Дмитрий Силлов, Любовь Оболенская
Фиктивный брак

© Силлов Д., Оболенская Л., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Он был очень красив, наш преподаватель по экономике.

Когда он заходил в аудиторию, девчонки реагировали по-разному – но реагировали все.

Самые романтичные краснели.

Более стойкие прятали глаза.

Непробиваемые делали вид, что ничего не происходит, напоминая при этом статуи, высеченные из камня…

А парни, само собой, бесились.

Потому что завидовали.

Еще бы – почти ровесник, а все девчонки поголовно по нему сохнут. Самые отбитые в перерывах, зло давя «бычки» в курилке подошвами ботинок, строили планы, как бы половчее набить преподу лицо так, чтоб оно стало менее привлекательным, и при этом из института не вылететь.

Но, само собой, дальше планов ничего не шло.

И не потому, что парни боялись уголовщины – в нашем городе всякое случалось.

Просто преподаватель был не только смазлив на лицо, но еще и имел второй взрослый разряд по боксу. А пытаться кому-то настучать по голове с риском получить в глаз самому желающих было мало.

И еще ходили слухи, что в институте наш преподаватель экономики так, для души, а на самом деле у него какие-то дела с сильными мира сего. Оттого и часы у него дорогие, и машина не из дешевых, и одевается он так, словно не студентов учить пришел, а на светский прием – костюм явно сшитый на заказ, ботинки сверкают, прическа как у манекенщика…

В общем, девчонки таяли.

И я – не исключение.

Но я лишь тихо вздыхала, ни на что не надеясь.

Потому что шансов у меня вообще никаких не было.

Такие мужчины, как Игорь Сергеевич, никогда не смотрят на таких, как я. Худая, волосы хоть и красивые, но в пучок – чтоб не мешали зубрить конспекты, падая на лицо и путаясь в дужках очков. Косметикой я не пользуюсь – хорошая стоит дорого, а на плохую у меня аллергия. Да и денег нет лишних даже на плохую – бабушка, с которой я живу, постоянно болеет, и каждая лишняя копейка уходит на лекарства.

Но я не жалуюсь. Иногда даже получается найти подработку, так что кое-как сводим концы с концами, и на том судьбе спасибо.

– Привет, Мышь!

Поднимаю глаза.

Ну да, кто ж еще у нас может быть таким развеселым накануне сессии? Конечно, Витька-мажор, редкий раздолбай, предпочитающий платить вместо того, чтобы учиться. Не знаю, как и зачем его родители затолкали свое туповато-жизнерадостное чадо в институт, но появлялось оно здесь только для того, чтобы заткнуть деньгами дыры в учебном процессе – и свалить в закат до следующего клевка жареного петуха в известное место.

– Привет, Вить.

– Короче, Мышь, дело есть. Курсач надо написать срочно, за пару дней. Впряжешься? Даю пятихатку прям щас и еще столько же по факту наличия продукта. Ну что, по рукам?

Деньги мне были очень нужны.

Как раз позавчера бабушке стало хуже, и врач сказал, что, скорее всего, понадобится операция. Так что я была рада любой подработке. Курсач за два дня – это, конечно, жестко, тем более что тексты проверяются на плагиат. Но ничего страшного. Ночи длинные, не посплю парочку, потом наверстаю.

Киваю:

– По рукам.

– Отлично!

Витька расплывается в улыбке, достает пачку денег, отлистывает мне одну банкноту.

– Держи. Только запомни: мне курсач послезавтра нужен. Не подведи.

– Конечно.

Улыбка Витьки становится еще шире:

– Мышь, ты супер, я тебя люблю! Разумеется, платонически.

И убегает туда, где его ждет личный «Вольво» и совершенно другая жизнь, на которую я могу смотреть лишь как зверюшка в зоопарке, с той стороны клетки, из которой мне никогда не выбраться.

Что ж, кому-то путь в личный автомобиль, навстречу развлечениям, а мне – в институтскую библиотеку. Место, нечасто посещаемое современными студентами, так как все необходимое для учебного процесса при желании можно найти в интернете.

Мне же наша библиотека нравится своей концентрированной, безлюдной тишиной, в которой можно максимально сосредоточиться на поставленной себе задаче. Ну и необходимая литература всегда под рукой – в отличие от некоторых, интернет-трафик у меня не безлимитный, так как тариф на моем стареньком смартфоне установлен максимально дешевый.

Однако на пути в библиотеку меня перехватывает староста нашей группы. Девчонка неплохая, но с получением некоторого количества иллюзорной студенческой власти слегка от нее прифигевшая.

– Мышь, ну что ты за человек? – театрально всплескивает она руками. – У тебя постоянно выключен телефон. Все трафик экономишь? – И, не дождавшись моего ответа, восклицает: – Давай бегом на выход! Там тебя Игорь Сергеевич ждет в своей машине уже минут пятнадцать, найти не может. И мне приходится носиться по этажам, тебя искать. Хорошо, что у тебя локации обитания известные, и библиотека – наиболее вероятная из них.

Слегка подвисаю.

Игорь Сергеевич, наш красавец-препод по экономике, ждет меня в своей машине? Не в аудитории, а именно в машине? Информация сродни такой, например, что «за тобой прилетели инопланетяне, чтобы увезти на Альфу Центавра».

– Ну Мышь, ну быстрее раздупляйся! – притоптывает стройной ножкой староста, свирепея от зависти.

Ну да, ее Игорь Сергеевич в свою машину не приглашает – думаю, в случае подобного она б туда запрыгнула быстрее своего счастливого визга.

Правда, в отличие от старосты, мне такое приглашение удовольствия от жизни не прибавляет – не люблю загадок и неопределенностей. Тем более что ближайшие три часа я уже распланировала: час занятий в библиотеке, потом бегом в больницу, находящуюся рядом с институтом, где за полтора часа максимально качественно отмою этаж и кабинеты. Для меня это отличная подработка, не требующая времени и денег на транспорт, терять которую не хочется ни в коем случае.

Но и с преподавателем портить отношения желания нет. Потому я вздыхаю – и меняю свой маршрут на противоположный. Сегодня от занятий в библиотеке придется отказаться, зато, может, появятся лишние минут пятнадцать, чтобы отдохнуть и не спеша съесть яблоко, заботливо положенное бабушкой мне в сумку.

…Преподаватель экономики и правда сидел в своей машине, красиво откинувшись на подголовник и прикрыв глаза. Бывают же на свете люди, у которых все красиво: и волосы, и трехдневная щетина, и идеальная кожа с легким оттенком загара…

Наш препод определенно при рождении выиграл в генетической лотерее и уже, наверное, за свою жизнь успел устать от повышенного внимания противоположного пола, о котором другие мужчины могут только мечтать. Даже интересно, зачем ему могла понадобиться я? Ибо разговор обещает быть неофициальным – дела учебные преподаватели обычно решают со студентами в аудиториях, а не в личных автомобилях.

– Здравствуйте, Игорь Сергеевич.

Преподаватель открыл глаза.

– Добрый день, Овечкина. Присядешь на пассажирское?

Я пожала плечами.

Все равно вариантов немного: если уж пришла, разворачиваться и уходить как минимум глупо. Обошла машину, открыла дверь, села.

– Спасибо, что не отказала.

Что говорить, наш препод был не только красив, но и всегда подчеркнуто вежлив со всеми.

– Пожалуйста. Можно вопрос?

Он удивленно поднял брови: видимо, не ожидал что я так с ходу начну с вопросов.

– Да, конечно.

– А вВы не боитесь, что по институту пойдут слухи о том, что преподаватель встречается в личной машине со своими студентками?

Игорь Сергеевич подвис на мгновение, осознавая информацию, после чего расхохотался:

– А ты умеешь задавать вопросы, Овечкина! Что ж, я отвечу. В нашем институте уже давным-давно идут слухи о том, что я переспал со всеми женщинами этого учебного заведения, включая уборщиц…

– А это так?

– Если ты не против, отвечу несколько измененной цитатой из классика: «Слухи о моем распутстве сильно преувеличены». Но дело даже не в этом. Просто одному из главных спонсоров института всегда прощались и будут прощаться любые слухи.

– То есть вы…

– Совершенно верно. Не институт платит мне зарплату, а я плачу ее институту. Иначе он давно бы разорился в наше непростое время.

Сказать, что я была удивлена, – это ничего не сказать. Конечно, об Игоре Сергеевиче говорили многое, но я и не предполагала, насколько шокирующей могла быть правда…

– Это весьма неожиданно, – проговорила я. – И, в таком случае, я не совсем понимаю, чем такому человеку, как вы, может быть полезна самая обычная студентка…

Игорь Сергеевич внимательно посмотрел на меня.

– Видишь ли, Овечкина, у меня есть предложение, которое может тебе показаться странным. Настолько странным, что я предпочел встретиться с тобой в своей машине, а не в аудитории, где наш разговор может случайно кто-то услышать.

– Вы опасаетесь лишних ушей в институте, который практически принадлежит вам?

– Отчасти да, – кивнул Игорь Сергеевич. – И дело вот в чем.

Он замолчал на несколько секунд, словно еще раз обдумывал то, что хотел сказать, после чего произнес:

– Ты, вероятно, будешь удивлена, но я в курсе твоего семейного и материального положения. Твои родители погибли в автокатастрофе, когда тебе было одиннадцать лет. Мне искренне жаль. И мне не менее искренне жаль твою бабушку, которой срочно нужна недешевая операция. Впрочем, лишние деньги не помешают и тебе самой…

– Зачем вы все это сейчас говорите? – спросила я, чувствуя, как ком подкатывает к горлу: преподаватель экономики сейчас задел слишком чувствительные струны моей души.

– Затем, чтобы ты не выскочила из машины, бросив однозначное «нет» после того, как услышишь мое предложение. Просто ответив согласием, ты спасешь любимую бабушку – я в курсе, как ты к ней относишься. Про твое материальное положение я не говорю, так как жизнь любимого и родного человека, несомненно, важнее любых денег. Я считаю, что родня – это самое главное в жизни, так что прекрасно тебя понимаю…

Я слушала – и не верила своим ушам.

Он знает все о моей жизни…

О бабушке…

Но зачем ему это все?

Логика подсказывала лишь один ответ: он хочет со мной переспать.

За деньги.

Как же это мерзко и грязно…

Но почему со мной? В списке красавиц института я, думаю, уверенно заняла бы одно из последних мест, а первые красотки нашего учебного заведения с радостью и бесплатно прыгнули бы в постель к Игорю Сергеевичу…

Но для того, чтобы делать выводы, нужно было сначала понять, что ему нужно на самом деле. Домыслы – это, конечно, хорошо, но вдруг я ошибаюсь…

– Я слушаю вас, Игорь Сергеевич, – сказала я, очень стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более нейтрально.

– Спасибо, что не убежала, Овечкина, – тепло улыбнулся преподаватель, отчего я немного расслабилась…

Наверное, зря. Так как то, что я услышала далее, лучше было воспринимать максимально собранно, не отвлекаясь на обезоруживающую улыбку красивого и обаятельного мужчины.

– Видишь ли, в чем дело, – проговорил Игорь Сергеевич, слегка барабаня пальцами по рулевому колесу. – Мой хороший друг… Можно сказать, лучший друг и надежный партнер по бизнесу попал в крайне неприятную ситуацию. Такое случается. Чем выше ты забираешься на финансовую гору, тем больше желающих столкнуть тебя с нее и занять твое место. Так вот. Сейчас он может потерять все. Вообще все, что у него есть. А это огромные деньги. И единственный выход из этой ситуации – перевести все, что у него есть, на жену… – Игорь Сергеевич сделал эффектную паузу. – Жену, которой у него нет.

Тут я немного подвисла.

– Это как – на жену, которой нет?

Игорь Сергеевич покосился на меня, как на своего студента, задавшего экстремально тупой вопрос. Но терпеливо пояснил:

– Жизнь сложилась так, что у Виталия нет ни родни, ни жены, ни даже любимой девушки, которой он мог бы полностью доверять. Мы с ним вместе выросли в детдоме. И сейчас ему нужен надежный человек. Родственник, на кого он бы мог перевести все свои активы. Понимаешь, о чем я?

До меня начало доходить, о чем говорит наш преподаватель экономики. Ситуация выглядела слишком невероятной для того, чтобы быть правдой, но иного объяснения просто не было.

– И вы хотите, чтобы я…

– Да. Я хочу, чтобы ты вышла замуж за Виталия. Фиктивно, не по-настоящему, только по документам. Он переведет на тебя все свои активы, после чего мы с ним легко разрешим эту сложную ситуацию. Когда конкуренты поймут, что с него взять нечего, они отвяжутся. После этого Виталий быстро переформатирует бизнес, и вы все откатите назад. Ты переводишь обратно активы на Виталия, брак расторгается. Он получает финансовую свободу, а ты очень хороший бонус, который позволит тебе жить несколько лет, не думая о деньгах. Что скажешь?

Сказанное выглядело дико.

Мягко говоря.

Как все просто у этих людей: выйди замуж, через этот процесс богатые дяди провернут некую глобальную махинацию. А потом все будет как раньше, только тебе за это выплатят премию, чтобы компенсировать неудобства. И что самое интересное: почему я? Мало, что ли, вокруг юных дев, готовых на подобное без долгих переговоров?

Это я и озвучила.

Игорь Сергеевич внимательно посмотрел на меня.

– Интересный ты человек, Овечкина. Признаться, не такого вопроса я ждал. Обычно люди в подобной ситуации первым делом интересуются, сколько они получат за подобную операцию. А ты – «почему я?»…

– И все-таки. Почему?

Преподаватель простучал пальцами на рулевом колесе более звучный ритм.

– Не сочти за комплимент то, что я сейчас скажу, это просто факты. Ты умная. Все-таки для того, чтобы поступить на бюджет в нашем институте, нужны мозги. Ты сообразительная. Наверняка поймешь, что подобное предложение поможет тебе выбраться из финансовой ямы и откроет горизонт новых возможностей…

– И безопасная.

Он с удивлением посмотрел на меня.

– Что?

– Безопасная, – повторила я. – У меня никого нет, кроме немощной бабушки, заступиться за меня некому. Потому в моем случае избежать возможных проблем гораздо проще.

Игорь Сергеевич рассмеялся.

Его рука, до этого отбивающая пальцами дробь на рулевом колесе, легла на соседнее кресло рядом с моей ногой. Прям совсем рядом, так, что его мизинец едва не коснулся моего бедра. Но при этом я необъяснимым образом чувствовала тепло, идущее от руки преподавателя.

И не только краем бедра, но и между бедер…

Интересное, волнующее, незнакомое ранее ощущение…

Раньше у меня не было отношений с мужчинами.

Не то чтобы никто не обращал на меня внимания – некоторым представителям противоположного пола нравятся худенькие «ботанистые» девчонки в очках.

Просто я сама старалась, чтоб этого внимания было как можно меньше.

Романтика отвлекает, а у меня всегда хронически не хватало времени. В детстве комплекс отличницы обязывал отдавать школе все свободное время – особенно в последних классах, где программа экстремально сурова, и если хочешь, чтобы по всем предметам были пятерки, то приходится не просто учиться, а вкалывать, как маленькая лошадь. Плюс попутно серьезно готовиться к институту, ибо на платное отделение денег у нас с бабушкой не было, а чтобы прорваться на бюджетное обучение в престижное учебное заведение, приходится участвовать в серьезной гонке с огромным количеством конкурентов… А после, даже выиграв эту гонку, не сбавлять, а лишь наращивать темп, попутно пытаясь еще и подзаработать…

Понятное дело, что при таком ритме жизни все мои мысли и вся энергия молодости были направлены на выживание. Какие уж тут отношения…

Но когда рядом с тобой сидит настолько красивый и интересный мужчина, а его рука находится в миллиметре от твоего тела, природа, хочешь не хочешь, а напомнит о себе. Причем довольно активно, словно мягкий, пушистый, но настойчивый и бойкий зверек, который вышел из спячки и развернулся в напряженную, горячую, вибрирующую струнку где-то внизу моего живота…

А Игорь Сергеевич, отсмеявшись, сказал:

– Что ж, Овечкина, не буду скрывать – и это тоже. Признаться, я рад, что не ошибся в своем выборе. И чтобы тебе было проще принимать решение, я озвучу сумму, на которую ты можешь рассчитывать, если примешь мое предложение. Пятьсот тысяч тебя устроит?

Я невольно вздохнула, и не только названная сумма была тому причиной: мизинец преподавателя все-таки коснулся моего бедра. Надеюсь, что случайно…

Ну и, если по-честному, для меня полмиллиона были просто огромными деньгами, благодаря которым я могла бы хоть немного расслабиться – например, взять месячный отпуск в больнице. И если уволят, то ничего страшного, потрачу немного времени на поиск другой работы… Ну и, конечно, операцию для бабушки оплачу, плюс немного останется для того, чтобы какое-то время не жить впритык, считая каждую копейку…

– Разумеется, все расходы на нас с Виталием, – добавил Игорь Сергеевич масла в огонь моих сомнений. – Включая свадьбу.

– Свадьбу?

– Конечно. Конкуренты Виталия должны видеть, что все серьезно, потому и свадьба должна быть… скажем так – заметной. Ну и ты немного отвлечешься, а то я же вижу – вся в занятиях целыми днями. Обещаю, что небольшой академический отпуск никак не скажется на твоем учебном процессе, я об этом позабочусь.

Я все еще колебалась.

Когда тебе неожиданно предлагают вот так с ходу изменить твою жизнь, пусть даже ненадолго выбиться из привычного ритма, наверное, не следует мгновенно соглашаться, не обдумав все как следует.

Но преподаватель экономики не дал мне времени на обдумывание.

Он просто открыл бардачок машины, где лежало несколько пачек розовых купюр, сложенных вдвое и перетянутых цветными резинками, взял одну и небрежно протянул мне.

– Здесь задаток, пятьдесят тысяч. Разумеется, если ты согласишься.

Я не меркантильна, нет.

Я расчетлива и экономна, как всякий человек, который всегда точно, до копейки знает, сколько денег лежит у него на карте. И то, что сейчас протягивал мне преподаватель, было пропуском в пару месяцев, когда помимо хлеба, каши и молока можно будет позволить себе купить мяса, колбасы и конфет для себя и бабушки…

Сейчас я, конечно, больше думала о ней – человеке, который несколько лет отказывал себе во многом, лишь бы вырастить меня, поддерживая во всем.

И Игорь Сергеевич фактически озвучил мои мысли:

– Подумай о своей бабушке. В нашей жизни родные люди – это главное. Все остальное так, шелуха бытия, тлен и бессмысленная суета.

Эти слова оказались решающими. Отбросив последние сомнения, я сказала:

– Хорошо, Игорь Сергеевич, я согласна.

– Для тебя просто Игорь – разумеется, когда мы наедине и за стенами института. – Преподаватель улыбнулся, роняя мне на колени пачку денег. – А сейчас мы поедем знакомиться с Виталием.

– Так быстро? – удивилась я.

– А чего тянуть? – пожал плечами Игорь, заводя машину. – Чем раньше мы завершим этот квест, тем лучше будет для всех.

Глава 2

Игорь привез меня в ресторан. Настолько пафосный, что я реально потерялась… Когда швейцар в красивом костюме с рукавами, расшитыми галунами, поклонившись, открывает перед тобой дверь, это шокирует. Я и не думала, что у нас такое возможно…

Точнее, в моем мире подобное, конечно, было нереально. Но не в мире Игоря, который небрежно сунул купюру в руку швейцара, затянутую в белую перчатку, и прошел вперед непринужденно и привычно, словно в студенческую столовую.

Внутри ресторан поражал высокими расписными потолками, мраморной плиткой пола, колоннами в виде статуй, поддерживающих потолок, и отделкой с преобладанием золота, не знаю уж, настоящего или искусственного, какой позавидовал бы, наверное, королевский дворец.

Ну и, конечно, под стать ресторану были его посетители.

Ухоженные мужчины в костюмах, на которые глянешь – и сразу понятно, что сто`ит такой костюм примерно всех денег, которые я смогла бы заработать за всю свою жизнь.

И женщины в платьях, на которые я бы аналогично никогда не заработала, даже если б питалась воздухом и жила на улице.

– Но я… Моя одежда… – пролепетала я, осознавая, что выгляжу сейчас как воробей среди стаи павлинов. Простенькая курточка, блузка и джинсы, купленные по дешевке на рынке, кроссовки оттуда же. Ну и плюс волосы в пучок, перехваченные резинкой, очки с распродажи в супермаркете, отсутствие косметики… Знала бы, куда меня поведет Игорь, просто б не пошла. Не очень приятно, когда разодетая дама, шествующая по коридору мимо гардероба, приподняв выщипанные и покрытые лаком бровки, разглядывает тебя, словно невиданную зверушку в зоопарке.

– Наплевать, – махнул рукой Игорь, небрежно бросая свое пальто на руки гардеробщику. – Они сюда выпендриваться пришли, а мы по делу. Давай сюда свою куртку и не вздумай смущаться: у нас серьезная встреча, а не званый ужин.

Подошел молодой парень в строгом костюме с биркой на лацкане. Видимо, какой-то ресторанный служащий – я, сняв очки от волнения, не разглядела, что там у него на бирке написано.

– Простите, сударь, – сказал парень с легким поклоном в сторону Игоря. – Но ваша дама одета не по этикету, принятому в нашем ресторане…

– Василий, ты, похоже, обознался, – широко улыбнулся Игорь. – Нас Виталий Андреевич ждет за семнадцатым столиком. И, думаю, ему не понравится, если ты нас не пропустишь.

В глазах парня промелькнуло осознание.

– Прошу прощения, – поклонился он ниже, чем ранее. – Конечно, извольте пройти. Еще раз мои искренние извинения, сегодня у нас столько гостей…

– Ерунда, забудь, – махнул рукой Игорь. – Веди уже, а то у нас девушка устала и не прочь отобедать.

Мы миновали череду столиков, за которыми сидели дамы и господа, словно сошедшие с обложек романов позапрошлого века. При этом мужчины, скользнув по мне взглядом, недоуменно приподнимали брови, а дамы преимущественно морщили носики и демонстративно отворачивались.

Признаться, это меня порядком выбило из колеи. Настолько, что я была готова разрыдаться, развернуться и убежать отсюда…

Но потом меня зло взяло.

Такие же люди, как и все, из дерьма и мяса, сидят и корчат из себя не пойми что! Из одного места все мы вышли, и все уйдем туда, где деньги, платья и понты не имеют никакого значения. А в промежутке считать кого-то ниже себя – это просто свинство, не более того.

Я с трудом подавила в себе желание плюнуть кому-нибудь из присутствующих в тарелку, но тут же невольно улыбнулась своему порыву. Бунтуешь, Мышка, против капиталистов? Классовая ненависть проснулась? Осталось только на броневик залезть и призывать с него идти на штурм коттеджей и пафосных ресторанов, где в ожидании своего последнего дня едят ананасы и жуют рябчиков разодетые буржуи.

Игорь краем глаза заметил мою улыбку и бросил на ходу:

– Вот такое настроение мне нравится. Расслабься, Овечкина, все будет замечательно! Это я тебе обещаю. Кстати, знакомься. Твой будущий муж, Виталий Андреевич Волков. Для тебя просто Виталий.

За столиком, стоящим чуть дальше, в углу помещения, сидел плечистый, солидный мужчина лет сорока. Темные волосы, припорошенные легкой сединой на висках. Резкие, волевые черты лица. Мощная шея. Большие кисти рук, перевитые венами…

Казалось, что этот мощный от природы человек по ошибке надел на себя дорогой костюм – ему бы больше подошли средневековые доспехи и двуручный меч, небрежно прислоненный к столику.

Виталий неторопливо отложил вилку, промокнул губы салфеткой, после чего оторвал взгляд от бефстрганова, который до этого употреблял вовнутрь, и посмотрел на меня глазами серыми и равнодушными, как сталь меча, которого явно не хватало рядом с его столиком.

– Не круто ли начинаешь, Игорь? – сказал он, смерив меня оценивающим взглядом, словно выбирая кобылу на ярмарке. – И для невесты не юна ли дева? Ей восемнадцать есть?

– Обижаешь, дружище, – развел руки в стороны преподаватель экономики. – Это моя студентка.

– Ну не знаю, – пожал плечами рыцарь без доспехов и элементарного чувства такта, вновь берясь за вилку. – Поверят ли наши недоброжелатели, что я женюсь на… кхм…

– На уродине? – лучезарно улыбнулась я. – С учетом моего нежного возраста и ваших ослепительных манер спектакль со свадьбой обещает быть феерически увлекательным.

Я бы, конечно, при иных обстоятельствах уже минуты две назад развернулась и гордо пошла прочь из этого царства роскоши и хамства…

Но легкая, неприметная тяжесть пачки купюр, перетянутых резинкой и лежащих у меня в кармане, была неслабым таким якорем, пока что удерживающим меня на месте. Ведь для стопроцентного торжества гордости требовалось решительно швырнуть эту пачку в бефстроганов – и лишь потом совершать эффектный разворот в сторону выхода.

Но увы, решительности расстаться с пропуском в красивую сказку у меня пока не хватало… Хотя я не исключала развития событий, когда рыцарь с лопатообразными лапами скажет еще что-нибудь, галантное настолько, что уровень моей решительности резко поднимется, сорвав все якоря. И тогда ему точно придется воспользоваться салфеткой вторично, стирая со своей нордической физиономии соус, брызнувший в нее из тарелки.

Однако реакцией на мой выпад была не очередная порция хамства, а взгляд Виталия, трансформировавшийся из безразличного в заинтересованный.

– Ишь ты, – приподнял брови рыцарь без доспехов. – Неожиданно. У тебя все студентки такие бойкие?

– Конечно же нет, – улыбнулся Игорь. – В Марии присутствует редкое сочетание порядочности, интеллекта, прилежания и нестандартного мышления, потому я и решил познакомить тебя с ней.

– Ты забыл добавить остроту языка и стройную фигуру, – заметил Виталий, улыбнувшись краем рта. – Что ж, прошу присаживаться. Давайте обсудим горизонты и перспективы возможного сотрудничества.

Глава 3

Горизонты были захватывающие, хоть кино снимай по их мотивам.

Из беседы я поняла, что на меня после свадьбы фактически переписывалась финансовая империя Виталия и я становилась единственной владелицей нескольких торговых центров, строительных баз и логистических компаний, а также каких-то ценных бумаг, о которых я имела крайне смутное представление…

– А зачем это все? – поинтересовалась я. – В общих чертах Игорь мне, конечно, обрисовал перспективы развития событий, но я не отказалась бы от более развернутого объяснения того, во что ввязываюсь.

Но что-либо разжевывать мне никто не собирался.

– Возникла такая необходимость, – сказал, как отрезал, Виталий. – Прости, но тебе не нужно понимать механизм операции. Твоя задача сейчас согласиться на предложение либо отказаться. В случае согласия мы с Игорем решим все проблемы за месяц, после чего ты вновь перепишешь на меня все активы. Потом развод в течение одного дня, после чего ты получаешь обещанные деньги, мы пожимаем друг другу руки, и ты забываешь о моем существовании. Стандартный фиктивный брак, обычная тема в современном финансовом мире.

– А вы не думаете, что девушка, которой вы предлагаете такое, откажется возвращать обратно вашу империю после того, как вы решите свои проблемы? – осторожно поинтересовалась я, понимая, что после этого вопроса меня, скорее всего, прямо сейчас вежливо попросят удалиться и забыть о существовании Виталия. А может, и невежливо – судя по всему, для этого финансового воротилы с внешностью громилы привычнее общение во втором ключе, нежели в первом.

Однако мужчины переглянулись, и Виталий кивнул:

– Хороший вопрос, Мария. Ты, как и я, умеешь просчитывать риски, и это хорошо: гораздо приятнее иметь дело с умным партнером, нежели с идиотом, который, зарвавшись, начнет совершать непоправимые глупости. Прости, но я должен честно озвучить все как есть. Разумеется, такой вариант нельзя исключать. Но, заключая подобную сделку, девушка должна понимать, что по закону все имущество в случае безвременной кончины одного супруга переходит к другому. Это будет дополнительно оговорено в завещании, которое девушка, согласившаяся на этот проект, подпишет у нотариуса сразу после свадьбы.

Понятно.

Если что-то пойдет не так, студентку Марию Овечкину просто случайно собьет машина, например. Или кирпич упадет ей на голову. Мало ли способов заставить фальшивую жену больше никогда не выпендриваться? Потому Игорь меня и выбрал: никто и не почешется, если я вдруг скоропостижно отойду в мир иной. Бабушка только заплачет, но что она сможет сделать с крутыми дельцами такого уровня? Ничего. А будет создавать неудобства – отправится следом за внучкой, легко и непринужденно.

Что и говорить, игра мне предлагалась опасная…

Но бабушке нужна операция, и этим все сказано. Хочешь спасти близкого человека – рискуй. Либо смотри, как она медленно умирает, и думай о том, что ты могла ей помочь, но испугалась за свою шкуру.

– Я согласна, – ответила я.

– Мне это нравится, – кивнул Виталий. – Она не только умная, но и смелая. Думаю, мы сработаемся.

«Ну да, – пронеслось у меня в голове. – Сейчас этот волчара споет все что угодно, лишь бы получить от овцы в моем лице то, что ему нужно. Впрочем, он уже получил то, что хотел, и сейчас просто успокаивает жертву, чтобы она не передумала».

– Очень надеюсь на это, – ответила я, натянуто улыбнувшись.

Когда все внутри сжимается от страха перед неизвестностью, мышцы лица растягиваются неважно. Но, видимо, в течение последнего месяца мне придется заниматься этой физкультурой постоянно: счастливая невеста богатого человека обязана скалиться в лица гостям и в объективы фотокамер.

Такая уж у нее работа.

Потом нам принесли меню, где я ткнула пальцем наугад в пару блюд и какой-то напиток, так как названия, написанные на красивых ламинированных листах, мне были абсолютно незнакомы.

За оставшийся вечер я несколько раз несмело ковырнула вилкой то, что мне принес официант, но потом подумала, что если я не знаю, как это есть, то лучше и не связываться.

Зато с напитком было все понятно – бокал хоть и необычный, похожий на перевернутую летающую тарелку, но если трубочку не дали, значит, можно пить так.

Что я и сделала.

Коктейль немного расслабил, так как в нем чувствовался слабый алкоголь. Хоть я его и не люблю, но сейчас он помог немного снять нервное напряжение.

Пока я боролась со своими комплексами, мужчины говорили о делах. В том числе – о предстоящей свадьбе, которую уже запланировали на послезавтра.

– А чего тянуть? – пожал плечами Виталий. – Быстро закончим все формальности и займемся переводом активов на Марию.

– Согласен, – кивнул Игорь. – В принципе, я заранее все подготовил, осталось только вписать в документы имя жены, а тебе их подмахнуть.

– Спасибо, братишка, – улыбнулся Виталий. И, перехватив мой недоуменный взгляд, пояснил: – Мы с Игорем росли вместе в детдоме. С детства поддерживаем друг друга во всем. Он полноправный партнер во всех моих делах, и если б у меня был родной брат, я однозначно доверял бы ему меньше, чем Игорю.

– Понятно, – кивнула я.

– Ну хорошо, – сказал Виталий, поднимаясь из-за стола. – Мне нужно ехать. Игорь, очень тебя прошу заняться подготовкой к свадьбе. – И, окинув меня взглядом, добавил: – Ну и невесту тоже нужно подготовить, чтобы перед гостями выглядела соответствующе. Сколько народу планируешь пригласить?

– Немного, – пожал плечами Игорь. – Только самых близких… а точнее, самых нужных. Человек двести, не более.

– Добро, – кивнул Виталий. – На связи.

И ушел.

– Ты ничего не ела, – заметил Игорь.

– Не хотелось.

– Врешь, – улыбнулся он. – Никогда не ври мне, Овечкина. Я же твой преподаватель и сразу вижу, когда студенты пытаются меня обмануть. Запомни: фуа-гра, стейк, трюфели и устрицы – это престижно, но на вкус – гадость редкостная. Что-то типа делового костюма и галстука: носить неудобно, шею давит, но деваться некуда, так как положение обязывает. Потому давай сейчас просто нормально поедим картошки с мясом, которая тут называется так, что с ходу и не запомнишь.

Игорь еще довольно долго наставлял меня по поводу этикета, на тему, что должна и чего не должна делать невеста. В основном, все сводилось к тому, что ей следует улыбаться, молчать и делать то, что скажут. Надо сесть – села, надо пройтись – пошла. Не очень сложная роль. Главное – в платье не запутаться, ничего на себя не уронить и не вылить.

– Вроде медведицей никогда не была, в детстве даже в балетную школу ходила, – сказала я после того, как он выговорился, а я доела фантастически вкусную картошку с мясом. – Думаю, что справлюсь.

– Ну и отлично, – улыбнулся Игорь. – Тогда пошли, отвезу тебя домой. Тебе нужно выспаться, так как завтра у тебя будет трудный день.

– Спасибо вам, – улыбнулась я.

– Сочтемся, – улыбнулся в ответ преподаватель экономики.

Глава 4

Домой я, само собой, попала позже, чем обычно.

После роскошного ресторана наша давно требующая ремонта двухкомнатная квартирка на первом этаже хрущевки показалась мне откровенно убогой. Интересно устроена жизнь. Где-то совсем неподалеку разодетые дамы и господа кушают блюда ценой в мою месячную зарплату уборщицы, а рядом в старых пятиэтажках живут такие же люди, из мяса и костей. Но между ними – финансовая пропасть, преодолеть которую тем, из пятиэтажек, практически нереально…

– Поздно ты сегодня, – проговорила бабушка со своей кровати. – Я уж легла вот. Кашку тебе сварила, возьми сама на плите, а то что-то плохо мне сегодня.

– Спасибо, милая моя. Я уже поела.

Я подошла, поцеловала морщинистую щеку. Бабушка слабо улыбнулась.

– Пахнет от тебя по-другому. Вкусно, но не наш запах.

– Я замуж выхожу, бабуль, – сказала я, присаживаясь на край кровати. – Придешь на свадьбу?

Бабушка вздохнула.

– Нет, Машунь, не приду. Судя по дорогому запаху, за богатого выходишь, я там буду не к месту. Осторожнее будь. Богатый – он как волк. Что не сожрет – все под себя подмять пытается. Может, внутри он и неплохой человек, но если по-иному вести себя станет, слабину даст – его самого стая подомнет и разорвет на части.

– Меня не сожрут, бабуль, я сильная.

– То не сила, – усмехнулась бледными губами бабушка. – То ярость отчаяния. Как если тот же волк мелкую собачонку в угол загонит, она со страху истерически лаять будет, чуть из шкуры не выпрыгивая, хотя понимает, что конец ей.

– Если не лаять, то точно сожрет, – сказала я. – А еще можно попытаться волчару того за нос укусить. Вдруг испугается и убежит?

– Молодая ты еще, самоуверенная, – улыбнулась бабушка, погладив меня по руке. – Когда свадьба-то?

– Послезавтра. А завтра подготовка к ней.

– Быстро у вас, молодых, дела делаются. Что ж, иди, куда судьба тебя ведет. И помни: если что, я тебя любую приму. И богатую, и нищую. И счастливую, и не очень.

– Спасибо, дорогая моя.

Я обняла единственного на свете человека, который искренне и бескорыстно любил меня, и почувствовала, как по моим щекам текут слезы.

– Спасибо тебе за все.

– Ну иди, иди, отдыхай, – сказала бабушка, слабой старческой рукой гладя меня по спине. – А мне поспать надо. И тебе отдохнуть не мешает…

Я вышла, осторожно прикрыв за собой дверь, ушла в ванную – и там уже от души разрыдалась, давая возможность эмоциям выйти наружу вместе с потоком слез.

Мне было страшно.

Очень.

Я понимала, что вступаю в серьезную игру с большими ставками, где сильные фигуры легко и непринужденно сшибают с доски жизни таких пешек, как я. Для них мы, простые люди, – расходный материал, наподобие одноразовых салфеток. Вытер грязные руки о чистую ткань, смял, выбросил в мусорное ведро – и тут же забыл о том, что мгновение назад уничтожил чью-то судьбу, а может, и жизнь…

Но у меня не было выбора.

Я чувствовала, как бабушка угасает с каждым днем, как болезнь пожирает ее изнутри.

И спасти единственного дорогого человека могла только я. Так что не реветь надо, а поблагодарить судьбу, которая подарила мне такой шанс.

– Все будет хорошо, – сказала я своему отражению в зеркале, выглядящему довольно жалко: глаза красные, веки припухшие, морда несчастная. – Все будет хорошо, слышишь, ты, тряпка? Соберись – и вперед! Порви их всех в лоскуты!

То, что я говорила, было, конечно, смешно. Но я привыкла с детства себя мотивировать, морально пиная ту, в зеркале, которой всегда недоставало решительности, смелости, упорства…

И зачастую у меня получалось простимулировать безвольную тварь на подвиги, которым я сама потом удивлялась – надо же, ничего себе, получилось! Наверное, так начинается шизофрения. Но, с другой стороны, если шизофрения приносит годные плоды, то она не заболевание, а рабочий метод для достижения цели. Вот, говорят, что Адам Смит, один из основоположников экономической теории как науки, имел привычку говорить сам с собой, из-за чего одна торговка приняла его за ненормального. Мне, разумеется, до великих людей прошлого далеко, но если им можно, то почему нельзя мне?

– Успокаивай себя, психованная, – проговорила я, утирая слезы.

И полезла в ванну.

Для того чтобы пережить последующую пару дней, нужно было уже сейчас как минимум успокоиться. А контрастный душ – неплохой такой способ смыть стрессовый мандраж с трусливого тельца, находящегося на грани неслабой истерики.

Глава 5

Спала я плохо.

Снилась всякая чушь, изрядно похожая на бред сумасшедшего. Когда уставший мозг мечется в поисках решения ситуации, выхода из которой нет, кроме одного, совершенно его не устраивающего, видимо, происходит перегрузка системы. И вместо того, чтобы нормально отдохнуть, мозг паникует, подкидывая своему хозяину сумбурные картинки в стиле Дали и Пикассо.

А когда мозгу надоело терзать себя бредятиной и я наконец провалилась в сон, похожий на черное дно глубокого колодца, меня немедленно выдернул из него телефонный звонок.

– Да, – сонно пролепетала я в трубку.

– Просыпайся, Овечкина, – раздался из нее бодрый голос преподавателя экономики. – Тебя ждут великие дела!

Ну да, конечно. Подготовка к свадьбе…

– Через двадцать минут я за тобой заеду. Будь готова, пожалуйста.

Ну что ж, дисциплина – это мое неоспоримое достоинство. Быстро встать, плеснуть водой в лицо, одеться, на ходу запивая бутерброд холодным чаем, – да запросто! Мне и пятнадцати минут на это хватит…

Из кармана моей куртки выпала пачка денег. Ну да, аванс за авантюру, в которую я впряглась от отчаяния. А может, и плата за мою жизнь – кто его знает, чем может обернуться подобное?

Я усмехнулась.

Не каждый день представляется возможность узнать, чего ты стоишь – во всех смыслах. Во всяком случае, эти деньги точно пригодятся бабушке. Точнее, в любом случае.

Я сунула пачку в вазочку, стоящую на тумбочке: по негласной договоренности я всегда складывала туда зарплату и крошечную стипендию, а бабушка уже распоряжалась бюджетом нашей маленькой семьи. Так что поймет, откуда деньги.

И простит, надеюсь, в случае чего…

Игорь уже ждал меня в машине возле подъезда.

