Джейн Кристи
Убийство на корпоративе

Глава первая

Это убийство случилось прямо на рождественском корпоративе. Все начиналось так красиво и с шиком, официанты разносили закуски и бокалы шампанского, люди были расслаблены, нарядны и веселы – словом, ничего не предвещало беды. Никто и представить себе не мог, что такой праздник, полный интриг и подковерных игр, закончится трагедией.

Компания «Первое решение» впервые устроила не просто корпоратив, а роскошную вечеринку на теплоходе. Наташа пришла в отдел закупок совсем недавно, ее подругу Джейн перевели в их отдел тоже всего месяц назад. Обе они были не замужем, оттого готовились к празднику как к свадьбе. В вечерних платьях с открытыми плечами и спинами, они оказались на вечеринке, куда некоторые женщины не потрудились надеть и просто платье.

– Почему наша начальница в брючном костюме? – ужаснулась Наташа, когда они прошли через весь зал и встали в углу у огромной нарядной елки, переливавшейся разноцветными огнями. Они внимательно рассматривали собравшихся.

– Какая разница? Давай просто весело проведем время! Смотри сколько симпатичных мужчин! – Она кивнула в сторону сотрудников департамента продаж. Деловые костюмы так и сияли на них.

– Да ведь они вроде все женаты!

– И что? Были женатыми, станут одинокими! Ты такая скромница, всего боишься!

Это была правда. Наташа была болтушкой, но осадить ее, напугать, смутить было крайне легко. Вдруг Джейн заметила, что подруга перестала слушать ее. Взгляд Наташи устремился ко входу, где стояли и оглядывались по сторонам два иностранца, каждый из которых, казалось, старательно делал вид, что не знал другого.

– Зачем они мне? – Сказала Наташа мечтательно. – Когда пришел Горан!

Она быстро пошла ко входу, чтобы встретить Горана Вуковича, своего поставщика из Хорватии. Это был высокий широкоплечий красавец с фигурой худощавого аристократа. Наташа познакомилась с ним несколько дней назад, когда он приезжал к ним в офис, и тогда же ее начальница предложила позвать его на корпоратив, раз он все равно был в Лондоне. Еще в переговорной Горан стал бросать на нее скромные, но пронзительные взгляды, а уж теперь он пришел в совершенный восторг, увидев ее в вечернем платье.

– О, Наташа, как я рад! Ты уже здесь! Великолепно выглядишь!

– Спасибо! – Наташа расцвела еще больше. – Пойдем я отведу тебя к нашему столику.

– Мы сидим вместе?

– Да, нас так рассадили.

– Отлично!

В этот самый момент Наташа вдруг поймала взгляд всеми забытого Луиджи, недовольно топтавшегося позади Горана.

– Погоди, давай еще Луиджи позовем. Луиджи, добрый вечер!

– О, Наташа, здравствуй! Белиссима! Белиссима! Выглядишь потрясающе!

В этот самый момент Наташа заметила, какими холодными взглядами обменялись ее поставщики. Ей сразу показалось, что они не ладили. Она еще только начинала входить в курс дела в компании, поэтому решила, что, вероятно, их фирмы конкурировали друг с другом.

Они прошли к столику, Луиджи сел напротив Наташи, а Горан решил действовать по-другому: сел вплотную к Наташе, даже стул придвинул. Вскоре появилась и Джейн. Сев рядом с Наташей, она зашептала ей в ухо:

– Выбирай хорвата, он не женат, ему тридцать семь, самое время остепениться. А наш Луиджи два года назад развелся и теперь платит почти ползарплаты в качестве алиментов жене. Второй раз он уже не женится, это точно.

Наташа бросила удивленный взгляд на Луиджи. Лицо поставщика, которого многие у них в отделе недолюбливали из-за его склочного характера, по-прежнему выражало недовольство. Глаза так и метали ядовитые стрелы.

– К тому же, – продолжала Джейн, – Луиджи просто наемный работник, а Горан – директор!

– Я выбрала бы Горана, будь он хоть кем. Он ведь просто милашка!

В этот самый момент глава их департамента Лиз Перкинс подвела к столику Кляйнца, директора английского представительства крупнейшей в мире компании «Lecker». Холодное лицо его с бесцветными бровями было непроницаемо, когда он усаживался за стол. Он был среднего роста, но широк в плечах, а на голове его вовсю вырисовывалась лысина. А вот чрезмерно эмоциональный Луиджи, как показалось Наташе, напротив, испепелял немца ненавидящим взглядом.

Наташа встала из-за стола и догнала в толпе Перкинс.

– Зачем свели конкурирующие фирмы за одним столиком? – спросила она у начальницы.

– Так они все теперь ваши поставщики.

– Но Lecker не мой бренд! Это бренд Грега.

– Наташа! – Перкинс засмеялась. – Теперь это ваш бренд. И нет больше никакого Грега.

Наташа захлопала удивленно глазами, а Перкинс тут же испарилась, не дав ей возможность узнать подробности. Грега уволили? Или он умер? Ну нет, тогда начальница не смеялась бы! Пришлось возвращаться за стол трех враждебно настроенных друг к другу мужчин. А ведь ей всего лишь хотелось приятно провести вечер в компании Горана, который – она с каждой минутой чувствовала это все сильнее – неровно дышал к ней!

Не успела она отойти от Перкинс, как Луиджи поймал ее в толпе.

– Наташа, я не хочу терять такого прекрасного продакт менеджера. Мы только приобрели тебя, а ты уже собираешься покидать нас?

– Ну что ты, Луиджи! – Наташа неловко засмеялась. Неужели уже всем очевидно, что между ней и Гораном вспыхнула искра?

– Стоп! А кто позвал Марка? – Взбешенный взгляд Луиджи метнулся к Марку Лоткину, который в этот момент садился за их столик.

– В смысле? Марк твой представитель в Англии, как его не позвать, если тебя позвали?

– Он ничего не решает! Его не нужно было звать!

Наташа с первого дня работы знала о вражде итальянца и его же подчиненного, знала, что руководство «Первого решения» всегда выступает за Марка, потому что Марк отстаивал эксклюзивность итальянского бренда для их компании, но и Луиджи обижать было нельзя. Поэтому всякий раз, как Луиджи оскорблял Марка, она просто терялась, не находила слов. С ними она всегда оказывалась меж двух огней.

Вместе они уселись за столик, не подозревая, как близок час, когда веселье будет испорчено. Толпа рассеялась, все расселись за столами. Теплоход отчалил от берега и поплыл по Темзе. На сцену вышла музыкальная группа и стала петь хиты 80-х.

– Пока ты беседовала с Лиз Перкинс, – шепнула Джейн Наташе на ухо, – немец успел отвести Луиджи в сторонку к той самой огромной рождественской ели, а затем куда-то к подсобке, и они поболтали с глазу на глаз.

– Интересно, о чем? Они прямые конкуренты, один ценовой сегмент, и у Луиджи никак не получается урвать долю немцев на нашем рынке. Мне кажется, итальянец просто испепеляет немца взглядом.

– Послушай, Наташа, – заговорил Горан, прервав их перешептывания. – Такая красивая песня, давай потанцуем?

У Наташи перехватило дыхание. Никто в зале не танцевал, а ей, новенькой, предлагал выйти и на глазах у всех танцевать под медленную романтическую песню сам Горан Вукович! Но разве можно было отказать, когда он так нежно глядел ей в глаза? Отказ, казалось, уничтожил бы его! И вот они закружились в танце. Все взгляды обратились к ним словно по взмаху волшебной палочки. Оба собственника компании, Лиз Перкинс – все с изумлением и интересом следили, как они двигались в такт песни Брайана Адамса.

В это самое время Джейн удалилась в туалет, чтобы привести в порядок свои рыжие кудри, но на выходе столкнулась с Луиджи. Он зачем-то был в подсобке и теперь выходил из нее. Странно, но буквально за секунду до этого женщине показалось, что в подсобке разговаривали двое. Вероятно, это был телефонный звонок, иначе чей еще это мог быть голос? Раздраженность и озлобленность итальянца позабавили Джейн, и она предложила помощь, намекая на то, что он заблудился.

– Вам помочь?

– Помочь?.. О да, согласитесь потанцевать со мной?

– Я? Ну хорошо…

И вот уже две пары кружились по залу под вторую медленную песню. Казалось, музыкантам так понравилось, что на чрезмерно сухом корпоративе образовалась любовная парочка, что они намеренно продолжили выступать для них.

В это самое время Кэтти и Алекс пытали Виргенса, их руководителя, пытаясь узнать все о скандальном поступке Грега, который привел к его столь скорому увольнению. Виргенс был лысоватым добряком с большими глазами и начинающим выступать животом. Он был самым примерным семьянином из всех сотрудников, обожал своих сыновей и жалел жену, во всем ей уступал, не выгонял на работу, оплачивал все ее прихоти и капризы. Точно так же он жалел и сотрудников, прощал им гадости, слабости, недоделки, заступался даже за самых ленивых и глупых перед стервой Перкинс и Верховным, отчего даже его друзья-коллеги считали его плохим руководителем.

– Да вы поймите! – Сказал Виргенс. – У нас, может, в компании много всего неправильного. Но у Грега была зарплата намного выше любого из вас. И не по заслугам. Он работал с Китаем, новым и сложным для нас направлением, это правда. Но он ничего для этого не делал. Кто искал поставщиков, кто выискивал низкие цены? Кто проверял качество товаров? Я всем занимался. Он только заказы размещал. Конечно, раньше он получал намного больше…

– То есть у него зарплата все же упала? – Уточнила Кэтти.

Кэтти была на редкость некрасивой девушкой с непропорционально широкими скулами и узким подбородком. Все изъяны внешности она компенсировала обильным макияжем и дорогими шмотками, которые приобретала чуть ли не каждый день. В офисе она хранила двенадцать пар туфлей под разные наряды, и число это постепенно росло.

– Зарплата его упала. – Ответил Виргенс. – Но она все равно была выше вашей.

– Так и чего он сделал-то? Я, похоже, прослушал. – Перебил его Алекс.

Виргенс все это им рассказывал только потому, что доверял обоим: они давно сидели в одном кабинете и делились друг с другом порой тем, чем делиться не следовало.

– Виргенс говорит, – объяснила Кэтти, – он написал вчера вечером письмо самому Верховному!

– Да ладно!

– Да. – Сказал Виргенс. – Он там просто всех разнес, конечно, Перкинс главным образом. Но мне тоже досталось. Мы с Перкинс, видите ли, плохие руководители. Не ценим сотрудников. Не мотивируем.

– Так про Перкинс все правда! Молодец! Наконец-то хоть кто-то высказал все о нашей стерве! – Воскликнула Кэтти, и обычно завистливое лицо ее исказилось от злорадства.

– И что теперь с ним будет? – Спросил Алекс.

– Я ему звонил весь день.

– Зачем?

– Как зачем? Сказать, чтоб перестал выдумывать и выходил на работу.

– А он?

– Не берет трубку. На работу не вышел, на корпоратив не приехал. Побесится, вернется.

– Ха-ха! – Воскликнула Кэтти. – Наша мстительная Перкинс не допустит этого. Не простит она его. А кто возьмет бренд Lecker?

– Новая сотрудница.

– Наташа? Но почему? – Возмущению Кэтти не было предела. – Она что, так же долго работает здесь, как и мы с Алексом? Или чем-то лучше нас? Виргенс, ты почему допустил? Даже Луиза и та достойнее! Lecker лучший бренд компании. Я бы тоже поборолась за него.

– Решение Перкинс. А Луиза, извини, никакущий продакт менеджер. Наташа мехмат закончила. Так-то. – Пожал плечами Виргенс.

– А что насчет Тайного Санты? – Спросил Алекс. – Кэтти, можно я тебе подарок сделаю?

Кэтти посмотрела на него с осуждением: настолько не вовремя он заговорил об этом.

– Так, а я Алексу тогда! – Сказал Виргенс.

– Ну а я кому? – Спросила Кэтти. – Этой стерве новенькой сегодня достается все! Даже красавчик-богач Горан. – Кэтти с завистью посмотрела на танцующие пары.

– Давай я тебя приглашу. – Предложил Алекс. Он был невысоким, но стройным, молодым, с добрым лицом и раскосыми глазами.

– Не надо, пойду лучше с Марком и немцем пообщаюсь.

– Кэтти, сделай подарок Наташе! – Крикнул ей вслед Виргенс. Он шутил, как и всегда. Кэтти не оценила его чувства юмора, обернулась и, казалось, испепелила его взглядом.

Кэтти подсела за столик к Кляйнцу и стала строить ему глазки, но он невозмутимо и холодно смотрел на нее, отвечая односложно и скучно, чем еще больше испортил ей настроение. Казалось, этот черствый немец не знал, что такой момент, настроение момента, легкий флирт.

Однако Джейн недолго танцевала с по-своему привлекательным Луиджи. Он был высоким, худощавым, большеглазым, и в минуты, когда губы его не оттопыривались с недовольством, казался ранимым и чутким. Но эти минуты быстро проходили, и он вновь становился раздраженным и циничным. Луиза не выдержала, и сама рванулась к своему бывшему поставщику, которого не так давно жестоко вырвали из ее рук и впихнули в портфель новенькой Наташе. Луиза за последние месяцы скинула пятнадцать килограмм и теперь выглядела как девочка, только с тонкой талией и огромным бюстом, светлыми от природы волосами, забавно состриженными в каре. Она казалась красивее и эффектнее любой из сотрудниц «Первого решения», но отчего-то Перкинс, ее верная подруга, разлюбила ее, даже посадила сегодня за стол с сервисным отделом, где Луиза умирала от скуки.

– Луиджи! – Воскликнула она и сделала жест, приглашая потанцевать. Он, казалось, был не очень рад ее приближению, но не стал отказываться. Они пошли танцевать.

Луиза весело щебетала и одаривала его улыбкой, полной восхищения, а он, казалось, сдерживал внутреннее отторжение и неприятие.

– Ты на Рождество здесь останешься или вернешься в Италию? – Спросила она.

– Конечно же, я вернусь домой.

– Будешь праздновать с семьей?

– Да, с мамой, братом и его семьей.

– А сам не хочешь семью создать?

Луиджи рассмеялся, вероятно, чтобы выиграть время для ответа. Ему не хотелось портить отношения с Луизой, но он знал, что уже давно ходит по тонкому льду.

– Я иногда сам не знаю, чего хочу. – Сказал он наконец. Возможно, это было самое честное, что он мог изречь.

Луиза сразу после танца не вернулась к своему столику, а подсела за столик Наташи, чтобы быть ближе к итальянцу. По виду Луиджи сложно было определить, тяготится он ее вниманием или нет. Он старался сдерживаться, как мог.

Увидев, что для них с Наташей не осталось места, Горан был только рад: он утянул ее наверх, на палубу, чтобы вместе любоваться вечерними видами Лондона и звездным небом. Было свежо, прохладно, но после душного зала, где собралось столько людей, им было лучше здесь. Дышалось легко и свободно. Звездная пыль мерцала на темном покрывале неба; ее сияние было полно загадки и какого-то странного, сладкого обещания.

Теплоход проплывал мимо Тауэра, Лондонского моста и Биг Бена. Вдали высился Лондонский глаз. Привычные взору старинные места казались столь необычными, когда смотрел на них с нового ракурса – с теплохода.

– Наташа, ты родилась в Лондоне?

– Нет, Горан, я приехала из очень маленького городка, поступила в институт, так и осталась здесь. Училась бесплатно, за счет гранта.

– Какая ты самостоятельная. Всего добилась сама! И такая молодая, такая… красивая! Посмотри на меня, ты подумаешь, что я – баловень судьбы, родился сразу богатым. Но на самом деле, когда мне исполнилось двадцать, отец, он был очень строгим, отправил меня в Словению в наш филиал. Филиал был разорен и должен был вот-вот закрыться. Отец сказал, что я должен поправить дело, иначе я не буду работать на него. У меня не было опыта работы, знаний, ничего! Было очень страшно и в то же время невероятно интересно. Филиал не только не закрылся, но поднялся и стал приносить прибыль. После этого отец вернул меня в основной офис и стал повышать. Год назад он ушел на пенсию, и я полностью перенял все дела.

Наташа смотрела на него восхищенными глазами, она была уверена, что этот чистый и честный голос не может обманывать. Горан вдруг взял ее руки в свои, сердце в груди так и подпрыгнуло… но в этот момент послышались голоса, и люди стали подниматься на палубу, чтобы подышать. Наташа сразу же убрала руки и сделала шаг назад от Горана.

Вскоре здесь были и Марк, и Алекс, и Виргенс с Кэтти. Вышел и Берлингер. Это был второй собственник компании «Первое решение», он работал в правительстве и обеспечивал компанию госконтрактами. Он почти не появлялся в «Первом решении», всю работу по управлению делал первый собственник. Берлингер выпил и вовсю веселился, а, увидев Наташу и Горана, развеселился еще больше. Для человека за пятьдесят он выглядел бодрым и притягательным. В нем было удалое обаяние, казалось, он не привык видеть в сотрудниках чопорных специалистов, он пришел на корпоратив, чтобы веселиться, праздновать Рождество. Ему не нужны были дистанции, он не желал быть недосягаемым, каким был первый собственник.

– Горан! Друг мой! Сколько лет! Вижу, что ты отлично проводишь время! Какие у нас сотрудницы! – Он стрельнул более чем заинтересованным взглядом в сторону Наташи. – Я таких не припомню!

– Горан решил увести лучшего продакт менеджера «Первого решения», – послышался едкий голос Марка за его спиной. – Сделайте что-нибудь, мистер Берлингер. Пока не поздно!

– Да нет, ну что вы, – возразила Наташа. – Я работаю-то всего месяц в компании.

– И уже такие оды? – Берлингер покачал восхищенно головой. – Интересно! Эх, Горан, опередил меня! Ловко! Ничего не скажешь.

И дальше как-то само по себе произошло следующее: Берлингер отвел Горана в сторону, чтобы поговорить тет-а-тет, а Марк наконец добрался до Наташи.

В это самое время Кэтти вернулась вниз, где стала уговаривать лысоватого немца потанцевать с ней, но он невозмутимо отказывался. Казалось, ничто не могло подвигнуть его на эмоции, даже шампанское, которое Кэтти подливала и подливала в бокалы. Луиза и Луиджи закончили танец и вернулись к столу, но итальянец демонстративно сел подальше от Луизы. Та пошла в уборную. Кэтти тоже встала из-за стола и пошла за ней.

«Мужики какие-то не те пошли!» – Хотела сказать Кэтти коллеге, увидев, что коллега тоже страдает от того, что с ней не хочет общаться итальянец, но вдруг увидела, что Луиза прошла на небольшую кухню. Из любопытства она подошла ко входу и подглядела за тем, что та будет делать. Луиза подошла к работнику в белой форме и стала что-то говорить ему, как будто выражать протест, тот взбесился, скинул с себя форму, стал топтать ее, а затем схватил Луизу за плечи и затряс. Работники кухни тут же подоспели на помощь, и Кэтти убежала в уборную, чтобы никто ее не заметил. Как это было странно! Зачем Луиза общалась с работником кухни? И почему он накричал и напал на нее? Кэтти весь вечер думала об этом, пока шампанское не вытеснило эти мысли из головы.

Меж тем высокий и толстый Марк жаловался Наташе на свою жизнь. У него было шесть детей от трех разных жен, и никто не знал, остановился ли любвеобильный Марк на этих и без того рекордных числах. Всех их нужно было содержать, потому он и рвался наверх, нашел работу директором представительства.

– Слушай, я знаю, что Луиджи будет просить тебя убрать меня. – Марк сразу приступил к делу.

– Убрать тебя? С чего ты взял? – Наташа засмеялась, сделав вид, что впервые слышит о неприязни Борелли к Марку. – Ты не наш подчиненный.

– Да, но Луиджи уже вел переговоры с Грегом.

– О чем? Грега вроде уволили.

– Не уволили! Он сам хлопнул дверью! И сразу же стал проситься возглавить наше английское представительство. А у нас всего один сотрудник в Англии.

– И это ты!

– Вот именно! Грег – очень опытный менеджер… – Сказал Марк.

– И по слухам бестолковый.

– Не важно! Луиджи не догадывается об этом. Ты должна дать ему понять, что ваша компания против.

– Не переживай, до этого дела не дойдет. – Наташа была уверена, что Луиджи балабол, который никогда ни на что не решится.

Тут Наташа увидела, что к ним идет Луиджи, и сделала знак Марку. Он замолк и отошел, уступив место своему начальнику.

– Наташа, пойдем, наконец я могу перекинуться с тобой парой слов. – Сказал Луиджи.

– Да что сегодня за день такой? Вся нарасхват. – Наташа неловко засмеялась. Она видела, что Горан говорит с Берлингером, но смотрит все время только на нее. Она и сама не могла с собой совладать: так и стреляла глазами в его сторону. Каждая минута, проведенная порознь, казалась напрасно потраченной.

– Слушай, это невозможно, Марка нужно убирать. – Луиджи завел свою любимую шарманку. – Что за ситуация была с сертификатами? Я знаю, что он с Луизой чуть не подставил тебя.

– Но я решила эту проблему, в итоге они с Луизой все исправили.

– Все равно. Как представитель он ничего не делает, он бездельничает. Где обещанные продажи?

– Луиджи, я не ваш сотрудник, чтобы обсуждать качество работы вашего представителя.

– Но как же так! Я добьюсь, чтоб его уволили. И потом, этот ваш Грег…

– Ты его правда собеседовал?

– Нет, он сам звонит и добивается встречи. Я отказал. Так он, ты не представляешь, что сделал…

Вдруг зазвонил телефон Луиджи, он ушел подальше, так и не рассказав о странном поступке Грега. Наташа бросила взгляд на увальня Марка. Он стоял в стороне и грустно смотрел на Луиджи. Он был бездельником, она успела убедиться в этом за тот месяц, что работала в компании, но он был добрым, безобидным, и он никогда никого не подставлял. В подставе с сертификатами была виновата всецело хитрая и недалекая Луиза, но теперь это было в прошлом.

Перкинс, узнав правду о том, что Луиза пыталась подставить Наташу в ответ на то, что новенькой передали ее любимый итальянский бренд, рассвирепела и поссорилась с Луизой. Теперь та уже не могла использовать свое положение, чтобы подставить или как-то очернить Наташу.

Молодая женщина стала озираться по сторонам в поисках Горана, Луиджи ушел вниз, что-то крича на итальянском. Горан вновь подошел к Наташе и сразу приступил к комплиментам.

– Ты удивительная девушка, Наташа. Такая юная, а уже менеджер лучших брендов компании. И всего добилась благодаря своему уму. А как красива. Я сделаю тебе приглашение на наш завод, тебе просто необходимо ознакомиться с нашим производством. Ты увидишь, как красив наш город.

– Я с большим удовольствием.

– Я кое-что приготовил для тебя к Рождеству. Надеюсь, ты не обидишься, что я сделал это без предупреждения. Дело в том, что после наших переговоров я не мог не думать о тебе… Возьми это.

Горан извлек из внутреннего кармана пиджака аккуратный бархатный футляр продолговатой формы. Наташа ахнула. Он открыл его, и внутри заблестел аккуратный браслет, вероятнее всего, из радированного серебра с багровыми рубинами.

– Какая прелесть! Но Горан, мне так неловко, ведь я тебе ничего не приготовила.

– Пустяки. Мне так приятно, что я тебя порадовал.

Горан достал браслет и надел ей на запястье, заодно взяв ее ладонь в свою. В тот же самый момент он пронзил ее полным чувства взглядом. У Наташи закружилась голова от охвативших ее переживаний.

Теплоход проплыл центр Лондона и уже шел по направлению к окраинам, по берегам встречались поселки, деревни, спальные районы, леса.

Вдруг послышался всплеск, как будто кто-то спрыгнул с теплохода или скорее упал в воду где-то совсем рядом. Наташа и Горан мгновенно посмотрели на речку и увидели, как по ней плывет чье-то тело. Казалось, оно за что-то зацепилось и не тонуло.

– Скорее! Ему надо помочь! Что делать? – Вскричала Наташа.

– К капитану! – Горан оказался удивительно собранным, он тут же побежал вниз, а Наташа долго с ужасом смотрела на темную непроницаемую гладь воды, где кто-то был – если еще был – на грани гибели.

Теплоход пришвартовался к ближайшей станции. Вскоре все присутствующие расселись по местам и стали с любопытством смотреть друг на друга, желая убедиться, что все целы. Наташа и Горан уже не ворковали друг с другом. Кто-то был слишком пьян, чтобы понимать смысл случившегося: так, Берлингер постоянно отпускал шутки на тему убийства и продолжал наполнять свой бокал. Когда все расселись по местам, когда последние люди перестали двигаться, рыжеволосая Джейн вскричала:

– Луиджи!

И действительно, только его место пустовало во всем зале. Вскоре было объявлено, что всему коллективу необходимо ждать приезда инспектора и младших сотрудников полиции для допроса и дачи показаний.

– Сколько же нас будут допрашивать? – Воскликнула Наташа. – Ведь это мог быть любой человек! А нас здесь около ста человек.

– Меньше. – Сказал Марк.

– Полиция просто посмотрит запись с камер, и нас всех отпустят. – Сказал уверенно немец. – В наши дни преступления расследуют за один день.

Его невозмутимость и рациональность подействовала на всех успокаивающе.

– Может быть, это и не Луиджи вовсе. Может быть, он где-то в другом месте сейчас. – Сказал Марк.

– Я просто надеюсь, – сказала Наташа. – Что тот человек за бортом жив.

Вскоре приехал инспектор с констеблями, и Наташу с Гораном попросили первыми прийти на допрос в небольшой капитанский кабинет. Горан вышел из кабины с непроницаемым лицом, и Наташа вошла внутрь, не зная, что все-таки случилось. Сев за стол, она вдруг начала нервничать, как будто подозревали в первую очередь ее, что было глупо, ведь она не могла столкнуть в воду такого крупного мужчину.

Среднего роста мужчина лет тридцати пяти или старше смотрел на нее сухо. У него было скучное лицо, обычное, короткие волосы, невыразительные глаза. Однако он неприятно буровил Наташу чрезвычайно живым и умным взглядом. Взглядом, от которого, казалось, ничего нельзя было скрыть. Это был инспектор Биттерфилд.

– Расскажите, как все было. – Сказал он.

Наташа рассказала все, что слышала и видела.

– Это ведь не Луиджи был там в реке? – Уточнила она.

– Он самый. Луиджи Борелли.

– Но он жив?

– Нет, увы. Может быть, вы слышали звуки борьбы? Потасовки? Вы ведь стояли рядом.

– Ох! Мы громко разговаривали с Гораном, ничего не слышали.

– Почему вы вышли на палубу вдвоем, когда все были внизу?

Наташа покраснела.

– А разве Горан не рассказал вам?

– Я бы хотел услышать вашу версию.

– Перед самым всплеском воды Горан сказал, что пригласит меня на свой завод в рабочую командировку. Но я не думаю, что в этом есть производственная необходимость. Понимаете?

– Цель поездки – сугубо романтическая? И давно у вас отношения?

– Нет у нас отношений. Мы познакомились на этой неделе на переговорах. А сегодня весь вечер были вместе. Это все подтвердят.

– Какие у вас были отношения с Луиджи?

– Самые обычные… рабочие.

– Он разговаривал с вами сегодня отдельно на палубе. О чем?

– Просил помочь ему уволить Марка. Но…

Наташа заколебалась, ей показалось, что она подставляет Лоткина.

– Дело в том, что он всегда об этом говорит. Это все треп, я не поверила ему, постаралась уйти от темы. Луиджи любил ныть о том, как ему не нравится Марк, но делать с этим он ничего не собирался.

– Как думаете, Марк Лоткин знал о неприязни к нему со стороны его босса?

– Скорее всего, да. Это сложно скрыть! Да Луиджи и не старался. – Наташа неловко засмеялась.

– О чем разговаривал с вами Марк на палубе?

Наташа вздрогнула. Она уже стала забывать события вечера, однако Горан, по всей видимости, успел рассказать инспектору о ней все.

– О том же самом. Просил отстоять его. Стойте, он упомянул, что Грег, мой коллега, его вроде сегодня уволили, просился к Луиджи на место Марка. И Луиджи тоже об этом говорил. Он даже… – Вспышка, и Наташа вспомнила, как Луиджи кто-то позвонил. – Луиджи хотел что-то еще сказать о Греге…

– Дословно.

– «Он сам преследует меня. Я отказал ему. Так он, ты не представляешь, что сделал…»

– И?

– Все! Телефон зазвонил, и он ушел.

Биттерфилд сжал губы, казалось, он был недоволен бесполезным наблюдением Наташи.

– Кто, по вашему мнению, мог иметь мотив к убийству?

– Кто? Я… я не знаю. Никто не мог. У нас все уважаемые люди.

– Горан с кем-то еще общался, кроме вас?

Наташа задумалась.

– Только один раз: с Берлингером на палубе.

– Ясно. Прошу подписать подписку о невыезде.

Он передал Наташе документ и едким взглядом стал сверлить ее, будто хотел изучить ее реакцию. Наташа старалась как можно спокойнее писать, но буквы выходили словно нарочно неуверенными, а пальцы взмокли и промочили бумагу.

Наташа уже была в дверях, как вдруг что-то вспомнила.

– Скажите, но ведь вы можете по камерам опознать убийцу? Вы уже знаете, кто это?

– Почему вас так беспокоят камеры? – Едко спросил инспектор, отчего-то заинтересовавшись вопросом молодой женщины.

– Да нет, просто… Почему я подписала этот документ, меня что, подозревают?

– Не волнуйтесь, этот документ сейчас подпишут все.

– Даже иностранцы?

– Даже они.

В соседней кабине констебль допрашивал Марка Лоткина.

– Где вы были в 21-44, когда произошло убийство?

– Прямо с такой точностью отвечать? – Марк засмеялся.

Но ледяной взгляд констебля остудил его веселость.

– Я сидел за столиком и общался с Джейн.

– Кто еще был с вами за столом?

– Кэтти и Луиза, потом, кто еще? Ах да, Виргенс.

– Кого вы еще видели в это время? Кто точно был рядом или в поле зрения?

– Да разве вы не посмотрите камеры? Я всех не вспомню. Помню, видел Берлингера, он много пил и смеялся вместе с Кляйнцем. С ними рядом была Перкинс, она, правда, больше скучала с ними, в телефон глядела. Она не пьет, насколько я знаю.

Констебль смотрел в документы, слушая Марка, и обводил имена.

– Кэтти, Виргенс, Луиза – все они не с вашего столика, ведь так?

– Да, они подсели к нам. За нашим столиком были только Джейн, я…

– Да-да, спасибо!

Уже на входе Марк обернулся и сказал:

– Спросите Кэтти, Виргенса, Луизу – они все подтвердят, что я был с ними вместе.

Констебль посмотрел на него как на дурака, произносящего умозрительные для полиции вещи, и сделал выразительный жест глазами. Толстяк Марк смутился, кивнул и вышел.

Лишь только Перкинс вернулась к столику, как ее окружили Виргенс, Наташа, Горан, Джейн, Китти. Высокая и дородная, с одутловатым и вечно недовольным лицом, обычно Перкинс вызывала всеобщее неприятие: сотрудники минимизировали общение с ней так, как могли. Но теперь неожиданно она была в центре внимания, и на нее смотрели как на спасительницу, которая защитит свою паству от нападок убийц и полицейских. В глазах сотрудников не было былых насмешек, наоборот, в них горели участие и мольба.

– Лиз, что сказали, когда нас выпустят?

– Ох, почти всех опросили уже, скоро выпустят, но обещали еще вызвать на допросы в другие дни.

– А что камеры? Когда нам скажут имя убийцы? – Воскликнула Джейн.

– Вообще-то страшно продолжать жить и работать, когда знаешь, что где-то рядом ходит такой человек. – Сказала Луиза.

– Если они знают имя убийцы, Луиза, милая моя блондинка, – заметил Виргенс, – то он не будет ходить на свободе рядом с нами.

– Они просто не знают, кто это. – Пожала плечами Перкинс. – Камеры ничего не показывают!

– Как такое возможно?

– На теплоходе всего две камеры, которые могли бы заснять убийцу, одна на палубе, другая в зале. Но перед убийством кто-то вырубил интернет, и данные с камер не записались на сервере. Здесь точка раздачи сотовая. На сервере теперь просто пустота! А охранники, как оказалось, в момент убийства не смотрели на экраны!

– О нет! – Наташа повернулась к Горану и сказала только ему и Джейн. – Это значит, что убийство было спланировано.

– Вот дела! – Протянула Джейн.

– Это просто нелепо! Камеры ничего не записали! – Возмутился Горан, лицо его покраснело. Наташа и Джейн с изумлением следили за его реакцией. – Я не могу вернуться домой на свое предприятие, вынужден застрять здесь, не зная, когда меня выпустят, только потому что кто-то не удосужился установить двойную защиту Интернета.

– А так можно было? – Удивилась Джейн.

– Теперь это уже не важно! – Горан махнул раздраженно рукой.

– Именно поэтому, – Продолжила Перкинс, – сейчас надо будет скинуть все записи с наших телефонов вот на этот номер. Полиция будет анализировать те данные, что мы смогли записать сами.

Наташа с удивлением заметила, как похож стал Горан на склочника Луиджи, когда его разозлили. Все озлобленные люди так отталкивают, не важно, влюблен ты или нет, подумала она. Но кто же был убийцей, кто?

Когда они садились в такси, Горан вдруг вспомнил про Наташу и уступил ее свою машину. Он весь вдруг стал снова нежным и ласковым, голос его стал вкрадчивым.

– Извини, такой прекрасный вечер и так ужасно закончился. – Сказал он, когда она открыла окно кэба, чтобы попрощаться. – Милая моя Наташа, из всего произошедшего только одно радует меня.

– Что же?

– Я знаю точно, что не мы с тобой убийцы. Было бы пыткой подозревать друг друга.

В этот момент машина поехала, и Наташа успела только одарить его своей лучезарной улыбкой, тронутой тенью печали. Убит их общий знакомый, убийца неизвестен и гуляет на свободе! Отчего-то ей в голову пока еще не приходила мысль о том, что совсем о другом пора было переживать, совсем о другом. Удача, так и летевшая ей в руки до сего дня чуть ли не со скоростью света, не могла однажды не оборвать свой полет. С каждым днем ловушка начнет смыкаться вокруг нее все плотнее.

Глава вторая

В первый же рабочий день после праздника Перкинс вызвала Наташу к себе в кабинет. На тонких и мстительных губах начальницы блестела загадочная и одновременно коварная улыбка.

– Пока вы блаженно спали в кровати, ни о чем не беспокоясь, я уже узнала, что в лагере итальянцев готовится переворот.

– Что вы имеете в виду? – Наташа до сих пор не могла привыкнуть к едкой манере речи Перкинс.

– Я говорю, что Луиджи, хоть и был полным засранцем, а все-таки Марка не убирал, и эксклюзив у нас не отнимал.

Наташа удивленно вскинула брови, ожидая продолжения истории.

– Луиджи еще верил, что только с нашей компанией он сможет завоевать наш рынок. Вот почему он не рискнул убрать Марка. В глубине души он был согласен с Марком. Но после смерти Борелли его руководство, и без того сомневавшееся в этой идее, хочет назначить менеджера, который спит и видит, как отнять у нас эксклюзив.

Теперь Перкинс вскинула брови и ждала ответной ремарки от Наташи: в конце концов, молодой специалист уже месяц в компании, должна же она начать понимать, что вообще происходит в их играх. И Наташа готова была дать отпор.

– При всем моем желании сохранить эксклюзив, миссис Перкинс, я не могу не отметить, сколь малое значение он для нас имеет. Если помните, я делала сравнительную аналитику по всем брендам компании. Да, на итальянцев у нас маржинальность выше, но в абсолютном значении объемы их микроскопические по сравнению с немцами.

– Это пока так, а будет иначе. Немцы на 30 процентов дороже при том же качестве!

– Правильно! Потому что немцы инвестируют в международный маркетинг, эти 30 процентов и есть их маркетинговые издержки. Чтобы объяснить это конечному покупателю, вам придется потратить те же деньги. Иначе не дойдет.

– Вы все усложняете…

– За два года работы с итальянцами их доля на нашем рынке не выросла, она осталась такой же, как была, когда у нас не было эксклюзива. Без маркетинга не будет роста.

– Луиза много делала для развития этого направления…

– Я знаю, и она молодец! Но эти дела не повлияли на объемы продаж.

Перкинс начала терять терпение. Она уже не разговаривала с Наташей как с простой смертной, а кричала на нее как аристократка кричит на горничную:

– Значит так! Верховный хочет, чтоб у нас был эксклюзив! Итальянцы – его любимая игрушка, он тешит себя надеждой, что когда-нибудь они займут место немцев! Может через десять или двадцать лет! Не важно! Нам нужен эксклюзив. Это ясно?

– Что от меня требуется?

– Сейчас итальянцы начнут вас бомбардировать письмами, намекая на смену курса. Ваша позиция должна быть четкой и несгибаемой. Начнут кидать нас – мы порвем с ними! – Крик Перкинс превратился в визг, и Наташа почти онемела от шока.

– Я все поняла. – Только и вымолвила она.

– Вот и отлично! И Марка защищать так, как только можете!

– Мне врать, что он лучший работник года? – Наташа не выдержала и съехидничала.

– Не врать! Убеждать!

– Но он лентяй и ничего не делает для продвижения…

– Не важно! Он за нас горой. И мы за него – тоже.

– Я все поняла.

– До свидания.

Такой разъяренной Наташа еще не видела Перкинс. Она вышла из кабинета вся алая, как рак. Казалось, ее окатили кипятком. Теперь она поняла, почему все ненавидели Перкинс и глумились над ней за ее спиной.

Джейн и Наташа вышли на улицу, чтобы примкнуть к курильщикам, как они делали в дни стресса. И хотя обе они не курили, но они наливали себе кофе из автомата и ходили вокруг курильщиков, вдыхая курево и одновременно болтая.

– Кто это мог быть? – Недоумевала Джейн. – Неужели сами итальянцы избавились от Луиджи, чтоб отнять у нас эксклюзив?

Наташа фыркнула.

– Они бы просто уволили его или перекинули на другой регион.

– Тогда кто?

– Ну давай подумаем. Кто ненавидел Луиджи? В начале корпоратива я заметила, что Горан недолюбливает его. Но Горан был все время со мной.

– Если только он намеренно был с тобой, а в это время другой человек убил его. Например, он прятался в подсобке. Я слышала голоса в тех помещениях, когда пошла в туалет в начале вечера.

– Так это могли быть просто работники.

– Да, но почему тогда из подсобки вышел Луиджи? – настаивала на своем Джейн.

– Но ведь не Горан же! – Засмеялась Наташа. Нет, она готова была защищать возлюбленного любой ценой. – Горан не способен на подобное. Он благородный. Да и к чему?

– Конкуренция. – Пожала плечами Джейн.

– Перестань! Я сегодня сравнила их. Они в разных ценовых категориях. И это убийство ну никак не повлияет на долю итальянцев в нашем портфеле или на рынке в целом.

– Хорошо, тогда кто? Марк? Ты говорила, он ненавидел Луиджи.

– Он – да. Хотя он такой безобидный увалень.

– Ха! 6 детей и 3 жены! Уж явно не из честных людей.

– И все равно. Ну хорошо, пусть это будет первый подозреваемый.

Джейн засмеялась:

– Мы составляем список?

– А то как же! Конечно! – Засмеялась в ответ Наташа. – Потом, Кляйнц. Луиджи буквально испепелял его взглядом.

– Нет-нет! Не считается!

– Почему это? – Наташа прищурилась.

– Кляйнц не отвечал ему. А главное, Луиджи и должен был ненавидеть Кляйнца, ведь он руководит компанией, которую Луиджи мечтал потеснить. Как еще?

– Ну тогда только Марк?

Вдруг они увидели, как от метро идет Луиза. На глазах у нее были темные очки, хотя на улице было пасмурно и накрапывал дождь. Вид у нее был невероятно бодрый, настроение приподнятое.

– Луиза, с тобой все в порядке? – Спросила Джейн удивленно. – Что-то радостное случилось?

Луиза подняла очки. Обе женщины ахнули: на лице красотки Луизы был огромный фингал.

– Что случилось? – Воскликнула Наташа.

– Я делала инъекции красоты, неудачно получилось в этот раз.

– Впервые слышу про такие уколы. – С недоверием пробормотала Джейн.

– Нет-нет, я их раз в месяц делаю.

Луиза надела очки обратно и пошла в офис.

– Опять опаздывает. – Сказала Джейн ей в след.

– Слушай, а что там с Луизой? Что за конфликт был между ней, Луиджи и Перкинс?

