, но во взгляде легкая паника. Прижав меня к себе одной рукой, зарывается носом в волосы.

— Все нормально? — спрашиваю, посмеиваясь.

— Ты во мне сомневаешься?

Мотнув головой, я включаю воду.

— Так где вы собираетесь жить? — повторяет папа, когда мы заходим на кухню.

— У меня квартира в Москве.

Застыв на секунду, мама дергает бровями и посылает мне довольную улыбку.

Я могла бы начать спорить, давя на то, что мы этот вопрос еще не обсуждали, но сама понимаю, что Макс прав. Нам обоим еще учебу закончить нужно, а затем он наверняка захочет работать в столице.

— А образование? Есть?..

— Есть. — отвечаю за него. — Папуль, мамуль, идите спать, вам же на работу завтра.

— Познакомиться бы… — начинает отец, но мама показывает ему взглядом на выход.

Вздохнув, он поднимается на ноги.

— Спокойной ночи. — желает Макс.

Папа тормозит на пороге, явно намереваясь сказать что-то еще, но мама подталкивает его в спину и улыбается нам обоим.

— Где я спать буду? — смотрит Данилов на меня. — Мне кажется, твоего отца именно это интересует.

— Думаешь?.. — хмыкаю тихо, — Думаешь, они беспокоятся о моей невинности?

— То есть, с тобой?

— Ты против?

Застыв, Макс замедленно моргает и опускает глаза на мои губы. Я машинально облизываю их. В низу живота собирается тяжесть, а пальцы ног внезапно поджимаются.

— Ты серьезно?

— Других вариантов нет…

Взгляд карих глаз чернеет за мгновение. Меня буквально обдает жаром.

— Тогда идем спать?

— А чай?..

— Завтра…

По телу несется дрожь, и я едва не расплескиваю напиток, когда убираю кружки в раковину. Быстро ополаскиваю, смахиваю со стола крошки и зову Макса за собой.

— Идем?

Заходим вместе в мою комнату, я зажигаю свет и начинаю разбирать кровать.

— Она узкая, — говорю очевидное.

Макс молчит. Стягивает толстовку, расстегивает ремень. Слышу шелест одежды за спиной, нервно сглатываю.

Самой от себя смешно. Волнуюсь, словно мы не спали никогда вместе и не занимались тем, от чего у меня теперь растет живот.

Разворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на его обнаженную грудь.

Не сразу собравшись, успеваю облапать ее всю глазами и даже увидеть красноречивый бугор в черных трусах.

— Ложись. — указываю пальцем на кровать.

Вместо этого, он шагает ко мне и тянет мою толстовку вверх. Брюки я снимаю сама и, кинувшись к стене, гашу свет.

Притворившись, что не слышу смеха Максима, залезаю к нему под одеяло.

Да, я смущаюсь и дико волнуюсь, потому что отвыкла уже. Потому что до недавнего времени была уверена, что больше никогда не прикоснусь к нему и не почувствую его губы на своих.

Я училась жить без него, и мне казалось, я справляюсь!.. Сейчас, глядя на него в темноте, я понимаю, что нет, мне это только казалось…

Повернувшись на бок, я смотрю в его лицо. Подставляю кожу теплому дыханию и тяну носом его запах.

Твою мать… Макс в моей постели!..

Не успеваю уложить эту мысль в своей голове, как оказываюсь перевернутой на спину. Низ живота тут же схватывает сладким спазмом.

Сцепившись взглядами, мы выдаем друг другу такие потоки эмоций, что мне становится трудно дышать. Пусть видит, пусть примет все, что я чувствовала, пока была без него. Открыто и честно говорю ему — мне было плохо!

Но и ему тоже. Даже темнота не скрывает тоску и вину на самом дне его глаз.

«Я же говорила» — посылаю ему мысленно «я же предупреждала!»

«Прости меня» — получаю в ответ.

— Поцелуй… — тянусь губами.

Максим целует. Так, как умеет только он. Ритмично толкаясь в меня языком, совсем скоро превращая эту ласку в откровенный секс.

— Тебе можно?

— Я… я не знаю…

— Блядь!..

Дергает лямки майки вниз, оголяя сразу обе груди. Сбито дыша, оглаживает их ладонями, нетерпеливо, жадно сминает.

— Ты охуенна… сука… взорвусь щас… — выталкивает с хрипом.

Я и вовсе немею. Никогда… еще ни разу, я не чувствовала его так остро. Мое тело воспламеняется и горит от каждого прикосновения. Между ног пульсирует, ноет и обильно течет.

В шоке от собственных ощущений, едва не начинаю рыдать.

А когда он, склонившись погружает в рот мой сосок, едва не скручиваюсь в спираль.

Это что?.. Гормоны? Или результат длительного воздержания?..

Меня рвет на части от желания, и я готова умолять, чтобы он взял меня.

— Господи… — стону, когда он, оттянув, с пошлым звуком выпускает сосок изо рта.

Бросив на меня полубезумный взгляд, ведет рукой ниже, вдоль ребер, нежно очерчивает живот и ныряет ладонью под резинку трусов.