– И куда мы сейчас? – поинтересовалась я, приземляясь на пассажирское сиденье.

– К волшебнице! – произнес преподаватель экономики, многозначительно подняв кверху указательный палец.

– Добрая фея, умеющая превращать тыкву в «мерин» представительского класса?

Преподаватель экономики улыбнулся, заводя машину.

– Тебе не откажешь в чувстве юмора. Хотя ты почти угадала. Илона – прирожденный и действительно эффективный менеджер с фантастической способностью быстро и элегантно решать любые проблемы. Ее коллекции знакомств и лучших специалистов реально можно позавидовать. Правда, сразу предупреждаю: не удивляйся. Илона дама эпатажная, но за ее профессиональные навыки ей можно все простить. В общем, поехали, сама увидишь. Думаю, ты будешь впечатлена.

…Илона оказалась броско одетой высокой дамой неопределенного возраста с красивым искусственным лицом, похожим на совершенную кожаную маску. Она уже ждала нас в люксовом ателье, обставленном, на мой взгляд, вычурно и безвкусно.

– Так вот ты какая, невеста короля, – окинув меня цепким взглядом, сказала Илона вместо «здрасте». Голос у нее был не из приятных, с хрипотцой и изрядной порцией по умолчанию вшитого в него высокомерия. – Ладно, и с худшим материалом работали. Главное, что ты не толстая и волосы более-менее приличные. Остальное слепим и нарисуем.

У меня вертанулось было на языке, что если лепить будут по тому же шаблону, что и ее рубильник, то я лучше сразу застрелюсь. Но потом подумала, что если впряглась в повозку, то глупо шипеть на тех, кто ею управляет. У меня сейчас задача пройти этот квест с минимальными потерями, потому пусть Илона делает свою работу, а свой гонор я пока засуну куда подальше.

– Вот и отлично! – сказал Игорь. – Все, девочки, я убегаю. В конце дня заеду за Марией.

И испарился.

– Ну что, милочка, готова к самому трудному дню в твоей жизни? – спросила Илона.

– Зависит от того, что мы будем делать, – сдержанно ответила я.

– Все просто, – хмыкнула Илона, показав неестественно белые зубы. – Шить эксклюзивное платье невесты за один день. И если останется время, съездим подберем тебе приличные контактные линзы – не в этих же убогих очках замуж выходить.

…Илона не соврала.

С утра и до самого вечера я работала манекеном, на котором три швеи собирали платье. Сюда встань, так повернись, руки подними, нагнись, присядь и так далее.

К концу дня я почувствовала себя Буратиной – тело деревянное, голова на шее проворачивается с трудом, руки, ноги и спина уже не болят – я их просто не чувствую…

– А ты ничего, крепкая, – отметила Илона, руководившая происходящим. – Другие начинали ныть примерно на середине процесса. Но извини, это плата за срочность. Как тебе самой-то платье? Нравится?

Мне самой было уже пофиг. Но если честно, то, что было на мне надето, впечатляло. Легкое платье с открытыми плечами начиналось на уровне верха груди и словно снежно-белая кружевная метель окутывало меня, создавая впечатление невесомости, воздушности, цепляя взгляд, заставляя вглядываться в мельчайшие детали этого шедевра…

– Да. Очень, – совершенно искренне ответила я.

– Ну и отлично, – кивнула Илона. – Если невесте нравится ее шмот, значит, есть некоторая гарантия, что церемония пройдет нормально.

Я уже начала привыкать к ее, мягко говоря, грубоватой манере общения. Надо взять на вооружение: думаю, иногда такой стиль разговорной речи необходим в жизни. Хорошо работает, если нужно с ходу обозначить собеседнику его место…

– Как одно связано с другим? – поинтересовалась я.

– Да элементарно, – пожала плечами эффективный менеджер. – Когда поверх платья на шее торчит кислая мордочка, всем понятно, что это уже не свадьба, а похороны свободы и индивидуальности. Настроение у гостей ухудшается, фото-видео ни к черту, жених злой, как обманутая собака. Так что если возникнет мысль, мол, на кой тебе это все надо, просто посмотрись в зеркало, поправь платье, даже если это и не требуется, – сразу настроение поднимется.

– Пока что я вижу там очкастое чучело в королевской одежде, – в сердцах сказала я. Просто сегодня мне впервые стало стыдно за свою внешность. Хоть свадьба и фейковая, но все равно это – свадьба. Значимое событие в жизни каждой девушки, где по-любому хочется быть красивой, пусть природа этим и обделила.

– А ты, я смотрю, по духу наш человек, – усмехнулась Илона. – Уважаю тех, кто умеет в самокритику. Не переживай. Объективно ты неплохой материал, из которого можно слепить годноту. Короче, снимай платье, остальное девочки без тебя допилят. Одевайся обратно в свой стремный шмот – и гоу в оптику. Знаю я одного мастера – за вечер слепит тебе индивидуальные линзы, которые снимать не захочешь. Но придется потерпеть.

– Что именно? – насторожилась я.

– Да ничего особенного. Вынет глазное яблоко, снимет мерку, вставит обратно… Да ладно, ладно, шучу, не настолько все плохо. Процедура, честно говоря, не очень приятная, но поверь: оно того стоит.

Глава 6

Мастер в каком-то навороченном оптик-салоне оказался жутко дотошным. Он долго мучил меня расспросами, проверял зрение таблицами и хитрыми приборами, светил в глаза специальной лампой, спорил с Илоной насчет того, насколько выбранный цвет линз подходит к моим волосам, платью, свадебному настроению и так далее. Оказывается, природный серый цвет моих глаз их не устроил, и они решили сделать взгляд более выразительным…

А потом, когда я уже почти спала сидя на стуле, он учил меня, как правильно надевать на глаза и снимать тонкие пленки небесного цвета. За окном уже смеркалось, было видно, что мастер и сам устал – мы приехали в конце рабочего дня и неслабо его задержали. Но Илона несколько раз громко и настойчиво напомнила о том, какие деньги платятся за срочность заказа. И мастеру, и мне – видимо, чтобы мы не расслаблялись.

Но результат, конечно, был потрясающим. Мягкие, почти невесомые линзы легли на мои глаза – и мир преобразился. Нет, очки, конечно, давали практически тот же эффект, но когда не чувствуешь на ушах и носу привычного давления дужек, а глаза просто видят, без костылей, висящих на лице, – это и правда круто.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь. В том числе от нервного напряжения сегодняшнего дня, накопившегося во мне и требующего выхода. В таком состоянии мне достаточно малейшего повода, чтобы слезы хлынули ручьем, поэтому я стараюсь, чувствуя приближение «водопада», куда-нибудь убежать и там отвести душу, чтобы никто не видел.

– Плакать нельзя! – голосом строгой учительницы произнесла Илона. – И глаза тереть нельзя! Сместятся линзы или выпадут – все мучения насмарку. Соберись, тряпица! Будь мужиком, в конце концов! Нам, бабам, без этого никак нельзя, а то конкурентки сожрут с костями и не подавятся!

«Тряпица» и все остальное меня позабавило. Настолько, что я про рыдания забыла и даже слегка улыбнулась.

А вообще Илона прикольная тетка! Рулит людьми так, как ей надо, меняя настроение собеседника и непринужденно, буквально на автомате добиваясь того, что ей нужно.

Тоже так хочу, но вряд ли у меня получится – не тот характер. Тявкнуть могу. Иногда даже гавкнуть. Но, получив пинка от жизни, сразу сдаюсь – и в слезы. Ненавижу себя за это, однако ничего сделать с собой не могу. Тряпица, правильно Илона подметила.

Было уже очень поздно, Илона вызвала мне такси, и домой я приехала за полночь. Бабушка уже спала, а в вазочке, куда я положила деньги, лежала записка: «Спасибо, милая. Удачи тебе во всем».

Я все-таки, расчувствовавшись, смахнула непрошеную слезинку, но тут же себя одернула: линзы! Неплохой стимулятор характера, особенно когда вспомнишь, сколько за них заплачено, причем не мной. Быть должной я не люблю, а значит, нужно отработать то, что в меня вложили. Качественно и честно.

Снять линзы, положив их в специальную коробочку, принять душ, переодеться, выпить стакан кефира (больше ничего в меня не влезло) – все это я делала через силу, ибо была измотана до предела, мечтая лишь о кровати. Не столько физически, сколько эмоционально – а порой такая усталость намного тяжелее физической. Но когда я добралась наконец до вожделенного отдыха, мне показалось, что я лишь прикоснулась щекой к подушке, как вдруг вновь зазвонил телефон.

– Да? – сдавленно произнесла я, едва не уронив его на пол.

– Дрыхнешь? – спросила трубка голосом Илоны. – Собирайся, подруга, шесть утра уже, а она все моську давит. Пора на каторгу.

– О нет, – простонала я, с усилием проворачивая в кровати свое деревянное тело, отчаянно требующее продолжения отдыха. Кто бы мог подумать, что работа манекеном для свадебного платья в течение нескольких часов даст такие мучительные последствия…

– Быс-с-стро, с-с-солнышко! – свистящим змеиным «с-с-с» прошипела трубка. – Через пятнадцать минут жду тебя внизу.

Я положила трубку на тумбочку, выдохнула, сжала кулачки. Разве можно было представить, что работа невестой окажется настолько трудной?

Илона и правда ждала меня внизу в роскошном ярком автомобиле цвета фуксии.

– Ни слова про тачку! – сказала она, когда я села внутрь. – Яркая индивидуальность должна быть заметной во всем. Это я про себя, разумеется. Кстати, зацени мой деловой костюм под цвет автомобиля. Мы с моей крошкой одно целое, она такой же ягуар по жизни, как и я, потому мы неразделимы.

На мой взгляд, кричащие цвета машины, одежды Илоны и ее яркого, вызывающего макияжа были откровенной безвкусицей.

Но – на мой взгляд.

Возможно, и даже скорее всего, в ее мире другие критерии оценки. Овце нравится ее мягкая шерсть и теплый сарай, и ей никогда не понять, что хорошего находит, например, фламинго в своих ярких перьях и болоте с лягушками…

Илона не обманула: наступивший день и правда оказался каторгой. Еще более жуткой, чем предыдущий.

Сначала она отвезла меня в жуткое место, где мне удалили горячим воском все волосы, кроме тех, что на голове.

– Первый раз больно, – пожала плечами Илона, когда я вышла из восковой пыточной злая как капибара, у которой выдрали всю шерсть без наркоза. – Потом тоже будет больно, но осознание необходимости процесса придаст стойкости. И со временем ты даже начнешь получать удовольствие от столь сильных и ярких ощущений, которых нам так не хватает в жизни.

– Я не мазохистка, – рыкнула я.

– Однако все дотерпела до конца! – прищурилась Илона. – Тот случай, когда сознание противится изменениям в привычном ритме жизни, а подсознание уже приняло их необходимость и готово перестроиться.

– И не мечтайте, – буркнула я. – Отработаю этот цирк – и только меня и видели.

– Знакомо, – хохотнула Илона. – Я тоже так думала, когда была юной колхозницей из Мухолюбово. Однако богемный образ жизни затягивает с головой, словно сладкая, ароматная трясина.

«Колхозницей ты и осталась», – подумала я, но вслух, конечно, сказала другое:

– А теперь куда?

– Спа-процедуры, потом маникюр, педикюр, парикмахер. Долго, нудно, профессионально. Потом поедем на окончательную подгонку платья.

…Это и правда было долго и нестерпимо занудно. Ближе к вечеру мне начало казаться, что я сама – отдельно, а мое тело, обрабатываемое разнокалиберными специалистами, – отдельно. Но я все вынесла стоически, понимая, что любые пытки когда-нибудь заканчиваются…

В моем случае они закончились в одиннадцать ночи.

– Утром в полшестого я тебя заберу, – сказала Илона, выгружая меня возле моего подъезда.

– Почему так рано? – простонала я.

– Потому что свадьба стартует в десять. А до этого нужно намейкапиться и одеться.

– Что сделать, простите?

– Морду лица накрасить, – пояснила Илона. – А это, милая моя, процесс долгий. Так что готовься. Искусство боевой раскраски требует жертв.

Я абсолютно не понимала, что там можно красить несколько часов. Ресницы подвела, помадой по губам чиркнула – и нормально. Вопрос десяти минут.

Но в чужие правила со своим уставом не лезут. Вот и я не полезла, экономя каждую минуту своего сна. Распрощалась с Илоной и пошла домой, мечтая лишь об одном: не споткнуться на лестнице, приложившись о ступени лицом. Тогда никакая боевая раскраска не поможет.

Не споткнулась.

А перешагнув порог, просто прошла в свою комнату и рухнула лицом в подушку. Блин, похоже, проще всю больницу с хлоркой отмыть снизу доверху, чем выйти замуж за богатея…

Глава 7

Когда я утром села в машину Илоны, она посмотрела на меня внимательно и сказала:

– Так. Сначала высококалорийный завтрак и много кофе, все остальное потом.

И отвезла меня в ресторан, где заказала для меня потрясающую яичницу с креветками и просто фантастический кофе, к которому прилагался умопомрачительный десерт, вычурное название которого я тут же забыла. Я вообще не любитель завтраков, но тут удержаться было просто невозможно – и я буквально сожрала все.

– Завидую, – сказала Илона, которая ограничилась большой кружкой латте. – Тебе с твоей скелетообразной фигурой можно трескать все подряд без последствий. А у меня каждая лишняя калория норовит устроить себе лежку в целлюлитоопасной области. Приходится выбирать между кишкоблудством и фигурой.

Я невольно фыркнула в чашку – грубоватый юмор Илоны был и правда прикольным.

И располагающим.

Послушаешь, как и что она говорит, и губы сами собой растягиваются в улыбку. Вроде и быдловато шутит эффективный менеджер, но создается впечатление, что она свой человек, «наш», несмотря на дорогие шмотки, крутое авто и эпатаж на грани фола. Хотя не исключаю, что это все хорошо продуманный и отработанный элемент имиджа. Роль, в которую Илона вжилась настолько, что отыгрывает ее уже на автомате.

– Ну что ж, улыбка прорезалась, цвет лица сменился с трупного на розовый, значит, можно приступать к завершающему предсвадебному этапу – превращению Золушки в принцессу, – сказала Илона.

– Это возможно только в сказке, – покачала головой я.

– Не скажи, подруга, – хмыкнула Илона. – Объективно жены сильных мира сего в основной своей массе сильно пострашнее тебя будут. Ты же идеальный холст, на котором можно рисовать все что угодно, поверь моему опыту. Натуральные блондинки в своем природном виде все похожи на снеговиков: глаза рябинки, нос цвета морковки, рот веточкой проковыряли. Но берем краски, а главное – хорошего художника, и все мужики поголовно при виде тебя начинают захлебываться слюнями, размазывая их по галстукам потными ладошками. Так что поднимай свои кости со стула и погнали творить волшебство…

Я в чудеса не верю с тех пор, как узнала, что Деда Мороза не существует: такой отлично запомнившийся жестокий облом в нежном возрасте наложил фатально-скептический отпечаток на все мое мировоззрение. До сих пор не понимаю, зачем детишек сначала приучают верить в сказки, а потом разводят руками – все, солнышко, детство закончилось, добро пожаловать в суровую реальность. Хотя, может, в этом есть свой практический смысл: если тебе вдруг показалось, что ты в сказку попал, вспомни о том, что Деда Мороза не существует…

– Линзы сними, – посоветовала Илона, когда мы приехали в очередной крутой салон.

– Зачем? – удивилась я. Расставаться с чудесным подарком решительно не хотелось.

– Сними-сними, – настойчиво проговорила Илона, протягивая мне бактерицидную салфетку. – Только лапы протри сначала, с линзами аккуратно надо обращаться. Пусть глаза отдохнут, хотя причина не в этом.

– Не понимаю, – пожала плечами я, но подчинилась – за эти два дня я поневоле прониклась уважением к профессиональным навыкам Илоны. И если уж Игорь с Виталием проплатили ее услуги, то кочевряжиться и показывать характер будет как минимум неразумно.

– Потом поймешь, – усмехнулась эффективный менеджер, забирая у меня коробочку с линзами. – А теперь просто расслабься и попытайся получить удовольствие от процесса…

Удовольствие, кстати, было так себе.

Две мастерицы в четыре руки колдовали над моим лицом пару часов точно. Началось все с выдирания из бровей лишних, по их мнению, волос, а потом мягкие кисти долго и нудно щекотали мне щеки, нос, лоб, подбородок…

Ароматы духов и дорогих кремов окутали меня облаком, закружилась голова… Я и так ни черта не видела в зеркале, кроме размытого пятна на месте своего лица, а теперь еще это пятно и двоиться стало. Наверно, все-таки не от запахов парфюмерии, а от последствий стресса и недосыпания.

А вот Илона внимательно следила за процессом.

– Держись, подруга, немного осталось, – пообещала она, сунув мне под нос вонючую ватку с нашатырем. И добавила: – Я не в смысле, что ты скоро копыта откинешь от всего этого – тогда мне будет очень обидно за впустую потраченное время. Я про то, что еще максимум полчаса – и все.

После чего она заставила меня выпить маленькую чашку горького и зверски крепкого кофе – и процесс продолжился.

А потом он внезапно закончился: мастера отошли от меня, и в поле моего зрения вновь появилась Илона, сующая мне под нос коробочку с линзами.

– Теперь аккуратно надевай, не роняя.

Я подчинилась опять, хотя пальцы слегка тряслись – и от усталости, и от боязни что-то сделать не так с хрупкими пленками для глаз, которые за последние сутки стали мне очень дороги.

Когда же все получилось, Илона, контролировавшая процесс, выпрямилась и, растянув рот в улыбке, спросила:

– Готова?

– К чему? – не поняла я.

Вместо ответа эффективный менеджер торжественно отошла в сторону, открывая моему взгляду зеркало, которое она загораживала своей фигурой.

Я глянула на свое отражение – и замерла, не веря своим глазам.

Потому что это было не мое отражение.

Там, в зеркале, полуоткрыв губы от удивления, сидела девушка с обложки какого-то модного журнала. Слегка вьющиеся светлые волосы, затемненные брови вразлет, длинные ресницы, красиво подчеркивающие большие голубые глаза, внезапно красивая шея, которую выгодно выделили ухоженные волосы…

Правда, в отличие от тех девушек с обложки, во взгляде той, в зеркале, не было то ли наигранного, то ли естественного хищного выражения лица. А с растерянно-офигевшим на обложку попасть точно не получится – смех один, да и только…

Илона подтвердила мои мысли, расхохотавшись у меня над головой:

– Такого вау-эффекта даже я не ожидала. Готова поспорить, что Игорек, увидев тебя в таком виде, сгрызет себе все локти до суставов – ведь эдакую сказочную фею придется отдать Виталию. Правда, подруга, сучности тебе во взгляде не хватает. Срочно изгоняй из него колхозницу, впервые увидевшую поезд. Представь себе, что видишь таракана, которого собираешься прихлопнуть тапком. На мужчин с твоей внешностью надо смотреть именно так и никак иначе. Особенно на тех, от кого тебе что-то надо.

Первый шок от увиденного у меня прошел, вместо него вернулась моя обычная омерзительная способность трезво оценивать ситуацию.

– Да какая внешность, – отмахнулась я. – Это все макияж…

– Запомни, – нахмурилась Илона. – Макияж – это боевая раскраска, камуфляж для танка. Смой ее – и танк все равно останется танком. Но если он ощущает себя телегой на гужевой тяге, то и быть ему по жизни телегой. Что с макияжем, что без. Усвоила?

– Ага, – послушно кивнула я.

Почему-то пришло ощущение, что я сейчас получаю от Илоны очень важный жизненный урок. Будто она, словно опытный мастер, невидимым гаечным ключом подтягивает в моей голове какие-то гайки, о которых я даже не подозревала. И от такой настойчивой, уверенной и профессиональной ремонтной работы над моим мозгом у меня появляется чувство, что это действительно я в зеркале, а не полкило краски и кремов, намазанных на бледное чучело…

– Вот! – Илона подняла палец кверху. – Вот с таким взглядом можно выходить замуж. Не идеал, конечно, но для свадьбы сойдет. А после нее сучность сама выработается, на автомате.

– Уверена? – улыбнулась я.

– Ты разговариваешь с женщиной, пережившей три официальных брака, – приподняв бровь, произнесла Илона. – Не считая неофициальных и промежуточных. Так что поверь моему опыту, сучность в замужестве – она как старость: приходит незаметно, но неотвратимо. Все, хорош собой любоваться, вон уже платье несут. Одеваемся – и вперед, навстречу узам брака.

Глава 8

В платье я чувствовала себя неуютно. Было страшно идти мимо стены – вдруг запачкаю девственно-белую, воздушную ткань? Или на подол наступлю…

Но уверенность Илоны подзаряжала.

– Смелее, подруга, – подбадривала она меня. – Когда в тачку садиться будешь, я тебе даже дверь открою и подол придержу. Потом пусть всем этим муж занимается, а сейчас моя обязанность доставить тебе к месту назначения в целости и сохранности.

Признаться, я думала, что Виталий пришлет за мной машину или хотя бы Игорь заедет на чем-то бело-свадебном… Но, похоже, к месту церемонии меня собиралась везти Илона на своем эпатажном автомобиле.

Так и случилось.

Заметив мой ищущий взгляд, она сказала:

– Сорян, принцесса, кареты не будет. Я в курсе происходящего. Извини, но цирковую пони на арену ведут не по красной дорожке, а через темный коридор. По секрету скажу: Игорь парень неплохой, но экономный, хотя любит строить из себя миллиардера, сорящего деньгами направо и налево. Он этой фейковой свадьбой рулит и попросил меня тебя отвезти. Типа, я ж все равно на колесах, так зачем лишние траты? Мне не в лом, все равно тебя сопровождаю. Просто относись к этому как к работе актрисой. Сплясала на сцене, скинула с себя картонный шмот, надела свой, получила деньги – и гребись оно колом, то лицедейство.

Я вздохнула.

Илона была, конечно, права.

Это просто я еще не совсем отошла от шока, увидев себя в зеркале, и на мгновение нафантазировала себе, что все происходит по-настоящему. Конечно, грустно немного, что это просто иллюзия, но и обманывать себя не стоит. Просто потом будет больнее возвращаться в свою привычную реальность из мира красивой сказки…

Автомобиль Илоны ехал на предельно разрешенной скорости, порой превышая ее, чтобы обогнать слишком медленно едущие машины.

– Не, ну ты глянь, а? – возмущалась эффективный менеджер. – Тошнит, словно тещу из больницы забирать едет. Навыдают права пенсионерам, а потом на дорогах не движение, а переезд дома престарелых.

Илона своим безбашенным характером и грубоватыми шутками умела поднять настроение. Я, слушая ее реплики в адрес соседей по шоссе, даже не заметила, как мы повернули на относительно узкую дорогу, ведущую в лес.

– Не поняла, – сказала я, осознав, куда мы едем. – Я вообще-то замуж собралась, а не по грибы.

– Будет тебе твой замуж, – отозвалась Илона. – Церемония запланирована на загородной вилле. Строго для типа своих, которым надо показать, что Виталий реально решил окольцеваться.

– Типа своих? – переспросила я.

Илона оторвала взгляд от дороги и внимательно посмотрела на меня.

– Именно так, подруга. В бизнесе своих нет. Только конкуренты. И партнеры, которые в любой момент могут предать тебя и стать конкурентами. В остальной жизни, кстати, все то же самое, только красивых слов больше.

М-да… Похоже, трижды разведенной Илоне просто не повезло с партнерами что в личной жизни, что в деловой.

Но я, конечно, промолчала.

Понятно, что, скажи я такое, мне тут же прилетит в ответ «у тебя пока что не было ни мужика, ни бизнеса, так что лучше заткнись со своими выводами». Я это умею иногда – сказать мысленно, получить ответ мысленно и заткнуться заранее. Как говорится, без лишних слов.

Разумеется, я не исключала, что меня привезут не на свадьбу, а на какой-нибудь ритуал, например, где для эффектной расчлененки требуется жертва – девственница в платье невесты. Я, пока мы ехали по лесной дороге, много чего такого себе нафантазировала.

Но страха не было.

Как говорится, от судьбы не сбежишь, особенно из машины, несущейся по безлюдной дороге со скоростью под сотню километров в час.

Но когда мои бесстрашные мысли начали обрастать слишком уж кровавыми подробностями, лес расступился, и мы выехали на огромную, очень красивую поляну, оканчивающуюся совершенно фантастическим озером, по которому плавали самые настоящие белые лебеди.

А на берегу того озера стояла обещанная вилла – солидное трехэтажное деревянное здание с многочисленными пристройками. Практически вся большая парковка возле виллы была заставлена дорогими машинами, но Илона почему-то свернула не к парковке и даже не к главному входу, возле которого слонялись ранние гости, а начала объезжать виллу с другой стороны.

Я вопросов не задавала. Эффективному менеджеру виднее, куда наиболее эффективно должен быть доставлен товар, однако я почему-то думала, что приезд невесты должен выглядеть по-другому.

И, конечно, ошиблась.

Илона остановила машину за виллой, возле небольшого домика – предназначенного то ли для гостей, то ли для прислуги, то ли для хранения садового инвентаря. А может, в нем свинюшек держали, я не разбираюсь. Правда, для жилища домашних животных выглядел домик вполне прилично, но рядом с такой виллой, похожей на дворец лесного царя, и хлев, наверное, должен быть соответствующий…

– Выходим, – скомандовала Илона и направилась в гламурный хлев, крыша которого по периметру была украшена резными завитушками. Я – следом, на всякий случай поглядывая под ноги, ибо обидно было бы в день свадьбы изящной лаковой туфелькой наступить, например, в гусиное дерьмо. Хотя, конечно, это я мысленно вредничала – вся территория была ухожена, засажена нежной травкой и покрыта сетью тропинок, выложенных фигурной плиткой, имитирующей камень.

В «хлеву» же нас ждал сюрприз.

Вернее, два сюрприза.

А именно – Игорь и Виталий, сидящие за столом и играющие в шахматы.

По сути, это и правда был гостевой домик, вероятно, предназначенный для ожидания приглашения в основное здание не особо ценных гостей. Здесь имелись телевизор, бар, пара мягких диванов и даже биллиардный стол, на котором с хозяйским видом развалился толстый ухоженный кот. Уютненько, но скромненько. Дабы гости не забывали, что в гостях. И в то же время уютненько настолько, что особо ценные гости, не горящие желанием до поры до времени светиться перед остальными, могут не побрезговать скоротать здесь время.

– Принцесса доставлена в целости и сохранности, – заявила Илона, перешагнув порог.

Мужчины оторвались от партии… и я увидела их лица.

Точнее, как меняются выражения их лиц.

От равнодушно-сосредоточенных до растерянно-обалдевших…

В домике повисла звенящая тишина, в которой было слышно, как кот вдумчиво вылизывает лапу, кряхтя при этом, – непростое занятие при его добросовестно откормленных габаритах…

Первым нарушил тишину Игорь.

– Кажется, я только что упустил бриллиант, который надо было бы оставить себе… – пробормотал он.

– Спасибо тебе, что нашел его, дружище, – проговорил Виталий, разглядывая меня восхищенным взглядом. – А я, признаться, в первый раз и не разглядел, какое сокровище ты мне преподнес…

Я почувствовала, как мои щеки заливаются краской. И от удовольствия – все-таки приятно, когда мужчины так на тебя смотрят.

И от гнева одновременно.

– Спасибо за комплименты, господа, но хочу напомнить, что я не вещь, которую можно оставлять либо преподносить, – процедила я, как мне показалось, с вызовом – во всяком случае, мне очень хотелось, чтобы эти слова прозвучали тихо и весомо, словно шорох ковбойского пистолета, покидающего кобуру.

– Какая прелесть, – сказал Виталий. – Ой, то есть прошу прощения, если я что-то не так сказал! Мы не так сказали. Во всяком случае, мне сегодня будет очень приятно жениться на вас, Мария. Пусть даже понарошку.

Его глаза сияли неподдельным восторгом, и до меня наконец дошло: он не издевается.

Я правда ему понравилась.

А во взгляде Игоря, брошенном на Виталия, я уловила зависть…

– Вообще-то не очень хорошая примета жениху видеть невесту до свадьбы, – неуверенно проговорила я только для того, чтобы скрыть неловкость и хоть что-то сказать.

– Ничего страшного, – авторитетным тоном отрезала Илона. – Когда свадьба ненастоящая, то приметы не работают.

Я ничего не ответила.

Слова закончились…

Ибо для меня происходящее оказалось серьезным шоком!

На меня, невзрачную зубрилу с характерным прозвищем Мышь, к которому иногда добавляли его вторую часть Дайсписать, два солидных, взрослых мужчины смотрят так, словно в домик вошла самая натуральная королева красоты…

Нет, после увиденного в зеркале я понимала, что выгляжу неплохо, но не думала, что реакция Виталия и Игоря будет настолько искренне-восторженной.

– Вы и правда очень красивы, – справившись с эмоциями, произнес Виталий. – Поверьте, я за свою жизнь повидал немало эффектных девушек, сознающих свою красоту, как говорится, знающих себе цену. И это знание, попахивающее меркантильной надменностью, лично меня отталкивает. Вы прекрасны именно отсутствием неестественности в вашем образе, как только что распустившийся цветок, еще не ведающий, что такое восхищение толпы и не зазнавшийся от этого восхищения.

Я почувствовала, что краснею еще больше. И теряюсь, так как подобных слов мне никто никогда не говорил.

– Не обращай на него внимания, Овечкина, он всегда умел выдавать витиеватые комплименты, – проворчал Игорь, уже улыбаясь. И, повернувшись к Виталию, добавил: – Искренне рад за тебя, дружище. Зная твой характер, я опасался, что гости заподозрят фальшь в нашем сегодняшнем шоу. А вот сейчас я вижу, что церемония пройдет на ура. Жених выглядит счастливым, невеста взволнованной, так что, думаю, пора нам выдвигаться к гостям, пока этот бесценный эффект не развеялся под гнетом откровенно скучной церемонии.

– Гарри, не будь занудой, – усмехнулся Виталий. – Хотя ты прав, пора уже приступать к тому, зачем мы все тут собрались. И да, Илона, спасибо тебе, ты совершила настоящее чудо. Пожалуй, за твои труды тебе положен двойной гонорар. Что скажешь, Игорь?

– Скажу, что ты, похоже, совсем потерял голову от моей студентки, – вполне серьезно произнес преподаватель экономики. – Я за годы нашего знакомства ранее дважды видел этот блеск у тебя в глазах, и хочу напомнить, что ничем хорошим те истории не заканчивались. Ты как минимум становишься рассеян и расточителен.

Виталий расхохотался.

– Игорь, ну правда, хорош душнить. Илона реально заработала свои деньги с премиальными. Хороших специалистов нужно поощрять, и тогда они в следующий раз отработают еще лучше.

– Ну ладно, – сменил Игорь наигранный гнев на милость. – Деньги переведу сразу после церемонии, а то мы уже опаздываем.

Глава 9

Если честно, я еще до начала свадьбы чувствовала себя зверски уставшей.

Когда тебя вырывают из твоей непростой, но привычной жизни и, словно котенка в пруд, бросают в гущу событий, ярких и стремительно сменяющих друг друга, точно стеклышки в калейдоскопе, – это выматывает. А когда эмоциональная усталость накладывается на устойчивый двухдневный недосып, то в моем случае все события воспринимаются словно в тумане и запоминаются отрывками.

…Вот меня знакомят с какими-то людьми, и Игорь негромко подсказывает на ухо:

– Ничего не говори, просто улыбайся.

…Вот он же, держа мою руку в своей, ведет меня под пышную искусственную арку, сплетенную из настоящих живых цветов, под которой, очень искренне улыбаясь и неотрывно смотря на меня, стоит Виталий.

…Вот какая-то женщина спрашивает, согласна ли я стать женой Виталия, и я, как механическая запрограммированная кукла, отвечаю «да», а в голове, словно заезженная пластинка, крутится одна и та же мысль: «Поскорее бы все это закончилось». Поскольку уже голова гудит от множества голосов гостей, смешавшихся в единый неровный шум, а губы растрескались и болят от резиновой, фальшивой улыбки, в которую я их растягиваю, потому что так надо…

…Вот Виталий надевает мне на палец кольцо, и мне нужно сделать для него то же самое. Но его кольцо налезает слишком туго, и мне приходится прикладывать силу, чтобы протащить его через сустав – и при этом думать о том, как бы не потерять свое, так как оно сделано не по размеру и болтается, норовя соскочить с пальца…

Но это было лишь начало долгого дня, в течение которого происходило еще много чего…

И долгое, нудное застолье с придурковатым тамадой, придумывающим идиотские конкурсы.

И канонада салютов над головой, от которой я каждый раз невольно зажимала уши.

И тосты, когда все кричали «Горько!», и Виталий целовал меня с явным удовольствием, но очень деликатно и осторожно, едва касаясь своими губами моих, за что я была ему очень благодарна…

Благодарна просто потому, что по-настоящему со взрослым мужчиной целовалась впервые в жизни. Несколько детских поцелуйчиков со сверстниками не в счет, да и было это давно, словно в другой жизни. А сейчас я, к своему удивлению, почувствовала, как от легкого прикосновения сухих, обветренных губ Виталия по моему телу проходит дрожь и голова начинает кружиться так, что я всерьез опасаюсь упасть, потеряв равновесие…

А еще я навсегда запомню его глаза возле моего лица.

Серьезные и внимательные.

Я поняла: он видит мое состояние и следит за тем, чтобы я не упала, осторожно поддерживая меня за талию и готовясь подхватить, если я и вправду начну заваливаться назад.

Что это? Вежливая забота взрослого человека по отношению к малознакомой девушке, с каким воспитанные люди старушек через улицу переводят?

Или же нечто иное?..

Ответа не было. Да я его и не искала, и не ждала. Не до того было…

Мое сознание словно раздвоилось.

Одна часть меня прекрасно понимала, что все происходящее – фейк, шоу, на котором я – непрофессиональная артистка, приглашенная лишь отыграть свою несложную роль.

А другая, внутренняя, на уровне пресловутого женского чутья постепенно осознавала, что сейчас я для Виталия не просто живой манекен, наряженный в свадебное платье, а нечто большее…

Порой я ловила на себе его взгляд. Так не смотрят на людей, которые тебе безразличны. Его глаза сияли изнутри, как, наверное, должны сиять глаза настоящего жениха на настоящей свадьбе при взгляде на самую что ни на есть настоящую невесту…

И от этих его взглядов меня бросало то в жар, то в холод.

Я чувствовала, как горят мои щеки, как сбившееся дыхание пытается поймать привычный ритм, но что-то не очень хорошо у него это получается…

– Поешь что-нибудь.

Голос Виталия, наклонившегося в мою сторону, был полон самой настоящей, искренней заботы, замешанной на легком волнении (мужчины такого калибра вряд ли умеют мандражировать по-настоящему).

– Мы тут уже два часа сидим, а ты ни к чему не притронулась.

– Спасибо, не хочу, – проговорила я голосом, севшим от самого настоящего, зашкаливающего волнения. – Аппетита нет.

– Понимаю, – улыбнулся Виталий. – Попробуй этот коктейль. Станет легче, обещаю.

Он протянул мне бокал вычурной формы. Я взяла. Куда деваться-то? Жена, пусть даже фиктивная, должна на публике выглядеть послушной, чтоб не поцарапать ненароком своим поведением имидж солидного мужчины. Это дальше уж как получится…

Приятная на вкус жидкость разлилась по телу обволакивающим теплом. Градус нервного напряжения и правда слегка понизился, зато меня начало серьезно так клонить в сон. Возможно, если б не музыка, громкие выкрики тамады и вопли изрядно набравшихся гостей, я бы вполне себе спокойно могла положить скрещенные руки на стол, водрузить на них свою раскрашенную голову и банально отрубиться…

– Потерпи еще немного, – прошептал мне на ухо Виталий. – Мне тоже все это уже осточертело. Через час никто и не заметит, что мы свалили.

– Час я продержусь, – мужественно произнесла я, усилием воли поднимая отяжелевшие веки, нагруженные дополнительно тушью на ресницах, сейчас я прям ощутимо чувствовала вес черной краски на них, как замученная свадебная лошадь наверняка страдает под весом множества колокольчиков, вплетенных в ее гриву…

Конечно, было немного интересно наблюдать за гостями. Понятно, что на свадьбе Виталия гуляли люди небедные – мужчины в строгих костюмах, от которых за версту веяло деньгами, за них заплаченными, и дамы в красивых платьях, увешанные украшениями, словно новогодние елки.

– И как тебе гости? – поинтересовался Виталий, заметив мой интерес.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Мне кажется, некоторые женщины надели на себя слишком много золота и камней. Да и у многих мужчин массивные перстни, цепи, браслеты, которые смотрятся несколько странно…

– Это нормально, – хмыкнул Виталий. – Так нищета представляет себе богатство. Мне приходилось общаться с супербогатыми людьми, чье состояние превышает активы всех, кто находится сейчас на этой свадьбе. Знаешь в чем они приходили на переговоры? В свитерах и джинсах. У женатых на пальцах обычные тоненькие золотые кольца. И все. Тот уровень, когда люди могут себе позволить обсуждать миллиардные сделки в свитерах. Я пока до такого еще не дорос. Но буду стремиться.

То, что говорил Виталий, было интересно, вот только я слишком устала, чтобы оценить информацию по достоинству. Однако я честно отсидела обещанный им час, а может, и больше – когда знаешь, что пытка скоро закончится, ждать ее окончания немного легче.

– Пошли, – наконец произнес Виталий, беря меня за руку.

Интересно. Тепло его ладони меня взбодрило, будто к моим пальцам, лежащим в лопатообразной лапе этого сильного человека, подсоединили источник энергии.

– Дамы и господа! – заорал в микрофон тамада. – Жених и невеста, а точнее, уже муж и жена покидают нас! Надеюсь, ненадолго?

– Ага, – бросил через плечо Виталий. И тихо добавил: – Клоун, мать его… Из цирка «Фантазия».

– Откуда? – не удержалась я от вопроса. Когда Виталий сказал «пошли», куда сон делся! Вот я на радостях и осмелела.

– Цирк такой в Таиланде. Хотя клоунов там нет, это я так брякнул, не подумав. Мозги уже не работают от всего этого. Не была?

– Где?

– В Тае.

Я усмехнулась.

– Ага, я. В Таиланде. Действительно смешно.

– Значит, не была, – кивнул Виталий. – Стало быть, как туда попадем, «Фантазия» с меня.

Мне подумалось, что он одновременно и устал, и перебрал лишнего, потому и метет всякую чушь. В принципе, жениху простительно. То есть мужу. А фиктивному, которому не надо строить перед свежей женой приличного человека, особенно.

Когда мы вышли наружу, Виталий подошел к красивой черной машине, нажал на кнопку на брелоке, и автомобиль ответил ему тихим лошадиным ржанием. Я аж проснулась от удивления, хотя уже почти спала на ходу.

Увидев мою реакцию, Виталий рассмеялся.

– Породистый «мерин» узнал хозяина, ничего удивительного, – сказал он, галантно открывая передо мной дверь. – Поехали отсюда уже.

Глава 10

Машина практически бесшумно неслась через лес по дороге, ведущей обратно в город.

– А это ничего, что мы сбежали со свадьбы? – поинтересовалась я.