– И Марком, – поправила ее Джейн. – Знаешь, что, милая моя? Уверена, что муж ее хорошенько побил вчера. И по заслугам! Вообще, это она и убила Луиджи.

– Что ты такое говоришь?! Мне требуется разъяснение.

Это случилось еще весной. Луиджи и Марк выделили средства для поездки главных дилеров «Первого решения» в Италию. Предполагалось, что представители фирм пройдут обучение на фабрике, им сделают экскурсию по производству, проведут мастер-классы, а затем покажут объекты, уже оснащенные итальянским оборудованием. Безусловно, не менее важным условием было посещение итальянских ресторанов с неземной кухней, музеев, старинных городов, крепостей, площадей. Вино, просека – все это должно было течь рекою, чтобы ублажить требовательных дилеров и навсегда отвратить их от немецкого бренда «Lecker», который никогда для них подобных поощрительных поездок не делал.

Ни для кого не было секретом, что работники дилерских фирм намеренно убеждали конечных клиентов переходить на итальянское оборудование, чтобы сами они выиграли поездку в Италию. В конце концов, выбраться из захолустья и поехать в лучшие города старинной Италии, где собрано семь десятых всех мировых достопримечательностей – счастье для любого рядового менеджера.

В поездку с дилерами отправились Марк и Луиза. Луиза тогда еще не успела сбросить лишний вес, но все равно была очень привлекательной, и она знала об этом. И хотя она была замужем, детей у них с Франком до сих пор не было, муж зарабатывал мало: то работал, то сидел без дела. Жили они в довольно скромном таунхаусе ее родителей. Прежде Луиза мечтала, что ребенок скрасит их совместную жизнь, но все их попытки зачать ребенка были безуспешны.

Сама она работала всегда неохотно, была известной пофигисткой, делала много ошибок в «Первом решении», никто ее там не воспринимал всерьез до тех самых пор, пока в компанию не пришла Лиз Перкинс. Сначала Лиз работала на месте Виргенса, но, когда уволился директор департамента, она пошла на повышение. К тому моменту хитрая Луиза уже подружилась с Лиз, и они вместе пили шампанское по вечерам. Именно благодаря этой дружбе Луиза наконец получила повышение. Никто прежде не работал так долго в должности ассистента, Луиза побила все рекорды! Вот теперь ее час настал, она стала продакт менеджером. За все ее косяки отвечала Перкинс, всячески покрывая Луизу перед Верховным, и какое-то время это действительно работало.

Именно поэтому Луиза не чувствовала никакой скованности в отношении красавца итальянца. У нее был надежный тыл в лице высокопоставленной подруги. И потом, Луиджи сам говорил с ней с придыханием, весь менялся в лице, становился серьезным, вдумчивым, тяжелым взглядом блуждал по ее лицу, телу, бесстыдно разглядывая ее на глазах у других. Казалось, он раздевал ее глазами.

В тот незабываемый для нее день они прибыли в Венецию, где сначала катались на катере. Уже тогда теплый итальянский ветер трепал светлые волосы Луизы по лицу, она их постоянно поправляла, а потом перестала. И сколько бы она ни смотрела на Луиджи, он все буровил ее взглядом, не позволяя усомниться в том, насколько она ему нравилась.

Когда они прибыли в центр Венеции, то пошли в одну из самых дорогих гостиниц в мире, где каждый сантиметр здания был унизан фресками, мозаикой, росписью, позолотой, драгоценными камнями. Сверкали в нем не только стены, потолки, стекла, зеркала, люстры, диваны, кресла, кушетки, ковры, вазы, сверкали в нем и гости отеля. Старые и молодые аристократки, чьи шеи сияли от жемчуга, изумруда, рубина, бриллиантов. Мужчины, лоснящиеся от осознания собственной недосягаемости и значимости. И они, простые туристы, должно быть, выглядевшие как голодранцы на их фоне.

– Здесь снимали фильм «Турист» с Джонни Деппом и Анджелиной Джоли. – Пояснил Луиджи.

Но Луиза ничего этого не хотела знать: от страсти сердце обмирало, то горело, то немело, голова не соображала совсем ничего. Вместо того, чтобы петь дилерам оды о лучшем из лучших итальянском бренде, она сосредоточилась исключительно на том, чтобы окончательно обворожить Луиджи, присвоить его себе, сделать своим рабом. В тот день, когда все пошли в бар, чтобы выпить прохладительные напитки и спиртное, Луиджи сам сделал первый шаг. Он подошел к ней сзади и шепнул ей на ухо.

– Пойдем отсюда, дорогая моя Луиза!

– Куда?

– Ты в Венеции, в центре мира! Ты просто обязана прокатиться на гондоле!

– О, Луиджи! – Она бросилась за ним, он схватил ее ладонь, никого не стесняясь, но она вдруг остановилась. – Постой, а как же мои дилеры?

– Забудь про них! Пусть Марк работает! За что я ему плачу деньги?

Увалень Марк смотрел, как они уходили, взгляд его потемнел на мгновение, как будто совесть уколола его за то, что он молчал и позволял Луизе совершать свою ошибку. Но это был всего лишь миг, он встряхнул плечами и продолжил ворковать с дилерами, заказывая все больше и больше спиртного.

А Луиджи меж тем глядел на Луизу и все говорил ей, казалось, нескончаемый поток его речей мог оборваться лишь со смертью.

– Луиза, дорогая моя, как ты красива! Никогда прежде я не встречал женщин такой красоты. Сколько тебе лет? Двадцать? Двадцать пять?

Луиза хохотнула, от улыбки болело лицо, она наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним. Что ей было до мужа? Что до Англии? Она мечтала навсегда остаться здесь. Гондола плыла по узким улицам мимо многоэтажных домов, имевших свои пристани, свои катера – казалось, люди в Венеции покупали катера и лодки вместо машин, а выходили не на улицу, а к реке, на пирс своего дома. Было забавно наблюдать за тем, как из старинных домов в центре города, должно быть, очень дорогих, выходили мужчины в элитных костюмах с тем, чтобы сесть в катер и направиться на работу или на деловую встречу по воде.

– Ты знаешь, Луиза, моя жизнь была долго сплошным кошмаром. Сначала моя жена изменила мне, я подал на развод, а потом все закончилось тем, что я еще и должен платить ей огромные алименты. Если бы она нашла хорошую работу, то размер алиментов можно было бы пересмотреть, но она не думает работать по-настоящему. А зачем? Если я теперь до самой пенсии ей обязан! С самого развода я был как демон: вечно зол, вечно недоволен, ненавидел женщин, не выносил самый их вид. Все это так бы и продолжалось, если бы я не встретил тебя. Разве это не судьба, что именно тебя назначили нашим менеджером? Молодую, красивую, жизнерадостную, бойкую? Тебе нравится Италия?

Луиза слушала его, затаив дыхание, оттого не сразу поняла, что он обращается к ней с вопросом.

– Нравится? Я обожаю Италию! Век бы с ней не расставалась.

А вечером, когда все сидели после ресторана в фойе отеля и баре, договаривая последние разговоры, Луиджи сделал знак Луизе, и они ушли в свои номера. Когда никто не видел, Луиджи увел Луизу в свой номер. Так началась запретная страсть: под властью итальянского солнца, итальянского ветра, венецианской музыки, венецианских вод. У Луизы голова кружилась от счастья. Каким непутевым и ленивым казался ее собственный муж по сравнению с Луиджи! Когда она вернулась домой, все общение с Луиджи стало тайным: общаться пришлось исключительно только на работе, Луиза выбегала из общего кабинета на улицу и болтала с ним неприлично долго. Именно эти разговоры выдали ее с потрохами: сплетни о ней и Луиджи поползли сразу по отделу.

Все это было неимоверно сложно, в условиях расстояния, языкового барьера, наличия ревнивого мужа. Все это не могло продолжаться долго, и Луиза мучительно ждала развязки. Сердце требовало развязки! Луиджи должен был увезти ее в Италию! Однако он не предлагал ничего, тянул время, жалуясь на безденежье из-за бывшей жены, низкие показатели по его региону, низкие бонусы. Луиза с остервенением набрасывалась на отдел продаж, выбивая из них показатели по итальянскому бренду. И это дало свои плоды, в какой-то степени менеджеры стали охотнее предлагать итальянцев дилерам.

Поняв, что его метод работает, и что Луиза вся в его руках и сделает все, что он захочет, Луиджи начал свою излюбленную песню: стал склонять ее избавиться от Марка. Луиза стала не то, чтобы подставлять Марка, но каждый его маленький и даже крошечный косяк, коих было много, она преувеличивала и доводила письменно до скандала. Марк вскоре почувствовал, что она предвзята к нему, оттого стал отвечать ей тем же, в итоге их переписка порой по любому плевому вопросу доходила до многотомника.

Однажды Марк не выдержал и отправил одну из таких перебранок Верховному, с кем у него были прекрасные личные отношения, ведь итальянский бренд в «Первом решении» появился в принципе в тот день, когда Марк приехал лично к Верховному с презентацией. При чтении многокилометровой переписки у Верховного волосы на голове зашевелились от бестолковости и наглости его собственной сотрудницы. Но поскольку он никогда не снисходил до уровня простых менеджеров, нагоняй получила, разумеется, Лиз Перкинс.

– Избавляйтесь от нее. – Заключил свою гневную речь Верховный. – И чтобы на защитах плана закупок ее не было.

А ведь Перкинс только уговорила Верховного допустить бывшую ассистентку до его кабинета, до ежемесячных защит плана! Всеми силами она отбивала подругу, но все закончилось тем, что ее саму обвинили в некомпетентности, в том, что она разбаловала свою сотрудницу. Раздосадованная и обозленная, Перкинс вернулась к себе, вызвала подругу к себе и спустила на нее всех собак. Судьба бренда была решена. В срочном порядке на работу взяли Наташу, и она теперь занималась дрязгами между Марком и Луиджи.

Казалось бы, романтическая история, которая разворачивалась на глазах не только отдела, но и всей компании, даже руководства, история, в которой смешались и чувства, и карьеризм, и дружба, пришла к логическому концу, но нет!

Луиза звонила и писала Луиджи, а он не знал, как выпутаться из отношений, не представлявших для него теперь никакой ценности. Соблазнить Наташу он и не думал – теперь это будет выглядеть нелепо, хуже того, он может испортить собственную деловую репутацию. Но Луиза! Она все еще верила, что он увезет ее с собой в Италию, а у него не хватало духа сказать ей правду. Поэтому он, как всякий трус, решил постепенно свести на нет все общение.

Луиза впала в отчаяние. А в отчаянии женщина совсем теряет голову и совершает глупость за глупостью. Она перестала хитрить перед мужем, и он уж теперь вовсю почувствовал на себе степень ее отчуждения. Она отказывала ему в постели, внимании, ласке, даже просто обыкновенных словах. Она при нем начала переписку, от которой пылали ее щеки. Луиджи уходил от прямых вопросов, вилял, как мог, и Луиза злилась, потому что знала, что влюбленный мужчина так себя не ведет.

Но главное заключалось не в этом. Главное было в другом. За последние месяцы Луиза от любви привела свое тело в порядок, вернула себе изумительные формы, дарованные ей природой. Тело ее было настолько привлекательно, насколько может быть привлекательно самое совершенное женское тело. Лицо ее было обаятельно, светлые густые волосы искрились здоровьем. Нрав ее был легкий, радостный, натура страстной до самоотречения. И что, что на работе ее не уважали – разве мужчине это нужно в женщине?

Что еще нужно было Луиджи? Как он мог не только не любить, но и не обожать, не боготворить ее? Разве не была она подарком небес для него после хитроумной, расчетливой предательницы-жены? Так почему он отвергал ее? В этом не было смысла, в этом не было правды, этому не было объяснения. Оттого-то Луиза сходила с ума.

Муж застал ее за недвусмысленной перепиской, случился скандал, и Луиза, гордая от природы, собрала вещи и ушла из дома своих же родителей! К счастью, сострадательная Перкинс, сама давно выгнавшая своего мужа, приютила ее. Вместе они ездили на работу на общественном транспорте, именно поэтому и об этом повороте в судьбе Луизы вскоре знала вся компания.

Но когда Луиза, вопреки наставлениям подруги, продолжила бегать за Луиджи, пришел черед ей ссориться и с Перкинс. Тогда она вернулась в отчий дом, уже на правах соседки, а не жены своего мужа. Всепрощающий муж, однако, решил искать примирения с женой. Уж кто, как не он, знал, что итальянец просто использовал ее! Именно поэтому он взбесился, когда увидел, как Луиза нарядилась для рождественского корпоратива. Он сразу понял, что на корпоративе будет его соперник. И вот теперь, на утро после праздника, Луиза приехала на работу с огромным фингалом.

Наташа слушала душещипательный рассказ Джейн, широко распахнув глаза.

– Какой ужас! Выходит, правда, это убийство на почве ревности и мести за то, что он использовал ее!

– Самое подлое, что на следующее утро она идет и вся сияет, как будто не было ничего вчера. Как будто она не убивала человека!

– Психопатка! – Воскликнула Наташа.

– Она всегда была пофигисткой, но я не думала, что настолько…

– Может быть, она притворяется. – Заметила Наташа. – Знаешь, если бы она сейчас не надела эту маску, мы бы сразу все поняли, что это ее рук дело.

– Должно быть, так и есть. – Согласилась Джейн.

– Или же она просто безумно счастлива, что Луиджи мертв. Месть, как говорится, это блюдо, которое подают холодным.

– Страшная женщина!

– Роковая женщина!

И обе поглядели Луизе вслед. Даже со спины она казалась счастливой и совершенно невозмутимой, как будто на днях никто не убивал ее собственного любовника, как будто она не ссорилась с мужем и директором департамента. Казалось, ничто не могло испортить этой красивой блондинке настроение.

В это самое время Биттерфилд с видом явного неудовольствия просматривал отчет констебля. Тот стоял напротив его стола. Это был небольшой кабинет с многочисленными шкафами с отчетами и папками, закрытыми на ключ. На окне не висело занавесок, только рулонные шторы. Не стояло статуэток, фотографий и прочих вещей, которые могли бы свидетельствовать о наличии детей, семьи, девушки.

– Что же это получается: по вашему отчету никто из зала и кухни не мог подняться незаметно на палубу? Как такое возможно?

Подобный отчет, либо некачественно сделанный, либо скрывавший важные подробности для следствия из-за некачественных показаний свидетелей, мог значить лишь одно: дело становилось все сложнее и запутаннее. При таких исходных данных можно было месяцами допрашивать свидетелей, пока они окончательно не забудут, что произошло на самом деле.

– Но все сходится. – Ответил констебль. – На видео и фотографиях сотрудников нет расхождений.

– Я сам пересмотрю все видео.

– Может быть, они сговорились покрывать друг друга? Мало ли, кто в туалет в это время выходил, испугался, попросил не говорить об этом коллегу. Убийца этим воспользовался и тоже про туалет басню придумал. И потом, не стоит забывать, что почти все были пьяными.

– Нужно составить список тех, кого мы должны позвать на повторный допрос. Кто путался в показаниях больше всех?

– Будет сделано.

Не успела Наташа сесть за свой стол, как ее сотовый зазвонил. Это была Перкинс!

– Опять! – Воскликнула женщина и закатила глаза. – Ну что теперь?

– Алло. Да, я на месте. Куда? В Скотланд-Ярд? Ну хорошо.

Джейн внимательно слушала, чем закончится разговор, и лишь только та положила трубку, как она подскочила к ее столу.

– Что такое?

– Джейн, меня вызывают на повторный допрос.

– Вот и хорошо. Расскажешь там все про… – Вдруг поняв, что вокруг коллеги, Джейн умолкла. – Ну, ты поняла про что.

– Расскажу, куда я денусь. Одного не пойму: почему именно меня вызывают? Почему не…?

И они обе посмотрели в конец кабинета, где потягивала кофе из трубочки Луиза с огромным фингалом. Лицо ее выражало странное блаженство. Наташа почувствовала, как по коже забегали мурашки: сидеть в одном кабинете с убийцей и делать вид, что не знаешь об этом – вот так страсти!

– Знаешь, Джейн. Я тут подумала. Ведь она и меня должна ненавидеть тоже. Ведь это мне отдали ее любимый бренд. Если бы не я, их отношения могли бы сложиться.

Джейн чуть не вскрикнула от этой страшной догадки, но вовремя прикрыла рот рукой.

В комнате для допросов Наташе впервые стало страшно. Биттерфилд так смотрел на нее в этот раз, словно она была не одна из десятков подозреваемых, а одна единственная. Он сверлил ее взглядом, на лице не было ни тени улыбки или хотя бы доброжелательности. Она даже пожалела, что надела сегодня самую будничную кофту и брюки. Будь на ней красивый костюм или деловое платье, она бы чувствовала себя уверенной в своей неотразимости и привлекательности. А сейчас она ощущала себя посредственностью, с которой можно сделать все, что угодно.

– Итак, Наташа. Расскажите мне, что именно вы делали на палубе вместе с Гораном?

– Я же рассказывала: мы общались, говорили на разные темы.

– На какие темы?

– В основном про наши биографии. Я не знаю… Горан рассказывал, как строил карьеру, как отец его воспитывал… Вам правда это интересно? Я рассказывала, что приехала из маленького городка и сама поступила в университет, получила грант. Он выразил восхищение. Вот и все. Потом, как я и говорила, речь зашла о том, чтобы я поехала на завод…

– Я это все слышал! – Перебил ее резко Биттерфилд. – Лучше мне расскажите, куда и когда отлучался Горан.

– Он никуда не отлучался.

– Что, и в уборную не ходил? – Усмехнулся инспектор.

– Нет, не было такого. – Наташа пожала плечами. Вопросы переходили в область абсурдного. Вероятно, это был такой метод: давить на всех, пока кто-то не проколется. Однако от этого не было легче.

– А вы? Вы куда отлучались? И когда?

– Я? Тоже никуда не ходила.

– И весь час вы были на палубе? И не замерзли?

– Может, и замерзла чуть-чуть, но вы же сами понимаете…

– Не понимаю…

– На свидании и не такое стерпишь, а у меня было именно такое настроение.

– Все ясно! – Вдруг воскликнул Биттерфилд и хлопнул папкой по столу.

Наташа вздрогнула, внутри все загорелось от страха. Может быть, это не метод такой? Может быть, инспектор просто хочет найти козла отпущения и повесить на него все, подтасовать факты и улики?

– Значит, правду вы говорить не хотите! Тем хуже для вас и вашего приятеля.

– Какую правду? – Голос ее предательски задрожал. – Я все сказала.

– Вы не сказали того, как вы с Гораном убили Луиджи, как вы придумали план про романтические отношения, чтобы устранить его.

– Что? Да это ложь! Чудовищная ложь! Сами подумайте: зачем нам это?

– Это вы мне скажите, какой у вас мотив?

– Да нет никакого мотива, мы ничего такого не делали!

Наташа старалась повышать голос, чтобы Биттерфилд не перекрикивал ее, но от волнения голос ее становился тише и слабее, она даже стала хрипеть. Обвинения были настолько неожиданными и беспочвенными, что все поплыло перед глазами от шока.

– Тогда кто это сделал, я вас спрашиваю? Мы проанализировали протоколы допросов всех сотрудников, у всех алиби – все были внизу и не покидали общее помещение. Даже работники ресторана все были на своем месте. Алиби нет только у вас двоих.

– Безумие! Да ведь мы мгновенно побежали за капитаном, лишь только заподозрили, что кого-то скинули в воду! И потом, мы даже не знали, что Луиджи погиб. Мы надеялись до последнего, что человек за бортом просто переохладился.

– И вы, конечно же, не знали, чем его убили? – Ехидно воскликнул Биттерфилд.

– Да разве он не просто утонул?

Биттерфилд молчал, не отвечал, сверлил Наташу взглядом, она же от напряжения заерзала на стуле.

– Нет. – Наконец сказал Биттерфилд. – Он не просто утонул. Его зарезали.

– Ах! – Вскрикнула Наташа.

– Тем более странно, что вы не слышали звуков борьбы или крики.

– Но я же говорю… влюбленные ничего не слышат.

– А вы влюбленные? – Усмехнулся Биттерфилд.

– Я… не знаю. – Наташа колебалась: Горан не звонил ей больше. Вдруг он вовсе не позвонит? Вдруг он одумался после вчерашнего вечера? – Но мне так казалось вчера. Послушайте! Я должна вам кое-что рассказать.

Биттерфилд даже подался вперед, ожидая услышать на сей раз что-то очень ценное. Но подробный рассказ Наташи об обманутых чувствах Луизы не впечатлил его. Наоборот, лицо его выражало еще больше недоверие.

– Я же сказал, что Луиза не могла убить его.

– Почему? Потому что она женщина? Так ведь вы сами говорите, что его на самом деле зарезали. Женщине такое под силу.

– Вот именно! – Инспектор вновь поглядел на Наташу с осуждением, как будто он не сомневался, что именно она убийца. – Но, как я говорил, Луиза была в момент убийства в зале. Ее видели другие сотрудники. Это точно не она.

Биттерфилд сверлил Наташу взглядом, не моргая, ужас все больше охватывал ее. Тогда она решилась сказать то, что мучило ее больше всего.

– Вы что, предъявляете мне обвинение?

– Мне нечего пока предъявить вам. Нет мотива. Нет орудия убийства. Передайте своему Вуковичу, чтобы перестал звонить и скандалить. Никто не отменит подписку о невыезде, пока мы не найдем убийцу.

– Он не мой Вукович. Вы можете сказать ему все сами. И что вы хотите от меня?

– Правды.

– Вы ее уже получили. Я все сказала.

– Подумайте, кто еще ненавидел Луиджи.

– Да мало ли кто? – Возмутилась Наташа, теряя контроль. – Может, весь его итальянский офис? Он хам, истерик. Его пальцем ткни – орет как баба! Точнее сказать, орал…

– Мы проверим данные о перемещениях его коллег. Если они прибыли в Англию, это невозможно скрыть. Всего хорошего!

Наташе допрос доставил массу неприятных эмоций, а упоминание Горана в таком дурном свете окончательно добило ее. Выходя из кабинета, она хотела провалиться сквозь землю, сбежать на край земли, больше никогда не появляться на людях. Она замерла на несколько минут в коридоре, переваривая все то, что вывалил на нее инспектор.

Вдруг следом из кабинета вышел сам Биттерфилд, они столкнулись лицом к лицу, и что-то было в его взгляде: совсем другое! Наташа замерла на мгновение, дух перехватило. Что, что это было? О чем он вдруг подумал, так пристально глядя на нее? Что-то властное и сильное было в этом взгляде, как будто он уже держал ее в своем кулаке, и она была беззащитна перед ним. Наташа хотела было что-то сказать, но он отвернулся и ушел, и тогда ей вдруг стало немного легче.

И все-таки полная тревоги, озадаченная, несчастная, Наташа приехала в офис. Выслушав ее подробный рассказ во время прогулки под окнами офиса, Джейн воскликнула:

– Да! Как это все неприятно и тревожно! Неужели они хотят тебя упечь за решетку?

– Что? Типун тебе на язык!

– Так ведь ты сама понимаешь: Горана не упечешь, слишком важная шишка, его семья дружит с руководством Хорватии. Древний род, богатейший клан. А все остальные сотрудники были в зале, их тоже не привлечь к ответственности.

– Ну а ты? Ты мне веришь?

– Конечно верю! Слушай, Наташа, пока тебя не было, я тут с Кэтти посплетничала. Она мне такое про Луизу рассказала!

– То есть мы опять к Луизе возвращаемся? – Наташа закатила глаза.

– Не совсем. Но Кэтти видела, как та входила на кухню и там ругалась с работником. Он схватил ее за плечи и затряс со всей силы.

– Муж? – Ахнула Наташа.

– Возможно!

– Но как он проник на теплоход?

– Не знаю. – Джейн пожала плечами. – Это самый больной вопрос! И как мы докажем, что он был там?

– А почему мы должны что-то доказывать? – Возмутилась Наташа. – Это работа инспектора. Если он такой умный, пусть сам опрашивает работников ресторана, пусть узнает, как так случилось. Джейн, неужели ты не понимаешь, что он и убил Луиджи? Ведь это убийство из ревности! Луиза клялась ему, что у нее с ним все кончено, а сама нарядилась – и на рождественский корпоратив. А там шагу не давала Луиджи ступить.

– Ты так уверена в этом?

– Ну а что еще нам думать? – Простонала Наташа. – Ты же сама слышала: все имеют алиби…

– Все кроме человека, – задумчиво произнесла Джейн, – которого как будто не было на теплоходе.

– Именно! Мне нужно снова попасть к этому инспектору.

– Может не стоит? Зачем самой напрашиваться?

– Но я ведь помочь хочу! – Наташа задумалась: так ли нужно было лезть лишний раз в полицию? – Ну хорошо, ты права. Сама не знаю, почему так хочу снова увидеться с инспектором. – Сказав последние слова, она засмеялась.

И действительно, отчего-то при одной мысли о встрече с Биттерфилдом, Наташе стало вдруг приятно. Но она тряхнула головой: еще недавно он пытался упечь ее за решетку, лишь бы скорее закрыть дело! Нет, она обязана презирать и ненавидеть его за некомпетентность и безразличие к судьбам невинных людей! Только так! А если все-таки он ее подставит? Что тогда?

А на следующее утро Горан наконец написал ей сообщение. Наташа забыла об экране монитора с сотней непрочитанных писем, о звенящем телефоне. Что ему написать? Что сказать? Нужно ли писать сразу? Нельзя сразу! Ведь он больше суток не вспоминал про нее: нельзя дать ему понять, что она только и делала, что сидела за столом и ждала его сообщения.

– Наташа! Наташа! Очнитесь! Я, конечно, понимаю, что у всех Рождество на уме, и не до работы, но осталось еще много времени до праздника. Пока нужно работать!

Змеиный голос Лиз Перкинс вывел Наташу из оцепенения. Она встрепенулась. Начальница стояла перед ней собственной персоной. Джейн за спиной делала ей озадаченные знаки, как будто вопрошая, что с ней, что она не заметила приближение Перкинс.

– Я вам звоню, пишу, ни ответа – ни привета. Что у вас с брендом «Lecker»?

– А что с ним? – Удивилась Наташа.

– Вы дела приняли?

– От… кого? Грег ведь не появлялся.

– От Виргинса, разумеется. Он, конечно, не особо в курсе, что там и как, но знает поболее остальных. Быстро к нему в кабинет.

Наташа встала, схватила блокнот с ручкой и пошла, забыв на время о Горане. Перкинс последовала за ней, выглядело это так, как будто воспитатель ведет ребенка на прогулку или в уборную, и Наташа покраснела от смеси смущения и возмущения.

Однако лишь только они вышли, как выяснилось, что причина была в другом: Перкинс хотела сказать ей что-то наедине.

– Там творится что-то странное с этими немцами. У нас по ним самые большие продажи.

– Да, я знаю.

– Так в последние дни департамент продаж жалуется, что идут отмены заказов. Мы возвращаем предоплату одну за другой на основную позицию.

– Так это их задача – выяснить у дилеров, в чем дело.

– Я-то знаю! Но вы же понимаете, это отдел продаж. Пока их не надоумишь, сами не догадаются. Принимайте дела и идите в департамент продаж, собирайте аналитику по отменам. Требуйте, чтоб обзванивали дилеров. Кто-то должен расколоться, в чем причина.

– Как будто кто-то пустил слух о неисправности оборудования.

Перкинс усмехнулась.

– Возможно. Или будет новая линейка брендов, и дилеры не хотят заказывать старье. В любом случае, нам неликвид на стоках потом не нужен.

– Я проверю заодно, не было ли скачков, не перетекли ли заказы в итальянский бренд. Мало ли, а вдруг?

Перкинс вновь усмехнулась, казалось, она была довольна сообразительностью Наташи.

– Проверьте! Мне отчитайтесь.

– Хорошо!

Перкинс была довольна, Горан объявился, казалось, все было не так уж и плохо, думала про себя Наташа. Единственное, что еще беспокоило ее, так это то, что она не по собственной воле скрыла от Биттерфилда важнейшие из обстоятельств. Обстоятельства, которые могли спасти ее. Но время уходило, утекало, и, быть может, эта информация будет бесполезна уже через несколько дней. Как знать, муж Луизы мог замести следы еще вчера! А она бездействовала, бездействовала, подставляя себя.

Горан назначил встречу в ресторане недалеко от офиса «Первого решения». Это было довольно пафосное заведение со странными декорациями, огромными вазами, висящими на стенах, старомодными винными шкафами, полками с оливковыми и другими маслами. Кухня располагалась в самом центре зала и была открытой. Было слышно и видно поваров, можно было подойти ближе и подглядеть за их кропотливой работой, за ловким накручиванием роллом, за переворачиванием теста для пиццы в воздухе, за быстрой нарезкой каких-бы то ни было овощей или грибов. Из печей при открытии дверей выходил пар, в дровяной печи для пиццы пылал уютный огонь.

Горан был мил и приветлив, как и всегда. Казалось, ни тени неловкости после произошедшего убийства не пролегло между ними.

– Заказывай все, что хочешь, обед на мне. Я намеренно выбрал место подороже, чтобы было меньше людей. Не хочу лишних глаз.

Наташа потупила взгляд. Последние слова неприятно кольнули ее.

– Послушай, как ты? Все ли в порядке? – Спросил наконец он, когда им принесли вино.

– Да как сказать. Знаешь, меня вызывали на второй допрос.

– Так-так. И меня тоже. Что ты им сказала?

Наташа пожала плечами. Неужели он пригласил ее только ради этих выяснений? Романтические чувства в ней все больше затухали. Горан казался милым, но каким-то скользким, непонятным. Она еще не понимала, почему. Казалось, в кармане у него была припасена фига для нее. Неужели она влюбилась в Луиджи номер два? Как же так?! Ведь он был так не похож на итальянца. Он был всегда внимателен, учтив, добр, глаза его искрились честностью и благородством. Ей прежде даже казалось, что он предъявляет высочайшие требования к самому себе, и ей будет трудно соответствовать ему. А теперь выходило, что все могло быть наоборот…

Усилием воли Наташа попыталась возмутить в себе все те же чувства, что воспламенял в ней взгляд Горана на корпоративе. Хотелось того же огня, того же безумия внутри себя. Хотелось поверить в него, поверить в искренность его намерений.

– Все то же, что и в прошлый раз. Что нового я могу рассказать?

– Отлично. Ты ведь не говорила им, что я покидал тебя, уходил по своим делам и так далее?

– Что? Да зачем? Ведь ты никуда не уходил. Не понимаю.

– Мало ли. Ты просто не представляешь. Я очень дорожу своей репутацией. Если где-то всплывет, что меня подозревают… а это безумие, ты лучше других знаешь это! Словом, дела мои пойдут очень плохо. Наша компания торгует с разными странами, разными фирмами. Мне бы не хотелось быть ни в чем замешанным. Да, это безумие! Как они могут подозревать меня? У меня есть все, что нужно для жизни, моя цель сохранить это, сохранить свою репутацию, а не наоборот…

– Горан, извини, если я обижу тебя. Но я тоже дорожу своей репутацией. – Наташа красноречиво и одновременно насмешливо подняла брови. – Представь себе. Хоть я и не такая большая шишка. Зачем мне лгать инспектору? Это даже смешно! Мы ни в чем не виноваты. Нужно настаивать на правде. Инспектор давил на меня, но я не поддалась, и ты не поддавайся. Пусть работает. Хочет закрыть поскорее дело? Пусть обломится!

– Да, да, и я не поддавался. Он сильно давил на меня. Это их методы. Надеются, что так преступников расколоть могут. А если человек невиновен, то не поддастся. Поэтому очень правильно, что ты стояла на своем.

Весь обед они говорили только об этом деле, Наташа даже рассказала о том, на кого пали их подозрения с Джейн. Но Горан, казалось, не верил их с подругой домыслам или тому, что он полагал за домыслы. Он считал, что все это сплетни, приплетенные за уши. Убийца, как он полагал, должен быть не столь очевидным.

А Наташа с грустью вздыхала про себя. Не было намеков на чувства, не было той искры, что вспыхнула между ними на корпоративе. Как это было печально, как горько! А ведь в мечтах Наташа уже была где-то хозяйкой богатого особняка в Хорватии, знакомилась с первыми леди этой красивой приморской страны… Верно говорят: чем выше взлетаешь, тем больнее падать!

Когда Наташа возвращалась в офис, прямо на улице к ней подлетела Джейн. Она выглядела взволнованной, но при этом радостной.

– Наташа, ты не представляешь, что произошло! Я допыталась у Кэтти, она опознала мужа Луизы.

– Что? Не поняла. Что ты имеешь в виду?

Джейн откинула рыжие кудри, упавшие на лицо из-за спешки, и скорчила недовольную гримасу: как можно было не понимать столь простые вещи?

– Я нашла их фото в социальных сетях, показала их Кэтти, и она подтвердила, что это именно муж Луизы был на теплоходе. Это он пробрался на кухню и выдал себя за работника ресторана. Это он тряс Луизу и чуть не побил ее прямо на кухне.

– Тогда Кэтти срочно нужно отправиться в Скотланд Ярд. Пойдем скорее к ней! Нужно уговорить ее.

Глава третья

Однако Кэтти, как оказалось, была не так проста. Некрасивое лицо ее под большими слоями косметики просияло, в глазах заплясали мстительные огоньки, когда Джейн явилась к ним в их маленький уютный кабинет вместе с Наташей.

– Я никуда не собираюсь идти. – Сказала Кэтти резко. На лице ее растянулась чарующая улыбка, так странно не согласующаяся с ее словами. – Ни в какие полицейские отделения вы меня не затащите. Еще чего!

– Но Кэтти, это ведь нужно для благого дела! – Воскликнула Джейн.

– У меня времени нет на эти ваши хождения. Работы завались, и так не могу в шесть часов уйти. Дома ждет молодой человек. Он еще тот ревнивец. Вы здесь работаете за высокие должности и большую зарплату, а я работаю за копейки и за обязанности чуть ли не ассистента годами. Не всем так везет, как вам. Мне нужно думать только о себе, иначе всю жизнь пыль буду глотать из-под ваших ног.

– Кэтти, но ведь убийца гуляет на свободе. – Вступилась Наташа. – Неужели ты не понимаешь, что мы все под подозрением, пока он не пойман?

– Нет, мы… не все под подозрением. Далеко не все. – Возразила Кэтти. – В полиции сопоставили наши видео с нашими показаниями. Все сходится. Никто из нас не виноват. Только вы с Гораном остались без алиби. И поделом тебе, будешь знать, как шашни водить на работе!

Кэтти засмеялась, Наташа и Джейн переглянулись. Но Наташа почти не знала Кэтти, не знала, что от нее ждать, а вот Джейн давно работала в компании, потому она не готова была так просто отступить. Кэтти была стервой, вне всякого сомнения, но она была честной стервой, и честность ее порой отдавала твердолобостью. Оттого-то на нее можно было давить, нужно было лишь знать, на какие именно клавиши в ее душе давить.

– Кэтти, я знаю тебя сто лет, ты не допустишь несправедливости. Если вдруг что-то пойдет не так, ты сама же и пойдешь в участок. – Сказала Джейн.

– Нет. – Кэтти расширила глаза для пущей убедительности. В голосе ее слышался смех.

– Тогда… – Сказала Джейн. – Я вынуждена буду все сама рассказать инспектору, и он придет к тебе с допросом.

Лицо Кэтти перекосилось от злости.

– Только попробуй! Ты мне тогда не подруга!

– А ты мне подруга? – Не уступала Джейн. Она нависала над столом Кэтти, под которым пряталось одиннадцать пар туфлей.

В этот момент в кабинет вошел Виргенс. На добром полном лице его блестела благодушная улыбка.

– Представляете, – сказал он. – Жена ни дня не работала в своей жизни. Теща тоже уже давно не работает. Вроде как нам помогает с детьми. Только дети уже выросли, им восемь и шесть лет. Так она у нас целыми днями сидит и при этом еще про меня гадости говорит.

– Какие гадости? – Удивился Алекс.

– Говорит, что я не работаю, что где-то шляюсь.

– Как ты это определил? – Спросил Алекс.

– Я вчера вечером вернулся домой, а сын младший спрашивает: папа, где ты все шляешься? Я так обалдел немного. Пришел в себя, спрашиваю: сынок, ты откуда таких фраз набрался. А он мне: так ведь бабушка так все время говорит!

– Ужас! – Сказал Алекс. – Вот и женись после этого!

– Да уж, – сказала Наташа, на секунду забыв о своей проблеме. – Не делай добра, не получишь зла. Или как-то так.

– Именно! – Ответил Виргенс.

Между тем Джейн продолжала давить на Кэтти.

– Ты ведь… – Сказала Джейн. – Человека не хочешь выручить в беде!

– Так, Кэтти, ты опять за свое! – Вмешался Виргенс внезапно. Казалось, они с Кэтти уже спорили на эту тему, и он был в курсе всего. – Я сказал: я тебя отпускаю, иди в участок. Иди.

Кэтти фыркнула с досады. Лицо ее покраснело, ноздри стали раздуваться. Она поправила гневно короткую стрижку.

– А что ей все достается? С хорватом зажигает на корпоративе, все лучшие бренды – ей? Кое-кто, между прочим, в отделе с незапамятных времен, и все еще не до конца снял с себя обязанности закупщика и ассистента. – Она намекала на себя.

– Кэтти, зависть плохое чувство. – Настойчиво и строго повторил Виргенс. – Все у тебя будет. Дорастешь еще.

Молодая женщина снова фыркнула. Длинными ногтями с красивым маникюром она стала собирать телефон, косметичку, помаду. Сложив все в большую дамскую сумку, переобувшись и поставив туфли на высоком каблуке в ряд к другим одиннадцати парам, она пошла прочь из кабинета с видом оскорбленного достоинства. Джейн и Наташа, улыбнувшись и переглянувшись, последовали за ней.

Биттерфилд прослушивал записи показаний свидетелей, сделанные повторно его младшими сотрудниками. Они действительно давили на многих, но давление ни к чему не приводило, как в случае с Вуковичем и Наташей: никто не давал ни малейшей зацепки.

Так, Кляйнц был совсем невозмутим, как будто его не трогали эти допросы, не смущали, будто он и не сомневался в том, что на него не может упасть тень подозрения.

– Сколько раз вы поднимались за вечер на палубу?

– Один раз.

– В одиночку?

– Нет, вместе со всеми.

– Что вы там увидели?

– Мисс Честер и хорвата. Они ворковали о чем-то. Но к ним подошел подвыпивший Берлингер. Он что-то им сказал, затем увел Вуковича.

– Мисс Честер осталась одна?

– Нет, к ней сразу подошел Борелли. Или нет, постойте, сначала этот, как его там? Лоткин, потом Борелли, кажется, так.

– Вы пользовались в тот вечер уборной?

– Да, пользовался.

– Сколько раз?

Кляйнц рассмеялся, но это был холодный смех, такой странный, пустой, как будто он не получал удовольствие от собственного веселья.

– Кажется, два раза. Если мне не изменяет память. Видите ли, я ведь тоже пил просеку в тот вечер, и не мало. Люблю итальянские вина.

– Вы свободны. Если вы понадобитесь, мы вызовем вас снова.

– Буду рад помочь следствию.

Учтивость и невозмутимость немца импонировали инспектору. Вукович и мисс Честер, к примеру, вели себя совсем по-другому, они сердились, возмущались, что их в чем-то подозревают. Но ведь это была его, инспектора, работа: подозревать каждого. Зачем же было так возмущаться, зачем нервничать? Наташа! Эта женщина не выходила у него из головы. Почему-то хотелось снова пригласить ее на допрос… что это было, что за голос внутри, что заставлял его думать о ней? Чутье? Интуиция? Хватка ищейки? Или все же иное…

Биттерфилд открыл папку с видео с корпоратива и стал просматривать их: одно за другим. В первую очередь он смотрел те видео, что были сняты в момент убийства. Но они не давали совершенно никаких зацепок. Единственное, что можно было понять по ним, так это то, что часть людей не лгала. Но ведь многие просто не попали в случайный кадр. Не попал стол с Перкинс, Берлингером, Кляйнцем. Не попало еще четыре стола. И что с того? Все они на допросе подтвердили, что присутствовали в момент убийства в зале. А все-таки надо составить список людей, не попавших в кадр. Наташа и Горан уже в этом списке, так пусть будут и другие. И потом, в кадр не попали работники кухни. Их он тоже добавил в список подозреваемых, который теперь казался слишком большим, чтобы представлять большую ценность.

