Ямата-но Орочи

Глава 1. Не Наруто

10 октября 50 года от начала Эпохи Какурезато

— К-ха, к-ха, к-ха… — сухой кашель эхом отозвался в пустых стенах одного из закрытых помещений первого этажа замка Кикьё Конохи.

Первым этажом замка был фактически подвал. В отличие от прочих этажей здесь были полноценные достаточно толстые стены, а не раздвижные перегородки. Уже никто не помнит, для каких целей предназначалось изначально это помещение, но уж несколько десятков лет оно было складом всякого хлама. Собственно, как и весь замок Кикьё. Только в последние полгода в памятник самому себе и прошлой эпохе начала возвращаться жизнь. После боев в Конохе значительная часть учебных и административных корпусов была разрушена. Восстанавливать их большого смысла не было, поэтому было начато строительство нового комплекса зданий. Обучение же пока планировалось проводить в спешно приводимом в порядок старом замке. Но пока в одном из помещений его первого этажа была обустроена медицинская палата. Точнее, родильный зал.

— Слушай, Орочи, это совсем не нормально, — обеспокоенно сказал Джирайя, который стоял, прислонившись к стене неподалеку от меня. — За всю жизнь я не помню, чтоб ты чихнул-то хоть раза два за день. Болеть для тебя ненормально.

Я в ответ ему сухо рассмеялся, стараясь подавить позывы к кашлю.

— Ерунда. Это не болезнь. Не обычная инфекция точно, иначе и ноги бы моей здесь не было, — пояснил я отшельнику. — Просто нервы.

— Просто нервы, — сердито повторил Джирайя, сложив руки на груди. — За дурака держишь? Не бывает от просто нервов температуры и кашля.

— Бывает. Здесь, — я постучал пальцем себе по лбу, — есть центры, управляющие и кашлем, и терморегуляцией.

— И что, хочешь сказать, что раз с башкой проблемы, то ничего страшного?

— Нет, такого я точно не скажу, — прислонившись к противоположной от Джирайи стене, честно ответил я.

Прохлада камня хорошо ощущалась сквозь одежду. И не от того, что подвал был холодным. Нет, его отапливали хорошо в преддверии родов Кушины, выпавших на осень. Просто у меня и в самом деле небольшая лихорадка. И она практически не прекращается уже более полугода во всех клонах. Симптоматика утраты основного тела и ядра души была разной, но в целом она сопровождалась разными нейрогенными патологиями. Иногда психосоматические нарушения были не так заметны, иногда на них сложно не обратить внимание. Текущий клон, Чода, еще хорошо держится. Но паршивое состояние без каких-либо признаков улучшения — это все-таки не верх моих желаний.

— Что бы ты ни говорил, но в том бою потрепали тебя сильнее, чем нас, — хмуро заметил Джирайя.

— Могло быть хуже, — пожал я плечами.

— А могло быть лучше! — вспылил Джирайя. — Не начни ты строить из себя героя и не отправь нас в Рьючидо.

— И как бы поступил ты на моем месте, Джи? — с усмешкой уточнил я.

— Да в том и дело, что ты — не я! — воскликнул отшельник. — Ты ж всегда был умнее!

— Настолько умный, что дурак, — согласно кивнул я в ответ.

— А, да чтоб тебя! — махнул на меня рукой Джирайя, отвернувшись в сторону. И только после паузы негромко добавил: — Спасибо.

— Пожалуйста.

Несмотря на возмущение, Джирайя понимал, что не поступи я тогда так, как поступил, то его жизнь и жизнь Цунаде могли оборваться. Не думаю, что Джирайя или Цунаде не были готовы к такому исходу. Жизнь шиноби — это бесконечное хождение рука об руку со смертью. Но готовность отдать жизнь еще не значит, что эта самая жизнь шиноби не дорога. Оттого такая жертвенность вызывает только еще большее уважение.

— Давно они уже там, — нарушил затянувшееся молчание Джирайя, с тревогой оглянувшись на дверь, возле которой мы с ним несли стражу и из-за которой доносились приглушенные крики. — Мне кажется, Наваки на свет появился куда быстрее. Хотя я, знаешь ли, там счет времени потерял вообще.

— С джинчурики всегда сложнее, — вновь кашлянув, пояснил я.

— Ты же сказал, что биджу не будет представлять угрозу, — недоверчиво хмыкнув, припомнил Джирайя.

— Даже так десять месяцев беременности — это на месяц дольше положенного. Ребенок большой слишком.

— Для джинчурики биджу — одна сплошная проблема. Даже в таких вещах, — тяжко вздохнув, произнес отшельник.

— Для биджу джинчурики — тоже не в радость, уж поверь, — с улыбкой заметил я.

— Этим демонам вообще что-то в радость? — скептически вскинув бровь, уточнил Джирайя. — Кьюби — это истинное бедствие человеческое.

— Биджу — это несчастные дети, — отрицательно покачав головой, высказал я свое видение дел.

— Великоваты детки-то.

— Да, в том числе и поэтому, несчастные.

— Да ты никак и в самом деле жалеешь их? — недоверчиво глянул на меня Джирайя. — Да Кьюби ж веками являлся там, где уже царили злоба и раздор, и уничтожал все, довершая разрушения.

— Именно так, он являлся там, где злоба людская доходила до апогея, и разрешал все конфликты так, как умел, — согласился я. — При случае попытайся поговорить с биджу и сам поймешь, что они из себя представляют.

— Смерти моей хочешь, что ли? Они ж растерзают раньше, чем я успею сказать привет, — хмыкнув, справедливо сказал отшельник.

— Ну, может, повезет, — пожал я плечами. — Просто не такие уж они кровожадные, как о них молва ходит. Сам же знаешь, что джинчурики им много чего приписывают, а на деле они просто люди, которые тяготятся своей судьбой больше окружающих.

— Как знать, — неуверенно ответил Джирайя, нахмурившись. — Кстати, ты не в курсе, Мито знала, на что обрекает себя и Кушину, когда решила стать первым джинчурики Кьюби?

— Мито прекрасно все понимала, — прикрыв глаза, ответил я, вспоминая свою давнюю знакомую. — Только у Узумаки к подобным лишениям особое отношение. Посвятить жизнь сдерживанию биджу — это не самая большая жертва, на которые шли некоторые Узумаки для клана. Все-таки иногда важно не только, как шиноби умирает, но и как живет, согласись, Джи. Сводить уйму прожитых лет со всеми их тягостями и жертвами к одному кульминационному мгновению как-то не круто.

— Ну, ты и вспомнил тоже, — неловко рассмеялся отшельник, почесав затылок. — Я ж про смерть шиноби сказанул в молодости. С тех пор уж повзрослел, так что да, понимаю тебя. Важно не только, как погиб шиноби, но и как он живет. Да и вообще, хватит придираться к словам! Я вообще не то имел в виду!

— Ага, повзрослел. Ты тем и хорош, что до гробовой доски не повзрослеешь, Джирайя, — хмыкнув, заметил я.

— С чего бы я не повзрослел? — возмутился отшельник. — Я, вообще-то, уже отец. Харэ меня позорить!

— О, с этим ты всегда справлялся сам, прозванный Безумием деревни, Сато но Кьёки, — сказал я в ответ со смехом.

Только смех быстро вновь перешел в новый приступ кашля, справившись с которым я, поморщившись, жестом попросил не обращать на меня внимания. Сегодня в самом последнем круге обороны вокруг родильного зала с Кушиной стоял не только я с Джирайей, но и еще с десяток шиноби. И еще дальше были расставлены патрули и барьерные команды. Но только никто из них не мог бы мне помочь с моей болезнью, так что пусть от своего дела не отвлекаются.

В Конохе, по примеру Мито, было известно, что во время беременности джинчурики и особенно разрешения от нее печать на их теле ослабевает. Развитие плода и собственной системы циркуляции чакры в нем вообще вызывает массу сложностей с контролем чакры, так как поток энергии становится слишком нестабильным из-за необходимости питать растущего ребенка. Поэтому к родам Кушины подошли со всем тщанием. Только по моему настоянию целью введенных специальных мер был не контроль за биджу — Курама не в том положении сейчас, чтобы устраивать дебош, опьянев от близкой свободы. Особый режим безопасности был введен для защиты Кушины не от угроз изнутри, а опасностей, которые могут явиться извне.

В Конохе все еще не в полной мере функционирует общая система безопасности. Она хоть и введена в строй, но все еще нуждается в отладке. Так что риск визита нежданных гостей в самый неподходящий момент сохранялся. А среди перечня этих гостей по нынешним временам был не только одноглазый Учиха в маске, но и еще несколько десятков бывших жителей Конохи, ныне вынужденных перебраться в Киноху.

Я все еще не уверен на сто процентов, санкционированы ли были со стороны Минато нападения на Кушину во времена раскола Листа, знал ли он о них и просто закрывал глаза или пытался воспрепятствовать, но знаю, что среди беглецов все еще есть люди, которые не прочь заиметь джинчурики на стороне Кинохи. Я не был настолько глуп, чтобы не отправить с фракцией Минато на юг и своих шпионов, да и к помощи Джомае но Сато пришлось прибегнуть, так что примерно я представляю, как там дела в южной Конохе идут.

Опасения насчет контактов со Страной Неба подтвердились. Но не все в Кинохе и Стране Пламени были рады как самим связям со старым противником, основной удар которого как раз пришелся на юг страны и принес там большие разорения, так и культурным веяниям Страны Неба. В самой южной какурезато помимо этого был кризис власти. Минато оставался Хокаге, но он ослаб, и на его счету оставалось поражение в гражданской войне и бегство из Конохи. Далеко не всем это нравилось.

Неразбериха и передел власти — в первом приближении, нечто подобное происходило на юге. Трения среди шиноби Кинохи усугублялись неидеальным сплочением с новыми союзными силами — возрожденной Страной Неба. Такое разрозненное состояние идет на пользу мне — Киноха и Страна Пламени не представляют той угрозы для моей унии, которую могли бы. Но и совсем безобидными их назвать нельзя. Тем более что я не один такой умный, так что уверен, что и в Конохе сейчас остались шпионы южан. А то и вовсе их диверсанты или просто сочувствующие, готовые при первой возможности оказать содействие воссоединению Конохи на условиях Минато или Дана.

Тихие шаги, эхом отдававшиеся от голых каменных стен, привлекли мое и других охраняющих непосредственно родильный зал шиноби внимание. Звук раздавался из боковых коридоров. Звук был частым — похоже на бег. Вскоре к ударам обуви о камень пола добавилось размеренное шумное дыхание. Кто-то явно торопился сюда. Четверо человек.

— Хохето, ты, что ли? — донесся из-за поворота голос Тайе Хьюга, увидевшего первым приближение своего соклановца и озвучившего первую часть кодовой фразы: — Его дыхание сорвало и унесло желтые листья.

— Я, — ответил один из приблизившихся шиноби, после чего взял паузу, чтобы перевести дух и четко проговорить необходимый ответ: — Приходит странствующий осенний ветер-дружок.

Обе части пароля были началом и концом двух разных стихотворений из знаменитого списка ста песен сотни поэтов. Ответ на фразу Тайе был верным.

— Что за спешка? — поинтересовался Тайе у новоприбывших.

— Радиосвязь нарушена. И проводная в замке тоже не работает, — все еще неровно дыша после бега, сообщил Хохето. — От вас никаких сообщений. Кизаши велел проверить и выяснить причину разрывов.

Услышав новости, наш штатный радист тут же прильнул к своей станции, проверяя информацию. Еще один человек проделал те же операции с проводной станцией, почти похожей на привычный телефон. Судя по лицам обоих шиноби, известия были правдивы. Переглянувшись с Джирайей, мы отлипли от стен и направились к Хохето.

— На улице все также дождь? — уточнил я, выйдя в соседний коридор и увидев примчавшуюся к нам группу шиноби.

— Дождь и гроза, — ответил Хохето. — Одна молния ударила в замок.

— Ну, это может объяснить проблемы со связью, — пробормотал Джирайя.

— Сегодня должна была стоять ясная погода. Незначительная облачность в худшем случае. Полная луна на чистом ночном небе, — сказал я, подойдя ближе к остальным шиноби. — Полнолуние в ночь родов джинчурики — уже плохой знак, а неожиданный осенний шторм и гроза вкупе к этому — это перебор, не считаете так?

— Когда это ты стал таким суеверным, Орочи? — удивленно поинтересовался Джирайя.

— Я не суеверен. Суеверны вы, — вздохнув ответил я. — Гроза в это время необычное явление, но я чувствую, как многие считают ее чем-то вроде гневом небес на роды Кушины. И молния, угодившая в замок — лишнее тому доказательство, не так ли, Тайе?

— Рюджин-сама, я… — начал было неловко оправдываться Хьюга, но я отмахнулся от него:

— Все гораздо проще, Тайе. Это санка.

— Бродяги вызвали грозу? — насторожился Джи.

— Они продают свои услуги тем, кто готов их купить, — пожав плечами, пояснил я. — На нас напали.

К этому моменту я уже подошел достаточно близко к Хохето и его группе, чтобы активировать одну из способностей имеющегося в этом клоне додзюцу. Тацуган — он позволял видеть чужими глазами при обычном использовании техники глаз. Но если сократить расстояние и посмотреть в глаза жертве, то Тацуган позволял увидеть то, что видели недавно глаза жертвы.

Это было редкое додзюцу, которое требовало сочетания особого кеккей генкай и хирургического вмешательства, совмещенного с фармакологическими мутациями. О нем наверняка не знал Хохето и тот, кто скрывался за его обликом, тоже. Однако он был достаточно опытным шиноби, чтобы понять, что внезапно заволокшая мою радужку чернота — не к добру.

— Химе, гендзюцу! — вскинув руку со змеиным браслетом на запястье, быстро приказал я, как только заметил движение рук Хохето.

Сам я в последнее время гендзюцу использовать не рискую, но зато наконец появилась польза от вечно слоняющихся со мной трех змей. Они успели вовремя. Мне оставалось только отбить в сторону брошенные в меня кунаи, а второй атаки не последовало. Хьюга Хохето и примчавшиеся с ним шиноби замерли, словно подвешенные на невидимые ниточки марионетки, а через миг и вовсе были накрыты волной белых волос, связавшей их по рукам и ногам.

— Яманака? — коротко поинтересовался Джирайя, не двигаясь с места и держа сомкнутыми руки, удерживая свою технику волос.

— Хуже. Рейка но дзюцу, — также коротко ответил я, приказав: — Перевяжетесь там, кого успели ранить.

— Като, — мрачно высказался Джирайя. — Раньше он мне казался нормальным парнем, но чем дальше, тем хуже.

Эта группа из четверых одержимых шиноби не успела толком ничего сделать, только метнули оружие, чтобы отвлечь внимание. Несколько царапин — все, что они успели сделать. Но способны они были на куда большее. Промедли мы хоть секунду — и духи-инкарнаторы избавились бы от нынешних оболочек и переметнулись в следующие. И так до бесконечности. Шиноби под техникой духовной трансформации не страшны ниндзюцу или тайдзюцу, они вообще нематериальны и уничтожают жертв изнутри. Но они все также подвержены гендзюцу.

Недовольно скривившись, я секунду задумчиво глядел на скованных шиноби. Еще год назад они не представляли бы для меня проблем. Выбить захватившие их тела души можно было простой волной сакки или используя на себе ту же технику Рейка. Но сейчас такие техники для меня опасны. Нужно что-то придумать, чтобы спасти этих неудачников. Попробую так…

Чакра в теле пришла в движение, смешиваясь с чакрой Морьё из печати. Хлопок ладоней о пол заставляет камень пойти волнами, словно воду. Из колышущейся тверди медленно выросли четыре маленькие, с ладонь величиной, фигурки людей. Схематичные, грубые, но для моих целей подойдут. Дальше в дело пошел геном Ринха. Отделить нужную чакру от тела, начать ее дренаж в созданные фигурки.

Из тел скованных шиноби начал выходить призрачный дымок, в воздухе приобретающий человеческие очертания. Техника клана Ринха изымала из одержимых тел подчинившие их сущности, которые все еще были скованы гендзюцу, и имплантировала их в миниатюрные грубые марионетки. Когда вся сияющая дымка была поглощена каменными болванчиками, оставалось дело за малым. Основы для печатей у меня были при себе, начертить на четырех листочках бумаги нужные формулы клана Яманака и закрепить их на лбах марионеток. Все, дело сделано.

— Можно отменить техники, — разрешил я змеям и Джирайе, проверив успешность проделанной операции.

Волна белых волос схлынула, освобождая безвольно завалившиеся на пол тела. Одновременно с этим затрепетали печати на лбах каменных болванчиков, а в ямках, изображающих их глаза, зажглось едва заметное призрачное сияние.

— Техники Яманака одни из самых паскудных, которые я видывал в жизни, — разглядывая неподвижных каменных болванчиков, прокомментировал Джирайя, пока другие шиноби помогали пострадавшим.

— Ага, почти как превращение в лягушку, да? — невесело пошутил я.

— Сравнил тоже. Жаба — живое существо и ничем не хуже человека, — гордо заявил отшельник. — Ты лучше скажи, что делаем? Этих я даже не почувствовал, пока они напасть не решили.

— Рейка — техника сложная и опасная, ей владеют немногие. Тех, кто может ее использовать, наверняка очень мало. Странно, что Като нашел аж еще четверых, кого смог обучить. И кому мог доверять настолько, что обучил технике. Но нужно проверить всех, кто стоял сегодня на страже. Шаринган поможет выявить одержимых, они все-таки не используют специальных техник маскировки. И, наверное, было совершено еще нападение для отвлечения, так что…

Я замер, оборвав себя на полуслове, прислушиваясь к звукам. В этом клоне был не так хорошо развит слух, как в основном, но я все же смог уловить крик. Первый крик младенца. И вместе с тем мы вместе с Джирайей почувствовали колебания природной энергии. В родильном зале появилась чья-то чакра, которой там быть не должно.

— Джирайя! — крикнул я, уже мчась в сторону закрытых дверей, из-за которых был слышен крик ребенка.

— Понял, — кажется, успел сказать отшельник, уже складывая печати.

Ворвавшись в родильный зал, я остановился на входе, оценивая обстановку. С грохотом ударились о стены сорванные с петель двери. С хлопком и в облаке дымки исчезла сидящая в неприметном углу, скрытая в тени жаба, призванная Джирайей и только что отпущенная им в Мьёбоку. Медленно сползала по стене пронзенная кунаем Малис Ринха, окровавленными, светившимися от примененного ирьениндзюцу руками зажимая рану. Возле нее стояла объятая призрачным пламенем Сусаноо Юко Учиха. В другом конце зала стояли Цунаде, бережно держащая на руках бордово-красное, покрытое толстым слоем белесой первородной смазки тельце. Подле нее еще одна Учиха, Микото. И ее, и Цунаде с ребенком тоже закрывало призрачное пламя Сусаноо, полупрозрачные ребра надежно укрывали женщин, а в костлявых руках техники были сжаты пеленки.

Через миг они взорвались, но энергия взрыва была поглощена техникой Микото. В родильном зале раздался только слабый хлопок, на который уже никто не обратил внимания. Потому что в центре его, на специальном ложе находилась ослабшая и измученная долгими родами Кушина, чье тело было полностью покрыто черными письменами печати биджу. И над ней нависала закутанная в черный плащ фигура с одноглазой белой маской на лице. И вокруг этой черной глазницы, в глубине которой горел багряный огонь Шарингана, уже начинали закручиваться пространственные искажения.

Я бросил свое тело вперед, разрывая неподатливый воздух. На полпути к цели Кушина пропала в облаке туманной дымки, а я, с грохотом сметя с пути родильный стол, врезался в исчезающую фигуру Обито, чтобы через мгновение очутиться в совершенно другом месте. Здесь ярко сияла полная луна, и только издали доносились раскаты грома над Конохой. Небольшая проплешина в лесистых предгорьях. Рядом высились покрытые мхом и лишайником скалы, меж которыми шумело волнами озеро.

Немного неловко приземлившись на неожиданно сменившую ровный камень под ногами землю, покрытую ощипанной травой, я заскользил в сторону, сохраняя инерцию прыжка, совершенного еще в подвале замка. Любопытно, обычно пространственно-временные техники лишены такого недостатка, и инерция не сохраняется. Ну да ладно, сейчас не время думать об этом.

— А ты занятнее, чем кажешься, — усмехнувшись, заметил я, наблюдая за Обито.

Его черный плащ колыхался, под ним словно что-то бугрилось и извивалось, а линии печати, которую я успел наложить на Учиха при перемещении, горели алым светом, постепенно исчезая.

— Впервые вижу, чтобы люди так реагировали на Гедо но Ин, — сказал я и вновь невольно закашлялся.

Проклятый кашель! Никак не могу от него избавиться в этом теле. Из-за него не получается даже Шичи Тенкохо применить!

— Слухи не врали, ты и в самом деле сильно постарел, Орочимару. Что ты с собой такое сделал? — тем временем печать на одежде Обито полностью пропала.

— Это я-то постарел? — прохрипел я сквозь кашель. — Чуть-чуть приболел, не более. А вот ты уже явно не тот Мадара, имя которого гремело на весь мир. Восьмой десяток лет дается с трудом, а все туда же — девиц похищаешь?

— О, так ты меня узнал? — в хриплом голосе Обито прорезались нотки удивления.

— Я же Рюджин.

— Ты полудохлый змей. Хотя ты все еще можешь ставить палки в колеса.

— Это всегда получалось у меня лучше всего, — согласился я, переводя дыхание после приступа кашля. — Но, думаю, я смогу показать, кто из нас уже одной ногой в могиле.

Обито этой ночью действовал достаточно предсказуемо. И хотя я рисковал, бросаясь в его портал, но все же удалось пронестись сквозь измерение Камуи. Теперь осталось проучить этого зарвавшегося паренька. Иначе он так и продолжит сновать по моим деревням и зариться на моих женщин.

Надеюсь, у Кушины не будет осложнений, после Обратного Призыва в Мьёбокузан. Ну, в любом случае, там Кёда и Шима, если что — помогут. Хотя я бы с радостью предпочел, как предлагал Джирайя, провести сами роды на горе Мьёбоку, но там все же вообще не было для того условий. Или вообще сделал бы несколько клонов для отвлечения внимания всех недоброжелателей, но на последних месяцах беременности это было слишком опасно. В итоге пришлось поступить проще — ждать нападения и готовиться к нему.

— Мне нет смысла что-то тебе доказывать, — пренебрежительно сообщил Обито, скидывая капюшон с головы, — мне вообще нет особого дела до тебя. Но ты со своими планами можешь мешать мне. Так что, раз уж выдался случай, то почему бы и не убрать надоедливого змея?

С тяжелым звоном из широкого рукава Обито выпала цепь. Странное оружие, больше похожее на оковы. Не знай я о нем заранее, мог бы удивиться и насторожиться, ожидая каких-то сюрпризов. Но нет, кажется, это обычная цепь.

Я глубоко вдохнул, успокаивая дыхание и стараясь очистить мысли, чтобы в самый неподходящий момент это тело не взбунтовалось, разразившись в очередной раз кашлем, например. С глухим щелчком защелкнулись оковы на запястьях Обито. И мы рванули навстречу друг другу почти одновременно.

В мою ладонь привычно легла рукоять меча, выплюнутого Ичикишимахиме, но только это был не Кусанаги. Из короткого цилиндра с треском, озаряя ночные сумерки трепещущим светом, вырвалось сотканное из молний лезвие. Как раз за мгновение до того, как пальцы Обито должны были коснуться меня. Но клинок Райджина погрузился в тело мятежного Учиха, не причинив тому вреда. Заметил выпад и не стал рисковать? Ну, ладно.

Я отступил в сторону, рефлекторно пропуская мчащееся на меня тело, но Обито резко сменил направление, его фигура, словно бесплотный призрак, пронеслась сквозь меня, оказавшись за спиной. Однако длинная цепь его оков со звоном едва не захлестнула мое тело, оказавшись материальной. Рывок этой цепи — и влекомый собственным оружием Обито несется в мою сторону, едва не напоровшись на Райджин. И вновь оружие бессильно проносится сквозь Учиха, а его тело без вреда мягко опускается на землю.

Хорошая реакция. Посмотрим, как ты справишься с этим.

Чакра в теле заструилась бурным потоком, вбирая в себя силу Морьё. Мое тело покрылось едва видимой дымкой темно-фиолетового цвета, когда я уже мчался в новой атаке. Тактика Обито не отличалась разнообразием, он бросился на меня хищно расставив руки, словно какой-то борец. Похоже, он хотел коснуться меня и затянуть в свое измерение. В первый раз у него не вышло оставить меня в Камуи, не ожидал он, что в его руки попал я, а не Кушина. Но сейчас он был наготове.

Клинок из молний взрезал воздух, промчавшись без сопротивления сквозь нематериальное тело Обито. Клинок словно занесло в моей руке, я нарочито открылся подставляясь под удар противника. Я почти почувствовал его удовлетворение от близкой победы, когда его рука почти коснулась меня. Как ни странно, он не собирался использовать Камуи. В его руке начала концентрироваться чакра для какой-то техники Дотона.

Значит, так? Еще лучше.

Хищно согнутые пальцы Обито коснулись меня, кожа на его руке потемнела и, кажется, сама кисть стала тяжелее. Наверняка усиливающая техника, которая превратила бы все внутренности обычного человека в фарш. Но ладонь Обито просто пронеслась сквозь меня, как и сам Учиха, чтобы напороться на выросший сквозь мое тело лавовый, алеющий в темноте от внутреннего жара шип толщиной в руку. Развернувшись, я попытался нанести еще удар по противнику Райджином, но молнии разнесли вдребезги лишь медленно стекающие вниз остатки расплавленных пород. Сам Учиха успел вновь стать нематериальным и уйти, но свое получить он успел.

— Стихия Лавы и призрачная форма? — хрипло спросил он, сгорбившись и прижимая к дымящейся обугленной ране руку.

Ни разу не Стихия Лавы, а просто раскаленная силой Морьё почва, но уловка сработала неплохо. Созданный силой Морьё шип из раскаленного до состояния лавы камня угодил Обито в живот с правой стороны, он вошел недалеко от паха и вышел со спины чуть ли не в районе лопатки. Удачно. Обычный человек был бы мертв.

— Не ты один можешь сквозь стенки проходить, — насмешливо сказал я, взмахнув сияющим клинком из молний.

— Еще один кеккей генкай, — догадался Обито. — Что и следовало ожидать от Орочимару.

Его правая нога внезапно подкосилась, и Обито был вынужден упасть на колено. Удивительно, что он соображает и говорит еще в текущем состоянии. Большая рана и сильный ожог — ему повезло, что он напоролся на мою ловушку многострадальной правой стороной своего тела, которая и так уже была создана заново из клеток Хаширамы.

— Ладно. Ты победил, — уже скрываясь за спиральными пространственными искажениями, с трудом произнес Обито. — Но это не последняя наша встреча.

Как только он пропал, я еще секунду простоял с гордо выпрямленной спиной, прежде чем согнуться в новом приступе кашля, пытаясь одновременно сделать глоток воздуха. Кажется, мое состояние ухудшается от использования силы Морьё. Нужно как-то будет решить эту проблему. Его сила позволяет управлять земной твердью, меняя ее свойства, подобно некоторым техникам сендзюцу. Это полезно, но с такими побочными эффектами того не стоит. Не с моим состоянием здоровья. Зато улучшенный, комбинированный геном Ибури и Хозуки оказался неплох. По своему эффекту почти не отличается от нематериальности Обито. Правда, при этом я не смогу усилить удары или стрелять водой из пальца, как Хозуки. И не могу разрушить тело противника изнутри, как Ибури. Но зато нет побочных эффектов, вроде уязвимости Райтону или Футону.

Плюнув в траву с досады из-за своего плачевного состояния после боя с каким-то юнцом, я подошел к тому месту, откуда Обито исчез. Здесь на земле сохранились остатки чего-то, напоминающего густую слизь. Клетки Хаширамы из выращенного Мадарой клона, надо полагать. Неплохо бы их собрать. Похоже, после сращивания Гедо Мазо, клетки приобрели особые свойства, изучить которые будет не лишним.

Закончив со своими делами, я поглядел в сторону Конохи. Она была не так далеко. Зарево все еще не утихшей грозы было видно.

— Близится самая большая буря, а я подхожу к ней в таком состоянии, — недовольно пробормотал я и сложил ручные печати для Тенсо.

Короткая вспышка перенесла меня на крыши административных зданий Конохи. Главный их корпус был, в отличие от рядом расположенной Академии, относительно цел и уже почти восстановлен. Я оказался на крыше главного здания. Круглая ровная площадка залита водой. Капли дождя молотили по лужам, вода ручьями стекала по желобам, шумя на каждом перекате.

Вдохнув влажный воздух, я пошлепал по лужам, направившись внутрь здания. Похоже, в самой Конохе боев удалось избежать, так что спешить кому-то на помощь мне было не нужно. Значит, можно заняться другими делами.

Добрался до госпиталя я минут за тридцать. Пока отмылся после боя, пока просох и нашел чистую одежду, пока искал зонт, пока шел. Потом потребовалось преодолеть пару постов охраны, и только тогда я оказался в палате. По-моему, в похожей лежала Микото после рождения Итачи. Кстати, она и сейчас была здесь. Но уже с Саске. А сама палата вообще предназначалась для другой женщины.

Осторожно закрыв за собой дверь, я вошел в освещенную холодным светом люминесцентных ламп палату. Микото встретила меня теплым, как-то смягчившимся впервые за несколько месяцев взглядом. И Кушина. Все ее круглое личико светилось от счастья при виде меня.

— Еще не спите, — неловко сказал я, подойдя к кровати и сев на стоящий рядом стул.

— Это девочка! — гордо заявила совершенно счастливая Кушина вместо ответа, показав мне завернутого в пеленки ребенка, словно я раньше не знал, кто ребенок по полу.

Пушок из черных волос на голове топорщился в стороны, все еще красноватая кожа, покрытая кремовой, уже немного подсохшей первородной смазкой. На сморщенном личике виднелись почти незаметные темные симметричные точки, напоминающие родинки или веснушки странно напоминающие рисунок усов. Страшненькая девочка, как и все младенцы. Но для матери она была самой прекрасной.

Она спала, но под требовательным взглядом Кушины и Микото я протянул руку к ребенку, и маленькая ручка крепко обхватила мой палец. Ну, девочка родилась здоровой и небольшая встряска сразу после рождения ей не повредила. Уже хорошо.

— И Джирайя предлагал назвать ее Наруто, — пожаловалась Кушина. — Представляешь, да? Девочку — и Наруто! Был бы мальчик, тогда другое дело. Наруто, как пролив возле Узушио. Наруто — это рокочущие ворота. Как можно назвать так девочку? Она Тацуко, дочь дракона, дочь урагана. Как озеро на вершине горы на Узушио, над которым часто закручиваются в вихри облака.

— Красиво и символично, — согласился я, сжав руку Кушины в своей.

— А еще она черненькая, смотри. Совсем на Узумаки не похожа. И глаза! — восторженно воскликнула Кушина, начав дергать меня за руку. — Ты бы видел ее глаза!

Убрав палец из ручки заворчавшего на груди матери ребенка, я погладил Кушину по щеке, нежно произнеся:

— Спасибо.

— Да, — абсолютно счастливо ответила она, прижавшись щекой к руке.

Так и уснула. Почти моментально. Я же виновато посмотрел на Микото с Саске и тяжко вздохнул. Когда я перерождался в новом мире, у меня на жизнь были совсем иные планы. Но… В чем-то все не так уж и плохо. Наверное, даже хорошо.

Глава 2. Новое поколение

7 июля 59 года от начала Эпохи Какурезато

Встав лицом к широкому панорамному окну в кабинете восстановленной администрации Хокаге, я с интересом наблюдал за жизнью Конохи. За восемь лет, как Лист оказался под моей властью, он не так уж сильно изменился, если подумать. Наверное, стал больше похож на ту какурезато, которую я помню из прошлой жизни. Грозди проводов, подобные лианам жилы различных трубопроводов на стенах, баки с водой на крышах, заборы из металлической сетки, яркие фонари, флажки и вывески. И граничащий с безумием многоярусный хаос в застройке.

Хотя все это и раньше было. Просто всякий раз по возвращении сюда бросается в глаза на контрасте с четко распланированной Отогакуре.

— Вот окончательный список прошедших экзамен учеников, сенсей.

Я не глядя взял протянутые мне несколько листов бумаги на планшете.

— В этом году их много, — Кизаши смущенно почесал заросший трехдневной щетиной подбородок. — Первый расширенный набор из школы выпустился. Не думал, что среди набранных со стороны детей будет столько толковых шиноби, но учителя рекомендовали многих к прохождению обучения на чунинов. За семь лет обучения даже отсеялось-то всего несколько человек. Хотя, если с теорией они справляются как и все, то в практических занятиях и в физических кондициях их уровень слишком неровный. Есть те, кто превосходит урожденных шиноби. А есть такие, что без слез не взглянешь.

Я слушал своего бывшего ученика вполуха, больший интерес вызывал предоставленный им список. В нем в сводной таблице были приведены имена учеников с итоговыми баллами за экзамен. Оценка по знанию теории и практики ниндзюцу, тайдзюцу, гендзюцу и букидзюцу. Отдельный столбец на баллы по фуиндзюцу, в оценку которого также входило знание черчения, иероглифов и других письменностей. Еще отдельно оценивалась склонность к ирьениндзюцу выставлением балла по навыкам первой помощи, самоспасания и знаниям биологии, химии и основ психологии. В числе прочего с этой же целью отдельно отмечался уровень контроля чакры и умение использовать ручные печати. Также выводилась средняя оценка уровня интеллекта и объема знаний по общим предметам, вроде истории, географии, математики, физики, астрономии, искусства и тому подобного. Далее следовало несколько параметров оценки физических кондиций: сила, выносливость, ловкость и скорость. Также была оценка психологического состояния и балл по дисциплине, выводимый по результатам полученных учениками при обучении в школе дисциплинарных взысканий и поощрений. В свете особенностей некоторых тактик Отогакуре еще отмечалась способность поглощать и передавать чакру. И в предпоследнем столбце таблицы указывалась сумма баллов, по которой ученики в списке и были отсортированы — от большего значения к меньшему. В последнем столбце были отметки о владении кеккей генкай или хиденом, если таковые у юного шиноби имелись.

Я скупо улыбнулся, увидев на первом месте списка знакомое имя — Учиха Итачи. Высший бал по ниндзюцу, гендзюцу, букидзюцу, интеллекту, контролю чакры, знанию ручных печатей и ирьениндзюцу, скорости, ловкости, психическому состоянию и дисциплине. Бонусом — пробужденный шаринган с официально зарегистрированными двумя томое. По полбалла сняли в тайдзюцу и фуиндзюцу. И всего тройка с половиной за силу и передачу чакры. И вообще два с половиной за выносливость. Да, в этом он похож на меня. В детстве у меня тоже были проблемы с физической силой и резервом энергии. Итого, у Итачи общий балл семьдесят два с половиной из восьмидесяти возможных. Второе место от него отстает на три балла.

— Наваки Сенджу, — найдя еще одно интересующее меня имя в середине списка, я удрученно покачал головой. — Еще один сын своих родителей. Всего один бал за дисциплину. Сколько же он получал взысканий за время обучения?

— А, лучше не напоминай, — поморщившись, откинулся в своем кресле Кизаши. — Я школой не занимаюсь, и то Наваки уже в печенках сидит. Драчун, хулиган и вандал — все в традициях Безумия Деревни. Его, кстати, уже ловили за подглядыванием в женской бане. Говорит, ему нужен был материал для новой техники. Правда, его мать этот довод не убедил, как мне кажется.

— Представляю, — кивнув, ответил я. — Однако со своей дисциплиной он все же не в самом конце списка. Пятьдесят четыре с половиной балла. Значит, талант все же есть. Отличные навыки тайдзюцу, превосходные сила и выносливость, а также умение передачи чакры. Неплохая ловкость и скорость. И есть потенциал ирьенина. Правда, с его контролем чакры не уверен, что ему удастся этот потенциал развить в полной мере.

— Думаю, полевой ирьенин выйдет из него неплохой. Еще бы руки прямые ему, а то при тренировке букидзюцу, говорят, ему страшно оружие в руки давать — не соседа, так себя порежет.

— Каждому свое, — философски произнес я. — Посмотрим, чего желает сам Наваки.

— На всех посмотрим, коль уж они экзамены вступительные осилили, — согласился Кизаши, — но я повторюсь, многовато желающих чунинами стать. Помнится, регент при дайме нашем был этим недоволен. Сейчас же каждый шиноби на довольствии. Появление шиноби из других сословий ляжет бременем на казну, а если они еще и учиться продолжат в Академии, то еще четыре года как минимум они к службе не приступят и толку для страны от них нет, одни расходы.

Я украдкой вздохнул, в очередной раз выслушав схожие по своей сути упреки. Уния Дракона, новая страна со множеством новых законов и правил — не все в ней нравилось некоторым группам и отдельным людям. Тот же регент с виду печется о казне всей Унии, так как все расходы армии на ней. Однако больше-то его свои проблемы беспокоят. В этом мире до недавних пор страна не у всех ассоциировалась с территорией. Точнее, не совсем с ней.

Для дайме, его окружения и вообще многих жителей этого мира страна — это не субъект права. Это просто вотчина своего правителя, его земля. И все договоры заключают не страны, а их правители. Можно сказать, что вступление в Унию Страны Огня было сугубо частным делом самого дайме и меня. Страна — это ее правитель. И вся земля в стране принадлежит исключительно феодалу, который на ней и царь, и судья, и бог, пусть военная сила подчинялась ему и опосредовано. Но за последние годы многое поменялось.

Дайме сохранил часть своего статуса, однако теперь его можно назвать главой лишь исполнительной ветви власти. Законы им приниматься не могут, судить он также власти не имеет, и помимо этого над ним еще и довлеет Цензорат Унии. И вишенкой на торте служит появление частной собственности на землю. А одним из способов крестьянам получить в свою собственность землю стал ее выкуп за счет службы их самих или родственников в рядах шиноби или самураев. Таким образом я планировал восполнить изрядно поредевшие по результатам нескольких войн ряды шиноби. Среди обычных людей часто встречаются личности с незаурядными талантами, которые в обычных условиях становиться шиноби не хотят. Немногие променяют спокойную и относительно сытую жизнь на вполне вероятную скорую и мучительную смерть в очередном конфликте.

Именно это, как мне кажется, беспокоит регента Страны Огня. То, что земли, которые крестьяне могли бы выкупить по тройной цене, придется отдать практически задаром. Да, аргумент, что армия начинает потреблять уж слишком много финансирования, тоже весом. Но пока, думаю, ее пополнение более важно. Тем более что государственная монополия на производство алюминия дополнилась еще и железом, восстанавливаемым с помощью водорода. Продажи самого горючего газа, удобрений тоже помогают. Как и обновленная система налогообложения.

Пришлось провести перепись населения и выдрессировать чиновников, к рукам которых вечно липнут деньги, но процесс с налогами пошел. Полный отказ от зернового налога в пользу денежного крестьянам пришелся не по нраву, так как изрядно усложнил им жизнь, но благодаря созданию государственных зернохранилищ удалось хотя бы избежать разорения землепашцев поддержанием круглый год стабильной цены на хлеб. А с коррупционерами пришлось мириться. Коррупция — это неизживаемая проблема. Какие бы строгие ни были законы и жестокие кары за их нарушения, все равно найдутся те, кто будут грести деньги за пазуху в непомерных количествах.

Поэтому, вспомнив кое-что из разговоров со своей женой из прошлого мира, мной было решено вовлечь чиновников в большую игру. Примерно подсчитав, какой процент коррупции можно терпеть без больших убытков, Цензорату — структуре, занимающейся надзором над чиновниками — было разрешено не замечать мелкие проступки. Но за преступление этих пределов следовала несоразмерно жестокая кара. В том же духе Цензорат регулировал превышение властных полномочий. Людям дозволялось играть в прятки — они втайне позволяют себе чуть больше положенного, я делаю вид, что этого не замечаю. Если же кто-то заигрывается, то Цензорат тут как тут.

За восемь лет, кажется, чиновники стали более-менее дрессированными. А вот регент… Ну, что же, даймё уже достаточно зрел, чтобы избавиться от опеки.

— Регент проявляет слишком много рвения для своих лет, — ответил я Кизаши, — думаю, ему пора на покой, иначе удар хватит от перенапряжения-то. Так что не обращай внимания, все, кто пройдет экзамен, смогут поступить в Академию. Тем более, если среди них есть такие, как номер два из этого списка.

— Гурен? — вспомнил, кто находится на втором месте по результатам выпускного экзамена из Школы ниндзя, Кизаши. — Да, талантливая девочка. Шестьдесят семь с половиной баллов, нет оценок ниже тройки ни по одному из параметров и очень редкий кеккей генкай. Почти второй Охеми.

— Она все же из деревни, в которой жило несколько семей бывших шиноби, так что наличие генома можно понять.

Хотя мне пришлось пережить неприятный разговор с Кушиной из-за нее. Узумаки была недовольна, что появилась куноичи с именем, похожим на позывной самой Кушины. И виноватым, почему-то, в этом оказался я. До чего же мои женщины бывают сложными… Но с Гурен повезло. Интересный и ценный кадр, который сам по себе нашелся.

— О, Хьюга Хината, — зацепился мой взгляд за еще одно знакомое имя. — Дисциплина всего два с половиной балла. Недалеко от Наваки ушла.

— Дочка пошла в мамашу, — закатив глаза, сказал Кизаши. — Будь я проклят! А ведь сначала Нами показалась мне даже воспитанной. Будь Хината более дисциплинированной, могла бы даже Сайзо у Фугаку обойти по баллам.

— Нами всегда была интересной девушкой, — хмыкнув, прокомментировал услышанное я, продолжив разглядывать список. — За ширмой прилежной дочери клана всегда скрывался тот еще беспокойный бесенок. Наверняка она хотела, чтобы ее дочь чувствовала себя свободнее.

— Я бы сказал иначе, — поморщившись и закинув руки за голову, не согласился со мной Кизаши. — Нами хотела прожить за свою дочь еще одну жизнь.

— Да? — удивленно перевел я взгляд на ученика.

— Ну, знаете, сенсей, — начал подыскивать слова, чтобы оформить мысль, Кизаши. — Нами — она слишком хороша в общении, может заполнить собой все внимание. Она слишком хорошая мать, чтобы быть хорошей матерью. У Хинаты в детстве не было необходимости отвлекаться на что-то или кого-то еще, все, что нужно в плане общения и внимания, могла дать Нами. Как знать, может, от этого у юной наследницы возникают недопонимания с людьми, а в результате и проблемы с дисциплиной.

Я словно вновь увидел своего ученика. Когда это он начал так разбираться в людях и в воспитании детей?

— Что? — заметив мой взгляд, сердито спросил Кизаши. — Я вообще-то уж девять лет, как отец!

— Ну-ну, — озадачено покачав головой, неопределенно высказался я. — Кстати, для Хинаты такой замкнутый мир и сосредоточенность на матери могли быть не так уж плохи. Хьюга с их Бьякуганом — им, знаешь ли, трудно в отрочестве найти личное пространство. Так что нынешняя Хината — еще не худшее, что могло вырасти.

— С этим соглашусь, до матери ей далеко, — с кислым выражением лица высказался Харуно, — но безотцовщина Итачи или полная сирота Гурен куда более приспособлены к жизни. Уже не в первый раз это замечаю, но они куда внимательнее ко всему вокруг. Пусть это и не всегда к лучшему. Эх… Может, уже со школы начнем переселять учеников в казармы?

— Обсуди это с воспитателями, — подумав, ответил я. — В этом вопросе я не лучший советчик.

— И то верно.

За восемь лет в жизни шиноби Унии Дракона произошло много изменений. Служба по постоянному контракту — это одно из немногих. Стали применяться новые тактики, отработанные при обороне Страны Звука, это потребовало изменения численности и структуры воинских формирований, а уже это потребовало изменения в количестве рангов шиноби и их подготовке. И так повелось, что с начала пятидесятых после семи лет в Школе Ниндзя, Ниндзя-гакко, чтобы стать чунином, шиноби должен получить более высокое и структурированное образование, а не просто нахвататься опыта и знаний от наставника. Тем более что с началом открытого набора учеников в школы, наставников-джонинов, количество которых к тому же снизилось после войны, решительно не хватало бы для традиционного обучения чунинов.

Так что теперь Чунин Шикен позволял пройти в Академию Ниндзя, Ниндзя-дайгако, после которой ниндзягакко-сей, ученик Академии, мог претендовать на офицерские, чунинские и джонинские звания, и на управление рядовыми формированиями шиноби численностью более взвода. Без этого обучения ниндзя мог претендовать только на младшие, унтер-офицерские чины. А учитывая, что я планировал сделать значительную часть воинских формирований шиноби отрядами специального назначения, которые как минимум должны будут состоять исключительно из образованных и подготовленных чунинов, то я надеялся привести армию своей страны к тому, что чуть более половины ее состава будет рангом не ниже чунина.

Поэтому большому количеству прошедших экзамен в Академию я был рад. И тому, что среди них много незнакомых имен тоже. Хотя много и тех, кого я помнил по прошлой жизни. Кидомару, например, ныне носящий фамилию Цучигумо. Инузука Хана, имеющая неплохие задатки стать ирьенином. Тентен, сумевшая закончить школу экстерном и единственная в списке, имеющая оценку за фуиндзюцу выше четырех баллов. Учиха Изуми, пока сумевшая избежать смерти. А вот отец Шибуки, глава Такигакуре, этого сделать не смог. Его сын теперь тоже собирается поступать в Академию и отучиться по новым стандартам Унии Дракона. Но психологическая устойчивость и приспособленность к работе шиноби у него по оценке учителей всего полтора балла. С дисциплиной тоже непонятно, как у него дела. Учился-то Шибуки у себя в деревне, и балл ему был поставлен, исходя из полученной в Такигакуре характеристики. Если он не собирается сходить с выбранного пути, то ему придется перешагнуть через себя.

— Интересное в этом году подобралось поколение, — вернув Кизаши планшет, произнес я и вновь посмотрел на панораму Конохи за окном. — Из Аме не было ответа?

— Все по-прежнему. В этом году у них нет намерения участвовать в Чунин Шикен Конохи.

— Понятно.

Конечно, надежда умирает последней, но за восемь лет уже пора смириться. Чунин Шикен по-прежнему открыт для всех. Деревни, не входящие в Унию, могут отправить своих генинов для прохождения экзамена, просто сделав их сразу по его завершению чунинами, без необходимости отправлять юных шиноби в академию. В целом программа экзамена не была сильно отличающейся от старого Чунин Шикен. Так, в какурезато Унии Дракона чунинами становились, например, куноичи Надешико, Такигакуре, Кусагакуре, Суны. Ива и Кумо тоже появлялись — официальный повод отправить шпионов в стан соперника упускать было бы глупо с их стороны. Но, кажется, в Аме что-то пошло не так, уже пару лет на Чунин Шикен они своих не отправляют. Переворот, и Ханзо, может быть, уже нет в живых? С одной стороны, жаль, мне казалось, я нашел с Саламандрой общий язык, с другой же — хорошо, что история идет своим чередом. Сейчас, когда я не в лучшей форме, желательно избегать ненужных конфликтов.

Этот никчемный Ооцуцуки монах с его Карой… Появился, как черт из табакерки, взбаламутил воду и пропал с концами. Надеюсь, его судьба сейчас незавидна. Своим появлением он многое изменил в моих планах. Утратив значительную часть силы, я вынужден был отказаться от рисковых идей. О Стране Снега и связанных с ней планах пришлось забыть, нет у меня возможности сейчас противостоять Кумо на севере. Страну Демонов бы отстоять, уже хорошо. Объединение со Страной Песка отложено, чтобы не вызывать раньше времени обеспокоенности прочих стран. Да и Сальма не рискует ввязываться в такую затею, не имея гарантий, что я проживу достаточно долго, чтобы проконтролировать весь процесс интеграции стран. И со Страной Пламени приходится быть аккуратнее, из-за чего не удается вмешиваться в ее дела. И я уже могу себя поздравить — мной был упущен момент, и Като Дан укрепился у власти, потеснив все еще существующего Хокаге Минато.

Должен признать, что Дан молодец — остановил начинающийся кризис, когда осколок Конохи был вынужден принять помощь остатков Страны Неба и объединиться с ними, а также он сохранил фиктивный двор дайме, не став открыто конфликтовать с мураджи и прочими феодалами. Однако фактически власть над Страной Пламени, в которую вошли южные провинции Страны Огня и остатки Страны Неба, теперь принадлежит Верховному лидеру Тайкену Като Дану. Дайме официально делегировал ему свои полномочия ввиду чрезвычайного положения, оставаясь правителем де-юре. Примерно то же самое был вынужден сделать южный Хокаге. В Стране Пламени сейчас, по сути, установилась военная диктатура, при которой сословие шиноби из полуразбойников, недалеко ушедших от маргинальных и неприкасаемых эта, возвысилось и стало элитным. В числе прочего, это помогло укрепить Като военную мощь, привлекая к себе новых ниндзя.

На этом фоне как-то теряется даже то, что Акацуки сформированы, и уже точно зафиксировано, что эта организация тоже набирает новых членов и расширяет свою деятельность, постепенно захватывая рынок услуг и забирая все больше высокооплачиваемых заказов.

Так что не только интересное поколение в этом году подобралось. Интересным было вообще очень многое в наше неспокойное время. Я, если честно, даже предпочел, чтобы жизнь стала чуточку скучнее. По крайней мере, пока я не восстановлю свою целостность.

— Ладно, скоро начнется вступительная церемония, — вздохнув, отвернулся я от вида Конохи к Харуно Кизаши. — Пойдем, поприсутствуем. Как раз встретимся там с дайме и регентом.

***

Близился полдень, солнце показывалось из-за крыш и освещало площадь перед замком Кикьё. Итачи заинтересовано осматривался по сторонам, невольно ощущая возбуждение от грядущего события.

Поступление в Академию Ниндзя.

Когда-то Итачи уже стоял перед старым замком, но тогда его ждало только поступление в Школу Ниндзя. В пору его молодости еще не было отстроено новое здание школы, и тогда обучение будущих генинов проходило здесь же. Но теперь в замке Кикьё была Академия. И Итачи вновь предстояло поступить в замок Кикьё.

Минуло всего полгода после выпуска из Ниндзя-гакко. Полгода тяжелых тренировок и подготовки ко вступительному экзамену. И вот он остался позади, а впереди ждет новая вершина, ждущая своего покорения. Запрокинув голову и увидев вверху, на крыше замка сверкающие позолотой скульптуры карпов, Итачи удовлетворенно кивнул сам себе.

Эта вершина тоже будет им покорена.

— Как настроение? — услышал Итачи вопрос, и одновременно с ним на плечо опустилась рука.

— Я в предвкушении, матушка, — уверенно ответил мальчик, подняв голову к лицу матери.

Микото тепло улыбнулась, сильнее сжав плечо сына.

— Ты справишься, братик! — воодушевленно воскликнул еще один человек, решивший проводить Итачи на вступительную церемонию.

— Конечно, Саске! — в том же духе ответил ему юный шиноби. — Подожди, скоро увидишь, как твой брат станет настоящим чунином!

— Ой, нашел чему радоваться, — встряла в разговор еще одна женщина. — Нужно держать планку выше! Меть в Хокаге!

— Обязательно, Кушина-оба-сан… Ай!

— Я тебе уже говорила! — сердито погрозила пальцем потирающему затылок после небольшой оплеухи Итачи Узумаки. — Не зови тетей! Я сестренка!

— Прошу прощения, — не особо чувствуя себя виноватым, извинился Итачи.

— Прошу прощения… — с намеком повторила Кушина, требовательно глядя на юного Учиха.

— Прошу прощения, Кушина-онэ-сан, — обреченно сказал Итачи.

— Вот, умничка, — довольно улыбнулась Кушина. — Давай, постарайся там. Сделай всех этих бездарей!

— Кушина… — недовольно осадила подругу Микото.

— Ой, ну ладно, — обиделась Узумаки. — Не все там бездари, Гурен ничего. Ей можешь поддаться, имя у нее красивое.

— Хорошо.

— И это… — неловко отведя взгляд, сказала Кушина. — Береги там себя, знаешь ли.

— Хорошо.

— Хорошо ему, — сердито надулась Узумаки и порывисто обняла Итачи. — Веди себя хорошо, чтоб тебе отпуск продлили и возвращайся скорее, ясно?!

— Кушина, он же не в другую деревню отправляется, — безнадежно покачала головой Микото.

— Ну и что, — упрямо ответила Узумаки, крепче обняв Итачи. — А вдруг полевые занятия на год? А вдруг практика на границе?

— Все будет в порядке, — уверенно сказала Микото. — Он уже не маленький.

Итачи неуверенно обнял в ответ Кушину и неловко заозирался по сторонам. Как-то неудобно перед друзьями, когда тебя так провожают, но перечить Кушине бесполезно, да и для здоровья вредно. Тем более никто, вроде, не обращает внимания. Недалеко Ко, Хината и Хибакари стоят со своими родственниками, они отвлечены расшумевшимися Ханаби и примкнувшей к Хьюга кушининой Тацуко.

Наваки снова глаза в пол перед отцом. Да и Цунаде со своей и Джирайи новой ученицей, Шизукой из Надешико но Сато, загораживают обзор. Кидомару разговаривает с двоюродной сестрой, Кагурой. Хана в окружении щенят Инузука и не видит ничего вокруг. Изуми с матерью общаются с прибывшим из Ото по случаю зачисления своего сына, Сайзо, Фугаку. И… Гурен криво ухмыляется, сложив руки на груди и глядя прямо в глаза Итачи. Можно было даже не сомневаться.

— Кушина-сан, я и в самом деле уже не маленький, — похлопал по спине Узумаки Итачи.

— Не маленький. Скажешь тоже, — недовольно ответила Кушина, но все же отстранилась, глаза ее при этом подозрительно блестели.

Итачи удивленно посмотрел на нее и на свою мать. Обе они по случаю зачисления Итачи оделись в форму шиноби. Черная свободная одежда простого покроя из плотной ткани и зеленый жилет разгрузки поверх нее. Волосы матери собраны в хвост на затылке, выбившиеся из него черные пряди обрамляют бледное спокойное лицо. На обоих рукавах формы нашиты эмблемы военной полиции и одинарные шевроны — знаки отличия джонина. У Кушины схожие нашивки, но вместо эмблемы военной полиции красный рисунок водоворота.

Мать, хоть и выглядит молодо, но ей уже больше тридцати пяти. И Микото было чуть больше, чем Итачи сейчас, когда ей пришлось выйти на поле боя в Великой войне. Кушина в этом возрасте была вынуждена стать джинчурики, и она прошла всю Третью войну от начала и до конца. Сам Итачи уже в пять лет видел, что такое война, но он понимал, что задел ее лишь самым краем. Мама лишь едва макнула его в ту боль, которую они сами пережили в полной мере. Боль, которой ни Саске, ни Тацуко даже не представляют.

— Спасибо, — поклонившись матери и Кушине, искренне сказал Итачи.

Он сын своей матери. И сын своего отца. Он должен взять их эстафету и постараться избавить от нее брата и единокровную сестру.

— Ах, паршивец, — отвернулась Кушина, покраснев и начав обмахивать лицо руками. — Иди уже.

Итачи так и собирался поступить, когда в него внезапно кто-то врезался.

— Хибакари! — раздался обозленный крик.

— Тупая Хината опять дерется! — из-за спины весело воскликнула девочка. — Итачи, спасай!

— А ну отстань от него, Хибакари, — с силой дернув на себя цепляющуюся за одежду Итачи девчонку, приказала подоспевшая Хината.

— То не смотри на него, то отстань от него, — обиженно ответила приемная Хьюга, покрасневшей и взволнованно косящейся на Итачи дочери Нами. — Нельзя быть такой ревнивой, Хината.

— Увянь, моль тщедушная, — недовольно скривилась Хината. — Ко, ты почему за ней не смотрел?.. Ко? Вот зараза, уже сбежал!

— Опять шумим и без меня?! — подскочил тут же появившийся рядом белобрысый Наваки, довольный, что наконец смог оторваться от родителей.

— Как с такими друзьями можно было занять первое место на экзамене? — словно ни к кому не обращаясь, сказала проходившая мимо Гурен.

Темноволосая девчонка усмехнулась, насмешливо стрельнув темными глазами в Итачи и отправившись дальше в сторону замка Кикьё вместе с несколькими другими учениками, среди которых Итачи приметил посмеивающегося Гозу и откровенно скалящегося Заджи.

— Эй, ты что-то сказала? — тут же метнулся вслед за Гурен Наваки.

— Что слышал, белобрысый!

Итачи тяжко вздохнул и настойчиво расцепил кулачки все еще держащейся за его одежду Хибакари.

— Пойдем уже тоже, — предложил он, первым шагнув в сторону замка.

Кажется, мама и Кушина успели что-то пробормотать вполголоса. Итачи показалось, что они сказали что-то про отца. Или что он похож на отца? Он хотел обернуться и переспросить, но в этот момент его отвлекла Тацуко.

— Заработай там деньжат, Итачи-нии-сан! Когда вернешься, я хочу много-много лапши!

Оглянувшись на нахально сверкающую желтыми глазищами из-под черной челки девчонку, Итачи только махнул рукой. Он надеялся, что к его выходным Тацуко забудет об этом своем желании.

— Что, Итачи, тебя хорошо подлечили после боев позавчерашних? — выглянув из-за настойчиво оттеснившей ее от Итачи Хинаты, спросила Хибакари. — Гурен неслабо тебя отделала на экзамене.

— Да отстань ты от него, — недовольно попросила Хината. — И кто там кого отделал? После суток сдачи нескольких практических тестов там все на ногах еле держались. Кто кого отделать мог?

— Но Гурен была бодрее, — уверенно заявила Хибакари, поднимаясь по короткой лестнице ко входу в замок. — Итачи, нельзя быть таким слабеньким. Ты же мужчина.

— Сказала Хибакари, которая только чудом дожила до конца экзаменов, — сердито дернув вторую Хьюга за косичку белых волос, заявила Хината. — Твоя выносливость — один балл! Ниже просто некуда!

— Я с детства слабенькая, — легкомысленно ответила Хибакари. — Зато двужильная.

— Я тя щас тресну, — вздохнув, пообещала Хината.

— Ну все, молчу.

— А ты нисколько не поменялась, Хината, — вмешался в перепалку Хьюга еще один человек.

— Сайзо! — радостно обернулся к нему Итачи — наконец-то, его спасение от этих девчонок прибыло.

— Эй, я тоже тут, вообще-то, — напомнила Изуми, шутя заметив: — Немного обидно, что мне ты так не рад, как Сайзо.

— Ну, ты все-таки не переезжала в Ото, — виновато улыбнулся Итачи, остановившись на пороге замка Кикьё и бросив взгляд назад.

Там родители, опекуны и родственники поступивших в Академию шиноби начинали медленно передвигаться к другому входу в замок. Микото и Кушина присоединились к Нами. Саске, Тацуко и Ханаби следовали за ними, весело переговариваясь. Рядом шли Фугаку и Хиаши. Но там не было его, Итачи, отца. А Итачи хотелось бы его там увидеть.

Печально усмехнувшись, Учиха отвернулся и шагнул в ворота замка.

— Эй, ты чего такой? — спросил ожидающий здесь Итачи и остальных Наваки. — От родителей отделались, радоваться надо, а ты чего тут тоску наводишь?

— Не все такие оболтусы, как ты, Наваки, — насмешливо сказала Хината. — Не всем от отца так часто перепадает.

— Уж кто бы говорил, — обижено возмутился Наваки.

— Не устраивайте только драки в первый же день, — пройдя мимо беспокойной парочки, посоветовал Итачи, входя наконец в замок Кикьё.

Его нервозность странным образом прошла. Да, впереди неизвестность, жизнь вне дома и семьи, в новом окружении, с новыми задачами и сложностями. Но это невеликая беда. Матери приходилось справляться с большими трудностями. И Итачи справится.

Впереди всех учеников ждал большой зал. На устланном татами полу были размечены места для поступивших юных шиноби, а впереди размещался помост, на котором должны были находиться учителя. Пока там было всего несколько человек. Места же для учеников были заранее размечены. Те, кто получил наивысший балл за экзамен, должны были занять первые ряды, ближе всего к трибуне.

— Тяжело было оторваться от маминой юбки? — только успев сесть на татами, сразу же услышал Итачи сбоку от себя любопытный голос.

Гурен, куда же без нее?

Девчонка с собранными в узел на затылке волосами, отчего они торчали над головой подобно вееру, была в такой же форме, как и прочие ученики. Черная роба без каких-либо знаков отличия, но зато на спине ее красовался камон — изображение лотоса. Гурен смотрела на Итачи, скрывая за невинно распахнутыми глазами ехидство.

— Это всегда тяжело, — согласился Итачи, усевшись на татами.

— Ох, настолько к ним привык, что у тебя этих маминых юбок аж сразу две? — не унималась Гурен. — Кто эта красноволосая женщина-то хоть?

— Это Кушина, известная, как Гурен, — глянув на свою соседку, ответил Итачи. — Если завидуешь, то можешь познакомиться с ней поближе. Ей нравится твое имя, наверняка понравишься и ты.

— Кто это завидует? — рассмеялась Гурен, но смех быстро оборвался. — Постой-ка… Та самая Алый Лотос Конохи, Узумаки Кушина?

— Та самая.

— А она… молодо выглядит, — неловко заметила Гурен.

— Ты уже семь лет живешь в Конохе, но не видела Кушину?

— Видела! Но не знала, что она — это она! — с этими словами Гурен оглянулась на второй этаж.

Зал, в котором собрались будущие чунины, занимал два этажа. И по периметру второго этажа шла широкая галерея, на которой сейчас собирались родители и опекуны, чтобы посмотреть на церемонию поступления своих подопечных. И, конечно, там сейчас была Кушина, которую, похоже, Гурен и выглядывала. Но увидела кого-то другого и улыбнулась ему, помахав рукой. Проследив направление взгляда девчонки, Итачи увидел светловолосую женщину в черно-белой одежде работников приюта. Якуши-сан, кажется. Эта женщина работала в сиротском доме. Именно ее деревня попросила помочь с работой интерната для отправленных учиться в Школу Ниндзя детей.

— Да, тяжело оторваться от маминой юбки, — нейтральным тоном вернул Гурен ее же собственные слова Итачи.

— Заткнись! — чувствуя свое поражение, смущенно ответила девчонка, но быстро забыла об этом.

Итачи заметил, как ее взгляд зацепился за что-то, после чего глаза Гурен стремительно округлились, а рот приоткрылся в искреннем изумлении. Глянув в том же направлении, Учиха понял причину такой реакции.

Из распахнутых дверей на помост для учителей и важных гостей вышел человек в простеньком белом кимоно с синим узором. Неровно подстриженные черные волосы опускались на плечи, на бледном лице ярко выделялись словно подведенные тенями ярко-желтые, почти как у Тацуко, глаза.

— Орочимару Восьми Ветвей, — благоговейно выдохнула Гурен, невольно подтянув ноги и приняв предельно выверенную позу сейдза. — Инари-сама…

Да, это был пятиликий ками: Инари, Рюджин, Наруками, Карасу но Огами, Тендзё но Шинсен. Это был человек, известный как Годай но Со — Прародитель Пяти Элементов. И шиноби, получивший прозвище Орочимару Восьми Ветвей за непостижимое владение пятью основными стихийными преобразованиями, недостижимое владение тайдзюцу и гендзюцу, овладевший сендзюцу и ставший Хакуджа Сеннином.

Это был его, Итачи, отец, Орочимару Рюсей.

Последние годы ходили упорные слухи, что он постарел, пережил серьезную травму и ослаб, хотя к своим почти пятидесяти годам выглядел в худшем случае лишь на тридцать. Итачи в это верил и не верил одновременно. Он помнил первую встречу с отцом, тогда он выглядел так же, но и в самом деле, был словно моложе. В последнее время постарели как будто его глаза, появилось во взгляде что-то такое, что сложно понять и описать. Но если отец сейчас ослабший, то каким же тогда он должен был быть сильным ранее? Ведь и сейчас, стоило ему появиться, как по рядам будущих чунинов словно волна пробежала, заставляющая их подтянуться и замереть в благоговейном трепете.

Да и не только ученики были поражены — по рядам гостей на втором этаже тоже прошла волна шевеления, люди склонялись в уважительном поклонах. На миг встретившись с ним взглядом, Итачи уловил на лице бледную тень ободрительной улыбки и поспешил склониться в поклоне, как и все прочие ученики. Сейчас перед ним был не отец. Это был ками, владыка Унии Дракона, Великая Тень шиноби и Шогун самураев. Через секунду голос юного Учиха слился с общим хором голосов:

— Приветствуем Дайкаге!

Глава 3. Назначение

7 июля 59 года от начала Эпохи Какурезато

— Ага, Учиха Итачи? — учитель полувопросительно поглядел на парня поверх круглых солнцезащитных очков. — Тебе на третий этаж пока, там разберешься.

Недоуменно поглядев на учителя, Итачи только пожал плечами. На третий этаж, так на третий этаж.

Вступительная церемония закончилась, торжественная часть осталась позади, прозвучали поздравления и напутствия. Всем ученикам представили их будущих преподавателей и руководителей. А впереди начинались типичные будни. Сто тридцать девять учеников предстояло расквартировать, экипировать, провести инструктаж и вообще ввести в курс дела. А чтобы не возиться сразу со всеми будущими чунинами, нужно было их распределить по взводам, отделениям и звеньям. И перед этим наставники планировали познакомиться с подопечными хотя бы в первом приближении, чтобы понимать, что от их ждать и чего они сами хотят, потому что хотят они не всегда то, что говорят.

Примерно так описывала весь процесс поступления Анко, которая наблюдала его со стороны не один раз, и примерно так он и проходил.

Поднявшись на третий этаж, Итачи недоуменно поглядел по сторонам. Коридоры замка Кикьё были тихи и залиты светом, который пятнами падал на отполированные деревянные полы из окон. С тех пор, как юному Учиха приходилось здесь учиться, здание во многом поменялось. Замок по-прежнему дышал древностью и мощью снаружи и соответствовал внутри. Конструкция из массивных дубовых перекрытий и опор, стены покрыты белой штукатуркой, потолок — мощные грубоватые доски, лаги и монументальные перекрытия. Но поменялась планировка.

Первые два надземных этажа, где Итачи успел побывать, остались прежними — в центре них большой зал для сбора учеников, и на первом и втором этажах на фасадах сразу окна на улицу, а у боковых стен — учебные классы. На третьем раньше были кабинеты учителей и еще классы вдоль наружных стен, где больше света. Сейчас же вдоль стен по периметру этажа шли светлые галереи с окнами на улицу, а внутри здания располагались двери в помещения, назначения которых пока Итачи не знал. Там, казалось, было слишком темно для классов — ни одного окна же.

Точных указаний давешний учитель, кажется, его звали Эбису, не оставил, но заблудиться было сложно. Одна из дверей недалеко от лестницы была открыта, из нее доносились звуки кото.

— О, и ты здесь, Итачи! — раздался сзади знакомый девчачий голос. — Нас что, в одну команду объединяют? Ну и отстой!

Приближающиеся шаги Итачи услышал загодя и даже определил, что по лестнице вслед за ним поднимается подросток, так что крик неожиданным не был. И даже окликнувшая личность не была неожиданной. С ней по какой-то причине Итачи приходилось встречаться регулярно.

— Раз в одной команде будем, то полагаюсь на тебя, Гурен, — вздохнув, вежливо ответил Итачи, обернувшись на голос.

Гурен вскочила по ступеням на этаж, быстро оглядываясь по сторонам. Итачи сначала показалось, что она, как и он сам, удивилась изменившейся обстановке и искала, куда нужно идти, но дело было в другом. Оказалось, что она оглянулась, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и восторженно прошептать:

— Ты видел?!

— Что? — удивленно вскинул брови Итачи.

— Инари! То есть… Орочимару!

— Видел. И не в первый раз, — согласился Учиха.

— Не в первый?.. — с чувством вселенской несправедливости в голосе произнесла Гурен, завистливо посмотрев на Итачи. Впрочем, мотнув головой, она быстро пришла в себя. — Шиноби! Ничего не понимаете. Рядом с вами — ками! А вам хоть бы хны.

— Ками и ками, — недовольно ответил Итачи. — Сандайме Хокаге тоже был ками.

— Я и говорю, — повернувшись к двери, из которой доносились звуки кото, сказала Гурен, — что ничего вы не понимаете.

Девушка решительно зашагала к кабинету, Итачи, проводив ее тяжелым взглядом, последовал за Гурен. Ее отношение к отцу ему казалось неправильным. Орочимару… Отец, он не такой, каким многие себе его воображают. Но доказывать это, наверное, бессмысленно.

— И чего же я не понимаю? — поинтересовался Итачи, заходя вслед за Гурен в кабинет.

Это помещение, как и ожидалось, было без окон и погружено в сумрак. И это все-таки был учебный класс, только необычный. Здесь вместо доски на стене был растянут белый экран, на который бил мощный поток света из проектора. Сейчас на стене висело яркое изображение карты континента с прилегающими островами, на которой были очерчены границы государств, линии дорог, точки населенных пунктов, элементы ландшафта, горизонтали рельефа с обозначениями высот. Звук кото лился из больших, висящих в углах под потолком по обе стороны от экрана динамиков. Перед экраном были расставлены в форме подковы столы со стульями, за которыми пока не было видно никого.

— А я тебе сейчас покажу, — отвечая на вопрос Итачи, сказала Гурен, в полумраке направившись к экрану. — Вот. Вот здесь я жила.

Девочка, подпрыгнув в лучах яркого света, указала пальцем место на карте. Северные земли Страны Огня. Где точно она жила, сама Гурен наверняка не знала.

— Бедные земли, которые крестьяне заложили ростовщикам, хотя земли им не принадлежали даже. Налоги, выплаты процентов, скудный урожай. И когда какой-нибудь нукенин пройдет мимо и уничтожит деревню вместе со всеми жителями — это даже не горе, а избавление, — уперев руки в бока, Гурен поглядела на Итачи с превосходством. — С приходом Инари-сама все изменилось.

Сев за парту, Итачи задумчиво поглядел на карту. О том, как живут обычные люди, он знал, но в общих чертах. Тем более он не мог прочувствовать чужую жизнь целиком. Наверняка для Гурен Орочимару значил очень много. Если она жила в бедной крестьянской деревне, то ей там даже геном бы ее не помог. Если есть деньги, то шиноби станет только сумасшедший, если денег нет, то шиноби попытается стать тоже только сумасшедший. Без денег и поддержки клана или какурезато не получить навыков и времени на их освоение, а это верный путь на тот свет, а не к богатству.

— Да, я был не прав, наверное, извини, — посмотрев на Гурен, признал Итачи.

— Что, правда? — явно не ожидавшая такого ответа, удивленно спросила девушка.

— Правда. Ты только… Привыкай, что Орочимару — он вот здесь, рядом. И еще, — Итачи задумался над следующими словами, но, мотнув головой, решительно произнес: — Ни за что в него не влюбляйся.

В повисшем на миг молчании особо пронзительно зазвучали струны кото из динамиков. Гурен одарила Итачи долгим, задумчивым взглядом, прежде чем спросить:

— Ты что, больной?

— Просто шучу, — улыбнулся Учиха в ответ.

Но в каждой шутке есть доля шутки, как иногда говорят отец и Кизаши-сан. А еще отец часто говорит, что дети слышат слишком много. А родители часто не думают при них сдерживать язык. Об этом даже на уроках предупреждали, о правилах хранения информации и методах ее получения. Детей бывает легко подбить на разглашение нужной информации, задев за живое, заставив защищать в намеренно спровоцированном споре честь себя, своей семьи или какурезато и выдавать все, что они слышали. Но сейчас Итачи вспомнил о другом. От матери и Кушины он знал, что отец имеет странную слабость перед женщинами, которые влюблены в него. Не хотелось бы, чтобы Гурен стала кем-то вроде Кушины. Желательно исключить даже минимальный на то шанс. На корню.

— Глупые у тебя шутки, — скептически заметила Гурен. — Такие от Наваки больше ожидаешь. Тебе и в самом деле стоит меньше с ним водиться. А Инари-сама, чтоб ты знал, уже связан духовными узами со жрицей из далекой Страны Демонов. Он же ками, балда.

— Прости, я мало что об этом знаю, — покладисто ответил Итачи, внутренне переводя дух.

Раньше он редко общался с Гурен, они были в разных классах и знакомы поверхностно. Если подумать, то все темы для разговоров сводились к соперничеству в экзаменах. И так даже было лучше.

— Эй, нам точно сюда? — раздался голос от входной двери в наступившем неловком молчании, нарушаемом лишь звуками кото. — Тут, кажется, свидание у парочки.

— Да, входите уже! — крикнул в сторону двери Итачи, пока новоприбывшие не навыдумывали лишнего.

— А, Гурен, Итачи, это вы, что ли? — ухмыляясь, произнес еще один ученик.

Его Итачи знал, но тоже не был близко знаком. Геньюмару, тоже, как и Гурен, не из Конохи, но урожденный шиноби из небольшого вольного клана Страны Огня.

— Вас тоже сюда отправили? — проталкивая вперед Геньюмару, спросил следующий за ним Сайзо. — Из нас точно хотят одну группу сделать? Как-то не похоже.

— Привет, ребят! — вошла в кабинет последняя гостья, Инузука Хана.

С приходом новых людей в классе стало шумно и неловкий разговор на радость Итачи сам собой забылся.

— О, ты глянь, какая карта! — почти сразу же воскликнул Геньюмару, подходя к экрану. — Если ее стащить, то можно тысяч сто-двести рё получить в Кумо.

— И попасть в Техаишо Унии Дракона, — хмыкнув, резонно заметила Хана.

— Да не, не думаю, — с сомнением сказал Геньюмару. — Военная полиция раньше поймает, чем в розыске окажешься.

— Даже не сомневайся, — охотно подтвердил Сайзо.

— А тут Великий канал больше, чем есть на деле, — тоже подойдя к карте и приглядевшись к обозначениям, заметила Хана. — Вот ветка к притокам Акаю еще не проведена. И от Югакуре до рек Страны Звука он еще не эксплуатируется, там шлюзы строятся. О, и Трансконтинентальная магистраль на карте завершена, хотя закончена только ветка Страна Звука-Страна Огня.

— Это карта с перспективой на будущее, — внезапно вмешался в разговор подростков новый голос, заставивший их всех резко обернуться в его сторону.

Голос принадлежал взрослому мужчине, приближение которого не заметил никто из них. Судя по испуганному от неожиданности лицу Ханы, даже она не ощутила приближение этого шиноби. Оно и не удивительно — на пороге кабинета стоял Орочимару.

Коротко щелкнул выключатель, и класс осветился искусственным светом. И всем прекрасно стал виден сам Рюсей все в той же одежде, что и на вступительной церемонии. Он с добродушной усмешкой наблюдал, как вразнобой повскакивали ученики и поприветствовали его, именуя кто Дайкаге, кто Рюджином, кто Инари.

— А, садитесь уже, — махнул рукой Змеиный сеннин, сам направившись к одному из стульев за столами напротив экрана и рядом с проектором.

Ученики, перекинувшись недоуменными взглядами, послушно сели на первые попавшиеся места и в ожидании уставились на Орочимару. Гурен, Итачи и Сайзо оказались по правую руку от него, а стоявшие возле экрана в момент его прибытия Хана и Геньюмару по левую.

— Ну, думаю, вы тут гадаете немного, к чему вас было всех собирать в одном месте, — щелкнув какой-то кнопкой на устройстве возле проектора, отчего музыка в кабинете замолкла, спокойно произнес Орочимару, усаживаясь за столом и разглядывая подростков. — Так вот, мне хотелось познакомиться с лучшими учениками Школы Шиноби этого года.

— Но, Дайкаге-сама… — неуверенно подала голос Инузука. — Не знаю, как остальные, но как минимум я, вроде, не лучшая. Хината точно больше меня баллов набрала.

— Хината была плохой девочкой и не заслужила подарка, — шутливо ответил Орочимару и уже более серьезно, но со скупой усмешкой на устах добавил: — Да и в чем она лучше? В ниндзюцу, тайдзюцу и букидзюцу? Это ерунда, которой всегда можно научиться при желании. В конце концов, это не главное для чунина и тем более джонина. Лучший ученик — это не тот, который смог взять много знаний в школе. Это же Школа Шиноби, а не школа мастеров боевых искусств, в конце концов. Нет, лучший — это тот, кого она воспитала. Вас она воспитала. Вы — шиноби.

Последняя фраза была произнесена так, что и Итачи невольно проникся ею, подобравшись и выпрямившись на стуле. Они шиноби, это так, они уже были как минимум генинами, они справились с экзаменами. Но Орочимару словно имел в виду иное. Они шиноби, такие же как он. Они признаны равными.

— Я хотел познакомиться с лучшими учениками. Узнать, лучшие ли вы на самом деле. Считайте это собеседованием, по результатам которого я решу, достойны ли вы Академии и стоит ли вам тратить на нее время, или лучше оставить эту затею, — в спокойном голосе Орочимару прозвучали неприятные нотки, заставившие Итачи поежиться. — Итак, меня вы знаете. А кто вы?

Итачи недоуменно глянул на отца, облокотившегося на стол и сложившего ладони домиком. По его лицу было сложно что-то прочитать и понять, что он имел в виду под этим странноватым вопросом.

— Я Геньюмару, Рюджин-сама, — решительно высказался первым светловолосый парень, уверенно посмотрев на Орочимару.

— Хорошо. И кто же ты, Геньюмару? — снова спросил Рюсей и подсказал, что хотел услышать от младшего ниндзя: — Чем ты увлекаешься? Что любишь и ненавидишь? О чем мечтаешь? Зачем ты здесь?

— Э… — начал соображать что ответить будущий чунин и смущенно потер лоб. — Ну, если честно, то увлекаюсь фотографией. Люблю… книги читать, ненавижу быть обманутым. Мечтаю на мир поглядеть, наверное. А здесь я ради своего клана, он слишком мал и слаб, ему нужна поддержка.

— Похвально. Согласись, удобно оказывать поддержку клану на расстоянии, вырвавшись из его оков, не так ли? — с улыбкой заметил Орочимару, заставив Геньюмару сконфуженно отвести взгляд, но внимание Рюсея было обращено уже к другому шиноби. — А ты, дитя?

— Я Инузука Хана, Дайкаге-сама, — с поклоном ответила девушка, встретив устремленный к ней взгляд. — Мое хобби — это изучение чего-то нового. Люблю чувствовать единство и поддержку, а также делиться ей. Не люблю беспорядок. Мечтаю получить, наконец, нинкен. Здесь я, — девчонка улыбнулась и пожала плечами, — потому что мне нравится изучать что-то новое.

— Надеюсь, Академия даст тебе то, зачем ты пришла. И да, непривычно видеть Инузука без их спутников, — согласился Орочимару и обернулся к Сайзо. — А ты что скажешь?

— Я Учиха Сайзо, Дайкаге-сама. Увлекаюсь дрессировкой посыльных птиц и орлиной охотой. Ненавижу кровопролитие. Люблю что-нибудь вкусненькое. Мечтаю… — до этого бодро рапортовавший сын Фугаку немного замялся и закончил уже после короткой паузы: — стать героем. Здесь я, чтобы суметь им стать.

— Похвальное стремление, — совершенно серьезно сказал в ответ Орочимару, — но что в нем больше привлекает? Слава и уважение? Или чувство удовлетворения собой и стремление к альтруистичному самопожертвованию? На мой взгляд, лучше найти баланс между этими крайностями, иначе они обе могут привести к обратному эффекту.

Орочимару неспешно кивнул и обратил свое внимание на следующего ученика. Итачи почувствовал, как участилось его сердцебиение, когда его и отца взгляды пересеклись.

— А теперь второй Учиха. Кто же ты?

— Учиха Итачи, — прямо встретив взгляд отца, ответил Итачи. — Не знаю, можно ли назвать это хобби, но я все время посвящаю тренировкам. Наверное, поэтому мне сложно сказать, что я люблю и ненавижу. Мечтаю обрести силу, чтобы защищать то, что мне дорого. И здесь я именно за этим.

— Один благороднее другого, — уважительно произнес Орочимару. — Но как ты определяешь то, что тебе дорого, если затрудняешься сказать, что любишь и ненавидишь?

— Мне дороги семья и мир, в котором она счастлива. Этого достаточно, Дайкаге-сама.

— Возможно, это так и есть, — покачав головой, заметил Орочимару. — Хорошо, а теперь ты, дитя.

— Я Гурен! — ответила с нетерпением ждавшая своей очереди девчонка. — Мое хобби — это уход за собой, косметика и прочее. Ненавижу быть слабой. Мне нравится быть уверенной в себе и будущем. Моя мечта — служить вам, Рюджин-сама. Я здесь, потому что так могу исполнить свою мечту. Но я приму любую вашу волю!

— Что-то остается неизменным, как бы ни повернулась судьба, — вновь покачав головой, прокомментировал услышанное Орочимару. — Постараюсь не разочаровать тебя, Гурен.

— Это невозможно, Рюджин-сама! — яростно запротестовала Гурен, но под проницательным взглядом Орочимару быстро затихла.

— И… — первым не выдержал затянувшейся после этого паузы Геньюмару. — Какое ваше решение, Рюджин-сама? Мы проходим?

Ответом им всем был задумчивый взгляд. Итачи нервно поджал губы. От отца можно ожидать разного. Все боевые навыки, которыми они владели, для него значили мало. Итачи уже давно освоил многие техники и выучил материал, выходящий за пределы школьного курса, но когда он пожелал закончить школу раньше срока, то отец этого делать не советовал. От шиноби, тем более от чунинов и более высоких рангов, он ждет не силы, умений и уровня знаний. Ему важно, чтобы они были морально годны для того, чем будут заниматься.

— Вы должны уже быть в курсе, что в Академии Конохи есть пять основных направлений обучения, — вместо ответа на вопрос Геньюмару после паузы сказал Орочимару, глядя на все еще проецируемую на стену карту. — Во-первых, оперативное обеспечение — топография, метеорология, сапёрное дело, разведка, охранение, подавление боевого духа противника. Во-вторых, военная полиция — охрана важных объектов, охрана правопорядка, охота на нукенинов, контроль за йохей-ниндзя, работа с внутренней стражей. В-третьих, тыловое обеспечение войск. В-четвертых, искусства ниндзя — ведение войны на разных уровнях вооруженных формирований, изучение техник. И, в-пятых, последнее направление — подготовка отрядов специального назначения, которые должны уметь решать широкий перечень задач.

Орочимару перевел, наконец, взгляд с карты на внимательно внемлющих ему учеников:

— Поэтому на курсе сформировано пять взводов по каждому направлению: Джохо Шотай, Кейму Шотай, Кохошиен Шотай, Нинпо Шотай и Токубецу Шотай. Все ученики будут распределены по ним. Учителя сформируют звенья и отделения, назначат им командиров. Но командиров взводов, старших сержантов, сонинов, назначаю я, и ими будете вы, — выудив из-за пазухи какие-то плоские кусочки ткани или бумаги, Орочимару метнул один из них Хане. — Сонин Хана, командир Кохошиен Шотай. Сонин Сайзо — командир Кейму Шотай. Сонин Геньюмару — командир Джохо Шотай. Сонин Гурен — командир Нинпо Шотай. И сонин Итачи — командир Токубецу Шотай.

Итачи, ловко поймав брошенный ему предмет, повертел его в руках. Это оказалась тканая эмблема с изображением золотистой молнии на темно-синем фоне и с иероглифами, складывающимися в название отряда — Токубецу Шотай. Оглядевшись, он увидел похожий в руках Гурен, но с изображением черной горы с белой снежной шапкой на вершине и на лазурном фоне. У Сайзо на шевроне оказались красные языки пламени на черном. Геньюмару вертел в руках эмблему с изображением сокола в облачном небе. У Ханы на шевроне красовались синие волны с белыми барашками и арки моста над ними.

— Официальное назначение будет чуть позже, — подождав, пока ребята полюбуются полученными шевронами, пояснил Орочимару. — А пока примите мои поздравления. И, может, есть вопросы?

— Будущее!!! — только услышав про вопросы, тут же воскликнула Гурен, едва не подпрыгнув на стуле. — Можете предсказать нам будущее, Рюджин-сама?

— Знание будущего лежит тяжким бременем на душе, — тихо посмеиваясь, ответил девушке Орочимару. — Знать его вам не стоит. Разве что ты, Хана… Может, твоя мечта исполнится достаточно скоро, и ты получишь даже больше, чем думаешь. А ты, Гурен, не забывай про календулу.

— Календулу? — не поняла ничего девчонка.

— Именно.

***

Спустя час я с любопытством наблюдал с галереи на втором этаже, как в центральном зале Академии вновь собрали всех учеников, на этот раз разделив их по взводам. Тридцать четыре учащихся оказалось под командованием Гурен, самый многочисленный, можно сказать, факультет. Специалисты с него нужны в большом количестве, это стандартные, крепкие шиноби-боевики с уклоном в ниндзюцу, тайдзюцу и букидзюцу. Среди них видно Шибуки из Такигакуре и Учиха Изуми.

Еще двадцать девять человек оказалось у Сайзо. В его взвод требовались люди с разными специализированными навыками и особенностями: охотники, дознаватели, разбирающиеся в душах людей и законах. Подходящим преподаватели Академии посчитали, например, Хьюга Ко.

Во взводе Ханы, в котором оказалось двадцать семь человек, требовались склонные к ирьениндзюцу шиноби для организации медицинского обеспечения, а для решения задач логистики — ниндзя, имеющие контракт с животными, способные в области фуиндзюцу и, главное, которые могли бы освоить хотя бы в группе использование того же Хирайшина. Наверное, из-за наличия призыва в этот отряд попал Кидомару, в этом мире не могущий похвастаться лишними двумя парами рук.

Под командованием Геньюмару оказались двадцать четыре шиноби, имеющие навыки в маскировочных, барьерных техниках, сенсоры и те, кто имеет талант в гендзюцу. В этот отряд, как и к Хане, попадали часто те, кто не мог похвастаться выдающимися физическими навыками, например, Хибакари, со своей общей суммой за экзамены в сорок три балла и вообще с трудом прошедшая набор. И Курама Якумо, девочка, которая имела, своего рода, рекордные пол-балла за тайдзюцу и силу, но она оставалась Курама и имела их геном.

И был еще один взвод. Всего двадцать человек у Итачи. С хорошей скоростью, имеющие отличные навыки маскировки, сенсорики и хотя бы общие представления о фуиндзюцу и ирьениндзюцу талантливые бойцы, среди которых оказались Хьюга Хината, Сенджу Наваки и, как ни странно, но самая юная среди учеников этого набора — Тентен.

— Если родители Тентен хотели почувствовать гордость за своего ребенка, то они сейчас наверняка на седьмом небе от счастья. Попасть в Токубецу Шотай непросто, а их дочь это смогла, — заметив направление моего взгляда, сказал стоящий неподалеку Кизаши.

— Для своего возраста она неплоха.

— Она упертая. Говорил я с учителями сейчас, рассказывают, в школе ее с трудом уговорили не ставить себе в пример Цунаде, а попытаться найти что-то свое. Раньше она с небольшим успехом билась над ирьениндзюцу. А когда оставила эти попытки, за год перемахнула всех в фуиндзюцу.

— Главное, чтобы не сломалась. Два года в их возрасте — это достаточно много. Рановато ей в Академию.

— Да, рановато, но, если что, переведут в Кохошиен Шотай - и дело с концом, — отмахнулся Кизаши. — Там попроще.

— Это сейчас прозвучало так ответственно, — хмыкнув, укоризненно произнес я. — Надеюсь, с Якумо ты был более прилежным учителем?

— Попробуй-ка с ней быть невнимательным, коль ты всякий раз об этом напоминаешь, — недовольно сказал Харуно, навалившись на перила и выискав среди учеников Курама, о которой зашла речь. — Паршиво, что в их клане не осталось никого, кто мог бы Якумо обучить контролировать силу кеккей генкай. Славятся своим гендзюцу, но из всех мастеров только Ункай остался. А племянница его тщедушная и мелкая, но очень опасная, скажу я тебе. И еще скажу, что тебе бы самому стоило заняться ей. Я-то все больше ирьенин, в гендзюцу разбираюсь немного - и только.

— Учиха и Шиин за ней присматривали.

— У них свои техники, — покачал головой Харуно. — Тут другое нужно.

С учеником своим бывшим я был согласен, но гендзюцу для меня сейчас излишне рискованные техники. Чем меньше духовной энергии в технике — тем для меня лучше. Но геном Курама полезен.

— Я за ней присмотрю, — вздохнув, согласился я.

За девять лет я приспособился к новому существованию, но основная проблема до сих пор не решена. Я потерял сам себя, как-то так выходит. Последняя зацепка, которая у меня осталась — это события девятилетней давности. Тот день, когда маски в храмах Узумаки сошли с ума. Это событие произошло одновременно в нескольких местах: Ото, Коноха и Узу. Нечто едва не вырвалось из того мира в наш самовольно сквозь маски. Благодаря действиям Курамы, Мататаби и Узумаки, больших жертв удалось избежать, хотя, судя по описанию, проблем тот прорыв мог доставить много.

Что там произошло, до сих пор загадка, но есть теории. У меня лично они есть, так как во время того прорыва Акичи вошла в состояние камигакари и стала одержима потусторонним духом. Контакт продлился всего секунду-две и дался Акичи нелегко. Не будь она Узумаки и не находись при ней в момент контакта Кушина и еще несколько родственников, то юная глава клана могла бы и погибнуть. Но суть в том, что когда она очнулась, то смогла рассказать мне кое-что интересное. При взгляде на Кушину, в момент камигакари, Акичи увидела и смогла осознать несколько моментов. Во-первых, она утверждает, что видела взрослую Тацуко и то, что она моя дочь, а это уже само по себе любопытно. А во-вторых, она видела другого ребенка Кушины, а еще ее мужа и ее смерть. Ребенка с соломенными волосами и голубыми глазами, мужа со схожей наружностью и смерть от лап Курамы после родов.

Это весьма занимательное видение. И сопровождалось оно, по словам Кушины, единственного оставшегося в сознании свидетеля произошедших событий, словами «Я здесь». И, может, это просто совпадение, но тот инцидент, видения Акичи и слова ворвавшегося в нее духа в тот конкретный момент произошли через сутки-двое после пропажи моего основного тела. Это наводит на определенные подозрения.

Как мне кажется, я мог оказаться каким-то образом запертым в местном загробном мире и по каким-то причинам не могу оттуда выбраться. Но, опять же, каким-то образом я смог прикоснуться к этому миру через маски. Правда, после этого все маски оказались уничтожены, возможность безопасного призыва утрачена, а создание новых масок будет закончено в лучшем случае к концу следующего года. Призыв же без них через имеющихся смертников результатов не дал и обернулся несколькими крайне опасными ситуациями.

Призыв демонов создан для получения от них силы в обмен на жизнь. Расходовать на такие опыты своих людей я не стал. А принудительный призыв демонов через нелояльных мне людей приводил к тому, что эти люди обретали силу и успевали доставить кучу проблем перед смертью. В итоге с этими попытками что-то разузнать пришлось закончить. Все равно призыв, на который я возлагал наибольшие надежды, просто не удался. Косенджин, с которым, как некоторым кажется, меня может что-то связывать, более призыву не поддавался. Все, как и раньше, словно и не было нескольких десятков лет, когда его призыв приводил к сумасшествию призывающего.

В итоге на данный момент я хоть примерно и понимаю, что со мной стало, но не имею ни малейшего понятия, что в такой ситуации делать. Призыв демонов не сработал. Призыв Эдо Тенсей? Не сработал. Вероятно, я все еще в какой-то мере жив, или как-то иначе привязан к физическому телу, или вообще запечатан? Много вопросов, мало ответов. Пока остается надеяться на Некомату. Кот способен выходить в тот мир. Но надеяться на поиски иголки в стогу сена, не имея при себе хотя бы огромного и мощного электромагнита — это достаточно глупая затея.

Печально, что это не единственная и, как бы странно это ни звучало, не главная проблема.

— Сенджу Наваки, как он на твой взгляд, Кизаши, — глядя, как расходятся объединенные в отряды ученики, спросил я.

— В смысле, как? — не понял Харуно, провожая взглядом сына Джирайи и Цунаде, идущего вслед за Итачи.

И в самом деле, что я хотел узнать? Видит ли Кизаши в этом мальчишке реинкарнацию Хаширамы? Глупо.

— Нет признаков проявления у него кеккей генкай?

— Ну, это к тебе вопрос, сенсей, — удивленно посмотрел на меня Кизаши. — У него есть кеккей генкай?

— Он может у него быть, — кивнув, ответил я.

— О как. Джирайи и Цунаде сын… Мокутон, что ли? Это прямо так видно в геноме?

— Нет, не видно. У нас всего три известных владельца этого кеккей генкай. И я не могу сказать, какие именно последовательности отвечают за этот улучшенный геном. Нет статистики, ты сам это должен понимать.

На самом деле, известный пользователь вообще только один, Сенджу Хаширама. Отохиме использует Стихию Дерева с помощью его клеток, об этом Кизаши в курсе. А Охеми тоже, по сути, все тот же Хаширама, клонированный мной под свои нужды и немного модифицированный, о чем Харуно еще не знает. Была у меня идея определить кеккей генкай Мокутона банальным подбором, плодя клонов Хаширамы с генетическими заменами в разных участках генетического кода, но это слишком уж титанический труд, на него все никак не было времени и ресурсов.

— Ну, единственное, что похоже на улучшенный геном — это техники волос, как у отца, — подумав, ответил Кизаши про Наваки. — Но так и Кушина немного умеет. Да я еще несколько шиноби вспомню с подобными техниками. А с чего внезапный такой интерес, сенсей?

— Пророчества, — лаконично ответил я.

— Опять?

— На этот раз не мои.

— Гм. Слышал я что-то от Цунаде, но без подробностей, — поскреб подбородок Кизаши, намекая, что неплохо было бы ему пророчества эти пересказать.

— Это пророчества Огама Сеннина.

— А, ну да, как я мог забыть. Пророчества — это либо Хакуджа Сеннин, либо Огама Сеннин, — всплеснул руками Харуно. — И что он там напророчил?

— Однажды Джирайя возьмет ученика, который станет вестником великих изменений в мире шиноби, — заложив руки за спину, ответил я. — Он принесет миру спокойствие или уничтожит его.

— Слушай, сенсей, а жаба не могла пророчества более четко формулировать? — нахмурившись спросил Кизаши. — У тебя это как-то лучше получается.

— А что неясного? Один ученик так и не стал учеником, — Нагато, как и вся троица из Амегакуре даже не виделась, скорее всего, с Джирайей. — Хотя второй его ученик смог дожить до наших дней, и он даже подходит по параметрам, но он заметно ослаб. А третьему ученику так и не суждено оказалось появиться на свет. Зато родился Наваки. Он сын и ученик своего отца, Харуно.

— Ох, ками вот сейчас все стало предельно ясно, — не скрывая сарказма, заявил Кизаши. — Но я не ками, так что ничего не понял.

— Ну, хоть главную мысль уловил? — посмотрел я на Харуно. — Ученик Джирайи либо принесет миру спокойствие, либо уничтожит его. Значит, скоро мир придется успокаивать, а, значит, он будет очень беспокойным перед этим. Либо нам нужно подготовиться к уничтожению мира. И лучше подготовиться к уничтожению мира в целом, а не только мира шиноби. В любом случае одно из двух. Как видишь, пророчество Гамамару предельно ясное.

— С такой точки зрения-то - конечно, — с усмешкой ответил Кизаши.

Я тоже улыбнулся, но веселья при этом не испытывал ни капли. Пророчества всегда туманы. И мои, похоже, будут становиться такими же. Недавно ведь Гурен прямо просила предсказать будущее. И пусть сама ситуация была даже в чем-то забавной, но не забавно то, что я не мог ничего сказать ни ей, ни другим ребятам о будущем, потому что оно для всех них уже радикально изменилось. Только про трех нинкен у Ханы вспомнил. Ну, и про календулу придумал. Уверен, скоро Гурен это понадобится. С ее любовью к уходу за собой скорые подростковые проблемы с кожей придется чем-то решать, почему бы не календулой?

В остальном же я не могу им предсказать уже ничего, пожалуй. Геньюмару жив, и захватывать его тело я не планирую, так что будет жить и дальше при доле везения. Итачи мой сын, а не Фугаку. А сына Фугаку, Сайзо, вообще не было в планах. Однако даже в таких условиях, когда многое уже не похоже на то, что я помню, все же кое-что предугадать можно с предельной ясностью.

У Черного Зецу есть Риннеган, и он им непременно воспользуется.

— Ты, говоришь, учениками Школы и Академии не занимаешься, но выпускники-то все же в твоем округе остаются и служат в местных частях, — направившись к лестнице со второго этажа, сказал я последовавшему за мной Кизаши. — У тех новичков-генинов, которые в этом и прошлых годах оказались в рядах шиноби, усиль программу боевой подготовки. До возможных пределов.

— Самым молодым из них меньше тринадцати, сенсей, — нахмурившись, напомнил Кизаши.

— Ты же отец, не унижай детей жалостью, — вздохнув, сказал я Харуно. — Тем более я не заставляю тебя их гонять до полного издыхания. Нет, они должны быть в полной боевой готовности, сытыми, здоровыми и полными сил. Армия Унии Дракона должна иметь максимально возможное могущество.

— Так же, как мы когда-то? — помолчав, спросил Кизаши.

— Так же, как когда-то вы, Айрон Ли, Кизаши Харуно и Микото Учиха, — согласился я.

— Айрон мог тогда выжить, — хмуро высказался Кизаши. — Не будь он чунином и не окажись на фронте.

— Он мог выжить, — согласился я. — Но могли бы выжить тогда другие?

— Эх, гадство, — со вздохом Харуно провел рукой по торчащим в разные стороны красноватым волосам. — Ненавижу быть Хокаге.

— Тот, кто любит им быть — просто идиот.

— Значит, спокойные деньки скоро подойдут к концу? — тягостно посетовал Кизаши, перескочив на другую тему. — Девять лет мира — это не так уж и плохо. Когда такое случалось в последний раз? После конца Сенгоку Джидай до Первой войны было четырнадцать лет ведь, вроде?

— А после Первой и Второй формально все двадцать лет прошло, но ты сам знаешь, какой там был мир, — поморщившись, ответил я. — В те первые четырнадцать лет Эпохи Какурезато была война с кланом Рью и множество пограничных конфликтов, которые Хаширама и Мадара пытались решить каждый по-своему. Не удалось это в итоге ни тому, ни другому.

— Ого, так, значит, мы живем в лучшее время за... сколько там? Тысячу лет? Мир, конечно, худой, но он всяко лучше войны. Кири замкнулось внутри себя, Кумо пока направило вектор экспансии на север и переваривает Страну Снега, Ива, как и мы, пользуется моментом и восстанавливается, даже у Суны на западе со Страной Ветра установился мир. Да даже у нас с южанами нет войны. Демоны задери, как же это прекрасно!

Я улыбнулся несколько преувеличенному и наигранному, но искреннему восторгу своего ученика, соглашаясь с ним. Годы мира определенно пошли на пользу. Удалось укрепить экономику и развить промышленность. Наконец получилось наладить производство железа в больших масштабах. Это дало шанс построить важные инфраструктурные объекты, соединить грандиозной системой каналов Янтарное и Черепашье моря, создав прямой морской путь с севера на юг, построить железную дорогу, соединив разные уголки Унии Дракона. Подчинить территорию легко, управлять ей — эта задача посложнее, и без нормальных путей сообщений это невозможно. Вот только чувствую я, что Великий канал встал костью в горле Стране Мороза, мимо которой теперь идет транзит товаров. И Страна Молнии не прочь наложить лапу на этот путь. Ива явно не довольна моими притязаниями на Страну Водопада. И, конечно же, нельзя забывать про Страну Пламени. А моя армия хоть и растет в численности, но стоит без дела и ржавеет. Девять лет — это большой срок, в рядах шиноби слишком много молодежи, за плечами которой только учебные сражения. И новые техники и технологии появились, что тоже скажется на эффективности стратегии и тактики, их нужно менять, но как — это без реальных боевых действий предугадать сложно.

На самом деле, небольшой конфликт в преддверии возможной очередной большой войны был бы даже не лишним. Пролив кровь сейчас, сберечь ее в будущем. Или продолжить идти по пути Хаширамы и попытаться договориться с соседями, переведя конфликты в мирную плоскость? Еще несколько лет мира тоже были бы не лишними, но пойдет ли на это Страна Пламени? И еще ведь есть Акацуки. Сама организация маленькая и больше похожа на банду террористов, против которых у меня есть наиболее боеспособные шиноби — военная полиция, у которой опыта по отлову опасных преступников более чем достаточно. Но за Акацуки стоит Черный Зецу и толпы Белых.

Да, с такими задачками должность Хокаге уже кажется не такой плохой. Я бы не отказался быть всего лишь Хокаге.

Глава 4. Кровавый Туман

10 июля 59 года от начала Эпохи Какурезато

Сев на корточки возле разложенной у стены полевой радиостанции, девушка внимательно вслушивалась в доносящиеся из самопально подключенного к устройству громкоговорителя слова. Радиостанция была трофейной, ее удалось достать через Кисаме в отделе шифрования разведданых. И то после этого Теруми пришлось пошаманить с оборванными проводами гарнитуры и заставить аппаратуру ловить открытые диапазоны частот. И это был еще более легкий способ приобрести радио в личное пользование, так как в Стране Воды подобные устройства распространялись с ограничениями.

— Ряды единой армии Дракона пополнились генинами, окончившими специализированные школы по всей Унии. Это событие знаменательно тем, что окончивший школы курс в этом году состоит из учеников, набранных из разных сословий. Многие избравшие непростое военное служение Рюджину-сама, никогда прежде не бывшие и не помышлявшие стать шиноби, стали великолепными генинами и решили не останавливаться на достигнутом. Первый курс Академии Шиноби, составленный из учеников разных сословий, приступил к учебе. Рюджин-сама лично отметил успехи молодых шиноби и почтил своим выступлением Академию Ниндзя Конохи. В ходе приветственной речи Рюджин-сама в очередной раз напомнил о незыблемости равенства возможностей каждого жителя Унии Дракона. Всяк гость во владениях Рюджина, и все едины перед ним. Избравшие нелегкий путь воинского служения Ему достойны славы и почтения…

— Опять ты, Мей, слушаешь эту чушь, — зубасто ухмыльнувшись, неодобрительно произнес Кисаме. — От речей дикторов с материка за милю несет слабоумным фанатизмом.

— Фанатизм? Да они там просто накачивают народ бредом, в который и сами, поди, не верят, — хмыкнув, заметил Момочи.

— Забуза… — покосившись в сторону шиноби, Теруми одарила его многозначительным взглядом.

Момочи неуклюже сделал вид, что взглядов Мей не заметил. Он быстро отвернулся и замолчал, чем вызвал у Кисаме еще более широкую улыбку. Я же все это время скептически кривился, вслушиваясь в транслируемые по радио речи. Кажется, пропаганда излишне грубая получается. Может, снизить градус пафоса? Хотя я не уверен, какой стиль подачи будет наиболее эффективен. Все-таки целевая аудитория слишком размытая. С одной стороны необходимо для шиноби сделать акцент на одной информации, а остальным слоям населения — на другой. Непросто в таких условиях спланировать универсальную стратегию.

— Да ладно, все какое-то разнообразие, — тем временем заступился за Теруми Ороши. — Мне уже осточертело здесь торчать, а так хоть музыка играет иногда.

— Ага, например, «Господин Солнце», — с сарказмом подтвердил Хакамадаре.

Между кирининами на мгновение повисло неловкое молчание. Не так часто мной проводились карательные операции вместе с Ибури, когда мико исполнялась эта песня. Самая масштабная, пожалуй, во время неудачной попытки покушения на мою жизнь в Стране Горячих Источников более десяти лет назад. Тогда мной было сожжено более сотни шиноби, и живых свидетелей со стороны Кири осталось немного, но слухи все же распространились. А потом и были закреплены пропагандой. Так что эта песня в радиоэфире приносила не то разнообразие, которое хотелось бы получить шиноби Тумана.

— Хочешь что-то сказать, Кёда? — мое хмурое лицо вызвало нездоровый интерес Теруми.

— Интересно послушать новости с той стороны, — дипломатично ответил я. — Много лишнего, но и любопытные моменты тоже встречаются.

— Ага, интересно. Интересно, что на западе опять шиноби плодят, — брезгливо вставил Хакамадаре. — Типичная стратегия Конохи, задавить массой и завалить трупами.

— Стратегия Конохи? — мрачно оскалился Забуза. — А не такая ли стратегия, какая использовалась Звуком, когда мы в Стране Горячих Источников встретились с ним? Ну уж нет, забудь про Коноху. Сам же слышишь, Орочимару крепко там за всех взялся. Помнишь, как смеялись со слухов, что армия Страны Звука пополняется крестьянами? И что в итоге мы получили?

— Господин Солнце из своих стран сооружает машину, каждый винтик которой работает для воплощения поставленных им задач, — уменьшив громкость радио, холодно высказалась Теруми. — И это работает лучше, чем старое взаимодействие шиноби и правителей. Доходят слухи, что и в Стране Песка строится новый уклад по образцу Звука. И гляньте на Страну Пламени. Ненавидят Орочимару больше кого-либо, но их страна вынуждена копировать то, что использует их враг.

Я согласно кивнул, подтверждая слова Теруми. Хотя мне больше нравится представлять свое государство и общество в нем не машиной, а живым, способным к самоорганизации и эволюции организмом. Надеюсь, он будет способен самостоятельно подстраиваться к изменчивому миру и не будет требовать в будущем большого моего внимания.

— Как когда-то появились какурезато, так теперь появляется что-то новое, — пожал плечами Кисаме. — Сильный пожирает слабого. Не хочешь быть сожранным, становись сильным.

— Это что-то новое появляется везде, кроме Киригакуре, — мрачно пробормотала Мей, щелкнув тумблером выключения радио, по которому как раз начала транслироваться музыка, и с ненавистью глянув в сторону окна.

Там, за окном, ничего нового на данный конкретный момент точно не было. Очередной, ничем не выделяющийся вечер. Уже несколько суток мы находились в поместье одного из родственников дайме Страны Воды, род которого был обширен и не очень дружен. Нынешний правитель пришел к власти недавно, около семи лет назад, когда на волне провалов во внешней политике его предшественник был вынужден отречься от трона вместе со своим наследником. Естественно, этот инцидент не мог остаться без последствий. Даже странно, что они начали проявляться только спустя семь лет.

В общем, в клане даймё идет борьба за власть. На счастье всему остальному населению страны, Киригакуре согласно договорам не может участвовать в этих разборках, и, видя, к чему может привести нарушение подобных договоренностей на примере Конохи, Туман строго их придерживается. Однако конкуренты в политической борьбе сами собой не устранятся, поэтому благородное семейство прибегало к услугам наемников.

В итоге сложилась интересная ситуация. С одной стороны даймё, например, мог нанять убийц для очередного своего дражайшего родственника, а с другой — был вынужден показать заботу о том же самом родственнике и обратиться уже к Киригакуре с просьбой о его защите. Нашему отряду выпала задача охранять этого самого родственника. На самом деле, он считался членом уже другого влиятельного рода, но от этого не становился менее важной фигурой во внутренней политике, но это уже детали. Просто весьма вероятно, что охранять его нужно от нанятых даймё убийц.

Поместье находилось на окраине большого города на одном из островов Страны Воды. Круглое каменное центральное здание, напоминающее бочку с окнами. Оно было окружено еще несколькими строениями со схожей архитектурой, с которыми соединялось мостами и эстакадами. Вообще, города Страны Воды напоминали Роуран в последнее время. Много настоящих небоскребов и башен, соединенных друг с другом надземными переходами. Только здесь все башни круглые в основании и какие-то безликие, и в самом деле, словно бочки в землю понатыкали. Причем зачастую прямо в лесу. Небоскребы и башни вырастали прямо из практически девственного леса, над кронами деревьев которого и проходили возведенные из камня эстакады.

Любопытная архитектура, но важно то, что обширное поместье по сути было практически в лесу, на отшибе и защищено исключительно декоративной стеной в два метра высотой. Ни барьера, ни сенсорной техники — ничего. Хотя с сенсорными техниками в Кири вообще традиционно туговато. Если бы не толпы Анбу Тумана, я бы решил, что хозяин этого места сам стремится поскорее встретиться с убийцами.

— Коснутся нас изменения или не коснутся, чего гадать? И так, и эдак есть шанс выжить или быть сожранным, — потягиваясь, лениво сказал Кисаме в ответ на слова Теруми. — Переживать об этом не стоит.

— Не все такие толстокожие дуболомы, как ты, Кисаме, — с отвращением ответила Мей. — Кто-то и о Кири думать должен.

— А, может, о себе? — широко осклабившись, спросил Хакамадаре. — Просто хочется себе жизнь упростить?

— А, может, и хочется, — с вызовом и чувством собственного превосходства ответила Теруми. — Одно другому не мешает.

— Ага, не мешает, — с холодной усмешкой Кисаме потянулся к прислоненному у него под рукой к стене занбато. — Скажи это нукенинам.

— Ты бы не сравнивал меня с ними, — сощурившись, посоветовала Мей.

— Не сравниваю, — закинув гигантский меч на плечо, ответил девушке Кисаме. — Время нашей стражи уже. Китеки с Сангецу, поди, уже заждались. Пойдем.

— Как же достало, — размяв плечи, тоскливо произнес Футо Ороши. — Где там уже эти треклятые наемники? Прикончить их, и дело с концом.

— Что тебе не нравится? — холодно рассмеялся Забуза, направляясь вслед за остальными, потихоньку потянувшимися к выходу из занимаемой отрядом сторожки. — Сиди, да в потолок плюй. Идеальная работка с неплохой оплатой.

— Скучно…

— На том свете скучно, а здесь неплохо.

Проводив шиноби взглядом, Теруми недовольно скривилась. Но, сделав глубокий вдох, все-таки успокоилась и глянула на меня.

— Ты как? — спросила она с беспокойством.

— Ничего нового, — поднявшись на ноги и пожав плечами, ответил я.

— Холодно? — не удовлетворилась моим ответом Теруми, не сводя с меня пытливого взгляда, пока я накидывал на плечи хаори.

— Как обычно.

— Сколько уже лет? Десять? — обеспокоенно спросила Мей, направившись вместе со мной вслед за остальными шиноби. — Что за болезнь может длиться так долго?

— Великое множество, — заверил я девушку. — Но мне уже гораздо лучше.

— Может, все-таки найдем ирьенина. Хорошего. Теперь мы можем…

— Насколько бы хороший ни был ирьенин, но с этой проблемой он помочь вряд ли сможет, — прервав Теруми на середине предложения, я в очередной раз ответил ей. — Это кеккей генкай, Мей. У Юки не осталось того, кто знал бы о техниках клана и о возможных проблемах с кеккей генкай. И человек со стороны тут не помощник.

— А если не человек? — тихо спросила Теруми уже на улице, когда мы шли по одному из мостов. — Ками. У одного из них есть владеющая Стихией Льда.

Я иронично улыбнулся, отведя взгляд в сторону от Теруми. По левую руку от меня в сумерках из леса вырастал город. В окнах высоких башен загорался свет, их подножия скрывались за призрачной дымкой тумана и листвой деревьев.

Ясно, что Мей предлагает мне обратиться за помощью к Орочимару. То есть к самому себе. Вот только она считает, что болезнь, которая поразила Кёду Юки, ее друга, девять лет назад связана с кеккей генкай клана Юки. Один из симптомов, гипотермия, очень удачно ложился на эту выдуманную для объяснения моих проблем со здоровьем теорию. Вот только реальная причина была в другом.

— Ты упрямый идиот! — не дождавшись от меня ответа, вспылила Теруми. — Сдохнуть хочешь? Так только попроси! Зачем ждать и изводить всех?!

— Тут только ты себя накручиваешь, — заметил я. — Спасибо, Мей. Однако пока я не могу тратить время на лечение.

— Придурок, — устало выпалила Теруми, обиженно отвернувшись, но не став со мной спорить.

— Не без этого, — легко согласился я.

Больше Мей этот вопрос поднимать не стала. Сегодня. Наверняка подобный разговор повторится уже через несколько дней. Я бы, может, и последовал советам Теруми, отправившись поправлять здоровье. Лечение я, конечно, себе не придумал, но облегчить симптомы своей болезни могу. Просто отдохнуть в онсенах Страны Железа, например, было бы очень кстати. Но Забузе и Теруми уже двадцать три года. Первый вскоре должен был бы стать нукенином и оказаться в Стране Волн, а вторая каким-то образом заняла бы пост Мизукаге.

Вряд ли все произойдет именно таким образом после всего, что я натворил. Но хотелось бы, чтобы последствия моих действий были удовлетворительными для меня самого, поэтому пока покидать Туман было рановато.

Я понятия не имею, какие причины побудили Забузу в каноне начать восстание, как оно проходило, и почему он потерпел поражение. И каким образом в итоге погиб Ягура, а на смену ему пришла Теруми, я тоже не знаю. Однако и восстание Забузы, и смена Ягуры на Теруми были в моих интересах, поэтому на них я сделал ставку, помогая в их начинаниях и подталкивая к определенным решениям.

— Ты слышал, Кёда, в Конохе генинами стали бывшие крестьяне, — внезапно вспомнила Теруми, когда мы с ней уже завершали очередной обход поместья.

К этому времени на город уже опустилась ночь. Коридоры освещали только лампы, за окнами улица купалась в призрачном свете скрытой за туманной дымкой луны. Наш отряд разделился на пары, заняв свои позиции, которые располагались внутри самого поместья. Тут помимо нас было в достатке людей из Анбу и даже ойнинов, которые были лучшими сенсорами в Кири, и их таланты были уместны не только в охоте на нукенинов, но и в охране важных объектов.

— Слышал, — односложно ответил я на вопрос напарницы.

— И, говорят, многие из них продолжили обучение. Это значит, что они станут как минимум чунинами, если я правильно помню новую систему в Стране Дракона, — навалившись на каменный подоконник узкого окна и глядя в ночь, сказала Мей. — Им дают возможность на равных учиться с другими, дают доступ к техникам и знаниям. Это так отличается от Кири.

— На все есть свои причины.

— Да-да, свои причины, — раздраженно повторила за мной Теруми. — Проклятье!

— Уверен, крестьяне не рады становиться шиноби, — заметил я.

— Но они могут! Из них не вытравливают надежды и мечты. Они не проходят кровавый экзамен, — упрямо заявила куноичи. — К ним относятся по-людски. А я… Ну, вот брось я это дело и реши жить обычной жизнью. И что, мне до смерти бояться всего и вся? Чтобы друзья не заметили проявления генома и не забили камнями? Бред.

— Страна Воды тоже меняется, Мей.

— Медленно. Слишком медленно. Сама по себе она не изменится никогда.

— Быстро и не получится. Мы на островах, здесь мало ресурсов, чтобы жить как на материке, — заметил я. — Либо расширять колонии, либо самим становиться колонией.

Теруми становилась нетерпеливой, несмотря на то, что уже вышла из подросткового возраста. Однако ее можно понять. Жить в Киригакуре времен Четвертого Мизукаге непросто. Ягура все еще находился под контролем Обито, да и вообще, освободится ли от него — не понятно, потому что Ао с Бьякуганом на горизонте не видно. Так что все заложенные еще при основании деревни традиции существуют и даже ужесточаются. Естественно, это приводит к растущему напряжению. И люди начинают искать из него выход.

— Эта миссия, — вновь нарушила молчание Теруми, — как думаешь, она без двойного дна? Мы охраняем цель наемников. Для убийства этого аристократа наверняка наняли кого-то сильного. Могли ли нас отправить сюда, чтобы мы умерли во время миссии?

— Сомневаюсь, — подумав, отрицательно покачал я головой. — Зачем, если наши жизни и так в их руках, вроде как? Да и есть более простые способы ликвидации.

— Хотят переложить вину за нашу смерть на чужие руки? — предположила девушка. — Мы собрали многих… Но если лишить курицу головы, то бежать она будет недолго и бестолково. Я думаю, время ожидания прошло, время Кровавого Тумана должно быть закончено. Само по себе оно не пройдет. Кланы-основатели не способны встроить Кири в будущее. Как когда-то им пришлось силой создать какурезато, так теперь необходимо силой какурезато изменить.

Я задумчиво покрутил головой, убеждаясь, что никто не мог услышать Теруми. И в целом я согласен с ней. Уже не первый год не без моей помощи в Стране Воды собирался, так сказать, революционный костяк. Налаживалось знакомство с порабощенными кланами, вроде Юки, Теруми, Фуцу и остальных, постепенно проверялась их лояльность Кири, степень их готовности на радикальные методы решения проблем. На основе этих контактов создавалась сеть, через которую в угнетенные кланы Тумана передавались свитки с техниками, медикаменты, оружие.

Естественно, это не дает гарантии победы. Если ориентироваться исключительно на силу, то за кланами-основателями — поддержка даймё, и у них больше опыта, оружия и людей. Однако ими еще нужно суметь воспользоваться. В семействе даймё сейчас свои разборки, и среди кланов шиноби тоже много недовольных текущим положением дел. Поражение Кири от Отогакуре все еще болезненно воспринимается многими, реваншистские настроения требуют укрепления и роста могущества Тумана, но этого не происходит. Страна Воды только больше изолируется и стагнирует. Конечно, в море и на островах вряд ли сейчас кто-то способен победить Кири, но этого местным шиноби мало.

И с одной стороны это хорошо, а с другой — открытая поддержка Страной Дракона восстания, если таковое случится, может обернуться против меня, несмотря на всю транслируемую пропаганду. Привлечь к операции Надешико? Можно. И все равно выглядит затея рискованно. И восстание неминуемо ослабит Кири. Если мне потребуется отвлечь в ближайшем времени Кумо или Страну Пламени, то воспользоваться для этого Туманом не получится. Но зато можно попытаться перестроить отношения со всей Страной Воды.

— Ты права, Мей, — вздохнув, согласился с девушкой я. — Время Кровавого Тумана должно быть окончено.

— Тогда… — хотела было что-то сказать Теруми, но мне пришлось остановить ее.

В коридоре, в котором мы находились, раздался частый топот бегущих ног. Через секунду мимо пронесся шиноби из Анбу. За белой маской нельзя было прочитать его эмоции, но парень явно торопился.

— Что за?.. — удивленно пробормотала Теруми, отстранившись от окна и проводив взглядом ударяющуюся фигуру. — Что там, Кёда?

— Сейчас… — прикрыв глаза, сказал я, наполняя меридианы чакрой.

Направив поток энергии к глазам и мозгу, я распахнул веки и увидел перед собой дивный четкий мир, наполненный мириадами сверкающих капель воды. Вечно окутанный туманом остров был идеален для этого додзюцу, позволяющего видеть на далеких расстояниях сквозь отражения в водяном аэрозоле. Однако в этом был и минус: в пустыне, где я эту технику глаз изучил, мало воды, и ориентироваться в окружающем при использовании додзюцу легко, здесь же просто глаза разбегаются даже с усиленным восприятием.

Взгляд забегал от одной капельки к другой, выискивая, что могло обеспокоить Анбу. Кажется, бежал он от стены в сторону западной башни. Там расположился командир охраны. Значит, могут быть гости, о которых шиноби спешил предупредить начальство. Нахмурившись от ставшего слишком ярким света ламп, я отодвинул Мей от окна и выглянул в него. Света луны должно быть достаточно, чтобы осмотреться. Внешний периметр, стена. На первый взгляд, ничего. Не видно вспышек техник и толп народа. Да, Бьякуган и Кецурьюган все же удобнее, с их помощью можно сразу обнаружить живых существ по системе циркуляции чакры, но они все-таки кеккей генкай, а в этом клоне и так их слишком много.

Пришлось прислушаться к движению природной энергии, вобрав ее в себя и на миг перейдя в незавершенный Режим Отшельника, чтобы обнаружить возможный источник беспокойства Анбу.

Два человека в черных плащах с почти не видимыми в сумраке нашитыми на ткань алыми облаками.

— Акацки, — в небольшом замешательстве сказал я Теруми. — Пара человек.

— Акацки?! — нахмурилась девушка, тоже выглянув в окно, словно могла что-то там разглядеть без додзюцу. — Проблемно. Говорят, они всегда доводят дело до конца. Проклятье!

— Ходят слухи же, что Акацки в Кири сформированы, — усмехнулся я. — Может, они нам в помощь пришли?

— Тупая шутка, Кёда! — ожгла меня сердитым взглядом Мей. — Приглядывай за ними и пошли к остальным.

Я кивнул в ответ, снова вглядываясь в дрожащие отражения в каплях воды.

Да, если честно, за несколько дней мы расслабились. Виноваты в этом были, наверное, и другие шиноби, особенно начальник охраны, который придумал слаженный отряд разделять на пары и отправлять в обычные патрули, ибо не пристало кому-то просиживать штаны в ожидании нападений. Но перекладывать ответственность глупо, сейчас-то собираться вместе придется нам. А если не успеем, то, возможно, уже не сумеем никогда.

Следуя за мчащейся вперед Теруми, я неожиданно споткнулся на ровном месте и растянулся на полу, проскользив на животе еще с полметра по инерции.

— Кёда!

— Я в порядке, — тяжело дыша, ответил я метнувшейся ко мне Теруми.

— Твои глаза… — обеспокоенно сказала Мей, помогая мне подняться.

Я на миг крепко зажмурился, одновременно полностью остановив поток чакры в теле, чтобы избавиться от наваждения. Секундная волна мелкой дрожи и холодка пробежала по телу, чтобы смениться вновь нахлынувшим теплом. Остановка потока чакры позволяет избавиться от гендзюцу. Как и поглощение чакры из гендзюцу, если сумеешь найти то, что нужно поглотить.

— Гендзюцу Шарингана, — чувствуя, как покалывает пальцы от вновь заструившейся по меридианам энергии, ответил я Мей и посмотрел на Теруми. — Чуть не попался.

Мне повезло вовремя заметить технику иллюзий. Однако тому, на кого она была направлена, явно удача сопутствовала в меньшей степени. Если Мей увидела в моих глазах отражение Шарингана, значит, изначальная жертва гендзюцу взята под полный контроль.

— Учиха и Акацки, — пробормотала Теруми, видимо, вспоминая списки книг розыска, потому что все в Акацки те еще подонки и обязательно находятся хоть в одной из них.

— Учиха Шисуи, — облегчил я задачу напарнице.

— Проклятье! — коротко и ёмко прокомментировала услышанное девушка.

Да уж. Как говорится, свято место пусто не бывает. Если Итачи не оказалось в рядах Акацки, то это сделает другой Учиха. Конечно, Шисуи отличился не в той же степени, что и Итачи в другой реальности, вырезав весь свой клан. Шисуи всего лишь попытался примирить расколотую деревню не самым оригинальным для себя способом, используя Котоамацуками, которым все-таки смог завладеть и даже попытался его использовать. На мне. Связавшись с Кинохой, он планировал восстановить прошлую Коноху, примирив так любимое им селение. Но, как говорится, не было бы счастья — да несчастье помогло.

Я сейчас разделен на несколько почти автономных частей, но откуда же это было знать юному парнишке? Котоамацуками сработало на одном клоне, и изменения в нем сразу стали заметны другим. Поначалу такие изменения заставили меня здорово напрячься, самовольство одного из самого себя было совсем уж плохим симптомом. Но в результате недолгого расследования удалось найти причину аномалий в одном из клонов и ее устранить. К этому времени Шисуи успел попасться Като Дану и лишиться одного из глаз. К счастью, всего лишь из-за использования Изанаги, Котоамацуками не попало в руки Дану. И даже в сохранившемся глазе техника нуждалась в десятилетней перезарядке.

Ну, и теперь Шисуи оказался в Акацки и уже с двумя целыми глазами. Все-таки смог заменить тот, который лишился сил. Любопытно.

Мы с Теруми давно выскочили из коридоров поместья, предпочтя бежать к предполагаемому месту сбора отряда по крышам. Так было и быстрее, и меньше риска подскользнуться на отполированном полу. Тем более, помнится, хозяин поместья был крайне недоволен, что по его дому снуют бестактные шиноби, не желающие разуваться. А так мы не наследим, и он, может, чуть меньше будет расстраиваться перед смертью-то.

Прыжок — черепица, освещенная зыбкими лучами луны, с хрустом проминается под ногами, через миг под ними уже прогибаются ветви деревьев. Шуншин — мы на одном из мостов. Еще рывок — и мы снизу, под сенью деревьев в небольшом дворике с садом камней. И тут за поворотом мы все же встречаем тех, кто нам нужен. Но не только их.

Я быстро дернул девушку за шкирку, отталкивая назад. Мимо с ревом пронесся белый узкий поток воды. Рассыпая вокруг мельчайшие, подобные тяжелому туману, брызги, он врезался в стену. Отвернувшись от разлетевшихся в стороны острых осколков камней, я прикрыл от них Теруми. В спину больно ударила щебенка и струи воды от суйтондзюцу.

— Забуза! — с силой отталкивая меня, воскликнула Мей, приметив Момочи в тенях деревьев.

Куноичи выскочила под огонь, а в данном случае воду, противника, на ходу формируя печати. Ночь озарилась багряными отсветами от излившейся изо рта Теруми жидкой лавы. Поток раскаленного камня столкнулся с очередной водяной струей. С хлопком и яростным шипением столкновение техник породило облако пара. Белые горячие клубы поглотили все пространство дворика, попутно обдав меня теплом. Мгновенно остывший поток лавы обратился в камень и начал резко трескаться, частично продолжая мчаться вперед, частично — разлетаться в стороны.

Активированное додзюцу позволило видеть сквозь пелену быстро остывающего пара. Двое шиноби. Шисуи и еще один мужчина. Бледное лицо от подбородка и почти до глаз покрывает странная татуировка в виде вертикальных полос. Бива Джузо? Ох, кажется, я начинаю припоминать…

С потерей своей души меня начала подводить память. Все-таки именно в ядре души и был секрет моей идеальной памяти, а без него приходилось рассчитывать лишь на то, что есть у клонов. Бива Джузо и Итачи должны были убить какого-то вельможу в Стране Воды. После чего их преследовал Мизукаге, и их встреча закончилась чьей-то смертью.

Что же мне мешало вспомнить об этом раньше? Теперь-то встреча парочки из Акацки не закончилась бы лишними смертями в моем отряде. У меня на этих кирининов есть еще планы.

— Не смотри им в глаза! — крикнул я Мей, повторив уже данные ранее наставления, но было уже поздно.

Шисуи был известен, как один из самых выдающихся Учиха. Его гендзюцу одни из лучших, если не лучшие. Он мог наложить иллюзии на большом расстоянии. И сделал это сейчас, даже не взирая на пар. Мей замерла на бегу и рухнула наземь тряпичной куклой.

Проклятье!

Шуншин срывает меня с места вперед. Удар ладонью по стремительно опускающемуся занбато отбрасывает огромный и тяжелый клинок в сторону, заставляя сжимающего его рукоять Биву отшагнуть в сторону. И вновь хватаю Теруми за шкирку, отбрасывая ее в сторону кустов. Уже не обращая внимания на треск ломаемых ветвей, вновь использую шуншин, стремясь приблизиться к Забузе.

Вот только гендзюцу — это далеко не самое главное, чем известен Шисуи.

Ненавижу быстрых шиноби. От них всегда слишком много проблем. А Шисуи был как раз из таких. Приближающуюся стремительную красноглазую тень я заметил только благодаря додзюцу. А вот когда она внезапно распалась на несколько копий прямо в метре от меня — это стало небольшой неожиданностью. Знаменитые Занзо Буншин Шисуи, миражи из остаточных образов. Благодаря шуншину и Шарингану парень умудряется чуть ли не одновременно находиться в нескольких местах сразу. И наносить по противнику удары сразу с нескольких направлений. Только вот опыта у парнишки еще маловато. Распознав ложный выпад, я успеваю отвести ребром ладони один удар танто и увернуться от второго, подгадав момент и ударив по одному из образов Шисуи охваченной мелкими вихрями воздуха ладонью.

Ожившая и стремительно текущая в меридианах чакра вырвалась на свободу, сплетаясь в быстро созданную форму и порождая мощный поток ветра, ударивший от ладони широким фронтом вперед.

Надешико Рью Коха Реппукен.

Шисуи почти увернулся от использованной мной техники куноичи Надешико. Возможно, используй я свою технику Хекиреки, то ему повезло бы меньше, но Кёде ее знать, по идее, уж совсем неоткуда. Так что нукенина из клана Учиха только лишь унесло ударом ветра в сторону поместья. Оттуда в меня через мгновение полетел ярко пылающий огненный шар. Почувствовав, как внутри меня шевельнулись заточенные сущности, я все же отступил в сторону, пропустив катондзюцу стороной и подставился под удар Бивы. Тяжеленный занбато имел большую инерцию, и его удары были сильны. Блеснувшее в лунном свете лезвие врезалось в выставленный перед ним воздушный щит, отчего меня, словно мячик, бросило вслед за Учиха, навстречу еще одному огненному шару.

В этот раз уворачиваться от техники я не стал, угодил в нее полностью. По кейракукей прокатилась ненасытная, царапающая изнутри волна холодка, впившаяся в охвативший меня огонь и жадно начавшая поглощать из него чакру. Я вылетел из огненного шара, объятый легким дымком, но не получивший ожогов. И тут же поглощенная чакра Катона вырвалась из моих меридиан, поменяв природное свойство. Сонм мелких ледяных игл устремился к Джузо.

Естественно, вреда большого я ему не причинил, в большинстве своем иглы бессильно разбились о широкое лезвие занбато, но, главное, я отвлек нукенина, заставив его сократить со мной дистанцию и отойти от Забузы и Теруми. Отшагнув назад, я нырнул в выросшее позади меня ледяное зеркало, которое тут же разлетелось на множество осколков, приняв на себя удар танто Шисуи, однако я сам уже был в другом зеркале, откуда метнул новую порцию ледяных игл.

Пришлось еще пару раз перескакивать из зеркала в зеркало, пока я не счел, что увел нукенинов достаточно далеко от своих напарников, и не перепрыгнул уже в зеркало, заранее выращенное возле них. Вывалившись на землю из ледяного зеркального диска, тут же разлетевшегося на кучу осколков, я настороженно поглядел в сторону, куда отвел пару противников. Кажется, возвращаться они не торопились. Вот и славно, выполняйте себе свое задание, мешать вам не собираюсь.

Тяжело выдохнув, я оперся на колени, переводя дух. Вот пара юнцов желторотых, а заставили меня побегать. Убить было бы проще. Тем более есть за что.

Еще раз вздохнув, я выпрямился и осмотрелся. К Забузе мы с Мей немного припозднились. Сам-то он был жив, хоть и умудрился лишиться правой руки аж по плечо. А вот Хебиичиго Хакамадаре и Чимаки Китеки повезло значительно меньше. Первый разрублен пополам. Учитывая, что он не имеет в полной мере генома своего клана, то точно не жилец. Как и Китеки, которому распороли бедренные артерии. Не успею я ему без Кецурьюгана найти кровь для переливания. Когда найду, реанимация уже слишком запоздает.

Тут бы Забузу успеть спасти, он тоже немало крови потерял. Причем… Да, похоже, ранил его со спины Китеки. По всей видимости, Чимаки оказался в гендзюцу Шисуи и под его контролем. Ловко.

Подобрав по пути уже начавшую остывать руку Забузы, я подошел к самому Момочи и со вздохом опустился рядом с ним на колени. Предстоит немного попотеть. Да, традиционным методом приращивать руку будет долго. Все нервы, мышцы и вены сшить, разрубленные кости друг к другу приладить. Без четверки первоклассных ирьенинов просто так приставить и срастить руку не получится. Можно, конечно, вспомнить о темной медицине, но без крайней необходимости прибегать к ней не стоит. Момочи не Узумаки, такое лечение может оказаться для него хуже увечья. Ничего, Забузе еще повезло, что его рука вообще может быть возвращена.

Спустя полчаса я все-таки завершил работу. К этому времени шум в поместье утих, впрочем, так толком и не поднявшись. Мне кажется, пара Акацки просто прошли сквозь всю охрану как нож сквозь масло. И хорошо, что возвращаться они решили другим путем. Когда я, умаявшись, смахивал пот со лба после операции и приступал к перевязке, из коридоров поместья начали робко выглядывать первые слуги. Оглядевшись по сторонам, они либо быстро возвращались обратно, завидев меня, либо так же быстро убегали прочь, если меня не видели. Мне же до них дела не было.

— Гендзюцу Кай! — прикоснувшись ко лбу Забузы, произнес я, снимая с него иллюзию.

Пришел в себя Момочи едва ли не мгновенно и тут же попытался на меня наброситься. Но с его кровопотерей, плотно примотанной к телу рукой и резко дошедшей до сознания болью это было сделать сложно.

— Не в ту сторону воюешь, — улыбнувшись, похлопал я Момочи по здоровому плечу.

— Юки? — мутным взглядом посмотрел на меня Забуза. — Можно было не сомневаться… Ты, скользкий угорь, как всегда жив и вытаскиваешь с того света. Проклятье… Только. Не всех. В этот раз, — прозванный Демоном шиноби попытался подняться на ноги, кривясь от боли и слабости, он с трудом выдавливал из себя слова. — Где Мей?

— Тут она. Жива, — ответил я Забузе, направившись в сторону кустов, куда отбросил Теруми.

— Слава ками… — облегченно выдохнул в ответ Момочи. — Какая обстановка?

— Сейчас, — за ноги вытаскивая Мей из кустов во дворик, ответил я Забузе. — Расскажу, только ее в чувство приведу. Чтобы по два раза одно и то же не повторять.

— А Кисаме и Ороши?

— Они далеко, но им повезло, — ответил я, уже успевший осмотреться с помощью додзюцу. — Кажется, они встретились с Акацки одними из первых, их просто заключили в гендзюцу.

Через минуту Момочи с Теруми стояли вместе, мрачно уставившись на тела Китеки и Хакамадаре. Я пока не стал спешить с поисками и приведением в чувства Кисаме и Ороши и просто сидел на земле, глядя на кирининов. Китеки и Хакамадаре. Это не первая потеря, но мы были в одном отряде слишком долго, чтобы Мей и Забуза могли просто о них забыть. Затянувшееся молчание прервал Момочи. Тяжело проведя по лицу рукой, он холодно спросил меня:

— Куда они сбежали, Юки?

— Ты хочешь им отомстить? — обернулась к Момочи Теруми.

— А ты? — лаконично спросил он в ответ.

— Не сейчас, Забуза, — тяжело покачала головой Мей.

— За ними погнался сам Мизукаге, — произнес я, вновь активируя додзюцу и поглядев в сторону. — И для нас все-таки есть смысл за ними последовать.

— Кёда… — умоляюще посмотрела на меня Теруми.

— Если хочешь что-то изменить, то нам нужно поторопиться, Мей, — посмотрев в глаза девушке, настойчиво сказал я.

Она поняла, о чем я говорил. И мы все-таки пошли по следам Акацки. Успели как раз вовремя, несмотря на слабость Забузы. Естественно, успели не для того, чтобы отомстить. Точнее, не для того, чтобы отомстить Шисуи и Биве за смерть товарищей.

Мы вышли на небольшую поляну, заваленную трупами ойнинов. Здесь Мизукаге со своим отрядом настиг пару Акацки. Для ойнинов это стало роковым событием, как и для Бивы Джузо. Нукенин Киригакуре не смог уйти от своей судьбы, погибнув в бою с Ягурой. Шисуи смог уйти, оставив позади обожженного молниями Четвертого Мизукаге.

Он все еще был жив, но без сознания.

— Решайте, — обернувшись к Забузе и Мей, сказал я им, отступив в сторону. — Начнем мы сейчас или продолжим выжидать.

Оба киринина посмотрели на лежащего израненного Ягуру и переглянулись. На поляне повисло молчание. Парочка словно переговаривалась без слов, пока, наконец, Теруми уверенно не сказала:

— Время Кровавого Тумана должно быть завершено.

Еще секунду молча посмотрев в глаза девушке, Забуза отвернулся к Ягуре. Запустил руку за пазуху изорванного кимоно и достал оттуда небольшой свиток. Дернув зубами за тесьму, его связывающую, Момочи решительным жестом развернул свиток и бросил его на землю. На желтоватой бумаге оказалась лишь одна печать, прикоснувшись к которой, Забуза достал из засиявших линий фуиндзюцу длинную рукоять меча. Фактически только ее одну он и достал, потому что от самого клинка остался лишь обломок в ладонь длиной.

Кубикирибочо сильно потрепало после того, как Куроба отрабатывал с ним новые техники нинкендзюцу. И даже такого огрызка от большого занбато было достаточно, чтобы отсечь голову беззащитному Ягуре.

Что же, печально наблюдать такой бесславный конец великого шиноби, которому слишком часто не везло в жизни. Родился в Кири времен Третьего Мизукаге, попал под контроль Обито, стал его марионеткой. И погиб такой смертью. Ну, хотя бы не приходя в сознание. Так или иначе, вольно или невольно, но он не был ангелом, на его руках море крови.

Забуза, подняв вверх заметно выросший клинок Кубикирибочо в дрожащей от слабости после кровопотери руке, холодно произнес, глядя на пьющий кровь Четвертого Мизукаге меч:

— Времени Кровавого Тумана пришел конец.

Глава 5. Ученье — свет

17 августа 59 года от начала Эпохи Какурезато

Мягкое движение кистью, пальцы, облаченные в бамбуковые плектры, касаются шелковых струн, рождая в воздухе низкий, протяжный звук. Пальцы второй ладони слегка покачивают вибрирующую струну, то сильнее, то слабее прижимая ее к передвижной подставке, отчего тон звучания словно плавал, разливаясь в воздухе волнами. Музыка висела в пространстве, позволяя надежно контролировать призванных демонов.

Доки — это любопытные создания. Они демоны, по природе своей напоминающие Шинигами, но все-таки имеющие какие-никакие физические тела. Однако…

Сменившаяся мелодия кото заставила доки замереть, а из их ртов вырвались белесые черви. Слепые, но со множеством пастей на бесформенном теле. Они напоминали морских червей, живущих в хитиновых трубках и высовывающихся из них в поисках добычи. Есть у меня подозрение, что сами по себе доки — это нечто вроде хитиновой трубки для червя. Домик, защита, раковина. Интересно, домик этот свой, родной, или украденный, как у раков отшельников. Может, доки и черви внутри них — это суть одно существо. А может, червь просто паразитирует в доки?

Да, вопрос, конечно, интересный, но к сути дела никак не относящийся.

Опустив ладони на струны кото, я оборвал мелодию и отменил призыв. Доки пропали в облаках иллюзорного дыма, я же перевел дыхание, восстанавливаясь после применения техники.

Демоны имели духовные тела, нематериальные. И были по сути вампирами, высасывающими физическую энергию из живых организмов. Чем-то они напоминали меня самого, только я вынужден наполнять свое существо духовной энергией. Энергетический вампир, наверное, так можно мне сейчас называться. Особенно в образе Кёды Юки, в котором заключен Роён из Рококу, и тело которого находится в постоянном слиянии с Самехадой.

Если честно, в попытке восстановить энергетический баланс в Кёде я, выходит, убил Самехаду. Обычно опытный мечник мог слиться с этим мечом. Недостаточно опытный при этом мог лишиться разума, быть захваченным волей клинка. Я же, после одного из разговоров с прошлой Хакуджа Сеннин, когда она сказала, что ножны для Кусанаги — это его владелец, начал разбираться с подобными техниками слияния. И, действуя с Самехадой по отработанным с Кусанаги приемам, поглотил клинок Кири целиком.

Все-таки техника получилась какой-то недоработанной, похоже. А то было два хороших меча, а я один сломал, а второй потерял.

Для остальных клонов донорами духовной энергии в основном стали отловленные монстры. Этот метод работал с Морьё и Когенрью, поэтому его я решил расширить на остальные тела, захватив Трехглавого из Юмегакуре и еще одного ками Узумаки, поселившегося в этом мире, Гьюки, которого местные из Деревни Срубленного Дерева именовали Кагебоши. Несколько лет практики в новых условиях бытия научили более рационально расходовать энергию и успокаивать разум, чтобы не страдать от психосоматических расстройств. Как-то сжиться с собственной неполноценностью удалось, но все решения были лишь симптоматическим лечением. Основная задача до сих пор не решена.

— Орочи, — отвлек меня от дум женский голос, обладательницу которого я заприметил еще издали, но, увлеченный размышлениями, не обратил на нее внимания.

— Слушаю, Мейро, — отодвинувшись от кото, я, не вставая с татами, повернулся к Мейро Чиноике, человеку, введшему меня в этот мир.

— Для начала это я тебя слушаю, — слегка нахмурилась женщина, отчего на юном лице проступили странные, вызывающие диссонанс с молодым обликом, морщинки.

Несмотря на омолаживающую технику, которую я применил на ней, не самая простая жизнь все-таки берет свое. К шестидесяти годам та, кого иногда за спиной называли бессмертной ведьмой, все-таки немного начинала показывать свой истинный облик, хотя все еще ей сложно было дать больше двадцати.

— Ну, что тебе сказать? — сев свободнее, я покрутил головой, разминая шею. — Работа идет.

— Ты прибыл в Страну Демонов, чтобы освоить техники жриц, — усевшись на татами напротив меня, строго произнесла Мейро, — но вместо этого балуешься с призывами.

— Все это звенья одной цепи, — недовольный таким явным укором, ответил я. — Я готовлюсь к глубокому погружению на тот свет. Этот процесс сейчас для меня гораздо опаснее, чем раньше. И мне нужно изучить не только техники жрицы, но и тех, кто на том свете мне может встретиться.

Возвращение своей души — это основная моя задача на текущий момент, и для ее решения у меня есть несколько способов. Один из них — попробовать погрузиться по старинке в тот мир и попытаться обнаружить себя самого. Я почти на сто процентов уверен, что сгинул где-то в загробном мире. В месте невероятно обширном, имеющем свои законы и населенном голодными до физической энергии духами, для которых все мои клоны практически идеальная добыча — минимум собственной духовной энергии для самозащиты, максимум вкусной физической для их насыщения.

Для преодоления этого препятствия я и оказался в Стране Демонов в облике Дайки Рюсея, чтобы освоить техники и чакру жриц, которая способна противостоять потусторонним духам. Ну, это помимо того, что нужно курировать протекающие на соседнем материке политические процессы.

— С культивацией чакры жриц у меня есть прогресс, — добавил я, для наглядности решив продемонстрировать свой прогресс.

Техники Мироку базируются на специфичной чакре розово-сиреневого цвета с уникальными свойствами. Наверное, ее можно с большой натяжкой назвать Стихией Света, что-то сродни Сензоку но Сай в Храме Огня. То есть, по сути, это уникальное преобразование свойств чакры. Сейшицухенка, требующее тренировок и, в случае с силой жрицы, наличия генома. С последним проблем не было, наличие в Дайки генов Узумаки решало эту проблему. С тренировками было сложнее. Как и в Храме Огня, тренировки для получения чакры жрицы требовали не физических упражнений, а ментальных и духовных. Главное для этой чакры — особое состояние сознания, для его достижения существуют различные ухищрения, вроде аскезы, медитаций и приема специальной фармацевтики. То есть простым редактированием генома успехов добиться не удастся, это не кеккей генкай.

Очистив разум, я сосредоточился на внутренних потоках энергии. Медленно и аккуратно сложенные ручные печати помогли направить их в нужном мне направлении. Чакра от головы спустилась вниз, ручейком обрушиваясь по тенкецу и каналам, пока не закружилась в районе живота, меняя цвет и свойства, начиная согревать тело изнутри, подобно зажегшемуся внутри солнцу. Мелкая дрожь пробежала по мышцам, волной пробежали мураши по спине снизу вверх, заставив волосы зашевелиться на голове. Поток энергии заскользил по меридианам к пальцам, вырвавшись наружу потоком бледно-розового сияния.

По ощущениям и по цвету эта чакра напоминала чакру Рюмьяку, одновременно имея схожесть с чакрой монахов Храма Огня и храма Хачаидайрюо. Сделав еще мысленное усилие и сложив ладони лодочкой, удалось сформировать чакру, придав ей форму и движение. Я почувствовал, как по виску покатилась капелька проступившей от сосредоточенности испарины. Свет закружился, сворачиваясь в смерчик, который быстро развеялся брызгами света. Ниндзюцу распалось, не завершившись. Над контролем этой чакры стоит поработать еще.

— Шион позавидовала бы твоему прогрессу, — удовлетворенно заметила Мейро, оценив демонстрацию моих умений, — но до Мироку тебе далеко. От Орочимару я ждала большего.

Я расстроенно вздохнул, разминая покалывающие изнутри пальцы. И самому бы хотелось быстрее развиваться, но в отличие от классических природных преобразований, это было труднее для понимания. Иные шиноби со мной могли бы не согласиться — далеко не каждый владеет хотя бы двумя сейшицухенка из пяти, но у меня особые с ними отношения. В отличие от нестандартных видов чакры.

— Рассказывай лучше, как у тебя дела, — попросил я у Мейро, сворачивая тему.

— Идут своим чередом, — спокойно ответила Мейро. — Какурезато Страны Болот согласилось с нашим предложением, кланы соседних территорий следуют за Мироку. Пока рано говорить о полноценном союзе, но урегулировать конфликты и создать единый рынок услуг шиноби удалось. Думаю, к концу года уже будут видны результаты…

Мейро Чиноике тоже не зря оказалась в Стране Демонов. Один из непостижимых для меня навыков этой женщины — способность вести за собой людей и объединять их идеей, иногда на первый взгляд безумной. Когда-то она смогла консолидировать кланы Страны Звука против Кагуя, поведя их на бой с противником, державшим в страхе все окрестные земли. Теперь же она решала схожие задачи в Стране Демонов. Точнее, продолжала их решать с Третьей мировой, но уже с меньшим запалом. Постепенно объединяла мелкие страны, сшивая некогда единую страну вновь.

Я пока не уверен, что воссоздание Страны Демонов в былом своем величии способно пригодиться мне в Унии Дракона. Слишком отдален регион от метрополии, отделен от нее Странами Воды и Молнии, сложная логистика, большая площадь, слабая оборонительная способность. Когда-то, благодаря Стране Демонов, мне удалось распылить силы Страны Воды на два фронта, измотав Кири и одержав победу в Стране Горячих Источников. Но теперь, если попытаться как-то присовокупить к Унии Дракона Страну Демонов, уже я имею все риски начать распылять пока не столь внушительную, как мне хотелось бы, армию. Однако, если ситуация сложится удачным образом, то почему бы не подготовиться к ней заблаговременно, наведя мосты с местной элитой и пропитав ее нужными идеями.

Тем более что культ, возглавляемый Мироку, частично базировался на почитании Косенджина, что для меня удобно, и благодаря чему удалось интегрировать в него культ Рюджина. Это оказалось нелишним и для самой Мироку — обновив культ и внеся в него идеи Рюджинкё, она смогла его укрепить. По этому поводу у жрицы даже дочь, подаренная мною, есть. Напророчил на свою голову. Хорошо еще, что дочь эта зачата не естественным путем, и узы между Рюджином и жрицей Страны Демонов исключительно мистические, иначе мои женщины на материке меня бы уже съели. Ками я там или нет, сколько бы клонов не имел, но помимо них нужно иметь еще и совесть.

— Пока не уверена, что делать с колониями Страны Воды, — завершая свой доклад, сказала Мейро. — В Кири началось восстание, это шанс для захвата земель, но это может помешать твоим планам в Тумане.

— Пока оставь колонии, — посоветовал я. — Без них снабжать восставших придется напрямую, а это может сказаться на их облике в глазах шиноби Кири. Там все-таки не все нас любят. У некоторых людей и так есть сомнения, что Забуза смог захватить Кубикирибочо и Хирамекарей в бою.

— На мой взгляд, вообще не стоило с ними связываться. Кири можно уничтожить на корню, — пренебрежительно заметила Мейро. — Оплот больных ублюдков только так можно исцелить.

— Позволь ирьенину решать и выбирать метод лечения, — скупо улыбнулся я в ответ на реплику женщины. — Забуза не так плох на фоне других кирининов, и у него адекватные союзники. Уничтожать же Туман без оглядки на иные какурезато не стоит. Тем более толпы нукенинов на востоке нам совершенно не нужны. Особенно, когда они в итоге оказываются в рядах шиноби Страны Пламени. Большинство беглецов Тумана именно там и оказалось.

— В этом ты прав, — вынуждена была согласиться куноичи. — Нукенинов и в текущей гражданской войне становится слишком много. Кири слишком сильно отличается от Конохи, расколовшейся в едином порыве.

— Об этом и речь. Пока стоит приглядываться не к южным колониям, а к северному побережью, к Стране Молнии, — дал еще один совет я. — Страна Снега сейчас практически под ее управлением, и Кумогакуре не останавливается, уже появившись на этой земле. Но сейчас у них назревает разлад между поколениями Райкаге. Если будет возможно, можно попытаться потеснить Облако на севере.

— Поняла, — кивнула в ответ Мейро. — Отец и сын не разделяют общих взглядов?

— Так вышло, что отец утратил память и теперь имеет иной взгляд на мир, отличный от того, который передал своему сыну ранее, — усмехнулся я. — Четвертый Эй думает, что я мог повлиять на его отца, внушив тому доверие к Рюджинкё или как-то еще промыв мозги.

— Ну, он недалек от истины, — пожала плечами Мейро. — С Третьим Райкаге ты обошелся очень грубо. Можно было более элегантно обработать его.

— Нехватка времени всегда все портит.

Да, нехватка времени. Его и в самом деле становится все меньше.

Шпионы донесли, что на старых клиентов Ханзо Саламандры напало странное поветрие. Поместья феодалов сгорают вместе со всеми их обитателями. Купцы оказываются убиты вместе со всеми членами семьи. Змеям на днях удалось выяснить, что пропали жена Ханзо и его дети. Даже дочь, давно вышедшая замуж за шиноби из Кусагакуре, была найдена раздавленной после обвала в одном из ущелий вместе с мужем и годовалым сыном. Смерти начались уже давно. Без какой-либо системности пропадали люди, как-либо связанные с Ханзо. Очень подозрительная тенденция, замеченная мной слишком поздно.

Ее причина, по всей вероятности, в Нагато. Но что в Амегакуре такое произошло, что заставило бы его так поступить? Он же воспитывался Ханзо. Проклятье! А ведь я даже надеялся, что это хоть как-то отразится на будущем.

— Что-то случилось? — заметила раздражение на моем лице Мейро.

— Уже месяц минул, как погиб Ягура, — запрокинув голову и разглядывая деревянные балки перекрытий, ответил я. — И Ханзо тоже погиб. Времени все меньше. Скоро начнется охота за биджу, Мейро.

— То есть…

— Мама! — оборвал Мейро на полуслове пронзительный детский крик.

Я занимался сеансами призыва в большом крытом павильоне, предназначался он изначально для проведения ритуальных танцев или чего-то в этом духе, но в этом сезоне простаивал без дела, чем я и воспользовался. Двери со всех сторон раздвинуты, ветерок гуляет, сбивая летнюю жару, и никто особо не отвлекает. Но все-таки место это не настолько уединенное, чтобы совсем обойтись без внимания.

И сейчас мы привлекли внимание черноволосой кареглазой девчонки, имя которой было Рейко. Ей было десять, она не выделялась богатыми одеждами, щеголяя в обычной футболке и длинных шортах. Она не обладала несколькими уникальными геномами. Но она была дочерью Мейро Чиноике, которая сама когда-то носила имя Рейко.

— Дайки-сама, — забежав в павильон, девчонка заметила все-таки меня, замявшись на секунду, уважительно поклонилась и, виновато потупившись, спросила у Мейро: — Я помешала, да, мам?

— Я пока занята, дочь, — ласково пожурила девочку Мейро. — Где Шион-сан? Где наставники ваши?

— Уроки закончились, мам! — подбежав к женщине, Рейко прильнула к матери, обняв ту за руку и просительно заглядывая в глаза. — А мы пойдем сегодня в кино? Там новый фильм вышел. Ты обещала!

— Позже, дочь, — указательным пальцем накрыв надутые губы девочки, Мейро отодвинула ее от себя. — Лучше пойди и приготовься показать мне, чему научилась за неделю. А я пока постараюсь вспомнить, что обещала тебе.

Пока мать и дочь препирались по мелочам, я с улыбкой ждал окончания спора. Помнится, недавно Кизаши упоминал, что Нами пытается прожить жизнь за Хинату, уделяя ей чрезмерно много внимания. Но мой ученик еще плохо знаком с Мейро и Рейко. Пусть названная Чиноике не сосредотачивает все внимание на дочери, но она и в самом деле словно желает создать ей такую жизнь, какую хотела бы себе. Не скажу, что это целиком и полностью правильный подход, но понять его можно.

Мейро пришлось многое пережить, и она совершено не горит желанием, чтобы подобное выпало на долю дочери. Что, впрочем, не мешало ей выращивать искусную куноичи. В этом Мейро была предельно рациональна. Забота и любовь в ее исполнении имели подчас странный облик. Когда был уничтожен старый клан Кагуя, многие из его членов погибли от ее рук, включая детей. Но оставшихся в живых она воспитывала, отдавая им уйму сил и не давая проявляться какой-либо дискриминации по отношению к Кагуя со стороны прочих кланов.

Так или иначе, но она оставалась человеком, пусть искалеченным внутри, но старающимся исцелиться. Но вот Нагато… Пока он показывает стремление идти к своей цели, не считаясь с человеческими жизнями. Опасный тип, как и Обито. Пусть перед смертью они оба изображали отчаянное и бесповоротное раскаяние, но это не отменяет всего, что они успели натворить при жизни.

— Пока, Дайки-сама, — наконец, придя к какому-то консенсусу с матерью, Рейко решила попрощаться со мной.

— Знаешь, Рейко-тян, говорить «пока» и обращаться ко мне «сама» — это странно, — насмешливо крикнул я убегающей девочке.

— Ничего странного, Дайки-онии-сама! — раздалось быстро удаляющееся мне в ответ.

— Ох, прости, — наконец выпроводив дочь, извинилась Мейро. — В сравнении с тобой в ее годы Рейко слишком активная.

— А в сравнении с Сенджу и Узумаки она просто образцовый ребенок, — встал я на защиту девочки. — Ладно, возвращаясь…

Почувствовав внезапно нахлынувший поток информации, я оборвал себя на середине фразы. Сработал кеккей генкай моего текущего тела, перенятый у клана Азэ. Способность распределять полученный опыт между всеми созданными клонами была полезна при отсутствии основного тела. Но сейчас способность сработала немного иначе, заставив меня сосредоточенно нахмуриться.

— Что случилось? — напряглась при виде моего странного поведения Мейро, рефлекторно хватаясь за спрятанное в одежде оружие.

— Шиноби южного Листа перешли Хокку близ горы Кацураги и продвинулись вверх по Бандзё на север, — переваривая поток данных, медленно ответил я.

— Они все-таки решились?

— У них не осталось выбора.

— Ты им его не оставил, — поправила меня Мейро. — И почему ты теперь выглядишь таким напряженным?

Я и в самом деле сделал несколько провокаций, которые заставили бы Като попытаться развязать войну. Начало строительства в Стране Огня и частично в Стране Песка каскадов плотин на всех трех главных реках грозило на этапе заполнения образованных водохранилищ оставить немалые сельскохозяйственные угодья Страны Пламени без орошения, а города без питьевой воды и торговых путей, которые для меня сейчас по рекам все равно отрезаны, но важны южанам. Пущен слух, что начатое в Стране Огня обустройство подземных газохранилищ в приграничных районах путем расширения полостей в соленосных пластах может вызвать землетрясения и отток грунтовых вод, что усугубит проблемы с водой в Стране Пламени.

Естественно, водохранилища можно заполнять постепенно, а газохранилища никак не повлияют на грунтовые воды уж точно, но опасения-то есть. И при нынешних отношениях между странами все эти и еще ряд других проектов не уменьшали напряженность. И мне это сейчас было не нужно. Я не питал иллюзий, что когда-то смогу подружиться с Като, что возможно добровольное объединение стран и какурезато. Не в ближайшие годы. Зато я прекрасно осознавал, что при любом удобном случае Дан сделает свой ход. И этот удобный случай может подвернуться ему в будущем.

Кири так или иначе будет ослаблена гражданской войной, как бы они ни пытались на островах изолироваться, но это будет известно в Кинохе. И одним сдерживающим фактором у Като станет меньше на несколько лет. Зато к нему из Кири может перебраться и освоиться много шиноби. И в это же время все сходится к тому, что скоро Акацуки начнет сбор биджу. Эта кучка отбросов небольшая, но активная и способная. А у меня только официально находятся два из девяти нужных им Хвостатых, мирно поделить которых мы можем и не суметь. При этом не исключен вариант, что Коноха окажется уничтоженной. Просто идеальный шанс для Дана для реванша. Поэтому были мысли осадить его заранее, и я к этому готовился.

— В моих планах был конфликт с Кинохой, — неохотно согласился я с Мейро, — но им удалось меня удивить.

***

Под ногами громко плескалась беспокойная, бурная вода. Брызги разлетались из-под подошв сандалий, капли дождя барабанили по плечам и голове, насквозь пропитав одежду и обжигая кожу холодом. Какое знакомое ощущение от Урамиаме, словно только вчера под таким же холодным дождем встретился с Ханзо.

Вот только сегодня дождь был вызван не противником, а союзниками.

— Узуки, Тогеито — назад!

Поверхность воды под ногами вздрогнула и разверзлась в стороны, исторгая вал грязи, в который тут же врезались несколько шаровых молний. По телу пробежалась волна неприятной дрожи, разряд докатился до меня, но был уже безвреден. Токара успел создать защитную стену из земли, отразив атаку противника. Мои скользкие от воды руки начали быстро складывать печати. Поток чакры вырвался из меня вниз, впитываясь в скрытую под бурными водами землю.

Созданный Токарой земляной вал, о стены которого яростно бились потоки обезумевшей реки, начал стремительно обтекать, растворяясь в воде. Поднимаемые мною все новые и новые комья грязи сливались с потоком Бандзё. Обрушившиеся с небес потоки Урамиаме и без того смывали в реку берега и мусор, отчего ее воды стали темны и мутны. С моей же техникой вниз по руслу покатилась уже не вода, а грязевая масса, сметающая сумевшие устоять под напором Бандзё деревья.

Каток неистового селя обрушился вниз, погребая под собой нескольких шиноби и даря нам еще несколько минут. Снова бег по скачущему под ногами потоку реки. Мутная вода пенилась и продолжала прибывать. Вызванный мной сель немного запрудил русло, отчего волны начали захлестывать берега, иногда норовя обрушиться и на нас.

— Охеми-сама, — прорвался сквозь рокот реки голос возле правого уха как раз, когда я в очередной раз пробегал по пенистому буруну, — мы уже почти на месте.

— Понял, Кацую, — напряженно ответил я, больше озабоченный тем, что мимо мелькнула подозрительная черная песчинка.

Ну точно. Это не капли дождя, а насекомые, решившие под ним полетать.

— Абураме! — во все горло заорал я, предупреждая напарников.

На каждом из нас был небольшой клон, призванной мною Кацую, и можно было передать сообщение через них, но крикнуть все же быстрее. И почти моментально в ответ на предупреждение в ушах свистнул ветер, а стену дождя разорвала сеть быстро вспыхивающих и гаснущих огоньков. Воздух заполнило облако пара и паленый запах, но они быстро остались позади, а вот комбинированная техника моих напарников уничтожила совсем не всех жуков.

Краем глаза успеваю заметить впереди подозрительное черное дерево, внезапно рассыпавшееся облаком мелких черных точек. Жучиный рой! Когда я уже начал складывать ручную печать, чтобы попытаться сдуть облако жуков, в которое мы со всего маху угодили, мелкие насекомые внезапно начали осыпаться на землю, покрываясь розоватой блестящей корочкой. И в этот же момент сквозь дождь раздался громогласный сиплый крик:

— Поберегись!

Вслед за криком в воздухе пронеслись ярко видимые по разбиваемым в пыль каплям дождя многочисленные воздушные лезвия, минувшие нас и умчавшиеся вдаль. Со стоном и треском повалились сучья и целые деревья от созданной техники Футона. Позади них раздался душераздирающий крик боли. Быстро затихший.

— Путь чист, — не став оглядываться назад, я сразу же одним рывком оказался возле кричавшего нам поберечься шиноби. — Можно отступать.

— Понял, — окинув меня сверкнувшим багрянцем взглядом, коротко ответил шиноби, тут же начав раздавать приказы своему отряду.

Это был джонин ханчо из клана Учиха, руководивший объединенной группой шиноби в доставшейся Стране Огня части Страны Рек. В его ведении уже лет пять была граница со Страной Песка, самая спокойная из всех, имеющихся у Унии Дракона, и именно здесь традиционно проходили учения у генинов. Но в этом году учения приобрели неожиданно серьезный характер.

Нинпо Шотай из Конохи и еще несколько взводов генинов из академии ниндзя прекратили поддерживать Урамиаме, дождь прекратился, открывая взгляду чистое небо. Теплое солнце начало изгонять холод техники. Рядом по-прежнему неистово бурлила Бандзё, выйдя из широких берегов, она наверняка подтопит многие селения ниже по течению. Пусть генины неопытны, но их много, напрудить умудрились много. Причем и в прямом смысле, и в переносном.

Пользуясь спокойной минутой, я присел на поваленное дерево и оглянулся на быстро собирающихся к организованному отступлению шиноби. Несколько отрядов чунинов, учителя и несколько взводов тринадцатилетних детей, которые только месяц назад окончили школу. Повезло, что в передрягу попали именно ученики академии, эти имеют сноровку получше многих сверстников. Простые генины до сих пор проходят подготовку в какурезато, а эти уже и на границе побывали. На свою беду.

Гурен взволнованно командовала своим взводом, приказывая подготовиться к марш-броску по горам. Задача не такая простая, как кажется на первый взгляд. Переход в большой группе требовал соблюдения правил. Это не просто бег сквозь лес сломя голову, нужно не потеряться в процессе и не выдать свое местоположение противнику. Хорошая практика. Только вот Гурен слишком бледна и, кажется, нисколько не рада сейчас выпавшему шансу.

— Провалиться им в бездну, этим южанам, — рухнул рядом со мной на ствол дерева Токара. — Откопали же этот летающий остров все-таки, сволочи.

— Такое уже было, во время Второй мировой, — напомнила тоже подошедшая Асагао, старшая из сестер Узуки.

— Анкор Вантиан Страны Неба, — согласился я с Асагао, именуемой чаще Газеру. — Только тогда эта летающая крепость использовалась как авианосец, а не десантный корабль.

— Авиа что? — не поняли меня мои напарники.

— Место, откуда взлетали аэропланы, — пояснил я. — Поменьше, чем наши — одноместные, вы их видели сегодня.

— А, понятно…

Не уверен, что понятно. Но южане меня и в самом деле удивили. Во-первых, смогли снова поднять в небо Анкор Вантиан, что уже не так-то просто. Во-вторых, додумались использовать его для переброски большого количества шиноби на Бандзё и для снабжения этой группировки. Из-за чего им удалось одновременно наступать с востока и запада, захватывая в кольцо моих ниндзя в южной части Страны Рек. Очень неприятный ход событий, я не рассчитывал на столь быстрое наступление противника, так что некоторые части приходится отводить поспешно и с заметными трудностями.

Как, например, Нинпо Шотай.

Поймав мой обращенный на нее взгляд, Гурен вопросительно посмотрела на меня в ответ. Я только кивнул ей, безмолвно поблагодарив за вовремя уничтоженных жуков Абураме.

— Мы готовы уходить, — предупредил меня подошедший Учиха.

— Хорошо. Мы прикроем.

— Остаетесь? — внимательно посмотрев на меня, уточнил командир.

— Не переживай. Проследим, чтобы не было хвоста, и сразу за вами.

— Договорились.

Шиноби скрылись из виду быстро, растворившись в лесах. Я же, вздохнув, поднялся и поглядел в небеса. Чистые и без следа туч. Это неплохо.

— Рядом есть высота, — припомнил я карты. — Небольшая, но за горизонтом наблюдать с нее будет удобнее.

По земле за ушедшими ниндзя южане мимо нас пройти сейчас не смогут. Я постарался затруднить их передвижение, насадив в ключевых местах Мокутон: Каджукай Корин, рощи цветущих деревьев получились невелики, но их пыльца разлеталась достаточно далеко, чтобы закрыть большую площадь и усыпить попавших в нее. Однако по высоте эффективность этого мокутондзюцу была низка, нужно следить за небом.

— Может, двинем сразу за остальными, — предложила Узуки. — Я знаю, что ты хочешь сделать, но ты слишком устал, Охеми.

— На еще одну рощицу меня хватит, — не согласился я с девушкой. — Закроем путь преследователям сейчас — меньше проблем потом. Нужно только отдохнуть немного.

— О, гляди-ка, — рассмеялся Тогеито, — Хаширамой себя возомнил, что ли?

— Узуки-сан права, Охеми-сама, — зашевелилось на моей шее бело-синее тело Кацую, изображающей воротник. — Вы слишком устали.

— Ох, Кацую, — я ласково погладил по мягкой склизкой голове частичку гигантского слизня. — Я не заслуживаю такой твоей доброты.

— Вы хотите меня рассердить, Охеми-сама? — вытянув голову, слизень посмотрел мне в глаза своими глазками на длинных тонких ножках.

— Совсем нет, — отодвинул я свой призыв от лица, — но я не настолько слаб, как вы говорите. И Киноха тоже отнюдь не слаба. За нами могут отправить серьезных парней, и их лучше остановить заранее, чем сражаться с ними потом.

— После ранений в юношестве, вы так и не исцелились до конца, Охеми-сама, — с упреком заметила Кацую. — И продолжаете эксплуатировать свое тело, хотя ресурс его, очевидно, не так велик, как у Первого.

Я только молча покачал головой в ответ. С ресурсом тела-то полный порядок. Проблема совсем в другом. Но объяснять это я совершенно точно не собираюсь.

— Да хватит вам занудствовать, — со вздохом посоветовал я напарникам. — Лучше гляньте, что есть.

Я порыскал в одном из карманов своей штатной разгрузки, доставая оттуда бумажный сверток. И когда все члены моего отряда обернулись ко мне, дымовые шашки в моей руке взорвались, окутав все вокруг плотным туманным пологом.

— Какого?..

— Ты что творишь?! К-ха!

— Охеми!

Многого сказать напарники не успели. Никто даже по моей матери пройтись не успел. Снотворное было хорошим. Несмотря на то, что я командовал отрядом элитных шиноби, токубецу-джонинами из нового аналога Анбу, сопротивляться моей фармацевтике им было сложно.

— Что вы делаете, Охеми-сама? — поинтересовалась, казалось бы, совсем не удивленная Кацую.

— Избавляюсь от помех, — без подробностей ответил я ей, готовясь призвать еще часть гигантского слизня. — Пожалуйста, забери и отнеси их к нашим. Если что, Сенджу позже освободит тебя от призыва.

— Вы совершаете глупость, — заметила Кацую, сползая с меня.

— Как всегда, Кацую, как всегда… — согласился я, хлопая ладонями по земле.

Из облака марева техники показалось большое тело Кацую, еще одна ее часть. Много я призывать не стал, сэкономив чакру ровно настолько, чтобы спасти своих товарищей от необдуманных действий с их стороны. А то еще благородство сыграет, и они решат остаться со мной, знаю я этих шиноби. Ничему их жизнь не учит, потому что помирают раньше.

— Так или иначе умирать, так чего ждать-то? — сказал я укоризненно глядящему на меня слизню.

— Я знаю, что ваша болезнь прогрессирует, Охеми-сама, — наклонилась ко мне слившаяся в единое целое Кацую, — но это не повод сдаваться.

— Я не сдаюсь, — похлопал я по, предположительно, шее слизня. — Вот увидишь, еще встретимся.

— Вы лжец, Охеми-сама.

— Чего?! — возмутился я. — Когда это я тебе врал хоть раз?

— Всегда, — с грустью ответила мне Кацую. — Возвращайтесь живым, Охеми-сама.

Проводив взглядом удаляющуюся Кацую с наполовину втянутыми в частички ее тел шиноби, я отвернулся и побрел по приметной тропинке на верх давно примеченного холмика. Что бы я там не планировал, но все-таки поглядывать на небо стоило. И, добравшись до вершины, я облегченно позволил себе сесть на удобный камушек и прикрыл глаза, расслабляясь.

Этот клон начал все чаще уставать, и с этим было все труднее жить. Для Охеми так и не нашлось подходящего донора чакры и духовной энергии, его я попытался заменить глазами Учиха, которые сохранились у меня в закромах. Они полны духовной энергии настолько, что когда-то я опасался их имплантировать, не готовый рисковать вероятной утратой контроля над клоном. Но сейчас этой духовной энергии не хватало.

Хлопнув по коленям, я огляделся по сторонам, думая, чем себя можно занять во время отдыха. Наш отряд преследовала небольшая группа шиноби Кинохи, от основной мы на время смогли оторваться. Думаю, у меня есть еще несколько минут, пока они нагонят меня. Мимо не обойдут, севернее — болота, без особой нужды туда никто не полезет, южнее — оставлены созданные Мокутоном ядовитые рощи, а тут как раз дорога поблизости проходит меж гор от небольшого поселка на реке прямиком к Танзаку. Так и так рядом преследователи пробегать будут — почувствую.

Вот только поесть бы чего-нибудь нормального, а не пилюль-концентратов. Может, успею в поселок сбегать? Хотя, если присмотреться к округе внимательней, то я же на святилище, получается, набрел. Нинсо из Храма Огня поклоняются горам, и это, видимо, было одно из их связанных мест. Или не их, а у тех, кто следовал той же религии — таких тоже немало. Вот камень на котором я сижу — это явно скамья. А вон там что-то вроде статуи.

— Занятно, — пробормотал я, вглядываясь в переплетение света и тени, играющее на камне статуи.

Приглядевшись, я распознал статуэтку, изображающую меня самого. То есть Тендзё но Шинсена. Видимо, действуя по принципу «свято место пусто не бывает», местные приспособили открытую святыню нинсо под новые реалии. У ног статуи даже есть подношение! Вот в чем в чем, а в этом мне всегда везет!

Примерно минут через пять я почувствовал приближение чужой чакры. Похоже, они почувствовали меня, потому что вскоре ее обладатели оказались на облюбованной мною высоте.

— О, Чирику, привет! — прожевав и проглотив последний кусок рисового шарика, я стал заметно веселее и потому даже махнул рукой, приветствуя показавшегося из леса лысого монаха. — Давненько не виделись.

— Охеми? — подняв перед собой звякнувший кольцами на навершии посох, монах с подозрением оглядел меня, вытирающего руки об одежды, с ног до головы.

— Он самый, — охотно согласился я, разглядывая старого знакомого и еще одиннадцать явившихся вместе с ним шиноби. — Ого, сколько с тобой народу. Узнаю Яманака, Акимичи и Нара. И сам Асума Сарутоби. А остальные из новеньких?

— Ты знаком с этим предателем? — выступил вперед Асума, не сводя с меня взгляда.

— Он был одним из ниндзя-защитников даймё. Охеми, ученик Учиха Микото.

— Геном Сенджу? — нахмурился, вспоминая, незнакомый мне Яманака. — Десять миллионов рё за голову?

— Он самый.

— Всего десять миллионов? — с досадой покачал я головой. — Как низко меня оценили.

— Может, ты заслужил и большего, — согласился Асума, — раз в своем возрасте стал джонином ханчо.

— А ты разбираешься в знаках отличия, — стряхнув пыль со своих нарукавных нашивок, оценил я просвещенность Сарутоби. — И? Что ты будешь делать? Соблазнишься десятью миллионами или предпочтешь вернуться живым домой?

— Я предпочту выполнить задание, — нахмурившись ответил Асума, достав из ножен свои приметные клинки. — И если по пути удастся очистить мир от одного преступника, то так тому и быть.

— Знаете, я не против, если вы похозяйничаете на отхваченных территориях, но если решите продолжить преследование отступающих отрядов, то вы умрете, — вздохнув, предельно откровенно заявил я.

— Для предателя, служащего убийце своего Каге и дайме, ты слишком дерзок, — удрученно покачал головой Чирику и, грозно сведя брови, припечатал: — Нисколько не изменился.

— Ты тоже не изменился, — с грустной улыбкой ответил я монаху, краем глаза наблюдая, как медленно обходят меня другие шиноби. — Я совсем не рад этой встрече, Чирику, но вы сделали свой выбор.

Чакра в моем теле всколыхнулась и прильнула к глазам, обдав их жаром изнутри и заставив радужку засиять багрянцем Шарингана.

— Прости и прощай.

Глава 6. Потери

17 августа 59 года от начала Эпохи Какурезато

Глаза жгло болью, регенерация зудом пробивалась прямо в мозг. Сложная печать в глазах разорвала сосуды, мышцы и нервы, забрав родные глаза этого тела и заменив их одними из скрытых в фуиндзюцу. Шики Теншин, элемент киндзюцу клана Хагоромо, позволяющего хранить в запасе несколько разных тел для перемещения между ними собственного сознания, был переделан мной для хранения при себе нескольких пар глаз и быстрой их замены при необходимости. И впервые применен на практике.

— Не смотреть ему в глаза! — завопил, кажется, Яманака.

Неродной Шаринган в глазницах вспыхнул моментально, втягивая в себя чакру и жадно впиваясь в кейракукей. В сознании мгновенно запечатлелась вся картина перед глазами. Удивление на лицах шиноби южного Листа быстро сменялось сосредоточенностью и гневом, мне потребовалось мгновение, чтобы справиться с болью и с чакрой, рванувшей из глаз в меридианы. Этого мгновения противнику хватило, чтобы создать технику.

Асума знал, чем опасны красные глаза. Поток дыма и пепла с воем сорвался с его уст, обжигающим облаком устремившись ко мне, заставляя съеживаться попавшую в него траву и листву. Шаринган успел запечатлеть потоки чакры в кейракукей Сарутоби, прочитав технику. Ответное ниндзюцу было создано мною почти одновременно с Асумой.

Чакра промчалась по телу, смешиваясь и извергаясь из тенкецу в груди, чтобы вырваться на волю потоком тумана. Техника Киригакуре используется для маскировки и обычно разносится в клочья любой техникой Футона, но дым Сарутоби имеет элемент огня. Раскаленный пепел встретился с потоком тумана, с яростным шипением остывая и замедляясь в воздухе, чтобы начать осыпаться на землю комьями грязи. Взрыв противостоящих техник разметал в стороны волны тумана и разогретого пара, покрывая клочьями молочной завесы небольшую поляну перед святилищем и окружающий лес.

Я сорвался с места вместе со своей техникой, прикрыв горящие огнем и зудящие глаза веками и нырнув всем телом в облако исторгнутого Асумой дыма. Жар болью обжёг кожу, волосы вздыбились от температуры, в нос, несмотря на задержку дыхания, ворвался запах паленых волос. Я рвался навстречу технике, прямо в пекло, где температура была наиболее высока. Чувствуя, как лопается от жара кожа, я сделал выпад объятой слабым свечением Скальпеля Чакры рукой вперед, пронзая источник техники — Асуму.

Сразу понятно, что достать удалось лишь клона. Нарушенный поток чакры в нем разрушает технику теневого клонирования. Передо мной взметнулось облачко дыма от развеявшейся техники, прорываясь через которое я практически не встретил сопротивления, что позволило продолжить движение без остановок. Серия печатей, складываемая второй ладонью, подошла к концу, потоки чакры в теле прорывались по меридианам, иногда начиная идти навстречу друг другу и разрушая тело. Создание нескольких техник требует жертв.

Хидзюцу: Кирисаме!

Одна из вариаций техники высасывающего чакру дождя по типу Урамиаме, секретное суитондзюцу оининов Кири, которое мне удалось узнать, поработав несколько лет на Туман. В облаке липкого и обволакивающего все вокруг тумана начали конденсироваться капельки воды, опадая на землю мерзким мелким дождиком. Долго он не продержится, но сумятицу внесет.

Поползшие в мою сторону тени Нара пропали в мгновение ока, разбитые каплями дождя, поглощающими чакру и разрушающими техники. Стремительно преследуя исчезающие тени, рвусь сквозь туман и дождь к цели. И в следующую секунду Скальпель Чакры находит свою цель.

Прячущийся за деревом Нара, осыпав меня руганью, уходит, слепо прыгая в туман, по памяти перемещаясь в молочной завесе. Моя ладонь врезается в шершавый ствол. Белые влажные щепки разлетаются в стороны, с надсадным треском дерево начинает заваливаться, тревожно шелестя кроной, цепляющейся за ветви не пострадавших соседей. Тут же чувствую, как резкий порыв ветра холодит кожу и выдувает тепло из промокшей одежды, сметая клочья тумана и дождь. Вовремя! По три томое вертятся в яростно пылающем Шарингане, не останавливаясь ни на миг. Цепкий взор додзюцу вычленяет ускользнувшую цель. Не отрывая руки от продолжающего заваливаться дерева, чувствую, как острые щепки пронзают ладонь, зажатые меж комлем и стволом пальцы со жгучей болью давит, сминая кости. В то же время пальцы второй руки заканчивают новую серию печатей.

Корни безжалостно перебитого мною дерева впитывают выплеснутую в них чакру Мокутона, оживая и передавая ее дальше. Только что приземлившийся на удобный крепкий сук Нара только и успевает вскрикнуть, ухнув вниз и повиснув на обхватившей его шею ветви. Тихий хруст шейных позвонков утонул в треске сминаемых ветвей рухнувшего, наконец, дерева. Уже чувствуя приближающуюся угрозу, с силой выдираю зажатую стволом ладонь. Бешеная доза гормонов и начинающее действовать болеутоляющее в крови позволяют пока не замечать боли в оторванных пальцах. Кровь брызнула, орошая белую древесину алым, и тут же остановилась. Бугрясь и словно живя своей жизнью, кожа стремительно покрывала раны. От ожогов уже не осталось следа, несколько секунд и рука будет почти цела. Регенерация Первого Хокаге с внесенными мною модификациями работает безупречно. Но если бы я промедлил, то регенерация могла уже не помочь.

С электрическим треском через то место, где я только что находился, пронесся ослепительный столб света. Он просто сносил все на своем пути, круша деревья и камни. Воздух наполнился запахом гари. И поток неистового света не останавливался. Земля под моими ногами провалилась, поглощая мое тело. Над головой пронесся поток энергии, скашивающий все деревья и сравнивая почву. Кагеро позволила скрыться в корнях. Приглушенные землей взрывы звучали словно вдалеке, хотя вражеская техника крушила все подряд прямо у меня над головой, но не мешая открыться навстречу природной энергии и ощутить вражеское присутствие.

Я метнулся вперед, наметив новую цель.

Вынырнув из ствола уцелевшего дерева, успеваю коснуться ладонью головы быстро среагировавшего на мою атаку шиноби. Яманака. Следовало убить его первым, но он разумно не лез на рожон, понимая свою ценность и грамотно используя техники. И сейчас Яманака попытался прикрыться теневым клоном и сбежать, используя технику Каварими. Однако это его не спасло, живой сенсор мне среди врагов не нужен. Мгновения прикосновения к его голове хватило, чтобы Скальпель Чакры превратил мозг в кашу, внешне не оставив следа. Тело Яманака рухнуло, словно подкошенное, теневой клон распался облачком дыма. И я чуть не последовал за ним, заметив приближение ярко сияющего блика и собираясь нырять под землю. К счастью, Шаринган позволил вовремя распознать технику — всего лишь поток пламени. Широкий и стремительный, но чакры в него вложено не так много. Отвлекают внимание?

Я вновь поступил не самым логичным образом, рассчитывая сбить противника с толку. Исторгнув из себя несформированную чакру Суйтона и покрыв тело влагой, я просто бросился навстречу пламени. Только что регенерировавшую кожу вновь обдало жаром. Вода испарялась мгновенно. Боль пронзила разум, но принятые заранее медикаменты приглушили это чувство. Движения стали скованнее, когда покровы начало стягивать от жара, а опаленная одежда начала впекаться в плоть. И я почти достиг цели, когда невидимая сила врезалась мне в бок и смела в сторону.

Сомнительное удовольствие слышать хруст ломаемых ребер при встрече со стволом дерева, но мне приходилось переживать и не такие неприятности. Хуже то, что перед глазами выросла стена грязи, со всей мощи рухнувшая на меня. Чудом успеваю уйти в дерево и проскочить по нему вверх, чтобы вырваться из техники. И в этот же миг чудовищной силы удар сотряс землю. Глаз замечает двух шиноби — Акимичи и еще одного, мне незнакомого, которые и сотрясли землю, ударив по ней. И, выскочив из дерева, я сразу же оказался в неловком положении, потому что сначала грязевая стена размягчила почву, а потом эта парочка здорово тряхнула всю местность, отчего склон просто заскользил вниз.

С трудом балансируя на уходящей из-под ног ветви, едва не окунаюсь с головой в пучину грязи, в которой никакая регенерация не поможет не превратиться в хорошо отбитый кусок мяса. Чакру к ногам — получается пробежать по зыбучей, быстро ускользающей вниз поверхности. Все деревья просто смело селем, их стволы и ветви то и дело выныривали из грязевого потока, тут же вновь уходя в него, так и норовя потянуть меня за собой. Спрятаться в них с помощью Кагеро было уже не так просто. И на этом меня поймали.

Я видел молниеносно вспыхивающие на земле линии печати, но почти успевал от них скрыться, пока, наконец, не оступился, угодив в ловушку Таджу Исши Тоджин. Шуншином выдернув себя из зоны селя, я как раз собирался снести голову одному шиноби, который формировал печати, и слишком поздно почувствовал угрозу. Незримая ладонь впечатала меня в землю со всего размаха, заставив почувствовать вкус травы вперемешку с пылью и собственной кровью.

Чирику. Вокруг монаха уже успело сформироваться ясно видимое свечение, а за его спиной проявился сияющий золотом образ Райго Сенджусатсу. Монаха нужно было убрать сразу. Ну, а пока из селя я хотя бы вырвался, уже хорошо.

— Что с тобой сделали, Охеми? — грозно, но с жалостью, крикнул мне Чирику, наблюдая, как я неспешно поднимаюсь с земли.

Спешить было некуда, потому что вокруг уже сияли серебром линии активной Печати Струн Света. Этим можно было воспользоваться, дав организму время справиться с переломами.

— Я немного приболел, но в остальном со мной ничего не происходило, — сплюнув кровавую слюну и флегматично разглядывая ладонь, на которой не хватало фаланги пальца, ответил я.

Регенерация отнятых частей тела все же идет слишком медленно, но хорошо, что вообще идет.

— Ты, словно безумец, бросаешься на техники, — гневно свел брови Чирику, отчего образ за его спиной засиял еще ярче. — Ты сошел с ума в своем фанатизме!

— У шиноби много разного оружия, но первое и единственное главное — это его собственное тело, — удивленно глянул я на Чирику. — Если у него есть способности, позволяющие победить, то их нужно использовать.

— Шиноби — не оружие! Не об этом ли говорит твой Рюджин? — презрительно процедил монах. — Еще одна ложь Рюджинкё.

Я не выдержал и рассмеялся. Любопытный все-таки этот парень, Чирику. Шиноби не оружие, оружие — их уникальные тела. Все-таки это немного разные вещи, на мой взгляд. Тем более что в моем случае Охеми и в самом деле не более, чем нингу, инструмент шиноби. Полезный, но приходящий в негодность. Единственная ценность в нем — это набор уникальных глаз, но и его можно потом вернуть.

— Он всегда был таким, — тяжело произнес Акимичи. — Безумцем, уничтожающим себя и других ради силы. Таким его сделала Микото, а ту — сам Орочимару.

— О! — обрадованно воскликнул я, указав пальцем на высказавшегося мужчину. — Ты же Акимичи Дото, из класса Анко! Значит, те парни — Яманака Санта и Нара Маен. Значит, мы знакомы. Что ж, прошу прощения еще раз. Это просто моя работа.

— Заткнись, ублюдок!!! Ты проливал кровь товарищей девять лет назад, отвернулся от семьи, принявшей тебя и воспитавшей, а теперь смеешься над смертью шиноби, над смертью тех, кто были твоими товарищами! — рыкнул, набычившись, Дото, начав увеличиваться в размерах, отчего его голос начал грохотать подобно грому: — ТАКИЕ ВЫРОДКИ, КАК ТЫ, ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ!!!

Я невесело усмехнулся, глядя, как Акимичи поднимает гигантский посох, чтобы обрушить его на меня. Я и в самом деле в его глазах должен выглядеть моральным чудовищем, в духе какого-нибудь джашинита. Мои слова после убийства Нара и Яманака для обычного человека могли оказаться болезненными. Наверное, я и есть чудовище, потому что и в самом деле содеянное не колеблет струны моей души. Такая работа у шиноби, и если придавать этому большое значение, то можно сойти с ума. Тем более это еще не самое паршивое из моих деяний. Я уже не просто шиноби, и моя работа не только война, но и политика, а она не делается в белых перчатках. Если бы Акимичи знал, насколько она цинична, то он, матерый уже шиноби, рожденный для войны человек с незаурядными талантами в умерщвлении себе подобных, расплакался бы.

У меня нет оправданий для него и нет слов утешений. Этим парням не повезло оказаться не в том месте и не в то время, выполняя приказы своего руководства. Единственное, чем я могу порадовать Акимичи, это вестью о том, что с друзьями он расстался ненадолго.

Все кости встали на место, переломы срослись. Старая, обгоревшая кожа струпьями слазит с новой. Палец все еще не отрос, но это не большая помеха. Хуже, что силы мои не бесконечны. Много рощ пришлось насадить ранее, и Шаринган опять же отнимает чакру. Нужно изыскивать резервы. У Сенджу необычное устройство кейракукей, из-за чего им не дается раскрытие врат и многие усиливающие техники, это особенно касается Хаширамы, эти особенности — ключевой момент в кеккей генкай Стихии Дерева. Но есть все-таки техники, которые могут вызвать резкий прирост сил. Ведь Охеми — это всего лишь нингу.

Посох Акимичи опускался слишком медленно. За это время я успел завершить серию печатей, чтобы применить изученную у Фума технику.

Кагеро Нинпо: Утаката!

С последней ручной печатью и перетоком чакры по меридианам, движение энергии в кейракукей на миг застыло, чтобы тут же прорваться сквозь все барьеры, вымывая все имеющиеся в организме ресурсы. В теле ощущалась неестественная легкость, боль и усталость словно смыло водой. Резкий дисбаланс чакры буквально исторг всю природную энергию, которую я успел собрать, но не думаю, что это мне помешает. Чакра вырвалась из тела, пробежав по коже потоком синеватого пламени, и собралась за спиной в четыре лепестка крыльев.

Бешено крутящиеся в глазах томое остановились, чтобы застыть черным узором.

Ватацуми!

Под взглядом правого глаза вокруг одного из держащих вокруг меня барьер шиноби образовались искажения в воздухе. Сминаемый заживо ниндзя с воплем пытался ускользнуть от них, но движение глаз быстрее. Миг — и разорванное гравитационными искажениями тело орошает землю кровью. Линии печати вокруг меня начали затухать, утратив стабильность.

Сусерибиме!

Мой взор переместился на уже почти опустившийся посох, огромная масса которого словно врезалась в невидимый щит, резко остановившись в воздухе. Акимичи охнул от неожиданности, едва не растянувшись на земле. Пара метров отделяли меня от нависшей над головой громады. Взмах сотканных из чакры крыльев позволяет мне выскользнуть из-под удара. Я опускаю веки, позволяя дубине Акимичи завершить удар. Грохот, в лицо летит мусор.

Шики Теншин!

Глазницы вновь обожгло болью, а из-под поднятых век на мир глядят уже другие глаза, новый Мангекьё Шаринган.

Аджишики!

Мир в моем видении подергивается серой дымкой, в которой нитями и яркими мазками разных цветов мелькают краски. Уязвимые точки, которые позволяет видеть эта техника глаз, есть везде. В том числе и в технике вакуумного сюрикена, пущенного в мою сторону. Взметнувшиеся крылья из чакры легко касаются техники клана Шимура, заставляя ее распасться безвредными потоками ветра. Взмах крыльев уводит меня от вновь мелькнувшего огромного посоха. Шуншин — я оказываюсь возле ног гиганта, в которого превратился Акимичи. Мне видны лишь гигантские стопы, взгляд не позволяет охватить все тело. Большинство техник такой махине не нанесут урона, но есть хитрости.

Раншиншо!

Поток чакры перетек от моей руки в тело гиганта, невидимое электрическое поле вспыхнуло, замыкая синаптические связи и, подобно ядам, временно блокируя ионные каналы. Акимичи, дернувшись, начинает заваливаться на землю, стремительно уменьшаясь в размерах.

На время избавившись от него, я тут же вынужден блокировать приближающуюся ко мне ладонь и ее владельца, по комплекции слабо уступающему среднему Акимичи и покрытого зеленоватой аурой раскрытых Врат Жизни. Лицо шиноби красно от прилившей крови и искажено гневом, Шаринган позволяет приметить малейшие оттенки эмоций и запечатлеть их. А вот рев, исторгаемый изо рта ниндзя, бьет по ушам, и не обратить на него внимание просто невозможно. Раканкен — редкий стиль рукопашного боя, помнится, я обучал ему своего ученика, Айрона Ли. Ему он не помог выжить, не поможет и этому шиноби, несмотря на умение отворять Хачимон.

Уже чувствуя, как приближается напитанный чакрой клинок со спины, успеваю переместить корпус в сторону, одновременно выплевывая ворох водяных сенбонов. Тенкью не самая сильная техника Тобирамы, но удобна быстротой и простотой создания. На расстоянии вытянутой руки попасть в ярко горящие перед глазами уязвимые точки на теле шиноби с Хачимоном было легко. На землю он рухнул уже с перебитым блуждающим нервом и остановившимся сердцем. Зеленое пламя раскрытых врат Хачимон быстро пожирало шиноби изнутри.

Я же сумел довернуть корпус так, чтобы брошенный в меня клинок пронесся не сквозь мою шею, а взрезал ребра и вырвался из груди спереди, разрезав, словно масло, ключицу. Охваченный сиянием чакры клинок унесся вперед, пока я отмахивался от еще одного шиноби. Крыло из чакры разворотило ему грудную клетку и смело в сторону, но еще в полете было заметно, как чакра струится по меридианам ниндзя, быстро заживляя раны. Знакомая техника регенерации, видел ее в Стране Неба.

Какая же проблемная группа шиноби.

Над ухом прошелестел в воздухе светящийся от пропущенной сквозь него чакры клинок, уклоняясь от него, успеваю сложить нужную печать. Чакра в меридианах вспыхивает пламенем. Несколько небольших шаров огня летят в сторону поднимающегося ирьенина, моментально охватывая его буйным пламенем, впиваясь в плоть. Безумный крик боли тонет в хрипе, когда Занмай но Шинка добирается до горла. Истинное Пламя Самадхи техникам регенерации не преодолеть.

Воздух рядом взвыл от пронесшейся в нем незримой руки, в последний момент успеваю ускользнуть от нее, прикрыв глаза и вновь используя Шики Теншин. Жжение в глазах уже почти не ощущается, на багряном пламени Шарингана проступает новый узор.

Тоёукэ!

Мой взгляд зацепился за грудь Чирику, где тут же заплясало белое пламя. Его он даже не почувствовал, обратив внимание на огонь лишь после предупреждения товарищей. Но уже поздно. Желтая одежда монаха уже осыпалась заледеневшим песком, а пламя перекинулось на кожу, впиваясь в плоть и вымораживая внутренности. Хотелось бы, чтобы Тоёукэ попало на голову — было бы меньше страданий перед смертью, а так белое пламя заморозит не сразу.

Потеряв уже почти половину товарищей и видя, как безуспешно пытается сбить пламя Тоёукэ с себя ничего не понимающий Чирику, остальные шиноби поостереглись приближаться ко мне. Вновь в воздухе послышался треск молний. В ладонях одного из противников формируется слепящий белый шар.

Сарутахико!

Левый глаз обожгло жаром изнутри. Я поворачиваюсь в сторону, движение с возрастающим ужасом на лице повторяет шиноби, который под воздействием Мангекьё Шарингана не мог даже предупредить товарищей и остановить технику. Неистово трещащий и сыплющий молниями столб света пронесся сквозь пространство, испепелив готовящего очередную вакуумную технику ниндзя со знаками клана Шимура. Я разворачиваю ладони к себе — шиноби, из рук которого бьет поток сокрушающей энергии Райтона, повторяет движение и собственная техника превращает его голову в прах.

Его тело еще падает на землю, как Шаринган замечает пронесшуюся к нему по земле чакру Дотона. Успеваю удивиться, заметив знакомую технику, а безголовый труп меж тем уже несется в мою сторону. И не он один. Дотон Сосей Дзюцу: Шиши Доджо позволяет поднять зомби, не обладающих прижизненными талантами и разумом, но зато берет массовостью. В Кинохе еще не забыли это ниндзюцу.

Шики Теншин. Ватацуми!

Мертвые тела разрывает гравитационными аномалиями. И тут же мне везет — Асума отвлекся, и наши с ним взгляды пересеклись.

Микануши!

Тело Сарутоби замерло и рухнуло навзничь, на лице шиноби проступила маска нечеловеческого ужаса, вселенного в него гендзюцу моего Мангекьё Шарингана. Еще пара оставшихся в живых шиноби Кинохи уже смазала пятки маслом и почти скрылась от меня в лесу.

— Отступать поздно, — покачав головой, прошептал я.

Шики Теншин! В глазах вспыхнул новый узор Мангекьё. Инари! Едва ощутимая волна искажения пронеслась по воздуху, рождая барьер, замыкающий пространство внутри себя. Сложная техника совмещала пространственно-временное воздействие и гендзюцу, заставляя оказавшихся в ее власти людей блуждать по лабиринту Инари, не находя выхода. И всегда возвращаясь к его центру. Два сотканных из чакры крыла вонзились в несущихся мне навстречу беглецов, снося их бестолковые головы.

По-прежнему чувствуя неудержимую легкость в теле от техники Утаката, я развернулся ко все еще живым Акимичи и Сарутоби. Первый уже почти отошел от Раншиншо и даже пытался подняться. За его спиной начали загораться широкие синие крылья из чакры, напоминающие крылья бабочки. Клановое хидзюцу, во многом напоминающее использованное мною киндзюцу клана Фума.

— Не мучай себя, уйди с миром, — со вздохом посоветовал я Дото.

Удар ногой впечатал голову шиноби в землю. Кровь вперемешку с осколками костей и содержимого черепа брызнула из-под моих сандалий. Только сформировавшиеся крылья бабочки рассыпались синими искрами, истаяв в воздухе. Я же на своих крыльях подлетел к Асуме и опустился возле него на землю, разглядывая искаженное ужасом лицо.

Сын Сарутоби Хирузена. Помню, как мы с Джирайей и Цунаде ходили поздравить учителя с рождением наследника после череды девочек. В тот день я еще встал на путь примирения с Микото, исцелив ее отца. А потом он погиб в войне. Я предвидел это, когда Микото со слезами на глазах благодарила меня за лечение. Глупая девочка.

— В память об учителе я сохраню тебе жизнь, Асума. Может, в этот раз Мирай повезет и у нее будет отец.

Техника Шики Теншин вновь коснулась глаз. На багрянце Шарингана заплясал новый рисунок. Техника Котоширонуши позволяла манипулировать памятью. Сейчас разум Асумы был под властью Микануши, насылающем ужас гендзюцу, и для начала пришлось освободить Сарутоби от него и только потом очистить память о произошедшем сегодня, убрав картину боя и способности Охеми из воспоминаний.

Лицо сына Хирузена разгладилось, маска ужаса сошла с него. Не уверен, что техника Мангекьё даже после удаления воспоминаний пройдет для него бесследно как и Цукиёми, Микануши наносит серьезный вред психике, но шанс у Асумы есть. Если он сумеет им воспользоваться и не помрет через пару же часов. А то знаю я этих шиноби, склонны они к подобному.

Закончив с Асумой, я поглядел наверх, вновь проверяя, не видно ли пролетающих мимо летательных аппаратов Страны Пламени. Но нет, небо чистое. Похоже, на этом направлении Като и его военачальники сосредоточили в основном пехотные части, передовые отряды которых пока кончились или обходят оставленные мною ловушки. Хорошо.

В глазах только темнеет.

— Значит, работа на сегодня сделана, — на выдохе подытожил я.

Оглядевшись по сторонам, я приметил тот самый камень-скамью, чудом уцелевший во время битвы. Добраться до него стало почему-то трудной задачей. Тело было все таким же легким, невесомым, слабости не ощущалось совсем, голова чиста и ясна, только зрение туманно и ноги заплетаются. Странные эффекты техники Фума. Рухнув на камень, я поглядел вперед. Позади осталось маленькое горное святилище, а впереди теперь открывался грандиозный вид на дельту реки Бандзё. Сель, вызванный шиноби южного Листа, смел холмы и деревья, закрывающие обзор. Шиноби сильны, вот бы еще силу прикладывали к чему-то созидательному, а не деструктивному.

А так красивый вид. Только насладиться им не получается из-за закрывающей глаза пелены. И Шики Теншин уже не поможет. Но, сидя без движения, можно насладиться наступившей тишиной и гармонией. Не грохочут техники, зато робко чирикают птицы. Шелестит ветер в кронах деревьев. В нос лезет запах свежей земли и смятых трав. Природная энергия сама собой потекла в тело, проникая в меридианы и замещая угасающую чакру. Легкость из тела испарялась, замещаясь тяжестью.

Вскоре каменная скамья была скрыта выросшим вокруг нее огромным деревом.

***

Палуба ходила под ногами ходуном, корабль мотало на высоких волнах, словно щепку. И хоть буря в небесах уже утихла, но море успокаивалось медленно. Соленая волна переваливала через борта, хлеща по доскам и унося в море кровь и трупы. А то, что не могла унести вода, скидывали за борт шиноби. Например, ледяные глыбы, в которые оказались вморожены некоторые пираты после встречи с техниками Рахьё. Сам же Юки таких незадачливых врагов и отправлял оттаивать в пучину вод. Но кроме пиратов на корабле были и другие противники. Киринины. В основном из клана Хозуки.

— Не смотри, если не хочешь, Сангецу, — привычно ловя баланс на толкающей ноги палубе, посоветовал я девчонке неподалеку от себя.

Хотя какой девчонке? Ей уже двадцать лет, этой Хозуки Сангецу, дочери Хозуки Мугецу, избравшей сторону Забузы и Теруми и предавшей этим клан.

— Они были врагами, Кёда, — безэмоционально ответила мне девушка. — Я сделала то, что должна была. Для них я была не полноценной Хозуки. Но я не смогу себя простить.

Я молча обнял девушку, притянув ее к себе и заставив отвернуться от вида истерзанных тел своих родственников. Она безвольно повиновалась, уткнувшись носом мне в грудь.

— Не сможешь простить — пойми. И помни, почему ты выбрала нашу сторону, — похлопав Сангецу по спине, заверил я ее. — Такова гражданская война, Сангецу.

Плечи девушки затряслись, немые слезы текли из ее глаз, чему я совершенно не мешал. Пусть выплеснет накопившиеся чувства хоть так. Сегодня ей пришлось предать свой клан, раскрыв их убежище. Уже месяц прошел, как началось восстание Забузы и Мей. "Восстание синих повязок", как его называют все чаще по причине того, что восставшие в качестве опознавательного знака носят повязки из ткани именно синего цвета. Пока борьба шла с переменным успехом. Момочи и Теруми удалось поднять под свои знамена достаточное количество шиноби, однако проблема была в том, что против них стояли кланы из высших эшелонов Кири, за которыми была поддержка знати, а та не совсем понимала причины конфликта между ниндзя и не планировала что-то менять в Тумане.

Примечательно, что помимо знати на стороне наших противников из тени выступала Страна Пламени, активно торгуя и снабжая тех же Хозуки всем необходимым, позволив тем нанять пиратский клан Фурато и еще несколько им подобных. Это выяснилось сегодня и было для меня крайне неудобно. Плечо доставки грузов у Страны Пламени на основные театры военных действий было гораздо короче, чем у меня из восточных колоний Страны Воды. Даже несмотря на наличие Узушио и Надешико, перекрыть товарообмен было сложно, потому что у Страны Пламени имелась Страна Чая, которая граничила практически вплотную со Страной Воды.

Похоже, Като Дана устраивало старое устройство Кири, при котором Туман становился постоянным источником все новых талантливых нукенинов, которых можно было переманить на свою сторону. Сейчас этот поток временно увеличился, но вскоре грозил иссякнуть. Поголовье шиноби в Стране Воды сокращается резко.

— Путь к городу свободен, — наблюдая, как Рахьё скидывает в море вмороженную во льдину мутную кляксу, произнесла Теруми. — Входим в него сейчас?

Я тоже посмотрел, как в воду канул Хозуки Мангецу. Гений своего клана, элита Кири, но проиграл шиноби, который казался ему грязью у ног. Иронично и показательно.

— Дождемся Кисаме, — ответил Мей Забуза, закинув тяжелый Кубикирибочо на плечо, клинок занбато уже полностью восстановился, напившись крови. — Они с Ороши наткнулись на кого-то сильного, раз взбаламутили всю бухту. Эй, кормчий! Веди к тем островам! Встретим Кисаме там.

— Лучше бы воспользоваться моментом и вычистить город от людей островного владетеля, пока тот сам не сбежал, — навалившись на чудом уцелевший борт джонки, заметила Теруми и закинула за спину концы охватывающей ее голову синей ленты, отчего они затрепетали на ветру. — У них наверняка есть личная охрана, как у тех, на прошлой неделе. Тогда мы группу наемников упустили. Если мы упустим группу наемников еще и сегодня, то потом они могут собраться, и мы потеряем больше людей.

— Лучше было бы этому владетелю добровольно сдаться, — недовольно ответил Забуза. — Проклятье! Я не дайме, чтобы разбираться с управлением городов! Но мне приходится этим заниматься, Мей!

— В первые дни мы были безжалостны к знати, многие погибли, и сейчас они просто боятся сдаваться, — напомнил я Забузе его же просчет, о котором я, кстати, его предупреждал.

— Кёда, заткнись, а? — умоляюще посмотрел на меня Момочи.

Я в ответ просто пожал плечами, показывая, что не претендую на истину в последней инстанции. И, заметив, что Сангецу более-менее успокоилась, шепотом посоветовал ей:

— Сходи-ка ты к ирьенинам, пусть тебя подлечат. Да и отдохнуть не помешает.

Девушка послушно кивнула. Во время абордажей она тоже не сидела сложа руки, несколько раз ей перепало, так что посетить соседнее, госпитальное судно, Сангецу точно не помешает. Благо оно как раз подошло, чтобы забрать раненых с нашего корабля.

— Если мы возьмем под контроль этот остров, то сможем перекрыть торговые пути со Страной Чая. Так что взять его нужно в любом случае, и оставлять под контролем ненадежного человека нельзя, — напомнила Теруми, посмотрев на Забузу. — Если не справимся с тылом, то придется остановить наступление на центральные острова.

— И потерять инициативу? — скептически спросил Момочи.

— Это не обычная война, Забуза, мы не можем действовать так, как привыкли. За нами нет дайме, — напомнила Теруми, заставив Момочи неприязненно скривиться.

От неприятного разговора его спас приблизившийся потрепанный корабль, на носу которого виднелась долговязая фигура Кисаме. Борта джонок сблизились достаточно резво, чтобы вскоре Хошигаки мог перепрыгнуть к нам.

— Как успехи? — первым делом задал вопрос Забуза. — Что за похабство вы устроили?! Чуть корабли по берегам не размазало!

— У пиратов появился адмирал, — медленно приближаясь и поведя плечами, чтобы пара Хирамекарей удобнее легла за спиной, ответил Кисаме. — Они сбились вокруг клана Фунато.

— Фунато? — постарался вспомнить Момочи. — Это же обычное отребье из северных морей.

— Не совсем, — покачал головой Хошигаки.

И стремительно сорвался с места.

Ворох бинтов, в которые были замотаны Хирамекарей за его спиной, слетели, подхваченные ветром, открывая запылавшее огнем чакры мощное спаренное лезвие. Пламенеющая аура вокруг меча тут же начала приобретать форму гигантского молота, грозящего размолотить корабль вместе с Забузой и Мей в лепешку.

Ожидаемый ход. Кисаме, несмотря на подготовку и характер, достаточно открытый человек. Его мысли прочитать было не так уж сложно. Мне было достаточно шага, чтобы оказаться на пути клинка. Вечно голодные сущности в этом моем клоне зашевелились, почуяв добычу и вырвались наружу, впиваясь в предоставленную им чакру. Сотканный из чакры молот врезался в подставленные мною руки, истаивая и быстро теряя силу.

Поглотить я успел не все, остатки удара обрушились на деревянные борта, разбивая их в щепки и едва не задев стоящую чуть в стороне Мей.

— Хех, Кёда. Цепной пес Теруми, как всегда на своем месте, — довольно оскалился Хошигаки.

— Как это понимать, Кисаме? — мрачно потребовал ответа Забуза, выступая из-за моей спины.

Огромный клинок Кубикирибочо с глухим стуком упал на палубу, сминая промокшие доски. За спиной Момочи словно встала тень, заставляющая волосы на голове вставать дыбом — сакки во всей его красе.

— А что тут непонятного, Забуза? — весело спросил в ответ Хошигаки, лихо разделив Хирамекарей и взмахнув пылающими от чакры половинками меча в обеих руках. — К твоему сведению, Фунато и Хошигаки родственники. И Арауни Фунато, глава клана, сообщил мне интересные новости. Например, что ты продался Дракону.

— Повтори-ка, что ты сказал, — сощурившись, с угрозой попросил Момочи.

— Что слышал! — с улыбкой ответил Кисаме, и с нескрываемой издёвкой спросил: — Неужели это еще не понятно никому? Те люди, кого ты назначаешь вместо правителей островов. Они же умные, образованные, уже несколько лет живущие в Стране Воды специалисты, которые когда-то учились в Отомуре, в Дайгакуре Орочимару. Какое странное совпадение, не так ли? Или, может, вспомнить…

— Ты окончательно сошел с ума, Кисаме, — мрачно оборвал Хошикаги на полуслове Забуза, явно недовольный поднятой темой.

— Может быть, но я пришел не за этим. Эта страна… — Кисаме поглядел на виднеющийся вблизи берег острова и город. — Дайме продался Стране Пламени, ты — Стране Звука. И это великая держава? Я зашел к тебе по старой дружбе предупредить, что больше не имею ничего общего с этой страной и с Туманом. Прощай, Демон.

Удар Хирамекарей по палубе расколол корабль пополам, с тяжким треском он переломился. За тревожными криками шиноби послышался шум заполняющей трюмы воды. Кисаме пропал, нырнув в воду, а Забуза даже не попытался его остановить, с яростью сжимая рукоять Кубикирибочо. Он только и смог, что процедить сквозь зубы:

— Что за дрянь только что произошла?

— Не стой столбом, Забуза! Давай сюда! — раздался крик с соседнего корабля.

— Ороши! — свирепо воскликнул Момочи, увидев человека, который мог дать ему ответ на мучающий вопрос. — А ну-ка поясни, что за падучая на Кисаме нашла?!

— Арауми Фунато с ним случился! — крикнул бегущему к нему по волнам Забузе Ороши. — Этот треклятый ублюдок морским демонам печень продал, силен, как Каге!

— Ближе к делу, — запрыгнув на борт, потребовал Момочи.

— Ближе так ближе, — поняв, что Забуза не склонен к выслушиванию долгих историй, ответил Ороши. — В общем, клан Фунато и все его пираты были наняты Страной Пламени и сейчас уходят драконить Узушио. Дайме Страны Воды отдал их Тайкену Страны Пламени. После этого Кисаме и рванул сюда. Так все и было, а что там в башке у него перемкнуло — этого я уж не ведаю.

Глава 7. Сад слез

17 августа 59 года от начала Эпохи Какурезато

Толстая кисть скользила по висящему в пространстве туманному полотну, оставляя за собой черные линии туши. Легкое прикосновение — линии четкие, тонкие и контрастные. Нажатие сильнее — линии жирные и тающие в тумане. Из-под кисти рождались горы, водопады, бамбуковые рощи, леса и отдельные деревья. Облака висели в небесах. Морские волны нависли над скалистым берегом. Капли дождя стремились к черепичной крыше храма. Птицы застыли над цветущими и одновременно плодоносящими ветвями слив. Лисицы замерли у торий, ведущих к храму, в попытке поймать неподвижных бабочек. Тропа скользит меж холмов к крышам домов, скрывающихся под сенью деревьев.

Горы и воды — так дословно назывался стиль пейзажной живописи Страны Земли. Цветы и птицы — еще один пейзажный стиль, в котором акцент делается на изображении растений и всех возможных животных. Совмещение обоих жанров в одной работе обычно считалось безвкусицей, но у меня было достаточно большое полотно и непридирчивые цензоры, так что я мог себе позволить вольности. Более того, прямо сейчас на картине рождались еще и фигуры людей, что являлось еще одним смешением жанров.

Складки хакама, широкие рукава рубахи, тонкие руки, узкое лицо, длинные волосы. Так в молодости выглядела одна из жриц Кумотори. Она погибла еще во времена борьбы с Кагуя. Рядом мужчина из клана Ибури, павший в сражениях с Кири. И еще десятки людей, лица которых хранила моя память, но которых уже не было в живых. Все, кто шел за мной, но чей жизненный путь оборвался. От болезней, от старости, от несчастных случаев, но чаще всего они уходили в боях.

— Чакра — сила, которая связывает оба мира, — полные флегматичного безразличия прозвучали слова, теряясь в пустоте, пока рука с кистью выводила контрастные линии на туманном полотне. — А что делать, если чакры не осталось?

Вопрос утонул в многомерном пространстве потустороннего мира. Ответом ему прозвучали лишь всхлипы и низкий басовитый вздох. Собственно, ответа я и не ожидал. За все время, проведенное здесь, уже убедился, что на состоятельную и конструктивную беседу мне рассчитывать не приходится. Обидно, что собеседники, вроде, и есть, а выдавить из них хоть слово возможным не представлялось. Оэчиноками, Хашихиме и еще несколько им подобных созданий были крайне неразговорчивыми.

Любопытно, сколько я уже здесь? Наверняка больше года. Кажется, достаточно долго, чтобы сойти с ума, но пока держусь. В конце концов, этот мир не лишен своего обаяния, ему есть, чем увлекать. Только если, как сказал бы Джирайя, ты в нем не влекомая течением и беззащитная икринка, конечно, а хотя бы головастик.

Загробный мир на первый взгляд пуст, сер и безжизнен, но при ближайшем изучении расцветает красками. Он совершенно отличен от привычной реальности, он полон духовной энергии самых разных существ, иногда даже тех, в ком наличие духовной энергии и не заподозришь даже. Еще при первых попытках изучения этого измерения были видны отдельные, обособленные области в нем. Я замечал участки сформированного чьим-то сознанием структурированного пространства. Сейчас я уже понимал больше.

Это место — многомерный лабиринт, в котором души блуждают, пока не достигнут Чистого мира или иного своего последнего пристанища. Если вообще способны его достигнуть. С одной стороны - это ад, джигоку, в котором души мучимы собственными страхами и демонами, которые вытягивают из них «темную» чакру, основанную на негативных эмоциях. С другой стороны - это просто загробный мир, йоми, в котором примирившиеся сами с собой счастливчики просто влачат свое существование, пока не рассеется их чакра. Здесь не происходит суда над грешниками, но здесь нет и рая для праведников, как такового.

Есть, конечно, Чистый мир, Джодо — место воцарившегося ниншу. Место, где чакра и эмоции переплетаются и наступает взаимопонимание. Достигают этого мира души в том состоянии, в котором они при жизни были в максимально возможной гармонии с самими собой, были удовлетворены своим состоянием и рады ему. Поэтому Эдо Тенсей не всегда возвращает мертвецов в пике их прижизненной формы, бывает, что призванный явно стар, например, как это случалось с Хирузеном.

В Чистом мире можно понять всех, там духовная энергия душ переплетается по заповедям ниншу. Но вряд ли его можно назвать раем, так как люди там остаются людьми, даже пройдя очищение от негативного прижизненного наследия. Потому что до конца от него избавиться не удастся, пока оковы этого мира держат душу. Паскудная сторона Эдо Тенсей, кстати, в том еще заключается, что оно вновь возвращает все воспоминания, можно сказать, что запускает маховик кармы по новой.

Любопытно, кстати, как в Чистом мире уживались канонные Обито и Конан или Итачи и все остальные Учиха. Может, они поняли друг друга и простили, а, может, для них Джодо ничуть не лучше желудка Шинигами, в котором заключенные души противников должны провести вечность в сражении друг с другом? Правда, Курама и Минато в Шинигами успели подружиться за несколько лет. Так что, ответа я не знаю. И даже не потому что пока в Джодо нет ни Обито, ни Конан, да еще и история изменилась, так что Итачи и его клан остались целы. Нет, просто я не могу попасть в этот самый Джодо. Да и попасть туда сильно не стремлюсь, если честно, но любопытства ради мог бы заглянуть, конечно, узнать, как там все устроено изнутри. Так как пробыв некоторое время здесь, в этом загробном мире, я пришел к выводу, что каждый более-менее сильный демон способен создать себе свой мир, свое измерение, свой домен. Ту реперную точку, в которой можно закрепиться. Реки крови Оэчиноками, гниющие сады Цуджошин, желудок Шинигами, бездна Джашина. Или Чистый мир Рикудо.

Возможно, это просто мои домыслы, но есть у меня гипотеза, что весь загробный мир создан или частично благоустроен Ооцуцуки. Не понятно с какой целью, не понятно как. Но тот, кто, можно сказать, властвует над всем этим местом, Эмма или Мейфу но О, как-то связан с Риннеганом, а это глаза Ооцуцуки. Конспирология? Возможно. Но за время, проведенное здесь, в голову и не такое придет. Например, то, что Чистый мир создан Рикудо с целью борьбы против Ооцуцуки. Как его мать использовала людей, скармливая их Шинджу, так он собирает их души и чакру здесь. И может использовать ее, призывая души мертвых в мир живых.

Бесконечное Цукиёми Кагуи — загробный мир в мире живых, Джодо Хагоромо — мир живых в загробном мире. Если рассуждать в таком ключе, то это пространство имеет большую стратегическую ценность. Его нужно осваивать. И пусть я далеко не Рикудо Сеннин, но я все-таки Рюджин. У меня есть обязанности перед моими людьми.

Темная тушь ложилась знаками на выведенный контур каменной стелы перед нарисованным храмом. Из-под кисти вырастали строки пяти имен, пяти незыблемых правил, пяти добродетелей, пяти заповедей и пяти истин. Это основные законы Рюджинкё и жизненные правила учения.

— Таков наш договор, — оторвав кисть от полотна, произнес я. — Ваша вера, моя защита. Наша жертва. И путь к спасению.

Капли туши падали на камень, принесенный в этот мир из другого измерения, растекаясь лужей, пока кисть не истаяла так же, как и тушь. И то и другое было создано моей волей и не было материально. Да и сам я не материален. Мое тело лежит здесь, отдельно и даже все еще относительно живо. Труп Хакуджа Сеннина был достаточно велик, чтобы питаться им все это время, поддерживая функции материального организма. С питанием душевным было немного труднее, чтобы закончить картину, потребовалось много духовной энергии, но оно того стоило. Контрастные пейзажи, изящные животные, застывшие воды и облака. Я был не самым лучшим художником, но научился кое-чему, осваивая кеккей генкай Курама.

И сейчас оставался последний шаг.

Усевшись на голый камень, я опустил руки на появившийся передо мной кото. И покосился назад, на таящихся в тенях демонов. Полные серебряных слез глаза Хашихиме, пара кроваво-красных очей Оэчиноками и пятнадцать такого же цвета глаз Шутен-доджи, аморфное тело Умибодзу. Не знаю, что им от меня нужно, но эти создания, вроде, мирные и не причиняли мне вреда. И отгоняли от моего физического тела всяких падальщиков.

— Не знаю, что сейчас произойдет, так что будьте осторожны, — посоветовал я своим зрителям, прежде чем опустить пальцы на струны.

Бамбуковые плектры коснулись шелка струн, рождая в этом безвоздушном пространстве тонкий звук. Энергия в моем нематериальном теле шевельнулась, вплетаясь в мелодию и летя вперед. Она коснулась висящих в воздухе линий. Звон струн пробежал по нарисованным деревьям, превращаясь в шум ветра, шелест листьев и скрип ветвей. Рисунок ожил, наливаясь красками. Розовеющие бутоны слив распустились, и носа коснулся их аромат. Задрожали в воздухе крылья птиц и бабочек. Замершая в грациозном прыжке рыжая лисица взмывает над волнами трав, распугивая насекомых. Издали донесся рокот водопада, медленно плывущие в голубых небесах белые тучи открыли диск солнца, лучи которого упали на ярко-алые тории и терракотовую крышу храма и осветили вспыхнувшие золотом письмена на каменных стелах. Ударили о черепицу капли дождя, в воздухе вспыхнула многоцветная радуга. Воды рек перекатывались на камнях, волны моря бились о скалы, рассыпаясь брызгами и взбивая пену.

Картина оживала, разрастаясь вширь, раздвигая границы. Сок тек по сосудам растений, их клетки наполнялись поддерживающей тургор жидкостью, расправлялись листья и лепестки. Бились сердца лис и птиц, разгоняя кровь по телу, гемолимфа обволакивала органы насекомых.

Разрозненная духовная энергия этого мира перетекала, обретая форму, следуя вложенным в картину законам. Воздух не был воздухом, но имел схожие свойства. Тела не были материальны, но были построены аналогично настоящим, исходя из генетического кода. Эта жизнь была чуть больше, чем иллюзия. Она охватила меня, затянув в себя, позволив ощутить дуновение ветра, влагу и холод дождя, тепло солнечного света, запахи и звуки. Я смог очутиться на мощеной площадке перед храмом. Меж влажных камней брусчатки блестела вода, капли только что прошедшего дождя сверкали в свете солнца и падали с крыш на покрытый мхом щебень. Мне впервые за долгое время удалось вздохнуть полной грудью. Пахло свежей травой, влажной землей, цветущими сливами.

В этот миг я почувствовал себя заново родившимся. Схожие ощущения у меня были, когда я впервые осознал себя в новой жизни, вырвавшись из объятий небытия. Неописуемо прекрасно.

— Рюджин-сама? — донесся до ушей удивленный голос.

— Привет, Касуми, — с улыбкой обернулся я к обретшему объем и цвета изображению мико..

— Так вот каков вы, господин, — с благоговением вымолвила девушка, опускаясь на колени передо мной.

Касуми выглядела моложе, чем была перед смертью. Здесь, как и в Чистом мире, внешний облик в большей степени был отражением внутреннего представления о себе, совмещенным с видением самого смотрящего. Все видимое — не материально. Это образы, смыслы, слова или логосы, построенные на основанном мною фундаменте, общим правилам. Не уверен, каким меня видит Касуми, но не удивительно, что она узнала меня. В этом месте с этим не было сложностей.

— Да, ты погибла раньше, чем я показал себя в Стране Звука, — неловко ответил я ей. — Прости.

— Ох, Рюджин-сама!

— Мама!!! — полный радостного восторга крик заставил Касуми стремительно обернуться.

Девушка тут же оказалась в объятиях здорового парня.

— Сынок! — восторженно воскликнула Касуми. — Ты так вырос! Ты только глянь на себя!

— Мама!..

Пара Ибури обливалась слезами, обнимая друг друга и постепенно растворяясь в этом мире. Они все еще были здесь, я видел их тени, но они словно отгородились своей реальностью, вплетенной в созданную мной. Горы и воды вокруг храма все ширились, притягивая все новые и новые души. Нарисованные мною фигуры ожили и стали тенями, дополняя мою картину красками и элементами. Духовная энергия бурлила, притягивая родственные души - последователи Рюджина, поклоняющиеся Инари, верящие в помощь Тендзё но Шинсена, истинно следующие правилам Карасу но Огами, принимающие наставления Наруками. Все, кто был увлечен моими идеями и искренне отдался им всем своим естеством.

Я же устало опустился на ведущие к храму ступени, прислонившись спиной к алым ториям и наблюдая, как оживает нарисованный мир. Как стекается чакра, как вспыхивают все новые образы людей, чтобы раствориться в этом мире, став его частью и сделав его частью себя. Не уверен, что это место тоже достойно называться раем, но это более достойное пристанище для тех, кто верит в меня и созданное мной учение, чем скитание меж реальностей демонов или пребывание в стерильном Чистом мире. Хотя мой мир, может, и не сильно отличается от Джодо. Но мне он нужен, и мне нужны души людей, их чакра, чтобы выбраться отсюда.

Правда, пока я больше потратил, чем приобрел. Духовной энергии ушло слишком много. Чувствую себя странно. Мысли путаются и как будто в сон клонит, чего уже не было очень давно. К счастью, в созданной мною реальности по моим расчетам мне не должно ничего угрожать, пока она не разрушена. А разрушить ее должно быть не так-то просто.

— Рюджин-сама, — позвал меня женский голос со стороны храма, — мы вас, наконец, нашли.

Оглянувшись назад, я увидел юную девушку. Типичная одежда мико храма Кумотори, каштановые волосы водопадом стекают по спине, длинная челка едва не закрывает глаза, руки сложены в замок, босые ноги, пальцы на них неуклюже поджаты. Черты лица хорошо мне знакомы, но выглядят иначе. Эту девушку я видел часто, но никогда не видел ее такой, как сейчас. Отохиме. Я встретил ее в Стране Рисовых Полей истерзанной и замученной какими-то выродками. Я не видел ее такой, какой она была до этого. В первую очередь не видел ее пронзительно голубых глаз. Я мог примерно восстановить их облик, изучив геном, но все-таки в жизни они были иными. Они были чарующими. Может, поэтому насильники и выкололи их.

Надеюсь, их души сейчас разлагаются где-нибудь в садах Цуджошин.

— Рад встрече… Прости, не знаю твоего имени.

— Вы нарекли меня Отохиме, Рюджин-сама, и ею я останусь, — с поклоном ответила девушка. — Рюджин-сама, наконец, вы нашлись! Рюджин-сама, уже десять лет там искали вас. А здесь и того дольше…

Отохиме шмыгнула носом и со счастливой улыбкой посмотрела на меня. По щекам ее текли слезы, но глаза лучились счастьем.

— Искали десять лет? — не понял я. — Подожди-ка… Ты жива? Да… Точно! Ты ведь жива!!! Ох…

Я попытался подскочить на радостях, но внезапная накатившая усталость заставила не торопиться. Мысли путаются немного, но понятно главное. Отохиме жива. Да, ее тело — это проводник моей воли, ее сознание в нем почти не присутствует, но сама Отохиме не мертва. Точнее, она ни жива и ни мертва. Ее состояние пограничное. Она мой медиум! Она была им в том мире и остается им в этом!

Я устало рассмеялся, прислонившись затылком к теплому дереву торий.

— Хватит лить слезы, Отохиме, — попросил я и пригласил, указав ладонью на ступень возле себя. — Подойди, садись.

— Да, господин, — судорожно вздохнув и борясь со слезами, ответила девушка, повиновавшись и подойдя ко мне.

Отохиме осторожно присела на лестничную ступень, подобрав ноги в алых хакама под себя и с волнением поглядывая то по сторонам, то на меня. К ней тут же прибежала рыжая молния и потерлась пушистым теплым боком о босые ноги. Лисица доверительно заглянула в глаза девушке и осторожно опустила перед ней на камень лестницы спелый яркий мандарин, принесенный в пасти неизвестно откуда. Мандаринов я на картине не рисовал. Этот мир изменяется слишком быстро. Наверняка мандарины — это прихоть Отохиме.

— Спасибо, — ласково почесав довольно заурчавшую лисицу за ухом, девушка приняла ее дар и посмотрела на меня покрасневшими от слез, но полными детского обожания и восторга глазами. — Это прекрасное место, Рюджин-сама. Здесь мне не хватало подобного.

— В Чистом мире не так?

— Там иначе… — не глядя очищая мандарин, уклончиво ответила Отохиме. — И не все, кто следует Рюджинкё, могут оказаться там, потому что мы ждали вас.

Я озадаченно поджал губы. Загробный мир оказался более сложным, чем мне казалось ранее. Но в целом это ожидаемо. Неразрешенное бремя на душе может мешать попасть в Чистый мир. Это и мне мешало. Похоже, для посещения Джодо нужно соответствовать каким-то стандартам, так же как и для попадания в пределы только созданного мною измерения.

— Но, наверное, вам сейчас интереснее то, что происходит в мире живых, а не здесь, — задорно сверкнув глазами, с улыбкой обернулась ко мне Отохиме и протянула мне мандаринную дольку на узкой ладошке. — Там мир сильно изменился. А у вас родилась еще одна дочь.

— Чудно, — приняв угощение, ответил я. — Надеюсь, Кушина не назвала ее Наруко? Это было бы глупо.

— Нет… То есть вы же нисколько не удивлены!!! — обиженно надулась Отохиме. — Вы знали?! Но ведь вы пропали раньше, чем Микото это сказала!

— О, так мне об этом еще и Микото сообщила, — я смущенно потер переносицу, избегая пытливого взгляда своей каннуши. — Должно быть, это был очень неловкий момент.

— О, это уж точно...

— Я знал, что у Кушины должен родиться ребенок, — вздохнув, ответил я Отохиме. — И после того, что между нами произошло да с моей-то удачей… Это было только делом времени. Делом десяти месяцев, пока родится наше дитя. Хотя, после Саске, я уж думал, что это тоже будет сын.

— Нет. Девочка. Ее зовут Тацуко, — прикрыв рот ладонью и прыснув со смеха, ответила девушка. — Это же дочь дракона. А еще вы создали Унию Дракона, Рюджин-сама. Вы следуете своему плану, хотя в клонах части вашей души без поддержки духовной энергии ослабли и встретились со многими трудностями.

— Представляю.

— Да. И Кушина недовольна, что в итоге чуть ли не последней узнала, что ваше ядро души пропало. И ждет момента, чтобы объяснить вам, что любящая Узумаки — это не только большое счастье, но и большая ответственность.

— А что мешает ей все высказать мне сейчас?

— Мне кажется, она не полностью ассоциирует клонов с вами.

— Пф! Как была ребенком, так и осталась. Нужно было обучить ее призыву Кацую, тогда к каждому ее клону Кушина бы тоже относилась как к личности и раздала всем имена. Ох уж эта девчонка.

Десять лет… Сложно поверить, что минуло уже столько лет. Хорошо, что у меня были клоны и мне удалось продолжить свое дело в том мире. Иначе много времени и жизней просто были бы пожертвованы напрасно. За это время Итачи уже вырос. Да и Саске с Тацуко подросли. Сара стала совсем уж взрослой. Паршиво только, что мирные деньки, похоже, подходят к концу. Тишина в Амегакуре слишком подозрительна. По-моему, Ханзо еще должен быть жив, но гарантий этому нет никаких. Если Саламандра погиб раньше, чем это было в каноне, то события в целом могут ускориться.

Вообще, создание Унии и смена власти в Пустыне тоже могут серьезно скорректировать планы Нагато-Обито-Мадары-Зецу. Вот же матрешка злыдней и манипуляторов, ёжкин кот! Кагуя манипулирует Зецу, Зецу — Мадарой, Мадара — Обито, Обито — Нагато, а тот прикрывается Яхико. Но дело свое делают. Целью создания Акацуки из нукенинов был заработок денег и демпинг на рынке услуг шиноби, выбивая с него конкурентов и заставляя их постепенно угасать без вкусных заказов. Меньше заказов — меньше денег — меньше шиноби. Простая формула, которая была доказана самими какурезато, когда мелкие деревни были вынуждены менять деятельность. Рококу лишь одно из многих селений шиноби, которое было демилитаризовано. В то же время большие войны заметно снизили численность ниндзя в больших деревнях. Ветераны войн уходят, новое поколение молодо и неопытно, заданий для них мало. Так в Акацуки предполагали расчищать себе поле для сбора биджу. Однако сейчас Уния показывает укрепление и рост численности шиноби, экономическая система там поменялась, и старые планы Акацуки теряют актуальность.

Сейчас у Нагато меньше смысла выжидать. И он мог иметь поддержку Амегакуре изначально, что облегчало бы финансовые проблемы на старте Акацуки. Да, сбор биджу может начаться в ближайшее время, в этом я не ошибся. Скорее всего, начнется он с Ивы. Там отношение к джинчурики неровное, многие в Камне будут даже рады избавиться от биджу. Так же было в Водопаде. Показное возмущение, несколько незначительных конфликтов, но на этом инцидент с кражей Чомея для Такигакуре был исчерпан, и сейчас их лидер спокойно учится в Конохе. Но теперь у меня только официально два биджу, Курама и Чомей. Это делает Унию целью для Акацуки. Что еще хуже, этой целью является Кушина. Я, конечно, только что создал милое местечко для посмертного бытия, но моему Алому Лотосу пока рано здесь обживаться, как мне кажется.

— Ты можешь вернуться в свое тело? — спросил я у Отохиме, выслушав краткий пересказ произошедших за время моего отсутствия событий.

— Нет, — покачала головой она, гладя уснувшего на коленях лисенка. — Мое место здесь, в этом мире. Я скитаюсь здесь… очень давно. Я вижу, что происходит там. Но я там могу видеть себя здесь только во снах и даже это забываю.

— Значит, вернуться через тебя в тот мир не получится? И даже связаться с ним тоже?

Отохиме неуверенно покачала головой, тут же с надеждой заметив:

— Кайбье-сан не останавливает поиски вас. Может, сейчас, с появлением этого места, они будут идти быстрее.

— И, может, я смогу передать через тебя на ту сторону духовную энергию для себя. Но для начала стоит ее восстановить.

Задумчиво глядя, как над головой купается в облаках длинное змееобразное тело Оэчиноками, я размышлял, как бы скорее теперь восстановиться. Создание этого измерения явно не было напрасным, одно появление здесь Отохиме искупает все усилия. Но теперь мне нужно как-то поскорее восполнить утраченное. Духовная энергия тоже не берется из ниоткуда. Наверное, придется пойти поохотиться на местных тварей.

— Эй! — возмущенный крик, раздавшийся совсем рядом, заставил меня отвлечься от размышлений. — Это мое саке!

Испуганно подпрыгнувший на коленях Отохиме лисенок стрелой умчался в кусты глициний, а сама девушка, гневно потрясая кулаком, вскочила на ноги и умчалась в сторону хозяйственных построек храма, стоящих в стороне от зала молящихся. Удивленно проследив взглядом за направлением Отохиме, я, к своему удивлению, заметил, что ее целью является краснокожий, рогатый здоровяк в два человеческих роста. Шутен-доджи сильно напоминал доки по внешнему виду и обычно выглядел грозным созданием, но сейчас валялся безвольной тушей в окружении многочисленных черепков из-под горшков с ритуальным саке. На широкой морде расплылось выражение безмерного удовольствия, которое, впрочем, было быстро сметено испугом, когда до демона добралась Отохиме. Гигант был в моем измерении, на чужой территории. И пинки хрупкой девичьей ножки причиняли ему заметный дискомфорт, заставляя трусливо сжиматься.

Картина сюрреалистическая, но в следующий миг я уже и думать о ней забыл, потому что помимо избиваемого разгневанной Отохиме Шутен-доджи и плавающего в небесах Оэчиноками в мое измерение были захвачены и другие ками Узумаки.

— Отец… — прозвучавшее слово было произнесено с явно слышимым трудом, звуки давались произнесшему их через заметное усилие. — Папа…

Испуганно дернувшись, я обернулся на звук, боясь встретить в этом мире Сару, но взгляд мой уперся в зеркально блестящие серебром глаза, с уголков которых ртутью скатывались слезы.

— Хашихиме? — удивленно поглядел я на демона.

Она как будто изменилась. Все демоны, попав в мою иллюзию, едва заметно преобразились, став более живыми под влиянием вложенных в основу измерения законов, но Хашихиме изменилась сильнее прочих. Ее лицо, бывшее бледной, внушающей отвращение маской, словно разгладилось, приблизившись к человеческим чертам, одежда стала более опрятной, да и черные волосы тоже. Но, главное, она говорила! Только слова ее были совсем неожиданными для меня.

— Отец… Папа… — ртутные слезы катились по бледным щекам бесконечным потоком, худые пальцы рук заметно дрожали.

Хашихиме неловко топталась на месте, словно не в силах приблизиться ко мне, только бессвязно повторяя одни и те же слова. Я человек спокойный и привыкший сам наводить на людей ужас, но эта картина мнущегося в нерешительности демона, бесконечно льющего слезы, смотрящего на меня и постоянно произносящего слово «отец» в разных его формах, вызвала невольный холодок в груди.

— Хашихиме, ты…

Я не успел договорить, как ками Узумаки закрыла лицо руками. Бессвязное бормотание оборвалось, сменившись стонами и плачем. Ее слезы потекли по рукам ртутными ручейками. Похоже, так я немногого добьюсь. Хорошо, попробуем иной подход. Тяжело опираясь на тории, я поднялся на ноги. Это, конечно, бред, но все же что там Исшики говорил...

— Хорошо, — сглотнув, я развел руки в стороны. — Если ты так хочешь, то… Дай обнять тебя отцу, Хикава.

Всхлипы оборвались. Робко опустив руки, Хашихиме посмотрела на меня серебряными глазами. В них было еще сложнее прочитать истинные чувства, чем в бельмах Бьякугана, но, кажется, я угадал. Первый шаг ей дался тяжело. Он был неуверенным и робким. Но, сделав его, Хашихиме уже не могла остановиться, и вскоре я оказался в крепких объятиях холодных рук. Я неловко обнял ками за подрагивающую от плача талию. Ее поведение удивляло. Шокировало, я бы даже сказал. Ртутные слезы тут же пропитывали мое кимоно, но это были уже совсем иные слезы, вызванные не печалью, а радостью. Так же недавно рыдала Касуми, встретившись со своим сыном, так лила слезы Отохиме, встретившая меня.

— Создавая это место, я хотел отгородить уголок для своих последователей, где они могли бы ждать освобождения от оков мира в радости и спокойствии, — пробормотал я, гладя… Нет, не Хашихиме. Гладя Хикаву по дрожащей спине, — но все здесь только и делают, что рыдают. Вечно у меня все не как у людей. Вместо садов блаженства — сад слез какой-то. Тише, Хикава, тише. И прости своего глупого отца.

Странная ситуация. Странная особенно тем, что я как будто в чем-то виноват перед Хикавой, но вообще-то именно она, если верить легендам и словам Исшики, убила своего отца. А меня она именно за него и принимает. Как-то это все меня настораживает. Но интересно еще и другое. Хикава считает меня отцом. Вероятно, я приобрел чакру… Некоторые свойства чакры ее отца. Скорее всего, собранные мною геномы вместе с моей духовной энергией сформировали похожую чакру. Реинкарнация, как у Ашуры и Индры. Я сформировал кон, генетичесую и духовную основу для производства чакры с параметрами, как у некоего древнего Ооцуцуки или кого-то еще, мой эмоциональный фон и физическое тело формируют похожую энергию, которая, в свою очередь, создает схожую чакру, что заставляет Исшики и Хикаву видеть во мне того самого Ооцуцуки.

Я не мог объяснить причину странного поведения Хашихиме и Исшики как-то еще, не скатываясь в совсем уж бредовые предположения. Иначе головоломка не складывается. Потому что даже если в позапрошлой жизни я и в самом деле был отцом Хикавы, то это должно было остаться в прошлом. Окончательно и бесповоротно.

Проклятье! Я не знаю, кто был отцом Хикавы, но Исшики говорил, что ее матерью была Кагуя… А братья - Хагоромо и Хамура. Он назвал нас семьей. Ох, ёлки-палки. Иначе и не скажешь.

И именно в этот момент, словно мне мало было потрясений, в сознание влился огромный поток информации, ударивший по и без того уставшему разуму. Я едва не пошатнулся, только руки Хикавы удержали меня на ногах. Сонм образов, мыслей и чувств влился в память, заваливая лавиной. И вместе с информацией в меня вливались крохи чакры. Специфичной, одновременно моей и чужой — чакры, которая производилась мною в клоне Охеми. Один из моих клонов только что погиб. Я невольно сжал руки в кулаки, сминая одежду Хашихиме, и сглотнул, переваривая накатившую на меня волну чувств.

— Ты понимаешь, как много сил вложено мико в это саке? Это многодневный труд, это отдача всего себя, каждое зернышко риса пережевано юными девами, годы выдержки! Это жертвенный напиток! — строгий голос Отохиме продолжал отчитывать виновато склонившего голову Шутен-доджи.

В небесах перекатывался довольный, напоминающий перекаты далекого грома рык Оэчиноками. Тихо плакала у меня на груди Хикава, повторяя одни и те же слова. В море на волнах плескалось бесформенное тело Умибодзу. Появлялись все новые души и образы людей, притягиваемые моим измерением. И несколько лет жизни в один момент обрушились на меня, окончательно выбивая из колеи и приводя в полнейшее смятение.

Десять лет живя размеренной жизнью, не замечая даже хода времени, я, кажется, совсем отвык от такой активности. Голова ломится от событий, с которыми нужно теперь разбираться.

— Тише, Хикава, я никуда не ухожу, — еще раз негромко попросил я прижавшуюся ко мне ками Узумаки, — давай попробуем поговорить.

Глава 8. Семейные посиделки

27 октября 59 года от начала Эпохи Какурезато

Сложив все шесть рук за спиной, я с легкой улыбкой рассматривал растянувшуюся на всю стену длинного коридора королевского дворца Роурана роспись. Недостаточно хорошо разбираюсь в техниках настенной живописи, поэтому не знаю, фреска это или еще что-то, но неважно. Главное было в содержании. Хотя не скажу, что оно было каким-то захватывающим дух. Техника простая, стиль слишком специфичный, мотив в целом знаком. Уточню. Знаком мне, однако забыт многими жителями этого мира.

Росписи были срезаны со стен руин в землях за Корьюзаном и перенесены по частям в Роуран, где и реставрированы. Долгое время краски от ветра, солнца и воды были защищены древним камнем стен, но землетрясение обрушило старые постройки и обнажило написанные в древности картины, отчего те теперь были местами подпорчены, но все же оставались узнаваемыми.

На панно были последовательно отображены несколько разных событий, соединенные одним мотивом — деревом. Гигантским деревом, которое изображалось возвышающимся над многочисленными зелеными горами. Ровный ствол, раскидистая крона и лишь один плод, напоминающий раскрывшийся спелый каштан. У корней дерева изображены мелкие человеческие фигурки с направленными друг на друга копьями — две противоборствующие армии, надо полагать. Следующая композиция показывала этот самый плод уже в большем масштабе и рядом с ним фигуру женщины, размером с сам плод. Детализация рисунка невелика, поэтому узнать ее было бы сложно, если бы не два четко угадывающихся рога на голове.

Поглощение плода, преображение Кагуи и многочисленные поклоняющиеся ей люди, она же с младенцем на руках — все это отображено на фоне дерева в следующих частях рисунка. А вот дальше дерево пропадает, и появляется странное одноглазое существо, напоминающее, скорее, один стержневой корень с десятью ответвлениями, словно перевернутое растение. И против него сражается человек в плаще с десятью томоэ на спине и с посохом в руках — появление Джуби и сражение с ним Хагоромо. Не все подробности давно минувших лет запечатлены в деталях, но зато нагляднее, чем лаконичный пересказ событий от Хагоромо на плите в святилище Нака. И, для того чтобы рассмотреть эти картины, не нужно иметь додзюцу.

Не уверен, кто и когда создал этот ценный исторический артефакт. Сальма говорит, что те руины, в которых он был обнаружен, некогда были одним из городов старой империи, который должен был прийти в запустение около восьмисот-девятисот лет назад. Значит, не исключено, что художник лично был свидетелем многих изображенных им событий или был знаком с теми, кто наблюдал за возвышением и падением Кагуи.

— Вижу, ты доволен подарком, — удовлетворенная моей реакцией на картину, произнесла Сальма.

— Приятно видеть еще одно подтверждение не только предреченным собою событиям, но и тому, что казалось давно забытым. Раз несколько несвязанных источников указывают на одни и те же факты, значит, они и в самом деле имели место, а моя память о них не ложна.

— Память? Хочешь сказать, что знаешь, что здесь изображено? — полюбопытствовала королева. — Мои люди случайно нашли древнюю диковинку, и я решила подарить тебе ее на день рождения, просто потому что знала твою любовь к подобному. Но не ожидала, что настолько угадаю с подарком.

— Спасибо, — кивнув, ответил я королеве. — Да, картины выглядят знакомо. Это события тысячелетней примерно давности. Знаешь легенду об Усаги но Мегами?

— Гм… — Сальма мило нахмурилась, пытаясь вспомнить не самые распространенные даже на востоке, не то что на западе, легенды. — Кажется, в Летописи минувших лет что-то было о Заячьей богине...

— Ее звали Кагуя, — пальцем указал я на изображенную на картине фигуру женщины, окруженную исходящими от ее лучами, символизирующими то ли силу, то ли Муген Цукиёми. — Считалось, что она - прародительница всякой чакры на земле. Съев плод с Божественного древа, она обрела несравненное могущество и остановила войны на земле. У нее родился сын, — мой палец скользнул к следующему изображению, на котором были запечатлены мать и младенец, — Рикудо Сеннин. Сама Кагуя погибла, когда Божественное древо пожелало вернуть чакру себе и превратилось в десятихвостого монстра, но Рикудо его остановил.

— Да, у нас эти сказки отличались, но звучит знакомо.

— Чем отличались? — полюбопытствовал я.

— Чакра. Ее прародительницей она быть не могла, потому что Рюмьяку - основа мира, драконьи жилы были до появления Усаги но Мегами.

— Не исключаю, что так и есть, — не стал отрицать я. — Легенда слишком уж полна неточностей. Например, у Кагуи было как минимум два сына. А Узумаки приписывают ей наличие еще и дочери, а то и не одной. Любопытно, что и сам Хагоромо в оставленных им лично записях не упоминает ни сестру, ни даже своего брата-близнеца. Так что сведения о делах былых слишком обрывчаты и искажены.

Думается мне, что в ту пору многим казалось бессмысленным вести хронику. Ниншу Рикудо было в расцвете, знание распространялось без преград. Наверное, многие непосредственно знавшие Хагоромо жили в ожидании скорого счастливого царства всеобщего блаженства. Но их Мессия ушел, а его сыновья и последующие потомки утонули в пучине братоубийственной войны. Диво, что вообще хоть какие-то легенды сохранились. И то в немалой степени оттого, что сам Рикудо решил оставить завещание потомкам. Впрочем, и оно насколько монументальное и нерушимое, настолько же сложно читаемое.

— Может, легенды и не точны, но кое в чем можно не сомневаться, — Сальма подошла ближе к картине, к ее части, повествующей о событиях, предшествующих появлению Кагуи. — Есть у людей чакра или ее нет, но воевать они не перестанут никогда.

Я тоже посмотрел на изображение двух противоборствующих армий и пожал плечами.

— Странно ожидать иного. Жизнь — это эволюция, а эволюция — вечная борьба. Отбору подвержена не только биологическая часть живых существ, но и социальная. Поэтому пока мир жив, настоящего мира в нем не будет никогда.

— Но мы попробуем его создать? — обернулась ко мне Сальма. — Ты обещал мне.

Я с интересом посмотрел в глаза требовательно глядящей на меня королеве.

— Сейчас ты напоминаешь Кагую, — попытался уклониться я от ответа, — которая считала землю своими угодьями и пожелала запретить в них всякое кровопролитие.

— Мир, скованный железом, кровью и любовью. Ты обещал, — настойчиво повторила Сальма.

— Сковать народ законом и железом оружия, за ним стоящим, можно. Связать врагов узами крови и породнить их тоже, хоть для этого уже требуется моральное усилие. Но с любовью сложнее. У Рикудо это не получилось, — я вновь пожал плечами и улыбнулся. — Я пока пытаюсь.

— Пытаешься, начав еще одну войну?

— Война идет давно, пусть и без открытых сражений, — вздохнув, покачал я головой. — И вообще-то ничего я не начинал — это на мою Унию напали.

— Конечно, охотно верю. И я понимаю мотивы, побудившие тебя спровоцировать Страну Пламени, но мог бы попытаться ослабить ее, если это нужно было, стравив с бесполезными шиноби Юмегакуре, например.

— Сальма…

— Что? Хочешь сказать, что я слишком жестока и цинична? — с ироничной улыбкой спросила королева. — Да, так и есть. Я всего лишь королева, а не ками. Жизни людей из других стран для меня имеют меньшее значение, чем мои подданные, которых ты пытаешься теперь втянуть в эту войну.