– Думаешь, гостям на таких свадьбах важны жених с невестой? – криво улыбнулся Виталий. – Им и свадьбы такие в целом пофиг. Это рабство статуса. Если пригласили, значит, ты в команде, в кругу таких же, как ты. Не пригласили – значит, с тобой что-то не так, если свои же тебя игнорят. Потому люди просто приходят по приглашению. И отдыхают как умеют – а точнее, как привыкли отдыхать еще до того, как стали богатыми. То есть в большинстве своем нажираются в слюни. И когда видишь, что они уже не отличают жениха от официанта, можно смело уходить. Ритуал соблюден, все довольны, скучное и местами омерзительное шоу под названием «жизнь» продолжается.

Виталий говорил просто и в то же время красиво. Его глубокий голос, богатый интонациями, завораживал: и не захочешь слушать – а заслушаешься. Возможно, до того, как стать богатеем, он был геологом, например. Сидел у костра с такими же, как он, пел под гитару, и сильные, настоящие люди слушали его, глядя на пламя и вспоминая тех, кто ждет их дома…

– Задумалась?

– Немного, – отозвалась я, сбрасывая с палитры воображения слишком живую картинку. – А куда мы едем?

Машина уже покинула лес, въехала в город, но двигались мы явно не к моему дому.

– Ко мне, – отозвался Виталий. – Я твой муж, ты моя жена, поэтому, наверное, странно было бы, если б мы ехали куда-то в другое место.

Я проснулась окончательно.

– Подождите. Мы вроде договаривались, что отыграем фейковую свадьбу – и я свободна. Или я что-то не поняла?

– Ты и сейчас свободна, – сказал Виталий. – И мы вроде как уже на «ты», коль уж муж и жена, пусть даже фиктивные. Но извини, я не вожу с собой наличные. Приедем, рассчитаемся, а дальше сама решай, что делать.

– Не поняла, – мотнула я головой. – Что значит «сама решай»? Какие у меня варианты, кроме как, отработав свою роль, вернуться домой и продолжить жить своей жизнью?

Взгляд Виталия оторвался от дороги, и показалось мне, что его глаза заглянули мне прямо в душу, заставив ее как-то непривычно для меня шевельнуться – так дикий котенок вздрагивает от ладони, прикоснувшейся к нему, боясь, но понимая своим звериным чутьем, что эта тяжелая рука не причинит ему вреда…

– Понимаешь, – сказал он, – ты мне понравилась. Если честно, не знаю, насколько серьезно, еще не разобрался в себе, но что понравилась – это факт. И я хотел бы узнать тебя поближе, если ты позволишь.

– Вообще-то это не входило в наш договор, – осторожно заметила я.

– Считай происходящее форс-мажором, – улыбнулся Виталий. – А когда форс-мажор происходит по вине заказчика, он всегда оплачивается. Сколько будет стоить, допустим, неделя твоего времени?

Видимо, он заметил мысль, немедленно отразившуюся у меня на лице, и все сразу понял.

– Не подумай плохого, я не насилую бедных студенток, – быстро сказал он. – Просто неделя ненавязчивого, надеюсь, общения с бонусом… ну, скажем, в миллион за потраченное время тебя устроит? К тому же пойми: пока Игорь будет заниматься переводом активов фирмы на тебя, со стороны может показаться странным, что мы с молодой женой живем порознь.

В его словах была логика. К тому же еще миллион вдобавок к обещанным пятистам тысячам…

Я, конечно, как и все без исключения девушки мира, считала себя эталоном порядочности, бескорыстности и благонравия. Вот только когда тебе предлагают такую сумму за неделю общения, это, черт возьми, аргумент…

– Но я должна ухаживать за бабушкой, – попыталась вяло отбрехаться я. – К тому же у меня сессия на носу.

– К бабушке я сегодня же отправлю сиделку и домработницу, у меня есть на примете отличное агентство, – решительно произнес Виталий. – А с сессией Игорь разберется. Ну что, по рукам?

– Только одна неделя, – твердо подытожила я.

– Договорились, – улыбнулся Виталий.

…Дом у него был, конечно, впечатляющий.

Трехэтажный красивый кирпичный особняк, обнесенный высоким забором по периметру обширной, ухоженной территории. Небольшой дворец посреди большой поляны, засаженной аккуратно подстриженной травой.

– Вот моя скромная холостяцкая обитель, – сказал Виталий, когда мы, миновав механические раздвижные ворота, въехали на территорию и вылезли из машины. – Точнее, уже не холостяцкая. Как-никак, законную жену домой привез. Ну, пойдем, дом покажу. Надеюсь, тебе понравится.

Ну что тут можно было сказать… Такое не могло не понравиться.

Когда я перешагнула порог особняка, мне показалось, будто я вошла во дворец. Мне приходилось бывать в музеях, ранее бывших дворцами царствующих особ и их приближенных, и сейчас у меня возникло стойкое впечатление, что я попала в такой музей.

Мраморные колонны с красивыми завитушками поддерживали потолок второго этажа. Широкая лестница из зеленого камня с резными перилами вела наверх. По стенам были развешаны картины в массивных старинных рамах, покрытых патиной. Вдоль стен раскорячились старинные стулья и диваны с подлокотниками в виде львиных голов и ножками, изображающими когтистые лапы. А с потолка свисали три многоярусные люстры, похожие на перевернутые золотые торты, обильно украшенные хрустальными подвесками, искрящимися и переливающимися под светом ламп…

Внезапно пришло осознание, что Виталий здесь просто живет. Так же, как я живу в нашей с бабушкой тесной квартирке, которая, наверное, по площади меньше собачьей будки на подворье моего свежеиспеченного мужа.

Виталий, заметив мой офигевший взгляд, усмехнулся:

– Как тебе?

Я немного нервно пожала плечами.

– Не уверена, что смогла бы чувствовать себя комфортно в этом музее. А уж тем более жить в нем.

– Дело привычки, – сказал Виталий. – Хотя, если честно, мне самому вся эта хохлома в стиле ампир – примерно как брендовый пиджак с галстуком: движения стесняет, на шею давит, но носить надо, иначе тусовка не поймет.

– Игорь то же самое говорил, – улыбнулась я.

– Неудивительно, – усмехнулся Виталий. – Мы с ним настолько давно друг друга знаем, что уже мыслим одинаково. – Он огляделся, словно искал кого. – Так, а где вся прислуга? – И тут же хлопнул себя по лбу: – Совсем из головы вылетело – я ж ее отпустил до завтра! Планировалось, что мы заночуем в усадьбе. Но кто же мог подумать, что на свадьбе будет настолько тухло, а ты окажешься настолько красивой?

Я почувствовала, что снова краснею.

– Да ладно тебе, не смущайся, – по-мальчишески задорно улыбнулся Виталий. – Слушай, а ты есть не хочешь?

Я прислушалась к себе – и поняла, что хочу, да еще как! На свадьбе кусок в горло не лез из-за нервного напряжения, а сейчас отпустило – и организм настоятельно потребовал компенсации за мандраж.

– Лично я б сейчас влегкую заточил небольшого крокодила в пряном соусе, – сказал Виталий.

Я приподняла бровь:

– Надеюсь, это аллегория?

– Да нет, – дернул плечом Виталий. – Это популярное тайское блюдо. Но сомневаюсь, что у нас в холодильнике есть эдакий деликатес. Пошли посмотрим, что нам оставил повар для предотвращения голодного обморока. Но сначала давай переоденемся, а то не знаю как тебя, а меня изрядно достали эти свадебные доспехи.

Он с улыбкой провел рукой по лацкану пиджака, на мой взгляд, смотревшемуся на нем очень круто. Впрочем, в домашней одежде любому человеку удобнее, чем в любой официальной. Даже интересно, почему во всем мире принято в качестве парадной униформы носить вещи, которые доставляют дискомфорт? Чтоб солидным господам и дамам высшего света жизнь медом не казалась? Подозреваю, что все эти неудобные шмотки много лет назад придумали нищие портные, чтобы хоть так отомстить важным и надменным господам.

Виталий провел меня в комнату…

Ну как – в комнату? Скорее, в зал внушительных размеров, где вдоль стен стояли высокие старинные шкафы с резьбой на дверцах, потемневших от времени. Искусный мастер в незапамятные времена изобразил на каждом из шкафов сцены, которые, вероятно, должны были соответствовать содержимому громоздкой, но очень красивой мебели.

На дверцах одного из шкафов была изображена сцена охоты – собаки гнали лося, а на заднем плане в величественное животное целился из арбалета мужчина в старинном костюме. Соответственно, можно было предположить, что этот шкаф предназначался для хранения охотничьей одежды.

На дверцах другого шкафа парень и девушка ехали на тонконогих лошадях – вероятно, внутри за этими дверцами должна была находиться одежда для конных прогулок…

Мы остановились возле третьего шкафа с семейной сценой на дверцах: отец, мать и четверо детей сидели за длинным обеденным столом, а двое слуг их обхаживали – один наливал из кувшина вино в бокал хозяина семейства, второй нес блюдо с целым поросенком на нем, по всей видимости, жареным.

Я подавила в себе вопрос, сколько ж мог стоить такой комплект мебели для гардеробной. Цифры мне ничего не скажут, я таких денег все равно сроду не видела. А показаться перед хозяином дома нищенкой, по воле странного случая попавшей во дворец, я всегда успею.

Виталий открыл дверцы шкафа и воскликнул:

– Ну что ж, Руффа, как всегда, на высоте! – И тут же пояснил: – Руффа – это наша кастелянша. Следит за бельем и одеждой. А на странное имя не обращай внимания – она филиппинка. Я вас потом познакомлю. Кстати, по-русски она говорит отлично, училась здесь на модельера, но работать у меня оказалось выгоднее. Модельеров сейчас – как кошек бесхозных, а вот грамотную кастеляншу найти – проблема.

Действительно, на полках и вешалках внутри шкафа одежда была разложена с какой-то маниакальной аккуратностью, причем каждая вещь была или в пакете, или в специальном чехле. На двух пакетах были наклеены заметные стикеры с надписями, выполненными каллиграфическим почерком: «Для господина» и «Для госпожи».

– Не люблю я эти средневековые закидоны насчет господ, но Руффу не переубедить, – сказал Виталий, доставая пакеты и протягивая мне тот, что был «Для госпожи». – Я ей сказал купить для тебя что-нибудь на ее вкус – и практически уверен, что она не ошиблась с выбором.

– Купить? – удивилась я. – Ты же вроде говорил, что не был уверен насчет того, что я тебе понравлюсь, и привезти меня сюда было спонтанным решением. Или я неправильно поняла?

– Видишь ли, – сказал Виталий, распечатывая свой пакет. – Хороший бизнесмен должен уметь просчитывать вероятности. В данном случае их было не так уж много: если ты мне не понравишься – что ж, все останется в рамках наших договоренностей. Но при этом я не исключал, что при виде невесты мне в голову может прийти некое спонтанное решение – и на этот случай я заранее отдал необходимые распоряжения.

Я даже слегка подвисла на пару секунд от подобной логики. А когда пришла в себя, сказала:

– Спасибо за урок. Никогда не думала, что можно продумывать столь ветвистые проекции в будущее, учитывая сложности собственного непредсказуемого характера.

Виталий расхохотался.

– Ничего себе построение фразы! Слушай, да с тобой, я чувствую, не соскучишься! Обожаю девушек, с которыми есть о чем поговорить и которые умеют подкалывать столь изящно.

– Я здесь в единственном числе, если что, – заметила я. – Хотя при твоих активах не исключаю наличие у тебя гарема разговорчивых подкалывальщиц, которым я в подметки не гожусь.

Виталий аж поперхнулся.

– Извини, ляпнул не подумавши. В общем, думаю, нам с тобой будет весело. Давай уже переоденемся и поищем, что у нас есть в плане пожевать.

В пакетах оказались очень красивые и мягкие спортивные костюмы. А еще в шкафу нашлись две коробки с кроссовками, снабженные аналогичными стикерами.

Я забрала пакет с костюмом и коробку с обувью и ушла в просторную примерочную, где с удовольствием стянула с себя свадебное платье, после чего надела то, что приготовила для меня Руффа. И даже не особенно удивилась тому, что одежда пришлась мне впору, словно ее специально шили для меня на заказ. Если вышла замуж за волшебника, не стоит воспринимать чудеса как нечто необычное.

Костюм оказался очень мягким, подкладка прямо ласкала тело. И кроссовки, словно специально сшитые на меня, были легкими, совершенно невесомыми, и чудилось, будто я ступаю не по полу, а по мягким подушкам.

Я вздохнула.

Конечно, понятно, что жизнь «по-богатому» – это совсем не то, что представляло собой мое каждодневное существование, которое, по сути, было просто выживанием в агрессивной среде.

Когда же у тебя есть деньги, каждый день превращается в постоянное, непрерывное наслаждение комфортом.

Во всем, даже в мелочах.

Аромат изысканного блюда, коснувшийся твоих ноздрей в ресторане…

Изящная золоченая финтифлюшка на резном подлокотнике старинного кресла, за которую зацепился взгляд…

Тихий рокот двигателя машины, навевающий мысли о скорости и надежности современной кареты, в которой передвигается нынешняя знать…

Или вот, например, просто кроссовки, которые не ощущаются на ноге и которые не требуется разнашивать…

– Женушка, ты скоро там?

По голосу Виталия было понятно, что он улыбается. Я оторвалась от зеркала, в котором рассматривала себя, в процессе слегка задумавшись, – и выпорхнула из примерочной.

– Я уже. И ты забыл добавить «фиктивная» перед «женушкой».

– Ты прекрасна даже в спортивке, – заметил Виталий, окинув меня взглядом. – И да: даже фиктивная жена не перестает быть красивой оттого, что наш брак является следствием финансового договора.

– Спасибо за комплимент, ты тоже очень хорошо выглядишь, – сказала я, оценив атлетическую фигуру мужа, которую выгодно подчеркнул спортивный костюм. – И да: так-то любой брак – это отчасти финансовый договор.

– Не отчасти, а всецело, – усмехнулся Виталий. – Только это типа из морально-этических соображений не проговаривается при заключении брака, зато потом практически всегда всплывает при его расторжении. Слушай, давай хотя бы сегодня не будем говорить о договорах и деньгах? И о том, что мы поженились для того, чтобы провернуть небольшую бизнес-аферу. Предлагаю сегодня тупо отдохнуть от всего и прежде всего чего-нибудь сожрать. Что скажешь?

– Я только за, – улыбнулась я.

…Кухня в особняке Виталия была похожа на космический корабль. Огромная, набитая блестящей техникой, предназначение большинства из которой с ходу понять было затруднительно.

Виталий подошел к громадному двустворчатому холодильнику, распахнул дверцы и улыбнулся:

– Адлай тоже не подвел. Это наш повар, он тоже с Филиппин. Наготовил на целую армию. Что скажешь насчет жареного седла ягненка с весенними овощами?

Я развела руками:

– Если честно, я не очень люблю баранину за привкус и запах.

Виталий усмехнулся:

– Давай так: ты попробуешь, и если блюдо не понравится, с меня штраф за безоглядную уверенность в способностях Адлая. Скажем, сто тысяч?

Я пару раз хлопнула глазами, откровенно растерявшись. Виталий же при виде моего офигевшего лица рассмеялся:

– Все понял, можешь ничего не говорить. Не понравится – считай, что штраф с меня.

И засунул в какой-то шкаф, смахивающий на навороченную микроволновку, два больших блюда, на которых были красиво разложены мясо и овощи.

– Не сочти меня нищебродом, но под баранину я предпочитаю мальбек, – сказал Виталий, подходя к стойке с винными бутылками. – Ты не против?

– По-моему, ты сейчас издеваешься, – усмехнулась я. – Взял в жены девушку из низов, которая априори вообще ничего не понимает в вашей высокой кухне, и задаешь такие вопросы.

– Да брось, – махнул рукой Виталий. – Я сам родился, считай, в промзоне, просто характер упертый, ну и повезло немного, вот и пролез в, типа, олигархи. И из-за своего дурного характера сейчас проблемы поимел кое-какие, так что приходится выкручиваться. А так-то мы с тобой одного поля ягоды, так что давай по-простому. Я сам эти выпендрежи высшего света не люблю. Кстати, сожрать кусок баранины на кухне, запивая ее не особо дорогим вином, – это к высокой кухне вообще никаким боком.

Я улыбнулась.

Виталий и правда был далек от понтов, свойственных богатеям. Простой мужик, с самого низа сумевший взобраться на вершину финансовой пирамиды и не чувствующий себя по этому поводу полубогом. Это располагало, и я даже немного расслабилась: все-таки нервное это дело, когда практически незнакомый мужчина привозит тебя в пустой дом, похожий изнутри на гробницу фараона, набитую золотом и драгоценностями…

Шкаф звякнул, Виталий достал из него блюда, разлил вино по бокалам. Похоже, мы оба зверски проголодались, потому довольно резво справились со своими порциями.

– Ну вот, теперь можно и с голоду помирать, – сказал Виталий, складывая крестом на блюде нож с вилкой. – Ну как тебе ягненок?

– Потрясающе, – искренне ответила я. – Похоже, осталась я без твоего штрафа. Нежнейшее мясо, ни привкуса, ни запаха. Даже не думала, что баранина может быть настолько умопомрачительной. Это какой-то большой кулинарный секрет?

– Да не особенно, – качнул головой Виталий. – Если я ничего не путаю, баранину Адлай заказывает из Новой Зеландии, оттуда мясо приходит наиболее нейтральное по вкусовым качествам. Ну и, разумеется, ягненок должен быть охолощенным и отстоенным.

– Это как?

– Ты точно хочешь это знать?

– Ага. Всегда интересовали секреты фокусников и кулинаров.

– Ну, я предупреждал, – вздохнул Виталий. – Ягненок должен быть обязательно кастрирован, и перед забоем простоять около десяти дней без движения в специальном очень тесном загоне. Это гарантия отсутствия специфического запаха и привкуса.

– Ужас какой, – поежилась я.

– Ты сама напросилась, – пожал плечами Виталий. – Хотя вряд ли это ужас. Скорее технология. Некоторые люди не могут принять того, что по природе мы хищники, самые жестокие и коварные на планете, оттого и пробравшиеся на вершину пищевой цепочки. И теперь мы кушаем фуа-гра из гусей, откормленных насильно, наггетсы из куриц, забитых на конвейере специальными аппаратами, отбивные из коров, которым на бойне вгоняют меж рогов стальные гвозди…

– Хватит, пожалуйста, – поморщилась я. – Я все понимаю, и я не ханжа, просто предпочитаю об этом не думать. Если разобраться, то и растения тоже все чувствуют, так что к веганам при желании также можно выдвинуть претензии насчет жестокости. Так что ж теперь, человечеству с голоду умирать?

– Похоже, мы с тобой найдем общий язык, – усмехнулся Виталий, поднимая бокал с вином, по цвету похожим на кровь. – Ну, жена, давай выпьем за то, что нам есть о чем поговорить. Редкое явление в современных семьях – поверь, я знаю, о чем говорю.

– За поговорить, – улыбнулась я, поднимая бокал в ответ.

Глава 11

Поговорить получилось хорошо.

Можно даже сказать – душевно…

Виталий рассказывал о своем детдомовском детстве, о дружбе с Игорем. О том, как после детдома их пути разошлись: друг пошел в экономический институт, а Виталий, всегда отличавшийся природным здоровьем и незаурядной физической силой, – в школу телохранителей.

Потом получилось так, что, окончив школу и начав работать, он реально спас жизнь одному богатому клиенту, который в благодарность подтянул Виталия к бизнесу.

И не пожалел.

Бывший телохранитель оказался парнем смышленым. Он буквально все схватывал на лету и довольно быстро выбился на руководящий пост в корпорации шефа. А дальше и свое дело открыл.

– В общем, повезло, – резюмировал Виталий. – Везение – оно как деньги: или есть, или нет. Ты можешь быть умнейшим человеком, гением своего дела. Но если везения нет, останешься никем в этой жизни. И знаешь, порой обидно видеть везучих дураков, которым все приплыло в руки только потому, что у них с везением все хорошо.

Я вздохнула.

– Как говорила моя бабушка, «у девушек есть два шанса в жизни: родиться в богатой семье и удачно выйти замуж. С первым тебе не повезло. Так что постарайся не пролюбить второй шанс».

Виталий рассмеялся:

– Насчет «пролюбить» – это твоя бабушка тонко подметила. Женитьба исключительно по любви, без расчета, часто разваливается из-за банальных бытовых проблем. А принцип этот, он и с мужиками работает, кстати. Только у девушек шансов, думаю, побольше будет. Все-таки богатые мужчины встречаются чаще, чем состоятельные девушки, мечтающие заполучить себе в мужья нищеброда. Ну что, выпьем за везение?

– Ты знаешь, я уже могу только пригубить за компанию. Чувствую, что мне на сегодня хватит.

Виталий внимательно посмотрел на меня, потом мягко дотронулся до моей руки.

– Слушай, Маш, извини, заболтал я тебя совсем. Денек выдался напряженный. За окном темно, спать давно пора, а я тут разоткровенничался.

– Ничего, – улыбнулась я, чувствуя, как от его прикосновения жар по моей руке мгновенно распространился до лица. – Я рада, что тебе со мной интересно. Жаль, что у меня не такая увлекательная биография, даже рассказать особенно нечего. Родилась зачем-то, училась, надеясь на будущее, работала, чтобы свести концы с концами и помочь бабушке. Вот и все жизнеописание.

– Достойная биография, кстати, – заметил Виталий. – Сейчас многие девчонки хотят всего и сразу, при этом не стесняясь в средствах для достижения своих целей. Рад, что это не про тебя. Ладно, пойдем покажу тебе твою комнату.

…Моя комната оказалась похожей на четырехкомнатные апартаменты королевы.

В спальне – огромная кровать с резным подголовником, большой диван, туалетный столик с телефоном в старинном стиле, огромный и роскошный камин.

В кабинете – рабочий стол, большой телевизор, диван, два кресла, камин поменьше.

В гардеробной – примерочная и куча шкафов.

Ну и ванная комната, которую язык не поворачивался назвать санузлом – это реально была просторная комната с ванной-джакузи, душевой кабиной, сауной и туалетом.

Разумеется, все комнаты были отделаны в стиле, буквально кричащем: «Смотрите все, сколько у меня денег! Было б можно, я бы стены оклеил стодолларовыми купюрами, жаль, что сейчас это не модно».

– Ну как тебе будуар жены скромного бизнесмена? – прищурился Виталий, когда я осмотрела помещение.

– Думаю, увидев такой скромный будуар, король-солнце срочно уехал бы в свой убогий Версаль, чтобы всласть покурить в сторонке.

Виталий рассмеялся.

– Слушай, ты мне нравишься все больше и больше. Боюсь, мне непросто будет расторгнуть наш фиктивный… кхм… прости, я обещал об этом не упоминать.

– Да ладно уж, – отмахнулась я. – Если ты не против, пойду я в душ, а потом срочно отправлюсь поспать. А то, боюсь, завтра в твоем распоряжении окажется не молодая фиктивная жена, а изможденный ходячий труп.

– Все-все, ухожу! – Виталий поднял руки, словно сдаваясь на милость победителя. – До утра ты меня больше не увидишь. Но если что, звони по внутреннему телефону ноль-ноль-шесть, и я прибегу помогать, выручать и спасать.

Он кивнул на перламутровый телефон, стоящий на туалетном столике.

– Ноль-ноль-шесть – это, как я понимаю, связано с Джеймсом Бондом? – поинтересовалась я.

– Конечно, – усмехнулся Виталий. – Все мужчины в душе немного мальчишки, воображающие себя крутыми агентами – спасителями несчастных женщин, запутавшихся в кнопках.

И ушел, помахав мне на прощанье и прикрыв за собой дверь.

Кстати, про кнопки он сказал не зря.

Когда я скинула с себя спортивный костюм и залезла в душ, то сперва растерялась от обилия кнопок и тумблеров. Но, к счастью, управление душем и его режимами было понятно интуитивно, по значкам. Так что уже через пять минут я наслаждалась мягкими струями режима «горный водопад», ласкающими мои шею и плечи так, словно это были руки мужчины, старающегося массажем случайно не причинить боль…

Внезапно я подумала о том, что будет, если вдруг сейчас в душевую войдет Виталий.

Без одежды.

Совсем…

У меня от такой мысли аж глаза, прикрытые от наслаждения, распахнулись как оконные створки от пары хороших пинков изнутри!

Конечно, я заору от неожиданности – а если честно, оттого, что порядочной девушке просто положено орать в подобной ситуации.

Хотя…

А жене что положено?

Это мы с Виталием знаем, что брак фиктивный, а по документам-то все официально… И что положено делать порядочной жене, когда муж голым заходит к ней в душ, я знала прекрасно: как-никак, не в Средневековье живем, и при наличии интернета об этом знают даже мегацеломудренные девы. Если, конечно, в наше время такие еще остались…

От этих мыслей у меня сладко заныло внизу живота, и грудь словно больше стала на полразмера. У меня хорошо с воображением, и я очень наглядно представила Виталия, его мощные руки, атлетический торс… И то, чему положено быть в нижней части торса, представила тоже, отчего моя правая рука полностью потеряла контроль над собой…

Нравился ли мне Виталий?

Определенно да!

Мужчина с такими внешними данными и положением в обществе не может не нравиться. И относился он ко мне хорошо, общаться с ним было приятно и интересно. Возможно, я даже хотела его как мужчину – судя по тому, что творила сейчас моя рука…

Да нет, какое там «возможно». Определенно хотела, несмотря на то, что все мои познания о сексе основывались на фильмах, которые я смотрела, каждый раз краснея так, что казалось, сейчас уши загорятся…

Но в то же время я отдавала себе отчет, что не очень-то хочу целоваться с Виталием, прижиматься к нему, ласкать его, обнимать. В теории все это можно было, наверное, сделать, и не исключаю, что даже некоторое удовольствие от этого я бы получила… Но если бы у меня был выбор, нежиться в объятиях Виталия или же обойтись без этого, я бы однозначно выбрала второе…

Сейчас – да, мне хотелось, чтобы он вошел сначала в душевую, потом в меня. Взял без прелюдий, так, чтобы несколькими ударами загнать меня на пик наслаждения… а потом исчез. Растворился в горячем тумане душевой, чтобы я могла спокойно отдышаться, продолжая нежиться под ласковыми струями горячей воды…

Впрочем, все это произошло и без Виталия.

Мое тело содрогнулось, словно по нему прошел электрический ток – и разыгравшееся воображение отпустило мой мозг, позволив ему погрузиться в облако нежного удовольствия, которое случается после качественного оргазма…

Я улыбнулась, ладонями смывая со своей кожи капли пота и мелкие нервные мурашки.

– Спасибо, Виталий, – прошептала я. – Спасибо, что твой образ вовремя пришел ко мне – и ушел тоже вовремя.

Я вылезла из душа, вытерлась потрясающе мягким полотенцем и нырнула в кровать, огромную, словно футбольное поле. И даже успела подумать о том, что, наверное, не усну на кровати таких непривычных габаритов, вдобавок стоящей в огромной комнате с жутковатыми тенями, прячущимися в дальних углах…

Но пока я все это думала, усталость прошедшего дня сработала как безотказное снотворное, от которого я почти мгновенно провалилась в темную бездну сна.

Глава 12

Мне почудилось, что я только закрыла глаза – и почти сразу проснулась…

Но это только почудилось.

Короткая часовая стрелка красивых каминных часов, подгоняемая длинной минутной, уверенно подбиралась к цифре «10». То есть я бессовестно продрыхла почти половину суток! Во`т что могут сделать нервные переживания, связанные со свадьбой, и мягкая кровать, из которой, даже выспавшись, решительно не хочется вылезать.

Но вылезти пришлось.

Меня буквально выбросила из нежных объятий постели мысль: «Как там бабушка?!»

И сразу следом: «Какая же я свинья! Она там болеет, а я тут прохлаждаюсь-развлекаюсь, сволочь бессовестная!»

Я схватила спортивный костюм, небрежно брошенный на спинку кресла, влезла в него, обулась – и тут в дверь постучали.

– Можно?

Это был голос Виталия.

– Да-да, входи.

Дверь распахнулась, но в комнату вошел не Виталий, а огромный букет роз, красных, как кровь древнегреческой богини любви, согласно легенде, подарившая этим цветам их прекрасный цвет. Букет был настолько большим, что за ним реально было не видно моего фиктивного мужа.

– Привет, жена, – сказал Виталий, опуская букет в высокую вазу, стоящую в углу. – Это тебе.

– Спасибо, – улыбнулась я. – А в честь чего?

– Ну как? В честь первого дня твоей замужней жизни, – улыбнулся Виталий в ответ. И тут же поправился: – Точнее, нашей семейной. И да, хочу сказать, что без косметики ты мне нравишься больше. Естественная красота, на мой взгляд, всегда смотрится выигрышнее, чем наведенная.

Я слегка растерялась.

Мне всегда казалось, что красота – это не про меня. Ну, натуральная блондинка – это да, что есть – то есть. Но без косметики мы все невзрачные мышки. Так, белое полотно, на котором хочется нарисовать что-то поприличнее, чем холст с глазами.

Но восхищенные глаза Виталия определенно не врали.

Интересно, что ж он такого во мне нашел?

Я украдкой бросила взгляд в большое зеркало, висящее на стене…

Ну конечно!

Вчерашний душ смыл большую часть марафета, который был наведен на мое лицо перед свадьбой. Но ресницы и брови даже после умывания остались темными. И слегка завитая прическа если и сбилась, то ненамного.

Надо признать, в таком виде я даже себе немного понравилась. Надо будет на досуге позвонить Илоне и поинтересоваться, чем это таким несмываемым они меня намазали. Прям чудо какое-то, а не косметика, и это чудо мне сейчас действительно захотелось сохранить. Все-таки надо признать, что это приятно, когда мужчина смотрит на тебя настолько сияющими глазами.

И тут я невольно покраснела, вспомнив, чем занималась вчера в душе, представляя Виталия. Мне вдруг стало очень стыдно. Всего-ничего друг друга знаем, а я уже позволяю себе в мыслях такое…

– Румянец тебе тоже идет, – заметил Виталий. – Как насчет завтрака перед полетом?

– Перед каким полетом? – удивилась я.

– Ну я же обещал сводить тебя в цирк «Фантазия», – пожал плечами Виталий. – А настоящий мужчина должен держать свое слово. К тому же мое окружение не поймет, если мы с тобой не отправимся в свадебное путешествие. Думаю, Таиланд для этого вполне подойдет.

Сказать, что я растерялась, – это ничего не сказать. К такому жизнь меня не готовила.

– Да у меня даже загранпаспорта нет… – попыталась вяло возразить я.

– Уже есть, – улыбнулся Виталий. – Его привезут прямо в аэропорт. У нас с тобой час на умыться, позавтракать и собраться. Впрочем, собираться особенно не придется, мы летим без багажа. Все, что нужно, купим там.

– Но у меня же бабушка…

– Ах да! – Виталий хлопнул себя по лбу. – Извини, не сказал сразу. Позвони ей по видеосвязи.

– Но у нее старенький мобильный, кнопочный.

– Уже нет. Момент, я сам наберу.

Он достал из кармана смартфон, набрал номер, после чего протянул гаджет мне.

На экране появилось лицо бабушки.

– Привет, родная, – проговорила я. – Как ты?

– Здравствуй, внученька. Я уж и не знаю, что сказать. Тут из социальной службы две девушки пришли, азиаточки. Квартиру отмыли, продуктов привезли, наготовили еды столько, что мне за неделю не съесть. Одна уже ушла, вторая осталась. Сказала, будет эти сутки со мной, потом вторая ее сменит. Я и не знала, что такое сейчас возможно. Да, тут твой друг Виталик ко мне утром приезжал, сказал, что вы с ним отдохнуть собираетесь. Телефон вот мне подарил новый, красивый, только я в нем еще не разобралась толком. Но мне Малайа поможет. А ты съезди с Виталиком, отдохни. Я в людях разбираюсь, он хороший человек.

– Спасибо, бабуль, я подумаю, – сказала я, смахнув набежавшую слезу.

– Да и думать нечего, – улыбнулась бабушка. – Что тебе со мной, старой, всю жизнь, что ли, рядом сидеть? Езжай обязательно… Ой, тут Малайа мне кашу принесла. Если захочешь, вечером позвони.

– Конечно позвоню.

– Ну, пока, внученька…

– Пока, бабуль.

Я протянула телефон Виталию.

– Ты съездил к бабушке? И телефон ей подарил? И прислугу нанял? Зачем?

– Ну а как вы будете общаться, когда мы уедем? – удивился он. – Ты о ней переживаешь, она о тебе. Какой это будет отдых, если заранее не решить этот вопрос?

– Как я с тобой за все рассчитываться буду – не представляю… – покачала я головой.

– О чем ты? – поднял вверх брови мой фиктивный муж. – Все в рамках нашего договора. Просто я привык, чтобы людям, которые помогают мне, эта помощь не была в тягость. Тогда и результат будет оптимальным.

Он говорил сухими, деловыми фразами, но по его глазам я видела, что думает он совсем другое. Любая женщина на интуитивном уровне чувствует, что нравится мужчине – а Виталию я явно нравилась.

И это было приятно.

Очень.

Особенно после того, как он позаботился о бабушке. Надо же! С утра, пока я дрыхла, он уже лично съездил к ней, познакомился, решил все возможные проблемы…

Это очень подкупало, заставляя взглянуть на него совсем другими глазами.

– Спасибо, – негромко проговорила я. – Насчет путешествия – я согласна.

– Вот и отлично! – воскликнул Виталий. – Тогда умывайся, перекусим – и стартуем. У нас сегодня будет непростой день.

В дом уже вернулась прислуга – поджарые парни и симпатичные девушки азиатской внешности, которые при виде меня и Виталия кланялись, пряча глаза.

– Никак не могу отучить их от этого средневековья, – пожаловался Виталий.

– Выглядит, конечно, довольно колониально, – согласилась я. – Мне от этих поклонов, мягко говоря, не по себе.

– С другой стороны, их так приучили с детства, потому придется смириться, – вздохнул мой муж. – Ладно, пойдем в столовую. Они не допустят, чтобы мы так же, как вчера вечером, ели на кухне.

Завтрак был впечатляющим. Несколько видов салатов, красиво оформленный омлет, бекон, еще что-то симпатичное, похожее на творожную запеканку… И тут же за нашими креслами встали два паренька, готовые, как я понимаю, исполнять наши прихоти.

Поняла я правильно.

– Привыкай, – улыбнулся Виталий, перехватив мой офигевше-затравленный взгляд. – Как говорится, статус обязывает.

Вообще-то мне кусок в горло не лез под пристальными взглядами прислуги, готовой моментально наполнить мою тарелку, подлить кофе, заменить салфетку, которой я только лишь промокнула губы. Но я все-таки умудрилась съесть немного омлета с салатом, запивая завтрак просто восхитительным кофе, совершенно не похожим на тот, что мне доводилось пить ранее…

Трапеза уже подходила к концу, когда телефон Виталия мелодично тренькнул.

– Так и знал, – усмехнулся Виталий, прочитав сообщение. – Наш рейс задерживается на два часа. Что ж, значит, у меня будет время показать тебе дом. Надеюсь, ты не против?

– Конечно нет, – отозвалась я. – Всегда любила прогулки по дворцам и музеям…

При свете дня дом Виталия производил менее гнетущее впечатление, чем вечером. Впрочем, возможно, я просто начала в нем понемногу осваиваться – человеку вообще свойственно быстро привыкать к хорошему. Огромные комнаты больше не казались мне такими уж неуютными: ведь это и правда неплохо, когда есть где развернуться и не надо, как в нашей с бабушкой тесной квартирке, лавировать между предметами мебели, стараясь не вписаться коленом или мизинцем в их углы…

– Это зал для приема гостей, – перечислял Виталий, неспешно ведя меня из одной комнаты в другую. – Это биллиардная. А здесь спортзал. Тут библиотека…

– Интересно, – заметила я, окидывая взглядом красивые застекленные шкафы, полки которых были заставлены книгами. – Сейчас люди в основном предпочитают электронные тексты. Ты любишь читать именно «в бумаге»?

– Представь себе – да, – серьезно кивнул Виталий. – Я лучше воспринимаю текст, чувствуя вес книги и переворачивая страницы собственными пальцами… Это как магия какая-то, когда волшебники читали свои заклинания с пергаментов. Мне нужно ощущать книгу руками, вдыхать ее запах, чувствовать тактильно-духовную связь с текстом. А какая магия в «электронке»? Бездушный двоичный код, который тебе пытаются выдать за волшебство.

– Ты очень необычный человек, – заметила я, с интересом глядя на Виталия. Надо же, с виду – громила из тех, которые в голову едят, только на лицо посимпатичнее. А на деле вон оно как…

Наполнение библиотеки было довольно разнообразным. Тут присутствовали как книги развлекательного плана, так и труды по экономике, бизнесу, истории…

– Ты еще и юриспруденцией увлекаешься? – сказала я, лишь чтобы как-то заполнить словами возникшую неловкую паузу: похоже, заметив мой восхищенный взгляд, Виталий немного смутился. Тем более что и повод был: я заметила целую полку книг черного цвета с надписями серебром, из которых мой взгляд выхватил несколько названий: «Закон долга», «Закон свободы», «Закон охотника»… И лишь задав вопрос, я осознала, что для книг по юриспруденции названия у них несколько странные…

– Да нет, – как мне показалось, с облегчением выдохнул Виталий. – Это фантастический книжный сериал про Снайпера, бойца со своим своеобразным Кодексом Чести. Очень близкий мне по духу персонаж, у которого я многому научился. Например, сжав зубы, идти напролом к своей цели, несмотря ни на что.

– Ты чему-то научился у выдуманного героя с книжных страниц? – удивилась я.

– Иногда мне кажется, что не такой уж он и выдуманный, – заметил Виталий. – Может, автор его с себя списал, может, еще с кого-то. Но когда читаешь – веришь, что такие люди существуют и делают этот мир немного лучше. Будет время – попробуй прочесть первый роман, «Закон проклятого». Если затянет, не пожалеешь. Хоть эта литература и считается мужской, но на форумах пишут, что она и многим девушкам хорошо заходит. Когда герой сам по себе интересный персонаж, за ним интересно наблюдать всем без исключения.

– А чему еще ты у него научился? – поинтересовалась я.

Виталий внимательно посмотрел на меня.

– В частности, тому, что в реальной жизни не существует только хороших и только плохих персонажей. В каждом человеке есть и светлое, и темное начало. Вопрос лишь в том, какое из них перевешивает.

– Глубоко подмечено. Как-нибудь, может, и попробую прочитать то, что ты рекомендуешь, – улыбнулась я. – Снайпер, говоришь? Действительно интересно. Всегда мечтала научиться стрелять.

– Это можно устроить, – загадочно улыбнулся Виталий. – Пойдем.

И шагнул к решетке, как мне показалось, перегораживающей какую-то нишу. Но когда Виталий отодвинул ее в сторону, оказалось, что это не что иное, как кабина лифта, которая доставила нас прямиком в подвал.

А в подвале был оборудован самый настоящий тир.

Его обслуживал юноша такой же азиатской внешности, как и весь остальной персонал. Он выдал нам защитные очки и наушники, в которых, как оказалось, можно разговаривать вполне слыша собеседника, после чего Виталий попросил:

– Сейдж, принеси что-нибудь полегче. Walther CCP… Или нет, давай лучше двадцать шестой Glock.

Паренек поклонился, подошел к огромному металлическому шкафу, откуда достал, на мой взгляд, довольно крупный пистолет – и протянул мне.