Тогда Биттерфилд стал смотреть другие видео. Вдруг один файл заставил его замереть и проиграть его снова. Кто-то снял, как Горан пригласил Наташу на танец. Вдвоем они танцевали в центре зала, и все лица, что попадали в кадр, были устремлены на них. Но Биттерфилд видел лишь одно: прекрасные плечи и полуголую спину Наташи, так и мелькавшую в видео. Видео быстро заканчивалось, но инспектор проигрывал его снова и снова. Даже с кривыми лопатками спина ее казалась красивой и одновременно… такой беззащитной.

Как это было прекрасно, словно это был не реальный кадр, а кадр из фильма, но инспектор знал, что это не фильм, оттого кадр был еще ценнее, еще великолепнее. Другие люди, более успешные, как Горан, или более разносторонние и яркие, как Наташа, жили той жизнью, которой он, вероятно, когда-то давно хотел жить сам. Неужели в глубине души он действительно хотел быть частью таких кадров? Рождественский корпоратив – какая пошлость! Но и во время таких формальных празднеств рождались такие прекрасные моменты, какой он просмотрел уже несколько раз.

Да, он был лишен таких восхитительных кадров жизни, все его романы закончились расставанием и болотом пошлых слов, в которое его всякий раз погружали разные женщины. Женщины, в которых он обманулся. Впереди было Рождество, и он будет по традиции отмечать его в одиночестве. Этот день уже перестал быть праздником для него: он не покупал и не наряжал елку, не получал подарки, хотя сам еще отправлял подарки племянникам. Не было ни праздничного стола, ничего. Вся эта праздничная атмосфера на улицах, в магазинах, салонах – везде – только раздражала его, напоминая о собственном одиночестве.

Или все объяснялось гораздо проще? Как человек, лишенный бурной фантазии, Биттерфилд усмехнулся. Конечно, все объяснялось проще. Инстинкты, влечение, привлекательность противоположного пола… Вот из-за чего он так долго пересматривал видео с танцем Наташи. Впредь он должен быть осторожнее, нельзя позволять физиологии влиять на его отношение к свидетелям или подозреваемым.

Биттерфилд стал смотреть другие видео. Ничего особенного на них не было: обычный корпоратив, музыкальная группа, которая менее других вызывала опасения – ведь они были на очень многих видео. Люди как люди. Выпивают, танцуют, общаются, скучно даже. Какие-то кадры были сняты совсем случайно – кривые, косые, как будто телефон убирают в карман, а он при этом снимает. Видимо, человек хотел что-то снять, но не нажал на кнопку, а когда думал, что выключает, нажал и начал, наоборот, съемку. Таких бракованных кадров было несколько, и он их почти не смотрел.

В конце Биттерфилд сказал себе, что, может быть, стоит их-то и посмотреть, разобрать по косточкам. Вот тогда-то и сработал, вероятно, инстинкт, чутье. Потому что на одном из таких косых и кривых видео он вдруг заметил, как по залу вдоль стены быстро прошел человек в толстовке с капюшоном. Инспектор уже успел выучить всех по имени, фамилии, по лицам, одежде, надетой в тот вечер, но этого человека он видел впервые! Биттерфилд увеличил видео, проиграл его несколько раз подряд. Да, это была зацепка, реальная зацепка!

Наташа, Кэтти и Джейн застряли на входе. Охрана не желала пропускать их к инспектору. Охранник, казалось, лишь сделал вид, что позвонил в отдел Биттерфилда и сделал запрос, потому что минуты текли и текли, но никто не перезванивал, не звал их пройти к инспектору.

– Ну и зачем мы сюда приехали? – Начала ворчать Кэтти. – Я вам говорила: пустая трата времени!

– Прошу вас! – Сказал вдруг охранник. – Проходите.

Женщины поднялись наверх, где им открыл дверь в отдел сам Биттерфилд. Взгляд его вспыхнул странным блеском, когда он скользнул по лицам женщин и вдруг увидел Наташу. Мурашки побежали по всему ее телу: казалось, ему было неприятно ее неожиданное появление.

– Кэтти хотела бы вам рассказать об одном очень важном моменте. – Начала объяснять Джейн.

– Только Кэтти? – Инспектор обвел всех троих выразительным взглядом. – А вы что, группа поддержки?

– Вроде того… – Смутилась Джейн.

Наташа покраснела от его замечания: так оно кольнуло ее.

– Тогда Кэтти пусть проходит ко мне в кабинет. А вы ждите здесь.

Кэтти с победным видом пошла за инспектором.

– Откуда нам знать, что она расскажет все, как было? – Ужаснулась Джейн.

– Я не знаю… Что делать? Надо было сказать, что мы тоже что-то вспомнили!

– Поздновато одумались!

– Кто же знал!

Через минут десять инспектор сам вышел из кабинета и вдруг посмотрел на Джейн и Наташу. Что-то похожее на снисходительную улыбку мелькнуло на его губах.

– Проходите ко мне в кабинет.

Переглянувшись, подруги послушно прошли внутрь. Экран монитора был повернут к стульям, на одном из которых сидела Кэтти. Она напряженно щурилась и вглядывалась в контуры на экране.

– Садитесь, смотрите. – Сказал инспектор.

Женщины сели, он разместился за своим столом, спрятавшись за монитором, нажал на одну клавишу, и видео стало вновь и вновь проигрываться. Они видели человека в толстовке, но все трое молчали. Наконец Биттерфилд остановил его и поднялся. Все три женщины выглядели шокированными.

– Узнали этого человека?

– Да! – воскликнули все трое.

– Это Грег! – Сказала Кэтти.

– Это точно он. – Сказала Джейн.

– Грег, кто же еще? – Подтвердила Наташа. – Но как он попал на теплоход?

– Каким-то образом попал. – Сказал инспектор.

– Вы думаете, это он убийца? – Спросила Наташа.

– Я пока еще ничего не думаю.

– Но как же муж Луизы? Ведь его мотив намного очевиднее. Грегу-то зачем это делать?

Биттерфилд уже развернул компьютер и проверял данные по Грегу, нашел его фотографии. Да, женщины не обманывали его: на видео был именно Грег Таунсенд.

– Мужа Луизы проверим тоже. Не волнуйтесь. Разберемся. Спасибо вам за содействие!

– Всегда рады… – Пробормотала Джейн, и они поднялись, чтобы уйти.

Когда подруги уже выходили, Наташа вдруг почувствовала на себе взгляд, она подняла глаза и увидела, что инспектор зрительно просто прожигал ее насквозь. Он даже не отвел взгляд, когда она застала его с поличным, так и продолжал смотреть. От его наглости у нее запылали кончики ушей.

– До свидания! – Воскликнула она со злостью.

– До свидания. – Вполне сдержанно ответил он и неожиданно усмехнулся. Наташа почувствовала, как ее затрясло изнутри от его ухмылки. Все-таки и ее он подозревал!

Сумерки сгущались, темнело рано. На небе волнистые облака стягивались в единую пелену, которая заслоняла собой розовое предзакатное сияние. И лишь на нижнем краю этого стяга яркие светлые краски пробивались наружу.

Между тем рабочий день закончился, а Наташа все сидела за компьютером и подбивала цифры: ей хотелось понять, был ли скачок в отменах заказов как-то связан с ростом заказов на итальянский бренд? Но она не видела никакой взаимосвязи. Итальянское оборудование по-прежнему продавалось весьма скромными объемами. Не было скачков, не было падений. Все как обычно. А вот немецкий бренд даже просел немного, и это в сезон, когда рынок рос! Это было очень плохо для компании и для нее как менеджера.

Надо же было такому случиться, лишь только она пришла в компанию! Не слишком умный управленец мог решить, что это было связано с ее появлением, как будто она могла повлиять на это. С другой стороны: нет! Грег только уволился, это была скорее его вина, чем чья-либо другая. И действительно, что такого мог он натворить, что повлияло на снижение продаж и привести к странным отменам заказов? Не было ли это связано с убийством Луиджи? Быть может, Луиджи узнал о темных делах Грега? Или, наоборот, он подкупил Грега для того, чтобы тот саботировал продажи немецкого оборудования? Если Луиджи ничем не брезговал для достижения своих целей в карьере, даже Луизу соблазнил, то на что еще он мог пойти?

Джейн, прежде чем уйти, подсела к ней и стала сбивать ее с мыслей.

– Слушай, а что этот инспектор так взъелся на тебя?

Наташа от неожиданности забыла про работу и свои версии. Она повернулась к подруге и мгновение смотрела на нее, словно не видя ее. А затем вдруг сказала:

– Ты это тоже заметила?

– Конечно, он так и сверлил тебя взглядом.

– Я не знаю! Неужели я как-то подозрительно выгляжу? Скажи, что во мне может так отталкивать?

Джейн засмеялась, отчего рыжие кудри ее прелестно заколыхались.

– Глупая ты! Он, кажется, не отталкивается, а наоборот, притягивается, если ты понимаешь, о чем я, конечно!

Наташа покраснела до самых кончиков ушей: то, о чем она только подозревала в самых своих нелепых романтических размышлениях, подруга вывалила на нее без подготовки!

– Ну… – протянула Наташа. – Раз с Гораном ничего не вышло, придется выйти замуж за инспектора!

Обе расхохотались.

– Ну ты сюда устроилась! Только женихов искать!

– Конечно! – Хохотала Наташа. – Мне больше ничего не нужно здесь, а как ты думала?

Отсмеявшись вдоволь, Джейн все же покинула офис, а вот Наташа, несмотря на все ее уговоры, задержалась. Что же было делать? Работа была превыше всего, особенно теперь, когда на корпоративе произошло столь странное убийство.

Из отдела продаж стали постепенно приходить не письма, а какие-то отписки, ни одна из которых не могла пролить свет на причины случившегося. Менеджеры один за другим пересылали ей сухие и немногословные ответы дилеров:

– Клиент передумал.

– Клиент обещал разместить заказ позже.

– Клиент меняет состав заказа.

– Передумали.

И так далее, далее, далее!

– Да что за ерунда! – Воскликнула Наташа. – Придется писать такой глупый отчет Перкинс. Ох, чувствую, она с меня шкуру сдерет после этого.

Уже через минут двадцать она все отправила начальнице, но та, к ее удивлению, прислала почти сразу ответ: «ОК, спасибо!»

– Странно! Видать, в хорошем настроении наша Лиз.

Успокоенная, Наташа выключила компьютер и пошла домой.

Но уже на улице ее ждал сюрприз: у элитного старинного кэба стоял Горан, в руках он держал огромный букет цветов. Наташа почувствовала, как внутри нее все перевернулось: казалось, это был ее прежний Горан, тот самый Горан, что пришел на переговоры неделю назад и был так обходителен с ней.

– Прости меня, милая Наташа, из-за всей этой суеты я забыл про тебя. Хотя, это не простительно. Поэтому можешь выкинуть букет и отвергнуть меня. Я это заслужил.

Наташа машинально протянула руки к цветам, как будто хотела защитить их.

– Нет-нет! Цветы ни в чем не виноваты!

Она взяла букет и прижала его к лицу, вдыхая аромат роз и других цветов. Она стояла, не двигаясь, как будто колебалась, исподлобья поглядывая на Горана. Поверить ему снова или нет? Мог ли он исправиться? Или, наоборот, то был момент минутной слабости, а теперь он взял себя в руки, теперь он настоящий перед ней: сильный, смелый, заботливый? Как отчаянно хотелось верить в последнее! Все же прекрасная южная Хорватия с ее теплым синим морем была не так далеко от нее, как она полагала…

– Что скажешь, милая моя, красивая Наташа? Поедем в ресторан?

– Хорошо… Поедем.

Он помог ей сесть в кэб, закрыл дверцу. Вскоре они ехали по вечерним улицам Лондона, кэб уносил их в самые старинные и красивые районы города. В ресторане Горан, казалось, намеренно не поднимал тему теплохода и корпоратива, они говорили только о прошлом, о заводе, о его и ее детстве, юношестве, учебе в колледжах.

– Скажи, Горан, в тебе никогда не просыпался дух бунтарства? Никогда не хотелось кардинально изменить свою жизнь? Отказаться от управления бизнесом, заняться… я не знаю… живописью или другим искусством… или музыкой? Словом, не хотелось тебе ощутить на собственной шкуре, какого это быть бедным, как все люди, причем именно навсегда бедным, не на время?

– Какой странный и удивительный вопрос ты задала. Поистине, не встречал подобных девушек. Я не совсем понимаю, зачем бы мне это?

– Ну как зачем? Ведь твое состояние, точнее, состояние отца откладывает отпечаток на всю твою жизнь. Ты не волен в выборе профессии, и я более чем уверена, не волен в выборе жены. Иначе почему ты до сих пор не создал семью?

– Почему это я не волен?

Наташа оказалась хитрее Горана и вот уже подвела его к тому вопросу, который нельзя было задать прямо. Но заданный так, исподволь, вопрос не казался навязчивым. Мурашки пошли по коже Горана, когда он ощутил, насколько Наташа умна, раз так обвела его вокруг пальца.

– Разве ты можешь жениться на простой девушке из обычной семьи, без состояния, наследства?

– Могу.

– И родители не будут против?

– Нет. Мои родители сразу сказали: главное, чтоб жена составила мое счастье.

– Ничего не понимаю. Тогда почему ты до сих пор не женат?

Наташа улыбнулась ему так сладко и в то же время с таким озорным блеском в глазах, что Горан весь оказался на мгновение в ее власти.

– Потому что я до недавнего времени не мог найти женщину, которая составила бы мое счастье.

Наташа вспыхнула. Он покраснел тоже и даже опустил взгляд. У богатых тоже были свои проблемы! И свои причуды!

– Я бы на твоем месте по-другому поступила.

– Как?

– Я бы сказала женщине, которая мне нравится, что я банкрот или наемный сотрудник, что бизнес не принадлежит мне. И посмотрела бы на ее реакцию. Если бы она могла полюбить без денег, эта женщина была бы достойна всего на свете. А сейчас как ты поймешь это, если не скрываешь ни от кого, что ты собственник преуспевающей компании?

– Так значит, я бы тебе не понравился, будь я беден? – Вдруг спросил Горан. В этом его вопросе, в его раненом взгляде было столько детской искренности, что Наташа перестала играть. Ей захотелось сказать честно:

– В тот злосчастный вечер на теплоходе я сразу сказала Джейн, что влюбилась бы в тебя из всех мужчин, будь ты наемным работником или человеком любой другой профессии. Это правда.

И вновь случилась магия! И вновь вспыхнула искра! Утраченное чувство с новой силой разгоралось в них.

Намного позже, уже после ресторана, Горан подвозил Наташу до дома. Они остановились около таунхауса, где она снимала небольшую квартирку на верхнем этаже. Улица была пустынной, только свет фонарей мерцал в ночи от мошек, влекомых теплым светом.

– Жду с нетерпением того момента, когда ты приедешь к нам на завод. Я покажу тебе, как устроено наше производство, расскажу про историю нашего предприятия…

Они вышли на улицу, и Наташа вновь почувствовала неловкость: что он хотел теперь от нее? Будет проситься в гости? Кэб стоял, ждал, когда Горан вернется. Он проводил ее до крыльца, опять взял ее руки в свои и вдруг потянул к себе, как будто для поцелуя, но Наташа резко чуть отпрянула, не дав ему себя поцеловать. Он восхищенно усмехнулся ее уловке.

– Доброй ночи! – Сказала она.

– Доброй ночи!

Наташа забежала в свою квартиру и заперла дверь. Она прислонилась к стене, закрыв глаза. Горан, вероятно, думал, что она играет с ним, все больше завлекая в свои сети! Пусть думает, что хочет! Пусть! Он был опытнее и старше нее, и уж, наверное, и не такое повидал в своей жизни. Главное, что она сейчас отчего-то не захотела этого поцелуя – имела право не хотеть, имела право убежать и спрятаться от него.

На следующий день Наташе и Перкинс предстояла видео-конференция с руководством Луиджи. Наташа поздно вечером получила сообщение от начальницы с напоминанием о дресс-коде: нужно было надеть все черное. Наташа обыскала все в своем гардеробе, но не нашла ни одной черной блузки или кофты: к своим темным волосам она всегда подбирала светлый верх. В итоге пришлось звонить Джейн, просить ее принести на работу что-то подходящее.

И вот в девять утра Наташа с Джейн заперлись в туалете, и Джейн извлекла из пакета черную блузку. Наташа быстро переоделась и побежала на встречу с партнером.

– Мы приносим вам глубокие соболезнования. Это страшная потеря для всех нас. – Говорила Перкинс. – Луиджи был не просто нашим партнером, мы все его очень любили, он общался и со средним звеном, и с высшим звеном сотрудников нашей компании. Это был чудесный, доброжелательный человек, готовый прийти всегда на помощь.

Наташа молчала и внимательно следили за реакцией пожилого итальянца, который выслушивал Перкинс. Сначала он кивал в знак согласия, но, когда Перкинс начала петь оды характеру Луиджи, старичок, казалось, потерял дар речи и просто смотрел на нее во все глаза, соображая, смеется она над ним или нет. Наташе даже показалось, что в конце речи он возмутится, таким недовольным было его лицо.

– Мы на постоянной связи с полицией, помогаем, как можем, чтобы скорее найти убийцу и организовать передачу тела родственникам.

– Да-да, спасибо вам за это огромное. – Сказал пожилой итальянец.

– Я надеюсь, скоро этот вопрос закроют.

– Да-да. Но время не ждет, работа есть работа. Мы должны назначить кого-то на место Борелли. Целый регион остался без присмотра. Так нельзя. Мы хотели бы назначить Зарутти.

– Зарутти! – Лицо Перкинс лишь на секунду скривилось от неудовольствия, но она тут же взяла себя в руки. Наташа забавлялась про себя: большие игры топ-менеджеров становились все более увлекательными. С такой работой не нужно было смотреть сериалы и читать детективы! – Мы поддержим любую кандидатуру, которую вы сочтете достойной, ведь у нас с вами столько лет потрясающие, теплые отношения. Нам важно лишь одно. Одна вещь.

– Сохранить эксклюзив? – Перебил ее старичок.

Все засмеялись.

– Вы нас знаете как самих себя! – Пошутила Перкинс.

– Это точно. Мы будем думать, что с этим делать. Потому что вы знаете, что Зарутти давно считает, что нельзя работать по модели эксклюзива на столь широком рынке.

– Я надеюсь, что решение принимает не он, а вы. – Перкинс улыбнулась своей знаменитой льстивой лисьей улыбкой.

– Да-да. Что же, хотя мы сегодня собрались не по самому праздничному поводу, а все-таки с наступающим вас Рождеством!

– И вас тоже! С Рождеством!

После переговоров, когда Перкинс и Наташа вышли из переговорной, начальница прошипела:

– Как будто нарочно наши конкуренты убрали Луиджи! Кто-то нам поднагадил!

Наташа округлила глаза от ругательств Перкинс, но та даже не заметила ее изумления. Женщина вернулась на свое рабочее место и на несколько минут зависла, думая о том, могли ли конкуренты действительно убрать Луиджи. Нет, это казалось сумасшествием: овчинка выделки не стоила. Версия с мужем Луизы была куда правдоподобнее. Кстати, а где была Луиза? Тут наконец она заметила, что Джейн глядит на нее во все глаза и кивает в сторону пустого места Луизы.

Наташа подошла к Джейн.

– Пойдем кофе попьем?

– Пошли!

На улице они пожалели, что вышли раздетыми: поднялся ветер. Они ходили вдоль офиса, прячась в сигаретном дыме, и обсуждали внезапное исчезновение Луизы.

– Вчера она с фингалом пришла, сегодня вообще исчезла! Виргенс говорит, никаких звонков и предупреждений о том, что она не придет или опоздает. – Рассуждала Джейн.

– Ты думаешь, он ее убил?

– Прямо в доме родителей?

– Почему в доме родителей? – Возмутилась Наташа. – Он мог сделать это где угодно. Если он почти безработный и бездомный, мог спокойно уехать. Пока наша доблестная полиция опрашивает безобидных офисных хомяков.

– Знаешь что? Нужно ехать к Луизе! Вдруг она еще жива? Мы могли бы помочь ей. В конце концов, где ее родители? Как они допустили вчера, что он ее ударил?

– Так они оба еще работают. Может быть, их не было дома.

– Не знаю.

Написав Виргенсу самые нелепые сообщения, какими можно было оправдать свое внезапное исчезновение, обе они поехали домой к Луизе. Благо Джейн дружила с девочкой из кадров и без труда выпросила у нее адрес.

– Ох и достанется нам от Перкинс, если застукает! – Вздыхала Наташа, представляя, какой нагоняй она сегодня получит.

– Перестань! Жизнь Луизы важнее. Мы хоть и не дружили – если честно – ее все терпеть не могли из-за того, что она подлезла в подруги к Перкинс, но все равно жалко дуреху… Вот так изменять мужьям!

– Изменять вообще никому не стоит. – Заметила Наташа.

В окнах Луизы не горел свет, хотя было пасмурно, и дома, с учетом деревьев, должно было быть очень мрачно. Они позвонили в дверь, но никто не ответил. Тогда Джейн предложила зайти в сад и пройти к черному входу: может быть, та дверь была открыта. Они прокрались в маленький сад, где было довольно уютно: по краям вдоль заборов росли близко посаженные туи, а вдоль рядов туй были посажены в ряд гортензии и розы. В конце садика стояла открытая беседка со столиком и лавками. Около черного входа располагался мангал. Газон был ухоженным, коротко стриженным.

Накрапывал противный дождь.

– Зная лень Луизы, предполагаю, что за всем ухаживают ее родители. – Пробормотала Джейн.

– Мне кажется, это последнее, что должно нас сейчас волновать. – Едко заметила Наташа.

Они прислонились к окнам, чтобы разглядеть гостиную, но внутри не было признаков жизни. На столе было убрано, столешница тоже не была захламлена. Казалось, люди позавтракали, убрали со стола и спокойно отправились по делам. В углу рядом с диваном стояла небольшая пышная живая ель, украшенная стеклянными шарами и гирляндами.

Пока Наташа разглядывала окружающие предметы, Джейн успела прокрасться к двери и отпереть ее.

– Не закрыто? – прошептала Наташа.

– Нет! Просто под ковриком был ключ. – Джейн победно улыбнулась.

– Так закрой скорее! Пошли отсюда!

– С ума сошла! Нужно срочно все обследовать у них дома.

Не успев произнести последние слова, Джейн вошла в дом и пошла быстро осматривать комнаты. Наташа в ужасе озиралась по сторонам. Ей вдруг стало страшно: вдруг соседи увидят ее и вызовут полицию? Она решила спрятаться в гостиной и быстро заскочила туда. Наверху доносился топот ног подруги. Наташа не удержалась и поднялась на второй этаж. Там было все две спальни: Луизы и родительская. Подруги без труда вычислили спальню Луизы по ее гардеробу, фотографиям и прочим ее вещам. Постель была не заправлена с обеих сторон.

– Кажется, супруги провели ночь вместе. – Заметила Наташа.

– Странно, да? И никаких трупов. А если он ее сейчас увез в лес? Разделал на части и…

– Мы точно все осмотрели? Все шкафы? Все кладовки?

Они принялись заново все просматривать, но нигде ничего не находили.

Неожиданно в тот момент, когда они были в родительской спальне, раздался скрип. Казалось, кто-то отворил заднюю дверь. Джейн округлила глаза.

– Ты не заперла за собой?

– Нет! А где ключ?

Джейн разжала стиснутую левую ладонь, в которой все это время был ключ.

– Вот мы дуры! Теперь Луиза или ее родственники поймут, что здесь кто-то был. Сейчас поднимут тревогу, и все, полиция нас схватит!

– Надо выбираться отсюда! Стой! Ты слышишь? – Вдруг всполошилась Наташа. От ужаса ее глаза стали огромными.

– Что? Ты пугаешь меня.

– Кто-то крадется! Это не Луиза и не ее семья!

– Муж-убийца?

– Может быть! Что делать?

– А у нас есть выбор?

И они спрятались в кладовке-гардеробной матери Луизы, схоронились за старомодными меховыми шубами. Там почти ничего не было слышно. Но они поняли по шороху, что кто-то вошел в родительскую спальню. Сердце бешено стучало, Наташа чувствовала, как взмокла ее блузка, как слиплись ладони. Вдруг дверь в кладовку отворилась, и свет лавиной проник внутрь. Сквозь щели в мехах они увидели темный силуэт со странной фуражкой, сильно сдвинутой на лицо. «Сейчас нас убьет муж Луизы!» – Промелькнула мысль в голове Наташи. Было уже не страшно, а жутко, и сердце так бешено стучало, что хотелось, чтобы конец скорее настал, чтобы все разрешилось, муки кончились. Но вдруг дверь закрыли. Обе женщины не шевелились, казалось, они еще не могли поверить, что чудом избежали смерти.

– Он нас не заметил. – Наконец прошептала Джейн.

– Тише! – шикнула Наташа.

Сколько минут они проведут в кладовке, пока не рискнут выбраться наружу?

Если бы у Наташи не зазвонил телефон, они сидели бы, наверное, до вечера в кладовке, напуганные до смерти появлением странного незнакомца в доме Луизы. Но телефон стал звонить так громко, что стало ясно: нужно срочно выбираться и хотя бы попытаться спастись, если злоумышленник еще в доме.

Они спустились тихо вниз, но там никого не было. Они затворили дверь и закрыли ее на ключ. Подруги шли по улице, забыв про Луизу и оставив свои домыслы о ее судьбе. Никто не решался заговорить. Вдруг со стороны метро они заметили знакомую фигуру. Женщина с пышной грудью и соблазнительным каре шла прямо навстречу им.

– А вы что делаете здесь? – удивилась она. Она выглядела еще более счастливой, чем вчера. Неужели смерть Луиджи с каждым днем придавала ей все больше сил?

– Мы-то… Луиза… – Наташа от волнения и изумления проглотила все слова.

– В общем так, Луиза. – Сказала Джейн. – Ты почему на работу не пришла?

– У меня дела были.

– Какие такие дела?

– Сугубо личные! – Сказав это, Луиза счастливо засмеялась. Казалось, она влюбилась в еще одного иностранца.

– Так а почему ты не… не написала ничего Виргенсу? Или Перкинс?

Луиза ахнула и закрыла рот руками. Ее шок казался совершенно непритворным.

– Забыла! Вот я дуреха! Я ведь еще подумала, нужно написать сообщение Виргенсу. С Перкинс я не общаюсь, сами знаете. Какой ужас!

Но последние слова она произнесла без всякого испуга, наоборот, она весело смеялась. Удивительно, но казалось, что ничто не могло испортить ей настроение.

– Луиза, к тебе домой приходил какой-то странный человек. Он что-то искал. Будь осторожна!

– Думаете, это грабитель?

– Так он вроде не вынес ничего. – Заметила Наташа.

– Ха! Так у нас и брать-то нечего.

– А вдруг это как-то связано с убийством Луиджи? – Предположила Джейн.

Луиза беззаботно махнула рукой, как будто Джейн сказала несусветную глупость.

– Не придумывайте!

– Неужели ты совсем не боишься? – Удивилась Наташа.

– Все будет хорошо. Я сейчас звоночек сделаю кое-кому.

Попрощавшись с Луизой, подруги пошли к метро.

– Странная она какая-то! – Поразилась Наташа. – Неужели опять влюбилась в кого-то?

– Выгнала мужа… Он пришел сегодня, что-то искал…

– Может, просто за вещами приходил?

Джейн засмеялась:

– И рылся в родительской спальне?

– Ну мало ли!

– Постой! – Воскликнула Джейн.

– Что?!

– Мы от шока последний ум потеряли. Как она могла влюбиться в кого-то, когда еще пару дней назад на теплоходе она клинья подбивала к Луиджи? Так не бывает!

Наташа почувствовала, будто кто-то окатил ее кипятком – внутри все ошпарилось от стыда. Действительно, кто может мечтать о двух мужчинах сразу? Какая женщина? Неужели она, Наташа, могла быть таким человеком?

– Но ведь… – Заметила она. – Луиза совсем не оплакивает Луиджи. Видимо, с ее стороны это был… больше практический интерес, чем романтический. Внушила себе любовь.

– А так бывает? – Засомневалась Джейн.

– Почему нет? Мечтала переехать в прекрасную Италию, спутала мечты с настоящими чувствами.

– Я таких осуждаю! – Решительно заявила Джейн и посмотрела на подругу в ожидании ее согласия.

– И я… – Неуверенно заметила Наташа. – Тоже.

В офисе их ждала разгневанная Перкинс. Она стояла посреди кабинета, алая, как рак. Она задыхалась, когда кричала на них, и казалось, что дорогой брендовый пиджак лопнет на плоской груди.

– Где вас обеих черти носят? Самовольно покинули офис?

– Да мы ведь написали Виргенсу…

– Луиза, пофигистка, бездельница, не вышла на работу, только к вечеру написала, а теперь еще и вы на три часа покинули рабочее место! Вы, Наташа, только устроились, а уже так ведете себя! Вам дела надо перенимать по крупнейшему бренду компании, у вас столько нового материала, а вы… Вы…

– Я дела переняла у Виргенса, разгребаю завал…

– И что там с Лекером?

– Финансы пока не сходятся. Я запросила пояснение у Кляйнца, он обещал подъехать и лично вместе со мной перепроверить платежки, заказы, отгрузки.

Сраженная подготовкой Наташи, Перкинс больше, казалось, не могла придумать, к чему придраться, поэтому продолжала пыхтеть, мучительно соображая, чем еще попрекнуть Наташу. Этот ее проигрыш еще больше разъярил Перкинс, и она молча ушла, метая по сторонам взгляды-молнии.

Виргенс, оказавшийся случайно в кабинете в момент столь ярких разборок, встал из-за стола коллеги и вдруг заявил громко:

– Какая же ты тварь, Наташа!

– Что? – Забормотала обескураженная Наташа. Вокруг послышался смех людей, привыкших к чувству юмора младшего начальника.

– Не дала Перкинс как следует отчитать тебя! Подготовилась по всем фронтам!

– Виргенс! – Стали журить его другие, умирая от смеха.

– Нет, ну а что? – Продолжил шутить Виргенс. – Человек, понимаешь, хотел оторваться по полной, выплеснуть весь яд, что накопился за день. Хоть на кого-то! Всего-то просил так о малом, но ведь не дали ему!

Хохот наполнил кабинет. А Виргенс все шутил и шутил, пока даже у Наташи не заболел живот от смеха.

Когда все успокоились, то вновь вернулись к теме Тайного Санты. Оказалось, что Кэтти готовила подарок для Наташи, а Наташа для Джейн.

– Ну для Джейн я придумаю, что подарить. Но что подарит мне Кэтти?

– Миллион оттенков лаков для ногтей. – Засмеялась Джейн, потому что все знали страсть Кэтти к одежде, косметике, обуви, сумочкам, маникюру и украшениям.

– Мечта всей моей жизни! – В тон ей ответила Наташа.

Это были последние столь веселые и беззаботные дни в офисе. Дни, о которых скоро всем придется вспоминать с тоской, потому что новые события всколыхнут почти каждого из них.

На следующий день все шло как обычно: Луиза пришла на работу, фингал как будто стал еще больше, Луиза стала еще довольнее. Джейн и Наташа собрались на обед в соседнее кафе, чтобы побыть подальше от офиса. А все-таки подруга не утерпела и уже в коридоре принялась расспрашивать ее про Горана.

– Ну что, было вчера очередное свидание?

Наташа засмеялась невесело.

– Вчера он не объявлялся. Не звонил, не писал.

– Вот засранец!

– А обязан каждый день звать на свидания?

– А разве нет?

Наташа вновь засмеялась. Они вышли на улицу, холодный ветер ударил в лицо. Судорожно глотая воздух, Наташа обернулась к подруге и стала объяснять ей:

– Нет, если он каждый день меня будет преследовать, я сама убью его.

– Почему? – Вдруг по лицу Джейн растеклась широкая улыбка, но Наташа по-прежнему ничего не замечала.

– Это будет похоже на одержимость! Мне нужна свобода. Хочется иногда побыть одной. Разве не так?

– Ты так ничего не видишь? – Наконец не выдержала Джейн и звонко засмеялась.

Наташа резко огляделась и увидела его. Впереди на дороге стоял очередной старинный элитный кэб. А опершись на него стоял Горан, в руках он держал букет алых роз.

– Эх, пойду позову Кэтти на обед… – Вздохнула Джейн.

А Наташа медленно подошла к Горану. Хорошо, что она сегодня оделась как следует: юбка-карандаш, подчеркивающая все достоинства фигуры, в том числе тонкую талию, полупрозрачная шелковая блузка, красивая укладка, стильный кардиган. Кого обманывать? Наташа все это делала в надежде, что он все-таки позвонит или позовет ее на свидание. Только он ли?.. Наташа тряхнула головой. Конечно, он!

– Наташа, ты просто ослепительна! – Сказал Горан. Глаза его светились от восхищения. – У тебя новая стрижка?

Одновременно с этим приветствием он вручил ей огромный букет. Наташа зарделась и опустила глаза, а затем спрятала пол-лица в цветах – ей никогда прежде не дарили букеты столь внушительных размеров, и Наташе вдруг понравилось так делать. Аромат роз опьянял. Горан казался таким милым, учтивым, воспитанным, добрым… Но почему, почему она все еще не верила ему? Что такого таил он в дебрях своих карих чуть раскосых глаз? Или в омуте своей странной, недоступной ей души? Как воспитали его в богатой семье? Разве не знал он, не ощущал разницы между собой и ею, простой смертной? Разве мог он отбросить эту разницу прочь? Вероятно, мог… во имя любви.

Все эти мысли окутали ее вихрем, и она не отвечала, все смотрела: то на Горана, то на букет, пытаясь понять и себя, и его. Каков был его мотив?

– Поедем на обед, я отвезу тебя в другой ресторан.

– Ты вчера не звонил…

– Я пытаюсь работать удаленно. Много всего, чем не занимался из-за командировки. А командировка затянулась… Но я стараюсь, как могу, находить время для личной жизни. В конце концов, когда еще будет…

Он хотел сказать «такая возможность», но осекся. Взгляд его устремился куда-то сквозь Наташу. Она инстинктивно оглянулась, и сама потеряла дар речи. Все это время Биттерфилд стоял поодаль и, как оказалось, наблюдал за ними. Лицо его было не совсем невозмутимо, как будто его обидело то, как мило они общались, обидел огромный букет в ее руках. Или ей это все привиделось? Но зачем же он приехал и почему все смотрел на них?

– Инспектор идет к нам. – Услышала она недовольную насмешку Горана. – Вот так черт!

– Добрый день, а я ведь как раз за вами.

– Вы как никогда кстати, господин инспектор, – не смог не съязвить Горан. – Я хотел отвезти девушку на обед. Даже продакт-менеджеры должны иногда питаться.

– Это подождет. – Заметил Биттерфилд властно.

– Что вы имеете в виду? – Удивилась Наташа.

– Я приехал в ваш офис, чтобы пообщаться еще раз со всеми очевидцами трагедии. С вами, господин Вукович, я пообщаюсь завтра. А сейчас мне нужна Наташа.

– Инспектор, ну давайте перенесем вашу встречу. У меня потом тоже совещания. После обеда я привезу Наташу к вам…

– Нет.

Наташа тяжело задышала от возмущения, Горан покраснел от гнева, но Биттерфилд казался неумолим. Отчего-то оба они были уверены, что он специально решил испортить им свидание-обед. Возможно, слишком красноречив был взгляд инспектора: казалось, он упивался своей властью над ними и теперь был рад, что все так удачно для него сложилось. Или же он просто не хотел, чтобы его подозреваемые наслаждались жизнью, пока он ищет преступника!

Наташа послушно направилась в офис, Горан попытался остановить ее, схватить за руку, но она, и без того злая, резко одернула ее и помотала головой, не произнеся ни слова. Взгляд ее показывал, что нужно смириться.

Когда они пришли в офис, Биттерфилд неожиданно провел ее в кабинет Перкинс на первом этаже, а не переговорную. Наташа удивленно вскинула брови, но кабинет был пуст, начальницы там не было. На стенах и на окнах висели гирлянды, которые особенно красиво светились, когда был выключен свет. Инспектор зачем-то запер дверь на ключ и обернулся к ней. Легкая ухмылка заиграла на его губах, все слилось в ней: уязвленное самолюбие, злость, мстительность, самодовольство и… что-то еще. Что-то невероятно чувственное! Наташа ощущала, как от волнения и гнева судорожно вздымалась грудь, как сопел нос, но ничего не могла с собой сделать. Поступок Биттерфилда – совершенный то ли из ревности, то ли из мести – настолько вывел ее из себя, что она чувствовала себя готовой к скандалу. Но вышло другое.

– Ну что же, приступим. – Сказал он и указал ей на стол и стул, и сам последовал к столу.

Но Наташа не сдвинулась с места, а в тот момент, когда он был в шаге от нее, она вдруг сказала:

– Что же ты не сделаешь того, что на самом деле хочешь?

Ее внезапный тон, ее решимость и враждебность остановили инспектора. Мгновение – он навис над ней, глаза блуждали по лицу Наташи, пытаясь понять, как отреагировать на этот выпад, выходящий за рамки дозволенного. И он не выдержал страстей, разрывавших его в последние дни на части. Он впился в нее губами, обхватил грубо руками и вжал в себя. В эти мгновения ей казалось, что он испортит ей прическу, порвет колготки, словом, подставит и себя, и ее, и что нужно остановить Биттерфилда. Но его страсть и грубость были сильнее, и Наташа не сопротивлялась. Никогда прежде ни он, ни она не испытывали ничего подобного. Все было под запретом, все было недоступно, но вот оно взяло и прорвалось – против их собственной воли – и готово было поглотить их с головой.

Вдруг он отпрянул и отвернулся, руками стиснул голову и зарычал. Сколько они так стояли, замерев, они не знали.

– Я имела в виду другое. – Наконец заговорила Наташа. Голос ее звучал насмешливо. – Я имела в виду: пригласить меня на свидание, а вовсе не распускать руки. Я на работе, в конце концов.

Ее едкий насмешливый тон лишь раззадорил его, а Наташе того, быть может, и хотелось, и Биттерфилд резко обернулся и еще с большей грубостью схватил ее и стиснул ее губы до боли. Она вскрикнула, попыталась вырваться, но он не отпускал ее. Он осыпал поцелуями ее шею, пытаясь спуститься ниже, настолько низко, насколько позволяла блузка, руки его блуждали по ее телу, то гладя ее округлости, то больно сжимая их.

– Ты – моя! Ты – моя! – шептал он.

Однако дальше этого так и не зашло: Биттерфилд вновь отпрянул от нее и отошел как можно дальше к окну. Целую минуту они молчали. Наташе даже стало скучно.

– Так нельзя. – Теперь заговорил он. – Если меня заподозрят в ангажированности… Дело отберут и передадут другому инспектору.

– Так может, оно и к лучшему? – Легкомысленно сказала Наташа и засмеялась.

– Нет! – Жестко ответил Биттерфилд. – Все слишком серьезно, дуреха моя. Кто-то пытается подставить тебя. Сначала я должен довести это дело до конца, потом – все что угодно.

– Что…

Все легкомыслие, насмешливость, игривость – все сошло с нее немедленно, как пелена. Наташа вновь стала прежней, какой всегда была на работе: предельно серьезной и вдумчивой. Она инстинктивно стала поправлять растрепанные волосы и чуть перевернутую юбку.

– Что ты имеешь в виду?

– Я уже получил две анонимки. Боюсь, на этом преступник не остановится. Кто-то хочет, чтобы полиция думала, будто в деле замешана ты.

– Но почему я? На корпоративе было столько человек…

– Самая безобидная из всех, к кому имел какое-либо отношение Луиджи. Почти единственная не имеешь алиби.

– Ты не шутишь?

– Какие могут быть шутки!

Биттерфилд отошел от окна, направился к выходу, но, проходя мимо Наташи, остановился. Вновь поцеловал ее, страстно сжав в объятиях. Но теперь он был нежен.

– Я не должен был ничего из этого делать… Я только хотел предупредить тебя. Возьми мою визитку и звони, если что-то произойдет… если нужна будет помощь.

Когда он уже был в дверях, Наташа вдруг вспомнила что-то.

– Но как же… Грег? И муж Луизы? Что с ними?

– Я в процессе. Скоро все выясню.

Он отпер дверь и широко распахнул ее. Наташа, озадаченная и встревоженная, пошла в свой отдел. Каждый раз, когда она оглядывалась, она видела, как он все смотрел ей вслед. Лицо его казалось каким-то больным, словно эта запретная страсть была слишком мучительной, и он с большим трудом сдерживал ее в себе.