— И с таким подходом ты просишь меня подарить тебе мир? — рассмеялся я.

— Именно потому что ты никогда не последуешь таким моим советам, я и верю, что у тебя это получится, — улыбнулась в ответ Сальма. — Кстати, в последнее время ты стал веселее. Дело же не только в дне рождения. Что-то произошло?

— Возможно… — ответил я, не став вдаваться в подробности, потому что заметил приближающегося слугу, который скоро сообщил:

— Ваше величество, Казекаге прибыл в Роуран.

— Хорошо, Майкеру, — кивнув, отозвалась Сальма, сказав уже мне: — Ну, пойдем встретимся с зятьком Орочимару Рюсея.

— Да, точно… Зятек, — следуя за Сальмой, я вспомнил об одной раздражающей мелочи и активировал Бьякуган. — А где Ее высочество? А, вот она. Отлично.

— Что моя дочь опять сделала не так? — коварно усмехнувшись, спросила Сальма.

— О, Сара самый чудесный ребенок на свете, единственное, что меня смущает — это ее вкус.

— Гм. А мне кажется, что у нее замечательный вкус.

— Не исключаю. Во всем, кроме мужчин.

— Ох. Это у нее наследственное.

Я скептически посмотрел на Сальму. Она в ответ с нескрываемой иронией на меня. Мне оставалось только обреченно вздохнуть. Да, на мой взгляд, Сара поступила очень глупо. Но сделанного не вернешь. Раз ей так хочется, то пусть так и будет.

— Знаешь, выбор будущего принца-консорта - дело не легкое, — решила развить тему Сальма, глядя вдаль сквозь окна дворцовой башни. — Рюмьяку — большой соблазн для многих. Слишком большой. Он может помутить разум самым честным людям. Нужно быть осторожной. И нужно оставаться меркантильной — брак должен принести пользу государству. Редко удается найти мужа, который не соблазнится доступной чакрой, чтобы брак с ним пошел на пользу всей стране. И чтобы супруги любили друг друга. Не многим так везет. Я не самая везучая королева, но моей дочери удача улыбнулась — это замечательно.

— Не самая везучая королева? — возмутился я. — Во-первых, это ранит мою нежную душу. Во-вторых, ты первая королева, ставшая бабушкой, за всю историю Роурана.

— Ох, какой ценой мне это далось, — сокрушенно воздела руки к небесам Сальма. — Мой возлюбленный муж погиб.

— Это были временные трудности.

— Он полнейший остолоп!

— Благодаря которому ты выглядишь на пару десятков лет моложе своего возраста.

— Ох, он еще и бестактная скотина, позволяющая себе иметь нескольких жен на стороне.

— Подарившая тебе Сунагакуре скотина.

— У него завышенная самооценка, — нахмурилась королева.

— Ками это позволительно.

— У него чрезмерно завышенная самооценка, — неодобрительно цокнула языком Сальма, — для того, кто не может даже притащить сюда свое тело.

— Как будто тебя это сильно заботит.

— Пф!

На этом спор угас, Сальма замолкла, загадочно улыбаясь и глядя на пейзажи за окном. Там, за частоколом башен, открывался вид на жиденький лесок. Он не шел ни в какое сравнение с густыми чащами Страны Огня, в которых по ветвям вековых деревьев шиноби могли скакать пуще обезьян. Нет, здесь деревца тоньше, зачастую усыпаны колючками. Хотя среди них встречались и более внушительные растения, чьи стволы напоминали бочки. Пустыня с минимальным уровнем осадков была не самым благоприятным местом обитания для деревьев. Чтобы вырастить их здесь, пришлось редактировать геном. В итоге получились некие подобия янтака, саксаула да баобаба. Но королеве, любимой комнатой которой во дворце всегда была оранжерея, такой пейзаж нравился куда больше песчаных дюн, зачастую одаривающих город пылевыми бурями.

Думаю, за один только этот лес она готова простить мне многое. И уж тем более простит отсутствие оригинального тела. В этом мире распространена вера в реинкарнации, колесо сансары и все такое прочее, присущее восточным традициям. О нем, о перерождении, бытуют разные представления. Есть теория о нечестивости физического тела и необходимости его умерщвления и истязания ради духовного освобождения. Зачастую тело рассматривалось временным вместилищем, в котором нужно было хорошо себя вести, чтобы попасть в Чистый мир для блаженного в нем существования перед новым рождением. Но так или иначе, здесь физической оболочке придавали меньшее значение, чем в привычной мне культуре, в которой доминировало представление о вечной жизни именно в своем теле. Это впитывается с молоком матери и языком отца. Поэтому для местных в большинстве случаев физическая оболочка не более, чем временный скафандр, которому придается значительно меньшее внимание, чем душе.

Семейный культ Сальмы не исключение, поэтому она легко приняла меня в другом облике. Зато исключением из прочих культов и учений в некотором роде стало порожденное мною Рюджинкё, как ни странно. В нем постулируется вечная жизнь пусть и не в своем материальном воплощении, но душа связывается с обликом, и конечной целью в посмертии является не перерождение, не растворение в ничто, а продолжение жизни в стремлении к духовному совершенству с сохранением индивидуальности. В общем, это на пальцах объяснить сложно, но итогом стало то, что Кушина не до конца воспринимает клонов как меня, хотя это я и есть, просто в других «скафандрах».

В общем, сложно все это. Нужно Кушину отправить в Роуран на лето, чтобы Сальма ей мозги промыла. Хотя… Как бы обратного не произошло. От Кушины можно всякого ожидать.

— Ох, матушка! Опять ты задерживаешься!

Эти слова Сара произнесла вместо приветствия сразу, как только мы с Сальмой вошли в один из залов дворцовой башни, где предполагалось встретить Казекаге.

— Уж кто бы говорил, дочь, — неодобрительно ответила Сальма. — Вы должны были вернуться еще вчера.

— Погода задержала на побережье, — придерживая катану рукой, Сара поднялась с кресла, чтобы поприветствовать мать.

Выросшая в окружении самураев девушка предпочитала в своей одежде восточный стиль, что в последние годы для Роурана было уже не дикостью. С устранением политических преград на пути из Звука в Роуран связи двух краев континента укреплялись. Страна Песка непосредственно граничила с Унией Дракона, став фактически самой крупной страной во всей известной Ойкумене. Большие территории, пусть и слабо населенные и по большей части безжизненные, требовали связей и сообщения. Без связи и дорог империя существовать не может, поэтому что в Унии Дракона, что в Стране Песка вкладывались значительные ресурсы в инфраструктуру. Трансконтинентальная магистраль еще не закончена, да и рек, которые могли бы быть транспортными артериями, в пустыне нет, но и обычные дороги позволяют начать смешение разных культур.

Персикового цвета, украшенное цветами и журавлями кимоно приятно сочеталось с алыми волосами Сары, но когда дочь обнимала в приветствии мать, облаченную в более традиционную для Роурана одежду, это выглядело немного странно. Отстранившись от Сальмы, Сара вопросительно посмотрела на меня. В ответ на ее взгляд я просто развел руки в стороны, позволив дочери обнять и меня. Широко улыбнувшись, Сара этой возможностью и воспользовалась.

— С днем рождения, папа!

— Спасибо, но оставлять свою дочь на попечение бабушки и дедушки в качестве подарка на день рождение очень малодушно, — похлопав девушку по спине, ворчливо заметил я.

— От тебя слышать подобное особенно смешно, отец, — обиженно ткнула меня кулаком в бок Сара.

— Даже Рикудо Сеннин покидал жену с малолетними сыновьями, дабы получить откровение и сформировать ниншу, — важно подняв палец, наставительно произнес я.

— Ты совершенно бессовестный человек, — обличающе заявила Сара, не разрывая объятий заглянув мне в глаза.

— И ты целиком и полностью кровь от крови и плоть от плоти моей, — постучав пальцем по лбу тут же нахмурившейся Саре, ответил я и обратил свой взор на еще одну личность, присутствующую с нами в комнате.

Эта самая личность усиленно делала вид, что ее тут и рядом не стояло, отчаянно стараясь прикинуться ветошью. Но, встретившись с моим взглядом, была вынуждена нарочито тяжко вздохнуть и поклониться.

— Приветствую матушку и батюшку.

При приветствии зять использовал крайне своеобразные формы обращения, чем старался показать свое почтение. Я даже не уверен, как это можно перевести, потому что если моя приемная дочь называла меня очичиуэ-сама, что можно интерпретировать как «великий господин и отец мой», то зять обращался к Сальме ота-сама, а ко мне — омо-сама. Форма обращения архаичная и считающаяся возвышенной даже среди дайме. Простыми словами, зять пытался выглядеть крайне прилежным и достойным мужем нашей дочери.

Только меня его смиренно склоненная голова и почтительное отношение нисколько не сбивали с толку. Несмотря на то, что перед моими глазами предстает юноша, предельно милого облика и на вид едва достигший отрочества, но за невинным лицом в обрамлении песочного цвета волос с черными линиями печатей скрывалось существо куда более интересное, чем просто человек. И черные глаза с золотистой радужкой и крестообразным зрачком только подчеркивали этот факт.

— Шукаку, — пробормотал я, сокрушенно покачав головой.

— Ну, что опять? — мгновенно набычился биджу, быстро забыв о почтительности.

— Я тебе не для того тело давал, мелкий ты паразит, чтобы ты мою дочь развращал, — вздохнув, посетовал я.

— Ох, не обращай внимание на этого ворчливого старика, дорогой мой, — коварно улыбаясь, попросила Сальма Шукаку, одобрительно похлопав того по плечу. — А ты, милый мой, не начинай снова свою старую песню.

— Некоторые раны сложно забыть, — хмыкнув, заметил я, — особенно, если нанесены они тем, от кого совсем не ожидаешь подвоха.

Шукаку в ответ только сложил руки на груди, высокомерно фыркнув.

Да, моим зятем и мужем Сары стал Однохвостый биджу, Шукаку. Как бы это ни было неожиданно для меня самого. Я создавал его тело таким, чтобы оно минимально влияло на разум плотскими страстями. Успокоенный вполне умеренным поведением Чомея, я ожидал подобного же от Шукаку, но тот оказался более склонным к очеловечиванию.

За прошедшие девять лет внешне биджу не поменялся. Для того и не было предпосылок, его тело не склонно к старению и даже взрослению. Его состояние можно назвать неотенией. Правда, я не учел, что при этом все половые функции в целом в организме были рабочими. Так что, когда потребовалось перевести биджу в Роуран для ряда отдаленных от города операций, и Шукаку в процессе познакомился с Сарой, то знакомство в итоге вылилось в появление потомства.

Внучка, милая девочка, по возрасту чуть младше Саске и Тацуко, не унаследовала внешности ни одного из своих родителей, больше напоминая Сальму, но несомненно была дочерью Сары, а та понесла ее именно от Шукаку. Инцидент, прямо скажем, не рядовой. Биологически Рейра, если произносить имя на местный манер, или Лейла, если использовать принятую в королевской семье Роурана фонетику, была совершенно стопроцентным человеком, что неудивительно — генетически оба родителя были людьми. Но чакра имеет свойство иногда преподносить сюрпризы. Однажды из-за силы Рюмьяку и вопреки моему желанию была рождена сама Сара. Что могло получиться от женщины, связанной с Рюмьяку, и мужчины, являющимся сосудом для биджу — вопрос интересный. Пока, по наблюдениям, отклонений не замечено, но ожидать стоит всякого.

Стоит еще и потому, что тело биджу было спроектировано со своими особенностями: с неотенией, с отредактированным гормональным фоном и психически предельно непробиваемое. И опять же, пока моя внучка растет обычной девочкой, но что будет дальше? Но если оставить эти переживания в стороне, то тело биджу мало подвержено плотским страстям, но любовь — это чувство более сложное. Если чувства биджу к Саре вообще можно назвать любовью. Мне было сложно дать им точную оценку, но Шукаку нравилась Сара, а Саре нравился Шукаку. Она любила его, что вызывало у меня уже родительскую печаль. Моя дочь соблазнилась мальчишкой!

Каков же разврат и позор! Хотя не мне ее судить, конечно. Это печалит еще сильней.

Истинная природа Шукаку была известна Саре и Сальме. И обе они не были против нее. Как королева уже сказала, биджу был идеальным кандидатом для принцессы Роурана. Шукаку точно не соблазнит мощь Рюмьяку — он сам по себе источник чакры. И он был выгодной партией, потому что считался важной шишкой в Рюджинкё. Это было полезно для формальной модернизации династийного культа королевского дома Роурана, предметом почитания которого был обожествляемый предок. Теперь, при кровных узах с Шукаку и со мной, как Рюджином, династийный культ мог обрести новую форму. И сподвигнуть население охотнее приобщаться к Рюджинкё, снизив градус неодобрения новым пришедшим с востока учением.

Одни сплошные плюсы от данной партии, но… Шукаку в качестве зятя? О-хо-хо… Его же теперь Шинджу точно не скормишь.

— Будь осторожен и приглядывай за Яшимой, Шукаку, — снова покачав головой, попросил я биджу, садясь в одно из кресел.

Встреча с Казекаге планировалась с целью обсуждения возможной помощи Сунагакуре Конохе в затянувшейся войне двух Листов, поэтому мое присутствие, как представителя Унии Дракона, не должно было удивить Тенрая.

— Чего за ним смотреть-то? — ворчливо поинтересовался биджу, уже автоматически протянув ладонь, в которую тут же опустилась рука Сары.

Влюбленная парочка сидела рядом друг с другом, что позволяло поддерживать физический контакт.

— Я предупреждал вас, что скоро начнется охота, — напомнил я Ичиби. — За все три месяца войны я не смог нанять Акацуки для сражения с Кинохой, хотя суммы были озвучены немалые. И против меня Като их тоже не выставил. Это необычно. Как правило, Акацуки от таких жирных заказов не отказывается. Все деревни, кроме Кумо, так или иначе пользовались их услугами, оставляя заказы и всегда получая качественное исполнение за умеренную плату. Но сейчас они заказ не приняли. Вообще, после убийства Мизукаге они больше не показывались. Значит, у них появились иные задачи.

— Мизукаге же был джинчурики, — вспомнила Сара, непонимающе посмотрев на меня и на мужа. — Убив его, Акацуки не поймали Исобу?

— Мизукаге погиб не непосредственно от их рук, — не вдаваясь в подробности, ответил я. — В тот момент они не были готовы к изъятию биджу. Теперь им придется дождаться, пока Треххвостый воплотится вновь.

— Исобу приноровился это делать быстро, — почесал затылок Шукаку. — Паршиво. Может, ему не торопиться?

— Возродиться ему стоит и сразу же сообщить свое местоположение тоже, чтобы попытаться организовать защиту, — ответил я биджу. — Ты можешь сказать, где сейчас Кокуо или Сон Гоку?

— Нужно спросить, они в перемещении не самостоятельны сейчас, так что не всегда могут сориентироваться… — неуверенно ответил Ичиби. — Где-то на севере — это точно. Но ты и так в курсе.

— Страна Земли не особо бережет своих джинчурики, — нахмурившись, заметил я. — Они даже в Иве годами не появляются, больше напоминая отшельника и наемника, поэтому могут быть и не в своей стране. И именно поэтому, скорее всего, с них начнется сбор. Это привлечет меньше внимания. Предупреди об этом их. Особенно Кокуо.

— Просто предупредить? — посмурнел Шукаку.

— Вызволить их будет непросто, — помассировав висок, ответил я. — Я подумаю еще, что можно сделать. Роши выглядит смышленым малым, с ним можно попробовать договориться, но он упрям, как Оноки. Хан? Его я знаю меньше. Но так или иначе говорить они со мной даже не подумают, пока хотя бы один из биджу не будет пойман Акацуки. Сайкен пока запечатан, не знаю, как к нему будут подступаться Акацуки. За Гьюки, а, точнее, за своим названным братом Четвертый Райкаге присматривает плотно, так что он будет атакован одним из последних. Мататаби… Я присмотрю за ее джинчурики. Но в Кумо трения между кланами из-за разногласий Третьего и Четвертого Эя, и клан Нии сейчас не в фаворе. И в Акацуки угодил Сасори, так что они могут рассчитывать на его шпионов в Суне, которых Казекаге пока держит в надежде выманить своего врага. Также считается, что Яшима еще не до конца исцелился. Так что именно Мататаби в Нии Югито и ты в Яшиме будут одними из первых целей наряду с джинчурики Ивы, как мне кажется.

Будь Чомей в Такигакуре, которая тоже своим джинчурики тяготилась и не могла найти ему применение, то он бы тоже был одной из первых целей. У Акацуки помимо Сасори еще есть Шисуи, поэтому и Курама мог бы быть одним из первых в списке на поимку, но сейчас Кьюби, в отличие от канона, сидит не в мальчишке-неумехе, а в опытной куноичи, так что это может быть сдерживающим фактором. Чомея пока вовсе никто не должен знать в лицо, поэтому была создана обманка в виде юного лже-джинчурики Семихвостого, чтобы стимулировать Акацуки к действию.

Правда, кажется, упоминалось, что биджу нужно запечатывать в Гедо Мазо согласно какому-то порядку, но в итоге ловили их все-таки как попало.

— Я Ичиби и всегда первый, — тем временем криво ухмыльнувшись, гордо выдал Шукаку.

— Дорогой, — с укоризной посмотрела на него Сара, заставив биджу смущенно закашляться. — Папа, раньше ты планировал отдать Акацуки по части хвостатых, сымитировав целого биджу. Сейчас это не получится сделать?

— Думаю, в Акацуки не дураки и заметят подвох, — ответил я дочери. — Один-два половинчатых биджу они могут стерпеть, но больше — не знаю. Сейчас меня бы устроило, если бы Акацуки смогли собрать лишь малую часть чакры биджу.

— Вообще не понимаю, зачем позволять этой шайке получить хоть какую-то силу, — резко высказалась Сальма. — Если и передавать им чакру, то прошедшую стихийное преобразование — залить неугасимым огнем и дело с концом.

— Заманчиво простое решение проблемы, — согласился я, — но мне не кажется, что оно станет окончательным.

— Опять твои пророческие видения? — полюбопытствовала Сальма.

— Можно и так сказать.

— Если бы ты согласился раскрыть мне их содержание, то я могла бы дать тебе совет, — с намеком произнесла королева.

— Сомневаюсь, что ты понимаешь лучше меня сущность материализованной воли и способы ее ликвидации, — невесело улыбнувшись, ответил я ей. — Но в любом случае, Я считаю необходимым, чтобы Акацуки собрали некоторую часть чакры всех биджу и завершили свой проект.

— О, ну только не это, — скривился Шукаку.

— Однажды это все равно произойдет, — отмахнулся я от биджу.

— Что произойдет? — вопросительно вскинула бровь Сальма. — Насколько я помню, ты говорил, что цель Акацуки — это Муген Цукиёми, вечная иллюзия, создающая желанный земной рай. Ты хочешь, чтобы они все-таки смогли захватить людей в это гендзюцу?

— Ну, на взгляд не такого уж малого числа, Муген Цукиёми — это не так уж и плохо, — скупо рассмеялся я.

И был недалек от истины. Я уже вспоминал недавно местную культуру. В ней не только отношение к материальному своему организму своеобразное, но и ко всему феноменальному миру, то есть материальному окружению тоже. Есть учения, которые отрицают сам факт его существования. Есть несколько концепций, но общими словами они все сходятся в том, что мир явлений считается иллюзорным, в то время как истинный мир, духовный, непостижим, и слияния с ним нужно добиться. Либо и духовного мира нет, и вообще ничего нет - вокруг лишь колебания двух частей единого бога, инь и янь. Последнее утверждение, кстати, скорее всего, растет из учения Рикудо, потому что на его скрижали эта мысль повторена едва ли не дословно. В общем, с таким мировоззрением принять жизнь в Муген Цукиёми достаточно просто. Если есть возможность поменять одну иллюзию, полную боли и страдания, на другую - счастливую и беззаботную, то выбор очевиден.

— Проект Акацуки и в самом деле состоит в сборе всех биджу для создания Вечного Цукиёми. Это мечта Мадары, идейного вдохновителя организации, — со вздохом пояснил я внимательно прислушивающимся ко мне Сальме и дочери, даже Шукаку это было небезынтересно, потому что прошлое он помнил не лучше Курамы. — Но между сбором биджу и Муген Цукиёми есть еще несколько этапов. Хвостатые звери — все части одного Десятихвостого. Если собрать их, то будет воссоздан Десятихвостый. Сам Десятихвостый — это Шинджу, Божественное дерево. И вместе с тем — это Кагуя.

— Мегами но Усаги? — задумчиво переспросила Сальма. — Знаешь, это похоже на ту сказку, которую ты рассказывал мне в молодости. Про бессмертного, который прятал свою смерть в разных животных. Кагуя в Десятихвостом, Десятихвостый в Божественном дереве... Утка в зайце и так далее.

— Может быть, — улыбнулся я странной ассоциации Сальмы, — только эта сказка реальна. На той картине, которую мы только что рассматривали, было изображение того, как Рикудо сражается именно с Десятихвостым. Но к тому времени Кагуя была… Ну, можно сказать, что она была джинчурики Десятихвостого. И не зря Узумаки зовут Рикудо и его брата Матереубийцами. Вместе с Десятихвостым они запечатали свою мать. Поэтому в процессе сбора биджу можно вернуть к жизни Десятихвостого, а вместе с ним и Кагую.

— Я не слишком хорошо помню детство, — озадаченно нахмурившись, пробормотал Шукаку, — но я припоминаю, что мать Старика была не самых приятных нравов, об этом он упоминал. Кажется…

— И ее ты хочешь возродить? — выслушав Шукаку, скептически поинтересовалась Сальма у меня.

— Да, у Кагуи есть свои неприятные стороны, — согласился я, — и именно поэтому я хочу попытаться завершить ритуал слияния биджу лишь с малой частью их чакры, возродив Десятихвостого ослабленным. Если это получится.

— Допустим… И зачем тебе это?

— Ох… Ну, просто интересно?

— Не смеши меня.

— Ладно. Есть некоторые упоминания, что Кагуя готовила армию. И я считаю, что она готовилась к нападению кого-то достаточно сильного, способного напугать даже ее — на тот момент Усаги но Мегами, всесильную богиню. И недавний инцидент с тем странным монахом подтверждает, что опасения ее могли быть реальными, — наконец выложил я свои мысли. — Мне нужно знать, к чему готовилась она, чтобы быть готовым самому. Предупрежден — значит, вооружен.

— После встречи с монахом ты ослаб сам, — неодобрительно покачала головой Сальма. — Не совершай необдуманных действий, пока не восстановишься.

— В том числе и из-за этого я пока и не тороплю события, — согласился я с королевой. — Насколько я помню, Кагуя была непреклонной в своих решениях и несклонной прислушиваться к чужим словам. Нужно быть как минимум равным ей по силам, чтобы попытаться наладить диалог. Но, как я и говорил, вы с ней похожи, Сальма.

— Даже не знаю, лестное это сравнение или нет, — насмешливо ответила королева.

— Кагуя тоже хотела установить мир и защитить его. И это значит, что в целом-то у нас общие цели. Это уже неплохо.

Глава 9. Сын своего отца

29 октября 59 года от начала Эпохи Какурезато

Замерив экспозицию, Хината выставила на диске фотоаппарата нужную выдержку и приоткрыла диафрагму объектива. Нажатие кнопки — тихий щелчок отскочившего зеркала и затворного механизма внутри фотоаппарата. Потянув большим пальцем за рычажок, Хьюга вновь взвела механизм, одновременно перематывая пленку на один кадр. Напротив риски показалась цифра оставшихся кадров на пленке — двенадцать.

Значит, уже двадцать четыре раза она повторила это действие — замер экспозиции, щелчок, взвод. Двадцать четыре кадра. Старик Гензо, лучший фотограф Конохи, привыкший к своей большой камере со сменными большими кассетами, наверное, плевался бы, узнав, как много тратит кадров на съемку Хината. Она бы и сама была рада прекратить, опустить руки и вообще выбросить фотоаппарат в ближайшую канаву, забыв о нем и о содержимом его пленки. Но она была шиноби и не могла позволить себе подобного. Ей нужно было задокументировать увиденное. Слова и описания не всегда помогают понять картину происходящего. Иногда люди просто не верят словам, не могут поверить. И Хината тоже не поверила бы, если бы кто-то рассказал ей то, что сейчас приходится снимать на камеру.

— Здесь еще… Сделай общий вид, — посоветовал Итачи, указав на требуемый объект.

— Хорошо, — тихо ответила Хината.

Чтобы охватить большую панораму, пришлось прикрывать диафрагму и увеличивать выдержку. С рук сфотографировать уже не получилось бы, поэтому Хьюга поставила фотоаппарат на все еще теплую, закопченную балку. Оставалось подкрутить кольцо фокусировки, но изображение в видоискателе никак не обретало четкость.

— Хината, — позвал девушку Итачи, потрепав ее за плечо.

— Я не могу, — тихо ответила Хьюга, потерянно обернувшись к Учиха.

Лицо друга детства тоже расплывалось, теряя четкость. Слезы застилали глаза.

— Зачем они это сделали? — дрожащим голосом спросила Хината.

— Для начала нужно узнать, чьих это рук дело, а потом уже определять мотивы, — ответил Итачи, обернувшись к выгоревшему дому, вокруг которого на каменные колья были насажены тела жителей деревни.

Они были опалены жаром пожара и, наверное, были еще живы некоторое время, пронзенные каменными колами. Деревня была неподалеку от медленно сдвигающейся линии фронта. Сюда отряд Итачи прибыл, чтобы организовать эвакуацию жителей, собрав по пути данные о местности, но добрался до деревни слишком поздно. Кто-то побывал здесь раньше них, истребив всех жителей, оставив от деревни одно пепелище.

Убийства были совершены с целенаправленной жестокостью. Почерк, характерный для каких-нибудь культистов Джашина, но те на западе не появляются и обычно не используют ниндзюцу со стихийным преобразованием, а тут явно применяли Дотон.

— Узнать, чьих рук дело?! — свирепо воскликнул находящийся неподалеку Наваки, пытающийся оттереть с рук следы крови и ее сгустки. — Да южный Лист! Кто еще?!

Ответ, напрашивающийся сам собой и очевидный, но Итачи не хотелось, чтобы он был верным. Тяжело посмотрев на друга, Учиха приказал:

— Заканчивайте с могилами, и убираемся отсюда. Хината, дай-ка мне камеру, ты лучше контролируй окружение.

Отодвинув Хьюга от фотоаппарата, он сам решил заняться съемкой, иначе это заняло бы слишком много времени. В деревне они уже пробыли около пяти минут, Итачи не собирался задерживаться здесь больше необходимого.

Неважно, кто совершил нападение на деревню, главное, что в округе есть банда враждебных шиноби. О ней неплохо было бы для начала сообщить в штаб. У Итачи сейчас нет поддержки квалифицированных ниндзя, задача его отряда не предполагала боевых столкновений. Но если силы противника продвинулись уже так далеко на север, то следует быть осторожным. Даже если это просто банда нукенинов, то все равно на рожон лезть не стоит.

Рядом с тихим хлопком после использования Шуншина появилась пара ниндзя, сокурсники Итачи.

— Рассказывайте, — приказал Итачи, делая снимки последствий разбоя.

— Группа из семи человек тут была, — нахмурившись, ответил Инузука Каму, почесывая за ухом у воинственно вставшего в стойку своего маленького напарника-нинкена. — Не более суток назад, часа два-три назад, я бы сказал. Запах нам не знаком, демоны их знают, кто это был. Но пришли они от Акаю и вернулись туда же. Прошли по их следам километра два.

— И вряд ли это была Суна, — мрачно пошутил Кейджи Сатой. — Южане, прикрываясь своей летающей крепостью, повели морские суда по реке, это давно известно. Если они прошли отмели ниже по течению, то могли дойти и досюда.

Итачи активировал Шаринган, выискивая еще цели для фотографии, и согласно кивнул.

Значит, все-таки побывал здесь пеший отряд, не летуны. Это могли быть южане. А могли быть и нукенины. Хотелось, чтобы это были последние. На юге жили пусть и не принявшие Рюджина, но когда-то бывшие союзными шиноби. Если расправу над мирными жителями устроили они, то тяжело принять, что когда-то Коноха была домом и для таких людей. Но отец предупреждал, что война проявляет все потаенные качества людей. Хорошие и плохие. Плохие — в первую очередь.

— Наваки, Тентен, вы всё? — спросил Учиха, вновь щелкнув затвором камеры.

— Да, закончили, — ответила девочка, явно бывшая не в духе.

— Как раненая?

— Жива, — лаконично и твердо ответил Наваки.

Когда отряд прибыл в деревню, в ней еще были выжившие. Наваки пытался оказать им помощь, но больших успехов не добился. Они прятались в погребе, среди скота. Дом у них был такой, с хлевом на цокольном этаже. Девчонка, примерно одного возраста с Хинатой, и мальчик, младенец. Последний задохнулся. Может, от дыма, когда начал гореть дом, а, может, когда девочка пыталась заставить его замолчать. Выспрашивать ее об этом не было желания, да и возможности тоже. Она была без сознания, потеряла много крови, в ней была пара метко брошенных сюрикенов, но и кроме них все тот же дым и ожоги от пожара. Наваки удалось сохранить ей жизнь, но не более. Тентен же пришлось запечатать пару более-менее сохранившихся тел в свитки на случай, если потом потребуется опросить мертвецов.

— Тогда делать здесь больше нечего, — закрывая объектив камеры крышкой, решил Итачи.

Подумав, он отмотал остатки пленки на катушку, затем, открыв заднюю крышку, достал из фотоаппарата цилиндр кассеты с отснятым материалом на ней и спрятал ее вместо одного из свитков в кармане разгрузки. Зарядить фотоаппарат новой пленкой было делом секунд.

— Севернее есть еще деревня, Итачи, — схватив друга за плечо, тихо напомнил Наваки.

— Я помню, — бесстрастно ответил Учиха, механически отматывая ракорд на пленке и передавая камеру Тентен. — Уходим отсюда. Сначала вернемся к холмам с рисовыми террасами, отправим радиосообщение. Хината, Каму, присматривайте за округой. У меня дурное предчувствие.

Пропахшее гарью и паленой плотью селение быстро осталось позади. О ноги с шелестом бились колосья неубранного риса, местами плескалась не успевшая сойти с полей вода. Война не дала убрать урожай в срок, а теперь это сделать-то некому, поэтому Итачи вел отряд, срезая путь. Может, его заставляет беспокоиться лишь гнетущее ощущение после посещения разоренной деревни, а, может, и интуиция срабатывает. В любом случае, медлить Итачи не стал бы, потому что Наваки прав. Посещенная ими деревня не единственная по эту сторону горного хребта.

Сейчас они все еще находились на земле, раньше принадлежавшей Стране Рек. Она изрезана мелкими речушками, горами и каньонами. Сложный рельеф, который к тому же существенно меняется чуть ли не каждую весну вместе с паводками, когда из русла выходит Акаю. Итачи помнил короткие пути между селениями, о которых могли не знать напавшие на деревню ниндзя. Не факт, что соседнее село станет их следующей целью, но проверить его нужно. И эвакуировать жителей, раз уже опасность добралась и до более южного поселения.

— Это миссия уже не для вас. На нее отправят другой отряд, — именно такие слова прозвучали сквозь шум помех из наушников радиостанции после окончания доклада. — Возвращайтесь в лагерь.

— В смысле, возвращайтесь в лагерь?! — едва не взорвался Наваки, как только услышал переданный радистом приказ. — Итачи!

Итачи, нахмурившись, опустил руку на радиостанцию, переключая тумблер и выключая аппаратуру.

— А что не так? — удивленно посмотрела на Сенджу Тентен.

— Так деревня же! Понимаешь?! — не очень ясно попытался объяснить девочке свою мысль Наваки.

Но, кажется, его понимали или поняли только что все в Токубецу Шотай. Они успели проучиться в академии всего несколько месяцев и почти сразу же отправились на практику, угодив прямиком на войну, но кое-что успели усвоить. В Токубецу Шотай сложно попасть, в него берут тех, кто умеет соображать. Однако они все были еще молодыми и неопытными генинами. И все двадцать пар глаз выжидательно смотрели на Итачи.

Он понимал, почему для его отряда последовал именно такой приказ. Они не должны были вообще оказываться в зоне боевых действий и тем более не должны были оказываться в ней без сопровождения инструкторов и наставников. Однако миссия казалась безопасной и далекой от фронта, а профессиональных шиноби недостаточно для выполнения всех задач. Сейчас Итачи не известны силы противника. В разоренной деревне их было семеро, там они не показали выдающихся талантов, но против гражданских этого было и не нужно. Кто и в каком количестве может оказаться в соседней деревне? И неизвестно, окажется ли он там или уже оказался? А в Токубецу Шотай входят Наваки, сын Джирайи и Цунаде, правнук Хаширамы, и Хината, дочь главы клана Хьюга, наследница, которой впервые за всю историю клана было дозволено идти по стезе шиноби на общих правах. Итачи плохо знал свое нынешнее командование, но понимал, что не всякий человек решится на риск потерять детей таких шишек. И это никому еще не известно, кто отец Итачи.

И, как сын своего отца, он понимал, что логика в приказе высшего командира была. Он сын своего отца и поступит так, как поступил бы он.

— Мы выполним приказ и вернемся в лагерь, Наваки, — посмотрел в сторону друга Учиха.

— Да иди ты в жопу, Итачи!!! Ты что, не понимаешь, что…

— Мы выполним приказ, генин! — более резко повторил Учиха, заставив Наваки замолкнуть, после чего Итачи криво усмехнулся и повторил уже спокойнее: — Мы вернемся в лагерь, но сделаем по пути небольшой крюк. Где там эта, как ее?.. Ширакава? Курокава? Не суть. Там, кажется, как раз удобная дорога была к лагерю, надоело мне ноги в полях мочить.

— Итачи, ну, чтоб тебя. Нельзя же так, — облегченно выдохнул Наваки, улыбаясь.

Итачи улыбнулся в ответ, не испытывая, впрочем, радости. Никто в Токубецу Шотай не имеет боевого опыта, и никто не видел войны. Кроме самого Итачи. Его решение опасно, но иначе поступить он бы не мог.

— Всем! Принять зеленые пилюли, — повысив голос, распорядился Итачи. — Тентен, ты истратила много чакры на фуиндзюцу — в бой не вступай, бери раненую, следи за ней. Остальным разбиться на тройки, действуем по отработанным схемам. Сами понимаете, что нам может встретиться. Минута на подготовку и вперед!

Чтобы добраться до соседней деревни, Итачи выбрал не самый удобный, но зато наиболее короткий путь. Минуя несколько небольших болот и густых рощ, Токубецу Шотай преодолел расстояние, на которое обычному человеку пришлось бы потратить не менее нескольких часов, всего за пару десятков минут. Стимуляторы из стандартной аптечки действовали почти мгновенно, их эффект мягок и долог, пусть и не столь значим, как, например, у пилюль клана Акимичи. Благодаря лекарствам, удавалось поддерживать высокий темп бега, но даже с ними генины едва не опоздали.

Дурные предчувствия все-таки были не беспочвенны.

— Итачи, быстрее! — перескочив с одной ветки дерева на другую, воскликнула Хината.

Итачи знал эту девчонку сколько себя помнил, но впервые слышал от нее такие интонации. Ее голос дрожал от гнева и едва не срывался на истеричный крик.

— Что там, Хината?!

Хьюга не ответила, сломя голову мчась вперед. Итачи зло сжал зубы, гневаясь больше на себя, чем на девушку. В том, что она забыла обо всем на свете, не ее вина, а его недоработка как командира. Но вскоре он понял, что заставило Хинату так опрометчиво мчаться вперед. Лес кончился. Он обрывался вырубкой почти у самой деревни. Багрянец Шарингана уже пылал в глазах Итачи, стоило только появиться первым прорехам в череде древесных стволов. Мозг впился в детальную картину происходящего перед глазами. Дым над соломенной крышей небольшого святилища, брызги крови на дереве стен. Блестящие протекторы с изображением листа, текущую чакру в людях, мозолистые, покрытые защитной техникой Дотона руки шиноби, кожу которого, ломая ногти, пытается расцарапать женщина. Ее волосы в кулаке ниндзя, в ее глазах нет ничего, кроме животного ужаса, лицо искажено нечеловеческой гримасой страха. Страха не за себя.

Ветер дул в спину, он уносил запах гари и крики, но Итачи уже словно чувствовал запах дыма от разгорающихся углей и запах сгорающих волос младенца, висящего над жаровней. Учиха слышал его крик. Он понимал, что двигало Хинатой.

— Наваки, к храму! Каму — за Хинатой!..

Итачи успел потратить драгоценные секунды, чтобы раздать указания своим товарищам, прежде чем клинок танто выскользнул из ножен, и чакра лавиной промчалась сквозь тело. Шуншин унес его вперед.

Отец учил его этому. Контролировать себя и окружение во время техники Телесного Мерцания. Мир пришел в движение, Шуншин дернул Итачи вперед, но Шаринган позволил видеть и управлять движением. Искры молнии пробежали по лезвию танто. Райтон имеет превосходство над Дотоном. Руку дернуло, когда пропитанный чакрой Стихии Молнии клинок рассек тело шиноби, и сделал это с куда большей легкостью, чем женские ногти. Передвижение в Шуншине лишено инерции, Итачи приземлился на грунтовую улицу деревни, сразу же бросая себя в новый рывок. Когда сзади раздался рев разрываемого ударами Хинаты ниндзя, от рук Учиха пал уже второй противник, но следующие уже не спешили просто так подставляться под удары клинка.

Шаринган замечает движение чакры в теле одного из шиноби. Техника Катона среднего ранга. Что-то вроде огненного шара. Итачи мог бы отразить ее, повторив в точности, но предпочел сэкономить чакру. Кружащиеся томое в глазах увели в хоровод гендзюцу разум жертвы, его ниндзюцу оборвалось, не успев сформироваться, а через миг дело завершил уже Наваки, просто размозжив череп противнику. Сил Сенджу было не занимать.

Бой завершился быстро. Врагов было и в самом деле всего семеро, а Итачи удалось ликвидировать пару наиболее сильных из них. Но даже так не все прошло гладко.

— Вот уроды! — тяжело дыша, от души выругался Наваки, нагнувшись и руками оперевшись о колени. — Как мы их, а?!

— Да. Глянь раненых. Видел, кого-то задели, — приказал Итачи, шаря взглядом по округе. — Кайджи — займитесь пожарами. Хината, Каму, ищите людей. Эй, где у вас староста?

Итачи не позволил ни своим подчиненным, ни селянам прийти в себя после нападения и короткой схватки. Это был первый бой Токубецу Шотай, это было большое потрясение для мирных жителей, если им позволить сейчас осознать все произошедшее, то это сильно задержало бы всех. Рассчитывать на удачу не стоило, семеро шиноби противника могли быть не одни. Однако не одни были и ниндзя Конохи.

— Итачи! — крик Хинаты отвлек Учиха, когда он руководил сборами жителей деревни. — Там наши идут. Если что.

Приближение отправленной на помощь команды Хьюга заметила первой, что и неудивительно. Даже отец упоминал, что ее глаза особенно чисты, что бы это ни значило. Вскоре после предупреждения Хинаты у деревни появились увиденные ею заранее шиноби. Форма со знаками Военной полиции, естественно, сейчас в ней состояли не одни лишь Учиха, но они все равно до сих пор составляли костяк этой организации. Неудивительно, что командира прибывшей подмоги Итачи знал.

— И почему я не удивлен? — зло сплюнув наземь, выпалил Учиха Сецуна, закинув на плечо тяжелый клинок своего занбато. — Что вы, демоны вас задери, тут забыли?!

— Возвращались в лагерь, — пожал плечами Итачи, — по пути набрели на деревню.

— Ну да, ну да, — скривился Сецуна. — Ками с тобой, ублюдок ты мелкий, командирам будешь заливать. Потери, раненые?

— Погибших нет. У меня несколько легких. И Казамацури Сёко…

— Понял, — мрачно буркнул Сецуна, кивнув своему напарнику, который тут же испарился в облачке Шуншина. — Ну, могло быть хуже. Поможем, чем сможем. Давай, работаем.

С прикрытием опытных и старших ниндзя дальнейшие несколько часов прошли без серьезных проблем. Сёко досталось неслабо, конечно, девчонка потеряла много крови, но держалась. Правда, Наваки это слабо успокаивало. Сенджу и Казамацури всегда были дружны, потерять подругу сын Джирайи был не готов, но был очень к этому близок. Сложности начались только по возвращении в лагерь. Как и предупреждал Сецуна, командиры были недовольны. Отбрехаться перед ними не удалось. Отец часто говорит, что победителей не судят. Их и не судили, но хвалили так, что уши горели. Благо, что недолго.

— Вот это я понимаю. Герои, мать вашу! Малолетняя придурь из пятой точки в голову ударила?! Вот молодцы! Что морду кривишь, Наваки? Ты ж молодец, гордись собой теперь. А уж представь, как батя твой тобой будет гордиться! Или, может, мама? Не напомнишь, кстати, правила ирьенинов? Что там вторым пунктом идет?

— Ни один ирьенин не должен участвовать в боях, — недовольно буркнул в ответ Наваки.

— Ну-ну, помнишь, значит. Молодец вдвойне! Мать твоя оценит, не переживай. А теперь, герои, идите-ка с глаз долой, пока я от избытка возвышенных чувств и благодарности не задушил вас всех в объятьях! Пшли вон!

В общем, легко отделались. Итачи возвращался в расположение своего отряда в смешанных чувствах, понимая и свою правоту, и правоту руководства, и что день еще не кончился. Сейчас его ждет еще одна задача, требующая решения.

— Да что за демоны этого придурка покусали?!

Вопрос озвучил Наваки, но в целом он терзал многих. Это всегда так. Что у Наваки на языке, то у остальных на уме. Молча качнув головой, Итачи сел на поваленное бревно возле едва тлеющего кострища, на котором грелась еда на весь отряд, и подкинул в него дров, чтобы поставить согреться заранее прокипяченную воду. Лагерь был временным и стоял неподалеку от реки, условия были походными. Уже привычными.

— Что там с Сёко? — поглядев на Наваки, вместо ответа поинтересовался Итачи.

— Жива, — сжав кулаки, ответил Сенджу. — Проклятье, Итачи! Да скажи что-нибудь! Эти изверги детей жгли на огне! Мы едва успели, Сёко едва жизнью не поплатилась, а эта гнида что нам сказала?! Герои мы?! Да я хожу, как оплеванный!

— Это неправильно, — лаконично подтвердил Сатой, усевшись напротив Итачи и уставившись в рыжие языки огня.

— Сами отправляют нас на миссию, а потом не знают, что с этим делать, — сердито фыркнула Хината. — Где вообще были командиры эти, когда мы там нелюдь уничтожали?

— Да известно где — они из штабов не вылазят вовсе.

— А, им бы самим бока на углях погреть! Сволочи! Ну, скажи, Итачи, куда Дайкаге-сама смотрит? Эти командиры вон до чего докомандовались — южане эдак еще месяца через полтора уже и до Конохи дойдут! Чтоб им пусто было!

— Да, не дело. Мы проигрываем раз за разом.

— Отступаем, — спокойно поправил Итачи.

— Да какая разница?!

— И сам Дайкаге хорош, чтоб его! Принесет мир, твердят святоши. Их бы вот сюда вместе с нами, посмотрели бы они на этот треклятый мир!

Учиха не стал спорить, позволив своим бойцам выговориться. Только попросил пару человек все же сбегать за кубышкой с амазаке. Глиняный горшок со сладким саке пришелся как нельзя кстати. Пусть и без алкоголя, но сладкий напиток помог расслабить отряд. Для многих из них сегодня было первое сражение, первая смерть. Пусть они и шиноби, но не каждый легко примет пережитое. Мать готовила Итачи к подобному с детства, но не у всех такие родители.

— Короче, я вас понял, — опустив алюминиевую кружку, решительно сказал Итачи, когда проклятия товарищей на головы всех и вся начали повторяться. — Давайте так. Вы знаете, кто моя мать и кем она приходится Дайкаге-сама. Значит, предложение такое. Пишем письмо ему.

— О, точно! Наваки, давай еще и через тебя до него попробуем достучаться!

— Хорошая идея! — с жаром поддержал Сенджу. — Тентен, у тебя точно есть свиток, давай сюда! Сейчас я все им выскажу!

Отряд с возбуждением накинулся на предложенную идею, выплескивая на бумагу накопившиеся негодование, гнев, страх. Все то, что Итачи не позволял им пережить и осмыслить весь день, заставляя работать, выйти из опасной зоны и выполнить миссию, сохранив свои жизни. Все, как учил его отец. Искусство гендзюцу, для которого не нужна чакра. Вообще-то это все рассказывали и в школе, и должны были научить в академии, но не все усваивают уроки легко. И не все умеют применять их в жизни сразу. Итачи тоже не был в этом хорош. Этот день его очень вымотал духовно.

Уже в сумерках, дыша свежим воздухом, он бездумно смотрел в чистые, покрытые мириадами звезд небеса. Насладиться несколькими минутами перед отбоем в тишине — истинное блаженство, которого его, впрочем, быстро лишили.

— И что ты будешь делать с этим письмом?

Резко обернувшись на голос, Итачи заметил сидящего на ветке ближайшего дерева Учиха Сецуну. Шиноби подобрался бесшумно, застав Итачи врасплох как своим появлением, так и вопросом.

— Ничего, — пожав плечами, ответил Сецуне Итачи. — Завтра само все решится.

— Так оно обычно и бывает, — согласился старший шиноби. — Утро вечера мудренее… Не помню, у кого услышал эту присказку, но она верная. Ты молодец. Не зря Дайкаге выбрал тебя командиром отряда, а не какого-то потомка именитых родителей. Только, заботясь о других, ты и о себе не забывай.

— О себе?

— Не притворяйся, что не понимаешь, — раздраженно сказал Сецуна, спрыгнув с дерева. — Мы Учиха, за твоим спокойным лицом всякое может скрываться. Твоя мать тоже выглядела так, словно война для нее — родная стихия. А потом у нее пробудился Мангекьё Шаринган. Мы оба понимаем, что на пустом месте подобное не происходит. Следи за собой, чтобы это не пришлось делать нам.

— Я постараюсь.

— А я понадеюсь на тебя, — рассмеялся старший Учиха. — Молодец. И ты особо на командиров не серчай. За последние годы многие отвыкли от того, что смерть ходит всегда рядом с нами. Жизнь в тени Рюджина слишком спокойна. У моего отца было семь братьев и сестер. До четырнадцати лет дожили лишь двое. И это при наличии хороших ирьенинов. Можешь спросить у своей подружки, Гурен, как жилось в кланах послабее или вовсе вне мира шиноби, когда из пятнадцати детей до взрослой жизни доживали лишь трое, и почти каждые роды кончались одной или двумя смертями. Лекарства Дайкаге — о них редко вспоминают, пока не начинается большой мор, но они не ограничиваются вакцинами. Жизнь стала слишком хороша, не все помнят, что она всегда заканчивается одинаково. И, выбрав путь шиноби, ты уже должен смириться с этим.

— Я понимаю.

— Понимай еще и то, что из-за этого всякие идиоты малолетние сами ищут, как бы себе нервы пощекотать, и лезут в пекло, прощаясь со своей пустой башкой, — зло процедил Сецуна. — Твой буйный друг желает перерасти своих родителей, сделать свое имя и выйти из их тени, это всем давно понятно, не слишком-то потакай его стремлениям. Сегодня вы сделали глупость, пусть вам и повезло, но удача слишком переменчива, ясно тебе, нет?

— Да ясно мне все, — недовольно нахмурился Итачи. — Зачем ты мне все это говоришь? Что за внезапная забота?

— Не хочу быть тем, кто принесет твое хладное тело матери, — отвернувшись, неохотно ответил Сецуна, — а сегодня были все шансы на это. Не люблю я такое. Но еще больше не люблю хоронить матерей с их детьми. Так что считай это моей благодарностью, что вы заглянули в ту деревушку раньше нас.

— Мы сделали то, что должны были, — пожал плечами Итачи.

— И это правильно. Продолжай в том же духе, — похлопав по плечу, напутствовал Сецуна, прежде чем уйти.

Итачи недоуменно посмотрел ему вслед. Раньше Учиха редко относились к нему так. Все-таки для них он был сыном неизвестного отца, сыном пошедшей против клановых правил Микото. Наверное, слова Сецуны можно считать признанием. Эта мысль заставила Итачи слабо улыбнуться. Пусть это никогда не казалось особо важным, но признание все же приятно.

— Итачи, — неуверенно позвали его из-за спины, — он тебе ничего не сделал?

Дернувшись от внезапно показавшейся из-за дерева Хинаты, Итачи в сердцах высказался:

— Вот же… Вы меня сегодня доконать решили? Ты-то здесь откуда?

— Ну, мы тебя потеряли, я решила посмотреть, где ты. Смотрю, рядом с тобой шиноби. Ну, думаю, отчитывают тебя опять, — выступив из-за дерева, пояснила Хината. — Я и решила тебя поддержать.

— Из-за дерева? — насмешливо уточнил Итачи.

— Морально, — посмеялась в кулачок Хината. — Я помолилась за тебя.

— Ох, ну спасибо, конечно.

— А ты чего один-то тут делаешь? — подошла ближе Хината. — Опять что-то вынашиваешь? Знаю я тебя. Ты же мне как брат, причем близнец.

— Да ничего такого…

— Ага, конечно. Вот всегда ты так. Позволил остальным пар сбросить, а сам сидишь теперь один, звезды Шаринганом прожигаешь.

— Не всегда.

— Мне-то лучше известно, — усевшись на землю возле Итачи, ворчливо заметила Хината. — Что там видно среди звезд? Дают они тебе ответы? Например, зачем… Зачем южанам было нужно это. Убивать мирных жителей и делать это… так.

— Нет, небо на такие вопросы ответов не дает, — тоже опустившись на землю, ответил Итачи. — Но мама о таком предупреждала.

— Микото — умная женщина, — уважительно произнесла Хината.

— На юге еще до раскола люди ненавидели Рюджинкё, сжигали змей и прочих зверей. Иногда и людей, хотя это только слухи. Меня радует, что в деревне нам встретились все-таки не ниндзя из Конохи. Пусть они и носят те же знаки, что и мы, но они примкнули к южанам после раскола.

— Говорят, их там теперь много. Страна неба, прочие беглецы. Их больше, чем нас, поэтому мы проигрываем, — обхватив колени руками и опустив голову на них, грустно заметила Хината.

— Мы не проигрываем, — жестче, чем хотел, ответил Итачи. — Вспомни, что подразумевает под собой проигрыш в войне. Нас ведь этому учили.

— Поражение — это разгром войск и утрата их боеготовности.

— Ты видишь, чтобы нас разгромили? Да, мы отступаем, но наши потери невелики.

— Но зачем, Итачи?! Ты видишь, что они там творят! Мы должны остановить их, понимаешь?!

— Я не знаю, но могу сказать, что не зря же нас отправляют выводить людей с территорий, — пожал плечами Учиха. — Люди живут, полагаясь на свои знания и их осмысление, привязываясь к ним. Они живут в этой реальности и стремятся расширить ее границы, но никто не имеет полного знания о том, что планирует Дайкаге-сама. Мы не знаем всей полноты информации, и с этим остается только смириться, а не поглощать домыслы, а значит, погружаться в иллюзорную реальность. Вообще, стремление добиться полноты знания — и есть главная иллюзия в жизни.

— Ты где такого нахватался, Итачи? — удивленно спросила Хината.

— Старшие рассказали.

А конкретно это сделал отец. Пусть и не сразу, но раз появившись в жизни, он уже не уходил, обучая Итачи, общаясь с ним через свои аватары. Он был рядом. Но даже так Итачи не мог понять, почему Орочимару поступает так, как он поступает в этой войне.

— Да, ты прав, понять замысел Дайкаге сложно. Уж точно не нам пытаться это сделать, — улыбнулась Хината. — Будь он просто шиноби, было бы проще, но он не только шиноби. Я никогда не думала, что Орочимару так повлиял на жизнь обычных людей. Про вакцины после Второй войны рассказывали, а про другие лекарства нет.

— Ты что, подслушала, что говорил Сецуна? — подозрительно покосился на девчонку Итачи.

— Нет, не подслушала. Подсмотрела, — хитро ответила Хьюга и показала язык. — Забыл цвет моих глаз, братик?

— Нет, не забыл, — неодобрительно поглядывая на Хинату, ответил Итачи. — Да, я тоже не знал, как часто раньше умирали дети. Точнее, я знал, но не понимал. Не придавал значения.

— Да я поняла тебя, не пыжься объяснить, — рассмеялась девочка. — Да, это хорошо. Раньше женщины только и делали, что рожали. А сейчас вот твоя мама - одна из сильнейших куноичи. И моя тоже, просто моя скромная.

— Скромная? У тебя есть вторая мама?

— За такие шутки я тебе сейчас язык вырву, — серьезно заявила Хината. — Моя мама скромная, понял, да?

— Угу, конечно.

— Так вот, — подозрительно косясь на Итачи, развила свою мысль Хьюга. — Хорошо, что мне не нужно спешить мужа искать, и я смогу стать такой же сильной, как папа и мама. И еще тебя обойду! И всех южан этих к ногтю прижму!

— Громкие слова. Для той, кто за спину Хибакари вечно прятался.

— И не было ничего подобного! — запальчиво воскликнула Хината. — Кого, вообще, эта доходяжка защитить сможет. Это я буду ее защищать.

— Ладно. Пошли уже, завтра рано вставать, — поднимаясь, предложил Итачи и протянул руку, чтобы помочь Хинате. — И спасибо, что пришла.

— Пожалуйста. Обращайся, — довольно улыбнулась Хьюга, принимая помощь.

Разговор с подругой и в самом деле помог отвлечься. Хотя Итачи не чувствовал угнетения от пережитого сегодня, бывали в его жизни дни и поганее, но все равно после болтовни Хинаты на душе стало легче. Однако она навела его на новые мысли. Сравниться с родителями — это ее мечта. И у Наваки она похожая. Наверное, когда дети становятся лучше родителей — это радость и для тех, и для других. Но если родители слишком хороши, то превзойти их сложно. Наваки был под постоянным давлением своего имени и имени отца и матери. Даже Сецуна это заметил, но что бы он сказал, если узнал, кто отец Итачи.

Какое отношение было бы к Итачи? Какие требования были бы к нему? Хината права, будь Орочимару всего лишь шиноби, всего лишь Каге или даже Дайкаге, то это Итачи смог бы пережить. Но его отец не ниндзя. Он тот, кто изменил мир, выбил из лап смерти тысячи и тысячи жизней, принес с собой идею, обуявшую сотни тысяч умов и душ. Он шиноби, он правитель, он ками. А его сын - простой человек. Это не понимают Саске и Тацуко. Но это понимает Итачи. Тот момент, когда он понял, чьим сыном является, первая их встреча, оставили неизгладимое впечатление.

Итачи не мог стать ками и сравниться с отцом. Интересно, как бы тогда давили на него, знай все об этом? Наваки бы, наверное, испытал бы облегчение.

Впрочем, Наваки все же испытал облегчение. Уже когда утренняя прохлада пробиралась в палатку, Итачи умывался ледяной водой, быстро сгоняя остатки сна. Хоть этот год отличался теплой осенью и зимой, не видно было ни снега, ни даже намека на заморозки, но ночи были свежими. И с утра хотелось побыстрее оказаться у костра с миской горячей еды.

— Слушай, Итачи, костер бы развести, — как будто невзначай подошел к Учиха Наваки. — Розжиг бы мне. Помнится, вчера у тебя свиток был один. Мы тут подумали, что он очень кстати сейчас будет. Холодно уж очень.

— Бумагу изводить на такую ерунду глупо, Наваки, — хмыкнув, заметил Итачи, доставая из кармана разгрузки свиток.

— Ну, что поделать, — принимая написанное вчера на эмоциях письмо, неловко пожал плечами Сенджу. — Вечером жарко было, сейчас холодно. Писать на бумаге всякую ерунду, никому не нужную — оно всяко глупее, чем добрый костер развести да погреться у него.

— Понимаю, — кивнул Итачи. — Обращайся тогда, если что.

Глава 10. Новые корни, новые листья

25 февраля 60 года от начала Эпохи Какурезато

Ветви огромного дерева шелестели распускающейся листвой в порывах неспокойного, влажного и холодного весеннего ветра. Мне сложно было сказать, к какому виду оно относится, к какому отделу. И к отделу ли? Может, к типу. Согласно последней запомненной мною в прошлой жизни классификации живых организмов, царства в зоологии делились на типы, а в ботанике — на отделы. Но в случае с этим деревом я не уверен даже в том, к какому царству оно относится. Например, клетки имеют клеточную стенку, что у животных не случается, но стенка эта белковая, как у некоторых архей, а не полисахаридная, как у тех же растений или грибов, и возникающая лишь в определенных условиях.

Внешне дерево похоже на вяз какой-нибудь, листья складчатые, словно гофрированные, но это совершенно ни о чем не говорит. Его можно, наверное, назвать чахлым саженцем Шинджу, потому что выросло оно из разросшихся клеток владельца Мокутона. Одна большая раковая опухоль. Но в виде дерева. Живой памятник моему клону. Гигантская, раскидистая крона, широченный ствол, обхватом метров в пять — натуральный гигант, который, кажется, не остановился в своем росте. Для меня это был любопытный феномен последствия смерти организма, носителя кеккей генкай Мокутона. Давно подозревал, что Хашираму не смогли найти, просто потому что он превратился в дерево. Учитывая размеры выросшего вокруг Охеми экземпляра, надо полагать, из Первого Хокаге тоже не кустик появился.

Дерево деревни Водопада? Не исключено. Или Дерево Жизни в деревне возле Хрустальной пещеры, в которой был заточен Кагебоши? Учитывая, что деревце в Водопаде старое, о нем упоминалось еще до рождения Хаширамы, а Кагебоши — та еще паскудная и хитрая тварь, то Хокаге при определенной доле невезения мог стать его жертвой. С другой стороны, Первый был не первым обладателем Мокутона, так что и Водопад мог образоваться вокруг чьей-то могилы. Асуры, например.

Любопытная идея. Любопытно еще и то, что Дерево в Такигакуре производит Воду Героев, мощнейший стимулятор для шиноби, способный увеличить их чакру, но со смертельными побочными эффектами. Листья Дерева Жизни же способны исцелять почти любую болезнь, но растут очень медленно. А есть ли какие-то чудесные свойства у этого дерева? Интересный вопрос, и об ответе на него я даже догадываюсь, но подобные отвлеченные мысли при виде выросшего после смерти Охеми лесного гиганта возникали только у меня. Для многих он стал значить больше, чем того заслуживал.

— Охеми, — едва слышно прошептала Анко, протянув руку к шершавой коре, но боясь к ней прикоснуться, словно остановленная обвитой вокруг ствола веревкой.

Пока шла война шиноби, мирные жители пытались жить своей обычной жизнью, если это позволяли обстоятельства. Мое сражение, по счастью, почти не задело установленного на вершине холма святилища, но это не помешало местным его доработать, присовокупив к небольшой статуэтке Тендзё но Шинсена еще и появившееся возле него дерево, обнеся его толстенной шименавой. Добросовестно выкрашенной в недешевый пурпурный цвет — все согласно канонам Рюджинкё.

— Ты знал, что «хеми» в имени Охеми — это северное название ябудемари, складчатой калины? — сложив руки на груди и глядя, как просвечивает солнце сквозь юные листья в нависающей над нами кроне дерева, спросил меня Кизаши. — Охеми — большая калина. Всегда считал его имя забавным. Калина та — маленький декоративный кустик. Но… Он и в самом деле оказался большим деревом.

Я запрокинул голову, разглядывая листья, и был вынужден согласиться со своим учеником. Как я уже отмечал ранее, листья этого дерева были складчатыми, подобно листьям вяза. Или ябудемари, хеми, разросшейся до размеров векового дуба. И в самом деле — Охеми. Символично. Вот только «хеми» в имени моего клона означало змею.

— Охеми! Ты не мог умереть! — Анко рухнула на колени перед деревом. — Ты не мог! Ты, придурок! Как с твоим геномом ты смог умереть?!

Плечи двушки поникли, а крики прервались всхлипами.

— Ты не мог… Только не ты. Почему я снова одна?.. Почему… близкие мне… всегда уходят… моя семья….

Я грустно улыбнулся, слыша, как сбивчиво пытается накричать на Охеми Анко. Получалось это плохо из-за давящих девушку изнутри слез. Однако, так как я сам Охеми и есть, мне даже интересно, она так по мне плачет или по себе? Из слов выходит, что жалеет она себя, а меня ненавидит, раз, такой-сякой, я оставил ее одну. Эгоистка. Как была ею, так и осталась. Ну, это не плохо. Горе потери родного человека — это всегда больше горе по себе. В этом измерении так точно. Ушедшему в лучший из миров, в Чистый мир, горевать уже не о чем.

Подойдя к девушке, я положил руку ей на плечо, сказав:

— Ты не одна, Анко.

Банальнейшие слова, но иногда они помогают. Иногда больше нечего сказать.

— У тебя есть семья. Коноха, сангха Рюджинкё, я. Ты никогда не будешь одной. И Охеми тоже рядом. Встань, он смотрит на тебя, а ты снова пачкаешь одежду в грязи.

— Ой! — Митараши испуганно подскочила, начав быстро отряхивать колени.

На светло-бежевой ткани бридж остались зеленоватые пятна от смятой травы и пыль. Если последнюю можно было сбить руками, то сок только размазывался еще больше, въедаясь в ткань. В детстве Анко у нас с ней никогда не водилось много денег, так что я заставлял ее следить за собой и своей одеждой. Потом, конечно, Митараши стала чунином, а меня в образе Охеми повысили до командира джонинов, так что одежду-то уж можно было себе позволить, но привычки у девушки сохранились.

Анко постепенно отряхивала колени все медленнее, пока и вовсе не остановилась. Ее плечи мелко затряслись. Слезы начали перемежаться смехом, даже с помощью техники чтения мыслей было сложно понять, какие эмоции она сейчас испытывала.

— Спасибо, Рюджин-сама, — выпрямившись, поблагодарила она, посмотрев мне в глаза снизу вверх.

Лицо зареванное, щеки и глаза покраснели, но на губах слабая улыбка. Уже хорошо.

— Вот, такой ты мне нравишься больше, — удовлетворенно кивнул я девушке. — Скорби и помни, но не отдавайся этому чувству целиком. И остальным тоже.

— Остальным? — притворилась, будто не поняла меня, Анко.

— Не держи гнева и не мечтай о мести, — настойчиво произнес я, не давая Митараши увильнуть от моего взгляда.

— Но Асума… — взгляд девушки потемнел. — Он убил его. Я не смогу этого простить.

— Он шиноби, это просто его работа, Анко, — вздохнув, сказал я. — Не ищи мести и не держи зла, потому что ты тоже шиноби. Ниндзя, который отдался чувствам, долго не живет. Не теряй головы. Просто работай, как тебя учили. И если встретишь Асуму на поле боя, ты тоже просто выполнишь свою работу, как и он когда-то. Но вне боя забудь о нем.

— Я поняла, Рюджин-сама, — неохотно ответила Анко.

— Слушай, что говорит учитель, — подошел к нам Харуно. — Лучше иметь холодный разум, чем остывающее тело. Да и пойдемте уж, что ли? Нас там ждут все-таки.

— Пойдем, — согласился я, еще раз окинув взглядом дерево. — Только еще кое-что…

Прикоснувшись к холодной коре дерева, я направил в него чакру. Пусть это и раковая опухоль, но она выросла на моем клоне с родственной чакрой. И я мог ей управлять. Множество складчатых листьев затрепетали без ветра, быстро вырастая в размерах и расправляясь. Молодые зеленые побеги вытянулись, на ветвях начало образовываться нечто похожее на бутоны на длинных ножках, но вместо цветов на них появлялись сразу зеленые шарики плодов, которые быстро потемнели до коричневого цвета и начали лопаться пополам.

Похоже, моя не лицензионная копия Шинджу не цветет, а сразу плодоносит. А настоящее Божественное Древо цветет, прежде чем дать плод? То, что появилось из Десятихвостого, цвело, но оно и на дерево не походило. Заинтересованно хмыкнув, я сорвал один из великого множества плодов, чтобы лучше его рассмотреть. Чем-то напоминает физалис и каштан. Внешняя оболочка в виде коричневатого фонарика-коробочки раскололась надвое, открывая семя внутри. На вид что-то вроде ореха, на вкус тоже. Сладковатый, маслянистый. Съедобно, но ничего особенного. Ни чакры, ни природной энергии. Просто орех. Скучно.

— Рюджин-сама, разве можно?.. — большими глазами глядя на меня, спросила Анко.

— Это просто дерево, Митараши. Почему нет?

— Но… Не знаю.

— А когда Охеми выращивал для тебя арбузы, то тебя ничего не смущало.

— Ну, там другое же…

— Все, пойдем отсюда.

Проникли мы втроем на временно оказавшуюся под контролем Страны Пламени территорию не для того, чтобы посетить это святилище. Оно просто попадалось по пути, поэтому я и захватил с собой Анко, мечтавшую еще раз увидеть Охеми. Настоящей целью был шахтерский поселок неподалеку отсюда, к нему мы сейчас и направились. Однако вскоре вновь вынуждены были приостановиться, так как прямо из кустов на небольшую тропку к нам выскочили несколько человек. Это была не засада, конечно. Они сами были нашим появлением испуганы куда больше, чем мы — их.

— Ниндзя! Тикай!

— Да стой! Водовороты же на плечах. Это Коноха.

— Да кто их там разберет?! Беги, дурень!

Собственно, почти вся орава попавшихся нам на пути людей, в основном мужчин, этому совету и последовала, растворившись в лесу.

— Да если уж шиноби, то что толку бежать? — меланхолично задал риторический вопрос оставшийся мужчина.

— Это точно, — охотно подтвердил Кизаши. — Слушай, ты из Страны Огня, что ли?

— Из Страны Рек мы… Ну, из той части, что Страной Огня стала, — неуклюже переминаясь с ноги на ногу, ответил мужчина.

— Вы шли к святилищу? — уточнил я у крестьянина, жестом попросив Кизаши помолчать.

— Ну, так оно, да.

— Там выросло несколько плодов на дереве. Ешьте их, они съедобны, — посоветовал я мужчине, продолжив свой путь. — И берегите себя.

— Ну, это… Само собой, — ничего не поняв и тупо провожая нас взглядом, ответил мужчина. — Благослови вас Тендзё, путники, что ли…

Я хмыкнул, просто махнув рукой в ответ на пожелание крестьянина. Все-таки кто-то здесь остался, несмотря на войну, и ухаживает за святилищем. Наверняка это те же люди, которые молились в небольшой часовенке и раньше. Что же, когда-то оставленные ими онигири пришлись мне очень кстати, теперь моя очередь угощать их. С едой у них наверняка сейчас проблемы.

— Они последователи Рюджинкё, — сделал очевидное заключение Кизаши, когда мы удалились от крестьянина.

— Ну, если можно так сказать, — с улыбкой ответил я. — Не уверен, что местные получали наставления хотя бы от странствующих монахов. Наверняка считают Рюджина, Инари, Наруками, Тендзё но Шинсена и Карасу но Огами разными богами.

— Да неважно, кого они кем считают, — поморщившись, ответил Харуно, — главное, поминают одно из твоих имен и молятся им — по нынешним временам в Стране Пламени это достаточный повод для казни. Гонения не утихают же.

— Этим людям повезло, — пожал плечами я.

Их хранит Инари. Не я, как Инари, а именно техника Мангекьё Шарингана Инари. После применения ее следы сохранились на местности, а источник так и не погиб до конца — дерево-то живое. Пусть и не в полной мере, но барьер, заставляющий сбиваться с пути, продолжает действовать. Обычные люди его не замечают, не против них он создавался, а вот шиноби сюда пройти без меня не могут.

Идти до нужного поселка было недалеко, шахта Катабами находилась поблизости от оставшегося позади места гибели Охеми. И встречала она не самой живописной картиной — рядом свежих висельников на одиноко стоящем голом дереве.

— Не похоже на жертв религиозных гонений, — наметанным взглядом окинув мертвецов, высказался Кизаши. — Анко, глянь, что там на табличке написано.

— Нукенины это, Хокаге-сама, — бодро ответила Митараши, кунаем развернув к себе одного из повешенных. — Мародерство, грабеж, попытка мятежа.

— Попытка мятежа? — озадаченно хмыкнул Кизаши, оглядываясь по сторонам. — Насколько помню, разведка докладывала, что какая-то банда хотела присвоить себе золотую шахту. Наверное, они это и есть.

— Бизнес у парней не задался, — безразлично прокомментировал я висельников, минуя дерево с ними и направившись к расположившемуся невдалеке домику.

Это была закусочная, которая в лучшие свои годы обслуживала торговцев на проходящем мимо тракте, прочих путешественников и работников шахты. Она стояла на отшибе, из-за отсутствия линий электропередач рядом с домиком стояла вышка с ветряком, на крыше были видны привычные для Страны Огня огромные баки для воды, а рядом с ней — небольшая антенна. Это и было конечной точкой нашей вылазки.

Раздвижные двери были закрыты из-за промозглого ветра, а за ними открывался пустующий зал. За низеньким столом нашлось только три посетителя. Дела у закусочной сейчас явно шли не особо хорошо.

— Добрый день, Саншоо-сан, — улыбнувшись невеселой и невысокой старушке у прилавка, поздоровался я. — Мы к вашим гостям. Еды не нужно и ночлега тоже.

— Ох, господин, мы знакомы? — обескураженно спросила старушка, подслеповато щуря глаза за тонкими линзами круглых очков.

— Конечно, — добродушно рассмеявшись, ответил я ей. — И я тут подумал… Анко, не хочешь перекусить?

— А можно?

— Да. Саншоо-сан, накормите нашу спутницу, — попросил я хозяйку закусочной, выложив перед ней на прилавок несколько банкнот Страны Огня.

Выложил с запасом — вряд ли сейчас они имеют такую же высокую ценность, как раньше. Уверен, что Саншоо с большей охотой приняла бы в качестве платы что-нибудь более существенное, старый добрый рис, например, однако его я не захватил.

Закончив с Анко и хозяйкой, я с на диво молчаливым Кизаши подошел к занятому явившейся раньше нас троицей столику. Он был установлен на устланном татами возвышении, чтобы забраться на него, пришлось разуться и оставить обувь на грязном глинобитном полу.

— Надеюсь, я дал достаточно времени, чтобы ты смог изучить материалы? — ровным тоном спросил я, усаживаясь за низенький столик и не став тратить время на лишние приветствия.

— Да, достаточно, — ответив мне прямым взглядом, заявил лидер троицы.

Перед нами за столом сидели три шиноби южного Листа. Нара Шикаку, Митокадо Хомура и их белокурый и голубоглазый лидер — Намиказе Минато. Если про меня говорят, что я постарел за последние годы внутри, то про Минато можно было сказать то же самое, но имея в виду внешность. Он за последние годы заметно постарел: вокруг глаз видна сеть морщинок, глаза утратили былую яркость, да и в волосах виднеется седина — кратковременная смерть дает о себе знать, но это не значит, что Минато стал слабее. Конечно, скорость реакции и выносливость уже не те, но мастерство выросло. Полагаю, россыпь висельников на дереве — дело рук этой группы из трех человек.

— И каков твой ответ? — поинтересовался я у Намиказе.

— Мой ответ тебя не порадует, Орочимару, — покачал головой Минато.

— Все торгуешься? — облокотившись о стол, спросил Кизаши. — Брось это дело, Минато. Как Хокаге Хокаге говорю: лишняя морока никому не добавляет счастья.

— Хокаге лишь один, — хмуро произнес Митокадо.

— Спорить с реальностью глупо, Хомура, — глянул я на старейшину. — Два Листа — Два Хокаге. Такова реальность.

— Реальность такова, что ты выставляешь слишком высокие условия, несмотря на положение своей армии, — пригубив горячий чай из приятного зеленого цвета чашки, холодно заметил Нара. — Ты проигрываешь и хочешь, чтобы мы помогли тебе, предав свою деревню.

— Знаешь, многие бы в Конохе справедливо заметили, что вам предавать не впервой, — криво усмехнулся Кизаши, заставив Шикаку гневно заиграть желваками.

— Давайте обойдемся без ссор, — подняв руку, предупреждая возможный поток обоюдных оскорблений, попросил я. — Мой ученик всегда был не сдержан на язык, простите его.

— Ну, кому-то нужно говорить свои мысли прямо, — пожав плечами, упрямо заявил Харуно. — Ты, Орочимару, всегда был слишком мягок для шиноби, если дело не касалось тренировок и обучения. И сейчас наше отступление — это твоя заслуга. Все мы здесь шиноби и знаем, что убивать нелегко. И во много раз сложнее отнимать жизнь тех, с кем вырос в одной деревне, с кем вместе учился, с кем прошел войну. Убивать нелегко, но с каждым днем мысль об этом становится все проще, Шикаку. Ты сам видел фотографии, а, может, и не только их. То, что творят ваши новые друзья, видят многие шиноби Конохи, и убийство для них кажется все менее трудным делом. Оступившийся друг слишком быстро превращается во врага. Зачем вы питаете Нулехвостого? Лучше б уж распечатали Шестихвостого.

— Поучи-ка нас, щенок, как воевать, — недовольно процедил Митокадо. — Не вы ли выкрали тело Хирузена с запечатанным Шестихвостым, скажи-ка?!

— Скрытая гробница старика разграблена? — заинтересованно приподняв бровь, уточнил я.

— Не притворяйся, что ничего не знаешь, — недовольно нахохлился Хомура. — Кто, кроме шиноби Конохи, вообще знает про скрытые гробницы?

— Уверен, что про них слышали многие, — задумчиво пробормотал я.

Значит, тело Хирузена похищено. Я этот момент пропустил. Собственно, защита на гробницах вокруг Храма Огня никчемная, она строится вокруг маскировки, а не на барьерах. А Зецу и так в курсе, где расположены эти гробницы — первое фальшивое захоронение Мадары в тех краях и находилось. Вряд ли это просто совпадение. Значит, началось.

— Были ли потревожены другие гробницы? — все-таки спросил я, надеясь, что все-таки ошибаюсь.

— Нет. Не о том речь, Орочимару. Твой ученик прав, кому-то стоит высказывать свои мысли прямо. И прежде чем обвинять нас, обернитесь и посмотрите на то, что делаете сами, — спокойно ответил Минато. — Вы спровоцировали эту войну. Скажу прямо — ты, Орочимару, ее начал. Не проливая кровь, не метнув ни одного сенбона, ты начал убивать людей. Насколько нелегко это далось тебе?

Я скупо улыбнулся в ответ на обвинения Минато. Вообще, ниндзя, как и любые, связанные с войной люди, миролюбивы и не хотят войны, если они адекватны, а не безумные маньяки, как многие киринины. Шиноби миролюбивы, потому что именно им на войне придется убивать и умирать в первую очередь. Не зря среди них появлялись такие личности, как Хаширама и Мадара. Как это ни парадоксально, но самыми воинственными людьми являются те, кто в обычной жизни боятся голову курице отрубить. К счастью, не от них зависит, когда и где конфликты переходят в горячую фазу. К несчастью, это зависит и не от ниндзя.

— Я не шиноби, Минато. Я Рюджин, владыка Страны Дракона и ками Рюджинкё. У меня есть цель — обеспечить безопасность и процветание моим людям. И у меня есть задачи, которые приходится решать для достижения этой цели. Сам понимаешь, устранение нынешней Страны Пламени не может не являться одной из таких задач.

— Люди умирают, Орочимару! — зло проскрежетал Митокадо, грозно сведя брови, чем напомнил мне Чирику.

— Они умирают от ошибок вашего правителя, — резонно ответил я Хомуре. — Моя ли вина, что Тайкен был больше озабочен строительством военных судов, а не торговых?

Юг Страны Огня до ее разделения всегда считался житницей государства, что и не удивительно. Там выращивали рис и хлеба на всю страну, но потом поставки на север прекратились, зерна стал избыток и его начали больше продавать за рубеж морем. Но собственные немногочисленные верфи Страны Пламени были забиты заказами на постройку военных кораблей по технологиям Страны Неба, у Като тоже были цели, аналогичные моим — обеспечить защиту своей стране, и Уния Дракона была для него угрозой. Однако зерно, да и водород тоже, по морю в обычных лодках не переправишь, нужны нормальные грузовые суда. А так как Гато так и не стал криминальным бароном и, главное, не заимел большого транспортного флота, потому что ударился в развитие производства водорода по украденным у меня технологиям, то суда для транспортировки грузов обычно нанимались в Стране Воды или в Стране Луны. Но около года назад Страны Песка и Ветра в очередной своей торговой войне перекупили все суда Страны Луны, а гражданская война в Стране Воды заблокировала суда и оттуда. В итоге зерно из Страны Пламени вывезти было банально не на чем. Это привело к резкому падению цен и последующему разорению и без того на ладан дышащих хозяйств на севере. Многие поля так и остались не убраны, внутренняя логистика в Стране Пламени не справлялась с переправкой провианта с юга на север, местами начался голод. Та попытка перекупить пиратскую армаду Фунато у дайме Страны Воды имела целью даже не столько отвлечь мою армию и заставить меня распылять силы — Като Дану нужен был путь сбыта зерна, ему нужны были деньги от его продажи и ему нужно было поддержать внутренние цены на приемлемом уровне, чтобы стимулировать производство до полного истощения складов. Получилось не очень.

— То, что происходит сейчас, только начало последствий ошибок Като и его ставки, — добавил я. — Казна пустеет без торговли, склады переполнены, из-за низких цен на зерно все больше хозяйств терпят убытки, засеваемые площади уменьшаются. Землю перестают возделывать, она приходит в запустение. Когда запасы зерна кончатся, новое вырастить в прежних объемах уже не получится. Голод распространится и на юг. Мне остается только ждать и перемалывать ваши войска, которые с упорством, достойным лучшего применения, гибнут на давно укрепленных территориях, пока Страна Пламени разрушается сама по себе.

— Ты воюешь уже не с шиноби, а с простыми людьми, Орочимару! — вспыльчиво ударил по столу Митокадо. — И ты смеешь называться после этого саннином?!

— Никогда не нравился этот навязанный титул, — с усмешкой ответил я старику. — И я же только что сказал, Митокадо. Я уже не Белый Змей Конохи. Я сражаюсь не с вами, не с шиноби, я устраняю угрозу своей стране — устраняю Страну Пламени. Уничтожаю то общество, которое считает, что сварить в котле еретика-рюджинита — это нормально, систему, которая не карает своих ниндзя, способных, не моргнув и глазом, сжечь ребенка на глазах матери, только потому что они посвятили свою жизнь мне.

— И чем же ты тогда отличаешься от Дана? — внимательно посмотрел на меня Минато.

— Не многим, — легко согласился я с Намиказе. — По-моему, отличаются люди, которые находятся под нашей властью. Ты видел это своими глазами.

Если мыслить шире, то в иступленном терроре против последователей Рюджина, в этих гонениях виноват частично тоже я. Рюджинкё создавалось как система ценностей и идей, которые должны были объединять людей. С этой задачей она справлялась. Но, как это всегда и случается, не все были готовы принять учение, это и стало линией раздора между людьми. Как сказал один умный человек: не мир я принес, а меч.

— Ну, так или иначе, Страна Пламени будет уничтожена. С большими жертвами или с меньшими — именно на этот вопрос ты должен дать ответ, Минато.

За девять лет мне удалось взять под контроль Страну Огня и утвердить там свою культуру и учение. Конечно, за это время и Страна Пламени не стояла на месте, но я все же рассчитываю, что мои методы пропаганды эффективнее, и сейчас переварить население вражеской территории выйдет с меньшими усилиями. Главный ресурс любой страны — это не энергоносители и не золото, нет, главное — это люди. Население Унии Дракона должно расти.

— Орочимару говорил, что ты, Минато, не принимаешь идей новой Конохи, поэтому и выступил против нас во время раскола, — вспомнил Кизаши. — В общем, не думаю, что устройством своей новой деревни ты теперь доволен. Да это и всех вас касается. Как там дела у Нара, Шикаку, смогли сохранить за собой должность главного стратега селения? И секреты клана тоже?

— Хиден отнять у нас никто не сможет, — хмуро ответил Шикаку.

— А книгу с медицинскими рецептами Нара? — не отставал Харуно. — Раньше вы все так крепко держались за Волю Огня, за семейное единство деревни, но каждый еще крепче цеплялся за свои клановые знания и работу, передающуюся по наследству. Учиха гарантировалась работа в полиции, Нара — поставки лекарств, Яманака — дознание. Все при деле, все при деньгах. Кажется, вам не нравилось, как сенсей без зазрения совести раскидывает шиноби по должностям, согласуясь с их способностями, а не родством. И? Как оно сейчас у вас?

— За каждую работу берется тот, кто может сделать ее лучше. Обычно могут те, у кого кровь — не водица. Это ерунда. Я был против того, как Орочимару разрушает попавшие под его управление деревни, а не против этой ерунды, — тяжело ответил Нара. — То, что Дан разрушает какурезато, не делает вас лучше.

— Законом установлено положение йохей-ниндзя в Унии дракона, их деятельность не запрещена, — напомнил я. — Вы можете построить свою деревню или жить в одной из существующих с угодным вам укладом. Главное, соблюдайте закон. Решайте. Раз было похищено тело Хирузена, значит, у вас осталось мало времени. Больше войну затягивать я не буду.

27 февраля 60 года от начала Эпохи Какурезато

Под темными сводами пещеры меж сталактитов медленно затихало завывание всасываемой гигантскими каменными устами чакры. Срывающийся же с живых губ сдавленный хрип оборвался, с них сорвались последние капли чакры и жизни. Последние всполохи синей с красными прожилками чакры пропали в темном зеве Гедо Мазо, одно из девяти бельм выпученных глаз статуи помутнело, на его поверхности проступил рисунок радужки и зрачка. Это был уже второй прозревший глаз.

Три дня беспрестанного поддержания техники подошли к концу, позволив задействованным в ней людям размяться. После столь длительного бдения никто не обратил внимания на грузно рухнувшее тело, закованное в алые латы. Этот мертвец уже был бесполезен и скоро будет поглощен Зецу.

— Возиться с этой занозой в заднице три дня — слишком много чести, — опуская руки, произнес один из находящихся в пещере людей.

От него здесь была лишь мерцающая проекция, которая, словно пламя свечи, стояла на одном из пальцев огромной статуи Гедо Мазо. Проекция позволяла передавать чакру, но плохо передавала внешность ее носителя. Она позволяла разобрать только фигуру в скрывающем силуэт плаще с рисунком облаков, на безликой голове светилась яркими пятнами пара глаз. Голос тоже передавался, словно по радио с серьезными помехами. Похоже выглядели и прочие, проводившие ритуал запечатывания биджу шиноби.

— Итак, что ты там говорил о трех шагах, Пейн? — спросила еще одна из проекций, на лице которой были отчетливо видны три глаза, кроме привычной пары — еще один в середине лба.

— А, деньги, деньги, деньги… Три шага говна, — недовольно высказалась проекция другого человека.

— Даже ад стоит на деньгах.

— Деньги средство. Они у нас есть, первый шаг сделан, но со вторым уже проблемы, а до третьего далеко. Мы все еще следуем им?

— Второй шаг… Система селений в паре стран уже разрушена, — хрипло заметила сгорбленная приземистая фигура, чьи низко посаженные глаза едва выглядывали из-за закрывающей лицо повязки. — Только результат не тот, который ожидался. В Унии Дракона шиноби лишь становятся сильнее. Кажется, Орочимару сам мечтает исполнить третий шаг раньше нас.

— Белый Змей идет своим путем, со своей страной он заставляет и прочие какурезато поддерживать себя в тонусе.

— Этого не скажешь о Кири.

— Деревня придурков, что от нее еще ожидать? Согласись, Кисаме, — весело рассмеялась одна из проекций.

— О, заткнись, Хидан.

— Белый Змей предсказывает будущее, — заметила фигура, глаза которого горели алым цветом. — Сложно угадать, что у него на уме. Он мог узнать про Акацуки еще тогда, когда Акацуки не было. И против него сложно что-то спланировать.

— Бред. Его можно удивить, — глухо произнесла сгорбленная фигура. — Мне это удавалось. И он сильно печется о своей дочери. Она в Стране Песка, далеко от папаши, но он явится к ней за секунду, если потребуется.

— Слышь, Какузу, он же и тебе навалял, а? — наклонившись к своему соседу, с нахальной насмешкой спросил человек, плащ Акацуки на проекции которого болтался на поясе, обнажая торс.

— Заткнись, — коротко ответил Какузу.

— У Орочимару два биджу, и мы не знаем, где находится Семихвостый, — голос этой проекции был женским. — Нам удалось захватить пару Хвостатых и получится захватить еще нескольких, но с остальными может быть сложнее.

— Треххвостый на свободе — им можно заняться хоть сейчас. Джинчурики Двуххвостого — из клана Нии и часто мотается по заданиям, ее пропажей Кумо озаботится нескоро.

— Ими и займемся, — ровным тоном произнес человек с круговым узором в глазах, названный Пейном. — Шисуи, Кисаме — вы недалеко от Страны Воды и знаете, где прячется возрожденный Санби. Какузу, Хидан — джинчурики Ниби на вас. Сасори, Дейдара — Зецу найдет для вас Ичиби, а потом с Шингой продолжит поиски Четыреххвостого.

— Значит, окончательно переходим к третьему шагу? — сложив руки на груди, уточнил трехглазый.

— Сейчас неплохое для этого время, — вальяжно рассевшись на гигантском каменном пальце статуи, заявила проекция Хидана, начав загибать уже свои пальцы. — Огонь борется с Пламенем, Песок с Ветром, Кири вырезают друг друга, Кумо об этом только и мечтает. И все без меня!

— Ходят слухи, что Орочимару ослаб. Он давно не участвует в сражениях, — напомнила женщина. — А нам нужно узнать, где Семихвостый. Похоже, кроме Змея, об этом никто не знает.

— О, прирезать Орочимару! — радостно подскочил Хидан, жадно сжав кулаки. — Да! Да! Да!

— Не ори, — мрачно посоветовал ему Какузу.

— Эй, ты знаешь, что он сделал в Стране Горячих Источников?! — только еще громче завопил Хидан в ответ. — Это безбожник! Ложный бог!!! Я с радостью пущу кровь этому мудаку!!! Джашин-сама жаждет его жизнь!

— У Орочимару есть опасные люди. Три Учиха с Мангекьё Шаринганом, — напомнил шиноби, глаза которого у самого алели Шаринганом. — Ни один из них не задействован пока в боях. И прочие, которые отличились в боях с Кири, тоже.

— Женщина из клана Чиноике, — с ненавистью вспомнил Хидан.

— Учиха появились в Стране Пламени, — впервые подал голос Зецу, голова которого терялась меж больших шипастых лепестков.

— Хой, да это же просто идеально! — запальчиво воскликнул Хидан.

На секунду в пещере повисло молчание, словно собравшиеся люди ждали решения своего лидера. Но тот не спешил с ним, вместо этого закруглив разговор.

— Запечатывание Пятихвостого закончилось, — не дал распалившемуся Хидану продолжить Пейн. — Все свободны. Вы знаете свои задачи. Я решу, как поступить с остальным.

— Эй, да что за облом?! — возмутился Хидан. — Так дела не делаются!

— Когда мы достигнем цели, весь мир будет наш. Не отвлекайся на мелочи.

Глава 11. Наруто

1 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Высокая волна взметнулась вверх. На взгляд в ней было метров двадцать. Огромное цунами накатывалось на отмель близ берега, взмывая в высь и разбиваясь на сонм мельчайших брызг. Грохочущая темная громада была окутана белым покрывалом пены и тумана, она широким фронтом наступала на землю. Кушине уже приходилось задирать голову, чтобы разглядеть ее вершину.

Групповая техника или ниндзюцу высшего ранга — разобрать по виду Узумаки не могла. Но она могла понять, что побережью от такой техники не поздоровится. Пиратскую армаду удалось увести от населенных низменных областей острова, но Узушио — остров небольшой, даже вблизи пролива Наруто противнику есть что разрушать, а Узумаки — что потерять. Кроме того, за спиной Кушины был не только остров, но и корабли.

— Курама, давай! — крикнула Кушина, уже чувствуя, как вода под ее ногами начала волноваться при приближении огромного вала.

— Как скажешь, — пробирающий до костей рык словно раздался из-за спины, дыхание огромного зверя как будто заставило волосы Кушины задрожать.

В меридианы хлынул поток согревающей энергии. Она была горячей, как раньше, но уже не обжигала. Новая печать и новые отношения с биджу позволили впитывать его чакру, фильтруя от нечеловеческой злобы, которая вплетена в саму суть Хвостатых. Чакра Курамы смешивалась с природной энергией и вливалась в кейракукей, подобно накатывающему на Кушину цунами. Сила вырвалась наружу алеющей аурой. Радужка глаз вспыхнула багрянцем, подобно додзюцу Чиноике и Учиха. Кушина почувствовала, как зудят кончики пальцев от удлинившихся ногтей, превратившихся в когти.

Биджука Кушины отличалась от того, что могли показать прочие джинчурики. Из-за печати клана и Орочимару она не могла воплотиться в образе Курамы, но его чакра проникала в тело, вырываясь наружу и формируя алый покров. Орочимару говорил, что это результат замещения кона биджу в чакре коном самой Кушины. Она так и не поняла, что он имеет в виду под этим словом, но, похоже, это что-то вроде ишши, воли или духа. Так или нет, помимо выросших когтей, Кушина ощутила, как затрепетали ее ожившие волосы, покров алой чакры облек ее тело подобно хаори, черные линии печати растеклись по телу, проступая на коже и самом покрове чакры.

Волна чужой техники уже нависала над головой, рокот закладывал уши, а брызги летели в лицо. Кушина сложила руки в печать, заставляя бескрайние потоки чакры в ее теле следовать нужным маршрутом, преображаясь и обретая новую форму и новую суть.

Хататагами!

Грохот грома неудержимой волной рванул вперед от Кушины, оставляя за собой мелко дрожащую гладь воды и поглотив рокот цунами. Нависающая громада водяного вала испарилась, исчезла, взмыв в небеса облаком мельчайших брызг. Густой, тяжелый туман рухнул на голову Кушины вместо многотонной волны, он поглотил продолжающиеся раскаты звукового ниндзюцу, которому Узумаки научилась у Орочимару. Мельчайшие капельки воды в хаосе метались вокруг, содрогаясь от медленно затухающих раскатов грома, они холодили кожу и впитывались в волосы. Уши словно заложило, пока новая ручная печать не дала свободу очередной технике Футона — порывы ветра разметали медленно оседающие крупинки тумана в стороны, открывая волнующиеся просторы моря и качающиеся на них корабли.

Зло фыркнув, Кушина рукой смела с лица брызги морской воды, чувствуя во рту ее горечь. Мелкие волны под ногами бились в пятки, высокие — подбрасывали тело вверх, чтоб тут же уронить его вниз, попутно окатив водой с ног до головы. Море вокруг Узушио всегда славилось своим беспокойным нравом, особенно пролив Наруто, вечно рокочущий водоворотами. Когда-то, чтобы просто подойти к острову, двум великим Какурезато приходилось объединяться. Ками хранили острова Узумаки. Но сейчас даже пираты могли выйти к берегам Водоворота. Пусть армада их велика, но это всего лишь пираты! Один клан, объединивший свору разбойников.

— Молодец, Кушина! — раздался позади крик. — Давай обратно!

Быстро оглянувшись, девушка увидела вырывающуюся из туманной пелены ладью с угловатой драконьей мордой на носу. Эти корабли когда-то были выращены Отохиме и до сих пор служили добрую службу. Неровная поверхность воды под ногами мягко спружинила, когда Кушина, оттолкнувшись от нее, запрыгнула на борт судна. Влажное дерево ответило глухим стуком при приземлении, текущая сквозь ступни чакра позволяла ступать по морю и сейчас не подвела, не дав растянуться на покрытой влагой палубе, которая едва не ушла из-под ног.

Корабль несся по волнам с приличной скоростью, взрезая носом волны и подскакивая на них. Нужно было сократить дистанцию и перейти к абордажу. Пиратам нельзя было дать уйти. Чтобы увлечь их армаду боем близ берегов Узушио ушло слишком много времени и сил, второго шанса может не выдаться. В открытом же море или в водах Страны Воды гоняться за ними можно без конца — пираты жили на своих судах и море знали куда лучше шиноби Унии Дракона.

— Куда дальше? — требовательно спросила Кушина, ухватившись за борт, чтобы не свалиться.

— Там! — указал ей ниндзя с горящими бельмами Бьякугана в глазах. — Корабль с сигнальным прожектором и кормовым флагом со знаками клана Фунато. Там сильная чакра!

— Поняла! — сощурившись и примеряясь к новой цели, ответила Кушина.

— Вижу, — сощурив сверкнувшие алым цветом Кецурьюгана глаза, подтвердил капитан корабля.

Крупный деревянный корабль, но со слабым парусным вооружением и кормовой надстройкой, поверхность которой поблескивала краской в свете показавшегося из-за опускающегося тумана солнца. Металлическая и увитая трубами — похоже, там силовая установка. Недешевая штука для пиратов. В их армаде разных мастей посудин полно, есть парусные, есть гребные даже, но с тепловым или электрическим двигателем мало. У простого пиратского капитана такой роскоши быть не может. Значит, капитан успешный и успел наворовать, а раз так, значит, он и силен. А это значит, что Кушине нужно с ним разобраться.

— Идем к нему? — уточнила она у капитана.

— Проклятье! Далеко! А эти придурки косоглазые все еще не отстрелялись… — засомневался Чиноике, но, резко мотнув головой, принял решение и крикнул одному из своих подчиненных: — Хей, сигналь на флагман! Попытаемся прорваться!

Ордер кораблей начал быстро меняться, обнаружив свою цель. Первые суда уже вклинились в построение противника. Кушина вновь заставила чакру в теле зашевелиться. Звон цепей утонул в рокоте волн, свисте ветра и криках людей. Но через миг во взметнувшийся вокруг корабля купол из Цепей Чакры врезалась техника, высекшая снопы похожих на электрические разрядов из барьера. Лезвие техники Футона снесло верхушку мачты. Море под килем забурлило словно вскипевшее, корабль Кушины едва не ухнул в это булькающее болото. Вовремя среагировавший Чиноике заставил море успокоиться, позволив судну идти дальше.

Впереди показался корпус вражеского корабля. Кушина уже видела готовых к абордажу пиратов. Вряд ли они смогли бы прорваться сквозь ее барьер, но от них веяло ненавистью. Все море было покрыто легкой дымкой ненависти и жажды убийства. Не вся она была направлена на Кушину, но чувства Курамы позволяли ощутить это давление сотен людей.

Рядом вспыхнула яркая чакра. Внезапный порыв ветра взметнул намокшие и потяжелевшие волосы Кушины. Палуба под ногами качнулась, когда от нее оттолкнулся один из ее напарников, а через миг воздух разорвался от резких и хлестких хлопков. На приближающийся корабль обрушилось пламя. Его языки лизали вымокшие паруса и доски корпуса, мгновенно окутав судно облаком пара. От него донесся полный боли крик. Вода вокруг бортов начала подниматься, чтобы защитить дерево от огня, но вслед за пламенными шарами на корабль рухнул и их источник.

Кагуя не церемонился с людьми. Белые кости вонзились в мягкую плоть, вырывая ее куски. Беловолосый пронесся по палубе, унося чужие жизни и разнося в щепки мачты и прочие деревянные конструкции. Когда он соскочил с вражеского судна, оно продолжало по инерции двигаться вперед, но на нем уже не осталось тех, кто мог бы сражаться. С бортов по темному дереву в море стекали алые ручейки. Кровь растворялась в воде, в которой начали показываться треугольные плавники вечно голодных акул.

— Слабаки, — холодно прокомментировал боевые качества пиратов Кагуя, приземлившись на палубу корабля возле Кушины сквозь созданную для него в барьере прореху.

Вокруг Кагуя медленно потухло пламя Шичи Тенкохо, его кимоно было запятнано кровавыми брызгами и местами разорвано медленно скрывающимися под кожей костяными лезвиями. Утерев лицо рукавом, Юичи Кагуя только еще больше размазал кровавые капли по коже.

— Не все здесь слабаки, — севшим от напряжения голосом ответил ему Тайе Хьюга.

Бьякуган позволял ему следить за разгорающимися сражениями. То тут, то там корабли сталкивались, шиноби набрасывались друг на друга. Над морем разнесся треск ломаемых бортов и мачт, рев ниндзюцу и крики людей. В этот же момент позади пиратской армады в воздухе начали вспыхивать ярко сияющие и испускающие белый дым огненные цветы.

— О, и эти придурки проснулись, — неприязненно произнес Чиноике. — Проклятье! Они ж по нам пальнут — не дорого возьмут!

Кушина глянула в сторону берега, откуда и летели зажигательные снаряды. Похоже, появившийся после испарения цунами туман помешал расчетам баллист открыть огонь в нужное время.

— Тц! Все время все через жопу, — сердито цыкнув языком, прокомментировала она ситуацию.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги — так обычно говорит в подобных ситуациях Орочимару, после чего пожимает плечами и переделывает так, как и должно быть. В этот раз при планировании операции тоже удалось учесть не все. Ну, возможность попасть под огонь своих же артиллеристов все-таки учитывалась, так что барьер Кушина возвела не зря. Да и туман после Хататагами должен был пойти как раз на флот Узушио, изрядно его вымочив и защитив от возгораний.

Дымные росчерки зажигательных снарядов рухнули вниз, осыпаясь на море огненным дождем. Тут и там начали появляться всполохи пламени. Вспыхивали просмоленные снасти и паруса. С криками начали бросаться в воду люди, чья кожа тоже не устояла перед фосфором.

Кушина невольно нахмурилась, проследив взглядом за пронесшимся мимо кораблем и людьми на нем. Глубокие ожоги испускали едкий удушливый дым и продолжали тлеть, иссушая плоть, вызывая мучительную смерть. На живых людях сгорали конечности, выгорали внутренности, если пираты не успевали с криками броситься под воду, которая уже начала окрашиваться в алый — некоторые несчастные, спасаясь от огня, оказались утянуты под кили кораблей, где усыпанное ракушками днище исполосовало их тела.

— Крутись, крутись, кругом повернись, водяное колесо, кругом повернись, — рядом негромко зачитала слова песни невысокая девушка в ярко-красном хакама. — Кругом повернись, Господина Солнце позови… Такова судьба всех, кто выступит против Охи-сама.

Господин Великое Солнце — Охи-сама. Кушина не знала, как, когда и почему у ее Орочимару появилось такое имя. Саму песню она помнила еще с детства, но в последнее время она начинала приобретать какой-то мистический флер. Она вселяла мистический трепет в души шиноби Отогакуре и не менее мистический ужас — в шиноби Кири.

— Опомнились, — негромко предупредил Кушину Хьюга. — На том корабле что-то готовят.

Под «тем кораблем» Тайе имел в виду их цель. Скорее всего, это был флагман пиратской армады, оттуда Кушина почувствовала вспышку яростной ненависти, после которой вокруг судна с флагом клана Фунато взметнулась вода. Морские волны завихрились, взмывая к небесам, чтобы обрушиться вниз плотным дождем, прибивающим сизый дым и вспыхнувшее пламя. До ушей донесся свирепый крик. Слов разобрать не удалось из-за шума воды, но вслед за голосом над морем раздался звук горнов. В системе сигналов пиратов Кушина не разобралась, но, похоже, от флагмана поступали приказы прочим судам бороться с огнем. Насколько дельными они были — не ясно, но сам по себе рев труб привел начавших предаваться панике пиратов в чувство.

Ненадолго. Кушина раздраженно скривила губы и сжала кулаки. Кто бы ни был командиром этой армады, но это упорный человек. И глупый. Сколько бы у него ни было кораблей и насколько бы он сам ни был силен, но ему не победить. Это очевидно. А он продолжает бросать в бой своих людей. Кто-то должен выбить из него всю дурь.

Внезапно вновь заволновавшееся море всколыхнулось. Кушина почувствовала, как доски палубы ударили ее в пятки, когда корабль подскочил на всколыхнувшейся воде. Из-за бортов начала стремительно перехлестывать вода, стремясь замкнуться куполом над головой.

Техника Водяной Тюрьмы?

Сведя ладони вместе, Узумаки открылась навстречу родившейся в ней чакре. Звон рушащихся в воду тяжелых цепей потерялся в тревожном плеске воды. Устремившиеся вверх волны вспенились, приняв удар Цепей Чакры. Сияющие золотом шипастые звенья Конго Фуса неистово завертелись вокруг, взрезая водную гладь и заставляя ее рухнуть обратно в море. Хищно взметнулись острые, подобные гарпунам, концы Цепей Чакры и устремились к маячившему впереди кораблю. Они прошили борта судна, что-то на нем лопнуло, вверх ударила струя пара. Цепи оплели деревянный корпус и натянулись. Кушина присела, частью цепей обхватывая свой корабль и стягивая суда вместе.

Внезапно одна из цепей тяжело, с надрывом треснула и оборвалась, хлестко разлетевшись в стороны отдельными звеньями. Кушина удивленно охнула, почувствовав удар по ее технике. Что-то словно вцепилось в ее чакру, выгрызая из Конго Фуса целый кусок. И вместе с этим ударом вода вокруг вновь пришла в движение, оживая и обретая облик огромной акульей пасти со стремительно крутящимся водоворотом вместо глотки и с пенящимися гребнями волн вместо зубов.

За миг до того, как корабль утонул в пасти водяной акулы, рядом с треском разорвался воздух. Глаз Кушины заметил, как мимо нее пронеслось едва видимое марево от ударной волны, прежде чем по ушам ударил звук разрываемого пространства, а лицо обдало порывом ветра, перемешанным с водяными брызгами. Призрачное марево высшей техники тайдзюцу врезалось в суйтондзюцу, облетая то жгутами воздуха и разрывая в клочья. Созданная из темных морских вод акулья пасть расплескалась в стороны, не выдержав удара тайдзюцу Кагуи Юичи, который сам не стоял на месте. Сорвавшись с места, он собственным телом разорвал воздух, с грохотом вырываясь вперед и влетая в очередное водное ниндзюцу.

— Юичи! — попыталась было одернуть бездумно бросившегося в атаку Кагуя Кушина, но в ответ ей донесся только азартный рев сквозь пелену взрывающейся фонтанами морской воды. — А, проклятье!

И в этот момент что-то дернуло ее в сторону. Над головой раздался легкий свист, а рядом взвыл ветер. Заскользив по влажным доскам палубы, Кушина смогла остановиться и оглянуться в ту сторону, где только что стояла. Там уже расцвел куполом вихрь Хаккешо Кайтен Тайе. Вырывающаяся из тела Хьюга чакра окрашивала защитное тайдзюцу в синеватый цвет. И точно такого же синего цвета иглы отскакивали от техники Хьюга в стороны, растворяясь в воздухе. Иглы сыпались с небес, стремясь обрушиться на палубу, воспользовавшись тем, что Кушине пришлось убрать барьер, чтобы воспользоваться Цепями Чакры для других техник.

— Ну, знаете ли! — свирепо выкрикнула Узумаки, заставляя цепи вокруг нее вновь сплести защитный купол.

Однако она внезапно осознала, что ее цепи держит что-то на чужом корабле. И уже не она потянула их к себе, а ее утянули за борт. Удивленно вскрикнув, Кушина поспешно сгруппировалась в воздухе, чтобы не распластаться на палубе чужого корабля. И почти в тот же момент по сияющему алым покрову Биджука угодил удар меча. Обычная сталь скользнула по покрову чакры, заставив держащего катану пирата упасть вперед и открыться для ответного удара.

Откинув труп в сторону, Кушина быстро огляделась, готовая встретить очередную атаку, но замерла, увидев странную картину. На корме вражеского флагмана стояла пара шиноби. Черные плащи с алыми облаками, от них веяло угрозой, в них чувствовалась бурная и сильная чакра. Но не это главное. Один, тот, который выглядел покрепче и имел синеватую кожу и складки под круглыми бездушными глазами, держал в руках широкий листовидный меч, на который была намотана одна из Цепей Чакры. Именно за нее сюда Кушину и выдернули.

Хирамекарей, так, кажется, назывался этот меч. Кушина не помнила его свойств, но, похоже, они позволяли с помощью меча касаться Цепей Чакры. Досадно. Но хуже было другое. Шиноби в черных плащах с алыми облаками было двое. И второго Кушина знала, а еще лучше знала то, на что способны его багряно сверкающие глаза.

Учиха Шисуи.

— Кушина! — загрохотал в голове яростный рев Курамы, разрывающий оковы гендзюцу и разбивший на осколки начавшую застилать картину перед глазами пелену иллюзии.

— Спасибо, — быстро отведя взгляд в сторону от нукенина, поблагодарила Кушина биджу, одновременно призывая Конго Фуса к себе и уменьшая их размер.

Орочимару предупреждал ее об Акацуки, но она не думала, что с ними придется встретиться так рано.

— Что скажешь, Курама? — негромко пробормотала Кушина.

— Выживи, — получила она короткий ответ.

— Дельный совет, — почти искренне восхитилась девушка.

Одновременно с этим она присматривалась к неожиданным противникам и оценивала ситуацию. Ситуация выходила непонятной. На появление Акацуки никто не рассчитывал, но в их намерениях сомневаться не приходилось. Предупреждение Орочимару было недвусмысленным, да и исходящая от нукенинов жажда убийства читалась легко. Пусть лица их и скрыты наполовину высокими воротниками плащей, а по холодным глазам прочитать эмоции сложно, но чувства джинчурики Девятихвостого не обманешь. Кушина примерно представляла, чем может быть опасен Шисуи, с Учиха ей приходилось много иметь дел. А вот кто его напарник? Судя по протектору с перечеркнутым символом — нукенин из Кири. Страна Воды сейчас закрыта, Книги розыска никто не обновляет. Да даже если бы обновляли, то там оказались бы все шиноби Кири — в гражданской войне иначе не бывает.

Кем бы ни был этот второй член Акацуки, но это был чрезвычайно проблемный тип, раз он имел Хирамекарей. Сейчас меч лежал на плече и с него медленно сползали разорванные бинты, некогда скрывающие клинок. Киринин уже успел применить свое оружие.

— Нам попалась крупная рыба, — добродушно заметил он, скидывая с плеча громоздкое лезвие меча. — Два биджу за раз — неплохой улов, а?

— Пока рано делить шкуру неубитого медведя, — бесстрастно ответил ему Шисуи.

— Думаешь? — с интересом спросил киринин. — Я наслышан об Алом Лотосе Конохи. Говорят, убить ее сложнее, чем прочих Узумаки. Значит, нам будет проще взять ее живьем. Но… Может, тетушка согласится пойти с нами сама, упростив всем жизнь?

— Тетушка? — оторопело переспросила Кушина, подумав, что ослышалась. — Тетушка?!

Горячая волна гнева поднялась от груди к голове, заставив волосы на голове вновь прийти в движение.

— Кто тут тетушка, тухлой рыбы кусок?!

Ворох цепей обрушился с небес на пару из Акацуки. Тяжелые звенья вмялись в стальную надстройку, полетели щепки из деревянной кормы. С металлическим скрежетом и треском искр Конго Фуса столкнулись с широким, листовидным клинком Хирамекарей. Киринин ловко отбил выпад цепями, хитрым движением прижав пару звеньев к палубе. Тяжелый меч, окутавшись пламенеющей аурой чакры, припечатал технику Конго Фуса. Кушина внезапно ощутила, что что-то высасывает ее чакру из Цепей. Это заставило ее хищно ухмыльнуться. Кажется, в детстве девушка слышала, что меч, поедающий чакру — это Самехада, а не Хирамекарей. Но даже если она что-то перепутала, то все равно была готова поделиться своей чакрой.

Попробуй-ка вкус природной энергии, придурок!

К сожалению, ей не дали поделиться чакрой. Перед глазами замельтешили зыбкие образы Занзо Буншин, оставленные Шисуи. Не успевая уследить за ними, Кушине пришлось отпрыгнуть в сторону, выплюнув широким фронтом плотную водяную струю. Техника Суйтона с треском взрезала древесину палубы, разметав в стороны влажные щепки, но не задела нукенина.

— Сендзюцу, — разглядывая изменившуюся, обретшую перепонки и покрывшуюся бородавками руку, с любопытством произнес киринин. — Знакомая штука.

— Она ученица Трех Легендарных Шиноби. Я предупреждал, Кисаме, — ответил ему Шисуи, стряхивая с лезвия своего танто капли воды.

— Тем интереснее, — довольно оскалился киринин, вскинув над головой тяжелый клинок своего меча, вспыхнувший чакрой.

Кушина удивленно округлила глаза, когда увидела гигантский молот из чакры, проявившийся вокруг меча. Эта штуковина была размером с корабль! Кем бы ни был этот Кисаме, но выносливости его могли позавидовать многие Узумаки! Несмотря на удивление, руки куноичи двигались сами собой, складывая нужную формулу. Кровь из прокушенных пальцев брызнула на грязные доски палубы, смешиваясь с лужами морской воды. Чакра потоком вырвалась из тела.

Хлопок и потоки иллюзорной дымки, подобно туману ударившей по бортам корабля, совпали со звуком тяжелого удара. Молот из чакры с громким всплеском ухнул в воду, вздыбив столп воды и брызг, окативших палубу корабля.

— Опять ты во что-то вляпалась, — с упреком в гулком голосе произнесла появившаяся за бортом судна гигантская жаба, с неожиданной для ее комплекции грацией опускаясь на море.

Вода под массивными перепончатыми лапами даже не прогнулась, огромное тело жабы с горы Мьёбоку грациозно, словно лишенное костей, перетекало из одной стойки в другую, перекидывая в руках напоминающую ствол дерева окованную металлом дубину.

— Прости, Гаматамба, что отвлекла, — сдувая капельку воды, стекшую по носу, сосредоточенно ответила Кушина, — но мне советовали не рисковать с Акацуки.

— Чем смогу, помогу.

Слова Гаматамбы не разошлись с делом. Неимоверных размеров дубина пронеслась в воздухе, с воем вспарывая воздух. С треском полетели в стороны длинные щепки от сломанных мачт, вершину надстройки смело в море.

— Ха, ты напоминаешь мне одного отморозка из Кири! — рассмеялся киринин, отмахиваясь от размашистого удара жабы.

Огромное лезвие из чакры с грохотом встретилось с канабо, палубу под ногами ощутимо тряхнуло. Мышцы под нежно-салатовой в красную крапинку лоснящейся кожей раздулись, Кисаме унесло с кормы в море, ощутимо ударив о волны. Тело киринина выбило тучу белоснежных брызг, которые были мгновенно прибиты рухнувшей сверху дубиной.

Тем временем в покров Кушины сразу с нескольких сторон уткнулись лезвия танто. Алая чакра тревожно всколыхнулась, принимая на себя удар. Тонкая водяная пленка защитной техники Суйтона под ней на миг затвердела, чтобы в следующий момент вернуть силу удара обратно. Танто со звоном отлетел в сторону, вместе с держащей его рукой. Осколки стального закаленного лезвия разлетались в стороны, когда куноичи хищно посмотрела на атаковавшего ее Шисуи, с которым она осталась один на один.

Нукенин клана Учиха. Микото простит ее, если сегодня одним Учиха станет меньше. Цепи Чакры грозно зазвенели, стремительно вырастая в длине и раскручивая смертоносный водоворот вокруг Кушины. Фигура Шисуи исчезла, оставив после себя сонм зыбких силуэтов. Занзо Буншин — техника, в основе которой лежит Шуншин. Все эти силуэты — не более чем миражи. Но в то же время, каждый силуэт несет в себе опасность. Можно сказать, что Шисуи практически находится сразу в нескольких местах и не находится при этом нигде.

О Занзо Буншин Кушина слышала, но впервые встретилась с нею лично. Паршивая техника, но против лома нет приема. Именно так Орочимару описывал путь ниндзя Кушины. Но он был не прав.

Воздух гудел от взбивающих его цепей, которые хлестали все вокруг, в надежде зацепить Шисуи. Жалобно скрипели конструкции корабля. Неподалеку грохотали техники других шиноби. Сквозь какофонию звуков уши Кушины не сразу уловили новый шум. Однако уши матери слишком чувствительны к этому звуку, чтобы куноичи могла пропустить его.

Крик ребенка, младенца, был пронзительным и раздавался совсем неподалеку. К сожалению, это был совсем не чуждый полю боя звук, но в морском сражении услышать его Кушина не ожидала. И, увидев его источник, на миг замешкалась.

Она увидела ребенка. Спеленутый младенец лежал на залитой водой и кровью палубе. Пеленки пропитались алым. Кровь натекла из разорванных Цепями тел пиратов, которым Кушина почти не уделяла внимания. Кровь текла из пиратов, среди которых были и женщины. Одна такая, ее нижняя половина, лежала неподалеку от ребенка.

Какой идиот берет на битву мать с ребенком?

Ответа на этот вопрос Кушина не знала. Но, благодаря ее усилиям, матери у ребенка больше нет. Поблизости, перекрывая детский плач, раздался яростный рев. Чувства Кушины кольнула нечеловеческая ненависть и жажда убийства, природная энергия всколыхнулась — что-то стремительно приближалось к Кушине с явно не добрыми намерениями. И вместе с тем прямо ей в лицо помчался, оставляя за собой полосу поднимающегося от палубы пара, ярко сияющий шар огня.

Кушина сдернула себя с места Шуншином. В конце рывка она почти наткнулась на Шисуи, готовящего очередную технику. Короткий прямой удар, базовый в стиле Гокен, был наверняка просчитан Шаринганом. Кушина не в первый раз имела дело с носителем этого додзюцу и не удивилась, когда ее кулак промчался мимо цели, заставляя ее немного провалиться вперед. Но Шисуи редко сталкивался с сеннинами, поэтому полностью уйти от атаки не смог.

Кавазу Кумите. Незримая никому, кроме сеннинов, аура впечаталась в живот нукенина, сметая того в море. Позади слышен приближающийся рев. Кушина успела подхватить ребенка, вновь рывком уходя в сторону, и увидела, как выпущенный Шисуи Огненный Шар исчезает, впитываясь языками огня в лезвие и древко шипастого гарпуна, словно сделанного из скелета рыбы-меча. Оружие было сжато в мускулистых руках покрытого кровью мужчины. Его бородатое лицо было искажено безумной яростью, и именно он был источником прочувствованной Кушиной сакки.

Он был ранен. Обнаженный торс весь покрыт множеством порезов и рваных ран, из-под кожи торчала пара розоватых ребер, но это не могло остановить обезумевшего пирата. Гарпун в его руках впитал чакру и преобразился, словно оживая. Скелет рыбы-меча облекся плотью, глаза его засияли алым. Удар этого оружия пришелся по палубе, расколов многострадальный корабль пополам. Ломающиеся доски разлетелись в стороны, отбрасывая Кушину с ребенком в море. Ноги коснулись волн, холодная вода затекла в сандалии, но девушке удалось не уйти под нее с головой. В первые секунды.

С гулким кряхтением из-под взволнованной поверхности вылетела огромная туша Гаматамбы. Его канабо был зажат в полной зубов акульей пасти, чье тело не уступало размерами самой жабе и с легкостью вынесло ее из моря. Внезапно вода под ногами Кушины разошлась в стороны. Она ухнула вниз, рефлекторно раскинув Цепи Чакры в стороны, в попытке ухватиться хоть за что-то, но разошедшиеся в стороны воды начали смыкаться над головой. Единственное, что она успела — это цепями подхватить ребенка и выдернуть его из воды.

Волны обрушились на голову, утягивая вниз. Во тьме беспокойных вод увидеть что-то было сложно, но чувства Курамы и сеннина показывали источник опасности и направление атаки. В сумраке угадывались хищные акульи силуэты и мерцание чакры. Энергия заструилась по меридианам Кушины, меняя свойства и обретая форму. Ее ладони сомкнулись настолько быстро, что на миг создали пару воздушных каверн в воде. После чего вода сотряслась от прошедшей по ней волны.

Суйтон: Хататагами!

Тело Кушины вышвырнуло из воды, словно пробку. Она взмыла над поверхностью моря, которое сейчас внезапно выровнялось. Большие волны сменились мельчайшей рябью, пока раскаты Хататагами катились по толще вод. Вверх начала всплывать оглушенная рыба, акулы с клочьями мяса на зубах, всякая мелкая рыбешка, просто случайно оказавшаяся в неудачном месте. Медленно, опираясь на постепенно успокаивающуюся воду рукой, из моря выбрался и Кисаме. С губ его стекала тонкая, размазанная струйка крови, а в рыбьих глазах стали видны лопнувшие сосуды, но больше ранений Кушина не заметила.

— Крепкий, зараза, — недовольно прошипела Кушина, отбрасывая липнущие к коже пряди волос с лица и краем глаза выискивая место, где можно оставить ребенка.

— Ты был прав, — появившись рядом с выбравшимся на поверхность Кисаме, произнес Шисуи. — Он здесь.

— Я же говорил, — зубасто улыбаясь, ответил киринин. — Этот ублюдок скользкий, как угорь, и цепкий, как мурена. Вцепившись, он жертву не отпустит.

— В прошлый раз мне удалось уйти.

— Значит, ему это было нужно, — рассмеялся Кисаме, вскинув свой меч на плечо. — Не так ли, Кёда?

Кушина сначала быстро стрельнула глазами, а потом и резко обернулась в направлении взгляда Кисаме, удивленно округлив глаза, потому что заметила неподалеку от себя человека. Он сидел на корточках на подбрасываемом волнами обломке мачты - всего, что осталось от уходящего под воду расколотого пополам пиратского флагмана. В руках он держал гарпун с наконечником в виде рыбы-меча. Копье извивалось всем телом, словно пытаясь вырваться из крепкой хватки, длинный шелковый линь обвивался вокруг запястья, острое навершие так и норовило кольнуть шиноби, но тот не обращал на него внимания, с невыразительной улыбкой наблюдая за парой нукенинов.

Кушина не могла ощутить его чакры, от него не исходило каких-либо негативных эмоций, природная энергия ровно текла в нем и вокруг него — его вообще словно не существовало. Даже гендзюцу иногда казались более реальными, чем этот шиноби с полностью неощутимым присутствием. Синяя повязка на лбу со знаком Кири вместо протектора, излишне теплая для погоды одежда, кимоно цвета морской воды, карие глаза и слишком миловидное лицо для юноши — Кушина знала его. Третий известный Кушине из ныне живущих сеннин с горы Мьёбоку — Юки Кёда.

— Ты здесь еще откуда, извращенец мелкий?!

— Случайно мимо проходил, — пожал плечами Кёда.

— Признайся, ты просто попался на крючок, — довольно рассмеялся Кисаме.

— Тебе удалось меня обхитрить, — не стал спорить киринин с синей повязкой. — Я подумал, что сразу два биджу для Акацуки будет слишком много. Но вы все же решили откусывать помаленьку.

— Я слишком хорошо тебя знаю, — ухмыльнулся Кисаме. — Шисуи…

— Понял, — коротко ответил Учиха на недосказанную просьбу напарника.

Фигура нукенина из Конохи вновь исчезла, распавшись на сонм зыбких силуэтов. Сознание на миг вновь едва не утонуло в гендзюцу, в которое Кушина по неосторожности снова попала, чтобы быть спасенной недовольно фыркнувшим Курамой. Вспыхнувший чакрой гигантский меч взмыл в небеса, чтобы рухнуть вниз всей своей мощью. Но направлен он оказался не на Кушину.

— Ну, знаете ли! — сердито нахмурилась девушка. — Я вам тут не для мебели!!!

Цепи Чакры заблаговременно незаметно растянутые сетью под водой вынырнули в стремительном рывке, подобно морским змеям. Обширная печать раскинулась во все стороны, словно паутина для ловко порхающего мотылька. Который в нее и попался.

Суйтон: Карью!

Образовавшийся вокруг ладони водяной плотный вихрь из разнонаправленных потоков с ревом врезался в тело притянутого цепями к Кушине Шисуи. Струи техники впились в плоть, резонируя с жидкостями тела, взрезая кожу и разрывая сосуды изнутри. В стороны брызнула розовая пена, Учиха отбросило в сторону. И в тот же миг на море обрушилось массивное, сотканное из чакры лезвие клинка, но моментально испарилось, не успев даже поднять высокую волну. Потому что поблизости вспыхнула еще одна чакра. Она пробирала до костей своим холодом. Кушина не знала, какую технику использовал Кёда, но она была сильна. Мороз Хьётона обрушился на Кисаме с уст без всплеска вынырнувшего позади нукенина Юки. На волны рухнула уже полностью замороженная изнутри ледышка, а не человек.

Кушина замерла, удивленная легкой победой. Пара нукенинов словно сама нарвалась на техники, сосредоточившись на атаке и открывшись для ответного удара.

— Что за?.. — начала было спрашивать Узумаки, но Кёда ответил раньше, чем она закончила:

— Это имитация, — подойдя к подбрасываемой волнами ледышке, в которую превратился Кисаме, сказал киринин.

Он поднял свою жертву за одеревеневший ото льда и хрустнувший в хватке Кёды воротник плаща, показав Кушине лицо. Которое совсем не походило на лицо Кисаме.

— Похоже, в пару людей закачали чакру Шисуи и Кисаме, сделав живых клонов, — пояснил Кёда. — Не оригинально.

— Жуткая техника, — поморщилась Кушина, подтянув к себе цепь, на которой все еще отчаянно рыдал младенец, и попыталась его успокоить. — Эй, так ты за ними сюда приперся, что ль?

— Они выкрали Санби и попались одному из патрулей, — подтягивая за линь отчаянно сопротивляющийся гарпун, который уже почти скрылся в воде, пояснил Юки, нежно улыбнувшись Кушине. — Я преследовал их, чтобы выяснить, что они собираются сделать с биджу. Похоже, создав этих клонов, они попытались сбить меня со следа. Можно сказать, что у них получилось.

— А… Ясно, ясно, — скривилась Кушина, понимая, что предостережения Орочимару вновь оказались не пусты. — И это… Не лыбся ты так. У меня есть любимый мужчина и ребенок, знаешь ли.

— Я знаю, — еще шире улыбнулся Кёда, хитро посмотрев на Узумаки. — Тебе очень идут маленькие дети, Кушина. Ты со своим «любимым мужчиной» не думала завести еще ребенка?

— Ой, иди-ка ты, мелкий извращенец!!!

— Последую твоему совету, пока твои друзья не обратили на меня внимание, — согласился Кёда, наконец притянув к себе сопротивляющийся гарпун. — Оставляю дитя Дракону. Это сын Арауми Фунато, и он уже минут пять как полная сирота благодаря нам. Пусть Уния позаботится о нем. Кири… сейчас на это не способна.

Сказав это, Кёда сжал руку на древке внезапно замершего гарпуна. В воздухе раздался тонкий металлический звон, и навершие в виде рыбы-меча рассыпалось осколками, уходя под воду. Сам же Юки шагнул назад, пропав в выросшем за его спиной ледяном зеркале.

— Опасный паршивец, — мерно убаюкивая ребенка, пробормотала Кушина, рассеянно оглядываясь вокруг.

Неподалеку продолжала грохотать битва, но звуки ее стихали. Пиратская армада встретила свой закономерный конец.

Глава 12. Бессмертные

12 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Бами!

— Вижу!

Пара шиноби разошлась в стороны, поток чакры в их стопах коснулся старой, осыпающейся штукатурки на стенах водоотводного акведука. Ниндзя, не сбавляя скорости, помчались вперед по вертикальной поверхности. А вдоль пола с шелестом промчалась едва видимая в сумраке нутра гидротехнического сооружения тень, со скрежетом впиваясь в кирпичную кладку и вырывая из нее куски.

Нии Югито старалась бежать аккуратно, штукатурка вылетала из-под сандалий, был риск свалиться со стены. Акведук был слишком старым и давно не обслуживался, так как пригождался редко. Не всегда снежные шапки с гор сходили так быстро, что бурные потоки неистовых горных рек сносили все на своем пути. Нии и появилась-то тут, чтобы оценить возможность сноса старых построек контролируемым взрывом. Но самое тривиальное и безопасное задание обернулось неожиданными сложностями.

Позади с тонким пронзительным свистом разрезала воздух стальная струна. Сумрак на миг озарила вспышка от высеченных ею из камня искр, позволив заметить быстро опадающие на каменный пол черные волосы, до этого скрытые тьмой. Они словно кусочек ожившего мрака отпрянули назад, хищно извиваясь и готовые к новой атаке.

— Спасибо! — крикнула напарнику Нии, прибавив прыти.

— Должна будешь, — получила она недовольный ответ.

Увабами все еще оставался непробиваемо спокойным. Губы Югито невольно растянулись в совершенно неуместной улыбке. Из всего отряда, похоже, с ней остался лишь Увабами. Каким бы несносным парнем он ни был, но пока Увабами прикрывает ее спину, Нии было спокойнее. Что бы ни случилось, он ее не оставит и спасет. И она, конечно же, будет ему должна. Все как всегда и это успокаивало, пусть ситуация совсем не выглядела рядовой.

В конце длинного коридора, наконец, забрезжил свет. Позади вновь звякнул металл, заставляя укорить бег. Пара шиноби вылетела из длинной кишки коридора в более просторную каменную цистерну. Поверхности водной глади они коснулись почти одновременно с тихим всплеском ушедшей позади под воду трехлезвийной красной косы. Ноги заскользили по неустойчивой поверхности воды, брызги полетели в стороны от ног. Спокойная поверхность заколебалась, покрывшись волнами.

Натянулась толстая веревка, трехлезвийная коса со скрежетом медленно потянулась обратно в темный проем тоннеля.

— А вы шустрые, ребята, — несмотря на то, что слова должны были выражать уважение, в тоне их произнесшего оно не читалось ни капли. — В сравнении с прочими Акацуки, я и в самом деле слишком медленно бью.

— Акацуки… — проведя рукой по карманам, в которых должны были храниться кунаи, и к своей досаде не нащупав ни одного, произнесла Нии. — Ясно, вот, значит, кто вы.

Тяжелая коса резко дернулась назад, притянутая за привязанную к ее рукояти веревку к руке владельца. Фигуры пары Акацуки показались в проеме туннеля, выйдя на неровный, отражающийся от взволнованной поверхности воды свет. Черные плащи с алыми облаками — совершенно точно Акацуки. Кольца на руках — о них Югито тоже слышала, разведка Кумо работала исправно, и пусть Нии сейчас не в фаворе, но информация до них доходила. Кажется, кольца не полагались рядовым членам организации наемников. Беловолосый человек с косой, перечеркнутым протектором Югакуре на шее, красными глазами, с вросшим в правую руку блеклым еще одним глазом, окрашенными в зеленый цвет ногтями — похоже, Хидан. Нукенин с приличным вознаграждением за свою голову. Кажется, в Техаишо упоминалось, что у него есть уникальные навыки. И Нии догадывалась, о чем там могла идти речь — на шее Хидана кроме протектора была цепочка с амулетом - вписанный в круг перевернутый треугольник. Символ Джашина. С культистами Нии уже встречалась в детстве и запомнила ту встречу на всю жизнь.

Второй член Акацуки оказался высок, на голове протектор с перечеркнутым символом Такигакуре, лицо наполовину скрыто тряпичной маской, склера глаз темна и словно налита кровью, радужка зелена, а зрачков не видно. Похоже, это Какузу, еще один небезызвестный нукенин. Его способностей Нии не знала. Но зато она знала кое-что другое.

Сегодня её на пару с Увабами угораздило вляпаться в конкретные неприятности.

— Что за напасть, вообще ни в кого не могу попасть! — взмахнув косой, заявил Хидан с кривой усмешкой на лице.

— Этот тип шумный. Кого-то мне напоминает, — заметил Увабами, подтягивая черные бинты, которыми были затянуты его ладони и предплечья. — Еще бы волосы в растопырку и красноватого цвета — так точь-в-точь.

— Сейчас не время для шуток, — напряженно сказала Югито, не сводя взгляда с приближающихся противников.

— И то верно, — вздохнув, согласился парень. — Слушай, мы сюда бежали ведь не потому, что ты здесь приготовила для них ловушку и заранее заминировала своды?

— Было бы неплохо, но нет.

Если бы они готовили старый акведук под снос, тогда тут и в самом деле все было бы заминировано. Но пока их миссия была иной. Нии бежала сюда просто, чтобы увести явно нацелившихся на нее врагов от союзников. Однако, это, похоже, оказалось бесполезно, так как Какузу, окинув пару шиноби Кумо взором, холодно произнес:

— Вы остались одни.

— Так что вы и в самом деле неплохи.

— Это джинчурики Кумо, Хидан, — скосив взгляд на напарника, с неодобрением произнес Какузу. — Отвлечешься — и ты покойник. И, зная Облако, напарник у джинчурики тоже должен быть опасен.

— Рассказывай больше, Какузу, — беззаботно ответил джашинит. — Если хотят — пусть убивают… Раньше начнем, раньше закончим.

Пара нукенинов остановилась на камне, словно не желая ступать на неустойчивую поверхность воды в цистерне.

— Мататаби, — воспользовавшись моментом, обратилась внутрь себя Нии.

— Я здесь, Югито.

— Я же справлюсь? — ища поддержки, спросила Нии.

— Мы постараемся.

Чакра биджу начала проникать в тело, постепенно растекаясь волной огня по меридианам. Кончики пальцев начало покалывать от прилившей энергии, одно желание — и вместо ногтей вырастут острейшие когти. Но этого сегодня может быть мало.

— Забавно, конечно, но лучше бы здесь были взрывные печати, — криво улыбнувшись, сказал невпопад Увабами. — Слышь, блондинчик, а где такие глаза на руки раздают?

— Этот малец явно торопится сдохнуть, — удивленно посмотрел на Увабами Хидан.

— Тогда приступим, — тут же предложил Какузу, начав поднимать руки, но был остановлен напарником.

— Подожди, — попросил Хидан, перекинув косу в левую руку и освободившейся правой стягивая с шеи медальон. — Я должен помолиться богу.

Югито озадаченно нахмурилась, наблюдая, как нукенин прикасается губами к цепочке, на которой висит вписанный в круг треугольник, и как оживает мутный глаз на ладони джашинита. Он словно задрожал, вены на руке вокруг него налились кровью, вокруг начали скапливаться алые капельки, зрачок задергался, словно осматриваясь вокруг. Жутковато.

— Все страньше и страньше, — мрачно прокомментировал увиденное Увабами.

— Опять эти идиотские молитвы, — меж тем недовольно посмотрел на напарника Какузу.

— Эй, я тоже от них не в восторге, но так нужно. Око наставника не дремлет, — указав на глаз на своей руке, возмущенно ответил Хидан. — Таков ритуал, ясно?!

— Мерзость, как и всегда у этих культистов, — неприязненно высказалась Нии, наблюдая за нукенином-культистом. — Увабами, напомни-ка, что мы делаем с джашинитами?

— Перевоспитываем во имя Рюджина-сама?

— Именно. Перевоспитываем, отправляя в ад!

— Эй, кто это сказал?! — яростно воскликнул Хидан, резко обернувшись к ниндзя Кумо. — Кто вспомнил имя лжебога?!

Глаз на руке культиста тоже словно вперил свой взор в Увабами, начиная нервно подрагивать.

— О, как тебя трясет от одного его имени, — хищно оскалилась Нии. — Правду говорят, что Джашин — лишь демон, и поклоняющиеся ему не выносят имени истинного ками.

— Знаешь, девчонка, меня многое бесит в этой жизни, но кое-что меня бесит больше всего, а когда я в бешенстве…

— Заткнись уже, — недовольно буркнул напарник культиста.

— А, молчу, молчу… — перехватив косу, кровожадно улыбнулся Хидан. — Ты прав, пришло время уничтожать все вокруг!

— Ради разнообразия предложу это сам, — внезапно выступил вперед Увабами. — Может, договоримся?

— Договоримся? — с тихой насмешкой в голосе спросил Какузу.

— Готов отдать нам свою подружку, чтобы самому уйти живым? — снисходительно спросил Хидан. — Хорошая идея! Нам нужна только она. Тебя можно догнать чуть попозже. Есть шанс, что ты даже сбежишь.

— Кумо не бедная деревня, — не обратил внимания на культиста Увабами, — сколько бы вам не заплатили за Нии, Облако может дать больше. А еще у Кумо есть враги, показательное и жестокое убийство которых было бы не лишним.

— Ха! А этот парнишка соображает, — рассмеялся Хидан. — Работку предлагаешь? А что, тюрьма и допросы — чем не жизнь, а? Что скажешь, Какузу? Эй, Какузу?

— Хватит отвлекаться, — после немного затянувшейся паузы ответил нукенин из Такигакуре. — Кумо не даст власти над миром.

— Да уж, Кумо такое не потянет. И не сможет принести мне Орочимару живым!

— Вот и поговорили. Какие же вы закомплексованные детишки, — покачав головой, пробормотал Увабами. — Готова, Нии?

— Давно! — крикнула в ответ Югито, падая ниц.

Ее ладони ударили по воде, бурлящая внутри чакра вырвалась наружу, расшвыривая в стороны брызги и взметнув светлые волосы. Бушующее сине-черное пламя вырвалось из тела Нии, приобретая форму огромной кошки. И в это же время была завершена техника Увабами. Стальные копья вырвались из камня пола, сплетая клеть вокруг Акацуки и стремясь их пронзить.

— Ах ты ж паршивец! — воскликнул Хидан, когда сталь копья пронзила его ногу.

Какузу почти успел сбежать. Копья не задели его, но задержали, помешав сбежать. Через миг на головы нукенинов рухнул огромный огненный шар. Бьёен Хока не так мощна, как Биджудама, но создать эту технику проще. Волны пламени разлетелись в стороны, подхваченные взрывной волной, которая бешено билась о стены и помчалась по узким каналам акведука, стремясь наружу. С угрозой вздрогнула вода под ногами, на головы посыпались обломки сводов, где-то наверху рокотали звуки обвалов. Ответом на технику была волна пара, языки огня закрутились, подхваченные взметнувшимся вверх водоворотом, и утонули в нем. Суйтондзюцу распалось мелкими брызгами, открывая почти невредимых нукенинов.

— Ну все, суки, посмотрим, кто здесь чья мышка! — переломив стальной кол голыми руками, яростно крикнул Хидан.

— Дерись уже! — рявкнул на него Какузу, потемневшими от техники Дотона руками принимая удар огромной когтистой лапы биджу.

Ноги Какузу утонули в камне, удар потащил его назад, заставляя сшибать своим телом стальные копья. Три лезвия косы свистнули в воздухе, стремясь разорвать пламенное тело биджу, но ударились о появившиеся в воздухе стальные струны. Те рвались с дребезжащим звоном, но увели косу в сторону.

— Это, вообще, что за техники?! — с досадой воскликнул Хидан, рывком возвращая себе оружие, едва не стянутое мельтешащими в воздухе струнами.

Ответом ему был мелодичный звон струн и шелест ветра. Из-за пелены пара и пыли появилась фигура в черной одежде. Десятки стальных нитей, хищно поблескивая в неровном свете, разбегались в стороны от пальцев, сплетая в воздухе смертельно опасную паутину. Стальная сеть хищно звенела и кружилась вокруг Увабами, подхваченная незримой силой Стихии Магнетизма. Вода под ногами вспенилась, когда из нее вверх взметнулись десятки металлических нитей, устремляясь к противнику. С разъяренной руганью отмахнувшись от стальных струн косой, Хидан отскочил в сторону, едва не угодив под упавшую сверху каменную глыбу, которая с мощным всплеском ухнула в воду. Увабами, подхватив в полете стальными тросами еще одну каменюку, метнув ее в сторону культиста. Та с грохотом раскололась, отбитая в сторону косой, которая тут же кувыркнулась в воздухе и устремилась к шиноби Кумо, разрезая мельтешащие в воздухе струны.

Звон металла о металл, покрывшиеся серой сталью пальцы Увабами встретились с красноватым металлом косы, отбив ее в сторону. Вода мягко пружинила под его ногами, когда шиноби Кумо опустился, отступая, на тревожно волнующуюся поверхность. Болезненно поморщившись, он потряс отбитой рукой. Из пальцев тут же выросли новые стальные струны взамен срезанных противником. Металлические нити закружились в танце магнитных полей вокруг тела, пока Хидан впереди, отмахиваясь ладонью от каменной пыли, не выступил вперед.

— Значит, решил со мной поиграть, гнида?! — с хищной улыбкой зло выкрикнул Хидан. — Ну давай, нападай! ДА НАЧНЕТСЯ РИТУАЛ!!!

***

Я присел, ощутив удар от хлынувшей от джашинита волны духовной энергии. Вот, значит, что люди чувствуют, повстречавшись с моей сакки. От нечеловеческого ужаса волосы на голове зашевелились, встав дыбом. Редко доводилось чувствовать подобное давление от человека. Хотя… Только ли человек сейчас передо мной? Мне бы сейчас Кецурьюган не помешал, чтобы проверить это, но, увы, в этом теле развито иное додзюцу. Поток убийственной ауры пронзил тело, сковав мышцы и словно гендзюцу обрушившись на разум. Пока я пытался сорвать с себя наваждение, из глаза на ладони Хидана потекли кровавые слезы, они стекали по бледной коже, собираясь в лужу под его ногами. Уверенные и отточенные движения — и на усыпанном пылью и камнями полу появляется знак.

Знакомая картина. Неприятная, но знакомая. Сегодня вообще много знакомого происходило. Это даже забавно было бы, не будь так опасно. Я примерно представляю, что делать с Хиданом. Одна загвоздка — что за, черт бы его побрал, треклятский глаз на руке этого отбитого фанатика? Вены на теле Хидана вокруг имплантированного в тыльную сторону его кисти глаза начали вздуваться и шевелиться, словно по ним двигалось что-то живое, расползаясь дальше по руке. В конце концов, жилы вздулись даже на шее. Что это за пакость - не понятно, но чувствую, что ничего хорошего мне это не сулит.

По моему желанию пурпурно-розовая теплая чакра заключенного во мне создания потекла из печати, вливаясь в кейракукей и смешиваясь с естественной чакрой этого тела. Пальцы рук сплелись в нужную печать, чакра в теле преобразилась, приобретая новое свойство, холодя изнутри, и растеклась по меридианам словно ртуть, чтобы вырваться наружу потоком и растечься по телу.

Котон: Ойорой!

Кожа моих рук быстро потемнела, став похожей на воронёную сталь. Техника стремительно охватывала все тело, растекаясь по наружным покровам. Волосы на теле и голове стали походить на проволоку, впиваясь в одежду. Само тело потяжелело, начав погружаться в воду и заставив подстраивать ток чакры в ногах под новый вес. Разомкнув руки, я взмахнул ими, приноравливаясь к новым ощущениям. Черная сталь кожи на сгибах хрустнула, обнажая под слоем воронения металлически блестящие линии. Техника Стихии Стали, Великий Доспех, охватила все тело, заковав его в сталь.

— Да, да начнется ритуал, — скосив взгляд назад, где ревело пламя и был слышен грохот рушащегося здания, пробормотал я едва гнущимися губами. — Не нравится мне это все. Потерпи там, Югито.

Мои глаза затянуло серой поволокой стали, из-за чего я едва не проморгал сиганувшего в мою сторону Хидана. Он напал, молча ухмыляясь. Пытаться отпрыгнуть со своей обновленной под действием техники Котона весовой категорией было уже поздно. Блок рукой тоже вышел неудачным, слишком высока инерция у потяжелевших конечностей. Не в первый раз применяю Ойорой, но некоторого времени привыкания она требует. Это неудобно, зато у техники есть свои неоспоримые плюсы.

Лезвия косы вспороли рукав на предплечье и высекли сноп искр, скользнув по коже и сбрив волосы с руки. Успеваю схватить второй рукой клинок из красноватого металла, острая кромка оружия даже не ощущается сквозь сталь кожи. Привязанный к косе канат быстро удлиняется, но все же тянет за собой беспорядочно закрутившегося в воздухе Хидана, когда я дергаю его оружие на себя. Через миг ребро моей ладони обрушивается на тело культиста. Под руку попалась ключица. Слабый хруст, гневный вопль отлетевшего в сторону от меня Хидана.

Удар тяжелый, должен повредить внутренние органы. Обычный человек такое не пережил бы. Естественно, Хидан из иного теста. Не успеваю вновь сократить дистанцию — уже в метре от джашинита в грудь врезается резко удлинившийся телескопический штырь. Острие вспарывает одежду и соскальзывает с груди, но сила удара высока и сбивает с шага, заставляя пошатнуться. А через миг в грудь врезается еще и увесистая коса, заставляя остановиться, пока Хидан торопливо откатывается в сторону.

Что бы там Хидан не заливал про медлительность своих ударов, но на деле он был быстр. Хотя, может, дело в оружии. Рукоять косы даже не ложилась в его руку, оружие, словно живое, кружилось вокруг культиста, повинуясь малейшим движениям теряющегося в рукавах кимоно Хидана каната. И взгляд у джашинита до противного уверенный. Может, он просто фанатик и привык к своей неуязвимости, но моя непробиваемая броня на него эффекта не произвела.

Шаг вперед — коса в воздухе совершает неожиданное движение, захлестывая мне за спину. Блок — снова несколько искр срывается с кожи, инерция удара едва не бросает меня на услужливо подставленный кол. Чакра Джитона растекается по телу — рывок вперед. Кол вырвало из рук культиста, отбросив в сторону. Острые концы лезвий косы мелькают перед глазами — едва успеваю отшатнуться от резкого выпада. Вместо подсечки ударяю ногой о каменный пол, на который успел выйти с воды. Пурпурная чакра Трехглавого с новой силой вливается в кейракукей, повинуясь моей воле, стекается к горлу и легким.

— Р-ра-ау!!!

Рык больше напоминает дребезжание металла. Звуковая техника подхватывает пыль и каменные осколки и ударяется в Хидана, сбивая того с ног.

Трехглавый — создание из чакры, чем-то напоминающее биджу, но родственный скорее иной пойманной мною твари — Роену, который сейчас заключен в другом клоне. Трехглавый давно был заточен в печатях Юмегакуре и существенно ослаб на момент нашей с ним встречи. По легендам, он мог рушить своим рыком горы. На деле же Югито не составило труда поймать его, когда ее напарника поразила неизвестная болезнь, справиться с которой помог донор чакры, вроде ее Мататаби.

Рык Трехглавого сейчас не способен сносить горы, но разорвать в клочья какого-нибудь слабака или ошеломить кого-то уровня Хидана — запросто. Не хуже давно изобретенной мною техники Рью но Гоон, даже лучше, так как не требует создания печатей. Из ушей мотающего головой Хидана потекли капли крови. Очередной рывок, с помощью Стихии Магнетизма разгоняю свое стальное тело. Успеваю закрыть рукой глаза от нацелившейся в них косы. Звон металла, хруст костей.

Схватив Хидана за руку, чувствую, как под ладонью шевелится веревка косы. Сам джашинит впечатан в стену после нашего столкновения. Болевому приему на свой локтевой сустав правой руки он воспротивиться не успел. Локоть с хрустом сошел со своего места. Продолжив движение, оказалось достаточно просто оторвать предплечье, достаточно начать, а увеличенная масса стального тела доделает дело. Особенно легко оказалось перекинуть противника броском через плечо, впечатав совершенно классическим приемом в его же собственную печать на полу.

Коса словно сама собой пролетела в воздухе, со скрежетом полоснув по затылку и улетела прочь. Ерунда. Сталь — твердая, плоть — мягкая. Пусть эта плоть и кость. Стальная нога опустилась на черепушку джашинита, разбрызгав в стороны ее содержимое. Розоватые кости проступили сквозь лопнувшую кожу.

Любопытно, но ноги и оставшаяся рука Хидана продолжают двигаться. Значит, продолжаем.

Помнится, Мейро рассказывала, как прошел ее бой с джашинитами в Стране Горячих Источников, когда те примкнули к Кири. Их лидер не погиб даже пережеванный в фарш. Но в таком состоянии угрозу он представлять перестал. Придется повторить тот опыт. Только вместо фарша получится отбивная. На мясницкую работу ушло меньше минуты, только тогда я смог позволить себе немного расслабиться. Ойорой потребляет многовато чакры. Сейчас я не могу использовать всех возможностей этого клона, так что силы стоит поберечь. А чего делать точно не стоит, так это медлить. Тратить время на сожжение груды все еще живой плоти не стал, нужно помочь Югито, пока я способен поддерживать защитное ниндзюцу.

***

Тело Нии горело в охватившем ее пламени. Сине-черные языки лизали кожу, кипящая чакра обжигала изнутри. Огромные кошачьи лапы молотили все вокруг, но противник оказался не из простых. Югито не была уверена, что он вообще человек!

Черные нити вырывались из шрамов нукенина, формируя нечто вроде щупалец. Они уже несколько раз задевали ее, а Нии так и не смогла преодолеть покрывшую кожу противника защитную технику. Дзюцу этого Какузу, демоны б его драли, чем-то напоминали техники Увабами. Это здорово помогало. Нии не раз сталкивалась с Бами в тренировочных поединках. Она знала, что такое непробиваемая броня, опутывающими нитями и разрядами молний ее тоже не удивить. Вообще, использование разных стихийных техник тем более было привычным. Но Какузу был силен.

Пламя давно сорвало и спалило его черный плащ, обнажив покрытый шрамами торс. Он напоминал зомби, сшитых из частей тел разных тварей из рассказанных Увабами в детстве страшилок. Руки словно пришиты грубыми стежками к телу и могут отрываться от тела, болтаясь на тех самых нитях, и наносить дистанционные удары. Это уже не раз подводило Югито. Хуже того, Какузу еще явно не показал всей своей силы. От него исходила жуткая чакра, пропитанная смертью.

Изогнувшись всем телом, Нии отпрыгнула от зло сверкающих молний на потолок и от него — дальше. Яростно хлеща хвостами по содрогающимся стенам и чувствуя, как по загривку стучат осыпающиеся куски кладки, Югито взъерошилась. Сине-черное пламя вспыхнуло, охватывая все вокруг. Чакра собралась в груди, стремительным потоком проносясь по меридианам, и устремилась наружу, принимая форму. Изо рта вырвался комочек черных волос, окутанный облаком синего огня. Незуми Кедама напоминал гигантскую, объятую пламенем мышь по внешнему виду. Она молнией скрылась под осыпавшимися камнями, рассыпаясь по пути бесчисленным сонмом более мелких попискивающих, подобно настоящим мышкам, огоньков.

Тут и там начали возникать яркие вспышки синего пламени, стремительно приближаясь к Какузу. Мышки искали свою цель, иногда встречаясь с препятствием и взрываясь, но их было много. Вместо того, чтобы бежать от них, противник Югито использовал технику — вихрь воздуха рванул вперед от него, поднимая вверх обломки камней и вырывая кирпичи из кладки акведука. Техники Футона обычно слабо эффективны против Катона, но Какузу быстро оценил слабость дзюцу Нии — мышки взрывались, встретившись с препятствием.

Пылающие мышки были подхвачены порывами ветра вместе с камнями, чакра Стихии Ветра раздула синее пламя катондзюцу. Яростно вспыхивающие огоньки кружились в хаотичном вихре и врезались в поднятый им мусор, с грохотом взрываясь. Подхваченные ветром они неслись обратно к Нии.

Грозно рыкнув, Югито взмахнула лапой, подхватывая воздух и бросая его вперед, разбив футондзюцу Какузу. Вспышка синего пламени родила ударную волну, растрепавшую пламенный мех Нии и обдав облаком мусора. Пыль и пар застили пространство цистерны, кошачьи уши Югито хищно прижаты к затылку, но ловят каждый шорох. Внезапно она поняла, что звуки битвы Увабами стихли. И прежде чем она успела заволноваться, пелену пыли разрезали ярко сияющие лучи молний. В этот раз это была не техника Какузу. Это было даже не райтондзюцу.

Сверкающие лучи Рантон: Рейза Сакасу выстрелили из сияющего за пылью и паром круга молний, стремительными извивающимися змеями рванув вперед и пронзив не видимую Югито тень.

— Увабами! — раздался с ее кошачьих уст радостный крик.

Уже не первый год ее неизменный напарник, ее единственный друг был ослаблен неизвестной болезнью. Зная слухи об Акацуки и увидев воочию силу одного из них, Нии боялась, что Увабами не справится. Она боялась потерять его.

— Рано радуешься, — прозвучали ей в ответ холодные слова.

Увабами использовал технику Футона. Поток ветра пронесся по цистерне, выдувая в не успевшие обвалиться проходы и световые колодцы пыль.

— Где Кумо нашло такого выродка?

Этот голос принадлежал не Увабами. Резко обернувшись в сторону, откуда раздался звук, Югито заметила Какузу. Он оказался совсем не там, где ожидала его увидеть Нии. Откинув прочь большой кусок кладки, которым его едва не придавило, Какузу пронзил Увабами злым взглядом. Он стоял спиной к Нии, открыв ее взору белые уродливые маски, словно вшитые в кожу и выступающие на ней болезненными нарывами. И одна из них была пробита техникой Увабами, обнажая нутро нукенина, полное шевелящихся нитей.

— Плевать на джинчурики. Ты сегодня точно сдохнешь, — решительно произнес нукенин, поднимая руки, чтобы сложить печати.

Кожа Какузу как будто треснула в местах многочисленных швов, куча черных волос рванула во все стороны, вырвавшись из тела нукенина. Сплетаясь в хищные щупальца они устремились к шиноби Кумо. Уже несколько раз обжегшись при столкновении с ними, Нии поспешно выдохнула поток пламени, стеной вставший на пути вражеской техники. Но даже так некоторые волосы смогли пробиться и ужалить Югито в форме Мататаби. Болезненно рыкнув, Нии вновь собрала чакру, выплюнув шар огня вслед быстро сворачивающимся вокруг Какузу в кокон волосам. Но ее техника была отброшена встречным взрывом огненного шара.

Нии успела заметить, как сплелись Футон и Катон, усиливая друг друга и встречаясь с ее техникой. Взрыв поглотил оба дзюцу. Когда пламя опало, перед Югито стоял уже совершенно точно не человек. То, что заменяло Какузу нутро, вылезло наружу. Все его многочисленные шрамы лопнули, из них наружу вырвались шевелящиеся нити, человеческие куски тела нукенина болтались, сцепленные ими. Пучок нитей вывалился наружу даже изо рта, а на спине, прорвав кожу, которая теперь свисала лоскутами по бокам, волосы сплелись в огромную шевелящуюся черную гриву. В ней бледными пятнами выделялись маски, маячившие над головой Какузу, которая сама не особо отличалась сейчас от них, точно так же вися в чернильной массе.

Одна из них, расколотая техникой Рантона Увабами, сверкнула языками пламени Катона и тут же упала на землю вместе с куском черных волос, которые растеклись по камню, подобно чернильной луже. Кажется, маски у Какузу не для красоты используются. Увабами здорово повезло угодить в одну из них.

Мир полон жутких техник. От этой просто смердело трупной гнилью, источаемая сейчас Какузу чакра была тяжела и темна.

Чуткий слух Югито уловил треск земной тверди. Куноичи ударила когтистой лапой по устремившимся к ней из камня нитям раньше, чем они успели оплести ее тело. Вокруг Увабами замелькали стальные струны, разрезая атаковавшие его волосы. Нии заметила, как мелькнули разряды электричества на черном фоне копошащейся массы нитей за спиной Какузу. Мощный поток техники Райтона прорезал сумрак цистерны яркой дугой света, едва не ослепив Югито. В нос почти сразу ударил запах пронзенного молнией воздуха и гари от жженой резины, кольцом из которой Увабами успел защититься от нацеленного в него райтондзюцу.

Нии почувствовала, как грудь ей сдавило от гнева. Быть шиноби — это значит всегда быть готовым к смерти. Она могла принять, что кто-то убил членов ее отряда. Такова жизнь ниндзя. Но никто не смел угрожать жизни Увабами, пока жива она!

Хищно блеснули клыки в распахнутой пасти огромной огненной кошки. Энергия стремительно заструилась по меридианам, стекаясь ко рту. Темные и светлые капли чакры начали появляться в воздухе. Падая друг на друга они уплотнялись, сжимались и смешивались, образуя один единственный сгусток энергии. Отвлеченный на Увабами Какузу позволил Нии завершить сильнейшую технику любого джинчурики.

Клацнули белые зубы, смыкаясь на шаре Биджудамы, сгусток чакры вошел обратно в тело, чтобы тут же вырваться наружу чередой более мелких игл. Взрыв полноценной Бомбы Хвостатого уничтожил бы все вокруг и наверняка навредил бы больше Увабами. Но даже их мощь была велика.

Мельтешащая масса черных волос испуганно отпрянула в стороны, пропуская сияющий сгусток чакры, который тут же влетел в камень стен. Взрыв сотряс землю. Сонм осколков ударил во все стороны. Тут же последовал новый взрыв. Какузу, черной стремительной тенью метался по цистерне, ускользая от атаки Нии. Он был слишком шустрым и живучим!

Вновь засияло кольцо Рантона вокруг сомкнутых в печати ладоней Увабами. Сияющие потоки света выстрелили вперед и начали извиваться, выслеживая свою цель. Своды старой постройки не выдержали испытаний, окончательно обрушившись и открыв вид на голубое небо. Цепляясь черными щупальцами за камень стен, нукенин едва не скрылся в проломе, но Югито выдохнула остатки накопленной чакры единой широкой волной.

С грохотом и ревом чакра прорезала пространство, распылив остатки одной из стен. Нии все-таки смогла задеть Какузу, спалив часть его волос и как минимум одну маску. Взрывной волной нукенина отбросило в сторону, припечатав к одной из уцелевших стен. Но он все еще был жив. Более того, Югито невольно помогла ему, потому что тело Какузу улетело к его напарнику.

— Разберись уже с этой девкой! — рявкнул Какузу с трудом поднимающемуся на ноги окровавленному нечто.

Нии с трудом узнала в этом куске плоти Хидана, и то в этом ей помогла коса, торчащая в… Наверное, все-таки руке.

— В Акацуки отбирают только уродов? — задалась вопросом где-то на краю сознания Нии Мататаби.

Как и Какузу, Хидан сейчас слабо напоминал человека. Его куски тела были соединены какими-то кровавыми пульсирующими волокнами. Сквозь лопнувшую кожу проступали мышцы, тут и там торчали кости. Бесформенная голова пульсирует и словно пытается вновь собраться в единое целое. Все тело Хидана было оплетено пульсирующими и сокращающимися жилами, которые паутиной расходились по телу от бешено вращающегося мутного глаза. Нукенин напоминал комок червей из мышц и крови, облепивших изломанное человеческое тело. И почему-то до сих пор был жив!

— Кэссен-чу? — прозвучал неподалеку от Нии озадаченный голос Увабами. — Вроде, это не та вселенная.

Что имел в виду парень, Югито не поняла, а через миг и вовсе забыла о его словах. Потому что последующие события завертелись слишком быстро. Щупальце из черных волос выстрелило от Какузу в сторону Хидана, ткнувшись куда-то в область исковерканной головы.

— Ха-ха-ха!!! — раздался булькающий, хриплый смех, исторгаемый откуда-то из Хидана.

— Югито, ты ранена? — напряженно спросил Увабами.

— Какузу задел меня несколько раз, — с досадой ответила девушка.

— Паршиво…

Среди развалившихся стен загрохотали едва различимые в бульканье и хрипах слова:

— ДА НАЧНЕТСЯ РИТУАЛ!!!

Югито не успела заметить, как Увабами отрезал себе палец и метнул его в Хидана. Она увидела только, как разбрызгивающий в стороны кровь обрубок летит вперед. Техника Котона все еще покрывала палец Увабами сталью, он был тяжел и был брошен мастером сюрикендзюцу, поэтому попал точно в цель — с чавкающим звуком вонзился в голову Хидана. А через миг комок пульсирующей и содрогающейся плоти, в которую превратился джашинит потемнел. Окровавленная кожа и голые мышцы словно покрылись черной краской на которой проступил белый рисунок костей.

— ДЖАШИН-САМА!!! — исступленно завопил Хидан.

Стальной стержень пронзил грудь культиста в том районе, где должно было находиться сердце. У самого Хидана и сердце, и легкие были равномерно перемешаны с обломками ребер и держались вместе только кровавыми жилами, ему от лишней дырки в теле было уже ни горячо, ни холодно.

— Сработало… Проклятье, — донесся до ушей Нии сдавленный хрип.

— Увабами?! — куноичи стремительно обернулась на звук и почти сразу прыгнула в его сторону.

Ноги Увабами подкосились, он начал заваливаться на спину. Разорванная на груди одежда стремительно пропитывалась кровью. Защитная техника Котона прекратилась, серая сталь исчезала, обнажая кожу и проявив раны на теле напарника Югито. На его груди проступили странные хаотичные разрезы, некоторые ребра оказались будто сломаны в нескольких местах.

— Увабами! — вновь испуганно воскликнула Югито, осторожно подхватив парня огромной лапой биджу. — Увабами?! Я сейчас… Я сейчас…

Что она сейчас сделает, Югито не знала. Ирьениндзюцу никогда не было ее коньком.

— Увабами…

— Я ошибся, — от этих слов на губах друга проступила розовая пена.

Похоже, были повреждены еще и легкие. И звук биения сердца в груди Увабами был странным. Зло глянув на с наслаждением прокручивающего в груди кол джашинита, Югито примерно догадалась, что произошло. Техники культистов одна гаже другой. И что ей теперь делать? Заметив, как зашевелились черные нити Какузу, Нии гневно рыкнула и, собрав чакру, выдохнула широкую волну пламени, отгородившую ее от нукенинов.

— Не двигайся, Увабами, — опустив голову к другу и заметив, что тот пытается соединить руки, чтобы сложить печать, негромко попросила Югито. — Я что-нибудь придумаю.

— Беги, — сказал ей в ответ Увабами, все-таки завершив печать.

Поток света объял Нии. Югито не знала этой техники и не знала, что она делает.

— Я отсек пролитую тобой кровь, — через силу объяснил Увабами, опустив руки и пытаясь подавить пронзающие его тело судороги агонии. — Больше не попадешься… Только не давай… Себя ранить… Снова.

— Увабами?.. — слабо прошептала Югито.

Ее чуткий слух больше не улавливал биения сердца.

— Увабами.

Прижавшись большим кошачьим носом к теплому лбу, Нии не верила, что его больше нет с ней. Увабами никогда не бросал ее. С тех пор, как они встретились — они всегда были вместе. Когда от нее отворачивались все, когда не могли быть рядом даже самые близкие. Лишь он. Он не мог ее покинуть. Только не Увабами.

— Это не так делается, куноичи-хан.

Голос прозвучал совершенно неожиданно и заставил Югито дернуться, резко вскинув голову. У Нии был отличный слух. И в образе Ниби она не могла не заметить приближения кого-либо. Даже сейчас. Но прямо перед ней совершено неожиданно появилась пара огромных котов. Не таких больших, как она, но кот высотой с человека тоже совершенно не стандартен. Один был белой масти с кисточками на ушах и вертикальными шрамами на обоих глазах. Второй серый и полосатый. Кошки были призывом Увабами со времен их миссии в Стране Мороза, но эту пару Югито никогда раньше не видела. Однако полосатый кот был странно знаком.

— Позвольте мне, куноичи-хан, — мягко шагнув к телу Увабами, попросил он.

Недоуменно разглядывая неожиданно объявившихся зверей, Югито позволила им приблизиться. Серый кот сел возле Увабами и наклонился к нему.

— Сюда, господин, — услышала Югито произнесенные котом слова.

Секунду ничего не происходило. А потом Нии заметила, как затянулись раны на груди парня. А ее уши уловили биение сердца. Распахнув рот, она неверяще смотрела то на кота, то на Увабами. А потом он открыл глаза.

— Привет, Югито, — улыбнувшись, сказал ей Увабами, тут же поднимаясь на ноги, как ни в чем не бывало.

— Привет… — недоуменно проводила его взглядом Нии.

— Молодцы, Кайбье, Дайбье, вы как нельзя вовремя, — тем временем обратился к котам Увабами.

— Рады стараться, господин, — поклонились оба кота.

— Эй, ты как жив остался, сученыш? — раздался из-за медленно опадающей стены пламени возмущенный возглас.

— Добей его скорее, придурок! — рявкнул Какузу.

Ничего нукенины сделать не успели. Впрочем, и Югито тоже. Руки Увабами стремительно сложили несколько печатей — тела обоих членов Акацуки замерли, когда на них проступили ломаные черные линии печатей. Какое-то незнакомое Нии джуиндзюцу, похоже.

— Разорви наши узы, Хашихиме, — услышала Югито произнесенные Увабами слова. — Спасибо.

В следующее мгновение ладони Увабами вновь сложили серию печатей, которые Югито не успела различить, а потом он развел руки в стороны. Между ними зажегся сияющий белым светом куб, который устремился в сторону нукенинов. Увеличившись в размерах, он поглотил обоих. Хлопок — пространство внутри куба заполнило облако дыма. Когда техника распалась, после нее осталось лишь ровное квадратное углубление в полу, стремительно заполняемое водой. Ни следа Хидана и Какузу.

— Вот так бы и сразу, — отряхнув руки, удовлетворенно произнес Увабами. — Эй, ты чего, Югито?

Нии молча прижалась к нему еще сильнее. Она и сама не заметила, как сбросила облик Мататаби и повисла на шее у Увабами.

— Хорошо, что ты живой, — все-таки оторвавшись на миг от парня и заглянув ему в глаза, с чувством сказала Югито и порывисто поцеловала его, после чего вновь обняла, испуганно пряча лицо в плечо Увабами.

— Да, — он неуверенно обнял ее в ответ, — хорошо быть живым.

Глава 13. Теплый прием

12 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Ты точно жив?

Югито старалась не смотреть мне в глаза. Она изображала полную сосредоточенность на осмотре моей груди. Теплые руки скользили по коже, не находя ран, но не спеша останавливаться. Порозовевшие щеки Нии и ощущаемый в ее мыслях хаос вызывали глупую ухмылку.

Вот она жизнь. Я вернулся.

Странные ощущения. В местном загробном мире было неплохо. В последнее время, с созданием своего домена, так и вовсе хорошо. Возвращение в мир живых не стало каким-то облегчением. С одной стороны. Но на меня разом нахлынули воспоминания моих автономных сознаний в клонах. Я словно собрался из осколков, чувства сплетались воедино, части сознания словно с щелчками вставали на свое место, вновь собираясь в единый механизм. Возвращение меня из мира мертвых стало облегчением для меня, оставшегося в мире живых.

Я-Кёда, теряющий самого себя в постоянном чувстве голода и жажде чакры, смог насытиться. Я-Омушимару чувствовал свободу, наконец оторвавшись от пуповины Рюмьяку. Я-Чода смог расслабиться, отгородившись от терзающих разум рожденных геномом Курама внутренних демонов и Морьё. Я-Дайки наконец освободился от давления связывающей клонов техники. Я-Увабами... Сейчас я чувствовал тепло рук Югито, ощущал вышитый цветок на ее жилете-корсете. Запустив руки в ее растрепанные волосы, я чувствовал, как рук касаются запылившиеся пряди. Заставив Нии поднять ко мне взгляд, я опустил голову, прикоснувшись лбом к ее лбу. Он был теплый. Это так успокаивало.

В этом теле были проблемы с нервной системой. Той или иной степени нарушения наблюдались во всех клонах, но у этого, в связи со специфичностью набора генов, постепенно утрачивалась чувствительность кожи. Но это ерунда, хуже то, что клон был склонен к психопатиям, и утрата чувствительности стимулировала развитие деперсонализации, с которой приходилось постоянно бороться. Я и так чувствовал себя странно, оказавшись разделенным на несколько тел, так еще и в Увабами часто ощущал себя словно чужим, зрителем со стороны.

И теплые губы Югито вновь коснулись моих. Это становится опасным. Я чувствую, как маячащая за моей спиной тень Хашихиме заинтересованно наблюдает за ласками.

— О, господин, пожалуйста, не отвлекайтесь. Добрая госпожа будет рада за куноичи-хан, — довольно жмуря хитрые глаза, заявил усевшийся неподалеку от нас на землю Дайбьё. — Она переживает за свою подругу и ее неразделенные чувства.

— Откуда бы вам знать, что думает Мататаби? — недовольно огрызнулась Нии на кота. — Кто это вообще, Увабами? Ты раньше их не призывал.

— Кайбьё Ясунеко ты знаешь, — указал я на полосатого некомату. — А это его друг, Дайбьё Онеко.

— Друг? — повторил за мной белый некомата. — Таких друзей я бы....

— Точно! — отстранившись от меня, воскликнула Югито, не дав Онеко договорить. — Ясунеко. Страна Мороза. Ты поднимал мертвецов. Увабами, ты же не...

— Нет, куноичи-хан, — махнул лапой Кайбьё. — Мы указали господину путь обратно. Он жив.

— Он жив, — согласился Дайбьё, сверкая глазами.

— Хорошо,— на выдохе произнесла Нии, оборачиваясь ко мне. — Просто я... Просто я слышала, как перестало биться твое сердце. Думала, что подвела тебя. Ты... Спасибо, что спас. Снова.

— Долги твои растут, Нии, вот что я тебе скажу.

— Ой, заткнись, — ткнула меня в живот кулаком Югито, поворачиваясь снова к некоматам. — И вам тоже спасибо.

— Мы всего лишь проводники.

— Господина смерти не удержать.

Это они, конечно, приукрашивают. Без их указки я бы еще долго выбирался на этот свет. Нии, вообще, очень повезло, что некоматы успели меня найти в том мире. Появление собственного домена, вызванные этим движения душ и энергий привлекли котов. Но когда я уводил с собой Исшики, то закинул нас, похоже, в одну из самых глубоких бездн посмертия. Это не рубеж, в котором неприкаянные души сидят в ожидании живых. Некоматы всегда гуляют лишь по краю загробного мира. И нырнув в него поглубже, оказались в моем домене, недалеко от Чистого Мира, можно сказать. Следуя за моей чакрой из Охеми, они пошли на такой риск и цели своей добились — меня нашли. Вот только и сами оказались заперты вместе со мной.

Может, дело в том, что мы были слишком глубоко в загробном мире, а, может, я и сам виноват. Создавая собственный домен, я использовал фуиндзюцу, которые могли удерживать нас в нем. А, может, дело в окружающих мой домен прочих квази-реальностях. Так или иначе, но, как сказал бы Обито — чакра объединяет все миры. Стоило умереть Увабами, и чакра вновь связала на миг меня с миром живых. И по этой дорожке смогли выбраться некоматы. И вернуть уже меня самого. Не целиком, правда, тело все еще осталось там. Но это уже прогресс! Зато вместе со мной в этот мир прокралась попутчица.

Хашихиме. Я чувствовал ее присутствие, ее тень была за мной. Это чем-то напоминало состояние йоромаси, когда Узумаки призывали демонов с помощью масок. Только меня с Хашихиме не связывали прямые узы. Она следовала за мной, как мне кажется, из любопытства и... наверное, любви? Не уверен. Но, после того как я признал ее своей дочерью, Хашихиме явно не торопилась от меня отлипать.

Мне все еще сложно понять ками Узумаки. Как выяснилось, ранее встреченные мною представители этого племени, Морьё и Кагебоши, были еще самыми адекватными, самыми понятными из всех. Наверное, потому что долго находились в мире живых. Их собратья из мира мертвых были еще менее понятными. Я бы сравнил их, наверное, с шимпанзе. Не уровнем умственного развития, своей инаковостью. Демоны иначе думали, иначе воспринимали мир, иначе его видели. И коммуникация у них была своя. Но пока новая спутница была как нельзя кстати. Без нее отделаться от Хидана было бы сложнее.

— Слушай, — проведя рукой на этот раз по своим насквозь запылившимся волосам, обратился я к Югито, — я хочу в баню.

— Я тоже, — согласилась Нии. — Но эти точно мертвы?

Югито кивнула в сторону заполнившегося водой провала.

— Какузу точно помер, — нахмурившись, ответил я и подошел ближе к месту смерти парочки зомби. — Хидан тоже должен был бы.

— Стихия Пыли в самый раз, чтобы отделаться от таких тварей, — подошел вслед за мной к получившемуся бассейну Онеко.

— Хотелось бы верить.

Хидан был странным. Как он смог собраться из разорванных кусков так быстро? Пусть сделал он это не до конца — внутри него все еще была каша, поэтому, когда он пронзил свою грудь, раны на мне отразились в беспорядке. Немного удивляет, что он при этом мог говорить, но это ерунда. Даже Сасори как-то разговаривает. Странен сам факт и способ самоисцеления. Это и в самом деле походило на каких-то кессен-чу, священных мотылей или кровяных червей, которые сращивают отсеченные части тел. Уверен, что техника связана с глазом на руке Хидана. Кажется, он называл его оком наставника. Неприятно. Если у наставника было не только око, но и остальные части тела, не попавшие в Джинтон, то это неприятно.

— Ты смог применить Джинтон, — заметила Югито. — Раньше у тебя не получалось.

— Вот что смерть животворящая делает, — неловко пошутил я.

С возвращением баланса духовной и физической энергии чакра стала более стабильной и лучше поддается контролю, так что некоторые техники мне вновь стали доступны.

— Подожди, я посмотрю, что с нашими.

— Какузу сказал, что мы одни, — помрачнела Нии, вспомнив об этом.

— Он мог соврать.

Прикрыв глаза руками, я направил чакру к глазам, чувствуя, как нарастает в них тепло. Нужно было сосредоточиться на чакре необходимых мне людей. Расцвеченная цветными пятнами тьма перед глазами постепенно растаяла, пытаясь открыть картины других мест. Но додзюцу не смогло обнаружить никого. Образы мелькали перед глазами, калейдоскопом сменяя друг друга.

Ясновидение не самая стабильная техника глаз, нуждающаяся в точной настройке, использовать технику Телескопа подчас проще даже. Но вот Кушину я найти смог. Она ходила по магазинам с Тацуко и Саске. Саске был этим явно недоволен. Но никого из группы Югито и Увабами нет. Впрочем, я не думал, что Какузу сплоховал. Мне уже приходилось с ним встречаться ранее. Он профессионал, уж что-что, а убивать он умел. Выживать тоже, в прошлый раз ему повезло. В этот он просто недооценил противника изначально. Одно дело готовиться к битве с Орочимару, другое — с джинчурики Ниби. Пусть он сам и говорил Хидану не терять бдительности, но своему же совету не последовал.

Нет, я не сомневался, что наши напарники погибли, хоть надежда и оставалась. Они были неплохими людьми. Надеюсь, тот мир им станет местом отдыха, как и для меня. Поиск возможных выживших соратников был лишь предлогом перед Югито, чтобы проверить, нет ли рядом Зецу. Чакру Белого я знаю. И пусть он умеет скрываться и на расстоянии я его не обнаружу, но поблизости мое додзюцу должно было его достать. Однако нет, Зецу замечен не был. Это уже неплохо.

— Лучше бы Какузу соврал, — отнимая ладони от лица, я отпустил чакру и пытался проморгаться от ударившего по глазам света.

— Дерьмо! — коротко, но емко выругалась Нии. — Какого хрена, если им нужна была я?!

— Джашиниту убить всегда в радость, — ответил ей Кайбьё.

— Мало мы этих выродков истребляли, — раздраженно высказалась девушка. — Акацуки, я слышала, что это сборище конченных ублюдков, но что за вошь их за зад укусила, что они напали на нас?

— С десяток нукенинов высшего ранга не может собраться вместе для чего-то хорошего, — высказал я очевидную мысль. — Раньше они не высовывались, притворялись обычными наемниками, но слышала же, наверное, Мабуи говорила, что они недавно разбились на пары и разошлись по миру. Они что-то вынюхивают.

— Они напали на джинчурики Кьюби, — поведал Онеко, осторожно потрогав лапой покрытую рябью воду в созданном мною бассейне.

— Акацуки напали на эту сумасшедшую Узумаки? Сами себе дураки.

— Тогда Акацуки не особо-то старались, — обернувшись к Нии, заметил белый некомата. — За тебя взялись всерьез. Знай они про господина, то могли бы добиться успеха.

— Им нужна добрая госпожа, — уверенно заявил Ясунеко.

— Ниби. Кто бы сомневался, что все из-за биджу, — устало присев прямо на каменный пол, сказала Югито. — Вся моя жизнь коту под хвост из-за биджу.

— Эй, почему именно коту? — недовольно махнув раздвоенным хвостом, возмутился Дайбьё. — Почему всегда именно коту? Вот больно оно мне нужно.

— Куноичи-хан не о чем волноваться, — мягко подойдя к Нии и похлопав ее по плечу тяжелой лапой, утешил девушку Кайбьё, — у нее есть Увабами-сама.

— У меня есть я сама! — подняв голову, уверенно сказала Югито. — Раз ты, Увабами, вылечился, то теперь можно о тебе не заботиться и собственным развитием заняться!

— Обидно как-то прозвучало, знаешь ли. Я же могу сейчас заняться твоим развитием, Нии. И начну с нравственного воспитания путем телесных наказаний, — с угрозой пообещал я.

— Пороть себя я не дам, даже не надейся! — с ухмылкой заявила девушка.

— Вот и спасай тебя после этого, — расстроенно покачал я головой. — Вот и верь после этого, что Нии Югито всегда возвращает долги.

— Я возвращаю. Но пороть не дамся, — поднимаясь на ноги, ответила куноичи. — Не переживай, Увабами, Нии Югито добрая и тебя не бросит. Потому что мне... Ты мне должен!

— Что, опять за свое?

— В смысле «опять»?! — грозно нахмурилась Югито. — Ты, Увабами, хитрый жук. У тебя куча геномов, и не про все в Кумо знают. У тебя в призывах коты — об этом тоже в деревне не знают. А ты сам знаешь, что с тобой сделают, когда узнают и про первое, и про второе.

— Шантаж? — скептически посмотрел я на Нии.

— Призыв котов — это то же, что призыв жаб — верный признак связи с врагами. С Ото и Конохой. Такого человека будут держать под присмотром, чтобы он сидел тихо и передавал свои гены с Джинтоном будущим поколениям.

— Ну, точно шантаж...

— А я тебя прикрываю, понятно? — не обращая на мои слова внимания, продолжила гнуть свою линию Нии. — Я — самый добрый и доверчивый человек на свете. Поэтому это ты мне должен.

— Допустим. И что ты хочешь?

— Ты научишь меня техникам Черной Молнии! И не притворяйся, что ты их не знаешь. Ты точно подсматривал, как Третий учил этой технике Даруи.

— Знаешь, Нии, просто попросить помощи — это не так уж сложно, не нужно для этого ничего выдумывать.

— Заткнись, а? — скривилась Югито и на миг замолчала, словно прислушиваясь сама к себе, после чего, выдохнув, смиренно сказала: — Ладно... Ладно, Мататаби, я признаюсь. Увабами, — Нии посмотрела мне в глаза, — ты мне... Ты мне нужен! Я знаю, что ты жуть какой странный и подозрительный тип, но ты мне нужен.

— Знаешь, после пары поцелуев я начал об этом догадываться сам...

Волосы Югито внезапно встали дыбом, среди локонов вспыхнуло синее пламя, а в глазах заиграли недобрые искры. Еще немного - и она будет готова убивать.

— Ох, не переживай, — поспешил сказать я. — Я был рожден, чтобы быть с тобой. Черная Молния так Черная Молния. Давно пора разнообразить арсенал техник Катона.

13 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Анкор Вантиан замечен в полутора сотнях километров от Танзаку, сенсей, — проведя рукой по топорщащимся волосам, словно силясь их пригладить, рассеянно сказал Кизаши. — Это крайние оборонительные районы. Как-то быстро они добрались до них. В прошлом году мы рассчитывали начать ответную операцию к началу лета.

— Если бы все пошло по плану, я сильно удивился бы. Кое-что из планов по плану же должно было быть провалено.

— В смысле? — оглянулся на меня Кизаши.

— Если бы Дан добрался до нынешних рубежей к началу лета — это значило бы, что я ошибался в оценке боевого потенциала Страны Пламени, — ответил я своему бывшему ученику, навалившись на перила. — Темпы наступления были ожидаемыми, враг успешен — и это хорошо. Иначе пришлось бы менять стратегию, выбирая менее выгодные варианты.

Мы с Кизаши находились сейчас на одной из крыш в Танзаку. В самом здании же было нечто вроде оперативной ставки командования. Близилась ночь, с крыши открывался хороший вид на город и окрестности. Погода была ясная. Если бы не кривизна земли и не горы, то, наверное, можно было бы увидеть тот самый Анкор Вантиан.

Да, если бы эта крепость и силы Страны Пламени не оказались сейчас там, где они есть, то это бы говорило о многом. Например, об излишней осторожности Дана, которая мне совершенно ни к чему. У Като не должно быть мотивов придерживать своих шиноби для прикрытия границ, как это приходится делать мне. У Страны Пламени сейчас только два потенциально опасных направления — это север и запад, на них, по моей задумке, и должны быть сосредоточены ее войска. А конкретно - там, где малая плотность гражданского населения,

Одной из задач текущей операции было растянуть тыловое обеспечение шиноби Страны Пламени. Их основные склады находятся на побережье, там же источники ворвани, деревня Мастеров и Страна Волн с водородными фермами. На севере же мало продовольствия, мало оружия. И всего этого мало также в той части Страны Пламени, которую я позволил Дану захватить. В основном это территория бывшей Страны Рек, доставшейся моей Унии. Раньше там было в достатке пашен и полей, но последние годы я по проверенной веками имперской традиции занимался переселением народов. Население Страны Рек было постепенно перемещено в Страну Горячих Источников, которая почти полностью обезлюдела. Это нужно было как для восстановления разрушенной провинции, так и для понижения градуса возможных националистских настроений. На чужой территории думать о восстановлении своих старых династий и государств получается хуже, чем на родной земле, и интеграция в Унию протекает спокойнее.

Так что Дану сейчас досталась гористая пустая земля, которую он с относительным успехом захватывал. Его десантно-штурмовые летучие отряды на летательных аппаратах и с поддержкой с воздуха довольно споро продвигались, но постепенно теряли темпы. Плечо снабжения неминуемо увеличивалось. Начались весенние паводки, что ухудшало сообщение по основным путям доставки грузов — рекам. И экономическая ситуация в Стране Пламени ожидаемо ухудшалась.

Боевые действия без масштабных сражений над безлюдными землями потихоньку щипали силы Като, его армия несла потери большие, чем Уния. И в то же время без масштабных сражений у него не было особого повода использовать одно из главных своих оружий — Анкор Вантиан и Нулехвостого. А вместе с тем летать крепости приходилось, энергию демона тратить тоже, а восполнять ее было особо не из кого. Масштабных сражений нет, нет и угнетаемых людей, которые производили бы в достаточном количестве негативные эмоции. Это вынудило начать карательные операции. И уже это стало серьезным аргументом в мою пользу на переговорах с Минато.

— Основные выгоды от текущей операции уже получены. Можно начинать вторую часть.

— Да, твоя правда, — хмуро согласился Кизаши. — Но рассчитывал я потянуть подольше. Наступление — оно всегда больше жизней уносит, чем оборона.

— Неуязвимость — в обороне, но возможность достичь победы — только в нападении, — озвучил я цитату одного неглупого человека древности.

— Точно сказано, — с невеселой улыбкой согласился Харуно. — Теперь в обороне будет Дан, а в ней, как ты и сказал, неуязвимость. В Кинохе тоже не дураки, они понимают, к чему мы их ведем, и готовятся к нашему контрнаступлению.

— Ко всему готовым быть нельзя.

Части армии Дана сейчас увязли в заранее подготовленных районах обороны. Питающие организм войска артерии — пути снабжения — у него слабы, кровь по ним движется медленно. В отличие от Конохи. Ее снабжение сейчас отлично поставлено. Побеждает в войне не только армия, но и тыл. Я уверен, что Дан это понимает, но у него не так много свободы действий. Стране Пламени нужен выход на север, нужен рынок сбыта в виде Страны Земли, Дану нужна Бандзё, река, которая соединяет север и юг, и по которой можно было бы пустить баржи с зерном.

Помимо этого был еще ряд более или менее важных причин действий Дана. За десять лет многое произошло. Какие-то проблемы решались, какие-то возникали вновь, какие-то задачи были выполнены, иные нет. Мне, например, удалось добиться того, что на юге не появятся больше организованные группы шиноби, которые могли бы сформировать новые какурезато и поддержать сопротивление в случае поглощения территорий. Дан вычистил свою страну от лишних кланов и группировок. Уверен, что у некоторых аристократов остались карманные группы бандитов, но это уже совсем не тот уровень, которого стоит опасаться. Да и сама аристократия значительно поредела, что тоже неплохо. Кроме того, в отличие от времен десятилетней давности, сейчас у Великих Стран меньше возможностей насолить нам, все они заняты внутренними проблемами.

Конечно, сейчас силой сломить хребет современной Кинохе тоже будет в разы сложнее, чем десять лет назад, но если бы проблему можно было решить победой над одной только какурезато, то это было бы просто замечательно. Увы, это не реально. К счастью, сейчас в Кинохе осталось совсем мало от старой Конохи. Минато все еще сохраняет влияние на старые кланы и готов их вывести из войны. Это должно позволить не дать развиться далее внутреннему расколу шиноби Страны Огня. Последствия гражданской войны сложно стереть из памяти и исцелить. Со смертью Утатане многие мои изначальные планы пошли крахом, но это не значит, что у меня не было запасных путей. Они оказались сложнее, дольше и жестче, но в любом случае я доведу их до конца.

— Орочимару! — внезапный полный гнева окрик заставил стоящего неподалеку от меня Кизаши дернуться.

— Проклятье! Кушина, чтоб тебя!.. — в сердцах Харуно был готов обложить куноичи матом, но все же сдержался.

— Это как понимать, Орочимару?! — шаги Узумаки приближались, она шагала нарочито громко, видимо, желая показать степень своего недовольства мной.

— Иди, отдыхай, Кизаши, — вздохнув, посоветовал я бывшему ученику. — С этим я уж разберусь. Как-нибудь.

— Какого демона ты решил, что имеешь право мне что-то запрещать?! — гневно воскликнула Кушина, остановившись в паре метров от нас. — Эй, на меня смотри, когда я с тобой говорю!

— Н-да. Я же говорил, что ей о мерах безопасности нужно иначе информацию доносить, — пробормотал внезапно повеселевший Харуно. — Ну, удачи тебе, сенсей!

С этими словами Кизаши поспешно свалил, не преминув использовать Шуншин. Вредный он тип все-таки.

— Привет, Кушина, — обернувшись, с улыбкой поздоровался я.

Доброжелательность эффекта не возымела. Девушка стояла, уперев руки в бока, ее волосы беспокойно колыхались, совершенно ясно говоря о крайней степени возмущения хозяйки.

— Объяснись, Орочимару, — требовательно приказала она.

— Тебе нужно отправиться на некоторое время в Мьёбокузан, — повторил я и так уже Кушине известный приказ.

— Почему?! Что мне там делать?! Жрать червяков?! Там нет ничего! Я не смогу взять с собой Тацуко. Предлагаешь мне «некоторое время» не видеться с дочерью?! Я и так вижусь с ней редко! Вчера впервые после месяцев операции в Узушио мы с ней погуляли, знаешь ли!

— Ты знаешь, что стала целью для опасных людей, Кушина, — мягко напомнил я девушке.

— И? Неважно кто они. Я не знаю и знать не хочу. Я знаю, кто ты! Этого достаточно.

— Кушина, — позвал я распалившуюся куноичи. — Я люблю тебя.

Волосы Узумаки на миг взметнулись, вторя волне гнева в душе девушки, но быстро опали вместе с отхлынувшими негативными эмоциями.

— Это не заставит меня отправиться к жабам! — надувшись и сложив руки на груди, решительно ответила Кушина.

— Зато это заставляет меня заботиться о тебе сильнее, чем о прочих людях. Акацуки уже захватили Санби, Гоби и Рокуби. Они напали на джинчурики Ниби и едва не схватили ее.

— В этой тупой блондинке больше гонору, чем толку, — фыркнув, прокомментировала мои слова Кушина.

— Вопрос времени, когда они придут за тобой и за Чомеем. Пока я занят Страной Пламени, пожалуйста, побудь в безопасности, Кушина.

— Я могу за себя постоять, — продолжала упрямиться Узумаки. — Я что, зря училась? Зря страдала, выжигая себя изнутри чакрой Кьюби? Доводила себя до истощения, пытаясь освоить в совершенстве Конго Фуса? Напрасно рисковала превратиться в большую каменную жабу?

— Все это не зря. Единственное, что ты сделала не подумав — это влюбилась в меня и стала мною любимой, — тихо рассмеялся я, подходя к Кушине ближе и беря ее руки в свои. — Это лишь на время. Побереги себя чуть-чуть, пока я не освобожусь.

— И как долго ждать? — недовольно спросила Узумаки, старательно отворачиваясь от меня, но не отдергивая рук.

— Не дольше месяца, я думаю.

— Не верится, знаешь ли, — поморщившись, ответила Кушина и посмотрела мне в глаза, собираясь что-то сказать, но оборвала себя на полуслове.

Она озадаченно нахмурилась, вглядываясь в меня. Кушина отшагнула назад, насколько позволяли наши сомкнутые руки, и внимательно осмотрела меня с ног до головы.

— С тобой что-то не так, — после нескольких секунд осмотра наконец вынесла она вердикт. — Ты как-то изменился. Неуловимо.

— Постарел? — с иронией предположил я.

— Да куда уж там. Все такой же несолидный, как и раньше, — ворчливо ответила Кушина. — Нет... Тут что-то иное.

— Я хорошо покушал. Наверное, выгляжу здоровее и бодрее обычного.

— Подожди-ка, — лицо Кушины озарилось пришедшей на ум догадкой, девушка сильнее сжала пальцы и посмотрела на наши сомкнутые руки. — Здоровее. Точно! Ты выздоровел. Ты вернулся! Чакра! Она стала стабильна. Я чувствую, как она течет в тебе. Как?! То есть... Давно? Это правда? Я права?!

— Частично. Моя душа вернулась с того света без тела, — кивнув, согласился я, — но это не критично.

Кушина со сдавленным писком кинулась мне на шею, сжав в объятиях, едва не заставив пищать уже меня.

— Боже! Это же здорово!!! — прошептала она, когда смогла наконец выдавить из себя что-то членораздельное.

Она отпустила меня из объятий и ласково обхватила мое лицо руками, глядя на меня безмерно счастливым взглядом. Но очень быстро на ее лицо вновь набежала тень гнева.

— Почему не сказал?!

— А что в этом такого?

— Ты... — ошарашенная моим ответом Кушина даже забыла о гневе и не сразу смогла подобрать слова. — Ты нормальный, вообще, нет?!!

— И что же все-таки в моем выздоровлении такого особенного?

— Ты же жив! Ты вернулся с того света!

— Ерунда какая. Я даже и не умирал, — уж я-то знаю, о чем говорю.

— Орочимару, — не сводя с меня восхищенного взгляда, произнесла Кушина.

— Да, это я.

— Ты идиот, Орочимару...

— Сама такая, — рассмеялся я в ответ, притянув к себе Кушину и обняв. — Кстати... Я встретился с твоим отцом.

— Что?! — дернулась в моих объятьях Кушина. — Как? Как он... Там?

— Сейчас хорошо. После падения Узушио он терзался невыполненным долгом и волнением о тебе, поэтому не мог попасть в Чистый Мир. Сейчас он в лучшем измерении, чем раньше. По матери твоей только скучает. Она в Чистом Мире, а он — в моем.

— Ты же не выдумываешь сейчас сказки, как те, которые рассказывал Тацуко и Саске? — подозрительно спросила Кушина, шмыгнув носом.

— О, нет. В том мире я был очень занят, так что не думай, что я просто ерундой страдал и выдумывал небылицы, не торопясь возвращаться обратно.

Кушина ткнулась мне в плечо лицом. Она беззвучно заплакала. Я же медленно гладил ее по спине. Такая уж она, эта Кушина.

— Ты хоть кому-нибудь сказал, что вернулся? — спустя некоторое время украдкой утерев слезы с уголков глаз, спросила Узумаки. — Кто-нибудь, вообще, об этом знает.

— Не так много людей в курсе моей болезни, но... Вообще-то, кое-кто знает, да.

— Микото? — подозрительно посмотрела на меня Кушина.

— Нет, — отрицательно покачал я головой, не торопясь сдавать Югито.

Уверен, что Кушине сейчас об этом знать не стоит. После единственной случайной встречи в недавнем прошлом джинчурики Ниби и Кьюби были не самого лучшего мнения друг о друге.

— Опять эта девка из Роурана! — пришла к своим выводам Кушина. — Вечно она первая! Так! Я решила! Я не буду прятаться в Мьёбокузане!

— Кушина...

— Ты дослушай сначала, — ткнула меня в грудь кулаком девушка. — Не буду я прятаться в Мьёбокузане, а улечу в Роуран. Как тебе такой вариант?

Гм... В Роуране есть Рюмьяку, и там же есть я, в одном из клонов.

— Допустимый вариант, — в любом случае когда-то встреча Сальмы и остальных произошла бы.

— Отлично!

— Только веди себя прилично, — предупредил я.

— Конечно! А сейчас давай найдем Микото! Вот она удивится!

— Все равно она этого не покажет.

— Конечно! — фыркнув, согласилась Кушина. — Она же Учиха.

15 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Шорох бесчисленных капель по металлу крыш — он не смолкал в Стране Дождя ни летом, ни зимой. Очень редко погода радовала Амегакуре ясным небом или морозом. Шорох дождя разорвал резкий треск сверкнувшей в небесах молнии. Гром встряхнул небеса, выжимая из них новую порцию влаги. Ливень ударил по и без того вымокшему насквозь черному плащу с алыми облаками. Ручьи холодной воды стекали по рыжим волосам, сбегая по коже вниз, они продолжали катиться по высеченному в камне гневному лику, который украшал одну из башен Амегакуре.

— Пейн, — окликнул сидящего под дождем на своеобразном балконе человека женский голос. — Он пришел.

Оглянувшись назад, на темную арку входа в башню, человек в черном плаще безмолвно поднялся и направился под укрытие крыши. В тени арки была видна еще одна фигура в черном плаще с алыми облаками. Это была женщина с холодным лицом и синими волосами. Еще глубже в тени прятался еще один человек, еще один член Акацуки.

— Ну, в чем ошиблись Какузу и Хидан? — оказавшись под крышей и смахнув с головы воду, спросил названный Пейном.

— Шиноби Кумо часто работают парами, — получил он ответ из темноты. — Джинчурики Ниби была не одна.

— Кто этот ниндзя, который смог убить Какузу со всеми его сердцами? — задала вопрос женщина.

— Найденыш Третьего Райкаге.

— Значит, за Восьмихвостым приглядывает Четвертый Эй, а за Двухвостым — Третий? — сделал вывод Пейн. — Это усложняет работу.

— Четыреххвостый уже найден. Он живет в отдаленном месте и давно не связывался с Ивой. Его поимка не кажется сложной, — напомнила женщина. — Местоположение Однохвостого тоже примерно известно.

— С другими биджу может оказаться та же напасть, что и с Треххвостым, — напомнил человек в сумраке. — Он был запечатан слишком быстро. В два раза быстрее, чем мы рассчитывали. В Хвостатом была только половина чакры. И где еще одна — неизвестно.

— Можно попробовать допросить Санби, половина его все-таки оказалась в Гедо Мазо.

— Можно, но стоит ли тратить на это силы? Не так много людей, способных разделить биджу. И еще меньше тех, кому это могло понадобиться.

— Орочимару, — догадался, о ком ведет речь собеседник, Пейн.

— Третий Райкаге связан с Орочимару. И Третий Казекаге тоже. И оба они охраняют джинчурики, — вспомнила женщина. — Это нормально для Каге, но в их действиях прослеживается нечто общее. Тот же Четвертый Эй оберегает названного брата иначе. И Орочимару скрыл двух своих биджу.

— Он известен тем, что видит будущее, Конан, — произнес Пейн. — От него можно ожидать разного.

— Похоже, что именно он ставит нам палки в колеса, — высказался третий член Акацуки, выступая из тени и приближаясь к ведущей на улицу арке.

Зыбкий свет пасмурного дня выхватил все тот же черный плащ с алыми облаками. Лицо человека было скрыто за одноглазой маской.

— Время подходит. Поимка биджу осложняется, — произнес человек в маске. — Нужно поторопиться с Ичиби и Йонби. И нужно готовиться взять остальных.

— Джинчурики Хачиби может находиться в уединении. После нападения на джинчурики Ниби поздно страшиться атаковать второго носителя биджу Кумо.

— Главная проблема — Орочимару. Он сам и его джинчурики.

В памяти Пейна мелькнули картины далекого прошлого. Его детство и встреча с одним из саннинов. Тогда тот, кто стал Пейном, был под началом своего приемного отца. В тот день могущественный Ханзо Саламадра и армия шиноби Амегакуре оказались поражены одним появлением Белого Змея. В памяти Пейна все еще была ярко запечатлена та картина. Человек в белом кимоно, чьи волосы треплет ветер. Он высился над землей, стоя на столпе из лазурного света, и поглощающая чакру тварь бессильно билась, пронзенная этим светом, у его ног. И столь же бессильны были шиноби. Чудовищная сакки подавляла волю и сдавливала дыхание. От одного только ужаса темнело в глазах.

С тех пор много утекло воды, изменилось Аме, изменился Пейн. Говорят, изменился и Орочимару. Но он все еще Белый Змей, он все еще Рюджин.

— Кушина Узумаки, Алый Лотос Конохи и ученица трех саннинов — Шисуи и Кисаме уже сталкивались с ней. Это опытная и сильная куноичи, но ее можно победить. Однако Сасори говорил о технике Орочимару, позволяющей ему перемещаться к оберегаемым им людям. Так он оказался возле своей дочери во время нападения Сасори на Казекаге. Ничто не помешает ему точно так же защищать джинчурики.

— Значит, в первую очередь нужно нанести визит ему, — подытожила Конан.

— Орочимару - сложный противник, — заметил человек в маске. — Им придется заняться тебе, Пейн, как командиру Акацуки, не так ли? Но Змей может знать о тебе больше, чем ты ожидаешь. Как бы он это ни делал, но он видит будущее. У него может быть стратегия против людей, о которых мир пока даже не знает.

— Пейн пока не знал поражений, и он неуязвим, — холодно произнесла Конан.

— Это верно. Однако у Орочимару есть сильные союзники и помимо джинчурики. Потребуется заняться и ими.

— Конан, — обратился к женщине Пейн, — нужно подготовиться к встрече с Белым Змеем. После этого на нас наверняка обрушится гнев всей Унии. К этому тоже нужно быть готовыми.

— Если встреча со Змеем будет разрушительной настолько, что парой какурезато на свете станет меньше, то гнев Унии будет не так велик, — высказал предположение человек в маске. — Для этого нужно больше людей. Жаль, Какузу и Хидан померли так не вовремя. Придется расширить состав Акацуки, не так ли?

Глава 14. Крепость Империи

17-18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Ветер шелестел в листьях деревьев. Зима в этом году была теплой, можно сказать, не особо отличалась она от осени, но весна все еще не торопилась наступать. Промозглый порывистый ветерок хлестал по лицу, на высоте он был более буйным, разрывая в клочья низкие серые тучи. На юге погода наверняка была более приятной, но Страна Дракона растянулась по середине континента, и климат на ее территории был соответствующий.

Ветер трепал одежду, изредка осыпая мелкой моросью. Хоть температура была заметно выше точки замерзания воды, но изо рта вырывались облачка пара. В небесах севера же наверняка в такую погоду летать было куда менее комфортно, чем на юге. Все предыдущие месяцы войны погода благоволила шиноби-летунам Страны Пламени, но с недавних пор ситуация немного изменилась. Причина тому была в немалой степени в приличной сумме, отданной санка. Они не сотворили чуда, но помочь дождливому циклону с северо-востока добраться до юга смогли.

Шиноби бывшей Страны Неба неплохо научились летать, но за те несколько десятков лет, которые минули со Второй войны, их техники полета и летательные аппараты не сильно изменились. Все те же достаточно простые в техническом плане алюминиевые дельтапланы. Они лишены кабин, систем против обледенения, вообще какого-либо обогрева. В этом плане аэропланы Страны Дракона, наследники первого Иканобори, были куда удобнее и приспособленнее для полетов в северных широтах. Однако маневренность и управляемость у противника была на высоте, моим аэропланам с ними не тягаться. Хотя почти все преимущества летунов Страны Пламени сводились к нулю, когда сами шиноби натурально покрывались льдом, не успев налетать и получаса.

Сейчас обстановка в небе была не в пользу Страны Пламени. Но изменение погоды повлияло не только на небо, но и на землю. Дожди пролились на снега, которые успели накопиться на вершинах гор. Вода топила лед, наполняя реки и приводя к паводкам. Реки из транспортных маршрутов превращались в труднопреодолимые препятствия, усложняя снабжение отдалившихся от тыла войсковых группировок Като Дана. Это стало приятным бонусом к тем условиям, которых я добился, выманив шиноби Страны Пламени на свою территорию.

Точнее, у меня для этого была одна единственная причина, которая побудила применить такую тактику. И это была не более благоприятная для меня погода. Не безлюдные земли, которые уменьшали риски снабжения Нулехвостого темной чакрой и в целом уменьшали совершенно мне не нужные потери среди гражданского населения. Опыт короткой конфронтации Страны Звука с Конохой в прошлом и война с Кири в Стране Горячих Источников многому научили. Вести боевые действия на своей территории в границах действующей масштабной и единой сенсорной техники несоизмеримо проще, чем на чужой земле в неизвестности.

Война с Кири была непростым испытанием для стратегов Страны Звука. Сложная организация отрядов сенсоров, отсутствующая стабильная и быстрая связь, необходимость использования старых сигнальной системы и методов сбора разведывательных данных. Ни о какой оперативности реагирования на действия противника и речи не могло быть. Из-за этого наступление шло медленно, а после захвата половины Страны Горячих Источников и вовсе остановилось. Но даже тогда у Страны Звука было преимущество над Страной Воды из-за наличия на моей стороне Чиноике и инженерных частей, которые налаживали проводную связь на захваченных территориях. В случае со Страной Пламени этого уже было мало. Пусть у меня есть радиосвязь, Хьюга и Чиноике, но у Дана — превосходство в воздухе, Яманака и Абураме. И хоть последние и ослаблены все еще не побежденным вирусом насекомых, но болезнь поражает в первую очередь только их основной вид - кикайчу, появились уже подвиды, вроде ринкайчу, которые в меньшей степени подвержены вирусу. Абураме сейчас стали больше специализироваться на разведке, что для меня даже опаснее, чем боевые способности клана жуководов.

В общем, главная причина, по которой я решил дать бой Като на своей территории — это Тенкоджизай но Дзюцу. Сара считает величайшими моими техниками пятерку великих Тайдзюцу, Сора восхищалась создаваемыми мною техниками покрова чакры, Кушина считает уникальными мои звуковые дзюцу, но, на мой взгляд, именно техника Безграничного Небесного Тигра, аналог Укоджизай из Амегакуре, является одной из самых моих удачных. И именно поэтому главная моя победа в войне двух Листов — это армия Дана, дошедшая до предместий Танзаку. Было непросто, не вызывая при этом подозрений, заставить неглупого противника с упорством прорываться вперед и в итоге оказаться в сетях развернутой зондирующей техники, куда более точной, чем аналогичная Канчи Суйкью клана Яманака.

— Замок остановился в квадрате пятьдесят три-семнадцать-два, высота — семьсот, — донесся до меня доклад сенсоров.

— В ветровой тени горы притаились, — сосредоточенно разглядывая озвученные квадраты на карте, заметил Кизаши. — Замерзли, сволочи пархатые. Что с их разведкой?!

— Следов чакры в воздухе не наблюдаю! Есть скопления людей на земле. Квадраты...

Сенсор опять начал надиктовывать квадраты нанесенной на карту координационной сетки. Учитывая разрешение Тенкоджизай и масштаб самой карты, местоположение Анкор Вантиана и окружающих его лагерей шиноби было определено с точностью около трехсот метров. Для мобильных групп вполне достаточно. Была бы у меня под рукой нормальная артиллерия, бьющая километров на тридцать-сорок, то можно было бы устроить локальный армагеддон. Но, во-первых, ствольной артиллерии у меня нет, во-вторых, она все равно на таких расстояниях была малоэффективна. В-третьих, это скорее меня из главного калибра Анкор Вантиана аннигилируют, чем я кого-то с помощью артиллерии. Барьеры и недостаточное могущество имеющихся снарядов портят всю прелесть классических богов войны. В этом мире битвами правят иные ками, а вместе с ними приходят свои тактики ведения сражений.

— Сенсей?

Подняв руку и ощупав рукой испуганно бьющийся меж пальцев ветер, я прикоснулся к зондирующей технике и ощутил касание чужой чакры. Сенсор был прав, противник оказался в удачном месте и в удачное время. Я помню эти районы Страны Рек еще по первым двум мировым войнам. Мне доводилось, будучи генином, бегать по горам и ущельям, выполняя функции курьера. Я воевал в этой изрезанной реками и усыпанной горами местности. Здесь сложный рельеф. Когда мне довелось столкнуться с джинчурики Ичиби и Казекаге, на помощь Хирузен смог отправить резервный полк, состоящий из генинов. Тогда Микото потеряла отца и участвовала в одной из первых своих битв. И произошло это, потому что горы и реки разрезают всю местность на изолированные и крайне малые районы.

На моей земле собралась немалая вражеская группировка. Но рельеф и разлив рек разрезал ее на относительно небольшие группы. Даже шиноби не так просто прийти на выручку соратникам, когда от них их отделяют поросшие непроходимыми зарослями сопки и бурные реки. Так же дробились отряды Кири в Стране Горячих Источников. Конечно, у Дана есть летуны, но сражаться придется не маленькой деревне с великой какурезато. Главное, не дать наиболее боеспособным частям войск Страны Пламени выйти из складывающейся ловушки. Нужно посадить Анкор Вантиан быстрым обезоруживающим ударом. Звучит красиво, но... Посмотрим, как готов был к этому Като Дан.

— Начинайте, — кивнув, ответил я на невысказанный вопрос Кизаши.

— Хах, — выдохнув, тот провел рукой по волосам и сдержанно улыбнулся. — Это иронично. Для меня вся эта война двух Листов началась больше десяти лет назад здесь, в Танзаку на этой крыше, а теперь здесь же закончится. Наконец-то, закончится.

***

— Господин Истины, наставь нас в пути.

Короткая мантра звенела в сознании, откликаясь в сердце, и повторялась вновь. Она вымещала из разума страх и прочие лишние эмоции. Наполненная незримым светом пустота облекала душу, не давая рухнуть в омут страстей и устремляя все естество к цели.

Вспыхнувшее чакрой лезвие клинка вспороло воздух и пронеслось сквозь тело шиноби, коротким росчерком лишая его мучений. Кунай в слабеющих руках врага скользнул по металлу доспехов, не найдя в них бреши. Оружие самурая устремилось к следующей цели. Отфильтрованный встроенным в маску шлема респиратором холодный воздух приходилось втягивать в себя с привычным усилием. Дыхательная техника великого Шогуна позволяла легко преодолевать эту трудность, кислород насыщал клетки и заставлял чакру быстро циркулировать в теле. Разогнанная Шичи Тенкохо чакра стремительным потоком мчалась по меридианам.

Сорвавшиеся с мечей пламенеющие полумесяцы техники встречаются с угрожающе ревущим райтондзюцу, разрезая молнию и спасая жизнь товарища. Сумрак близящейся ночи был расцвечен серыми оттенками, вспыхивающими техниками и стремительными силуэтами. Тепловизоры шлемов и специально созданное для них додзюцу лишали мир красок, но позволяли видеть в полной тьме и сквозь уловки шиноби. Глаза самурая видят силуэт ниндзя во тьме и его вскинутые для создания печатей руки. Расстояние велико, чтобы дотянуться до него клинком.

— На три часа — ниндзюцу.

Рядом раздался тихий хлопок, тепловизоры уловили, как в темном воздухе брызнула серыми каплями горячая кровь. Тело шиноби с криком боли падает на землю, не успев завершить технику. Пуля из винтовки пронзила его тело, отбросив назад и развернув в воздухе, и оказалась быстрее, чем чакра и ловкие пальцы ниндзя.

Самураи прорывались вперед, металл подогнанных лат почти не издавал звука. Шорох стали пластин тонул в грохоте техник и в рокоте перекатывающейся по камням реки, бурные воды которой неслись вниз в нескольких шагах левее. Сумрак ночи озаряли пожары, огонь с ревом рвался вверх, к низким тучам. Клинки самураев то и дело вспыхивали чакрой, чтобы забрать чью-то жизнь или отразить технику ниндзя. Сюрикены и сенбоны стучали по латам или больно жалили, найдя щели в доспехах. Вспыхивали чакрой стальные длинные стволы винтовок, отправляя вперед маленькие пули, которые с хлопком взрезали воздух, устремляясь к очередной цели самураев.

Впереди раздался характерный звон и свист пронзенного многочисленными кунаями воздуха. Пара пусковых установок Страны Пламени оказалась все еще цела и теперь их дула были направлены на самураев. Десятки хищных лезвий устремились вперед.

Горящие пламенем чакры клинки запорхали в воздухе, встречаясь с роем кунаев. Звон металла о металл заполонил ночь, вспышки высекаемых искр мелькали в тепловизоре. Сознание воинов Санро ускорило свой бег, оно не всегда успевало заметить летящие клинки ниндзя, но натренированное тело словно само реагировало на приближающуюся опасность. Кунаи разлетались в стороны, встречаясь со сталью катан. И тихо шелестела в сознании мантра:

— Господин Истины, наставь нас в пути.

Очередной хлопок винтовки почти потерялся в звоне металла и грохоте техник. Из нарезного ствола на волю вырвалась в этот раз не пуля, а длинная стрела. Она закрутилась в полете, расправляя закрученный на свое тело лист плотной бумаги. Свиток с печатями быстро замедлил полет снаряда, далеко стрела не улетела, но импульс чакры доставил ее в нужное место. Печати на свитке вспыхнули, на тепловизорах шлемов появилась яркая засветка, а через секунду до ушей долетел грохот взрыва. Пламенный цветок поглотил пусковую установку. От нее в стороны разбежались объятые огнем фигуры.

Лагерь шиноби Страны Пламени был крупным, за валом поднятой техниками Дотона стены рядами стояли палатки и высились штабели укрытых тентами от дождя продуктов, свитков и различных нингу. Вдоль берега реки были еще видны остатки сметенной половодьем гавани и там же высилась гротескная громада катамарана — боевого корабля Страны Пламени с мощными паровыми машинами, катапультами для запуска летунов и опасным оружием. Но металлические надстройки корабля уже были изрешечены выстрелами, из прорех вырывался пар и сияние чакры. Запущенные машины силились оживить громаду военной техники, но системы ее были слишком изранены. Пара пузатых понтонов-корпусов, соединенных единой палубой, быстро погружалась под воду и кружилась, подхваченная мутными потоками бурной реки.

Очередная заряженная через дуло стрела вырвалась из винтовки самурая и устремилась к судну, прочерчивая темный воздух пламенным шлейфом пылающих печатей на разворачивающемся свитке. Пламенный бутон поглотил темные надстройки, огонь лизал корпус, проникая внутрь. Секунда-другая, и внутренности корабля сдетонировали. Столб пламени рванул в небеса, грохот взрыва и ударная волна устремились во все стороны, сметая палатки.

Это был один из важных пунктов на пути снабжения группировки вражеской армии. Он был хорошо укреплен и здесь было в достатке шиноби, но они не были готовы встретиться с самураями. Внезапная и стремительная атака прижала ниндзя к реке. Они пытались обернуть мощь реки против нападавших, но ниндзюцу требовали слишком много времени. Йайдо и раньше было эффективным против шиноби, однако с появлением нового оружия даже расстояние уже не спасало ниндзя.

— Сан Рентай — отдых полчаса, — раздался из встроенных в шлем наушников рации голос командира, когда сопротивление противника было подавлено. — Вспомогательному отряду — осмотреть раненых, заняться сдавшимися.

Услышав приказ, самураи взмахнули клинками, смахивая со стали капли крови. Мечи погрузились в ножны, бой окончен. Опустившись на колени, самураи сели в сейдза. Пока прибывшие с ними шиноби Страны Дракона запечатывали чакру пленных и помогали раненым, энергия бежала по меридианам воинов Санро. В сознании и сердце звучала одна единственная мантра, сплетающая в себе извинение перед погибшими от их рук, грусть от собственной несовершенности и грешности. И радость от того, что даже они не лишены высшей милости. Внутренний свет в облекающей душу пустоте согревал разум и сердце, откликаясь на звуки безмолвной мантры. Этот неземной свет исцелял и восполнял силы.

— Господин Истины, наставь нас в пути!

***

— Части Магами Бутай продвинулись в тыл противника и заняли назначенные позиции! — поступило сообщение от штаба. — Сан Рентай захватил укрепления на Хокке. Нии Рентай прорвал блокаду Кацураги. На горе развернут штаб корпуса. Инженерные части установили связь. На территории растянута сенсорная сеть. Ичи Рентай продвинулся вперед, пути соединения отрядов Кинохи разорваны. Сигнатуры чакры противника пришли в движение.

— Оками Бутай продвигается вдоль Бандзё от Танигакуре на встречу с частями Магами Бутай. Выявленные лагеря на реках ликвидированы. Встречено сопротивление в районе слияния Хокки и Бандзё. Но районы противовоздушной обороны расчищены и готовы к развертыванию!

— Сюрприз почти удался, — спокойно кивнул Кизаши. — Поворошим их тыл, пока это нам позволяют делать невозбранно. Что на востоке? Войска Кинохи отступили к какурезато?

— Так точно, Хокаге-сама!

— Так. Значит, на соединение с резервными частями могли пойти. Что несет ветер с запада?

— Отряды Сунагакуре вышли на позиции вдоль Бандзё, Хокаге-сама!

— Значит, укрепят фланги Оками Бутай. А нам нужно насытить восточное направление. И продавить оборону на впадении Хокки.

— У Дана наверняка есть резервные воздушные отряды, — заметил я. — Сил шиноби хватает, чтобы долететь на дельтапланах на своей чакре от побережья хоть до Конохи.

— Первый и Второй Энкьёри Бутай выдвинулись в зачищенные регионы, — склонившись над картой и отмерив циркулем расстояние между отметками на ней, ответил Кизаши. — Час-два - и они организуют районы противовоздушной обороны. Минато хорошо постарался — дзюцушики оказались ровно там, где и должны быть. Есть шанс, что транспортные отряды доставят Энкьёри Бутай на позиции раньше, чем летуны Като вылетят с баз. В крайнем случае самураи смогут отбиться от налетов и отвлекут подкрепления Кинохи. Нам они на севере не нужны...

Я молча кивнул в ответ на пояснения Харуно, принимая его доводы. Этой операцией руководил он. От начала и до конца. И пусть я не со всеми его ходами был согласен, но все же мы с ним пришли к удовлетворившим всех компромиссам. Кизаши планировал отсечь противника от путей снабжения, чтобы исключить возможность прибытия подкреплений и ресурсов для перегруппировки войск и затягивания сопротивления. Кто бы ни планировал наступление Страны Пламени на север, но он видел, как опасно растягивается фронт, и укреплял фланги углубившейся в Страну Огня армии Като Дана. Лагеря и укрепления стояли на ущельях и возможных направлениях атаки. Вполне разумный ход, однако все укрепления и засады противника Кизаши были видны.

И кроме первой моей победы в этой войне — сражений под сенью Тенкоджизай — на моем счету была и вторая серьезная победа. Намиказе Минато хоть и не перешел открыто на мою сторону, но поддерживать Като более не был намерен. А вместе с ним и некоторые кланы старой Конохи. Среди них оказались и Яманака. К сожалению, Абураме остались непреклонны, но преимущество в разведке на этом этапе войны оставалось все-таки за мной. И наступление самурайских дивизий оказалось неожиданностью для Страны Пламени.

Магами Бутай и Оками Бутай были двумя из трех имеющихся в моей армии самурайских дивизий, входящих в Санро Дайрентай. Бутай — это именно дивизия или нечто вроде армейского корпуса. Численность этого типа формирований в армии Страны Огня отличалась от одного частного случая к другому. Главное, почему дивизия могла называться таковой — это возможность самостоятельно вести оперативно-тактические действия. В состав Магами и Оками Бутай входили свои штабные отделения, разведывательные отряды, медицинские части и прочие вспомогательные формирования, вплоть до собственных инженерных групп. Но, главное, в самурайских дивизиях было по паре полков именно самураев.

Как говаривал бы Оноки в возможном будущем: только глупый шиноби будет связываться с самураями Санро. Они не имели множества техник и не пользовались стихийными преобразованиями. У них была своя философия и свое отношение к чакре. Но они прекрасно умели ею пользоваться. И, главное, они все без исключения умели проводить чакру сквозь свое оружие. И нет ничего удивительного, что именно в их руках в итоге появилось новое вооружение — артефакты, позволяющие преобразовать энергию чакры в кинетическую энергию пули. То бишь чакро-винтовки. Превосходные рефлексы, безупречная выносливость и закаленные фанатичными тренировками тела и дух — самураи были превосходными воинами.

Одна проблема — мало их. Слишком много у самураев правил. Слишком сложно попасть в ряды сословия. Слишком сложная философия. Куда проще стать и быть шиноби, потому их так много в сравнении с самураями. Но с появлением Рюджинкё появилась возможность пополнить ряды воинов Санро. Монашество, путь аскетизма — есть в Рюджинкё учения, способствующие его развитию. И как есть нинсо — монахи-ниндзя, так появились и сохей — монахи-воины. Магами и Оками Бутай были как раз из таких самураев-монахов, это были боевые ордена воинов, которых я обучил некоторым разработанным еще в прошлой жизни духовным практикам. Когда-то они помогли мне преодолеть смерть и оказаться в этом мире. Теперь они помогали самым преданным и самоотверженным последователям Рюджинкё достичь своих целей.

— А со своей летающей крепости воздушные отряды они отправлять на отражение атаки на тыл не торопятся, — пробормотал Кизаши, поскребя покрытый недельной щетиной подбородок. — Досадно, демоны их побери!

— Анкор Вантиан приходит в движение!

— Уже слишком поздно.

***

Учиха Юко могла вспомнить эти места. Камень и металл воздушной крепости, катапульты, пусковые установки — многое на Анкор Вантиане сохранилось почти неизменным с того раза, как ей приходилось здесь оказываться. Но многое стало другим. Массивные башни в виде ликов богов сменились типичными для Страны Огня круглыми строениями, тут и там были видны символы пламени, здесь росли деревья. Анкор Вантиан и раньше напоминал Коноху своими запутанными лабиринтами и многоярусной структурой, но сейчас он стал словно ее братом-близнецом, парящим среди облаков. Но чего в Листе точно никогда не было — так это пляшущих, подобно водяным червям на илистом дне рек, сплетенных из теней рук.

Предрассветный сумрак озарился вспышками Хирайшина, когда прячущаяся от пронизывающего ветра за горами крепость начала подниматься вверх. Вынырнув из пространственно-временной техники, ниндзя Страны Дракона сразу же утонули в холодных и сырых облаках. Хлесткие порывы ветра били по лицу, когда в серой хмари туч раздался низкий гулкий бой барабанов. Додзюцу Учиха позволяло видеть, как за пеленой тумана движется чакра, как ее темные потоки пронзают все тело парящего острова и пульсируют, словно в такт биению сердца. В такт звуку барабанного боя.

Каменный пол под ногами завибрировал, когда где-то за туманом начали расти стальные стены, блокируя пути продвижения атаковавших Анкор Вантиан. Сигнальный бой барабана привел в действие Каракури Хакке но Джин, технику, превращающую защищенную ею область в лабиринт. Движущиеся стены должны были, подобно рассекающим армии Страны Пламени горам и рекам на земле, рассечь отряды Конохи в небе.

Юко выдохнула волну пламени, заставляя отшатнуться и отступить устремившиеся в ее сторону теневые руки. Эти лапы скрывающегося за толщей камня демона были ей знакомы. Свет Рюджина в ее душе мог помочь ей справиться с ними, но она была не одна. Нужно было дать время товарищам, чтобы завершить их технику.

Звон тяжелых цепей за спиной стал сигналом, что техника завершена. Сияющие расплавленным золотом цепи, подобно молниям, устремились вверх сразу с нескольких сторон парящей крепости, смыкая купол над башнями Анкор Вантиана. Как и десятки лет назад Коноха наступала на небесный остров сразу с нескольких направлений. Но в этот раз о нем было известно куда больше. Теневые руки бессильно бились о барьер Узумаки, не в силах прорваться сквозь него. Но барьер Конго Фуса в этот раз был не универсальным, Акичи предупреждала об этом заранее. Чтобы удержать демона, придется пожертвовать эффективностью барьера против иных видов угроз.

Треск молний среди туч резанул слух Юко. Свет пронзившего тучи сияющего столба заставил обернуться в его сторону, но куноичи даже не успела поднять руки для отражения вражеской атаки, как навстречу мощному потоку молний вылетела скромная электрическая искорка — сюрикен, объятый райчакрой. По всем законам чакры встреча двух техник должна была завершиться с очевидным исходом: куда более мощный столп молний должен был поглотить небольшие крупицы райчакры из сюрикена и с усиленной мощью обрушиться на шиноби Страны Дракона. Однако все пошло совершенно иначе.

Сплетенные в мощный единый поток молнии ударились о сыплющий искрами крохотных электрических разрядов сюрикен и втянулись в него. И уже на головы защитников Анкор Вантиана обрушились ослепительные дуги молний. Они пронеслись вперед, разбивая в щебень камни и оплавляя металл, прожигая в стальных стенах Каракури Хакке но Джин огромные дыры, капельки расплавленного металла разлетались в стороны и текли по камню. Появились первые всполохи пожаров.

Райджин — техника Мангекьё Шарингана, Микото обернула мощь техники противника обратно.

— Барьер готов. Идем на прорыв, Юко! — этот голос принадлежал Фугаку.

Куночи быстро поймала его взгляд. Тонкие линии ажурного Мангекьё Шарингана главы клана отразились в Омойкане Юко, а через миг в додзюцу отразились шесть лепестков Мангекьё Микото. В сознании вспыхнуло созвездие из трех ровно сияющих звезд. Мысли и сознания переплелись. Чакра потекла по незримым каналам, зрение трех пар глаз объединилось. Мерцание Кондзин перенесло трех Учиха вперед.

Анкор Вантиан был хоть и большим, но изолированным замком. Еще по прошлому его штурму Юко помнила, что его гарнизон был не так велик, как можно было рассчитывать. Орочимару-сама говорил, что немалую часть помещений замка занимали казематы и тюрьмы, в которых были заключены пленники. Как утверждали Узумаки, это необходимо для подпитки демона, сердца всего Анкор Вантиана. Главной опасностью летучего острова был именно он. Но малый по численности гарнизон состоял из сильных шиноби, и сминать его приходилось ограниченными силами, которые удалось перебросить через оставленные Минато дзюцушики Хирайшина.

Кольцо барьера из цепей постепенно сужалось, явно показывая темпы наступления шиноби Дракона. Под грохот техник и содрогание всего основания крепости ее защитники отступали под натиском наступающих ниндзя. Стонал воздух под ударами объединенного полка Хьюга, Кагуя и Куроба, в коридорах крепости, отражаясь от камня стен, гуляли трели флейт Шиин и распространялись яды Ринха.

Перед штурмующей Анкор Вантиан группой стояла задача зачистить крепость в минимальные сроки, чтобы успеть подавить сопротивление до возможного прибытия подкреплений. Для этого применялся максимально возможный спектр поражающих техник. Оперативно зачищать все укрепления и коридоры, лично проходя каждый, было бы невозможно. Поэтому, чтобы избежать возможных атак в спину поддерживающим барьер Узумаки и Ямада, все живое в казематах просто уничтожалось. Ядом, звуковыми гендзюцу, проникающими во все щели ниндзюцу, вроде Катон: Хайджингакуре и Катон: Хайсекишо. Но даже так наступление задерживалось из-за большого количества пленников.

Поэтому к центральным комплексам троица Учиха, ровняющая наиболее опасные очаги сопротивления и проламывающая путь вперед основным силам, подобралась, лишь когда на опустившийся ниже уровня туч Анкор Вантиан начал падать рассеянный свет разгорающегося рассвета.

Внезапное прикосновение чужого разума к сети Омойкане было грубым и ощутимым. Юко ощутила, как по ее телу словно каток прокатился, глаза обожгло болью. В этот же миг ей пришлось быстро использовать Кондзин, чтобы уйти из-под удара мелькнувших в воздухе гибких лезвий. Прострелившее объединенное сознание Учиха на миг озарение заставило Микото создать огненный шар за секунду до того, как в нее полетела волна пламени. Вражеская техника втянулась в катондзюцу младшей Учиха и накинулась на мелькнувшую в воздухе фигуру. Однако Исикори Фугаку вновь предупредило об опасности — Учиха увидели нацеленную на них вспышку испепеляющего света за миг до того, как она появилась в реальности.

Ускользнув от с грохотом разлетающихся каменных стен, Учиха успели вырваться из вспыхнувшей нестерпимым белым сиянием сферы. Горящие багрянцем глаза пронзили вновь обрушившиеся на головы сумерки. Мир в детальнейших подробностях предстал перед ними. Было видно, как разлетаются искры пламени и парят на горячих воздушных потоках лепестки пепла. И была видна чакра, держащая их вместе.

За пеленой оседающей пыли постепенно показалась фигура в белом плаще. Седые волосы словно развевались на восходящих воздушных потоках и медленно опадали на плечи. Серое лицо наполовину скрыто густой бородой, но от Шарингана не укрылась сеть трещин, покрывающая кожу и черная склера глаз.

Эдо Тенсей.

Против Учиха выступили два погибших шиноби. Один - этот старик, а второй только собирался из крупных хлопьев пепла. Белое кимоно, белые волосы, скрепленные диадемой, диковинные гибкие лезвия, словно щупальца, кираса в виде морды дракона на груди и шары из сияющей голубым светом чакры вокруг тела. Его Юко не знала, и тем более не знали более молодые Микото и Фугаку. Но белобородого старика старшая Учиха помнила. Этот человек со знаком клана Цучигумо на плаще погиб не так давно.

Эн но Гьёджа, создатель опасной техники и основатель клана. Он был моложе, чем в памяти Юко, но Эдо Тенсей могла возвратить его в более хорошей форме, чем застала основателя Цучигумо Учиха.

Его чакру, как и внешность, Юко тоже помнила. И сейчас ощущала в ней странные аномалии.

— Ты достиг высот в своей технике, Дан, — перекрикивая грохот продолжающейся неподалеку битвы, сказал Фугаку, спрыгнув на улицу Анкор Вантиана с крыши одного из зданий, куда он успел отступить, сбегая от губительного света. — Контролируешь мертвецов, внедрив в них свой дух. А где сам-то прячешься?

— Я не настолько хорош, раз ни один из вас не поддался Рейко, — сорвался с уст Цучигумо ответ. — Значит, и показываться вам нет смысла.

— Зачем оттягивать неизбежное? — внимательно оглядываясь по сторонам, спросила Микото.

— Можешь считать это гордостью, — ответил Дан через свою марионетку, — но я не считаю, что меня ждет настолько уж неизбежное поражение.

— Ты проиграл, как только выступил против Рюджина-сама, Като, — холодно заметила Юко.

— Ну, уж не тебе, сошедшей с ума на фоне своего фанатизма, об этом судить, — пренебрежительно ответил Дан. — Кстати, где же ваш Рюджин, неужели даже не явится показать свою силу? Или у него ее не осталось?

— Ты еще не дорос, чтобы встретиться с ним в бою.

— Жаль. Убрать его из этого мира было бы неплохо. Но даже убив нескольких сильных его ниндзя, я помогу миру избавиться от влияния Рюджинкё и вернуть все на круги своя.

Шаринган уловил, как шевельнулась чакра в теле воскрешенного Эн но Гьёджа, раньше, чем тот шевельнул руками для создания своей техники. Кондзин переместил Юко к ожившему мертвецу, но ее техника Катона лишь разорвала Цучигумо пополам, не помешав тому начать свое ниндзюцу. Ощутимые потоки силы потянулись к быстро восстанавливающемуся телу воскрешенного, когда Юко пришлось уходить от атаки второго контролируемого Даном мертвеца. Откуда-то появились еще шиноби Страны Пламени, заставив отвлечься еще и на себя.

Чакра Микото насытилась новой энергией, ее тело покрылось линиями печати прежде, чем исчезнуть. Общее зрение позволяло видеть, как младшая куноичи с чудовищной скоростью перемещается, унося жизни ничего не успевающих сообразить врагов. Мысли трех Учиха перетекли в созвездии их соединенных сознаний. Юко ускользнула от лезвий парящего в воздухе мертвеца. Она видела глазами Фугаку и переместилась ровно за спину врагу. Сила восставшего из мертвых была велика, но удар кулака, пришедшийся в висок, с хрустом проломил кость. Рана смертельная для живого, но мертвому лишь небольшая помеха. Однако сила удара Юко мотнула его голову в сторону. Взгляд серых глаз воскресшего, которым управлял Дан, встретился со взглядом горящих багрянцем глаз Фугаку.

Цукиёми!

Юко ощутила, как прорва чакры обжигает глаз главы клана Учиха. Но мертвец рядом с ней замирает неподвижной куклой и падает на камень улиц Анкор Вантиана.

Одной проблемой меньше. Вторая на очереди.

Кондзин!

Глаз вновь обжигает болью. Второй уже давно пульсирует от терзающего его изнутри жара. Пространственно-временная техника уносит Юко к Эн но Гьёджи, вокруг которого уже начинает формироваться облако света.

Кондзин!

Боль пронзила глаз. Обдуваемую холодным ветром кожу греет стекающая по щеке кровь. Связь сознаний оборвалась, Юко постаралась увести готового завершить технику Цучигумо дальше от союзников. Это была одна из центральных башен Анкор Вантиана. За ноги цеплялись вынырнувшие из теней лапы демона. Липкие пальцы словно проникали в сознание.

Кондзин!

Учиха покатилась по камням, но почти сразу была подхвачена на руки. Зрение в одном глазе двоилось. Ему нужно дать немного отдыха. Второй глаз уловил вспышку света за спиной. А через секунду до ушей докатился грохот взрыва.

— Ты в порядке? — спросил поймавший Юко Фугаку, перекрикивая рокот взрыва и шелест падающих с небес каменных осколков и пыли.

— Терпимо. Но нужна передышка.

— Дану об этом не скажешь, — мрачно ответил мужчина.

А позади вновь начал ощущаться ток чакры, стекающейся в одну точку, словно в водоворот.

— Анкор Вантиан — это О но Мияко но Ториде! — прогрохотали слова Дана, изреченные через поднятого им мертвеца. — Крепость Империи станет могилой для вас, предавших Волю Огня! Вы все погибнете здесь. Пока предавшая идеалы предков Коноха превращается в прах за вашими спинами! Абсолютное оружие разрушения про...

Звон цепи, прорезавшей воздух, заставил замолчать Като. Шип на конце Конго Фуса вонзился в тело мертвеца, фуиндзюцу проникло в его меридианы, останавливая ток чакры.

— Страна Пламени полгода не могла одолеть одну восьмую армии Страны Дракона, — уверенно заявила идущая вслед за хищно мелькающими в воздухе Цепями Чакры Акичи. — За сутки она падет под ударом одной четвертой этой армии. Но более половины сил все еще остаются на защите страны. Никто и пальцем не тронет ни Коноху, ни ее жителей!

За время короткой стычки с мертвецами линия барьера, оказывается, приблизилась к Учиха. Края сияющего купола нависали прямо над головой.

— Вы не особо-то торопитесь, — грубовато сказал Фугаку, передавая на руки полевым ирьенинам Юко.

— А вы вырвались слишком далеко вперед, — раздраженно ответила ему Акичи. — Этот проклятый демон не так прост, как вам кажется! Мы все ближе к центру. Сопротивление растет. А этот проклятущий летающий кусок камня дрейфует в сторону Страны Пламени!

— Операция срывается? — уточнила Микото.

— Мы справимся, — качнув головой, ответила Узумаки, сковывая печатями мертвеца. — Никаких приказов не поступало. Пока все по-прежнему. Но больше не рискуйте. Отдыхайте. Акай Куроба заверил меня, что Анкор Вантиан мы скоро приземлим, торопиться будет некуда.

— Приземлим? До захвата Нулехвостого? Это был резервный план. И ты говоришь, что операция не срывается.

— Куроба сменил тактику, — догадался Фугаку, проницательно прожигая Шаринганом Узумаки. — С Конохой точно все в порядке?

— Туда срочно отправился Дайкаге-сама, — после паузы ответила Акичи. — Это все, что я знаю.

Глава 15. Встреча родственников

17 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

В моих руках лежала пара новеньких пистолетов. Несмотря на внушительную, сантиметров в тридцать, длину, выглядят они достаточно изящно и весят приемлемо, потому что сделаны под женскую руку и для стрельбы используют не энергию пороховых газов. Первый пистолет — покрытый изящным рисунком револьвер из синего металла с накладками из ребристой слоновой кости на рукояти, на которых золотом блестели корона и многолучевая звезда Роурана с каплей рубина в центре. По длинному стволу вились золотые же драконы. Сама рамка револьвера со стволом и рукояткой была сделана из оксидированного титана. Барабан на двенадцать снарядов тоже. А вот рисунок на нем был выполнен тушированием — в прорезанные на титане углубления была вдавлена золотая проволока.

Производство титана, в отличие от алюминия, было крайне ограниченным пока, так что стоил он более серебра за ту же массу. Да и золота тоже.

Второй пистолет выглядел иначе. Накладки из дорогого красного дерева все с теми же коронами и звездами на рукояти, но корпус уже из ламинированного цветного металла — мокуме-гане. Латунь, титан и серебро дымными узорами покрывали корпус и прямоугольный, примерно два с половиной на четыре сантиметра в поперечнике, ствол. И никакого барабана. На самом деле сам ствол здесь был плоским и узким, но под ним с дульной стороны в пистолет задвигалась легкий магазин с дисковыми снарядами.

Обе пушки — дорогие ювелирные изделия, но функциональные. У самураев новое стрелковое оружие было куда проще и лаконичнее, да и длиннее — полноценные винтовки с прикладами и длинными стволами. Однако королеве такое оружие дарить как-то не логично. Тем более повод был совсем не рядовой. Скоро в Роуран прилетит Кушина с детьми и... Мне нужно было задобрить Сальму перед этим событием. Подарки были вручены ей днем ранее, и ими она, кажется, была удовлетворена. Сейчас же я рассматривал пару ее пистолетов — кенджу, так их называли на местный лад — просто размышляя, какой из вариантов конструкции все же лучше. Револьвер с круглым нарезным стволом имел калибр около пяти миллиметров. Из-за особенностей устройства и чакропроводимости материалов снаряд для пушки пока не получалось сделать меньше определенного объема. Поэтому пришлось пистолет выполнить в виде револьвера — пули в нем были по габаритам почти с промежуточный, если не полноценный винтовочный, патрон из моего прошлого мира. В итоге всего двенадцать выстрелов, сложная перезарядка, но зато нарезной ствол, приличная дальность и бронебойные снаряды.

А вот второй пистолет стрелял пакетами маленьких сюрикенов. В магазин под стволом их вмещалось восемнадцать пакетов по четыре сюрикена. В нем получилось добиться быстрой перезарядки, большого боезапаса и лучшей останавливающей способности, однако магазин под стволом плохо сказывался на балансе пистолета, а дисковые снаряды имели меньшую дальность и летели по своеобразным траекториям. Да и конструкция получилась сложной. Конечно, чакро-пистолеты из-за отсутствия пороха сами по себе проще огнестрельных аналогов, но механизм подствольного магазина мне кажется каким-то переусложненным. Все-таки некоторые виды разрабатываемых огнестрельных пушек с аналогом пороха, аобико из Рококу но Сато, в ряде случаев выглядят более выгодно. Но так или иначе, любое подобное оружие слишком уж ситуативно.

Разные пусковые установки для сенбонов, сюрикенов и кунаев у ниндзя имеются, но широкого распространения они не получают. Техника их использования не всегда имеет очевидные преимущества над классическими ниндзюцу. Зачастую вообще проще метнуть сюрикен или сенбон, не прибегая к использованию дополнительных средств — результат будет аналогичным. Техники вроде Хиен, Футон: Шинкуджин, Катон: Хосенка Тсумабени, Футон: Кайтен Шурикен с лихвой компенсируют чакрой недостаточную кинетическую энергию метательного оружия. Но если человек ограничен в использовании имеющейся у него внутренней энергии, то парочка пистолетов для него лишней не будет.

Мне удалось подобрать для Сальмы несколько техник, которые она могла бы использовать, но направить чакру Рюмьяку в артефакт всяко быстрее у нее получается. А если кончится боезапас, то всегда есть вариант пропустить через пистолеты чакру, как через мечи при самурайских техниках Иссен или Хадан. Это отнимает больше сил, но с Рюмьяку за спиной можно подобным пренебречь. Одно плохо — королевы Роурана в принципе с трудом манипулируют чакрой вне своего тела.

— Думаешь, я решу проверить твой подарок на практике, как только увижу ее? — с явным недовольством спросила меня Сальма.

— Уверен, что ты этого не сделаешь, иначе я бы выбрал что-то иное для подарка, — улыбнулся я в ответ нахмурившейся королеве, крутанув в руках оба пистолета и передав их Сальме рукоятями вперед. — Мы слишком близко к Роурану. Стычка с джинчурики плохо скажется на состоянии города, а ты этого не допустишь.

— Ты прав, — приняв оружие и аккуратно спрятав его в потайных кобурах, согласилась королева и тут же сообщила мне: — Но я не довольна ее визитом.

— Откладывать его еще на десяток лет было бы глупо.

— Может быть. Еще одного десятка лет мало. Вот на пару-тройку десятков — уже лучше, — отведя взгляд в сторону, произнесла Сальма.

— Твоя ревность проявляется очень странным образом.

— Это не ревность, — ответила королева, но тут же одернула себя: — Не совсем. Женясь на них, ты был в своем праве. Если ты был правдив в своих рассказах, то обе жены твои из Конохи сироты. Одна потеряла родителей до совершеннолетия, вторая покинула клан и утратила опекуна. И обоим ты приходился наставником. Чтобы единственное дитя, осиротевшая дочь, могла наследовать родителям, должно иметь ей мужа только из клана своего, старейшину, опекуна или наставника... Таков закон крови. И пусть он соблюден лишь формально, потому что, когда закон составлялся, наставники в клане были лишь из самого клана, но жены твои законны.

— Ты при любом удобном случае говоришь, как не любишь родовые обычаи, но знаешь и соблюдаешь их лучше многих кланов и родов Пустыни, — удивленно покачал я головой.

— Я королева этих земель и обязана их соблюдать. Многие традиции кажутся изжившими свое, но они удобны. И часто полезны. Их придумали не на пустом месте, и ты это знаешь.

Я согласно кивнул. Тот закон крови, о котором говорила Сальма и согласно которому я формально имел право взять в жены своих осиротевших учениц, был куда шире. Он включал в себя, например, левират, обычай мужчине брать в жены овдовевшую бездетную жену брата, и сорорат, обычай овдовевшему мужу обручаться с сестрой жены. Этот закон крови с одной стороны регулировал наследование имущества и, что более важно, хидена, с другой же - способствовал селекции среди шиноби. Например, чтобы установленные старейшинами супружеские союзы двух генетических линий дали потомство даже в случае гибели одного из обрученных. Такие обычаи родовых времен — удобный и, главное, принимаемый обществом инструмент для евгеники. Эдакая мягкая версия внутриклановых традиций Узумаки. Когда твоя сила и выживание во многом зависит от кеккей генкай, за смешением крови хочешь не хочешь, а начнешь следить.

— Если не ревность, то гордость заставляет тебя становиться такой ежистой? — навалившись на ограждения вокруг башенки, которую построили возле посадочной площадки аэропланов, уточнил я.

— Я же все-таки королева, — высокомерно пожала плечами Сальма. — Я согласна с тем, что не могу удержать тебя всего. Это невозможно даже с обычными мужчинами, все время увлекаемыми всякой очень важной для них ерундой, а ты совсем не обычный. С одной стороны, ты отдаешь мне много себя. Но тебя настолько много, что хватает и другим. И дело не только в том, что ты имеешь несколько тел. Это странно. Ты — странный.

— Уж кто странный, так это ты, — обернувшись к Сальме, заметил я. — Кому в здравом уме придут такие мысли на ум, вообще?

— Я королева, моя голова всегда забита всякими очень важными вещами, — едва улыбнувшись самыми уголками губ, ответила Сальма.

— Снаружи королева, а внутри маленькая романтичная девочка. Что раньше, что сейчас, — с улыбкой сказал я. — Уж мне-то можешь не рассказывать.

— Тс! — приложив палец к моим губам, строго зашипела Сальма, шутливо отчитав меня: — Об этом никто не должен знать!

Я ласково обхватил одной из шести рук ладонь женщины. Чудная она все-таки. Да как и Микото с Кушиной. Все они разные, не лишены гонора, но в то же время бывают уступчивы.

— Ты плохо на меня влияешь, потому что я тоже начинаю чувствовать себя молодым и романтичным, — услышав тихий гул взбиваемого винтами аэроплана вечернего воздуха, сказал я королеве. — В моем возрасте это как-то даже постыдно.

— О своем возрасте никогда не стоит думать, — легкомысленно фыркнув, ответила Сальма. — Тем более не так уж много тебе тех лет.

И в самом деле не так уж много. Еще несколько лет - и будет почти честные полторы сотни, если подумать. И только в таком возрасте понять, что в первую сотню я совершал предельно глупые ошибки, все-таки обидно.

Если вспомнить прошлую жизнь и несколько попыток наладить ее личную составляющую, то есть отношения с моими бывшими женами, то я был тем еще нарциссичным снобом. Изжить снобизм до конца пока не вышло, но от нарциссизма я, пожалуй, избавился. Нарциссизма не в том плане, в котором его понимают обычно. Потому что миф о Нарциссе, если взглянуть на него под определенным углом, принимает иную мораль. Прекрасный Нарцисс влюбился не в свой красивый облик в отражении, а в само отражение. В то, что оно было таким же, как он. Имело те же убеждения, те же взгляды, оно двигалось так же, как он — оно было в полной его власти без каких-либо усилий. Именно без усилий, в то время как добиться подобного от другого человека сложно.

Все мы, люди, как кусочки не подходящих друг другу пазлов. Мы ищем свои половинки, как перволюди из платоновского «Пира». Хотя половинок нет, а есть возможность измениться друг под друга. Принять стороны спутника, чтобы он принял твои и стать кусочками одной головоломки. Так Сальма приняла мои идеи, а я — принял ее, и вместе с Сарой родились еще Страна Песка и Уния Дракона. Боль Микото и мой взгляд на мир. Настойчивость Кушины и мое видение самого себя.

Да, надеюсь, друг к другу мои женщины тоже смогут подстроиться.

— Задумался о прожитых годах? — полюбопытствовала Сальма во время затянувшейся паузы. — Или о войне? Одна женщина летит сюда, но вторая ведь осталась там.

Ладонь королевы чуть крепче сжала мою руку, сама Сальма внимательно посмотрела мне в глаза, пытаясь понять мои эмоции. Я чувствовал в ее душе странную смесь чувств. Ревность, которая не ревность, и удивляющее саму Сальму сопереживание мне за судьбу Микото.

— За нее я не волнуюсь. Она может постоять за себя и не является целью опасных личностей, — покачав головой, ответил я. — Война — это всегда опасно, но у Микото есть тузы в рукавах. Ты сама знаешь, я забочусь о безопасности своих близких.

— Твоя забота своеобразна, — погладив кончиками пальцев рукоять одного из своих пистолетов, заметила Сальма. — Королевы Роурана всегда искали дракона для защиты. Но ты смог сделать дракона из меня.

— Для этого всего лишь нужно было раскрыть несколько меридианов, чтобы ты смогла выпускать чакру, — пожал я плечами. — И что своеобразного в моей заботе? Не лучше ли кроме рыбы дать голодному человеку еще и удочку да научить его ею пользоваться? Ты куда лучшая мать, чем я — отец, так что понимаешь, о чем я говорю. Иначе прятала бы дочь под юбкой, а не заставляла ее учиться и не отправляла бы управлять делами провинций.

— А у тебя такой подход ко всем: ко мне, к Саре и к своей стране. Поэтому ты сейчас здесь, а не на юге Унии?

— Там я тоже присутствую. Я же даю не только удочку, но и рыбу.

Просто приходится беречь силы, чтобы в случае чего можно было бы особо наглым дать леща по их мордам. Мое присутствие в Роуране тоже необходимо. В Стране Земли пока не видно, чтобы Ивагакуре готовилась к войне, но сейчас такое время, что можно ожидать внезапного нападения. Прошло достаточно времени с прошлой войны, деревни восстанавливают силы. И пусть пока вспыхнули локальные конфликты, но всегда есть риск, что они превратятся в нечто большее. Сегодня схватились две деревни, а завтра на пороге Мировая война — в таком исходе вообще нет ничего удивительного. Поэтому приходится пытаться удерживать гражданскую войну Кири внутри границ Воды. Увлечь Молнию внутренними проблемами. И быть готовым к отражению экспансии Земли на юг как в направлении Конохи, так и в сторону Роурана.

— Уже подлетают, — запрокинув голову к небу, заметила королева.

— Да.

Активировав Бьякуган, я смог заметить приближающийся аэроплан и его пассажиров. И не смог сдержать улыбки, так как в это же время Кушина, Тацуко и Саске, все как один, прилипли к иллюминаторам, разглядывая приближающийся город. Дети, что с них взять. И Кушина иногда даже больший ребенок, чем наша Тацуко.

В Роуране сейчас вечер, солнце уже полностью скрылось за горизонтом. Небо на западе еще ало, но на востоке видны звезды. Город озаряют фонари, на башнях зажигаются габаритные огни, их силуэты высятся в лучах сумеречного света — красивый вид на него открывается, должно быть, с борта аэроплана.

Да, а в Конохе скоро утро. И другой, летающий в небесах, город сейчас озаряют совсем иные огни. Тоже по-своему красивое зрелище, но наслаждаться той красотой у нормального человека не получится. Уже сейчас есть первые результаты новой фазы противостояния со Страной Пламени. Как я и сказал Сальме, я там присутствую. Связь клонов сейчас стала прочнее, и я в курсе происходящего во всех своих воплощениях.

Самураям удалось быстрым налетом отсечь противника от путей снабжения и закрепиться на захваченных позициях без серьезных потерь. Частично благодаря эффекту неожиданности и новому виду оружия, но больше в основе успеха лежит все же разведка и нарушенные связь и логистика у противника. Думаю, если судить по малоснежной зиме, реки меньше недели будут препятствовать активным маневрам в районе сражений. За это время нужно укрепить окружение и начать зачищать местность.

Правда, реки и горы работают в обе стороны. Штурмовые части, отправленные на захват Анкор Вантиана, оказались внутри окружения, и желательно, чтобы Анкор Вантиан успел долететь до границ кольца. Потому что, чтобы осуществить десант такого большого количества шиноби на летающую крепость, пришлось решить непростую транспортно-логистическую задачу. Не так много у меня людей, которые освоили Хирайшин на уровне Котоширо, не говоря уже о Минато.

— Пора спускаться, моя королева, — сказал я Сальме, когда колеса аэроплана коснулись бетона посадочной полосы.

Надеюсь, за штурвалом опытный шиноби, способный видеть в темноте. А то посадочную полосу уже почти не видно.

— Ну, идем, — с неохотой согласилась женщина.

Вообще, видя ее отношение ко всему происходящему, я даже удивлен, что смог так легко уговорить ее встретить гостью прямо в аэропорту. Все-таки одно дело лично встречать Орочимару Рюсея — живого ками Страны Звука, и совсем другое - удостоить такой чести обычную куноичи, пусть даже та джинчурики. Или, правильнее сказать, тем более что она джинчурики. Биджу и их носители все еще не имеют большой народной любви.

Когда мы без лишней спешки спустились с обзорной башни и были окружены самурайским караулом, аэроплан уже погасил скорость. Винты с пронзительным ревом загребали воздух, машина вырулила на стоянку, и только тогда двигатели сбавили обороты. Пусть минуло уже больше десяти лет, но этот аэроплан все еще напоминал первый «Иканобори». Металла в нем стало побольше, но в целом прогресс движется неспешно. Я сам слишком слаб в проектировании всей этой машинерии, а местная авиастроительная школа только формируется.