— Ммм… — в унисон, вгрызаясь друг в друга.

Меня прошивает насквозь. Удар током, плавящий кости жар, сильнейший спазм между ног — и так с каждым касанием его пальцев.

Разум отключается, мною руководят голые инстинкты.

Еще… да… вот так…

— Я осторожно. — слышу откуда-то издалека.

А в следующее мгновение Макс начинает растягивать меня.

Проникает на несколько сантиметров, замирает. Плечи и руки мелко дрожат, на лбу испарина. В глазах ураган.

— Я люблю тебя… — хнычу, выгибаясь.

Двигается дальше и, не останавливаясь, задает неспешный темп.

— Люблю…люблю… — выдаю с каждым толчком.

Но на одном из них случается взрыв. Вонзив зубы в его ключицу, я с глухим стоном кончаю.

Макс идет следом, содрогается всем телом несколько раз подряд и падает рядом.

Глава 55

Максим

Бросив машину за оградой, шагаю к дому пешком. Двор освещен ярко, как положено, а вот окна большого жилища совсем не светятся. Складывается ощущение, что там никого нет, либо все уже спят.

Захожу внутрь, чтобы не раздавить, отодвигаю от себя ногой собаку мачехи и раздеваюсь. На ее оглушающий лай из гостиной выходит Агния.

Берет пса на руки, и тот сразу замолкает.

— Привет. — здороваюсь я.

— Здравствуй, Максим. — произносит ровно и уходит туда, откуда вышла.

Не понимаю, что отец в ней нашел. Колонка Алиса куда эмоциональнее и интереснее в общении, чем его жена. И Степан в точности такой же.

Иду через прихожую, миную овальный холл и неслышно поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

Пусто, ничем не пахнет, где-то вдалеке играет классическая музыка. Вхожу в свою бывшую комнату, чтобы забрать оставшиеся здесь вещи. Ноутбук, айпад, жесткие диски и кое-какие документы.

Скидываю все это в спортивную сумку, футболки и треники туда же пихаю и вдруг слышу шаги в коридоре.

Блядь.

Дверь открывается, и в комнату заходит отец.

— Как вор, — говорит, подперев плечом дверной косяк, — тихо зашел, собрал вещи и вышел…

— Я бы зашел к тебе, — отбиваю грубовато.

— Хрен бы ты ко мне зашел.

Даже не думая спорить и доказывать что-то, пожимаю плечами и застегиваю молнию сумки.

— Завтра утром заявление напишу.

— Жить-то на что собираешься?

— Не пропаду, не переживай, — усмехаюсь я.

Перекидываю ремень сумки через голову и иду к двери. Однако отец не собирается меня выпускать. Толкнув в плечо, перегораживает выход.

— Что еще?! — спрашиваю дерзко, — ты все сказал!

— Не все! — рявкает, мгновенно покрываясь бордовыми пятнами, — ты же приползешь обратно через полгода!..

— Вот когда приползу, тогда и поговорим!..

— Что тебе надо, засранец?! — срывается на крик, заталкивая меня обратно в комнату. — Ни в чем отказа не знал! Машины, шмотки, деньги!..

— Да подавись ты ими!

— Бизнес готовый… Другие о таком только мечтают!..

— Мы нашли достойную замену, отец! — киваю на прошмыгнувшую, как мышка, мимо комнаты Агнию. — тебе не о чем переживать!..

— А ты?!.. — сипит от натуги, словно воздуха не хватает. — Я для кого все это делал?! Для тебя делал! Лучшего для тебя хотел!..

— Мне не надо…

— Мечтал, чтобы сын стал приемником, которым можно гордится! Чтобы можно было спокойно помереть, зная, что дело в надежных руках!

— Ты мечтал! — ору на него. — Ты! Не я, отец!..

Мне хочется биться головой о стену, трясти его до тех пор, пока он не поймет меня. В чем, сука, сложность?!

Ну, поставь ты себя на мое место!!!

— Да ты просто дурак еще! — брызжет слюной. — Ты жизни еще не нюхал!

Я заебался спорить. Хохотнув в его рожу, отталкиваю, намереваясь свалить, но в дверном проеме очень не кстати появляется дед.

Громко, видать, мы орали, если он притащился с первого этажа.

— Че орете, как резаные?

Отец со свистом выдыхает и принимается растирать лицо руками.

— Ничего, — отвечаю за нас обоих, — я уже ухожу.

— Куда?

— Домой!

— Ты хоть с ним поговори. — просит отец убито. — Я устал с ним биться как рыба об лед. Все без толку.

— А что опять?.. Ты его снова женить заставляешь? — усмехается дед невесело.

— Не начинай, а… — огрызается он. — Никто его не заставляет. Я уже понял, что положиться на него нельзя.

— Ну, понял, и отлично, — выталкиваю насмешливо, — сейчас-то от меня что требуется?

Я сколько угодно могу дерзить и хамством демонстрировать независимость и похуизм, но самому себе врать не могу — его слова цепляют крючьями. Словно я всю жизнь только и делаю, что поступаю ему наперекор. Каждое мое, не совпадающее с его планами, желание всегда воспринималось в штыки.