Я до этого вообще никогда не держала в руках оружие и потому самым натуральным образом испугалась. Черт меня дернул за язык сказать насчет того, что хочу научиться стрелять! Все никак не привыкну, что в мире состоятельных людей некоторые желания имеют свойство исполняться моментально.

– Бери, не бойся, – негромко произнес Виталий. – Оружие – это друг, которого не надо опасаться. Если с ним правильно обращаться, уважать его, любить, ухаживать за ним, оно никогда не подведет и обязательно выручит в трудную минуту. А еще его нельзя оставлять без присмотра. Иначе им может воспользоваться недоброжелатель, и тогда оно из друга моментально превратится во врага.

Спокойный, сильный голос Виталия вселял уверенность.

Я, все еще робея, взяла пистолет в руки… после чего мой фиктивный муж быстро и плавно сместился вбок, при этом направив мои руки в сторону мишеней, стоящих в конце длинного коридора.

– Второе правило обращения с огнестрельным другом – никогда не направляй его на того, кого не собираешься убивать. Я ведь еще не настолько тебе надоел, правда?

Я вымученно улыбнулась.

Происходящее все больше походило на сон…

Мне в какой-то момент показалось, что я вот-вот открою глаза – и все будет по-прежнему. Моя крохотная, уютная комнатка, я лежу в своей кровати с плюшевым медведем под боком, с которым – стыдно сказать – не расстаюсь в постели с самого детства, и у меня есть еще целых десять минут до того, как прозвенит старый бабушкин будильник, возвещая о том, что пора собираться в институт…

Но в то же время я понимала, что происходящее со мной есть самая настоящая реальность и что тепло ладоней Виталия, деликатно, но сильно держащих мои руки, которые судорожно сжимали пистолет, мне совсем не снится… Как и его дыхание над ухом, и мягкий голос, говорящий мне:

– Так, хорошо. А теперь смотри на мишень и представь себе, что это враг, который хочет причинить вред тебе или твоим близким. И все, что ты хочешь в этой жизни, это чтобы того врага больше не было. Сейчас в твоих руках решение данной проблемы, и единственное, что тебе нужно, – это направить свою волю, свою решительность в его сторону, вдохнуть и на середине выдоха плавно нажать на спусковой крючок. Нажимай, не бойся. Давай.

Мне очень хотелось зажмуриться от страха, но негромкая, уверенная речь Виталия действовала на меня, как флейта заклинателя змей на кобру.

Потому я сделала все, как он говорил.

Пистолет хлопнул, рукоять мягко ткнулась мне в ладонь, словно живая…

– Хм-м-м, неплохо, – сказал Виталий. – С первого раза обычно попадают куда угодно, только не в мишень. А у тебя даже «четверка». Продолжай.

Он все еще держал мои руки в своих – и внезапно я поняла, что с этим человеком мне на удивление спокойно.

Я вдруг почувствовала себя полностью защищенной от всех бед этого мира – и тревожная струна, последние сутки звеневшая во мне с разной степенью интенсивности, внезапно исчезла куда-то, словно ее никогда и не было.

С помощью рук Виталия у меня получалось стрелять довольно неплохо, даже один раз в «девятку» попала. Без них – хуже, но Виталий сказал, что у меня есть потенциал. И буквально заставил израсходовать еще четыре магазина, после чего заметил, что у меня уже дрожат руки, – и наконец отстал. Хотя нельзя сказать, что мне не понравилось стрелять.

Скорее наоборот.

Наверное…

Когда вся твоя предыдущая жизнь похожа на монотонно-однообразный День сурка, и вдруг внезапно яркие, громкие, запоминающиеся события начитают ее наполнять с невообразимой скоростью, ты сразу и не понимаешь, нравится тебе происходящее или нет.

Надеюсь, понимание придет потом.

А пока что я плыла по течению этой бурной реки приключений, понимая лишь одно: все события, что стремительно разворачиваются передо мной сейчас, словно цветные фигуры в калейдоскопе, я буду потом вспоминать очень долго. И наверняка с благодарностью, так как впечатления прошлого – это твоя самая ценная коллекция, которую ты потом не раз будешь перебирать, словно драгоценности в красивой шкатулке воспоминаний…

И которая останется с тобой навсегда.

А потом все снова закрутилось, словно в фильме про богатую жизнь, который я смотрю, по-прежнему не веря, что подобное может происходить со мной.

Вот я уже в другой черной длинной машине с водителем, которого не видно за перегородкой. Виталий сидит напротив меня, и, открыв мини-бар, что-то с заговорщицким видом смешивает в бокале, наливая в него разноцветные напитки из разных бутылок. Я отпиваю из протянутого бокала – и по телу разливается приятное тепло, и мир вокруг становится все более приветливым, дружелюбным и совершенно не агрессивным. Странно чувствовать, как многолетняя зажатость и ожидание чего-то негативного постепенно отпускает тебя, сменяясь пока еще робкой уверенностью, что и завтра, и послезавтра все в моей жизни будет не так уж и плохо.

А потом был шумный громадный аэропорт, в котором я почувствовала себя маленькой рыбкой, попавшей в огромный суматошный аквариум. Множество людей вокруг, очереди пассажиров, отягощенных семьями и чемоданами, общая атмосфера вечной упорядоченной суеты, которую умело регулировали работники в униформе цвета грозового неба…

Но нам не грозили ни очереди, ни чемоданы.

Перед входом в аэропорт нас ждал молодой человек офисной наружности, вручивший Виталию мой загранпаспорт – и тут же куда-то исчезнувший, словно растворившийся в воздухе. Потом мы шли куда-то, и по пути я слушала объяснение, чем первый класс лучше бизнес-класса – правда, от обилия впечатлений ничего не запомнила.

Из вещей у Виталия была лишь наплечная сумка с ноутбуком, наверное, поэтому мы практически без досмотра, лишь пройдя через рамку, сразу оказались в самолете…

И тут я офигела окончательно.

До этого я в самолетах не летала, но в кино видела не раз, что это такое: ряды кресел, как в кинотеатре, стюардессы, дефилирующие между этими рядами с тележками, на которых разложены еда и напитки…

Но эти киношные кресла я увидела лишь мельком, практически сразу оказавшись в отделанной мягкой кожей роскошной комнате с двумя кроватями, большими диванами и огромным телевизором.

– Это и есть первый класс, каюта на двоих пассажиров, – просто, как о само собой разумеющемся факте, сообщил Виталий. – Стюардесса надоедать не будет, но ее всегда можно вызвать вот этой кнопкой. Душ и туалет вон там, за дверью. Надеюсь, тебе понравится.

– Уже понравилось, – вздохнула я.

Мне почему-то стало немного грустно…

Жизнь все-таки несправедливая штука. Одним – вот такие апартаменты в самолетах, дорогие машины, роскошные коттеджи, теплые курорты… А подавляющему большинству других людей – лишь непрекращающийся квест на выживание и вечный страх на тему «что я буду делать, если меня уволят/заболею/просрочу кредит» и так далее…

Виталий, словно прочитав мои мысли, осторожно дотронулся до моего плеча.

– Почему-то мне кажется, что сейчас ты думаешь о социальном неравенстве, не так ли?

– Ты отличный психолог, – слабо улыбнулась я.

– На самом деле это все лишь внешние факторы. Дорогие картинки перед глазами, за которые люди моего круга расплачиваются километрами своих нервов. Иногда мне кажется, что те, кто находится внизу пирамиды, те, кому нечего терять, счастливее нас – у них нет страха сорваться вниз. А мы, взобравшиеся на эту пирамиду, судорожно цепляемся за внешнюю атрибутику статусов, не замечая, как мимо нас, напуганных и жалких, проходит наша жизнь. Другие люди умеют радоваться малому, а нас уже и большое не радует. Мы достигли всего, и получается, что радоваться-то уже и нечему.

Глава 13

В комфортной обстановке время летит быстро.

В первом классе оно быстро летит вместе с тобой.

Особенно когда есть чем заняться…

– Ты же на экономиста учишься, верно? – неожиданно поинтересовался Виталий, когда мы расположились в своих больших уютных креслах.

– Ну, типа того, – с некоторым недоумением ответила я. – А к чему вопрос?

– Взгляни. – Он протянул мне ноутбук, на котором была открыта таблица. – Как видишь, условия деятельности компании в долгосрочном периоде заданы в таблице. Можешь определить величину средних и предельных издержек, а также минимальный эффективный объем выпуска продукции в этой компании?

Я пожала плечами:

– Ну, тут все как бы очевидно…

– Набросаешь ответ?

– Ладно.

И примерно через пять минут протянула ему ноутбук обратно.

– Неплохо, – хмыкнул Виталий, просмотрев мой ответ. – Очень неплохо. Пожалуй, отправлю это своему управляющему. А вот здесь сможешь рассчитать краткосрочные затраты компании?

И снова протянул мне ноут.

– Данных маловато, – сказала я, взглянув на столбцы цифр. – Но я попробую.

Не знаю, зачем это понадобилось Виталию, но он довольно долго то ли развлекался таким образом, то ли зачем-то тестировал меня на профпригодность. В конце концов я задала ему конкретный вопрос:

– Слушай, а это все зачем? Ты решил поправить дела своей финансовой империи, решив сэкономить и бесплатно проконсультироваться у студентки? По-моему, так себе бизнес-план, не находишь?

Виталий сначала слегка подвис, а потом расхохотался.

И, отсмеявшись, пояснил:

– Видишь ли, в чем дело. Одной из причин моих проблем стала неверная оценка финансовых рисков. Фирму, которая этим занималась для меня, я послал куда подальше и сейчас подыскиваю специалиста по этому вопросу…

Я невольно сделала большие глаза.

– Если ты имеешь в виду меня, то это точно не ко мне! У меня ни законченного образования, ни опыта работы…

– Допустим, свое образование ты уже заканчиваешь, – перебил меня Виталий. – А подставили меня именно специалисты с опытом работы, которые не учли тех нюансов, которые ты разглядела сразу. Вывод: у тебя уже есть цепкий профессиональный взгляд, а опыт работы – дело наживное. Пока что я работу тебе не предлагаю, образование и правда нужно закончить, ибо оно ключ к пониманию основных функций бизнеса. Но если ты не против, я на отдыхе немного введу тебя в курс дел моей компании. Мне правда интересен твой свежий взгляд, не замутненный тем самым пресловутым трудовым стажем, в результате которого процент выгорания специалиста неизбежен. И, как следствие этого, неизбежна потеря его эффективности.

– На мой взгляд, спорное утверждение, – сказала я. – Но, с другой стороны, почему нет? Какой вменяемый студент откажется потренироваться на реальных задачах, а не на тех, что написаны в учебниках?

– Вот и отлично. – Виталий энергично потер ладони. – А сейчас, по-моему, настало самое время вызвать стюардессу и заказать обед. Что скажешь?

– Я только за, – улыбнулась я.

…Обед оказался просто фантастическим, как в настоящем ресторане.

Свежевыжатые соки.

Шампанское в ведерке со льдом.

На изысканной тарелочке – горка черной икры, которую можно намазывать на ломтики поджаренного хлеба.

Крабовый салат.

И это лишь то, что я смогла опознать!

Симпатичная стюардесса готова была подробно рассказать о каждом блюде, но я сломалась на салате. Никогда не любила много есть, и сейчас меня от множества соблазнов уберегала мысль о том, что перспектива налупиться вкусностей до счастливого поросячьего визга чревата тяжелыми последствиями для фигуры.

Поэтому от продолжения банкета я отказалась, чем, как мне показалось, вызвала у Виталия легкую досаду – он явно был не прочь скормить мне половину продуктовых запасов самолета.

Я же, постоянно ловя на себе его восхищенные взгляды, постепенно приходила к мысли, что наш фиктивный брак может затянуться на более долгий срок, чем я планировала.

Я явно все больше и больше интересовала Виталия, причем далеко не как потенциальный сотрудник его компании…

И, не скрою, это было приятно. Да и какой девушке будет наплевать на то, что на нее запал интересный и богатый мужчина?

Когда блюда унесли, я направилась в кабинку с душем и туалетом, обставленную все с той же кричащей роскошью. С ума сойти, если честно… Ты летишь в самолете, на высоте фиг знает скольких километров над землей – и при этом стоишь перед красивым зеркалом и оцениваешь себя на предмет, что же эдакого мог найти во мне Виталий.

Молодость?

Но с его возможностями он мог пачками клеить первокурсниц, мечтающих о богатстве, роскоши и положении в обществе.

Милую мордашку и точеную фигурку?

Смотри пункт первый. В нашей стране, в отличие от многих остальных, женская красота не является уникальным явлением.

Острый язычок?

Возможно, но вряд ли. Найти собеседницу и взять ее себе в секретарши для такого мужчины, как Виталий, – это лишь технический вопрос, легко решаемый кастингом, на который языкастых, молодых, симпатичных и фигуристых дев прибежит целая стая.

Тогда почему?

Я пожала плечами, мое отражение в зеркале сделало то же самое.

Сложно объяснить, почему люди западают друг на друга.

Тут бесполезно искать разумные, объективные причины.

Скорее, это что-то из области феромоновой химии…

А может, мистики.

Когда глянул на человека – и понял, что он тебе не просто нравится, а заставляет испытывать нечто большее, чем симпатию или банальное влечение самца к самке. Даже термин такой есть – «любовь с первого взгляда», хотя когда я впервые в довольно зачуханном виде появилась перед Виталием, никакой первовзглядной любви с его стороны точно не случилось. Что и говорить, грамотный макияж значительно добавляет женскому полу шансов найти то самое пресловутое большое и светлое чувство.

Если честно, я никогда себе особенно не нравилась.

Ну, я – и я.

Лицо в зеркале, которое видишь каждый день, к которому привыкла с детства и как-то не очень себе представляешь, что вот в эту бледную моську кто-то может влюбиться. Нет, в фантазиях-то я много чего себе накручивала в голове – но это ж фантазии. Сказки, рассказанные самой себе и, как я была твердо убеждена, не имеющие привязки к реальности.

Но сейчас со мной случалось самое настоящее чудо.

На меня положил глаз богатый и влиятельный мужчина – и теперь я уже смотрела на себя несколько по-другому.

С уважением, что ли.

И с интересом.

Типа, надо же, ай да я! Нашел же он во мне что-то! Значит, я не просто Мышьдайсписать, а практически принцесса из сказки, однажды придуманной в далеком детстве – и вдруг сбывшейся на самом деле.

Мне захотелось даже подправить кое-что в свадебном макияже, наложенном столь добротно, что он почти не пострадал за сутки. Но у меня ничего не было с собой, даже косметички…

И тут сквозь дверь ко мне пробился голос Виталия:

– Маш, там должны быть два дорожных набора, мужской и женский, для тебя и для меня. Тебя не затруднит бросить мне мужской?

Не знаю, было ли это тактичной подсказкой…

Скорее всего, да.

Девушка зашла в кабинку с душем и туалетом – и беззвучно подвисла в ней.

Что она делает?

Правильно, пялится в зеркало, ища – и непременно находя недостатки в своей внешности. А поскольку я в мире Виталия – непроходимая колхозница, попавшая в рай, то мне, конечно же, нужны подсказки, которые не травмируют мою ранимую психику.

Я улыбнулась.

Определенно Виталий нравился мне все больше и больше.

А еще мне понравились две очень симпатичные сумочки, стоявшие на специальной полке. Одна из мягкой черной кожи, вторая – из светлой блестящей ткани. Без подсказки Виталия никогда бы не догадалась, что они входят в бесплатный сервис.

Понятное дело, что дорожный набор для мужчины вряд ли будет с блестками. Поэтому я высунулась из-за двери, бросила Виталию на колени черную сумку и, пискнув «Спасибо!», нырнула обратно…

В наборе оказалось все необходимое для того, чтобы девушке продержаться пару суток, не растеряв при этом наведенную красоту.

Я приняла душ, после чего подправила свой убойно-несмываемый макияж, причесалась, сбрызнулась приятно пахнущим парфюмом и вернулась обратно. Кому из моих знакомых скажи, что я в летящем самолете плескалась в душе, ответят же, что я вру, ибо страдающих галлюцинациями на рейсы не допускают.

Впрочем, о таком лучше не рассказывать. Счастье любит тишину, а сейчас после обеда и душа я, кажется, была счастлива. Странное чувство, которого я раньше не испытывала. Когда просто хочется улыбаться без причины и обнять весь белый свет… или хотя бы вон того мужчину, что сидит в кресле напротив меня и улыбается мне.

Но правила хорошего тона диктуют, что порядочные девушки не лезут с объятиями к мужчинам, с которыми знакомы несколько дней, – а я привыкла считать себя именно порядочной. Поэтому мы просто еще немного поболтали с Виталием ни о чем, а потом он ушел в душ… а я неожиданно для себя уснула, свернувшись калачиком в кресле, хотя в моем распоряжении была вполне себе большая и удобная кровать. Но мое тело почему-то сочло, что сиденье, ограниченное двумя мягкими подлокотниками, уютнее, и, приняв позу эмбриона, отключилось от внешнего мира, даже не предупредив об этом меня…

Глава 14

– Маш, просыпайся, скоро посадка.

– А? Что?

– Мы почти прилетели.

Так…

Ну да, конечно.

Я лечу в самолете неизвестно куда.

А еще я замужем, и сейчас мой муж мягко, но настойчиво трясет меня за плечо. К тому же я заботливо накрыта пледом, и это свидетельствует о том, что я мужу небезразлична. Приятная мелочь, которая для меня значит очень много – за всю мою жизнь только бабушка укрывала меня, если вдруг обнаруживала отрубившейся в кресле от переутомления учебой…

– Я… уже…

Трудно спросонья вот так запросто вылезти из нагретой норы между спинкой кресла и подлокотником.

Но я справилась.

И даже очень постаралась не выглядеть при этом полной дурой – правда, боюсь, что это у меня получилось неважно.

А Виталий лишь улыбнулся, хорошо так, тепло, по-доброму, и сказал:

– Ты не представляешь, насколько ты сейчас красивая.

Ну офигеть…

Конечно, красота неописуемая. Спортивный костюм помятый, морда лица, небось, тоже. Угораздило же отрубиться реально по-мышиному, забившись в угол.

Но что я могла с собой поделать?

Иногда мы не властны над своим телом, особенно если оно перегружено впечатлениями последних дней.

…А потом мы вышли из самолета – и я с ходу окунулась в другой мир.

В котором другое, очень теплое и ласковое солнце.

В мир, где над головой раскинулось синее-синее небо без намека на облака, в котором, как я выясню позже, отражается такое же лазурное море…

В одуряющий аромат цветов…

В царство нежно режущей глаза зелени, где пальмы, словно огромные кисти, обмакивают свои верхушки в небеса, проколотые верхушками древних храмов…

– Завидую тебе, – сказал Виталий, глядя на меня. – Первое путешествие в Азию – это как высадиться на другую планету. Восторженный шок, который ты никогда не забудешь. Что ж, мне придется постараться, чтобы показать тебе самые яркие поводы для воспоминаний, которые может подарить Таиланд.

– Спасибо, – пролепетала я, чувствуя себя песчинкой в огромном море тепла и неземной красоты.

– Тебе спасибо за восторг твоих глаз, – улыбнулся Виталий. – Таиланд я уже видел, а твои глаза такими большими и лучистыми – еще нет. И да, ты, конечно, никогда не гладила тигра.

– Что? – не поверила я своим ушам.

– Пошли.

Он осторожно взял меня за руку, и мы направились к маленькому смуглому человечку, который держал в руках картонку с надписью по-русски: «Витали и Мьяша».

– Привет, Таксин, – сказал Виталий. – Давно не виделись.

– Прьивет, Витали, – улыбаясь, проговорил таец с легким поклоном. – У тьебя осльепительный жена. Ви очьень красьивый пара.

Я почувствовала, что опять краснею; правда, вдоволь посмущаться у меня не получилось: таец ловко накинул мне на шею ожерелье, сплетенное из безумно красивых цветов, аромат которых пьянил не хуже бокала вина…

– Добро пожальовать в Таиланд, Мьяша, – сказал таец с говорящим именем Таксин, который оказался нашим персональным водителем и гидом заодно, со смешным и милым акцентом рассказывающим о своей родине…

А потом день превратился в невероятную карусель приключений.

Таксин отвез нас на тигриную ферму, где я, замирая от восторга, чесала лохматое пузико валяющемуся на спине подросшему тигренку. «Малыша», который был размером с сенбернара, звали Рокси, и он под моими пальцами мурлыкал от удовольствия, как самый обычный домашний кот Васька. Ну разве что мурлыки его были гораздо громче и насыщеннее.

– Теперь едем на рынок, – сказал Валерий, когда я немного отошла от восторженного шока после контактного общения с тигренком и другими взрослыми особями – правда, на этот раз через прутья клеток. И, перехватив мой недоуменный взгляд, добавил: – Азиатский рынок – это отдельное приключение. Поверь, ты не пожалеешь.

И я действительно не пожалела…

Тайский рынок – это душа великолепной экзотической страны, совершенно другой, словно и правда перенесенной с иной планеты на нашу каким-то могущественным волшебником…

На прилавках, сводя с ума своими ароматами, большими кучами лежали разноцветные фрукты, которых я никогда не видела.

Овощей было тоже предостаточно, как и экзотической зелени – побеги акации, листья папоротника, пилообразная кинза и множество других трав, ростков и салатов, знакомых мне разве что по картинкам.

В судках плескалась живая рыба самых фантастических расцветок, ползали друг по другу живые крабы, возились крупные креветки. Таксин разъяснил, что любого морского обитателя можно выбрать, купить и тут же на месте сварить или зажарить в любой из многочисленных забегаловок, заточенных именно под этот вид услуг. Правда, он предупредил, что нужно выбирать те, где готовят не «за кулисами», а на открытой кухне – предприимчивые повара часто бывают в сговоре с продавцами живого товара. В результате для туристов, отгородившись от их взглядов, готовятся замороженные продукты второй свежести, а живые обитатели моря отправляются обратно на прилавок.

– Попробуй уличный еда, Мьяша, – убеждал меня Таксин. – Я знаю тут всех, будет очень ням-ням вкусно!

Насчет санитарных норм на рынке было, мягко говоря, не очень – никаких перчаток, все всё готовили голыми руками, тут же пересчитывая полученные деньги, но Виталий кивнул, шепнув:

– Таксин не подведет.

И оказался прав.

Выяснилось, что чуть подальше, в глубине рынка, есть торговцы, о существовании которых, как говорится, надо было знать. Думаю, это были некие специальные профи для таких брезгливых клиентов типа меня, которые могли себе позволить сопровождающего из местных.

– Тут ценник втрое выше, – негромко сказал Виталий, – но и повара реально профессионалы своего дела. К тому же здесь точно не отравишься.

Таксин и впрямь не обманул.

Нас усадили за очень чистый столик в скромной с виду забегаловке – но то, что нам принесли, было не просто вкусно, а фантастически вкусно!

Таксин говорил, как называется то, что я ела, но я не запомнила, буквально оглушенная Таиландом. Когда мозг одновременно атакуют яркие, непривычные пейзажи и картины, незнакомые запахи, звуки совершенно непонятного языка, то он слегка подвисает и все происходящее воспринимает сквозь призму восторженного тумана. Во всяком случае, сейчас я видела окружающий меня мир именно так, словно меня слегка стукнули по макушке мягким молотком, и вот я теперь сижу, счастливо улыбаюсь и даже не пытаюсь запомнить, как называется та обалденная вкуснотища, которой меня кормят.

Когда же обед закончился, Виталий сказал:

– Ну что, пора на море.

От этих слов у меня сладко сжалось сердце.

Море я видела только в телевизоре, и слова Виталия были сродни тому, как если бы ребенку вдруг неожиданно пообещали показать самые настоящие чертоги Деда Мороза.

Я почувствовала, как у меня внезапно защипало в глазах.

Побывать на море было моей мечтой.

Несбыточной, как желание слетать на Луну: для меня что море, что Луна были недосягаемы. А тут вот так запросто: «Пора на море».

– Только нас повезет не Таксик, а тук-тук, – подмигнул мне Виталий.

– Кто? – не поняла я, сморгнув набежавшую слезу.

– Увидишь.

И да, я увидела…

С другой стороны рынка находилась небольшая стоянка трехколесных мотоциклов: спереди место водителя, а сзади – что-то наподобие корзины для двух пассажиров. С виду эта штуковина напоминала карикатуру на карету без лошадей, причем довольно облезлую от времени, но аккуратно подкрашенную там, где требовалось.

– Мы на этом поедем? – изумилась я. Таксик куда-то делся, и, видимо, иной альтернативы не было.

– Обязательно! – воскликнул Виталий. – Побывать в Тае и не прокатиться на тук-туке – это все равно что не выпить рома в Доминикане. Но мы сейчас немного похулиганим и, возможно, уедем бесплатно. Иначе рискуем приехать не туда, куда нам надо, а туда, куда нужно водителю.

– То есть?

– Мы для них фаранги, – пожал плечами Виталий. – Белые кошельки на ножках. Потому с высочайшей вероятностью нас привезут не по нужному нам адресу, а в какой-нибудь ювелирный магазин, с которым у тук-тукера договоренность на откат с продаж за то, что привез клиентов. Вон, уже летят коршуны.

К нам и правда направлялась процессия из нескольких улыбающихся водителей облезлых карет, профессионально вычисливших туристов, желающих куда-то уехать.

Но Виталий, взяв меня за руку, решительно направился в другую сторону, к тук-туку с надписью «Police service», который был выкрашен в белый цвет и выглядел поприличнее остальных. Возле тук-тука скучал полицейский в серой униформе с надписью на груди «Tourist Police», к которому Виталий обратился на хорошем английском:

– Господин полицейский, мы туристы, и мы заблудились. Не подскажете, как нам добраться до отеля?

Полицейский оживился. На его суровом лице мелькнуло даже некое подобие улыбки – видимо, ему изрядно надоело торчать на одном месте, а тут хоть какое-то приключение.

– Конечно. Куда вам надо?

Английский тайца был похуже, чем у Виталия, но изъяснялся он вполне понятно.

Виталий назвал адрес – и мы залезли внутрь довольно чистой, но тесноватой корзины для пассажиров. При этом Виталий постарался максимально прижаться к ее борту, чтобы не доставлять мне неудобств, но с его габаритами уменьшиться в объеме у него получилось не очень.

Тем не менее я втиснулась внутрь, ощутив плечом жар тела Виталия – и не сказать, что мне это было неприятно. Скорее даже наоборот…

А еще мне было очень неловко, что этот человек, столь внимательно меня оберегающий и выгуливающей по раю, так искренне старается не причинять мне неудобств.

Тук-тук уже ехал по дороге, трясясь и подпрыгивая на неровностях асфальта, когда я просунула ладонь под локоть Виталия и взяла его под руку.

– Боюсь, что нас тряхнет – и я отсюда вывалюсь, – краснея, произнесла я. – К тому же так будет удобнее.

Вместо ответа Виталий улыбнулся и, свободной рукой дотронувшись до моих пальцев, произнес:

– Спасибо. Сейчас мы приедем в отель, там возьмем все необходимое и пойдем на пляж. Солнце под вечер уже не опасное, так что для первого дня позагорать с полчаса нам будет в самый раз.

…Такое тесное соседство с мужчиной, которому я явно нравилась, было у меня впервые.

И – что скрывать? – оно, конечно, волновало меня.

Я чувствовала плечом, ногой, грудью горячее тело Виталия и его не менее горячие взгляды, которые он бросал на меня… И от этого по моему телу разливалось приятное, огненное, трепещущее пламя, которое наверняка чувствует любая женщина при пусть невинном, но тесном контакте с мужчиной, который ей небезразличен.

Несомненно, Виталий мне нравился…

Но не настолько, чтобы я потеряла от него голову, влюбилась без памяти, как об этом пишут в романах.

Я была ему от всего сердца благодарна за тот праздник жизни, что он мне устроил, за море новых впечатлений…

И за его тактичность.

Он не навязывал мне свое «ты мне нравишься, я тебя хочу, давай бегом в постель», хотя я была полностью в его власти и даже, наверное, уже психологически готова к любому развитию событий.

Хоть у меня и не было мужчин в сексуальном плане, но я же не дура, чтоб не понять – Виталий хочет меня, и хочет сильно. Но при этом ведет себя как настоящий джентльмен. Куда б я делась сегодня ночью, если бы он зашел в спальню и полез ко мне в кровать? Да с его силищей я б даже пискнуть не успела, как лишилась бы девственности…

Но я, вероятно, и пищать бы не стала.

Какой смысл сопротивляться огненной лаве, находясь на вершине вулкана? Проще и разумнее самой шагнуть в кипящее жерло, чтобы все побыстрее закончилось.

Однако Виталий вел себя так, словно я была хрустальной статуей, которую он очень боялся разбить. Возможно, так ведут себя мужчины, когда влюблены по-настоящему… Но при этом я понятия не имела, как вести себя девушке, которой этот мужчина вроде бы и нравится – за брутальную внешность, за то, что он для нее делает, – но в то же время нет по отношению к нему бушующего фейерверка в душе и сердце…

Хотя, может, его вообще не бывает в природе, того фейерверка, и наврали нам про безумную любовь писатели с поэтами ради красного словца?

Или же это я такая деревянная от природы, лишенная способности любить мужчину…

Может, это сродни таланту? Кто-то от природы умеет, словно опытный серфер, взлетать на гребень чувственной волны и скользить по нему, ощущая, как замирает сердце от непередаваемых, фантастически волшебных эмоций… А кто-то способен лишь плескаться у берега, смотря на тех действительно счастливых людей и понимая, что ему никогда не достичь сказочных вершин этого высокого и прекрасного искусства…

Такие мысли крутились у меня в голове, пока мы не остановились возле шикарного небоскреба. Мы вылезли из тук-тука, и Виталий сунул в руку полицейского что-то, от чего страж порядка даже прямо по-настоящему улыбнулся.

Потом мы вошли в роскошный вестибюль, где после оформления документов на ресепшене вознеслись на лифте в двухкомнатный номер, достойный, наверное, какого-нибудь падишаха или эмира.

Я была готова ко всему, но когда увидела, что балкон заканчивается индивидуальным бассейном, с края которого можно любоваться морем, раскинувшимся возле подножия небоскреба, это меня реально повергло в шок. Увидев такое, поневоле соглашаешься с тем, что счастье, конечно, не в деньгах… а в ощущении счастья, которое можно купить за деньги.

– Нравится? – спросил Виталий, в глазах которого плясали искорки задорного мальчишеского веселья.

– Спрашиваешь… – Я буквально задохнулась от восторга, подойдя к огромному окну, за которым раскинулось бескрайнее море – моя недосягаемая мечта.

– Ну, значит, сейчас пойдем купаться, – сказал Виталий. – Только сначала я закажу кое-что в номер к нашему приходу.

И ушел куда-то вдаль, ибо номер был огромный, одновременно набирая номер на телефоне.

Но я не слушала, кому он и что говорит.

Я, открыв стеклянную дверь и выйдя на балкон с бассейном, впитывала в себя чудесный запах морской свежести, смешанный со сладким благоуханием местной растительности.

Это было все равно что погрузиться всем телом в океан ароматов, буквально сводящих с ума. У меня даже голова немного закружилась, и я была вынуждена прислониться к стене балкона – и стояла так не знаю сколько времени, полуприкрыв глаза от незнакомого ранее наслаждения просто дышать волшебным воздухом этой страны, столь богатой на незабываемые впечатления…

– Ну что, пойдем?

Голос Виталия вывел меня из легкого полузабытья.

– Да, конечно.

– Только придется все-таки слегка натереться кремом от загара, а то хоть уже солнце и не особенно опасное, но в первый день можем сгореть запросто. Ты мне поможешь?

На нем не было ничего кроме плавательных шортов, и я невольно залюбовалась его мощной фигурой, чувствуя, что снова краснею. Однако, переборов смущение, я намазала ему спину кремом, пока он сам массировал себе плечи и руки. А когда с этим было покончено, он повернулся ко мне.

– У тебя очень мягкие и нежные ладони, спасибо, было очень приятно. Теперь позволь мне тебе помочь после того, как ты переоденешься.

– Во что? – удивилась я.

– Купальник ждет тебя в ванной. Надеюсь, я угадал с размером.

…Я переодевалась, не уставая при этом удивляться способности Виталия все продумывать и просчитывать заранее. Понятия не имею, как можно было угадать с размером купальника «на глазок», хотя подозреваю, что тут не обошлось без телефонной консультации Илоны, под чутким руководством которой шилось мое свадебное платье: разумеется, с моей фигуры были сняты все возможные и невозможные размеры. Ну и цвет купальника мне очень понравился – весь в цветных лепестках на фоне зеленой листвы, словно я надела на себя два безумно комфортных кусочка Таиланда.

Я даже слегка задохнулась от накатившего чувства признательности к Виталию. Создавалось впечатление, что он постоянно думает обо мне, о моем комфорте и о том, как сделать мне приятное. Кому из моих однокурсниц расскажи, что такие мужчины существуют, – не поверят же! У них-то все мужики стопроцентные козлы, которые хотят только одного, и этот диагноз никогда не подлежал пересмотру.

А еще они однозначно не поверят, что подобным образом такой мужчина может ухаживать за Мышью, которую институтские красавицы никогда не воспринимали как конкурентку в амурных делах. Ну, не поверят – и не надо. Я и не стану им ничего рассказывать. Меньше знают – крепче спят, так как зависть мучить не будет.

Я вышла из ванной и, ощущая, что у меня сейчас от стыда сгорят пламенеющие уши и щеки, подставила плечи и спину под огромные ладони Виталия…

И, что уж тут скрывать, слегка поплыла, когда он начал осторожно втирать в них крем, приятно пахнущий экзотическими фруктами…

И через это поплывшее состояние в мое сознание, донельзя перегруженное впечатлениями этого дня, вдруг ненавязчиво проник тихий голос Виталия:

– Думаю, ты понимаешь, Маш, насколько мне нравишься. И я понимаю, что у тебя никогда никого до меня не было. Но я не хочу торопить события. Я терпеливый. И я готов ждать сколько угодно, до тех пор, пока ты не почувствуешь ко мне то же, что я чувствую к тебе…

От этих негромких слов у меня перехватило дыхание.

Кажется, я только что услышала признание в любви. До этого я лишь чувствовала, что небезразлична Виталию, но чувствовать и знать наверняка – это разные вещи.

И вот сейчас произошло то, чего я подсознательно ждала… и боялась.

Потому что не знала, как ответить на такое признание.

Всплыло в памяти, что в каком-то давным-давно прочитанном книжном романе в похожей ситуации героиня развернулась к своему мужчине и, закрыв глаза, подставила губы для поцелуя.

Но я сейчас словно приросла к полу, лишь чувствуя, что мне трудно дышать и что я не краснею уже, а просто дрожу, словно меня из горячей сауны вдруг выбросили на лютый мороз

И как расценивать свое состояние – я тоже не знала, но вряд ли это были симптомы ответного чувства к Виталию.

А он лишь нежно погладил мою шею напоследок и сказал своим обычным голосом:

– Ну вот и все. Теперь можно смело загорать и купаться, не опасаясь последствий. Пойдем уже, что ли, а то солнце и море нас ждать не станут.

Глава 15

Солнце и море…

Великолепный, потрясающий тандем двух бесценных подарков, преподнесенных людям самой природой!

Неразлучный, как любовь и счастье!

И такой же нежный, теплый и незабываемый!

Именно таким было мое ощущение от эмоций, когда нежный песок, щекочущий ступни, закончился прохладной водой, принявшей меня в свои объятия. Я совершенно не умела плавать, однако Виталий не отходил от меня до тех пор, пока я не научилась кое-как держаться на воде.

И это было непросто.

Мой мозг, перегруженный впечатлениями, решительно отказывался воспринимать какую-либо учебную информацию. Но иногда и собственному мозгу нужно уметь дать пинок, принуждая не изображать из себя сиротинушку, уставшую от тягот жизни.

Что я и сделала.

И вот я уже кое-как плыву, ощущая, как мощная ладонь Виталия поддерживает мой живот, лежащий на ней, как на надежной опоре. А потом эта поддержка как-то незаметно исчезла, и я осознала, что плыву сама! Правда, вдоль берега, под внимательным взглядом мужа – но сама.

И тут пришло осознание, что я впервые мысленно назвала Виталия мужем!

Без приставки «фиктивный», не по имени, не безликим «он», а именно – мужем! Человеком, на которого я в какой-то момент незаметно для себя положилась во всем, которому доверилась…

И без которого не представляла себе своего существования в этой стране.

Ведь вдруг исчезни он – и немедленно это море, солнце, пляж, смуглые люди на нем станут чужими, безразличными к моей судьбе и даже, возможно, враждебными. Сейчас, когда мы с Виталием идем рядом, местные жители поглядывают на нас вполне дружелюбно – еще бы, когда муж минимум на голову выше любого тайца и однозначно шире в плечах чуть ли не вдвое. А как они поведут себя, если по улице будет идти одинокая хрупкая белокожая девушка с испуганным взглядом потерявшейся собачонки?

Даже думать страшно.

И проверять тем более не хочется…

– Ты не замерзла?

Голос Виталия вновь вырвал меня из болота размышлений. Плавать, качаясь на легких, почти неощутимых волнах было прикольно настолько, что я не заметила, как и впрямь слегка задубела.

– Пойдем на берег греться, а то с непривычки может ногу судорогой свести.

Я, естественно, подчинилась…

И офигела вновь.

Оказывается, на берегу нас ждали два шезлонга и местный паренек с подносом в руках, на котором стояли два высоких бокала с коктейлями, увенчанными маленькими зонтиками. И, пока мы нежились в шезлонгах, паренек ненавязчиво маячил неподалеку, готовый по кивку Виталия метнуться за новой порцией прохладительного напитка.

Мне кажется, я бы могла целую вечность лежать на этом пляже, греясь под ласковым солнцем, периодически охлаждаясь в море и вновь возвращаясь на шезлонг, чтобы, задумчиво помешивая трубочкой в бокале, смотреть, как солнце медленно, но верно скатывается к горизонту. Но примерно через час Виталий сказал, что для первого раза достаточно и пора возвращаться в номер, где, если мне захочется, я смогу хоть до ночи нежиться в подогретом бассейне на балконе.

Я, конечно, и здесь не стала спорить…

А по возвращении в отель меня ждал еще один сюрприз.

Мы вошли в номер, и я увидела, что на прикроватной тумбочке стоит женский деловой портфель из крокодиловой кожи, которого раньше здесь точно не было.

Я вопросительно посмотрела на Виталия, который пожал плечами:

– Это тебе, – просто сказал он. – Небольшой подарок жене на память о свадебном путешествии.

И я опять подвисла, не зная, как мне на это реагировать… А Виталий подлил масла в огонь:

– Посмотри, что внутри. Я сделал заказ, но мало ли, вдруг местные сопровождающие забыли что-то положить?

Я подошла, осторожно открыла портфель… и достала из него три чехла, тоже из крокодиловой кожи в тон расцветки портфеля. Один побольше, второй поменьше, третий еще меньше второго…

– Открывай, – улыбнулся Виталий. – Надеюсь, тебе понравится.

Я открыла – и прикусила губу.

В большом чехле был ноутбук, совершенно новый, судя по его девственно чистой поверхности, без единой микроцарапинки.

В чехле поменьше оказался дорогущий телефон последней модели в тяжелом клип-кейсе из желтого металла, усыпанном блестящими камешками.

А в маленьком – авторучка из того же материала. И как только взяла ее в руку, я сразу догадалась по весу, из чего она сделана…

– Это… все мне?