Первой по трапу сбежала Тацуко. Сбежала, закинув руки за спину, прямо как настоящий шиноби. Успела кое-чему в школе научиться уже. Мелкая оторва почти сразу остановилась, запрокинув голову и разглядывая светящиеся в ночи башни Роурана. В опустившихся на землю сумерках ее глаза мерцали фиолетовыми огоньками отраженного от тапетума света. Глаза у Тацуко определенно мои.

— Теперь понятно, в кого пошла Сара, — пробормотала Сальма, тоже наблюдавшая за прибытием моей младшей дочери.

— Это все гены Узумаки, — повинился я.

Вслед за Тацуко по трапу спустился Саске с двумя рюкзаками — один на спине, наверное, свой, а второй на животе — этот уже принадлежал Тацуко. Из-за войны в школе на неделю раньше начались каникулы, так что дети отправились в путешествие, не нарушая учебного плана. Вообще, из-за продвижения Анкор Вантиана на север всем родителям было рекомендовано детей своих по возможности отправить к родственникам или в организованный по этому случаю лагерь. Шиноби Пламени и раньше могли долетать до Конохи, но сейчас у них стало меньше подлетное время, а у нас — меньше возможностей среагировать на внезапную атаку. Развернутые районы воздушной обороны и предупреждения, заградительные аэростаты, убежища и регулярные тренировки по гражданской обороне, конечно, уменьшали риски потерь от налетов, но осторожность никогда лишней не бывала.

Да и требовалось освободить побольше шиноби от небоевых задач, чтобы организовать эту самую оборону деревни и прочих пунктов, которые могли подвергнуться нападению. В период больших войн бывало такое, что Коноху вообще обороняли лишь домохозяйки да дети. Сейчас конфликт не настолько масштабный, но зато защищать приходилось не одну лишь Коноху. Поэтому учителя Школы и Академии ниндзя тоже встали в строй, как и ученики Академии и мобилизованные гражданские. Глупо было бы, если бы кто-то уровня Хьюга Нами остался в стороне.

— Это она? — заметив вышедшую из аэроплана Кушину, которая, почти точь-в-точь как дочь, уставилась на огни города, спросила Сальма.

— Узумаки Кушина, джинчурики Кьюби, — кивнул я, хотя королева на меня сейчас не смотрела.

— Сколько ей лет?

— Она родилась в двадцать шестом.

— Всего на шесть лет старше Сары...

— Да.

Пауза.

— Я хотела бы многое тебе сказать.

— Выслушаю все, когда ты будешь готова это сделать.

Кушина, к ее чести, недолго стояла с распахнутым ртом. Все-таки она не совсем ребенок и успела многое повидать в этой жизни. Пусть устремленные высоко в небеса башни и огни Роурана пока для этого мира в диковинку, подобного нет даже в Отомуре, но не настолько, чтобы надолго сбить с толку куноичи. Не заметить толпу вооруженных самураев — так даже Кушина не сможет. Прикрикнув на Тацуко, Узумаки повела детей в нашу сторону.

— Узумаки Кушина прибыла, знаете ли! — вместо приветствия заявила куноичи при приближении.

Сальма удивленно вскинула брови, покосившись на меня.

— Она волнуется, — негромко пояснил я королеве и уже нормальным тоном и без лишнего официоза представил гостью Страны Песка: — Знакомься, это Узумаки Кушина, Алый Лотос Конохи, вместе с названным сыном, Учиха Саске, и родной дочерью, Узумаки Тацуко.

Саске и в самом деле был кем-то вроде крестника для Кушины, только в местных традициях. Была такая традиция в некоторых кланах — связывать родственника или близкого друга узами некровного родства со своими детьми. Обычай этот, как правило, используется для укрепления связей внутри больших кланов, а таких совсем не много, поэтому традиция не особо распространенная. Но и Узумаки и Учиха о ней помнили, так что Микото — названная мать для Тацуко, а Кушина — названная мать для Итачи и Саске. Подруги не сочли нужным делить меня и тем более не делят детей.

— Перед вами императрица Сераму, королева Роурана, дайме Страны Песка, владыка Корьюзана и Страны Рек, — представил я Сальму Кушине и детям. — Меня вы тоже не знаете — я, Рюсей Омушимару, принц-консорт Роурана.

— Рюсей! — глаза Кушины зажглись нездоровым светом, мгновение она пожирала меня глазами, быстро сообразив, кто перед ней, и оценивая мою новую внешность, после чего все же догадалась уважительно поклониться вслед за детьми и поздороваться: — Приветствую, дзёко-сама, кохай-сама.

Дзёко, императрица — это титул Сальмы, который она приняла после появления Страны Песка. Дзёо — королева, такой титул она носила, будучи правительницей лишь Роурана. После расширения подвластных ей территорий, титулование Сальмы стало более объемным, с нехарактерными для местных традиций уточнениями. Но вполне нормальными для старой империи, родом из которой были предки королевского рода Роурана. Для Сальмы то, что все знают под Страной Песка, собственно, и есть та самая старая империя. Пусть на новых землях, с другой культурой, но это ее империя Запада. В то время, как Уния Дракона — империя Востока, наследница царства Кагуи. Такой нарратив, по настоянию Сальмы, постепенно продвигается по крайней мере в образованной среде.

Две женщины перекинулись еще несколькими ничего не значащими фразами, подключились дети. Обычный этикет. В понимании шиноби, конечно. Но я не смог прислушаться к их словам, потому что именно в этот момент все внимание переключилось к событиям, происходящим далеко за пределами Роурана.

— Мне нужно отлучиться, — уже начав складывать печати для техники, быстро сказал я.

Когда тело начала разрывать неистовая рей-чакра, уносящая молекулы моего организма, кажется, до моих ушей еще успели долететь полные гнева и возмущения слова Кушины:

— Да ты издеваешься, что ли?!

К сожалению, я не издевался и не шутил. Для шутки я бы никогда не стал использовать Тенсо.

Вспышка молнии за мгновения перенесла меня в иное место. Здесь была уже глубокая ночь. Чистейшее черное небо было усеяно мириадами звезд. Но на земле было светло. Свет пожаров и взрывов был виден в проломанном куполе здания, в котором я оказался. Черный дым стелился меж зданий, воняло гарью, кровью, паленым мясом и содержимым кишок. Отвратительно знакомый запах, которого не должно было быть в Сунагакуре.

— Хей, да ты ж не Орочимару! — раздался неподалеку громкий голос.

Я только успел активировать Бьякуган. Мир окрасился в серый. Взгляд охватил все вокруг. Разрушенные здания, языки огня, которые как будто силились пожрать сам песок. И множество мельтешащих, очерченных сияющими линиями меридиан, человеческих силуэтов.

На Суну напали — это и к гадалке не ходи. Кто напал, тоже понятно. Мне видна паутина Нитей Чакры, связывающая сотню марионеток, кошмарящих простых шиноби и самого Казекаге с его братом. В небе мелькал еще один шиноби, он парил, оседлав массивную глиняную птицу, осыпая какурезато бомбами. Дейдара и Сасори. Акацуки.

Я же предупреждал Тенрая, что будет нападение. И почему я вынужден был оказаться здесь?

— Шинга, — не оборачиваясь к говорившему человеку, опознал я еще одного члена Акацуки. — Тебя здесь не должно быть.

— Это тебя здесь быть не должно! — раздраженно ответил мне нукенин Конохи. — Сасори заверял, что Орочимару явится на помощь своей дочери, а не какой-то шестирукий урод. А... Ладно. Нашим проще. Сдохни, раз уж явился!

Мягко отступив в сторону, я пропустил пролетевший над головой светящийся шар, обдавший меня чудовищным жаром. Небольшой покров воды, который я успел выпустить из тенкецу, мгновенно испарился, взметнувшись к небу облаком пара. Чувствую, как волосы на голове начинают плавиться от температуры. Не везет этому клону с шевелюрой. И почти в тот же миг пришлось спасаться от волны смертельного холода.

Доселе сдерживаемая природная энергия рванула в меридианы, прорываясь сквозь каналы кейракукей и впиваясь в тело, она насытила собой ткани. Укрепились кости и мышцы, кожа покрылась блестящими чешуями брони. Но она не спасла бы от еще одной атаки. Не сказал бы, что техники Стихии Жара и Стихии Льда сочетаются друг с другом, но строить оборону сразу против техник Пакуры и Соры непросто.

Очередной шар Шакутон: Каджосатцу просто промчался сквозь мое превратившееся в дым тело. Дымными струями скрывшись в дымке вымороженной даже из сухого воздуха пустыни Хьетоном влаги, я набросился на тело Соры. Бьякуган позволял увидеть, как меридианы в области ее головы оплетены гендзюцу. Сложная техника, без Шарингана или подобного кеккей генкай избавиться от иллюзии будет сложно. Поэтому пока просто волной сакки выбиваю дух из тела, заставив дочь рухнуть на пол в обмороке. Погруженное в омут гендзюцу Джибакугана сознание было уязвимо к духовной энергии.

Шаринган Учиха в Конохе многим не давал покоя. Он вызывал страх и зависть. Всегда были люди, которые желали заиметь себе додзюцу красноглазых. Тобирама, Данзо... Или вот Шинга. Нукенин, изобретший Джибакуган — технику, которая на нем самом выглядела как третий глаз в середине лба и позволяла накладывать на жертв подчиняющее гендзюцу. Слабых людей он мог подчинить, даже не глядя в глаза. Чтобы захватить разум Соры и Пакуры, наверняка нужно было поймать их взгляды красным буркалом на лбу. Ну и мне лучше не заглядываться на него. Благо, Бьякуган позволяет избежать подобного додзюцу.

Нужно только еще быстро обезвредить Пакуру и разобраться с Шингой подальше от девчонок. Этот ублюдок может попытаться использовать их еще раз.

Подтвердив мои опасения, почти в тот же миг, как Сора упала без сознания, в нее полетел обжигающий шар Пакуры и несколько белых фигур в мешковатых балахонах. А меня едва не снесло промчавшееся сквозь распавшееся на лоскуты дыма тело нечто светлое и зубастое. Марионетки? Широхиги: Джикки Чикаматсу но Шу! Чиё! Старая ты перечница! Как тебя-то захватили?! Не приглядываясь к ее кейракукей, я уж понадеялся, что у меня тут есть союзник! Вот гадство!

А хотя...

Чиё, конечно, мастер-кукловод, но под чужим контролем мастерство может быть не таким уж высоким.

Экикё: Джуёки!

Чакра обожгла глаза. Мир вокруг на миг замер. Круги и линии символа Великого Предела засияли в опустившейся на округу тьме. Триграммы и гексаграммы очертили зону контроля. Попавшие в нее люди и марионетки стояли беззащитными фигурками. Десять крыльев Кодекса Перемен обрушились на и без того пострадавшее здание.

С тихим рокотом начали сползать стены из обветренного песчаника, когда импульсы чакры полетели во все стороны. Мгновенно потухли только начавшие вырастать вокруг меня стены барьерной техники. Поймать Орочимару решили? Таких больших ловушек еще делать не научились! Пакуру впечатало в кладку, когда по ее телу прошелся град ударов. Пронзающие тенкецу невидимые иглы из чакры забили меридианы, сияющие шары огня вокруг нее рассыпались облаками искр. Нити Чакры, гибкими паутинками связывающие парящие в воздухе белые марионетки с Чиё, лопались с едва уловимым звуком. Поделки Чикамацу Монзаемона безвольными куклами попадали на пол. Но одна из них, самая массивная, все же успела принять на себя удар Джуёки, защитив старую куноичи.

Сам Шингу тоже успел избежать моей атаки. Он с самого начала не спешил сближаться и успел скрыться за камнем стен. Ненадолго.

От моих пальцев в стороны живыми струнами разлетелись Нити Чакры, сбивая разорванные узы марионеток с Чиё и сами цепляясь к ним. Никогда не пользовался этой коллекцией десяти марионеток Чикамацу. Абсолютно без понятия, на что они способны в реальной жизни, с Чиё мне даже сражаться-то не приходилось. Но кое-что я из них выжать могу.

Вот. Кажется, эта.

Фуиндзюцу: Шиши Хейко!

Стремительная зубастая морда промчалась в воздухе, сбив с ног Чиё и впечатав ее в стену, как секундой ранее Пакуру. Только старая куноичи оказалась прикована к камню печатью, за которой практически не было видно ее тела.

Еще одной помехой меньше. Где там этот урод?!

Грохот обваливающихся стен начал стихать. Бьякуган позволял видеть, что под обломками оказались заключены люди. На них не было видно меток гендзюцу Джибакугана, но именно они пытались возвести вокруг меня барьер. Слуги Сасори? Вот зятёк! Казекаге, мать его! Не деревня шиноби, а не пойми что!

Шинга не мог скрыться от Бьякугана. Но он пока и не пытался. Акацуки, несмотря на то что были сборищем тех еще сволочей, держались на диво крепко и задания выполняли до последнего. А у Шинги, как я понимаю, целью миссии явно был я.

Едва уловимым движением пальцев я беспорядочно послал вперед марионетки Чиё. Вряд ли я смогу извлечь из них большую пользу, но хоть отвлекут нукенина на пару секунд. Кажется, лишившись своих живых марионеток, он решил использовать еще одну свою технику.

Потратив мгновения на распечатывание собственной марионетки, я извлек на свет шестирукую куклу, которой Сара давно уже успела сделать новый наряд взамен пропавшего в прошлом сражении.

— Защищай!

Приказ короткий и без уточнений. Марионетка эта тупа, но мне удалось добиться от печатей клана Рюдоин, чтобы куклы имели хоть какую-то автономность. Пока я занят Шингой, не хотелось бы, чтобы кто-то прирезал втихую Сару и Пакуру. Шиноби Суны вообще никакого доверия нет. А самих девушек не лишним было оплести паутиной. Если Шинга прикажет им самоубиться, то оставленная на страже марионетка от этого не спасет.

Куклы Чиё без грамотного управления ничего не смогли сделать с нукенином Конохи. Он успел использовать свою технику. Я нутром почувствовал, как начинает шевелиться вокруг чакра, и как она пытается истечь из моего тела. Ох уж это бесславное военное время и разработки того периода! Эн но Гьёджи из Цучигумо и Шинга — оба они придумали выкачивать чакру из земли и природы, собирая для своей техники. Наверное, таких ниндзюцу наплодили бы больше, если бы у шиноби все-таки не сохранились остатки разума. Им на этой земле все-таки еще жить.

Нити Чакры истончились и оборвались. Марионетки упали наземь, но толку от них для меня немного.

Техника Футона фильтрует воздух, мои легкие наполняются кислородом. Разум на миг помутился от нахлынувшей эйфории, чтобы вмиг вернуться на землю, когда Шичи Тенкохо придало сознанию предельную ясность и чистоту. Хлопок шести ладоней, объятых янтарным пламенем третьей активации Метода Семи Вдохов, раскатами грома ударяет в стороны, разгоняя поднявшуюся из-за обрушений здания пыль. А тигром помчавшаяся вперед призрачная тень Бьякко только добавляет разрушения.

Перепады давления еще терзали стремительно обрастающее мышцами и темнеющее тело Шинги, когда на него обрушились пламенные крылья Судзаку.

Не знаю, как использованная Шингой техника называется. Вообще, мало что про него знаю. Хирузен закрыл все исследования Шинги, отчеты тот не оставлял. Только общие записи в архивах. Знаю, что было у него некое семя, которое вытягивало чакру из земли, опустошая ее. И, кажется, в опытах использовались клетки Хаширамы. Классика! Очень трудно истребляемая классика, потому что не знаю, что там с семенем, но сейчас чакра стремительно поглощалась самим преображающимся телом Шинги, которое регенерировало со скоростью клеток Хаширамы.

Футон но Йорой!

Воздух словно расступился, позволив промчаться сквозь него без сопротивления. Пара моих рук буквально пробила тело Шинги. Кровь брызнула в стороны. Но без особого результата. Я мог кожей чувствовать, как шевелятся разорванные ткани противника, стремительно пытаясь устранить повреждения и обрастая вокруг моих рук. И быстро вытягивая из меня чакру. Паршиво.

Я быстро отступил назад, уходя от ответного удара и отрывая куски только что регенерировавшей плоти от взревевшего Шинги. Его кожа полностью потемнела, мышцы под ней словно подросли. Но, главное, странным образом исказилось его лицо. Оно продолжало быть человеческим, просто перекошенным гримасой гнева. Но появилось в нем что-то звериное. То еще зрелище.

Хотя не мне об этом судить. Природная энергия превращает этот и так не самый стандартный клон в сущее чудовище.

Корью!

Ноги подбросили полегчавшее тело в воздух, в очищенное Бьякко от лишних перекрытий, крыш и потолков небо. А через секунду мой организм начал весить в разы больше, и гравитация неумолимо потянула его вниз. Шинга не успел увернуться. Мои ноги глубоко впечатали его в камень пола. Может, его техника и делала Шингу сильным и почти неуязвимым, но в скорости он уступал мне под третьей активацией Шичи Тенкохо. А удары ставших многотонными ног выбивали дурь и не из таких монстров.

Уже когда в огромной проделанной мною воронке догорало пламя Касайрю, распуская в стороны смертельно опасные, удушливые потоки испарений и газов, я позволил себе немного расслабиться. Бьякуган больше не улавливал признаков жизни в пятне копоти на раскрошившемся камне. К этому времени небо на востоке уже озарилось рассветом, а в деревне начали затихать пожары. Бой завершился. Я видел чакру Тенрая и Расы, но каковы результаты налета Акацуки на Суну — об этом пока рано судить. И пока мне, похоже, будет не до этого.

Обеспокоенно обернувшись на восток и готовясь вновь применить Тенсо, я негромко пробормотал:

— Что за беспокойный денек?

Глава 16. Беспокойное утро

18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

— У-а-а! — зевок Хибакари был громок, и в нем была слышна вся боль мира.

Хьюга сидела на краю энгавы и рассеянно глядела во двор главного поместья, на котором Неджи и Ханаби самоотверженно пытались отделать друг друга. Двор у белоглазых был специально под подобные нужды отведен. Никаких декоративных композиций, только пара деревьев, чтобы совсем уж пусто не было. А в остальном — голая, вытоптанная многочисленными поколениями арена для тренировочных боев и дуэлей. Тишину рассветных сумерек вместе с трелями проснувшихся птиц нарушали звуки ударов.

Итачи не без интереса наблюдал за битвой Хьюга. Пусть Неджи и Ханаби еще молоды, но технику Джукена они освоили неплохо. С контролем чакры есть проблемы, видно короткие всполохи и вспышки света при каждом ударе. Во время спарринга Хинаты с Хибакари ни одна лишняя капля чакры из тела уже не вырывается, и бой сестер выглядит менее зрелищно. Но через пару-тройку лет при том же надзоре со стороны Нами и младшие Хьюга добьются не меньших успехов. Иного выбора у них не остается. Нами была строгим воспитателем. Даже в каникулы ее младшая дочь и племянник не могли позволить себе лишних пару часов сна.

— Засоня, — упав на плечи названой сестры, Хината заставила ту ссутулиться и тяжко крякнуть под ношей.

— Итачи, — сдавленно позвала парня Хибакари, — сисястый монстр жаждет моей смерти. Спаси… Ай!

Легкий щелчок по макушке заставил приемную Хьюга обиженно замолчать, но Хината все же смилостивилась и перестала давить на сестру всем телом. Вместо этого она тоже села на энгаву и, обняв Хибакари со спины, опустила голову той на плечо, украдкой сонно зевнув.

— Обе вы хороши! — сердито уперев руки в бока, недовольно прикрикнула Нами, от чьего взора не могло укрыться поведение старших дочерей. Еще раз недовольно смерив старательно пытающихся проснуться сестер взглядом, их мать уже более мягким голосом обратилась к навестившему поместье белоглазых Учиха: — Итачи, ты завтракать будешь?

— Эй, а почему твой тон так поменялся, когда ты к нему обратилась? — обиженно надулась Хината.

— Дискриминация! — охотно поддержала названую сестру Хибакари.

— В отличие от некоторых, Итачи не позорит свою семью! — мгновенно вспылила Нами.

— Мы тоже не позорим! — не очень-то уверенно попыталась защититься Хината.

— Дочь, мне напомнить, как ты…

— А, нет, нет, нет!

— Она же еще ничего не сказала, — негромко заметила Хибакари.

— И слышать ничего не хочу, — поднимаясь на ноги, заявила Хината.

При этом она продолжала обнимать Хибакари и, встав сама, заставила подняться и сестру. Та возмущенно охнула, но сопротивляться не стала. С разницей сил Хинаты и Хибакари сопротивление последней могло остаться почти не замеченным.

— Нам работать пора. Все, пока, мам!

— А завтрак? — грозно нахмурившись, посмотрела на дочерей Нами.

— По пути перекусим! — за руку ведя не особо спешащую уходить Хибакари, крикнула в ответ Хината. — Ичираку уже наверняка открылся.

— Рамен с самого утра? — без восторга уточнил Итачи, следуя за сестрами Хьюга.

— Тогда данго? — предложила Хината.

— Поешьте чего-то нормального перед дежурством! — строго прикрикнула Нами. — А данго — это не еда. Я ясно выразилась?

— Да, мам, — недовольно буркнула в ответ Хината, не заботясь, услышит ли ее Нами.

— Если пойдем к Ичираку, то купи мне оякодон, — попросила приободрившаяся Хибакари, заискивающе глядя в глаза сестре.

— Хорошо, — старательно делая вид, что не замечает взглядов Хибакари, ответила Хината.

— Ура! Тогда мы идем к Ичираку, — бодренько поравнявшись с Хинатой, заявила Хибакари. — Ты тоже, Итачи, не теряйся. У Ичираку не только рамен же есть. Попроси Хинату, чтоб она тебе купила… Ну там, онигири хотя бы.

— Эй, почему это я должна ему что-то покупать?!

— Потому что я не остался позавтракать у твоей матери? — коварно улыбнувшись, предположил Итачи.

— Иди в пень! Вот один мог бы и остаться!

— Я бы тоже осталась, — поддержала Итачи Хибакари.

— Предательница!

— Сама такая. А я маму люблю.

— Я тоже! Просто она слишком шумная. Это нельзя, то не делай, тренируйся лучше, не липни к Хибакари…

— Вот именно, не липни ко мне.

— Хочу и буду! — зловредно рассмеявшись, Хината снова обняла сестру, повиснув на той.

— Итачи, — тяжко прогнувшись под своей ношей, застонала Хибакари, — спасай! Твой подчиненный занимается вредительством и выводит из строя полезную боевую единицу!

Жалостливо посмотрев на пыхтящую от натуги Хибакари, Итачи испытал скепсис на счет полезности приемной Хьюга как боевой единицы. Хината была на полгода младше Итачи. Когда точно родилась Хибакари, никто не знал, но она точно была на несколько месяцев старше Итачи. Однако на взгляд этого сказать было нельзя. Она была меньше ростом и выглядела слишком бледной, на грани болезненного вида. Белые волосы выглядели необычно, тонкие и легкие, как паутина, лежащие хоть в каком-то порядке только благодаря ежедневным усилиям Хинаты — они тоже заставляли казаться Хибакари более хрупкой.

Хуже то, что приемная Хьюга не только выглядела слабой — она такой и была. Сколько себя помнил Итачи, Хибакари вечно болела. Сейчас ее здоровье стало покрепче, но пара не самых простых пробудившихся слишком рано кеккей генкай вытянули из девчонки соки, и это уже не излечить, как бы Хината ни старалась присматривать за своей названой сестрой.

— Эй, я же не совсем бесполезна? — растерянно спросила Хибакари, когда молчание Итачи стало затягиваться. — Зачем ты на меня так смотришь?

— Да так, ерунда. Хочешь две порции оякодона?

— Да! — получил он мгновенный ответ.

— Ты ж лопнешь! — с упреком заметила Хината.

— Зато лопну счастливой и сытой.

— А, может, все-таки данго тогда? — оглянувшись и убедившись, что в обозримом пространстве нет матери, спросила Хината. — И вместо оякодона закажем зензай.

— Но мне с каштанами и с заварным кремом, — подумав, потребовала Хибакари.

— Если будет.

Вообще, было раннее утро. На улицах еще даже стоял легкий туман. Начало весны было прохладным, но это не мешало людям уже высыпать на улицу. Хотя народу было все же поменьше, чем обычно. Все-таки не так далеко на юго-западе сейчас было слишком горячо. Там, куда солнце еще не успело прийти, сейчас шли бои. И там была его, Итачи, мама.

Конечно, Учиха Микото — это Учиха Микото. Она сильна, у нее есть секреты, которые могут помочь выжить в самых худших передрягах. Но на войне случается всякое. Итачи знал это, испытывал сам. Война и мирная жизнь — это шторм и тихое море. Второе тоже таит в себе опасности, но ты чувствуешь уверенность, ты знаешь, что нужно делать, чтобы идти в нужном направлении. В шторме волны бросают тебя как щепку, и выдержать курс невозможно. Даже шиноби. Даже самым опытным и сильным шиноби.

Единственное, что успокаивало Итачи — это то, что на юге мама не одна. С ней был отец, а он не даст случиться худшему. Просто потому что отец — он… Он просто его, Итачи, отец.

Тем временем ресторанчик оказался и в самом деле уже открыт. Людей в нем не было пока, но кухня уже вовсю работала, распространяя по улице ароматы вареной сладкой фасоли, риса и каштанов, пахло жареными данго. Уже через несколько минут, прикончив первую шпажку с рисовыми шариками в сладком сиропе, Итачи пригубил горячий зеленый чай и благолепно посмотрел на озаряемую восходящим солнцем улицу. Оно разогнало туман, длинные тени казались особо черными из-за яркого света, который этим утром все-таки смог пробиться сквозь низкие темные тучи. Последний месяц все больше радовал дождями, а не солнечными днями.

— Неплохо, — вынес Учиха вердикт, приступая ко второй шпажке.

— Как будто ты этим наешься, — поглядев на Итачи, прокомментировала Хината.

— На завтрак пойдет. Но суп с водорослями или что-то из рыбы было бы лучше. Жаль, что ты меня всего этого лишила.

— Слушай, тебя Кушина-онее-сан определенно испортила, — ткнув бамбуковой шпажкой в сторону Итачи, заявила Хината. — Мы в Конохе. Водоросли здесь недешевые, вообще-то. И, думаешь, маме вот прямо хочется специально для тебя готовить всякое-разное морское?

— Это тебе не хочется ничего морского есть, — сдала сестру Хибакари, увлеченно вылавливающая каштаны в своей тарелке с зензай. — Особенно креветки, да?

— Это тоже, — не моргнув и глазом, подтвердила Хината.

— Вы не созданы друг для друга, — вздохнув, посетовала Хибакари.

Правда, тут же отправила в рот очередную порцию сладкой фасоли с заварным кремом. По ее виду было похоже, что ничего вкуснее Хибакари в жизни не ела. Итачи всегда было интересно, насколько вообще съедобно это сочетание — адзуки, каштанов, моти и заварного крема, но Хибакари не из тех, кто любит делиться едой, а заказывать полную порцию самому не хотелось.

— Кстати, а что слышно про награждение? — поглядев на Итачи белыми глазами, живо поинтересовалась приемная Хьюга. — Ты же командир взвода, наверное, знаешь, когда моей сестре дадут наградной свиток?

— Нет, не знаю.

— Зря, конечно. Мама бы гордилась.

— Да ну… — немногословно высказался Итачи.

— Мама бы только вспоминала про мою награду и еще больше бы пилила, — неохотно сказала Хината.

— Но она бы гордилась.

— Наверное, — вздохнув, согласилась Хината, гипнотизируя взглядом очередную палочку с рисовыми шариками, пока, пожав плечами, отрешенно не сказала: — Дадут, так пусть будет. Тоже хорошо.

Почетный знак, знак отличия, копай — небольшой свиток с печатью Хокаге или даже Дайкаге и знаками ранга заслуг. Они бывали гражданскими, а бывали и за боевые заслуги. Такие награды вручались в Стране Дракона за успешно и грамотно проведенные операции, за поступки, которые могут служить примером для других. В детстве Итачи видел дома у Наваки в одной из комнат его родителей такой свиток, самый ценный из возможных. Знак Тройного Дракона — высшая награда Унии. Шелковый свиток с золотым шитьем, печатью Рюджина и тремя драконами — в детстве Итачи мечтал получить такой. Вместе с нашивками джонина, как у мамы. А сейчас он понимал, почему тот свиток висел в нише на стене одной из комнат, в которую попасть посторонние не могли бы.

Да, это почетный знак, это признание, но это память о том, за что знак получен, и это планка, ниже которой падать ну уж точно никак нельзя.

— А Гурен ведь тоже вернулась уже? — мазнув взглядом по паре зашедших в ресторан ранних посетителей в светлых длиннополых плащах, спросила Хибакари, смахивая упавшую на глаза прядь белых волос. — Занятия все еще не начались, а на дежурствах я ее не видела.

— Ага, вернулась, — подтвердил Итачи, посмотрев в ту же сторону, что и Хьюга.

— Это хорошо. Она обещала мне ногти покрасить, — девчонка выставила вперед руки, демонстрируя ровно подстриженные ногти. — Красный мне подойдет, как думаете?

— Это когда это она такое обещала? — подозрительно посмотрела на сестру Хината.

— А вот! — хитро ответила Хибакари.

— А сестре своей ты уже не доверяешь, значит?

— А ты не умеешь.

Итачи хмыкнул, наблюдая, как сестры вновь начинают переругиваться. С одной стороны, было в них что-то общее. Но с другой — более непохожих людей еще нужно поискать. Хината слишком скована и неловка, пусть по ее поведению и не скажешь, но ей сложно завести знакомство с новыми людьми. В то время как Хибакари, кажется, сумела передружиться чуть ли не со всей Академией. Может, ее болезненный вид вызывает у людей жалость и инстинктивное желание проявить заботу?

— Ладно, хватит народ развлекать, — быстро расправившись с завтраком, сказал Хьюга Итачи. — Пойдем уже. У нас еще работа.

— Ишь ты, раскомандовался, — заворчала Хината, убирая грязную посуду. — Мы еще не на службе, командир.

— А я вообще в другом отряде, — показала язык Хибакари, но из ресторана выскочила первой.

Скоро должна была начаться их смена дежурства в Конохе. Обучение их курса в Академии Ниндзя с первых же месяцев оказалось наполнено практическими занятиями, о которых немногие могли подумать в начале учебного года. Но иначе было нельзя. В какурезато сейчас стало меньше шиноби, а режим опасности повышен, из-за чего патрули и охрана деревни были усилены. И не зря.

— Не используй додзюцу, — схватив за руку сестру, сказала Хибакари. — Могут почувствовать.

— Что заметили? — вполголоса коротко поинтересовался Итачи, когда он с сестрами Хьюга удалился от ресторанчика данго, который к тому времени уже скрылся за углом улицы.

— Странная парочка. Под плащами и шляпами скрываются, под крестьян маскируются, но движения не те, — сосредоточенно ответила Хината, не сбавляя шага и целеустремленно двигаясь по пустынному проулку к ближайшему посту патруля. — Обувь чистая, хотя явно не местные и пришли издали.

— И пахнут лесом и смолистыми тополиными почками, а не пылью дороги или животными, — добавил Итачи. — Могли появиться в деревне не через ворота.

— Какие же вы внимательные, — язвительно проворчала Хибакари. — Вот все-то заметили. Кроме жабр у здоровяка и черных глаз у его мелкого друга.

Пара заглянувших в ресторан ранних посетителей, на которых первой обратила внимание Хибакари, подав жестами знаки своим спутникам, и в самом деле была странной. Они и в самом деле кутались в плащи, а головы их покрывали соломенные шляпы. С нынешней погодой в этом не было ничего удивительного, но глаза Хьюга даже без активации додзюцу цепки и видят больше прочих. Один из подозрительной парочки был высок и крепок, таких и среди шиноби редко встретить можно. Второй на полторы головы ниже первого и почти ничем не выделялся. Вот только Итачи успел увидеть его пальцы. Грубые и мозолистые, но ловкие. Слишком ловкие и подвижные — как у шиноби.

— О, и что же увидела ты, глазастая моя сестра? — сердито спросила Хината у Хибакари. — Что за жабры-то?

— Бледная кожа, желтые рыбьи глаза, напоминающие жабры полоски на лице, рост и телосложение — это точно Кисаме. Нукенин из Кири. Все сходится. Книги Розыска иногда полезно читать.

— Паршиво, — коротко охарактеризовал ситуацию Итачи.

— Кисаме… С ним же недавно Кушина-онее-сан сражалась. Он же из…

— Акацуки?

Это слово прозвучало за спиной Итачи. Где-то шагах в десяти позади. Голос мужской, сильный. Голос уверенного в себе человека. Уверенность эта была заслуженной, потому что обладатель голоса смог появиться за спиной Итачи неожиданно для Учиха. Чакра в тот же миг запульсировала в голове, глаза окатило внутренним теплом. Мир вокруг преобразился, обретая четкость и правильность. Капли тумана в воздухе вились в отчетливо видимом танце, встревоженные Шуншином нукенина, они летели в стороны. Активированный Шаринган позволял видеть мир в мельчайших подробностях. Как скользят друг вдоль друга волокна шерстяного плаща, как по капиллярам мчится пульсирующий поток крови, как едва заметно вздуваются сосуды вокруг глаз появившегося напротив Итачи человека. Как мерно вращаются три черных томое на багряной радужке глаза.

Да, точно. Кушина говорила же, что вместе с нукенином из Кири ей встретился нукенин и из Конохи. Пара из Акацуки.

— Шисуи, — произнес Итачи, узнав нукенина. — Ты все-таки посмел вернуться в деревню после содеянного.

— Твой родственник? — вновь раздался голос позади, одновременно с этим до ушей долетел глухой удар чего-то тяжелого о землю. — Не очень-то он тебе рад, Шисуи.

Два преступника S-ранга на них троих. Это нехорошо. О Кисаме Итачи знал мало. Шисуи же всего на два года старше, но он был одним из самых талантливых Учиха в своем поколении. И у него был Мангекьё Шаринган, это Итачи знал совершенно точно, отец говорил об этом. Но какая сила у глаз Шисуи? Этого Итачи уже не знал и пока узнавать не хотел бы.

— Мне показалось, что вы пытаетесь совершить небольшую глупость, — не сводя взгляда с Итачи, сказал Шисуи. — Эта глупость может стоить вам жизни. Мне не хотелось бы вас убивать. Если вы окажетесь послушны, то сможете встретить еще не один рассвет.

— И что ты от нас хочешь? — поинтересовался Итачи.

— Проследовать за нами. И тихо посидеть в неприметной камере пару дней.

— Нас хватятся уже через полчаса.

— Немного хаоса в этой напичканной патрулями деревушке будет не лишним, — насмешливо произнес Кисаме. — Ловить рыбу лучше в мутной воде.

— Для Хьюга все воды чистые, — гордо заявила Хината.

— Как видишь, мы здесь, а Хьюга об этом все еще не знают, — заметил Шисуи.

— Это ненадолго, — пообещала Хината.

Итачи в этом так уверен не был. Нукенин явно знал, как проникнуть в Коноху незамеченным, знал, как обойти сигнальные барьеры и как не попасться на глаза сенсорам. Но знал ли он, что ему попались дочери Хьюга Нами? Мать девчонок иногда поглядывает за своими не самыми спокойными чадами. Если повезет, то этим можно воспользоваться.

— Слушай, эти отбросы по-хорошему не понимают, — насмешливо высказался Кисаме. — Хватит сопли жевать. Прикончим их?

— Ты прав, миром с фанатиками конфликт не разрешить, — с неприязнью сказал Шисуи. — Но не переусердствуй. Нам хвосты не нужны.

— Хех. Договорились!

— Не сдерживайтесь, — почти одновременно посоветовал подругам Итачи.

И сам приготовился к рывку в сторону. Шуншин сдернул его тело с места, чтобы почти в тот же миг напороться на появившийся из воздуха фантом нукенина из клана Учиха. Сталь короткого танто высекла искры из куная, которым Итачи заблокировал удар противника. Занзо Буншин Шисуи испарился так же быстро, как появился. Сонм его образов, заполонивших весь переулок впереди врезался в вихрь поднятого в воздух влажного после вчерашнего дождя песка. Чакра вырвалась из тела закружившейся в смертельном танце Джукена Хинаты, образуя непробиваемый щит вокруг Хьюга. Хаккешо Кайтен разбивал фантомные образы Шисуи, но меньше их не становилось.

Рядом с тяжелым звонким стуком ударилось тяжелое широченное лезвие меча киринина о покрывшуюся костяными наростами ладошку Хибакари. Несмотря на небольшой рост и стройное телосложение, приемная Хьюга была совсем не легкой пушинкой. Массивная броня из белой кости покрыла ее тело. Вспышка чакры — клинок Кисаме отлетает в сторону, но через миг Хибакари приходится закрыться от волны чакры, вырвавшейся из лезвия меча.

Пальцы Итачи, наконец, завершили серию печатей. Чакра Катона вырвалась изо рта, жидким огнем оплетая выхваченные из кармана сюрикены. Сплетенные вместе пламенной сетью звездочки градом обрушились на Кисаме. Тот, схватившись за вторую рукоять своего меча, словно разорвал его на две половины и сноровисто отшвырнул в сторону технику Итачи, вспыхнувшими вокруг клинков потоками чакры.

Расстраиваться из-за пропавшей без толку техники времени не было. Серия ручных печатей почти готова, чтобы завершить еще одно ниндзюцу, но от Шисуи она не укрылась. Свист пронзенного сюрикеном воздуха заставил Итачи отшатнуться в сторону. А от следующей пары стальных звезд он был вынужден отбиваться кунаем. Поток сформированной чакры Катона вышел из-под контроля и растекся по телу, пропадая без следа. Запустить сигнальный огонь в воздух не удалось. А через миг об этом пришлось забыть.

Шаринган уловил движение в черной тени Хибакари, заставив Итачи рвануть вперед. Удар, руку простреливает от боли, когда тяжеленный меч Кисаме обрушивается на выставленный блок. Сталь куная сыплет искрами, глаза улавливают трещины в клинке — повторно занбато киринина этим кунаем отбивать уже небезопасно. Но Хибакари успевает развернуться. Ее рука вспыхнула чакрой, которая словно чешуйками покрыла руку. Закованные в костяную броню пальцы впиваются в выросший из тени девчонки силуэт со змеиной скоростью. Даже Шисуи не успевает среагировать.

Клон беглого Учиха подергивается рябью, прежде чем рассыпаться громко каркающей стаей ворон. Которые быстро замолкли, не успев разлететься в стороны и опадая на землю бездыханными тушками. Чакра Хьюга проникла в их тела и подобно яду разрушила меридианы и внутренние органы призванных Шисуи птиц. Итачи попытался поймать взгляд желтых глаз Кисаме, но не успел — чакра в теле противника завершила свой бег, бурными потоками уйдя в землю и вырвавшись из нее волной мутной от грязи и песка воды, ее пенистые воды застили взгляд. Стекающаяся к глазам чакра в меридианах сменила направление, обрушиваясь в очаг чакры, и мелкими иглами разбежалась по телу, чтобы ухнуть в землю под ногами и вырваться из нее уже неровной земляной стеной.

Техника Суйтона врезалась в выстроенный Дотоном вал, теряя энергию и огибая его стороной, медленно размывая неровные края. Вода минула их, грязными пенистыми ручьями катясь по улице и вновь уходя в землю, из которой только что была извлечена. Удар был отбит, но волосы на голове Итачи зашевелились. Он видел технику противника еще до ее завершения. И видел количество вложенной в нее чакры. Кем бы ни был этот Кисаме, но он был чудовищно сильным монстром. Пытаться отбить его технику, скопировав ее, Итачи даже не подумал — его сил и умения пользоваться Стихией Воды на это не хватило бы. К счастью, Суйтон слаб перед Дотоном.

За спиной раздался шелест вспарываемого воздуха и частая дробь ударов. Костяные пули пронзили фантомные образы красноглазого нукенина и выбили пыль из глухих стен. Белые лезвия костей вырвались из локтей и запястий Хибакари. Хьюга длинным прыжком ворвалась в схватку Шисуи и Хинаты, которую последняя начинала проигрывать. Сестры привычно начали двигаться в унисон, встав спина к спине и закрывая свои мертвые зоны обзора. Волна воздушного марева ударила от их выброшенных вперед ладоней, разбрасывая в стороны песок и срывая со стен краску.

Хакке Кухекишо в исполнении девчонок не дотягивала до того, что могли показать не то что Хиаши и Нами в паре, но даже силы родителей Хинаты по отдельности, но Ладонь Вакуумной Стены Восьми Триграмм разорвала лишние фантомные образы Шисуи и заставила нукенина отшатнуться назад. Ветром с него сорвало плащ, невидимые лезвия посекли одежду и рассекли кожу на щеке. По белой коже скатились алые капельки. Несерьезный урон, но это первая атака, которая вообще задела Шисуи.

Шаринган позволил заметить, как лопнули мелкие капилляры возле глаз нукенина. Это произошло раньше, чем рисунок трех томое на багряной радужке закрутился, приобретая новый вид. Кровь начала сочиться из лопнувших от повышенного давления сосудов, смешиваясь со слезами. Ее было мало, чтобы начать течь по щекам. Но кровь билась в сосудах, омывая глаза, а вместе с ней в них мощными потоками циркулировала чакра.

— Бойся! — крикнул сестрам Хьюга Итачи. — Мангекьё!

Бьякуган мог помочь справиться с гендзюцу Шарингана. Хината и Хибакари тренировались с Итачи, чтобы противостоять гендзюцу глаз Учиха. Но Мангекьё — это особая песня. Отец многое знал об этих глазах, в последние годы появилось много тех, кто достиг высшей эволюции додзюцу. Способности глаз почти всегда различны. Но всегда опасны.

Итачи рывком переместился вперед, закрыв собой сестер. Чакра в меридианах взбунтовалась, начиная течь в разных направлениях и обретая разные свойства. Кейракукей отозвалась болью, когда Учиха начал создавать техники. Контроль чакры и ручные печати — это то, чему его обучил отец, благодаря чему Итачи первый и единственный ученик Школы Ниндзя, получивший высшие баллы за комплекс этих дисциплин. Но даже ему создание двух техник давалось с трудом. До мастерства отца и Третьего Хокаге ему еще слишком далеко.

Дотон: Ивадеппо но Дзюцу! Катон: Хосенка но Дзюцу!

С уст Итачи сорвались острые осколки Каменных Пуль, которые тут же объяло пламя техники Феникса-отшельника. Повинуясь воле создателя, огненные бутоны с каменными сердцами закружились в завораживающем стремительном танце, вихрем подхваченных ветром опавших листьев рванув вперед, устремляясь к своей цели. Но все они словно разбились о невидимую стену. Раскаленные Каменные Пули с громким треском разлетались множеством осколков, впиваясь в стены домов и в покрытие улицы, испещряя его множеством рытвин и ям. Пламя бессильно опало, истаяв в воздухе. И ничто из этого не нанесло даже царапины Шисуи.

Итачи сощурился, оценивая показанную противником способность. Разлет осколков намекает, что он использовал некий щит. Сплошной ли он? И насколько прочен? Способен ли Итачи вместе с сестрами Хьюга хоть что-то с ним сделать.

Похоже, в защитной технике Шисуи все же были изъяны, потому что через миг пронзившая пространство тонкая, сияющая лунным светом линия пронзила тело нукенина. След от прорезавшей воздух чакры растаял почти одновременно с фантомным образом Шисуи. Очередной Занзо Буншин.

— Для храбреца, посмевшего напасть на моих дочерей, ты слишком шустро бегаешь, малец!

Этот голос звучал холодно. Настолько холодно, что Итачи готов был невольно поежиться. Хьюга Нами была зла, оплетенные сетью вздувшихся вен белые глаза метали молнии. Женщина стояла на крыше ближайшего дома. Она была все в той же тренировочной одежде, что и утром. Но в руках хищно блестела пара длинных прямых мечей. Клинки не только отражали полированной сталью солнечный свет, но и испускали голубоватое свечение техники Хиен. Вложенная в них чакра была настолько плотной, что была видна невооруженным взглядом, а выпады оставляли в воздухе медленно тающие пламенеющие следы.

— Какая аппетитная и молодая мамаша, — грубовато нарушил на миг воцарившееся молчание Кисаме.

— Это Хьюга Нами, — предупредил появившийся словно призрак возле киринина Шисуи. — Десять лет назад она в одиночку расправилась с несколькими отрядами Южного Листа.

— Опасная мамаша, — хищно усмехнулся Кисаме, закинув один из своих мечей на плечо, а второй опустив, — люблю таких.

— Хирамекарей? — насмешливо глянув на оружие киринина, спросила Нами. — Неудачники из Тумана все-таки сподобились вернуть себе этот бесполезный лом? Это вас не спасет, малыши.

— Позорная страница истории, — ухмылка на лице Кисаме превратилась в откровенный оскал. — Слушай, Шисуи, если мы прикончим одну моложавую сучку, у нас будут проблемы?

— В деревне сейчас не так много шиноби, — пожал плечами Учиха. — Раз уж нашумели, то придется найти следы Хвостатых грубыми методами.

— Так даже лучше!

Тяжелый клинок Хирамекарей резко взмыл вверх, чтобы обрушиться на землю огромным молотом. Чакра вырвалась из клинка киринина, формируя гигантское оружие. Но Итачи ощутил, как сила бешено заструилась в кейракукей Нами. Сверкнула выпущенная ею чакра. Сплетенный из синего сияния молот рассыпался сонмом искр, а через миг уже Кисаме пришлось отражать град обрушившихся на него ударов.

Вновь перед нукенинами выросла незримая стена, которая поглотила прорезавшие воздух пламенными линиями выпады мечей Нами. Черно-красная молния вспорола пространство во время контратаки Шисуи, заставляя Хьюга уйти с траектории техники. Итачи в это время сорвался с места и схватил за руки уже собиравшихся метнуться помогать матери сестер. В этой битве они могут только помешаться Нами. Нужно было убираться, пока очередная техника не задела Хинату или Хибакари.

Они почти успели это сделать. Почти, потому что стоило Итачи схватить сестер и попытаться увести их с помощью Шуншина с улицы, как с двух ее сторон взметнулись вверх мутные потоки воды. Пенные барашки зависли на миг в воздухе и рухнули вниз, формируя некое подобие акульих тел, которые лавиной покатились на Итачи. Земля под ногами в то же мгновение провалилась, утянув молодых ниндзя в себя аж по колено. Чтобы вырваться из нее, понадобились бы считанные секунды. Но их им Кисаме не оставил. Он бил по Нами в самое уязвимое ее место — в ее дочерей.

Время замерло. Итачи видел, как медленно перекатываются потоки воды, как разлетается в стороны грязная пена. Он видел структуру техники и уже понимал, что она может с ним сделать, что она сделает с Хинатой и Хибакари. Он пытался заставить свою чакру течь быстрее, пытался поднять превратившуюся в топь землю под ногами, образовать стену. Волны жара пульсировали в глазах, растягивая время. Но он не успел. Раньше в небе прогремели произнесенные самым обычным тоном слова:

— Вы собираетесь разгромить мою деревню?

Слова были произнесены ровным тоном, без повышения голоса, но они странным образом заставили содрогнуться воздух и самого Итачи. И не только его. Сакки — нечеловеческое духовное давление вдавило душу в пятки, дыханием смерти ворвавшись в сознание. Буйные воды суйтондзюцу распались и покатились по улице безобидными грязными ручьями.

Именно поэтому Итачи никогда не сомневался в отце. Одно его присутствие меняло картину боя.

— Орочимару, — с застывшим на лице звериным оскалом произнес Кисаме. — Вот так встреча.

Фигура в белом кимоно парила в воздухе чуть в стороне от Итачи. Черные волосы едва заметно трепал ветер, руки сложены за спиной и вся поза была расслабленной. Горящие алым глаза не сводили взора с пары нукенинов.

— Не смотри ему в глаза! — через силу предупредил Кисаме Шисуи.

Итачи видел, как ожил рисунок в его глазах. Мангекьё Шаринган встретился с Кецурьюганом. Волосы на затылке зашевелились. На этот раз не из-за сакки отца, а из-за столкнувшихся додзюцу. Красные капли слились в кровавые дорожки, стекающие по щекам Шисуи. Незримая борьба продлилась целую секунду, пока напряжение не спало, а Итачи не почувствовал, что вновь может двигаться.

— Неплохо, — кивнул облегченно выдохнувшему Шисуи Орочимару.

— Уходим! — резко приказал своему напарнику беглый Учиха.

— Получится ли? — спросил его Орочимару, подняв руку.

С тонким, на грани слышимости, звоном невидимое лезвие сорвалось с ладони отца. Узкая линия разреза проявилась на размытой улице, оборвавшись перед нукенинами и утонув в отвердевшей чакре, излившейся льдистыми торосами из клинков Кисаме. Пришедший мигом позже треск грома сотряс все тело, легкие задрожали от звука. Кристаллизованная чакра брызнула в стороны, но остановила Хекиреки отца. Черно-красные молнии ветвистыми разрядами вспыхнули среди взметнувшихся в воздух осколков чакры из Хирамекарей.

Ощущение чакры нукенинов пропало.

— Пространственно-временное дзюцу. Как же богат Мангекьё Шаринган на них, — покачав головой, негромко заметил Орочимару.

Давление духовной энергии спало, Итачи удивленно моргнул, перестав ощущать опасность. И мир перед глазами внезапно утратил четкость и яркость. Он словно посерел, утратил детали — стал обычным. Шаринган в глазах погас. На тело тут же накатила волна усталости, а сознание на миг помутилось. Пришлось собрать волю в кулак, чтобы не завалиться на бок. Этому помогла появившаяся рядом Нами. Мать постаралась скорее вызволить из оков земли своих дочерей и сына подруги. Хината подозрительно шмыгала носом и раскраснелась, неловко пытаясь выдернуть ноги из засосавших их влажных песков. Хибакари что-то довольно и возбужденно тараторила, заставляя невольно улыбнуться свою приемную мать.

Итачи, выбравшись из земляного капкана, почти в тот же миг упал на влажный песок, уже не обращая внимания на грязь. Он и так был в ней едва ли не весь. Влажный песок комьями сползал с обуви и налип на штаны, постепенно высыхая в лучах восходящего солнца. В мышцах чувствовалась дрожь. Чтобы ее скрыть, пришлось сцепить руки в замок. Это был короткий бой, но опасный. Сила Мангекьё… Она за гранью понимания. И меч, Хирамекарей, что бы ни говорила Нами, но это не просто железяка. В ней скрыта прорва чакры. Шисуи и Кисаме были опасными противниками. Немногим старше Итачи, но сила не сравнима.

Повезло остаться в живых. Опять. И это просто восхитительно.

— Моя ошибка, Дайкаге-сама, — донесся до ушей Итачи мрачный мужской голос.

— Разберемся, что к чему, а там уж и о степени вины каждого рассуждать будем, — спокойно ответил Орочимару. — Сейчас займитесь своей работой. Проверьте сигнальные барьеры и сенсорные техники. Акацуки, похоже, сменили тактику и могут работать не только парами. Суна была атакована большой группой, и к этому Песок готов не был. Не повторяйте чужих ошибок.

— Понял, Дайкаге-сама!

Оглянувшись, Итачи увидел группы шиноби. Патрули и охрана селения. Подоспели все же.

Взгляды Орочимару и Итачи пересеклись. В глазах отца больше не горел алый огонь. Желтая радужка и вертикальный черный зрачок. Обычные глаза. Насколько они вообще могли быть обычными у Белого Змея.

— Молодцы, вы неплохо справились, — одобрительно сказал Орочимару, подойдя ближе.

— Можно было лучше, — пожав плечами, ответил Итачи.

— О, мы могли бы им такое показать! — уверенно заявила Хибакари, потрясая кулаком, с которого уже сошла костяная броня.

Хината скромно промолчала, покраснев от стеснения.

Отец внимательно посмотрел на сына, задержав взгляд на его черных глазах.

— Можно было лучше, говоришь? Значит, не удовлетворен своими способностями и хочешь большего, — с легкой улыбкой заметил он. — Знаешь, вспомнилась мне притча. О доме на песке и камне. Смысл ее совершенно в другом, но для вас ее тоже можно подстроить. Дом можно строить на песке или на камне. Строй на песке из дерева и веток — он будет высок, но дождь смоет его основание и разрушит стены. Построй на камне и из камня — и ничто не разрушит его. У вас есть крепкая основа, которую заложила школа. Набирайтесь опыта — и станете сильны, просто на это уйдет побольше времени. Правду говорю, Нами?

— Как она есть, сенсей, — с готовностью ответила Хьюга.

— Ладно, отдохните немного и готовьтесь — сейчас вами займется полиция. Нужно все-таки понять, что здесь нужно было Акацуки.

Глава 17. Падение крепости

18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Прислушавшись к пришедшим с востока ощущениям и образам, я опустил руки. Все шесть. И успокоил чакру в кейракукей, стараясь скорее перевести дух. Пламя Шичи Тенкохо быстро пропало. Последние янтарные всполохи оторвались от кожи, растворяясь в воздухе и оставляя после себя только чувство усталости и легкий зуд в мышцах и костях. Появившиеся в Конохе Акацуки заставили меня в Омушимару торопиться, разбираясь с Шингой. Я потратил на него слишком много сил. Даже чересчур много. Если Акацуки все-таки организовали двойной рейд на Коноху и Суну, то есть шанс, что мне придется переместить в Лист и Омушимару. Сейчас этот клон еще не совсем бесполезен, но активные боевые действия заставят прибегнуть к расходу резервов и уничтожению клона.

А это неприятно. В клонов вложено много ресурсов и потеря Охеми показала, насколько сложно их восстанавливать. Кроме генетической основы, в них все-таки были сформированы разные полезные качества в процессе онтогенеза. Рост эмбрионов и насыщение их активными веществами для лучшего развития кейракукей, тренировки, ангиогенез при практике Шичи Тенкохо, развитие сети меридиан, адаптация биохимических и физиологических процессов митридатизмом и прочими химическими мутациями, укрепление опорно-двигательного аппарата, рост синапсов, формирование нейронных связей, потом оптимизация нейронной сети, заполнение моторной памяти — все это требовало времени и труда. И это еще не самое худшее. Для воссоздания оригинального тела, например, у меня просто нет ресурсов. Оно было серьезно изменено физической энергией Манды и чакрой Хакуджа Сеннина, а во время сражения с Исшики и вовсе претерпело серьезные метаморфозы, в результате накопленных сил и чакры получив уникальное додзюцу и некоторые шансы для победы над Ооцуцуки. Второй раз добиться такого результата у меня, скорее всего, уже не получится в ближайшее время. И даже в длительной перспективе, я не знаю, как повторить успехи в оригинальном теле.

Если Хакуджа Сеннина можно попытаться заменить, поглотив Гамамару, то где достать второй Кусанаги, я решительно не понимаю.

В общем, оригинальное тело мне еще нужно как-то вытащить с того на этот свет, на случай, если начнутся проблемы с очередными Ооцуцуки. А пока неплохо было бы не терять клонов. И союзников тоже терять нежелательно.

Еще раз проверив отправленную из Конохи информацию и убедившись, что срочного вмешательства остальных клонов пока не требуется, я более внимательно оценил последствия налета Акацуки на Суну.

И здесь все было печально.

Вздохнув и почти в тот же миг сипло выдохнув, я поторопился упрочить покров Футона, фильтрующий газы. Недалеко от меня в земле была глубокая воронка в груде поваленных каменных блоков, от которой веяло удушливым смрадом хлора, фтора и их соединений. Песчаник оплавился от высокой температуры, представляя из себя черную стеклянную массу с белым налетом фторида кремния и еще кучей всяких побочных соединений после применения Касайрью. Ничего живого после себя эта техника не оставляла. Более того, если все это оставить без внимания, то ничего живого в округе не будет еще долго, поэтому лучше остаточную чакру изъять, максимально разложив получившиеся опасные соединения. А что убрать не получится — разбавить до безопасных концентраций Футоном или захоронить Дотоном. Все-таки ожог после этой техники оставлять в населенном пункте совсем уж не по-человечески будет.

Быстрее разобравшись с этими мелочами, я поспешил к приемной дочери и к Пакуре, моей... Для обозначения нашего родства в языке моей прошлой жизни термина нет. Пакура, младшая жена моего зятя, в то время как Сора — главная, причем обе они жены, а не наложницы. В местных традициях главная жена зовется — сейшицу, дословно — главная комната, а младшая — сокушицу, боковая комната. При этом сокушицу именно младшая жена, а не вторая. Второй женой, кэйшицу, считалась та жена, которая становилась главной после смерти предыдущей сейшицу. А наложницы шли отдельной строкой и именовались шо. Все эти разных уровней формальности отношения носили юридическую основу, связанную с наследством и тому подобным. Интересно было, что дайме по традициям и законам можно было иметь по десять жен и тридцать наложниц, кому-то уровня мураджи уже только по пять жен и десять наложниц, а вот тем, кто выше дайме — тридцать жен и сто наложниц. Таковы традиции. Правда, никого выше дайме по статусу на континенте не было уже очень давно.

Так или иначе, но у шиноби, со своими нюансами, тоже имелись брачные традиции, особенно на западе. И у Казекаге сейчас в наличии было аж две жены и, на его счастье, число это на данный момент не увеличилось и не уменьшилось. Сора и Пакура были живы. А вот Чиё повезло меньше. Гендзюцу уровня Тацугана — это не Цукиёми, конечно, но при длительной экспозиции и оно способно наносить значительный урон психике жертвы. Старушка была головой крепка, но о теле того сказать уже было нельзя. Будь она помоложе, то была бы сейчас бодрячком. Однако под гендзюцу она попала не без сопротивления, находилась под ним долго, потом еще и со мной сражаться пришлось. Фатальное стечение обстоятельств.

— Прости, — снимая тело Чиё со стены, негромко пробормотал я.

Плоть уже была скована окоченением: мышцы тверды как камень, конечности согнуты, пальцы скрючены, а на лице застыла уродливая маска смерти. Старушка ведь и при жизни уже не блистала былой красотой. А, кажется, совсем недавно, незадолго до рождения Сары, Чиё в Роуране выглядела неплохо. Время все-таки неумолимо. Избавиться от морщин я уже старейшине Суны не помогу, но снять трупное окоченение хотя бы смогу. Скованные посмертными биохимическими процессами мышцы под воздействием медицинских техник расслабились, с лица старушки сошла неприглядная гримаса, теперь она выглядела умиротворенной, словно просто уснула. Оставив тех, кому уже ни чем не помочь, я занялся теми, о ком позаботиться стоило бы в первую очередь.

Состояние Соры и Пакуры было значительно лучше, чем у Чиё, хотя бы потому что они были живы. Хотя тут с какой стороны посмотреть. Живы-то они остались, но им не помешала бы помощь ирьенинов, которые пока не спешили к месту моего сражения с Шингой. А даже если бы и спешили, то доверия к ним я не испытывал. Несмотря на мои предостережения, с зачисткой селения от спящих агентов Сасори Казекаге не справился. Логично предположив, где сейчас могут быть медики, которым можно без опаски сдать пару жертв гендзюцу, я направился туда с нелегкой ношей на руках. Очень хорошо, что семейство Казекаге уже успокоилось и перестало плодиться: и ноша моя полегче, и сегодняшнее происшествие беременным было бы противопоказано.

Шуншин перенес меня к центру Суны, для этого немного пришлось попрыгать по осыпям битого песчаника. Здания в Песке крепкие, строились с расчетом на буйство давно уж здесь обитающего биджу, но встречу со Стихией Взрыва Дейдары они пережили не все. И в центре Песка дела были не очень радужными, но живых и находящихся в сознании людей нашлось поболее, чем в тех развалинах, в которые меня перенесло Тенсо.

Мое появление вызвало нездоровое оживление среди без устали трудящихся шиноби Песка. Как обычно, рядовые, не имеющие специальных навыков ниндзя оказались бесполезны в сражении уровня Каге и сейчас старались сделать хоть что-то. В основном разбирали завалы и искали тех, кто мог под ними быть погребен. Завидев же меня, они попытались превентивно обезвредить вероятного противника, но были остановлены окриком своего командира.

Песчаные сети из черных крупинок сатецу и желтых песчинок сакина зыбкой мглою окутывали Сунагакуре. Сенсорные техники Тенрая и Расы контролировали округу и мое передвижение незамеченным не осталось. Настораживало только одно — обычного песка среди железной и золотой пыли видно не было. Так же, как и чакры Шукаку или его джинчурики.

— Омушимару, — дав отмашку своим бойцам, попытался придавить меня тяжелым взглядом Казекаге, — почему я не удивлен, что без рода Рюсей в очередной раз не обошлось. Что на этот раз я задолжал Орочимару?

— Знаешь ведь уже, — аккуратно передав подбежавшим по жесту Тенрая ирьенинам беспамятных Сору и Пакуру, ответил я.

— Знаю, — кивнул Казекаге и замолчал.

Тенрай сидел на блоке песчаника, устало облокотившись о колени. Одежда вся в прорехах и пропитана спекшейся кровью. Но чакра циркулирует без помех, значит, серьезных травм нет. Единственное, что меня настораживает — это пустота в мыслях и ток чакры в мозге. Не одними физическими ранами опасны бои.

От внезапной догадки неприятный холодок скользнул по спине вдоль позвоночника. Если Сора и Пакура были захвачены Шингой, то... Я резко оглянулся, больше по привычке, чем по реальной необходимости, потому что с активированным Бьякуганом оглядываться было не обязательно. Но даже додзюцу не помогло мне найти нужные источники чакры.

— Я опоздал, — мрачно сказал я, поняв, что осмотр Суны более не имеет смысла.

— Да, — подняв ладони и уронив в них лицо, глухо ответил Тенрай.

Он не обронил слез, просто закрыл глаза и молчал. Вокруг и без этого хватало криков и плача. Песчаной деревне досталось, даже в предрассветных сумерках было видно, что разрушения велики. Дейдара не церемонился. Хоть и молод еще, а проблем доставил немало. К тому же, судя по тем обломкам марионеток, в этот раз он действовал в паре с Сасори. И еще... Клан Широгане? Знаки на телах некоторых трупов были гербами именно этого клана. Дело совсем нечисто. Такого я не ожидал.

Вздохнув, я провел рукой по голове, приглаживая волосы. Нехорошо вышло. У Суны много потерь. А ведь часть их шиноби была задействована на востоке в моей войне с южным Листом. Я предполагал, что эта война может спровоцировать Акацуки напасть на Коноху, чтобы найти Чомея и Кураму. Атака на Суну тоже рассматривалась, как один из вариантов. Но я не думал, что она будет такой силы. И Тенрай не предполагал подобного.

Может, у Акацуки были еще задачи во время нападения на Песок, не зря же они пытались поймать меня в ловушку, используя Сору. Что бы они ни планировали, это у них, вероятно, не получилось. Но для ловушки им нужна была Сора. И Пакура была полезна, так как, будучи подчиненной, имела большой боевой потенциал. А вот их дети Шинге нужны не были. Дети Тенрая, Пакуры и Соры. Мои внуки. На них сигнальной змейки не было, и их спасти я не успел.

Не скажу, что я был близко с ними знаком. Моя грусть не сравнится с тем горем, которое испытывает Тенрай. Сора ушла в чужой клан, лезть к ним мне уже было не совсем правильно по местным меркам. Но это были дети. Старшему всего лишь десять лет. Жизнь шиноби для него закончилась слишком рано.

— Орочимару может воскрешать людей? — отняв ладони и пустым взглядом наблюдая, как люди разбирают завалы и помогают раненным, спросил Казекаге.

— Да, — не стал врать я.

— Всегда думал, что это просто байки, — ровным тоном произнес Тенрай. — Он не будет этого делать, не так ли?

— Нет, — вновь получил честный ответ Казекаге.

Пожив в этом мире, я сам уже немало изменился. Наверное, я избавился от доли цинизма по отношению к аборигенам. Они окончательно перестали быть просто нарисованными персонажами, превратившись в реальных людей. Но это не значит, что я переступлю свои же правила. Ломать порядок вещей я не намерен. Однако я уже в него вмешался иным путем.

— Рюджинкё — это обитель живых, Тенрай-сан, — посмотрев на Казекаге, сказал я ему. — Учение Дракона для живых и о живых. Сора приобщила детей к Рюджинкё, значит, умереть так просто они уже не могут.

— Они умерли на моих глазах, Омушимару, — с силой сжав кулаки, отчего грубая кожа на них даже словно заскрипела, глухо произнес Тенрай. — Мой дом превратился в пыль! Ты спас моих жен, но я не уберег семью! Моего брата... Выпотрошили. Он был превращен в марионетку еще живым. На моих глазах! Поверь, Омушимару, сейчас я не готов к религиозным бредням!

— Они живы, Тенрай, — придавив ладонью начавшего гневаться Казекаге, уверенно сказал я ему. — Пусть не в этом мире, но они живы. Орочимару был там. Он знает, о чем говорит.

— Какой в том толк? Может, это даже и к худшему. В жизни мало хорошего.

— Они в лучшем, чем этот, мире, — поправил я Тенрай. — Может, когда-то окажутся в месте еще краше.

— Верится с трудом.

— Однажды ты увидишь их вновь. Но не торопи тот момент. Эта жизнь тоже не так плоха. Сора и Пакура живы. Пусть изранена, но жива Суна.

Напряженные мышцы Казекаге были еще секунды две скованы гневом, но потом начали расслабляться. Тенрай обернулся в ту сторону, куда унесли Сору с Пакурой. В его душе ощущалась бездонная тоска. И вина. Неискупная вина перед женами глодала его, и от нее он попытался отгородиться решением насущных задач.

Месть. Холодная и расчетливая жажда отмщения захватила его разум. Я убрал руку с плеча Казекаге. Его мысли начали течь в конструктивном русле.

— Да, потрепало ее, — словно вновь увидев разрушения своей деревни, согласился Тенрай. — Песчаные демоны пожрали б потроха старейшин! Проклятье! Я давно мог избавиться от марионеток Сасори, но из-за этих осыпающихся песком доживающих свой век мумий дождался, когда подчиненные выродка впустили в деревню ублюдков из Широгане!

—Ты был слишком горд и честен, Тенрай, — хмуро заметил стоящий неподалеку человек.

— И без тебя хватает советчиков, Раса! — зло ответил Казекаге. — Где там носит Чиё?! Старуха твердила, что сама разберется с треклятым отродьем своего рода!

— Чиё не придет, Тенрай-сан, — предупредил я Казекаге.

— Померла? — проницательно глянув на меня, догадался он. — Рассказывай, что там произошло. Время есть, будь оно проклято.

Произнесенную в приказном тоне просьбу Тенрая я выполнил, рассказав о результатах своего появления в Суне и сопутствующих событиях. В то же время я внимательно следил за эмоциями братьев, Тенрая и Расы, пытаясь предположить, что можно от них ожидать. Эти двое сильные шиноби, они многое пережили и закалены жизнью, но все-таки лучше предостеречь возможное принятие необдуманных решений. Их действия могут иметь большие последствия для Страны Песка и Сальмы. Лишних проблем королеве я не желал.

— Одной тварью меньше, — ударив кулаком о ладонь, с мрачным удовлетворением произнес Казекаге, когда узнал о судьбе Шинги. — Его можно допросить? Орочимару мог допрашивать трупы, а ты?

— Я торопился, — покачал я в ответ головой. — От Шинги не осталось ничего. Его не получится допросить.

— Зараза!

— Мы сможем выследить их и так, брат.

— Широгане сможем, да, — сложив руки вместе и локтями опершись о колени, согласился Тенрай. — Да в очко мамонта их! Они никуда не денутся, облава на них начнется, когда вернутся отряды с востока. Мне нужен Сасори и тот второй ублюдок из Акацуки! Мне нужны все Акацуки!!!

— Дейдара, — вставил я. — Того второго зовут Дейдара.

— Да мне насрать, как зовут этого выродка! — вспылил Казекаге. — Он скоро сдохнет, и мне нет дела ни до него, ни до...

— Казекаге-сама! — прервала речь Тенрая примчавшаяся куноичи, ирьенин, судя по одежде. — Пакура-сан очнулась. Ей нужны вы.

Долгую секунду Тенрай прожигал взглядом посыльную, прежде чем резко встать и испариться, оставив после себя только облако быстро осыпающегося тяжелого железистого песка. По оставшимся следам от Шуншина могу предположить, что он поспешил к жене.

— А ты хорошо держишься, — обернулся я к Расе, который только собрался тоже куда-то уйти. — Получше, чем твой брат.

— Я не так много потерял, — Раса мрачно осмотрел Суну и слабо добавил: — Хотя бы моя семья жива.

— Расскажи, что у вас вообще произошло? — попросил я. — Сасори и Дейдара непростые противники, но они не должны были справиться с тобой и Казекаге. И с вашим братом.

— Клан Широгане, предатели, тот шкет со Стихией Взрыва и два Казекаге против одного, — лаконично и со злой издевкой в голосе ответил Раса. — Много на нас троих.

Я присмотрелся к Расе. Не понравился мне его тон. Кажется, он считает, что часть вины за поражение от Акацуки лежит на мне. Точнее, на Орочимару и Унии, на помощь которой на восток были отправлены отряды Суны. И будь они в деревне, то урон ей от атаки нукенинов был бы меньшим. И частично он был даже прав. Только вряд ли несколько десятков шиноби спасли бы Суну. Во-первых, потому что шиноби Песка на восток было отправлено немного. Во-вторых, потому что, как там Раса сказал? Два Казекаге против одного?

— У Сасори были марионетки Реты и Шамона? — неприятно удивился я.

— Именно. И еще пара сдохших джинчурики Ивы. В этой коллекции теперь и Яшима. Мой брат.

— Сасори не умел делать марионеток из давно умерших людей, — нахмурившись от непонимания, сказал я.

— Научился, — неприязненно ответил Раса. — Эта падаль всегда была способной.

И все-таки, я не помню, чтобы Сасори в канонной реальности мог превращать в свои марионетки тела давно погибших шиноби. А если и мог, то по какой-то причине не пользовался этим методом. Также он не делал из лишенных биджу джинчурики человеческие марионетки. Может, не видел в этом смысла. Канонный Сасори погиб сразу после запечатывания Шукаку, то есть до этого в неопороченной мною реальности он мог бы сделать себе куклы из Хана после изъятия Кокуо или из Фу после изъятия Чомея. Однако он мог посчитать марионетки из них не лучшим приобретением. А сейчас решил, что джинчурики все-таки пригодятся. А, может, он просто не умел раньше делать кукол из мертвецов? Основы техники получения человеческой марионетки заложила Чиё, и по ее методике необходима живая жертва с чакрой.

Может, Сасори и в самом деле научился чему-то новому. А, может, его и научили. Клан Широгане тоже погорел на человеческих марионетках, не так давно Суна изгнала их и почти полностью его уничтожила. Так это или нет, но Хидан и Сасори — оба имели техники, которые здорово отличали их от оригинальных образов. Не нравится мне это.

— Рета имел кеккей генкай вашего рода. Сасори мог марионеткой из Первого использовать техники песка Третьего? — отставив пока в сторону посторонние мысли, спросил я у Расы.

— Нет, песчаных техник он не использовал. А к чему это тебе? Помочь хочешь?

— Акацуки задели род Рюсей. Оставить это невозбранным я не могу, — получил Раса мой хмурый ответ. — Я могу помочь с поисками Сасори и Дейдары. И могу рассказать, какие у них могут быть еще техники, которые они пока не использовали. Ты не откажешься от помощи?

18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Сквозь подошву сандалий Микото ощутила пробежавшую по массивному телу Анкор Вантиана тяжелую дрожь. Уши уловили долетевший издалека треск сминаемых камней, где-то внизу тяжко заскрипели конструкции летающей крепости. Инерция потянула тело в сторону, а вестибулярным аппаратом четко ощущалось замедление падения.

— В этот раз прямо идеальная посадка, — спокойно заметила Юко, когда движение крепости остановилось.

— В прошлый раз было по-другому? — спросил Фугаку, сделав это скорее чтобы просто поддержать разговор во время передышки, чем из искреннего интереса.

— В прошлый раз... — Юко задумалась, вспоминая предыдущий штурм Анкор Вантиана. — Да, крепость упала с большим грохотом. Рюджин-сама пробил ее молнией насквозь.

— Сейчас бы нам не помешала его мощь, — с досадой заметил Фугаку.

— Нынешний Анкор Вантиан покрепче прежнего будет, — с недовольством выглянув из-за угла здания на затихшую улицу, сказала Юко. — Барьер сдвигается.

— Снова перегруппируются, — тоже выглянул Фугаку, наблюдая, как шиноби Унии перебежками передвигаются по улице и проверяют здания. — Ну, сейчас начнется.

Противник не оставлял попыток пробить замкнутый вокруг них барьер. То и дело там и тут по нему наносились удары. Однако Узумаки и Ямада неуклонно продвигали его вперед, аврально затягивая иногда появляющиеся прорехи. Кольцо вокруг цитадели Анкор Вантиана сужалось, но уже не с той скоростью, которая была в начале. Штурмовые отряды продвигались вперед, продавливая сопротивление и буквально проламывая себе путь в бесконечно меняющемся в такт далекому бою барабана лабиринте стен. Взявшие поначалу благодаря нескольким сильным ударным отрядам, вроде тройки Учиха с Мангекьё, инициативу, шиноби Унии не спешили бездумно развивать успех. Потому что загнанный в угол враг опасен вдвойне.

Микото украдкой вздохнула, пытаясь сосредоточиться и отгоняя все еще грызущие изнутри мысли об Итачи. Он все-таки остался в Конохе, а там произошло что-то неладное, из-за чего Орочимару пришлось переместиться в какурезато. За сына она переживала больше, чем за себя. Хотя сейчас ей, возможно, придется столкнуться с опасным противником. По первоначальному плану Анкор Вантиан не должны были опустить на землю до взятия под контроль силами Унии Нулехвостого. Похоже, именно за счет силы этого демона вся крепость и держалась в воздухе. А теперь, когда Анкор Вантиан на земле, противник может направить больше энергии твари на штурмующих крепость шиноби. Но и позволить крепости летать уже было нельзя.

Пришло предупреждение от отрядов Суны, что им поступил приказ от Казекаге возвращаться в Пустыню. Все юго-западное направление зоны проведения миссии оголялось. Был риск, что силы Страны Пламени смогут войти во фланги Оками Бутай и прорвать оперативное окружение. Позволить Анкору вернуться на юг было нельзя, второй раз Тайкен Страны Пламени в такую ловушку уже не попадется. Но сейчас был риск получить удар в спину уже штурмовым отрядам Унии в Анкор Вантиане. Место посадки крепости выбирать не приходилось, поблизости мог оказаться наземный отряд Страны Пламени, а то и не один.

Негромким шипением и треском помех дала о себе знать рация Фугаку. Несколько секунд он слушал то, что ему в наушник сообщали с той стороны линии связи:

— Понял тебя, Нимурай, — ответил глава Учиха в микрофон, после чего коротко приказал соклановцам: — Выдвигаемся.

— Куда? — спросила Микото, поднимаясь на ноги.

— Действуем по запасному плану. Не вступаем в бой с обороняющимися отрядами. Ждем приказов или появления демона.

— Или атаки с тыла, если не повезет? — пошутила Юко.

— Это вряд ли, — хмуро свел брови Фугаку, глянув в сторону окраин крепости. — С нами же Джохо Бутай. Эти всегда найдут, как вывернуться. Уже нашли....

Микото вновь почувствовала, как земля под ногами завибрировала и мягко толкнула в пятки. Удивленно глянув в ту же строну, что и Фугаку, она увидела, как светлеющее рассветное небо загораживают растущие горы.

— Фуён, — по-доброму улыбнувшись, сказала Юко, тоже заметив, как в небеса устремились новые горы. — Значит, Орочимару предусмотрел и это.

— Фуён? Глава Чири Кёку? — уточнила Микото.

— Она самая, — подтвердил Фугаку.

Микото вновь глянула на нависшие над Анкор Вантианом скалы. О Фуён она слышала, это глава топографической службы. Кажется, ее нашел сам Орочимару во время одного из своих путешествий. Баек о ее прошлом много: то ли это бывшая ойран из дома наслаждений в Стране Земли, то ли дочь обедневшего самурайского рода. Но это не важно. Важно то, кем она была сейчас. А сейчас она была той куноичи, которая могла менять рельеф земли. Кажется, Орочимару предвидел, что шиноби Конохи могут сами оказаться в плену рек и гор вместе с отрядами Страны Пламени. И Фуён — это путь из ловушки. Ей должно быть под силу проложить дорогу сквозь бурные горные реки и высокие горы.

Микото обернулась в другую сторону, туда, где в небо устремлялась иная гора — цитадель Анкор Вантиана. Если Орочимару предусмотрел, что шиноби Унии окажутся запертыми в собственной ловушке, то и для противостояния Нулехвостому у него должны были быть идеи. Микото очень на это надеялась, потому что впереди раздался стук. Не бой барабана — тот, наоборот, подозрительно затих, и его не было слышно уже с минуту. Биение было неосязаемым, оно словно прошло сквозь тело потоком ветра. Пауза. И снова кейракукей коснулось движение чуждой чакры. Темной, липкой и ощупывающей душу своими мелкими лапками.

Биение стало ритмичным, оно пульсом отдавалось в висках. Пульсом демона, заключенного в Анкор Вантиане...

— Началось, — нервно пригладив вставшие дыбом волосы, пробормотал Фугаку. — Рановато.

— В прошлый раз демон дал о себе знать сразу, — хмуро заметила Юко. — И тогда это происходило иначе.

За едва видимым мерцанием барьера впереди черные тени меж построек зашевелились. Из окон и дверей словно потекли потоки теней. Темные нити сплетались в жгуты, а те в сплошную ощетинившуюся колышущимся ворохом рук лавину, которая беззвучно нахлынула на стену барьера Узумаки. Гул Цепей Чакры начал вторить биению пульсирующего глубоко во чреве Анкор Вантиана сердца. Навалившаяся на барьер волна теней ползла вверх, подпираемая снизу все новыми потоками призрачных рук. Сияющие раскаленным металлом Конго Фуса начали сыпать искрами злых разрядов.

— А вот это уже выглядит знакомо, — мрачно прокомментировала представшую перед Учиха картину Юко.

— Эй, что там эти бездари творят?! — резко высказался Фугаку, с тревогой разглядывая засиявшую стену барьера. — Проклятье! Юко!

Границы барьера под натиском копошащихся теней начали сверкать и сыпать искрами. И в одном месте давление темной чакры нашло слабину. Разряды молний мелькали меж переплетений теней. Мгновенно вспыхнувший в глазах Микото Шаринган позволил увидеть, как угрожающе трещит барьер, проминаемый демоном.

— Не дайте теням вас схватить! — предупредила Юко, прежде чем ее тело было скрыто пламенеющими ребрами Сусаноо, а сама она безрассудно бросилась к прорыву, в мгновение ока оказавшись в гуще мерзко шевелящейся массы теней.

Громада Сусаноо выросла в не успевшей расшириться трещине барьера, расталкивая в стороны извивающиеся теневые руки. Они подобно щупальцам тянулись вверх, грозя захлестнуть пламенеющую фигуру защитной техники Мангекьё с головой. Но пока поток чакры, напоминающий сплетенный из языков огня меч, в руках Сусаноо сдерживал наплыв теней.

Младшая Учиха у прорыва оказалась позже. Глаза Микото защекотало от прильнувшей к ним чакры. Она ощущалась жаром в глазных яблоках, который тек по нервам и вливался в мозг. Энергия в меридианах запульсировала, стремительно преображаясь. Покалывание Стихии Молнии и холодок Стихии Ветра переплетались, послушные и податливые элементы рвались наружу, словно полностью подчиненные гендзюцу шарингана дикие звери, ставшие послушными и дрессированными псами. Дуги молний ударили по теневым лапам, рассекая их, а потоки ветра разметали их в стороны, сбивая с Сусанно Юко.

Тело пронзили миллионы игл, мышцы словно налились свинцом, когда чакра начала окутывать Микото ребрами Сусаноо. Костлявые руки раскинулись в стороны, сжимая в худых ладонях молнии. Ослепительно сияющие синевой дуги с треском прорезали воздух и впились в кладку крепости. Ярко вспыхнули дорожки расплавленного камня Анкор Вантиана, когда над ним пробежала техника Райтона Микото. Теневые руки, словно живые, отдергивались от неистовой стихии и растворялись, стоило молниям задеть их.

Расширение прорехи в барьере остановилось. Тревожно гудящие Цепи Чакры с натугой сжимали удавку вокруг непрерывного потока теней. Шаринган позволял видеть, как покраснели от натуги Узумаки. Как лопаются от напряжения сосуды, и кровь начинает течь по губе, стекая из носа у молодого красноволосого парня. Как тускнеют меридианы в теле девушки из клана Ямада, и как она смертельно бледнеет, из последних сил напитывая барьерную технику.

Дела были плохи. И появление еще более плотного темного потока в море черных, извивающихся рук, их не улучшило. Пульсация чужого сердца ударила по вискам, свет разгорающегося утра словно померк, когда над копошащимся потоком теневых лап всплыло бесформенное, напоминающее огромного червя тело. Белая маска казалось крохотным пятнышком на его коже. Наполненные темной чакрой жилы пульсировали в черве, переплетаясь и жадно вырываясь в многочисленные руки, чтобы подобно пиявкам присосаться к людям. Все, как и говорили Узумаки.

Эта тварь сильна и была способна впитывать энергию живых существ. Теперь Микото охотно верила в рассказы о том, как Анкор Вантиан сносил с лица земли горы и уничтожал целые селения ниндзя. Не зря Орочимару не позволял летающей крепости двигаться над населенными местами. И теперь с этим демоном придется как-то справиться в ближнем бою.

Шаринган позволял видеть узлы и меридианы в теле монстра. Позволял видеть его сердце и вплетенную в него чужую чакру. Чакру человека — Като Дана. Юко не спешила применять Омойкане, но Микото заметила, как рядом пронеслась еще одна облаченная в Сусаноо фигура. Техника Мангекьё спасала от голодных лап демона хотя бы немного. И Микото рванула вперед. Дуги молний затанцевали вокруг нее, легко дрожа в потоках ионизированного воздуха и разрывая жадно тянущиеся к женщине лапы. У демона не было мышц и тела как такового, только бесформенная масса, напоминающая местами дым, а местами слизь. Но у него была чакра. Она текла в меридианах, и Шаринган видел ее. Движения в кейракукей твари подсказывали направления ее атак, ее шаги и движения.

Линии фуиндзюцу зазмеились по камню улиц и стен, прорываясь вперед и засияв под ногами Микото. Тварь впереди попыталась улизнуть от печати, но тяжелые цепи рухнули на нее сверху, впиваясь в меридианы и переплетаясь с ними. Грубая чакра Узумаки словно льдом сковывала темные реки силы в демоне. Футон и Райтон напитали тело Микото, придав ему легкость и скорость. Она прорезала воздух, обрубая брызнувшие в стороны теневые руки демона.

Темная чакра твари, словно холодное дыхание, лизнуло кожу сквозь ребра Сусаноо, заставляя Микото взмыть вверх, уходя от нацелившихся на нее рук.

— Учиха Микото, — голос прозвучал словно в голове, заставив женщину невольно вздрогнуть. — Ученица Белого Змея. Твоя ненависть к наставнику была столь велика. А теперь ты на его стороне. Любишь его.

В этом странном голосе звучал многоголосый рокочущий нечеловеческий шепот и знакомые Микото интонации Като. Она помнила этого шиноби, видела его раньше. Его техники всегда казались ей неприятными. Микото очень не нравилось, когда кто-то пытался залезть в чужую душу. Особенно — в ее душу. А именно это сделали темные нити чакры Нулехвостого.

— Любовь к Белому Змею. Ты видишь ответ на нее? — беззвучный голос звенел в голове, несмотря на все попытки Микото избавиться от него. — Он бросил тебя уже однажды. Оставил. И сейчас где он? С кем он?

Сети теней все же захлестнули Микото с головой, когда она отшвырнула с пути демонических лап обессилевших шиноби из барьерного отряда. Цепкие лапы облепили Сусаноо, впиваясь в чакру и разъедая ее словно кислотой и пожирая. Сонм рук, словно стая пиявок, облепил Микото и был готов выпить ее досуха. На разум обрушилась чужая воля. Души коснулись липкие пальцы чужой души. Это уже не демон. Техника Като.

— Ты слишком много узнал, тварь, — холодно пробормотала Микото. — Узнай и еще кое-что. Орочимару всегда со мной!

Жадно тянущиеся к ее чакре руки демона уже проели в Сусаноо дыры и щекотали кожу, проникая внутрь голодными нитями меридиан, застилая разум тьмой и погружая его в омут отчаяния. Похоже, так эта тварь питалась. Орочимару предполагал подобное. И он в самом деле дал штурмующим Анкор Вантиан средство от Нулехвостого.

Фуиндзюцу Запечатывания Зла на коже Микото вспыхнуло недобрым алым светом и потухло. Преграда на пути второй печати на теле Микото пала, и линии джуиндзюцу живыми лозами начали расти, покрывая кожу. Сила хлынула в кейракукей, вымывая из меридиан темную чакру, жадно набрасываясь на нее и поглощая. Сознания коснулось знакомое чувство. Казалось, стоит женщине обернуться, и за ее плечом окажется Орочимару. Его присутствие и воля ощущались вместе с проникшей в тело чакрой из джуиндзюцу. И они заставили отшатнуться тянущего к душе Микото руки Нулехвостого и Като.

Сплетенные из теней руки испуганно отшатнулись в стороны. Пространство вокруг очистилось вмиг, но демону это помогло слабо. На его теле показался первый быстро растущий белый корешок. А через секунду их уже был с десяток. Мокутон был жадным до чужой чакры не меньше, чем сам Нулехвостый до негативных эмоций. Мощные корни притянули червеобразное тело к земле, вбивая его в ярко сияющее фуиндзюцу Узумаки. Невидимая сила сминала демона, втягивая в печать со всеми многочисленными придатками.

Сплетенная с демоном чакра Като Дана начала отделяться. Он вновь не показался на поле боя лично. Его проекция из чакры едва не успела перекинуться на тело контролирующей запечатывание Нулехвостого Акичи, но даже созданная с помощью техники Одухотворения бесплотная проекция тела двигалась медленнее, чем перемещалась Юко с помощью Кондзин, и уж тем более намерения Дана не могли скрыться от Футодама Фугаку.

Из тыквы-горлянки в руках Сусаноо главы клана Учиха подобно воде выплеснулась чакра. Выросший из брызг этой влаги меч пронзил бестелесную фигуру, которая в тот же миг пропала в горлышке тыквы. Шаринган позволил Микото в мельчайших подробностях запечатлеть удивление на лице засасываемой в фуиндзюцу клинка Тоцука души Като Дана. Конец Верховного лидера Страны Пламени получился очень для него неожиданным.

Глава 18. Акацуки

18 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Просто перебирать ногами, мчась вперед по сменившим песчаные барханы выветренным горам, по появившимся лесам — это совсем не плохо. В последнее время все мое внимание во всех клонах занимала война со Страной Пламени. Месяцы математического моделирования вероятной военной операции. Тысячи часов работы вычислительных машин, проведенные людьми расчеты математических формул, оценивающих все возможные аспекты планируемой войны. Расчет морального состояния войск, учет влияния запланированных психологических операций, оценка реакции гражданских и возможных издержек, с ними связанных, оценка действий какурезато и Акацуки, построение модели наступления, расчет сил, снабжения и прочее, прочее, прочее.

Частично шиноби и в прошлых своих войнах не обходились без математики. Многое было освоено в Отогакуре во время войны с Кири. Но война двух Листов — это первая масштабная операция, в которой уровень моделирования достиг приемлемого, на мой взгляд, уровня. Во-первых, появилось время обработать всю имеющуюся информацию по прошлым войнам, набрать статистику, используя архивы Конохи, и разработать методики для анализа и прогнозирования. Во-вторых, в Ото появились специально обученные люди для проведения подобных расчетов.

Сейчас, имея только силу и личные боевые навыки, в Унии выше джонина уже не подняться никак. Раньше тоже считалось, что уже чунин должен в первую очередь иметь подготовку для проведения операций тактического уровня, а джонин — оперативно-тактического, но часто этим правилом пренебрегали, давая ранг за личное могущество. Теперь же, чтобы получить новый ранг дайджонина, командира джонинов, шинобигаширы или Каге, нужно иметь соответствующее образование и уметь в первую очередь думать, а не метеориты на головы противнику сбрасывать. Военные операции и масштабные военные кампании — это тысячи задействованных шиноби и самураев, это труд десятков тысяч людей в тылу, они длятся месяцами, во время них успевают смениться сезоны. Совершенно иной уровень планирования, в сравнении с короткими схватками сотни-другой ниндзя.

Сегодня был день кульминации войны со Страной Пламени, и он не мог пройти гладко просто по закону подлости. Но я лишь в последнюю очередь предполагал, что я потеряю внуков и мне придется мчаться по следам Акацуки к их логову. К счастью, этот хлопотный день уже близится к концу.

— Мы приближаемся, — почувствовав возбуждение отправленных по следу Акацуки пауков, предупредил я Казекаге.

— Наконец-то! — мрачно ответил он.

С сегодняшнего утра настроение Тенрая нисколько не улучшилось. После разговора с Пакурой оно, кажется, только ухудшилось. Не знаю, о чем они вели речь, но была она явно не простой. Желание Казекаге настичь напавших на Суну и отомстить им стало жгучим и едва не съедало его изнутри. Я мог понять Тенрая, хотя сам не испытывал схожих эмоций уже давно. Наверное, слишком для этого стар. Но недаром же на Соре есть моя змейка.

Призванные мною пауки неплохо чуяли запах сбежавших из Суны членов Акацуки. И он становился все более свежим. Сегодня никто не стал проявлять оригинальность. Ни я - способом поиска следов Акацуки, разыскивая их по запаху, пусть и с помощью пауков, ни сами Акацуки - используя для изъятия Шукаку из джинчурики убежище на территории бывшей Страны Рек. Пусть сейчас это уже земля Страны Песка, но это все еще удобное место для скрытой базы. Таких, вообще, в этом мире хватает. Не так уж велика плотность населения, чтобы каждая пядь земли была изучена.

— Нас уже заметили, — вновь предупредил я Казекаге, нахмурившись.

Зецу — эту тварь - сложно отследить. Я скорее предполагаю его наличие, чем точно о нем знаю. Бьякуган не позволяет отследить его чакру, сендзюцу тоже не особо помогает, и в этом клоне нет Мокутона, чтобы заметить применение техник Стихии Дерева. Но я чувствую чужой взгляд и ощущаю направление, откуда исходит сконцентрированное на мне внимание. Духовная энергия чужого разума выдает его носителя. И едва ощутимая вибрация, изменение давления в сосудах растений, тургора их клеток — это тоже можно заметить даже без Мокутона, если знать, что искать.

— Заметили, — мрачно согласился со мной Тенрай, одним рывком перемахнув крутой обрыв. — Отряды вступили в бой.

Я кивнул, подтверждая слова Казекаге. Кроме группы, в которой находился я, Тенрай и Раса, было еще несколько отрядов, следующих параллельными курсами и прочесывающих лесистую и изрезанную реками и горами территорию Страны Рек. И они буквально только что вступили в контакт с противником, о чем сообщили своему Каге по радиосвязи. Радиус обзора имеющегося у меня Бьякугана позволял отследить столкновение одного из отрядов. Их противниками были марионетки. Странноватые, действующие автономно. Поделки клана Широгане?

На нашем пути ничего подобного не наблюдалось. Похоже, останавливать охваченного жаждой мести Казекаге никто не намеревался. А вот отсечь от него возможное подкрепление — это запросто. Как бы не очередная ловушка. Если бы Шукаку не заверял меня, что его извлекают из марионетки-джинчурики, то я бы предположил, что Сасори мог использовать ее против нас. Но из марионетки биджу извлекается, значит, противник сам себя лишает неплохого оружия. И шансов на организованную ловушку поменьше.

Да, месяцы моделирования военной операции дают о себе знать. Авантюра с бездумным преследованием противника вызывает у меня опасения.

С другой стороны, отсутствие препятствий на пути Казекаге может означать, что Акацуки планируют завершить извлечение биджу до появления Тенрая. С момента налета на Суну минул лишь один день. Рассвет сменился закатом, а биджу уже почти запечатан. Срок явно меньше трех суток, которые бы потребовались на запечатывание полноценного Хвостатого.

Ох, чую, что моя афера с разделением биджу вскрывается окончательно и бесповоротно.

Взор Бьякугана зацепился за приметное искажение в ландшафте. Грот на берегу лесного озера среди рек и гор. Там была чакра.

— За мной, — сказал я спутникам, сам устремляясь к цели.

Через считанные секунды подошва сандалий коснулась глади воды. Циркуляция неплотных потоков чакры на стопах позволила покатиться по ровной поверхности озера, оставляя за собой расходящиеся дуги волн, и остановиться недалеко от ветхой арки торий. Каменные опоры ворот были растрескавшимися, когда-то покрывавшая их краска почти сошла, но несколько листов бумаги с символами печатей были еще свежими. Озеро дышало холодом, свежий воздух стелился понизу, наполненный влагой, он касался печатей на ториях, отчего те начинали отставать от камня. Но лист бумаги, приклеенный к огромному валуну за аркой ворот, влагой был совсем не тронут.

Печать Пяти Элементов и перекрытый массивным валуном вход в пещеру — как же это знакомо выглядит.

— Здесь? — спросил появившийся рядом со мной Тенрай.

Почти сразу вслед за братом на воду опустился и Раса. Потоки дымки из разноцветных песчинок подобно туману накатили на закрывающий вход в грот камень, но лишь бессильно лизнули незримый барьер.

— Гофу Кеккай. Лишняя морока! — раздраженно процедил сквозь зубы Тенрай, заставляя сатецу уплотниться и игольчатой порослью разрастись в стороны в поисках остальных печатей барьера.

Каге не нужно было учить, с какой техникой нам пришлось встретиться.

— Оставьте барьер мне, — остановил я Казекаге. — На печатях могут быть ловушки, не стоит тратить силы на них.

— Что там внутри? — резковато спросил Раса, когда я сосредоточился на видении Бьякугана.

— Там двое. И они нас ждут, — коротко ответил я, когда вокруг в выцветшем и одновременно окрасившемся в новую широкую палитру красок мире начали раскручиваться линии Экикё. Зона контроля охватила несколько сотен метров вокруг, символ Великого Предела рассек мир пополам, восемь триграмм и шестьдесят четыре гексаграммы словно очертили его судьбу, запечатлев каждый увиденный Бьякуганом объект, всякое его шевеление и отражение в природной энергии. Чтобы через миг обрушить в пучину хаоса и обратить в новый, подвластный мне, порядок.

Потоки воздуха послушными змеями прильнули к телу, природная энергия сплелась с выплеснутой из организма физической энергией. Гладь озера под ногами мелко задрожала, когда мое потяжелевшее под действием Корью тело пришло в движение. Оглушающий хлопок вспоровшего атмосферу Бьякко разметал в стороны мелкие капли воды. Безудержные перепады давления сорвали с места деревья и камни, разряды статического электричества маленькими молниями били в стороны от выкинутого вперед кулака, когда ветра сплетались в облик белого тигра.

Барьер держался ровно секунду, пока взрывной волной от техники, разошедшейся в стороны метров на триста-четыреста, не смело и не разорвало в клочья четыре печати барьера и не раскрошило запечатывающий вход в пещеру валун. Облаком щебня тот ворвался в темное пространство небольшой пещеры. Взрывной волной буквально вырвало своды грота. Груды расколотых скал с тяжким скрежетом начали сползать вниз, в озеро, поднимая рокочущую мутную волну.

— И это ты называешь «не стоит тратить лишние силы»? — морщась от летящих в лицо брызг воды, недовольно проворчал Раса, когда на миг вспыхнувшее вокруг меня пламя Шичи Тенкохо пропало.

В ответ брату Казекаге позади с глухим всплеском ушли в воду не выдержавшие удара стихии тории, и осыпались на землю подхваченные ветром щепки расколотых деревьев и камни разрушенных скал.

— Какого занятного уродца взрастил Орочимару, — раздался сухой низкий голос из-за пелены поднятой пыли в сумраке наполовину разрушенного грота. — Из этого создания могло бы получиться куда более красивое и совершенное творение.

— Вы думаете, что он выведен искусственно, Сасори-сама? Хм-м? — этот голос принадлежал кому-то явно молодому и, похоже, весьма дерзкому, несмотря на уважительную речь.

— Человеческий организм — это часть моего искусства. И я могу гарантировать, что подобные уроды сами по себе не рождаются.

— Белый Змей не был замечен за созданием гуманоидных тварей. Хм-м!

— Он вмешивался в суть растений, создавая новые сорта и виды. Всегда думал, что он не заходит дальше, потому что не имеет искры творца и ограничен лишь примитивными поделками. Может, я ошибался.

— Не слишком ли много болтовни для мертвецов, — звенящим от сдерживаемого гнева голосом произнес Тенрай.

Ладони Казекаге сошлись в печати, медленно оседающее облако пыли пронзили мириады черных игл, собранных из крупинок черного песка. Сатецу закрутился в вихре, увлекая за собой каменную пыль и с хрустом вгрызаясь в скалы. Несколько секунд безумства железистого песка оборвались, когда ему в ответ рванула волна песка уже обычного.

Серые, почти белые лоскуты намытого речного песка вырвались из пыли, впитывая ее в себя и поглощая черные иглы сатецу. Завеса сора развеялась, открыв высящиеся из каменного пола обвалившейся пещеры наплывы усеянного черными иглами светлого песка.

— Сволочь! — разъяренно взревел Тенрай, а через миг был вынужден сам закрыться взметнувшейся из-под кромки воды волной сатецу.

С хлопком прорезавшая воздух круглая пуля утонула в песчаном щите Казекаге, выбив из той ворох раскаленных от поглощенной кинетической энергии пули черных капель, которые с шипением утонули в водах озера. Поток ожившего золота сверкающим приливом нахлынул на берега водоема, накинувшись на волны речного песка, переплетаясь с ним, пока колыхающаяся черная стена сатецу содрогалась под частыми выстрелами массивных стальных пуль и сюрикенов.

Желтый песок смешался с белым и словно пожирал его. Созданные противником песчаные преграды стремительно разрушались, осыпаясь под весом золота. Бьякуган улавливает искры чакры в плотном огне металлических снарядов. Моя собственная чакра помчалась по кейракукей и, колючей волной Райтона окатив меридианы, вырвалась наружу широким потоком зло стрекочущих электрических разрядов.

Райтон: Данко Нороши — не боевая техника, ей даже парализовать кого-то сложно. Но она создает плотный поток райчакры. Трескучая лавина молний разошлась широкой волной, быстро рассыпаясь на отдельные электрические вихри и исчезая с концами, однако она пронеслась сквозь мелькнувшие в потоке стальных пуль глиняные шарики, которые без особых последствий пропали в сатецу Тенрая.

Стихия Взрыва все так же уязвима к Стихии Молнии.

Экикё: Джуёку!

Выпад трех ладоней сотряс воздух. Ударная волна пробила в беснующемся урагане песка и пыли тоннель. Завихрения хлынули от него в стороны, но очередной поток сатецу поглотил очистившееся пространство, обрушив на землю водопад игл. Однако мой удар достиг цели, пробив изрядно ослабленную песчаную защиту Сасори. Видимая Бьякуганом сквозь завесу пыли глиняная птица сотряслась от удара. Ее подбросило в воздух сквозь разрушенные своды пещеры. Кувыркаясь и увлекая за собой шлейф пыли, созданный из взрывной глины голем медленно выравнивал свой полет. Точнее, это делал всадник гигантской белой глиняной птицы.

— Я займусь этим, — сообщил я сосредоточенно наседающим на Сасори Тенраю и Расе.

Футон но Йорой невидимым облаком окружил тело, позволив вспорхнуть по воздуху, настигая стабилизировавшего полет Дейдару. Летящий мне в лицо кусок глины в виде какого-то насекомого взорвался буквально в паре метров от меня, я лишь в последний миг успел перескочить бомбу, оставив ее за спиной. Взрывная волна сотрясла мое превратившееся в дым тело даже сквозь мягко принявший на себя удар Покров Чакры Стихии Воздуха. Она подхватила меня и потащила вперед, едва не впечатав в парящую над землей глиняную птицу.

То, что надо. Чакра свежим потоком пронеслась по меридианам, собираясь в груди и устремляясь наружу.

Футон: Дайтоппа!

Мощнейший поток ветра обрушился на Дейдару, подхватывая его птицу и унося ее вместе с всадником вниз, к земле. За треском вырываемых ветром деревьев потерялся грохот рухнувшего глиняного создания. Но в любом случае падение не сильно навредило Дейдаре. Когда я приземлился на поваленное дерево в стороне от центра новообразованной поляны, в десятке метров от меня изломанные стволы лесных гигантов с глухим треском разошлись в стороны, расталкиваемые потоками глины.

Белая масса с чавкающими звуками поднималась вверх, постепенно обретая форму. Несколько неказистых гуманоидных глиняных големов помчались ко мне, расталкивая и дробя в щепки встреченные по пути сучья и стволы деревьев. Но рухнули, словно подкошенные, так и не добравшись до меня, когда их тела пронзили вырвавшиеся из земли ветвистые разряды молний. Поделки Дейдары увязли в едва видимых на земле сплетенных из райчакры нитях.

Райтон: Амигумо сетью паутины расчертило пространство вокруг меня, я же, подобно пауку, находился в ее центре.

— Ты не первый в этом мире, кто владеет Бакутоном, малец, — громко сказал я скрывающемуся за деревьями и готовящему очередную технику Дейдаре. — Ты даже не первый, кто владеет используемым тобой киндзюцу Ивы. А я не настолько стар, чтобы забыть Вторую мировую войну. Сдавайся.

— Да плевать, кто первый, а кто последний! — со злым азартом крикнул в ответ нукенин. — Мое искусство неповторимо! Ты поймешь это, когда взлетишь на воздух!!! Хм-м!!!

Земля под моими ногами сотряслась и как будто пошла волнами. Я удивленно вскинул брови, когда деревья начали сползать в новообразовавшийся овраг. Подземный взрыв. Дейдара успел утопить в почве под нами пару червей из взрывной глины. Один из них сейчас активно засорял местность исторгаемыми из тела сгустками чакры — скорее всего, минами. А второй взорвался на всем своем протяжении почти успев достигнуть меня, но только прорыл длинный овраг. И разрушил технику Амигумо, позволив паре фигур сблизиться со мной.

Точные копии Дейдары в точно таких же черных плащах Акацуки. Бьякуган не позволял отличить клона от оригинала, но, кажется мне, что та фигура в стороне — все-таки настоящий нукенин. А вот на меня набросились… Вряд ли это теневые клоны, хотя по строению чакры похожи. Скорее уж, Нендо Буншин — глиняные клоны. И, скорее всего, это не просто копии оригинала.

Ну, еще бы!

Первый из клонов внезапно распух, словно надутый газом воздушный шар, и с характерным звуком лопнул. Бьякуган уловил, как в мою сторону, сохраняя инерцию клона, полетело облачко мельчайших, напитанных чакрой частиц. Я для виду сделал то, что ожидал от меня противник — отступил в сторону, минуя мины в земле. И оказался на пути второго клона, который с глухим хлопком лопнул аккурат передо мной. Облако чакры накрыло меня с головой, немного ограничивая видимость. Но не настолько, чтобы не суметь найти путь среди мин.

Одна из которых все-таки взорвалась недалеко от меня. Ослабленная дальностью взрывная волна вновь была поглощена Футон но Йорой, комья влажной земли осыпали меня с головы до ног, и меня едва не кинуло на другую мину. Взрыв которой мог бы принести уже больше неприятностей. Прыжок на одно из сохранившихся деревьев — и минное поле осталось позади. Я оглянулся в сторону, ловя торжествующий взгляд Дейдары.

— Я победил! — с упоением завопил парень, складывая ручную печать. — Искусство — это взрыв! Умри!!!

Последовала секундная пауза. После которой я имел удовольствие наблюдать, как торжество на лице Дейдары сменяется недоумением и яростью. Потому что я не спешил рассыпаться в прах после того, как пробежался сквозь облако С-4.

— Ты способный малый, — холодно похвалил я Дейдару, — смог придумать что-то оригинальное. Это и в самом деле искусство. Вот только эти глаза видят чакру. А Футон но Йорой защищает лучше противогазов шиноби Аме и самураев. Не сопротивляйся неизбежному. Тебе не победить. Ты слишком юн, неопытен и слаб.

— Я не могу проиграть, — опуская ладони, на которых жадно облизывались слюнявые пасти, в сумки на поясе и не сводя с меня глаз, пробормотал Дейдара. — Я не могу проиграть каким-то глазам снова! Не зазнавайся, только имея кеккей генкай! Кто ты без глаз?!

— Кто ТЫ без своего генома, Дейдара? — ответил я парнишке его же словами. — Одно из имен Рюджина — Годай но Со. Предок Пяти Великих Элементов. Я, Рюсей Омушимару, его тень во всем. И моя сила не в глазах.

Спрыгнув с дерева, я тяжело приземлился на землю. Прилипшая к коже и одежде после близкого взрыва грязь осыпалась вниз. Из-за Корью от моих ног по почве пробежала волна, словно по воде. Она с треском поднимала деревья, ломая их корни, она же выдавливала из земли всякий мусор. С грохотом разорвались оставшиеся мины. А неподалеку от Дейдары на поверхность оказался выдавлен червь, вылепленный из белой глины. Сегментированное тело, тупая морда, некое подобие крылышек и лап, но сильно редуцированные. Подземная вариация С-2, надо понимать.

— Можно стать Белым Змеем, имея лишь кеккей генкай, но нельзя получить имя Годай но Со, не имея превосходного владения Пятью Элементами, — чакра снова колючей волной пробежала по меридианам, когда мои ладони сошлись в ручной печати. — Используя стихийные техники, меня не одолеть, парень.

Пальцы моих сведенных в печати рук вспыхнули недобрым пурпурным пламенем. И ветвь дерева под моими ногами словно вспыхнула фиолетовым огнем. Тусклые язычки колыхались в неподвижном воздухе и были отчетливо видны в опускающихся на землю сумерках. Всполохи побежали по коре и затрепетали на листьях, перекидываясь все дальше, охватывая не опаляющим пожаром всю местность вокруг. Дейдара не стал рисковать, сбежав от незнакомой техники. Но через миг понял, что опоздал, когда потянулся рукой к своим сумкам с глиной, а меж пальцев мелькнули искры электричества. Руки нукенина тоже были охвачены сиреневым пламенем, которое было особенно четко видимо над кончиками ногтей.

В воздухе отчетливо запахло грозой. Тонкий аромат озона грозил обернуться нестерпимой удушающей вонью, поэтому я разомкнул руки, обрывая технику Райтон: Хакай Ходен. Всполохи коронных разрядов прекратились, но моя райчакра все еще была распределена повсюду.

— Ну что же, покажи мне, кто ты без своей Кибаку Нендо, Дейдара, — сложив руки на груди, потребовал я от нукенина.

— Да ты ж самоуверенный засранец! — гневно воскликнул Дейдара. — А ну, если крутой такой, то какого хрена тебе нужно от меня?!

Я чувствовал, как мысли мечутся в голове этого подрывника-любителя. Нельзя исключать, что он может снова активировать глину. Да и наверняка у Дейдары были еще техники в запасе, для которых не нужна была взрывная глина. Но он пока не прибегал к ним, решив воспользоваться данной ему передышкой, чтобы найти выход из ситуации. После короткого боя он уже истратил порядком сил. Все-таки слишком молод этот парень, и у него не лучший контроль чакры. Но он умен, да и я не то чтобы свеж после утреннего боя и последующего дневного марафона, так что бдительности, несмотря на внешнюю самоуверенность, я старался не терять.

— Кровная месть. Ты пролил кровь Рюджина-сама, — озвучил я вину Дейдары. — В Сунагакуре принято платить кровью за кровь.

— Ага, как же! Хм-м! Да когда я этого твоего Рюджина-то задел?!

— Смерть внуков Орочимару-сама. Пусть Сора-сама и приемная дочь, но ты пролил кровь рода Рюсей, значит, задел самого Рюджина-сама. Ты умрешь.

— Так чего я еще жив-то, раз ты так уверен в победе? Хм!

— Когда-то Рюджин-сама сражался с противником куда более искусным, чем ты. И ему он дал шанс измениться и искупить свою вину. Тот противник шансом воспользовался. Ты тоже можешь так. Оставь свою одержимость взрывами и пойми ценность забранных тобою жизней. Тогда ты сможешь остаться в живых.

— Одержимость?! — зло заорал Дейдара. — Да что ты понимаешь в искусстве?! Ты, больной ублюдок, хватит смотреть на меня свысока!!!

— Как еще мне смотреть на ребенка, который еще не наигрался с глиняными игрушками и не расстался с детским стремлением все сломать? — снисходительно поинтересовался я, внимательно следя за потоками чакры в кейракукей Дейдары.

Этот парень мне чем-то напоминал меня самого в молодости. Одержимостью одной идеей, целеустремленностью. Моя одержимость в итоге привела меня в этот мир. Его же была больше опасна для окружающих, он не знал ограничений. Слишком молод. Четырнадцать лет. Он ведь и сам немногим старше моих внуков. Я не горел желанием лишать его жизни. Но он мог мне быть полезным. Даже если выберет не лучший для себя вариант.

Янтарное пламя Шичи Тенкохо вспыхнуло вокруг моего тела, легкий, но чувствительный порыв ветра пронесся в стороны коротким шквалом. Природная энергия начала насыщать тело, преображая ткани. Топнув ногой по земле, я вновь заставил почву подо мной пойти волнами. Давление Корью заставило ноги Дейдары подкоситься, неловко парень рухнул задницу, успев упереться руками, чтобы не распластаться по земле полностью.

— Ты проиграл, как только решился вступить со мной в бой, малец, — заявил я уверенно. — Решай. Какую судьбу ты себе выберешь?

Мои слова по большей части были бравадой. Чтобы произвести впечатление на нукенина, я встал на самую грань Третьей Активации. Еще немного и мне просто конец. Но Дейдаре об этом знать не обязательно.

Он об этом и не знал. Он закрыл лицо рукой, прожигая меня взглядом неприкрытого челкой глаза. Этот взгляд сначала напоминал взгляд испуганного ребенка, но секундное замешательство минуло. Мой противник не оставил в себе места для сомнений.

— Хе-хе-хе… Глиняные игрушки… Хм-м!!! — безумно рассмеявшись, гневно произнес Дейдара. — На кой тебе эти глаза, этот Бьякуган, если ты видишь его, но не замечаешь. Искусство!!! Игрушки… Я не потерплю такого неуважения к шедеврам!!! Думаешь, что повелеваешь стихиями?! Я покажу тебе стихию!!!

Ткань одежды с треском разошлась по швам, когда Дейдара сдернул с себя плащ Акацуки вместе с рубахой. Под ним была знакомая картина: зашитая огромная пасть на левой половине груди. Одна из вариаций киндзюцу Ивагакуре. Способность смешивать чакру с материей, в первую очередь — с глиной. Когда-то это искусство создавалось для сотворения искусственной жизни, големов. Вообще, странно, откуда бы у шиноби Страны Земли появились такие идеи, так как в мире шиноби нет мифов о сотворении человека или кого-либо вообще. Люди, по местным верованиям — потомки богов, появившиеся естественным путем или из каких-то их частей. Однако же на таком культурном фоне в Иве все-таки появилась идея сотворения жизни из глины. Может, идея пришла с очередными переселенцами из других измерений?

— Я покажу тебе мой абсолютный шедевр! — заверил меня тем временем Дейдара.

Так или иначе, я уверен, что с помощью очередной вариации киндзюцу, которое использует Дейдара, когда-нибудь в Камне и в самом деле могут появиться искусственные люди. Но пока техника использовалась для другого. Большой кусок белой жирной глины стремительно поглощался широкой пастью на груди Дейдары. Чавкающий звук и тьма за зубами рта вызывали отвращение. Любили все же ниндзя поиздеваться над своей природой. Не превратив в тряпичную куклу по использованной Какузу методике, но наделив себя инфернальными пастями в неположенных местах. Жутковато это.

Хотя мне ли, живущему в нескольких не самых нормальных телах, об этом судить?

— Смерть ради искусства! Это будет невиданный взрыв, следы которого навечно останутся на лике земли! И наконец-то мое искусство будут уважать!

Несмотря на отвлеченные мысли, я с вежливым интересом прислушивался к выкрикиваемому Дейдарой монологу. Черные линии поверх вен на его теле начали проступать на коже подобно трещинам на высыхающей глине. Бьякуган позволял оценить, как безумствует чакра в кейракукей нукенина. Киндзюцу в его теле начало захватывать весь организм, превращая саму плоть в чакру и технику. Процесс чем-то напоминает Эдо Тенсей. Но тут киндзюцу напоминало паразита, чье тело покоилось в сердце, во Вратах Смерти системы меридиан, и распускало свои отростки по всей сети кейракукей. И пасть на груди Дейдары — это пасть паразита, которого он поселил в себя. И который теперь поглощал его тело, отчего оно постепенно истаивало, становясь прозрачным, распадаясь. Любопытно.

— Это будет моя победа! Ты непременно сдохнешь! Взрывная волна разойдется на десять километров!!! Тебе не уйти!!! Хм-м-м!!! А теперь ужасайся! Бейся в отчаянии! Кричи!

От Дейдары уже не осталось ничего, кроме черного шара из чакры с длинной пастью и парой белых дыр, напоминающих глаза. Сеть сосудов и меридиан, словно корни от ствола, расходились в стороны от шара, как будто цепляясь за воздух, но они с каждым мигом все быстрее втягивались в сферу, собирая в ней всю накопленную чакру. И звук голоса обезумевшего парнишки продолжал звучать до последнего.

— Потому что искусство — это…

Тенсо!

Поток райчакры смёл мое превратившееся в дымное облако тело с места, за мгновения унося его километров на пять в сторону. Десять километров взрывная волна — это звучит, конечно, угрожающе, но скорость с расстоянием падает значительно. И урон от взрыва становится не так велик, особенно если закрыться Футон но Йорой и Гэмбу.

Вспышка света взметнулась вверх в совершенной тишине. Она за мгновения охватила значительную площадь — в ослепительном столпе сияния бесследно исчезали деревья и горы. Кромка ударной волны стремительным маревом рванула в стороны, снося со своего пути все препятствия. Она пронеслась над озером и гротом, где продолжался бой Казекаге с Сасори, не задев никого из них. И помчалась в мою сторону, налетев на черный панцирь Гэмбу. Уши на миг заложило нестерпимым грохотом, одежда опасно захлопала, подхваченная воздухом, в лицо бросило пыль и мусор, которые скользнули в сторону по Покрову Чакры Стихии Ветра.

Стихия Взрыва — кеккей генкай, позволяющий объединять Дотон и Райтон. Удивительно, как молниями можно подавить техники Бакутона до самого взрыва из-за слабости Стихии Земли перед Молнией. И как райчакра усиливает мощность техник по принципу противовеса уже после взрыва. Райчакры я распространил с помощью Райтон: Хакай Ходен в достатке, вся земля и деревья были ею пропитаны. Взрыв С-0 Дейдары поглотил всю мою чакру, обрушившись на землю мощнейшим бедствием.

Шичи Тенкохо! Третья Активация!

Чакра лавиной рванула по меридианам, сознание приобрело кристальную ясность.

Тенсо!

Поток райчакры вновь подхватывает мое обращенное в дым тело. Техника выбросила меня в пустошь. Под ногами затрещала корочка спекшейся супеси — взрыв С-0 оставил после себя покрытое сплошным неровным слоем фульгурита поле. По выжженной земле пробегали электрические разряды — следовые остатки райчакры пробивали сильно ионизированную атмосферу. Разогретый взрывом воздух стремился вверх и создавал ощутимую тягу. В поднимающемся в небеса облаке дыма, пепла и пыли тоже сверкали молнии.

Апокалиптическая картина, но я отметил ее лишь краем сознания. Все мое внимание было поглощено единственной целью.

Экикё: Джуёку! Экикё: Сорюкен! Гедо но Ин! Гогьё Фуин! Джиго Джубаку но Ин!

На мир обрушился шквал пурпурной чакры в виде драконов, пожирающих чакру, и самого разного вида печатей. На спекшейся в стекло почве вспыхивали горящие недобрым светом символы фуиндзюцу, и черными метками расплетались узлы джуиндзюцу. Но…

— Досадно, — пробормотал я сосредоточенно, когда серия печатей для Ура Шишо Фуиндзюцу была завершена.

Я опустил руки, отпуская сжатую в меридианах чакру, которая была готова рвануть наружу вместе с кровью, чтобы сформировать одну из сильнейших запечатывающих техник. Сейчас она уже была бесполезна. И сдержанный смех с ближайшего дерева только лишнее тому подтверждение.

— Вот, значит, чего ты добивался, Омушимару, — отсмеявшись, произнесло существо, половина тела которого торчала из ствола дерева.

Дейдара смог выжечь существенную площадь, но все же его техника поражала в первую очередь ударной волной. А она лишь смела лес, а особо крепкие деревья и вовсе только повалила. Их корни продолжали держаться за землю и оставались путями для Зецу. Запечатать его мне не удалось.

— Дейдара был умен, но ты использовал его, чтобы раскрыть меня. Словно и в самом деле знал, что от него можно ожидать. Это сила Орочимару?

— Ничто не ново под луной, — пожал я плечами. — Этот малец использовал знакомые мне техники.

— Неплохо, неплохо. Но недостаточно.

— Ты шустро бегаешь, — согласился я с Зецу. — Я тебя недооценил.

Срывая печать с логова Акацуки с помощью Бьякко, я чувствовал, что Зецу рядом и следит за мной и Тенраем с Расой. Разрушив барьер и попутно уничтожив ближайшие растения, я попытался оценить, как на это среагирует бледная поросль из клеток Хаширамы. Тогда на миг, но он показался. Я смог его ясно увидеть с помощью додзюцу, заставив вынырнуть из деревьев. И это показалось мне неплохой возможностью. У меня были под рукой Зецу и Дейдара — проблемный неуловимый тип, поимка которого решила бы многие проблемы, и средство для его обнаружения.

На самом деле, вывести молодого нукенина из себя было несложно, зная его тщеславие и одержимость своим искусством. И даже если бы он согласился на мои условия и сдался, то тоже неплохой был бы исход. Но вышло все не очень-то радужно.

Зецу я не поймал. Впервые за всю новую жизнь я был уверен, что он рядом и даже сейчас я его вижу, но достать не успею. Его рожа, разделенная пополам по вертикали на черную и белую стороны прямо передо мной! Досадно. Зараза!

— Раз не получилось по-хорошему, то можно попробовать по-плохому, — скривив губы, сказал я, внимательно следя за глядящим на меня желтыми глазами из-за двух зубастых лепестков Зецу. — Может, попробуем договориться?

— Это, по-твоему, по-плохому? — губы на бело-черном лице растянулись в тонкой ухмылке.

— Для Рюджина-сама это не лучший вариант, — поправляя растрепавшееся кимоно, ответил я Зецу, — но приемлемый. Акацуки собирают биджу. Рюджин-сама не против этого, он готов поддержать вас.

— Пряча биджу, он помогает собирать их?

— Ваша затея опасна, знаете ли. Собрать всех этих монстров, вернув их к первородному состоянию — не слишком ли самоуверенно? Рюджин-сама не такой человек. Он хочет провести опыты по слиянию чакры биджу перед их полным слиянием. Ведь никто не знает, что из нее может родиться. Или кто.

— И в самом деле, — все с той же холодной улыбкой согласился Зецу. — И никто не знает, можно ли будет собрать чакру биджу после слияния ее части. Наш план не может быть поставлен под угрозу. Для него нужна вся чакра Хвостатых. Лучше бы Орочимару не скрывать ее.

— А вам лучше не пытаться отнять то, что принадлежит ему. Иначе потеряете уже то, что имеете. Собирать биджу можно вместе. А можно порознь. Рюджин-сама предвидит опасность миру, устранить которую поможет существо из всех Хвостатых. Его получение выгодно всем. Но слияние такой мощной чакры может обернуться бедствиями. Поэтому не нужно торопиться и все проверить.

— Твои слова услышаны, — исчезая в дереве, только и ответил мне Зецу.

Почему-то мне кажется, что мои доводы его не убедили. Секунду побуравив взглядом опустевшее дерево, я, вздохнув и поморщившись от тянущей и ноющей боли по всему телу, вновь использовал Тенсо.

Сегодня в этом теле пришлось поработать, но ради Казекаге все-таки стоит хотя бы попытаться помочь. Что-то братья слишком долго возятся с Сасори. С той информацией, которую я им передал, они должны были бы уже расправиться со своим противником.

Молния перенесла меня обратно к месту тайного логова Акацуки, я мягко опустился на сглаженную вершину скалы, присматриваясь к происходящему внизу. Взрывом техники Дейдары здесь еще больше сравняло ландшафт. Озеро превратилось в заваленное камнями и песчаной почвой болото, его скрывала пелена напитанного чакрой песка. Под ним виднелись стремительно передвигающиеся яркие силуэты из переплетенных линий кейракукей. Пара живых людей и куча марионеток, среди которых не так-то просто найти Сасори.

Гм. Кажется, здесь.

Прыжок вниз. Корью значительно увеличивает мой вес, земля стремительно приближается. Песчаная завеса остается позади, и я все с большим удивлением понимаю, что ошибся. Земля поменялась местами с небом. Непреодолимая сила подхватила меня и швырнула в сторону. Мое утяжеленное тело врезалось в камень скалы. Удар выбивает воздух из легких, сверху сыпятся обломки каменных глыб. Не без труда выбираюсь из образовавшегося миниатюрного кратера, чтобы разглядеть уже без додзюцу то существо, которое смогло отшвырнуть меня под усилением техники тайдзюцу.

Это был не Сасори. Я спутал это существо с кукловодом, потому что к нему стягивались нити чакры от всех функционирующих марионеток. Одной из которых было кукольное тело самого Сасори с разбитым сосудом в груди, из которого по керамической пластине тянулись запекшиеся уже потеки крови. Марионетка была еще цела, но управлялась она уже не прежним своим хозяином.

Марионетка. Это была еще одна марионетка. Обычная кукла, сделанная не из человека, а из чистейшего белого фарфора. Она была уже повреждена и побита песком, но все еще угадывался рисунок на голове. Три глаза, приятные черты лица, тщательно проработанные нос и полные губы — это была словно красивая игрушка, а не боевая марионетка кукловода Страны Песка. Сделана точно не в Суне, совершено иная школа. И она смогла отразить мою атаку. Хотя на это, похоже, ушло немало чакры, потому что сейчас кукла застыла на месте, скованная песчаными путами.

— Это что еще за чудо? — удивленно пробормотал я, наблюдая, с каким упорством фарфор кукольного тела сопротивляется песчаным тискам.

— Я Кьюкьёку, — неожиданно позвучал ответ. — Запомните это имя, потому что…

— Да сдохни уже!

Вал золотого песка обрушился на марионетку. С тонким хрустом по ее лицу пробежала черная трещина. Договорить она не успела. Нити Чакры, связывающие ее с прочими куклами, оборвались. На землю со стуком начали падать керамические поделки Сасори. Я же с беспокойством смотрел, как ускользает вдаль еще одна Нить Чакры. Нить, которой управляли Кьюкьёку.

— Какой хлопотный денек, — с досадой потерев лоб, озадаченно произнес я.

Глава 19. Весна

19 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Мне совершенно не нравятся тенденции последнего времени. Я устал. За последние пару десятков лет вообще наберется хотя бы месяц-два, когда я просто отдыхал хотя бы в одном из гребаной кучи своих клонов? Нет, когда все закончится, я совершено точно запрусь в лаборатории на удаленном, всеми забытом острове и несколько лет точно буду выбираться в большой мир только в экспедиции за новыми образцами или с исследовательскими целями. Нет, даже не так. Я запрусь в восьми лабораториях на восьми необитаемых островах, и меня никто никогда не найдет!

Когда только это счастливое время настанет?

Восполнить силы, чтобы вернуться в Роуран, удалось только к утру следующего дня после сражения с Дейдарой. Можно было, конечно, не мелочиться и сразу махнуть обратно в город, там все равно был Рюмьяку, и резервы свои можно было бы быстро восполнить. Но нужно было помочь Казекаге, по свежим следам попытаться понять, что это за Кьюкьёку появился или появилась, еще нужно было проверить состояние Соры и Пакуры, поработать ирьенином в Суне, организовать проживание присланной из Ото жреческой группы Ибури, которые весь день занимались медицинской и психологической помощью пострадавшим. К вечеру как раз подоспела еще одна группа жрецов уже из Роурана, из башни Юкихиме.

У меня до сих пор по большей части лечением занимались именно священнослужители, так как они были по сути нинсо, владели чакрой. Попытки обучить обычных людей ниндзюцу большого успеха не принесли. Для чакры необходимо два вида энергии, и от пользователя требуется слишком много прикладывать труда, чтобы заниматься физическими и умственно-духовными тренировками одновременно. Зато у духовенства с этим проблем не было. Так что социальное обеспечение строилось на основе религиозной организации, вокруг Рюджинкё, в общем-то.

В Сунагакуре храма Рюджина не имелось, только святилище небольшое, так что присланных жрецов нужно было разместить, обеспечить кровом, пропитанием и, что в пустыне немаловажно, питьем. Это тоже заняло время, хотя я мог бы лично такими вопросами не заниматься, но при моем участии они решались быстрее. И, кроме того, в Роуран я возвращаться желанием не горел. Мысли были заняты действиями Акацуки, прогнозами на будущее, текущими проблемами. А в Роуране к этим самым текущим проблемам добавилась та, от которой я так вовремя сбежал. Сальма и Кушина. Еще одна морока в бесконечной череде хлопот, которая на меня навалилась в последнее время.

— Папа!

Несмотря на приличное количество детей, нечасто я слышу, чтобы меня так звали. Сора излишне почтительна, для нее я «господин и отец», Сара и Итачи тоже обращаются с почтением и вежливостью. Папой меня звала только...

— От тебя не скрыться ни в каком обличии, да? — подхватив налетевшую на меня Тацуко всеми шестью руками, я поднял ее в воздух и закружил.

Желтые с вертикальным зрачком глаза — мои глаза — дочери засияли безмятежным детским счастьем. Тем самым, которое так завораживало Итачи, лишенного подобного детства, но с остервенением готового защищать его в глазах своего брата и единокровной сестры.

— Ну, и что ты хотела мне сказать? — ощутив, как сгорает Тацуко от нетерпения, чтобы поделиться со мной какой-то новостью, я опустил девочку на пол и внимательно посмотрел на нее.

— Я не хочу быть шиноби! — гордо заявила мне дочь. — Я остаюсь здесь!

— О как, — озадаченно ответил я. — Принцессой себя почувствовала, что ли?

— Неа! — снисходительно ответила Тацуко. — Дзё-сама сводила нас в университет! Я буду учиться там! Я буду мудрецом! Почти как мама, но лучше.

Дзё-сама — это королева, ее величество. Значит, Сальма провела своих гостей по близлежащим ко дворцовой башне достопримечательностям. Все-таки нашла на это время и нервы, даже несмотря на то, что случилось в Суне. Да уж, денек у нее вчера тоже выдался не самым спокойным.

— Здорово, — согласился я с восторженной девчонкой. — А Дайгакурё в Отомуре тебя не устроит? Там все-таки к дому поближе.

— А Сара-онее-сан сказала, что там неинтересно, — поделилась со мной выведанными сведениями Тацуко. — Там не так много учат, как растения и бабочки внутри устроены, вот. А я и так много знаю!

— Н-да, есть такое, — вынужден был я согласиться.

И в самом деле, так уж вышло, в Отомуре мне в первую очередь требовались чиновники и инженеры, так что в Дайгакурё неплохо поднаторели в технических и управленческих дисциплинах. А Роуран необходимо было обеспечить специалистами, которые смогли бы поддерживать процесс озеленения пустыни, тут на биологию упор больше был. Разница на самом деле не значительна, просто такой стереотип сложился у некоторых людей. И Тацуко ему поддалась.

— Значит, тебе здесь понравилось? — поинтересовался у Тацуко, ведя ее за руку по мосту, ведущему во дворец.

— Здесь красиво! — заверила меня дочь. — Здесь я могу называть тебя папой, а Саске — братом. И Сару — сестрой. А Сара крутая... И дзё-сама тоже! Только у них что-то случилось, мы с ними совсем немного поболтали. А потом в твой местный храм ушли, нас там поселили. Я думала, во дворце жить буду. Но дзё-сама, похоже, не как Микото-ока-сан. Она крутая... Микото тоже, но они по-разному...

Поток мыслей Тацуко лился рекой. У нее тоже день выдался по-своему насыщенным. Ей было о чем рассказать, пока мы шли по мостику ко дворцовой башне, к той ее части, где был переделанный под нужды Сары борцовский зал. Из его окна меня Тацуко и увидела, тут же помчавшись навстречу, пока ее мама увлеченно знакомилась с моей первой дочерью.

— А завтра я пойду в университет, — сказала Тацуко, когда мы вошли во дворец, и тут же довольно заявила: — О, мам, ты опять проиграла.

— У нас равный счет, — тяжело выдохнув, сказала ей в ответ Кушина, раздосадованно заметив: — Если бы я могла использовать нормальные техники, то все было бы быстрее и проще.

— Быстрее — возможно. Но не проще, — гордо заявила стоящая возле переводящей дыхание после очередного спарринга Сары девушка в белом кимоно и со змеиными глазами, Кавакихиме. — Мы Хакуджа Сеннина били в детстве.

— Вы? — скептически спросил я у змеи, по чьей вине моя дочь и попала в передрягу, едва не став добычей прошлого Хакуджа Сеннина.

— Ну, мы тогда выжили, — уклончиво пробормотала Кавакихиме, быстро спрятавшись за спину Сары.

— О, явился, — уперев руки в бока, гневно сказала Кушина, найдя во мне достойную мишень, на которую можно было выплеснуть накопившееся за несколько проигрышей Саре недовольство. — Ты нормальный, вообще, нет? Куда пропал? Сутки прошли, знаешь ли! Хоть бы сказал что, весточку послал.

— В Суне проблемы были, — ответил я, одновременно рассеянно обняв соскочившую с коленей Саске и подбежавшую ко мне рыжую девчонку.

Она обменялась ревнивыми взглядами с Тацуко. Дочь Кушины обычно в таких случаях, подобно своей матери, склонна сморозить какую-нибудь глупость, от которой потом приходится краснеть, вспоминая день перед сном. Но сейчас промолчала, все-таки она считала, что будет неправильно устраивать разборки со своей племянницей. Пусть та всего на четыре года младше.

Серафуму — под таким именем была известна дочь Сары и Шукаку, моя и Сальмы внучка. В отличие от матери и Узумаки, волосы у нее были огненно-рыжими, как у Курамы в человеческом облике, а глаза зелеными — так уж своеобразно сплелись в ней гены созданного мною тела для Шукаку и Сары. Истинное ее имя — Серафима, и ее я знал куда лучше детей Соры. Которых уже при жизни и не узнаю. Почувствовав, как скребут на душе кошки, я с немного вымученной улыбкой крепче обнял внучку и подтолкнул ее к своей матери, а Тацуко — к своей. Сейчас у меня нет времени на детские разборки.

— Серьезные? — заметив мое настроение, с тревогой спросила Кушина. — Проблемы эти.

— Да. Нападение Акацуки. Где королева?

— В кабинете, — махнув рукой в нужную сторону, ответила Сара. — У нее встреча с послом Страны Луны.

Понятно. Нападение на Суну — шанс для дайме Страны Ветра утвердиться на спорных территориях. Похоже, Сальма пытается отвлечь его от этой затеи, задействовав сторонние страны. Ни о какой военной помощи и речи не идет, конечно, но и различные экономические схемы не будут бездейственными.

— Хорошо. Надеюсь, не помешаю, — кивнув, сказал я и направился к выходу из зала.

И уже у самой двери обернулся, чтобы спросить:

— И, Сара... Как там Шукаку?

— Вчера весь день места себе не находил, потом всю ночь смотрел на Луну, — с волнением ответила дочь. — Он был в ярости.

— Побудь с ним, — кивнув, посоветовал я старшей дочери. — Он потерял друга. Это для Шукаку впервые.

— Яшима все же погиб, — поняв все, с грустью произнесла Сара.

— Яшима? Джинчурики Однохвостого? — резко обернувшись в мою сторону, требовательно спросила Кушина.

Я кивнул ей в ответ.

— Зараза! — зло сжав кулаки, эмоционально произнесла Узумаки. — Ты был прав... Они ведь сдохли? Те, кто убил джинчурики.

— Конечно, — кивнул я и, вздохнув, добавил: — Кровь за кровь, как говорят в Пустыне.

Вновь собираясь выходить из зала, я напоследок окинул его взглядом. Бьякуган, даже будучи не активированным, позволял охватить все поле зрения и зацепиться за мельчайшие детали. Но сейчас мне на ум пришло иное. Моя семья... Когда она успела стать такой большой? В ту пору, когда я ввалился в кабинет к Сарутоби-сенсею и заявил, что основываю клан Рюсей, то в том клане был только я сам и, условно, Мицуко, она же считавшаяся погибшей Рейко — моя мать. Потом появилась приемная Сора. Но в целом весь мой клан состоял из меня и меня — то бишь, из моих клонов. Вот и вся моя тогдашняя семья — я и еще семь раз я.

А сейчас есть Сальма, Сора, Шукаку, Серафима, Микото, Итачи, Саске, Кушина и Тацуко. У носящей сейчас имя Мейро Чиноике моей матери родилась Рейко, по сути — моя сестра. Формально частью клана можно считать еще и жрицу Мироку, которая считается супругой ками, а так как произошел синкретизм Рюджинкё и верований Страны Демонов, то этим ками считается Рюджин, то есть — я. Еще есть договор с деревней Надешико, их поддержка Отогакуре тоже должна быть скреплена традиционным для этой деревни амазонок способом. С натяжкой можно вспомнить о Югито, чьи чувства к Увабами не заметит только слепец.

А еще Хашихиме...

Мой клан ширится и растет. И вместе с тем уже несет потери. Да уж. Все течет, все изменяется. Когда я лет тридцать назад размышлял о том, как забавно было бы обручиться с Кушиной и Микото, я и не предполагал, что в реальности все окажется куда сложнее. Одно дело - представлять себя вольным шиноби с парой-тройкой молодых боевых подруг. Совсем другое — быть главой большого семейства, лидером собственного культа, правителем большой державы. Быть им при активизировавшихся Акацуки, при появившемся неизвестно откуда еще одном помимо Кагуи Ооцуцуки, при возникающих отголосках почему-то связанного со мной прошлого этого мира...

Это многое меняет в моем отношении к этому миру и в моих планах на будущее. И заставляет вставать на зыбкую почву авантюрных решений.

3 апреля 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Совместный экзамен, да? — отбросив в сторону прочитанный свиток, Забуза обвел находящихся вместе с ним в комнате людей тяжелым взглядом.

Свиток же покатился по столу. Тяжелый, дорогой шелк, используемый вместо бумаги, расстелился по навощенной столешнице, открыв миру выведенные тушью иероглифы. Послание Страны Дракона к Киригакуре и приглашение на Чунин Сенбацу Шикен, который планировалось провести вскоре на территории Конохагакуре.

— Что скажете?

— Война двух Листов закончилась? — немного удивленно спросил Гонбэе, один из джонинов Кири, вставших на сторону восставших.

— Наш информатор в стане Като Дана сообщал, что преданные Намиказе Минато кланы отказались выполнять приказы Верховного лидера и примкнули к шиноби Орочимару, — озвучила для всех собравшихся имеющуюся у Кири информацию о делах на материке Кахьё. — Анкор Вантиан пал, сам Дайкен погиб. Примерно две недели назад группировка Страны Пламени на территории Унии была рассечена и взята в окружение. Южный дайме отрекся от своих претензий на престол Страны Огня и находится в уединении в своей резиденции. Знать либо торопится признать северного дайме своим господином, либо бежит в Страну Волн.

Юки Кахьё, одна из самых старших в клане Юки и неформальный его глава.

— Страна Волн, что чирей — в ней всегда копится гной и смрад. Там этому отребью медом намазано, что ли? — раздраженно задал риторический вопрос Забуза.

— Туда не так просто добраться, — заметила Теруми. — Отличное место, чтобы спрятаться.

— Если будет нужно, Орочимару и там достанет, — заверила Кахьё. — И мы тоже.

Из Страны Воды тоже успело бежать немало мелких феодалов, аристократов и прочего облеченного властью и не обделенного деньгами люда. Как правило, оседали они в Стране Волн, и не только из-за того, что это был остров, удаленный от Страны Воды, но там были удобные законы. Даже когда над Страной Волн встала власть Дайкена, там была автономия и много вольностей. И там был водородный завод. Там были деньги.

— Ты чего молчишь, Кёда?

Подняв взгляд на требовательно глядящего на меня Забузу, я пожал плечами.

— Я уже говорил ранее. Глупо считать, что Орочимару терял инициативу в этой войне. Его победа была предрешена, как и в войне с Кири в прошлый раз. Страна Пламени вновь станет частью Страны Огня и, значит, частью Унии. Этот экзамен, — я указал на отброшенное Момочи приглашение, — нужен для самой Конохи больше-то. Для двух ее частей.

— Состязание учеников старой и новой системы, — кивнув, согласилась Теруми. — На это стоит посмотреть как минимум.

— Ничего Орочимару показывать не будет, на что стоит посмотреть, — решительно махнув рукой, отрезал Забуза. — Не зря экзамен в Конохе. Лист — это ширма, деревня со статусом и историей, но сердце шиноби Унии — в Отогакуре. А туда Змей никого приглашать не намеревается. Дело в другом! Война на материке закончилась. Страна Пламени проиграла — это неплохо. Уния Дракона выходит к южным берегам — это паршиво.

— Землями Дракон прирастает, но людьми убывает, — раздался едва слышный хриплый и надтреснутый голос из угла комнаты. — Не все встают под его знамена, но живут на его земле.

В том углу, греясь в лучах весеннего солнца, проникающих в помещение сквозь застекленные окна, сидел абсолютно лысый сморщенный и сгорбленный тяжестью лет старик. Генджи, старейшина Киригакуре. Его присутствие в этом кабинете было одной из самых больших побед Забузы и Теруми. Возраст Генджи приближался к девяноста годам, чему могли бы позавидовать многие Узумаки, но сохранился он куда как хуже, чем те же самые красноволосые в преклонных годах. Однако, несмотря на старческую хворость, ума и опыта у старика еще хватало, чтобы для Тумана он являлся личностью едва ли менее значимой, чем Мизукаге. А в отсутствии оного, именно старейшина становился самым значимым человеком деревни.

И он встал на сторону восстания Синих Повязок, о чем прямо говорил синий шарф на коричневом кимоно.

— Да, Генджи-сама прав, — внимательно выслушав короткую речь старейшины, согласилась Кахьё. — Шиноби Намиказе, похоже, не войдут в армию Орочимару. Вероятно, они продолжат прежнюю жизнь в рамках отдельной деревни. Земли Унии велики и они быстро обживаются, а после нескольких войн у Орочимару не так много ниндзя, чтобы все контролировать. Для наемников и какурезато там должна быть работа.

— Большая часть работы будет отниматься государственными ниндзя, а за оставшуюся нужно будет конкурировать не с прошлой Конохой, а лишь с ее частью, которая может быть на тех землях такой же гостьей, как Кири, — предположил Гонбэе. — Нам нужны заказы.

— Прямо говоря, нам нужны деньги, — хмуро пробормотал Забуза.

Сейчас Страна Воды, в которой все еще не было подавлено все сопротивление, нуждалась в деньгах. Режим Сакоку, самоизоляции, позволял скрывать истинные масштабы боевых действий и потери Киригакуре, не давая повода прочим деревням зариться на зону влияния Тумана. Но самоизоляция здорово била по экономике, даже больше, чем разгул пиратов, большая часть которых пошла ко дну в Наруто. Торговля заморожена, колонии утрачены, управление территориями неполное — денег в стране считай что нет. Заработать на материке — это неплохой вариант. Даже если там только что закончилась война. Или тем более если там только что закончилась война.

— Нужно переговорить с Орочимару прежде, чем строить планы, — мрачно подытожил Забуза. — Нужно отправить кого-нибудь на этот экзамен.

— Дела деревни важны не меньше, — проскрипел из своего угла Генджи. — Мизукаге нужен здесь.

— Мизукаге пока не выбран... — мягко напомнила Теруми.

— Мизукаге не по форме, а по сути, — сморщив лицо в беззубой улыбке, прошептал Генджи в ответ.

Момочи с Теруми переглянулись, словно предлагая друг другу взять слово в этом деле.

— Да чтоб вас миноги жрали, — раздраженно хлопнул я в ладони, заставляя и Забузу и Мей дернуться, обернувшись в мою сторону. — Я подготовлю тройку толковых генинов и отправлюсь в Коноху. А вы разберитесь уже, наконец, между собой!

— Ваша сила может понадобиться здесь, Кёда-сама, — покачал головой Гонбэе. — Лучше уж тогда мне идти.

— Нет, все верно, — решительно высказалась Кахьё. — Кёда лучший охотник. А на материке есть дичь, которая ушла от нас в море. У Орочимару все еще есть джинчурики, а Акацуки охотится на Хвостатых. Суна была атакована. Может, в Конохе получится сесть на хвост нукенинам.

— Не прибей никого лишнего только там, — криво усмехнувшись, попросил Забуза. — Это Лист, а не Кровавый Туман.

— Постараюсь.

27 апреля 60 года от начала Эпохи Какурезато

Мягкие широкие лапы с хрустом продавливали ледяную корку на поверхности слежавшегося снега. Горы все еще не поддавались теплым весенним ветрам, а мы шли по отрогам многовекового ледника, медленно сползающего по ущелью вниз уже не одну сотню лет. От него веяло пронизывающим до костей холодом. Солнце скрывалось за голой вершиной горы, порывистый ветер в ее тени грохотал и завывал в ушах, трепал локоны пламени на теле Югито. Огненная шерсть облика Мататаби, который приняла куноичи, раздувалась воздухом и с рокотом то взмывала вверх, то с хлопками и искрами летела в стороны. Однако подобные мелочи саму Югито не занимали.

Девушка с энтузиазмом, достойным лучшего применения, перескакивала с одной ледяной глыбы на другую, выворачивая те с мест. Хищная, грациозная, угрожающе гигантская, но все же домашняя, а не дикая кошка. Мне удавалось без особых проблем поспевать за ней, двигаясь неспешной рысцой, пока Югито, забавляясь и наслаждаясь подвластной ей мощью биджу, скакала из стороны в сторону. Она занималась этим, пока ледяная твердь под ее лапами не треснула, с грохотом ухнув вниз. Югито рефлекторно попыталась отпрыгнуть в сторону от ловушки, но задние лапы лишь бессильно замесили пустоту. Когти передних лап со скрежетом заскользили по льду, вспахивая в его поверхности широкие борозды. Недоуменно распахнув разноцветные глаза, джинчурики пыталась подтянуться, чтобы вытянуть себя из на удивление широкого разлома в леднике, который скрывался под тонким слоем высыпавшего за зиму снега.

Тяжело вздохнув, мне пришлось помочь ей. Одной из трех голов схватившись за покрытый сине-черным холодным пламенем загривок, вытянуть Югито, словно малого котенка, в образе Трехглавого было мне вполне по силам.

— Как же ты так, Югито-семпай? — укоризненно произнес я второй головой, глядя в разноцветные глаза большой кошки.

Но получил в ответ недовольное фырканье. Кошачья лапа игриво, без когтей, шлепнула по щеке уродливой, змееподобной морды Трехглавого. По моей морде.

Жалобное громоподобное мяуканье разнеслось по горам, когда мне пришлось безжалостно прижать Югито к земле всем телом, удерживая ее за загривок, и наподдать лапой по этой наглой и неблагодарной заднице. В конце концов вывернувшись из захвата, девушка стремительно ускакала, зло зашипев на безопасном расстоянии и начав совершенно по-человечески пытаться пригладить растрепанный пламенный мех. По-кошачьи, то есть с помощью языка, у нее это вышло бы с куда лучшим результатом, но приглаживание шерсти лапами выглядело несколько комично. Настолько, что я даже не стал проводить дополнительный сеанс вправления мозгов. Просто подошел к демонстративно не замечающей меня Югито и, встав рядом, вернул наконец человеческий облик.

— Довольна? - спросил я свою спутницу, усаживаясь на камень.

Мы уже вышли из тени горы на утес, чья скалистая вершина была освещена и согрета солнцем. Здесь в спину все еще веяло холодом ледника, воздух был зябким, но посиделки на камне уже не были чем-то травмоопасным даже для не владеющих ирьениндзюцу на моем уровне шиноби.

— Ну, скажи, что это было как минимум забавно! — тоже сбросив облик биджу, Югито плюхнулась на землю и откинулась назад, уперевшись в камень ладонями и подставив тело теплым лучам солнца. — С кем ты еще сможешь так прогуляться по горам? Как дикие звери!

Я мог бы попытаться сходить на такое экзотичное свидание с Кушиной, например. Или с Микото. Она в Сусаноо, я — в образе восьмиглавого змея. Правда, история подсказывает, что это может плохо кончиться. Так или иначе, но лучше Югито не знать ни про первую альтернативу, ни про вторую. Уж слишком довольной она выглядит, нежась на солнце и щурясь от бросаемых ветром в лицо светлых волос. Портить девушке настроение было бы несвоевременно, даже если забыть о конспирации.

Правда, испортить ей настроение все-таки, скорее всего, придется.

— Ну, не тяни, говори, что там творится, — естественным движением отбросив с лица прядь волос, мягко попросила меня Югито, старательно не глядя в мою сторону, словно ответ ее не особо и интересовал.

— Если ты услышишь что-то неприятное, то поверишь моим словам? — обернувшись на девушку, задал я свой вопрос.

— Да, — без раздумий ответила Нии, все-таки обернувшись и с предельной серьезностью посмотрев мне в глаза. — Тебе — да.

— Я очень странный тип, ты сама это говорила.

— Кем бы ни был, но никто кроме тебя не возвращался с того света, чтобы спасти меня.

Я поморщился, когда Югито вновь напомнила мне о той ошибке с Хиданом. Тогда смерть Увабами в мои планы не входила, пусть в итоге это и сыграло мне на руку. Но если бы не возвращение души из загробного мира, то мне пришлось бы для защиты Нии задействовать прочие клоны. И все из-за просчета с джашинитом.

— Не тяни! — поторопила меня Югито. — Пока думаешь, там все уже кончится.

— Хорошо, — подняв руки к лицу. — Но я тебя предупреждал. Слушай.

Накрыв ладонями глаза, я направил чакру к нужным каналам. Тепло начало накапливаться под пальцами, перед взором заплясали разноцветные пятна, собираясь в цельные образы. Додзюцу этого клона позволяло воспроизводить технику Телескопа Хирузена, видеть можно было далеко, а вот звуки оно не передавало. Однако читать по губам можно научиться и без Шарингана.

— Куда вы ее отправили?! В Коноху?!! — кажется, я попал на самое интересное.

Четвертый Райкаге как раз вынимал руку из расколотого его кулаком стола. Треска сминаемого дерева слышно не было, но, уверен, без этого не обошлось. Толстая столешница расщепилась на длинные белые щепки, которые скребли по массивным наручам Эя.

— Раньше мало кого волновало, куда отправляется Югито, — хмуро отвечал Райкаге худощавый белокожий мужчина, глава клана Нии.

— Раньше на джинчурики не была объявлена охота! — топорща едва отросшие усы, гневно ответил Четвертый. — Пусть возвращается. Немедленно!

— Возвращается для чего? — мрачно спросил еще один присутствующий в помещении человек, из-за спины которого я за происходящим и наблюдал. — Чтобы пытаться защитить ее? В Суне уже попытались, до тебя уже донесли, к чему это привело. Или спрячем, как ты намереваешься это сделать с Би? Так в Иве джинчурики нашли раньше прочих, хотя даже Ооноки не знал, где они шляются.

— Мир шиноби пожирает слабых! К чему приводить их в пример, отец? — раздраженно ответил Четвертый Эй. — Акацуки уже знают про Югито, а вы выпустили ее из деревни. Чем вы вообще думали?!

— Уж не думаешь ли ты, что было лучше последовать совету некоторых, и перезапечатать Двухвостого в новом сосуде, о котором Акацуки не знают? — набычившись и посмотрев на сына исподлобья, спросил Третий Эй.

— Это крайний вариант, — прямо встретил взгляд отца ныне действующий Райкаге.

— Но даже он предпочтительнее отправления Югито в Коноху? — хмуро спросил глава клана Нии.

— Двухвостый должен остаться в деревне! — вновь гневно воскликнул Четвертый. — Его нельзя отдавать Орочимару!

— Белый Змей не тот человек, который поднимет руку на гостей, — покачал головой Третий. — Нии вернется в Кумо живой и здоровой.

— Да, кому, как не тебе, это знать, — сложив руки на груди, недовольно заметил Четвертый. — Орочимару возвращает людей живыми, но здоровыми ли?

— А ты был бы и рад, если бы я не вернулся вообще, щенок?! — длинные космы волос на голове Третьего Эя начали вставать дыбом от захлестнувшей его тело пока еще невидимой райчакры.

— Ты и не вернулся, отец, — c искренней болью на лице ответил нынешний Райкаге. — Мой отец, Райкаге, так и остался на той войне. Вернулся лишь твой образ. Словно клон. Истинный ты никогда не отпустил бы джинчурики к кому-то вроде Орочимару, кто уже выкрал одного биджу из чужой деревни!

— Да будьте вы все прокляты! — схватившись рукой за голову, Третий Эй оперся второй об обломки стола. — Каждый, будь он неладен, видел своего Третьего Райкаге! Третий Эй такой, Третий Эй сякой, он делал это, он делал то, он поступил бы так, он поступил бы эдак... Да пропади все пропадом! Я — это я!!! И я решил, что нельзя складывать все яйца в одну коробку! Ты можешь прятать Би, как тебе угодно. Но Югито будет под защитой Орочимару, пока ты не выбьешь дурь с перезапечатыванием биджу из своей башки!

— Не забывай, кто сейчас Райкаге, — грубовато ответил отцу Четвертый.

— Ты не забывай, что это значит — быть Райкаге! — со сдерживаемой яростью ответил сыну Третий Эй. — Югито отправилась не под крыло Орочимару. Орочимару устроил в Конохе совместный экзамен. И дураку ясно, что это не банальное утверждение рангов желторотой молодежи. Белый Змей планирует поставить точку в войне двух Листов, сшибив своих учеников и выкормышей Кинохи Желтой Молнии. Он уверен в своем превосходстве. Сейчас, когда Страна Дракона на подъеме после победы над Пламенем, нужно показать ей на место. Ходят слухи, что могут быть и показательные спарринги джонинов. В Конохе это зовется Дентотеки но Шиноби Кумите. В этих поединках мощь джинчурики будет не лишней.

— Орочимару устраивает не экзамен, а бескровную войну, — кивнув, согласился с Третьим Эйем глава клана Нии. — Это шанс собрать информацию о шиноби Страны Дракона и напомнить им о нашей собственной силе.

— У Змея большие амбиции, — с силой сжав кулаки, заявил Райкаге. — Страна Железа теперь часть его страны, больше нет нейтрального места для собрания Каге. А нынче Орочимару объявляет совместный экзамен и приглашает к себе шиноби прочих стран. Так же действовала старая Коноха, обозначая свою власть над мелкими соседями. Все это не просто так. Вестись у него на поводу нельзя!

— Но если есть возможность осадить и напомнить, что в мире шиноби пять Великих Держав, то воспользоваться этим можно, — жестко заметил Третий. — И оставлять инициативы Орочимару без ответа тоже глупо. Это хитрый змей. Он не совершает моих ошибок. Имея силу растереть в пыль сотню-другую шиноби, Орочимару не забывает о силе своих ниндзя и о союзниках. Его дочь — жена Казекаге, сам он имеет какую-то связь со жрицей Страны Демонов, которая начинает подминать под себя раздробленные княжества на западе, ты едва не уступил ему Страну Снега из зоны влияния Страны Молнии, что бы там ни творилось в Кири, но и это наверняка не обошлось без Орочимару. Это восьмиглавый и восьмихвостый змей, в какую страну ни ткни — везде его голова или хотя бы хвост.

— Про это я и говорю, отец. Амбиции. Рюджинкё расползается чумой, Уния Дракона поглощает земли и уже имеет больший вес, чем Страна Огня — задавить бы этого Змея... Не подними голову эти треклятые Акацуки, можно было бы что-то и предпринять.

— Но Суна в Стране Песка существует. И шиноби Минато не вошли в ряды армии Орочимару, — напомнил Третий. — Орочимару не только шиноби, он занимает место над дайме. А у нас и сейчас есть дайме.

— Хах. Так вот к чему ты ведешь, отец, — неприязненно произнес Четвертый Райкаге. — Ну, нет. Не для того создано Кумо, чтобы разделить долю Конохи! А вот потрепать зарвавшегося Змея было бы неплохо. А заодно и Акацуки. Ладно, пусть Югито покрасуется в Конохе. Если это привлечет Акацуки, то это будет проблема Орочимару...

Глаза начало жечь сильнее, картинка начала расплываться и тускнеть. Додзюцу имело свои ограничения. Отняв руки от лица, я болезненно сощурился и замотал головой. Под веки словно пригоршню соли насыпали. Жжет неимоверно! Слезы полились ручьем, заставив зашмыгать носом. В унисон с сидящей рядом Югито.

— Ты как? — повернулся я к девушке, пытаясь сквозь пелену слез понять, как она отреагировала на пересказанную мною суть разговора с Райкаге.

Кажется, Югито уже не сидела, подставив лицо весеннему солнцу. Да и скрылось оно, солнце это, за тучами. Вроде бы. Разглядеть ничего толком не получалось. Но скоро я ощутил касание озябших пальцев на шее. Нии осторожно обняла меня. Сквозь одежду ощущались твердые шарики бус, намотанных на руку Югито. Она потерлась щекой о мою щеку и опустила голову мне на плечо.

— Мне холодно.

Сколько лет прошло, а эта фраза, сказанная Югито впервые на заснеженном горном перевале после битвы, в которую ее бросили, словно котенка в ведро с водой, звучала по-прежнему. Я, все еще ничего не видя, обнял девушку в ответ, помогая согреться.

— Я плохо на тебя влияю. Ты совсем размякла. Плачешь из-за всякой ерунды, — погладив Югито по спине, ворчливо заметил я.

— Я не плачу! — чувствительно ткнула меня в бок Нии. — И не из-за ерунды! Меня хотят убить, вообще-то! Ты понимаешь, нет?! Не Акацуки, а Райкаге! Хотят сделать наживкой!

— Есть те, кто хочет тебя защитить. Думай об этом. Ты не одна. Иначе не была бы сейчас здесь.

— Где здесь-то? В глуши? Может, мне и в самом деле стоит остаться здесь? Хотя бы месяц-другой. Я так устала от всего этого... — пожаловалась Нии. — Клан недоволен решениями Четвертого. Многие считают, что можно вернуть правление Третьего. А другие и вовсе считают, что лучше последовать примеру Страны Пламени или Унии Дракона... Акацуки опять же. Я так устала от всего этого.

— Ну вот, отдохнешь в Конохе.

— Угу. Как же. Отдохнешь там, — заворчала Югито. — За мелкими присматривай, за чужими приглядывай, а если еще и эту полоумную Узумаки встречу... У-у-у...

— Все будет хорошо, — успокаивающе похлопал я по спине девушку.

Хотя вот бы кто меня самого в этом убедил. Соревнование по типу традиционного совместного экзамена на чунина, которое предложил провести Кизаши, было идеей со всех сторон неплохой. В рамках правил завершить конфликт, разделивший Коноху, таким образом было можно. А еще и вытянуть из Страны Воды группу ниндзя из стана поддерживающих Забузу и Теруми. Кири и вся островная страна сейчас закрыты похлеще Амегакуре, показать всем, чья там теперь власть было бы не плохо. Пусть даже гражданская война еще не завершилась, и единого нового Мизукаге официально так и не появилось. Да и перевести конфликт времен большой войны, когда Ото воевало с Кири, из военной плоскости в соревновательную тоже не помешало бы.

В общем, идея-то у Кизаши была здравая. Вот только время для ее воплощения сейчас было не самое подходящее. Акацуки из-за одного биджу напали на Суну, и Коноха может стать следующей на очереди. И Райкаге прав — появление Югито в Листе станет лишним поводом для Пейна отправить кого-нибудь деревню посетить. Это, конечно, неприятно. Но когда-нибудь чего-то подобного все равно стоит ожидать. Не лучше ли самому тогда спровоцировать противника?

А вот Нии можно успокоить хотя бы в одном. Кушину она в Конохе не встретит, в Роуране та вполне неплохо ужилась, тем более что Тацуко всеми ногами упёрлась и не хотела возвращаться в Коноху. Обратно вернулся только Саске, каникулы кончились, ему нужно было учиться.

— Да, все будет хорошо, — глядя, как тяжелые тучи наползают на солнце, вновь повторил я уже больше для самого себя, чем для тихо обнимающей меня Югито.

Глава 20. Подготовка к экзамену

30 апреля 60 года от начала Эпохи Какурезато

Пора цветения сакуры и тем более сливы и персиков давно прошла, да и не помню, чтобы в саду поместья Сенджу росли такие ярко цветущие деревья. Над беседкой высились могучие хвойные деревья, клены, ивы и вязы. Когда-то здесь я беседовал с Мито. С тех пор немногое изменилось. Все так же мелодично шумел суйкинкуцу, шелестела молодая листва, пахло лесом. Позади были все те же стол и высокие стулья. Двери-сёдзи распахнуты, впуская внутрь павильона весенний воздух, наполненный ароматом влажной земли и смолы. Ничего почти не изменилось с тех пор. Вот только нет уже Мито. И на соседней тренировочной площадке сейчас занимается уже совершенно другой Наваки.

— Я уже говорил тебе, как я устал?

— О, и не раз. Зная тебя, боюсь представить, как часто ты ноешь об этом про себя.

— Называть нытьем мое сетование о нелегкой судьбе ками — верх цинизма, Джирайя, — неодобрительно поглядел на старого друга. — Знаешь, у меня тут как раз к Унии немного земель прибавилось. Могу ведь поставить тебя над ними протектором, вторым Хокаге вместо Минато.

— Хокаге может быть только один, — горько улыбнулся в ответ Джирайя. — И даже если ты попробуешь что-то такое сделать, то я просто сбегу. На мне нет таких цепей, как на тебе.

— Пройдоха ты старый, — покачав головой, нелестно отозвался о Джирайе. — А жена и дети?

— Я думаю, они это переживут, — рассмеялся Жабий отшельник, пригубив саке из фарфоровой пиалы с изящным растительным рисунком. — Знаешь, я ведь тоже устал! Жить холостяцкой жизнью, бродя от онсена к онсену — это было неплохо.

— Цунаде только об этом не говори, не оценит.

— Цуна всегда резка в суждениях, — почесав затылок, согласился Джи. — Например, узнай она, где находится база Акацуки, уже кинулась бы туда с небольшой армией. В отличие от тебя. Ты ведь уже знал, что их лидер в Амегакуре?

— Давно, — кивнув, согласился я.

— От Рюджина нет тайн, — уперевшись рукой в подогнутое под себя колено, Джи с хитрым прищуром смерил меня взглядом. — Что ж тебя останавливает от того, чтобы смести его с лица земли?

— Это было бы временное решение, — отмахнулся я. — Да и не идеальное. Зная противника, можно его использовать.

— Временное решение?.. Не знаю, о чем ты, но со своими интригами ты намудрил до того, что потерял внуков, — мрачно заметил Джирайя, гипнотизируя взглядом стоящую на полу между нами пузатенькую бутылку с саке. — И едва не простился с Сорой. Оно того стоило?

— Ничто не стоит чьей-то жизни, кроме другой жизни, — покачал я головой. — И нет тех, кто стоил бы больше иных. У одного старика есть шанс спасти десять юнцов, у преступника — исправиться и уберечь сотни праведников. Но я не чудотворец и не бог, чтобы наставлять тех, кто не готов слушать. Чтобы спасти большее, приходится жертвовать меньшим.

— Говоришь много и ни о чем, Орочимару. И говоришь в духе Корня.

— Дерево не вырастет без листьев и не устоит без корней, — пожал я плечами, — Тобирама был жесток во многих вопросах, но он был умен. Система в Конохе, основы которой заложил он, была неспроста принята.

— И все-таки… Сейчас Акацуки — ты все еще считаешь, что можешь их использовать? — пытливо спросил меня Джирайя.

— Могу. Но иначе, — немногословно ответил я.

Основную функцию Пейн уже давно выполнил — он призвал и активировал Гедо Мазо, взяв на себя связанные с этим проблемы со здоровьем, и начал сбор биджу, обрушив на себя гнев какурезато. План Глаза Луны Мадары и возрождения Кагуи Зецу запущен и обратить его вспять уже непросто, перенести это событие на пару сотен лет вперед теперь вряд ли удастся. Сейчас это совершенно точно мои проблемы и мне их решать, а не потомкам, которые могли бы и не справиться. После всего, что я натворил, после исчезновения из судьбы этого мира истинного Саске и Наруто оставлять в наследство будущим поколениям Кагую было бы слишком безответственно. Да и с появлением Исшики — просто глупо.

Хочет того Зецу или нет, но у нас с ним общая задача, хоть и разные цели.

— Хотя от самой группы Акацуки сейчас уже нет большой пользы, — продолжил я свою мысль. — Свою задачу они выполнили.

— Задачу? Какую, демоны тебя побери, задачу они выполнили, Орочимару? — рассерженно спросил Джирайя.

— Хорошо ли, когда воспаление легких затухает и перестает быть острым, но остается? — задал я встречный вопрос Джирайе. — Когда ткань легких постепенно перерождается, начинает хрустеть при каждом вдохе и уже не приносит кислорода?

— Ты это к чему? — нахмурился отшельник.

— Иногда стоит помочь болезни, обострить ее и вновь вызвать воспаление, заставить организм начать борьбу, — вздохнув, пояснил я. — Так же и с наемниками. Акацуки перехватывали миссии какурезато в пограничных зонах их влияния, разводя силы деревень и не давая им повода для конфликта между собой. Акацуки занимались охотой за головами, выполняя заказы черного рынка.

— И они были настолько эффективны, что могли соперничать с Большой Пятеркой и вытеснили все мелкие группировки, — понял, к чему я веду, Джирайя, задумчиво уставившись на свое отражение в мутноватой поверхности саке в чаше. — Давно пропали банды наемников. Когда-то никого не удивляло, как много йохей-ниндзя собралось в Стране Звука, а сейчас и одну толковую ватагу днем с огнем не сыщешь.

— Согласись, это избавило нас от многих проблем. Меньше банд головорезов, которые в один день выполнят заказ, а в другой решат просто пограбить, — подтвердил я догадку Джирайи. — Но это не все. Кто-то должен был попытаться собрать биджу воедино. Нужно раз и навсегда предотвратить последствия такого объединения.

Луна в этом мире — что притихший очаг болезни. Заключенные в кальцинированную оболочку туберкулезные палочки в легких или что-то в том же роде. Победить болезнь в таком виде окончательно сложно. Можно попытаться уничтожить Хвостатых, поглотить их чакру без остатка. Но не уверен, что это поможет. Поглощенная их чакра все равно сохранится. Да и без биджу есть иные источники. Нет, все-таки Хвостатых стоит собрать и решать уже проблему Кагуи непосредственно.

На данный момент Хвостатые Ивы, Суны и Кири поглощены Гедо Мазо. Чакра Мататаби, Чомея и Курамы есть в моем доступе. Можно было бы рискнуть с помощью Акацуки без лишнего шума еще и вывести из Кумо Восьмихвостого, но не я распоряжаюсь нукенинами, и их целью в итоге стал Шукаку. Предсказуемый ход, но предотвратить я его не смог. Рисковать далее смысла нет.

Теперь мне бы получить в свое распоряжение Риннеган для контроля над Гедо Мазо и перехвата инициативы у Зецу. Как мне удалось выяснить, у Нагато сейчас нет поддержки Саламандры, он погиб. В Аме примерно такая же ситуация, что и в каноне. Пейн руководит деревней и страной, не показываясь открыто, создав свой культ и закрыв границы. Немногие вообще знают о смерти Ханзо. Так что вырисовываются несколько вариантов захвата додзюцу Рикудо без больших потерь и затрат. Но я более чем уверен, что за Риннеганом Зецу следит пристально. Да и Аме — деревня не бесполезная. Поспешно тут действовать нельзя…

С другой стороны, в свое время Риннеган был практически в моих руках, и тогда я тоже не стал торопиться. Правда, вместе с Риннеганом я мог получить войну с Саламандрой, разрыв путей между Отомурой и Роураном, повышенное внимание ко мне от Зецу и вполне возможную из-за этого войну уже с несколькими какурезато. Да я тогда вообще мог натворить глупостей, просто не зная об Исшики.

Клан Ооцуцуки состоит не из одной Кагуи и ее потомков. Об этом можно было бы догадаться. Но наличие еще одного Ооцуцуки прямо здесь, почти живого, топчущего нашу бренную землю — это уже неожиданность. Этот мир хранит еще много опасных тайн, которые имеют скверную привычку выходить из тени в самый неподходящий момент. Иногда возникает такое чувство, будто сама судьба противится моим действиям. Убрал из Акацуки парочку головорезов раньше времени? Вот тебе вместо них еще более проблемные личности да в большем количестве. Наплодил своих детей вместо Наруто и Саске? Вот тебе еще один Ооцуцуки вместо Кагуи. Тебя стали почитать, как ками? А вот тебе родственники среди демонов.

Вздохнув в ответ на свои мысли, я потянулся к саке и налил в свою пиалу прозрачный напиток. Эту бутылочку и еще пару десятков таких же я принес в подарок Джирайе и Цунаде из храма Кумотори. Священное саке, отличного качества, с фруктово-цветочным ароматом. В отличие от своих старых товарищей, я не большой ценитель алкоголя, но, говорят, это один из лучших сортов. И он нравится не только людям. Словно привлеченная ароматом, из-за моей спины над пиалой нависла бледная тень Хашихиме. Из-под гротескной маски раздался едва слышный стон, в котором я, уже приноровившись к общению, если это можно так назвать, с киджо, уловил вопросительные нотки.

Хашихиме, как и прочие демоны, была бесплотной, она не могла вкусить ни пищи, ни напитков материального мира. Но, как говорит нам многовековая традиция, у духов свои способы принимать подношения. Вспыхнувшие на моей руке языки пламени поглотили поднятую пиалу, облизав керамические стенки и заставив жидкость в них вскипеть и взмыть в воздух белым паром. Болезненно худая, костлявая рука Хашихиме утонула в этом облачке и словно выловила из него блюдце для саке, точно копирующее то, которое опустело в моей руке. Только сакадзуки у Хашихиме было таким же духовным, как сама киджо, и наполненным нематериальным саке.

Капли ртутных слез перестали течь по холодной белой кости маски. Скромно усевшись по левую руку от меня, Хашихиме стыдливо отвернулась и, сдвинув маску в сторону, прикоснулась губами к сакадзуки, пригубив немного преподнесенного ей напитка. Забавная она все же. За последнее время она заметно преобразилась. Как-то очеловечилась, что ли. Маска на лице теперь именно маска, а не искаженная морда. Но все равно девица эта жутковатая. Хорошо, что Джирайя, непонимающе наблюдающий за моими действиями, ее не видит.

Я поставил на пол опустевшее блюдце и после затянувшейся паузы попросил в пустоту.

— Ичики, подай мне свиток.

Браслет в виде змеи на руке зашевелился, в ладонь лег компактный запечатанный свиток, который я тут же протянул Джирайе.

— Костяк Акацуки, сильнейшие члены этой организации — их сейчас восемь осталось, — поведал Джирайе то, что удалось узнать мне. — Лидер зовется Пейном. Он глава Аме, известный в Стране Дождя как Ками.

— Коллега твой? — с серьезной миной поинтересовался Джирайя, принимая свиток и пряча его за пазухой.

— Он силен и имеет Риннеган, — краем глаза наблюдая, как опустошившая сакадзуки Хашихиме мечтательно наблюдает за скачущими в свежих листьях деревьев солнечными бликами, ответил я Джирайе. — Людям хватало и меньшего, чтобы начать именовать человека ками.

— Самые могучие из Трех Великих Додзюцу глаза, да? — нахмурился Жабий отшельник. — Всегда считал, что это миф.

— Это реальность. Сложная в получении, опасная для пользователя и окружающих реальность. Не связывайся с человеком, в чьих глазах застыл рисунок волн на водной глади. Это будет твоим концом.

— Ничего гарантировать не могу, — хмыкнув, ответил Джирайя.

— Богу — богово, Джи.

— Значит, думаешь сам справиться?

— Я к этому готов, насколько вообще можно быть готовым к Риннегану, — кивнув, ответил я. — А в Акацуки хватает проблемных монстров и кроме Пейна. Один из пары Демонов Киригакуре — Хошигаки Кисаме, предавший не так давно второго Демона Тумана — Момочи Забузу. Прорва чакры, запасенная в мечах, и отличные физические качества — его по праву можно наречь Бесхвостым Биджу. Шисуи… Ты сам все о нем знаешь.

— Да, знаю.

— Зецу — тварь, которую невозможно обнаружить и которая способна мимикрировать под любого человека, владеет некоторыми техниками Мокутона. Тоби — одноглазый Учиха, у него Мангекьё с пространственно-временной техникой и способностью становиться нематериальным.

— Одноглазый Учиха с Мангекьё Шаринганом, говоришь? — нехорошо сощурился мой друг.

— Именно он убил Сарутоби-сенсея, — подтвердил я невысказанную догадку Джирайи. — И, кроме них, еще трое. Конан — приемная дочь Ханзо Саламандры. Ангел, способный обращать тело в бумагу. Вариация кеккей генкай и хидена клана Хозуки из Кири. Рюдан… Я думал, что этот джашинит давно подох, но поклонники злого бога живучей тараканов. Части его тел все еще живы и паразитируют на других культистах. Проблемный полутруп. Но Кьюкьёку, последний из Акацуки, еще интереснее — это живая марионетка.

— Что-то вроде Сасори?

Джирайя сам занимался разведкой, так что много знал о том, с чем пришлось столкнуться Суне. Об особенностях техник Сасори он тоже был в курсе. Да и в целом об Акацуки наверняка тоже, но уже по своим каналам.

— Нет. Кьюкьёку — это одухотворенная марионетка, изначально искусственная. Хотя при ее создании клан Широгане тоже не брезговал человеческими жертвами. Но у них были свои методы.

— Много ты узнал о них, хотя всегда запрещал соваться нам в Аме, — пробормотал Джирайя, переваривая информацию.

— Шпионаж в Дожде имеет свои особенности. С чакрой в Амегакуре лучше не лезть.

— Понимаю. И понимаю еще, что ты не зря мне сейчас все это выложил. После Суны Коноха следующая?

— Вероятность высока.

— Да, — досадливо скривился отшельник. — Этот турнир…

— Он нам нужен, Джи.

Военные традиции всегда много значат, а шиноби, пусть и по большей части немногим отличаются от обычных головорезов, все-таки являются военным сословием. Экзамен на чунина — это традиция, которую отменять просто неразумно. Немного модернизировать — это можно. Построить вокруг него систему общего повышения воинского мастерства, стимулировать ниндзя к постоянному совершенствованию. Ввести отборочные турниры в отдельных деревнях, в округах и, наконец, странах для определения лучших из лучших. Чтобы, во-первых, дать здоровым и не всегда сдержанным лбам занять свое свободное время и, во-вторых, в условиях относительного мирного времени поддерживать их боевые навыки.

В числе прочего и поэтому предстоящий экзамен на чунина должен был сопровождаться боями уже действующих шиноби и тактическими играми. В Унии уже давно подобные соревнования проходят. Теперь они просто выходили на международный уровень. Конечно, бои кого-то уровня Каге обычно не проводятся, но в этот раз и подобное может потребоваться. Затянувшееся сражение с южным Листом нужно завершить, чтобы шиноби Минато поняли отведенное им в Унии место и приняли его.

Все-таки прореженные Акацуки ряды йохей-ниндзя принесли мне не одни лишь плюсы. У такого хода событий были и отрицательные стороны. В Унии армия на государственном попечении. Снабжение, пенсия, выплаты, вполне очевидная принадлежность — не всегда это все полезно. Иногда стоит иметь про запас условно независимую группу шиноби для решения мелких тактических или оперативно-тактических задач, в которые нельзя втянуть армию из-за возможного конфликта с другой страной или из-за риска высоких потерь. Не будь Коноха расколота, ее пришлось бы разделить сейчас, чтобы заиметь свою наемную армию.

— Да кто же спорит, что он нам нужен? — пригубив саке, задался риторическим вопросом Джирайя. — Экзамен на чунина или турнир между шиноби — всему миру они нужны. Энергию всяко лучше выплескивать в мирных соревнованиях, чем в войнах. Просто время такое, что провести его будет непросто.

— Проведем.

— Ага, никуда не денемся. Но охранный периметр придется ослаблять и сигнальные барьеры снимать, — досадливо высказался Джирайя, хлопнув по ноге. — Много слишком гостей. Это и в прошлые годы было большой проблемой. А тут еще и готовиться к нападению нужно. Мы ведь будем к нему готовиться?

— Будем, — согласился я.

— К нападению на нас? — пытливо уточнил Джирайя.

— В том числе, — не стал я отрицать, понимая, что именно хочет узнать Джирайя.

— Это неправильно, Орочимару, — спокойно заметил Джирайя. — Ставить под угрозу Коноху, имея возможность этого избежать, неправильно. Цунаде все-таки не всегда не права.

— В обороне неуязвимость, Джи, — покачал я головой. — Прочти свиток. В нем пояснения.

— Хорошо, — после паузы согласился со мной Жабий отшельник. — Один раз я уже сделал этот выбор, глупо теперь вертеть задницей.

— Какой выбор? — с интересом посмотрел я на друга.

— Самый трудный выбор в жизни, — с улыбкой ответил Джирайя.

— Однажды ты станешь извращенцем, каких мало… И шиноби потрясающей силы, — припомнил я слова Огама Сеннина. — Однажды ты возьмешь ученика, и этот ученик станет предвестником великой революции в мире ниндзя. Он принесет миру спокойствие или уничтожит его. Ты будешь его наставником, его учителем. И однажды тебе придется сделать трудный выбор. И путь, который ты изберешь, определит судьбу мира.

— У вас, предсказателей, манера такая, в первую очередь про извращенца упоминать?! — раздраженно огрызнулся Джирайя. — Но ты почти слово в слово повторил, да. Мой трудный выбор — это поверить тебе, Орочимару. Я поверил тебе тогда, когда Лист разрывало на части. Поверю и сейчас. Ну, и чего ты на меня смотришь так?

Я удивлено хмыкнул. Вот, значит, как Джирайя в этот раз понял это пророчество. Ну, может, он не так уж и не прав. Его выбор и в самом деле мог определить судьбу мира. Только, как мне все больше кажется, Гамамару тот еще прохиндей — его пророчества из разряда тех, которые сами по себе сбываются. Джирайя просто верит и знает про предсказание и находит подтверждающие его знаки.

— Удобно быть старым маразматиком, — даже восхитился я в какой-то мере Огама Сеннином. — Что ни скажи — все сбудется. А часть про ученика сбылась уже, как думаешь, Джирайя?

— У меня было несколько учеников, но только один стал предвестником великой революции и едва не уничтожил мир шиноби, став Хокаге и выбрав не ту сторону — это Минато, — тяжко вздохнув, ответил друг. — А ты что скажешь, о, великий Рюджин? Сбылось то предсказание или как?

— Не знаю, — пожал я плечами.

— В смысле? — опешил Джирайя. — Ты ж предсказатель!

— В прямом. Таково уж предсказание Огама Сеннина. Его видения смутны. Выбор, о котором он говорил, может встать перед тобой не единожды. И ученик может быть не один. Кроме Минато, есть еще Кушина, не мы ли наставляли ее? Думаешь, Алый Лотос не способна потрясти этот мир? Или Шизука, за которую вы с Цунаде взялись, этого сделать не сможет? Или еще один твой ученик.

— Еще один мой ученик, — с рассеянной улыбкой повторил за мной Джирайя, поняв, о ком я говорю. — Да, этот может весь мир уничтожить, с Наваки станется. Но я уж не знаю, что он сделать должен такого, что о нем Огама вспомнил, а о тебе не упомянул.

— А я не твой ли ученик, Джирайя? — рассмеялся я.

— Э, с чего бы?

— Ты мой наставник на пути извращений, — уважительно произнес я. — Первый поход в женскую баню. Постройка наблюдательного пункта возле речки, где купались девчонки. Создание техники невидимости.

— Да, славные были деньки, — мечтательно пробормотал Джирайя, на его счастье не замечая полный презрения взгляд затянутых ртутным зеркалом глаз Хашихиме. — Многое я бы отдал, чтобы вновь вернуться в них. Единственная печаль — в те времена Цунаде была плоской, как доска… Нет, все-таки сейчас тоже жизнь не плоха!

— Не плоха, — согласился я. — Но все-таки, ты бы знал, как я устал.

— Да заткнись ты уже и выпей лучше!

***

2 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Ближний бой с Хьюга — это всегда испытание. Даже Итачи, владея додзюцу, не удавалось часто выходить из боя с Хинатой победителем. Однако Наваки пока неплохо справлялся.

Напитанные чакрой пальцы Хьюга пронзили воздух и едва не коснулись кожи Сенджу, но лишь утонули в волне жестких волос. В стороны брызнули разорванные в клочья локоны, спасая своего владельца от неминуемых травм. Ответная атака была грубоватой, прямой, в духе Гокен. Но чакры в этом ударе было тоже с лихвой. Мать Наваки могла крушить скалы, ее сын статью ей не уступал. Хината двумя руками увела в сторону выпад противника и едва не попалась на удар коленом. Вспышка чакры в ее кейракукей рванула наружу сквозь тенкецу, отбросив Наваки в сторону, заставив того покатиться по земле и ошалело замотать головой. Из носа парня на истоптанную сухую землю упали капли крови.

— Эй! Шичи Тенкохо использовать нечестно! — утерев нос, сердито воскликнул Сенджу.

— Сендзюцу нельзя, а Шичи Тенкохо и раскрытие Хачимон можно, — высунула в ответ язык Хината, тяжело переводя дух.

Девчонка мотнула головой, пытаясь убрать катящиеся по лбу капли пота. Использование даже первой активации Шичи Тенкохо далось ей нелегко, кратковременная вспышка силы сменилась почти мгновенным упадком сил. Но Хината держалась пока на силе воли. Правда, и Наваки досталось. Выпущенная Хьюгой чакра прошлась по его телу катком, перетряхнув внутренние органы. Правда, это не убавило его запала:

— Ах так, тогда я сейчас…

— Все, стоп! — остановил распалившегося Наваки Итачи. — Хватит на сегодня.

— Эй! Мы только начали!

— Уже полдня здесь торчим, вообще-то! — сердито буркнула Хината, устало потянувшись, выгнувшись всем телом и заставив Наваки невольно засмотреться на себя. — Извращенец!

— Сама такая, — без тени стыда ответил ей Сенджу. — Еще б раздеваться начала прям тут. Эксгибиционистка!

— Что сказал?!

— Хватит уже, — с досадой попросил Итачи друзей, которые, кажется, были готовы с новой силой наброситься друг на друга.

— Не, ну а что она…

— Пф!

— Нам отдохнуть нужно, — поднявшись с земли и отряхнув штаны от пыли, сказал Итачи. — Послезавтра битва факультетов.

— А, ерунда, — махнула рукой Хината. — Я готова взять на себя Шибуки, Заджи, Ко и Хибакари, а с остальными вы уж как-нибудь разберетесь.

— Ты выбрала самых слабых из команд других факультетов!!!

— Ты хочешь сказать, что моя сестра слабачка? — набычилась Хината.

— Да, как и ты, — гордо сложил на груди руки Наваки.

— Я вам сейчас обоим тысячелетие боли покажу, — зло пообещал Итачи. — Пойдемте. Сегодня первые гости до Конохи должны были добраться. Глянем на них.

— А чего так рано-то? — удивился Наваки.

— Можешь при встрече их об этом и спросить, — язвительно посоветовала Хината. — А я лучше схожу пот с себя смою. Еще насмотрюсь на этих гостей.

— Ишь ты, чистоплюйка, — неодобрительно буркнул Наваки. — По одиночке в деревне сейчас ходить нельзя, забыла?

— Да ну, — надулась Хината. — Дайкаге сейчас в Конохе. Что, вообще, может случиться?

— Это приказ Дайкаге, так что выполняй, — довольно напомнил Сенджу. — Пойдем смотреть!

— Ну и ладно. Встречу Хибакари и сразу же свалю. Зато вместе в ванну сходим, — решила Хината, плетясь вслед уверенно шагающему вперед Наваки.

Итачи проводил их задумчивым взглядом и только после этого нагнал Сенджу. Они вместе уже прошли войну, и втроем им работать тоже приходилось, но всегда кроме них были еще люди в отряде. Сейчас они остались один на один друг с другом. Все было немного иначе, чем обычно.

Все ли пройдет гладко? Из Токубецу Шотай их троих выбрали как лучших бойцов, но смогут ли они вместе показать свою силу. Пока деталей предстоящих соревнований никто из них не знал, но наверняка там будут и задания на взаимодействие. Итачи не хотелось бы их провалить, это было бы его, как командира отряда, поражение.

— А кто прийти должен был? — активировав Бьякуган и быстро осмотревшись по сторонам, спросила Хината. — Пока никого не вижу.

— Кажется, батя говорил, что кирининов заметили где-то неподалеку уже. И из Облака шиноби были, — ответил ей Наваки. — Кто-то из них, значит.

— Даже из Тумана? — удивилась и насторожилась Хьюга. — Все ведь хорошо будет?

— Да, по слухам там одни головорезы, — скривился Наваки. — Кровавый Туман, все такое. Киджин и Кайджин моря в алый окрашивают от пролитой крови, в Академии учеников чуть ли не курсами вырезают на экзамене, слабых детей сразу после рождения в море скидывают со скалы…

— Страна Воды закрыта, — нахмурившись, сказал Итачи. — Все эти слухи распространяют беглые аристократы и нукенины. Их делить на два стоит, как минимум.

— А вот и нет, нукенинов в Кири немного, — не согласился Наваки. — Их же всех сразу… того. Даже мокрого места не остается. Отряд гробовщиков всех подчищает. Даже в Унии.

— Не всех, — мрачно высказалась Хината.

Как минимум с одним нукенином из Кири недавно им пришлось повстречаться. На взгляд Итачи, было бы неплохо, если бы охотники из Кири и в самом деле были бы настолько хороши, что с Кисаме больше никому не придется повстречаться.

— Хината!

Этот окрик раздался, когда Итачи с друзьями уже подошли к главным воротам селения. Как выяснилось, не им одним пришла в голову светлая мысль, что можно поглядеть на делегации из других деревень. Еще несколько человек уже были здесь, заняв столик у лотка, в котором подавали никуман. Мягкие, приготовленные на пару булочки были заправлены мясным фаршем со специями и после тренировки пахли до ужаса аппетитно.

Хибакари как раз уплетала одну такую булочку, выложив перед собой еще несколько штук горячих паровых пирожков.

— А мне купила? — усаживаясь рядом с окликнувшей ее Хибакари, спросила Хината.

— Конечно. И остальным тоже, — ответила Хибакари, пододвигая блюдо с булочками к центру стола. — Видно ж было, что вы сюда идете.

— Спасибо, — поблагодарил предусмотрительную Хьюга Итачи и поздоровался с остальными. — Привет.

Хибакари была в компании тройки со своего факультета, главой которой был скупо кивнувший в знак приветствия Геньюмару. Помимо него и Хьюга, в нее входила еще одна личность, которую немногие ожидали увидеть среди представителей Джохо Шотай на предстоящих соревнованиях — Курама Якумо. Девчонка скромно поприветствовала новоприбывших, продолжив с живым интересом участвовать в болтовне теперь с Хибакари и присоединившейся к ним Хинатой. Но кроме Джохо Шотай за столом была команда и Нинпо Шотай.

— Ну, привет, — сверля взглядом Итачи, поприветствовала его нечаянная соседка за столом.

— Привет, Гурен.

— Ну что, готов проиграть послезавтра? — коварно улыбнулась девушка.

— Проиграть достойному всегда готов, — хмыкнув, ответил Итачи и небрежно смахнул со щеки Гурен прилипший комочек начинки никумана.

— У-у! — тут же раздалось неподалеку недовольное гудение. — Надо было съесть! Итачи, ты так никогда девушку себе не найдешь!

— Извращенка, прямо вся в сестру! — восхищенно посмотрел на сердито надувшуюся Хибакари Наваки.

— Ни слова о моей сестре! — гневно ткнула пальцем в сторону Сенджу Хината.

— Вы все время такие шумные? — недовольно скривился Геньюмару.

— Просто у нас Сенджу в команде, — вздохнула Хината.

— Разве это плохо? — рассмеялась в кулачок Учиха Изуми.

— Это бедствие, — потрясая руками, заявила Хьюга.

— Бедствие всея деревни, как и отец, — с улыбкой заявил Шибуки. — Наследственное, наверное.

— Заткнитесь-ка, — хмуро посоветовал Наваки, осторожно перекидывая из руки в руку горячий пирожок, который он, не подумав, схватил голыми руками. — Ты вообще с какого перепуга в наших соревнованиях участвуешь, Шибуки? А кто честь Такигакуре защищать будет?

— Только если индивидуальные бои будут, — неловко ответил Шибуки.

Оно и логично, сын лидера деревни Водопада просто не имел иной команды, с которой успел бы сработаться до экзамена. Так что в командных этапах Такигакуре будут представлять другие шиноби.

— Ну вот, почти все собрались, — облокотившись о стол и подперев голову рукой, заметил Геньюмару. — Только Кохошиен и Кейму Шотай не хватает.

— Из Отогакуре и Югакуре же уже приехали команды. Сайзо кому-нибудь из них деревню показывает. Да и наверняка уже все про всех вынюхал. Работа у него такая, — пожал плечами Итачи.

— И у Ханы тоже! — посчитала нужным высказаться Хибакари.

— Ну, как обычно, — кивнула Гурен. — А вы еще не знаете, кого другие деревни отправили?

— Да примерно…

— И…

— Да сейчас сама увидишь.

— Ну… А Суна и Ива хоть будут? Скажешь?

— Суна отправила одну группу, хоть у них сейчас дела и не очень. А Ива только пару человек. Пошпионить, наверное.

— Ну, эти как обычно.

Итачи удовлетворенно кивнул. Похоже, отцу удалось заинтересовать остальные деревни, раз все четыре больших какурезато хоть по человеку, но отправили. Такого давно не бывало. Конечно, на законных основаниях явиться в Коноху и выведать информацию об Унии и ее шиноби — это, наверное, главная задача для многих. Но отец наверняка сможет как-то обыграть все в свою пользу.

— О, вон. Кажется, это они.

— Синие повязки. Кири, что ли?

— Точно они, знаки Тумана на протекторах.

Как-то незаметно в воротах образовалась группа шиноби с синими повязками, на которые были нашиты протекторы со знаками Тумана. Да и по одежде было понятно, откуда эти люди явились. В море погода никого не балует, поэтому киринины обычно одеваются соответственно.

— Как-то не похожи они на головорезов, — озадаченно заметила Хината, издали наблюдая за переговаривающимися с охраной на воротах гостями.

— Внешность обманчива, — шепнула на ухо сестре Хибакари.

— Опять ты кого-то из Техаишо узнала?

Итачи тоже пригляделся к новоприбывшим. Вряд ли в книгах розыска числились молодые генины или чунины, которых он насчитал шесть человек. А вот пара старших шиноби уже могла бы в Техаишо и оказаться. Один из них — высокий парень с длинным, замотанным в бинты, копьем за спиной, которого легко можно было бы спутать с девушкой. Лет двадцати, наверное. Светлая кожа, мягкие, женственные черты лица, большие карие глаза, длинные волосы собраны в пучок на затылке, обвязаны лазурным шнуром и скреплены парой длинных спиц. Толстое кимоно с воротником под самый подбородок, просторные хакама и синее хаори поверх скрывали силуэт. Слишком милый и женоподобный, чтобы оказаться в Книге Розыска.

Зато его напарница выглядела уже более соответствующе. Рыжеватые волосы намекали о возможном наличии у нее в предках Узумаки, а вот собраны они в прическу, напоминающую таковую у Кагуя. Невысокий рост, толстое кимоно в полоску, шарф на шее, пара мечей за поясом. Улыбка клыкастая, черты лица резкие, кожа светлая. В целом она выглядела даже симпатичной, но выражение лица слишком дерзкое и резкое. Если первого киринина можно было спутать с девушкой, то ее — с парнем.

— Ну, ну… Как думаете, кто из них в Техаишо? — живо стреляя глазами на собравшихся за столом, спросила Хибакари.

— Женоподобный парень, копейщик, — уверенно ответил Итачи.

— Ну, так не интересно, — надулась Хибакари.

— Так это парень? — разочарованно пробормотал одновременно с Хьюга Наваки.

— Не просто парень. Это Джуджу, — наставительно подняла палец вверх Хибакари.

— Даже имя женское.

— Это не имя, балда, — с чувством собственного превосходства заявила Хьюга. — Киригакуре но Джуджу — Нежный или Мягкий Зверь Тумана, Юки Кёда. Командир отряда оининов. Сорок миллионов рё за голову.

— Сколько?! — едва не подавилась пирожком Гурен. — Сорок…

— Главный гробовщик, значит. А так и не скажешь. А остальные кто?

— Откуда бы мне знать? — удивилась Хибакари. — Это же Кири. Про них никто ничего не знает почти.

— Даже на миллиончик не успела отличиться, значит, чтоб в Техаишо попасть.

— Даже на миллиончик, скажешь тоже. Сорок миллионов… Кому он дорогу перешел-то?

Пока охрана разбиралась с первой группой гостей, к ним успела подойти и вторая. По форме и знакам — из Кумо люди. Этих было побольше, десять человек всего. И среди них взгляд Итачи сразу же зацепился за высокую блондинку. О ней он знал, Кушина говорила. Джинчурики Нииби в Конохе. При виде этой девушки, почему-то покрасневшей после короткого обмена приветствиями с группой из Кири, у Итачи засосало под ложечкой от дурного предчувствия. После того, что произошло в Суне, и после визита в Коноху Шисуи и Кисаме, появление здесь джинчурики не сулило ничего хорошего.

Итачи и так понимал, к чему может привести проведение экзамена, но сейчас к нему начинали закрадываться подозрения, что отец, как и всегда, хотел выиграть в складывающейся ситуации максимум. Джу-джуцу — искусство мягкости, искусство обращения усилий противника против него самого. Этим принципам Орочимару следовал часто.

Итачи хотелось верить, что в этот раз отец действует правильно.

Глава 21. Охараи

2 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Неплохое местечко, — отодвинув в сторону полотно рулонной шторы и выглянув в окно, заметила Югито.

В Конохе уже был вечер, близилась ночь. Солнце скрылось за горизонтом, но небо на западе еще было светло. На деревню неумолимо опускались сумерки, заставляя Лист расцветать огнями многочисленных фонарей и вывесок. А из окна апартаментов, в которых расселили гостей и иногородних участников совместного экзамена, открывался вид на Академию и Школу Шиноби. Здание древнего замка было освещено архитектурной подсветкой и высилось неприступной громадой, даже несмотря на то, что рядом стоящие постройки уже сравнялись с ним по высоте.

— А на мой взгляд бардак какой-то и нагромождение стилей, — растянувшись на устланном татами полу, заявил я.

— Вот чего чего, а бардака здесь мало, Увабами, — щурясь от лезущего в глаза табачного дыма, заметил Йоцуки. — Прискорбно мало.

Йоцуки Катаги, пожилой уже ниндзя, чью шевелюру обильно украшало серебро седины. Опытный боец, пусть и не с самыми выдающимися физическими данными, но зато очень хороший командир. Он расположился на открытой лоджии, которая нашлась в гостиных комнатах , и потягивал терпкий и дешевый табак, набитый в короткую трубку-носогрейку. Такие любил Сарутоби-сенсей, предпочитая их более распространенным тонким и длинным кисеру. Сам Катаги в составе делегации Кумо был на положении шинобигаширы, именно он был главным в нашей группе представителем Райкаге.

— Видели самураев в охране той коронованной шишки? — спросил, глянув в нашу сторону, Йоцуки.

— Жрицы с востока? — уточнила Югито, отступив от окна. — Ага, видели.

— А на оружие их внимание обратили? — уточнил Йоцуки.

— Ручные пушки, пистолеты — это про них были сообщения, я так понимаю, — сев на татами недалеко от меня, ответила Нии. — Что-то вроде тех самострелов, которые использовали в Рококу но Сато в войне с Амегакуре?

— Всякие ручные самострелы и пистолеты не вчера изобрели, самые разные диковинные поделки встречаются. И в Рококу но Сато тоже бывали подобные, — согласился Катаги. — Но сравнивать их с оружием самураев не стоит. У них оно одинаковое, приметила, Югито?

— Гм...

— Ложа, ствол, прицелы, диаметр дула, нарезы в нем — все на первый взгляд идеально схожее, — перечислил шинобигашира. — Отличаются только плечевые упоры. Для удобства, наверное. И такое оружие у всех самураев. Сколько их там у Орочимару? Оками Бутай, Магами и Ро еще. В каждом около тысячи человек. У каждого длинное ружье и пистолет. И сколько-то пуль к ним. И еще в запасе должно быть. Тысячи одинаковых пушек в бардаке не накуешь. Вы когда-нибудь хоть пару сюрикенов или сенбонов одинаковых видели?

Ну, мне-то на моей памяти такие встречались. Литые, чугунные кунаи и сюрикены — когда во время Второй мировой начинался дефицит добротного оружия, в ход шло все. Пусть оружие из белого чугуна было крайне хрупким, но метнуть пару раз его было можно. Но Катаги верно подметил. Для наладки даже такой относительно небольшой серии унифицированного стрелкового оружия пришлось подтянуть метрологию в Унии и в Роуране. Благо, к этому были все предпосылки. Университет Сальмы и мой Дайгакуре не зря деньги в себя впитывают, что губки.

Нормальное производство генераторов, машин и всяческого промышленного оборудования на нескольких производственных участках требовало единых мер измерения. Как раньше производить в кустарных условиях мануфактур и мелких заводов линейки техники, детали которых принципиально не могли быть взаимозаменяемыми, уже не получалось. Так что унификация системы мер и весов предшествовала унификации оборудования.

— Узнать бы, на что это оружие способно, — заинтересованно пробормотала Югито.

— Для этого мы здесь, — кивнул Катаги. — Вряд ли удастся украсть хоть один пистолет, но посмотреть на них в деле, может, шанс выпадет. Программа на экзамен и турнир известна. Там будут участвовать и самураи. Тактические игры — отработка выполнения миссий с участием двух и более команд. Уверен, никто все свои тайны раскрывать не будет. Но примерно прикинуть суть тактических наставлений может быть и удастся. Всегда и везде наблюдайте, как работают соперники, дистанции техник, время их создания, как интенсивно и на какие цели расходуют чакру и нингу. Обратите внимание на систему ручных печатей. Орочимару на кой-то ляд ввел двойной их стандарт, и это точно неспроста. Когда и где применяются разные стили — это нужно узнать.

— Что насчет поиска информатора среди участвовавших в войне Двух Листов? — уточнила Нии. — Будем пытаться искать среди коноховцев или потом половим дезертиров?

— Рисковать в Конохе не будем, — хмуро покачал головой Катаги. — Мы под наблюдением. Но поспрашивать мелочи можно. Как была выстроена структура обороны перед началом войны? У Орочимару были минимальные потери в первой линии при начале наступления Страны Пламени. Так не бывает, даже если Рюсей наперед знал место, дату и время нападения Като Дана. Даже если он все это знал и нанес бы упреждающий удар, то все равно его силы должны были понести больший урон.

— Клоны? — высказал я свое якобы предположение.

— Сколько ты знаешь чунинов, которые могли бы поддерживать боеспособных клонов хотя бы сутки? — раздражено спросил Йоцуки. — Клонирование — сложная техника, для котрой нужен или хороший контроль, или чакры море, как у Югито.

Я пожал в ответ плечами, мол, не устраивает мое предположение, тогда на этом мои полномочия - все. Хотя я же почти даже не покривил душой. Несколько созданных Ринха клонов-марионеток и очень много автономных кукол, как деревянных, так и собранных из мертвецов, с модернизированными печатями клана Рюдоин. Для наступления братия не годилась — управляющие печати ограничены, марионетки Рюдоин более-менее сносно показывали себя только в знакомых местностях, там, где матрица искусственного псевдо-сознания смогла обучиться расположению препятствий, рельефу и тому подобному. Так что для первой линии обороны они сгодились, чтобы стать пушечным мясом и как раз-таки вскрыть основные направления наступления противника. Были, конечно, и огрехи при начале войны, но их удалось нивелировать другими линиями обороны.

Единственный большой просчет — это западное наступление по Бандзе, когда восстановленный Анкор Вантиан перебросил туда шиноби юга. Но там уж мне лично пришлось скорректировать вражеское наступление, в процессе пожертвовав клоном. Да и то в итоге то наступление сыграло мне на руку. Стратеги Като и он сам не особо хорошо понимали специфику использования летающих отрядов Страны Неба, а у самих небесников опытных командиров после Второй мировой не осталось.

Шиноби Неба используют всю чакру для полета. Для поражения противника им, как правило, нужны нингу — сюрикенометы, бомбы и прочее. Дан не справился с накоплением на складах всего этого добра и подвозом его на передовую, из-за чего эффективность и интенсивность налетов снижалась. А слишком протяженная линия соприкосновения в итоге позволила мне, имея большее количество шиноби, заставить противника постоянно дергать свои резервы по разным направлениям, проводя то тут, то там на фронте небольшие наступательные рейды в рамках проведения оборонительной операции. Это мешало Стране Пламени собрать свои резервы в кулак и устроить прорыв обороны. В итоге даже Анкор Вантиан оказался без усиления, что позволило провести его штурм.

Шиноби слишком редко участвуют в больших войнах, даже череда мировых войн не особо-то научила их вести оперативные игры.

— Кстати, о толковых шиноби. Рашии-сенсей еще лет пятнадцать назад рассказывал, что в Звуке ополчение набирали и в армию включали, — припомнила Югито. — Оно, вроде, и сейчас как-то там работает. А в экзамене только шиноби. Что мы там о тактике настоящей-то узнаем?

— Рюсей к армии причисляет даже писарей, счетоводов, маркитантов и поваров, — проявил свою осведомленность Катаги. — Ну, и обслугу кое-каких инженерных снарядов. Его право — чем больше денег он тратит на всякую шелупонь, тем меньше их идет на ниндзя. Нам это выгодно, но не думаю, что эта обуза представляет серьезный интерес.

Я с умным видом покивал, мысленно возведя очи к небу. Катаги, может, и не плохой боец, может, даже командир сносный, но в управлении он смыслил немного. Ну не устраивает меня, когда какой-нибудь условный бухгалтер в армии наемным работником числится. Уйдет, когда вздумается, потом разгребай аврально его работу. Или досуг толпе молодых и чрезмерно активных людей организовываться будет стихийно, что попало продавать им начнут дельцы заезжие, игорные дома или бордели организовывать. Здесь тоже контроль нужен от армейской бюрократии, которой совсем не обязательно быть шиноби, но в военном штате состоять нужно. Чтобы какой-нибудь самый банальный кинозал круглосуточно фильмы крутил, караоке-бар работал, спортивные соревнования проходили и все в том духе.

— Много всего от нас требуется, — тем временем вслух тоскливо заворчал я. — Да и так всем прекрасно известно, чем мы тут заниматься будем. Уж явно не чунинов экзамен сдавать привели.

Так-то Катаги дельно рассуждает, но наивный он парень. Тактические наставления узнать хочет. Да кто ж ему их хоть краем-то покажет? На этом экзамене со всех сторон будет проходить рафинированное выступление, чтобы никто ничего лишнего узнать не смог. Будь соревнования внутри Унии и ее союзников — тогда еще куда ни шло, учения совместные нужны. Но сейчас иное дело.

— Орочимару, говорят, будущее видит, так что ж теперь — и вовсе руки опускать, что ли? — растянул обветренные губы в тонкой улыбке Йоцуки. — Работу нужно работать. А облегчить ее можно с помощью нингу. Съемки не запрещены, видеокамера у нас есть. Может, организаторы еще поделятся отснятым ими самими материалом. Вольно или невольно, хех.

— Как насчет посотрудничать с другими деревнями против Унии? — предложила Нии.

— Об этом стоило договариваться раньше, — поморщившись, ответил Катаги и начал выбивать пепел из трубки. — Суна вряд ли пойдет против Орочимару. Тем более сейчас. Иве я не доверяю. Союз с ними опаснее будет нам самим, чем Унии. Подставят, как Туман в прошлой войне.

— Да она на Кири намекает, — обличил я Югито, тихонько отползая от нее в сторону. — Так ей тот смазливый копейщик приглянулся, что до сих пор бабочки в животе. Хочет его копье того... Отполировать.

Резкий кувырок спас меня от хлесткого удара ладонью, на которой на миг выросли острые когти, вспоровшие сплетенные соломенные маты татами.

— Не порти чужое имущество! — поспешно откатываясь еще дальше от разъяренной девушки, крикнул я ей.

— А ты не убегай, — ласково посоветовала мне Нии, при этом хищно улыбаясь, но не спеша меня преследовать.

— Копейщик из Кири, — спрятав остывшую трубку в нагрудный карман, обеспокоенно пробормотал Йоцуки. — С ним осторожнее будьте. О Тумане нехорошие слухи ползут. И о его лидерах особенно.

— А кто там у них лидеры, вообще? — все еще зло косясь в мою сторону, спросила Нии.

— Вот в том-то и дело, никто толком этого не знает. Может, Момочи Забуза, его видели на флагмане одной из флотилий. Может, Теруми Мей, шиноби Кири нанимают обычно через нее. Может, Хошигаки Кисаме...

— Этот же в Акацуки! — нахмурилась Югито.

— Акацуки может быть группой из Кири, и наличие Кисаме тому подтверждение. Он, кажется, был в одном отряде с Забузой и Теруми, их друг. Если у кирининов вообще могут быть друзья, — покачав головой, ответил Катаги. — Но Кисаме нечеловечески силен, если это новый Мизукаге, то я не удивлюсь. Но есть еще Юки Кёда, тот, кого мы сегодня повстречали. Он тоже был в том отряде, которым заменили семерку мечников Тумана.

На этом моменте Катаги замолчал, задумчиво почесав подбородок.

— И? Что про него известно? — Югито не без интереса слушала Йоцуки и поторопила того с продолжением рассказа.

Мне тоже было любопытно, что там в Кумо смогли накопать обо мне в теле Кёды и о ситуации в Тумане в целом. В общих чертах-то мне это известно, но целенаправленно я данной темой не занимался.

— По слухам, Туман погрузился в пучину кровавого безумия. Не знаю, что там с деревней, но Четвертый Мизукаге точно помер уже, — после паузы немного невпопад ответил старый шиноби. — И линия дайме, похоже, прервалась. А однажды на южное побережье Путем Молчания вынесло сотни тел, судя по гербам на одежде — это были шиноби из кланов основателей Кири и знать с крупных островов. Все они померли от истощения чакры и обледенения внутренних органов. Никаких иных ран и повреждений. Несколько дней в море, а на берег выбросило насквозь промороженные ледышки. Говорят, Кёду этого прозвали Мягким Зверем за то, что он дарит мягкую смерть. Чакра исторгается из тела, а боль от этого уносит мертвецкий холод.

— Бр! — даже поежилась Нии. — Тебе б страшилки на ночь детям рассказывать.

— Хэх! Это да, это мне нравится! — с улыбкой охотно согласился Йоцуки. — Но я к тому говорю, чтобы вы знали, с кем дело имеете. Этот Юки — опасный зверь, способный уничтожить сотни людей. Судя по программе экзамена, Белый Змей планирует провести показательные сражения молодых джонинов в числе прочего. Кёда выглядит лет на двадцать-двадцать пять, да? Ну вот, с ним лучше силами не меряться.

— Посмотрим, как пойдет, — пожала плечами Югито и посмотрела на меня. — Вон, бестолочь эту можно ему бросить. Посмотрим, кто из них лучше.

Я скептически посмотрел на пытающуюся поддеть меня Нии и только снисходительно покачал головой, заставив девушку сощуриться от злости.

— Вообще, возьмите-ка эти свитки, — вытащив из кармана пару туго свернутых листов бумаги, Йоцуки кинул их нам. — Перед началом экзамена Уния просила отправить ей данные о том, какая деревня кого отправит. Сами понимаете, пропуска выписать нужно на конкретных людей, проверить, чтобы никто из них ни с кем в кровной вражде не состоял и в Книгах Розыска официальных не числился. Орочимару счел возможным, поделиться с гостями собранной информацией. Тут по крайней мере имена заявленных участников экзамена и их наставников. Плюс то, что мне удалось на них нарыть. Ознакомитесь и до мелких донесите.

— Сделаем, — поймав свиток, ответила Нии.

— А погулять-то можно? — спросил я, прилежно подняв руку перед вопросом.

— Нужно, — ткнул в мою сторону пальцем Йоцука. — Пройдись-ка по местным полигонам, узнай, с чем их едят. Особенно разузнай про Лес Смерти и Акагахару.

— Будет сделано, — с готовностью подскочил я. — Ты со мной, Юги?

— Для тебя — Нии Югито-сан, — высокомерно ответила мне девушка.

— Ну, как знаешь, — приняв слова Югито за отрицательный ответ и не дав той возразить, я поторопился улизнуть от своих спутников, пока тому же Катаги не пришла в голову светлая мысль прицепить мне в довесок генинов.

Коноха встретила меня свежим вечерним воздухом. Весна в этом году затянулась, по улице пока в майке не погуляешь, что даже неплохо. По крайней мере, от выхода на саму улицу это никого не останавливало. Деревня была оживленной. Наскоро оглянувшись, изображая растерянного выбирающего предпочтительный для начала исследований нового селения путь человека, я зацепился взглядом за парочку неприметных наблюдателей. Их я даже знал поименно, Кизаши их лично отбирал. За Кумо был особый надзор — в Конохе Облако зарекомендовало себя не с лучшей стороны.

Отметив, кто из шиноби Конохи решил меня сопровождать, я неспешно направился в свой патруль по улицам деревни.

Сегодня Лист был особенно многолюден. Кроме ниндзя из Ивы, Кумо, Кири и Суны, которых в общей сложности было всего чуть меньше сорока, в Лист прибыли шиноби из Таки, Надешико, Рококу, Юме, Кусы и даже Аме. И, конечно же, на экзамен были созваны бойцы из внутренних какурезато Унии: Ото, Узушио, восстановленное Югакуре. И расформированная Киноха, которая постепенно возвращалась в Коноху.

Когда-то изгнанные кланы возвращались в свои оставленные жилища, которые по моему приказу оставались почти не тронутыми. Некоторые остались на юге, конечно, но решивших вернуться было немало. Возвращались они, естественно, уже с иным статусом и не совсем домой. Это были уже не шиноби Страны Огня, они все еще имели возможность носить протекторы со знаком Листа, но на знаки различия ниндзя Унии претендовать без обучения и присяги не могли. Формально они входили в новообразованную группу йохей-ниндзя.

С ними предстоит еще много работы, но все-таки куда меньше, чем с иными кадрами из бывшей Страны Пламени. Хи но Тера и все его монахи пока находились в подвешенном состоянии. Пока с ними ведет переговоры братия их монастыря Хачидайрюо. Последние, кстати, тоже сейчас в Конохе имелись в некотором количестве. Как и жречество с Кумотори. Потому что помимо наступающего экзамена, были и иные поводы для того, чтобы собраться именно сейчас и именно в Конохе.

Один из сезонных религиозных праздников Рюджинкё, который появился на основе более древней традиции. В этом году в Конохе он отмечался особенно широко, потому что в этом году именно в Листе находились два самых важных для проведения праздника лица — я и Мироку. Это вызывало оживление, на улицах не приходилось проталкиваться сквозь толпы народу, но все-таки здесь было людно. Настолько, что прозвучавший неподалеку оклик для меня стал неожиданностью.

— Эй, ты же из Облака! — раздался едва ли не над ухом голос молодой девицы. — Чего это один разгуливаешь, а?

— А что, хочешь составить мне компанию? — обернулся я в сторону окликнувшей меня девчонки, мигом изображая на лице чаяние и надежду. — Уа-а! А ты не победительница конкурса красоты в Конохе? Я буду рад, если ты составишь мне компанию!

Увидев, как удивленно распахнулись черные глаза и мило приоткрылся рот Гурен, я про себя удовлетворенно рассмеялся. Девчонка явно не ожидала такой уверенной контратаки. Хотя это, наверное, напрасно. Она и в самом деле выглядела хорошо. Нарядившаяся по случаю праздника в зеленое платье с узором из белых цветов сливы. По фасону ее костюм отличался от более распространенных на юге классических кимоно и больше напоминал ханьфу, которые имели распространение севернее. А вот подружка ее была уже в классическом кимоно, теплом, конечно, из-за прохладной весны, с меховым воротником, с преобладанием красных оттенков и с гербами клана Учиха.

— Староват ты для нашей красавицы, — обняв подругу, словно опасаясь, что я ее сейчас силой утащу с собой, заявила Учиха Изуми.

— Какого еще, мать его, конкурса? — подозрительно покраснев, гневно спросила тем временем Гурен.

— Любого конкурса! — довольно улыбаясь, предельно честно ответил. — Ты в любом бы одержала победу. Только твоя подруга составит тебе конкуренцию. Можно с вами двумя погулять?

— Какой-то он странный, — подозрительно косясь на меня, прошептала на ухо Гурен Изуми. — Может, единокровный потерянный брат Наваки?

— Увабами я. Нет у меня братьев и сестер. И родителей нет, — почесав затылок, признался я. — А как вас зовут?

Девушки синхронно смерили меня взглядом, явно оценивая, стоит ли называть себя и, вообще, настолько было ли разумным вообще связываться со мной.

— О! А ну, стоп, стоп, стоп!!! — внезапно раздался издали стремительно приближающийся крик.

Обернувшись в строну звука, можно было заметить еще одну девчонку, белоглазую и беловолосую, тоже одетую в нарядную, но более утилитарную одежду — желтое кимоно с рисунком в виде оранжевых языков пламени и бордовые хакама. Она мчалась, закинув руки за спину и лавируя меж людей, за считанные мгновения оказавшись прямо перед моим носом.

— Первый есть! — ткнув пальцем прямо в тот самый нос, гордо заявила она.

— Первый? — из вежливости уточнил я, отодвинув указующий на меня перст в сторону.

— Первая жертва, первый карасик на удочке красоты сестренки Гурен! — гордо заявила Хибакари, отскочив в сторону и закружившись вокруг Гурен. — А я говорила! Говорила же! Мамина одежда тебе идет! Пойдем, Итачи и Сайзо найдем! Сегодня они лягут у наших ног!!!

— Но у нас тут подозрительный тип... — неуверенно сказала Изуми.

— Он пойдет со мной, — раздался позади меня суровый мужской голос, а на плечо упала тяжелая рука.

— Эй! А ты кто еще кто такой? Я не хочу с мужиками гулять! — для вида засопротивлялся я. — По какому праву, вообще?

— По праву сильного! — сжавшая мое плечо рука с силой сдернула меня с места, потащив в сторону, словно пушинку.

Тело Увабами, конечно, не сравнить по комплекции с Райкаге или Киллером Би, но все -таки оно было немаленьким. Но это нисколько не смущало человека в маске Анбу, в лапы которого я попал.

— Развлекаешься, значит? — хмуро пробурчал он из-под маски.

— Я устал. Имею право, — уже не упираясь и добровольно следуя за похитителем, ответил я.

— Да. И после таких развлечений я еще удивляюсь, откуда у меня столько жен и желающих ими стать, — устало посетовал человек в маске. — Наблюдая за таким своим поведением со стороны, я испытываю неописуемое чувство стыда.

Было ему на вид лет двадцать, хотя с маской на лице точно и не скажешь. Но там и без нее никто бы, кроме меня, точный возраст тела не назвал бы. Потому что этот имеющий нечеловеческую силу Сенджу индивид был моим клоном. Несколько прыжков по крышам увели нас из толпы на безлюдную и относительно тихую площадку, с которой открывался неплохой вид на широкую, украшенную праздничными огнями улицу, на которой недалеко от пары храмов толпились люди в ожидании начала праздника. И только сейчас мой клон позволил себе снять маску, открыв лицо, отдаленно напоминающее чертами один из пяти высеченных ликов на нависающей над Конохой скале. На самый первый появившимся там портрет — на Сенджу Хашираму. Схожесть эта объяснялась просто — Охеми был более чем на половину точной генетической копией Первого Хокаге.

— И вовсе не все мои жены появились, потому что я с ними флиртовал! — честно возразил я самому себе в ином теле. — Скорее уж, судьба связала меня с ними вопреки моим стараниям, а не благодаря им.

— Это кара небесная, — кивнув, согласился я-Охеми.

Я-Увабами только горестно вздохнул, соглашаясь. С одной стороны, каждая из близких мне женщин — это источник счастья. Их любовь — это нечто. Но с другой стороны, женское настроение бывает переменчивым. Югито, как сегодня, любит показать свою стервозную сторону. Кушина иногда по-детски требует большого внимания. Сальма и Микото частенько молча негодуют, посылая ментальные лучи неодобрения. Грех, конечно, жаловаться, однако и не вспоминать об этом не получается.

— Что там с моим наблюдателем? — вернул мысли в рабочее русло я.

— Занят своей работой — следит за шиноби Кумо — был получен короткий ответ, пока мой клон извлекал из кармана несколько свитков. — Вот чакра ниндзя из Аме.

На свитки оказались нанесены печати, в которые и была заключена чакра тех шиноби из Амегакуре, которые прибыли якобы сдавать экзамен. Ясное дело, что их задача здесь — это разведка. Она у многих, явившихся в Коноху, такая, но для Дождя информация о Листе сейчас особенно важна. Поэтому за этими шпионами нужно следить более внимательно, в том числе и через додзюцу Увабами.

— А другие гости из Амегакуре как поживают? — уточнил я, пряча свитки за пазуху. — Ничего нового?

— В пути, — кивнув, подтвердил я-Охеми.

В пути, значит. Я отвернулся от клона, устремив свой взор вниз, с крыши на улицы Конохи. Следить сейчас за посторонними личностями на территории бывшей Страны Огня стало сложнее. Миграция шиноби с юга, прибытие гостей из-за рубежа, паломничество монахов из-за праздника в Листе — все это усложняло наблюдение с помощью сенсорных техник. Иными словами, я сделал все, чтобы побудить Нагато к действиям, выманить его из Амегакуре. Шесть путей Пейна требуют контроля, Нагато не может отправить их через полконтинента, оставшись в хорошо защищенной деревне. Я посчитал разумным, воспользоваться этим.

У меня есть ряд целей, которых можно добиться с помощью Пейна. Но для этого его желательно поставить в невыгодное положение. Нападать на Аме, в попытке выковырять оттуда Нагато — высок риск неоправданных потерь. Насколько мне известно, бренное тело блудного Узумаки хорошо защищено. Во время сражения со своим учеником канонный Джирайя даже не приблизился к основным рубежам обороны, споткнувшись на Пейне. Здесь, на моей территории, Нагато будет более уязвим. Конечно, бой с ним возле Конохи имеет свои риски, но их можно спрогнозировать и попытаться контролировать.

Созыв на экзамен шиноби из Кумо и Кири — как раз одна из таких попыток подготовиться к предстоящей операции. Привести в Коноху Увабами и Кёду иначе было бы затруднительно. А скоро мне могут понадобиться все резервы. Я имею представление о намерениях и планах противника, знаю, что он готовит удар, знаю где и знаю какими силами. А это уже половина победы.

— Кто-то из них может вскоре умереть, — после повисшей на несколько секунд паузы произнес мой клон, тоже разглядывая людей внизу.

— Я сделаю все, чтобы этого не допустить.

Внизу раздался тяжелый раскатистый звон гонга, привлекая всеобщее внимание. Гул толпы внезапно словно оборвался и шевеление народа остановилось. В наступившей тишине стало отчетливо слышно дыхание тысяч замерших в ожидании людей. Вязкую тишину нарушил легкий звон серебряных колокольчиков и тяжелое биение большого барабана. Бесшумно распахнулись влекомые дымом ворота храма, выпуская наружу идущих в два ряда мико с яркими бумажными фонарями и колокольчиками в руках, среди них затерялся и Курама. Они, словно линейные на параде, расходились, выстраиваясь по обе стороны от ведущей к храму лестницы.

К музыке добавилось пение. Цветок ли я в твоем саду?

Бабочка иль, может, демон я?

Должна ли я тревожиться о себе иль мире сём?

Красные цветы в руке обратятся в лезвие —

Достойна ль я твоей хвалы?

Хвали меня, хвали меня, хвали меня!

Знакомая мелодия и знакомые слова. Именно этой песней меня впервые встречали как Рюджина. В принципе, первый в этом мире Тайги-мацури создавался по образу и подобию проходящего именно сейчас праздника. В разных местах он имел разные названия: тосигои но мацури, праздник моления об урожае, или хама-ори — схождение в бухту. Но вне зависимости от названия, с праздником связан миф о сочетании женщины со змеем или драконом. Сейчас этот праздник именуется Охараи — великое очищение. Но по сути он остается прежним. Женщина, жрица, живой образ древней богини-матери, богини смерти и жизни вступает в союз с драконом, с Рюджином, приносит саму себя ему в жертву. Это символический ее выход из власти мира смерти и воскрешение в бессмертной воле дракона, а вместе с тем и всех ее потомков — то есть всего человечества. Но также во время ритуала Рюджин, или жрец в качестве его живого образа, облачался в багряные одеяния — символ принимаемой власти над миром живых и мертвых, принятия обязательств хранить и оберегать людей.

Это общая канва мифа, который имеет несколько вариаций, глубин и двойных смыслов, а сам ритуал насыщен символизмом.

В конце первой части песни на отгороженной от людей и устланной цветами улице появился паланкин. Ажурная конструкция покоилась на плечах ящероподобных могучих мужчин из клана Ибури, которые несли ее ко входу в храм, к встречающим их мико.

Я так рада расцвести, лепестки мои остры,

Но цветы обречены все однажды отцвести.

Сломанное лезвие не оборвет ребенка жизнь,

Если он порежется — мне дорога только в ад.

Хвали меня, хвали меня, хвали меня!

Для четверки питаемых природной энергией Ибури поднять паланкин с пассажиркой в нем ко входу в храм не составило большого труда. Откинутая мико занавеска открыла сидящую на подушках Мироку с маской демона на лице. Из храма встречать жрицу вышел очередной мой клон. Эта часть церемонии подходила к концу. Я-Чода в образе Орочимару снимаю с лица коленопреклоненной жрицы уродливую маску, на ее голову опускается золотой венец. На мои плечи — багряная мантия.

Я увяла, как цветок из бутона демона,

Но не могу я прекратить окрашиваться в алый.

Мне не нужны ни те дети, ни красные цветы,

Просто позволь мне вновь бутоном стать…

Чтобы ты хвалил меня, хвалил меня, хвалил меня!

Песня отгремела, затихают колокольчики и барабаны. Чтобы через несколько секунд перейти к следующей части церемонии.

— Это не похоже на прошлое, — задумчиво пробормотал я, кажется, едва ли не впервые сумев поучаствовать в Охараи в качестве зрителя, а не главного участника церемонии. — Жрица — образ богини смерти и жизни — это наверняка отсылка к Кагуе. Но откуда бы взяться нарративу о ее спасении?

— Случайное переплетение с еще более древними культами? — без особой надежды предположил я-Охеми. — Либо мне слишком мало известно о прошлом.

— Этот мир полон тайн и загадок. И вместо их решения мне приходится заниматься войной и политикой, — вздохнув, посетовал я. — Где справедливость?

— Уж явно не в этом мире, — ответил я-Охеми, и на миг замер, чтобы обеспокоенно сообщить: — Я только что ощутил чакру Стихии Дерева.

— Зецу?

— Сложно сказать. Пойду проверю.

— А я найду Югито. Она их цель. Зецу может попытаться отметить ее или заразить спорами.

Порешив на том, я отправился на поиски Нии. Искать ее долго не пришлось — ее чакра мне хорошо знакома, а Коноху я знаю очень хорошо — обнаружить девушку с помощью додзюцу труда не составило. Она, оказывается, тоже на месте не усидела и, привлеченная праздничной атмосферой, решила прогуляться по улице. На поиски приключений вышла, не иначе. И она их, похоже, нашла, потому что когда я добрался до нее, то застал Югито в очень интересном положении.

Девушка оказалась в темном переулке. Ровно за углом светили фонари и ходили люди, но Коноха, как я всегда об этом говорил, тот еще образчик хаоса и нагромождения построек, и все происходящее в небольшом переулке оставалось для прохожих незамеченным. Не будь Лист селением шиноби, здесь наверняка было бы раздолье для преступников. Но так как это все-таки какурезато, Коноха — это раздолье для влюбленных парочек ниндзя.

И к чему я это говорю? А к тому, что Югито нашлась прижатой к стене в том самом темном переулке, над ней нависала темная фигура в синем кимоно, которое в сумерках казалось почти черным. Длинные волосы падали на его плечи, рука уперта в стену, Югито хоть и девушка достаточно высокая, но парень над ней почти нависал. Что они там делают, понятно не было, но... Кажется, у молодежи это называется кабедон?

— Эм... — неуверенно выдал я, думая, стоит ли парочку отвлекать от их занятия. — Я вам не помешал?

— Увабами? — раздался испуганный голос Нии из сумрака переулка.

— Нет, все в порядке. Я уже собирался уходить, — мужской же голос был уверенным и спокойным, и я бы даже сказал, не по-мужски мягким.

Таковы уж особенности организма Кёды.

— Т-ты все не так п-понял! — вывернувшись, Югито отскочила от меня-Кёды. — Это все недоразумение!

— Мне показалось, девушке нужна помощь, — спокойно заметил я-Кёда, поправляя замотанное в бинты копье за спиной.

— Ты ошибался!!! — яростно воскликнула Нии, оказавшись к этому времени уже у меня за спиной.

Я строго поджал губы, чтобы скрыть так и лезущую на губы улыбку. До чего... странная ситуация. Заглянув в глаза самому себе в клоне напротив, я словно пытался найти в них ответ на этот вопрос, но встретил там все то же замешательство.

— К-хе, к-хе, — прочистив горло и попытавшись придать лицу какое-то соответствующее ситуации выражение, я грубоватым тоном спросил: — Чем ты там помочь Югито хотел?

— Мне показалось, — неспешно подойдя ближе, я-Кёда похлопал себя-Увабами по плечу, — что к ней прицепилась какая-то колючка.

— Колючка? — переваривая поступившую от клона информацию, уточнил я.

— Угу. Репей. Белый такой. Опасный — жуть. Так что береги ее.

Сказав это, я-Кёда поступил самым разумным способом — поспешно ретировался, чтобы избежать зарождающейся ненужной драмы. К сожалению, я не мог последовать своему же примеру в теле Увабами. Но это такое... Главное, Зецу все-таки появился в Конохе и все-таки зацепился за Югито. Быстро он, однако. Нужно это учесть в будущем. Похоже, Нии была заражена спорами Зецу. Удалить их со способностями Кёды для меня проблемой не было, а вот чтобы заставить перенести Нии эту процедуру ее пришлось немного подтолкнуть к этому.

М-м-м... Здорово-то как.

— Увабами, я честно... Ты всё не так понял, — осторожно прикоснувшись к моему плечу, неуверенно сказала Югито.

Я тяжко вздохнул, обернувшись к девушке и с жалостью посмотрев в ее испуганные глаза.

— Если я все не так понял, то почему же ты не сопротивлялась? — с любопытством спросил я.

— Я растерялась! Этот придурок просто схватил меня и как хрясь об стену! — затараторила Нии. — Я испугалась! Сразу всякая чушь вспомнилась, которую Йоцуки рассказывал!!

— А чего так раскраснелась тогда?

— Ты мне не веришь?! — попыталась сменить тактику самообороны Нии, но под моим пристальным взглядом быстро замолчала.

Я же глубоко вздохнул и, подойдя к Югито, взял ее за руку. Жаль мне эту девчонку. Не знаю, как она жила в другой жизни, но закончилась она у нее там очень паршиво — в руках джашинита, опытного палача и садиста. В этой же жизни у нее выдалось не самое хорошее детство изгоя, ей пришлось пройти войну и едва не умереть на ней, будучи буквально брошенной в ряды врагов. Но будто этого мало, так она еще и в меня влюбилась. А это, если верить словам Сальмы, Микото и Кушины — то еще испытание. Но и этого как будто мало. Вот честно, я был бы рад за эту девочку, если бы она нашла себе нормального парня. Однако она, похоже, оказалась привлечена мною же, но уже в другом теле!

Это же просто проклятие какое-то, нет? Может, ее предки призывали Хашихиме и прогневали киджо?

— Увабами? — нерешительно позвала меня Югито, пока я уверенно ее вел по освещенной и шумной улице Конохи.

— Я тут нашел место, где готовят вкусный рамен. Пойдем, угощу, — сказал я ей.

—Увабами, ты...

— Юги, — обернулся я к девушке и подхватив ее вторую руку, крепко сжал ее ладони. — Давай просто забудем об этом. Я верю тебе, мы слишком через многое прошли. Из-за такой ерунды я не отпущу тебя. Если ты посчитала, что есть кто-то лучше меня, я докажу тебе обратное. Я не отпущу тебя.

— Спасибо, Увабами, — шмыгнув носом, поблагодарила меня Югито, крепко сжав мои ладони в своих и прижавшись к груди.

Я вновь украдкой вздохнул, дав Нии возможность выплакаться и сбросить стресс. Может, я поступаю неэтично, давая девушке надежду на возможность наших отношений, но сейчас мне нужна боеспособная Югито, которую не терзают посторонние тревоги. А если эта игра зайдет слишком далеко, то все проблемы можно решить простой смертью Увабами.

Глава 22. Шизука

4 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Бать, да ты охерел!!!

Возглас этот был полон праведного гнева и сопровождался громким стуком ударившейся о стену от пинка двери. В дверном проеме показался распаленный Наваки. Белые волосы взъерошены, голубые глаза едва ли не налиты кровью — чем-то парень был явно недоволен. Вот только в своем запале он не учел, что встретить он может не одного лишь своего отца. Ворвавшись в комнату, Наваки мигом переменился в лице и застыл на пороге, встреченный несколькими взглядами, излучающими самые разные эмоции. Хотя поначалу он все же замер, почувствовав на себе тяжесть одного единственного взгляда светло-карих глаз.

Наваки мало смущали такие свидетели его излишне наглого поведения, как красноволосый юноша в компании рыжеволосой мико, монаха и черноволосой женщины в неприметном кимоно. Однако игнорировать Цунаде и ее спутницу он не мог.

— Ой, мам! Шизука... — после паузы, неловко заулыбался Наваки, встретившись взглядом с Цунаде и молодой девушкой рядом с ней. — А вы вернулись уже, что ли? Здорово-то как... А я вот мимо проходил... И уже дальше иду...

Наваки пытался ретироваться, попятившись назад, но был безжалостно остановлен подпершей его сзади Хинатой.

— Здравствуйте, Цунаде-сан! — приветливо улыбаясь, поздоровалась девчонка. — С возвращением. О, Шизука! Сто лет тебя не видела! А что это у вас за собрание такое?..

— Наваки, — тяжко вздохнув, Цунаде нервно забарабанила пальцами по столешнице, отчего плотная и тяжелая древесина начала тревожно хрустеть и покрываться трещинами.

Одно только слово заставило сына Джирайи и Цунаде пришибленно вжать голову в плечи и едва слышно выругаться на Хинату, которая не предупредила его о возвращении матери. Но одновременно с этим он то и дело стрелял глазами то в сторону Мататаби и Курамы, то глядел на тихо сидящую возле Цунаде Шизуку.

— Глянь-ка, затих как, — отставив в сторону длинную тонкую трубку и выдохнув кольца табачного дыма, Джирайя хитро сощурился. — Чего хотел сказать-то, паршивец мелкий?

— А мы спросить хотели, — бочком-бочком подскочив к сидящей на полу за низким столиком Шизуке, сообщила Хината, — почему соревнования между взводами отменили? Наставники сказали, что это вы приказали, Джирайя-сан.

Хьюга скоромно опустилась на татами возле Шизуки и, сложив руки на коленях, с любопытством посмотрела на собравшихся в одном из внутренних помещений Шикенкайджо людей. Я слабо улыбнулся почти детской непосредственности, с которой Хината это сделала. Все-таки она явно не почувствовала атмосферы, решив вот так влезть в разговор. Пусть даже они с Шизукой стали дружны за то время, которое будущая преемница поста лидера Надешико но Сато провела в Конохе.

Хотя девчонку можно понять. Вольготно рассевшийся на татами и покуривающий трубку Джирайя, распивающие саке Цунаде, Курама и Чомей, довольно рассматривающая только что полученный томик с автографом автора Мататаби — по их поведению сложно было предположить, что здесь решаются какие-то важные дела. Да и с чего бы им решаться в одной из комнат отдыха в стенах старой арены для проведения экзаменационных боев? Однако так уж вышло, что встреча была неслучайна и непроста.

— А, зачем эти соревнования, если экзамен будет? — небрежно отмахнулся Джирайя. — О, кстати, раз уж все собрались, то я решил, что его и сегодня можно начать.

— Кого? — не понял Наваки.

— Совместный экзамен, — ткнул в сына концом трубки Джи. — Он начнется сегодня.

— Чего?! — у Наваки аж челюсть отпала.

— Но мы же не готовы, — была обескуражена не меньше него Хината. — И учителя тоже...

— Они-то как раз готовы, — уверенно заявила Цунаде.

— Вы выбрали такую жизнь, дети мои, что должны быть готовы ко всему и всегда, — наставительно произнес Жабий отшельник. — Так что отговорки в сторону. Тем более у вас еще есть часик или полтора до начала письменного экзамена. Пока Шизуку замуж выдадим, пока то да се...

— Шизуку замуж?!! — взревел Наваки. — За кого?!

Взгляд парня заметался по комнате. Из всех присутствующих он быстро отмел своих родителей, а также Кураму и Мататаби, посчитав последних женщинами. Взгляд Наваки задержался на Чомее, но тот, в образе монаха, выглядел староватым для Шизуки. Так что довольно быстро все внимание юного Сенджу сконцентрировалось на мне.

— А ты кто еще такой?! — набычившись и направившись к столу, спросил Наваки.

Я с иронией смерил парня взглядом с головы до ног. Видно, он стал дружен с гостьей из Надешико даже больше, чем Хината. Шизука немало времени провела в семье моих старых друзей после того, как нынешний лидер деревни Надешико отправила ученицу и наследницу к своему неудавшемуся супругу на попечение. Под влиянием успехов Отогакуре в войнах в Надешиеко посчитали, что неплохо было бы перенять опыт союзников. Так что Шизука несколько лет обучалась в Академии и лично у Джирайи и Цунаде. И небезуспешно это делала. Возможно, ее порыв становиться сильнее поддерживал висящий над нею рок — по договоренности между мной и Надешико последняя должна была стать более близким союзником Ото. А для этого очень удачно можно было воспользоваться древней традицией деревни местных амазонок приводить мужей со стороны.

Старый добрый династический брак между наследниками глав Ото и Надешико. Традиции есть традиции, и возможность породниться с ками в Надешико, где Рюджинкё тоже оставило свой след, не могли упустить. Да и банальное прилитие сильной крови в популяцию куноичи тоже было важно. Но не скажу, что лично я был особо рад этому возможному браку, так как из моих официальных наследников у меня имелись только мои собственные клоны, а еще одна женщина в моей личной жизни не привнесла бы в нее порядок от слова совсем. Браку не была особо рада и Шизука по вполне понятным причинам. И, как выяснилось, этому союзу был совсем не рад Наваки, судя по тому, как он угрожающе навис надо мной. В целом, союз Сенджу Наваки и Шизуки был бы тоже неплохим вариантом на мой взгляд, но в Надешико так не считали. А Унии нужна эта деревня для контроля Страны Воды, для круглогодичного морского сообщения со Страной Демонов и для возможной дальнейшей экспансии на восток.

Поэтому, спокойно встретив взгляд Наваки, я дружелюбно ответил на его вопрос:

— Я Рюсей Дайки.

На миг в комнате повисло молчание. Стало слышно, как с шелестом перелистнула страницы книги Мататаби, как потрескивают тлеющие листья табака в трубке Джирайи, как поют птицы за окном.

— Рюсей? — с недоумением переспросил Наваки. — Но... Красные волосы же...

— Его мать из Узумаки... была, — с горечью в голосе сообщил Джирайя.

Да, официально матерью Рюсея Дайки была Узумаки, которая погибла при нападении Конохи на Ото. Это неплохо объясняло его внешнюю схожесть с кланом острова Водоворота, которая была на самом деле вызвана тем, что данный клон базировался на геноме разных септ и родов клана Узумаки. Об истинной сути Дайки не знал почти никто, и Джирайя не был исключением, потому он все еще переживал о событиях прошлого.

— Ну и ладно! Пусть Рюсей, но с чего это ты решил, что можешь жениться на Шизуке? — решительно мотнув головой, вернул себе утраченную на миг уверенность Наваки.

— Так уж договорились мой отец и ее наставница, — развел я руками.

— И ты согласна на это, Шизука? — возмутился юный Сенджу.

— Эй, что в этом плохого, пацан? — навалившись на стол немаленькой грудью, спросил у Наваки Курама. — Ты знал, что в Ото так все Узумаки и Кагуя живут? Их браки, знаешь ли, лично Орочимару предопределяет. Меньше подростковых драм и ненужных метаний, я так считаю!

— Драмы — это прекрасно, Курама, — укоризненно посмотрела на рыжеволосую аватару биджу Мататаби.

— Это как у Шукаку с Сарой, что ли? Вот тоже придурок. Проблем в жизни не хватает как будто.

— А что, у Орочимару и в самом деле глаз наметан, — хитро сощурившись, Джирайя поглядел на свою жену. — Он-то сразу понимает, кто для кого создан, не так ли, Цунаде?

— Ты хотел сказать, что он знает, кто кому рожден жизнь испортить? — высокомерно выпрямив спину, язвительно ответила Цунаде.

— Зная твою удачу, Цунаде, могу сказать, что такая испорченная жизнь — уже счастье, — добродушно улыбнулся Чомей.

— Заткнись. И слова не хочу от тебя слышать, удачливый ты паразит!

— Короче, иди-ка ты, Наваки, на трибуны, — напутствовал сына Джирайя жестом, словно муху отгоняя. — Дайки с Шизукой, вроде как, познакомились, так что сейчас показательный бой вам устроят, а потом вы уж сдаваться пойдете.

— Постой-ка, бать! — упрямо замотал головой Наваки. — Так они еще и только что познакомились?! Как ты можешь так Шизуку замуж отдавать вообще?!

— Пошли, Наваки, пошли, — успев, пока на нее не обращали внимания, пошептаться с Шизукой, Хината подошла к Наваки и потянула его на выход.

— Да постой ты!.. — запротестовал Сенджу.

— Иди, — сказал я сопротивляющемуся Наваки. — Если проиграю предстоящий бой, то никакой свадьбы не будет. Если одержу победу — то все равно она состоится не завтра и не послезавтра. Когда-нибудь ты можешь попытаться также в бою доказать, что я не достоин Шизуки. Уверен, ты один из немногих, кто сможет это сделать, голубоглазый парнишка.

— Я Сенджу Наваки! — гордо заявил парень, увлекаемый к выходу Хинатой. — И Шизука никогда тебе не проиграет. Так-то!

Громко выражаемое возмущение еще долго доносилось из коридора, в котором скрылась пара молодых шиноби, заставляя меня невольно улыбаться.

— Ты за ним вообще не смотрел, пока меня не было? — сердито глянула на мужа Цунаде.

— Да... Так уж вышло, — тяжко вздохнул Джирайя. — Работа.

— Я тебе сейчас покажу работу!

— Лучше не надо, — выставив вперед руку, словно защищаясь от Цунаде, заявил Джирайя. — Орочимару мне и так ее показывает. Вот ты вернулась, а мне теперь на миссию отбывать нужно. Разве же это жизнь?

— Какую еще миссию? — нахмурилась Цунаде.

— Потом расскажу, — не стал вдаваться в подробности Жабий отшельник. — Может, пойдем уже?

— Пойдем, — согласился я, поднимаясь на ноги, и протянул руку сидящей за столиком напротив меня девушке. — Идем, Шизука?

***

Эхо разносящихся над ареной слов Кизаши стихло. Он только что сообщил всем, кто так или иначе оказался на трибунах Шикенкайджо, что начало Чунин Шикен было решено перенести на более ранний срок. То есть на сегодня. И, мягко говоря, эта новость вызвала у шиноби недоумение.

— Кёда, они что, прикалываются? — растекшись по перилам, отрешенно спросила Сангецу. — А если бы мы сюда не пришли, то экзамен что, без нас начался бы?

— Не бойся, без тебя экзамен не начали бы. Если бы мы не пришли, то нас бы привели, — спокойно ответил ей я. — Оглянись вокруг. Все собрались здесь.

— Ну и порядки у Орочимару, — криво оскалилась Ринго, по моему совету оглянувшись по сторонам. — Не пойму, то ли это бардак такой, то ли хитрый план.

— Исходи из худшего, — посоветовал я зубастой напарнице.

— Ага. Скрытый смысл в скрытом смысле и прочая ерунда, — недовольно ответила Амеюри.

У меня изначально не было единого плана проведения экзамена. Слишком от многих независящих от меня обстоятельств он мог пойти по всем известному месту. Так что возможность переноса начала Чунин Шикен рассматривалась заблаговременно. Тем более что для этого даже имелся благозвучный предлог — ниндзя всегда должны быть готовы к внезапно свалившейся на них работе. Одно из правил шиноби, как-никак.

— Мне кажется, я не готов к экзамену, — сжав кулаки и повинно склонив голову, признался еще один претендент на получение ранга чунина. — Простите!

— Заткнись, Чоджуро! — гневно отвесив парню оплеуху, прикрикнула на него Амеюри. — Проклятье! Сколько можно?!

— Спокойнее, Ринго, — мягко попросил я девушку.

— Тебе самому не надоело, что он все время ноет? — подняв генина за шкирку и от души потряхивая его, видимо, чтоб у того мозги на место встали, спросила меня Ринго.

— Он не так плох, как хочет показаться, — усмехнулся я, глядя на отчаянно оттягивающего впившийся в шею воротник одежды Чоджуро. — И поставь ты его на пол уже. Убьешь еще ненароком, что о нас потом думать будут? Мы ведь больше не Кровавый Туман.

— А крови и не будет, — хищно улыбнулась Ринго, но парнишку все же отпустила.

— Мы не Кровавый Туман, Ринго, — добавив в голос холода, повторил я, заставив Амеюри на миг замереть.

— Да-да! Как скажешь, — буркнула та в ответ после короткой паузы.

Искоса наблюдающая за произошедшей сценой Сангецу вздохнула и сочувствующее посмотрела на меня.

— Тяжело с нами, да? — спросила она.

— Думаешь? — хмыкнув, посмотрел я на девчонку в ответ.

— Кому-то другому было бы тяжело точно, — отвернулась Хозуки и сменила тему: — А что за бой будет?

— Откуда бы мне знать? — вопросом на вопрос ответил я, оборачиваясь к зашумевшим генинам справа от меня.

Помимо Сангецу и Чоджуро из генинов Кири я с собой взял еще четверых, две полноценные сработанные тройки. Теруми Акира — племянник Мей, Каратачи Негура — сын Ягуры, Кейфу — парнишка со Стихией Тайфуна. И еще Карен — девчонка без особых, казалось бы, способностей, но с хорошей родословной, то есть с генетическим потенциалом. Дело в том, что среди древних в Кири есть традиция прямым потомкам не только фамилию передавать, но и нарекать их единообразно. У Хозуки, например, имена закачиваются на «-гецу», у Каратачи — на «-гура». Юки тоже клан немолодой, так что имена тех, чьи родители не пытались забыть о прошлом, всегда заканчиваются на «-хьё». Я это к тому, что Карен имела в своем имени «-рен» — иероглиф со значением лотос. Так же, как Бьякурен, Первый Мизукаге, Мокурен — Третий Мизукаге, и Суйрен — родственница Первого.

В общем, девчонка потенциально перспективная, в генетике ее есть интересные последовательности. Но сейчас привлекла мое внимание не она, а парни, которые с жаром обсуждали парочку вышедших на трибуны женщин. Огненно-рыжую мико и ее черноволосую спутницу. Курама и Мататаби явно привлекали повышенное внимание со стороны подростков. Наверное, не стоило мне так кропотливо проектировать их внешность. Но это был интересный опыт.

— На кого засмотрелись, пацаньё?! — прикрикнул я на парней. — Не доросли вы еще до таких женщин. На соперников посмотрите лучше. Может, среди них девчонку себе присмотрите.

— Так они все мелкие! — не моргнув и глазом, ответил Акира, пока пристыженный Негура предпочел промолчать.

— Зато если вы их в спарринге победите, то от таких точно скалкой по хребтине получите, — насмешливо сообщил я Акире, оборачиваясь к арене и успевая заметить, как через перила вниз спрыгивают две фигуры. — Так, а теперь шутки в стороны и все глаза на арену. Лист решил устроить вам представление перед экзаменом. Наслаждайтесь.

— Этот герб, — сощурившись, пробормотала Ринго, внимательно следя за расходящимися на арене людьми. — За челкой плохо видно, но это же гвоздика Надешико у девчонки? А у парня на одежде — тройные водовороты. Род Рюсей! Понятно, понятно.... Вот, что они хотели нам показать.

— Что? — посмотрев на Амеюри, спросила Сангецу.

— Союз Ото и Надешико переходит на новый уровень, — ответил я Хозуки вместо Ринго.

Сейчас я посчитал, что фактическое расширение Унии, добавление к ней Надешико и, по сути, всего занимаемого деревней острова, нужно преподнести противникам в наиболее ясной форме. Учитывая полную несамостоятельность Страны Чая, объединение Страны Огня, Страны Горячих Источников, Узушио и Надешико — все восточное побережье теперь под контролем Унии. Шатким, потому что на воде Кири все еще чувствует себя уверенно, но восстанавливающийся Водоворот и Надешико вкупе с материковым обеспечением вполне способны посоперничать с Туманом за господство хотя бы в ближней морской зоне. И в случае необходимости теперь большую часть флотилий из южных морей по строящимся каналам можно перебросить на север.

На среднесрочную перспективу мои планы очевидны — потеснить Страну Воды из череды великих держав. Пытаться захватывать эту бесконечную плеяду островов и пытаться взять ее под контроль бессмысленно, но снизить ее влияние можно. Но при этом не лишним было заставить Страну Молнии озаботиться больше северными рубежами. Пока сложно сказать, насколько выгорит эта затея. Но приступать к ее выполнению нужно было уже сейчас, потому что Надешико нужно было мне и для решения более срочных задач. Нужно было разобраться с гражданской войной в Кири. Она затянулась, а Акацуки начали действовать раньше. Если придется отбиваться от полчищ Белых Зецу или каких-нибудь еще тварей, то сейчас я не уверен, что смогу объединить все деревни в этой войне.

Шиноби Унии и Страны Песка — их удастся объединить несомненно. Присоединить к альянсу Кири, скорее всего, удастся. Ива и Кумо?.. По обстоятельствам. Нужно заиметь себе побольше козырей в переговорах. И если не через Каге, то через дайме продвинуть создание коалиции. Она мне будет нужна. Потому что у Акацуки нет границ. И когда начнет подходить к концу их план мне границы тоже мешать не должны. Вот конфликта с Кумо или Ивой только не хватало бы, если Шинджу даст первые ростки где-нибудь на их территории!

— Эй, а они там точно драться собрались или как? — тем временем заинтересованно пробормотала Сангецу.

— Драться, драться... — хищно сощурившись, ответила девчонке Ринго, когда чакра в паре шиноби на арене пришла в движение. — И драться не понарошку.

***

Нагретый солнцем стоптанный плотный песчаный грунт арены коснулся подошв сандалий. Давненько я не спускался сюда. И тем более давно не участвовал в боях на Шикенкайджо. Странные ощущения.