В каждом моем поступке или слове злой умысел. Каждая попытка поговорить по душам — мозгоебство и мракобесие.

А я, блядь, никогда… никогда не противопоставлял себя ему. Я прогибался, искал способ найти свое место в его мире и не сломаться при этом самому.

Не нашел. Да и прогибаться спина устала.

Хватит.

— Он увольняться собрался. — проговаривает отец, используя деда в качестве фильтра между нами.

— Зачем? — спрашивает дед уже у меня.

— Затем, что мы вроде, как договорились, что я поступаю, как считаю нужным, но остаюсь при этом с голым задом.

— Вот! — разводит руками с таким видом, будто уличил меня в чем-то.

— Где я не прав, папа?.. Что ты сейчас хочешь от меня, я не пойму?!

— В чем проблема-то?! — обращается к нему дед. — Бесишься, что он девчонку безродную выбрал?

Я инстинктивно ощетиниваюсь. Готовясь атаковать, внутренне весь подбираюсь.

— Поплачет он еще от нее. — хмыкает отец, — Ты уже сказал, что не богатый наследник? На аборт она еще не побежала?

Шумно выдохнув, дед проходит вглубь комнаты и тяжело опускается в кресло.

— Ты… Юрка, всех баб-то под одну колодку не подгоняй, — произносит негромко.

Отец аж подпрыгивает на месте. Резко развернувшись к деду, подается вперед, будто кинуться на него собирается.

— А что их подгонять?.. Эти прошмандовки деревенские все одинаковые! Лишь бы кошелек потолще…

Я ни хрена понять не могу. О чем они толкуют?..

— Если ты таких выбираешь, — чеканит дед жестко, — это не значит, твой сын такой же придурок!..

— Каких, таких?.. — встреваю я. — Вы о ком вообще?..

— О матери твоей вспомнил. — плюется он.

— Чего?!

— Та тоже… — кривит губы, — за денежный мешок выскочила!

— Кто?.. Мама?.. — не верю ушам. — Пиздите!..

— Наивная простота. — смеется отец, только смех его больше на чахоточный кашель похож.

— Залетела по-быстрому… свадьбу сыграли, а потом от отца твоего морду воротила. — проговаривает дед безэмоционально.

Я не знаю. Мне нечем крыть. Когда мама умерла, я был еще мал, чтобы понимать, что происходит между родителями. О том, что там было не все гладко, слышу впервые.

— Откуда знаешь?

— Так она не скрывала. Тебя родила и развода требовать стала с пожизненным содержанием.

— А болела чем? — спрашиваю тихо.

— Аборт на позднем сроке. — сипит отец. — осложнения.

Мотнув головой, я отворачиваюсь. Да ну, нах… Хрень это полная!..

— Не верю.

— Тебе и не надо, — бормочет дед, — матерью она нормальной была.

— С девкой своей не торопись. Пусть родит для начала и тест Днк сделает.

— Пошел ты! — цежу сквозь зубы.

— Заткнись, Юра! Не лезь к детям. Они в том дерьме не виноваты!..

— Макс, не делай глупостей! — догоняет в спину, но я не даю реакции.

Скатываюсь с лестницы, вываливаюсь из дома и, не оглядываясь, быстро шагаю к машине.

Глава 56

Выхожу из подъезда и, подняв лицо к небу, улыбаюсь. Собравшиеся в пушистые хлопья снежинки падают на щеки и, касаясь кожи, превращаются в капли воды.

— Блин…

Вспомнив, что я с макияжем, опускаю голову и вытираю лицо ладонью.

Сегодня у меня запись на прием в женскую консультацию — опаздывать никак нельзя. Надев капюшон и поправив сумку на плече, иду вдоль дома по тротуару и вдруг вижу въезжающий во двор синий седан.

Приехал все-таки…

Сердце, в ту же секунду сбившись с ритма, разбухает и пускает по телу волны нервной дрожи. Я когда-нибудь смогу реагировать на него спокойно?

— Успел? — спрашивает Макс в открытое окно своей тачки.

— Я же сказала, чтобы ты не торопился!

— Я не торопился, — отбивает насмешливо, — падай и поехали…

Открываю дверь и сажусь на теплое кожаное сидение. Рука Максима тут же обхватывает мою шею, а губы прижимаются к моим. Не удержавшись, облизываю их языком.

Я чертовски соскучилась.

— Дженни… — шепчет перед тем, как толкнуться в меня языком.

Встречаю на входе. Плавно скользнув вдоль него, авансом обещания раздаю и о чувствах своих рассказываю.

Торможу, когда конкретная мысль в голове проносится. Я на прием к врачу собралась. С мокрым бельем к ней пойду?..

— Тш-ш…

— Понял — понял… потом…

Сажусь ровно и вытираю губы. Низ живота распирает ребенком и желанием к его отцу.

— Ты с какой скоростью летел, Данилов?.. — спрашиваю строго, — полтора часа назад ты еще в Москве был.

— Дороги пустые, — отзывается беспечно, пристегивая мой ремень безопасности.

— В понедельник утром?

— Ага…

— Макс…

— М?..