Когда Наташа вернулась на свое место, она просто плюхнулась в кресло и закрыла лицо руками, напрочь забыв о том, что так и не пообедала. Неужели ей это все не привиделось? Могло ли только что пережитое быть правдой? Этот сухой человек был способен на такую страсть? Как она смогла угадать в нем ее? А сама Наташа? Будто сам черт вселился в нее! Что она такое несла? Как посмела так дерзить представителю порядка? Быть может, она наконец окончательно повзрослела и стала настоящей женщиной…

Но эта подстава! Кому и зачем нужно было подставлять ее?

Глава четвертая

На следующее утро Наташа с опасением просматривала статистику продаж Лекера за последний месяц. Странно, что Перкинс и отдел продаж забили тревогу из-за отмен заказов, но не забили тревогу из-за низких показателей в самый сезон. Что происходило? Из одного только любопытства Наташа стала смотреть сводки за прошлый год – тот же самый месяц. Разница была колоссальная. Она стала гуглить всевозможные слухи, такие как смена линейки в Лекер, падение качества, аварийность, но ничего этого не нашла. Казалось, бренд был совершенно чист, и все эти странные события с заказами происходили безо всякой подоплеки, безо всякой причины.

Но причина была, ее не могло не быть! Может быть, на рынке появился новый бренд? Наташа написала письмо директору по продажам с просьбой проанализировать запросы: не было ли участившихся случаев заявок по совсем другим брендам, которые у них не были представлены? Быть может, рынок изменился, появился кто-то еще, кто стал теснить немцев? Успокоенная подобными мыслями, Наташа продолжила работать.

И вдруг новые подозрения родились в ее уме. Мог ли Луиджи быть как-то связан с происходящим? Но как? Ей вспомнилось, как Луиджи общался с Кляйнцем на корпоративе. О чем они говорили? Их ничего не могло связывать, никаких общих дел! Все это было более чем странно, разгадка существовала в каких-то кругах бизнеса, но она была совершенно недоступна для нее, рядового менеджера.

Джейн подсела к ней с кофе.

– Ну что, сегодня твой Горан не писал?

– Забрасывает сообщениями все утро! – Вздохнула Наташа.

– Почему ты говоришь об этом так грустно? Он что, охладел?

– Наоборот, стал даже более пылким. Только я… не хочу отвечать. Не хочу ни на какой обед.

– С ума сошла? Богатейший жених, умный, красивый, что еще нужно для счастья? Вот женщины! Счастье само летит в руки, и ты вдруг начинаешь уворачиваться от него, как от какого-то наказания. Мне бы так повезло!

– Ну почему он не обратил внимания на тебя? Я уже ни в чем не уверена.

– Так в чем причина?

– Ох, я не могу сказать тебе. Нужно все обдумать.

Наташа пожала плечами. Новое шелковое платье с необычным дизайном слетело с одного плеча, отчего она стала выглядеть особенно соблазнительно. Джейн не смогла не заметить перемены в подруге.

– Послушай, ты теперь каждый день как на праздник наряжаешься! И при этом утверждаешь, что не ждешь встречи с Вуковичем? Тебя порой невозможно понять!

Наташа покраснела от столь меткого замечания. Но что она должна была сказать? Что сердце женщины склонно к изменам? Или переменам? А может быть, что сердцу нельзя было приказать?

Грег по-прежнему не отвечал на телефон, по домашнему адресу его тоже, как оказалось, не было. Пришлось получать ордер на обыск, вскрывать дверь в квартиру, которую он снимал неподалеку от парка Финсбери. Это было захолустье: метро располагалось достаточно далеко, и чтобы куда-то добраться, нужно было брать такси или ехать на автобусе, зато виды на просторный зеленый парк компенсировали все эти неудобства с лихвой. А главное, в этом районе стояла необыкновенная тишина, люди, проживавшие в этих домах, были немолодыми и тихими, спокойными. Сложно было представить более уютное место, если захотелось бы уединиться от городской суеты.

В квартире все, казалось, было на своих местах, как будто здесь обитал обыкновенный человек, а не убийца, проникший на теплоход и пустившийся после содеянного в бега.

Констебль подошел к Биттерфилду.

– Ничего подозрительного не можем найти. Нет записок, записных книжек, черновиков.

– А у кого они сейчас есть? Вы, констебль, что-то пишете дома в записные книжки или на отдельных листках?

– Я… – Констебль задумался на несколько секунд. – Нет. Все в телефон, в заметки вношу.

– Или на компьютере в заметки. Так и где компьютер Грега?

– Вот стол, но он пуст.

– Вот именно.

Инспектор внимательно осмотрел стол, заглянул под него, затем снова изучил поверхность стола.

– Компьютер, если и был, то был ноутбуком. После стационарного осталось бы много пыли под столом, которая скапливается за блоком. Здесь на поверхности как будто чуть менее выгоревшее пятно в центре – прямоугольной формы – как раз под ноутбук.

– И о чем это говорит?

– Он мог покинуть квартиру не обязательно надолго.

– Мог поехать к любовнице или еще к кому.

– Что вещи в гардеробной?

– Полно вещей. Пустых полок нет.

– Нужно допросить соседей. Сейчас вечер, они должны уже вернуться с работы.

Единственной соседкой, которая знала Грега, оказалась мисс Морисон. Она снимала квартиру под ним и давно общалась с со своим соседом. Это была женщина лет сорока с лишним, она работала в банке. Она была не очень худой, но носила белье, подтягивающее и утягивающее фигуру, а одежду – на размер меньше, из-за чего жировые складки все же не очень красиво проступали сквозь нее. И все-таки она была еще довольно миловидна. Сейчас она даже не успела переодеться и до сих пор была в деловом костюме, трещавшем на ней по швам. Она провела инспектора и констебля в гостиную.

В доме не было рождественских украшений или ели, но на окнах висели гирлянды с множеством крошечных лампочек, они красиво светились, создавая атмосферу праздника.

На стенах висели огромные картины, где сама Морисон была запечатлена в образе полунагой модели, обнимающейся с сюрреалистически огромными цветами, часами, сердцем. Художник умело скрыл все недостатки фигуры и эффектно подчеркнул достоинства.

Казалось, ее совсем не смутило то, как взгляд полицейских задержался на мгновение на этих картинах.

– Когда мистер Таунсенд в последний раз был дома?

– Грег… Он был вчера утром, потом ушел. Пока не возвращался.

– Он брал с собой чемодан или большой рюкзак? – Уточнил инспектор.

– Нет, он был налегке, взял обычный рюкзак для ноутбука.

– Вы часто с ним общались?

– Довольно часто. Раньше – больше. Первые два года, как он заселился, особенно интенсивно. – Взгляд Морисон скользнул по своим же портретам. Хитрая улыбка сверкнула на полных губах. – Он красавчик, холостой. Я думала, у нас что получится. Но не вышло. Остались друзьями.

– Он инициировал расставание? – Спросил Биттерфилд.

– Нет, скорее я. Мы часто ссорились. Он не хотел слушаться меня, все хотел делать по-своему, встречаться с друзьями, в пабы ходить. А я не люблю, когда мной командуют и меня не слушаются.

– Когда вы в последний раз с ним общались, он рассказывал вам что-то про свою работу?

– Неделю назад я спросила, как дела, и он сказал, что его достало все на работе. Его там не ценят, зарплату срезают. Я сказала: ищи новую. А он ответил, что уже и так нашел. Его везде, видите ли, с руками и ногами заберут. Ценный кадр!

– Он не упоминал подробностей про то, кто именно сделал ему предложение о работе?

– Вроде какой-то итальянец давно уговаривал его пойти к ним, но он все отказывал. А теперь стоит ему только слово молвить – сразу возьмет к себе.

Биттерфилд и констебль переглянулись.

– Вы не знаете, куда он мог отправиться вчера?

– Скорее всего к своей девушке. – Пожала плечами Морисон. Казалось, она изо всех сил храбрилась, показывая, что ей все равно, что у него кто-то был.

– Не подскажете, – Биттерфилд сощурил взгляд, – для Таунсенда это нехарактерно: пропасть на два дня?

– Наоборот, это в порядке вещей. Они с его благоверной то мирятся, то ссорятся. Он то тут, то, как говорится, там.

– Имя, адрес – вам что-то известно о ней?

Морисон пожала плечами.

– Вообще без понятия.

– Ясно. Позвоните, если что-то вспомните. – Биттерфилд протянул женщине свою карточку.

Когда они сели в машину, Биттерфилд сказал констеблю:

– Организуйте круглосуточную слежку за его квартирой. Таунсенда нужно задержать и доставить в участок. Это наш главный подозреваемый.

В переговорной «Первого решения» сидела Луиза в темных очках. Она казалась расслабленной, развалилась в кресле, сложила ногу на ногу по-мужски, одета она была в джинсы и широкую трикотажную блузку. Биттерфилд сел напротив нее.

– Вы можете снять очки?

– Конечно! – Легко ответила Луиза.

Фингал стал еще ярче, а цвет принял неприятный, токсичный оттенок фиолетового.

– Это вас муж так?

– Укол красоты…

Биттерфилд выразительно приподнял брови и чуть усмехнулся, показывая, что не верит ни единому слову.

– Мне вы можете сказать правду. Я не разглашаю.

Луиза усмехнулась.

– Бывший муж.

– С каких пор?

– Мы помирились не так давно… Потом был рождественский корпоратив, я тогда нарядилась, в салон сходила, мне сделали прическу и макияж… В общем, это на меня не похоже, муж взбесился, проник на теплоход, чтобы следить за мной.

– Как он это сделал?

– Я точно не знаю. Сказал, что просто следил за погрузкой на теплоход, а потом вдруг речь зашла о новом работнике кухни, который не явился, вот он и представился им, сказал, что документы забыл. Пропуск тоже. Его пустили. Он делал вид, что что-то там умеет на кухне делать. Я когда увидела, что он следит за мной и Луиджи, пошла к нему, хотела попросить, чтобы он не устроил скандал… Это ведь не просто шуры-муры, это работа, наш с ним единственный хлеб. Так он набросился на меня, давай орать, трясти за плечи. В общем, псих. Ну его!

– Это он убил Луиджи?

– Он? – Луиза переспросила и расхохоталась. – Нет, не думаю. Он безобидный человек.

– И это у вас, – инспектор указал ручкой на глаз, – тоже от безобидного человека?

– Ну… – Луиза сначала потерялась, но замешательство ее было недолгим. – Нет, постойте, ну в чем логика? Ведь было видно, что я клеюсь к Луиджи, а не наоборот. Было видно, что он все время отталкивал меня. Если и убивать, то меня, не его. Разве не так?

– Луиза, можно вам задать вопрос?

– Нужно. – Луиза хохотнула.

– Почему вы так счастливы? Это из-за смерти отвергшего вас любовника?

– Нет! – Луиза опять весело засмеялась. – Из-за этого я переживала целых два дня. Очень сильно. А потом… В общем, это, мое личное дело, и я не хотела бы распространяться. В любом случае, к вашему расследованию это не имеет никакого отношения.

– Хм. Почему вы покрывали мужа? Мешали следствию?

– Я не покрывала его. Я просто отвечала на вопросы, меня про него не спрашивали. А молчала я про него, потому что не хотела, чтоб на работе об этом узнали. Я не хотела никакого увольнения.

– А сейчас?

– Сейчас меня уже не уволят. Во всяком случае, насколько я понимаю это дело.

Биттерфилд сощурился: он все еще не понимал, что произошло с ней, какой такой разительный поворот в жизни? У нее теперь был роман с кем-то выше Луиджи? С Берлингером? Или вторым собственником?

– Где ваш муж теперь?

– А черт его знает! Он всю жизнь жил у нас, куда он мог переехать, одному Богу известно.

– Вас это не волнует?

– Нет. – Луиза была в самом прекрасном расположении духа, и никакие колкие вопросы не могли вывести ее из себя.

– Кому вы звонили, когда встретились у своего дома с Джейн и Наташей?

Луиза на мгновение задумалась.

– Отцу. Девчонки напугали меня каким-то грабителем, вот я и попросила папу приехать пораньше с работы.

– Напишите, пожалуйста, на листке бумаге все, что вам известно о вашем супруге. Места работы, номера телефонов, имена друзей, родителей. Мы ищем его, он важный свидетель.

Луиза тщательно записала все данные, какие знала.

Меж тем Наташа возвращалась из департамента продаж, где она пытала менеджеров дилерского отдела, выискивая причины снижения спроса на немецкое оборудование. Анализ рынка так же показывал, что цены их компании были самыми привлекательными. Но увы! Все, чего она достигла, так это того, что руководитель отдела тоже напрягся и стал поднимать вопросы по своим каналам. Он обещал связаться с ней, как только что-то выяснит.

В тот самый момент, как она вошла в длинный коридор первого этажа, она увидела, что в самом конце его появился Биттерфилд. Сердце предательски забилось в груди, она почти остановилась, но тут же поймала себя на мысли, что это глупо, ведь она шла не к нему. Она продолжила идти, мысленно проклиная его, если он сейчас же зайдет к Перкинс, не поздоровавшись с ней, Наташей.

Но и Биттерфилд замер, не решаясь войти в кабинет. А затем он все-таки сделал несколько шагов Наташе навстречу.

– Добрый день, инспектор.

– Добрый день, мисс Честер. Чудесно выглядите.

Наташа действительно выглядела прекрасно в столь женственном шелковом платье, подчеркивающим тонкую талию и струящимся по бедрам легкими волнами. Она бросила взгляд на камеру в конце коридора и сдержала улыбку. Биттерфилд проследил за ее взглядом.

– Спасибо. – Сказала она. – Как продвигается расследование?

– Уверен, что скоро завершу дело.

Наташа не удержалась, в уголках губ заиграла легкая насмешливая улыбка.

– До свидания, инспектор.

– До свидания, мисс Честер.

Проводив ее долгим взглядом, он постучал в дверь кабинета Перкинс.

Если бы Лиз была артисткой, должно быть, она бы достигла еще больших высот в карьере, чем в «Первом решении». Высокая блондинка с невероятно длинными ногами, с лицом лисицы и голосом змеи, всякий раз она принимала людей у себя в кабинете так, как будто вела аудиенцию во дворце. Она откинулась в кресле и сосредоточила все свое внимание на собеседнике. Довольная улыбка не сходила с ее припухшего лица.

– Чем могу помочь, инспектор?

– Вы не могли бы связаться с итальянским руководством Луиджи и выяснить, собирались они нанимать кого-то на место Марка, и кого?

Перкинс, кого данная смена фигур касалась напрямую, потому что ей позарез нужно было сохранить Марка, изменилась в лице: брови ее поползли наверх.

– У меня есть информация, что Луиджи вел переговоры с Грегом Таунсендом.

– Переговоры о найме?

– Именно.

– Сейчас все выясню.

Перкинс мгновенно из благодушной королевы превратилась в фурию: она ненавидела, когда кто-то из поставщиков делал ходы за ее спиной. Она схватила сотовый и быстро набрала итальянца напрямую.

– Здравствуйте, господин Моретти. Как дела? Все хорошо? Скажите, вы знаете такого нашего теперь уже бывшего сотрудника, как Грег Таунсенд? Да, интересно. А у меня есть информация, что Луиджи собеседовал его на место Марка. Это может быть правдой? У Марка контракт еще на три года? Но ведь Луиджи мог разорвать контракт! Какие условия досрочного разрыва? Ага. Ага. Ммм. Ага. Ясно. Спасибо, господин Моретти. Это очень важно для расследования.

Успокоенная, Перкинс положила телефон. Она вновь победно улыбалась.

– Совершенно невозможно.

– Почему?

– Хитрый Марк по контракту получит стопроцентное возмещение за три года вперед, если работодатель разорвет контракт.

– А доказать суду его профнепригодность?

– Безумно сложно. Проще застрелиться.

– Скажите, а пропуск на теплоход… успели его аннулировать в тот день для Таунсенда?

– Честно говоря, моя секретарь даже не знала о том, что произошло с Грегом. Мы сами это переваривали весь день. Поэтому нет, пропуск действовал. Конечно, он мог попасть на теплоход. Даже заранее явиться туда.

– Ясно. Спасибо большое, миссис Перкинс.

Лиз благодушно кивнула. Инспектор направился к выходу, где его ждал констебль.

– Часовой уже прибыл, ведет наблюдение за домом Таунсенда. – Отчитался он.

– Хорошо.

– Что удалось узнать?

Биттерфилд рассказал все, и констебль стал размышлять:

– Вероятно, Луиджи как последний трепач начал соблазнять Грега местом Марка. Грег поверил, тут и на работе пошли проблемы, сокращение зарплаты и так далее. Уволился одним днем…

– Не просто уволился, – поправил его Биттерфилд. – Хлопнул дверью, на весь офис опростоволосился. Написал разгромное письмо, оскорбив все свое руководство.

– Поступил как полный дурак, сжег мосты, явился к Луиджи. Тем более, Борелли был в это время в Англии – это подействовало на него как знак свыше. Тот остудил его пыл, сказал, что Марка Лоткина уволит только через три года, потому что у него контракт. Грег весь день переваривал свою чудовищную ошибку, от стресса и волнения решился мстить. Тем более, Джейн говорит, что видела, как Луиджи выходил из подсобки, и там кто-то разговаривал. Вероятно, Грег предпринял последнюю попытку убедить его, а затем зарезал и скинул его в воду.

Телефон Биттерфилда зазвонил. Он поднял трубку.

– Да. Да. Отлично, выезжаем по адресу. – Инспектор выключил телефон и сказал констеблю. – По уличным камерам отследили его перемещения, теперь мы знаем адрес его любовницы. Нужно брать его.

Подруга Таунсенда была из Китая, звали ее Линг Дзюань. Невысокая девушка с длинными смоляными волосами растерялась, когда открыла дверь. Она все еще была не причесана и не одета: на ней была пижама, состоявшая из майки и коротких шортов. Инспектор и констебль прошли в таунхаус. Линг Дзюань снимала всего одну комнату, поэтому из других комнат высунулись другие жильцы: англичане, араб, австрийка – всем было интересно, почему к китаянке пришла полиция.

– Студенты? – спросил инспектор, оглядев жильцов. Они тут же спрятались, испугавшись его зоркого взгляда.

– Да. – Ответила напуганная девушка.

– И вы тоже?

– И я.

– Где ваш друг Грег?

– Наверху, в спальне.

Инспектор вошел без стука. Грег был в одних семейных трусах и футболке у компьютера.

– Что случилось, Линг? Почему полиция? Дайте мне одеться…

– Сидите, где сидели. – Властно ответил инспектор.

– Где вы были во время последнего корпоратива «Первого решения»?

– Я там больше не работаю. – Угрюмо ответил Грег, очевидно, не догадываясь, что о нем уже все известно и без допроса.

– Отвечайте прямо на вопрос.

– Я был здесь с Линг. Она подтвердит. – Он метнул в сторону своей девушки резкий взгляд, она послушно закивала.

– Дача ложных показаний не облегчит вашу участь. – Заметил инспектор и сделал знак констеблю. Тот вывел молодую женщину из комнаты.

– Мы знаем, что вы были на теплоходе. У нас есть запись с камер, где вы ходите по залу. Это вы убили Луиджи Борелли.

– Что? Нет, я не делал этого! Я все время не выходил из подсобки! Только один раз я прошел по залу и сделал знак Луиджи, чтобы следовал за мной. На этом все! О его смерти я знаю, слышал, какой у вас был переполох, когда я прятался в подсобке, но это не значит, что я совершил это преступление! Зачем вообще мне убивать его?

– Потому что он обещал трудоустроить вас, вы из-за него громко хлопнули дверью на своей прошлой работе, бросили все, а тут он сообщает вам…

– Да, я не спорю, все именно так и выглядит со стороны. Более того, все так и было! Я очумел от лживости Луиджи, ведь он сам уговаривал меня перейти к ним! Сам! Я не хотел! Но потом сглупил, так все достали! Зарплату урезали! И этот подлец как ни в чем ни бывало заявил, что у него нет пока возможности трудоустроить меня. Зачем тогда он так звал меня? Зачем?

– Стоило ли из-за этого убивать человека? – Жестко спросил Биттерфилд.

– Я не убивал его! Клянусь! Я не поднимался на палубу. Вообще! У вас есть камеры, снимите данные с них, вы увидите, что я поднялся только один раз, когда все ушли.

Биттерфилд и констебль переглянулись.

– Мы уже видели данные камер. – Сказал констебль.

– Ну, так вот! – Грег неловко засмеялся и, казалось, сразу расслабился. – Значит, вы все знаете и без меня: я не поднимался на палубу, кроме как в конце, когда уже все ушли с теплохода. Я не мог так палиться, сидел как мышь в этой своей подсобке.

– Нет! – Перебил его резко констебль. – Камера показывает, что это именно вы поднимались на палубу перед убийством и вы столкнули Луиджи в воду.

– Ложь! В таком случае вы смонтировали видео, вставили меня в него, вот! Вы что, решили по-быстрому закрыть дело, раз не получается легко найти преступника? Решили упечь за решетку невиновного? У меня и так теперь проблем хватает с этим моим увольнением, еще и этого не хватало!

Грег почти рыдал, устроил настоящую истерику, как вдруг он резко вскочил со стула, метнул его в сторону констебля и инспектора, а сам бросился на балкон, перелез вниз, спрыгнул. Там на заднем дворе прохаживался полицейский, и он бы задержал Таунсенда, но Линг Дзюань, стоявшая с папиросой рядом, с дикими криками набросилась на полицейского, стала колотить его маленькими цепкими кулачками и даже вонзила раскаленный конец сигареты ему в лицо. Он заорал от боли, этим замедлением и воспользовался Грег. Когда инспектор и констебль выбежали на задний двор, его и след простыл. Он промчался через задние дворы соседей и исчез.

– Прочесать весь район! – Рявкнул Биттерфилд констеблю, который упустил Грега и все еще держался за обожженную щеку. – Выставить везде посты, достать из-под земли гада! Данные камер! Все задействовать!

Констебль, сохранявший большее спокойствие, вдруг обратился к Биттерфилду.

– Мне показалось, может, я не прав, конечно… Но ведь это не он убил Луиджи?

Инспектор бросил на него обозленный взгляд.

– Ты понимаешь, что говоришь, Джонатан?

– Если бы он был убийцей, он должен был расколоться и сказать нам, что камеры были отключены, и что у нас на него ничего нет, разве не так?

Биттерфилд, тяжело дыша от гнева, едва сдерживался, чтобы не орать на подчиненного. Во всяком случае, он смотрел на него как на полного дурака.

– Он убежал от нас в одних трусах, без компьютера и телефона, констебль. Если он был бы невиновен, он так бы никогда не поступил. А наплести нам он мог все, что угодно. Это все слова. Смотрите на поступки. Вне всяких сомнений он убийца.

Линг, стоявшая поодаль в одной короткой пижаме, с трясущимися тощими ножками, начала кричать на ломанном английском:

– Это не он! Он никого не убивал! Грег ранимый человек с нежной душой! Он и мышь раздавить не может, не то, что человека! Вы не знаете, как он рыдает, когда узнает, что кто-то умер из его знакомых. Он вспыльчивый, но он не злодей!

– Что с ней будем делать? – Уточнил констебль. – Оформить сопротивление?

– Да. Потом посмотрим, может, депортируем. Припугнуть точно стоит. Пожалуй… Если он такой неврастеник, как говорит Линг, то ты можешь оказаться прав.

В это самое время Грег, скакавший по чужим участкам, вынужден был бежать от довольно безобидного, но все же разъяренного при его появлении лабрадора. Он заперся от собаки в сарайчике и стал лихорадочно соображать. Это был не таунхаус, а дом с небольшим участком. С собой у него не было средств связи, денег, карточки. Какой дурак! Ну зачем он убежал, не ухитрившись схватить хотя бы телефон? Что теперь было делать? Вдруг он вспомнил что-то, поднес свою руку к окну, откуда пробивался тусклый свет. Да! На руке все еще виднелся номер телефона. Значит, он еще может назначить столь важную для него встречу.

Вот только у него не было ни денег, ни телефона, чтобы позвонить. Да и на улицу и в метро он не мог сунуться: везде камеры. Собака наконец перестала лаять, поняв, что все на работе и не пойдут искать злодея по одному ее зову. Вечером она все лаяла, запертая в доме, и хозяева то и дело кричали на нее, не понимая, чего она просит. Наверное, они боялись соседей: пожалуются еще, что собака не дает покоя, так лучше не выпускать животное на улицу, пока не угомонится.

Поздно ночью, когда все стихло, погасли огни, Грег выбрался тихо из сарая, снял одежду с сушилки, стоявшей за домом, быстро натянул штаны, натянул толстовку, надвинул капюшон на глаза, а затем проверил машину, увидел, что ключи лежат у ручника, открыл ворота, завел автомобиль и уехал.

Светало, когда на окраине города Грег остановился около телефонной будки. Пошарив по машине, он нашел монеты, их должно было хватить на короткий разговор. Телефон, написанный ручкой, все еще проступал на руке.

Наташа сидела в своей квартире и читала книгу, пытаясь отвлечься от того, что происходило на работе и в личной жизни. Она отчего-то стала сухо общаться с Гораном, хотя он так нравился ей прежде. Но и Биттерфилд… после тех сумасшедших поцелуев фактически не приближался к ней. Но ведь она знала причину, знала! Почему же ее это так волновало? Скорее бы закончилось это проклятое расследование, скорее бы он смог приблизиться к ней! Ожидание было хуже смерти.

В легких пижамных шортах и маечке она сидела на кровати и мечтала, забыв о книге. Как он целовал ее! Как схватил! Но разве это была любовь? А если не любовь, то что?

Ее томные размышления и мечтания прервал звонок в домофон. Она подскочила к окну, чтобы посмотреть, кто это был в столь поздний час.

У дома стоял чей-то ниссан. Вдруг кто-то спустился с крыльца и поднял голову. Он встал спиной к машине и облокотился об нее. Но это не был Горан! Это был… Биттерфилд. Наташа почувствовала, как внутри все занялось огнем, а лицо покраснело до самых кончиков ушей. Он… хочет прийти к ней… почти ночью… Неужели она впустит его?! А как же его разглагольствования о том, что он не должен приближаться к ней, чтобы его не отстранили от дела? Неужели он намекал, что можно встречаться, как преступники, по ночам? Но не был ли это обман, не водил ли он ее за нос?

Вихрь вопросов пронесся в уме. Однако Биттерфилд стоял и смотрел на Наташу, не поднимался обратно на крыльцо. Ни он, ни она не улыбались, просто пристально смотрели друг на друга. Полные блаженства минуты казались лишь мгновениями. Неужели только один вид человека, возмутившего твое воображение, мог доставлять столько наслаждения? Или это знание того, что он мечтает о ней, так будоражило ее?

Наконец Наташа, против собственной воли сделала знак рукой, показывая, чтоб он набрал в домофон. Но Биттерфилд медленно и, как ей показалось, грустно покачал головой. Затем он сел в машину, махнул ей рукой и уехал. Наташа задернула край шторы и прислонилась к стене рядом с окном.

Когда же он найдет убийцу, когда? Скорее бы все это закончилось. Казалось, сердце не выдержит, разорвется от муки ожидания! А он? Неужели и он так же страдал, как она? Как это было невыносимо!

На следующее утро Кляйнц наконец приехал в офис к Наташе, и они вместе сначала попробовали разобраться с финансами за ее компьютером, а затем ушли в переговорную, где он постарался рассказать ей как можно больше о специфике немецкого оборудования и их маркетинговой программы.

– Я был директором представительства около пяти лет, наладил дела. Но потом вернулся в Германию, и сюда приехал более молодой, менее опытный руководитель. При нем дела стали идти не так хорошо, и в итоге меня попросили снова возглавить представительство. Пришлось вернуться, чтобы помочь любимой компании.

– Это так мило с вашей стороны.

– Но и зарплата за релокацию растет значительно, конечно!

Сказав это, Кляйнц впервые при Наташе засмеялся. Она смеялась тоже, хотя сам Кляйнц ей не очень нравился: он был каким-то склизким, невыразительным, невозмутимым, сдержанным. Казалось, он самого себя спрятал за несколько дверей и замков, и попробуй доберись до его сути – не сможешь. Но он был очень обеспечен, судя по тому, какие часы носил на руках, какую обувь, какие костюмы выбирал, да и отели – он часто жил в гостиницах, а не на съемной квартире, которую арендовала для него компания, потому что ему нравилась роскошь, общение с такими же состоятельными людьми. Неудивительно, что Кэтти на теплоходе тогда подсела к нему.

– Вы знаете, у нас в последнее время несколько упали объемы продаж по вашему оборудованию, а для нас такое проседание существенно, ведь вы наш крупнейший бренд. Какие условия работы у вас с нашим самым жестким конкурентом? Вы не давали ему большие скидки, чем у нас?

Кляйнц казался удивленным напористости Наташи: молодая женщина была такой мягкой, не слишком уверенной в себе, но тут приступила к самой сути, к самому делу, повела переговоры сама, взяв инициативу на себя. Он, казалось, недооценил ее прежде, считал все это время, что она слишком молода и неопытна, что она скорее похожа на ассистентку, чем на менеджера.

– Насколько я знаю, ничего подобного не было. Но я внимательно все изучу и постараюсь вам помочь. Вы же понимаете, что мы заинтересованы в том, чтобы ваши объемы только росли.

Наташа улыбнулась.

– Конечно, понимаю, интерес обоюдный.

– А вы мне нравитесь, мисс Честер!

– Можно просто: Наташа.

– Вы очень подходите на роль нашего продакт менеджера, такого мое мнение.

Когда Наташа проводила Кляйнца, то пошла обратно в переговорную, потому что забыла там записную книжку. По пути ей неожиданно встретился высокий увалень Марк Лоткин. Это несколько удивило ее: если он приезжал в офис, то только с тем, чтобы встретиться с ней или ее руководством.

– Марк! Какими судьбами?

– Я приезжал в департамент продаж, общался с директорами. Проекты обсуждали.

– Молодец! Очень нужное дело. – Она похвалила его, а сама подумала про себя, что он должен был предупредить ее, а еще лучше, позвать на встречу.

– Как ты сама? Замуж не выходишь?

– Нет! – Наташа засмеялась. – Как у тебя дела? После всего, что случилось… Ужас какой-то. Слов нет.

– Это точно. У меня дела были и так неважно в плане общения с моим непосредственным руководителем. А сейчас может стать еще хуже, могут назначить еще большего истерика, чем Луиджи.

– Такое возможно?

– Вполне. Как я не любил Борелли, но лучше б он был жив! С ним все было предсказуемо. Если назначат Зарутти… Будет совсем тоска.

– Я скоро весь сон потеряю из-за этого расследования. Полиция почти живет у нас. Хоть бы это поскорее все закончилось!

– Полностью согласен!

Они попрощались, и каждый пошел по своим делам.

Джейн и Наташа по традиции пили кофе перед офисом, обсуждая до сих пор не расследованное преступление.

– Значит, получается, это мог быть и Грег, и муж Луизы? – Уточнила Джейн.

– Похоже на то.

– Грег сбежал, а муж Луизы исчез. Замечательно! А Луиза может покрывать его?

– Она обещала позвонить, как только он вернется. – Наташа покачала головой.

– Но она могла не звонить? Что мешает ей помириться с ним в тайне ото всех? Может, она притворилась, что в ссоре с мужем. Оттого-то и счастье ее!

Наташа засмеялась.

– Ну у тебя и фантазия! Целый роман получается. Так ведь за ее домом наверняка следят.

– Может, она с ним встречается где-то в другом месте?

– Думаю, это выяснили бы. Представь: уходит с работы в одно время, а домой возвращается совсем поздно… Или вообще не приходит домой.

– Если они не найдут этих беглецов, то я сойду с ума! – Воскликнула Джейн.

– И я… – Пробормотала Наташа.

В это самое время в Скотланд-Ярде Линг Дзюань вызвали на второй допрос. Она сидела в небольшом кабинете и враждебно глядела на Биттерфилда.

– Где может прятаться твой Грег?

– Вы хотите, чтобы я сдала своего мужа?

– Он пока не твой муж, а просто молодой человек.

– Какая разница?

– Друг мой, тебя депортируют с уголовным преступлением в деле. В твоей родной стране ты уже ни в институт не поступишь, ни нормальную работу не найдешь.

– Но я честно не знаю. Я бы хотела вам помочь. Но я не знаю, чем.

– Составь список мест, где он любит бывать. Адреса друзей.

– Хорошо.

Китаянка удивительно мало знала о своем молодом человеке. Она написала всего несколько адресов, мест, имен. Как будто Грег намеренно выбрал иностранку себе в любовницы, чтобы запутать свои следы.

В комнату вошел констебль.

– Что случилось?

– Можно вас, господин инспектор?

Они вышли в коридор. Лицо констебля имело выражения извинения, как будто он был виноват в том, что сейчас вынужден будет сказать.

– В лесу за Хай-Уайкомбом найден угнанный вчера в Лондоне автомобиль. А около него… труп Грега Таунсенда.

Глава пятая

Солнце то выходило из-за туч, то пряталось в волнистых грядах серых вихрей, отчего то становилось по-летнему жарко, то опять холодно. Зеленые просторы раскидывались сразу при выходе из леса. Старая заброшенная грунтовая дорога вела от основного шоссе в лес и, вероятно, либо не использовалась, либо использовалась только изредка фермерами, которые искали что-то в лесу.

Автомобиль прятался в зелени, а труп валялся прямо перед ним. Алая кровь стекала по стеклам и двери. Инспектор внимательно осматривал место происшествия, пока другой констебль делал фотографии.

– Он стоял, – говорил Биттерфилд, – прислонившись к стеклу и дверце спиной, удар колюще-режущим предметом, скорее всего, ножом, пришелся так глубоко, что кровь брызнула со всей силы и попала на дверь и стекло. Затем он упал на живот. Убийца ушел или сел в свой автомобиль и уехал.

– Удивительно, – заметил констебль, – Грег все-таки где-то раздобыл себе одежду.

На убитом были широкие джинсы, толстовка, кроссовки, одетые на голую ногу.

– Вероятно, он надел то, что смог раздобыть. – Сказал инспектор. – Судя по тому, что размер не его, и кроссовки на голую ногу.

– Угнал автомобиль.

– Как же он смог позвонить? – Размышлял вслух инспектор. – Неужели запомнил номер своего заказчика? Кто в наши дни запоминает номера?

– Вы полагаете, он был киллером?

– А кем же еще? Этот неврастеник не был похож на человека, который догадается, как и где вырубить камеры на теплоходе. Им наверняка руководили.

– Но это точно, что он убийца?

И опять Биттерфилд посмотрел на подчиненного как на дурака.

– А кто же еще?

Вдруг он заметил следы ручки на руке Грега. Он отодвинул рукав, но увидел только смазанные кем-то чернила.

– Может быть, это и был номер. Но убийца заметил и стер его. – Сказал вслух констебль.

– Это похоже на правду. Кто-то решил поручить всю грязную работу Грегу, обещал ему солидное вознаграждение, а затем передумал. Решил, что безопаснее избавиться от него. В итоге Грег мог проболтаться о том, кто его нанял.

– Вывез его сюда, где нет камер, где его никак не отследить.

Подошел эксперт, рассматривавший дорогу и следы шин автомобилей.

– Следов второго автомобиля нет. – Сказал он. – Они приехали вместе.

– Нелогично. Намного вероятнее то, что убийца прибыл другим способом.

– На велосипеде. Или пешком. – Предположил констебль. – Он мог оставить машину на шоссе в любом другом месте, чтобы запутать следствие.

Они пошли по дороге, которая выводила из леса и вела к припаркованным вдали служебным автомобилям полиции.

– Мы опять возвращаемся к списку людей, которые больше всех желали смерти Луиджи. – Сказал инспектор.

– Марк Лоткин. Луиза или ее муж. Горан?

– И был рядом, чтобы его подозревали меньше других? Ведь он со всех ног бросился к капитану…

– Наташа? – Предположил констебль.

– У нее нет мотива. – Ответил Биттерфилд, голос его звучал беспристрастно, как и всегда: он ничем не выдал себя. – Три человека могли иметь мотив: Луиза с мужем и Марк. Они достаточно небогаты, чтобы передумать платить Грегу. Остальные не имеют мотива, который лежал бы на поверхности. Фактически, это может быть совершенно любой человек, просто мы не знаем его причину или цель. Итак, что мы имеем: поиск безграничен. Выделяем основных фигурантов и отправляем к ним с обыском наших сотрудников. Обыскиваем офис «Первого решения». Может быть, есть что-то, что мы в упор не видим. Мы что-то упускаем!

Когда автомобиль инспектора и констебля въехал в Лондон, зазвонил телефон Биттерфилда.

– Инспектор, здравствуйте. – Прозвучал беззаботный голос Луизы. – Вы просили набрать вам, когда мой муж объявится.

– Здравствуйте, Луиза. Объявился?

– Да, отец сегодня дома, написал мне, что он приехал и ждет меня. Вы хотите допросить его?

– Вы уверены, что все именно так, как вы описываете?

– В каком плане? – Удивилась Луиза.

Инспектор увидел, что ему звонит полицейский по второй линии.

– Позже я все объясню. – Положив трубку, он ответил коллеге. – Задержал? Молодец. Вези его в участок на допрос. – А затем сказал констеблю. – Муж Луизы в наших руках.

Муж Луизы Франк оказался невысоким и худым мужчиной с жилистыми руками с грубой кожей пальцев – казалось, он всегда занимался исключительно физической работой. Лицо его, иссохшее на солнце, обветренное, выглядело старше, чем должно было. Странно, но большие глаза не добавляли ему привлекательности. Он выглядел скрытным, застенчивым, неразговорчивым. Биттерфилд смотрел на него и не мог понять, как такой невзрачный тип смог завоевать такую красотку, как Луиза.

С другой стороны, кто-то другой может подумать то же и о нем, инспекторе: как ему удалось обратить на себя внимание такой интересной и красивой женщины, как Наташа? Но удалось ли? Вопрос больно уколол его: в этот самый момент она могла обедать с Гораном, принимать его ухаживания, заигрывать с ним, строить планы о том, как выйти за него замуж и уехать в теплую Хорватию, где ей уже можно будет не работать, наслаждаться жизнью, заниматься благотворительностью, ходить по салонам и магазинам…

А он, Биттерфилд, так погрузился в работу, что почти не находил времени даже просто на то, чтобы перекинуться с ней двумя словами. Вечерами он приезжал к ее дому и несколько минут просто смотрел на нее: боялся, что она забудет о том, что вспыхнуло между ними… Боялся, что устанет ждать и уступит ухаживаниям Горана… Очень скоро она решит, что он жалок, и тогда она отвергнет его. Подобные мысли часто преследовали его в последний день.

– Я вообще не в курсе, как и почему погиб этот ваш Луиджи. Я пошел на теплоход… Да, пусть обманом, но пошел только за тем, чтобы следить за женой. Разве это преступление? Вы бы не сделали того же на моем месте?

Вопрос заставил Биттерфилда вздрогнуть, но он сдержался.

– Нет, Франк, я бы так не сделал. Я могу лишь догадываться, до какого состояния вы были доведены, раз так поступили. Вот фотография. – Инспектор протянул ему рабочее фото Грега. – Знаком вам этот человек?

Инспектор внимательно следил за реакцией Франка. Тот озадачился и даже почесал затылок.

– Не признаю его. Кто это?

– Этот человек утверждает, что вы уговорили его пойти на убийство Луиджи.

– Что? – Франк засмеялся совершенно искренне. – Он псих какой-то что ли? Я вообще его не знаю и вижу впервые в жизни. Устройте нам очную ставку, я его быстро вразумлю. – Франк сжал кулаки под столом. – Будет знать, как оговаривать честных людей.

– Как вы убедили его сделать это? – Набросился на него вдруг констебль, сильно повысив голос. – Обещали денег? Или он сам склонялся, а вы лишь дали толчок?

– Да что вы несете! Я не при делах вообще! Знать его не знаю!

Увидев довольно искреннюю реакцию на вторую попытку подловить его, констебль отошел от стола и встал у окна.

– Вы следили за женой на теплоходе. Что вы увидели? – Спросил инспектор. – В чем убедились?

– Я увидел, что она кошка… обманщица, одним словом. Уверяла меня в том, что уже не любит этого подлеца… А сама весь вечер липла к нему, как последняя потаскуха. Он от нее нос воротит, а она так и лезет! Фу!

– Так и зачем вы сегодня вернулись?

– Вещи кое-какие забрать. Ваши ребята меня сразу в оборот взяли. Послушайте, ну я тут ни при чем! Да и Луиза тоже! Вам нужен кто-то другой. Я даже не знаю, кто. Настоящий маньяк, настоящий убийца. Мы с Луизой самые обычные люди.

– Все так говорят, Франк. Все.

Когда инспектор и констебль вышли из кабинета, Джонатан сказал:

– Придется отпустить. У нас на него ничего нет.