Запрокинув голову, можно было увидеть яркий круг лазурных небес с бегущими по ним белоснежными облаками. Солнце почти в зените, оно слепило, мешая рассмотреть трибуны, но сенсорные способности этого клона хороши. Я чувствовал там яркие источники чакры. Сложивший руки на груди и взирающий вниз на арену Кёда, держащийся неподалеку от Югито Увабами, скрывающийся на крыше над ложей Каге Охеми, находящиеся в самой ложе Чода и Мироку. Цунаде, Тайши и Юичи Кагуя, Курама, Чомей и Мататаби, Мейро, прочие менее сильные шиноби Унии. Еще Минато со своей кодлой — тоже небесполезны. В связи с подготовкой к экзамену удалось вполне обоснованно насытить склады снабжения всеми необходимыми нингу.

Как говорится, наряд сил и средств в полной готовности. Конечно, не всех удалось собрать. Фугаку, Юко, Микото, многие Узумаки — они еще не восстановились после войны. У Джирайи свое задание. Но я готов к нападению на Коноху. Насколько это возможно.

— Начнем? — опустив голову, я посмотрел на Шизуко.

Та только кивнула и протянула вперед руку. Пальцы сложены в печати Тайрицу. Традиционный жест в спарринге шиноби, печать Конфронтации. Я ответил на него тем же знаком. Наши пальцы на миг скрестились, чтобы перетечь в новую форму, переплетаясь в совместных печатях, измененных версиях Змеи, Козы, Собаки, Кролика, Тигра. Чакра внутри наших тел отзывалась на печати, вырываясь наружу струнами пурпурного пламени, которые подобно бутону раскрывались вокруг нас, чтобы впиться в землю и сформировать прозрачный купол. Череда печатей была длиннее, чем для обычного Шиши Энджин, но и барьер был сложнее, автономнее.

Шизука сосредоточенно ждала, пока купол над нами сформируется. Для нее техника была сложна, но разделив ее пополам со мной, она смогла ее вытянуть. Но так мы хотя бы не разрушим Шикенкайджо раньше времени.

Не знаю, как это у Джирайи с Цунаде получается, но они умеют вытянуть из способных детей максимум. Намиказе Минато, Цучигумо Кагура, троица сирот Аме, Наруто Узумаки... Да даже Харуно Сакура. А теперь еще и Шизука. Девчонка многому научилась. И практически сразу решила это показать. Печати барьера завершились, но пальцы Шизуки не остановились. Она попыталась принудить меня к новой совместной технике. Логичный ход, но ожидаемый. Я взял инициативу, сменив череду печатей.

Техника Шизуки исказилась, чакра хлынула через другие тенкецу, формируя иной узор и обретая иную суть. Девчонка попыталась разорвать зарождающуюся технику. Высвобожденная чакра взорвалась меж нами, швырнув нас в разные стороны и прокатившись по телу катком. Золотистая аура чакры Футон но Йорой вокруг тела Шизуки погасила ударную волну, куноичи стремительной водомеркой заскользила на воздушной подушке по земле, готовя новую технику.

Мне же пришлось сложнее. В этом теле было много кеккей генкай, которые плохо сказывались на возможности использовать стихийные преобразования. Защититься Воздушной Броней у меня возможности не было. Но выносливость Узумаки — это выносливость Узумаки. Взрыв перетряхнул внутренние органы и звоном засел в ушах, но секунды хватило, чтобы забыть о мелкой контузии. Цепи Чакры рванули от меня в стороны, растворяясь в земле, оставляя после себя лишь черные следы печатей.

Воздух зазвенел от мощных раскатов грома, пронзенный устремленным ко мне воздушным сюрикеном. Широкие, словно выкованные из марева, лезвия кружились вокруг стремительно вертящейся сияющей белым сердцевины, образуя уплощенный диск и сминая воздух расходящимися в стороны ударными волнами. Напоминает Расенсюрикен!

Хирайшин!

Вспышка алой молнии, я осознал себя висящим вниз головой над землей. Грохочущая техника Футона пронеслась подо мной и врезалась в Стену барьера, взрезав её и впившись в камень стен Шикенкайджо. К счастью, ослабленная. Каменная пыль и крошка брызнули в стороны, поглощая остатки техники куноичи, пелена пурпурного барьера быстро затянулась. Нет, все-таки эта штука чуть послабее Расенсюрикена будет. Основана на моем Хекиреки, которую я в свое время создал, объединив техники Надешико и Джигокузуки. Забавно, что теперь это футондзюцу вновь вернулось к островным куноичи. Пусть Шизуке не хватает силы чакры и контроля, чтобы техника сравнялась с Расенсюрикеном, но все равно она опасна. Так и убить можно, о чем и сама Шизука догадалась, судя по на мгновение отразившемуся на ее лице испугу за меня.

Хирайшин!

Сенсорная сеть охватила все пространство арены. Поток чакры подхватил тело, переместив его в другую сторону площадки, которая практически полностью была покрыта бесконечной чередой оставленных Цепями Чакры меток дзюцушики. Мой удар отшвырнул Шизуку в сторону, ее озаренная золотистой аурой Футон но Йорой фигура вновь заскользила по площадке. Еще одна вспышка — Хирайшин переносит меня к ускользнувшей куноичи, хлесткий выпад Цепями Чакры уносит ее с места. И ни одна атака не причиняет Шизуке урона. Покров Чакры Стихии Ветра поглощает атаки и уводит девчонку из-под прямого удара, та просто ускользает от меня, словно пушинка на ветру.

Против Футон но Йорой лучше использовать элементарные ниндзюцу, в идеале катондзюцу, а не тайдзюцу и прочие физические атаки. Но за возможность использовать Хирайшин приходится платить более сложным контролем чакры. Сейшицухенка что Минато, что Котоширо даются не без труда. Первый, несмотря на свой талант, так и не смог скомбинировать Рассенган со своей стихией, а второй с большими запасами чакры тратил слишком много сил на техники родственного ему Дотона. Грубая чакра Узумаки в худшем ее проявлении.

Очередной скачок. Вспышка света перенесла меня за спину Шизуке. Чакра бурной рекой потекла по меридианам, обойдя первую пару врат Хачимон. Аура Шичи Тенкохо прорвалась наружу призрачным пламенем. И огонь Сузаку широкой волной пронесся по арене, опаляя землю и немногочисленные растущие здесь деревья. Снова вспышка Хирайшина — и вновь Сузаку. Волны пламени поглотили пространство барьерного купола, хищно облизывая его пурпурные стены и мгновенно выжигая кислород вокруг нас, чтобы начать всасывать его уже из-за границ кеккай ниндзюцу. Жар потоками марева взмыл вверх, поднимаясь над Шикенкайджо и заставляя зрителей отшатнуться в стороны от арены.

Мое же пламя начало припекать даже меня, заставив Хирайшином переместиться ближе к стене Шиши Энджин. Здесь, сквозь пленку пурпурного пламени барьера шел ощутимый поток воздуха. Кеккай ниндзюцу все-таки не было абсолютным. Спасаясь от бушующего пламени Сузаку, я поймал потоки воздуха и закружился, формируя из них вихрь.

Шичи Тенкохо: вторая активация!

Чакра обрушилась на кейракукей, обходя новую череду врат Хачимон. Быстрый стук сердца отдавался грохотом в ушах, тело стало легким, словно перышко. Масса подхваченного мною воздуха наоборот на миг показалась невероятно огромной. Мышцы на всем теле вздулись, капли пота начали лезть в глаза. Но воздушный вихрь вокруг меня ускорился и начал расти, ощетинившись первыми искрами молний. Чтобы через миг вырасти в сотканного из молний дракона. Сейрю, раздирая воздух треском грома, закружился в узком для него пространстве барьера. Молнии перемешались с языками пламени, сжимая свои кольца вокруг порхающей по арене Шизуки.

Я контролировал ее чакру и видел, что девушка пока даже не пострадала. Футон но Йорой пока неплохо справляется с защитой, но одного только его становилось мало. Чакра в теле куноичи вспыхнула, искра превратилась в бушующий пожар. Шичи Тенкохо и сразу третья активация?!

Вихрь Сейрю вокруг меня уберег от незримого удара звуковых колебаний. Грохот наложившихся друг на друга раскатов грома оставил после себя только легкий звон в ушах. Но стены барьера тревожно задрожали, колеблясь в незримых звуковых колебаниях. Они же пронзили Сейрю, разрушая технику. Потоки воздуха, молний и огня начали расползаться, растекаясь в пространстве отдельными лоскутами и пропадая без следа, успев напоследок поднять в воздух мелкий песок и щепки, раскидать их в стороны.

Я почувствовал, как мои ноги проваливаются в ставший мягким грунт. Пришлось направить чакру в стопы, чтобы не провалиться в него по колено. Последние лоскуты ветра стихли, опуская на землю поднятый мусор и открывая вид на ровную, покрытую небольшими волнами песка арену. Над которой парила объятая янтарной аурой куноичи. Кожа ее горела от прилившей крови, на шее стали видны вздувшиеся, пульсирующие вены, глаза словно сияли изнутри. Она медленно развела ладони, на которых стали видны кровавые ссадины после примененной техники. Хлопок Хататагами не всегда удается перенести без последствий.

Зато техника Шизуки не только разрушила мое тайдзюцу, но и не оставила после себя ни травы, ни деревьев, ни камней, обратив все в пыль. И разрушив основу, на которую были нанесены мои дзюцушики. Метки Хирайшина, конечно, хороши и разрушить их теоретически невозможно. Но попробуй-ка поставить печать на текущей воде и зыбучем песке — это сложно. Разумный ход со стороны моей противницы. Вот только третья активация Шичи Тенкохо для нее будет слишком обременительна, если только...

Ну да, а я уж начал удивляться, чего это учившаяся у Джирайи и Цунаде девчонка использует в основном только мои техники.

По лицу Шизуки из-под ее протектора начали прорастать линии печати, быстро покрывающей все ее тело. Испустив капельки белого пара, раны на ладонях девчонки исчезли, словно их и не бывало. Взбаламученная Шичи Тенкохо чакра в ее теле потекла ровным и сильным потоком, получив прилив из раскрывшейся печати.

Нинпо Созо Сайсей: Бьякуго но Дзюцу.

Зря я, значит, грешил на плохой контроль чакры у Шизуки, очень зря. А Цунаде молодец, за столько лет наконец смогла найти ту, кто смог повторить Бьякуго но Ин. Но только что мне теперь с ней делать-то? Драться всерьез?

Проведя рукой по лицу, я смахнул с бровей капли проступившего было пота и закрыл глаза, чтобы через мгновение взглянуть на обретший предельную четкость мир. Система меридиан в теле Шизуки, став мне видимой, словно вспыхнула. Толстые жилы были напитаны энергией, чакра лилась, минуя барьеры Хачимон, она вливалась в тело обильным потоком из печати, обретала стихийные свойства и вырывалась из тенкецу в виде Покрова Чакры Стихии Ветра. От вспыхнувшего багрянцем в моих глазах Кецурьюгана ничего из этого невозможно было скрыть.

Цепи Чакры хищно зазвенели за моей спиной и змеями рванули вперед, обступая Шизуку. Додзюцу позволяло видеть мельчайшие движения куноичи и потоки воздуха вокруг нее, Конго Фуса сжимали кольцо вокруг девчонки, не оставляя ей шанса ускользнуть. Но перед их броском чакра в теле Шизуки окрасилась в новый цвет. Ее руки сошлись в особой печати. По ее меридианам промчались золотые искорки, чтобы через миг вспыхнуть солнечным светом и вырваться наружу, сформировав ослепительный образ многорукой богини.

Набросившиеся на Шизуку Цепи Чакры словно врезались в незримый щит, с тяжелым лязгом отлетев в стороны. Десятки незримых ладоней Райго Сенджусацу отразили мою атаку, и еще десятки устремились ко мне.

Сензоку но Сай, значит? Что ж, ответим аналогично.

Редко используемые на материке одноручные печати подтолкнули мою чакру к движению. К горлу покатил комок, когда энергия начала преображаться и расти. Потоки в кейракукей приобретали новое свойство, сиреневая чакра вырвалась из тела, оплетая его покровом. Она сформировала длинное хаори и подобие крыльев за спиной. Многочисленные удары Райго Сенджусацу бессильно рухнули на вспыхнувший вокруг меня барьер.

Пока я учился у Мироку работе с потусторонним миром, пришлось перенять у нее несколько небесполезных техник для развития ее специфической чакры.

С громоподобным грохотом с рук Шизуки сорвались техники Футона. Поднимая песок за собой, они обрушились на барьер вокруг меня и просто понеслись мимо, ударившись в Шиши Энджин. В мою сторону вновь полетел воздушный сюрикен, но проявившаяся в воздухе тонкая паутина печати поглотила технику. Форма техники в секунду исказилась и скомкалась, втягиваясь в одну точку, прежде чем пропасть. Долго фуиндзюцу в воздухе поддерживать я не стал, поэтому линии печати пропали, выпустив заключенную чакру безобидным взрывом. Обращать на это внимания времени не было, я вытянул вперед руку. На моей ладони проступило несколько капель крови, сорвавшихся вниз. Они упали вниз, но так и не впитались в песок, пропав в проявившихся на нем линиях уже другой печати — формулы призыва.

Кучиёсе но Дзюцу!

Едва видимая, бесформенная дымка вырвалась из печати и жадно устремилась к моей руке, чуя кровь и жизнь. Но наткнулась на покров сиреневой чакры. Моя воля столкнулась с чуждой волей призванного из потустороннего мира демона, принуждая того принять нужную мне форму. Бесформенная масса практически чистой духовной энергии начала вытягиваться, легла в мою руку призрачным мечом.

Широкий взмах новообретенным оружием отсек незримые руки Райго Сенджусацу. Кивнув, я отметил эффективность техники. Призыв демонов — штука опасная, но с этой сиреневой чакрой контролируемая. Уверенно шагнув вперед, я вновь заметил формирующуюся в кейракукей Шизуки технику. Кецурьюган позволил распознать ее стихию и форму еще до воплощения, дав мне шанс сформировать наиболее подходящую запечатывающую формулу. И техника куноичи вновь пропала в повисшей на миг в воздухе паутине печати.

Цепи Чакры вновь зашевелились, теперь я не пытался ими атаковать Шизуку, лишь ограничивал ее мобильность, отсекая пути к отступлению. Это давалось не без труда. Куноичи смогла даже разорвать пару цепей едва ли не голыми руками, но даже с силой Бьякуго в замкнутом пространстве арены сбежать от меня ей не удалось. Правда, когда девчонка оказалась зажата в углу, преобразованная чакра и Шичи Тенкохо уже и меня самого начали выматывать. Однако созданный из демонической сущности клинок все-таки прорвался сквозь несколько покровов чакры. Клинок был нематериален и его острие пронеслось сквозь плоть Шизуки, не оставив на той и следа. Но одного касания хватило, чтобы девушка споткнулась.

До сих пор поддерживаемое ею Шичи Тенкохо спало. Кожа девушки стремительно побледнела, демон жадно впился в ее физическую энергию, впитывая ее всем своим алчущим жизни естеством. Шизука отшатнулась, пытаясь отбить очередной выпад духовного меча кунаем, но сталь не смогла остановить моего оружия. Мне самому пришлось придержать руку, чтобы не навредить противнице.

— Надешико может гордиться тобой, — уважительно произнес я, разрывая формулу призыва и отпуская демона обратно в загробный мир. — Твои навыки и сила на высоте.

— Этого оказалось недостаточно, — устало выдохнула Шизука, закрывая печать Бьякуго и буквально падая мне на грудь.

Наверное, это можно счесть за признание поражения. Девчонка просто упала без сознания, когда остановила циркуляцию накопленной в Бьякуго но Ин чакры и закрыла печать, отсекая ее от кейракукей. Стены Шиши Энджин вокруг нас начали опадать. За ними открылся вид на все-таки потрепанные некоторыми техниками стены Шикенкайдо. До ушей долетел приглушенный рокот голосов на трибунах.

— Ну, с одним делом я все-таки разобрался — признал я, подхватывая обессиленную Шизуку на руки. — Надешико теперь в моих руках.

***

— Да не может быть!!! — с досады ударив по перилам, завопил Наваки.

— А чего ты еще ожидал? — пожала плечами Хината, наблюдая, как красноволосый парень с Шизукой на руках шагает по стене наверх. — Это же все-таки Рюсей.

— Рюсей, но не Орочимару же! — резко обернувшись к Хьюга, заявил Наваки. — Ты видела, нет?! Ему же сколько там? Как мне, лет, наверное!

— Если бы кое-кто хоть немного старался в учебе, то, может быть, стал бы так же силен, не так ли? — схватив сына за макушку и беззлобно помотав того из стороны в сторону, язвительно сказала Цунаде.

— Да покажи мне того, кто так силен? — обиженно попытался вывернуться из маминого захвата Наваки. — Вон, Итачи, что, справится, что ли, с этим Дайки?

— Шизука почти смогла, — заметила Цунаде.

— Она старше вообще-то, — вставила свое слово Хината.

— Старше, не старше — разница-то? — буркнул Наваки. — Толку с учебы в Академии, если там такому вот не учат?

— Академия дает знания, а не грубую силу, — щелкнула по лбу сына Цунаде. — Знания, которые нужны джонину, чьи приказы всегда приводят к смерти.

— Э, нет, Цуна, — не согласился с женой Джирайя. — Академия дает не знания, а новые знакомства и друзей. Вот это действительно важно!

Пока семейство Сенджу искало в очередном своем споре истину, находящийся здесь же Итачи хмуро разглядывал того, кто назвался Рюсеем Дайки. В это время Итачи был рад, что подобно Наваки унаследовал фамилию матери. Быть Учиха сложно, но быть Рюсей — тяжелее во сто крат. Если то, что показал Дайки — это людям кажется ожидаемым от члена рода Орочимару, то возможности Итачи их бы расстроили.

Отец, в каком бы он клоне не находился, всегда подстраивает под новое тело все техники и навыки. Для этого и в самом деле нужны знания о тысячах ниндзюцу. И даже это неважно. Важно знание о принципах создания новых техник, фундаментальное знание и опыт. Итачи наблюдал за боем с помощью своего додзюцу и смог заметить куда больше обычного человека. Например, то, что Кецурьюган способен почти так же быстро, как и Шаринган, распознать готовящуюся технику противника. Но отец вместо того, чтобы копировать технику или создавать против нее наиболее подходящую контратаку, просто использовал фуиндзюцу. Так ведь можно обратить технику противника против него самого без копирования. Для повторения этого приема нужно иметь Шаринган или Кецурьюган и превосходные знания в фуиндзюцу.

В это время на Шикенкайджо вновь раздался голос Харуно Кизаши:

— Ладно, это был неплохой бой. Наверное, он задал планку всем будущим чунинам. Так что давайте-ка с удвоенными силами приступим к экзамену. Через два часа на двадцать первом полигоне начнется письменный экзамен. Это всего в десяти километрах к северу отсюда. Там, конечно, пара ущелий по пути и отвесные утесы, да и вверх на пару километров забраться придется. Но наставники уже проложили для вас путь. Так что через час увидимся на письменном экзамене.

— Двадцать первый полигон? — удивленно пробормотала Хината. — Это же плато, на которое только по отвесной скале и взобраться можно, да?

— Хо-хо! — довольно рассмеялся Джирайя. — О да, помню, в детстве частенько забирался на него с валуном потяжелее на пузе, контроль чакры тренируя. Это же легкотня.

— Бежим! — вздохнув, приказал Итачи.

У него была стойкая уверенность, что путь к письменному экзамену окажется совершенно не легким.

Глава 23. Начало экзамена

4 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Ветер на высоте скалы с лицами пяти Хокаге был неспокойным, порывы били в лицо и трепали одежду. И они же несли запах гари. Дымы пожара поднимались от леса там, где недавно над листвой взмывали языки огня. Прогулка генинов до места проведения письменного экзамена для них оказалась непростой. Наставники постарались создать максимально тяжелую для детей полосу препятствий. Конечно, лесной пожар в их планы не входил, но он стал следствием некоторых ловушек.

— Да, зима в этом году ни снегом, ни дождями не баловала, — досадливо пробормотал Кизаши, взлохматив волосы на затылке. — Да и весна такая же. Не доглядели, и вот тебе пожар. Не хочешь дождей снова призвать, сенсей, как на юге в горах?

Еще бы был снег и дождь севернее Конохи, когда пришлось согнать тучи во время войны на юг. Чудес не бывает. Чтобы создать ловушку рек и гор, в которую несколько месяцев затягивались войска Страны Пламени, нужно было много воды и дождей. Создать их из чакры на площади в тысячи гектар никакой выносливости не хватит, поэтому была использована природная вода и естественные осадки, которые просто выпали в ином месте. Поэтому мой ответ Кизаши короток:

— Нет.

Климат на этой планете и так сильно нестабильный, без лишнего повода в него вмешиваться смысла нет. Тем более сейчас он играет мне на руку.

— Озимые тебе за это спасибо не скажут, — хмыкнув и скрестив руки на груди, заявил Харуно.

— Такая погода была предсказана и земледельцы должны были быть к ней готовы, — ответил я своему бывшему ученику. — Да и небольшой неурожай не помешает. Переполненные зернохранилища и заброшенные поля Страны Пламени теперь наша проблема. Цены на хлеб нужно поднимать, чтобы его снова стало выгодно производить.

— Жестоко ты, — цокнул языком Харуно. — Как и всегда.

Я безразлично кивнул в ответ Кизаши, продолжая наблюдать, как ветер поднимает над зеленым покрывалом леса густые клубы пара. Наблюдатели экзамена сработали быстро — волна плотного тумана и моросящий дождь накрыли начинающийся пожар. И очень своевременно это сделали, потому что ветреная весенняя погода могла разнести огонь на большие площади, угрожая пожаром даже Конохе.

Кизаши, конечно, прав, я жесток во многих вопросах. На мое счастье, мне не нужно заниматься излишним популизмом, так что поднявшиеся на несколько лет цены на хлеб можно перетерпеть. Недовольство от этого легко компенсировать добрыми делами в других сферах, например, погасив вспышки мора на юге, где болезнь после нескольких лет войны так и не была полностью уничтожена. Даже больше, там и тиф, и чума ушли в природные резервуары, поражая животных и эволюционируя в них, чтобы при первом же удобном случае перекинуться вновь на человеческую популяцию.

— И так ты собираешься привлечь к себе людей юга? — скептически спросил меня второй мой, доселе молчавший собеседник.

И его лицо, как и лицо Кизаши, было высечено на скале под нами.

— Ты шиноби, Минато, зачем тебе знать, как я буду разбираться с недовольством населения? — обернулся я к Намиказе с вопросом.

— Эта земля видела и так немало крови, — нахмурившись, ответил Четвертый Хокаге. — Если ты начнешь проливать еще, я не поддержу тебя.

— Я не варвар, чтобы подобно правителям Страны Пламени допускать гонения иноверцев и инакомыслящих, — покачал я головой, отворачиваясь от Минато и вновь устремив взгляд вниз, там где генины преодолевали полосу препятствий.

— Рюсей Орочимару всегда слишком мягок, — недовольно поморщился Кизаши.

— Жесток и мягок? — указал на несоответствие выданных мне за один разговор характеристик Минато.

— Именно.

— Я не стану резать людей только ради того, чтобы подавить пассивное неприятие новой власти и религии, — отмахнулся я от Кизаши. — У меня было десять лет до этого, чтобы создать условия для нормального объединения Страны Огня. Я не сидел без дела.

— Без дела не сидели полоумные фанатики на юге, сжигающие все подряд во имя Воли Огня или чего они там еще навыдумывали, — поджав губы, холодно ответил мне Харуно.

— И каков же был результат их деятельности, ученик? — спросил я. — Рюджинкё — это учение живых, учение бессмертных. Гонениями и смертями его не отодвинуть — так его можно лишь приблизить. Мученичество праведных приобщает к Рюджинкё сильнее, чем часовые увещевания монаха о пользе праведной жизни.

После моих откровенных слов на скале на миг повисла тишина. Даже слышно было, как внизу вновь срабатывают печати и ловушки. Над лесом поднялся дым, но на этот раз серый и стойкий — аналог слезоточивого газа.

— Ты жесток, Орочимару, — немного ошеломлено покачал головой Кизаши в ответ на мои слова.

— Ты не первый день командуешь шиноби, Кизаши. Ты понимаешь, что на войне любой твой приказ приведет к смертям. Одно твое слово — и в деревню может вернуться не десяток, а сотня гробов, — я внимательно посмотрел на своего ученика. — Этому знанию я должен был научить тебя. А теперь пойми, что вся моя жизнь — это бесконечная война. И всякое мое решение стоит чьих-то жизней. Потери будут так или иначе.

— Не будь войны, потерь было бы меньше, — ровным тоном заметил Минато. — К чему было начинать ее и подталкивать к ней Дана, если ты так уверен в Рюджинкё.

— Может, смертей было бы и меньше, — не стал спорить я с Намиказе. — А может, и нет. Мирный план объединения Страны Огня был, но на него ушло бы больше времени, потому он был резервным. Я, конечно, временем одной жизни не ограничен и мог бы позволить себе продвигать свою политику три, четыре, пять поколений. Однако у меня есть сдерживающие факторы, которые заставляют торопиться.

И эти факторы сейчас спорым темпом приближаются к Конохе… А еще, пусть это прозвучит цинично, но мне просто лень ждать столько времени. Я же совсем не для того переселялся в этот мир, в конце концов! И еще я обещал Сальме мир и порядок от моря до моря, а она, вполне возможно, не сможет дождаться его, если процесс растянется на сотню-другую лет.

— Так или иначе, история сослагательного наклонения не имеет. Что сделано, то сделано, и это останется на моей совести, — решительно сказал я паре Хокаге. — Вернемся к нашему вопросу. У тебя, Минато, не сохранилось планов по захвату Конохи в бумаге?

— Есть то, что прорабатывали мы с Шикаку, — ответил мне Намиказе, подойдя ближе и тоже глянув вниз со скалы на Коноху. — У Като были свои стратагемы, но я знаю только их содержание.

— Неплохо. А теперь подробнее.

— Основная часть планов строится вокруг атаки с воздуха. Налет с поражением стены и расположения постов и узлов барьерных техник, — Минато указал пальцем на упомянутые объекты. — Воздушный десант тоже рассматривался, если разведка будет затруднена.

— Воздух воздухом, но с земли поддержка всяко нужна даже шиноби Страны Неба, — вставил Кизаши.

— Не без этого, — согласился Минато. — Но действия наземных отрядов зависели от успеха воздушных.

— Какие пути переброски рассматривались?

За десять лет, пока Страна Огня была разделена, не я один строил планы по присоединению отколовшейся половины. Естественно, южане тщательно прорабатывали возможные варианты возврата Конохи, и теперь я хотел использовать их наработки в своих интересах. Укрепить уязвимые места лишним не будет. Так же, как и взять под контроль удобные для Нагато высоты.

Гор, скал и холмов вокруг Конохи хватало. Их в этом мире вообще с излишком, как на мой взгляд. Окружающие Лист высоты многие годы назад уже были исследованы. Пока та, на которой скрывался Нагато во время нападения на Коноху, не найдена, но ею может оказаться любая. Дзюцушики на них есть, но помогут ли они? Чакра — это все-таки не радиоволны, она может соединить этот мир с загробным, так что теоретически преград для нее быть не должно. Например, для связи Древесных Клонов горы не помеха — информация передается по корням, словно по нервам. Или возвращение опыта Теневых Клонов — оно вообще мгновенно, словно пространственно-временная техника. Синхронизация моих автономных клонов тоже происходит быстро и вне зависимости от расстояния, но там все завязано на душу. А каков механизм техники шести путей Пейна, мне достоверно пока не известно. Может, нечто больше похожее на Нити Чакры?

— Разлом к северу отсюда — тоже неплохой путь. Тяжко по нему идти, но сенсорным техникам сложнее в нем засечь посторонних, — продолжал тем временем говорить Минато.

— О, генины, кстати, уже все его миновали, видать, — приложив ладонь козырьком ко лбу от солнца, заметил Кизаши. — Экзамен начнется скоро, значит.

— Раз вспомнили про экзамен… Я просмотрел вопросы к нему, — сказал Намиказе, — не сложноваты ли они для генинов? Или есть какая-то хитрость?

— Обычная математика, — отрицательно покачал я головой. — Если генин в тринадцать лет не способен запомнить, как обращаться с интегралами и прочими матрицами, то какой он, к демонам, шиноби? Практика концентрации Листа и ее аналоги в других какурезато — это основа, которой обучают чуть ли не с пеленок. Новомодные нингу, типа диктофонов и фотоаппаратов, упрощают жизнь, но память для ниндзя — это наиважнейший инструмент.

— Ага, помню-помню. В ваше время было в порядке вещей заучивать весь Трактат о тридцати шести стратагемах, — кивнув, припомнил Кизаши. — До сих пор помню каждую страницу, хоть устарела книжка уже изрядно.

Я кивнул, соглашаясь с Кизаши. Сейчас стали об этом подзабывать, но для шпионских миссий без отличной памяти никуда. У меня с этим проблем нет со второго рождения, но и для Джирайи постранично запомнить несколько изданий своих книг — не такая уж большая задача.

— Единственная хитрость письменного экзамена в том, что он проходит после преодоления полосы препятствий, — пояснил я для Минато. — Сложно заставить голову работать, когда тело вымотано физическим трудом.

— Ты серьезно изменил систему обучения, Орочимару, — нахмурившись, признал Минато. — Это экзамен на твоих условиях. Мало справедливости, если всех генинов будут оценивать по твоим правилам. Южная школа работала по традиционной системе.

— Этот экзамен вообще не имеет для моих шиноби никакого смысла. Соревнование для мотивации — не более. Ученики первого года Академий Ниндзя Унии не станут чунинами после него, даже если превзойдут всех соперников, — пояснил я для Минато. — Экзамен нужен другим какурезато. Я предложил перечень испытаний, а вы уж решайте по успехам своих учеников, насколько они готовы стать чунинами. У шиноби в Унии свои цели и задачи, и под них готовятся соответствующие кадры.

— И где место в Унии будет для других шиноби? — пытливо спросил меня Намиказе.

— Закон есть. Правила функционирования какурезато в нем описаны. Вы вольны заключать контракты с людьми и организациями, по контракту же сможете работать на саму Унию.

— Йохей-ниндзя?

— Не совсем. После экзамена мы заключим договор. Условия нахождения в Конохе, создание своей школы — вы будете какурезато, — приманив пальцем витающий в воздухе лист, я поймал его ладонью.

Он был поднят порывистым ветром и потоками разогретого пожаром воздуха. Почти полностью рассечен пополам техникой и опален огнем — досталось от генинов или ловушек. Положив его на ладонь и прикрыв его второй, я направил в лист медицинскую чакру. Обычные ирьениндзюцу тут ничего сделать не смогли бы, но если аккуратно и знаючи, то срастить разрез, напитав клетки чакрой и заставив их делиться, было легко. Через пару секунд, подняв ладонь, я увидел уже свежий зеленый листок. Расходящаяся от черешка сеть жилок наполнена загустевшим соком, от разреза и подпалины не осталось и следа.

— Вы — часть Конохагакуре, Минато, — протянув Намиказе исцеленный лист, сказал я ему. — Многие задачи старого Листа возьмет на себя единая армия Унии, но и вы не останетесь не у дел.

А по результатам боевого применения традиционных формирований шиноби уже будет принято решение об их дальнейшей судьбе. Может, постепенно придется задавить их до уровня актеров уличных театров со своими магическими фокусами. Или развить в полноценные наемные армии.

— Раны Конохи сложнее, чем порез на листе, — приняв мой дар, ответил мне Минато.

— Любой раскол можно уврачевать. Пусть лечение будет болезненным, но оно возможно. Тем более ты судишь по себе, Минато. Но для меня вы, нынешнее поколение, не так уж важны. Ценность в них, — я указал в сторону полигона, на котором собирались генины. — Новому поколению будет проще принять новые правила.

Подняв взгляд на меня, Намиказе внимательно посмотрел мне в глаза.

— Спасибо за откровенность, — кивнув, сказал он, наконец.

— Всегда пожалуйста, — пожал я плечами. — Кстати, кто из них твой сын? Светловолосый, голубоглазый и непрошибаемо невозмутимый парнишка?

— Да, здорово он вырос. Но не узнать его все равно сложно — твоя копия практически, — поскреб подбородок Кизаши, припомнив упомянутого мной юношу.

— Менма, — с теплотой в голосе отозвался Минато. — Да, это он.

— А ты неплохо его вымуштровал.

Мои глаза заволокло темной пеленой додзюцу, чтобы я увидел мир глазами другого своего автономного клона. Того, который сейчас наблюдал за экзаменом. Последние генины уже подтягивались к полигону, заканчивая преодоление полосы препятствий. Все они старались держаться ближе к своим, каждая деревня держалась вместе. И те, кто недавно вернулся в Коноху, не были исключением. Среди них сразу бросался в глаза крепкий и коренастый парень, Акимичи Марутен. Рядом с ним рыжеватый худощавый парнишка — Яманака Фу, должно быть. Пара скрывающих глаза за очками и замотанных в плотные одежды генина — Абураме Тацума и Торуне. Несмотря на ослабление основного вида кикайчу, клан жуководов все еще опасен, и в нем рождается достаточно много шиноби. Странно, что они все-таки решили вернуться. Хоть и благородный клан Конохи, но они, Абураме, всегда держались немного отчужденно, в тени. Неприятные у них техники. И оттого жуководы часто оказывались в рядах Корня. Но сейчас меня интересовали не они.

Светлые волосы и голубые глаза — и в самом деле почти копия отца. Даже прическа похожая. Но это не Наруто. Менма, значит. У Минато особая страсть — детей своих называть ингредиентами для рамена? У Менмы нет полос на щеках, нет запрятанной внутри тела чужой чакры, у него стандартная одежда для шиноби, никаких ярко-оранжевых курток со знаками клана Узумаки. Последнему взяться-то неоткуда было — мать у него не Узумаки. Но хоть и не из клана красноволосых, но все равно женщина непростая. Иной у Минато быть и не могло. Я помню ее. Еще со времен до раскола Конохи. Яманака Иночи, младшая сестра Яманака Иноичи. Соломенные волосы, светло-голубые глаза — эталонная Яманака. И способная куноичи, в техниках клана она поднаторела. Несмотря на вспыльчивость и эмоциональность, умная и расчетливая, как и подобает представительнице клана мозгоправов. И она не джинчурики, так что ничто не мешало Минато и Иночи завести ребенка раньше, чем Минато же но с Кушиной в альтернативной реальности.

— Очередной голубоглазый парнишка, — отменив технику додзюцу, пробормотал я.

— Это важно? — поинтересовался Минато.

— Возможно, — неопределенно ответил я. — Не обращай внимания на мои слова. Судьба твоего сына в его руках. На его счастье. А пока, раз начался экзамен у генинов, то время и нам к нему приступить.

— К экзамену? — удивился Минато.

— Ага, к экзамену на договороспособность, — скривил губы в улыбке Кизаши. — Без нейтральной Санро это будет любопытное зрелище…

— А, этот экзамен, — нахмурившись, понял, о чем идет речь, Минато.

В отличие от генинов, для нас добраться до места проведения письменного экзамена труда большого не составило. Даже без Хирайшина это не настолько большое расстояние для шиноби уровня Кизаши или Минато. Так что очень скоро мы оказались у нужного места. Новенькое здание встретило нас тишиной. Оно несколько лет назад было специально построено в удалении от Конохи для практических работ с ядами и прочими опасными веществами, которые используются в работе ниндзя. Все-таки в самой какурезато многовато гражданских для проведения всяких опасных опытов. Но сейчас корпус Академии Шиноби принимал генинов для проведения письменного экзамена. И, несмотря на количество участников, далеко не все аудитории были заняты ими. Нашлось здесь место и для наставников.

Именно для встречи с ними я сюда и явился.

Кизаши со стуком распахнул передо мной дверь и первым ввалился в класс, мигом привлекая к себе всеобщее внимание. И уже вскоре на меня были устремлены несколько внимательных взглядов. Кумо, Кири, Суна, Ива — все в сборе. Представлены не Каге, конечно, но на большее пока рассчитывать и не приходится. Я и так в выгодных условиях, так как от Кири здесь Ринго Амеюри и Юки Кёда, то есть, я сам же. От Кумо Йоцуки Катаги, Югито и Увабами. Опять я же, пусть и не во главе делегации. Ива представлена уже знакомыми мне Кицучи и Гари, а также незнакомой куноичи из небольшой семьи Футаба. И от Суны явился Раса с одним из старейшин и Юки Сорой.

Я встретился взглядом со своей приемной дочерью. Ее глаза были по-прежнему холодны и пусты. Я ободряюще ей улыбнулся и кивнул, отчего Сора немного пристыженно склонила голову. Когда она вернулась в Коноху пару дней назад, то, игнорируя моих клонов, в первую очередь искала встречи со мной. Она была в гневе. Едва ли не полчаса она изливала всю злость на меня, проклиная за то, что я не пошевелил и пальцем для спасения внуков, за отсутствие любви… Да за все на свете проклиная, пока не расплакалась у меня же на груди. Потеря детей была для неё большим ударом, и она справлялась с ним, сбежав из Суны. Ей бы сейчас не помешало поговорить с Мицуко, которая, по-большому счету, заменила ей мать, но она была занята миссией.

— О-па, да это же сам Дайкаге! — естественным движением опуская ладони на рукояти парных мечей, первой нарушила тишину Ринго Амеюри.

— О, похоже, начинается что-то интересное? — отставив медленно тлеющую трубку в сторону, пробормотал Йоцуки Катаги.

— Этот мир никогда не бывает скучен, к моему глубокому сожалению, — выйдя вперед, произнес я.

Класс, в котором собрались джонины разных какурезато, был невелик. Несколько расставленных на одном уровне парт и большой стол для преподавателя. К нему я и подошел. Прикоснувшись кончиками пальцев к деревянной, покрытой въевшимися пятнами от всякой химии столешнице, я подошел к свободному учительскому стулу, на который и уселся. Еще раз обведя молчаливо ожидающих моих действий шиноби, я отметил, как нервно сжимаются пальцы Ринго на рукоятях ее мечей. Девушка, похоже, только что расслабленно стояла, прислонившись к стене, но мое появление заставило ее занервничать. Забавная. Югито в это время выпрямила спину, сидя на парте. Катаги начал механическими движениями выбивать табак из трубки. Шиноби Ивы тоже немного подобрались, опустив руки и словно готовые в любой миг начать складывать ручные печати.

Напряженные они какие-то. Я ведь даже духовную энергию придерживаю. Да и помимо этого клона, в классе была еще пара ровно таких же частей меня, на которые ниндзя реагировали куда более сдержанно. Разве что я-Кёда вызывал некоторую настороженность. Вот она, слава и авторитет имени. Во многом, кстати, дурная слава.

— Скучно? — задался вопросом Кицучи. — Точно, заскучать нам некогда. И в этом есть заслуга твоя, Орочимару.

— Я же не пуп земли, чтобы быть всему причиной, — усмехнулся я в ответ на слова Кицучи. — Вот с полсотни лет назад был клан такой, Рью назывался. Сильными тварями обладал и спокойствию угрожал. Кто-нибудь помнит про него еще?

— Рью уничтожили еще до Первой войны, — хмуро ответил Гари.

— Да, верно. Клан Рью был уничтожен, когда стал угрозой для пятерки какурезато, — согласился я. — Со Страной Неба тоже что-то похожее произошло. И сейчас история повторяется.

— Я бы подумал, что ты про себя говоришь, но вряд ли нам такое счастье выпало, — сухо рассмеялся Йоцуки из Кумо.

— Акацуки, — словно ругательство, вымолвил название организации наемников Раса. — Ты ведь про них?

— Именно. Они охотятся на биджу, делают это успешно и все более нагло, — подтвердил я предположение Расы. — Пора бы это остановить.

— Потерять джинчурики наверняка прискорбно и позорно, — сложив руки на груди, уверенно заявил Кицучи. — Кто станет по доброй воле об этом распространяться? Откуда бы тебе знать, что Акацуки успешно похищают биджу?

— Потерять джинчурики позорно? Ты хочешь что-то этим сказать? — мрачно спросил Раса.

— Без обид, Раса, — попросил я брата Казекаге. — Наверное, Кицучи просто хотел сказать, что потерять аж двух джинчурики лично для Ивы было позором.

— Так ты в курсе? — недовольно поведя массивной челюстью, задал риторический вопрос Кицучи.

— Биджу Суны, биджу Ивы, биджу Кири — все они уже у Акацуки, — спокойно посмотрев на собравшихся, сообщил я. — И недавно одна из присутствующих здесь барышень тоже едва не оказалась в руках Акацуки, не так ли, Катаги?

— Многовато ты знаешь, Орочимару, — пряча трубку за пазуху, хмуро ответил шинобигашира из Кумо. — Видать, правду говаривают о тебе. Да, Акацуки зарываются, с этим трудно спорить. Но биджу — это не домашняя собака. Толкового джинчурики сложно и долго воспитывать.

— Использовать биджу можно по-разному, — ответил я Катаги и кивнул смущенно отвернувшейся Югито. — Джинчурики Кумо, Хаширама, Мито — у всех разные способы контроля биджу. И у Мадары тоже был свой. А в Акацуки есть Учиха с Мангекьё Шаринганом.

— Ха! Да у тебя их три! — рубанула рукой Ринго, гневно оскалившись. — И ты тоже собирал биджу! Семихвостый Водопада. Склонность к воровству есть — Кири все помнит о тебе!

— Кири помнит свои мечи, — я с улыбкой встретил вспышку гнева Амеюри, слишком уж она была знакома мне, навидался в Кёде. — Я могу вернуть их, хоть я их и не крал, а получил в качестве трофея. Но не такая уж большая ценность эти мечи для Унии.

Тем более технология производства подобного оружия уже освоена.

— В главном эта куноичи права. Мангекьё Шаринган есть у нескольких Учиха, — нахмурившись, произнес Йоцуки. — Подозрительно это. Вообще, в деле Акацуки вам всем нет веры. Ива слишком часто пользовалась их услугами, сами Акацуки состоят сплошь из нукенинов ваших деревень и вообще могут контролироваться из Кири. И у них есть какой-то персонаж с Мангекьё. Эти глаза — не чирей, сами по себе не появляются. Если, конечно, в деле не замешан Рюджин.

— К этим глазам я рук не прикладывал, — рассмеялся я в ответ. — Все-таки обычно Мангекьё появляется естественным путем. И когда появились первые такие глаза, меня еще даже на этом свете не было.

— Мадара? — как будто невзначай обронил я-Кёда.

— Именно так.

— Какой, к демонам, Мадара? — мрачно спросил Кицучи. — Шисуи! Так же зовут того нукенина Учиха!

— В Акацуки больше одного Учиха, — постукивая пальцами по столешнице, ответил я ниндзя из Ивы. — Не секрет, что роды ослабляют печать на джинчурики. В день родов джинчурики Конохи в Лист явился один шиноби в плаще Акацуки и пытался похитить Кьюби. Это был одноглазый тип в маске. И единственный его глаз был с Мангекьё. Он назвался Учиха Мадарой. И он не особо-то покривил душой.

После моих слов в классе повисла звенящая тишина. Удивление и страх. Да, мое появление вызвало похожий эффект, а тут хватило одного имени.

— Что за бред? — усмехнувшись, спросил опомнившийся Катаги. — Мадара давно мертв.

— И даже если бы был жив, то он же не Узумаки, чтобы в свои годы бегать по миру и воровать биджу, — удивленно покачав головой, добавил внимательно следящий за разговором Минато.

— Я бы не недооценивал возможности Мадары, — вмешался в разговор я-Кёда. — У Учиха есть техники, способные обмануть смерть. И как раз ценой одного из глаз. Это киндзюцу, но из-за него они однажды чуть не перерезали друг друга, едва не осчастливив весь мир самоустранением.

— Тебе-то откуда знать? — подозрительно спросил Кёду Кизаши.

— Наставником генинов и руководителем Школы Шиноби Кири я стал не так давно. До этого мне приходилось охотиться на Учиха, — спокойно ответил я-Кёда. — И еще… Насчет связи Кири и Акацуки. Четвертый Мизукаге был марионеткой некой организации. Мы считаем, что это была Акацуки. И я подтверждаю, что среди них давно имеется Учиха с Мангекьё Шаринганом, который способен контролировать Каге.

— И все-таки Мадара? — пробормотала Югито, неуверенно посмотрев в сторону Увабами. — Он же родился невесть когда. Что он может сейчас, каким бы сильным шиноби не был раньше?

— Даже Цучикаге, который помоложе Мадары будет, уже совсем не тот, что был раньше. И Третий Хокаге помер, встретившись всего с двумя биджу, — сверля окружающих взглядом, заметил Катаги. — Этот Учиха может быть потомком Мадары, который просто присвоил чужое имя. Ты, Орочимару, не похож на юнца, который просто поверит чужим словам. Что ты знаешь еще?

Я тонко улыбнулся прозорливости Йоцуки. Знал я достаточно, но рассказывать все?

— Не хочу портить вам сюрприз.

— Серьезно? — скривился в неприязненной гримасе Катаги.

— Мадара жив и Акацуки следует его воле. Это я знаю точно, — спокойно продолжил я. — Не знаю, хорошо ли вы все помните дела тех лет, но воля Мадары не несет ничего хорошего какурезато и странам. А Акацуки уже состоят из подонков, имеющих немалую силу и способности. И они собирают биджу. Это нужно пресечь.

— Как давно ты знаешь про Акацуки? — немного угрюмо спросил меня Минато.

— Ну, не со вчерашнего дня, — не стал отвечать я прямо.

— Ты ведь что-то делал, чтобы помешать Акацуки?

— Многое.

— Если бы мы были предупреждены заранее, то можно было бы сделать больше, — буркнул Катаги.

— Все мы эгоистичны и решаем свои задачи, — вновь улыбнулся я. — Знание будущего не для всех полезно.

— И не всегда им удается воспользоваться, — горько добавил Раса.

— Вот оно как, — понятливо посмотрев то на меня, то на Расу, произнес Кицучи.

— Ха! И чего тогда ты сейчас добиваешься, если все мы эгоистичны? — тем временем агрессивно задала вопрос Ринго.

— У нас есть общая проблема. Решить ее вместе выгодно для всех, не так ли? — легко ответил я.

— Это будет непросто сделать, раз уж все мы эгоисты, — хмыкнул Катаги. — Какие твои предложения, Орочимару?

— Пока мое предложение — это договориться о совместных действиях, как и в прошлые годы. Нужно начинать с малого.

— Много воды утекло с тех пор, как собирался последний Гокаге, — задумчиво поскреб подбородок Кицучи. — Мир с тех пор сильно изменился. Что-то убыло, что-то прибыло. Нет Страны Ветра, зато есть два Хокаге.

— Не нужно иметь ума палату, чтобы понять, где сейчас Шиноби Годайкоку и в чьих руках сила, — сдерживая раздражение сказал Раса.

— Именно. В чьих руках сила в Стране Песка? — серьезно спросил Кицучи. — В Руках Казекаге? Его жены? Или девок на троне? Если королева что-то решать будет, то хоть сейчас пойдет на поводу у Унии. А то и вовсе сделает свою страну ее час… тью…

Последние слова Кицучи договорил с большим трудом. На его лбу проступила испарина, лицо стало бледным, а глаза нервно забегали. Собственно и остальные шиноби выглядели обеспокоенными. Ринго так и вовсе, оскалив частокол заостренных зубов, вытягивала мечи из ножен, но была остановлена мной-Кёдой. На моего клона мое же собственное сакки не работало.

— Ты неожиданно много себе позволяешь говорить, Кицучи, — сконцентрировав духовное давление на шиноби Ивы, сдержанно заметил я. — Успокойся. И заруби на носу — о королеве Роурана в моем присутствии отзываться нужно со всем уважением. Я понятно выразился?

***

— Дела… — крепко сжав ладонь, чтобы унять никак не прекращающуюся дрожь пальцев, протянул Катаги.

— Что делать будем? — нервно расхаживая из стороны в сторону поперек коридора учебного корпуса, коротко спросила Нии.

— Мы? Мы ничего делать не будем, — потянувшись за пазуху за трубкой, ответил куноичи Йоцуки. — Передадим слова Орочимару Райкаге. Дальше ему решать. А пока будем наблюдать, что еще остается?

— Эта девушка, которая была с Расой и не проронила ни слова — я слышала, как киринин обратился к ней, признав частью клана. Это Юки? — посмотрела на старшего Нии. — В Суне была одна Юки — Сора, дочь Орочимару.

— Ага, жена Казекаге, — согласился Катаги, набивая трубку табаком.

— Дочь в Суне, эта реакция на слова о королеве — это же все к одному, да? — поджала губы Югито.

— Кицучи не дурак. Он не зря о королеве заговорил. Догадался, на что надавить, чтобы реакцию Орочимару узнать. Сам нелегко, конечно, отделался… — задумчиво пробормотал Йоцуки.

— Это было то самое сакки? — мрачно спросила Нии. — Проклятье! Это ненормально!

— Ага. Это Белый Змей Конохи, Югито, если ты еще не поняла, — запалив трубку и выпустив облачко сизого дыма, сказал шинобигашира. — Бог-Дракон, чтоб его… Орочимару давно не показывал свою силу. Слухи ходили, что он и вовсе болен, или старость берет свое. Но это могла быть игра, чтобы ослабить бдительность. А сейчас он начинает иную игру.

— Какую?

— Объединение Страны Огня. Бой его сына с Шизукой — публичное объявление, что Надешико теперь его. Защита королевы Роурана — тоже плохой знак. Орочимару не собирается ограничиться властью на той территории, что есть у него сейчас, и уже не скрывает этого. Должно быть, Акацуки ему в этом помогли…

— Он считает, что угроза от этих наемников не даст другим какурезато собрать силы против него?

— Возможно. Хотя что мы о них вообще знаем? Может, это всего лишь его инструмент. Мало ли, что видит в будущем Орочимару. Проклятье!

— Но Мадара… Если это правда?

— Учиха с Мангекьё стало многовато, — с досадой вымолвил Йоцуки. — И все Учиха, как псы, преданы Орочимару. Будь я проклят, если знаю, как он этого добился. Но слепить липового Мадару ему несложно.

Катаги глубоко затянулся, молча сверля стену коридора взглядом.

— Наблюдаем, — наконец сказал он. — Если про биджу правда, то Акацуки могут нагрянуть сюда. Два джинчурики у Орочимару должны быть, и ты — заманчивая цель. Посмотрим, что за Мадара у них там… Увабами!

— Тута я… — лениво отозвался я, без особого интереса слушая разговор шиноби Кумо.

— Не отходи от Югито. Ни на шаг. Ешьте вместе, спите вместе, в туалет тоже не порознь. Нии не должна пострадать, не своди с нее глаз, понял?

— Будет сделано.

Глава 24. Пламя и листья

6 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Гурен сверлила взглядом вывешенную перед зданием Академии таблицу, словно пыталась воспламенить ее одной лишь силой мысли. Итачи сильно сомневался в успехе данного начинания. Даже его отцу такое было пока не под силу, а уж он-то в мастерстве владения духовной энергией превзошел многих.

— Ну, теперь ты не вторая, — неловко пошутил Учиха, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

— Третья… — потерянно произнесла девушка. — Еще немного и четвертая…

Итачи тяжко вздохнул, тоже бросив взгляд на таблицу. На ней были сведены результаты письменного экзамена. На первом месте Учиха привычно нашел свое имя. А вот на втором вместо Гурен оказался Намиказе Менма. Для девчонки это стало личной трагедией. На самом деле, было бы удивительно, если сын Хокаге оказался бы на низких строчках. Намиказе Минато был известен своим умом и холодным рассудком, его жена тоже глупой не была. Бывает, что на детях природа отдыхает, но это был не тот случай.

— Хочешь, я тебе помогу? — предложил Итачи, в качестве поддержки положив руку на плечо Гурен. — Будем готовиться вместе.

Сам Итачи не считал свои достижения чем-то значимым. С такими родителями он должен был быть лучшим, но это давалось нелегко. Он делал все, что мог, но и этого было мало. Сила матери и отца были и есть недостижимы. Однако перед Гурен стояла планка куда ниже — всего лишь сам Итачи. Достичь ее он мог помочь.

— Эй, ты чего там делаешь?! — внезапный оклик заставил даже Итачи вздрогнуть. — А ну руки прочь от моей Гурен.

Если бы голос принадлежал парню, то Итачи, может быть, и последовал бы озвученному приказу просто из вежливости. Задач сближаться с чужими девушками у него в планах не было. Но голос был тонким и девичьим. А поддеть Хибакари, которая сама подобным часто промышляла, было не грех.

— С чего это она твоя, — обернувшись к стремительно приближающейся Хьюга, спросил Итачи. — Мы с ней на свидание пойдем.

— Чего?.. — аж встала как вкопанная от такого заявления Хибакари. — На свидание? Вдвоем?

— ТОЛЬКО вдвоем, понимаешь? — широко ухмыльнувшись, заявил Итачи.

— Я… — Хибакари растерянно глядела то на Итачи, то на недоуменно пытающуюся понять, что, собственно, происходит, Гурен, пока решительно не выпалила: — Я запрещаю вам!

Беловолосая девчонка подскочила к Гурен, решительно взяв ту под руку. Будь Хибакари побольше ростом и покрепче телосложением, ее гневно надувшееся личико и мечущие молнии глаза выглядели бы опасно. Но так уж вышло, что все ее потуги напустить на себя угрожающий вид делали ее похожей на взъерошенную кошку. Только шипеть оставалось начать.

— Вы еще маленькие для свиданий! — заявила Хибакари. — И Гурен моя! Хинату забирай лучше!

— Ты чего там вякнула, белобрысая погань?! — немедленно отреагировала на заявление сестры упомянутая Хината. — А ну сюда иди!

— Эй! От меня отцепитесь обе! — заорала оказавшаяся в эпицентре сестринского конфликта Гурен.

Итачи решил не оставлять ее в беде, покрепче схватив за плечо и притянув к себе, чтобы девчонка не оказалась на траектории случайного удара Хьюга.

— И после этого они что-то еще говорят про меня, — кисло посетовал Наваки, который только к этому моменту доплелся до стенда. — Сенджу громкие, у Сенджу шило в жопе, Сенджу с дуба рухнувшие. А Хьюга будто бы все в белом. Тьфу!

— Спасибо, — дернув плечом и стряхнув с себя руку Итачи, неловко поблагодарила того Гурен.

— Всегда пожалуйста.

— Слушай, ты, что, опять убивалась своим третьим местом? — спросил тем временем Наваки.

— Не смотри на меня, как на идиотку! — нервно ответила Гурен. — От тебя это особенно обидно!

— Да что опять не так?! Что я вам всем сделал?! — обиженно вспылил Наваки.

— Ты вообще чуть ли не в конце списка, — обличающее указала на Сенджу Гурен.

— О! Тоже мне… Можешь упиваться своим превосходством, сколько душе угодно, — быстро сменив гнев на снисходительность, отмахнулся Наваки. — Кому вообще нужны эти рейтинги?

— Ты… — Гурен уже явно собиралась обложить Наваки матом, но сдержалась. — Иди ты в пень. Вам меня не понять. Придурки. Оба два! Ненавижу!

— А меня? — пыхтя и двумя руками удерживая в захвате ладонь названной сестры, спросила Хибакари.

— Стоило бы, — ворчливо ответила Гурен. — Но нет, тебя не ненавижу.

— Ура! — отскочив от Хинаты, довольно завопила Хибакари. — Тогда пойдем отсюда. Чего мы стоим-то посередь площади под солнцем? В полдень по улице гуляют только бешеные псы и киринины! А мы не киринины.

— Где ты таких поговорок нахваталась? — лениво спросил Наваки. — А киринины и бешеные собаки — это же одно и то же, не?

— Не… Хм, — Хибакари задумалась, приложив палец к губам. — Ну, не всегда, наверное. Но гуляют одни в полдень, потому что бешеные, а вторые, потому что там на островах из-за тумана не знают, что такое солнышко. Вот. Так мы идем, нет?

— Куда идем?

— Амагуриама! — решительно указала вперед Хибакари. — Поможем утопить горе Гурен в чае! Я угощаю!

— Ого, да ты, никак, при деньгах? — язвительно спросила Хината.

— В отличие от некоторых, мама меня любит, — гордо вскинула подбородок Хибакари.

— Да ты все нарываешься!

— Зато тебя люблю я, — тут же полезла к сестре обниматься мелкая Хьюга.

— Хинату ты любишь, Гурен присваиваешь, — загибая пальцы, перечислил Наваки. — Ты не слишком жадная?

— А я всех люблю, — беззаботно ответила Хибакари, шагая к назначенной цели. — Мое сердце настолько велико, что может вместить в себя любовь ко всем!

— Ты говоришь, как мой отец, — неодобрительно посмотрел на Хьюга Наваки.

"И поступаешь, как мой".

Эту мысль Итачи озвучивать не стал, но она заставила его одновременно с Сенджу тяжко вздохнуть.

— Эй, вы чего? — удивленно оглянулась на парней Хибакари. — Я хорошая. Не надо на меня так смотреть.

— А, да забудьте вы про это трепло, — раздраженно отвесив оплеуху сестре, посоветовала Хината. — Лучше скажите, после обеда пойдем тренироваться?

— Опять? — кисло заныл Наваки.

— Завтра вторая часть экзамена! — грозно глянула на Сенджу Хината.

— А, ерунда. Что нам там делать-то? Знай бегай да приказы выполняй. Это экзамен для наставников, похоже, а не для нас.

Итачи с сомнением покачал головой. Да, во второй части экзамена предполагалось проверить навыки работы в группе генинов. И исходные условия миссии должны были установить в результате командно-штабной игры старших шиноби. Еще утром джонины-наставники команд соревновались в оперативно-тактическом искусстве, планируя ход будущей миссии генинов, исходя из поставленной перед ними условной оперативной задачи и имеющихся данных. Но завтра от джонинов генинам поступит только боевая задача, выполнять которую они должны будут самостоятельно. При этом паре команд придется действовать в одной группе. То есть проверяться будут навыки боевого слаживания генинов не только в тройках, но и между ними.

Пока это то немногое, что известно о предстоящем испытании. В остальном — полная неизвестность. Это напрягало, потому что все выглядело как-то сомнительно.

Резкий звук сирены заставил забыть обо всех переживаниях о дне завтрашнем. Пронзительный вой врезался в уши, он разносился над деревней, издаваемый многочисленными излучателями, которые были развешены на мачтах по всей деревне.

— Что за?.. — присев от неожиданности, пробормотала Гурен. — Сигнал тревоги!

— Амагуриама отменяется, идем в убежище, — нервно пошутила Хината.

— Это же учения? — с надеждой спросил Наваки.

— Не похоже, — напряженно ответил Итачи, в глазах которого сам собой зажегся багрянец Шарингана. — Гляньте на стены.

Стены домов вокруг начали стремительно темнеть. Да и не только они. Земля под ногами уже давно стала черной и твердой, именно от нее вверх волной всю Коноху накрывала чернота. Жители Конохи спешно закрывали распахнутые по жаре окна и двери, деревянные рамы грохотали с подозрительным металлическим звуком. Это защитное дотондзюцу было очень сложным и требовало уйму чакры. Просто так его использовать бы не стали. И через миг догадка Итачи подтвердилась.

Вспышка пламени резанула глаза, а через секунду по телу ударил грохот отдаленного взрыва. Пробегавшие далеко впереди одни из немногих случайных прохожих присели от звука и в страхе бросились к ближайшему дому, ища укрытия.

— Это на севере, жилой район, — широко распахнув окутанные жилками вздувшихся и пульсирующих вен глаза, испуганно сообщила Хината.

— Кто? — схватив за руку впавшую в ступор от взрыва Хибакари и ведя ее в сторону ближайшего убежища, спросил Наваки.

— Акацуки? — уже предвосхищая ответ, уточнил Итачи.

— Они, — кивнула Хината. — На юге тоже! Вижу восьмерых! Они расходятся по деревне! Они…

Итачи резко отдернул в сторону Хинату и отбросил в сторону, отпрыгивая и сам. В том месте, где только что они находились, вспыхнул алый бутон пламени, обдав жаром и хлестнув потоками горячего воздуха. В воздухе тут же засверкали снежинки розовых кристаллов, закружив вокруг подобно метели.

— Спасибо! Они были слишком быстры, — успев сгруппироваться при падении и уже стоя на ногах, поблагодарила Хината.

— Опять мы влипли, — пробормотал Итачи. — Только уже не одни.

Волна сверкающих кристаллов, подобно сонму лепестков сакуры на ветру, пронеслась по улице. Шаринган не позволял видеть сквозь технику Гурен, но Итачи видел сквозь прорехи в кристаллических снежинках противника. Их образ собирался словно мозаика из разрозненных кусочков, пока не собрался воедино, когда розовая волна техники Стихии Кристалла разбилась о футондзюцу и улетела вверх, осыпая землю сверкающим снегопадом.

Их было вновь двое, два человека в плащах с алыми облаками. И вновь у одного из Акацуки был Шаринган. За оранжевой маской не видно было лица, в ней была прорезь лишь для одного глаза, и сквозь него видно было багрянец додзюцу с тремя томое. Это был не Шисуи. Несмотря на то что тело было скрыто широким плащом, Шаринган Итачи позволял оценить механику движений человека. Она отличалась от таковой у Шисуи. Иной рост, иной вес и иной возраст. И иной напарник.

Да, спутать керамическую марионетку с Хошигаки Кисаме не получилось бы даже в пьяном бреду. Четыре составные руки — из-под рукавов плаща выглядывают только окрашенные в разные цвета кисти, и три лица — безносая маска с зубастым разрезом рта и треугольником трех точек-глаз и две гротескные драконьи морды с распахнутыми пастями по бокам. Свисающие с широкой шляпы-касы белые ленты из ткани скрывали почти всю голову, но эта жутковатая маска все равно была отлично видна. Коноха стала совсем уж проходным двором, если в ней оказались существа с таким внешним видом.

— Йо-хо-хо! Да у нас тут приличный улов! — восторженно рассмеявшись и даже захлопав в ладоши, воскликнул человек в оранжевой маске. — Сенджу Наваки и Хьюга Хината с Хибакари! Ты как никогда точен, Кьюкьёку-чан!!!

— Замолкни, Тоби, — голос напарника человека в маске был холоден и имел странное, пустое звучание.

— Кьюкёку-чан банзай! Банзай! Банзай!

Итачи слега нахмурился, наблюдая, как названный Тоби извивается всем телом, изображая поддержку своего товарища. Это был странный тип. В клане были слухи о том, что эволюция глаз может нарушать рассудок человека. Может, здесь такой случай?

— Не отвлекайтесь, — посоветовал своим спутникам Итачи. — Действуем по нулевой стратагеме.

— Ты серьезно? — нервно улыбнулся Наваки. — По той самой?

— Ага.

— Нулевая стратагема? — удивленно спросил Тоби. — А это что?

— Вам лучше не оказывать сопротивление, если не хотите лишних жертв, — вытягивая вперед руку с окрашенной в зеленый цвет ладонью, предупредил Кьюкьёку.

Это существо не пыталось использовать печати. Шаринган позволял видеть, как под одеждой шевелятся тонкие руки, как двигаются пустотелые пальцы. Щелкающие при каждом движении суставы были скреплены чакрой, она текла по керамическому телу, но ее движение было совершенно иным, чуждым обычному живому существу. Разобраться в нем было сложно. Невозможно понять, какую технику противник собирается применить. Однако узнать элемент и количество чакры еще есть шанс…

Пальцы Итачи сплелись в серии печатей.

Катон: Гокакью но Дзюцу!

Незримые сети футондзюцу, которые были готовы накинуться на пятерку генинов, поймали вылетевший им навстречу огненный шар. Стихия Ветра имеет слабость перед Стихией Огня. И техника противника была невысокого ранга. Чакра противника раздула пламя огненного шара. Техника Итачи утратила стабильность и начала разбухать, пока не взорвалась, швырнув в стороны волны пламени и сухого жара.

Огонь бессильно лизнул почерневшие стены зданий, не в силах пробить защитную технику, накрывшую Коноху. Но он на секунды скрыл генинов от взора противников, дав возможность приступить к выполнению сути нулевой стратагемы.

— В Академию! — крикнула Гурен, хлопком по земле воздвигая перед собой частокол из розовых кристаллов.

Итачи молча кивнул, быстро разворачиваясь и готовясь применить Шуншин.

Принимать бой не было ни малейшего смысла, так что единственно верный прием — бегство. Акацуки встретились им в очень неудачном месте. Площадь перед Академией не так уж велика, но Итачи с друзьями все еще не успели покинуть ее. Ближайшие здания, в которых можно было укрыться от Акацуки, были впереди, на перекрестье улиц. Но там же была парочка нукенинов. По бокам только деревья да аллеи. А защитное ниндзюцу покрывает только здания. Остается бежать обратно — в Академию. Но только этого им сделать не позволили. Незримый удар едва не вытряс из Итачи весь дух. Рядом тяжко вскрикнула Гурен, падая на колени. Она потерянно мотала головой, обхватив ее руками. Итачи чувствовал себя немногим лучше. Но этот прием ему был знаком.

Сакки. Мощнейшее духовное давление обрушилось на разум, туманя взор и делая ноги ватными. Такого Итачи не чувствовал даже от отца, хотя тот никогда и не бил во время тренировок всерьез. Но задуматься об этом парень не успел. Волна воздуха сбила его с ног, унося в сторону. По пути он сшиб Гурен, полетев вместе с ней кубарем по земле. Однако расстраиваться не приходилось, почти ровно там, где они только что находились, вспыхнул огонь. Взрыв разбил кристаллы Гурен, бросив в стороны вихрь острых осколков. Где-то в стороне загудел воздух, взбиваемый техникой Небесного Вращения.

— Не нужно убегать, — гулкий голос марионетки раздался над головой Итачи.

Убегать сейчас уже и не получится. Хотя варианты, конечно, есть.

Почувствовав, как пальцы Гурен складываются в очередной серии печатей, Итачи догадался, какую технику она собирается применить. Когда в воздухе замерцали шестиугольные кристальные сюрикены, Учиха был к этому готов. Кристальный диск практически лег ему в руку, чтобы тут же быть брошенным вперед. Тяжелое лезвие ударилось о поднятую красную руку Кьюкьёку, брызнув снопом искр и сбивая очередную технику. Второй кристаллический сюрикен уже пролетел мимо головы марионетки, но лишь затем, чтобы принять на себя удар третьего снаряда.

Два сюрикена с тонким стеклянным звуком встретились в воздухе, меняя свою траекторию. Глухой удар по затылку Кьюкьёку позволил на миг отвлечь марионетку, Итачи с Гурен вновь покатились по земле, стремясь разорвать дистанцию с противником. Но это не помешало Шарингану зацепиться взглядом за то, как беспрепятственно пролетает сквозь тело Тоби второй сюрикен, который был отброшен в сторону одноглазого человека в маске.

Кристаллический шестиугольник пронесся сквозь тело Тоби даже не замедлившись, не заставив дрогнуть ткань на его одежде. Словно там был призрак, а не человек. У Итачи неприятно засосало под ложечкой. Ему все меньше нравился расклад сил. В это мгновение воздух сотрясся от грохота. На Кьюкьёку обрушилась волна воздушного марева.

Хакке Кухекишо.

Комбинированная техника сестер Хьюга с треском разорвала ткань плаща Акацуки и заставила противника присесть к земле. Черное полотнище с алыми облаками унесло в сторону, открывая полностью керамическое тело Кьюкьёку. И оно почти в то же мгновение скрылось за пеленой пыли, когда на марионетку рухнула обвитая водяными жгутами каменная глыба. Словно гирю на цепи кусаригамы Наваки раскрутил созданную Дотоном каменюку в сотканных из Суйтона канатах и обрушил на голову противника.

Без толку! Чакра в марионетке снова пришла в движение, окрашиваясь в новый цвет. Поток воздуха швырнул в лицо поднятую пыль и каменную крошку. Но это была еще не вся техника.

— Захват без увечий затруднен, — раздался вновь гулкий голос марионетки. — Они нам точно нужны, Тоби?

— О, ты спрашиваешь меня, Кьюкьёку-чан?! — искренне удивился спутник марионетки, появившись недалеко от нее. — Гм, дай-ка подумать… Они нам нужны были, чтобы отвлечь от Пейна и компании сильных шиноби, Сенджу и Хьюга. Но они не появились. Значит, эти дети бесполезны?

— Бесполезны, — бусинки глаз из драгоценных камней на керамической маске Кьюкьёку странно блеснули. — Приступаю к ликвидации.

Внезапно голова марионетки резким, совершенно чуждым живому существу образом повернулась на сто восемьдесят градусов, открыв еще один лик Кьюкьёку. Белая, словно фарфоровая, маска с человеческими чертами лица и все теми же тремя глазами. Полные, окрашенные ярко красной краской губы распахнулись, собираясь выпустить собранную для техники энергию. Итачи внутренне похолодел, видя количество и мощь чакры, Шаринган видел ее потоки. Он вглядывался в них, расшифровывая готовящуюся убить их технику, глаза начало жечь. Пульсирующие волны жара, казалось, вытягивали все жилы из тела, направляя потоки энергии к додзюцу.

Печать легла на выхваченный из кармашка свиток в самый последний момент. Итачи не мог отразить вражескую технику. Волна сакки вновь придавила их к земле, парализовав и едва не лишив возможности вообще думать. Но Итачи смог поднять перед собой раскурившийся свиток со вспыхнувшими на нем линиями фуиндзюцу.

Пусть он Учиха, а не Узумаки, и на его плечах ало-белые веера, а не красные водовороты, но печати всегда давались Итачи легко. Поток слепящего белого пламени с грозным рокотом рванул вперед от марионетки, чтобы быть затянутым в сети фуиндзюцу. Руки Итачи обожгло жаром, бумага меж пальцев мгновенно высохла и стала хрусткой, она стремительно темнела, уголки даже начали тлеть. Но вот рокот неистового пламени стих, из медленно остывающего иероглифа огня в окружении линий фуиндзюцу исторгся сизый дымок, а генины все еще были живы.

Получилось! Итачи почувствовал, как по лбу скатилась капелька пота, а душа неистово вернулась в тело из пяток, в которые успела неизвестно когда провалиться. В горле тут же запершило от дыма. Впереди все было затянуто густым смогом, он поднимался от раскаленной земли и от спаленного по пути техники мусора, медленно рассеиваясь. Но вместе с тем краем глаза Итачи заметил, как к небу со всех сторон тянулись темные шлейфы густого черного чада, который медленно скрывал за собой солнце. Воздух затягивало тревожной алой пеленой.

Начали гореть леса вокруг деревни. И дело тут совсем не в технике Кьюкьёку. Мощный грохот от взрывов сообщил, что бои шли и в других местах. Итачи жестом приказал спутникам готовиться к отступлению. Сакки все еще сковывало тело, но нужно было двигаться. Нужно!

— Эй, может, они знали что-то о джинчурики, а, Кьюкьёку-чан? — раздался хнычущий голос сквозь пелену дыма. — Зачем же ты так… О, забавно. Они почему-то еще живы. Ты точно стараешься, Кьюкьёку-чан?! А…

Быстрый, тусклый из-за густого дыма росчерк света пронзил пространство, огласив его треском молний. Звук разрядов Райтона напоминал птичий щебет, он едва не утонул в далеком рокоте взрывов. Тугой узел переплетенных молний пронзил грудь человека в маске, заставив того издать лениво-удивленный возглас. Как и ранее атака Итачи, райтондзюцу не нанесло урона, даже не подпалив плащ Акацуки.

— Назад, семпай! — раздался крик где-то над головой.

А через миг с небес на землю рухнул еще один шиноби, в руке которого тоже было сжато сияние чакры. Но через мгновение оно коснулось фигуры человека в маске и, пронесшись сквозь него, обрушилось на черный камень площади. Усиленная дотондзюцу поверхность не выдержала удара, брызнув в стороны мелким щебнем. Осколки застучали о керамическое тело Кьюкьёку и пронеслись мимо Итачи. Рядом ойкнула Хибакари, в лоб которой прилетел один из камней. А вот человеку в маске все было нипочем.

Чакра в нем кружилась, она пылала, и самой яркой точкой в его кейракукей был единственный глаз.

Еще один Мангекьё Шаринган!

— Ай, да так же убить можно!!! — обиженно завопил Тоби, поднимая руку. — Ах, раз так… А? А! А-а-а! Кьюкьёку-чан! Со мной что-то не так! Я не могу пошевелиться! Спаси. Кьюкьёку-чан!!!

Неизвестный Учиха замер с поднятой рукой, истошно вопя и словно не замечая линий тени, коснувшейся его стоп. Не знай Итачи возможностей Шарингана, то мог бы даже поверить, что человек в маске и в самом деле попался на технику Нара. И был готов попасть в технику Яманака.

Итачи видел, как рыжеватый парень с рублеными чертами лица поднимает руки, уже сводя их в печати своего клана, чтобы создать технику. И Итачи печенкой чувствовал, что это не кончится ничем хорошим.

— Стой!!! — гаркнул он, срывая голос.

Итачи был никем для Яманака. Для этих семерых шиноби из южного Листа вся пятерка генинов из Листа северного не была даже друзьями. Еще парой месяцев ранее они могли встретиться по разные стороны в сражении где-нибудь в горных хребтах Страны Рек, они могли убить друг друга, могли способствовать гибели родных и близких. И на их руках есть кровь. Но сейчас южане пришли на помощь. Итачи должен был хотя бы попытаться остановить от ошибки вчерашнего врага.

И Яманака заколебался, отвлекшись на крик Итачи. Секунда. Но ее хватило, чтобы еще один человек сказал:

— Стой!

Приказ Итачи повторил светловолосый и голубоглазый парень, в руках которого сияла сфера из туго сжатой и закрученной чакры. Намиказе Менма.

— Это ловушка! — предупредил неожиданных союзников Итачи. — Бойтесь сакки!

— Ты смышлен, малыш, — внезапно произнес гулким голосом марионетки человек в маске. — На фоне остальных людей твое ничтожество чуть менее прискорбно. Превратить в кашу мозг этого парнишки было бы приятно.

— Ах, Кьюкьёку-чан! Таких слов ты не говорил даже мне! — на этот раз человек в маске заговорил своим голосом.

— То, что у тебя находится в черепе, я превратил бы в кашу с еще большим удовольствием, Тоби.

— А? — потерял дар речи на миг Тоби после слов своего напарника. — А ну выходи из меня! Брысь, брысь! А! Нет, я сам уйду!!!

Вокруг одноглазого Учиха пространство разрезало марево водоворота. Искажение пространства словно засосало его в одну точку, перенося в иное место. Точка эта была в районе единственного глаза. Снова техника Мангекьё? Но это уже вторая на один глаз! Такое вообще бывает?

Итачи тяжело вдохнул наполненный дымом воздух, отбрасывая в сторону возникшие мысли. Потому что сейчас были более насущные проблемы. Исчезнув, Учиха вынырнул из нового пространственного водоворота далеко в стороне, обиженно сложив руки на груди. А вот на том месте, где его только что как будто бы поймали в тени Нара, осталась стоять другая фигура в черном плаще. Четырехрукая и с керамической маской вместо лица. Точно такая же, какая сейчас воспарила над землей в нескольких метрах левее. Еще одна марионетка. Кьюкьёку. Итачи невольно сжал зубы. Он даже не заметил, как за ширмой человека в маске появился еще один противник. Но он догадался, что нечто подобное произойти может. Нематериальный Учиха имел вполне зримые меридианы и мог скрыть за собой нечеловеческую кейракукей марионетки.

— Что будем делать, Какаши-семпай? — отступив к беловолосому подростку с наполовину закрытым маской лицом, спросил Менма.

Итачи узнал его, этого парня, в одной из глазниц которого горел багрянцем Шаринган с тремя томое. Хатаке Какаши, значит. Это опасный тип, и на прошлой войне он успел отличиться.

— Может, Какаши-семпай разберется с одной из этих проклятых кукол? — язвительно крикнул Наваки, нервно перебирая пальцами.

— Уходить нужно, — переглянувшись с Какаши и Менмой, предложил Итачи.

— Согласен, — мрачно ответил Хатаке, неуловимым движением перехватив кунай в руках и готовясь к созданию техники.

— Всем — кольцо на Гурен! — тем временем резким тоном приказал Итачи своим спутникам. — Блокируем.

Итачи и сам тут же последовал своему приказу, отпрыгнув назад и в полете сформировав нужную ручную печать. Когда его стопы коснулись земли, чакра уже лилась тонкими ручейками к Хинате и Наваки, а от тех к Хибакари и Гурен. Кольцо чакры связало их. Учиха ощутил азарт и гнев Сенджу, липкий страх и несокрушимую решительность Хинаты, любопытство и непоколебимое спокойствие Хибакари, холодную расчетливость и уверенность Гурен. Чакра позволяла ощутить эмоции друг друга. Техника ее передачи одна из первых, которой обучают еще в школе. Усилить своего напарника, когда своих навыков для противника не хватает, но открыться ему, показать свои чувства — это сложно. Поэтому практика всегда отнимает много времени. Однако оно того стоило.

На любезно давшую несколько секунд на подготовку техники одну из копий Кьюкьёку посыпались кристаллические копья. Воздух взревел, когда его пронзили летящие выше скорости звука тяжелые снаряды. Они с грохотом вонзались в приобретшую алмазную твердость землю, высекая снопы искр и взрываясь мириадами острейших осколков. Керамическое тело марионетки парило в воздухе, ускользая от атаки, но в крепкой броне появилось несколько прорех.

С тихими щелчками суставов чакра в теле марионетки вырвалась наружу в виде разрядов электричества, разрушая в пыль лепестки кристаллов. Холодная улыбка проявилась на красных губах Гурен. Розовый песок мелким снегом взвился в воздухе, повинуясь ее воле и накрывая марионетку с головой, проникая в ее тело. Техника, напоминающая способности Третьего Казекаге, была хороша против таких кукол. Мелкая кристаллическая пыль забила суставы, каждое движение которых стирало теперь керамические поверхности и блокировало кукольные сочленения Кьюкьёку.

Марионетка попыталась избавиться от этой помехи. Поток воды брызнул во все стороны от ее тела, мощными струями промывая суставы. Но тонкие лепестки розового камня подхватили тело Гурен, поднимая его в воздух. Словно дерево из кристалла, мерцающие в дымном сумраке друзы стремительно росли вперед, унося на себе балансирующую девчонку. Вода вокруг Кьюкьёку взметнулась вверх и тонкой струей устремилась к Гурен. Кристаллы под ее ногами вильнули в сторону. Чувствуя Итачи, куноичи ловила его эмоции и отдавалась им. Шаринган ловил каждое движение. Гурен не видела их, но она чувствовала. И ускользнула от атаки, грациозно выгнувшись и ловя рукой струю воды. Суйтондзюцу Кьюкьёку, только что с ревом разрезавшее несколько деревьев в ближайшей аллее, легло в руку девушки. Жидкая вода подернулась быстро растущей кристаллической корочкой, устремившейся к марионетке.

Гурен обращала воду в кристалл, тут же готовя следующую технику.

Шотон: Суйшо Ро но Дзюцу!

Круг света вспыхнул под ногами рухнувшей под тяжестью выросших на ее теле друз кристаллов марионетки. А через миг всю фигуру одной из копий Кьюкьёку объял столб слепящего сияния, чтобы тут же пропасть. Оставив после себя глыбу кристалла, в котором, словно муха я янтаре, застыла марионетка.

— Наваки!

— Я тут! — крикнул Сенджу, уже оказавшись возле скованной марионетки.

Тяжелый удар обрушился на кристалл, сотрясая землю. Наваки удивленно охнул, отброшенный на пару шагов назад. Вместо того, чтобы расколоться вместе с Кьюкьёку, созданная Гурен ловушка осталась невредимой. Дичь оказалась слишком крепка.

— Кольцо на меня! — в тот же миг крикнул Итачи, срываясь вперед.

Связывающий генинов поток чакры сменил направление. Сила обрушилась на Итачи, зажегшиеся на кончиках его пальцев робкие огоньки призрачного пурпурного пламени полыхнули факелами. Символы пяти стихий в них хищно трепетали. Итачи оказался возле скованного противника в одно мгновение, его ладонь с силой впечаталась в гладкую, слегка прохладную поверхность кристалла. Пурпурное пламя окружило технику Гурен, обвивая ее линиями фуиндзюцу.

Гогьё Фуин!

Не лучший выбор сейчас, но это была сильнейшая печать, которую Итачи мог быстро создать. Он не стал любоваться эффектом своей техники, сразу же отскочив от скованного противника в сторону. Шаринган позволял видеть, что Печать Пяти Элементов не в полной мере заблокировала чакру в марионетке. Тем более их здесь было две. А еще нельзя забывать о человеке в маске. Медлить было нельзя.

Второй марионеткой занимались шиноби южного Листа, и на нее у них уходило больше времени. А помощь все не прибывала. Нужно было что-то делать. Но ничего сделать они не успели. Заблокированная печатью чакра в теле марионетки была не самой большой ее опасностью. Гогьё Фуин не запечатывала духовную энергию. Мощь сакки вновь обрушилась на сознание Итачи. В этот раз она не только парализовала. В душе рождались и умирали самые разные эмоции. Страх и радость, гнев и печаль — этот шторм захватил сознание. Чужие эмоции все еще струились по кольцу чакры, не улучшая положения.

Итачи болезненно скривился, схватившись за голову и чувствуя, как теряет связь с реальностью. Даже после тренировок с отцом к такому духовному давлению нельзя было быть готовым! Связывающее генинов кольцо рвалось. С тихим стоном рухнула на колени Гурен, невидящим взором уставившись в пустоту. Яростно взревел Наваки, начав крушить землю. Тяжелые удары дрожью отдавались в ступни Итачи. Закричала Хината, не в силах выдержать духовного давления. С Итачи оставалась только Хибакари. Он не видел ее, но она была рядом. Словно внезапно развернувшаяся бездна, в которой пропадало сакки марионетки.

Итачи из последних сил тянулся к этой бездне, убегая от сводящего с ума давления. Он не понимал, что это и откуда оно в Хибакари, он просто хотел спастись и помочь другим.

— Вы слишком навязчивые букашки, — вновь раздался гулкий голос Кьюкьёку.

Букашки. Наверное, для марионетки они именно ими и были. Ничтожными существами. У них не было шансов на победу. Итачи был слаб. Давление чужого духа вцепилось в него, рождая отчаяние и самоуничижение.

Он был слаб. Он мечтал стать таким же, как мать. Мечтал встать вровень с отцом. Но не мог одолеть даже марионетку! Даже нукенина из собственного клана, который всего на пару лет старше самого Итачи! Если бы только у него были эти глаза…

— Вы надоели мне, — вновь загрохотал голос Кьюкьёку. — Убейте друг друга. Ради меня. Ради совершенства и будущего этого мира!

Приказ вонзился в голову, побуждая действовать. Руки едва ли не против своей воли потянулись к свиткам, спрятанным в нагрудных карманах. Рядом раздался яростный рев Наваки и треск раскалываемых кристаллов Гурен. Итачи видел, как они схлестнулись друг с другом. Они были словно марионетки в руках этой куклы, духовная энергия которой была просто чудовищно велика. Настолько, что могла поработить.

— Как я буду смотреть в глаза своему отцу после смерти, если сейчас подниму руку на друзей? — ошеломленно пробормотал Итачи, выхватив опаленный огнем свиток, который уже доставал совсем недавно.

Запечатанный в бумаге огонь вырвался наружу. Белое пламя пожрало наполненный дымом воздух и готовилось устремиться вперед, к заключенному в кристалл Кьюкьёку. Но перед розовым кристаллом внезапно появилась фигура. Черные волосы были растрепаны быстрым перемещением. Белые глаза Хинаты заполнены ужасом от того, что тело не повинуется разуму. И от предчувствия близкой смерти, от жара стремительно приближающегося вала белого огня. Итачи, благодаря додзюцу, прекрасно видел все. Но не мог уже остановить чужую технику. Однако в последний миг перед ним появилась другая девушка.

Хьюга с белыми волосами.

Белое пламя техники Кьюкьёку, которое было выпущено из печати Итачи, с ревом ринулось вперед, чтобы быть втянутым в вихрь Хаккешо Кайтен вокруг Хибакари. Сияние чакры в технике Хьюга смешалось с огнем. Жар опалил лицо Итачи, заставив отшатнуться, но он не мог заставить себя отвернуться. Шаринган с холодной жестокостью запечатлел каждый миг. Каждый всполох огня, лижущий кожу Хибакари. Идеальная техника защиты клана Хьюга работала. Она защищала наследницу главной ветви, стоящую за спиной беловолосой Хьюга. Но она не спасла Хибакари. Белые волосы свернулись от жара, превратившись в комок черной пакли. Кимоно горело прямо на теле, обнажая броню из быстро обугливающейся кости.

Итачи застыл от ужаса. Уже рожденного его собственной душой, а не наведенного сакки противника. Чакра все еще связывала его с Хибакари. Он отчаянно направлял ей свою энергию, он чувствовал пожирающую тело боль, словно горел в огне сам. И невидимое пламя пожирало его глаза. Чакра бурлила, стекаясь к додзюцу. И в еще больший ужас Итачи приводило засевшее глубоко в подсознании удовлетворение. Он догадывался, что значит этот жар в глазах. И он знал, что Хибакари тоже ощущает его чувства. Чувствует его потаенную радость.

От осознания этого Итачи захотел умереть вместе с ней.

Для него словно вечность прошла прежде, чем белое пламя наконец стихло. Вращение Хаккешо Кайтен остановилось. Рокот ветра и рев огня пропали, обрушив на голову звенящую тишину. Еще секунду Хибакари стояла, прежде чем обугленные мышцы перестали держать ее тело. Она рухнула на колени. Удивительно ясные и яркие глаза на обожженном лице смотрели в глаза Итачи. Прежде чем печать на лбу Хьюга вспыхнула зеленым, и веки закрыли Бьякуган Хибакари навсегда, она успела сказать:

— Твои глаза… Так красивы. Как у мамы…

Слов не было слышно, но Шаринган позволил считать движение высохших губ. Веки закрыли белые глаза Хибакари. Печать на ее лбу потухла. Кольцо чакры оборвалось, оставив Итачи один на один с самим собой. Обожженное тело Хьюга рухнуло на землю. На ее спину медленно опустились тлеющие листья, принесенные ветром объятого пожаром леса вокруг Конохи.

— Хиба… — потеряно прошептала Хината. — Нет! Хибакари!!!

Крик Хинаты словно по оголенному сердцу резанул. Итачи, не веря произошедшему, уставился на свои руки, которыми только что оборвал жизнь подруги. Капли крови расплывались по покрасневшей от жара коже. Капли крови, которые слезами стекали из его глаз. Они были словно кровью Хибакари на его руках.

— Вот же никчемные бездари, — внезапно прозвучавший дерзкий и резкий женский голос заставил Итачи дернуться. — У них тут противник прямо перед лицом, а они драму разыгрывают. В Конохе все такие придурки?

— Это всего лишь дети, Амеюри, — мягко заметил второй голос, на этот раз мужской.

Оглянувшись в сторону говоривших, Итачи увидел уже знакомую пару кирининов. Женщина с парой мечей — Ринго Амеюри. И черноволосый копейщик — Юки Кёда. Последний стоял между Менмой и Какаши, раскинув руки в стороны. В его ладонях стремительно тонули сжатая сфера чакры и сгусток молний, которые шиноби южного Листа по приказу Кьюкьёку нацелили друг на друга. А рядом маячила фигура второй марионетки Кьюкьёку. И она тоже оказалась закована в кристалле, но только белом, ледяном.

— Забери их отсюда и уведи в Академию. Этот противник им не по зубам, — попросил Юки, отпустив тяжело дышащих Хатаке и Намиказе, до которых, кажется, начало доходить, что они только что чуть не сотворили.

— Сделаю.

— Еще один кожаный мешок? — прозвучал гулкий голос Кьюкьёку. — Умри!

Итачи, ожидающий новой волны сакки, с удивлением понял, что ничего не произошло.

— Когда-нибудь — обязательно, — мягко ответил марионетке Юки, подходя ближе к одному из скованных тел Кьюкьёку. — Но на сегодня у меня иные планы.

— Эй, чего встала, как вкопанная?! — тем временем Ринго уже подошла ко все еще не сводящей с Хибакари глаз Хинате.

Хьюга просто сидела не шелохнувшись. По ее лицу текли слезы, но она так и не решилась подойти к телу своей сестры. Поэтому Амеюри, не долго думая, пришлось схватить ее за волосы и потащить за собой.

— Так, все пошли отсюда, а то я сейчас пинками погоню! — решительно пригрозила Ринго. — Я еще жить хочу, в отличие от вас.

И в этот миг за ее спиной от земли в небеса устремилась ледяная стена, отсекая от генинов и Кьюкьёку, и Юки, и Хибакари.

Глава 25. Восемь великих Королей-Драконов

6 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Вспышка пламени, смешанного с дымом и газами, озарила небо над крышами зданий Конохи. Меньше секунды прошло — и взрывная волна налетела на высящуюся над деревней башню, на вершине которой располагался кабинет Хокаге. Матовые стекла низко загудели, но удар выдержали. После того как их наполнила чакра Дотона, эти окна выдержат даже удар Бьякко или Полуденного Тигра. Правда, такая крепость имеет цену.

За моей спиной в контуре нечетной печати находилось пять человек, пальцы которых были собраны в ручных печатях, а тела оплетены линиями раскрывшихся фуиндзюцу. Цунаде и Шизука черпали чакру из Бьякуго но Ин, Курама, Чомей и Мататаби — дали волю части своей силы, раскрыв скрывающую их силу печати. От использованной ими мощи волосы невольно шевелились на затылке, но все равно закрыть всю деревню им было сложно. Контроль над чакрой требовался куда более тонкий, чем даже для создания Биджудамы.

— Да будь ты проклят, Орочимару! — сквозь зубы выругалась Цунаде, волосы которой едва заметно колыхались, словно на ветру, из-за наполнившей тело Сенджу силы. — Если хоть кто-то умрет... Если хоть волос упадет с головы моего сына здесь, в Конохе, я убью тебя!

— Пожалуйста, Цунаде-сан, сосредоточьтесь на технике, — спокойно попросил Чомей. — Рюджин-сама знал на что шел.

— Именно! Он знал на что шел!!! — зло огрызнулась Сенджу.

— Разрешение неопределенностей, Цунаде, — не оборачиваясь и продолжая наблюдать за происходящим в Конохе, сказал я.

— Что?!

— Главная задача стратегии и тактики — разрешение неопределенностей, — пояснил я нетерпеливой подруге. — Знание места, времени, условий и сил противника делают победу. Здесь и сейчас у Акацуки нет шансов на победу.

— Ты... — даже потерялась на миг от моих слов Цунаде. — Ты просто самоуверенный придурок!

— Я самоуверенный придурок, прогнозы которого пока сбывались, — хмуро ответил я. — Занимайтесь своей задачей. И оставьте мне мою. Пора вернуть с Олимпа зарвавшегося божка... И это я не про себя.

— Что такое, этот твой «олимп»? — раздраженно пробормотала Цунаде, но этот вопрос я решил проигнорировать.

Атака Акацуки на Коноху все же произошла. Это не удивительно. Опасения подобного были не беспочвенными прогнозами. Конечно, Акацуки прибегли ко всем возможным и не возможным методам маскировки своего передвижения, но, пытаясь обойти системы контроля и наблюдения Унии, они забыли, что в их родной деревне, Амегакуре, защита от шпионажа неидеальная. К появлению путей Пейна Коноха была готова.

Сам Нагато не стал отклоняться от канонной тактики. Первые же удары были попыткой посеять панику и заставить защитников Листа распылять свои силы. Фактически атака Конохи — это спланированный террористический акт. Под ударом оказались жилые районы с плотной застройкой, их накрыли залпы ракет Шурадо и по ним прошлись призванные животные Чикушодо. К Академии, где как раз собрались генины, выдвинулись Тоби и Кьюкьёку. Несколько марионеток были замечены возле приюта, госпиталей и храмов. Благодаря своевременно развернутому защитному дотондзюцу удалось избежать больших жертв, но это не панацея.

Гакидо со своей способностью поглощать ниндзюцу пока связан боем группой быстрого реагирования. Тендо занят, похоже, примерно тем же — отвлекает на себя моих бойцов. И пока кто-то поднимает шум, Джигокудо, Нингендо и Конан шныряют по деревне в поисках языка. Эта тройка сейчас может натворить бед...

Итак, с марионетками и призванными животными справятся другие. Мне нужен Нагато, но пока его не видно. Значит, будем разбираться с проблемами по мере их поступления.

— Идем, — решил я, убедившись, что ни мои сенсорные возможности, ни разведка пока не дали результатов в поиске Нагато.

— Стой! — резковато приказала Цунаде. — Ничего не забыл?

Я вопросительно посмотрел на Сенджу.

— Да не ты! Ты хоть провались! — раздраженно сказала Сенджу. — Ты, Дайки! Это не шуточный поединок. Ты можешь не вернуться. Скажи Шизуке хоть слово, раз уж невестой ее своей сделал!

Я переглянулся со своим клоном.

— Я вернусь, — произнес я-Дайки. — Не успеете даже устать.

— Аргх! Самоуверенный придурок, как и отец!

— Ты даже не представляешь, насколько ты права, Цунаде.

Я распахнул окно, в лицо тут же ударил запах гари от разгорающегося вокруг деревни пожара. Сухая и ветреная погода. Хватило искры, чтобы леса охватил огонь. Темный чад собирался над Конохой, скрывая собою солнце и погружая деревню в пелену густого смога. Не туман Киригакуре, но ограничить видимость Риннегана поможет. Как и ожидалось.

***

Волна обжигающе холодной чакры вырвалась наружу, крепко вцепившись в землю и вырастая стеной ледяных торосов, отсекших меня от Ринго и уводимых ею генинов. И оставив один на один с парой марионеток Кьюкьёку, Тоби и... трупом Хибакари.

— Вы славно поработали, — криво усмехнулся я, мазнув взглядом по обожженному телу, — но на сегодня хватит.

Я сделал первый шаг к заключенной в лед марионетке. Из-под ног, словно поднятая пыль, брызнул в стороны туман. Появившаяся из искажений в воздухе рука тут же была окутана зыбкими струями техники. Черный рукав плаща Акацуки тут же задымился, как и перчатка, которая была натянута на руку Тоби. Сама же рука потекла на землю белой жижей.

Футтон: Комо но Дзюцу.

Кислота заставила Обито быстро стать нематериальным, так что и один из концов замотанного в тряпки шеста пронесся сквозь голову Тоби без каких-либо последствий.

— Ай-яй-яй! Больно же! — завопил отскочивший назад беглый Учиха.

— Больно? Это ведь хорошо? — криво усмехнулся я, опуская шест к земле и чувствуя, как чужая духовная энергия окатывает мой разум.

Кьюкьёку все никак не успокоится, продолжает давить своим сакки. Любопытное создание и страшное по своей сути. Такая духовная мощь не берется из ничего.

— Можешь не кривляться, «Мадара», — насмешливо сказал я, отвернувшись от Тоби. — Когда порабощал Третьего Мизукаге, ты наверняка был посерьезнее.

— Откуда бы тебе знать, каким я был? — раздался из-за спины голос Тоби.

Хотя нет, это уже голос Обито. Он перестал играть.

— На все воля Рюджина, — легкомысленно ответил я, приблизившись марионетке Кьюкьёку, которую заключил в ледяной глыбе.

До ушей донесся слабый свист засасываемого пространственной воронкой воздуха, а через миг его сменил треск пламени. Избавился от кислотного тумана, переместив его в измерение Камуи, и попытался атаковать со спины. Я думал, Обито более любопытен и попытается выяснить что-то еще, продлив разговор. Но он предпочел атаковать. Одновременно с треском пламени за спиной прямо передо мной ледяная глыба треснула, и мне в лицо ударил уже знакомый стоп белого огня. В груди возникло уже знакомое шевеление. Очаг чакры словно взбесился, обрушиваясь сам в себя и выпуская на волю тьму.

Метка Стихии Тьмы была сложной печатью, Кама, так ее называла Утатане. По своей сути печать напоминала Бьякуго но Ин, создать которую можно было лишь установив связь, например, с Биджу или иным могущественным существом. В случае Цунаде таким существом стала Кацую. Доставшаяся мне от Хируко и Данзо печать отличалась от Бьякуго, но у меня она тоже была связана с парочкой непростых сущностей, Роеном и Самехадой. Сейчас они практически растворились в фуиндзюцу. Но и печать Стихии Тьмы, и Роен, и Самехада — все они поглощали чакру с особым удовольствием. И, слившись в едином фуиндзюцу, не утратили своей прожорливой сути.

Пламя техник Обито и Кьюкьёку окутало мое тело, немного мешая обзору. Горячая чакра Катона потекла в меридианы, впитываясь в мою кейракукей, словно вода в иссушенную рыхлую землю. Яркие языки огня с хлопками облизывали кожу, пропадая в ней. Моя рука легла на гладкое лицо высвободившейся из ледяного плена керамической куклы. Белый кукольный лик был словно покрыт глазурью, под ладонью хорошо ощущалась его глянцевая поверхность. Полные губы, широко распахнутые глаза, щели меж идеально подогнанных подвижных частей. Очень качественно сделанная марионетка. Но не основное тело Кьюкьёку.

Керамическая маска под моей рукой треснула. Черепки звонко посыпались вниз, синеватое пламя чакры, впитываемое мною из марионетки, смешалось с гаснущими языками пламени катондзюцу. Погрузив ладонь в расколотую голову куклы, я нащупал гладкую сферу. Показавшись на тусклом из-за полога дыма над Конохой свету, она сверкнула красным. На вид обычный стеклянный шар алого цвета размером примерно с кулак. Но в нем были заключены сотни, если не тысячи душ принесенных в жертву при создании Кьюкьёку людей. Отсюда у этой марионетки такое мощное духовное давление.

Легкое давление на гладкую поверхность шара отозвалось глухим звуком, по телу духовной сферы пробежала сеть трещин. А через миг она осыпалась облаком быстро пропавшей без следа белой пыли. Надеюсь, это как-то поможет умершим. Чувствуя внимательный взгляд на своем затылке, я оглянулся и увидел маячившую неподалеку фигуру Обито.

— О, ты еще не сбежал? Может, ты не такое уж ничтожество.

— У тебя странные силы, но не думал же ты, что сможешь меня ими испугать, Юки Кёда, — прозвучал в ответ приглушенный маской голос.

— Наивность не порок, парень, — вздохнув и разворачиваясь ко второй марионетке, сказал я. — Я не буду унижать тебя жалостью. Скажу только, что я не испытываю удовольствия от того, на что пришлось тебя толкнуть. Но ты выполнил свою функцию. И теперь можешь быть свободен. Хашихиме.

— Какой идиот произносит название своих техн... — презрительные слова Обито застряли у него в горле.

Он с болезненным выдохом повалился на бок, когда одна из его ног внезапно просто отвалилась. Так же, как и успевшая к этому времени восстановиться рука. На черной ткани плаща Акацуки медленно расползалось темное пятно крови. По черной земле начал растекаться кисель из клеток Хаширамы, из которых тело Обито состояло практически наполовину. Могу только предполагать, что именно сотворил с этим парнишкой Мадара, каким именно образом он превратил его в химеру, состоящую из двух разнородных половинок. Но за прошедшие годы Обито успел хорошо сжиться с неродной своей частью. И пусть старые раны были излечены, часть родных систем и органов с тех пор даже, похоже, восстановилась благодаря естественной регенерации организма. Но жить без клеток Хаширамы Обито не мог.

Он состоял из двух половинок, а незримая тень Хашихиме, преследующая меня то в одном клоне, то в другом, умеет разделять половины. И Камуи от нее не могло спасти. Однако совсем беспомощным Обито не был.

— Все-таки сумел сбежать? — пробормотал я, когда тело Обито пропало в пространственном водовороте.

В любом случае, недалеко. Хотя не стоит забывать об Изанаги. У Обито сейчас нет коллекции глаз всего клана Учиха, но восстановить свой единственный глаз он сможет после Изанаги, если ему вернутся клетки Хаширамы. Правда, Обито никогда не был замечен за использованием этой техники.

— Ладно, сейчас есть проблемы серьезнее, — вторая духовная сфера, изъятая из второй марионетки Кьюкьёку, сверкнула зеленью и разлетелась быстро растворившейся пылью.

Я же, сдернув с шеста, который постоянно таскал при себе, тряпки, подошел к бездыханному телу Хибакари. В руки легла холодная ровная поверхность. Особый, сухой, лед скрывал в себе белую массу. Она сильно напоминала то, что растеклось из разрушенного тела Обито. Вот только если там были клетки Хаширамы, то в моей руке лежали скованные льдом клетки моего собственного оригинального тела. Мне не удалось его восстановить, но вырастить культуру индуцированных стволовых клеток все же удалось. Проблема была их удержать в стабильном состоянии. Даже клетки Хаширамы можно было хранить в более простых условиях. Мои же все время норовили ожить и превратиться в некое змееобразное существо.

Подняв, по сути, большую сосульку с заключенными в ней клетками над мертвым телом, я опустил ее острием вниз. И отпустил. Лед брызнул в стороны облаком тяжелого пара, вниз летела уже белая, похожая на жидкое тесто или опару масса. Она, подобно какой-то амебе, облепила обожженный труп, стремительно проникая сквозь спекшиеся покровы, протискиваясь в межклеточное пространство и обволакивая тело снаружи и изнутри. Чтобы через секунду раздался судорожный вздох, а белая, успевшая застыть, пленка клеток на груди Хибакари треснула и расползлась в стороны, открывая свету бледную, совершенно целую кожу. Оставалось только завершить технику клонирования.

— Чёрт! К-ха! Как же тут все-таки дымно, — раздраженно сбрасывая с себя остатки клеточного покрова, словно старую змеиную кожу, выругалась Хибакари.

Или, если быть точным, ее стоит называть Рюсей Охеби. Именно под таким именем она создавалась.

— В этот раз восстановление клона прошло быстрее, чем с Охеми, — задумчиво заметил я. — Свежее материал, хоть и более поврежденный?

— Может быть, — ответил я-Охеби. — Не суть. Не думал, конечно, что придется так быстро использовать клетки, но глаза Итачи того стоили.

Я кивнул в ответ самому себе. Еще один Мангекьё Шаринган стоит того. Может быть, они не стоили более десяти лет жизни девчонкой в Конохе, но за сыном хотелось приглядывать, а когда он родился, еще было совсем не очевидно, смогу ли я вообще когда-нибудь сказать, что именно я его отец. Тогда-то я и подумал, что было бы неплохо, помимо Охеми, внедрить в Коноху еще одного клона. Из доступных в то время был этот клон с геномом Хьюга и Хагоромо. То, что он был при этом женского пола — это вынужденная необходимость.

Создать здорового клона-мужчину с совершенным Бьякуганом просто нереально. Для идеального додзюцу Хьюга необходимо иметь две женские половые хромосомы, так как на них записана часть Улучшенного Генома белоглазых. Это связано со светочувствительными пигментами и теми самыми колбочками и палочками. У людей за цветовое зрение отвечают именно колбочки, чувствительные к разным спектрам света. И две из них кодируются именно на женских половых хромосомах. И в некоторых случаях, если на двух Х-хромосомах кодируются разные пигменты, то колбочек в глазах может быть не три вида, а четыре. В редких случаях это обеспечивает истинный тетрохроматизм. У Хьюга такие глаза именуются «чистыми». И они появляются только у женщин. Путем традиционной селекции, как у Хинаты. Или путем генной инженерии, как в моем клоне.

— С одеждой проблема, — критично осмотрев клона, заметил я.

— Регенерации не поддается, — согласился мой клон, тряхнув головой.

Белые волосы волной разметались в стороны, стремительно вырастая и окутывая тело, скрывая за собой сожженные обрывки, на лице словно сама собой выросла костяная маска, напоминающая личины шиноби Анбу.

— Все, готово, — раздался из-под маски глухой голос. — Можно идти.

***

Листы бумаги хищно шелестели в воздухе и с легкими хлопками липли к стенам, обступая со всех сторон. Взвизгнувшие и угрожающе загудевшие стальные струны взрезали пространство вокруг, превращая бумагу в мелкое конфетти. Мои пальцы едва заметно подрагивали, направляя движение металлических лесок. Волна жара позади меня заставила немного посторониться. Шар синего пламени пронесся по улице, расчищая дорогу. Хлопья крупного, тлеющего пепла от бумаги неистово закружились в наполненном дымом воздухе.

— Хватит уже привлекать к себе внимание! — раздраженно крикнул я Югито, свернув облако струн и бесцеремонно дернув девушку за руку, ведя за собой.

— Да толку уж прятаться?! — обиженно ответила мне Нии.

Сейчас толку, может, и не много. Но и привлекать к Югито внимание кого-то, кроме Конан, не хотелось бы. Настырная девчонка из Аме чуть ли не в первую же секунду наткнулась на нас, когда я пытался спрятать Нии в Школе, под боком у биджу, чтобы они были все в одном месте, хотя бы. Не успел, удача оказалась на стороне Конан. Что мне теперь с этим делать? Югито ведь еще мешается. Для начала стоит ее привести в безопасное место. А оно, собственно, не так уж далеко.

Пропустив Югито вперед, я сложил пальцы в нужной печати. Чакра заколола изнутри и заклубилась тучами в очаге чакры. Поток густого, темного тумана сорвался с моих уст, сверкая и громыхая злыми разрядами молний.

Рантон: Райункуха!

Нетипичная для Кумо техника Стихии Шторма заполнила пространство проулка, по которому мы бежали от Конан. Клубящаяся и сыпящая молниями тяжелая туча покатилась вперед, постепенно рассеиваясь, но надежно перекрыв путь. Несколько секунд я выиграл, а большего и не надо. Еще один поворот, и Югито практически врезается в появившегося в дыму мужчину. Знакомая одежда храмовой стражи, большой рост, знаки Рюджинкё — тот, кто нужен.

— О, как раз вовремя! — обрадовался я при виде рослого Ибури. — Нам бы в храм!

— Кумо?— хмуро спросил Ибури.

— Нии Югито и Увабами.

Одно мгновение пришлось выдержать тяжелый взгляд охранника, прежде чем он все же соблаговолил кивнуть и отступил в сторону. Прямо за его спиной, словно мираж, из дыма проявился силуэт высокого храма. Гендзюцу было снято не до конца, очертания здания терялись в дыму, появившаяся под ногами ведущая к тяжелым вратам лестница терялась в нескольких шагах позади и превращалась в обычную, ничем не примечательную улицу.

— Ого! — удивленно воскликнула Югито, когда Ибури с натугой приоткрыл перед нами ворота в храм, и тут же возмущенно прикрикнула на меня: — Ты чего, Увабами?

— Иди! — приказал я Нии, с силой пропихивая девушку вперед. — За меня не беспокойся, сейчас ты важнее.

— Эй! Ты не посмеешь...

— Не спорь! — рявкнул я на нее, с гулким стуком захлопнув дверь прямо перед носом Югито.

Ну, одной проблемой меньше.

— Не вмешивайтесь. С этой я разберусь сам, — попросил я у все еще маячившего поблизости Ибури.

Тот только кивнул, вновь исчезая в дыму. Я же, обернувшись, в тот же миг встретился взглядом с девушкой, которая нас с Нии и преследовала уж пару минут как. И какой же у Конан был холодный взгляд! Учитывая, что передо мной оказалось десять ее клонов, то я буквально попал под расстрел светло-карих глаз Ангела Амегакуре.

— Ну, привет... — пробормотал я, пробежавшись взглядом по противнице и ее клонам.

Понять, где настоящая, с додзюцу Увабами не было возможным. Одна прямо передо мной, одна на столбе линий электропередач, остальные рассредоточились по крышам. Нас разделяло примерно метров десять — как раз где-то там начиналась иллюзия, скрывающая храм. И в нее Конан ступать пока не спешила. Но я бы не надеялся, что гендзюцу ее остановит. Не сама пойдет на штурм, так позовет своего рыжего дружка.

В воздухе вновь зашелестел ворох бумажных листов.

— Ты можешь просто отдать мне джинчурики и останешься жив, — холодно произнесла стоящая прямо напротив меня версия Конан.

— И это еще меня называют самоуверенным, — покачав головой и сделав шаг вперед, посетовал я. — Ты путаешь, кто здесь охотник, а кто жертва.

Ворох бумажных листьев на миг замер, чтобы налететь на меня неистовым водопадом сюрикенов. И пусть они напоминали простые поделки вроде оригами, но при встрече с покрытой защитным покровом дотондзюцу землей они высекали яркие искры, подобно доброй стали. Но были все же не настолько крепки. Бумажные снаряды со звоном отскочили от моей почерневшей кожи, разорвав кимоно на груди. Техника Стихии Стали покрыла все тело, но с одеждой такой трюк не проходит. Лишь бы не оказаться голышом.

Движения пальцев, сложивших серию печатей, подтолкнули чакру в меридианы, поток заструился по телу и устремился к очагу чакры, чтобы вырваться из него жидким электричеством. Волна искр пробежала по ставшим жесткими, словно проволока, волосам на руках, мимолетное движение засиявших от направленной к ним энергии рук очертило в воздухе светящийся круг. Шагнув в него, я оставил сияющее кольцо из молнии позади. Техника Стихии Шторма: Хозяин Грома накапливала энергию. Круг из чакры Рантона повис за спиной,на нем проявились узелки шаровых молний.

Рантон: Райко!

Хлопок стальных ладоней отдался низким и гулким звоном, который в тот же миг утонул в резком треске молнии. Стремительный прямой луч вырвался из сияющего круга за моей спиной, пронзив одну из фигур в черном плаще Акацуки. Искры брызнули в стороны от столбов, дуги электричества пробежали меж проводов, сжигая алюминий. В воздухе завоняло паленым металлом, словно не хватало обычной гари.

В груди бумажного клона появилась черная дыра с тускло мерцающими опаленными краями. Он рассыпался облаком бумажных лепестков, вихрем промчавшимся по улице, и словно вбирал в себя все новую и новую бумагу, пока передо мной не оказалась сплошная белая стена.

Хлопок ладоней. Треск грома. Столп сияющей энергии пронзает бумажную стену. Сквозь звон в ушах от грохота молний слышу тяжелое хлопанье крыльев, поднимающих Конан в воздух. И сразу вслед за ним свист устремившихся ко мне дротиков.

По телу словно град прошелся. Чувствительные удары высекали снопы искр из стальной кожи. Голову мотнуло от угодившей в висок бумажной стрелки. Земля вокруг оказалась усеяна ими, словно еж.

Хлопок и треск грома. Луч молнии устремился в небеса и завилял в воздухе, преследуя попытавшуюся ускользнуть от атаки Конан. И это у нее почти получилось. Одна молния угодила в крышу, снеся бак для воды. Но вторая все же настигла цель в облаке взметнувшихся в воздух брызг. А на этом вложенная в технику Рантона чакра иссякла, и кольцо за моей спиной потухло.

Под ногами что-то зашелестело. Окружающие меня бумажные снаряды ожили и, подобно пиявкам, начали липнуть к телу, облепляя его. И уже тлея.

Взрыв кибакуфуда подбросил мое потяжелевшее стальное тело в воздух. И уже в полете моя серия печатей завершилась. Чакра жидким металлом устремилась к тенкецу, растекаясь по телу вторым стальным покровом.

Котон: Хагромо!

Одежда на торсе начала трещать, когда сквозь нее проросли длинные тонкие стальные перья. Они покрыли тело перьевой накидкой и сложились за спиной крыльями, позволив стабилизировать полет и плавно упасть на землю. Хотя рухнул я на нее все равно с грохотом тяжеленной стальной чушки, в котором утонул тихий шелест зашевелившихся стальных перьев. Подхваченные Стихией Магнетизма, они закружились вокруг меня, превращая острейшими гранями в бумажную пыль стремительно вращающееся кольцо из бумаги. Оно пронеслось по улице, срезав несколько столбов и пропахав борозду в земле, прежде чем со скрежетом угодить на лезвия перьев.

Сложив ладони рупором, я приложил их к губам. Чакра Трёхглавого вырвалась из груди оглушающим ревом. Жалобно и тонко зазвенели стальные перья, с тихим гулом отзывались им стекла в окнах домов, Конан ошеломленно замерла, с мукой на лице закрыв уши руками. И почти сразу же стальные перья взмыли вверх, вонзаясь в тела клонов и срезая белоснежные бумажные крылья.

После моей атаки Конан и оставшиеся ее клоны все же смогли плавно опуститься на землю. Куноичи Аме уже готовила следующий свой ход, вот только за ее спиной из земли бесшумно выросла фигура в маске Анбу. Рефлексы шиноби заставили Конан дернуться, но деревянные путы уже замкнулись на ее руках. Холодный взгляд светло-карих глаз поймали глаза, на багряном поле радужки которых кружился рисунок, напоминающий закрученный четырехлезвийный сюрикен.

Додзюцу Охеми могло определить оригинальное тело Конан. И могло погрузить ее в гендзюцу. В сильнейшее гендзюцу.

Котоамацуками.

Я-Охеми подхватил ослабшее тело упавшей в обморок Конан. Древесные путы отпустили ее руки и пропали в земле. Устало поведя плечами, я развеял использованные техники и усилием воли загнал поглубже в печать Трёхглавого. Со звоном на землю посыпались стальные перья и медленно вслед за ними спланировали многочисленные листочки бумаги, на которые рассыпались клоны Конан.

— С этим все, — удовлетворенно сказал я. — Идем дальше.

***

Хлопок воздуха резанул ухо, плечо обожгло жгучей болью, заставив Анко болезненно зашипеть. Но куноичи быстро забыла об этом, когда позади раздался крик боли.

— Мибу! — окликнула напарника Митараши, формируя печати.

Искры катондзюцу фейерверком вспыхнули перед Анко, шесть кунаев промчались сквозь облако огоньков, срывая их с места.

— Я в порядке, — тихо произнес Шинобу, когда Митараши резко обернулась к нему.

В порядке он не был, это было видно и невооруженным взглядом. Кровь растекалась по зеленой разгрузке грязным пятном. Сквозная рана в районе правой ключицы. Чуть ниже — задето легкое. И наверняка сломаны ребра. Шинобу пока держится на ногах, но лицо слишком бледное. Позади раздался звон кунаев, стальные лезвия которых бессильно отскочили от покрытых дотондзюцу стен домов. И сразу же вслед за звоном стали в спину ударил грохот взрыва.

Анко успела вильнуть в переулок, утянув за собой Мибу. Взрывная волна прокатилась по улице в нескольких шагах левее. Горячий воздух бросил в затылок ворох пыли и растрепал волосы. На это Митараши уже не обращала внимание, привычным движением срезая ткань разгрузки и открывая доступ к ране. Вылечить Шинобу она не могла, ее навыков ирьениндзюцу для этого не хватало, но не дать умереть товарищу должен уметь каждый шиноби Унии Дракона.

Мибу застонал от боли, когда чакра грубой медицинской техники влилась в его тело, проникая в ткани вокруг сквозного ранения. Закрыть проникающее ранение, чтобы избежать пневмоторакса, и остановить кровотечение. Надолго такой помощи не хватит, но донести до ирьенинов Шинобу можно будет. Его пальцы, до боли сжавшие ладони Митараши, которые были прижаты к ранам и светились легким светом медицинской чакры, постепенно ослабили хватку, боль уходила.

— Идти можешь?

— Постараюсь, — хрипло ответил Мибу.

Позади раздался новый взрыв, заставивший Анко пригнуться и вжаться в стену.

— Старайся! — резко приказала она, помогая напарнику, который успел тихо сползти по стене на землю, подняться.

Теперь бы еще самой Анко сообразить, куда идти. Черные от пронизавшей их чакры Стихии Земли здания были отличным укрытием от противника, в лабиринте знакомых улочек можно было скрыться. Но нужно было найти медиков. Нужно было найти командование. Отряд Митараши попал под удар появившихся словно из-под земли Акацуки одним из первых. И эта неуязвимая сволочь просто расшвыряла их, как котят! Анко, как и все шиноби в Конохе, была предупреждена, что может произойти нападение. И при встрече с превосходящими их по силе противниками принимать бой не рекомендовалось, так что Митараши с товарищами пытались более или менее организованно отступить, дождаться подкрепления и по возможности обеспечить безопасность мирного населения. Организованно ничего сделать не получилось. Группа рассеяна, и это самое паршивое.

Хотя нет. Самое паршивое, если кто-то погиб. Лишь бы были живы!

Над головой раздался частый грохот. Еле пробивающееся сквозь пелену дыма солнце закрыли собой черные пластины панциря гигантской многоножки. Массивные ноги стучали по крышам, иногда соскальзывая и обрушиваясь на улицы. Анко поторопилась спрятаться сама и укрыть Мибу под козырьком ближайшей крыши, когда с удивлением поняла, что многоножка-то как будто не движется. Она упиралась ногами и извивалась всем телом, но неведомая сила тащила ее назад. Грохот гигантских ног и стук пластин продолжались, пока над головой не пролетела пылающая янтарным пламенем звезда, врезавшаяся в голову многоножки.

В воздух брызнула желтоватая жидкость. Рядом с Анко на землю рухнул толстенный черный стержень, заляпанный слизью и, видимо, вылетевший из лопнувшей головы сколопендры. Над головой вновь раздался грохот. Воздух с треском прорезал невидимый бич, разрубивший длинное тело многоножки на части. С крыши на землю начала капать гемолимфа вперемешку с внутренностями. Они же стекали с белых костей Кагуя, которыми тот был усыпан. Янтарное пламя Шичи Тенкохо все еще окутывало его тело, когда он мощным прыжком, отскочив прямо от воздуха, устремился к угадываемой в дыму тени другого призванного животного.

— Вот и резервы, — слабо пошутил Мибу, проводив взглядом умчавшегося Кагуя.

— Его бы туда! — раздраженно мотнула головой назад, в сторону оставленного позади члена Акацуки, Митараши, помогая напарнику идти вперед по залитой жижей улице.

— Думаешь, справится? — через силу спросил Шинобу. — Тот человек... Отталкивает все. Мы не смогли даже ранить.

— Кто-то должен справиться! — упрямо ответила Анко, затравленно оглядываясь по сторонам и выбирая путь.

Где-то недалеко был слышен звериный рык и грохот разрываемого Кагуя воздуха. Горло першило от дыма, на голову сыпался пепел и тлеющие листья деревьев. Небеса на западе разрезали яркие лучи света, а через секунды две оттуда же прилетел заставивший присесть грохот грома. В другом направлении снова раздались взрывы, над крышами показалось алое зарево пожара.

Это был ад, но ад, к которому Анко уже привыкла. Война с Югом закончилась совсем недавно. Воспоминания о ней были свежи. Митараши упорно шла вперед, стараясь контролировать окружение. Мибу все больше опирался на ее плечо. Анко уже думала просто укрыться в ближайшем здании, чтобы передохнуть и подлечить напарника, когда услышала зовущий ее голос:

— Сюда! Быстро!

Анко обернулась на крик без особой надежды, боясь встретить случайного гражданского. Квартал не успели эвакуировать полностью, тут все еще оставались люди, которые после сигнала тревоги должны были бы попробовать укрыться в подземных убежищах или просто в своих квартирах. Если бы Митараши окликал гражданский, то, скорее всего, это означало бы, что ему нужна помощь. Но ей провезло — звал ее шиноби.

Вот только...

Анко замерла на месте, рефлекторно сжав рукоять одного из оставшихся при ней кунаев. Она уже была готова метнуть его. Если бы не болезненно вздохнувший от ее резкого движения Мибу, Анко точно это сделала бы. Потому что шиноби перед ней имел знакомую форму, которая была принята в Конохе. Но на его рукавах не было знаков различий, зато на плече у него был виден камон клана Сарутоби. Он был шиноби южного Листа, среди которых у Митараши было мало знакомых, но лицо этого ниндзя Анко знала очень хорошо.

Сарутоби Асума!

Митараши замерла на месте, борясь со жгучим желанием немедленно уничтожить этого человека. Метнуть кунай со взрывной печатью. Сжечь в огне Катона! Убийца Охеми не должен ходить по земле! Но война прошла. Слова Дайкаге-сама вновь всплыли в сознании. Сейчас у Анко была иная работа. Сейчас совершенно точно не время и не место для сведения личных счетов.

— Да беги ты уже! — резко крикнул Асума, сам вырвавшись вперед, на ходу формируя ручные печати.

Анко была знакома с этой техникой, она готовилась ко встрече с Сарутоби не один месяц, поэтому поторопилась отшатнуться в сторону вместе с Шинобу. Волна вырвавшегося изо рта Сарутоби дыма лавиной покатилась вперед, проносясь мимо. Проследив взглядом за направлением техники, глаза у Митараши невольно расширились. Позади нее на перекрестке улиц стояла фигура человека в черном плаще с алыми облаками. За чадом пожара его было сложно разглядеть, но вскоре его скрыла пелена куда более густой дымовой завесы.

В этот раз Анко выхватила кунай, не раздумывая. Черное лезвие умчалось вперед, утонув в облаке дыма, напоследок сверкнув тлеющим концом взрывной печати.

Взрывная волна прокатилась по телу, оттолкнув Анко с Мибу в сторону неожиданного союзника. Почти тут же их поймала незнакомая куноичи, тоже из южного Листа, похоже. Облако дыма Асумы, в котором взорвалась кибакуфуда Анко, жахнуло так, что перетряхнуло все внутренности Митараши.

— Ты дурная совсем? — холодно спросила ее женщина, помогая встать на ноги и мимоходом проверяя состояние Мибу. — Ему сейчас лишняя встряска не нужна.

— Бежим! — вместо ответа, крикнула Анко, торопливо ковыляя с застонавшим Шинобу на плече вперед.

— Да кто же против? — напряженно пробормотал еще один шиноби южного Листа, мужчина из небольшого клана. — Отпустил бы еще кто.

Оглянувшись, Анко увидела, что дым и поднятый взрывом мусор медленно рассеивается. И в нем показался рыжеволосый силуэт. Уже без плаща, его взрывом разорвало в клочья. Но сам нукенин из Акацуки как будто и не пострадал. И теперь Митараши могла заметить, что это был не тот человек, который им встретился в прошлый раз. От него шла похожая аура, но этот был не рыжеволосым. У этого тоже все тело было усыпано пирсингом, но он был лыс, из головы торчали только черные шипы. Но не это отличало его от прошлого члена Акацуки. У того совершенно точно не было трех пар рук и трех лиц, как у этого. И его голова не могла раскрываться, как у марионетки, чтобы показать какую-то ослепительно сияющую линзу.

Женщина рядом сложила руки в ручной печати, по ее виску покатилась капелька пота. Луч света, сорвавшийся с головы противника, ударил вверх, прорезав небеса. Многорукий монстр замер, пойманный в гендзюцу. Анко сглотнула засевший было в горле комок и уважительно поглядела на женщину рядом с собой. И тут же толкнула ее, отбрасывая в сторону Асумы, а сама, вместе с Мибу, покатилась по земле в другую сторону.

Вовремя!

Там, где они только что стояли, гулко треснула черная твердь земли, приняв на себя удар свалившегося с небес человека. Черный плащ, красные облака на нем, рыжие волосы на голове. И глаза с рисунком ряби на воде. Как же это паршиво...

— Вы наверняка попробуете проявить свое геройство, но можете поступить разумно, — бесстрастно произнес новоприбывший шиноби, с хрустом вынимая провалившиеся в камень ступни ног. — Мне нужны биджу. Скажите, где они или их джинчурики.

— Он может отталкивать предметы! — вместо ответа крикнула Асуме и его спутникам Анко, пытаясь спрятать Мибу хоть где-нибудь. — Попробуйте ниндзюцу!

— Если это ваш ответ, то вы умрете, — поднимая ладони, холодно обронил рыжеволосый шиноби.

Мысли в голове Анко заметались, она пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Но ей не пришлось ничего делать. Блеск молнии ослепил ее, гром на миг оглушил. Ее замутило, было чувство, словно ее подбросило и завертело в воздухе, но она кожей чувствовала, что продолжает лежать на земле. Она смогла проморгаться через долгую секунду, чтобы сквозь радужные круги в глазах увидеть скользящего по уличному покрытию рыжего противника. А на его месте....

— Дайкаге-сама! — облегченно выдохнула Анко, чувствуя, как на миг ослабли ее руки.

Белое кимоно с синей каймой и вышитыми на рукавах лазурными драконами покрыто черной сажей. Пламя Шичи Тенкохо медленно гаснет, прячась под кожей, от ноги поднимается легкий дымок. Остановившийся в десятке метров в стороне нукенин выпрямился и с хрустом вправил челюсть на место, не сводя взгляда своих необычных глаз с Орочимару.

— Уходите, — спокойно приказал Дайкаге.

Анко поторопилась выполнить приказ, быстро поднимаясь на ноги и хотела уже помочь Мибу, когда, дернувшись от неожиданности, заметила, что рядом появился еще один человек — красноволосый шиноби в кимоно со знаками клана Рюсей, Дайки. Он присел возле Шинобу, раскрыв тому рот и капнув на язык каплю проступившей с пальца крови, почему-то странно мерцающей изнутри. Но не это Митараши удивило больше, а то, с какой скоростью пропали раны на груди ее соратника и как быстро вернулся к его лицу естественный цвет.

— Богу — богово, Пейн, — донеслись до Анко слова Дайкаге-сама, неторопливо шагнувшего в сторону незваного гостя из Акацуки, к которому успел присоединиться его лысый подельник.

Рюсей Дайки помог Мибу подняться на ноги и жестом приказал Анко и команде Асумы убираться отсюда поскорее. Уже разворачиваясь и готовясь применить Шуншин, Митараши успела заметить, как ладони Дайкаге-сама замерли в печати Дракона. До ушей долетели негромкие слова Орочимару:

— Ямата но Дзюцу: Хачидайрюо.

Глава 26. Нагато

6 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— И тишина, — нервно улыбнулся спутник Асумы, осторожно прижимаясь к холодной стене и прислушиваясь к происходящему позади.

Несколько рывков по улицам Конохи вывели их группу в район, неподалеку от парков квартала Сенджу. Дальше рисковать использованием Шуншина не стоило, техника требовала чакры и концентрации. А они могут пригодиться для более полезных вещей. Анко и Мибу и так сегодня изрядно успели вымотаться.

— Это Дайкаге-сама! Если тихо, значит, так надо, — сердито глянула на южанина Митараши, тут же обернувшись к Мибу: — Ты как?

— Хорошо, — словно сам до конца не веря своим словам, удивленно произнес Шинобу. — Я в порядке.

— Ирьениндзюцу Узумаки, — окинув Мибу взглядом своих красных глаз, заметила куноичи из отряда Асумы. — Они могут вернуть с того света.

— Это ладно, — поглаживая пальцами рукояти ножей за поясом и внимательно прислушиваясь к окружению, сказал Асума. — Что дальше делаем? Мы помогали полиции эвакуировать гражданских, но пришлось разделиться, когда в нашем секторе появился один из Акацуки.

— И с эвакуацией мы, похоже, закончили, — мрачно добавила куноичи из южного Листа.

— У меня нет связи, — с досадой ответила Анко, переводя дух и пытаясь сориентироваться на месте. — Эта сволочь сразу же сломала рации.

— Еще они хорошо знают Коноху, — добавил Мибу. — Электроснабжение нарушено. Разрушены узлы системы наблюдения. Сенсоры о нас наверняка знают, но связаться с ними не удастся.

— Так что нужно добраться до своих, а там уж понятно будет, что нужно делать.

Противник действовал поодиночке. Это были крайне могущественные шиноби. Пытаться справиться с ними силами малой, не слаженной группы просто бессмысленно. Да и не нужно. Анко уже видела Кагуя Тайши, да и Дайкаге-сама лично явился, а это значит, что дежурные отряды свою задачу уже выполнили: выявили противника и продержались до прихода основных сил. Они даже перевыполнили план, оставшись при этом в живых, так что дальше уже можно спокойно ждать окончания сражения. Это в идеале. Однако, как говаривал Охеми, реальность, к сожалению, никогда не идеальна.

— Рядом должен быть… — начала было говорить Анко, но через миг ее голос утонул в низком раскатистом рыке, от которого она невольно присела.

Несколько секунд казалось, словно все ребра вибрируют в унисон рыку. Лицо Митараши исказилось от муки, она безуспешно пыталась закрыть уши руками, но это слабо помогало. К счастью, звук быстро прекратился, а над головой смутной тенью в дыму пронеслось нечто массивное. Небольшая встряска земли оповестила, что это нечто приземлилось. Гулкий удар и треск ломаемых стволов деревьев явно сообщили, что пострадали при этом сады Сенджу.

— Что за… — обескураженно пробормотал Мибу.

— Наверх! — почти синхронно скомандовали Асума и Анко.

Митараши пришлось за шкирку дернуть напарника, вскарабкиваясь на стену ближайшего здания. Она успела в последний миг, пятки зазевавшегося Шинобу едва не утонули в стремительно затопившей улицу лавине белой, бурно шипящей массы.

— Куренай! — испуганно вскрикнул Асума, помогая своей спутнице вынырнуть из почти поглотившей ее субстанции.

— Это всего лишь пена, — удивленно сказала куноичи, неуверенно пытаясь встать на ноги и стряхнуть с них белые невесомые хлопья. — Скользкая.

Тем временем по одну сторону от крыши дома, на которую шиноби успели взобраться, белый поток, текущий по улице внизу, замер. Крупные пузырьки пены с тихими хлопками, смешивающимися в единое шипение, продолжали лопаться, постепенно оседая вниз. По другую же сторону лежал квартал Сенджу, сейчас по большей части ставший общественным парком. И там, с треском раздвигая в стороны поваленные стволы деревьев, поднималась на ноги огромная туша многоглавого монстра. Напоминающая собаку тварь с гигантскими блюдцами белесых глаз встряхнулась всем телом, сбрасывая с грязно-рыжей шерсти ветви и грязь. Припав на задние лапы, она угрожающе зарычала.

— Это призыв? — неверяще спросила Куренай. — Не слишком ли силен?

— Их несколько, — оглядываясь по сторонам добавила Анко, вспоминая донесения, которые успела получить по радиосвязи. — Где Кагуя?! Разобраться с призванными тварями они должны были!

— Да тут и без них справляются.

Приготовившаяся уже к прыжку трехглавая собака попыталась сдвинуться с места, но лишь споткнулась, вновь зарывшись всеми тремя мордами в землю. Деревья вокруг нее затрепетали, их листья задрожали, словно на ветру. А через мгновение вверх вырвались хищно изогнутые и кряжистые стволы. Короткие ветви и сучья на черных, изломанных телах оживших деревьев напоминали короткие лапы драконов, крепко впившиеся в шерсть призванного животного. Молодые, белые побеги пронзили толстую кожу и вырвались на свет, распуская зеленые листья, с которых алой росой капали крупные капли крови и свисали лоскуты вырванной плоти.

— Джукай Котан, — завороженно наблюдая за жестокой картиной, прошептала Анко, узнав технику Мокутона. — Охеми?

Глаза девушки бешено заметались по парку Сенджу, выискивая знакомую фигуру. Митараши не заметила, как смертельно побледнел рядом с ней Асума. Но она увидела, как из-за пелены дыма в лапы оживших деревьев вывалилась туша гигантского носорога, вслед за которой показалась грациозно порхающая по земле и перетекающая из позы в позу огромная фигура бледного существа. Оно было настолько гибким и неуловимо подвижным, словно в теле его не было костей. На миг Анко даже увидела в этом существе Кацую, но нет… Всего лишь жаба.

— Чудес не бывает, — постаралась убедить себя Анко, глядя, как тело гигантского носорога утопает в земле, утягиваемое корнями деревьев. — Не бывает…

Сверху донесся скрежещущий звук. Смутная тень птицы мелькнула среди клубов дыма, чтобы камнем свалиться вниз. С небес на землю, подобно метеориту, стремительно рухнули деревянные тории. Пронзительный крик огромной птицы с мощным клювом прервался, когда арка врат с грохотом опустилась на землю, прижимая пойманное меж столбов пернатое чудовище. Со стуком на одни тории обрушились вторые. Третьи упали на распластанные крылья, ломая кости и окончательно лишая тварь возможности взлететь.

Маленькая, в сравнении с призванными животными, человеческая фигура в черном плаще почти потерялась в окутавшем Коноху дыму. Она летела вниз, раскинув руки в стороны. А вслед за ней с низких серых небес вниз пикировал черный силуэт огромного ворона. В облаке быстро пропавшего дыма техники Призыва в воздухе возникла туша массивного хамелеона, от которого человеческая фигура в плаще Акацуки оттолкнулась, гася свое стремительное падение. Призванная ящерица, распластавшись в воздухе, выстрелила длинным языком, целя в преследующего ее хозяина ворона. Вспышка огня. Всполохи белого пламени едва видимыми дорожками пробежали по склизкому языку хамелеона. Искажение в воздухе — язык рассыпается осколками льда и осыпается на землю кусками замороженного мяса. Белое пламя проникает в рот и вырывается из ноздрей ящерицы, которая как раз успевает долететь до земли. Грохот падения, вверх взлетают поднятый ударом мусор и неизвестно откуда взявшиеся снежинки.

— Асума!

Крик Куренай отвлек Анко от стремительного сражения. Сарутоби, о котором она успела подзабыть, оказывается стоял бледнее смерти и стеклянными глазами наблюдал за происходящим перед ним.

— Что с тобой? — взволнованно спросила красноглазая куноичи.

— Это он! — прошептал Асума. — Тот парень!

— Нам бы убираться отсюда, — нервно предложил второй шиноби-южанин. — Эти задавят и не заметят. Тварей все больше…

Анко не обратила внимания на эти слова, пристально взглянув на Асуму и вновь переведя взгляд на бой, стараясь увидеть то, что увидел Сарутоби. И она заметила. Фигуру шиноби в неприметной одежде и с маской Анбу на лице. Она выскользнула из перьев на холке ворона и устремилась вниз, навстречу земле. Но вместо того, чтобы врезаться в нее, мягко опустилась на упругое тело появившегося из облака дыма техники Призыва гигантского слизня.

— Кацую… — завороженно прошептала Митараши.

— Тебя только она смущает? — взволнованно спросил рядом Мибу. — Да тут и без Кацую-сама хватает призывов!

Анко пробежалась взглядом по парку, отметив уже виденную ранее жабу, ловко орудующую посохом. В небесах кружил огромный ворон, по черному оперению которого бежали алые искры. Сжав в пасти толстую шею гигантской панды и набрасывая на ее пухлое туловище кольца своего тела, через крыши в парк перекатился змей. Гигантский паук катил опутанный паутиной и белой пеной клубок с другой стороны. Пара котов драли ревущего быка. Грациозная обезьяна с белоснежной шерстью элегантным броском перекинула через улицу длинное извивающееся тело многоножки.

— Что тут творится вообще? — потрясенно пробормотал Шинобу, наблюдая за битвой гигантов.

Защитное дотондзюцу выдерживало натиск массивных животных, но крыша под ногами ощутимо подрагивала, когда с оглушающим ревом неподалеку пронесся загоняемый в лес котами бык. Его копыта утонули в мягкой земле парка. Огромная туша перевернулась, тяжко завалившись на бок и ломая деревья. Но только затем, чтобы быть окутанной новыми хищными побегами. Все призывы, в чьих глазах читался концентрический рисунок волн на воде, поглощал ненасытный лес. Деревья оплетали их тела, прорастая корнями в живой плоти, питаясь кровью и чакрой, чтобы с удвоенной скоростью устремиться в небеса свежими белыми побегами, усыпанными молодой зеленой листвой.

— Дед рассказывал, что когда-то так появился Лес Смерти, — отрешенно произнес Асума. — После Хаширамы сотворить такое мог только…

— Охеми! — широко ухмыльнувшись, закончила за Сарутоби Анко, не сводя глаз с человеческой фигуры, стоящей на голове огромного слизня. — Вот же зараза мелкая!

***

Выгнувшись в воздухе дугой, Малис проводила меланхоличным взглядом, как мимо ее лица пронеслось несколько кунаев, за которыми тянулся едва видимый след, напоминающий Нити Чакры кукловодов Суны. Прилепившись стопами к потолку, Ринха помчалась вслед за парящим оружием. По мановению пальцев Цучигумо Кагуры кинжалы закружились в смертельном вихре, стремясь настигнуть стремительно ускользающего от них по коридору рыжеволосого противника.

Сложив ручную печать, Малис направила поток чакры в меридианах к тканям и органам. По телу мгновенно пронеслась волна томительной неги. Мышцы словно налились энергией, сердце умерило свой бег, невольный глубокий вдох слегка вскружил голову. Белые лампы госпиталя, которым посчастливилось сохраниться после атаки Кагуры, немного резанули глаза, в которых расширился зрачок, почти полностью скрыв собою радужку. Медицинская техника укрепила тело, объяв кожные покровы едва видимым белым свечением, чтобы Малис могла применить вторую технику.

Шичи Тенкохо!

На миг картинка перед глазами замерла. Чакра хлынула в кейракукей, обрушиваясь на тело и разум. Ринха с кристальной четкостью отметила, как противник ускользает от дистанционно управляемых Цучигумо кунаев, даже от тех, которые он не должен был бы видеть. Она увидела, как нечеловечески спокойны серые глаза, на которых рябью на воде расходились черные круги рисунка Риннегана. И скорость Шичи Тенкохо позволила ей резко оттолкнуться от стены, оставив в штукатурке широкую сеть трещин, чтобы длинным прыжком оказаться за спиной Кагуры и взмахом вспыхнувшей синеватым сиянием Скальпеля Чакры ладони атаковать второго рыжеволосого нукенина из Акацуки.

Как и говорил Орочимару, эти глаза связаны. Если один обладатель Риннегана уклоняется от атак, которые видеть не должен, значит, рядом есть еще один с таким же додзюцу. Он был прав и это сейчас спасло Цучигумо. Вот только ладонь Малис встретилась с черным штырем, боль прострелила пальцы. Целительная чакра тут же исцелила повреждения, но ее утекало слишком много. Словно Малис утратила контроль над своей энергией, чего ирьенин допустить не могла никак. Однако не только исцеление своих ран отняло больше сил, чем того требовалось. Скальпель Чакры, вместо того, чтобы разрубить сжимающие черный штырь пальцы противника, пропал. Его сияние стекло с ладоней Ринха, пропадая в на миг вспыхнувшем вокруг противника сферическом барьере.

Вот, значит, как. Поглощение чакры.

Ладонь Малис сжалась в кулак, чакра внутри закрутилась по спирали, меняя свой привычный ток. Кеккей генкай клана Ринха напрямую не связан с поглощением чакры, но темная медицина его прекрасно дополняет. Куноичи почувствовала, как зудит рука при попытке поглотить чакру противника. Его техника была куда совершеннее, она была почти идеальной, но Малис было не впервой встречаться с подобным.

Руку женщины ожгло резким ударом, когда к ней вернулась ее же только что украденная чакра. Вспышка света пробежала по сфере вокруг противника, сильный удар отшвырнул ладонь Ринха в сторону и заставил отшатнуться нукенина напротив нее. И дав время для завершения следующей техники, Малис подняла руку со сложенными в печати концентрации пальцами ко рту, набирая воздух в грудь.

Футон: Топпа!

Поток ветра рванул вперед, расшвыривая стулья и сдирая плакаты с медицинской информацией со стен. С глухими хлопками и звоном стекла посыпались последние уцелевшие люминесцентные лампы. Резкий порыв ветра, естественно, утонул в проявившейся вокруг противника сфере поглощения. Но он сделал главное — донес до цели мельчайшие крупицы яда, едва видимой дымкой сорвавшиеся с руки Малис. Куноичи видела, что пара носителей Риннегана не дышит, Орочимару предупреждал, что вряд ли их можно назвать живыми. Поэтому яд был выбран не смертельный, но способный навредить даже мертвецу.

Противник напротив нее опустил руку, снимая поглощающий барьер, и мотнул головой, сильно сжимая веки. С уголков глаз сорвались капельки темной жидкости, напоминающей кровь. Но довершить успех Малис не успела. На то, чтобы привыкнуть, что у противника есть еще пара глаз, требовалось время.

Рывок вперед и ладонь, вместо того, чтобы коснуться тела противника и разорвать его внутренние органы, проносится мимо. Рыжеволосый уклонился неожиданно, резко уйдя с траектории атаки. И уже сама Малис оказалась открыта для удара. Однако порыв ветра коснулся ее щеки, а через мгновение до ушей долетел звон разбитого стекла. В нос тут же ударил запах гари лесных пожаров. А нукенин, сложившись пополам от удара в живот вылетел в только что разбитое окно.

Госпиталь, в котором Малис и Кагура были вынуждены столкнуться с парой из Акацуки, был, как и все здания Конохи, укрыт защитным дотондзюцу. Чтобы пробить его стекла сейчас и ворваться внутрь, нужно было очень постараться. Но для стремительной белой тени, которую Ринха едва успела заметить, это не стало преградой, чтобы прийти на помощь. И тут же пропасть вновь за окном, умчавшись вслед выброшенному туда рыжеволосому нукенину.

Резко обернувшись, Малис увидела, как бешено мечутся по коридору снежинки и валяются на полу вмороженные в лед кунаи Кагуры. Сама девушка ошеломленно прижималась к стене, пока пара мужчин перед ней замерла, сомкнув руки. Одним из них был все тот же рыжеволосый нукенин. А второго Малис тоже знала. Очень хорошо знала, потому что создала его сама.

Юки Кёда.

Меж сомкнутых рук автономного клона Орочимару и рыжеволосого нукенина хаотично дергалось слабое свечение. Мгновение незримого противостояния, и Акацуки предпочитает отступить. Сильный хлопок ударил по ушам. Ринха торопливо отскочила назад, схватив за плечо замешкавшуюся Цучигумо. Коридор стремительно заполнял плотный, густой дым от разорвавшейся дымовой бомбы. Несмотря на то, что Малис успела задержать дыхание, в носу все равно засвербело, а в глаза словно перца сыпанули. Все еще действующее ирьениндзюцу позволило избавиться от этих проблем. А через секунду воздух вокруг пришел в движение, и едкий дым просто сдуло в разбитое окно.

К этому моменту в коридоре напротив пары куноичи остался только Кёда, чьим футондзюцу и был убран дым. Малис заметила, как медленно затухала печать на его правой ладони.

— Сбежал, — ответил на немой вопрос Ринха Орочимару за маской киринина. — Но это уже моя забота. Работайте.

И сиганул в окно, которое в тот же миг затянула толстая корка льда, заменив разбитое стекло и отсекая звуки сражения на улице. Малис медленно выдохнула, успокаивая чакру и отменяя техники. Давненько ей не приходилось драться всерьез. Да и сегодня она не планировала этого делать. Как и многие лучшие ирьенины Унии, она была переведена в Коноху. Формально — на время экзаменов. По факту — на случай нападения, которое в итоге все-таки и произошло. Но появление в госпитале пары нукенинов, которые смогли обойти охрану, заставило самих ирьенинов заняться защитой пациентов.

— Пойдем, Кагура, у нас и в самом деле много работы, — сказала Ринха своей напарнице.

***

— Ямата но Дзюцу: Хачидайрюо!

Анко в компании Мибу и команды Асумы исчезли, торопясь убраться подальше от битвы, в которой их помощь вряд ли была бы заметна. Но вместо них в ответ на мою технику за моей спиной в облаке быстро тающей дымки техники Призыва оказался Омушимару. От еще одного моего клона сейчас будет побольше толку.

— Призыв какого-то уродца техникой с таким названием? — бесстрастно вымолвил Нагато устами Тендо. — Ты показываешь презрение ко мне, шутя таким образом?

— Не припомню человека в этом мире, к которому бы я испытывал презрение, — спокойно ответил я, разнимая руки. — Я, знаешь ли, слишком стар и черств, чтобы кого-то ненавидеть и презирать. Но и жалости к себе не жди.

Я на миг прикрыл глаза, уже чувствуя, как начинает действовать техника Восьми Ветвей и Восьми Великих Королей-Драконов. В меридианы влилась толика чакры Стихии Дерева, связывая клонов каналами связи, подобно невидимым нервам. Мысли нескольких клонов начали сплетаться воедино, формируя единое сознание через кеккей генкай в Дайки. Это было похоже на использование Омойкане Юко, но не такое будоражащее. Потому что единым сознанием становилось мое собственное, но рассредоточенное в нескольких клонах.

Открыв глаза, я смотрел на мир уже с нескольких ракурсов и несколькими додзюцу. Я видел, как техника Стихии Жара багряными лентами устремилась к резво рванувшему в сторону Нингендо. Как Стихия Дерева оплетает тела гигантских животных Чикушодо. Как с хрустом проминается камень стены, за которой пытался скрыться от тайдзюцу Охеби Гакидо. Две пары белых глаз Хьюга вообще позволили оглядеть всю деревню, чтобы обнаружить держащегося в тени Джигокудо, который тут же оказался под прицелом Кецурьюгана в теле Дайки.

Глаза Тендо дернулись вслед за красноволосой фигурой Дайки, когда она скрылась в Шуншине. И почти в тот же миг в стороне раздался хлопок, а по телу пробежала неприятная, липкая волна хлынувшей в стороны тяжелой духовной энергии призванных демонов.

— Интересно, — вновь сконцентрировав взгляд на мне, произнес Нагато устами Тендо. — Ты и в самом деле что-то знал.

Наблюдая, как внезапно изменилась манера действий шести тел Пейна, я тонко улыбнулся. Все его тела обнаружены и им противостоят мои клоны. Ожидал ли он этого? Да, похоже, предполагал нечто подобное. Шаринган Охеми уловил движение чакры в Чикушодо. Техника Призыва. Она проста, но требует концентрации. Мгновение, но этого хватает. В небесах зашелестели стальные перья Увабами. Малая точка света меж его рук обрушилась белым столпом на Чикушодо, обращая давно отживший свое труп в невесомый прах и проделав аккуратную дыру в земле.

— Знал ли я о Пейне? — уточнил я у Нагато. — Да, я знал о тебе.

Попытки с помощью Гакидо поглотить костяные пики техник Шикоцумьяку не увенчались успехом. Стихия Скорости Охеби позволила промчаться сквозь пространство, не встречая сопротивления. Движения противника стали казаться слишком медленными. Нагато глазами одного из своих оставшихся целым призывов видел, как бледная тень в костяной маске оказалась позади Гакидо, и даже успел среагировать, когда костяное лезвие прорезало поглощающую чакру сферу и сломалось о выставленный в блоке черный штырь. Как же это знакомо. В битве с Исшики были похожие штыри. Вот только Нагато не Исшики. Второе костяное лезвие разрубило тело одного из путей Пейна.

Кейракукей связанных техникой Хачидайрюо клонов пульсировали в унисон. Биение чакры и ее ток рождали гармонию, формируя созвездие из семи ярко сияющих узлов. Техника сама по себе не требовала больших усилий, но столь тонкий контроль чакры был сложен. Так же, как и сам контроль семи находящихся в разных точках пространства тел. Хотя бы за одно только умение так хорошо управлять шестью своими путями, Нагато можно похвалить. У меня опыта в подобном меньше.

— И тебе хватило дерзости встретить меня здесь, — не сводя с меня своих нечеловеческих глаз, произнес Пейн. — Твое высокомерие неизменно, Орочимару. Как тогда, в Рококу но Сато, так и сейчас. С твоей силой ты мог остановить многие войны, но вместо этого создал Рюджинкё, ты начинал новые войны, тебе мало того, что ты имеешь. Ты забираешь земли и души! Несешь раздор!

— Таков мой путь к миру, — с вежливой улыбкой ответил я. — Оглянись на себя, прежде чем критиковать меня.

— Я отличаюсь от тебя, — мрачно ответил Пейн. — Ты дал мне почувствовать боль. Ты дал мне вырасти. Ты дал человеку стать богом. Но сам, называясь им, ты не знаешь боли!

— Ха! Да уж, — с улыбкой покачав головой, иронично произнес я. — Прости, но мои шестнадцать лет прошли слишком давно. Может, где-то я и похож на малолетнего дебила, но твои слова заставляют лишь улыбаться. Повзрослей, Нагато.

Глаз противника дернулся, когда я назвал его истинное имя.

— Не я причинил тебе боль, когда ты восстал против Ханзо. Ты сам убил своего друга, — я указал на тело Тендо. — Ты убил человека, который принял тебя, как сына. Ты вырезал весь его род. Ты сам убил всех, кого любил.

Да, было сложно вести разведку на территории Аме, но все же кое-что о внутренней кухне Дождя мне выяснить удалось.

— Но именно ты поработил их души своей ложью, — не моргнув и глазом в ответ на мою речь, сказал Нагато. — Ханзо попал в сети твоей секты. Он хотел разрушить все то, что было создано нами, чтобы бросить Аме под ноги Унии. Втянуть Дождь в новые войны. Он хотел отдать эти глаза, — Пейн медленно поднял руку и указал на свое лицо, — тебе.

— Да, наверное, в этом и есть главная причина, — невесело усмехнулся я. — Эти глаза не то, чем он мог распоряжаться.

— Удивлен, что ты так думаешь.

— Более того, эти глаза не то, чем можешь распоряжаться ты, — поведя плечами, добавил я. — Ханзо это понимал. И хотел избавить тебя от этого бремени.

— Бремени? Нет. Это сила, которая может принести мир. И правосудие, — сказал Пейн, скосив взгляд в сторону.

Я знал, куда он смотрит, потому что в этот момент из-за поворота на улицу вышел человек, чей силуэт лишь был едва различим за плотной завесой тумана. Вряд ли это было видно Пейну, но это был тот, кто известен в миру, как Юки Кёда. Тело Нингендо уже давно превращено в мокрое место Стихией Пара, и для этого клона могли появиться новые задачи, из-за чего он оказался здесь. Рядом с Тендо дернулся Шурадо, ловя рухнувшего с небес Джигокудо. А вслед за ним на крыше одного из ближайших зданий показался Дайки, ярко-алые шевелюра и глаза которого горели даже сквозь удушливую пелену дыма. На соседнюю крышу с металлическим шелестом крыльев опустился Увабами, вынырнувший из нависших над Конохой тяжелых клубов черного чада и скрывающий свой облик за накидкой из стальных перьев. За спиной трех оставшихся Пейн Рикудо из смога показалась медленно шагающая фигура в белой деревянной маске Анбу, за которой скрывалось лицо Охеми, чье тело было укрыто мешковатым серым плащом.

— Вот оно что… Хачидайрюо, — внимательно посмотрев на Чоду, клона, который носил облик моего оригинального тела, понятливо произнес Пейн. — Но здесь их только шесть. И та белая тень с Шикоцумьяку. Значит, семь. Такое чувство, словно я в ловушке. Тогда… Я хочу с тобой поговорить, Рюджин.

На моих губах уже давно застыла скупая улыбка от всего, что происходило передо мной. Сам Пейн был мне не нужен. Мне нужен Нагато в лучшем случае. Но для начала, мне бы его найти. А это оказалось не так уж просто сделать. И прямо сейчас в теле Охеби я занят поиском. Если же Нагато хочет потянуть время, то я не против. Мне самому это будет не лишним. Эта сцена уже начата, и еще далеко не все действующие лица вышли на сцену. Ханзо был прав. Глаза Нагато имеют своего владельца, имеют того, кто столетиями делал все, чтобы они появились. И получить их будет непросто. В худшем, стоит ожидать действий игроков, которые двигают самозваным божеством Страны Дождя, словно пешкой.

— Я готов выслушать тебя, — сложив руки на груди, ответил я Пейну.

— Нами поймана половина биджу. Паритет между какурезато нарушен. Тебе нет смысла укрывать Семихвостого и Девятихвостого. Близится война. И если ты хочешь мира, то над шиноби должен встать арбитр. Бог правосудия, бог силы.

— Ты не тот, кто может говорить с позиции силы, Нагато, — отрицательно покачал я головой. — Ты слишком слаб, чтобы быть гегемоном. Ты славно потрудился, пытаясь ослабить какурезато. И сейчас моя армия самая боеспособная. Мои шиноби прошли войну, они имеют реальный боевой опыт. Кто может противостоять Унии? Киринины? Их опыт не меньше, но они обескровлены. Ива? Ооноки слишком стар и слишком ценит жизнь, чтобы бросать своих шиноби в бой. Он их слишком бережет, чем ослабил Камень и обогатил Акацуки. Кумо? Может быть, но решится ли Райкаге на это, рискуя повторить судьбу Кири?

— Как всегда высокомерен, — презрительно процедил Пейн. — Ты просто не способен представить собственное падение.

— Странно это слышать от того, кто потерял троих из шести своих марионеток.

— Потерял? Это вряд ли, — спокойно произнес Пейн и… пропал вместе с Джигокудо и Шурадо.

Техника Призыва. Понятно. Море искорок чакры открылось перед додзюцу Бьякугана. Охватить площадь в пару десятков километров радиусом не так уж просто. Найти в этом стоге сена иголку и того сложнее. Но Пейн Рикудо — это все же не иголка.

Тенсо!

На мгновение вспышка света затмила взор, чтобы тут же перед глазами появилась новая картина. Уже не Коноха. Скала над ней. И все Шесть Путей. Нагато не восстанавливал уничтоженные тела. Он их просто заменил. Или это и были настоящие тела Пейн Рикудо, а разрушенные мной — временные подделки. Потому что белые глаза с концентрическими кругами Риннегана Чикушодо смотрели на меня с очень знакомого лица.

Ну привет, Ханзо Саламандра. Вот, значит, какую судьбу тебе уготовил Нагато в этот раз.

Звуки грома еще раскатами разносились по небу, когда мои клоны подхватила невидимая сила, притягивающая их в пасть торчащей из земли и объятой языками темного пламени огромной головы.

Ну, нет уж. Туда мне пока не охота.

Природная энергия влилась безудержным потоком в тело Омушимару, преображая его. Роговая броня покрыла кожу, разрывая кимоно. Белое пламя взметнулось над клоном, когда энергия Мудреца смешалась с раскрывшейся силой Шичи Тенкохо.

Корью!

Вестибулярный аппарат взбунтовался, когда притяжение тайдзюцу дернуло меня назад и вниз. Чакра в теле Кёды опалила меридианы, вырвавшись наружу несколькими слабо светящимися шарами. Они пронеслись над землей, оставляя после себя опаленную землю и излучая нестерпимый жар. Стая ракет, оставляя за собой змеящийся дымный шлейф, расцвела огненными бутонами, соженная Стихией Жара. Взрывная волна белым маревом пронеслась по атмосфере, разрушая мою технику Шакутон: Каджoсатсу.

Черные штыри чакроприемников, выросшие из рук Нингендо, пронзили начавшие расти древесные стволы. Чакра в куройбо столкнулась с чакрой Мокутона, рост растений мгновенно прекратился. Ослепительно блеснула линза на голове Шурадо. С едва слышным треском перед ним выросло ледяное зеркало, из которого вынырнула окутанная туманом фигура. Поток света пронзил воздух и утонул во вспыхнувшей багрянцем печати на руке моего клона. Через миг хлопок сотряс воздух. Сминая землю вперед помчался призрачный тигр, врезавшись в только что появившийся призыв Нагато. Еще один бык. Его тело сотряслось от удара и покатилось по земле, чтобы угодить в лапы проявившихся в воздухе Доки. Вырвавшиеся из их ртов демонические твари вгрызлись в тело призыва, пожирая энергию живого существа.

Облако дыма возле Шурадо оформилось в шестирукое тело. Легкое касание ладони Омушимару сотрясло превращенное в механическую куклу тело. Черная жидкость брызнула из одного из трех ртов на трех лицах киборга. Нечто похожее на электрические искры пробежало по телу в месте удара. Еще одно касание — Шурадо отбрасывает в сторону. С Тенкецу в его теле все сложно, но внутренние повреждения все равно губительны. И тем более губителен обрушившийся на него град Десяти Крыльев, оторвавший конечности и вывернувший наружу металлическое нутро.

К поверженному телу тут же потянулись осклизлые пухлые руки из распахнутой пасти Мейфу но О Джигокудо. С тяжелым звоном в воздух взметнулись Цепи Чакры. Сиреневая чакра, которую культивируют жрицы Страны Демонов, всполохами пламени бежала по Конго Фуса, накинувшимся на окруженную темным фиолетовым пламенем голову демона. Звенья цепей с натугой заскрипели, притягивая торчащие из гигантской пасти руки обратно.

Воздух с шумом вспороли брошенные Тендо куройбо, чтобы удариться о вихрь Экикё: Хантен вокруг Омушимару, так и не добравшись до Дайки. Луч Стихии Пыли разрезал пространство, чтобы тут же утонуть в барьере Гакидо. Чакра в Тендо начинает угрожающе быстро и бурно циркулировать. Сила Мира Дэвов готова была обрушиться на одного из моих клонов, но багрянцем сверкнул Шаринган в глазницах Охеми. Бешено крутящиеся томое остановили свой бег, растянувшись в покрывший радужку рисунок.

Сарутохико!

Рука Охеми движется вправо. Тендо повторяет это движение, и невидимая сила сбивает с ног Чикушидо. Тело Ханзо секунду волочет по земле, пока не вминает скалу. Сам Тендо замирает с вытянутой рукой. Кожа этого Пейн Рикудо начинает стремительно покрываться волдырями и местами обугливаться. Рыжие волосы закрутились, словно от жара. Только стремительно оказавшийся возле Тендо Гакидо выдернул угодившее в примененное мной в Чоде гендзюцу Курама тело.

И в это же время я посмотрел на вершину нависающей над Конохой скалы белыми глазами Охеби. Лица Хокаге терялись в дыму. Саму битву без Бьякугана и вовсе не видно. Только грохот и вспышки техник. Я догадываюсь, что двигало Нагато, когда он решил дать бой мне. Отпустив устало упавшую на руки Малис Конан, я посмотрел вверх, туда, где за пеленой дыма и несколькими слоями барьеров пряталась небольшая летающая платформа. Аппарат, выкраденный в Стране Неба. Обнаружить его, не зная хитростей барьеров, было сложно. И отследить через чакроприемники тоже, потому что во всей округе Нагато разбросал множество ретрансляторов, мешающих отследить первоисточник сигнала. Однако о летающем убежище Нагато знала его единственная подруга.

Конан, которая после применения на ней Котоамацуками немного сменила свои взгляды на жизнь.

Мое тело провалилось в тень под ногами, утонув в чернильном пятне, словно в воде. Сила запечатанного в Охеби демона, Кагебоши, позволяла блуждать по теням. Она позволила появиться в небольшом темном зале на летающей платформе, чтобы увидеть своеобразный трон Нагато. Иссушенное тело с паклей выцветших волос было словно приковано и распято на громоздком пыточном инструменте. Нагато явно был болен. Не физически — психически. Поглощен своей болью. Может, он упивался сладостным чувством жалости к себе и мстил за все обиды миру. И в этот раз у него не было Наруто, который смог бы выдернуть его на путь искупления.

В этот раз Нагато явно повезло гораздо меньше, потому что я вынырнул из тени как раз в тот момент, когда темный силуэт навис над распятым телом Узумаки. Эхо крика уже замолкло под сводами темного зала. Кровавые дорожки бежали по щекам самозваного бога. И божественная сила уже была в чужих руках. В чужих глазах.

Тень резко обернулась ко мне, пронзив взглядом белых глаз с концентрическим рисунком волн на воде.

— Все-таки ты еще жив, Обито, — с долей досады произнес я, внимательно наблюдая за Учиха. — Если он еще жив, а, Зецу?

Половина тела Обито была бледной, словно обескровленный труп, вторую же полностью облепила черная масса. Гротескная улыбка разрезала покрытую тенью часть лица Учиха.

— Ты опоздал, Орочимару, — прозвучал в сумраке зала негромкий голос. — Ты не все предвидел.

— Думаешь? — не удивившись, что Зецу уже знает, кто находится перед ним в облике девочки-подростка, спросил я. — Может, я ждал такого исхода?

— Может быть, — улыбка не сходила с лица Зецу. — Но ты избегал его до последнего, раз только сейчас пришел за глазами, а не сделал этого десятки лет назад. Это значит, что пора мне поменять планы. Мое дело должно быть завершено. Несмотря ни на какие препятствия.

Стихия Скорости делала своего обладателя стремительным. Очень часто она мешала мне в прошлом и доставляла много проблем. Но сейчас брошенное вперед тело немного запоздало. Сотканная из чакры змеиная голова вокруг моего кулака пронзила пустоту, из-за чего я по инерции провалился. Удар техники Хибакари угодил в грудь Нагато. Пурпурная чакра моего дзюцу впилась в меридианы измученного Узумаки, вырывая из тела силу, забивая меридианы, блокируя тенкецу и растекаясь по кейракукей подобно яду.

Нагато захрипел, на губах проступили розовые пузыри и капли темной крови из-за разорванных моей техникой внутренних органов. Я с досадой скривился. Обито сбежал не с помощью Камуи. У Риннегана Мадары есть пространственно-временная техника? Вроде, не припомню такого, но Риннеган слишком загадочная и малоизученная штука. Так или иначе, но проблемы со смертью Нагато у меня не закончились. Сквозь глаза в иных своих клонах я видел, что они у меня только-только начинаются.

Вздохнув, я посмотрел на испустившего дух Нагато и, прикоснувшись к нему, провалился вместе с мертвецом в тень, чтобы вскоре оказаться в госпитале. Это был ожидаемый, но не самый благополучный исход. Теперь придется рисковать.

Глава 27. Возвращение

6 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Что там происходит? — нервничая и расхаживая из стороны в сторону, спросила Югито у непоколебимо стоящих возле врат амбалов. — Вроде, тихо стало. Может, выйдем?

— Нет, — получила Нии односложный ответ от одного из охранников.

— Приказа не было, — более развернуто добавил все же второй.

Куноичи смерила пару сторожей неприязненным взглядом. У нее уже когти чесались исполосовать их пресные морды, но она пока держала себя в руках. Вообще, о Кумотори в Кумо знали не так уж много. Монастырь не был местом паломничества, попасть туда давно можно было лишь по приглашению. Кумотори было домом и обителью Отохиме, одной из живых ками Рюджинкё. И оно было главным центром обучения духовенства и монашества, сильнейшие нинсо и мико Рюджинкё обучались именно там. Монахи-драконы и хеби-сеннины, мико-кицуне, включая Кураму, первая мико-ниннеко Мэй, меняющая ландшафт Фуен и другие.

Пара рослых охранников у ворот храма явно были из монахов-драконов. Пусть вне Страны Звука они скрывали свою нечеловеческую природу, как и мико спрятали лисьи хвосты, но все равно породу не скроешь. Связываться с ними Югито пока не решалась. Говорят, многие с Кумотори неуязвимы для физических атак, а это лишняя морока. Тем более, что кроме пары охранников в молельном зале храма Конохи было еще не меньше десятка монахов и столько же мико. Это если не учитывать, что здесь же находилась жрица Страны Демонов, Мироку.

Югито метнула короткий взгляд на женщину, силуэт которой можно было различить за полупрозрачной ширмой, закрывающей вход в главное святилище. Жрица сидела неподвижно с тех пор, как Нии оказалась в храме. О ней куноичи знала еще меньше, чем о выходцах с Кумотори, но, говорят, Мируко владеет сильной и особой чакрой, а ее техники необычны и от того эффективны. Но она, как и все в этом храме, даже не думала выйти, чтобы попытаться отразить атаку на Коноху. Это было странно. Они просто стояли, не сходя со своих мест, словно чего-то ожидая.

— Что за ерунда здесь творится, вообще? — раздраженно пробормотала Югито, невольно начав перебирать бусины четок на предплечье.

Грохот техник на улице уже прекратился. И даже пол под ногами больше не трясся. Но Увабами все не возвращался. Он тот еще уж, и способен вывернуться из любой ситуации. Однако Нии все равно не могла заставить себя успокоиться, не переставая расхаживать из стороны в сторону. И на одном из шагов она замерла, едва не оступившись. Внезапное давление чужой чакры волной пронеслось сквозь тело, заставив кожу пойти мурашками. Нии резко обернулась в сторону источника, невольно ощерившись и подобравшись, словно кошка, готовая к бою.

Волна шевеления пробежала по доселе спокойно стоящим в храме мико и монахам. Они тоже почувствовали сильную чакру. И только с громким стуком рухнувшая на пол ширма, скрывающая проход в главный зал храма, заставила их вновь замереть и синхронно обернуться в одну сторону. Необычно яркое белое пламя масляных ламп, доселе скрытых за шелковой завесой, резануло по глазам Югито, заставив сощуриться. Только через секунду она смогла различить неизвестно откуда появившуюся возле Мироку белую тень, которая и снесла ширму.

Это была девчонка. Необычная белая одежда облегала все ее тело. Грива белоснежных волос буйным водопадом лилась на плечи и шевелилась, словно на ветру. Лицо скрыто за белой костяной маской. И сквозь прорези для глаз в ней на Мироку смотрели совершенно белые глаза. По виду жрицы было не похоже, что она удивлена появлением неожиданной гостьи. Мироку подняла голову и спокойно встретила взгляд белых глаз.

— Начинайте ритуал, — приказало монохромное существо и тут же утонуло в ставшей непроницаемо черной тени под ногами.

Югито только удивленно распахнула рот, не понимая уже совершенно ничего. Тем временем Мироку повелительно вскинула руку, широкие рукава кимоно упали, обнажавя тонкие предплечья. Волна шевеления вновь пробежала по собравшимся в храме служителям культа. В свете масляных ламп позади жрицы появился еще один силуэт. Невысокая девушка, еще одна мико. Только ее длинные до пят каштановые волосы и прикрытые веками глаза заставили Нии невольно замереть.

Отохиме. Она-то откуда в Конохе?

Тихий шелест колокольчиков мико разорвал звенящую тишину, наполненную шорохом жреческих одежд. Югито вздрогнула от неожиданности, когда звонко зазвенели струны кото. Тихо зашелестел шелк одеяний Мироку, когда та поднялась на ноги. Бесшумно ступали босые ноги Отохиме, приближающейся по татами к жрице Страны Демонов. Гармоничный сонм голосов мико обрушился на голову Нии, когда две женщины у входа в главный зал святилища встали напротив друг друга и взялись за руки. Куноичи потрясено мотнула головой, пытаясь прогнать заплясавшие перед глазами смутные тени. По телу вновь пробежала волна мурашек, волосы на голове зашевелились. Несмотря на все страния Нии, тени пропадать не желали. Наоборот, они становились четче.

Хор мико смолк, сменившись мягким голосом Мироку. Югито странным образом не могла различить слов, их словно заглушал звон струн кото. Голова начинала кружиться. С пола на нее с сочувствием поглядела темными провалами глаз на плоском лице невысокая бледная тень. Мгновение взгляды куноичи и призрачного существа были скрещены. Чувствуя, как холодок пробирается по внутренностям, Нии поспешила отвести взгляд. И заметила, что тень у ее ног не одна. Их было много. Границы молельного зала внезапно расширились, утопая в сумраке. Свет ламп потускнел, выхватывая лишь небольшие куски деревянных стен, из которых пустились в рост молодые побеги, усыпанные бесчисленными стремительно распускающимися бутонами. Тонкий аромат цветов перебил проникающий с улицы запах дыма. Меж фигур мико и монахов, проявлялись смутные силуэты людей и нелюдей, которые были поглощены звуком голоса Мироку и Отохиме.

Пение жрицы закончилось, вновь сменившись хором мико. К их голосам примешались шепоты призраков. Югито сглотнула подкативший к горлу комок. Отохиме и Мироку подняли сомкнутые руки вверх, словно образуя арку. Сиреневая чакра сиянием покрыла жрицу Страны Демонов, превращаясь во взметнувшиеся лоскуты призрачной ткани и крылья за спиной. Сомкнутые веки Отохиме распахнулись, открыв спрятанное в глазницах пламя. Линии печатей проявились на коже жрицы Страны Звука, ее фигуру оплело белое сияние.

Югито прикрыла рукой лицо, едва ли не физически ощущая, как поток чакры бьет в стороны от жриц. Их и мико песня текла, чакра, пульсируя, стекалась к Мироку и Отохиме. Чего бы в этом храме не ждали, но это что-то должно было скоро произойти.

***

Тела Пейн Рикудо рухнули наземь, словно марионетки, которым обрубили управляющие ими нити. Глаза с рисунком Риннегана на бесстрастных лицах мертвецов безучастно продолжали смотреть на мир. Последние сполохи чакры утекали из их кейракукей вместе с гибелью Нагато, но это я отметил лишь краем зрения Бьякугана. Пейн не был приоритетной целью при жизни, не стал ею и после смерти. Внимание во всех клонах сейчас привлекла иная личность. Точнее, пара личностей, сплетенная в одном теле.

— Ты уверен, что хочешь сделать это, Зецу? — шагнув вперед в теле Чоды, носящем сейчас облик оригинального Орочимару, спросил я.

Оплетенная черной тенью Зецу фигура Обито на голове Мейфу но О перевела на меня взгляд глаз с рисунком кругов на воде. Захваченный чужой волей Обито шагнул вперед, закинув ногу на одну из толстых Цепей Чакры, оплетающих торчащую из земли в окружении пурпурных языков пламени голову демона.

— Я давно наблюдал за тобой, Рюджин, — шевельнулся тонкий разрез рта на тени, открыв скрытые под ней неподвижные человеческие губы. — Ты пророк, способен видеть будущее на годы вперед. Но для провидца ты слишком осторожен и долго не показывал себя. Нестандартные поступки и неожиданные события заставляют тебя менять стратегию. Поэтому настало время выполнить мою изначальную задачу.

Руки Обито поднялись к груди и сложились в печать Козы, медленно перетекая в форму Змеи.

Гедо: Ринне Тенсей но Дзюцу.

Я нахмурился, видя, как взбесилась чакра в теле Обито, и как Риннеган в прямом смысле слова высосал всю энергию из Учиха. Черные волосы утратили цвет, выцветая буквально на глазах, кожа иссохла и покрылась морщинами. Додзюцу отнимало все соки организма для воплощения единственной техники. Пасть Мейфу но О начала раскрываться, образуя проход в черную бездну.

— Какое славное чувство! — раздался ликующий голос из темной бездны в пасти демона. — Биение сердца, ток крови по жилам! Запах пожаров и смерти!

С глухим стуком сдвинулись широкие пластины ламеллярной защиты бедер и паха, когда на язык Мейфу но О ступили ноги в черных сандалиях. А вскоре впервые за долгое время свет солнца упал на лицо человека, давно считавшегося погибшим. Алые латы, цельный нагрудник, ламеллярные наплечники и защита ног, черная грубая одежда под ними — характерный вид для шиноби Сенгоку Джидай. Ощерившееся в радостном оскале лицо, копна неопрятных черных волос, закрытые веками пустые глазницы, большой веер за спиной и коса. И чудовищно могучая темная чакра.

Ну, здравствуй, Учиха Мадара. Ты возродился на пике своей формы, да? Как удобно-то для тебя. Похоже, Обито или Зецу готовы были к такому ходу событий и спрятали мертвое тело Мадары в Мейфу но О. И теперь ноги воскресшего мертвеца вновь ступили на скалы над Конохой.

— Кажется, за время моего отсутствия много изменилось, — глубоко вдохнув пропитанный дымом воздух, вымолвил Мадара, с садистическим удовольствием наблюдая за окруженной лесными пожарами Конохой внизу. — Дела идут не так хорошо?

— Да...

Завершить ответ Зецу не успел. Хлопок шести ладоней Омушимару громом прокатился по скале, поднимая едва успевшую осесть после сражения с Шестью Путями Пейна пыль. Пламя Шичи Тенкохо лизало кожу этого клона, когда с сомкнутых рук вперед устремился огромный тигр. Бьякко налетел на торчащую из земли голову Мейфу но О и набросился на человеческие фигуры возле нее. С грохотом в стороны взметнулись осколки камней, тревожно захлопали срываемые ветром языки пурпурного пламени. Перепады давления подбросили тело Обито. В воздух брызнула кровь, мощь тайдзюцу буквально разрывала человеческий организм на куски.

В миг проявившийся пламенный скелет Сусаноо выдержал удар, но призрачный тигр потащил вспыхнувшую темной чакрой фигуру по земле, пропахивая в скале огромную борозду и выкидывая скрывшегося в технике Мадару со скалы в воздух над Конохой. Охеми, вспыхнув пламенем Шичи Тенкохо, метнулся вперед. Шаринган в его глазах полыхнул багрянцем.

Инари!

Отступив в теле Дайки за спины прочих клонов и продолжая удерживать цепями голову демона, я сплел пальцами серию ручных печатей. Чакра рванула наружу, заставив поморщиться — поддержание двух непростых техник заставляло нутро чуть ли не выворачиваться наружу. Не будь в Дайки так много от Узумаки, я бы, наверное, не выдержал. Тем не менее техника завершена!

Футон: Фуро!

Воздушная клеть закрыла, ограничила движение воздуха. Дзюцу Мангекьё Шарингана упало на пространство, замыкая его само в себе практически одновременно с хлынувшим в стороны от Кёды туманом, который полностью поглотил все звуки и застил глаза непроницаемым барьером. Непроницаемым, но не для Бьякугана. Видя глазами Омушимару и Охеби, Охеми рвался вперед. Прутья древесной клетки уже охватывали останки Обито, разлетающиеся в стороны на ударной волне. Порыв сакки должен был парализовать волю всего живого хотя бы на секунду. Но прорез на черном теле Зецу, символизирующий его рот, все еще был искривлен в усмешке, когда голова погибшего Учиха просто пропала.

Пространственно-временная техника Риннегана! Проклятье!

Говоря, что не самые логичные и рискованные действия противника мешают моим предсказаниям и заставляют меня менять стратегию, Зецу был прав и не прав одновременно. Он угадал, что мои пророческие навыки далеко не идеальны, их у меня просто нет. Но он ошибся в том, насколько неожиданным станет его текущий поступок для меня. Если я меняю стратегию, это не значит, что я начинаю придумывать новую на ходу. Воскрешение Мадары здесь и сейчас было не худшим прогнозируемым событием. Хуже всего то, что никакие планы и стратегии не воплощаются в реальность без изъянов.

Додзюцу моих клонов заметили движение чакры в кейракукей отправленного в полет Учиха. Вспышка пламени скрыла за собой громаду Сусаноо, волна яростно ревущего огня нахлынула на скалы, выжигая созданный мною туман. И без того опаленный Стихией Жара камень вновь начал трещать от высокой температуры.

Катон: Гока Меккяку. Знакомая техника клана Учиха. Обычные шиноби могли бы противостоять ей, лишь единовременно создав несколько мощных суйтондзюцу. Но Мадара явно был не в курсе, с кем имеет дело.

Мне было достаточно выдвинуть вперед Кёду. Метка стихии Тьмы и заключенные в клоне твари жадно набросились на чакру Катона. Языки пламени с ревом завихрились вокруг окутанной непроницаемым туманом фигуры, впитываясь в нее, словно вода в песок, пока вскоре и вовсе не пропали с тихими беспомощными хлопками. Стремительная белая молния, оставив смазанный след в воздухе, врезалась в спину не успевшего даже начать падение Мадары. Пурпурная чакра Сусаноо затрещала, встретившись с закованной в костяную броню ладонью, которую окутывала синеватая чакра в форме драконов.

Вся инерция разогнанного Стихией Скорости клона Охеби, передалась оболочке Сусаноо, драконы тайдзюцу Хибакари вгрызлись в чужую чакру, раскалывая кости техники Учиха и отправляя его самого в полет. Моя атака была стремительной, но даже так я едва успел, чуть не нарвавшись на ответный взмах Гунбая. Еще немного, и в полет был бы отправлен мой клон, а не Мадара.

Хлопок ладоней Чоды разносится многократным эхом над скалой. Еще в полете пытаюсь поймать Учиха в звуковое гензюцу, усиленное кеккей генкай клана Курама. Но Сусаноо искажает звук, и иллюзия рушится. И приземляется, пропахивая ногами в скале широкие борозды, облеченное плотью синее Сусаноо Мадары. Чтобы влететь во вспыхнувший в воздухе куб.

Джинтон: Генкай Хакури но Дзюцу!

Стихия Пыли со всех сторон великолепна, но иногда слишком медлительна. Время растянулось, мгновения текли подобно минутам, когда светящийся куб техники расширялся в пространстве и в него влетала громада Сусаноо. Вспышка! Сияние заполнило внутреннее пространство куба, чтобы тут же пропасть. Техника выела большую яму с идеально ровными краями в скале, куда тут же начали проваливаться щебень и песок, оставшиеся после битвы. Но Сусаноо продолжало пылать своим синим пламенем.

— Отличный способ, чтобы поприветствовать меня, ты выбрал, Орочимару! — раздался громкий голос Мадары.

— Можешь не благодарить, — кивнув, ответил я Мадаре через Чоду, одновременно расставляя клонов в более удобную позицию. — Мне лестно уже от того, что даже мертвецы знают мое имя.

— Ха! Я помню тебя! — широко оскалившись, ответил Учиха, наблюдая за передвижением моих клонов. — Ты ведь прибил выкормыша Тобирамы... Данзо, так ведь его звали? И после этого сбежал из Конохи. Но теперь ты снова здесь. И защищаешь ее.

— За несколько лет, пока ты отсутствовал, Мадара, мир изменился, — криво усмехнувшись, ответил я Учиха, холодно глядя сквозь плоть Сусаноо в глаза новому противнику.

В глаза с рисунком кругов на воде. Риннеган вернулся к своему владельцу. Зецу оказался весьма прыток. Похоже теперь на ниндзюцу рассчитывать не стоит, каким бы кеккей генкай они ни были созданы. С Риннеганом у Мадары любые направленные против него ниндзюцу послужат просто передачей чакры, запасы которой у меня не безграничны. Можно попытаться поймать его на невнимательности, но это будет сложно.

— Мир Хаширамы уже давно остался в прошлом, — продолжил я, наблюдая через клонов, как клубятся в небесах облака. — Сейчас мир Рюджина. И Коноха принадлежит мне.

Слабый ветер слегка развеял дым и чад над Конохой. Пожар все еще продолжал бушевать, пожирая леса. Горячий воздух взмывал ввысь, восходящие потоки уносили вверх воздух, который давно успел достичь границы конденсации. Погода благоприятствовала, чтобы образовались густые кучевые облака. Их тяжелые тела смешивались с дымом и клубились, перемешиваясь и взмывая вверх. Вспышки молний терялись в дыму, но до ушей донеслись первые раскаты грома.

— Значит, твоя секта вышла за пределы Страны Рисовых Полей, — сложив руки на груди и глядя на меня свысока, произнес Мадара. — И ты посчитал, что она изменила мир.

— Ты только вернулся и многое пропустил. Думаю, тебе понравится новый мир. Потому что если ты с ним не согласен, то мне придется тебя устранить, — я иронично улыбнулся Учиха. — Все, как ты любишь. Подчинись или умри.

Мадара долгую секунду смотрел на меня. После чего заливисто расхохотался. Я, не сводя глаз с темнеющих небес, с радостью предоставил Учиха время, чтобы посмеяться.

— Я вижу у тебя интересная техника клонирования, — в предвкушении оскалившись и впившись в меня диким взглядом, заметил Мадара. — Рассчитываешь, что коллекция уродцев поможет тебе? Давай-ка глянем, чего стоят твои угрозы!

Вместо ответа я резко вскинул руку. Низкий рык вырвался из трех пастей появившегося монстра на месте Увабами, сотрясая землю. Волна черного песка взметнулась из-под земли, преображаясь в бесконечный поток стальных перьев. Сатецу, преображенный Стихией Стали в чистый металл, лавиной накинулся на Сусаноо. И в тот же миг моя техника с грохотом прогнулась и отпрянула назад, приняв на себя удар нескольких стремительно вращающихся сгустков чакры, брошенных Мадарой.

Ясака но Магатама скользнули по броне из бесчисленных стальных пластин, утонув в ней и срикошетив к земле. Разлетевшиеся в стороны металлические перья закружились в воздухе, сияя наточенными до бритвенной остроты краями. Шелест коронных разрядов, окруживших стальные перья прервался оглушительным треском первого пробоя. Молния сорвалась с небес, ослепительной ломаной чертой прорезав воздух. Гром ударил по ушам. Над головой загрохотал протяжный и охватывающий словно все небо рев. Сквозь пелену дыма на землю обрушилось сияющее тело Кирина. Бесконечные чешуйки из молний на извивающемся теле техники слепили глаза, ветвистые рога пронзили Сусаноо. А через миг на Мадару обрушился безудержный поток бесчисленных молний.

Резко пахнуло грозовой свежестью. Природная молния не могла быть поглощена техниками поглощения чакры, но прочность Сусаноо Мадары повыше, чем у камня Анкор Вантиана. Добавим еще! Слабо тлеющий шар вспыхнул на руке Кёды. Тусклые искры брызнули от него в стороны, лучами света пронзив яростные лесные пожары. Чтобы тут же вернуться, оставив после себя лишь обжигающе холодные обугленные древесные стволы. Моя техника вобрала в себя весь жар пламени, слизав все пожары. Туманная вуаль вокруг клона в один миг истончилась, скала под его ногами начала течь из-за начавшего плавиться песчаника. Одна печать — и из шара Стихии Жара вперед рвануло существо, напоминающее сотканного из пламени льва с драконьей головой. В распахнутой пасти вместо зубов плясали язычки огня, они же составляли пышную гриву и хищно сложенные за спиной перистые крылья.

Хикю, за мгновение вобрав в себя всю мощь окруживших Коноху пожаров, рванул вперед, оставляя за собой полосу расплавленной породы и выжигая кислород. Жар волной обдал тела моих клонов, трепля их одежду. Огненная пасть захлопнулась, стремясь перекусить тело все еще объятого молниями Сусаноо. Мощь двух стихий обрушилась на Мадару. Пламенная плоть его защитной техники начала гореть, одновременно обрастая доспехами из чакры.

— Неплохо! Неплохо!!! — сквозь рев пламени и раскаты грома услышал я яростный крик. — Ты способен меня развлечь!!! Но семеро на одного? Давай-ка сравняем шансы!!!

Преобразованный в Трехглавого Увабами извернулся всем телом, ускользая от набросившейся на него фигуры Сусаноо, и клацнул зубами, вцепившись в его ногу, чтобы мотнуть головой и отбросить противника в сторону. Громада многорукой древесной статуи выросла из-под ног Охеми, отталкивая обрушившимся градом кулаков на еще одно Сусаноо второго клона Мадары. С ревом вверх взметнулись гибкие шеи четырехглавого дракона. Сила Морьё заставила вздыбиться камень и остановила третьего теневого клона Учиха. Облаченный в стальную чешую гигантских размеров волк наскочил на свою жертву, впиваясь в синее пламя Сусаноо многочисленными щупальцами, растущими из загривка. Преобразившийся в Роена и слившийся с Самехадой Кёда вгрызся в плоть из чакры, силясь поглотить ее.

Использовав в теле Омушимару технику Восьми Ветвей, я, превратившись в восьмиглавого змея, пытался сдавить в кольцах своего разросшегося тела еще одно Сусаноо. Выросшие в руках техники Мадары мечи легко прорезали прочную чешую змеиного тела, оставляя мгновенно зарастающие раны. Приняв образ Кагебоши, Охеби крутанулась вокруг своей оси, исторгая темную чакру из своего тела. Сфера Экикё: Хантен охватила большое пространство. Земля, словно вязкая смола, закрутилась под ногами моего клона, образуя водоворот. Брошенный клоном Мадары клинок из чакры с треском отлетел в сторону. Техника Кодекса Перемен развернула Кьёсо Энбу Учиха, метнув его оружие обратно в лицо создателю. Подхваченный чакрой Охеби воздух заревел, скручиваясь в сыплющий молниями смерч, который рухнул на Мадару, вжимая его в песчаник скалы.

Один из пары мечей завершенного Сусаноо настоящего Мадары выскользнул из ножен, прочертив в воздухе широкую дугу. Разрушительная волна сорвалась с лезвия, разрывая воздух. Вихрь Сейрью с жалким треском электрических разрядов рассыпался отдельными молниями. Глаза Охеми сменили рисунок Мангекьё, один из них обожгло огнем прилившей чакры.

Сусерибиме!

Клинок Сусаноо замер, словно врезавшись в незримую и нерушимую стену. Воспользовавшись небольшой заминкой, я успеваю создать новую иллюзию Чодой. Кеккей генкай Курама сплелся с силами Морьё. Гендзюцу накладывалось словно на саму природу, заставляя ее преображаться. Закованные в прочные оболочки Сусаноо клоны Мадары невидимой силой стянуло в одну точку, к оригинальному телу. Громоподобные хлопки сотен ладоней деревянной статуи Охеми слились с ревом, исторгнутым пастями Роена, Кагебоши, Трехглавого, Морьё и преображенного в восьмиглавого змея Омушимару. Чакра проникла в воздух и растеклась по нему, вызывая мощнейшие колебания. Волны звука, резонируя и усиливаясь, плавили воздух и оставляли за собой рассыпающиеся в песок скалы. Они обрушились на Мадару, разрывая броню Сусаноо. Видно было, как Учиха болезненно сморщился. К этому моменту на его коже уже проступили ожоги, а волосы скрутились и спеклись из-за сильного жара. Но это ерунда.

Я видел чакру в его теле. Мадара все еще развлекался и даже не думал браться за меня всерьез. А вот когда от его тела в стороны разошлась отталкивающая волна, его настрой слегка поменялся. Гармония Хататагами нарушилась и техника прервалась. Сила Риннегана едва не отшвырнула и моих клонов. Пришлось сбросить пределы тел с помощью Шичи Тенкохо. Отталкивающая сила Шинра Тенсей столкнулась с Корью. Использованное сразу в нескольких клонах тайдзюцу заставило исказиться гравитацию. Песок на секунду взмыл в воздух и завихрился на стыке техник.

Шаринган и Кецурьюган позволили заметить, как Мадара готовит технику Призыва. Уже догадываясь, кого он собирается призвать и с каким результатом, я воспользовался возможностью. Пальцы Охеми и появившегося в пасти одной из змеиных голов торса Омушимару сложились в серии печатей, чакра и природная энергия слились в похожих техниках.

Сенпо: Мьёджинмон! Сенпо: Кучинава!

С воздуха на Мадару и его клонов с грохотом обрушились деревянные тории. Подобно ярму, они упали на шеи Сусаноо, прижимая синие пламенеющие тела к земле, из которой вырвались каменные змеиные тела, толстенными канатами оплетающие противника и тянущие его вниз. Призыв Курамы не удался, что и понятно — лис запечатан в Кушине. И пусть та сейчас наверняка мучается от боли, но это меньшее из зол.

Сковывающие техники быстро начали давать слабину. Сеть трещин побежала по каменным змеям и деревянным ториям. Мгновения у меня были на атаку.

Шикоцумьяку Сендан! Экикё: Джуёки!

Увесистые снаряды с хлопками разрываемого воздуха пронзили пространство. В пламенные тела скованных Сусаноо вонзились бесчисленные костяные колья, разогнанные техникой Десяти Крыльев и Стихией Скорости. Снаряды из белой кости застряли в костях из чакры, не пробив защиты Учиха. Мощнейший воздушный удар Стихии Тайфуна вдавил белоснежные колья в плоть Сусаноо. Сонм тончайших нитей чакры заблестел в поднятой техникой Тайтоном Кёды песчаной пыли. Ладони Чоды сложились в печати.

Гедо но Ин!

Джуиндзюцу проникло сквозь использованные подобно чакроприемникам Пейна кости Охеби в Сусаноо Мадары. Их плоть из пламенеющей синей чакры начало пожирать тревожное оранжевое свечение, пылающие строки знаков и глифов проникали внутрь, устремляясь к Учиха и его клонам. Белесое сияние Стихии Пыли зажглось в трех пастях Трехглавого и широким конусом устремилось вверх, в одно мгновение расчищая небеса. Солнце вспыхнуло на пронзительно голубом небе, озаряя Коноху и ее окрестности теплым светом лишь затем, чтобы на Лист тут же набежала темная тень. Вихрь льдинок взвился вверх от закованного в сталь волкоподобного существа, в которое превратился Кёда. Кристаллики льда замерцали в небесах, формируя огромную ажурную волнистую завесу, скрывающую солнце. Мгновение — и завеса превращается в линзу Френеля. Пучок солнечного света ослепительным потоком обрушился на землю и скованного печатями Мадару.

За ослепительным сиянием солнечных лучей не было видно Учиха. Ручейки расплавленного песка потекли к ногам моих клонов, едкий дым заклубился над землей. Секунда-другая - и небеса сотрясаются от удара Шинра Тенсей. Бесчисленные крупинки льда, стертые в пыль, сыплются вниз.

— Ты полон сюрпризов, Орочимару, — донесся до моих ушей снисходительный голос Мадары из-за пелены медленно развеивающегося дыма. — Ты смог меня по-настоящему развлечь! Славное возвращение к жизни! Ты силен, как Хаширама, одна из твоих марионеток имеет даже его силы. Но и не брезгуешь подлыми приемами.

Громада Сусаноо продолжала возвышаться над землей, постепенно проявляясь из-за пелены дыма. Но, похоже, мне удалось хотя бы избавиться от клонов. Или Мадара сам их развеял, чтобы быстрее сбросить сковывающие техники, от которых сейчас не осталось и следа. Не сказать, что в нашей битве Учиха остался невредим, но урон я нанес ему минимальный. С другой стороны, мне удалось держать его под контролем, не давая особо атаковать в ответ. Это уже немалого стоит.

— Ты ограничил приток кислорода и замкнул пространство в барьере одного из своих Мангекьё Шаринганов, — оглядываясь по сторонам, произнес Мадара. — Оригинально. Даже я уже чувствую нехватку воздуха. Но ты тоже находишься в барьере и не испытываешь помех. Наверное, все дело в технике покрова над некоторыми твоими клонами. Что, если я сделаю так...

Мадара под защитой Сусаноо сложил ручную печать. Чакра в его теле двинулась знакомым мне маршрутом, вырываясь наружу покровом Футона. Но она не остановилась на этом. Потоки энергии в меридианах хлынули по кейракукей, омывая Хачимон и минуя их, могучими водопадами стекаясь к очагу чакры Мадары. Робкие языки призрачного, кажущегося зеленым из-за пелены синей чакры Сусаноо пламени проступили на коже Учиха. На самом деле огонь, окружающий Мадару, был желтым.

Шичи Тенкохо...

Грубая копия второй активации и не идеальная. Мадара не знал точного построения техники. Даже с его глазами воссоздать сложное дзюцу, просто взглянув на него, ему не по силам. Но он смог повторить мой сепарирующий газы и генерирующий их барьер Футона. Первый в этом мире, кто смог это сделать в принципе. И с Шичи Тенкохо Мадара становится еще большей проблемой.

Кривая ухмылка расползлась по лицу Учиха. Мои додзюцу уловили, как идет нервный импульс к мышцам Мадары. Чакра завихрилась в его теле. Я даже предвидел, как именно он собирается атаковать. Но он не успел. Пение жриц в храме Конохи оборвалось. Их чакра излилась наружу, просачиваясь сквозь истончившуюся грань между мирами. Глаза Учиха дернулись, заметив стремительный лазурный блеск в воздухе.

Шинра Тенсей!

Яркая вспышка лазурного света ударила по глазам. Пронзившая воздух сияющая молния минула отталкивающую технику и с треском пронзила тело Сусаноо. Мадара успел отвести тело в сторону. Вскинутый для защиты Гунбай дернулся в его руках. Прочнейшее дерево с глухим треском было пронзено лазурным сиянием. Алая кровь брызнула в стороны. Лазурный луч замер, со стуком уперевшись гардой о дерево Гунбая. Сияющее синевой волнистое лезвие застыло, пронзив Мадару чуть ниже плеча.

Пламенеющее сияние клинка на миг усилилось, резанув глаза. Меч извернулся, оставляя в дереве Гунбая неровный разрез с торчащими в стороны длинными щепками. Волнистое лезвие разрубило кости, вырвало куски плоти из тела Учиха и, вновь пробив Сусаноо, метнулось обратно. В до сих пор распахнутую пасть Мейфу но О, о котором Мадара успел уж позабыть.

Недобро сощурившись, Учиха глянул на демона, из пасти которого явился в этот мир. Чакра в теле Мадары шевельнулась. Он попытался отменить призыв, подчинить его, закрыть распахнутый рот. Но толстые Цепи Чакры Дайки, натужно скрипя и обжигая плоть демона сиреневым пламенем, держали его в этом мире. Звенья Конго Фуса скрипели на зубах Мейфу но О и впивались в его челюсти, удерживая его пасть открытой. Во мраке которой сиял лазурью покрытый кровью и кусочками плоти пламенеющий тонкий клинок. И пара багряных глаз.

Свет солнца впервые за долгие годы коснулся мертвенно-бледной кожи. Босая нога уперлась в зубы нижней челюсти демона, бледная ладонь легла на зубы верхней — пасть Мейфу но О распахнулась словно без малейшего усилия, выпуская в мир живых второго за этот день мертвеца.

Узы связи коснулись моего оригинального тела, духовная энергия потекла меж клонов. Я впервые за долгое время взглянул на мир глазами своего родного тела. Ветер, словно соскучившийся зверь, подхватил черные локоны волос и трепал белое кимоно. Босые ноги коснулись истерзанной земли. Позади тяжело зазвенели Цепи Чакры, отпуская плененного демона.

— Путь назад вышел куда длиннее, чем на ту сторону, — шутя, заметил я в оригинальном теле, не сводя глаз с Мадары. — Наверное, стоит сказать тебе спасибо, что помог выбраться.

Техникой Катона остановив кровь, Учиха пошевелил пальцами поврежденной руки. Это у него получалось, но на большее рассчитывать не приходилось. У Мадары явно нет регенерации Хаширамы. Пока нет, по крайней мере. Так что функциональность руки на ближайшее время ограничена. С контролем у легендарного шиноби проблем наверняка нет, он может создавать техники и одной рукой, но на это будет уходить больше времени и сил.

— Интересно, — сказал Мадара, глядя на меня в ответ. — Ты смог меня удивить. Пожалуй, на сегодня ты развлек меня достаточно, Орочимару. Придется отложить бой на потом. А пока... Вот тебе подарок на прощание.

Мадара, схватив одной ладонью вторую, поднял руки, формируя печать. Четыре руки его Сусаноо поднялись, словно повторяя жест создателя, но их ладони замерли в иных ручных печатях. Коза, Змея и Птица — знакомая комбинация. Сотни ладоней созданной Охеми деревянной статуи обрушились градом ударов на гиганта из чакры, но лишь пронеслись сквозь пустоту. Мадара пропал, как будто и не бывало. Пространственно-временная техника унесла Учиха.

— Сбежал, значит, — кивнув, принял подобный ход противника я. — Что ж, не самое плохое развитие событий.

Запрокинув голову к небесам, я поглядел на оставленный Мадарой подарок. С небес, затмевая солнце, на землю падала огромная глыба.

— Тенгай Шинсен, — пробормотал я, отворачиваясь от стремительно приближающегося метеорита и отмахнувшись от него рукой. — Как же мелочно.

Треск грома расколол воздух. Волна дымки от ударной волны Хататагами помчалась вверх и врезалась в метеорит. Твердая скала рассыпалась мелкой пылью, которую тут же подхватили порывы ветра, созданные Стихией Тайфуна, и разметали по округе. Звуковая техника поглотила и вторую каменную глыбу. Небо вновь скрылось за туманной дымкой, только на этот раз в воздухе висела взвесь из пыли и медленно оседающего песка, на котором конденсировалась влага от растаявших льдинок, из которых я собирал линзу для испепеления Мадары.

На Коноху упали первые капли дождя, оставляя на утративших черную окраску защитного дотондзюцу зданиях грязные разводы. Земля под ногами задрожала. Скала, вытерпевшая сражение с Пейн Рикудо и Мадарой, норовила обрушиться на Лист. Пришлось укрепить ее Дотоном.

— Да уж. Славный выдался денек, — завершая технику Восьми Великих Королей-Драконов и распределяя клонов по местам, хмуро заметил я. — Пойдем разбираться с его последствиями, что ли...

Глава 28. Пепел на листьях

6 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Двери позади Итачи захлопнулись с тяжелым стуком. Только что полученные от старших командиров указания висели в голове и требовали срочного осознания, но сознание парня упрямо воспроизводило в мельчайших деталях события недавнего прошлого. Подернутые пламенем белые волосы, локоны скручиваются и чернеют от жара, испуская удушливый дым. Огонь впивается в живую плоть, сжигает кожу и обнажает мышцы. Неестественно чистые белые глаза на изуродованном пламенем лице.

Он убил Хибакари.

— Это не твоя вина, — опустив руку на плечо Итачи, Гурен слегка развернула его к себе, заглядывая в глаза. — Ты ошибся, но это не твоя вина.

— Я понимаю, — попытавшись снять с плеча чужую руку, сухо ответил Учиха.

— Да ничего ты не понимаешь!!! — вспылила Гурен. — Я по глазам твоим вижу!

Итачи отвернулся, прикрыв глаза. В них словно вновь соли сыпанули. Боль ожгла изнутри, чакра в меридианах беспокойно завихрилась, преображая радужку и зрачок додзюцу. Боль и внутренний зуд сводили с ума. Эти глаза видели смерть Хибакари и запечатлели ее, сохранив на всю жизнь! Пальцы Итачи чесались от подспудного желания забраться под веки и вырвать ненавистный Шаринган. Пришлось плотнее сжать кулаки, борясь с самим собой.

— Я не в порядке, но я все понимаю.

— Может, тебе стоит отдохнуть? — предложила Гурен.

— Потом. Сейчас не время…

Гулкий грохот прокатился за стенами Академии. Пол под ногами ощутимо дрогнул. Низко загудели стекла в оконных рамах. Оглянувшись на них, Итачи заметил, как стремительным росчерком в небесах над Конохой пронесся пылающий синей чакрой человеческий силуэт. И невольно моргнул.

— Сусаноо? — не веря своим глазам, Учиха подскочил к ближайшему окну, вглядываясь наверх.

Глаза Итачи ожгло новым приливом чакры. Он увидел, как проносится по небу отброшенная чьим-то ударом фигура Сусаноо. Сердце пропустило пару ударов, юный Учиха боялся увидеть там свою мать. Но нет. Цвет чакры иной, форма техники тоже другая. И защищает она мужчину. Не Фугаку. Еще один Учиха с Мангекьё? Стремительный росчерк промелькнул в небесах. Шаринган позволил разглядеть, что это человеческая фигура в странных белых одеждах и костяной маске. Удар вспыхнувшей чакрой ладонью по Сусаноо отбросил Учиха обратно на скалу. Через несколько секунд до окна, из которого за битвой наблюдал Итачи, долетел грохот терзаемого воздуха и треск ломаемых ребер техники. Стекло вновь тревожно загудело.

— Чтоб меня… — удивленно прошептала, выглядывающая из-за спины Итачи Гурен. — Что там происходит? Это же к нам подкрепление, да?

— Не уверен. Но бой еще точно не закончен. Пойдем, нужно выполнять приказы командования.

— Да.

Итачи совсем не хотелось этого делать. Нет, он понимал, что необходимо занять учеников Академии хоть чем-то полезным, пока толпа юных шиноби сама не нашла себе занятие. Но ему совершенно не хотелось вновь встречаться взглядом с белыми глазами Хьюга. С глазами Хинаты.

— Ты убил ее, — негромко припечатала наследница клана, глядя в глаза Итачи, когда они только-только укрылись за стенами Академии. — Ты все-таки забрал ее у меня, Итачи.

— Прости… — устало опершись о стену, тихо ответил Учиха.

— Я всегда боялась этого… Хибакари все время крутилась рядом с тобой. Я боялась, что ты ее отнимешь. Что ты будешь ее любовью. Но ты просто убил ее! Ты даже не подумал остановиться!

— Брось, Хи! — грубо одернул подругу Наваки. — Ты сама не лучше! Нами вертели, как марионетками. Никто не виноват в том, что случилось!

— Ты посмотри на него! — указала на Учиха пальцем Хината, губы которой дрожали от сдерживаемого гнева. — Он же наслаждался этим! Он забрал ее у меня и получил глаза! Скажи еще, что это не так, а, Итачи?! Ты жаждал этого! Я чувствовала это через Кольцо!

— Кольцо было разорвано в этот момент, — схватив Хьюга за плечи, Наваки тряхнул ее. — Приди в себя.

— Да подумай сам! Его мать имеет Мангекьё! Она знает, как его получить! И он узнал!!!

— Хината, — обхватил лицо Хьюга руками Наваки, умоляюще попросив: — Приди в себя. В тебе кричит боль от утраты сестры. Но ты ранишь своими словами брата. Вы с Итачи и Хибакари выросли вместе. Ваши матери — как сестры! Ты не понимаешь, что говоришь.

— Это ты не понимаешь, Наваки! — зло одернула руки парня Хьюга. — Хибакари была для меня всем! Она — часть меня!

— Не в курсе ваших отношений, но сейчас не время для всей этой ерунды, — холодно бросил сквозь маску в сторону Хинаты беловолосый шиноби из южного Листа с камоном клана Хатаке на одежде. — На Коноху напали. И люди гибнут, пока вы грызетесь между собой. Все они чьи-то братья и сестры. Уж элементарные основы Воли Огня должны были сохраниться даже у нового поколения.

— Слишком грубо, Какаши-семпай, — хмуро произнес светловолосый парнишка, Намиказе Менма. — Однако ты прав. Орочимару твердил, что жертвы двух Листов нужно забыть ради мира и общего блага. Но его собственные шиноби не могут этого сделать даже между собой.

— Среди Учиха не нашлось никого, кто смог бы побороть Проклятие Ненависти, — сощурив единственный видимый глаз, произнес Хатаке Какаши. — И теперь оно пустило свои корни в других кланах.

— Клеймить всех штампами без разбора — это у вас привычка такая? — неодобрительно спросил Наваки. — Мой двоюродный прадед этим грешил, заклеймив всех Учиха выдуманным самим же собой проклятием. Вы с него, что ль, пример берете?

— Сенджу Тобирама был Хокаге. Для вас это мало что значит, но он был величайшим шиноби. Не чета потомкам, — холодно сказал Какаши.

— Шиноби он был неплохим, — уперев руки в бока, заявил Наваки. — Но как Хокаге он сломал все, что построил мой прадед.

— Второй понимал Учиха лучше многих, потому что видел их истинную натуру в войнах кланов, — ответил Наваки Какаши. — Не все Учиха попадают под Проклятие Ненависти, но таких, похоже, слишком мало. Сила глаз слишком манит.

Итачи почувствовал, как на миг помутилось сознание. Он не успел осознать, как чакра промчалась по телу. Медицинская техника отца ускорила рефлексы, Шуншин бросил Итачи вперед. Он использовал увиденные в бою с Шисуи приемы применения техники Телесного Мерцания. Рывок был настолько стремительным, что Какаши не успел на него среагировать. Учиха выхваченным сюрикеном отбил в сторону брошенный Менмой кунай. Намиказе успевает отшатнуться от удара ногой Итачи, но это заставляет его открыть свои глаза Шарингану. Чакра ожгла глаза Учиха, погружая Менму в гендзюцу. Острые грани стальной звездочки вспороли повязку с протектором листа на лице Хатаке, не задев кожи и обнажив скрытый под тканью глаз.

— По себе судишь? — презрительно оттолкнув Какаши к стене, спросил Итачи.

Проектор Хатаке с глухим стуком упал на пол. Зловеще мерцающие багрянцем глаза Учиха встретились взглядом с открывшимся Шаринганом Какаши.

— Убить друга, чтобы получить Шаринган. Вот она, ваша хваленая Воля Огня? — линии джуиндзюцу росли по телу Хатаке, сковывая его. — Убить единственного свидетеля и принести в деревню ее труп. Это Воля Огня?!

— Итачи! — резкий окрик заставил Учиха остановиться, когда он уже поднял руку, намереваясь вырвать Шаринган из глазницы Хатаке.

— Не суди и не судим будешь, — ткнув пальцем в лоб Какаши, Итачи снял с него джуиндзюцу и отвернулся от тяжело сползающего по стене ниндзя южного Листа, чтобы встретиться лицом к лицу с гневно прожигающей его взглядом Рюсей Сорой. Морозный воздух нахлынул на шиноби, когда женщина приблизилась к ним. Легкое ее прикосновение к голове Менмы освободило того от гендзюцу. Изо рта Итачи вырвалось облачко пара. От холода начало ломить пальцы.

— Нашли время для сведения счетов! — зло огрызнулась женщина, заставив Итачи повинно склонить голову. — Пошли все отсюда! К воспитателям своим, дебилы малолетние!

Сора никогда не была шиноби, она могла постоять за себя, но сила ее чакры не так уж велика. Однако перечить ей никто не решился. Герб рода Рюсей на ее одежде заставлял подчиняться даже южан. Хотя уходили они, частично, не на своих ногах. Наваки подхватил пошатывающегося Какаши, а Гурен помогла идти болезненно морщащемуся Менме.

— А ты, Итачи, задержись-ка, — не терпящим возражений тоном, приказала Сора.

Вздохнув, Учиха кивнул вопросительно посмотревшим на него товарищам, показывая, что его можно не ждать. Когда же они скрылись, Сора подошла к Итачи и крепко обняла его. Учиха удивленно замер. С Сорой он, кажется, не виделся не так уж долго. Это было в прошлом году, в Стране Рек. Но в прошлую встречу сводной сестре приходилось наклоняться, чтоб так его обнять. Сейчас она словно стала меньше, хрупче. Болезненно поджав губы, парень вспомнил, что она тоже потеряла близких людей. Сводные племянники Итачи погибли при нападении на Суну. Перед глазами Учиха пронеслись их образы. Их теперь тоже нет, как нет и Хибакари.

Итачи ласково обнял сводную сестру.

— Прости. Я показал себя не с лучшей стороны, — неловко сказал Итачи.

За все время экзамена он не нашел времени, чтобы подойти к Соре и попытаться хоть как-то ее поддержать. Пусть она старше Микото, но она все же его сестра.

— Ничего. Я понимаю, что у тебя сейчас на душе неспокойно, — по-своему поняла слова Итачи Сора. — Я пережила то же, что и ты. В Суне, когда мое тело было подчинено чужой воле…

Женщина глубоко вздохнула и отстранилась от Итачи.

— Скажу то, что сказал мне отец, — глядя в глаза парню, произнесла Сора. — Рюджин — это ками живых, а не мертвецов. Он не вернет с того света погибших, но там они живы. И еще… Может, я дам тебе ложную надежду, но тот, кто кажется тебе уже погибшим, в глазах отца еще может быть жив. Я умирала, Итачи. И я жива. Отец знал, что Коноха будет атакована. Он не допустит лишних смертей. Знай это.

Оглушительный грохот в небесах вырвал Итачи из воспоминаний недавнего прошлого. Над Конохой только что были превращены в пыль грозящие уничтожить ее метеориты. Пепел, снежинки и песок осыпали Лист, но больше не было слышно звуков боя. Сражение закончилось, но свободное время у учеников Академии появилось нескоро. Лишь разобравшись с заданиями и докладами, поговорив по радиосвязи с находящейся на юге матерью, Итачи смог вырваться из череды дел и посетить госпиталь. Здесь было суетно и откровенно никому не было дела до подростка, которому не требовалась срочная медицинская помощь. Попасть официально в нужную палату у Итачи не получилось. Однако остановить это его не могло.

Скоро он аккуратно прикрывал за собой дверь и внимательно осматривался по сторонам в больничном покое. Это была самая обычная палата, не самая лучшая, не самая большая. Здесь помещалась лишь одна койка да тумба рядом с ней. Зато сюда поместили лишь одного больного. Учитывая, что госпиталь сейчас оказался переполнен, это странно. Но, с другой стороны, палата не так уж хороша и больше похожа на какую-то каморку, так что можно было понять, почему здесь только один пациент. Правда, тогда становилось непонятно, почему человека с такими серьезными ранами поместили в не самые удобные для лечения условия.

Итачи догадывался, почему так произошло.

Подойдя к кровати, он присел на табурет. Сидение еще было теплым. Хинату ее матери лишь силой удалось вывести отсюда, убедив, что Хибакари нужен покой и спящая на полу сестра комфорта не добавит.

— Я ненавижу тебя, отец, — после минутного молчания тихо произнес Итачи. — Невозможно передать, насколько я уважаю тебя. Но все равно ненавижу.

Активное додзюцу позволило заметить, как странно меняется до этого едва видимый ток чакры в теле Хибакари. Как становится менее глубоким дыхание. Белые глаза распахнулись и внимательно уставились на Итачи. Он не мог понять, какие эмоции сейчас отражались на лице занимавшей палату пациентки — оно, как и все тело, было покрыто несколькими слоями бинтов. Но белые глаза казались понимающими.

— Значит, я не такой уж плохой отец, — едва разборчиво сорвались с губ Хибакари слова. — Тьфу… Ну сказано же было Малис, чтобы она меня так не закутывала!

Не без труда подняв руку, Орочимару поправил бинты на лице. Итачи увидел совершенно целые губы. Это была Хибакари. Но все это время Хибакари никакой и не было. Парень закрыл глаза, пытаясь привести в порядок чувства и мысли. Осознание того, кто скрывался за маской подруги, почти сестры, повергало в шок и бешенство одновременно.

— Зачем тебе это было нужно, отец? — наконец смог сказать Итачи.

— Этот клон? — уточнил Орочимару. — Сначала я не знал, смогу ли когда-то быть рядом с тобой и вообще назваться твоим отцом. Потом мне показалось, что Хибакари может помочь тебе получить Мангекьё более спокойным способом, чем его получила Юко. И я был прав.

— Ты отвратительный отец, — сокрушенно покачал головой Итачи.

— С какой-то точки зрения так и есть, — легко согласился Орочимару. — Но каждый ли отец может похвастаться таким сыном? Ты можешь ненавидеть меня и даже желать моей смерти. Но ты старший мой сын. Сын Рюджина, пусть об этом не многие знают. Однако тебе перепадет в наследство забота о людях, которые идут за мной. И ты должен быть сильным, должен быть готовым принять это наследство.

— Я отказываюсь, — решительно ответил Итачи.

Слепо пошарив по рукаву своей формы, он с усилием сорвал с нее знаки различия и, секунду помедлив, аккуратно положил их на кровать.

— Я отказываюсь, — повторил Итачи, смело посмотрев в глаза отцу.

— Ну, если таков твой выбор и если ты думаешь, что так твоя жизнь станет проще, то я приму его, — кивнув, ответил Орочимару. — Только этот шаг не поможет тебе сойти с твоего пути. Скорее уж наоборот…

***

Итачи решил покинуть ряды армии Унии. Забавный подростковый протест, так как он решил присоединиться к шиноби Намиказе. Условно вольные ниндзя. Интересный ход. И показательный. Можно ли его считать проявлением характера Индры? Боюсь, что так. Этому нет прямых доказательств, но Итачи одного поколения с Наваки. А сын Джирайи и Цунаде слишком уж странен, чтобы не быть реинкарнацией Асуры. Его глаза, его геном, он ведь скоро может пробудить Мокутон. А у Итачи в его поколении у единственного есть Мангекьё. Шисуи все же постарше будет, но и его пока не стоит исключать из списка возможных реинкарнаций. Однако не стоит забывать о законе подлости…

Вряд ли Итачи удастся сбежать от своей судьбы.

Я перебирал пальцами ветер, он ластился, льнул ко мне, словно соскучившийся преданный зверь. Обычно так льнут ко мне дикие животные, когда я в теле Омушимару. Свет солнца ласкал кожу, матово переливаясь в гранях кристаллизованного гуанина, которыми полны покровы моего оригинального тела. Краски живого мира насытились недоступной обычному человеческому глазу палитрой цветов. Сколько бы ни было в клонах разных додзюцу, но они не давали мне той картины, которую позволяли видеть родные глаза оригинального тела после его перерождения. Пять разных видов пигментов в глазах расширяли видимый спектр инфракрасным и ультрафиолетовым излучением. Более десятка лет прошло. Я уже отвык от того, насколько глубоко можно ощущать окружающий мир всеми сенсорными системами моего оригинального тела.

Сжав пальцы в кулак, я поймал радостно затрепетавший ветер и подтолкнул его вперед, дав импульс слабому порыву. Легкое дуновение промчалось над землей, приглаживая сухие травы и сбивая с них осевшую пыль и пепел пожаров. И никакого ниндзюцу и использования чакры. Я бы даже не назвал использованный мной только что прием тайдзюцу. Хотя что-то общее есть между этим порывом ветра и Бьякко. Однако раньше мне подобное совершить не удавалось. За годы, проведенные в том мире, мое тело претерпело ряд преображений.

Ранее я усиливал свою чакру, черпая физическую и природную энергию посредством запечатанного во мне Хакуджа Сеннина. Его тело продолжало функционировать, питаемое мной, и придавало моей чакре ряд уникальных свойств. Но на той стороне все перевернулось, и уже свое собственное тело мне пришлось питать, фактически постепенно переваривая запечатанную во мне Змею-Мудреца. И это, видимо, сказалось на моих способностях. Природная энергия стала… как будто бы роднее, что ли? Моя физическая энергия словно стала частью природной, их было сложно отличить. Какой странный эффект.

— Ты тут прибраться решил, сенсей? Тогда нужно ветерок посильнее призвать. Смерч, например. Для полноты картины, так сказать, — скептически глянул на меня Кизаши, которому не было совершенно никакого дела до моих внутренних переживаний.

И это, собственно, логично. Нападение Пейна на Коноху было не таким катастрофичным, как могло бы быть, но все имело свою цену. Даже с учетом того, что Шесть Путей в определенный момент были отвлечены от разрушений мной, городские бои остаются городскими боями. А ограниченный высокой стеной Лист как раз сильно напоминал город. Слишком уж плотная застройка за пределами клановых владений. Несмотря на все усилия, пострадавших было много. Кизаши сегодня пришлось оставить командование и лично заняться помощью пострадавшим как полевому ирьенину. Сил это отняло немало, а забот впереди оставалось еще много.

— Просто чувствую себя заново родившимся, — обернувшись к Харуно, ответил я. — Что ты хотел сообщить?

— Вот, — протянул мне ученик небольшой свиток. — Только что доставлен жабой.

— Сообщение от Джирайи, — догадался я, разворачивая послание.

Да, похоже, Джи отправил посыльного в Мьёбокузан, а тот оттуда явился в Коноху через Эншинсуи. Вполне надежный канал связи для и так зашифрованного послания. У меня достаточно хорошая память, чтобы бегло расшифровать строки цифрового кода и прочитать послание. Доклад о ходе миссии, которая выпала на долю Жабьего отшельника. Зная, что Пейн и Конан покинули Аме, глупо было этим не воспользоваться. У меня было много ниндзя, чьих сил не хватало для противодействия могущественным шиноби. Но, в конце концов, не все проблемы можно решить, стирая горы с лица земли. Иногда достаточно просто тихо и без лишнего шума устранить всего лишь несколько людей. Или заменить их с помощью кланов Кедоин и Ринха.

— Отличные новости, — вернув свиток Кизаши, заметил я. — Ну, в Джирайе я не сомневался. Без Пейна для него проникнуть в Амегакуре проблемой не стало. Отрадно, что зачистка элит прошла без лишнего шума. Появления Мадары в Дожде не фиксировали?

— Сообщений не поступало, — отрицательно мотнул головой Кизаши. — Пока тихо. И в других селениях тоже.

— Отлично, — кивнул я.

— Ага. Могло быть хуже, — скривившись, согласился Харуно, — но с Аме не погорячились ли мы? Шанс, конечно, уникальный, но Уния и так сейчас расширилась серьезно на юг. Добавление земель на севере… Ну, это нас точно не усилит. Даже если дальше все пойдет гладко, и никто не заметит, что в Дожде сменилось уже несколько правителей, а Саламандра давно ушел на покой в мир иной. Аме — это не особо сильная деревня. Это какурезато одного шиноби. Саламандра то или Пейн. Нам нужно закрепляться в Стране Пламени. И вводить в структуру единой армии еще и Аме — опасно. Ты сам предупреждал, что возможна большая война. Новые территории со слабой какурезато ослабят общую обороноспособность.

— Характер грядущей войны будет отличаться от привычных тебе, — хмуро сказал я своему бывшему ученику. — Если Мадара продолжит гнуть свою линию, то его цели и задачи сосредоточены вокруг биджу. Ему нужно завершить их сбор. Вряд ли находящаяся под нашим контролем территория Аме будет им рассматриваться для проведения каких-либо наступательных операций. Наоборот, взяв Дождь под контроль, мы лишили Мадару одной из вероятных его баз и мест сосредоточения своих сил, убрав оттуда всех сторонников его пешки — Пейна.

— Еще есть Конан, — с намеком напомнил Харуно.

— Ее мировоззрение сейчас немного изменилось… Но ее нужно держать под контролем. Гм, — я задумчиво посмотрел на Кизаши.

— Что такое? — не понял он.

— В ближайшее время придется провести собрание Каге, — сказал я. — В рамках Унии для начала. Несколько неопределенностей разрешилось. Мадара вернулся к жизни, значит, нам нужно скорректировать оперативные планы. Скорее всего, боевые действия коснутся западного побережья, то есть военных округов, которыми командуют Отокаге и Узукаге. Но и ты в стороне не останешься. И Конан тоже.

— Ты хочешь создать еще один военный округ с ней во главе? — иронично уточнил Харуно. — Амекаге?

— Это вряд ли. Однако в кое-какие детали планов Мадары и нашего ему противодействия ее стоит посвятить, чтобы раскрыть правду о Пейне в нужном нам свете и укрепить доверие.

— Может быть, может быть, — махнув на меня рукой, не стал спорить Харуно. — Так это… собрание Каге Унии, ладно. Что с собранием Каге более традиционным?

— Мадара. Что ты сам чувствуешь, когда слышишь это имя? — поглядев на ученика, задал я риторический вопрос. — Каге согласятся встретиться, Кизаши. Они не станут игнорировать появление Учиха Мадары.

Насчет Казекаге и будущего Мизукаге вообще вопросов нет. Ооноки хорошо помнит легендарного Учиха лично. А Четвертый Эй слишком дорожит названым братом и понимает, что тот будет целью для Мадары.

— У меня такое чувство, сенсей, — подозрительно сощурившись, сказал Харуно, — что ты совсем не против, что один из опаснейших шиноби прошлого вернулся с того света.

— У этого события есть отрицательные стороны, — не полностью согласился я с Кизаши, — но из него можно извлечь выгоду. У меня и Мадары были и есть общие задачи.

— Вот как. А меня посвятить в них не сочтет ли нужным многоуважаемый сенсей? — колко спросил Харуно.

— Если Мадара в самом деле решит идти по пути войны, то это неплохо. А он, скорее всего, начнет большой конфликт. Ему нужны Хвостатые. Их у него уже шесть из девяти, но не все они поглощены полностью, — пояснил я бывшему ученику ход своих мыслей. — Мадара может продолжить ловлю биджу, начатую его пешками. Но у него есть еще один вариант, с какой-то стороны, более простой. Потому что Мадаре не настолько принципиально, откуда брать чакру. Ему достаточно немного чакры самих Хвостатых, которой в мире за свою долгую жизнь, они успели оставить в достатке. А остальное добрать из иных источников.

— Это не потому ли ты в последние годы так маниакально занимался поисками всяких сильных чудовищ? — внимательно слушая меня, уточнил Кизаши. — Чтобы лишить противника этого источника чакры? Хотя постой-ка… Источник чакры есть поближе, который достать попроще. Шиноби, да? Проклятье! Вот, значит, как…

— Ага. Война может решить задачи Мадары. Масштабное сражение большого количества шиноби. Не думаю, что он откажется от такого решения. Конечно, не оставит Учиха и попыток собрать биджу. Но уже сам факт его появления будет способствовать началу войны.

— Да уж… Тут одного его имени хватило бы, чтобы забеспокоиться, — Кизаши запрокинул голову к небесам, в которых клубились одинокие тучи. — А сегодня Мадара очень громко о себе заявил.

— Конечно. Стоило постараться, чтобы помочь ему с этим. Хотя Мадара мог бы сделать услугу и просто не возрождаться или помереть от моей руки, но это уже мелочи жизни. Живой Мадара на горизонте тоже не плох. Потому что он — это куда более надежный способ вернуть единство шиноби Конохи. И шанс сплотить вообще всех ниндзя против одного врага. И тут у нас снова совпадение интересов. Союз больших какурезато будет для Мадары как нельзя кстати. Собрать сразу максимальное количество шиноби в одном месте для сбора чакры, чтобы не потерять эффекта неожиданности и не раскрыть своих планов заранее — удачный ход. Как думаешь?

— Удачный. Но для такого нужно быть очень уверенным в своих силах. Самоуверенным даже нужно быть. Вот как ты, к примеру.

— Согласен. И Мадара как раз из таких. На его фоне небольшие изменения в Аме останутся без внимания Ивы и Кумо.

— О да, это просто замечательно, — не сдержал ехидства Харуно. — А эта война — ты понимаешь, что в ней нам придется участвовать?

— Думаешь, обострение конфликта со Страной Огня и его переход в горячую фазу были случайны?

Одарив меня внимательным и едва ли не откровенно ненавидящим взглядом, Кизаши ответил:

— Нет… Конечно же, нет. Это была подготовка к войне с Мадарой, так ведь? Опыт для шиноби. Отработка новых тактики и стратегии, проверка нингу в боевых условиях. И все для того, чтобы в грядущей войне Уния понесла наименьшие потери. И приобрела преимущество над всеми другими странами.

— Да, это слишком очевидно, соглашусь, — почесав подбородок, высказался я в ответ на слова ученика. — Думаю, как минимум Ооноки тоже догадался о моем замысле и на встрече Каге не забудет своими догадками воспользоваться.

Учитывая, что любое военное совещание никогда не проходит спокойно, Ооноки будет использовать все аргументы, чтобы выбить для себя больше преимуществ. При планировании операции против Страны Пламени, Кизаши с Мифуне едва не убили друг друга, доказывая, что именно их соединения нуждаются в первоочередном снабжении. Ресурсы любой армии ограничены, а командирам приходится вести в бой живых людей. Зачастую отправляя их на те рубежи, откуда совершено точно уже вернуться можно только на тот свет. Пожертвовав малым, можно спасти многих, но такие решения не даются легко. Каждый приданный полк, транспортный отряд, артиллерия и снаряды — что угодно может уберечь шиноби, за которых отвечает военачальник. Но снабжение не бесконечно, и за него приходится бороться при планировании, добиваясь выгодных решений и доказывая, что они наиболее выигрышные.

Такое происходит даже в рамках армии Унии, где я могу урегулировать конфликты своих подчиненных, а те — своих. В собрании Каге разных держав все будет сложнее.

— Ага. И союзу деревень придет конец, — мрачно произнес Харуно. — Не забывай еще про дайме. Они-то точно не в восторге будут от возможного окончания распрей у шиноби. Даже намек на это уже может угрожать их власти.

— С Роураном проблем быть не должно. В Стране Воды род дайме благополучно подходит к концу. Правители Стран Земли и Молнии сейчас в необычном положении. Вход Ивы и Кумо в коалицию может уменьшить власть дайме. Исключение же из коалиции ставит Камень и Облако в невыгодное положение, когда им придется противостоять объединенной армии нескольких крупных какурезато. Правители это понимают, с ними уже давно ведутся переговоры. Кроме того… К биджу дайме испытывают куда больший страх, чем многие шиноби. И они знают, кто такой Мадара. Сбор им Хвостатых пугает феодалов не меньше, чем Каге.

И, конечно же, у меня все еще остаются рычаги влияния на политические элиты с помощью старых добрых омолаживающих эликсиров. Сейчас уже многим понятно, что это за средство и из чьих рук оно приходит. Да и аналоги смогли смастерить некоторые. Но все же кое-какой эффект от них есть. Не на дайме напрямую, конечно, однако у них есть жены, есть наложницы. Женщины могут влиять на самих правителей и на их окружение. А сами они весьма трепетно относятся к своей красоте, в немалой степени потому, что она дает им власть над мужчинами. Ради красоты девушки из высших сословий готовы тратить время и силы на занятия борьбой, как Сальма, посвящать жизнь изучению и практике специальной системы упражнений, как в Стране Земли — всё ради развития кейракукей и улучшения циркуляции чакры, с помощью которой можно поддерживать молодость. При наличии более простого способа добиться желаемых результатов, некоторые готовы пойти на многое ради этого.

Да, женщины… Нужно сообщить своим, что я вернулся в этот мир уже в полном составе. А то некоторые слишком большое придают этому значение.

— Удобно, что не везде Каге так прилежно подчиняются властителям стран, да? — тем временем иронично спросил Харуно. — Не на одного, так на другого найдется управа.

— А если вся власть будет в одних руках, то найти подход всего лишь к одному правителю не проще ли? — хмыкнув, уточнил я у Кизаши.

— В нынешней форме многоначалие на пользу не идет, — поморщился Харуно. — Когда-нибудь ему бы пришел конец.

— Когда-нибудь всему приходит конец, — пожал я плечами. — Ладно. Нужно еще раз переговорить с представителями других деревень и заняться подготовкой.

— Ну-ну. Тебе стоит хорошенько подготовиться, чтобы подобрать аргументы, что ты, прогнавший Мадару из деревни, менее опасный враг, чем сам Мадара, — жестко усмехнувшись, пошутил Харуно.

— Мадара вернулся в расцвете своих прижизненных сил, — нахмурился я, вспомнив об этом. — Но это не лучшая его форма. У него сейчас открыт потенциал для развития. Он станет еще сильнее, Кизаши.

— Эй, пугать меня не надо! Я уже и так напуган.

— Мне тоже неуютно, если тебе от этого станет легче.

— Я же говорю! Не нужно меня пугать!

Будущее становится все туманнее. Да, по своему характеру Мадара может быть более предсказуемым противником, чем Обито, психика которого, мне кажется, была куда более неустойчивой. Однако Мадара вернулся слишком рано и детально его действия сейчас прочитать не удастся. Можно их спрогнозировать, и своими шагами заставить легендарного Учиха действовать в нужном мне направлении. Вряд ли Зецу удастся манипулировать Мадарой с тем же успехом, что и Обито, вынуждая исполнять неожиданные финты и спутывая карты. Этим можно пользоваться. Но есть ли у меня фора?

Я смог вернуть свое оригинальное тело, которое само по себе является отличным оружием. И Кусанаги, если клинок можно рассматривать отдельно от тела. И пока мне удалось неплохо противостоять Мадаре. Однако этого мало. Необходимо сделать больше для гарантированной победы и минимизации жертв в будущем. Сейчас у меня есть кровь и плоть возрожденного Мадары, реинкарнации Индры. Свежий генетический материал уже обрабатывается мной вместе с Малис для имплантации в Охеми. Совмещение чакры Хаширамы и Мадары должно с большей вероятностью привести к образованию Риннегана, но сколько на это уйдет времени, не понятно. Нужно найти способы ускорить процесс.

Далее, Хината. Ее клан на данный момент лоялен мне. И юная Хьюга уже не настолько юная, ее глаза соответствуют ожиданиям, и генетически она наичистейшая Хьюга из возможных. Не знаю, насколько это полезно, но без нее я не рисковал отправляться на Луну в поисках второй линии потомков Ооцуцуки Хамуры, брата Хагоромо. Ну, и кроме того, приходилось выжидать до последнего, чтобы эти самые потомки благополучно закончились в результате внутрисемейного раздора. Мне и так хватает мороки с земными кланами, налаживать контакты еще и с лунным желания не было вообще. Тем более что все самое ценное они предусмотрительно сохраняют для меня — консервируют свои глаза в артефакте. Ну и, надеюсь, они догадались вести записи истории и преданий, это тоже может оказаться полезным.

Так или иначе, сейчас готовы Хьюга к экспедиции на Луну, и готовы их лунные братья к явлению гостей. То есть их просто не осталось, чтобы оказать достойное сопротивление экспроприации семейных ценностей. Или передаче их ближайшим родственникам по наследству. Это, наверное, идеальное время для попытки реализовать в одном из клонов Тенсейган. Немного жаль, конечно, лишаться изолированной человеческой популяции с кеккей генкай Бьякугана. Она могла быть полезна для увеличения количества Хьюга, клана крайне полезного. Даже не столько своим додзюцу, а сохранившимися традициями традиционной клановой евгеники, как и Узумаки.

Исшики стал прямым доказательством того, что Кагуя и ее потомки — не единственные представители Ооцуцуки. И они могут быть крайне опасными. Я понятия не имею, сколько их, все ли они сильны, как Кагуя и Исшики, мне не известны их цели. Но просто так оставлять без внимания потенциальную угрозу — это не в моем стиле. Логично при этом, что характер противостояния с Ооцуцуки может быть силовым. И для него желательно иметь побольше сильных шиноби на своей стороне. И этого легче всего добиться путем целенаправленного выведения таких ниндзя. И Хьюга с Узумаки идеальны для подобного рода экспериментов в силу своих устоявшихся традиций.

Проблема только в том, что евгеника совсем не так проста, как многим кажется. В селекции животных все просто. Есть целевые признаки, и их можно улучшать, не обращая внимания на сопутствующие изменения. Получить лучшую молочную продуктивность с понижением резистентности организма к неблагоприятным факторам. Повышенный прирост в живой массе с сопутствующими неврологическими расстройствами. С людьми так нельзя, они должны оставаться людьми, которых можно вписать в общество. И полноценными шиноби, а не стеклянными пушками.

Клан Курама уже погорел на евгенике, когда целенаправленно развивал интеллектуальные способности будущих поколений для увеличения потенциала в гендзюцу, получив повышенную частоту проявления неврологических проблем. Например, у Якумо, нынешнего гения клана Курама, явно имеется торсионная дистония, которая проявляется, в частности, в виде писчего спазма — непроизвольных сокращений мышц кистей рук. А это, с ручными печатями шиноби, очень серьезная проблема. Без лечения у нее не только могут возникнуть проблемы с внутренним демоном, рожденным кеккей генкай, но и просто с прогрессирующей болезнью. И она еще легко отделалась, могла ведь получить в наследство дегенерацию мозга или одну из форм идиотии. Однако в этом мире по наследству можно получить не только генетическое заболевание.

Две реинкарнации, Асура и Индра. Они тоже будут полезны в будущем. Все-таки сила потомков Хагоромо явно выделялась на фоне большинства шиноби.

— Кизаши.

— Чего еще, сенсей?

— Если к тебе обратится Учиха Итачи с просьбой об отчислении, то не пытайся его отговорить.

— Чего? — не понял Харуно. — С чего бы ему уходить?

— Просто сделай так, как я сказал…

Глава 29. Снег над Туманом

6 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Ты где пропадал, тупой Увабами?! — налетела на меня Югито, как только я оказался в храме. — Ты цел? С тобой ведь все в порядке?

— Да нормально все, я ж не дурак в пекло лезть. Тебя спрятал, ту умалишенную отвел в сторону и сбежал, — схватив Нии за руки, мешая той себя тормошить, ответил я. — И как бы я к тебе вернулся, ты глупая совсем, что ли? Храм под гендзюцу был. Я его даже найти не мог, пока гендзюцу не сняли.

— Вот ты дурень... — успокоившись немного, сказала Нии и тихо всхлипнула.

— Э... Ну, не плачь, Югито, — отпустив руки девушки, неловко попросил я, виновато глядя Нии в глаза. — Ты сама же знаешь. Я должен был тебя спасти.

— Вот именно, идиот! — с силой ткнув меня кулаком в грудь, из-за чего я едва не отлетел назад, заявила Югито. — Ты должен был быть со мной! Ты вообще знаешь, что тут творилось, а?

— Что бы тут ни творилось, но в храме все равно спокойнее было, чем снаружи, — заверил я Нии. — Ты бы видела! Молнии, гром, огонь с небес — скала над Конохой ходуном ходила. Я уж думал, что все, накроет деревню. Но нет. Там такое пламя было, что всю породу спекло. Да ты сама вон глянь, как лица Хокаге изменились.

Выйдя из храма, и в самом деле можно было без особого труда заметить нависающую над Конохой скалу и высеченные на ней лица Хокаге. Всего пять лиц: Хаширама, Тобирама, Хирузен, Минато и Кизаши. Лицо Намиказе начали высекать еще до раскола Конохи, но работа была завершена позже, уже когда Лист и Страна Огня стали частью Унии. Я принял решение увековечить Минато в списке Хокаге, уже предполагая достаточно скорое объединение Конохи. Отрекаться от памяти и пытаться переписать историю не было смысла. Намиказе был Хокаге независимого Листа, как и Кизаши — и оба они оказались на скале.

Вот только сейчас в каменных ликах Хокаге признать их самих было сложно. Пламя техники Хикю, аналога Кирина, только собирающего энергию не природных молний, а природного пламени, пожаров, оплавило песчаник. Принявший по моей воле облик крылатого льва с головой дракона огонь пожаров, охвативших леса вокруг Конохи, обрушился в основном на Мадару, но тепловое излучение техники опалило и землю. Лица Хокаге были словно покрыты глянцевой стеклянной пленкой, волосы изваяний и черты лица слегка оплыли. Местами они были сколоты угодившими в них молниями от Кирина.

— Я, кстати, Кирин видел, прикинь, — похвастался я перед ошеломленно разглядывающей оплавленную скалу Нии. — Здоровенная молния! Ты бы видела! Она, словно дракон, плавала в черных грозовых тучах. Его сияющее тело охватывало небо от горизонта до горизонта! А потом как — бац!!! И набросилось на того Учиха вместе с огненным львом крылатым! У-у-у... Я думал, небо и земля перевернутся! Но нет. Учиха тот даже не почесался. Ты б видела! А потом солнце взбесилось и как начало жарить скалу, оттуда аж реки лавы потекли! А потом с неба метеориты свалились! Реальные метеориты! А потом они — вжух — и пропали. В песок превратились, представляешь? Прямо как в байках старика Роши.

Югито ошеломленно глядела на покрытую потеками стекла скалу. На самом деле, она могла бы ее разрушить целиком. Одна Бомба Хвостатого — и нет скалы. Но это она. Орочимару же был известен своим контролем над стихиями. Годай но Со — так иногда называли его, Прародитель Пяти Великих Элементов. О его технике Кирин в Кумо отлично знали. Собрать мощь огромного числа молний в одной точке — для этого нужен филигранный контроль. И если при использовании техники просто сопутствующие разрушения могли обрушить скалу, то какая тогда мощь пришлась по цели?

— Учиха? — обернулась к Увабами Югито. — Орочимару сражался с Учиха?

— Ну, там появилось Сусаноо в какой-то момент, — ответил я Югито. — Такое большое, в доспехах все. Голова аж чуть ли не в тучах терялась. Мадара, наверное, про которого Орочимару говорил.

— Какой, будь ты проклят, Мадара?! — зло зашипела Нии, попытавшись отвесить мне оплеуху, от которой я успешно увернулся.

— А кто это тогда был-то? — резонно спросил я. — Вот найдем Йоцуки, и сама его спросишь. Он тебе то же самое скажет. Просто ты ничего не видела.

— Благодаря кое-кому я видела нечто другое, — язвительно ответила Нии.

— И что ты видела?

— Не скажу, — заявила Югито. — Два раза пересказывать не буду. Найдем Йоцуки для начала.

Искать Йоцуки Катаги долго не пришлось, он вместе с генинами был в Академии. Но добраться до него оказалось не самой тривиальной задачей. В Конохе был введен особый режим безопасности. Военная полиция с приданными ей шиноби из других формирований усилила патрули. Пройти и пары улиц, не нарвавшись на очередную проверку, было невозможно. Тем более не на всякую улицу нас пускали: где-то были сильные разрушения, где-то уже начинали ремонт. В общем-то, несмотря на защитную технику, Лист все же пострадал, и сейчас на его улицах было нездоровое оживление.

— Это же его запах, Цуме? — донесся до меня знакомый настойчивый голос.

— Откуда мне знать? — прозвучал насмешливый ответ.

— Ты же тоже дружила с Охеми! Тебе не интересно, что с ним?!

Оглянувшись на голоса, я заметил Митараши Анко и Инузука Цуме. Последняя была в одном из патрулей, заполонивших сейчас Коноху.

— Если эта малодушная скотина решила помереть, то мне до него дела нет, — фыркнув, надменно ответила Инузука приставшей к ней Анко.

— Но он не умер! Ни за что не поверю, что ты не почуяла его запах в парке! Ты ведь уже была там.

— Слушай, — потрепала по плечу Анко Цуме, — ты сама говоришь, что тот человек был в маске Анбу. И ты знаешь, кто сейчас в Унии носит такие маски. Если так нужно Дайкаге, то Охеми погиб. И уже не важно, кто там за той маской был.

— Значит, это все-таки он! Но он мог бы хоть слово сказать, — обиженно заявила Митараши.

— А... Ерунда. Это ж неотесанный придурок. Что ты от него ожидала-то еще? Если сбежал, то гнаться за ним уже бесполезно. Точно тебе говорю, мой первый муженек такой был.

— Да я вообще не про то...

— Найди себе кого получше. Мне вот второй раз повезло!

— Да говорю же! Мне вообще не за этим Охеми нужен был! Просто друзья так не поступают.

Я хмыкнув, отвернулся от Анко. Заметила, значит. Ну ладно. Не такой уж большой секрет. Просто после того, как удалось Охеми вернуть в строй, я посчитал лишним вновь вводить его в социум. Не было для этого необходимости. Надеюсь, Митараши это как-нибудь да переживет. Вообще, после сегодняшнего сражения ожидаемо было, что несмотря на мои попытки скрыть личность используемых клонов, кто-нибудь что-нибудь да заметит. Уж слишком очевидные техники пришлось использовать. Тот же Мокутон - стихия слишком заметная.

Ступая вслед за Нии, я лениво пнул по подвернувшемуся под ноги камню. В воздух поднялось облачко пыли, песка и пепла. В этой реальности нападение Пейна Коноха перенесла куда более спокойно, чем могла бы. Выжжены и уничтожены лесные угодья вокруг деревни, разрушены некоторые полигоны, парк Сенджу в очередной раз стал ареной для сражения, но это ерунда. Всяко лучше ударного кратера на месте деревни. Еще один подвиг на личном счету. Никто только почему-то не спешит осыпать меня лепестками цветов и подбрасывать на руках. Кизаши только ругался. Неблагодарная скотина, а еще ученик называется.

— Целы, значит, — с едва читаемым облегчением заметил Йоцуки, когда мне, наконец, удалось довести до него Югито.

— Увязалась за нами одна тетка из Акацуки, но от нее удалось отвязаться, — коротко ответил я.

— Тетка? Наверняка Конан, донесения о ней только были. Повезло, значит, уйти от нее.

— Ну, как повезло... — неопределенно заметил я. — Ее отвлекли местные.

— Или так, — кивнув, сказал Катаги, явно не особо заинтересованный в деталях. — Живы оба — и на том спасибо.

— Иначе и быть не могло, — сердито сказала Нии.

— Могло! — резко бросил ей Йоцуки в ответ, невольно начав шарить рукой за пазухой в поисках трубки и табака. — На Коноху была организована серьезная облава. Будь это любая иная деревня из Годайку, то ее стерли бы с лица земли. Раза три.

— Во! Я ей про то же говорю, — охотно поддержал я Катаги.

— Ну-ка цыц пока, — остановил меня Йоцуки, доставая из потайного кармана своей одежды вместо трубки небольшой свиток. — Держи. Пришло минут десять назад. Отправлено с помощью Тенсо.

— Послание Райкаге? — поймала брошенный Катаги свиток Нии.

— Шифр совпадает, — кивнул Йоцуки.

Нии подозрительно глянув на шинобигаширу, неуверенно развернула послание Райкаге, не зная, чего от него можно ожидать. Обстановка в Кумо вокруг персоны джинчурики Двухвостого была неоднозначной. Решения Четвертого Эя о судьбе Югито могли быть самыми разными. Особенно, если их отправили настолько экстренным способом.

— Не может быть, — невольно смяла в руках плотную бумагу свитка Нии, расшифровав часть послания. — Но Акацуки же были здесь! Как они добрались до Кири?!

— Разделились, чего не понятного, — сердито ответил Йоцуки. — Они всегда работали парами. Нападение на Суну и Коноху - нетипичный для них шаг.

— Но как они нашли Би?!

— Разведка у Акацуки на высоком уровне, — скривился Катаги. — Белый Змей проредил их ряды, но они все еще опасны. Может, даже опаснее, чем были раньше.

— Они напали на Киллера Би? — изобразил непонимание я, глядя то на Нии, то на Йоцуки. — Да не могли ж они его победить. Не могли ведь?

На самом деле, я был в курсе, что Шисуи и Кисаме были отправлены на поимку Хачиби. Но не ожидал, что они так быстро справятся с заданием. Все-таки Райкаге усилил охрану своего названого брата. Есть вероятность, что Би провернул все тот же номер с Заменой. Киллер Би, на первый взгляд, человек не самый одаренный интеллектом, но котелок у него варит.

— Ты — следующая цель для них, Югито, — мрачно сказал Катаги, не обратив на меня внимания. — Тебе приказано срочно вернуться в Кумо, но я думаю, что с этим пока стоит повременить. Соколы летят куда медленнее молний. В Облаке пока не знают, что здесь произошло и с кем теперь придется иметь дело.

— Мадара? — аккуратно сворачивая свиток, тихо спросила Нии. — Орочимару не врал?

— Пока все к тому идет, — ловко поймав брошенный ему Югито свиток, так же негромко ответил Йоцуки. — Орочимару сражался с Учиха, чакра которого была очень сильна. Это не было похоже на известных нам обладателей Мангекьё.

Нии и Йоцуки едва ли не на шепот перешли, разговаривая друг с другом. Пара шиноби словно боялась громко обсуждать личность Мадары. Это мне показалось даже забавным.

— Это что ж, значит, Белый Змей Мадару прогнать, что ли, сумел, раз мы все еще здесь и все еще живы? — спросил я.

— Похоже на то, что Орочимару готовился к этому дню. И к схватке с Мадарой тоже. Он был не один. Та идея Третьего... О создании идеального шиноби с разными кеккей генкай. Орочимару ее воплотил, похоже, — Йоцуки замолчал, задумчиво пожевав губами.

— Еще в храме, в котором я пряталась, — вспомнила Нии. — Там была Отохиме и Мироку, жрица из Страны Демонов. Они проводили странный ритуал и явно к нему давно готовились. Жуть такая была, словно я в лицо смерти заглянула, если честно. Может, это тоже как-то связано с появлением Мадары?

— В Рюджинкё много странной мистики, — задумчиво сказал Катаги. — Кабы знать, что там на уме у этого Орочимару! Может, тогда эта мистика стала бы понятна. Однако все равно сейчас многие действия Белого Змея начинают приобретать новую окраску. Райкаге стоит к этому присмотреться. Появление Мадары многое меняет, и...

Йоцуки оборвал сам себя едва ли не на полуслове, когда рядом с нами появилась фигура шиноби в маске Анбу. Сейчас в Унии уже нет как такового единого особого подразделения, подчиняющегося непосредственно Каге, которое имелось в Конохе и многих других какурезато. Под моим началом таких особых служб было несколько. Были подразделения, которые по своим функциям более всего походили на прежнее Анбу, они использовались для проведения специальных операций. Но были и более специфичные службы, которые требовались в условиях разросшейся Унии. К шиноби Кумо явился как раз один из членов такой службы. Грубо говоря, это был курьер.

— Дайкаге просит вас о встрече, Йоцуки Катаги-сан, —вежливо и бесстрастно сообщил шиноби в маске.

С досадой окинув взглядом посыльного, Катаги сдержанно ответил ему:

— Веди.

Идти было недалеко. Так уж вышло, что большая часть гостей из иных какурезато были в Академии, так что встретиться с ними я решил в ней же. Тем более, что старый замок вполне подходил для этого. Оставив своих генинов в одном из кабинетов, Йоцуки и Нии достаточно было подняться на еще один этаж выше.

— Не прошло и трех суток, как мы снова встретились, — выйдя в просторный коридор, заявил Йоцуки, стоило ему только увидеть меня в оригинальном теле. — Многие о таком и мечтать не смеют... Орочимару.

Я с интересом посмотрел на Катаги. Сразу в нескольких телах посмотрел. Объединяющая моих клонов сеть техники Хачидайрюо пока остановлена, но я все еще остаюсь самим собой, разделено мое сознание на несколько тел или нет. Слова и действия Йоцуки вызвали интерес. Ниндзя из Кумо старался выглядеть уверенно, но было видно, как наклонена его голова и как он нервно перебирает пальцами, готовый в ту же секунду сложить печати. Я в Увабами перевел взгляд на самого себя в оригинальном теле. Вроде ничего необычного нет в моем облике. Кимоно слишком небрежное, нормальную одежду на мне вообще только по праздникам увидеть можно, в остальное время предпочитаю носить более функциональные наряды, которые легко восстановить при использовании техники Замены. Волосы тоже спутались, давно пора б постричься, но длинная шевелюра уже стала частью образа, люди не поймут, если она пропадет. В общем, не выгляжу я так уж устрашающе и величественно. Но что-то заставляет шиноби напрягаться при виде меня.

Хотя... Я ведь для многих здесь ками.