— Не делай так больше. — прошу серьезно, потому что ставшее вдруг очень богатым мое воображение рисует картинки, от которых холодеет спина.

— Хорошо, я просто хотел сходить с тобой на УЗИ.

— На УЗИ можно сходить в любой момент, не обязательно рисковать ради этого жизнью.

— Волнуешься за меня? — улыбается, касаясь взглядом.

— Конечно! — восклицаю эмоционально. — На кону квартира в Москве и родство с нефтяными магнатами!

Коротко хмыкнув, он начинает смеяться. Я, закусив губы, пихаю его в плечо.

Влюбилась, как дура! Даже перед самой собой стыдно.

— Я говорил тебе, что обожаю?..

— Нет, не говорил!

— Я тебя обожаю, Жанна!.. И представить боюсь, кого мы там с тобой сделали, — стреляет глазами в мой живот.

— Я тоже. — подхватываю, усмехаясь. — Если он будет таким же конченным, как ты, то я…

— Будешь счастлива?..

— Я сойду с ума.

— От счастья?..

Сделав судорожный выдох, быстро облизываю губы. В груди приятно пощипывает.

— Не знаю… да… наверное…

Приезжаем на пятнадцать минут раньше положенного времени. Поэтому сидим в машине. Целуемся. Трогаем друг друга. Мой переезд в Москву обсуждаем.

Я согласна, что там будет лучше. Лучше условия, больше возможностей. И потом, может даже академку брать не придется.

— Я с тобой, — говорит Макс, когда мы останавливаемся у кабинета Узи.

— Я спрошу.

Стукнув два раза, открываю дверь и просовываю голову внутрь.

— Здравствуйте, с… — запинаюсь с непривычки, — с отцом ребенка можно?

— Нужно. — отвечают мне.

Я волнуюсь. Правда. Это не первая наша с малышом процедура, и я уже слышала биение его сердца, но сейчас все иначе. Смотрю на Данилова, впитывая и пропуская через себя каждую его эмоцию.

Он в шоке, похоже.

Всматривается в изображение на висящем на стене мониторе и снимает все на видео.

Зачем?..

Говорит — на память.

Честно высказывает беспокойство, когда тишину кабинета разрывает частое и оглушительно громкое сердцебиение нашего сына.

— Это нормально? Почему так быстро?!

— Нормально. — успокаивает доктор. — Абсолютная норма для вашего срока.

— Мальчик? — сощуривает глаза, словно рассчитывает что-то рассмотреть на экране.

— Мальчик. — отвечают ему, и он, заметно волнуясь, переводит взгляд на мой живот.

Потом, после УЗИ, у меня запланирован прием у моего наблюдающего врача. На этот раз я настаиваю, чтобы Макс ждал меня в коридоре. Оставлять одного, учитывая заинтересованные взгляды пузатых пациенток, не хочется, но я еще ни разу не видела, чтобы в этот кабинет заходили с мужьями.

— Спроси про интим, — говорит Макс, не заботясь, что его могут услышать.

— Боже… конченный… — бормочу, открывая дверь.

Прием проходит стандартно. Измеряют вес, высоту дна матки, проводят осмотр в кресле, а я все никак не могу решиться задать этот вопрос.

— По утрам отеки бывают? — спрашивает врач, поправляя очки на носу.

— Нет.

— Головокружения, слабость, тошнота, боли в спине?

— Ничего такого.

Вынув тонометр из футляра, она расстегивает манжету и тянется к моей руке. В этот момент кто-то два раза ударяет в дверь и сразу заходит в кабинет.

Мы: я, врач и медсестра, синхронно поворачивает головы.

У порога в черной водолазке и джинсах стоит Макс. Выглядит настолько охрененно, что даже я нервно сглатываю.

— Вам чего?

— Я отец малыша… хотел бы задать пару вопросов.

Молоденькая медсестра Юлия, быстро пробежавшись кончиком языка по губам, выпрямляет спину и заправляет за ухо прядь волос.

Я испытываю непреодолимое желание запустить в нее степлером.

Елена Ивановна, моя врач, ведет себя более сдержанно. Сощурив глаза, внимательно осматривает его с ног до головы но неожиданно улыбается, что я в принципе вижу впервые.

— Каких именно вопросов?

— Сексом заниматься можно? Угрозы ребенку нет?

— Кхм… э-э-э… — теряется женщина.

Зачем-то берет мою карту в руки, начинает листать ее. Розовеет.

Медсестра смотрит на него во все глаза, а я, проглотив язык, и вовсе не шевелюсь.

Убью… Вот выйдем из поликлиники, сядем в машину и сразу убью!..

— Можно… — прочищает, наконец, горло, — можно, но без фанатизма.

— Отлично, — растягивает рот до ушей, — спасибо.

Как и обещала себе, едва мы оказываемся в его машине, я луплю его кулаком в плечо.

Но Макс даже не реагирует, хитро усмехаясь, заводит машину и выезжает с парковки.

— Сегодня в Москву едем. — говорит, сжимая руками оплетку руля.