Виталий улыбнулся – вероятно, у меня был слишком обалдевший взгляд. Мне не раз говорили, что, когда я удивляюсь или пугаюсь, у меня глаза становятся на половину лица.

– Ну да, – сказал он. – Нельзя же нам вечно передавать друг другу мой ноутбук. Солидный телефон нужен для хорошей связи и для того, чтобы окружающие сразу понимали твой статус. То же касается и авторучки – дорогие договоры нужно подписывать дорогим инструментом. Кстати, она с сюрпризом. В футляре должна быть инструкция к ней на русском, почитаешь на досуге. Конечно, все эти аксессуары выглядят немного вычурно, но в нашем мире нужно, чтобы люди с ходу понимали, с кем имеют дело. И да: если ты хорошо покопаешься в портфеле, то найдешь там еще и часики в том же стиле – если, конечно, их не забыли положить. Извини, что преподнес все это не в фирменной упаковке, но для кастомизации новые предметы пришлось распаковать.

– Кастомизация – это…

– Ну, скажем так, отделка или украшательство кожей, золотом и камнями, – улыбнулся Виталий.

– Но… это же все безумно дорого… – проблеяла я.

– Не сказать, что прям безумно, – усмехнулся Виталий. – Если б все это заказывалось в Европе или Америке, то да, влетело бы в копеечку. А здесь, в Тае, у меня деловые связи с одной крутой ювелирной фирмой, которая как раз занимается кастомизацией брендовых вещей. Причем исполняет все быстро и качественно. Заказ я сделал еще до нашего отлета, и вот видишь – уже все готово. Хотя надо проверить, все ли.

Он ушел к себе в комнату, откуда я услышала писк электронных кнопок гостиничного сейфа. А потом Виталий вернулся и протянул мне бархатную коробочку в виде сердца.

– Это я попросил их положить в сейф, – сказал он. – Чисто чтобы не вводить в искушение обслуживающий персонал. Планшетами, телефонами и золотыми авторучками их не удивить, это они каждый день видят – а тут, пожалуй, могут и не удержаться. Это тебе свадебный подарок.

– А это тогда что? – кивнула я на портфель, стоимость содержимого которого даже боялась представить.

– Это рабочие инструменты, – произнес Виталий. – И то, что лежит внутри этого футляра, – в некотором роде тоже. Когда люди нашего круга встречаются друг с другом впервые, они прежде всего прикидывают финансовые активы возможного делового партнера. И потому лучше сразу дать понять, с кем они имеют дело.

С этими словами он открыл бархатный футляр – и я невольно зажмурилась от блеска крупных драгоценных камней, оправленных в полированное золото.

– Думаю, этот гарнитур отобьет у твоих собеседников все сомнения в нашей состоятельности.

– Что это… – простонала я.

– Это? – удивленно поднял брови Виталий. – Кольцо с пятнадцатикаратным бриллиантом. Серьги с десятикаратниками. Колье под вечернее платье с бриллиантами поскромнее. И браслет в том же стиле.

– Ты не понял, – покачала я головой. – Я давно хотела спросить: что все это значит? Происходящее не похоже на фиктивный брак! Фейковым женам не дарят такие подарки. И, думаю, в Таиланд их тоже не возят. Изначально же планировалось, что мы поженимся – и практически сразу разведемся. И все. Что изменилось?

Виталий вздохнул, присел на край кровати.

– Я, кажется, уже сказал, что ты мне понравилась. Очень. Я, признаться, не верил, что такое бывает в жизни, – и вот оно в первый раз случилось со мной. А еще ты красивая, у тебя светлая голова, ты не испорчена миром больших денег, твой взгляд на бизнес не замылен и не отягощен связями и знакомствами. В общем, я решил оставить все как есть, если ты не против. Примерно через неделю закончится перевод активов компании на тебя, но после этого разводиться мы не станем. Конечно, тебе еще многому предстоит научиться, но ты на месте руководителя компании сможешь делать то, что сейчас не могу делать я.

– Почему не можешь?

– Я слишком многим людям обязан, потому у меня не получится говорить с ними так, как нужно.

– Не сможешь отказать им?

– В том числе и это. Результат ошибок на пути становления компании, когда она, двигаясь к цели, словно корабль обрастает ракушками и водорослями. Сейчас она обросла ими настолько, что вот-вот потонет, потому и потребовалась вся эта история с фиктивным браком.

– Понятно, – кивнула я. – Но я точно не справлюсь. Как ты себе представляешь, чтобы девушка-студентка стала вдруг рулить крупной фирмой?

Виталий усмехнулся.

– Ты не поверишь, какие дебилы порой управляют еще более серьезными предприятиями. И ничего, прекрасно себя чувствуют. К тому же я буду тебе помогать. Ну и учить параллельно тоже. Причем, если ты не против, мы начнем прямо сегодня.

– Но почему я, а не Игорь? – попыталась я ухватиться за последнюю логическую соломинку.

Валерий кивнул:

– Хороший вопрос, другого я от тебя и не ожидал. Видишь ли, Игорь отличный друг и прекрасный помощник, на которого можно положиться во всем. Но руководитель из него никакой. Он слишком порывист, несдержан, склонен к авантюрам и неоправданному риску. Боюсь, что если он начнет рулить этим кораблем, то очень быстро посадит его на мель или разобьет о рифы, которых в бизнесе более чем достаточно.

Все это совершенно не укладывалось в голове. Я – и вдруг глава крупной корпорации, включающей в себя несколько предприятий…

С другой стороны, я же всегда мечтала о настоящем приключении. О том, что когда-нибудь вырвусь из нищеты и сама добьюсь всего в жизни… прекрасно понимая, что дальше фантазий никогда дело не пойдет. Чудес не бывает, и человеку, рожденному в самом низу пирамиды успеха, практически нереально подняться даже на ступеньку выше своего уровня…

Но вдруг оказывается, что чудеса возможны! И ты сидишь такая за тысячи километров от родного города, понимая, что вот он – шанс.

Нет, не так…

Шанс! С большой буквы и с восклицательным знаком, какой выпадает единицам из миллионов!

И я прекрасно понимаю, что если откажусь, то просто вернусь в свое болото, в котором и умру через несколько десятков лет, а может, и раньше. И все это время, от отказа до смерти, я буду помнить ключевой момент своей жизни, в который испугалась потерять свое незавидное, серое прошлое. Которое, если я скажу «нет», тут же ко мне вернется…

И уже никогда меня не отпустит.

– Хорошо, – тряхнула я головой. – Я согласна. Что мне нужно делать?

– Ничего особенного, – улыбнулся Виталий. – Все то же самое, что мы делали до этого. Загорать, купаться, ходить по интересным местам. А в свободное от этой важной и нужной работы время ты будешь отдыхать, решая некоторые задачи по ведению бизнеса и обучаясь всяким полезным вещам.

– Ты ничего не перепутал? – осторожно поинтересовалась я.

– Нет, – качнул головой Виталий. – Если психологически настроить себя, что работа – это на самом деле приятный и полезный отдых, то можно неплохо застраховать себя от преждевременного выгорания. Как говорил классик, самая лучшая работа – это хорошо оплачиваемое хобби.

– Спасибо, возьму на вооружение, – кивнула я.

После чего достала из портфеля ноут, раскрыла его, включила и, подняв глаза на Виталия, поинтересовалась:

– С чего начнем?

Глава 16

Следующие дни превратились в увлекательное чередование поездок по различным достопримечательностям Таиланда с действительно интересным обучением совершенно новой для меня дисциплине – ведению собственного бизнеса.

– Запомни, – поучал Виталий, – основной принцип нашей работы – никому нельзя доверять, кроме самых близких, многократно проверенных людей. В бизнесе есть только партнеры и конкуренты, причем первые могут очень быстро стать вторыми, если им что-то не понравится.

– Илона говорила о том же, – заметила я.

– Ну, она женщина с солидным жизненным опытом, – усмехнулся Виталий. – И если не совсем уж тупые люди, немного повидавшие жизнь, твердят одно и то же, то, как говорят в народе, двоих не глючит. И еще. В этой жизни или ты едешь, или на тебе едут. И в бизнесе это очень ярко прослеживается. Любые переговоры – это взаимные попытки партнеров надеть друг на друга седло и всунуть в зубы уздечку. Кто кого оседлает, тот на том и поедет. Но слишком явно давить на людей, в которых заинтересован, тоже нельзя, они этого не любят. Так что наш девиз – мягкая жесткость. И самое высокое искусство в нашем деле – это добиться своего так, чтобы твой партнер остался доволен.

– Да уж, – вздохнула я. – Хорошо тем, кто родился в богатых семьях преуспевающих бизнесменов – их всему этому учат с детства…

И тогда Виталий произнес слова, благодаря которым я твердо решила до конца пройти путь, на который столь неожиданно направила меня судьба:

– Если ты не родилась в богатой семье, то богатая семья должна начаться с тебя.

Я тогда аж рот открыла, осознав глубину этой фразы. А Виталий вдобавок плеснул масла в огонь, сказав:

– Кстати, возьмешь мою фамилию? Овечкина для бизнес-леди как-то… не звучит. А вот Волкова будет в самый раз. Но учти: такой фамилии придется соответствовать.

Мне, если честно, моя фамилия всегда не нравилась.

Нежная она, конечно, мягкая… Как шерсть овцы, которую стригут все, кому не лень…

А сейчас вдруг пришло понимание, что за эти несколько дней я и правда переросла свою фамилию. Ведь это точно не Маша Овечкина решила пройти выпавший ей непростой квест до конца, а, конечно же, Мария Волкова.

О чем я Виталию и сообщила.

– Ну и отлично! – обрадовался он. – Тогда сегодня сфотографируемся, я отправлю фото домой, и по прилете все твои документы будут готовы. В том числе водительские права.

– В смысле? – не поняла я. – Я ж водить не умею.

– На автомате ничего сложного, – махнул рукой Виталий. – С этой минуты у тебя к обучению прибавляется час ежедневного вождения. Таксик отличный шофер, он тебя всему быстро научит. А правила дорожного движения сама выучишь, тебе с твоей памятью это раз плюнуть.

…Дни летели один за другим, и с каждым днем обучение становилось все сложнее.

Мне приходилось учить не только новые, незнакомые для меня слова и термины, как, например, нетворкинг, софт скиллз, кофе-брейк и так далее, но и решать задачи, о которых я раньше не имела ни малейшего понятия. Виталий вечером сгружал мне на ноутбук материал для завтрашнего изучения, а сам шел спать. Я же до поздней ночи штудировала сгруженное, а поутру после завтрака сдавала экзамены…

– Допустим, тебе нужно сформировать надежную подушку на черный день, – вещал Виталий, валяясь на кровати и глядя в потолок. – Твои действия?

– Ну… найду серьезную управляющую компанию, – фантазировала я, лежа на соседней кровати – вчера, чтобы было проще общаться, мы их сдвинули почти вместе, оставив между ними условную щель шириной в две ладони. – Вложу свободные средства в разные финансовые инструменты…

– В какие именно?

– Прежде всего в прямые инвестиции. Чтоб управляйка следила за новейшими трендами в инвестировании, и, согласовав со мной, вкладывала в них деньги.

– Допустим. Как еще распределишь свободные средства?

– Ой, да мало ли. Сделки репо, структурные ноты, замещающие бонды, депозиты, акции, облигации, драгоценные металлы…

– Драгметаллы – актив надежный, долгосрочный, но в перспективе с ликвидностью могут быть проблемы. Ладно, годится. Как оценишь эффективность управляйки?

– Один процент чистой прибыли в месяц без внешних вливаний меня бы устроил.

– Сколько готова отстегнуть им за труды при такой эффективности?

– Ну-у-у… Один процент в год от суммы активов, плюс десять процентов от ежегодного роста.

– Щедро. Но приемлемо. Что ж, ты отлично разобралась со вчерашним материалом. И в награду мы едем сегодня в тот самый цирк «Фантазия», который я тебе обещал. Поверь, это шоу ты запомнишь на всю жизнь.

…Шоу и правда было впечатляющим.

Особенно запомнились статуи слонов на входе, толпа народа в фойе из-за того, что нужно было перед представлением сдавать телефоны, и местный коммерсант перед входом в огромный зал, предлагающий зрителям напоить молоком из бутылки крошечного тигренка за символическую плату размером с мою месячную бюджетную стипендию.

Само шоу мне показалось красивым, но немного невнятным.

В начале представления по громадной сцене туда-сюда ходили люди в национальных костюмах с флагами, вероятно, разогревая тех зрителей, кто понимал, что до них пытаются донести актеры на тайском языке. Похоже, это был экскурс в древнюю историю страны, которая потом и демонстрировалась с размахом на сцене: стреляли пушки, разгуливали настоящие слоны, бегали тигры… При этом под потолком над зрителями летали на тросах актеры, подсвеченные прожекторами, изображая то ли богов, покровительствующих воинам, то ли души тех воинов, отлетающие в лучший мир…

Конечно, будь у меня немного иное настроение, я бы, вероятно, смогла проникнуться красотой небывалого зрелища. Но из моей головы не выходила мысль, которая пришла туда по дороге в театр и теперь никак не хотела покидать мою черепную коробку.

Понятное дело, что задания, которые мне давал Виталий, он не придумывал, а просто выдергивал из памяти ситуации, связанные с его предприятиями. И ситуации эти потихоньку складывались в моей голове в некую общую схему функционирования его корпорации. Причем схему довольно стройную, иллюстрирующую деятельность вполне себе успешного бизнеса, который вряд ли так уж необходимо экстренно спасать, переписывая его на девушку-студентку.

Разумеется, я, скорее всего, ошибалась.

Практического опыта работы в данной сфере у меня не было никакого – так, взгляд со стороны студентки экономического факультета, по отзывам преподавателей уверенно идущей на красный диплом.

Но одно дело – опыт сдачи зачетов и сессий.

И совсем другое – практическое ведение бизнеса с его подводными камнями, способными в один момент разрушить и с таким трудом построенную финансовую империю, и судьбу владельца впридачу.

Но навязчивые мысли имеют паскудное свойство свербеть в мозгах, словно назойливое насекомое, застрявшее в паутине извилин и настойчиво пытающееся выбраться наружу. Потому к концу представления у меня возникло настойчивое желание, чтобы оно поскорее закончилось и появилась возможность обсудить с Виталием то, что я себе напридумывала.

Хотя, когда мы наконец выбрались из театра и осели в одном из многочисленных ресторанов, я решила действовать не в лоб, а осторожно, чтобы не показаться полной дурой, если я все-таки ошибаюсь. Обидно будет разочаровать мужа, который, похоже, возлагает на меня большие надежды.

– Ну как тебе шоу, понравилось?

– Оно было бесподобным, – не соврала я, ибо нет вины актеров в том, что я не смогла по достоинству оценить их работу, занятая своими навязчивыми мыслями. – Слушай, я вот насчет чего хотела поинтересоваться. Ты давно заказывал финансовый отчет по своей корпорации?

– Маш, ну давай хотя бы сейчас расслабимся и не будем говорить о работе, – взмолился Виталий. – Реально хорошо сидим, отдыхаем…

– Без проблем, – улыбнулась я. – Только ответь на этот простой вопрос.

– Ну, месяца три назад вроде. А что?

– Да так, мысль одна в голову пришла. А коэффициенты рентабельности ты сам рассчитывал?

– Нет, конечно, – хмыкнул муж. – Я ж вроде говорил, что особенно глубоко в дела бизнеса не лезу. Всем, по сути, заправляет Игорь, которому я полностью доверяю.

– Ага, понятно. И о том, что дела у вас идут неважно, тоже он сообщил?

– Ну да, на основании того самого финотчета.

– То есть ты создал крутой бизнес и фактически свалил его на управляющего, сам при этом в нем не участвуя?

– Слушай, Маш, – немного раздраженно проговорил Виталий. – Хоть ты мне и очень нравишься, но сейчас ты подходишь к опасной черте. Повторяю: мы с Игорем вместе выросли, не раз выручали друг друга, буквально вытаскивая с края пропасти. И если б у меня был родной брат, ему бы я доверял меньше, чем Игорю. Посему давай закроем эту тему и просто продолжим наслаждаться вечером.

– Хорошо, – пожала плечами я.

В конце концов, это все действительно не мои проблемы. Если Виталий верит Игорю, как самому себе, это его полное право, и не мне лезть со своими догадками туда, где меня вполне могут щелкнуть по носу. Причем не легонько мизинчиком, а с размаху лопатой.

Потом мы ходили по магазинам, где мастера-торговцы, не тратя время попусту, вырезали картины из буйволиной кожи и цветы из мыла, выдували из стекла красивые фигурки и, разумеется, готовили еду и напитки прямо под открытым небом, наполняя воздух изумительными запахами жареного мяса, щедро сдобренного местными пряностями… В этих магазинах Виталий накупил мне кучу сувениров, в том числе фигурку маленького стеклянного волка, сказав:

– Теперь он будет для тебя символом защиты, связанным с твоей новой фамилией.

Это было очень приятно. Казалось бы, недорогая мелочь – а сразу понятно, что в мыслях Виталия я занимаю значительное место. Причем место постоянное, а не временное!

Конечно, дорогие подарки – это круто, но порой вот такой незначительный презент может сказать очень многое о том, как мужчина относится к тебе на самом деле.

А потом мы зашли в какой-то навороченный бутик, где он буквально заставил меня перемерить кучу шмоток, в результате чего еще и разного модного тряпья мне набрал, оставив в дорогом магазине кучу денег. Я уже устала стесняться и отказываться, поэтому только благодарила мужа, отмечая, что, судя по блеску его глаз, каждая моя благодарность доставляет ему искреннее удовольствие.

В отель мы приехали предельно счастливыми, в сопровождении тайца, который тащил за нами купленный в том же бутике чемодан, набитый пакетами с покупками. Но не успели мы перешагнуть порог номера и отпустить носильщика, как на телефон Виталия пришло сообщение.

Прочитав его, муж сообщил, что завтра мы улетаем обратно. Все документы готовы, корпорация принадлежит мне, так что настала пора приступать ко второй части спасения фирмы.

– Кстати, о фирме, – сказал муж, открывая ноутбук. – Сейчас я скину тебе тот самый финансовый отчет, о котором ты спрашивала. Чисто для тренировки. Интересно, что ты скажешь.

Я открыла свой ноут и проскроллила присланный документ почти не читая, так как у меня в голове созрел кое-какой план.

– Слушай, ты же хочешь узнать мое мнение не о самом отчете, а о реальном состоянии фирмы, верно?

– Ну да, – немного недоуменно проговорил Виталий. – Не совсем понимаю, к чему ты клонишь. Разве отчета недостаточно, чтобы оценить состояние предприятия?

– Для объективной оценки вообще-то нужно побольше сведений, – сказала я. – Можешь дать мне контакты твоего главбуха?

– Да, в общем, могу, – пожал плечами муж. – Конечно, если Игорь об этом узнает, ему может такое не понравиться. Типа, я ему не доверяю…

– А при чем тут ты? – игриво хмыкнула я. – Ты же только что сказал, что фирма переведена на меня – так что, если Игорю не понравится моя инициатива, пусть звонит мне.

Виталий рассмеялся.

– Логично. Лови, скинул тебе номер главбуха на телефон. Сейчас напишу ей, чтобы ответила на твои вопросы. Только не тревожь женщину сегодня, поздно уже. Завтра спишетесь-созвонитесь. Все, я в душ и спать, чего и тебе желаю. Завтра нам рано вставать, чтобы успеть на самолет.

Но я не послушалась – слишком уж велико было желание докопаться до истины и проверить, права ли я в своих предположениях. И когда Виталий ушел в свою спальню, главбуха я все-таки потревожила.

То, что я теперь жена Виталия и фактически глава фирмы, она была уже в курсе, и мы с ней до поздней ночи переговаривались и переписывались, в результате чего у меня в голове начала выстраиваться картина того, что происходит в корпорации Виталия.

И картина эта мне не понравилась…

Бухгалтер скинула мне балансы всех предприятий за последние три года, но чтобы их прочитать, одной ночи было мало. К тому же для получения совершенно точной картины финансового состояния корпорации требовалось учесть обязательства предприятий, размеры активов, оборотный капитал и множество других показателей, что без опыта проведения оценки финансового состояния компании выглядело практически невыполнимой задачей.

Но бухгалтер была опытным специалистом и сама указала мне на некоторые несоответствия в общей картине, которые я могла б и не заметить. И намекнула, что сама давно бы сообщила о них Виталию, однако тот и слышать ничего не хотел, спихнув все дела фирмы на Игоря. Бесспорно, удобный вариант разгрузить себя для полноценного наслаждения жизнью, в то время как предприятием управляет кто-то, кому ты всецело доверяешь…

В общем, спать я легла с мыслью, что, вернувшись домой, найду надежную независимую контору, занимающуюся оценкой бизнеса, и пусть уже они документально подтвердят или опровергнут мои выводы. Конечно, если Виталий об этом узнает, он разъярится. Однако лучше недолго побыть в бешенстве, нежели постоянно находиться в неведении.

Улыбнувшись собственной красивой и мудрой мысли, я посмотрела на часы, охнула и, быстро приняв душ, заползла под одеяло. Спать оставалось три часа, а завтрашний день обещал быть очень непростым…

Глава 17

Когда ночью спишь три часа вместо положенных восьми, день по-любому окажется сложным.

Я рефлекторно встала по будильнику в телефоне, на автомате, как зомби, умылась и почистила зубы, благо в номере было два санузла. Потом, словно сомнамбула, вслед за мужем спустилась в ресторан, влила в себя две чашки кофе, хотя помогло это мало. Я, когда не высплюсь, чувствую себя словно после хорошего удара по макушке – мыслей нет, зато есть острое желание сдохнуть быстро и без мучений…

Потом был самолет, в котором я, немного придя в себя, вспомнила, что хотела Виталию рассказать кое-что о своих соображениях насчет фирмы. Но он с кем-то говорил по телефону, причем настолько долго, что я незаметно для себя заснула в удобном кресле первого класса – и честно продрыхла весь полет, очнувшись лишь от того, что меня мягко трогает за плечо стюардесса и просит пристегнуться перед посадкой.

– Выспалась? – улыбнулся Виталий, когда ко мне наконец вернулась способность более-менее воспринимать окружающий мир.

– Пока не знаю, – отозвалась я. – Голова побаливает.

– Лучше всего головная боль лечится гормоном радости! – авторитетно заявил муж. – Тебе понравилась машина, в которой я тебя увез со свадьбы?

– Ну… да. Она замечательная.

– Теперь она твоя. Держи ключи.

Послесонное отупение мгновенно куда-то делось, когда Виталий вложил мне в руку брелок с болтающимся на нем ключом зажигания.

– А… как же ты?

– У меня еще две есть, – хмыкнул муж. – И сегодня третью беру, полностью электрическую. На таких я еще не ездил. Игорь позвонил, сказал, что есть возможность ухватить прям совсем свежую модель премиум-класса. Он уже ждет нас в аэропорту, и мы с ним сразу поедем ее смотреть.

– Подожди. Я хотела поговорить насчет фирмы…

– А, да! Насчет фирмы! Мой шофер, его зовут Кирилл, подогнал в аэропорт теперь уже твой «мерин», так что сейчас переоденься в тот деловой костюм, что мы купили тебе в Тае, садись за руль и езжай в головной офис.

– Но я же…

– Понимаю, что новую машину надо освоить. Поэтому шофер тебя подстрахует, посидит рядом, расскажет про нюансы автомобиля. А в офисе тебе надо будет принять дела, познакомиться с советом директоров, в общем, работы будет невпроворот. Ты готова?

Я была готова к чему угодно, только не к столь стремительному развитию событий. Все, что я хотела сказать Виталию, мигом вылетело у меня из головы, и мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Не могла же я разочаровать мужа в свой первый рабочий день?

А потом самолет приземлился, и вскоре я стояла возле теперь уже своего «мерина», водитель которого, закинув наш чемодан в багажник, терпеливо мне что-то объяснял.

Я же смотрела, как Виталий садится в машину Игоря, который приветственно помахал мне рукой, но подойти поздороваться не удосужился. Они оба очень спешили. Похоже, когда мужчина чувствует запах новой машины, остановить его можно только связав по рукам и ногам и всунув в рот кляп, дабы не слышать воплей о том, что жизнь потеряла смысл и продолжать ее теперь нет никакого резона.

Впрочем, легкая досада на Виталия и Игоря прошла довольно быстро после того, как я оказалась за рулем шикарного автомобиля. В Таиланде Таксик очень ответственно тренировал меня в искусстве вождения. Правда, машина у него была сильно попроще. Здесь же я прямо как-то сразу слилась с автомобилем, почувствовав себя единым целым с сильным, хищным – и при этом одновременно на удивление послушным зверем, управлять которым было одно удовольствие…

Ехать сразу в офис расхотелось, и я примерно с час колесила по улицам города, осваивая подарок мужа и внимательно слушая инструкции водителя Кирилла, сидящего рядом. В результате он сказал, что у меня талант к вождению – польстил, конечно, но слышать такое было приятно.

А потом он меня сильно удивил – хотя, если честно, удивление в последние дни стало уже моим нормальным состоянием.

– Виталий попросил меня передать вам новые документы, – сказал Кирилл, доставая из-за пазухи плотно набитый запечатанный конверт.

Я остановила машину на стоянке возле офиса компании, взяла конверт, распечатала…

Внутри была вся моя жизнь, воплощенная в картоне, бумаге и пластике. Паспорт, водительские права, техпаспорт на машину, пропуск в здание фирмы – все на имя Марии Волковой.

– Но… как? – только и смогла выговорить я. – Как он так быстро смог оформить все документы?

– Вопрос не ко мне, – пожал плечами водитель. – Думаю, при возможностях шефа в этом нет ничего удивительного. И он еще просил передать вот это.

Из другого кармана Кирилл достал толстую пачку денег, небрежно перехваченную желтой резинкой. Под резинкой была банковская карточка.

– Здесь миллион наличными, – просто сказал шофер. – И на карте столько же. Шеф сказал, что должен вам полтора миллиона, остальное пойдет в счет вашей будущей зарплаты. Карта уже заведена в банковское приложение на вашем телефоне, пароль один-два-три-четыре, только обязательно его поменяйте.

Говорить я уже не могла, только глазами хлопала. Кирилл же положил деньги на «торпеду» и сказал:

– Я с вами прощаюсь. Если возникнут любые проблемы, вы можете мне позвонить, постараюсь все решить в кратчайшие сроки. Это прямое указание шефа. Свой номер я сейчас скину вам на телефон. Ваш офис на десятом этаже, номер кабинета тысяча тринадцать. Всего доброго.

И вышел из машины.

Я же сидела, уставившись на пачку денег, как кролик на удава.

Такой суммы я не то что в руках никогда не держала, а даже сроду не видела. Не в тех кругах вращалась. В моем мире даже десяток купюр того достоинства, из которых состояла пачка, были очень большими деньгами. А еще карта…

Я ее взяла, покрутила в пальцах. Потом достала телефон…

Иконка банковского приложения была на первой странице. Я ткнула в нее пальцем, набрала пароль…

На карте лежал миллион.

Из моих глаз невольно потекли слезы. А потом я реально разрыдалась в голос. Сказались нервы, и всему, что накопилось во мне, нужен был выход. Я сидела в своей машине, машинально перебирая пальцами толстую пачку денег, и рыдала как полная дура.

Мне было страшно.

Потому что пришло вдруг осознание.

Все происходящее – не сон, и я больше не продеру глаза, как раньше, увидев сквозь ресницы тусклый рассвет за окном и бабушкин любимый кактус на фоне того рассвета.

Там, за дверью моей, да-да, моей машины ждала меня, притаившись, точно хищник, совершенно другая жизнь.

Не та моя, где каждый день был похож на предыдущий и каждый новый год был бы похож на прошедший почти как две капли воды. Серая, нудная, скучная жизнь – но в то же время предсказуемая, тихая и спокойная, которая течет себе и течет, будто лесная речушка, без волн, штормов и всяких там мертвых зыбей, пока не обмелеет и не высохнет от времени…

Там, за дверцей машины, ждала меня чужая жизнь.

Не моя.

Жизнь, в которую меня впихнули едва ли не насильно – и которой я теперь боялась до полусмерти…

Внезапно я неожиданно для себя сжала трясущиеся пальцы в кулачки и чужим, хрипло-сдавленным голосом проговорила:

– Хорош истерить, тряпка! Никто тебя никуда не тянул! Ты сама на все согласилась. И признайся наконец – тебе все это нравится! И новая твоя жизнь, и Виталий, который делает для тебя то, что никакой мужик на свете никогда больше не сделает. Потому что никому ты в этой жизни не сдалась кроме бабушки, но она больше ничем и никогда тебе не поможет, даже если очень захочет. Это ей теперь нужна твоя помощь, и ты отдашь ей все долги с процентами! Но только не делай вид, что все это ради бабушки. Все это ты делаешь ради себя, потому что тебе это нравится. Просто ты боишься себе в этом признаться. А теперь, трусливая тварь, собралась, вытерла морду – и вперед! Как там книжный Снайпер говорил? Сжав зубы, идти напролом к своей цели, несмотря ни на что? Ну так сжала – и пошла, чего расселась?

Это очень хороший метод – когда расклеишься, морально отхлестать себя по щекам, наговорить себе самой кучу гадостей и, разозлившись от того, что некому дать сдачи за оскорбления, на злом адреналине двинуться вперед, словно ледокол через арктические торосы. В таких случаях я прямо чувствую, как под моим напором трещат и ломаются невидимые преграды, и мои страхи, словно стая шакалов, разбегаются, скуля и поджав хвосты.

Именно с таким настроением я, бросив деньги в свой портфель, вышла из машины и двинулась вперед, готовая со всей силы дать по морде моей новой жизни, если та вдруг попробует показать мне свои клыки.

И это боевое настроение мне очень пригодилось!

Охранники на входе сначала сделали на меня стойку, но, увидев пластиковый пропуск, резко сменили служебное рвение на учтивость и даже проводили до лифтовых кабин.

Я поднялась на десятый этаж, где, выйдя из лифта, наткнулась на броское название фирмы Виталия, написанное на противоположной стене полуметровыми буквами.

Понятно.

Стало быть, офис его корпорации занимает целый этаж дорогущего здания в центре города, так как логотипов других фирм на стене не наблюдалось. Солидно, ничего не скажешь.

На этаже имелся свой охранник, который при виде пропуска участливо проводил меня до моего кабинета, где запросто разместилась бы пятикомнатная квартира.

Центральную часть кабинета занимал большой Т-образный стол, за которым вдоль ножки «Т» с обеих сторон сидели человек пятнадцать. Как только я вошла, три десятка глаз уставились на меня – кто с любопытством, кто с явной насмешкой, кто с удивлением: мол, а это что за соплячка? Новая глава корпорации?

Солидный мужчина лет сорока, сидевший ближе всех к верхней перемычке «Т», посмотрев на массивные наручные часы, выполненные из желтого металла, проговорил:

– Здравствуйте, Мария Николаевна. Опаздывать изволите. Мы тут уже минут двадцать вас ждем.

– А вы кто такой будете, уважаемый? – поинтересовалась я, проходя к креслу с высокой спинкой, стоящему пустым в верхней части Т-образного стола.

– Я председатель совета директоров, – поправив галстук, сообщил мужчина. – Макаров Сергей Сергеевич к вашим услугам.

– Прекрасно, Сергей Сергеевич, – кивнула я, садясь в кресло во главе стола. – На будущее потрудитесь делать замечания не мне, а членам совета директоров, ибо это входит в круг ваших обязанностей. Очень хорошо, что все в сборе, потому что я хотела выяснить некоторые вопросы, возникшие у меня по поводу последнего аудита.

Внутри меня все дрожало от собственной наглости. Но, что удивительно, голос мой при этом был твердым и безэмоциональным, словно говорила не я, а ростовая мраморная статуя бога торговли Гермеса, стоявшая в углу кабинета.

Сейчас я словно видела себя со стороны – и удивлялась тому, сколько, оказывается, у этой тоненькой девушки нахальства. Никогда бы не подумала, что смогу вести себя так с людьми, каждый из которых был как минимум вдвое старше меня и выглядел важно и солидно, словно декан университета.

Я вообще не ожидала, что попаду на совещание совета директоров, никто меня об этом не предупредил. Но уж коль попала – что ж, не под стол же мне прятаться со страху? Я уже по пути сюда накрутила себя, завела, словно стальную пружину, – и сейчас, мысленно решив «будь что будет!», с ходу принялась выяснять то, что у меня назрело за время пребывания в Таиланде.

Примерно через полчаса моего допроса я заметила, что Макаров, до этого выглядящий уверенным и наглым, начал украдкой вытирать выступивший пот со лба, хотя в кондиционируемом кабинете было прохладно. Да и у некоторых членов совета директоров вид стал слегка бледным. На кое-какие мои вопросы многие члены совета не смогли ответить, мотивируя тем, что не готовы, что им нужно время…

– Хорошо, – сказала я. – Жду вас завтра с ответами в это же время. Попрошу присутствовать всех, кто был сегодня в этом кабинете. Помимо анализа текущего финансового состояния корпорации необходимо наметить векторы дальнейшего развития бизнеса. Всем спасибо, все свободны. До завтра.

Члены совета директоров расходились, бросая на меня задумчиво-тревожные взгляды. От их былой снисходительности не осталось и следа.

Что ж, похоже, первый раунд я выиграла, заставив их если не уважать меня, то хотя бы опасаться. Это хорошо, когда подчиненные к новому начальству относятся с настороженностью. Значит, будут работать ответственно – это то, что мне сейчас от них нужно. А там и до уважения недалеко.

Я налила себе воды из графина и стала пить мелкими, судорожными глотками, отметив при этом, как постукивают зубы о край стакана. Адреналин, успешно превративший меня в напористую бизнес-леди, начал потихоньку отпускать. И теперь за большим, солидным столом в кресле руководителя сидела просто Мышьдайсписать, самая обычная девчонка-студентка, до глубины души напуганная собственным нахальством.

И при этом – что уж тут скрывать – довольная собой.

Провести свое первое совещание с людьми такой величины и не опозориться – это большое достижение.

Во всяком случае, для меня.

Так, глядишь, я еще и себя уважать начну. А когда человек уважает себя, то и окружающие потихоньку подтягиваются к этому процессу. Когда сам себя ни во что не ставишь, кто ж к тебе будет относиться всерьез?

Правильно, никто.

Люди не хуже животных чувствуют, есть в человеке стержень или нет. И тех, в ком его нет, гнут нещадно и безжалостно. Посему, коли нет в себе надежного стального стержня, придется его выковать. Иначе другие сотрут тебя в порошок и растопчут по древнему праву сильного, только и всего.

Кресло было большим для меня, но уютным. Захотелось свернуться в нем по-кошачьи и заснуть. Вроде выспалась в самолете, а все равно ресницы верхних век предательски тянулись к нижним, словно я пару суток бодрствовала, не смыкая глаз.

Оно и не удивительно.

День оказался слишком тяжелым для меня, и особенно доконало испытание заседанием совета директоров. Все было как на экзамене в институте, когда в экзаменационный зал ты входишь этаким электрошокером, до упора заряженным знаниями, – а выходишь с полностью пустой батареей. Спроси тебя о чем-то из того, что ты только что рассказывала, – только и останется глупо улыбнуться и развести руками. Не потому, что не знаешь, а потому, что полностью морально выложилась, и вследствие этого голова решительно отказывается напрягаться.

Но оказалось, что на сегодня это еще не все.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Игорь Сергеевич. В руках у него был знакомый портфель Виталия, а на лице застыло выражение растерянности. Такого беспомощного взгляда в глазах самоуверенного преподавателя экономики я еще не видела.

– Ты здесь… – бесцветным голосом проговорил он. – Хорошо.

– Что хорошо? – не поняла я.

– Что ты здесь, – вздохнул Игорь, опускаясь на один из стульев. Я машинально посмотрела на полуоткрытую дверь кабинета, ожидая, что сейчас войдет Виталий, по какой-то причине задержавшийся в коридоре, однако его не было.

Мое женское чутье тоненько и тревожно звякнуло в голове, заставив напрячься.

– А где мой муж?

Игорь поднял на меня глаза, полные искренней тоски:

– Извини, Овечкина, я к тебе с плохой новостью. С Виталием произошла беда.

Глава 18

Внезапно я поняла, что означает выражение «сжалось сердце». Это когда у тебя в ожидании чего-то очень нехорошего в груди становится тесно. Настолько тесно, что ты пытаешься вдохнуть – а получается это неважно. От силы на четверть того объема воздуха, что ты планировала в себя втянуть…

– Что с ним? – сдавленным голосом проговорила я, чувствуя, что задыхаюсь – потому что уже откуда-то знаю ответ…

– Виталий погиб, – произнес Игорь голосом серым и тусклым, словно давно не мытое окно. – Мы оформляли машину в салоне, и он решил сделать тест-драйв. Отдал мне свой портфель, сел – и сразу разогнался по шоссе до максимума, только его и видели. Потом я смотрю, вдали дым повалил. Прыгнул в свою тачку и туда. А там – костер. Эти электромобили с литий-ионными аккумуляторами если загорятся, то их не потушить, пока они не прогорят полностью. Экспертизы еще не было, конечно, но, думаю, там что-то замкнуло в машине, когда Виталий вышел на предельную скорость…

– А он?…

– Он там был, внутри. И там и остался… Когда я уехал, машина еще горела. Я просто не мог на все это дальше смотреть – ведь я знал его с детства…

Я знала Виталия намного меньше. И не было у нас с ним ничего, мы даже не целовались. Так почему же мне сейчас стало так тоскливо на душе, хоть волчицей вой? И почему у меня по щекам внезапно потекли самые настоящие слезы?

Игорь вздохнул, достал из кармана пиджака распечатанную пачку одноразовых платков, протянул мне.

– Успокойся, Овечкина. Слезами горю не поможешь и Виталия не вернешь. Конечно, я понимаю, понравилась ты ему, бывает такое с нами, мужчинами. Ну и ты к нему привыкла за время вашего отпуска – он, когда хотел, умел нравиться девушкам. Но что произошло – то произошло, надо жить дальше. И, в том числе, решить некоторые неотложные вопросы.

С этими словами Игорь открыл портфель и, положив на стол синюю папку, пододвинул ее ко мне.

– Что это? – не поняла я.

– Пакет документов по сделке.

– По какой сделке?

– А Виталий разве не говорил? Это последний этап нашей финансовой комбинации, когда ты продаешь мне принадлежащий тебе пакет акций корпорации. Тебе нужно просто подписать все бумаги там, где указана твоя фамилия. В документах, конечно, проставлены другие цифры, но по факту за это ты получишь десять миллионов наличными. По-моему, неплохой заработок менее чем за две недели. Что скажешь?

Когда Игорь проговаривал это, с его лица, словно плевок с портрета, стекло выражение скорби. Сейчас передо мной сидел жесткий делец, все просчитавший и точно знающий, что ему нужно от жизни.

Первым моим порывом было достать авторучку, подаренную Виталием, и сделать то, что просил Игорь…

Но потом я вспомнила, как моментально исчезло с лица преподавателя экономики фальшивое выражение печали, сменившись прямо-таки волчьим предвкушением скорой добычи. У него едва слюна на галстук не капала, и глаза блестели отнюдь не от слез по погибшему другу детства.

И тут мне стало противно.

Труп Виталия еще дымится где-то там, внутри останков сгоревшей машины, а тот, кому он доверял как самому себе, уже подсовывает мне договор сделки. Он не утешать вдову пришел, и пофиг ему на то, что мой муж погиб. Ему не терпится захапать кусок пирога, который он уже считает своим…

А вот хрен ему за воротник!