— Сегодня у нас появилась тема для разговора, не так ли? — после повисшей на мгновение паузы задал я не требующий ответа вопрос. — Мадара вернулся в этот мир. Теперь уже не в виде своей воли, а лично. Несмотря на все мои старания это предотвратить.

— Твои старания? Какие это? — грубовато спросил Катаги. — Не сказав ни слова никому о Мадаре? Ты сам признал, что уж более десяти лет назад ты знал о нем.

— И как ты сам отреагировал на эту новость двумя днями ранее? — иронично спросил я у старого ниндзя. — Дорога ложка к обеду... Или палочки, если так тебе понятнее будет. Я сообщил о Мадаре тогда, когда не поверить в его возвращение стало сложно. Знание о нем ничего не решало ранее. Вы все равно делали все, что могли, чтобы подготовиться к этому дню.

— Уничтожить Акацуки можно было бы пораньше.

— Это ничего бы не дало. Только ускорило бы неизбежное. Или отсрочило его на более удобное для Мадары время. Я уничтожил сегодня Акацуки. И к чему это привело, можно было видеть невооруженным глазом, — не особо покривив душой, ответил я. — Зато я смог заставить большую часть деревень оставаться боеготовыми после последней Мировой войны. Сейчас это может быть полезнее, чем все прочее.

— Способ ты выбрал такой, что многие не доверяют тебе. И ты хочешь теперь заставить всех работать сообща, если я правильно помню.

— Об этом и шла речь, когда мы виделись в прошлый раз.

— Тебе не кажется это слишком самоуверенным? После того, как ты чуть ли не в открытую показал свои претензии на Надешико. На Страну Песка всю целиком.

— Уния будет расширяться, — не став спорить, сказал я. — Я собираюсь добиться того, о чем мечтал Первый Хокаге — окончательного мира на этой земле. Хотя бы возможности для не желающих сражений людей уйти от войны. Мне не нужны эти земли, их богатства, но им нужен я. Если говорить откровенно, то в гробу я видел и свой собственный культ, однако он нужен людям. Уния не несет угрозы для стран, которые не входят в нее, потому что Уния Дракона — это Рюджинкё. Где начинается Рюджинкё, заметить несложно, но где оно заканчивается, никто не сможет сказать. Страна Молнии отгораживается от Учения Дракона, но Воля Дракона проникает к вам. Мы не враги друг другу. Если бы это было иначе, то Кумо разделило бы судьбу Кири.

— Значит, война в Тумане — твоих рук дело?

— Война — это выбор Кири и всей Страны Воды. Местные нравы не смогли ужиться с Рюджинкё. В итоге вместо мира Воля Дракона принесла им войну.

— Думаешь, в Кумо может произойти что-то похожее? — не выдержала и дерзко спросила Нии. — Облако сильно, и ничто не сможет его сломить изнутри!

— Да, из твоих уст это звучит особенно иронично, Нии Югито. Девушка, ставшая причиной раздора между отцом и сыном, — с улыбкой ответил я джинчурики. — Да, скрепившая Облако воля тверда, как закаленная сталь. Но она настолько же хрупка. Нет воли крепче, чем Воля Дракона. Воля Огня, Воля Камня и прочие — все это рождено из старого мира Воюющих Кланов. Но то время ушло. И если бы Облако сопротивлялось Воле Дракона, как Туман, то его постигла бы та же участь. Повторю, у нас нет причин для конфликтов. Мои шиноби не ищут контрактов в других странах. Они служат мне. Это единственная их миссия. Даже на территории Унии работа какурезато не запрещена, пока ниндзя действуют в рамках закона.

— Служба тебе — это не гарантия того, что шиноби разных стран вновь не сойдутся в войне, — ворчливо заметил Катаги. — Сам же говоришь, Уния будет расширяться.

— Ну, завоеваний от меня вы не дождетесь, так что если война и будет, то не по моей инициативе. Мне бы удержать порядок на той земле, которая уже под моей властью. И в этом деле я бы не отказался от помощи Кумо. Но как-то мы слишком далеко заглядываем. Пока нужно разобраться с проблемами насущными. У Мадары тоже свой взгляд на мироустройство. Если сбор Акацуки биджу вас не страшил, то теперь ситуация выглядит более устрашающей, не так ли? Ведь сбор биджу не остановлен. Вы ведь уже потеряли Хачиби.

— Откуда ты, будь ты проклят, это знаешь? — мрачно и резко спросил меня Йоцуки.

— Я же Рюджин, — тонко улыбнулся я в ответ шинобигашире из Облака. — Хотя Киллер Би мог потеряться намеренно, с его-то "любовью" к опеке от названного брата. Если поискать, то, может, он еще и найдется. Пока у Мадары нет всех биджу, у нас есть надежда.

***

8 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Вот такие дела, — подытожил я доклад для внимательно слушающей меня пары шиноби.

Забуза и Мей выслушали меня молча, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Чтоб добраться до них за полтора дня, мне пришлось оставить позади Ринго с генинами. Однако новости не терпели отлагательства. Мне нужно было побыстрее заставить шевелиться Кири. Если я собираюсь провести собрание Каге, то в Тумане этот самый Каге должен для начала появиться.

— Мадара? Это, вообще, реально? — хмуро сведя брови и переглянувшись с Момочи, спросила Теруми.

— Я видел его собственными глазами, — намекнув на имеющееся в Кёде додзюцу, ответил я. — Он похож на сохранившиеся изображения.

— Он считался погибшим хер знает когда, — резко сказал Забуза. — Даже если он дожил до сих пор, то с чего бы ему быть похожим на свои же изображения полувековой давности?

— Может, это какая-то уловка Орочимару? — предположила Теруми. — Техника Хенге?

— Утешать себя можно разными выдумками, конечно, — криво усмехнувшись, ответил я. — Однако я не видывал такой сильной и темной чакры ни у кого. Тем более использованное Сусаноо, метеориты, катондзюцу — все это не было иллюзией. Зачем Орочимару такая уловка? А насчет возраста... Гм...

— Что такое? — недовольно спросил Забуза. — Не нравится мне, когда ты так морду кривишь, Кёда!

— У Мадары был Риннеган... — с намеком задумчиво произнес я.

— Ага. А еще что у него было? — с сарказмом спросил Момочи. — Хер в два метра толщиной? Риннеган был у выродков из Акацуки. Сразу у нескольких, если верить твоим словам. Так еще и у Мадары?

— Нет, под одежду Мадаре не заглядывал и ничего ему не измерял, так что про размер достоинства сказать не могу, — развел я руками. — Но Риннеган у него совершенно точно был. Я встретился с одним из этих Акацуки лично и видел силу его глаз. Но сколько их — это ведь неизвестно. Глаз может быть лишь пара. Кто знает, какие возможности есть у додзюцу? Может, его можно передавать? Кстати, на это было похоже. Тот парень из Акацуки с Риннеганом не был похож на живого. В его теле были проводники чакры, через которые им можно было бы управлять. Может, Риннеган-то один, и он именно у Мадары. А все остальное - лишь отражения одной пары глаз.

— Дерьмо. Мадара был и с одним лишь Шаринганом той еще занозой в заднице, — зло высказался Забуза.

— Откуда бы тебе знать? — стараясь за насмешкой скрыть нервозность, спросила Теруми.

— Если даже я слышал об этом Мадаре, значит, он был тем еще монстром, — иронично пошутил Момочи.

— Так и есть, — кивнув, подтвердил я. — Сражение Орочимару с ним было грандиозным.

— Да, по твоим словам, так Орочимару ему не особо-то уступает, — помассировав висок, заметила Мей, — однако даже так он, похоже, тоже опасается Мадары. Мне сообщили, что корабли Узушио пропали из морей. Похоже, Белый Змей готовится перебросить своих шиноби, если его где-то начнут прижимать. И он созывает Каге. Интересное выйдет зрелище, должно быть.

— Говоришь, он предлагает объединиться? — переспросил Забуза. — В паскудном тогда мы положении. Практически вся страна управляется выходцами с материка. Отказать будет сложно, если что.

— Еще год назад ясно было, на что мы идем, — иронично улыбнувшись, заметила Мей. — Свергнув дайме, мы уже...

Теруми внезапно замолчала, прислушавшись к отдаленному шуму. Низкий, едва различимый гул, словно от огромной массы сминаемого воздуха. Знакомый звук для меня. Я слышал его буквально на днях.

Шинра Тенсей. Техника, с помощью которой Нагато мог отталкивать предметы. Только сейчас ее звук был куда более устрашающим. Мои руки пришли в движение моментально, ладони сошлись вместе с громким хлопком. Кровяные сосуды на предплечьях лопнули. Кровь в венах словно вскипела, брызнув в воздух алым туманом, который стремительно подхватили взвывшие потоки воздуха. Чакра лилась наружу потоком. Руки стремительно холодели и теряли чувствительность от чудовищной и резкой кровопотери. В глазах начало темнеть, сердце затрепетало в груди.

С силой опустившиеся мне на спину ладони влили в мое тело медицинскую чакру, мгновенно проникшую в органы кроветворения и заставившие организм восполнять утраченное. Мей закусила губу, силясь исцелить меня. И в то же время потоки молочно-белого тумана рванули в стороны от Забузы, смешиваясь с созданным мною кровавым туманом. Розовая пелена клубящимся облаком накрыла Киригакуре, полностью скрывая какурезато и накрывая ее непроницаемым одеялом. Чтобы в следующую секунду содрогнуться от обрушившейся с небес на землю нечеловеческой мощи.

Облако кровавого тумана прогнулось под незримым ударом Шинра Тенсей. Из-под его покрывала обнажились верхушки каменных башен Кири, чтобы мгновенно с грохотом обратиться в груды щебня и рухнуть вниз. Но вложенная в технику Риннегана чакра утонула в моем суйтондзюцу, растворяясь и стекаясь ко мне. Прилив силы взбодрил и вернул ясность зрению. Жизнь перестала утекать из меня, ирьениндзюцу Теруми смогло затянуть чудовищные раны на руках, оставив на коже сеть едва затянувшихся тонкой кожицей свежих шрамов.

— Это что еще за хрень? — мрачно спросил Забуза, решительно шагнув к окнам и распахнув их, чтобы попытаться рассмотреть сквозь редеющий туман напавшего на Кири шиноби.

— Мадара, — через силу выдавил я из себя, пока Теруми помогала мне сесть на пол.

Я потерял слишком много крови. Некритично для одного из моих клонов, но обычные люди с такой кровопотерей уже не живут. Меня же пока просто не держали ноги. Помогла поглощенная из вражеской техники чакра и вовремя среагировавшие Мей с Забузой.

— И что этому выродку здесь потребовалось? — еще более мрачно спросил Момочи.

— Сейчас и узнаем, — подойдя к Забузе и встав рядом с ним, ответила Теруми.

С небес вниз стремительно опускалась черная точка, быстро превратившаяся в человеческий силуэт. Его падение плавно замедлилось. Мадара завис в воздухе где-то в полусотне метров от выскочивших на крышу здания, в котором мы встретили первую атаку, Момочи и Теруми. Учиха совершил атаку с высоты, за пределами сенсорных техник. Не привык я к подобным приемам. От местных шиноби такого ожидать не приходилось. Не каждый из них добивается такой подавляющей мощи. Не поглоти я Шинра Тенсей, Кири превратилась бы в руины. Мощь техники была не так велика, чтобы смести все под ноль, но достаточна, чтобы какурезато проще было отстроить заново.

— Хо... Ранение все еще дает о себе знать, что ли? — покрутив рукой, небрежно произнес Мадара. — Слабенько как-то ударил.

Я не спешил, да и не мог, выйти, чтобы встретить Учиха лично, но его слова были прекрасно слышны, а мое додзюцу позволяло видеть всю округу в отражениях на бесчисленных капельках воды.

— Ты мнишь, что Кири - это какой-то сор у твоих ног? — гневно крикнула Мей.

— О, смотрю, вы не удивлены моим появлением. Значит, кто-то из ваших шиноби умеет очень быстро бегать, — сложив руки на груди, с ленивым интересом сказал Мадара. — Это упростит мне жизнь. Хотя вы слишком нервно реагируете на мое дружеское приветствие.

— Не свалить ли тебе обратно в гроб с такими приветствиями? — с холодным гневом предложил Момочи. — Без тебя неплохо жилось.

— Не с твоими жалкими навыками указывать мне, что делать, — с надменной усмешкой ответил Мадара. — Хотя вы все-таки смогли выдержать удар. Значит, не так уж бесполезны. Я пришел нанять вас. Все Киригакуре.

Я невольно заинтересовано вскинулся. Любопытный ход. Не самый очевидный, однако я понимаю, для чего это нужно. Но этого нельзя было сказать о Мей.

— Для чего бы это понадобилось тебе, Мадара? — спросила Теруми.

— Я вижу, как ширится влияние Унии и как Орочимару стремится поглотить все вокруг. Он идет по моим стопам, добиваясь мира через силу, но получит лишь еще больше войн, — снизошел до пояснений Мадара. — Его нужно остановить. Для этого я нанимаю Кири.

— Ты развязываешь войну, чтобы остановить войну? — насмешливо спросил Забуза. — Что-то нет желания участвовать в этой бессмысленной затее.

— Думаешь, у вас есть выбор? — хищно улыбнувшись, спросил Учиха. — Хотя... Выбор все-таки есть. Орочимару — это лишь небольшое препятствие на пути к истинной цели. Мне нужны биджу. Мне необходимы они все, чтобы создать идеальный мир. Мир без конфликтов и смертей. Вы можете попасть в него, когда все завершится. Или умереть.

— Это дерзкие слова даже для тебя, — покачала головой Мей.

— Можешь убедиться лично, что я имею право их произносить.

И сразу после этих слов я почувствовал, как пол подо мной дрогнул. Точнее, дрогнуло все здание вместе с землей. Снизу раздался грохот сминаемой кирпичной кладки. Над пеленой тумана, который уже успел утратить розоватый оттенок после отмены моей техники, показались первые зеленые ростки. Сначала они были тонкими и гибкими, но очень скоро разрастались вширь, покрываясь плотной корой и обрастая большими листьями. Скользя по щелям в кладке, один из ростков показался прямо возле меня. С тревожным скрежетом растущий побег раздвинул камни и кирпичи, с треском начали лопаться сминаемые доски пола.

Начало этой техники я смог застать. Мадара не скрывался и находился в зоне видимости. Знакомые ручные печати, знакомый эффект — Мокутон Хидзюцу: Джукай Котан. Техника Стихии Дерева, рождающая подконтрольный использовавшему ее шиноби лес. И сразу же вслед за ней Стихия Дерева: Мир Цветущих Деревьев.

Мокутон: Каджукай Кори.

Над покрывалом из молочно-белого тумана меж поврежденных крыш Киригакуре показались гигантские розовые бутоны. Словно кувшинки на воде, они покачивались на волнах тумана и стремительно распускались, уже испуская свой ядовитый аромат.

Знакомые техники. Слишком хорошо знакомые, чтобы я не знал, что с ними делать. Моя ладонь легла на мощный ствол дерева, проросший прямо сквозь все здание. Мокутон не самая простая стихия. Вложенная в технику Мадарой чакра ощущалась прямо сквозь кору. Но, помимо чакры создателя, Стихия Дерева могла поглощать природную энергию и чужую чакру, буквально прорастая, например, на биджу. Она подавляла чужую энергию. Ее мощь позволила Хашираме превзойти Мадару. И теперь Стихия Дерева есть у самого Мадары.

А он быстро ее освоил. Собственно, частичка Хаширамы, которую Мадара вживил в себя после своей мнимой смерти, ощущалась мной в битве ранее. Но сейчас она стала как будто бы больше. Не слишком ли быстро? Учитывая, что Мадара с помощью Шарингана наверняка прекрасно изучил все техники Хаширамы, с которым ему приходилось сражаться не раз, то теперь больше не Охеми самый опытный пользователь Мокутона, значит. Но Охеми — это я, и я знаю, как работает Мокутон. И у меня есть стихия, которая сама по себе ничуть не хуже Стихии Дерева.

Метка Стихии тьмы на моей ладони вспыхнула, просвечивая через плоть. Чакра в выросшем возле меня дереве на миг остановилась, чтобы изменить направление своего бега. Так и не успевшие раскрыться до конца бутоны над Кири начали сжиматься и увядать. Поддерживающие их стволы сгибались, розовые лепестки тонули в молочном тумане. Чакра Мокутона стремительно поглощалась мной. На лбу проступила испарина от напряжения, меридианы обдало легкой зудящей болью, когда я начал преображать поглощенную энергию, придавая ей новые свойства.

Холод Стихии Льда словно обдал меня изнутри. Изо рта вырвалось морозное дыхание, заморозившее капельки воды в воздухе. Все еще продолжая поглощать чакру из деревьев, я свободной рукой завершил серию печатей.

Хьёки!

Невидимая волна холода хлынула от меня во все стороны. Крупицы замороженного тумана белой ледяной крупкой осыпались на Кири, ажурные кружева узоров стремительно разрастались на стеклах, все поверхности моментально обросли шубой из белой изморози. Техника Ледниковой Эпохи окутала Кири снежным покрывалом. Треск лопающихся изнутри промороженных деревьев эхом отдавался меж домов, заглушая крики людей внизу, которые стали слышны сразу, как только пропал заглушающий звуки туман.

Рядом раздался сдержанный рык Забузы. Выхваченный из печати Кубикирибочо со свистом разрезал воздух. Толстое лезвие словно разбилось об него, рассыпавшись облаком мелких острых осколков, которые стаей хищных птиц набросились на попытавшегося увернуться Мадару. Легкое движение рукоятью — Забуза меняет направление осколков лезвия своего меча, направляя его на цель.

Эта техника кендзюцу была создана Акай Куробой специально для Кубикирибочо еще во времена войны Ото и Тумана. И вот теперь она перешла вместе с мечом Забузе. В целом, она не плоха как против масс слабых врагов, так и для преодоления защиты кого-то посильнее. Но Мадара легко отбился, просто взмахнув гунбаем. Несмотря на оставленную Кусанаги дыру в боевом веере Учиха, он оставался прекрасным оружием. Осколки Кубикирибочо отлетели в сторону, со звоном ударясь друг о друга. Рука Мадары сложена в печати концентрации. Язычки огня вспыхнули возле его рта, готовые обернуться мощным катондзюцу. Но вместо огромного огненного шара на волю вырвался лишь яркий всполох пламени, быстро растаявший в воздухе. Сила Стихии Льда техники Хьёки продолжала разливаться над Кири, мешая разгореться огню. Но не сильно препятствуя Стихии Пара Теруми.

Тяжелая дымка из мельчайших кристалликов льда сорвалась с уст Мей. Обычно опасная для всех, кроме самой Теруми, техника кислотного тумана в замороженном виде становилась более предсказуемой. Кислотный аэрозоль устремился вперед, повиснув в воздухе сверкающим облаком. Порыв ветра отогнал его в сторону от Мадары, но уже через миг с земли с ревом на Учиха набросился черный вихрь с очертаниями дракона.

На помощь Забузе и Мей подоспел клан Юки. И их техники, в отличие от катондзюцу, мой Хьёки только усиливал.

Мощь черного, сотканного из снежинок и кристалликов льда, дракона почти обрушилась на выставленный вперед гунбай. Но снежный вихрь вильнул в сторону, засасывая в себя кислотный лед Теруми, чтобы выплюнуть его в лицо Учиха.

С хрустом треснула вымороженная насквозь одежда на Мадаре, когда тот отшвырнул в сторону поток льдинок гунбаем. Порыв ветра врезался в черного снежного дракона, взорвав того изнутри. Волна пробирающего до костей мороза брызнула в стороны от разрушившейся техники Хьётона. В воздухе заплясали быстро и бесследно тающие белые крупинки вымороженного из воздуха углекислого газа. А внизу, под ногами Мадары медленно поднималась вверх неистовая вьюга. Ветер хлестал по стенам зданий, бросая в стороны колючий снег. Вновь созданный Теруми кислотный ледяной аэрозоль влился в круговерть метели, накинувшейся на Учиха.

Медленно. Очень медленно вокруг фигуры Мадары загорелись ребра Сусаноо, защищая его от стихии.

Техники Хьётона в области действия Хьёки коварны. Если Стихия Пара способна разогреть чакру, буквально вскипятить ее и ускорить этим своего владельца, то Стихия Льда могла действовать наоборот. Разлитая в воздухе чакра Хьётона замораживала чакру в Мадаре, проникая в него все глубже. Каждое новое использованное рядом хьётондзюцу усиливало эффект. Энергия текла медленнее, и техники Мадары тоже становились не такими быстрыми. Если бы он еще решил поглотить чакру, то эффект от заморозки был бы больше. Но поймать Мадару на такой простой хитрости не удалось.

— Ха-ха! Неплохо! — раздался его голос из-за пелены снежного вихря. — Вы в самом деле можете быть полезны! Не забывайте о моем предложении! Когда это потребуется, просто выберете нужную сторону!

Голос Мадары смолк. И в тот же миг порыв незримой силы расшвырял в стороны снежную бурю, бросив в лицо Забузе и Мей ворох ледяных кристалликов. Сам же Мадара просто пропал так же неожиданно, как появился.

Не нравится мне это все...

Глава 30. Тренировки

11 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Явно ощущаемая в этом месте волна моего сакки разлилась в стороны, нахлынув на сонмы тварей. Они смутными образами вились вокруг меня. Не уверен в природе этих теней загробного мира, здесь вообще на удивление много разных сущностей. Есть посильнее, вроде тех же ками Узумаки, есть послабее, вроде Доки. Откуда они появляются и в чем смысл их бытия, я не знаю. Но сейчас, когда я вновь заглянул в загробный мир, их смыслом стало быть уничтоженными от моей руки.

Сакки, которое в обычном мире могло вызвать паралич, родить в сознании картины смерти и вызвать животный ужас, здесь отправляло решивших напасть на меня монстров в небытие. Иная реальность, иные правила. Очень надеюсь, что параллельно я не уничтожил чью-нибудь заплутавшую душу. Все-таки я пока не очень хорошо ориентируюсь в местном загробном мире.

Расправившись с докучающими мне демонами, я оглянулся назад. Там все еще пылала стена пурпурного огня, конца и края которой видно не было. Пламя словно простиралось в бесконечность, отгораживая меня от одного из доменов сильных демонов. Этот огонь тоже был создан с помощью духовной энергии. Не знаю, как долго он просуществует еще, но после нашей короткой встречи он явно доставит хлопот одному из хозяев этого мира.

Очень неуютное это местечко - загробный мир. Несмотря на то, что я здесь провел не один год, привыкнуть я к нему так толком и не смог. Что и говорить, если в итоге мне оказалось проще нарисовать здесь свой собственный мир. Впрочем, учитывая наличие доменов и локальных структурированных областей пространства, я не один такой. Так или иначе, каким бы некомфортным для пребывания живого существа не был местный загробный мир, но он был очень удобной площадкой для познания тонкостей техник, основанных на Интоне. Но на сегодня с меня хватит.

Площадка для разминки уникальная, но слишком уж опасная даже для меня.

Шаг назад. Мир вокруг меня погрузился во тьму, ноги коснулись чего-то мягкого, а через миг по глазам резанул солнечный свет. Я вернулся на полянку перед своей резиденцией в Отогакуре. Только-только поднявшееся над горизонтом солнце приветствовало меня по возвращению в мир живых. К сожалению, несмотря на ранее утро, оно было не единственным, кто решил меня осчастливить своим присутствием.

— Говори, — разрешил я укоризненно глядящему на меня Кайбьё Ясунеко.

Сейчас некомата был в человеческом своем обличие, но глаза у него все равно оставались по-кошачьи выразительными. Не люблю я такой взгляд.

— Ваш теневой клон внезапно пропал прямо с совещания, — сказал Кайбьё, сложив руки за спину. — Я собирался отправиться за вами, когда вы вернулись, Рюджин-сама.

— Возникли проблемы с демонами, — поморщившись, признал я. — Пришлось вернуть себе чакру из клона. Ничего критичного.

— Все равно я считаю, что вы поступаете слишком необдуманно, отправляясь на ту сторону, — сощурившись, заметил некомата.

— Если я каждый день буду тренироваться в этом мире, то это станет слишком большой проблемой, — махнул я на кота рукой. — Опять где-нибудь гора обвалится или цунами приключится, если в море выйти. Я — ходячая катастрофа, Кайбьё.

— Как и все шиноби.

— Вот уж точно. И это может стать проблемой, — согласился я с Ясунеко.

Конечно, далеко не всякий ниндзя достигает личного могущества, сопоставимого с силой Хаширамы или Мадары. Те в одной своей битве меняли ландшафт, сносили горы и двигали реки. Но и шиноби помельче масштабом могли натворить дел. Тем более что все еще есть Каге и сопоставимые с ними по силам личности. И многие из них все еще не бросают свое ремесло, регулярно тренируясь. Помню, Хирузен ни дня не начинал хотя бы с небольшой разминки. А в его исполнении она зачастую заканчивалась очередным перевернутым с ног на голову полигоном. И это просто регулярная разминка не самого молодого Хокаге.

Мне, с одной стороны, было проще — генетические мутации во всех клонах позволяли поддерживать опорно-мышечную и нервную системы в приемлемом состоянии без регулярных на них нагрузок. Однако они все равно нуждались в корректировке. Обычно, пока теневой клон занимался остальными делами, я параллельно тратил несколько часов в день, а то и весь день, на поддержание своей боеготовности. Закалка тела для более частого и менее болезненного использования Тенсо и практика ирьениндзюцу в разных клиниках Унии были наиболее безобидными видами тренировок. Отработка же ниндзюцу, тайдзюцу и гендзюцу иногда заканчивалась катастрофически. Особенно, если дело доходит до спарринга, например, с биджу, Джирайей и Цунаде, с Микото и Кушиной, с Фугаку и Юко или с кем-то сравнимого уровня силы.

И без них никуда — пример Исшики перед глазами. Его мощь вообще была несоизмеримо больше моей, однако же демонами был растерзан он, а не я. Хотелось бы, чтобы такая тенденция сохранялась и впредь. Но чем дальше, тем сложнее мне найти достойного противника. А если их выращивать самому, то когда-нибудь их станет слишком много для этого мира. Конечно, планета выдержит, и жизнь не вымрет на ней, но все равно для нормального существования людей и сверхмогущественных шиноби она может стать тесновата.

— Ладно. Что там с совещанием... — отбросив лишние пока мысли в сторону, я сосредоточился на воспоминаниях отозванного мною теневого клона. — Ничего интересного, кажется.

— Ничего интересного... — автоматически повторил за мной Кайбьё, пытливо посмотрев на меня. — Да, появление Мадары еще и в Кумо я предполагал, но вряд ли это событие можно назвать неинтересным.

— Большие потери у Кумо? — уточнил я.

— Нет. Как и в других какурезато.

— То есть акция устрашения?

— Кири и Ива смогли отразить первый удар. В Кумо к нему даже успели подготовиться. Малис считает, что Учиха мог сдерживать свою силу.

— Для Мадары это было бы характерно. Он склонен к подобному проявлению собственного честолюбия. Но, вообще, мы видим демонстрацию мощи и предложение сотрудничества на этом фоне, — обобщил я схему действий Мадары, шагнув в сторону своей резиденции. — За последние несколько дней Мадара посетил все продолжающие придерживаться традиционного уклада жизни какурезато с одним и тем же предложением. Он предлагает им найм. Участие в войне против Унии. Сам этот шаг, конечно, интересен, но уже утратил свою новизну.

— Собрание Каге уже через трое суток, — напомнил Ясунеко, следуя за мной в сторону зданий. — Новизну шаг противника, может, и утратил, но нам-то чем от этого легче?

— Да уж, легче точно не стало, — согласился я. — Но я почти уверен, что на собрании удастся прийти к согласию с Каге. Почти.

— Почти уверены в том, что Каге не выберут сторону Мадары, вы хотите сказать, Рюджин-сама? — прямо спросил некомата.

— Именно. На самом деле, это изящный ход. Такого не ожидаешь от прямолинейного дуболома, коим слыл Мадара, не так ли? — хмыкнув, заметил я. — Хотя с его самоуверенностью и силой, вполне можно было догадаться, что он так поступит. В конце концов, когда-то он пытался подавить Иву, чтобы та подчинялась Конохе... Не думаю, что его цель сейчас - и в самом деле найти союзников среди ниндзя.

— Такой вид разведки? — предположил Ясунеко. — Вы ликвидировали лидеров Акацуки и взяли под контроль Аме. У противника нет накопленных сведений о какурезато.

— Не исключено, — кивнув, согласился я. — Мадара успел многое пропустить в этой жизни. Оценка текущего положения дел может отнять у него много времени.

Даже при наличии Шарингана и Зецу, сложно обобщить и обработать всю информацию о состоянии какурезато и расстановке сил на потенциальных театрах военных действий. Собственно, поэтому я не стал пороть горячку и рваться сделать все и сразу после возвращения Мадары. Как минимум неделя у меня в запасе есть. В реальности же, наверное, времени в запасе около месяца. Мадара явился в этот мир, как снег на голову. Призвав его, Зецу, можно сказать, признал поражение в нашей с ним стратегической игре. Табия построена, теперь начинается время оперативной игры, но Мадара в ней мой противник, а не Зецу. И Учиха приходится разбираться, с чем бросает в бой его кукловод. Однако сроки у него не безграничны. Потеря инициативы может для него дорого обернуться.

— Да, такой тип разведки был бы в духе Мадары, — подумав, увереннее сказал я Кайбьё, — но попутно он может планировать посеять раздор среди какурезато. А наш планируемый союз и без того слишком шаток.

В альтернативной теперь уж истории у пятерых Каге с виду на диво складно удалось создать единую армию шиноби. Вот только теперь, с высоты прожитых лет и накопленного опыта, видятся мне явные проблемы в организации наспех собранных войсковых соединений. Ближний бой, средняя дистанция, дальняя дистанция — кажется, так распределили там ниндзя, сводя их в тактические соединения. Только из-за этого по своему составу они выходили слишком уж ущербными — не дивизии и даже не бригады. Скорее просто большие полки. Части, по своему наряду сил и средств и не особо, на мой взгляд, предназначенные для проведения самостоятельных операций.

Конечно, они и не участвовали в самостоятельных операциях, но складывается такое чувство, будто пытались. Слишком уж все сражение свелось к стычкам отдельных полков шиноби с противником, несмотря на видимость единого командования. Слишком уж низкая огневая поддержка друг друга была показана. Дальнобойным отрядам бы быть частью соединений с обычной пехотой для ее прикрытия. И артиллерийские подразделения б к каждой дивизии не помешали. Но, похоже, были сложности с боевым слаживаем объединенной армии.

На самом деле, всем Какурезато действовать бы формированиями, состоящими исключительно из своих шиноби, а не пытаться разбить уже сработанные команды со своими боевыми наставлениями и слепить из них мертворожденного кадавра. Однако что-то этому помешало. Недоверие? Боязнь, что какая-то деревня просто бросит остальные, могла бы заставить перемешать всех ниндзя. Или это было просто политическое выражение внезапного единства? А может быть и то, что имеющиеся в распоряжении объединенной армии шиноби полководцы просто не имели должных навыков для того, чтобы правильно распорядиться имеющимися силами.

— Как думаешь, стоит ли добиваться создания единой армии шиноби? — вздохнув, спросил я у Кайбьё.

— Ну, — озадаченно почесал нос некомата, — подходящий опыт у Унии есть. Когда к Отогакуре присоединились мы, ниннеко, да змеи с волками и лисами, тогда тоже пришлось сводить разношерстные силы Страны Звука, чтобы Кири в море сбросить.

— Так себе опыт по результатам вышел.

— Но Туман потерпел поражение.

— У шиноби вне Унии своя тактика и военная наука, — покачал я головой. — Их войска — это экспедиционные отряды разношерстных вояк. Даже в великих войнах, даже в тех из них, когда ниндзя собирались в большие армии, они всегда действовали в отрыве от остальных сил и без единого вертикального командования как такового. Ставка Каге могла составить план оборонительной операции. Расписать, кто и куда должен идти, что делать и в какие сроки от дня «Д». Но в итоге весь план спускался до джонинов в полях, которые выполняли его без единого и прямого управления сверху. Так и получалось в итоге, что одна команда уходит на миссию по нарушению тыловой инфраструктуры врага, но запаздывает. А передовые отряды Конохи уже выступают и нарываются на полные сил войска Ивы, в столкновении с которыми оказываются разбитыми.

Я вновь покачал головой. У меня ушел не один год, чтобы вырастить ниндзя с иными подходами к военному делу сначала в Ото, а затем и в других присоединившихся деревнях. Те войны, через которые я лично прошел, не вызывали у меня восторга в целом, и в плане организации армий в частности. Все еще помню, как отряд Митокадо потерялся в Стране Рек и атаковал точку накопления резервов Суны несколькими днями раньше положенного, из-за чего Песок успел перенаправить пути ротации своих шиноби, и я со своими людьми вляпался в Казекаге с джинчурики Однохвостого. Тупейшая ошибка, которую из-за позиции Митокадо в деревне пришлось списать на хитрость противника.

В целом же вершину военной стратегической мысли материковых какурезато показал Като Дан во время войны двух Листов. Попытка прорваться через оборонительные районы Унии путем поиска в них слабых мест в итоге привела к тому, что сам Дан оказался в окружении. Как ни странно, нет на континенте приемов прорыва полноценной многоуровневой обороны, как собственно, нет и самой такой обороны вне Унии. Зато такие приемы были на островах. Кири во время вторжения в Страну Горячих источников вполне успешно продавливало силы Ото, выбрав участок прорыва и целенаправленно наращивая на нем войска для наступления. Третий Мизукаге был все же гением от военной науки. По счастью, Звук к этому был готов.

— Значит, нам нужно просто, чтобы командование союзной армией было за нами, — выслушав меня, пожал плечами Ясунеко.

— Ага. Просто, — язвительно ответил я. — Хотя... Заменить весь командный состав на своих джонинов, конечно, не выйдет. Но попытаться насадить там своих военных советников можно. Хотя тоже непросто это будет. В крайнем случае будь готов к экстренной и незаметной замене некоторых шиноби.

— Хорошо, Рюджин-сама, — не моргнув и глазом, кивнул Ясунеко.

С одной стороны, Анбу в Унии как такового нет, но с другой - структура особых отрядов значительно разрослась. Например, Джирайя сейчас командовал особым отрядом в структуре управления внешней безопасности. Оно в целом занималось внешней разведкой, собирая информацию о политической и экономической обстановке в других странах, попутно успевая уделять время техническому шпионажу. Руководил ею Кайсен Агари из небоевого клана Кедоин, и сама деятельность управления обычно не предполагала силовых операций. Но для силового прикрытия того же государственного переворота в Стране Дождя отряд Джирайи был как нельзя кстати.

А вот Кайбьё — это уже совсем иная история. Он входил в перечень командиров подчиненных Малис Ринха особых отрядов. А Малис — это уже разведка при Генеральном штабе, и ее ребята очень часто занимаются диверсиями. И скрытным устранением нежелательных персон. То есть они Анбу в чистом виде.

Кстати, Джирайя... Ему снова пора бы взяться за работу. Дайме Страны Земли и Страны Молнии — надо проконтролировать, чтобы они не оказались в руках Мадары.

— Что если кто-то из какурезато все-таки последует за Мадарой? — уточнил Кайбьё. — Нужно готовиться к проведению операций на их территории? По вашему приказу войска из пограничных регионов готовятся к переброске на другие направления. Если сейчас кто-то переметнется к Мадаре, то быстро отразить возможное наступление будет сложно.

— Готовиться к подобному нужно всегда, Кайбьё. Но, вообще, Мадаре не выгодны многочисленные конфликты на большом удалении друг от друга. Его атаки на деревни я бы расценивал в первую очередь как стимул к более быстрому созданию коалиции. Хрупкой, но все же единой.

— Вы уже говорили, что Мадаре выгодна война, Рюджин-сама, — задумчиво почесал за ухом Ясунеко. — Но просто пока нет признаков к тому, чтобы он планировал сражения или хоть как-то к ним толкал. Только попытка найма деревень против Унии. Я понимаю, что для людей значит имя Мадары, но даже против него одного собирать нужно не армию. Сколько бы много не было шиноби, но эффективность против одиночной цели у многотысячной толпы не велика. Чтобы заставить какурезато собирать армии и пускать их в бой, нужна цель для этих армий.

— Ага. У самого Мадары должна быть армия, — согласился я с выводами некоматы. — И она у него есть. Мобильная и умеющая хорошо скрываться...

Я сказал это и вновь нахмурился. Мадара умеет создавать Белых Зецу, и у него сейчас достаточно для этого чакры. Наштамповать сотню-другую тысяч урезанных копий Хаширамы труда не представляет. Однако боевые качества у них низковаты. Сколько раз нужно будет хлопнуть в ладоши Кушине, чтобы разделаться с такой армией? Раз сто? Нет, Зецу хороши для создания видимости большого количества противников. Но у них отличные способности к маскировке и крайне высокая мобильность. Это проблема. Поймать и уничтожить такую армию сложно. Опять придется выстраивать стратегию вокруг обороны. Но вряд ли Мадара сделает ставку исключительно на Зецу.

Он сам по себе — то еще оружие массового поражения. Плюс остатки Акацуки. Но все равно маловато будет. Даже по представлениям Эпохи Сражающихся Кланов мало. Если Мадара будет придерживаться стратегий своего времени, то ему помимо наштампованной массы Зецу нужно добиться как минимум паритета в числе высокоранговых шиноби. Без какурезато за плечами этого можно добиться призывом. Эдо Тенсей — техника, Мадаре безусловно знакомая. Я предпринял несколько шагов для противодействия ей, но сбрасывать со счетов ее нельзя.

А, может, для этого и нужно было являться в какурезато? Найти сильных шиноби этого времени и... Например, подчинить их с помощью гендзюцу? Гм... Это нужно уточнить.

— Думаю, скоро Мадара позволит нам заметить свою армию, — медленно произнес я, сложив руки за спиной и невидящим взором глядя себе под ноги. — Она уже здесь, рядом, по ту сторону Янтарного моря.

— За Страной Железа? — нахмурившись, уточнил некомата.

— Именно.

— Вы всегда запрещали там кому-либо появляться, объявив земли заповедником...

— Именно, Кайбьё.

— Что вы задумали, Рюджин-сама?.. — тихо спросил Ясунеко, подняв на меня сосредоточенный взгляд.

— Нам необходимо спрятать всех джинчурики и биджу в одном месте и организовать эшелонированную оборону вокруг них, — Кайбьё явно подразумевал под своим вопросом иные мои планы, но ими я пока делиться не спешил. — Чакра Хвостатых нужна Мадаре и он придет за ней. Неплохо было бы создать убежище на острове. Узу, например, или Надешико. Или Черепаха Кумо. Да любой остров Страны Воды подойдет в целом. С восстановлением Анкор Вантиана не уложились в сроки, а так эта крепость была бы идеальна.

— Если силы Мадары сконцентрированы там, где вы говорите, то Надешико, наверное, было бы лучшим вариантом.

— Думаешь? Потому что это наиболее удаленная точка?

— Да. И достаточно укрепленная. Генбу Облака я знаю, эта огромная Черепаха дала название всему морю, но сейчас она уже слишком медлительна. Мы не сможем ее переместить в более выгодное место. А выстраивать оборонительные районы на пути к ней слишком сложно — инфраструктура Стран Мороза и Молнии не сравнится с нашей.

— В Стране Горячих Источников тоже, знаешь ли, не все радужно, — поморщившись, ответил я. — На армию все-таки уходит очень много денег. И даже спустя десятки лет после сражений с Кири побережье не в идеальном состоянии.

— Там есть Великий Канал и пути в Страну Огня. Можно быстро нарастить численность войск. И малая населенность земель даст большее пространство для маневра.

— Это точно. Беспокоит меня, что маршрут передвижения мадарова войска может по Стране Звука пройтись... Не хотелось бы его здесь встречать. Но Черепаха тоже неплоха — путь к ней сухопутный только по Морозному перешейку. Дать сражение на границе Стран Горячих Источников и Мороза — неплохой вариант. К Надешико же Мадара может вести войска хоть по всему континенту. Или предпочтет пойти морем. Гм... Слишком много неопределенностей. Разрешить их все будет непросто.

Мы с Кайбьё давно уже вошли в здание и успели подняться на несколько этажей вверх, пройдя три поста охраны. По левую руку мелькали окна, за которыми открывался вид на скрытую за листвой деревьев Отогакуре. Легкие порывы неспокойного весеннего ветра шумели среди ветвей. Зеленое покрывало колыхалось, подобно волнам. Шелест листьев, тепло солнца — такой мирный и успокаивающий вид. Мне через многое пришлось пройти, чтобы добиться его. Этого мира, в котором властвует Воля Дракона. И все было сделано ради одного события, которое неумолимо становится ближе.

— Ты, кстати, завел уже котят, Ясунеко? — невпопад спросил я Кайбьё, остановившись у одного из окон и наблюдая, как, резво скача на воздушных потоках и дрожа крыльями, идет на посадку небольшой аэроплан.

— К-ха, к-ха, – аж закашлялся от неожиданности некомата и удивленно посмотрел на меня. — Нет, Рюджин-сама. Вы же знаете.

— А пора бы. Сейчас самое время. Кто знает, что будет завтра? А с детьми точно можно быть уверенным, что завтрашний день будет интересен.

***

— Ты болван, Наваки!!! — перекрикивая гул молотящего воздух пропеллера и свист ветра за тонкой обшивкой аэроплана, крикнула Гурен.

Она крепко держалась за поручни. Ее пальцы уже побелели, а крепкая труба заметно смялась в тисках не по-девичьи сильных рук. Девчонка не то чтобы боялась высоты, но она явно не доверяла летным навыкам сидящего за штурвалом Наваки. Глянув вбок, Гурен видела, как за тонким остеклением далеко внизу проносятся зеленые массивы леса и блестят тонкие линии рек. А через миг девушка встретилась взглядом с вороном, чье черное тело рассекало воздух в нескольких метрах от аэроплана. Клюв птицы распахнулся, набегающие потоки воздуха унесли его крик. Гурен показалось, что ворон был согласен в оценке умственных способностей Наваки.

— Да что не так-то? — азартно спросил Сенджу, стараясь плавно потянуть на себя рукоятки управления и не сводя глаз с ровной зеленой лужайки, теряющейся среди зеленых крон деревьев. — Нам даже заряда батарей хватило, чтоб долететь! Все рассчитано! Я не раз уже так делал!

— Да кому ты врешь?! — отвернувшись от резко ушедшей вверх птицы, резко крикнула Наваки Гурен.

— Тебе!!! Но вообще я один раз уже сюда прилетал! Честно! Все будет нормально! — уверенно заявил Наваки. — Нас уже заметили, я тебе точно говорю! Значит, точно не разобьемся!

Земля быстро приближалась. В волнах зеленого моря показались прорези улиц деревни и крыши зданий. Впереди замаячила большая взлетная полоса. Очень скоро большие колеса из прочной вулканической резины коснулись земли. Весь аэроплан и его пассажиров тряхнуло. Гурен сжала зубы, боясь ненароком прикусить язык. Шум винтов начал медленно стихать, скачка по грунтовой взлетной полосе замедляла темп.

— Во! Я же тебе говорил! — не без труда разжав руки и отпустив штурвал, гордо заявил Наваки, когда аэроплан остановился и шум двигателей окончательно смолк.

— Мне надо выйти, — глухо ответила Гурен, слепо шаря по дверце в поисках открывающей ее ручки.

В конце концов, дверь распахнулась без помощи девушки. Ее открыл шиноби, чьи глаза горели багрянцем Кецурьюгана, а на лице застыла кислая и недовольная мина.

— Опять ты, что ли, шкет? Чего надо на этот раз?

— Эй! Я ж предупредил, что прилечу, Мичи, — вывалившись из самолета, возмутился Наваки. — Мы к Отокаге. По важному делу от Хокаге.

— Ага... — помогая Гурен выбраться из аэроплана, Чиноике, уже не используя додзюцу, смерил Сенджу уничижительным взглядом. — Ну да, ну да. Поручение от Хокаге. А то я не знаю...

— Все честно, — с напором сказал Наваки, развернув перед носом Чиноике помятый свиток с подорожной.

— Даже не сомневаюсь. Иди уже со своим поручением, — отмахнулся от парня Чиноике, после чего, наклонившись к микрофону рации, произнес: — Свои это. Отбой.

Гурен неуютно поежилась, чуть ли не затылком почувствовав устремленное к ней внимание. С высоты полета аэроплана Ото сильно напоминало Коноху. Утопающее в зелени селение, над ним тоже нависала гора, пусть и более пологая, а на ней виднелись здания монастыря Кумотори. Но Звук по своей сути очень серьезно отличался от Листа. Здесь жили шиноби и члены их семей. Даже если некоторые жители не владели чакрой, все равно многие из них находились в составе армии. Это было сугубо военное поселение и безопасность его была на ином уровне, чем в Конохе с ее стеной, патрулями и барьерами.

— Пойдем, — махнул рукой девушке Наваки, словно не замечая ничего необычного.

— Все-таки ты болван... — робко шагнула вслед за Сенджу Гурен.

— И почему это? Вообще-то это ради тебя я все затеял.

— Ради меня?!

— Ну! Кто себе места не находил, когда с горизонта внезапно пропал извечный «соперник», — саркастично выделив это слово, Наваки многозначительно заухмылялся.

— Иди ты в жопу! — надменно вздернув подбородок, ответила Гурен. — Ты вообще в курсе, кто был тот Чиноике?

— Ты про Мичи? — уточнил Наваки. — Ну... Кажется, он какая-то важная шишка. Я часто его видел с отцом.

— Это глава клана Чиноике! Он — глава Коноэ Шиндан! Он начальник личной охраны Дайкаге-сама!!!

— О, прикольно! — весело воскликнул Сенджу. – Надо будет ему сказать, что его должность еще более бесполезная, чем я думал. Охранять Орочимару! Ха!

— Придурок...

— Да отстань ты, — сердито буркнул Наваки. — Знаю я, что Коноэ Шиндан — это как ниндзя-защитники раньше. Тоже защитой всех дайме Унии заняты, прочих шишек и важных учреждений, вроде Дайгакурё. Но все равно забавно же звучит — личная охрана Дайкаге.

— Ага, забавно... — заторможенно ответила Гурен, сейчас больше поглощенная изучением пропускного пункта возле взлетной полосы.

Это было совершенно обычное небольшое здание возле невысокого, увитого ползучими растениями забора, который окружал всю полосу. Но интересен он был, конечно же, не своей невзрачностью, а маячившими возле него ниндзя. Издали они казались низкорослыми людьми в звериных масках Анбу. Вблизи же выяснилось, что маски — совсем не маски. Пара крупных котов, которые расхаживали на задних лапах, легко помахивали хвостами и, сощурившись, ждали приближения шиноби из Конохи.

— Пропуск давай, — лениво и добродушно, с мурчащими нотками в голосе, попросил один из ниннеко.

— Вам же сказано было, что свои мы, — недовольно заявил Наваки, снова вытягивая из кармана разгрузки выданный Харуно Кизаши свиток.

— Свои разные бывают, — флегматично заметил второй ниннеко, чьи лапы словно невзначай скребли тонкими когтями по цубе катаны.

— Проходите, — тем временем разрешил первый ниннеко, отступив в сторону.

Гурен старалась не особо глазеть на котов, хотя интересно ей было до жути. В Конохе до сих пор редко можно было встретить свободно разгуливающих по деревне животных. Они там были — это совершенно точно, но все же немного. Да и в глаза не бросались. Но в восточных регионах Унии разумных животных было заметно больше.

— Никогда здесь не была? — спросил Наваки, когда они минули пост охраны.

— Как бы меня сюда занесло? — язвительно спросила в ответ девушка. — Ты, может, и забыл, но не у всех такие родители, как у тебя. Чтобы к Хокаге с пинка двери сыночка их мог открывать и в Отогакуре на аэроплане летать.

— В приюте же для детей хотя бы раз в год организуют выход куда-нибудь на экскурсию или типа того, — неопределенно покрутил рукой Сенджу.

— Ну, не в Отогакуре же, — резонно заметила Гурен. — Даже не в Отомуру. В лучшем случае, в столицу Страны Огня. Там я была. Один раз.

— Понятно, понятно. Наверное, хочешь погулять здесь?

— А можно?

— Ну, тут смотреть-то не на что особо... Но так-то, наверное, можно пройтись потом.

— Я хочу туда, — Гурен запрокинула голову, чтобы посмотреть на возвышающуюся над какурезато гору.

— Кумотори, что ли? — скептически скривился Наваки. — А что там?

— В смысле, что там? — недоуменно поглядела на спутника девушка. — Это же Кумотори, понимаешь? Кумотори! Здесь началось Рюджинкё! Здесь живет Отохиме!

— Ну, живет и живет. Что ж ее теперь из-за этого беспокоить своими визитами, что ли? — пожал плечами Сенджу. — Не, туда фиг попадешь. Просто так туда не пускают. А сам не поднимешься. Там столько барьеров — голова кругом. Я один раз по лестнице весь день поднимался на гору. В гендзюцу попался.

— Лестница торий... — снова поглядев на гору, завороженно пробормотала Гурен. — Я бы хоть на нее посмотрела.

— Ты вообще забыла, похоже, зачем мы сюда явились, — недовольно заметил Наваки. — Пойдем, сначала с Итачи разберемся. А до этого перед бабулей отчитаемся. Не знаю, что там Кизаши придумал, чтобы нас сюда отправить, ерунду какую-то, наверное. Но выполнить его задание все равно нужно.

Далеко идти от взлетной полосы им не пришлось. Комплекс административных зданий, в который нужно было попасть, находился недалеко. Экскурсии по Отогакуре не вышло. Гурен только и успела, что поглядеть на необычно прямые и вымощенные камнем широкие улицы, а потом как из-под земли перед юными шиноби появился очередной пост охраны. Проверка подорожной и сверка личностей, а дальше уже начались коридоры.

— Привет, бабуль! — просто для виду постучав по двери три раза и сразу же ее распахнув. — Мы к тебе. О, Курама-сан, здравствуйте!

— Как корабль назовешь — так он и поплывет, — флегматично отозвалась сидящая за большим письменным столом молодая девушка, отрываясь от изучения разложенных перед ней документов. — Что прошлый Наваки, что нынешний — одно ходячее недоразумение.

— А ведь их предок был совсем иным, — сощурив яркие желтые глаза, насмешливо произнесла вольготно сидящая на одном из стульев в кабинете девушка в одеждах жрицы. — Гены Узумаки все испортили.

— Простите, Отокаге-сама, Курама-сама — неловко пройдя в кабинет вслед за Наваки, Гурен постаралась отодвинуться от спутника, не желая сейчас иметь с ним ничего общего.

Девушка не знала, куда спрятать взгляд перед парой встретивших их женщин. Обе из них выглядели немногим старше самой Гурен. Но это были Бессмертная Ведьма — Чиноике Мейро, которая уже за второй или третий десяток лет не состарилась и не повзрослела ни на год, и Курама — умопомрачительной красоты жрица, которая могла быть совсем не человеком, как и многие выходцы с Кумотори.

— Да-да, бабуль, ты уж говорила, что я на дядьку похож, — отмахнулся нисколько не смущенный Наваки. — Ну, мы к тебе ненадолго, так чего тянуть-то? Сейчас бумаги отдадим, да пойдем.

— Ага, конечно. Давай сюда свои бумаги, — похлопала тонкой ладошкой по столу Отокаге.

— А еще мы спросить хотели, — направившись к Мейро, перешел к делу Наваки. — Куда Итачи делся-то? Ушел из Академии. Говорят, к Минато. А Кизаши не знает, где он там точно. Говорит, что пока куда-то сюда его отправили зачем-то.

— Итачи, говоришь...

— Да-да. Учиха Итачи, — уточнил Сенджу.

— У детей слишком много свободного времени, раз хватает, чтобы промчаться через полстраны и задавать такие ненужные вопросы, — широко оскалившись, заметила Курама. — Орочимару обещал мне отпуск! Я тоже так хочу.

— Твоя сила слишком важна для Унии, — покачала головой Мейро.

А Гурен скосила взгляд на нечеловечески красивую жрицу. Курама наверняка не помнила какую-то девчонку из приюта. Да и сколько лет с тех пор прошло, Гурен успела вырасти. Но она сама прекрасно помнила, что эта рыжеволосая девушка с желтыми глазами появлялась в приюте очень часто. В первую встречу Гурен не знала, кто это. Просто вспыльчивая мико, которая приходила и исцеляла всех детей, которым нужна была помощь. Только потом юная куноичи начала больше узнавать о Рюджинкё и о том, что вызывающе симпатичная жрица — это та самая Курама из Страны Звука. Целительница с огромными запасами чакры, защитница земель, способная укротить тайфуны и успокоить цунами.

— Но ты можешь отдохнуть, позанимавшись с этим пареньком, — продолжила Мейро, указав на Наваки.

— Э? — не понял Сенджу, отступив на шаг. — О чем речь?

— Узнаешь, — заверила его Отокаге. — Забирай его, Курама.

— Ладно, — легко встав со стула, Курама в одно мгновение оказалась возле Наваки. Ее изящные пальцы с перламутровыми ногтями опустились на плечо Сенджу, отчего тот охнул и тяжело наклонился. — Посмотрим, из какого дерева вытесан правнук Хаширамы. Давно хотелось уж отыграться на Сенджу за все хорошее...

— Мы так не договаривались! — в панике запротестовал Наваки, когда Курама с силой потащила его за собой. — У меня вообще-то каникулы! Какое еще «позаниматься»?! Я не хочу!

— А вот в этом он совсем не похож на своего дядю, — вздохнув, заметила Мейро, когда за Сенджу закрылась дверь, а Гурен застыла, не понимая, что теперь делать. — Тот всегда стремился к силе и совершенству. Нынешнее поколение слишком расслабилось в тени Рюджина, как ты считаешь, Гурен?

— Я... — замешкалась, услышав неожиданный вопрос девушка. — Наверное, вы правы, Отокаге-сама. Сейчас иное время, и шиноби живут иначе.

— Ага. Времена поменялись, но сила шиноби все равно важна. И Орочимару это понимает, раз отправил вас сюда.

— Но мы просто искали Итачи, — смущенно заметила Гурен.

— Одно другому не мешает. Встретишься ты с ним. Ты девушка, вроде, хорошая, так что почему бы тебе и не помочь?

Глава 31. К небу

11 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Прошу, следуй за мной и не отставай, — дернув ухом из-за пролетевшей мимо мошки, серьезно попросила Гурен мико.

Это была на вид юная девушка, возрастом едва ли старше самой Гурен. Темноволосая, кареглазая, миленькая — таких можно встретить в любой части Унии. Но вот торчащие из подстриженных под каре волос темно-рыжие лисьи уши были совсем не типичны для среднестатистических жительниц Страны Дракона. Как, впрочем, и пушистый хвост, мерно покачивающийся за спиной мико. Настоящая служительница храма на Кумотори — такую Гурен увидела сегодня впервые. И это всего несколькими минутами ранее было самым большим потрясением в ее жизни, затмив даже перелет из Конохи в Ото.

Одна из легендарных мико просто влетела порывом ветра в кабинет Отокаге через окно и по просьбе Чиноике Мейро забрала с собой Гурен. Забрала мико юную куноичи так же, как и сама явилась — фигура жрицы истаяла, обратившись в зыбкий дым, который вихрем окутал Гурен и подхватил ее, унося девчонку прочь из здания прямо сквозь распахнутое окно. День начался полетом на аэроплане и продолжился полетом уже в созданном мико вихре.

Полет над скрытой лесами Отогакуре пронесся сумбурно. Ветер трепал одежду и волосы. Порывы били в лицо, чужая сила крепко держала Гурен в небесах, дыхание куноичи перехватывало. Внизу стремительно пронеслись волны зеленого моря, в которые девчонка в итоге и ухнула. Заскрипели ветви деревьев, зашумели листья, когда вихрь разметал их в стороны, открывая путь к земле. И после того, как ноги Гурен коснулись поверхности, ее ждало второе потрясение, большее, чем встреча с легендарной жрицей Кумотори.

— Что-то не так? — спросила мико, шагнув вперед и оглянувшись на замершую на месте куноичи.

— Да, не так! — мотнув головой, решительно ответила Гурен. — Ты просто без спросу взяла и запулила меня в воздух... Нет, это не важно! Ты куда меня завела, вообще?!

— Куда просили, туда и завела, — обиженно надув губы, ответила мико.

— Это же лестница на Кумотори! — обличающе указав на высящиеся среди стволов деревьев ярко-алые ворота, заявила Гурен.

Алые тории были велики. По обе их стороны каменными изваяниями застыли дракон и лисица — священные статуи-хранители. Их глаза из драгоценных камней были словно живые. Переливающиеся зеленью изумрудные зрачки сверлили взглядом гостя, который посмел показаться перед ними. А за аркой первых ворот начиналась лестница вверх, опоясанная бесчисленным количеством торий. Все точь-в-точь, как рассказывали ей еще в школе. Мириады торий, являющиеся вратами в бесчисленных барьерах, окружающих священную гору, и живые каменные статуи хранителей. Это начало пути к обители Отохиме-сама, Рюджин-но Каннуши. Это место, где началось все учение Рюджинкё!

— Ну да, — пожав плечами, ответила мико. — И что в этом такого?

— В смысле? — ошарашенно моргнула куноичи. — Это Кумотори. Это же какая-то ошибка. Зачем мне туда? Мне вообще туда нельзя. Я просто с Итачи хотела встретиться!

— Ничего не знаю, — надулась мико. — Мне что приказано, то я и делаю. Пошли уже!

Жрица вновь растворилась в воздухе. Нос Гурен защекотал терпкий запах дыма, невидимая сила толкнула ее вперед, заставив пройти сквозь первые тории. Плотно зажмурившись и задержав дыхание, куноичи почувствовала, как сквозь тело прошла волна едва ощутимой, но великой силы. По коже промчалось стадо мурашек, волосы на голове зашевелились. Замерев на секунду, Гурен уже готовилась, что ее растерзают каменные стражи, но ничего не произошло.

Нерешительно открыв один глаз, девушка осмотрелась по сторонам. Все осталось по-прежнему. Все тот же лес, все тот же окаймленный ториями путь.

— Видишь. Нечего бояться, — заверила гордо уперевшая в бока руки мико, которая вновь появилась перед Гурен. — Я ж с тобой. Ну ты и балда.

— Это тебе нечего бояться, — ответила Гурен.

— А тебе разве есть? — удивленно спросила мико, нетерпеливо схватив Гурен под руку и силой поведя ее за собой вверх по кажущейся бесконечной лестнице. — Ты же куноичи. Ты вообще ничего не должна бояться.

— Куноичи, по-твоему, какие-то сумасшедшие, что ли?

— Почему? — не поняла мико.

— Только безумцы ничего не боятся. Из таких получатся плохие шиноби.

— Ой, — виновато прижала уши к голове жрица. — Прости, если обидела. Я же просто маленькая еще. Меня из дому не особо часто выпускают. Так что я ничего не знаю.

— Ну да... Маленькая, — поглядев на ведущую ее жрицу, озадаченно сказала Гурен.

— А что, не видно, что ли? — хмуро ответила мико, указав рукой на торчащие из головы уши. — Вот. Пока я их не смогу спрятать, я буду считаться маленькой. А я не могу!

Мико отпустила руку Гурен и, сжав кулаки, забавно прижала их к груди и плотно зажмурилась. Жрица напыжилась, щеки покраснели от натуги. По коже куноичи вновь пробежала волна мурашек, но на этот раз от ощущения задвигавшейся совсем рядом сильной чакры. Уши на голове мико потеряли четкие очертания. По пушистому хвосту пробежала волна призрачного пламени. Всего через секунду все лисьи части тела жрицы обратились в огонь. И так же быстро снова вернули свой прежний облик. А сама мико тяжело выдохнула и расслабила руки.

— Вот. Не получается, — закусив губу от обиды, сказала она. — Знаешь, как сложно контролировать дар Рюджина? У-у-у... Мне уже двадцать лет, а для всех я до сих пор ребенок! Вот тебе сколько лет?

— Четырнадцать, — удивившись, что мико, оказывается, аж на шесть лет старше нее, ответила Гурен.

— Вот! Наверняка уже успела везде побывать, да? — обиженно надулась жрица. — А мне только раз в Отомуру разрешили выбраться.

— Ну... Я тоже не особо много путешествовала, — призналась куноичи. — Только недавно на юге была... Но там лучше б дома сидела.

— Ты была на войне? — догадалась мико.

— Да, — коротко ответила куноичи, опасаясь, что сейчас начнутся ставшие уже привычными расспросы, но ошиблась.

— Понятно, — глаза мико внезапно стали какими-то необъяснимо глубокими, она иначе, совершенно по-новому взглянула на свою спутницу. — Я Ибури Юкими. А ты?

— Хачису Гурен, — немного сбитая с толку внезапной переменой в жрице ответила куноичи. — Подожди! Ты... Вы Ибури-сан?!

— Да-да, Ибури я. Не обращай внимания, — отмахнулась жрица.

— Нет! Ибури — первые после Рюсей. Я не могу...

— Да какие там первые. Ерунда все это. Мы просто жреческий клан. И давно уже не единственный, — пожала плечами мико. — Вот ты сама приглашена на Кумотори. Глядишь, и Хачису станет очередным жреческим родом теперь.

— Нет, — уверенно мотнула головой Гурен. — Я должна встретиться с Итачи. Отокаге-сама сказала, что ты отведешь меня к нему.

— Видела я этого Итачи. Симпатичный парнишка, — задумчиво приложив палец к губам, Юкими игриво посмотрела на куноичи. — Парень твой?

— Что? Нет!!! — почувствовав, как кровь приливает к лицу, решительно ответила Гурен. — Это просто придурок, которому нужно вправить мозги! Ты знаешь, что он ушел, бросил Академию Шиноби в Конохе и присоединился к Южному Листу? Как такой паршивец вообще оказался на Кумотори?! Он и так был идиотом, но его додзюцу совсем ему мозги спекло!

— Ну, из-за додзюцу он здесь и оказался, — махнув рыжим хвостом из стороны в сторону, ответила мико. — Его нужно было подлечить, ты права.

— Вот именно! И вернуть в Академию!

— Думаю, у тебя будет немного времени попытаться его уговорить. Раз уж Отокаге разрешила, — немного неуверенно сказала мико. — Но, вообще-то, я вижу, что у тебя высокое звание для ученика Академии и нашивка Нинпо Шотай. Ты командир этого отряда?

— Да. А что?

— Значит, ты талантлива и наверняка будешь командовать отрядами куда большими, чем сейчас. А это значит, что на Кумотори ты вызвана, чтобы обучить тебя некоторым нашим приемам.

— Это каким? — непонимающе нахмурилась Гурен. — Я же куноичи, а не мико.

— Это дело поправимое, — рассмеялась Юкими. — А вообще, как думаешь, почему в Рюджинкё так много внимания уделяется музыке и песням?

— Это же песни о Рюджине-сама. Просвещают, наверное, они как-то. Что он Господин Солнце там и прочее.

— Ага. Это тоже. Но вообще, Рюджин-сама лично настоял, чтобы учение распространялось музыкой. Отохиме-сама, Отогакуре, Отомура, Ото но Куни. Звук — это основа Рюджинкё. Музыка воздействует на душу, минуя разум. Она — связь, объединяющая сердца всех нас, принявших Дракона. И она же — истинное гендзюцу без печатей и чакры, — мико вновь внимательно посмотрела на Гурен. — Всем в мире шиноби известно сакки Рюджина-сама, но мало кто знает, что его дух может вселять не только ужас его противникам. В последнее время он способен на большее. И Отохиме-сама тоже. Этому тебя и научат.

— Чему? То есть... Почему я-то, вообще?

— Такова воля Рюджина-сама, — пожала плечами Юкими.

Гурен невольно сглотнула. От тона, каким произнесла свои слова мико, отчего-то стало неуютно. А еще немного жутковато. Хотя, может, дело в том, что бесконечный коридор из торий погрузился в сумрак, и меж ярко окрашенных столбов все чаще стали появляться каменные статуи людей и нелюдей. Удивительно реалистичные эмоции на серых лицах и выразительные глаза. Словно живые. Говорят, когда-то они таковыми и были.

Куноичи внезапно захотелось побежать вперед, лишь бы быстрее преодолеть преддверие храмов Кумотори. На ее счастье, сопровождающая ее жрица оказалась общительной, и несколько минут подъема наверх удалось занять пустым разговором, который помог отвлечься от давящей атмосферы бескрайней череды торий. Но то, что ждало Гурен в конце подъема, стоило всех преодоленных препятствий.

Кумотори. Солнце резануло глаза, прорвавшись сквозь мерно качающиеся кроны деревьев и сверкнув на золотых декоративных драконах, украшающих крыши храмов. Они не были столь же монументальными и величественными, как в столице Страны Огня. Не были строгими и внушающими трепет, как новое святилище в Конохе. Нет. Самые обычные деревянные постройки, напоминающие храм Нака Учиха или храм Масок. Но они были первыми, были такими гармоничными и умиротворяющими.

Гурен замерла с открытым ртом, вынырнув из коридора торий и дикого леса в ухоженный сад Кумотори.

— Никогда не думала, что смогу здесь побывать...

— Если хочешь, могу потом провести тебя по самым интересным местам, — предложила Юкими. — Там, за главным храмом, мандарины, кстати, поспели. Пока Отохиме-сама не видит, можно парочку урвать.

— В смысле?! — диковато уставилась на мико Гурен.

— Скучная ты, — отвернулась от нее жрица. — Нам вон туда. Пойдем.

Юкими повела Гурен по тропинкам и мостикам Кумотори к отдельно стоящему зданию. Это был открытый со всех сторон павильон, когда они приблизились к нему, до ушей куноичи донеслись редкие и звонкие звуки струн кото. Поднявшись по ступеням на энгаву, Гурен заметила впереди того, за кем явилась в Отогакуре. Итачи сидел на противоположной стороне павильона, изредка слепо дергая струны лежащего рядом с ним инструмента.

Юкими отступила в сторону, пропуская вперед Гурен. Куноичи решительно скинула сандалии и ступила на устланный татами пол. Ноги ступали по соломенному покрытию бесшумно, но Итачи все же дернулся, резко обернувшись. И только сейчас Гурен заметила, что глаза парня закрыты повязкой.

— Привет, — почувствовав на мгновение растерянность, все же смогла сказать куноичи, — Итачи.

— Гурен? — удивленно спросил Учиха, протянув руку в сторону девушки, словно пытаясь нащупать ее или ощутить чакру.

— Это я, — взяв парня за руку, ответила девушка. — Спросить кой-чего хочу.

— Чтобы только спросить, ты смогла забраться аж сюда? — улыбнувшись, спросил Итачи. — Твое упорство сильнее, чем я думал.

— Сейчас в лоб получишь, — предупредила Гурен, усевшись на пол возле Учиха и хмуро глянув на его беззаботное лицо. — Вот же придурок. Мы там, значит, переживаем за него, места не находим, напридумывали всякого, а этот здесь сидит, прохлаждается. Что с глазами натворить успел?

— Лекари устраняли изъяны пробудившегося додзюцу, — уклончиво ответил Итачи, отпустив руку Гурен и склонив голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Ты одна?

— Наваки еще был, да его Курама-сан утащила куда-то.

— А Хината и... Хибакари?

— Чего это ты про них вспомнил? — недовольно проворчала Гурен. — У них семейные дела какие-то. Миссия или что-то типа того.

— Понятно. Орочимару вновь использует людей в своих планах.

— Ты что за чушь сейчас сказал? — подозрительно сощурившись, спросила Гурен.

— Он и тебя использует, — кивнув сам себе, продолжил говорить Итачи. — Иначе ты не появилась бы здесь. Наверное, он считает, что ты будешь нужна мне.

— Итачи... — не на шутку забеспокоившись, Гурен приложила ладонь ко лбу Учиха.

Вроде, не горячий. Но парень точно несет какой-то лихорадочный бред. Может, это так его глаза действуют? Говорят, эволюция Шарингана может повредить сознанию.

— Я здоров, Гурен, — отстранившись от руки девушки, ответил Итачи. — Просто... Ты разве сама не видишь, как действует Орочимару? Как он изменяет шиноби, знать, всех людей? Для него нет разницы между человеком и обществом. Для него все — это машина, состоящая из мелких частичек, которые должны работать в общей системе максимально эффективно. Он слишком циничен.

— Рюджин-сама циничен? — сдержанно переспросила Гурен. — Из-за этого ты ушел из Академии и присоединился к Минато. Он не циничен? Старая Коноха была лучше?

— Старая Коноха не была машиной, созданной для войны. Она не идеальна, но в ней я могу добиться своего. Быть самостоятельным. А не винтиком в механизме.

— Ты несешь бред, Итачи, — почти ласково сказала Гурен, с силой потрепав парня по голове, хотя руки чесались сделать чего-нибудь серьезнее. — Что ты, что Наваки — оба придурки, родившиеся с серебряной ложкой во рту.

— Это я-то? — смахнув руку Гурен с головы, уточнил Итачи.

— Ты-то! Твоя мать — ученица Рюджина-сама. Вы оба, ты и Наваки, шиноби Конохи, которые лично видели и знали Рюджина-сама. И выросли зарвавшимися идиотами, — уверенно заявила куноичи. — Механизм так механизм! Если благодаря ему выжила я и сотни и тысячи других людей, то я готова стать его частью! Моя судьба в руках Рюджина-сама! Не называй его циничным только потому, что не понимаешь, чего ради он ведет тебя именно по этому пути.

— У всего должны быть какие-то рамки разумного, Гурен, — мрачно ответил Итачи, болезненно поморщившись и прикрыв повязку на глазах рукой. — Должен быть иной путь.

— Кто-то просто оказался слишком слаб, — обиженно заметила Гурен.

— Именно так, Гурен, — с холодной серьезностью ответил Итачи. — И теперь я планирую стать сильнее.

***

Скептически поджав губы, я раскрыл кулак, развеивая вонючий пепел по ветру. Сгоревший локон волос Отохиме невесомым прахом умчался вдаль, подхваченный резким порывом. Связь с моей аватарой прервалась, но осталась полученная через нее информация. Приобретение Мангекьё — это всегда стресс, серьезная психологическая травма. Сама эволюция часто происходит из-за такой травмы, но, кроме всего прочего, додзюцу же усиливает ее воздействие на психику.

Мои собственные душевные травмы из прошлой жизни и отношений с бывшей женой оставили отпечаток на моей психике, не люблю я тех, кто в душе пытается копаться, психологов и психотерапевтов всяких. Однако жизнь среди шиноби заставляет отбросить свои предрассудки и начать мыслить разумно. Несмотря на психическую подготовку и культурные особенности воинского сословия, посттравматические стрессовые расстройства, ПТСР, среди ниндзя явления частые. И если раньше, в изолированных какурезато, на это как-то не особо обращали внимание, то в Унии умение шиноби пользоваться чакрой было востребовано и в гражданской жизни. Интеграция ветеранов в гражданскую жизнь требовала определенных усилий.

Никому не стало бы лучше, если прекрасный специалист и управленец, вроде Ринха Илмы, в прошлом глава клана Ринха, а сейчас министр сельского хозяйства Унии, страдала от тревожных расстройств, кошмаров и флешбэков. Типичная практика ирьенинов не предполагала лечения душевных расстройств, они и с банальными вирусными и бактериальными инфекциям-то с трудом справлялись, больше концентрируясь на лечении различных ранений. Мозгоправы у шиноби были, но Яманака и их коллеги по искусству скорее не вылечат, а покалечат. Так что в Унии помощь с душевными болезнями легла на плечи духовенства. Впрочем, это и неудивительно — душевно больных, беснующихся и одержимых демонами легко перепутать. Экзорцизмом последних мои мико и кануши занимались с самого зарождения Рюджинкё, часто встречаясь и с теми, у кого проблемы с головой вызваны не подселившимся в тело демонами и духами мертвых.

В общем, Итачи оказался на Кумотори совершенно не случайно. Конечно, трансплантация глаз между Микото и Итачи должна была производиться в максимально безопасных условиях, и обитель Отохиме этим условиям прекрасно соответствовала. Но и помочь справиться с пробуждением Мангекьё моему сыну тоже стоило. Правда, сейчас, выслушав диалог Итачи с Гурен, не уверен я в эффективности его терапии.

— Мы готовы, Дайкаге-сама, — отвлек меня от размышлений Хьюга Хиаши.

Холодный ветер сыпанул в лицо ворохом острых льдинок, когда я обернулся к главе клана белоглазых. Хиаши был хмур, на бровях и ресницах застыли белые хлопья инея. За теплой шапкой и шарфом не видно лица, но в белых глазах видна решительность.

— Отлично, — отступив от края скалы, ответил я Хиаши. — Погода здесь скверная. Хотя виды, конечно, прекрасные, но пора уж распрощаться с этими местами. Что там со здоровьем у всех?

— Сегодня обошлось без обморожений и обмороков, — отчитался Хьюга. — Установленный барьер спасает.

— Нужно включить в практику шиноби подготовку в высокогорных областях, — заметил я, скептически оглядев разбивших лагерь на созданной с помощью Дотона площадке ниндзя.

После утренней разминки и завершенного совещания, я отправился разбираться с текущими делами в теле клона, Чоды, в котором снова принял облик оригинального тела. А в нем самом у меня по планам было посещение одной из высочайших вершин Страны Гор. Покрытый ледяной шапкой обветренный пик достигал чуть более семи километров в высоту. Как я уже давно выяснил, далеко не все шиноби владели достаточно хорошим контролем чакры, чтобы справляться с холодом. И тем более не всякий ниндзя мог справиться с разреженным воздухом высокогорья.

Пришлось создать здесь с помощью Дотона площадку, на которой можно было разбить лагерь, оградить его воздушным барьером и натащить сюда баллоны кислорода и водорода, чтобы можно было надышаться и обогреться. И все равно людям было тяжко. Но с такими бытовыми мелочами приходилось мириться.

— Еще денек мы здесь уж как-нибудь выживем, — рассмеялся Хиаши, — но с каждым часом все больше хочется убраться отсюда хоть на Луну.

— За тем мы сюда и пришли, — хмыкнув, ответил я и поглядел на горизонт.

Яркое солнце било по глазам, белоснежные хлопья туч плыли меж покрытых снегами горных пиков. Сегодня повезло с погодой, небо было чистое. Несмотря на светлое время суток, в синем небе было видно бледный полумесяц Луны. Угловой радиус спутника этой планеты - один градус и сорок пять минут, это раза в три больше, чем Луна в моей прошлой жизни, что обеспечивает прекрасные ночные пейзажи. Но, на самом деле, здесь над головой болтается шарик куда меньших размеров, просто он поближе к земле будет.

С тех пор, как я объяснял своей дочери, Саре, метод, позволяющий рассчитать диаметр земли, а потом и про параллакс, с помощью которого можно узнать расстояние до Луны, у ученых в Университете Роурана и в Дайгакурё Отомуры появились более точные приборы. Так что могу с уверенностью сказать, что расстояние до Луны - около двух тысяч восьмисот семидесяти километров, а диаметр самого спутника восемьдесят-девяносто километров. Правда, насчет его массы я не уверен. И, вообще, орбита местной Луны странная, нехарактерная для объекта на такой высоте и с такими габаритами. Но и ее происхождение совсем не нормальное.

— Сложная будет экспедиция, — поджав губы, заметил я. — Не знаю, сможем ли мы сегодня же отправиться туда. Может, придется несколько дней еще подождать.

— Сколько потребуется, столько и подождем, — уверенно ответил Хиаши. — Хотя Хината уж ноет, что скучно ей здесь, но я найду, чем ей заняться, если что. Или Нами найдет, что скорее.

— Хорошо. Тогда ждите распоряжений. Дайки со мной на связи, будьте готовы к транспортировке.

— Будет сделано!

— Тогда я пошел...

Я вновь направил взгляд к луне. Три тысячи километров. Сейчас даже больше четырех тысяч, наверное. Но это все равно меньше, чем из Отомуры в Роуран. На земле мое додзюцу так далеко не может видеть. Но Луну сейчас от меня не скрывает толща горной породы. Все равно далеко, конечно, да еще и атмосфера создает рябь, но в целом поверхность Луны видна неплохо. И все же отправиться туда будет непросто. С помощью Тенсо у меня нет жестких ограничений по дальности, однако нужно четко понимать, куда я хочу попасть. И примерно рассчитать траекторию. Однако попасть на Луну мне одному — это одно, а вот провести туда остальных...

Сегодня Луна в перигее, то есть ближе к Земле на две-три сотни километров. И минус семь километров высоты горы. Можно было бы попытаться поднять группу на аэростате еще километров до пятидесяти, но это бы усложнило всю экспедицию — нестабильные воздушные потоки, необходимость предусмотреть экстренную посадку в случае поломки аэростата или переноса миссии. Слишком много неопределенностей, лучше уж не рисковать. В любом случае, даже две с половиной тысячи километров для любой сенсорной техники слишком много, а, значит, Хирайшин для транспортировки не подходит. Технику Тенсо, даже модифицированную мной, они не переживут. Проще всего, наверное, было бы воспользоваться простой техникой Призыва, но как-то это слишком варварски — давать проглотить змеям моих товарищей, а потом исторгать их наружу. Да и не особо надежный способ это, если честно.

Впрочем, мне пора. От статического электричества волосы на голове взмыли вверх, меж растрепанных ветром локонов с треском пробежали короткие разряды крохотных молний. Вспыхнувшие багрянцем Кецурьюгана глаза впились в бледный диск луны в небесах.

Тенсо!

Чакра Стихии Молнии наполнила тело, проникнув в каждую его клеточку. Одновременно техника темной медицины растеклась по телу, преображая физическую материю в чакру. Вмиг мое тело преобразилось в молнию, мир вокруг погрузился в свет. Несколько секунд длилось ощущение того, как пространство скользит мимо меня. А потом все прекратилось. Мои ноги коснулись покрытых мелким серым песком скал. Грохот грома настиг меня через мгновение. И оглянувшись назад я увидел уже бездонную тьму космоса в котором ярким пятном светило Солнце, освещая безжизненную серую пустыню вокруг меня и большой, окутанный белыми облаками сине-зеленый шар Земли.

— Получилось, — удовлетворенно кивнул я сам себе, с интересом оглядываясь по сторонам.

Вот, значит, какая она, местная Луна. Любопытная конструкция. Притяжение на этой поверхности такое же, как на земле. Для объекта с такими диаметром и массой странно обладать схожей с земной гравитацией. Атмосфера в наличии — ее еще с земли можно было заметить, очень тонкий слой воздуха вокруг каменного шарика. Но сильного ветра здесь почему-то нет, хотя конвекция сама по себе в наличии. Циркуляция воздуха медленная, она распределяет температуру по поверхности, благодаря чему я сейчас не испекся на солнышке. А так вполне даже прохладно. Однако пейзаж здесь похож на лунный в моем представлении по прошлой жизни. Изрытая метеоритами пустошь. Из-за тонкой атмосферы здесь нет защиты от солнечной радиации, в воздухе стойкий запах ионизированных веществ. Напоминает вонь от прожженных Райтоном металлических лат, смешанную с озоном. Дышать сложно, но можно. А вот загорать здесь никому бы не рекомендовал.

Бездонная тьма космоса прямо над головой — красота. А вот под ногами сероватые горные породы, совершенно сухие и никакого реголита — обычный песочек. Интересно!

Я с трудом подавил азартную улыбку, невольно проступившую на губах. Пусть астрофизика всегда находилась далеко от сферы моих интересов, но... Любопытно же! Я на Луне! Пусть и искусственной. Но это даже в плюс. Правда, я же несколько десятков лет в ином мире, успел побывать в иных измерениях, но на Луну попасть все равно здорово. Тем более что здесь, внутри нее, есть своя экосистема, совершенно изолированная от земной на тысячу лет! Интересно было бы сравнить течение эволюции схожих видов на Земле и здесь. И воздействие солнечной радиации, которая пусть и ослаблена горными породами, но все равно должна как-то воздействовать на жизнь под ними. Пусть местная Луна все же защищена магнитосферой планеты от солнечного ветра и космических лучей, но ближний радиационный пояс тут должен быть недалеко.

Вдохнув жженый лунный воздух, я ногой смел с камня тонкий слой песка.

— Жаль, — удрученно покачал я головой.

Жаль, но сейчас у меня иные приоритеты, и естествознание даже близко к ним не относится. Вновь подняв взгляд к далекой земле, я пригляделся к очертаниям континентов. В тени за линией терминатора от меня скрывался западный континент, можно было разглядеть лишь некоторые острова. А здесь Страна Демонов. И Страна Воды где-то под гигантской воронкой тайфуна должна быть. А если здесь полуостров Молнии, то это горы Страны Гор. Да уж, разглядеть сейчас ту самую гору, с которой я отправился на Луну, мне вряд ли удастся, но где-то через пару часов я должен пролетать как раз над ней. Это не критично, но надежнее будет заняться переброской своих шиноби, когда расстояние сократится до максимально возможного. А пока можно и осмотреться.

— Барьер? — попытавшись взглянуть внутрь Луны, мой взгляд лишь уперся в непроглядный туман. — Ожидаемо. Было бы странно, не имейся у клана с Бьякуганом способ укрыться от любопытных взглядов.

Значит, Кецурьюган мне не поможет с разведкой. Противостоящий додзюцу барьер - на самом деле вещь сложная, те же Хьюга ими не владеют, хотя им-то как раз это и не помешало бы. Тогда закрывающий внутренности Луны туман — это наследие Хамуры? Возможно. Тогда что у нас есть на поверхности? Гм. Пустоты в горных породах. Проходы внутрь, похоже. Так. И видно следы на поверхности.

Шуншин!

Я мягко опустился на землю возле темного зева пещеры. Контрастные тени длинными черными линиями ложились на серый камень, но додзюцу позволило разглядеть в темноте уходящие вниз каменные ступени. А песок у входа покрыт многочисленными следами. Похоже ветра на поверхности Луны нет давно, так что следы оставались не тронутыми сотни лет. Натоптали местные обитатели тут конкретно так. Наблюдательный пост за Землей у них тут был, что ли?

Порыскав по сторонам и не найдя кроме следов ничего интересного, я, подумав, легонько топнул по земле. Песок под ногами подпрыгнул, скалы брызнули в стороны осколками камней. Ударная волна пронеслась по горным породам вниз, я же внимательно прислушался к ее эху. Да, толщина внешней оболочки явно больше полсотни метров и проход в ней тянется дальше вглубь.

Еще спустя час я успел облететь всю поверхность. Нашлось еще несколько проходов к недрам спутника. На оборотной стороне Луны, которую с Земли никогда не видно, они тоже были, и возле них оказались небольшие постройки, следы кострищ и мелкий мусор. Пикники там лунатики устраивали, что ли. Правда, давно уже этим не баловались. Вообще, свежих следов активности на поверхности маловато. Население здесь явно ушло на убыль. Ну, нашим проще, значит.

Вернувшись к первому встреченному мной проходу внутрь Луны, я вновь поглядел на далекую землю. Кажется, как раз вовремя, вон и горы видны уже, правда облаками их затянуло. Ладно, это не помеха.

Шичи Тенкохо!

Чакра взбесилась в теле, вырываясь наружу янтарным пламенем. Одновременно я раскрылся навстречу природной энергии, которая могучим потоком нахлынула на меня и поглотила с головой. На коже тут же проступил рисунок белой чешуи, по мышцам прокатилась волна дрожи, к янтарному пламени Шичи Тенкохо добавилось белоснежное сияние Сеннинка. Волосы на голове взметнулись, обратившись в белый огонь, кожа на голове зудела, когда на ней вновь начали прорастать рога. После поглощения тела Хакуджа Сеннина мое превращение в мудреца стало куда более эффектным и эффективным. Ощущение сродства с природой возросло, сознание словно растеклось по пространству, я стал его частью и оно стало частью меня. Далекая часть меня в клоне на Земле тоже начала действовать.

Корью!

Я выбросил руку вперед, ударяя ладонью в пустоту перед собой. Свет исказился в гравитационных аномалиях и застыл, чтобы через мгновение осыпаться быстро истаивающими осколками, отворяя разрыв в пространстве. По щекам хлестнул леденящий ветер, бросив в лицо колючие льдинки.

— Уа-а-а! — восторженно донесся до ушей благоговейный возглас с той стороны разрыва.

— Быстрее! Вперед! — резко приказал Хиаши.

Шиноби резво проскакивали в трепещущий в воздухе разлом между двумя точками пространства. В моих планах была долгосрочная и масштабная экспедиция на Луну. Нужно было разведать все ее внутренности и найти местный портал, чтобы не прыгать каждый раз и не ломать пространство. Поэтому со мной сегодня в гости к лунатикам явилось более двух десятков человек.

Последним в пространственный разлом шагнул я сам в теле Дайки. С тихим свистом разрыв захлопнулся, оставив после себя лишь быстро тающие на нагретых солнцем камнях льдинки. Эта техника еще не идеальная, но уже рабочая. Несколько лет я ломал голову, пытаясь подстроиться к многомерному пространству загробного мира, и многие годы изучал принцип работы жабьих и змеиных порталов Эншинсуи, чтобы создать это дзюцу. В итоге оно все же заработало. Нужно будет дать ему какое-нибудь пафосное название потом, чтобы потомки могли восторгаться в свое удовольствие.

— Никто не потерялся? — спросил я, разминая ноющую после прорыва пространства ладонь.

— Все на месте, Дайкаге-сама! — бодро отчитался Хиаши, с облегчением скинув шапку и стягивая опостылевший шарф. — Какие будут приказы?

— Глянь под ноги, пока все не затоптали, — посоветовал я для начала Хьюга.

— Ого! — удивленно воскликнула оказавшаяся возле мужа Нами. — Предания оказались не сказками.

— Небесная ветвь клана существует, — присев и вглядываясь в множество отпечатков ног на песке, произнес Хиаши. — Они живут в пещерах?

— Сейчас все узнаем, — пообещал я Хьюга. — Пока бросайте лишние вещи. Котоширо — оставь здесь метки дзюцушики на всякий случай. Акицу — организуй тут укрытие Дотоном от солнца. Хьюга, Чиноике — контролируйте пространство. Могут напасть марионетки. Денпа, твоя группа остается здесь. Дайки передаст дзюцушики Котоширо — если что, эвакуируетесь к нам. Сенсорные техники сквозь местную толщу пород не работают, так что сначала придется спуститься вниз по пещерам, а потом уже к нам Хирайшином. Дайки разберется, короче, слушайтесь его. А пока вытряхивайте из печатей свое оборудование. Хиаши, пойдем-ка посмотрим, что там под землей, одним глазком.

Оставив пока основную группу разбираться с делами на поверхности, я с главой Хьюга спустился во тьму пещер. Нам она не мешала, пока мы не достигли туманного барьера, но к возвращению, надеюсь, Денпа Танчики успеет развернуть там наверху солнечную электростанцию. Протянуть от нее провода и запитать освещение в пещере будет не лишним. Вообще, саму электростанцию я приказал принести на Луну вместе со станцией ретрансляции. Со спутниками связи пока в Унии не все хорошо, как и со средствами доставки их на орбиту — слишком большое оборудование и массивное. Так что Луна была неплохой альтернативой.

Вообще, в будущем у меня были планы организовать здесь постоянный пункт наблюдения с телескопами и сетью ретрансляторов. Но это потом, а пока...

— Мы прошли барьер, — заметил я, когда тоннель, по которому мы шли, сделал замысловатую петлю.

Кажется, таким образом мы минули ту линию, которая была центром притяжения у Луны. И теперь низ стал верхом, и над нами была иная поверхность спутника Земли.

— Это правда, — замер на месте Хиаши, чьи белые глаза застыли, вглядываясь вперед сквозь толщу скал. — Город амацухито. Небесные люди и в самом деле не сказка.

Я покачал головой, не совсем согласный с Хиаши:

— Ну, судя по тому, каким заброшенным выглядит этот город, то, может, уже и сказка.

Глава 32. Цуки-но Мияко

11 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Ого! Остров в небе, мам, смотри!

С горящими глазами оглянувшись к Нами, Хината указывала пальцем наверх. Там и в самом деле сквозь облака виднелось зеленое пятно на фоне синего озера. Приглядевшись, можно было рассмотреть леса и накатывающие на побережье волны. Солнце вот только слепило.

— Забавное местечко, — уперев руки в бока и оглядываясь по сторонам, резюмировала увиденное сама Хьюга Нами. — Лунные дворцы, оказывается, на самом деле находятся в ней, а не на ней. Это что ж, от мандаринки только кожура, а мякотку всю съели уже?

— Странные у тебя ассоциации, — заметил Ринха Сензай.

— Это же Нами, — пожал плечами Учиха Сецуна, тоже с интересом оглядывающийся по сторонам.

— Ты так говоришь, будто она второе Безумие Деревни после Джирайи. Не надо так, Сецуна, — укорила своего мужа Учиха Канрю, бывшая еще десять лет назад Чиноике. — Как же здесь все странно...

Сама Канрю в этот момент, наклонившись над колодцем, с интересом глядела в него, словно ожидая увидеть на дне не воду, а прямой проход на внешнюю сторону Луны. Хотя она права. Странно, что в колодце есть вода, хотя мы только что прошли сквозь всю толщу лунной коры и не наткнулись ни на один водоносный слой. И ведь не похоже было, что стены пещеры как-то целенаправленно гидроизолировали. С другой стороны, в ней выросли друзы кристаллов, то есть теоретически раствор какой-то или расплав там раньше был. Но в череде прочих странностей еще одна не так уж выделялась.

Проход в лунной коре вывел нас в город. Точнее, в его руины. В целом, для меня это не было чем-то удивительным. Ветхие здания из песчаника и желтого кирпича, местами сохранилась разноцветная эмаль на блоках, штукатурка с выцветшими рисунками. Почти все крыши и деревянные перекрытия истлели и обрушились, улицы покрыты пылью и обломками черепицы. Город давно был оставлен. Не в один момент, но постепенно его жителей становилось все меньше. Следов разрушений, которые могли остаться после штурма не видно, однако от Кецурьюгана прах и мусор не могли скрыть останки погибших здесь людей. Их тела не были убраны, они так и истлели, брошенные на улицах, в подвалах, возле давно остывших печей.

— Сразу видно, что здесь шиноби жили, — вздохнув, вынесла вердикт по результатам беглого осмотра Нами.

— Ты пришла к таким выводам, потому что здесь все умерли? — иронично глянув на жену, уточнил Хиаши.

— Конечно, — уверенно кивнув, ответила женщина. — Ниндзя, если их одних оставить, всегда найдут повод, чтобы уничтожить друг друга. Даже если они из одной семьи.

— О! Отец, ты так хорошо знаешь маму, — почтительно посмотрела на Хиаши Хината.

— Ага. Очень хорошо, — покачал головой глава Хьюга. — И она права. Тут точно жили шиноби.

— Это точно... — согласилась Канрю. — Слишком все похоже на Ото и старую Коноху. Однотипные здания, простые и правильные формы — их же возводили с помощью ниндзюцу. Рюджин-сама?

— Гм? — если честно, я почти прослушал болтовню своих спутников.

— Вы ведь уже все знаете. Что это за город? — с живым интересом спросила бывшая Чиноике.

— Если бы я знал все, то разве собирал бы вас всех вместе? — резонно спросил я.

— Ну...

— Канрю, — вздохнув, попытался урезонить жену Сецуна.

Та обижено надулась в ответ. Я же посмотрел на отрешенно водящую кистью над большим свитком Фуен. Кажется, у нее пока дело не быстро движется. Тогда можно позволить себе немного подождать. Нас, конечно, заметили, но пока никаких действий, похоже, не предпринимают. Марионетки — их самих я не вижу, но все же могу ощутить присутствие. Они скрыты техникой блокировки Бьякугана. Интересное дзюцу, очень утонченное и качественное. И основано на гендзюцу, в отличие от моих аналогов, которые я создавал на основе барьеров и печатей. Ничего подобного на земле я не встречал. Глаза не могут заметить даже искажений или какой-то неправильности, однако сендзюцу позволяет ощутить чужое присутствие, а духовная энергия — чужое внимание.

На нас не нападают. За нами наблюдают. Уже неплохо.

— Это место жизни и упокоения брата Мудреца Шести Путей, Канрю, — ответил я куноичи. — Думаю, если следовать традиции, то он должен называться Цуки но Мияко — Лунная столица.

— У него был брат? — блекло удивился Сецуна.

— Ничего себе его занесло-то, — уважительно заметила Канрю.

— Гм! Целый город для него одного? — задорно уточнила Нами.

Реакция моих спутников была разной, но не сказал бы, что они сильно удивлены. Хотя Хьюга, как минимум старшие, и так знали о Хамуре и о своих лунных родственниках из своих внутрисемейных преданий, пусть и без подробностей.

— Хагоромо Ооцуцуки — Мудрец Шести Путей — имел брата-близнеца, Хамуру Ооцуцуки. Первый стал знаменит на Земле, а второй... Тоже не остался без дел здесь, на Луне, — я пока не уверен в своих догадках относительно деятельности Хамуры, так что не буду о ней распространяться. Хотелось бы встретиться для начала с самим Ооуцуцуки, чтобы уточнить некоторые вопросы. — Да, и город не для него одного был построен. Тут жил клан Хамуры.

— Большой клан был, видать, — приложив ладонь ко лбу козырьком, предположил Сензай. — Да тут город больше Отомуры раз в пять! И как только кормили такую прорву народа.

— Может, потому они все и кончились? — негромко пробормотала Хината, сделав вполне логичный вывод.

— Поубивали друг друга из-за нехватки ресурсов? — развил мысль Хинаты я в Хибакари. — Может быть. Хотя вряд ли хоть кто-то из них в этом признался бы.

— Для уничтожения друг друга люди всегда находят себе более высокие цели. У конфликтов много причин. И, кстати, не все местные жители погибли, — я обернулся к ближайшей замеченной мной марионетке, в моих глазах полыхнуло пламя Кецурьюгана. — Тонери.

В ответ на мой зов с одной из стен словно сама собой посыпалась ветхая штукатурка, обнажая нутро из созданных Дотоном блоков. Мои спутники нервно дернулись, но были остановлены моим духовным давлением.

— Мне нужна помощь твоего клана, — продолжил я. — Нам нужно поговорить.

А в ответ тишина.

— Там кто-то был, Рюджин-сама? — напряженно спросила Канрю спустя пару секунд, когда я ослабил свое духовное давление. — Призраки?

— П-призраки?! — с трепетом переспросила Хината, словно ненароком отступив на шаг ближе к матери и притянув к себе рукой Хибакари.

— Наши глаза, — Канрю указала на вспыхнувшее в ее глазницах додзюцу клана Чиноике, — позволяют видеть тени из иного мира. Глаза Рюджина-сама самые могущественные из всех, и он видит куда больше, чем прочие.

— Сейчас неподходящее время, чтобы подшучивать над детьми, — хмуро заметил Сецуна.

— Здесь нет демонов, о которых ты говоришь, Канрю, — решил я сразу пресечь возможные домыслы.

— Ну да, я даже вашу спутницу не вижу, — согласилась бывшая Чиноике.

— У нее сейчас свои дела.

Канрю говорит о Хашихиме. Кецурьюган позволяет видеть тень от призываемых Узумаки демонов в этом мире. Не четко и не всегда, но все же Чиноике могли заметить увивающуюся за мной киджо. Она никуда не пропала, все еще со мной, но в последнее время моя нежданно найденная демоническая дочка предпочитает крутиться возле Охеми. Это мое воплощение ей чем-то приглянулось.

— Мам, о чем они говорят? — дернув Нами за рукав одежды, спросила Хината.

— В общем, это были просто слуги, а призраков нам еще предстоит найти, — сказал я. — Точнее, нам нужна крипта — подземелье с рядами надгробий или саркофагов.

— Э? — синхронно удивились Нами и Хината.

Я чувствовал, как марионетки отошли от нас на некоторое расстояние. Значит, ответа прямо сейчас ждать не стоит. Но время на размышления Тонери можно дать, а пока стоит попытаться встретиться с Хамурой. Или хотя бы найти место упокоения местных Ооцуцуки, которые готовы были выйти на контакт.

Судя по всему, сейчас Тонери остался на Луне один. Это следовало и из сохраненных мной воспоминаний из прошлой жизни, и из найденных здесь следов. Точнее, из их отсутствия. А сколько там сейчас Тонери лет-то примерно? Примерно, как Итачи или Хинате, может, даже младше на пару-тройку лет. С одной стороны, от ребенка проще добиться желаемого. С другой, к нему нужен особый подход. Рациональными доводами на него, наверное, сложнее повлиять.

Надеюсь, Тонери не вырос здесь полным затворником и вообще готов сам пойти на контакт.

— Господин, — позвала меня Фуен.

— Ты закончила? — задал я риторический вопрос, и так видя, что свою работу девушка закончила.

Фуен, глава топографической службы и мико, которая обучалась на Кумотори. Сейчас она, отложив в сторону кисть и тушь, сидела на коленях и склонилась передо мной. Дорогой шелк алых хакама замаран пылью руин, но девушке до этого нет дела. Для нее все богатства мира были ничем, в сравнении с возможностью служить мне. Слишком уж фанатична, на мой взгляд.

— О, молодец, Фуен! — подойдя к мико, Канрю склонилась над только что написанным подробнейшим планом лунного города. — Твои навыки с каждым годом все лучше. Даже не верится, что когда-то ты только и могла, что пошло пошутить.

— Если хочешь, то я и сейчас могу это сделать, — светло улыбнулась куноичи мико.

— Не-не-не. Я уже степенная замужняя женщина и должна соответствовать, — торопливо отказалась Канрю. — Потом, может... Когда Сецуна не увидит.

План, написанный Фуен, был подробен настолько, насколько позволял свиток в метр шириной. Сенсорные способности найденной мною в Стране Земли девушки были превосходными. Она была на равных с Минато или даже Тобирамой, способна ощутить землю на многие километры вокруг. Конечно, боевые навыки у нее были заметно ниже, чем у Хокаге, но зато мико могла составлять карты и создавать из них нечто вроде кукол в ритуалах Джашина. Симпатические свойства чакры позволяли изменения на карте переносить на реальный мир. Уникальная техника, сейчас нам не особо нужная, куда больший интерес представлял сам план.

— Похоже, та гора с деревом на вершине — это центр города, — сложив руки за спиной и рассматривая карту, заметил Хиаши. — Там достаточно большие здания и просторные подземелья.

Чакра прильнула к глазам главы Хьюга, сеть вен вокруг глазниц вздулась из-за резко подскочившего давления крови.

— Здесь много пустот под поверхностью. Найти одно нужное нам подземелье может быть непросто, — вновь осмотревшись, сказал Хиаши. — Начнем поиск от того дерева? Оно, кажется, было чем-то важным. Если мы говорим о шиноби, то кладбище должно находиться на почетном месте.

— Это не принципиально, — сверяясь с планом Фуен, я вновь осмотрел город с помощью своего додзюцу. — Луна ведь не так велика, чтобы нельзя было окинуть ее всю взглядом.

Мое раздвоенное сознание в основном теле и в Хибакари соединилось. Мой Кецурьюган позволял видеть далеко, но поле зрения у него не слишком велико. Радиус обзора Бьякугана в клоне меньше раза в два, чем дальность Кецурьюгана, но зато обзор круговой. Сквозь сознание пронесся поток информации. Тысячи стен и сотни улиц пронеслись перед моим взором. Ничего похожего на воспоминания из прошлого. Но, если исключить эту область из зоны поиска, тогда остается не так уж много вероятных мест нахождения кладбища. Если верить плану Фуен, то здесь? Нет. Здесь? Да. Похоже. Однако... Гм. А здесь тоже похожие надгробия. И еще виднеется тусклая чакра.

— Нужно проверить. Идем, — махнул я рукой своим спутникам.

В пути к нужному кладбищу я не особо торопился, то и дело поглядывая наверх, на солнце, которое даже не думало сдвинуться со своего места на небосклоне. Оно просто со временем затухало. На медленно тускнеющей поверхности проступал рисунок морей и кратеров луны. Чакра там, в недрах внутреннего светила, двигалась и пульсировала согласно своему ритму. Ее потоки были скрыты от додзюцу, словно ускользая от взгляда. Слишком уж масштабные, растекшиеся в пространстве, но по своей структуре они напоминали Рюмьяку — не источник в Роуране, а сами драконьи жилы, которые пронизывали Землю. Их можно было ощутить. В последнее время сендзюцу стало более чутким. Я ощущал, как движется энергия вокруг, как тлеет жизнь в телах насекомых и как текут соки по стволам деревьев. Полнота восприятия Сеннина была и раньше велика, а сейчас ощущения стали немного иными.

Сама же Луна мне все больше напоминала большой заводной механизм со скрытым сердцем где-то глубоко в его недрах. Его самого я не видел, взгляд словно соскальзывал с туманного пятна где-то за гранью поверхности солнца. Но зато виден был дворец и его обитатель. Чтобы обнаружить его, потребовалось время — все-таки поле зрения Кецурьюгана не так уж велико.

— Рад приветствовать тебя, Ооцуцуки Тонери-сан, — неожиданно для всех поздоровался я, когда мы шли по очередной молчаливой улице мертвого города.

От моей фразы Хината аж опешила, оборвав свой разговор с Хибакари на полуслове. Атмосфера в покинутом и пустом городе была гнетущей, тут даже ветер не шумел в темных провалах окон. Разговоры помогали моим спутникам свыкнуться с нагоняемой руинами мрачностью. А вот внезапное приветствие в пустоту спокойствия не добавляло. Ровно так же, как резко и без всяких предпосылок появившаяся из пустоты фигура в белом кимоно с накинутой поверх песочного цвета накидкой вроде римской тоги.

Хината испуганно дернулась, только и успев распахнуть рот, когда ей по губам тут же легонько ударила Нами.

— Только попробуй выругаться, — строго сказала своей дочери Хьюга.

— Но... — девочка в своем возмущении секунду тыкала пальцем в неожиданного гостя, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свое отношение к ситуации, но в итоге просто бросила свои потуги и выпалила: — Мам!

Я благодушно улыбнулся, краем глаза наблюдая за юной Хьюга. В обществе своей матери Хината словно преображается. За их отношениями, родителя и ребенка, которые так похожи своими характерами, всегда было интересно наблюдать.

— И я рад приветствовать гостей, Рюсей Орочимару-сан, Хьюга Хиаши-сан, — слегка тряхнув небрежно остриженными белоснежными лохмами, ровным тоном ответил Тонери. — Пусть даже гости эти так неожиданно явились.

— Да уж, надеюсь, ты простишь меня за это, — слегка кивнул я последнему жителю Луны, внимательно изучая его взглядом.

На самом деле ничего интересного. Всего лишь марионетка в образе Тонери. Но хотя бы не бесплотная проекция. И все же, кое-что можно узнать и из этого натянутого на куклу образа. Ну, кроме того, что Тонери, худощавый и высокий парень одного с Хинатой возраста, выглядит жутенько. Бледная кожа, белые волосы и темные провалы на месте глаз — тут никаких призраков не надо, и так можно со страху заикой остаться. В целом, несмотря на немного неряшливую прическу, выглядит парень опрятным, куча слуг-марионеток весьма полезна в быту, я смотрю. Однако мне и не нужно было разглядывать этого Ооцуцуки вблизи. Кецурюган позволил мне изучить его заранее.

Сильная и светлая чакра, холодная и ровная — как жидкий холодный свет луны. Из-за обрывов в кейракукей на месте додзюцу, циркуляция в теле не идеальна. Потенциально Тонери может стать сильнее. Но и сейчас он не так прост. Совсем не прост. Ряд из шести отметок в виде магатам на груди от ключицы к ключице. Я не знаю... Пока не знаю, в чем суть этих магатам и томое, однако сложно не заметить их связь с Ооцуцуки, Хагоромо и Хамурой. Риннеган канонного Саске с шестью томое, шесть магатам на груди Наруто в режиме Рикудо Сеннина, по шесть магатам на одеждах Хамуры и Хагоромо. Магатамы были еще и на джинчурики Десятихвостого и у Исшики. Как говорится, все это "ж" неспроста. Если видишь их, значит, человек перед тобой уже не совсем человек, не так ли?

— Странно... — приложив в задумчивости палец к подбородку, пробормотал я.

— Что? — полюбопытствовал Тонери.

— У вашего рода и в самом деле есть предрасположенность к рождению близнецов. Хамура и Хагоромо, их дети, да и Хиаши с Хизаши. Но это не связано с генетикой. Скорее, с природой передаваемой чакры. Сила прародителя все время делится, постепенно уменьшаясь. Должно быть, было сложно сохранять хотя бы ту ее часть, которая была заключена в ребенке Хамуры?

— Наверное, я должен счесть твои слова похвалой, — кивнув, ответил Тонери. — Однако ты много знаешь для земного ниндзя.

— К счастью, я знаю не все, иначе было бы слишком скучно жить, — пошутил я.

— В этом должна заключаться моя помощь тебе? Нужно раскрыть какие-то тайны? — предположил Тонери.

— Безусловно и это тоже, — согласился я, жестом предложив собеседнику прогуляться по городу. — Хотя, в первую очередь, мне нужна помощь, чтобы безболезненно преодолеть проблемы на Земле.

— Осколки наследия Мудреца Шести Путей все никак не могут начать жить в мире. Очередная война, — Тонери неспешно шагал вместе со мной по пустой улице опустошенного города. — Мы уже думали, что вскоре Земля очистится сама по себе, однако сейчас Демоническая Статуя была украдена, и Десятихвостый может быть возрожден. Судьба мира Рикудо Сеннина была предрешена согласно заветам Хамуры. И в этот момент на Луну явился ты.

— Было бы странно, если бы я не появился, не так ли? Я, конечно, согласен с решением твоего клана, но лишь частично. Мир Рикудо Сеннина, мир, который предлагают его потомки — ничто из этого не кажется мне правильным. Поэтому я строю свой мир. Похоже, ты в курсе того, что происходит на земле?

— Наследие Хамуры предполагает мое наблюдение за Землей.

— Ну, хоть какая-то забава, чтобы разбавить одиночество на Луне.

— Ты остался один? — с сочувствием в голосе спросила Нами.

— Все-таки передрались из-за еды, — мрачным шепотом заключила Хината.

— Все было не так, Хината, — мягко возразил девушке Тонери.

— Разночтения в заветах Хамуры привели к спорам между главной и побочной ветвями клана и войне, — пояснил я вместо него.

— Главная и побочные ветви? — уточнил Хиаши. — Значит, и здесь тоже.

— Клан лунных Ооцуцуки и клан Хьюга — оба потомки Хамуры Ооцуцуки, младшего брата Мудреца Шести Путей, — сказал я Хиаши. — Я так думаю, и тот, и другой ведут свое начало от пары детей Хамуры. Они разделили наследие своего предка. Чтобы сохранить его на Земле, сложно было бы обойтись без разделения клана хотя бы на две ветви. А здесь, на Луне, скорее, так препятствовали близкородственным связям. У вас, Тонери, лучше сохранилась память о прошлом, хотя даже вы смогли ее исказить. Но все же, может, ты знаешь. Это разделение на ветви — тоже наследие Хамуры?

— Мы живем по заветам Хамуры, — лаконично ответил Тонери.

— Понятно, — кивнув, принял я ответ.

Вот только так это или нет, мы попытаемся узнать уже скоро.

— Рюсей Орочимару. Рюджин. Хакуджа Сеннин, — внезапно решил перечислить некоторые из моих имен Тонери. — Я давно наблюдаю за тобой.

— Этим занимаются многие, насколько я знаю.

— Я знал, что однажды ты появишься здесь. Ты знаешь слишком много. И слишком многого желаешь.

— Это смотря с какой стороны посмотреть, — задумался я над словами Тонери. — Мне самому нужно не так уж много. Но моя мечта и в самом деле требует многого.

— Тебе нужен Тенсейган.

Тонери не спрашивал. Он утверждал. Неглупый парнишка. Я даже уважительно посмотрел на него.

— Да, мне нужен Тенсейган, — не стал увиливать я. — Мне нужен алтарь и мне нужны глаза. Мне нужно все.

— Слишком много. И я не уверен, что смогу остановить тебя. Но я сделаю все, чтобы это сделать.

Все это Тонери произнес все тем же ровным, невыразительным голосом. Не только смышленый, но и забавный. Гм... Может, выдать за него Тацуко? Или все же лучше Хинату?

— Я бы не хотел сражаться с тобой, — улыбнувшись собственным мыслям, признался я. — Ты тоже нужен мне. Как я уже говорил, мне нужна твоя помощь.

— Зачем? — задал мне вопрос Тонери. — Зачем тебе моя помощь? И зачем мне помогать тебе?

— Помогая мне — ты помогаешь моему миру, частью которого можешь стать. А нужна твоя помощь, потому что ты не первый Ооцуцуки, которого я встретил в этой жизни.

— Кто-то из главной ветви смог сбежать на Землю? — безразлично спросил Тонери. — Это не должно быть проблемой.

— Ты знаешь, а ведь твои слова даже правильны, — усмехнувшись, сказал я. — Ооцуцуки Исшики и в самом деле когда-то сбежал, оказался на Земле, и он в самом деле из ветви, которая старше твоей будет. Вот только, когда он сбегал от Кагуи, Луны еще не было. Не было даже еще ни Хагоромо, ни Хамуры.

— Ооцуцуки Исшики. Это имя мне не знакомо.

— Клан Ооцуцуки больше, чем тебе кажется. Ты относишься к младшей ветви. Я знаю, что скоро нас могут посетить еще три представителя старшей ветви, — перед глазами всплыла рисованная картинка с тремя силуэтами тех, кого опасалась Кагуя и против кого она собирала себе армию, собиралась чакра в Шинджу, чтобы сорвать еще один Плод Чакры. — Я вижу, ты реинкарнация прародителя своего клана. В тебе кроется неслабый такой потенциал, который ты даже частично раскрыл. Однако ты не чистокровный Ооцуцуки. И теоретически старшая ветвь должна быть сильнее.

Несколько долгих секунд мы шли молча по мертвому городу. К этому времени мы успели подобраться к озеру. В воздухе пахло свежестью и водорослями. Мы подошли к храму, если судить по несколько помпезной архитектуре и статуям. Иконография у лунатиков своя была, отличная от земной, и искусство тоже, но в целом можно понять, кого статуи изображали. Кольцо из кружочков Гудодама за головой напоминает нимб, рожки на лбу — совершенно точно Хамура. Кроме самой статуи, возле нее имелись каменные колокола, напоминающие буддистские ступы. На постаменте скульптуры высечены прямоугольные барельефы с заключенными в них письменами. Это были не современные иероглифы, больше похоже на логограммы времен западной империи Роурана. Их содержание, кстати, очень похоже на пророчество. Опять доисторическая жаба с Мьёбоку постаралась?

Тем временем, похоже, мои откровения были весьма неожиданными для всех моих спутников. И для Тонери тоже, потому что после затянувшейся паузы он сказал:

— В твои слова сложно поверить, Орочимару.

— Поэтому мы и пришли сюда. Мне тоже многое хотелось бы узнать подробнее. Сецуна, поищи здесь скрытый механизм. Он должен открыть вход в крипту, — приказал я.

— Сделаю, — быстро ответил Учиха, сверкнув Шаринганом.

— Ключом к нему может быть Хината, поэтому не пытайся сразу все сломать, — посоветовал я Сецуне.

— Хината? — нахмурившись, обернулся ко мне Хиаши.

— Ее глаза уникальны, не так ли? — встретил я взгляд главы Хьюга.

— Э? — не поняла ничего Хината.

Я в Хибакари похлопал девчонку по плечу в качестве поддержки. Если моя теория верна, и кланы Хьюга и лунные Ооцуцуки порождены детьми Хамура и несут на себе наследие, подобное тому, которое есть у Сенджу и Учиха, то Хината может быть претендентом на реинкарнацию. Не факт, конечно, но у нее уникальные глаза и она одного возраста с Тонери, который несомненно является реинкарнацией, подобно Наруто или Саске. У Ооцуцки просто не осталось для этого иных кандидатов. Хьюга все же побольше сохранилось до наших дней, клан вообще преуспевающий, но Хината самый очевидный претендент на обретение силы предков. Есть еще, конечно, Хибакари...

Я переглянулся сам с собой в облике Хьюга.

Нет, это маловероятно. Глаза, конечно, у моего клона не хуже, чем у Хинаты, но в целом «Хибакари» — проект сложный и классифицировать ее как «Хьюга» нельзя. Генотип клона серьезно изменен и неоднороден. Практически все мои запасные тела — химеры. Для комбинации нескольких кеккей генкай в одном жизнеспособном организме проще создавать его генетически неоднородным. Так что подхватить еще какие-то наследственные особенности чакры, называемые в местной традиции реинкарнацией, мне не суждено, к счастью.

— Сюда, — Сецуна довольно быстро обнаружил нужный нам проход.

С помощью Бьякугана тоже можно было бы найти подземные ходы, но Шаринган лучше справляется с поиском скрытых механизмов и дает понимание, как ими пользоваться.

— Тебе знакомо это место, Тонери? — спросил я у Ооцуцуки.

— Нет. Здесь мне не приходилось бывать. Это храм главной ветви.

— Вы были правы, Рюджин-сама, нужен ключ, — тем временем приведя нас в темное помещение, сообщил Учиха. — Хината, подойди ближе.

Лучи включенных фонарей осветили стены, сквозь которые пробились корни выросших на крыше здания деревьев. Однако большой барельеф напротив нас оказался нетронут. Он изображал камон главной ветви клана лунных Ооцуцуки. Вписанная в круг восьмилучевая звезда — символ Тенсейгана, насколько я понимаю.

— Вы слышали? — внезапно замерев перед символом на стене, спросила Хината.

— Что? — тут же насторожилась Нами, незаметным и стремительным движением выхватив из ножен изящный прямой клинок меча.

Вместо ответа снизу раздался глухой стук, ощутимая вибрация потрясла все здание, с потолка посыпалась вековая пыль и осколки каменной кладки. Опасненько. Однако со скрежетом камня о камень одна из плит пола перед барельефом начала медленно отъезжать в сторону, открывая путь вниз.

— Это удивительно, — прокомментировал происходящее Тонери.

— Это же Орочимару-сенсей, чему тут удивляться? — рассмеявшись, гордо заявила Нами.

— Шиноби Земли имеют большую веру в тебя, Орочимару, — обернувшись ко мне, серьезно сказал Ооцуцуки.

— А, да какая я куноичи-то? Я простая домохозяйка, — весело ответила Нами, смущенно приложив ладонь к щеке.

— Да, как скажешь, — с вежливой улыбкой ответил Тонери, слегка поклонившись.

Уверен, если бы у него были глаза, то он точно сейчас бы посмотрел на все еще обнаженный меч в руках Хьюга.

— Ладно, давайте не будем заставлять нас ждать, — я направился вперед к открывшейся каменной лестнице и подошел к Хинате. — Идем, Дева Бьякугана.

— Вы тоже слышали, Дайкаге-сама?!

Запах в крипте, конечно, своеобразный, но откровенной гнилью не воняет, и то ладно. Сухой и холодный воздух, останки здесь должны были неплохо сохраниться. Наверное, даже слишком хорошо. Когда свет фонарей выхватил из мрака подземелий теряющиеся вдали ряды саркофагов, похожих на гладкие черепашьи панцири, одна из ближайших гробниц оказалась открыта. Крышка сдвинута в сторону, а через бортик, перевалившись, лежит груда праха, по форме напоминающая человеческое тело. Какое же все-таки детальное сходство с виденным мной в прошлой жизни. Конечно, я ко многому привык, но все равно странно.

— Похоже, последнему мертвецу здесь пришлось заниматься самообслуживанием, — с любопытством разглядывая распахнутый саркофаг, заметила Канрю. — И закрыть за собой он не удосужился. В пещере родился, что ль?

— Учитывая, что мы здесь не одни, то ему могли бы и помочь, — сложив руки на груди, я терпеливо ждал, пока к нам подойдет искомый мной человек.

В наступившей после моих слов тишине отчетливо стал слышен шаркающий звук шагов. Лучи нескольких фонарей разом скрестились на его источнике, осветив ссутулившуюся медленно бредущую вперед фигуру. Мужчина на вид около сорока-пятидесяти лет, черные волосы и опрятная борода, такой у большинства шиноби на Земле и не встретишь. Обычно волосяной покров на лицах жителей материка скромнее. Есть и исключения, но они редки. А здесь, в изолированной и генетически однородной популяции на Луне, ведущей свое начало от Хамуры Ооцуцуки, борода была в порядке вещей. Любопытно, на самом деле. У Хьюга, кстати, похожая картина. И у Узумаки. Еще один неочевидный признак родства с Кагуей?

— Одежда, сильно потрепанная и истлевшая, но такая же, как у тебя, Тонери, — заметил я. — Знаком с ним?

Незнакомец не дал Тонери ответить, заговорив первым. Сухой и хриплый голос раздался в тишине крипты:

— Я чувствую Бьякуган! Да, это он! Зачем... Зачем... А!

Я жестом приказал напрягшимся шиноби остановиться. Существо перед нами можно лишь очень условно назвать живым. Но все же лишние дырки в нем лучше не делать. Я почувствовал, как чакра шевельнулась в теле человека. Додзюцу позволило увидеть, как тлеющие меридианы в неживом уже Ооцуцуки втягиваются в очаг чакры. Это была техника. Последнее ниндзюцу, точнее гендзюцу, которое собирало оставшуюся чакру и исторгало ее наружу в виде сияющего шара.

Что ж, гармонизация и синхронизация с чужим гендзюцу у меня отработана еще со времен тайных отношений с Микото.

Вспышка света затопила крипту, прочертив камень пола длинными черными линиями теней от саркофагов. Чужая энергия устремилась к нам, моя чакра взвилась в теле, обдав мелкой моросью меридианы. Хлопок ладоней тихим эхом разнесся во все стороны, касаясь чужих сознаний и смешиваясь с техникой Ооцуцуки.

Через миг в сознание раскаленными гвоздями вонзились образы и чувства. Война, сражения, трепещущие на ветру стяги, уничтожение целых полков шиноби за считанные секунды, взрывы. Картины битв между главной и побочной ветвями клана лунных Ооцуцуки. События пронеслись сквозь сознание за секунду. Перед глазами вновь показалась все та же крипта. Только сейчас она была подсвечена мертвенно-бледным светом. Помимо меня в двух телах остались лишь Хиаши, Нами, Хината и Тонери.

Ряды саркофагов перед нами начали растворяться в воздухе, исчезая подобно миражу. На их месте появлялись люди. Ооцуцуки, потомки Хамуры. Один из них очень напоминал того самого человека, который нашелся в крипте из реального мира. Глава клана, надо полагать.

— Нашедшие место под солнцем и потомок заблудших пришли вместе, — в иллюзии голос мертвеца звучал более живым и сильным. — Вы должны быть едины сейчас и узнать истину. Тело Матери украдено, над миром Рикудо Сеннина нависла угроза гибели. Будьте готовы объединить силы.

— Главная ветвь даже после гибели сохраняет свои заблуждения, — ровным тоном произнес Тонери, готовясь отвернуться от многочисленных воскресших собратьев.

Однако он замер, когда бесконечные ряды лунных шиноби пришли в движение, слаженно расступаясь в стороны и пропуская вперед сгорбленную фигуру старика. Мы находились в гендзюцу, но оно не было обычным, оно переносило нас в частику внутреннего мира этого самого старика, чья сила ощущалась сейчас почти физически.

— Ну, наконец-то. Старость не щадит никого, Ооцуцуки Хамура? — выступил я вперед навстречу старику. — Неужели так сложно даже после смерти вернуть себе облик помоложе и навязчивее напоминать потомкам свои наставления?

— В чем смысл рождения и смерти тогда, если все время нависать тенью над своими детьми? — медленно ответил мне риторическим вопросом на вопрос Хамура. — Я, знаешь ли, лишь чакра и дух, плывущий по волнам времени. И оно не совсем то, когда мне должно было появиться, согласно пророчеству. Однако раз все на месте, то и я здесь.

— Я из тех, кто предпочитает сам строить будущее. Правда, для этого мне нужно узнать прошлое.

Все-таки мне повезло! Это и в самом деле не простая иллюзия. Наконец-то я встретился с кем-то, кто может внятно ответить на мои вопросы. Да, видно, Хамуре сложно подбирать слова, но он старается, чтобы его речь была понятна нам. Вот Хашихиме тоже иногда пытается что-то сказать. Сильно старается. Но у нее не получается. А остальные вообще не торопятся со мной по душам потрепаться. У кого деменция старческая, как у Огама Сеннина, кто-то сожрать меня пытался, как Хакуджа Сеннин и некоторые демоны.

— Для начала я сделаю, что должно, — Хамура обернулся к замершему в немом благоговении Тонери. — Не дай погибнуть миру моего брата. Для того тебе дана сила.

— Но... Как же... — едва слышно прошептал Тонери.

— Теперь ты, — обратив на меня свое внимание, сказал Хамура. — Ты не мой потомок, отчего же я вижу тебя с ними?

Внимание Хамуры в этом духовном мире — это не просто устремленный на меня взгляд. Духовное давление этого призрака начало окружать меня и осязать, словно тысячи любопытных щупалец. Неприятно.

— Я пожелал встретиться с тобой, разве не ясно? — пожав плечами, дал я такой ответ Хамуре, постаравшись ненавязчиво отстранить от себя чужую волю.

— О... — удивленно и многозначительно протянул Хамура. — Твоя сила духа велика. Человек ли ты?

— Я Рюджин, — вздохнув, ответил я стандартной формулой, заменяющей длинные и ненужные объяснения своей природы. — И я тот, кто сейчас приносит мир и порядок на Землю, перестраивая то, что насадил твой брат и его потомки.

— Ох. Понимаю. Мир брата не идеален. Но достаточная ли это причина для того, чтобы его перестраивать?

— На мой взгляд, достаточная. У меня, если ты не в курсе и не успел доплыть по волнам времен в будущее, есть ряд проблем, которые вы с братом решили не до конца, — разглядывая парящие за спиной Хамуры Шары Поиска Истины.

Черные сгустки некой субстанции выглядели невзрачно, но в их природе и сути разобраться с первого взгляда сложно. Как они создаются? Разобраться в этом было бы неплохо.

— Тело твоей матери, Кагуи, было похищено, — поведал я Хамуре. — И более половины биджу уже возвращено ей.

— Брат должен был предусмотреть это, — кивнув, без особого удивления произнес Хамура. — Так или иначе, но мама продолжит свой сон.

— Да, я в курсе, что там предусмотрел Хагоромо, — ответил я. — Но, помимо Кагуи, у меня есть еще проблемы с Ооцуцуки.

— Гм... Моих потомков уже не так много, — посмотрев на Тонери, сказал Хамура. — Как они могли помешать тебе?

— Я говорю не о твоих потомках, — покачал я головой, вспоминая три силуэта из воспоминаний из прошлой жизни. — Настоящие Ооцуцуки. Те, кого страшилась Кагуя. Она упоминала троих. Но мне уже пришлось встречаться с Ооцуцуки, который не был из этой троицы. С Ооцуцуки Исшики. Насколько я понимаю, он был знаком с твоей матерью.

— А... Так вот ты о чем.

Хамура словно еще больше сгорбился, как будто на него навалился невидимый груз.

— Я не знаю Исшики, — тяжело сказал он и поднял на меня взгляд своих белых глаз, в которых внезапно сверкнула пронзительно яркая лазурь. — Но я знаю, о каких Ооцуцуки ты говоришь, Рюджин. Я встречался с ними. И потому мои потомки на Луне — это тоже настоящие Ооцуцуки.

— Они признали этот клан младшей ветвью? — кивнув, уточнил я.

— Все так. Получив эти глаза, я нашел их. И совершил сделку. Я наблюдал за Землей, наблюдал за матерью для них. Она была нужна им. Живой. Взамен я и мои потомки были признаны Ооцуцуки. Даже если младшая ветвь — все равно правила клана распространяются на нее. Признание дало защиту. Они иногда признают таких полукровок, как я. Им нужны Ооцуцуки для своих ритуалов. Иногда для них подходят и полукровки.

— Каких ритуалов?

— Шинджу. Ооцуцуки — это семена Божественного Древа, его ростки.

— Ага. Исшики упоминал об этом.

— Они уже здесь? Значит, считают, что мой клан не справился с миссией.

— А? — переваривая дополненную и подтвержденную информацию, я отвлекся на построение дополненной картины мира и формирование новых прогнозов. Из-за чего не сразу понял суть вопроса Хамуры. — А... Нет. Исшики был практически местный. Да не суть, он уже не доставит проблем.

— Ооцуцуки имеют техники бессмертия.

— Я в курсе. Поэтому Исшики мертв.

В лазурно сияющих глазах Хамуры сверкнула тень уважения, смешанного с удивлением.

— Ты... добился многого.

— Да, но для меня Ооцуцуки все же серьезная проблема.

— Я понимаю, — медленно кивнул Хамура. — Из-за них мне потребовалось обречь своих потомков на изоляцию. На отречение от своих желаний и чувств, ради сохранения чистоты крови. Чтобы быть признанным Ооцуцуки, нужно быть хоть немного Ооцуцуки.

— Да, я догадывался, что разделение на ветви у лунных Ооцуцуки и Хьюга произошло неслучайно. Как и бескомпромиссное желание Бьякугана, невзирая на кровосмешение, имело скрытые мотивы. Неплохая система в итоге получилась.

— Мой сын и его дети получили мое тело Ин. Моя дочь и ее потомки — чистый Бьякуган. Глаза, которые подобны солнцу. Ей нужно было место под ним, чтобы однажды сила глаз могла сравниться с той, которой владела мать.

— Место под солнцем... Хьюга! — взволнованно воскликнул Хиаши, со всем вниманием прислушивающийся к разговору.

— Да, все верно. Именно поэтому вы — Хьюга, живущие под солнцем, — подтвердил догадку Хиаши Хамура. — Однажды чистый Бьякуган должен был соединиться с телом Ин, чтобы был шанс вновь остановить Ооцуцуки. Таков был мой зарок потомкам.

— М-да. Как же вы не похожи с Хагоромо, — немного удивленный словами Хамуры, сказал я. — Тот аж на камне вытесал, чтобы те ни в коем случае не думали ничего аналогичного сотворить.

— Хагоромо жил своей жизнью, у него были свои заботы и свой груз, который он должен был вынести.

— Несоизмеримые какие-то задачи у вас были, — немного отвлеченно заметил я.

В этот момент мое сознание ухватилось за свою часть, которая находилась в другом теле. И там происходило что-то очень неприятное.

— Вот же гадство! — поспешно разрывая гендзюцу, я нырнул в рокочущую стихию Тенсо.

Глава 33. В этот раз он был слабее

11 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Нашел что-то интересное?

Котоширо, как раз успевший смести песок со странного темного камня, обернулся в сторону задавшего вопрос. К Узумаки, оказывается, успел подойти молодой парень с такими же, как у самого Котоширо, красными волосами. Короткая простая стрижка, округлое лицо с мягкими чертами, темно-серое кимоно и хакама — он весь был, на первый взгляд, невыразительным и посредственным. Единственное, что сразу выдавало в Дайки его уникальность — это глаза. Оранжевого цвета радужка была подобна тлеющим углям. Однако, так как Котоширо был еще и сенсором, кроме внешности он всегда обращал внимание на чакру. И чакра в сыне Орочимару была необычной, под стать его глазам. Темная, но горячая, плотная и зыбкая, текущая подобно лавовому потоку — она несла на себе отпечаток загробного мира. Худшей его части, не Чистого Мира и не Сада Рюджина.

— Да, — отвернувшись от Рюсея Дайки, Котоширо указал на едва читающиеся на камне отпечатки спиралей панцирей морских моллюсков. — Не думал, что здесь можно встретить что-то подобное.

— Пока все разглядывают землю с недоступного никому ракурса, ты смотришь под ноги. Странный ты человек, — с улыбкой заметил Дайки.

— Уж какой есть, — пожал плечами Котоширо. — На Земле мне отсюда все равно ничего не видно, а вот Луну так близко я никогда не видел.

— И то верно, — согласился Дайки. — Хотя смотреть здесь не на что. Луна была слеплена из кусков земной поверхности, когда Рикудо Сеннин и его брат запечатывали свою мать, ставшую Десятихвостым. Ничего странного, что техника прихватила немного известняка из морских отложений. Гм... Может, здесь есть кости динозавров?.. Я быстро.

Тлеющие угли в глазах Дайки разгорелись, окрашивая радужку в багрянец Кецурьюгана. Парень внезапно с большим интересом начал присматриваться к лунной поверхности и пропал в алой вспышке Хирайшина, заставив Котоширо улыбнуться. Дайки хоть и вырос в далекой Стране Демонов на попечении Мироку, чей род был в дальнем родстве с Узумаки, но Рюсей оставался Рюсеем — иногда его схожесть с отцом просто поражала. Котоширо хорошо знал Орочимару, ему часто приходилось наблюдать за тем, кто считался богом не только среди шиноби, но и среди прочих сословий. Узумаки видел, насколько Рюджин на самом деле бывает человечным. И насколько бывает непостижимым тоже, кем-то, кого уже невозможно назвать просто человеком.

Подняв голову к небу, Котоширо увидел только бездонную тьму, неполный диск Земли и слепящее солнце на горизонте. На Луне не видно звезд, но отсюда видна вся Земля, весь континент от медленно погружающегося в вечерние сумерки полуострова Молнии до встречающего утро западного побережья Страны Песка. Отсюда он казался маленьким, но Котоширо отлично понимал его масштабы. Ему приходилось едва ли не каждый день пересекать эти бескрайние пространства с помощью Хирайшина. Масштабы Унии и Страны Песка колоссальны. Их сложно осмыслить. Шиноби, пока они были просто частью какурезато, так и не смогли этого сделать.

Сознание шиноби эпохи Сенгоку Джидай или Какурезато Джидай просто не способно осознать, что пространство в тысячи километров с севера на юг и с юга на север — это все их территория. Это их тыл. Это бесконечная сеть дорог, по которым текут ресурсы, подобно чакре по меридианам. Это единое пространство с единым командованием, которое способно так же, как шиноби ручными печатями направляет чакру и формирует ниндзюцу, направить армии и их снабжение, чтобы сформировать наступательную операцию на четверть континента.

Никому бы из шиноби прошлого даже в голову бы не пришла сама возможность того, что войны могут вестись так, как проходил конфликт двух Листов. Когда целые полки перебрасываются через полстраны, когда позиции обороны простираются на сотни и тысячи квадратных километров, а по итогам сражений одна страна поглощает другую. Как сказал бы Орочимару — это иной культурный гештальт. Для самого Котоширо все было проще. Просто пришла Эпоха Дракона.

Встревоженные переговоры позади заставили Котоширо отвлечься от разглядывания темных небес. Шиноби, которые занимались наладкой принесенного оборудования, о чем-то оживленно спорили, начав выбегать из-под поднятого Дотоном земляного козырька. Котоширо прикрыл глаза, сосредоточившись на внутренних ощущениях. Кагура Шинган — сенсорная техника его клана охватила километры пространства вокруг. А через миг Луна пнула Узумаки в пятки, подбросив вверх. Грохот расколотого камня обрушился на ниндзя вместе с поднятой пылью и щебнем.

Хирайшин!

Чакра алой вспышкой пронеслась по телу. Голова слегка закружилась, когда небо поменялось местами с землей, а инерция полета пропала. Котоширо мягко опустился на ноги и подобрался, готовый к немедленному рывку. Пальцы едва коснулись лунной поверхности, чакра хлынула в камень, заставляя его пойти волнами.

Дотон: Йоми Нума!

Техника Адской Трясины обратила камень в вязкую жидкость, которая хлынула вверх и поглотила с головой шиноби Унии. И ухватила за ноги того, кто на них напал, стремительно расползаясь по белым хакама серой массой. Котоширо чувствовал, как шевелятся волосы на голове и как они же встают дыбом по всему телу. Он ощущал чакру этого существа. Она была чудовищно и непостижимо сильной! Это заставляло пальцы шевелиться быстрее. Ладони с хлопком сложились в печати Змеи.

Дотон: Дайчидокаку!

Поверхность луны перед Котоширо ухнула вниз, вместе с трясиной, которую он только создал. Ровный квадратный котлован был глубиной метров в триста. По вискам Узумаки потекли капельки пота, бешеный поток чакры рвался наружу, обуздать и направить его было нелегко. Контроль стихийной чакры не был сильной стороной Котоширо. Создавая несколько дотондзюцу сразу, он действовал на пределе своих сил. И все же он смог.

Земля выплюнула наружу поглощенных ею шиноби Унии, а Котоширо с силой ударил ладонями по серому камню. Твердь под ногами тяжко содрогнулась, едва вновь не подбросив прикусившего губу от напряжения Узумаки. Но котлован перед ним схлопнулся, его стенки с грохотом сомкнулись, а поверх от рук Котоширо разбежались толстые линии джуиндзюцу.

Тяжело дыша, шиноби вливал чакру в технику проклятой печати. Он чувствовал, как утекает жизнь из спасенных им ниндзя. Котоширо мог им помочь. Но он чувствовал и чакру рвущегося из-под земли существа. Оно было живо! Руки начали неметь, тело пронзил неприятный холод, мышцы становились ватными. Сила утекала из тела, вливаясь в печать, однако по гладкой поверхности луны неудержимо расползалась сеть трещин.

Пока камень не брызнул осколками, когда из него, словно побег бамбука, не вырос алый луч, пронзивший грудь Котоширо.

— Рюджин-сама... — прохрипел Узумаки, у которого от боли потемнело в глазах и перехватило дыхание.

Линии джуина испарились, ослабшие пальцы Котоширо мазнули по твердой земле, на которую шиноби и рухнул через секунду. Алый росток рванул обратно в землю. У Узумаки возникло чувство, что он покрыт огромными крючьями, которые впились в плоть и вырывали ее клочьями. Они словно выпивали из него саму жизнь. Не будь горло и вся грудь скованы спазмом, Котоширо бы орал, что есть сил. Но изо рта вырвался только сдавленный хрип.

— Хе, — подняв взгляд, Котоширо увидел сквозь пелену на глазах, как исказились губы противника в кривой надменной усмешке. — Надо же, а ты что-то да умеешь.

Он парил в воздухе, небрежно опустив красный шест из чакры в правой руке на плечо. Из такого же материала у него висел кувшин на поясе. В левой покоился шар из темно-алого пламени. Белые одежды, белая кожа, белые волосы и белые глаза — словно призрак. Рога опоясывали голову подобно протектору, за ними в тени можно различить два круга бровей. Внешний вид и чакра подходит под описание из спецсообщения от двадцатого марта этого года, высший уровень секретности. Доступно лишь узкому кругу лиц в Унии.

— Ооцуцуки... — выдавил из себя Котоширо.

— О! Так ты знаешь и все равно решил напасть? — с насмешкой спросил пришелец. — Кагуя здесь совсем распустилась? Или... Я не чувствую ее чакры. Куда бы она могла пропасть, не в курсе? Зачем ей была нужна младшая ветвь, если тут шляются какие-то жалкие насекомые? А...

Алая молния на миг вспыхнула за спиной Ооцуцуки. Лезвие длинной и тонкой катаны уже пылало раскаленным металлом. Выпад — пространство пронзает алый, подобный прямой молнии, росчерк. Котоширо ударила в лицо ударная волна и оглушил грохот от взрыва. Однако атака появившегося из ниоткуда Дайки лишь пронзила воздух, в котором плавно парили медленно истаивающие красные бумажные журавлики.

— А ты тоже шустрый! — сквозь звон в ушах после использованной сыном Орочимару техники Стихии Взрыва услышал Котоширо. — И волосы красные. Вы не братья, случайно?

Дайки еще до слов Ооцуцуки уже направил меч в его сторону. От раскаленного оружия поднималось явно видимое марево, по багряному клинку расползались темные струпья окалины. Однако нового взрыва не последовало.

— Кто тут шустрый, так это ты, — сверкнув багрянцем Кецурьюгана, ответил Дайки.

— О... Какие любопытные глаза, — сощурился пришелец. — Глаза демона. Глаза монстра...

— Посмотри на свои, Ооцуцуки, — вновь ровным тоном ответил Дайки. — Стыдливо прячешь Риннеган за Бьякуганом?

Пришелец поднял ровно подбритый островок брови, словно удивленный заявлением Рюсея. И рассмеялся.

— Интересно! — криво оскалившись, наконец произнес Ооцуцуки. — Для букашки с земли Кагуи ты слишком дерзок. И живешь с этими глазами. Она совсем не полет сорняки?

— Копаться в земле было не в духе Кагуи, — медленно покачивая неохотно остывающим клинком из стороны в сторону, заметил Дайки. — А если это такая глупая метафора, то... Для Кагуи вряд ли Земля была просто грядкой для Шинджу.

— Вот как, значит, — Ооцуцуки подался вперед. — И чем же она для нее была?

— Откуда мне это знать? — пожал плечами Дайки. — Скажи-ка лучше ты мне... Ты один?

— Хо-о! А кто со мной должен быть?

— Еще пара таких же невежественных придурков, например.

— Кто тебе об этом сказал? — расплылся в кривой усмешке Ооцуцуки. — Кагуя?

— Исшики.

— Вот как. А он не сказал, где Плод, который Кагуя должна была доставить клану?

— У нее возникли проблемы с местными. У тебя они тоже возникли, — Котоширо ощутил, как в Дайки вспыхнула чакра.

— Ха! Не так быстро! — крикнул было Ооцуцуки, подняв руку с шестом.

А через миг его тело утонуло в сияющем потоке чакры Стихии Молнии. Молния беззвучно перечеркнула пространство. Котоширо часто заморгал, пытаясь прогнать отпечатавшуюся на глазах линию яркого света, когда на его плечо легла рука.

— Позаботься о раненных, — приказал Дайки, влив медицинскую чакру в Узумаки. — Уведи в пещеры.

Техника Рюсея мгновенно восполнила чакру и вернула зрение Котоширо, позволив тому увидеть, как на месте удара молнии на мгновение застыла фигура Орочимару.

— Здесь становится опасно, — сжав плечо Узумаки, резко сказал Дайки, прежде чем пропасть в алой вспышке.

***

Торопливость в использовании Тенсо не допустима, однако позволить себе медлить я тоже не мог, потому врезался в лунную поверхность дурной молнией. Материализовавшись еще в полете, я вынырнул из фонтаном брызнувшей в стороны земли и врезался в тонкую атмосферу Луны, словно в бетонную стену. Чакра ожгла Кецурьюган, мир перед глазами на миг застыл. Осколки камней замерли в воздухе, песчаная поверхность переливалась в лучах слепящего солнца. Вокруг в беспорядке лежат тела погибших и раненных шиноби, мой клон замер, направив раскаленный меч вверх. Туда, где парила фигура заставившего меня резко сорвать с места основное тело существа. Ооцуцуки! Почему вы всегда появляетесь в самый неподходящий момент?!

Время возобновило свой ход. Я влетел в тело Ооцуцуки... Точнее, я врезался лишь в его оружие. Осколки камней и пыль смело в стороны ударной волной. Последние искры Тенсо погасли, тело горело от боли, столкновение с камнями, воздухом и прочими предметами не прошли бесследно — сломаны кости, в клочья порваны мышцы и буквально испарившаяся и превратившаяся в плазму кожа.

Техника Замены Тела. Вовремя — пустая оболочка сброшенной кожи пронзена алым лучом с крючком на конце. Удочка? Неважно! Кусанаги прыгнул в руку, вынырнув из печати. Пламенеющее лезвие вспыхнуло лазурью и мелодично зазвенело, столкнувшись со стремительным красным росчерком чужого оружия. Отдача от удара оказалась неожиданно велика — рукоять клинка едва не выпрыгнула из рук. Неприятно. Однако хуже то, что Ооцуцуки был цел. Ооцуцуки, в которого я врезался с чудовищной скоростью, поломав все свое оригинальное тело.

— Надо же, как быстро, — произнес вновь парящий в воздухе Ооцуцуки. — Понятно, понятно... Вот кто здесь настоящий монстр.

— Сочту за комплимент, пожалуй, — перебирая пальцами на рукояти Кусанаги, ответил я.

Я точно должен был поразить его первой атакой, скорость Тенсо в момент моей материализации даже близко не была околосветовой, но все равно это были километры в секунду. Я целился в Ооцуцуки и ворвался в атмосферу гребаным живым метеоритом. А он увернулся. Или какая-то техника, вроде Изанаги? У этого Ооцуцуки нет Шарингана, но у него странные глаза. Был Бьякуган, а сейчас что-то вроде Риннегана. Может, иное додзюцу? В любом случае, это лишние хлопоты. Хотя сам противник не выглядит столь же сильным, как Исшики. Пока не буду рисковать остальными телами. Однако с проблемой нужно разобраться. Договориться? Опасно, нет доверия и нет данных. Ликвидировать? Опасно, пусть сейчас не видно его напарников, но он не один. Проклятье! Мне сейчас совершенно ни к чему вмешательство Ооцуцуки. Нужно время.

Тогда выбор очевиден.

— Ладно, я монстр и демон, — хорошо хоть этот Ооцуцуки не пытается что-то там вещать про мое прошлое и все такое прочее. — А ты-то кто и зачем явился?

— И ты называешь меня невежественным? — вновь оскалился пришелец. — Эта планета просто кишит зарвавшимися сорняками, не так ли? Я Ооцуцуки Урашики, я занимаюсь расследованиями.

— Ясно. Так, значит, к нам явился ревизор, — улыбнулся я внезапно пришедшей в голову аналогии. — И вне зависимости от мира и времени — это пренеприятнейшее известие.

— Ха! По-твоему, это забавно? — крутанув в руках алый шест, спросил Ооцууцки. — Впрочем... Кажется, здесь я узнал достаточно. Так что мне пора уходить.

Цвет Риннегана Урашики внезапно сменился с синего на красный, на кругах которого появились узелки томое. За его спиной распахнулась неровная черная дыра в пространстве, теряющаяся на фоне темного, усыпанного едва видимыми звездами неба. Йомоцу Хирасака, надо полагать, Склон Мира Мертвых — аналогичную технику использовала Кагуя. Мои глаза не дают шанса мне рассмотреть, как Ооцуцуки сотворил эту технику, но сендзюцу и Кецурьюган позволяют понять, как она работает. По сути, сам принцип перемещения не сильно отличается от иных пространственно-временных техник. Перемещение по границе этого мира и загробного. Да, глядя на эту технику, все становится более очевидным.

Я качнул головой, открыв путь природной энергии и опустив преграды на пути своей чакры.

Шичи Тенкохо!

— Не помню, чтобы я разрешал тебе уходить, — белое пламя вспыхнуло вокруг моего тела, рука метнулась вперед, сминая пространство.

По черному зеву портала пробежала сеть трещин. Техника смялась и пропала в искажениях, подобных тем, которые возникли, когда я пробивал пространственную трещину для перемещения с Земли на Луну. По сути, я использовал ту же технику. Пожалуй, по аналогии с Ёомоцу Хирасака назову ее Йомидзи — путь в страну мертвых.

— В тебе опасная сила, — прожигая меня взглядом вновь посиневших глаз, заметил Урашики. — Впервые вижу, чтобы чакру использовали так.

— Я устал задирать голову при разговоре с тобой. Что за дурная привычка смотреть на всех свысока? Спустись уже на землю.

Корью!

По лунной поверхности прокатилась волна, — невидимая сила вминала песок и раскалывала в порошок булыжники. Внезапно выросшее притяжение сорвало Урашики с места. Он удивленно выдохнул, когда сила Корью впечатала его в серые скалы. Но устоял на ногах. От стоп Ооцуцуки в камнях начала ветвиться сеть трещин. К счастью, Котоширо успел эвакуировать шиноби.

— Существа на этой планете такие забавные, — с некоторым напряжением в голосе сказал Урашики. — Не только чакра, но и техники странные. Ты сам-то понимаешь, какая мощь в твоих руках?

— Когда-нибудь узнаю, — заверил я Ооцуцуки.

— Это вряд ли. Потому что эта чакра нужна мне.

И после этих слов он пропал в синей вспышке. Хирайшин. Откуда?.. Я рванул в сторону. За спиной свистнул прорезанный чужим оружием воздух. Снова вспышка — лезвие Кусанаги со звоном встретилось со стремительно мелькнувшим крючком. Успел поставить дзюцушики на меня? Да еще и удочкой дерется какой-то. Все страньше и страньше.

Тенсо!

И снова вспышка и стремительная атака. Все-таки на мне метка Хирайшина. Ладно, тогда отступать пока не стоит. Следующий удар алым шестом скользнул по клинку. В отличие от Исшики, Урашики, по крайней мере, неплохо владеет своим странным оружием. Но он не знает о сендзюцу. Я буквально кожей чувствую, как конец алого шеста изгибается, стремясь пронзить меня. Ток сенчакры вокруг тела уплотняется — толчок. Ооцуцуки отшвырнуло от меня назад. Кусанаги в моих руках вспыхнул лазурью, удлиняясь и пронзая пустоту, в которой плавно парили бумажные журавлики. Техника Замены, значит. Судя по движению чакры — это додзюцу. Как-то странно.

Рывком ухожу в сторону. Позади поверхность просто взорвалась, когда в нее врезалось множество алых снарядов. Рывок — тело прорывается сквозь воздух. Урашики почти успел уклониться, но аура сенчакры расширяет возможности. Даже не коснувшись, удар ногой швыряет его вниз. Рывок — Кусанаги со звоном встречается со странным оружием Ооцуцуки. Несколько секунд я ищу брешь в его обороне, и провожу несколько десятков выпадов и блоков за это время. В целом видно, что практика у противника есть. Но скорость все же пониже моей. Если бы не эта палка-удочка, способная извиваться ужом...

Рука покрывается прочной чешуей — ловлю шест и с силой дергаю на себя. Руку ожгло болью, но не такой сильной, как при контакте с куройбо. Лазурный блеск Кусанаги — и моя рука сжимает уже пустоту. Противник словно телепортируется в сторону, ускользая и из захвата, и от выпада. Опять эта техника. Тогда поступим иначе.

Бьякко!

Хлопок одной ладонью сотрясает воздух, рождая тяжелые раскаты грома. Фигура призрачного тигра с грохотом проносится над лунной поверхностью, раскалывая скалы и разбрасывая в стороны тяжелые валуны. Но Урашики снова парит в воздухе — удар мимо. А вот молнии в его руках настораживают.

Корью!

Ооцуцуки снова срывает с небес повышенным притяжением. Успеваю вогнать Кусанаги в камень под собой. Сияющее лезвие легко пронзает скалы, которые тут же покрываются сотнями проросших острейших клинков. И снова все они прошли мимо. Нет. Это не Изанаги. И тот первый удар. Он успел увернуться, а не восстановился чудесным образом от него.

— Ну что, ты еще не успокоился? — мягко опустившись на землю меж клинков, спросил Урашики. — Просто сдайся уже и отдай мне свою чакру.

— У тебя есть необычная техника, — медленно вынимая Кусанаги из земли, заметил я,— но сам ты слабее, чем я ожидал.

По мере того, как клинок моего меча покидал землю, выросшие вокруг меня бесчисленные лезвия тонули в камне.

— Ха-ха! Ты сам владеешь любопытной чакрой. Она сильна, спору нет, но толку от нее в руках ничтожной пародии на настоящее разумное существо? Моим глазам подвластно будущее! Как ни старайся, ты не сможешь победить.

— О-о... — я по-новому взглянул на противника. — Слишком громкие слова, уж поверь мне.

— Поверить тебе? — Урашики потянувшись рукой к висящему у него на поясе кувшину из алой чакры. — С чего бы?

Ооцуцуки резким движением вынул из кувшина чакру в виде сонма мерцающих синих искорок, которые мгновенно превратились в шар хаотично мельтешащего на руке Урашики прозрачного марева.

— Дотон: Расендама, — озадаченно пробормотал я.

Пусть ни одному шиноби так и не удалось ее до этого времени воплотить полностью, я безошибочно распознал технику. Она основана на Расенгане и аналогична Футон: Расенсюрикену. Я — тот, кто ее создал. Точнее, описал теорию воплощения, хотя даже сам не мог сотворить. Откуда мог ее достать Ооцуцуки? Оттуда же, откуда Хирайшин. Украденная чакра Котоширо, надо полагать. Значит, она была заключена в этом сосуде на поясе Урашики. И с помощью него он может пользоваться техниками Узумаки.

— Кажется, это серьезная техника, да? — оскалившись и поднеся к глазам, словно пытаясь лучше рассмотреть ниндзюцу, спросил Ооцуцуки. — Проверим?

И после этих слов метнул в меня переливающийся шар воздушного марева. Да, Стихия Земли: Спиральная Бомба — это сильная техника. Гравитационная бомба по сути своей. Вот только я тот, кто ее создал.

Корью! Гэмбу!

Ниндзюцу рухнуло на землю. Скалы под моими ногами задрожали и взмыли в воздух, разорванные локальным приливным штормом. Гравитационные волны раскинулись в стороны, закручивая воздух и камень. Всего секунда, но этого бы хватило, чтобы превратить в фарш любого, кто оказался бы в десятке метров радиуса действия Расендамы. Однако панцирь Гэмбу и стабилизация приливных сил с помощью Корью — и можно пережить что-нибудь пострашнее Спиральной Бомбы. Потоком ветра я смел накрывшее меня облако песка и мягко прыгнул вперед через перемолотые в щебень лунные скалы к замершему в неестественной позе Урашики.

— И все-таки ты слаб. Это не может не радовать.

Отвлекая на основное свое тело внимание Урашики, в своем клоне я планировал использовать против него уже проверенное средство для уничтожения Ооцуцуки. Дайки наделен силами кланов Узумаки и Рюзецу, жизненная сила и выносливость этого тела выходят далеко за человеческие рамки. И умение ими управлять тоже. Призвать через этого клона несколько демонов высшего уровня ритуалом камигакари было несложно.

Прямо сейчас Дайки стоял позади Ооцуцуки, плотно прижав ладони друг к другу. На животе моего клона в одежде зияла большая и ровная круглая дыра. Урашики познакомился с Шинигами. И это знакомство ему не понравилось, потому что тело пришельца просто пропало, испарилось, не оставив и следа, чтобы появиться несколькими метрами в стороне. Алый шест в его руках изогнулся, истончившийся конец стремительной молнией метнулся в сторону клона, но крючок лишь пролетел сквозь мое запасное тело, не сумев даже зацепиться за него.

— Видимо, этим приемом ты вытягиваешь чакру из людей, — заметил я, внимательно наблюдая за Ооцуцуки и движением чакры в его теле. — К сожалению, сейчас чакра Дайки уже в руках иного существа.

— Примитивы, не знающие границ! — зло оскалившись, выпалил Урашики, вновь замахиваясь своим оружием.

Вот только я в теле Дайки пропал в алой вспышке Хирайшина. На месте Ооцуцуки в тот же миг осталась лишь стая плавно планирующих журавликов. Росчерк хлыстом изогнувшегося шеста Урашики прорезал темное небо, рассекая Дайки от плеча к бедру.

— Закономерный конец идиота, связавшегося с демоном, — с кровожадной улыбкой он наблюдал, как мой клон падает на камни рассеченной куклой. — Ты планировал, что помощь дохлых монстров поможет выжить тебе?

— Я изучаю твои возможности, — сложив руки на груди, спокойно ответил я обернувшемуся ко мне Ооцуцуки.

— Слишком дерзок даже для монстр...

Урашики не смог договорить свою фразу. Слова застряли в горле, а лицо исказилось от боли. А через миг он вновь пропал, чтобы появиться чуть в стороне.

— С помощью Дайки я способен призвать несколько Рейки, — пояснил я. — Должно быть, ты видел Шинигами, когда его рука коснулась твоей души. Теперь знаешь и о Джашине. Ты можешь попытаться изрубить Дайки в фарш, вот только это не поможет. Но также ты можешь сдаться. Мне интересно изучить Ооцуцуки.

— И не мечтай! — воскликнул Урашики и вновь попался в руки Шинигами.

— Как долго ты еще сможешь так скакать? — спросил я, когда противник вновь пропал из виду и появился в другом месте.

— Уж дольше, чем ты использовать свои техники! — несмотря на слова, на лице Урашики можно было заметить беспокойство. — Ладно, ублюдок! Слишком дорого для какого-то насекомого, чтобы использовать это на нем. Так что цени!

Ооцуцуки вновь испарился, оставив вместо себя лишь журавликов. Несколько раз ему потребовалось использовать свою технику побега, чтобы оказаться возле Дайки и бросить в него черную шкатулку. Из распахнувшейся крышки повалил серый дым, мгновенно обволокший мое запасное тело.

— Что ж, с одним покончено, — надменно произнес Урашики, отпрыгнув от моего клона, по телу которого начала расползаться корка черного льда. — Не стоило тебе расслабляться, монстр. Теперь твоему другу придется наслаждаться Дворцом Короля-Дракона ближайшие десять тысяч лет.

— Иронично, — заметил я. — Один из восьми Королей-Драконов оказался заключен во Дворце Короля-Дракона.

— Ха. Для земного насекомого носить имя Короля-Дракона слишком дерзко, — уперев конец шеста в землю, Урашики посмотрел на меня.

— Может, высшее существо снизойдет до ничтожного меня и скажет, нет ли где-нибудь в мире Рюгудзё? Настоящий Дворец Рюгу, а не порошок из него? — встретив взгляд Риннегана Ооцуцуки, решил уточнить я заинтересовавший меня момент.

— К чему тебе это знать?

— Потому что я Рюджин, и этот дворец может быть моим. Мне бы этого не очень хотелось, но этот мир настойчиво навязывает мне ненужное прошлое.

— Ха! Рюджин? — удивленно скривил губы Урашики и заливисто рассмеялся. — Ха-ха-ха!!! Этот мир и в самом деле интересный! На нем нас ждет большой урожай не только чакры, но и иди... от... ов... Что...

Последние слова Урашики произнес с трудом. Он неуверенно отступил назад и, покачнувшись, тяжело упал на колени. Подняв дрожащую руку к лицу, он широко распахнутыми глазами несколько секунд тупо смотрел на нее, прежде чем неуверенно вытереть начавшие течь по подбородку слюни.

— Это отняло больше времени, чем я думал, — сказал я больше себе, чем противнику. — Твоя физиология любопытна и несколько отличается от человеческой. Потребовалось время, чтобы подобрать подходящую композицию ядов. Я ведь говорил тебе, что мне интересно изучить Ооцуцуки. И для этого мне достаточно просто внимательно посмотреть на тебя.

Глаза уже жгло от напряжения. Все-таки сложно рассматривать клеточную структуру просто Кецурьюганом, даже владея техникой Микроскопии Клеток. В первую очередь, сложно обрабатывать такое огромное количество информации. Но это крайне важно для меня, так что я продолжал наблюдать за биохимическими процессами, протекающими в Ооцуцуки и за его чакрой в кейракукей.

— Учитывая ваши деструктивные намерения по отношению к моему новому дому, изучение Ооцуцуки в основном касается мер противодействия вам. Я наблюдал за твоими возможностями, за характером тока чакры, особенностями клеток и проницаемости их мембран. У тебя несколько отличный от человеческого набор медиаторов в нервных синапсах и иное строение гистогематических барьеров. Но, главное, повышенная способность печени вырабатывать ферменты для метаболизации токсинов и высокая эффективность фильтрации в почках. Ты мог бы быть почти так же иммунен к ядам, как я, если бы уделял этому внимание. Я вижу, что в структуре твоей ДНК есть уникальные включения чакры. Очень странно. Будет сложно подобрать против вас какую-нибудь болезнь. Гораздо сложнее, чем с клетками Хаширамы. Нужна выборка побольше. Жаль, Исшики был куда сильнее тебя, и его клетки были перемешаны с человеческими.

— Ты... убил... Исшики? — через силу спросил Урашики.

— Так уж вышло, — пожал я плечами в ответ.

Тело Ооцуцуки к этому моменту уже дергалось из-за неконтролируемых сокращений мышц. Но он все еще контролировал чакру и силой воли подавлял симптомы отравления. Все-таки, кроме материального тела, в этом мире немаловажную роль играет и духовное. Но и его тоже можно «отравить». Чтобы синтезируемые мною яды не подействовали на меня же самого в теле Дайки, помимо Джашина и Шинигами мне пришлось призвать еще одного Рейки. Все-таки даже с даруемым Джашином бессмертием можно было лишить клон функциональности раньше времени. Так что я использовал еще и Шутен-доджи. Этот призыв дает иммунитет к ядам. И не только. Он обращает людей в йоинозака.

— Что... со мной... — через силу произнес Урашики, видя, как неумолимо краснеет кожа на одной из его рук.

— Твоя чакра отравлена. И уже началась неконтролируемая пролиферация клеток эпителия. Похоже, скоро ты обратишься в демона, Урашики.

— Не зазнавайся, ублюдок! — свирепо прохрипел Ооцуцуки, с силой ударив покрасневшей рукой о землю.

Кроме изменения кожи, отравление чакрой Шутен-доджи вызывает и внутренние изменения. Чакра накапливается в клетках мышц и костей, вызывая их рост и укрепление. Мутировавшая рука Ооцуцуки просто провалилась в камень — настолько сильным получился удар. Но, кроме этого, яд затуманивает разум и лишает воли. И он уже добрался до мозга, раз половина лица Урашики тоже стала багряной, словно ошпаренная. Один из рогов начал менять форму, начав напоминать козий. Изменения напоминают те, что происходят при Сеннинка. Накопление природной энергии тоже может сделать монстром. Но тут деформация более структурированная. Половина тела Ооцуцуки уже напоминала демона-они.

Его чакра впитывалась в тело из кейракукей, поэтому внезапная волна энергии, рванувшая от рычащего от боли Урашики стала для меня неожиданностью. Она едва не сбила меня с ног и отшвырнула назад. Осколки камней вспороли кимоно и бессильно скользили по покрытой белой чешуей коже, песок полетел в глаза. Это заставило меня отвлечься. Ненадолго, но достаточно, чтобы Ооцуцуки вздернул свое тело чакрой, и оно повисло в воздухе, словно марионетка на невидимых нитях. Механическим движением его рука сняла с пояса кувшин из чакры и поднесла его ко рту, чтобы сожрать. Урашики прожевал и проглотил алую субстанцию, словно это было какое-то желе. Его кейракукей начала странно мерцать, чакра в меридианах ускорила свой ток и изменила свойства.

— Еще не все, — с безумной ухмылкой на искаженном лице прошептал Ооцуцуки.

Медленно он поднял руки к глазам. И неторопливо вырвал их из глазниц, чтобы закинуть в жадно распахнутый рот и прожевать. При этом он не переставал безумно смеяться и рыдать. По лицу покатились кровавые дорожки, но чакра словно прорвала какую-то плотину в кейракукей Урашики, полившись по меридианам неистовой рекой. Я едва ли не физически почувствовал, как темная чакра бьет мне в лицо. Она была наполнена настолько ярким чувством злобы и ненависти, что не нужны были никакие навыки сенсора, чтобы почувствовать это.

Чакра едва не рвала кейракукей Урашики, переполнив ее. Она начала прорываться в неактивные меридианы, заставляя их раскрыться. И устремилась к голове, чтобы закрутиться в районе лба. На котором внезапно проступила вертикальная складка. И, раскрывшись, она открыла сияющий золотом Риннеган.

— Вот, значит, как происходит трансформация при поедании Плода Чакры, — стараясь не упустить ни одного момента, пробормотал я, когда перед Урашики возникла линза из сияющего золотом вещества, в которую он рухнул.

Рухнул, чтобы выйти с другой ее стороны уже совершенно иным существом. Токсины пропали из тела, от демонической трансформации не осталось и следа. Это было словно абсолютно новое тело, без ран, в новой одежде и с новой парой золотистых Бьякуганов в дополнение к прорезавшемуся на лбу Риннегану. Рога на голове изменили форму, напоминая нелепо разросшиеся брови в форме крыльев. Кисти и стопы деформировались, превратившись в тонкие когтистые лапы.

Такое чувство, будто запакованные до этого в необычные структуры из чакры части хромосом развернулись, и с них была считана информация для создания этого нового существа. Оно было совершенно нежизнеспособным, но ему было на это плевать. И с его силой - это даже не удивительно.

Губы Урашики искривились в злой усмешке. Он уверенно рассмеялся, не сводя с меня недоброго взора своих трех глаз.

— Теперь я буду наблюдать, как ты умираешь... Рюджин!

И он пропал, превратившись в размытую белую молнию. Увернуться от нее под Третьей Активацией Шичи Тенкохо было несложно. Но выросшие скорость и мощь противника не предвещали ничего хорошего. На том месте, где только что находился я, Луна обзавелась еще одним шрамом в виде глубокого кратера, на дне которого за пеленой падающих камней был слышен злой смех Ооцуцуки.

— Чего же ты бежишь, Рюджин?! Выполни свое предназначение и стань пищей для высшего существа!

Несколько черных штырей пронзили воздух, едва не задев меня. Один из них я поймал рукой. Черная субстанция ожгла руку неестественным холодом. Куройбо, это мне уже знакомо. А через миг возле меня появился и сам Урашики с аналогичным черным шестом в руке, который я уже парировал Кусанаги.

Да, сила Ооцуцуки заметно выросла. Но он все еще не дотягивает до Исшики. Хотя, несмотря даже на то, что сейчас он явно неадекватен, он все равно сохраняет свои боевые навыки. Так что опасность представляет.

Бьякко!

Тело в белых одеждах поволокло прочь от меня, закрутив в принявшем облик призрачного тигра воздухе. Воспользовавшись моментом, я направил Кусанаги на цель.

Сенпо: Райтон Эйсо.

Смешанная с природной энергией райчакра Искусства Мудреца: Острое Копье Стихии Молнии покрыла пламенеющий клинок бледным белым свечением и окутала его тысячей мелких щебечущих молний угольно-черного цвета. Техника пронзила пространство белым лучом. И даже так Урашики успел дернуться в сторону, отчего молния угодила лишь в его плечо. Сендзюцу-чакра и райчакра испарились, когда Ооцуцуки жадно всосал их ртом. А вот скрытый за молнией сияющий лазурью клинок Кусанаги остался. Но даже он пробил лишь кожу и плоть, упершись в кость.

— Хы! Забавные вещи умеешь! — довольно осклабился Урашики.

Движение руки — явно пытается схватить мой меч. Но не сегодня. Кусанаги вернул свой первоначальный размер с той же скоростью, что и увеличился. И вовремя, как раз чтобы отбить сорвавшуюся с чудовищной скоростью с руки Ооцуцуки темную пурпурную сферу. И еще одну. И еще! Он ими, как из пулемета, строчит. Держать ситуацию под контролем все сложнее.

— Сдохни уже, отброс! Аха-ха-ха!!!

— Этим ты не многого добьешься, — мрачно ответил я.

— Тогда как насчет этого?!

Пурпурная сфера в ладони Урашики разбухла в размерах и деформировалась, разрастаясь в стороны и обретя форму темно-фиолетовой призрачной змеи размером с половину биджу, в пасти которой вихрился шар техники. Нечто вроде Бомбы Хвостатого. Вот это уже точно не входит в мои планы. За время сражения я старался увести Ооцуцуки с видимой с Земли части Луны, но такой взрыв не заметить будет сложно, даже если он произойдет ровнехонько в самом центре обратной стороны спутника. Эксперимент выходит из-под контроля, исследуемый образец теряет адекватность и, кажется, показал свой уровень сил. Значит...

— Пора заканчивать.

В ответ на мои слова глубоко под нами, в центре Луны пробудилась дремлющая сила. Потоки силовых жил спутника тревожно загудели на своих неощутимых для простых смертных частотах. Накопленная многими поколениями лунных Ооцуцуки чакра устремилась к поверхности и вырвалась из пустынных скал парой сотканных из пурпурного пламени драконами и такой же парой львов. Сдвоенные и усиленные Алтарем Тенсейгана техники Хибакари и Джухо Сошикен накинулись на созданную Урашики змею, разрывая ее в клочья и поглощая чакру. И обвили самого Ооцуцуки, впиваясь в его меридианы и выжигая пришельца изнутри, пока он не осыпался на Луну серым пеплом, тут же потерявшимся в сером песке.

Глава 34. Проклятая метка

11 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Да-а-а... — озадаченно протянул я и тяжело вздохнул.

Вокруг меня высились огромные дуги из металла, по цвету похожего на бронзу. Это место походило на гигантских размеров армиллярную сферу, только без небесной проекции. Титанические металлические кольца когда-то двигались вокруг единого центра и, по всей видимости, служили матрицей для потоков силовых жил Луны. Сейчас они застыли на месте, и все пространство вокруг погрузилось в кромешную тьму. Свет подлунного мира погас. Здесь и раньше было тихо, как на кладбище, а сейчас и вовсе нет даже ставшей привычной пульсации Рюмьяку. Только беспокойство и страх животных в окутанных тьмой лесах и пустых городах напоминают о том, что это место совсем недавно было живым. Покинутым людьми, но живым.

Алтарь Тенсейгана. Он еще час назад сиял ручным солнцем, напоминая шар из жидкого золота и глаз с радужкой, на которой была метка в виде цветка с восемью лепестками. Но древний артефакт, созданный еще Хамурой или даже до него, оказался хрупким инструментом в неумелых руках. Его силы хватило, чтобы покончить с одним Ооцуцуки.

И на этом все.

Сейчас об Алтаре напоминает только облако беспорядочно парящих вокруг меня Бьякуганов, некогда заключенных в артефакте. Без источника энергии притяжение в центре Луны уравновесилось, и теперь здесь локальная зона невесомости, из-за чего мне приходится удерживать себя на площадке чакрой, а глазам ничто не мешает летать в воздухе. Странно, что сама по себе искусственная гравитация спутника сохранилась, но она, похоже, по сути, есть часть запечатывающей техники, которую применили сыновья на теле Кагуи. А раз печать не снята, то и притяжение сохраняется.

Вот только что мне теперь с него? Луна без энергетической установки, которая могла бы поддерживать здесь жизнь, теряет большую часть своей перспективности. Уникальная экосистема без солнца пропадет, постоянное большое поселение не организовать, да даже маленькое и то будет нуждаться в снабжении, которое могу организовать только я сам лично. А как же станция наблюдения за Землей? Обслуживание ретрансляторов? Радиотелескоп на обратной стороне Луны? Поиски костей динозавров, в конце концов?

Результаты экспедиции были далекими от планируемых. Один из моих клонов недееспособен, и я не знаю пока, как его вернуть в строй. Если бы он просто умер, и то было бы проще. Я потерял людей в попытке освоить этот спутник. Привел сюда самого Денпа Танчики, который с помощью своих техник основал всю структуру военной связи на Земле и должен был продолжить ее на Луне. А в итоге получилось то, что получилось.

— Простите, Дайкаге-сама, — видя мое безрадостное выражение лица, произнес Хиаши. — Это было незнакомое устройство, мы использовали его, как могли.

— Да брось, — махнул я рукой. — В этом нет вашей вины.

Скорее уж во всем моя вина. Потому что я сам в теле Хибакари был тем, кто использовал Алтарь Тенсейгана против Урашики. Как только он появился, так сразу и погнал Хьюга к центру Луны. Не явно, конечно, но настойчиво. Поэтому и был так уверен в битве с Ооцуцуки. Вот только их еще как минимум двое осталось, а Алтарь Тенсейгана я планировал сохранить до встречи с Кагуей. Доброе слово и пистолет - все-таки хорошая комбинация для переговоров.

— Обычно для применения силы Тенсейгана требовалось не менее недели подготовки и ритуалов, которые проводили обученные группы жрецов. Все техники Алтаря были совместными и оказались утеряны полностью или частично, — тусклым тоном сообщил Тонери. — Я удивлен, что нам удалось им воспользоваться, хотя мне была известна лишь часть требуемых ритуалов.

— Эти ритуалы были похожи на техники передачи чакры, так что мы ими и воспользовались, — виновато качнул головой Хиаши. — Нам удалось соединиться с Алтарем. Но потом потребовалось убрать барьер с Луны, чтобы увидеть цель, а он был завязан на Тенсейгане... Хорошо, что Хината и Хибакари успели нанести удар, пока мы пытались взять под контроль чакру.

— Вообще-то я не хотела показывать свою новую технику так, — надувшись, Хината сложила руки на груди. — Она все еще не завершена.

— Ох, эта девчонка... — приложив ладонь к щеке, неодобрительно произнесла Нами. — Даже когда ее хвалят, она умудряется все испортить. И в кого только такая пошла?

Приманив пальцем несколько парящих вокруг Бьякуганов, я осмотрел их. Тьма мне в этом не мешала, как и сопровождающим меня Хьюга и Чиноике Канрю. Наши додзюцу с такой ерундой справляются. А вот большая часть из летающих в округе глаз уже вряд ли что-то увидят даже при самом ярком свете. И дело даже не в том, что их сложно назвать глазами с биологической точки зрения. Сейчас это аккуратные, круглые белые шарики с небольшой выпуклой линзой Бьякугана на поверхности. Изъятие этих глаз происходило не совсем обычным образом. С применением техник темной медицины. По сути, Бьякуган оставался связан с носителем, чакра продолжала накапливаться в глазах, питая Алтарь. Можно сказать, во время операции удалялась суть додзюцу, которая превращалась в аккуратные белые шарики, оставляя не уродливые шрамы на лице, а черные провалы в бездну на месте глаз лунных Ооцуцуки. И их можно было бы тому же Тонери при помощи все той же темной медицины вернуть.

Можно было бы, если бы в них осталась хоть какая-то чакра. Но она вся ушла на уничтожение Урашики. То-то он и испарился с концами, не оставив мне в награду за победу над собой ни единой клеточки для расшифровки генома. В бесчисленном сонме Бьякуганов, которые поколения Ооцуцуки складировали в артефакте, я мог уловить не больше десятка, в которых сохранилась хотя бы тень чакры. И даже она могла пропасть с минуты на минуту.

Поток воздуха промчался среди парящих глаз, выискивая все, в которых еще осталась чакра. Их было восемь. Из тысяч всего восемь. Может, среди них были даже глаза самого Хамуры, настоящий Тенсейган, который он пробудил когда-то. Но сейчас на едва ли не прозрачных шариках едва можно было различить хотя бы белое пятно Бьякугана. Слишком сильно истощены. Глаза упали мне на ладони кусочками обжигающе холодного хрусталя. Я со звоном перекатывал их из руки в руку, пытаясь согреть. Естественно, это не помогло. Похоже, мне ничего не остается, кроме как развести ладони и разделить глаза на две равные части.

Будет сложно, но мне нужно это додзюцу.

Чакра потекла неудержимым потоком по телу, вырываясь из тенкецу и растекаясь в пространстве черными линиями печати. На моих ладонях вспыхнуло зеленое пламя ирьениндзюцу, поглощая глаза лунных Ооцуцуки. Бьякуган начал плавиться, подобно металлу, стекаясь в две крупные капли.

Чикатсу Сайсей!

Техника Перерождающего Управления Жизнью — одна из сложнейших медицинских техник. И отнимающая уйму чакры. Обычно, для ее использования шиноби сменяют друг друга, проводя операцию по восстановлению пациента посменно. Я впервые применил ее один, исцеляя отца Микото. Потом были опыты по реставрации глаз Учиха, когда в одном органе соединялись клетки двух додзюцу, чтобы получить Вечный Мангекьё Шаринган. Этот метод уже отработан и совсем недавно я вновь использовал его на Итачи. Однако восемь Бьякуганов на моих глазах уже давно не совсем живы, а сейчас еще и практически лишены чакры. Их мало просто соединить. Их нужно напитать новой чакрой.

Голосом подзывать собственный клон нужды не было, но чтобы у зрителей не возникло никаких подозрений, я все же это сделал:

— Хибакари. Подойди.

Естественно, моя собственная просьба была выполнена без каких-либо возражений с моей же стороны, находящейся в ином теле. Вопросы появились у других людей.

— Сенсей, вы собираетесь... — Нами выступила было вперед и остановила рукой Хибакари, встревожено посмотрев на меня. — Нет, вы уверены, что это необходимо?

— Сегодня мне встретился уже второй Ооцуцуки, — ответил я Хьюга. — И он тоже видел в нашем мире лишь пищу для себя. Это опасные существа. Эти глаза нам нужны. Они могут дать большую силу. И могут помочь в борьбе с Мадарой.

— Может, лучше мне использовать их? — вызвался Хиаши.

— В Хибакари есть геном клана Кагуя. Ее тело крепче и выносливее, чем даже у тебя, Хиаши.

— Все нормально, — заявил я в Хибакари, опустив руку Нами. — Если так велит Дайкаге-сама, значит, так нужно.

— Это же безопасно? — неуверенно поглядела на родителей Хината.

— Если уж сенсей взялся за дело, то безопасно, — ответила Нами, все еще с сомнением глядя на Хибакари. — Просто... Хибакари всегда была слабой.

— Просто твое материнское сердце все еще видит в ней ребенка, — ободряюще опустив руку на плечо жене, сказал Хиаши. — Она уже давно выросла и уже не так слаба, как раньше, пусть и старается скрыть это.

Операция по замене глаз в этом мире вообще дело рядовое. Благо, Хьюга под управлением Хиаши отошли от практики клеймить побочную ветвь проклятой печатью. Мне она в любом случае не помешала бы, снимать ее я научился еще до изгнания из Конохи, но без нее всяко проще. Конечно, непривычно немного работать с такими странными органами, как утратившие органическую основу шарики Бьякугана, но это не такая уж большая сложность. Наложить руки на лицо Хибакари, медицинская чакра вспыхнула бирюзой. Несколько секунд работы Скальпелем Чакры, пережать сосуды и меридианы, рассечь ткани и все — даже крови не пролилось. Вставить на освободившееся место и вживить старые глаза из Алтаря было сложнее, но и на это ушло не много времени. Вскоре я уже смотрел на мир новыми глазами в теле Хибакари.

— Аккуратнее циркулируй чакру! — с тревогой предупредил Хиаши. — Глаза впитывают ее, как губка.

— Все нормально, — ответил я в Хибакари. — Хотя как-то странно...

— Больно? — с сочувствием спросила Хината, подойдя ближе.

— Да не. Как будто песок в глаза насыпали. И видно теперь похуже.

— Нужно время, чтобы привыкнуть, — заметил я. — И пока нельзя использовать додзюцу. Даже с геномом Кагуя повышенное кровяное давление может порвать регенерирующие сосуды.

Обычно после такой операции нужно хотя бы сутки-двое, чтобы полностью восстановились иннервация и кровеносные сосуды. В это время лучше на глазах держать противовоспалительный компресс, чтобы помочь организму подстроиться под чужеродный орган. А потом еще неопределенное время необходимо мозгу, чтобы адаптироваться к новому органу чувств. Параллельно этому, разнородная чакра в организме начинает смешиваться. Весь процесс сопровождается лихорадкой и общим недомоганием, но «Хибакари» — биологический конструкт, к подобным стрессам адаптированный. Вот второму пациенту будет сложнее.

Отвернувшись от Хьюга, я перевел взгляд на молчаливо наблюдающего за всем происходящим подростка:

— Тонери, — позвал я его.

Он без лишних слов догадался, что я планирую сделать теперь.

— Вы уверены в этом? — Ооцуцуки наклонил голову, словно прислушиваясь к спрятанным в моих ладонях Бьякуганам.

Сейчас он стоял передо мной лично, не прикрываясь очередной куклой — все марионетки без Алтаря все равно перестали функционировать. Лицом к лицу Тонери предпочитал говорить более почтительно со мной. Хотя я чувствую также, что он проникся уважением к моей силе, которую он смог ощутить во время боя с Урашики. Шиноби даже на Луне остается шиноби, пусть он и рос в совершенно иной культурной среде. Генетически, что ли, это заложено? Хотя это часть человеческой природы в целом, чего уж удивляться.

— Ты слышал слова Хамуры. Защищать наследие его брата, Хагоромо — это зарок, оставленный твоему роду. Наши враги слишком могущественны, чтобы пренебрегать силой глаз, которые ты можешь получить.

— Даже если моими глазами буду смотреть не только лишь я? — спросил Тонери.

— Даже если это так.

После того, как мне пришлось стремительно умчаться, чтобы встретить Урашики, Хамура успел поведать еще немного о прошлом. По всей видимости, главная ветвь Ооцуцуки не в курсе, что Кагуя давно запечатана собственными сыновьями. И даже о том, что она расправилась с Исшики. Но у них была необходимость за ней следить, поэтому сделка Хамуры с Ооцуцуки заключалась в том, что они наблюдали бы за деятельностью Кагуи глазами Хамуры и его потомков. А Кагуи-то уже к тому времени не было. Вот так и началась на Луне традиция запечатывать глаза в Алтаре Тенсейгана.

Для меня сами Ооцуцуки до сих пор остаются загадкой. Внутренняя структура клана, отношения с людьми и друг с другом, как они живут и как мыслят. Однако для них, видимо, нормально, когда какой-то член рода пропадает на тысячу-другую лет. На жизнь у них явно иной взгляд, нежели у меня. Я, с моим стремлением поглядеть на этот мир сотню-иную лет и пойти дальше, смотрюсь как-то блекло на фоне существ, которые мыслят масштабами тысячелетий. Но кое-что понять о них можно.

Они жадны до чакры. Можно сказать, они вампиры, для которых жизнь на планете — лишь пища и способ продлить свое бытие. При этом мне не совсем понятно, одни ли они такие в этой вселенной. С одной стороны я встретился с Исшики — существом запредельно сильным, но не наученным сражаться. С другой же стороны есть Урашики — он был существенно слабее, однако боевые навыки у него заметно выше, чем у Исшики. И если по первому можно сделать выводы, что клан Ооцуцуки не имеет равных противников, которые могли бы навязать им борьбу и конкуренцию, то, судя по второму Ооцуцуки, все же они не одни такие во вселенной. Хотя это может быть внутренняя конкуренция. Но Исшики говорил, что когда-то его клан с кем-то вел войну. И с этим кем-то могу быть связан я.

Было бы забавно, если этот мир оказался сконструирован по типу сказаний о бессмертных, когда над одним небом скрывается второе. И я иду по пути героя романа в стиле сянься, который, достигая высот силы на своей планете, внезапно осознает, что есть мир выше, в котором его сила лишь на самом низшем уровне иерархии. И нужно вновь стремиться вверх, чтобы выжить самому и помочь выстоять своей родине. Пока головой не будет пробит очередной потолок. И так бесконечно.

Ну, так или иначе, Ооцуцуки — это проблема, которую когда-то придется решать. Мирно ужиться с ними вряд ли получится. А это значит, что Тенсейган совершенно точно не будет лишним. А вот будет ли он у Тонери, или у меня — это уже решать мне. Потому что глаза, которые я собираюсь пересадить ему — это глаза Хибакари. То есть, по сути, это мой Бьякуган.

— Хиаши? — вопросительно посмотрела на мужа Нами, когда ко мне молча подошел Тонери.

Глава Хьюга слегка нахмурился, уже понимая, о чем намекает Нами..

— Если на то воля Дайкаге-сама, то пусть будет так, — решил он.

— Старейшины опять будут ворчать, — вздохнула Нами. — Хорошо, что ты отбился от них и никого не взял с собой на Луну.

— Если что, это глаза Хибакари. Мы всегда можем сказать, что она Кагуя, а не Хьюга, — пожал плечами Хиаши.

— Ты так легко откажешься от своей дочери? — насмешливо спросил я через Хибакари.

— Дочери для того и рождаются, чтобы передавать их в другую семью, — находчиво парировал Хиаши.

— Угу, кто бы говорил, так уж точно не глава Хьюга, — ткнула в бок мужа Нами.

Тем временем Бьякуган Хибакари оказался в черных провалах глазниц Тонери. Было видно, как чакра изливается из кейракукей и втекает в глаза еще до того, как они оказались на месте. Такое чувство, будто меридианы жадными щупальцами тянулись к давно утраченному органу. На самом деле, для системы циркуляции чакры додзюцу было утеряно недавно, она у Тонери оставалась связана с Бьякуганом в Алтаре. Так что в этом плане орган приживется успешно. Хотя из-за утраты оригинальных глаз парня на пробуждение Тенсейгана может уйти больше времени, если механизм схож с превращением Мангекьё Шарингана в Вечный Мангекьё Шаринган. Там тоже обычная пересадка глаз от родственника к родственнику не дает моментальную фиксацию додзюцу в высшей эволюции. Для получения Мангекьё нужно слить две пары глаз в одном теле если не физически, то хотя бы на уровне чакры.

— У тебя уйдет больше времени, чтобы тело приняло глаза, чем у Хибакари, — сообщил я Тонери, отняв от его лица руки, на которых гасли последние всполохи сияния техники Мистической Руки. — Нужно время, чтобы атрофированные сосуды вернули свой тонус и чтобы проросли новые. Нервной системе тоже нужно время для адаптации. Будь осторожен с чакрой, не рискуй сильно истощать себя — в первое время чакра будет блокировать отторжение глаз. Будем наблюдать, как пойдет дальше. Может, тело примет их, такое бывает, а, может, придется использовать препараты.

Я устало вздохнул, проверяя состояние глаз Тонери. На первый взгляд все в порядке. Но нужно будет потом внимательнее проверить. Не знаю, как работает это подглядывание чужими глазами от Ооцуцуки, но с этим нужно быть осторожнее. Тот же Урашики, как я понимаю, явился на Луну, когда дух Хамуры увидел нас. Или конкретно меня. Паршиво, если техника работает даже с глазами давно отошедшего в мир иной духа. Только сейчас я уже не в состоянии в полной мере оценить процессы в имплантированных глазах. Не в основном теле. Придется положиться на сенсорные навыки в Хибакари, но там после замены глаз все не очень хорошо с этим. По уму бы отложить операции на потом, но Бьякуган из Алтаря был слишком истощен. А теперь так же истощен и я.

Транспортировка людей на Луну, постоянная поддержка связи между тремя клонами, расширение и стабилизация гендзюцу Хамуры, битва с Урашики, призыв трех демонов, контроль чакры Алтаря, реставрация глаз и их пересадка — а мне ведь еще домой всех вернуть надо. Как же все-таки не задался день. Хотя... У меня теперь потенциально есть две пары Тенсейганов. Тонери, как реинкарнация одного из детей Хамуры. И Хината, которая получила чакру Хамуры. Правда, из-за последнего престарелого духа больше ни призвать, ни допросить не удается. Вот же дернуло его так срочно расстаться с чакрой!

И, что характерно, передал он ее только Хинате. Я поглядел на девчонку. Она только-только закончила с перевязыванием глаз Хибакари, и теперь в ее руки попал Тонери. А ведь так на первый взгляд не скажешь, что в ней что-то кардинально поменялось. Чакра течет своим ходом. Да, у нее изменился оттенок и плотность, но все в пределах нормы. Такое случается в стрессовых и пограничных ситуациях. Выброс адреналина и остеокальцина, связанный с этим временный рост физических показателей, смена эмоционального фона — все это так или иначе сказывается на том, как ощущается чакра. Все-таки она несет в себе духовную энергию. Но тут причина в ином. Может, поэтому Хамура и выбрал для носителя своей чакры Хинату — ее собственная энергетика максимально совпадает с таковой у Хамуры?

Даже я и родители девчонки заметили что что-то не так, только когда она воплотила технику Джухо Сошикен, которую создавала параллельно со мной и в подражании моей Хибакари. Вместо пары голов львов из синей чакры Хината выпустила темную, фиолетовую чакру, которая была куда более разрушительной, чем раньше. И она даже повлияла на нашу совместную технику, которую я с Хьюга обрушил на Урашики, придав свою природу черпаемой из Алтаря Тенсейгана силе.

— Хината, — позвал я девчонку, внезапно заметив кое-что странное на ее руке. — Откуда у тебя эта метка?

— Что? Метка? Какая метка? — не поняла Хината, поднеся руку к глазам и начав ее разглядывать со всех сторон. — О... И правда.

— Что это? — неуловимым образом оказавшись возле дочери, Хиаши взял ее за руку и впился взглядом в едва заметное темное пятно на тыльной стороне правой ладони. — Печать Бьякуго?

— Чего? Что за печать? — непонимающе глядела то на отца, то на меня Хината.

— Это не Бьякуго, — покачав головой, ответил я Хиаши.

— А что тогда, сенсей? — взволнованно спросила Нами.

— Точно не знаю, но эта печать связана с Ооцуцуки. Тонери?

Парень, которому Хината все же успела наложить компресс на глаза и перевязать их, уверенно шагнул к девчонке и осторожно коснулся ее руки, на которой появилась метка в форме ромба.

— В ней ощущается чакра. Это фуиндзюцу. Наверное. Но... — неуверенно ответил Тонерии. — Я не знаю, что это за техника.

— Значит, техника неизвестна и здесь. Гм...

— Я немногое знаю об Ооцуцуки, — склонил голову Тонери. — Мне всегда казалось, что клан закончится на мне. Но я был лишь лягушкой на дне колодца. Слишком многое оказалось забыто.

— К чести твоих предков скажу, что забыли они куда меньше, чем потомки Хагоромо на Земле, — заметил я. — Хотя и не все.

— Вы уже сталкивались с чем-то подобным, Дайкаге-сама? — пытливо спросил Хиаши.

— Да.

В прошлый раз из подобной метки вылез Исшики. И ничем хорошим это не закончилось.

— Позволь-ка взглянуть... — попросил я было, приближаясь к Хинате, и внезапно почувствовал, как волосы встали дыбом.

Чужое духовное давление. Мощное, но не направленное на кого-то конкретного.

— Ах! — воскликнула Хината, неизвестно когда успевшая оказаться сидящей на полу. — Что за...

Я замер, с удивлением прислушиваясь к собственным ощущениям. Волна духовного давления накатила и пропала. Никто ее, кроме меня, не заметил. Но и я сам, кажется, многое пропустил. Природная энергия была беспокойна. И ее течение, словно прерывалось. Я... Пропустил около минуты времени?

— Что произошло, Хината? — шуншином сдернув себя с места, я оказался возле девчонки и протянул ей руку, помогая встать на ноги.

— Странный тип! Вы не видели его?! — ошарашенно спросила Хьюга.

— Кого? Опиши, — потребовал я, жестом попросив остальных пока помолчать.

— Бледный... как Тонери. И волосы белые, как у него и Хибакари. И рога... такие, — Хината растерянно руками показала, какие были рога у увиденного ею типа. — Еще глаза белые. Бьякуган.

— Прическа короткая?

— Да... Такая растрепанная. И рожа надменная. Кирпича просит...

Хината еще дополнила облик более конкретным описанием внешности, но его я выслушал лишь краем уха. И так понятно, кто это был.

— Он что-то говорил тебе?

— Он сказал, что кто повергнет бога — не может остаться обычным человеком. И что... — Хината с тревогой посмотрела на меня, потом стрельнула взглядом на Хибакари. — Что Дайкаге-сама... Рюджин-сама не сможет забрать себе все души. Что-то получит и он, тот тип.

— Вот как, — я помог все ж таки Хинате подняться, но не отпустил ее руку, на которой и была та самая злосчастная метка.

Печать. И в самом деле печать. Сложная и запутанная. Незаметная, ее хуже видно, чем перемены в чакре Хинаты. И даже заметив, ее суть так с наскоку и не разгадать. Слишком плотная чакра. Элементы техники запакованы и закручены так, что и разобрать-то ничего невозможно даже с моими глазами и моим сендзюцу. Но я вижу, что печать — не просто метка на коже. Она прорастает внутрь. Прямо сейчас чакра движется в ней, постепенно проникая в клетки дермы Хинаты и углубляется в плоть. Несмотря на некоторую схожесть с меткой Стихии Тьмы и Бьякуго но Ин, это иная техника.

Если сравнивать со Стихией Тьмы, то в метке, которая есть у меня в теле Чоды, как будто отсутствует некая часть печати, она вырвана и деформирована. С Бьякуго вообще сложно — фуиндзюцу Цунаде на фоне кажется слишком простым и словно собранным методом обратного инженеринга на основе отдельных элементов печати на Хинате.

— Гм... Тот, кого ты видела, назвался Ооцуцуки Урашики, Хината, — отпустив, наконец, девчонку, сказал я ей. — И именно с ним мне пришлось сражаться сегодня, на него была направлена ваша совместная техника. Ооцуцуки склонны именовать себя богами. Так что в глазах Урашики вы убили бога — его самого. Значит, после этого ты уже не можешь остаться обычным человеком, да?..

— Насколько все серьезно, Орочимару-сенсей? — подойдя к дочери и обняв ее со спины, спросила Нами.

— Не знаю пока, — честно ответил я.

Вообще, если так подумать, то метка на руке Хинаты очень плотно запакована. Поэтому в ней сложно ощутить чакру — она просто не может вырваться. Отлично оптимизированная техника. Нечто подобное я встречал только в додзюцу Мангекьё Шарингана. И Риннегана. Техники, которые создаются глазами едва ли не по наитию, словно это вложенное в них знание, почти совершенны по своей сути, пусть иногда и просты. Но сейчас передо мной не додзюцу, а печать, которая, если честно, больше всего мне напоминает клеточное ядро. Запакованные и скрученные хромосомы — они тоже плотно упакованы, что при митозе, что в интерфазе. Для считывания с ДНК информации они частично раскручиваются, выпутываются из плотной укладки. Здесь сейчас происходит нечто подобное. Наверное. Точно сказать-то нельзя без более тщательного изучения.

Да и в печати все-таки упакована чакра, а не органика, не молекулы нуклеиновых кислот и белков. Но, если вспомнить то, как преобразился Урашики после поедания чакры из кувшина и собственных глаз, то упаковка чакры и использование ее для кодирования генетических программ не выглядит чем-то сверхъестественным. После трансформации Ооцуцуки в клетках его ядер наблюдались процессы, в которых участвовала чакра.

Может ли эта метка на Хинате быть чем-то вроде зиготы Ооцуцуки? Дзюцушики Хирайшина тоже по своей сути сохраненная в виде фуиндзюцу копия шиноби. Может, через эту метку Ооцуцуки сможет воплотиться? Через нее в свое время явился ко мне Исшики. Или это джуиндзюцу преображающего ее тело и содержащего душу погибшего Ооцуцуки? Как заражение от Шутен-доджи. Или мои проклятые печати.

Хината во время атаки на Урашики могла заметить его Бьякуганом. Скорее, обратила внимание тогда на кейракукей Ооцуцуки, а не на его внешний вид, который с помощью додзюцу заметить сложнее. Но описала она именно его внешность. И раз Хинате привиделся призрак, если он с ней говорил, то его сознание точно связано с девчонкой. Значит, возможен последний вариант...

— Это может быть опасно, — кивнув, признал я. — Есть вероятность, что ты заражена Ооцуцуки. Твоя чакра может преобразиться. Или сознание окажется под влиянием чужой воли. Ничего хорошего не произойдет точно.

— И что теперь делать? — взволнованно спросила юная Хьюга, и такой же вопрос читался в глазах ее родителей.

— Дай мне руку, Хината, — попросил я. — Нет, ту, которая без метки. Поспешно удалять печать не стоит, это может навредить тебе больше. Ограничить ее действие еще одним фуиндзюцу, думаю, тоже будет сложно, не навредив тебе самой — техника запечатает каналы чакры. Для начала необходимо изучить метку. А пока я дам тебе свою силу и волю, которые помогут справиться с порабощением твоих души и тела Ооцуцуки, если таковое произойдет. Однако...

— Это джуиндзюцу? — догадался Хиаши. — То же самое, которое стоит на некоторых мико Рюджинкё?

— Джуиндзюцу, — согласился я, — но более совершенное, сильное и опасное, чем у мико. В нем будет часть моего сознания. И эта проклятая печать точно может превратить носителя в мою марионетку. Однако моя воля в ней помешает сделать это кому-либо другому.

— Я не... — нахмурившись, собирался что-то возразить глава Хьюга, но был остановлен женой.

— Хиаши, — подхватила мужа за руку Нами. — Доверимся Дайкаге-сама.

— Гм... — хмуро посмотрел на жену Хиаши, после чего глянул на дочь. — Хината?

— Я не против... Наверное.

— Ты просто не понимаешь сути этой проклятой печати. Но выбора у тебя пока нет, — пожав плечами, заметил я. — С другой же стороны джуиндзюцу поможет стать тебе сильнее. Все-таки, ты получишь мою чакру.

— Тогда чего мы ждем? — загорелись глаза юной куноичи.

— Обещаю использовать ее лишь для твоей защиты, Хината, — сказал я и прикоснулся пальцами к тыльной стороне левой ладони девчонки, вводя чакру и свои живые клетки в ее тело.

Чи но Джуин.

Еще одна затратная по чакре техника. Что за день-то такой?

Проклятая Печать Земли проявилась на коже тремя тонкими полукруглыми лепестками, на миг озарив тьму багрянцем и заставив Хинату болезненно засипеть. Клетки моего основного тела не менее опасны, чем клетки Хаширамы. Они также активны и способны пожрать носителя, если их имплантировать напрямую. Джуиндзюцу их контролирует, так что Хината не погибнет сразу, однако...

— Впредь контролируй чакру и не истощай себя сверх меры, — посоветовал я, отпустив руку Хинаты. — Я постараюсь найти способ, как избавиться от метки Ооцуцуки. Но сейчас вряд ли у меня будет на это время.

Вздохнув, я вновь оглядел погрузившиеся во мрак внутренние просторы Луны. Скоро возвращаться на Землю, а там Мадара, собрание Каге, совет Дайме и близящаяся война. Может, на время хотя бы переселить биджу сюда? И достать сложнее, чем на любом острове Земли, и заменить могут Алтарь Тенсейгана.

Глава 35. Шаткий союз

12 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Подставив лицо солнцу, Кушина наслаждалась свежим весенним ветром. Он нес запахи леса, влажной земли и трав — все, по чему она успела соскучиться за время, проведенное в Роуране. Там у нее совершенно не было желания наслаждаться сухим и горячим ветром пустыни. Слишком непривычными были ветры с раскаленных песчаных морей для выросшей на острове Узумаки. А ведь раньше в Роуране, говорят, было даже хуже. Сейчас хоть какие-то рощи окружают столицу Страны Песка.

— Хорошо вернуться домой! — довольно произнесла Кушина, окинув взглядом простирающуюся у ее ног Коноху.

Деревня почти не изменилась с тех пор, как девушка видела ее в последний раз. Все такая же живая и шумная. Вот только оживление в ней было сейчас нездоровым. Многовато патрулей на улицах, можно заметить часто мелькающие по крышам зданий тени шиноби, местами среди плотной застройки глаз цеплялся за появившиеся недавно проплешины, тут и там стены были скрыты строительными лесами. В скале над деревней появилось больше трещин, и лица Хокаге, казалось, покрыты коркой превратившегося в стекло песка. Следы недавно прошедшей битвы все еще были заметны.

— И хорошо, что Тацуко решила остаться в Роуране, — с тревогой пробормотала Узумаки.

— Эй, каланча рыжая! А ну слазь оттуда! Ты б еще на голову ему забралась, бессовестная!!!

Внезапный окрик заставил Кушину дернуться и резко обернуться в сторону сварливого старческого голоса.

— А, Мому, это ты, что ли? — смущенно улыбнувшись и спрыгнув вниз, Кушина слегка поклонилась старику. — Прости, прости...

— Молодежь бесстыжая. Вообще никакого почтения, — ворчливо пробурчал сгорбленный старик. — Вот самой памятник если посвятят, приятно будет, если по нему всякие бестолочи малолетние прыгать будут? Или, может, ты памятный камень с именами шиноби, за Коноху погибшими, так же ногами попираешь?

— Да ладно тебе, Мому, — заискивающе произнесла Кушина. — Эта жаба вряд ли была бы против, если бы у нее на плече постоял шиноби.

— Чему тебя только Фукасаку-сан и Шима-сан учили? — вспыльчиво воззрился на Кушину Мому и негодующе потряс маленькими кулаками. — Ерунде всякой только! Уму-разуму нужно было учить! На, держи!

Кушина, которая уже собиралась поскорее сбежать от разгневанного старика, внезапно заметила, как тот протянул ей три тонкие палочки благовоний.

— Э... Спасибо, Мому... — неуверенно ответила Узумаки, принимая дар из маленькой зеленой руки с тонкими морщинистыми перепонками между четырех пальцев.

— Давай-ка вместе отдадим должное моему сыну, — вздохнув, негромко предложил старик с Мьёбокузана.

Кряхтя, Мому живо заковылял к массивной деревянной статуе жабы, с плеча которой Кушина обозревала Коноху минутой ранее. У ее ног стоял небольшой постамент с чашей, заполненной песком, в которую старик с поклоном поставил три палочки, источающие тонкие струйки ароматного сизого дыма.

— Так это твой сын, Мому? — негромко спросила Кушина у замершего с молитвенно сложенными руками старика и последовала его примеру, поджигая врученные ей благовония.

Старик поднял взгляд на скульптуру грозно глядящей вперед пустыми глазами жабы. Она была вытесана в теле огромного все еще живого дерева, находясь как будто в древесной пещере. Рисунок теней от кроны над головой гулял по широкому суровому лицу. Красная кора дерева покрывала тело статуи. Она изображала сидящую жабу со сложенными напротив груди в печати Тигра руками и лежащим на голове большим свитком. Кушина обнаружила ее чуть ли не в первый день своего появления в Конохе — ряды гигантских деревьев с широкими кронами и ярко-алыми стволами привлекали взгляд. Сейчас, спустя столько лет, стоящее недалеко дерево погибло, его крона была спилена, остался лишь ствол, в котором вытесали помещения. Но это, со статуей жабы, еще было живо. Хотя его тоже облепили постройки. Мито как-то сказала, что эти деревья были выращены самим Хаширамой.

— Да, Момутора это, — после долгой паузы произнес Мому, не отводя глаз с широкими горизонтальными зрачками от статуи. — Сын мой, погибший, защищая эту деревню. Он был одним из тех, кто уговорил Хашираму основать здесь Коноху. Надеялся стать ближе с людьми и найти что-то новое в этом мире. А сейчас его никто и не помнит. Много слишком было таких, как он. Мест в Конохе не хватит, чтобы всем им памятники поставить. И памятная плита ваша не вместит всех имен.

— Что поделать, — тяжело вздохнув, согласилась Кушина и вспомнила свитки с именами Узумаки в храме Отогакуре, — так уж сложилось, что жизнь всегда заканчивается смертью.

— Слишком легко ты это говоришь, — недовольно заметил Мому.

— Ну, я же куноичи, — развела руками Кушина. — И джинчурики.

— Ох, как по мне, так ты просто маленькая глупая девочка, — покачал головой Мому.

— Какая еще девочка? У меня уже дочка есть, Мому. Совсем, что ль, в маразм впал?

— Дочка? — искренне удивился старик. — Это когда ты успела-то? Совсем же недавно еще под стол ходила.

— Ну ты даешь... Хуже Фукасаку, а тому-то на сотню лет больше твоего будет, знаешь ли, — пораженно покачала головой Кушина. — Тацуко уж скоро одиннадцать лет! И она в университете учиться собирается уже!

— Каком таком университете еще? — не понял жаб.

— Что-то вроде Дайгакуре в Отомуре.

— Так не шиноби, что ли, будет? — удивился Мому. — Умная девочка. Явно в отца пошла, кем бы он ни был у нее.

— Вот, и после таких слов ты еще кого-то бесстыжим называешь? А сам-то, знаешь ли! Что плохого в том, чтобы быть шиноби? — обиженно надулась Кушина, после чего боевито ударила кулаком о ладонь. — Чтобы Тацуко могла спокойно заниматься тем, что ей нравится, шиноби и нужны. Никто не посмеет ей мешать, пока живы такие куноичи как я, знаешь ли! Ни ей, ни кому-то еще в Стране Дракона! Воля Дракона будет жить.

— Воля Дракона, да? — устало ссутулился Мому, глядя на мерно тлеющие благовонные палочки. — Рюджин-сама, похоже, нашел для шиноби неплохой повод для их жизни. Жаль, что Белый Змей не родился парой-тройкой веков раньше. Каким бы мир мог быть сейчас? Он бы наверняка понравился моему сыну.

Кушина задумчиво нахмурилась. Конечно, Мому привлекает мир, в котором он может прогуляться по Конохе. Наверное, чего-то подобного хотелось и его сыну, но этого он не увидел. Даже при давней дружбе Конохи с Мьёбокузаном, при высоком статусе в какурезато Джирайи, жабы не спешили расхаживать по улицам человеческих поселений. Ниндзя к призываемым животным относятся спокойно, да и обычные люди не особо удивляются. Но все-таки всякое случалось. Все-таки животные — не люди. Даже не баракумин и не санка, законы государств на них не распространялись никак. Недаром же в Стране Пламени и Стране Горячих Источников некоторых животных просто истребляли без разбора до недавнего времени.

В Унии все было иначе. Кушине приходилось прогуливаться по Отогакуре и по Отомуре. И даже в столице, гражданском городе, встретить разгуливающих на двух лапах лисицу, волка или кошку было не в диковинку. Как и раскуривающую трубку на солнышке змею. Девушку подобное устраивало. Орочимару создал этот мир, подталкивая и принуждая к мирному сосуществованию людей с разумными животными. И, главное, людей с другими людьми. Но, с другой стороны, если бы он родился на пару веков раньше, то как бы Кушина смогла с ним сблизиться? Даже сейчас ей стоило большого труда добиться признания своих чувств со стороны этого старого пердуна! То есть ей просто повезло оказаться под воздействием гендзюцу в нужный момент.

— Скажешь тоже. Чего гадать, каким мир мог быть, если бы Рюджин родился раньше? Подумай лучше, каким бы мир стал, если бы Белого Змея вообще не было, — хмуро ответила жабе Кушина.

— Надо же, — задумчиво посмотрел на Узумаки старик, — впервые на моей памяти ты сказала что-то более или менее дельное.

— Не помнит он! — разочарованно фыркнув, вспылила Кушина. — Не моя вина, что ты старый маразматик, Мому! Все, пошла я. Некогда мне тебя развлекать, знаешь ли!

Шуншин унес девушку далеко от старой жабы. Кушина появилась в дымке поднятой ее перемещением пыли лишь у самого офиса Хокаге, где бросила сердитый взгляд на охраняющих комплекс административных зданий чунинов и спокойно прошла мимо их поста. Врываться внутрь прямо сквозь барьеры и стражу она не стала, дав шиноби время, чтобы те подтвердили личность Кушины и не поднимали лишней паники. Люди и так нервные какие-то ходили. Правда, и саму Узумаки сварливый старик вывел из себя. Так что, ко всеобщему счастью, она смогла достичь своей цели без промедлений.

— Разве сейчас подходящее время, чтобы вспоминать о таких второстепенных вещах, как личные обиды? — донесся до ушей Кушины приглушенный дверьми знакомый голос. — Пора оставить честолюбие и переживания о репутации позади. Я попросил о встрече Каге, чтобы убедиться в вашей готовности поддержать союз против Мадары.

Миновав еще один пост, Кушина аккуратно приоткрыла дверь и проскользнула в комнату, заставленную громоздким оборудованием. Ряды пузатых мониторов высились у одной из стен, возле них видно было несколько камер. Толстые жилы проводов тянулись от них к установленной в углу аппаратуре. Операторы тихо сидели за пультами, не высовываясь из своего угла, в то время как камеры были направлены в сторону большого овального стола. За ним Кушина, почувствовав тепло на душе, заметила Орочимару. Возле него сидели Отокаге, Хокаге, Намиказе Минато, верховная жрица Страны Демонов, Мироку, если Кушина правильно помнила. И, кроме нее, была еще одна женщина, которую Узумаки не знала. Но фиалкового цвета волосы и форма явно говорили о ее принадлежности к шиноби, причем из какого-то немолодого клана.

На экранах мониторов можно было увидеть похожие комнаты, занимаемые Каге других деревень. И не только ими — еще и даймё нескольких стран. На одном из транслируемых изображений, к удивлению Узумаки, она увидела королеву Страны Песка, с которой виделась буквально несколько часов назад перед вылетом из Роурана.

Быстро осмотревшись, Кушина так и не поняла, зачем Орочимару потребовалось так срочно вызывать ее сюда, поэтому девушка бочком, стараясь не попасть в объективы камер, придвинулась к операторам в углу.

— В отсутствии доверия о каком союзе может быть речь?! — вспыльчиво ударив рукой с массивными браслетами на предплечье по столу, спросил мускулистый мужчина на одном из мониторов, Кушина узнала в нем нынешнего Райкаге. — Ива, Кири, Суна... тем более Ото — я никому из вас не могу доверять. Одни контактировали с Акацуки, а, значит, и с Мадарой! Другие сами не лучше этого Учиха! И прямо сейчас сидят за столом с одним из лидеров Акацуки!!! Почему наш джинчурики еще не покинул Коноху?!

— Если считаешь, что я удерживаю Нии Югито, то ты ошибаешься, — спокойно ответил Орочимару. — Твой собственный шинобигашира посчитал, что путешествия сейчас для джинчурики могут быть опасны. Не из-за этого ли нам пришлось проводить встречу в таком формате?

Кушина навострила уши. Драная кошка до сих пор в Конохе! А та девушка с фиалковыми волосами за одним столом с Орочимару, значит, из Акацуки. Это все не к добру.

— Джинчурики для тебя же, Райкаге-доно, и опасны, — тем временем сухо рассмеялся Цучикаге. — Или ты мечтаешь еще об одном визите Мадары?

— Не говори так, будто я боюсь этого, — надменно ответил Четвертый Эй.

— Если не испытываешь страха, то это много говорит о твоем уме, — холодно бросил Тенрай в пустоту с другого экрана, словно ни к кому не обращаясь.

— Мнение лидера второсортной деревни меня не интересует, — холодно ответил Райкаге.

— О, ты буквально с языка снял мои же слова, — все так же холодно сказал Казекаге, не посчитав нужным развивать спор.

— Так мы ни к чему не придем, — мягко, но настойчиво произнес Орочимару. — Как я уже говорил, сейчас не время, чтобы вспоминать прошлые обиды. У всех нас есть общий враг, и он крайне опасен.

— Такой ли он всеобщий враг? — с издевкой спросил Момочи Забуза с одного из экранов. — Что на это скажет твоя гостья, Рюсей? Она была среди тех, кто напал на твою Коноху вместе с Пейном. Похоже, она вторая после него в Акацуки. Какого демона она сейчас здесь, а не гниет в петле на ближайшем дереве?

— Акацуки были таким же инструментом в руках Мадары, как и Четвертый Мизукаге когда-то, — спокойно ответил на слова киринина Орочимару.

— Рюджин-сама прав, — покорно склонив голову, подтвердила куноичи. — Многие меня уже знают, но представлюсь еще раз — я дочь главы Амегакуре и правителя Страны Дождя Саншуо но Ханзо, Саншуо Конан. Из-за интриг Мадары и его пособников мой отец и весь мой клан был уничтожен учеником Саламандры, который захватил власть в Аме и действовал в интересах Учиха-изгнанника. Я была введена в заблуждение информацией о причинах смерти родных и считала виновными в этом Пять великих держав, для которых издавна территория Амегакуре была полем битв и желанной целью для расширения границ. Отчасти так и было, Мадара воспользовался действиями какурезато, чтобы в Аме смогли появиться подконтрольные ему Акацуки. Я была движима местью, когда помогала Нагато. И я ей движима сейчас, но теперь я знаю свою истинную цель.

— Красиво излагаешь, — скривился Момочи после слов Конан.

— Согласен с тобой, Забуза. Я бы предпочел выпотрошить ее на месте, — мрачно сказал Тенрай. — Но раз Орочимару ручается за нее, то пусть живет. Против Мадары нам пригодится любая помощь.

— Мадара — это тот человек, чьего воскрешения я ждал в последнюю очередь, но что ты предлагаешь, Рюсей-доно? — угрюмо спросил Цучикаге. — Райкаге-доно, несмотря на свою молодость и горячность, прав, как видишь. Сложно так разом забыть былое. Не все на такое способны. Не так ли, Мизукаге-доно?

Кушина не совсем поняла, к кому обращался Ооноки. Ясно, что к кому-то из троицы на одном из экранов, но кто из них был Мизукаге, она не знала. Юки Кёда, Момочи Забуза и Теруми Мей — первого из них Узумаки знала лично, об остальных наслышана.

— Не проще ли прямо попросить прощения за инциденты с предательством в прошлом, Ооноки? — мрачно спросил Момочи. — Для Ивагакуре всегда личные интересы важнее прочих. Победа над Мадарой сейчас в ваших интересах, поэтому мы готовы сотрудничать с вами, несмотря на события в прошлом.

— Хотелось бы верить, — медленно произнес Ооноки. — Состав Каге изменился. Изменился даже перечень Великих держав. Может, и еще в чем-то тоже произошли изменения.

— Цучикаге-доно прав, — внезапно вставил свое слово человек, к шиноби не относящийся. — Нас тоже беспокоят изменения в мире. Здесь не видно даймё Стран Ветра, Огня и Воды. Зато есть даймё Стран Звука и Песка. Нам приходилось слышать о грозном Учиха Мадаре, но перемены последних лет тоже вызывают беспокойство.

Говоривший был разодет в дорогие одежды, а на его голове красовался гребень короны со знаками молний — даймё Страны Молнии.

— Если я правильно понимаю, то беспокойство вызываю я, — побарабанив пальцами по столу, со слабой улыбкой на губах заметил Орочимару. — Не скрою, всеобщее уважение тешит мое самолюбие. Но мне не понятны причины ваших опасений. Мне не интересна мирская власть. Всего, чего я добивался — это мира и стабильности. И изменение границ на политической карте мира — лишь следствие защиты, а не нападения. Опасения Каге мне не понятны тем более. Шиноби Унии состоят на довольствии у государства, они не берут миссий за рубежом и не конкурируют с какурезато. Разве это не идет на пользу скрытым селениям Великих держав?

— Складный рассказ, — подперев подбородок рукой, спокойно согласился даймё Страны Молний. — Но в реальности Рюджин имеет все больше власти. И сейчас ты предлагаешь шиноби заключить союз. Мы доверяем ниндзя Кумо, но такая сила в ненадежных руках может быть опасна для нас. Тот мир, который сложился с появлением какурезато, разрушается, и то, что создается на его месте, может принести совсем не стабильность. Как говорят, ты принес не мир, а меч на наши земли? Не так ли?

— На мой взгляд, вы, наш брат, излишне беспокоитесь, — сдержанно обмахивая широченное лицо веером, заметил даймё в короне Страны Земли. — Рюджинкё в самой своей сути — учение, нацеленное на мир. Державе оно удобно, хоть и не во всех аспектах соответствует традициям. Но я согласен с тем, что идея союза шиноби неуместна. Она слишком неожиданна и поспешна. Скольких ниндзя нужно мобилизовать на войну? Как нам обеспечить их финансирование? И куда эти деньги в итоге уйдут?

Уже через пару минут подобных разговоров Кушина перестала следить за нитью беседы, предпочтя просто опереться о крепкий с виду ящик с аппаратурой и наблюдать за Орочимару. На его лице не было видно никаких эмоций, за исключением вежливого внимания и доброжелательной улыбки. Но вместе с нечеловеческими глазами улыбка эта выглядела немного жутко. И Кушина никак не могла вспомнить, говорила она об этом мужчине или нет.

— Ладно, допустим, мы обойдемся без объединенных войск. Но какие там силы у Мадары? — тем временем сварливо спросил Ооноки. — Десятки тысяч?

— Более сотни по предварительным данным.

— Н-да... А сколько можем собрать мы?— вновь задался вопросом Ооноки и сразу же ответил: — По моим данным около сорока тысяч, если соберем ниндзя из малых селений. Еще самураев, повезет если, около пяти тысяч. Слишком мало, против более чем вдвое превосходящего противника. А если он начнет выщелкивать нас по очереди? Лучше было бы иметь сводные формирования большой численности. Но у нас явно недостаточная численность командного состава для управления такими отрядами. Значит, нужно сформировать их по сфере применения для упрощения командования. И кто, вообще, будет лидером союза?

— Если вывести ветеранов и резерв, то численность шиноби можно дотянуть до семидесяти-восьмидесяти тысяч, — мрачно заметил Райкаге. — Мы можем вывести группы резервных облаков — Райунтай и Сайунтай.

— Это же генины от двенадцати лет, — нахмурившись, проявил осведомленность Кизаши. — У Конохи есть печальный опыт использования подобных отрядов в мировой войне. Не лучший опыт.

— Но Коноха жива! — сдержанно хлопнув по столу, резко ответил Райкаге. — Если речь идет о выживании, то нам придется использовать все возможности.

— Не хочу это признавать, но Райкаге-доно прав, — задумчиво глядя в пустоту перед собой, согласился Ооноки. — В Иве тоже есть одаренные юные шиноби. Если все деревни согласятся на использование их в качестве резерва, то общая численность наших войск сможет достигнуть паритета с врагом. Знать бы еще возможности этой армии Мадары... Да и вопрос с командованием как решать? Удержать наш хрупкий союз будет непросто.

— Странный вопрос, Цучикаге. В Акацки не было ни одного шиноби из Кумо, и у нас не было их шпионов. Я готов...

— Никто не сомневается, что ты готов командовать хоть целым светом, — перебил Райкаге Момочи. — Но я лучше буду работать с победившим меня врагом, чем с предавшим меня союзником.

— Ха! За победителем идти спокойнее, это правда, — вставил свое слово Тенрай. — Командовать армией должен тот, кто умеет это делать. За кем из нас больше всего побед?

По мониторам было сложно судить, на кого устремлены были все взгляды после этого вопроса, но Кушина и так не сомневалась в ответе. Может, Ооноки за свою долгую жизнь участвовал в большем количестве сражений и одержал больше побед, но громче они были у Орочимару. Имея за собой лишь небольшую какурезато, именно он умудрялся побеждать Коноху, Кири, Иву и Кумо.

— Выбирать командующего среди Каге или кого-то сопоставимого по силам пока нет смысла, — после повисшей на секунду паузы спокойно произнес Орочимару. — С Мадарой нам в любой момент может понадобиться вся имеющаяся мощь. Любой из нас может стать лишь символическим полководцем. У меня есть несколько талантливых претендентов на роль реального командующего, но у каждого человека свои сильные и слабые стороны и свой опыт. Необходимо будет все равно сформировать штаб для единого управления. И набрать в него людей, исходя из выбранной нами стратегии. Собираемся ли мы нападать? Или обороняться? А перед этим стоит решить, что делать с джинчурики.

На этих словах Кушина встрепенулась и с большим подозрением посмотрела на Орочимару. Она начала понимать, зачем она ему понадобилась на этом совещании. Этот мерзкий тип снова хочет ее куда-то сослать! И прикрыться от ее гнева тем, что это решение было принято не им.

— Джинчурики обладают большой мощью и боевым потенциалом, но они главная цель Мадары, — хмуро заметил Казекаге. — Как мне известно, изъятие биджу длится не один день. Ему не удастся заполучить биджу во время битвы. А если мы проиграем Мадаре, то как ни прячь джинчурики — он их все равно найдет. Я думаю, что их сила не будет лишней в бою.

— Мы не знаем, на что сейчас способен Мадара, — резко сказал Райкаге. — Стихия Дерева и Риннеган — об этом не было ни слова в его описаниях! Может, он способен заполучить биджу в одно мгновение. И ему не обязательно изымать биджу в поле, достаточно заполучить джинчурики и сбежать. А у него есть способ передвигаться быстро и незаметно, он несколько раз являлся в разные какурезато, демонстрировал свое превосходство и уходил невозбранно! Рисковать нельзя. Найти достойное убежище и лучше не одно — такого решения я придерживаюсь.

— Наверное, такого решения будут придерживаться все, у кого еще остались джинчурики, — раздраженно отметил Момочи. — Что скажет Белый Змей?

— Я тоже за то, чтобы попытаться спрятать джинчурики, — с этими словами Орочимару впервые с появления Кушины поднял на нее взгляд своих желтых глаз.

Девушка почувствовала, как кровь начинает приливать к ее лицу, а волосы зашевелились от гнева. Неужели он снова попытается закинуть ее на гору Мьёбоку?!

— Но я не думаю, что нам удастся сохранить местоположение джинчурики в тайне от противника, — спокойно продолжил Орочимару свою мысль. — Да и не в моих правилах полагаться на одну ставку. Можно спрятать джинчурики. И если противник их не найдет, то это неплохо. Если же найдет, то нужен план, как можно использовать это. Джинчурики могут стать приманкой для Мадары. Было бы удачей для нас навязать ему бой на своих условиях.

Кушина неохотно отвернулась от Орочимару и раздраженно провела рукой по алым волосам, пальцами силясь расчесать спутавшиеся пряди и уложить их на место. Рюсей продолжал бесить своей опекой, но все же встал на путь исправления.

— Нельзя держать Мадару за идиота, — вновь вплелся в разговор скрипучий голос старика Ооноки. — Если мы поставим для него силок, то он может ответить тем же. Необходимо защитить даймё и селения. Все, что позволит Мадаре манипулировать нами. Это распылит наши силы. Либо мы можем попытаться перехватить инициативу, помешать отвлекаться на уязвимые цели и связать его боем, задействовав все резервы. В том числе джинчурики.

— Это будет рискованно, — неуверенно покачал головой Орочимару и обернулся к девушке за одним столом с ним. — Конан.

— Как и говорил Райкаге, возможности Мадары нам не известны. Но рассчитывать, что он будет так же долго вытягивать чакру Хвостатых, как это делали Акацуки, нельзя, — с готовностью сказала девушка. — Риннеган, который был у Нагато — это глаза Мадары. Он гораздо более искусен во владении этим додзюцу. И с его умениями, он вряд ли ограничен в использовании Гедо Мазо. Эта статуя, которая как-то связана с Риннеганом. Единственный раз, когда Нагато использовал ее в бою, она высосала из него жизненную силу и едва не убила. Однако посредством нее в считанные мгновения из сотен шиноби была полностью выкачана вся чакра, они погибли за мгновения. Именно в этой статуе заключена чакра уже шести биджу. С помощью нее, поглотив силу всех Хвостатых, Нагато планировал стать гегемоном в мире шиноби и принудить к подчинению все Годайкоку. На что способен с ней Мадара, я не знаю.

Кушина нахмурилась, пытаясь переварить информацию. Из тех, кого она знала, лучшим в технике Поглощения Чакры были клан Абураме, Орочимару и Юки Кёда. Но никто из них не был способен ни на что подобное. Биджу имеют гигантское количество чакры, однако Узумаки было известно несколько способов, которые могли бы позволить изъять ее за мгновения. Например, призыв Шинигами. Если это Гедо Мазо работает схожим образом, то это может стать проблемой.

— Это вообще реально? — спросил после повисшей на секунду после слов Конан паузы Момочи. — Я имею в виду, победить Мадару — это реально для нас?

— Ого, кажется, кто-то задумался о том, чтобы выбрать его сторону, — рассмеявшись, пошутил Ооноки, но Кушину на миг передернуло от холодного взгляда глубоко посаженных глаз старика.

— Нет, — спокойно ответил Забуза. — В зависимости от ответа, Кири либо сконцентрируется на победе, либо сделает все, чтобы нанести максимальный урон противнику. Всеми доступными способами и не считаясь с потерями.

— Мы можем победить, — спокойно и уверенно сказал Орочимару.

— Это ваше предсказание, Рюджин-сама? — впервые нарушила свое молчание Мироку, посмотрев на Орочимару.

— Да, — кивнув, согласился он. — Если же этого недостаточно, то просто подумайте логически. Мадара не собирал бы армию, если бы у нас не было возможности одержать над ним верх.

Еще спустя примерно полчаса было предложено сделать перерыв, чтобы обдумать решение по форме союза и условиям его создания. Только тогда, наконец, Орочимару освободился и, сказав несколько слов собравшимся, коротко взглянул на Кушину, взглядом пригласив ее выйти.

— Как перелет? — уже шагая по коридору, спросил он.

Вместо ответа Кушина прожгла взглядом спину впереди идущего мужчины и выпалила:

— Ты не заставишь меня жить в Мьёбокузане!

— Жаль, — Узумаки услышала иронию в голосе Орочимару. — Было бы удобно, если бы ты в своем теле находилась на горе, собирая природную энергию в одном из масляных прудов, и отправляла в этот мир только своих теневых клонов.

— Гм...

— Что?

— Слишком легко, — подозрительно сказала Кушина. — Ты не будешь пытаться меня переубедить?

— Я не планировал отказываться от твоего участия в возможной битве с Мадарой. Сила джинчурики может пригодиться, и одними клонами не отделаться. В Гедо Мазо, о которой говорила Конан, и в самом деле заключено многовато чакры. Может ситуация сложиться так, что лому придется противопоставить другой лом.

К этому времени Орочимару как раз подошел к своему кабинету в администрации Конохи. Пользовался он им нечасто, предпочитая Отогакуре. Но все же отдельное рабочее помещение у него имелось в каждой какурезато Унии. А в некоторых поселениях даже отдельные резиденции.

— Обидно, — прикусив губу, расстроенно пробормотала Кушина, когда за ней захлопнулась дверь кабинета. — Я вообще-то жена твоя, а не лом.

— Одно другого не исключает, — Орочимару привалился к столу и слабо улыбнулся, глядя на Кушину.

— Что-то случилось? — подозрительно спросила девушка. — Ты какой-то странный... Страннее обычного, знаешь ли!

Кушина приблизилась к Орочимару и, прищурившись, посмотрела ему в бесстыжие глаза.

— Ну, во-первых, у меня уже в печенках сидят эти переговоры. Каге ни в какую не захотели собираться в одном месте. Мол, защита деревень и все такое. Вот только, мне кажется, они опасаются встречаться со мной. Будто я их мысли буду читать или заворожу.

— А ты так умеешь? — вопросительно поглядела на мужа Узумаки.

Орочимару хмыкнул в ответ и отвел взгляд.

— И правда, могу ли я?

— Орочимару... — забеспокоилась Кушина.

Если он умеет читать мысли, то это же... Это же вообще ни в какие ворота уже!

— Во-вторых, вчера я убил еще одного бога, — с легкой улыбкой сказал он, заставив мигом забыть обо всем прочем.

— Что?! — ошарашенно воскликнула Кушина. — Какого еще... Стой! Ооцуцуки? Опять?! Ты... Ты цел, нет?

— В этот раз погибли несколько человек из Ото и еще Дайки пострадал, — покачал головой Орочимару. — Он попал в какое-то фуиндзюцу. Крайне сложное. Акичи и септ Мизучи твоего клана уже разбираются с печатью, но пока прогресса нет.

— Я тоже попытаюсь помочь, — нахмурилась Кушина. — Но хотя бы ты цел. Перед битвой с Мадарой нам не хватало только, чтобы ты опять расщепился! Орочи! Ты откуда все время находишь их?! Сотни лет все нормально жили, никаких Ооцуцуки не видывали, а ты уже на второго нарвался! Еще один из Кары?

— Нет. В этот раз дела похуже. Этот явился из главного клана. И скоро могут появиться еще.

— Проклятье... — прошептала Кушина и без сил села на стол рядом с Орочимару, который вкратце пересказал события, произошедшие на Луне.

Узумаки внимательно выслушала, стараясь не перебивать. Кушина понимала, что вряд ли может как-то помочь разобраться с Ооцуцуки глобально. Она умела лишь неплохо сражаться и была джинчурики. Поэтому скорее пыталась оценить способности потенциального врага.

— То есть победил ты лишь благодаря Алтарю Тенсейгана? — подытожила Кушина.

— Благодаря ему удалось избежать больших жертв. Хотя сам по себе Урашики был послабее Исшики. Но, честное слово, я уже подумал даже, что стоило бы попытаться договориться с Мадарой и как-то перенаправить его энергию на борьбу с Ооцуцуки.

— Думаешь, получилось бы?

— Нет. Поэтому меня беспокоит ближайшее будущее. Я не думаю, что смогу позволить себе понапрасну расходовать силы в ближайшей войне. Я буду сдерживать Мадару, если дело примет серьезный оборот. Но мне нужен будет резерв, если на Земле появится третья сторона. Резерв не только собственных сил. Поэтому и ты будешь аккуратнее.

— Тогда жертв будет больше, — нахмурилась Кушина.

— Именно так.

Подняв руки, девушка посмотрела на свои ладони. Плотная кожа, мозоли от долгой практики с оружием. Познакомившись с Сальмой в Стране Песка, куноичи была удивлена, насколько иные руки могут быть. Королева была мягка и нежна снаружи. Но внутри нее была холодная сталь. Кушина была полной противоположностью. Решение Орочимару было под стать правительнице Роурана. Согласиться с ним было непросто.

— Я должна стать сильнее! — сжав руки в кулаки, решительно заявила Кушина, обернувшись к Орочимару.

— И почему я не удивлен, — вздохнув, сам себя спросил Орочимару.

— Эй! Что не так-то в этот раз? — обиженно ткнула мужа в плечо Кушина.

— Ничего, — Орочимару обнял одной рукой Кушину и прижал ее к себе, заставив невольно улыбнуться. — Если хочешь стать сильнее, то попытайся сработаться с другими джинчурики. Югито все еще в Конохе, из-за чего и мне приходится здесь чаще появляться. Поспрашивай ее о тонкостях работы с чакрой биджу. Ваша слаженность будет не лишней на войне.

— Эта кошка драная! — волосы Кушины вновь зашевелились от сдерживаемого гнева. — Ты с ней часто видишься?

— Нет. Пару раз только.

— Вот и правильно! Не доверяю я ей! Она слишком подозрительна! У нее нет парня! И она хочет найти себе кого-то сильнее себя! Будь с ней осторожнее! А то знаю я... Мне Сальма рассказала, как вы с ней... того этого. И я знаю, как это было с Микото. И со мной тоже! Ты вообще нормальный, нет? Да за тобой, вообще, глаз да глаз нужен! Тебя ж только дрянь какая-нибудь похотливая коснется, так сразу все! Постель, дети, и она уже на шее висит!

— Ага, полностью согласен, — покорно ответил Орочимару.

— Ни капли раскаяния в твоем голосе не слышу!

— Как будто я в чем-то виноват. Все вполне неплохо, вроде.

— Скотина ты, Орочи, — заворочалась в объятьях мужчины Кушина. — А где Микото, кстати?

— Она на миссии. Скоро должна вернуться.

Глава 36. Интерлюдия. Наруками

12 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Четверке шиноби пришлось немного потрястись на крыше переполненного трамвая, чтобы добраться до места назначения. Это было не самое приятное ощущение в жизни Итачи — сидеть и знать, что прямо над макушкой тянется линия контактного провода. Но пришлось с этим смириться, чтобы избежать лишнего внимания. К счастью, Фугаку довольно скоро жестом приказал спрыгивать на землю. Ступни Итачи легко коснулись неровной мостовой. Он проводил задумчивым взглядом угловатую конструкцию трамвая, бегущую по металлическим рельсам.

— Столько отличного металла ушло на такую неказистую ерунду, — поджав губы, вынес вердикт юный Учиха.

— Эта ерунда показывает достаток Унии и действует на соседние страны сильнее кунаев, — тоже скользнув взглядом по транспортному средству, поделилась с сыном своими мыслями Микото. — За богатством и благами сюда стекаются люди. А они — ресурс более ценный, чем металл.

— По нашим временам, так и выходит, — согласилась Юко, шагая вслед за молчаливо осматривающимся Фугаку. — Хотя раньше все было иначе.

— Называть людей ресурсом как-то неправильно, — неодобрительно заметил Итачи.

— Если это так и есть, то зачем навешивать лишние шоры на глаза? — хмыкнул Фугаку. — Лучше знать и говорить, как есть. Чем притворяться праведником, но видеть в людях только кошельки. И радоваться в сердце чужому горю, потому что в этот момент кошелек можно хорошенько потрясти.

Итачи промолчал, раздумывая над словами главы клана. Истина в них была, но все равно она претила душе юного шиноби. Развивать тему он все же не стал, без лишних слов следуя за старшими по улице. Она шла в горку и часто прерывалась каменными ступенями. Дома по обе стороны зиждились на террасах и были не из бедных. Учиха попали в старую часть города, в которой селился небедный люд. Купцы, члены гильдий и ремесленники. Поселение находилось на границе Стран Огня и Деревьев, на торговом пути, и для севера Унии было достаточно большим.

Среди всех домов и поместий Фугаку остановился у среднего по размерам здания, окруженного добротным кирпичным забором. Архитектурный стиль и используемые материалы явно говорили о том, что постройка новая. Такие стали популярны с приходом Унии на эти земли и появлением новых материалов и строительных приемов, способных противостоять частым землетрясениям. Рядом с калиткой имелась табличка, на которой аккуратно двумя стилями написания была выведена фамилия жильцов.

— Они, — уверенно кивнул Фугаку и позвонил в висящий у входа колокольчик.

Секунда тишины. До ушей Итачи донесся звук шагов. Расстояние от калитки до дверей дома было невелико. Когда хозяин вышел на порог, то, даже не имея навыков и додзюцу, несложно было разглядеть гостей. Учиха пришли в город без опознавательных знаков, но в типичной для шиноби одежде. И с ними был Фугаку.

— У-учиха-сама? — запнулся человек, встретившись взглядом с главой клана.

В Унии было не так много ниндзя ранга шинобигаширы. Естественно, простые горожане не знали всех их в лицо. Однако Учиха был кланом, который в Унии очень часто работал с гражданскими. Глава военной полиции появлялся на экранах телевизоров чаще многих других шиноби.

— Доброе утро, Хирому-сан, — обозначив поклон, поздоровался Фугаку. — Мы по поводу вашего заказа.

— Д-да! То есть доброе утро, — взволнованно начал кланяться болванчиком хозяин дома. — Прошу, заходите. Дом этого человека — ваш дом. Я ждал вас.

Хирому-сан был невысоким полноватым мужчиной. Его руки были мозолистыми, мышцы - крепкими, а обветренная и покрытая морщинами кожа - темной от загара. Сейчас Хирому жил в богатом доме и носил добротную одежду, однако так было не всегда. Итачи подметил, что этот старик владел как минимум базовыми знаниями тайдзюцу. Но на шиноби не похож.

— Угощайтесь, — пригласил Хирому шиноби, когда все расселись за столом в одной из комнат дома, а немолодая и крепкая женщина уважительно расставила перед гостями чаши с чаем. — Я не разбираюсь в чае, но сын уверяет, что это лучший сорт южных регионов Страны Земли.

— Он и в самом деле хорош, — благодарно кивнул Фугаку, двумя руками поднимая чашку с горячим напитком и вдыхая терпкий аромат красного чая. — Но мы не планировали задерживаться. Хотелось бы обсудить детали миссии и приступить к ее выполнению.

— Да, конечно! — с готовностью ответил Хирому. — Я не ожидал, что такой человек, как вы, займется этим делом. Но зато теперь я уверен, что все пройдет успешно! Хвала Наруками!

Хирому Таро был из эта, касты неприкасаемых, из тех, кого совсем недавно даже за человека не считали. До прихода Унии он жил в трущобах, неподалеку от города и зарабатывал на жизнь, забивая скот, хороня умерших и выполняя прочую грязную работу. У границы эта жилось относительно неплохо. Часто правительство отправляло их расчищать места сражений шиноби. За уборку тел погибших, о которых не могли позаботиться выжившие товарищи, сносно платили, и с них было чего снять.

Еще на северной границе Страны Огня неплохо жилось, потому что здесь распространялось Рюджинкё. Наруками. Бог яростного грома и ласкового щебета молний — таким видели Рюджина эта, санка и хинин. Тот, кто ломает традиции и вершит справедливый суд.

Итачи с интересом разглядывал свиток в нише за спиной хозяина дома. На желтоватой бумаге черной тушью резкими линиями был выведен образ танцующего шестирукого и трехглавого свирепого существа. Отчетливо виден рельеф мышц на полуобнаженном теле, три лица искажены яростью, ветвятся сжимаемые крепкими кулаками молнии. Наруками. Вот, значит, каким видят его, Итачи, отца. Хотя, если вспомнить Омушимару во время использования сендзюцу, то этот образ недалек от истины. Сеннинка преображает клон отца, превращая его в воплощение демона. Наверное, из-за этого на свет появился образ Наруками. Хотя подобные создания есть и в сутрах ниндзя-монахов, и в народных мифах - те же асуры.

— Значит, устранить нужно не просто шайку разбойников, а группу наемных ниндзя? — выслушав подробности миссии, уточнила Юко.

— Да. Каменные Свирели их называют, — закивал Хирому, нервно вращая в руках чашку с чаем. — О ней мне писал лидер эта из Ягитани. Наверняка это они напали на деревню. Больше в округе не было поселений и групп шиноби. Только если нукенин не появился какой. Уж лет десять точно в округе задания все Акацки выполняло, а теперь больше года как они на миссии не выходят. Люди нехорошие голову поднимать начали.

— Каменные Свирели - сами нукенины из малых деревень, и при Акацки им тоже неплохо жилось, — хмуро заметил Фугаку. — У них есть поддержка местного лорда. Бывало они занимались грабежом и разбоем, но власть их прикрывала.

— Людьми торговали? — спросила Юко.

— Нет. И пока непонятно, зачем они им могли понадобиться. Тем более эта. Похоже, хватали подростков и детей постарше. Таких могли бы попытаться продать в дома терпимости в Стране Земли, но там не возьмут эта.

— В нашем мире такие похищения ничем хорошим не заканчиваются, — с грустью произнесла Микото.

— С этим разберемся, — подумав немного, уверенно сказал Фугаку и посмотрел на Хирому. — Только переправлять родичей твоих у нас времени не будет.

— Я договорился с кабунакама Кайгансен. Они перевезут людей и окажут им первую помощь, — заверил эта. — На них мелкие банды нападать не решатся, но воевать торговцы не могут. Вы, главное, из рук бандитов всех вызволите. Пожалуйста. Я готов отдать все, что есть...

Отрицательно мотнув головой и жестом попросив человека замолчать, Фугаку сказал:

— Деньги не нужны. Приказ уже есть, и мы его выполним. Тем более что в этой миссии у нас своя... — Фугаку стих, не договорив фразу и словно прислушался к чему-то прежде, чем попросить: — Попросите свою жену сделать радио погромче, Хирому-сан.

Хозяину дома потребовалось несколько секунд, чтобы осознать вопрос Учиха и крикнуть жене, чтоб она выполнила просьбу гостей. Вскоре уже и обычному человеку в комнате стали слышны слова, раздающиеся из радиоприемника. Несмотря на шум помех, ровный и сильный голос был разборчив и понятен. И очень хорошо знаком Итачи. Голос отца.

— ... единый враг и единая цель. Ради нее создана коалиция трех великих стран шиноби, королевства Роуран и Унии Дракона. Лишь недавно Воля Дракона претерпела испытание в братоубийственной войне Двух Листов, и вот вновь показали себя силы, желающие проверить ее на прочность. Учиха Мадара, отступник благородного клана Конохи, однажды уже отверг Волю Огня Сенджу Хаширамы и вверг Страну Огня в Хаос, ослабивший державу перед Первой мировой войной. Он вернулся из мертвых, чтобы навязать миру свою волю. Он собрал Хвостатых Монстров других стран. Он собрал невиданную по численности армию. Он жаждет поработить души людей, подчинив их своей воле. Это война не шиноби. Это война двух миров. Нового и старого. Воли Дракона и Проклятия Ненависти.

Итачи спокойно выслушал четкую и идеологически заряженную речь отца. Он действовал типично для себя. Попрекая противника в желании поработить волю людей, сам погружал их в нужное эмоциональное состояние и побуждал действовать так, как того желал сам. Но после не особо интересного вступления была более практичная часть. В Унии объявлялось военное положение. Ограничение на передвижение по транспортным магистралям, комендантский час, предупреждение о возможном переходе на особые хозяйственные отношения. Отец мобилизовал не только шиноби, но и всю Унию, заставляя направлять все ресурсы объединенной системе какурезато.

— Гм... — лицо Хирому после окончания речи Орочимару покрылось сетью глубоких морщин, человек хмуро шевелил губами, словно размышляя о чем-то тягостном.

— Непростое положение, но вам не о чем переживать, — попытался успокоить Хирому Итачи. — Скорее всего, война вас не заденет.

— Что?.. — отвлекся от своих мыслей хозяин. — А! Нет, нет... Просто, если владыка собирает армию, то ее нужно будет кормить. Я не думал, что новая война начнется так скоро после предыдущей. У меня есть несколько стад овец и коз, которые готовятся к отправке на летние пастбища. И скот на продажу на запад. Там неустойка небольшая выйдет, так что их тоже можно забить. Но у меня нет людей, чтобы потом все переработать и отправить шиноби. Сейчас к эта в Унии относятся неплохо, но работать на бойне желающих не прибавилось. Что же делать?..

— А вы спокойно отнеслись к новостям, Хирому-сан, — заметила Микото.

— Если такова воля Наруками-сама, то как мне еще поступать? — не понимающе посмотрел на Учиха эта. — Мои дети никогда не знали голода, а мои внуки, боюсь, забудут, почему они равны с другими детьми. Но я не всегда жил в богатом доме. Если будет нужно, то я отдам все, чтобы сохранить главное — будущее, которое есть у меня и у моих потомков на земле Рюджина.

— Твою бы силу да многим шиноби, — с признанием посмотрела на Хирому Юко. — Мы приведем тебе людей, которые не боятся запятнать руки кровью животных.

— Вы отправитесь в Страну Деревьев? — удивился мужчина. — Но как же...

— Еще есть время, — перебил эта Фугаку. — Но его не много, поэтому в сторону лишние разговоры. Кто купцы, с которыми ты договорился, и как с ними связаться?

Покинув дом бывшего неприкасаемого, четверка Учиха без промедления направилась к цели миссии. Ягитани находилось недалеко, день пути пешком для обычного человека. Ниндзя могли преодолеть это расстояние гораздо быстрей. Нужно было лишь миновать границу и не попасться за ней. Шиноби Унии официально не работали вне границ своей территории.

Фугаку замер на ветви растущей на вершине скалы сосны и окинул взглядом раскинувшуюся внизу долину. Возле него вынырнули из Шуншина остальные Учиха. Оставался последний рывок и они попадут в Ягитани. Уже в паре десятков метров ниже начинались пастбища эта. Каменистая земля здесь была непригодна для земледелия, здесь даже деревья толком не росли. Это и позволило закрепиться в удобной долине скотоводам. Обычно именно в таких местах появляется либо какурезато, либо деревня неприкасаемых.

— Готов, Итачи? — осмотрев жмущуюся к небольшой речушке деревню внизу, спросил Фугаку.

— Да, шинобигашира!

— Запомни, твоя задача узнать пределы своих глаз. Не сдерживайся. Мы прикроем тебя.

— Да, я помню.

— Будь осторожен с тайдзюцу, которое тебе передал Орочимару, — опустив руку на плечо сыну, сказала Микото. — Даже базовый Раканкен, которым владел Айрон, требовал очень крепкого телосложения. Немногие Сенджу и Узумаки смогли овладеть вершиной этого стиля, а монахи для этого посвящали всю жизнь совершенствованию своего тела. Даже Майто Дай и его сын предпочитают Гокен. Ты же изучил усовершенствованный учителем стиль, пределы которого пока никому не известны.

— Если Рюджин-сама обучил Итачи этому стилю, значит, он ему подходит, — без тени сомнения сказала Юко. — У твоего сына подходящие глаза и уникальное телосложение.

— Он получил его от отца, пусть и не в полной мере, — с волнением заметила Микото.

— Все будет в порядке, — заверил мать Итачи, чувствуя, что слова старших только больше нагоняют нервозность.

Это задание должно было помочь Итачи раскрыть силу своих глаз и освоить способности Мангекьё Шарингана. После операции на Кумотори прошло не так много дней, но юный Учиха уже успел опробовать новые возможности своего додзюцу, позволив отцу изучить их. Именно после этого Орочимару вспомнил о Раканкен. Этому стилю тайдзюцу когда-то давно он обучал одного из первых своих учеников, Айрона Ли, одноклассника Микото. Это было боевое искусство ниндзя-монахов и практическую его часть Итачи выучить труда не составило — Шаринган позволил запомнить движения и ток чакры. Проблема была в том, что Раканкен был неотрывно связан с медитативными техниками и специальным комплексом упражнений.

Как и родственное ниндзюцу их Храма Огня, Райго Сенджусацу, продвинутые техники Раканкен требовали особой чакры, называемой Даром Клана Бессмертных, Сензоку но Сай. Практика этого искусства была сложной, она требовала ежедневного изучения, и многие монахи даже к преклонным годам не могли достичь высот в искусстве. Когда-то Итачи тоже хотел испытать себя, но, как и многие, не осилил эту чакру. Однако Раканкен открывал новый путь к получению чакры Сензоку но Сай, для которого нужно было чрезвычайно крепкое тело, эмоциональное напряжение и истощение. Этот метод был тоже не из простых. Если бы не Мангекьё Шаринган, Итачи не справился бы с ним.

Хотя даже глаза не решали всех проблем. Поэтому отец считал, что на реальной миссии его сын добьется больших успехов как в освоении самого додзюцу, так и уникального, усовершенствованного им тайдзюцу.

— Что скажешь о поселении? — спросил Фугаку, посмотрев на Итачи.

— Типичная деревня эта, — перетерпев возникшее на мгновение в глазах жжение от активированного додзюцу, ответил юноша.

Шаринган даже на расстоянии позволил мгновенно окинуть взглядом небольшой поселок и подметить мелкие детали. Загоны для скота и кособокие землянки — люди здесь частенько жили вместе со скотом, чтобы согреться холодными зимами и сэкономить на дорогих дровах. Торговали мясом и навозом, видно разбитую колею и крепкие телеги. Но денег много не имели, строения все плохонькие. А сейчас еще и побиты нападавшими. Видно несколько пожарищ, запекшуюся и почерневшую кровь на дерне крыш землянок, поваленные изгороди. Судя по следам, часть стад разбежалась.

— Напали профессионалы, — подумав, высказался Итачи. — Пришли с севера, с ущелья. Человек двадцать или тридцать. И быстро разобрались с местными — те не успели толком организовать сопротивление. Использовали Катон и Дотон.

— Эта — тертые жизнью ребята. Кровь пустить они не боятся и делать это умеют, пастухам от животных отбиваться приходится. Да и с бандитами разбираться случается. Или самим грабежом заняться. Но шиноби они ничего сделать не смогли, — согласился Фугаку. — Прав ты, напали не новички. Видать, и в самом деле работа Каменных Свирелей. Пойдем, расспросим спасшихся.

Вблизи деревня встретила смрадом тухлых потрохов. Деревянные чаны, которые были видны еще издали, оказались заполнены рассолами и очищенными кишками. Запах свежей крови, застарелой смерти и навоза — в Итачи это место пробудило память о первой в его жизни войне. Это было в четыре года. Место битвы было совсем недалеко отсюда. Тогда был дождь, он размывал кровь и орошал раздавленные тела. Ужасающие алые лотосы Кушины расцвели на поле сражения. Ее техника буквально разрывала тела врагов, разбрасывая вокруг брызги крови и ошметки плоти и потрохов.

Эта встретили гостей испуганными взглядами. На Учиха не было написано, что они шиноби, но не признать в них ниндзя было бы сложно. Итачи подметил, что здесь осталось мало мужчин. Больше старухи и совсем уж мелкие дети. Им было примерно столько же, сколько Итачи, когда он оказался на войне. Но эти дети жили в смраде с самого рождения. И вся их жизнь была войной за выживание.

Слишком резкий контраст между тем, как жил Хирому в Унии, и тем, как живут эта здесь.

Жители деревни не стали бежать и, похоже, были готовы с отчаянной покорностью встретить свою судьбу, какой бы она ни была. Расспросить их о том, что с ними произошло, труда не составило. И их слова в целом подтвердили то, что и так уже было известно Учиха. Оставалось выследить нападавших ниндзя и разобраться с заданием.

— Твои действия? — спросил Фугаку через некоторое время, когда Учиха добрались до еще одной небольшой долины.

Здесь река отвоевала у гор участок, густо поросший деревьями. Место дикое, чем и привлекло нукенинов. Шиноби Унии вновь стояли на ветвях деревьев, рассматривая впереди темный зев пещеры, перед которым зияла прореха в чаще, вызванная недавним оползнем. На землю спускаться никто не спешил, так как у противника, скорее всего, были ниндзя, владеющие Дотоном и сенсорными техниками на его основе. Путешествие по верхним лесным путям - не самый надежный, но простой способ не попасться врагу раньше времени.

— Найду языка и приступлю к заданию, — ответил Итачи на вопрос Фугаку. — Раз мне нужно просто использовать свои силы, значит, сложная тактика ни к чему. Действую по обстановке.

— Разумно. Тогда приступай. Мы наблюдаем.

— Понял, — Итачи сорвался с места.

Чуть меньше, чем через месяц, ему должно было исполниться семнадцать, но за его плечами уже были боевые выходы, так что ситуация была привычной. По коже словно пробегали волны электрических разрядов от возбуждения и страха. Чувства привычные и знакомые. Разум мог взять их под контроль.