— Я помню…

Облизываю сухие губы, перевожу дыхание. По телу проскальзывает легкая электрическая волна и бьет в самый низ живота. Мои колени инстинктивно напрягаются.

Пф-ф… Я озабоченная самка.

Я постоянно его хочу.

Когда он смотрит на меня, улыбается, говорит со мной по телефону или, мать твою, просто сидит рядом!..

Я хочу его хронически!.. Это нормально вообще?!..

Что будет, когда я переду к нему, мне вообще представить страшно! Я не выпущу его из постели и не разрешу надевать трусов!..

Пф-ф…

Глава 57

Максим

Глядя вниз, я впиваюсь пальцами в собственный подбородок. Меня бомбит и разрывает на части от того, что делает Дженни, но я из последних сил пытаюсь держаться.

— Хватит, маленькая… я, блядь… я…

— Я только начала, Макси-и-им… — тянет так порочно, что меня смывает новой волной животной похоти.

Напрягая мышцы таза, подаюсь пахом вперед. Жанна с затаенной улыбкой снова погружает головку в рот, плотно обхватывает губами и скользит языком вдоль ствола.

Я умираю, бля…

Опираясь на отведенные назад руки, я трансформируюсь в горячую тягучую субстанцию. От полыхающего внутри огня, от скручивающих в бараний рог ощущений плавятся кости.

— Жанна-а-а…

Вскинув на меня взгляд, ударяет электричеством в солнечное сплетение. Желание схватить ее голову и жестко выебать глотку невыносимо. Пальцы сводит судорогой.

— Как ты хочешь?.. — спрашивает хрипло.

Я застываю… Залипаю на картинке, где ее припухшие губы рядом с моим блестящим от слюны членом.

Удар в виски. Бах…

Мощнейший прокат вдоль позвоночника и катастрофический прилив желания в пах.

Бах!..

Покорная, на все согласная Дженни…

Разум расщепляется на атомы — инстинкты вырываются на волю.

Раздвинув ноги максимально широко, подаюсь вперед и, собрав ее распущенные волосы на макушке, несколько раз оборачиваю вокруг ладони.

Она смотрит на меня диким взглядом. В нем необузданность, строптивость и вместе с тем послушание и покорность самки перед ее самцом.

Моргнув, она крайне медленно проходится языком по губам.

Готова…

Обхватываю ствол и, отведя ее голову назад, шлепаю головкой по губам. Открывает рот, пытается поймать ее, но я не даю.

Играем по моим правилам.

Касаюсь кончика носа, щеки, представив, как по этим веснушкам сперма моя растекается, непроизвольно дергаюсь.

— Поцелуй его. — прошу негромко.

Целует. Обнимает губами, ласкает языком.

— Еще…

Прикрыв глаза, она явно балдеет. Играет с ним, щекочет кончиком языка, слизывает свою слюну.

Я… я сдыхаю… горю живьем, немного стремаясь своей слабости.

— Рот…

Плеснув в меня слепящей синевой, послушно размыкает губы и вбирает в себя головку.

— Глубже… расслабь язык и горло…

Упираюсь удерживающим ее волосы кулаком в затылок, вынуждая взять максимально глубоко. Чувствую небо и мягкие ткани глотки. Замираю.

Жанна тоже.

Ослабляю давление и полностью выхожу.

— Нормально?

Кивает.

— Выдержишь?..

Еще один кивок.

Ну, поехали тогда…

Зафиксировав ее голову, ритмично вхожу в ее рот.

Справляется на отлично. Расположив ладони на моих бедрах, полностью мне доверяется. Еще и взглядом подгонять пытается.

О’кей!

Ускоряюсь и немного усиливаю давление. Из последних сил удерживая контроль, вбиваюсь по-взрослому.

Трясусь подходя к грани. Знаю, что все позволит. И в рот кончить, и на лицо, если захочу, но мне по-другому надо…

— Хватит… все… — выталкиваю я.

Жанна ошеломленно смотрит на меня. Не понимает, что требую.

— Иди сюда…

Она хватает воздух ртом, часто хлопает ресницами, но согласно кивает.

Я тяну ее на себя и ложусь на спину. Дженни оказывается сидящей на мне сверху.

Быстро вместе снимаем с нее майку, а затем я, отодвинув в сторону насквозь мокрую полоску трусиков, приставляю головку к розовой плоти и осторожно опускаю ее до упора.

— Как?..

— Нормально… хорошо…

— Мне пиздец… — выдыхаю, — не двигайся пока, о’кей?

Тяну руки к полным полушариям, обнимаю, свожу их вместе. Насмотреться не могу. Щипнув одновременно два соска, спускаюсь ниже, к округлому животику. Повинуясь первобытным инстинктам, касаюсь его с особым трепетом.

Мое. Моя… Мои оба…

Слегка толкнув бедрами, даю отмашку.

Жанна понимает. Расположив ладошки на моей груди, начинает медленно раскачиваться. Двигаемся вместе, плавно, не спеша, учитывая желания и потребности друг друга.

Обхватив мое левое запястье, Дженни ведет моей ладонью по своему телу. Вверх от живота, к груди. Я, не удержавшись от соблазна, сжимаю, выбивая ее тихий стон.