– Давайте все-таки придержим его. – Возразил инспектор.

Нельзя было дать ему уйти, как они позволили уйти Грегу. Он мог оказаться либо свидетелем, либо преступником.

В конце рабочего дня Биттерфилд снова приехал к дому Наташи, снова позвонил в домофон и спустился с крыльца, чтобы поглядеть на нее издалека. Она подошла к окну, улыбнулась, помахала рукой. На ней была опять пижама: видимо, опять собиралась спать. Проклятое расследование! Сколько времени и сил оно отнимало, а конца и края ему было все не видно! И зачем он только обещал Наташе, что скоро будет конец? Выходит, обманул!

Утром Биттерфилд проснулся из-за настойчивого звонка телефона. Он с трудом поднял голову с подушки, затем вдруг вспомнил о телефоне, схватил его и ответил.

– Господин инспектор, мы вчера проверяли дома по вашему списку, а затем нагрянули в офис, поиск завершили.

– Нашли что-нибудь?

– Нашли нож. Предположительно, орудие убийства. На нем остались следы крови. Видно, что их пытались смыть, но забыли смыть с черной ручки.

Биттерфилд окончательно проснулся.

– Где именно был нож?

– На рабочем месте одной из сотрудниц. Его спрятали в тумбу за ящики, туда, куда невозможно почти подглядеть. Очень хорошее место, если не хочешь, чтобы нож случайно нашли.

– Чья это тумба?

– Наташи Честер.

Биттерфилд опустил телефон. Он был ошеломлен, парализован. Первые мысли были самыми скверными. Пол уходил у него из-под ног.

– Господин инспектор? Господин инспектор?

– Да. – Биттерфилд мгновенно собрался и отвечал хладнокровно.

– Мы отправим нож на анализ отпечатков, а также выясним, чья кровь.

– Хорошо. Действуйте.

Через полчаса Биттерфилд уже был в офисе «Первого решения». Там же сновали сотрудники, матерившие полицейских на чем свет стоит. При виде инспектора и констеблей они умолкли, но все же бросали недовольные взгляды в их сторону. Это можно было понять: в вещах рылись без их на то желания, везде царил беспорядок и хаос. Биттерфилд зашел в кабинет, где должна была быть Наташа, но ее там не было.

– Где мисс Честер? – Спросил он.

– А вы ее арестуете? – Воскликнула Кэтти. Она, Виргенс, Алекс – все пришли сплетничать о судьбе Наташи.

Инспектор бросил на молодую женщину раздраженный взгляд, развернулся и пошел прочь. Виргенс сразу сказал Кэтти:

– Вот видишь! Я же говорю: это еще ничего не значит. Это не улика. Это ничего не доказывает. Никто нашу Наташу не будет арестовывать.

– Пока не доказывает, – едко заметила Кэтти. – А вот узнают, чья кровь, и тогда накажут. Какой кошмар! Двойное убийство!

Кэтти говорила мечтательно, словно пела. Казалось, случившееся доставило ей огромное удовольствие.

В коридоре Биттерфилд столкнулся с Джейн, в руке ее была большая кружка с горячим чаем.

– Где мисс Честер?

– Она вышла на улицу, я несу ей чай с успокоительным.

– Она так тяжело восприняла это?

– Что именно? Ее отстранили от работы. Почти что уволили.

Инспектор остановился, замерла и Джейн.

– Вы ведь работаете в одном кабинете? Расскажите обо всем, что происходило вчера. Начиная с самого утра.

Джейн глубоко задумалась. А затем начала рассказывать обо всех посетителях, какие были за весь день. Со всеми сотрудниками, которые и так были в кабинете, опять выходил внушительный список! Биттерфилд усмехнулся. Распутать этот клубок пока не представлялось возможным.

На улице они нашли Наташу. Она была в стильном костюме с теплым пиджаком с искусственным мехом на воротнике. Она как-то странно тупила взгляд и избегала смотреть на инспектора.

– Меня отстранили от работы. – Сказала она сухо, не здороваясь.

– Я знаю. Моя задача понять, кто подкинул тебе нож.

Наконец Наташа взглянула ему прямо в глаза. Выражение ее лица было насмешливо и надменно.

– Почему ты думаешь, что обязательно кто-то подкинул его?

– Почему я должен думать по-другому?

– Ты наверняка рассматриваешь все варианты, в том числе и такой, что это мое орудие убийства. Как на меня сегодня все смотрели! С каким торжеством! Даже Луиза!

– Тише, Наташа, успокойся. – Заговорила Джейн. – Никто так не смотрел. Луиза сама, наверное, и подкинула тебе нож. А что, мужа держат в участке, решила его освободить таким образом. Это они вдвоем его и убили.

Биттерфилд метнул на нее едкий взгляд.

– Версия хорошая. Я изучу все варианты. А пока Франк посидит в камере.

– А я? – спросила Наташа.

– А что ты? Тебя кто-то пытается подставить. Причем с самого начала. Не удивлюсь, если это твой любимый Горан.

Наташа покраснела от стыда и возмущения одновременно. Из-за проклятой ревности Биттерфилд как будто тратил время на пустые версии, которые никуда не вели.

– Он не мой любимый. Да и зачем ему это?

Она вовремя умолкла, вспомнив про Джейн. Ей хотелось обвинить его в ревности, и не только в ней, во всем: то ли из-за собственной беспомощности и уязвленного самолюбия после отстранения, то ли потому, что хотелось выслушать, как он отвергнет все ее обвинения, признается ей в своих чувствах, в конце концов… Что она знала о его чувствах? Только то, что он шептал ей тогда: «Ты моя, моя…»

– Ладно, я поехала домой. Мне все равно здесь делать нечего.

– Все наладится, вот увидишь! – Джейн даже всплакнула, когда произнесла эти слова.

Наташа обняла ее.

– Спасибо, дорогая моя.

– Я подвезу тебя. – Вдруг сказал Биттерфилд.

– Не надо, не маленькая, сама доеду. – Сухо ответила Наташа.

– Я настаиваю. У меня остались кое-какие вопросы.

Джонатан был за рулем, а инспектор тем временем, пока они перекидывались отдельными фразами, протянул руку к ее руке и крепко сжал. Наташа бросила на него раненый взгляд. Эта украденная у обстоятельств ласка значила лишь одно. Он верил ей! Верил!

Между тем Горан упорно искал встречи с Наташей, но она сегодня не отвечала на звонки и сообщения. Он забеспокоился, что что-то случилось, и решил приехать, как обычно, в офис. Кэб остановился у красивого зеленого сквера с раскидистыми дубами, плакучими ивами и кустами роз. Горан вышел из кэба и стал прогуливаться по скверу, не спуская глаз с выхода из здания. Скоро Наташа пойдет на обеденный перерыв, и тогда-то он поймает ее, чтобы увезти в ресторан. Однако вместо Наташи вышла Джейн. Она была одна и выглядела несчастной. Горан поспешил к ней. Подруга, как она того ни хотела, вынуждена была рассказать ему правду.

– В тумбу Наташи кто-то подкинул нож, которым убили нашего бывшего сослуживца Грега.

– Какой ужас! – Воскликнул Горан. Он весь побледнел, взгляд его карих глаз застыл, словно он перестал воспринимать происходящее. – Хуже этого ничего не может быть!

– О чем вы говорите? – Спросила Джейн. Она уже пожалела, что вообще стала разговаривать с ним. Дуреха! Почему не солгала, почему не сказала, что Наташа болеет или уехала, или еще что?

– Нет, это нельзя так оставлять! Сколько это будет продолжаться? Это безумие, бред! Двойное убийство! А что дальше? И кто будет следующим?

Сказав это, Горан пошел прямиком в свой кэб, забыв о Джейн. А та, наивная, широко улыбнулась: все-таки она помогла подруге, ведь, похоже, Вукович решил наконец прибегнуть к своим дипломатическим связям, чтобы положить конец этому странному расследованию и жутким убийствам.

В Скотланд-Ярде Горан потребовал, чтобы его принял старший инспектор, руководитель Биттерфилда. Его долго не хотели пропускать, но в итоге все же пустили: помогла его выдержка и настойчивость. Он просто занудливо объяснял одно и то же по много раз, и охранник не выдержал, добился встречи с главным инспектором.

Главный инспектор Доусон оказался невысоким седовласым человеком с гладко выбритым подбородком. Брови его были, тем не менее, еще черными, отчего лицо казалось очень ярким для старика.

– Что вы хотите от меня, господин Вукович? Ведь это дело ведет инспектор Биттерфилд. Вам бы к нему идти, а не ко мне.

– Но у меня есть важные сведения.

– Скажите ему об этом.

– Об инспекторе в том числе.

Доусон поднял свои черные брови и не сказал ни слова, показывая, что внимательно слушает хорвата.

– Я узнал, что у моего продакт-менеджера нашли орудие убийства. После этого совесть стала грызть меня. – Доусон слушал все внимательнее. – Дело в том, что там, на палубе, я скрыл кое-что… Я покидал Наташу. Мне нужно было в уборную… Сами понимаете, много шампанского и вина… Но, когда случилось убийство, меня не было там. Я прибежал, а Наташа молчит. Вдруг я увидел человека за бортом. Тут-то я и поднял шум. Но Наташа умоляла меня не говорить, что она была одна. Она уверила меня, что слышала всплеск, что кто-то другой столкнул Луиджи за борт. Я был очарован, я был влюблен, я поверил… Это все моя вина!

Доусон побагровел.

– Понимаете ли вы, что наделали из-за вашей доверчивости?!! Вы, видите ли, там шуры-муры крутите, а у нас преступник все это время гуляет на свободе!!! Да еще второе убийство умудрился совершить!!! Жизнь человеческая – вот цена вашей ошибки!

Доусон начал задыхаться от гнева. Горан виновато опустил глаза.

– Простите! Простите меня! Я был дурак! Но ведь влюбленный дурак!

– Да почему вы сейчас вдруг являетесь ко мне?

– Так из-за этого орудия убийства… Я ведь не мог подумать на Наташу… Неземное существо… Такая красавица… Но сегодня я все понял, осознал, что был дурак. Она провела меня!

Доусон по-прежнему пыхтел, но уже не так громко. Он поднял телефон и позвонил своему помощнику.

– Биттерфилда сюда немедленно!

Биттерфилд зашел в кабинет к своему начальнику уже через десять минут. В коридоре он столкнулся с Гораном. Тот шел по коридору, холеный, красивый, в шелковом костюме, широко улыбался и чему-то радовался. Инспектор что-то пробубнил недовольно в ответ на его счастливое приветствие: так раздражал его этот тип.

– Ну что, инспектор, сел в лужу? – Загромыхал Доусон, лишь только Биттерфилд вошел в кабинет. – Быстро получай ордер на арест этой дамочки… Честер или как там ее.

Биттерфилд побледнел.

– Что? Думал я не знаю? Ты почему ее прикрываешь? Почему еще утром не сделал этого? Зачем держишь здесь этого Франка, который вообще здесь ни при чем? Что за самоуправство?

– Господин старший инспектор, при всем уважении, но ведь очевидно, что нож мисс Честер подкинули.

– Чья кровь на ноже? Уже выяснили?

– Выяснили. Грега Таунсенда.

– Вот! И ты бездействуешь! Как это понимать?

– Да ведь кто угодно мог подкинуть нож Наташе, вот, я опросил свидетелей, кабинет посещал целый список людей… – Инспектор полез в карман за списком, но Доусон сделал знак рукой, чтоб тот ничего ему не показывал.

– Только что здесь был этот миллионер Вукович. Он изменил свои показания.

– Что?!

– Что-что! Вот так-то! Ордер на арест! Эта Честер и есть преступница, которую мы ищем! Вукович скрыл, что покидал ее в момент убийства. Она была одна, когда Луиджи столкнули в воду. И она уже упросила его не говорить о том, что он покидал ее. Все это время Вукович, видите ли, из романтических чувств покрывал ее!

Ничего нельзя было сделать, невозможно было переубедить Доусона: показания Горана меняли весь расклад. Как он ловко взвалил всю вину на женщину, в которую только что был влюблен! Да был ли влюблен? Кто он был, в самом деле? Искуситель, предатель, трус… или настоящий злодей, которого они все это время искали?..

Глава шестая

Линг Дзюань вновь оказалась на допросе. Только на этот раз она сжала губы в недовольной ухмылке и игнорировала вопросы инспектора. Он же был особенно нервным, потому что его подчиненным пришлось арестовать Наташу, и он пока не виделся с ней, не знал, как поддержать ее.

– Послушай, девочка-студентка! Если бы ты тогда не набросилась на моего констебля, не обожгла его, не отколотила, мы бы схватили твоего парня и привезли в участок, побеседовали бы с ним, подержали здесь пару-тройку дней. И он скорее всего был бы жив! Ты понимаешь, что натворила?

Линг Дзюань побледнела, по ее желтому лицу потекли беззвучные слезы.

– Какой вы злой!

– Тебе что, эта мысль не приходила в голову?

– Нет! Я не хотела его смерти… Нет…

Линг Дзюань плакала все больше и больше, шмыгала носом, вытирала лицо руками. Инспектор подал ей салфетки.

– Лучше действуй в рамках закона, и все будет хорошо. Мне не интересно тебя здесь держать, а тем более депортировать. Но ты должна начать говорить, чтобы помочь следствию.

– Я же вам уже все рассказала.

– Значит не все, раз мы до сих пор не знаем, кто убил Грега. Вспомни как можно подробнее, что он говорил тебе в последние дни? Делился планами? Рассказывал про увольнение?

– Да, он говорил, как его все бесит на работе, что он уволится. Потом в один день пришел и заявил, что написал жуткое письмо главе компании, после которого обратного пути нет.

– Он говорил это с радостью, злостью? Сожалел о содеянном?

– Он был очень взбудоражен, предвкушал большие перемены.

– Какие перемены?

– Что у него будет намного лучше работа теперь. Что в итальянской фирме он будет намного больше получать, а вкалывать меньше.

– Так. Про корпоратив что рассказывал?

– Сказал, что ничего не вышло, что итальянцы не могут нанять его из-за какого-то там контракта. Я, честно, не поняла, что он имел в виду.

– Он был уничтожен таким поворотом событий?

Линг Дзюань задумалась.

– Да нет, я бы не сказала. Грег заявил мне, что на вечеринке открылась другая возможность, другая вакансия что ли. Я ему сказала, чтоб он сильно не надеялся, что опять может не получиться. Мало ли. Лучше обновить резюме и искать другую работу. Так я сказала.

– А он?

– Засмеялся весело, сказал, что я глупышка, ничего не понимаю, что эту вакансию он точно получит. В тот день, когда вы нагрянули, он вроде как собирался встретиться по поводу этой вакансии. Но не вышло.

Линг Дзюань, казалось, немного успокоилась, собственный подробный рассказ притупил слишком болезненные переживания. Она только все время высмаркивалась и подтирала немного глаза. Веки ее уже успели покраснеть и опухнуть.

– Кто мог так поступить с ним, я не понимаю! – Помолчав, она спросила. – Теперь вы отпустите меня?

– А ты уверена, что хочешь прямо сейчас выйти отсюда, пока мы не арестовали настоящего убийцу твоего друга? Тебе будет спокойно на свободе?

– А… – Только и сказала ошарашенная китаянка, которой ничего такого не приходило в голову.

Биттерфилд должен был провести формальный допрос Наташи – если бы он не сделал этого, Доусон опять разнес бы его в пух и прах. Но как было произносить те слова, что он хотел произнести, когда в кабинете помимо него был констебль и машинистка?

Когда он зашел в кабинет, Наташа уже сидела за столом. Она выглядела спокойной, не заплаканной, но и в то же время совершенно безжизненной.

Он сел за стол напротив нее, она сразу отвернула голову, чтобы не смотреть на него. Инспектор стал задавать самые рядовые вопросы – для протокола.

– Где вы были в ночь, когда убили Грега?

Наташа повернулась к нему, в глубине глаз мелькнули огоньки возмущения: он ведь приезжал, стоял под окном, знал, что она была дома! Где еще ей было быть ночью? Но она промолчала, не удостоила его своим ответом и опять отвернулась.

– Кто-то может подтвердить, что вы были дома? – Подсказывал ей Биттерфилд.

Молчание. Даже машинистка подняла голову, вдруг заинтересовавшись этой тишиной и ее причинами.

– Какие у вас были отношения с убитым? Кто мог подкинуть вам нож?

Наташа не шелохнулось. Казалось, ей в голову и не приходила мысль о том, что это не Биттерфилд инициировал ее арест! Она во всем винила его одного, вот в чем все было дело! Поняв наконец этот весьма очевидный, но болезненный факт, Биттерфилд взмок от волнения: она думала, что он предал ее.

– Выйдите все. – Сказал наконец инспектор. Но никто не пошевелился, не сразу поняв его просьбу. Тогда он повторил громче. – Выйдите все. Я поговорю сперва с глазу на глаз с мисс Честер.

Констебль и машинистка вышли. Наташа по-прежнему не смотрела на него, как будто ее не волновало то, что происходит вокруг нее.

– Ты правильно делала, что молчала. – Неожиданно сказал Биттерфилд. – Это чисто формальный допрос, он не имеет значения, ведь я уже почти вычислил убийцу. Скоро с тебя снимут все обвинения.

Но она по-прежнему не смотрела на него.

– Послушай, неужели ты думаешь, что это я принял решение о твоем задержании? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, знаешь, что я подозревал, что тебя будут подставлять…

Наташа повернула лицо к нему и смерила его уничижительным взглядом.

– Напрасно ты так! Лучше бы сказала, кто сразу после убийства Грега мог прийти к твоему столу и подбросить тебе нож! Думай, размышляй, вспоминай, не молчи!

– Я имею право на звонок. – Вдруг сказала Наташа.

– Что?

– Я хочу позвонить кое-кому.

– Кому же?

– Человеку, который вытащит меня отсюда.

– Так-так! – Сказал Биттерфилд и усмехнулся. – Кажется, я знаю, о ком ты. Этот человек использует свои связи и свое положение, чтобы вызволить тебя из-под стражи. Он богат и имеет политическую власть. А главное, он без ума от тебя.

Наташа сощурилась, выжидая. Казалось, все, что говорил Биттерфилд, было лишь присказкой, а сказка была впереди.

– Очнись, Наташа! Ты здесь оказалась исключительно благодаря этому человеку.

Наташа наконец встрепенулась, вся безжизненность и невозмутимость сошли с нее, словно их смыли водой. Лицо ее выражало испуг, недоверие и ужас.

– Как это?

– Он явился к старшему инспектору и заявил, что в момент убийства Луиджи он уходил в уборную. А ты была на палубе одна, и ты, оказывается, упросила его не говорить об этом!

– Это неправда, ты придумал это! – Воскликнула Наташа, широко распахнув глаза от ужаса. У нее закружилась голова, на мгновение ей даже показалось, что она все забыла, стерла память, а на деле все было так, как сказал Горан, иначе зачем ему вдруг придумывать эту историю… Она как будто помешалась! В глазах все заволокли темные пятна. Но мгновение прошло, и все в ней стихло, картина перед глазами прояснилась. Она сидела в комнате для допросов напротив Биттерфилда.

– Единственный человек, который может вызволить тебя отсюда, это я. Я сделаю это. Можешь быть уверена в этом.

– Марк. – Вдруг прошептала Наташа, глаза ее расширились, ее вдруг осенило.

– Что Марк?

– Марк тоже был в тот день в офисе! Он не договаривался со мной о встрече, только с директорами продаж! Я ушла на обед примерно в то время или кофе пить потом. Он мог зайти и подкинуть нож!

Биттерфилд вскочил от волнения, он торопился действовать. Нужно было все проверить: были ли встречи с директорами, на какие камеры в офисе попал Марк, видел ли его кто-то из отдела Наташи на этаже или в ее кабинете?

– Я все выясню, я все сделаю. Все будет хорошо, Наташа. Ты мне веришь?

Он склонился над ней и заглянул ей в глаза.

– Я… хочу верить тебе. – Сказала Наташа.

Марк действительно попал на камеры на этаже отдела закупок, и сотрудники подтвердили, что он заходил к ним в кабинет, чтобы поздороваться, даже как будто искал Наташу. Но только никто не мог припомнить того, чтобы он проходил к ее столу. А все-таки Биттерфилд был уверен, что это мог быть Марк: он мог сесть в кресло Наташи, просто все забыли об этом. И действительно: люди заняты работой, звонками, письмами, аналитикой, отчетами, разборками с руководством, какое им дело до постороннего в кабинете? Поэтому Марка вызвали на жесткий допрос. Биттерфилд давил, потому что ему не терпелось как можно скорее распутать это дело.

– Что вы делали в тот день в офисе «Первого решения»? С самого начала и до конца.

– Как все серьезно! – Попробовал пошутить Марк, но инспектор не оценил его юмора. – Я приехал. Охраннику сказал, что на переговоры в департамент продаж. Тот позвонил одному из директоров, меня пропустили. Я пошел в переговорную. Вернее, нет! Сначала я пошел в отдел закупок, хотел поздороваться с Наташей, чтоб субординацию не совсем нарушать. Я ведь должен был ее заранее на переговоры позвать, а ничего этого не сделал. Но ее там не было, я заглянул в кабинет, пообщался недолго с ее коллегами. Имен я особо не знаю.

– Там была Джейн?

– Подруга Наташи? В тот момент ее не было.

Эта информация сходилась с тем, что собрал по крупицам Биттерфилд. Он кивнул.

– Вы садились или стояли, когда были в кабинете?

– Стоял.

– Ходили по кабинету? Подходили к столу Наташи?

– Нет, не ходил, к ее столу не подходил. Зачем мне это? Просто неловко вышло: я пришел, а ее нет. Я пошел в продажи.

– Что-то вы скрываете, Марк. Зачем было приходить к Наташе, заранее не позвонив и не предупредив о встрече? И почему нарушили субординацию? Встречаться с продажниками вы должны только в присутствии мисс Честер. Вы как будто специально пошли в офис и так странно вели себя.

– Ничего не понимаю! Что не так? Я все рассказываю, как было на самом деле. Да, я такой, нарушитель, действую не по правилам. Просто я ничего плохого на встрече с продажами сделать не мог, наоборот, мои действия только помогли бы Наташе: повысили бы ее показатели.

– Вы намеренно не позвонили Наташе, надеялись прийти, когда ее не будет в офисе, чтобы засунуть орудие убийства ей в тумбу.

– Какое орудие?! – Возмутился Марк. – Какую тумбу! О чем вы говорите?!

– Можете не отпираться! Мы уже все знаем! – Биттерфилд почти кричал на него.

– Да что знаете? У меня шесть детей, я не убийца! У меня совсем другая жизнь, совсем другие интересы!

Биттерфилд резко успокоился, откинулся в кресле и пристально поглядел на Марка.

– Ну хорошо. Кто может подтвердить, что вы были дома в ночь, когда убили Грега?

– Моя жена. Мы спали вместе. Я уже говорил это констеблю. – Он бросил молящий взгляд на Джонатана.

– Вы могли встать рано утром, пока жена спит, уехать, сделать свое дело, а затем вернуться и лечь в постель.

Сказав это, инспектор подумал о том, что точно также могла поступить и Наташа: он постоял у нее под окнами и уехал, а она через пару часов собралась на преступление.

– Невозможно! – Вскричал Марк. – У нас маленькие дети. Мы боимся в туалет ходить ночью, чтоб не разбудить их, а вы говорите, хлопать дверьми, заводить машину и уезжать куда-то!

– Дети спят с вами в одной комнате?

– Нет, они все в детской.

– Совсем одни на протяжении всей ночи?

Марк заерзал на стуле и покраснел. Солгать? А если они сейчас же позвонят жене и спросят о том же?

– Нет. Жена пока спит с ними на диване в их спальне.

– Что и требовалось доказать. – С победной улыбкой сказал Биттерфилд.

– Вы же шутите?! Это ничего не доказывает! Все люди ночью спят и не могут дать алиби! Получается, все под подозрением?

– Не все. – Поправил его Биттерфилд. – Только те, у кого на улице нет камер, которые бы подтвердили алиби.

Большое тело Марка взмокло, и он расстегивал рубашку, чтобы не задохнуться от волнения.

– У нас на улице нет камер?

Инспектор отрицательно покачал головой.

– Я все равно выведу вас на чистую воду. – Сказал Биттерфилд. – Лучше признаться во всем самому. Это смягчит наказание.

– Либо предъявляйте обвинение, либо отпускайте меня! – Вдруг выпалил Марк.

– Еще рано для обвинений. – Спокойно ответил инспектор. – Всему свое время, мистер Лоткин.

Когда Марк ушел, уже в коридоре констебль сказал инспектору:

– Но ведь он прав! С этой точки зрения любой мог убить Грега Таунсенда. Любой мог тихо покинуть дом и затем также тихо вернуться. Тот же Кляйнц: он в тот день ночевал в загородном отеле.

– Почему?

– Да ведь он часто живет в отелях, а не в апартаментах. У него нет семьи, ему так веселее в чужой стране.

– Ты забываешь о том, что с его отелем связывались: он не покидал номер в ту ночь.

– Да, точно. Ну тогда это точно Лоткин! – Воскликнул Джонатан.

– Это еще почему? – Усмехнулся инспектор.

– Да он так нервничал под конец, весь взмок.

– Если мы будем сажать за нервы, констебль, пол-Англии может оказаться в тюрьмах. Однако ход твоих мыслей мне нравится.

Инспектор ушел, а констебль озадаченно смотрел ему вслед: что мог иметь в виду Биттерфилд? Ведь он ничего толкового так и не изрек, чтобы его хвалили!

Доусон вновь вызвал к себе инспектора. И вновь он ходил по кабинету, взволнованно махал руками, рвал и метал.

– Какого черта?! Я думал, мы поняли друг друга! Почему у Вуковича до сих пор подписка о невыезде? Он у меня уже в печенках сидит, он всех достал, на меня так давят, а ты не выпускаешь его из страны!

– Дайте мне время, я приближаюсь к разгадке.

– Какое время? Убийца сидит у тебя в камере!

– Я докажу, что это не мисс Честер. Послушайте, старший инспектор, вы ведь согласны, что мы должны полагаться не только на факты, но и наше чутье?

– Допустим.

– Так мое чутье категорически против того, чтобы вешать все на мисс Честер.

– Почему?

– Этот человек не способен на хладнокровное убийство. Если бы она кого-то убила, мы бы уже поняли это: по лицу прочитали, по общению.

– Этот человек! – Передразнил его Доусон. – Нашел себе человека! Этот, с твоего позволения, человек – еще и очень красивая женщина. Ты это понимаешь, когда полагаешься на свое чутье? Оно у тебя точно правильной дорогой идет, это твое чутье? Из правильного места исходит?

– Дайте мне время.

– Два дня, и пусть этот Вукович летит в свой Загреб!

Камера Наташи была крошечной, но довольно уютной. Хотя все казалось казенным, не родным, сделанным без души. Выбеленные холодные стены, простой кафель в туалете и душе, расположение шкафа и тумбы – чтобы максимально использовалось пространство. Да и зачем ей было пространство и мебель, если все равно никаких вещей толком не было с собой?

В дверь постучали, затем провернули ключ, распахнули дверь. Молодой полицейский стоял в коридоре.

– Вас вызывают в комнату посещений.

– Ну что еще! – Проворчала Наташа.

Однако, когда она увидела, что ее навещает не инспектор, как она почему-то подумала, а Джейн, она и расстроилась, и обрадовалась одновременно. Джейн выглядела все той же доброй и милой, отзывчивой и готовой прийти на помощь – как будто над Наташей не висело тяжких обвинений, как будто не могло быть никаких сомнений в том, что она невиновна.

– Джейн! Как я рада тебя видеть!

Они сели друг против друга за стол.

– Тебя не обижают здесь, нет?

– Нет, все в порядке.

– А этот человек… Он прилично ведет себя? Я помню, как он смотрел на тебя, а потом бах! И арестовал. Как-то это подозрительно!

– Нет-нет! Что ты такое говоришь?

Наташа отвергла ужасную догадку подруги, но самой ей стало скверно на душе. Казалось, в словах Джейн была доля правды. Но ведь подруга не знала того, что происходило в последние дни: не знала, как Биттерфилд приезжал каждый вечер и стоял под окном ее дома, не решаясь зайти к ней. И сказать ей об этом было нельзя.

– Как думаешь, это все-таки Луиза? – спросила Джейн. – Ее муж – убийца, а она – покрывает его, решила тебя подставить. У нее и доступ к твоему столу всегда есть. Воспользовалась моментом, когда никого не было в кабинете.

– Эх, насколько я знаю, ее муж уже в тюрьме. Если это он, они должны заставить его все рассказать.

– И потом, Луиза на тебя взъелась после того, как у нее забрали ее любимый бренд и отдали тебе! Да еще богач-хорват подбивает к тебе клинья. Она должна умирать от зависти. Я попробую что-нибудь разузнать. Я отчего-то уверена, что это она, она! Почему ее не арестовали и не допросили вместе с мужем? Ведь все против нее?

– Я не знаю.

– Я уже сомневаюсь в компетентности этого Биттерфилда. Может ли он распутать столь сложное дело?

– Лишь бы распутал! Не хотелось бы отдать жизнь за чужие грехи.

– Бедняжка! – Джейн дотронулась до ее руки. – Я все сделаю, чтобы помочь тебе.

Наташа посмотрела с благодарностью на подругу. Как хорошо было, когда был верный и преданный друг, который верил тебе и верил в тебя, когда другие, должно быть, уже все отвернулись от тебя.

Воздух за городом казался свежее и прохладнее. Длинная дорога вела сквозь лес и выводила в то, что выглядело как настоящий живописный заповедник. На деле это был дорогой отель с длинными флигелями, распростершимися в разные стороны. Перед гостиницей красовалась большая лужайка с изумрудными газонами, шаровидными туями, кустами алых и розовых роз, шиповника, синих гортензий. На террасе перед номерами сидели закаленные гости и пили кофе, наслаждаясь восхитительными видами. Где-то вдали начинались волнистые и холмистые поля для гольфа, и там с самого утра разыгрывались партии.

Констебль приехал сюда один. Прогулявшись вдоль отеля и за отелем – по парку, между аллей, фонтанов, беседок, он зашел внутрь. Тишина и умиротворение царили везде. Гости выглядели расслабленными, тихими, довольными жизнью.

Констебль попросил показать ему стоимость номеров, при виде цифр он присвистнул. От тысячи фунтов в сутки стоил самый недорогой номер. Затем он попросил показать запись посещений гостиницы Кляйнцем. Администратор, молодой парень, вероятно еще студент с сережкой в ухе, любезно предоставил ему журнал.

– Что это? – Воскликнул констебль, указав на дополнительную запись рядом с фамилией Кляйнца.

– Мистер Кляйнц был здесь со спутницей.

– Любопытно! Вы не записали ее имя?

– Нет, сэр. По правилам достаточно паспортных данных одного посетителя.

– Почему так?

– Мы охраняем частную жизнь наших гостей, если вы понимаете, о чем я.

– Вполне. Спасибо. – Поблагодарил констебль.

Это означало, что фамилию спутницы узнать не получится даже при всем желании. Хитро придумано: богатые люди приезжали сюда, чтобы, возможно, изменять женам или мужьям, а владельцы отеля создавали для этого все условия. Каким безнравственным и удушающим был мир больших денег, стоило только копнуть чуть поглубже!

В это время Джейн тоже пыталась действовать так, как она это понимала. Был выходной, и она отправилась к Луизе. Сегодня было солнечно, тепло, Джейн даже сняла кофту и шла в одном легком платье, развевавшемся на ветру. В выходные в Лондоне все магазины были закрыты, как и рестораны, парикмахерские, на всех окнах заведений были спущены жалюзи. Улицы казались вымершими. Особенно усугублял впечатление мусор, летевший на ветру по дорогам и тротуарам. Баки были переполнены, а мусоровозы отчего-то не приезжали. Эта часть города казалась заброшенной и покинутой людьми. Но Джейн старалась не унывать. Солнечные лучи так причудливо стелились по асфальту, так поднимали настроение.

У входа в дом она столкнулась с пожилой парой – родителями Луизы.

– Вы к нам, деточка? – Спросили они с удивлением.

– Да, я к Луизе.

– Она вроде не ждала никого.

– Я по работе, не успела предупредить.

Заскочив на крыльцо, она позвонила. Луиза искренне удивилась ее приходу, но провела в дом с таким гостеприимством, как будто они были хорошими подругами. Джейн не могла не восхититься характером коллеги: сама она бы так вряд ли смогла, если бы ей кто-то был неприятен, она не смогла бы это скрыть, тем более у себя дома. Они прошли на просторную кухню – ту самую, через которую Джейн с Наташей уже проникали в дом. Джейн повесила кофту на стул и села за стол, куда ее пригласила Луиза.

– Сделать тебе кофе?

– Просто водички.

– Хорошо. А я беcкофеиновый пью. Так что привело тебя ко мне?

– Луиза, Наташа в тюрьме. Я очень волнуюсь за нее. Это просто ужасно, ведь все знают, что она не виновата.

– Так! А я здесь причем? На время всех убийств у меня есть алиби: что на теплоходе, что потом, когда убили Грега. Родители подтвердили, что я не покидала дом.

– Но твой бывший муж…

– Так он бывший…

– Луиза, я знаю, что это ты подкинула нож Наташе!

Луиза подавилась кофе и закашлялась. Джейн подскочила к ней и стала стучать по спине. Когда ей стало лучше, женщина заговорила, смеясь:

– С этого момента поподробнее, пожалуйста. Как такая фантазия пришла к тебе в голову? Прямо интересно стало!

– Ты пытаешься спасти своего бывшего мужа, а это он убил и Луиджи, и Грега.

– Ну Луиджи, допустим, я могу понять, зачем, но Грега… – Луиза хохотнула, она совсем не теряла самообладания, обвинения коллеги лишь забавляли ее. Это расстраивало всю версию Джейн.

– Грег видел, как Франк это сделал, потому что все время следил за Луиджи на теплоходе. Грег решил шантажировать Франка, вот Франк и убил его.

– Интересно, как он мог шантажировать Франка, если тот гол как сокол?

– Вот поэтому Франку и пришлось убить его, чтобы не платить, потому что платить нечем.

Чем больше Джейн убеждала Луизу в правильности своей версии, тем меньше верила в нее сама: Луиза была слишком легкомысленна для соучастницы преступления. С другой стороны, Джейн заставляла себя вспоминать о том, что ее коллега была известной пофигисткой, поэтому нельзя было верить ее эмоциям и реакциям.

– Только ты забываешь о том, что я не стала бы помогать Франку. Мы в ссоре. Он разукрасил меня. Вон, даже не думает проходить. – Она указала пальцем на фингал.

– Вы этот спектакль специально разыграли. – Не унималась Джейн. – И фингал тоже поставили специально.

Луиза расхохоталась.

– Джейн, может тебе чего покрепче дать? Или, наоборот, успокоительных? Ты как-то перенервничала из-за всего этого, сдаешь, друг мой, сдаешь. Позволь инспектору вести это дело. У него с нервами вроде бы все в порядке. Да и опыта поболее твоего.

– Я ему все расскажу про вас.

– Да пожалуйста! Я первой сдала Франка, когда он сюда явился, если ты не в курсе. Еще раз повторяю: мы не вместе. Покрывать его я не намерена. Если он преступник, я тем более за то, чтоб он получил срок. Его, кстати, еще не выпустили, хоть и Наташу задержали.

– Я знаю. Прошу тебя, если я права… Ну пожалуйста, расскажи всю правду инспектору.

– Обещаю, что лгать не буду.

Луиза проводила Джейн до двери. Та вышла с чувством унижения и проигрыша в душе. Над ней посмеялись, она ничего не добилась, только время зря потратила! Разве она могла расколоть такую роковую женщину, как Луиза? Конечно, нет! Так зачем пыталась тягаться с ней? Дурочка, молодая, глупая, неопытная! Но что же еще можно было сделать, чтобы спасти Наташу? Что? Что? Она шла к метро очень быстро, мысли настолько захватили ее, что она не поняла, как преодолела довольно длинное расстояние.

Вдруг обманчивое солнце скрылось за облаками, подул прохладный ветер, Джейн почувствовала, как ее сковал холод. Где же была ее кофта? Вот черт! Забыла у Луизы. Придется вернуться, хоть повторная встреча будет еще неприятнее, чем первая! Она быстро зашагала к дому. Но когда она наконец пришла и позвонила, никто не открывал.

– Может она в ванной? Пройду-ка на кухню, и сама заберу свою кофту незаметно!

Джейн уже входила легкомысленно на кухню со двора, как увидела в коридоре возню: казалось, Луиза вышла из ванной в полотенце, мужчина со спины напал на Луизу и вонзил большой нож в спину. В тот же миг Джейн истошно закричала. Мужчина бросил нож на пол и помчался вперед, к выходу. От неожиданности он не подумал ни о чем: ни о свидетельнице, ни о том, чтобы добить Луизу. Джейн подскочила к упавшей на пол женщине, стала затыкать рану полотенцем, Луиза еще дышала, но задыхалась, не могла говорить.

– Боже мой, Луиза, миленькая, держись, держись!

Руки Джейн были все в крови, но она продолжала сжимать рану. Вдруг она вспомнила, что делает совсем не то, что нужно, тогда она стала трясущимися и окровавленными руками рыться в сумочке, нашла наконец телефон и позвонила в скорую.

– Милая, потерпи, сейчас все будет хорошо. – Голос ее предательски дрожал.

Луиза еще глядела на нее, но глаза ее соловели, лицо бледнело все больше.

Глава седьмая

В вестибюле больницы встретились трое: Франк, родители Луизы и инспектор. Это было старинное здание викторианской эпохи с длинными коридорами с колоннами, орнаментами, фресками, старинными картинами, но палаты были модернизированы и внутри ничем не напоминали об эпохе строительства здания. В отделении медсестра провела посетителей в палату, где они встретили Джейн и родителей Луизы.

Пациентка лежала под капельницами и находилась без сознания, лицо ее было смертельно бледно, голубые прожилки вен проступали на нем пугающе точно. Датчики ежесекундно мониторили ее состояние. Биттерфилд сразу обратил внимание на то, что давление было чудовищно низким.

– Мы отъехали всего на два часа, чтобы купить продукты в «Теско», а тут такое! – Плакала мать Луизы. – Бедная моя девочка! Если бы не эта юная леди, – мать Луизы кивнула в сторону Джейн, – мерзавец добил бы ее!

– Тише, тише! Все будет хорошо. – Успокаивал ее муж.

На лице Франка показались слезы, но он робел, боялся подойти к жене, боялся реакции тестя и тещи.

– Мне не нужно было покидать ее! Ей нужна была моя защита! – Сказав это, он всхлипнул. – Я во всем виноват! Бедная моя Луиза!

– Он дождался, когда все уйдут. – Заметила Джейн. – Видимо, он следил за домом уже давно. Понял график, по которому живут в доме, узнал, что Франк давно отсутствует. На выходных он ждал, что родители уйдут, и Луиза останется одна. И вот ее родители действительно ушли. Он был уже готов зайти в дом, но тут я помешала. Он стал ждать, когда я уйду. И вот наконец я ушла. Потом Луиза пошла в душ, опять пришлось ждать. Он очень терпеливый, этот убийца. И вот когда уже его жертва вышла из душа, он пробрался в дом, вдруг я вернулась, спугнула его! Ох, вы не представляете, как это было ужасно! Все у меня на глазах! Нет, Франк, твое присутствие ничего бы не изменило. Он бы все равно вычислил момент, когда она будет одна.

А затем Джейн вдруг что-то вспомнила и подошла к Биттерфилду.

– Инспектор, можно вас на минутку?

Они вышли в коридор.

– Франк на свободе? – Сразу приступила она к делу.

– После нападения на Луизу я отпустил его.

– Значит, это был не он!

– Конечно, нет. Он был в камере во время нападения.

Джейн закрыла лицо руками, рыжие кудри ее рассыпались и заслонили ладони.

– Я ошиблась! Во всем ошиблась!

Инспектор усмехнулся. Она даже не понимала, как ему неприятно, когда кто-то признавался, что пытался расследовать это дело вместо него.

– Стойте! Но как же Наташа? Франка вы отпустили, а ее?

– Ее тоже отпустили.

– Вы ее лично отпустили?

– Нет, я хотел, но не успел. Я был в дороге, поэтому позвонил своим подчиненным.

– Надеюсь, с ней все в порядке. Бедная, что ей пришлось пережить.

– Как вы сами себя чувствуете после сегодняшнего нападения?

– После всего того, что случилось, мне очень страшно. Эта жуткая картина так и стоит перед глазами. Какая немыслимая жестокость! А что здесь делают эти люди?