Способов подобраться к пещере у Итачи было немного. Его навыки скрытного передвижения были ограничены. Проще всего было быстро сократить дистанцию до пещеры, преодолеть открытое место перед входом в грот. Каменистая осыпь перед ним стала естественной сигнализацией — один неверный шаг и камни могли начать сыпаться вниз, привлекая внимание шиноби. Шуншин позволил промчаться по склонам горы, остановившись прямо над входом. Быстро скользнув взглядом по площадке под собой, Итачи не заметил охраны. Но до ушей донеслось неразборчивое бормотание и шаркающие шаги по каменному полу.

Звуки шагов прервались сдавленным стоном.

— Ха! В этот раз лучше, — эти наполненные довольством слова были произнесены внятно, позволив Итачи разобрать их. — Руку набил уже. Даже не пикнул.

— Все равно мороки много с ними, — раздался второй голос, раздраженный. — Свалить всех в кучу да закопать. Быстрее и проще. Я всякий раз потом в крови хожу. Хорошо, что фартуки у эта догадались захватить.

В пещере раздался приглушенный звук ударов, кто-то похлопал в ладоши, словно стряхивая с рук пыль.

— Ты вечно недоволен, брат, — сказал первый человек. — От этих избавляться нужно сразу. Босс их препаратами обколол, пусть и выбраковал, но все равно - мало ли чего учудить могут? Копить, чтоб закопать всех разом, нельзя. А ты прекращал бы ныть. Когда босс собирал малолеток, тебе не нравилось, что мозги в стороны летят. Сейчас кровь. Что за чистоплюй-то ты? С мелкими выродками вообще халява же была — бери за ногу, да об стенку головой. Напрягаться даже не надо. А тебе все не то.

— Ты здесь прачку видишь? — набычился второй. — Я, сука, ниндзя! Какого ляда я должен стираться и носить вонючие обноски? Тут у босса стадо бездарей сидит, так хоть бы к делу их приспособил.

— Задолбал ты, брат. А мне вот забавно стало. Ты прикинь. Эти фартуки раньше эта носили, когда коровок закалывали. А теперь мы носим, когда их колем! Ха-ха-ха! Ха... Ха...

Смех застрял в горле ниндзя, когда в тени пещеры вспыхнула пара багряных огоньков Шарингана. Гендзюцу сковало его разум, не дав и шанса среагировать на угрозу. Аккуратные шаги отозвались едва слышным скрипом каменной крошки под ногами Итачи. Нос защекотал едва слышимый запах тления. У ног охваченных иллюзией шиноби нашелся люк, за которым открывалась глубокая вертикальная шахта. Шаринган позволил с чудовищной четкостью различить на ее дне тела людей.

Они, размякшие и разбухшие, плавали в собственной гнилостной жиже. Оттуда на Итачи быстро стекленеющими глазами смотрел еще живой человек. Эта. Подросток с обритой головой и странно деформированными конечностями. Он был еще жив, но глубокая рана на правой стороне живота гарантировала, что спасать его уже поздно. Повреждена печень и воротная вена. Травматический шок от боли и кровопотери парализовал парня. На его счастье на дне шахты не было кислорода. На несколько секунд мучения неизвестного эта были короче.

Волна мурашек пробежала по телу Итачи. Это место было ненормальным. Эта яма — не просто санитарный могильник. Это специальное сооружение, в котором трупы перегнивали, как компост. Хорошо сооруженная конструкция, с грамотной вентиляцией — запаха гниения почти не чувствуется. И создана исключительно для утилизации тел. Человеческих тел! Людей, убитых с предельным профессиональным безразличием. Учиха поднял взгляд на погруженных в гендзюцу шиноби. Мужчины, молодые — двадцать или тридцать лет. У одного протектор на голове с перечеркнутым знаком давно исчезнувшей Танигакуре, у второго повязка на плече со знаком Ишигакуре. По внешнему виду это обычные люди, с первого взгляда и не скажешь, что внутри с ними что-то не то.

Глаза Итачи начало жечь, от прилившей к ним чакры. Сердце в груди ударило с удвоенной силой, разгоняя кровь и вздувая вены на теле. Усовершенствованное отцом искусство Раканкен начало действовать. Метод семи Вдохов Небес и Архатов Кулак запустили биохимические процессы. Гнев разогнал организм, огибая разум и оставляя его холодным. Чакра Учиха иглами вонзилась в сознание нукенинов, лишая их воли.

— Ты, — Итачи посмотрел на одного из шиноби. — Сколько вас? Кто ваш лидер?

Губы на опустошенном лице шевельнулись, нукенин из Ишигакуре сипло произнес:

— Сорок восемь. Викта.

— Викта? — нахмурился Итачи. — Виктор? Кто-то издалека. Откуда он?

— Не знаю.

Итачи не мог припомнить ни в одной из Книг Розыска нукенина по имени Виктор. Это было неприятно. Скорее всего, босс у Каменных Свирелей сильный шиноби. Узнать перед битвой его техники было бы не лишним. В Техаишо обычно имелась подробная информация о целях, но раз это не выход, то придется выуживать информацию из языков. Это потребовало бы больше времени, но подготовка — залог уверенной победы. Однако времени у Итачи не было.

— Ага... — прозвучал голос, эхом отдающийся от стен пещеры. — А я-то думаю, что за мелкий вредитель сунулся в мою лабораторию. А тут, оказывается, аж целый Учиха!

Резкий толчок обеими руками. Ладони Итачи коснулись животов захваченных иллюзией нукенинов. Атакующие техники Раканкен и Гокен по сути имеют одну цель — нанести сокрушающий удар, который приведет к быстрому поражению противника. Но у двух стилей была масса отличий. Одна из которых в том, что удары Сильного Кулака более разнообразны и наносят локальные и глубокие повреждения, ломая кости и нанося ушибы внутренним органам. Кулак Архата прямолинеен и предсказуем, но он растекался по телу противника ударной волной, вызывая обширные внутренние повреждения и контузию.

Кровь и розовая пена выступили на губах двух неудачников, когда атака Итачи разорвала их внутренности. Нукенины рухнули двумя безвольными куклами наземь, позволив Учиха шагнуть вперед и встретиться с новым противником лицом к лицу.

— Виктор? — сощурившись, спросил Итачи.

Перед ним показалось двенадцать человек. Некоторые с перечеркнутыми знаками какурезато, другие без оных вовсе. Типичные наемники. Появились неожиданно, значит, впереди какой-то маскирующий барьер. Странно, что его не было снаружи. Но важнее человек, который окликнул Итачи. Невысок, но смотрит на всех, словно сверху вниз. Похож на босса. Крепок, руки жилистые, но мозолей на них не видно. Ирьенин. Это неприятные новости. Ирьенины, имеющие подчиненных и готовые встретиться с врагом лицом к лицу, пусть и прячась за спинами своих пешек, бывают опасны. Более того, во взгляде конкретно этого читалось очень знакомое выражение.

Так же иногда смотрел Орочимару.

По спине Итачи пробежала волна неприятных мурашек.

— Ты смог нормально выговорить мое имя? Похвально, молодой человек, — сощурился в ответ босс нукенинов.

— Страна Долин? — быстро оценил одежду, расовые признаки и акцент ирьенина, пришел к выводу Итачи. — Ты далеко забрался от родины. Пытаться не наследить у себя дома было ошибкой. Вы — моя миссия.

Сказав это, Учиха следил за пространством, выискивая основу маскирующей техники.

— Какое дело Учиха до моей скромной персоны? — развел руками Виктор, словно демонстрируя свою заурядность. — Тем более ты ведь из Унии. И работаешь за ее границами. Что на это скажут Каге? Зачем тебе так подставлять своего бога. Давай-ка просто разойдемся, малой. Незачем портить друг другу жизнь.

— Я уже не принадлежу Унии. Я шиноби Конохи. Южного Листа. Твои угрозы пусты. Даже если забыть, что это угрозы мертвеца.

— Слишком громкие слова для шкета только-только вылезшего из-под маминой юбки, — криво оскалился Виктор.

По его знаку остальные наемники пришли в движение, начав медленно окружать Итачи.

— Дайкаге-сама уже знает про вас, — холодно сказал Итачи, указав на едва заметные следы на земле. — Здесь было многовато змей. Они разрушили внешний маскирующий барьер. Тебя это не насторожило, Виктор? Ты ведь знал, что эта поклоняются Наруками. И ты знал, что это одно из имен Рюджина. И знал, чем заканчиваются все гонения на Рюджинкё.

— Ха! Да ты наглец, каких поискать! — лицо Виктора немного разгладилось. — У меня еще есть время чтобы убраться отсюда.

— Поздно, — наконец разгадав ловушки в этой пещере, решительно сказал Итачи и поднял руки, стремительно складывая печати. — Наруками уже здесь.

Золотая чакра Сензоку но Сай потоком пронеслась по меридианам одновременно с тем, как томое в его глазах совершили оборот. На радужке вспыхнул новый узор, напоминающий шестиконечную звезду. Трое из резко дернувшихся к Итачи шиноби замерли, попав в гендзюцу. Остальные знали, как противостоять техникам глаз, или им просто повезло. Но Мангекьё Шаринган — это не то, с чем можно справиться простым везением.

Кайтакусанджин!

Левый глаз Итачи ожгло болью. Россыпь мелких угольно-черных молний брызнула в стороны от Мангекьё Шарингана, мгновенно проникая в тело. Энергия, которую Итачи не мог ощутить, но которую отец называл природной, хлынула в плоть, преображаясь силой додзюцу. Острые грани сюрикенов с хлопками вспороли воздух, устремляясь к Учиха. Шаринган позволял видеть каждый из них. Можно было отбить их все, уклониться, отразить обратно. Но для Итачи эта атака не значила ничего. Тело, способное выдержать вершину искусства Раканкен, не повредить обычной сталью.

Металл сюрикенов бессильно скользнул по ставшей черной, как смоль, коже Итачи. Его руки замерли, сложив пару одноручных печатей. Позади него в воздухе проявилась слепящая, словно сотканная из солнечного света, фигура. Массивное мускулистое тело, замершее на одной ноге, словно в движении яростного танца. В одной паре его рук змеями ветвились молнии, во второй хищно смотрели в сторону противника меч и молот, третья сложена в печати Дракона. На трех лицах проявления застыла маска гнева и ярости.

Райго Санменсацу: Коку!

Золотой свет божественного проявления на миг озарил пещеру, чтобы тут же сжаться в одну точку и войти в тело Учиха. Созданная отцом техника пришла в резонанс с неполным кеккей генкай Широхеби но Чикара, который унаследовал Итачи. Черная плоть, словно податливая глина, преобразилась.

С треском разошлась ткань походной рубахи и нательного белья, обнажая три пары мускулистых рук и широкий торс черного асуры. Итачи сделал шаг вперед и тяжело заревел, борясь с захватившей его силой и терзающей все естество болью. Камень под его ногой растрескался, брызнул в стороны щебнем. От дыхания в воздухе заискрились черные молнии. Алые глаза вспыхнули в ощутимо сгустившейся тьме демоническим сиянием. Волна едва ли не осязаемого гнева заставила отшатнуться наемников.

Сензоку но Сай — чакра, получаемая путем концентрации чувств. Раканкен — один из путей управления эмоциями и гневом. Чакра забирала всю ненависть Учиха, превращая ее в силу и оставляя голову холодной.

Воздух с громом смялся, когда Итачи рванул вперед. Его тело закрутилось в танце. Кровь и плоть брызнули в стороны. Мощь ударов взорвала пойманных ранее в гендзюцу нукенинов. Шаринган уловил движение чакры впереди. Кулаки врезались во вспыхнувший пурпурным пламенем барьер. Жар огня ожег руки, заставив зарычать от еще одной волны боли. Но тридцать пальцев впились в кеккай дзюцу просто разрывая преграду, осыпавшуюся фиолетовыми искрами.

Асшо!

Удар Разрушительной Ладони обрушился на пол пещеры. Пол под ногами Итачи просел, сеть трещин разбежалась в стороны, сбивая с ног успевших создать технику ниндзя. Боль от используемой техники слепила и приводила в неистовство, заставляя бросаться вперед. Итачи бил и кромсал попадающихся под руку противников. Горячая кровь текла по телу, обжигая словно кипящее масло. Техника Сошествия Трехликого Убийства преобразила Итачи, повысив его мощь и сенсорные способности. Несмотря на непробиваемую плоть, все тело пронзала боль, словно с него содрали кожу.

Шаринган жгло от прилившей к нему чакры. По щеке от левого глаза пролегла дорожка от покатившихся вниз кровавых слез. Кайтакусанджин, Троица Богов Развития, питала Итачи силой, но ощущение это было обманчиво. Чакра Учиха сгорала в додзюцу. А неистовый танец демона внезапно остановился. Шесть рук Итачи встретились с шестью руками, под кожей которых бешено бугрились мышцы.

— У тебя интересная техника, — со смесью испуга и злости прошипел в лицо Итачи Виктор, из плеч которого выросли еще две пары дополнительных рук, которыми он смог заблокировать атаку преобразившегося Учиха. — Думаю, она может подойти мне!

Вместо ответа огонь зажегся в правом глазе Итачи, обжигая его изнутри.

Аматерасу!

Первые язычки черного пламени только проявились в воздухе, а Виктор уже отшатнулся в сторону. Огонь техники лишь коснулся одной из рук, побежав по предплечью к кисти. Этого было бы достаточно против обычного противника. Но, скривившись от боли, Виктор стремительным движением врезался головой в грудь Итачи, заставив того отшатнуться от внезапно чудовищной силы удара. Резкий взмах одной из рук — и объятая Аматерасу конечность противника отлетает в сторону, разбрызгивая кровь по воздуху. Однако из культи вместо крови из артерий в воздух выстрелили алые линии быстро разрастающихся сосудов, которые за мгновения обросли плотью. Один удар сердца — и у Виктора отросла новая рука.

Техника регенерации. Как Итачи и предполагал, противник оказался ирьенином. Бой с ним может затянуться, и это стало бы поражением. Учиха уже сам отпрыгнул назад от Виктора, еще в прыжке складывая новые печати. Как только ноги коснулись земли, чернота с тела Итачи сошла вместе с растворившимися подобно чернилам в воде двумя лишними парами рук. Вместо этого в воздухе вокруг него вспыхнула алая пламенеющая чакра, укрывая и защищая собой создателя. Образ трехликого и шестирукого асуры вспыхнул алым вокруг Итачи, заполняя собой пространство пещеры.

Райго Санменсацу: Секи!

Глава 37. Жертва

12 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Сусаноо! — воскликнул Виктор. — У тебя все-таки Мангекьё Шаринган, малец!

Ирьенин остерегался додзюцу, потому не смотрел в глаза Учиха. Но появление гигантской фигуры вокруг Итачи было сложно не заметить. От Мадары до Фугаку и Микото — практически все Учиха с Мангекьё Шаринганом обладали Сусаноо. И Райго Сенменсацу: Секи тоже было основано на этом додзюцу, только его пропитывала чакра Сензоку но Сай и ему придавало форму ниндзюцу.

Итачи тяжело дышал. Горячая кровь текла по щекам, она же застила глаза, взор становился туманным. Глаза горели от боли и циркулирующей в них чакры. Каждый удар сердца был подобен раскаленным прутьям, вонзаемым в глазницы. Тело начинало ныть от напряжения. Но алый асура, чья плоть — это пламя, а просвечивающие сквозь него кости — молнии, явился в этот мир.

Нижняя пара алых рук закрывшей Итачи фигуры сомкнулась, складывая печати. Всполохи пламени заплясали вокруг ртов трехглавого Сусаноо. В пещере стала стремительно расти температура. Скривившись, Виктор отшатнулся назад. Из-за его спины в воздух взметнулось облако пыли, моментально заполоняя собой все пространство вокруг. Мгновение — и пыль детонирует, соприкоснувшись с огнем катондзюцу Итачи.

Объемный взрыв ударил по алому телу Сусаноо. Техника защитила владельца, но катондзюцу было сорвано ударной волной. Взор Итачи застила пелена дыма. Новая серия печатей — тройной поток воздуха срывается с уст алого гиганта, сметая чад и пепел. Чтобы врезаться во вспыхнувшую впереди пелену яростного огня. Техника Катона пожрала технику Футона Итачи и рванула вперед, поглощая остатки растекшейся по пространству чакры Стихии Огня.

Юный шиноби побледнел, поняв, что попал в ловушку. Мощь вражеского ниндзюцу, поглотившего чакру самого Учиха, стала слишком велика. Встречать его, просто понадеявшись на силу Сусаноо, опасно. Сейчас можно было бы спастись техниками Суйтона, но Итачи ими не владел на нужном уровне. Оставалось одно...

Райго Санменсацу: Хаку!

Отозвавшись на движение рук Учиха, чакра обожгла все внутрености. По меридианам словно потек расплавленный металл. Боль ослепила разум. Итачи зарычал, дав волю гневу. Раканкен более не сдерживал эмоции, чакра Сензоку но Сай вырвалась на волю золотым сиянием. Сила использованной техники подхватила Учиха, подняв в воздух. Солнечный свет сменил алое пламя и воплотился полностью сформированным Сусаноо. Словно отлитый из золотого сияния шестирукий и трехглавый асура уперся макушкой в своды пещеры. Широкий молот на короткой ручке в одной из рук воплощения ударил по воздуху перед Итачи, встретившись с катондзюцу Виктора. Легкая дрожь пробежала по телу юноши. А пламя техники нукенина внезапно обернулось потоком бурных вод, устремившимся обратно.

Учиде но Кодзучи. Молот, который был подобен Тоцука но Цуруги и Ята но Кагами — двум реликвиям клана Учиха. Этот артефакт, способный создавать материальные иллюзии, вроде потока воды из пламени чужой техники, отец раздобыл в загробном мире. Обернув вспять технику Виктора, молот спас Итачи. Но тому уже не было до этого дела. Темная ненависть и ярость смывали боль в меридианах и дрожь усталости в мышцах. Она бросила вперед, застив взгляд кровавой пеленой.

Очнулся Итачи лежащим на полу. Золотое сияние третьей формы Райго Санменсацу все еще окружало его. Но три огромные фигуры из пурпурного и синего пламени чакры прижимали его к полу пещеры. Огненный щит Ято но Кагами в руках Сусаноо матери давил на грудь золотой фигуры асуры. Древко нагинаты в четырех руках Сусаноо Юко прижимало ноги Итачи. И еще одна гигантская фигура давила коленом на плечо, занеся над головой тонкий клинок.

Итачи невольно сглотнул, увидев Тоцука но Цуруги над собой. Вряд ли Фугаку и в самом деле применил бы этот клинок. Но кто знает, какие указания были ему оставлены Дайкаге?

Зажмурившись, Итачи почувствовал, как трескается на щеках запекшаяся кровь. Подавить огонь в глазах оказалось просто. Истощенное тело с готовностью рассталось с техниками. Золотое сияние вокруг тела парня угасло, скрывшись под кожей. Хаос в голове усилился внезапной дезориентацией. Юного Учиха замутило, он закашлялся, чувствуя металлический привкус крови во рту. Сусаноо, что классическое, что в версии Райго Санменсацу, вытягивало чакру из тела с неистовством голодного демона. Даже несмотря на использование Сензоку но Сай и Кайтакусанджин, каждая клеточка тела испытывала боль.

Итачи приходилось гореть в огне, однажды попавшись в гендзюцу. Те моменты были сравнимы с использованием Сусаноо.

— Он в порядке, — сообщила Микото, тоже пряча огонь техники в своем теле.

Алые глаза с различными узорами погасли, пропали созданные додзюцу гигантские тела. Пещера вновь погрузилась в сумрак. Учиха молчаливо обступили Итачи. Мать опустилась на колени возле сына, вспыхнуло бирюзовое сияние ирьениндзюцу. Ровный поток медицинской чакры начал уносить боль из тела.

— Что с Виктором? — нарушил повисшую тягостную тишину Итачи.

— Он попал в Цукиёми, — равнодушно ответил Фугаку. — Справедливое воздаяние для него — несколько десятков лет пыток. Не сравниться с Изанами, но, может, это поможет ему стать чуть более человечным. Хотя бы после смерти.

— Кто мы, чтобы судить? — мрачно спросила Юко. — Даже Рюджин-сама не прибегает к такой справедливости. Устранить, изъять из общества сорняки — этого достаточно.

— Может, ты и права, — задумчиво согласился Фугаку. — Без свидетелей такая смерть кажется мелочной местью. Но ее видели люди. Молва породит страх и уменьшит нам всем работу в будущем. К тому же пленным нужна была хоть какая-то компенсация их невзгодам, которые они перенесли по вине Виктора.

— Я давно... отключился? — с запинкой спросил Итачи.

— Не настолько давно, чтобы сокрушить всю гору — и то ладно. Фугаку вывел пленных по проделанному им подземному ходу, пока мы сдерживали тебя, — недовольно ответила Микото. — Тебе нужно научиться контролировать себя.

— Для этого и была нужна эта миссия, — сложил руки на груди Фугаку, ожидая окончания лечения Итачи. — Твои навыки удивляют, а мощь техник поражает. Орочимару, как всегда, кует монстров. Но опыта тебе не хватает. Научись надевать маску войны.

— У меня их целых три, — устало пошутил Итачи, намекая на технику Райго Санменсацу.

— Гнев, ярость, злость — это все слабости, от которых истинный шиноби должен избавиться, — хмуро ответил Фугаку. — Поимка преступников, контроль границ, помощь гражданским — все ерунда. Шиноби рождены для войны. А на войне не место для мести и ненависти. Война — это наша работа. Паршивая, но работа. Будь рассудителен на ней. Мы все Учиха. Ты сам понимаешь, что наши эмоции — это наша сила и наше проклятье. Контроль над ними важнее контроля над чакрой.

— Я понимаю.

Отец всегда готовил его к этому. Растил монстра. С самого детства. Быть его сыном сложно.

— Я понимаю, чего мне нужно достичь и для чего была эта миссия, — тупо уставившись в нависающий над головой свод пещеры, Итачи с отвращением вспомнил о яме с трупами. — Но я не понимаю... Дайкаге-сама знал об этом месте давно. Ему стоило бы пары секунд, чтобы явиться сюда хоть из Отомуры, хоть из Роурана, ликвидировать всю банду Каменных Свирелей и вернуться обратно. Стоило ли мое обучение жизней этих людей?

— Ты мыслишь, как Мадара, — раздраженно и резко ответила Юко. — Предлагаешь силой подавить все инакомыслие? Может, Рюджину-сама погрузить всех в гендзюцу, чтобы вся боль мира и вся его радость стали лишь иллюзией?

— Итачи тоже прав, — поддержала сына Микото. — Где та грань дозволенного, которую уже нельзя переступить?

— Эта грань там, где провел ее Рюджин-сама! — с яростным блеском в глазах заявила Юко, но быстро успокоилась. — Вы можете быть близки с ним. Но никто не знает его лучше меня из-за Омойкане. Мое додзюцу объединяет души. И я примерно представляю, как видит этот мир Рюджин-сама. Он сильно изменился с тех пор, как излечился от своей болезни.

Учиха Юко отвернулась от Итачи и шагнула в сторону выхода из пещеры. Она вытянула вперед руку и повела ей, словно пыталась что-то нащупать.

— Биение жизни. Сердце Рюджина-сама бьется в такт пульсу всего мира. Ток силы в Рюмьяку и чакры в его меридианах - словно одно и то же. Он чувствует каждое живое существо. И видит наши мысли, словно открытую книгу. Каждое мгновение, наполненное этими ощущениями... Такие обыденные в его глазах, — Юко говорила так, словно сама с трудом могла поверить своим словам. — И не только этот мир. Но и загробный тоже. Сонмы душ, сонмы демонов у его ног. Прошлое, настоящее и будущее. Он не человек, Микото. Он настоящий ками, Итачи. Но я не знаю более человечного существа, чем он. Всем известно, что он спасал от болезней, но никто даже не подозревает, сколько жизней людей на самом деле уже спасено им и сколько ужасных трагедий не состоялось, благодаря ему. И, как сказал тот эта, очень скоро многие забудут даже то, что знали. И если Рюджин-сама начнет искоренять зло лично да еще и превентивно в больших масштабах, то как мы потом сможем видеть свет, не зная даже, что такое тьма? Тебе, Итачи, нужно особенно хорошо научиться различать добро и зло.

Пораженный внезапными откровениями от молодо выглядевшей старейшины клана, Итачи удивленно моргнул.

— Мне? Потому что я...

— Нет, — не дала закончить Итачи Микото, резко оборвав его. — Не потому что ты его сын.

— Хочешь ему рассказать? — с интересом посмотрел на Микото Фугаку.

Та на секунду замолчала, прежде чем сказать:

— Учитель позволил мне решать, знать ли нашему сыну об этом. Итачи, Проклятие Ненависти — не единственное, которое несет наш клан.

— О чем ты?

— Громко сказано, конечно, но суть верна. Позволь-ка мне просветить его немного об истории клана, — вмешался Фугаку. — Ты же знаешь, Итачи, те байки о нашем божественном предке? Если коротко, то они реальны. Учиха ведут свой род от сына Ооцуцуки Хагоромо — Ооцуцуки Индры. От талантливого человека, предпочитающего решать проблемы своей мощью. Разрешать конфликты силой иллюзий Шарингана, уничтожать непокорных, гнаться за большим могуществом, не считаясь с жизнями близких. Мангекьё Шаринган — он получил его целенаправленно. Ты сам понимаешь, что для этого ему пришлось сделать. И он выступил против своих отца и брата. И даже после смерти вражда эта не угасла. Его воля перерождается из поколения в поколение в ком-то из Учиха.

Итачи уже догадался, к чему ведет глава клана.

— Так это я?

— Орочимару сомневался до последнего. Ты не должен был стать им. Но многое сходится, — ответила Микото, ласково погладив сына по щеке. — А когда ты обрел вечный Мангекьё Шаринган, то учитель окончательно убедился. Он сказал, что твои глаза — глаза Индры.

— Ты не спеши убиваться только, малой, — ободряюще усмехнулся Фугаку. — Это не приговор, насколько я понимаю. Но... По словам Дайкаге-сама, предыдущей реинкарнацией Индры был Мадара.

— Это не оправдывает и не усугубляет все, что он натворил. Мадара остается Мадарой, но таким его сделала унаследованная воля Индры, — серьезно добавила Юко. — Рюджин-сама говорит, что его чакра похожа на Чакру Индры. В нем сильна кровь Учиха, его душа имела схожие устремления — слияние физической и духовной энергии рождают похожую чакру. Рюджин-сама сразился с Мадарой. Вы с ним не близнецы, но очень схожи, Итачи. Поэтому тебя обучили техникам Раканкен. Сензоку но Сай должен оградить тебя от наследия.

— Или ты не справишься и уподобишься Мадаре.

— Я не стану таким, как он, — устало покачал головой Итачи.

— Мне примерно известно, почему ты примкнул к шиноби Минато, — сурово глянул на лежащего соклановца Фугаку. — Намерения у тебя неплохие. Но, как говоривает Кизаши: благие намерения рождают демона быстрее злодеяний.

***

Прислушавшись к ощущениям от частички своего сознания в печати на Микото, я задумчиво кивнул самому себе. Похоже, Учиха справились с заданием и уже готовятся возвращаться домой. И пока у Итачи нет больших успехов в освоении новых техник и навыков. Может, Микото и права была, рассказав нашему сыну о его бремени. Это знание может усугубить проявление реинкарнации, создав миру шиноби проблему масштабнее канонного Саске. А может и помочь Итачи справиться с внутренними демонами.

Времени на все про все у него немного остается. Мадара, правда, пока излишне тих даже с учетом сбора информации о современном мире. После своего яркого визита в несколько какурезато, он словно затаился. Я думал, что будет еще несколько акций, чтобы напомнить о себе. Не так-то просто отследить, чем занят Учиха. Он куда способнее и опытнее Нагато и Обито, пусть и имеет завышенное самомнение, но ошибок допускает меньше. И умеет пользоваться Риннеганом. Однако мне точно известно, что он не сидит без дела. Так что и мне расслабляться нельзя. Кто знает, что еще новенького подкинет мне судьба? Два лишних Ооцуцуки уже были. И родившиеся раньше времени реинкарнации Индры и Ашуры.

По логике вещей, если речь идет о реинкарнации, то она должна появляться после смерти предыдущего носителя воли. А Мадара, даже с учетом моего влияния на мир, погиб, похоже, только где-то лет десять назад. То есть позже рождения Итачи на несколько лет. С другой стороны, Мадара умер еще в сражении с Хаширамой, просто потом отменил свою смерть с помощью Изанаги. Но в альтернативной реальности это не сказалось на рождении Саске и Наруто.

Думаю, в реинкарнации Итачи виноват все же я. Этот Виктор, с которым разобрались Учиха, проводил эксперименты с эликсиром молодости, который я распространяю уже не первый год. Он уже попадал в руки шиноби как минимум раз — Утатане Кохару воспользовалась возможностью омолодиться. Что, если Мадара тоже пожелал не прибегать к ненадежному плану со смертью и воскрешением, предпочтя просто омолодиться за мой счет?

В целом, на то ведь похоже... Вернулся с того света Учиха молодым и здоровым. Хотя я не знаю в точности особенностей техники воскрешения Риннегана, но она возвращала умерших к их прижизненному состоянию и никого не омолаживала. Однако я все же не настолько наивен, чтобы не предвидеть подобный ход со стороны Мадары. Мой эликсир ядовит для носителей клеток Хаширамы. Он усиливает пролиферацию тканей Первого Хокаге, которые и так сложно контролировать. Под воздействием моего снадобья частичка Хаширамы должна была как паразит разрастись в Мадаре, поглощая его тело.

Эликсир я начал продавать давно, но Мадара о нем должен был узнать не сразу. Потом - время, чтобы заполучить его. А затем он мог еще какое-то время сопротивляться клеткам Хаширамы. И это помешало ему поддерживать жизнь с помощью неразумного клона Первого и Гедо Мазо. Но у него оставалась необходимость задержаться в этом мире, чтобы обратить на свою сторону Обито. Убил свое тело, но сохранил разум? Техники Яманака способны на такое. И техники марионеточников есть подходящие. Хотя не важно, как именно Мадара задержался в этом мире. Важны последствия. Итачи и младший Наваки...

На самом деле, удобно, что именно они стали реинкарнациями Индры и Асуры. Конечно, им по семнадцать лет — в голове еще ветер и личности не сформированы, но это лучше, чем пара недорослей. В случае необходимости, использовать их будет проще и надежнее. Главное, до дня «Д» довести их до приемлемого уровня силы и держать под рукой.

— Ты чего так жутко улыбаешься, сенсей? — подозрительно спросил меня находящийся неподалеку Харуно Кизаши.

— Как думаешь, насколько я добрый? — обернувшись к ученику, спросил я его.

— Рядом с твоим именем это слово появляться не должно вообще, — секунду поглядев на меня, честно ответил нынешний Хокаге. — Хотя я не сказал бы подобного на людях.

— Ха. Детские травмы, что ли? — усмехнувшись, задал я риторический вопрос.

Ответа, естественно, ждать не стал. А Юко, конечно, выдвинула интересную идею теодицеи - оправдания несовершенства мира и наличие в нем зла с учетом моего божественного присутствия и человеколюбия. У нее все еще сохраняются симптомы излишнего фанатизма, и она склонна преувеличивать мои силы. Хотя в целом-то лжи в ее словах нет. После поглощения Хакуджа Сеннина мои способности мудреца вышли на новый уровень. Правда, это мало что дает пока. Вот только кто об этом знает?

Даже Юко, которая знает меня лучше моих жен, не испытывает сомнения в моей силе. Что говорить об остальных? Ками. Этим титулом в этом мире именуют чуть ли не каждого чуть возвысившегося шиноби. Хаширама, Хирузен. Среди других сословий тоже есть те, кого за их таланты возносили люди. Но ко мне все же отношение иное.

Я обернулся к людям, которые собрались в комнате помимо меня и Кизаши. Немного их здесь было, но взгляды их красноречивы. Куроба Акай, Ринха Малис, так и не взявшая фамилии Фуен, в жреческих одеяниях, Кайсен Агари, Узумаки Тахири, Шиин Нару, Чиноике Мичи, мой верный змей — Хиро. И, конечно, та, кто известна сейчас как Чиноике Мейро. Совершенно разные люди, которые знали разного меня и присоединились ко мне по разным причинам и в разное время. Но сейчас они были едины в своей вере, которую я видел в их душах. И если я мог понять Фуен и Тахири — они едва ли не фанатично верят в Рюджина, то от расчетливых Агари и Малис подобного ожидаешь в последнюю очередь.

— Вижу в ваших глазах уверенность в нашей победе, — заметил я с долей иронии.

— Вы одерживали победу тогда, когда ее никто не ожидал, Рюджин-сама, — почтительно ответил Акай Куроба.

— Да, клан Кагуя, Коноха, Кири, — перечислил я некоторых противников, с которыми Куробе пришлось столкнуться под моими знаменами. — Но все же сейчас у нас незаурядный враг. И осталась еще одна вещь, которую я должен сообщить до того, как все начнется. Мой преемник.

У меня получилось их озадачить.

— Да, убить меня сложно. Однако я могу все же оказаться недоступен. Поэтому предосторожность лишней не будет. Очевидно, что командование над шиноби в случае чего перейдет Чиноике Мейро, — мать неодобрительно посмотрела на меня, но промолчала. — Если же не станет нас обоих, то ты, Акай, на время займешь пост Дайкаге, пока не вырастет Сенджу Наваки.

— Наваки? — удивленно скривился Кизаши.

— Да, он будет моим наследником, как Дайкаге.

— Но...

— Пусть для начала попробует, а потом... Потом видно будет, — остановив возможные возражения, сказал я. — Править же всей Унией должен внук Кейдзана, нынешнего дайме Страны Звука. До его совершеннолетия регентом будет королева Роурана, как бабушка невесты юного принца, Серафуму. Во главе Рюджинкё останется Отохиме. Более подробный список наследования в канцелярии уже готов, но вряд ли он потребуется. И Хиро, — обратился я к змею, принявшему человеческий облик. Это был мой призыв, с которым я был дружен едва ли не больше, чем с Цунаде и Джирайей, — ты должен будешь сохранить мир в Рьючидо. А то без Хакуджа Сеннина, боюсь, не все змеи с прежним рвением согласятся жить в новом мире.

— Думаешь, мне выпадет честь пережить тебя? — широко улыбнулся Хиро.

— Никуда не денешься, — отмахнулся я, — если что, Некомата с того света тебя вытащат.

— Обычно наличие наследника должно успокаивать, — мрачно высказался Кайсен, — но когда вы начинаете говорить о подобном, то я начинаю волноваться. Вам открыто будущее, Рюджин-сама, и в вашем выборе наследников никто не сомневается. Но если в будущем есть что-то, из-за чего появилась в них нужда, то это беспокоит.

— Никто же не думает, что я с вами навечно, — пошутил я. — Когда-нибудь нужен будет тот, кто сменит меня. Почему бы не сказать об этом сейчас?

— Вот сейчас вообще не смешно было, — искоса посмотрел на меня Кизаши.

— Ого, мой ученик переживает обо мне? — с иронией спросил я у Харуно.

— Я переживаю о стране! — недовольно взъерошив как обычно вздыбленные волосы, ответил он и экспрессивно потыкал пальцем вверх. — И о себе еще думаю! Кто нас отсюда на Землю вернет, если что?!

— Если ты хотел указать на Землю, то она сейчас у нас под ногами, — заметил я.

— Да не в этом же дело!

Да, мы находились на Луне. Большую часть механизмов здесь удалось запустить вновь, заменив Алтарь Тенсейгана биджу. Семихвостый был не против посидеть в тишине пару-тройку лет, уговаривать его долго не пришлось. А вот стенания Харуно о невозможности вернуться на Землю напрасны.

— Портал, которым пользовались Ооцуцуки, восстановлен. И создан портал в Рьючидо, — напомнил я Хокаге. — Так что вернуться способов уйма. Иначе я не перевел бы сюда дайме Унии и других важных для ее функционирования людей.

— Это удобное место для того, чтобы скрыться от Мадары, — хмуро заметил Куроба, — но мне непривычно будет командовать людьми на таком удалении. Меня чаще видели в поле, чем в штабе.

— И что, если Луна во время сражения уйдет за горизонт? — напомнил Кизаши. — У нас есть связь, но она же ограничена по дальности. А если сами будем удерживать ее на месте, то это слишком заметно будет. У Мадары есть пространственно-временная техника, что если он явится сюда?

— Ваш ум и навыки будут полезнее здесь, чем ваша сила в поле. Тех, кто может сражаться и умирать, всегда с избытком. Тех, кто умеет управлять и не допускать лишних смертей на поле боя, меньше, — строго заметила молчаливая сегодня Мейро.

— Отокаге права, — согласился я с матерью. — А насчет связи волноваться не стоит. Когда все начнется, Луна будет в зените и не покинет небес. Как я уже говорил, для плана Мадары важна Луна. И он владеет Риннеганом, с помощью которого может контролировать ее движение. Конечно, он экономит силы и выжидает подходящего цикла, раз уж пропустил последний.

— Да-да, у нас есть несколько дней и все такое. Но не проще ли помешать Мадаре управлять Луной? — спросил Кизаши. — Это можно было бы сделать...

— Не стоит рисковать спутником. Если его разрушат приливные силы, то лучше от этого никому не станет. Эту идею оставь на крайний случай.

— Э, нет, Луна мне пока дорога, как память, — быстро согласился Кизаши. — Особенно, пока я на ней нахожусь. Хотя был бы рад, находись здесь еще и джинчурики. Все, а не один лишь Чомей.

— От них пользы больше будет внизу.

— Тем более не стоит приглашать на Луну девушку из Кумо, — напомнил Кайсен Агари. — Она неплоха, но она из Облака.

— Я бы не сказал, что сейчас самое время, чтобы продолжать тянуть одеяло на свою сторону, — недовольно скривился Харуно, с намеком посмотрев на меня. — Мы все в одной лодке. Выжить бы, а не секреты беречь, которые, не понятно, стоят ли вообще того. Что бы ты там, сенсей, не думал, но Киллер Би так и не нашелся. Может, Мадара медлит как раз из-за того, что прямо сейчас поглощает чакру очередного биджу. И если это так, то Кумо — наш вернейший союзник. Райкаге ни за что не простит смерть своего названного брата, знаю я их породу.

— В этом тоже правда есть, — появился у Кизаши внезапный союзник в лице Куробы. — Облако впервые на моей памяти пустило на Черепаху шиноби из других деревень. Мало того, они дали допуск к этому их храму биджу, позволив джинчурики обменяться методами контроля Хвостатых.

— Может, это жест доброй воли, а, может, и просто подачка, чтобы мы согласились скрыть своих джинчурики на их территории, — проявил подозрительность Агари.

Кайсен был слишком отдален от мира шиноби, его клан Кедоин уже несколько веков предпочитал работать непосредственно с дайме и знатью, занимаясь политическим и экономическим шпионажем. И тем же продолжал заниматься на службе Унии, только прибавив к сфере своих интересов научные достижения соседних государств. В общем, не привыкли Кедоин к благородству и честности.

— Вряд ли эти подачки сработали бы с нашим Дайкаге, — покачал головой Кизаши. — Ты ведь, сенсей, сразу предполагал Черепаху как одно из мест для укрытия джинчурики. И выбрал ее только потому, что не хотел, чтобы армия противника могла пройти по землям Унии. Будь подходящие места на севере — ты бы выбрал их.

— Шимагаме хороша еще тем, что она плавает и никак не соединена земной корой, — заметил я. — Это осложнит возможный штурм острова.

— Именно, что возможный, — тяжело вымолвил Куроба.

— Идем, Мейро, — позвал я мать вместо продолжения беседы, — у нас еще есть дела на Земле.

Удар по пространству, осыпавшаяся осколками реальность открывает проход в другое место. Сквозь разрыв мы покидаем вновь заселенные залы Лунных дворцов, оставив позади моих хмурых стратегов и переместившись в помещения административных зданий Отогакуре.

Не самая у штаба сейчас приятная пора. Я поставил весь мир в неудобное положение, из которого ему приходится выкручиваться. Никто не знает, как развернется история в ближайшее время. Мадара непредсказуем. Атаковать его на полуострове сейчас? С его способностью к телепортации его сложно загнать в угол. Тем более что не только Мадаре нужно время для подготовки, но и коалиции шиноби. Мобилизация ресурсов не происходит сиюминутно, переброска войск тоже.

И кто бы что ни говорил, но у меня нет доверия Иве и Кумо. Для зачистки полуострова мне понадобится пустить их войска в Унию, и это может быть опасно. Да и война вблизи от Отомуры и Санро не была пределом моих мечтаний. На границе с дикими лесами Железного полуострова давно стоят печати и сигнальные барьеры. Настойчиво, пусть и ненавязчиво, но я отгораживался от прибежища Мадары. Однако война — штука непредсказуемая, а Страны Звука и Железа в последние годы стали уж слишком густо заселены. На мое счастье, Каге были не против практически канонного решения спрятать джинчурики на Шимагаме, если удастся выманить Мадару в Страну Молний, то это уже можно считать маленькой победой. Конечно, это менее изученный регион для моих шиноби и с логистикой там проблемы, однако войска Унии к этому были готовы.

Естественно, пока идет сосредоточение сил и средств. Совершенно не ясно, какая обстановка в регионе будет завтра. Рано исключать какую-либо стратегию, нужно быть готовым ко всему. Это сильно нервирует. Одно ясно — прольется очень много крови. И прольется в немалой степени по моей вине, из-за моего бездействия и потакания пророчествам. Из-за стремления получить от войны больше выгод для Унии.

Интересно, как бы это оправдала Юко? И зачтутся ли мне спасенные мной жизни, когда цепь моих перерождений закончится где-нибудь в аду?

Внезапно исказившееся в паре метров передо мной пространство заставило меня и Мейро остановиться. Пространственно-временная техника. Она напоминала небольшой кусочек марева в метре над полом коридора, по которому мы шли. Воздух колыхнулся, словно от сильного нагрева, но через секунду все вернулось в норму, а на доски пола с глухим стуком упал окровавленный кусок плоти, на котором раскаленным железом пылала круглая метка.

Глазное яблоко. Розовая склера покрыта сетью лопнувших капилляров, обрывки мышц прилипли к полу, из разорванных сосудов на медленно гаснущую радужку катились последние капли крови. Секунда — и рисунок Мангекьё Шарингана полностью погас, оставив алый круг с тремя томое и черным провалом зрачка.

— Что это было? — спросила Мейро, не сомневаясь, что я знаю ответ.

Я тяжело вздохнул и присел, чтобы поднять вырванный глаз, прежде чем ответить:

— Это очень плохие новости...

***

Кровь текла сквозь пальцы, несмотря на наскоро примененное ирьениндзюцу. От боли помутилось сознание. Бежать не удалось. Противник владеет более совершенной пространственно-временной техникой. Глупо было надеяться, что от него можно скрыться или сбежать. Мадара таких ошибок не допускает.

— Жить будешь, Шисуи? — с тяжелым гулом опустив перед собой широкий клинок Хирамекарей, спросил Кисаме.

— Похоже, что недолго, — с трудом отняв руку от лица, сквозь зубы ответил Учиха.

— Ага, на то оно и похоже, — согласился бывший киринин. — Что началось-то, вообще?

Шисуи не ответил, до рези в оставшемся глазе наблюдая за медленно, но неумолимо пробирающимся сквозь пламя противником. Шансов победить его не было. Даже сейчас, когда Мадара демонстративно не применяет всех своих сил. Ему хватило секунды, чтобы прервать технику перемещения другого Учиха, из-за чего Шисуи смог отправить лишь один свой глаз. И теперь у него нет шансов не то что на победу или побег, а просто на то, чтобы до конца выполнить свою миссию.

Орочимару наверняка знал, чем все закончится. И Шисуи тоже догадывался. Недаром Рюджин заменил его глаза, поменяв Котоамацуками на Ашинадзучи и Тенадзучи. Имея сильнейшее гендзюцу, Шисуи не смог бы совладать с собой. Тогда Акацки были бы другими. И тогда не было бы сейчас перед ним Мадары. Но Шисуи мог лишь связывать измерения с помощью Ашинадзучи и видеть сквозь них глазом с Тенадзучи. Он был шпионом, фигурой, а не игроком.

— Я дам тебе то, что ты желаешь... Вот, значит, что он имел в виду, — горько усмехнулся Шисуи, вспоминая свою первую встречу с Орочимару.

Рюджин дал то, что желал Учиха Шисуи с тех самых пор, как завладел Мангекьё Шаринганом.

Шумно зарокотало море неподалеку. Холодные воды Янтарного залива обрушились на каменистый берег. Взметнувшаяся по воле Мадары волна рухнула на яростное пламя огненного измерения, которое призвал в этот мир Шисуи. Столп пара с шипением взметнулся вверх, скрывая собою солнце. Пламя исчезло так же, как и молнии минутой ранее.

— Кисаме, — позвал напарника Шисуи.

— А? — слегка оглянулся к нему киринин.

Этого хватило, чтобы поймать оставшимся глазом взгляд Хошигаки.

— Беги! — приказал Шисуи, направляя чакру в глаз.

Кисаме замер на мгновение, пораженный гендзюцу. Картины из сознания Шисуи отпечатались в памяти Хошигаки, заставив того скривиться от боли. Жилы на шее и руках, сжимающих рукояти его мечей, вздулись. Тонкие губы растянулись в жестком оскале. Холодные рыбьи глаза впились в Шисуи.

— Будь ты проклят! — прохрипел киринин прежде, чем размазаться в воздухе после применения Шуншина.

В то же мгновение из земли вырвались стремительные лозы Стихии Дерева. Кисаме, не успевший добраться до моря, появился из воздуха. Мечи в его руках вспыхнули синей чакрой, которая вырвалась ввысь, обретая форму гигантского топора. Сок брызнул из рассеченных деревьев. В это же время пальцы Шисуи с силой ударили в район груди, надавливая на точки, когда-то показанные ему Орочимару.

Шишо Тенкецу!

Острая боль пронзила грудь, когда были разрушены Жертвенные Тенкецу. Но вскоре боль ушла. Невиданная легкость ощутилась в теле. Чакра теплой рекой прокатилась по телу, вскружив голову накатившей мощью. Она ожгла глаз Шисуи, нестерпимый зуд охватил все тело, заставив взреветь от ярости. Зеленое пламя чакры вырвалось из Шисуи. В этом пламени сконденсировались кости скелета, стремительно обрастая плотью и броней. Даже с одним глазом он был способен воплотить Сусаноо.

Сусаноо: Цукумо!

На груди пламенеющей зеленой чакрой фигуры засветилась алым магатама, из которой вырвалась волна стремительных изумрудных росчерков. Мириады сенбонов дождем обрушились на Мадару. Шисуи нужно было лишь отвлечь его. Кисаме должен был выжить и передать послание! Пусть он нукенин, но гендзюцу не позволит ему не выполнить приказ.

Вокруг Хошигаки с нарастающим грохотом забурлила вздымающаяся из земли вода, чтобы тут же рухнуть на древесные техники Мадары сотнями акул. Кисаме мог поглощать чакру и был в этом неплох. Но древесные техники делают это лучше. Стихии сплелись. Полетели щепки, но новые стволы росли с невообразимой скоростью. Стена из сверкающей молодой листвой рощи выросла на пути к морю.

Шаринган Шисуи уловил стремительный росчерк, устремившийся к его Сусаноо. Быстро подняв руку, Учиха опустил ее вниз, уже чувствуя, как смертельный холод пронзает его тело. Непреодолимая сила вырвала тело Шисуи из Сусаноо и поволокла по земле. Голые скалы разодрали одежду и сорвали кожу со спины вместе с мясом.

Черные стержни пробили конечности и застряли в раздробленных костях. Но хуже было то, что они угодили в живот. Полет Шисуи остановился, когда его тело врезалось в скалу и сползло на землю, застыв безвольной куклой. Шаринган с безупречной четкостью позволил рассмотреть огромную дыру в животе. Розовые осколки ребер, торчащий из раздробленных позвонков спинной мозг. Вместо внутренностей, Шисуи видел лишь быстро натекающую лужу крови на покрытых лишайником камнях. По сути, его тело распалось на две половинки, которые крепились друг к другу только косыми мышцами и кожей. Но боли все еще не было. Чакра в теле гасла медленно, техника Шишо Тенкецу позволяла жить. И она позволила увидеть, что последняя атака Шисуи все же достигла цели.

Медленно рассыпающееся зелеными искрами Сусаноо все же смогло прорубить проход в древесной технике Мадары. Синяя чакра ослепительной вспышкой окутала Кисаме, из которой он выпрыгнул уже без мечей. Его тело трансформировалось, кожа покрылась сталью и разорвала одежду, лицо стало еще больше напоминать морду акулы, на руках и на ногах появились перепонки, на спине вырос плавник. Он все-таки слился со своими мечами и устремился к морю.

Вновь росчерк. Такие же черные стержни, какие пронзили Шисуи, обрушились на фигуру Кисаме. Вспышка, в воздухе сверкнули снопы искр, треск расколотой стали — на землю вместо Хошигаки упали осколки одного из пары Хирамекарей. А Шаринган Шисуи уловил, как из скалы в море юркой рыбой ныряет настоящее тело Кисаме. Обманка из одного из своих мечей помогла Хошигаки достичь своей цели, проплыв в земле до воды с помощью Дотон: Дочусенко.

А в море он плавал быстрее и ловчее, чем в земле с техникой Подземного Плавания. Но поможет ли это ему спастись? Шисуи не знал. На воды Янтарного залива обрушились новые техники Мадары. Однако их раненный нукенин уже не видел. Мир перед глазами начал мутнеть.

Внезапный треск врезался в уши. Шисуи почувствовал, как его тело что-то тянет. С блеклым удивлением он заметил, что это была не очередная техника Мадары, который хотел добить обнаруженного шпиона. Над Шисуи вместо небес Железного полуострова внезапно показались белые потолки какого-то здания. А на их фоне были видны два склонившихся над ним силуэта. Две пары алых глаз с вертикальными зрачками горели багрянцем.

Кецурьюган. Чиноике. Или Рюсей. Рюджин!

Чужая чакра коснулась Шисуи. Чакра Чиноике влилась в остатки крови Учиха, насыщая ее кислородом, проясняя гаснущее сознание.

— Я долго искал тебя, — сквозь шум в ушах смог расслышать Шисуи. — И не успел.

Это не важно. Ничто не важно. Рюджин должен узнать! Сам не понимая, откуда у него взялись силы, Шисуи схватил одну из фигур за руку.

— Он... Нашел... Десять хвостов, — из последних сил попытался прохрипеть Шисуи.

Но разорванные легкие не могли прогнать воздух сквозь горло, ни один звук не слетел с губ Шисуи. Но он знал, что этого хватит для додзюцу Орочимару. Устало обмякнув, Учиха отпустил чужую руку. Его ладонь без сил упала на деревянный пол. Но это уже неважно. Он сделал то, что должен был. Убаюкивающая тьма накрывала сознание.

— Спасибо... — вновь шевельнул губами Шисуи. — За мое желание.

Глава 38. Испытание духа

12 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Значит, он работал на тебя? — стирая техникой Чиноике кровь погибшего Учиха с руки, спросила Мейро.

— Учиха, который до встречи со мной скрывал свой Мангекьё Шаринган и все это время не получал нужной моральной поддержки? — с горькой иронией уточнил я. — Нет, Шисуи действовал только и исключительно в своих интересах. Я лишь помог ему исполнить свое заветное желание.

— Гм... Он благодарил тебя за исполнение желания, — заметила мать. — Этим желанием было умереть?

— Верно, угадала.

— Было слишком очевидно, раз уж ты заговорил про скрываемое додзюцу. Мангекьё можно получить, убив близкого. Наверняка, Шисуи не знал, что именно так можно улучшить свое додзюцу и сделал это случайно. И, как и все Учиха, повредился разумом. Чувство вины и чувство долга переплелись, что заставило его сначала совершить покушение на тебя. А когда оно не удалось, ты помог ему найти более изощренный способ покончить с собой, — озвучила свои выводы Мейро. — Жаль, что теперь ты не станешь призывать его с того света, чтобы допросить о десяти хвостах. Не станешь нарушать своего слова.

— Если он попал в мои сады, то Эдо Тенсей на него и не подействует, — заметил я. — Хотя призывать его душу пока и не обязательно.

— Вернешь к жизни, как Сору? — скептически посмотрев на огромную рану, буквально разделившую Шисуи на две половины, спросила Мейро. — Даже если его душа еще не полностью отошла в мир иной, восстановить тело уже невозможно.

— Возможность есть, но это было бы напрасной тратой сил — воскрешать стремящегося быстрее отойти на тот свет. За столько лет так и не одумался...

Нахмурившись, я посмотрел в широко распахнутый глаз Учиха. На месте второго зияла серьезная рана. Торчат осколки костей черепа. Сквозь них виднеется содержимое черепной коробки. Насколько я понимаю, это последствия неудачного применения неродного Мангекьё Шарингана, техника Ашинадзучи. Повреждения серьезные, но мозг лишь немного задет. И техника Шишо Тенкецу, конечно, выжала из тела всю чакру, однако в целом реанимировать труп еще можно. Обычно я получал информацию от Шисуи через додзюцу, встречаясь с ним в иллюзии, как когда-то с Микото. Это был надежный способ избежать слежки. Сейчас придется использовать более привычный способ общения. Если так можно выразиться, когда речь идет про общение с трупом.

Дотон Сосей Дзюцу: Шиши Доджо — техника Почвенного Трупа позволяет поднять примитивного зомби. При комбинации с ирьениндзюцу Мертвой Души можно вернуть телу подобие жизни и получить сохранившуюся в мозге и остатках духовной энергии информацию. Главное, уберечь от разрушения нервные ткани.

Я опустил вспыхнувшую сиянием ирьениндзюцу руку на голову Шисуи. В первую очередь Скальпель Чакры аккуратно извлек сохранившийся у Учиха глаз. Ашинадзучи и Тенадзучи слишком ценны, чтобы ими разбрасываться. А в крайнем случае пригодятся, чтобы дать кому-то из Учиха Вечный Мангекьё.

Только когда второй глаз присоединился к своей паре в печати, новые техники проникли в мертвое тело, возвращая ему жизнь. Руки конвульсивно дернулись, дрогнула грудная клетка. Попытка вдохнуть у Шисуи успехом не увенчалась — плевральная полость у него сейчас напрямую соединена с окружающей атмосферой, легкие просто не способны расправиться. Вернуть полную функциональность телу было затруднительно. Впрочем, мне хватит того, что оно меня слышит, активность мозга возобновлена, и губы могут шевелиться. Считать детально мысли не выйдет и долгого допроса не получится, однако интересующие меня вопросы должны получить ответы.

— Какие десять хвостов обнаружил Мадара? — задал я вопрос, опустив руку на остывший лоб.

Губы трупа зашевелились, в его голове начали вспыхивать образы, заставляя меня нахмуриться.

— Что? Иное измерение? — тоже смогла прочитать слова по движению губ Мейро.

Ашинадзучи и Тенадзучи связаны с некоторыми условно близкими к нашему измерениями, вроде Мьёбокузана и Рьючидо. Из них можно было призывать пламя с пылающих жабьих гор, молнии облачных районов или странную жидкость из полного огромных деревьев сумеречного мира. Для этого использовалась техника Ашинадзучи. Но чтобы найти все необходимое в этих измерениях, нужно было использовать Тенадзучи. И с помощью этого же додзюцу можно было подглядеть за использовавшим пространственно-временную технику шиноби. Я проверял его на Котоширо, когда тот использовал Хирайшин. И отдал Шисуи, чтобы тот не упускал Обито в измерении Камуи.

В итоге Шисуи смог проследить не только за Обито.

— Мадаре что-то понадобилось в ином измерении. И там было существо с десятью хвостами, — подвел я итог опроса, изъяв остатки чакры из мертвого тела.

— Думаешь, Десятихвостый уже воскрешен? — сосредоточенно спросила Мейро. — Ты говорил, что для его воскрешения необязательно собирать всю чакру биджу.

— Нужно собрать чакру всех биджу, но не обязательно собирать ее всю, — кивнув, согласился я. — За долгую жизнь Хвостатые достаточно наследили. Одному отрезали рог, второго немного погрызли — поскрести по сусекам, так от каждого чакры можно достать. Но этого, по идее, мало будет для воскрешения единого зверя.

— Недостающую чакру он мог высосать из того измерения, — предположила Мейро. — Поэтому оно такое безжизненное.

Я только хмуро хмыкнул в ответ. Мне слишком мало известно о Десятихвостом и Божественном Древе, чтобы как-то прокомментировать слова матери. В целом, ее предположение не звучит совсем невозможным. То, что видел Шисуи в ином измерении, походило на амебу с десятью ложноножками, огромной пастью и гигантским глазом, в котором виднелся рисунок Риннешарингана. В этом существе сложно найти что-то родственное с биджу, но оно более или менее знакомо. Насколько я помню, такую форму Десятихвостый смог принять, не имея в себе полной чакры Девятихвостого и Восьмихвостого.

Судя по тому, что рассказал Шисуи, они с Кисаме смогли поймать Киллера Би. Ничего странного, все-таки Шисуи и Кисаме — это не Саске с еще тремя недорослями. Они пусть и способные, но едва ли не большую часть жизни провели в заключении и имели специфичный жизненный опыт, потому получили от Гьюки одно только щупальце. Два же, можно сказать, профессиональных ловца джинчурики отловили целого Восьмихвостого. В их успехе я не сомневался. Однако они должны были поймать не всего Гьюки. Как и с Треххвостым, их задачей было затянуть поимку Хвостатого и дать мне время разделить его. Но не вовремя вернувшийся Мадара спутал карты, и ему достался весь биджу целиком.

Значит, можно полагать, что Гедо Мазо сейчас имеет полную чакру Сон Гоку, Кокуо, Сайкена и Гьюки, половинную Шикаку и Исобу и по капле от Мататаби, Чомея и Курамы? Расклад хуже, чем я рассчитывал. И если Джуби воскрешен, пусть и не в лучшей своей форме, то это серьезно меняет все планы.

— В Кири уже знают о бегстве Кисаме от Мадары, — после секундного размышления сказал я Мейро. — Они найдут Кисаме. Если тому повезло выжить, то от него можно будет получить больше данных. И Шисуи передал ему часть информации через гендзюцу. Выслушаем его версию.

— Еще и Кисаме, — без удивления покачала головой Мейро. — Его ты тоже соблазнил исполнением желания?

— Просто был с ним честен и объяснил, что так будет лучше, — пожал я плечами в ответ и снова коснулся рукой лба Шисуи.

Реанимирующие техники были отменены, чакра покинула меридианы мертвого тела, искусственно поддерживаемые биохимические процессы в тканях и клетках вновь вернулись к своему последнему циклу. Расходуются запасы АТФ, идет анаэробный распад гликогена и накопление молочной кислоты в мышцах — физическая энергия, материальная часть чакры, возвращается миру. Этот процесс можно ускорить.

Природная энергия потекла по мертвому телу. Оно содрогнулось. Плоть под кожей словно взбесилась, пошла мелкой дрожью, стремительно тая. Черные штыри, пронзившие Шисуи и застрявшие в его костях, сдались первыми, рассыпались быстро истаявшим черным песком. Через десять секунд на полу уже не осталось ничего, кроме рваных одежд. Да и те стремительно пожрала красиво распушившаяся плесень, чтобы в мгновение ока обратиться прахом, утекшим вниз сквозь щели в досках пола.

Шисуи не стало, и только на глазах распустившиеся яркие зеленые листья деревьев за окном шелестели от прикосновений ласкового ветра. И все же странная у него была мечта — умереть безвестным героем. Надеюсь, растворившееся в природной энергии тело унесет с собой мирские заботы и позволит Шисуи спокойно отдохнуть в загробном мире.

— Нужно предупредить союзников, — вставая, сказал я Мейро. — И готовиться к агрессивной стратегии. Основные части Ивы уже миновали границы Водопада и соединились с прибрежными звериными кланами. Кири вместе с флотом Узумаки по сети каналов могут за день прибыть в Янтарный залив. Кумо просто по морю столько же идти. Задержится только Суна и остальные западные какурезато. Можно начинать наступательную операцию.

Мы двинулись дальше к своей изначальной цели, оставив позади совершенно пустой коридор, в котором словно и не произошло ничего.

— Все же думаешь штурмовать Кладбище гор? — нахмурилась Отокаге, следуя за мной. — Сейчас, когда Мадара с Джуби в другом измерении и может появиться в любой точке мира? Кстати, стоит ли вообще об этом предупреждать остальных?

— О том, что Мадара может появиться с Десятихвостым, где ему угодно, знать никому не обязательно. А о том, что Десятихвостый у него уже есть — нужно сообщить, — поправил я Мейро. — И зачистить Железный полуостров все равно необходимо. Не знаю, сработает ли теперь наша приманка на Острове-Черепахе, но от армии Мадары нужно избавиться. А с Джуби - как повезет. Мадара все еще не его джинчурики, значит, чего-то не хватает. И есть надежда, что ему не хватает чакры. Значит, сражение все же состоится там, где мы к этому готовы. Но не уверен, что теперь оно будет идти на наших условиях. Хм... Все это очень дурно пахнет.

— Нет, — холодно сказала Мейро, заметив мою задумчивость.

— Что «нет»? — поднял я на нее взгляд.

— Я знаю этот взгляд, — резко шагнула вперед, преградив мне путь, и опустила руки на плечи мать. — Ты хочешь что-то сделать, но сомневаешься. И я знаю, что ты собираешься сделать! Поэтому говорю: нет! Ты не будешь спускаться в загробный мир!

— Почему тебе вообще пришла в голову мысль, что я собираюсь в него спускаться? — уклонился я от прямого ответа.

— В последнее время ты слишком часто пропадаешь за гранью, оба Некоматы говорят, что ты что-то затеваешь. Йокаи и демоны неспокойны.

— Они неплохо помогли мне с Исшики, — равнодушно заметил я.

— Они и тебя хотели убить! Сейчас не время для этого! Мадара...

— Не все демоны хотели меня убить, — мягко убрав руки матери с плеч, сказал я. — И кроме Мадары у нас есть и иные противники. Нам все еще нужно что-то решить с Хинатой.

Мейро, насупившись, посмотрела на меня. Явно сердится. Причем сердится на себя из-за того, что не может меня переубедить. Я кивнул ей, легким движением обошел и толкнул дверь, до которой мы успели дойти.

— Неловко, знаешь ли, стать свидетелем семейной драмы, — с широкой улыбкой, совершенно не соответствующей словам, встретила меня девушка в жреческих одеяниях, самодовольно пошевелив длинными лисьими ушами.

— Ты все еще слабо разбираешься в человеческих отношениях, Курама, — с упреком заметила вторая девушка, подняв взгляд от книги в руках. — Это совсем не походило на семейную драму.

— Не занудствуй, Мататаби, — недовольно огрызнулся Курама.

В это же время еще одна персона - подросток с песочного цвета волосами и необычными желтыми глазами бросил на меня искоса настороженный взгляд и буркнул что-то вроде приветствия. Шукаку был недоволен, что его разлучили сначала с детьми, а потом и с женой. Первые остались с бабушкой, а Сара, моя полюбившая биджу не самая разумная дочь, сейчас возглавляла отряд самураев запада.

— Прошу прощения за них, Рюджин-сама, — на диво басовитым голосом извинился скромно устроившийся в углу еще один мужчина.

Молодо выглядевший беловолосый Исобу попал в тело субтильного невзрачного юноши среднего телосложения. Он сам пожелал себе подобный образ.

— Как ваша подопечная? — кивнув всем вместо приветствия, спросил я у биджу.

— Спокойна и молчалива, — небрежно отмахнулся Курама. — Но у меня руки чешутся ее уничтожить. Может, так и сделать?

Кьюби бросил странный взгляд на сидящую в середине комнаты окруженную ограничивающей печатью девушку. Она сидела, скрестив ноги и сложив руки в печати, стараясь циркулировать чакру по указанному мной пути. Правильное, аристократичное лицо раскраснелось, черные волосы спутались, глаза под веками хаотично бегают — медитация давалась нелегко. Чакра явно слушалась свою владелицу неохотно. Оно и понятно — по белой коже от одной из рук ползли прямые линии джуиндзюцу. Печать Земли пылала алым, змеясь и покрывая половину тела Хинаты. В то время как от метки на другой руке Хьюга выросли другие узоры, переливающиеся синеватым сиянием. Две техники захватили девушку внутри и снаружи. Чужие чакра и воля столкнулись, вызывая у Хинаты схожее с лихорадкой состояние.

— Печати на ней развились слишком быстро, — снизошел до развернутого объяснения Шукаку. — Я знаком с твоими джуиндзюцу. Они не должны так быстро укореняться в теле. Две силы словно стимулируют друг друга. И девчонка оказалась меж двух огней. Если победят синие узоры... То, противно это признавать, но я согласен с Курамой. Ее лучше убить, пока из нее не выросло нечто иное.

Я с любопытством посмотрел на Шукаку. Он имел природное чутье в искусстве проклятых печатей и неплохо в них разбирался, даже не понимая принципов построения конкретных техник. Но и его интуиция не смогла мне помочь разобраться с меткой, оставшейся на Хинате после сражения с Ооцуцуки. Печать на ее руке росла, проникая в ткани. Сейчас я уже не уверен, что и отсечение от тела поможет от нее избавиться. Хотя большинство проклятых печатей можно уничтожить именно так. Конечно, при этом может потребоваться разорвать сердце, отрезать какую-то часть тела, снять скальп или провести трепанацию. Процесс неприятный, но это зачастую лучше, чем жить с джуиндзюцу.

С Печатью Неба или Печатью Земли подобный номер не пройдет, они вплетаются в кейракукей. Их можно купировать фуиндзюцу или заставить высвободиться заложенную в них чакру и волю. Похоже, с меткой Ооцуцуки придется сделать нечто подобное. Только я не знаю печатей, способных ее ограничить, и слабо представляю, как заставить Урашики вылезти из техники. Но так оставлять девчонку нельзя.

Подойдя ближе к Хинате, я коснулся пальцем ее лба. Моя чакра проникла сквозь горячую кожу, разбивая гендзюцу, в которое Хьюга была погружена для собственной безопасности. С резким судорожным вдохом она вернулась из своего внутреннего мира в мир внешний.

— Дайкаге-сама, — распахнув белесые глаза, удивленно прошептала Хината.

— Привет, — тепло улыбнулся я. — Как себя чувствуешь?

— Я... Мне как-то... Странно, — неуверенно и с запинками ответила Хьюга, потупив взгляд.

— Понимаю, — кивнул я в ответ. — Потерпи еще немного. Я придумал способ, как помочь тебе.

— Правда? То есть... Что мне нужно делать?

— Пока ничего особенного, — отвернувшись от девушки, я сложил пальцы в печати, готовясь к Призыву.

— Дайкаге! — в тот же миг раздался позади испуганный голос Хинаты, мгновенно заглушенный треском коротких разрядов электричества.

Люди вокруг меня рефлектронно дернулись, но я был готов к чему-то подобному и быстро подавил их намерения своей сакки.

— Спокойно, Курама, — опустив руку на плечо оказавшегося возле меня Кьюби, попросил я. — Хината все еще остается Хинатой, не нужно ее убивать.

Курама раздраженно фыркнул и дернул плечом, сбрасывая мою ладонь. Я же неспешно обернулся к Хьюга. Девчонка зависла в воздухе, скованная линиями джуиндзюцу Шукаку. Ее рука, на которой вспыхнули синевой знаки метки Ооцуцуки, была вытянута в мою сторону. Еще немного и пронзила бы мне сердце, если бы не барьер Четырех Багровых Ян, который поддерживали четверо биджу. Шисеки Йоджин способен выдержать несколько Биджудам. Атаку одного не до конца воплотившегося Ооцуцуки сдержать ему было несложно.

— Отпустите ее, — приказал я биджу.

Они не стали перечить. Багряный покров барьерной техники пропал так же быстро, как и появился. Джуиндзюцу сошло с тела Хинаты, отпустив испуганную девчонку, отчего та потеряла равновесие и едва не растянулась на полу. Мне пришлось подхватить ее за руку. Горящий синевой рисунок на ее коже почти физически обжигал, но на такой пустяк я внимания не обратил.

— Идем, — потянул я к себе Хинату, — как видишь, у нас нет времени ждать.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — услышал я обеспокоенный голос Мейро, когда сзади на меня с Хьюга накатила тень.

Незримая голова призванного мной демона поглотила нас, отрезав от реального мира. Я уже привычно распространил вокруг духовную энергию, выстраивая иллюзию. Непроглядный сумрак вокруг нас окрасился багрянцем. Под ногами мягко заплескались волны кровавого моря, туман рассеялся, открывая бесконечную алую гладь. По глянцевой поверхности кровавого океана катилась рябь от наших стоп, быстро угасая, не успев преодолеть и нескольких метров.

— Не отпускай меня, — сказал я прижавшейся ко мне Хинате и крепко сжал ее руку. — Если потеряешься, то найтись будет сложно.

— Поняла! — с готовностью откликнулась Хьюга, пожирая глазами окружающее пространство.

— Молодец, — потрепал я свободной рукой девчонку по голове. — Теперь ты хотя бы сама на себя похожа. Я не привык видеть тебя испуганной.

— Пока вы рядом, все будет в порядке, — уверенно ответила Хината, а потом подняла на меня недоуменный взгляд. — А... Вы часто меня видели?

— Я же Рюджин, — использовал я свой стандартный способ уклониться от прямого ответа и шагнул вперед, ведя за собой Хьюга.

— Рюджин... — шепотом повторила за мной Хината, глядя, как рябь под ногами расходится в стороны по алой глади. — Я это... Это не я напала на вас, Дайкаге-сама.

— Знаю.

— Он не может подчинить меня. Я чувствую его. Рядом. Но мое тело не слушалось.

— Должно быть, это жуткое чувство.

— Не то слово! Это... Я словно кукла была! А мысли в моей голове — они словно не мои иногда! — сжав мою руку, выпалила Хината. — Я... Я вижу что-то, что не должна. И те люди — они тоже ками, как вы, Дайкаге-сама?

— Ты о Кураме и компании?

— Да! Их чакра — она же просто... Просто невероятна! Они ведь и не люди совсем, да? — подняв на меня зачарованный взгляд, спросила Хината. — Я Кураму видела раньше, но так близко — никогда. Я знаю, она исцелила многих, спасала от стихий. Но я не думала, что у нее такая сила внутри. Это словно... Словно рядом солнце зажглось! Четыре солнца!

— Ха-ха! Где йокай, а где ками — так сразу и не поймешь в этом мире, Хината, — заметил я, остановившись.

— Мы пришли? — спросила Хьюга.

— Нет. У нас попутчик. Не бойся.

Я давно почувствовал чужое внимание. В этом измерении все немного иначе. И чужая мысль становится едва ли не материальнее руки или ноги. Ее прикосновение можно почувствовать. Вскоре после нашей с Хинатой остановки перед нами в пустоте начали проявляться клочья серого тумана, слипающиеся в одну фигуру. Длинные костлявые руки, белое кимоно, в беспорядке разбросанные по плечам черные лохмы и ужасающая костяная маска вместо лица.

— Не бойся, — повторил я дернувшейся Хинате, когда долговязая фигура перед нами наклонилась и подобно зверю опустилась на четвереньки.

Босые ступни с длинными пальцами коснулись алых вод бескрайнего океана, вытянутые пальцы рук с острыми хищными когтями погрузились в море крови, породив частую рябь на глянцевой поверхности. Страшная маска приблизилась к побледневшей Хинате, заполненные блестящим жидким металлом глазницы уставились на лицо девочки. Тяжелыми каплями ртути по кости маски прокатились слезинки и с громким бульканьем упали в море.

— Хашихиме — это Хината, — представил я проявившемуся демону свою спутницу. — Хината — это Хашихиме. Моя дочь.

— Па... Па... — маска дернулась, оборачивая свой лик в мою сторону.

— Да-да, это я. Ты все время пропадала с Охеми. Забыла этот мой облик?

— Па... Па... — эти звуки раздавались словно в голове, волосы на голове от духовного давления вставали даже у меня, а Хината и вовсе остолбенела с непривычки.

— Ты хочешь с нами? — спросил я у демоницы.

Та наклонила голову на бок, словно раздумывая. И кивнула. Посторонившись, Хашихиме протянула костлявую руку Хинате. Девчонка в панике посмотрела на протянутую ей лапу, а потом на меня.

— Не бойся, — снова повторил я Хинате.

Та сглотнула, продолжая жалостливо смотреть на меня, но через секунду все же смирилась. Она взяла Хашихиме за руку с таким выражением лица, словно совала голову в пасть льва. По телу Хьюга пробежала явная дрожь, когда кисть демоницы сомкнулась на ее руке. Но вскоре испуг сменился удивлением. Линии печатей на ее теле внезапно потухли, а вскоре и вовсе начали таять. За мгновения на ее коже остались лишь три лепестка моей печати и ромбик метки Ооцуцуки. Духовная энергия Хашихиме помогла мне наконец подавить прорывающегося Урашики.

— Что ж, идем дальше, — предложил я, первым шагнув вперед.

Почти минуту мы шли в тишине. Перемещения по этому измерению никогда не были моей сильной стороной. Оно слишком запутано и нелогично, непонятно. Не хотелось бы мне вновь оказаться в ловушке, как после сражения с Исшики. Но если я прав, то здесь я смогу добиться успеха с печатью на теле Хинаты. Нужно только найти местность с подходящими условиями. Проблема в том, что она находилась слишком глубоко, если можно так выразиться. Далеко от мира живых.

— Где мы? — нарушила молчание Хината.

— Там, где все когда-то окажутся. Мы на пути в Чистый Мир, в ады демонов и мой Сад.

— Чистый Мир... — прошептала Хината, по ее внешнему виду можно было сказать, что она совершенно опустошена открывшимся ей знанием.

— Тебе не о чем переживать. Я часто здесь бываю. И мы не станем заходить слишком уж далеко.

— А здесь всегда... Вот так?

— В этом измерении практически нет физической энергии. Все пространство здесь — это духовная и природная энергия. А этот океан — иллюзия, созданная для твоего удобства.

— Но она реальна. Я вижу своими глазами, Бьякуганом.

— Иллюзии здесь даже более материальны, чем обычное пространство в мире живых, — задумчиво погладив подбородок, ответил я. — Это место состоит из душ, идей, мыслей и эмоций. Здесь души облекаются в свои и чужие страхи и надежды, становясь йокаями и ками, а вера и любовь могут создать целые миры. Красивое и опасное место. Здесь ты либо закалишь свою волю, либо умрешь.

— Вы меня для этого сюда привели? — покосившись на молчаливо шагающую рядом Хашихиме, спросила Хината. — Чтобы я смогла выстоять против печати?

— Для чего-то подобного тебе понадобится много времени, — с улыбкой ответил я. — И под моей защитой ты вряд ли многого добьешься. Я уже говорил, что часто тут бываю, поэтому в последнее время здесь стало спокойнее. Поэтому нет, мы здесь не для тренировки твоей духовной энергии, мы попробуем тебя исцелить.

С этими словами я остановился, встали и мои спутники. Хината ничего не понимала и просто повторила за мной, а вот Хашихиме наверняка заметила, как созданная мной иллюзия едва заметно дрогнула. А потом еще раз. В ткани нематериального пространства внезапно появились прорехи, в которых забрезжила непроницаемая для обычного глаза тьма. В глубине которой холодно мерцали мертвенным светом глаза.

— Пожаловали все же, — вздохнув, прокомментировал я стремительно разрушающуюся иллюзию.

Сейчас будет жарко.

Багряная пелена рухнула, обнажив истинную пустоту этого измерения. В тот же миг мои глаза уловили движение едва различимой призрачной тени. Местные обитатели совсем не были рады мне. Но это ожидаемо. Почти каждый мой визит сюда заканчивается одним и тем же. Резко вскинув свободную руку, я сложил серию одноручных печатей.

Гром сотряс мое тело. Сеть ослепительных фиолетовых молний обрушилась сверху на все пространство вокруг, облетая призрачные тени и пронзая их болезненными стрелами. В этой технике практически не было физической энергии, это не было Райтондзюцу. Только Интон и природная энергия. Воплощенная иллюзия. И в ответ по мне ударили тоже аналогичным способом.

Сквозь треск разрядов молний послышался грохот бьющихся друг о друга камней. В пустоте раскручивалась длинная полоса бус, каменные шарики с оглушительным стуком сталкивались меж собой, перекатываясь на толстой шелковой нити. Сеть молний рассыпалась облаком безобидных искр, когда четки Шинигами промчались сквозь нее. Я почувствовал липкие прикосновения на своей коже. Жадные твари стремились поглотить мою энергию. Короткий вой из уст Хашихиме — пустота вокруг нас вздрагивает, рассыпаясь на мириады осколков. Сила демоницы рвала техники, липкие прикосновения пропали. Сеть молний окончательно рассыпалась. Но под ногами и над головой послышался зловещий рокот. Во тьме вспыхнула пара багряных солнц.

Водопад крови с ревом рухнул на нас. Бурные потоки алой жидкости хлестали и снизу, и сверху. Вокруг словно захлопнулась гигантская пасть. Кровавый прилив нахлынул и навалился на тени в пустоте, заставляя их отшатнуться назад. Это подтянулся к заварушке Оэчиноками. Сейчас опять пойдет потеха...

В этом измерении с самого начала было несколько демонов, которые по какой-то причине были на моей стороне. В последнее время их число немного увеличилось. Оказалось, если неплохо так вправить им мозги, то они не против служить. Силу уважают везде. Правда, иногда ее приходится показывать почаще. Новая серия ручных печатей — сразу по ее окончанию выхватываю свиток из кармана в рукаве кимоно. Полотно белой бумаги закручивается в воздухе, успеваю коснуться его рукой. Мириады линий разбегаются по поверхности свитка, сплетаясь в рисунок. Который начинает вырываться наружу и обретать объем, заполняя все вокруг.

Из пустоты густым ковром расползалась в стороны трава, зашелестели на несуществующем ветре листья деревьев. Зашумели кровавые реки в каменных берегах. Тьму небес разрезал свет солнца, зенит окрасился синевой. И тени демонов облекались иллюзорной плотью, охваченные новой техникой.

От внезапно накатившей усталости едва не помутилась голова, глаза ожгло болезненной резью. Но я увидел, как в небесах свивалось в кольца длинное тело дракона, Оэчиноками, а впереди приседала под внезапно навалившейся тяжестью тела фигура Шинигами. Сонмы теней оказались охвачены техникой. Твари странной и ужасающей наружности появились в свете искусственного солнца и с душераздирающими воплями стремились либо убежать за грань, обратно в пустоту, либо мчались ко мне.

— Стоять! — резко бросил я приказ, заставляя демонов замереть. — Подчиняйтесь!

Это должно было сработать... Другого выхода-то не было у меня.

***

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Зараза! — от души врезав кулаком по обломку каменного столба, высказалась Кушина. — Он обещал мне! Обещал, знаете ли!

— Хватит шуметь, полоумная, — недовольно бросила в ее сторону неспешно листающая станицы книги Югито. — Что тебе не нравится? Давно голову в пасть демону не совала?

— Ты мне не нравишься! — прямо заявила Кушина, уперев руки в бока. — Почему я должна сидеть на этом треклятом острове вместе с тобой?

— Я от твоей компании тоже не в восторге, — надменно фыркнула Нии, — но ничего не ломаю же. Это старый храм, между прочим. Он, может, Хагоромо еще застал.

— Тебе сказать, насколько мне это безразлично? — хищно сощурив глаза, спросила Узумаки.

— Бешеная сука, — тяжко вздохнув, Югито захлопнула книгу. — За что мне все это?

— Ты что-то сказала?! — алые волосы Кушины угрожающе всколыхнулись.

— Просто констатировала факт.

— Проклятье! Если бы не приказ Орочимару, я размазала бы тебя по всему острову, — сжав кулаки, пообещала Кушина. — Мне ведь сразу не понравилась твоя рожа!

— Да-да... Тебе сказать, насколько мне это безразлично?

— Может, вы прекратите шуметь? — меланхолично поинтересовался невольный свидетель очередного конфликта между джинчурики.

— Не притворяйся, будто мы тебе мешаем, — все еще сердитая на Югито, буркнула Кушина. — Изучил этот свой водопад?

— Водопад Истины, — сурово поправила Узумаки Нии.

— Да-да. Водопад Истины, — передразнила куноичи из Кумо Кушина.

— Неудивительно, что ты так быстро совладала с ним, — презрительно бросила Югито. — Дуракам такое легко дается.

— Ха! Так ты не с первого раза смогла победить себя, что ли? — насмешливо спросила Кушина. — Оно и видно, дерьма в тебе много. Победить темную сторону невозможно, если ты вся сама по себе — одна темная сторона!

— Ты сейчас так Чомей-сана оскорбить пытаешься? — тонко улыбнулась Югито.

— Я... — Кушина запнулась, внезапно осознав, что ненароком кинула камень в огород джинчурики Семихвостого, которого Орочимару отправил вместе с ней на остров-Черепаху.

— Твои слова не были оскорбительны, — добродушно улыбнулся мужчина в монашеских одеждах. — Во мне и в самом деле многовато ненависти. К счастью, и удачи хватает!

— Одолеть свою темную сторону все равно можно, — неловко попыталась утешить Чомея Югито.

— Если бы она была только моей, то, наверное, так и было бы, — с мечтательной улыбкой согласился джинчурики Семихвостого. — Видимо, я несу слишком большой груз из прошлого воплощения. Как и все мои братья и сестры. Интересно, не для нас ли здесь существует этот водопад?

— Он не такой уж оригинальный, — недовольно заметила Кушина. — Орочимару создавал похожие иллюзии.

— Ха-ха-ха! — открыто рассмеялся Чомей. — Рюджин-сама и сам не так прост, не так ли? Как там твоя глава клана называла его? Косенджин? Ушедший бог... Может, теперь уже вернувшийся. Как думаешь, мог ли этот храм раньше быть жилищем иным богам, не биджу?

— Это древнее место, — хмуро заметила Югито, — когда наши кланы обнаружили его — оно уже было древним. Но уже тогда здесь были образы Ниби и Хачиби.

— А статуи? — живо поинтересовался Чомей.

— Что статуи? — не поняла Нии.

— Там много статуй и они все без голов, — пояснил мужчина. — Они уже были?

— Не знаю. Не помню ничего о них, — неуверенно ответила Югито.

— Вот! — подняв палец вверх, воскликнул Чомей. — Может, когда-то в этом храме было больше голов, но меньше хвостов.

Заявив это, Чомей замолчал, с интересом глядя на двух куноичи.

— И... Что это значит? — не дождавшись продолжения, нетерпеливо спросила Кушина.

— А откуда мне знать? — пожал плечами Чомей. — Это может вообще ничего не значить. Но! Много голов у кого?

— У Орочимару, что ли? — недоверчиво спросила Узумаки. — Так одна голова у него...

— Великий Змей Восьми Ветвей, — задумчиво произнесла Югито. — Ямата но Орочи.

— Орочимару Восьми Ветвей, вообще-то, — надменно поправила Нии Кушина. — Восемь Ветвей за владение всеми стихиями и природной энергией.

— Нет. Именно Ямата но Орочи. Змей с восемью головами и восемью хвостами — это форма, в которой он равен биджу.

— Равен биджу? — внезапно вплелся в разговор новый голос, заставивший всех джинчурики замереть. — Маловато вы знаете об этом своем... Рюджине.

Кушина через силу заставила себя повернуть голову в сторону звука чужого голоса. Почему-то ей было очень сложно это сделать. Волосы встали дыбом, а в горле засел комок. Страх липкими прикосновениями сковал руки. Это было знакомое чувство. И незнакомое тоже. Это было сакки. Мощное намерение убийства. Но совершенно иное, не то, что ощущалось от Орочимару.

— Мадара, — прошептала Кушина, наконец, увидев незваного гостя Шимагамы.

Она не видела его раньше, но не узнать Учиха было сложно. Неопрятная грива черных волос, холодное лицо и глаза. Риннеган.

— Вот и нашлась потеря, — спокойно обронил Мадара, подняв ногу, чтобы шагнуть вперед.

Перед глазами Кушины мелькнули смутные образы. Ниндзюцу и тайдзюцу — она умирала сразу от нескольких техник, самыми разными способами и сразу, в одно мгновение. Это была иллюзия. Мираж, созданный разумом под давлением чужого сакки. Кушина это понимала, но не могла вырваться из духовных клещей противника. Она смогла лишь провалиться во тьму.

Глава 39. Возвращение истинного бога

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Чакра биджу багровым жидким огнем вырвалась из бессознательных тел трех джинчурики. Сила вытекала из безвольных жертв через распахнутые рты и глаза. Ненасытная пасть Гедо Мазо жадно втягивала в себя чакру, разрывая меридианы в скованных людях. Ей понадобились секунды, чтобы выпить все до конца. Всего секунда — и три тела падают на землю сломанными куклами.

— Ха...

Огорченно выдохнув, Мадара шагнул вперед и присел возле одной из своих жертв. Бесстрастно схватив труп за копну ярких алых волос, Учиха поднял голову, всматриваясь в пустое лицо. Его черты и цвет волос напоминали о Мито. Узумаки. Этот клан все же смог дожить до этих времен. Мадара не был бы против, если бы Узушио было раздавлено. Техники Водоворота были опасны и могли помешать его планам. Но сейчас это не самая большая помеха на его пути, хотя все равно досадная.

— Чувствовать себя обманутым в мои-то годы... — развернув голову мертвой девушки и цепким взглядом отметив тонкие белые линии почти исчезнувших рубцов, Мадара жестко улыбнулся. — Это заставляет мою кровь кипеть.

Утратив интерес к мертвецам, он отпустил голову и посмотрел на высящуюся перед собой статую Гедо Мазо. Ее плоть двигалась со скрипом, подобно качающимся на ветру старым деревьям. Окаймленная острыми зубами безгубая пасть распахнулась, отворяя черный провал в бездонную глотку. Массивный кляп, ранее сковывающий рот статуи, бессильно болтался на оборванном канате. Через миг оглушающий рев сотряс всю округу. Листва дикого леса Кладбища Гор склонилась под гнетом ударной волны, с заросших жидкой травой склонов покатились камни.

Все девять глаз на иссушенном лике Гедо Мазо распахнулись, одаривая этот мир безумным взглядом. В буйстве оживающий Десятихвостый рвал сковывающие его цепи и крушил все вокруг. Земля ощутимо сотрясалась, словно при землетрясении.

— Коалиция Шиноби готовится к высадке на берег, — бесстрастно переждав, пока утихнет первый грохот, сообщил стоящий возле Мадары человек в скрывающем все тело сером плаще и глубокой соломенной шляпе на голове. — Отзвуки крика были слышны даже там.

— Быстро, — вставая, прокомментировал Учиха. — Видно, он давно готовился к этому.

— Белый Змей видит будущее, — сказал спутник Мадары. — Это известно всем.

— Неплохо, неплохо. Он бросает мне вызов, и он достоин этого. Такого не случалось со времен Хаширамы.

— Вызов? — повернул скрытое за плетением соломенной шляпы лицо к Учиха его собеседник. — Это не было нашей целью.

— Цель остается неизменной. Но ее достижение становится все интересней.

Сказав это, Мадара хищно улыбнулся и сложил руки на груди. В это время рядом с легким хлопком в воздух поднялось облачко пыли, из которого вышел высокий мужчина. Воспользовавшийся Шуншином шиноби имел темно-синие глаза и светлые волосы, которые слегка отливали синевой. Явный признак принадлежности к старому роду ниндзя. Но для многих в Стране Огня не это больше всего заботило бы при взгляде на этого мужчину. Его лицо было знакомо очень многим в Двух Листах. Като Дан, Тайкен Страны Пламени был известен многим. Правда, сейчас лицо верховного лидера немного отличалось от того, каким его помнили в мире. Помимо пары глубоких синих глаз, у него появилось еще одно око.

Налитое кровью глазное яблоко было словно налеплено на лоб неряшливым ребенком. Оно, окруженное болезненно опухшей кожей и вздувшимися жилами, выглядело инородным органом. Но этот глаз, в отличие от погасшей пары синих, был живым. Именно им Като Дан уставился на мечущееся Гедо Мазо, прежде чем сказать:

— Не похоже, что все идет по плану, — сказал он, почти слово в слово повторив фразу Мадары, когда он вернулся к жизни и увидел осажденную Коноху. — В этих джинчурики снова была не вся чакра Хвостатых?

— Это были не джинчурики, — безразлично бросил в ответ Мадара, не снизойдя до более полного ответа.

Однако его слова заинтересовали закутанного в плащ человека. Он подошел к одному из до сих пор лежащих неподалеку трупов и осмотрел его сквозь соломенную сетку в своей шляпе.

— Эта женщина давно мертва, — быстро определил он, ногой повернув безвольно качнувшуюся голову с растрепанными светлыми волосами. — Реанимировали с помощью ирьениндзюцу. Пластика тела методами темной медицины. И ложная кейракукей, напитанная чужой чакрой. Мертвая марионетка-клон. Работа Ринха. Убежище на Шимагаме было ложным.

— Хе, — усмехнулся Като Дан, а глаз на лбу конвульсивно задергался. —Знал ли об этом Райкаге, когда менял своего брата на прочих джинчурики? Или он совладал с гендзюцу?

— Неважно, — явно не имея желания обсуждать очередную посредственность, именующую себя Каге, заявил Мадара. — Орочимару хотел воскресить Джуби с неполной чакрой и добился этого. Для него логично было бы напасть раньше, но он словно ждал... Ждал момента, когда мы будем скованы Десятихвостым.

Приложив руку к груди, где на коже проступали черты врага и друга, Мадара прислушался к движениям природной энергии. Его глаза позволяли видеть, как необъятный океан чакры Десятихвостого словно тает. И вместе с тем в природной энергии бушевала буря. И с каждой секундой она лишь усиливалась. Все дыхание жизни, все угасание смерти, силы самой планеты — все стекалось в одну точку, переплетаясь с Джуби.

— Во время возрождения его не удастся далеко отсюда переместить, — оповестил Мадара своих спутников, с холодным интересом осмотрев Гедо Мазо, из десяти глаз которого начала течь жидкость, похожая на кровь. — Десятихвостый — это сама энергия этого мира. Когда-то он породил все сущее на земле и всю чакру. Теперь он вновь сплетается незримой пуповиной со своим детищем, чтобы вернуться к жизни. Похоже, в это время Джуби уязвим.

— Эти роды будут долгими, — вперив налитый кровью глаз в бушующего Десятихвостого, высказался Като Дан. — Можно воспользоваться тем источником, чтобы их ускорить?

— Он рожден не этим миром, поэтому не подходит, — отрицательно покачал головой Мадара. — Нам нужно защитить этого Десятихвостого. Орочимару блокирует энергию мира, замедляя возрождение. Коалиция Шиноби запечатывает жилы, питающие Джуби. Рюдан, придется воспользоваться твоими уловками.

Рот Като Дана, названного Рюданом, ощерился в улыбке.

— Я знал, что все к этому придет, — с предвкушением сказал он. — Поклонники ложного бога должны узнать силу Джашина-сама!

— Приступай, — приказал Мадара. — Закрой полуостров с суши.

Этих слов Рюдан, кажется, даже не слышал, вновь скрывшись в Шуншине. Секунду двое оставшихся в Кладбище Гор стояли в молчании.

— Это существо неконтролируемо, — первым сказал закутанный в плащ человек.

— Рюдан полезен, пока упивается своей местью Рюджину, — равнодушно ответил Мадара.

— Он слаб. Он получил тело способного шиноби и кричит о своей крепкой вере, но остался слабым. Им движет не разум, а чувства. Они непостоянны.

— Ты не знаешь всей глубины человеческой тьмы, Кьюкьёку, — снисходительно посмотрел на собеседника Мадара. — Ненависть крепко держит в своих руках тех, кто ей поддался. Рюдан ненавидит Орочимару.

— Белый Змей хитер и умеет обращать чужую ненависть себе на пользу, — прозвучал из-под соломенной шляпы холодный голос марионетки. — Если ты ненавидишь — ты уже проиграл. Это его слова.

— Ха! Неглупые слова, — довольно оскалился Учиха. — Ненависть делает тебя предсказуемым. Я это отлично понимаю. Но ее отсутствие само по себе не делает из тебя победителя. Орочимару родился уже в Конохе, но говорит иногда как столетний старик. И действует так же. Поэтому он тоже слаб. А Рюдан... Он ненавидит, и это делает его уязвимым не только для Орочимару, но и для меня.

— Стратегии Орочимару приносили часто ему победу.

Напомнив об этом, Кьюкьёку более не сказал ничего. Однако Учиха понимал, о чем могла умолчать эта обретшая сознание марионетка. Имя Мадары приводило в ужас даже спустя десятилетия, но все же людская память не сохранила его побед. Последнее поражение в том месте, которое стало называться Долиной Завершения, затмило все остальное.

— Я не вчера возродился, Кьюкьёку, и не так долго был мертв, чтобы не знать, как менялся мир, — раздраженно ответил Мадара. — Орочимару использует людей, создав для них свое гендзюцу — Рюджинкё и Унию. Идеальный мир, который он пытается построить, словно ублюдская помесь Хаширамы с Тобирамой. Будь он драконом, может, у него бы и вышло что-то. Но он змей в шкуре дракона. Правда, основанная на лжи. Мир, который приносит войну. Я видел, как с подобными мечтами строили новый порядок. И как быстро вспыхнула война, подобной которой не бывало ранее никогда. А потом еще раз. И еще. И сейчас снова война, в которой Рюджин ждет кровавых жертв себе. Он совершает те же ошибки, что и многие до него. Поэтому ему не победить.

— Проанализировав войны с его участием, могу сказать, что он бережет шиноби, — заметил Кьюкьёку. — Люди слишком ценный ресурс, чтобы его растрачивать. Его амбиции невелики, и он просто пользуется людскими слабостями, чтобы обернуть их силой.

— Он бережет людей, если это его люди. Но я понимаю, какие цели у Орочимару в этой войне. Он желает не только помешать моему плану. Его цель — получить превосходство над всем миром шиноби. Тобирама любил заниматься подобным. Убивать противника чужими руками, он вообще не брезговал прибегать к любым средствам для достижения целей. А в итоге пробыл Хокаге всего год. Ха!

— Это эффективная стратегия, — заметил Кьюкьёку. — И Орочимару может предсказывать будущее.

— Будущее... — Мадара поднял взгляд к небесам, щурясь от яркого солнца. — Это не то, что можно увидеть. Это то, что можно построить. Или сломать. Предсказания Орочимару действуют, потому что у него хорошая сеть шпионов, и у него есть сила, чтобы воплощать сказанное самим собой. Я же построю будущее для него в Вечном Цукуёми.

— Принято, — после короткой паузы прозвучал ответ от Кьюкьёку. — Моя задача остановить высадку с моря?

— Твоим марионеткам это должно быть под силу.

— Принято.

Фигура Кьюкьёку тоже пропала из виду. Мадара же вновь поднял руку и прикоснулся к плечу. Там под одеждой можно было нащупать неровность. Не лицо, выросшее из тканей Хаширамы, а рубец. Широкая сквозная рана была нанесена пламенеющим клинком, волнистое лезвие которого несмотря на свою остроту превратило мышцы в лохмотья и раздробило кости.

— Рюджин, — лицо Учиха исказилось в азартной ухмылке.

Те клоны, которых он встретил в Конохе после возрождения, имели неплохие навыки. Но явившееся из Мейфу но О существо было куда занятнее. У него была сильная чакра, однако то, что скрывалось за ней, было гораздо опаснее. Монстр, принявший внешнюю форму человека, но не изменивший своей сути. Глаза Мадары позволяли это узреть. Физическая энергия, духовная энергия, природная энергия — они переплетались в нем, скрываясь от взора обычных людей. Чакра, которую чувствовали обычные люди, была лишь тенью истинной силы. Рюджин был подобен Джуби, мощь которого нельзя было ощутить, если не владеть сендзюцу.

Ветер ластился к нему, и камень становился упругим шелком под его ногами. Это не было ниндзюцу или сендзюцу, природа сама тянулась к Рюджину. Парализующее волю сакки, духовное давление, тоже не было гендзюцу. Простой выпад клинка нанес рану, которую не могла полностью заживить регенерирующая способность Хаширамы. При этом меч не нес в себе техник потока чакры. Орочимару использовал иной способ управления духовной, физической и природной энергиями. Похоже на техники его клонов, которые управляли пламенем пожаров, потоками воздуха, притяжением и молниями, практически не используя чакру.

— Покажи, что ты мне приготовил, Рюджин, — в предвкушении прошептал Мадара.

Новый крик рождающегося Джуби громом прокатился по небесам, заставляя Учиха улыбнуться еще шире.

***

— А! Отменный супчик! — тыльной стороной утерев рот, я со стуком поставил опустевшую миску на легкий походный стол. – Просто калорийная бомба. То, что нужно после многодневной диеты!

— Да ты, Орочи, извращенец похлеще меня, — с сомнением поглаживая подбородок, заметил Джирайя. — Смешать мисо-суп с майонезом один к одному — ты где этому научился?

— У демонов, вестимо, — отмахнулся я от Жабьего отшельника. — Говори давай, что с даймё?

— В Стране Земли все спокойно, — ответил Джи. — Ооноки спрятал даймё и его двор так, что я его и найти не смог. Только несколько групп замаскировавшихся под правителя и его окружение генинов да клоны. Похоже, настоящий даймё где-то на севере, за топями. В Стране Молний проще — даймё погиб.

— Подавился виноградной косточкой? — с иронией спросил я.

— Отравился рыбой, — не оценил моих шуток Джирайя. — Власть перешла в руки регента и одной из младших жен.

— Как неосторожно со стороны Райкаге допустить смерть даймё в такое время, — скривился я, — и допустить раскрытие местоположения джинчурики.

— Думаешь, не совпадение?

— Допускаю это, — не стал я вдаваться в подробности.

Джирайя мой друг, но его идеалы не всегда совпадают с моими методами работы. Он же до сих пор не знает, что долгое время Третий Райкаге находился в моем плену, и за это время некоторые места иерархии Кумо мне удалось сохранить для своих людей. Малис и Кайбьё в этом плане гораздо менее притязательны. И подтолкнуть клан Райкаге и поддерживающие его силы к устранению не особо удобного даймё не составило труда. Правитель Страны Молнии давно досаждал мне упорным сопротивлением распространению Рюджинкё. И, несмотря на свои слова о доверии к ниндзя Облака, бараном он не был, поэтому прекрасно знал, как управляться с одной из сильнейших какурезато. Его проблема только в том, что старая система взаимоотношений между знатью и шиноби с появлением Унии начала морально устаревать. А Кумо всегда стремилось к доминированию над всеми соседями, так что сдерживающие факторы Облаку стали не нужны. Оно от них и избавилось при первом удобном случае. Попутно избавившись и от угрозы получить даймё в числе заложников Мадары.

Правда, случай был неудобным. Потому что я знал, что за интриги плетутся в тени Облака, и собирался извлечь из них свою выгоду. Сам Четвертый Эй, как я понимаю, угодил под гендзюцу — наложение иллюзии на Каге было одной из целей Мадары во время его визита по деревням ниндзя. Но нынешний Райкаге и раньше был не особо толковым руководителем, слишком горяч и импульсивен. К его чести нужно заметить, что он это понимал, так что благоразумно набрал себе грамотных заместителей. Однако дал им многовато воли и мало контролировал их деятельность. Так что я и не думал всерьез отправлять джинчурики на Шимагаму, предпочтя попробовать устроить ловушку для Мадары, сделав приманку из созданных Ринха клонов. А то эдак случайно вышло бы так, что ненароком Кумо могло бы попытаться присвоить себе биджу. Союз союзом и коалиция коалицией, но война не вечна, и ее плодами нужно воспользоваться с умом.

Жаль только, что Учиха съел приманку, не угодив в силок.

— Ладно, — встал я из-за стола и потянулся. — Похоже, диверсий мы избежали, и отвлекаться бойцы ни на что в тылу не будут. Тогда мне пора за работу.

— Постой! — поспешно остановил меня Джирайя. — Что с Дайки? Прости, конечно, это твой сын, запечатан, все такое, и сейчас не время, но он нам нужен. Котоширо и Минато не хватит на весь фронт. Остальные не тянут на их уровень ни разу и все равно нужны на снабжении. Минато обещал, что Итачи... Это сын Микото который, он же переметнулся к Намиказе. Да ты и так в курсе наверняка. В общем, Минато говорил, что Итачи тоже что-то может, но парнишка молод еще.

— Дайки вообще-то тоже не особо старше.

— Он твой сын и на голову выше всех сверстников.

— Да. Он мой сын... — согласился я с Джирайей.

Только не Дайки. Рюсей Дайки — это я сам. А вот Итачи и в самом деле на голову выше прочих. Зря Джирайя его недооценивает.

— Дайки восстановится через час примерно, — ответил я Джирайе.

— Хорошо, — облегченно кивнул Жабий отшельник. — Одно это уже стоило того, что ты пропадал на той стороне. Хотя уйти на неделю прямо перед войной — это нужно быть полным идиотом. Хорошо, что ты не попался Цунаде под горячую руку.

— Ха-ха! Подумаешь! Зачем я вам, когда у вас есть вы? — легкомысленно ответил я, махнув Джирайе на прощание, и позвал своих спутников, которых мой друг видеть не мог: — Хашихиме, Оммораки, за мной!

— Кто?.. — ничего не поняв, спросил было Джирайя, но вспышка молнии уже унесла меня за несколько километров от походного лагеря.

Во вспышке же, сопровождаемой треском молний, я оказался на Отогакуре. Ноги только коснулись камня плит, которыми вымощен дворик перед храмом, а я уже стремительно пронесся мимо памятных мемориальных свитков с именами шиноби, сквозь распахнутые врата зала для молящихся, чтобы оказаться перед глыбой странного льда, сковывающего одно из моих тел.

Я пытался его разрушить, используя всех имеющихся специалистов по фуиндзюцу, и даже тайком приходил сюда в теле Кёды, надеясь поглотить технику. Но единственное, что мне удалось, это примерно понять принцип ее работы.

— Оммораки, освободи его, — приказал я в пустоту.

Отогакуре сейчас вообще была пустынна, многие шиноби покинули деревню. Монахи-ниндзя не исключение, так что в храме никого почти не было, кроме нескольких мико. Одна из них, девочка лет семи с мохнатой мордочкой и торчащими над головой острыми ушками, как раз выглянула из-за дверей храма. Юный котенок из рода ниннеко заинтересовалась отсветами молний и грохотом грома, в ее глазах читался трепет, смешанный с любопытством и благоговением, которое она испытала, увидев, кто явился в Отогакуре. Но приказ я отдавал не ей.

Одна из двух не видимых никому теней позади меня дернулась, выступая вперед. Одна из них была Хашихиме, костлявая и все так же роняющая ртутные слезы на деревянный пол. Второй выглядел покрепче, его призрачная плоть имела мышцы, а не только обтянутые кожей кости. Тело прикрыто рваным балахоном, широкополые рукава напоминали крылья, белая маска на лице была вытянутой, вместо глаз лишь черные провалы, плоские и широкие рога на ней далеко уходили назад. Крючковатые пальцы на ногах и руках имели длинные когти. Весь облик этого демона напоминал нечто вроде журавля. Перед смертью он выглядел примерно так же.

Когтистая ладонь Оммораки легла на глыбу льда. По моей спине пробежала волна мурашек, когда демон применил свою силу. Минута тишины была нарушена пронзительным и громким треском ледяной корки. Сковывающая Дайки техника начала рассыпаться, алая кровь медленно потекла из разрубленного тела. Сила Джашина больше не удерживала мой клон от смерти, так что мне пришлось поторопиться со следующей техникой.

Сознание коснулось мертвого тела. Глаза Дайки распахнулись, вспыхнув багрянцем Кецурьюгана. Я увидел сам себя глазами своего клона. Несмотря на терпимость к боли в моих телах, она на миг ослепила разум, но все же я сумел завершить технику. Руки клона крепко сомкнулись в печати Тигра.

Инфуин: Кай! Созо Сайсей!

Небольшой ромбик печати на лбу Дайки блеснул пурпуром. От него по коже в стороны потекли черные линии, стремительно оплетая две лежащие вплотную друг к другу половинки тела. Шипение и легкий парок, идущий от места ранения, сообщили, что техника регенерации применена успешно. Всего секунда, а я в Дайки уже мог подняться на ноги. С тела тут же сползла разрубленная рубаха, обнажая исцеленное тело.

— Не лучшая форма, но могло быть хуже, — оценивающе осмотрев клон, резюмировал я. — За час восстановлюсь. Идем дальше.

На выходе из храма я остановился, встретившись взглядом со все еще наблюдающей за мной девчонкой. Зрачки в ее глазах почти скрывали собой желтую радужку, ушки прижаты к голове от страха, но я чувствую переполняющее этого котенка восхищение. Но кроме этого я чувствовал в ней еще кое-что. Что-то знакомое. Свою чакру. Из любопытства я и остановился, внимательнее присмотревшись к случайно встреченной ниннеко.

— Ты... — сказал я поспешно склонившейся передо мной мико, узнавая ее. — Так выросла. Значит, все же смогла выбраться из Страны Горячих Источников. Молодец!

— Все благодаря вам, Рюджин-сама! — мико упала на колени, алые хакама подобно платью расстелились на досках пола, в который лбом уткнулась девчонка.

— Да брось, не нужно раболепия, — покачал я головой.

Надо же. А при первой встрече она была самым обычным котенком, которого я встретил прячущимся под крышей собственного святилища в Стране Горячих Источников, будучи Кёдой. С тех пор прошло много лет, а сейчас ее от ниннеко и не отличить, правда, она значительно моложе своих лет выглядит. На нее так повлияло то, что я покормил ее собственной кровью? После всего, что я узнал о себе за проведенную неделю в загробном мире, уже можно не удивляться, что капля моей крови способна из обычной кошки сделать ниннеко.

— Ты видишь их? — поинтересовался я у мико.

— Они и киджо за вашей спиной, Рюджин-сама? — подняв взгляд и посмотрев на двух призраков возле меня, уточнила девчонка. — Да, я их вижу.

— Надо будет познакомить тебя с Кайбьё и Дайбьё, — наклонившись, я погладил довольно сощурившегося котенка по голове. — Однажды ты станешь Некоматой. А пока береги себя.

Девчонка удивленно молчала, оставшись у храма провожать меня взглядом. Она потряхивала ушами и ошарашено держалась лапкой за голову, словно не веря, что все это происходит именно с ней. И уже готовясь очередной раз переместиться в новое место, я услышал крик позади себя:

— Я буду молиться о вашей победе, Рюджин-сама!!!

Ну, с такой поддержкой у меня нет и шанса на поражение.

***

— Хината! — крик разнесся по палатке, но тут же оборвался после громкой оплеухи.

— Соблюдайте тишину, юноша, — скрипучим голосом посоветовала старушка у входа, только что медитативно раскладывающая хирургические инструменты для стерилизации, но в один миг оказавшаяся возле ворвавшегося в походный госпиталь Наваки.

— Просим прощения, Ринха-сан, — с усилием надавив на шею другу, заставляя того склониться перед ирьёнином, сказал Итачи. — Можно нам к Хинате?

— Конечно, — возвращаясь к своей работе, ответила старушка. — С вашей подругой уже все в порядке, можно возвращаться в строй. На ее беду.

Ринха не соврала. Хината сама выглянула из-за ширмы на крик, попутно поправляя одежду.

— Ребята? Привет!

— Ты в порядке? — первой подскочила к подруге Гурен, умудрившись проскользнуть мимо Наваки и Итачи.

— Да, все нормально, — смущенно ответила Хьюга, не особо уверенно отбиваясь от лезущей ощупать ее Гурен. — Теперь у меня все хорошо.

— Ты пропала чуть ли не на две недели! — возмущенно предъявил Наваки. — Я уж думал демоны прокляли наш отряд, раз одного бойца за другим теряем. Сначала этот вот сбежал, потом ты запропастилась.

— Нет, демоны ничего не сделали бы, — ответила Хината, подталкивая Гурен к выходу и смущенно взглядом прося прощения за шум у ирьёнинов.

— Тебе-то откуда знать? — фыркнул Наваки.

Лицо Хьюга на миг застыло, но она едва заметно мотнула головой и снова улыбнулась, не став отвечать на вопрос Сенджу, который и сам уже забыл о нем.

— Война началась, ты в курсе? — спросил Наваки. — Нас сюда отправили. Опять, как в войне Двух Листов, в резерве будем да на подхвате. Только непонятно, что этот вот тут делает.

— Да хватит Итачи называть «этот вот», — сердито попросила Гурен.

— Ты его еще позащищай! — набычился Наваки. — Благодаря кому я, по-твоему, командиром отряда стал?!

Они вышли из палатки, оказавшись в окруженном воздвигнутым Дотоном валом лагере. Солнце двигалось к зениту, но стоянка была оживленной. Хината цепким взглядом отметила величину лагеря и численность сосредоточенных здесь сил. По камонам кланов и полков, выходило, что они находились во втором-третьем эшелоне наступательного соединения. Здесь виднелись сильнейшие кланы, вроде Кагуя и Учиха, а также Ро Бутай, корпус самураев. Большой лагерь явно вблизи от фронта.

По большой тактике Унии в первом эшелоне наступления должны были идти большие по численности корпуса рядовых шиноби, которые вскрывали районы обороны противника и его силы. Элитные формирования с могущественными ниндзя в своих рядах придерживались командирами на случай усиления войск в местах прорыва, для наращивания темпов наступления на выбранном направлении или подавления очагов сопротивления. Это был второй эшелон, который делал победу. Оказаться в нем было неплохо, но это совсем не то же самое, что было в прошлой войне. Тогда ученики Академии были в третьем эшелоне и в боях участвовали в самую последнюю очередь.

— Остальные какурезато, из других стран которые, тоже так поступили, — мрачно заметил Наваки, догадавшись, о чем думает Хината. — Слышал, что Райунтай Кумо готовится к высадке на западе. Все серьезно. Так что ты, если что не так с тобой, говори. Всем будет лучше.

— Я в норме, — еще раз заверила Хината. — Я заболела было, но... Дайкаге полностью исцелил меня.

— Сам Дайкаге? — подозрительно посмотрел на Хинату Итачи.

— Да... Болезнь серьезная была, — уклончиво ответила Хината. — Это... Это с кеккей генкай связано.

— Ага... — ничего не понял Наваки. — Ну, давай тогда к нашим пойдем, расскажешь, как дошла до жизни такой.

— Постой, — попросил Итачи. — Мне нужно вернуться на пост.

— Он сейчас большая шишка, — наклонившись к Хинате и прикрывшись рукой, громко прошептал Наваки. — Прям левая рука Минато. Предателей там уважают, видать.

— Там просто по старинке уважают силу, — заметила Гурен и как-то странно посмотрела на Итачи.

Развить тему они не смогли, потому что в чистом небе сверкнула молния, а затем над лагерем разнесся звук грома. Почти в тот же миг издали донесся топот множества ног и хлопки примененной техники Телесного Мерцания.

— Что-то серьезное началось, — скривился Наваки. — Давай поторопимся.

— Ты идешь, Гурен? — следуя за торопливо зашагавшим в ту сторону Сенджу, спросила у не торопящейся за ними подруги.

— Я догоню.

Хината удивленно вскинула бровь, но ничего не сказала, боясь упустить из виду Наваки. Дайкаге переместил ее в лагерь уже час как, но расположение ее отряда она так и не выяснила. А при таком скоплении людей даже с Бьякуганом был шанс заблудиться. Правда, ушел Наваки недалеко. Прямо за ближайшей же палаткой он резко остановился и прильнул к плотной ткани всем телом, чтобы аккуратно выглянуть из-за угла.

— Ты чего? — не поняла Хината.

— Ш-ш-ш! — яростно зашипел на нее Сенджу и махнул рукой, призывая последовать его примеру.

Хината недоуменно выглянула из-за угла палатки и ожидаемо увидела оставленных позади Итачи и Гурен.

— Смотри-смотри, — со странным возбуждением потрепал Хьюга за плечо Наваки. — И слушай!

— ... Не знаю пока точно, — донеслись сквозь шум лагеря до ушей Хинаты слова Итачи из середины разговора. — Я и в самом деле сейчас с Минато часто работаю. Ему интересны тактика и стратегия Унии. Но у него особое задание сейчас. Он - часть заградительного периметра на случай прорыва техник, вроде того метеорита над Конохой.

— Намиказе сможет остановить что-то похожее? — как-то неловко спросила Гурен.

— Отклонить удар с помощью Хирайшина, — кивнул Итачи. — Я должен помочь, если вдруг что. Как тогда с той марионеткой, когда Хината и Хибакари...

Итачи мрачно замолчал, не став продолжать.

— Понятно. Ты... Не перенапрягайся там, — еще более неловко сказала Гурен.

— Несколько последних дней я потратил на тренировки. Сейчас я куда сильнее, чем был раньше, — заверил Учиха. — Ты сама поберегись. На Кумотори тебя, надеюсь, чему-то полезному научили.

— Там да... Полезному. А давай покажу. Хочешь?

— Если недолго. Мне в самом деле нужно идти. Если бы не Хината, мы б и не встретились. Выносить Наваки все сложнее, знаешь ли.

— Он просто шутит. И да, это недолго. Смотри, — Гурен шагнула к Итачи и положила руки ему на плечи.

Девчонка заглянула в глаза парню, Хината отчетливо видела, как порозовели ее щеки. Но, кажется, она не применила никаких техник. Хотя брови на лице Итачи отчего-то взлетели в удивлении.

— Чувствуешь? — прикусив губу, спросила Гурен.

— Это как? — удивленно спросил Итачи, накрыв руки подруги своими.

— Это как сакки, только наоборот. Внушать не страх своим намерением убийства, а вселять надежду любовью... Ну, то есть хорошими чувствами. Это техника Дайкаге и мико. Я ей не очень хорошо владею пока.

— Кажется, ты ей идеально владеешь для планов самого Дайкаге, — после паузы немного заторможенно ответил Итачи.

— Думаешь? — польщенно спросила Гурен.

— Ага. Теперь я понимаю, что он испытывал при встрече с мамой и Кушиной, — странно посмотрев в глаза девушки, сказал Учиха. — Ты... Ты в самом деле береги себя, Гурен.

— Проклятье! — попыталась отстраниться от Итачи девчонка. — Ты почувствовал, да?! Я ж говорю, что это отстойная техника!

— Это отличная техника, — не отпустив Гурен от себя, Итачи порывисто наклонился к ней и мимолетно коснулся ее губ своими. — Иначе я б никогда не догадался сделать так.

— Да уж лучше б не догадался! Демоны тебя задери! — чуть не плача и пытаясь скрыть горящее от стыда лицо, уткнулась лбом в грудь парню Гурен. — Береги себя, ладно?

Хината удивленно распахнула рот, совершенно не узнавая подругу. В то же время над ее головой раздался сдавленный злорадный смех.

— Кх-кх-кх! — издавал невнятные звуки Наваки, злодейски потирая руки и улыбаясь во весь рот. — У тебя нет фотоаппарата с собой? Такой компромат упускаем!

— Пошли отсюда, — дернула за рукав Сенджу Хината. — Если нас заметят, то это будет катастрофа!

— О! Хочешь тоже пообниматься? Я не против!

— Отстань. У меня уже есть Хибакари.

Глава 40. Начало войны

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Алый кристалл в руке раскалился и ярко вспыхнул, чтобы через секунду упасть на землю расплавленной слезой. Стоптанная ногами шиноби и орошенная кровью трава зашипела и задымилась, вспыхнули и тут же потухли робкие язычки огня. Расплавленный камень подобно воде быстро просочился сквозь почву, оставив после себя только черное пятно опалины. Третий Эй мрачно потер ладонь. Несмотря на крепость его тела, этот переданный из Ото инструмент шиноби смог ожечь руку.

— Передавай штабу: работа сделана, — бросил Эй шиноби неподалеку, за спиной которого виднелся увесистый ранец с рацией.

Проверить результаты своей работы у бывшего Райкаге не было возможности, он не мог ощутить потоки природной энергии. Ему оставалось верить, что план Орочимару все же эффективен. Очередной рев ударил по ушам, громом прокатившись меж гор.

— Это работает? — вопрос задал один из группы Третьего.

— По докладам сенсоров объект искажается после каждой заблокированной точки, — сообщил радист. — На него это точно как-то влияет.

— Наверняка это что-то вроде техник Хьюга, — тряхнул гривой волос Эй. — Блокировка тенкецу нарушает циркуляцию чакры.

— Это поможет победить ту тварь? — вздрогнув от очередного рева, прокатившегося меж пологих гор полуострова, спросил другой шиноби.

— Не рискуйте понапрасну и делайте свою работу, — резко бросил своим людям Эй, — и все будет в порядке. О той страхолюдине дайте поволноваться другим.

— Да, Третий!

Ответ прозвучал стройный и уверенный. Эй одобрительно кивнул, увидев в глазах ниндзя Кумо нужную твердость и уверенность. Эти люди знали и помнили, что когда-то ему приходилось в одиночку успокаивать и Ниби, и Хачиби. Они верят, и это поможет им выжить. Страх и неуверенность губят сильнейших. Третий Райкаге настороженно прислушался к подозрительно затихшему лесу. Волна искр пробежала по его коже. Прошло немало лет с тех пор, как он уступил свой пост сыну. Он лишился руки, да и годы берут свое. Однако его еще рано списывать со счетов.

Пока им встречались только странные белые существа, напоминающие людей. Белые Зецу, так их нарекли в Ото. Они были не особо сильны, хотя могли доставить неприятности своим количеством и полным отсутствием страха перед смертью. Их телами была устлана поляна, на которой был вынужден задержаться отряд Третьего. И они совсем не походили внутри на людей. Какие-то искусственные твари? Отвратная штука. Но вряд ли у Мадары есть только они.

Эй дернулся, больше повинуясь своему наитию, чем реально почувствовав опасность. Чакра Райтона пронеслась по телу. Стремительным движением ускользая в сторону, Эй заметил блеск молний. Его собственная чакра сконцентрировалась на ладони. Удар, которым Третий был способен отсечь рог Восьмихвостому, обрушился на неожиданно появившегося противника.

Неприятный зуд пронзил кости, когда окутанная сиянием Райтона ладонь Третьего Райкаге встретилась с таким же напитанным чакрой Стихии Молнии металлическим клинком. И в тот же миг болезненное жжение полоснуло по ребрам, когда лезвие второго клинка коснулось груди. Оно не смогло преодолеть покров Чакры Стихии Молнии, но оставило на белом рубце от старой раны отчетливый след.

Раздраженно фыркнув, Эй сложил печать своей единственной рукой. Привычный холодок пробежал по телу, когда чакра Райтона в теле насытилась тьмой и вырвалась на свободу черной молнией. Три темные тени с треском рванули в стороны от Райкаге, стремительными дугами скача по земле и разрывая ее в клочья. С грохотом проявившийся перед Эем сотканный из черной молнии тигр накинулся на противника и понес его в сторону. Еще два таких же тигра набросились на еще пару готовящихся атаковать фигур в лесу.

Все три атаки Райкаге особо успешными не были. Вспышка молнии встретилась с одним из черных тигров, и обе техники пропали. Второй тигр взорвался и уничтожил часть леса. В стороны бросило опаленные щепки и листья, но серая фигура осталась словно невредимой. Третий же тигр просто отбросил от Эя его противника, проволок его по земле, но не смог разгрызть плотный покров Райтона. Зато смог разорвать лохмотья, в которые был закутан противник.

Хмуро оскалившись, Третий цепко окинул взглядом поднимающуюся на ноги фигуру. Ее движения были дерганными, не человеческими. Да и не было это человеком. Вместо плоти — дерево, лицо — окрашенная маска с паклей выцветших волос. Марионетка. Гротескная, уродливая, но узнаваемая. И это выводило Эя из себя.

— Второй, — от сковавшей горло злости Райкаге едва ли не прорычал это слово.

Грубый овал лица, черные мазки краски изображали бороду, четко вытесанные на дереве губы, белые шарики глаз, торчащие вверх волосы — пусть прошло немало лет, но не узнать даже в таком гротескном виде своего предшественника Третий Эй не мог. Второй Райкаге. Это его облик и его техники. А та марионетка, которая подавила технику Райтона своей — тоже знакома. Не так много шиноби могли и умели пользоваться методом противовеса, уравновешивая техники, чтобы погасить их. Третий Хокаге. И тоже марионетка. Третья фигура, похоже, тоже не живой человек.

— Марионетки Кьюкьёку! — раздался крик одного из ниндзя позади.

— Человеческие марионетки из Каге, — коротко и не оборачиваясь бросил назад Эй. — Не суйтесь!

Об этом предупреждали Суна и Ото. Техника человеческих марионеток, которую создали в Песке, была усовершенствована Акацуки. Они могли создавать их из давно умерших людей, воссоздавая их чакру и техники. Это произошло с первыми Казекаге. После этого в Кумо проверили погребения своих шиноби и предали останки огню. Так же наверняка поступили и другие какурезато, но многие ниндзя пропадали без вести и места их гибели были неизвестны.

— Второй... — хрипло проговорил Эй, глядя на дергано выпрямившуюся фигуру. — Вот, значит, какая ждала тебя судьба.

Второй Райкаге пропал после неудавшихся переговоров с Конохой, которые сорвали братья Кинкаку и Гинкаку. Третий всегда подозревал, что пропажа Второго не обошлась без вмешательства Конохи. Чтобы доверять Тобираме, даже считавшемуся тоже погибшим в тех переговорах, нужно быть полным глупцом. Тогда из-за Кингин Бутай в стране начался хаос, едва не свергнутый дайме роптал на деревню, приходилось разбираться с восставшими братьями, Облако понесло немалые потери в той кутерьме. И найти место гибели Второго так и не удалось. И найти его сейчас... Хуже судьбы не придумать.

Марионетки синхронно дернулись и поскакали вперед. Их суставы издавали приглушенный звук, деревянные ступни звонко стучали по камням, смазанные движения были хаотичны. Взгляд Эя забегал, оценивая ситуацию.

— Кем бы вы ни были при жизни, сейчас вы лишь безмозглые куклы! — резко выкрикнул он, бросив вперед ладонь и пронзая воздух тремя пальцами.

Разряды молний сорвались с Джигокузуки, злыми дугами скользя по земле и разбрасывая разбитый в щебень камень. Марионетки дернулись в стороны, стремясь уйти с траектории атаки. Вспыхнула райчакра покрова, встречая удар молнии. Третий глухо рыкнул, в одно мгновение перемещаясь к заходящей справа кукле. Своей атакой он пытался перебить Нити Чакры, но их у этих марионеток не было. Сообщения западных какурезато не врали, марионетки управляются иначе. Значит, придется разбираться с ними привычным способом.

Третий Хокаге был тем человеком, которого Эй уважал. Сила и умения этого шиноби были великолепны. Однако уникальным его делал опыт и живой ум. Если созданная из него марионетка умеет вкладывать в свои техники ровно столько чакры, чтобы уравновесить вражеские, то это еще не значит, что она так же сильна, как живой Хирузен.

Молниеносная атака пронзила воздух, грозное гудение райчакры, ее сияние мелькнуло в миллиметре от обтянутой сухой кожей марионетки, искры срезали седые волосы. Тусклая вспышка — и Райкаге едва не проваливается вперед, когда марионетка пропадает прямо перед его носом. От чувства опасности волосы на затылке встали дыбом. Эй мгновенно переместился в сторону, едва ли не сравнявшись в скорости с техникой Хирайшин, оставляя позади рев ветра от техники Футона. И тут же с гневным криком поймал предплечьем пылающий райчакрой клинок.

Оружие марионетки из Второго ожгло кожу. Скривившись от боли, Эй согнул руку и сжал клинок локтевым сгибом. Короткая белая вспышка — металл раскаляется добела. Деревянная культя, из которой торчал клинок куклы, вспыхнула от нестерпимого жара. Терпкий дымок тлеющего дерева смешался с вонью паленых костей. Жесткий оскал проступил на лице Райкаге, когда дым повалил из всех щелей марионетки. Пламя вырвалось из прорези рта. Злые искры брызнули в стороны от раскаленного клинка, легкое движение рукой — сталь деформируется, а сама кукла летит в сторону, уже целиком объятая пламенем.

Эту технику было сложно повторить без кеккей генкай Стихии Магнетизма, но главное было понять принцип. Увабами использовал эту технику именно с помощью Джитона. Райкаге хватило и Райтона, хотя контроль чакры был сложен. Однако стальные части марионетки разогрелись почти в одно мгновение и повредили куклу достаточно, чтобы вывести ее из строя. Только оставалось их еще как минимум две.

И глаза одной из них горели алым.

Шаринган!

Марионетка появилась прямо перед лицом Райкаге. Ее голова выстрелила вперед на длинном тросе. Горящий алым взгляд впился в глаза Эя. Проиграть безмозглым куклам... Третий даже не думал об этом.

Шуншин!

Всей мощью разогнанного техникой тела Эй врезался в землю. Ноги провалились в камень, его осколки брызнули в стороны, переплетаясь с дугами молний. Разряды Райтона заплясали вокруг и набросились на марионеток. Позади раздались крики шиноби. Атаковали? Времени пока нет! Рывок! Трос, на котором болталась голова марионетки с Шаринганом, резко натянулся, когда на ее тело гильотиной обрушился удар окутанной райчакрой ноги. Дерево и сталь пронзила молния. Глаза беспорядочно запрыгали в глазницах куклы, когда белая молния пробежала по стальному тросу и взорвалась.

Еще одной меньше!

Третий резко обернулся, уже готовый вновь мчаться вперед. Его взгляд скользнул по опушке леса, цепко выхватывая нужные детали. Рассыпавшиеся по округе ниндзя Кумо. Групповая техника — пытаются поймать в ловушку слишком юркую цель. Пара из них уже мертва. Марионетка Хокаге разделилась натрое, вокруг вихрем кружились бесчисленные сюрикены. Теневое Клонирование. Такими игрушками Покров Чакры не пробить. Главное, быстро расправиться с самой марионеткой.

Мышцы Эя уже напряглись, чтобы вновь бросить его в гущу боя, но резко взвывшее чувство опасности заставило присесть и кувырком уйти в сторону. Ему это почти удалось. Внезапно вошедший в душу смертельный холод пронзил все тело. Вспышка беспричинного страха на миг ослепила и парализовала тело. Нестерпимая боль заставила зарычать. Все нутро словно скрутила невидимая рука.

Впрочем, когда Третий распахнул глаза и попытался через боль разорвать дистанцию с неожиданно атаковавшим противником, он понял, что рука его держала пусть и не реальная, но очень крепкая. Марионетка замерла в паре метров от него. В ее раскрывшемся пустом корпусе безумно хрипел и бился в агонии сжимаемый чудовищным механизмом шиноби. Его ноги были оторваны, а руки были насильно сложены в печати руками куклы. И из груди еще живого человека вырывалась длинная когтистая лапа существа, огромной тенью высящегося за спиной марионетки.

Чудовищный лик демона, длинные рога, темные глаза, взлохмаченные призрачные волосы. В зубастой пасти сжата рукоять массивного танто. Эй никогда не видел эту тварь раньше. Но знал о ней. Когда Кумо готовилось к штурму Узу, они хорошо изучили техники красноволосых. Райкаге отлично помнил, как его друг кричал о монстре, схватившем его за душу.

Вот теперь и его душа оказалась в хватке демона.

— Шинигами, — через силу зашипел Эй, гневно уставившись на демона.

В прошлом ему уже доводилось встречаться с этой техникой. Не лицом к лицу, но лишь чудом спасенный джинчурики Ниби рассказывал о том, какую безысходность он испытал в лапах демона. Но Райкаге не намеревался сдаваться, ни тогда, когда спасал друга, ни сейчас.

Покров Чакры Стихии Молнии вспыхнул вокруг него с новой силой. Зло застрекотали молнии, жаля призрачную руку. Эй с силой сжал три пальца единственной руки. Райчакра взвилась вокруг одного оставшегося указательного, преображаясь в подобие меча. Погрузившиеся в живот пальцы демона уже сжались, рука Шинигами двинулась назад, из тела показалось мерцание чакры. Тело и душа содрогались от боли. Третий заскрежетал зубами, но все же обрушил удар на лапу демона.

Яростно громыхнула молния. Удар Джигокузуки пронесся сквозь призрачную плоть. Эй едва не отсек сам себе ногу, но на руке демона появился едва видимый след. Не рана и не царапина — небольшая отметина, словно от удара прутиком. И это все? Слишком мало. Как, вообще, ранить существо, не имеющее плоти? Имеющее лишь дух.

Ха! Ответ очевиден!

— Пятый принцип шиноби... — скривился в жестком оскале Эй, уже видя, как неумолимо изымается из его тела душа. — Убивая живое... Будь разборчив. Ты уже мертв. Да поможет мне Рюджин...

По медленно тускнеющему щиту из райчакры пробежали первые робкие черные искры. Мгновение — и они уже неудержимым вихрем кружили в синеватом сиянии Райтон но Йорой, пока вся чакра стихии молнии не накрыла Райкаге непроницаемо черным облаком.

Покров Чакры Черной Молнии!

Непроглядно черное поле вокруг ладони Третьего вновь взметнулось вверх. Джигокузуки вновь обрушилось на демоническую лапу. Брызнули в стороны злые темные разряды. Техника Райтона вонзилась в призрачную плоть и завязла в ней. Сквозь гулкий стук сердца в ушах, Эй услышал недовольное ворчание Шинигами, сменившееся замогильным смехом. Сжав зубы, он смотрел, как свободной рукой демон берет из зубастой пасти танто.

Райкаге приготовился к новой атаке, но внезапно все резко перевернулось.

Сквозь призрачную громаду Шинигами прямо в безмолвную марионетку врезалась стремительная белая тень. Резкий неистовый олений визг ударил по ушам, сияющие заточенной сталью рога вонзились в спину куклы, пробив саму марионетку и жертву в ее объятиях. Сеть печатей вспыхнула на деревянном теле багряным мерцанием, пламенем выжигаясь на мертвой плоти. Легкое движение — марионетка летит на землю, чтобы тут же оказаться под острыми копытами зверя.

Чудовищная хватка на душе Райкаге ослабла. Он охнул и отшатнулся назад, чувствуя неимоверную тяжесть во всем теле и ломоту, словно после недели беспрерывных тренировок. Контроль над техникой Покрова тут же ослаб, райчакра испарилась. И бесследно пропал силуэт Шинигами.

Все-таки спасся.

— Третий Райкаге?! — удивленный вскрик заставил Эя отвлечься от осознания неожиданного спасения.

Резко подняв взгляд, он увидел как продолжает молотить копытами огромный олень, втаптывая в камни остатки марионетки Третьего Хокаге. Но кричал, естественно, не зверь, а его всадница. Женщина с алыми волосами и с белым оленем — нынешняя глава Узумаки.

— Узумаки Акичи, — признал ее Эй, жестом приказав своим шиноби опустить руки.

Когда пала марионетка, пропали и ее клоны вместе со всеми техниками. Шиноби Кумо они успели потрепать, но те все еще были на взводе. И поэтому уже на неожиданно явившуюся Узумаки едва не обрушились атакующие техники.

— Назад! Отступай! — не стала долго играть в гляделки Узумаки. — К плацдарму!

После этих слов она прижалась к холке оленя, который гигантскими скачками умчался назад, быстро скрывшись в лесу. Райкаге проводил ее недоуменным взглядом. Что такого могло произойти, что заставило главу клана Узумаки мчаться, поджав хвост? Конечно, пока силы коалиции шиноби продвигались вглубь острова небольшими отрядами, в первую очередь блокируя «узлы Рюмьяку». Но пока группе Эя не встречалось ничего страшнее бледных, похожих на людей тварей. Они неприятны, но не настолько опасны, чтобы бежать от них. Еще марионетки?

— За ней пока, — приказал Райкаге и отмахнулся от подбежавших шиноби.

Он с кряхтением поднялся на ноги. Все еще не верилось, что ему удалось выжить после встречи с Шинигами, но война еще не окончилась. Он оглянулся в ту сторону, откуда примчалась Акичи. Третий не был сенсором, но чувствовать чакру все же умел. Однако впереди не было ничего особенного. Те же марионетки удалось засечь быстро.

Не став долго размышлять, Эй вновь разогнал чакру по усталому телу. Покров голубых молний с треском окутал его, лаская кожу легким покалыванием. Разогнанное райчакрой тело пронеслось сквозь лес, разрезая воздух и разрывая случайно встретившиеся на пути ветки. Мгновение, чтобы преодолеть несколько сотен метров и оказаться на одной из покрытых сухим лишайником скал. Ноги еще не успели мягко ступить на нагретый солнцем камень, когда глаза увидели то, от чего бежала Узумаки.

Лес впереди шевелился и качался. Кряжистые хилые деревья, покрывающие склоны старых низеньких гор, трещали и сминались под ногами неумолимо бредущей вперед толпы. Они шли вперед чуть ли не сплошным покровом. Сотни и тысячи тварей, чья кожа напоминала молодую кору деревьев. Уродливые, не похожие друг на друга, четвероногие твари похожие на волков, огромные великаны с многочисленными шипами на спинах, похожие на людей фигуры с укосами вместо рук. И в них совсем не чувствовалась чакра.

— Гм... — тяжело заворчал Эй и рефлекторно дернул рукой, размозжив голову появившемуся у ног белесому существу.

Густая слизь брызнула на скалы, вылезшая за его спиной из камня по пояс тварь задергалась и упала на землю, так и застряв ногами в горе. Их присутствие тоже было невозможно заметить. Правда, и сила «Белых Зецу», как их называли на западе, была невелика.

С едва слышимым шелестом из спины завалившегося на живот Зецу показался зеленый росток, на глазах устремляющийся вверх. Тонкий бледный ствол быстро темнел и деревенел, покрываясь корой. Похоже, они как-то связаны со Стихией Дерева. И клетками Хаширамы, как же иначе. Эти треклятые клетки было так сложно достать при жизни и сразу после смерти Хаширамы, а теперь они есть чуть ли не у каждого нукенина.

— Проклятье!

Райкаге сжал ладонь, оценивая свои силы. Ему удалось сбежать от хватки Шинигами, но все имело свою цену. Еще раз окинув взглядом море надвигающихся чудовищ, Эй пропал в мерцании молнии.

Шуншин перенес его обратно к отряду, который следовал на соединение с основными силами. Нужно было доложить о вражеской армии. Первоначальный план вторжения придется изменить.

***

— Какая интересная штука, — заинтересованно пробормотал Джирайя, наблюдая, как расплавившийся прямо в воздухе алый кристалл утекает сквозь почву. — Это, значит, и есть те самые камни Гелела из Роурана?

— Это очень опасная вещь, Джи-чан, — взволнованно заворчала Шима на левом плече шиноби.

— Но она работает, — поглядев вперед, заметил Джирайя.

Казалось, очередной рев, громом прокатившийся по небу, был полон злости и боли. Каждая упавшая на землю капелька расплавленных камней Гелела уменьшала силу возрождающегося Десятихвостого.

— Еще бы она не работала! — сварливо воскликнула Шима, хлопнув маленькой лапкой Джирайю по темечку. — Это кровь дракона!

— Дракона? — не понял Джирайя. — Орочимару, что ли?

— Да нет же, балбесина! — снова недовольная бабка заколотила лапкой по темечку. — Другого! Настоящего. Хотя...

— Это старая сказка, Джирайя-чан, — негромко сказал Фукасаку, когда Шима сконфуженно замолчала. — А твой друг сам стал словно персонажем из сказок. Слишком много в Рюджинкё переплелось, что и не скажешь, где там миф, а где правда, и где сказка стала былью. То, что ты называешь камнем Гелела, может быть кровью дракона, который подгрызал корни Шинджу. Это было так давно, что Огама Сеннин застал лишь пересказы пересказов тех лет.

— Ха... Кажется, слышал я что-то такое в Стране Рек, — с сомнением почесал подбородок Джирайя. — Ну, ладно. Сейчас не до того. Изуно! Назад! Отводи отряд к полку! Контакт. Три очага чакры. Ранг А, не ниже.

— Поняла! — коротко ответила женщина, чье лицо терялось в глубокой тени широкого капюшона. — Три очага чакры. Ранг А.

— Точно. Осторожнее там, — негромко напутствовал Джирайя подчиненную, — прогулки кончились. Начинается война...

— Их все же трое приближается, Джирайя-чан, — предупредил Фукасаку. — Сам бы ты был осторожнее.

— Ну-ну, я ж не герой своих романов, — размял шею Жабий отшельник, цепким взглядом окинув окружающий его лес. — Выиграю время для ребят, да сбегу вслед за ними.

— Ты смотри, Цуна-чан тебя и на том свете достанет, если соврал, — предупредила Шима. — Ох, дети так быстро растут, да, папа? Глядишь, вроде только головастиками были, а уже сами детей растят.

— Растят-то растят, но сильно уж боятся детей своих пережить, мама, — неодобрительно проворчал Фукасаку.

— Да, дедуль, ты прав... Я этого очень боюсь, — признал Джирайя, вспомнив о Наваки, но быстро отбросил лишние мысли.

Его сын выбрал сложную стезю, последовав по пути родителей. Орочимару, змей проклятый, обещал прекратить войны, однако они снова все на войне. И снова дети могут оказаться под ударом. Он, Джирайя, должен сделать все, чтобы до таких крайностей дело не дошло. Но пока было рано. Диверсионно-разведывательным группам было приказано найти и заблокировать узлы Рюмьяку. Их местоположение было примерно определено заранее, координаты известны, но добраться и найти нужные точки на местности было не так-то просто. Слишком дикие места. Вот чего делать им было нельзя, так это принимать бой. Особенно, если он заведомо проигран.

Джирайя ощущал приближение трех существ. В последние годы его владение сендзюцу неплохо выросло. Орочимару, будь он не ладен, не давал продыху, все время переворачивая мир с ног на голову и обратно. Жабий отшельник мог примерно оценить силу ниндзя еще за сотни метров. Стабильный и быстрый ток чакры, несмотря на быстрое перемещение и использование Шуншина. Значит, хороший контроль и большая выносливость у них. А это нехорошо.

— Рассчитываю на вас, бабуля, дедуля, — Джирайя с громким хлопком сложил руки вместе.

— Вечно мы благодаря тебе оказываемся в заварушке одна другой хуже, мальчишка, — вновь заворчала Шима. — Хорошо, что сейчас хотя бы не с Ооцуцуки драться. Хотя о чем это я? Шинджу вновь на этой земле. Ох, батюшки мои...

— Надеюсь, Кушина-чан и Кёда-чан в порядке будут, — обеспокоенно заметил Фукасаку. — За всеми вами сразу не присмотришь.

— Уж за Кёду-чан можешь не переживать, папа! — хохотнула Шима. — Это способный парнишка. А за Кушиной Орочимару пусть приглядывает, охальник малолетний! Обдурил девку, как есть!

— Так, значит, это все-таки он! — краем уха прислушавшись к болтовне стариков, воскликнул Джирайя.

— Не о том думай сейчас! Мальчишки! Один другого лучше, — сердито прикрикнула Шима.

— Ха! Я уже знаю, о ком будет мой следующий роман!

Джирайя широко улыбнулся и разомкнул руки, рывком уходя назад. Природная энергия вплелась в ток чакры, обостряя чувства и давая легкость телу. Клон остался на том месте, где только что стоял отшельник. Сам же легко приземлился на тонкую ветку сосны и замер на одной ноге, растворяясь в окружающем пространстве. Краски его кимоно быстро выцветали, все тело словно становилось прозрачным.

Тотон Дзюцу.

Техника Скрытого Побега, когда-то созданная Джирайей для сбора важной информации в женских банях, до сих пор не потеряла своей актуальности. А вместе с природной энергией не уступала многим куда более сложным техникам маскировки. Около минуты ожидания - и клон начинает действовать. Серия печатей, белая грива волос приходит в движение. Она мгновенно выросла в объеме, колючие локоны змеями оплели ближайшие деревья, сдирая с них кору и ломая сучья. Один удар сердца — и все пространство вокруг оказалось пронизано бесчисленными острыми нитями волос, словно гигантская паутина.

И тысячи этих волос в тот же миг порвались, когда сквозь них на чудовищной скорости пронесся невидимый снаряд. Треск ломаемых деревьев перемешался с нестройным хором порванных струн. Клон Джирайи замер в неестественной позе, видно, что он собирался отшатнуться в сторону, но был пойман в движении. Кокон окутавших его белых волос пронзал длинный белый изогнутый кол. Локоны начали быстро напитываться алой влагой.

Пронзивший клона кол провернулся в ране и пропал. Копия Джирайи дрогнула и повисла на раскинутых по деревьям волосах, открыв фигуру атаковавшего его противника. Немолодой мужчина отвел руку, в предплечье которой скрывалась выросшая было острая кость. На хмуром лице в щелях хищно прищуренных глаз с трудом читалось неудовлетворение. Мужчина дернул подбородком со шрамом в виде косого креста, а через мгновение клон и окутавшие все вокруг волосы начали отекать, превращаясь в масло.

Катон: Рьюка но Дзюцу!

Хватило короткой вспышки, брызнувшей легкими искрами, чтобы все вокруг полыхнуло яростным пламенем. Огонь стремительно побежал по масляным нитям, касаясь спрятанных в клоне Взрывных Печатей. По телу Джирайи пронеслась серия воздушных ударов. Модифицированные печати имели мощный фугасный эффект, взрывными волнами капли горящего жабьего масла разбросало по всей округе.

— Неплохо, Джирайя, — раздался сквозь рев пламени сухой мужской голос, — но этого будет мало.

Липкое и густое жабье масло облепило все вокруг. Дым смешался с паром, от сильного жара начинали тлеть даже не задетые пока огнем листья и хвоя. И в эпицентре пожара продолжала стоять человеческая фигура. Пламя лизало его ноги, вгрызалось в плоть, которая начинала разлетаться хлопьями серого тяжелого пепла. Пепла, который быстро возвращался обратно и пытался закрыть собой серьезные ожоги, исцеляя раны.

— Это Эдо Тенсей, — продолжил говорить попавший в ловушку воскрешенный. — Используй запечатывающие и барьерные техники. Не надейся на гендзюцу — ты не сможешь преодолеть додзюцу Шарингана. И будь осторожен с ниндзюцу — мое тело способно поглощать чакру.

Джирайя медленно сложил печати. Волосы на его голове зашевелились, белая грива начала расти и достигла земли. Пряди волос сплелись, приобретая форму ростовой куклы, и отделились от прически. Волосяной клон принял облик Жабьего отшельника и сбросил маскировку.

— Орочимару рассказывал, кем ты стал перед смертью, Данзо, — сказал Джирайя устами клона. — Техника Химеры Хируко страшная вещь.

— Я использовал ее для Конохи, Джирайя, — бесстрастно ответил Шимура, его тело резко обернулось к клону, глаза вспыхнули красным, но отшельник был готов к гендзюцу. — Больно осознавать, что меня теперь используют против Листа. Будь осторожен, со мной было еще двое, которые тоже использовали технику Химеры.

— Утатане и Хируко?

— Да. У них нет Стихии Скорости, поэтому они отстали. Но Хируко поглотил тварь с кеккей генкай Хаширамы. Ты стал сеннином перед моей смертью, если я поглощу природную энергию, это замедлит меня и Утатане. Но не Хируко. С ним будь осторожен. Он жаждет победы и может попытаться вернуться к жизни, поглотив еще души и геномы. Орочимару зря использовал на нем Эдо Тенсей.

— Ха! — слова Данзо развеселили Джирайю, хотя ситуация к этому не располагала.

Данзо пока скован огнем. Жар разрушает его тело и оно не успевает восстанавливаться, чтобы атаковать вновь и применить технику для тушения пожара. Обычный огонь он не может поглотить Стихией Тьмы, но Орочимару говорил, что Шимура перед смертью кроме Стихии Скорости поглотил кеккей генкай кланов Кагуя, Учиха и Курама. Пламя его надолго не задержит, еще немного и обугленные до костей кисти придут в движение. Одна печать, одна техника Суйтона - и Данзо на свободе.

— Вас призвал уж точно не Орочимару, Шимура, — сказал вернувшемуся с того света Данзо Джирайя. — Орочимару сейчас правит многими деревнями и Конохой в том числе. И он создал коалицию какурезато, чтобы противостоять Мадаре, который и воскресил тебя, похоже.

— Вот как. Орочимару добился большего, чем желал, — не был сильно удивлен Шимура. — Но это ошибка. Ему стоило воскресить меня самому или уничтожить весь мой геном. Хотя постой-ка... Ты не удивлен Эдо Тенсей. Он же знал, что кто-то применит эту технику?

— Да, Орочимару предупреждал об этом, — нахмурившись, согласился Джирайя, не совсем понимая, к чему ведет Данзо.

— Знал, значит, — на медленно восстанавливающемся лице Шимуры сверкнул хищный оскал. — Тогда понятно. Ха-ха-ха! Если в этом его идея, то я не против поучаствовать. Берегись, Джирайя!

Обугленные кости Шимуры Данзо с сухим стуком сомкнулись, печати сопровождались звонкими щелчками костяшек. Джирайя не имел додзюцу и лишь мельком уловил серию печатей, но даже так было понятно, что противником готовится не суйтондзюцу. Стихия Ветра! Едва успевшая собраться из хлопьев пепла грудная клетка призванного мертвеца поднялась, воздух видимым потоком потянулся в рот. Языки пламени тревожно затрепетали и потянулись к Данзо, но через миг тот выдохнул плотный поток марева, закрутившийся в сферу. Удар сердца — едва видимый шар воздуха резко расширился, сбивая огонь и вырывая с корнем деревья.

Джирайя легко оттолкнулся от яростно качающейся ветви сосны. Глубокий вдох — он сунул большой палец в рот и с силой выдохнул. Тело отшельника надулось, как воздушный шар, и покатилось на воздушных волнах. Как раз вовремя — там, где только что был Джирайя, блеснула молния. Из-под земли показалась голова молодой девушки, на черной склере глаз которой багрянцем горел Шаринган и белым бельмом сиял Бьякуган. Утатане Кохару вынырнула из земли, и ее руки стремительно складывали печати, готовя новую технику. А рядом с ней из поваленного дерева вынырнула еще одна фигура. Бледная кожа и болезненное лицо — его Джирайя не видел уже очень давно. Хируко.

Хотелось бы Джирайе увидеть лицо Орочимару, когда он встретится с этой вернувшейся с того света троицей. Но до этого момента нужно было еще дожить. Славно, что мертвецы, наконец, собрались в группу. Отшельник отдал приказ своей копии, с которой был связан волосами. Клон только этого и ожидал. В его сторону уже летела техника Данзо. Незримое широкое лезвие Вакуумного Меча разрезало медленно падающие стволы деревьев и ветви, прямо за ним вслед стремительно несся сам Шимура. Его техника Футона так и не настигла цели.

Клон из волос взорвался раньше, выбросив во все стороны бесконечный поток живых белых прядей. Они хищными змеями набросились на Утатане и Хируко. Шимура же сам влетел в их клубок, даже со Стихией Скорости только и успев попытаться разрезать их костяными клинками. Однако белые локоны податливо сминались под ударами, обволакивая конечности и укутывая собой свои цели плотными коконами. Которые прямо на глазах покрывались линиями печатей.

— Давай! — успевает крикнуть Джирайя, торопливо складывая ручные печати одновременно с двумя мудрецами на его плечах.

Прямо на глазах волосяные ловушки теряли свою подвижность, когда на руках мертвецов тревожно замерцали алым печати Стихии Тьмы. Техника Джирайи их надолго не удержит. Но к этому он был готов. Движение чакры в теле отшельника — внизу воздух сминается взрывной волной. Она резко надувает затрещавшие от мощного порыва сплетенные из волос парашюты на коконах с воскрешенными ниндзя, бросая их высоко в воздух. Мгновение — и уже сам Джирайя беспомощным воздушным шариком закружился бы в воздухе. Однако Фукасаку и Шима успевают завершить технику.

Футон: Дайтоппа!

Мощнейший порыв ветра смел Джирайю вместе с парой мудрецов назад, унося далеко от взрывной волны. Порыв штормового ветра сорвал последние остатки горящего жабьего масла и прорезал в зеленом лесном покрове длинную рану, срывая деревья и камни со своих мест и унося их с собой. Так же, как и сплетенные из волос коконы, которые умчались, влекомые парашютами далеко в глубь гор.

— К-ха, к-ха, — сухо кашлянула на плече Джирайи Шима, когда они плавно опускались вниз. — Надеюсь, ты не заставишь нас встречаться с ними снова, мальчишка.

— И в самом деле, — согласился Фукасаку. — Нас было трое на трое, но с такими неприятными противниками лучше иметь побольше союзников.

Джирайя коснулся ногами ветвей деревьев и, наконец, тяжело выдохнул, сдувая свое тело. Он оглянулся назад и убедился, что мертвецы отброшены далеко назад. В ответ издалека ему прилетел громоподобный рев Джуби, заставивший Жабьего отшельника невольно присесть.

— Да уж, — поправляя разошедшуюся после полетов воздушным шариком одежду, обеспокоенно пробормотал Джирайя, — собраться бы нам снова втроем не помешало.

Глава 41. Два старых врага — лучше одного нового

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Вдали среди бесконечной череды гор прямо на глазах выросла еще одна — невысокая, но очень выделяющаяся. Землю легонько потряхивало, когда искусственный вулкан раздвинул хребты и смял древние леса, чтобы исторгнуть из себя кажущийся бесконечным поток белых тел. Сравнение неуместное, но плюющаяся потоком Белых Зецу техника Дотон: Кайдо Шокуцу наводила на мысли о какой-то пошлости.

— Прям безудержное осеменение небес, — словно прочтя мои мысли, философски заметил Джирайя, за что тут же получил звонкую оплеуху от Шимы-сан.

Его возвращение я почувствовал уже давно, но он только-только успел добраться до нас. Как раз, чтобы успеть полюбоваться на столкновение армии Мадары с первым эшелоном коалиционных войск шиноби. Организовать управление силами разных деревень оказалось задачей непростой, поэтому при первом же контакте диверсионно-разведывательных групп с противником Кизаши отвел их назад. Он предпочел встретить врага более-менее единым строем с известными союзникам позициями. В общем хаосе войны даже ниндзя одной деревни могли попасть под дружественный огонь, а уж когда речь идет о шиноби из разных какурезато, то риски ненужных потерь возрастают в разы. Бойцов армии противника сложно спутать даже просто с людьми, но рефлексы и слабые нервы никто не отменял. Тем более что на нашей стороне тоже не одни лишь люди сражаются. А Зецу вполне успешно могут замаскироваться под отряд хоть Ивы, хоть Конохи и наделать дел.

— Как тараканы под прелой листвой, кишат они под твердью земной, — пробормотал я, жестом попросив вернуться ко мне подозрительно кружащую вокруг Джирайи Хашихиме.

Мне не нужно было даже использовать Кецурьюган, чтобы ощутить движение белых орд. Зецу, словно белесые личинки, шныряли под землей по корням растений, пользуясь техникой Кагеро. Делать им это становится все сложнее — первые желтые листья на деревьях вокруг явно говорили об этом.

Передовые отряды неплохо справились с задачей и заблокировали узлы Рюмьяку, нарушив циркуляцию природной энергии в области. Камни Гелела, которые я все же смог выторговать у Сальмы, сделали свое дело. С помощью них в Роуране создан источник чакры, и, используя ту же технологию, удалось нарушить ток природной энергии. Это должно замедлить рост Джуби. Но попутно я планировал, что Десятихвостый поглотит энергию в оцепленной области и иссушит там жизнь. Без живых растений Кагеро не использовать. Это должно снизить мобильность Зецу и лишить их маскировки. Правда, они и в земле неплохо прячутся, но с этим проще и привычнее иметь дело.

— Проклятье! — паря в полуметре над землей, негромко выругался Ооноки. — Эти твари не отличаются силой, но их много. С их скрытностью и скоростью они могли загнать нас в ловушку. Окружить, сковать и сделать легкой мишенью для мертвецов. Только все равно, что делать с ними, Рюсей? Ты, помнится, разбираешься в Эдо Тенсей. Какие слабости у этой техники?

— Думаешь, я открою какие-то новые тайны? — глянул я на хитрого Каге. — В основе это все та же техника Тобирамы. Неуязвимые трупы с бесконечным запасом чакры и прижизненным боевым опытом. Отменить технику нельзя, даже убив ее применившего. Только он сам может упокоить воскрешенных. По собственному желанию или по принуждению — это уж неважно.

— Неуязвимые — это плохо, — сложил руки за спиной Цучикаге. — Раньше мы пытались блокировать их техниками Дотона и барьерами, но это затратно и неэффективно. Запечатать всегда надежнее. Жаль, твои Узумаки сейчас на побережье.

— Думаю, будь они здесь, то Эдо Тенсей было бы применено на другом направлении, — резонно заметил Джирайя. — Ну, не только Узумаки разбираются в фуиндзюцу. Правда... Встретился я тут с твоими старыми знакомыми, Орочи.

Я повернулся к Джирайе и вопросительно посмотрел на него.

— Данзо, Кохару и Хируко, — озвучил он три имени, заставив меня скривиться.

— С ними я сам разберусь, — подумав, неохотно сказал я.

— Э? Я думал, что втроем мы как в старые добрые... но ладно. Мне показалось, что Данзо будет рад с тобой встретиться, — усмехнулся в ответ друг. — Кстати, он предупредил, что Хируко может вернуться к жизни, если поглотит достаточно душ.

— Шимура Данзо и Утатане Кохару? — навострил уши Цучикаге. — Слышал я, как ты с шумом покинул деревню, прихлонув первого. А что со второй? Эта парочка всегда была в тени Хирузена. Такие опасные?

— Они использовали скверное киндзюцу, став чем-то вроде Какузу, — без лишних подробностей ответил я.

— Гм... Знавал такого, да пропал он, как только с Акацки связался... — договорить Ооноки не успел, его прервал торопливо подбежавший связной.

— Второй полк под ударом Эдо Тенсей! Приказ ввести в бой полк Кицучи.

— Гм... — Оноки на миг задумался, с прищуром покосившись на меня, и кивнул. — Выполняйте.

Да, еще одна причина, по которой я не спешу вступать в бой лично — это все та же коалиция шиноби. Какурезато иных стран с куда большим рвением выполняют приказы, когда за их невыполнение можно получить неизбежное наказание. Но, вообще, пока Кизаши придерживал наиболее могущественные боевые единицы в резерве. Его идея проста — он вскрывал силы противника полками первого эшелона. В них были неплохие бойцы, крепкие середнячки, генины разных мастей. Те, чья несвоевременная потеря в неожиданной и глупой ситуации не привела бы к провалу всей операции. Первый эшелон своей кровью выявлял позиции противника, его направления ударов и прочее, позволяя более точечно распределить в районе боев силы второго эшелона — более сильных и способных шиноби. И сконцентрировать максимум сил на направлении прорыва.

Для этого мы с Цучикаге тут и заняли несколько высот вместе с несколькими отрядами сильных шиноби трех больших стран и животными, вроде Некомат. Харуно изначально наметил несколько вероятных направлений атак, вблизи которых сконцентрировал резерв. К его сожалению, Мадара и его армия Белых Зецу были слишком нестандартным противником, и не все привычные стратегии действовали также эффективно, как с обычными людьми. Тем более на его стороне был Джуби, а эта тварь требовала особых мер противодействия.

— Приятно иметь тебя на своей стороне, Рюсей, — заметил Ооноки, когда связной его отошел отдавать приказы. — Теперь мне становится больше понятен корень твоих успехов. Ты знал о Зецу и предсказал применение Эдо Тенсей. Это позволило нам подготовиться.

— Я готовился к этой битве с самого рождения, — неохотно ответил я Цучикаге, после чего повернулся к Джирайе: — Ты не заметил техники контроля на воскрешенных?

— У меня не то чтобы было время к ним приглядываться, — развел тот руками.

— Это не похоже на те приемы, которые использовал Тобирама, Хакуджа Сеннин, почтительно сказал обычно молчаливый, как и его жена, в моем присутствии Фукасаку. — Я не заметил в них связывающей чакры.

— Без моей или Хаширамы чакры призвать такое количество мертвецов и контролировать их было бы сложно, — хмуро пробормотал я. — С этим нужно разобраться. И найти призвавшего.

— Почему бы тебе самому не использовать эту технику? — внимательно посмотрел на меня Ооноки. — Это спасло бы много жизней.

— Эдо Тенсей слишком скверная техника, — поморщился я в ответ.

— Скверно, когда погибают молодые! — резко сказал Цучикаге. — Нам всем пришлось вывести даже учеников Академий, Орочимару.

— Это поможет следующему поколению быть умнее нас, — спокойно ответил я. — Мертвецы, искусственные люди, автономные марионетки – это инструмент в руках шиноби, а не замена им. Если война превратится в потешные бои марионеток, то это обесценит мир.

— Глядя на тебя, не похоже, что младшее поколение может чему-то научиться, — мрачно заметил Жабий отшельник. — Или ты забыл нашу молодость?

— Смотри не на меня, а на себя, Джирайя, — с невеселой улыбкой посоветовал я. — Ты будешь примером получше меня.

Так или иначе, но с Эдо Тенсей придется все же разбираться. Кем бы ни были мертвецы при жизни, но просто запечатать или иным образом их пленить все же не выход. Неплохо было бы вернуть их туда, откуда их выдернули. Я был готов к тому, что кто-то все же найдется на стороне Мадары, чтобы применить Эдо Тенсей. Поэтому сейчас далеко не все опасные шиноби находятся в Чистом Мире, куда может дотянуться эта техника. Но я и сам могу дотянуться далеко не до всех душ. Не до тех, кто из-за сковывающих их переживаний заплутал в загробном мире и застрял где-то на полпути в Джодо, как Хатаке Сакумо в иной реальности. Оставлять их теперь закованными в этом мире было бы неправильно.

А вот проредить численность ниндзя из недружественных деревень можно им и позволить.

Очередным раскатом грома по небу прокатился отдаленный рев Джуби. И быстро стих, заглушенный шумом битвы. Медленно выдохнув, я сосредоточился на технике Хачидайрюо, усиливая связь своих тел. В сознание плавно вплелись новые ощущения и воспоминания, невольно заставляя нахмуриться. Это не ускользнуло от глаз окружающих.

— На втором фронте проблемы, — пояснил я в ответ на вопросительные взгляды. — Зецу смогли принять облик нескольких отрядов коалиции и сломали фланг.

— Ха! Это кто так умудрился? — раздражено спросил Ооноки. — Вот и стоило тратить время, чтобы вдалбливать этим лентяям правила системы распознавания? Коды, фразы, печати — в хаосе битвы все идет не по плану и все новое вылетает из головы.

— Нужно было сделать хоть что-то, — параллельно управляя своими телами на восточном фронте, рассеяно ответил я Цучикаге. — У меня не так много Учиха и Чиноике, чтобы придать их к каждой группе.

Додзюцу этих кланов позволяло замечать диверсантов даже с такой хорошей техникой перевоплощения, как Зецу. Техника Нарикавари позволяла принять облик другого человека, перенять его чакру и даже скопировать уникальные техники, вплоть до кеккей генкай. Естественно, сила этих техник не шла ни в какое сравнение с оригиналом, они были такой же подделкой, как и скопированный облик. Но ни один сенсор, даже Хьюга, не мог заметить обмана. Но техника Белого Зецу, в отличие от моей Шошаган но Дзюцу, не позволяла копировать мимику жертвы, его моторику и повадки, что не ускользало от глаз Учиха и Чиноике.

Если б меня окружало чуть побольше адекватных людей, а не отбитых окружающих их миром шиноби, то можно было бы найти среди них тех, кто смог бы овладеть моей техникой чтения мыслей. Но даже простой эмпатией, схожей со способностью Курамы ощущать негативные мысли, смогли овладеть лишь некоторые служители Рюджинкьё и Гурен. Так что Кизаши пришлось экстренно исправлять положение на востоке, введя в бой Кушину и ее клонов. Раскрывать местоположение джинчурики очень мне не хотелось, но положение на побережье становилось все сложней. Но что важнее, откуда вообще могли взяться мелкие клоны Джуби, если сам Десятихвостый еще до конца не возродился? Это плохой признак.

Стоп!

Рядом заинтересованно вскинул бровь Ооноки, когда в моих глазах вспыхнули багряные отблески. Я резко поднял руку, требуя тишины. Взор Кецурьюгана пронесся сквозь горы и леса, выискивая знакомые контуры чакры. Части моего сознания в джуиндзюцу требовали моего внимания — это чувство напоминало внутренний зуд, словно шестое чувство засвербело где-то в груди, оповещая об угрозе. Такое я испытываю не часто, и обычно оно бывает связано с моей непутевой старшей дочерью, которая не была шиноби, не могла достойно постоять за себя, но постоянно влипала в неприятности. Но теперь угроза нависла на той, которую я всегда считал способной справиться с любыми проблемами.

Додзюцу настигло Микото, время растянулось, когда мое сознание впилось в запечатленную Кецурьюганом картину. Алая громада Сусаноо Микото тяжело опустилась на колени. Вокруг тела шиноби Ивы и животных, вперемешку с бледными останками Зецу. Перепаханная земля напитана кровью, бой был тяжелым, но силы коалиции смогли отступить. Правда, лишь благодаря Микото, которую осаждали аж трое призванных мертвецов. Но хуже всего было наличие еще одного Сусаноо, синего цвета.

И где, спрашивается, Фугаку и Юко, которые должны были быть с Микото?

Холодок пробежал по моему телу, всплеск гормонов ускорил восприятие и вызвал внутренний зуд от рвущейся на волю энергии.

Тенсо!

Вспышка молнии на миг затмила взор, тело пронзила боль, сменившаяся зудящим онемением от исцеления. Чакра рвется наружу, руки подхватывают воздух и природную энергию, чтобы разметать их в стороны.

Экикё: Хантен!

Тайдзюцу разбило на мелкие искры последние всполохи перенесшей меня молнии, резкие хлопки воздуха поглотили треск грома. Без кругового обзора Бьякугана контролировать технику сложно, но она обернула вспять цепь из четырех Ясака но Магатама. Сотканное из синей чакры оружие со зловещим гудением разрубило воздух и врезалось в высящеюся надо мной громаду Сусаноо.

Краем глаза замечаю стремительную тень. Пара зловещих огоньков мелькнула в воздухе, словно брошенные кем-то угольки. Сознания коснулась чужая воля, по телу прокатилось пламя, опаляя кожу. Иллюзия! Но запах паленых волос был реален. Очередной оборот Хантен. Почва под моими ногами потекла и скрутилась, подхваченная техникой. Волна тайдзюцу охватила пространство вокруг, сминая деревья и камни. Атаковавшая меня тень сломанной куклой подброшена вверх.

Внезапный толчок сбивает меня с ног и сметает назад. Чуть ли не слышу, как от чудовищной силы удара рвутся внутренние органы. В глазах на миг потемнело, регенерация поспешно латает внутренние повреждения, без особого успеха пытаюсь выровнять полет, пропахивая ногами в земле борозды. В то же время чакра ожгла меридианы в пальцах.

Экикё: Джуёки!

В воздухе мелькнули яркой лазурью десять молний. Материализовавшаяся чакра сияющими спицами вонзилась в плоть трех людей и прошила насквозь пламенеющую фигуру Сусаноо. Я, наконец, смог стабилизировать свой полет и почувствовал, как сзади меня словно стена подперла. Знакомый разум и знакомая чакра позади меня. Микото. Ладонь ее Сусаноо осторожно подхватила меня и остановила мой невольный полет, позволив на мгновение отдышаться и оценить обстановку.

С глухим ударом на землю рухнуло одно тело. Пара сияющих лазурью спиц засела в груди и глазнице, пронзив Восьмые и Вторые врата Хачимон. Изломанная Хантен тень с Шаринганом показала мне свое знакомое лицо. Шимура Данзо безвольной куклой замер на земле, разорванная плоть его воскрешенного тела была черна и словно слеплена из крупных хлопьев пепла, который слабо шевелился, но не спешил слиться воедино. Моя чакра в лазурных спицах разорвала циркуляцию энергии в мертвом теле, мешая его восстановлению. Я слишком часто сталкивался с Куройбо, чтобы не научиться делать что-то подобное самому, пусть и на основе Хонэнуки — техники владения мечом Хирамекарей из Киригакуре.

По паре спиц засели в телах Утатане и Хируко, сковав их мертвые тела. А вот остальные четыре без толку пропали в небесах, не задев того, от кого мне пришлось мчаться спасать Микото.

— Снимай печати, — оттолкнувшись от ладони Сусаноо Микото, приказал я ей. — Это лишь клон Мадары, но он не один.

— Поняла! — услышал я ответ, прозвучавший одновременно с хлопком ладоней.

Позади тяжко затрещали камни под ногами отступающего Сусаноо Микото. Я раздраженно встряхнул рукой — на коже вспыхнуло лазурью пламя. Через мгновение из чакры соткался образ обвивающего мое предплечье дракона. Мягкий толчок в сторону Хируко — техника Хибакари срывается с пальцев и набрасывается на медленно исцеляющийся труп, лавиной обрушиваясь на воссозданную Эдо Тенсей кейракукей и разрушая меридианы.

Похоже, Хируко успел поглотить одного из Белых Зецу и овладел Стихией Дерева, попутно умудрившись ощутить природную энергию и благодаря Стихии Тьмы вкупе с бессмертным телом даже в какой-то мере овладел сендзюцу. Из-за этого пронзившие его лазурные спицы не до конца сковали движения. Еще немного и вырвался бы. Но после Хибакари его рот распахнулся в беззвучном крике, исторгая облачко невесомого пепла, на искаженном яростью лице проступили глубокие черные трещины. Моя техника не убила Хируко, но поглотила его чакру и разрушила меридианы, заблокировав ток чакры и лишив возможности восстанавливаться. На какое-то время по крайней мере.

Одной мелкой проблемой меньше. Осталась проблема покрупнее.

— Неплохо для того, кто назвался Рюджином, — всполохи чакры Сусаноо медленно гасли, утопая в теле мягко приземлившегося на землю Мадары. — Отличить Древесный клон от оригинала сложно. Твои глаза сильны. Не думал, что кеккей генкай Чиноике способен на что-то подобное. Пусть его называли сравнимым с тремя великими додзюцу, но это всегда казалось мне лишь завистливым бахвальством.

— Мои глаза оказались недостаточно хороши, чтобы видеть твои тени в Лимбе, — внимательно следя за чакрой в противнике, ответил я.

Пытаться обмануть Мадару я счел излишним. Похоже, как раз его тень и нанесла мне удар, прошедший сквозь Экикё: Хантен. Очевидно, что я его пропустил и вообще не ожидал. Особенно очевидно для кого-то с таким боевым опытом, как у Мадары, и с его Шаринганом. А именно Шаринган пока горел в одном из глаз Древесного Клона.

— Ты слишком много знаешь, Рюджин, — мое заявление о Лимбо заставило Мадару на миг замереть и быстро стрельнуть взглядом на Микото, которую я закрывал собой. — Ты не был удивлен Риннеганом. Тебя не удивила моя Стихия Дерева. И теперь ты говоришь о Лимбо. Впечатляет.

С этими словами Мадара подошел к Данзо и с легким интересом прикоснулся к торчащему из его головы застывшему лучу лазурного света. Легким движением вынув мою технику из трупа, чтобы осмотреть.

— Интересно. Я чувствую в ней нечто похоже на материализацию воли. Ты достиг этого без Риннегана, — сжав кулак, Мадара разрушил спицу, которая тут же истаяла в воздухе, и поднял на меня кровожадный взгляд. — За этим я тебя и искал!

Кривой оскал разрезал ощерившееся лицо Учиха, материализовавшиеся из воздуха черные штыри рухнули на Данзо, основательно пришпилив того к земле. Я напрягся, всем естеством вслушиваясь в окружающее пространство. Сейчас я мог заметить, как в километре от меня поспешно закапываются в землю личинки жуков, оказавшиеся на поле боя. Однако атака Мадары осталась незамеченной. Треск — капли ставшего жидким воздуха разлетаются в стороны, стремительно испаряясь и возвращаясь к своему естественному состоянию. Щит Гэмбу, который и уплотнил вокруг меня атмосферу, создав жидкую броню по всему телу, разлетелся вдребезги. Футон но Йорой погасил остатки кинетической энергии удара, плавно уведя мое тело в сторону.

Какая ж скверная эта штука — невидимые тени Лимба. Но не один Мадара может похвастаться незримыми союзниками.

— Оммораки!

В этот крик мной было вложено столько духовной энергии, что у обычных людей волосы бы зашевелились по всему телу. Но ее хватило лишь на то, чтобы заставить невидимую тень с руками-крыльями скользнуть вперед и вонзить когтистую ладонь в живот Древесного Клона. На лице Мадары мелькнуло удивление, когда он увидел внезапно появившегося перед ним демона, но поздно. Моя чакра потекла к Оммораки, и тело Древесного Клона замерло на месте.

Способностью Оммораки было управление течением времени для жертвы. Он мог ускорить его, как это было с Дайки, когда сковавшая мой запасное тело печать рассыпалась раньше времени. И этот демон мог остановить время. Но как и с Хашихиме, да и любыми другими призванными тварями из загробного мира, им требовалась физическая энергия для влияния на материальный мир. Очень много этой энергии. А я лишь недавно освободил Дайки и должен был разумно использовать свои силы. Поэтому Мадара скован был ненадолго. Впрочем, это был всего лишь клон. Не будь рядом тени Лимбо, я бы вообще не стал прибегать к помощи демона.

Шуншином сорвал свое тело с места. Воздух плавно обтек меня, без малейшего сопротивления скользя по Покорову Чакры Стихии Ветра. Моя ладонь с силой впечаталась в грудь Древесного Клона прямо поверх призрачной руки Оммораки. Созданная из дерева багряная пластина брызнула в стороны длинными белыми щепками.

Гедо но Ин!

Под моими пальцами замерцали тревожные красные всполохи, по телу Древесного Клона юркими змейками расползлись пылающие линии и знаки Печати Внешнего Пути, проникая вглубь меридиан и древесного тела, запечатывая чакру и замыкая ее в себе. Пусть это лишь один из клонов Мадары, но в нем часть его чакры. Запечатав ее и не дав вернуться к оригиналу, можно немного ослабить самого Учиха. Капля в море, но курочка по зернышку, как говорится. Эта чакра еще пригодится.

Позади раздались раскаты грома, рефлекторно смещаюсь в сторону только для того, чтобы увидеть, как рядом появляется Микото. Ее пружинистое тело выпрямилось в стремительном выпаде, черное марево вокруг правой ладони моей жены пронзило воздух и угодило во что-то мне невидимое, обдав меня перетряхнувшим все внутренности раскатом грома. Алый покров Сусаноо уже пропал, а техника Футона в ладони Микото разорвала рукав черной униформы, обнажив бледную кожу и сеть черных линий джуиндзюцу на ней.

— Он ушел, — быстро обежав округу внимательным взглядом, сдержанно сообщила Микото и опустила руку.

Черное марево техники Хекиреки распалось отдельными завихрениями воздуха и растаяло. Когда-то я создал эту технику, основываясь на Коха Реппукен деревни Надешико и Джигокузуки Третьего Райкаге, чтобы победить его. В итоге она чем-то напоминала смесь ультимативного райтондзюцу Третьего Эя и Рассенгана. Но в моем исполнении сжатые потоки воздуха всегда выглядели просто как янтарное марево или смерч вокруг ладони. Да и у Микото раньше эта техника выглядела также, несмотря на ее идеальное сродство со Стихией Ветра, благодаря способности Мангекьё Шарингана Фуджин. Однако сейчас в глазах моей любимой Учиха больше не тлели угольки активного Шарингана.

На мягком сиреневом фоне ее глаз разбегались концентрические круги Риннегана.

— Тень вернулась к хозяину, чтобы восстановиться, — сказал я Микото и кивнул на замерший Древесный Клон Мадары. — Поглоти его чакру, пока печать не спала, это продлит действие Риннегана.

— Да, — без тени сомнений ответила Микото и шагнула к плененному моей проклятой печатью клону Мадары.

Ее тонкие крепкие пальцы легли на остекленевшие глаза Мадары. Похожие на очертания ветвей деревьев линии на ее правой руке и напоминающий всполохи огня рисунок на левой вспыхнули багрянцем. Тен но Джуин — Проклятая Печать Неба — была получена Микото перед самым моим отбытием из Конохи. В ней были заключены клетки Хаширамы, его чакра, которая позволяла Микото пользоваться техниками Первого Хокаге при активации печати. Правда, на освоение непокорной и буйной чакры Хаширамы, даже скованной моей волей в джуиндзюцу, у моей Учиха ушла куча времени.

А вот вторая печать, Чи но Джуин — Проклятая Печать Земли — ее Микото получила от меня совсем недавно, и в ней были плюрипотентные клетки Мадары, которые я смог получить из кусочков срезанных Кусанаги тканей сразу после воскрешения мятежного Учиха.

Изначально я надеялся, что у Микото получится пробудить Риннеган, просто получив чакру Хаширамы. Может, это и в самом деле бы произошло. Лет через сто. Но с появлением чакры Мадары, после многолетних тренировок с чакрой Первого Хокаге, с Вечным Мангекьё Шаринганом, в который добавлены клетки Мадары, с активацией двух проклятых печатей Микото могла на время получить свой Риннеган. На ограниченное время — две проклятые печати выматывали Микото очень быстро. Но чакра из Древесного Клона могла это время продлить.

Со звонким треском по телу клона Мадары пролегла длинная прямая трещина, словно на рассохшемся бревне, краски одежды стремительно выцвели. Через миг перед Микото стояла уже простая деревянная кукла, внутри которой что-то хрустнуло — и она рассыпалась крупными щепками. Сама Микото удовлетворенно посмотрела на свои ладони и сжала несколько раз кулаки, словно примеряясь к обретенной силе. После чего обернулась ко мне и кивнула, подтверждая, что поглощение чакры прошло успешно. Рисунок печатей на теле моей жены вновь вспыхнул багрянцем и начал медленно ползти по коже, втягиваясь в ядро джуиндзюцу. Микото моргнула, рисунок Риннегана в ее глазах пропал, сменившись уже простым Шаринганом с тремя томое.

— Подумать только... — бесцветный негромкий голос раздался над истерзанной техниками прорехе в лесу. — Когда-то я встал на твоем пути. Большей глупости и не представить.

— Мне стоило тогда помочь тебе, — вторил первому голосу второй, женский и глубокий. — Его нужно было остановить, пока это было возможно.

— Так ты тоже погибла от его рук, Кохару?

— Нет. Меня убило существо куда более опасное...

— До чего болтливые мертвецы пошли, — криво усмехнувшись, я посмотрел на обездвиженных Шимуру и Утатане.

— Уж прости, нас все время подгоняли вперед, и возможности перекинуться хотя бы парой слов не было, — язвительно заявила Кохару, скривив губы и прожигая меня взглядом одного единственного глаза — второй был разрушен вонзившейся в голову лазурной спицей.

— Кстати, не в курсе, кто вас призвал? — поинтересовался я, направившись к безмолвному Хируко.

— Изначально я думал, что Эдо Тенсей — твоя заслуга, — ответил Данзо. — Хирузен приложил немало усилий, чтобы подтолкнуть тебя к изучению этой техники. Немногие обладают подходящими свойствами чакры.

— Тогда, наверное, кто-то из Узумаки, — предположила Утатане. — Хотя Узушио, вроде, на твоей стороне.

Я отрицательно покачал головой, изучая Хируко. Его тело было почти полностью разрушено, собственная чакра и меридианы не мешали изучать внедренные извне техники. И, похоже, Фукасаку был прав — не видно, чтобы на трупе использовали печати контроля, как у Тобирамы. Обычный шиноби бы, наверное, вообще ничего странного не нашел и подумал, что призванные действуют по своей воле. Однако...

Я опустил руку на голову Хируко, который даже сказать ничего не мог — настолько было разрушено его тело. Моя ладонь погрузилась в тело мертвеца, словно во влажный песок. К коже неприятно липли чешуйки и хлопья, составляющие тело мертвеца. Найти среди них нечто упругое и склизкое было непросто. Но через секунду я вытянул на свет комок серых нитей, напоминающий медузу. Длинные щупальца цеплялись за искусственную плоть призванного Хируко и рвались, но ядро я крепко держал в руках.

— Нервная ткань, — изучив кусок плоти в руке, пришел к выводу я. — Знакомый почерк. И техника знакомая. Опять этот бессмертный огрызок. Насколько же живучи жрецы Джашина...

— Рюдан? — догадалась Микото, подойдя ко мне и из-за плеча посмотрев на кусок нервных тканей в моей руке.

— Похоже на то. Он паразитировал на теле другого жреца Джашина подобным образом, — сжав руку в кулак, я призвал огонь, который поглотил и превратил в пепел комок нервов. — И на призванных ощущается техника контроля джашинитов. Это не ниндзюцу, чакры в ней нет. В одном из городов похожей техникой они превратили тысячи жителей в послушных зомби.

— Страна Мороза, – вспомнила Микото.

— Ага...

Не ожидал я, что этот Рюдан окажется настолько живуч. Его бессмертие куда более изощренное, чем у Хидана. Он не просто не умирает, он еще и размножается, как гидра — только уничтожишь одну часть, а на ее месте уже две. Нужно найти способ его как-то извести с корнем.

— Я говорил это Джирайе, но скажу еще раз — ты должен был использовать Эдо Тенсей сам, — вновь сказал Данзо. — Хотя, может, ты вновь что-то увидел в будущем, что заставило тебя поступать неправильно, как это было со мной когда-то.

— Даже мертвецы уже знают, что я предсказатель, — удивленно покачал я головой.

— Успели услышать, пока занимались ниндзя из Ивы, — сдержанно ответила Утатане.

— Думаю, это и было твоей задумкой, — растянув губы в холодной усмешке, заметил Данзо. — У тебя есть Узумаки — с их техниками запечатать призванных мертвецов проще, чем кому-либо еще. Эдо Тенсей нужен был тебе, чтобы проредить ряды других деревень? Ха... Если бы я знал тебя лучше раньше, то все могло быть иначе.

— Ты никогда не смог бы доверять мне, — сказал я Шимуре, не став опровергать его догадки.

— Твоя правда.

Я вновь повернулся к Хируко и на ощупь достал из потайного кармана в рукаве кимоно один из свитков. Нужно было на время, пока не будет нейтрализован Рюдан, изолировать призывы. Однако Хируко меня удивил. В очередной раз.

— Прости.

Это слово прозвучало почти не слышно. Только губы на истрескавшемся лице шевельнулись в читаемом движении прежде, чем в черных трещинах, покрывающих тело Хируко, замерцал быстро разгорающийся белый свет. Вскоре я с удивлением мог наблюдать, как рассыпается грудой праха тело мертвеца, а от него отлетает быстро истаявший дух с грустной улыбкой на лице. Мы с ним даже словом не перекинулись, а он вон как.

— Порой покаяние приходит неожиданно, — прокомментировал я случившееся и спрятал свиток обратно.

— Думаешь, что мы так же вернемся обратно? — иронично спросила Утатане. — Прости, но я слишком стара для таких сентиментальных вещей.

— Стара? — уточнил Шимура. — А выглядишь моложе меня. Не помню, чтобы ты получила метку Стихии Тьмы от Хируко.

— Это долгая история, Данзо... — неохотно ответила Утатане. — Я связалась не с теми людьми.

— Она воспользовалась моим лекарством от старости и получила метку Стихии Тьмы — каму — от того, кем она была создана, — объяснил я, направившись к оставшейся паре мертвецов. — Ты его знала под именем Джиген, не так ли?

— Джиген? — удивилась Утатане. — Главой Кары был не он. Хотя тот, кто скрывался за маской Джигена, был опасен. Он убил меня.

— Он был тем, кто управлял Карой на самом деле. Ооцуцуки Исшики. Он доставил мне проблем перед смертью.

— Так он помер. Ха! Одной проблемой меньше, — усмехнулась Утатане. — Теперь мне будет спокойнее на том свете. Но не думай, что я прямо сейчас туда отправлюсь.

— Мне это не нужно, — отрицательно качнул я головой и ткнул рукой в сторону, направляя чакру к Оммораки, безучастно парящему неподалеку. — Исшики был не один. Недавно к нам пожаловал еще один Ооцуцуки. С ним было проще справиться, но тоже пришлось приложить усилия, чтобы узнать об их клане больше, прежде, чем Урашики превратился в это.

Данзо и Утатане уставились на Оммораки. Микото тоже заинтересовалась, так как раньше не видела демонов. Оммораки и в самом деле напоминал Урашики внешне и своей способностью, но это уже был не Ооцуцуки. Вытащить душу из метки на теле Хинаты было непросто. В процессе ее подъели другие демоны иного мира, из-за чего Урашики сам превратился в одного из них. Ну, его жертва не была напрасна. Я узнал больше о природе потусторонних сущностей. И о себе самом тоже.

— Похож на ками Узумаки. Как их описывали красноволосые, — верно определила, кто перед ней, Утатане. — Так они и есть те самые Ооцуцуки?

— Если и Ооцуцуки, то уже мертвые, — я подошел к Кохару и вытащил из ее головы уже знакомый комок нервов, сразу же направившись к Данзо. — Эти тоже не безобидны, но живые опаснее. И я знаю, что они скоро к нам явятся еще. Поэтому мне нужна помощь еще одного Ооцуцуки. Добиться которой поможете вы.

— Если дело касается этих тварей, то я готова, — наблюдая за тем, как я вытаскиваю из головы Шимуры очередной комок плоти, сказала Утатане. — Да только сам видишь, не в том состоянии.

— Для защиты Конохи мне приходилось делать вещи и более странные, — хмуро заметил Данзо. — Но контроль надо мной сохранился даже без этой штуки.

— Это поправимо, — кивнул я.

К этому времени я успел расправиться с делами в другом месте, и нужное мне тело уже перемещалось к нам. Вскоре из земли вынырнула фигура в форме шиноби со знаками различия Унии.

— Хаширама?! — удивленно воскликнули Шимура с Утатане на пару, как только увидели его.

Охеми и в самом деле похож на молодого Первого Хокаге. Да только у того не было Мангекьё Шарингана.

Котоамацуками!

Глава 42. Хякки Яко

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Глава! — окрик Тахири заставил Акичи дернуться.

Уже падая на землю, она поймала испуганный взгляд подруги и резко кувыркнулась в сторону по чему-то влажному и теплому. Треск сминаемого дерева! И над тем местом, где только что стояла Акичи, с шумом проносятся длинные древесные щепки. Они беспорядочно кружились и ярко тлели, окруженные терпким дымом. Четверка побледневших Ямада с силой сжимала ладони в печатях, латая пурпурные стены барьера и не давая наседающим на них гротескным монстрам прорваться внутрь. Тревожно звенели звеньями тяжелые Цепи Чакры Узумаки Инаги и Оямы, только что разбив угодившего в них древесного дракона.

Тяжко выдохнув, Акичи выгнулась всем телом и поднялась на ноги, не размыкая сведенных в печати рук. Чакра продолжала циркулировать в ней, накапливаясь в кейракукей. Останавливать технику было непозволительно. Даже под угрозой смерти. Даже когда над головой за двумя барьерами высится громада техники Стихии Дерева Мокуджин — массивная статуя древесного человека с вьющимся вокруг него драконом. По слухам, она могла сравниться по мощи с биджу. Не будь сейчас Акичи занята подготовкой к ритуалу, она могла бы это проверить. Но пока остается довериться остальным.

Глава Узумаки нервно фыркнула, сдувая непослушные алые пряди, упавшие на лицо и прилипшие к коже. В рот угодила холодная капля, солоноватый металлический вкус — кровь. Но кровь не Акичи. Перекатываясь по земле, она угодила в растерзанные водяными пулями останки шиноби Кумо. Это женщина заметила, скосив взгляд вниз. Там же она увидела и убийцу незадачливого ниндзя — обугленное молниями тело киринина. Оба погибли от сильных ниндзюцу, наверняка не были подделками тех белых тварей. Порабощенные. Рюджин-сама предупреждал об этом, но не все смогли противостоять подавляющей силе Кьюкьёку.

Акичи подняла взгляд вверх. В ее зеленых глазах на миг вспыхнул гнев, когда она увидела за пеленой барьера громаду Мокуджин. И фигуру существа на голове техники. Оно было закутано в дряхлый балахон и скрывало лицо под глубокой соломенной шляпой. Оно использовало Стихию Дерева. И это точно была та самая ожившая марионетка — Кьюкьёку. Через миг Акичи отвлек дикий рев позади. Резко повернувшись назад, Узумаки увидела, как корчатся и обугливаются уродливые монстры, напоминающие ожившие корни. Волна плотного тумана с шипением накатила на них из-за спины. Серые тенёта липли к древесной плоти, заставляя ее дымиться и усыхать. Монстры с ревом сгорали без огня, рассыпаясь в черную труху. Щупальца ненасытного тумана тянулись все дальше, начав обвивать ноги техники Мокуджин. Зеленоватая кора, заменяющая кожу статуе, в ту же секунду покрылась черными язвами, вверх повалили клубы густого дыма.

Футтон: Комо но Дзюцу!

Техника Стихии Пара накрыла кислотным облаком барьер, скрыв его от противника. Акичи перевела дух, но тут же болезненно скривилась. Если Теруми использовала это ниндзюцу, значит, за барьером не осталось никого из союзников. Никого кроме нее. Да, основные силы коалиции на восточном фронте должны были отвести, но для защиты Акичи было оставлено два полнокровных полка. Сколько успело укрыться за барьером? Десятка три. Из двух тысяч только тридцать.

— Проклятье… — прошептал кто-то рядом с ней.

— Ты в порядке? — не оглядываясь, спросила Акичи.

— Ну так себе, знаешь ли, — прозвучал недовольный ответ. — Курама, чтоб тебя! Что это было?!

— Стихия Дерева, Кушина, — вместо Курамы ответила джинчурики Акичи. — Биджу слабы перед ней. И джинчурики тоже.

— Я встречалась с Охеми, знаешь ли, и знаю, что это такое. Но так меня не били, — Кушина неподалеку от Акичи тяжело тряхнула головой. — Слушай, я сейчас ему…

— Восстанавливайся. Мне нужна будет твоя чакра, — перебила джинчурики Акичи и вновь подняла взгляд на окутанную дымом и туманом фигуру Кьюкьёку.

Эта тварь словно охотилась на Акичи. От нее Узумаки бежала, когда наткнулась на Третьего Эя. И вот марионетка снова нагнала. Она даже направила орды этих монстров именно в том направлении, где Узумаки начали подготовку к ритуалу. И не жалела марионеток, чтобы прорваться сквозь шиноби. Неужели она чувствует его?..

Внезапный далекий рев с силой прокатился по небесам, заставив дрожать и землю. Ударная волна врезалась в пурпурный барьер вокруг, заставив пламенеющие стены задрожать. Серый туман техники Мей смело назад, словно ураганом, открывая устланную серным прахом голую землю. И черную статую Мокуджин, продолжающую нависать над головой. Искусственный Туман Теруми Мей не смог пожрать мокутондзюцу, но он дотянулся до фигуры Кьюкьёку. Балахон на ней съежился и пестрил прорехами, открывая скрытое за ним тело. Соломенная шляпа рассыпалась и лишь одной полой еле держалась на плече, перестав скрывать лицо.

— Дедуля Первый?! — удивленно воскликнула Кушина, тоже рассмотрев противника. — Что ты с ним сделала, тварь?!

— Его тело было прекрасным материалом для марионетки, — неожиданно прозвучал ответ.

Голос Кьюкьёку, словно шелест пересыпающегося песка, шумел прямо в голове и отдавался зудом в зубах, заставляя болезненно морщиться.

— Я ошибался. Плоть не всегда бесполезна, — вновь прошелестел голос Кьюкьёку в голове Акичи. — Сасори показал, что от нее бывает толк. Плоть этого человека была хороша. Идеальна, чтобы стать совершенным вместилищем.

Акичи с отвращением посмотрела на нечто, когда-то бывшее человеком, но сейчас превратившееся в деревянную куклу. В невыразительном лице и в самом деле можно было узнать Хашираму. Кушина рядом зло, по-звериному зарычала. Вокруг ее тела вспыхнуло алое пламя, облекая Узумаки длинным хаори. Словно в ответ на это, рука Кьюкьёку поднялась, и вместе с ней подняла массивную руку огромная статуя Мокуджин. Кушина напружинилась, готовая ринуться вперед и встретить удар врага. Но ее опередили.

Черная тень с тяжелым стрекотом вспорола воздух. Словно гигантский сюрикен, она кружилась в воздухе, закручивая вокруг себя лоскуты тумана в вихрь. Хлопки воздуха прервались громким треском и пронзительным звоном. Занесенная для удара рука древесной статуи медленно накренилась вниз. Ее предплечье отвалилось, с грузным грохотом рухнув на землю. На его месте остался лишь ровный срез, сияющий светло-зеленой плотью на фоне обугленной кожи. Огромный меч пронесся в воздухе и разрубил древесную технику, словно масло. Продолжая крутиться в воздухе, он оставил за собой шлейф кружащейся дымки и по дуге бумерангом полетел обратно к владельцу, чья тень с трудом угадывалась в продолжающих клубиться меж камней клочьях тумана.

Об этом стоило догадаться. Теруми не могла остаться одна.

— Хватить прятаться, — вновь прошелестел в голове голос Кьюкьёку. — Подчинитесь.

Статуя Мокуджин резво взмахнула оставшейся невредимой рукой. Поток воздуха смел последние крохи тумана, открыв надменно глядящую на гиганта перед собой фигуру Пятого Мизукаге.

— Мизукаге-сама! — крикнул кто-то из-за барьера, кажется, один из чудом уцелевших в бойне кирининов. Только кричал он не от того, что был рад встретить Момочи Забузу. — Бегите!

Это предупреждение, даже если бы Забуза ему последовал, было сильно запоздавшим. От сакки так легко не скрыться. Барьер и Цепи Чакры спасали от духовного давления марионетки, но даже так Акичи поморщилась, когда почувствовала, как виски словно сдавила невидимая рука. Она часто сражалась вместе с Рюджином, она знала силу его сакки. И она впервые встретилась с кем-то, кто мог сравниться с ним.

И сделала это уже дважды, потому что Момочи Забуза, на которого и обрушилась вся мощь духовной энергии Кьюкьёку, лишь ссутулился под ней и злобно посмотрел на противника. Внезапный холодок пробежал по спине Акичи, и волосы на голове зашевелились сами собой, когда за спиной Мизукаге, несмотря на маячившее в зените солнце, сгустилась и заплясала тень, накрывая Забузу и взмывая над ним.

Болезненными вспышками перед внутренним взором Акичи пролетела череда образов ее собственной мучительной смерти. Комок подкатил к горлу прежде, чем она смогла взять волю в кулак и подавить чужую жажду убийства в себе. Но даже после этого глава клана не могла избавиться от иллюзии, окружающей Пятого Мизукаге тени — лика кровожадного демона, словно сошедшего со стен Храма Масок Узумаки.

Киригакуре но Киджин — Демон Скрытого Тумана и его Неистовый Ками не был готов уступать какой-то марионетке. Наверное, это удивило даже Кьюкьёку, потому что он не заметил, что оставленный мечом Забузы вихрь и не думал утихать, а наоборот, становился все сильнее, стремительно набирая мощь. Гул ветра взревел за мгновение. Тонкая струйка вихрящейся дымки обратилась неистовым смерчем. Все вокруг утонуло в поднятом ветром сером прахе, мимо барьера полетели вырванные из земли скалы.

Обвивающий Мокуджин дракон с ревом набросился на черную воронку смерча. Потоки воздуха и поднятые ими камни вгрызлись в древесную плоть. Техника Мокутона начала разлетаться в щепки и тонуть в пучине вихря.

— Это не Футон! — старалась перекричать рев ветра Кушина. — Стихия Тайфуна! Этот извращенец здесь!

Акичи только хотела спросить, о ком Кушина говорит, как следующий вдох ожег горло внезапным морозом. Резкий холод защипал кожу, пропитанные кровью волосы застыли сосульками. Изо рта Акичи вырвалось облачко пара, смешиваясь с безумно кружащимися в воздухе снежинками. Пожравшая древесного дракона воронка смерча внезапно извернулась в воздухе спиралью и обрушилась вниз. Длинное извилистое тело вихря танцевало в воздухе, а на его конце ощерилась зубастая пасть. Которая крепко вцепилась в горло Мокуджин. Брызги льда рванули в стороны, обугленная до черноты кожа древесной статуи побелела, толстая пушистая шуба изморози росла от шеи в стороны. Мороз сковывал дерево.

В ледяном аду сквозь бушующую метель и черные вихри вверх взмыла окутанная паром черная тень. Смазанный образ напоминал демона с занесенным для удара гигантским мечом. Он пронесся по небу и врезался в голову Мокуджин. Надсадный треск. Кьюкьёку успевает отпрыгнуть назад, в последний миг выскользнув из ледяных оков. Голову истукана расколола неровная трещина. Ледяная шуба на древесной статуе осыпается, она сама медленно заваливается и словно утопает в поднятой ветром пепельной метели.

— Стой! — резко крикнула Акичи, когда звуки схватки начали отдаляться и растворяться в серой мгле.

— Но я же!.. — обиженно оглянулась на главу клана Кушина, которая уже навострилась умчаться вслед за Кьюкьёку.

— Ты нужна мне, — напряженно сказала Акичи. — Они выиграют время. Я — битву. Останься.

Кушина обиженно надулась, завистливо глядя в сторону отдаляющихся звуков боя. Акичи же прижала локти к телу, чувствуя, как жжет сквозь одежду кожу деревянная маска за пазухой. Глава Узумаки переглянулась с верно ожидающей поблизости Тахири и кивнула ей. Осталось еще немного.

Акичи многое пережила вместе с Тахири. Все их поколение много пережило. Падение Узушио. Обретение нового дома. Войны. Долгие годы на войне. Они слишком сильно отразились на них. Акичи не чувствовала страха, хотя скоро готовилась применить опасную технику. И Тахири спокойна, хотя скоро ей, возможно, придется расстаться с жизнью, отдав всю чакру своей главе. Акичи сейчас не хватало только Котоширо рядом…

Хотя так даже лучше. Пусть он будет далеко. Пусть останется жив и воспитает их детей.

Чужая чакра коснулась главы Узумаки и влилась в ее меридианы свежей волной. Шиноби по приказу Тахири начали передачу чакры. Время пришло.

Закрыв зеленые глаза, Акичи глубоко вздохнула. Решительно подняла к своему лицу белую маску, которая так долго жгла ей кожу, прячась под разгрузочным жилетом. Угрожающий демонический лик с короткими рогами, скупой клыкастой улыбкой и выразительным коварным взглядом пустых глазниц. Узумаки не успела донести маску, как та сама задрожала, вырвалась из ее рук и упала на лицо. Акичи замерла на миг. И распахнула рот в немом крике.

Это всегда было больно. Чужая воля влилась в ее тело и переплелась с ее собственной. Мышцы свело судорогой, Акичи выгнулась дугой и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Чакра жгла изнутри, ее мощь подняла Узумаки в воздух. Меридианы кейракукей вспыхнули, наполнившись новой силой. Ее тело затряслось в припадке и заметалось из стороны в сторону, словно в диком танце. В Танце Одержимости. Одержимости ками, чей разум навис над Акичи. И она склонилась перед ним. Чтобы самой уже перестать быть человеком. Чтобы стать ками.

Стать Богом-Драконом.

Боль отступила. Ее танец остановился. Глава Узумаки замерла в неестественной позе и медленно выпрямилась, плавно опускаясь на землю. Мрак за глазницами белой маски рассеялся алым светом. Багряные очи опустили свой взор на мир. Духовное давление незримой волной пронеслось в стороны от Акичи, заставляя невольно склониться стоящих подле нее шиноби. Даже Кушина, упрямо набычившаяся и облаченная в чакру Девятихвостого, наклонила голову. Даже зверь внутри джинчурики, которого теперь Акичи ощущала, испытывал уважение.

Акичи слабо выдохнула, окинув округу новым взглядом. Алые глаза позволяли видеть все вокруг до горизонта и дальше. Мир стал словно ее частью, природная энергия текла сквозь нее беспокойной рекой. Узумаки почувствовала биение жизни в людях вокруг, их эмоции и их мысли. Она ощутила мощь текущих в земле потоков Драконьих Жил. И узрела грань, которая была везде и нигде одновременно. Грань между живым и мертвым. Понятным и наполненным солнечным светом миром и миром наполненным сумрачными созданиями, мыслями и чувствами. Та часть сознания, которая осталась за Акичи, испытала восторг от переполнившего ее могущества, от полноты ощущений. И она увидела сонмы наступающих тварей. Увидела и поняла их суть. Это клоны Джуби. Маленькие и созданные им для самозащиты. Крупица его истинной мощи, которую Акичи теперь могла ощутить. Безудержный океан энергии далеко впереди, могущественная стихия. Которой она теперь могла противостоять.

— Рюджин-сама! — с благоговением в голосе позвала Тахири, не смея поднять взгляд и слепо протягивая Акичи длинный сверток белоснежной шелковой ткани.

Акичи дрогнула. Она вытянула руку в сторону Тахири, притягивая сверток из ее рук. Ткань тут же словно сорвало ветром. Лоскуты шелка с легкими хлопками опали на землю, обнажив чистую сталь пламенеющего клинка Кусанаги. Акичи поймала рукоять меча и ловко взмахнула им в воздухе, словно родным. Это оружие ощущалось совсем иначе, чем прежде. Орочимару-сама отдал его ей как раз на этот случай. И раньше оно ощущалось чужим. Мертвым. Но Кусанаги был живым, сейчас она видела это.

Металл вспыхнул лазурью, оплавляясь и изменяясь в считанные мгновения. Всего секунда — и в руках Акичи уже вместо прямого тонкого меча со сложной гардой огромный изогнутый одачи. Новый клинок был длиной в рост самой Акичи. Узумаки направила чакру в клинок. Легкая сталь налилась свинцовой тяжестью. Рукоять едва не вырвалась из ладоней. Руки дрожали от натуги, когда Акичи поднимала клинок над головой. И онемели, когда она обрушила его вниз, разрезая воздух прямым вертикальным ударом.

Йомидзи: Хякки Яко.

Опустошение оглушило Акичи. Техника вырвала из нее чакру словно вместе с меридианами. От усталости потемнело в глазах, голова закружилась. Пришлось опереться на утонувший в земле меч, чтобы не свалиться лицом в застывшую грязь.

Тревожная тишина повисла над полем боя. Только непонятно откуда взявшийся ветер зашумел и потянул с собой серые полотнища тумана. Треск — воздух прорезала длинная ровная трещина. Еще треск. Кусок пространства начал осыпаться осколками, словно зеркало, открывая за собой черную мглу. Из которой медленно показались длинные когтистые пальцы, размером с руку крепкого мужчины. Гигантская пятерня ухватилась за кромку пролома в воздухе, а вслед за ней показались сначала массивные рога, затем взлохмаченная черная грива волос, а затем и выпученные мутные глаза осмотрелись по сторонам. Взгляд демона замер на Акичи и клинке в ее руках. Шиноби вокруг нее в страхе отшатнулись, но демон уже не интересовался ими.

Уже не смущаясь, Доки-великан вылез из пролома и тяжело ступил на истерзанную землю, проваливаясь в нее по щиколотки. Широкие ноздри тяжело вдохнули воздух. Великан решительно шагнул вперед, без проблем миновав пурпурную кромку барьера. Он схватил первого попавшегося под руку клона Джуби и с надрывным рыком разорвал его пополам. На него тут же навалилась толпа остальных монстров. Но раскрытые Акичи врата были все еще распахнуты.

На свет этого мира из иного измерения шагнули новые демоны. Грубые и огромные Доки, мелкие и проворные Йоинозака, когтистые пауки с бычьими головами, бледные старухи со спутанными черными волосами. Это был Хякки Яко — Парад Сотни Демонов. Демонов иного мира, которые тоже признали Бога-Дракона и ступили на его путь. И даже самые великие из них.

Лениво переваливаясь, в этот мир вылез краснокожий здоровяк, который обвел все вокруг осоловелым взглядом пятнадцати багряных глаз. Мотнув тяжелой рогатой головой, он запрокинул и ее и опорожнил в рот содержимое тыквы-горлянки, которую держал в левой руке. Он жадно хлебал мутную жидкость, она потекла по красной коже. Резко запахло саке. Акичи почувствовала, как улыбается, повинуясь исходящим от чужого разума порывам.

Шутен-доджи не менялся и казался ей забавным. Безумно гогоча, он покатился вперед и ворвался в массу клонов Джуби. Вслед за ним из провала врат в иной мир выскользнуло извивающееся тело алого дракона с багряными глазами. Радостный рев Оэчиноками прокатился над землей. С замогильным шелестящим хохотом за драконом выплыл Шинигами.

— Тахири, — хрипло позвала севшим голосом Акичи, пока из врат выходили все новые демоны.

— Сейчас! — мгновенно поняла, что от нее требуется, девушка.

Тахири без промедлений вспорола вены на руке кунаем. Темные капли крови заструились по светлой коже, впитываясь в черные рукава одежды. Узумаки поспешно протянула руку к запрокинутой голове своей главы. Капли крови упали на белую маску, мгновенно впитываясь в нее, как в губку. Но, главное, кровь потекла в черный провал рта, насыщая чакрой Акичи и наполняя ее жизнью. Призыв и контроль даже одного демона уровня Шинигами — дело сложное. Техника Хякки Яко же требовала просто прорвы сил. Даже с поддержкой других шиноби Акичи, глава рода Узумаки, серьезно вымоталась меньше, чем за пару минут.

— Кушина, — позвала джинчурики Акичи, на какое-то время насытившись кровью подруги.

— Это какая-то дикость, знаете ли, — решительно мотнула головой Кушина, — но пока это работает. Да-да, я поняла, Курама!

Ладонь джинчурики легла на плечо Акичи. Жгучая чакра биджу ворвалась в измученные меридианы, она была на удивление чиста и вымыла усталость из тела, позволив вздохнуть свободнее под тяжестью призыва демонов. Но этого все равно было мало. У Акичи помимо Тахири было с собой еще несколько человек из септа Оками. Значит, минут десять-пятнадцать она продержится. За это время силы коалиции должны успеть перегруппироваться и после завершения техники закрепиться на очищенных от клонов Джуби территориях. Должны успеть!

***

Солнце начинало клониться к закату. Это нервировало. Время идет, а результатов пока нет. К этому времени при должной удаче коалиция шиноби должна была уже приблизиться к Джуби, чтобы замкнуть вокруг него кольцо. Критически важно было оттеснить армию Мадары. Блокировка потоков природной энергии нужна была только для того, чтобы выиграть время. Коалиции нужно выйти к рубежам, на которых можно ограничить атаки возрожденного Десятихвостого. Потому что пара некстати выпущенных им Бомб — и у нас будут дичайшие проблемы.

И пока все идет к тому, что пробиться к Джуби в срок не удастся. Продвижение на западе замедлилось, а на востоке и вовсе пошло вспять. Конечно, на крайний случай придется сменить тактику и атаковать Десятихвостого или его джинчурики ограниченными силами в отрыве от остальной армии. Но так есть риски понести чрезмерные потери. Без барьеров, без окружения, без поддержки массы рядовых, но все же шиноби, могут начать страдать гражданские. И пусть ближайший город в сотнях километров западнее района боевых действий, но для Джуби и Роуран достать не проблема.

Резким движением смахнув с ледяного копья в своей руке розовые кристаллики замерзшей крови, я окинул взглядом округу. Рваные полотна тумана плескались в низинах и ползли по склонам гор, омывая поваленные и переломанные деревья. Запах влажной земли и соков растений смешался с вонью выпущенных потрохов и парил в вымороженном техниками Хьетона воздухе. За эту жизнь это амбре стало для меня слишком привычным. Додзюцу в теле Кёды позволяло рассмотреть едва ли не весь фронт целиком. И увиденные мною картины тоже стали привычными. Не очень-то радостными они были. Диверсии Белого Зецу и лавина клонов Десятихвостого сделали свое дело. Но кроме них были еще марионетки. И духовная энергия Кьюкьёку все еще была достаточно сильна, чтобы подчинить людей. И вместе с маскирующимися Зецу эта способность добавляла головной боли.

Если бы мне не приходилось держать резерв на случай появления Ооцуцуки… Который не факт, что произойдет.

Ледяное копье в моих руках гулко затрещало. Я мрачно посмотрел на длинные белые трещины по всему его телу. Через миг волна холода залатала их, а я глубоко вдохнул наполненный запахом войны воздух, успокаиваясь. Паршиво, но к этому я тоже привык. К задачам, для которых приходится использовать не оптимальные решения. Если Ооцуцуки не явятся, и резервы, которые могли бы помочь обойтись в этой битве меньшей кровью, так и не будут использованы, то это будет не первым моим просчетом в этой жизни. За который поплатятся жизнями другие.

— Идет, — коротко бросил я в сторону и прикрыл глаза, возвращаясь к обычному зрению.

— Быстро, — с сарказмом ответил Забуза. — Ты не мог сказать ему, чтоб свалил подальше?

Момочи легким движением скинул огромный клинок с плеча и с хрустом вонзил его в замерзшую землю, чтобы нежно провести освободившейся ладонью по черной стали и смахнуть с нее кусочки обескровленной плоти. Сейчас цвет клинка как никогда напоминал запекшуюся кровь. Кубикирибочо только что напился ею вдоволь.

— Он поможет выиграть время.

— Как эти? — Момочи кивнул в сторону окружающих нас тел.

Это были шиноби Ото, Кири и Кумо. Многих из них я знал лично, да и они меня знали если не лично, то как Кёду или Увабами. Да только это не помогло им выжить в сражении со мной и Забузой. Именно их кровью напился Кубикирибочо. За этот день на нас уже не раз нападали замаскированные под ниндзя какурезато Зецу. В этот раз они смешались с подчиненными Кьюкьёку людьми. И отличить одних от других можно было только после смерти и то не всегда. Сейчас Зецу, лишенные мной чакры, вернулись к своему привычному облику. А шиноби… Они походили на иссушенные и покрытые толстым слоем изморози трупы, и вряд ли у кого-то будут сомнения, как именно они погибли. А ведь сейчас сюда движется Райкаге.

Эх. Почему-то вспоминается тот момент, когда Хирузен решил навестить мой дом и заглянул в подвал. Тогда все кончилось не очень хорошо. Но сейчас немного иные условия.

Я пригладил ладонью щеку, которую начало дергать словно от нервного тика. Внутренне напряжение начинало потихоньку утомлять. Несмотря на беззаботную беседу с Момочи, чакра циркулировала в моем теле, вырываясь наружу и проникая в землю ледяным холодом. Не только тела погибших шиноби — вся земля вокруг была покрыта инеем. Замороженные листья с сухим шуршанием бились друг о друга, покачиваемые беспокойным ветром, постепенно разбиваясь и тяжело падая вниз зелеными осколками. Техника не идеальная и затратная, но чтобы поймать противника пришлось использовать ее.

Забузе тоже не просто — прямо перед ним высился большой ледяной шар. Гигантская, высотой с окружающие нас деревья, Водяная Тюрьма, была скована льдом, но Момочи приходилось по-прежнему касаться нависающей над ним глыбы и поддерживать технику, чтобы та не распалась, и с таким трудом пойманный нами пленник не вырвался на свободу. И хоть от холода трещали стволы деревьев, но по лбу Забузы тек пот от внутреннего напряжения.

Что бы он ни говорил, но помощь нам не помешает. Поймать Кьюкьёку мы смогли, но вот что делать дальше — непонятно. Эта тварь оказалась интереснее, чем я думал.

Внезапная вспышка синей молнии стремительным росчерком пронеслась сквозь чудом уцелевший лес. Позади нее только-только с треском начинали валиться сметенные ненароком Четвертым Райкаге деревья, когда он сам уже появился возле нас. Полы белого хаори хлопнули пару раз, пока Эй по инерции скользил по земле, а его глаза уже цепко пробежали взглядом по картине недавно произошедшего побоища.

— Ублюдки! — пробурчал Эй, набычившись и не понятно к кому обращаясь. — Ломать волю и подчинять — это и есть новый мир Мадары?

— Как будто ты бы поступал иначе, — мрачно пошутил Момочи. — Подчинять волю напрямую нельзя, так принудить силой зато можно.

— Заткнись. Не Мизукаге меня поучать! — неприязненно зыркнул на Момочи Эй.

— Хватит уже, — сквозь зубы процедил я. — Сейчас не время.

— Дай мне хоть как-то выпустить пар, чтоб тебя! — скривился Забуза. — А-рх! Все! Я отпускаю его!

— Берегись сакки, Райкаге, — посоветовал я напоследок, когда Момочи отпрыгнул назад, и по ледяному шару побежала сеть темных трещин.

Секунда — и лед взрывается изнутри. Шквал мелких осколков рванул в стороны. С недовольной миной из-за прерванного разговора Райкаге рубанул по воздуху. Покров молний вокруг его тела вспыхнул и вырос. Эй пропал, лишь шлейф разбитых в мелкую пыль льдинок повис в воздухе, обозначая его путь. Раскат грома — Кьюкьёку не успевает завершить технику — и мощнейший удар срывает марионетку с места.

Ослепительный росчерк ветвистой молнии прорезал воздух, устремляясь вслед за Кьюкьёку. Электрический разряд синей змеей окутал тело марионетки. Уши улавливают щелчки деревянных суставов, белые шарики глаз на лице Хаширамы крутятся, выискивая добычу — ладонь ожившей куклы выстреливает в сторону, и созданная Райкаге молния срывается с нее. Вспышка — райтондзюцу натыкается на вскинутый в блоке массивный клинок Забузы.

По ушам резанул резкий взрыв. Водяной клон Момочи разорвало в клочья, скованный было масляной оболочкой техники сверхгорячий пар вырвался на волю. Волна жара рванула в стороны, встречаясь со скованными льдом землей и деревьями. Густой туман широким фронтом расползся в стороны. Я почувствовал, как в голове словно зашевелились червячки. Множество смутных теней заплясало в молочной мгле. Клубы тумана начали странно шевелиться, обретая формы искаженных яростью демонических ликов и рук со вздувшимися мышцами.

Использовав свой аналог техники Второго Мизукаге, Хозуки Генгецу, Забуза создал масляного клона, внутри которого вода разогревалась до состояния перегретого пара, способного своим жаром плавить металл и поджигать деревья. Наверняка он планировал сжечь этой техникой Кьюкьёку, но угодил ею под перенаправленный удар Райкаге. Стихия Дерева коварна. Она не поглощает чакру из чужих ниндзюцу, но с помощью нее можно отразить чужую технику хоть обратно в ее создателя. Когда-то Хаширама мог ловить Биджудама руками своих древесных статуй и бить ими же самих Хвостатых.

Не сумев подобраться ближе к Кьюкьёку, чтобы выпустить на него весь пар, Забуза использовал накопленную своим суйтондзюцу энергию, чтобы создать облако тумана. И выплеснул в нее духовную энергию, творя материальные миражи — они. Чакра обожгла мои глаза. Мириады капелек влаги в воздухе превратились в зеркала, выстраивающие для меня полное объемное изображение всего окружения. Я подобрался, готовясь к рывку, и наблюдал за Райкаге.

Если духовная энергия Кьюкьёку повлияет на него, то моей целью станет он. Четвертый Эй силен, но он недавно попался в гендзюцу Мадары. Это вовремя заметили, но кто знает, не станет ли он марионеткой в чужих руках снова. У рода Райкаге есть пагубная привычка становиться марионетками. Мне ли не знать. Но в этот раз обошлось.

Четвертый Эй почти мгновенно оказывается возле Кьюкьёку. Мощнейший удар ногой обрушивается на загривок марионетки и вбивает ее в землю. Надсадно скрипит дерево, я почти уверен, что белые нарисованные шарики глаз едва не вылетели из орбит куклы. С треском грома разряды молний пробривают воздух. По дереву искусственного тела бегут электрические дуги. Сотканные из тумана демоны-они сжимают кольцо вокруг Райкаге и марионетки, по насыщенному чакрой Суйтона воздуху бегут ветвистые молнии. Усиленные Стихией Воды райтондзюцу выжигают землю. В нос бьет насыщенный запах грозы.

Свободной от копья рукой быстро складываю череду печатей. Хищные древесные плети вырвались из земли, кольцо ощерившихся шипами побегов едва не сомкнулось на Райкаге, исчезнувшем с места в последний момент. Туманные демоны Забузы с неожиданной силой в зыбких руках вгрызаются в техники Мокутона. Треск дерева тонет в водяной дымке и скрывает собой хруст растущих ледяных зеркал.

Шаг назад — мое тело принимает прохладная кромка Демонического Зеркала. Лишь для того, чтобы я выпрыгнул из другого зеркала, парящего над головой. Ледяное копье срывается с моей руки, устремляясь к своей цели. Земля под ногами оплетенного живым туманом Кьюкьёку взрывается. Ожившие корни взмывают вверх и скрывают собой марионетку.

В моей памяти невольно всплывает картина, как за таким же щитом пытался скрыться брат Цунаде. Наваки это не спасло. Не спасет и Кьюкьёку. Ледяное копье тает прямо на лету — и в древесный щит врезается уже струя тестообразного месива живой плоти. Мои клетки крайне агрессивны, нисколько не уступают в этом клеткам Хаширамы. Из бесформенного комка клеток по дереву Мокутона расползлись извивающиеся змеиные тела. Острые клыки впились в живое дерево, выпивая соки и впрыскивая яд. Гладкая поверхность древесного щита зашевелилась. Тысячи веточек пустились в рост, стремительно распуская зеленые листья и впиваясь корнями в землю. Дерево шевелилось, сминая змей, и росло, ломая само себя и все, что было скрыто внутри.

Взрыв!

Сплетение взбесившихся корней и ветвей разрывает огненным потоком. Пылающие щепки летят в стороны, и в их облаке вылетает из ловушки собственной техники Кьюкьёку. Неживое тело пострадало несильно, но видны вывихнутые и сломанные суставы. По обожженному молниями Райкаге телу сочится желтая смола. И Эй не собирался останавливаться на достигнутом. Воздух прочерчивает полоса света. Райкаге появляется возле Кьюкьёку. Рука с массивными обручами объята вспышками молний и уже готова вбить летящую марионетку в землю. Но у меня легкий звон в ушах и головокружение — чужое сакки.

Райкаге неуклюже падает на землю, так и не успев нанести удар. А марионетка проносится дальше, мягко приземляясь на ствол уцелевшего в стороне дерева. Рыжая кора старой сосны брызнула в стороны тонкой шелухой. Неживые буркала Кьюкьёку уставились на нас. Деревянная маска вместо лица не отражает эмоций, но почти материальная жажда убийства говорит сама за себя. Челюсть на лице марионетки опустилась, открывая провал рта.

— Ваше сопротивление бесполезно, — шелестящий звук голоса Кьюкьёку звучал словно прямо над ухом. — Этот мир требует обновления.

Деревянные ладони марионетки со стуком ударились о ствол сосны. Паутина печати Призыва на миг проявилась на ней, а через миг все вокруг утонуло в призрачной дымке. Грохот сминаемой земли и треск ломаемых деревьев ударил по ушам, но я этого не заметил. Чувство от появления рядом чего-то колоссального, чего-то безгранично могущественного — оно оглушало сильнее звука.

Природная энергия вокруг безумствовала. Посмотрев вверх, я встретился взглядом с призванным существом. Это было несложно сделать. Оно было слишком огромным, словно гора. И его глаз напоминал по размерам Луну в небесах. Алый глаз с концентрическими кругами и нанизанными на них томое — Ринне Шаринган.

Вот и то, о чем предупреждал перед смертью Шисуи, значит. Второй Десятихвостый.

Широченная щель под глазом распахнулась, открывая черный провал пасти с частоколом острых зубов, размером с вековые деревья. Десять хвостов колебались в небесах, массивные лапы погрузились в землю, здорово встряхнув все вокруг. Додзюцу позволило рассмотреть небольшой прыщик на макушке Джуби — почти сросшуюся с Хвостатым марионетку Кьюкьёку.

— Это совсем не здорово, — отрешенно пробормотал я, наблюдая, как в пасти монстра начинают конденсироваться черные потоки энергии.

Резко выдохнув, я с хлопком свел ладони, решительно обрушив чакру этого тела внутрь очага. Сдерживающие внутреннего зверя печати разошлись и он шевельнулся. Поток мрака вырвался из моего тела. Всего мгновение — и мои лапы подминают деревья. Но даже обернувшись Роеном, я смотрю на Джуби снизу вверх. Хотя за шаром Биджудамы уже не многое можно разглядеть. Щупальца на моем загривке хищно устремляются вперед, когда Бомба Хвостатого начинает падать прямо на голову.

Глава 43. Золото и Серебро

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Резкий грохот ударил по ушам Хинаты, невольно заставив присесть и едва ли не упасть на землю. Ударная волна от далекого взрыва пронеслась по лесу. Молодые листья тревожно зашелестели, с треском ломались ветви. Хьюга, потрясенно распахнув рот, смотрела вдаль. Далеко за лесом, за кружащими в небесах стаями воронья, на севере за горизонтом в небеса уходит столп огня и праха. Взрыв этот был виден даже без додзюцу. Ничего подобного ей раньше видеть не приходилось. Запредельная мощь! Наверное, даже Алтарь Тенсейгана не был способен на подобное. Это и есть Бомба Хвостатых Зверей? Неужели она так сильна?!

Волевым усилием подавив смятение, Хината с клацаньем захлопнула рот и сжала зубы.

— Бежим! —приказал Наваки.

Он первым ворвался за оборонительный вал, хотя тоже с трудом смог отвести ошеломленный взгляд от далекого взрыва. Их отряд уже был на границе лагеря, когда их нагнала взрывная волна. И медлить было нельзя. Раненые на их спинах пока живы, но для многих в поле удалось лишь отсрочить смерть. На скорую руку остановить кровь, ввести антидот, приглушить боль, дать немного чакры — это все, на что были способны вчерашние генины. Но большего и не требовалось. Только дать время, чтобы дотянуть до госпиталя, где настоящие ирьенины уже займутся полноценным лечением.

Или не займутся.

— Этого к жрице, Хана, — получила приказ от старшего медика подбежавшая к Хинате Инузука.

Голос седовласой старухи был сухим и бесстрастным. Хотя она только что отправила очередного человека умирать. Хината уже не в первый раз возвращалась к госпиталю с раненым и понимала, что к жрице отправляют тех, кого не спасти. Или спасение потребует слишком много ресурсов, которые можно обменять не на одну, а на две-три жизни. Простая арифметика войны. Эта старая женщина с постной миной на испещренном морщинами лице ее прекрасно знала. Ринха Илма когда-то была главой своего клана в беспокойной Стране Рисовых Полей. Считать потери она умела куда лучше Хьюга Хинаты.

На выходе из палатки клапан из плотной ткани тяжело опустился за спиной девушки, отсекая от нее смрад медикаментов и паленой плоти. Но запах крови остался с Хинатой. Ее одежда была в крови. Последние несколько минут она несла на себе не раненого — мертвеца. Его раны открылись не вовремя.

— В норме? — быстро хлопнув подругу по плечу и мазнув взглядом по ее лицу, спросил Наваки.

— Да, — ответила Хината уже в спину Сенджу, который вместе с Казамацури Сёко уже отправился помогать Ло Тентен пополнять опустевшие печати на свитках.

У самой Хинаты было несколько минут на отдых, пока их отряд не получит новые координаты для эвакуации раненых. Девушка подняла взгляд наверх. Чистая лазурь на севере была подернута грязной пеленой медленно расползающейся по небу пыли. Уходящее за спину солнце отлично подсвечивало грозную тучу. После того, потрясшего всю округу, взрыва пока было тихо. Но это нисколько не успокаивало.

Хината подняла руки перед собой. Контуры ладоней были темны на фоне светлого неба, но ее глаза отчетливо видели печати. Небольшой темный ромб и лепестки. Душу вновь сковал холод. В сознании вновь всплыли картины иного измерения. Рюджин-сама вместе с ней спустился в ад. И они вернулись обратно. Она вернулась обратно. Но уже другая, перед ней открылся иной мир. Мир, которого страшился даже великий предок ее клана, Ооцуцуки Хамура, но которому был готов противостоять Рюджин-сама. Этот мир, частью которого стала теперь Хината. Урашики больше нет, воля Дайкаге-сама была сильней. Но сила Ооцуцуки еще здесь, в Хинате. Если ее использовать, то смертей было бы меньше. Здесь ли ее, Хинаты, место сейчас?

Краем глаза Хьюга заметила, как к Наваки подбежал Сато. Он отвечал за связь и, похоже, получил новый приказ. Хината как раз собиралась подойти поближе, чтобы узнать, что на этот раз приготовило для них командование, когда небеса прорезала черная линия. Резко остановившись, она рефлекторно направила чакру к глазам, вглядываясь в мчащийся через зенит снаряд. Черная пульсирующая клякса из чакры была, казалось, размером с Луну. И от одного взгляда на нее по спине Хинаты пробежало стадо мурашек.

Мощь этой чакры была запредельной!

За стремительно пронзающим небеса снарядом мчался следующий. И еще один. Три Бомбы Хвостатых?! Резкий приглушенный хлопок сотряс воздух, когда первый снаряд пролетел над головой Хинаты. Волосы на ее голове встали дыбом, когда краем сознания она просчитала траекторию и скорость Биджудама. Если она движется на юг, то западнее там Страна Железа, восточнее — Янтарный залив. А дальше Страна Звука. Отомура! Санро! Неужели они способны долететь…

Глаза Хьюга поймали пикирующие откуда-то сверху планеры и черные птичьи силуэты. Лазурь небес озарила вспышка желтой молнии, вставшая на пути одной из Биджудама. Бьякуган позволил рассмотреть, как в воздухе в зарницах света от использованной техники Летящего Бога Грома появился человек. Короткие желтые волосы трепал промозглый ветер, холодные голубые глаза сосредоточены на неумолимо приближающейся Бомбе.

— Намиказе-сан? — одними губами прошептала Хината, не веря своим глазам, не веря, что кто-то способен так безрассудно мчаться на встречу смерти.

Уже падая вниз, Намиказе резко поднял руки. Под его ноги бросилась тень, словно сотканная из всполохов черного огня. Громко хлопали крылья гигантского ворона, поймавшего сосредоточенно складывающего печати шиноби. В ладонях холодно блеснуло заточенное лезвие куная. Чакра полыхнула в меридианах Минато, широкой рекой вырываясь наружу. Пространство перед ним расчертила сеть печатей. Письмена проросли в воздухе черными линиями, сплетая гигантскую паутину. И Бомба угодила в нее. Черный шар из плотной чакры словно увяз в воздухе в считанных метрах от Намиказе, врезавшись в невесомую и едва видимую вязь символов. Человек и ворон выглядели мошками на фоне громады Биджудама. Но Бомба пропадала, втягивалась в схлопывающуюся паутину техники Хирайшин: Дорай.

То же происходило с другими Бомбами. Хьюга видела Узумаки Котоширо, Дайки-сама и других. Биджудама просто пропали во чреве пространственно-временных техник!

Секунда звенящей тишины, за которую в душе Хинаты глубокое отчаяние успело перерасти в восхищение, прервалась отдаленным рокотом. Далеко на юге вниз сползали горы. Земля прямо под ногами чувствительно толкнула в пятки, начав идти волнами, словно вода. Где-то глубоко в ее недрах взорвались пропавшие в небесах Биджудама. Хината опустошённо провела ладонями по лицу. Рюджин-сама знал! Он все знал! Девушка решительно сжала кулаки, уверено посмотрев на печати на своих руках. Когда придет время, она использует их. И Рюджин-сама знает, когда это время придет.

На руки упали крошки обожженной земли. Удивленно стряхнув их, Хината почувствовала, как и на голову упало что-то небольшое. За стихшим рокотом качающейся земли до ушей донесся шелест падающего на палатки праха. Хьюга оглянулась вокруг и заметила, как землю осыпает тяжелой пылью, пеплом и мусором. Поднятая далеким взрывом на севере земля возвращалась обратно.

Хината мотнула головой и стряхнула с волос грязь. Она заметила, как ей махнул Наваки, и поспешила к нему.

— Новый приказ, — без долгих вступлений сообщил он всем. — Полк Тору вывели вперед. Нам, всему полку Узуки-семпай, нужно прикрыть их и маршруты эвакуации.

— Так Тору нас же и прикрывал, — оторвался от осмотра своего нинкен Инузука Каму. — Что там так бахнуло, что его полк дергают в бой? И что такое летало над головами?

Все невольно поглядели наверх. Больше никаких Бомб в небе видно не было. Черные силуэты воронов и металлические планеры продолжали кружить в небесах, но многие уже пропали словно в пустоте. Хината нахмурилась и попыталась рассмотреть, куда они пропадают, но даже от ее глаз это осталось скрытым. Хотя она смогла рассмотреть, как падающий с небес пепел местами тоже странно себя ведет.

— Что бахнуло и что летало, не знаю, — качнул головой Наваки, — но с запада подошла армия Суны. Наступление интенсивнее станет, похоже.

— А нашей работой они займутся? — кивнула в сторону Тентен.

Там, куда показывала девчонка, суетились люди. Скидывали тенты с громоздких колесных самоходных фургонов и инженерной техники. С помощью них был быстро оборудован лагерь. И в экипажах и обслуживающем персонале почти не было шиноби, а если такие и нашлись, то это давно вышедшие на пенсию старики.

— Хочу себе такую штуку, — мечтательно вздохнула Тентен, когда загудел электродвигатель первого грузовика, и тот тронулся с места. — С баллистой.

— Скажи честно, ты просто хочешь баллисту.

— Да! — охотно кивнула Тентен.

Баллисты и зажигательные снаряды превосходно отработали по валу наступающих тварей парой часов ранее, чем впечатлили девчонку. Пока не появились призванные Эдо Тенсей мертвецы. Без поддержки Хирайшин мобильность даже самоходных баллист была не достаточна, чтобы сбежать от бессмертных шиноби. И не все орудия успели запечатать, многие пришлось взорвать со всем боекомплектом, чтобы задержать мертвецов. Тогда, да и до этого, у многих из их отряда были вопросы, где транспортные отряды. Во время войны Двух Листов Котоширо-сан и остальные сильно помогли справиться со Страной Пламени. Но, как только что выяснилось, в этот раз у них была иная задача.

— Подожди, может, подарят тебе еще какой-нибудь списанный грузовичок, — хмыкнул Наваки, провожая взглядом с грохотом проезжающие мимо машины. — Нам бы от них не отставать. Двигаемся к базе Фума Тору — там с остальными нашими встретиться должны. Полчаса лимит на все про все.

Полк Фума Тору располагался севернее полевого госпиталя. За парой гор и долин, в более удобном месте, где паукам Цучигумо и жукам Абураме было удобнее контролировать подступы в тыл коалиции шиноби. Добраться до него было несложно, но остальные отряды их полка были либо в других лагерях, либо на вылазке. Сбор мог занять время, а до этого лучше успеть ознакомиться с обстановкой. Леса Железного полуострова были дикими, но хорошо изученными. Рядом издавна располагались полигоны Отомуры, здесь проходили учения — местность была разведана. Но вот мало ли что могло произойти?

— Всю округу хорошо тряхнуло, — нахмурился Сатой. — Там все в порядке впереди?

— Несколько обвалов, — быстро ответила Хината, уже успев осмотреться. — Река справа от нас запружена, но ничего серьезного.

— Это были Биджудама? — спросила Сёко. — В воздухе и там, на севере.

— Если это не Бомбы Хвостатых, то я не знаю, что еще могло так шарахнуть, — перепрыгивая с ветки на каменные выступы скал, ответил Наваки.

— Даже для биджу это было слишком мощно, нет? — неуверенно спросила Тентен. — Там ведь… Живые же остались там? Хината?

— Я не вижу так далеко. Но Дайкаге-сама должен был предусмотреть это.

— Наверное, Орочимару бы мог, да, — не очень-то уверенно согласился Наваки.

— Он в самом деле видит будущее? — заинтересовалась Сёко. — Твои родители же знакомы с ним с детства.

— Знаешь, сколько раз меня об этом спрашивали? — скривился Сенджу.

— И хоть бы раз ответил! — упрекнула Казамацури.

— Батя заверял, что Жаба-старикан выдает предсказания. Хотя котелок у него уже совсем не варит, — неохотно сказал Наваки, — но предсказания всегда сбывались. Этот Огама Сеннин — главный в Мьёбокузане. А Орочимару — это Хакуджа Сеннин, главный в Рьючидо. И он слово в слово пересказал предсказание Огама Сеннина, о котором знают только батя да несколько жаб. Вот все, что я знаю от родителей.

Хинате хотелось рассказать то, что она узнала о Дайкаге-сама. О приключениях на Луне, о загробном мире, о том, сколько всего знает Рюджин-сама, и почему он не поступает так, как мог бы. Но не всем можно было делиться с остальными. Об Ооцуцуки ее просили не распространяться.

— Нас встречают, — вместо этого предупредила Хината остальных. — Притормозим немного.

Наваки кивнул и спрыгнул с тяжко качнувшегося дерева на землю. За ним последовали и остальные. Под ноги Хинаты легла мягкая лесная подстилка из прелых прошлогодних листьев. Здесь, на вершине очередного холма, тоже прошла взрывная волна. Много поломанных деревьев, земля чуть ли не перепахана. Такие картины по пути не раз встречались, это место ничем не выделялось. Но от глаз Хьюга не мог скрыться десяток облюбовавших этот холм ниндзя.

— Сенджу? — незаметно вынырнул из-за замшелого камня шиноби с камоном клана Фума, символом Ото и двумя шевронами на рукавах. — Как там погодка в лагере? Небо чистое?

Старший чунин был Хинате незнаком, как и многие из Отогакуре. Клан Фума был достаточно велик, чтобы не знать каждого его члена. Единственное, что Хината могла точно определить, так это то, что перед ними не Фума Тору. Тот должен был быть рангом не ниже джонина, раз командует целым полком.

— Ага, чистое. Морем пахнет, — внимательно глядя на встречающего, ответил кодовой фразой на кодовую фразу Наваки.

— Мир велик, всему в нем место, — с кривой улыбкой завершил пароль Фума, немного расслабившись. — Вас должно быть больше.

— Остальные позже подойдут.

— Даже их уже в бой ведут. Дела совсем плохи становятся…

Остальные шиноби из встречающего отряда тоже начали показываться, сбрасывая маскировку. Хината заметила знакомое лицо — Хьюга Токума, чунин несколькими годами старше нее из побочной ветви клана. Она на секунду задержала на нем взгляд и с вежливой улыбкой кивнула в ответ на его кивок, внутренне насторожившись. Белые Зецу, эти странные существа из армии Мадары, заставили всех быть излишне нервными и подозрительными. Им уже несколько раз приходилось встречаться с принявшими облик союзников Зецу. Они не особо сильны, но их способностей хватает для того, чтобы ударить в спину. А этого более чем достаточно, чтобы умереть. Пока спасали заранее обговоренные кодовые фразы, но их ведь можно подслушать. А Токума поздоровался с ней слишком небрежно. Для обычного клана это было бы нормально, но они Хьюга. А она — принцесса, наследница клана. Может, она зазналась из-за событий последних дней? Встреча с Ооцуцуки Хамурой, путешествие с Дайкаге-сама, обретенная сила и влияние чужой воли на ее разум — это точно не прошло бесследно, Хината это понимала. И все же…

Вот Абураме. В нем видны жуки, ядовитые, мелкие и многочисленные. Все, вроде, нормально. Но вокруг маловато паутины и пауков, хотя вон тот Цучигумо должен был расставить сигнальные сети вокруг, даже несмотря на наличие в отряде Хьюга с Бьякуганом. Это можно объяснить тем, что не все Цучигумо используют технику призыва, но все же это подозрительно. Незаметно сложив печать для концентрации чакры, Хината попыталась активировать джуиндзюцу на Токуме. Как часть главной ветви клана она могла это сделать, а Токума был еще того возраста, когда на членов побочной ветви печати ставились. Убивать его девушка не собиралась, конечно. Просто проверить, испытает ли он дискомфорт. Это можно было сделать. Но пока никакой реакции.

Сердце пропустило удар, в груди Хинаты похолодело. Она надеялась, что внешне это осталось незаметным. Влив в технику больше чакры, она краем глаза наблюдала за реакцией Хьюга Токумы. Которой просто не было. А он должен был быть уже мертв. Хината сделала вид, что прислушивается к разговору Наваки с Фума, и осмотрелась по сторонам. Раньше она заметила десять кейракукей. Сейчас показалось десять шиноби. Пока не успели окружить, но постепенно заходят за спину. Кажется, они не торопятся нападать. Боятся, что это заметят? Хотят убедиться, что поблизости никого нет?

Хината активировала Бьякуган.

— Хибакари скоро придет, — сообщила она Наваки. — Давай к ним навстречу?

— Ты без своей сестры и часа не можешь прожить? — скривился Сенджу.

— Ну, это же Хибакари!

— Сама ведь говоришь, что скоро придет. Зачем дергаться?

— Хочу скорее ее увидеть, — подала знак жестами Наваки куноичи.

— Гм… Ну, если так, то…

Хината не могла в подробностях незаметно рассказать, что именно ее беспокоило. Она лишь подала знак об опасности. Этого хватило, чтобы Наваки понял намеки подруги и собирался как-то выходить из неудобного положения. К сожалению, это уже не имело значения.

— Я же говорил, что этот маскарад ни к чему.

Прозвучавший голос был грубым и глубоким. Уверенным. Из тех голосов, чья уверенность была подкреплена силой. Неприятный звук, который заставил Хинату дернуться и обернуться в его сторону. Глаза девушки расширились, и она мысленно обматерила себя, потому что сразу не заметила очевидного. Она слишком привыкла ориентироваться на кейракукей. На цельные переплетения меридиан. Но разрушенные и разорванные линии в теле замаскированного Зецу не привлекли ее внимания. И сейчас от пары фигур шиноби слетали легкие серые хлопья, которые напоминали пепел от сожженной бумаги. Только эти не разлетались на ветру в мелкие клочья, а, наоборот, собирались в единый комок. Призванные мертвецы обретали плоть, и их кейракукей прямо на глазах Хинаты восстанавливалась, сковывая ее внутренности холодом.

— Был шанс проникнуть в лагерь без трат лишнего времени, Кинкаку, — сказал один мертвец.

— Мы уже потратили время, Гинкаку.

Перед их отрядом показалась пара человек. Братья Кинкаку и Гинкаку. Те, от чьих рук умирали Каге. Мощное телосложение и сильная чакра в кейракукей. Вскинув руку, тот из них, чьи волосы были желтыми, притянул к себе пылающую золотым пламенем веревку. Та змеей обвилась вокруг его руки, а во вторую вспорхнул широкий веер из красно-белых перьев на длинной рукояти.

— Ты хочешь использовать их против этих детей? — удивился Гинкаку.

— Именно! Это же дети. Почему бы не побыть хорошими и не убить их побыстрее? — с усмешкой ответил Кинкаку. — И ты же слышал, скоро сюда прибегут еще. Зачем нам медлить? Тем более этот парнишка — Сенджу Наваки, слышал?

— Наваки, Наваки… Так звали внука Хаширамы? Мелковат для него, нет?

— Эй, только мне в голову приходит, что он сын внучки Хаширамы и ученик ученика Тобирамы? — Кинкаку озадаченно постучал кулаком по голове. — Что за срань? Тот, кто призвал нас, не может говорить нормально? Что за ученик ученика?

— Он, должно быть, способный, — хмыкнул Гинкаку, приманив к себе еще пару артефактов — широкий меч из серебристой стали и тыкву-горлянку.

— Давай-ка посмотрим! — предложил Кинкаку.

Хината первой сорвалась с места. Чакра ожгла глаза, раскрывая весь мир вокруг. Куноичи направила силу к тенкецу, покрывая тело покровом из фиолетовых всполохов энергии. Мягкое касание воздуха — ладонь словно толкает тяжеленную и твердую скалу. Это был уже не привычный стиль Мягкого Кулака, которому Хината обучалась у родителей. Она успела провести не так много времени с Дайкаге-сама, но этого времени у нее было больше, чем она могла мечтать когда-либо. То, как они играли с Хибакари, то, что показал Рюджин-сама — Кодекс Перемен.

Экикё: Хасангеки!

Воздух перед Хинатой сгустился, от нее вперед устремилась сплетенная из марева ладонь в её рост размером. Техника Разрушителя Гор взрыла землю, разбрасывая в стороны камни и прелые листья. С треском лопнули толстые стволы деревьев, разлетаясь в щепки. На лице Гинкаку мелькнуло удивление. Он резко взмахнул перед собой веером. У девушки задергалось веко, когда она увидела количество вложенной противником в удар чакры. В воздухе заплясали ревущие языки пламени, заплетающиеся в спираль. Стена огня выросла едва ли не до небес. Влажные древесные щепки брызнули белым паром и вспыхнули как спички во всполохах огня.

Ладонь Хасангеки врезалась в пламя, разрывая его спираль и оставляя за собой ревущие завихрения. Техника Хинаты распалась, утонула в море огня, но смогла разметать его в стороны. Жадное пламя хлынуло вперед, омывая отряд шиноби Конохи по бокам. Натянувшие чужие личины Зецу поглотил огонь, они безмолвно ушли в него, мгновенно обгорая до черноты. Жар и запах горелой древесины ударил в лицо.

— Бежим! — резко крикнула куноичи, вновь мягко касаясь воздуха.

Упругая атмосфера ласково ластилась, словно живое существо. Но руки Хинаты дрожали от напряжения, после первого же удара суставы пальцев начали ныть, вены на предплечьях вздулись. Сквозь пламя мелькнуло золотое сияние. От Бьякугана не укрылась стремительно выброшенная вперед веревка. Куноичи не знала, что это за артефакт, но он наверняка был не прост, раз находился в руках Кинкаку. Кажется, она слышала, что они владели сильнейшими инструментами шиноби.

Чакра вырвалась из тела Хьюга, проникая в воздух и землю. Она крутанулась, подхватывая пространство вокруг себя. Бежать Хината пока не собиралась.

Экикё: Хантен!

Листья и почва вместе с камнем скал под ногами Хинаты исказились, закручиваясь водоворотом. Устремившаяся к ней веревка скользнула в сторону, подхваченная воздухом. Сила техники девушки чуть не вырвала оружие из рук мертвеца, но тот вовремя отдернул ладонь. Совсем рядом тонко зазвенела сталь причудливого меча. Удар Гинкаку тоже лишь скользнул по сфере Хантен, не достигнув цели. Глаза Хинаты уловили, как сквозь землю подобно корням проросли светлые пряди волос. И как они лозами впились в ноги серебряного брата.

Резкий выпад! Ладонь Хинаты мягко пронзила воздух, раздвигая его плотные потоки. Гинкаку не успевал уйти от атаки со спутанными волосами Наваки ногами. Хьюга изогнула руку, та, словно лишенная костей, вильнула вокруг выставленной в качестве щита тыквы. Техника Нан но Кайзо, Мягкая Модификация Тела, которой дочь заставила обучиться, несмотря на боль, Хьюга Нами, позволила обойти блок противника. Пальцы куноичи коснулись мертвой плоти. Хлопья праха брызнули в стороны, чакра Хинаты проникла в тело Гинкаку, врываясь в его тенкецу и разрывая неживую плоть. Тыква отлетела в сторону вместе с оторванной рукой и покатилась по тлеющей земле. Но радоваться победе Хината не торопилась. Мертвеца такой раной не пронять.

И почему Наваки еще здесь?!

Толком возмутиться этому Хината не успела. В воздухе раздался треск молний. С двухцветных перьев веера Кинкаку сорвался ливень молний. Сам мертвец рвался сразу вслед электрическому валу. Собственные синие разряды Райтона жгли смуглую кожу нукенина. Хьюга отшатнулась назад, хладнокровно наблюдая за двумя монстрами из прошлого. Она не была уверена в своей победе. Даже в том, что ей удастся выжить, она не была уверена. Но иного выбора, кроме как сражаться, у нее нет. Значит, смысла в панике тоже нет.

Экикё: Хантен!

Чакра жаром ожгла руки, мышцы заныли, когда ладони коснулись упругих потоков воздуха и подхватили их. Хината словно необузданного зверя поймала за гриву и крутанула его вокруг себя, разворачивая вспять. Шквал молний широкой дугой обогнул ее, трескучий поток рванул обратно к Кинкаку, который вновь вынужден был взмахнуть веером, чтобы отразить собственную технику порывом ветра. Хината вырвала у противника пару мгновений и раздумывала, как бы попытаться подставить хотя бы одного из братьев под удар Тентен. Та подготовила печать и была готова заключить в ней мертвеца. Проблема только в том, что девчонка слабовата и даже со всем ее талантом к фуиндзюцу не сможет быстро запечатать сопротивляющуюся цель. Но в этот момент земля под ногами Хьюга дернулась. Она рефлекторно приклеилась к ней чакрой и поймала равновесие.

Мир пронесся перед глазами, Хината словно горизонтально падала в пропасть и, когда падение остановилось, заметила рядом Геньюмару. Жилы на лбу и шее командира отряда Хибакари были вздуты, а лицо красное от натуги, словно он тащил на себе огромную тяжесть. Хотя так оно и было: припав к земле и схватившись руками за мягкий лесной грунт он стащил отряд Наваки с помощью техники Дотона к себе, буквально уведя его из-под носа противника.

— Мы вовремя? — задорно спросила у Хинаты беловолосая девчонка, весело сверкнув белыми же глазами.

— Нет! — резко ответила Хината, нисколько не разделяя веселья сестры. — Нужно уходить!

Когда Хината говорила, что Хибакари уже рядом, она не соврала. Сестра и весь ее отряд был уже здесь. Чем они занимались до получения нового приказа, Хината не знала, но, похоже, они тоже оказались неподалеку.

— Если это и в самом деле Кингин Кьёдай, то не все смогут от них сбежать, — устало ответил Хинате Геньюмару. — Нужно продержаться немного. Полк Тору попал под удар этих монстров, но они не все погибли. Их разбили, и они бежали. В штабе уже известно о братьях. Сюда направили отряд для их ликвидации.

— Продержаться? — иронично переспросил Наваки. — Против Кингин Кьёдай?

— Не волнуйся! С вами я. Не о чем переживать, — самоуверенно заявила Хибакари. — Даже если умрете, то знайте — все под моим контролем!

— Умеешь ободрить, ничего не скажешь, — слабо улыбнулась Сёко.

Вдалеке раздался треск деревьев. Два мощных источника чакры стремительно приближались. В голове Хинаты отчаянно бились мысли, она силилась придумать, как выжить самой и спасти сестру. Если раскрыть печати, то хватит ли этого против бессмертных мертвецов? Нужно фуиндзюцу. Или, может, получится разрушить их меридианы и заблокировать регенерацию? Сложно! У нее нет времени для экспериментов. Она должна победить!

— Не дайте коснуться себя золотой веревкой — она вытягивает Слово души. Меч — его отрезает и проклинает. Тыква — запечатывает в себе сначала Слово, затем и его владельца. Веер просто испускает стихии, — скороговоркой протараторила Хибакари. — Это Драгоценные Инструменты Рикудо Сенина, которые считаются сильнейшими нингу.

Хибакари протараторила это так быстро, что Хината на миг замерла, переваривая информацию. Сестра сбила ее с мысли. И откуда бы ей вообще это знать? Спросить об этом Хината не успела, потому что Кинкаку и Гинкаку уже были рядом. А Хибакари… просто исчезла. Бьякуган позволил заметить, как смазался в пространстве силуэт сестры. Череда поломанных техникой Дотона Геньюмару деревьев взорвалась, когда сквозь них пронесся закованный в костяную броню живой снаряд. Он врезался в не успевшего среагировать Кинкаку. Брызнули в стороны легкие хлопья пепла из неровной черной культи на месте руки Золотого брата.

Хинате показалось, что сердце пропустило удар. Ее сестра буквально прыгнула в пасть льву. И вынырнула оттуда живой. Ее фигура уже через секунду вновь появилась рядом. Хибакари с треском приземлилась на ствол дерева. Торчащие из пяток костяные шипы вонзились во влажную древесину. Кольца пылающей золотым пламенем веревки словно живые извивались вокруг ощерившихся костяными лезвиями рук. Один из концов веревки Хибакари сжимала во рту, пронзив ее удлинившимися клыками. При этом она с силой пыталась придавить коленями и локтями остальные части нингу, которые так и норовили опутать Хьюга, подобно удаву.

Мертвецы не дали Хинате возможности помочь сестре. Серебристый клинок внезапно сверкнул прямо перед носом девушки. Она мягким движением подхватила его. Кажущееся легким движение отозвалось жгучей болью в мышцах. Сила удара Гинкаку была чудовищной! Хината тяжело выдохнула и решительно открылась навстречу заклеймившим ее печатям. Легкое онемение промчалось по ее рукам. Черные линии рисунка проступили на коже, сила теплом разлилась по телу. Ставший внезапно легким клинок Гинкаку вспорхнул вверх. Серебряный брат недоуменно охнул, когда рукоять с чудовищной силой вывернулась из его руки. Тихо хрустнула кисть, смуглая кожа лопнула и обнажила серое нутро мертвеца. А Хината завершила движение.