Выше, вдоль ключиц к шее и, наконец, прижимается губами к пальцам. По моему животу судорога пробегает, сбиваюсь с ритма.

— Пососать хочешь?..

— Ммм…

Порочно целует подушечку среднего пальца и, обняв фалангу губами, втягивает его в рот.

Я задыхаюсь, бля!.. Поднявшись на локте, пялюсь на то, как она сосет его. Облизывает, причмокивая, щедро сдабривая слюной. И при этом продолжает плавно двигаться на мне.

Это… это слишком даже для меня…

— Ты скоро?

— Да, Макс… — стонет задушенно, — я уже…

Врезаюсь в нее снизу и на третьем толчке она кончает. Выпускает мой палец изо рта и падает на меня, укрывая нас обоих одеялом из своих волос. Я обнимаю одной рукой, а второй вонзаюсь в ее бедро и догоняюсь за несколько секунд.

Извергаю из себя матерную брань и литры спермы, содрогаюсь всем телом.

Потом приходит легкость и наступает опустошение. Нутро вибрирует счастьем. Скалюсь, уткнувшись в ее щеку.

Нормально все. Отлично. Охуенно…

Причин дергаться нет. Не считая непоняток с отцом, в порядке все.

Стив в штат позвал — я отказываться не стал. Это не отцовская компания и юридически он к ней никакого отношения не имеет. Повлиять на решение Степана или мое тоже бессилен.

Бесится жутко, но и я на принцип пошел. Приоритеты, считаю, верно расставил. У меня семья, и ребенок скоро родится. Воротить нос от перспективной работы было бы тупо.

А отец… никуда не денется, примет мой выбор, как миленький.

— Ты как?..

— Я есть хочу, — бормочет мне в шею, — Дениска проголодался.

— Я тоже. Омлет?..

— Ага… и тосты…

Поднимаемся вместе, вместе в душ идем. Потом перекочевываем в кухню, чтобы завтрак приготовить.

— Какие планы? — спрашиваю, запуская кофе — машину. — Может, сходим куда-нибудь?

— Нет, я сегодня хочу с дипломом закончить.

— О’кей… помощь нужна?

— В оформлении. — вскидывает взгляд. — Поможешь?..

Прусь от того, что она просить научилась. Вижу, что это ей тоже в кайф. Будто до меня для нее никто никогда ничего не делал. Независимость свою зачехлила и в дальний угол спрятала.

— Не вопрос… — подмигиваю. — До вечера управишься? У нас гости.

— Кто?

— Дед мой. — произношу как можно более буднично. — Познакомится с тобой хочет.

Жанна молчит, продолжает накрывать на стол. Дескать, без проблем, пусть приезжает. Но я-то всеми рецепторами чувствую исходящее от нее волнение.

— Эй… Ты чего?

— Ничего, — пытается улыбнуться, — во сколько он приедет?

— К семи.

— Надо приготовить что-нибудь? — спрашивает Дженни, и на последнем слове ее голос ломается.

— Ты чего, маленькая? — разворачиваю к себе и обнимаю. — Испугалась что-ли?

— А он… он против нашей свадьбы?

— Нет! — смеюсь, упираясь лбом в ее. — Он меня поддерживает.

— Точно?

— Не трясись, все хорошо будет, я обещаю. Дед дождаться правнука не может.

Верит сразу. Успокаивается. Я говорил ей уже, что с дедом у меня полное взаимопонимание.

— Волнительно, — кусает губы.

— И на тебя посмотреть желает. Говорит, покажи мне ту, что свела тебя с ума.

Эпилог

Выглянув в окно родильной палаты, кручу пальцем у виска. Андрей, друг Макса, стоя у его машины, держит в руке связку не менее сотни белых и голубых шаров.

Мой муженек, ухмыляясь, рисует руками огромное сердце. Закусываю обе губы. Любит… и знает, что я тоже, но в присутствии его дружка дурацкие сердечки ни за что слать не буду.

Показываю жестом, что уже спускаюсь и машу рукой идущим со стоянки Кристине и ее Киркорову.

Спускаясь на лифте, смотрю на нежно — голубой сверток в руках у медсестры.

Дениска.

Почти четыре килограмма, но роды, считаю, прошли легко, хоть Данилов и говорит, что я едва не переломала ему все пальцы.

Врет, конечно.

Двери лифта открываются и выпускают нас в просторный холл, где Макс едва не выдергивает ребенка из рук медработника. Та сконфуженно смеется, быстро толкает заученную речь и исчезает уже в следующем лифте.

— Жанна! — восклицает Крис, заключая меня в надушенные объятия. — поздравляю! Ну, судя по фото, Денчик вылитый отец?..

— Ты думаешь? — усмехаюсь, кивком головы здороваясь с ее молчаливым спутником.

Тот, приподняв вверх уголок губ, тоже кивает. Насколько я успела понять, для него это высшая степень выражения восторга, поэтому я польщена.

— Конечно.

Обернувшись, попадаю в объятия деда моего мужа Андрея Игоревича. Молча поцеловав мою щеку, он склоняется на личиком нашего малыша.