Я тоже умею играть, не зря ж в театральный кружок три года ходила. Правда, если честно, сейчас это не совсем игра была. У меня реально скребли кошки на душе, чувствительно раня ее острыми когтями, поэтому потребовалось лишь немного усилить накал драматизма.

Я промокнула глаза платком и сдавленным голосом проговорила:

– Простите, Игорь Сергеевич, вы абсолютно правы. Я и правда успела привыкнуть к Виталию, и мне сейчас очень тяжело. Можно я после похорон все внимательно прочитаю перед тем, как подписать?

Взгляд Игоря мгновенно изменился.

Сейчас он смотрел на меня прищурившись, не мигая, словно хотел пролезть взглядом в мою черепную коробку и прочитать мои мысли.

Но я еще раз всхлипнула и добавила:

– Вы же сами учили на лекциях никогда не подписывать документы, пока они не будут внимательно прочитаны, и не один раз. А я сейчас, уж простите, читать никак не могу.

Игорь перестал сверлить меня глазами, вздохнул, состроил сочувственную физиономию, хотя получилось это у него не слишком натурально.

– Понимаю, Овечкина, все понимаю. Конечно, без проблем. Похороны, я думаю, состоятся послезавтра, тогда после них все и решим. Тебе, может, что-то нужно?

– Нет-нет, спасибо, Игорь Сергеевич. Все, что мне нужно сейчас, это умыться и побыть одной.

– И это понимаю, – почти искренне вздохнул преподаватель экономики. – Прими мои самые искренние соболезнования. Если что – звони, телефон знаешь. И да, я тебе уже говорил: зови меня просто Игорь. Мы ж уже почти родственники. И товарищи по несчастью заодно.

Он ушел, излишне громко захлопнув дверь кабинета. Все-таки не смог скрыть раздражения. Или же мне таким образом показал, что недоволен моим поведением.

Но для меня это было уже неважно…

Не знаю, сколько я просидела в кресле Виталия, тупо уставившись на статую Гермеса, смотрящую на меня пустыми мраморными глазами. В моей голове тоже царила тяжелая, каменная пустота, словно в мой череп вместо мозга засунули большой, холодный булыжник, давящий на виски изнутри своими неровными, острыми краями.

Но постепенно шок начал отпускать.

И я, немного расслабившись, стала думать.

Виталий погиб, это совершенно точно, здесь Игорь врать не будет. Более того, у меня сложилось впечатление, что преподаватель экономики не так уж непричастен к его смерти, как хочет казаться. Но, понятное дело, даже если я очень захочу, то ничего не смогу доказать: у Игоря и деньги, и связи, и положение в обществе.

А у меня теперь – ничего.

Ну да, фирма записана на меня. И что? Если я начну выпендриваться, завтра уже моя машина загорится, и мой дымящийся труп совершенно точно ничем не поможет бабушке.

Синяя папка лежала передо мной на столе. Очевидное решение: открыть ее, подмахнуть все страницы, позвонить Игорю – приезжай, мол, забирай свою прелесть.

Думаю, примчится тут же – и тут же все закончится. Я снова вернусь в свой мир, который покинула ненадолго, а произошедшее со мной буду вспоминать как красивый, нереальный сон, который никогда не мог произойти со мной наяву…

Но у меня перед глазами стояла самоуверенная, наглая ухмылка Игоря.

Этот хозяин жизни был убежден, что я в его полной власти и сто процентов сделаю то, что он велит. Никуда не денусь. Подумаешь, какая-то студентка! Послушный инструмент в его руках, который сегодня немного засбоил, но послезавтра отработает как надо. А потом его можно будет выбросить на помойку – возможно, предварительно сломав, чтобы он случайно не сболтнул лишнего.

– Ведь ты ничего мне не сделаешь, Игорь Сергеевич, пока я не подпишу эти бумаги, правда? – задумчиво сказала я, глядя на синюю папку. – А вот потом, когда я снова стану никем, – запросто. Тебе же не даст покоя мысль о слишком умненькой девчушке, которая может заподозрить неладное в скоропостижной смерти мужа. И ты перестрахуешься на всякий случай, как опытный экономист и делец. «Ничего личного, Овечкина, это просто бизнес». Так ведь, Игорь Сергеевич?

Мертвая тишина кабинета была мне ответом.

За окном вечер уже потихоньку вступал в свои права. Пора было идти… куда-то.

Но куда? Ехать в огромный коттедж Виталия? Нет уж, спасибо. Это был чужой дом, который сейчас для меня будет похож на огромный пустой ангар для гроба, в который вот-вот внесут его хозяина, чтобы родные и близкие могли с ним попрощаться. Безусловно, завтра я поеду туда, вдова же, обязана присутствовать и соответствовать.

Но не сегодня.

Сегодня я должна еще кое-что сделать. А именно – принять решение! Здесь и сейчас, за этим столом, сидя в кресле покойного мужа. Отдам я фирму Виталия в руки Игоря или…

От одной мысли про это «или…» у меня еще сильнее заныли виски. Я одна – против Игоря, который со своими возможностями способен раздавить меня, как мышку, одним небрежным ударом каблука.

– А пусть попробует, – зло произнесла я сквозь зубы. – Я слишком нужна тебе сейчас, мой дорогой преподаватель экономики. И у меня есть целых два дня, чтобы продумать стратегию. Ты же этому меня учил, не правда ли? Сначала все хорошенько взвесить – и только потом действовать. Думаю, настало время применить твою науку на практике.

Глава 19

Горе и злость – это эмоции, которые мешают думать.

Я закрыла глаза, стиснула зубы и мысленно очистила голову от всего лишнего…

Не помню, где я вычитала этот метод, но он мне всегда помогал, когда нужно было сосредоточиться перед зубрежкой сложного материала. Мысленным веником вымести все лишнее, мешающее усвоению, а потом просто сложить в мозг чистую информацию.

Сейчас я сделала то же самое, отметив, что понемногу успокаиваюсь.

Отлично…

И сразу же в голову, очищенную от лишнего, пришла мысль: «Итак, ты решила бороться за фирму. Хорошо, допустим. Какие у тебя слабые места? Ты сама? Нет. Сюда Игорь не ударит. Без меня ему фирмы, скорее всего, не видать, как своих ушей. Иначе бы он не мутил такую сложную схему, а выбрал более простой вариант все заграбастать…»

И тут у меня аж пальцы затряслись от того, что пришло в мою старательно простерилизованную голову.

Бабушка…

Ну конечно!

Как только Игорь поймет, что я решила сыграть в свою игру, он ударит по самому больному! И, что тут скрывать, здесь я, конечно, сразу сломаюсь… Потому что дороже бабушки у меня нет никого на свете.

Но у меня было два дня до похорон…

Надеюсь, что было, если только Игорь не насторожился после нашей последней беседы. Хотя – вряд ли. Для него я все еще студентка-дурочка, которую он старательно выбрал из всего институтского потока для своего плана. Напряжется он, скорее всего, попозже.

А сейчас нужно действовать! И побыстрее…

Я спустилась вниз, села в машину и не спеша выехала по направлению к своему дому. Хотелось, конечно, вдавить педаль газа в пол, но я усилием воли придержала себя, словно нетерпеливую лошадь.

«Спокойно, Мышка, спокойно. Навыков вождения у тебя кот наплакал, еще не хватало в аварию попасть. Продолжай выметать из головы эмоции. Ты вписалась в очень опасную игру, и сейчас каждый твой шаг должен быть хладнокровно просчитан. Иначе Игорь Сергеевич тебя сожрет и не поперхнется…»

До дома я доехала без приключений. Непростое это, конечно, дело – с непривычки смотреть на дорогу и одновременно звонить по телефону. Но я справилась, по пути, надеюсь, решив одну важную проблему.

Бабушка еще не спала. Ее сиделка-филиппинка, разумеется, тоже.

Моему приезду обрадовались обе. Бабушка – от чистого сердца. Сиделка, думаю, профессионально, но выглядело это почти искренне. Я бегло окинула взглядом нашу маленькую квартирку и с удивлением отметила, что новая я мысленно поморщилась на тему «как же ужасно живут некоторые люди».

Ну ни фига ж себе поворот!

Несколько дней повращалась в мире больших денег – и пожалуйста, какие у нас изменения во вкусах! А ничего, владычица морская, что, вполне вероятно, тебе придется вернуться сюда без гроша в кармане? И из института Игорь Сергеевич запросто может помочь вылететь с треском, после чего пойдет несостоявшаяся принцесса мыть полы в поликлинике пожизненно.

Отхлестав себя мысленно таким образом, я обняла бабулю и, прервав не начавшийся поток ее впечатлений о том, какие у нас замечательные социальные службы, которые присылают таких прекрасных сиделок к пожилым людям, сказала:

– Милая моя, извини, все попозже расскажешь. Малайа, ты на сегодня свободна. – Когда послушная филиппинка испарилась, я попросила: – Бабуль, ты можешь, ничего не спрашивая, просто сейчас собраться, одеться и сделать то, что я попрошу?

Бабушка внимательно на меня посмотрела, словно в душу заглянула. И, кивнув, лишь спросила:

– Все очень плохо?

– Пока нет, – честно призналась я. – Но могут случиться… сложности. И мне надо быть уверенной, что с тобой все в порядке.

– Конечно, солнышко, – проговорила бабушка. – Мне б только одеться да документы с таблетками взять. Больше ничего и не надо.

У меня аж слезы на глаза навернулись.

Уважаю это поколение, пережившее жуткие послевоенные годы и сумевшее вытащить страну из руин. Железные люди. В действительно сложные моменты сильные, решительные, не задающие лишних вопросов. Жаль только, что их становится все меньше и меньше. А сможем ли мы, случись чего, их заменить – покажет лишь время…

Я быстро переоделась в невзрачное пальто, свернула волосы в пучок, надела очки. Если за мной уже наблюдают, то в таком виде вряд ли узнают. В подъезд вошла бизнес-леди в деловом костюме, а вышла какая-то замухрышка, ведущая под руку согбенную старушку. Если Игорь кого-то и послал за мной следить, вряд ли на данном этапе это профессионалы. И «пасти» они будут, скорее всего, мою машину, а не жителей промышленного района, шастающих туда-сюда по своим делам.

Такси я на всякий случай вызвала к соседнему дому и, сев в него, по пути не забывала поглядывать в зеркало заднего вида. Вроде все было чисто, и я, довольная собой, с относительно спокойной душой посадила бабушку на поезд.

– Тебя там встретят, дорогая, – сказала я, смахивая с ресниц набежавшие слезы. – Прости, что так получилось. Поверь, это все ненадолго.

– Верю, милая, – улыбнулась бабушка. – Ты за меня не беспокойся, свои дела решай. А я уж не подведу…

– Спасибо, – шептала я, глядя вслед уходящему поезду. – Спасибо, родная. Я тоже тебя не подведу, обещаю. А как все утрясется, сразу же отправлю тебя на операцию, сколько бы это ни стоило…

Пансионат для пожилых людей, с которым я созвонилась, пока ехала домой, был одним из самых дорогих в поисковике. Но я выбрала его именно по этому критерию, так как других у меня не было. Забронировала отдельный номер, перевела предоплату за десять дней, заказала услугу «встреча на вокзале»: хоть она и не была предусмотрена прайсом, но я упросила диспетчера пойти навстречу – разумеется, за отдельные деньги. Оставалось лишь надеяться, что работники пансионата не подведут и я успею…

Что успею – я пока не знала.

Но шевелиться однозначно нужно было пошустрее. Тех, кто не сидит на месте и танком прет вперед, сметая препятствия на своем пути, сложнее застать врасплох. И мне нужно было научиться быть этим танком, причем за очень ограниченное время…

Глава 20

Ночью я спала тревожно.

Меня мучил один и тот же кошмар.

Снилось, что я еду в горящей машине на безумной скорости, и нет возможности ни остановиться, ни выпрыгнуть на ходу. Бушующее пламя подбиралось ко мне со всех сторон – но, как это всегда бывает, в самый страшный момент я просыпалась в холодном поту…

И засыпала вновь. Только для того, чтобы погрузиться в тот же самый кошмар.

Не знаю сколько продолжалась эта пытка сном: когда спишь, время становится очень условной величиной. А под утро кошмары закончились, и мне приснился Виталий. Живой, улыбающийся…

Подмигнул мне, помахал рукой – и ушел в предрассветный полумрак, просачивающийся в комнату через неплотно задернутые шторы…

Наверное, я еще немного поспала после этого. Потому что, когда меня разбудил телефонный звонок, солнце уже вовсю шарило своими лучами по комнате, играясь с пылинками, лениво плавающими в воздухе.

Звонивший представился следователем, сказал, что мне надо приехать в судебно-медицинский морг на опознание тела мужа. Правда, предупредил, что зрелище не для слабонервных и опознать Виталия вряд ли получится, так что это просто формальность.

Ну, спорить с полицией я пока не научилась. И потому, собрав волю в кулак, я быстро умылась, оделась и поехала куда было сказано.

…Следователь оказался молодым, с каменным безэмоциональным лицом, что при его профессии несомненно плюс.

А вот я, когда увидела то, что мне показали, эмоции сдержать не смогла…

Ибо то, что лежало под приподнятой следователем простыней, заляпанной жуткими пятнами, было не похоже ни на Виталия, ни на кого-то другого. Просто нечто, облепленное черными неровными лоскутами сгоревшей плоти и по форме отдаленно напоминающее человеческое тело. А еще из-под простыни мне в нос ударила концентрированная вонь паленого шашлыка, от которой у меня все поплыло перед глазами…

– Вы подтверждаете, что это ваш муж? – спокойным и ровным голосом музейного гида произнес следователь. Правда, когда я вместо ответа прислонилась к стенке и начала сползать по ней вниз, слегка всполошился. Поддержал меня за подмышку, сунул под нос заранее подготовленный стакан с водой…

Пить я не стала. А при мысли, что следователь этой рукой только что держался за ту простыню, а теперь ею же мне подает стакан, меня вообще чуть не вырвало. Но позыв к рвоте помог лучше воды: ощутив, что желудок готовится выпрыгнуть из меня наружу, я быстро пришла в себя.

И, сглотнув сухую слюну, сказала:

– Да, это Виталий.

– Как вы это определили? – поднял брови следователь.

– Форма черепа его, ширина плеч его. И еще вряд ли бы работники автосалона посадили в ту супердорогую машину кого-то другого.

– В целом логично, – пожал плечами следователь. – И нам меньше работы. Так и запишем: жена опознала мужа. А кстати, где вы были в момент его смерти?

– В офисе, на совещании совета директоров, что могут подтвердить пятнадцать человек. То есть версия о том, что это я подожгла машину, чтобы убить мужа и заграбастать его состояние, вряд ли жизнеспособна.

– Да нет, это я так, на всякий случай спросил, – отбрехался от моего злого напора следователь. – Вот моя визитка, если что-то вдруг вспомните по этому делу, звоните в любое время. Спасибо вам, вы нам очень помогли.

Он протянул мне акт опознания погибшего.

– Распишитесь здесь, пожалуйста. И дайте ваш пропуск, я его подпишу, чтобы вас выпустили.

…Покинув морг, я какое-то время просто бездумно ехала по дороге, тупо смотря вперед. У меня перед глазами, словно намертво отпечатавшись на сетчатке, маячил тот обгоревший труп, лишь контурами отдаленно похожий на человека…

А в голове билась мысль: зачем я сказала, что это Виталий? Понятно же, что опознать тело было нереально.

Наверное, я все-таки сказала это для себя. Мне нужно было поставить хотя бы одну из точек в этом непростом многоточии. Для себя четко обозначить: Виталия больше нет в этом мире. И это подтверждено документально. Теперь я совершенно точно одна, без его ауры мужа, без нашего недолгого совместного прошлого, которое я похоронила в полицейском морге под этой жуткой простыней… Так мне просто будет легче бороться.

А что борьба мне предстоит серьезная – это я уже знала совершенно точно.

И еще пришло осознание, что если я в таком состоянии продолжу вести машину, то непременно в кого-нибудь врежусь. Я припарковалась возле первого же попутного кафе, вышла и попросила у хостес свободный столик.

Есть я, разумеется, не могла – тошнотворный ком все еще стоял где-то на границе между желудком и пищеводом, чувствительно давя на грудь изнутри и заставляя морщиться при каждом вдохе. Поэтому я заказала себе двойной эспрессо – и, чтобы хоть немного отвлечься от тягостного впечатления после посещения морга, раскрыла синюю папку Игоря, которую прихватила с собой…

Ядреная горечь кофе без сахара прогнала мерзкое ощущение в желудке, а объемное содержимое папки довольно эффектно прочистило мою голову от впечатлений сегодняшнего дня.

Откровенно говоря, я не все поняла. Юридический язык – это на самом деле другой язык, не русский, а лишь похожий на него, который надо изучать отдельно. Но суть содержимого документов была понятна: я продаю Игорю теперь уже мою корпорацию, согласна с ее оценкой и ничего не имею против того, чтобы получить причитающуюся мне сумму согласно этой оценке. Там, конечно, было много всяких цифр, в которых, по-хорошему, стоило как следует разобраться, но основное я уловила.

Первое – оценка активов фирмы была наверняка занижена.

И второе – даже согласно этой заниженной оценке я должна была в результате сделки получить несколько миллиардов…

А Игорь сказал, что если я все подпишу, то получу десять миллионов…

Папку я закрыла медленно. И осторожно, словно мину, готовую взорваться в любой момент, опустила ее в портфель. Только сейчас я полностью осознала, во что собираюсь ввязаться… Как и то, что я во все это ввяжусь обязательно, без малейших сомнений.

Зачем мне это было нужно?

Нет, дело не в миллиардах. И даже не в желании отвоевать у Игоря теперь уже свою корпорацию. Предстоящая битва, в которой я, скорее всего, проиграю, – это был мой шанс.

Не разбогатеть, нет. Просто реальная возможность почувствовать себя живой. Способной влиять на собственную жизнь, а не плыть по ее течению, словно безвольная тряпка…

Зазвонил телефон. Это была Илона, та самая эпатажная дама, что помогала мне со свадьбой.

– Мне Игорь все рассказал, – с ходу начала она. – Какой ужас! Виталий, такой молодой, такой богатый, красивый… Милочка моя, прими мои самые искренние соболезнования.

Я молчала. В голове вяло колыхались мысли, словно дохлые рыбы на поверхности аквариума.

Соболезнования… Это когда, типа, каким-то посторонним людям жаль, что у тебя умер близкий человек. Причем жаль обязательно искренне…

Брехня собачья. На самом деле им абсолютно по барабану.

Просто когда обращаешься к родственнику мертвеца, нужно сказать эти общепринятые слова, типа как «привет» при встрече со знакомым. Иначе тебя сочтут невежей. Соболезнования, блин. Слово-то какое… Будто кто-то искренне и от души кучу камней притащил в карманах и вывалил их на пол. И катятся они теперь, гремя по плитке, – серые, неровные, ненужные. Со-бо-лез-но-ва-ния…

– Тебе необходимо подготовиться к завтрашнему дню, – вещала в трубке Илона. – Траурный костюм, шляпка, черная вуаль, туфли. Макияж, само собой, чтобы все было как у людей. Игорь все оплачивает. Ты же на машине, да? Можешь подъехать прямо в тот же салон, где мы готовились к свадьбе? Девочки уже предупреждены, твои размеры знают. До вечера точно управимся…

Мне очень хотелось отключиться. Очень. Потому, что вдруг пришло полновесное осознание: Виталия больше нет.

Нет человека, который меня на самом деле, искренне, по-настоящему полюбил. Оказывается, бывает такое на свете, когда у мужчины в глазах появляется свет, который зажигается только для тебя одной и ни для кого больше. И только от тебя зависит, вспыхнет ли в тебе ответный огонек от этой искры, или же тебе это просто не нужно.

Получается, мне тогда было не нужно…

А точнее, я просто была не готова. Все так неожиданно обрушилось на меня…

Одно за другим падало, точно фрагменты снежной лавины: предложение от Игоря насчет фиктивного брака, свадьба, дом Виталия, Таиланд…

Куча впечатлений, свалившихся на девчонку, которая в жизни не видела ничего масштабнее похода в фастфуд…

И за этими впечатлениями не разглядела я того огонька, не поняла, что только мне он светит…

И ответить на него не смогла…

А сейчас вдруг накатило – да так, что я задохнулась от того, как сжалось горло, и слезы в два ручья потекли из глаз, размывая окружающий мир в некрасивую, кривую абстракцию…

Я рыдала, вжимая телефон в щеку со всей силы, потому что боль от давления острым его краем мне сейчас была нужна как воздух, которого вдруг стало катастрофически не хватать. Тот случай, когда боль отвлекает, спасает от катастрофы, когда твой разум того и гляди сорвется с края пропасти, которая внезапно разверзлась перед тобой…

Пропасти осознания, что вряд ли кто-то в моей жизни еще полюбит меня так, как полюбил Виталий…

И от того, что я не ответила на его любовь. Не поняла, не почувствовала, не разглядела сокровища, брошенного к моим ногам. Равнодушно прошла мимо, даже не глянув, не оценив, не удостоив вниманием…

И теперь все, что осталось от Виталия, лежит там, в холодном морге, а завтра будет зарыто в землю… А если б я не была такой деревянной куклой, ответила на его зов, может, не до той проклятой машины ему было бы. Может, не в автосалон бы он поехал, а со мной, в свой дом, который мог бы стать нашим… И теперь был бы жив…

С кухни кафе потянуло ароматом жареного мяса – и мне показалось, что я сейчас потеряю сознание от слишком знакомого запаха… Сперва в морге показалось мне, что почерневший труп и в плечах уже, чем был Виталий, и голова меньше. Но ведь и мясо тоже ужаривается при готовке, теряя в объеме, а я об этом как-то и не подумала…

– Милая, солнышко, не надо, не плачь, – почти кричала в трубку Илона. – Тебе нельзя вести машину в таком состоянии! Скажи, куда приехать, я сразу примчусь!

Но я, стиснув зубы, уже взяла себя в руки.

Илона права. Если я не смогла при жизни дать Виталию то, что он так хотел получить от меня, нужно хотя бы проводить его достойно.

– Илона, спасибо, не надо приезжать, – произнесла я голосом твердым настолько, насколько это было возможно. – Я скоро приеду. Не переживай, я справлюсь.

Глава 21

Похороны богатого человека похожи на свадьбу богатого человека. Только колоризация шоу различается, и вместо белого цвета траурная церемония окрашена в черный.

Ну и если на свадьбе все делают вид, что им весело, то на похоронах те же люди усиленно изображают горе. А так-то и море цветов похожее, и народ тот же, и понты все те же – на тему, кто какие часы-браслеты-кольца надел, у кого костюм заказал, в какой тачке приехал.

Ну и, разумеется, на похоронах обсуждают не наряд жениха, а гроб умершего. Мол, достаточно он крут для статуса покойника или же все-таки подкачал, так как у Андрея Ивановича, светлая ему память, помнится, ручки были реально золотые, а тут, по ходу, поскупились и поставили вроде как позолоченные…

Я стояла неподалеку от раскрытой могилы и краем уха ловила все эти беседы вполголоса. Наверное, нужно было удивиться, возмутиться, попросить заткнуться – вот только мне было все равно. В конечном итоге мертвым абсолютно по барабану эти ритуалы – как и живым, кстати. Просто что на свадьбах, что на похоронах каждый отыгрывает свою роль, иначе другие не поймут.

И каждый втайне не против, чтобы происходящее поскорее закончилось…

Наконец гроб, который так и не открыли с момента его появления в поле моего зрения, опустили в могилу, и мне пришлось первой бросить на его крышку горсть земли.

Нет, это было не трудно. Просто я ощущала себя плохой актрисой в спектакле, где остальные артисты с осуждением смотрят на неумеху и никто ничего не говорит из деликатности. Но думают все одно и то же…

А потом, после кладбища, было застолье в отдельно снятом ресторане, где сначала все с постными лицами говорили о том, какой покойник был замечательный человек, как им будет его не хватать и что необходимо выпить, чтоб ему там было хорошо… Где связь между алкогольным разгулом и благополучием мертвеца, я не поняла, но присутствующие принялись вдумчиво обеспечивать то благополучие обильными возлияниями – и вскоре весьма преуспели в этом деле.

То тут, то там начали раздаваться пьяные смешки. Кто-то попытался затянуть песню, но был осажен сидящей рядом дамой. За дальним столом убитый горем мужик с красной рожей и осоловелыми глазами уже в третий раз пытался сказать тост и явно не понимал, почему на него шикают и дергают за рукава те, кто сидел справа и слева.

– Ну началось… – негромко проговорил Игорь. – Ты как хочешь, а я пошел.

– Мне тоже можно уйти? – поинтересовалась я.

– Конечно, – пожал плечами преподаватель экономики. – Кто тебе что скажет? Они уже почти все в хлам, а дальше песни петь начнут, могут и в пляс пуститься. Тут же не как у обычных людей. Тут тормозов никаких. А завтра разведут руками, мол, увы мне, пьян был, ничего не помню. Поминки же, как было не проводить Виталия так, чтоб ему там не было тоскливо.

– Ладно, коли так, я тоже поехала, – сказала я и принялась выбираться из-за стола.

В результате оказалось так, что возле выхода из ресторана мы оказались вместе.

– Ты посмотрела папку? – как бы между делом поинтересовался Игорь.

– Да, посмотрела.

– Обсудим?

– Прямо сейчас? – удивилась я.

– А чего время терять? – пожал плечами Игорь. – Мы же всё прекрасно понимаем. Тут как раз есть отдельный небольшой зал для переговоров, вот и переговорим. Если ты готова, документы у меня в машине, можно прямо здесь все и подписать.

– Ну что ж, пойдем, переговорим, – сказала я.

Возможно, это и правда было к лучшему, потому что сейчас внутри меня царила равнодушная пустота.

Горя не было, его я выплакала еще в кафе. Страха тоже. Вероятно, это лучшее состояние для переговоров, когда тебе наплевать, чем они закончатся, и отсутствие каких-либо эмоций заставляет голову работать ясно, как никогда.

…Это был даже не зал, а скорее кабинет со столом на четырех человек, где было место и для того, чтобы покушать с размахом, и чтобы деловые бумаги разложить, не экономя для этого место.

Пока Игорь бегал за своей копией синей папки, я сидела, глядя в стену, и пыталась думать о том, как сказать Игорю о своем решении насчет фирмы.

А потом усмехнулась.

Не все ли равно, в какой форме сообщать человеку, что он зря старается? По идее, можно было и возле выхода из ресторана ему об этом сказать, не занимая отдельный кабинет, просто я сразу не сориентировалась. Но лучше поздно, чем никогда.

Игорь вернулся быстро – видимо, торопился. Официанту, в ожидании стоящему возле входа в зал, он бросил небрежно:

– Не беспокоить, у нас важный разговор.

После чего запер дверь на задвижку, уселся рядом со мной и раскрыл принесенную папку.

– Ну что ж, Овечкина, – произнес Игорь, располагающе улыбнувшись. – Думаю, ты успела ознакомиться со своим экземпляром договора. Теперь тебе надо будет только расписаться на каждом листе, а после дождаться перевода на твой счет десяти миллионов. Постараюсь, чтобы все пришло сегодня, в крайнем случае – завтра.

– Кому надо? – отстраненно спросила я.

– Что? – нахмурил брови Игорь. – Не понял.

– Кому надо расписаться? – повторила я. – Мне не надо.

Благодушное лицо Игоря мгновенно изменилось. Глаза прищурились, улыбка изменила форму, став похожей на волчий оскал.

– Погоди, погоди, Овечкина, – криво усмехнулся преподаватель экономики. – По-моему, ты не совсем понимаешь последствия того, что сейчас пытаешься сделать. Ты думаешь, что я вот так запросто подарю тебе фирму, в которую вложил столько своего труда, времени, средств…

– Ты вложил? – перебила я его. – Или Виталий? И если все-таки вложил ты, то почему тогда фирма принадлежала ему, а не тебе? Знаешь, как-то странно все получается: судя по бухгалтерским документам, дела корпорации не так уж плохи, как это хотели представить те, кто с твоей подачи проводил последний аудит. И вряд ли нужно было спасать фирму, переводя ее на тупую девочку-студентку, которая после смерти мужа легко отдаст ее своему преподу, в которого влюблена по уши. Ты ведь так себе это представлял, верно?

Игорь развернулся ко мне вполоборота. Его рука легла на спинку моего стула, и я увидела, как пальцы моего преподавателя нервно скрючились, став похожими на когти.

– Ты на что сейчас намекаешь, тварь? – тихо прошипел он. – Что это я убил Виталия?

– Глупо делать намеки без доказательств, – пожала я плечами. – Как я понимаю, сгоревшая машина сейчас на экспертизе, после которой догадки могут превратиться в факты. Хотя могут и не превратиться, так как случается, что экспертизы покупаются…

Внезапно я почувствовала, как на моем горле сжались железные пальцы Игоря.

– Слушай меня внимательно, маленькая дрянь, – четко, раздельно и негромко проговорил он. – Сейчас ты все подпишешь, иначе не выйдешь из этого кабинета. Я тебя придушу прямо тут, а официанту скажу, что девушке стало плохо. Отнесу твое бездыханное тельце в машину, а потом ты просто пропадешь, и никто про тебя не вспомнит, кроме твоей бабушки, которой больше никто ничем не сможет помочь…

Он был очень красив, наш преподаватель по экономике. И я, наверно, не особенно врала себе, когда думала, что влюблена в него по уши, – ну, может, насчет ушей приукрасила немного. Все девчонки в институте были от Игоря без ума, да и преподавательницы тоже. И сейчас, когда он держал меня за горло, слегка придушив, а его лицо было так близко от моего, я внезапно почувствовала сладкую истому у себя внизу живота. Настолько приятную, что была вынуждена сжать зубы, чтобы не застонать от наслаждения… Возможно, потом я буду думать о себе с неприязнью, как о какой-то извращенке, но что я могла сделать, если мое тело отреагировало на этот акт насилия таким образом?

Видимо, Игорь почувствовал, что со мной что-то не так, и слегка ослабил хватку – похоже, подумал, что перестарался и вместо подписи документов я вот-вот отправлюсь на тот свет следом за Виталием.

И это он, конечно, сделал зря.

Потому что испугать меня у него не получилось.

Все, что он смог, так это заставить мой организм вбросить в кровь зашкаливающее количество гормонов наслаждения, благодаря которым я ощутила небывалую для себя решимость и холодную, злую, веселую ярость, ранее мне совершенно не свойственную…

В Таиланде Таксик учил меня не только вождению автомобиля. Они, по-моему, все там в Тае помешаны на своем национальном боксе, и если не участвуют в соревнованиях, то либо болеют за своих местных кумиров, либо увлекаются еще каким-нибудь видом самообороны.

Таксик, похоже, был из тех самых, увлекающихся.

– Смотри, Машья, – поучал он меня. – Если рядом с тобой в машина сядет плохой человек, ты, главное, только пугаться не надо. Ты ему немножко ткни пальцем в глаз, и пока он будет плакать, уходи из машина.

Тогда я была уверена, что в жизни не смогу ударить человека, не то что воткнуть ему палец в глаз. А сейчас я внезапно поняла, что вот она, определяющая точка моей жизни! Та, после которой у человека только два пути: до самой гробовой доски оставаться тем, кого берут за горло…

Или же стать той, кто сама берет за горло…

Игорь взвизгнул неожиданно тоненько и схватился за глаз. Вроде и не сильно я туда ногтем ткнула, а оно вон как получилось. Надо же, одно движение – и какой эффект! Спасибо тебе, Таксик! Если еще попаду в Таиланд, с меня ящик экспортного белого рома, о котором ты рассказывал так увлеченно, словно о местной достопримечательности.

– Сволочь! – верещал Игорь. – Все, тебе конец! Поняла, тварь?!

Вместо ответа я сунула руку в карман черного жакета и достала оттуда авторучку, подаренную Виталием. Я внимательно прочитала инструкцию, прилагаемую к ней, как и рекомендовал муж, и даже немного потренировалась, осваивая ее маленький секрет.

Потому сейчас у меня все получилось просто отлично.

Большим пальцем я сначала сдвинула в сторону завитушку-предохранитель, после чего нажала на небольшой выступающий камешек. От этих нехитрых манипуляций с обратной стороны авторучки выскочил маленький фронтальный клинок, заточенный с обеих сторон до бритвенной остроты.

И этот клинок я аккуратно приставила к горлу Игоря.

Почувствовав на своем кадыке холодную сталь, преподаватель экономики перестал тереть глаз и замер.

– Успокоился? – поинтересовалась я. – Это хорошо, а то если нервную девушку оскорблять слишком часто, можно получить в шее еще одно отверстие, не предусмотренное природой. Так вот, дорогой учитель. Сегодня я буду для тебя преподавателем хороших манер, потому слушай и запоминай мою первую и последнюю лекцию. Ты больше не будешь мешаться у меня под ногами со своими дурацкими предложениями, а я не иду в полицию и не озвучиваю там свои подозрения по поводу смерти Виталия. Кстати, чтоб ты знал: меня туда уже вызывали, и следователь очень просил сообщить ему насчет гибели мужа все, что я сочту нужным. Понимаешь, о чем я?

– Д-да, понимаю, – слегка заикаясь, проговорил Игорь.

Он сидел столбом, словно черенок от швабры проглотил, вжавшись в спинку стула и боясь сделать лишнее движение. Понятное дело. Будешь тут осторожным и послушным, когда чувствуешь, как из небольшого пореза за воротник рубашки вниз по шее стекают теплые капли, постепенно пропитывая черную материю. Это, кстати, хорошо, что она черная, – свежая кровь на ней практически незаметна.

– Вот и отлично, что понимаешь, – кивнула я. – Думаю, что мы обо всем договорились. И да, учти – попробуешь броситься на меня, нож в другой глаз воткну не задумываясь, а потом скажу, что ты до меня домогался и пытался изнасиловать. Это тоже усвоил?

– Да-да, конечно.

– Вот и молодец, – кивнула я, убирая нож от его шеи. – И запомни: моя фамилия не Овечкина. Теперь я Волкова. Мария Николаевна Волкова. И никак иначе.

Я была готова к чему угодно, но Игорь лишь метнулся к двери, судорожно, со второй попытки повернул задвижку и выскочил из зала, едва не сбив с ног официанта.

Тот проводил Игоря недоуменным взглядом, потом заглянул в зал:

– У вас все хорошо?

– У нас все просто замечательно, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно.

На самом деле меня колотила внутренняя нервная дрожь, но я очень не хотела, чтобы кто-то заметил мое состояние. Кому приятно, когда люди замечают твою слабость…

В машине я немного пришла в себя. И хотя мелькнула у меня мысль вызвать такси, я все же решилась поехать самостоятельно.

И не пожалела, с удивлением обнаружив, что вождение меня успокаивает. Ты словно передвигаешься в своем домике на колесах, отгородившись от всех металлическими стенами и купаясь в пусть ложном, но таком реальном ощущении защищенности от всего мира – и полной изоляции от него. Эта агрессивная среда за бортом твоего и только твоего личного пространства кажется эфемерной, придуманной, ненастоящей. Царством теней, от которого тебя отделяют границы автомобиля, – и ты движешься к своей цели, и никто не в силах остановить тебя…

Пока я ехала, несколько раз прокрутила в голове сцену в ресторане, поражаясь собственной наглости и самоуверенности. Это ж все равно что с зубочисткой выйти против тигра – и напугать его.

Я даже рассмеялась, вспомнив, как Игорь с бледным от страха лицом бежал от меня, держась за шею окровавленными пальцами. А все потому, что нечего меня за горло хватать и пытаться заставить играть по своим правилам!

Конечно, возможно, я потом пожалею о своем поведении – но сейчас я не жалела ни о чем. Мне реально нравилась эта новая Мария Волкова, словно бабочка из тесного кокона вылупившаяся из Овечкиной и расправившая крылья.

Правда, я пришла к выводу, что со своей сексуальностью нужно что-то делать… Мне до сих пор было стыдно за свой оргазм, случившийся, когда Игорь взял меня за горло. Похоже, мое тело, вырвавшееся из замкнутого круга дом-учеба-работа, властно потребовало от меня то, в чем я ему так долго отказывала. Природу можно обмануть лишь на некоторое время, и когда это время заканчивается, начинают случаться такие вот конфузы.

Надо же! Кто бы мог подумать, что я настолько чувственная натура? Мужика, что ли, себе завести… Или заехать в секс-шоп и приобрести там какое-нибудь приспособление, решающее подобные проблемы?

Идея насчет приспособления мне понравилась больше – с заменителем мужчины, похоже, будет проще во всех смыслах. Никто мозг не выносит, не угрожает, не приказывает подписать то, что ты не хочешь подписывать.

Вот только набраться бы смелости зайти в этот магазин… Так-то для меня приставить нож к горлу мужику оказалось намного легче, чем решиться открыть дверь в торговую точку со скромной вывеской и начать выбирать из представленного ассортимента то, что кардинально решит возникшую проблему…

– Маньячка сексуальная, – усмехнулась я. – Какие-то у тебя мысли не те для убитой горем вдовы. Давай-ка для начала выспись, разберись с делами фирмы, а потом уже будешь решать свои эротические проблемы.

Придя к такому заключению, я доехала до дома и с ходу принялась осуществлять первую часть плана. Разделась, наскоро приняла душ и рухнула в постель. Этот день выпил из меня последние силы, которых осталось ровно столько, чтобы дотянуть до подушки и провалиться в беспробудный сон.

Глава 22

И мне снова приснился Виталий.

Живой.

Улыбающийся…

Он подошел, протянул ко мне руки – и я упала в его объятия, шепча:

– Я так ждала тебя… Мне сказали, что ты умер, а я не верила…

– Я умер? – удивился Виталий. – Да нет, я просто ушел туда, куда должен был уйти. Вот только жаль, что здесь нет тебя. Я так скучаю…

– Я тоже, – проговорила я, чувствуя, как по моим щекам текут слезы. – Мне тебя очень не хватает…

– Не плачь, – проговорил муж, гладя меня по волосам. – Слезы еще не вернули ни одного из ушедших, зато доставили много страданий оставшимся. Не нужно мучить себя. Просто живи – и постарайся не подвести меня.

– Я постараюсь, честно, – торопливо пролепетала я. – Только не уходи. Пожалуйста.

– Мне пора, – грустно улыбнулся Виталий. – А что ты не подведешь – я знаю. Я же не случайно нашел и полюбил тебя.

– Я тоже люблю тебя… – прошептала я.

– Я и это знаю…

Его голос отдалялся, становясь все тише… Знакомый образ мужа стал нечетким, размытым туманом, который внезапно появился из ниоткуда…

А потом я осознала, что уже не сплю, обнимая подушку, насквозь мокрую от моих слез… И, осознав, зарыдала по-настоящему, в голос, пряча лицо в сырую наволочку. Потому что только сейчас до меня по-настоящему дошло, что я потеряла любимого человека. Любимого настолько, что никогда никто другой не займет его место в моем сердце…

Я не знаю, сколько продолжалась моя истерика, когда я билась в рыданиях, вонзая в наволочку ногти и слыша, как они рвут мокрую материю.

Но все заканчивается рано или поздно…

Потом я лежала, тупо глядя в окно, за которым занимался рассвет, и понимая, что нужно вытаскивать из кровати свое опустошенное тело вместе с головой, тяжелой, словно чугунная гиря, и куда-то идти…

Ну да.

На работу.