Она обратила внимание на полицейских, дежуривших рядом с кабинетом.

– Они будут охранять Луизу, чтобы преступник не завершил начатое. Вы мне вот что скажите: как прошла операция? Что сказал доктор?

– Пока еще рано о чем-то говорить… – Ответила Джейн. – Но доктор сказал, что операция прошла по плану. А вообще он сказал, что я вовремя вызвала скорую, и как повезло, что я оказалась рядом. Иначе… Даже этот удар был бы смертельным.

В коридор вышел Франк. Он немного успокоился, но выглядел все равно подавленным.

– Я чувствую свою вину за случившееся. Я сидел в камере в полном комфорте, как последний дурак, когда жена подвергалась такой опасности.

– Будем надеяться, что она поправится. – Заметил Биттерфилд. – Но что вы имели в виду, что это ваша вина и что она подвергалась опасности? Вы что-то знаете? Кто мог желать зла Луизе? И как это все связано с Грегом и Луиджи?

– Я знаю очень мало. Луиза очень легкомысленный человек, витает в облаках, ни к чему не относится серьезно. На работе ее даже прозвали пофигисткой. Но я ничего не знал о том, что у нее происходит в офисе. И вот после корпоратива, когда мы встретились поздно вечером, мы снова поругались из-за… вообще всего. Она упрекала меня в том, что я проник на теплоход и чуть не навлек на нее гнев руководства. Я же кричал, что она… в общем… слишком фривольно вела себя и пыталась изменить мне с этим мерзавцем Луиджи. Потом она сказала, что человек погиб, а я ей мозг выношу из-за какого-то там флирта. Она даже всплакнула из-за него, что меня страшно разъярило. Подумать только! Итальянец, мерзавец, пристает к чужим женам, ничем не брезгует, лишь бы поднять, видите ли, свои продажи! Бизнесмен чертов!

– И тогда вы поставили ей фингал? – Инспектор решил ускорить его слишком подробный рассказ, который, казалось, не имел логического конца.

– В том-то и дело, что нет! – Ответил Франк. – Мы легли спать, еле успокоились оба. А утром перед работой она вдруг вспомнила что-то, что ей показалось важным. Стала опять говорить про этого Луиджи, я начал отвечать довольно грубо, чтоб она замолчала с этим своим итальянцем, что я сыт им по горло. В общем, тогда-то я не выдержал и ударил ее. Псих! Лучше б я выслушал ее…

– Что она сказала, можете вспомнить как можно точнее? – Сухо спросил инспектор.

Джейн слушала и злилась: как так? Как он мог поднять руку на несчастную женщину? Из-за того, что та сейчас была в реанимации, Джейн как будто забыла, с чего начался конфликт между мужем и женой, и готова была винить во всем одного Франка.

– Что-то вроде… Сейчас… – Он задумался. – На теплоходе кто-то был, с кем у Луиджи был конфликт. Он сам рассказал ей про что-то кошмарное… В общем, как я понял, Луиджи был не очень честным и готов был пойти на какую-то подлость.

– Она не рассказывала об этом вам, инспектор? – Воскликнула Джейн.

– Увы, нет. – Ответил Биттерфилд. – Это очень нехорошо, что она не поделилась со мной этими наблюдениями раньше. Почему она этого не сделала?

– Из-за своего пофигизма скорее всего! – Воскликнул Франк.

– Она даже на работу могла не прийти и забыть предупредить. – Заметила Джейн. – Ей просто было все равно на многие вещи, которые людям обычно кажутся важными. Забыла рассказать сначала, а потом вспомнила, но решила, что ей это все равно. Кстати, она и мне этого не рассказала сегодня. А ведь я допрашивала ее с особенным пристрастием.

Биттерфилд не смог сдержать насмешливой улыбки. Уверенность молодой женщины в том, что она была великолепным следователем, не переставала забавлять его.

Неожиданно дверь, ведущая на лестничный проход, отворилась, и в коридоре появилась Наташа. Она выглядела обеспокоенной и сразу устремилась к Джейн и Франку. Подойдя ближе, она глядела только на них, избегая смотреть на Биттерфилда. Джейн же сразу обняла ее.

– Как я рада, дорогая моя! – Воскликнула она. – Как я соскучилась!

Наташа, казалось, не хотела произносить лишние слова при инспекторе.

– Как Луиза?

– Пока стабильно, а там видно будет.

В конце коридора показался доктор, он быстро и бесшумно шел к ним. Все четверо устремили на него свои взгляды.

– У меня есть небольшая новость. Для вас. – Он посмотрел на Франка. – Позвольте. – Доктор сделал жест рукой, приглашая его отойти, чтобы побеседовать тет-а-тет.

Со стороны было видно, как Франк сжал голову руками, услышав то, что сказал доктор. Тот еще что-то сказал, должно быть, слова утешения, а затем прошел в палату. Никто не решался ни о чем спрашивать Франка, но тот сам подошел к инспектору и женщинам.

– Луиза беременна. Пришел анализ крови. Доктор надеется, что ранение не повлияет на беременность, потому что срок еще малый.

Джейн и Наташа, которые знали о том, как давно Луиза мечтала о том, чтобы забеременеть, переглянулись. Было непонятно, почему Франк не радовался.

– Это не может быть мой ребенок. Вот в чем все дело! – Франк выпалил все, что было у него теперь на уме. – Но я рад за нее. Должен быть рад. Постараюсь радоваться.

Наташа и Джейн отошли в сторонку и о чем-то поговорили. Они уже собрались уходить, как Биттерфилд вдруг остановил их.

– Мисс Честер, мне нужно с вами переговорить.

Джейн с большим трудом сдержала усмешку.

– Я подожду тебя на улице.

Наташа, отстраненная, холодная, никак не отреагировала, только пошла по коридору вместе с инспектором. Обычно сухой, сдержанный, теперь он был каким-то другим, как будто отсутствие привычных камер, зевак и наблюдателей позволило ему приподнять наконец маску: лицо стало живым, в нем появилось чувство. Он вдруг повернулся к ней и загляделся: пышные темные волосы обрамляли овальное лицо и ниспадали каскадом на одно плечо. Глаза горели под черными дугами бровей, испепеляя его холодным взглядом. Она была так близка и одновременно так далека, так недоступна, и теперь не только из-за его служебного положения, но и по какой-то другой причине.

– Ты все еще сердишься на меня? Я же объяснил, что не имел никакого отношения к твоему аресту.

– Какая разница, господин инспектор? Скажут тебе снова арестовать меня – ведь ты арестуешь. Я не готова к таким качелям.

– Да ведь теперь всем ясно, что ты ни при чем.

– Разве? А может, убийц несколько? – Наташа усмехнулась. – Или завтра кто-то подбросит мне еще одну улику, и вы решите, что их несколько.

– Этого не будет.

– Ты то же самое говорил про то, что расследование скоро завершится. Но дни идут, люди умирают, попадают в больницы, но ничего не меняется.

– Наташа, ты несправедлива. Не моя вина, что дело такое запутанное.

– Мне это уже все равно. – Наташа вскинула насмешливо брови. – Я поняла… Я решила для себя, что не должна верить сейчас никому из мужчин. Слишком много предательства вокруг.

Но когда она ушла на лестничную площадку, Биттерфилд вдруг нагнал ее, схватил за руку, из-за чего она резко развернулась к нему лицом. Он тут же схватил ее за плечи и вдавил в стену. Расстояние между их лицами и губами стало катастрофически маленьким. Если бы взгляды могли воспламенять! Они бы теперь сожгли друг друга заживо.

В тот самый миг, когда Биттерфилд стал тянуться к ее губам, какой-то врач выскочил на площадку и быстро побежал по лестнице, успев намеренно громко продрать горло, показывая им, чтобы они держали себя в руках. Воспользовавшись замешательством инспектора, Наташа оттолкнула его и побежала быстро вслед за врачом. Сколько ненависти было в ее последнем взгляде, в самом ее жесте, в том, как она оттолкнула его!

Лишь только Наташа выбежала на улицу и нашла подругу, как телефон Джейн зазвонил. Это был снова Биттерфилд. Убрав телефон, она усмехнулась.

– Езжай домой, Наташ. А я еду в участок.

– Зачем?

– Составлять портрет нападавшего. Важно сделать это по горячим следам.

– Прости, тогда я побежала. Еле оторвалась от инспектора, не хочу с ним снова встречаться.

Джейн вместе с Биттерфилдом прибыла в участок, где только и смогла, что обрисовать высокого роста мужчину в фуражке.

– Он был в перчатках. Это было так страшно! Я молниеносно поняла, что он готовился к преступлению, что он преступник. И знаете что? – Джейн вдруг осенило. – Ведь он, получается, уже был в доме Луизы! Еще где-то неделю назад. Тогда тоже был человек в фуражке.

– Вы были у Луизы неделю назад? – Спросил инспектор.

– Да, мы пришли к ней, чтобы узнать, почему она не вышла на работу. Но дома никого не было. Знаете, это ужасно, но мы взяли ключ, открыли дверь и вошли. Мы боялись, что муж убил Луизу.

Инспектор усмехнулся. Джейн продолжала забавлять его.

– Но когда мы были наверху, то поняли, что кто-то вошел в дом с заднего хода и крадется наверх. Мы спрятались за шубами матери Луизы… в кладовке. Он открыл дверь, посмотрел на шубы, ушел. Я успела разглядеть, что он был в фуражке.

– Он точно был высоким? Не среднего роста?

– Да, он был намного выше Луизы.

– Но Луиза сама не очень высокая.

– Не высокая, да. Но он был… Знаете, я уже сама не понимаю, каким он был.

– Цвет волос?

Джейн покачала головой.

– Нет, фуражка все скрыла. Я вообще ничего не могу сказать.

– Форма носа? Форма подбородка? Скул? Широкое лицо? Узкое?

– Нет, все это непонятно, я же говорю… Лицо мне запомнилось таким каким-то блеклым, почти бестелесным что ли. Как маска какая-то. Вот, пожалуй, все, что могу выдавить из себя.

– Не густо! – Сказал художник, рисовавший фоторобот.

Он был озадачен: как рисовать человека, внешность которого представлялась свидетельнице сплошным туманом? Он что-то нарисовал, но фоторобот был настолько примерным, насколько это было возможным, и вряд ли он мог чем-то помочь следствию.

Следующим на очереди был Горан. Его вызвали на очередной допрос. Он был одет, как и всегда, с иголочки. Шелковый костюм блестел на нем, он прямо держал спину, откинулся в кресле как настоящий аристократ, лицо его в прежние времена было невозмутимо, хотя и легкая тень раздражения все же порой мелькала в выражении его губ. Но не сегодня. Сегодня оно было совсем другим.

– Послушайте, старший инспектор Доусон обещал мне, что вы снимете с меня подписку о невыезде. Когда я смогу вернуться домой? У меня там целое предприятие осталось без присмотра. Ведь вы поймали убийцу, так за чем дело встало?

Биттерфилд сверлил лицо хорвата взглядом. Всегда красивое, оно теперь казалось трусоватым, истеричным, слабым. Он не владел собой.

– Мы выпустим вас из страны, когда вы начнете говорить правду. – Голос инспектора звучал очень жестко, хотя он и старался скрыть то, какое неприятие в нем вызывал этот насквозь лживый человек.

– Я все сказал…

– Где вы были сегодня с десяти до одиннадцати?

Горан засмеялся, казалось, с облегчением.

– Я завтракал в отеле. Это огромный отель. Ритц. Я завтракал долго и, честно скажу, много. Стресс последних дней действует плохо на мой аппетит. Пусть вас не смущает это, когда вы будете проверять записи камер.

Биттерфилд усмехнулся.

– Мы все проверим, будьте уверены.

– Чем-то могу быть еще полезен?

– Что на самом деле произошло на теплоходе? Зачем вы оговорили мисс Честер?

– Я не…

– Я ее отпустил сегодня. Она ни при чем. Убийца – мужчина. Сегодня было еще одно убийство.

– Слава Богу! Наташа невиновна! Я знал, знал!

Но, сказав это, Горан начал краснеть. Казалось, он на время заставил себя забыть о своем постыдном поступке, а теперь внезапно вспомнил. Да, было бы намного лучше, если бы он этого не делал, не пачкал себя, а теперь выходило, что он лжец, оболгал ни в чем не повинную женщину, и следователь знал об этом. Хуже того, он испортил отношения с женщиной, которая в глубине души ему так нравилась. Сможет ли она простить его? Почему бы и нет? Разве не важнее было то, что она на свободе, чем то, что случилось всего несколько дней назад. И то, тогда он был во власти эмоций, он не контролировал себя. Разве нельзя простить ему минуту слабости?

– Послушайте, – сказал Горан. – В первый раз я сказал правду. Мы с Наташей не разлучались на палубе. Я не ходил ни в какую уборную. Наоборот, мы были неразлучны. Я даже преподнес ей очень дорогой подарок. Браслет с рубинами. Дело в том, что этот ваш Доусон так давил на меня, что мне пришлось уступить ему и оговорить Наташу. Я сделал это под давлением.

– Это дача ложных показаний. А к Доусону, насколько я помню, вы сами пришли. Он вас к себе не звал. Разве не так?

Горан покраснел еще больше, на лбу проступили капли пота.

– Пожалуйста, поймите… Я не хотел ничего этого. Я… в огромном стрессе. Не знаю, что на меня нашло. В тот момент я верил в то, что говорил. Но сейчас я клянусь, что Наташа не могла убить Луиджи. Это правда!

– Мы все проверим, если вы опять солгали, то разговор будет уже другим, мистер Вукович.

Горан послушно кивнул: ему уже больше не хотелось качать права, он знал, что преимущество теперь на стороне инспектора, а ему самому придется задержаться в Лондоне до тех пор, пока нужно будет следствию.

Следующим на очереди был Марк Лоткин. Инспектору и констеблю сразу бросилось в глаза, что Марк очень нервничал. Большой, грузный, он выглядел хуже, чем раньше. Лицо его было припухшим и красноватым, как будто он стал злоупотреблять спиртным.

– Что вы делали сегодня с 10 до 11?

– Я ездил на рыбалку.

Биттерфилд приподнял брови: это могло объяснить его странный вид.

– Когда вы туда уехали и когда вернулись?

– Я уехал в 3 ночи. А вернулся домой ближе к обеду.

– Кто был с вами?

– Никого. – Простодушно ответил Марк.

– Вы ездили на рыбалку… один? – Уточнил Биттерфилд.

– Ну да. Когда мы с женой ссоримся, я пакую вещи в рюкзак и уезжаю на любимое озеро. Там такая умиротворяющая тишина, огромный простор, лес зеленый рядом. А когда бушует ветер, деревья так перешептываются, словно разговаривают между собой, как будто тебя обсуждают. В такие моменты я вспоминаю себя в детстве. Так хотелось понять этот язык, понять, что деревья думают о тебе. Сидишь себе и любуешься красотой природы, слушаешь пение птиц, шелест листвы. Никто тебе не действует на нервы, дети не орут, не плачут. В этом что-то есть: вспомнить себя в детстве, свои впечатления о природе, лесе, реке, озерах. Как маленькое путешествие в прошлое.

– И вы всегда ездите один?

– Чаще всего да. Нет, конечно, если друзья позовут, то я не откажусь. В мужской компании еще интереснее. Но когда мне нужно вырваться из дома, то могу это сделать совсем один – без кого-либо.

– Вы понимаете, как это выглядит? – Усмехнулся Биттерфилд.

– Не понимаю вас.

– Вы единственный, у кого пока нет алиби на время покушения на Луизу. И у вас был с ней конфликт.

– Но я же сказал, что был в лесу.

– Правильно, сказали. Но никто не может этого подтвердить. Вот в чем проблема. Если бы вы поехали с друзьями, то был бы другой разговор.

Марк заерзал на стуле.

– Да разве у меня был конфликт с Луизой? – Голос его захрипел от волнения. – Так, ерунда, чисто рабочие моменты. Знаете, сколько людей за всю карьеру мне козни строило? Сколько людей жаловалось на меня? Если бы я со всеми расправлялся, уже серийным убийцей стал. – Марк засмеялся. – И потом, я такой человек, мухи не обижу. Вы не верите мне? Я ж говорю, в тот день на рыбалке был, пил там… честно скажу, пил много.

– Пили много из-за жены? – Биттерфилд сощурился, буровя его взглядом.

– Не только из-за нее. На работе новый менеджер выходит, еще хуже прежнего… Грозит порвать контракт со мной.

– У вас ведь контракт на 3 года.

– А кого это остановит? Выплатят компенсацию, а карьеру загубят мне. Кто захочет со мной иметь дело, если компания меня так ненавидит, что готова выплатить зарплату, лишь бы избавиться от меня?

Когда Марк уходил, он вдруг спросил Биттерфилда:

– Инспектор, вы ведь не думаете, что я способен на все эти убийства? Вы ведь меня не подозреваете?

Биттерфилд ответил не сразу, он как будто изучал Марка, его реакцию, его волнение.

– Мы пока просто пытаемся разобраться в фактах, мистер Лоткин.

И хотя инспектор не сказал ничего того, что могло обескуражить Марка, он смертельно побледнел, видимо, совсем по-другому восприняв ответ Биттерфилда. Казалось, инспектор намеренно юлил, избегал прямого ответа, потому что ответ не понравился бы Марку.

В коридоре Марк столкнулся с Кляйнцем, выглядевшим таким маленьким и невзрачным по сравнению с самим Лоткиным – молодым, здоровым, полным силы.

– И вы здесь! – Сказал Кляйнц. – Когда уже найдут убийцу? Мне пришлось ехать из загородного отеля на этот допрос. Рушат все планы, не дают отдохнуть на выходных.

– Что поделаешь! – Ответил Марк и с горечью усмехнулся про себя. Прежде Кляйнц упорно делал вид, что Марка не существовало, что он был какой-то крошечной пешкой в руках другой пешки, которой, очевидно, был в его глазах Луиджи, на которого он тоже почти не обращал внимания. А теперь вдруг из-за расследования сам Кляйнц заговорил с ним! Великая честь!

Кляйнц зашел в кабинет для допроса. Биттерфилд выглядел совершенно невозмутимым, как будто все это было в порядке вещей для него.

– Что происходит, господин инспектор? Я ведь все рассказал по тем случаям преступлений. Вы меня вызвали, я больше часа сейчас добирался. Я на выходных люблю снимать дорогие гостиницы на свежем воздухе. Мне это все совсем не нравится: платить деньги за отдых, которого я в итоге не получаю.

– Мистер Кляйнц, я сожалею, что так выходит. – Сказал Биттерфилд. – Но закон есть закон. Все наши действия во благо него.

– Скажите, скоро будет конец этому делу? Когда вы перестанете всех подозревать? Вы ведь стольких людей уже задержали.

– Мистер Кляйнц, при всем уважении, вопросы здесь буду задавать я. Расскажите, где вы были сегодня с 10 до 11?

– Я же говорю: вчера я уехал в отель за город.

– Вы один там? – Биттерфилд внимательно посмотрел на Кляйнца.

Кляйнц ответил не сразу, словно он мучительно соображал, раскрыть тайну о своей любовнице, про которую, возможно, инспектор уже знал, или нет. Обманет – подставит себя. Не обманет, скажет, правду, всплывет имя любовницы… Что же делать? Честность – лучшая политика, разве нет?

– Нет, я не один там. А что такого? Вы мужчина, вы должны понять. Жены у меня нет. Мои действия совершенно естественны и не противоречат никаким общественным устоям. Не вижу в этом ничего предосудительного.

– Об этом речи не шло. Почему вы вдруг заговорили об этом? Что за женщина с вами ездит в отель? Одна и та же? Замужняя? Проститутка?

Кляйнц покраснел.

– Замужняя. Именно поэтому я не хотел бы называть никаких имен. Для нас это просто отдых. Мы не планировали афишировать наши отношения.

– А вы не в газету пришли, чтобы мы что-то афишировали. – Биттерфилд жестко осадил немца. – Это полицейский участок, господин Кляйнц. Как зовут вашу любовницу? Она сейчас за городом?

– Да. Ее зовут Мариэтта. Герингтон. Только прошу не подставляйте ее перед мужем. Это было бы так не вовремя.

Биттерфилд бросил на немца долгий взгляд, выражавший недоумение: как можно было быть таким глупым? Что ему было за дело до любовных похождений Мариетты, до ее отношений с мужем?

– У нас другие цели, мистер Кляйнц. – Терпеливо ответил инспектор и вышел, сделав знак Джонатану.

Когда они оказались в коридоре вдвоем, Биттерфилд сказал:

– Вызови эту Мариэтту сюда. Пусть подтвердит или опровергнет его алиби. А я пока помучаю ее любовника, потяну время.

– Будет сделано.

Поздно вечером Мариэтту привезли из гостиницы в участок. Биттерфилд, уставший, сонный, выпил очередной стакан кислого кофе, поморщился, но, кажется, взбодрился. Перед ним сидела невысокая женщина лет тридцати, может даже младше. У нее были жидкие светлые волосы, но лицо было на редкость миловидным, с полными губами, оно сочетало в себе столь противоречивые, оттого особенно обольстительные черты одновременно невинности и любвеобилия.

– Как давно вы в отношениях с Кляйнцем?

– Около месяца.

– Как часто встречаетесь?

– Не часто. Раз в неделю, иногда реже. Он любит отели дорогие снимать, чтобы отдыхать по-королевски. Мне нравится этот размах, шик, удобства, но не более того. Разнообразие такое. Отдыхаю от работы, меняю обстановку. Сам Кляйнц не тот человек, с которым можно много времени проводить вместе, если вы понимаете, о чем я говорю. – Мариэтта обольстительно улыбнулась инспектору, но он невозмутимо глядел на нее, поэтому она решила объяснить свою мысль. – Он занудливый брюзга, вечно недовольный всем. В бизнесе он еще скрывает эти свои надоедливые качества, но в личной жизни… Уф! Наверное, поэтому-то он и один. От мужа я уходить не собираюсь, и я надеюсь, все, что я вам рассказываю, останется в тайне. Что-то я разболталась не в меру, не знаю, что на меня нашло! – Она неловко засмеялась. – Простите.

– Где был сегодня Кляйнц с 10 до 11?

– Со мной в номере.

– И он никуда не ездил?

– Нет. Машина на месте была, можете посмотреть.

– Что посмотреть?

– Журнал въезда-выезда в отеле.

Биттерфилд засмеялся.

– Откуда вы знаете про такие вещи?

– Я ведь не девочка. Может, конечно, выгляжу молодо. – Мариэтта улыбнулась загадочно и обаятельно одновременно. Казалось, она флиртовала с инспектором. – Но у меня есть жизненный опыт, и я… много чего понимаю в жизни.

– Понятно. Извините, что пришлось так поздно везти вас из отеля, отрывать от отдыха.

– Ничего страшного. Я всегда готова… помочь. – Она произнесла последнее слово с особым выражением, как будто намекая на что-то, отчего инспектор заторопился поскорее избавиться от нее. Подобные вольности были неприятны ему.

Марк Лоткин подъехал к своему дому. Он вел машину крайне осторожно, потому что еще не отошел после утренней попойки. Тем более, было уже темно. Всю дорогу ему казалось, что кто-то преследует его, как будто одна машина так и ехала у него по пятам. Кто бы это мог быть? Сейчас еще от жены достанется, что весь день дома не был: сначала на рыбалке, потом в участке… Она одна с тремя детьми… А он ведь еще обещал других троих детей забрать завтра и привезти к себе, только забыл предупредить об этом жену. Что сейчас начнется…

Марк Лоткин был любящим отцом, быть может, в той же степени, в какой он был любвеобильным мужчиной. Стоило только какой-либо женщине начать флиртовать с ним и оказывать ему знаки внимания, как у него кружилась голова. Ему мерещилось, что он влюблен, что никогда не любил по-настоящему прежде, и что это новое чувство принципиально отличается от всех других чувств. Страсть сжирала его изнутри. Об этом вскоре узнавала жена, случался жуткий скандал, слезы, оскорбления, затем развод, затем новая свадьба. И всякий раз белое платье, банкет, клятвы верности и любви… Дети плакали, он рыдал вместе с ними.

Если бы закон был на его стороне, он всех детей бы забрал к себе, но, увы, приходилось довольствоваться встречами на выходных и совместными отпусками. А как дети любили своего отца! Души в нем не чаяли! Для них он был вечно добрым, вечно милым, большим медведем-увальнем. Он и пожалеет, и приголубит, и потратит все, что у него есть в кармане на сладости, игры, игрушки.

Лишь третий брак сделал его, кажется, несколько мудрее. Только теперь он начал понимать, что все влюбленности ведут к одному: семейной жизни, лишенной особенной романтики и страсти, наполненной бытом, ссорами, неурядицами, детскими соплями и кашлем, бессонными ночами у кроваток болеющих детей. Так к чему было все начинать каждый раз заново, лишь продлевая собственные муки?

В кого бы он ни влюбился, в какую бы тигрицу или пантеру – все потом будет как у всех, как у него самого во всех его браках. Быт. Дети. Детский сад. Школа. Уроки. Сварливая ревнивая жена. Нет, он зарекся влюбляться. Он наконец понял, что не женщины виноваты в том, что романтика уходила – само устройство жизни было причиной тому. А раз так, надо было терпеть. Надо было творить романтику из того, что было. В конце концов, он финансово просто не потянет еще одну семью. Нет, проще застрелиться.

Выйдя из автомобиля, Марк оглянулся. Преследовавшая его машина припарковалась поодаль, погасила свет. Но никто не выходил. Марк поежился и пошел в дом. Дети спали, жена тоже. Марк подошел к окну и выглянул. Машина так и стояла, а внутри сидело двое человек. Один вышел, закурил сигарету, куда-то пошел, скрылся. Марк пошел к другому окну, выходившему во двор. Скрипнула калитка. Он увидел, что этот человек уже вышел к нему во двор и стоит там, курит как у себя дома. Громадное рыхлое тело Марка взмокло от волнения. Кажется, у него были проблемы!

После изнурительного допроса Джейн приехала домой. Она чувствовала себя разбитой после всего пережитого за день. Хотелось позвать Наташу в гости, чтобы она составила ей компанию и отогнала дурные мысли про убийцу, но ей показалось, что это будет так эгоистично. Ведь подруга после ареста хотела отдохнуть и переделать дела, от которых ее столь внезапно оторвали.

Смеркалось. Становилось прохладно. Лунное пятно мерцало меж скоротечных облаков на синем полотне неба. Джейн подошла к окну, чтобы закрыть форточку. Она поежилась, когда последний порыв студеного ветра обдул ее. Вдруг что-то привлекло ее внимание, какое-то движение за окном. Казалось, кто-то ходил в саду соседей. Но они уехали на остров, как всегда они делали во влажные зимние месяцы. Джейн выключила свет и вгляделась. В свете фонарей ничто не колыхалось и не дергалось. Природа, дома, заборы – все застыло, словно уснуло. Как плохо, что соседи уезжали! Лучше бы они жили здесь, под боком, так было бы намного уютнее, совсем не так страшно.

Нет, вроде бы померещилось: не было никакого движения, никто нигде не ходил, не крался, не перебирался через забор. Джейн подернула плечами. Затем побежала к двери и заперла ее на все замки, в том числе на цепочку.

«Соседи уехали…» – Пробормотала она. И вдруг кое-что вспомнила.

Наташа сидела за столом и с ужасом просматривала рабочую почту. Четыреста непрочитанных писем! Ее не было-то всего несколько дней. Кэтти пыталась вести ее бренды за нее, встревая в дела, в которых она совсем ничего не понимала. Было так странно, что Кэтти столько лет работала в компании, но так поверхностно понимала профессию, требования, выдвигаемые к продакт менеджеру. Казалось, ее намного больше интересовали сумочки, туфли, косметика, наряды, маникюр. Наташа, одержимая качеством своей работы, тут же начала все исправлять, рассылать разъяснения, как все переделать, уточняла, можно ли еще отменить указания Кэтти. И хотя она постепенно разгребала этот снежный ком, он все равно казался бесконечным.

Больше всего ее смутили последние письма: там Верховный задавал вопросы Перкинс, и она пересылала эти вопросы Кэтти, ставя ее в копию. Он удивлялся падению продаж и требовал выяснить причины, сделать анализ рынка. Кэтти отвечала Перкинс что-то невразумительное, и та писала ей гневные указания.

– Как все запущено! – Воскликнула Наташа и откинулась назад в кресле.

Она была в пижаме и должна была готовиться ко сну, но спать ей совсем не хотелось после всего, что она сейчас прочитала. Как это всегда бывает, завал на работе отвратил ее от самой работы настолько, что она думала теперь об одном: сбежать, уволиться, хватит. Но ведь она работала всего второй месяц! Как такое бегство испортит ей резюме…

Повинуясь внезапному порыву, Наташа подошла к окну и заглянула за занавеску. В этот самый момент она увидела знакомый ниссан. Он подъехал и припарковался. Сердце бешено заколотилось. Биттерфилд, не нарушая традиции, вышел из него и, заметив ее в окне, не пошел на крыльцо, не стал звонить в домофон. Он просто стоял и смотрел. Наташа задернула занавеску, лицо ее горело, в ушах звенело. Она отдернула занавеску, он все еще был там.

Она снова задернула занавеску и бросилась на кровать, зарылась под одеяло. Опять все валом валилось на нее: жуть на работе, убийства, расследование и… он! О, она не готова была прощать его! Пережить по его милости такое унижение и простить? Нет!

Человек в фуражке то прятался за забором, то выглядывал из-за него, чтобы узнать, что происходило в таунхаусе напротив. В нужном ему окне погас свет, задернули шторы. Нужно было ждать. Он чувствовал, что начинает засыпать, ожидание было слишком тяжело. Наконец он взглянул на часы и решил, что времени прошло достаточно. И действительно: теперь во всем таунхаусе погасли огни. Люди спали!

Он быстро перепрыгнул через забор, прошелся по лужайке двора Джейн, но не по центру, а исключительно вдоль забора, чтобы не попасть в чье-либо поле зрения. В одном месте, в низине, земля оказалась очень мягкой, и ботинок чуть не утонул в грязи. Но все же он выбрался и подошел к заднему входу. Легкая деревянная дверь со стеклом оказалась заперта. Он чуть надавил на одно из стеклышек, и оно начало выпадать. Придерживая его аккуратно перчатками, он выдавил кусок стекла, затем просунул вторую руку и открыл ручку, чтобы отворить дверь. Он проник в таунхаус. На нужном этаже он попытался открыть дверь в квартиру Джейн с помощью банковской карты, и у него получилось это сделать: дверь отворилась.

На кровати лежала та женщина, что ему была нужна. Она с головой закуталась в одеяло, видимо, боялась ночного холода. Он достал большой нож и стал протыкать женщину насквозь. Однако через несколько ударов он понял, что что-то пошло не так.

Утром Джейн проснулась в чужой постели, с большим трудом стала вспоминать, что произошло. Как странно! Да ведь она вчера испугалась видения, призрака убийцы. В последний момент вспомнила, что не только соседи по участку уехали на юг: точно так же поступили соседи из квартиры этажом ниже. Более того, они оставили Джейн свой ключ, чтобы она следила за квартирой! Молодая женщина нашла в потемках этот ключ, заперла свою квартиру, а затем спустилась вниз в квартиру соседей, где заснула прямо в их кровати, не побрезговав чужим бельем: так она устала за день. Да и страшно было шуметь и показывать, что в этой квартире кто-то был. Хотелось спрятаться от всех, стать совершенной невидимкой. Завтра она подумает обо всем, решит, что делать. Утро вечера мудренее.

И все же теперь, когда солнце ворвалось в квартиру, когда оно ласково будило ее, билось в глаза, ослепляя, все вчерашнее казалось выдумкой, глупым сном. Какая же она впечатлительная! Что-то придумала себе, внушила, что ее преследуют, сама себя напугала! Рассказать кому-нибудь – засмеют.

Джейн совершенно спокойно поднялась на свой этаж, но уже на лестнице вдруг увидела, что дверь в ее квартиру отперта. Она тут же побежала обратно в квартиру соседей, и уже оттуда позвонила инспектору.

Вскоре Биттерфилд с констеблями осматривали комнату Джейн, делали фотографии, снимали отпечатки, хотя были уверены, что отпечатков преступника не будет. Убийца всегда работал в перчатках, действовал чисто, не оставляя нигде следов.

Постельное Джейн было истыкано ножом, дверь отперта плоским предметом. Дверь внизу с заднего двора была открыта, а нижнее стекло выбито. Биттерфилд внимательно осмотрел место взлома двери.

– Сначала выдавили стекло. – Сказал он констеблю. – А затем просунули руку и открыли дверь.

Констебли осматривали двор, Джейн стояла в беседке и смотрела отрешенно в сторону. Светло-сиреневые розы тревожно колыхались на ветру. Самые макушки туй тоже волновались, как будто были свидетелями вчерашнего проникновения в дом убийцы и теперь шептались о том, что это могло означать.

Биттерфилд и Джонатан обсуждали новые подробности дела.

– Алиби Кляйнца и показания Мариэтты полностью подтвердились, я звонил в отель. – Отчитывался констебль.

– Что по Вуковичу?

– И он действительно вчера очень долго завтракал в ресторане. Я попросил прислать мне запись. Перепроверю. Если что-то подозрительное замечу, сообщу вам.

– Остается только Лоткин.

– Но за ним слежка со вчерашнего вечера. Как он смог бы одновременно быть и дома, и здесь?

– Наши ребята могли его выпустить? Допустить ошибку?

Констебль покачал головой.

– Дважды обвести их вокруг пальца… Сомневаюсь. Я звонил, сейчас Лоткин в парке у себя в районе, повел шесть своих детей на пикник. Выглядит счастливым.

– Так и должен вести себя преступник, – заметил Биттерфилд, – если хочет, чтобы его не заподозрили.

– Возможно, вы правы.

Биттерфилд остановился, окинул взглядом весь двор и сказал Джонатану:

– Если бы я был преступником, откуда бы я пришел? Где всего удобнее было бы перелезть через забор?

Увидев то место, где на соседнем участке была беседка, он подошел к нему, но, когда наступил на газон, нога его провалилась в жижу.

– Осторожнее, господин инспектор. После недавних дождей здесь скопилась влага. Здесь же самое низкое место на участке.

Биттерфилд с неудовольствием посмотрел на свой ботинок, испачкавшийся даже несмотря на наличие травы, как вдруг заметил у самого забора чей-то след.

– Какое странное место для прогулки. – Сказал он констеблю. – У забора, да еще и в самой грязи.

– И какая маленькая обувь! Не похоже, чтобы это был мужчина.

Они подозвали фотографа. Джейн заинтересовалась и тоже подошла к ним.

– Опять женщина! – Воскликнул Биттерфилд. – Значит, их двое. Это объясняет, почему Лоткин был дома, а здесь был кто-то еще. Они разделились.

– И эта женщина появилась, заметьте, как только мы отпустили мисс Честер.

Джейн побледнела. Совпадение даже ей показалось чрезвычайно точным. Неужели она была не права, когда слепо уверовала в невиновность подруги? Нет, это было нелепо! Наташа не могла, она была не способна на преступление… Да и в чем ее мотив? Она посмотрела на инспектора в надежде, что он сразу же отметет все подозрения, но лицо его было непроницаемо. Казалось, ему было решительно все равно на то, кто же окажется преступником.

Как бы ни хотелось Наташе разгрести завал на работе, еще больше ей хотелось встретиться с подругой и сходить куда-то в ресторан или бар. Поэтому в воскресенье в обед она позвонила Джейн, но та отчего-то не брала трубку. Тогда она решила написать ей, но в ответ получила сухие извинения: та писала, что заболела, плохо себя чувствует и не может никуда пойти.

Вечером Наташа все же решила выбраться куда-нибудь, оделась в красивое блестящее платье с голой спиной, накинула легкое пальто, надела вечерние туфли с каблуками и пошла по направлению к метро. В этот самый момент где-то вдалеке кто-то включил зажигание и поехал вслед за ней. Наташа инстинктивно обернулась и стала следить за движением машины, но когда та стала приближаться, то оказалось, что это уже знакомый ей ниссан. Выходило, он следил за ней на личном транспорте?

Биттерфилд подъехал и остановился напротив нее, опустил стекло и выглянул.

– За мной установлено наблюдение? – Сразу спросила Наташа.

– В чем логика? Если бы за тобой следили, меня бы здесь не было. Куда ты собралась такая нарядная?

Он открыл дверь машины и подошел к ней. Наташу обожгло от дикой догадки.

– Вы не следите за мной, но прослушиваете меня? Или читаете сообщения?

Биттерфилд рассмеялся.

– У тебя мания преследования. Нет, никто не следит за тобой. Но когда ты писала Джейн, я был рядом с ней, и она мне все рассказала о твоих планах. Я подумал, что, раз ты так хочешь развеяться, то почему не составить тебе компанию? – Наташа тяжело выдохнула, всем своим видом показывая свое раздражение и негодование. – Одной тебе сейчас точно не стоит расхаживать.

– И почему ты был с Джейн?

– Она не написала тебе? Ночью кто-то залез в ее квартиру и пытался убить ее.

– Ах! Она в больнице?

– Нет, она не пострадала. – Он сделал шаг, чтобы быть еще ближе к ней. – Ну так что же? Поехали вместе.

Наташа топталась с ноги на ногу, мучительно решая, отказывать ему или нет. Все-таки с ним было не так страшно, да и не так скучно.

– Ну хорошо. – Сухо сказала она. – Исключительно в целях безопасности.

Он сжал было ее плечи в своих руках, чтобы притянуть ее к себе, но Наташа моментально вырвалась.

– Вот только руки не распускать! У нас чисто рабочие отношения.

– Как скажешь. – Биттерфилд усмехнулся.

Они сели в машину, и он повез ее в паб в Сохо. По дороге она пыталась выяснить у него, что нового он узнал по делу об убийствах в их компании, но Биттерфилд все время отвечал уклончиво. Даже про Джейн он больше не сказал ни слова.

В пабе играла громко музыка, на небольшом танцполе люди танцевали, но в основном посетители сидели за столиками и пили пиво или коктейли. Это было намного более утонченное место, чем на окраинах Лондона, поэтому здесь встречались мужчины в дорогих костюмах и женщины в красивых платьях, как Наташа.

– Так что с Джейн? – Расспрашивала инспектора Наташа. – Она из-за этого нападения отказалась со мной встречаться?

– Скорее всего, да.

– Так почему она ничего не рассказала мне? Я бы приехала к ней, помогла справиться с потрясением. Ей же сейчас вдвойне тяжело: сначала покушение на Луизу, теперь на нее. Я просто не понимаю.

А Биттерфилд тем временем заказал и придвинул ей новый коктейль, видя, что она становится все словоохотнее.

– Возможно, она решила держать в тайне все, что происходит с ней. – Сказал он.

– В тайне от меня? У нас ведь нет секретов друг от друга!

– Совсем нет? – Биттерфилд усмехнулся.

– Что ты имеешь в виду?

– То есть она знает, что ты сейчас здесь? Или ты рассказала ей о той нашей встрече в кабинете у…

– Стоп-стоп! Это не честно! Ты тогда сам настоял на тайне. Это была не моя идея.

Пьянея, Наташа становилась все очаровательнее, как будто алкоголь снимал с нее скованность, но одновременно не делал ее глупее: мысли были такими же стройными, как и прежде, и речь становилась даже остроумнее. Самое забавное заключалось в том, что Наташа видела, что все больше нравилась Биттерфилду, но не могла остановиться, а главное, не понимала, почему она так нравилась ему. Почему он не смеялся над ней, когда она пьянела? Не потому ли, что, когда мужчина влюблен, он становится глуп? А он был влюблен? – тут же возражала сама себе Наташа. Пока что они остановились только на страсти, разве нет?

Биттерфилд тем временем заказал ей еще один бокал.

– Не надо, не надо! Я слишком быстро хмелею, потом просто не дойду до дома.

– Я донесу тебя.

Наташа рассмеялась.

– Этого мне совсем не нужно.

– А что тебе нужно?

Наташа вновь рассмеялась. Тогда Биттерфилд сказал:

– Ты уже простила меня? По глазам вижу, что простила.

– Ты слишком самонадеянный.

Казалось, она становилась все слабее, взгляд был все туманнее, движения были все более несобранными, неловкими. Биттерфилд сам пил безалкогольный коктейль, чтобы довести Наташу до дома.

– Скажи мне, инспектор, а что там с Лоткиным? Ведь ты сказал, что это он подбросил мне нож. Почему он до сих пор на свободе? Или вы его арестовали?

– Улик против него почти нет. Есть только предположения. Но я уверен: если это он, то скоро он сам докажет это.

– Как это? – Удивилась Наташа.

– А почему тебя вдруг это заинтересовало? – Он сощурил взгляд.