— Наша порода. Даниловская. — выносит вердикт.

Кристина, скрыв усмешку ладошкой, пожимает плечами.

Ладно. Пусть будет Даниловская. Кажется, и правда похож.

— Жанна! Дочка! — раздается позади голос мамы.

Крепко обнимает, неожиданно прослезившись, а потом бросается к Максу, чтобы посмотреть на внука. Потом меня обнимает папа и даже Андрей, и от переизбытка внимания к себе у меня начинает кружиться голова. Забрав букет у Крис, прижимаю его к груди.

— Кто у нас тут такой маленький, — начинает сюсюкать мама, — кто у нас тут такой сладенький…

Словив внимательный взгляд Максима, успокаивающе улыбаюсь. Я знала, что это будет сложный день. Я была готова.

— Копия Жанночки в детстве, да, Саша?

— Ага. Алексеевская порода.

Незаметно подмигнув мужу, сую нос в ароматные бутоны.

Дед, усмехнувшись, молчит, но всем своим видом показывает, что остался при своем мнении.

После церемонии встречи малыша и целой фотосессии рассаживаемся по машинам и отправляемся, наконец, домой.

— Устала?

— Нет… — кладу голову на его плечо и жадно втягиваю любимый запах, — соскучилась по дому…

— И по мужу?

— И по мужу. — шепчу в ухо так, чтобы не услышал сидящий за рулем его друг.

— Нина все приготовила, потом убрать поможет.

— Кристина тоже обещала помочь…

Склонив голову, Максим залипает на своем сыне. Мягко улыбаясь, поднимает его чуть выше и кончиком носа касается его щечки. Дениска хмурит бровки, не просыпаясь.

Да, кажется, и правда на Даниловых походит.

— Отец звонил? — спрашиваю тихо.

— Не знаю… может, звонил, а может, и не звонил. Я трубку не успел взять.

Я не вмешиваюсь в отношения Макса с его семьей. Он взрослый человек и способен самостоятельно решить, как их выстраивать. Но сейчас ситуация немного изменилась — Дениска родился, и мне хотелось бы, что бы у него было два дедушки, а не один. К тому же Юрий Андреевич сам не раз проявлял инициативу.

— Стив поздравления передавал. — меняет он тему. — Обещал приехать с подарком.

— Пусть приезжает, — отзываюсь я, — но без жены.

Задрав бровь, муж насмешливо смотрит на меня.

— Все еще ревнуешь?

— Нет, конечно!

Не ревную. Если только самую малость, потому что мне не понравилось, как она смотрела на нас на нашей свадьбе, которая состоялась через месяц после их со Степаном.

— Когда, ты говоришь, у них развод?

Данилов как-то неопределенно пожимает плечами.

— Они же на полгода договаривались?

— Я спросил у Стива вчера, но он ушел от ответа.

— Они не разведутся?

— Я не знаю, Дженни. Может, они по каким-то причинам продлили договор, может, между ними что-то происходит…

— Правда?..

— Но… Линда исчезла из его окружения.

— Ого! — выдаю воодушевленно. — Какие страсти.

Машина заезжает во двор нашего дома и резко тормозит.

— Макс, смотри. — говорит Андрей.

— Блядь!..

Перед нашим подъездом выстроились в ряд три одинаковых черных седана.

Заехавшие во двор машины моих родителей и Филиппа останавливаются позади нас.

— Кто это? Твой отец?..

— Ну, а кто еще? — отзывается Макс с раздражением.

— Успокойся…

Толкнув дверь, выходит с Дениской на руках из машины и идет прямиком туда. Я выскакиваю следом.

Дверь одного из седана открывается, и из него выходит мужчина, которого я ни разу до этого не видела живьем, но сразу понимаю, что это мой свекор.

— Здравствуй, Максим, — говорит он с достоинством и переводит взгляд на меня.

— Здравствуйте.

Кивает. Подобие улыбки изображает и как будто немного смущается.

— Привет, — сходу начинает Макс, — нас в дверь, а мы в окно, да?

— Да. Внука покажешь?

— Обойдешься.

— Успокоились оба! — рявкает на них подоспевший дед.

Я кладу ладонь на плечо Максима, успокаивающе сжимаю, и он сразу расслабляется.

— Смотри.

— Давайте в дом зайдем, — сразу пользуюсь моментом, — не на улице же.

Юрий Андреевич посылает мне благодарный взгляд, а я вспыхиваю от неожиданности.

Максим нехотя соглашается, но на просьбу отца дать ему внука на руки отвечает отказом.

Позже, после того, как гости разъезжаются, Макс, Юрий Андреевич и Андрей Игоревич о чем-то долго разговаривают на лоджии. По расслабленной позе мужа понимаю, что разговор конструктивный.

У меня от этого зрелища словно груз с сердца исчезает.

Кажется, о чем-то договорились.

— Все хорошо? — спрашиваю его, когда дед и отец уезжают.

Склонившись над спящим сыном, Максим какое-то время молчит, а потом, притянув меня одной рукой, целует в висок.