Теперь же у меня есть работа. Ответственная и, наверное, очень нужная кому-то. Вряд ли мне. Очень вряд ли…

Но ведь я обещала Виталию не подвести его. Пусть даже во сне, наконец-то расставившем все на свои места…

– Ну зачем я во все это ввязалась? – простонала я. – Вот же дура-то! Приключений захотелось на свою голову, жизни красивой и богатой. Ну и как тебе это все? Нравится? Блин, может, Игорь уже мою машину заминировал? Вот было бы хорошо-то. Один поворот ключа – и все проблемы на ветер…

А потом мне стало противно.

От самой себя, сидящей на краю кровати и ноющей, как слабая, никчемная баба. Вроде кто-то вчера считал себя сильной, не? Так вставай, сильная, блин! Тащи свое помятое тело сначала в ванную, а потом на работу. И не вздумай показать кому-то, что ты на самом деле трусливый хлюпик! Возненавижу! Поняла?

– Поняла, – вздохнула я.

И, поднявшись с кровати, пошла туда, куда приказала идти самой себе. Иногда полезно дать морального пинка этой слабовольной соплячке, иначе она совсем раскиснет и забудет, что на самом деле сильная и независимая хозяйка солидной фирмы.

…На самом деле, быть сильной и независимой главой серьезной корпорации оказалось совсем не просто.

Я приехала в офис рано утром – и уехала поздно вечером выжатая как лимон. У меня было полное впечатление, что от меня реально осталась сухая желтая шкурка со слабым запахом цитрусовых духов.

Стоило мне перешагнуть порог своего рабочего кабинета, как на меня навалилась нереальная куча дел, требующих моего личного участия. Правда, первым делом я реализовала маленькую месть, вызвав начальника охраны и поручив ему аннулировать постоянный пропуск Игоря. К моему удовольствию, шеф местных секьюрити сильно удивился, но ослушаться не посмел и через четверть часа доложил, что указание исполнено.

Правда, торжествовала я недолго. Ибо на торжество нужно какое-то время, а у меня его в течение рабочего дня не оказалось вообще. Не исключаю, что такой адский загруз был местью совета директоров и одновременно проверкой меня на тему «вывезет – не вывезет».

И к концу рабочего дня я поняла, что не вывожу…

Ибо с ходу выяснилось, что у нас проблемы с налоговой, что партнеры дурят и задерживают поставки, что таможня тормозит товар, что на складах сам черт ногу сломит, не говоря уж о документации, в которой предстояло разбираться и разбираться.

Откровенно говоря, знаний такого объема у меня не было.

Да их, в общем-то, никаких не было. Бизнесом я, естественно, никогда не занималась, а институтские знания по экономике были весьма опосредованно применимы к реальной ситуации на конкретной фирме с несколькими крупными филиалами.

Но я девушка упрямая, любящая и умеющая учиться. Потому я бросилась в эту пучину с решимостью водолаза, знающего, что у него за спиной пустой кислородный баллон, но уверенного, что он все равно выплывет…

И ожидаемо не выплыла.

К концу рабочего дня у меня опустились руки – и, словно почувствовав это, деликатно вошедший в кабинет председатель совета директоров намекнул, что вот Игорь Сергеевич прекрасно во всем этом разбирался и при нем вообще проблем не было.

– А сегодня они внезапно появились? – в упор глядя на него, произнесла я.

Председатель замялся, отвел глаза.

– Ну… нет, конечно. Но Игорь Сергеевич находил способы их обходить…

Мои опустившиеся руки внезапно обрели силу и уверенно легли на подлокотники директорского кресла. Когда меня пытаются продавить, я, конечно, могу продавиться – не железная же. Но перед этим буду сопротивляться до тех пор, пока сил хватит. И потом еще немного, без сил, на чистом упрямстве.

– Их не обходить, их решать надо, уважаемый Сергей Сергеевич, – как можно тверже сказала я. – И решать мы их будем вместе. Начнем прямо сейчас.

…В своем отчете Виталию Игорь даже не особенно наврал – лишь описал то, что будет, если он перестанет руководить корпорацией. Не сразу, но за ближайшее полугодие – запросто. Когда все дела завязаны на знакомствах, личных связях, взятках и откатах нужным людям, то выброси из обоймы того, на ком сходятся все эти ниточки, – и выстроенная схема рассыплется, будто карточный домик.

Это мне стало ясно практически сразу, как только я принялась вникать в дела.

И поняла: да, развалится. Если не начать все менять прямо сейчас. О чем я председателю и сказала.

– Но позвольте, Мария Николаевна, – попытался протестовать он. – Вы хотите как при коммунизме, до основанья, а затем… «До основанья», несомненно, получится, а вот «затем» – вряд ли. Вы же понимаете, это устоявшаяся схема…

– Понимаю, – кивнула я. – Но это была схема Игоря, который тут больше не работает. С сегодняшнего дня мы будем перестраивать корпорацию под работу «вбелую». Понимаю, что будут убытки…

– Колоссальные! – перебил меня председатель.

– Значит, закроем нерентабельные филиалы и откажемся от ненадежных партнеров, – пожала я плечами. – Но вы же сами понимаете, что при таких принципах работы рано или поздно нас все равно закроют контролирующие органы. Посему на завтра собирайте совет директоров, будем обсуждать кардинальную перестройку всех процессов.

Председатель ушел из кабинета понурый. А я, когда он вышел, вообще взялась за голову, закрыла глаза и мысленно заорала от понимания, во что ввязалась…

Когда же, беззвучно прооравшись, я обессиленно расслабилась в кресле, то сама себя успокоила мыслью, что, во-первых, по-другому не получится. И во-вторых, коли уж ввязалась, придется идти до конца, иначе я сама себя уважать перестану.

Эти две мотивирующие мысли помогли мне вылезти из кресла, выйти из здания, сесть в машину и даже вырулить со стоянки, чудом никого не задев, ибо в руках ощущалась ватная слабость. Я только сейчас вспомнила, что целый день ничего не ела, и для того, чтобы не щелкнуть каблуками, надо куда-то заехать и перекусить. А то хороша будет бизнес-леди, скопытившаяся от перенапряжения и голода после первого рабочего дня.

Время уже было позднее, вечер полностью вступил в свои права, окутав город своим темным покрывалом. Для меня как для начинающего водителя, причем изрядно уставшего, сумерки оказались дополнительным испытанием. Неправильно оценив расстояние до впереди идущего автомобиля, я чудом не вписалась ему в бампер, тормознув так, что едва сама не воткнулась в руль.

После чего машина тут же заглохла.

Я попыталась ее завести снова, но поняла, что руки трясутся и в таком состоянии вести автомобиль как минимум небезопасно.

– Ничего, ты справишься, – прорычала я. – Давай, Мышь, возьми себя в свои трясущиеся лапки и вперед! Ты сможешь!

В это время в боковое стекло резко постучали, так, что я вздрогнула от неожиданности.

Снаружи, за дверью, маячил мужской силуэт, слегка размытый сумерками.

– Эй, красавица, – зычно сказал силуэт. – Дальний свет на ближний переключить не хочешь? Слепишь же людей, создаешь аварийную ситуацию.

– Извините, – пролепетала я, пытаясь вспомнить, где этот свет переключается.

И тут стекло двери разлетелось от мощного удара!

Я вскрикнула, рефлекторно зажмурилась. А когда открыла глаза, поняла, что дверь уже открыта и меня тащат из салона сильные мужские руки.

– Пикнешь – убью, – дыхнул мне в лицо широкоплечий силуэт смесью чеснока и вчерашнего перегара. – Поняла, сучка?

– Д-да, – вытолкнула я из себя сквозь зубы, мелко застучавшие от страха.

И неудивительно – справа и слева к силуэту, вдобавок размытому моими слезами, набежавшими на глаза от ужаса, приблизились еще два. Все, что я смогла рассмотреть, это что они были в черных кожаных куртках с поднятыми высокими воротниками и лыжных шапочках, надвинутых по самые брови. Захочешь – не вспомнишь, кто это был, даже на опознании: одних глаз и носов для идентификации личности маловато будет.

– Короче, слушай внимательно, – прошипел силуэт. – Если ты не продашь фирму Игорю Сергеевичу, мы сначала найдем твою бабку и начнем присылать ее тебе по частям. А если это не сработает…

– Эй, мужики! Помощь не требуется?

Силуэт обернулся на голос.

К компании расслабленной походкой направлялся молодой парень.

Несмотря на выступившие слезы, я его хорошо рассмотрела, так как он попал в полосу света фар моего авто. Высокий, широкоплечий, волосы зачесаны назад, лицо открытое, модная трехдневная щетина, глаза внимательные, с легким прищуром.

– На хрен иди, помощник, пока я тебе шею не свернул, – сплюнул под ноги парню силуэт, продолжая держать меня за воротник пальто.

И это было его ошибкой.

Нога парня легко и быстро взметнулась вверх. Раздался звук, с которым топор врубается в кость при разделке мяса, и я увидела, как челюсть силуэта буквально выскочила из его высокого воротника, сильно сместившись вбок по отношению к носу и глазам. При этом мне в щеку ударила тяжелая теплая капля…

Товарищи силуэта не сразу сообразили, что произошло, – да и я не поняла, как такое возможно: только что трое крепких мужиков уверенно стояли на ногах – и вот они уже лежат на асфальте, корчась, воя и матерясь от боли. Парень вроде ничего особенного не сделал, только еще раз ногой махнул да руками сделал два быстрых выпада. Никогда бы не подумала, что этого достаточно для того, чтобы вырубить трех здоровенных ублюдков, для которых вполне нормально напасть на слабую девушку.

Парень же подошел ко мне, взял за плечи:

– Вы в порядке? Машину вести можете?

– Нет, – всхлипнула я.

– Не против, если я поведу?

Я не знала, что сказать, поэтому лишь хлопала глазами, разбрызгивая ресницами крупные слезы.

– Решайте скорее, – быстро сказал парень. – Пожалуйста. Иначе нам придется уже серьезно разбираться и с этими уродами, и с полицией.

– Хорошо, – выдавила я из себя.

Выхода и правда не было – во всяком случае, я его не видела. Но прекрасно понимала, что эти ублюдки могут в любую секунду начать подниматься с асфальта, доставая из карманов отнюдь не поздравительные открытки с удачным окончанием моего первого полноценного рабочего дня. Такие твари наверняка таскают с собой ножи, кастеты, а может, даже и пистолеты…

Парень это тоже прекрасно понимал.

Он бросился к моему автомобилю, открыл заднюю дверь, запихнул меня в салон, сам прыгнул на водительское место и, лихо обогнув машину ублюдков, вырулил на шоссе.

Глава 23

Машина неслась по ночной дороге, словно черная пантера, убегающая от преследователей по серой ленте асфальтовых джунглей.

Обернувшись, я увидела, как те уроды все-таки смогли загрузиться в свой автомобиль и даже попытались гнаться за нами – но скоро отстали. На потасканной и, скорее всего, угнанной машине бессмысленно соревноваться в скорости с «мерином» премиального класса.

Да и, откровенно говоря, мой спаситель был классным водителем. Немного придя в себя, я даже раззавидовалась. Едва заметив пост ДПС, «мерин» под его управлением лихо свернул во дворы, быстрым и почти бесшумным ужом проскользнул по притихшим улочкам – и вновь вырулил на шоссе, продолжив движение в уже законном скоростном режиме.

– Красиво водите, – сказала я – и смутилась. Мой голос прозвучал хрипло, словно я была на пике острого бронхита. Похоже, нервный спазм не на шутку сдавил мне горло.

– Спасибо, – отозвался мой спаситель. – Кстати, меня Артемом зовут. А вас?

– Мария, – прохрипела я – и закашлялась.

– Похоже, вы не очень хорошо себя чувствуете, – обеспокоенно заметил Артем. – Тот ублюдок пытался вас душить? Может, вас в больницу отвезти? Или сначала в полицию?

– Не надо ни того, ни другого, – немного откашлявшись, произнесла я, с удивлением отметив, что пережитый стресс разжег мой аппетит до каких-то зверских значений. Думаю, я бы сейчас запросто всухомятку батон хлеба заточила.

Знаю за собой такую особенность. Кто-то на нервах вообще ничего есть не может, а я вот таким проглотом становлюсь. Хорошо, что серьезно стрессовать приходится не часто, иначе б мне не легковой автомобиль понадобился для передвижения, а грузовик.

– Тогда куда вас отвезти?

– В ресторан, – еще больше смутившись, сказала я. И, словно оправдываясь, добавила: – Я целый день ничего не ела. А тут еще вот это все…

– Понимаю, – усмехнулся Артем. – Я тоже перед боем обычно есть хочу как волк. А после боя – как целая волчья стая.

– Перед боем?

– Я выступаю на боях без правил.

– Тогда не удивительно, что вы этих уродов раскидали, как кегли, – улыбнулась я.

– Ну, просто я не люблю, когда сильные обижают тех, кто слабее… А вот как раз и круглосуточный ресторан. Бывал там пару раз. Ничего особенного, но, по крайней мере, не отравят. Вас такое устроит?

«Меня сейчас даже чебуречная устроит», – подумала я, но вслух сказала:

– Да, вполне. И была бы очень признательна, если б вы поужинали со мной. Если честно, я боюсь, что те уроды меня найдут.

– Конечно, без проблем. – Судя по голосу, Артем улыбался. – Если уж начал спасать девушку, то надо спасать до конца. В том числе и от голода.

…Он сидел за столом напротив и смотрел на меня не отрываясь.

Я несла какую-то чушь насчет того, как вовремя он появился, в десятый, наверное, раз благодарила за спасение. Он же улыбался, повторяя, что так поступил бы любой нормальный мужчина на его месте. В общем, мы в ожидании заказа просто обменивались клишированными фразами, подходящими для подобного случая…

Но при этом я чувствовала, как между мной и Артемом прямо над этим столом в ускоренном темпе плетется незримая паутина, от которой сладко замирает в груди, а в животе начинают порхать те самые пошлые бабочки – дурацкое сравнение, означающее истому предвкушения чего-то невыразимо приятного и желанного.

Это и неудивительно, ибо Артем был просто фантастически красив. Не слащавой подростковой привлекательностью современных тщедушных юношей-моделей, а красотой сильного, уверенного в себе мужчины, при взгляде на которого у любой женщины поневоле сбивается дыхание.

И при этом он не вел себя как альфа-самец, избалованный вниманием противоположного пола. У меня с первых минут нашего пребывания в ресторане создалось впечатление, что я знаю этого парня много лет – настолько он был прост в общении, но при этом галантен, вежлив и обходителен.

И что самое удивительное – я чувствовала, что нравлюсь ему. Любая женщина это чувствует на уровне интуиции, которая у нашего пола развита намного лучше, чем у мужчин. Им это просто не нужно. А для нас многие века эволюции данное качество с пещерных времен обеспечивало преимущество перед другими самками в конкурентной борьбе за лучшего самца…

Это было странно.

За таким парнем любая супермодель побежит, стоит ему пальцем поманить. А он сидит и на меня смотрит так, словно увидел древнегреческую богиню любви, самолично сошедшую с Олимпа.

Конечно, за время отдыха в Таиланде я немного набила руку в наложении макияжа и даже пару раз посетила салоны красоты, на которые указал Виталий. Очень уж мне понравился мой новый образ, и я решила его поддерживать по мере сил.

Похоже, это дало свои плоды. Мужчины стали на меня оборачиваться, и вот теперь мой спаситель с внешностью античного героя сидит и смотрит на меня по-настоящему влюбленными глазами.

– Вам, наверное, не раз говорили, что вы очень красивы, – сказал Артем. – Причем не этой современно-модной красотой, когда брови принято рисовать на лбу взамен сбритых, а толщине насиликоненных губ позавидуют верблюдицы. В наше время естественная красота становится редкостью. И вы знаете, я сейчас очень рад, что та банда на вас напала. Иначе бы я просто прошел мимо и никогда не встретил вас.

Я почувствовала, что краска заливает мое лицо полностью, до кончиков ушей и корней волос, старательно уложенных еще тайским парикмахером.

– Вы не слишком торопитесь с комплиментами? – пробормотала я.

– Тороплюсь? – удивился Артем. – Разве в наше время говорить правду тоже вышло из моды?

– Думаю, это никогда не было модным, – заметила я. – К тому же правда у каждого своя. Но, откровенно говоря, мне приятно было услышать от вас вашу правду, хотя, на мой взгляд, она несколько преувеличена.

– Надо же, с вами и общаться приятно, – с легкой ноткой удивления произнес Артем. – Природа довольно скупа на бонусы и если дает красоту, то на уме обычно экономит. В вашем же случае она расщедрилась и на то, и на другое.

– Вас она тоже не обделила ни тем, ни другим, – сказала я, чувствуя, что краснею еще больше, хотя была уверена, что дальше уже некуда. Хорошо, что в ресторане царил полумрак, и мне оставалось лишь надеяться, что Артем не видит оттенков моего лица, от которого, вероятно, уже легко можно было прикуривать.

К счастью, принесли наш заказ, и это стало поводом отвлечься от беседы, грозящей, того и гляди, перерасти во взаимные объяснения в любви. При этом здравый смысл подсказывал, что происходящее не нормально, когда ты только что похоронила мужа. Пусть даже фиктивного, и все равно это как-то нехорошо – так уж западать на первого попавшегося парня, которого я знаю чуть больше часа.

Вот только основной инстинкт – штука упрямая. Ему плевать на условности общества. Он гораздо старше его, и никакие правила, придуманные людьми, для него не преграда. Я сидела за столом, ела что-то очень вкусное, заказанное Артемом, – и понимала, что хочу этого парня как древняя неандерталка, запавшая на мускулистого отважного самца, отбившего ее у представителей враждебного племени. Оно ж все оттуда идет, из пещер, и жалкие лохмотья цивилизации, которые мы на себя нацепили, никогда не смогут скрыть нашу первобытно-животную суть…

Ужин подходил к концу, и я понятия не имела, что будет дальше. Если он позовет меня к себе или начнет набиваться в гости, смогу ли я отказаться? И если не откажусь и все произойдет так, как я действительно того хочу, не буду ли я потом на следующий день считать себя шлюхой? Зная свой замороченный характер, скорее всего, буду… И как мне потом с этим жить, если у нас с Артемом все закрутится по-серьезному?

Видимо, по моему лицу он все понял. И взял инициативу в свои руки.

– Маш, ты не против, если мы перейдем на «ты»? – спросил он. – Так мне будет проще сказать то, что я сейчас хочу сказать.

– Не против, – пролепетала я еле слышно, ибо у меня от волнения просел голос.

Он протянул руки через стол, дотронулся до моих пальцев своими, заглянул в глаза.

– Наверное, ты уже поняла, что очень мне понравилась. И что я хочу тебя так, как не хотел никого в жизни, тоже догадалась. Не знаю, может, это та самая любовь с первого взгляда, о которой так много пишут и говорят… Просто со мной никогда такого не было. Для меня это совершенно новое ощущение, с которым я хотел бы разобраться. А еще я очень боюсь своим желанием нечаянно сломать ту возможную настоящую любовь, которая может случиться между нами. Ну и про правило трех свиданий я тоже в курсе. Так что, если ты не против, дай мне, пожалуйста, свой телефон, я бы хотел позвонить тебе завтра.

Если бы подобное говорил кто-то другой, это можно было бы счесть за наглость. Но парням с внешностью мифического полубога позволено больше, чем остальным. Поэтому я лишь достала авторучку, уже недавно выручившую меня в трудную минуту и, написав на салфетке номер телефона, протянула его Артему.

– Спасибо за доверие, – сказал он, забирая салфетку с легким поклоном. – А теперь я, с твоего позволения, удалюсь, чтобы тебя не смущать. Если захочешь десерт, не стесняйся, просто закажи. Денег я оставлю с запасом.

С этими словами он достал из внутреннего кармана куртки пачку денег, небрежно вынул из нее три купюры, положил их под свою тарелку, отодвинул стул, поднялся, явно намереваясь уйти…

Но не ушел.

А обогнув стол, приблизился ко мне, наклонился и тихо попросил:

– Можно тебя поцеловать на прощанье?

И, пока я хлопала глазами, придумывая ответ, чмокнул меня в щеку.

– Спасибо, – сказал он. – Это слаще любого десерта.

И ушел.

А я осталась сидеть, чувствуя, как горит щека в том месте, которого он коснулся своими губами, и как этот жар медленно распространяется по всему моему телу, доставая до самого сердца…

Глава 24

Домой я не поехала, не без причины опасаясь, что те уроды могут знать мой адрес.

Вместо этого, вспомнив, что у меня есть телефон Кирилла, доверенного лица Виталия, я позвонила ему.

Тот воспринял мой поздний звонок совершенно спокойно. Выслушал меня и сказал:

– Ничего удивительного, Мария Николаевна. Вы теперь богатая вдова, состояние которой непременно будет интересовать всяких криминальных личностей. Поэтому вам не мешает позаботиться о личной охране.

Я представила, как со мной везде ходит пара амбалов, – и невольно поморщилась. Это уже не жизнь будет, а какая-то тюрьма с надзирателями, которым ты же сама и платишь.

– А можно без этого обойтись?

– Можно и обойтись. Я завтра встречу вас возле офиса, передам кое-что. А пока езжайте в отель и выспитесь как следует. Иначе с тем графиком, что свалился на вас, вы рискуете сгореть раньше, чем осознаете, что дело заходит слишком далеко.

Я отключила телефон и задумалась.

Интересно, а кто сейчас платит Кириллу, если Виталия больше нет? Или мой муж и свою возможную смерть предусмотрел, заранее оплатив услуги своего доверенного лица? С Виталия станется.

Решив более не ломать голову над тем, чего никогда не узнаю, я последовала совету Кирилла. Нашла в поисковике приличную гостиницу неподалеку и заказала номер люкс – ну а чего мелочиться, если я теперь богатая вдова, которая может себе позволить такую роскошь, как поспать в безопасности, не рискуя получить нож между ребер?

…Признаться, я даже не рассмотрела как следует, что за номер мне достался и в чем его люксовость. Наскоро приняла душ – и рухнула в постель, едва не забыв поставить будильник на завтра. Спать оставалось пять часов, даже с учетом, что я пропущу завтрак. Фиг с ним, с завтраком, поспать лишние полчаса важнее. Надеюсь, я не окочурюсь от голода, протянув полдня на том, что сегодня вечером в ресторане вкормил в меня Артем…

…Думаю, для того, кто изобрел будильник, в аду есть отдельный котел без дров и огня. Он заполнен будильниками, и изобретатель сидит там, закопанный в них по самую шейку. И как только этот гений пытается заснуть, вокруг него немедленно хором начинают дребезжать его детища. Да уж… Чем так мучиться, уж лучше пламя под котлом, чтоб все как у людей, без таких вот садистских издевательств.

Примерно такие мысли возникли у меня в голове, когда я попыталась вытащить себя из мягкой, податливой и такой приятной паутины сна.

Получилось это у меня не сразу, но будильник в телефоне был настырным – и я с полузакрытыми глазами потащилась в душ. Контрастный я ненавижу всем сердцем, но только он смог выбить из меня остатки сна, которые с настойчивостью ненасытного любовника манили меня обратно в постель…

Машину я вела подчеркнуто медленно, опасаясь в кого-нибудь врезаться и мечтая о ведре горячего кофе, который обязательно закажу себе в офис, как только до него доберусь.

Я настолько по-черепашьи тащилась, что гаишник, махнув палочкой, остановил меня, подошел, покрутил носом, всунув его в салон…

И не уловив знакомого запаха перегара, поинтересовался:

– Куда крадемся?

– Движемся в рамках разрешенного скоростного режима к конечной цели путешествия, называемой работой, – выдала я, сама офигев от того, какие витиеватые фразы способен генерить мой мозг, измученный стрессом и недосыпом.

Гаишник, не найдясь, что на это ответить, усмехнулся:

– Ну, удачно вам доползти. Счастливого пути.

…Не сказать, что мой путь оказался таким уж счастливым, но, как бы там ни было, к офисному зданию я приехала вовремя. И сразу же к моей машине подошел Кирилл, который открыл дверь и сел на пассажирское сиденье.

– Доброе утро, Мария Николаевна. Насчет вашего вопроса, – с ходу и без предисловий начал он. – Если личная охрана вас не устраивает, придется вам проблемы такого рода решать самостоятельно.

С этими словами он протянул мне пистолет с четырьмя короткими стволами.

– Это травматическое оружие, – сказал Кирилл. – Очень эффективное, заряженное старыми патронами повышенной мощности. Убить противника не убьете, но из строя точно выведете. После чего рекомендую просто убежать. В этом несессере вы найдете инструкцию по эксплуатации пистолета, документ на право его ношения, а также кассеты с двадцатью запасными патронами.

– Документ на право ношения? – удивилась я. – Так быстро?

Кирилл пожал плечами.

– Ну да. Это, конечно, не совсем законно, но однозначно лучше, чем если вы снова нарветесь на каких-то отморозков и вам нечем будет себя защитить.

– Благодарю, – искренне сказала я. – Сколько я вам должна?

Кирилл посмотрел на меня, как доктор на не совсем психически здорового пациента.

– Нисколько, Мария Николаевна. Все оплачено. Давно. – И, подумав, добавил: – Однажды Виталий спас мне жизнь. А недавно попросил присмотреть за вами. Поверьте, свою жизнь я ценю очень дорого. Намного дороже травматического пистолета. Всего вам доброго.

И прежде, чем я успела что-то сказать, вышел из машины.

…Пистолет оказался интересным. Необычным. Не сказать, чтобы очень удобным, но компактным – и, на мой взгляд, грозным с виду. А еще, согласно прочитанной мною инструкции, его нужно было подзаряжать от розетки, как мобильник. Ладно, остается поверить Кириллу, что это куцее устройство реально сможет защитить меня в случае опасности.

Пистолет я сунула в свой крокодиловый портфель и направилась на работу, которая принялась пережевывать меня с методичностью коровы, смакующей травяную жвачку.

Хотя, объективно говоря, второй рабочий день дался мне проще, чем первый. Нервный мандраж отпустил, и осталась лишь холодная деловая злость к проблемам фирмы, которые теперь стали моими проблемами.

Корпорация, доставшаяся в наследство, казалась мне больным человеком, заболевания которого необходимы было сначала выявить, а после начать лечить – где-то не спеша и аккуратно, а где-то решительно отсекая пораженные участки, которые уже невозможно спасти. Так, в течение дня я расформировала два отдела, которые прибыли не приносили совершенно, зато убытки от них были очевидны и ничем не оправданы.

– Но там работают очень нужные люди… Вернее, родственники и знакомые нужных людей, – попеременно краснея и бледнея, объяснял мне начальник, курирующий эти отделы и вызванный мною «на ковер».

– То есть это в чистом виде взятка нужным людям через предоставление работы бездельникам, связанным с этими нужными людьми, верно? – уточнила я.

Лицо начальника стало серым. Вот уж не думала, что бывают на свете такие люди-хамелеоны. Похоже, физиономия моего собеседника принимала такой цвет, когда у ее хозяина не было ответов на простой и понятный вопрос.

– Ясно, – сказала я. – Приготовьте мне на подпись необходимые документы для расформирования этих отделов. Работников уволить, но, естественно, пусть они доработают, сколько необходимо по закону. Все положенные в связи с увольнением выплаты и компенсации начислить им в полном объеме. Вопросы есть?

– Н-нет…

– Очень хорошо. Жду от вас документы на подпись. Всего доброго.

При этом я понимала, что основная заповедь врача «не навреди» в данном случае применима и к фирме. По-хорошему, те отделы, может, и не надо было так быстро и решительно отсекать и для начала как следует выяснить, какие могут быть последствия от такого шага. Но, с другой стороны, если каждому сломанному стулу в подвале уделять слишком много внимания, подвал в результате так и останется захламленным. По моему мнению, разгребать мусор нужно не спеша, с умом, но при этом решительно избавляясь от очевидного барахла.

Ну я и разгребала все это весь день, не заметив, как он уже прошел – а работы осталось всего-то лишь начать и закончить. Сотрудники, присутствующие у меня в кабинете, недвусмысленно начали поглядывать на часы, и я, поняв, что сама вымоталась как собака, решившая во что бы то ни стало допрыгнуть до луны, махнула рукой:

– Всем спасибо, все свободны.

И когда кабинет опустел, вновь поняла, что слишком увлеклась и вместо обеда у меня сегодня было лишь полдюжины чашек кофе, отчего желудок недвусмысленно намекал: еще пара-тройка таких дней, и он уйдет в глухую забастовку. Или же выйдет на баррикады.

– Да иду я, иду, – устало сказала я желудку, вытаскивая себя из кресла. – Проглот несчастный. Не видишь, девушка решила похудеть по методике древнегреческого Тантала, а ты ей тут сцены устраиваешь.

И тут зазвонил телефон.

Незнакомый номер.

Я хотела было его сбросить, но вспомнила, что целый день не звонила бабушке. Вот же поросенок я! Может, это из пансионата и с ней что-то случилось…

– Привет, это я, – сказал смартфон голосом Артема. – Я не вовремя?

– Еще как вовремя! – совершенно искренне обрадовалась я.

– Кажется, кто-то снова нуждается в кормежке, защите и мужском внимании, – хмыкнул Артем.

– Ты даже не представляешь насколько, – ответила я.

Глава 25

…Это был полутемный кафе-бар с мягкими диванами, на которых было так удобно целоваться после ужина. От Артема пахло чем-то терпко-сладковатым, что вкупе с его сильными руками и губами, осторожно исследующими мои, сводило с ума. Я чувствовала, как горячее море желания переливается внутри меня, то пьянящей волной затапливая мозг, то опускаясь ниже и заставляя сжимать колени, чтобы хоть как-то унять в них заметную крупную дрожь…

Понятно, что опыта в амурных делах у Артема было как у чемпиона конного родео, объездившего и покорившего десятки породистых лошадей. Потому он практически сразу меня раскусил.

– У тебя же никого не было до меня, верно?

– Верно, – прошептала я, чувствуя, как замерло сердце, пропустив очередной удар.

Я слышала, что многие мужчины предпочитают не связываться с девственницами – мол, и не умеют они ничего в сексе, и влюбляются намертво в своих первых, фиг потом от них отвяжешься. Вдруг Артем сейчас встанет и уйдет? И буду я тут сидеть как дура в обнимку со своим деловым портфелем, заливаясь слезами обиды и разочарования в сильной половине рода человеческого…

Но я ошиблась.

– Ты знаешь, кажется, я сейчас влюбился, – прошептал Артем. – Всерьез и надолго. Возможно, даже навсегда.

Я хотела что-то ответить, еще сама не поняла что, но поцелуй Артема, гораздо более смелый, чем раньше, запечатал мои губы надолго…

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я словно плыла в тумане, заполнившем все вокруг, и не было ничего и никого во вселенной, кроме нас двоих, слившихся в поцелуе, который становился все более страстным. Ставшие совсем бесстыдными руки Артема ласкали мою шею, плечи, талию… Его ладонь протиснулась между моих ног, которые раздвинулись против моей воли… и остановилась в сантиметре от запретной зоны, уже готовой покориться осмелевшим пальцам прямо здесь, на этом диване.

И, возможно, не только пальцам…

Но внезапно Артем мягко отстранился от меня.

– Прости, – негромко проговорил он. – Я совсем потерял голову от тебя. Ты не представляешь, насколько я тебя хочу. Но я помню о правиле трех свиданий.

Мне хотелось сказать, что я в гробу видела все правила, мешающие людям получить то, что они оба желают…

Но я промолчала, ибо еще более строгие неписаные правила категорически запрещают говорить такое мужчине. Никто меня, разумеется, им не учил, но, думаю, любая женщина в курсе: если ты в подобной ситуации расскажешь парню, что чувствуешь на самом деле, то…

То – что?

А кто ж его знает что. Может, насчет этого в курсе только те девчонки, кто смог перешагнуть тот запретный барьер. Но меня с такими не знакомили, а сама я обычная трусиха, не способная сказать своему желанию: «Привет! Вот она я! Веди меня туда, куда я хочу так, что аж челюсти сводит, или я того и гляди потеряю сознание от своего зашкаливающего либидо».

Не знаю, кто придумал правило, что секс возможен только после третьего свидания. По-моему, оно довольно дурацкое. Если люди хотят друг друга, то зачем тянуть? Типа, чтобы девушка создала себе репутацию порядочной, а парень показал ей, что ему нужно от нее не только это?

По-моему, бред собачий.

Старушки у подъезда, если ты им не понравишься, обзовут тебя проституткой и после двадцатого свидания вхолостую. А парням при первой встрече нужно только это самое и ничего более. Это потом, при дальнейшем общении, возникают иные точки соприкосновения – если возникают, конечно. Ну а пока что, глядя на понравившуюся девушку, у них работает только одна точка восприятия противоположного пола. И находится она не в голове.

У меня эта самая точка, кстати, тоже работала вовсю. Но если парень сам говорит о том дурацком правиле, значит, и правда нужно притормозить.

К тому же я очень к месту вспомнила, что к интиму девушке лучше все-таки местами подготовиться, чтобы в случае чего не стыдно было показать партнеру себя при свете, не отпугнув его суровой природной действительностью…

Так что я выдохнула, взяла себя в руки, и сказала:

– Конечно. Полностью с тобой согласна. Это замечательное правило для того, чтобы люди получше узнали друг друга. Тогда до завтра?

– До завтра.

Прощальный поцелуй был долгим, как наша несостоявшаяся ночь, и горячим, как воспоминание о ней. Артем уже ушел, а я все сидела на диване, борясь со сладким головокружением – и одновременно наслаждаясь им.

Но все проходит рано или поздно. И вечер в полутемном кафе, и последовавшая за ним ночь, когда я у себя дома смогла уснуть лишь после того, как дважды улетела к звездам при помощи пальцев и воображения, представляя, как следующей ночью в этой постели меня будет ласкать Артем…

И ведь при этом я понимала: то, что происходило между мной и Артемом, вряд ли большое и сильное чувство на всю жизнь. Артем был слишком красив для того, чтобы стать образцовым и верным мужем. А из меня вряд ли получилась бы идеальная жена, так как, похоже, мое бизнес-наследство не даст мне полностью посвятить себя семье.

Однако сейчас я уже была готова к подобному развитию событий. Пусть наш роман будет недолгим, пусть это не любовь, а влюбленность. Но, по крайней мере, моим первым мужчиной будет тот, кого я хочу сегодня и сейчас, а не некий абстрактный самец, который, возможно, когда-нибудь встретится у меня на пути.

Или не встретится.

И тогда будет поздно сожалеть о прошлом, которого уже не вернуть.

Поэтому утром, вместо того чтобы поехать на работу, я встала попозже, позвонила в офис и сказала секретарше, что задерживаюсь. После чего дозвонилась до бабушки, выслушала ее восторженные рассказы о том, в какой прекрасный пансионат я ее отправила, ну а уже потом позвонила Илоне.

– Похоже, кто-то к чему-то готовится, – проницательно заметила та. – Конечно, приезжай, дорогая моя. Все сделаем в лучшем виде.

…И она не обманула.

За четыре часа у меня все, что нужно, ободрали, подстригли, накрасили и отлакировали, при этом я ощущала себя породистой собачкой, которую готовят к выставке.

Результат получился ожидаемым, и отражению в зеркале я улыбнулась уже с большей уверенностью, чем до тюнинга.

– Еще бы губки тебе немного подкачать, – заметила Илона. – И скулы филлерами слегка подправить не помешало бы…

Как-то меня перечисленное Илоной не особенно вдохновило. И пока я придумывала, как бы половчее отмазаться от предложенного, зазвонил телефон, за который я схватилась как за спасительную соломинку, даже не посмотрев на номер звонившего.

– Да.

– Мария Николаевна, это следователь по делу о гибели вашего мужа. Вы не могли бы подъехать в отделение?

– А что случилось?

– Вскрылись некоторые новые факты, хотелось бы, чтобы вы на них взглянули.

– Да, конечно, выезжаю, – сказала я.

И, сунув телефон в портфель, виновато посмотрела на Илону.

– Я все понимаю, – улыбнулась та. – Губки с филлерами – это не носик припудрить, на это и решиться надо, и еще полдня как минимум угробить. Так что иди, дорогуша, делай свои дела. И если что – звони, телефон знаешь.

…В отделение полиции я ехала со все нарастающим чувством тревоги. Не совсем понятно было, что можно накопать в той несложной трагедии, где вроде все уже и так ясно…

Но следователю, конечно, было виднее.

– Проходите, Мария Николаевна, присаживайтесь вот сюда, – проговорил он, указав мне на стул возле стола, на котором стоял раскрытый ноутбук. – Сегодня пришла запись с видеокамеры автосалона, который продал машину вашему мужу. Я бы хотел, чтобы вы посмотрели вот этот фрагмент.

Следователь нажал несколько клавиш, на экране ноута пошло видео. Полутемное нутро автосалона, два ряда автомобилей премиум-класса…

– На записи ночь перед тем днем, когда погиб ваш муж, – пояснил следователь. – Время три часа восемнадцать минут. По странной случайности в это время в автосалоне вырубились все камеры, но одна из них работала на автономном источнике энергии, за что спасибо предусмотрительному начальнику охраны салона. А теперь смотрите внимательнее.

В кадре появился мужчина, которому камера смотрела в спину. Он подошел к одной из машин, открыл капот, и начал в нем ковыряться.

– Это автомобиль, в котором днем погибнет ваш муж, – пояснил следователь. – Что именно этот человек делает, мы пока выясняем, но думаю, что ничего хорошего: такие машины просто так на ходу не загораются. В настоящий момент мы предполагаем, что причиной возгорания послужило некое устройство с часовым механизмом либо с дистанционным взрывателем. Злоумышленник, похоже, знал, что автомобиль зарезервирован за вашим мужем, так что, по предварительным данным, это не трагическая случайность, а преднамеренное убийство. Но выяснение обстоятельств трагедии – это наша работа. От вас лишь требуется ответить на один вопрос – вы знаете подозреваемого, которого видите на записи?

Понять, кто на записи, было затруднительно: мужчина все время стоял спиной к камере. Но когда он, закончив свое дело, закрыл капот машины и пошел обратно, его лицо попало в полосу света…

В последнее время жизнь слишком часто преподносила мне сюрпризы. Причем настолько шокирующие, что оставалось либо стать пациенткой психушки, либо научиться стоически переносить происходящее.

Похоже, в последнем я несколько преуспела и очень постаралась, чтобы на моем лице не отразилась вся гамма переживаний, ударивших в мозг, словно раскаленная магма в жерло вулкана, запечатанное остывшей лавой предыдущего извержения.

– Нет, – покачала я головой. – Я не знаю этого человека.

Следователь внимательно смотрел мне в лицо, явно ища в нем признаки мимических изменений. И, не найдя их, уточнил с легкой досадой в голосе:

– Вы уверены?

– Абсолютно, – голосом ожившей статуи с острова Пасхи отозвалась я. – Я могу идти?

– Да, конечно, идите, – вздохнул следователь. – И если что-то вдруг вспомните…

– Я непременно вам позвоню, – перебила я его, сопроводив обещание каменной улыбкой идола, установленного неизвестно кем на далеком тихоокеанском острове.

Глава 26

Я вела машину, и меня душили слезы.

Это не было красивым словесным оборотом.

Ком, образовавшийся в горле, не давал дышать, и я хватала воздух ртом, словно утопленник, осознающий, что это последние вдохи в его жизни. Тяжелый мокрый занавес, растянувшийся от верхних ресниц до нижних, искажал дорогу, и я смотрела на мир за лобовым стеклом автомобиля, словно умирающая рыбка из заполненного водой аквариума…

Пришло понимание, что еще немного, и я врежусь во что-нибудь. Причем фатально, потому что нога давила на газ все сильнее, словно я и не против была, чтобы вместе с машиной приехать в какой-нибудь столб, раз и навсегда…

Но я была против!