– И я опять под подозрением! – Засмеялась Наташа. – Так чем он выдаст себя?

– Секрет фирмы. Я и так сказал тебе слишком многое.

– Но мне безумно интересно, расскажи. Ну пожалуйста.

– Ты как ребенок! Не можешь держать себя в руках.

Наташа рассмеялась.

– Как будто ты хочешь, чтобы я держала себя в руках.

Биттерфилд не ответил, только опустил взгляд на свой бокал с газированным напитком без сахара.

– Ты права. – Сказал он наконец и ухмыльнулся. – Не хочу.

– Так! – Возмутилась Наташа. – Я поехала домой. Иначе ты воспользуешься своим положением…

Она встала из-за барной стойки и направилась, шатаясь, к выходу. Биттерфилд быстро оплатил счет и последовал за ней, выхватил ее из толпы и указал путь к выходу.

В машине она почти сразу заснула – так действовало на нее спиртное. Уже у дома Биттерфилд вместо того, чтобы разбудить Наташу, опустил ее кресло вниз, а затем стал целовать в губы, сжимать ее грудь одной рукой, другой заскользил по животу, благо тонкое платье ничего не скрывало. Когда его рука оказалась у нее между ног, он засопел, неожиданно Наташа пришла в себя. От испуга она начала кричать, он больно сжал ее губы своими губами, заглушая звуки. Но она билась и пыталась вырваться, не успокаиваясь, тогда Биттерфилд ослабил хватку.

– Ты! – Воскликнула она, когда смогла говорить. – Обещал! Не трогать меня! Пусти! Открой дверь!

– Ты уверена, что хочешь уйти? – Сказал Биттерфилд, по-прежнему тяжело дыша.

– Да!

Но Биттерфилд не мог так просто отпустить ее, он не хотел верить ей, поэтому он снова попробовал впиться губами в ее губы, сжать грудь, залезть ей рукой под платье. Но повторилось все то же: она не принимала его. Пришлось отпрянуть. Наташа сразу же начала дергать ручку двери, но она не подавалась.

– Выпусти меня! – Вскричала она.

Биттерфилд разблокировал двери, и она выпрыгнула из машины и побежала на крыльцо.

– Это из-за проклятого хорвата? Для него себя бережешь? – Услышала она себе вдогонку, но Наташа не стала отвечать, только обернулась и смерила Биттерфилда уничижительным взглядом, а затем и вовсе скрылась в подъезде своего таунхауса, поделенного когда-то давно на квартиры.

Биттерфилд еще долго стоял под окном Наташи, дышал свежим холодным воздухом. Звездное небо все было покрыто мерцающей пылью, бессловесной, но столь многозначной. Еще недавно он тешил себя мыслью, что лишь только он закончит расследование, как Наташа будет принадлежать ему. Но вот дни шли, круг подозреваемых становился все уже, точнее, преступник был уже известен, а надежда обладать Наташей меркла с каждым днем.

Неужели она все еще не могла простить его? Куда делась та химия, то электричество, что случилось между ними в кабинете Перкинс? С его стороны ничего не исчезло, он весь был наэлектризован.

Биттерфилд уже готов был сесть в машину, чтобы отправиться домой, как телефон его зазвонил. Это был часовой, следивший за Лоткиным.

– Господин инспектор, Марк Лоткин сбежал.

Глава восьмая

Марк Лоткин понял, что теперь его жизнь под постоянным контролем. Куда бы он ни пошел и что бы ни делал, везде за ним следовали полицейские. Даже в парк с шестью детьми нельзя было сходить без сопровождения! Ну что плохого он мог сделать, когда был один с такой оравой детей? Сбежать, бросив таких крох посреди парка? Какое безумие было ходить у него по пятам!

Конечно, ведь он был главным подозреваемым, наверняка с самого начала расследования – еще бы, ведь он ненавидел Луиджи, не любил Луизу. Очень удобно! Только улик против него не было. Но констебли, по всей видимости, решили раздобыть эти самые улики, раз следовали за ним попятам.

Нужно было действовать. В доме у него сейчас находилось шесть детей. Завтра утром он повезет всех в школу. Или не повезет – смотря как сложатся обстоятельства. Поговорив со старшими детьми от первых двух браков, десятилетним и восьмилетним мальчиками и семилетней девочкой, Марк вышел на крыльцо и прикурил. Затем прошел в сад. Часовой стоял поодаль, прямо под балконом. Пока что все складывалось крайне удачно. Часовой не сводил глаз с Марка. Тот вдруг поперхнулся, тогда на балконе появился десятилетний сын и скинул огромное полотенце прямо на голову констеблю. Тот, ошарашенный, быстро скинул его с лица, но в тот же момент другое полотенце упало ему прямо на голову, дети наверху умирали от смеха, и так было несколько раз, пока констебль не сообразил наконец, что нужно отойти подальше от балкона. В перерыве между полетами полотенец кто-то хлопнул входной дверью.

Констебль отошел от балкона, огляделся по сторонам, не увидел Марка. Он поднял глаза, обнаружил там двух умирающих от смеха мальчишек, погрозил им пальцем, а затем прошел в дом искать объект наблюдения.

В тот самый момент Марк сел на велосипед и уехал прочь.

В загородном отеле, где остановился Кляйнц, еще горели огни в некоторых номерах. В других было пусто, потому что некоторые посетители допоздна сидели в баре, умудряясь сочетать полезный для здоровья отдых на свежем воздухе с привычками праздной богемной и не очень здоровой жизни.

Марк ехал сюда на электричке, затем купил у первого попавшегося фермера старый велосипед, и уже на нем отправился к цели. Он подговорил одну свою знакомую девочку из Лекера узнать у Кляйнца, где тот сейчас находится, якобы она хотела бы тоже отдохнуть в хорошем отеле, и теперь у него был точный адрес его местоположения.

Отель был достаточно небольшим, чтобы пройтись вдоль него и изучить номера, их содержимое, гостей. Но все же проще было действовать по-другому. Он пошел к центральному входу, подошел на ресепшн и уточнил у администратора, как ему передать посылку мистеру Кляйнцу.

– Оставьте здесь, мы передадим ему. – Улыбнулся молодой администратор с серьгой в ухе.

– Но это срочно! И потом, здесь в посылке слишком важные документы. Если с ними что-то случится, меня и убить могут.

Молодой администратор всякое слышал здесь в отеле, но такое – впервые. Он заколебался.

– Видите ли, у меня инструкция… Я даже не знаю…

Но высокий и грозный Марк нависал над ним.

– Скажите мне номер, и я все отнесу.

– Я даже не знаю…

Подошли другие посетители и стали нервно ждать, когда администратор освободится, поэтому он не выдержал.

– Номер 33.

– Спасибо!

Марк пошел по коридору, но вскоре, увидев, что администратор отвлекся и не видит его, выскользнул из отеля. Он обошел здание сзади, а затем по дикому винограду взобрался на второй этаж, чтобы заглянуть в окно номера 33 – там горел свет. Он внимательно вгляделся.

В комнате расхаживала молодая женщина с красивыми короткими ножками, она сняла платье и накинула пеньюар. Одновременно с ней с себя снял пиджак сам Кляйнц. Он был в джинсах и выглядел непривычно, по-домашнему. Когда женщина оказалась в пеньюаре, он подошел к ней и обнял ее, прошелся руками по всему ее телу. Она засмеялась. Марк покачал головой.

– Вот вы и попались! – Прошептал он. Держась одной рукой за виноград, второй рукой он достал телефон и попытался снять их на видео, но ничего не выходило, он никак не мог нажать на кнопку.

В этот самый момент под его ногой хрустнул дикий виноград, ветка обломилась, Марк моментально начал спускаться, потому что ему показалось, что растение не выдержит его веса. Спустившись, он притаился у стены, чтобы его не увидели из окна. Когда ему показалось, что прошло достаточно много времени, он пошел по ухоженному парку по направлению к лесу.

Ночью эксперты выслеживали Марка, но он умело заметал следы: сначала сел в одну электричку, потом пересел в другую, бросив велосипед в электричке и сменив одежду. Это обнаружилось далеко не сразу, пришлось пересматривать видео на несколько раз, чтобы вычислить его. К утру стало ясно, в каком направлении он поехал. Поиск сузился, группы отправили в пригородный лес и близлежащие поселки.

Наташа пришла на работу к девяти, как обычно, и почти сразу столкнулась с Виргенсом. Он с печальным видом сообщал всем новость:

– Дела у нас все напряженнее. Луиза в больнице. Джейн тоже приболела, пока будет отсутствовать. Мы распределим их бренды на всех понемногу.

Многие заохали.

– Работы и так много! А у Джейн такой портфель сложный!

– Что делать, коллеги? Выхода другого нет.

– Наймите дополнительных людей!

– И вы будете обучать их? – Засмеялся Виргенс. – Это еще хуже. Нагрузка будет только больше. Нет, это только временные трудности, мы справимся. Такие ситуации возможны на любой работе и в любой компании. Нужно оставаться людьми в первую очередь.

Наташа быстро написала подруге вопрос о том, все ли с ней в порядке и чем ей помочь, но Джейн ответила не сразу, что все в порядке, просто поднялась температура и кашель. Тогда Наташа приступила к работе, все еще сомневаясь, все ли ей рассказала подруга. Вдруг одно письмо привлекло ее внимание. Это была длинная переписка с дилером о ценах на немецкое оборудование, эту переписку ей переслал директор продаж. Суть ее сводилась к тому, что дилер просил более низкую цену, чем у крошечной лондонской компании, открытой всего несколько лет назад. Компания эта называлась «Быстрое яблоко». Дилер даже прислал цены «Быстрого яблока». Это было крайне любопытно и ценно, потому что прайс-листы не выкладывались в общий доступ.

Но любопытно было так же и то, что в этой переписке в какой-то момент был обнаружен и Марк Лоткин. Дилер вытягивал из Марка более низкие цены на оборудование, ссылаясь на цены «Быстрого яблока». Действительно цены последней маленькой фирмы были столь низки, что были сопоставимы с итальянцами. Марк пробовал дать скидку, но дилер не согласился и по ошибке включил эту переписку далее в переписку уже с менеджером «Первого решения».

Наташа несколько минут читала и перечитывала, чтобы восстановить хронологию событий и убедиться, что она правильно все поняла. Заканчивалась переписка требованием вызвать в офис Кляйнца за разъяснением. Следом за этой перепиской пришли свежие письма от Верховного со знаками вопроса: он тоже требовал разъяснений. Наташа мгновенно стала звонить в представительство «Lecker» и просить соединить ее с Кляйнцем.

Ей показалось, что немец был не рад ее звонку и отвечал весьма неохотно.

– Слушайте, но я ведь приезжал к вам в офис совсем недавно и уже беседовал с вами.

– Да, но сейчас нам нужна встреча на высшем уровне, со всем руководством.

– В ближайшие дни я очень загружен, а затем ухожу в отпуск…

– Знаете, что? – Возмутилась Наташа. – Я пишу вам официальный запрос.

Ее терпение лопнуло. Она понимала, что Кляйнц не воспринимал ее всерьез, считал, что она молода, неопытна, не имела веса в компании. Более того, он специально водил ее за нос, пытался выиграть время с тем, чтобы дотянуть до того момента, когда уже никому не нужна будет эта встреча. Нужно было действовать решительно, чтобы никто из руководства не смог обвинить ее в отсутствии профессионализма, и чтобы Кляйнц не смог уйти от ответа.

Наташа мгновенно написала письмо с просьбой к Кляйнцу о том, чтобы приехать на встречу, и поставила в копию Перкинс и Верховного. Ее начальники перестали теребить ее, казалось, они были удовлетворены порядком ее действий. Кляйнц же, сколько бы ни был недоволен, вынужден был ответить на письмо утвердительно. Вечером он должен был прибыть в офис. Вечером! Придется снова задержаться на работе. Ну что ж, разве это было не главным в ее профессии: уметь решать проблемы и не давать поставщикам кидать твою компанию, даже если это значило работать сверхурочно?

Биттерфилд приехал в деревню, в которой Марка видели в последний раз. Часовой, упустивший его, подошел к нему и виновато потупил взгляд.

– Простите меня, господин инспектор. Я сам не понимаю, как так произошло. Дети меня разыграли. Такие сорванцы.

– Дети! – Воскликнул Биттерфилд. – Вы себя слышите? Дети! А теперь благодаря вашей сообразительности мы упустили человека, который скорее всего убил двух мужчин и покушался на женщину.

– Приношу свои извинения.

Джонатан подвел к Биттерфилду пожилого фермера. Он был одет в рабочую одежду, и руки были измазаны в мазуте.

– Мистер Викер видел человека, похожего на Марка.

Фермер закивал головой.

– Я видел, как он шел со станции. Высокий такой, в теле.

– Без велосипеда?

– Да, пешком. Но он увидел мой старый велосипед и предложил купить его. Я продал ему его.

– Он куда-то заходил? В магазины? Таверны?

– Нет, он прямиком поехал в лес, ведь было уже поздно. Кажется, это уже были последние электрички.

– Спасибо за информацию. – Биттерфилд кивнул фермеру. – Продолжаем прочесывать лес. И давайте еще раз посмотрим на карты. Нужно понять, что в ближайшей зоне досягаемости, куда он мог направиться. У него здесь где-то должен быть человек, которому он доверяет, может друг, родственник, сообщник.

– Или избушка в лесу? – Усмехнулся констебль.

Биттерфилд обмерил его сухим взглядом.

– И такое не исключено.

Телефон инспектора зазвонил.

– Да. Я выезжаю. – Убрав телефон, он сказал констеблю. – Луиза пришла в себя и готова говорить.

– Мы узнаем имя напавшего на нее человека?

– Я надеюсь на это.

В палате стояло несколько больших букетов цветов: от мужа, родителей, коллег. Луиза, хоть и похудела, и побледнела, все же ожила, улыбалась и, казалось, совсем не утратила присутствие духа. Она была одна в палате, когда приехал Биттерфилд.

– О, инспектор, доктор сказал мне, что вы приедете. – Бодро сказала она.

Фингал почти рассосался, и миловидное лицо ее просияло от улыбки.

– Как ваше самочувствие, Луиза?

– Небольшая слабость есть, не могу особо двигаться, хотя врач сказал начинать переваливаться с боку на бок, чтоб кровь разгонять. А так в целом довольно сносно.

– Скажите, вы знаете, что Франк навещал вас, пока вы были без сознания?

– Знаю, я уже видела его сегодня утром. Он прощения просил.

– Он сказал вам, что знает про беременность?

– Хах! Уже все в курсе?

– Это не вина доктора, ваш муж не стал скрывать эту новость от нас.

– Интересно!

– Значит, Франк спокойно отнесся к вашему положению. Это хорошо.

– Он поразмыслил и успокоился. В конце концов, у нас с ним столько лет ничего не получалось. А тут наконец – ребенок. Уже не важно, чей он и от кого.

– Я рад за вас. Рад, что здравый смысл победил. Позвольте спросить, вы поэтому были такой довольной после убийства Луиджи? Поэтому забыли рассказать полиции о каком-то темном деле Борелли?

– Вы знаете, я вообще-то была не очень счастлива после смерти Луиджи. Но на следующее утро после всего этого я сделала тест-полоску просто по традиции, и вот! Случилось чудо! Я даже на этой почве мужа готова была простить, но слово за слово, он фингал мне поставил. В общем, несмотря на этот фингал, несмотря на смерть Луиджи, я была вне себя от счастья. Сама не ожидала. Оказывается, материнство превыше всего. Любого мужчины. Поэтому я была так довольна. А потом, когда мне назначили первое узи, я на радостях поехала в больницу и забыла даже Виргенса предупредить. Девчонки тогда приехали ко мне домой, искали меня… Напугали грабителем, но даже грабитель не испортил настроение. Я просто позвонила отцу, и он приехал. Но, как оказалось, мы рано расслабились, и грабитель этот был вовсе не грабителем.

– Так что вы можете рассказать о темных делах Борелли?

– Ах, об этом!

– Мы предполагаем, что на вас напали из-за этого.

– У меня дурной нрав. На работе меня все ругают за то, что я пофигистка. Так я еще была влюбленной пофигисткой. Представьте: Луиджи мне в постели решил рассказать про какие-то махинации, темные дела, то ли его собственные, то ли конкурентов, в итоге я не слушала ничего. Вообще ничего не могу сказать. Это все, что я хотела сказать мужу. Но даже за это получила по лицу. Да что об этом говорить! Все это в прошлом.

– Но убийца не в курсе, что вы толком ничего не знаете. Он даже не знает, видела ли Джейн его.

– В смысле?

– На нее тоже покушались.

– Когда?

– В тот же день, что и на вас.

– Ох! Бедняжка!

– Скажите, вам удалось заметить хоть что-то в облике напавшего на вас?

Луиза широко расширила глаза.

– Вообще ничего. Я почувствовала удар со спины. Затем бешеный крик Джейн, я упала, он убежал. Джейн подбежала ко мне и стала перетягивать место ранения, что-то говорить мне. На этом все. Простите, инспектор, от меня совсем никакого толка. Я очень хотела бы помочь, но образ преступника у меня в голове такой: просто какое-то темное пятно, и все.

– Это не имеет значения. Мы близки к разгадке. Но вы будете под охраной, пока дело не будет закрыто. Желаю вам скорейшего выздоровления!

– Большое спасибо, инспектор!

Между тем Биттерфилд вернулся в деревню, где в последний раз видели Марка. Его подчиненные по картам отметили те места, куда мог направиться Марк Лоткин, и с удивлением обнаружили, что среди этих мест была гостиница, в которой на выходных останавливался Кляйнц.

– Довольно интересное совпадение! – Сказал констебль.

– Позвоните ему, выясните, все ли с ним хорошо, во-первых, а во-вторых, когда он покинул гостиницу. Может быть, он видел Лоткина.

Вскоре констебль отчитался о звонке Кляйнцу:

– Ничего полезного для нас. Кляйнц уже в Лондоне, едет на встречу. Лоткина он не видел и вообще не помнит, кто это.

– Сидел с ним за одним столом и не помнит? – Уточнил инспектор.

– Я ему сказал об этом, он сразу вспомнил. Признался, что сам довольно высокомерен и не запоминает менеджеров.

Наступил вечер. Наташа, уставшая после тяжелого рабочего дня, выпила чашку кофе, поправила укладку, макияж, накинула на блузку пиджак, взяла отчеты, распечатанные ею для встречи, а затем пошла вниз, где ее уже ждал Кляйнц. Встретив его на входе и сдержанно улыбнувшись ему, чтобы он почувствовал степень холодности их компании, она провела его в просторную переговорную.

Пока они ждали прихода Верховного и Перкинс, Кляйнц, прежде не замечавший Наташи, поднял на нее глаза и слегка улыбнулся. Он довольно пристально разглядывал ее. Она взяла на себя смелость и тоже взглянула на него. Он был лысоват, невзрачен, лицо исходилось мешками, как будто он не так давно сильно похудел, но кожа еще не смогла подтянуться.

– Кофе? Чай? – Уточнила она, вдруг вспомнив, что ничего не предложила ему.

– Да, пожалуйста, капучино, только на соевом молоке.

– Я сейчас уточню, есть ли у нас такое молоко. Одну минутку.

Наташа вышла из переговорной, заказала у секретаря капучино для гостя, а затем вернулась в переговорную. Вскоре появился сам Верховный, как всегда, одетый в идеально сидящий на нем костюм, стройный, подтянутый. Ему еще не было и сорока лет, но он вел здоровый образ жизни, не употреблял вредную пищу или спиртное, оттого по лицу его невозможно было определить возраст. Позже всех пришла долговязая Лиз Перкинс. Верховный улыбнулся и шутливо пожурил ее.

– Миссис Перкинс, ну что же вы? Мы устали ждать.

– Да? Извините. Мне казалось, я всего на минутку задержалась.

– Итак, приступим. – Сказал Верховный. – У нас тут проблема нарисовалась, мистер Кляйнц. К нам попали данные по ценам на ваше оборудование в фирме «Быстрое яблоко».

– В самом деле? – Лицо Кляйнца было неизменно, но голос, казалось, выразил оттенок неудовольствия.

– Разве вы имеете право продавать им ваше оборудование? У нас с вашим руководством договоренность, что вы продаете только трем компаниям в Англии.

– Это, должно быть, какая-то ошибка. Или же происки самой фирмы «Быстрое яблоко». Вероятно, они ездили в Германию и о чем-то там договорились.

– Ну это уже дело десятое. – Сказал Верховный. – Сколько единиц они у вас закупили?

– Не очень много. – Кляйнц заерзал, голос его дрогнул. Казалось, он врал.

– У нас падение продаж по этим единицам катастрофическое. – Перебила его Наташа и передала всем распечатанный отчет. – Какие цифры на самом деле, мистер Кляйнц? Сколько мы потеряем в объеме?

Кляйнц почесал затылок.

– Я точных цифр не знаю.

– Так узнайте. – Сказал Верховный. – Вы же не хотите скандала.

– Ну что вы, у нас с вашей компанией лучшие отношения из возможных. Мы все для вас сделаем. Давайте подумаем, как мы можем компенсировать вам эти неудобства.

– Неудобства! – Воскликнула Перкинс и нервно засмеялась. – Нужно более сильное слово.

– Мы хотим, – заявил Верховный, – чтобы вы прекратили поставки в «Быстрое яблоко». Отменяйте все заказы.

– Это невозможно! Они уже идут на склад «Быстрого яблока».

– Тогда договаривайтесь с ними о повышении цен до рыночных. – Сказала Наташа. – Мы не согласны на такой демпинг с их стороны. У нас крупная компания, расходы намного выше, если мы снизим цены, будем работать себе в убыток.

– Послушайте, это также невозможно. – Сказал Кляйнц. – Договор с ними так составлен, что ничего сделать нельзя. Я могу только сделать вам какое-то привлекательное предложение.

– Я буду вынужден эскалировать этот вопрос. – Сказал Верховный. – Вы это понимаете?

– Я понимаю. Имеете полное право.

Казалось, заявление Верховного не уничтожило Кляйнца. Наташа смотрела на него во все глаза: ей подумалось, что он готов к позорному завершению карьеры. В этом была какая-то странная, ни на что не похожая решимость, даже мужество.

Когда Наташа проводила Кляйнца, Перкинс позвонила ей и позвала к себе. Было уже восемь часов вечера, так хотелось домой, но выхода не было. Наташа пошла в кабинет к ней.

– Ваша задача сейчас написать подробное письмо-отчет со всеми действиями Кляйнца. Приложите те отчеты, что вы сделали. Только не отправляйте их в Германию. Перешлите мне и Верховному. Он проверит и отправит от своего имени. Все понятно?

– Да, но Миссис Перкинс…

– Для вас можно Лиз. – Неожиданно очень доброжелательно сказала начальница.

– Хорошо, Лиз. Я хотела еще кое-что предложить. Я могла бы завтра поехать в фирму «Быстрое яблоко» и пообщаться с ними, разузнать, что это за предприятие. Сколько человек там работает, чем они занимаются вообще.

– Любопытная идея. Кем вы хотите представиться?

– Представителем крупного бизнеса с сетью предприятий. Скажу, что хочу взглянуть на оборудование вживую. Вдруг это подделка или мало ли.

– Попытка не пытка. Правда, я не знаю, что это нам даст? Во время скандала их объемы мы все равно выясним.

– Это даст фору, когда будем давить на них. Немцы не смогут скрыть от нас реальный объем «Быстрого яблока».

– Хорошо. Только будьте осторожны. А то у нас уже две сотрудницы под вопросом.

Наташа не поняла ее слов, Перкинс сказала это, когда она уже была в дверях. Нехорошее чувство сдавило сердце.

Поздно вечером, когда Биттерфилд уже собирался ехать в Лондон и пытать счастья с Наташей, одна из групп, разыскивающая Лоткина, связалась с ним.

– Кажется, мы нашли его.

Биттерфилд и остальные полицейские сели в машины и поехали к месту, где было обнаружено тело. Было уже очень темно, потому сам факт обнаружения Лоткина в лесу был похож на чудо.

– В такую довольно теплую погоду он не мог не начать источать запах. – Сказал Биттерфилд. – Выглядит так, как будто его убили почти сразу, как он приехал сюда.

– И довольно далеко от нашей гостиницы. Ближе к другой, я бы сказал.

– Да, это странно. – Согласился инспектор. – Неужели этот Кляйнц опять ни при чем?

– Завтра осмотрим здесь все хорошенько, в такую темень мы ничего не разглядим и только примнем зря траву.

– Да, утро вечера мудренее. Поскорее бы получить отчет по вскрытию.

– Кажется, все то же: преступник не меняет орудие убийства.

– Ты прав, выглядит как ножевое ранение. Шесть детей! Подумать только!

– И ведь если бы он не сбежал от нас, был бы сейчас жив.

– И опять мы возвращаемся к исходной точке. Если это не Марк, то кто? Кто совершает все эти убийства?

Рано утром Биттерфилд обнаружил на своей машине рекламный лист, только отчего-то некачественный, написанный от руки. Он подошел, взял его и чуть было не смял в руке, чтобы выкинуть, как вдруг что-то на этой бумаге привлекло его внимание. Он замер, читая содержимое послания.

На следующий день Наташа поехала в офис фирмы «Быстрое яблоко», как и планировала. Оказалось, что в фирме работало всего три человека. В тот момент в ней был только Джон Герингтон, молодой мужчина лет тридцати. Он был невысоким, но шустрым малым, и охотно общался с Наташей, параллельно принимая заказы и выбивая накладные на отгрузки.

– А у вас здесь склад получается где-то рядом?

Джон любезно улыбнулся.

– Конечно, он с другой стороны здания. Хотите, я вас туда проведу.

– Я с удовольствием. Потому что сами понимаете, мы планируем разместить такой большой заказ, хотелось бы убедиться в качестве.

– Качество лучшее, ведь мы привезли все прямиком из Германии.

Они спустились по лестнице и пошли вокруг здания.

– Да, я понимаю. – Говорила Наташа. – Но просто цена настолько низкая. Мое руководство не хотело верить в ее реалистичность.

– Вы сейчас все увидите сами.

Около ворот в склад стояло три грузовых машины, все они грузились тем самым злосчастным оборудованием, которое перестало продаваться в «Первом решении». Наташа заглянула на склад.

– Как у вас его много! Сколько штук вы привезли?

– Пока не так много, но общий объем: пять сотен. – Беззаботно ответил Джон. – Уже четверть продали.

Наташа присвистнула.

– А что? – Сказал весело Джон. – Второй такой возможности уже не будет. Жена обо всем договаривалась с немцами, она четко сказала, что так мы сможем сделать только один раз.

– Умираю от любопытства: как у нее получилось договориться с немцами? Ведь они не продают маленьким фирмам.

– А это уже секрет фирмы. И потом, я и сам не знаю. Она слишком умная, чтобы доверять такие вещи такому болтуну, как я.

Наташа любезно улыбнулась Джону: он и так сказал ей намного больше, чем она просила.

– Боюсь, мне пора.

Они пошли обратно, но уже когда вернулись ко входу в здание, Джон увидел на лестнице привлекательную невысокую блондинку, он помахал ей рукой.

– А вот и моя супруга.

– Спасибо вам! – Сказала Наташа и бросила пронзительный взгляд в сторону его жены.

Она пошла к метро, обдумывая ту информацию, что получила от Джона. Имя Герингтона ей ни о чем не говорило, но теперь был известен масштаб катастрофы. И все-таки разгадку сегодня она так и не получила: как такая маленькая симпатичная женщина смогла уговорить немцев на огромную отгрузку? Какие средства пустила в ход?

Тем временем Биттерфилд и эксперты из отделения внимательно исследовали то место, где обнаружили тело Марка Лоткина.

– Очень странный выбор места. – Сказал констебль. – Почему именно здесь, в лесу у опушки?

– Очень похоже на то место, где убили Грега. Только другой район, другие окраины. Но принцип как будто не меняется.

– Удивительно, что убийца все время ускользает от нас. Даже на камерах он то есть, то его нет. – Размышлял Джонотан. – Когда он напал на Луизу, на камере был виден человек в фуражке, как он шел в метро. А затем он просто испарился.

– Переоделся и ушел в другую сторону. – Ответил Биттерфилд. – Так поступил бы настоящий преступник, который не хотел бы попасться.

– А что случилось с той женщиной, если это была женщина, что атаковала Джейн? Она перепрыгнула через забор и пошла по участкам. Но почему она нигде не засветилась дальше? Ведь была ночь, людей крайне мало.

– Вероятно, ждала всю ночь у кого-то на участке, потом переоделась и пошла вместе с толпой людей, спешащих утром к метро. – Сказал Биттерфилд. – Вопрос еще так же в том, убили Марка здесь или все же тащили. Судя по следу в траве здесь как будто не просто человек шел. Он как будто раз в несколько минут бросал тело на землю.

– Марк весил тонну, наверное. Разве можно было его донести досюда?

– Если только с чьей-то помощью. И потом, где велосипед, купленный Марком у фермера?

Велосипеда действительно нигде не было: значит, Марка убили в другом месте. Если они найдут велосипед, найдут и место убийства!

Этим вечером Наташа припозднилась на работе, долго составляла письмо для Верховного, несколько раз переписывала его, прежде чем отправить. Но затем наконец нажала на кнопку, и письмо улетело. Казалось, можно было идти домой, но что-то волновало Наташу, какая-то странная тревога засела где-то в груди и никак не уходила. Чего она боялась?

Надо же было такому случиться, что, когда она вышла из офиса, ее ждал с огромным букетом роз Горан! Она уже стала забывать о нем, но вот он снова объявился. Лицо его выглядело виноватым, но в то же время благородным, как будто ему все могло сойти с рук ввиду его происхождения, богатства, воспитания. Наташа хотела бы испариться, но было уже поздно: он заметил ее. И потом, она не могла пойти к метро, минуя его.

– Наташа, милая, это тебе. – Он протянул букет Наташе. Но она не спешила брать его в руки.

– Горан, если ты хочешь извиниться, – сказала она сухо, – то я не готова прощать тебя.

– Имеешь полное право! Но Наташа, я не знаю, что тебе наговорил этот дурак инспектор… все не так, как он это представил…

– Ты жизнью моей играл, моей свободой! Если б ты изменил с другой – и то шанс был бы больше, что я прощу тебя.

– Наташа, но я ведь всю правду в итоге рассказал, я ведь тебя спас…

– Да ты и загнал меня в ловушку! Если бы не ты, меня бы никогда не арестовали!

В этот самый момент взгляд ее соскользнул с молящего лица Горана, и Наташа вдруг что-то заметила, где-то ближе к шоссе. Там стоял ниссан, а около него стоял, разумеется, Биттерфилд. Ах, ну почему он всегда приходил тогда, когда к ней приставал Горан! По движению инспектора она поняла, что он хотел было подойти к ней, но увидев, что она беседует с хорватом, сел в машину. Он сейчас уедет!

Наташа вновь посмотрела на Горана: он что-то говорил ей, оправдывался, как мог, но что он говорил? Почему она не слушала? А почему расстроилась, что инспектор сейчас уедет? Разве не она сама отвергала любые его попытки помириться? И что теперь ей было делать? Смотреть на этого высокого красивого хлыща и ждать, когда он перестанет умолять ее о прощении?

– Поедем в Ритц, я тебя прошу, поужинаем. Наташа, возьми цветы. Когда все это закончится, просто отправимся в Загреб, я тебя познакомлю со своей семьей. Безо всяких командировок, официальных приглашений. К чему юлить? Съездим на море, отдохнем в Черногории, там есть райский остров-отель в Светит-Стефан, где останавливались такие звезды, как Анджелина Джоли. Ты будешь моей королевой, все самое дорогое для тебя.

Все это время Биттерфилд не решался уехать. Он мог уехать, а мог использовать все тот же метод, что и в прошлый раз: задержать Наташу на допрос, помешать их свиданию. Но не будет ли это выглядеть глупо? Дважды подряд мешать иностранцу охмурять женщину, которая была нужна ему самому… Но Биттерфилд уже нарушил все запреты, собственные обещания, он сходил с Наташей в паб в Сохо, отвез ее домой. Что может изменить еще один подобный глупый и опрометчивый поступок?

И потом, разве не было странным, что Горан все приставал к Наташе? Ведь и он, и немец теперь были единственными подозреваемыми. И даже больше Горан, потому как немец имел алиби на момент гибели Лоткина. Но кто же тогда помогал Горану? Могла ли это быть Наташа? Какой бред, он сам в это не верил…

И все же Наташа не брала букет. Это был знак. Сколько еще ей стоять на ветру и слушать этого хорвата? Биттерфилд вышел из машины и направился прямиком к ним.

– Инспектор! – С нескрываемой досадой в голосе произнес Горан. – Кто на этот раз поедет с вами на допрос? Наташа? Я? Или мы оба?

– Любопытно, что вы так ставите вопрос, мистер Вукович. – Сказал Биттерфилд. – К сожалению, я вынужден забрать с собой Наташу.

– Что на этот раз произошло? – Воскликнула вдруг Наташа. – Это Джейн? На нее напали?

– Нет, это не Джейн.

– Значит, все же напали?

Биттерфилд взял ее за локоть и повел в сторону своей машины. В этот момент Горан начал кричать ей вслед самые странные слова. От неожиданности и инспектор, и Наташа обернулись.

– А знаешь, я рад, что так получилось! Если бы я не поступил так подло, то как бы я узнал, нужен я тебе для денег или нет? Ведь если бы тебе нужны были только деньги, ты бы уже простила меня! А ты не прощаешь! Значит, ты честная женщина, с прекрасной душой! Именно такая мне и нужна! И теперь я добьюсь тебя!

У Биттерфилда от столь красноречивых и пылких слов все лицо скривилось на мгновение от злости и ревности. Как хорват все перевернул, переиграл! Что, если Наташа клюнет? Но Наташа, хоть и была озадачена столь страстными речами, все же отвернулась и пошла вместе с Биттерфилдом.

Удивительно, но они теперь разговаривали так, как будто вчера ничего не было: словно он не приставал к Наташе, а она не отвергала его. Тревога, неизвестность, неопределенность – все это не давало ей ни времени, ни желания играть роль оскорбленной недотроги.

– Марк Лоткин был убит в лесу вчера.

– Ах! Какой кошмар! Какой ужас! Шесть детей! Шесть детей без отца! Постой… Но ты говорил… он и есть убийца.

– Нет, вряд ли он был убийцей, он больше похож на неудачливого шантажиста. – Сказал Биттерфилд. – Пойдем в машину, я должен кое-что сказать тебе.

Наташа замерла, посмотрела на него внимательно, словно она еще колебалась, потому что боялась оставаться с ним наедине. Он не моргал, прожигал ее взглядом. Казалось, он не обещал ей безопасности и дистанции, скорее наоборот. И все же она не стала перечить ему. И он это понял не только по тому, что она пошла с ним в машину, но и по тому, как посмотрела на него. Она все знала наперед. И она была согласна!

Когда они были уже в машине, между ними разлилась неловкая тишина. Наташа первая нарушила ее:

– Куда ты хочешь отвезти меня? В участок?

– Прежде всего я должен обыскать тебя.

– Что?! – Наташа потеряла дар речи от его наглости, но уже через несколько мгновений решила, что он шутит. – Ты издеваешься надо мной?

– Сначала давай свою сумочку. – Он протянул руку, как будто совсем не шутил.

Наташа раскрыла рот от изумления.

– Я не шучу, давай.

Она медленно сняла с плеча сумочку, но прежде, чем отдать ее ему, спросила:

– А потом что? Ты будешь обыскивать меня лично? Разве этим не должны заниматься сотрудники женского пола?

– Нет, не должны. Я сам могу справиться с этим.

В этот момент Биттерфилд взял наконец ее сумочку и стал копаться в ней.

– Ах, я поняла! – Насмехалась Наташа. – Ты используешь свое служебное положение, чтобы распускать руки… Скажи, ты со всеми подозреваемыми так ведешь себя или только со мной? Какая же у тебя больная, извращенная фантазия…

– Вот!

В этот момент Биттерфилд неожиданно извлек нож из ее сумки. Он сделал это носовым платком, не оставляя собственных отпечатков. Нож был небольшим, совсем не таким, как в первый раз, когда ей подкинули нож с огромным лезвием. Но на этот раз все лезвие было в чьей-то спекшейся крови.

Теперь Наташа действительно потеряла дар речи. Она смотрела с ужасом на клинок, не понимая, что произошло, как это случилось, как получилось, что она непонятно сколько времени таскала в сумке этот жуткий предмет. Видя ее замешательство, Биттерфилд смягчился.

– Мне вновь поступила анонимка. Кто-то подкинул записку с требованием обыскать тебя, якобы ты была в лесу, где убили Лоткина.

– Я?!! Да как…

– Человек, написавший эту заметку, к счастью, не знал, что в момент убийства Марка ты сидела на этом самом сиденье… пьяная и почти готовая на преступление совсем другого рода.

– Негодяй… Хам… – прошептала Наташа. – Никогда в жизни…

– Странно, что мой жесткий флирт выводит тебя из себя больше, чем тот факт, что тебя снова пытались подставить. – Он вдруг положил свободную от клинка руку ей на колено и сжал его.

– Флирт? Это флирт? – Она отдернула его руку. – Не тыкай мне в лицо эту мерзкую вещь! Как ты понял, что она в сумке? И сколько дней она была там? Чья это кровь вообще?

– Наташа, ты невнимательна! Я более чем уверен, что это кровь Лоткина. Сейчас мы отвезем нож в лабораторию. А ты должна вспомнить всех людей, с которыми ты общалась вчера. Потому что именно сегодня утром записку подложили в мою машину.

– И что это значит?

– Не глупи! Кто-то уже успел подбросить тебе нож к тому моменту.

Биттерфилд убрал нож обратно в сумку, а сумку убрал на заднее сиденье. Когда он завел машину, Наташа вдруг вспомнила что-то.

– Значит, ты нисколько не подозреваешь меня?

– Подозреваю. В том, что ты кокетничала с Вуковичем. Придется следить за тобой. Кстати, обыск еще не завершен, нужно будет продолжить в участке.

– Прекрати! Это не смешно.

– Ну хорошо, не в участке. У меня дома.

Наташа закатила глаза.

В участке Наташа сидела в коридоре и доедала сэндвич и допивала кофе, которые ей купил Биттерфилд в автомате, когда они приехали.

– Это, конечно, не ужин в Ритце… но все равно блаженство. – Сказала она сама себе. После двух увеличенных рабочих дней, напряженной поездки в «Быстрое яблоко», происшествия с ножом она чувствовала себя вымотанной настолько, что перестала все время нервничать и переживать из-за непрекращающихся убийств.

Очень скоро Биттерфилд вышел к ней.

– Все. Я все оформил. Никогда в жизни не писал так быстро отчеты. Поехали.

Он быстро зашагал по коридору, Наташа побежала за ним.

Наташа не помнила маршрут к себе домой из участка, поэтому не сразу всполошилась. А когда поняла, что произошло, было поздно: они стояли перед совсем чужим таунхаусом.

– И куда мы… приехали? – Спросила она. – Почему ты не отвез меня домой?

– Я отвез… только не к тебе. После этой анонимки мне страшно оставлять тебя одну. Вдруг произойдет что-то еще, и тебе опять подкинут что-то. Со мной тебе будет надежнее.

Наташа засмеялась.

– Как это ловко у тебя выходит!

– Пойдем, не будем же всю ночь сидеть в машине.

Наташа повиновалась. Когда они вошли, он зажег свет, Наташа поняла, что Биттерфилд снимает не квартиру-комнату, а настоящий таунхаус с несколькими комнатами.

– Сколько спален наверху? – Спросила она, когда прошла в кухню-гостиную.

– Две.

– Неплохо. Зачем так много холостяку? Почему не снял что-то поменьше?

– Я не снимаю. Это мой таунхаус.

В этот момент кто-то выключил свет. Стало темно, лишь свет фонаря пробивался сквозь плотные шторы и падал ломанной линией на пол. Наташа резко обернулась и почувствовала, как он крепко обнял ее, руки его стали жадно блуждать по ее телу. Было темно.

– Ты что, мы договаривались, что ты не будешь… – Но руки ее были безвольны, она не отталкивала его.

– Нет, сегодня я не обещал ничего такого…

– Пусти…

Он закрыл ей рот жадным поцелуем, а затем приподнял ее и понес к дивану. Сколько страсти накопилось в нем за последние дни, за дни терпеливого ожидания, откладывания блаженства на потом, всю эту страсть он хотел выплеснуть на нее теперь. Он больше не мог ждать. Не в этот раз.