— Как ты смотришь на то, чтобы я вернулся в компанию отца?

— Но ты сам хочешь?

Переведя взгляд на Дениску, он кивает.

— Хочу.

Бонус

Семь лет спустя

— Денис, уроки! — повторяю уже третий раз.

Подперев плечом дверной косяк, складываю руки на груди и наблюдаю за тем, как мой муж рубится в приставку с детьми.

— Давай, поднимайся, сопляк! — кривляясь, подначивает Дена.

— Кто сопляк?! Я сопляк?! — с азартом восклицает, с молниеносной скоростью тыча пальцами на кнопки джойстика.

— Эй, чувак!.. — ахает Макс, — Это запрещенный прием! За это тебе грозит дисквалификация и лишение всех наград.

— Это бои без правил, детка!.. — усмехается Денис губами отца, — здесь побеждает сильнейший!

— Денис, — повторяю я, — учебники и тетрадки приглашают вас на незабываемое времяпрепровождение!

— Ну, мама-а-а-а!..

— Ну, мама-а-а-а… — повторяет за ним сидящий на плечах у Макса трехлетний Андрей, — мы игаем…

— Папа с тобой поиграет. — посылаю мужу красноречивую улыбку. — А Дену завтра в школу.

Макс тут же ставит игру на паузу и забирает из рук Дениса джойстик.

— Уроки быстро сделаешь — так и быть, сделаю тебя в еще одной партии.

— Ты?.. — изумляется сын натурально. — Меня?..

— Иди задачки решай. — говорит Максим, снимая с шеи Андрюшку. — А мы пока побоксируем.

Я вижу, как от усталости у Данилова глаза слипаются, но знаю, что раньше детей спать не ляжет.

Он вернулся из командировки с месторождений два часа назад и… блин, он замечательный отец! У наших детей самый лучший в мире папа. И, положа руку на сердце, заявляю, что готова родить ему еще как минимум двоих. Ну… одного — это точно!

Усаживаю Дениску за чистописание и возвращаюсь в просторную гостиную нашего дома.

Усаживаюсь на подлокотник кресла и, закинув ногу на ногу, кручу тапку на пальцах.

Закусив нижнюю губу, Макс посылает мне горящий взгляд и делает еле заметное движение бедрами.

При Андрейке.

Конченный…

Невольно сглотнув, я закатываю глаза и кончиками пальцев касаюсь шеи. Мне становится жарко.

Однако я отвлеклась. Сползаю с подлокотника в кресло и, подавшись вперед, упираюсь предплечьями в колени.

— Что? — тут же понимает Максим.

— Ничего… так, ерунда…

— Ты же на таблетках.

— Макс, блин!.. — прыскаю я. — при чем тут это?

— Что тогда?

— Да… сегодня предложили трехмесячные курсы в Люцерне.

Удерживая детскую боксерскую грушу вытянутыми руками, Максим сощуривает глаза.

— Кулинарная школа?

— Да, — отзываюсь деланно равнодушно.

— И?.. Что ты сказала?

— Отказалась. Андрей еще маленький совсем.

— Я больсой!

— Отказалась?.. — задумавшись, Макс кивает, но тут же снова вскидывает на меня взгляд. — Ты с ума сошла?!

Черт. Вообще, я сказала, что подумаю. Закончить те курсы — моя золотая мечта и, казалось бы, логичный итог моей победы в престижном московском конкурсе среди ресторанных поваров.

Но… уехать в Европу на три месяца, оставив свою семью, это как ножом по сердцу. Я чувствую себя предателем.

— Ты хочешь?

— Но Андрей мал еще!

— Но ты хочешь?.. — повторяет муж. — ты же мечтала!

— Мало ли о чем я мечтала?!

— Ну так звони и говори, что ты согласна!

По спине прокатывается нервная дрожь. Соскочив на ноги, я начинаю заламывать руки.

Макс с усмешкой наблюдает за мной.

— Твои родители с удовольствием поживут у нас.

— Я знаю, да…

— Нина тоже.

Запустив пальцы в волосы, отвожу их назад и быстро облизываю сухие губы.

— Что, думаешь, стоит согласиться?

— Конечно.

— На выходные я буду домой приезжать.

— Или мы к тебе.

— Боже…

— Тогда к лету откроем твой первый ресторан?

Прижав ладонь ко рту, я ахаю.

Так скоро?.. Господи, как страшно!..

Я давно мечтаю о своем небольшой уютном ресторанчике. Вроде как, доросла до него. Это и Кристина, и Филипп, у которого я шеф-поваром работаю, подтверждают.

Но сейчас, когда я на пороге мечты, засомневалась.

Смогу?.. Справлюсь? Не опозорю статус жены владельца крупной нефтяной компании.

— Ты справишься. — заверяет он, словно прочитав мои мысли.

Оставляет Андрейку махать боксерскими перчатками и, поднявшись на ноги, притягивает меня к себе.

Наши губы тут же находят контакт. Часто целуют друг друга, сладко обнимают.

— Сведешь всех с ума своей кухней, как когда-то свела с ума меня.

Конец

Оглавление

Начало

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Эпилог

Бонус