Когда наконец до меня дошло, что я делаю, я сбросила скорость, припарковалась возле тротуара – и дала волю чувствам.

Я не плакала, нет.

Я ревела!

Орала в голос, стуча кулаками по рулю, чувствуя, как по щекам текут слезы, а из губы, прокушенной изнутри, под язык заливается кровь. Мой вопль отчаяния бился в дорогую мягкую обивку салона – и умирал в ней, не просачиваясь во вселенную сквозь стенки моего аквариума на колесах…

В конце концов у меня закончились и слезы, и силы.

Я безвольно откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, понимая: стало легче.

Все-таки личный автомобиль – это гораздо лучше, чем специалист по душевным травмам.

В кабинете психолога не получится проораться, вывернув наизнанку свою боль, вытряхнув ее из себя, как пыль из мешка пылесоса. И приятный на ощупь руль под твои кулаки никто услужливо не подставит, чтобы ты могла лупить по нему сколько захочется – а точнее, сколько потребуется. Попробуешь учудить такое, и тобой будет заниматься уже не психолог, а психиатр со свитой подкачанных санитаров.

А в собственной машине подобный сеанс самоизлечения души вполне доступен – правда, потом на этой самой душе становится погано и мерзко, как в кладовке, которую очищали от паразитов едкими и токсичными химикатами.

Я, конечно, могла рассказать следователю все как есть.

И первым моим желанием было сделать именно так.

Но потом мне до дрожи в пальцах, до тошноты в сердце захотелось самой взглянуть в эти влюбленные глаза – такие чистые, честные, красивые, обещающие…

Я сидела в машине, чувствуя, как вместе с высыхающими на щеках дорожками от слез тают, словно раздавленная карамель, осколки моих розовых очков и дохнут прямо на лету мои утренние бабочки в животе, ложась на желудок тяжелой тошнотой омерзения…

В детстве я думала, что Фея Желаний – это милое, нежное, доброе, волшебное существо, которое внимательно прислушивается к тому, что просят люди, и если быть хорошей девочкой, то оно обязательно выполнит все твои просьбы.

Однако с возрастом я поняла, что эта Фея на самом деле капризная и равнодушная баба со своим ироничным юмором, который порой бывает довольно жестоким.

Можно каждый день мысленно загадывать самые светлые хотелки, которые не будут сбываться годами. Но стоит до боли от ногтей, вонзенных в ладони, пожелать заглянуть в глаза подонка – и вот он уже звонит на мобильный, готовый предоставить тебе для рассмотрения свои очи, которые уже хочется не разглядывать, а выцарапать, выдрать из своей памяти навечно…

Но нет, не получится.

Желание загадано и выполнено. Фея ждет, насмешливо глядя на меня: мол, ну что, истеричное ничтожество? Слабо взять то, о чем просила?

– Не дождешься, – хрипло выдыхаю я.

И вот, чиркнув пальцем по экрану смартфона, я уже отвечаю на «привет, милая», произнесенное с многозначительным придыханием.

– Привет, милый!

– Я так ждал этого вечера…

– Я тоже.

– У тебя что-то с голосом.

– Немного охрипла на работе, раздавая ценные указания подчиненным.

– Бывает, сочувствую. Куда бы ты хотела пойти сегодня?

Ответ пришел сам собой, я даже как-то особенно над ним и не думала. Может, потом, когда все-таки хорошо подумаю, я пожалею о сказанном. Но сейчас что сказалось – то и ладно.

– А давай сегодня навестим мой коттедж? Он мне достался по наследству, и со времени похорон мужа я там еще не была. Прислуга временно распущена, так что нам никто не помешает.

– Отличное предложение, солнышко! Наша первая ночь пройдет в твоем личном дворце – это так красиво, романтично и незабываемо!

– Согласна, милый. Мы с тобой наверняка не забудем эту ночь.

– Готов записывать адрес.

Я продиктовала.

– Посмотрел по навигатору, мне ехать примерно полчаса.

– Мне тоже.

– Уже считаю минуты до нашей встречи! Целую везде, где можно и нельзя.

– И я, милый. Где нельзя – особенно.

Я прервала вызов – и невольно скривилась.

Послевкусие после слов, которые не хочешь произносить, оказывается сродни гадости, образующейся во рту после приема горькой таблетки.

Но сейчас эти слова были необходимы, как та таблетка.

Потому что я все еще хотела посмотреть в глаза тому человеку, которому еще утром обстоятельно готовилась подарить свою девственность сегодняшней ночью…

Странно, но после своей истерики я почувствовала себя гораздо лучше. Словно в этом адском взрыве эмоций сгорело все, что мешало мне жить.

Разочарование в человеке, которому доверилась.

Неуверенность в себе, в своих силах, в своих возможностях.

И боль…

Настоящая, которая только что чуть не разорвала мне сердце. А также страх боли будущей – как физической, так и душевной.

Я искренне удивилась своему внутреннему состоянию. Всю жизнь я постоянно беспокоилась о чем-то: вдруг сделаю что-то не так и меня отругают? Или – вот ужас-то! – экзамены не сдам. Или скажу что-то не то, и обо мне как-то не так подумают люди…

Сейчас же истерика будто выжгла меня изнутри. Как стерилизатором прошлась, убив все болезнетворные бактерии страхов и сомнений, а взамен оставив лишь холодную, злую, расчетливую пустоту, физически неспособную реагировать на чьи-то мнения, взгляды, слова, мысли…

И я влюбилась в эту пустоту с первого взгляда.

Я сейчас ощущала себя маленькой девочкой, впервые посмотревшей в телескоп и увидевшей там не какие-то глупые звезды, а величественный, прекрасный, невообразимо огромный космос, который по собственному желанию можно заполнить чем угодно – и так же по желанию выбросить из него все лишнее. И при этом ни заполнившее его, ни выброшенное никак не повлияет на его бесконечно стерильную чистоту.

Он навсегда останется таким, каким я его увидела в себе.

И ничто, и никто больше не сможет его во мне изменить….

Глава 27

Коттедж на фоне заката смотрелся довольно зловеще. В нем запросто можно было бы снимать фильм о призраках или, к примеру, о серийном маньяке, в подвале дома которого хранится коллекция профессионально очищенных, хорошо высушенных и покрытых лаком скелетов.

Я аж головой мотнула, отгоняя мысли, что пытались в нее залезть. Не нужно думать о плохом, когда уже сделала свой выбор. Вообще не нужно думать, когда решилась на такое. Иначе есть риск загадить мысленным мусором ту великолепную пустоту, что я в себе открыла. И тогда в нее первым делом обязательно вползет страх, мерзко шепчущий о том, что я полная дура, – и при этом весьма обоснованно аргументирующий это утверждение…

Входную дверь я отперла своим ключом и, войдя в дом, оставила ее незакрытой. Прошла в холл, села на диван, достала мобильник и ткнула в иконку с надписью, которую после сегодняшней ночи планировала переименовать в «Любимый».

– А я уже подхожу! – веселым голосом отозвался телефон. – Клевый у тебя домина! Будет где вдосталь порезвиться нашим детям.

Ну конечно.

Со своей-то внешностью он мог говорить что угодно. Девушкам нравится такая чрезмерная открытость, граничащая с нахальством.

И мне она тоже понравилась.

Но сейчас столь откровенно высказанные планы на наше совместное будущее в доме моего недавно погибшего мужа вызвали лишь чувство гадливости, словно я на пути к своему счастью случайно наступила на кучу навоза.

Артем вошел, увидел меня. Его лицо озарила лучезарная улыбка. Открытая, искренняя…

И насквозь фальшивая.

Как же я раньше-то не заметила, что за этим растянутым ртом и отбеленными зубами на самом деле нет ничего, кроме хорошо отработанной мимики и холодного расчета?

Он направился ко мне, растопырив руки, чтобы обнять, но я сунула руку в портфель, достала пистолет и, направив его в живот Артема, тихо произнесла:

– Садись.

Артем словно на стеклянную стену наткнулся.

Остановился, переводя взгляд с пистолета на мое лицо и обратно…

– Сесть я всегда успею, – механически проговорил он, словно заученный текст произнес. И, спохватившись, добавил: – Не понял. Это что за сюрприз на ночь глядя?

– Я тоже не поняла, что за сюрприз ты подложил в машину моего мужа, – медленно произнесла я. – И сейчас хочу получить ответы на свои вопросы. Поэтому для начала просто сядь, не вынуждай меня прибегать к крайним мерам.

Лицо Артема изменилось. Радостная улыбка исказилась. Смялась, скорчилась в кривую, неприятную ухмылку.

– Слышь, подруга, – процедил Артем сквозь зубы, делая шаг вперед. – Ты, по ходу, во мне фраера увидела? Так это ты что-то попутала…

Слова Виталия внезапно беззвучно прозвучали в моей голове, возникли, словно фантом, неожиданно появившийся из тумана забвения: «Представь себе, что это враг, который хочет причинить вред тебе или твоим близким. И все, что ты хочешь в жизни, это чтобы того врага больше не было. Сейчас в твоих руках решение данной проблемы, и все, что тебе нужно, это направить свою волю, свою решительность в его сторону, вдохнуть и на середине выдоха плавно нажать на спусковой крючок. Нажимай, не бойся. Давай…»

Мне и представлять ничего было не нужно. Сейчас ко мне направлялся самый настоящий враг, убивший моего мужа…

Выстрел хлестнул по ушам неожиданно громко, рукоять пистолета рванула мою ладонь так, что я едва его не выронила…

– Т-тварь… – сдавленно прошипел Артем, схватившись за живот. – Вот же… тварь…

– Я сказала «сядь», – проговорила я стальным голосом. – Иначе вторая пуля прилетит тебе в голову.

Артем, ловя ртом воздух и сверля меня взглядом, полным ненависти, сел на диван, стоявший напротив.

– А теперь рассказывай, – все тем же буднично-металлическим голосом произнесла я, продолжая ощущать в себе… ничего. Пустота не знает эмоций. Она не рефлексирует. Она просто действует, не отвлекаясь на лишнее, ненужное, неэффективное.

Страшное состояние для тех, кто не познал его на себе.

И прекрасное для тех, кто нашел в себе силы ему открыться.

– Чего тебе надо… ненормальная? – ловя ртом воздух, проговорил Артем.

– Подробности. О том, зачем ты подложил в машину Виталия устройство, спалившее автомобиль вместе с моим мужем.

– Не понимаю, о чем ты.

– Все кончено, Артем. У полиции есть видеозапись, как ты это сделал. И либо ты сейчас рассказываешь, зачем тебе понадобилось убивать моего мужа, либо я сейчас звоню следователю, и тебя забирают отсюда далеко и надолго.

…Конечно, это я себя накрутила насчет того, какая я вся из себя железная леди.

Меня сейчас колотила крупная нервная дрожь, и только колоссальным усилием воли я заставляла себя сохранять внешнее спокойствие. Непростое это дело, оказывается, стрелять в живого человека, даже если он убийца и конченый подонок. Да и эффект от выстрела оказался впечатляющим: Артем сидел на диване бледный, держась за живот, а между пальцев на его белой рубашке проступила кровь. Кирилл что-то говорил про старые мощные патроны – так, может, сейчас Артем потихоньку умирает и это я убила его?

Безусловно, подобные мысли и переживания не способствуют повышенной психологической концентрации. Слева от меня мелькнула какая-то тень, на которую я не успела среагировать, – и в следующую секунду пистолет, выбитый из моей руки мощным ударом, улетел куда-то в угол.

А потом мою щеку обожгла увесистая оплеуха.

– Вот уж не думал, что ты такая законченная мразь, Овечкина, – произнес надо мной голос.

Я встряхнула головой, отгоняя от глаз звезды, появившиеся от удара, и увидела Игоря, стоявшего рядом со мной с лицом, перекошенным от ненависти.

– И вам добрый вечер, Игорь Сергеевич, – проговорила я, усмехнувшись. Интересно все-таки устроен наш мозг: удар Игоря моментально вернул мне утраченное самообладание. – Понравилось бить слабую девушку?

– Очень, – трясущимся от ярости голосом проговорил Игорь. – Я-то думал, что договариваюсь с нормальной, адекватной студенткой, а оказалось, что я заключил договор с тварью, решившей заграбастать то, что ей не принадлежит.

– Это вы про меня? – удивилась я. – А разве не вы придумали отличную схему – перевести фирму на нормальную и адекватную студентку, потом убить ее мужа, а после заставить глупую девчонку продать вам все активы за копейки? А когда вариант А не сработал, вы перешли к плану В – соблазнить несговорчивую деву неотразимым альфа-самцом, женить его на ней, благо девственницы склонны привязываться к своим первым мужчинам, ну а потом отправить свежеиспеченную жену вслед за ее первым мужем. Я нигде не ошиблась с порядком действий?

– Да что с ней разговаривать, братишка? – подал голос с дивана Артем. – Переходи уже к плану С. Если несчастная вдова вдруг покончит с собой от горя или просто исчезнет, думаю, мы с тобой найдем способ, как прибрать к рукам бесхозную фирму.

– Братишка? – переспросила я, осознавая, что Игорь и Артем чем-то неуловимо похожи друг на друга. И брутальной мужской красотой, и внутренней гнилью, проступившей сейчас из них обоих особенно отчетливо.

– Хоть мы с тобой этот план не разрабатывали, но он тоже неплох, – процедил сквозь зубы Игорь. И замялся: – Вот только я не по этой части…

– Зато я по этой, – проговорил Артем, поднимаясь с дивана. Похоже, он уже продышался после удара резиновой пулей, и сейчас его взгляд не предвещал для меня ничего хорошего.

Он подошел ко мне, медленно наклонился – и вдруг резким движением сомкнул свои руки у меня на шее!

Я схватила его за запястья, пытаясь разжать смертельную хватку – но куда там! С таким же успехом я могла попытаться разогнуть стальную подкову…

Глаза Артема оказались очень близко от моих. Он смотрел на меня не мигая, и в его взгляде явственно читалось предвкушение какого-то неземного наслаждения, которое вот-вот должно было на него снизойти.

– Ты не представляешь, насколько я люблю глядеть на то, как умирают люди, – тихо проговорил он. – Особенно те, кого я убиваю лично. Жаль, что не получилось посмотреть, как горел твой муженек, уж слишком быстро он тогда усвистал вдаль на своей тачке. Но, думаю, сегодня я заполню этот досадный пробел в своей биографии. Говорят, перед смертью те, кто умирает от удушения, видят потрясающие галлюцинации. Рассказать мне о них ты, к сожалению, не сможешь, зато я постараюсь почувствовать то, что ты видишь…

…Он говорил что-то еще, продолжая медленно сдавливать мне шею своими пальцами, однако я уже слабо воспринимала окружающий мир. Судорожные попытки вдохнуть и разжать руки моего убийцы не увенчались успехом, и я быстро обессилела, понимая, что умираю…

Скорее всего, Артем был прав насчет предсмертных галлюцинаций. Внезапно в расплывчатом тумане, окружившем меня, появилось лицо Виталия, и я даже успела подумать что-то вроде: «Как хорошо, что за мной пришел погибший муж – не так страшно будет уходить на тот свет…»

Но вдруг я поняла, что меня больше не убивают. Что я просто лежу на диване, словно безвольная, сломанная кукла, и надо мной склонился… живой Виталий.

Его лицо выглядело крайне обеспокоенным. Более того, у него по щекам катились слезы. Потом он наклонился, его губы прижались к моим… но вместо поцелуя он мощно вдул в меня порцию воздуха. А после начал сильно раз за разом давить мне на грудь – наверное, пытался запустить мое сердце. И наклонился снова…

Но когда его губы вновь коснулись моих, я сделала над собой усилие, закинула руки ему на шею – и разрыдалась как последняя дура, внезапно осознав, что все это происходит на самом деле…

И Виталий тоже понял, что я не собираюсь умирать. Наши губы, смоченные взаимными слезами, слились в поцелуе, который, наверно, был самым соленым – и самым горячим в мировой истории поцелуев.

Потому что я вдруг поняла.

Бывает симпатия.

Бывает влюбленность.

А бывает слишком поздно пришедшее осознание, что человек, которого обнимаешь ты и который сейчас обнимает тебя, самый лучший, самый любимый и самый желанный на свете…

Когда же мы с Виталием наконец оторвались друг от друга, я сообразила, что вокруг нас находится довольно много людей.

Причем большинство из них – в масках и бронежилетах с надписью «Полиция», которые сноровисто паковали Игоря и Артема в наручники. Кстати, у Артема на челюсти красовалась нехилая ссадина, а сам он был словно пьяный.

Потом я перевела глаза на сбитые до крови костяшки пальцев Виталия – и все стало понятно.

– Пришлось его приложить, – виновато улыбнулся мой муж. И, понюхав свой кулак, скривился: – Надо же, рука теперь воняет его одеколоном с феромонами. Считаю, что это читерство – подкатывать к девушке с таким парфюмом. Завоевывать даму сердца, дуря ей голову химией, – последнее дело…

Он говорил что-то еще, а я просто смотрела на него, впитывая, словно губка, его образ – глаза, брови, губы, решительный подбородок, руки, которые он не знал куда деть от смущения…

И виноватый взгляд, когда Виталий смотрел куда угодно, только не на меня.

– Ну прости, – наконец сказал он с отчаянием в голосе. – Прости, если сможешь, за всё…

– Прощаю, – сказала я. – Но с условием, что ты мне это самое всё расскажешь.

– Прям вообще всё? – поднял он глаза, став похожим на провинившегося ребенка. На лице такого громилы подобный взгляд смотрелся настолько комично, что я невольно улыбнулась, хотя окружающая обстановка никак к улыбкам не располагала.

– Прям вообще.

– Ладно, – вздохнул Виталий. – Ты имеешь на это право.

Подошел знакомый следователь и произнес с недовольным лицом:

– Простите, что прерываю вашу беседу, но я вынужден попросить вас проехать со мной для дачи показаний.

– Да, конечно, – сказал Виталий, поднимаясь с дивана, где он сидел рядом со мной. – Моя жена тоже должна ехать?

– Жена? – поднял брови следователь. – Вдова, вы хотели сказать? У людей, которые числятся официально умершими, жен не бывает.

Лицо Виталия вновь стало жестким.

– Слушай, начальник, мне кажется, сейчас не время шутки шутить. Поедем уже куда надо и там на месте решим, кто умер – а кто, как говорится, «не дождетесь».

Глава 28

В отделении полиции мы провели несколько часов и вернулись в коттедж уже глубокой ночью. При этом по пути домой Виталий молчал, не отрывая взгляда от дороги, – видимо, потому что боялся пересечься своим взглядом с моим. Я чувствовала, что этому большому и сильному человеку сейчас реально стыдно передо мной за все произошедшее – хотя что именно произошло, я пока не знала.

И я не настаивала на продолжении беседы.

Когда мужчина не хочет разговаривать, не нужно его доставать своими расспросами – так меня учила бабушка.

Захочет – сам все расскажет.

Ну а не захочет – что ж, это его право, и попытки выведать то, о чем у него нет желания с тобой поделиться, приведут только к ухудшению ситуации…

Было уже очень поздно, когда мы подъехали к дому, но спать не хотелось. Произошедшее вплеснуло мне в кровь неслабую дозу адреналина, бодрящего не хуже литра крепкого кофе.

А может, и не только адреналин был тому виной.

Потерять человека, который тебе нравился, а потом, после потери, осознать, что на самом деле полюбила его, – это, конечно, тот еще стресс. Но когда тот, на чей гроб ты лично бросила горсть земли, вдруг возвращается с того света, – это уже не стресс, а шок. Причем шок настолько радостный, что ты сидишь как дура на пассажирском сиденье и просто смотришь на любимого.

Ничего больше.

И в то же время внутри тебя бушует такой штормовой океан эмоций, что кажется, стоит лишь шевельнуться – и он вырвется наружу, причем непонятно в какой форме.

То ли истерики, как та, что произошла со мной недавно.

То ли в попытке убить эту сволочь, которая виновата передо мной так, что и словами не выразить: ведь живой был, гад, все это время! Живой! И ни словом, ни намеком не дал мне понять, что на том кладбище хоронила я не своего любимого, а красивый ящик с почерневшими останками не пойми кого…

Но больше всего мне хотелось наброситься на Виталия и зацеловать до смерти прямо в машине. И плевать, что она летит выше сотки! Потому что если уж реально умирать теперь, то только вместе…

При этом умом я понимала, что все эти варианты не приведут ни к чему хорошему, потому предпочла просто сидеть и смотреть, как он ведет машину, гипнотизируя взглядом однообразную ленту шоссе, залитую светом фар…

Когда поездка закончилась, мы вышли из машины и направились к коттеджу, храня неловкое молчание. Когда не знаешь, что сказать, наверное, и правда лучше помолчать…

В холле был беспорядок. Полиция не церемонилась, задерживая преступников: одно из кресел перевернуто, ваза, стоявшая на фигурной жардиньерке, валялась на полу разбитой…

Виталий перешагнул через осколки, поставил кресло на ножки и, наконец-то посмотрев мне в глаза, решительно сказал:

– Думаю, и впрямь настало время рассказать тебе все. Ты имеешь право это знать. А после, когда между нами не останется больше секретов, ты сможешь просто развернуться и уйти, хотя мне очень бы этого не хотелось.

Я подошла к дивану, на котором меня сегодня вечером чуть на задушили, и, сев на него, произнесла лишь одно слово:

– Рассказывай.

Виталий пододвинул кресло поближе, сел в него и несколько секунд сидел согнувшись, поставив локти на колени и массируя виски.

Порой бывает нелегко решиться сказать правду…

Это ложь течет из человека легко и свободно.

С правдой бывает сложнее…

Но мой муж, видимо, нашел в себе силы решиться на то, что давалось ему с таким трудом. Он разогнулся, откинулся на спинку кресла и, глядя сквозь меня, словно я была соткана из тумана, начал рассказ.

– Мы с Игорем и правда были неразлучны с детдома. Как братья, я тебе говорил об этом. И он мне не раз говорил то же самое, повторяя, что родные люди для него превыше всего на свете. Тогда я еще не совсем понимал смысла этих слов… В общем, ты в курсе, что мне удалось хорошо подняться в бизнесе – и, не скрою, в этом была немалая заслуга Игоря. Дела у меня шли отлично, но я по своей природе немного ленив – и, получается, излишне доверчив.

Он усмехнулся.

– Даже удивительно, как с такими недостатками мне удалось разбогатеть, правда? Видимо, просто везло. В общем, получилось так, что постепенно Игорь стал не просто моим доверенным лицом, а фактически управляющим, который весьма талантливо рулил всей корпорацией. При этом он всячески приветствовал мой праздный образ жизни и был не очень доволен, если я пытался серьезно заниматься делами фирмы: мол, ты же видишь, деньги рекой текут. Ты что, мне не доверяешь?

Ну, я, в общем, и не особенно сопротивлялся такому положению дел – до тех пор, пока не начал замечать, что достаточно существенная часть доходов просто куда-то исчезает. Игорь, заметив мой возросший интерес к этому вопросу, объяснил, что, дескать, времена нынче тяжелые, приходится поднимать процент откатов за выгодные тендеры, нужные люди хотят получать более существенные взятки – ну и так далее. Меня это не особенно напрягало, денег пока хватало, но я понимал, что с фирмой происходит что-то не то.

И я начал следить за Игорем. Не сам, конечно: нанял детектива, который довольно быстро раскопал следующее.

Оказывается, мамаша Игоря, которая по малолетству родила ребенка не пойми от кого, сразу сдала своего первенца в детдом. А позже, так ни разу его там и не навестив, вышла замуж. В браке у нее родился второй ребенок, единоутробный брат Игоря, Артем, которого уже в детдом не отправили, а растили, ни в чем ему не отказывая. Полагаю, так мамаша пыталась загладить вину перед своим старшим сыном, холя и лелея младшего за двоих.

В общем, в результате сынуля вырос избалованным, наглым, привыкшим к вседозволенности. Когда Артему исполнилось восемнадцать, отец не разрешил ему взять машину покататься. В результате тот ударил папашу, который приложился виском об угол стола и благополучно отошел в иной мир.

Артему за убийство с учетом молодости и хороших характеристик из школы и спортивного клуба дали ниже низшего, но свои пять лет он получил. Мамаша, потеряв и мужа, и сына, быстро спилась и отправилась вслед за отцом Артема. А Артем незадолго до выхода из зоны случайно узнал, что у него есть состоятельный брат. Думаю, дальнейшее понятно.

– Конечно, – кивнула я. – Артем освободился и принялся доить братца, для которого родня – это все. Причем доить существенно, так как избалованный парень с детства привык жить на широкую ногу. А потом, узнав, что ты подозреваешь Игоря в воровстве, Артем предложил план, как устранить тебя и заполучить все.

– Я не мог в это поверить, – покачал головой Виталий. – С детства вместе. Не раз выручали друг друга из серьезных передряг – и вдруг вот такое… Я долго закрывал глаза на то, что Игорь ворует из бюджета компании, передавая деньги любимому братцу. Не мог решиться на кардинальные действия по отношению к лучшему другу. А потом он пришел ко мне с новостью о том, что фирма на грани банкротства и что он боялся мне об этом сказать до тех пор, пока не придумал, как выйти из положения.

– И тут в дело вступила глупая студентка, – горько усмехнулась я.

– К счастью, оказавшаяся совсем не глупой, – невесело улыбнулся Виталий. – У меня уже тогда вертелась мысль плюнуть на все и сдать обоих братцев полиции. Но в то время у меня не было прямых доказательств воровства Игоря, так что мой план мог и не прокатить. Но тут я увидел тебя – и у меня в голове мгновенно созрел другой план…

– Использовать меня как наживку, – перебила я Виталия.

– Прости, но да, – с нескрываемым отчаянием в голосе произнес он. – Кто ж знал тогда, что ты так мне понравишься!

Я невольно приподняла бровь от удивления:

– То есть некрасивую и тупую можно было бы принести в жертву?

– Я уже говорил, что в жизни не существует только хороших и только плохих персонажей, – ответил Виталий, причем было видно, что этот ответ дался ему нелегко. – И я точно не безгрешный принц на белом коне. Ну и кто ж тогда мог подумать, что братья решатся зайти настолько далеко…

– Но они решились, – продолжила я. – И придумали план, как тебя устранить так, чтобы это выглядело несчастным случаем.

– Совершенно верно, – кивнул Виталий. – Но к этому времени за ними уже конкретно следили мои люди. Поэтому, когда Артем полез в автосалон, чтобы поставить в машину радиоуправляемую мину, Кирилл ее практически сразу же заменил на аналог нужной нам конструкции. То, что Артем засунул под капот машины, было дилетантской поделкой, которая могла и не сработать сразу, потому братья ничего не заподозрили, когда автомобиль взорвался в нужном нам месте.

– А труп?

Виталий вздохнул.

– И это тоже на моей совести. Полиция собирает на улицах, в подвалах и подворотнях мертвые тела бомжей, после чего отвозит их в городской морг. Там они лежат две недели, и если за это время их никто не опознает, таких мертвецов хоронят в безымянной могиле. В нашем случае одному из этих усопших пришлось после смерти сгореть в машине. Зато он получил роскошные похороны. И сейчас лежит в гробу, который стоит больше, чем все деньги, которые он заработал за всю свою жизнь.

– Понятно, – кивнула я. – То есть ты подменил себя на тело мертвого бездомного. Не знаю, насколько это допустимо с моральной точки зрения…

– В противном случае братья нашли бы способ убить меня, – просто сказал Виталий. – У Игоря связи в различных административных структурах, у Артема – в криминальных. Думаю, они быстро устранили бы проблему в моем лице, если б узнали, что их затея не удалась. Откажись я тогда в аэропорту прокатиться на машине, которую мне настоятельно порекомендовал Игорь, на следующий день или чуть попозже меня ждал бы другой несчастный случай. Как мне доложили, на зоне Артем довольно талантливо манипулировал людьми, добиваясь того, что ему было нужно. В данном случае он прекрасно применил свои таланты в отношении Игоря. Артему нужна была моя фирма, и он не остановился бы ни перед чем. Ну и Игорь был бы совершенно не против разделить доходы с предприимчивым родственником.

– Это понятно, – проговорила я. – Не знаю, как насчет тебя, но теперь у полиции есть неоспоримые доказательства попытки Артема убить меня с целью захвата фирмы. Правда, не знаю, как с Игорем – возможно, у него получится уйти от ответственности.

– С учетом того, что все его разговоры с тобой записаны, не получится, – улыбнулся Виталий.

– «Жучки» в твоих подарках? Телефон, авторучка, портфель…

– Извини еще раз, но да, – вздохнул Виталий. – Такие аудиодоказательства суды обычно не принимают во внимание, но с учетом документов, подтверждающих воровство Игоря, вся картина выстраивается в стройную схему мошенничества с целью захвата моей корпорации. И здесь уже попытка убийства меня вполне себе доказуема.

– Правда, непонятно, как ты объяснишь суду свои похороны, – усмехнулась я.

– Ну, при наличии живого меня и поддержки пары сильных адвокатов я вполне смогу доказать все пункты обвинения против обоих братьев. Думаю, оба они сядут надолго. Так что спасибо тебе за все. Без тебя я бы не смог ничего доказать и, скорее всего, был бы уже мертв.

– Не стоит благодарности, – ответила я. – Здесь в портфеле ноут, ключи от машины и все остальное. Драгоценности я оставила в своей квартире, пришли кого-нибудь за ними. По деньгам извини: я кое-что потратила на пребывание бабушки в пансионате, но со временем я все верну…

Виталий поднялся со своего кресла, подошел к моему дивану, опустился на одно колено, взял мои ладони в свои.

– Машенька, пожалуйста, не надо так. Все, что я тебе подарил, – твое. Ты это заслужила или, если хочешь, заработала. Повторюсь: без тебя я бы, скорее всего, сейчас уже по-настоящему лежал в гробу.

– Но ты использовал меня втемную… – По моим щекам катились слезы. – Как ты мог?! Я же… Я же тогда чуть сама не умерла, стоя возле твоего трупа в морге… А потом готова была рядом с гробом лечь в твою могилу, потому что не представляла, как буду жить без тебя…

– Милая, родная, прости… Ну прости, если сможешь!..

В следующую секунду я утонула в его объятиях.

Он неистово целовал мое лицо, пытаясь высушить губами слезы, катавшиеся из моих глаз. Но их было не остановить – и я чувствовала, что он плачет сам, прижимая меня к себе все сильнее…

А потом меня словно прорвало…

Я поняла, что не хочу, чтобы его объятия разжимались когда-либо…

Что хочу врасти в этого человека всем телом… стать с ним одним целым, единым существом с двумя сердцами, бьющимися в унисон… с двумя дыханиями, сплетенными в одно посредством обжигающего взаимного поцелуя…

Я не знаю, кто из нас первым начал судорожно расстегивать пуговицы на одежде другого… Некоторые из них не расстегивались – трясущимися пальцами не просто вынуть пластмассовый кругляшок из петельки, – и тогда трещала материя, и легкие пластиковые диски, вырванные из нее с мясом, со стуком падали на пол…

А потом прямо на этом диване произошло то, чего я так боялась – и чего так желала…

Боль была мгновенной – и она тут же растворилась в океане эмоций, захлестнувших меня с головой. Получается, что когда это происходит с любимым, твои чувства оказываются чем-то сродни анестезии, бездне наслаждения, в которой почти моментально камнем тонет любая боль…

И потом наступает безумие…

Безумие осознания того, что сейчас, в этой вселенной, существует лишь одно-единственное тело, состоящее из двух половинок. Как день и ночь, как земля и небо, как море и ветер, вздымающий ввысь огромные волны, взлетающие к облакам – и падающие вниз с шумом и брызгами…

Сейчас я ощущала себя каплей на гребне такой волны, когда твое сердце то замирает от эмоциональной высоты, на которую ты взлетела, то проваливается в пучину, бездонную и захватывающую дух от своей потрясающей глубины…

А потом, когда все закончилось, мы, уставшие и измотанные нашим спонтанным порывом, лежали на тесном диване, прижавшись друг к другу и боясь пошевелиться, чтобы не разрушить опутавшую нас волшебную, незримую нить, которую некоторые пошло и приземленно называют избитым словом «счастье»…

Не знаю, сколько мы так пролежали, медленно и нежно целуя друг друга, когда я наконец осознала, что не чувствую левой руки, которую конкретно отлежала.

О чем и осмелилась сказать с робкой улыбкой…

– А у меня плечо отваливается. И шея, – рассмеялся Виталий. – И фиг с ними. Не могу от тебя оторваться.

– Но я же никуда не денусь, – пискнула я.

– Обещаешь?

– Клянусь.

– Ну смотри, – вполне серьезно произнес Виталий. – Я больше не хочу с тобой расставаться, слышишь? Хоть на правах влюбленного по уши, хоть на правах мужа…

– Какого мужа? – удивилась я. – Тебя же официально не существует.

– Ну, так-то да, – хмыкнул Виталий. – Но, думаю, это легко исправить. И тогда, если хочешь, мы сможем сыграть еще одну свадьбу. Разумеется, с последующим путешествием, например, во Вьетнам. Или по Европе. Что скажешь?

– То есть ты сейчас предлагаешь мне новый фиктивный брак с человеком, которого по документам просто нет?

– Получается, что предлагаю, – улыбнулся Виталий. – Ну что, ты согласна?

– Согласна, – улыбнулась я в ответ.

Эпилог

– Нам надо поговорить, – сказал Виталий.

Я внутренне напряглась. Обычно с таких слов начинаются неприятности. Во всяком случае, в интернетах пишут именно об этом.

У меня в последнее время редко выдавалось свободное время для того, чтобы посидеть на женских форумах – ну, может, лишь для того, чтобы задать какой-нибудь вопрос молодым мамочкам. Но кое-что я из этих ресурсов вынесла и помимо информации о том, что нужно знать юной маме чтобы в первые месяцы после рождения наследника не сойти с ума.

Ну и заодно про отношения тоже…

И про то, как нужно отвечать на фразы, от которых внутри внезапно натягивается тревожная струна.

– Да, я тоже думаю, что нам с тобой надо поговорить.

Виталий уставился на меня с удивлением.

– Это ты о чем?

– А ты?

– Присядем?

С некоторых пор диван в холле, где мы с Виталием примерно год назад лежали обнявшись, боясь оторваться друг от друга, стал чем-то вроде нашего семейного пункта для важных разговоров.

И для неважных – тоже.

Но сейчас, похоже, разговор намечался серьезный…

– Ну, в общем, я вот о чем подумал, – начал Виталий. – Ты уже год как руководишь одним из филиалов фирмы, причем большую часть времени делала это удаленно.

Так и было – сперва в связи с окончанием института, потом в связи с поздним сроком беременности.

– Тем не менее, – продолжал Виталий, – этот филиал показал годовую чистую прибыль плюс почти тридцать процентов по отношению к другим. Если помнишь, мы тогда решили, что тебе рановато руководить всей корпорацией, надо поднабраться опыта и все такое. Но я считаю, что за это время опыта ты набрала более чем достаточно для того, чтобы стать во главе всей фирмы. Что скажешь?

Я выдохнула с облегчением.

Врут женские форумы.

Не всегда фраза «нам надо поговорить» означает, что отношения как минимум с одной стороны дали трещину, автоматически означающую аварию всей конструкции, которую мужчина и женщина вдвоем выстраивали долгие месяцы.

Впрочем, теперь-то я прекрасно понимала, что меня ждет, если я соглашусь на предложение мужа. Человек я ответственный, и это, с одной стороны, конечно, хорошо для бизнеса.

Но с другой стороны, это означало бы фактически полное отсутствие личного времени. Бизнес, если относиться к нему с полной отдачей, словно мифическое чудовище пожирает время твоей жизни, расплачиваясь за это деньгами – на которые, увы, другую жизнь себе не купишь.

Признаться, я растерялась.

Не зная, что ответить, бросила взгляд на сына, который уютно устроился у меня на руках и мирно спал, причмокивая соской. Счастливое время, когда живешь, еще не сознавая, куда ты попал и что ждет тебя впереди…

– Насчет Эдуарда не беспокойся, – быстро сказал Виталий, перехватив мой взгляд. – Думаю, что давно уже пора нанять няню для ребенка. Если ты помнишь, я не разделяю твою позицию насчет того, что мать должна самостоятельно ухаживать за малышом. Может, в первые месяцы это и оправдано, но сейчас уже вполне можно часть обязанностей делегировать хорошей специалистке. И, кстати, бабушка твоя вполне уже оправилась после операции. Перевезем ее сюда, пусть принимает участие в уходе за внуком – и ей веселее, и тебе проще. Ну и, знаешь, я еще подумал…

Виталий взял эффектную паузу, я же мысленно возвела глаза вправо и вверх, как делают все женщины в ситуациях, когда их мужьям приходят в голову мудрые мысли. Просто я считаю, что не нужно наглядно показывать таким мужчинам, как Виталий, что` ты ждешь от их размышлений – обидится еще. Но мысленно возвести глаза выше линии горизонта никто запретить мне не может.

– В общем, я решил сам плотно заняться фирмой, – сказал Виталий. – В данном случае в качестве твоего помощника, ибо считаю, что у тебя талант к ведению бизнеса, а у меня лишь профессиональные навыки, не более. Полагаю, что в тандеме мы добьемся большего, чем если б я взвалил все на тебя, а сам продолжал рубиться в компьютерные игры и гонять на скоростных автомобилях. Причем обещаю, что с учетом твоих талантов окончательные решения по бизнесу останутся за тобой. Иногда мужчинам нужно придержать свое эго для того, чтобы получить наилучший результат.

Я вернула свой мысленный взгляд на место – и призадумалась. Ну, если Виталий и вправду готов уделять фирме больше времени, то его предложение можно рассмотреть под другим углом…

Правда, был один нюанс, о котором муж пока не знал.

– Видишь ли в чем дело, – сказала я. – Пока что не хотела тебе говорить, буквально утром узнала и планировала обставить эту новость как-то по-праздничному… В общем, когда я сказала, что нам надо поговорить, у меня тоже был повод… Короче, сегодня тест показал, что у нашего королевства вскоре появится еще один наследник престола.

Было забавно наблюдать, как расширяются глаза мужа, отвисает книзу челюсть и при этом рот одновременно растягивается в улыбке. Мужчины порой бывают такие смешные, когда не пытаются скрывать свои эмоции. Может, поэтому-то они их всегда и стараются скрывать.

– Я… Нам… Я даже не знаю, что сказать… – сбивчиво пробормотал Виталий. – Милая, солнышко мое, ты не представляешь, что я сейчас испытываю… Да какая, на фиг, фирма, к черту ее! Теперь только ты и наши дети, остальное не имеет значения!

– Ну уж нет, – решительно сказала я. – То, что ты сказал ранее, действительно важно. Если мы сейчас все бросим, то что оставим детям в наследство? Считаю, что мы обязаны обеспечить им достойное будущее, и потому твое предложение принимается. Мне не привыкать работать на удаленке, и если ты будешь мне помогать, то все получится в наилучшем виде.

– Узнаю` свою жену, – произнес Виталий, продолжая счастливо улыбаться. – Уверен, что вместе мы решим все возможные проблемы и достигнем еще большего!

– И я в этом уверена, – улыбнулась я.

24.01.2024 – 20.05.2024

Оглавление

Начало

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Эпилог