Глава девятая

На следующее утро Наташа очнулась в чужой кровати в объятиях мужчины. Она не сразу поняла, что случилось, но, когда вспомнила события безумной ночи, улыбнулась. Все-таки как было хорошо, когда рядом всегда был он, помогал, поддерживал, защищал… Ведь защитил же он ее вчера, когда извлек нож из сумки и сам же дал показания, что ей его подбросили! Почувствовав, что она проснулась, Биттерфилд стал просыпаться тоже, он подвинулся к ней ближе и прижал к себе, так тяжело надавив на нее, что Наташе стало тяжело дышать. Но как приятна была эта тяжесть!

Что же это было? Страсть? Или все-таки любовь? То и другое вместе? Почему казалось, что они сходили с ума друг по другу? Почему их так влекло друг к другу? Ах, какое это имело значение теперь, когда было так хорошо, так тепло, уютно!

Как недолговечен был этот момент! Биттерфилду позвонили, он заторопился на работу. Пока они оба умывались, одевались и наскоро завтракали омлетом, он успел рассказать ей, что выяснилось в это утро.

– Как я и говорил, этим ножом убили Марка Лоткина. А затем его подбросили тебе, чтобы тебя во всем обвинить в очередной раз.

– Но почему все время меня?

– Кто-то упорно хочет, чтобы его не заподозрили. Кто-то настолько очевидный, что единственный способ для него избежать разоблачения – подставить тебя. Кто очевиден, Наташа? Подумай!

– Горан Вукович. Ах! Он и приехал вчера ко мне, чтобы нож подбросить!

– Не получается.

– Почему?

– Я же говорю, записка появилась вчера утром.

– И что?

– Он бы подкинул ее только после того, как положил тебе нож.

– Тогда он был в офисе, пока я не видела его. Дождался, когда я вышла, пришел, подложил.

– Слишком много людей – его могли видеть. Нет, это кто-то другой.

Они вышли из дома, а когда сели в машину, Биттерфилд неожиданно предложил:

– Пропусти сегодня работу, останься со мной. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Когда ты рядом, я могу не переживать за тебя.

– Это так трогательно…

Биттерфилд неожиданно притянул ее лицо к своему и поцеловал ее. Это был долгий, глубокий, страстный поцелуй.

– Ну так что же?

– Не могу… мне нужно работать…

– Что такого важного произойдет без тебя? Закажут не то оборудование?

Наташа засмеялась.

– Ты не представляешь, какой у нас сейчас скандал происходит.

Биттерфилд не подал виду, что удивился.

– Какой скандал?

– Немецкий завод «Lecker» не работает с мелкими компаниями, тем более с фирмами из трех человек. Но недавно они зачем-то продали одной мелкой сошке под названием «Быстрое яблоко» пятьсот единиц самых ходовых товаров. Как это произошло, ума не приложу. Как они смогли умаслить немцев? Что это? Мы целый месяц пытались понять, кто демпингует, но дилеры хитрые, по просьбе «Быстрого яблока» они не признавались, почему не размещают у нас заказы.

– А в Интернете нельзя было их найти и по прайсу понять, что они демпингуют?

– В том-то и дело, что нет! Настоящие прайсы они не выкладывали. Знаешь, как долго я искала!

– И как все вскрылось?

– Недавно к нам попала переписка. Один не очень умный дилер забыл о договоренности и переслал нам переписку с «Быстрым яблоком» и их фактической ценой. Он просил у нас цену еще ниже. Представляешь? А мы и такую, как у этой фирмы, дать не можем – у нас слишком крупная компания, слишком высокие издержки. Такой наглец, умудрился даже поторговаться в переписке с несчастным Марком Лоткиным.

– Погоди, но ведь это Кляйнц директор их представительства у нас?

– Да! И мы вызвали его позавчера на переговоры, но он любезно сообщил нам, что дело сделано, и помочь ничем нельзя. Тебе, наверное, это все не слишком интересно? У тебя своих загадок по горло.

– Нет, почему же, выкладывай все, что у тебя на душе.

– Кляйнцу сказали, что мы сообщим его руководству о том, что мы крайне возмущены произошедшем. Он же сказал: хорошо, сообщайте! Я не понимаю, как он допустил такие грубые нарушения договоренностей… Ведь на них теперь злы все наши три крупнейших компаний на рынке.

– Постой, но какое отношение к Кляйнцу имеет Марк Лоткин?

– Никакого! Но итальянское оборудование намного дешевле, хотя по качеству такое же. Так вот, цена «Быстрого решения» на немцев была настолько низкой, что даже ниже итальянцев. Марк дал им скидку, но она их не устроила, и они решили с нами поторговаться. Так мы и узнали про всю эту схему.

– Получается, что о том, что немцы играют нечестную игру, знал только Марк Лоткин? И узнал он об этом случайно, но когда?

– По-моему, в субботу вечером. Да, точно, в субботу.

– А Луиджи мог знать об этой схеме?

Наташа задумалась.

– Если бы знал, рассказал бы все нам. Это было в его интересах.

– Но, возможно, не успел.

– Возможно.

– А Грег мог подслушать или пронюхать каким-то другим образом об этой схеме на теплоходе. Вопрос в том, – сказал Биттерфилд. – Кто больше всех боялся того, что вы все узнаете?

– Кляйнцу, казалось, было все равно. Чуть-чуть неприятно. Но это глупо, прости. Если бы Кляйнц занимался этим, это бы все рано или поздно вскрылось. Зачем ему такие риски? Зачем так подставлять себя? Рушить собственную карьеру? И во имя чего? Ведь он на сделке не заработал миллионы. Скорее наоборот, кто-то намеренно подставил его.

Биттерфилд завел машину.

– Я отвезу тебя в офис. А затем мне нужно проехать в фирму «Быстрое яблоко». Посмотреть, что к чему.

– Я уже была там вчера.

– Была? Зачем?

– Хотела узнать об объеме их склада. Он скорее всего временный, таких заказов у них больше не будет. По крайней мере, мне так сказал хозяин фирмы. Он работает вместе с женой. Он еще сказал, что сам не знает, как она уговорила немцев на такой заказ. Но постой, зачем тебе сейчас заниматься нашими проблемами?

– Ваши проблемы могут быть как-то связаны с моими проблемами.

Когда Биттерфилд подъехал к так называемому крошечному офису, расположенному в крупном складском здании, то он заметил активность. По дороге от задней части склада постоянно ездили туда-сюда грузовые машины. Дела у маленькой фирмы действительно шли хорошо.

Он припарковал машину и стал следить за офисом дальше. Поначалу ничего не происходило, только грузовые машины приезжали и уезжали. Затем приехала легковая машина с женщиной и мужчиной, похожими на пару. Но они не были похожи на тех владельцев фирмы, что описала Наташа. Вскоре они вышли из офиса, очевидно, с накладными, сели в машину и уехали – это были клиенты. Ближе к обеду к зданию подъехал дорогой автомобиль BMW Х5. За рулем его сидела блондинка лет тридцати. Когда она вышла, оказалось, что это была очень невысокая женщина, но она была нарядно одета в дорогие необычные вещи, да так вычурно, как будто изо всех сил пыталась подчеркнуть свой статус. Ставя автомобиль на сигнализацию, она обернулась, и Биттерфилд увидел ее лицо. Он узнал ее.

Наташа решила сделать перерыв и спустилась вниз, в коридоре у кофейного автомата ей встретился Виргенс. Он был в самом благом расположении духа, обрадовался встрече с ней, был рад компании.

– Ох, Наташа, цветешь и пахнешь!

– Виргенс, ну что ты.

– Налить тебе кофе?

– Конечно! Слушай, давно тебя хотела спросить: а почему переговоры часто без тебя проходят? Почему в этот раз тебя не было?

– С кем именно?

– С «Lecker».

Виргенс засмеялся, казалось, факт упоминания этих переговоров его совсем не тронул.

– Да что я там забыл? У меня нагрузка, я занимаюсь еще брендами. Если я как руководитель еще на все переговоры буду ходить, совсем ночевать здесь буду. Перкинс пусть ходит, она ничем больше не занимается, кроме этого.

– Поняла.

– Ты откуда сегодня приехала такая красивая?

Наташа покраснела и оглядела себя: вроде бы ничего не было помято или порвано, а все равно стало неловко, ведь она не заезжала домой, пришла в том же, в чем была и вчера.

– Как откуда… Из дома.

– Как у вас дела с Вуковичем? Это мой старый друг, кстати говоря.

– Да как у меня дела с ним? – Наташа неловко рассмеялась. – Мы не общаемся особо, кроме как пор работе.

– Да? – Удивился Виргенс. – А в понедельник он приезжал в офис, искал тебя.

Наташа почувствовала, как задрожали колени, а в глазах все помутнело.

– Как это? Ты не путаешь? Он ведь вчера приезжал.

– Насчет вчера не знаю, но знаю точно, что в понедельник днем он искал тебя. Мы завели его в твой кабинет. Он так ждал тебя, сидел на твоем месте.

– А я где была? А я была на обеде!

Наташа ощутила еще большее головокружение.

– С тобой все в порядке? Пойдем присядем. Слушай, нельзя же так пугать. У нас и так всех сотрудников подкосило: Луиза, Джейн, Грег, не хватало еще тебе заболеть.

Он усадил ее в кресло около входа и пошел к автомату, купил ей воду. Наташа почувствовала, что ей стало лучше, но она не знала, как вежливо отделаться от него, чтобы позвонить Биттерфилду.

– Виргенс, мне лучше. Но я должна кое-кому позвонить.

Наташа подняла свой телефон и приложила его к уху.

– В понедельник здесь был Горан. Он сидел на моем месте. Ты уверен в этом? Это точно нужно? Ну что ж, хорошо. Пока!

Наташа слабо улыбнулась Виргенсу. Неужели все скоро закончится? Весь кошмар, что длился столько дней, ужас, в который волей-неволей засосало и ее – всему настанет конец?

Вскоре Наташа вернулась к себе в кабинет, где, сев перед компьютером, долго не могла решиться на что-то очень важное, что-то, что она пообещала Биттерфилду. Кажется, теперь не просто Биттерфилду. Своему Биттерфилду. Как это было странно! Не так давно он держал ее в тюрьме, бесконечно допрашивал, а теперь указывал, что ей делать, и она… повиновалась! Лишь бы все и дальше шло так же гладко, лишь бы в ней не проснулся чертов протест, из-за которого она все разрушит!

Наташа наконец набралась смелости, взяла телефон и стала писать Горану Вуковичу.

«Давай все-таки поужинаем вместе. Я ведь вчера так и не сказала «нет». Это инспектор испортил нам вечер.»

Вскоре Горан ответил радостными смайликами.

«С большим удовольствием. Я заеду сегодня в шесть часов за тобой?»

«Да! А я постараюсь побыстрее сбежать с рабочего места, а то вдруг опять на допрос заберут!»

Как-то подло и склизко стало на душе, когда она получила еще одну порцию смайликов от Горана. Но что же было делать? Наташа чувствовала, что она уже себе не хозяйка.

Небо заволокло тучами, где-то вдали оставалась еще ускользающая на запад полоса розового света, отороченного желтым и голубым. Наташа выглянула в окно, часы неумолимо приближались к часу Х. Лишь бы это не было опасным ни для кого! Об этом нужно было думать, убеждала она себя. А на душе скребли кошки. Чем меньше минут оставалось до шести, тем больше она тревожилась. Письма, программы, отчеты – все плыло перед глазами, она никак не могла сосредоточиться на работе. Да и нужно ли было? Закрыть вопрос раз и навсегда, а все остальное – после!

Наконец коллеги стали вставать из-за столов и, коротко прощаясь, уходить. Наташа вскочила тоже. Из конца зала донеслась чья-то усмешка:

– Что-то ты рано сегодня, Наташ! Как так? А как же звание работника года? Оно само себя не заработает!

Наташа издала неловкий смешок.

– Ну конечно! Мечта всей моей жизни.

Ей ответили смехом. Наташа вышла на улицу. Где-то вдалеке Виргенс докуривал сигарету и о чем-то говорил с Алексом. Он помахал ей рукой и улыбнулся. Холодный порыв ветра ударил в лицо, и Наташа закуталась в длинный кашемировый кардиган. Она растерянно смотрела по сторонам. Где же были все?

Но вот с трассы свернул кэб и медленно поехал в сторону их офиса. Это был Горан! Наташа сделала шаг в сторону и заметила черные машины, припаркованные по обе стороны дороги, вероятно, это и были те машины, о которых она подумала.

Горан вышел из кэба и пошел к Наташе. В это время, словно назло, огромное количество людей вышло из офиса и стало свидетелями их встречи. Горан подошел с цветами к Наташе, она улыбнулась ему сдержанно, приняла букет. Многие стали медленнее идти, чтобы разглядеть ее и Горана, лицо Наташи вспыхнуло от волнения. В этот самый момент она увидела Биттерфилда. Он уже шел к ним. Она замерла в ожидании. Горан оглянулся, проследив за ее взглядом.

– Ах! Господин инспектор! Опять вы! Снова решили помешать нам!

– Потише, мистер Вукович.

Несколько полицейских окружили Горана.

– Вот ордер на обыск.

– Прямо здесь? – Воскликнул гневно Горан.

– Да. Слишком срочное дело. Поступила анонимка, что у вас орудие убийства Марка.

В этот момент один из полицейских лихо выхватил нож из внутреннего кармана пиджака Вуковича.

– Что это значит, господин инспектор?! – Вскричал Горан. – Как вы мне подсунули его?

– Подсунули? – Ответил Биттерфилд. – Кто-то считает, что мы подсунули мистеру Вуковичу окровавленный нож?

Полицейские покачали головой. Люди, столпившиеся со всех сторон, аплодировали. Наташа боялась смотреть на Горана и сделала несколько шагов, чтобы скрыться в толпе, а затем и вовсе выбросила букет. Биттерфилд, казалось, искал ее, глазами блуждая по толпе, но не мог найти, а она не хотела попадаться ему на глаза.

На Горана надели наручники и увезли в участок. Толпа еще шумела, но вдруг сквозь нее к Наташе подошел констебль.

– Прошу, мисс. Проедемте с нами в участок.

– Опять? Нет, я хочу домой.

– Боюсь у меня четкие распоряжения от инспектора.

– Но вы ведь поймали преступника! – Возмутилась она.

– Мисс. Пройдемте.

Наташа недовольно проворчала про себя и последовала за констеблем в машину. Вскоре он привез ее в участок и попросил ожидать инспектора в коридоре. Сам же он никуда не уходил. Она сидела на кушетке, глядела в телефон, читала сообщения от коллег, где ее поздравляли, называли суперагентом, разоблачившим страшного преступника. А на сердце становилось все тяжелее. Эти сообщения еще больше терзали совесть.

Прошло не так много времени, и Биттерфилд вышел к ней. Он отпустил констебля, Наташа встала и подняла брови, ожидая разъяснения.

– Ты сказал, что он приедет ко мне, и вы возьмете его с поличным.

– Так и произошло.

– Нет. Совсем не так. Вы извлекли из его кармана тот же нож, что был подкинут мне в сумку. Как вообще вы умудрились его засунуть к нему так незаметно?

– Ловкость рук!

– Это что же получается, вы так любого человека можете подставить?

– Зачем же нам кого-то подставлять, ведь преступник сам всегда сознается, лишь только попадает к нам в руки.

– Почему?

– Мы умеем договариваться об уменьшении срока в обмен на признание. Горан, к примеру, уже во всем признался.

– Что?! – Наташа ахнула.

– Пойдем в машину, здесь не стоит ничего обсуждать сейчас.

– Только отвези меня домой ко мне.

Биттерфилд взял ее за локоть и потянул за собой, уводя к выходу. Когда они уселись в машину, он наконец сказал:

– Мы едем ко мне. Это не обсуждается.

– Я в безопасности теперь. Разве нет?

– Нет. Завтра все узнаешь. К тому же я так хочу.

Наташа покачала головой.

– Какой же ты…

– Властный?

– Да, именно!

– Наташа, милая! Я уже не мальчишка, поэтому все будет так. Мужчина – глава семьи.

– Мы встречаемся всего пару дней!

– Но модель будущей семьи закладывается с первых дней отношений.

– Какая редкая самонадеянность! – Воскликнула Наташа. – Ты не устаешь изумлять меня!

– Я рад этому.

– Так как Вукович убил всех этих людей, если в первый раз на теплоходе он был все время со мной? Он не мог убить Луиджи.

– Верно. Луиджи убил не он, а Грег. А потом Вукович избавился от него, чтобы он не сдал его. Но после он узнал о том, что Луиза подозревала о его конфликте с Луиджи. Видишь ли, он не знал о том, что Луиза так тесно дружила с Луиджи, но все эти ваши обсуждения на работе и везде… Словом, он узнал и предпринял попытку разделаться с ней. Потом пришлось разделаться и с Марком, потому что он наконец нашел в переписке с Луиджи доказательства того, что это был Горан.

– Тогда почему Марк сразу не пришел к вам, если он что-то понял? Зачем подставился?

– Он знал, что его хотят уволить, боялся, что это произойдет очень скоро. Решил, что Горан может трудоустроить его, создать представительство здесь.

– Так что за конфликт был между ним и Луиджи?

– Это тайна следствия.

– Но я работаю с этими предприятиями! Я должна знать.

– Чуть позже все узнаешь.

Биттерфилд между тем уже вез ее к себе. Когда они вошли в дом, Наташа скинула кардиган, пошла в гостиную и уставилась в окно. Биттерфилд подошел к ней сзади, его пальцы нежно заскользили по ее плечам.

– Меня мучает совесть. Вы подставили его. Заставили оговорить себя.

– Забудь про него.

Биттерфилд резко развернул ее к себе и впился губами в ее губы, проник языком глубоко ей в рот. Она попыталась вырваться, но он завел ей руки за спину и прижал к стене, что начиналась сразу после окна. Так началась безумная бурная ночь, в течение которой они почти не спали.

Утром Биттерфилд отвез Наташу на работу. Он высадил ее чуть подальше от офиса, где почти никто не ходит, поцеловал ее на прощание. Когда она уже пошла к офису, он сказал громко:

– Знаешь, главное, что теперь никто не охраняет ни Луизу, ни Джейн. Ведь опасность миновала.

Наташа кивнула и впервые за последние дни облегченно вздохнула. Как же было хорошо на душе, как она радовалась всему, что видела! Всем, кого видела! У кофейного автомата она столкнулась с Джейн. Та выглядела совершенно здоровой и не казалась скрытной. Они крепко обнялись.

– Так значит, на тебя все-таки было покушение? – Спросила Наташа. – Инспектор мне почти ничего не рассказывал до последнего.

– Он очень странный. Рассказывает порциями, далеко не все.

– Видимо, так нужно для дела.

– Возможно.

Весело смеясь, обсуждая все дела последних дней, они пошли пить кофе перед офисом, где уже собирались любители покурить. Единственное, что смущало Наташу, так это то, что Джейн все время теребила локоны и поглядывала по сторонам: как будто до конца не верила, что опасность миновала.

Вскоре Лиз Перкинс вызвала Наташу к себе. Она выглядела благодушной и расслабленной.

– Я рада, что все разъяснилось. Что с вас окончательно сняли обвинения. Теперь нам предстоит очень трудная задача.

Наташа вздохнула: «нам предстоит» было равносильно «вам предстоит». Перкинс вызвала, чтобы взвалить на нее что-то еще.

– Нужно написать Кляйнцу и итальянцам о том, что расследование закончено и настоящий преступник найден. Что он во всем сознался.

– Имени не называть? И писать только им?

– Нет, имени Вуковича пока писать не стоит. После суда. Писать только тем, кто был на теплоходе, поэтому да, Кляйнцу и итальянцам, так как их сотрудники погибли.

– А в Хорватию что написать? Я просто теряюсь.

– В Хорватию пока ничего не пишем.

– Но как же…

– Надо будет, пусть делают официальный запрос в органы. Как будем вести дальше дела с ними, не знаю пока. Поэтому пока ничего не пишем.

– Хорошо.

– Меня поставьте в копию. Сделайте это прямо сейчас. Пора кончать с этой неопределенностью.

Наташа поднялась к себе и приступила за эти два тяжелых письма. Как долго она редактировала, стирала, заново начинала их. Наконец она поняла, что любой вариант был сложным и возможно каким-то корявым, неправильным что ли, поэтому отправила письма Кляйнцу и итальянцам, поставив в копию Перкинс. Вскоре она даже получила ответы от немца и итальянцев. Они казались довольными тем, что расследование завершено, а главное, убийства закончатся. Только Кляйнц признался, что из-за письма Верховного он, возможно, покинет свой пост: немцы инициировали внутреннее расследование этичности его поведения.

Вечером Наташа намеревалась поехать наконец домой, переодеться, в конце концов, она три дня ходила в одной и той же одежде! Для нее, чистюли, это был рекорд. Если Биттерфилд позвонит и потребует, чтобы она ехала к нему, кажется, она пошлет его на все четыре стороны – так ей надоели его приказы и указы!

Он действительно позвонил! Но только на этот раз сказал совсем не то, что она ждала:

– За тобой скоро заедет сержант, он отвезет тебя домой и будет охранять тебя всю ночь. Я сегодня занят. Работа.

– Что происходит?

– Все узнаешь в свое время.

Он положил трубку, не став слушать ее претензии и довольно справедливые упреки.

Поздно вечером Джейн легла спать в свою кровать, где теперь было новое одеяло и подушка, потому что старое постельное белье было испорчено преступником. Она погасила настенный светильник и легла в постель. Попробовала закрыть глаза и заснуть, но не получилось. Она вслушивалась во все посторонние звуки. Вот залаяла где-то соседская собака, и Джейн вздрогнула. Вот где-то прошли и громко засмеялись подростки, она опять вздрогнула. Сколько же ей так лежать? А если она всю ночь будет ждать, но ничего не произойдет?

В это же самое время в больнице не могла уснуть Луиза. Она ворочалась в постели, хотя это ей еще доставляло боль. Как ей хотелось попасть поскорее домой, она так устала болеть! И хотя она была до невозможности отчаянным человеком, легко уходящим от реальности в мир собственных грез, даже ей было сложно теперь заснуть. Сердце звенело где-то в ушах – какое же паршивое это было ощущение!

Джейн показалось, что она слышит шорох под дверью. Кто-то как будто шуршал на лестничной площадке, почти что в ее маленькой квартирке. Джейн замерла и зажмурилась от страха. Скрип. Дверь отворилась. Больше ни звука. Вдруг свет в комнате загорелся, и Джейн взвизгнула от страха. Прямо перед ней в мужском спортивном костюме стоял маленький человек в большой фуражке, в руке его был нож. А к уху его был приставлен пистолет. Биттерфилд задержал преступника, и теперь тот растерянно смотрел по сторонам. Мгновение – и констебль вместе с инспектором скрутили ему руки за спиной, фуражка упала на пол, и светлые волосы рассыпались и повисли в воздухе.

– Женщина! – Воскликнула Джейн. – Но кто это?

Биттерфилд и констебль развернули ее лицом к Джейн. Но она по-прежнему не узнавала ее.

– Это Мариетта Герингтон. Владелица фирмы «Быстрое яблоко».

– Я здесь ни при чем! Это все его вина! Это он! Он! – Закричала Мариетта и разрыдалась.

Биттерфилд и констебль надели на нее наручники и усадили на кушетку, где она кривила лицо и выдавливала из себя слезы. Они снова выключили свет, один наблюдал за арестованной, а другой подошел к окну.

– Нужно немного подождать. – Прошептал Биттерфилд.

Наконец зазвонил телефон. Это были полицейские из больницы. Они задержали Кляйнца. Джейн закричала от восторга. Все было кончено.

На следующее утро Биттерфилд встретился с Наташей и Джейн около их офиса. Они гуляли вместе в сквере перед зданием.

– Знаете, инспектор, что Наташа подарила мне в качестве Тайного Санты? – Неожиданно спросила Джейн.

– Что?

– Коллекцию детективов! Убийства, серийные убийства и так далее. Наташа не без чувства юмора. А я только настроилась забыть обо всем.

– Погоди забывать. – Сказала Наташа. – Хочется для начала узнать, что вообще случилось. Столько людей погибло. Кстати, Кэтти мне сделала подарок еще хлеще.

– Какой? – Спросила Джейн, усмехаясь.

– О, он слишком неприличен, чтобы обсуждать его с такими добропорядочными людьми.

Биттерфилд покраснел, как покраснела и Джейн.

– Кэтти у нас тоже не без чувства юмора. – Наконец сказала подруга.

– Расскажи все с самого начала: когда ты понял, что Кляйнц – преступник? И сколько человек он убил? А сколько – его сообщница? – Засыпала Наташа вопросами инспектора.

– Признаться, я подозревал его менее других, потому что у него всякий раз находилось алиби. Он был то с Перкинс на корпоративе, то в своей гостинице, где ни камеры, ни администратор не зафиксировали его выхода из номера. Но когда Марка убили в лесу не так далеко от гостиницы, где останавливался Кляйнц, я понял, что это не случайность. Более того, мы нашли велосипед вблизи гостиницы, а труп намного дальше. Как будто кто-то намеренно уводил нас от гостиницы Кляйнца, чтобы мы его не подозревали. Но главным было отсутствие в немце мотива. Зачем ему было расправляться с Луиджи? Зачем убирать Марка? А Луизу? Причем здесь Грег? Только в случае с Джейн все было более-менее ясно.

– Да, мотив был совсем не понятен! – Согласилась Наташа.

– И все-таки, когда ты рассказала мне о том, как маленькая фирма «Быстрое яблоко» договорилась о единовременной закупке крупной партии оборудования, еще и по тем же ценам, что предоставлялись крупным компаниям, я понял, что кто-то должен был обманным путем добиться этого. Кляйнц в итоге признался, что он ввел в заблуждение свой отдел продаж, уверил коллег, что «Быстрое яблоко» и «Первое решение» – это одно и то же, только разные юридические названия. Ему удалось развести коммуникации, заказ готовился к отгрузке. Однако о его махинациях стало известно Луиджи. Каким-то образом он проведал об этом и решил использовать в качестве давления на Кляйнца. На теплоходе он попробовал шантажировать Кляйнца, требуя, чтобы тот сократил поставки для «Первого решения». Таким образом ваша компания вынуждена была бы увеличить закупки итальянского бренда. Это не совсем логично, но Луиджи просто не знал, как еще повысить продажи. Он готов был на все, только чтобы добиться успеха на нашем рынке. Ведь это было бы весомым преимуществом для его резюме. Кляйнц не отказал Луиджи, а попросил время на обдумывание. Вдруг выяснилось, что оба они оказались на вашем корпоративе. Кляйнц понял по настроению Луиджи, что тот опять начнет давить на него. Тогда он изучил размещение камер на теплоходе, нашел точку доступа, испортил ее, после этого встретился с Луиджи на палубе и зарезал его. Тот упал в воду, и тогда-то прибежали вы с Гораном. Но Кляйнц уже скрылся к тому моменту.

– Какой подонок! – Воскликнула Джейн. – Но почему тогда у Кляйнца было алиби? Почему его видели другие люди в зале?

– Он сидел с Перкинс и Берлингером. Последний слишком много выпил и просто не вспомнил, что Кляйнц уходил в уборную. А Перкинс увлеклась телефоном и не заметила, что тот отлучался.

– Но что же было дальше? – Спросила Наташа. – Если Грег никого не убивал, почему убили его?

– Грег пробрался на теплоход, потому что Луиджи задурил ему голову вакансией, которую уже занял Марк на целых три года. Грег намеревался поговорить с Луиджи по-мужски, но Луиджи отказал ему. Их разговоры вы слышали на теплоходе в подсобке, Джейн. Примерно тогда же, когда Грег следил за Луиджи, он подслушал его разговор с Кляйнцем. На следующий день он решил, что это новая возможность для него. Глупец был так сражен из-за того, что Луиджи, как он верил, подставил его, что не догадался, что Кляйнц и был больше всех заинтересован в убийстве Луиджи. В день, когда мы нагрянули, мы чуть-чуть надавили на Грега, но он оказался слишком нервным и импульсивным, он сбежал от нас в одних трусах. Он раздобыл где-то одежду, угнал машину, позвонил Кляйнцу, использовав номер, записанный у него на руке. Кляйнц вызвал его в лес, расположенный совсем в другой стороне от гостиницы, чтобы тень подозрения не упала на него. Он приехал на автомобиле, но оставил его на трассе. Когда он подошел к Грегу, тот стал просить Кляйнца трудоустроить его, в противном случае угрожал открыть всем правду. Кляйнц взбесился, что его тайна стала известна столь многим людям, он зарезал Грега и вернулся в отель, где он встречался со своей любовницей.

– Мариеттой! – Воскликнула Джейн.

– Именно! Мариетта и была инициатором обмана. Она сначала соблазнила Кляйнца на одной из конференций, а затем убедила его хорошенько заработать на опасной сделке и поделить прибыль поровну. Даже ее муж не знал, как она этого добилась. После случая с Грегом они с Мариеттой стали сходить с ума от того, что не понимали, откуда еще придет беда. Вместе они решили, что Луиза тоже могла что-то знать, ведь тогда же они узнали, что она спала с Луиджи. Он мог проболтаться ей по дури. Вместе они решили на всякий случай избавиться от его любовницы. Поскольку ночью они не могли напасть на Луизу, ведь ночью ее дом полон людей, пришлось действовать днем. Но Джейн сорвала их покушение, вновь появилась в доме Луизы, спасла ее, вызвала скорую.

– Почему Кляйнц не убил сначала Луизу, а потом меня? – Спросила Джейн. – Почему он убежал?

– Эффект неожиданности. Он был уверен, что он один в доме. А тут появилась ты. Он струсил, испугался, сбежал.

– А мой звонок в дверь? – Спросила Джейн.

– Он не слышал его, потому что был уже в саду, наблюдал за домом. Твой крик так напугал его, что он забыл обо всем и просто убежал. И потом, ты могла прийти не одна. Вернее всего было просто скрыться.

– А зачем же они напали на Джейн? Ведь она не видела Кляйнца!

– Джейн могла в итоге опознать его. Увидеть в офисе или где-то еще. Они хотели избавиться от Джейн, но не знали, как это сделать. Ведь Кляйнц уже сильно рисковал в доме Луизы, по уличным камерам можно было вычислить его. Поэтому он наотрез отказался нападать на Джейн, опасался новых камер вокруг ее дома. Нервы его были на пределе, он был уверен, что скоро его схватят. Тогда Мариетта проверила, где живет Джейн, и поняла, что она живет очень близко от ее собственного дома. В тот день мы как раз вызвали Мариетту в Лондон, она покинула гостиницу для допроса. Поэтому она сделала вид, что поехала домой, а не в гостиницу. А сама ночью полезла на участок Джейн. Но и это покушение не удалось. С того дня обеих женщин мы охраняли.

– Так почему тогда погиб Марк? – Спросила Джейн. – Он был сообщником немца?

– Нет. Марка подвели его собственные нервы. Он рылся в старых переписках и в субботу случайно нашел намеки Луиджи на то, что Кляйнц решил всех кинуть, заработать на крупной сделке и уйти из компании. Для Кляйнца главным было, чтобы произошли все отгрузки, потому что после этого нельзя отменить заказы. Именно поэтому он жестоко расправлялся со всеми, кто мог сорвать отгрузки. Но как только отгрузки произошли, ему стало все равно на то, откроется его обман или нет. И вот Марк решил его шантажировать с тем, чтобы тот нанял его в Лекер. Для начала он сбежал от нас, разузнал адрес любимого отеля Кляйнца, явился туда, бросил велосипед в лесу у парка отеля. Он узнал, в каком номере остановился немец, а затем по дикому винограду взобрался наверх и заглянул в окно. Там он увидел Мариэтту в объятиях Кляйнца. И тогда-то все сложилось у него в голове. Он понял, что эта парочка – не только любовники, но и сообщники. Однако его собственный вес и неуклюжесть сыграли с ним злую шутку: виноград начал ломаться, поэтому он быстро спустился вниз. А вот Кляйнц и Мариэтта, услышав хруст, что-то заподозрили и вдвоем выследили его. Она глядела в окно, а Кляйнц был наготове сам слезть вниз по винограднику.

– Почему по винограднику? – Удивилась Наташа. – Почему не по лестнице?

– Да потому что он всегда так делал. В том месте позади его номера не было камер. Это было крайне удобно: по камерам отеля он был в номере, а на самом деле он был на улице и мог поехать в любую сторону.

– Он мог совершить любое преступление, и всякий раз у него было алиби! – Воскликнула Наташа.

– Да, именно! – Подтвердил Биттерфилд. – Так вот, Марк не сразу побежал в лес. Он не хотел, чтобы его увидели из окна гостиницы. Он ждал, стоял у стены. Однако он был таким большим, что, как оказалось, Мариэтте было достаточно выглянуть в окно, чтобы заметить его выступающий живот. Они с Кляйнцом ждали, что он будет делать. И вот, когда он пошел в лес, они спустились, проследовали за ним на расстоянии, а уже в лесу напали и убили его. Затем отнесли в другую часть леса, к другому отелю. Но их ошибка была в том, что они не знали, что он приехал на велосипеде! И они не убрали этот велосипед туда же, куда перенесли тело Лоткина.

– Оставили такую улику! – Воскликнула Джейн. – Но почему Марк убежал, когда увидел их вместе? Почему не стал просить взять его на работу?

– Он, вероятно, решил сделать это в более безопасное время. Ночью в лесу вести такие переговоры – затея так себе.

– Тогда как они его поймали? Ведь он такой большой!

– Кляйнц сам позвонил ему, остановил, попросил поговорить с ним насчет карьеры. Лоткин так хотел нормальную работу, что забыл о предосторожности. К тому же, он не верил, что чопорный немец способен на убийство.

– Стойте, а что с Гораном? – Спросила Наташа. – Ведь ты арестовал его? А он, выходит, совершенно невиновен? И зачем мы подставляли его? Зачем весь этот спектакль? Биттерфилд, я готова придушить тебя за это…

– А вот это, моя дорогая Наташа, было сделано не только с согласия Горана, но и с его полной поддержкой! Как хорошо сыграл, согласись?

На лице инспектора растянулась победная улыбка. Джейн улыбнулась тоже. Одна Наташа смотрела то на одного, то на другого, не понимая, что они хотели сказать.

– Дело все в том, что у нас на Кляйнца ничего не было: никаких улик. Тем более на его подружку. Все улики были косвенными. Тело близ отеля – это еще не доказательство его вины, ведь так? Мы были в полном тупике, хотя я был уверен, благодаря твоему рассказу о «Быстром яблоке», что именно немец – убийца. Нужно было только вывести его на чистую воду. Нужно было найти лжеубийцу, снять охрану с домов Джейн и с больницы Луизы, и тогда сообщники сами придут к нам в руки: им просто необходимо было избавиться от женщин, которые могли опознать Кляйнца. Я попросил Вуковича подыграть мне. Собственно, точно так же подыграла мне и ты. Он явился к офису уже с ножом в кармане – мы даже не подкладывали его ему. На глазах у всех его арестовали, потом ты отправила письма о случившемся поставщикам. Да это ведь я потребовал от Перкинс, чтоб была сделана рассылка о том, что убийца найден. Кляйнц должен был проглотить наживку, и он ее проглотил. Они с Мариэттой действовали по старой схеме: она пошла в дом Джейн, а он пошел охотиться на Луизу. Так мы и взяли их – с поличным. Теперь уже никакой суд не спасет их. Деньги совсем затмили им разум. Лучше бы просто смирились со срывами поставок.

– Значит, Вукович на свободе? – Спросила Наташа. Лицо ее озарилось от радости, что имело противоположный эффект на Биттерфилда.

– Из всего услышанного это для тебя главное?

Он вдруг взял ее за локоть и отвел в сторону, чтобы Джейн не могла услышать то, что он скажет Наташе.

– Ты все еще не определилась, с кем ты хочешь быть?

– Ты опять ревнуешь? – Наташа засмеялась.

– Не смейся! Знаешь, что сказал мне Вукович сегодня утром?

– Вы общались?

– Конечно, ведь я выпустил его из участка.

– И что же он сказал? – Спросила Наташа.

– Что он надеется, что ты простишь его. Он и согласился разыграть наш маленький спектакль, чтобы загладить свою вину перед тобой. Горан сам так сказал. А потом он даже спрашивал мое мнение, когда ты простишь его, когда можно снова заговорить с тобой. Можно сказать, помощи моей просил. Содействия в личном вопросе. – Ехидно заметил он.

Биттерфилд вперил в нее свинцовый взгляд, от которого, казалось, не было спасения: будто для него ее ответ значил либо жизнь, либо смерть, без всякого третьего варианта.

– Я с таким человеком не хочу иметь ничего общего. – Наташа пожала плечами.

– Не криви душой. – Угрюмо сказал Биттерфилд.

– Это правда. Он смалодушничал. Это было бы простительно для юнца, но он не юнец… Нет. Он готов был уничтожить меня… Это страшно и низко… И мерзко. И потом, я, кажется, уже…

Но она не успела договорить: Биттерфилд сжал ее в объятиях и страстно поцеловал. Она уже не отталкивала его.

Эпилог

А между тем Горан все-таки снова приехал, только на этот раз к дому Наташи. Был вечер, темнело рано, горели огни уличных фонарей, люди спешили, возвращались домой после работы. Он с букетом цветов хотел подойти к крыльцу и позвонить в дверь, как что-то заставило его замешкаться, и он не вышел из кэба. Свет в квартире Наташи внезапно погас, как будто она легла спать. Но она не могла лечь спать так рано! Может быть, она решила посмотреть телевизор?

Горан с напряжением всматривался в окна дома, но все они были плотно закрыты шторами. Вдруг дверь открылась, и из нее вышла счастливая Наташа, но она была не одна! С ней под руку шел инспектор. Опять он! Горан чертыхнулся. Что этот ищейка мог делать в доме его возлюбленной?

Он открыл окно, хотел что-то крикнуть, но его никто не замечал. Инспектор нес чемодан Наташи, отчитывая ее.

– Зачем тебе жить в этом таунхаусе, зачем его снимать, когда ты можешь спокойно жить у меня?

– Но мы только познакомились…

– И что? У меня никаких сомнений нет ни в тебе, ни в моих чувствах к тебе. Может быть, у тебя есть сомнения?

Наташа засмеялась.

– Ты так давишь на меня! А ведь мы только начали встречаться. Что будет дальше?

– Ты еще дитя, Наташа. Слушай человека с жизненным опытом, кто старше тебя. Зачем тянуть, придумывать что-то? Жизнь слишком коротка для театрализованных представлений. Нам хорошо вместе, пусть так и будет. Тем более, завтра Рождество! Давай отметим его по-семейному? Знаешь, что? Сейчас по пути купим елку, игрушки, украшения.

– Тогда уж и подарки друг другу. – Засмеялась Наташа.

Они сели в автомобиль Биттерфилда, Наташа при всех ее насмешках, казалось, была во всем согласна с ним. Горан долго глядел вслед отъехавшей машины, не в силах закрыть рот. Удивлению его не было предела. Что это было? Любовь с первого взгляда? Или просто подкуп? Они сговорились? До чего странные эти англичане, ему было их не понять!

– Так что же, сэр, вы будете выходить? – Не выдержал таксист.

– Нет-нет! Везите меня обратно в гостиницу. Пора покупать билет домой. Может быть, я еще успею отпраздновать Рождество с родителями.

И действительно, Хорватия заждалась: как долго он не был на родной земле! Пора было отправляться в путь.

А между тем Луизу наконец выписали из больницы, и муж привез ее домой к родителям. Отец украсил сад и фасад таунхауса святящимися гирляндами, и Луиза от радости всплеснула руками.

– Такой красоты у нас еще не было! Папа, ты прямо расстарался.

– Так ведь повод особенный. – Сказал отец. – Долго мы ждали этот день. Лучший подарок на Рождество!

Франк обнял Луизу и поцеловал ее в лоб. Казалось, он больше не испытывал никаких враждебных чувств к ней, оставил все в прошлом.

– Так хочется скорее начать выбирать детские вещи! – Сказала мать. – Еще бы знать, какого цвета: розового или голубого?

– А вот этого не надо делать, – мягко, но жестко осадила ее Луиза. – Мне еще восемь месяцев ходить. Счастье любит тишину.

Они зашли наконец в дом. Для Луизы все сложилось не совсем так, как она ждала еще полгода назад. Но, быть может, в этом и заключался главный урок ее жизни: когда тебе кажется, что если сбудется заветная мечта и ты будешь на седьмом небе от счастья, мечта действительно сбывается, но по-другому, и ты вроде бы не на седьмом небе от счастья, но уж точно не променяешь свой подарок небес ни на какой другой.

Оглавление

НачалоГлава первая Глава вторая Глава третья Глава четвертая Глава пятая Глава шестая Глава седьмая Глава восьмая Глава девятая Эпилог