Сознание погрузилось в привычный транс, мир вокруг замер. Пространство прочертили линии круга Великого Предела. Цель предстала перед взором Хьюга вся в мельчайших деталях. Полнота понимания себя и противника дает победу. Фиолетовая чакра вспыхнула на кончиках пальцев, а через миг Хината взорвалась градом ударов.

Хакке Рокуджуйон Шо!

Ее чакра ворвалась в тенкецу мертвеца, опаляя и блокируя ток чакры в бессмертном теле. Та сила, которую она получила после встречи с Ооцуцуки Хамурой, и которая скрывалась в проклятых печатях — Хината все еще недооценивала ее. Гинкаку замер на месте, распахнув рот в немом крике. С парализованного тела, словно старая краска, струпьями спадала кожа, обнажая серую мертвую плоть.

— Якумо!

Кажется, это крикнул Геньюмару, лицо которого было бледнее смерти. Оба отряда шиноби с трудом поддерживали сочащуюся влагой земляную стену, о которую ударился вал огня. Волна горячего пара обдала Хинату, когда к ней подскочила Тентен и пес Каму. Вместе с подоспевшим самим Инузука они торопливо накинули на парализованного Гинкаку полотнища ткани для того, чтобы наложить печать.

В это же время среди ясного неба сверкнула молния. С оглушительным грохотом она обрушилась за земляным валом. Поток огня прекратился. Последние язычки лизнули покрытую плотной коркой стену и погасли.

— Ах вы, мелкие!..

Земля боднула Хинату в ноги. Грязевой вал словно разорвало изнутри, клочья почвы взметнулись вверх, а мощнейший порыв ветра промчался дальше. Хината кинулась вперед, буквально нырнув в закручивающийся смерчем воздушный поток. Кожу обожгло болью, подхваченный ветром мусор рвал одежду. Но чакра уже пылала на теле Хьюга покровом.

Экикё: Хантен!

Ладони Хинаты вновь коснулись воздуха, подхватывая его потоки. Ее чакра проникла в окружающее пространство, закручивая его. Смерч вокруг куноичи взвыл и с ревом умчался вверх. Хината осталась с силой глотать воздух, окруженная завесой из вздымаемых ветром пыли и мусора. Легкие жгло от нехватки кислорода, резкие порывы били в лицо, мешая дышать. Но она смогла остановить нидзюцу! Позади с жалобным воем катился по земле нинкен, его хозяина отбросило в сторону, а Тентен унесло вверх вместе с разорванными свитками, но они остались живы!

Плохо, что кейракукей Гинкаку восстанавливается. Еще немного — и он пришел бы в себя, если бы позади него не появилась хрупкая тень. Курама Якумо никогда не отличалась выдающимся телосложением, но ее сил хватило на то, чтобы запрыгнуть на спину парализованному шиноби. Тонкие ладони утонули в серебряной гриве волос, глаза девчонки потемнели. А от кожи мертвеца повалил дым.

Курама могла вызвать молнию, просто вообразив ее. И, конечно же, могла испепелить любого, кто попался в ее гендзюцу. Гинкаку оказался в ловушке, регенерация бессмертного тела остановилась и пошла вспять. Сами меридианы разрывались, кейракукей превратилась в обрывки. Пока у Якумо есть чакра, об одном из братьев можно не волноваться. Вот только братьев было двое.

Яростный рев ударил по ушам и заставил Хинату невольно присесть. В этом звуке содержалась настоящая, физически ощутимая мощь.

— Вы!.. Да как вы посмели?! — завопил Кинкаку, а Хината почувствовала, как что-то внутри нее опустилось. — Как вы посмели?! А-р-гх!!!

Ее глаза видели, как по меридианам Золотого брата растекается подобно лаве тягучая темная чакра. Поток силы рванул в стороны от Кинкаку, разметав пыль. Чакра алым кипящим пламенем вырвалась из его тенкецу, покрывая все тело, разрушая его и преображая. Человеческая речь сменилась звериным рыком, всего мгновение — и на Хинату мчался уже не шиноби, а зверь с несколькими хвостами. Это чакра биджу!

Девушка поджала губы, линии печатей потекли по коже и покрыли лицо пылающими шрамами. Чакра вокруг нее вспыхнула пурпуром. Вокруг сжатых в кулаки ладоней энергия завихрилась и приняла форму львов.

Отступать нельзя.

Линии Великого Предела вспыхнули перед внутренним взором Хинаты. Тело мягко перетекло в оборонительную стойку, когда выросшая в несколько раз громада зверя бросилась вперед, утопая в земле по лодыжки. Эту технику она создала вместе с сестрой, и против нее не устоял даже Ооцуцуки. Но без поддержки Хибакари и Алтаря Тенсейгана чакра подобна скользкому угрю. Она рвется из рук и обжигает меридианы. Пальцы Хинаты начали неметь, а вверх по предплечьям словно потек огонь.

Второго шанса может не быть.

Хакке: Соджиши Хогеки.

Пасть одного из львов вокруг кулаков Хинаты вгрызлась в плоть зверя. Ладонь куноичи ожгло темной энергией биджу, когда ее кулак врезался в район бедра. Что-то под рукой хрустнуло. Обычному человеку Хината уже разорвала бы бедренную артерию и обрекла на скорую смерть. Мертвец же умереть не мог. Но смешанная с чакрой кровь брызнула в стороны черными каплями. Дикий рев ударил по ушам. Всполохи пурпурной чакры едким туманом впитались в Кинкаку, а Хьюга мягко шагнула в сторону, уходя от сокрушающего удара непомерно широкой лапы. Вторая ладонь Хинаты даже не коснулась мертвеца, но энергия удара смяла локоть. Когтистая лапа неловко переломилась и полыхнула пурпуром. Кинкаку споткнулся и грузно повалился на землю, пропахав в ней глубокую канаву.

Хвосты псевдо-джинчурики яростно задергались, на них выросли лапы и устремились к Хинате. И она ошиблась. Отступила назад. Когда еще одна лапа из чакры выросла из целого пучка лап монстра и устремилась к Якумо, Хьюга поспешно нырнула вперед, проскальзывая под хаотично мельтешащими хвостами, и почти успела! Но ее опередили.

Наваки упал на спину Кинкаку. Даже веса кого-нибудь из клана Акимичи сейчас не хватило бы, чтобы заставить псевдо-джинчурики хотя бы почесаться. Но окутанное кипящей черной чакрой тело Золотого брата под ногами Сенджу надломилось и впечаталось в землю. Черная кровь брызнула из оскаленной пасти, белые провалы глаз на звериной морде удивленно расширились. Небольшой кристалл в руке Наваки вспыхнул приятным бирюзовым светом, парень со всего маху всадил его в хребет противнику. Вспышка света! Бьякуган позволил рассмотреть сквозь нее, как светящиеся лозы оплели тело псевдо-джинчурики и приникли к пылающим каналам кейракукей. Словно сотни и тысячи мелких корней проросли в тело Кинкаку, жадно поглощая чакру биджу. Она, подобно чистой воде, текла по лозам и наполняла Наваки.

Кинкаку яростно взревел, дергаясь, словно пришпиленное иглой насекомое. Хината опомнилась от удивления и поспешила обрушить на противника град ударов. Убить мертвеца невозможно. И неизвестно, как надолго задержит его техника Наваки. Тот уже стал бледным, как смерть. Сенджу буквально оседлал спину Кинкаку, кипящая чакра биджу бушевала под ним, обжигая не хуже реального огня. Из плеч псевдо-джинчурики выросли новые лапы. Наваки попытался увернуться от них, но, кажется, пропустил удар. Рядом с ним появилась Сёко. Казамацури вогнала кунай в основание гривастой головы и перекатилась к Наваки, буквально телом закрывая его.

Когда Сёко оказалась рядом с Сенджу, почему-то оплетшие Кинкаку сияющие лозы сжались сильнее. Они впились в тело псевдо-джинчурики, ломая руки и сминая плоть. Чакра побежала по ним быстрее и начала вливаться еще и в Казамацури. За считанные секунды черная плоть из крови и кипящей чакры вокруг Кинкаку пропала в технике Наваки. Остался лишь покров из пылающей алой чакры.

Именно в этот момент на затылок Кинкаку опустился обмотанный золотой веревкой локоть Хибакари.

— Извлекай! — донесся до ушей Хинаты тонкий голос сестры.

Искаженное яростью лицо Золотого брата впечаталось во взрытую землю, из которой показался комок мерцающей синим светом чакры.

— Проклинай!

Холодно сверкнул широкий меч, зажатый Хибакари в той же руке, которая была обвита сияющей золотом веревкой. Серебристый металл резанул по тонкой пуповине, соединяющей сгусток чакры с телом Кинкаку.

— Записывай!

Комочек чакры со свистом пропал в узком горлышке тыквы-горлянки, которую Хибакари держала подмышкой свободной рукой.

— Отдыхай!

Хибакари вонзила конец меча в землю и с силой опустила рукоять, отсекая голову Кинкаку. Тело мертвеца задергалось под Наваки и Сёко, словно в агонии. А через мгновение вытянулось в тонкую струйку, пропадая в горлышке тыквы. Хината отметила это лишь краем сознания. Она устало выдохнула и упала на колени, помогая Сёко уложить Наваки на землю. Сейчас ее даже не особо удивило то, откуда сестра знает, как пользоваться инструментами Кингин Кьёдай. Сейчас она боролась с ужасом от того, что видели ее глаза.

Бьякуган с предельной четкостью показывал, как тают и рвутся меридианы Сенджу. Наваки умирал.

Глава 44. Три Легендарных Шиноби

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Внезапная вспышка резанула по глазам. Пальцы Джирайи словно сами собой сложились в печать. Чакра теплой волной прокатилась по телу, прыжок, пространство вокруг смазывается — и в тот же миг ноги вновь касаются земли. Техника Телесного Мерцания унесла его в сторону от возможной атаки. Вспышка ослепила на доли секунды, но даже их хватило бы, чтобы умереть. С таким противником и меньшего хватит. Но он не спешил нападать.

Мадара замер, без опаски оглянувшись назад. Это был бы удобный момент, чтобы самому атаковать его. И Джирайя почти им воспользовался, когда заметил то, на что смотрел его противник. За горизонтом в небеса вздымался столб перемешанного с пылью пламени. Отблески света метались в клубящемся прахе, стремительно заполоняющем небеса. И только сейчас земля задрожала под ногами от далекого взрыва. Ударная волна пронеслась едва видимой дымкой где-то над головой, рассеянная обвалившимися горами на севере. По ушам ударил грохот. Но, главное, все тело Отшельника словно перетряхнуло пришедшей в хаос природной энергией.

— Это ведь не Орочимару там что-то взорвал, да? — пробормотал Джирайя.

— Это Бомба Хвостатого, Джи-чан, — обеспокоенно заворчала Шима. — Бомба Десятихвостого.

— Для нее же еще рановато, нет? — рассеянно сказал Джирайя, искоса глянув в сторону. — Как успехи, Цуна?

— Дай еще времени!

— Да я бы с радостью, дорогая, — иронично усмехнулся Джирайя, вновь сконцентрировав внимание на Мадаре. — Как приятно, что ты в меня веришь.

Цунаде сейчас спешно латала Ооноки. Старику неслабо досталось, когда их ставку сравняло с землей взбесившимися корнями. Древесные горы и сейчас высились вокруг, сверкая на солнце ровными срезами, оставшимися после Стихии Пыли. И нашел же время Орочимару, чтобы пропасть. Или Мадара на это и рассчитывал? Не тот ли взрыв на севере заставил Рюсея уйти? Тогда там, должно быть, обстановка похуже будет. Да только Джирайе от этого не легче.

— Мы сражались с тварью посильней, мальчишка, — заерзал на плече отшельника Фукасаку, — но Мадара опасней того Ооцуцуки будет.

— Как человек мог превзойти бога? — возмущенно заворчала Шима. — Без Орочимару нам сложно будет.

Джирайя тихо зашипел на стариков. Мадара отвернулся от заслонившего горизонт взрыва и вновь обратил свой взгляд на них. Учиха сложил руки на груди и с ленивым интересом посмотрел вниз. С высоты срезанного техникой Цучикаге ствола дерева в пару сотню метров в обхвате делать это было легко.

— Похоже, вы ждали, когда вернется Орочимару? — холодно спросил Мадара. — Со времен Хаширамы он первый, с кем мне было бы интересно сразиться. Жаль, что приходится откладывать эту битву. Но для шиноби все же важнее добиться цели. Орочимару и в самом деле готовился к этому дню. Я видел девчонку с сильными глазами. Интересно, что он приготовил еще?

— Слушай, как же скучно ты жил, что не встречал дел интересней сражений? — усмехнулся Джирайя в ответ. — Сходи, потрогай сиськи и успокойся, нет?

В на секунду повисшем молчании было отчетливо слышно, как шипит за спиной Цунаде. Сам Джирайя не обращал на это внимания. Словесный укол был примитивный. Однако в его положении средства выбирать не приходится. Если хоть что-то позволит выбить Мадару из колеи, то Джирайя готов этим воспользоваться. Для шиноби важно добиться цели, тут не поспоришь.

—Ха! Для этого еще будет время, — оскалившись, заявил в ответ Мадара и повернулся в сторону, — но уже не в этом мире.

До ушей Джирайи донесся резкий хлопок и гул, раздавшийся в той стороне, куда смотрел Учиха. Быстро брошенный туда же взгляд заставил на миг волосы на голове Отшельника зашевелиться. И совсем не из-за использованных техник. Несколько больших черных снарядов прорезали небеса на западе. Как и говорил Орочимару. После первой Биджудама последовали другие. И нацелены они были совсем не на шиноби! Тихо охнула Шима, заворчал Фукасаку. Джирайя медленно выдохнул. Он не освоил Шичи Тенкохо в идеале, но базовая дыхательная техника Метода Семи Вдохов Небес позволяла быстрее восстановиться. Если есть шанс выиграть время для Цунаде простой болтовней, то им стоит воспользоваться.

— Это и есть твой другой мир, Мадара? — помрачнев, спросил Джирайя. — Он полон страха и ненависти. Мы не дадим ему появиться.

Джирайя не видел, но знал, что Бомбам не дано будет долететь до своей цели. Они появились раньше, и пока не удалось полностью закрыть небо тем немногим шиноби, кто способен использовать масштабные пространственно-временные техники. Но Орочимару не был бы самим собой, если бы не закрыл важные для страны направления. Джирайя не питал иллюзий насчет своего друга. Он давно знал того, кто назвался Рюсеем. Иногда он был патологически добр, но принимал смерть с чудовищным безразличием. Он мог бы допустить потерю города и всех его жителей, однако он не мог позволить Унии терять производственные и человеческие ресурсы, не мог позволить ослабнуть своему учению.

Сегодня умрет лишь тот, кому Орочимару это позволит.

— Для кого-то столь ничтожного, вы смотрите на меня слишком дерзко, — скучающе ответил Учиха, когда чернильные пятна Биджудама пропали в тонких сетях техник Хирайшин.

Его, кажется, нисколько не смутил провал внезапной и ужасающей атаки. Он лишь удовлетворенно кивнул своим мыслям и вновь обратил взор на Джирайю.

— Этот мир так устроен, — продолжил говорить он. — Таким он был всегда. Без чакры, с чакрой, с живыми богами на земле или без них. Мир без страха и ненависти, мир без войны, в котором справедливость на стороне правых, а не сильных — это иллюзия. Как ты это ни назови — Вечное Цукиёми или Рюджинкё. Просто в чем-то больше лжи и реальной боли, а в чем-то — все лишь сон.

Земля под ногами задрожала. Издалека донесся громоподобный рокот рушащихся гор. Бомбы все же взорвались, но где-то глубоко под землей. Джирайя качнулся на пошедшей волнами поверхности и замешкался с ответом. Но и кроме него было кому высказаться.

— Мы прожили куда больше тебя, мальчишка, — скрипуче заявил Фукасаку. — Мьёбокузан тоже часть этого мира, но он идет по иному пути! И люди тоже могут идти по нему. Уже идут, сражаясь вместе друг с другом, а не против друг друга.

— Не зря говорят, что со временем опыт становится заменой разуму, — снисходительно усмехнулся Мадара. — Живя в своем царстве, вы забыли, каковы люди. Их заставляет сбиваться в стаи страх и ненависть. Сейчас страх передо мной оказался сильнее ненависти друг перед другом. А раньше, в Унии, страх перед вашим Рюджином был сильнее ненависти между разными деревнями, народами и видами.

— Если нет разума, то и опыт не поможет, мальчишка, — возмущенно фыркнув, крикнула Шима. — Уж точно не один страх людей связывает. Ты же был главой клана! Только ли страх держал вас вместе?!

— Единство спаяно железом оружия и общей кровью, — Джирайя вдруг открыто улыбнулся, вспомнив слова своего друга и посмотрев на напряженно исцеляющую Цучикаге Цунаде. — Но крепче всего держит любовь.

— Любовь? — Мадара тяжко вздохнул. — Это лишь мечты наивных дураков, подобных Хашираме. Похоже, вы пытаетесь изменить мир ею, как когда-то мечтал изменить мир Хаширама. Но этому миру нет смысла меняться. Людям лучше просто спать под Вечным Цукиёми.

— Может, пойти другим путем? — с кривой улыбкой Джирайя почесал пальцем висок. — Вместо того, чтобы всем спать под гендзюцу, не проще ли самому погрузиться в грезы? Результат же не особо изменится, если хорошенько подумать.

— И кто же заставит меня уснуть? — Мадара хищно наклонился вперед. — Я бы хотел посмотреть, насколько способна та девчонка с сильными глазами, которую взрастил Орочимару. Но просто трачу время на вас. Пора уж заканчивать.

Глаз Джирайи невольно дрогнул, когда вокруг Мадары загорели первые всполохи синей чакры, губы Отшельника растянулись в диковатой и неуместной ухмылке. Время разговоров прошло, но его было достаточно. Над головой проявившегося над Учиха образа Сусаноо протянулась цепь из сияющих магатам. Знакомая техника. У многих в Унии был шанс испробовать на себе силу Мангекьё Шарингана.

Сцепленные энергетической струной бусины техники Ясака но Магатама взрезали воздух. У Фугаку их было только три, его техника была слабее Биджудамы, но в разы сильнее обычных ниндзюцу. Мадара обрушил на Джирайю, Цунаде и Ооноки не меньше десятка магатам из чакры. Усмешка застыла на лице Джирайи и медленно сошла. Время прошло не только для разговоров, но и для эмоций тоже. Они сгорели в запылавшей в меридианах чакре. В груди словно вспыхнул огонь, озарив кожу Отшельника золотым сиянием. Плавное движение рук, ладони застыли в печати монахов-ниндзя из храмов Страны Огня. На пути сияющих дисков стремительно вращающихся магатам выросла золотая стена. Напротив четырехрукого синего остова Сусаноо вырос сияющий янтарем образ многорукой девы. На ладонях которой, подобно лотосам, распустились гигантские шары из бешено крутящейся чакры.

Сенпо: Чо Одама Расен Таренган!

Множество огромных спиральных сфер стеной вздыбились перед Джирайей. Искусство Отшельника столкнулось с силой Сусаноо, издав угрожающий и пробирающий до костей рокот. Секунду обе техники поглощали друг друга, по лбу Джирайи прокатилась капелька пота, сведенные в печати пальцы задрожали. Принять удар Мадары в лоб было не самым умным решением. Давление пропало внезапно, но обрадоваться этому времени не было. По ушам и по всему телу ударил резкий грохот. Жабий Отшельник под ворчание стариков на своих плечах заскользил на пятках назад, подхваченный ударной волной. Пыль и комья грязи бросило в лицо, заставляя прикрыться рукой. И даже так Джирайя видел зарево взметнувшейся к небесам чакры.

Во внезапно наступившей тишине отчетливо стали слышны перекаты сыплющихся вниз камней. На месте столкновения двух техник на земле пролегла длинная неровная рана — глубокая медленно осыпающаяся расщелина. Полюбоваться ей и восхититься тому, что еще жив, Джирайя не мог. Из расщелины, словно из гейзера вода, вырвалась кипящая черно-золотая масса. Плотные потоки железного и золотого песка хищными волнами нахлынули на Мадару из-за пелены пыли. И он почти успел отпрыгнуть от них, если бы земля и древесные остовы не ушли у него из-под ног, срезанные воздушным лезвием. На лице Учиха появилось выражение скучающего интереса.

Масса песка сдавила и опутала тело Сусаноо. И почти в тот же миг пространство прорезал сияющий белый луч. Всего на мгновение, но он пробил в воздухе расчищенный от пыли тоннель, срезал скалы и деревья. И оставил затягивающуюся прореху в песчаном узилище Мадары. В котором последние сполохи чакры Сусаноо гасли, открывая за собой абсолютно невредимого Учиха.

— Ну, это было уж слишком нагло, — глаза Мадары с рисунком Риннегана пробежали по пространству перед ним. — Самурай и еще парочка неплохих шиноби? Стихия Магнетизма. Наверное, вы из Суны. Управляете песком, как Однохвостый. Интересно. Что ж, меньшее количество не представляло для меня интереса.

Мадара резко развел руки в стороны. Звонко щелкнули пластины его алых лат. И с низким гулом в стороны разлетелись живые пески из золота и железа. Эта техника — Орочимару назвал ее Тендо — позволяет отталкивать и притягивать предметы. Но у нее есть слабость. Чтобы применить ее повторно, нужно время. Даже Мадаре.

Хлопок вспоротого воздуха и резкий порыв ветра, ударивший по щеке Джирайю, произошли одновременно. Мгновения — ровно столько нужно было Цунаде, чтобы использовать Третью Активацию Шичи Тенкохо. Техники тайдзюцу у нее никогда не отличались изящностью. Грубая сила во всем ее великолепии, но сила эта настолько велика, что даже без раскрытия врат Цунаде была способна раскалывать землю. С людьми она обращалась не менее жестко, чем с бездушной твердью.

Джирайя не увидел движение Мадары — почувствовал. Сендзюцу расширяло восприятие. И оно же расширяло возможности тела. Золотой образ вокруг Отшельника пришел в движение. Многочисленные руки словно едва качнулись, а на Малару обрушился град неуловимых ударов. Техника не так сильна, чтобы остановить его, но достаточна, чтобы заставить замешкаться. А остальное можно доверить жене.

Алые латы смялись, словно бумажные, и впились в живую плоть. Нога Цунаде пронеслась сквозь Мадару, словно и не заметив сопротивления. Кровь брызнула вперед. Но в следующее мгновение Джирая почувствовал, как что-то опустилось внутри. Взгляд Мадары был слишком холодным и расчетливым для получившего смертельное ранение. Паутинка быстро растущих кровеносных сосудов и розоватые ростки костей только-только показались на чудовищной ране, как яркий поток пламени вспыхнул, затмевая собой свет солнца.

Цунаде отбросило в сторону. Ее верхнюю часть. Потому что обугленные ноги вплоть до живота тлели яркими углями на толстенном древесном стволе. Оставленная ею огромная рана, Сенджу просто вырвала своим ударом добрую половину грудной клетки Мадары, уже пропала. О ней напоминали лишь смятые и разорванные металлические пластины брони, которые вросли в плоть и торчали уродливыми обломками из розоватой молодой кожи. Джирайе оставалось лишь скрипнуть зубами, бегло проводив взглядом рухнувшую в заботливо подхватившую ее золотую волну жену.

Регенерация Хаширамы, об этом Орочимару тоже предупреждал. Да и легко было предположить, что Мадара завладел ею вместе со Стихией Дерева. Джирайя почувствовал движение союзников позади себя и резко метнул технику Райго: Сенджусацу. Золотое сияние вокруг него пропало, Отшельник припал к земле и быстро выбросил вперед ладони, словно толкая нечто невидимое. Чакра хлынула вперед, растворяясь в воздухе. Медленно падающий с небес пепел внезапно застыл перед Джирайей, словно угодил в студень. Заставить воздух стать густым, как масло, было не сложнее, чем превратить человека в лягушку. Нужно было лишь иметь хорошее воображение и овладеть Искусством Отшельника. И этого хватило, чтобы собиравшийся броситься вперед Мадара врезался в ставшее вязким пространство. На его лице мелькнуло удивление, но Учиха быстро пришел в себя. Джирайя почувствовал, как чакра утекает из его техники. Увязший было в воздухе Мадара вновь свободно взмахнул рукой.

— Давайте, старики! — сквозь зубы попросил Джирайя.

На обоих его плечах раздалось низкое урчание. Которое тут же переросло в оглушающий скрежет, в котором с трудом можно было разобрать кваканье.

Сенпо: Кавазу Наки!

Звуковые волны Жабьей Песни видимыми искажениями пронеслись по воздуху и обрушились на Мадару, вновь заставив его сбиться. Скрежет, издаваемый двумя старейшинами Мьёбокузана, пронзал его тело и сотрясал его целиком. От все еще торчащих в теле Учиха обломков лат по коже пролегли алые дорожки. Которые в тот же миг почернели, когда мельчайшая железистая пыль вокруг Мадары налипла на кровь. Изуродованные осколки металла в груди Учиха покрылись синеватым сиянием и шевельнулись, резко погружаясь в тело. Похоже, Третий Казекаге дотянулся своей Стихией Магнетизма до обломков лат и использовал их против самого Мадары. Но лишь затем, чтобы еще немного занять противника и дать время своему брату.

Тяжелый золотой песок забурлил у ног Мадары и взмыл вверх, стремясь поглотить его с головой. Джирайя заметил в небесах, на парящей платформе из железного песка пару сосредоточенных шиноби. Казалось, что они просто наблюдают за битвой, но Отшельник мог видеть, как дергаются пальцы красноволосого Расы, пытающегося захватить Мадару. Который совершенно не собирался потакать своим противникам. Поверхность золотого песка, который уже скрыл Учиха с головой и начал собираться в пирамиду, задрожала. Из нее на свет показалась гигантская когтистая лапа. Древесная плоть прорывалась сквозь тяжелый песок, покрывающая ее броня из пылающей чакры Сусаноо лишь помогала этому.

Песня Фукасаку и Шимы сменилась сдержанным кашлем. И как раз в этот миг по ушам Джирайи ударил резкий хлопок. Возле него словно из воздуха показалась девушка. Яркие ткани кимоно с рисунком осенних листьев клёна хлопнули из-за резкой остановки, собранные в хвост алые волосы взметнулись, показав сосредоточенное лицо молодой девушки, которое давно казалось Джирайе смутно знакомым. В ее ушах мягко качнулись серьги в виде магатам, которые Джирайя тоже видел очень часто. Пара клинков в ее руках взрезала воздух. В грудь Отшельнику словно ураганный порыв ударил. Дыхание перехватило, Джирайя заскользил по взрытой земле назад. А вокруг Сары, принцессы Роурана, уже во всю трещали разряды молний.

Рев взметнувшегося вверх сияющего лазурью дракона сотряс небеса. Падающие с них пепел и пыль на миг застыли, словно в страхе. И повалили с новой силой. А поток молний, принявший образ дракона, обрушился на лапу закованного в Сусаноо древесного голема. Разряды электричества и взбесившийся ветер впились в технику Мадары. Пылающая синевой броня стремительно покрылась сетью трещин. Техника Сейрю подхватила золотой песок и закрутила его в себе. Смерч буквально стесывал руку, пытающуюся вырваться из плена ниндзюцу Расы. Совсем показалась источающая сок, словно кровь, белая плоть дерева. Небольшая фигурка Цучикаге внезапно показалась ровно над вершиной золотой пирамиды и упала вниз. Джирайя едва не охнул, когда земля просела под ним.

Грани золотой пирамиды задрожали, проседая внутрь. И так тяжеленная масса песка прибавила в весе благодаря стараниям Ооноки. Но она перестала содрогаться лишь когда пространство вновь прорезала окутанная янтарным пламенем фигура успевшей восстановиться Цунаде. Сильнейший удар сотряс всю пирамиду. Волна прошла по ее телу, и откуда-то изнутри нее раздался глухой треск. После которого торчащая из поверхности золотого песка рука просто оторвалась. Бьющий злыми разрядами молний ревущий дракон унес ее прочь и рассыпался в воздухе.

Только сейчас черные линии джуиндзюцу поплыли по золотым стенам. Рядом с хлопком воздуха появилась Цунаде. Пламя Шичи Тенкохо ее больше не окутывало, а с лица сходил нездоровый румянец. Джирайя невольно скользнул взглядом по нижней половине ее тела. Только что она была уничтожена. Конечно, сейчас ирьениндзюцу плоть восстановило. Но Цунаде, как Орочимару, одежду на себе создавать не умела. В печати у нее одежда запасная наверняка была, как раз на такие случаи. Но пока она успела лишь прикрыть срам обрывками сохранившейся рубахи. Вид жены был слишком соблазнителен. Даже в такой ситуации Джирайя не смог этого не отметить.

— Нам нужно отступить, — через силу отвернувшись, сказал Джирайя. — Эта техника не удержит Мадару.

— Знаю, — резко бросила Цунаде, как раз доставая из чудом уцелевшего свитка запасную одежду и поспешно натягивая ее.

— Уходить нельзя! — обернулась к паре саннинов Сара, отчего серьги в ее ушах вновь качнулись, привлекая внимание Джирайи и Цунаде — уж слишком знакомо это выглядело.

— Должен признать, что прошедшие с нашей последней встречи с Мадарой годы сказались на нас по-разному, — раздался сварливый голос планирующего вниз Ооноки. — Если мы продолжим, то малой кровью не отделаемся.

— Армия Суны вступила в бой. После появления мертвецов положение выровнялось, и коалиция сжимает кольцо. Нам необходимо выйти к назначенным рубежам! — Сара махнула рукой, в которой все еще был сжат хищно сверкающий вакидзаси, в ту сторону, откуда до сих пор изредка доносились раскаты грома. Они стали настолько привычными, что на фоне грохота битвы с Мадарой были почти не заметны.

— Сара-сама права, — прочистив горло, хмуро сказал Фукасаку. — Чтобы закрыть весь периметр от Бомб Десятихвостого, нужно этот периметр сделать меньше. Маловато тех, кто может их остановить.

— Проклятье… — раздраженно поправляя одежду, выругалась Цунаде. — Да будь он проклят. Они! И Орочимару, и Мадара!

— У нас уже нет времени что-то решать, — мрачно проскрипела Шима.

Джирайя оглянулся на старейшину Мьёбокузана и посмотрел в направлении ее взгляда. И расстроенно выдохнул. Печать Расы оказалась слишком слаба для Мадары. Золотая пирамида вновь пришла в движение. Ее ровные грани задрожали и поползли вверх, стекаясь к вершине. Там уже собрался приличных размеров шар, и он продолжал увеличиваться. Линии джуиндзюцу рвались и пропадали. Струи золотого песка стягивались к шару все быстрей и быстрей. Пока оставшаяся масса пирамиды не взорвалась. Цучикаге успел приподнять скалу, на которой собрались ниндзя коалиции. Волна золотого песка окатила ее с двух сторон и застыла сверкающими на солнце дюнами, которые быстро покрывались все увеличивающимся слоем праха. Дождь из него продолжал сыпать не переставая.

Сквозь шелест оседающего песка до ушей Джирайи донесся дикий смех.

— Хорошо! Вы неплохо танцуете!

Голос Мадары был полон какой-то звериной радости. Он продолжал гордо стоять на голове древесного голема. У которого прямо на глазах отрастала новая рука. Учиха довольно посмотрел на шиноби и небрежно стряхнул с себя остатки брони, оголив полностью торс. Джирайя невольно сощурился и похолодел, увидев то, что открылась его взору.

— Цуна, это же… — сказал было Отшельник, но не успел завершить фразу.

— Дедушка! — с выражением полнейшего ошеломления на лице воскликнула Цунаде. — Значит, так ты получил его силу?!

— Я получил больше, чем его сила, — небрежно ответил Мадара. — Хотя объяснять мошкам разницу между быком и слоном бесполезно — для них они оба велики. Вы неплохи, но никто из вас не дотягивает до Хаширамы. Ты его внучка, твоя техника регенерации даже получше будет, смогла восстановиться после уничтожения половины тела. Впечатляет. Но это лишь ухищрения немощного существа, пытающегося достичь совершенства божества. Хотя вы можете меня развлечь. Кажется, среди вас всего двое Каге… Ха! Но ими назваться достоин каждый из вас.

— В Унии Каге теперь уже не отличаются силой, — презрительно фыркнул Ооноки. — Каге там называются кто ни попадя.

Слова Цучикаге развеселили Мадару:

— Ха-ха! Похоже, это помогает вырастить неплохих ниндзя. В таком случае… — последние песчинки золота упали на шар над головой древесного голема, и Мадара небрежно отбросил его в сторону. — Учиха Мадара позволит вам испытать его истинную мощь. Осознайте всю свою беспомощность передо мной!

Тишина, в которой были произнесены эти слова, оборвалась грохотом рассыпающейся горной гряды, в которую угодил шар из золотого песка. Однако Джирайя уже почти не обратил на это внимания. Куда больше его беспокоило то, какая волна сакки пронзила его тело. Он сжал руки, чтобы подавить невольную дрожь. И с невольным трепетом наблюдал, как вокруг Мадары растет почти темно-синяя, почти черная тень. Громадная фигура, словно скрытая плащом, который закрывал собой почти все, оставляя лишь щель, сквозь которую были видны провалы пустых глаз.

— Завершенное Сусаноо!

Джирайя краем глаза заметил, как опускаются руки Ооноки с безмолвным ужасом взирающего на гигантскую фигуру перед ними. И, самое отвратное, Джирайя сам разделял чувства Цучикаге. Фукасаку и Шима были правы. Мадара, может, и не так силен, как Ооцуцуки, с которым им пришлось встретиться. Но это было слабым утешением. Мадара все равно был чудовищно силен. И его техники — он явно умел пользоваться своей силой!

— Другие Учиха на такое не способны, — хмуро заметила Цунаде.

— Это еще не конец, — словно прислушавшись к чему-то, сказала Сара.

И, словно в ответ на ее слова, Сусаноо Мадары скинуло свой покров. Как бабочка из куколки, из-за пропавшего плаща показалась исполинская фигура крылатого четырехрукого тенгу в носатой маске.

— Что за чудовищная чакра? — с отвращением спросил незаметно приблизившийся вместе со своим братом на платформе из черного песка Третий Казекаге.

— Уровень его техник совершенно иной, — пораженно прошептала Цунаде. — Я испытывала такое лишь однажды… Неужели мой дедушка мог сражаться с ним?

— Я уже говорил, что единственный, кто был способен остановить меня ранее — это Хаширама, — прозвучали полные холода слова с небес. — Но, к сожалению, он уже мертв. Мне интересно было бы посмотреть, на что способен Орочимару и та его девчонка. И мне наверняка еще выдастся случай. И как же вам повезло, — неуловимое движение рук исполинского Сусаноо, и сотканный из чакры меч с тяжелым щелчком покидает ножны, — в Вечном Цукиёми вам не придется переписывать карты.

Огромный клинок вспорол пространство. Слишком стремительное движение от столь исполинского существа. Джирайя мог поклясться, что слышит гул разрываемого воздуха. Мозг стремительно прокручивал варианты, как спастись от этой атаки. Потому что даже если она нацелена не на них, то заденет все равно всю округу. Однако удар не был завершен. С треском земля неподалеку от Сусаноо разверзлась. Куски скал брызнули в стороны, выпуская рвущиеся из глубин древесные руки.

Клинок Сусаноо замер, зажатый меж двух древесных ладоней. Но Джирайя все равно присел, когда на них налетел порыв ветра от остановленной атаки. Несколько секунд над землей разносился надсадный скрип сминаемого дерева и треск скал, пока Мадара не выдернул резким движением клинок из захвата.

— Ты все-таки явился? — Джирайя мог поклясться, что слышит в голосе Мадары удовольствие, которое, впрочем, вскоре сменилось разочарованием. — Или отправил только клона? Твоя техника клонирования необычна, но в тот день вслед за мной в Коноху вернулся другой Орочимару. Даже сменив внешность с помощью Мокутона, ты не обманешь эти глаза.

— Любое из моих тел настоящее, Мадара, и в каждом из них я.

По спине Джирайи пробежал холодок, когда прозвучали эти слова. Но не от их тона или чего-то подобного. Просто он, в режиме Отшельника, не мог до последнего момента ощутить присутствие еще одного человека в такой близости от себя. И человека ли, вообще? Орочимару явился словно тень. Это и значит быть Хакуджа Сеннином? Быть с природой одним целым, с самим этим миром, как и Огама Сенин.

— Вовремя ты, Рюсей-доно, — постучав кулаком по пояснице, мрачно сказал Цучикаге. — Но не пропади ты в самый неподходящий момент, было бы лучше.

— Не проси невозможного. Даже мне сложно справиться со всеми его, — Орочимару кивнул в сторону Мадары, — клонами.

— Так он еще и чакру разделил на клонов, — совсем уж мрачно вымолвил Раса, внимательно наблюдая за громадой Сусаноо.

— Хорошо, что мы сами сражались с настоящим Мадарой, а не с его клоном. Не суметь справиться даже с подделкой, было бы совсем позорно, — скривился Тенрай.

— Говоришь так, будто вы смогли бы это сделать — остановить мой Древесный Клон, — с насмешкой сказал Мадара.

— Уверен, что они на это не способны? — поднял голову к небесам Орочимару.

— Ты сбил мне весь интерес к сражению с ними, — с легкой досадой ответил Мадара. — Впрочем, это и к лучшему. Ты — противник интереснее. Эти люди неплохи, но все равно их потуги казаться шиноби — лишь жалкое зрелище. Чтобы отделаться от них, хватит и клонов.

— Джирайя, Цунаде, — позвал друзей Орочимару, — вам придется остаться и занять Мадару битвой. Остальным — отступить и вернуться к своим отрядам. Если Биджудама полетят не за горизонт, а в шиноби коалиции, то кто-то должен будет их остановить.

— Ты в своем уме? — вскинулась Сара и посмотрела на Рюджина, ее алые волосы сейчас показались почти такими же живыми, как у Кушины.

— Выполняйте, — кивнул Орочимару, бесстрастно выдержав обжигающий взгляд принцессы. — Одной стенкой от Бомб Хвостатых не закрыться, но стая комаров заморит и быка.

Ооноки тем временем испытующе глядел то на Мадару, то на Орочимару, пока сварливо не выговорил:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Жизнь моих людей мне дорога, и терять их по глупости я не хочу.

С этими словами был согласен и Казекаге, похоже, так как тот выжидающе посмотрел на принцессу Роурана, которая в итоге все же вынуждена была принять приказ. Они ушли молча, и Мадара даже не пытался помешать.

— Снова втроем против какого-то монстра? — скривился Джирайя, подозрительно посмотрев на друга. — В этот раз не бросишь нас в пасть змеям? Вижу, теперь у них новая хозяйка.

— В этот раз монстром придется заняться вам, — безрадостно усмехнулся Орочимару в ответ. — Не рассчитывайте на меня особо. Там, — Рюсей мотнул головой на севере, — бушует второй Десятихвостый. Пока его сдерживают, но я не знаю, как долго это продлится.

— Что ты задумал? — тяжело выдохнув, спросила Цунаде.

Вопрос получился коротким, хотя Джирайя подозревал, что на языке у его благоверной крутится куда больше всякого. Он и сам не прочь был узнать, что творит Орочимару? Откуда, демоны его забери, второй Десятихвостый? Как им вдвоем задержать Мадару, если с этим они не справлялись вшестером?!

— Ты хочешь пожертвовать своими друзьями? — похоже, Мадара тоже здраво оценивал их возможности. — Это и в самом деле поступок того самого Рюджина? Многоликого и милостивого ками?

— Я не идеален, — спокойно ответил Орочимару, шагнув вперед. — И не я назвал себя ками. И первое, что я лично исправил в своем учении — это его центр. Не я Бог Рюджинкё. Я слишком далек даже от того, чтобы считаться человеком. Демон, ками, ёкай, не более. Но даже я не стану жертвовать друзьями. Ты сам говорил, что они не ровня тебе. И единственный, кто мог тебя остановить — это Хаширама.

— И он мертв. Ты призвал его техникой Эдо Тенсей? Именно поэтому Рюдан не смог призвать его сам?

— Не стоит баловаться запретными техниками, они не могут быть идеальными по определению, — отрицательно покачал головой Орочимару. — Все проще. Рюджинкё — это учение живых. И Хаширама жив.

— Что?! — дернулась от слов Орочимару Цунаде. — Дедушка? Но как?!

— Было сложно найти его, но он достиг Чистого Мира и не заплутал по пути к нему, такой уж он человек, — добродушно улыбнулся Сенджу Орочимару. — Он жив, пусть имеет и другое тело. И не он один. Нужно лишь открыть им путь.

Орочимару плавно свел ладони, пронзаемый взглядами трех пар глаз. Мягкий хлопок громом покатился меж перемолотых скал и деревьев и умчался в небеса. Где словно вспугнул неожиданно вылетевших как будто из пустоты ворон. Стая черных птиц загалдела нестройным хором, сплетая кольца хоровода в небесах. И меж ними в воздухе вспыхнуло сиреневое сияние. Оно пламенными всполохами брызнуло во все стороны, чтобы застыть монументальными вратами.

Тории из сиреневой чакры застыли в небесах, а Джирайя сощурился, приглядываясь к пустоте. Он не смог обойти маскирующие техники, но был уверен, что там парит один из немногих парящих кораблей, которые смогли создать в Унии на основе технологий Анкор Вантиана, дополнив их наполненными водородом шарами. И, похоже, конкретно на этом корабле пряталась Жрица Страны Демонов, ожидая своего часа. Который только что пришел. Но Джирайя и думать забыл об этом уже через мгновение, потому что почувствовал знакомое прикосновение. Это сложно было описать. Просто словно ощущение кого-то близкого и знакомого внезапно нахлынуло на него. А потом в голове раздались слова:

— Опять вы угодили в какие-то неприятности. Почему мои лучшие ученики не могут просто жить, как считают нужным? Хотя… Если они считают нужным защитить дорогих им людей, то в праве ли я их судить?

— Сарутоби… Сенсей? — тихо выдохнул Джирайя и обернулся, но не увидел у себя за спиной никого.

— Дедушка! — этот же миг воскликнула неподалеку Цунаде.

— Вот, значит, что задумал этот мальчишка, — негромко пробормотал Фукасаку на плече Джирайи. — Я даже не знаю, лучше ли это Эдо Тенсей.

— Сейчас не время об этом судить, папа, — так же тихо ответила ему Шима.

— Вот, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они живы, — прогрохотал с небес голос Мадары. — Очередная ложь. Лишь ниндзюцу еще более извращенное, чем Эдо Тенсей. Хватит этих игр!

Пара гигантских мечей Сусаноо взмыли в воздух с устрашающей скоростью. И грозили рухнуть вниз с еще большей, круша все на своем пути.

— Да, у нас тут нет времени на болтовню. Орочимару не хотел без необходимости пользоваться этой техникой, но раз пришлось, то придется мне выложиться. Давай-ка посмотрим, на что мы способны вдвоем, Джирайя.

Внезапная волна чакры влилась в тело Отшельника. Сознание очистилось, и в нем словно сами собой рождались знания. Они не принадлежали ему изначально, но сейчас стали его частью. Знания, навыки, умения. И когда массивное лезвие меча Сусаноо грозило разрубить земную твердь, ладони Джирайи коснулась теплая поверхность посоха. Мгновение — и возле него уже в небеса взмывает огромный черный столп с золотыми кольцами на концах и в несколько метров в обхвате. Тело преображенного Эммы, призыва Сарутоби Хирузена, было достаточно прочным, чтобы остановить вражескую атаку. Лишь подток посоха с треском провалился в землю, но Джирайя легким движением ладони сдвинул его в сторону, сбивая атаку Мадары. Он даже не успел толком удивиться своей силе, как заметил, что возле Цунаде появилась гигантская фигура Древесного Голема, которая отразила удар второго меча Сусаноо Мадары.

Оба меча с грохотом разбили скалы в стороне от трех саннинов и сотрясли землю. Фигура Сусанно ловким движением отступила на шаг назад, уходя от возможной контратаки. Даже простые шаги ее равняли остовы гор. Однако Джирайя был слишком растерян, чтобы воспользоваться моментом. Он с удивлением смотрел на подпирающий небеса посох в своих руках, и он ощущал, как движется природная энергия, собираясь теперь не только в нем и Орочимару, но и в Цунаде. На ее теле, кроме линий Бьякуго, появились новые знаки, напоминающие пигментацию Режима Отшельника. И эта древесная громада создана ей тоже!

Джирайя на миг задумался и едва не рассмеялся. Ему в голову пришла забавная мысль. Ведь сейчас Орочимару призвал с того света Первого и Третьего Хокаге. Они же, получается, теперь не просто Легендарная Троица Шиноби.

— Люди не способны остановить тебя, Мадара! — крикнул он сквозь рокот продолжающих рушиться скал. — Но что ты скажешь о Легендарной Троице Богов Шиноби?!

Глава 45. Сын

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Итачи завороженно наблюдал, как на севере по небу расползалась гигантская туча поднятого в небеса земного праха. Взрыв такой мощи… Там, вообще, остался хоть кто-то живой? Рокот рушащихся гор прервал его любование, заставив обернуться. С высоты парящего в небесах корабля-храма было видно, как обваливаются на юге каменистые склоны хребтов. И, как волны, катятся по земле, словно внизу море, а не покрытые лесами горы.

Эта мощь за рамками человеческого понимания.

Вокруг тревожно загалдели своими скрипучими голосами вороны. Черные птицы не реагировали на взрывы, но сейчас подали голос. Этих союзников отец привел с далекого востока, как и жрицу Страны Демонов. И сейчас они предупреждали о нарушении защитных печатей. Пусть посетитель был знаком, но и он не мог явиться незамеченным.

— Намиказе-сан, — Итачи поспешил встретить тяжело спрыгнувшего со спины огромного ворона Минато, которого тут же подхватил подоспевший раньше Акимичи Чоза.

Чакра обожгла глаза, в голове на мгновение смешались мысли, но Итачи привычно подавил это чувство. Дикая и бушующая энергия рванула по меридианам, смешиваясь с чакрой. Сила его Мангекьё Шарингана, Кайтакусанджин, поглотила природную энергию и влила ее в тело, пронизывая каждую клеточку искрами черных молний. Минато заметил его и кивнул, разрешая помочь. Итачи быстро опустил ладонь на плечо бывшего Хокаге Южного Листа, направляя в его тело чакру. Черные молнии дугами загудели над пальцами Итачи, Намиказе поморщился от боли, но лишь сцепил крепче зубы. Всего секунда — и вокруг глаз Минато вновь проступили оранжевые тени, а зрачок в глазах растянулся по горизонтали. Желтые волосы словно напитались энергией и стали более блестящими.

После кратковременной смерти во времена раскола Конохи Намиказе не утратил своих навыков, со временем даже стал более опытным и ловким в использовании ниндзюцу и сендзюцу. Однако он не мог похвастаться выносливостью. Перенаправив всего одну Биджудама, Минато потратил много сил и нуждался в отдыхе. Или подпитке за чужой счет.

— Спасибо, — Намиказе благодарно хлопнул Итачи по плечу.

Минато отстранился от Акимичи и, словно прислушиваясь к себе, сделал пару шагов вперед. Лишь уверившись в собственных силах, он направился к краю парящего корабля, чтобы осмотреть простирающиеся внизу земли.

— Передача чакры — это хорошо, но нормально отдохнуть тоже стоит, Минато, — укоризненно сказал Акимичи, следуя за Намиказе.

— Я в порядке, Чоза, — ответил Минато и спросил уже у стоящих возле борта корабля Шикаку и Иноичи. — Что там?

— Суна прибыла, — указал на северо-запад Шикаку. — Вместе с Ивой они сдавили с флангов крупное скопление сил врага. Думаю, если все пройдет удачно, то они продавят фронт в том направлении. Зная Кизаши, дальше он направит Песок развивать наступление, а Камень должен будет поддержать Лист.

— Полки Унии уже развили наступление — проходили сообщения, что на юге в бой введены резервы, — заметил Иноичи. — Кизаши сильно рискует.

— Не думаю, что у него сейчас есть выбор, — мрачно поглядел на затянувшую небеса пелену праха Шикаку. — На севере что-то пошло сильно не так. Десятихвостый еще не должен был пробудиться. Или Орочимару ошибся, или солгал нам.

— Природная энергия в полном хаосе, не могу понять, что там происходит, — нахмурился Минато. — Итачи, есть, что сказать?

Итачи удивленно посмотрел на вспомнившего о нем Намиказе. Задачей Учиха была поддержка Минато и в крайнем случае защита корабля. Конечно, бывшего Хокаге Южного Листа интересовала тактика и стратегия, которой придерживались в Унии, поэтому он держал Итачи при себе. По крайней мере, так он говорил. Но самому Учиха казалось, что это просто красивая ложь, а на самом же деле из него хотели сделать рекламу для других шиноби, которые хотели бы примкнуть к Намиказе.

— Я думаю, Орочимару ожидал, что противник сможет атаковать Бомбами раньше расчетного времени, — после паузы ответил Итачи. — Это не ошибка и не ложь. Просто у Мадары был какой-то козырь в рукаве, раскрытия которого ждал Дайкаге. Просто не все имели допуск к этим знаниям.

— И когда козырь был раскрыт на том фронте, стало возможным увеличить темпы наступления здесь? — предположил Шикаку. — Опять это его предвиденье!

— Ха! В пору войны за Страну Пламени помню я, как ты сходил с ума, — припомнил Акимичи. — Всегда ждал, что все стратегии уже известны северянам. Дошло до того, что в итоге именно ты первым начал соглашаться на сговор с Орочимару.

— Непросто сохранять холодный рассудок, когда противник может знать твои шаги раньше тебя самого, — недовольно ответил Нара.

— Мне кажется, что слухи о предсказаниях Дайкаге преувеличены, — заметил Итачи. — Он не видит будущее в деталях — это точно. Зато понимает настоящее очень хорошо. Его глаза и уши везде. В ставке еще до войны знали, где и сколько в Стране Пламени хранится провианта, куда движутся денежные потоки, где сосредоточены войска, их моральную готовность к войне, какие отношения между Верховным лидером Страны Пламени и Тенью Огня и многое другое. Уверен, что еще до раскола Конохи и Страны Огня среди ваших сторонников уже были его шпионы. Так и с Акацуки — среди них были и, может, есть до сих пор те, кто работают на Орочимару. Он многое знает о планах и секретах Мадары.

— Звучит даже слишком хорошо, — поморщился Шикаку. — Хотя бы понятно.

Итачи молча кивнул и задумчиво посмотрел вниз. Там сквозь дымку в воздухе проступило золотое сияние. Две гигантские фигуры — сияющий образ Райго: Сенджусацу и пылающий скелет Сусаноо — замерли на месте, а меж них две столкнувшиеся техники крушили землю. Руки невольно сжались в кулаки. Может, он мог бы быть там. Его молот, Учиде но Кодзучи, отражает атаки противника. Если вовремя его использовать, то можно подловить даже Мадару. Однако отец не спешит бросать против него все свои силы. Фугаку, Юко и мама — все рыскают и устраняют воскрешенных мертвецов. Кушина где-то на севере. Сильнейшие из клана Кагуя там же, как и Мейро Чиноике. Сам Орочимару тоже не торопится действовать. Чего он ждет?

Что бы ни говорил Шикаку, но действия отца не становились понятнее, хоть предсказывает он будущее, хоть просто хорошо его прогнозирует.

— Значит, сейчас все под контролем? — уточнил Минато, тоже прекрасно видящий битву внизу.

Итачи вновь с удивлением посмотрел на Намиказе. В этот раз он удивился тому, что, кажется, его новый командир разделял его, Итачи, чувства. Ведь там внизу сейчас сражался с Мадарой Джирайя, учитель Минато. Наверняка у него тоже было желание оказаться там, внизу. Попытаться помочь.

— На войне все не может быть под контролем, — ответил Итачи. — Я не знаю, что произошло на севере, но здесь операция проходит пока удовлетворительно. Первый эшелон и диверсионные отряды выполнили часть поставленных задач — заблокировали природную энергию. Это видно по умирающим лесам на севере.

— Только это не замедлило пробуждение Десятихвостого, — указал на очевидное упущение Шикаку.

— Он мог пробудиться ослабленным, — пожал плечами Итачи. — Это и не важно. Главное, что первый эшелон принял на себя удар мертвецов. Большую их часть удалось обнаружить и связать боем до прибытия запечатывающих отрядов.

— В первой линии были не самые сильные шиноби, — с досадой сказал Иноичи. — Генины — их много, но их способностей хватало на Зецу, а не на призванных с того света бессмертных ниндзя. Слишком многие не пережили этой встречи.

— Так и должно было случиться, — кивнул Итачи.

— Кизаши нарочно подставил людей под удар? — пытливо глянул на Учиха Шикаку.

— Чтобы уменьшить общие потери, приходится жертвовать малым, — постарался спокойно объяснить принятую в Унии военную науку Итачи, хотя бы так, как он сам успел ее понять. — Во втором и третьем эшелонах находятся самые боеспособные полки. Их не так много, и их силами нужно уметь правильно распорядиться. Неожиданный удар воскрешенных мог заставить потратить больше чакры и понести большие потери — это ослабило бы коалицию шиноби больше, чем гибель ниндзя из передовых полков. И смертей в итоге могло быть тоже больше.

Итачи бегло посмотрел на шиноби из южного Листа, пытаясь понять, насколько они приняли его мысль. В целом не похоже, что они удивлены услышанным. Наверняка уже имели общее представление о военном деле Унии. Но и восторга, естественно, не испытывали.

— Вот какая, значит, Воля Дракона, — вздохнув, произнес Иноичи. — Принять ее может быть не просто.

— Это нужно знать, раз вы приняли условия Дайкаге, — добавил Итачи. — Его действия могут казаться благородными, но в основе их лежит расчет. Если цели можно достичь простым путем — он выберет его, легко выбирая из нескольких жертв. Жизнь сильных шиноби важнее жизни слабых. Жизнь ниндзя Унии важнее жизни других ниндзя.

— Я догадывался, что мы, как независимая Коноха, нужны Унии как пушечное мясо, — кивнув, согласился Минато. — Смерть ниндзя, служащего Унии, дороговато ей обходится. Дело даже не в деньгах, которые платят родственникам. Слишком размылись границы сословий, сейчас смерть шиноби — это не личное дело какурезато, а всей страны. Потери будут бить по морали.

— Пока в самое пекло наших не бросают, но это вопрос времени, да, — безрадостно сказал Шикаку.

Итачи молча взглянул вниз. Там наступило временное затишье, но не это заинтересовало парня. Просто нужно было отвлечься, чтобы не сболтнуть лишнего. Он понимал, что в этой войне у Орочимару для каждого инструмента расписано свое время. В этой войне время Конохи Намиказе пока не пришло. Пока есть инструменты, созданные специально для этого дня. Потому что, выбирая между жизнями людей, его отец предпочтет поставить на кон жизни тех, кого специально вырастил для этого дня. Итачи перестал обольщаться по поводу своего родства с Орочимару давно. Он не достигал его силы, не достигал силы матери. Но день, когда на Коноху напали Акацуки, расставил многое по своим местам.

Может, предсказания отца и не всегда точны, но что-то о судьбе Итачи он знает. И сила, которую Орочимару пробудил в своем сыне, потребует своего применения. Слишком много времени прошло с тех пор, как Итачи впервые увидел своего отца. Слишком многое о нем понял. Лучше быть любимым им на расстоянии, быть любимым, как приемный сын, как последователь Рюджинкё. Отеческая любовь Орочимару слишком тяжела и требовательна. Уход к Намиказе был попыткой сбежать от нее, но вряд ли ее можно считать успешной. Если так, то Итачи хотел хотя бы предостеречь остальных от доверия к Дайкаге. Пока они не часть Унии, не часть Воли Дракона, они имеют больше свободы. Однако за такую свободу придется платить кровью.

— Орочимару действует в привычной логике, — тем временем заметил Иноичи, — для того, кто шантажировал нас жизнями мирных жителей Страны Пламени.

— Намерения и поступки Орочимару сложно назвать добрыми, но в итоге они приводят к неплохим результатам, — на этот раз слова Минато удивили не одного Итачи. — По крайней мере, в пределах своей страны он построил новый мир. Не тот, о котором многие мечтали, но куда лучший, чем был раньше. В отличие от моего учителя, Орочимару куда лучше понимает, воплощения каких грёз можно добиться, а какие так и останутся лишь строками в романе.

— Ну, и в отличие от Дана, он знает не только, чего хочет добиться, но и как это сделать, — невесело добавил Шикаку. — Иначе Страна Огня ничем бы… — завершить свою мысль Нара не успел. Его лицо внезапно застыло, а глаза расширились от удивления. — Это еще что такое?!

Итачи тоже заметил то, что так поразило Нара. И тоже почувствовало внутри невольный холодок. Он знал эту технику. Более того, сам мог пользоваться более сложной и совершенной ее вариацией. Но мощь ниндзюцу Мадары поражала даже его.

— Завершенное Сусаноо, — вымолвил он.

Могучая фигура сотканного из синей темной чакры гиганта была отлично видна с высоты парящего в небесах корабля. Хотя сейчас Итачи не уверен, что можно говорить «с высоты». Голова Сусаноо еще немного и была бы на одном уровне с ними. Оно было больше, чем у самого Итачи. Больше, чем у матери, Фугаку или Юко. Далекая битва, которая проходила на земле, внезапно стала заметно ближе. А желание в нее вмешаться уменьшилось. Ощущение чужой мощи заставило Итачи невольно ссутулиться, словно чья-то тяжелая рука придавила к земле. Раньше такое давление он ощущал лишь от отца. Но это было даже не сакки — просто темная чакра была настолько отчетливо ощутима, настолько тяжела, что сама по себе подавляла окружающих.

Когда один из мечей в руках Сусаноо резким движением вспорол воздух и обрушился вниз, неприятные ощущения только усилились. Слишком огромная мощь для одного человека! Снизу раздался треск раскалываемой земли. Но меч так и не достиг цели. Итачи замер, впившись взглядом в происходящее на земле.

— Орочимару вернулся, — в голосе Иноичи легко можно было различить облегчение.

— Не чувствую его чакру, — хмуро сказал Минато.

— Чакру его и раньше сложно было ощутить. Но его сакки я ни с чем не спутаю, — заверил Яманака.

— Я вижу его, — сообщил Итачи.

Отец был внизу. Древесные руки мокутондзюцу остановили атаку Мадары. Стихия Дерева — не слышно было, чтобы Орочимару сам владел ею. Но глаза Итачи совершенно точно видели отца. Может, клон, как Хибакари? Еще одно тело, но с Мокутоном, а не Бьякуганом и Стихией Скорости.

Охеми?

Итачи почувствовал, как жжет глаза. Чакра бежала по меридианам горячим металлом. Она жгла изнутри, заставляла гореть каждую клеточку тела. Пришлось зажмуриться и на время погасить додзюцу. В этот момент он неожиданно для себя понял, что его руки крепко вцепились в борт. Парень опасно навалился на него, балансируя на краю. Если бы отец задержался, то еще немного — и Учиха просто спрыгнул бы вниз, закованный в чакру собственного Сусаноо.

— Как-то неуютно здесь, — недовольно заворчал Акимичи. — Стоим тут без дела, как незнамо кто.

— Думаешь, внизу толк от нас будет? — с сомнением спросил Иноичи. — Мы с вами застали несколько войн. Настолько паршивых и масштабных, каких мир ранее не видывал. Но так сражались наши предки, и я там просто пылью у ног буду.

— Вместе можно было бы посопротивляться, — усмехнулся Акимичи.

— Не торопись, посмотрим, что предпримет Орочимару, — посоветовал Шикаку.

И, словно в ответ на его слова, снизу на остров нахлынул приглушенный раскатистый гром. Низкие перекаты ударили по ушам и вибрацией отдались в груди. Звук всполошил облепившую корабль воронью стаю. Отдаленный грохот утонул в криках загалдевших черных птиц и в хлопках их широких крыльев. Итачи отмахнулся от медленно падающих перьев и проводил взглядом закруживших вокруг корабля воронов. Птицы словно вили хоровод, беспрестанно крича. А над изогнутыми крышами небольшого храма, над сердцем корабля в воздухе вспыхнуло сиреневое сияние. Оно пляшущими язычками пламени побежало в стороны. Брызнуло в стороны и застыло, приняв образ мягко светящихся торий.

Итачи завороженно наблюдал за изящной техникой Верховной Жрицы Страны Демонов. Ее необычная чакра дарила странное тепло, смешанное с потусторонним холодом. Она отодвинула в сторону ощущение давящей мощи Мадары, ее сияние окутало Итачи со всех сторон и словно отстранило от всего мира. Тории из чакры замерли в воздухе, а за ними продолжали танцевать языки огня.

— Ого! Это же Энма!

Кажется, это воскликнул Чоза. Было сложно разобрать, чей прозвучал голос, уж слишком усердно кричали птицы. Но без труда можно было понять, о каком Энме шла речь. Огромный черный столп прямо впереди не заметить было невозможно. Его золотое оголовье было почти вровень с парящим в небесах кораблем. Оно сверкнуло в лучах клонящегося к горизонту солнца и дернулось в сторону. Снизу вскоре донесся грохот сминаемой земли. Гигантский посох отбил в сторону удар меча Сусаноо и замер. И рядом с ним внизу появился еще один гигант — на этот раз древесный.

— Это же призыв Третьего! — воскликнул Иноичи. — Он же запечатал себя в Обратной Печати Четырех Символов!

— А потом печать разрушили, когда похитили запечатанного вместе с Третьим биджу, — хмуро вглядываясь вниз, припомнил Шикаку. — Проклятье! Неужели он призвал собственного учителя с помощью Эдо Тенсей?..

— Это не Эдо Тенсей, — уверенно заявил Минато.

— Тогда откуда?..

Окончание вопроса Шикаку утонуло в грохоте сминаемых ступнями Сусаноо скал. Стремительное движение сплетенного из синей чакры гиганта — один отточенный выпад, и пара мечей разрубает Древесного Голема. Пылающие клинки сминают деревянную плоть. И резко вырываются из нее, когда подпирающий небеса черный столп внезапно пропадает, чтобы появиться вновь внизу. Посох в руках почти незаметного на фоне гигантских фигур Джирайи ударяется в грудь Сусаноо. В сравнении с техникой Мангекьё Шарингана человеческое тело почти не заметно, удар Отшельника поволок Мадару назад.

Даже сам Учиха словно не ожидал такой силы в противнике. Ноги Сусаноо пропахали в холмах и скалах две глубокие борозды прежде, чем Мадара локтем сшиб в сторону посох с груди. Глаза Итачи вновь ожгло внутренним огнем. Он впился взглядом в стремительно переплетающиеся пальцы старшего Учиха и пытался уследить за током его чакры. Стихия Огня! Да, точно!

Внизу изо рта Сусаноо на землю полился яркий поток огня. Техника Великого Огненного Уничтожения толстой струей ударилась в камни скал, рождая с ревом рвущийся вперед широкий огненный вал. Пламя яростно испепеляло переломанные деревья и обугливало остатки древесных техник. Черный чад переплелся с рыжим огнем и устремился вверх в потоках плавящегося воздуха. Быстрое движение глаз — Шаринган Итачи позволил увидеть Джирайю, завершающего последние ручные печати техники.

Ручная печать Тигра?

Итачи не успел удивиться тому, что Жабий Отшельник решил использовать в ответ на технику Мадары собственное катондзюцу, как навстречу завесе огня устремился поток ревущего пламени изо рта Джирайи. Языки пламени переплетались и стелились по воздуху изящными живыми изгибами драконьего тела, которое тут же врезалось в созданный Мадарой огненный вал. Две техники встретились и начали пожирать друг друга. Пламя набросилось на пламя, чтобы быстро истаять без следа, заставив Итачи восхищенно распахнуть рот. Даже отец не мог настолько изящно и точно использовать принцип противовеса, когда две техники одной стихии с одинаковым количеством вложенной в них чакры взаимно уничтожаются.

В следующую секунду рядом издал странный низкий звук Чоза, когда тело Джирайи внезапно начало расти.

— Наш хиден… — как-то растерянно пробормотал Акимичи, когда фигура отшельника за мгновения почти сравнялась по размерам с Сусаноо.

Гигантский посох в его руках с низким угрожающим гуденьем раскрутился в воздухе, сшибая в сторону клинки Сусаноо. Но вместе с Джирайей увеличился не только превратившийся в оружие призыв Энмы. Пара жаб на его плечах теперь были размером с самых больших жителей Мьёбокузана. И их голос стал значительно громче. В отличие от Минато рядом, который сразу же закрыл уши ладонями, Итачи не сразу понял, какую технику готовят старейшины жаб. А потом стало поздно. Широкие пасти распахнулись, и воздух смялся под напором жабьих криков.

Итачи выпучил глаза, когда его тела коснулись отзвуки жабьей песни. Все тело словно завибрировало в ответ. Попавший же в самый эпицентр сдвоенной звуковой атаки Мадара отшатнулся и замешкался. Как раз настолько, чтобы пропустить свалившиеся на него сверху деревянные тории. Техника Мокутона обрушилась на загривок Сусаноо. Древесная арка, кажется, была тяжелее, чем казалась на первый взгляд. Ноги созданного из синей чакры гиганта почти в тот же миг подкосились. А вслед за первыми ториями на него посыпались следующие. С грохотом они упали на плечи Сусаноо, прижимая его еще ниже к земле и заставляя склонить колени. Еще пара врат упали на лодыжки, впечатывая технику в землю. Мгновения — и скованными оказались две пары рук.

А в руке Джирайи уже пылало ярким пламенем кольцо из огня, бешено крутящееся вокруг темного ядра. Стремительный выпад Отшельника — его техника врезается в лицо Сусаноо. Огонь брызжет во все стороны, слепя глаза. Но Итачи уже увидел, как по деревянным ториям змеится сеть трещин. А техника Джирайи лишь бессильно пропадает, втягиваясь в проявившуюся едва видимую сферу вокруг Мадары.

И без Шарингана было видно мелькнувшее на лице Джирайи удивление. Его гигантская фигура пропала, словно лопнувший шарик. В нескольких метрах над землей осталось лишь привычных размеров тело Отшельника, которое стремительно окуталось в белый, ощерившийся иглами шарик из волос. И его в тот же миг смело в сторону силой, которую Итачи даже не мог разглядеть. Вынырнувшая из земли древесная ладонь поймала Джирайю, но тории на теле Сусаноо начали осыпаться мелкими щепками.

Сквозь пламенеющую завесу техники Мангекьё Шарингана Итачи видел, как шевелятся губы Мадары, но не мог различить слов. Звуки тоже не долетели до корабля. Однако выражение лица Учиха не говорило о том, что у него были проблемы. Скорее он испытывал радость. Безумную радость от битвы. Очертания фигуры Сусаноо подернулись рябью и исказились. Мадара завершил серию печатей и направил ладонь вниз. В землю ударил древесный ствол, начавший стремительно расширяться и разрастаться. Секунды — и ствол мокутондзюцу обратился в человеческую фигуру, а мириады ветвей — в тысячи рук, кольцами расходящиеся за ее спиной. По появившейся статуе тут же пробежали всполохи синего пламени, чакра Сусаноо покрыла ее, облачая в сияющие латы и вкладывая самое разное оружие в бесчисленные ладони.

И одновременно с этим напротив одной многорукой статуи выросла вторая такая же. Две гигантские техники размером с биджу застыли друг напротив друга. Вокруг одной из них последние всполохи синей чакры обретали форму. На голову второй, на которой Итачи заметил фигуру Цунаде с растрепанными светлыми волосами, приземлился Джирайя. Его руки замерли в знакомом Итачи положении. Печать Райго: Сенджусацу завершилась, и в ответ на нее вокруг многорукой статуи из дерева вспыхнуло золотое сияние.

— Это просто безумие, — севшим голосом произнес Шикаку, застывшим взором наблюдая за двумя сияющими техниками.

— Безумие впереди, — заверил его Итачи, уже видя складываемые созданной Мадарой статуей печати.

Коза, Змея, Птица — простая комбинация, но отец уже рассказывал о ней. Итачи вовремя успел поднять взгляд в небеса, чтобы заметить в темнеющих небесах освещенную солнцем небольшую точку. Которая за секунды приблизилась, оказавшись рушащейся на головы Джирае и Цунаде горой. Метеорит!

Рядом вспыхнула короткая желтая вспышка, за которой тут же последовал резкий хлопок. Итачи краем глаза заметил, как дернулись потревоженные пылинки в воздухе, когда Минато использовал Хирайшин. Первая мысль была о том, что Намиказе вознамерился повторить тот же прием, что и с Биджудама. Поймать падающий метеорит в сети пространственно-временной техники и переместить на безопасное расстояние. Однако у Минато была иная цель.

Весь корабль-храм был заранее размечен бывшим Хокаге метками для телепортации. И сейчас Минато появился в паре десятков метров в стороне, желтые волосы растрепаны ветром, лицо сосредоточено и лишено эмоций. Для восприятия Шарингана Намиказе словно на миг замер в паре метров над палубой — тело скручено для удара, на ладони закручивается смерч из сияющих потоков чакры. А под ним совершенно спокойно стоит фигура в потрепанной одежде. Оголенный торс поджарого и сильного шиноби, черные волосы, холодное лицо. И еще одно лицо на груди. Оба они были знакомы Итачи.

— Мадара!

Кажется, Итачи все же успел выкрикнуть это имя первым прежде, чем неподалеку раздался оглушающий грохот. Метеорит, похоже, достиг цели, но невольным зрителям было уже не до того. Мадара! Клон это был или настоящий? Подумать об этом времени уже не было. Минато почему-то не завершил удар, снова пропал во вспышке желтого света. Глаза Итачи ожгло огнем, и в тот же миг по телу пронеслась волна болезненного жара. В груди вспыхнуло и тут же погасло пламя гнева. Черные молнии пробежали по телу.

Райго Санменсацу: Коку!

Черные молнии впились в тело и на миг ослепили сознание болью. Итачи зарычал, когда его кожа стремительно чернела, словно обугливалась. Мышцы вздулись буграми, по рукам пробежала волна судорог, от них отделилось еще две пары дополнительных конечностей, разрывая ткань одежды. Метаморфоза завершалась уже во время длинного прыжка. Усиленные мышцы ног бросили обратившегося в шестирукого демона парня вперед. На лице Мадары мелькнуло удивление. Из его оголенной спины быстро мельтеша лепестками металла выросла еще одна рука. Механическая конечность не успела собраться до конца. Под раскрытыми пластинами, которые должны были стать кожей, вились металлические гибкие приводы и с щелчками двигались разные блоки. Словно перемешанные детали сложнейшей марионетки. И когда они замерли, в лицо Итачи смотрело черное широкое дуло монструозного орудия, во чреве которого зарождалось яркое пламя.

Это была очень странная техника. Правый глаз Итачи ожгло болью, по щеке скользнула горячая капелька, оставляя за собой почти незаметную на почерневшей коже алую дорожку. И в дуле превратившейся в пушку третьей руки Мадары яркое пламя перемешалось с черными языками огня. Аматерасу впилось в металлическую плоть. Но слишком медленно. Новые иглы боли пронзили все тело, когда над головой Итачи угрожающе затрепетала алая чакра. Из пушки вырвался ослепительный луч энергии как раз в тот момент, когда алая чакра сформировалась в костлявую руку, в ладони которой был зажат широкий круглый молоток на короткой ручке.

Итачи успел подставить Учиде но Кодзучи под удар Мадары. Белое сияние вспыхнуло на киянке, луч техники Мадары утонул в нем, чтобы через миг вырваться наружу уже в обратном направлении. И пропасть в едва заметном барьере вокруг незваного гостя корабля-храма, в котором уже тонули последние черные язычки Аматерасу и живые тени Нара. На лице Мадары мелькнула легкая тень раздражения. Итачи почувствовал резкую боль в животе. Ноги внезапно перестали слушаться, подкосились, и парень по инерции едва не покатился по земле, в последний момент успев опереться на нижнюю пару рук и отпрыгнуть на ней в сторону.

И за мгновение до этого желтая вспышка поглотила начавшего увеличиваться Акимичи, унося его прочь. И стоило только сиянию Хирайшина погаснуть, как на том месте, где только что был Чоза, деревянный настил палубы парящего корабля брызнул в стороны длинными щепками.

В стремительной стычке наступила пауза. Яростный грай воронья перемежался редкими ударами сыплющихся на палубу корабля и крышу храма камней — остатков разнесенного на осколки Рассенганом метеорита.

— А ты резвый парнишка, — раздался насмешливый голос Мадары сквозь крики воронов. — Твоя чакра кажется мне знакомой — в тебя, значит, он поселил Тобираму? Думаешь, сейчас ты сможешь защитить всех?

— Сейчас — смогу, — холодно ответил Минато.

И над палубой корабля пронесся один длинный протяжный звук. Низкий гул ударил по ушам Итачи, ввинтился в разум. На секунду парень потерял ориентацию в пространстве. Мир перед глазами закружился, обед подкатил к горлу. Звук так подействовал не только на него. Побледнел и Шикаку, Иноичи лишь поморщился, но из его носа внезапно потекла струйка алой крови. Однако основной удар пришелся не на них. Мадара замер, крепко сжав кулаки и болезненно оскалившись. Кровь шла у него не только из носа — она стекала алыми слезами из глаз и капала из ушей.

— Курама!!! — сквозь зубы зарычал Мадара, вперив взгляд Риннегана вперед.

Минато более не привлекал его внимание. Взгляд был устремлен ко входу в небольшой храм, на пороге которого в облаке тяжелого тумана стояла девушка в одеждах жрицы. Босые ноги с безупречными перламутровыми ногтями, чистая кожа ярко контрастировала с алыми хакама, а яркие огненные волосы — с белоснежным шелком кимоно. Безупречное лицо искажено гневом, глаза широко распахнуты. На ярком красном фоне радужки вертикальные зрачки сжались в почти незаметные щели. Изящные ладони с силой сжимают аккуратный лук, тетива которого продолжала вибрировать, источая оглушивший всех звук.

Итачи знал Кураму, великая жрица Рюджина никогда не отличалась кротким нравом. Но о ее силе ходили легенды. Однако кто она такая, откуда родом, почему следует за Орочимару — ничего из этого не было никому известно. И не известно, что ее связывало с Мадарой. Оба они, похоже, прекрасно знали друг друга и питали взаимную ненависть.

— Мадара!

Никакой женственности в полном ярости голосе не было. Тонкая рука выброшена вперед, словно Курама намеревалась вырвать кадык Мадаре. Изящные пальцы с перламутровыми ногтями согнуты в хищном жесте и дрожат от напряжения. Синие и красные капельки чакры сорвались с кожи и сплелись в миниатюрный черный шарик. Из которого в сторону Мадары вырвался мощнейший луч энергии.

Ударная волна пронзившей пространство техники вжала Итачи в палубу и оглушила, в глазах потемнело. И не успел он прийти в себя, как рядом вспыхнул желтый свет. Короткое мгновение дезориентации — и мир вокруг внезапно сменился. Темнеющая синева неба сменилась зеленым сводом из крон деревьев.

— Намиказе-сан?.. — непонимающе позвал Минато Итачи и попытался подняться на ноги.

И понял, что по-прежнему их не чувствует. Ни ног, ни всего, что ниже груди. И техника метаморфозы почему-то ослабла — из шести рук осталось лишь две, и те слушались с трудом.

— Лежи, — коротко приказал Минато, жестко придавив Итачи к земле и бросив куда-то в сторону. — В госпиталь его! Срочно!

— Что та… Итачи?! Что с ним? — знакомый голос требовал ответов, но Минато уже пропал во вспышке желтой молнии.

Перед глазами Учиха появилось знакомое лицо. Гурен была испугана. Такой бледной он не видел ее… Наверное, никогда не видел. А его взгляд частенько останавливался на ней.

— Итачи! Боже мой! Ты… Ты… — Гурен упала на землю возле него и панически что-то искала в разгрузке, голос ее прерывался, на щеках пролегли блестящие дорожки слез.

— Почему ты плачешь? — Итачи попытался поднять руку, чтобы стереть слезы, но не смог.

В руках Гурен появился свиток. Перед темнеющим взором Итачи забрезжил тусклый бирюзовый свет медицинской техники.

— Живи, Итачи! Умоляю, живи!!!

Эти слова впились в саму душу Итачи. Он ощутил весь страх, всю любовь Гурен. Это напоминало сакки по своей сути — духовная техника, но вселяющая не ужас, а умиротворение и желание жить. То, чему научили Гурен на Кумотори. Но даже эта техника не удержала сознание Итачи в этом мире. Картина перед глазами сузилась до мутного белого пятна, но этого Итачи уже не заметил. Он словно заснул, чтобы тут же проснуться и увидеть над головой безграничный темный океан. Руки почувствовали прохладное касание алой травы. Итачи не видел ее, но знал, что она алая. Иной она здесь быть не могла.

— Это не похоже на загробный мир.

— Ты уже знаком с ним? Посмертие бывает индивидуально. Не думаешь ли ты, что просто заплутал по пути в загробные чертоги своего отца? И твое сознание создало тебе собственный ад из твоего же внутреннего мира?

Голос был спокойным и размеренным. Он явно принадлежал мужчине, чьи годы расцвета минули достаточно давно. И этого самого мужчину Итачи быстро нашел взглядом. Старик в белом плаще с черными томое на вороте парил над водой, скрестив ноги и словно сидя на воздухе в гнезде из черных сфер. Седые волосы коротко острижены и собраны в старомодную прическу, которой сейчас щеголяли лишь Кагуя и некоторые представители старой знати. Лицо испещрено морщинами, жидкая борода свисает с подбородка едва ли не до низа живота. Но это Итачи отметил лишь краем глаза. Первое, что привлекало внимание — это небольшие рога на лбу и алый глаз между ними. Это был Риннеган, но красный, подобно Шарингану. А вот пара глаз, которые находились на положенном им месте, имела уже привычный Риннеган — такой же, как у Мадары.

— Отец рассказывал о тебе, — сев на мягкую траву, вспомнил Итачи и уважительно поклонился. — Приветствую Рикудо Сенина, Ооцуцуки Хагоромо-сама.

— Если мне, умеющему читать знаки и знамения, было ведомо о нашей встрече, то пишущему их — и подавно, — слегка наклонился вперед Хагоромо. — Он рассказал тебе достаточно, потому что сделал все, чтобы ты оказался здесь, Итачи.

— Это похоже на моего отца, — без удивления ответил Учиха, смиренно вздохнув.

— И это удивительно. Ты так похож на моего сына и в то же время совершенно отличен от него. Но все же наша встреча свершилась.

— Возможно, если бы вы знали лучше Орочимару, то не удивлялись бы этому.

— Возможно, — легко согласился Хагоромо. — Я бы хотел лучше его знать, если бы когда-то давно, века назад, у меня была такая же возможность быть знакомым со своим отцом, как у тебя.

Глава 46. Рикудо

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Слова Хагоромо пронеслись над бескрайними травянистыми равнинами и заставили Итачи нахмуриться. Фраза была построена странно и вызывала вопросы.

— Мой отец… как-то связан с твоим? — в итоге спросил Учиха.

— На этот вопрос не так просто ответить, — задумчиво пригладил бороду Хагоромо. — Пожалуй, придется начать издалека. Заодно и рассказать тебе о тебе же. И прежде, чем рассказать об отце, стоит поведать о матери и ее сыновьях. Это то, что сейчас важно узнать. Потому что ее возвращение уже близко. Возвращение Кагуи Ооцуцуки.

Хагоромо взмахнул посохом и словно ударил им по воздуху, по которому побежала рябь, словно по воде. И сквозь нее проступил образ молодой женщины с правильным, аристократическим лицом. Белоснежная кожа, белоснежные волосы, такие же белые проступающие сквозь них рога и белые глаза. Она выглядела, словно призрак прекрасной девушки. Выделялись лишь черный рисунок на ее белом кимоно, алые губы и третий, расположившийся меж необычных овальных бровей, алый глаз с вертикальными веками. Додзюцу, которое напоминало одновременно Риннеган и Шаринган. Почти такой же был у самого Рикудо, однако у той, кого он назвал Кагуей, на концентрические круги Риннегана были нанизаны томое Шарингана.

От взгляда на лицо этой женщины почему-то по спине Итачи пробежал холодок. То ли от ее чужеродной красоты, то ли из-за холодного взгляда глаз. Их разрез был необычен, внешние уголки были вздернуты, придавая облику Кагуи лисьи черты.

— Она похожа на Кураму, — внезапно понял Итачи, в голове которого всплыл недавно увиденный им облик разгневанной мико на пороге храма.

— Интересно, совпадение ли это? — вымолвил Хагоромо задумчиво. — Пусть я лишь наблюдатель. Поток времени проносился мимо меня, и пока мир менялся, я не следовал за ним. Однако мне ведомо, что происходило в нем. И та, кого ты называешь Курамой, создана твоим же отцом. Это тело — лишь оболочка для того, кого все привыкли считать демоном.

Итачи невольно грустно улыбнулся. Для Орочимару и в самом деле сделать нечто подобное было бы реально. У него самого несколько тел, так почему бы не сделать их еще для кого-то? Пусть даже для демона, если тот принял Волю Дракона.

— В отличие от Курамы, Кагуя — дитя не этого мира, — тем временем продолжил говорить Рикудо. — В этот мир ее привело Божественное Древо, которое когда-то росло на этой земле. Мать съела его плод Чакры, и могущество ее стало почти безграничным, а власть простиралась над всем знакомым тебе краем. Ее почитали и знали как Усаги но Мегами. Она своей силой подавила все распри и держала земли под полным своим контролем. Но Страна Матери была Страной Корней, корней Божественного Древа, которое питалось кровью местных жителей. И в то время у Кагуи родилось два сына, одним из которых был я. Чтобы искупить грехи матери, мы сразились с ней и воплощением Божественного Древа — Десятихвостым. Его мы запечатали в себе.

— А мать погибла, — предположил Итачи. — Для Узумаки вы — Матереубийцы, мне говорила об этом Кушина.

— Их память жестока, но в чем-то они правы, — не поведя и бровью, ответил Хагромо. — Однако Ооцуцуки Кагуя бессмертна. Мы разделили ее тело и душу и запечатали их, но она может вернуться, если снять эти печати. Это могли сделать мои потомки от двух сыновей, Индры и Асуры, — образ Кагуи в воздухе сменился парой мужских силуэтов. — Каждому из них досталась часть моего наследия. Старший, Индра, был гением, его глаза были сильны, а чакра могущественна, именно он создал ниндзюцу. Его мастерство владения чакрой было высоко, и он сознавал, что не имеет равных себе. Он верил, что всего может добиться своей силой.

Итачи всмотрелся в лицо одного из мужчин, чей облик ему показал Хагоромо. Индра. При виде него в памяти не возникало никаких параллелей, но его черты были неуловимо знакомы. Словно Итачи видел его чуть ли не каждый день. Впрочем, взглянув в глаза Индре, можно было понять, почему так происходило. Шаринган с тремя томое. Не это ли тот божественный предок клана Учиха, о котором так любили поговорить старейшины?

— В то же время младший, Асура, был его противоположностью, — продолжил говорить Хагоромо. — Он за многое брался, но ничего у него толком не получалось. Чтобы достичь высот брата, ему нужна была поддержка других. И он всегда знал об этом. Однако и он не остался обделен моим наследием. Если старший получил могущество моей чакры, то младший — крепость моего тела. В одном сильна духовная энергия, во втором — физическая. И благодаря этому, когда я увидел открытость Асуры, его стремление защищать и сплачивать людей, я разделил силу Десятихвостого в себе на девять частей. Дал имена этим частям. Я надеялся, что Асура сможет создать узы, которые сплотят их. Что он сможет направлять всех, а Индра присоединится к нему и будет помогать. Но Индра не согласился. Именно тогда началась война, затянувшаяся на сотни лет. Братья умерли, их тела истлели, но чакра и воля продолжали возрождаться из поколения в поколение, и возрождалась их борьба.

— Я один из них? — предположил Итачи. — Ты говорил, что я похож на твоего сына, и мы встретились. Значит, во мне его дух.

— Как я и говорил, ты похож на него — быстро все схватываешь, — одобрительно кивнул Хагоромо. — Да, в тебе возродился Индра, его воля в тебе. Однако так не должно было быть. Ты родился раньше, чем чакра Индры была освобождена от прежнего вместилища.

— То есть… — Итачи задумался и прикрыл глаза. — Наверное, все дело в отце. Если ему нужно, то он мог бы сделать и не такое.

— Он не так силен. Пока, — качнул головой Хагоромо. — Но, думаю, дело все же в нем. Пусть не нарочно, но он повлиял на то, что ты стал воплощением Индры. Просто потому что он — это он.

— Потому что он — воплощение твоего отца? — пытливо взглянул на Рикудо Итачи.

— Ты умеешь слушать и делать выводы, Итачи, — со скупой улыбкой похвалил Хагоромо парня. — Однако я не могу дать ответа на твой вопрос. Я не знаю его. Может ли Орочимару нести в себе его волю? Или он возродился в новом теле? Или это просто совпадение? Я не знал отца тогда и не знаю его сейчас. Пришлось потратить много времени, чтобы получить хоть немного знаний о нем. Когда моя мать оказалась на этой земле, то она вошла во двор местного правителя и жила в нем королевой. И все считали, что земной человек был нашим отцом. Но несложно заметить, что у меня мало общего с местными людьми. Я знаю, что мой брат, живя на Луне, имел дела с родственниками матери — амацухито, небесными людьми. На мою же долю выпало разбираться с делами земными. И я встретился с теми, кто знал моего отца. Йомоцуикуса — воинство подземного мира, воинство моего отца. Которым прямо сейчас командует твой.

— Это воинство — это ками Узумаки и демоны? От монахов и мико я слышал, что они подчиняются Рюджину. Но всегда думал, что это просто мифы для привлечения последователей.

— Многие из тех, кто оказался мертв, когда-то был жив, — странно пошутил Рикудо. — Им не чуждо человеческое. Почему бы им не подчиниться более сильному? Или знакомому. Тому, кто был с ними при жизни. Небесные люди, имя рода которых ношу и я, сильны. С вершин их могущества — вся Земля лишь грядка, с которой можно собрать чакру и стать на ступеньку ближе к совершенству. Однако и у них есть враги. Когда-то мой отец выступил против Ооцуцуки и покорил сердце одной из небесных принцесс. Земное существо бросило вызов небесному клану. Ха-ха! Звучит, как безнадежная затея, не так ли? Но он смог доставить много проблем. Настолько, что даже великое и всемогущее божество Ооцуцуки было вынуждено вмешаться. И ценой жизни стереть само существование отца и всех его союзников из этого мира.

— Похоже, твой отец был очень силен…

— Похоже на то, — согласился Хагоромо. — И заметь, память о нем осталась, хотя должна была быть стерта божественной техникой. Забыто лишь его имя, но сохранены мифы о нем. И сейчас эти мифы ложатся на Орочимару. И его сын стал идеальным вместилищем для воли Индры.

— Я в самом деле так на него похож?

— Твой отец сделал многое, чтобы ты был похож и непохож одновременно. Ты знаешь свою силу и ищешь ей применение, но ты презираешь принуждение и бездушные манипуляции. Ты ценишь чужие мнения и желания. Орочимару знал, кем ты можешь стать. И вырастил тебя таким.

— Очень на него похоже, — поморщился Итачи.

— Твое недовольство понятно. Непонимание между отцами и детьми вечно. И твоя судьба непроста. Однако ты можешь взглянуть на предыдущие реинкарнации Индры и на себя. Понять, почему Орочимару поступил так. Тем, кто впитал волю Индры до тебя, был Мадара. Он был одержим могуществом и верой в свою правоту настолько, что забрал силу Хаширамы, предыдущей реинкарнации Ашуры. И приобрел мощь моей чакры, пробудил Риннеган. И он все ближе к своей цели — Вечному Цукиёми, возвращению Страны Матери. Сила и собственная гениальность привели его к безумству.

— Мадара и Хаширама — предыдущие реинкарнации? Значит, борьба между Индрой и Ашурой и в самом деле продолжалась веками? Но она почти завершилась полвека назад.

— С нынешней реинкарнацией Асуры ты и вовсе дружен. Наверное, ты даже догадаешься, кто это. Впрочем, у нас остается не так много времени, чтобы обсуждать дела давно минувших лет.

— Мое время подходит? — смиренно спросил Итачи. — Ты не можешь вернуть меня?

— Сейчас все зависит от твоих друзей. Но не думаешь же ты, что сегодня погибнет кто-то, в кого твой отец вложил так много сил и времени?

— Нет, — мотнул головой Итачи. — Смерть сына не стала бы для него трагедией. Но если ему нужна моя сила… Это не в его характере. Я скорее поверю в то, что он допустил мою смерть лишь для того, чтобы я встретился с тобой.

— И ты будешь прав, — спокойно кивнул Хагоромо. — Он создает странный мир. Слишком похожий на тот, каким его хотела бы видеть Кагуя. И непохожий одновременно. Наверное, это и есть естественное развитие событий. С моей стороны пытаться остановить его наивно. Все-таки Индра — и в самом деле мой сын. Пытаться навязать свою волю, сохранить мир и баланс в нем, связать через Ниншу людей, которые противятся этому частью своего естества. Слишком наивен был, чтобы заметить, что в своих действиях я похож на мать.

— Бессмысленно о чем-то сожалеть спустя время, — уверенно заявил Итачи. — Когда есть шанс — нужно делать хоть что-то.

— Твои слова не лишены смысла, Итачи, — согласился Рикудо. — Тогда скажи мне, что ты будешь делать, когда закончится эта битва?

Итачи поднял взгляд на Хагоромо, на миг задумавшись над его вопросом. Учиха не испытывал доверия к призраку. Его рассказы любопытны, но мотивы появления пока остаются тайной. Он старается не говорить много о себе и сохранить образ добросердечного мудреца. Однако он упоминал, что способная вернуть Кагую сила находится в руках потомков его сыновей. Чакра Рикудо и Риннеган Мадары — вот эта сила. И она появилась, когда чакра двух воплощений объединилась. И как же удачно, что до этого тысячу лет они ненавидели друг друга и даже не думали сблизиться, чтобы чакра объединилась естественным путем. Если Учиха и Сенджу — потомки Хагоромо, то все эти века оба клана были непримиримыми врагами. Так ли откровенен Рикудо Сеннин, когда говорит, что хотел мира между сыновьями? Если он умеет читать знаки, знает будущее, то должен был предвидеть, к чему приведет их мир. Даже временное перемирие породило нынешнего Мадару. И разделение Десятихвостого не для того ли, чтобы было сложнее вновь вернуть Кагую? То, что каждого Хвостатого почитали демоном, стремились поработить, запечатать, уничтожить — это ли не в пользу Рикудо?

Итачи прикрыл глаза и мотнул головой, отгоняя лишние мысли. Возможно, он просто привык искать в чужих действиях двойное дно. Возможно, его догадки верны, и все было нарочно подстроено. Может, Хагоромо осознавал последствия и просто не предотвратил их? Но это сейчас не имеет значения.

— Я буду защищать то, что мне дорого. Как и делал это всегда, — честно ответил Итачи. — Мечты брата и сестер, друзей. Гурен. Вот и все.

— Значит, таков твой ответ?

Вопрос словно раздвоился, и Итачи внезапно заметил, что половина бескрайнего луга превратилась в столь же бескрайнюю гладь воды, на которой стоял Наваки. Их ответ Хагоромо прозвучал почти синхронно:

— Да.

— Однажды я уже пустил все на самотек, и Индра обернулся против Асуры, которому я все доверил. Отсюда и пошли все беды. Теперь же я вверяю вам свою силу. Похоже, и в самом деле пришло для этого время. Ваши действия и их последствия — в будущем они будут зависеть от вас.

***

Хината мчалась сквозь лес к лагерю быстрее, чем совсем недавно уходила из него. Построение отряда давно нарушилось. Якумо и Тентен не могли поддерживать взвинченный Хьюга темп и отстали, с ними остались вымотанные Геньюмару и Хибакари, да еще несколько человек, чтобы отряд совсем не оставался беззащитным. Вместе с Хинатой неподалеку бежали Инузука Каму и его нинкен, на спине которого трясся Наваки и бледная, но продолжающая питать его чакрой Сёко.

Жизнь еще теплилась в Сенджу, но… Даже если он выживет, его каналы чакры разрушены. Поглощенная им чакра Биджу подобно яду разъедала тело. Кожа была обожжена ею, по ней расползались синюшные отеки. Сёко удалось остановить процесс, но Хината никогда не встречалась ни с чем подобным. Она слышала, что чакра Хвостатых может обжечь, и сама испытала на себе это, однако, чтобы она так отравляла — такого не было. Кажется, если съесть плоть Биджу, то можно отравиться, о чем-то подобном вскользь упоминал Дайкаге. Может, при поглощении чакры тоже происходит подобное?

Эти размышления сейчас были ни к чему, но Хинате нужно было о чем-то думать, лишь бы отогнать от себя мысли о том, что Наваки может умереть. Это был несносный парень. Но он был ее другом. Даже если он лишится чакры, они должны его спасти!

Стены полевого лагеря показались довольно скоро. Отряд вынырнул на очищенный участок леса вокруг него и почти сразу оказался окружен шиноби. Обычная проверка, к которой Хината уже привыкла. Она раздражала всякий раз, и сейчас особенно. Но попытки обойти ее только замедлят проход к госпиталю. Такой контроль не был совершенным, но пока он помогал не допустить на территорию лагеря Зецу.

Они с Сёко ворвались в полевой госпиталь вместе, неся на себе Наваки, пока Каму помогал своему нинкен отдышаться и прийти в себя после марш-броска. Сразу за дезинфекционным барьером при входе большой палатки начиналась сортировочная площадка. Десятка два лежачих мест, которые уже были обагрены кровью и многие заняты. Ирьенины бегло определяли состояние пациентов и уже распределяли их дальше. Хината быстро нашла взглядом уже хорошо знакомых старух, которые и занимались сортировкой — Ринха Илма и Узумаки Микан. К обеим она уже испытывала неприязнь. Слишком легко они решали судьбы людей. Их сморщенные старостью лица и выцветшие до грязной белизны волосы вызывали отвращение. Но сейчас Хьюга почти не обратила на них внимание.

Она увидела того, над кем они нависали.

— Итачи…

Хината почувствовала слабость и едва не выпустила безвольное тело Наваки, которое несла на плече на пару с Сёко. Ее друг, почти брат… Как он здесь оказался?! Он же должен быть вместе с ниндзя Намиказе! Почему он лежит здесь с огромной дырой в животе! При виде этой ужасающей раны девушка почувствовала, как ком подкатил к горлу. За свою короткую жизнь она навидалась разных травм, и эта не была самой страшной. Просто Итачи был еще жив. Но две половины его тела соединялись лишь лоскутами кожи и мышц по бокам живота. Края раны подсохли, в ней белели осколки костей таза и ребер. Сгустки черной запекшейся крови дрожали в разорванных артериях, спавшиеся они замерли без движения, но сердце продолжало слабо трепыхаться.

Наверное, его удерживала лишь техника — чакра пронизывала его тело, и по черной коже то и дело пробегали угольные молнии. Но чем бы ни было это ниндзюцу, оно не помогало исцелиться от раны. Техник регенерации, которые могли справиться с подобными травмами, вообще немного, и Итачи их точно не знал. Так же, как их не знала упавшая на колени подле Учиха Гурен. На ее бледном лице застыли темные капли крови. Но обычно так трепетно относящаяся к своей внешности девушка сейчас напрочь не обращала на это внимания. Пустое лицо и погасший взгляд — она ничем сейчас не интересовалась. Все внимание было сосредоточено лишь на Итачи.

— О, дорогуши, как вы вовремя, — из прострации Хинату вывел знакомый скрипучий голос Ринха Илмы. — Мы уж с Микан решали, кто первый отправится на тот свет, а тут такой удачный случай.

От слов старого ирьенина Хината едва вновь не обомлела. Гнев мгновенно вскружил голову. И она уже готова была наброситься на старуху, если бы холодный и нетерпящий пререканий голос второй старейшины не приказал:

— Несите его сюда.

Взгляд выцветших глаз Узумаки Микан обдал Хинату холодом, быстро приведя в чувство. Эта старая женщина повелительно указала на свободную лежанку возле Наваки, пряча второй рукой странную белую маску за пазухой кимоно.

— Идем, скорее, — тут же поторопила ее Сёко.

Бессознательное тело Наваки оказалось тяжелее, чем можно было подумать. Но вдвоем они быстро донесли его до свободной лежанки рядом с Итачи. И только уложив его на место, Хината поняла, что несмотря на отсутствие внешних ран, Наваки не выглядел более здоровым, чем Итачи. Рот широко распахнут, но дыхания не чувствовалось, черты лица болезненно обострились, цвет кожи стал бледно-серым, она покрыта холодным клейким потом. Еще минуту назад он еще дышал. Часто, не глубоко, но дышал! Они не могли не успеть…

Хината пошатнулась и неловко отступила назад от Наваки. Они с самого начала не успевали.

— Вот как оно вышло. А ты переживала, что придется ждать и, возможно, не дождаться своей очереди, Микан, — голос Илмы внезапно смягчился.

— Сенджу Наваки, — вместо ответа Узумаки долгим взглядом посмотрела в лицо другу Хинаты, словно пытаясь найти в нем что-то знакомое. — Я знала его прабабушку еще совсем девчонкой, Мито отправили к Сенджу, хотя у нее был такой потенциал… Если бы она осталась в клане, многое могло бы быть иначе. Позволь мне заняться им, Илма.

— Я не против. Помочь его сыну — честь для меня, — высохшая женщина из клана Ринха, скованно опустилась на колени подле Итачи. — Мне было позволено так долго жить под этим небом и видеть процветание своего клана, своей страны. Теперь пора ответить добром на добро.

Узумаки Микан мягко опустилась на землю возле Наваки. В ее движениях совершенно не ощущался возраст. И быстрый взмах рукой было столь же уверенным, как и у молодых шиноби. Ладонь, покрытая сиянием техники Скальпеля Чакры, безукоризненно ровно коснулась запястья Микан. Темная кровь неохотно выступила из полных вен и упала на губы Сенджу. В этот же момент руки Илмы завершили серию печатей. Сияние чакры обволокло ее тело и почти тут же перетекло в Итачи. Хината замерла, пораженно наблюдая, как стремительно зашевелились разорванные мышцы и прочие ткани в ране Учиха. Отмершая и подсохшая плоть отвалилась, обнажая свежую. Черные сгустки крови были вытолкнуты из начавших расти сосудов. Считанные мгновения — и сквозь прореху в одежде Итачи было видно, как розовая кожа быстро затягивала покрытые белесыми фасциями мышцы. Его грудная клетка судорожно поднялась, нагоняя воздух в легкие. Черные глаза распахнулись, слепо уставившись в потолок палатки.

И почти одновременно вновь задышал Наваки.

Хината не верила своим глазам. Слишком невероятное ирьениндзюцу! Она никогда не видела ничего подобного! И через миг поняла, почему.

Инузука Хана, тенью стоящая за спиной Илмы все это время, осторожно опустила ладони на ссутулившиеся плечи старухи и мягко уложила ее на спину. Лицо Ринха было расслаблено. С него словно сняли маску вечной черствой ехидности. На тонких бледных губах застыла слабая улыбка, а распахнутые широко глаза смотрели вдаль. И видели то, что не доступно даже Бьякугану. Дрожащей рукой Хана закрыла веки Илме. К той уже подошли ирьенины. Тело Ринха в молчании погрузили на носилки и унесли в ту часть палатки, куда сегодня так часто отправляла обреченных на смерть сама Илма.

Сразу же вслед за ней за белой завесой полога палатки скрылась Узумаки Микан. Стоило ткани опуститься за спинами несущих носилки ирьенинов, как на Хинату вновь обрушился шум сортировочной площадки госпиталя. За стенами гудели двигатели грузовиков. В палатку только-только ворвались отставшие члены отрядов Наваки и Геньюмару, нагруженные новыми ранеными. Ирьенины вынуждены были быстро забыть о паре исцеленных шиноби. Сквозь стоны раненых, она услышала плач Гурен. Подруга просто упала лицом на грудь Итачи.

Хината активировала Бьякуган и убедилась, что кейракукей Наваки цела. Его и Итачи жизни ничего, на первый взгляд, не угрожало. Хотя… Девушка наклонилась и развернула руку Сенджу ладонью вверх. На покрытой мозолями коже проступал белый ровный круг печати, которой у ее друга никогда не было. И у Итачи тоже появилось что-то подобное. Что бы это ни было, но чакра в метках была мощной, и она текла по телам парней, словно родная. Хината не знала, последствие это исцеления или временной смерти. Да и не думала гадать. Кроме меридиан друзей, с помощью Бьякугана она заметила еще кое-что, на что раньше не обращала внимания.

Много пожилых ирьенинов вокруг. Штат полевого госпиталя был превышен в несколько раз, это она заметила и раньше. Но думала, что это вызвано интенсивными боевыми действиями, а множество немолодых ирьенинов — нехваткой персонала. Но все было не совсем так. Совсем не так…

Хината выпрямилась и неуверенной походкой направилась к выходу. Новая партия раненых уже была выгружена, заканчивалось ее распределение. Никто не мешал ей по пути. Нужно было лишь постараться ни на кого не наступить и не наткнуться. Хьюга не скоро выбралась на улицу, по пути уважительно кланяясь каждому встречному ирьенину. А добравшись до улицы, замерла недалеко от входа, невидяще уставившись вперед и стараясь переварить внезапно пришедшее осознание.

Она никогда не смогла бы стать ирьенином. Все эти люди, которых она начинала уже ненавидеть за этот долгий день — они могли отправить человека умирать, могли обречь стать инвалидом, решали судьбы с бесчеловечной рациональностью. Но они же были готовы просто отдать свою жизнь в обмен на чужую, как только это потребовалось бы. На счастье Хинаты, жизни Итачи и Наваки были достаточно важны, чтобы обменять их на двух старейшин. Почему и зачем? Об этом думать сейчас не хотелось.

Хината вновь услышала неподалеку плач. В этот раз источником звука оказалась не Гурен. Недалеко от входа в палатку на стоптанной траве сидела Инузука Хана. Возле нее понуро сидело трое больших псов. Нинкен были поумнее обычных животных и прекрасно понимали состояние хозяйки, по-своему пытаясь ей помочь. Они неуверенно переминались с лапы на лапу и иногда робко лизали руки Ханы, ободряюще ворча. Девчонка же спрятала лицо в коленях, сгорбленная спина содрогалась в такт всхлипам. Хьюга подошла к ней и тоже упала на землю рядом, слепо зарывшись рукой в густой мех на холке пса. Тот радостно завилял хвостом, быстро прижавшись к Хьюга теплым боком. Маленький предатель явно утомился грустью хозяйки.

— Я больше не могу так… — скорее всего, по запаху поняв, кто оказался рядом с ней, сказала Инузука. — Илма была строгой… Но так много знала. И она была доброй… По-своему… Доброй. Прости…

В ответ Хината лишь промолчала, только ласково похлопала пса Ханы по загривку. Сегодняшний день был слишком насыщен событиями, которые просто ее вымотали. Уже приближался вечер, а за ним и ночь. Но пока впереди не было и шанса на то, что станет лучше. Хана поплачет, ее перерыв закончится, и она снова встанет на свою смену. И самой Хьюга вместе с отрядом явно не дадут отдохнуть. Братья Кинкаку и Гинкаку нарушили планы, но наступление продолжается.

***

Итачи открыл глаза и замер в растерянности. Хагоромо пропал, однако мир вокруг остался прежним. Всё та же черная бездна над головой и бесконечные травянистые поля вокруг. Он ожидал, что вернется в реальный мир после разговора с Рикудо. Может, лечение оказалось сложнее? Итачи так и не понял, что с ним произошло. Усиливающая техника его глаз вместе с техниками монахов мешала здраво оценивать свое состояние. Учитывая паралич ног, наверняка был поврежден позвоночник. Травма серьезная. Придется подождать?

— Как все прошло?

Внезапно позвучавшие в тишине слова заставили парня дернуться и перекатиться по земле, быстро разворачиваясь в сторону источника звука.

— Отец?! — одновременно испытывая облегчение и злость, выдохнул Итачи.

На смену Хагоромо и в самом деле явился Орочимару. По крайней мере, Итачи был уверен, что видит именно своего отца. Он выглядел почти так же, как и в реальности. Почти… Если бы не черные волосы, гривой спадающие аж до колен, и торчащие сквозь них белые драконьи рога. На коже отчетливо проступал рисунок чешуи, глаза пылали яркими углями.

— Ты выглядишь необычно здесь, — нахмурился Итачи.

— Это внутренний мир, — проведя рукой, словно показывая окрестности, сказал Орочимару. — Здесь сознание облекается в форму, которую задает физическая энергия чакры. Моя чакра сплетена из физической энергии разных тел. Можно сказать, ты видишь меня настоящего.

— Мне кажется, я никогда не смогу увидеть тебя настоящего, — неохотно сказал Итачи. — Я теперь даже не знаю, кто ты.

— Я — это я, кем был, тем и остался. Раз уж так вышло, что из прошлого этого мира на меня свалились чужие обиды и надежды, то так тому и быть. Сам виноват, что довел до такого. Но это не меняет меня. Как не меняет тебя то, что в тебе возродился дух Индры. Это не техники реинкарнации, это лишь еще одно наследство от предков. Жаль, что вместе с этим наследством приходят и старые долги. Не хотелось бы мне воевать с Ооцуцуки…

Итачи заинтересованно посмотрел на отца.

— А ты сам знал об этом своем прошлом?

— Маловато, знаешь ли, осталось живых свидетелей, которые могли бы рассказать мне о себе самом из прошлого, — недовольно дернул подбородком Орочимару. — А те, кто может, давно впали в маразм или повредились рассудком. Лишь недавно я узнал больше. Про себя, про Кагую, про ее детей, про тех, кто был рядом со мной тогда, про конфликт с Ооцуцуки и их главой. Ооцуцуки Шибай… Надеюсь, он и в самом деле помер или еще как покинул этот мир. Сейчас я ему не противник. Собственно, об этом я и хотел тебе сказать.

Орочимару прошелся по мягкой траве и остановился возле Итачи.

— Сейчас я не знаю, чем закончится эта война. На севере появился второй Десятихвостый. Вероятно, это зверь, который был у Исшики и Кагуи. Насколько мне удалось узнать, это семя для нового Божественного Древа. Исшики должен был скормить Джуби Кагую, чтобы собрать больше Плодов Чакры с этой земли. Если Мадара добрался до этого зверя, значит, он мог получить что-нибудь еще. Ооцуцуки — опасный клан, и всех его возможностей я не знаю. Если я опять буду вынужден покинуть этот мир или застряну в загробном мире, то держись матери. Ты и Наваки получили Чакру Шести Путей. Но вам и Хинате с Тонери еще нужно вырасти и окрепнуть прежде, чем связываться с небесным кланом. В крайнем случае же… Просто отпустите этот мир. Все идет своим чередом, не нужно держаться за месть. Иногда лучше просто принять поражение. Лучше так, чем стать демоном.

Отец хлопнул Итачи по плечу, и тот мгновенно пришел в себя, словно просто техника Хирайшина Минато перенесла его из одного места в другое. Только что он сидел на травянистых полях, а сейчас лежит на грубой ткани. И на его груди покоится что-то теплое. Перед глазами вместо бескрайней черной пустоты показался самый обычный плотный брезент палатки. Правая рука была прижата к земле и чем-то придавлена. А вот левую удалось поднять и попытаться понять, что же мешает ему шевелиться.

— Гурен? — ладонь Итачи погрузилась в мягкие спутанные волосы.

Гурен уронила голову ему на грудь и практически лежала рядом.

— Я чуть не умерла из-за тебя, — вместо приветствия хрипло заявила куноичи.

— Прости, — на мгновение замерев, Итачи ласково погладил девушку по голове. — Я оказался неосторожен.

Мягкие пряди волос приятно ласкали кожу и помогали прийти в себя. В отличие от раздавшегося за пологом палатки грохота. Этот насыщенный день словно и не собирался заканчиваться.

Глава 47. Маленький, но все еще Десятихвостый

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

После первого удара по ушам звуки возвращались постепенно. В голове по-прежнему гудело: оказаться в эпицентре взрыва Биджудамы - удовольствие ниже среднего. Хотя подобное мне приходилось на себе уже испытывать.

— Живы? — мой голос гулким рокотом прозвучал в черной пелене окружающего меня серного тумана.

— Да! — получил я нестройный ответ от пары своих союзников.

Чакру Четвертого Эя и Забузы я и так чувствовал, да и сложно их ранить — у первого Покров Чакры Стихии Молнии, у второго Водяная Броня. Но удостовериться не мешало. И еще не мешало напомнить товарищам, что огромный гибрид тигра и волка рядом с ними — это не еще одна тварь, вроде Десятихвостого, а я, и бить меня не нужно.

Треск сминаемых скал прорвался сквозь шелест опадающей земли. Черный туман вокруг быстро отступал, словно рассеиваясь на ветру и открывая взору гигантский кратер. Бомба Джуби разметала в стороны все на километры вокруг. Из-за поднятого в небеса праха на землю опустились сумерки. В них терялись края оставшейся после удара Десятихвостого пустоши. Апокалиптическая картина куда ни глядь — одна гигантская воронка, медленно заполняющаяся падающим с небес подобно грязному тяжелому снегу мусором. Относительно нетронутым остался только небольшой пятачок вокруг меня. Надрываться и полностью отражать Биджудаму я не стал, прикрыв лишь себя и союзников. И не зря это сделал.

Тело Кёды могло поглощать чакру с чудовищной скоростью, но проглотить за раз всю Бомбу Хвостатого было бы сложно. Даже сейчас все тело ломило, словно от мышечной боли после тяжелых нагрузок. Пропустить по меридианам поток чакры такой силы оказалось болезненным опытом. Нужно было сбалансировать запечатанные в себе силы. Тяжело тряхнув головой, я припал на передние лапы и взъерошил шерсть, чакра растеклась теплой волной по телу. Легкий зуд пробежал по телу, когда сквозь облик Роена проступили черты Самехады. Наружные покровы блеснули ощерившимся острыми крючьями металлом. Так должно быть лучше.

Хотя поможет ли это справиться с Джуби?

Его громада по-прежнему маячила впереди. Собственный взрыв, если и повредил самой твари, то незначительно. Но зато он ее побеспокоил. Треск скал, который я услышал сначала — это Джуби метался по земле, сдавленно рыча. Словно норовистый конь, он крушил руками землю и, запрокинув голову, изрыгнул еще несколько Биджудам. На счастье, нацелены они были не в меня. Бомбы с грохотом взрезали воздух и умчались в сторону горизонта. Сложно сказать, имели ли они какую-то определенную цель. Но и так понятно, что у марионетки есть сложности с контролем Десятихвостого.

А ведь тот не так уж велик. Больше Биджу, но не на много. Все сходится с информацией от Урашики. Прежде, чем мне удалось выдавить его душу из печати на Хинате, и Ооцуцуки превратился в демона Оммораки, он успел поделиться со мной своими знаниями. Невольно. Но использованные мною техники на основе хидена клана Яманака добровольности и не подразумевали.

Десятихвостые и Божественные Древа... Кто б знал, что с ними все так запутано. Надо понимать, передо мной сейчас лишь росток Шинджу, который еще нужно «стратифицировать», чтобы он пророс и напитался энергией очередного мира. Иными словами, ему нужно скормить Ооцуцуки. Именно так выращивают Божественные Деревья. Пара Ооцуцуки приходят в свежий мир, один из них оставляет на подходящем сосуде печать, вроде моей проклятой, чтобы потом в этом сосуде переродиться. И после этого становится жертвой Десятихвостого, который пускает корни в мире и начинает собирать природную энергию и питаться плотью жертв. И в это время второй из пары Ооцуцуки ухаживает за ним, ждет перерождения напарника и появления Плода Чакры.

А конкретно тот Десятихвостый, который сейчас предстал передо мной, похоже, был в распоряжении Исшики и Кагуи. Последняя, кстати, и должна была стать жертвой для появления нового Божественного Древа. Но такой расклад саму Кагую не устраивал, из-за чего Исшики был едва не убит, а сама она оказалась на этой земле. С двумя детьми под сердцем. Которые теперь оказались мне не совсем чужими...

Ох, до чего же странные повороты судьбы. Вот чего я не ожидал при перерождении в новом мире, что мне в довесок из прошлого достанется такая занятная биография. Даже если я просто из собственной жадности и неумелости слепил собственное тело так, что в итоге стал реинкарнацией некоего неудачника из прошлого, то мне от этого не легче. Тот идиот из прошлого умудрился повоевать с Ооцуцуки, втрескаться в принцессу их клана, увести ее, как минимум дождаться рождения одной дочери и заделать пару сыновей. А потом все потерять. Понять, что победа невозможна, и быть убитым от рук собственной дочери. Обречь ее на гнев матери и непростую смерть. Обречь беременную любимую на смерть во чреве Десятихвостого. И не идиот ли он после этого? Самое гадкое то, что я вполне могу пойти по его стопам.

Как я понял, тот тип из прошлого обладал глазами, способными видеть будущее, но проиграл глазам, способным видеть прошлое и настоящее. Тот, кого Узумаки называют Косенджин, Ушедший Бог, мог предвидеть грядущее. Вот и я этим прославился. И это будущее стало мне оковами, руслом, от которого я не решаюсь отступить. Может, он был таким же? Или сила Ооцуцуки Шибая просто была слишком высока? Как в тот момент в битве с Исшики, когда я на миг раскрыл свое спящее додзюцу. Выбранный исход, когда мы вместе с Ооцуцуки провалились в загробный мир, был далеко не идеальным. Но это был простой и надежный способ победить.

Как бы то ни было, прошлое осталось в прошлом. А сейчас нужно разбираться с настоящим. И прямо сейчас передо мной Десятихвостый, которого Кьюкьёку все же смог взять под контроль. Стихия Дерева и сильная духовная энергия позволяют это сделать. Имея Мокутон, контролировать биджу проще, они, считай, все по сути своей дерево. Божественное Дерево. А мой клон с Мокутоном сейчас совсем на другом фронте, и перемещать его сюда нецелесообразно, он дает лучший контроль над Мадарой. Как тогда побеждать Десятихвостого?

— Вам пора уходить.

Эти слова произнес я, и они низким гулом прокатились над истерзанной землей. Говорить в облике зверя было неудобно, ротовой аппарат совершенно не приспособлен к речи. Звуки рождались где-то в глубине гортани и вырывались сквозь приоткрытую зубастую пасть гудящим рокотом. Словно камнепад решил поговорить.

— Чего ради я сюда спешил тогда?! — раздраженно ответил Эй.

— Думаешь справиться сам? — это спросил уже Момочи.

Справиться? Как там говорится в мифах, которые могут быть связаны со мной? Дракон подгрызал корни Божественного Древа? Что за ерунда?! Это создание, чем бы оно ни было по своей сути, имеет крайне удивительные свойства. Да, Ооцуцуки выращивают эти деревья в поисках бессмертия, собирают Плоды Чакры. Но Урашики был уверен, что в этих плодах не только чакра заключена, как я думал ранее. Шинджу собирает из своих жертв генетическую информацию и конденсирует ее в плодах. Именно так Ооцуцуки приобретают новые способности. Все додзюцу, улучшенные геномы — все из Плодов Чакры. И удивившая меня метаморфоза, которая произошла с Урашики, когда он поглотил собранную им чакру и собственные глаза — она имеет общие корни с поглощением Плода Чакры. Та странная упаковка генома с помощью чакры, совершенно сумасшедший способ экспрессии генов — все это берет исток в Десятихвостом.

Эта тварь должна стать моей.

— Эта тварь состоит из природной энергии и, похоже, уязвима только к сендзюцу, — не стал я раскрывать своих истинных мотивов Забузе. — Никто из вас не является Отшельником. Я задержу ее. Приведите Кушину. Или хотя бы другого джинчурики и Узумаки.

Я едва успел закончить свою речь, потому что вновь почувствовал, как концентрируется на нас внимание Кьюкьёку. Марионетка уже совладала со зверем и готовилась разобраться с нами. Ее духовная энергия была настолько отчетлива, что с лихвой компенсировала невыразительную деревянную маску вместо лица. Эмоции и направленное внимание можно было ощутить и так. Сложнее было с этим вниманием что-то сделать. Чудовищная концентрация природной энергии, несравнимое с биджу могущество. Поймать этого зверя может быть непросто.

Мои задние лапы вспахали землю, бросая большое, но гибкое тело вперед. Черная шкура должна была теряться в сумерках на фоне темной земли, но это нисколько не помешало противнику. Взмах одного из десяти хвостов — кажется, будто из пустоты стремительно рождается смерч. Я едва успеваю коснуться передними лапами земли и сменить траекторию движения. Еще немного — и попал бы в зарождающуюся воронку торнадо. Техника чем-то напоминала мое тайдзюцу Сейрю. Никакой чакры, которую можно было бы поглотить. Подобного лучше избегать.

— Демоны б тебя побрали, Юки!

Не уверен, что я в самом деле услышал этот крик Момочи, но точно знаю, что он наверняка что-то подобное крикнул мне в спину. В любом случае, мне было уже не до него. Надеюсь, Забуза с Эйем хотя бы успеют убраться отсюда. Они крепкие и сильные ребята, но если под ногу случайно попадутся, то ушибами не отделаются. Сложно мне будет контролировать их передвижения с моими нынешними габаритами да еще и с таким противником. Захват Джуби обещал быть не простым делом. Хотя бы потому что Хвостатого контролировало еще одно неприятное создание.

Тело Кьюкьёку - из клона Хаширамы, и его почти невозможно уничтожить: быстро восстанавливается, пока есть чакра, а чакры с Джуби под боком больше, чем океан. Из-за духовной энергии марионетку невозможно поймать в гендзюцу или подчинить техниками контроля разума, как у Яманака. И это по-прежнему была неуязвимая к ядам марионетка с нечеловеческой системой циркуляции чакры. Не так много способов оставалось, чтобы совладать с ней.

Рядом со мной в землю ударила молния. Треск грома прорвался сквозь рев смерча и дрожью прошелся по телу. Джуби управлял природной энергией, рождая стихийные бедствия. Его возможности были куда шире, чем даже у Хакуджа Сеннина. Жаль, у меня нет заготовленной собственной грозы или масштабного пожара, иначе мне было бы чем ранить даже эту тварь. Но в их отсутствии придется обходиться подручными средствами.

Мягкий прыжок в сторону от смерча. Резкий рев сотрясает тело и заставляет прижаться к земле. Мое, покрытое металлической жесткой чешуей тело, скребет по камню. Энергия теплой волной впитывается в него, заставляя ожить неживое. Каменистая пустошь гигантского кратера ощерилась каменными пиками. Чакра Райтона пронеслась по земле и вспыхнула синеватым свечением на гранях скал. Синеватое мертвенное свечение на миг озарило сумерки. Чтобы тут же пропасть в ослепительных вспышках молний. Треск грома слился в постоянный монотонный грохот, в нос ударил резкий и тошнотворный запах озона, бока и спину окатило градом каменных осколков.

Техника Райтон: Хакай Ходен, которую я когда-то использовал, чтобы разобраться с Дейдарой, вновь оказалась полезной. Множество коронных разрядов на земле ионизировали воздух и приманили созданные Джуби молнии, спасая меня от лишних подпалин в металлической шкуре. Словно разъяренный этим, зверь передо мной взревел. Я плотнее вжался в землю и впился всеми четырьмя лапами в скалы. Металлические когти пропахали глубокие борозды в земле, когда ударная волна от рева Десятихвостого поволокла меня прочь. И я уже сам зарычал от досады в ответ.

С трудом оторвав лапу от земли с силой опускаю ее обратно.

Корью!

Треск истерзанных скал прокатился по округе, даже заглушив рокот грома. Множество созданных каменных копий, которые еще уцелели под натиском молний, осели и словно оплыли. Выросшая сила притяжения вдавливала их в землю. И меня с Джуби в том числе. Рев Десятихвостого перестал волочь меня назад, тяжесть навалилась на все тело, заставляя опустить многочисленные растущие из моей спины щупальца вниз. А сам биджу словно провалился в трясину, утопая в каменистом грунте своим массивным телом. Сила увеличившейся гравитации давила на грудь, вдохнуть воздух получилось с трудом. Зато выдохнуть — с легкостью. Обычное дыхание обернулось ветром, который сметал осыпающийся с небес прах и всасывающие его смерчи.

Созданный мной порыв ветра завихрился сам, в его потоках заплясали яркие разряды электричества, которые подхватывали все еще бьющие изредка молнии и словно увлекали за собой, чтобы закружить в ревущих вихрях Сейрю. Лазурные, сотканные из ветра и электричества драконы восстали над землей. Их извивающиеся тела закружили, сбивая смерчи Джуби и обвивая самого Десятихвостого. Очередной его рев ударил по ушам. Да и по всему телу. Ударная волна вновь сорвала камни и пронеслась по моей металлической коже, едва не срывая с места. Длинные хвосты, вдавленные в землю силой Корью, замедленно, словно с натугой поднялись вверх. Тела лазурных драконов рвались и взрывались снопами злых молний. А потом хвосты с грохотом рухнули вниз.

Грунт под моими лапами смялся, когда я поспешно отпрыгивал в сторону, чтобы не оказаться раздавленным хвостами Джуби. Отмена Корью — давление на тело пропадает. Прыжок подбрасывает меня вверх, словно пушинку. Изогнувшись всем телом в воздухе, мягко хватаюсь лапами за один из толстенных хвостов. Острейшие когти впиваются в твердую плоть Десятихвостого, цепкие лапы бросают меня вперед. Оставляя за собой глубокие рваные раны, я смог оттолкнуться от тела биджу и запрыгнуть на его спину.

Со стальным скрежетом клацнули зубы — марионетка едва не оказалась раздавлена в пасти. Кьюкьёку ускользает в последний момент. Нестрашно! Впиваюсь клыками в плоть Джуби. Множество щупалец льнут к темной коже зверя, подобно комариным хоботкам проникая вглубь. Лавина чакры понеслась по моим меридианам. Плотная, сильная, наполненная природной энергией. Все мое тело буквально начало светиться призрачным бледным светом, скрываясь под покровом из похищенной чакры. И, увлекшись, я едва не был разорван в клочья древесными кольями.

Выросшие из тела Джуби пики кольнули брюхо. Лишь благодаря рефлексам успеваю сорваться с места. Длинные когти драли плотную шкуру биджу, но древесная техника лишь едва пощекотала кожу. Правда, за первым прыжком пришлось совершать еще и еще. Джуби осыпал деревянными снарядами все вокруг. Колья, размером с древние деревья, вспарывали воздух и с грохотом дробили камни. Едва успеваю между прыжками шевельнуть щупальцами на загривке, заменяя ручные печати. Украденная чакра щедро выплескивается наружу, преобразовавшись в стихию. Тело тут же обдало резким порывом ветра, его рев ударил по ушам. Летящие в мою сторону снаряды просто смело в сторону, словно опилки, глаза застил поднятый с земли едва успевший опасть прах.

Техника Стихии Тайфуна словно гигантский пылесос втягивала в себя все вокруг, поднимая в воздух пыль, грязь, целые камни и скалы. Я, не скупясь, влил в нее сендзюцу-чакру, и сейчас сам едва стоял на ногах, вцепившись в землю когтями. Щупальца на загривке вновь шевельнулись. Меридианы в моем теле обдало жаром. Над землей растеклось марево, едва заметно мерцающее темным, багряным сиянием. Земля под ногами запылала и раскалилась, техника Стихии Жара испепеляла всю органику и плавила горные породы. Потоки воздуха ускорились, гигантская воронка закрутилась вокруг, наполняясь тревожным светом пылающего мусора и раскаленного пепла.

Зубастая пасть Джуби ощерилась, он прикрыл свой единственный глаз и словно озлобленно наблюдал за опаляющим его огненным торнадо. От его тела явственно шел дымок. Однако я все еще не чувствовал его духовного давления, просто сгусток материализовавшейся чакры без признаков эмоций и четко сформированных мыслей. А вот Кьюкьёку явно не был доволен тем, какой оборот принимала наша битва. Хоть это всего лишь марионетка, но ее негодование и злость были почти человеческими. Хотя я бы не сказал, что мои действия сильно повредили противнику.

Запасы чакры Джуби слишком огромны. Как и с обычными биджу, убить его просто нереально, а истощить и ранить, чтобы он развоплотился — это, похоже, не в моих силах. В любом случае, на это уйдет слишком много времени. Необходимо как-то ускорить процесс. Подавить Кьюкьёку и запечатать Десятихвостого в себе? У меня есть еще три тела, свободных для запечатывания. Основное, Охеми и Омушимару. Правда, я подозреваю, что чакра Джуби для его джинчурики со временем становится губительной, но в краткосрочной перспективе это не должно стать проблемой. Проблемой станет то, что для запечатывания биджу мне потребуется призвать несколько своих клонов, сорвать их с других направлений. Мое основное тело в резерве и расходовать его силы пока рано. Омушимару только что вступил в битву вместе с силами Суны, его уход из боя может стать критическим для союзников. А Охеми должен контролировать Мадару.

Вариант со становлением джинчурики этого Джуби пока лучше отложить. Тогда Риннеган Микото? Пока она и прочие Учиха разбираются с Эдо Тенсей, но этим можно заняться без Микото. Техника ее додзюцу Чибаку Тенсей при моей поддержке может подавить Десятихвостого, заключив его в каменный шар. Только Микото не владеет запасами чакры Нагато, который не смог до конца запечатать этой же техникой даже Кураму. А тут зверь побольше будет. Возможно, если привлечь Тонери, то можно попробовать иные варианты. Хотя он не владеет запечатывающими техниками.

И есть еще вариант...

Итачи и Наваки, две вероятные реинкарнации Индры и Ашуры. Мне в любом случае нужно, чтобы они получили наследие от Хагоромо. Тогда можно попытаться ускорить их встречу с Рикудо Сеннином. Тем более на войне для этого у них есть все шансы, да и сам Рикудо должен быть привлечен скорым пробуждением своей матери. Конечно, парни не получат чакру сию минуту. Но как запасной вариант их стоит подготовить. А пока используем более традиционные методы. Я уже чувствовал приближение подкреплений. Как минимум, это поможет задержать второго Джуби и позволит коалиции шиноби продвинуться на этом направлении.

Эти мысли галопом пронеслись в моей голове меньше, чем за секунду. Огромная зубастая пасть Десятихвостого только начала распахиваться, в ней появился лишь зародыш будущей Биджудамы, когда принятые решения разлетелись по сети клонов и были отданы соответствующие приказы. Более на них не отвлекаясь, я в образе Роена оторвал передние лапы от земли и словно встал на дыбы, чтобы тут же резко опуститься обратно. Тяжелые, покрытые металлической чешуей лапы врезались в истерзанную землю. Резкий хлопок воздуха прокатился по коже, и от меня вперед, вспарывая камни и разрывая смерчи, устремился призрачный тигр.

Тайдзюцу Бьякко вышло размером с биджу. Тень белого тигра в мгновение ока врезалась в грудь Джуби, сплетенные из воздуха клыки вцепились в толстую шею Хвостатого. Потоки техники на миг обвили тело зверя. Резкий гром сотряс всю округу и разорвал в пылающие клочья мною же созданный огненный торнадо. Мое тайдзюцу взорвалось и сбило с ног Джуби. Десятихвостый неуклюже завалился назад. Секунда, и он раздулся, а из пасти Джуби вырвалась ослепительная вспышка. Грохот разорвавшейся в пасти биджу Бомбы обрушился на землю и застал меня в длинном прыжке.

Кажется, я уже оглох и только тихо рыкнул от громкого шума. По меридианам стремительно мчалась вскипевшая чакра, изо рта вместе с рыком вырвалось облачко горячего тумана. Стихия Пара вскипятила и разогнала чакру в теле, увеличив мою скорость и силу. Прильнув телом к земле, я извернулся и, вспахивая каменистую почву всем телом, подкатился под Джуби. Щупальца хищно ужалили лапы зверя, капли его силы перетекли ко мне, кружа голову могуществом. Задними лапами я замолотил по его брюху. Воздух закипел, когда сквозь него пронеслась серия вызванных моими ударами взрывных волн. С шипением вокруг выросло облако молочно-белого обжигающего пара. Тайдзюцу подбросило в воздух Десятихвостого. В кипящем воздухе вспыхнули яркие вспышки искр, быстро выросших в силуэты огненных птиц. Пронзительный крик десятка Судзаку — пылающие силуэты накинулись на огромное тело Джуби. Сплетенные из пламени крылья льнули к телу Хвостатого, в воздухе к белым клубам пара примешались серые струйки дыма.

Рев! У меня аж зубы задрожали и все нутро завибрировало, от громоподобного крика Десятихвостого. Ударная волна от его голоса видимой дымкой пронеслась по воздуху, отметая в стороны пар. Огненные птицы Судзаку лопнули, яркие огоньки их перьев фейерверком закружили в небесах. В которых вновь угрожающе сверкнули молнии. Я успел вновь влить природную энергию в землю, словно сшивая ее и мешая Джуби расколоть камни и вызвать землетрясение. Движение щупалец — сквозь кипящую и обжигающе горячую чакру в меридианах пронеслись буйные и прохладные потоки Стихии Тайфуна. Резко взвыл воздух, яростный ветер разбил смерчи Джуби раньше, чем они успели вырасти.

Несколько торопливых широких взмахов лап, случайно цепляю когтями камни и оставляю в скалах широкие борозды. Но сорвавшиеся с пальцев вихри все же успевают вырасти. Моя Стихия Тайфуна бережно обходит их, и вскоре в небеса, навстречу устремившимся вниз молниям рвутся десятки сотканных из электрических разрядов драконов. Я едва успеваю перевести дух, когда меня в ноги толкает земля. Массивное тело Джуби успевает грохнуться обратно, пока я разбирался с устроенным им катаклизмом.

Мои лапы слегка подрагивают от напряжения, в мышцах уже чувствуется усталость. В животе зреет чувство голода. А рядом почти бесконечный источник чакры... Ноги бросают меня в сторону. Земля позади тут же раскалывается под ударом длинного хвоста Джуби. Еще прыжок! Убежать от всех десяти хвостов несложно, когда по телу струится перегретая Стихией Пара чакра. От внутреннего жара по металлической чешуе на моей коже начинает виться белый дымок. Пар, вырываясь наружу, призрачным шлейфом тянется за мной. Еще прыжок.

Корью!

Мое тело сравнимо по размерам с биджу. Сила техники Корью в манипуляции собственным весом и гравитацией. Когда я запрыгнул на спину Джуби, для него это, наверное, было сравнимо с падением горы. Неказистый напоминающий кривое и кряжистое дерево горб на спине Десятихвостого смялся. Мои кости и связки прострелила острая боль. Эта форма была не настолько крепкой, как мое оригинальное тело, но хотя бы не превратилось в фарш. Лапы разъехались, выпущенные когти рвали кожу биджу. Удержать свой собственный возросший вес было сложно. Когти едва не вырвало из пальцев, боль ожгла лапы, когда те ушли глубоко в тело Хвостатого. Но и он глухо с надрывом изверг из себя сдавленный звук и провалился в землю.

Щупальца жадно припали к его телу, я с хрустом вонзил клыки в плотную кожу, черпая чужую чакру до ноющей боли в меридианах. Техника регенерации восстановила повреждения в теле, вымывая боль из костей и суставов. И вместе с тем по твердой коже Десятихвостого белым покрывалом начала расти шуба из рыхлой изморози.

Хьётон: Джисаренхьё.

Техника Ледяных Оков для обычного человека была бы смертельной и необратимой. Лед медленно и неотвратимо покрывал тело и сковывал внутренности, растекаясь по меридианам вместе. Чтобы остановить нидзюцу и отсрочить смерть, жертве нужно было подавлять ее своей чакрой. И ни на что иное сил уже не оставалось. С Джуби подобный номер не прошел бы. Поэтому на коже биджу сквозь бахрому инея багрянцем вспыхнул рисунок джуиндзюцу. Печать Внешнего Пути, которая могла заблокировать чакру противника и сковать его кеккей генкай. Не в случае с Джуби, но она могла его замедлить.

За мгновение до того, как пара хвостов чуть не впечатала меня в Джуби, я успел отпрыгнуть, напоследок обрушив на зверя еще один Бьякко. Белая тень тигра проскользнула меж хвостов. Взрыв! Удар вновь заставил Джуби припасть к земле. Кромка ударной волны устремилась вверх, подхватив меня и позволив отлететь в сторону. Лапы мягко коснулись истерзанной земли. Каскады молний широкими веерами растекались по небу, окатывая округу раскатами молний. Угасающие электрические драконы уходили вверх и растекались в серных тучах праха тревожными отсветами отдельных разрядов.

Тем временем ледяная корка на спине Джуби начала быстро пропадать. Линий джуиндзюцу уже не было видно. Техники такого рода на эту тварь явно не имели большого влияния. Зато они оставались эффективными против кое-кого другого. Небольшая фигура, которая практически терялась на гигантской голове Хвостатого. Кьюкьёку соединялся с Джуби тонкой древесной пуповиной, с помощью которой и управлял монстром. Но сейчас на этой пуповине в сумерках блестели белые иголочки инея.

Действовать я начал раньше, чем мысль оформилась до конца. Чакра волной излилась из груди и прохладным потоком промчалась по меридианам, чтобы вырваться из пасти пронзительным оглушающим громом. Звук ударил по ушам, его волны были физически видны. Он сминал воздух, расходясь по нему маревом, и подхватывал пылинки, заставляя их плясать в пустоте. И он прокатился по земле, превращая ее в грязную мелкую пыль.

Волне Хататагами потребовались доли секунды, чтобы докатиться до Кьюкьёку. Эта техника била по площадям, ей было удобно поражать большое количество слабых противников. Но кого-то достаточно крепкого, вроде этой марионетки, она в лучшем случае оглушила бы и дезориентировала. Однако ее хватило, чтобы разбить застывшую пуповину, которая связывала Кьюкьёку с Джуби, и сбить марионетку с головы Хвостатого. Как раз в сторону мелькнувшего в небесах темного крылатого силуэта.

Я ощутил волну сакки даже на этом расстоянии. Похоже, марионетка тоже заметила нового противника и попыталась подавить его волю своим духовным давлением. Но, к ее несчастью, металлические крылья только холодно лязгнули, разрезая воздух. В сумерках тускло вспыхнул небольшой куб, озаряя светом человека в форме шиноби Кумо. Мгновение, и техника Стихии Пыли поглотила Кьюкьёку, уничтожая ее без следа. А я в Увабами не успеваю погасить скорость и кубарем качусь по камням, наспех укрывшись металлическими крыльями. Увидев возможность подловить Кьюкьёку, я начал слишком торопиться и развил опасную скорость. И едва не угодил в Увабами под лапы Десятихвостого. В последний миг мощный порыв ветра сметает появившуюся после применения Хататагами пыль, которая накатывает на Джуби, скрывая его с головой, и уносит прочь мой клон, уведя его из-под стремительно опускающегося хвоста.

Похоже, одной проблемой меньше. Джуби теперь не контролируется разумным существом. Только вот... Глядя в огромный глаз, в котором по концентрическим кругам кружат капельки томое, я теперь совсем не уверен, что устранение Кьюкьёку было так уж необходимо. Контроль марионетки над Джуби был далеко не идеальным. И если они больше мешали друг другу, чем помогали, то Десятихвостый без лишних ограничений может быть опаснее.

Об этом я как-то не подумал...

***

Кушина запрыгнула на очередной камень и остановилась. Она в изумлении распахнула рот и смотрела на представшую ей картину. Камень под ее ногами оказался вывернутой скалой, которая лежала на земляной насыпи — кромке от гигантского кратера. Вся земля перед ней была опустошена. Ни травинки, ни деревца, ни чего-либо живого — голые скалы, по которым робко стекали мутные от грязи ручейки из запруженного русла небольшой реки. На небе вместо солнца сквозь пелену туч проглядывало тусклое пятнышко света, в сумерках сверху на землю ливнем осыпались комья грязи и медленно опадали хлопья пепла.

Вдали, по всей долине гигантского кратера, за пеленой осадков сверкали отсветы молний и огня. Доносились громкие раскаты грома и рев ветра. Совсем недавно там до небес возвышался огромный огненный торнадо, жар от которого ощущался даже Кушиной. Словно солнце в ясный летний день. Стихия Жара — это не шутки. Однако не похоже, что она хоть как-то повлияла на бой. Отголоски техник все так же далеко разносились над опустошенной землей. А вдали смутно виднелись гигантские тени. Кушина не была уверена даже, что они ей не кажутся. Но она чувствовала впереди нечто огромное, чудовищное сосредоточение природной энергии. И сконцентрированную нечеловеческую ненависть. Таким ей раньше казался Курама.

— Не сравнивай меня с этой убогой марионеткой, — раздался в голове надменный бас лиса.

— Это эмоции того создания? — немного удивилась Кушина. — Кьюкьёку, так ее, вроде, называют.

— Кто еще это может быть? — Узумаки была уверена, что Курама пожал плечами. — Если там Джуби, то его чувств ни ты, ни я не можем ощутить. Он их не имеет. Он как дерево, просто способное двигаться.

— Просто способное двигаться, — язвительно передразнила Кьюби Кушина. — Ну, знаешь ли...

Договорить она не успела, потому что отвлеклась на еще один источник чакры и эмоций, который оказался совсем рядом. В воздухе что-то тяжело просвистело, и в землю неподалеку ударился сгусток сине-черного пламени. А через секунду с хлопками и легким шелестом металла к нему спланировал человеческий силуэт с большими перистыми крыльями.

— Где же твоя грация кошки, Югито? — иронично спросил он и наклонился, протягивая руку и помогая своей напарнице подняться.

— Там же, где твоя совесть, Увабами, — прозвучал раздраженный ответ, и от звуков одного только голоса Кушина уже неприязненно скривилась.

Как и следовало ожидать, на разборку с Хвостатым вызвали двух из трех оставшихся джинчурики. И, к несчастью, вторым оказался джинчурики Двухвостого. Нии Югито поднялась на ноги и быстро отряхнулась, попутно оглядываясь по сторонам. Все такая же, как запомнила Кушина — холодное бесстрастное лицо стервы, собранные в косу длинные белые волосы и глаза-льдинки. Как ее вообще Увабами терпит? Этот парень, в отличие от своей напарницы, был вполне вменяемым и даже приятным. Он как раз взглянул на Кушину и приветливо ей улыбнулся.

— Йо! — махнул он рукой. — Прости, опоздали немного. Идем?

— Ты тоже? — скептически посмотрела на кумонина Кушина. — Это опасно...

— Ага, — коротко ответил Увабами, не дав договорить Кушине. — И я первый!

Железные крылья сухо зашелестели, бросив тело парня вверх. Его силуэт быстро скрылся в сумерках и за пеленой праха. Оставшиеся один на один женщины коротко переглянулись и молча спрыгнули в кратер. Их неприязнь была взаимной, и, если уж быть совсем откровенными, Кушине было поначалу сложно представить, как им вдвоем вообще сражаться на одной стороне. А то, что делать это придется, ясно было еще не вчера. В итоге все оказалось проще. На учениях они действовали на вбитых в голову рефлексах, времени на эмоции там не было. Оставалось надеяться, что в бою будет так же. Но Узумаки все же предпочла бы Чомея в напарника. Однако того Орочимару отправил куда-то в другое место. Этот мужчина! Он всегда поступает как-то неправильно!

— Это же... Судзаку Орочимару? — сощурившись, Кушина присмотрелась вперед.

Сначала ее просто привлек очередной грохот, но сейчас она отчетливо видела, как в воздухе парят гигантские алые птицы. Языки пламени вместо перьев ярко освещали огромное тело Хвостатого монстра. Чудовище тоже заинтересовало Кушину, но больше все же огненная техника. Вообще, ниндзюцу могли иметь самый разный вид. Почему бы не быть технике Катона, которая выглядела бы как десяток гигантских птиц? Тем более, как сообщили Кушине, сдерживать Джуби остался Юки Кёда, а тот владел Стихией Жара и Стихией Пара, а, значит, и Катоном тоже. О большом количестве кеккей генкай у Кёды знали немногие, большинству было известно только о Стихии Льда. Но Узумаки удалось много о нем узнать от Шимы, все-таки они вместе обучались сендзюцу в Мьёбокузане.

Да, алые птицы могли быть техникой Катона. Вот только они были совершенной копией тайдзюцу Орочимару. Судзаку — техника, которая, на взгляд многих шиноби, выходила за грань обычного тайдзюцу и входила в разряд дайдзюцу — великих техник, которыми владел лишь Орочимару. И попытки их повторить другими людьми обычно заканчивались в лучшем случае травмами. Принцесса Роурана, Сара, была единственной, кто был способен пользоваться дайдзюцу, кроме Орочимару. И то она была его дочерью. Почему же Кушина заподозрила, что алые птицы были именно техникой Судзаку? Потому что кроме них вскоре сумерки осветили несколько взмывших к небесам сплетенных из молний драконов. Слишком похоже на Сейрю, еще одно дайдзюцу!

Похоже, разобраться с джуби Орочимару решил лично. Это не могло не радовать Кушину. Вот только она почему-то не чувствовала его чакры. И эмоций тоже. Хотя в последнее время он становился все более неуловимым, словно призрак.

— Наверное, тоже превращается в дерево? — от Курамы не укрылись мысли Кушины, и его наполненный иронией голос вновь прозвучал в голове девушки.

— Заткнись! Кем бы он ни был, но он мой муж... Почти. И оскорблять его имею право только я! — сердито заявила Кушина и тут же поправила себя: — Еще Микото и Сальма. Но никто больше!

— Недавно ты была уверена, что в этом списке только ты и Микото, — голос Курамы просто сочился иронией и злорадством. — Может, скоро тебе придется его расширять вновь.

— В этом списке все равно никогда не окажешься ты!

Курама на секунду замолчал, а потом разразился грохочущим хохотом.

— Да, не хотелось бы мне в нем оказаться, — наконец отсмеявшись, сказал лис.

Кушина самодовольно фыркнула и вновь сосредоточилась на приближающейся битве. Грохот становился все ощутимее, внезапный резкий порыв ветра поднял тучу пыли и бросил ее в лицо. Девушка успела прикрыть лицо рукой и удивленно ойкнула, когда почувствовала, что и сама летит вместе с мусором, подхваченная сильным порывом. Рядом, перекрикивая рев ветра, выругалась Нии. Ударные волны уже не раз проносились по равнине и задевали джинчурики, но это было что-то другое. Стихия Тайфуна, вот что это было!

— Курама! — позвала биджу Кушина.

— Да, да...

Чакра обжигающим потоком потекла по меридианам и вырвалась наружу сияющим теплым покровом. Земля ушла из-под ног, тело Кушины подхватила могучая сила и подняла высоко в небеса. Ее кейракукей словно вышла за пределы тела, чакра текла вокруг, обретая форму огромного девятихвостого лиса. Пусть образ вокруг нее был словно сплетен из солнечного света и был чистой чакрой, а не плотью. Но Узумаки почувствовала, как вместе с ее волосами гневно хлещут воздух девять хвостов, огромные лапы касаются горячей и сухой земли. Она вцепилась когтями в землю и прижала уши к голове, борясь с порывом могучего ветра. Рядом раздалось недовольное басовитое ворчание. Там, за пеленой поднятой в воздух пыли и мусора, пылало темное сине-черное пламя. Грозно сверкнула пара разноцветных глаз — Югито тоже приняла форму биджу.

Впереди же в сумерках вспыхнули сплетенные из электрических разрядов смерчи Сейрю. Зубастые пасти лазурных драконов ловили сверкающие в небесах молнии и рвали их. И в это же время Кушина почувствовала, как в лапы ее биджу-формы толкнула земля. Впереди нечто огромное и окруженное облаком медленно гаснущих огненных перьев взорвавшихся Судзаку грохнулось на землю, сотрясая всю округу. А сразу вслед за этим на нее упала быстрая и бледная тень. Землю вновь ощутимо тряхнуло, до ушей Кушины донесся раскатистый грохот, в котором угадывался голос гигантского зверя.

Ветер не унимался. Кушина поджала губы и про себя осыпала всеми возможными ругательствами Кёду, который и должен был вызвать эту бурю. Прижавшись к земле, Узумаки медленно начала шагать вперед. Туда, где на утопающем в камне монстре лежал объятый клубами белого пара второй монстр. Кушина даже не сразу сообразила, кто из них кто. Конечно, та образина с горбом на спине, широкой зубастой пастью, единственным глазом и десятью длинными отростками сзади больше напоминала Десятихвостого. Но у монстра, который казался гибридом тигра и волка, из спины торчало не меньше тонких отростков-щупалец. Что это за существо, она не знала. Но именно оно использовало дайдзюцу Орочимару.

Потому что когда хвосты Джуби заметались в воздухе и едва не начали хлестать разлегшегося на его спине монстра, тот резко подпрыгнул. Толчок вновь заставил Десятихвостого прижаться к земле, но этого было мало. Лапы тигро-волка ударили по воздуху, его тело странно извернулось в полете, во все стороны от него рванули волны горячего пара. А вниз, прямо на Джуби, обрушился призрачный силуэт тигра.

Бьякко! Кушина не могла ошибиться! Но технику использовал не Орочимару. Она не помнила, чтобы он мог принимать подобный облик. Или... О нет! Это же не может быть правдой! Но в следующее мгновение над равниной пронесся раскат грома, по воздуху прокатилась ударная волна, разбившая в мелкую пыль камни. Эту технику Кушина знала очень хорошо и сама могла ее использовать. Хататагами!

Девушка вся задрожала от гнева.

— Орочимару!!! — яростно заорала она.

Одновременно в пасти сияющего образа Курамы начали собираться капли темной и светлой чакры, закручиваясь в плотный шар. Было чудовищно сложно преодолеть желание ударить по собственному мужу, который скрывался в очередном его клоне, но она справилась. Юки Кёда бесил ее неимоверно, начиная с первой их встречи. Если бы она только знала, кем он был на самом деле! Орочимару было так сложно сказать ей об этом?! Почему с ним всегда так сложно?!!!

Пасть Кьюби захлопнулась, сдавливая сформировавшийся черный шар. Чтобы тут же выплюнуть прочертивший сумерки яркий луч. Мощный поток чакры врезался в замершего Джуби. Тот неловко закрылся лапой от него и попятился под напором атаки Кушины. Сама Узумаки почти сразу же забыла о гневе. Этой атакой можно было сравнять горы, сила Биджудамы — это не шутки. Но для Десятихвостого она не больше, чем струйка воды! Как его побеждать-то, вообще? В следующую секунду Кушина удивилась еще больше, когда мимо нее пролетел черный шар сформированной Бомбы Хвостатого. Очевидно, Югито решила присоединиться к атаке. Шар из плотной и разрушительной чакры промчал по воздуху и быстро настиг Джуби. И тому хватило лишь взмаха хвоста, чтобы Биджудама, брызнув в стороны яркими оранжевыми искрами, отлетела в сторону.

Взрыв! Биджудама рванула примерно в километре севернее. Этот взрыв был заметно, в разы слабее того, который случился на этом же месте ранее. Но взрывная волна все равно пронеслась мимо, сметая весь мусор и сдвигая Кушину в сторону. Поток чакры изо рта Кьюби иссяк. А в груди Узумаки неприятно похолодело. Десятихвостый опустил лапу и обратил взор своего единственного ока на джинчурики. Показалась широкая пасть с бесчисленным частоколом зубов. Уголки безгубого рта опущены, словно Джуби был недоволен. А потом он распахнул рот, и в нем начали конденсироваться капельки темной и светлой чакры.

Очень знакомая техника для джинчурики. Но эта Биджудама была слишком огромной. Как раз достаточной, чтобы на земле появился кратер в несколько километров диаметром.

Глава 48. Зачем?

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Маленький Джуби оставался Джуби. Эта тварь стремительно концентрировала чакру, шар в его пасти вырос уже раза в три больше обычной Бомбы Хвостатого. Я прекрасно видел, как задергался глаз Кушины. Наверняка думает, сможет ли она пережить взрыв, или скоро придется опадать на землю пеплом. Невольно усмехнувшись про себя, я в теле Увабами переглянулся с Югито. Она поняла мою идею без слов. Гигантский огненный кот распахнул рот. Блеснули в сумерках острые клыки, капли чакры двух цветов проявились в воздухе и начали слипаться в черный ком. Естественно, она не успела бы и не смогла бы создать Биджудамы такой же мощности, что и у Джуби. Но от нее этого и не требовалось.

Блики молний высветили появившуюся в тенях еще одну гигантскую фигуру. Покрытое черной чешуей поджарое тело, грива из белых шипов и три жутких змееподобных головы — Трехглавый, так это существо называли в Юмегакуре до того, как я и Югито похитили это создание. Уже почти десять лет, как оно запечатано в теле Увабами. И сейчас в трех ощерившихся частоколом игольчатых зубов пастях клубились сгустки чакры. Я даже не пытался смешать их в единую технику — времени, чтобы смешать чакру в нужных пропорциях, не было. Едва придав форму, я уже отправил три шара энергии в полет. Они кружились друг вокруг друга и тенью следовали за Бомбой Югито.

Биджудама Нии врезалась в черный шар возле распахнутого рта Джуби ровно тогда, когда техника Десятихвостого была готова обрушиться на нас. Два черных сгустка чакры встретились и начали растекаться. Время словно замедлилось для меня. В черных потоках энергии мелькнули яркие алые искры — техники утратили стабильность и готовы были взорваться. Три едва сформованных шара из чакры, которые были посланы мной вдогонку, друг за другом настигли сливающуюся воедино черную кляксу и закружились вокруг нее, чтобы тут же упасть. Наши с Югито усилия не могли противостоять атаке Десятихвостого. Но они смогли остановить импульс ее движения. Шар Биджудамы так и замер у рта Джуби. Я в теле Кёды призрачной тенью, объятой клубами пара, оказался за его спиной.

Рев призрачного тигра сотряс воздух. Гигантское давление тяжелой оплеухой обрушилось на затылок головы Джуби, заставляя его податься вперед. Гигантская пасть накрыла стремительно разрушающийся сгусток чакры.

Взрыв!

Я полностью уверен, что у Десятихвостого нет естественных полостей, нет полостных органов, вроде кишечника, желудка и тому подобного. Но энергия взрыва ударила по нему изнутри и заставила все тело из чакры надуться, словно огромный шарик. Может, строение этого создания схоже с гидрой? Просто слой плоти, который скрывает за собой кишечную полость? Еще и куча хвостов-щупалец. Правда, они не с той стороны. Ха... Забавные рассуждения, но жизнь они мне не облегчают. Потоки энергии вырвались изо рта и брызгами разлетелись в стороны. Сила взрыва отбросила Джуби назад и мотнула его голову. Остатки взрывной волны прокатились по земле, заставив Кушину отшатнуться в сторону. Однако самому Джуби большого урона взрыв не нанес. Тварь немного зашаталась, словно ошеломленная, и начала неспешно отползать назад.

Я не стал торопиться и развивать атаку. Нужно было что-то поменять. Обычные методы против Джуби помогают слабо. Даже если расщепить его Стихией Пыли, то лишь вопрос времени, как быстро он восстановится. Вместо этого я воспользовался замешательством противника, чтобы мягко опуститься на землю и парой прыжков приблизиться к Кушине.

— Ты не клон, — прямо заявил я, стараясь не отводить взгляда от Джуби. — Кто остался с Акичи?

— Шизука! — странно и многозначительно посмотрев на меня, резко ответила Узумаки. — Ее полк отвели перед появлением воинств призраков, и она оказалась рядом. Она поддерживает главу с помощью печати Бьякуго.

Шизука расширила печать на Акичи? Ее чакра может даже лучше поддерживать главу Узумаки во время призыва Хьякки Яко. Объемы запасов в ее печати не сравнятся с Биджу, но ее чакра человеческая. Ее проще усваивать, чем чакру Хвостатого, пусть даже очищенную. Дает ли мне это шанс? Я окинул взглядом округу. Отражения в мельчайших каплях воды складывались в многомерную мозаику, голова закружилась, пришлось подавить тошноту. Обилие информации давило, превосходило возможности этого тела. Но я все же смог получить более или менее целую картину происходящего.

Кьюкьёку больше не видно. Есть шанс, что мне удалось избавиться от него. Без контроля со стороны и из-за прямой опасности для себя Джуби убрал своих клонов. Демоны зачищают Зецу. Можно сказать, что провал на этом фронте обернулся оглушительным успехом. Вот только пока здесь остается Десятихвостый, то ни о какой определенности и речи быть не может. И армия коалиции шиноби пока стоит на месте — под горячую руку демонам никто не хочет попасть. А это значит, что природная энергия в этой местности так и не была заблокирована полностью. Нехорошо. Акичи нужно прекращать технику призыва. Но сначала стоит воспользоваться имеющимися ресурсами.

— Стой! Они что-то задумали, — устами Увабами предупредил я Югито.

И одновременно завыл в темные небеса в теле Кёды. Хоть в образе Роена я немного напоминал волка, но звук вышел совсем не похожий на обычный вой. Скрежещущий рев прокатился по земле, всякие нормальные существа скорее бежали бы прочь от источника подобного шума. Но голос был не важен — важно то, какой духовной энергией он был напитан. Я призывал к себе демонов, и они не замедлили явиться. Раскаты чудовищного воя еще эхом разносились по опустошенной земле, когда темные тучи над головой внезапно окрасились в кроваво-алый и завертелись, словно подхваченные ураганом. Из кипящих тяжелых облаков вынырнула гротескная голова дракона. Вытянутая морда покрыта белым мехом, из безгубого рта торчит частокол обагренных кровью зубов. Но главное, глаза — пара змеиных, немигающих глаз вспыхнула в небесах тревожным алым светом. Черные щели вертикальных зрачков слегка расширились. Взор Оэчиноками устремился вниз.

Я всем телом ощутил тяжесть этого укоризненного взгляда, который едва не заставил меня виновато улыбнуться. Да, когда-то демоны смогли разорвать Исшики. Однако тогда их было много и дело было в их измерении. Здесь глупо было ожидать, что Ками Узумаки смогут одолеть Джуби. Но и совсем бесполезными они не были.

Сквозь трещины в земле внезапно начала истекать темная жидкость. Густая и алая, она пузырилась и быстро покрывала пространство вокруг Десятихвостого, начав, словно живая, тянуться вверх по его лапам. Полный боли рев ударил по ушам. Я не рассчитывал на победу с помощью демонов. Даже на то, что они нанесут достаточный урон, уже надежды было немного. Мало времени осталось для призыва. Чуть-чуть ослабить, чтобы выиграть время. Этого уже будет достаточно.

В тени Джуби внезапно появилась маленькая, по сравнению с биджу, фигура. Красная кожа, более десятка глаз на голове. Выражение на широкой осклабившейся морде меня позабавило. Шутен-доджи, как обычно, был пьян. Я уверен, что это не память из прошлой жизни, но почему-то эта пара демонов — Оэчиноками и Шутен-доджи казались мне близкими. Судя по всему, раньше они были «моими» союзниками. И в этой жизни они, вместе с Хашихиме, первыми встали на мою сторону. Видят ли они во мне своего повелителя из прошлого? Не знаю. Может, просто тянутся к знакомой силе и надеются обрести лучшую долю. С этими демонами никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Но их помощь в очередной раз пришлась как нельзя кстати.

От объятых кровью ног Джуби начал валить дымок, словно они были окунуты в кислоту. Басовито расхохотавшись, Шутен-доджи неуклюже схватился за один из хвостов биджу. Кажется, он пытался оторвать его с корнем. Вот только весовые категории были совершенно разными. Десятихвостый раздраженно забил хвостами, а демону только и оставалось, что болтаться из стороны в сторону, крепко вцепившись в противника. По бледной коже которого медленно начало расползаться красное пятно. Словно яд, чакра Шутен-доджи потекла по меридианам Джуби, отравляя его. На покрасневшей плоти начали проступать черные и белые наросты. Словно личинки жуков Абураме, из-под кожи Десятихвостого медленно прорастали костяные лики мелких демонов — ёинозака.

И когда Джуби вновь взревел от боли, уже собираясь раздавить мелкого паразита на своем теле, он внезапно замер. Извергаемый из огромной пасти рев сменился длинным низким хрипом, от которого дрожало все нутро. Хвосты и руки биджу начали двигаться медленно, словно скованные невидимыми путами. И плоть с одного из застывших хвостов словно медленно стекала, всасываясь в едва заметную тень Шинигами. Этот демон не был способен быстро поглотить даже Кьюби. И тем более не в силах поглотить всего Десятихвостого, но хотя бы немного ослабить эту тварь он мог.

Я замер, едва ли не кожей чувствуя, как течет время. Секунда за секундой. Додзюцу позволяло видеть не только то, как ками Узумаки медленно поглощали чакру Джуби, но и Акичи, одежда которой уже была вся в алых пятнах крови ее соклановцев. Шизука за ее спиной продолжает питать главу красноволосых чакрой. А вот Тахири в ближайшее время никому помочь уже не сможет. У нее было настолько бледное лицо, что без лишних слов становилось ясно — ей самой нужна помощь. Тахири и еще нескольких Узумаки уже готовили к отправке в тыл.

Через маску у меня была возможность почувствовать состояние самой Акичи. Она словно стала моей частью, одной из Восьми Королей Драконов. И, похоже, пора это остановить. Решительно выдохнув, я потянулся к Акичи. Девушка вздрогнула, ощутив устремленное к ней внимание. Маска внезапно сползла с ее лица и с сухим стуком упала сначала на руки, а затем и на землю. Меч в ладонях Узумаки стал для нее неимоверно тяжелым. Девушка удивленно охнула и и едва не упала, когда Кусанаги повалился на землю, тут же обратившись змеей. Черная трещина врат за спиной Акичи быстро затянулась, как порез на коже Цунаде, и пропала без следа.

Троица демонов перед нами исчезла, в одно мгновение оказавшись за тонкой гранью между этим миром и загробным. Глаза Увабами и Кёды не могли видеть их в том измерении, но я ощущал их близость. И, несмотря на это, демоны стали недостижимо далеки. Оцепенение спало с Джуби, как только ками Узумаки вышвырнуло из этого мира. Десяток хвостов с грохотом опустились на землю, перемалывая в пыль расколотые скалы. В этот момент я уже завершил серию печатей левой ладонью. Пальцы сплетены в сложном жесте, чакра ледяным ветром пронеслась по меридианам, чтобы почти невидимым потоком вырваться вперед из тенкецу правой руки.

Рывок! Земля надо мной взрывается, позволяя мне вырваться вверх. Камни разлетаются в стороны и рикошетят обратно от нависающей прямо надо мной туши монстра. Оставленный позади иллюзорный клон покрытого металлической чешуей тигро-волка рассыпается, выполнив свою задачу и позволив мне незаметно подобраться к Десятихвостому под землей. Пальцы на правой ладони едва не свело судорогой, суставы болезненно заныли. Передо мной затанцевали снежинки, мечась меж камней и пыли.

Хьётон: Джисаренхьё!

Эту технику Ледяных Оков я использовал совсем недавно в этой же битве, и она не была особо эффективна против Джуби. Но, если влить в нее побольше чакры и улучшить контакт с целью...

— Кушина — Цепи! — резко крикнул я в сторону, когда мои пальцы коснулись едва теплого тела Джуби.

И почти одновременно, уже от лица Увабами, я крикнул другой девушке:

— Югито — печать!

Сталь блеснула на моей коже. Металлическая чешуя покрыла ладонь, когда пальцы начали погружаться в твердую плоть Десятихвостого. По его коже побежали в стороны морозные узоры. Тонкая, едва заметная паутинка мгновенно разрослась на метры вокруг моей руки, быстро покрываясь толстой шубой белого инея. Позади раздался тяжелый шелест звеньев Цепей Чакры. Я глубоко вдохнул и замер буквально на миг. Голову вскружила привычная чистота и ясность мыслей, пришедшая с активацией Шичи Тенкохо. Поджав губы от натуги, мне оставалось только сжать ладонь в кулак и едва заметно толкнуть ее вперед.

Бьякко!

Обычно этой техникой я сплетал потоки воздуха. Моя собственная физическая энергия проникала в пространство, сплетая из его уплотнившегося газа призрачного тигра. Вызванные этим тайдзюцу перепады давления разрывали жертву, ударная волна была подобна объемному взрыву. И если так можно манипулировать воздухом, то что мешает попробовать эту технику в иной среде?

Кости и суставы прострелила острая боль. Кажется, я услышал треск. Я еще успел понадеяться, что это были только мышцы — их быстрее вылечить. Но в ту же секунду все мысли из головы одного конкретного моего клона вылетели. Только от лица Увабами я увидел, как из-под брюха Джуби резко вылетела лавина камней, пыли, льда и снега. Самого Хвостатого подбросила вверх невидимая сила. Он с ревом, заглушившим грохот взрыва, повалился на бок. Земля дрогнула под весом монстра, а на его животе обнажилась огромная, покрытая ледяной коркой дыра.

Нервно усмехнувшись, я едва успел свистнувшим в воздухе металлическим тросом вырвать из-под беспорядочно бьющих по земле хвостов Джуби собственное тело. Пусть оно лишь одно из восьми, но все равно еще мне пригодится. Всего-то и нужно - чуть-чуть подлатать. Немного ушибов, осколочные ранения, контузия, растяжение и порванные связки — это будет попроще вылечить, чем создавать нового клона. Да, почему бы не использовать принцип техники Бьякко в иной среде, не только в воздухе? Эта мысль мне приходила в голову и раньше. И всегда последствия были схожими. Но сейчас главное результат.

Массивные, сияющие в сумерках золотистым светом Цепи словно живые набросились на неповоротливого и израненного монстра. Они пылали алым огнем от напитавшей их чакры Кьюби и с силой стягивали тело Джуби. Едва раздавшийся в очередной раз рев Десятихвостого стих, сменившись скрежетом металла. Пасть монстра захлопнулась, все новые витки Цепей Чакры, подобно удавам, сковывали его. Звенья опасно гудели, по виску Кушины в аватаре Кьюби скатилась капелька пота. Ее руки дрожали, сомкнувшись в печати, а губы безмолвно шевелились, словно девушка пыталась, кроме обычных техник, использовать какие-то шаманские заговоры. Хотя уверен, что она просто костерит Джуби на чем свет стоит.

На фоне пылающих Цепей едва заметной осталась тонкая черная тень с нанизанными на нее синими бусинами. Не только Кушина замерла, сцепив руки в печати. Рядом со мной стояла громада из сине-черного пламени, от которой в сторону Джуби, подобно Цепям Чакры Узумаки, тянулись четки из нанизанных на нити из черного пламени синих огненных шаров. Эта техника печатей была не столь совершенна, как фуиндзюцу клана Узумаки. И ей это было не нужно. Техника Югито нужна была лишь в начале.

Бросив взгляд на гигантскую пламенную кошку возле себя, я примерно прикинул, способна ли Нии вообще хоть немного пронять Джуби своей техникой. Раньше мы с помощью нее ловили только Трехглавого. Считай, тренировались на кошечках. Правда, до этого Третий Райкаге схожим образом ловил Восьмихвостого, но даже он не чета Десятихвостому. Остается надеяться и верить.

Облик Трехглавого вокруг меня подернулся дымкой и словно сжался в одну точку, оставив после себя лишь привычное тело Увабами. Я аккуратно уложил свое временно недееспособное второе тело на землю и быстрым движением провел пальцами по свитку в кармане разгрузки. Укол чакры — печать в свитке активировалась. Привычным движением я успел поймать рванувший из свитка поток, направляя его на землю. Выброшенная из печати материя из тонкой, зыбкой, напоминающей дым струйки, превратилась в пузатый каменный горшок высотой в половину меня.

Кохаку но Джохей — единственный из пяти связанных с Рикудо артефактов, который Кумо смогла сохранить. Янтарный Очищающий Сосуд - еще один инструмент для запечатывания противника. Похоже, Хагоромо нравился этот прием. Тело матери запечатал в Луне, ее чакру — в себе, а потом еще и оставил после себя пять артефактов, четыре из которых так или иначе нужны для запечатывания. Это признак его нежелания убивать или вынужденная мера при противостоянии бессмертным существам?

Ну, сейчас не время размышлять над этим. Я почувствовал на себе взгляд разноцветных глаз Нии. Подняв голову, замечаю, что массивная голова сотканной из сине-черного пламени кошки обращена ко мне. Без лишних слов понятно, что нужно делать. Деревянная крышка, закрывающая широкое горлышко Янтарного Сосуда, как и раньше, была удивительно теплой на ощупь. И тяжелой. Она оторвалась от горшка с едва слышным хлопком, открывая свету темную гладь содержимого. Короткий крик вырвался из пасти принявшей облик Мататаби Нии. Оплетшие Джуби четки из огненных шаров вспыхнули и задрожали. Черная густая жидкость в Янтарном Сосуде тоже дрогнула, по ее глади побежали мелкие круги, она начала, словно живая, тянуться вверх. Из скованного Цепями Чакры рта Десятихвостого донеслось тяжелое гудение. А спустя секунду через звенья техники Кушины потекли струйки блеклой субстанции. Все тело Джуби было чакрой, и оно сквозь Цепи Чакры, словно через сито, начало втягиваться в Кохаку но Джохей.

Пока я опасливо отошел от янтарного горшка и бурлящей в нем жидкости, кокон из Цепей Чакры задрожал. Джуби в нем явно не нравилось происходящее. Истекающая из него чакра начала обретать форму. Из ее потоков выныривали рогатые уродливые головы, усыпанные шипами руки, гротескные уродливые тела — все те же маленькие клоны самого Десятихвостого. Основная их масса не могла сопротивляться силе Янтарного Сосуда. Но часть все же смогла вырваться из потока и ступить на землю. Я быстро пробежал взглядом по горшку. Стенки целые, трещин не видно, в чакре возмущений нет — похоже, пока запечатывание Десятихвостого для артефакта проблем не вызывает, хотя процесс идет не так быстро, как с обычными биджу. На всякий случай я держал в руках крышку, чтобы быстро закрыть сосуд и остановить запечатывание. Но сейчас пришлось ее бросить.

Серия ручных печатей — и из моего тела в воздух выстреливают тысячи металлических перьев, хищно блестящих острыми краями. Пальцы меняют положение, холодная чакра в меридианах начинает покалывать изнутри, летящие по инерции перья подхватывает невидимая сила. По моей воле стальные снаряды снежной бурей пронеслись над землей, тысячи острейших лезвий налетели на клонов, буквально стирая их с лица земли. Эти твари таяли, словно песчаные фигурки на сильном ветру, оставляя после себя только разбросанные по земле ошметки бледной плоти.

Клоны в основном представляли опасность своей массой, а не силой. Если не дать им накопиться, то постепенно можно справиться с напором. Вот только сколько же чакры в Джуби?! Его уже погрызли трое демонов, потрепал я сам, а он все не торопится пропасть в Янтарном Очищающем Сосуде! В целом подобного можно было ожидать, но увидеть в реальности все же неприятно. И, если это лишь меньший из Десятихвостых, то каково иметь дело с большим? На картинках все выглядело менее тревожно.

Хотя немного все же Джуби стал поменьше. Цепи Чакры на нем скрежетали и сжимали свою хватку. Вот только с такой нагрузкой уже не справлялся Кохаку но Джохей. Продолжая контролировать стаю стальных перьев, я мельком поглядывал на горшок, который начал подозрительно светиться, а черная тягучая жидкость в нем просто кипела и едва не переливалась через края. Идея запечатать Десятихвостого с помощью этого артефакта изначально была слишком авантюрной...

Мне только и оставалось, что, не размыкая печати техники Стихии Магнетизма, подхватить ногой крышку Янтарного Сосуда и подбросить ее в сторону самого горшка. Она со шлепком ухнула на кипящую жижу и придавила ее, отрезав тянущуюся к горлышку чакру Джуби. Горшок явно дрожал и раскачивался из стороны в сторону, словно продолжающий кипеть чайник. Надеюсь, он не лопнет в ближайшее время хотя бы. А пока нужно бы что-то сделать с оставшейся чакрой — с самим Джуби. Попытаться поймать его в Бенихисаго? Ритуал запечатывания в эту тыкву-горлянку слишком уж сложный, его и на людях-то не всегда получается провернуть успешно.

Вариантов остается не так уж много.

Я быстро стрельнул глазами в сторону Югито и Кушины. Сражение с Десятихвостым на них не особо сказалось. Призывом демонов удалось немного дезориентировать Джуби и подставить его под удар запечатывающих техник. Конго Фуса Узумаки, особенно в исполнении джинчурики-сеннина, не уступают по эффективность древесным техникам Хаширамы, когда речь идет об обезвреживании биджу. Пока ситуация под контролем, но затягивать нельзя. Остается только один вопрос.

Найти джинчурики или другой вариант?

У меня нет подходящего сосуда. Можно призвать свое свободное тело, но сейчас рисковать запечатыванием в себя подозрительных сущностей я не хочу. Люди, которым я доверяю? Когда есть второй вариант, то к этому прибегать, наверное, не стоит. Получить джинчурики Десятихвостого при наличии самого Десятихвостого никогда не поздно. Тогда остается только одно. К счастью, для этого варианта уже все готово.

Эх, Кушина будет недовольна...

Вдох. Легкие обожгло насыщенной кислородом смесью, сердце тяжело бухнуло в груди, голова сразу же стала тяжелой, но одновременно в сознании наступила предельная ясность. Вокруг моего клона вспыхнули отблески янтарного пламени третьей активации Шичи Тенкохо. Я разомкнул сведенные в печати ладони, сонм металлических перьев пронесся в последний раз над землей. Они с бессильным звоном упали на камни и с чавканьем пронзали тела клонов Джуби. После того, как крышка Янтарного Очищающего Сосуда захлопнулась, их стало только больше. Но на смену стальному шторму пришел огненный — десятки черных мышей промчались по истерзанной земле. Они оставляли за собой шлейф из синего пламени. И взорвались им же, как только достигли клонов биджу.

Незуми Кедама.

Техника Нии разметала в стороны брызги синего пламени, которые тут же устремились к уродливым порождениям Джуби. Ниндзюцу само находило цели, жаркий огонь поражал десятки и сотни клонов. Больше не отвлекаясь на них, я развел ладони и резко выбросил их вперед. И заскрежетал зубами. В этом теле болевой порог был пониже, чем в основном, да и само оно было более хрупким. Все-таки под тайдзюцу конструировались только Омушимару и Охеби, остальные клоны были сильны своими стихийными кеккей генкай, ниндзюцу или гендзюцу. Увабами не исключение. В этом теле даже прорвать пространство на несколько километров было сложно, хотя в основном я смог добраться до Луны.

Йомидзи!

Треск! Мои ладони утонули в пространстве, по которому побежали явно видимые искажения, напоминающие трещины на оконном стекле. Сквозь преломившиеся лучи тусклого света на секунду проступила иная картина. Не опустошенные пустоши, над которыми нависали тяжелые черные тучи, но тоже не радостная — сортировочная в военном госпитале.

— Я займу их ненадолго, — сказал я устами Охеби сразу двум девушкам.

— Хибакари?! — успела удивленно воскликнуть Гурен, которая настолько была поглощена Итачи, что не заметила моего присутствия рядом.

Сёко же только удивленно взглянула на меня, прежде чем чакра Стихии Скорости защекотала каналы чакры в моем теле. Все вокруг словно замерло. Техника мягким коконом окутала меня, раздвигая ставший чудовищно плотным воздух. Аккуратно обойдя Гурен и Сёко, я накрыл этим коконом Итачи и Наваки, чтобы подхватить их и вместе с парнями прорваться сквозь исказившееся пространство.

Объяснять им задачу и вводить в курс дела времени не было. Так что их тел сразу же коснулись мои Нити Чакры. Оба парня удивленно вскрикнули, когда их тела сами по себе разлетелись в стороны. Они даже не успели среагировать, чтобы начать сопротивляться.

— Ты что творишь?!

Кушина явно недовольна. Ну, надеюсь, она не станет прямо сейчас пытаться объяснить мне, насколько я не прав. Море черно-синего пламени бушевало прямо перед нами, языки темного огня лизали пылающие золотом Цепи Чакры. А количество порождаемых Джуби монстров не уменьшалось. Попытки моего красноволосого сокровища полностью подавить Десятихвостого успехами не увенчались, ее техника сжимала тело биджу, натянутые цепи скрежетали звеньями и тонко звенели.

В теле Хибакари я резко рубанул по воздуху. Рев ударной волны — ее поток срывает камни и сметает синее пламя Югито, попутно разрывая клонов Джуби. Все для того, чтобы проложить мне путь к Хвостатому. Стальные перья вновь зашелестели в воздухе, накрывая меня-Увабами и Итачи с Наваки широкой накидкой. По ней тут же начал барабанить град из сыплющихся с небес камней. Расстояние до Джуби не так велико. Промчаться по изрытой во время битвы земле, отбиваясь острейшими лезвиями перьев от продолжающих лавиной напирать клонов Десятихвостого. На последних метрах к цели я слегка притормозил, разорвав Нити Чакры, и быстро сложил серию ручных печатей. Вспыхнула крохотная белая искорка меж моих ладоней, чтобы через миг обратиться сияющим потоком.

Стихия Пыли расчистила все пространство передо мной, прорезав в скалах ровную дорогу вперед. Все порождения Джуби буквально истаяли, впереди осталась лишь сама увитая Цепями Чакры громада Десятихвостого. Нити Чакры вновь коснулись тел Итачи и Наваки. Движение пальцев — парней бросает вперед. На их вытянутых вперед руках, казалось, вспыхнули метки Солнца и Луны. Глазами Охеби я увидел, как в их кейракукей течет опасная и могучая чакра, готовая вырваться наружу. Земля под ногами дрогнула, по ней пробежала сеть трещин — еще мгновение, и новый спутник Земли был бы готов отправиться на орбиту вместе с закованным в него Хвостатым. Однако, вместо треска раскалываемых скал, которые должны были начать падать на тело Джуби, я услышал легкий хлопок и тяжелый грохот обрушившихся вниз Цепей Чакры.

Еще до того, как понял, что именно произошло, я уже отдернул пальцы назад, заставив тела Итачи и Наваки резко запрыгнуть мне за спину. Чувство опасности заставило действовать на рефлексах. Покров из стальных перьев зашевелился, плотно смыкаясь над головой, потоки песка рванули вверх, стремительно покрывая нас все новыми слоями защиты. По этому панцирю тут же пришелся тяжелый удар. Металлический купол со скрежетом покатился по земле, и мы втроем вместе с ним, уперевшись спинами в одну из стенок. Глазами Хибакари я видел, что произошло. Видел, как рухнули вниз Цепи Чакры, а сквозь них потекло вверх тело Джуби, вливаясь в одну точку, в которой с помощью Бьякугана легко можно было рассмотреть человеческую фигуру. Половина ее была черной и почти терялась на фоне темного неба, а вторая белой. И половину лица скрывал осколок деревянной маски Кьюкьёку.

Черный Зецу. Появился-таки, значит. И сразу же присосался к джинчурики Десятихвостого, которого сделал из Белого Зецу. Я же его даже не почувствовал, зараза!

Крохотный черный шар сорвался с руки Зецу, устремившись вниз. Взрыв разорвал остатки Цепей Чакры. Они поглотили большую часть энергии, золотые осколки звеньев фейерверком озарили сумерки. К счастью, я успел укрыть собственный клон вместе с реинкарнациями Ашуры и Индры. Похоже, именно они и были целью. И, естественно, я не мог позволить им погибнуть. Второй черный шар только начал формироваться на руке парящего в воздухе Зецу, как чакра стремительной слегка щекочущей волной промчалась по меридианам меня-Охеби. Мир вокруг вновь замер, земля под ногами смялась и взорвалась, когда я отправил длинным прыжком собственное тело в полет. Шар так и не успел сорваться с руки Зецу, когда я оказался возле него. Легкие привычно ожгло кислородом, чакра бурным потоком обрушилась на кейракукей, минуя Восемь Врат.

Корью!

Инерция от прыжка резко пропала, я-Охеби замер в воздухе. Тело налилось тяжестью. Окутанная янтарным пламенем нога врезалась в ставший неимоверно плотным воздух и с громоподобным грохотом взрезала пространство. Взрывная волна прокатилась в стороны. Над головой она взрезала тучи, открыв чистое вечернее небо, внизу — раздробила скалы. Зецу от чудовищного удара лишь сложился пополам и улетел в сторону. Земля приняла его тело, брызнув осколками камней. Но это не особо повредило Зецу. То, что превратило бы в фарш любого, для джинчурики Десятихвостого было неприятной оплеухой.

Из облака поднятой пыли вырвался толстенный стебель, на котором расцвели мясистые цветки. В центре каждого из них была дыра, в которой конденсировались капельки чакры двух цветов. Я потянулся к закованному внутри этого тела монстру. Мир вокруг в тот же миг потерял краски, черные пятна теней стали объемными. Пространство в моем сознании изменилось, искривилось. Тени оплетали все вокруг, и все они были частью меня.

В черной полоске тени за спиной Зецу вспыхнула небесной лазурью пара глаз. Через миг из нее вырвалась рука, покрытая плотным покровом бирюзовой чакры. На тонкой ладони затанцевали всполохи зеленого огня, тут же закрутившиеся в шар. Сумерки разрезал поток золотого света.

Кинрин Тенсей Баку!

Взрыв Золотого Колеса Перерождения — техника Тенсейгана, в основе которой лежит гудодама, все те же черные шары, которые использовал сам Зецу. Золотой луч ниндзюцу озарил сумерки солнечным светом. Я слегка шевельнул рукой, направляя энергию. Тело Зецу распалось по пояснице на две половинки. К сожалению, черные кляксы гудодама моего противника расплющились и покрыли торс и голову непроницаемым пузырем. Золотой поток моей техники расплескался каплями яркого света. Они падали на упавшие на землю ноги джинчурики Джуби, обращая их в прах, но луч моей техники не мог пробиться сквозь защиту.

Борьба двух техник завершилась взрывом. Луч Кинрин Тенсей Баку в один момент внезапно потерял стабильность, черная субстанция гудодама забурлила под его напором. Я успел скрыться в тени лишь в самый последний момент и любовался ослепительно сияющей вспышкой уже на безопасном расстоянии.

— Сбежал, — бесстрастно резюмировал я, когда всполохи золотого света погасли окончательно, оставив после себя лишь лужу кипящей лавы, в которую превратился камень.

Внимательно осмотрев окрестности, я не заметил следов Зецу. Эта тварь умеет отлично прятаться, но сейчас его и в самом деле не было поблизости. С остатками тела джинчурики ему не удалось бы спрятаться от меня. До чего же неприятный противник! Лучше, чем прятаться, он умеет только сбегать. До конца от него избавиться проблематично. Пока мне остается только выдохнуть и привести чакру в норму.

Пока янтарное пламя Шичи Тенкохо вокруг меня медленно угасало, я оценил результаты прошедшего сражения. Как минимум часть Десятихвостого все же захватить удалось. Той чакры, которую вобрал в себя Янтарный Очищающий Сосуд, хватит на пару Девятихвостых. Потерь с моей стороны не наблюдается. Даже в тело Кёды уже можно вернуть сознание. Кушина и Югито, конечно, в шоке. А Итачи с Наваки - и подавно. Но живы, а это главное.

Рядом с тяжелым рокотом разошлась земля, выпуская на волю как раз меня же и двух парней.

— Да кому расскажи, не поверят ведь, — тяжело дыша, вывалился на свежий воздух Наваки. — Я только что с того света! Что, вообще, происходит?! Я точно живой?!

— Орочимару!

Ох, этот гневный крик Кушины! Я к нему уже так привык. Узумаки же не менее эмоциональны, чем Учиха, и настолько же охотно показывают свои эмоции, как Сенджу. Но почему у меня получается вызывать в основном гнев у представителей всех трех этих кланов? Какое же счастье, что удалось сплавить Цунаде Джирайе! Мое везение ничуть не больше, чем у самой Сенджу. И если бы еще она оказалась влюбленной в меня, то тогда я бы отправился в следующий мир куда как раньше.

Я поторопился к Кушине, захватив по пути свое поврежденное тело.

— Прости, — виновато улыбнулся я. — Но, может, поможешь мне восстановиться?

Слова застряли в горле Кушины, когда я-Охеби появился перед ней. Кажется, до нее только сейчас дошло, кто перед ней. Во всех смыслах.

— Ты, вообще, нормальный? — в отчаянии прошептала она, упав на колени и протянув засиявшие зеленым светом медицинской чакры руки к телу Кёды. — Сколько у тебя тел? И почему ты — Хибакари?! Я с ума с тобой сойду, Орочи, понимаешь ты, нет?

— Восемь.

— Что восемь? — не поняла Кушина.

— У меня восемь тел. Я же Ямата но Орочи. Орочимару Восьми Ветвей.

Кушина смерила меня тяжелым взглядом. Потом посмотрела в сторону Увабами, к которому уже успела подбежать Югито.

— Я была права, — внезапно заявила Узумаки. — Я знала, что эта ненормальная уже в твоих сетях! Сердцем чуяла.

— Женская интуиция, — кивнув, поддакнул я.

— Зато я могу убить тебя семь раз...

— И женская логика, — снова кивнул я. — Ну, я не против. Меньше любить тебя я от этого не стану.

— Иди ты! Я на тебя обижена теперь, знаешь ли! Смертельно обижена! И на тебя, Курама! Чего ты ржешь?! Ты ведь все знал!!!

И пока в одном из тел я пытался поговорить с Кушиной и умерить ее гнев, во втором пришлось иметь дело с Югито и Итачи с Наваки...

— Увабами, ты... — начала было говорить Нии, но не нашла слов, чтобы закончить.

— Ты же всегда знала, — вздохнув, сказал я. — Просто боялась спросить. И узнать правду.

— Ты...

— Я всегда был самим собой, Югито, — примерно догадавшись, что сейчас мучает девушку, сказал я ей. — Особенно с тобой.

Нии осторожно подошла поближе и, словно пытаясь убедиться, что перед ней все еще Увабами, легонько погладила меня по щеке.

— Если хочешь свернуть мне шею, то подожди, пока закончится война, — посоветовал я.

— Пф! Ты, кажется, путаешь меня с кем-то, — фыркнув, гордо ответила Нии. — Мне просто нужно привыкнуть. Наверное.

Взгляд Югито стал задумчивым, она словно заново пыталась меня узнать, рассмотреть что-то за лицом Увабами. Вот только лицо Увабами — это мое лицо. Тут нечего рассматривать-то. Просто у меня этих лиц несколько. Не знаю, сможет ли это принять Югито. И вот именно в этот момент кое-кому потребовалось вставить свое слово.

— Отец.

М-да, Итачи. За что ты так со мной? И зачем ты так на меня смотришь? Да, я не самый хороший отец, отвратительный, прямо скажем. И человек тоже такой себе. Но просто зачем?

— Отец?! — тут же вздрогнула Нии, резко обернувшись к Итачи. — Точно... У тебя же есть дети...

— Отец?! — словно вторя Югито, удивленно воскликнул Наваки. — Так это твой батя, что ль? А не молодой? Ты уверен? Если что, я знаю, где можно от матери спрятаться, но ты Микото-сан лучше ничего не говори все равно.

Мне оставалось только глубоко вздохнуть и усмехнуться, про себя посмеявшись над собой.

— Прости, Итачи. Я поступил с тобой не лучшим образом.

— Я понимаю, зачем ты это сделал, — мотнул головой Итачи. — Ты дал мне силу. И Наваки тоже. И ты хотел использовать ее, но... Зачем? С твоей силой, почему ты не используешь ее? Я просто не понимаю!

— Думаешь, я поступаю неправильно? — поинтересовался я.

— Да! Ты — Рюджин! Ты можешь остановить все это! Все смерти! Прекратить этот хаос и боль! Почему ты не делаешь этого?! Зачем?! Они же верят в тебя! Люди и нелюди — все они готовы отдать все для тебя! Их жизни в твоих руках, и ты просто смотришь, как они утекают сквозь пальцы! Размениваешь одни на другие, словно мы все ничто...

— Рюджин... — потрясенно прошептал Наваки, явно ничего не понимая.

А я озадаченно потер лоб. Похоже, общение с обычными людьми во время недавних миссий оставило впечатление на моем сыне. И Итачи, вообще-то прав. Конечно, он не знает об Ооцуцуки. И о том, что мне нужна Кагуя. Поэтому мне нужны смерти, жертвы для ее возвращения. Но не признаваться же в этом сыну. И перед Югито признавать, что хочу ослабить какурезато, тоже будет глупо.

— Мадара — не главная угроза этому миру, Итачи, — без лишних подробностей, ответил я. — Он пешка, которую использует из тени более опасный враг. И Мадара удобная пешка для меня, поэтому он жив. И боль сейчас поможет избежать боли в будущем. Эта война началась раньше, чем должна была. Ты, Наваки и Хината слишком молоды, хотя получили наследие своих предков. Хотя...

Хотя с другой стороны, теперь есть Тонери. И я больше знаю о демонах. Я знаю о прошлом, которое теперь стало моим. Путешествие с Хинатой в загробный мир было полезнее, чем я думал. Прошлое, которое так привязалось ко мне, можно использовать в настоящем. Есть шанс, что опасность со стороны Ооцуцуки в ближайшее время будет не так велика. Они же не навалятся всем скопом? В то же время появление Джуби усложняет ситуацию здесь и сейчас. Конечно, при моем вмешательстве допустить ослабления какурезато до нужного уровня не получится, но это будут уже проблемы Итачи. Но демонстрация собственной силы на время нивелирует все проблемы с шиноби. Ну а в будущем они будут доставлять проблемы уже не мне, а Итачи. Думаю, он справится.

— Да, — кивнул я сам себе, — теперь есть варианты, когда мое вмешательство может быть уместным.

Глава 49. Воссоединение

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Кожу Микото жгло проступившими на ней линиями проклятой печати. Болезненный жар просачивался внутрь, впиваясь в меридианы. Это напоминало переливание крови. Чужой, отторгаемой организмом, наполненной токсинами чужих идей и устремлений, медленно убивающей, но дающей силу. Риннеган — легендарное додзюцу. Объединенная сила Учиха и Сенджу поражала воображение. Однако побеждают не глаза, а их владелец. Навыков Микото не хватало для победы.

Она прикрыла глаза, чакра в них начала успокаиваться. Комья почвы и камни в полусотне метров впереди перестали падать вверх, на неровный земляной шар в пару метров диаметром. Он парил в воздухе, сила додзюцу продолжала выталкивать сферу наружу, за пределы атмосферы Земли.

Чибаку Тенсей — это техника Риннегана, которая создает точку притяжения в пространстве, в которую падают окружающие ее предметы. Приливные силы вокруг нее ломают скалы и рвут тела. Это додзюцу могло запечатать биджу, если вложить достаточно чакры. Микото собиралась поймать цель поменьше и экономила чакру. Правда, даже если бы она использовала все свои силы, то это не изменило бы результат. Из воздуха в полусотне метров перед ней проявилась женская фигура в темном кимоно. В тонких руках хищно блеснуло лезвие короткого танто и лакированные деревянные ножны. Из-под длинной челки каштановых волос на Микото воззрился пылающий багрянцем глаз. Черные линии и красные пятна сливались в рисунок, напоминающий цветок с тремя лепестками. Второй глаз был тусклым и серым.

Мангекьё Шаринган с таким рисунком, протектор Конохи на голове, техника Изанаги — Микото знала эту женщину. Учиха Наори. Куноичи, когда-то остановившая внутриклановую войну и спасшая Учиха. Сейчас склера ее глаз была черна, а серая кожа покрыта трещинами. Наори погибла еще до рождения Микото. И вернулась вновь, призванная Эдо Тенсей, чтобы объединиться со своими врагами. Микото пробежала взглядом по окрестностям. Здесь совсем недавно была густая чаща, небольшая речка меж невысоких гор питала дикий лес. Сейчас вода водопадом обрушивалась в широкий разлом, поперек прорубивший старое русло. Деревья были сметены, их стволы в беспорядке оказались раскиданы по оголившимся скалам. Из истерзанной черной земли торчали обломанные корни и пеньки.

Первая стычка была скоротечной, но попытка нанести максимальный урон противнику первой атакой не увенчалась успехом. Пока пострадала только земля.

— Глаза мертвых Учиха на выращенных из клеток Хаширамы телах, — раздался рядом с Микото резкий женский голос. — Это сочетание удивительно. Твои глаза способны на такое, старик?

— Во мне нет чакры Хаширамы, Кохару. Призыв этих Учиха отличается от нашего.

— Так почему ты не похитил кеккей генкай Первого, пока был жив? Проклятье на твою голову, Данзо! Ты мог бы заставить Орочимару вырастить тебе клон Хаширамы или создать гибрида, чтобы использовать его для своей техники Химеры.

— Орочимару всегда был осторожен.

— Ха-ха-ха! — вмешался в диалог двух мертвецов сухой заливистый смех.

Рот на лице стоящего поодаль человека расплылся в широкой улыбке, тело тряслось от смеха. Но его глаза оставались безжизненными и пустыми, его губы словно были чужими и двигались сами по себе. Только выпученный и оплетенный вздувшимися сосудами глаз на лбу судорожно дергался и вращался.

— Дан... — невольно прошептала Утатане.

Похоже, ожившей куноичи было больно видеть то, во что превратился ее ученик. Давно лишенное души тело стало инструментом в руках фанатика. Они все-таки смогли найти его, шиноби, использовавшего Эдо Тенсей. Эта техника была известна немногим. Като Дан был среди них. И через него этим ниндзюцу воспользовался Рюдан. Культист, поклоняющийся Джашину — с подобными ему всегда было сложно разобраться. Бессмертные, владеющие странными проклятиями, они оставались скрытными и хранили достаточно секретных техник, которыми могли удивить в самый неподходящий момент. Конечно, давление Рюджинкё и конфликт с Узумаки раздробили секту, какие-то знания ее членами были утеряны. Но Джашин всегда находил новых последователей и учил их лично. Остановить ками было сложнее, чем людей.

Как только стих смех, губы на безжизненном лице Като Дана вновь зашевелились.

— Орочимару и в самом деле осторожен. Он ведь знал, что сегодня будут призваны мертвецы. Это ведь его предсказание? Скажи мне, ведьма!

Микото на миг скосила взгляд на девушку, стоящую возле нее. Точнее... На свою свекровь, которая выглядела подростком лет шестнадцати. Сейчас ее имя было Чиноике Мейро.

— Да, он предсказал это, — спокойно ответила куноичи. — Кажется, я впервые услышала от него что-то об Эдо Тенсей в очередной мировой войне лет десять назад.

— Предсказания! — сорвался с губ Дана яростный крик. — Они не спасут! Никого из вас! Великий Владыка со мной! Ваша боль станет искуплением ваших грехов!

Четыре марионетки перед Рюданом зашевелились. Микото нахмурилась, не сводя с них взгляд. Ее разума коснулись чужие мысли. Фугаку. Все Учиха погасили пламя Сусаноо, экономя чакру, но Юко продолжала поддерживать их связь с помощью Омойкане. После того, как Микото едва не попалась Мадаре, старшая Учиха не рисковала останавливать технику.

— Глаз Рай восстановился. Примерно пять минут.

Микото взглянула на одну из фигур перед собой. Учиха Рай, еще одна марионетка в руках Рюдана. Фугаку удалось пронзить его мечом Тоцука, но мертвец избежал запечатывания, использовав Изанаги. Это киндзюцу погружало в иллюзию саму реальность, и обычно его использовали, чтобы сбежать от смерти. Ценой техники была вечная слепота глаза, через который ее использовали. Геном Хаширамы, его способность к регенерации, могла со временем вернуть зрение. Орочимару говорил, что на это могут уйти десятилетия. Однако мертвец восстановился быстрее. Эдо Тенсей и жертва призыва, имеющая геном Хаширамы, позволили ему вновь вернуться к идеальному состоянию.

Четыре фигуры перед одержимым Като Даном, Четыре Учиха. Наори, Рай, Нака, Бару. Все они были известны в клане. Второе поколение, овладевшее Мангекьё Шаринганом и развязавшее кровопролитную войну, едва не уничтожившую Учиха. Изанаги, способность отменить смерть, затмевала разум шиноби, иллюзорное спокойствие Эпохи Какурезато ослабило инстинкт самосохранения. Знание того, как получить Мангекьё Шаринган, помутило разум. Бару и Рай погибли в самом начале и были теми, кто начал войну. Наори и Нака стали теми, кто остановил ее. С помощью Изанами Наори смогла вернуть друга, в честь чего кланом было построено святилище Нака.

Все четверо были Учиха, все они владели Мангекьё Шаринганом и Изанаги. Наори и Нака могли знать Изанами. И оба киндзюцу не лишает сил их глаза навечно. Осознание этого факта заставило Микото невольно ощутить внутри холод, несмотря на проникающий в меридианы жар от проклятых печатей.

— Ты заблуждаешься, Рюдан. Ты цепляешься за Джашина, но он покинул тебя, — без капли сомнения в голосе заявила Мейро. — Твой бог подчинится Рюджину, как и все прочие.

— Ложь! — сорвался на яростный крик Рюдан. — Я слышу его голос! Джашин-сама со мной! Весь этот мир услышит Его голос!!!

— Если исполнится план Мадары, то весь мир погрузится в сон, и никто уже никого не услышит. Ты уверен, что с тобой говорит Джашин, а не Мадара? Обычно ками с людьми не говорят. Они мыслят иными понятиями и категориями. Часто они не способны сказать и слова.

Да, Орочимару говорил об этом. В последние годы он часто сталкивался с потусторонними созданиями и сетовал на отсутствие возможности коммуникации с ними. Но знал ли о таких подробностях обычный фанатик?

— Джашин-сама единственный бог! Я слышу его глас! — несмотря на эти слова, в голосе Рюда промелькнули нотки сомнения, которые, впрочем, быстро пропали. — Твой ведьмин лживый язык! Своими речами ты посеяла ересь Рюджинкё! Но они не подействуют на меня!

Через Омойкане Микото почувствовала, увидела глазами Фугаку, что произойдет через мгновение. Его додзюцу Мангекьё Шарингана позволяло читать поток чакры и природной энергии, предугадывая то, что произойдет в ближайшем будущем. Это позволило живым Учиха атаковать первыми. Вспышка черного огня едва не поглотила Мейро. Аматерасу — это додзюцу, кажется, довольно часто встречается. Учиха Бару владел им, как и Итачи. Языки черного пламени лизнули кожу вечно юной куноичи. Но вместо ожогов на ней проступили кровавые раны.

Алая жидкость брызнула в стороны, капли крови, из которой состоял клон Мейро, упали на землю. Вместе с ними по разбросанным камням разлетелись всполохи Аматерасу, тут же перекинувшиеся на скалы. Брызги черного пламени еще опадали на землю, когда руки Микото замерли в печати змеи. С силой выдохнутый ею воздух вырвался на волю сметающим все на своем пути ураганом. Объятые черным пламенем камни и капли крови смело вперед, дробя прямо в полете. Аматерасу черной волной нахлынуло на мертвецов. Трое из них успели уйти в стороны, но один замер, приняв на себя удар.

В пустых глазах тускло блестел багрянцем Шаринган, с черной склеры осыпались хлопья праха, из которого были созданы тела призванных с того света Учиха. Цукиеми Фугаку поглотило разум мертвеца, а вскоре его тело начало пожирать собственное Аматерасу. Но не прошло и секунды, как оно просто растаяло и появилось невредимым вновь, когда волна созданного Микото урагана пронеслась мимо. Один из глаз Учиха Бару остался белесым.

Изанаги. В ближайшие пять минут от него хотя бы не будет других додзюцу Мангекьё Шарингана, кроме Аматерасу. Плюс около трех минут слепоты Наори. Неплохой результат для начала.

Кровавый фонтан брызнул из-под земли неподалеку от Рюдана. Тот отвлекся, пока укрывался от поднятого Микото шквала каменной стеной. Брызги алой жидкости сплелись в жгуты, оскалившиеся зубастыми пастями. Кровавые Драконы разбили в мелкий щебень камни, устремившись к одержимому Като Дану. Шаринган Микото уловил всполохи чакры в глазах Учиха Нака. По земле от него пробежала стремительная волна незримой техники. Она оставляла за собой легкое марево в воздухе и дорожку из расколотых в мелкий песок камней. И сразу же сквозь пространство пронесся едва уловимый даже для додзюцу Учиха силуэт.

Данзо появился на пути додзюцу Нака, спокойно выставив вперед ладонь, на которой тревожно вспыхнула багрянцем ромбовидная печать. Хлопок! Техника Мангекье Шарингана словно провалилась в пустоту, пропав без следа. Сам Учиха Нака замер. С его тела посыпались хлопья праха, обнажая множество мелких трещин. Горящие багрянцем глаза быстро заметались из стороны в сторону. Секунда — мертвец все же вырывается из невидимых пут, чтобы тут же кувырком уйти от едва не разрезавшего его воздушного сюрикена, посланного Данзо.

Едва видимое марево Футон: Шинкуджин лишь едва срезает пряди коротких волос Нака и проносится мимо цели. Лишь для того, чтобы врезаться в резкие порывы ветра, поднявшие серую пыль с земли. Руки Микото были сведены в печати. Глаз обожгло изнутри чакрой. В мозгу на миг словно отпечаталась картина того, как две техники, ее и Данзо, врезаются друг в друга. Мгновение — для Микото пространство словно дрогнуло. Принцип противовеса нарушился. Ее техника Футона поглотила ниндзюцу Шимуры, едва заметный вихрь тут же вырос в мощный смерч. Он с ревом сорвал с земли камни и бросил вверх тело Учиха Нака.

Пространство вновь дрогнуло. На этот раз не по вине Микото. Ревущий смерч замер и мелко задрожал, чтобы рассыпаться безобидным ветерком. Поднятый им мусор начал сыпаться вниз. Даже без Изанаги четверо Учиха с Мангекье Шаринганами могли доставить много проблем.

Сознание Микото вновь кольнуло чувство опасности, пришедшее от Фугаку. Там, где только что она стояла, в воздухе полыхнуло черное пламя. Но резкий рывок унес Микото в сторону. Риннеган уже в обоих ее глазах сменился багрянцем Шарингана. Чакра Райтона и Футона потекли по меридианам, синхронно вырываясь наружу. Мир вокруг смазался. Комбинация Райджин и Фуджин, ее додзюцу Мангекье Шаринга, позволяла без проблем использовать две стихии одновременно. И создать вокруг тела сразу два покрова чакры — Стихии Ветра и Стихии Молнии. Желтоватое марево переплелось с синими разрядами, воздушный покров позволил промчаться сквозь атмосферу, не заметив ее сопротивления. В воздухе словно сверкнула молния — Микото в сиянии двух стихий грациозно изогнулась и упала в объятия ветра. Резко ставший плотным воздух подхватил и остановил ее, погасив инерцию. Смазанная картинка мира вновь стала четкой.

Багрянец Шарингана в глазах Микото вновь сменился серостью Риннегана. Она резко выбросила руку вперед, пальцы нырнули в распущенные каштановые волосы Наори и коснулись холодной кожи мертвеца. Жар чакры обжог глаза изнутри. В руку словно само собой толкнулось что-то мягкое и зыбкое. Микото резко схватила едва осязаемую субстанцию и потянула на себя. Вслед за ее рукой из Учиха Наори потянулся призрачный силуэт. Риннеган позволял касаться чужих душ и вытягивать их из тел. Даже призванная с того света куноичи умрет вновь, лишившись души.

Зыбкое ощущение под рукой Микото внезапно пропало. Фигура Наори рассеивается, словно мираж. Снова Изанаги! Взгляд цепляется за линии тени под ногами. Микото буквально кожей почувствовала тепло позади себя. Чакра разлилась по ее телу, обжигая болью. Это было привычное чувство, словно из нее вытягивали жилы. Пламя Сусаноо показалось вокруг Микото. Огромный огненный шар врезался в поднятый костлявой рукой щит. Пламя расплескалось по земле, камни тут же затрещали и начали лопаться от жара.

Микото могла легко уйти от атаки. Но чувство опасности со стороны Юко кольнуло ее душу. Взгляд тут же скользнул в сторону старшей Учиха. Глаза Микото едва заметно расширились. Юко и Фугаку нашлись быстро. Сложно было не заметить огромную скалу, висящую в воздухе и трех шиноби под ней. Пара живых Учиха поймали одного мертвого. Юко переместилась вместе с Бару с помощью Кондзин, подставляя его под клинок Тоцуко в костлявой руке Сусаноо Фугаку. Ловушка для мертвеца обернулась против них. Призванный с того света шиноби мог позволить себе быть раздавленным. Живые пока к этому были не готовы.

Незримая отталкивающая сила Риннегана ударила в уже начавшую падать скалу. Она замерла в полете и затряслась. Силе додзюцу Микото сопротивлялось додзюцу Мангекье Шарингана Учиха Бара. Кажется, его глаза имели способность управлять предметами через поставленную на них печать. Ворох кунаев или целая гора — для его додзюцу не было разницы.

Мелкая дрожь скалы над головами шиноби переросла в сильную тряску. Треск! Она просто разлетелась на мелкие осколки. Вниз с грохотом упал небольшой камень, на котором сияла метка техники Бару. Остальные осколки смело вдаль силой глаз Микото. Клинок Тоцука, наконец, потоком алого огня вырвался вперед, устремляясь к фигуре Бару. Но опять не достиг цели.

Дело было не в Изанаги. Фугаку просто замер, не в силах пошевелиться. Даже всполохи пламени на клинке Тоцука словно застыли, едва заметно трепеща. Микото лишь мельком смогла заметить это, потому что сама не могла пошевелить и пальцем. Волна нечеловеческого ужаса накатила на сознание, она словно пригвоздила к земле и застудила кровь в жилах. Сквозь рвущиеся узы Омойкане, Микото успела ощутить благоговейный восторг Юко, затмивший животный страх. Это сакки было невозможно спутать с чем-то еще. Орочимару!

С большим трудом Микото удалось повернуть голову в сторону источника духовного давления, чтобы увидеть, как водопадом алых брызг осыпаются на землю кровавые лепестки техники Чиноике Мейро. Сквозь них можно было различить три силуэта. Като Дан в потрепанной одежде, его рука была оторвана, а за спиной стояла Учиха Наори. Вторая Учиха Наори, потому что еще одна по-прежнему была недалеко от Микото. Но, главное, перед Като Даном стоял еще один человек, как две капли воды похожий на Хашираму, но в глазах которого, словно тлеющие угли, пылал Шаринган.

— Хашихиме, — услышала Микото голос Орочимару сквозь шелест кровавого дождя.

Тело Като пошатнулось и медленно упало на колени. Словно смытая водой грязь, с его тела сползли куски плоти. Выпученный глаз с густой сетью красных сосудов и белесых наростов шлепнулся на камни. Сейчас он напоминал выброшенную на берег медузу. Комок плоти пульсировал, едва заметно шевелились сосуды. Это существо и на теле Дана выглядело отвратительно, но отдельно было еще хуже. Без тени брезгливости на лице, Орочимару наклонился к тому, что осталось от Рюдана. Глаз задергался, словно пытался убежать.

— Ты еще пригодишься, — спокойно сказал Орочимару, подняв Рюдана.

Глаза Орочимару вспыхнули. Черные крапинки трех томое закрутились, замыкаясь в кольцо, пока не замерли в рисунке Мангекье Шарингана. Нервно пульсирующий комок плоти застыл и обмяк, погружаясь в гендзюцу, глаз в его центре затянулся багряной поволокой. Разобравшись с Рюданом, Орочимару поднял взгляд на Учиха. Его веки опустились лишь на миг, но рисунок Мангекье Шарингана под ними уже сменился. Эти глаза Микото уже видела.

Котоамацуками!

Четверо призванных Эдо Тенсей Учиха вздрогнули. Из их тел, словно гной, вытекли сгустки сероватого вещества и шлепнулись на землю. Микото тут же почувствовала, как давление сакки ослабло. Она не смогла удержаться от облегченного вздоха и дрожащей рукой вытерла проступившую на лбу испарину. Сердце все еще бешено стучало в груди, но парализовавший ее тело ужас отступил, спрятался в потемках души.

— Юко? — через секунду услышала Микото удивленный женский голос недалеко от себя. — Я чувствую твою чакру, но не вижу... Что ты здесь делаешь? То есть, что я здесь делаю?

— Простите, Наори-семпай, — после короткой паузы сдавленно прошептала Юко в ответ.

— Нас призвали с того света, Наори, — пояснил давно погибшей куноичи ее друг, Учиха Нака. — Оба твоих глаза слепы. Кто-то использовал техники Изанаги или Изанами через тебя.

— Эдо Тенсей! — раздражено процедил сквозь зубы Учиха Рай. — Проклятая техника того седого ублюдка. Я предупреждал, что наши тела нужно лучше прятать!

— Рай? — узнала голос Наори.

— И Бару тоже, — сообщил подруге Нака. — Еще... Данзо? Ты выглядишь постаревшим, хотя уже мертв, как и я. А ты, Юко, жива и нисколько не изменилась. Какой сейчас год?

— Шестьдесят лет, как была основана Коноха... — со сложным выражением на лице глядя на призванных Учиха, ответила Юко.

— Шестьдесят лет, — удивленно пробормотал Бару, оглядываясь по сторонам. — Полвека прошло, а мир все тот же. Как умер в крови поля битвы, так и вернулся.

— Приятно узнать, что тебя убили, — хмыкнув, заметил Учиха Рай.

— Не волнуйся, я пережил тебя всего на несколько секунд, — усмехнулся Бару.

Призванные Учиха словно проснулись ото сна и с живым интересом выясняли судьбу друг друга. Похоже, контроль над их телами был куда более сильным, чем над Данзо и Кохару. Они и в самом деле были лишь безвольными марионетками. Впрочем, Котоамацуками лишь сменило для них кукловода. Который после своего появления все еще оставался здесь, но не проявлял интереса к мертвецам. Вместо этого от его тела выстрелили во все стороны тонкие струны из чакры, которые были прекрасно видны Риннеганом. Они впились в тела призванных шиноби, заставив их вновь замереть на месте. И одна Нить Чакры коснулась Като Дана, заставив его вздрогнуть. Руки мертвеца зашевелились, складывая печати, чакра потекла по меридианам.

Крыса, Бык, Обезьяна, Тигр, Дракон, Свинья. Руки замерли, бескровные губы Дана дернулись, с них сорвалось едва слышное слово:

— Кай.

И в тот же момент на телах призванных мертвецов словно заплясало белесое призрачное пламя. Благодаря Риннегану, Микото видела, как рвутся цепи техники, и душа стремится вернуться обратно в загробный мир. Со стоящей неподалеку от Като и Орочимару второй Наори сползла ложная личина, обнажая удивленное лицо Утатане.

— На этом все? — удивленно спросила Кохару, неверяще глядя на Орочимару.

Он отрицательно качнул головой. Легкое движение пальцев Орочимару — Нити Чакры едва заметно задрожали. Руки мертвецов совершенно синхронно поднялись к груди, чтобы сложить серию печатей. Змея, Коза, Свинья, Собака, Тигр. Микото было видно, как чакра в их телах успокаивается, сплетая новые узы, приковывающие души к бессмертным телам.

— Ты не мог контролировать всех призванных, сделав из Дана марионетку? — догадался Данзо.

— Тройной контроль, — кивнув, подтвердил слова Шимуры Орочимару. — Печать контроля на основе чакры Като, паразитирующая плоть Рюдана и зомбирующее джудзюцу джашинитов — проще прекратить технику Призыва.

— Понимаю, — кивнул в ответ Данзо. — Вижу, твои планы поменялись, но мы тебе еще полезны.

— Есть шанс, что вскоре в этом мире появится сразу два джинчурики Десятихвостых, — слегка улыбнулся в ответ Орочимару. — А вслед за ними в этот мир ворвутся боги. Так что пришла моя очередь вступить в битву.

— Боги? — с сомнением спросила Утатане, невольно потерев печать в виде ромба на своей руке. — Те самые, о которых я думаю? И где в этой битве будет наше место? Не жди слишком многого даже от таких бессмертных марионеток, как мы.

Рядом с Орочимару быстро вспыхнула и погасла алая вспышка. Она оставила после себя пару человек, в которых Микото узнала еще один клон Орочимару, который носил имя Дайки, и Шизуку.

— Вы поможете тем, кто сможет с ними справиться, — коротко сказал Орочимару, прежде чем новая алая вспышка поглотила его.

После техники Хирайшина лишь зыбкое облачко пыли взвилось на том месте, где только что находилась пара клонов Орочимару, Мейро и куноичи из деревни Надешико.

— Это было унизительно. Кажется, я не успел даже понять, как уже проиграл этому Хашираме с Шаринганом. Его гендзюцу слишком коварно, — немного раздраженно сказал Учиха Рай и обернулся к Фугаку. — Похоже, ты сейчас глава клана? Приказывай. Мы подчиняемся тебе. Только что опять творится с этим миром? О каких богах шла речь?

— Мне самому это интересно, — хмуро ответил Фугаку. — Насколько я знаю, Дайкаге-сама не должен был вступать в бой без критической необходимости. Кизаши предупреждал, что есть вероятность появления третьей силы, но кто и что это, он сам не знал. Может, теперь станет яснее, раз что-то вынудило Дайкаге-сама изменить планы.

— Он лжет, — спокойно вымолвил Данзо.

— Рюджин-сама? — сощурившись, холодно уточнила Юко. — О чем ты, Данзо?

— Зная Орочимару, он просто нашел повод, чтобы не доводить свой изначальный план до конца, — с досадой ответил Шимура. — Он всегда был слишком мягок. Эта война должна была проложить путь в будущее для всей его Унии. Уменьшить число шиноби какурезато других стран. Пожертвовать лежащими обузой ветеранами, которым теперь платят пенсию из казны, поддержать цены на сырье, увеличив спрос на них в соседних странах. Я не так давно вернулся в этот мир, но вижу, что у Унии, несмотря на неплохое состояние сейчас, есть проблемы, которые можно было решить этой войной. Новые технологии, сорта и породы упрощают производство, снижают цены и себестоимость — пока это выгодно, но через год или два приведет к краху системы.

— Не знала, что ты разбираешься в экономике, Данзо, — холодно заметила Юко.

— Кому-то в Совете при Хирузене приходилось в ней разбираться, — проворчала Кохару. — Сарутоби был гением, но только когда речь шла о чакре.

И Орочимару тоже разбирался в экономике, про себя признала Микото. Война с Южным Листом была выиграна не на поле боя, а в тылу. Тогда на юге тоже намечался избыток зерна, низкие цены на него и голод, когда запасы истощились, а новых поступлений уже быть не могло. Орочимару мог заставить дайме войной увеличить снабжение какурезато, тратить деньги на сталь, провиант, бумагу, а не на дворцовые излишества. А когда он собирал коалицию шиноби, то уступил заказы в соседних странах, заявив, что скрытые деревни Унии будут работать только в Унии. То есть после войны дайме придется продолжать вкладываться в укрепление своих какурезато. Покупать сырье, а не шиноби.

— Может, ты и прав, Данзо, но про пришествие богов Орочимару мог и не врать, — хмуро сказала Утатане.

— Ты что-то знаешь об этом? — пытливо спросил Фугаку.

— Это... долго объяснять, — не нашлась с ответом Кохару. — Я попала в организацию, которая верила в возрождение Шинджу, который мог исполнить желания. Для этого им нужны были Ооцуцуки — это крайне могущественные существа, кровь которых есть в кланах Учиха и Сенджу. Эта организация называлась Кара. Кажется, в прошлом там верили, что Ооцуцуки могли вернуться на землю лично. Я не успела много узнать, меня устранил их лидер раньше, когда понял, что за мной следит Орочимару.

— Рюджин-сама уже встречался с несколькими Ооцуцуки, — припомнила Юко. — Они и в самом деле очень опасны.

— Несколькими? — неуверенно усмехнулась Утатане. — Значит, этот мальчишка заметно вырос. Похоже, он знает, что делает, Данзо.

— Без его мягкосердечия всем было бы лучше, — безразлично заметил Шимура. — Но посмотрим, что он приготовил на этот раз.

***

По истолченной едва ли не в пыль огромными ногами земле с грохотом пронесся сияющий луч энергии. За ним оставался неровный пылающий след. Атака Курамы словно огненную реку после себя оставила — расплавленная порода исходила дымом и искрами, на ней плавали кусочки шлака. Но для закованной в броню Сусаноо ноги гигантской статуи этот огонь не представлял угрозы. Раздвинув руки, которыми она отразила разрушительный луч биджу, Мадара повел свою многорукую статую вперед. Огненная река брызнула каплями расплавленного стекла, множество рук, словно атакующие змеи, бросились вперед. Оружие из чакры Сусаноо в их руках встретилось с золотым сиянием Райго: Сенджусацу.

Стремительной тенью с девятью хвостами у стоп двух колоссов мелькнула фигура девушки. Прелестное лицо застыло, словно неживое. Яркие глаза горели яростью. Тонкие пальцы дернули тетиву лука — волна звука рванула вперед. Она подняла за собой облако пыли и врезалась в Мадару, но лишь бессильно отскочила и развеялась, когда встретилась с отталкивающей силой Риннегана.

— Что ты с собой сделал, Курама?! — весело крикнул Мадара, расстреливая мечущуюся из стороны в сторону фигуру мико из двух выросших из спины металлических орудий. — Ты стал человеком?! Но монстр остается монстром, какую бы одежду не нацепил! Ха-ха-ха!!! Я не думал, что даже с моей нынешней силой у меня будет такая веселая битва!!!

Похоже, Мадара и правда веселился. Он и в самом деле больной на голову. Не будь в его руках такой силы, то в этом бы не было проблемы — стал бы отличным бойцом в каком-нибудь цирке, развлекал зрителей на ринге ко всеобщему удовольствию. Но сейчас мне придется его осадить.

Пламя Шичи Тенкохо лизнуло кожу. Я бросил тело вперед, прорезая атмосферу, чтобы оказаться прямо перед Мадарой. Он почти успел среагировать, но моя ладонь все же коснулась его груди. Треск! Так трещат не кости, а дерево. Древесный Клон Мадары отшвырнуло назад. В трещинах на его груди вспыхнули алые искры. Всего мгновение - и из его спины вырвалась огненная голова птицы. Пламя Судзаку впилось в древесную плоть клона, обращая его в угли.

Уничтожение клона, естественно, не осталось незамеченным Мадарой. Громада многорукой техники Мокутона была прямо надо мной. Неприятное чувство, когда на тебя собирается обрушиться гора. Но рядом со мной появляется еще одна фигура. Вспышка алого света — и Мадара исчез вместе с облаченной в Сусаноо древесной статуей. Пока ему придется подождать. Я Хирайшином отправил его в небеса, но у него есть техника телепортации — скоро может вернуться. Оставив себя-Охеми, Мейро и Шизуку, я-Дайки вновь переместился с помощью Хирайшина.

— И как это понимать? — недовольно спросил Курама, одним стремительным прыжком оказавшись возле меня.

Он брезгливо посмотрел на меня-Охеми. Сейчас этот мой клон почти не отличался от Хаширамы внешне да еще и в глазах имел Шаринган. В общем, он сочетал в себе две вещи, которые вызывали у Курамы болезненные и неприятные воспоминания. На неуверенно переминающуюся с ноги на ногу Шизуку биджу почти не обратил внимания.

— Ну... — я секунду пытался придумать какой-нибудь оригинальный ответ для Курамы, чтобы его побесить, пока просто не сказал: — Меня попросили закончить войну поскорее.

— Ха? — Курама и Мейро произнесли это почти одновременно.

Кажется, у них сейчас появилось больше вопросов, чем ответов. Да и у Шизуки тоже, но той хватило воспитания просто молча посмотреть на меня, не требуя ответов. Да я бы их и не дал, потому что в этот момент вновь вспыхнуло алое зарево, оставляя за собой меня-Дайки, Джирайю и Цунаде. Вторая громадная древесная статуя над нашими головами к этому моменту уже застыла без движения.

— Орочимару, что за... — начала было говорить Сенджу, как ее взгляд упал на меня-Охеми, и она удивленно замолчала.

До этого я ей не показывался в этом теле без маскировки.

— Мне нужна твоя помощь, Цунаде, — прямо сказал я ей. — Нужно призвать Кацую. У Шизуки и Охеми тоже есть контракт с ней. У тебя сейчас есть чакра Хаширамы. Активировав Бьякуго, вместе вы сможете призвать чуть меньше четверти ее тела.

— Зачем? — спросила Цунаде и надкусила большой палец, готовясь к Призыву. — Хочешь поддержать всю коалицию шиноби медициной техникой? Ты же знаешь, что сила Кацую пропорциональна силе призвавшего. Даже втроем мы не сможем долго поддерживать технику Клеточной Регенерации для тысяч шиноби.

Печать Бьякуго Цунаде уже была активна, ее линии уже покрывали тело Сенджу вместе с пигментацией Режима Отшельника. Я-Охеми тоже приготовился к Призыву, природная энергия наполняла тело. Шизука последовала нашему примеру. Ей пришлось потратить достаточно много чакры, поддерживая призвавшую Хякки Яко Акичи, но она успела восстановиться, выпив крови Узумаки.

— Я хочу вернуть к жизни того, кто может помочь всем нам справиться с предстоящей угрозой, — вздохнув, ответил я Цунаде.

Как раз в этот момент три орошенные кровью ладони коснулись земли. Чакра хлынула из тел. Зыбкие струи дыма техники Призыва рванули в стороны, разгоняемые потоком воздуха, вымещаемого телом гигантского слизня. Мягкое белое с синими полосами тело Кацую высилось над нами словно гора. Даже та крохотная часть, которую могла призвать Цунаде в одиночку, впечатляла. Сейчас перед нами показалась четверть Кацую. Она слишком огромна. Будь она обычным живым существом, то ее давно расплющила бы гравитация.

Огромная голова с глазами на длинных ножках повернулась к нам. Ротовое отверстие слизня слегка зашевелилось, в ушах раздался на удивление нежный и спокойный женский голос:

— И все-таки вы лжец, Охеми-сама. Но я рада вас увидеть снова.

— Прости, после воскрешения не было повода увидеться с тобой, — искренне извинился я-Охеми.

— А сейчас повод появился? — глаза Кацую наклонились ко мне.

— Да, — ответил я, краем глаза наблюдая за тенью, которая давно преследовала меня-Охеми. — Я хочу вернуть тебя в прошлое.

Я-Охеми бросил на землю кусок плоти с глазом по середине — все, что осталось от Рюдана. Сила его бога, Джашина в чем-то противоположна силе Хашихиме. Одна может разделять, другой даже разделенные вещи сохраняет едиными. Это мне может пригодиться сейчас. Я ногой раздавил кусок плоти Рюдана. Из сосудов брызнула свежая кровь. Оставалось размазать ее по земле, начертив вписанный в круг треугольник.

Глаза ожгло чакрой. Кецурьюган позволил увидеть текущую по телу Кацуи кровь. Она была голубой, в ней не было железа, управлять такой было сложнее, чем насыщенными оксидами железа водами в Стране Горячих Источников. Но это все еще была кровь. У меня получилось вытянуть каплю, которая упала в центр кровавого символа Джашина.

— Мейро, если что-то пойдет не так, раздели кровь и разорви круг. По первому же моему слову, — приказал я своей матери, молча наблюдающей за происходящим.

Дождавшись утвердительного кивка, я приманил Хашихиме и указал ей на центр круга. С легким нетерпеливым стоном она повиновалась. Тень мелькнула в воздухе и замерла в центре символа Джашина. Капля синей крови поднялась над землей и растеклась по воздуху, принимая очертания призрака. Дело оставалось за малым. Я посмотрел на раздавленный глаз, окруженный сетью кровеносных сосудов и нервов. Он все еще был жив. На самом деле, это не дар, а какое-то проклятие. Будь у меня время, придумал бы иной способ, без использования сил Джашина.

Духовная энергия влилась в раздавленную плоть Рюдана и пронеслась сквозь нее, прорвавшись сквозь незримую грань между измерениями и устремившись к злому ками Узумаки. Джашин долго и умело скрывался от меня в загробном мире, да я и не искал с ним встречи. Разбирался с более навязчивыми и опасными существами. Тем же Шинигами. В том измерении я провел достаточно времени, чтобы понять его правила и свою силу в нем. Контакт с Джашином был не безопасным, но все же я мог контролировать его силу.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — мрачно пробормотала Цунаде, когда голубая кровь в пределах символа Джашина начала течь в воздухе, собираясь в линии сложного рисунка.

На самом деле, не рисунка даже, кровь словно собиралась в невидимой сетке кровеносных сосудов. Она всколыхнулась в невидимом сердце и потекла по воздуху. И одновременно дрогнуло тело Кацую. Оно начало растекаться, словно лишившись внутренней поддержки. Бесформенная слизь потекла к символу Джашина и начала нарастать на парящую в воздухе кровь. Тело гигантского слизня словно проваливалось в одну точку. Наверное, ритуал правильнее было проводить в Шиккоцурин, где Кацую была целиком, а не с кусочком ее тела. Но не хотелось рисковать. Все-таки мне было бы жаль потерять Кацую, я с ней успел подружиться.

На самом деле, у меня была причина, по которой я давно не призывал Кацую через Охеми. За этим моим клоном давно увязалась Хашихиме, демоническое божество Узумаки. Это создание напоминало обтянутый кожей скелет с паклей грязных волос. Оно бесконечно лило ртутные слезы. И называло меня своим отцом. В то же время Кацую, чье имя значит «разделение», не имела костей и волос. Слизень, чьи покровы мало напоминали эпителий или кутикулу. Она была огромна, могла разделиться и сохранять единое сознание во всех своих частях. Но, главное, она была тесно связана с печатью Бьякуго. Это древнее фуиндзюцу с загадочной историей сильно напоминало метку Стихии Тьмы и печать, оставленную на теле Хинаты погибшим Ооцуцуки. Бьякуго но Ин была словно грубой подделкой, сделанной не самыми прямыми руками, но изначальную структуру было несложно угадать.

Кацую привлекала Хашихиме. Я видел, как призрачная тень тянется к слизню и завороженно смотрит на него. В то же время вторая подобная тень, Оммораки, не проявляет никаких признаков интереса. Кацую была связана с Узумаки через технику Бьякуго но Ин. Узумаки почитали дочь Кагуи как своего предка. Хашихиме назвала меня своим отцом. Это всего лишь догадка, но чувствую, что она верна.

Дочь, убившая отца, прогневала мать. Как сказал Исшики, Кагуя расчленила свою дочь. Хашихиме владеет силой, Кацую сама разделяется. Как я выяснил от Урашики, Кагуя могла вырвать из дочери свои Кеккей Мора — Пепельные Кости и Кроличьи Волосы. Из этих двух геномов произошли кеккей генкай кланов Кагуя и Хагоромо. Еще двух родственных Узумаки семей. Кости и волосы — это все, что есть у Хашихиме, и чего нет у Кацую.

Слишком много совпадений, намекающих на то, что Хашихиме и Кацую могут быть одним существом. Для Узумаки она была предком, Харионаго, ками с длинными волосами, способными обращаться в иглы. Но ее настоящее имя, скорее всего, было иным.

Когда вся плоть призванной части Кацую стекла в одну точку, она задрожала и начала сжиматься, принимая очертания человеческого тела. Невысокая фигура девушки была облачена в белое кимоно с голубым узором. Белоснежная кожа, волосы с голубоватым отливом — она выглядела как Ооцуцуки.

— Эй, почему она так похожа на меня? — удивленно спросил Курама, тоже с живым интересом наблюдающий за ритуалом.

Словно услышав эти слова, девушка распахнула глаза. В ее зеркальной радужке отразился свет заходящего солнца. Она опустилась на землю, босые стопы мягко коснулись камней. И только сейчас я позволил своему сознанию вернуться в этот мир, отпустив Джашина. Кровь, которой был начертан его символ, тут же зашипела и высохла. Останки Рюдана тоже усохли, лишившись всякого подобия жизни. Но это уже не имело значения.

Я шагнул вперед, чем привлек внимание белоснежной девушки. В уголках ее зеркальных глаз внезапно показались знакомые мне капельки ртутных слез. Она бросилась вперед. Мне стоило определенных усилий сохранить спокойствие и не отпрыгнуть в сторону или атаковать ее. Все-таки я не знал, чего ожидать от этого существа. Но я просто оказался зажат в крепких объятиях.

— С возвращением... — неловко обнял я девушку в ответ и похлопал по содрогающейся от тихих рыданий спине, — Хикава.

Глава 50. Дочь

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Это походило на нашу встречу в только-только созданном Саду Слез. Там, в загробном мире, она оставалась демоном. Искаженное сознание, нематериальное тело — призрак себя самой. Сейчас ее бледная кожа была теплой, длинные волосы имели тонкий своеобразный аромат, напоминающий кайко — порошок из раковин улиток с островов Страны Воды. Я чувствовал, как Хикава не только дрожит и рыдает в моих объятиях, но и дышит. Как чакра течет по ее меридианам. Она жива и, можно сказать, здорова. Насколько это вообще возможно, потому что в ее жилах течет голубая кровь. Несмотря на внешнее сходство с человеком, она им не стала. Многие физиологические особенности у нее совершенно нетипичны для людей. Ее запах был иным. Я уверен, что если сейчас присмотрюсь к клеткам ее тела, то увижу в их ядрах уже знакомый по Урашики метод упаковки ДНК с помощью чакры.

Хикава была Ооцуцуки. Волосы цвета вороного крыла, которые были у Хашихиме, стали словно перламутровыми. Уродливая костяная маска вместо лица пропала, но на голове сохранились небольшие рожки. Но эти внешние признаки лишь мелочь по сравнению с чакрой. Я предполагаю, что Хикава сейчас не в лучшей своей форме, но она все равно сильна. Кроме того, даже ослабленная она все еще сохраняет уникальную природу своей чакры. Она — прямой потомок Кагуи, в ее теле сохранены уникальные черты, те самые Пепельные Кости и Кроличьи Волосы — Кеккей Мора, из которых у кланов Хагоромо и Кагуя развились их кеккей генкай. И эти ртутные слезы и зеркальные глаза — наверняка додзюцу, которое досталось ей от отца.

Отца...

Я прикрыл глаза и чуть крепче прижал к себе девушку. Дочь. Пусть это прошлое не мое, я его не знаю, но я его принял. Значит, пусть будет дочерью. Поэтому как-то нехорошо сразу же после возрождения Хикавы оценивать ее боевой потенциал. Все-таки ее отношение ко мне явно не обычное, и не в моих правилах пренебрегать чувствами других — несколько жен тому свидетели. Но я так торопился с ее возвращением именно потому, что мне нужны сильные союзники. Правда, и в этом случае торопиться с оценкой ее боевых качеств все равно рано. Перед тем, как оценивать ее физическое состояние, нужно было убедиться, что психическое вернулось в норму. Я долгое время провел с Хашихиме. И пусть мне удалось добиться с ней какого-то взаимопонимания, но она не могла даже пары слов вместе связать.

Сейчас я могу почувствовать бурю эмоций Хикавы, ее разум в смятении, но он понятен. Ооцуцуки или нет, но нервная система у нее устроена знакомо, и ощутить фон ее мыслей мне вполне по силам. Это внушает оптимизм, однако нужно удостовериться в ее адекватности. Пока нам никто не мешает тихо стоять и обниматься, но так долго не продлится. Этот жестокий мир не готов замедлить ход времени, даже чтобы продлить радость долгожданной встречи. Скоро окружающие отойдут, переварят новость о появлении у меня новой-старой дочери. И, главное, Мадара все еще не побежден. Нужно воспользоваться несколькими секундами, которые у нас есть.

Пришлось разомкнуть объятия и положить руки на плечи Хикаве, чтобы немного отстраниться и поймать ее взгляд. В зеркальной радужке багряным огнем сверкнуло отражение моего Кецурьюгана. Оставшиеся после сражения Мадары с Джирайей и Цунаде истерзанные равнины скрылись в утопившем их мраке, земля под ногами мягко качнулась. Мы оказались на трепещущей глади бескрайнего кровавого океана.

— Так уж вышло, что сейчас не самое спокойное время. Я не хотел, чтобы наша встреча прошла скомкано и сумбурно, так что воспользуемся возможностью потянуть время, — мягко объяснил я свои действия Хикаве, не забывая цепко следить за ее реакцией.

Этому существу передо мной не одна сотня лет. Большую часть из которых она не была жива в привычном понимании этого слова. Сложно предсказать ее реакцию. Возвращение Хикавы было риском. Пусть меньшим, чем возвращение Кагуи, но все равно значительным. Скажу прямо, сейчас был не самый удачный момент для этого. Хотя выбор-то невелик. Тем более что шансы на успех есть. А с ними и больше возможностей для меня. Точнее, для всего этого мира.

Хикава грустно улыбнулась, прежде чем сказать:

— За эти годы ничего не поменялось, отец.

Я на миг замер, удивленный этим выражением на лице девушки. И удрученно качнул головой.

— Ты сейчас выглядишь точь-в-точь, как мой старший сын, — признался я и тут же поправил себя: — Старший сын в этой жизни. Выражение лица такое, словно ты уже отчаялась что-то изменить во мне и приняла таким, какой я есть. И все равно не согласна с моими решениями и поступками. Неужели я и раньше был таким?

— Ты не помнишь?

Да, это вопрос, который я ждал. Естественно, я не помню. Я же вообще не из этого мира.

— Нет. Я не помню своей прошлой жизни в этом мире, если она вообще была, — честно ответил я. — Все мои знания получены из чужих уст. Уверен я только в том, что во мне возродилась чакра твоего отца. Ооцуцуки Исшики тоже упоминал, что видит мой рок. Надо понимать, что я и в самом деле как-то связан с твоим отцом.

— Никому и в самом деле не избежать законов мироздания, — грустно произнесла Хикава, на ее глазах снова начали наворачиваться блестящие капельки слез. — Колесо сделало оборот, ты вернулся, но законы мироздания не преодолеть. Смерть есть смерть. Далекое время, кругом обернись... Оно отозвалось лишь в сердце, но не в памяти. Как ты и говорил, отец.

Законы мироздания, говоришь? Ну, на самом деле, я их, наверное, все-таки нарушил, сохранив память о своей прошлой жизни. Но она почти не связана ни с Хикавой, ни с Кагуей, ни со всем этим миром. Однако слова Хикавы сейчас звучат знакомо. Крутись, кругом повернись, о, далекое время, кругом повернись...

Я прочистил горло и негромко пропел:

Птицы, звери и жуки,

Древа да цветы,

Любовь вырастил к ним в сердце ты моем.

И услышав шепот ветра,

Я вернусь тогда к тебе.

В этой жизни у меня было время научиться играть на музыкальных инструментах и петь — эти навыки имели большую роль при использовании звуковых иллюзий. Так что песня звучала неплохо. По крайней мере, лучше, чем в исполнении демона. Именно ее пела Хашихиме. Слова этой песни были едва ли не единственным, что из нее можно было вытянуть, кроме плача.

— Да... — тихо прошептала в ответ Хикава. — Как и обещал. Ты снова позвал меня к себе. И я вернулась.

— Значит, это было предсказание, — удовлетворенно кивнул я.

— Напоминание, — ответила Хикава. — Об этом мире и о том, что я была жива. Отец... Ты знал, что все будет так.

— Ты все-таки признаешь меня? Без памяти о прошлом?

Хикава подняла на меня задумчивый взгляд, ее губы дрожали, а мысли в голове хаотично скакали. Это еще одна причина, по которой я вернул ее сейчас. Мне нужно было удостовериться в том, кем она меня видит. Перед встречей с Кагуей это могло помочь. Пытаться ли мне играть роль Косенджина, чтобы получить преимущество? Или остаться самим собой? Девушка передо мной опасна, но не настолько, как Кагуя. Лучше сначала поэкспериментировать на кошечках.

— С иной внешностью или без памяти, но я все равно останусь твоей дочерью, — после долгой паузы, наконец, ответила Хикава. — Ты остаешься самим собой.

Не сказал бы я, что она сама до конца верит в свои слова. Хотя и лживыми их не назвать. Если так подумать, то ничего иного Хикава сказать и не могла. Судя по всему, моя чакра и в самом деле похожа на ту, что была у ее отца. Значит, наши характеры и генетика должны совпадать — это подтверждают разные, не связанные источники. Даже если мы разные люди, то так ли велика разница? Особенно, когда ты только что вернулась с того света, возвратила рассудок и не имеешь в этом мире никакой поддержки. Пусть Хикава и сильна по меркам шиноби, но даже на Земле у нее могут возникнуть проблемы. А за ее пределами все еще остаются Ооцуцуки.

Среди мыслей, среди радости, смятения и грусти Хикавы, я могу чувствовать ее страх. Думаю, по крайней мере, в ближайшее время я ей нужен не меньше, чем она мне. Оставалось решить еще один вопрос.

— В прошлом ты убила меня.

— Такова была твоя воля, — склонила голову девушка.

— Добровольно уйти из жизни от рук собственной дочери?

— Ты поссорился с Ооцуцуки Шибаем, отец. А скрыться от всеведущего и всемогущего бога можно было лишь в смерти. Глава клана Ооцуцуки обратил на тебя свой взор. Ты мог пропасть из этого мира, из его прошлого и будущего, словно тебя и не было. Поэтому ты должен был умереть. Таково было твое решение. И ты поручил исполнить его мне, потому что я могла сделать это быстро. Но даже так я не помню твое имя... Значит, Шибай успел стереть часть твоего бытия. Может быть, поэтому ты ничего не можешь вспомнить.

Выслушав Хикаву, я кивнул. Чего-то подобного я и ожидал. Похоже, в древности произошла нешуточная битва. Из памяти Урашики удалось выудить кое-что полезное, хотя сам он был значительно моложе Хикавы. Ооцуцуки — клан небесных людей. Для них земная жизнь представляется едой и добычей. Но они сами становятся добычей в местном потустороннем измерении и имеют все шансы обратиться в демонов, как это произошло с Урашики, превратившимся в Оммораки. Несмотря на влияние возможностей Риннегана, которые простираются и на загробный мир, Ооцуцуки там не властны. Вообще, способность Риннегана воскрешать людей, вытягивать их души и призывать Мейфу но О проявили только глаза Мадары. Урашики больше показал возможность манипуляции временем и пространством. Может, Мадаре его возможности глаз достались не только от Кагуи. Тогда не лишено смысла, что Косенджин в прошлом мог пытаться спастись от поражения, просто напросто умерев. Когда имеешь дело со «всемогущим» и «всеведущим», то самые странные идеи могут оказаться самыми правильными.

Вообще, способности этого Ооцуцуки Шибая удивляют. Всемогущество — должно быть, это так называемое шиндзюцу. Если верить Урашики, то Шибай мог использовать могущественные техники без ручных печатей — их и называли шиндзюцу. Божественная техника, позволяющая воплощать свое желание в мир — это и есть всемогущество? Интересно, как это вообще возможно с технической точки зрения? Заставить всех забыть о человеке, стереть его из мира... Гендзюцу? Кеккей генкай клана Курама имеет отдаленно схожие возможности. И техника одного из моих Мангекьё Шаринганов — Онамуджи — тоже способна воплощать иллюзию, делая выдумку реальностью. Сделать воображаемое реальным. Если в этом суть всемогущества, то это шиндзюцу схоже с Техникой Сотворения Всего Сущего, которую Хагоромо использовал при создании биджу. И она в самом деле не будет эффективна в потустороннем мире. Там все имеют возможность менять реальность по своей воле, главное, иметь побольше духовной энергии и сохранить хотя бы крохи рассудка.

— Я слышал, что Ооцуцуки Шибай сейчас не активен? — задумчиво пригладив подбородок, посмотрел я на Хикаву.

— Я... не знаю, — растерянно ответила она. — Мама разгневалась на меня, и я не смогла от нее скрыться. Я не знаю, что происходило за пределами этого мира. Мои воспоминания разрознены.

— Понятно... Уже поздно, но все же я должен попросить у тебя прощения, — для Хикавы исполнение замысла отца обернулось не лучшим образом. — И еще. Как думаешь, как твоя мама отреагирует на мое появление?

Хикава открыла было рот, но тут же закрыла и задумалась.

— Я плохо помню то, что произошло после моей смерти. Как я и говорила, воспоминания спутаны, — наконец, ответила она. — После твоей смерти мама уже была не в себе. А потом она попала в руки клана и в итоге вновь вернулась в этот мир. И поглотила Плод Чакры. Ты знаешь, что плоть Шинджу проклята, слишком много крови и боли поглощает это древо. Поэтому я не знаю, как мама поведет себя сейчас.

Жаль, конечно. А про проклятую плоть Шинджу я не знаю. Хотя в последние годы я искал информацию о Мудреце Шести Путей. Как-то Курама упомянул, что уже после битвы с Кагуей, у Рикудо были проблемы со здоровьем. Приступы мучительной боли при попытке контроля чакры застали его в стране под названием Редаку. Этот небольшой город-государство в высокогорье на далеком западе континента упоминался также в летописях Узумаки и тоже связывался с Рикудо. Я уже искал информацию о нем, об одном из осколков старой империи, на самом деле имеющий название Разак. В той же Конохе нашлись документы, касающиеся тех времен, и они оказались более подробными, чем имелись у Узумаки. Не совсем понятно, в клане Учиха или Сенджу они раньше хранились, но сейчас оказались в архивах деревни. Содержание их было почти неизвестно из-за незнакомого на востоке континента языка. Было понятно только, что речь там шла о Хагоромо.

Для меня разобраться с языком проблем не было — список Книги разрядов Роурана был написан на этом же языке, используемом в Разаке. И выходило так, что в меридианах Рикудо произошла закупорка после запечатывания в себе чакры Шинджу, из-за чего ток чакры затруднился. Исцеление было возможно благодаря неким «полярным частицам», имеющим не совсем земную природу. Вероятно, для Ооцуцуки найти «полярные частицы» проблемой не было. Но так называемая «закупорка меридианов» — это проблема духовная и психическая, если ее невозможно вылечить шиацу — точечным массажем и стимуляцией тенкецу. У Хагоромо как минимум должен был быть контакт с Хамурой, а тот со своим Бьякуганом мог бы решить все проблемы с меридианами.

Так могли ли быть у чакры Шинджу побочные эффекты? Если судить по известным мне Ооцуцуки, то вполне. Тогда встреча с Кагуей может быть непростой.

— Я собираюсь вернуть Кагую, — еще раз обдумав слова Хикавы, решил я.

— Сейчас ведь мама запечатана? — робко уточнила девушка. — Я не знаю, какая техника была использована для этого, но для возвращения мамы нужно будет собрать и вернуть в ее тело всю чакру. Она будет слишком могущественная для тебя сейчас, отец!

— Это даже к лучшему. Я уже привлек внимание Ооцуцуки. Новая встреча с ними — это лишь вопрос времени. Поэтому вернуть сейчас их врага было бы очень кстати. И у меня есть идеи, как с ней справиться и договориться. Пусть плоть Шинджу проклята, но Кагуя все же любила по-своему этот мир. И смогла воспитать своих сыновей, твоих братьев, более или менее нормальными людьми, передала им свою любовь к жизни.

Я прикрыл глаза и погасил горящий в них свет Кецурьюгана. Мрак бескрайнего пространства гендзюцу растворился, вновь открывая картину окружающего мира. В голове тут же зашумело — ускоренное восприятие времени имело свои последствия. На сознание тут же накатила волна информации от остальных тел, которые были на время отсечены, пока я погрузил свое сознание в иллюзию. В реальности прошли считанные мгновения, здесь не успело ничего измениться. Сейчас требовалось скорее распространить по всем клонам полученную от Хикавы информацию. Она не меняла моих планов, скорее утвердила в правильности своих действий.

— Техника Эдо Тенсей была отменена, — отступив на шаг от Хикавы, обратился я к Джирайе и остальным, кто еще не был в курсе произошедшего с Рюданом. — Сейчас коалиции противостоят лишь Белые Зецу. Кизаши должен начать заключительный этап операции. Курама, начинайте подготовку к возведению барьера.

— Понятно, — кивнул биджу, задумчиво поглядывая то на меня, то на Хикаву, пока не указал на нее остро заточенным перламутровым ногтем. — Не скажешь, кто она такая?

Я посмотрел на молчаливо стоящую возле меня девушку. Чувствую, что она растеряна и вместе с тем умиротворена. Лицо Хикавы сейчас было таким спокойным. Несмотря на разруху вокруг, она с нежностью смотрела вдаль. Тонкой ладонью она придерживала волосы, которые ветер норовил бросить ей на лицо. Которое было слишком похоже на лицо человеческого тела Курамы. Я создал сосуд для Кьюби, не имея на тот момент ни малейшего представления об облике Кагуи. Так почему же он так на нее похож?

— Это моя дочь, — без капли сомнения в голосе ответил я Кьюби, — Хикава. Она поможет вам, если вдруг произойдет что-то непредвиденное, пока я разбираюсь с Мадарой.

— Дочь? — пробормотала Цунаде, потирая печать Бьякуго на лбу. — Стоп! Ты с Мадарой?! Хочешь снова оставить нас позади?!

— Я рассчитываю на вас, — коротко кивнул я Цунаде. — Сейчас с Белыми Зецу могут разобраться шиноби средних рангов. Вам стоит восстановить силы и приготовиться к появлению более серьезных противников. На все вопросы вам ответит Отохиме.

С этими словами я махнул рукой в сторону. Всего в нескольких десятках метров над землей воздух задрожал, открывая скрытую за иллюзорным барьером парящую платформу, на которой высились алые тории и тускло сверкали в сумерках золоченые крыши храма. Еще один летающий корабль-храм, подобный тому, на котором скрывались Мируко и Курама. С него на землю бесстрашно сиганула человеческая фигура. Секунды полета — и закованные в костяную броню ноги коснулись поверхности, осколки камней и облако пыли брызнули в стороны. Кагуя Тайши безразлично отмахнулся от поднятого праха ладонью и осмотрелся по сторонам, пока его взгляд не замер на девушке рядом со мной. После паузы он сделал несколько шагов вперед, выходя из облака пыли, рухнул на колени.

— Приветствую божественного предка, — почтительно произнес он со склоненной головой.

Хикава рассеянно посмотрела на Кагуя и удивленно вскинула брови. Похоже, Тайши и его бойцам Отохиме уже сообщила, кто их ожидает на земле. Вот он и поспешил встретиться с предком своего клана, с Хикавой. Тем временем парящая платформа опустилась ниже. Теперь уже были видны остальные пассажиры летающего корабля. Отохиме стояла под ториями, каштановые волосы укрывали плащом ее тело, несколько мико стояли подле нее, готовые помочь своей госпоже при первой же необходимости. В глазницах верховной жрицы Рюджинкё клубился серый туман, она с живым интересом на лице смотрела на людей на земле. Кроме пары мико, возле нее были еще несколько Кагуя, которые, подобно своему лидеру, также опустились на колени перед Хикавой. И кроме них был еще один парнишка. Беловолосый и бледный, как смерть. Он держал глаза закрытыми, но чутко вслушивался во все происходящее вокруг. Ооцуцуки Тонери.

— Химе-чан! — негромко воскликнула рядом со мной Хикава.

— Прошу на борт, — с улыбкой пригласила ее в ответ Отохиме.

Техника Мироку должна была вместе с прочими душами из моего домена в загробном мире призвать и душу Отохиме, которая все это время властвовала в Саду Слез и сейчас на время вернулась в свое родное тело. И с ней Хикава-Хашихиме была очень хорошо знакома. Я проводил взглядом свою новообретенную дочь и на миг погрузился в себя. Конечно, не ради дум о превратностях судьбы и появлении нового ребенка. Просто часть моих тел оставалась распределена по фронтам. Сенсорная сеть, создаваемая ими, позволяла получать информацию со всего театра военных действий.

После отмены Эдо Тенсей основная ударная сила армии Мадары была выведена из строя. Белые Зецу продолжали представлять угрозу — слишком хорошо скоординированные и мобильные отряды с идеальной техникой маскировки. Они буквально могли действовать как единый организм, подобно мне при использовании техники Восьми Королей Драконов. Только Белых Зецу было в разы больше. Но и силы их были более скудными. Преодолеть их сопротивление для шиноби было в разы проще, чем сильнейших призванных с того света собратьев.

На севере сейчас ситуация сложнее всего. Появление там малого Десятихвостого и его клонов отбросило назад силы коалиции. Шиноби и животным-ниндзя пришлось отступать. В штабе продумывали возможность отступления, но коалиционные силы слишком слабо организованы. Это, вообще, огромная проблема для любой сборной армии. Ни о какой подвижной обороне речи и не было, все превратилось в беспорядочное бегство. Кизаши благоразумно не стал его останавливать. В такой ситуации бегущие отряды просто не воспринимают приказы. В общем хаосе даже командованию с Луны не были известны позиции всех подразделений, в поле тем более это не было известно никому.

Ниндзя хорошо проявляют свои качества и способности в боях рассредоточенных малых групп, диверсионных, штурмовых — без разницы. Но не зря еще во Второй мировой войне шиноби периодически случались сражения больших армий, когда полки шиноби встречались друг с другом в генеральных сражениях. Управлять большими формированиями и обеспечить их координацию проще. Ниндзя там буквально видят друг друга, видят союзников и примерно представляют обстановку. При рассредоточении сил, когда отряды теряют друг друга, то каждый из них становится один на один с противником. Это и произошло на северном направлении.

Чем пытаться остановить в панике бегущих, проще было пропустить их через вторые эшелоны и дождаться, пока они сами остановятся, чтобы избежать возможных стычек с союзными войсками. В итоге орда Зецу и клонов Десятихвостого уперлась в подготовленные позиции коалиции и была остановлена. Конечно, если бы не призыв Хякки Яко, то отступление могло бы продолжиться. Но и так была утрачена инициатива, были понесены большие потери и израсходована чакра сильных ниндзя. За несколько часов перегруппироваться и перейти в наступление было практически невозможно. Однако выйти к рубежам возведения барьера было жизненно необходимо. Нужно переместить Биджу и джинчурики на расчетные позиции и обеспечить их защиту.

В следующее мгновение ни одного из моих тел, рядом с приземлившимся храмом-кораблем уже не было. Только отблески синей и красной вспышек техник Тенсо и Хирайшина да раскаты грома заставили людей оглянуться и увидеть лишь пустынную и вспаханную битвой равнину.

***

— Сюда, добрая госпожа!

Впереди мелькнула двухвостая тень, и в темных сумерках вспыхнула пара зеленых огней. Югито рассеянно хмыкнула. Нечасто ее именовали доброй госпожой. Хотя вряд ли двухвостая тень в ночи назвала так саму Нии. Скорее этот титул был обращен к той, кто был запечатан в джинчурики Облака.

Югито прикинула расстояние и перепрыгнула через обрыв. Под ноги мягко лег толстенный сук дерева, девушка грациозно присела, гася инерцию. И в то же время рядом раздались тяжелые хлопки воздуха и шелест трущихся друг о друга крыльев — на соседнее дерево приземлился Увабами. Нии смерила его уничижительным взглядом, но увидела в ответ лишь легкую извиняющуюся улыбку, которая заставила ее сердито фыркнуть и отвернуться. Этот паршивец! Руки так и чесались выбить из него все дерьмо. И останавливало ее сейчас даже не то, что это несвоевременно, а слишком низкие шансы на успех. Сейчас, когда Увабами показал свое лицо, Нии прекрасно понимала, что вряд ли сможет одержать верх над своим двуличным напарником.

В сумерках вокруг начали вспыхивать новые парные огоньки зеленого света. Десятки глаз с черными вертикальными зрачками смерили новоприбывших острым взглядом и вновь обратились к окружающей тьме. Из тени к Нии приблизилась только одна пара горящих зеленью глаз. Из сумерек навстречу Югито вышла человеческая мужская фигура.

— Ясунеко Кайбьё, — признала встречающего Нии. — Ты хоть бы постарел немного для приличия, что ли.

— Ха-ха! — открыто рассмеялся мужчина, показав острые звериные клыки. — Я слишком стар, чтобы стареть еще больше.

Прошло немало лет с тех пор, как Нии видела это существо, назвавшееся Кайбьё Ясунеко. Третья мировая война шиноби, тогда она была совсем молодой куноичи и ее угораздило попасть в город, выбранный целью для своих кровавых ритуалов джашинитами. Страшная ночь, наполненная ожившими мертвецами — она до сих пор иногда возвращалась к Югито в кошмарах. С тех пор уже выяснилось, что Кайбьё не был человеком. Некомата. Как и все прочие нинеко, он примкнул к Орочимару и его Унии.

— К сожалению, у нас нет времени, чтобы поболтать, как полагается старым знакомым, — с иронией сказал Ясунеко и указал в сторону большой черной тени, закрывающей звездное небо на севере. — Нужно занять ближайшую высоту.

— Поняла уже, перед операцией обговаривали, — кивнула Нии и покосилась на Увабами. — Только точка должна была уже под нашим контролем находиться.

О том, что что-то идет не по плану, Нии догадалась еще тогда, когда за ней явился Рюсей Дайки и Хирайшином переместил в сторону от ранее назначенной точки. Сначала у нее еще теплилась мысль, что это просто шутка. Слишком уж своевременно все произошло. Югито только начала душевный разговор с Увабами, как тут же потребовалось его прервать из-за новой миссии. Но тут слишком сильно воняло кровью для простой шутки.

Алая вспышка Хирайшина вынесла их на свежую просеку. По некогда поросшему лесом горному склону словно буря пронеслась — поваленные и переломанные деревья, местами в сумерках робко тлели горячие угли. Там явно только что прошла битва сильных шиноби. Но, кроме пятен крови и клочков меха на деревьях, ни одного тела. Очевидно, нинеко наткнулись на Белых Зецу. Жаркая стычка быстро завершилась и противники разошлись. Наверняка у котов были потери, но после Зецу трупов не остается.

— Вам повезло нас найти, — сказал Ясунеко.

В это время огоньки глаз в сумерках начали приближаться. Из теней вынырнули кошачьи силуэты. Югито покосилась на Увабами и получила в ответ молчаливый кивок. Значит, это всамделишные нинеко, а не замаскированные Зецу. Увабами оказался не тем, за кого себя выдавал, но Нии привыкла ему доверять. Кем бы он ни был, но он никогда ее не подводил.

— Много следов оставили. Сложно было вас не найти, — ответила Некомате Югито.

— Пришлось торопиться, не до заметания следов было, — криво усмехнулся Ясунеко. — Основная армия где-то заплутала, пришлось провести разведку боем своими силами. Мы столкнулись с противником и отступили, из-за этого метка Хирайшина Дайки-сама оказалась потеряна. Если бы не подкрепление, то уже б и не свиделись вовсе.

— Хорошо, что нас не забросило прямо к противнику, получается, — Югито вновь многозначительно посмотрела на молчаливого Увабами.

В этот момент в воздухе раздались легкие хлопки крыльев. Словно небольшая птица из сумрака к Кайбьё подлетел небольшой бумажный журавлик. Одним легким движением Некомата поймал оригами.

— Послание от союзников, — пояснил он в ответ на взгляд Нии.

— Конан из Амегакуре? — глядя, как Ясунеко разворачивает бумажного журавлика, догадалась Югито.

— Вижу, вы уже знакомы с ней?

— Встречались в Конохе совсем недавно, — хмуро ответила Нии. — Тогда она не была союзником.

— Рюджин-сама умеет убеждать, — многозначительно улыбнулся Кайбьё и вчитался в послание.

На измятом клочке бумаги Нии в свете Луны могла разглядеть черные иероглифы.

— Хах, все-таки Эдо Тенсей была отменена, — удовлетворенно пробормотал Некомата, сминая бумагу. — Отлично!

— Можем выступать?

— Там было многовато Зецу, — задумчиво ответил Ясунеко, глядя на бледный лик Луны в небесах. — Некоторые из них были слишком странными. Ну, Конан тоже думает, что медлить нельзя. Нам бы дождаться второго отряда, без него все равно...

Конец фразы Кайбьё утонул в грохоте взрыва. Ударная волна прокатилась над ветвями деревьев, срывая с них листья. Лесок, в котором скрывался отряд Ясунеко, затрещал и затрясся, но Нии на это обратила мало внимания. В этот момент она потрясенно смотрела на зарево, которое виднелось над кронами деревьев. Сумерки лунной ночи осветило неестественное синее сияние. В черных небесах заплясали испуганные искры — взрыв взметнул в воздух горящие листья и ветки.

Все они были объяты синим огнем.

— Это что такое?! — Нии долгие несколько секунд не могла отвести взгляд от синего пламени, слишком хорошо оно было ей знакомо.

— Второй отряд! — коротко бросил в ответ Ясунеко.

К этому моменту горящие во мраке леса огоньки глаз нинеко оказались обращены в другую сторону. Фигура Кайбьё расплылась и исказилась, вместо человека перед Нии высился большой полосатый кот. Тугие мышцы напряглись под плотным мехом, два хвоста нервно хлестнули воздух. Прыжок — Ясунеко серой молнией размылся в полете. Его силуэт нырнул в тени леса и пропал без следа.

— За мной! — рядом с Югито показался еще один кот.

— Идем, — хлопнул по плечу Нии Увабами и тоже умчал в сумерки.

— Вот дерьмо!

Нии сжала зубы и последовала за быстро перескакивающим с ветки на ветку ниннеко. Прямо навстречу синему зареву. Расстояние до него было невелико, всего пару минут и Нии увидела ее. Девушку в неброском кимоно, короткие черные волосы были собраны в хвост. Ее спокойное и мягкое лицо было смутно знакомым, наверное, Югито уже приходилось видеть эту девушку. Но что Нии точно видела раньше, так это сине-черное пламя, языки которого лизали кожу незнакомки и не причиняли той вреда. Огонь, словно покров чакры, кружил вокруг ее фигуры, его всполохи набрасывались на бледные тела Зецу. Запах горящей плоти бил в нос, земля была усеяна скукожившимися обугленными телами. Длинные когти на пальцах девушки легко разрезали плоть врагов. Лоскуты кожи, обрывки мышц и связок прилипли к ним, заставив Югито внутренне передернуться. Она прекрасно знала, насколько раздражает ощущение налипшей к когтям грязи, потому что сама пользовалась очень часто этой техникой.

Болезненный хлопок по пятой точке заставил Нии вскрикнуть от неожиданности и едва не подпрыгнуть на месте. Быстрый зуд в кончиках пальцев, на развороте Югито вспорола воздух длинными когтями. И на мгновение замерла, увидев медленно заваливающегося на бок гиганта. Три головы знакомых уже Белых Зецу глядели пустыми глазами прямо на джинчурики, и если одна была в положенном месте, то две другие торчали словно из груди. В широком торсе зияла огромная дыра, сквозь которую на землю вываливались обрезки потрохов.

— Не спи! — услышала Нии голос Увабами.

Ее напарник оказался совсем рядом и меж его ладоней все еще горел белый огонек Стихии Пыли, которая только что проделала огромную дыру в противнике. Гигант оказался словно слеплен из нескольких тел Зецу. Вот что имел в виду Ясунеко, когда назвал их странными. Нии свела пальцы вместе, длинные лезвия когтей сомкнулись в одной точке — выпад. Плоть еще одной жаждущей крови Югито твари была пронзена почти без сопротивления. Девушка крутанула запястье и развела пальцы. Изо рта Зецу вырвался сдавленный хрип — атака джинчурики превратила его внутренности в фарш. Нии скользнула вперед. Она словно стелилась по земле. Когти в противнике вырвались на свободу, кровь брызнула в стороны. Лезвия на второй руке прорезали кожу и сухожилия на ноге следующего противника, заставляя того споткнуться и едва ли не самому напороться на когти.

Времени использовать ниндзюцу не было. Нии слишком долго отвлекалась на странную незнакомку в начале битвы. Несколько секунд во время битвы — это непозволительная роскошь. За это время Зецу оказались слишком близко. К счастью, различать союзников и врагов было несложно — вокруг Югито видела только ниннеко и Зецу. Оставалось лишь рвать и кромсать, а лишние мысли отбросить до лучших времен.

Над головой Югито внезапно раздался низкий бархатистый перекат. Внезапный звук заставил насторожиться. Нии отшатнулась от очередного противника. Рядом мелькнула серая тень — юркий ниннеко выскочил вперед. Острие его небольшого копья мелькнуло в лунном свете и вонзилось в глаз очередного Зецу. Югито собиралась помочь ему добить противника, как вдруг земля ударила ее в пятки и подбросила в воздух. Пришлось извернуться в полете, чтобы не растянуться при приземлении. И в этот момент взгляд Нии зацепился за гигантскую фигуру, возникшую за спинами ниннеко.

Огромный призрачный кот возвышался над верхушками деревьев, его полупрозрачное тело было словно соткано из языков алого пламени, а в его лобастой голове висела фигура женщины средних лет. Глаза Нии полезли на лоб. Сусаноо?! Разве оно бывает таким?! И женщина в технике — на ней нет знаков Учиха. Камон на рукаве в виде прямого меча, острие которого направлено вниз. Изуно! Небольшой клан Конохи, о существовании которого Югито даже не знала, если бы не их техника Кошачьего Покрова. Тогда этот гигантский кот, напоминающий Сусаноо — это Кошачий Покров?!

Тем временем желтые глаза пламенного демонического кота вспыхнули, женщина в покрове чакры сложила руки в печати. Огромная пылающая передняя лапа поднялась вверх и обрушилась на землю. Треск! Из расколовшегося камня вверх взметнулись языки алого пламени. Оно заплясало и рвануло вперед, обходя ниннеко и набрасываясь на Зецу. Секунда - и вслед за ним в воздухе закружился вихрь из синих огненных шаров, которые тоже нацелились на бойцов Мадары. Эту технику Югито уже знала.

Незуми Кедама.

Как только ноги Нии коснулись земли, она уже сама завершила серию печатей. Чакра обжигала грудь и рвалась на волю. И Югито с радостью отпустила ее. Пламя горячей волной промчалось по телу и вырвалось изо рта огненным комом. В ореоле синего пламени в воздухе мелькнул черный, словно сплетенный из волос, мышиный силуэт. И взорвался, разметав в стороны огненные шары, тут же нацелившиеся на остатки Зецу.

Тройная самонаводящаяся атака заставила силы противника отшатнуться, а в это время за их спинами с небес уже лился огненный дождь. Бесчисленные Взрывные печати сыпались с небес и озаряли ночь ярким рыжим пламенем.

— Амаги молодец, все-таки смогла освоить технику своего клана, — услышала Нии слова, когда отгремела череда взрывов.

Битва закончилась так же быстро и внезапно, как и началась. Последние остатки сил противника добивали ниннеко. Увабами присоединился к ним, у него хорошо получалось находить замаскировавшихся Зецу. Вместо привычного напарника рядом Югито обнаружила большого кота с двумя хвостами. Некомата, но не знакомый Нии Ясунеко Кайбьё. Тот был дымчатым и полосатым, словно дикий кот. Окраска этого в основном была белой, только кончики хвостов были черными да кисточки на ушах.

— Онеко Дайбьё, — оскалился кот, заметив недоуменный взгляд Югито.

— Нии Югито, — кивнула в ответ куноичи, подавив удивление. — Амаги, о которой ты говоришь, из клана Изуно? Не знала, что у них есть такая техника покрова.

— Это Нэкогами Хюоои, Божественный Кошачий Покров. Давно уже в их клане никому не удавалось высвободить эту чакру.

Югито снова кивнула, на этот раз поблагодарив за ответ, и с интересом посмотрела, как гаснет алое пламя техники Изуно. Было бы неплохо как-то использовать это ниндзюцу с чакрой Мататаби. Стоп! Мататаби!!!

Нии быстро пробежала взглядом по округе и нашла ее. Черноволосую девушку в неброском кимоно. И та словно ждала этого. Взгляд Югито встретился со взглядом незнакомки. В ее разноцветных глазах плескалось спокойствие, которого Нии совсем не чувствовала в себе. Черноволосая девушка мягко улыбнулась и помахала рукой. Югито увидела, как шевельнулись ее губы, но слова раздались прямо в голове куноичи.

— Вот мы и встретились, Югито-сан.

Дыхание Нии перехватило. Она прекрасно поняла, кому могли принадлежать эти разноцветные глаза.

— Мататаби?! Как?!! Ты... Ты человек! Это же не второй джинчурики!

— Рюджин-сама предложил мне попробовать новую жизнь, и я не посмела отказаться, — слова вновь прозвучали в голове Югито.

— Так поэтому ты в последнее время так много спишь? — догадалась потрясенная куноичи.

— Человеческая жизнь оказалась полна радостей и забот. Последних несправедливо больше, у меня нет времени дочитать последний том Ича Ича, — пожаловалась Мататаби, совершенно огорошив этим Нии. — Хотя наблюдать за твоими неловкими попытками построить отношения с Увабами было тоже увлекательно.

Югито не могла найти слов. И она даже не знала, что ее больше шокировало. То, что Мататаби стала человеком? Или то, что она читает Ича Ича? Или то, что она с первых мест, как зритель, смотрела, как Югито с Увабами... Увабами с ней...

— Мы можем поговорить позже, — голос Мататаби вернул покрасневшую от стыда Нии к реальности. — Давай выполним нашу миссию, чтобы это «позже» наступило.

Глава 51. Рюджин

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Грохот техники заглушил рев и крики монстров и людей. Два широких воздушных лезвия сорвались с клинков Сары. Они прорезали широкую просеку в рядах чудовищных созданий. Белые Зецу словно обезумели, их тела слипались и превращались в многоруких и многоглавых химер, покрытых шипами и имеющих лезвия вместо кистей рук. Сжатый техникой меча воздух разрывал, кромсал и рубил этих монстров. В ярком свете Луны куски тел взмывали вверх, разбрызгивая во все стороны белесую слизь, нечто похожее на кровь. Они падали обратно на землю и катились вниз по оголившемуся склону горы, подобно лавине из плоти.

И по этой кровавой массе, поскальзываясь на склизких внутренностях, вперед прорывались самураи и нинсо. Прогрохотали выстрелы винтовок — залп самураев снес первые ряды Зецу. Принцесса Роурана быстро скользнула взглядом по полю боя. Справа от нее шиноби Суны и Ивы тоже пробились сквозь плотный строй Зецу. Подобно ей, Каге разметали передние ряды и рассеяли силы противника, позволив бойцам послабее вгрызться в Зецу и развить наступление. Из-за проблем на северном направлении следующий этап операции пришлось скорректировать. Сейчас необходимо было подготовить базу для возведения барьера и ограничения возрождающегося Джуби. И из всех возможных координат для опорных точек будущего барьера пришлось выбирать чуть ли не самые северные. Поэтому на юге наступление стало более интенсивным.

Сара тяжело выдохнула и потрясла руками, в которых продолжала крепко сжимать пару мечей. Кавакихиме и Ичикишимахиме на самом деле были преобразившимися змеями, они могли быть куда более легкими и удобными, чем обычные мечи из стали. Но используемые Сарой тайдзюцу и кендзюцу все равно выматывали. Мышцы рук начинало неприятно жечь, хотя нежная волна исцеляющей чакры унимала боль. Тагицухиме и Тагорихиме, пара превратившихся в серьги змей, исцеляли ее тело и наполняли его энергией.

— Не забывайся, — прозвучал мягкий голос Тагорихиме в левом ухе, — тебе далеко до отца.

— Ты куда крепче других людей, но помни о своих пределах, — неодобрительно проворчала в правом ухе Тагицухиме.

— Спасибо за заботу, — поблагодарила змей Сара и попыталась успокоить дыхание.

Волосы неприятно липли к телу из-за пота, сердце бешено стучало в груди, а мышцы и легкие жгло от нагрузки. Змеи были правы. Сначала битва с Мадарой, теперь это — ей нужно было отдохнуть. Да и не только ей. Шиноби — не машины. Даже управляя марионетками, они устают. Даже при поддержке лучших ирьенинов, они умирают. Зецу слишком много. Атака начинает захлебываться, но коалиция пока держится.

В сумраке ночи вспыхнули и поплыли над головами врагов тусклые багряные шары, превращая Зецу в высушенные мумии. В лунном свете заискрились мириады снежинок и заплясали золотистые искорки песчинок. В бой вступила семья Казекаге. Сара наконец смогла спокойно позволить себе перевести дух.

— Чомей-сан, — окликнула она стоящего рядом монаха. — Мы уже на месте. Сколько еще ждать?

Массивный человек, выглядящий как типичный нинсо, коих сегодня под руководством Сары было немало, оглянулся на принцессу с извиняющейся улыбкой и сказал:

— У отряда Курамы проблемы. Гора, на которой должна была находиться их опорная точка, оказалась снесена взрывом Биджудамы. Сейчас они возводят новую гору.

— Скоро закончат, — заверил ее второй человек. — Времени осталось немного.

Этот второй человек имел шесть рук и белые глаза. Омушимару и Чомей, для остальных они были могущественными шиноби и нинсо, но мало кто знал об их истинной природе. Сара знала, поэтому просто смиренно приняла их ответ и посмотрела вдаль, туда, где в лунном свете впереди высилась смутно различимая черная, содрогающаяся гора.

Десятихвостый. Впервые увидев его, Сара замерла в изумлении. Она, наверное, как никто иной знала, кто такие биджу. Она была замужем за одним из них! Но мощь и размеры этого Хвостатого поразили даже ее. Он был подобен горе, подпирающей небеса. Природная энергия вокруг просто сходила с ума. Ее бескрайний океан, который привыкла ощущать Сара, истончался и стекал в одну точку. Давление чудовищной силы Джуби обескураживало. И ведь он еще не возродился полностью.

— Он дрожит, — внезапно осознала Сара и оглянулась к Омушимару.

Десятихвостый и раньше шевелился. Отец сказал, что он пока не возродился до конца. Из-за блокировки драконьих жил процесс идет медленно и мучительно. Вопли Джуби давно громом разносились над землей. И сейчас они стихли. Посмотрев на отца, скрывающегося за маской шестирукого шиноби, Сара осеклась и забыла, что хотела сказать. Лицо Омушимару оставалось спокойным, но его взгляд был сосредоточен только на Десятихвостом. Это заставило Сару резко оглянуться.

Содрогающаяся в лунном свете громада к этому времени начала оплывать, словно восковая фигурка на ярком солнце Роурана. Ее контуры смазались, ее плоть потекла вниз, превращаясь в бесформенный комок. Пока что-то впереди не изменилось и процесс не пошел вспять. Бесформенная гора резко задрожала и рванула в стороны, обретая четкие очертания. Но, несмотря на это, более привлекательной не становилась. Масса плоти Джуби вытянулась, из нее выросли длинные тонкие конечности, тело удлинилось — Десятихвостый напоминал причудливое насекомое, палочника с четырьмя конечностями и уродливой головой, из которой словно корона торчал венчик рогов. Единственный огромный глаз вспыхнул в ночи багрянцем, на фоне красного сияния отчетливо были видны черные концентрические круги с нанизанными на них бусинками томое.

— Он возродился, — успела услышать Сара слова отца, прежде чем все утонуло в оглушительном реве Джуби.

Она видела, как ночь озаряют вспышки кендзюцу самураев и свет ниндзюцу монахов, но их шум пропал. Остался только этот рев, от которого словно дрожали сами кости. Саре стоило немалых усилий просто устоять на ногах. Когда рев прекратился, ей показалось, что на землю опустилась неестественная тишина. Только спустя секунду до нее начали доноситься звуки. И кто-то дернул ее за плечо, это оказался Чомей.

— Приказывай отступать, — эти слова она скорее прочла по губам, чем услышала.

Приказывай? Да кто услышит ее приказ?! Сара с беспокойством посмотрела вперед и удивленно распахнула рот. Оглушенные люди были не самой большой проблемой. Десятихвостый мог не только громко кричать. Его крик — это вообще меньшая из возможных проблем! Огромная черная клякса из чакры возле его рта — вот это проблема! И взгляд огромного красного глаза, устремленный словно прямо на Сару. Она невольно крепче сжала ладони и решительно подняла мечи.

— Ты всего лишь человек, даже не пытайся, — быстро поняла, что пришло на ум Саре Тагицухиме.

— Ты не остановишь Биджудама, — вторила ей Тагорихиме. — Отступи!

— Мы ставим барьер! — крикнул Чомей, резко складывая печати.

— Но!.. — Сара примерно прикинула, где располагаются другие опорные точки барьера и выругалась.

Идея ограничить Десятивостого мощнейшим и крупнейшим в истории барьером была неплоха. Четверо биджу могли ограничить техникой Шисеки Йонджин хоть всю Страну Железа, защищая весь мир от буйства Джуби. И обрекая на верную смерть всех, кому не посчастливится остаться внутри. Сейчас такая участь могла постигнуть тысячи людей! Сара быстро оглянулась, пытаясь найти взглядом Каге. Если они объединятся, то могут попытаться остановить Биджудама.

Она не успела. Бомба Хвостатого уже мчалась вперед, а перед Сарой в воздухе росла вверх ровная и тонкая стена из ярко-алого сияния Формации Четырех Багровых Ян. В этот момент по воздуху пронесся еще один оглушительный раскат грома, заставивший принцессу пригнуться и резко обернуться в его сторону. Чтобы увидеть, как по черной кляксе из огромного количества чакры бежит сеть тонких трещин. Нет! Трещины бежали не по Биджудаме! Раскалывалось само пространство перед Бомбой!

Йомидзи! Это техника отца!

Тело Биджудамы разорвало пространственными искажениями, вся ее энергия провалилась в трещины и рассеялась. На землю обрушилась лишь ослабленная ударная волна. Она всколыхнула волосы оставшихся за барьером людей и бессильно врезалась в алую стену, подняв немного пыли. Одновременно с этим ночь осветило яркое пламя.

Белые Зецу бежали. Земля горела у них под ногами, их тела пылали и распадались на куски, зловонный дым накрывал их ряды. Этот неестественный пожар тянулся во все стороны и уходил далеко вперед, закрывая собой силы коалиции. Эта картина могла испугать не меньше, чем появление Десятихвостого, но наоборот успокоила Сару.

— Ты можешь открыть проход в барьере? — спросила Сара у сосредоточенного Чомея.

— Да, — кивнул в ответ биджу и неловко пробормотал: — Некрасиво как-то получилось.

Сара слабо улыбнулась. Да, людей буквально бросили за барьером один на один с летящей в них Биджудамой. Может, они и поймут, что лучше уж пожертвовать только ими, а не почти четвертью всей коалиции. Но лучше от этого никому не станет. Даже сейчас, когда в алых стенах барьера начали открываться ровные прямоугольные прорехи, сквозь которые тут же рванули наружу едва избежавшие смерти люди.

Сара позволила себе облегченно выдохнуть. Последние часы были слишком напряженными. Им пришлось увеличить интенсивность наступления, это отняло много сил и жизней. Даже после отмены Эдо Тенсей. Слишком много Белых Зецу, слишком мало времени на восстановление. Нужно было рваться вперед. чтобы барьер был установлен в срок. Кажется, они успели. Джуби и Мадара в клетке, вот только…

— Барьер в самом деле удержит их? — с сомнением спросила Сара.

— Десятихвостый очень силен, но он разбрасывается своей силой бездумно, даже если кто-то направляет его, — медленно ответил ей Чомей. — Барьер может сдержать его, пока Мадара не подчинит себе всю силу Джуби.

— А когда он ее подчинит, то… — начала было говорить Сара, но ее прервали крики людей.

Принцесса Роурана вновь отвлеклась от Чомея и попыталась быстро понять, что стряслось на этот раз.

— Сара-сама, там, — привлекла ее внимание стоящая неподалеку онна-бугейша по имени Шиджима и указала в сторону Джуби.

Огромный темный силуэт, освещенный тусклым лунным светом, вновь преображался. Он стремительно сжимался, пропадая меж заросших лесом гор. Сара застала лишь тот момент, когда Джуби уже практически пропал. Только последние видимые с ее места части тела Десятихвостого стягивались в одну точку. Словно дым тягой засасывало в дымоход. Или вода уходила в слив. Гигантское тело биджу сжималось, пока не пропало вовсе. А через долгие несколько секунд на смену ему из-за контура гор в небеса устремился огромный столп.

Голый ствол дерева быстро рвался в небеса, словно стремясь подпереть их своим телом. До ушей Сары донесся тяжелый треск, земля под ее ногами угрожающе задрожала. Горы вдали, у подножия стремительно растущего древа, начали дрожать и осыпаться, словно песчаные дюны. И им на замену вырастали новые. Это были корни. Толстые, хищно вгрызающиеся в скалы и дробящие их. Они разрастались во все стороны, впивались в землю, извивались, словно тысячи щупалец гигантского спрута. С грохотом они равняли ландшафт. Птицы, которые еще не успели сбежать с полуострова, в панике взлетали в небеса. И многие тут же камнями падали обратно, когда тонкие отростки от гигантских корней хищно выстреливали в их сторону.

Земля тряслась под ногами Сары, но за алым барьером перед ней земля и вовсе словно превратилась в море. По ней шли волны, горы падали в разверзающиеся трещины. К счастью, большая часть войск коалиции уже успела уйти из этого проклятого места. И когда на кромку Шисеки Йонджин накатил очередной вал из земли и перемолотых деревьев, проходы в барьере были уже закрыты. Алая стена не дрогнула и выдержала этот удар. Но через миг она едва заметно прогнулась и завибрировала. В нее врезались корни. Они уперлись в барьер и начали расталкивать землю в стороны. Отростки гигантского древа извивались и переплетались, они вгрызались глубоко в землю и взбирались по алым стенам вверх. Пламенная чакра Шисеки Йонджин опаляла дерево. Клубы дыма и стена из корней скрыла все, что творилось за барьером.

Еще минуту корни беспорядочно извивались и рвались наружу, пока все не затихло. Было слышно лишь, как тихо потрескивала обугленная древесина, ночь озаряло алое свечение барьера и всполохи огня. Все, что осталось за стеной Шисеки Йонджин, было скрыто переплетением корней и дымом, над которыми высился лишь гигантский голый ствол дерева без единой веточки. Только на самой его вершине едва покачивался один единственный гигантский бутон в венчике широких листьев.

— Теперь да поможет нам Рюджин.

Эти слова были произнесены негромко, Сара могла и вовсе пропустить их, если бы это не сказал Чомей. Биджу в человеческом обличии не моргнул и глазом, пока на барьер напирал вал из переплетения корней. И сейчас он неотрывно смотрел в небеса, где за кромкой барьера парила багряная луна. Сегодня она казалась особенно большой, особенно близкой. Ее диск едва не касался гигантского бутона на вершине Шинджу. И только сейчас принцесса поняла, что из-за Шисеки Йондин вернулись не все. Омушимару. Одно из воплощений ее отца осталось там.

***

Земля подо мной перестала содрогаться, раздирающие ее корни Шинджу замерли, полностью перекроив окружающий пейзаж. Куда бы я ни посмотрел во всех восьми своих телах, везде было одно сплошное переплетение корней. Да уж, чтобы удержать подпирающий небеса ствол Божественного древа, ему нужно крепкое основание. Не будь вокруг барьера, то корни могли бы дотянуться даже до побережья.

Впрочем, Шинджу нужна была не только опора. Ему нужна была еда. И именно ее он лишился, уперевшись корнями в барьер. Сейчас меня окружала пустота. Привычное биение жизни пропало, осталось позади, за кромкой барьера. Здесь не ощущался ток энергии в Рюмьяку, здесь иссохли растения, не ощущалось даже вездесущего фона от микроорганизмов. Стерильная пустота. Природная энергия билась лишь в теле заполонившего все вокруг Шинджу.

Я задумчиво запрокинул голову вверх, чтобы рассмотреть бутон на вершине древа. Не заметно, чтобы он спешил раскрываться. Пусть в Джуби удалось собрать чакру всех девяти биджу, но далеко не всю. Лишь по половине от Однохвостого и Треххвостого. И совсем уж крохи от Двухвостой, Семихвостого и Девятихвостого. И даже сейчас ему удалось собрать не так уж много природной энергии из земли и чакры из шиноби. Куда меньше, чем я рассчитывал изначально. Станет ли это проблемой? С появлением второго Джуби - не должно. Хотя, на самом деле, на данный момент я ступаю в неизвестность. На этом этапе у меня слишком мало данных о природе Десятихвостого и Ооцуцуки, чтобы быть уверенным, что эксперимент завершится так, как я рассчитывал.

Поэтому эксперимент придется держать под личным контролем.

Затвердевший по моей воле воздух вокруг меня начал принимать свою привычную форму, отпуская из своих объятий. Несколько секунд полета, и стопы касаются твердой поверхности дерева. Легкая дрожь прокатилась по корню, из него показались хищно извивающиеся отростки. Они, как слепые черви, качались из стороны в сторону, постепенно приближаясь ко мне. Шинджу манила моя чакра, я чуть ли не физически ощутил его липкие касания сквозь подошву сандалий. Но под моим взглядом отростки на корне успокоились. Сквозь кору проступил вязкий янтарный сок, напоминающий смолу и источающий странный свежий аромат.

Янтарная жидкость стремительно испарялась, превращаясь в природную энергию. Корень под моими ногами звонко треснул, отростки на нем жалко скукожились и застыли сухими и ломкими веточками. Я же прикрыл глаза и легонько потер веки. Несложная в целом техника, но глаза от нее жжет. Зато идти по увядшим корням куда как проще, чем по пытающимся меня сожрать.

Впрочем, путь предстоял мне недолгий. Несколько прыжков сквозь переплетение корней. И вот уже массивный ствол Шинджу прямо передо мной. Здесь, у его подножия, было свободнее. Несколько толстенных корней расходились в стороны и впивались в безжизненную землю. И только позади многочисленные отростки Древа начинали ветвиться, наползать и обвивать друг друга. Последний прыжок — я приземляюсь на землю. Одновременно ноги всех восьми тел касаются сухого и голого камня, от стоп вверх поднимается тяжелое облачко праха — все, что осталось от растущих здесь совсем недавно деревьев и трав. Шинджу и заблокированные драконьи жилы превратили это место в безжизненную пустыню. Ни растений, ни животных, ни грибов. Даже бактерий не осталось. Стерильная пустошь. Уже знакомая мне по миру, в котором мне пришлось сражаться с Исшики. Та пустынная планета была лишена и намека на природную энергию. Безжизненная и отработавшая свое грядка для Божественного Древа.

— А по внешнему виду пальма пальмой, — окинул я взглядом высящийся надо мной ствол.

Я мог рассмотреть его сразу с нескольких ракурсов и несколькими додзюцу. Энергия текла по огромному телу и концентрировалась в бутоне. Медленно, очень медленно он открывался. За сложенными лепестками прятался глаз, постепенно наливающийся цветом и чакрой. Причудливое создание, однако.

— Опять не выглядишь удивленным. Ты предвидел это?

Я неохотно повернулся к говорившему. Все восемь голов разных тел синхронно уставились на крохотную в сравнении с Шинджу человеческую фигуру. Крохотную лишь внешне. Чакры в ней было ничуть не меньше, чем у Джуби. Потому что он был его джинчурики.

Мадара сидел на выросте одного из массивных корней. Он оставался самим собой, но поглощение Джуби отразилось на его облике. Некая черная материя покрывала его ноги и тело, образуя нечто похожее на штаны и длинные печатки. И поверх - белое хаори с девятью томое на спине и таким же их количеством на вороте. Некогда черные волосы выцвели, превратившись в белую гриву, которой мог и Джирайя позавидовать. От левого виска по лбу тянулся широкий и тонкий вырост — явно некое подобие рога. Уже знакомая картина по прошлой жизни. И в этой я уже успел навидаться подобного. Исшики, Урашики — Ооцуцуки тоже могли облачаться в подобный покров. Это некая специфика чакры, связанная с Шинджу? Подобный, но менее материальный вид покрова могут использовать джинчурики и сеннины при достаточном контроле чакры и сродстве с ней.

При содействии Мататаби и Курамы подобный покров имеют Югито и Кушина. Он же есть у меня, хотя после поглощения Хакуджа Сеннина проявляется только при интенсивном использовании чакры. Насколько я понял, эффект покрова аналогичен обычному преобразованию. Чакра биджу и природная энергия вливаются в кейракукей и являются чужеродными для тела. При нехватке контроля оно подстраивается под новую энергию и трансформируется. Но, кроме обычного материального тела, есть еще и тело чакры, оно тоже преображается. И если удается подавить внешние эффекты режима Мудреца или Хвостатого, то сильнее внутренние — этот покров. Так или иначе заемная энергия насыщена чужой духовной и физической энергией, которая требует синхронизации с ней. И проявление покрова — это тоже признак нехватки контроля.

Ну, у Мадары особых проблем с контролем нет.

— Предвидел? — мой ответ Мадаре прозвучал стройным хором. — Можно сказать и так.

Я неспешно приблизился к Учиха во всех своих восьми телах. В ответ он надменно повел бровью. Мадара легко оттолкнулся от корня и прыгнул вперед. Несколько десятков метров высоты для него проблемой не стали. Он даже не попытался погасить ускорение, так и рухнул на землю, расколов ногами и без того идущий трещинами камень. Потревоженный его падением прах поднялся с земли. Джинчурики Десятихвостого хватило простого движения рукой, чтобы поднять резкий и сильный порыв ветра, который просто смел покрывающую ровным слоем землю пыль. Гора серого праха взмыла над головой и повисла в стороне темной тучей.

— С твоим характером и в самом деле нужно иметь несколько тел, чтобы дожить до старости, — с усмешкой заявил Мадара. — Из-за этого никчемного барьера ты заставил меня ждать? Я чувствую четверых биджу на его гранях. Ты смог приручить этих мерзких чудовищ. Достаточно было просто раздать им человеческие тела?

— Нет, на самом деле было достаточно просто увидеть в них людей, а не мерзких чудовищ, — одинаковая легкая усмешка исказила восемь совершенно разных лиц.

— Ха-ха-ха! — открыто рассмеялся в ответ Мадара. — Твои слова слишком бредовы для шутки. И в них чувствуется дух Рикудо Сеннина. Биджу, как его творению, такое могло понравиться.

— Много ли ты знаешь о Мудреце? — вежливо поинтересовался я.

— Не много. Хотя я знаю, что он распространял чакру среди людей, чтобы они достигли понимания между собой и могли видеть сокрытое в сердцах. Однако в итоге люди начали использовать чакру, как оружие. Мир Рикудо вернулся к миру Кагуи, его матери.

— Почему же? Сейчас умение понимать друг друга без слов с помощью чакры очень распространено, — улыбнулся я. — Клан Яманака выживал за счет этой способности столетиями. А моя армия достигла за счет их техник наибольшей эффективности.

На лице Мадары появилась холодная хищная улыбка.

— Беру свои слова назад. В том, кто видит в ниншу средство для эффективного уничтожения людей людьми, не может иметь ничего общего с Рикудо Сеннином.

Я невольно улыбнулся. Ничего общего, говорит. Возможно, у меня с Рикудо даже больше общего, чем мне бы того хотелось.

— Я, знаешь ли, простой человек, у которого нет иллюзий, что человечество можно изменить к лучшему, просто научив их читать мысли друг друга, — ответил я Мадаре. — Как тот, кто умеет эти мысли читать, я понимаю, что лучше многому остаться сокрытым.

— Простой человек не стал бы именовать себя богом, — довольно улыбнулся Учиха. — У тебя нет иллюзий, но твое учение — лишь иллюзия мира для порабощенного стада. Как и все, обладающие силой, ты не прекратишь войн для обретения большего могущества.

— Мышление, достойное настоящего шиноби, — я даже не пытался скрыть насмешки. — Если бы моей спокойной жизни не мешали личности, вроде тебя, то я бы отказался от своей силы.

— У тебя занятная техника клонирования, — хищно сощурившись, внезапно вспомнил Мадара. — Похоже, восемь тел дают тебе веру считать меня простой помехой. Но сейчас один таракан или их кучка — такая мелочь не повлияет на исход сражения.

— Ха… Тогда ты не будешь против, если я сделаю так.

Я поднял руки всех своих тел. В неестественно тихом пространстве раздался синхронный хлопок, когда десять пар ладоней сомкнулись в печати Дракона. Восемь сердец забились в унисон, чакра обожгла меридианы и излилась сквозь тенкецу, проникая в плоть. Мерцающее пламя разных цветов взметнулось над клонами. В ночи вспыхнули алыми углями Кецурьюган и Шаринган, лунным светом засияли две пары Бьякуганов. Глаза Увабами засияли янтарем, а Чоды и Кёды — превратились в две пары черных провалов. Последние крохи природной энергии взбушевались. Грань измерений задрожала и истончилась, пропуская сквозь себя энергию загробного мира. Внезапно ожившие тени затрепетали, подобно пламени на ветру, и начали обретать человеческие очертания. Они смотрели на меня и дрожали, словно от страха.

Ямата но Дзюцу.

— Рюджин.

С восьми уст сорвалось одно это имя. Волна призрачного белого света разметала сгустившиеся тени. И семь тел начали рассыпаться пылающим туманом, который мгновенно был притянут одним единственным телом. Разделенное на восемь частей сознание стало единым, восемь ветвей стали одним целым. Подняв руку к лицу, я сжал ладонь в кулак. Ощущения были странные, восемь видов чакр слились воедино. Чакра разных существ в нескольких печатях вливалась в тело. Роен, Кагебоши, Трехглавый, Морьё, Когенрю — их сила растворялась в моей. Моя кожа начала отливать перламутром, на ней снова проступил рисунок чешуи. Физическая сила стала иной. Раньше я не рисковал применять эту технику до конца. Слившись в одного Джуби девять биджу могли породить Кагую. И я не был уверен, что объединив в одном теле все восемь ветвей своей техники, я не верну к жизни какого-нибудь Косенджина. Я и так уже стал чьей-то реинкарнацией. Усугублять свое состояние не хотелось. Ну, риск был не велик, да и разговор с Хикавой немного меня успокоил. Так что настала пора объединиться.

— Соединился в одно тело, — Мадара смерил меня изучающим взглядом. — Твоя чакра изменилась. Хотя ее не стало больше, но ты смог собрать в своем теле несколько занятных чудовищ. С помощью них ты пытался стать равным по силе с Десятихвостым? Тщетная попытка.

— Когда-то у меня была идея. Иметь столько чакры, что меня бы называли Бесхвостым Биджу. Но с тех пор я начал лучше разбираться в этом мире. Количество и даже качество чакры имеют небольшое значение. Это лишь метод использования настоящей энергии.

Моего сознания коснулись новые ощущения. Сендзюцу и раньше позволяло чувствовать жизнь и ее увядание вокруг себя. Природная энергия давно стала частью меня, и мир ощущался продолжением тела. Но сейчас он и в самом деле стал мной. Моя физическая и духовная энергии уже не ограничивались одним физическим телом. Они смешались с природной энергией и растеклись по округе. Это мой покров чакры.

Я только перенес вес тела с ноги на ногу, чтобы сделать шаг вперед, но Мадара уже почувствовал угрозу. Хорошая же у него интуиция. На словах самоуверенный, а на деле решил проявить осторожность. Он воспарил над землей, девять Гудодама за его спиной задрожали, готовые как к атаке, так и к защите. Я подавлял свое сакки, чтобы не спугнуть противника. Придется пойти иным путем.

Лицо Мадары скривилось, словно от боли. Он замер в нескольких метрах над землей, когда направленная на него жажда убийства настигла разум. И в этот момент я сделал шаг вперед. Раздался низкий, на грани слышимости, гул. Земля вокруг словно обвалилась вниз. Сильнейшее притяжение сдавило камни и смяло их. Горами высящиеся корни по сторонам впечатало в землю, с треском они начали раскалываться вдоль волокон. Полет Мадары прервался, его тело с размаху шмякнулось вниз. Тревожно качнулся бутон на вершине Шинджу, его ствол наклонился и заскрипел, тоже захваченный незримой силой притяжения.

С тревожным гудением на землю вокруг начала падать атмосфера, ветер завыл в сминаемых корнях. Оставалось только подхватить его рукой и обрушить вниз. Уже разбитая и уплотненная усиленной гравитацией земля треснула вновь. Многотонный воздушный пресс вдавил тело Мадары внутрь. Брызнувшие в стороны камни и пыль мгновенно рухнули вниз, не в силах вырваться из зоны притяжения. Зато из нее вырвался рой черных шаров. Гудодама? Занятная техника. У меня подобной нет.

Экикё: Хантен!

Незримый покров, сам воздух и земля вокруг меня стали моими руками и закрутились вихрем. Девять Гудодама были мягко подхвачены ветром, нестройным роем они сделали вокруг меня оборот и устремились обратно. Череда взрывов! Без особого толка. Мадара уже сбежал. Оставил после себя тень Лимбо, а сам вышел из зоны усиленного притяжения. Я развеял техники. Земля под ногами словно облегченно вздохнула и едва заметно поднялась назад. Поток воздуха ударил в лицо и растрепал волосы.

— Телепортация здесь запрещена, — холодно сообщил я, поймав взглядом фигуру Мадары.

Фон природной энергии рядом с Джуби был опустошен, но все же мне удалось повторить технику Хакуджа Сеннина, которой он блокировал пространственно-временные ниндзюцу. Когда-то она подействовала даже на Ооцуцуки Исшики. Сегодня тоже не подвела. И если Мадара даже не думал бежать, то скрытая за переплетением корней тень уже была готова применить технику. Дрожащее пространство вокруг нее разгладилось, заставив тень попытаться убежать. Мои глаза ожгло внутренним огнем. Багрянец Кецурьюгана потемнел, черная линия зрачка закрутилась и застыла в сложном узоре.

Инари!

Додзюцу Мангекьё Шарингана рухнуло на мир, незримый барьер замкнул пространство, и бегущая прочь тень вылетает прямо на меня. Деревянное тело, покрытое черной тенью и облаченное в белый хаори с узором из томое. Желтые глаза тени удивленно распахнулись при виде меня. Скрытая чакра вырывается наружу. Шесть черных шаров за спиной тени смазываются и вытягиваются в мою сторону хищными щупальцами. Стихия Скорости растягивает время, воздух расступается, пропуская меня вперед. Чтобы зайти за спину противнику, нужно меньше мгновения. Всполохи огня пляшут в воздухе вслед за движением моей руки. Язычки пламени сплелись воедино, обернувшись длинными яркими перьями.

Суздаку!

Алая птица набросилась на спину деревянного тела и… Резким движением мне приходится разорвать мчащееся ко мне пламя. Отразил мою же технику? Артефакт, вроде Гумбая Учиха или Учиде но Кодзучи Итачи? Не похоже. Движение энергии было иным, она не преображалась, а просто обернулась против меня.

— Интересно, — я помахал рукой, заставив оставшиеся искры от собственного тайдзюцу разлететься по воздуху безобидным фейерверком. — Кроме второго Джуби, ты нашел еще что-то в закромах у Исшики?

На самом деле, ответа от тени я не ждал, просто прикидывал, что еще можно от нее ожидать. Черный Зецу же просто пролетел вперед сквозь то место, где секунду назад был я. Исказившиеся Гудодама стремительно расплескались в воздухе, обволакивая деревянную марионетку, на которой Зецу сейчас и паразитировал. В его желтых глазах читалась настороженность. Удалось мне его удивить. Но долго отвлекаться на Зецу я позволить себе не мог. Напитанное моей энергией пространство вокруг было потревожено новыми тенями. На этот раз невидимыми и скрытыми в ином измерении. Тени Лимбо, четыре штуки. Даже сейчас остаются для меня незримыми, хотя у меня получилось засечь их, а этого достаточно. Нужно лишь подгадать мгновение. Резкий удар раскрытыми ладонями в сторону Мадары и Зецу. Воздух прорезает град невидимых игл.

Экикё: Джуеку.

Десять Крыльев — техника, позволяющая блокировать тенкецу противника на расстоянии. Естественно, моя атака оборачивается лишь рябью на черном щите из расплескавшихся в воздухе Гудодама. Нестрашно.

Хлопок!

Пока противник отвлечен, успеваю ударить парой дополнительно выросших рук по земле. Отменить технику блокировки пространственно-временных ниндзюцу - дело секундное. Черная вязь формулы призыва едва видна в лунном свете, но от этого не менее эффективна. За моей спиной из земли в объятьях пурпурного пламени выныривает большая голова в два человеческих роста. Широченный рот уже распахнут. Как когда-то с Исшики, в пасти призванного Хитокучи пропадает целый кусок этого мира. С хлопком и в облаке дыма голова демона исчезла. Оставив после себя лишь котлован в камне со следами зубов на стенках — словно надкусанное яблоко.

Я не вижу Лимбо, но Мадара не видит демонов. Должно быть, трудно будет его теням вернуться из загробного мира в этот.

— Зачем ты скрывал свою силу раньше? Чего добиваешься?

Вопрос этот задал Мадара, пока я вновь блокировал пространство от телепортации. Неприятно будет, если Зецу все же доберется до биджу или просто разрушит барьер. Вижу, у него именно такая цель. Напитать Шинджу чакрой ему выгодно.

— У меня немало причин, — счел возможным ответить я. Все равно нужно дождаться, пока сосуд для Кагуи не будет готов. — Мне нужна была война, чтобы предотвратить кризис в своей стране. Мне нужен сильный враг, для того чтобы у какурезато была иная цель, а не я. Мне нужен был кто-то, кто соберет биджу и возродит Джуби, потому что сам я не мог этого сделать, чтобы не поссориться с другими странами и Хвостатыми.

— И ради этого ты допустил, чтобы я стал джинчурики Десятихвостого? — с сомнением уточнил Мадара. — Не слишком ли самонадеянно?

— Ты видел второго Джуби, — я указал в сторону Зецу. — Наверняка нашел его в ином измерении. Догадываешься, кому он мог принадлежать?

— Я видел там послание. Проекции других людей, которые стали джинчурики Десятихвостых.

— Должно быть, это были другие Ооцуцуки, — заинтересовано сказал я. — Хотелось бы мне побывать там самому.

— Ооцуцуки. Как Кагуя?

— Да, Прародительница Чакры до того, как стать принцессой одной из стран в этом мире, пришла сюда с небес. Бежала от своего клана. И еще до того, как она съела Плод Чакры, она уже обладала ей и была сильна. Другие Ооцуцуки уже отведали Плоды и могут быть сильнее ее. К встрече с ними я готовлюсь. В сравнении с ними один джинчурики Десятихвостого не такая уж большая проблема. Сейчас ты мог бы сравниться с одним из них. С Исшики. До того, как он полностью возродился. Именно его Десятихвостого ты нашел в другом измерении.

— Исшики… — впервые подал голос Зецу. — Где он?

— Его больше нет. Ооцуцуки представляют угрозу для этого мира. Приходится от них избавляться.

— И в чем их угроза? — этот вопрос задал Учиха.

— Да в том же, в чем и в тебе, Мадара, — пожал я плечами. — Их цель — вырастить Шинджу и получить Плод Чакры. Твой план Глаза Луны им в этом поможет. Когда Вечное Цукиёми поглотит людей, и их чакра будет собрана Шинджу, то он может дать новый Плод. Собственно, поэтому я никогда не рассматривал тебя, как союзника. Лишь как инструмент, который мог бы помочь достичь моих целей.

— Хах! Рассматривать как инструмент меня? Достигшего истинного бессмертия?

— Да. Сейчас осталось передать твои силы истинному владельцу.

— Так вот в чем дело. Тебе нужна моя мощь, — Мадара смерил меня взглядом сверху и медленно сложил руки в печати. — Так и быть! Моя мощь - против твоей! Выясним, кто сильнее, и достоин ли ты этой силы!!!

Глава 52. Вечное Цукиеми

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Обратная Хицуджи — эта ручная печать практически не используется. В мире полно разных техник контроля чакры, большая часть из них основана на ручных печатях. Есть, конечно, экзотичные методы, большая часть которых была создана, чтобы скрыто и незаметно пользоваться ниндзюцу. Однако в кистях тонкие меридианы и много тенкецу, это и подвижность пальцев делает использование рук для управления чакрой естественным этапом эволюции техник. Индра разработал основу для стандартных ручных печатей шиноби, но он не единственный. К ним так или иначе приходили многие люди и нелюди. Кроме «лунной ветви» из двенадцати двуручных печатей Индры, есть еще и «солнечная» из пяти одноручных и их комбинаций.

Не то чтобы я горел желанием стать экспертом в ручных печатях, но жизнь заставила. Даже если бы я не знал по прошлой жизни обратную печать Козы, и для каких техник она используется, сейчас я бы и так мог предсказать, что собирается сделать Мадара, используя эту печать. Ток природной энергии и печать, разделяющая его — Сенпо: Интон Райхо. С помощью Стихии Инь придать природной энергии форму молнии и расщепить ее на ветвистые потоки, направленные во врага.

Очень скоро мне пришлось убедиться в правильности своей догадки. Стоило только Мадаре разомкнуть печать и направить руки в мои стороны. На ладонях Учиха вспыхнул тревожный пурпурный свет. Пара ветвистых молний с треском озарили ночь, устремившись ко мне. Они казались тонкими и даже безобидными, хотя пурпурная сеть из электрических зарядов оплела пространство широким фронтом. Но это сендзюцу могло оказаться сильнее любого райтондзюцу. Кажется, против него может помочь оружие из Гудодама. Однако мне сложно создать нечто подобное. Зато я могу поступить иначе.

Экикё: Хантен!

Мягким движением подхватываю колючие ветви молний. Пурпурная энергия змеями вьется по белой чешуе покровов на пальцах. Широким взмахом удается утянуть молнии в сторону. Разряды электричества словно шелковые ленты огибают меня полукругом, чтобы быть подхваченными второй рукой за спиной. Ветвистый поток энергии, вырывающийся из ладоней Мадары, в моих руках переплелся в единый спутанный жгут, который сияющим лучом ударил по своему создателю. И уже Учиха пришлось срочно обрывать свою технику и отклоняться в сторону.

Луч сплетенных воедино молний промчался мимо и стремительным росчерком света пропал в темном небе. В нос ударили резкий запах озона и вонь паленого шелка — рукава моего кимоно покрылись новым узором. Изломанные черные дорожки опаленных электричеством нитей бежали по ткани. Словно рисунок оголенных ветвей деревьев. Отвлекаться на причудливое изменение дизайна собственной одежды времени не было. Я будто кожей чувствовал, что рядом появилась угроза. Кто-то оказался в напитанном моей энергией пространстве.

Стихия Скорости позволила легко уйти от удара в спину. Прыжок унес меня в сторону. Деревянная ладонь бессильно пронзила воздух в том месте, где я только что находился. Силуэт паразитирующего на марионетке Зецу пронесся сквозь ночь и словно не заметил едва мерцающие под его ногами линии печати. Вместо того, чтобы угодить в паутину фуиндзюцу, которое я успел оставить после себя, Зецу словно и не заметил формации. Строки из символов печати рвались под его ногами и исчезали, хотя должны были хотя бы замедлить. Значит, его отражающая техника защищает не только от прямых атак?

Тогда если так...

Еще в прыжке успеваю развернуться, чтобы мягко приземлиться на ноги. Стопы с глухим стуком коснулись шершавой коры на корнях Шинджу. И с оглушающим громом сомкнулись мои ладони. Звуковые колебания Хататагами зримыми волнами покатились во все стороны, взметнув мои волосы. Под раскатами грома с корней вокруг содрало кору и измочалило древесину. Звук ударил по земле, камни брызнули в стороны, словно разорванные изнутри. Внизу скалы начали осыпаться песком. И только фигуру Зецу ударные волны моей техники словно и не задели. Он лишь едва замедлился на паре шагов, когда ноги увязли в превратившемся в песок камне.

Удары по площади тоже не работают. Ну, хотя бы не отражаются в меня.

Потрепанный моей атакой корень начал проседать подо мной. Превратившиеся в песок камни уже не могли удержать на себе такой вес. Все гигантское тело Шинджу слегка накренилось. Тени вокруг тревожно задрожали. И, скрываясь среди них, ко мне подобралась черная клякса Гудодама. Рывок — едва успеваю выскользнуть из захвата черных щупалец. Черная материя Гудодама расплескалась в воздухе, как атакующий спрут, и ухватила лишь воздух. Но у Мадары таких сфер было несколько.

С хлопком свожу ладони. Вместо одной из двенадцати привычных печатей пальцы сплетаются и формируют две фигуры. Чакра льется по телу двумя потоками. За спиной с громовым рокотом расцветает два кольца из молний. Черные, напитанные природной энергией, они льются по кругу и формируют бусины шаровых сгустков. Белоснежные молнии озаряют ночь неестественным светом. Из каждого кольца в пространство передо мной выстрелили мощные разряды, сбивая и отклоняя в сторону снаряды Гудодама.

Грохот взрывов сотряс воздух. Черные шары врезались в землю и корни, ночь озарили всполохи пламени. Для меня взрывы медленно расцветали огненными бутонами, поднимая в воздух облака камней и щепок. Рывок! Стихия Скорости позволяет игнорировать сопротивление воздуха и словно толкает вперед. Я буквально просачиваюсь между росчерками собственных молний, взрывами и зависшими в воздухе оставшимися Гудодама. Мгновения полета, чтобы добраться до парящего в десятке метров над землей Мадары. Есть шанс вытянуть из него чакру Хвостатых с помощью моей техники поглощения чакры. И когда до него остается всего пара-тройка метров, а я тянусь в его сторону рукой, вокруг Учиха вспыхивает янтарное пламя.

Шичи Тенкохо! Он подсмотрел эту технику у меня и даже смог повторить едва ли не сразу же после своего возрождения. И сейчас, столкнувшись со Стихией Скорости, решил использовать Метод Семи Вдохов Небес против меня. Ну, это не удивительно. Когда мне встречались такие противники раньше, я действовал схожим образом. В руке Мадары успевает вырасти длинный черный шест. Ухватиться за его чакру я не успеваю. Тогда поступим иначе. Стихия Скорости все еще влечет вперед, но полет замедляется. Тело наливается привычной тяжестью. И я всем увеличенным техникой Корью весом врезаюсь в Мадару.

Мой кулак врезается в черный шест. Жар обдал руку изнутри, кости прострелила легкая боль. Куройбо вывернуло из рук Мадары, оружие из черной материи словно пошло рябью и начало рассыпаться прахом. Природная энергия оказалась для него ядом. Несмотря на подведшее его оружие, Мадара еще успел заблокировать мой удар. С хрустом переломилось предплечье Учиха под моим кулаком. Руку Мадары просто оторвало ударом, а я не успеваю остановиться и проваливаюсь вперед. Ладонью пробивает ребра — острые осколки скребут по покрытой чешуей коже. На его лице ни капли боли, только удивление. Успеваю заметить изменение в токе его чакры, но вот отдернуть руку и вырвать ее из груди Учиха — уже нет. Уцелевшая ладонь Мадары легла на мое предплечье. Сила джинчурики Десятихвостого — не шутка. Кости трещат под его ладонью. Если бы не Шикоцумьяку, то Мадара мог бы и руку мне сломать. Пурпурный свет блеснул в его рту.

До того, как техника сформировалась до конца, свободной рукой ударяю в висок. Хруст. К сожалению, треснул не череп, а только рог. Его кусок отлетает вверх, голова Мадары мотнулась в сторону. Луч пурпурной энергии полоснул меня по животу. Техника Рантона буквально разрезала мое тело. Я внезапно почувствовал, как оно стало легче чуть ли не в половину — мои ноги начали падать вниз. Неприятно. Но это шанс. В Риннегане Мадары на миг отражается багряное пламя моего Кецурьюгана.

Акакагачи!

Ночные сумерки для нас обоих заволокла бездонная тьма. Под ногами Мадары расплескалось безграничное озеро. Мелкие волны кольцами побежали по его глади от ног Учиха, под кромкой воды бледными тенями виднелись огромные морды. Словно раздутые утопленники подо льдом, в недрах души джинчурики были заточены Хвостатые. Моя рука в груди Мадары ухватилась за его чакру. Вокруг второй маревом заклубился воздух.

Бьякко!

Гром ударил по ушам и по всему телу. Проявившийся между нами призрачный тигр отбросил Мадару назад. Мелкие куски плоти джинчурики и его кости брызнули из разорванной груди, прежде чем новые ткани стремительно затянули дыру. Но от Учиха к моей руке тянулась тонкая нить из чакры. Голодная тьма в моей душе жадно тянулась к заточенной в джинчурики силе. Я рванул руку на себя прежде, чем Мадара успел сам оборвать связь. Чакра бесформенным комком вырвалась из его груди, еще в полете разделяясь на части и обретая форму. Четыреххвостая обезьяна, пятихвостый олень с зубастой мордой, шестихвостый слизень и осьминог с человеческим торсом и бычьей головой — чакра четырех биджу, которые были полностью поглощены Мадарой. Я не глядя отбросил их в сторону. Чакра биджу умчалась вверх, быстро пропав в небесах. А от моих не успевших далеко упасть ног к телу вырвались белые жгуты змеиных тел. Они быстро соединили две половинки тела. Мгновение — и на мне уже ни следа от ран.

Вот только одежда моя, в отличие от покрова Мадары, была почти обычной. Во всяком случае, она не могла регенерировать. Когда я мягко приземлился на ближайший корень Шинджу, Учиха не только успел отрастить себе новую руку и залатать дыру в груди, но и его одежда была в полном порядке. Я же раздраженно повел плечами, сбрасывая с себя верхнюю часть кимоно. Низ все еще удерживал пояс, а вот верх остался отрезан лучом Мадары и теперь только мешался.

— Ха-ха! Неплохо! Но это все, на что способен ками? Оторвать небольшой кусок биджу? — Мадара разминал пальцы на только что отросшей руке. — Под божественной шелухой скрывался простой преступник.

Я покосился на свое плечо. На нем виднелась часть печати. Это все еще была та старая печать, с помощью которой я запечатал в себе сначала непокорного Манду, а затем и самого Хакуджа Сеннина. И если раньше печать выглядела как татуировка змеи на плече, то сейчас она стала куда как сложнее и больше. Сейчас в моем теле было заключено пять существ, каждое из которых было запечатлено на коже. На моей спине должны были красоваться пятиглавый и четырехглавый драконы и еще несколько многоглавых волков. Такими татуировками обычно отмечали себя члены преступных группировок, шиноби подобным не баловались.

— Я просто выполнил свое обещание биджу, — ответил я Мадаре.

— Обещание? К чему эта ложь? Ты так бахвалился, но потуги твои бесполезны! Украденные тобой крохи чакры не отодвинут час искупления! Бутон скоро раскроется!

Я без особого интереса посмотрел на вершину Шинджу. Там и в самом деле уже показались лепестки цветка. Это я и так чувствовал. Правда, все происходит быстрее, чем я рассчитывал. Я пробежал взглядом по округе, безошибочно найдя небольшую фигуру среди переплетений корней. Зецу. Пытается передать чакру своего Десятихвостого матери? Она не идеально подходит, но все же ускоряет процесс.

— Если не будет цветка, то нечему будет распускаться, — пожал я плечами и с силой выбросил руку вперед.

Удар казался легким, но кожу словно кипятком окатило. Вены на руке вздулись. Должно быть, это выглядело так, словно я пытаюсь поднять что-то невидимое и очень тяжелое. По сути, так оно и было. Моя физическая энергия разлилась по пространству, сдвигая огромную массу воздуха. Я поднимал бурю. В ночи меж корней Шинджу тоскливо завыл ветер. Его первые хлесткие порывы ударили по лицу, в воздух испуганно взметнулись песок и прах. Над корнями начали расти черные вихри. Средь гула ветра раздался треск первых разрядов молний. Ночь осветили яркие зарницы. Вскоре уже мириады электрических разрядов засверкали между корней. Они вились змеями и плыли меж взмывающих к небесам смерчей, пока не утонули в них.

Нарастающий рокот торнадо и треск молний давил, пока в небеса не ударил резкий грохочущий рев сотен драконов. Мелко задрожал цветок на вершине древа. Сотни черных от втянутого песка и праха смерчей осветились изнутри лазурным светом молний. Мелкие разряды бежали по телам из свитых потоков воздуха, сплетая рисунок чешуи. Сотни сотканных из ветра и молний драконов взметнулись в небеса, извергая грохот грома из ощерившихся частоколом зубов пастей. И обрушились вниз. Их тела оплетали корни Шинджу, неистовый ветер сминал древесину и рвал ее на куски. Молнии скакали по коре и разрывали корни изнутри, обугленные щепки разлетались в стороны и тонули в сияющих молниями телах Сейрю. Ствол Шинджу начал дрожать и шататься, грозя совсем упасть.

Мадара скрылся за пеленой поднятой пыли. Я все еще видел его своим додзюцу. Океан чакры сейчас бурлил в его меридианах и готов был вырваться на волю. Уверен, он придумает, что сделать с моей техникой. Но это еще не конец. Я спрыгнул с корня и проскользнул мимо длинных извивающихся тел драконов. Земля приняла меня мягко, камни упруго продавились под моими ногами и погасили инерцию падения. Смерчи Сейрю вытянули подняли в небеса всю массу песка, которая образовалась здесь после применения Хататагами. Я оказался в глубоком котловане с неровными стенами. Несмотря на ночь, здесь было светло — прямо над головой вились сияющие молниями тела драконов.

В этом трепещущем свете особенно нереально выглядела картина, произошедшая в следующее мгновение. Моя жизненная энергия растеклась по земле. Когда-то для подобного мне нужно было использовать технику Неорганического Оживления, Сенпо: Муки Тенсей. Она позволяла своей жизненной и природной энергией оживлять неживую материю и управлять ей. Сейчас мне хватало желания, чтобы сделать воздух или землю частью себя, продолжением своего тела. Каменные стены большой ямы начали оплывать, подобно воску на огне. Холодный камень стекал и дрожал. Он выталкивал из себя корни Шинджу. Длинные каменные пики взмывали вверх и дробили древесину. Ее хруст был слышен даже сквозь рев смерчей и грохот молний.

Все прекратилось внезапно. У меня над головой словно беззвучный взрыв произошел. Явно видимая волна пронеслась во все стороны, сметая Сейрю, разбивая их тела на отдельные молнии. Вал из молний и песка пронесся над землей и ударился об алые стены барьера. Те опасно продавились и задрожали, но выдержали напор. В очистившихся небесах вновь ярко засияла Луна. Вот только сейчас к ней уже не был устремлен бутон на высоком стволе Шинджу. Древо медленно и величественно заваливалось на бок. Громко трещали корни, которые просто ломало огромной массой ствола.

Я мельком глянул на Мадару, ожидая его действий. За его спиной медленно сконденсировалась одна на миг пропавшая Гудодама. Ее взрыв и разметал моих драконов. Сам же Учиха уже завис в воздухе возле Шинджу и был готов применить технику поглощения. Здесь без изменений. А вот Зецу... Рядом со мной в воздухе вспыхнуло яркое пламя. Алые язычки огня в форме перьев закружились в танце. Они казались легкими, ажурными и безобидными. Но от их жара от земли потянулся дымок, камень начал трескаться, словно пот на его поверхности проступили мутные капельки стекла. Эта тень Судзаку остановила Зецу и заставила его отшатнуться.

— Ты слишком настойчиво пытаешься подставить себя под мои удары, — заметил я. — Слишком очевидно, что с силой Десятихвостого ты все равно больше рассчитываешь на отражающую технику. Она так сильна?

Черная тень на лице марионетки зашевелилась, напоминая ожившую смолянистую массу, на гладкой поверхности которой плавали два желтых круглых пятна. И они уставились на меня. Тень прорезал рваный провал рта и зашевелился.

— Хе-хе. Эта способность должна была убить тебя, — звук голоса Зецу был странным, словно рождался где-то в стороне от самой твари. — Она поглощает силу атаки врага и возвращает ее обратно. Даже желания убить ее носителя хватает, чтобы умереть самому.

— Тогда я понимаю, почему ты так рассчитываешь на нее, — кивнул я.

— Ты давно известен своей сильнейшей жаждой убийства, — подтвердил мои невысказанные догадки Зецу.

— Забавно, — я искренне усмехнулся.

Ведь если Зецу не лгал, то он выбрал совершено беспроигрышный вариант моего устранения. Если его техника отражает одно намерение убийства, то для тех, кто активно пользуется сакки, она особенно опасна. Забузе повезло, что он не встретил Зецу сейчас. Однако со мной все иначе. Еще Мито обзывала меня дураком за то, что я не испытываю ни к кому зла. Мне, с высоты своего опыта, кажется это просто бессмысленным. Мое отношение к смерти иное, я пережил ее. И какой после этого смысл в ненависти? Мне понятны мотивы людей, я использую их темные стороны. Если же они начинают мешать мне создавать приемлемое для себя общество и условия для жизни, то просто стараюсь устранить, как болезнь. Естественно, я не ангел. Просто старый циничный сноб.

— Моё сакки — не сакки вовсе. Это не жажда смерти, — пояснил я Зецу. — Я ведь Рюджин, а не Шинигами. Я просто показываю будущее, которое ждет всех. Всех без исключения.

Память того, что было между жизнями. Небытие, его неотвратимость, по сравнению с которой все потуги существ этого мира достичь бессмертия просто тщетны. Осознание потери себя, осознание даже не одиночества, а чего-то более глобального. В одиночестве есть хотя бы ты сам, в небытии нет никого. Некоторые нинсо пытаются достичь этого состояния при жизни, называя его ступенью к нирване. Именно моё сакки когда-то подтолкнуло Бансая к созданию Храма Восьми Королей-Драконов и привело к расколу нинсо в Стране Огня. Однако даже он и его братья не способны оставить свои страсти, чтобы принять пустоту. Это не в человеческой природе.

Зецу не человек, но это его не спасло. Мое духовное давление невольно прорвалось наружу. Существо за барьером из пылающих перьев отшатнулось и захрипело, дергаясь, как сломанная кукла.

— Это и твое будущее, — спокойно заметил я, наблюдая за реакцией Зецу, — но у меня пока нет планов его приближать.

— Странно слышать это после того, как ты устроил ловушку с Дейдарой, — медленно и через силу ответил Зецу.

— У меня не было намерения убить тебя. Только захватить и использовать. Я уже говорил тебе, какова моя цель, пусть тогда и не посчитал нужным раскрывать степень своей информированности. Мне нужна Кагуя. Я хотел захватить тебя, потому что не хотел рисковать. Ты уже готовишься к возрождению Кагуи едва ли не тысячу лет. Если бы решил отложить свой план еще лет на сто, это было бы мне невыгодно. К счастью, ты уже прошел точку невозврата. Кагуя вернется раньше ее клана.

— Ооцуцуки возвращаются, — догадался Зецу. — Мама боялась этого и готовилась. Если бы не глупые сыновья, то бояться было бы нечего.

— Мне нужно более подробно узнать об Ооцуцуки и о плане Кагуи. Как она собиралась им противостоять? Не армией же Белых Зецу, — я отвернулся от медленно отползающего от огненной стены Зецу и посмотрел в небеса, где исполинский ствол Шинджу словно падал в черную дыру и пропадал в теле Мадары.

— Ты не до конца честен со мной, Белый Змей. Зачем тебе мешать мне, если ты ждешь возвращения Кагуи?

— Если Кагуя возродится по твоему плану, то она может решить, что может говорить со мной с позиции силы. Это усложнит наши переговоры. И в итоге навредит ей.

— Если ты хочешь уберечь мир от Ооцуцуки, то тебе нужна вся сила Кагуи.

— Эта сила уже моя. Биджу и шиноби на моей стороне.

— Ты недооцениваешь ее силу. Вся твоя армия прячется за тонкими границами барьера, который может рухнуть от одного тычка пальца джинчурики Десятихвостого. Шиноби не сравняться с Кагуей.

— Это ты недооцениваешь силу шиноби. Не джинчурики ли Десятихвостого бежал от пары детей?

— Реинкарнации Индры и Ашуры получили силу Хагоромо, но это лишь тень могущества Рикудо, который сам не был так же силен, как Кагуя!

— Думаю, их сила сравнима с Ооцуцуки. Не с Исшики, а с кем-нибудь помельче. И они не одни. И кроме того, — я внимательно посмотрел на Зецу. — Раз уж речь зашла про Исшики. Второй Десятихвостый — ты нашел его благодаря Исшики?

— Мне удалось найти измерение, в котором тот прятал Десятихвостого, — не стал отрицать Зецу.

— Но кроме Хвостатого, у Исшики была еще ценная реликвия Ооцуцуки. Часть тела Ооцуцуки Шибая. Это ведь из нее ты получил способность отражения урона.

Об этом я узнал от Урашики. Тот предполагал, что Исшики мог урвать себе нечто подобное. В прошлом он был не самым последним в иерархии небесного клана. И он шел по пути достижения божественности. Путь этот лежал через поглощение Плодов Чакры. Шинджу концентрировал в них силу и генетический материал поглощенных жертв. Плод Чакры был по своей сути квинтессенцией всей поглощенной жизни. Из него можно было получить кеккей генкай, кеккей тота, соединить в кеккей мора и достичь вершины эволюции без миллионов лет случайных мутаций или тысячелетий направленной селекции. Всего за одну жизнь. Я пока не понимаю механизма, но примерно так выглядит картина в представлении Ооцуцуки. И, по моим догадкам, Исшики хотел посеять в этом мире частицы генома Шибая, чтобы поглотить их из Плода Чакры и достичь уровня божества своего клана.

Не знаю, насколько рабочая эта схема, но Ооцуцуки в нее верят. И если они узнают, что где-то рядом завалялся кусочек тела Шибая... Ну, он для них представляет определенную ценность. И этот мир начнет интересовать их куда больше прежнего. Это не в моих интересах, чего не скажешь о тайнах тела Шибая. Его я бы заполучить не отказался. Он наверняка поглотил не один мир. В его теле наверняка много чего любопытного.

— С телом Шибая шансы справиться с Ооцуцуки будут значительно выше.

— Так вот, что тебе нужно, — рваная щель рта Зецу растянулась в жутковатой ухмылке. — Ты сам хочешь получить его силу.

Я только иронично улыбнулся в ответ. Получить силу Шибая? Зачем это мне? Как объяснить существу этого мира, стоящему у истоков мира шиноби, впитавшему волю не самого правильного, но все же Ооцуцуки, что мне вообще ни к чему сила. Мое нынешнее могущество — и то лишь вынужденное. Надеюсь, мне хватит его на мой спокойный век. Именно ради этого я все ж стараюсь. Но мне любопытно изучить останки Шибая. И сейчас, когда у Сары уже свои дети, а Итачи кипит жаждой деятельности, на мой взгляд, не очень правильно становиться на их пути. Я бы предпочел дать им шанс получить выгоду от генома Шибая.

— Мне хватает того, что у меня есть, — с усмешкой ответил я Зецу, глядя при этом в небеса.

Там неестественно большая, багряная, словно покрытая океаном крови, Луна давно уже зависла в зените и совсем не торопилась из него уходить. На фоне ее алеющего диска отчетливо читалась парящая в воздухе человеческая фигура. Для Кецурьюгана расстояние было незначительным. Мне без труда удавалось рассмотреть движения Мадары и эволюции в его кейракукей. Резкий рывок рукой — Учиха отломил рог, закрывающий его лоб подобно протектору. Чакра уже до этого начинала клубиться возле его глабеллы. Она пульсировала, словно сердце. Или готовый к вылуплению кокон. Сразу после поглощения готового к цветению Шинджу в морфологии мозга Мадары начали происходить изменения. Это было видно по току чакры и крови. Я представлял этот процесс, он был мне знаком. Нервные клетки делились и дифференцировались. Возле эпифиза возникал новый орган, смещающийся ко лбу, в котором костные ткани образовывали отверстие. Пока кожная складка на лбу Мадары не раздвинулась, открывая третий глаз с кольцами Риннегана и томое Шарингана — красный Ринне Шаринган. Глаз Луны.

Через секунду мне уже не нужны были глаза, чтобы видеть ток чакры в Мадаре. Она была настолько велика, что я мог чувствовать ее кожей. Учиха контролировал ее печатью, она концентрировалась в глазах и лилась наружу, чтобы отразиться от Луны. На багряном диске ночного светила проступил рисунок из Ринне Шарингана. Черные кольца и томое словно были спроецированы незримым светом, исходящим из третьего глаза Мадары на Луну.

Вечное Цукиёми.

Когда я поднял ладони для хлопка, ко мне метнулась черная клякса. Шар Гудодама пролетел сквозь барьер из огненных перьев. Грохот грома — из все еще висящих за моей спиной молниевых колец вырвались разряды. Молнии бессильно скользнули по пульсирующему черному шару. Тот только скинул с себя несколько оболочек и продолжил полет, уже начав расширяться и закручиваться воронкой. Зецу явно учился, и эта его атака оказалась куда эффективней прошлых. Он сам по себе был воплощенной волей Кагуи, чья плоть — это чакра. В отличие от биджу, Куро Зецу не был разделен на части, в нем была сила всех элементов. Фактически он был Гудодамой с собственным сознанием. И границы его возможностей по управлению силами Джуби куда шире, чем у других существ в этом мире.

Чакра Стихии Молнии осветила мое превратившееся в дым тело изнутри за мгновение до того, как двойная спираль из черной чакры обрушилась на меня. Применив Тенсо, я во вспышке молнии сбежал от удара Зецу, чтобы оказаться в сотне метрах позади него. Грохот взрыва и ударная волна сотрясли все тело, стоило мне только полностью восстановить материальность. Вал яростного света и сметаемой им земли накатил и пронесся мимо, не в силах пробить купол из сгустившихся линз сжиженного воздуха — выросший вокруг меня черный панцирь Гэмбу рассек взрыв. И позволил завершить начатое.

Хлопок ладоней обернулся оглушительным треском, прорвавшимся даже сквозь грохот учиненного Зецу взрыва. И в тот же миг ночные сумерки начали сгущаться. Черные тени на земле поглощали освещенные зыбким лунным светом участки. Багряный свет стремительно угасал. Лунный диск в небесах быстро затягивала черная пелена, рисунок Ринне Шарингана на нем размылся и пропал.

Хлопок ладоней не был техникой. Это был лишь сигнал давно ждущему своего часа на Луне Шукаку, который на время заменил в ее сердце Чомея. Для биджу не составило труда за секунду покрыть всю видимую с Земли поверхность спутника черным песком. Для этого пришлось натаскать достаточно много сажи, но эффект был великолепным. Способность Луны отражать свет, ее альбедо, и так не высокое, снизилось до почти нуля. Вместе с покрывшим ее ограничивающим додзюцу барьером Шикоку Муджин, Луна за один вдох Однохвостого перестала быть пригодной для применения Муген Цукиёми.

С громким хлопком лопнула сфера Гэмбу. Глаз ожгло изнутри огнем от прилившей чакры. Вместо черного вертикального зрачка на миг в левой глазнице мелькнул сложный узор Мангекьё Шарингана. Гигантская черная спираль меча Нунобоко замерла в полуметре от моей головы, остановленная техникой Сусерибиме. Это додзюцу останавливало атаку противника и давало время на контратаку. Вновь глаз ожгло внутренним огнем чакры, рисунок Мангекьё Шарингана отпечатался на алой радужке. Причудливый клинок Нунобоко, напоминающий спираль ДНК, предстал для меня в новом виде. Это легендарное оружие по слухам принадлежало Рикудо. О нем немногое известно, но, кажется, его усиливает духовная энергия пользователя. В идеале этим «мечом» можно уничтожить мир. Но сквозь додзюцу Аджишики этот меч виделся сонмом ярких линий и точек. Резкий выпад — желтоватая аура вокруг ладони разорвала воздух резкими раскатами грома.

Футондзюцу Хекиреки, усиленное природной энергией, угодило ровно в уязвимую точку Нунобоко, которую показал мне Мангекьё Шаринган. С глухим треском сдвоенное острие оружия из Гудодама надломилось. Похожие на черные рога обломки отлетели в стороны. Я уже сделал движение вперед, готовясь развить контратаку, как почувствовал на себе тяжелый и полный ярости взгляд.

Волосы на голове зашевелились. Не от страха — просто незримая сила притяжения потянула их вверх. И вместе с ними с земли начали подниматься в воздух песчинки и камни. Прямо под моими ногами звонко треснула скала. От нее оторвался немаленький кусок, устремляясь к парящим в небесах черным сферам.

Чибаку Тенсей?

Пришлось резко остановить начатое движение. Тело налилось тяжестью, мышцы ожгло болью от напряжения. Я с силой на выдохе обрушил ногу на землю.

Корью!

Тянущиеся вверх волосы тут же упали на плечи. Что-то глубоко подо мной надсадно и громко загудело. Трещины по скалам побежали с удвоенной скоростью. Воспарившие камни замерли, перестав подниматься в небо. Целые скалы уже успели было подняться в воздух и сейчас зависли на месте и дрожали, раздираемые двумя силами. Земля под ногами задрожала и пошла волнами. И без того перемолотые техниками и корнями Шинджу скалы вокруг начали раскалываться и сминаться. С треском лопались парящие камни, превращаясь в песок. По истерзанным горам землетрясение прокатывалось волнами судорог. Тревожно задрожали стены алого барьера вокруг нас, когда сама земля на всем полуострове начала ходить ходуном.

Я влил под ноги свою жизненную энергию и силу Морьё. Подпрыгивающая подо мной земля успокоилась. По ней побежала мелкая рябь, словно по воде. Толчки землетрясения стали мягче, трещины и разломы на скалах начали слипаться и зарастать. Полностью погасить Чибаку Тесей Мадары я не смог — в бок едва не прилетел Нунобоко. Удар обломанного клинка пришлось принять на блок. Покрытую чешуей кожу обожгло болью по всему телу. От силы удара я заскользил по земле. Футон но Йорой смягчил удар, а созданная из крови под кожей защита Гэмбу погасила остатки. Поднырнув под причудливый меч, я подпер его плечом и перекинул через себя вместе с держащимся за его рукоять Зецу.

Порабощенная Зецу марионетка со всего размаха впечаталась в землю ногами. Длинный клинок Нунобоко сыграл роль рычага, усилив удар. Всю его мощь я ощутил на себе, когда она отразилась обратно ко мне. Земля словно пнула меня в пятки. Я пулей взмыл в воздух, подгадав момент отражения моей атаки и использовав ее для усиления прыжка. Еще в полете сплетаю пальцы в печати Клонирования и отправляю вниз змеиного клона. Он окутался облаком плотного тумана. Оставляя за собой серый шлейф, клон рухнул на землю. Это походило на взрыв. Облако плотного тумана рвануло во все стороны, поглотив разом огромную площадь. Под этим облаком тихо зашуршала земля. Это длилось недолго. После чего весь туман разом собрался в крупные капли и рухнул на землю потоком воды, мгновенно пропитавшей ставшую очень рыхлой почву.

То, что недавно было твердыми скалами, превратилось в топкое болото. Тихо хрустнула скала на его окраине — с глухим хлюпающим звуком в грязь рухнул валун и тут же утонул, не оставив на поверхности и следа. Впрочем, Зецу остался стоять на поверхности земли. Земля под ним была сырой, вся марионетка залита водой, но она не провалилась в только что созданное болото. Значит, отражающая способность позволяет справляться даже с такими сложносоставными ловушками?

Отметив это краем сознания, я широко взмахнул руками. На коже вздулись линии вен, ладони врезались в воздух, словно в камень, и продавили его. За моим движением в ночной тьме начали вспыхивать яркие искры алого пламени. Они стремительно сплетались воедино, образуя перья. Вскоре в ночи раздался крик яростного пламени, принявшего форму птицы. Широкие крылья ударили по воздуху, волны нестерпимого жара прокатились по земле. От болота внизу тут же вверх повалили клубы густого белого пара. Огненный силуэт Судзаку умчался вверх и набросился на Мадару.

Зецу внизу попытался пошевелить руками. И деревянное тело марионетки неожиданно замерло на половине движения, заставляя меня усмехнуться. Нет, все-таки ловушка сработала. Зецу явно не способен управлять своей способностью отражать атаки. Она работает автоматически, и со мной, не намеревающимся его убить или вообще причинить вред, она начинает работать неправильно. Зецу не мог выбраться из барьера Инари, не мог пользоваться пространственно-временными техниками после моего запрета. Он проваливался в песок, оставшийся после Хататагами. И его деревянная марионетка напиталась влагой из тумана и горячего пара. Древесина просто набухла, и хорошо подогнанные притертые сочленения марионетки заклинило. С ее силой это не стало бы проблемой, Зецу мог просто заставить марионетку двигаться. Дерево притерлось бы, и суставы пришли в норму. Но для этого марионетка должна была повредить эти суставы. А способность отражения урона не позволяла ей этого сделать.

У этой способности есть ограничения. Она не способна до конца обойти масштабные техники и ломается при опосредованных атаках. Сейчас Зецу смог заставить марионетку двигаться, оживив ее древесину и деформировав ее Мокутоном. Но я уже узнал все необходимое.

Глаза обожгло прилившей к ним чакрой, они вспыхнули двумя факелами в ночи, ладони сомкнулись в печати. Иллюзия опустилась на мир, охватила все покрытое туманом болото внизу. Благодаря нескольким додзюцу и геному клана Курама, она была почти реальной. А когда в моих глазах отпечатался рисунок нового Мангекьё Шарингана, она воплотилась целиком и полностью.

Онамуджи!

Это додзюцу позволяло иллюзию сделать реальностью. И сейчас оно сделало реальным ускоренный рост грибов и бактерий. Подсохшая из-за Судзаку поверхность болота всколыхнулась из-за пробивших ее пузырьков газа. Земля словно вскипела, даже в безжизненных и иссушенных Шинджу породах забурлила только что посеянная жизнь, стремительно превращая топкую грязь в настоящее болото. Но это было лишь побочным эффектом. Главный удар пришелся по деревянной марионетке, чье тело начало разваливаться, изъеденное изнутри и покрытое толстым слоем пушистой плесени снаружи. Однако до конца оно развалиться не успело. Наружу из него рванула чакра, превращаясь в некое подобие плоти. Масса коричневой субстанции разошлась вширь и раздвинула в сторону бурлящую и смрадно пахнущую грязь.

Заточенный в марионетке Десятихвостый никуда не делся. Я стремительно спикировал вниз. Каменные змеи техники Кучинава уже вырвались из земли, готовые захватить в свои объятия Джуби, когда чакра стремительно втянулась обратно в потрепанное тело марионетки. Желтые глаза Зецу посмотрели вверх. Несмотря на то, что это были лишь два пятна на черной тени, в них читалось торжество. И смотрели они сейчас не на меня.

И я уже знал причину этого торжества.

Остановив полет, я завис в воздухе и резко развернулся, безошибочно найдя в небе точку, которая привлекла внимание Зецу. Это было легко сделать. Она сияла в небесах бледным светом. Огромная Луна, смотрящая на этот мир сквозь широкую прореху в пространстве. Не сумев использовать Луну этого мира в качестве зеркала для Вечного Цукиеми, Мадара просто вышел из моей зоны запрета пространственно-временных техник и раскрыл портал в иное измерение. Где была своя Луна. Луна иного мира, на диске которой черными линиями проступил рисунок Ринне Шарингана.

Глава 53. Битва глаз

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Женщина с черными волосами и мягкими чертами лица со вздохом опустила на стол чашку с чаем. Напиток давно остыл. Хотя Сальма не чувствовала его вкус с самого начала. Она рассеянно по привычке кивнула почтительно склонившейся марионетке. Кукла с фарфоровой кожей безукоризненно точно подняла чашку королевы со стола и погрузила ее на поднос. Идеальная автономная марионетка. В разы совершеннее поделок Сунагакуре и Отогакуре. Применение такой не ограничено линиями конвейера. Неплохо было бы заиметь несколько таких в Роуране. Там был источник чакры для их питания. Беспрекословно преданные слуги полезны для правителя даже при наличии самураев.

Мысли королевы лениво скакали с темы на тему. Она мимоходом обдумывала планы на будущее, стараясь не концентрироваться на настоящем. Ее взгляд без особой цели блуждал по оживающим руинам Цуки но Мияки. Лунный город оплетали линии проводов и жилы трубопроводов. Провалившиеся кровли были восстановлены и сейчас красовались свежей керамической черепицей. Само наличие крыш в этом городе поначалу вызывает вопросы, но даже тут, в перевернутом мире под лунной поверхностью, шли дожди и светило солнце. Свои законы, свои драконьи жилы и свое сердце из чакры. Которое хоть и было ее, Сальмы, зятем, но все же не подчинялось так же охотно, как Рюмьяку. Это нервировало.

— Этот город все больше напоминает какурезато, — поморщившись, заметила Сальма вслух.

— Это и есть город шиноби, ваше величество, — получила она сдержанный ответ. — То, что на время он превратился в убежище, этого факта не изменит.

Сальма перевела взгляд с панорамы города на говорившего человека. Уставшее лицо, мешки под глазами, даже топорщащиеся в стороны странного и неестественного сиреневого цвета волосы словно увяли и припали к голове. Харуно Кизаши, ученик Орочимару и один из лучших стратегов Унии Дракона сейчас выглядел не лучшим образом. Насколько помнила королева, он был едва ли не сутки на ногах, вырывая на сон лишь часы. И сейчас, похоже, вновь выдался небольшой перерыв. Заглянув за спину полководцу, Сальма осмотрела помещение, в углу которого обустроила себе временное прибежище. Всего несколькими часами ранее там царило нездоровое оживление.

Штаб коалиции шиноби усиленно работал, и в его деятельность Сальма предпочла не вникать. В отличие от ныне действующего правителя Страны Звука, сына ушедшего на покой Кейдзана. В любом случае, сейчас от нее не зависело ничего. Даже ее присутствие здесь было лишним, но там внизу сражалась ее дочь. И муж. Внизу осталась ее страна и ее мечты. Если все рухнет, она должна была видеть это своими глазами.

— Как у нас дела, Харуно-сан? — спокойно поинтересовалась Сальма.

Простой вопрос заставил Кизаши задуматься. Тот помолчал секунду, после чего с силой потер лицо.

— Сложно сказать, — наконец ответил он. — Сенсей вступил в бой. И в этой битве от нас не много толку.

Внезапно раздавшиеся позади возгласы удивления привлекли внимание Сальмы и Кизаши. Там у одной из стен перед несколькими рядами столов высился большой экран, составленный из десятков пузатых мониторов. На него выводилось множество данных, в которых королева не много смыслила. Программы вычислительных машин у шиноби были ей не знакомы. Но сейчас на экране отображалось лишь изображение с одной из камер наблюдения на внешней стороне Луны. Лучшая оптика Унии и тщательно выверенная схема линз давали неплохое приближение. Хотя на картинке иногда бегала рябь из белых точек. Орочимару говорил, что Луна парит над землей на высоте, в которой сильнейшая «радиация», что бы это ни значило. Она способна убить человека за несколько часов. Луна была защищена барьерами, но даже сквозь них иногда на поверхности появлялось излучение, которое попадало на матрицу камеры. Однако картинка Земли все равно была неплохой.

Сальма успела полюбоваться Роураном и красивыми пейзажами. В последние несколько часов с камер открывался вид лишь на медленно тонущую в тени Землю. Где-то там внизу сражались люди, но линия терминатора сдвинулась. Тень ночи накрыла поле битвы, и совсем недавно в ней вспыхнуло алое зарево. Тонкие линии граней квадратного барьера очертили едва видимые границы. И их самих и того, что они заключили в себе, было почти не видно. До этой секунды. Сальма затаила дыхание и удивленно распахнула глаза, когда увидела пятно света на темном силуэте Земли.

Это напоминало грозу, которую она видела в океане сутками ранее, но усиленную в тысячи раз. Океан молний расплескался на огромной площади, выхватывая из ночи силуэт гигантского ствола дерева и переплетения корней под ним. Какие это масштабы? Площадь в несколько раз больше Роурана. Диаметр корневой системы сорок... Если не все шестьдесят километров. Корни, словно волны, высились над землей. И в них ныряли сотни сияющих драконов. Огромные тела из молний плыли меж волн из корней и рвали их.

Далекая буря гремела далеко внизу. Ни единого звука не могло долететь до Луны. На таком расстоянии она казалась маленькой. Но Сальма невольно сжала пальцы на подлокотниках кресла. Волосы на голове были готовы встать дыбом. Эта техника могла смести с лица Земли целые страны. Даже тот взрыв, который был несколькими часами ранее и затянул небеса пеплом, был куда меньше! Эта мощь превосходила биджу и Рюмьяку.

— Да, про это я и говорил, — устало произнес Кизаши. — Я приказал отвести войска на безопасное расстояние. Но... Знать бы, где оно, расстояние это. Надеюсь, утром нам будет куда возвращаться.

— Поэтому Рюджин-сама и оставил нам поручение насчет порталов, — сумев взять эмоции под контроль, спокойно кивнула Сальма. — Это будет последний шанс для всего нашего мира.

— Если мир будет разрушен в этой войне, то порталы уже не помогут, – скептически покачал головой Харуно. — В Мьёбокузане или Рьючидо можно скрыться от Кагуи, кто бы это ни был. Но они все еще находятся в нашем измерении.

Сальма несколько удивленно покосилась на Кизаши.

— За теми порталами не Мьёбокузан и не Рьючидо, Харуно-сан, — мягко сказала королева. — За ними иное измерение.

— Иное измерение? — нахмурился Кизаши. — Об этом нигде не говорится.

— Да, но я слишком хорошо знаю Рюджина... Орочимару, — Сальма вновь перевела взгляд на экран, где медленно затухало свечение множества молний. — Он уже не скован границами этого мира.

Когда-то он предложил ей власть над этим миром. Пятнадцать лет назад он вернулся с того света, чтобы предложить ей создать империю от моря до моря. Это казалось безумием, в которое она так и не поверила до конца. Не ожидала увидеть воплощение идеи на своем веку. Но сейчас Роуран и Уния фактически стали едины. Этот мир, что бы там ни думали остатки Великих держав прошлого, уже был иным. Однако пятнадцать лет назад Сальма не знала, что взор Рюджина простирается куда дальше. Сейчас на Луне было создано убежище. Его целью было не только сохранить жизнь небольшой группе людей, важных для управления Унией и ее армией. Если будет разрушен мир внизу, оставшиеся на Луне должны были отстроить его заново, но уже в ином измерении.

Сальма очень надеялась, что это безумие никогда не воплотится в жизнь.

***

Вспышка желтого света, мгновение невесомости — Хината словно вернулась на Луну, когда там пропала сила притяжения. Но это продлилось недолго — техника Хирайшина быстра. Земля вновь притянула девушку к себе, ее ноги коснулись деревянного настила, в лицо дохнул влажный холод, до ушей донеслось каркающее ворчание воронов. Быстро оглянувшись, Хьюга торопливо поклонилась обернувшимся в ее сторону людям, приветствуя их. Но, в первую очередь - девушку с длинными каштановыми волосами, спадающими аж до пола. Отохиме! Ее Хината видела впервые, но узнала без труда. Со многими из остальных людей Хьюга была знакома, но почему-то сейчас они словно изменились. Их сила давила. Это были уже не те соседи в деревне. Это были шиноби, готовые к сражению.

Микото с теплой улыбкой кивнула и отвела взгляд серых глаз. Серых с рисунком концентрических кругов. Риннеган! В обоих ее глазах было новое додзюцу. И почти такой же Риннеган был в одном из глаз Итачи, стоящем недалеко от матери. Хината могла и без своего додзюцу ощутить, как изменилась чакра в этой паре Учиха. И как она изменилась у членов другой семьи. Джирайя, Цунаде и Наваки — внешне не видно было изменений, но внутри они словно стали иными. Что с ними стало? И зачем их здесь собрали? Молчаливой бледной тенью стоящий чуть в стороне ото всех Тонери. Шизука из деревни Надешико. Фугаку и еще четверо незнакомых Учиха, которые явно были призваны техникой Эдо Тенсей. И еще старейшина Утатане, ее Хината едва узнала молодой. А тот мужчина со шрамом на подбородке, наверное, Данзо. И еще странная девушка недалеко от Отохиме. Ее Хината точно не знала — ее зеркально блестящие глаза были слишком заметными. О таком додзюцу Хьюга не знала и даже никогда не слышала ни о чем подобном.

— Спасибо, Намиказе-сан, — поблагодарила Хината переместившего ее Минато.

Хокаге Южного Листа улыбнулся в ответ и быстро направился вперед, к борту парящего в небесах корабля-храма. Похоже, Хината была последней, за кем он отправлялся.

— Еще один ребенок, — неодобрительно цокнула языком Утатане, с прищуром осмотрев ее и остановив взгляд на руках. — Печать на твоей руке выглядит знакомо. И я не про Джуиндзюцу Орочимару.

— Это Кама, которую Хината получила после убийства Ооцуцуки, — сообщил призванной куноичи Тонери своим ровным и умиротворяющим голосом. — В ней уже нет его воли.

— Вижу, война началась раньше, чем планировал Орочимару, — негромко сказал Данзо. — Наделять такими силами стоило шиноби постарше, если тебе не нужны одноразовые инструменты.

— По вашим словам, от него можно ожидать чего-то подобного, — скептически заявил один из незнакомых призванных Учиха.

— Он может быть жесток с детьми, — покачал головой Данзо, — но только во время тренировок, чтобы они могли дожить до старости.

— Хината! Иди сюда! Ты глянь, что там творится внизу! Ты почти все пропустила!

Кричал, естественно, Наваки, заглушив негромкие переговоры мертвецов. За что, не менее естественно, получил подзатыльник от матери.

— Как будто ты что-то можешь рассмотреть на таком расстоянии, — насмешливо сказал Джирайя.

— Ну уж дерево, которое аж до небес выросло, сложно не заметить, — недовольно почесывая затылок, ответил Наваки. — И как там море из молний его повалило, и как оно пропало - тоже видно было. А уж погасшую Луну только слепой бы не заметил.

— Я тоже заметила, — широко улыбнувшись, внезапно заявила Отохиме.

Наваки сконфуженно замолчал, растерянно глядя на невысокую девушку с длинными волосами, в по-детски широко распахнутых глазах которой вместо самих глаз плескался лишь серый туман. Пока они говорили, Хината подошла ближе к борту парящего в небесах корабля-храма, сидящие на деревянном парапете черные вороны подозрительно покосились на нее и неохотно переступили в сторону, освободив место. Сам корабль завис километрах в трех-пяти над землей, небо было ясное. Пропавшая с небес Луна погрузила землю в глубокую тьму, в которой отлично была видна гигантская стена алого барьера. Она словно отсекала покрытые непроходимыми лесами горы Железного полуострова от пустыни, где не было ничего, кроме перемолотых в щебень и песок скал. Словно кусочек Луны оказался на Земле.

Хината направила чакру к додзюцу. Она почти не обратила внимание на привычное чувство жжения и давления. Кровь прилила к глазам и вздула вены вокруг них. Мир вокруг преобразился, в голове словно волна щекотки пробежала от напора проникающей в мозг информации. Тьма отступила, вещи стали более объемными, видимыми со всех ракурсов и вместе с тем прозрачными. Хибакари называла это «смотреть на мир из четвертого измерения». Хината закусила губу и подавила беспокойство, которое вновь проснулось в душе при воспоминании о сестре. Девушка не знала, что стало с Хибакари. Она внезапно пропала, Гурен и Сёко только и успели проводить ее взглядами, когда та нырнула в пространственно-временную технику вместе с Итачи и Наваки. Парни нашлись здесь, но Хибакари нет. Может, она где-то рядом?

Рядом, на том же корабле, Хината увидела только Мироку с несколькими мико и священниками. Намного дальше, позади были видны войска коалиции. Они отступили и оставили большой кровью занятые позиции. Шиноби остались лишь на углах гигантского барьера, один из которых Хината могла заметить. А за границами барьера была пустота. Не только видимое невооруженным взглядом пространство было опустошено. Всюду, куда достигал взгляд Хинаты, было одно и то же. Выровненная пустошь, на которой горы и низины превратились в равнину, а реки растекались широкими лужами по ней.

На всем пространстве за барьером Хината видела лишь три источника чакры. Каждый из них был необычен. Девушке сложно было описать это ощущение, чакра этих трех существ была за гранью ее понимания. Подобное она ощущала лишь дважды, и оба раза - на Луне, когда встретила Ооцуцуки Хамуру и ощутила изменения в собственной чакре. А потом когда направляла силу Алтаря Тенсейгана против другого Ооцуцуки. Там впереди сражались уже не люди. Хината видела, как их сила разрывает землю, как искажается реальность.

Девушка замерла, пораженно наблюдая за сражением одного Дайкаге с двумя джинчурики. Дайкаге... Раньше этот титул вызывал у нее трепет, но она не понимала, не видела всего могущества того, кто его носит. Она чувствовала сильную чакру и слышала множество рассказов о его способностях, но реальность оказалась более невероятна. Хината не могла понять, как в человеческом теле может существовать такая чакра. Как она может жидкой молнией течь по телу и столь тонкими, изящными струйками вырываться наружу, чтобы обернуться ужасающей техникой. Обнаженный торс с рельефными мышцами казался беззащитным, но с кожи соскальзывали без следа удары, способные раздробить горы. Иллюзия внезапно обращалась в реальность, а реальность истаивала, словно иллюзия. Казалось, Дайкаге просто ломает законы мира. Они подчинялись ему. Он сам был стихией, одним своим желанием создающим огонь и меняющим гравитацию.

— Что там? — тихо подкравшись к Хинате, с живым интересом спросил Наваки.

Хьюга мотнула головой и пришла в себя. Увиденное ее словно заворожило, и она даже забыла, где находится. Сейчас было не время и не место, чтобы витать в облаках.

— Дайкаге-сама сражается с Мадарой и еще кем-то. Они оба джинчурики, я вижу это по чакре, но они гораздо сильнее обычных шиноби.

— Два Джуби и два его джинчурики, — уверенно кивнул Наваки. — Одного мы с Итачи чуть не поймали, но он сбежал, зараза!

Хината недоверчиво посмотрела на друга. Они с Итачи? Да, Дайкаге словно вел в танце двух джинчурики и холодно подавлял их мощь, но эти парни? Если бы не распростертая вокруг Рюджина-сама аура, то могущество Мадары и его пособника обрушилось бы на беззащитный мир. Алая кромка барьера не выдержала бы этой мощи. Хьюга видела, как движется Дайкаге. Она не постигла этого искусства целиком, но могла уловить его часть, потому что сама владела схожим. Хьюга почти видела тень Великого Предела вокруг Рюджина - магический круг, в пределах которого все пространство было под контролем Орочимару. Хината словно видела недостижимый идеал хидена своего клана — мягкость побеждала силу. Дайкаге просто обращал мощь противника против него самого и превращал ее в ничто, не позволял разрушениям выйти за границы барьера. Эта борьба была даже не видима глазу! И настолько естественна для Орочимару, словно дыхание.

Хината сама не заметила, как распахнула рот в изумлении. Она почувствовала, словно ухватила дракона за хвост, и тот тянет ее в небеса. Она никогда не надеялась, что сможет сравняться в понимании искусств и техник с Великим Змеем Восьми Ветвей, но сейчас она чувствовала, что хотя бы одна ветвь его знаний открывается ее глазам.

И в этот момент жуткий холодок, пробежавший по спине девушки, заставил ее оторваться от созерцания. Липкий неприятный страх проник в душу. Это чувство было сродни сакки, но было рождено гнетущей и могущественной силой джинчурики Десятихвостого, по воле которого в усыпанных звездами небесах появилась длинная черная тень. В ночном небе уже была одна — круглая тень, закрывающая собой звезды в том месте, где должна была находиться Луна. Новый объект был иным. Черная линия прорезала зенит и медленно распахнулась. Словно веки великана, края линии раздвинулись.

Сквозь щель на мир полилось бледное сияние лунного света. Это была иная луна, другого размера, и на ней был иной рисунок морей и материков. Но на ней так же, как и на пропавшей совсем недавно, проступили черные концентрические круги, а бледный свет сменился тревожным алым. Через секунду Хинате на мгновение показалось, что ночь внезапно сменилась днем. Все вокруг залил мягкий свет. Он осветил землю подобно солнцу, но совершенно не слепил глаза. Он манил к себе, от него не хотелось отводить глаз.

Все оборвалось внезапно. Свет отрезала белесая стена из волос. Прическа стоящей возле Отохиме девушки с зеркальными глазами внезапно ожила, серебристые локоны окутали парящий корабль непроницаемым коконом за мгновение и отрезали всех его пассажиров от манящего света. Внезапно на плечо Хинаты легла рука. Поток чакры в теле нарушился, и она отхлынула от глаз, прерывая додзюцу Бьякугана. Это вернуло девушку к реальности. До ушей донеслись карканье воронов и голоса людей, их речь снова приобрела ясность. Было чувство, словно Хьюга на миг заснула. Она чуть не попалась в гендзюцу! Это и есть Вечное Цукиёми?

— Опасно сейчас смотреть за границы барьера Хикавы-сама. В тебе есть чакра Хамуры-сама, но она спит, — мягко предупредил Хинату Тонери, убирая руку с ее плеча. — Если хочешь посмотреть, сначала освободи чакру из печатей.

Хината благодарно кивнула и последовала совету. На коже девушки вспыхнули багряным и лазурными светом две разные печати. Кейракукей обожгла чужая чакра, а вскоре границы мира вновь раздвинулись, и все преграды перед взором Хинаты пропали. Ее взгляд пронзил километры пространства, внимание девушки пронеслось по рядам шиноби, самураев и нинсо, выискивая главную цель. Люди замерли с запрокинутыми головами и пустыми лицами, чакра в их телах текла неохотно, в ней словно плавали искры света Муген Цукиёми. Не все были порабощены гендзюцу, чакра билась в кейракукей, сопротивляясь чужому влиянию. Но в их глазах уже отражался Рисунок Риннегана.

Хьюга взволнованно прикусила губу, когда нашла взглядом Орочимару. Как и все, он стоял недвижим, и голова была запрокинута вверх. Сердце Хинаты едва не пропустило удар, когда она все же заметила его пылающий взгляд. Глаза Дайкаге все еще оставались алыми глазами дракона. Девушка вздрогнула, когда Орочимару резко взмахнул рукой. В распахнутую ладонь ударилась едва видимая тень. Странная змея без единой капли чакры и следов меридиан ткнулась а руку, пальцы сжали гладкое чешуйчатое тело. Чакра Дайкаге потекла по змеиному телу в руках, в нем тут же вспыхнула мелкая сеть кейракукей и созвездие тенкецу. Змеиное тело выпрямилось и вытянулось, истончаясь по всей длине. Мгновение — и в руках Орочимару оказался длинный тонкий меч, наполненный чакрой хозяина. Еще мгновение — и клинок пропадает в распахнутой пасти человека.

Словно яркий свет резанул по глазам, боль ожгла их и заставила Хинату зашипеть. Она едва собралась отвернуться, как все пропало. Фигура Дайкаге отступает назад и скрывается в непроглядной черной тени. Эта техника поразила девушку чуть ли не сильнее, чем Вечное Цукиёми секундами ранее, и заставила забыть о боли в глазах. Чакра, которую в тот миг использовал Дайкаге-сама, была очень знакома Хинате. Она была точь-в-точь как у Хибакари! Но вскоре Хьюга забыла и об этом, потому что ее взгляд встретился с чужим взглядом.

Его было невозможно избежать. Тени во всей округе словно стали темней, мягкий свет Луны сделал их насыщенными и темными. И в их глубине начали вспыхивать искры света. Словно звезды на ночном небе в тенях загорались огни додзюцу. Мириады разных глаз: горящие кроваво-алым Кецурьюганы, молочно-белые Бьякуганы, тревожно-багряные Шаринганы и десятки Мангекьё Шаринганов. В тенях сиял небесной лазурью Тенсейган - глаза, о которых Хината только слышала. Множеству додзюцу Хьюга даже не знала названий.

За считанные мгновения Земля стала отражением ночного неба, в котором тысячи глаз смотрели на свет Луны из тьмы теней. В ушах Хинаты зашелестели невнятные шепотки, быстро сливающиеся в оглушительный рокот. Она вскрикнула и быстро закрыла глаза, обрывая зрительный контакт с морем додзюцу. Рокот в ушах в тот же миг оборвался, осталось только собственное тяжелое дыхание.

— Отец борется с гендзюцу матери, — услышала Хината нежный женский голос. — Нам нужно подождать немного, прежде чем я сниму барьер...

Говорила это женщина, названная Хикаво, и в конце слова ее звучали неуверенно. Причина этого была проста и видна всем. Плотный барьер из серебристых волос погрузил парящий корабль во тьму, накрыв его непроницаемым куполом. И сейчас по нему, как по высохшему полю, побежали всполохи яркого бездымного пламени. Купол из волос, словно бумага над огнем, прогорел сразу в нескольких местах и осыпался невесомым, быстро исчезающим пеплом. Сквозь прорехи на корабль-храм полился яркий солнечный свет. Косые контрастные лучи били сразу во все стороны. Свет резанул по глазам Хинаты, заставив сощуриться, их горячее касание едва не обожгло кожу.

Воздух наполнился хлопками крыльев. С неожиданно громкими криками в воздух взмыли вороны. Их черные силуэты устремились к ставшему неожиданно светлым, выцветшим небу, закрывая собой огромные пылающие очи в небесах.

Волосяной барьер осыпался, открывая все больший обзор и заставляя пассажиров летающего корабля потерять дар речи. Несмотря на жар, они смотрели в небеса, в которых сейчас, кроме одного портала с багряной Луной, распахнулись еще девять, в каждом из которых пылало солнце. Горячие алые солнца с длинными вертикальными зрачками из черного пламени.

Хината тяжело оперлась о борт и опустила голову, стряхивая капли пота, едва не угодившие в глаза. Ее взгляд упал на землю, успевшую значительно преобразиться. Тот лунный пейзаж в границах барьера сменился запутанным клубком обугленных корней. Они прорвались даже сквозь барьер и продолжали медленно расползаться в стороны, но побеги быстро увядали под лучами палящих солнц. Меж черных древесных щупалец по-прежнему прятались от солнечных лучей темные тени, и тысячи холодных глаз все еще смотрели из них на мир.

***

Я шагнул вперед из мягких объятий тьмы. Мое тело и расплескавшееся по округе сознание вновь собралось в одну точку. Кожи коснулись последние гаснущие лучи девяти солнц. Раскрытые мною порталы в загробный мир закрывались, как закрылся и портал Мадары. Гигантские глаза в небесах закрывались веками пространства, погружая мир обратно в непроглядную ночную тьму. Созданные мной в загробном мире иллюзии солнц не были настоящими, как луна из иного измерения Мадары, но в загробном мире иллюзия становится реальной. Особенно, если укрепить ее геномом Курама и силой нескольких тысяч додзюцу. Чтобы подавить Муген Цукиёми и Шин: Джукай Котан Мадары пришлось потратить порядочно чакры и вновь поглотить Кусанаги, но это возымело эффект. Девять солнц загробного мира стали ретранслятором моего гендзюцу Акакагачи. Моя иллюзия, боль от жара девяти солнц и их свет, затмивший свет Вечного Цукиёми, позволили не дать людям утонуть в гендзюцу Мадары. Попутно солнечный огонь подавил рост техники Воплощения Божественного Сада.

Сейчас последние усеянные глазами лоскуты тени стягивались ко мне, словно плащ, и тонули под кожей. Запечатанные во мне додзюцу возвращались обратно. Знакомая сила вновь пульсировала в теле, под чешуей кожи тлели лазурным пламенем линии вен. Сердце мерно билось в груди, разгоняя сияющий лазурью ихор по телу, каждый его удар бил по голове, словно деревянный молот по мягкому тесту для моти. Пришлось закрыть глаза и сложить руки в двойной печати напротив груди, чтобы успокоиться и попытаться обуздать чакру. Сейчас это было сделать проще, чем в битве с Исшики, но все равно требовало усилий.

И пока я боролся с собственной силой, луч сияющей белым светом энергии пронзил пространство и ударил мне в грудь. Он пронесся дальше и за мгновения достиг чудом уцелевшего алого барьера. Это стало последней каплей для него. Стены техники лопнули, лоскуты алой энергии взмыли в воздух и медленно таяли. Эту технику Зецу создал на основе Гудодама, превратив заключенную в черном шаре силу в некое подобие Луча Хвостатого Зверя. Белый свет на миг озарил ночь и погас, округа вновь утонула в темноте. Я даже не обратил на это внимания. Энергия техники просто пронеслась сквозь меня, только часть груди и руки на мгновение обернулись туманом и сейчас вновь вернулись к нормальному состоянию. После поглощения Кусанаги у меня лучше получалось игнорировать воздействие чакры Гудодама, теперь можно было не блокировать атаки, а просто пропустить их сквозь себя, превратившись в дым с помощью кеккей генкай клана Ибури.

— Я боялся применять эту силу и до последнего избегал ее, Зецу, — кое-как обуздав чакру, медленно сказал я и открыл глаза, подняв взгляд на марионетку с налипшей на нее черной тенью. — Слишком велик был риск, что как из Мадары должна родиться Кагуя, так и из меня родился бы кто-то иной. Но нам повезло.

Три моих глаза вспыхнули в темноте. Алая пара Кецурьюганов и еще один, третий глаз, в котором кружился калейдоскоп пурпурных огней. Этот глаз не открывался со времен сражения с Исшики. Тогда мне едва удавалось контролировать его силу. Сейчас стало проще. Боль прострелила мозг, заставив невольно поморщиться. Вереница образов пронеслась сквозь сознание, когда я посмотрел на Зецу. Картины будущего едва не захлестнули меня, но мне удалось подавить их прилив и утопить глубоко в подсознании. Яркие образы сменились навязчивым гулом, словно сводящий с ума шепоток, постоянно капающий на сознание описанием грядущих событий. Жить так я долго не смогу, что-то с третьим глазом нужно будет делать, но какое-то время смогу с ним справляться.

— Твоя техника отражения — очень сильна, — удивленно сказал я Зецу, осененный внезапным озарением, пришедшим от третьего глаза. — Но ты в самом деле не можешь ее контролировать. Это делает тебя простой мишенью.

Чакра связывает все. По этому принципу строятся джудзюцу — техники проклятий. И отражение урона, которое Зецу украл из тела Ооцуцуки Шибая, действует похожим образом. Если бы он умел контролировать эту способность, то противостоять ей было бы очень сложно. Однако сейчас ее можно обернуть против самого Зецу.

В моих ладонях сконденсировались капельки чакры. В правой — синие из «позитивной» чакры, как это называют Биджу, в левой — красные из негативной. Капли расплескались передо мной, сформировав круг двух цветов, разделеный неровной линией. Символ Великого Предела вспыхнул на миг. И я плавно сделал круговое движение руками, обернув рисунок против часовой стрелки.

Экикё: Хантен.

Это была почти та же техника Кодекса Перемен, что и Переворот. Только обычно мне приходится закручивать вокруг себя пространство, чтобы отразить атаку противника. Сейчас же мне пришлось перевернуть связь чакры, чтобы обратить на Зецу его же способность. Треск! В деревянную марионетку, на которой паразитировал Зецу, словно молния ударила. По ее телу пробежала длинная трещина, разделившая неживое тело пополам. Твердое дерево начало стремительно рассыпаться. Во вспышке молнии и с раскатами грома я переместился к гибнущей марионетке, из которой начала извергаться чакра Джуби. Черная тень Зецу снова утратила над ней контроль без поддержки Мокутона из марионетки.

Резкий удар — моя ладонь ударила в щель трещины на груди марионетки. Линии печати вспыхнули на дереве, сковывая чакру Джуби. Фуиндзюцу слишком слабое, чтобы удержать мощь Десятихвостого на долго. Но этого и не требовалось.

Тенсо!

Вновь вспышка молнии озарила ночь, грохочущие раскаты грома прокатились меж извивов застывших корней. Меня перенесло прямо к Мадаре. Кажется, он вновь собирался попытаться использовать Муген Цукиёми. Или бежать в иное измерение. Навязчивый шепоток в голове предсказывал несколько вариантов развития событий. Я выбрал иной. Техника Тенсо полностью разбила и без того потрепанную марионетку. Чакра Джуби рванула мне прямо в лицо напоминающей плоть массой. Я в последний миг отбросил ее вперед. Удар — ладонь вновь пронзает грудь. На этот раз не марионетки, а Мадары. Тот почти успел уклониться, но чакра меньшего Десятихвостого все же проникает в его тело и начинает впитываться.

У меня больше нет времени ждать. Нужно разобраться с Кагуей, пока шепот о грядущем в моей голове не свел меня с ума.

Глава 54. Кагуя

20 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

В грохоте раскатов грома я приземлился на ближайший гигантский корень. Из-под ног брызнула в стороны растрескавшаяся и обугленная и все еще тлеющая где-то в глубине древесина. В густой ночной тьме яркими искрами засияли угольки. Тусклый в обычных условиях свет сейчас резал привыкшие ко тьме глаза. Но я не спешил их закрывать, неотрывно наблюдая за повисшим в воздухе Мадарой. В его груди зиял черный провал. Ни капли крови не пролилось из раны. Там, где должно было находиться сердце, пульсировала черная масса.

Раскаты грома техники Тенсо пропали и растворились меж корней Божественного Сада. Секунда тишины — и ночь разорвал оглушающий и совершенно нечеловеческий крик. Мадара выгнулся дугой, словно все тело свело судорогой. По белому покрову джинчурики Десятихвостого начали прорастать черные жилы чужой для Учиха воли. Подобно кровеносным сосудам они ветвились от раны на груди и проникали в плоть. Но главные изменения происходили в чакре. Ее потоки бушевали в меридианах. Чакра не могла успокоиться, ее оттенки постоянно менялись. Медленно сквозь пеструю картину красок начал проступать один цвет. Он словно поднимался из глубин на поверхность, захватывая всю кейракукей.

Дерево под моими ногами начало стремительно рассыпаться невесомым прахом. Вложенная в технику чакра возвращалась обратно к источнику. Божественным Садом не были захвачены люди, неоткуда было выкачивать чакру и техника просто разрушилась. Однако из второго Джуби Мадара смог получить достаточно энергии, чтобы начать трансформироваться. Чакра второго Десятихвостого стремительно всасывалась в его тело. Оно начало раздуваться, словно нелепый воздушный шар, туго перетянутый прочной веревкой — черными жилами чужой воли. Я практически видел, как в глазах на искаженном лице Учиха тает его сознание. Из бесформенной массы плоти, в которую превратился Мадара, стремительными щупальцами проросли белые локоны. Волосы хищно хлестнули воздух и выстрелили в мою сторону. Пришлось отступить еще дальше, отталкиваясь уже от воздуха. И тут же растечься в воздухе туманом, чтобы ускользнуть от следующей атаки.

Сквозь ночь стремительно пронеслись серые обломки костей. Они с шумом вспороли воздух и оставили дыры в дыме, в который я успел превратиться. Неприятный холод ожог внутренности. Словно нож вонзили в тело. Разрушающая чакра Пепельных Костей проникла в тело и вызвала неприятный зуд. Даже геном Ибури не позволил полностью избежать атаки. Вернувшись к привычному виду, я мог заметить серые язвы на белой чешуе кожи. Они, как гниль, медленно расползались по груди, пока лазурная чакра не подавила разрушение, и регенерация не восстановила клетки.

Опасная техника. С ней было бы сложнее справиться, если бы атака была направлена на меня. Однако кости просто летели во все стороны из содрогающегося сгустка плоти и чакры, в которую превратился Мадара. Рождение Кагуи затягивалось. Черная субстанция, из которой состоял Зецу, очень медленно покрывала пульсирующий кокон, из него то и дело вырывались морды и хвосты биджу. Цвет чакры смешивался, ее буйство топило внутри единую волю.

Хагоромо был не глуп, когда разделил чакру Джуби на девять частей. Даже объединившись вновь в изначальном теле, она по-прежнему сохраняла индивидуальность каждого из девяти биджу, их воля и духовная энергия отравляла Джуби, как когда-то ненависть Десятихвостого отравляла Хвостатых. И добавление чакры еще одного Джуби только усугубило дело. Контроль над таким коктейлем духовной энергии был сложен. Не зря всё же Зецу не решился объединить двух Десятихвостых. Эдак Кагуя может и не возродиться. Ее сознание может быть подавлено другими.

Другим. Интересно, есть ли сознание у Джуби, который по сути своей лишь Шинджу — просто дерево? Проверять сейчас мне это не хочется. Рокот грядущего в голове намекает, что эксперимент может обернуться катастрофой. Пришлось снова подавить вспыхнувший в сознании калейдоскоп картин будущего.

Не сказал бы, что рассчитывал на то, что с возрождением Кагуи возникнут проблемы. Большую часть своей новой жизни я думал над тем, как избежать этого, а не как поспособствовать. Вообще, была надежда, что Кагуя сама в достаточной мере позаботилась о собственной безопасности и пробуждении, оставив в мире частичку своей воли. Однако она, похоже, со своей задачей не справлялась. Что ж, у меня были варианты пробуждения Кагуи без помощи Зецу. Я совсем не уверен в их эффективности, поэтому предпочел все же довериться скользкой тени. Сейчас выбора не осталось.

Болезненный жар распространялся по лбу от третьего глаза. Подавление его силы не идет мне на пользу, как и его использование. Но сейчас он мог мне помочь сделать лучший выбор.

Хлопок ладоней вызвал легкую рябь тьмы вокруг. На голову обрушилась давящая тишина. Звуки словно обрезало. Оборвались сдавленные крики Мадары, прекратился рокот сминаемого кома из чакры и плоти. Во мраке ночи вспыхнули багряные искры. Они словно танцевали на ветру и превратились в лепестки цветов. И они задрожали, когда оглушительная и сводящая с ума тишина наконец была нарушена звуком хора женских голосов.

— Расцветай!

Слово пронеслось по округе и впилось в перемешанную и слитую воедино чакру нескольких существ. Это было гендзюцу, еще одна иллюзия, проникающая в чужую кейракукей и направляющая чакру. Я не мог направить ток энергии так, чтобы в итоге Кагуя смогла взять ее под свой контроль. Но я мог помочь пробудиться ее сознанию. Тишину снова нарушил хор, в ночи разнеслись слова песни.

Цветок ли я в твоем саду? Бабочка иль, может, демон я? Должна ли я тревожиться о себе иль мире сём? Красные цветы в руке обратятся в лезвие – Достойна ль я твоей хвалы? Хвали меня, хвали меня, хвали меня!

Этими словами встречали меня в Отомуре, как Рюджина, как ками этого мира, меняющего будущее пророка. Песня эта настолько древняя, что сами ее истоки терялись в истории. Но она была важной в культах восточного побережья, в том числе у Узумаки, Шиин и Кагуя. Когда Мейро по крупицам собирала Рюджинкё, стараясь, чтобы новое учение нашло отклик в сердцах людей, она собирала местные традиции. И песня показалась ей подходящей, чтобы утвердить приоритеты новой религии, показать ее отличия от культов Джашина и учения Рикудо. Рюджин явился к людям не для себя, а для них. Они были избраны, и эта песня была о людях.

Я так рада расцвести, лепестки мои остры, Но цветы обречены все однажды отцвести. Сломанное лезвие не оборвет ребенка жизнь, Если он порежется – мне дорога только в ад. Хвали меня, хвали меня, хвали меня!

Буйство чакры начало успокаиваться. Слова продолжали течь в ночи. Лишь иллюзия, но она была наполнена смыслом и проникала в спящее сознание Кагуи, пробуждая ее и помогая совладать с вырывающейся из-под контроля чакрой. Потому что эта песня была ее, Кагуи, песней. Она была о ней. О той, кто должна была слиться с Джуби и обратиться Шинджу, расцвести на нем алым цветком. О той, кто предал клан, убил Исшики и принял этот мир своим. О матери, ставшей демоном и дважды поднявшей руку на своих детей, обреченной быть запечатанной ими в своем личном аду.

Плоть и чакра наконец начали обретать форму. Густая сеть черных сосудов оплела плотным коконом белое вздувшееся тело джинчурики Десятихвостого и полностью поглотила его, превратив в почти ровный черный шар, сверху которого копной белели длинные волосы.

Я увяла, как цветок, из бутона демона, Но не могу я прекратить окрашиваться в алый. Мне не нужны ни тот ребенок, ни красный цветок, Просто позволь мне вновь бутоном стать... Чтобы ты хвалил меня, хвалил меня, хвалил меня!

Это была песня той, кто помнила о своей любви и просто хотела вернуть ее. И сейчас слова песни помогли вернуться той, с уст которой они впервые сорвались. Черный шар сжался, обретая человеческую форму. В беспорядке разбросанные белые волосы легли мягким плащом на плечи, сквозь них проступили похожие на кроличьи уши рога. На все еще черном фоне над белыми пятнами круглых бровей вспыхнул алым Ринне Шаринган, его тяжелый взгляд упал на меня, его можно было ощутить кожей. На мгновение все затихло. Пока ударная волна не сотрясла воздух. Она прокатилась по земле, в очередной раз терзая ее и выворачивая камни. Подхваченное ей облако пыли накатило на меня, но я лишь укрылся от него покровом Чакры Стихии Ветра, неотрывно наблюдая за тем, как пропадает черная пленка чакры, и в ночи, словно собственным светом, начинает сиять белоснежная кожа девушки.

Большие раскосые глаза... Несмотря на Бьякуган в них, я мог точно сказать, куда устремлен их взгляд. И причина рассерженно поджатых алых губ мне тоже понятна. Богиня вернулась в этот мир явно не в добром расположении духа. Ооцуцуки Кагуя... Наконец мы с тобой встретились. Она и в самом деле словно сестра-близнец Курамы в его человеческом теле. Как так вышло, интересно?

И есть ли у меня сейчас время размышлять над этим?

Наши взгляды встретились. Кагуя нахмурила округлые белые брови, вокруг ее жемчужных глаз на коже проступила сеть вздувшихся вен, бусины томое на концентрических кругах Ринне Шарингана словно задрожали, готовясь сделать оборот. Мои глаза обожгло прилившей к ним чакрой. Вспышка осознания грядущих мгновений ослепила. Когда волосы Кагуи резко бросились в мою сторону, им навстречу из моей спины вырвались десятки змей. Белые локоны переплелись с белыми гибкими телами, нити волос до скрежета впились в чешую, переплетаясь в плотный клубок. Меня потянуло в него, так же как и Кагую. Секунда — и мы с ней уже парили в воздухе лицом к лицу. Шелковые нити обрывков волос медленно падали между нами, словно хлопья невесомого снега. Капли лазурной крови из разорванных змеиных тел тянулись к земле дождем.

На миг они зависли в воздухе, пока волосы и кровь по нашей воле не превратились в острейшие иглы и не обрушились вниз смертельным градом. Резкое движение рукой, я успел подхватить воздух и увести в сторону снаряды Кагуи. Она тоже смогла защититься, ударив перед собой по воздуху и разорвав кровавые сенбоны.

Мгновение все три мои глаза были менее чем в полуметре от трех глаз Кагуи. Можно было рассмотреть дрожащие веки, длинные ресницы, словно покрытые белым инеем, и жемчужные переливы на белой радужке Бьякугана. Потоки чакры прекрасно читались моими глазами. И когда гендзюцу Кагуи было готово ворваться в мой разум, моя иллюзия тоже была близка к завершению. Резкая боль в глазах отдалась головокружением. Две техники столкнулись и переплелись. Чакра в гендзюцу и природная энергия взорвались, просочились в ткань реальности. Исказившееся пространство между мной и Кагуей отбросило нас в стороны. Дрожащее марево разорвало остатки белых локонов и змей. Из него медленно показалась алая дрожащая трава и торчащие из нее изломанные деревья из пепельных костей, на ветвях которых небесной лазурью дрожали капли росы.

Я оперся телом на сгустившийся воздух и погасил инерцию полета, чтобы мягко приземлиться на холодные камни. Напротив меня то же сделала Кагуя. Между нами вырос странный сад из пепельных костей и кровавой травы — две смешавшиеся иллюзии, ставшие реальностью. Первый контакт с возрожденной богиней, а уже свершилось чудо. Вот только сам контакт вышел далеко не мирным.

Несколько томительных секунд тишины, пока я боролся с накатывающими на разум образами и рокотом грядущего. Первой молчание нарушила Кагуя. Строго поджатые алые губы шевельнулись, в воздухе раздался глубокий и холодный женский голос:

— Сын Хагоромо? Нет, у него должны были родиться близнецы, Индра и Асура. Ты... не можешь быть им, — на лице Кагуи почти невозможно было увидеть эмоций. — Откуда у тебя Шинган? Этот глаз должен был исчезнуть.

Шинган? Она про мой третий глаз, я так понимаю. Что могло бы означать «шин» в данном случае? Может, конечно, Божественный Глаз, но, скорее — Глаз Читающий Знамения, Глаз Пророка. Теперь хотя бы знаю название этого додзюцу. Только это вряд ли поможет мне взять его под полный контроль.

— Я родился и вырос в этом мире, — почти не соврал я. — И все, что имею, приобрел здесь. Думаю, Зецу способен подтвердить мои слова.

Черная тень в одном из рукавов Кагуи зашевелилась, в ней распахнулась пара желтых глаз и белая полоска рта.

— Его глаз раскрылся после того, как он поглотил меч Кусанаги, мама, — донесся до меня шепот Черного Зецу. — Будь осторожна. Он готовился к твоему возвращению и ждал его. Он разбудил тебя, когда чакра двух Десятихвостых смешалась и начала подавлять твое сознание.

— Ооцуцуки возвращаются, и они нацелились на твой драгоценный сад, Кагуя. Защитить его — наша общая цель. Мы можем помочь друг другу.

Кагуя слегка наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. Возможно, Зецу сейчас делился с ней воспоминаниями. Хотел бы я, чтобы она имела возможность узнать разные точки зрения, а не выслушивала только одну, но помешать Зецу сейчас, не применяя силу, я не могу. И прочитать мысли Кагуи тоже. Мне сложно их услышать. Предсказания же... Слишком много вероятностей. Слишком сложно смотреть на Кагую. Руки уже начинали чесаться, чтобы просто выдавить этот треклятый третий глаз. Но от него все еще была польза.

Кагуя и в самом деле была красива. Я создавал тело для Курамы, ориентируясь на собственные представления о красоте. И в итоге, получается, воссоздал Кагую. Совпадение ли это? Теперь я сильно в этом сомневаюсь. И, наверное, именно из-за красоты Кагуи я едва не пропустил ее атаку.

Искажение пространства было слишком стремительным. Мир вокруг преобразился, словно декорации сменились. Ночной мрак сменился ярким заревом лавового моря. Вместо небес над головой — неровный каменный свод, усеянный частоколом каменных сосулек. Они стеклянно блестели острыми гранями, и в них отражались отблески бурлящей внизу лавы. В лицо тут же ударил едва терпимый жар. Потоки горячего воздуха взметнули волосы, от тяжелого смрада серы и вулканических газов тут же запершило в горле. Я очутился в воздухе в нескольких десятках метров от расплавленных горных пород. И гравитация стремительно потянула меня вниз. Пришлось зависнуть в воздухе, как и Кагуе, глядящей на меня сверху вниз.

— Ты можешь помочь мне, вернув чакру, — несмотря на рокот и гул вулкана, голос Кагуи был слышен отлично. — Вернув все, что ты забрал у него!

Через миг в этом огненном царстве словно началась метель. Град игл из белоснежных волос обрушился плотным потоком. Хлопок! Раскаты грома Хататагами ударили по воздуху, сбивая и разрывая сенбоны из волос. Звуковая волна покатилась в стороны, крошащиеся камни стремительно осыпались песком в мелко дрожащую лаву. Но раскаты Грома гаснут, тонут в уплотнившемся воздухе, так и не достигнув Кагуи. У нее есть контроль над природой этого измерения?

Хлопок и вспышка молнии. С помощью Тенсо перемещаюсь ей за спину и рассекаю пространство перед собой ладонью. Янтарное марево и сжатые вихри Хекиреки с грохотом разрубают пустоту. Не найдя цели, энергия удара разрезает воздух и ударяет по лаве внизу, рассекая ее. Густая расплавленная порода тяжело ухнула и вязкими волнами разошлась в стороны. Из образовавшегося огненного разлома вверх рвется раскаленный газ. Но он не причиняет никакого вреда Кагуе, которая оказалась на том месте, где только что находился я. За ее спиной бесшумно сошлись края черного провала в пространстве.

Это что, пример того, как у дураков сходятся мысли?

Шутка не уместная, потому что ситуация не самая простая у меня сейчас. Эти измерения огромны, фактически это целые миры, возможно, планеты в других системах, но их происхождение сейчас не так важно. Важно то, что они подчиняются воле Кагуи. Может, она планировала использовать их против других Ооцуцуки? Дать им бой на своей территории, на которой не только нет угрозы разрушений для ее «драгоценного сада», но и у нее есть заведомое преимущество. Но чем бы ни были эти измерения, они созданы не из чакры. Они материальны, значит, могут быть и в моей власти.

Пальцы сплетаются в печати Быка. Вокруг меня на мгновение вспыхивает белое пламя Мудреца, но быстро истаивает, растворяется в пространстве и проникает в него. Природная энергия и моя жизненная сила пропитывают горячие камни и лаву, умащающие вулканические газы и раскаленный воздух.

Сенпо: Муки Тенсей!

И мир сходит с ума, когда неживая материя обретает жизнь и становится продолжением меня, частью моего тела. По моей воле лавовое море под ногами заволновалось, огненные водопады полились вверх, сопротивляясь гравитации. Потоки расплавленных пород взмывают вверх и мчатся к Ооцуцуки, но расшибаются о ее тайдзюцу. Через мгновение сквозь раскаленный воздух живыми реками в мою сторону устремляются потоки волос. Глубокий вдох и долгий выдох. С моих уст вперед широким фронтом мчится густой бледно-зеленый туман, мгновенно вспыхивающий ярким пламенем. В потоке хлора, фтора и их соединений горел сам воздух, все вулканические газы, лава, камни и волосы Кагуи. Белоснежные локоны осыпались черной сажей, не в силах добраться до меня. Но и моя техника Касайрью бессильно рассыпается, достигнув Кагуи.

Поглотить чакру из ниндзюцу для нее было не сложнее, чем для Мадары, но смотрела она на меня очень недовольно. И тут уже пришлось уже мне отмахиваться от потоков лавы. Когда это она успела перехватить контроль?! Лава застыла в воздухе дрожащими волнами, мы же с Кагуей на мгновение уставились друг другу в глаза. Едва заметное движение чакры в ее меридианах, и я срываюсь с места, воздух расступается под давлением Стихии Скорости. Стихия Молнии насыщает все тело и с грохотом грома, я появляюсь возле Кагуи за миг до того, как она пропадает в портале. Она ловит удар на жесткий блок. Хруст костей — раскалывается лишь внешняя броня из пепельных и белых костей на нашей коже. Но руку простреливает легкой болью, на миг она как будто даже отнялась. В следующую секунду уже мне приходится ускользать с траектории ее удара. Ловлю ее руку и едва успеваю оторвать устремившуюся ко мне черную массу материализованной воли. В то же время увожу в бок ее удар ногой. Взрыв — где-то справа от меня разлетается вдребезги скала.

Пытаюсь заломить руку, одновременно пробую нарушить ток жизненной энергии и чакры в руке, пробивая своей энергией ее тенкецу. Кагуя в это время пробует попасть по моим тенкецу чакрой, исходящей из тела, но промахивается, поражая ложные меридианы, выстроенные Кецурьюганом. Поняв, что ее атака не сработала, Кагуя применила грубую силу. Чакра ударила из всего ее тела и прокатилась по мне катком. Сила удара смела меня в сторону, заставив тормозить о воздух. Но противница тоже не осталась невредимой. Ее левая рука, в которой я нарушил ток энергии и крови, повисла плетью. Удовлетворенно усмехнувшись, я повел плечами. Атака Кагуи была сильна и я не успел ее заблокировать толком, из-за чего заработал контузию внутренних органов. Регенерация справилась с этим моментально, но все равно неприятно. Только вот способностью исцеляться владею не только я — Кагуя тряхнула парализованной рукой, поток чакры пробил заторы в меридианах, а сосуды и нервы восстановились, возвращая подвижность конечности.

Чакра вновь резким рывком промчалась по меридианам Кагуи, чтобы вырваться сквозь тенкецу по всему телу. На ее лице появилась зловещая самоуверенная ухмылка. Воздух исказился, когда в мою сторону сквозь него помчался столп синеватой энергии. Техника выглядит знакомо и ее исполнение тоже. Явное родство со стилем Хьюга, вот только сила и мастерство Кагуи не сравнится ни с каким человеком, и техники у нее соответствующие. Ясогами Кугеки — Небесный Удар Восьмидесяти Божеств. Целый град ударов готов был обрушиться на меня, вбивая в густую лаву под нами.

Экикё: Джуёки!

Навстречу напоминающему обрушивающиеся вниз небеса лазурному фронту из бесчисленных столпов энергии техники Кагуи от меня вверх вырвалась ответная волна чакры. Исказившийся воздух задрожал, проминаясь под Десятью Крыльями Кодекса Перемен. По ушам и по всему телу прокатился гром разорванной атмосферы. Две техники встретились над моей головой. Взрывная волна бросила меня вниз, в бурлящее пекло. И она же рванула вверх, просто сметая с пути усеянный сосульками свод лавовой пещеры. На мгновение вверху показалось темное, затянутое дымом небо, в котором зловеще сверкали молнии. Но вскоре оно пропало за плотной завесой обратившегося в пыль камня.

Внутри меня шевельнулась темная чакра Морё. Силы четырехглавого дракона и Когенрю вырвались наружу, когда штаны уже начал опалять жар лавы. Но стопы мои коснулись лишь холодного камня. Густая лава застыла так же быстро, как сила Морё обращала в лаву обычную землю. Раскаленное и пышущее жаром море расплавленного камня вокруг меня стремительно остывало. Пятнышко холодного камня мгновенно выросло в гигантское обсидиановое поле, усеянное неровными волнами, острыми осколками и трещинами. Однако жар не пропал без следа.

От остывающей лавы вверх неистовым потоком рвались горячий воздух и пламя. Мои пальцы застыли в одной печати, чакра пронеслась по меридианам и вырвалась наружу крохотными искрами, смешиваясь с природной стихией, подчиняя ее и придавая форму. Ревущие в воздухе пламя и жар заплясали в танце, сплетаясь друг с другом и обретая форму. Из языков огня выросли мощные ноги и клыкастая пасть, пламенные крылья распростерлись по всему пространству пещеры, тлеющими углями и чадным дымом запылала чешуя и грива.

Шакутон: Хикю!

Яростный рев Хикю сотряс воздух и разметал в стороны осыпающиеся камни от обвалившегося свода пещеры. Стены пещеры начали плавиться и стекать вниз, а камень под ногами вновь начал нагреваться от нестерпимого жара техники, вобравшей в себя всю мощь вулкана и сконцентрировавшей ее в одной точке. Легкое движение пальцев — крылатый огненный лев с драконьей мордой взмывает вверх, чтобы окружить Кагую.

И пламя сменяется обжигающим холодом. Измерение вновь сменилось. Огненный ад уступил место ледяному. Кагуя скакала по измерениям вместе со мной, словно листала страницы книги. Здесь не было и капли той тепловой энергии, что в прошлом измерении. Но была масса чистейшего льда, которая окружила меня и сковала все тело. И здесь была Кагуя. Она как призрак выплыла из черного зева портала в нескольких метрах передо мной. Белоснежные волосы, подобно божественному ореолу, парят за ее спиной. Ее как будто боится касаться ветер — ни одна складка ее одежд не шелохнется. Жемчужные глаза устремлены прямо на меня, и в их уголках сверкают слезы. Влага скатывается по щекам, быстро замерзая и облетая снежной пылью с белых щек.

— Вся чакра должна принадлежать мне, — произнесла она холодно, пока внезапно не сорвалась на крик: — Чтобы защитить наш сад, в этот раз вся чакра должны быть единой!!!

Кагуя протянула ко мне руку. Белоснежная кожа была покрыта пленкой из черной субстанции. Она напоминала нефть, которая словно живая тянулась ко мне и медленно покрывала лед. Чакра обдала меня холодом изнутри. Ледяная тюрьма рухнула, обвалилась под своим весом и расплескалась, чтобы выстрелить прозрачными щупальцами и обвить черное воплощение воли Кагуи.

Она пыталась отпрянуть. Позади Кагуи распахнулся черный зев портала, в который она почти успела нырнуть, но я успел сделать шаг вперед раньше. Ладонь с трудом прошла сквозь плотную черную жидкость. Она обдала было холодом и потянулась к моей чакре, но быстро отпрянула, когда наткнулась на скрытую во мне самом голодную тьму. После поглощения Стихии Тьмы, Роена и Самехады пожирать чакру у меня получается лучше многих.

За покровом из темной жидкости я смог нащупать небольшую ладонь Кагуи, чтобы схватить ее. Прикосновение прохладной кожи едва не обернулось неприятностями. В ладонь кольнуло что-то острое и обожгло, словно ядом. Всеразрушающие Пепельные Кости. Если бы у меня не было собственного генома Шикоцумьяку и нескольких стихийных техник укрепления наружных покровов, то заблокировать эту атаку было бы сложнее.

— Твой способ защиты мира уничтожает его самого. Чем ты отличаешься от других Ооцуцуки, если так стремишься получить больше чакры, захватить ее всю, а сам мир законсервировать в корнях древа, как экспонат в музее? Почему не ищешь сильных союзников? Почему не растишь их? Может, твоя цель не защита, а смерть? Ты живешь в ожидании собственной смерти.

— Не делай вид, что знаешь меня!

Черный зев портала открылся возле свободной руки. Серые кости выросли из спины Кагуи изогнутыми и массивными дугами. Штырь пепельных когтей вырвался из ладони и пропал в портале. Вижу, что чакра ей моя уже не нужна. Сочла достаточно опасным, чтобы попытаться убить сразу. Или Зецу ей это нашептал.

Второй открывшийся портал за спиной я почувствовал сразу. Вылетевший из него снаряд получилось отшвырнуть не глядя, только покрытую костяной броней ладонь обожгло смертельным холодом. Отвлекся меньше, чем на мгновение, но ледяная гора под ногами заходила ходуном. Черная субстанция на руке Кагуи всколыхнулась и шипами выстрелила в меня, разбиваясь о лед. Короткая едва ощутимая боль — Кагуя упорхнула в портал за спиной. В широких ее рукавах пряталась жидкая тьма, из них на меня злорадно смотрели желтые глаза Зецу. А ладонь Кагуи продолжала сжимать моя рука. Ровно отрезанная примерно в районе запястья. Просто отсекла ее своей пространственно-временной техникой, прикрывшись материализованной волей. Кисть моя уже восстановилась, но все же Кагуя смогла воспользоваться неплохой уловкой.

Лед под ногами провалился. Я оттолкнулся от воздуха и взмыл вверх, ускользая от выросших по бокам и грозящих задавить меня торосов. Мир вокруг ожил и словно поставил перед собой цель убить меня. Изо льда вырастали глыбы и грозились упасть на меня. Измерение содрогалось, ледяная пыль начала заволакивать всю округу.

Короткая серия одноручных печатей. Чакра ледяным ветром пронеслась по телу и заструилась вокруг него едва видимым белесым покровом, чтобы растечься по пространству. Блеск бесчисленных граней беспорядочного нагромождения льда изменился, стал глубоким. И в каждом из них мелькали мои отражения. Мне оставалось лишь нырнуть в одно из них и помчаться по льду вслед за Кагуей. В отражениях я видел ее. И попытки скрыться в порталах не помогли ей сбежать. Все ледяное измерение стало моими Демоническими Зеркалами.

Взрыв!

Сотни и тысячи ледяных кристаллов лопнули разом, облако ледяной пыли взметнулось в небеса по воле владычицы этого места. Кагуя решила просто уничтожить ледяные зеркала. Мне пришлось вынырнуть из них. И десятки тысяч мелких белых игл из волос пронзили ледяное облако, когда мои руки застыли в печати Лошади. Белые волосы утонули в тумане и стремительно начали чернеть, превращаясь в сажу. Лед в одно мгновенье обернулся сильнейшей кислотой техники Стихии Пара. Считанные мгновенья — и Кроличьи Волосы осыпались на землю черным прахом. Новый цвет в бесконечной пустыне, в которой не было ничего, кроме белого снега и голубого льда.

Ручная печать сменила форму. Грохот грома. Ударная волна пробила в кислотном тумане брешь. Серые тенета дымки закружились и рванули вперед, обретая форму тигра. Гигантские лапы сметали со своего пути ледяные торосы и горы. Техника Бьякко оставила за собой ровный проход в нагромождении льда. И разбилась, встретившись с тайдзюцу Кагуи. Взрыв от столкновения техник сотряс измерение. Тяжело задрожали горы и начали оползать вниз. Взрывная волна вновь прокатилась по земле и сравняла неровный рельеф. На месте столкновения образовался огромный разлом и ровная пустошь вокруг него.

Но на этом я не остановился. Серия печатей — я остановил ладони напротив груди. Меж ними загорелся крохотный белый огонек. Который через мгновение превратился в гигантский сияющий луч. Воздух заревел, когда из пространства начали пропадать тонны вещества. Луч света прорезал огромную брешь в ледяном тумане и превратил в ничто торосы. Кагуя резко выбросила вперед руку, блокируя технику. Сияние Джинтона обтекало ее, словно натыкаясь на невидимую стену. Она не поглощала всю чакру из техники, я же не переставал вливать ее. Несмотря на холод, по лбу прокатилась капелька пота, руки задрожали от напряжения. Луч Стихии Пыли превратился в расширяющийся поток. Снежный ландшафт неумолимо исчезал, превращаясь в ничто. Пока на второй ладони Кагуи не появился шар из черного вещества.

Сознание ослепила картина будущего. За мгновение я успел сменить положение пальцев и влил в чакру Джинтона новый элемент, используя силу Когенрю. Белесое сияние Стихии Пыли превратилось в ослепительный солнечный свет. Сияние моей техники встретилось с черным веществом Гудодама.

И мир вокруг вновь преобразился.

Ледяная пустота осталась позади, мое тело швырнуло вниз невидимой силой. Я с грохотом упал на бескрайнее поле, усыпанное бесчисленными невысокими пирамидками. Выросшая сила тяжести давила на тело и вминала в землю.

Корью!

От меня в радиусе метра по земле пробежала волна, которая заставляла пирамидки взрываться, словно попкорн, но через миг их вновь смяла местная гравитация. Но давление на мое тело пропало. Сила этого тайдзюцу позволяла управлять весом и инерцией собственного тела, а также гравитацией. Это позволило легко шагнуть в сторону от промчавшихся по кривой траектории двух пепельных костяных штырей.

— Я знаю о шести твоих измерениях, — легко прыгая с одной вершины пирамиды на другую, поведал я Кагуе. — Каждое из них имеет свои особенности, которые должны давать тебе преимущества. Но это не сработает против меня. Меня прозвали Прародителем Пяти Стихий. Природа всех твоих измерений обратится против тебя же.

Здесь была другая атмосфера, плотная, как вода. Здесь было тяжело дышать и говорить. И звуки в ней расходились совершенно непривычным образом. Но Кагуя меня поняла. Гравитация собственного измерения поставила ее на колени, волосы тяжелым плащом упали на плечи, складки одежды плотно облегали тело. Женщина раздраженно скривила губы. Пропала самоуверенная ухмылка, пропали слезы — ее эмоции меняются слишком быстро и мечутся из одной крайности в другую. Не думаю, что это нормально, но, кажется, я понимаю, почему Кагуя стала такой.

Когда мне оставалось несколько шагов до нее, под ее ногами появилась черная дыра, в которую Кагуя просто провалилась. Сила притяжения этого мира увлекла Кагую в новый портал стремительно. И его зев закрылся сразу за ней. Прыгать за ней было неблагоразумно. Она рассчитывала оставить меня здесь, пока я не устану сопротивляться гравитации? Наивно.

Чакра обожгла глаза. В них на смену алому сиянию Кецурюгана вспыхнул багрянец Мангекьё Шарингана. Глаза, которые я отдал Шисуи и вернул себе после его смерти, пронзили грани измерений. Тут их было всего шесть. Найти чакру нужного существа с помощью додзюцу Тенадзучи было не так уж и сложно. Кагуя нашлась в пустынном гористом мире. Слои разноцветных пород волнами змеились по земле, создавая странный и красивый пейзаж. Корневое измерение Кагуи.

Чакра обожгла второй глаз, и мир вокруг меня преобразился. Сила додзюцу Ашинадзучи перенесла меня к Кагуе. Можно было просто разорвать пространство с помощью Йомидзи, но это тайдзюцу выматывает сильнее, чем техника глаз. А моя выносливость не бесконечна. Мне и так пришлось изрядно попотеть, развлекая Кагую. Но у меня все еще было преимущество. Техника перемещения по измерениям, Аменоминака, измотала Кагую куда серьезнее меня. И у нее не было сейчас в корневом своем измерении подпитки от жертв Вечного Цукиёми, как не было этих самых жертв.

Я молча остановился перед Кагуей шагах в десяти. Она стояла со все так же гордо выпрямленной спиной, одежда вновь безупречно сидела на ее теле, а волосы мягким водопадом лились по спине. Только лицо опущено, словно она погружена в свои мысли.

— Я... Ненавижу тебя... — услышал я ее.

Кагуя подняла лицо. Вокруг жемчужных глаз вздулись типичные для активного Бьякугана вены, на щеках блестят тонкие дорожки слез. Ринне Шаринган пылает подобно налитой кровью звезде во лбу, его вертикальные веки широко распахнуты. И даже сейчас она была красива.

— Ты... Бросил меня. Оставил одну. Не оставил даже имени. Только пророчество. И детей, ставших чужими! Не твоими... Не моими... Я не могла полюбить их. Я старалась! Я не помнила свою любовь... Что ты сделал со мной?!

Я коротко вздохнул. Что мне ответить на ее вопросы? Даже если я принял навязанное мне прошлое, то я не знаю о нем почти ничего. Но... Как же знакомо все выглядит. Не похоже ли выглядело мое возвращение к Сальме? Да и к Микото тоже. Я и в самом деле нисколько не меняюсь?

— Орочимару. Теперь это мое имя, — тяжело сказал я и после паузы мягко посоветовал: — Отдохни. Твоя сила нестабильна из-за биджу с их собственными желаниями и стремлениями. И из-за второго Джуби. Лучше не рискуй, чакра может выйти из-под контроля, если ты ослабнешь.

— Исшики мертв? — при упоминании второго Джуби Кагуя слегка нахмурилась и вспомнила, кому он принадлежал.

— Он хотел поглотить меня и возродиться в моем теле. Но поставил на нашу битву все и проиграл. Его тело и чакру растерзали демоны.

— Были другие?

— Появлялся Урашики. Он тоже погиб. Но от него я узнал, что скоро могут появиться еще двое: Момошики и Киншики. А за ними могут прийти следующие. Я не знаю сил твоего клана. Или не помню их. И мне нужна твоя помощь, чтобы защитить свой мир. Я предпочел бы поговорить с тобой, а не сражаться.

У нее сейчас нет большого выбора, и она это понимала. Ее чакра нестабильна, и, несмотря на силу двух Джуби, она не так сильна, как могла бы быть, захвати Вечное Цукиёми хотя бы половину планеты. Наоборот, дополнительный сильный источник чакры усложняет ей контроль над силой. Я могу ударить по этой ее слабости и заставить ее личность уснуть, погребенную волей смешанной духовной энергии так же, как смог пробудить ее песней ранее.

Кагуя это понимала. Она смерила меня плохо читаемым взглядом. И слегка кивнула.

Глава 55. Ооцуцуки

21 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

Один кивок, а с души словно камень свалился. Я позволил себе слегка перевести дух. И внезапно поймал себя на мысли, что повисла неловкая тишина. В этом странном измерении даже ветер толком не дул. В небе за желто-зелеными облаками не видно было солнца, но цветные слои скал вокруг были словно аккуратно срезаны и не имели следов вымывания или выветривания. Еще один мертвый мир, похожий на тот, в котором мне пришлось сразиться с Исшики. И таких у Кагуи шесть связанных. Они отсечены от реального мира сильнее, чем Мьёбокузан или Рьючидо, но все еще связаны с ним. Когда-то были его частью и сейчас в каком-то смысле остаются ею. Здесь сложное искривление пространства и времени, так с разбегу я в нем не разберусь. Могу только разбить ее техникой Йомидзи, как пробивал себе путь с Земли на Луну.

— Мы... — неловко нарушил я тишину и замешкался. — Можем обсудить личное потом. Сейчас на это может не хватить времени. Я вижу неблагоприятные варианты, если мы задержимся здесь. Наш мир может пострадать.

Кагуя поджала губы и слегка вскинула голову, продолжая сверлить меня взглядом. И почему именно ее мысли мне не удается прочитать? Моя техника чтения мыслей ведь достаточно неочевидная, чтобы кто-то без достаточного образования мог ей противостоять. К счастью, у меня сейчас иное преимущество перед Кагуей. От него уже болит голова, но третий глаз, Шинган, как его назвала Кагуя, все еще открыт. С помощью Глаза пророка можно выбрать более-менее удачный путь, чтобы решить проблемы миром.

Выйти на рут Кагуи... Эх, а я ведь попал не в мир отоме-игры и совсем не главным героем, почему же все так странно пришло к гаремной концовке?

— Твоя сила нестабильна из-за биджу с их собственными желаниями и стремлениями, — предупредил я Кагую. — Хагоромо наделил каждого Хвостатого индивидуальностью. Их чакра всегда была полна ненависти Десятихвостого, но у каждого биджу она была своя, не похожая на остальных. Это не даст тебе в полной мере контролировать ее. Кроме того, я обещал Хвостатым, что они станут частью моего мира. Их нужно вернуть.

С каждым словом лицо Кагуи все сильнее искажалось в гневе. Можно было без труда ощутить негодование и сопротивление моим словам в ее душе. С таким количеством чакры эмоции могли раздавить простого человека.

— Вся чакра... Принадлежит мне! — произнесла Кагуя, как будто с трудом выдавливая из себя цельное предложение. — Она снова должна стать единым целым!

— Чакра Шинджу — не твоя, — не согласился я. — Эта чакра отобрана у мира. Забрав ее, ты убиваешь дорогую тебе землю. Я могу помочь тебе усвоить чакру Джуби, сделать ее полностью своей. Хотя лучше взрастить собственную чакру. Одержимость чакрой вашего клана выглядит слишком болезненной. Особенно сейчас, когда я узнал о нем больше.

Хотя я едва не подтолкнул мир к рождению еще одного такого клана, как Ооцуцуки. Чакра — это удобная в использовании энергия. Ее основная проблема в том, что ее источником являются люди. Я хотел использовать силу шиноби в мирных целях, развить чакру у обычных людей и поставить на службу своей Унии. Но дело в том, что для развития емкости своей кейракукей шиноби тренируются едва ли не постоянно. И их тренировки — это не просто гимнастика. Тело Райкаге – это не только генетическая предрасположенность, оно же нечеловечески прочное благодаря многолетним усилиям Эя. Живой ум Хирузена, который мог мгновенно просчитать количество чакры, чтобы использовать принцип противовеса в бою, тоже не результат одного лишь врожденного таланта.

Если работой человека является не война, ему сложно будет поддерживать свое тело и разум в нужных кондициях, чтобы иметь достаточно чакры. Не всем шиноби-то это удается. Большинство генинов от обычных людей недалеко ушло, и толку от них в мирной жизни не особо много. Меня это не устраивало, пример Роурана, который имел свой источник чакры и который был перестроен с помощью нее, был слишком заманчив. Я ведь думал, что можно создать некое средство накопления чакры, использовать технологии Страны Снега, например. Или собирать чакру в печатях. В таблетках. В Пилюлях Бессмертия, как это делают Ооцуцуки. И что было бы в итоге? Пока есть я, то, может, система бы работала нормально. Но люди не равны. Всегда есть те, кто хочет получить все, не прилагая усилий. И в благополучном обществе у них на это больше шансов. У людей есть главный страх — страх смерти. И главная страсть — жажда власти. За эликсиры молодости знать зачастую готова была продать свою страну. За возможность получить могущество, сравнимое с сильнейшими шиноби, они тоже могли бы что-то предложить. А потом это могущество и преумножить с помощью уже полученной силы.

Если бы я создал свой аналог Пилюль Бессмертия, то однажды в мире кто-то бы непременно собрал всю чакру и даже все кеккей генкай в своих руках. Это ли были бы не Ооцуцуки? Наверняка однажды это и произойдет даже без моего участия, если все те же Ооцуцуки вовремя не найдут и не поглотят возможных конкурентов. Ну, хотя бы я не ускорил этот процесс. Все-таки источник энергии в виде горючего газа выглядит немного безопаснее. Его хотя бы нельзя присвоить единолично и использовать исключительно в личных целях.

Я вздохнул и снова посмотрел на гневную Кагую. С ней нужно как-то договариваться. Может, стоило сначала все же поговорить о личном. Пустить в ход свое обаяние и вить из нее веревки? Ох, ну и бред...

— Ты можешь отпустить лишь часть чакры каждого биджу, который еще не имеет своего тела для начала...

***

В облаке электрических разрядов и окутанная янтарной аурой Стихии Ветра, Микото жестко затормозила об один из многочисленных корней. Обугленная корка брызнула у нее из-под ног. Еще один прыжок — и ступни коснулись твердой земли. Глаза обожгло изнутри жаром, когда алое сияние Шарингана сменилось глубокой рябью Риннегана. Учиха жадно впилась в пространство взглядом. Риннеган — это одно из сильнейших додзюцу, известных шиноби. Но даже с его помощью не удавалось найти ни следа чакры Орочимару.

Он просто пропал!

Только что на этом месте ощущалась могучая и поражающая воображение чакра, но теперь не было ничего. Только расчищенное взрывом пространство и странный сад в его середине. Деревья из серых костей тянулись в небеса из алой травы, на голых колючих ветвях загадочно мерцали лазурным цветом небольшие капли росы.

В воздухе раздался едва слышный хлопок, который полностью утонул в громком грохоте сминаемого воздуха. Неподалеку от Микото почти одновременно появились Минато и пара окутанных янтарным пламенем Третьей Активации Шичи Тенкохо членов клана Кагуя. Намиказе в тот же миг припал к земле и коснулся ее пальцами. Судя по хмурому лицу его сенсорная техника тоже не могла ощутить следов ни Орочимару, ни его противника. Микото молча перевела взгляд с него на Кагуя. Те в свою очередь не сводили взгляд со странных костяных деревьев.

В глазах членов этого клана Микото всегда виделась искорка безумия. Но сейчас она словно превратилась в пожар. Восхищение и одержимость на лицах Кагуя смешались, они без особого успеха пытались сдержать свои эмоции. Тайши, глава клана, первым почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся в сторону Микото.

— Великий предок вернулась, — без лишних слов поведал он. — Как и предсказывал Рюджин-сама.

— Орочимару предвидел это? — тут же навострил уши Минато.

— Да, — кивнула Микото. — Возрождение древней богини могло произойти при попытке использования Муген Цукиёми. И это произошло.

— Древняя богиня? Значит, это была ее чакра? — нахмурился Намиказе. – Она была сильнее, чем у Мадары и Орочимару. Куда они пропали? К чему нам готовиться?

— Переместились в иное измерение, — без подробностей ответила Микото. — Орочимару предупреждал, что такое возможно.

С этими словами она нахмурилась. Риннеган мог позволить видеть дальше и больше, чем Бьякуган и Кецурьюган. С помощью него можно было посмотреть за границы этого мира. Но это нужно было уметь делать. Несмотря на предупреждения Орочимару о его вероятной пропаже в ином измерении, у Микото до недавнего времени не было возможности научиться проникать взглядом в иные миры и перемещаться в них. Риннеган давался ей с большим трудом, и только после поглощения чакры из клона Мадары контроль над чакрой, поступающей из двух проклятых печатей, стал проще. Но и сейчас она жгла меридианы изнутри, проникала в тело неприятными щупальцами. Такое уже было не раз. Стоит Микото ослабить контроль, и ее руки превратятся ветви, а ноги — в корни. Дикая чакра Хаширамы сделает из нее дерево меньше, чем за секунду, а темная чакра Мадары погрузит в гендзюцу.

Куноичи пришлось собрать волю в кулак и подавить проклятые печати. Черные лини джуиндзюцу на ее теле вспыхнули тревожным багрянцем и потекли по коже, втягиваясь обратно в два небольших символа. Сквозь рябь Риннегана проступил алый огонь Шарингана.

— Пока нужно довериться Дайкаге, — ответила Микото на молчаливый вопрос в глазах Минато. — Если в этот мир вернется он, значит, можно расслабиться и праздновать победу. Если же нет, то сейчас стоит отдохнуть и набраться сил перед новым сражением.

Намиказе слегка нахмурился и задумчиво запрокинул голову к небесам. Там в бескрайней темноте загадочно мерцали звезды, на востоке они тускнели. Небо там начинало светлеть. С приближением лета утро наступало все быстрее. И даже эта неимоверно долгая ночь подходила к концу. Но над головами по-прежнему черным пятном выделялась черная Луна. Она до сих пор не показалась и оставалась скрытой.

— В битве, когда на небесах пропадают спутники и появляются новые, от меня будет не много проку даже сейчас, — иронично улыбнулся Минато.

— От Усаги но Мегами не скрыться в этом мире. Некуда бежать. В этом наша сила, — невпопад ответил ему Кагуя Тайши. — Только сражаясь за Рюджина-сама мы победим, даже если умрем. Врата Сада Слез открыты для нас.

— Причем в обе стороны, — неожиданно поддержал Кагуя Намиказе.

Микото посмотрела на Минато. В его чакре до сих пор были видны изменения. После своей смерти, когда он был воскрешен Орочимару, кейракукей Намиказе была повреждена. Не так сильно, как Майто Дая, но все равно Хокаге Южного Листа был не так силен, как прежде. Однако сейчас он словно переродился. Хотя цвет его чакры изменился. Примерно то же самое произошло со многими шиноби. Им была передана чакра и умения давно погибших ниндзя. Врата Сада Слез в эту ночь и в самом деле открыты в обе стороны.

В этот момент она вспомнила об Итачи. Он сегодня тоже едва не переступил эти врата. Микото, подобно Намиказе, запрокинула голову к небу. Туда, где неспешно плыл храм-корабль. Но вместо него она заметила кое-что другое, от чего у нее невольно задергалось веко. Учиха рефлекторно подобралась, и это не ускользнуло от внимания троих шиноби рядом с ней. Вскоре уже все они могли видеть парящий в небесах силуэт. Тусклый звездный свет не позволил бы обычному человеку рассмотреть его отчетливо. Но сгусток тусклого красного света хорошо подсвечивал его. И тьма не мешала додзюцу Микото увидеть чакру.

Этот силуэт на самом деле был парой человек. Один мощный громила под два с половиной метра ростом и немногим меньше в ширину. Его руки были потолще самой Микото. Второй из новоприбывших был меньше и вряд ли бы выделялся своими габаритами в армии шиноби, он сидел на плече у первого. За его старомодной одеждой Шаринганом читалось мужское телосложение, но слишком утонченное. Его можно было бы перепутать с женщиной, которая укрывала голову вуалью на манер роурановских кокеток. Однако не это бросилось в глаза Учиха, а могущество их чакры, которой она даже не ощутила, пока не подняла взгляд вверх. От внезапно появившейся тревоги по коже пробежало стадо мурашек.

— Ооцуцуки, — тихо пробормотал Кагуя Юичи.

Их клан всегда считали диким и несдержанным. Да и сами Кагуя всегда старались поддерживать такой образ. Однако, после присоединения к Ото, это и в самом деле был лишь образ. Несмотря на появление противника, ни Тайши, ни Юичи не спешили атаковать его. Они пока даже не активировали Шичи Тенкохо, выжидая и внимательно наблюдая за незваной парочкой гостей.

Микото ранее не встречалась с Ооцуцуки, но была предупреждена о них. Белые волосы, белая одежда, которая больше напоминает покров из чакры. Бьякуган, бледная кожа и серые рога. Внешнее описание довольно короткое, но отличительные признаки слишком бросаются в глаза. Орочимару предупреждал, что они могут явиться вместе с возвращением Кагуи. И если не он, то кто-то другой должен будет остановить кого-то из Ооцуцуки. Кто-то, имеющий сильные додзюцу, уникальную чакру и нечеловеческое могущество. Всего было две таких группы. Одна была собрана на корабле-храме. Вторая, резервная, состояла из биджу, джинчурики и их прикрытия — Каге и нескольким равным им по силе шиноби из Унии, вроде Тайши и Юичи Кагуя.

Орочимару кое-что узнал об Ооцуцуки от одного из них, который напал на него во время миссии на Луне. И еще о них рассказала Хикава. Тот, что поменьше, Ооцуцуки Момошики, побольше — Киншики. Вместе с третьим, Урашики, они наблюдали за этим сектором.

— Потомки Кагуи? — брезгливо посмотрел на Тайши и Юичи Момошики. — Наследие ее блуда с тем ублюдком. Вы унаследовали силу Ооцуцуки, но ваша кровь слишком грязна. И вы все равно слышали о нас. Это занятно.

Пара Ооцуцуки плавно опустилась на землю. Меньший из них легко спрыгнул с плеча громилы. Закрепленная на его рогах вуаль невесомым облаком разметалась по воздуху, надменный взгляд белых глаз медленно скользил по Микото и остальным. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять, что ни о чем с такими гостями договориться не удастся. Люди с такими глазами не склонны к дружбе и переговорам, они не чувствуют свое превосходство в силе — они знают о нем. И готовы им пользоваться. Ничем хорошим визит Ооцуцуки обернуться не мог, и их нужно было остановить, в этом Орочимару был прав. Однако их силой можно было бы попытаться воспользоваться. Если бы на месте Микото была Сальма, она бы точно смогла это сделать. Натравить одних Ооцуцуки на других. Микото была не уверена, что справится с этим. Орочимару говорил, что Кагуя готовилась к вторжению своего клана и собирала армию для защиты. Но не объединятся ли они против самого Орочимару? Сможет ли он тогда сбежать обратно в этот мир, чтобы объединиться со своими шиноби?

Стоит ли того риск?

— Искривление пространства гораздо сильнее, чем мы думали. Более двадцати семи, — басовито произнес Киншики фразу, смысл которой от Микото ускользнул. — Исшики и Кагуя должны были давно доложить об этом клану.

— Похоже, у них возникли проблемы с низшими формами жизни, — пренебрежительно ответил Момошики. — Хотя Кагуя вновь могла выбрать неповиновение. Это из-за ее характера? Или...

Взгляд белых глаз Момошики остановился на странной роще из костяных деревьев с капельками лазурной росы на серых ветвях.

— Вижу, что Кагуя пыталась собрать чакру, но это у нее не получилось, — женоподобный Ооцуцуки вновь обернулся к шиноби. — Кто ей помешал? С кем она сражается?

Микото быстро переглянулась с Намиказе и Кагуя. Сейчас очень не хватало способности Омойкане Юко, чтобы обменяться мыслями.

— Вы можете сами это проверить, заглянув в ее измерения, — после паузы, наконец, сказал Тайши со внезапно проступившей на губах недоброй усмешкой.

Микото едва не скривилась от слов главы клана Кагуя. Сначала она посчитала, что тот нашел самое неудачное время, чтобы показать норов своего клана. Но скоро поняла, почему тот так поступил. Это все равно было глупо, но реакция Тайши хотя бы стала ясна. Ооцуцуки боялись. Это было не заметно, но от Шарингана сложно скрыть даже самые мелкие эмоции. Может, это был даже не страх, а просто легкое опасение, но они испытали нерешительность.

— О-о, — многозначительно протянул Момошики. — Неужели букашки посчитали, что уже выросли достаточно, чтобы дерзить?

— Называть букашками и низшими формами жизни тех, от кого сам недалеко ушел, очень смело, — холодно ответила Микото. — Для высшей формы жизни вы, Ооцуцуки, слишком примитивны по своей сути. Паразит, сколь бы ни был он силен, остается паразитом и всегда деградирует, потому что развиваться ему не нужно.

— Что ты, ничтожество, можешь знать о богах? — колкость Микото прошла мимо Момошики, его самомнение оказалось достаточно велико, чтобы проигнорировать насмешку.

— Я немногое знаю о вашем «небесном» клане, но по тому, что вижу, он не сильно отличается от любого земного и выделяется только своей неприкрытой бесчеловечной и людоедской сутью, — ответила куноичи. — Один или два Ооцуцуки приносятся в жертву Джуби, чтобы породить Божественное Древо. Оно поглощает энергию из мира, души и плоть его обитателей, чтобы родить Плод Чакры. И вы их либо поглощаете, либо перерабатываете в Сендан — Пилюли Бессмертия. Если забыть о силе и не обращать внимания на раздутое самомнение, то ты и Киншики — что сборщики податей на службе даймё, которые собирают налог рисом с крестьян. А Исшики и Кагуя — крестьяне, которые этот рис выращивают. Всего-то разницы, что вместо риса - Пилюли Бессмертия.

— Ты знаешь много для земного скота, — раздраженно сощурился Момошики. — Наши имена. И о Пилюлях Бессмертия. Об этом вам рассказала Кагуя? Или кто-то другой?

— Еще раз скажу, ты можешь войти в соседнее измерение и спросить об этом великого предка, — уже в открытую насмехаясь, напомнил Тайши.

— Их спесь раздражает, но поступаете вы глупо, — пробормотал Минато, наблюдая, как искажается в гневе лицо Момошики.

— Я могу поступить проще, — тем временем зло прошипел Ооцуцуки. — Просто спросить вас так, как вы того заслуживаете!

Момошики резко вскинул руку. В ней мелькнули мелкие алые бусины. Те самые Пилюли Бессмертия? Рядом с Микото раздался оглушительный хлопок воздуха — Пара Кагуя словно бросилась вперед без долгих раздумий. Они не спешили и использовали лишь Вторую Активацию Шичи Тенкохо, но даже так врезались в воздух быстрее звука. И все равно оказались недостаточно быстрыми, чтобы остановить Момошики. На их пути вспыхнуло алое сияние. Пурпурной молнией в воздухе промчался Киншики. Большой топор на длинной рукояти, полностью созданный из алой чакры, широкой дугой прорезал пространство. Грохот — алое лезвие врезалось в костяные лезвия, выросшие из рук Юичи. Осколки белых костей брызнули в стороны. Могучая фигура Киншики встала на пути пары Кагуя. Вспышка алого света — вокруг Оцуцуки из алой чакры сформировались несколько мечей и копий. И в тот же миг одно из них задрожало и с треском раскололось надвое, когда по тускло сияющему древку пришелся удар покрытой костяной броней руки Тайши.

Отвлекаться на сражение Кагуя с Ооцуцуки у Микото больше не было времени. Небольшие пилюли кровавого цвета попали в рот Момошики. И без того чудовищно могучая чакра в его теле словно взорвалась. Обычный человек не смог бы удержать такой ее прилив в узде, но Ооцуцуки изящно подавил возросшую мощь и направил ее наружу техникой. Меньше секунды - и над его воздетой вверх рукой раздувается шар из черной густой энергии, по телу которого изредка пробегают белые тусклые молнии. Неимоверного могущества техника была создана за считанные мгновения. Чакра сконденсирована и сформирована одним движением мысли. Этот шар напоминал больше всего по своей сути Биджудама, от Шарингана сложно было скрыть это сходство. Но даже биджу - существам, состоящим из чакры - на формирование подобной сферы нужно гораздо больше времени.

Глаза Микото кольнул внутренний огонь. Чакра промчалась по меридианам приятной прохладой, додзюцу Фуджин позволило придать чакре Футона такую природу, которой куноичи не могла добиться без Мангенкьё Шарингана. Глубокий вдох — на выдохе с уст Учиха срывается мощный поток яркого пламени. Ночь озарилась ослепительным светом. Ревущий поток огня буквально вгрызается в воздух, поджигая его, и рвется вперед широким огненным фронтом. Созданная Орочимару техника Касайрью порождала очень активный газ, в котором сгорало буквально все. Даже черная корка на гигантских обугленных корнях вновь вспыхнула жарким пламенем.

Поток Касайрью прервался, оставив после себя поле горячего камня и объятые огнем извилистые корни. Техника Мокутона, использованная Мадарой, была остановлена и высушена светом девяти солнц Орочимару. Она охотно поддалась пламени, озаря ночь заревом стремительно разгорающегося пожара. Жар пламени взметнулся к небесам, мириадами новых звезд потянулись искры в клубах едкого дыма. Однако едкое пламя и ядовитый газ лишь завихрились вокруг бледной фигуры Момошики. Они словно втянулись в ладонь Ооцуцуки, на которой багрянцем сиял покрытый концентрической рябью глаз.

У Момошики был Риннеган. Алые, подобно Шарингану, но с рисунком Риннегана, глаза сияли на ладонях Ооцуцуки. Микото холодно отметила способность противника поглощать чакру из техник. Это было ожидаемо, и первая ее атака была лишь подготовкой. Через мгновение после того, как поток Касайрю прервался, куноичи уже направила чакру к проклятым печатям на своем теле, готовясь выпустить заключенную в них чакру. Гигантский черный шар Биджудама нависал над головой и грозился рухнуть в любой момент. Микото готовилась поглотить его своим додзюцу Риннегана, чтобы совершить неожиданную контратаку. Но тут перед ней с хлопком и во вспышке желтого света появился Минато.

Холодно блеснули острые кромки лезвия куная. Стремительно опускающийся шар из черной чакры врезался в тонкую и едва видимую паутину печати, которая повисла прямо в воздухе. И пропал в исказившемся пространстве. Где-то вдалеке ночь озарилась яркой вспышкой. Грохот взрыва не успел еще долететь до Микото, когда она в объятиях Стихий Ветра и Молнии прыгнула вперед. Воздух расступился, пропуская ее вперед, и уплотнился под ногами. Микото вынырнула в облаке электрических разрядов сбоку от Ооцуцуки. Тот успел среагировать и отшатнуться в сторону. Хлопок — в ладонь куноичи упала рукоять извлеченной из печати сабли. Резкое движение кистью — режущий удар клинка угодил по черному жезлу, появившемуся в руке Момошики.

Острое лезвие сабли срезало черную стружку с оружия Ооцуцуки. Чакра из него прокатилась по стали — резкая боль прострелила запястье Микото, заставив ее отдернуть оружие. Из-за этого она замешкалась со следующим выпадом. Всего мгновение, но этого хватило для того, чтобы на ладони Момошики вспыхнуло знакомое едкое пламя. В лицо Микото дохнуло знакомое ядовитое дыхание Касайрью. Проклятые печати алыми линиями вспыхнули на коже Учиха, чакра ожгла ее глаза. И буйное яркое пламя лишь бессильно лизнуло пространство вокруг куноичи, бесследно пропав в нем.

— О, значит, Риннеган, — недобро сощурился Момошики, увидев рисунок в глазах Микото.

И тут же отшатнулся, когда лезвие сабли едва не рассекло ему сосуды под мышкой. Микото ощутила мягкий удар в живот. Покров Стихии Воздуха сдержал силу Ооцуцуки, но ее тело смело с места. Танцующее пламя на толстых корнях деревьев слилось на секунду в сплошную алую полосу, пока куноичи не смогла затормозить. Она тут же поймала взглядом противника. И увидела, куда направлен его взгляд.

Момошики смотрел в небо, а в его ладони сверкали искры огня. Мелькнула желтая молния. Ооцуцуки раздраженно поморщился, когда вороненое лезвие куная полоснуло по его груди и разорвало белую одежду. Но атака Минато не остановила Момошики. Резкий взмах руки — пламя пожаров вокруг словно сдергивает с остовов древесных корней. Языки огня сплелись в единый поток и закрутились в водовороте. Микото не раз видела подобное, когда Орочимару подхватывал природное пламя и придавал ему форму. Только сейчас огонь превратился не в крылатого драконоподобного льва Хикю, а в огромную алую птицу, напоминающую Судзаку.

Техники были похожи, однако ниндзюцу Момошики отличалось и скорее напоминало киндзюцу Ивагакуре, которое позволяло смешивать чакру с землей. Кирин и Хикю лишь управляли природной стихией, техника Ооцуцуки же подчиняла и напитывала чакрой огонь. Гигантская птица, словно живая, взмахнула ярко пылающими крыльями, пламя ревело, раздуваемое воздухом. От жара ниндзюцу ветерок тяги стал сильнее и начал трепать волосы Микото. Мгновение - и огненное создание умчалось вверх. Учиха знала ее цель, просчитать ее было несложно — корабль-храм висел в воздухе совсем недалеко. Но дергаться и пытаться защитить его Микото не стала.

Парящий в воздухе храм сбросил маскировку и попался на глаза Ооцуцуки только из-за того, что глазам Юко нужно было увидеть Микото и остальных. Мир расширился перед внутренним взором куноичи, когда ее сознание было втянуто в сеть Омойкане. Привычная связь связала ее с другими шиноби, позволяя чувствовать их и видеть их глазами. На мгновение Микото переглянулась с Минато. Понимание было достигнуто мгновенно. Намиказе пропал в желтой вспышке, сама Учиха взрезала пространство своим телом, чтобы вынырнуть в облаке электрических разрядов возле Ооцуцуки. Перед ней на фоне черного, усыпанного звездами неба замаячила могучая и удивительно верткая для своих габаритов фигура Киншики.

Где-то в стороне раздался грохот ударной волны — Момошики оказался под ударами сразу двух Кагуя, использовавших Третью Активацию Шичи Тенкохо. А по сабле в руке Микото заскользили едва видимые потоки воздуха. Треск! Ветер зло завыл вокруг стального клинка. Куноичи с силой ударила по алому громоздкому топору из чакры, отчего по тому побежала сеть трещин. Из-за разницы в весе она скорее сама отскочила в сторону от едва не обрушившегося на нее вертикального удара, чем отвела его в сторону. В свободной руке Микото вспыхнула чистая белая энергия Райтона. Длинные и частые разряды электричества застрекотали подобно щебету птиц.

Выпад. Киншики успел отшатнуться назад от техники Райтона в руке Микото. Но у той перед глазами на миг вспыхнул желтый свет. Хирайшин Минато перенес ее в новое место, от этого на миг куноичи ощутила тошноту. Картина перед глазами резко сменилась — вместо лица Киншики, Микото теперь видела его спину и висящее за ней кольцо из алой чакры. Справившись с дезориентацией после перемещения, она завершила движение — сгусток райчакры разбил появившийся из алого диска клинок и вонзился в плоть Ооцуцуки.

Об этом упоминала еще Хикава, но после встречи и короткого боя с Ооцуцуки, Микото еще больше удостоверилась в том, что Киншики и Момошики имеют разные способности и слабости. Первый имел крепкое телосложение и отличные рефлексы. Судя по току чакры, он еще и с помощью ниндзюцу усиливал и ускорял себя. У этого Ооцуцуки было достаточно навыков и мастерства, чтобы с успехом противостоять паре Кагуя на Третьей Активации Шичи Тенкохо. Однако у него не было Риннегана и, по всей видимости, он не мог поглощать ниндзюцу, в отличие от Момошики. Который, в свою очередь, не показывал выдающихся умений в тайдзюцу.

Микото не надеялась, что ее техника нанесет достаточный урон противнику — его тело было слишком уж крепким. Тем более Киншики все же успел сместиться с траектории удара — Бьякуган позволял видеть атаку со всех направлений. Окутанная молниями ладонь Учиха вонзилась не в грудь, а лишь в широченный трицепс руки. Белые одежды Ооцууцуки брызнули в стороны, разорванные частыми электрическими разрядами. Под ними обнажилась кожа, неожиданно насыщенного алого цвета, словно ошпаренная кипятком. Лезвие из райчакры вонзилось в плоть. На красной коже тлеющими линиями вспыхнул ветвистый рисунок электрического ожога. В нос Микото ударила вонь обожженной плоти, пока все перед глазами вновь не утонуло во вспышке желтого света.

Разряды райчакры обожгли тело и проникли в меридианы, на мгновение парализовав огромного Ооцуцуки. Этого мгновения хватило, чтобы тот не успел сбежать от обрушившейся на него огненной лавины. Та самая огненная птица, которую создал Момошики, успела настигнуть парящий в воздухе храм и наткнулась на невысокую фигурку девочки-подростка. Окруженные сетью вздувшихся вен глаза Хинаты охватили взглядом все тело пламенной техники, ее руки, на которых багрянцем и лазурью пылали две печати, подхватили потоки огня и закрутили в водовороте, возвращая ниндзюцу обратно к земле.

Хината впервые повторяла технику Кодекса Перемен Орочимару и сделала это успешно. Огненная лавина обрушилась на парализованного Киншики. Тот взревел, через силу заставляя себя двигаться. Белые одежды обуглились и начали осыпаться черными обрывками, обнажая алую кожу Ооцуцуки. Боль на миг ослепила его, но вокруг тела вновь начало появляться пурпурное сияние. Похоже, это было внешнее проявление его техники передвижения, позволяющей практически телепортироваться на короткие расстояния.

Микото не могла упустить шанс. Глаза обожгло жаром. Она резко хлопнула в ладоши, замыкая течение чакры. И когда она развела руки, меж ладоней черным пятном сгустилась сердцевина техники, тут же умчавшаяся вперед. По земле под ногами Киншики пробежала рябь. Его ноги внезапно словно провалились в скалы, Ооцуцуки уперся огромными руками в землю, чтобы не провалиться дальше. Однако это не он падал вниз, а земля поднималась вверх, к черному шару над головой Киншики. Микото сжала зубы, чувствуя, как техника Шин: Чибаку Тенсей словно вытягивает из нее все жилы. Земля продолжала трещать и стонать, раскалываясь на куски и с грохотом обрушиваясь друг на друга, формируя комок из камня вокруг Ооцуцуки.

Киншики с натугой заревел, когда он сам головой упал на черную сферу техники Микото. Сверху на него тут же свалился увесистый валун. Невидимая сила начала сжимать Ооцуцуки. Мышцы на огромном теле вздулись. Киншики силился выбраться из техники, но безуспешно. Он ненавидящим взором уставился на Учиха и быстро взглянул в сторону Момошики. И на широком лице Ооцуцуки появилась странная улыбка. Нет, не улыбка... Широкий звериный оскал.

Формирующийся шар из камней внезапно лопнул, тело Киншики вырвало из него непреодолимой силой так же, как совсем недавно его туда втягивало. И еще в полете тело Ооцуцуки начало преображаться, вытягиваться, истончаться и, наконец, сжиматься в алый сгусток. В мясистый кровавый плод, напоминающий сердце. С влажным звуком он упал в руку с Риннеганом в середине ладони. И вскоре белые зубы Момошики впились в алую плоть. Чакра брызнула подобно крови и потекла по бледным щекам Ооцуцуки, почти моментально впитываясь в белую кожу.

— Вот из чего слеплен клан Ооцуцуки, — мрачно пробормотала Микото.

Момошики просто пожирал своего напарника. Не только чакру, но и его плоть, его суть. Резкий взрыв силы, разбушевавшейся чакры в теле Ооцуцуки выплеснулся наружу, раздробив землю и подняв столп пыли. Ударная волна заставила куноичи отшатнуться. Волосы на голове невольно встали дыбом от ощущения животного ужаса перед непреодолимой силой.

Глава 56. Конец

21 мая 60 года от начала Эпохи Какурезато

— Как же вы достали, — брезгливо бросил Момошики.

В зыбких предрассветных сумерках вспыхнули открывшиеся глаза Ооцуцуки. Жемчужный блеск Бьякугана сменился золотом. Золотом же окрасилась и пара Риннеганов на ладонях Момошики. И третий Риннеган, появившийся на лбу, тоже сиял золотом. Трансформации чакры и мутации в теле постепенно завершались, по белой коже пролегли ровные черные линии, напоминающие по внешнему виду джуиндзюцу, но по сути они прорастали внутрь и переплетались с живой плотью. Это имел в виду Орочимару, когда говорил, что Ооцуцуки способны комбинировать свои тела? Напроминает чем-то техники Химеры и Мертвой Марионетки, когда воедино спаиваются несколько живых или мертвых людей. И напоминает печать на теле Хинаты.

Эти мысли пронеслись в голове Микото. У нее еще была надежда разгадать секрет трансформации Ооцуцуки, понять ее суть и попытаться отменить. Но было поздно. Момошики расправил руки и поднялся над землей. Чакра бурным потоком текла по телу и концентрировалась в груди. По ушам ударил оглушительный крик, сменившийся грохотом. Ударная волна понеслась во все стороны от Ооцуцуки. Это был лишь крик, наподобие техники Рева Дракона Орочимару, но сила его была сравнима с Биджудама.

Микото резким ударом разрезала воздух перед собой саблей. Воздушный клинок рассек взрывную волну. Хлесткие порывы ветра трепали волосы и перехватывали дыхание. Но ее хотя бы не смело назад, как двух Кагуя.

Крик оборвался резко. В небе гигантская тень заслонила звезды и рухнула на Ооцуцуки. Окованный металлом конец посоха напоминал гору. Момошики поймал этот удар рукой, но все равно опустился на землю, придавленный огромным весом. Мимолетная клыкастая усмешка мелькнула на его губах. Легкое движение руки — и гигантский посох уносит в сторону вместе с владельцем. Энма в руках Джирайи еще в полете уменьшился до обычных размеров, пока сам сеннин неряшливо кувыркался в воздухе, стараясь погасить инерцию броска.

В руках Момошики сверкнула алая чакра, она вытянулась и превратилась в копье. Которое Ооцуцуки почти успел метнуть в Джирайю, когда возле него раздался треск молний. Два сгустка райчакры, синей и черной, с гигантской скоростью врезались в Момошики, заставив того заблокировать сдвоенный удар. На мгновение он замер, как и атаковавшие его шиноби. В облаке электрических разрядов стало возможно различить Райкаге. Третий и Четвертый Эй все же добрались до места битвы. Додзюцу на руках Ооцуцуки сверкнули — райчакра вокруг Райкаге начала стекаться к ладоням Момошики, когда в сумерках вспыхнула еще одна аура янтарного цвета. Объятая пламенем Третьей Активации Шичи Тенкохо Цунаде врезалась в Ооцуцуки.

Волосы Момошики взметнулись, стремясь оплести Цунаде и остановить ее, но были просто разорваны в клочья силой Сенджу. Тело Ооцуцуки смело, тот кубарем покатился по земле, пропахивая в камне канаву. Перед ним вспыхнуло пурпурное пламя, в сердце которого сформировался гигантский скелет. В костлявых руках застывшим языком пламени светился короткий клинок Тоцука. Земля перед Момошики взорвалась, из нее вырвались мощные гибкие тела. Древесная техника напоминала драконов, чьи хищные пасти устремились к скрытому покровом Сусаноо Фугаку. В сумраке тревожно сверкнули несколько пар алых глаз. Вокруг них вспыхнула огнем чакра разных цветов, формируя еще шесть Сусаноо. Призванные Эдо Тенсей Учиха и Кохару с Данзо встали на пути древесных драконов, разрывая их и поглощая Стихией Тьмы.

Микото вытянула вперед свободную руку. Глаза обожгло изнутри чакрой. Незримая отталкивающая сила ударила Ооцуцуки в спину, толкая на клинок Тоцука. Но тот словно уперся ногами в воздух, а через миг его подбросила вверх начавшая расти ввысь земля. На ней словно начал расти темный холм. Он быстро вымахал выше Сусаноо, у бесформенной горы камней выросли руки и голова, по темному телу пошли трещины, сквозь которые вырвался иссушающий жар раскаленного нутра. Огромный каменный голем замахнулся рукой, стремясь размозжить всех Учиха перед собой разом, когда в него врезалась темная каменная скала.

Земля задрожала, Микото присела, чтобы не упасть из-за толчков, когда пылающая внутренним жаром каменная громада призванного Момошики голема столкнулась с почти такой же ожившей каменной глыбой, но за спиной которой в воздухе парил беловолосый парнишка с пылающими небесной лазурью глазами — Ооцуцуки Тонери.

— Ты!

Этот голос, напоминающий звериный рык, пробился сквозь грохот сражающихся големов. Силуэт Момошики смазался. Он молнией пронесся в воздухе и появился возле Тонери. Руки с Риннеганами уже потянулись к лицу лунного Ооцуцуки, когда Момошики пришлось резко отпрянуть. Прямо перед его лицом пронеслись серые костяные снаряды. На лице пришлого Ооцуцуки мелькнула тень испуга. Он резко оглянулся в сторону, откуда прилетели пепельные кости. Золотые глаза встретились взглядом с глазами, закрытыми поволокой из жидкого металла.

— У тебя нет права понимать руку на Ооцуцуки, — с насмешкой бросила Хикава. — Таковы законы клана.

— Нет! — Момошики резко попытался отвести взгляд, но было поздно.

На ртутной поверхности додзюцу Хикавы потекли золотые искры, из глубин серебристого металла словно выплыло другое додзюцу. Золотой Риннеган. И в это же время пара глаз на ладонях Момошики потускнели, складки кожи вокруг них задрожали и медленно закрылись, скрывая глаза. И вместе с ними потускнел и закрылся третий глаз, золотистый Риннеган на лбу Ооцуцуки. Одновременно складки кожи разомкнулись на челе Хикавы, отворяя точно такой же глаз, какой был у Момошики.

— Это додзюцу... Кто ты еще такая?! — взревел Момошики.

— Ты поглотил Киншики, но не узнаешь меня? — холодно спросила Хикава. — Неважно... Спасибо, что отомстил убийце Шутен-доджи. Но теперь ты сам должен умереть.

— Ты! Не может быть... — у Момошики задергался глаз. — Хикава?!

Ооцуцуки отшатнулся назад и замер, внезапно поняв, что оказался окружен в кольце из восьми гигантских огненных силуэтов Сусаноо, один из которых принадлежал Микото. В небе зависла тень летающего храма, возле которой были видны парящие на песчаных островках Тенрай и Раса. Момошики оказался окружен сильнейшими шиноби коалиции. И оказался лишен Риннегана. Додзюцу Хикавы похитило силу глаз Ооцуцуки. Микото не знала, долго ли продлится эффект техники возрожденной Орочимару женщины, но этого должно было хватить, чтобы расправиться с Момошики. Его сила огромна, но сейчас он уязвим.

Это понимал и сам Момошики. Резко оглянувшись по сторонам, он зло скривился. Чакра в его теле всколыхнулась, исказилась. И вместе с ней начало искажаться тело Ооцуцуки, закручиваясь и втягиваясь в одну точку. Пространственно-временная техника! Он просто решил сбежать. Однако поток чакры внезапно заколебался. Искажения вокруг Момшики прервались, а он сам пошатнулся, словно от увесистого удара.

— Телепортация здесь запрещена.

Голос, произнесший эти слова, был ровен и спокоен. Настолько, что часто раздражал Микото, хотя она никогда старалась этого не показывать. Голос принадлежал Орочимару и заставил Момошики замереть. Хотя, скорее всего, застыл он от внезапно накатившей на него волны сакки и давления могущественной чакры. До Микото докатились лишь отголоски, но и она невольно сцепила зубы. Возникло чувство, словно рядом появился еще один Ооцуцуки.

Собственно, так оно и было. Возле Момошики внезапно появились два силуэта. Орочимару в разорванном кимоно, относительно целыми остались лишь потрепанные хакама. Его белая кожа чуть ли не светится в темноте от внутреннего света, на спине переливается искусный рисунок нескольких монстров. Глаза сияют в темноте алым. И третий глаз горит пурпуром. Микото видела и узнавала его. Интонации голоса, выражение лица, язык тела — все это было от Орочимару. Но чакра... Она не казалась подавляющей и сильной, но она была нечеловеческой. Иной. Словно слепила глаза лазурью и вплетенными в нее искрами разной природы.

Подавляла силой его спутница. Женщина, чье лицо было очень знакомым Микото. Она напоминала Кураму, лисью жрицу с Кумотори, как две капли воды. Но вместо рыжих волос — белые, в глазах жемчужный блеск Бьякугана, а во лбу багрянцем сияет Риннеган с каплями томое на концентрических кругах. Белая одежда и рога на голове — она очень походила на виденных Микото Ооцуцуки. Значит, это и есть Кагуя. И сейчас она стоит возле Орочимару.

Момошики замер, сверля взглядом Кагую, пока медленно не выпрямился и не рассмеялся. Заливистый смех громом отдавался в предрассветной тишине. Микото было сложно прочитать его причины. Эмоции на лице Ооцуцуки были слишком сложны. Страх, радость, отчаяние и надежда — все вместе.

Смех оборвался.

— Ты снова предала, Кагуя! — взревел Момошики. — Ты не видишь свою судьбу, но я вижу ее! Это ошибка, которая дорого обойдется тебе! Клан не простит ее вновь, как это было в прошлый раз! Вернись и...

Микото почувствовала, как незримая сила ударила в окутывающую ее чакру Сусаноо. Ее и остальных Учиха вместе с Кохару и Данзо потащило назад. Пылающие огромные фигуры Сусаноо тяжело упирались ногами в землю, взрывая многострадальный камень, не в силах выдержать напор чужой мощи. Слова Момошики оборвались, он завис в воздухе, словно раздавленный меж двух невидимых ладоней.

— Ты овладел Джиппо, Момошики, — слова Кагуи были холодны и бесстрастны, — но без Сенрингана техника Десяти Направлений не позволяет видеть все будущее. И даже будь у тебя Всевидящий глаз, твои угрозы остались бы пусты. Пока в мире есть Шинган, будущее не может быть предсказано.

И только после слов Кагуи Момошики, похоже, заметил, что рядом с нею есть еще кто-то. Взгляд золотых глаз Ооцуцуки упал на Орочимару. И теперь Микото уже не сомневалась в его чувствах. На лице Момошики не было ничего, кроме страха. Орочимару и Кагуя протянули к Ооцуцуки руки, чтобы ухватиться за что-то невидимое Микото. И потянуть его на себя. Рот Момошики распахнулся в беззвучном крике. Его тело задергалось в судорогах и начало растягиваться в стороны, словно раздираемое пространственно-временной техникой. Это длилось недолго. Всего пару секунд было видно, как от плоти отделяется призрачная тень души, а сама плоть сжимается в кровавый плод. Орочимару и Кагуя просто разорвали Момошики на куски, разделив его душу тело. Очень скоро от него остался лишь кровавый плод чакры в руках Кагуи, который словно втянула в себя тьма в широких рукавах ее кимоно.

Момошики был побежден также внезапно, как он и появился. Микото чувствовала растерянность остальных сквозь узы Омойкане, и сама не решалась расслабиться и развеять чакру Сусаноо, несмотря на терзающую плоть боль от техники.

— Эт что получается, Орочи... Мы победили, что ли? — первым нарушил молчание Джирайя.

Ответа сеннин не получил. Орочимару только приложил палец к губам, призывая сохранять молчание. И не сводил взгляда с Кагуи, которая сама рассеянно оглядывалась по сторонам. Она обратила внимание на почтительно склонившихся перед ней Кагуя. Микото ощутила неприятное волнение внутри, когда взгляд древней богини задержался на трех подростках, так и не покинувших парящий храм — Итачи, Наваки и Хинате. Облегчение наступило лишь, когда Кагуя перевела взгляд на парящего в небесах невозмутимого Тонери. И остановилась на недалеко от него находящейся Хикаве. В этот момент бесстрастная маска на лице Ооцуцуки словно треснула. Алые губы совершенно по-человечески задрожали, в широко распахнутых глазах навернулись слезы. Влажные дорожки пролегли на белых щеках. Кагуя нерешительно качнулась вперед и остановилась. Она открыла было рот, но с уст так и не сорвалось ни слова. Она подняла было руку, но словно не решилась потянуться ею к Хикаве.

Микото было сложно читать ее, но долгая дружба с Нами научила определять направление взгляда людей с Бьякуганом. Сейчас взгляд Кагуи упал на ее собственную ладонь. Он остановился на длинных острых ногтях, больше напоминающих когти. Ооцуцуки подняла руки к лицу и с ужасом посмотрела на них. Она опустила голову. Широкий плащ из белоснежных волос упал на ее плечи. Шелковистые локоны водопадом полились вперед, закрывая лицо. Ее спина задрожала из-за беззвучного плача.

Хикава сама сделала то, что не смогла сделать ее мать. Подлетела к ней и робко коснулась дрожащего плеча. Сейчас они казались такими похожими. Два белых призрака, парящих над землей и окутанных белыми шлейфами длинных волос. В перламутровых прядях внезапно заплясали янтарные искры. Микото оглянулась и заметила с высоты своего Сусаноо, как над горизонтом показался краешек солнца. Настоящего, а не иллюзорного. Его теплый свет залил мать и дочь. И одновременно с этим в небесах на черной тени пробежала мутная рябь — Луна словно скидывала черное покрывало и вновь обретала свой истинный блеск.

С шуршанием опал песок на землю — два шиноби из Сунагакуре приземлились на деревянный настил корабля-храма. Оттуда послышались шлепки чьих-то босых ног. Из-за борта показалось полное любопытства лицо Отохиме, которая беспардонно растолкала Наваки и Хинату. С глухим ворчанием на земле разминал тело Третий Эй, которого больше не окружал Покров Черной Молнии. Микото позволила себе отпустить чакру. Пламя Сусаноо плавно свернулось, опуская ее на землю. Боль техники медленно покидала мышцы.

Теперь, когда огонь Сусаноо не жег ее изнутри, Микото наконец смогла свободно вдохнуть свежий воздух. Он все еще был полон грозового запаха и тяжелого аромата влажной земли и пыли. Но они постепенно отступали. Начинался новый день. И война в самом деле закончилась.

***

Я с хмурым видом осмотрел со всех сторон черный сосуд в своих руках. Напоминал он ширува — обычную деревянную миску с крышкой, покрытую черным древесным лаком. Сам из таких ел мисо-суп. Да, в пропорции один к одному с майонезом, чем вызывал странное непонимание со стороны Джирайи. Ну да речь не об этом. Просто артефакт, в котором хранилась частица Ооцуцуки Шибая, выглядел очень... тривиально, что ли? Так ведь сразу и не скажешь, что это не обычная посуда, а предмет для запечатывания, во многом превосходящий тот же Янтарный Сосуд или кровавую Тыкву, которые смастерил Хагоромо.

Внутри этой миски словно собственное измерение находится. Что-то сродни Камуи или мирам Кагуи. Отличный способ что-то спрятать. Но у меня есть глаза, способные видеть сквозь такие барьеры. И я вижу, что сосуд не пустой. В нем хранится нечто похожее на Плод Чакры.

— Любопытно...

— Открыть его удалось Мадаре лишь с помощью Риннегана, — напомнил о себе мой проводник, благодаря которому я и нашел эту миску. — Он воспользовался пространственно-временной техникой. И смог выхватить лишь небольшой кусочек, который вживил в марионетку.

Я покосился на черную тень в рукаве Кагуи. Зецу стал на диво послушным. И он все еще сохранял свою жизнь, Кагуя не лишила его личности. Хотя я был бы не против этого. Но, с другой стороны, благодаря ему я нашел эту супницу. И теперь смогу добраться до интересного материала. И сколько у меня уйдет времени на его изучение? Ох... Это будет сложно. Разобраться в генетическом коде и так не простая задача, а тут еще и Оцуцуки с их чакро-химеризмом. Как бы мне так сподручнее все провернуть? Наделать клонов со случайными включениями генов Шибая?

Занятно, занятно...

На все нужно время, а есть ли оно у меня?

Я со вздохом спрятал супницу за пазуху нового кимоно — подождет немного. И оглянулся по сторонам. Передо мной раскинулся странный пейзаж. Безжизненный, словно на поверхности Луны. Планета была активна, местное солнце не отличалось от привычного, и его свет не обжигал жестким ультрафиолетом, и солнечный ветер не превратил местность в радиоактивную пустыню. Нет, здесь был озоновый слой, было магнитное поле, где-то извергались вулканы, по небу плыли редкие облака. Но здесь не было ни единой живой клетки. Голые камни. Без растительного покрова вода смыла с них песок и унесла в моря и низины. Вместе с почвой и другой органикой.

Несмотря на отсутствие жизни, здесь можно было заметить вирусные частицы и сложные органические молекулы. Этот мир когда-то был живым, наверное, еще не так давно. И не сохранись здесь кислород, то жизнь, возможно, могла бы зародиться вновь. К сожалению, в кислородной атмосфере привычный для меня цикл зарождения жизни был затруднен. Но даже и без кислорода, при наличии этого чудного и очень знакомого элемента пейзажа — огромного голого ствола Шинджу с пустым венцом увядших чашелистиков — есть ли у живого шанс найти здесь дом?

Этот мир был мне знаком. Здесь я сражался с Исшики. Здесь он хранил частицу Шибая и своего Десятихвостого. Но вот в чем смысл Ооцуцуки так себя вести? Странные у них методы. Пусть они называют населенные миры грядками, но за ними они совсем не ухаживают. Выдаивают досуха и бегут дальше, не заботясь о последствиях. В лучшем случае сами тут кукуют в ожидании созревания нового плода. А ведь такая удобная планета для заселения... Не то, что те, которые я смог найти в сжатом графике перед началом войны и подготовить для эвакуации Лунной базы.

Хлопок ладоней громом пронесся по пустой равнине. Звук не встречал сопротивления и врезался в громаду ствола Шинджу. Та вздрогнула было и на миг застыла. Чтобы начать осыпаться на землю плодородной почвой. Земля под ногами тяжело вздохнула и тоже обвалилась. Длинные корни, скрытые под ее поверхностью, тоже рассыпались и превращались в прах. И совсем скоро блеклая поверхность обветренных камней начала крошиться. От моих стоп во все стороны бежала сеть мелких трещин. Земная твердь, раздираемая изнутри тонкими белыми ростками трав и деревьев, начала зеленеть. Буквально на глазах на безжизненных просторах появился масштабный кусочек лесостепи. Свежая зеленая трава волнами стелилась по земле. Разнообразные деревья шелестели на ветру листьями, хвоей и всем прочим, их заменяющем. И прямо на их ветвях, словно причудливые плоды, вырастали животные. Шишки обрастали шерстью и срывались вниз разными зверьми, цветы начинали взмахивать лепестками, обращаясь насекомыми, листья сворачивались в клубки из перьев, тут же вспархивающие вверх птицами, клубни вырывались на поверхность змеями, ящерицами и лягушками.

Остановив поток чакры, я устало вдохнул наполнившийся ароматом леса и разнотравья воздух. И с трудом оторвал ноги от земли. От стоп в превратившийся липкий чернозем камень мелкой сетью уходили нити, напоминающие корни или грибницу. Когда-то Хаширама одним лишь Мокутоном вырастил Лес Смерти. Я же, со своими знаниями и объединенным геномом Стихии Дерева и Силы Белого Змея, мог создать более жизнеспособную и автономную экосистему. Первое время за ней нужно ухаживать, но в целом она могла прижиться и захватить весь этот безжизненный мир сама. Хотя все же стоит в разных широтах вырастить более приспособленные к климату виды растений и животных. Или вообще не торопиться и просто засеять все семенами, а потом заселить животными.

— Ты хочешь что-то сказать? — спросил я, оборачиваясь.

Прямо передо мной была Кагуя. Пусть она подлетела почти бесшумно, но ее приближение было сложно не заметить — слишком мощная чакра. Даже без способностей Мудреца и особенностей моего тела обычный человек мог бы ощутить ее приближение. И не был бы от этого в восторге. Кагуя была красивой и вместе с тем жутковатой. Что творится у нее в голове, было сложно понять. Возможно, даже ей самой. Чакра и влияние Джуби через нее — этому непросто сопротивляться. Сейчас, когда я потратил много чакры на создание жизни, было немало вариантов будущего, когда она попыталась бы меня атаковать. Однако воплотилась иная линия.

Нас разделяли считанные сантиметры. Можно было почувствовать ее дыхание, ее тепло. Рассеянный взгляд ее жемчужных глаз блуждал по моему лицу, складки век Ринне-Шарингана на лбу прикрыты из-за приподнятых бровей, рот приоткрыт в удивлении, а уголки алых губ слегка опущены. Она выглядела потерянной, словно увидела что-то удивительное и боялась быть обманутой своими глазами. В ней смешались грусть и надежда.

— Ты... Это в самом деле ты? — спросила Кагуя, нерешительно подняв руку и коснувшись моего лица. — Я не помню. Память исчезла вместе с тобой. Но я помню, как ты вырастил наш сад. Наш дом...

По белой коже Кагуи снова потекли слезы. Сразу видно родство с Хикавой, та тоже любит по любому поводу поплакать. Но... Сейчас в женщине передо мной я увидел еще кое-кого знакомого. Она напомнила мне Мито. В те годы, когда я учил Наваки и мы виделись в поместье Сенджу. Поместье, которое вырастил Хаширама своей чакрой. Деревянная беседка, деревянные стулья — все это было не просто работой Первого Хокаге. Это была его часть, его чакра, его дух. Это было все, что осталось у Мито от ее мужа. Поместье и Коноха были для нее чем-то большим, чем домом. И, похоже, чем-то большим, чем просто садом, был для Кагуи мир, в котором она должна была прорасти новым Божественным Древом, чтобы уничтожить всякую жизнь, всякое напоминание о том, кто эту жизнь там посеял.

Я почти зеркально повторил жест Кагуи и коснулся ее щеки. Женщина наклонила голову, прижимаясь к моей ладони и прикрыв глаза. На ее губах появилась неожиданная улыбка. Нежная и мечтательная. Она была подобно блеску чистого металла, проступившему из-под корочки серого шлака. Спрятанные глубоко в душе чувства выглянули наружу, прорвавшись сквозь скорлупу черствости, холодности и надменности.

Эта улыбка не прощает всего того, что Кагуя сделала. Но, кажется, я начинаю лучше ее понимать. Откровенно говоря, не уверен, что ей нужно прощение. Да, методы у Кагуи в духе Ооцуцуки, однако сильно ли я отличаюсь от нее? Ее мотивы мне понятны, цели ясны. Я не согласен с путем, который она выбрала для достижения этих целей, но она полезна. Она может стать союзником. Возможно, даже кем-то большим. Может, я слаб и просто поддаюсь ее очарованию, все же не зря облик Курамы так совпадает с внешностью Кагуи. Но, с другой стороны, кто-то мог простить Обито. Почему нельзя поступить так же с Кагуей?

— Хагоромо так и не решился показаться перед тобой, — заметил я, нарушая хрупкую тишину.

Это были не самые уместные слова. Но мне нужно было узнать, как отреагирует на них Кагуя, чтобы составить о ней впечатление. Подвержена ли она давлению чакры, и насколько устойчива ее психика.

— Я увидела, что произошло после моего запечатывания, через Зецу, — мягко ответила Кагуя, не открывая глаз и продолжая прижиматься к моей ладони. — У мальчишки проснулась совесть после всего, что он натворил.

— Он поддался Проклятию Ненависти? — высказал я свои догадки.

— Любовь к девушке, которая пожертвовала жизнью для Шинджу, обернулась для него ненавистью ко всему, что я создала, — ровным тоном поведала Кагуя. — Наш сын возжелал мести и был готов уничтожить мир, чтобы достичь своей цели. И он уничтожил его. Чтобы в итоге самому повторить мой путь.

В чем-то слова Кагуи опять повторяют то, что я впервые услышал от Мито. С тех пор я успел более подробно изучить мифы Узумаки. Даже членов клана Кагуя, которые жили до чистки, расспросил. Перечитал Книгу Разрядов Роурана, побывал в стране Редаку. И, вообще, больше узнал о биджу, Шинджу и прочих делах древности. В прошлом Кагуя не усыпила всех людей, пусть ее техника и затронула немалую часть континента, но оставались разные страны и народы.

Когда Древо-Бог пустил корни, начали истощаться Драконьи Жилы и пропадать Камни Гелела, за счет которых ранее жила старая западная империя, прародина королевского рода Роурана. Государство, контролировавшее весь континент, начало ослабевать. Нестабильная ось вращения планеты сделала свое черное дело, и началась череда неурожаев, без Камней Гелела исправить положение не удалось, истощение Рюмьяку только усилило неурожаи. Начались войны. Переселение народов, распад империи, постоянные войны и смерти. Шинджу рос, питаясь кровью и болью умирающих насильно людей, впитывая их ненависть и умножая ее. Вечное Цукиёми в то время сломало порочный круг, снизило количество голодных ртов, дало годы мира. Под руководством Кагуи ее страна стала новым доминирующим государством, самым процветающим и многолюдным. Сила Ооцуцуки позволяла справляться с неурожаями и подавлять войны, подчинять другие страны.

— Та девушка, которую любил Хагоромо... Хаори, — вспомнил я ее имя. — Она пошла на ритуал добровольно, примерно понимая его последствия?

— В этом была суть ритуала, — согласилась Кагуя. — Жертвы Шинджу должны были быть добровольными, чтобы вымыть из него ненависть, чтобы чакра Джуби была чиста. Люди знали, идущие к Древу выбирали его в поиске бессмертия, избавления от старости, от смертельной болезни, от страданий, от страха потерять себя в лапах демонов той стороны. Джуби стал раем до того, как Хагоромо создал Чистый Мир. Где также собирает души, чтобы использовать их чакру, когда это ему необходимо.

Кагуя замолчала и открыла глаза. Только два. Алый Ринне-Шаринган на лбу остался закрыт, осталась лишь тонкая щель сомкнутых век, напоминающая глубокую морщинку.

— Хагоромо всегда был сложным мальчиком, — на лице Кагуи появилось странное выражение теплой грусти. — Наверное, ему не хватало отца. И моей любви... Он благодарил меня, когда получил Мангекьё Шаринган и Риннеган. Ненависть тогда поглотила его печаль. Я не могла оставить чакру в руках такого человека. Я не смогла воспитать его. Прости.

— Наверное, это мне нужно просить прощения, — покачал я головой. — Я никогда не был хорошим мужем и отцом в этой жизни. И прошлой... В прошлых, скорее всего, тоже не изменял себе.

Кагуя печально скривила губы и отвернулась. Взгляд ее жемчужных глаз упал на зеленые леса и луга. Она убрала руку с моего лица и плавно опустилась на землю. Босые ноги коснулись земли и утонули в мягком мхе, покрывшем мелкие камни. Женщина провела рукой по высокой траве, словно приглаживая ее, и глубоко вдохнула свежий запах цветов.

— Тебе нравится? — спросил я, с удивлением заметив на лице Кагуи счастливую улыбку, быстро пришедшую на смену печали.

— Ты сам научил меня любить их... — отрешенно ответила Кагуя и напела слова знакомой песни: — Птицы, звери и жуки, древа да цветы, любовь вырастил к ним в сердце ты моем. И услышав шепот ветра, я вернусь тогда к тебе...

— Есть еще две планеты, которые я начал заселять, — вспомнил я. — Одна похолоднее, там получилось воссоздать тундростепи с мамонтами и пещерными львами. А другая гораздо теплее, там живут динозавры. Те животные настолько похожи на динозавров, насколько я смог воссоздать их геном из костей, добытых в Редаку, и смешав его с геномом современных птиц.

Туда я планировал переправить беженцев с Луны, если Земля окажется для них слишком негостеприимной.

— Я ничего в этом не понимаю, — улыбнулась Кагуя. — Мне просто нравится природа.

— Немного жаль, — бессильно улыбнулся я в ответ.

Похоже, мой восторг и интерес к необычным и утраченным экосистемам разделяет только Шизука. Куноичи из Надешико, ставшая волей моих махинаций женой одного из моих клонов, очень увлеклась биологией, генетикой и медициной. Она даже и училась-то у Джирайи и Цунаде больше из-за возможности лучше понять сендзюцу и ирьениндзюцу.

— Возвращаемся домой? — предложил я.

— Ты удовлетворен моим даром? — пытливо посмотрела на меня Кагуя.

— Оставшаяся чакра Хвостатых может остаться у тебя. Но не пытайся забрать то, что уже на свободе.

К счастью, я успел вытащить часть чакры биджу из Мадары до того, как Кагуя вернулась. Может, они рассчитывали на большее, но не все сразу. Для начала Кагуе нужно усвоить доставшийся от Момошики плод чакры, избавиться от остатков Мадары в себе и убедиться, что она сохранит после этого Ринне-Шаринган.

Получив мое согласие сохранить чакру, Кагуя вновь поднялась в воздух и приблизилась ко мне. Совсем скоро мы вместе шагнули в черный провал портала, чтобы вновь оказаться над истерзанным полем битвы. Развлекательная прогулка кончилась, пора возвращаться к работе. На самом деле, можно было бы сразу переместиться куда-нибудь в Отомуру, но пока нужно уладить некоторые возникшие вопросы с Каге. После того, как они стали свидетелями моей и Кагуи силы, старые стратегии и прогнозы на будущее требовали переработки. Старые устои и договоренности, которые закладывал еще Хаширама на первом собрании Каге, начинали терять свое основание. Не могло быть и речи ни о каком паритете сил, перераспределение биджу уже ничего не спасет. Эпоха Какурезато окончательно завершилась, уступая место новой.

Кроме того, тут еще оставалась Нии Югито. Мне нужно было поговорить с ней лично. Я больше не планировал распадаться на восемь тел, так что как-то этот вопрос тоже нужно урегулировать. Нужно учиться брать на себя ответственность, а не бежать при первом удобном случае, как я обычно это делаю.

Паря над истерзанной землей, сплошь перерытой корнями и техниками, по которой мелкими и неугомонными муравьями бродили шиноби, я тяжко вздохнул. И с ироничной улыбкой посмотрел на Кагую.

— Ну, добро пожаловать домой.

Эпилог. Начало конца и новое начало

24 мая 1 года Эпохи Дракона

Я с задумчивым видом подбросил в руках пару круглых камней. Зеленый, переливающийся подобно изумруду, достался мне от Хакуджа Сеннина. Блекло-сиреневый с грубо нацарапанным на нем иероглифом, обозначающим масло, я получил буквально только что от Огама Сеннина.

— Вот и весь секрет вещих снов Старика, — иронично заявил Джирайя, наблюдая за камнями в моей руке. — Он всего лишь нашел глаз древнего ками. Вот же старый маразматик! Даже сам забыл уже про это.

— Он и не знал, — пожал я плечами и сжал в руке камни.

Тихий треск. Со стороны могло показаться, что я просто раздавил их. Но все было иначе. Я выпустил заключенную в них чакру. И она впиталась в мои меридианы. Еще пара додзюцу к тем сотням и тысячам, которые я уже запечатал в себе. Однако это были особые глаза. Глаза, почти утратившие чакру и превратившиеся в холодные камни, подобно Бьякуганам в Алтаре Тенсейгана после его использования против Урашики. Однако когда-то эти додзюцу принадлежали кое-кому весьма могущественному. Тому, кем сейчас некоторые считают меня. Толку от глаз сейчас немного. Хотя тот, который хранился у Гамамару, был Шинганом — глазом Пророка. И именно его сила позволяла Огама Сеннину видеть пророческие сны. А сейчас поможет мне взять под контроль свое собственное додзюцу.

Я прикрыл глаза, направляя чакру к глабелле. Пульсирующий и яркий узел в моей кейракукей едва заметно дрогнул и начал угасать. И вместе с тем складки кожи на лбу стали медленно смыкаться, скрывая за собой пурпурное мерцание калейдоскопа пророческого додзюцу. Почти в тот же миг несмолкающий гул в голове начал стихать. Рокот грядущего перестал давить на меня, скрывшись где-то в глубинах подсознания.

Вот так-то лучше!

— Так лучше? — словно прочел мои мысли Джирайя.

— Иногда мне кажется, что ты понимаешь меня лучше, чем все мои жены, — раздосадованно поморщился я.

— Естественно. Я же лучше! Я же твой друг! — широко ухмыльнулся Джирайя.

Но улыбка скоро застыла на его лице и медленно угасла. Сеть морщин проступила вокруг глаз, когда он отвернулся и уставился в даль.

Сейчас перед нами раскинулись бескрайние зеленые леса, укрытые густой дымкой туманов. Жаркие и влажные тропики, таких на континенте и нет почти. Эти тоже не в привычных для шиноби странах находились. Даже не в привычном для них мире. Леса были не такими густыми, какими были в том измерении. И растения — больше голосеменных, вроде гинкго и араукарий. Даже древовидные папоротники есть. А между стволов были видны небольшие головы на длинных шеях, которые принадлежали прореживающим деревья существам. Стадо гигантских завроподов паслось в лесу и набирало живую массу. Как я и предполагал, делали они это очень впечатляющими темпами. Настоящие биореакторы по производству качественного мяса. Вот только великоваты они, под таких производственные линии сложно составить. Но выглядят занятно. Змеям Рьючидо они понравились. Этим гигантам они в самый раз. Как раз змеи и занимались подготовкой этого мира к заселению людьми. Если это потребуется.

К счастью, Землю мне удалось отстоять. Пока. Поэтому этот мир пока может спать спокойно. Некогда безжизненное измерение сейчас кардинально изменилось. Оно снова было полно природной энергии. Здесь светило солнце, отличный источник энергии для жизни, которую когда-то как корова языком слизали Ооцуцуки со своими Шинджу. Мне нужно было лишь посеять семена новой. И она неплохо прижилась. Мне нравится. Джирайе вот, вроде, тоже. Правда, он о другом думает сейчас.

Я подождал еще несколько секунд, ожидая какой-нибудь странной реакции от своей чакры. Но нет, вроде, все спокойно. Но это уже какая-то паранойя. Я теперь боюсь к своему телу что-то новое добавлять. А вдруг как во мне начнет возрождаться этот самый Косенджин? Оно мне надо? Вроде, нет. Однако Шинган нужно было взять под контроль. И на время его усвоения я на всякий случай переместился в иное измерение. Чтобы там, в родном, подготовиться успели. Ну, хотя бы саваном укрыться там... Или еще что. Потому что к чему им готовиться надо было бы, даже я сам не знаю. А у меня Глаз Пророка есть.

— Не мне это решать, — первым нарушил я тишину.

— Мысли читаешь? — подозрительно посмотрел на меня Джирайя.

— Нет. Я же твой друг, — ухмыльнулся я в ответ. — И так неплохо тебя понимаю.

— Проклятье. Вот бы еще и Цунаде не знала меня так же хорошо, как и ты, — с улыбкой посетовал Джирайя. — И что, ты все же думаешь оставить все, как есть? Ооцуцуки, этот их клан и рассеянные по измерениям и мирам Шинджу?

— Не начинать же мне войну против них? Одолеть Ооцуцуки будет проблематично. И последствия этого могут быть не самыми радужными. Они сильны, но вселенная велика. В нашем мире мы, как жабы на дне колодца, видим лишь крохотный кусочек мира. Чтобы выйти в него и заявить о себе, нужно подрасти.

— Это же не так уж сложно. Ты мог бы организовать все, я в этом уверен. Пока готовился к войне, ты вырастил не одного монстра.

— Когда я говорю о росте, я имею в виду не силу, которая могла бы одолеть тех же Ооцуцуки. А о развитии общества, о ментальном росте шиноби. Породить монстра легко, но воспитать из него человека сложно.

— Как будто тебя это раньше останавливало.

— Да, не особо. Но раньше были иные условия. Ооцуцуки, знаешь ли, живут, по нашим меркам, очень неторопливо. Тысяча лет туда, тысяча лет сюда — для мнящих себя бессмертными годы летят незаметно. Нам не повезло родиться тогда, когда наша земля привлекла их внимание. Но сейчас снова появилась передышка. Я вижу, что есть возможность действовать мягче. Вспомни, в конце концов, сколько нам лет.

— Да скоро уж полсотни будет, — Джирайя задумчиво почесал подбородок. — В самом расцвете сил.

— Да не это важно, — махнул я рукой. — Важно, что дети наши тоже взрослеют. Энергии в них полно и силы тоже. Они ищут, куда их приложить. Осаждать сейчас их не очень-то полезно, если хочешь вырастить из них себе смену.

— Хах, Орочи... — Джирайя покачал головой. — Ты никогда не меняешься. Как когда-то лет двадцать назад заявил, что мечтаешь об исполнении наших желаний. Так и сейчас думаешь о других и своей смене, когда многие бы ухватились за власть железной хваткой. С твоей силой я бы такому не удивился.

— Власть — это величайшая страсть. Но у меня иные интересы. Я же как старый дед, Джи. Меня уже тянет к земле. Цветочки вот сажать, зверюшек разводить. А обо всем остальном пусть дети и внуки думают.

— К земле его тянет, — неодобрительно передразнил меня Джирайя. — Сомневаюсь я, что тебе спокойно дадут заниматься садоводством твоим. Твоя собственная совесть и не позволит.

— Время покажет... Но пока и в самом деле нет времени. Пора возвращаться. А то чувствую, что наш мир может скоро снова потрясти очередное стихийное бедствие.

— Что, снова какие-то демоны? Боги? Что на этот раз?

— Просто женщины, — мрачно ответил я. — Слишком много женщин в одном месте.

— Подожди! — остановил меня Джи, когда я уже поднял было руку, чтобы пробить прореху в пространстве и создать портал в родное измерение. — Дай-ка я попробую.

Я заинтересованно приподнял бровь. Джирайя слегка нахмурился, чакра в меридианах зашевелилась. Ладони отшельника быстро переплелись в серии печатей. Видно было, что он осторожничает и тщательно контролирует чакру, число использованных им ручных печатей было даже излишним для используемой техники. Но пара секунд — и Джирайя хлопает рукой мне по плечу. На мгновение меня охватило чувство невесомости. Мир перед глазами утонул в белой вспышке. И вскоре мы оказались в другом месте.

— Неплохо, — похвалил я друга, мягко касаясь стопами каменного пола. — Нашел метку для Хирайшина в другом измерении через портал?

— Ха! А я думал удивить тебя, — самодовольно улыбнулся Жабий отшельник.

— У тебя получилось. Вижу, навыки, которые ты получил от сенсея, остались с тобой.

— Это странное чувство, — Джирайя пару раз сжал кулаки, словно разминая руки. — Та твоя техника словно изменила меня, чакра старика сохранилась во мне. Если бы не знал тебя лучше, то подумал, что ты сделал меня живой жертвой для Эдо Тенсей.

— Я попытался совместить технику Химеры Хируко с методами Ооцуцуки, с помощью которых они запечатывают в себе чужие кеккей генкай. Чакра Сарутоби-сенсей воспроизводится в тебе сама. И некоторые его таланты ты тоже получил. Это не самая честная техника, но безвредна и полезна. Твоя сила может быть полезна этому миру.

Джирайя тяжело вздохнул и пристально посмотрел на меня.

— Когда-то ты обещал мне жизнь без войн, Орочи. Но если миру нужна сила, то разве не для войны?

Я вздохнул не менее тяжело, чем Джирайя, и с досадой потер лоб в том месте, где совсем недавно был виден третий глаз.

— Наш мир оказался куда шире, чем я думал раньше. И я сам принял на себя обязательства прошлого. Возможно, мне и в самом деле не удастся просто заниматься цветочками. Не только перед этим миром, этой планетой у меня теперь есть обязательства, Джи.

***

Югито проводила взглядом богатую процессию, идущую по ступеням от храма Отомуры. Главное святилище Рюджинкё в столице Страны Звука, похоже, всегда имело много посетителей. Но Нии не сказала бы, что здесь было многолюдно. Потому что провожала сейчас взглядом совсем не людей. Разодетые в богатые кимоно их храма выходили кошки. Их, вообще, было много в Отомуре. Ходящих на двух лапах кошек, одетых в кимоно лис и жаб, встречались даже антропоморфные вороны. Животные, которых шиноби привыкли призывать из их закрытых анклавов, здесь жили вместе с людьми. И это до сих пор вызывало у Югито оторопь.

Одно дело слышать истории о Стране Звука, а другое — побывать в ней самой. Не пройтись по границам во время войны, а побывать гостем в столице. Широкой, раскинувшейся на нескольких холмах, цветной и словно сшитой из разных кусочков мозаики, но такой цельной и гармоничной. И шумной.

Война закончилась, шиноби вернулись в свои деревни, но и в столице Ото намечался праздник. Парад и прочие торжества должны были пройти примерно через месяц, но и сегодня в храме шли торжества. Кажется, они были связаны с появлением тех двух женщин — Кагуи и Хикавы. Число ками в Рюджинкё как будто расширилось. Хотя учение и самого Рюджина не ставило главным богом, так что кем будет новая парочка, Нии даже не предполагала. Философские тонкости учения она не знала. Да и сама себя к нему не причисляла. Однако она не могла пройти мимо храма.

Райкаге не торопился сразу отправиться обратно в Кумо. После войны появились вопросы, которые нужно было решить с Орочимару и другими Каге. Новое их собрание должно было пройти в Отомуре, и Югито задержалась здесь вместе с Райкаге. И пока было свободное время, решила навестить храм. Точнее, ей посоветовали сюда прийти.

— Ну что, теперь ты довольна? — спросила Югито в пустоту.

— Мы только на пороге, входи, — получила она ответ, прозвучавший будто в ее голове.

Это была Мататаби, и именно она настояла, что Нии нужно побывать в храме. Югито кисло осмотрела тории на входе и все же шагнула вперед. Не особо ей нравилась эта идея. После того как пропал Увабами, она испытывала странные чувства. Для Кумо ее напарник погиб. Многие не пережили ту войну, поэтому гибель еще одного не была бы удивительной. Но Нии знала, что Увабами не был тем, за кого себя выдает. Подозревала давно, но он был ей нужен, она доверяла ему, он помогал ей, всегда был рядом. Это было предательством родной деревни. Но была ли Кумо нужна ее верность? После того как власть в деревне принял Четвертый Райкаге, многое пошло не так. Ее клан всерьез подумывал об уходе. И не они одни. Кумо была на грани раскола, как Коноха.

Югито замедлила шаг на пути к главному святилищу храма. Здесь, возле широкой мощеной дорожки, были меньшие святилища. Деревянные домики в половину ее роста на каменных пьедесталах. За распахнутыми резными дверцами под двускатными крышами находились небольшие статуэтки и горели лампадки. Нии остановилась напротив одного из святилищ. Возле него крутилась мико — жрица в белоснежной рубахе и ярко-алых хакама. Но привлекла внимание куноичи не ее одежда. И даже не то, что у мико были мягкие лапки вместо рук и покрытая черной шерсткой кошачья голова.

По коже Югито, несмотря на теплую весеннюю погоду, пробежал холодок. Из деревянных чертогов хокора на нее смотрел монах с перистыми крыльями и драконьими рогами, держащий в одной руке меч, а второй сложивший печать закона. Тендзё но Шинсен. Божественный отшельник и покровитель путешественников. Один из ликов Рюджина. Лампада над его головой светила тусклым светом. Нии могла почти физически ощутить ее тепло. Она очень хорошо его помнила. На заснеженном перевале, когда холодный ветер вымораживал все тело до костей, только такая же лампада под деревянной крышей хокора дарила молодым шиноби из Райунтай тепло. Лампада и объятья Увабами. То ветхое святилище — единственное, что осталось на месте старого замка, который она, Югито, снесла, обратившись биджу. Тогда ее бросил в толпу врагов джонин Кумо. Тогда все шиноби Кумо оставили ее на холоде и боялись подойти. Бросили умирать. Оставили умирать. Тогда только Увабами остался с ней. Всегда рядом.

Его не страшило то, что она джинчурики. Это не вызывало у него отвращения. Он видел в Югито простую девушку. Раньше казалось, что причина этого в нехватке ума, но, на самом деле, ему просто не было резона бояться ее. Ни джинчурики, ни биджу, ни Джуби, ни кто-либо еще в этом мире не могли стать угрозой для Орочимару. Нии была там, у барьера Четырех Багровых Ян, она питала его чакрой и видела, что происходило внутри его границ. Это была подавляющая сила. Хаширама, Хирузен, Пейн, наверное, даже Рикудо Сеннин — все старые боги шиноби не могли с ним сравниться. И биджу — создания, нагоняющие ужас на весь мир шиноби — стали служить ему.

— Если ты не хочешь упустить его, то иди со мной.

Эти слова были произнесены одновременно и глубоким тяжелым голосом в голове Нии, и мягким нежным чуть в стороне от нее. Югито резко обернулась, уже зная, кого увидит. Черноволосую женщину в неброской одежде, на спокойном лице которой загадочно мерцали разноцветные кошачьи глаза.

— Мататаби, — неловко кивнула девушке Югито, не совсем понимая, как себя с ней вести.

— Югито, — зеркально кивнула ей в ответ Мататаби и мягко повела рукой, приглашая пойти за собой.

— Кого я не хочу упустить? — кисло спросила Нии, шагнув к биджу в человеческом обличье. — Увабами нет. И не было никогда. Если ты об этом.

— Увабами есть, просто ты знаешь его под иным именем. Так было со многими.

— Со многими? Вот уж сомневаюсь.

— Не со многими, но случалось часто, — Мататаби задумчиво приложила палец к подбородку. — Королева Сераму полюбила Тацуму Гото. Но это был Орочимару, и сейчас они вместе. Шизука обручена с Рюсеем Дайки, но это лишь один из клонов Орочимару. Однако брак все еще действителен, потому что Унии нужен союз с Надешико. Хината не мыслит жизни без сестры, но Хибакари - тоже лишь один из ликов Орочимару. Мироку как верховная жрица является невестой бога, но ее бог — это Рюджин, а Рюджин — это Орочимару. И даже Кагуя влюблена в прошлое его воплощение и намерена остаться с нынешним. Лишь Микото и Кушина знали его под собственным именем изначально.

— Что за?.. Какого?.. — Югито так и не смогла сформулировать вопрос, сбитая с толку пространной речью Мататаби.

— О, я тоже хотела бы знать подробности! — с внезапным и нехарактерным для нее жаром сказала Мататаби, но быстро взяла себя в руки. — Пока мне удалось узнать не все. Но я знаю, что лишь у тебя, Хинаты и Шизуки пока нет от него детей. Ты отстаешь. И Шизука точно тебя обгонит.

— Что за бред ты несешь? — отчаянно прошептала Югито.

Вместо ответа Мататаби загадочно улыбнулась и подтолкнула Нии вперед, в какое-то из помещений храма, к которому они успели за время разговора подойти. Нии не особо этому сопротивлялась, не чувствуя впереди угрозы. Но стоило позади захлопнуться раздвижным створкам дверей, а глазам привыкнуть к полумраку после яркого дневного света, как она поняла, что оказалась в довольно опасном месте. Она словно сквозь границу иллюзорного барьера прошла. Хотя почему словно? Это наверняка так и было!

Будь ты проклята, Мататаби!

— Вам необходимо поладить. И не дать Кагуе получить больше влияния на Орочимару. Только его воля позволит нам остаться теми, кто мы есть сейчас.

Югито удивленно приподняла бровь, но быстро забыла о словах биджу. Сейчас были более насущные проблемы. Предназначение павильона, в котором она оказалась, для Нии понятно не было, но он был пуст и достаточно просторен. И сейчас в нем, вместе с самой Нии, оказалось восемь женщин. Глаза Югито сразу зацепились за покрытую покровом чакры Кьюби фигуру Кушины. Вокруг ее глаз проступила оранжевая пигментация, а зрачки напоминали по форме кресты — она явно находилась в режиме Мудреца. Рядом с ней пурпурным пламенем горел остов Сусаноо вокруг Учиха, в глазах которой на серой глади были видны концентрические волны Риннегана. В стороне от них юная Хьюга, вокруг белых глаз на коже проступила сеть вздувшихся вен, по всему телу пылают багрянцем и лазурью линии печати. Хината — ее Нии помнила по недавнему экзамену в Конохе. Еще Югито знала королеву Роурана. Сейчас ее окружала давящая аура нежного сиреневого цвета. Почти такой же, но холодной и нагоняющей жуть аурой была окружена еще одна женщина с золотым венцом на голове и в жреческих одеяниях — Мироку из Страны демонов. И возле нее Шизука из Надешико, окруженная знакомым золотым сиянием техники монахов, янтарным пламенем Шичи Тенкохо, а по ее коже змеились линии печати Бьякуго. Но самая подавляющая чакра исходила от той, которая не была окружена покровом чакры и сиянием силы. Холодные глаза смотрела на всех с бесконечным презрением. Все три глаза Кагуи.

В такой атмосфере Югито совершенно невольно подобралась и потянулась к чакре Ниби. Сине-черное пламя вспыхнуло и побежало холодными языками по ее телу.

— Еще одна! — раздраженно воскликнула Узумаки и грозно уперла руки в бока. — Откуда вы такие беретесь?

— Я невеста Рюджина-сама, как верховная жрица, — бесстрастно напомнила Мироку. — Таков наш обряд. Это лишь формальность.

— От формальности дети не рождаются! И не для всех это просто обряд!

— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, — растерянно заявила Хьюга. — Какой еще мужчина, и при чем тут Хибакари?! Мне нужна моя сестра! Я ее люблю! Я... Орочимару я не люблю...

— И чего ты замялась тогда и краснеешь? — смерила девчонку насмешливым взглядом Сераму. — Хотя я тоже не вижу причин для конфликта. Способностей Орочимару хватает, чтобы снова создать несколько клонов на любой вкус и цвет.

— Если кому-то хватает копии, то нашим проще! — запальчиво согласилась Кушина.

— Только будет ли Орочимару сейчас делить чакру? В этом нет большого смысла сейчас. Только если для Надешико, чтобы соблюсти договор.

— Эти детские склоки ни к чему.

Голос был негромок, но прозвучал как будто в каждом уголке павильона и заставил всех обернуться в сторону его владелицы. Кагуя слегка шагнула вперед, на ее лице сложно было прочитать эмоции, и от этого лично Югито становилось только сложнее. Она нервно сжала кулаки, когда белые волосы могущественной древней богини качнулись. Это от ее движения? Сквозняк? Или она управляет волосами? Нии не могла прочитать намерения Кагуи. И не она одна. Давление чакры становилось сильнее. Это становилось слишком опасным. И тогда она сама начала действовать.

Мысли словно всплыли в ее сознании, формируя образ и заставляя двигаться. Чакра всколыхнулась в теле. Знание о технике, о которой она раньше даже не знала, воплотилось в действие. Ладони Нии заплясали, формируя печати. Синие бусины четок на ее руке задрожали и брызнули в стороны, застыв вокруг Югито в сине-черном пламени. Лазурное сияние брызнуло от них, оно же полилось от самой Нии. Оно растворилось в пространстве и проникло в него, сплетая незримые нити. Югито внезапно почувствовала, как ее собственная чакра замедлилась и застыла. Она словно исчезала, превращалась в льющийся изнутри свет.

— Фуиндзюцу: Сейдо Фуджин, — прозвучал в голове Югито голос Мататаби. — Запечатывющий жизненные потоки барьер. Вот оно в чем дело.

— О чем ты? — напряженно спросила Югито. — Я не знала этой техники. Это ты делаешь?

Она уже практически перестала ощущать в себе чакру. Но это касалось не ее одной — истаял алый покров вокруг Кушины, рисунок Риннегана пропал из глаз Учиха, и потухло пламя Сусаноо вместе с линиями печатей на Хьюга. Чакра словно покинула всех в комнате. Даже Кагуя пошатнулась. Вертикальные веки на ее третьем глазе сомкнулись. Пылающий взор ее Бьякугана упал на Нии. Кагуя словно дыры хотела в ней прожечь.

— Нет. Это не я, — тем временем ответила Мататаби. — Это твой путь.

— Да хватит говорить загадками!

— Ямата но Орочи — Орочи Восьми Ветвей. И вы, его женщины, каждая несете в себе одну из его ветвей. Такова судьба.

— Я не понимаю...

— Это просто мое наблюдение. Искусство Ниндзя, Нинпо. Микото в понимании пяти элементов и ниндзюцу не имеет равных себе, Шаринган и Риннеган позволяет овладеть всеми техниками ниндзя. Боевое Искусство, Кэмпо — Хината смогла использовать Кодекс Перемен Орочимару. Кушина — естественно, Сенпо, Искусство Мудреца. Мироку — это ветвь Махо, Искусства Колдовства, ее связь с загробным миром сильнее, чем у кого-либо из живых, кроме Рюджина-сама. Сераму как королева владеет Искусством Войны — Гунпо. Она могла бы одним лишь словом обратить силу врага против него самого, обманув его. Мне было интересно, какие же ветви должны быть у остальных? Похоже, что твое искусство — это Гахо, искусство печатей и барьеров. А Шизука — наверняка Рьёхо, Медицинское Искусство. А Кагуя... Возможно, ее ветвь — это гендзюцу.

Югито замерла, переваривая слова Мататаби.

— Что за бред ты несешь? Какие еще ветви? О чем ты?!

— Ну... Это просто красиво, разве нет?

Красиво?! Нет, это просто бред одной старой кошки. А вот что не бред, так это сияющие в тенях под потолком разноцветные огни. Нет, не огни. Глаза! Множество активных додзюцу смотрели на них из теней! Югито почувствовала, как у нее все холодеет внутри. Внезапно она вспомнила, что вообще-то находится в одном из храмов Рюджина, известных всякой мистикой и ёкаями. Это тоже один из них?

В наступившей тишине тихо зашелестели двери. Яркий солнечный свет резко рассеял полумрак павильона. На входе показалась человеческая фигура в алом кимоно, подпоясанная пурпурным поясом. Алые глаза проницательно блеснули на бледном лице. Длинная тень от нее пролегла по полу черной кляксой, в глубине которой, словно звезды на ночном небе, мерцали огоньки додзюцу.

— Так это вы, — голос Орочимару был весел. — А я уж думал, что кто-то опять хочет мир уничтожить.

Черные тени в павильоне выцвели и утратили глубину, мерцающие глаза в них растаяли.

— Орочи! — воскликнула Кушина. — Это ты сделал?! Что с чакрой?

— Я? Не совсем, хотя Югито использовала технику не без моей помощи. Ну, вижу, она сработала, поэтому можете развлекаться дальше.

— Орочи!

— Сальма — за старшую, — Орочимару не обратил внимания на крик Узумаки.

— Ты... Ты нормальный вообще, нет? — растерянно спросила Кушина, уже у вновь закрывшейся двери.

Югито даже стало ее жаль.

***

240 год Первой эры

Сталь была не очень качественной. Сварка с дефектами — кузнец при ковке пользовался кварцевым песком в качестве флюса и поленился его толком выгнать из металла или не соблюдал температурный режим. Такой клинок может разойтись при сильном ударе. Да и его баланс оставлял желать лучшего. Короткий и широкий — больше для плотного строя подходит, а не для привычного мне стиля фехтования. Хотя навыков мне хватит, нужно только телу дать привыкнуть. И все равно выбирать не из чего особо, приходится брать, что дают. Либо хитиновая легкая палка, называемая мечом, либо так. С нормальным оружием и раньше бывали проблемы, а сейчас их и того больше.

— Спасибо, буду должен, — кивнул я тому, кто мне меч добыл.

— Услуга за услугу. Жизнь сына для меня дороже вещей.

Убедившись, что оружие минимально пригодно для использования, я вернул его в ножны и выдернул из земли воткнутое в него копье. Вот оно точно было хитиновым. Но опять же выбирать было не из чего. Сейчас народ, в котором я родился, был не в лучшем положении. Хотя несколькими столетиями назад явно ситуация была иной. Если оглядеться по сторонам, то в этом несложно убедиться. Дома из белоснежного известняка и песчаника, ровные улицы — поселение было построено кем-то умелым и организованным. И круглая башня с приземистым куполом, крытым желтоватым блестящим металлом в центре — такую уж точно не построить кочевникам. Столетия, если не тысячелетия войн с соседями сделали из процветающего народа достаточно примитивное сообщество кланов.

Пройдет несколько тысяч лет и белые стены домов пожелтеют и обветрятся. Но к удивлению еще сохранятся. Правда, не в случае с этим поселением. Может, его сметет цунами? Все-таки вулкан рядом, и местность бывает потряхивает, а городок-то на маленьком островке. Или просто очередная война принесет разрушения. Но все же люди-то здесь продолжат жить, пусть уже в иных домах и с иной башней. Называться она к тому времени будет Тель-Арнун. Но пока это несущественные мелочи. У меня есть несколько более насущных проблем.

— Красная Гора снова ожила, — заметил стоящий неподалеку от меня желтокожий эльф, за недолгое время, проведенное мной на острове ставший мне другом. Шаманы с началом войны заняты стали, и моя помощь с болезнью сына оказалась как нельзя к стати. — Может, двемеры пепельные бури на нордов нашлют, как думаешь?

— Мне-то откуда знать, что двемеры делать собираются?

— Ты же магии учишься, — обиделся мой собеседник.

— У них же своя магия, — резонно возразил я. — Двемеры другие народы ей не обучают. Вообще, умеют ли они погодой управлять?

Так-то есть или будет у них подходящее устройство, но вот такое, чтобы вулкан немного оживить для того, чтобы весь Вварденфелл пепельной бурей затянуло? Не знаю. Но как-то они в жерле вулкана поселились, значит, контролируют его. Устройство, наверное, основано на тональной архитектуре. Принципы-то у него, скорее всего, в целом схожие с техниками бродяг-санка из прошлой моей жизни. При случае неплохо было бы разобраться в этой их тональной магии. Но пока мне бы и обычную осилить. Местные практики отличаются от привычных мне ниндзюцу, но в целом принцип использования энергии похож. Сама по себе «магия» тоже фундаментально похожа на «чакру», использует жизненную силу, грубо говоря. Но пока с этим разбираться еще нужно. Мне еще нет и десяти, а тут даже у кочевников-каймеров не принято детей с пеленок боевым искусства учить. Пасти гуаров и отбиваться от алитов — это пожалуйста. Но чтобы добиться права охотиться на нетчей — это уже нужно инициацию хотя бы пройти. А вот магии подучиться у шаманки местной — это пожалуйста. Умела бы она побольше еще...

А то проблемы у меня неприятные. И о первой мой собеседник из местных, тель-арунцев, уже упомянул — это вторжение на Велот захватчиков с запада. Неплохо было бы это пережить. Вторгаются норды. Они там у себя в Скайриме уже истребили всех снежных эльфов к этому времени? Вот бы знать. Не помню. Однако пока все идет к тому, что отпор им дать на Вварденфелле особо-то и некому. Двемеры и каймеры истощены долгим междоусобным конфликтом. Первые попрятались в своих подземных городах, вторые откочевали на восток. Скорее всего, Велот, будущий Морровинд, будет людьми таки захвачен.

Ну, люди - это тоже не так страшно. Хуже, что пока я в этот мир переселялся, то вошел в него через частичку первичной пустоты, которая заключена в Гибельной Пустоте. Это план Обливиона, и принадлежит он принцу даэдра Намире — богине тьмы, теней, духов и тому подобного. Не самая приятная личность, да еще и потворствующая каннибалам. И все бы ничего, да вот только она смогла почувствовать, как я вхожу в этот мир из первичной пустоты. Которой кроме нее никто не может касаться. Да и она сама тоже глубоко в нее погружаться не рискует. А тут я. И все.

Вызывать интерес со стороны богов с первых лет жизни не очень-то приятно и в планы мои не входило. К счастью, родился я среди каймеров. Они даэдропоклонники, но с Намирой у них дела не заладились. Чуму недавно два ее служителя пытались организовать против двемеров, да в итоге и саму чуму, и их самих пришлось убить, потому что контролировать сложно, и все чуть не передрохли. Да и Азура, одна из трех «добрых» даэдра каймеров с Намирой на ножах. А я сам каймер теперь. Повезло. На долго ли только?

Правда, повезло тоже условно. Находиться во власти даэдра - то еще удовольствие. Однажды они уже превратили часть альдмеров в каймеров, а в будущем каймеров обратят в данмеров. Интересный феномен. Любопытно будет узнать механизм такого преображения. Но вот неуютно мне, когда мной так управляют. Что можно с этим сделать?

Ответ практически у меня перед глазами.

— Красная гора опять чадит, — произнес подошедший к нам еще невысокий желтокожий мер, глядя в ту же сторону, что и я. — Извергся бы ее огонь на захватчиков!

Всех каймеров, кажется, сейчас одно только заботит.

— Двемеры не дадут горе разбушеваться. Они же там живут, — ответил я.

— Двемеры, — раздраженно пробормотал говоривший, словно выругался, и отвернулся, чтобы позвать меня. — Пойдем, Дивайт. Совет Тельвани принял решение. Клан Фир останется здесь. Нужно разгрузить корабли.

Оглавление

Начало

Глава 1. Не Наруто

Глава 2. Новое поколение

Глава 3. Назначение

Глава 4. Кровавый Туман

Глава 5. Ученье — свет

Глава 6. Потери

Глава 7. Сад слез

Глава 8. Семейные посиделки

Глава 9. Сын своего отца

Глава 10. Новые корни, новые листья

Глава 11. Наруто

Глава 12. Бессмертные

Глава 13. Теплый прием

Глава 14. Крепость Империи

Глава 15. Встреча родственников

Глава 16. Беспокойное утро

Глава 17. Падение крепости

Глава 18. Акацуки

Глава 19. Весна

Глава 20. Подготовка к экзамену

Глава 21. Охараи

Глава 22. Шизука

Глава 23. Начало экзамена

Глава 24. Пламя и листья

Глава 25. Восемь великих Королей-Драконов

Глава 26. Нагато

Глава 27. Возвращение

Глава 28. Пепел на листьях

Глава 29. Снег над Туманом

Глава 30. Тренировки

Глава 31. К небу

Глава 32. Цуки-но Мияко

Глава 33. В этот раз он был слабее

Глава 34. Проклятая метка

Глава 35. Шаткий союз

Глава 36. Интерлюдия. Наруками

Глава 37. Жертва

Глава 38. Испытание духа

Глава 39. Возвращение истинного бога

Глава 40. Начало войны

Глава 41. Два старых врага — лучше одного нового

Глава 42. Хякки Яко

Глава 43. Золото и Серебро

Глава 44. Три Легендарных Шиноби

Глава 45. Сын

Глава 46. Рикудо

Глава 47. Маленький, но все еще Десятихвостый

Глава 48. Зачем?

Глава 49. Воссоединение

Глава 50. Дочь

Глава 51. Рюджин

Глава 52. Вечное Цукиеми

Глава 53. Битва глаз

Глава 54. Кагуя

Глава 55. Ооцуцуки

Глава 56. Конец

Эпилог. Начало конца и новое начало